Венок из белладонны

Глава 1

Этим утром Кода Волчья разрывалась между двумя своими привычными действиями, которые обычно совершала одно за другим. Но сейчас она не могла определиться, что именно сделать в первую очередь. Действие первое: посмотреться в зеркало, причесаться, умыть лицо лунной водой. Действие второе: проверить почту.

Рассудив, что даже после сна, со спутанными волосами и следами подушки ни лице выглядит прекрасно, Кода схватила стопку конвертов, принимаясь перебирать их и отшвыривая ненужные в сторону.

Каждое утро письма появлялись на высоком комоде – вишневое дерево, период правления клана Морхен в эпоху империализма на Севере, конкретно: семьсот двадцать пятый год со времени появления Первого Колдуна. Комод этот Кода выторговала у одной пожилой четы, находясь в профессиональном странствии по княжествам с богатой историей, практически за бесценок. Гораздо дороже вышло переправить его из Северного края в Западный.

Так вот, письма. Девушка решительно отправляла в полет счета на оплату своего жилья, судебные иски, уведомления о штрафах, приглашения на ужины и обеды, пока не добралась до того самого письма, которое ждала вот уже полгода. Точнее, она добралась до последнего письма в стопке и обнаружила, что оно не то самое, что она ждала. Вывод оказался таков, что желанного конверта в это утро ей не перепало.

Кода опустила руки, закрыла глаза, глубоко вдохнула и медленно выдохнула. После, справившись со вспышкой горечи и раздражения, она собрала разбросанные конверты и, усевшись на ковер, – натуральный шелк, глянцевые переливы голубых оттенков, ручная работа именитого мастера из Мор-Андольской провинции, что делает ковры для самого князя и его приближенных – сызнова начала вчитываться в имена отправителей, надеясь, что в спешке попросту пропустила нужное письмо.

Нет, письма не было.

Заставив себя не унывать раньше времени, Кода занялась своими привычными утренними ритуалами. Потратив на это не меньше двух часов, она практически уже позабыла о том, что у нее есть причины для расстройств. В конце концов, горевать не стоит. Это добавляет морщин и делает глаза тусклыми.

Расположившись на открытом балкончике, закинув ногу на ногу в плетеном кресле, Кода вооружилась чашкой травяного чая и свежей газетой. К горьковатому запаху трав и резкому типографской краски тут же примешались запахи улицы.

В Шерагуле царила поздняя весна со всей ее неприкрытой слякотью. И где эти холеные колдуны, подчиняющие силы природы? Неужели никому не по силам истопить остатки снега, даже не снег, а грязь бело-коричневого цвета, да просушить тротуары, чтобы идти по ним и не бояться испортить новые туфли? Первый век нового тысячелетия уже подходит к концу, а банальные, но такие нужные вещи, все еще игнорируются.

Кода жила в хорошем, даже престижном районе города. Это не центр с его буйной жизнью, а тихая, спальная окраина, где патрули проходят каждые десять минут, а от охранных заклинаний рябит воздух. Люди здесь проживали исключительно светские, с хорошими манерами и завидным воспитанием. И не менее завидным счетом в банке. Но это так, к слову. Помимо соответствующего контингента и уровня безопасности, в этом районе еще сказочно красиво. В любое время года, кроме весны. Кода с трудом справлялась с настигающей меланхолией, когда она видела грязь, облепившую землю, но все же свежий воздух, приносимый весенними ветрами, помогал ей сохранять бодрость духа. Весна дарила надежду. Это как возрождение, неумолимый переход из увядания в цветение. И путь это вечно сопровождала грязь.

На пальцах остался размазанный отпечаток типографской краски. Наморщив нос, Кода оттерла краску и взялась за газету чуть ли не ноготками. Новости на четырнадцатое апреля одна тысяча девяносто третьего года со времени появления Первого Колдуна оставались все такими же тривиальными, как и тысячу лет назад. Заслуживала внимания только последняя страница.

В самом нижнем углу отведена узкая колонка, где одна гадалка дает свои предсказания на текущую неделю. Более сотни тысяч жителей княжества Мор-Андольского никогда не читали бредни, перечисленные в пятистрочном столбце, и правильно делали. Эти строки предназначались лишь для узкого круга лиц, и только ими эти предсказания могли быть поняты. Поняла их и Кода. Прочитав пять строк, она порывисто вскочила, раскрасневшись и едва не задохнувшись от возмущения.

Предсказание гласило: «И будет встреча, где свет и тень войдут в глубины сада, дабы узреть величие и славу. Под россыпь злата запляшут леди, под хруст алмазов засмеются лорды. Красной лентой затянуты их пояса. Столица ждет, она откроется в поздний день».

Если бы сегодня утром Коде пришло то самое письмо, которое ей не пришло, в нем оказались бы визитка с точным адресом и красная ленточка – входной билет.

Она постаралась взять себя в руки и не рубить с плеча. Самолюбие было выжжено дотла, но даже в этот момент Кода запретила себе унывать. Еще ничего не кончено. Сегодня второй день седмицы, а закрытый клуб будет дан на седьмой день. Пять дней, чтобы добиться красной ленточки и занять свое заслуженное место.

Закрытый клуб давали два раза в год – в начале и конце. В этом году что-то припозднились, но да это только подогревает интерес. Вполне может быть, что первый закрытый клуб окажется более грандиозным, чем раньше, оттого и больше времени на подготовку.

Как в мире существовали тайные сообщества религиозно-повернутых колдунов, особую власть имущих, ложи повернутых не-колдунов, желающих заполучить большее влияние, а еще кланы наемников, что рядились в плащи серых кардиналов, так существовало и Общество. На закрытом клубе как раз собирались представители этого Общества – коллекционеры и продавцы антиквариата. Они общались, обменивались новостями, пили хорошие вина, а после приступали к самому интересному – торгам.

За несколько дней до начала клуба оглашался список выставляемых товаров с первоначальными ставками. Красная тряпка для быка, разжигающий желудок аперитив. Коллекционеры потирали потные ладошки и трясли свои чернильные ручки, занеся руку над чековой книжкой. Лоты в закрытом клубе всегда исключительные, часто даже запрещенные. Драгоценности, книги, мебель, картины, артефакты, одежда, даже архаичные склянки со стухшими зельями – если им более трехсот лет, это уже считается редкой диковинкой. Коллекционеры любят редкие диковинки.

На закрытый клуб приглашали далеко не всех коллекционеров и не всех продавцов. Кто выбирал участников – неизвестно. Кто будет вести торги – неизвестно. Ореол тайны неизменный дух-хранитель этого события. А этот бред на последней странице газеты – насмешка для тех, у кого перед носом этот ореол сгустился и стал совсем непроглядным.

Кода была оскорблена до глубины души. Она работала на свою репутацию денно и нощно, завоевывая авторитет и имя в Обществе. Но ее еще ни разу не приглашали на закрытый клуб. Раньше она терпеливо сносила, считая это не поражением, а необходимостью работать еще усерднее. В этом году, как она считала, она была достойна наконец получить приглашение и, вместе с ним, признание Общества.

Все началось с невзрачной вазы из молочного фарфора, расписанного вручную желтой тушью десять лет назад. Кода приобрела ее за пятьдесят цын – то были ее последние деньги в кармане – у одной дамы, что занималась зельеварением. Дама посмеивалась, косилась хитро, норовя сглазить, и не соглашалась уступить в цене. Но Коде было всего девятнадцать лет, она тогда только ступила на этот путь, а в этой вазе она увидела особенную красоту и поверила, что в ней был большой потенциал.

Вскоре Кода поняла причину насмешек. То, что выдавалось за вазу, на поверку оказалось погребальной урной ценой в три цына. Кода так разозлилась, что продала этот горшок за тысячу цын.

Эти деньги она заплатила девчонкам-горланкам, что на следующий день встали возле магазина той самой ведьмы, и во всю мощь своих легких начали поносить ее зелья, уверяя каждого встречного, что та – шарлатанка.

После Кода не видела ни ведьму, ни этикеток с ее именем на склянках с зельями. А ту урну для праха она через пару месяцев все же выкупила – за шесть цын – и поставила на своей полке, как напоминание о начале пути.

А дальше ее затянуло в круговерть историй, драм, предательств, неземной любви и прочих изысков, что сопровождают различные вещи, что некогда принадлежали кому-то. Кода покупала, продавала, оставляла у себя, изредка дарила, выставляла на аукцион и в галереи свои коллекции. Она погрузилась в мир вещей с головой. На сегодняшний день Кода уже была обладательницей картин времен правящей династии Кеуль, – созданы около пятисот лет назад, на сегодняшний день в цене от трех тысяч цын и выше – сервизов из Юго-Восточного края возрастом от шестисот лет и старше, столовых приборов из эльфийских слез – прозрачные, словно стекло, но прочные, как железо, с переливами космического пространства – по цене от семи тысяч цын за чайную ложечку и многого другого.

Кода верила, что разбирается в красоте, чувствует ее, как ищейка свою добычу. Пока все складывалось так, что это правда. Но в этой среде мало быть вдохновленным эстетом с тонкими пальцами. Нужно иметь еще острые зубы. Кода как раз обладала такими. И этими самыми зубами она намеревалась вырвать себе приглашение на закрытый клуб.

– Кода! – звонкий девичий голос разбил утреннюю тишину спального района.

Кода вытянула шею, выглядывая через перила. Голос принадлежал молоденькой шатенке не самой дурной наружности, однако вид ее все же был донельзя простым и серым. Волосы заплетены в расхлябанную косу – эту прическу она носила всегда и везде, уже казалось, что ее волосы растут именно в этой форме, прямо от корней начиная заплетаться. Бесформенное серое пальто, под ним не менее бесформенная блуза явно с чужого плеча, но приросшая к нынешней владелице, как вторая кожа, несуразной длины серые брючки, а в довесок стоптанные ботинки, что вот-вот развалятся.

Кода поджала губы, опасливо подняв руку и пошевелив пальцами в знак приветствия. Свою подругу она любила, но вот то, как она выглядела, заставляло вжимать голову в плечи и надеяться, что никто не заметит их рядом друг с другом. Дакота хороший человек, но одевается прескверно.

Убедившись, что ее заметили, Дакота Ли-лун опустила руку и всего через несколько секунд оказалась в прихожей – телепортировалась. Кода не сдвинулась с места, слыша, как подруга шуршит шарфом и с негромким пыхтением расшнуровывает свои полусапожки.

– Привет! – Дакота всплеснула руками и расплылась в улыбке, застыв посреди гостиной.

– Здравствуй. Тебя наконец-то выпустили на волю? – Кода нашла в себе силы непринужденно улыбнуться.

Дакота тут же свела брови так, что они стали похожи на остроконечную крышу домика – кончики бровей опустились вниз, а их начала вверх над переносицей. Она снова взмахнула руками – рукава блузы настолько длинны, что закрывают пальцы. Не рукава, а крылья.

Пробежав наметанным глазом по внешнему виду подруги, Кода пришла к выводу, что та снова надела то, что первым выпало из шкафа. При этом в шкафу у Дакоты имелось едва ли с пяток вещей, поэтому обычно она ходила в одном и том же, латая дыры простеньким заклинанием. В отличие от Коды, Дакота Ли-лун была ведьмой и могла колдовать, но при этом ходила в одном и том же из года в год.

Кода поправила на коленке шелковый халат, блеснувший золотой вышивкой по кайме, да провела рукой по своим волосам, аккуратно уложенным под сеткой.

– Вчера наступил конец отречения, – радостно сообщила Дакота, садясь за столик напротив Коды.

От нее пахло воском, пылью и сушеными травами. Она не пользовалась духами – так пахло место, в котором Дакота жила. И последнюю неделю она не выходила из четырех стен своего жилища, пропитавшись этими запахами до самой души.

Кода ценила религию с точки зрения феномена и материальной ценности – некоторая утварь была столь древней, что могла вытянуть на сотни тысяч цын. Правда, такие вещи труднее продавать, но от этого они становились только ценнее.

Дакота Ли-лун жила в монастыре при храме ведьминской праматери – божества, почитаемого ведьмами и колдунами, что напитывала своих потомков силой. Последователей у богини было немного, храмов мало, но все они неизменно украшались с большой щедростью и был в них какой-то особый дух, проникающий в разум, наполняющий тело чем-то восторженным и легким. Культ праматери был странен до невозможности, но, как и другие религиозные течения, имел право на существование.

Редкий колдун проживал свою жизнь без веры в этом мире. Неверие и отрицание божественного – человеческая стезя. В этом коренилась вековая смертная обида за обделенность даром или силой, что могла хотя бы продлить молодость, не говоря уже о более великих возможностях.

Отчего Дакота вдруг решила податься в монастырь, да еще не особо популярный и имеющий налет подозрительного иноверия, Кода не знала. Сколько раз спрашивала, но подруга лишь поджимала свои пухлые губы и кротко улыбалась.

– И как на свежем воздухе? – подперев подбородок рукой, поинтересовалась Кода.

Как бы то ни было, по этой замарашке она очень скучала. У Коды не ладились дружеские отношения с кем-либо, рано или поздно человек, с кем завязалась дружба, обнаруживал в себе неприятные черты, с которыми Кода не могла мириться. Дакота же отличалась неподдельной искренностью, простотой и незыблемым терпением. Она умела восхищаться, слушать и говорить правильные вещи. Эти качества и помогли монашке оставаться верной подругой для Коды вот уже несколько лет.

Дакота широко улыбнулась, прикрыла глаза, подставляя лицо выглянувшему солнцу и с шумом вдохнула свежий воздух.

– Прекрасно!

Раз в три месяца Дакота и другие прислужницы монастыря праматери закрывали себя от всего мира на целую седмицу. Они хранили молчание, не ели, не пили ничего кроме воды, подолгу молились и умудрялись не двинуться головой от всего этого. Кода бы не смогла и двух часов продержаться по таким правилам. На вопрос Дакоты о том, как прошла ее седмица, Кода в красках рассказала о том, с какой радостью пила вино, ела сочное жаркое и изысканные деликатесы, танцевала ночи напролет, а еще мимоходом заключила пару успешных сделок, от которых ее счет в банке претерпел весьма воодушевляющие метаморфозы.

– У меня есть для тебя подарок, – Кода встала, проплыла к комоду, мимолетно бросив взгляд на то место, где всегда появлялись письма и прочая корреспонденция, выдвинула ящик и вытащила прямоугольный предмет, обернутый бумагой.

– Это то, о чем я думаю? – Дакота подпрыгнула на месте, с детским восторгом захлопав в ладоши.

С таинственной улыбкой Кода водрузила свой подарок на стол, а после села обратно, двумя пальчиками взявшись за свою кружку с чаем.

Дакота не сдержала восторженного писка, вцепившись в толстый фолиант. Телячья кожа, латунные уголки, страницы – не бумага, а велень. На корешке виднеется оттиск – суперэкслибрис с инициалами прежнего владельца.

– Диалоги королей, – зачарованно шептала Дакота, водя пальцами по книге. – Кода, спасибо! Какие краски, какой шрифт!

Кода самодовольно хмыкнула. Достать этот сборник лубков не составило труда, а радости Дакоте принесло немерено. Кода гордилась собой.

Дакота была сама не своя до книг. Такая кроткая и невзрачная, она взрастила в себе мелкого беса коллекционирования, жадного до редких книг. И если уж какой-то особенный экземпляр попадался ей на глаза – алтарь из своего монастыря продаст, но выкупит книгу. Возможно, то было роковое влияние Коды – натолкнула чистую и невинную монахиню на скользкий путь поклонения материализму.

Восемь лет назад Кода рассмотрела в скромной монашке талант, маленького алчного демоненка, способного вытрясти душу даже из самого скупого ханыги. И увидела в ней за ее невыразительной внешностью типичную собирательницу. Дакота будет носить рваные тряпки, но в тесной келье у нее будут стоять книги общей суммой на сотни тысяч цын. Как в ней сочетались святость и идолопоклонничество? Одной ее богине известно, но помимо божественного кумира, у Дакоты был другой – бумажный, с прописным или печатным словом, в кожаном или же бумажном переплете.

Это так понравилось Коде, что она сдружилась с Дакотой. Они даже смогли стать близкими подругами, хоть, глядя на них, можно решить, что это две противоположности, что существуют в разных вселенных.

– Я вижу, что тебя что-то гложет, – Дакота отложила свой подарок и прижала руки к груди.

Кода, не таясь, удрученно кивнула. Молча придвинула газету и ткнула пальчиком в ту самую колонку.

– Меня снова не пригласили, – пояснила она. – Столько сил вложила, столько слез пролила, а им хоть бы что. Может, мне стоит продать душу, чтобы меня заметили?

– Не говори так, – округлила глаза Дакота. – Душа бесценна, не стоит ей разбрасываться на такие мелочи.

Кода вздохнула, уложив подбородок на сцепленные в замок руки. Она тоже считала, что если и продавать душу, то за что-то более весомое, нежели простое приглашение на закрытый клуб.

– Если что-то подталкивает тебя к таким мыслям, то лучше от этого отдалиться, – продолжила Дакота. – Ты столько лет бьешься за право признания. Неужели оно тебе настолько нужно?

– Разумеется, – Кода всплеснула руками. – Ты столько лет молишься своей богине, неужели тебе это так нужно?

– Моя богиня дает мне силу и веру в себя. А твоя битва за признание изнуряет тебя.

– Предлагаешь бросить все это дело и не трепать себе нервы лишний раз? Что же, открою свое ателье. Сошью тебе наконец приличное платье. Что скажешь, Дак?

– У меня есть платье.

– Ты о монашеской рясе? – Кода наморщила нос.

– Ты на меня нападаешь, – Дакота поджала губы, но в глазах сквозила лишь безграничная доброта. – Я не отговариваю тебя отступиться от своей идеи. Просто я очень переживаю за тебя, хочу, чтобы ты была счастлива.

– Я буду счастлива, когда со мной начнут считаться, – отчеканила Кода, скрестив на груди руки. – Просто я знаю, что дело не в том, что я неуспешна. У меня есть редкости, на которые пускают слюни матерые коллекционеры. У меня свой список покупателей, куча доверенных лиц в разных важных отраслях, есть свои продавцы, что уведомляют меня раньше всех, когда появляется что-то интересное. Мое имя знают в Обществе, и те, кто им признан, заискивающе улыбаются мне и тянут свои слюнявые губы на званых вечерах.

– Как ты разошлась, – усмехнулась Дакота.

Кода вздернула подбородок, наморщив нос. И правда разошлась. Слишком уж много накопилось обиды за несправедливость. Она допила остатки травяного чая, вновь обретая душевное равновесие.

– Ты сильная женщина, – проговорила подруга. – Но может, тебе и правда стоит подумать о смене деятельности. Ты не замечала, что эта вечная гонка… дурно влияет на тебя?

– Я дурна? – Кода испуганно вскинула брови, вновь вставая на тропу переживаний.

Дакота поспешно замотала головой.

– Нет-нет, я не о том. Я хотела сказать, что постоянная гонка за признание, за то, кто первый выкупит, кто дороже продаст и все такое прочее, это плохо сказывается на нервах, вот я о чем. Это ожесточает.

– О, такого со мной никогда не случится, – заверила Кода.

Про себя она знала, что сердце у нее доброе. Как минимум потому, что для своей подруги она не забывает о книгах, когда находится в поисках очередной выгодной сделки. И когда посещает коллег-антикваров в их лавках, тоже осведомляется о наличии редких фолиантов.

Дакота рассеянно закивала.

– Я думаю, это все потому, что я человек, – вздохнула Кода, прикусив ноготь большого пальца. – Меня не гонка расстраивает, а то, что меня ни в грош не ставят. Не воспринимают всерьез. Попасть на закрытый клуб все равно что получить признание всего Общества. С этим признанием и веры в себя прибавляется, сила какая-то чувствуется.

– Думаешь, ваше Общество тебя игнорирует, потому что у тебя нет магии? – Дакота заметно растерялась. И все же она постаралась подобрать слова: – Разве в вашем деле так важно колдовство? Мне всегда казалось, что коллекционирование исконно человеческое… состязание. Для этого нужны ум, хватка. Ни капли магии.

– Так и есть. Да только пока во главе любого дела стоят маги, для человека туда дороги нет.

В этом разговоре Кода не особо рассчитывала на понимание. Все же Дакота была ведьмой, чего у нее не отнять. Да каждый второй в княжестве Мор-Андольском колдун того или иного вида. Людей, что не были наделены хоть малым даром, днем с огнем не сыщешь. Обычно они сбиваются в свои общины, селясь в непритязательных поселках, да проживают там свой скромный короткий век. Кода такого для себя совсем не хотела. Она не была создана для общин-изгоев.

– В храм приходят и простые смертные, – задумчиво протянула Дакота. Кода поморщилась. Конечно же, сейчас она станет говорить о том, что притеснения людей не существует. Потому что она сама не простая смертная. – И они все равно молятся нашей праматери. Мы все одно целое, просто кто-то рождается с карими глазами, кто-то с зелеными, а кто-то вовсе слепой.

– А кто-то с тремя, – фыркнула Кода, проводя пальцем по переносице вверх ко лбу.

На нежной коже едва ощутимо бугрились прерывистые линии и точки. Символические татуировки, неярко выделявшиеся на светлой коже – спасибо родителями, хоть сразу поняли, что не стоит использовать черную краску и выбрали светло-голубую, под цвет ее глаз. Будь воля Коды, она предпочла бы избежать этой традиции шаманского рода и не покрывать красивое лицо линиями и точками – три тонких росчерка тянулись от межбровья вверх, словно отпечаток птичьей лапы, такой же отпечаток от нижней губы по подбородку, а переносицу перечеркивает еще одна линия с точками в начале и конце. Будь же воля родителей, они предпочли бы, чтобы их дочь переняла родовой дар, и тогда эти татуировки имели бы смысл.

– Ни разу не встречала шаманов с тремя глазами, – добродушно проворчала Дакота. – Это все байки.

– Этого нам не узнать, я же не шаманка, – развела руками Кода.

– Прости, – Дакота смущенно опустила глаза. – Честно, я всегда забываю о том, что мы из разных родов. Вроде смотрю, а та же голова, две руки и две ноги. Никаких хвостов, крыльев и третьих глаз. Я не вижу между нами отличий.

Кода повела плечами. С Дакоты станется действительно верить в то, что она говорила. На деле же разница между ними непреодолимая, и даже слепой ее увидит. С чего бы начать? Через десять лет, когда Кода подберется к сорокалетию, Дакота останется той же миловидной монашкой с огромными глазами без следа морщин. Если завтра Кода поскользнется и сломает ногу, лежать ей ничком не меньше недели, пока лекари будут сновать возле нее с мазями и заговорами. Если же это произойдет с Дакотой, она благополучно доползет до своего храма, посидит с часок да отправится дальше по своим делам на своих двоих – целых и невредимых. И таких примеров можно привести множество.

– Тебе стоит прийти в храм, – улыбнулась Дакота. Кода не сдержалась и засмеялась. – Перестань! Ну хоть раз согласись и приди. Сама увидишь, что есть место, где ты не почувствуешь необходимости искать чьего-то признания.

Дакота никому не навязывала своих мировоззрений, но все же стабильно раз в полгода пыталась затащить Коду в свое прибежище.

– Я и монастырь? – Кода демонстративно поправила сбившийся на груди шелковый халат. – Да я там зачахну уже через час. Ни развлечений, ни мужчин. Что я там буду делать?

– Признавать саму себя, – отозвалась Дакота. – Праматерь проложит для тебя новую дорогу, жить станет легче, поверь. Откроешь в себе лучшие свои стороны.

– Все мои стороны и без того лучшие, – поморщилась Кода, пошевелив в воздухе алыми ногтями. – Я не настолько в отчаянии, чтобы сдаваться в монастырь. Всего лишь временные трудности, которые я смогу преодолеть. Да даже если меня молния поразит, это не заставит меня сменить платье от Лэи Шелкопрядной на пропыленную рясу!

– Если рясу стирать, то она не будет запыленной, – невозмутимо протянула подруга. – Да и надевать ее полагается только на службу.

– Нет, – решительно отвергла предложение Кода.

Они поболтали еще с часок на разные темы – просидевшая неделю взаперти Дакота вывалила целую балладу новостей и сплетен, которых наслушалась от прихожан. Кода слушала ее, позволяя себе немного отвлечься от мрачных дум. Но разговор сам собой вернулся к той теме, что беспокоила ее наиболее всего.

– В прошлом году на закрытом клубе выставляли зачарованный пояс из кашемира с вплетенными эльфийскими неувядающими лианами, – вздохнула Кода. – Редкая вещица, а какой красоты! Словами не описать. Интересно, что будет в этот раз.

– Я слышала, что в этом году выставляют очень редкие лоты, – беспечно отозвалась Дакота, взмахом руки уже в третий раз наполняя свою чашку горячим шоколадом. – Настолько, что управление по поиску неучтенных артефактов уже в стойке. У меня есть теория, что управление само сбрасывает опасные артефакты, чтобы потом поймать того, кто на них позарится. Как рыбаки с наживками.

– Неучтенные артефакты все же редко бывают на торгах, – тоном бывалого знатока сообщила Кода. – Это опасно, слишком много обременений. На открытых торгах вовсе не встретишь, но вот на закрытом клубе вполне может быть. Да только вряд ли допустят больше одного артефакта.

– Правда? В этот раз будет три артефакта, – вскинув брови, охотно поделилась Дакота. – Ожерелье княгини Ямори Семитаинской, кинжал гномьего короля Арга Ндаи и Венок из белладонны!

Она выпалила это все на одном дыхании, делясь этой новостью, как самой обычной сплетней, даже не подозревая, что каждое слово врезается Коде в сердце, как острая шпилька.

– Откуда ты знаешь? – бесцветно спросила она, уставившись на подругу.

Та, не поняв странного изменения в голосе и взгляде, поежилась и осторожно ответила:

– Про что?

– Про то, какие лоты будут на закрытом клубе. Полный список прилагают в письме вместе с приглашением. Тебе не могло прийти приглашение, ты же не в Обществе. Или я чего-то не знаю?

Дакота сглотнула, дернув бровью и отвернувшись. Она растерялась, но быстро взяла себя в руки. Твердым и спокойным голосом сказала:

– Яду пришло приглашение. Он был в таком восторге от лотов, что на эмоциях поделился этим со мной. Все же, мне нет до этого дела, поэтому я выслушала его. А запомнила лишь потому, что так работает моя память. Я невольно запоминаю то, что мне говорят, особенно если это случилось не более пары часов назад.

Кода хлопала глазами, уставившись на Дакоту. Ее разрывало на две части. Первая гневалась на то, что на закрытом клубе, на который ее не пригласили, будет выставлен самый, так сказать, смак, а вторая ярилась из-за того, что, выбравшись из своего застенка, ее подружка первым делом направилась к Яду Сколоту. И он не только ее принял у себя дома, но еще и поддался рядом с ней эмоциям. Что он еще мог сделать в порыве чувств?

– Прости, я не хотела тебя расстроить, – Дакота положила теплую ладонь на ее холодный локоть. – Может, оно и к лучшему? У меня плохое предчувствие. Не зря столько тумана вокруг намечающегося клуба, не зря управление по артефактам уже мечет хвостами, когда до начала еще несколько дней. И не зря вместо одного решили выставить целых три артефакта. Я много читала про тот же Венок из белладонны. Это опасная вещь, очень.

Кода насилу улыбнулась.

– И вместе с тем весьма дорогая. Знаешь, сколько за этот Венок будут готовы отвалить охотники за артефактами? – Кода впилась пальцами в локти. Кровь в венах так и забурлила. – Да что там, его даже продавать не стоит. Такое лучше хранить у себя.

Дакота поморщилась.

– Да, Яд говорил об этом Венке с точно таким же выражением лица и таким же маниакальным блеском в глазах. О других артефактах и остальных лотах он с такой страстью не говорил.

– Потому что остальное мелочь, – с нажимом произнесла Кода. – Ты же читала о нем, сама знаешь, на что способен этот артефакт. Вот управление и встало на дыбы. Понимает, что стоит на кону.

Поверье гласило, что надевший Венок из белладонны прозреет, увидит быль и небыль, покой и восторг, рождение и смерть миров через стремительный путь существования. Откроются тайны и пороки, даруется власть направлять и исправлять. А плата за все всего лишь-то зрение. Абсолютное зрение, не только физическое. Для воспользовавшегося таким артефактом наступит непроглядная мгла, что затянет бельмами глаза, закупорит чутье, отравит интуицию.

Венок не могли отыскать вот уже три сотни лет – малый срок по меркам колдунов, но весьма тревожный, ведь самые сокрушительные дела творятся меньше, чем за три часа. И вот, Венок отыскался. Кто решился выставить его на торги? Кто решил избавиться от такого дара? Был ли этот некто одним из тех богатеев, что помещают артефакт под стеклянный колпак, глядят на него и вздыхают от возможности получить огромную власть в любой момент, но так никогда не рискуя это сделать или же наоборот, одним из тех, кто предпочитает не искушать себя лишний раз?

Кода делала мысленные подсчеты. Даруемые возможности, конечно, притягательны, но не так, как итоговая сумма за продажу. Желающие на такой товар точно найдутся, тут и гадалкой быть не надо.

– Какая стартовая цена? – облизав губы, Кода пытливо уставилась на Дакоту.

– Около полумиллиона, если не ошибаюсь, – не особо стараясь напрячь память, ответила подруга.

Кода сдавленно охнула. Даже если бы ее пригласили, такой суммы у нее не было. Но в голове крутились цифры, щелкали ментальные счеты, складывая и вычитая, делая удержки и закладывая непредвиденные обстоятельства. По первому подсчету выходило, что продать Венок можно как минимум за два миллиона цын.

– Что еще рассказал Яд? – Кода вернула себе непринужденный вид. Опустила глаза, взяла в руки пустую чашку, выпрямила спину. – Как у него дела? Мы давно не виделись. Мне кажется, он на меня обижен. Не пойму, что я сделала не так, но он охладел ко мне будто.

Дакота подавила смешок, заерзала на месте. Кода сочла это признаком испытываемой неловкости и приступа стыда. Как подруга, Дакота прекрасно знала, какие чувства связывают Коду и Яда Сколота. И все же, она не постеснялась заявиться в гости в первую очередь к нему. Вот теперь и краснеет, осознав свою оплошность.

– Он в порядке, – ответила Дак. – Очень взволнован предстоящим событием.

– Он говорил обо мне? – Кода подняла на нее глаза.

Дакота завозилась на месте еще сильнее.

– Не говорил, – на выдохе ответила она, будто призналась в самом страшном грехе.

Кода стоически снесла это.

– Надо мне самой с ним поговорить, – заключила она. – Так больше продолжаться не может. Эта неясность выматывает меня.

Дакота все больше чувствовала себя не в своей тарелке. Оно и понятно. Пока Кода любила Яда, Яд всеми правдами и неправдами пытался затащить в постель Дакоту. Та, стоит отдать должное, оставалась верна своим убеждениям и не поддавалась на провокации, сводя все в шутку. Да и сам Яд прикрывал свои поползновения дружескими насмешками. Но Кода видела, что он действительно хотел эту невзрачную монашку просто потому, что задался такой целью. Любви никакой не было, просто типичный мужской азарт, коим он грешил в свое удовольствие.

Яд Сколот – мужчина с внешностью божества, с непоколебимым твердым характером, с безупречным чувством вкуса, собственным домом в центре Мор-Андола, – столице княжества – огромным счетом в банке и с уникальной коллекцией изделий из редкого пашитового дерева, что собирал долгие годы. Если ее продать, то к счету добавятся еще несколько нулей.

Кода знала Яда вот уже семь лет и шесть с половиной из них не могла перестать смотреть на него, как на самого прекрасного мужчину. На ее глазах проходили его быстротечные романы, клятвы взять аскезу и уйти в монастырь, взлеты и падения. Она знала все его привычки, что он любит, а на что у него аллергия.

Погрязнув в своих мыслях, что преимущественно имели серые глаза и волосы оттенка горького шоколада, Кода невзначай спровадила Дакоту обратно в ее монастырь.

– Ты прости меня, – напоследок пробормотала Дак. – Мы просто встретились на улице, а он пригласил меня на чашку чая. Ничего такого, просто поболтали.

В ее глазах было столько раскаяния, что Кода смягчилась. Она прекрасно знала, что Яд не интересен Дакоте. А общалась она с ним только потому, что тот нащупал ее слабое место – книги, и срастил это со своей сильной стороной – деньгами. Все это было обернуто плотским желанием и кучей свободного времени. Вот Яд и развлекался, надеясь, что ему что-то перепадет. Но в Дакоте Кода была уверена.

– Не извиняйся. Просто временные трудности, – Кода улыбнулась. – Яд чрезмерно уверенный в себе мужчина, чем он и пользуется. Он больше не делал тебе непотребных предложений? Я с ним разберусь.

– О, нет-нет, – Дакота густо покраснела. – Уверена, хоть он и не говорил, но все же думал о тебе. В тебя невозможно не влюбиться. Наверное, он просто себе цену набивает, вот и все.

Кода хотела бы развернуть эту тему и услышать больше желанных подробностей, но Дак уже схватила с пола свои стоптанные полусапожки и, прижимая к груди книгу и шарф, спешно телепортировалась прямиком в свой монастырь.

Оставшись одна, Кода села перед туалетным столиком и принялась разглядывать себя в зеркале. Все же нервы дали свое – глаза утратили былой блеск, а не щеках выступил лихорадочный румянец. Слишком разволновалась. Она принялась внимательно разглядывать свое отражение, выискивая признаки отпечатавшегося волнения.

Кода не блондинка и не брюнетка, не шатенка и не рыжая, но волосы у нее были. Больше темные, чем светлые. Глаза не то голубые, не то серые, не то прозрачные, один чуть больше другого, но если не вглядываться, то это даже не заметно. И роста Кода посредственного, не миниатюрная девочка, приводящая в восторг своим крохотным размером ноги всех мужчин, но и не длинноногая богиня, что будоражит фантазии. Где-то аккурат посередине между эти двумя ипостасями.

Провела пальцем по пресловутым татуировкам. Родители ждали, что символы рода укрепят ее силу, возвысят, сделают могущественной. Но ничего не вышло, они поторопились, начав рисовать будущее даровитой шаманки для только что новорожденной бездарной девочки.

Вокруг глаз появились лучики морщин, между бровей залегла одна глубокая. Вздохнула, расслабляя мышцы. Двадцать девять лет, а кремам и лосьонам уже трудно справляться с признаками старения. В окружении колдовского мира, пропитанного волшебством так же, как кислородом, Кода Волчья росла человеком без каких-либо способностей, если не считать за способности красивое старение.

Кода опустила руки и улыбнулась своему отражению. Чтобы побороть усталость и апатию, она прошлась по просторной гостиной и поднялась по чуть скрипнувшей лестнице наверх – на мансарду. Там было ее место силы, там был апогей ее трудов, доказательство того, что она заслужила все то, чего хочет.

Ее квартира на верхнем этаже доходного дома была просторной, но в какой-то момент жилого пространства стало мало, и Кода выторговала для себя еще и чердак у владельца дома, ловко переоборудовав его под хранилище. И теперь это была ее мансарда, ее маленький музей.

Картины громоздились вдоль стен, приставленные друг к другу. Стены неровные, не развесить все, поэтому свое место обрели только самые лучшие: портрет Дамы с черными глазами кисти На Гелла, пастораль Муа Делеви и особо милый сердцу натюрморт неизвестного художника, но созданный порядка шести столетий назад – тому свидетельство манера письма, масло и латунная багетная рама.

Помимо картин были фарфоровые и хрустальные сеты в деревянных шкафах за искусным витражом, оттоманки и стулья, обитые уже слегка потертым бархатом, ковры и покрывала, вазы и часы. Порой Кода задумывалась о том, что в ее коллекции нет связующего звена. Разные эпохи, разные назначения, разные мастера. Но быстро откидывала эти мысли, вгоняющие в рамки. Это все приносило ей удовольствие от простого созерцания, от легкого касания, от вдыхания этого запаха. Ее маленький счастливый мир. Связующее звено – это красота.

В самом конце мансарды дверцы шкафа под самый потолок. Кода приглашала наемного колдуна, чтобы тот вписал в стенки шкафа пространственное заклинание, иначе все было в него не уместить. Она открыла дверцы и провела ладонью по рукавам и юбкам, отозвавшимся приветственным шелестом. Разных фасонов, дорогих тканей, ручной работы, так ценящейся в мир наколдованности, принадлежащие императрицам и княгиням, богиням и воительницам – чудесные, прекрасные платья.

Центр ее коллекции, предмет ее гордости. Грустно было держать платья взаперти, но пока Кода не могла расположить их на манекенах – она лишь недавно заехала в новое жилище, требовалось время, чтобы продумать всю композицию.

Закрыла дверцы шкафа, вернулась в центр мансарды. Опустилась на стул без спинки, уперев ладони в колени. Стул стоял посередине мансарды, чтобы, закрывая глаза, можно было ощутить себя ядром этого мира. Картины смотрели на нее, смотрела мебель и тяжелые портьеры. Она одна из них – ценность, редкость, собственная история. Она тоже антиквариат, и на этой мансарде среди рукотворных сокровищ она была на своем месте. На нее тоже оседала пыль, солнечный свет оставлял выцветшие ожоги на полотне кожи, на нее тоже зарилась моль и покушались древоточцы. Пыль затягивала ее своим шелковым кружевом, сплетая ноги с полом, руки со стенами, шею с потолком.

Глава 2

– Ты рада меня видеть?

– Почти, но не совсем. Скорее раздосадована. Стой, ты что, боишься меня?

Тесная комната с одним единственным световым шариком, грустно мигающим под потолком, стала еще меньше, когда в дверном проеме появился высокий и широкоплечий мужчина. Хрупкая на его фоне девушка оттолкнулась пятками от пола, чтобы отъехать на стуле подальше к стене и выбить себе таким образом хоть немного личного пространства.

– Конечно, боюсь, ты скорбная на всю голову маньячка!

Он сел на стул напротив нее, вытащил ручку из армбенда. Его колено было размером с ее голову, вот настолько он огромен по сравнению с ней.

– Итак, – вздохнул, примериваясь ручкой к листку бумаги. Это список. Список ее обвинений, – непотребные ругательства – пятнадцать зафиксированных эпизодов, разбой, провокации и зачин массовой драки, нанесение тяжких телесных – четыре зафиксированных эпизода, нанесение легких телесных – восемь эпизодов, адресные оскорбления – двенадцать. Общий ущерб заведению одна тысяча и семьсот пятьдесят цын, ущерб каждому тяжкому по три сотни цын, для легких сто двадцать цын. И это за один час, Лана.

Поднял на нее укоризненные глаза. Лана дернула плечом, искренне стыдясь того, что именно Луке пришлось сейчас зачитывать ей этот список.

– У меня проблемы с гневом, ты же знаешь, – протянула она, пальцем ковыряя расщепленный уголок стола.

Комната предварительного задержания, она же комната для допросов. Лана оказалась в ней уже второй раз за месяц и не в качестве сотрудника управления.

– У тебя проблемы с законом, – поправил Лука. Отбросил в сторону планшет и ручку, скрестил на груди мощные руки. – Я внес залог.

Лана облегченно вздохнула, даже прикрыла глаза от радости и уронила голову на грудь.

– Я все верну, Лука, обещаю, – прошептала она.

– Когда? – фыркнул он. – Все издержки вычтены из твоей зарплаты. Начальство пошло навстречу, будет выдавать талоны на еду и даст тебе служебную комнату, ведь за свою квартиру платить тебе нечем ближайшие…, – притворно задумался, – полгода. И это без учета долга мне. Вместе с ним минимум год тебе питаться по талонам, Лана.

– Досадно, – обреченно вздохнула она.

Возвращаться в служебное общежитие категорически не хотелось. Там с нее глаз не спустит управляющая, вредная женщина с карикатурно ведьмовским нравом. И питаться придется в столовой. Лана не любила есть, когда на нее кто-то смотрит посторонний. В кругу друзей – пожалуйста, но вот чтобы пойти в ресторан, вот это ни за что. Только если пить, пить на виду у незнакомцев Лана могла без труда.

Правда, на самом деле ей нельзя этого делать – сразу возникают проблемы. Законник, у которого проблемы с законом. Вообще-то, у нее правда проблемы с гневном. Она очень легко выходила из себя и, наверное, именно поэтому в напарники ей дали Луку – два метра в высоту и метр в ширину чистых мышц. Захочет сломать ему нос – не допрыгнет, захочет сломать кому другому – напарник тут же сцапает ее за шкирку. Увы, в этот раз он не успел, проморгал момент.

– Еще один такой случай, – проворчал Лука, – и тебя уволят. Я больше не смогу прикрывать, мне просто не поверят. Даже слова не дадут, сочтут предвзятым.

Взял в свои лапы ее тонкие запястья и окутал их мягким сиянием. Колдовские оковы спали. Лана встряхнула затекшими руками, встала наконец с жесткого стула, на котором в воспитательных целях просидела не меньше трех часов.

– Тебе дали пятое предупреждение, – продолжал зудеть Лука. – Остальных увольняют уже после третьего. Тебя терпят лишь потому, что ты лезешь на самое дно канавы и не просишь за это премии.

– И выуживаю со дна такое, что многим и не снилось! – подсказала она, взмахнув пальцем. – Я нужна управлению, потому что я ведущий специалист. Без меня им не собрать такую коллекцию находок.

– Да я знаю, – миролюбиво протянул Лука. – Но могла бы вообще-то поблагодарить, что в сотый раз прикрываю тебя.

Лана взглянула в зеркало. Разбитая губа уже затянулась, но вот сломанный передний зуб будет еще долго восстанавливаться. Зубы – боль всех и вся с начала времен. Даже незначительный скол будет регенерировать несколько дней, а Лана лишилась заметной половины резца.

Накануне они отправились в кабак праздновать очередной успех. Лана и Лука – два сапога пара, но оба левые, хоть и весьма слаженно работающие, потому как были одного размера. Так шутили над ними в западном управлении по поиску неучтенных артефактов, но да всегда по-доброму. Лану это уже давно не злило, она смирилась.

Ожерелье из перламутровых ракушек на первый взгляд казалось детской поделкой. На деле же, этой побрякушкой легко поднять со дна морского таких тварей, о которых ни в одной книжке не прочтешь. Лана и Лука конфисковали его у бродячей колдуньи, что недальновидно засветила им из своего декольте. Долго они ее искали, долго подбирались. И вот, победа! За такое им обещали премию. А потом Лане не понравилось, как на нее смотрит один хмельной посетитель питейного заведения, в котором они праздновали свою победу. И пошло-поехало.

Пятое предупреждение. Первое было за острый язык на судебном разбирательстве – защитник пришелся не по душе Лане, уж слишком явно он кичился положением своего клиента. Второе за превышение полномочий – старая ведьма не хотела расставаться со своей клюкой, что открывала порталы в покойный мир. Третье за дебош в княжеской библиотеке – разозлили своими шиканьями и призывами к тишине. Четвертое снова за превышение полномочий, завершившееся дебошем. И вот пятое, как вишенка на торте.

А вот под глазом синяк еще не сошел, но так удачно своей синевой сочетался с сиреневым цветом глаз, что даже не казался лишним. Но и его след уже истаивал. Полчаса, и лицо станет чистым и нетронутым.

Лана списывала свою вспыльчивость на врожденные пороки. Дескать, родитесь сначала сами колдунами-вуду, а после читайте нотации. Абсолютно бесполезный дар, разве будет кто ждать, пока она смастерит куклу, а после добровольно поделится своей частичкой для враждебного использования? В общем, Лана не практиковала, но имела предрасположенность. Вязала порой защитные мешочки на удачу и защиту, но не более. Все эти жертвоприношения и пляски были ей чужды. Она могла заговаривать чужую плоть и вполне прибегала бы к этому, но такое запрещено. За такое не дают и одного предупреждения – сразу тюрьма, если не казнь.

Даже родители ее остерегались, не могли все взять в толк, как у честных шаманов мог родиться такой ребенок. Они даже чуть не развелись, потому что отец считал, что мать не такая уж честная.

Вот Лана и росла под гнетом вины перед родителями и собственного дара. На это она списывала свою вспыльчивость. С такой ношей сложно вырасти уравновешенной.

Лана так и не смогла выдавить из себя благодарность, хоть и чувствовала на своей спине пытливый взгляд.

– Не унывай, тут кое-что интересное есть, – сдался Лука.

Она обернулась, взглянула на него через прищур.

– Закрытый клуб коллекционеров, – соблазнительным шепотом сообщил он, кладя на стол выуженную из штанов бумажку. Всю скомканную и в вине. – Сегодня утром вернулась разведка.

– Это неофициальный рапорт, – Лана недоверчиво уставилась на напарника. – Откуда ты его взял?

– Птичка на хвосте принесла, – самодовольно усмехнулся Лука. – Официальный рапорт еще не успели оформить, но да разница только в канцеляризмах и печатях. Суть все равно одна. Это достоверные данные, которые пока известны далеко не всем. Это наш шанс выхватить задание, пока никто не успел допереть до того, что намечается.

Лука всегда был в курсе всего раньше всех. Казалось, весь мир ходит в его дальних знакомых, что периодически приносят интересные новости.

– Так что сейчас ты пойдешь к Марату и из кожи вон вылезешь, чтобы он смягчился и назначил нас рулить этим делом, – заключил он.

– Пакуй чемодан, – Лана сцапала листок. – Это уже наше задание.

– Да ты так не торопись, – тут же остудил ее напарник. – Дело тонкое.

Лана поморщилась, пробегаясь глазами по краткому докладу. Официальные и не очень встречи коллекционеров были самой лакомой наживой в управлении по поиску неучтенных артефактов. После такой работы никогда с пустыми руками не остаешься и, как следствие, с пустым карманом тоже – надбавка к жалованию за оперативность, чистоту и эффективность работы обеспечена.

Неофициальные торги, то есть, закрытые клубы, все равно что праздник урожая. Всего два раза в год, неизвестность места, анонимность участников, гарантированные неучтенные артефакты – все это будоражит дух. Ежегодно дважды в управлении начинается самая настоящая борьба за право быть назначенным главным по такому делу. Ведь кто главный, тот и собирает весь урожай.

В прошлом году на последнем клубе было конфисковано два артефакта – дряхлые, работающие из ряда вон плохо, но все же незарегистрированные и, следовательно, запрещенные к использованию. На предпоследнем – один артефакт, но зато какой! На вид непритязательный – всего-то вставная челюсть с острыми клыками. Но да любой знаток видел истинную сущность этой безделушки. Зубы Рорака – артефакт, способный уничтожить все, что поместится в костяную челюсть, начиная от алмаза, заканчивая тонкой материей. После изъятия Зубов, ведущего этого дела повысили в звании.

Случались и неприятные эпизоды, например, в позапрошлом году. На одном из клубов офицеры едва успели унести ноги, отделавшись заиканием и торжественным увольнением по причине невозможности продолжать работать, а на другом вся команда из пяти человек так и не вернулась. Их портреты теперь украшали доску памяти с присвоенными наградами за доблесть посмертно.

Коллекционеры создают впечатление аморфных заучек, что знают подноготную любой побрякушки, покрытой патиной. Кажется, будто они только и могут, что вешать раритетное холодное оружие на стены, но никак не пользоваться им. Кажется, что они боятся лезть на рожон и предпочтут засунуть язык в одно место, лишь бы не нарваться на неприятности и не подвергнуть себя риску лишиться своего уникального скарба. Однако, на деле это самые настоящие звери с зубами не менее острыми, чем у артефакта Рорака. Лана Солей и ее напарник Лука Теария много таких повидали.

Лана закончила изучать содержимое листа. Через несколько дней закрытый клуб состоится в Хофлее – элитном районе Мор-Андола, где и в обычное время защита стоит непревзойденная. В преддверии проведения столь знаменательного события, защитными заклинания обложили каждую выбоину на дороге. Пробраться туда – задачка для матерого офицера.

– И чего тут тонкого? – фыркнула Лана.

– Страницу переверни, – Лука хитро прищурился. – На обратной стороне предварительный список артефактов.

Лана послушалась, перевернула, а после присвистнула. Три артефакта, один другого краше. И все три неучтенные, а значит, попадающие под юрисдикцию управления. Продавать, дарить, перекраивать и даже просто хранить в личном шкафчике такие вещи нельзя. Обычно вся неучтенка опасна, что и привело к тому, что для ее поисков и было создано целое управление.

Среди антикварных сокровищ то и дело всплывали вещи колдовского происхождения, что означало особый контроль над ними. Естественно, старые колдуны, что наследники, что создатели этих самых артефактов, не хотели обременять себя официальной регистрацией своих творений, опасаясь, что после оценки их прикажут уничтожить. В мире не было непревзойденного колдовства, таково правило мироздания, но было то, что превзойти очень сложно.

Управление по поиску неучтенных артефактов зародилось в момент, когда один такой артефакт чуть не разрушил полмира. Колдуны они такие, особенно в молодости, когда кровь кипит и амбиции скачут, им только дай волю замахнуться на захват мира, они тут же это сделают. И вот, дабы структурировать изменчивый мир, и было основано управление, имевшее в народе два имени: логово обломщиков и Паровая. Первое имя дали те самые колдуны, а вот второе служители этого места собственными языками. В Мор-Андоле была одна из самых старых Паровых. Недалеко от княжеского замка, с прекрасным видом на Шадринский пролив, скромная башня из крошащегося кирпича часто вызывала ехидные смешки у коллег из других княжеств. Однако, по критерию эффективности мор-андольцы превосходили всех.

– Три артефакта, – восхищенно проговорила Лана. – Я к Дешанелю.

В спину раздалось воодушевленное хмыканье, а по коридору эхом раздались целеустремленные шаги. Лана чеканила шаг, беря уверенный курс на замаливание своих грехов и на назначение руководить операцией на закрытом клубе.

Шесть этажей, зигзаги узких старинных лестниц, высокие окна-бойницы и пожелтевшие обшарпанные стены от табачного дыма и шаловливых рук стали пристанищем для Ланы около десяти лет назад. Она тогда была юна и излишне горяча, чем сразу же не понравилась Марату Дешанелю. Но у нее был врожденный нюх, так что даже умудренный долгими годами жизни эльф сдался. Всего за несколько минут собеседования она обнаружила на нем следы наличия любовницы. После такого Ланъязу Солей невозможно было не взять.

Первый год Лана перебивалась бумажной работой. После испытательного срока – трижды проваленного – ей доверили проводить сборку. Подготовка материалов, запрос и оформление необходимых документов. Еще год – допустили на поле брани. Оказалось, что выискивать неучтенные артефакты у Ланы получается лучше, чем рыться в бумагах. На бумаги ей не хватало усидчивости, а вот вести потенциального преступника из одного конца Западного края в другой энергии ей хватает с лихвой.

И Лана была непритязательна. Довольствовалась жалованием, не просила надбавок, льгот и прочей мишуры. Конечно, офицер управления получает немного, но на жизнь хватает. Лана же жила настолько скромно, что месячного жалования хватало даже на два месяца. Только вот форму изводила каждую неделю, портнихи не успевали заговаривать свои иглы, чтобы шить на нее кители, на которых вечно рвались локти, и штаны, где постоянно лопались колени.

Миновав несколько лестничных пролетов и подцепив множество косых взглядов, Лана добралась до кабинета командующего управлением.

Два часа нотаций, осуждений, сетований и взятия клятв. Лана кивала, опускала голову, но блеска в глазах как от капель белладонны скрыть не могла. Раз Марат Дешанель так распинается, значит, дело практически в ее кармане.

– Главный вопрос, – переводя дух, он исподлобья уставился на Лану. – Ты вообще как узнала о закрытом клубе? Допустим, о самом мероприятии слухи поползли. Но откуда ты узнала, что проходить он будет в Хофлее?

Лана вскинула брови, застыв с глупым выражением лица. Сказать правду – подставить Луку. Солгать – подставить себя.

– Методом размышлений, – пожав плечами, ответила она. – Собираются всегда представители знати, а не просто богачи. Для каждого клуба выбирается новое место, организаторы стараются не повторяться.

– И ты поразмыслила, что остальные десяток хорошо охраняемых элитных районов Западного края не подходят?

– Ну знаю и знаю, я же права в конце концов, – сдалась Лана. – Клуб будет в Мор-Андоле, конкретно в Хофлее. Чего мусолить? Просто дайте мне и Луке это задание.

– Отказываю, – заявил он, словно прибил муху на столе.

– Почему?! – возмутилась Лана, уставившись на него.

На первый взгляд Марат Дешанель совсем не походил на заядлого канцеляриста, что просиживает штаны в своем кабинете. Худой, но поджарый, высокий, с чуткими длинными пальцами, характерными острыми ушами, он совсем не сочетался со стенами из красного кирпича и бесконечными башнями папок с документами. Ему бы в лесу бегать да мечом махать, защищая родину от врагов, и строгий костюм сменить на шелковую тунику. Или в чем там эльфы ходят?

– Солей, – сдержанно проговорил Дешанель, – во-первых, у тебя теперь испытательный срок. И если ты его провалишь, то придется тебе задуматься о смене деятельности. Так больше продолжаться не может. Ты хороший офицер, но вот человек…

– Технически, я не человек, – зацепилась Лана за единственную соломинку.

– Шаман, ведьма, некромант – вы все людского происхождения, – он невзначай коснулся кончика острого уха. – Так что не цепляйся к словам, иначе испытательный срок увеличится с двух недель до года.

– Так точно, – выпалила она, сжав зубы.

– Так вот, человек ты, скажем так, с тяжелым характером. А работа в управлении подразумевает взаимодействие с другими офицерами. И это взаимодействие не подразумевает драки, оскорбления, унизительные насмешки и прочее в этом духе.

– На меня кто-то пожаловался? – мрачно уточнила Лана, осознав, что разговор пошел не о последнем инциденте в питейном заведении.

– Ежедневно, – припечатал Дешанель. – Я не потерял веры в тебя, как в офицера. Просто именно эта операция требует больше, чем ты можешь дать. Так вот, во-вторых, вдвоем с Лукой вы не потяните. Это опасно и рискованно, в первую очередь для вас, а во вторую для всего управления. Нельзя упустить и спугнуть. Эти коллекционеры, они же как улитки. Чуть что, сразу в ракушку ныряют и поди отыщи вилку, чтобы вытащить этих слизняков. А чуть переусердствуешь, ракушка треснет и червяк в ней загнется. Ты понимаешь, о чем я, Солей?

– Вы не доверяете мне тонкое дело.

– И дело не в последнем инциденте.

Марат Дешанель уставился на нее поверх пенсе. И зачем носит его, показушник? Какие могут проблемы со зрением у чистокровного эльфа?

– Вы даете мне испытательный срок на две недели? – сухо уточнила Лана.

– На три, – после недолгих размышлений, ответил Дешанель. – В первую очередь буду смотреть на то, как ты ладишь с остальными. Работай над своим поведением.

– Но как офицер я все равно лучше всех?

– Вне всяких сомнений.

Лана старалась соображать быстро. Ей это давалось не очень легко, но не потому, что была от природы глупа, а потому, что в гневе порой забывалась и не могла подолгу настроиться на нужный лад. Сейчас она была более чем в гневе. На саму себя. С другой стороны, если бы знала, что маячит на горизонте, смогла бы сдержать себя и не ввязываться в драку накануне? Хотя, этот мордобой лишь стал последним гвоздем в крышке гроба. На протяжении всех годов службы Лана собственноручно выкладывала себе кривую дорожку к неприязненному отношению сослуживцев.

Итак, надо было соображать. Через несколько дней состоится закрытый клуб. Несколько дней непрестанной работы, подготовки. Затем сама операция. Но на этом не заканчивается. При положительном исходе – артефакты удается изъять и вернуться с ними в управление – последует другая работа. Оформление, регистрация, допрос потенциальных владельцев, выход на владельца реального, его допрос, подготовка документов для суда, присутствие на самом суде. Чем влиятельней виновник, тем сложнее и дольше проходит торжество закона. Самые долгие разбирательства длились годами.

Лана стучала пальцами по ноге. Нет, о судебных делах можно уже не думать. Если убрать этот этап, то на все про все уйдет семь дней. Пять до клуба, два после.

– Семь дней испытательного срока, – выпалила она. – И вы назначаете Луку Теарию командующим этой операцией. Я на подхвате. Если задание выполнено успешно, мой испытательный срок считается успешно пройденным. Если же нет…

– Мы остаемся без трех серьезных артефактов, засвечиваем нескольких офицеров, в лучшем случае не оплачиваем этим офицерам больничные, похороны, компенсации их семьям, а также подстрекаем Общество впредь быть еще более осторожными, чем раньше, – закончил за нее Дешанель.

– Я принесу все три артефакта, – упрямо заявила Лана.

– Ты же на подхвате, как их принесешь именно ты? – ввернул Дешанель, вскинув кустистые светлые брови.

– Да будет вам! – Лана всплеснула руками, опустив плечи и буквально заплясав на месте от безысходности. – Ну пожалуйста! Да я костьми лягу, но выполню задание успешно. Званый ужин для всего управления устрою и каждому лично принесу извинения! Слова злого никому не скажу больше, честное слово, видят духи!

– Солей, – Дешанель снял с носа пенсе, – ты вообще осознаешь, что в мире не просто так существует слово «риск»? И делится он на оправданный и неоправданный.

– Я лучший специалист, вы не можете этого отрицать. Да мой коэффициент добычи артефактов выше, чем у любого другого офицера. Да мор-андольская Паровая только за мой счет занимает первое место по успешности.

Дешанель громко выдохнул. Подтянув брючины, сел в свое кресло и уставился на Лану.

– Ты даже сейчас из огня да в полымя скачешь, – проговорил он. – То увещеваешь и молишь, то откровенно давишь и манипулируешь.

– Я еще не манипулировала.

– Ну не назначу я тебя, и что тогда? Что ты сделаешь? – и уставился на нее выжидательно.

Лана набрала полную грудь воздуха и мысленно досчитала до десяти.

– Расскажу вашей жене, что у вас есть любовница.

Дешанель громко расхохотался.

– У меня есть доказательства.

Эльф перестал смеяться, наклонил голову и взглянул на Лану исподлобья. Она пошла ва-банк. Или ее ждет полнейший крах, или она добьется своего. Угрожать собственному начальнику – путь без возврата.

– Да я тебя просто грохнуть могу, прямо тут, – неожиданно грубо заявил Дешанель.

Лана злорадно усмехнулась. Чуть расставила ноги, правую руку едва заметно согнула в локте, центр тяжести сместила вперед. В драке не на жизнь с эльфом тягаться сомнительная затея. Он быстрее, ловчее, да только Лана разбила несчетное количество носов, а вот Марат Дешанель… если вдуматься, она совсем не знала, на что этот мнимый бюрократ способен. Она даже не видела его за пределами кабинета.

В любом случае, он поддался на ее уловку. Дешанель и сам это осознал, сразу же вернув себе безразлично-формальный вид.

– Заставила меня действовать так, как удобно тебе, – протянул он. – Вывела на грубость.

– Заставила. И все это выглядело вполне естественно, – кивнула Лана. – Не можешь быть частью окружения, сам стань этим самым окружением, а остальных сделай своими частями. Я смогу влиться в ряды коллекционеров так, что они ничего не заподозрят. Это моя работа. А работаю я хорошо, вы сами сказали, и упорства и уверенности мне не занимать. Я не прошу назначить меня главной, пусть будет Лука.

Дешанель устало провел рукой по светлым волосам, зачесанным к затылку, вытянул длинные ноги, уложив одну на другую. В другой руке между пальцев он крутил перьевую ручку, с которой разлетались в стороны капли чернил.

– Ладно, – сдался начальник. – Но только потому, что если кто и вытащит Венок белладонны, ожерелье Ямори и нож Арга Ндаи из задниц коллекционеров, то только ты своими тоненькими пальчиками.

Лана сглотнула. Молчать, главное молчать. Впилась пальцами в ладони, уставилась невидящим взглядом поверх головы начальника.

– Скорее Лука разорвет их напополам, не марая рук, – все же процедила она.

– Сделайте все чисто, – сухо сказал Марат. – Мы не разбойники, что силой отбирают имущество. Мы действуем согласно нашим законам. Ясно, Солей? Никаких грубостей.

– Так точно, – отозвалась Лана.

– Но если до начала клуба будет хоть одна жалоба на тебя, Солей, я не выплачу тебе даже увольнительного жалования, – Дешанель махнул рукой, отпуская ее.

Лана вымученно улыбнулась. Или все, или ничего.

Выйдя из кабинета начальника, по телепатической связи она передала Луке лаконичное послание: «наше с потрохами».

На следующий день Лана забрала свою новую форму, скроенную уже на летний период. Весна в Мор-Андольском княжестве быстротечна и мягка, хоть и грязновата, но пройдет не больше недели, а солнце уже пригреет по-летнему. Вполне может статься, что это последний комплект, выданный под ее подпись. Но Лана такого варианта не рассматривала, подумала лишь мельком, понимая, что отрицать некоторые очевидные вещи себе дороже. Она может провалиться, и тогда ее карьере придет конец.

Она так и не разобрала свои коробки с вещами. Как принесла их в выделенную ей комнату в общежитии для офицеров при управлении, так и оставила стоять. Она не горевала, что пришлось отказаться от предыдущей квартиры, но горевала, что пришлось переносить все вещи. Пусть и было сделано это посредством колдовства за считаные минуты, все же собирать эти вещи пришлось остаток минувшего вечера вручную.

Комната была тесной, но чистой и меблированной. На этаже таких с десяток, но все через одну пустые. В основном в служебном доме проживали лишь недавно поступившие на службу, еще не успевшие заработать на свое жилье. Но порой селились и такие, как Лана. Сама она уже в пятый раз угождала в этот казенный дом.

– Еще не съезжаешь? – неизменно спрашивала смотрительница, госпожа де Голь.

– Завтра вечером, – также неизменно отвечала Лана, проходя мимо.

В столовой кормили достойно, поддерживая силы офицеров. Был свой тренировочный зал, небольшая библиотека и даже общий холл, где можно коротать время с сослуживцами. В целом, для того, кто порой неделями пропадает на работе, неплохой вариант для проживания.

Лана собралась с духом и притянула к себе одну из коробок. На самом верху лежала фотография, измятая, рваная, не раз склеенная. Единственная и не дававшая забыть, как вообще-то выглядит семья Ланы.

А семья большая. Мама и папа, две бабушки и два деда, три старших брата, один младший, а еще одна старшая сестра-погодка. Из всех присутствующих на снимке, Лана была похожа лишь на одну из бабушек, у той тоже глаза цвета лаванды. Ни с кем из них, кроме бабушки Лимуэ, Лана не общалась. Да и то, если считать общением обмен письмами раз в месяц.

Они так и остались жить в Туманшете, городе Юго-Восточного края. Нравилось им там, это родовое гнездо. Из которого выперли черную ворону.

Лана отложила снимок с улыбающимися лицами. Среди поношенных рубашек завалялась пара книг, малахитовая пепельница, пустая бутылка коллекционного вина в миниатюре, резинки для волос и самодельная рогатка. Из нее в детстве Лана стреляла по яблокам.

Все желание разбирать остальные коробки улетучилось, как пары спирта на открытом воздухе. Едва на глаза попалась семейная фотография, как мозг начал набирать мыслительные обороты. Как только Лана добралась до дна коробки, разум заработал с удвоенной силой. Теперь все мысли свелись только к работе, к тому, что ее никак нельзя потерять.

Лана уже переступила двадцативосьмилетний рубеж и, вместе с этим, миновала точку невозврата в родной дом. В таком возрасте уже нельзя. Если ее не принимали дома с младенчества, то столь взрослую даму и вовсе попрут от порога.

Смахнув в сторону лезущую в глаза кудрявую прядь волос, Лана придвинула вторую коробку и выудила из нее книгу, содержащую перечень утерянных артефактов в алфавитном порядке. Как была в верхней одежде и тяжелых ботинках, так и завалилась на кровать поверх казенного одеяла. Углубиться в изучение материала ей помешал стук в дверь.

– Письмо из дома на Винном переулке для госпожи Ланъязы Солей.

Лана распахнула дверь. Сунула мальчишке-почтальону пару монет и, толкнув ногой дверь, принялась разрывать письмо, отписанное рукой Луки. Изучив содержимое, присвистнула.

– Да откуда ты только это берешь? – пробормотала она вслух.

Список приглашенных коллекционеров на закрытый клуб. Каким-то одним богам ведомым способом Лука смог добыть список в кратчайшие сроки. Поистине ей достался толковый напарник. Лана даже задумалась, а есть ли эти имена у Дешанеля? Ведь с этими данными работа становится в разы легче. Можно не ждать начала клуба, а уже приступить к работе. Правда, придется действовать осторожно, на свой страх и риск. Дешанель уже передал запрос на необходимые документы, да только те готовы будут в лучшем случае послезавтра. Бюрократия одинакова во все времена и во всех мирах.

Глава 3

Проснувшись на рассвете, Яд Сколот первым делом отправился на кухню по длинному коридору, ведущему из спальни. Ноги утопали в мягких коврах, глаз постепенно привыкал к разливающемуся теплому свету вдоль стен. Когда вышел в гостиную, глаза окончательно привыкли, и солнце, светящее прямо в окно, не стало сюрпризом для зрения.

Провел ладонью над круглой небольшой сферой, стоящей на деревянной подставке, и в пустом доме зазвучали чужие голоса. Передаваемая по магическим волнам сводка первых новостей текущего дня. Щелкнул пальцами, и застучали кружки и ложки, забурлила вода, доходя до нужной температуры кипения. Когда сел за стол, сонно растирая лицо руками, перед ним уже стояла дымящаяся чашка с кофе. Сама собой там оказалась капелька сливок, а после и палочка корицы.

Не довольствуясь малым, слушая вполуха новости, Яд развернул появившуюся тут же свежую газету. В общем и целом, новости были одинаковыми и неизменными вот уже последний месяц. От общего к частному, все сводилось к тому, что Западный край занимает лидирующее положение в вопросе равенства людей и колдунов, конкретно Мор-Андольское княжество вышло на рекордный уровень общего благосостояния населения, а еще конкретнее Мор-Андол занял первое место с минимальным индексом преступности.

– Князь Мор-Андольский, Его Величество Эшкрофт Булейвол Пятый, на ежемесячном совете князей высказал опасения из-за участившихся нападений на представителей знати, – пропела звонкая дикторша, а в такт ее голоса сфера пульсировала мягким светом.

– Низкий индекс преступности, – фыркнул Яд себе под нос.

– На сегодняшний день усилены патрули в центре Мор-Андола, в районах Хофлей, Бушавот и Вдовий мыс. В остальных городах управления безопасности переведены в режим готовности, – припечатала дикторша.

Яд удрученно покачал головой. Что он ценил в своей жизни, так это безопасность. Дело в том, что все детство, будучи сыном военного командира, Яд кочевал из одного города в другой, из одной зоны боевых действий в другую. Казалось бы, почему ребенку не оставаться подальше от подобных мест, проживая свое детство где-то, где не поют стальную песнь мечи, а заклинания не сплетаются в монотонную мантру? Но вот отец Яда считал иначе, он хотел вырастить из сына своего преемника. С той поры, как Яд вошел в сознательный возраст и в полном объеме ощутил, что такое право голоса, он решительно высказал отцу свое миролюбивое мнение, что воевать должны те, кто видит в этом смысл. С тех пор – тридцать лет минуло – они не виделись.

Яд Сколот вел самую спокойную жизнь, какую только мог себе позволить. Не напивался в кабаках, где был риск подцепить драчливого мордоворота, не ходил по темным переулкам и даже старался не откликаться на заунывные прошения о помощи. Своя голова была дороже. И чем она целее, тем дороже.

И последние новости не очень хорошо сказывались на настроении. Некоторые личности, не чураясь морали и чураясь совести, уже несколько дней резали ни в чем не повинных людей, если не считать за вину благородное происхождение и хороший капитал в банке. Тем тревожнее Яду становилось, чем чаще он узнавал от знакомых, что очередной жертвой становились те, кого он знавал если не лично, то заочно. Все эти жертвы были членами одного Общества. Если так пойдет и дальше, то на закрытый клуб к концу недели явится два с половиной коллекционера, а вместо культурного мероприятия у них будет всеобщая панихида. И те, кто останутся в живых, рискуют оказаться в очень щепетильном положении.

Вчера вечером пришло известие, что в своем доме нашли мертвым столичного мецената, отдавшего годы жизни и горы цынов в развитие исторических музеев. Этот меценат был в числе приглашенных на закрытый аукцион.

Теперь, чтобы не навлечь на себя излишнее внимание, пришлось усилить магическую защиту своего дома, а темные переулки обходить с большим тщанием. Во избежание ненужного интереса к своей персоне.

Отложив газету, пригладив взлохмаченные волосы, Яд вышел с кухни, по пути вооружился толстым фолиантом и прошествовал через весь дом на заднюю веранду. Погода радовала глаз, солнце проглядывало сквозь редкие облака, обладая теплом и знанием уходящей весны. Пока Яд шел, в спину раздались последние слова дикторши из сферы – прогноз погоды, возвещающий, что на Мор-Андол идут затяжные дожди.

Устроившись в плетеном кресле, то и дело поглядывая на вечнозеленые самшитовые кусты, плавно перетекающие в осиновую рощицу, обступающую мраморный фонтан с фигурой Богини Жизни, Яд принялся листать прихваченную книгу.

На предстоящий закрытый клуб Яд долго не мог решиться. Откровенно говоря, подобные мероприятия он не очень любил, как и подобного рода светские рауты. Приходилось натягивать улыбку и думать, о чем говоришь. Надо было держать осанку и представлять себя лучше, чем ты есть на самом деле. И все этим там занимались. Яд называл это парадом убеждений, торгами перед торгами. Прежде чем купить какую-то вещь, надо было продать себя, да подороже. Иначе потом у тебя никто ничего не захочет покупать.

Однако, получить приглашение на тайный аукцион, значило добавить себе несколько очков к репутации. Абы кого туда не приглашали. Этот клуб – отдельный цирк со своими персонажами. Если официальные аукционы проводятся по всем правилам и тонкие подлые махинации проворачиваются с невообразимым трудом, то на неофициальном, частном мероприятии подобные каверзы сплошь и рядом. На такие встречи допускаются только отъявленные знатоки, знающие своих конкурентов не просто в лицо, а в душу. И если светские вечера Яд порой пропускал, то на такого рода событие не прийти просто невозможно. Сразу же спишут со счетов и решат, что дел иметь с таким человеком не стоит.

Три дня назад, как только в руках оказалось приглашение и приложенный к нему список лотов, Яд тщательно изучил и вычленил для себя, что его может заинтересовать. Сердце екнуло, когда на глаза попались мнимые безделушки – горн Артанвази, летопись народа Суи и палаш родом из горных окраин Юго-Восточная края. Кинжал гномьего короля тоже возбудил интерес, но из-за того, что тот относился к неучтенным артефактам, пришлось немного подоткнуть свою жадность – хватит и обычного палаша для услады души. Как бы ни отнекивался Яд от всего, что было связано с боями и кровопролитием, все же холодное оружие занимало особое место в его списке желаний. Как ни крути, а висящие на стене клинки всегда оказывают положительное влияние на чувство защищенности.

Летопись интересовала его с точки зрения изучения, как и любого человека, неравнодушного к истории. А для горна есть подходящий щедрый покупатель.

К артефактам, что выставят на торгах, Яд хотел остаться равнодушным. Знавал он случаи, когда коллекционеры теряли контроль и, одухотворенные своим приобретением, попадались как дети. В зависимости от силы артефакта, незадачливого владельца ждали или годы тюрьмы, или виселица. И то, и то другое имело место быть на памяти Яда.

Дело в том, что легализованные артефакты не так будоражат кровь. Они не опасны. То, что опасно, мор-андольские службы рьяно уничтожали или прятали в глубокие подземелья. Прятать приходилось потому, что за эти штучки колдуны-историки парили мозги даже князю. Дескать, да, этим колечком можно лишить собственной воли все население края, но вы посмотрите на этот сплав и на эту гравировку! Это же произведение искусства и вообще, создано еще до того, как вода уплотнилась и превратилась в твердую почву, а потому такое нельзя уничтожать. Это неуважение к истории.

Точно так же парили мозг и Яду в тот же день, когда было получено приглашение. Один его хороший приятель, неприглашенный на закрытый клуб, однако откуда-то на стороне прознавший, что будет представлено на торгах, на коленях молил Яда выкупить для него сущую мелочь – Венок из белладонны. Находясь на грани помешательства от такого напора и повторений о том, что за долги надо платить, Яд сдался и согласился.

Нельзя сказать, что Яд Сколот совсем уж чист на руку. Конечно, он предпочитает избегать проблем, но порой нечто давало в голову, и он упоенно влезал в не самые многообещающие авантюры. Одна такая выходка, что случилась год назад, обернулась ему двумя месяцами ареста без возможности залога, – а предлагал он просто баснословные суммы – сломанными ребрами и чуть-чуть замаранной совестью. Собственно, именно лишь отчасти замаранная совесть и была тем самым должком, из-за которого и появился настырный визитер. Не прими тогда Яд помощь от своего приятеля, то быть совести замаранной беспросветно. С другой стороны, тогда и не было бы рычагов для шантажа. Но Яд думал, что обратился за помощью не к будущему шантажисту. Он думал, что они друзья.

Год назад Яд попал в передрягу, из которой из-за своих же собственных принципов он выбраться не мог. Не нашел в себе силы собственноручно устранить тех, кто откровенно отравлял жизнь и намеревался продолжать это делать. И тот, кто помог ему избавиться от неприятелей, нынче пришел после полуночи и стал делать мозг ради артефакта. Получился замкнутый круг, из одной авантюры в другую.

Следуя алфавитному указателю, Яд раскрыл книгу на нужной странице. Он, конечно, умом обделен не был, но предчувствие того, что влезает в нечто нехорошее, заставило его освежить все свои познания, чтобы подготовиться к худшему.

Про один из трех артефактов – кинжал гномьего короля – Яд знал даже то, что в книгах не писали. Не будь железка пропитана магией, то вполне бы себе приобрел. Помимо магических свойств, рукоять кинжала была инкрустирована гномьими самоцветами, а само лезвие изготовлено из сумрачной стали – дороговизна сочеталась с филигранным искусством ковки. Ну и, в довесок, целая история. Этому кинжалу сотни лет, и лежал он в свое время в руках нескольких гномьих королей.

Другой артефакт – ожерелье княгини Семитаинской – не так сильно интересовал Яда. Он не особый ценитель вычурных украшений, что весят порой даже больше, чем тот, кто их носит. Нагромождение золота, рубинов и изумрудов на шее смотрится как воинский доспех. Даже арбалетный болт не пробьет. Но свойства артефакта были в другом, хотя, по скромному мнению Яда, защита грудной области вполне себе достойная функция. Это украшение защищало от сглазов, порч и некоторых смертельных проклятий, что особенно важно для княгини, для которой его когда-то изготовили. Очень навороченный защитный амулет стоимостью в шестьсот тысяч цын.

А вот Венок из белладонны был куда занимательней. Просто потому, что этот артефакт из черного списка. Если кинжалом гномьего короля можно убить, лишь использовав его по прямому назначению, а ожерельем, скажем, задушить или просто настучать по голове, то Венок убивал именно вшитым в него колдовством. И не только убивал.

Яд открыл пожелтевшую от времени страницу, разгладил ее, где она пошла уже волной, и коснулся пальцами не потерявшего яркости рисунка. Под миниатюрой почерком полным завитушек, следовало описание.

Венок из белладонны создан около тысячи лет назад волхвовской колдуньей Мадой. Представляет собой то, что исходит из названия – неувядающие цветки и ягоды белладонны во всей своей отравляющей красоте. Перечень возможностей известный – прозрение взамен на полную слепоту.

Став носителем Венка, любой способен видеть все, что скрыто от глаз богов. Получив знания большие, чем доступны остальным, обретший истинное зрение сможет проложить себе путь к заветной цели. Лишенный глаз и внутреннего зрения, венценосный пойдет по пути, выложенному листьями и ягодами. И он достигнет цели, потому что, не видя весь мир, он будет видеть дорогу к желаемому.

Под желаемым подразумевалось все, что угодно.

Яд крепко задумался о том, зачем его приятелю понадобился этот артефакт. Разумеется, тот объяснился, заверил, что это ради семьи, но Яд не верил. Как и не верил в то, что какой-то артефакт может сделать из посредственного колдуна или вовсе человека настоящего бога. И все же сомнения завозились с новой силой. За такой артефакт и убить не грех.

Отложив книгу и направив взгляд на мерно журчащий фонтан, Яд крепко задумался, сопоставляя в голове все факты. Впервые ли происходит подобное? Конечно же, нет. Мир коллекционеров это не только сдувать пылинки со статуэток и торговаться за дряхлые сапоги, принадлежащие знатной и давно почившей персоне. Пусть их мир и крутился вокруг того, что существует на свете много лет, все же он зиждился на настоящем. И в настоящем времени за то, чтобы обладать прошлым, порой разворачивались войны. В лучшем случае кого-то просто упекали за решетку. В худшем упекали в могилу. Теневая сторона Общества была известна только самому Обществу, и лишь тихие отголоски всплывали в новостях, немного приоткрывая завесу того, какие распри порой царят между любителями реликвий.

Яд бездумно потер выступающий на шее тонкий шрам, дугообразно уходящий от кадыка за ухо. Как колдун, он легко относился к порезам, переломам и даже отрыванию некоторых конечностей. Все это со временем проходило так, что и следа не оставалось. Отрезанная фаланга восстанавливалась, кости срастались за считаные часы без единого бугорка. Но вот этот шрам, полученный год назад в той самой передряге, остался с ним.

Если с Венком что-то пойдет не по плану, то одним шрамом не отделаться. Там и тюрьма, и виселица, и свора безумцев с острыми ядовитыми ножами, и не менее безумные алчные коллекционеры, которым не удалось заполучить желаемое. Неизвестно, что хуже.

От входной двери до террасы пропела легкая трель. Яд поднялся, запахнулся плотнее в домашний халат и понуро поплелся впускать незваного гостя. До двери оставалось еще шагов двадцать, а он уже остановился, вытаращившись так, словно за порогом уже стояло все то, о чем он только что размышлял. Офицеры, палачи, безумцы… .

Вместо звонка раздался стук. Яд замер, старался даже не дышать. Попятился назад, радуясь тому, что ковры скрадывают шаги, а стоящая за порогом женщина обделена магическим даром и ее слух не так остер. Отступил на шаг и тут же одернул себя. Не хватало еще бояться какой-то женщины, в чьей крови ни искры магии. И он-то еще считает себя вполне себе хорошим колдуном. Только вот за пятьдесят лет своей колдовской жизни – на лицо, конечно, не скажешь, что пятый десяток на заходе – Яд ни разу не испытывал практически суеверного страха перед женщинами. Более того, он вообще с каждой особой легко сходился, как, впрочем, и расходился. Но эта была другой. Ее стоило бояться.

Она постучала в дверь как ни в чем не бывало. А могла бы постыдиться. Сам стук был преисполнен отсутствием вины. Да, такое тоже возможно. Яд открыл для себя эту возможность впервые в жизни. Раньше, он был уверен, такого в природе существовать не могло. Но теперь сам стал свидетелем преисполненного отсутствия. В ее случае – вины, совести, раскаяния и всего прочего, что полагается испытывать человеку, поступившему из ряда вон мерзко по отношению к другому.

Уязвленная гордость все же победила и заставила попрать здравый смысл и инстинкт самосохранения. Яд знал, что пожалеет в первые же секунды, но все же решил, что ни за что себе не позволит прогибаться. Может, он и создает впечатление эдакого скользкого и не очень смелого человека, но то было просто впечатление. На деле Яд просто был достаточно умен, чтобы лавировать между опасностями, выгадывая себе самый благоприятный курс. Было только у него одно слабое место – самолюбие. Женщина за дверью умело балансировала на двух гранях – самолюбие подогревала и беспощадно его растаптывала. Порой одновременно.

– Мой милый, здравствуй! – пропела она самозабвенно. – Я так по тебе скучала!

Горящие маниакальным духом голубые глаза – оттенка морозного неба, такого яркого, но все же блеклого, с призрачными разводами облаков, дающими серебристую дымку, – вот первое, что он увидел. Увидел и убедился – зря открыл.

Яд постарался охолодить ее пыл хмурым взглядом и неприкрытым недовольством, но ее совершенно ничего не смутило. Она продолжала источать уверенность, лесть, смиренное обаяние и тонкий шлейф духов от госпожи Гуатье, что в основу своих ароматов добавляла чернокнижные афродизиаки.

Он смотрел на нее и видел демона.

– Что тебе надо, Кода? – равнодушно спросил он, набрав полную грудь воздуха.

– Приятно провести время с тобой, мой сладкий Яд, – улыбнулась она и, не дожидаясь приглашения, переступила через порог, игриво толкнув его бедром.

Он закрыл дверь. Кода, впечатывая острые каблуки в воздушные ковры, прошлась по гостиной, без стеснения разглядывая роскошное убранство. А смотреть было на что, тут уж Яд не смог сдержать самодовольной усмешки.

Обеденная зона отделена от гостиной длинным столом-стойкой, мягкие невысокие диваны приглушенного бежевого цвета, кресла из того же комплекта, подушки в тон, разбросанные по полу. Штор не было, вместо них на окнах расшитые вручную гобелены времен правления династии Эш-Далаар. За один такой можно выручить около тысячи цын, не очень дорогое приобретение, но оно несет в себе историческую ценность. Эти ковры Яд и Кода – да, были такие времена – вывезли из Адаи пару лет назад в количестве десяти штук, выкупив их у одного старика за бесценок. Три ковра Яд оставил себе, остальное они продали за цену в три тысячи цын за штуку.

Стены в гостиной – мореный дуб, пол – кое-где проглядывает под мягкими коврами – бук натуральный. Кухня – продолжение гостиной, но с добавлением темно-синих оттенков и столовых приборов все той же династии Эш-Далаар, где одно блюдце под десерт стоило порядка семисот цын.

Месячное жалованье преуспевающего советчика по монетным делам в Мор-Андоле – столице княжества! – не более двухсот цын, а матерые колдуны-целители, что считались привилегированной кастой, за один свой сеанс не берут больше пятисот цын. Да продав лишь одну тарелку можно жить полгода, ни в чем себе не отказывая. У Яда такие тарелочки под разные виды блюд имелись.

Он переехал в этот дом всего полгода назад, и Кода Волчья еще не успела ни оценить, ни опорочить это место. И теперь ей выдалась возможность восполнить эти пробелы. Она увлеченно вертела головой, мурлыча себе что-то под нос. Пока она проводила свою инспекцию, Яд невольно разглядывал ее саму.

За год она не изменилась. Все те же безупречно уложенные в волны темные волосы, все те же длинные ногти, что нетерпеливо стучат по воздуху, тот же стройный силуэт, подчеркнутый платьем. Кода вообще воплощение изящества и уверенности в себе с полным игнорированием собственных недостатков.

– Просто великолепно! – она сложила ладони, пальцами упершись в подбородок. – Ты занимался обстановкой? Так гармонично, просто чудесные сочетания! Ты всегда умел находить золотую середину между свежим дыханием современности и затхлостью ушедшего на покой.

– Спасибо, – буркнул он, невольно краснея.

Говорила она до того искренне, что невозможно сомневаться. Слова обволакивали, словно патока, в которой увязаешь по самое горло. И глаза горят так ярко, так наивно, как у ребенка.

Яд опустил голову, запустил пальцы в спутанные на затылке волосы. Стоило Коде появиться, как он тут же почувствовал себя несколько приниженным. На ней меховое манто из шкуры мистического серебряного лиса, платье индивидуального пошива из самого дорогого ателье, один каблук ее туфельки стоил как… впрочем, Яд не гнался за ценой. Он гнался за содержимым, за историей. Цена уже была делом вторичным. Да только вот его пижамные штаны и не самый новый халат на голый торс не могут претендовать на какое-то ценное содержимое. Слава богам, хоть умыться успел.

– Вина? – Яд затянул пояс халата потуже и босыми ногами прошлепал по полу в сторону кухонных шкафов.

– Что за вино?

– Двадцатилетнее кимейское, – отозвался он, затрачивая на поиски бокала нарочито много времени. – Красное, сухое.

Кода что-то промычала, должно быть, выражая так свою наигранную избирательность, ведь всем известно, что кимейское вино пока ни один винодел не превзошел.

– Так что тебе надо? – спросил Яд, поставив на низкий столик бокал, чуть наполненный драгоценным вином.

Кода уселась в кресло, протянув руку и взяв бокал за ножку. Поболтала чуть, поднесла к носу. Отвечать она совсем не спешила.

– Ты великолепно выглядишь, – протянула она, склонив голову на бок. – Спросонья ты выглядишь таким незащищенным, таким настоящим.

Яд сжал зубы. Он не считал себя излишне повернутым на вопросе собственной защищенности, но в данный момент ему нестерпимо захотелось проверить все защитные талисманы в доме. И узнать, почему они не сработали, когда эта женщина переступила через порог.

– Если у тебя есть какое-то предложение, то я отказываюсь, – он откинулся на спинку кресла, утопая в нем и чувствуя себя хоть немного защищенным. – У меня есть дела, отложить которые нельзя.

– Я слышала, – Кода поставила бокал на столик, – на днях ты провернул удачную сделку. Впарил толстосуму из Эссерского княжества предметы обихода времен имперской революции.

– Да, хорошая была сделка, – осторожно ответил Яд. – Безделушкам по пятьдесят-шестьдесят лет, но тот делец интересовался историей Западной империи. Революция занимает значимое место в летописи.

– Несомненно, – равнодушно отозвалась Кода. Яд прикусил язык. – Ты слышал последние новости? Убили… этого, как его…, – он щелкнула пальцами, натужно вспоминая имя.

– Гелена Факстрока, – подсказал Яд.

Кода просияла.

– Точно! И как только ты запоминаешь эти имена? И столько всего помимо этого? У тебя просто завидная память, Яд. Вот у меня было бы так же, я бы избежала множества неловкий ситуаций. Так вот, это ведь случилось недалеко от тебя. Как ты? Тебя, наверное, сильно потрясло это ужасное событие.

Яд залпом опустошил свой бокал и с глухим стуком поставил его на столик.

– Такая трагедия, – продолжала Кода. – И ведь он не первый. Я так волнуюсь, Яд. Может, тебе стоит перебраться в спокойный район? Вдруг убийца и к тебе нагрянет? Я всегда рада принять тебя в Шерагуле.

Яд терпеливо слушал, даже не пытаясь что-либо ответить ей. Кода все равно не хотела слушать.

– Я думаю, тебе стоит подумать о себе. Я не представляю, что будет, если с тобой что-то случится! Это же будет удар для всего Общества, ведь ты значимая фигура, тебя очень уважают и многие любят. Честно сказать, многие уже шепчутся, что тебя непременно пригласят в устроители следующего клуба. Ну или через один. В общем, обязательно ты должен оказаться там. Такого опытного, умного коллекционера, знатока по истории правления и древних народов нужно еще поискать. Так что ты должен поберечь себя.

– Ты закончила?

– Ох, прости, – Кода деланно смахнула несуществующую слезинку. – Так разволновалась.

– О чем еще шепчутся? – как можно непринужденнее спросил Яд, наблюдая, как ее каблук проделывает дыру в его ковре.

– Что этот клуб затмит все остальные, – он напрягся, предчувствуя, что наконец-то Кода подходит к причине своего внезапного появления спустя год отсутствия. – Как никак, там выставят три артефакта.

– Откуда ты знаешь?

– Дакота сообщила после того, как заглянула к тебе в гости, – Кода самодовольно улыбнулась. – Вижу, ты все же не удержался и попытался впечатлить ее своим языком. Так и норовишь ей выболтать все свои тайны. Только вот она моя подруга, у нас с ней нет секретов.

Яд дернул бровью, игнорируя колкость. Кода не упускала возможности поддеть его Дакотой, порой даже могла выдумать что-то, лишь бы посильнее задеть. А Дак даже не подозревала, как часто порой ее имя звучит в не самых лестных оборотах.

Яду нравилась Дакота. Но как бы ни была прелестна Дакота Ли-лун, все же и у нее было слабое место – Кода Волчья. Бедная девушка навязала самой себе цель непрестанно жалеть Коду. Сколько бы Яд ни отговаривал Дакоту от столь бессмысленной затеи, ведьмочка оставалась верна своему сердцу. Это Яду одновременно в ней нравилось и раздражало. Он вообще не любил тех, кто на ходу переобувается, поступаясь своими принципами. Кода так делала.

Мысли плавно потекли в другое русло. Он подумал, что стоит выжать из аукциона хоть что-то полезное. Помимо находок для себя, Яд приметил в списке лотов пару книг, что непременно заинтересуют Дакоту Ли-лун. Со смешным первоначальным взносом, интересующие лишь узкий круг коллекционеров, он вознамерился выкупить их и подарить Дакоте. Вот чьи глаза сверкали действительно честно, и именно ради этих сияющих глаз и хотелось вывернуться наизнанку и сделать все возможное.

– Ты меня слушаешь? – Кода склонила голову, сверля его взглядом.

Яд очнулся от своих размышлений и не очень свойственных благородному мужчине грез. Увы, Дакота Ли-лун оставалась недостижимой мечтой, которую не получить, даже если съесть тот самый Венок из белладонны.

– Задумался, – прочистив горло, сказал Яд.

– Так вот, о твоем влиянии в Обществе, – невозмутимо продолжила Кода. – Не мог бы ты оказать мне одну услугу? Разумеется, я в долгу не останусь. Дело в том, что я потеряла свое приглашение. В последнее время у меня было много командировок, из одно города в другой, вся корреспонденция смешалась в кучу, ну и…

Яд едва сдерживал недоуменный вопль. Он разрывался между верой и недоверием. Ведь она действительно могла так сделать – просто потерять. Но могла и солгать, хоть и не понять пока, зачем ей это нужно. Свое же приглашение Яд держал в зачарованной шкатулке. Такую не то что не потеряешь, да даже воры не утащат, если как-то смогут пролезть в дом.

– Первый в этом году закрытый клуб, а я так оплошала, – надув губы, Кода скорчила гримасу.

– Сочувствую, – отозвался Яд, подливая себе еще вина и тут же приложившись к бокалу.

Тонкий земляничный вкус с отчетливой кислинкой, обволакивающий рот, горло и пищевод. В северном регионе Западного края одна из лучших виноделен. Кимея по праву считается столицей вин. Яда вновь понесло по мысленным простором подальше от Коды Волчьи.

– Я такая дура, я знаю, – простонала она. – Волосы на голове готова рвать. Прошу, Яд, помоги мне!

– Что ты от меня-то хочешь?

– Пойдем вместе, – тут же просияла Кода. – Если я появлюсь с тобой, то никто даже вопросов не рискнет задавать.

Предчувствие беды от предстоящего закрытого клуба только лишь усилилось. Уж слишком много того, чего Яд не хотел бы делать, маячило на горизонте. Кода смотрела на него щенячьими глазами, да так умильно, что сердце невольно задрожало. В конце концов, она права. Да даже если и не было у нее никакого приглашения, приведи он ее с собой, никто и внимания не обратит. С таким же успехом Яд мог любую девку из дома наслаждений с собой протащить – все только сделают комплимент его спутнице.

– А что взамен? – осторожно уточнил он.

– Проси, что хочешь! – охотно ответила Кода.

Яд чуть было не попался в эту ловушку, но своевременно осознал, что если попросить то, чего он самом деле хочет, быть грандиозному скандалу с битой посудой, расцарапанной физиономией и прочими прелестями истерики. После этой фразы, «проси, что хочешь», нельзя было просить то, что хочешь. Только то, что хотела предлагающая.

Проблема была в том, что Яд понимал, куда она клонит, но сам этого не хотел. Какой бы привлекательной Кода ни была, из-за того, что Яд знал, какая она на самом деле, он и помыслить не мог, чтобы переступить черту. Хотя Кода не оставляла надежд все же однажды его соблазнить.

– Как ты долго думаешь, мой милый, – пропела Кода, подавшись чуть вперед и поправляя сползшее с плеча манто.

– По-твоему, со мной можно договориться через постель? – со скучающим видом спросил он.

Яд не пытался набить себе цену, потому как была в этих словах доля истины. Да, с ним так было можно. В отдельных случаях. Он не считал себя сверхблагородным и не строил из себя нравственного мужчину. Но с Кодой он старался держаться неприступным монахом.

– Ну хуже-то точно не будет, – проронила Кода.

– Я помню, у тебя был костяной сервиз из племени людоедов Руарка.

– Что? – голос резанул острой сталью. Она вмиг нахмурилась, поменялась в лице, глаза стали холодными, злыми. – Ты что, вместо меня выбрал какой-то сервиз?!

– Он весьма ценный, – беспомощно проговорил он, прикидывая пути побега. – Второй подобный только в Северном крае. Тот, что у тебя, ближе. Не придется тащиться на другой материк.

– Ты в своем уме?! – взревела Кода, вскакивая. Манто сползло с плеч, оставшись на кресле. – Какой-то бесов сервиз, когда ты мог пожелать меня?

–Да я тебя не желаю! – вскочил и Яд, с досадой всплеснув руками. Кровь прилила к голове, застучав в висках. – С чего ты вообще решила, что мне это может быть интересно?

– У тебя вообще все нормально, Сколот? Да ни один нормальный мужик от такого не откажется!

Яд заскрипел зубами, запрокинув голову к потолку и пытаясь успокоиться. Он хотел пойти по самому безопасному пути, но увяз в самой глубине камеры пыток.

– Те мужики, которым только и надо переспать с тобой – не нормальные! Я не животное какое-то и не юнец, у которого одно на уме! Так что если тебе от меня что-то надо, то перестань смотреть на меня, как на кусок мяса!

– Это я так на тебя смотрю? – охнула Кода, захлопав глазами. Она настолько оказалась шокирована, что даже пустила натуральную слезу. – Да только я и вижу в тебе человека! Не колдуна, не влиятельного коллекционера, а самого обычного мужчину со своими слабостями! И я бы не предложила тебе ничего такого, что могло бы тебя оскорбить!

– Так ты принимаешь мое условие? – сквозь зубы процедил он, пытаясь вернуться на безопасный курс.

Кода вздернула подбородок, отвернулась, шмыгнув носом. Скрестила на груди руки, поджав плечи и сделавшись еще более хрупкой, чем была до этого.

Яд глухо простонал, закрыв глаза рукой. Всхлипывания девушки набирали обороты.

– Да, – снова шмыгнула она. – Конечно, Яд. Как скажешь.

Она подхватила манто, сумочку и направилась к двери. А он остался с чувством того, что он конченый мерзавец. Словно не она поставила его в неудобное положение, а он чуть ли не силой добился от нее желаемого для себя.

– Где ты остановилась? – сухо спросил Яд, когда она уже открыла дверь, чтобы уйти.

– В отеле «Сол», – отозвалась Кода. Передернула плечами, а после непринужденно добавила, ставя точку в раунде, который безусловно выиграла: – Жду тебя за пару часов в день открытия клуба, мой милый, но, если что, я рада тебя видеть в любое время!

Яд с трудом подавил желание разбить бокал, стол и бутылку кимейского вина. Он все еще ощущал себя вываленным в грязи.

– Кода, – остановил он ее, желая отстоять хоть чью-то чистоту, – Дакота ведь не могла тебе рассказать про клуб и артефакты. Зачем ты приплела ее?

Кода застыла на пороге, удивленно вскинув брови.

– Ну, справедливости ради, она на самом деле проболталась. Конечно, я и так все знала, ведь у меня уже было приглашение, просто я его потеряла, – зачастила она. – И я не пытаюсь ее очернить, а стремлюсь тебе раскрыть глаза. Думай впредь, о чем ей рассказывать. Мало ли, может она не только мне проговорилась. Вдруг кто-нибудь из офицеров-артефактников подслушает, как она с кем-то об этом болтает?

– Я не рассказывал ничего о клубе Дак, – сквозь зубы проговорил Яд.

– Да ну брось, – пожала плечами Кода. – Я не сужу тебя, милый, просто предостерегаю. Я тоже ценю Дакоту, она ведь такая хорошая.

– Прекрати. Я сказал, что ничего не говорил ей.

– Вот как? – голос ее стал тише, вкрадчивее.

Она на миг опустила глаза, обдумывая, а после улыбнулась.

– Увидимся, мой сладкий Яд, – и исчезла за порогом.