Рассказы для детей
ДОВЕРИЕ
С первых петухов Джакып встал, поспешно оделся, час охоты пробил, медлить нельзя.
Надо обойти запримеченные вечером места и успеть вернуться к завтраку домой.
Патронташный пояс застегнул, двустволку с откинутыми стволами на плечо и вышел из дома.
Шагнув за дверь, чуть не наступил на спавшую дворняжку, свернувшуюся калачиком у порога.
Собака отскочила, потом потянулась копчиком верх и тут же поменяла позу – мордой вверх!
После всего этого зевнула, широко раскрыв пасть и, виляя хвостом, последовала за человеком.
В лесу только-только светало.
Джакып вошёл в лес и оказался окружён со всех сторон сплошной чёрной стеной.
Достал с плеча двустволку, загнал в стволы гильзы, заряженные с картечью, составил их и, взяв ружьё наперевес, двинулся дальше.
Дворняжка, как обычно, трусцой следовала за человеком
Обычно не берёт её на охоту: дворняжки не рождены для охоты, они любят бегать то вперёд, то назад. Они рождены искать.
Они вспугнуть могут кого угодно в лесу, но не ради охотника, мергенчи.
Дворняжка забежала вперёд, потом убежала назад, петляя между деревьями.
Всюду принюхивалась, проверяла, не появился ли тут кто-нибудь, не оставил ли свои запахи.
Потом, осознав, что отстала от человека, помчалась вовсю мочь за ним.
Джакып, испугавшись опрометью бежавшего зверя в тихом лесу, приподнял дуло ружья, ожидая, кто покажется перед ним в этот раз.
Дворняжка, наверное, это поняла и остановилась у куста облепихи.
Минуту наблюдала за хозяином, пока он не скрылся из виду.
Потом присела на задние лапы, пока слышны были шаги человека.
А когда шаги совсем угасли, собака, повернувшись, побежала назад.
В такое время суток в лесу бывает всегда прохладно, сыровато и темно.
Охотник хорошо знает здешние тропинки, знает также, куда и в какое время свернуть.
Всё ему было здесь знакомо, и он шёл по лесу, словно по своей улице – легко и спокойно.
Спешил до рассвета дойти до нижнего болота, где, по его расчётам, должны появиться сегодня косули.
Вчера, поздно вечером, возвращаясь с работы из лесничества домой, Джакып встретил свежие следы семьи косуль.
За ночь они далеко уйти не могли.
Скорее всего заночевали в чаще у нижнего болота, где растёт сочная, густая трава.
На рассвете они должны выйти пастись на этой лужайке у болота.
В деревне, откуда сам он, все мужчины заядлые охотники.
Собственно, ради охоты они числятся на работе в лесничестве.
Здесь им всё нравится: дрова свои, скоту вольготно, да и человеку дышится легко, детвора играет на природе.
Едва выдаётся свободное время в лесничестве, мужчины с ружьями наперевес на зайцев, куропаток, фазанов и даже на косуль.
Другие не обращали внимание на следы косуль, считая охоту на них пустой затеей!
Выследить и подстрелить это стремительное, чуткое и осторожное животное не удавалось почти никому.
Только Джакып не оставлял такой надежды.
Уж очень хочется ему на удивление и зависть всем сельчанам принести с охоты, как трофей, рогатого козла!
Джакып считался в селении самым лучшим стрелком, потому и называли его «кёзгё атар», то есть бьющий в глаз.
Удача действительно всегда сопутствовала ему, редкий случай он возвращался из лесу без добычи.
Мальчишки аила табуном ходили за дядей Джакыпом, просили научить их меткой стрельбе.
И по воскресеньям он иногда собирал детвору и шёл с ними в лес, подальше от деревни.
На какой-нибудь полянке он терпеливо объяснял им, как нужно целиться, учил быстро и плотно прикладывать ружьё к плечу, поправляя неуверенные руки будущих охотников.
В конце таких уроков дети умоляли охотника показать им своё мастерство.
Польщённый вниманием, он вскидывал двустволку и, не целясь, сбивал подброшенную кем-нибудь из ребят палку или веточку дерева.
Мальчишки заворожённо следили за каждым движением Джакыпа.
Мергенчи знал, чего они ждут. Усмехнувшись, он переламывал над коленом двустволку, выбрасывал ещё дымящиеся гильзы и раздавал их лучшим ученикам как награду.
Потом доставал из кармана чистый платок и аккуратно протирал им все металлические части стволов.
Недаром самым опытным охотником слыл Джакып.
Он, как никто другой, знал множество лесных примет, знал также повадки звериные, хитрости их, уловки, безошибочно разбирался в любых запутанных следах.
По лесу он умел ходить почти бесшумно.
Хотя сам объяснял, что как бы ни был осторожен человек, звуки его шагов доходят до зверей мгновенно.
Они слышат приближение человека и затаиваются в своих укрытиях, в самых глухих чащобах.
Нет, нелегко охотнику добыть осторожного зверя в его стране – лесу.
Всё в его родине, начиная от веточки, с хрустом подламывающейся под подошвой человека, и кончая тихо вздрагивающей почвой земли, предупреждает зверей о приближающей опасности.
Сама природа, лес ‑ целиком встают на их защиту: укрывают густыми кустами, шумной листвой, загораживают стволами деревьев.
Сами краски леса помогают зверям приспособиться, спрятаться от недоброго глаза.
Трудно человеку вырвать зверя из такой круговой поруки леса.
Так и идёт испокон века напряжённый поединок между охотниками и лесом: кто кого?
– Почему же после такой надёжной заботы леса зверь все-таки становится жертвой человека? – размышлял вслух Джакып. – Слух зверя намного острее, чем у человека, и глаз зорче, и нюх отменный?
Может же он, почуяв опасность, забиться в укромное место, отлежаться там, затаившись, пока она не минует его.
Но, нет – тянет его что-то поглядеть на человека, вот в чём дело!
Почему он так любопытен?
Доверие… Они хотят завоевать наше доверие?
Вот оно что?!
Эта благое намерение зверей! Оно же и губит их!
А материнская забота о потомстве своём?
Жертвуя собой, часто самки зверей спасают детёнышей.
Выбегают на глаза охотнику, отвлекая внимание его, лишь бы спасти потомство.
На днях Джакып наткнулся на выводок куропатки
Цыплята как горох рассыпались: кто, куда в разные стороны.
Мать куропатка, пока птенцы прятались в кусты, прыгала, изображая раненую птицу у сапог Джакыпа.
Она, сделала так, что казалось крыло у неё перебито, оно волочилось по земле.
Охотник прекрасно знал, что куропатка осторожная птица, приблизиться к ней на выстрел не так-то просто. А тут такая игра!
Он смотрел с любопытством, что же станет она делать дальше.
Круто повернувшись, нарочно направился к тому кусту, под которым скрылось несколько цыплят.
Куропатка-мать, встревоженно кудахча, тут же взлетела невысоко над землёй и со всего размаху ударилась грудью о голенище сапога.
Упала безжизненно на землю и раскинула оба крыла.
Всем своим видом она показывала: на, бери меня, только не трогай цыплят!
Охотник, нагнувшись, протянул руку, но куропатка в тот же миг отпрыгнула в сторону.
Джакып невольно шагнул к ней, так как она притворилась мёртвой.
Но куропатка-мать повторила свой быстрый прыжок опять.
Вдруг ему стало жаль птицу.
– Ладно-ладно, живите! – тихо сказал он и продолжил свой путь.
Мергенчи и раньше не раз встречал такие случаи, когда матери, ради спасения своих детей, открыто шли на смерть.
***
До нижнего болота оставалось не так далеко.
Густая летняя трава в лесу была высока и доставала ему до пояса.
Брючины промокли насквозь от обильной росы.
Первая колючая дрожь от ранней прохлады поползла по телу.
Предутренний туман постепенно таял.
В прогалинах ветвей, как заплаты, светило небо.
Лес расступился, и мергенчи очутился на большой зелёной поляне.
Это и было нижнее болото, куда, как он надеялся, должны прийти пастись косули.
Охотник облюбовал себе раскидистый старый тополь на краю поляны.
Взобрался на тополь, устроился, как следует, на развилке ветвей и, держа наготове двустволку, стал ждать появления семьи косуль.
Долго пришлось ему сидеть на дереве, ноги затекли нешуточно.
Надо было терпеть. Сидел и не шевелился, чтобы ничем не выдать своего присутствия.
Прислушиваясь к шорохам леса, вглядываясь пристально в неподвижные кусты, Джакып старался угадать, где же могут быть сейчас косули.
И тут ясно, будто воочию, он увидел их мирно лежащими в далёкой чаще.
Рогатый козёл-вожак, косуля и двое маленьких козлят.
Все ярко-рыжие, со светлыми пятнышками на боках.
Лежат, жуют свою бесконечную жвачку.
Джакып представил себя рядом с ними.
Вот он теребит вожака за уши, легонько хлопает по спине, тем самым заставляя встать на ноги.
Так он подгоняет его на лужайку. За ними тут же встают и остальные.
Потом охотник снимает с себя поясной ремень, набрасывает на рога вожака и ведёт его из чащи в сторону поляны.
Остальные тоже, следуя за вожаком, бредут неохотно за ним.
И вдруг тут наяву они явились!
Ветки ближнего орешника дрогнули, и именно с этого места неторопливо вышел на поляну огненно-рыжий козёл, гордо неся свою красивую рогатую голову.
Он был точно таким, каким привиделся в воображении Джакыпа.
Выйдя из лесу, козёл остановился, легонько мотнул головой, оглядываясь по сторонам, проверил: нет ли опасности какой вблизи?
Широко распахнутыми ноздрями потянул свежий воздух.
Опять – но уже немного резче – мотнул головой, и вслед за ним из-за кустов орешника появились, робко принюхиваясь и поводя чуткими ушами, ещё три косули: самка и детёныши.
Осторожно переступая точёными ножками, они все вышли на поляну.
Охотник, поражённый столь неожиданным совпадением вольного полёта своей фантазии с реальностью, совсем забыв о ружье, залюбовался дружным стадом косуль.
– Какие же они красавцы! – шептал он себе под нос.
Джакып впервые в своей жизни мог так близко и спокойно рассмотреть этих осторожных животных.
А косули, чувствуя себя в безопасности, щипали траву.
Паслись они поочерёдно: пока две опускали головы к траве, другие зорко смотрели по сторонам.
– Точно, как мы в армии на посту, – шептал Джакып изумлённо. – Ни дать, ни взять пограничники!
И кто их только научил такой премудрости жизни?
Охотник тут замечает, что ствол его ружья нацелен прямо в грудь вожаку.
Расстояние небольшое, прицел точный, пуля возьмёт с первого раза.
Нажать курок, и тут же перевести дуло на самку, и та пуля принесёт удачу!
Такого случая одним зарядом двух убить, почти не бывает.
Охотничье чутьё подсказывало, что счастье само идёт ему в руки.
Тут Джакыпу стало нехорошо от представления того, что случится после такой стрельбы.
Вот он сейчас выстрелит, и этот рыжий красавец тяжело рухнет на землю, забьётся судорожно в луже своей крови, а потом его большие влажно-чёрные глаза затянутся смертной плёнкой, и больше его не будет…
А вожак, между тем, перестал жевать и замер, глядя на развилку ветвей, где расположился охотник.
Вожак был настолько близко, что Джакып отчётливо видел запутавшийся в его ветвистых рогах стебелёк зелёной травы.
– Сейчас исчезнут, – шепнул он с огорчением.
Но вожак опустил голову снова и продолжал щипать траву.
Джакып готов был поклясться, что козёл видел его!
Так почему же он не сорвался с места, не убежал, увлекая за собой всю свою семью?
Неужели он не признал в Джакыпе, человека похожего на врага?
– Да, жми на курок! – подстёгивал его азарт, но указательный палец словно окаменел и не было сил сдвинуть его.
– Нет-нет… такую красоту уничтожать не стану… – зашептал Джакып, разговаривая сам с собой.
Внезапно резкое стрекотание сороки распороло тишину!
И в то же мгновение стая косуль, словно бы растворилась в воздухе.
Только затихающий дробный перестук копыт указывал путь табунка, скрывающегося в лесной чаще.
Джакыпа охватила жгучая злость на себя, и на сороку.
Взглянув на вершину берёзы, где все ещё сидела белобокая птица, он выстрелил в неё.
– Больше мне на этой поляне делать нечего! – сокрушался охотник с досадой. – Это стадо сюда больше никогда не вернётся.
Джакып спрыгнул на землю и, повесив ружьё на плечо, побрёл дальше по лесу.
– Расскажи кому, что был в десяти шагах от стаи косуль и не выстрелил, никто не поверит.
Это же надо, из-за красивых глаз косуль отпустить их?
Размяк, залюбовался и упустил такую редчайшую возможность.
Что это на меня нашло такое?
Я становлюсь дураком настоящим, другого слова не подберёшь…
Приближаясь к своему дому Джакып заторопился: не дай бог кого-нибудь встретить.
Он не сможет подарить подарок охотника – шыралга.
Вечером, идя с работы, Джакып был задумчив и молчалив.
Он не принимал участия в разговорах с товарищами, не реагировал на их шутки.
– Что происходит с тобой, – толкнул его в бок сосед. – Молчишь целый день, что, удачи нет?
Джакып, нагнувшись, посмотрел на тропинку, по которой они шли:
– Постойте, глядите-ка, косули прошли вот тут? – говорит он.
Все остановились, присели там же на корточки и стали разглядывать свежие следы, пересёкшие здешнюю тропинку.
– Целое стадо: две взрослые и два детёныша, – с радостью в голосе заявил охотник. – Совсем недавно были тут!..
– На ловца и зверь бежит, – пошутил кто-то. – Джакып, а ведь ты ищешь их, а они тут ходят под боком!
Мергенчи не ответил, а загадочно промолчал.
– Нет, что-то ты, брат, не того… – говорит один из них. – Может руки дрожать стали?
Но Джакып и на этот раз промолчал.
В упрёке друзей он видел свою нерешительность перед животными на поляне.
Острое чувство досады и злости обожгло его.
– Пойду! – твёрдо ответил он. – Никуда они не денутся от меня.
***
Дома тоже сидеть не мог. Джакып, схватив ружьё, направился туда, где они встретили следы косуль.
Вот, широко раздвоенные в стороны копытца вожака, ведущего уверенно и неторопливо свою семью.
За ним следы косули, а дальше – двух козлят.
Следы вели охотника к Чар-Уя, месту гнездовья грачей.
Всё лето там стоял невообразимый грачиный гвалт.
Поэтому охотники иногда и не ходили туда.
Какая может быть охота по соседству с этими крикунами?
Осенью в Чар-Уя царила непривычная тишина.
Грачи уже улетели, и только чёрные растрёпанные корзины гнёзд покачивались от ветра на макушках деревьев, напоминая о прошедшем шумном лете.
Следы косуль, обогнув Чар-Уя, вели в густые заросли.
Кусты облепихи так цепко переплелись между собой, что было удивительно, как это косули прошли сквозь такую чащобу.
Пробираться по их следу местами можно было лишь на четвереньках, а где-то и совсем ползком.
Но это не остановило мергенчи.
Стараясь не шуметь, он продвигался всё вперёд и вперёд!
Вскоре Джакып обнаружил на земле свежий след четвёрки.
Там же нашёл тёплые шарики.
Значит, стая косуль совсем рядом.
– «Ба-у-у! Ба-у-у!» – раздался вдруг угрожающий крик вожака.
От неожиданности Джакып вздрогнул.
Ему показалось, что вожак прокричал над самым его ухом.
Затаив дыхание, охотник пытался понять, где же вожак.
Одно ясно, что он охотника видит, а Джакып ещё не узрел его.
Он знает, что так кричат козлы стаи, когда почуют чьё-то приближение.
Так проверяет враг ли это или случайный прохожий.
Если не отстанет, значит, надо спасаться бегством.
– «Ба-у-у! Ба-у-у!» – повторился звук, и, наконец, вожак, подпрыгнув, опустился на землю всеми четырьмя копытцами. Получилось, как топот убегающего стада!
Джакып застыл на одном месте, и в то же время, медленно повернув голову, увидел за ширмой жимолости полянку.
В зелёном травостое по грудь утоплены рыже-пёстрые бока косули.
Ближе к Джакыпу, с краю, находится вожак.
Вольно откинув рога, развернув широкую грудь, он стоял, величаво смотрел на Джакыпа.
В глазах его не было боязни, испуга, только одно любопытство.
Охотнику показалось, что вожак тоже узнаёт его.
Так они стояли некоторое время друг против друга – животное и человек – и смотрели глаза в глаза.
–Не убегай! – начал шёпотом, Джакып. – Не надо… Живи вблизи…
Человек – не враг тебе… Не веришь?
Ну вот, я отставляю в сторону ружьё…
Не спуская глаз с вожака, осторожным движением руки он прислонил двустволку к дереву.
Вожак не сдвинулся с места, и Джакып шагнул к нему.
И тогда вожак не сдвинулся с места, но немного наклонил голову, предупреждающе наставив свои рога.
Охотник сделал ещё шаг, и, казалось, вожак теперь смотрит на него укоризненно.
Шаг, ещё шаг…
Вдруг козёл, нервно размахнув коротким хвостом, посмотрел на своё стадо.
Сначала козлята исчезли с поляны, после исчезла и их мать.
Вожак на секунду задержался, словно говоря человеку:
– «Я поверил тебе, теперь нас запомни!»
И тут же скрылся в лесу вслед за своей семьёй.
***
Идя домой, Джакып всю дорогу бранил себя:
– Что это со мной творится? – ругал себя. – Не поднимается рука – и всё тут!
Какой же я тогда к чёрту охотник?
Он вспомнил доверчивые влажно-чёрные глаза вожака.
– Он не убежал, потому что узнал меня! – пояснил себе Джакып. – Да, наверное, потому…
Ему очень хотелось, чтобы это было именно так.
Джакып знал, что приручить косулю невозможно, что человеку никогда не покорить этих диких животных, дерзновенно хранящих свою вольность.
– Но как же первый человек, приручивший, того же буйвола, диких лошадей, сумел это сделать? – спрашивал он сам себя. – Наверное, не пугал их, не убивал, а приблизил к себе доверием.
Именно доверием, ведь все животные когда-то были дикими.
А теперь человек заботится о них, кормит, поит, выращивает потомство…
Но разве хоть у одного из домашних скотов есть такой гордая, величественная стать, приводящая сердце в трепет, как у этих косуль?..
Придя домой, охотник ласково потрепал по темени свою дворняжку, бросившуюся ему навстречу.
Но, обнюхав хозяина, собака с недовольным видом отошла от него: вернулся без добычи…
***
На рассвете Джакып услышал, как где-то недалеко отсюда тревожно кричит косулий козёл!
Охотник прислушался – уж не его ли знакомый вожак?
Но тут же отогнал эту мысль:
– Мало ли в лесу косуль бродит, – прошептал он по своей привычке размышлять в полголоса.
Однако больше заснуть не смог.
Ему всё мерещилось, что это знакомый козёл-вожак зовёт Джакыпа на помощь.
– Да что же это я, в ребёнка превращаюсь, ей богу, – укорял себя охотник. – Что это мне опять и опять лезет в голову всякая чушь?
Разве может привязаться зверь к человеку?
Разве станет просить помощи у него?
Джакып натянул одеяло на голову, крепко зажмурил глаза.
И тут же решительно вскочил на ноги:
– Да, это зов помощи! – бубнил он, повторяя свои мысли вслух. – Пойду к ним, может, волк гонится за ними, может ещё что-то.
Выйдя из дома, Джакып чуть не упал:
– Ай-ай! – воскликнул вдруг.
Дворняжка, как всегда, спала, свернувшись клубочком у порога.
Она подняла голову, взглянула с безразличием на хозяина и снова улеглась.
В лесу было ещё темно, Джакып сходу направился в ту сторону, откуда послышался крик вожака, в надежде найти следы косуль.
Только на рассвете обнаружил свежие следы.
Но следы били неуверенные, смазанные, хотя острия кончиков копыт и глубоко вонзались в землю, разбрасывая её в стороны.
Да, они убегают, от кого-то спасаются.
Но что это? За ними тянулись следы кирзовых сапог со стоптанными каблуками.
Джакып всё понял, с дрожащими руками он поправил за спиной ружьё, присел на корточки и стал пристально разглядывать следы.
Лес не пускал преследователя, где только мог, вставал на его пути густыми зарослями цепких кустарников, непроходимым валежником, но тот всё равно не прекращал погони.
Джакып побежал по следам.
Вдруг они круто разошлись в разные стороны.
Вожак повернул к реке, и за ним погнались кирзовые сапоги.
Цепочка следов самки и козлят потянулась вглубь леса.
– Уводит, какой молодец! – крикнул Джакып. – Отводит от семьи!
Следы вожака вырвались на открытую поляну.
– Что делает?! – продолжил с яростью в голосе Джакып. – Какой молодец, ради семьи…
Следы кирзовых сапог вышли на открытую местность!
– Да здесь же и малый ребёнок не промахнётся! – в отчаянии застонал Джакып. – Так пожертвовать собой, ради семьи – редко кто из людей способен на такой шаг!
Джакып уже знал, что увидит это: на заиндевевшей траве заалели капли крови, будто кто-то разбросал горстями спелую клюкву.
След задней ноги вожака стал сразу неровным.
Охотник понял, что рана козла не смертельная, но и не лёгкая – сколько страданий причинит она зверю!
– Чтоб у тебя рука отсохла, охотник! – выругался в сердцах Джакып. – Так промазать!
Кровавые следы тянулись к обрывистому берегу реки, словно козёл решил, раз уж так случилось, испустить свой последний вздох под открытым небом.
Выскочив на косогор над рекой, Джакып остановился, тяжело дыша.
Руки его беспомощно опустились.
И тут увидел всё то, что должно было случиться здесь.
Стая галдящих сорок копошилась на кровавом широком пятне.
Трава вокруг была примята, истоптана кирзовыми сапогами.
Испуганные неожиданным появлением человека, сороки разлетелись в разные стороны и расселись неподалёку на деревьях, наблюдая за пришельцем, помешавшим их пиршеству.
Джакып тупо смотрел и смотрел на багровое, медленно стынущее пятно крови.
Обычная охота тут представлялась ему хладнокровным убийством.
Сколько раз в азарте охоты он поступал точно так же и никогда не задумывался, как это жестоко и жутко.
Он спустился к реке, рывком расстегнул ворот куртки и, нагнувшись, раз-другой плеснул себе в разгорячённое лицо ледяную воду.
Оглядевшись, Джакып увидел следы неравной борьбы козла и человека.
Край берега был сильно разрушен: видимо, козёл нелегко отдавал свою жизнь.
Джакыпу представилось всё, что разыгралось здесь несколько часов назад.
Вожак с размаху кинулся в неглубокую реку, надеясь уйти от погони на другой берег, но поскользнулся на камне, и охотник в кирзовых сапогах настиг его.
Тогда вожак рванулся назад!
Волоча раненую ногу, он ринулся к обрыву!
Комья земли обваливались под ним.
Охотник в это время наносил удары прикладом. Должно быть, заело пустую гильзу в патроннике.
Козлу удалось всё же выскочить на берег.
Нет, он не сдавался без борьбы.
Очутившись на земле, козёл направил свои рога на врага.
Кровь хлестала из его раны, и с ней утекали последние силы вожака.
Охотник изловчился и повалил козла на землю, провёл по его горлу охотничьим ножом.
Вожак долго брыкался, разбрызгивая во все стороны кровь, а потом затих…
– Будь трижды проклята такая бессердечная охота! – воскликнул Джакып.
Он вдруг заметил следы его семьи – это косуля и два козлёнка пришли на место гибели вожака и скорбно кружились вокруг, не решаясь, куда им идти дальше.
Их следы всё же потянулись к реке, исчезли в воде, потом появились вновь уже на другом берегу.
– Что же делать? – спросил Джакып у реки. – Как помочь хотя бы тем двум малышам?
Он знал, что не получит ответа от реки.
Всё же перебрался на тот берег, куда скрылись малыши с матерью.
Оглянулся. На том берегу сороки опять слетелись на кровавое место.
– Ещё говорят, что сороки охранники диких животных, – сказал Джакып и сдёрнул с плеча двустволку. Не целясь, он тут же выстрелил!
Сороки трусливо разлетелись врассыпную.
И тут перед глазами охотника опять ясно и чётко предстал вожак.
Он лежал теперь там, где только что суетились сороки.
Огненно-рыжая шерсть его была облита кровью.
Над ним склонилась широкая сутулая спина в сером ватнике.
В руке человека сверкнуло лезвие охотничьего ножа.
Вдруг вожак поднял свою прекрасную рогатую голову, посмотрел долгим, печальным взглядом на Джакыпа и сказал языком охотника:
– Если бы не ты, я никогда бы не допустил человека с ружьём так близко к своей семье.
Это ты приучил меня верить роду человека. Зачем это ты сделал?
Неужели ты хотел, чтобы нас убил другой?
Джакып покрутился на одном месте.
Цепочка следов осиротевших косуль тянулась вверх по косогору.
Впереди всех отпечатывались на заиндевевшей траве, следы не матери-косули, а маленького козлёнка – нового вожака.
НЕ БОЙСЯ, МЫ РЯДОМ
Азамат впервые приехал в город из аила, к своей бабушке БюБю. Он ведь теперь большой, и ему надо учиться в школе. Папа с мамой привезли его сюда пораньше – за три недели до первого сентября, чтобы он успел привыкнуть на новом месте.
Азамату очень нравится у бабушки. Прямо под окном ее дома – троллейбусная остановка. И там всегда толпятся люди. Азамат целый день может разглядывать их из окна. Такие все чудные! Совсем не похожи на аильчан, да и говорят не-понятному. Бабушка БюБю сказала, что в городе не здороваются на улице люди друг с другом, потому что здесь очень много народу и почти все незнакомы между собой.
– Эне, а может, я не буду учиться? – однажды спросил Азамат.
– Да что ты жеребенок мой! – тут же ответила бабушка. – Разве ты приехал сюда, чтобы хворост носить?
Мальчик представляет, как он с колючей вязанкой хвороста за спиной выбирался бы из троллейбуса, и весело смеется.
– Я буду заботиться о тебе, эне, помогать. Тебе ведь трудно все делать самой.
Бабаушка ласково треплет его густые черные волосы.
– Конечно, жеребеночек мой. Кому и заботиться обо мне, корме тебя? Совсем я сгорбилась, состарилась.
Бюбю благодарно смотрит на внука. Вспоминает, что эти же слова говорил сын, отец Азамата. И она тогда всем сердцем радовалась, что не будет одинокой на старости лет.
Позже колхоз выделил ей пенсию, а младший сын, переезжая в другой город, оставил Бюбю свой дом: “Внуки ваши будут приезжать сюда учиться, да и будет поспокойнее в городе.” Поначалу Бюбю было трудно, но постепенно она ко всему привыкла.
– А в школу-то не идти никак нельзя, – продолжает бабушка Бюбю из кухни, моя под краном бидончик для молока. – Ты же сам вчера обещал Татьяне Сергеевне учиться. А теперь раздумал? Пообещал – будь добр, сдержи свое слово.
Азамат долго смотрит в окно. Из-за поворота медленно и неуклюже выплывает большой краснобокий троллейбус.
– Эне! – вдруг воскликнул Азамат. – Можно, я съезжу за молоком?
– Один? – спросила бабаушка. – Да ты хоть вспомнил, сколько остановок ехать?
Вместо ответа Азамат хватает со стола бидончик и, громыхая крышкой, привязанной нитками к ручке, выбегает из комнаты.
– Стой, стой! А деньги-то возьми! Заполошный! Осторожно! – смеясь, кричит бабушка Бюбю.
Краснобокий троллейбус словоно поджидает Азамата. Как только мальчик вскакивает в него, двери с шумом закрываются и троллейбус трогается с места.
Больше всего Азамату понравился здесь этот краснобокий троллейбус. Ему все время хочется на нем покататься. Он радовался – нарадоваться не мог, что дом бабушки находится рядом с троллейбусной остановкой. Они с бабушкой Бюбю ездили на нем за молоком. Все попутчики в троллейбусе были незнакомы. Азамат крепко держался за руку бабушки и, прижавшись лицом к стеклу, смотрел на улицу, вдоль которой стояли большие дома с разноцветными балкончиками.
И сейчас, торопливо вбежав в машину, он почувствовал себя неуютно. Вокруг не было ни одного знакомого лица. Он торопливо пробрался к окну, взялся за поручень и стал смотреть на улицу.