Сущность позитивизма и его влияние на становление современной парадигмы управления

Введение

«Смерть – все, что мы видим, когда бодрствуем,

а все, что мы видим, когда спим, есть сон»

Гераклит

Позитивизм (от лат. positivus – положительный) – философское направление XIX-XXI веков, подчеркивающее надежность и ценность положительного научного знания по сравнению с философией и иными формами духовной деятельности.

Основоположником первого позитивизма является французский философ Огюст Конт. О. Конт считал своей заслугой перед мировой цивилизацией открытие «главного, основного закона» развития человеческого разума. «Этот закон состоит в том, что каждая из наших главных идей, каждая из отраслей нашего знания проходит последовательно три различных теоретических состояния: состояние теологическое или фиктивное; состояние метафизическое или абстрактное; состояние научное или положительное…

В теологическом состоянии человеческий дух… воображает, что явления производятся прямым и постоянным воздействием более или менее многочисленных сверхъестественных факторов, произвольное вмешательство которых объясняет все кажущиеся аномалии мира.

В метафизическом состоянии, которое на самом деле представляет собой только общее видоизменение теологического, сверхъестественные факторы заменены абстрактными силами, настоящими сущностями (олицетворенными абстракциями), неразрывно связанными с различными вещами и могущими сами собой производить все наблюдаемые явления…

Наконец, в положительном состоянии человеческий дух познает невозможность достижения абсолютных знаний, отказывается от исследования происхождения и назначения существующего мира и от познания внутренних причин явлений и стремится, правильно комбинируя рассуждение и наблюдение, к познанию действительных законов явлений, т. е. их неизменных отношений последовательности и подобия»1. Закон интеллектуального прогресса подводит к выводу о науке и разуме как высших авторитетах жизни.

Закон О.Конта о трёх фазисах развития «человеческого духа» Дж.С.Милль (1806-1873) называл позвоночным столбом позитивизма, ключом к уразумению главных его истин.

Позитивизм проходит ряд стадий, традиционно называемых первым, вторым и третьим позитивизмом. У истоков возникновения философии науки стояли первые позитивисты – О. Конт, Дж. С. Милль, Г. Спенсер.

Позитивизм обосновывает фундаментальную ценность эмпирического научного знания, эмпирических методов исследования. Позитивисты считают надежным знание, опирающееся на опыт, а единственной, познавательно ценной формой знаний, является эмпирическое описание фактов. О. Конт считал основным методом научного познания наблюдение, а главной функцией науки – описание: «Все здравомыслящие люди повторяют со времен Бэкона, что только те знания истинны, которые опираются на наблюдения»2.

В конце XIX века позитивизм оказывается в кризисе, вызванном прогрессом естественнонаучного знания, что привело к кризису классического естествознания и обесцениванию многих аксиом позитивизма. Кризису первого позитивизма способствовали неудача всех попыток позитивизма доказать объективную обоснованность предлагаемой им системы ценностей, кроме того, интенсивное развитие психологии привело к вынужденному обращению к философии и определению её места в системе наук, что избегал позитивизм.

Второй позитивизм приобрел широкую популярность в научных кругах в конце XIX–начале XX века, основным представителем второго позитивизма является Э. Мах, придавший позитивизму новую форму, получившую название «махизм», или «эмпириокритицизм». Принципы, методы и подходы махизма подробно рассмотрены в этой книге.

Тенденции позитивизма О. Конта и Э. Маха получают своё дальнейшее развитие в неопозитивизме (логическом позитивизме) – третий позитивизм, появление которого относится к 1920-м годам. Неопозитивизм сосредоточивается уже на частных, логико-методологических исследованиях, на анализе языка науки.

Русский позитивист В.Лесевич, как апологет и интерпретатор идей О.Конта, справедливо замечает: «Позитивизм есть более дело времени, чем личности. Личность могла предвосхитить его – эта заслуга бессмертна – но личность не могла преподать его обществу, как свою доктрину; всему, что было в этой доктрине контовского в тесном смысле слова, предстояло, так сказать, отшелушиться, и позитивизм должен был выработаться, наконец, как продукт умственного развития своего времени»3.

Глава 1. Сущность позитивизма и его влияние на развитие отечественной философии конца XIX – начала XX века

«Позитивизм – философия, отрицающая наше знание Реального и утверждающая наше неведение о Видимом. Его самый длинный показатель – Конт, самый широкий – Милль, а самый толстый – Спенсер»

Эмброуз Бирс

1.1. Сущность науки и научной деятельности в позитивизме Э.Маха

«Гастон Мийо, как и многие его современники, стремился ниспровергнуть эмпирический позитивизм, настаивая на фундаментальной реальности разума, но разума, понимаемого в кантианском смысле. Познание природы символично, и нет необходимой связи между явлениями и нашими фикциями»

Фултон Дж. Шин

Подавляющее число ученых во второй половине XIX века, следуя традиции, сложившейся в истории науки, пытались истолковать все актуальные проблемы своего времени, исходя из того, что наука способна отражать глубинные свойства бытия. Это понимание сущности науки, уходящее своими корнями в глубокую историю, было поддержано и огромными успехами развития физики на базе механики. Именно здесь укрепилось представление ученых о том, что любые явления действительности представляют собой процессы, осуществляющиеся в пространстве и времени, что они причинно обусловлены и подчиняются небольшому количеству законов, на основе которых можно дать их сколь угодно точное описание. Образцом научного постижения реальности служила при этом небесная механика. Этим стилем мышления вдохновлялись в то время не только физики, но и биологи, психологи, экономисты, историки.

В конце XIX века механистами называли не только тех, кто пытался свести все явления действительности к механическим процессам, но и всех тех, кто, продолжая традиции классиков механики, рассматривал науку как отражение существенных средств объективного мира, кто видел задачу научного познания в том, чтобы объяснить любое явление на основе предположения о его существовании в пространстве и времени и как результат взаимодействия определенных причин.

Однако при попытках философски осмыслить достижения науки с этих позиций ученые столкнулись с огромными трудностями. Мощный взрыв теоретических идей и быстрое расширение средств и методов научного познания не удалось вместить в непротиворечивую картину мира и целостную последовательную теорию познания.

В этих условиях и приобрел популярность позитивизм, который стал претендовать на единственно верную философию и методологию науки. Своеобразие теоретической позиции «первого позитивизма» состояло в попытке сохранить кантовское учение о феноменальном мире, как единственно возможном объекте научного исследования, одновременно отбросив концепцию трансцендентной субъективности. Место последней должна была занять определенная психологическая организация человека, которой обуславливается познание реальности. Эту мысль довольно четко выразил неокантианец Ф.А.Ланге: «…строго говоря, не сами понятия существуют до опыта, а лишь такая организация, благодаря которой воздействие внешнего мира тотчас же соединяется и группируется согласно норме этих понятий»4.

Концепция «преобразованного реализма» воспроизводит и развивает Г.Спенсер, который принципиально разграничивает сферу феноменального (познаваемого) и «непознаваемого» за пределами человеческого мышления. Реальность скрытого, абсолютного бытия удостоверяется актом веры. Наука способна познать лишь сходства, различия и другие отношения между чувственными восприятиями, но не в состоянии проникнуть в их сущность. С этой точки зрения, материя, движение, сила – лишь символы неведомого реального. Все наше знание опирается на некоторые первоначальные «факты сознания», которые и определяют для человека «область мыслимого».

Классический позитивизм в конце XIX века переживает кризис, вызванный прогрессом естественнонаучного знания, коренной ломкой понятий в физике на рубеже XIX-XX века, развитием психологических исследований и вступает в новый этап своего развития – махизм. Его цели были достаточно ясными. Как писал Э.Мах, нужно, прежде всего, удалить из естествознания «старую, отслужившую свою службу» философию. Именно против реалистической традиции, истолковывающей научное знание как отражение свойств объективного мира, и выступили позитивисты во главе с Э.Махом. Стоит только правильно понять сущность науки, говорили они, и все метафизические проблемы, не дающие покоя виднейшим представителям естествознания в их постоянном стремлении постичь устройство мироздания, окажутся разрешенными, поскольку будет обнаружена их надуманность и бессмысленность. «Биологическая задача науки – дать человеческому индивидууму, владеющими всеми своими чувствами, возможно полную ориентировку. Другой научный идеал не осуществим, да и не имеет никакого смысла… Философская точка зрения простого человека, … его наивный реализм, претендует на величайшую ценность. Помимо всякого намеренного содействия человека она сохранялась в течение неизмеримо долгого времени; она есть продукт природы и ею же поддерживается. Напротив того, все, что дала философия, – признавая биологические основания всякой ступени и даже всякого заблуждения – есть лишь незначительный эфемерный искусственный продукт»5. Наука неизменно трактовалась учеными как описание некоторой объективной реальности, стоящей за наблюдаемыми явлениями. По мнению Э.Маха – это одно из самых распространенных и вредных заблуждений прошлого. Ученый имеет дело с эмпирически данной ему действительностью, и только в ее пределах он обладает суверенностью.

Что же с точки зрения Маха является источником появления и развития науки? В «Механике» он пишет, что «первоначальный источник всякой науки – потребность жизни»6. Другими словами, эволюционизирующий жизненный цикл детерминирует возникновение научной деятельности. «Я обратил свое внимание на отдельные явления: приспособление мыслей к фактам, приспособление мыслей к друг другу, экономию мышления, сравнение, мысленный эксперимент, постоянство и непрерывность мышления и т.д. … Я рассматривал простое мышление, а также и всю науку, как явление биологическое, органическое, а логическое мышление, как идеальный предельный случай… я признаю за всяким, чувствующим потребность в освещении процессов логических и с точки зрения психологической». Расцвет биологии и учение о развитии показали, что «…всю психическую жизнь, а в особенности и занятие наукой, следует рассматривать как часть органической жизни, и тогда экономия мышления и изгнание бесполезной метафизики нашли свое более глубокое основание в потребности биологической.. Отсюда явилась следующая цель всей науки: усвоение, согласно принципу экономии мышления, взаимной зависимости чувственных переживаний и представлений людей друг от друга»7.

Историю развития науки можно представить упрощенно следующим образом: для удовлетворения человеческих потребностей возникает и развивается предметно-практическая деятельность, материальное преобразование. Человек, развивая материальное производство, нарушает естественные связи природных объектов, замещает их новыми, не встречающимися в природе, создает таким образом «вторую» объективную реальность. Общественно-историческая практика и наука разрушили представление о единственности естественного состояния сферы и обосновали взгляд, по которому возможны иные, более целесообразные, с точки зрения общества, состояния равновесия природных систем, «вторая» объективная реальность. Предметная (материальная) деятельность выступает основой всей человеческой истории, способом утверждения человека как родового существа, основой и источником познания в любой сфере деятельности. Материальное производство включает в себя как преобразование природы, так и преобразования общества и человека. Формируются ремесла, появляется промышленность.

Существенные сдвиги в области материального производства привели к важным социально-экономическим результатам, стимулировали развитие техники, увеличили зависимость человеческого социума от промышленного потенциала. Со временем, чисто материальный интерес уступает место интеллектуальному, который в свою очередь способствует прогрессу материального производства. «Наука вырастает из ремесла и промышленности… Материальная, техническая потребность, бывшая первоначально побуждающей, очень постепенно дает место чисто интеллектуальному интересу. Интеллектуальное господство над какой-нибудь областью действительности воздействует на инстинктивную технику, из которой оно возникает и превращает ее в целесообразную научную технику, которая не руководствуется более случайными опытами, а свободно и планомерно идет к выполнению своих задач. Так находятся в постоянном соприкосновении теоретический интерес и практическая мысль, наука и технический опыт и взаимно ускоряют друг друга»8.

Таким образом, направленность научного познания обусловлена специфичностью практической потребности: «…возникновение науки из потребностей практической жизни, из техники; всюду устанавливается связь познания с общественным бытием и влияние последнего на направление познания. В представлениях и понятиях индивида вы видите не продукты стремления к познанию, как самоцели, а продукты, выработанные стремлением индивида приспособиться к условиям жизни. Первые сведения о природе человек приобретает полусознательно, непроизвольно: он инстинктивно отражает факты в мыслях и руководствуется, прежде всего, материальной выгодой. Наука начинает развиваться значительно позднее: лишь в обществе, и особенно, в эпоху расцвета ремесел»9. Фактически, по Маху, наука является, хотя одним из важнейших, но все-таки вспомогательным средством естественного биологического процесса развития. «Наука стоит в середине естественного процесса развития, который она может целесообразно направлять и ускорять, но которого она не может заменить»10.

Как же происходит, по Маху, процесс научного познания? Стремление человека познать окружающий мир состоит в формировании адекватного отражения в мышлении человека объективной реальности или в приспособлении мыслей к опыту. «Опыт есть тесное взаимодействие, текучая связь субъекта и объекта»11. При эмпирическом познании мира и с расширение области опыта, привычные теоретические построения и конструкции входят в противоречие с новым опытом. Возникает проблема, которая решается путем разрушения и отказа от старых теоретических конструкций и создания новых. «Наука возникает всегда в процессе приспособления наших мыслей к определенной области опыта. Результатом этого процесса являются элементы мысли, в которых и может быть обобщена и выражена вся область фактов… Раз область опыта расширяется, или несколько областей, бывших до этого времени разделенными, объединяются в одну область, привычные, но устаревшие элементы мысли оказываются для новой более обширной области недостаточными. В борьбе приобретенных привычных взглядов со стремлением к приспособлению возникают проблемы, которые с завершением приспособления исчезают, чтобы уступить место новым проблемам, вновь возникающим»12. Таким образом, в процессе научного познания отражается диалектическое взаимодействие теории и опыта.

Назначение науки состоит в экономии «действительного опыта», в ускорении процесса научного познания за счет этой экономии. Задача всей и всякой науки – замещение опыта или экономия его воспроизведением и предвосхищением фактов в наших мыслях. «Опыт, воспроизведенный в наших мыслях, легче под рукой, чем действительный опыт, и в некоторых отношениях может этот последний заменить. Эта экономическая функция науки, проникающая все существо ее, ясна уже из самых общих рассуждений. С познанием экономического характера науки и исчезает из нее также всякая мишура. Сообщение науки при помощи преподавания имеет целью сэкономить для индивидуума опыт сообщением ему опыта другого индивидуума»13. «Дело науки анализировать и координировать ощущения субъекта, элиминируя частные отношения, представить постоянные отношения»14.

Каков механизм замещения наукой «действительного опыта»? «Наука возникает всегда в процессе приспособления наших мыслей к определенной области опыта. Результатом этого процесса являются элементы мысли, в которых и может быть обобщена и выражена вся область фактов. Само собой разумеется, что результат этот должен быть различным, находясь в зависимости от рода и величины области. Раз область опыта расширяется, или несколько областей, бывших до этого времени разделенными, объединяются в одну область, привычные, но устаревшие элементы мысли оказываются для новой более обширной области недостаточными. В борьбе приобретенных привычных взглядов со стремлением к приспособлению возникают проблемы, которые с завершением приспособления исчезают, чтобы уступить место новым проблемам, вновь возникающим»15.

Феноменологическое истолкование научной теории как описательной, как схемы, классифицирующей эмпирические данные, устраняет из нее объяснительную часть, а тем самым освобождает теорию от метафизики, предоставляя ученым решать все научные проблемы доступными им средствами, специально разработанными в его области науки: «…если стремление научного исследователя к объяснению увенчается успехом, то этот успех вовсе не всегда выражается в том, что ему удается неизвестное еще свести к известному уже. Но всегда, однако, оно сводится к одному: к констатированию фактов и связи между ними»16. Исследование взаимной зависимости между явлениями – вот что было провозглашено целью естествознания17.

«Объяснение может иметь свой конец, но потребность в объяснении никогда. Когда мы относительно какого-нибудь факта может доказать, что он обусловлен другим каким-либо фактом, что он дан вместе с этим последним, что он им определяется, объясняется, т.е., собственно, с ним тождественен, то наш образ известного комплекса фактов много, без сомнения, выигрывает в простоте, единстве, наглядности, рациональном удобстве и практической пригодности. Ничего, поэтому, нет естественнее, когда люди придают столь большое значение открытию такого объяснения. Но это не должно вводить нас в заблуждение и мы не должны смешивать ценность упрощения нашей системы представлений и мыслей с ценностью фактов или знания фактов. Знание какого-нибудь факта остается равно важным и ценным, безразлично, известен ли просто этот факт, или объяснен, сведен ли к другому факту или нет. Факт, необъясненный, не хуже, не менее действителен и не менее важен, чем факт объясненный»18.

Вот как Мах описывает суть процесса объяснения: «Перед нами не только процесс логический – сведения одного какого-нибудь положения к другому или нескольким другим, – а и процесс психологический – замена чуждых нам образов восприятия и представления привычными и знакомыми нам, Устранение психофизиологической беспокоящей нас помехи – вот в сущности, к чему здесь сводится дело»19.

Э.Мах объявил единственной функцией науки – описание. Фиксацию результатов опыта с помощью выбранных в данной науке систем обозначения (языка) Э.Мах объявил идеалом научного познания. «Но пусть этот идеал достигнут для одной какой-нибудь области фактов. Дает ли описание все, чего может требовать научный исследователь? Я думаю, что да! Описание есть построение фактов в мыслях, которое в опытных науках часто обуславливает возможность действительного описания»20.

Предшественники Маха принимали за основные функции научного исследования объяснение и предвидение. Мах писал, что с его точки зрения, и объяснение и предвидение сводятся к описанию.

«Я уже не раз доказывал, что так называемым каузальным объяснением тоже констатируется (или описывается) тот или иной факт, та или иная практическая зависимость»21. Точно также обстоит дело с предвидением. «Требуют от науки, чтобы она умела предсказывать будущее… Скажем лучше так: задача науки – дополнять в мыслях факты, данные лишь отчасти. Это становится возможным через описание, ибо это последнее предполагает взаимную зависимость между собой описывающих элементов, потому что без этого никакое описание не было бы возможно»22.

Э.Мах считал, что всякое научное знание есть знание эмпирическое и никаким другим быть не может, утверждая, будто научные законы, теории, гипотезы – это лишь особым образом организованная, как бы спрессованная эмпирия.

Гипотеза для Маха – это предварительное допущение, сделанное на пробу, в целях более легкого понимания фактов, но не поддающееся еще доказательству фактами23. Научный закон есть описание, а не предписание: «Великие общие законы физики для любых систем масс, электрических, магнитных систем и т.д. ничем существенным не отличаются от описаний»24. К примеру, закон тяготения Ньютона есть одно лишь описание, и если не описание индивидуального случая, то описание бесчисленного множества фактов в элементах. Закон свободного падения тел Галилея, в сущности, есть лишь мнемоническое средство. Если бы мы для каждого времени падения знали соответствующее ему расстояние, проходимое падающим телом, то с нас этого было бы достаточно. Но память не может удержать такую бесконечную таблицу. Тогда мы и выводим формулу… Но это правило, эта формула, этот «закон» вовсе не имеет более существенного значения, чем все отдельные факты вместе взятые. По происхождению своему законы природы суть ограничения, которые мы предписываем нашим ожиданиям по указаниям опыта.

«Может быть найдено общее во всех описаниях…, поэтому, может быть дано обобщающее описание или правило для составления всех отдельных описаний, и это правило мы и называем законом»25. Точно также им характеризуется и теория.

То, что мы называем «теория или теоретическая идея относится к категории косвенного описания»26. Последнее «бывает всегда сопряжено и с некоторой опасностью. Ибо теория всегда, ведь, заменяет мысленно факт А другим, более простым и более привычным нам фактом В. Этот второй факт может в мыслях заменять первый в известном отношении, но, будучи все же другим фактом, он в другом отношении наверное заменить его не может»27. По этой причине казалось бы не только желательным, но и необходимым, не умаляя значение теоретических идей для исследования, ставить, однако, по мере знакомства с новыми фактами на место косвенного прямое описание, которое уже не содержит в себе уже ничего несущественного и ограничивается лишь логическим обобщением фактов. Цель естествознания – установление связи между явлениями, теории же «суть как бы сухие листья, отпадающие после того, как они в течение известного времени давали возможность дышать организму науки»28. И далее: «…быстрота, с которой расширяются наши познания, благодаря теории, придает ей некоторое количественное преимущество перед простым наблюдением, тогда как качественно нет между ними никакой существенной разницы ни в отношении происхождения, ни в отношении конечного результата»29. Да и преимущество это не абсолютно, поскольку в другом отношении теория проигрывает эмпирии. Дело в том, что Э.Мах различает прямое и косвенное описание.

«Словесное сообщение о факте, пользующее только этими чисто логическими средствами, мы назовем прямым описанием»30. «Такое описание, в котором мы ссылаемся на другое описание, уже данное где-либо или подлежащее лишь более точному выполнению, мы естественно назовем не прямым описанием»31.

Мах выделяет несколько наиболее важных с его точки зрения средства научного познания: понятия, сообщения, сравнения и т.д. «Представления и понятия без отношения к возможному опыту – не более как бесполезные и праздные химеры»32. Идеалом научной теории, с этой точки зрения, является термодинамика, в которой отсутствуют понятия, содержание которых выходит за пределы наблюдаемого, за пределы опыта. Отсюда не следует, как отмечал Мах, обязательность исключения из арсенала современной физики таких понятий как атом, масса, сила и т.п. Не нужно только впадать в теоретико-познавательное заблуждение, приписывая им реальность, не следует считать «основами действительного мира те интеллектуальные вспомогательные средства, которыми мы пользуемся для постановки мира на сцене нашего мышления». На определенном этапе развития науки они вполне могут быть полезны как орудия экономного, рационального символизированного опыта мира. Пусть атом остается средством, помогающим изображению явлений, и служит тем, чем служат математические функции. Но постепенно, по мере развития науки, естествознание, полагал Э.Мах, найдет возможность освободиться от такого способа упорядочения эмпирического знания.

Но «…научный анализ вообще не может себе ставить целью устранение понятий, ценных в практической жизни: они только очищают их в огне критики, чтобы потом лучше было ими пользоваться»33. Никакая наука не может пользоваться спутанными и неясными понятиями профанов, а должна вернуться к их источнику, чтобы придать им более ясный, более определенный характер.

Человек, обладающий богатой, расчлененной и соответствующей его интересам системе понятий, которую он усвоил при помощи языка, воспитания и обучения, пользуется значительными преимуществами сравнительно с тем, кому приходиться основываться на одних своих восприятиях. Но и тот, кто не обладает способностью быстро и легко превращать свои чувственные представления в понятия и наоборот, может порой быть введен в заблуждение своими понятиями; они могут тогда превратиться для него в тяжелое бремя предрассудков. Таким образом, понятия являются мощным, но опасным средством научного мышления.

Понятие причинности коренится в привычке человеческого существа, а не в фактах действительности. «Понятия причины и следствия возникают лишь вследствие стремления воспроизводить факты» 34. Когда мы говорим о причине и следствии, то мы произвольно выделяем те моменты, на связь между которыми нужно обратить внимание при воспроизведении какого-нибудь факта в важном для нас направлении. Мы привыкаем рассматривать явления природы как зависимые друг от друга, когда, наблюдая за природой, замечаем, что с изменением одних природных явлений наступают и изменения других. Эту зависимость явлений мы называем законом причинности. В природе же нет причины и нет следствия. Природа нам только раз дана. Закон причинности достаточно охарактеризован, когда говорят, что он предполагает взаимную зависимость между явлениями35.

«Я надеюсь, что в будущем естествознание устранит вследствие формальной их неясности понятия причины и следствия… Более целесообразно рассматривать понятия, определяющие какой-нибудь факт, в зависимости друг от друга»36, каждое явление, как функцию других явлений. Когда факт кажется нам ясным? «По совести говоря, тогда, когда мы можем воспроизвести его довольно простыми, привычными нам мыслями»37.

Важное значение в научном познании отводится Махом сравнению: «… физика живет и разрастается, как и всякая другая наука, благодаря сравнению»38. Какую роль играет сравнение в научной деятельности и в чем состоит его функция? «Если представление первоначально пассивно следует за новым фактом, то затем этот последний должен быть самостоятельно построен или воспроизведен в мыслях из общеизвестных уже и всеми наблюденных фактов. Наша память всегда готова доставлять нам для сравнения такие известные уже факты, похожие на новые факты, т.е. в известных признаках с ними совпадающие, и этим становится возможным сначала элементарное внутреннее суждение, за которым вскоре следует и словесно сообщенное. Таким образом, сравнение, делая вообще возможным лишь сообщение, является вместе с тем самым могучим внутренним жизненным элементом науки»39.

Кроме того, «… мощным существенным фактором развития науки является сообщение»40. Хотя способ, которым результат сравнения передается при сообщении, различен.

«Итак, целью всей естественнонаучной работы является приспособление наших мыслей к фактам действительности. Наука здесь только продолжает намеренно и сознательно то, что в повседневной жизни происходит незаметно само собой. Как только мы становимся способными к самонаблюдению, мы уже находим наши мысли во многих отношениях приспособленными к фактам действительности. В наших мыслях элементы выступают в подобных же группах, в которых они даны в фактах чувственного мира. Но ограниченный запас мыслей оказывается недостаточным для непрерывно накопляющегося опыта. Почти всякий новый факт сопровождается новым актом приспособления, который и выражается в процессе суждения»41.

Мах обратил внимание на факт относительности научного знания и сделал вывод о том, что наука не дает подлинной картины реальности, а доставляет лишь «символы, знаки, отметки для практики». «Наши воспроизведения всегда суть абстракции. И в этом находит свое выражение черта экономическая. Природа слагается из элементов, данных нам через посредство наших чувств… В природе нет вещи постоянной, неизменяющейся. Вещь есть абстракция, название, символ для какого-нибудь комплекса элементов, изменения которого мы не принимаем во внимание. Ощущения тоже не «символы вещей». Скорее «вещь» есть мыслимый символ для комплекса ощущений относительной устойчивости. Не вещи (тела), а цвета, тоны, давления, пространства, времена (что мы обыкновенно называем ощущениями) суть настоящие элементы мира»42. Таким образом, отрицается объективная реальность, отражаемая нашим сознанием.

Развитие научной деятельности – это биологический процесс, состоящий из двух этапов: приспособление мыслей к фактам и приспособление мыслей друг к другу. Процесс научного развития по Маху: «… и простые ощущения вызывают некоторую биологическую реакцию, естественным продолжением которой и является приспособление наших мыслей к фактам. Если бы последнее удалось вполне, то на этом, конечно, процесс и закончился бы. Но так как разные, не вполне приспособленные мысли находятся во взаимной между собой вражде, то биологический процесс и продолжается. Происходит то, что я назвал приспособление мыслей к друг другу»43. Наш опыт развивается через идущее вперед приспособление наших мыслей к фактам действительности. Через приспособление наших мыслей друг к другу возникает упорядоченная, упрощенная и свободная от противоречий система идей, к которой мы стремимся как к идеалу науки.

Все, что не может быть непосредственно наблюдаемым, не относится к научному знанию. Вместе с тем, ученые склонны в своих попытках постичь реальность выходить далеко за пределы наблюдаемого. В этой связи, писал он, «стоит вспомнить частицы Ньютона, атомы Демокрита и Дальтона, теории современных химиков, клеточные молекулы и гидростатические системы, наконец, современные ионы и электроны… Мне кажется, что эти рискованные современные представления составляют почтенный шабаш ведьм»44. Атомно-молекулярную теорию он называл «мифологией природы». «С нашей точки зрения функция всякой науки замещать опыт. Поэтому она, с одной стороны, правда, должна оставаться в области опыта, но с другой стороны она и предшествует опыту, всегда ожидая подтверждения или даже опровержения. Там где невозможно ни подтверждение, ни опровержение, там науке делать нечего»45. «Последнее непонятное» на чем может основываться наука – факт или гипотеза, но такая, которая может стать фактом. Если предмет гипотезы не может быть дан чувством (например, в молекулярной теории), то исследователь сделал больше, чем от него требовала наука, цель которой – факты, «и это большее вредно». Если кто-нибудь скажет, что при помощи молекулярной теории мы находим правила для явлений, которые на самих явлениях увидеть нельзя, то Мах ответит следующим образом: «в теории совершенной всем деталям явления должны соответствовать детали гипотезы и все правила для этих гипотетических вещей должны быть непосредственно применимы к явлению, но в таких случаях молекулы не что иное, как образ, лишенный всякого значения»46.

Родоначальник позитивизма О.Конт считал, что философия как метафизика могла оказать положительное воздействие на развитие представлений о мире лишь в период детства науки. Эту же идею разрабатывает дальше Мах: «Во всех моих критико-познавательных исследованиях… руководящей идеей является одна и та же мысль, именно та, что все метафизическое, как нечто праздное и нарушающее экономию науки, должно быть из нее изгнано»47. Хотя в работе «Познание и заблуждение» Мах оговаривается: «Надо, правда, признать: то, что философ считает за возможное начало, улыбается естествоиспытателю, лишь как очень отдаленный конец его работы»48.

Развитие психических исследований в XIX веке подтолкнуло Маха к анализу роли и влияния субъективного фактора, психической жизни субъекта на научное познание. «За неутомимой повседневной работой, направленной к приумножению запасов наших знаний, только немногие исследователи находят время и возможность точнее проследить и тот мощный психический процесс, которым растет и развивается наука»49.

Другой стороной этой же проблемы является обратная сторона воздействия науки, результатов научного познания на психический мир субъекта, на его практическую деятельность. «Свойства окружающего нас среды обуславливают наше существование и мышление»50. Научная деятельность имеет и еще одно специфическое предназначение по Маху, связанное непосредственно с внутреннего миром субъекта: «Науки могут различать между собой как своим материалом, так и способом обсуждения этого материала. Но цель всякой науки – изобразить факты в идеях или для практических целей, или для устранения интеллектуальной неудовлетворенности» 51.

Большую роль в развитии науки Мах отводит истории: «История все сделала, история все может изменить»52. Наука по своему характеру – «вещъ незаконченная, переменная». К ней больше, чем к чему-либо иному применимы слова Гераклита: «невозможно войти дважды в одну и ту же реку». Тот кто знает одно воззрение, тот не верит, что было какое-либо другое воззрение или, что другое воззрение может появиться, тот не сомневается, не проверяет. Необходимо познакомиться с мировоззрением и взглядами другого высоко культурного народа, чтобы быть в состоянии встать на другую точку зрения. «Классическое образование есть по существу своему образование историческое»53. Более того, для естествоиспытателя существует даже особое классическое образование – история развития его науки.

Итак, Мах сводит науку к сугубо эмпирическому знанию (радикальный эмпиризм), элиминируя из науки метафизику, как не поддающуюся контролю, т.е. проверке опытом, а функцию науки он сводит к описанию (дескриптивизм). Эти идеи, хотя и не были поддержаны большинством ученых, несомненно, в настоящее время фактически описывают состояние современной науки и бесперспективность её дальнейшего развития в рамках данной парадигмы.

1.2. Гносеологическая феноменология Э.Маха

«Позитивизм – это теория познания, согласно которой единственное достоверное знание, доступное человечеству, – это наука, основанная на наблюдениях»

Огюст Конт

В 1903 году Рихард Хёнигсвальд сказал, что Эрнст Мах принадлежит «безусловно, к самым читаемым авторам нашего времени»54. Новый этап возрастания интереса к трудам Э. Маха начался в конце XX века в связи с развитием таких направлений исследования как экологический подход в психологии восприятия, искусственный интеллект.

В возросшем за последние годы интересе к работам Маха прослеживается востребованность идей, заложенных в трудах Э.Маха Возможно Б.Л. Альтшулер прав, утверждая, что «идеи Маха, принцип Маха это не только история науки, но и сама наука, актуальная сегодня»55. И возможно, именно из-за их «мегамасштабности», использование принципов, заложенные Махом, не так очевидно в наше время.

Стройное здание физической теории, созданное в XIX веке на основе классической механики, не выдерживало шквала новых открытий. На первый план вышли мировоззренческие вопросы: что мы изучаем, каково соотношение наших знаний о мире с самим этим миром? Первые попытки ответить на эти вопросы привели к релятивизму и агностицизму. «В сущности, – писал М.Планк, – это своего рода реакция против тех смелых ожиданий, которые связывались несколько десятилетий назад со специальным механическим воззрением на природу… Философским осадком неизбежного отрезвления и был позитивизм Маха»56.

Знаменитый австрийский физик Эрнст Мах (1838-1916) и швейцарский философ Рихард Авенариус (1843-1896) предложили вариант выхода из затруднений в физике, который состоит в том, чтобы «очистить» опыт от всего того, что может быть истолковано как признание факта объективности, независимо от наших ощущений какой бы то ни было реальности.

Исходной точкой зрения Э.Маха была так называемая «монистическая концепция опыта», разработанная на основе «теории идей», нашедшей наиболее полное выражение в английском классическом эмпиризме, и проведенная с наибольшей последовательностью Юмом. Согласно этой концепции наше знание заключается в установлении отношений между «идеями» – «копиями», «бледными образами» впечатлений, внешних чувств («внутреннего опыта»). Э.Мах предложил следующее «понимание знания, согласно которому оно является не постижением реальности, существующей независимо от него, а простым описанием отношений между ощущениями, и на основании этой эпистемологической концепции сделал ряд методологических рекомендаций»57.

При таком подходе за пределами знания оказываются не только убеждение в реальном существовании мира, но и убеждение в закономерном ходе процессов природы, убеждение, которое лежит в основе индуктивного вывода. Познание по Маху – это акт приспособления, имеющей своей задачей описание, систематизацию с помощью понятий, символическое изображение картины явлений.

Корни познания, по Маху, амбивалентны. С одной стороны познание является биологическим явлением, обусловленным всем ходом эволюции человека как биологического вида. В своей работе «Анализ ощущений и отношение физического к психическому» Мах подробно рассматривает тот путь биологического развития, который в конечном итоге детерминировал возникновение познавательного отношения человека к миру. Причиной возникновения познания являются инстинкты и, так называемые, экономические побуждения человека. «Познание – биологическое явление, зачатки и корни которого можно проследить до простейших экономических побуждений и инстинктов людей и даже животных»58. Для своего выживания и развития человек нуждался в гармоническом сосуществовании с окружающей его средой. Это привело к развитию человеческой психики. «Мах смотрит на познание как на явление биологическое: психическое развитие есть явление приспособления»59.

С другой стороны, человек – существо социальное. Он живет в обществе и процесс взаимодействия с природой носит более социальный, нежели индивидуальный характер, таким образом, процесс познания должен иметь и социальные черты. «Познание также является и социальным процессом, как процесс сотрудничества людей в деле покорения природы»60.

Основой теоретической доказательности истинности знания выступает гносеология. Она занята конструированием факта знания, т.е. тем как наше мышление познает действительный мир, как в наших представлениях и понятиях отражается действительность, насколько познавательные конструкции и реконструкции объективно значимы.

Центральная проблема концепции Маха: содержание знания – отношение между физическим и психическим решается с точки зрения цели познания и интересов субъекта. Мах игнорирует фундаментальное гносеологическое противопоставление материи и сознания. Материя – символ для констатации постоянных отношений внутри многообразного содержания нашего опыта. При этом он считает психические явления первичными, ибо их мы познаем непосредственно, а внешний мир вторичным, так как познаем мы его опосредовано, благодаря логическому выводу из нашего опыта.

Теория чувственных данных была изложена Э.Махом в работе «Анализ ощущений и отношение физического к психическому» (1886). Суть своей философии Э.Мах формулирует следующим образом: «Вещь, тело, материя есть не что иное, как связь элементов, цветов, звуков и т.д., не что иное, как так называемые признаки… Вследствие большого развития механистической физики возникает манера приписывать пространственному и временному высшую реальность в противоположность цветам, звукам, запахам… Но физиология органов чувств делает очевидным, что пространство и время с тем же успехом могут быть названы ощущениями, как и цвета, и звуки»61.

Мах уравнивает в правах психическое и физическое: «…рассматривает обе области (и естествознание и психологию) как однородные, равно важные источники нашего познания…»62. И далее, «считаю психологические факты, по меньшей мере, столь же важными источниками познания, как и факты физические»63.

Фактически, Мах определяет две различные области, каждая имеет свои «простейшие элементы», в каждой действуют свои закономерности, каждой присущи свои методы и результаты познания. «Все данные, изучаемые методом и в рамках физической зависимости – элементы; те же элементы, изучаемые в пределах психической зависимости – ощущения»64.

В процессе взаимодействия с природой человечеством приобретается опыт. «Опыт есть тесное взаимодействие, текучая связь субъекта и объекта»65. У Маха и Авенариуса опыт очищен от только ассоциативно связанных с ним и происходящих из прежнего опыта моментов и редуцирован или сведен к чистым данным ощущения (элементам), которые, в свою очередь, порождены определенными стимулами. «И вот, вся эта эмпирически-психологическая теория чувственного восприятия вместе с соответствующим каузально-генетическим объяснением полностью отвергается феноменологами как конструкция и заменяется другим пониманием восприятия, т.е. «внешнего» опыта»66.

И этот опыт двойственен, что обусловлено двумя выделенными им областями, т.е. «…с физической точки зрения опыт есть воздействие объекта на субъект, то с психологической точки зрения опыт, в смысле его содержания, распадается на ощущения, так что все находимое в нем можно представить в виде тех или иных связей ощущений…»67. Или, другими словами: «Совокупность того, что в пространстве дано непосредственно для всех, – обычно называется физическим; наоборот, то, что дано непосредственно лишь одному и что доступно всем другим лишь в силу аналогии, – психическим»68.

Важнейшей проблемой теории познания является определение источника познания. Для Маха «чувственные возбуждения являются единственной, ничем не замещаемой основою нашего познания мира»69. «Все содержание нашего сознания слагается исключительно из возбуждений, исходящих из различных частей нашего тела…»70. А в своей работе «Популярные научные очерки» он пишет: «Мы знаем один только источник непосредственного откровения естественно научных фактов – наши чувства»71.

Если исходить из существования двух различных областей: психической и естественнонаучной в процессе научного познания, то закономерно возникает вопрос об их взаимосвязи и взаимозависимости этих областей. Поэтому для Маха целью всех философских размышлений стало познание и установление этих отношений. Так как «…нет существенной разницы между физическим и психическим, то и в отношении между ними приходится признать существование той же точной зависимости, которую мы стараемся отыскать во всех явлениях физического мира. Мы тогда принимаем, что всем отдельным явлениям, установленным физиологическим анализом ощущений, соответствует столько же отдельных явлений физического нервного процесса, которые должны быть установлены. Вот это отношение я и попытался по мере сил установить»72.

Для познания необходимо по Маху выделить общие обеим областям простейшие элементы. «Эти элементы известны в психической области как ощущения, а в области естественнонаучной – как физические свойства, но сами по себе они идентичны, а только различны в зависимости от точки зрения, с которой они рассматриваются. Это приводит к дальнейшему упрощению и обобщению метода»73.

Мах рассматривал ощущения в гносеологии как исходную данность: с ощущениями можно так или иначе манипулировать и только. Он стремился свести познание к восприятию как таковому, превратив ощущения в объекты. «Факт чувственного мира – вот исходный пункт, как и цель всех приспособлений мыслей физика… На этом основаны все гипотезы и приспособления естественных наук»74. Мах считал, что доказал прямую возможность полного познания «нейтральных элементов» мира, т.е. безличных ощущений, поскольку познание последних сводится к тому, что они воспринимаются.

Проблема достоверности знания, проблема равенства или неравенства объективного мира миросозерцанию и миропониманию – одна из важнейших проблем гносеологии. «Все, что нам может быть желательно знать, дается нам решением задачи математической формы, определение функциональной зависимости чувственных элементов друг от друга. Раз нам известна эта зависимость, знание «действительности» исчерпано»75.

Важнейшим аспектом гносеологии является и вопрос о соотношении эмпирического и теоретического уровней познания. Между теорией и практикой Мах, также как психическим и физическим, не видит существенной разницы. «Отделить теоретическую деятельность от практической практически невозможно» 76. Теория и практика – две половики одного целого: «Деятельность теоретическая и деятельность практическая суть, ведь, две взаимно связанные между собой части одной и той же биологической реакции; вторая получат толчок от первой, проникнута ей и составляет ее естественное продолжение»77.

Разница состоит лишь в выполняемых ими функциях. Рассмотрим отношение Маха к мышлению и определим ту роль, которую оно играет в процессе познания. Прежде всего необходимо отметить, что мышление возможно лишь на определенном этапе развития человечества, на определенном этапе развития психической жизни: «регулирующая и упрощающая функция логики может начать свою работу лишь там, где развитие психической жизни значительно продвинулось вперед, накопив богатую сокровищницу инстинктивных привычек. Вот с этим то дологическим запасом инстинктивных привычек путем логики справится мудрено»78. «Наши мысли не составляют всей жизни. Они только кратковременный свет, освещающий путь воли. Но зато они самый чувствительный реактив на наше органическое развитие… Превращение мыслей … есть часть общего развития жизни, приспособления к более широкому кругу действия»79.

Анализируя мышление, Мах выделяет два его типа: обыденное и научное. Научное мышление развивается из обыденного и является «последним звеном в непрерывной цепи биологического развития, начавшегося с первых элементарных проявлений жизни»80. «Умственное дополнение факта» является общей чертой для научного и обыденного мышления. Но есть и значительные отличия в выделенных типах мышления. Обыденное мышление служит практическим целям, прежде всего, удовлетворению физических потребностей. Ставшее же более сильным, научное мышление создает себе собственные цели, стремясь удовлетворить само себя, «устранить умственное стеснение». Научное мышление в своем развитии состоит в непрерывном исправлении мышления обыденного. А с ростом культуры, по Маху, обыденное мышление все более и более ограничивается и вытесняется научно дисциплинированным техническим мышлением.

Кроме того, научное мышление бывает двух видов: мышление философа и мышление специалиста-исследователя. «Первый стремится к возможно полной всеобъемлющей ориентации во всей совокупности фактов, а второй первоначально занят ориентировкой и обобщением в одной какой-нибудь небольшой области фактов»81.

Мах полагал, что мышление лишь сокращает, экономизирует, упрощает обозрение опыта субъекта: «…экономия мышления есть также весьма ясный логический идеал, сохраняющий свое значение даже после завершенного логического анализа»82. Смысл всего процесса исключительно экономический.

Научное познание не что иное, как экономное описание опыта, то чем экономнее это описание, тем лучше. Поэтому в физике нужно предпочитать такие теории, которые не предполагают существования объектов за пределами опыта. «Это т.н. феноменологические теории, к числу которых относится классическая термодинамика. А вот предположения о реальности молекул, как это имеет место в молекулярно-кинетической теории тепла или тем более атомов, – это по Э.Маху не что иное, как выражение донаучного способа мышления»83.

При воспроизведении фактов мы начинаем с более устойчивых, привычных и знакомых нам комплексов и сюда впоследствии прибавляем, внося поправки, и непривычное. Все суждения – суть дополнения и поправки существующих уже представлений. «Именно те идеи, которые прежний опыт сделал наиболее привычными нам, вторгаются, борясь за свое самосохранение, в понимание каждого нового опыта и именно их постигает необходимое превращение. Метод объяснять новые непонятные явления при помощи гипотез, основан всецело на этом процессе»84.

Мах подробно анализирует мыслительную деятельность человека, выделяя особо два направления: приспособление мыслей к фактам и приспособление мыслей друг к другу. Первое приспособление есть наблюдение, а второе – теория. Между наблюдениями и теорией трудно провести четкую границу, ибо почти каждое наблюдение совершается уже под влиянием теории, а при достаточной важности наблюдение со своей стороны оказывает влияние на теорию. Что касается приспособления мыслей к фактам действительности, то он так описывает влияние факта на мыслительный процесс: «…итак, когда мы применяем абстрактные понятия к факту действительности, то этот последний действует на нас как простой импульс к чувственной деятельности, которая создает новые чувственные элементы, а эти последние могут определять дальнейший ход нашей мысли в соответствии с этим фактом. Нашей деятельностью мы обогащаем и расширяем слишком бедный для нас факт. Мы делаем при этом тоже самое, что делает химик с бесцветным раствором какой-нибудь соли, осаждая из него при помощи определенной операции желтый или бурый осадок, который может дифференцировать ход его мыслей. Понятие физика есть определенная реакция, обогащающая какой-нибудь факт новыми чувственными элементами»85.

Касательно второго направления мыслительной деятельности, т.е. приспособление мыслей друг к другу, Мах пишет: «Все новое, необычное и удивительное действует как раздражение, привлекающее к себе внимание. Те или иные практические основания либо просто одна лишь интеллектуальная неудовлетворенность могут побудить волю к устранению противоречия, к новому приспособлению мыслей. Таким образом возникает намеренное приспособление мыслей – исследование»86. Приспособление мыслей друг к другу обуславливает логическое очищение мышления и является характерным и преимущественным признаком науки, в отличие от обыденного мышления, которое довольствуется службой практическим интересам.

Представления постепенно так приспосабливаются к фактам, что дают достаточно точную, соответствующую биологическим потребностям, их копию. Точность приспособления, соответствия представлений фактам определяется требованиями той конкретной ситуации, того момента времени, когда оно образовывалось. Но так как интересы и обстоятельства меняются от одного случая к другому, то и результаты приспособления в различных случаях не всегда точно совпадают друг с другом. Биологический же интерес вновь побуждает к поправке одних представлений другими. Между обоими процессами – приспособление мыслей к фактам и приспособление мыслей друг к другу – в действительности трудно провести резкую грань. Уже первые чувственные впечатления зависят от прирожденного и временного состояния организма, а позднейшие чувственные впечатления зависят от прежних впечатлений. Так, почти всегда первый процесс усложняется вторым.