Japonika

Next level – Japan

Убрала квартиру, собрала рюкзак, помылась из ведра с ковшиком, как настоящая VIP-персона, у которой за день до отъезда отключили горячую воду. Дождалась пока стрелки часов покажут 15:00, и, опустив на щитке рубильник, отключающий в доме все электричество, кроме холодильника, вышла в «открытый космос». На самую, что ни на есть оживленную улицу под открытым небом с деревьями, машинами и другими людьми. Странное чувство. Даже невзирая на то, что сделал всего несколько шагов от подъезда, ты то, знаешь, что на этот раз все не так, ведь ты вышел не просто в магазин за продуктами и едешь совсем не на работу. Безумно страшно, все сводит внутри. «Мой диванчик, холодильник, кроватка, моя очаровательная маленькая квартирка… Как же они там без меня будут все это время? Вдруг что-то случится?» – в груди опять передернуло, чуть не заплакала. «Все! Баста!» – перерезала мысленно нить и пошла.

На Белорусской сам черт голову сломит, пока разберется за каким мостом, на какую платформу и на какой путь надо пройти. Тремя слоями пыли от стройки покрылась, пока нашла, где останавливается Аэроэкспресс в Шереметьево. «Москва – вечная стройка. Здесь постоянно что-то ремонтируют, улучшают, переделывают. Когда уже можно будет просто жить?» Посадка свободная, предъявлять билеты нужно на выходе, международные вылеты перенесли в терминалы «В» и «С». Ехала эта двухэтажная штуковина чертовски медленно, но хотя бы по расписанию. Казалось, весь поезд на нервах – женщина на соседнем издергалась, мужик сзади весь обвздыхался. Все волнуются, в предвкушении – на одних этих эмоциях можно взлететь прям так, вместе с поездом.

«Слишком давно я никуда не летала». Беспокойно. Чем больше делаешь перерыв в полетах, тем сложнее потом куда-то выбраться. Нужно просто сделать это усилием воли. Ты принадлежишь только себе, а не месту или конкретному зданию. Перед тобой открыт весь мир, и только от тебя зависит чем ты запомнишься.

«Соберись, схватись за лямки своего рюкзака и топай так далеко, как только позволят ноги. Не важно куда, главное, что вперед. Не оборачивайся. Остановиться –значит отказаться от перемен. Необходимо заменить хотя бы одно из слагаемых, чтобы получить новое значение в решаемом уравнении. И если ты не можешь изменить что-то вокруг, то поменяйся сам. Выберись куда-нибудь хоть ненадолго, и уже этим поменяешь условия. Казалось бы, такая ерунда».

Написала пару предложений и успокоилась – упорядочила мыслепоток. Хотя бы сама себе выговорилась. Прошла через турникет, приложив распечатку с QR-кодом, и почти сразу оказалась у стойки регистрации на свой рейс. Летела, как обычно, без багажа на «китайцах». Народу в Пекин почти не было, на соседний же рейс в Санью стояла толпа. Меня оформили сразу до Токио, и, получив посадочные, я пошла на досмотр, что оказалось правильным решением, так какиз-за царившего у лент хаоса, процесс тянулся невероятно медленно.

Самолет был большой – с тремя рядами кресел, и не особо заполненный. «Везение – это, когда тебе достается твой персональный ряд, и у тебя появляется возможность спать лежа большую часть полета на трёх смежных креслах». Как учила когда-то Баба Лада, при оформлении билета я взяла себе кошерное питание, чем изрядно достала всехстюардесс, которые испытывали явные затруднения в коммуникации на английском и при этом были вынуждены несколько раз подойти ко мне и уточнить точно ли у меня «special menu». Не уверена, что оно лучше обычного, но пупом земли себя чувствуешь точно, ведь где бы ты ни сидел – тебе все принесут в первую очередь. И не важно, что на якобы «кошерном» питании вездестояла маркировка «халяль» – я тоже, как и китайцы, не особо во всем этом разбираюсь.

Посмотрела последних «Людей в черном», почитала книжку, отключилась на пару часов – прошла целая вечность, и, наконец, в иллюминаторе из-за дымки показались тёмно-коричневые горы северного Китая. Хорошо, что я уже была в Пекине до этого – не так обидно, что на этот раз выходить в город не буду».

30.05.2023

Почти три года после возвращения из «Гранд вояжа» я всеми силами старалась держаться подальше от стен туроператора, чтобы не поддаться искушению, как побитая собака, попроситься обратно. Для меня это было бы сравни поражению, поэтому воссоединение с Малеком можно назвать случайностью. Видимо, такова была моя судьба – вновь оказаться в стенах «отчего дома», из которого когда-то с таким трудом выпорхнула.

Не знаю, был ли у меня на тот момент другой выбор, все сложилось как-то само собой. Последней сорванной печатью послужил архитектор-церковник, у которого я продержалась всего три месяца. И, если бы не чудовищно низкая зарплата в 45 тысяч, на которую я согласилась не имея альтернатив, может быть, я смогла бы там задержаться чуть дольше. Поражает, что их даже не смутила моя несуразная честность на собеседовании, когда я пришла и в открытую заявила, что, учитывая предлагаемый уровень дохода, я готова принять их предложение только, если в любую свободную минуту смогу заниматься «своими делами».

По началу они согласились с моими условиями, но быстро поняв, что мои навыки выходят далеко за пределы девятичасового сидения за столом, отслеживания приходящих на почту писем, нажатия на кнопку открытия входной двери и ответов на редкие звонки, они активно начали меня эксплуатировать. Не очень-то честно было с их стороны договариваться об одном, а затем загружать совершенно другой работой без перспектив какой-либо доплаты.

Тем более, я с самого начала понимала, что это только на лето – к сентябрю мне в любом случае пришлось бы искать что-то ещё. Для меня это было скорее проявлением инстинктивного желания где-нибудь затаиться на время общемировой тряски.

Все-таки личный ассистент тирана, почему-то взяла меня себе в помощницы, да и кадровика, плесневеющего в этой конторе с момента ее основания, тоже нисколько не смутила запись в моем резюме о том, что последние несколько лет я проработала менеджером по персоналу нескольких крупных компаний. «Зачем тебе это?» – ни у кого не возникло вопросов. И не могла же я в наглую заявить, что мне просто нужно тихое место, в качестве коворкинга, где я смогла бы регулярно и сосредоточенно писать, и вместо того, чтобы самой платить за аренду, наоборот дополнительно получала бы еще копеечку за какую-то несложную работу.

Для меня они были «чужими» – доверять им было нельзя, но Малек должен был понять меня. Он сам когда-то начинал строить свое детище под крышей своей наставницы, и наши эпизодические беседы о бизнесе в его кабинете, где он всегда старался чему-то меня научить, давали призрачную надежду, что и у меня возможно получится. Поэтому, когда я увидела опубликованную им вакансию своей старой должности, то как-то импульсивно нажала кнопку «откликнуться».

Он позвонил чуть ли не в тот же день. Я вышла покурить в переулок на Льва Толстого, где всегда будто проходила всесезонная выставка неприлично дорогих машин, чьи владельцы, казалось, жили в каком-то своём изолированном мире, и любые проблемы за его пределами их не беспокоили.

«Прям два дурака» – мы были обоюдно рады слышать друг друга, и на этом приподнятом настроении договорились «вернуть меня» как можно скорей.

– Ты уверенна, что тебя так легко отпустят?

– Конечно, а какие могут возникнуть проблемы? Я не тот человек, которого можно удерживать против воли.

Ему никогда не было особого дела до технических тонкостей – он мыслил на другой высоте, креативных мечтателей. В противном случае, он бы знал, что людей, занимающихся решением административно-правовых вопросов, увольняют либо с золотым парашютом, либо не увольняют совсем. Но в том и другом случае исключительно по их правилам – так, как будет удобно им. Пусть я и проработала в сфере управления персоналом всего пару лет, но успела за это время поднатаскаться, досконально изучив теоретические и законодательные базы, поэтому я прекрасно знала о своих преимуществах и имеющихся брешах в документообороте практически любой организации.

– Думаю, если он священнослужитель, тогда отпустит, – с теплотой в голосе в трубку произнес Малек.

Но после того, как однажды кадровик с абсолютно серьезным лицом сказала, что зарплату выплатят только после благословения батюшки, никаких сомнений в его «святости» у меня не осталось.

Это был далеко не первый «руководитель» за время всех моих офисных скитаний, который обставлял свой кабинет иконами. Со стороны это все уже выглядело, как какой-то закрытый клуб, где приверженность к конкретной конфессии возможно гарантировала определенные преференции в нашем традиционном патриархальном обществе.

Малек тоже, на моей памяти, всегда заигрывал с православной религией, но я редко обращала на это внимание. «Просто верующий, иногда постящийся человек». Раньше я воспринимала это как очередное проявление свойственной его характеру увлеченности, и все же ему очень понравился мой рассказ о том месте, откуда я собиралась уйти.

Архитектурное бюро с выпускником МАРХи во главе, который до этого был известным в арт-тусовке концептуальным художником, в последствии принявшим сан священника, и теперь занимающийся реставрацией памятников архитектурного наследия – монастырей и церквей, и лишь изредка ремонтом частных квартир или отделкой интерьеров для ресторанов. Лысый батюшка на «Майбахе» с личным водителем и мотоциклом BMW на летний сезон. Он приезжал с объектов в офис к обеду и разговаривал со своими, чуть ли не сгибающимися в поклонах, подчиненными мощным поставленным басом, пробирающим до самых костей.

К счастью, от частого контактирования с ним Бог меня миловал. Мои задачи в его отношении сводились к нажатию кнопочки на домофоне, когда он приезжал в офис, закупкой для него «Боржоми» в стекле и периодическими походами за двойным эспрессо в кафе напротив. Меня он явно опасался, интуитивно чувствуя что-то, и поэтому за все время мы перекинулись с ним всего парой фраз.

В основном он общался со свой помощницей, которая занималась оформлением строительной и разрешительной документацией, протоколированием совещаний и бронированием билетов на «Сапсан». Девушка она была не плохая – интеллектом не выделяющаяся, но добрая и с красивым телом бывшей фигуристки, у которой с тех пор навечно сохранилась привычка делать себе гульки на голове.

Мы иногда вместе шли до метро после рабочего дня, и во время этих коротких прогулок она часто рассказывала мне про своего парня, начинающего предпринимателя, который на пару со своим другом открыл в свободной комнате их квартиры онлайн-магазин пакетиков с логотипами. Они познакомились в баре, когда она зашла туда как-то вечером, потому что очень захотелось пива. У них была простая человеческая любовь не самих себе придуманных, до глупости сложных людей, а обычных, стремящихся к простому и искреннему счастью.

Наш офис находился в здании бывшей фабрики, где когда-то работал её дед, поэтому родителям от него досталась в наследство квартира всего в нескольких шагах вниз по улице. И хоть мне казалось, что людям, имеющим прописку в Хамовниках, работать не обязательно, как выяснилось, это было не совсем так.

Мне импонировало такое стремление к спокойной и неспешной жизни, я могла более, чем понять причины этого выбора. Она нашла себе место и применение в качестве личного ассистента, и её это вполне устраивало. Даже к этому гипертрофированному человеку она сумела найти подход, что уже показывало наличие в ней раскрывшегося таланта.

То, что Малек обладал своим потенциалом к безумию, я знала ещё с момента нашей первой встречи. Но его полярный стиль чередующихся периодов параноидальной мнительности и креативной эйфории казались мне гораздо ближе и легче для восприятия.

Правда раньше в качестве буфера и дополнительной протекции для меня выступала его партнер по бизнесу и, по совместительству, коммерческий директор Джулия, поэтому ещё очень большой вопрос на кого я на самом деле работала. Они были для всех, как прототипы отца и матери – постоянно витающая в облаках голова, придумывающая нестандартные идеи и завораживающая всех сладкоголосыми речами, и шея – твердо держащая все под контролем, способная вовремя сказать «нет» и повернуть курс в нужную сторону. Теперь всё было иначе – она ушла, Малек сам сказал мне об этом, не желая вдаваться в подробности и посвящать в детали их расставания.

Сошлись на «пятидесяти» на первое время – я сама предложила из вежливости, назвав это с усмешкой «испытательным сроком», но с ремаркой о последующем увеличении до «шестидесяти». Даже Малеку показалось, что мне вряд ли будет интересно работать за такие деньги, но я постаралась его уверить в том, что дело здесь не в деньгах. Гораздо важнее было то, что я возвращалась «домой» – туда, где я годами могла писать курсовые, эссе и диплом, параллельно совмещая с работой, и чувствовать себя при этом вольготно. Раз уж и быть шутом, то лучше в своем королевстве.

R