Во власти Падших: Предвестие

Пролог

«Когда Альгара и Генмис вновь воссоединятся в нежном танце на макушке неба и Светило наше почернеет, в день этот свершится неизбежное. На земли ступит тот, кто называет себя предвестником Смерти. По своим стопам он приведет сюда причину людской погибели. Открыв врата Орфеуса, он вновь впустит в мир Пустоту, что пожрет все на своем пути. Он позволит ей принять истинное ее обличие. Лишь тот, кто принадлежит священному Сакрариуму, и является полной противоположностью первому, способен ему противостоять. Но если случится все иначе, и Святой падет, как тут же прольются реки крови и заполонят собою русла пересохших рек. Да не повезет тому, кто сможет выжить в этот день, ибо сам Ад захватит земли наши, превратив оставшихся людей в мучеников до последнего их вздоха»

Книга древних старцев, том V. Восстановленный отрывок пророчества старцев,

живших на земле еще до явления Дара Природы.

Тусклое осеннее солнце стремительно пересекало горизонт. Над деревней сгущались сумерки, повеяло ночной прохладой, из труб над домами ввысь потянулся едва различимый дымок. В проулках меж домов зашевелилась притаившаяся там тьма, силы которой росли с каждой минутой, пока солнце сдавало позиции, уступая свое главенство ей.

Мчась, что есть сил, Игнис вдруг кто-то схватил за локоть и затащил в проулок. Настолько резко и неожиданно, что если бы вторая ладонь в черной перчатке вовремя не закрыла ей рот, она наделала бы шуму на всю округу, выдав себя неприятелям.

Человек, схвативший ее, быстрыми шагами затащил их обоих в глубину проулка и слился с опустившейся здесь непроглядной тенью. Игнис схватилась за его руку, крепко державшую рот и попыталась освободиться, но ладонь до боли сжала челюсть.

Трое парней пронеслись вперед и, не увидев своей цели, недоуменно остановились, начав оглядываться. Игнис замерла, крепко держась за руку незнакомца. Из-под рукавов ее одежды обнажились страшные шрамы.

Парни развернулись и направились в их сторону. «Неужели поняли? – затряслась она, – бежать больше некуда» – страх холодом сковал все тело с головы до пят. Еще и этот сзади. Кто это вообще? Она попыталась повернуть голову, чтобы рассмотреть, кто же ее так вовремя схватил и затащил в проулок, возможно, спася этим от жестокой расправы, однако мужская фигура не позволила ей этого сделать.

Игнис уловила тонкий запах кожаных вставок, исходящий от феровых перчаток и брони незнакомца, смешанный с другим, более приторным ароматом. Слишком хорошо знакомым ей. Запах смерти. Игнис замерла, прислушиваясь к его спокойному сердцебиению, положив голову на его грудь, медленно поднимающуюся и опускающуюся в ровном дыхании, зная, что сейчас он стоит с закрытыми глазами, но чувствует все, что происходит рядом.

Тут к остальным подбежал четвертый и остановился в нескольких метрах от почти не дышавшей Игнис. Если бы не мрак, бережно спрятавший обоих в своих объятиях, то их уже давно бы заметили.

– Где она?! – рявкнул тот, что прибежал последним.

– Я не знаю, была где-то тут… – стал оправдываться перед ним второй.

– Я не знаю, была где-то тут, – исковеркав голос, имитируя девчачий, передразнивал главарь шайки. – Ты же бежал прямо по ее следам, в спину ей глядел! И говоришь теперь, что она куда-то пропала?! Под землю что ли провалилась?!

Игнис этого не видела, но представляла, как прямо сейчас Аар виновато опустил глаза, трепеща перед их главарем – Аскеем.

Хоть Аскей и был тем еще мерзавцем, однако все же являлся самым способным учеником академии. Новым учеником Верховного мастера Гераса и главным кандидатом на роль следующего старейшины деревни Утар. А ведь некогда этот почетный статус принадлежал ей самой …

С тех пор, как она лишилась всего по вине того, кто стоял позади, прошло много времени, но не было ни дня, чтобы она не вспоминала с тяготой на душе былые времена. То ли от сожаления, что некогда являлась одной из участников их сброда, то ли все же от грусти, что не может повернуть время вспять.

– Может домой как-то проскользнула? – вступил в разговор еще один сбивавшийся от усталости голос, принадлежавший старшему брату Аскея, Тору.

– Ей запрещено куда-либо выходить дальше чем заканчивается плитка ее тюрьмы, – прорычал Аскей, стараясь выглядеть уверенно, хотя самого одолевало переживание, что узнице удалось сбежать. – Приказ Верховного мастера. Так что не могла она далеко уйти. Найдите ее и притащите обратно! Поганая мерзавка… – он кончиками пальцев дотронулся до свежего ожога, выделяющегося ярким красным пятном на подбородке и части шеи, который теперь оставит след на коже парня до конца его дней. Возникшая боль заставила его отдернуть руку и разгневала еще сильнее. – Как поймаете, отбейте ей все почки, добавьте пару новых синяков, полосните ножами по рукам! Хотя на этот раз можете даже подправить ей лицо… Только мне местечка оставьте.

Аскей развернулся и направился обратно в тюрьму, в которой Игнис вот уже несколько дней ожидала своего приговора.

– Я с тобой еще разберусь, проклятая ты чертовка, – бубнил Аскей себе под нос, удаляясь от них.

Напоследок он взглянул в черноту проулка. Их взгляды встретились и Игнис затрясло пуще прежнего. Сердце гулко забилось в груди. Казалось, что пристально смотрящий Аскей заметил притаившуюся беглянку и сейчас направится прямо к ней. Но тьма, в которую их затащил Магнус, беспрекословно выполнила обещанное и как следует укрыла своим полотном.

Ученик Гераса сплюнул и пошел дальше. Немногим позже и остальная шайка молча разбрелась по сторонам неохотно делая вид, что они продолжают искать сбежавшую узницу. Хотя на самом деле все мысленно сошлись во мнении, что та каким-то образом прошмыгнула к себе домой под крыло Верховного мастера и теперь это будет его головной болью за непослушание собственным указам.

Игнис выдохнула.

Магнус наконец убрал свою руку, оставив красный след на ее бледном от страха лице. Открыв желто-оранжевые глаза, что ярко светились во тьме, как два огонька, он таинственно улыбнулся и поприветствовал ее:

– Ну, здравствуй, Игнис. Давно мы с тобой не виделись. Я рад, что ты… – он осмотрел ее с ног до головы, – в относительном порядке. Ты обдумала мое предложение?

Глава 1. Возвращение давно умершего

«Сим указом, отныне действует запрет на имение семьи для всех Верховных мастеров. Перед принятием решения о женитьбе или замужестве, а также зачатии детей, прежде всего должен последовать письменный отказ от должности, всех ее привилегий, выделенного дома и нажитых накоплений, с последующим отказом от возможного возвращения к этому званию.

Отказавшимся подчиняться данному указу или попытавшимся скрыть факт вступления в брак и рождения детей грозит их постоянное изъятие или смерть. Нарушители данного правила так же могут быть приговорены либо к пожизненному заключению в тюрьме Платаргиата, либо к смерти, какова на то будет воля каждого из участников Платаргиата».

Указ Платаргиата от 561-го года после явления Дара Природы.

1651-й год после явления Дара Природы. За 5 лет до событий…

Черноволосый парень двадцати лет от роду со всех ног мчался к самому главному зданию деревни. Путь его пролегал почти напрямую, но задача от этого не становилась проще. Тому виной было палящее летнее солнце. Создавалось впечатление будто к светилу кто-то подставил огромное увеличительное стекло, а его луч направил прямо на пробегающего мимо паренька, словно на маленькую букашку. Жара в этом году пришла гораздо раньше обычного. В полдень на улицах царила мертвая тишина, которую нарушало лишь стрекотание насекомых, искавших спасение от зноя в прохладной растянутой тени растений. Но мирное и привычное течение жизни было нарушено в этот злосчастный, роковой для человечества день.

Бо́льшая часть пути уже была преодолена, когда Коин оказался напротив журчащего фонтана. Его тренировочная одежда из легких тканей насквозь промокла от пота, а влажные растрепавшиеся волосы неустанно липли ко лбу, мешая взору.

Огибая круглое невысокое сооружение, на котором были вырезаны различные рогатые и крылатые существа из мифов и сказок, Коин, не дотрагиваясь до тревожной водной ряби, плавным движением одной руки поднял и устремил за собой узкие струйки прохладной воды. Обернувшись вокруг него полу дугой, они обрушилась ему на голову. Рукой он стряхнул стекавшие капли влаги с лица, смешавшиеся с соленым потом, привкус которого он почувствовал на губах. Столь желаемая влага освежила юношу, добавив ему новых сил бежать дальше.

Он, наконец, приблизился к крыльцу дома Старейшин. Красно-желтый каменный фасад пятиэтажного здания украшали высокие резные колонны белого цвета. Почти все многочисленные окна, от стекол которых отражались яркие солнечные лучи, были настежь распахнуты. Из некоторых колыхались на гуляющем по зданию стонущем сквозняке занавески самых разных цветов и узоров. По бокам широкой лестницы, по которой уже едва ли не на четвереньках взбирался парень, мертвым взглядом смотрели трехметровые статуи первооткрывателей стихий – по две с каждой стороны. Тех самых людей, положивших начало в использовании стихий, посредством случайного их обнаружения в себе. Каждый из них отдал десятки лет своей жизни, а то и всю ее целиком, ради того, чтобы полностью раскрыть одну, единственно возможную на то время для человека, стихию, а перед смертью передать свои познания ученикам.

Добравшись до главных дверей, юноша, задыхаясь от усталости и зноя, уже готов был окончательно расстаться с жизнью. Но поручение, доставшееся ему, было куда важнее собственной смерти.

Оказавшись в прохладном зале, ученик Верховного мастера ни на секунду не позволил себе остановиться, чтобы отдышаться. Отсчет, возможно, уже шел на минуты.

Со стен на него бросили взгляды портреты бывших старейшин деревни, с которыми приходилось ознакомиться каждому сюда входящему. Их суровые глаза косо осматривали посетителя, будто бы оценивая и делая вердикт, можно ли ему войти.

Под шестнадцатью портретами, расположенных в два ряда, находился высокий и тяжелый, практически неподъемный, каменный стол архиватора, должного отмечать каждого сюда входящего, но, как зачастую это случалось в полдень, место его пустовало. При других обстоятельствах ворчливый старик получил бы внеочередное негрубое замечание от Верховного мастера Гераса. Однако не сейчас. Ныне же был обеденный перерыв и архивариус отправился в свою небольшую однокомнатную лачужку через дорогу, чтобы принять там трапезу.

Не обратив на привычные суровые взгляды старейшин никакого внимания, Коин бросился к широкой, – от стены до стены, – лестнице в правой части зала, сделанной из мрамора и ведущей на самый верхний этаж.

Четыре тяжких и нестерпимых пролета, и он оказался в коридоре, который вел к нужной ему двери. Громко затопав ногами, притормаживая, он остановился, едва не снеся собою дверь. Сделав три резких и быстрых удара косточкой указательного пальца о деревянный косяк, Коин, не дожидаясь ответа, ворвался в кабинет старейшины.

На запыхавшегося и истекающего потом молодого паренька, оторвавшись от письменной работы, удивленно взглянул статный мужчина сорока двух лет. Верховный мастер деревни Утар, Герас.

Его темно-русые волосы были опрятно зачесаны назад, а лицо гладко выбрито. На нем была надета белая феровая униформа Верховного мастера. Талию опоясывал выделяющийся черный ремень со множеством выемок для подвешивания небольших предметов вроде футлярчиков, поясных ножичков, подсумков или бурдюков. Чуть свободные штаны с парой карманов на бедрах для мелких, но необходимых вещей были заправлены в плотно зашнурованные, высокие, посеревшие от грязи и времени сапоги на двойной упругой подошве, делавшей и без того приличный рост старейшины еще более высоким. На спинке стула по полу стелился белоснежный плащ – главная вещь в форме, отличавшая Верховного мастера от остальных боевых мастеров низших рангов. На плаще имелось четыре серебряных крепления для пристегивания к плечам и груди, а на левом предплечье серебряный знак деревни Утар в виде трёх изогнутых листьев, переплетенные в общем центре в виде кольца. Три листа говорили о том, что исторически Утар стала третьей крупной деревней на континенте, а кольцо, на котором они сплетались, символизировало объединяющий всех Тайный Платаргиат.

И без того усталый от работы томный взгляд старейшины стал еще более озадаченным. Не понимая, что такого могло произойти, Герас хранил полное молчание, дожидаясь пока ученик сможет отдышаться и рассказать, что же стряслось. Верховный мастер отложил в сторону бумаги, вставил широкое перо обратно в позолоченную чернильницу в форме парусной лодочки, и в ожидании откинулся на спинку стула, с жалостью смотря на схватившегося за грудь паренька. Тот начал что-то едва слышно произносить, попутно пытаясь набрать воздуха в горящие легкие, но у него это вышло настолько неразборчиво, что ни он, ни тем более его собеседник не смогли ничего понять. Широкоплечий старейшина встал из-за массивного рабочего стола из красного дерева и поспешил к Коину. Тот согнулся пополам, держась за дрожащие колени. Из глаз по раскрасневшемуся горячему лицу прокатились слезинки, показавшиеся ему маленькими льдинками. Герас положил руку на взмокшую спину паренька, вздымавшуюся в бешенном ритме, и постарался его успокоить.

– Ну-ну, – начал он спокойным баритоном, – дыши ровно. Расслабься. Сделай глубокий вдох. – Видя, что слова не помогают, он посадил своего ученика на кушетку возле входа и отошел за графином с водой, стоявшим на подоконнике для поливки цветов. – Только не спеши, – и подал его Коину.

Парень закивал в знак благодарности и вопреки указанию жадно прилип к стеклянному сосуду, в миг его осушив. Он вытер рот рукавом и еще несколько раз вдохнул полной грудью, дышать ему стало значительно легче, но перед глазами все помутилось и поплыло. Боясь потерять сознание и упасть, он схватился за предплечья Верховного мастера.

– Да что стряслось-то? – Герас поддерживал дрожавшего, как листик, и шатающегося ученика, чтобы тот не повалился с кушетки на пол. – Я велел всем отдыхать пока жара не свалит. А тебе так вообще сказал сегодня сюда больше не приходить, – в хорошем смысле. Ведь парень целиком посвящал себя любимому делу, нисколько себя не жалея.

Коина вновь обуздал ужас произошедшего и он вскочил с мягкого сиденья. Взбудораженный, он хотел кричать во все горло, но на это у него не хватило бы сил.

– Мастер! – взмолился он хрипящим голосом, схватившись за броню Гераса. Он поднял на него глаза полные слез и тревоги. – Инсолита вернулся!

Старейшина замер, сомневаясь, верно ли он расслышал, что сказал ему ученик.

– А ну-ка повтори.

– Там, у главных врат! Там…! – слезы ручьями полились из его глаз. Только плакал он отнюдь не от встречи после столь долгой разлуки. Так сильно его переполошило то, что он увидел и теперь боялся, как Герас воспримет это сам. – Вернулся бывший Верховный мастер! Ваш…

Герас жестом прервал его.

– Посиди и отдохни здесь. А потом возвращайся домой. Хватит с тебя на сегодня, – он положил ладонь ему на плечо и одобряюще добавил: – ты молодец.

Мастер выбежал из кабинета и направился тем же путем, по которому только что примчался его ученик. В голове ничего не укладывалось. Противоречащие мысли перебивали друг друга; всплывающие одно за другим воспоминания из детства устроили сумбур. «Нет, этого не может быть, это точно не он. Инсолита умер в этом своем паломничестве много лет назад… Но с другой стороны все эти годы его просто никто не видел». Мастер не знал, на что же ему надеяться лучше: чтобы Коин ошибся, или же, чтобы это все-таки оказался бывший старейшина, пропавший так много лет назад.

Герас максимально быстро преодолел путь от дома Старейшин до главных врат деревни. Вдали уже показалась толпа людей, собравшихся вокруг чего-то или… кого-то лежащего на мощенной большим камнем площади. В груди возникло предчувствие чего-то плохого. Мастер остановился возле последних рядов толпы. Коин же в это время не смог усидеть на месте и тяжело дыша, еле-еле переволакивая задеревеневшие ноги, потащился следом.

Завидев Верховного мастера, люди стали расступаться склоняя головы, создавая для него коридор, чтобы тот мог пройти. Белое одеяние скользнуло меж тел, как вода меж камней, медленно приближаясь к моменту истины. Каждый новый шаг, ведущий к той самой правде, которую Герас боялся, но хотел узнать, добавлял ему все новые нотки страха в душе. Все молча провожали мастера виновным взглядом, словно пытались извиниться за то, что не в силах были помочь.

Дойдя до мужчины, на чьих коленях лежало почти бездыханное тело, Герас и сам

медленно опустился на колени от представшей пред ним устрашающей картины. Мужчина аккуратно встал, и уступил место ошарашенному старейшине, после чего смешался с толпой.

Тело совершенно изнеможенного, дряхлого, иссохшего старика переплыло на руки Гераса. Он никогда бы его не узнал, если бы на нем не была такая же униформа Верховного мастера, как и на нем самом. Некогда новая и белоснежная, отдававшая приятным запахом мастерской и усовершенствована местным умельцем до небывалого качества. Герас помнил, как радовался, будя еще мальчишкой, когда Инсолита получил и впервые примерил свой заказ, мечтая однажды заполучить точно такую же. Теперь же броня его наставника выглядела изрядно потрепанной. Потемневшая от грязи, во многих местах изрезанная лезвием ферового оружия, – ибо только таким можно было повредить эту броню, – форма мешком висела на тощем старике. С большим трудом он мог в ней передвигаться. Инсолите было бы проще и вовсе ее сбросить, как старую кожу, но форма была ему дорога не меньше собственной жизни. Главным доказательством того, что перед Герасом лежал Инсолита стал тот самый проницательный, но очень добрый взгляд, которого он в детстве всегда так старался избегать.

Светло-карие глаза старика долго блуждали в пространстве, не понимая, что происходит, пока не сфокусировались на одной точке – лице Гераса. Тогда губы его тронула счастливая улыбка, обнажившая рот с несколькими выбитыми зубами. Тощая костлявая рука, истерзанная свежими ранами и шрамами, видневшимися в местах порезов брони потянулась к его щеке. Из впавших больших и добрых глаз потекли поблескивающие на солнце крохотные слезинки.

– Герас, – сухо прохрипел до боли знакомым голосом сильно обезвоженный старик, – Как же сильно ты возмужал. Сколько лет прошло?

– Семнадцать… – Чуть слышно прошептал Герас, не в силах и сам сдерживать эмоции. Он взял его дрожащую, и несмотря на стоявшую жару, холодную ладонь в руку и плотнее прижал к своей щеке. Изнеможенный вид некогда самого могучего Верховного мастера всех времен приводил его в ужас. Взрослый мужчина в страхе затрясся. Сбивчивым голосом он продолжил: – Тебя не было целых семнадцать лет. Где же ты был все это время? Я… – слова застряли в горле, – я думал, что ты умер. От безысходности мне пришлось занять твое место.

Инсолита было засмеялся, но тут же закашлялся.

– Ты его занял не от безысходности, сын мой, а потому, что только ты мог это сделать. Я готовил тебя к этому всю свою жизнь. Лучше тебя никто с этим не справится.

Инсолита забрал Гераса на воспитание, когда родители мальчика умерли от неизвестной тяжелой болезни, предварительно заразив четырехлетнего сына. Наставник, ставший ему приемным отцом, целый год выхаживал мальчика. Сильно истощав, Герасу все же удалось излечиться и снова встать на ноги. А после тяжко перенесенной им болезни и утраты родителей, в нем одна за другой разом стали просыпаться стихии, пока к десяти годам он не овладел всеми четырьмя на уровне близкому к самому Инсолите, который владел лишь тремя. Новый отец в мальчике души не чаял, и старался дать ему все лучшее, обучая тому, что знал сам. Герас очень любил и уважал Инсолиту. Он считал его своим отцом, но почему-то никогда его так не называл. Возможно, боялся, что Тайный Платаргиат заберет единственного близкого человека и тогда Герас снова останется один.

– Ты всегда знал, что я этого не хотел.

– Знал… – кивнул старик. – Прости меня если сможешь. По моей вине на тебя обрушилось столько всего… Но порой нам приходится принимать удары судьбы. И лучше всего это делать с гордо поднятой головой, ни перед чем не страшась. – Чувствуя, что теряет последние силы, Инсолита не дал Герасу ничего сказать в ответ. – Прошу, сынок, выслушай меня очень внимательно. В ту ночь, перед своим уходом, у меня было видение, и именно из-за него я отсутствовал столько лет к ряду. Я долго пытался все понять, воспроизвести в своем сознании. Отправился на Хребты затмения, снившиеся мне тогда, пытался там найти ответы. Но я не смог. Не смог разгадать все до конца. Меня схватили они, когда я уже было решил вернуться домой. Я не смог дать им отпор. Не смог… – взгляд Инсолиты ушел куда-то сквозь Гераса. На него вновь нахлынул весь ужас пережитого. Старик вот-вот готов был начать биться в истерике. Но сильный дух мастера не позволил ему сломиться. – Они стали слишком сильны, Герас! Их стало так много… Эти создания держали меня где-то глубоко под землей. Лишь чудом мне удалось спастись.

Инсолита хотел поведать Герасу о своем счастливом освобождении, но слова перешли на страшный хрип и кашлянье. Герас заслонял старика своим телом от палящего солнца. Рядом с ними лежал небольшой бурдюк с водой, из которого уже, по-видимому, поили старика до появления Гераса. Мастер приставил его горлышко к губам отца. Старик не мог нормально сделать ни единого глотка: вода проливалась изо рта, стекала по подбородку сквозь седую, всклокоченную, грязную бороду. С большим трудом он ненадолго утолил жажду, после чего, хрипящим увядающим голосом продолжил.

– Над миром нависла тень ужасающих событий. Они уже рыщут, Герас. Рыщут в поисках того, кто поможет им свершить задуманное, и вот-вот найдут. Они уготовили ему страшные муки. – Глаза Инсолиты окутала белая пелена. Герас испугался и отпрянул назад. Было похоже, что отец находился в глубоком гипнозе и рассказывал так, словно видел всю картину будущего прямо сейчас перед своими глазами. Правой тощей рукой Инсолита выводил какие-то непонятные знаки в воздухе, попутно стараясь что-то нащупать. – Лишь один его неверный шаг может привести ко многим невинным смертям, кругу мести и аду на земле. Всесокрушающая Пустота проснется и вновь вернется в наш мир, обретя свое телесное обличие. Если это произойдет, то в этот раз все человечество будет обречено на погибель. Не дай этому случиться, Герас. Не дай ему свершить ошибку. Ты сможешь все изменить, я знаю это. Направь его на нужный путь, сынок. – Голос становился все тише. Настолько, что Герасу пришлось вплотную приблизиться к лицу старика, от которого пахло смертью. – Следи за этим дитя, сын мой. Оступившись, он уже не сможет вернуться назад. В самый темный час именно он поведет всех за собой. И еще… оказавшись на грани смерти, обязательно прими его дар…

Инсолита замолчал и Герасу показалось, что он успел поведать ему не все. Глаза старика стали прежними, приняв светло-карий оттенок. Он вернулся в сознание и быстро замотал головой из стороны в сторону в приступе, окончательно сходя с ума. Лицо его скорчила страшная гримаса. Старик уже ничего не понимал, но продолжал кричать какую-то бессмыслицу: – Они не знают! Не знают, что я знаю! Да! – кричал он распугивая многочисленную толпу. – Я не сдался, ты увидел это?! – обратился он уже не к Герасу, а куда-то наверх. – Я все сделал, как надо!

Инсолита вновь зашелся в страшном кашле, глаза закатились, костлявые тонкие пальцы с длинными желтыми ногтями вцепились в щеку Гераса, оставив красные полосы. Еще пара хрипящих вдохов и выдохов, несколько конвульсий, и его тело обмякло. Ладонь выскользнула из рук Гераса и сложилась со второй крест накрест на груди. Окружающие женщины ахнули, прикрыв рот рукой, а мужчины принялись их отводить в сторону. В этот момент прибежал Коин. Пробившись сквозь людей поближе, он понял, что опоздал. Увидев оцепеневшего, склонившегося над стариком Гераса, юноша опустил голову и тихо всхлипнул.

Герас не сводил полного страха взгляда с обезумевшего в последнюю минуту лица Инсолиты. Он внезапно почувствовал себя беспомощным и напуганным мальчишкой. Мастер вроде бы уже принял смерть пропавшего так много лет назад отца и тогда он не почувствовал ничего. Но теперь, увидев ее собственными глазами, держа на руках омертвелое остывающее тело и вспоминая скорченное в предсмертные секунды лицо Инсолиты, он был опустошен. Внутри завыло и стало вдруг пустынно и тоскливо. Еще один огромной осколок выпал из его души и безвозвратно разбился, образовав после себя еще бо́льшую пустоту.

Долгое время продолжал он сидеть с остывающим телом на руках, крепко его обняв. Толпа, перешептываясь меж собой, быстро разошлась, и лишь верный ученик продолжал стоять за спиной мастера, дожидаясь каких-либо указаний. Когда последний человек покинул площадь, Герас, наконец, обмолвился:

– Коин. У меня к тебе будет поручение.

Тот вздрогнул, выпрямился и посмотрел на учителя.

– Нам нужно кое-что обсудить. Отправляйся в мой кабинет, но по пути зайди ко мне домой.

– Зачем, учитель?

– Я и сам пока толком не соображаю…

Парень, не понимая, что же ему нужно было сделать дома у мастера, не задавая лишних вопросов, уже было развернулся, но Герас его остановил.

– И еще, Коин. Нужно начать подготовку к кремации моего отца.

Глава 2. Приговор Тайного Платаргиата

«Скрежеты – два небольших камушка, цеплявшихся к ремешкам на запястье, – по одному на каждую руку, – выдаваемые каждому владеющему Огнем ученику академии при поступлении, если тот не имеет собственных. Второй ремешок от запястья тянулся через внешнюю или внутреннюю сторону ладони и заканчивался кольцом, надевающимся на указательный либо средний палец – кому как удобно.

При ударе друг об друга, камушки вызывают неприятный скрежещущий звук, и выбивают многочисленные снопы искр, из которых боевые мастера расширяли огненное пламя.

Такие приспособления обязательны к носке всем, кто способен справляться с Огнем хотя бы на малом уровне, на тот случай если рядом не окажется открытого источника. В обыденной же жизни, среди тех, кто огненной стихией не владел, скрежеты использовались как обычное огниво для розжига печи дома или костра в дороге».

Заметки из академического учебника первого курса.

Середина лета 1656-го года. Пять лет после смерти Инсолиты спустя.

– Старейшина Герас, – донесся из темноты голос женщины. – Старейшина Герас, вы меня слышите?

Герас вернулся из собственных мыслей и осмотрел окружающую обстановку. Глаза всех немногочисленных присяжных, – по большей части потерпевших, – и семьи приговариваемого, были уставлены на него. Откуда-то сверху доносился голос главы Тайного Платаргиата, чьих лиц не видел никто и никогда. Во время судебных процессов, в которые требовалось их личное вмешательство, они заседали в круглом, укрытым ставнями балконе, находящимся в тени под самым потолком. Оттуда участникам Платаргиата хорошо было видно всех присяжных и приглашенного судью, но никто внизу не видел их.

Герас сидел по центру длинного стола, образующего дугу. В этом процессе он являлся приглашенным судьей, который должен вынести вердикт. По правую руку от него сидел Коин, тоже принимавший участие, как его ученик. Остальных людей за столом он не знал. Какие-то богатые члены Верховного совета, напрямую подчинявшиеся всем указам Тайного Платаргиата, не имевшие права и шагу без их ведома ступить. Они имели тесную связь со своими управителями, но даже им не доводилось видеть, кто же на самом деле держит в руках бразды правления.

По их располневшим ряхам и вываливающимся животам трудно было сказать, что некогда они являлись боевыми мастерами, прошедшими Испытание. Почетная должность сделала из них омерзительных и наглых нахлебников, требующих к себе большого уважения от каждого, кто даже просто проходил мимо. Для многих сдавших Испытание это была самая желанная профессия, благодаря которой они смогли бы провести остатки своих дней в роскоши и изобилии, пусть и под тотальным контролем. Но людей, метивших на это место, всегда хватало. Дополнительной ценой был отказ от всего ферового обмундирования. А на кой оно было нужно на столь безопасной должности, в хорошо охраняемом городе, звавшимся Аларус, что находится на островке посреди моря? К тому же, вон, за их спинами стоит целая толпа охранников, – по два на каждого члена Верховного совета, – одетых в заветную броню и готовых отдать свои жизни если вдруг на то возникнет необходимость. И лишь Герас пришел сюда в сопровождении одного только Коина.

Недалеко от их стола, прямо по центру огромного зала, на коленях стоял прикованный к столбу подсудимый мужчина. Житель деревни Утар; от того Герас и был приглашен как судья, выносивший приговор.

Он был пойман за кражу шести голов скота, которых он с пол ночи выводил в темное неосвещенное поле из разных домов и готовился отправить на продажу. Но на обычной краже дело не закончилось, иначе бы вмешательств Платаргиата не потребовалось. Одна из скотин, как на зло, оказалась собственностью Верховного мастера деревни Маргин, что давало ей чуть ли не священный статус. Тогда-то мужчину и поймали с поличным, прямо возле дома местного старейшины. Он попытался убежать, а когда ему это не удалось, то напал на обнаруживших его стражников, оказавшимися приближенными боевыми мастерами главы деревни. Одного из них, как было засвидетельствовано, ему удалось убить, а скот, что стоял в поле и дожидался своей очереди, был найден мертвым. Кто его убил – было неясно, но и значения уже никакого не имело. Скотину не вернуть. Вдобавок ко всему, при подсудимом были найдены сведения о перемещениях Гераса. Мужчина на протяжении целого месяца тщательно записывал откуда и когда Верховный мастер выезжал, куда мог направляться, с кем, в каких гостиницах останавливался и сколько там проживал.

Герас потер виски. Это все ему уже порядком надоело. В последнее время его дергали по любой глупости, отрывая от важных дел и заставляя покидать деревню на долгий срок. Раньше такой ереси не происходило… Вмешательства Платаргиата в процесс могли ожидать месяцами, даже если оно требовалось незамедлительно. А теперь они присутствовали чуть ли не на каждом суде. Весь этот абсурд в жизни Гераса начался с тех пор, как он впервые вошел в этот самый зал пять лет назад, чтобы официально вступить на должность Верховного мастера.

***

В тот день в громадном прохладном зале было тихо и пусто, и лишь сверху за ним наблюдала глава Платаргиата.

– Подойдите к столу, – раздалось указание женщины и Герас повиновался.

На гладкой, каменной поверхности лежал документ, внизу которого требовалась подпись.

– Кандидат в Верховные мастера Герас, подтвердите в устной форме, что вы не имеете детей и не собираетесь вступать в брак, – старейшина подтвердил, – ваш предшественник не оставил письменных заявлений на вашу кандидатуру, потому вы все еще можете отказаться от этого титула.

Но Герас уже правил деревней неофициально в отсутствие Инсолиты, почему они еще тогда не назначили или наоборот не отлучили его от этого звания?

– Нет-нет, я согласен. Я принимаю этот пост, – с тяжестью и обреченностью в голосе произнес Герас. Он мог бы отказаться, но пообещал покойному отцу, что выполнит его поручение и найдет ответы на оставленное им предсказание.

– В таком случае, подпишите документ.

Герас макнул широкое, дорогое на вид перо в красные чернила и поставил подпись. С тех пор спокойствие окончательно покинуло его жизнь.

– Поздравляю, отныне вы Верховный мастер деревни Утар. Правьте разумно и не нарушайте законов.

Герас поднял глаза и увидел как под потолком в тени мелькнули разворачивающиеся, едва различимые… ветки? Рога? Или это такая торчащая в разные стороны корона? Но зачем она той, кого и так никто никогда не видит?

***

– Ваш приговор, – вновь разнесся по залу голос женщины.

– Отпустить, – устало произнес Верховный мастер и среди пострадавших прошелся неодобрительный шепот. В глазах жены подсудимого, с обеих сторон которой сидело по ребенку, – мальчик и девочка, семи и пяти лет соответственно, – и один самый младшенький на руках, трех лет от роду, загорелся слабый огонек надежды. Неужели их муж и отец еще может вернуться домой?

Тишину нарушила глава:

– У вас нет таких привилегий, мастер. Вы должны либо отправить его в тюрьму, либо казнить.

Казалось бы, отправить его в тюрьму и дело с концом, отсидит и вернется. Но Герас знал, что раз потребовалось вмешательство Платаргиата, то и тюрьма будет не обычной, а пожизненной, сопровождаемой пытками и мучениями. Ни один человек еще не дожил до «конца своего срока» умерев естественной смертью. Что уж там с ними делали, он не ведал, но до старости за века существования тюрьмы дожили лишь единицы, становясь к концу безрукими, безногими, а то и безглазыми инвалидами. Стало быть, казнь будет для него меньшим мучением? Но Герас не хотел обрекать его на это.

– Я не знаю, ваше Главенство. Он лишь хотел украсть скот. Что, у нас в нем недостаток? Ну украл бы он и продал, наказали бы его за обычное воровство, заставили бы отработать сколько нужно и отпустили. Руку бы отрубили если на то будет нужда! Моя деревня может возместить ущерб хоть двукратно, – он взглядом окинул сидевших «потерпевших». В глазах некоторых после его слов зажглись искорки, а один даже облизнулся от предвкушения выгоды. – К счастью, у нас как раз есть новорожденные здоровые телята. В конце концов, он же сделал это для своей семьи. – Прикованный мужчина с ужасом и мольбой посмотрел на Гераса, и кивком поблагодарил за то, что тот принимает его сторону. – А убийство… Посмотрите на него, – старейшина указал рукой на худощавого прикованного, – обвиняемый – простой житель. У него никаких навыков не хватит совладать со столь профессиональным боевым мастером. Я не верю в данное обвинение.

– Абсолютно так!!! – подал голос подсудимый. – Я отбивался, но никого не убивал! Там был еще один человек, но я не видел кто это, он успел скрыться!

Глава Платаргиата, словно учитель от своих учеников, ожидала их самостоятельного ответа и подолгу молчала, но когда тишина застаивалась, ей приходилось вмешиваться.

– Мы не можем поощрять такого рода преступления, иначе воры станут появляться на каждом углу, совершая при этом убийства, которые впоследствии назовут «случайными». Любая провинность должна быть наказана. Тогда, может быть, те данные, что он собрал о вас, прольют свет на ваше решение? Подсудимый, объясните, зачем вы следили за Верховным мастером?

Мужчина долго держал паузу, переминаясь на затекших и уже болевших от долгого стояния на каменном полу коленях. Но понимая, что скрывать что-то уже не было смысла, заговорил:

– Меня попросили.

– Кто вас попросил? – надменно поинтересовалась глава.

– Некий мужчина. Я не знаю, кто он и как он выглядел. Он впервые заговорил со мною ночью возле нашего дома. На голове капюшон и что-то наподобие маски на лице, не уверен, было очень темно. Затем он всегда назначал встречи только по ночам в безлюдных темных местах. Он пообещал мне крупную сумму, если я сдам ему все планы Гераса и подскажу, где он станет уязвимее всего…

– Он хотел его убить? И почему вы согласились? Что сделал вам мастер? – вступил в процесс Коин, переживавший за своего учителя. Самому Герасу, казалось, все было побоку. Этот человек далеко не первый и уж точно не последний, кто за ним следил, работая на потенциального убийцу. Такова была жизнь Верховных мастеров.

– Я не знаю наверняка. А мастер игнорировал мои просьбы помочь мне, – Герас выпрямился и с недоумением на него посмотрел, слыша об этом впервые. Письма жителей деревни он читал регулярно и чем мог помогал им. – Эти деревенские устои… Меня никуда не хотели брать на хорошо оплачиваемую работу. Ведь теперь даже владеющих одной стихией принижают, говоря, что этого мало для современного общества, что мы уже ничем не отличаемся от неприкосновенных! Потому я и решился на это. Меня не волновало, что будет дальше, главное я и моя семья больше не будем нуждаться в деньгах, – мужчина стыдливо опустил голову и заерзал. Тело ныло от боли и неудобной позы. От его телодвижений по залу прошелся громкий лязг державших его цепей. – Незнакомый человек ничего не говорил лишнего, только обговаривал детали моей работы и больше ничего. Но когда я приготовился сдать ему лист с записями, он не пришел. Он не пришел и на следующий день и через неделю. И тут я понял, что он надо мной подшутил. А ведь из-за него я отказался от своей единственной работы целый месяц назад! Из-за него я польстился на жизнь без забот, когда получил бы обещанную награду! В конце концов из-за всех этих поездок туда-сюда за мастером денег не осталось совсем, а я не мог вернуться домой ни с чем… Мне пришла в голову идея украсть и продать скот, чтобы хватило доехать домой и на первое время, пока я бы устроился на новое место. Прошу вас, – он жалобно посмотрел на Гераса, – вы можете меня не прощать, но только не в тюрьму. Пожалуйста, просто казните меня! Я не смогу вынести этих мучений и разлуки со своей семьей!

– Ваш ответ, мастер Герас.

– Я… не знаю, ваше Главенство, – на самом деле старейшина знал, что нужно было ответить, только вот никак не мог произнести это вслух даже после откровенных признаний подсудимого.

– В таком случае Платаргиат вынесет свой приговор самостоятельно. Вы подтверждаете, что передаете судьбу этого человека в наши руки?

Герас на минуту замешкался. А что он мог? Если бедолагу и без того ожидает казнь за покушение на имущество управляющего деревней и убийство его приближенного, то пусть хотя бы это объявит не он.

– Да.

– В таком случае, мы удаляемся для принятия решения.

В зале началось движение. Присяжные поднялись со своих мест и стали разминать затекшие задницы. Семья подсудимого оставалась на месте, им нельзя было подходить к нему или даже заговаривать с ним. По щекам его красивой молодой жены текли нескончаемые ручьи слез. Младшенький похоже еще совсем ничего не понимал, от того начал клянчить у мамы то ли еду, то ли игрушки, Герас точно не слышал, но вот-вот готовилась разразиться детская истерика. А дети постарше вели себя смирно, будто понимали, какие тяжести скоро обрушатся на их семью. Особенно это было заметно в глазах семилетнего мальчишки, что скоро станет старшим мужчиной в доме.

На процессе так же присутствовало трое Верховных мастеров других крупных деревень, коих на континенте всего насчитывалось шесть: Вайдами, Утар, Исток, Маргер, Яррин и Хова. Помимо них существовали многочисленные деревеньки поменьше, – звавшиеся просто поселки. Статус «деревни» многие из них официально еще не получили, но Верховные мастера были избраны уже и там. Одной из таких, претендующих на звание крупной деревни, была Минея, ближайшая к Утар деревенька, находившаяся южнее, рядом с бурной горной рекой Сианис, недалеко от границы Смертоносных Пустынь. Среди скопа людей Герас заметил алый плащ местной старейшины. Женщина промелькнула сквозь стоявшие тела и приблизилась к Герасу. Она ничего ему не сказала, лишь кивнула в знак личного приветствия и широко улыбнулась, – Герас ответил ей молчаливым кивком. Она одобряюще положила ему руку на плечо, после чего удалилась в сопровождении Верховных мастеров Истока и Маргер, носивших песчаную и зеленую, цвета молодой листвы, броню. Все трое покинули зал и Герас потерял их из виду. Больше никто не подошел, чтобы поддержать его, дать совета или просто отвесить хорошую оплеуху, попросив собрать всю волю в кулак и четко произнести: «казнить!».

Герас не любил, когда Платаргиат вызывал его на заседания в роли судьи, выносящего окончательное решение. Он по сути своей не любил кого-то наказывать, а тут от него требовалось убить практически своими руками, – пусть они уже и были в крови. Но этот бедолага, стоявший на коленях в нескольких метрах от него, по мнению мастера, был невиновен. Все обострившиеся чувства подсказывали ему, будто здесь кроется что-то большее, нежели обычная подстава. Поскорее бы уже во всем разобраться и отправиться домой к Игнис… Подумав об ученице у него что-то засвербело в груди. Плохое предчувствие. И что она опять могла натворить в его отсутствии?

– Платаргиат принял свое решение, – спустя время из-под потолка донесся женский голос. Хорошая акустика подхватила его и вся публика принялась рассаживаться по местам.

Мгновенно в зал влетели и трое Верховных мастеров, заняв кресла в правой части зала за ширмой, отгораживающей их от обычных людей. Когда все оказались на своих местах, глава продолжила:

– Вертор Бардис сорока двух лет, владеющий одной стихией – Воздухом, вы объявляетесь виновным в краже имущества, принадлежавшего главенствующему лицу, а так же в убийстве приближенного боевого мастера из деревни Маргер, – Герас бросил взгляд на старейшину этой деревни, щекастого, обросшего бородой мужчину лет под шестьдесят. Тот довольно хмыкнул и криво улыбнулся, радуясь такой «справедливости» и тоже посмотрел на Гераса. «Твой житель это заслужил» – читалось в его взгляде. Пожалуй, он прибыл сюда только за тем, чтобы лично услышать приговор и заглянуть в глаза виновного, в которых погасла последняя надежда. – Свое наказание вы будете отбывать в тюрьме для приговоренных Платаргиатом.

– Нет!!! – закричал тот и упал лицом вниз, сильно ударившись носом об каменный холодный пол. Цепи загремели и он повис на одних запястьях. Мастеру показалось, что он потерял сознание от удара. По плитке поползла струйка крови.

Глава Платаргиата невзирая на это продолжала зачитывать приговор:

– Ваша жена, Габилена Бардис тридцати лет, владеющая одной стихией – Землей, находящаяся в этот момент в зале, будет приговорена к принудительным работам, пока не выплатит долг за погибший скот всем потерпевшим семьям. Сумму долга они могут назначить сами, но не более чем стоимость двух молодых телят за одну голову потерянного скота. – Нелегко придется бедной женщине, ведь маленькие телята стоят в два раза дороже взрослой скотины. – Она имеет право продать свой дом в уплату долга. Что касается детей, Платаргиат их изымает, пока мать не отработает сумму, что станет известна позже. Если она не управится в срок один год и семь месяцев, дети останутся у Платаргиата пока не достигнут совершеннолетия.

– Нет, нет, нет! НЕТ! – продолжал биться об пол мужчина, старясь убить самого себя, к нему тут же поспешила стража, дабы пресечь все попытки нанесения себе увечий. Его жена подскочила на месте, зажав рот рукой и не зная, как ему помочь. Еще один шаг и ее тут же арестуют – это дал ей понять один из стражей, дернувшийся в сторону женщины.

Герас сидел не шевелясь, словно каменная статуя, слушая, как ее Главенство отчеканивала каждое слово и не веря собственным ушам. Все были абсолютно уверены, что подсудимого казнят, но глава в корень изменила общее мнение, чем сильно удивила не только Гераса. «Что же ты натворил?! Безвольный слабак! Теперь из-за тебя его семья пострадает еще больше!» Он не мог посмотреть в глаза этой бедной женщины. Всего лишь одно слово «казнить» могло бы целиком изменить их судьбу, оставив остатки семьи, заплатившей за свою свободу жизнью мужа, спокойно доживать свои годы.

– Семья отправляется под арест прямо из зала суда. Стража, надеть наручники и отвести их в камеры.

– Постойте! – вскочил Герас и уставился на балкон. Опять в полумраке ему показались эти рога, наклонившиеся вниз так, будто их владелица смотрит прямо на него. – Позвольте хотя бы забрать ее детей в мою деревню! Мы присмотрим за ними, пока их мать будет отрабатывать долг! Я обещаю, что они будут досыта накормлены каждый день и будут жить в тепле! А если она не успеет заплатить долг, то на воспитание они будут отданы нашей академии! – он впервые смог взглянуть в лицо жены подсудимого. Боги, казалось, что жизни в этой красивой женщине нисколько не осталось. Она побледнела и вот-вот могла упасть в обморок. Возможно держалась только лишь ради того, чтобы не напугать и без того напуганных детей, крепкой хваткой обхвативших ее руки, словно зверьки.

– Платаргиат вынес свой приговор, мастер Герас и он не подлежит обжалованию. У вас был шанс сказать свое слово, но вы прилюдно от него отказались. Дело закрыто.

Ветви короны развернулись и женщина покинула свое гнездо через незримую дверь, ведшую неизвестно куда. Следом за ней ушла еще одна тень, молчавшая все это время и которую Герас не замечал до сего момента.

К семье подсудимого из другого конца зала уже медленно подбиралась охрана, готовившая несколько пар наручников. «Что, и детей тоже? Да разве они подойдут на их маленькие ручонки?». Герас присмотрелся и увидел, что эти наручи были другого размера. Специальные. Детские. «Подготовились сукины дети» – злорадно посмотрел он на них и не торопясь подошел к бледной, как сама смерть, женщине. Аккуратно, чтобы не вызвать лишних подозрений.

– Простите меня, прошу вас, – чуть поклонился и принялся шепотом извиняться перед ней Герас, глядя на беспомощных детей, которых вот-вот закуют и оторвут от матери. – Я не думал, что все так обернется.

– Не вините себя, старейшина, – тепло отозвалась она тихих голоском и положила свою ледяную, словно безжизненную, ладонь на его руку. Мастер сильно удивился, ведь он думал, что женщина набросится на него с кулаками, обругает и проклянет самыми страшными проклятиями. – Вы ни в чем не виноваты. Это все мой дурачок, решивший, что нам каким-то образом суждено зажить богато. Если бы он рассказал мне всю правду сразу, я бы его отговорила… Но он…

– Прошу вас, – перебил ее Герас, потому что стража приближалась, а времени на разговор становилось все меньше, – при первой же возможности отправьте мне письмо с той суммой, что вам назовут. Я приеду лично и передам вам все до последнего ладриона, чтобы вы смогли забрать детей как можно раньше. Не продавайте им дом, вам еще нужно будет куда-то вернуться. И пока не назовут всю сумму не давайте ни монеты, иначе вас обманут, – Герас осмотрел довольные лица потерпевших, что в душе уже потирали ладони и планировали, как бы им нажиться на ней так, чтобы хватило на долгое время бездельничества. – Платите всегда в присутствии доверенных боевых мастеров, что служат на постах у старейшин. Либо же лично при Верховных мастерах. Любых. Я могу быть одним из них, только напишите и я приеду. – Старейшина аккуратно, чтобы никто не заметил, вложил в ее ладонь несколько золотых монет. Все, что было при нем. Возможно, это покроет сразу половину той суммы, что ей назовут. – Спрячьте.

– Благодарю вас, – услышав его слова, в ее глазах снова появилась надежда, а на щеках проступил румянец, вернувший в нее жизнь. Она зажала рот рукой, чтобы не расплакаться навзрыд, но слезы уже текли нескончаемым потоком. Женщина опустила детей на пол, завидев, что стража уже была рядом с ними и принялась объяснять, что им придется ненадолго разлучиться, что так нужно, чтобы уберечь дом и друг друга. Но дети словно не понимали ее утешений и сразу громко заплакали.

Детям принялись сковывать руки и отводить от матери. Младшего просто забрали прямо с ее рук. У Гераса защемило сердце в груди от их криков, он не мог наблюдать за этим зрелищем. Коин продолжал сидеть все это время за столом и тоже побледнел от происходившего. Такое завершение судебного процесса он видел впервые в своей жизни.

Люди покидали зал. Верховные мастера других деревень разошлись сразу, как был озвучен приговор. Герас дождался, пока узника с разбитым окровавленным лицом уволокут одним путем, а его жену и детей раздельно проведут через главный коридор, и только потом сам покинул судебный зал.

Оказавшись на улице, он быстрым шагом направился поближе к морю. Летнее солнце палило так, что можно было спечься, находясь в броне, пускай и в легкой. Он опустился через невысокое ограждение и полной грудью вдохнул соленый прохладный воздух. Волны, бившиеся о подножие, маленькими освежающими брызгами достигали его лица. Заметив Гераса, старейшина деревни Минея, еще не уехавшая на корабле обратно на континент, поспешила подойти к нему. По-видимому, она ждала его.

Когда из здания появился Коин, Верховные мастера все еще вели беседу. Женщина утешала его наставника и просила не принимать все на свой счет. Герас же продолжал смотреть вдаль, пропуская мимо ушей бо́льшую часть ее речи. Эти бесполезные утешения сейчас ему были нужны меньше всего на свете.

Подойдя к мастерам, Коин поприветствовал Афор и еще раз проверил, все ли документы, относившиеся к процессу, он собрал в свою бумажную папку. Все оказалось на месте, прозвучавший приговор записан и теперь бумаги можно было передать в архивную дома Старейшин. Вообще, это была работа Гераса. Но понимая, как мастеру стало не по себе из-за случившегося, сделал все сам.

Если бы не то, что произошло, Герас полюбовался бы прекрасным видом города, раскинувшегося на длинном острове, очертаниями напоминавшего гигантскую фасолину. Единственный в своем роде, такой большущий и процветающий, отстроенный целиком из белого камня, напичканный множеством мраморных статуй, разнообразными рынками, забегаловками и тавернами, из которых исходили самые разные ароматы, мощеными площадями и многими другими увеселениями. Он вечно манил к себе туристов и сеял в души живущих на континенте мечты о жизни в этом прекрасном и роскошном месте.

На этом же острове располагалась и тюрьма для заключенных Платаргиатом, куда вскоре отправится – если уже не был на пути туда – Вертор Бардис. Находилась она в западной зауженной части острова. Столько охраны, сколько водилось там, не было больше нигде. Сбежать оттуда, как и просто подойти поближе, было равносильно самоубийству.

Герас ни на минуту не переставал винить себя в участи приговоренного и постоянно думал о нем и его семье. За что им все это? Что за человек обманул его и зачем он попросил собирать сведения о его перемещениях? Что-то мастеру здесь не нравилось. Нет, конечно уже были подобные случаи, даже когда он еще не был утвержден на свое место официально. Но тут таилось что-то другое. Более масштабное и зловещее.

Коин встал рядом с учителем и тоже стал всматриваться в синее спокойное море, над которым толпами летали рыбачившие кричащие чайки. Жизнь продолжала идти своим чередом, будто в зале суда несколько минут назад ничего не произошло. На чистом горизонте виднелись очертания континента. Плыть до него не более двух часов. Бо́льшую часть пути займет наземный путь. Около недели, если погода будет благосклонна к ним.

Так они простояли несколько минут. Старейшина Минеи уже давно ушла. Все это угрожало растянуться на часы, потому Герасу пришлось вырваться из плена собственных раздумий и обратиться к своему ученику:

– Ну что, на корабль?

– Наконец-то едем домой? – обрадовался он и впервые за несколько дней улыбнулся. Коин так же как и мастер не любил подобные поездки и уж тем более судебные процессы. Ему было в радость просто тренироваться рядом с ним и Игнис, постоянно поддразнивая вторую. Или выполнять порученные мастером задания на своей земле.

Пусть здесь и было красиво, но чувствовал он себя не в своей тарелке. Ровно, как и сам Герас.

– Ты – да, – на этих словах лицо Коина приняло прежний огорченный вид. Ему снова придется добираться в одиночку? – Не переживай. Я доплыву вместе с тобой и почти весь путь проеду рядом, а там сверну кое-куда и проверю кое-что еще.

– Опять вы так таинственно говорите. Все то же дело?

Герас кивнул.

– А ты отправляйся в Утар и готовь своих ребят к дороге.

Коин просиял от радости. Ему всегда нравились путешествия вместе с учителем, а тут еще и остальные поедут с ними.

– Куда поедем?

– В Минею, – не отрываясь от моря пояснил учитель. – Там у них что-то стряслось, но старейшина не хочет мне ничего рассказывать до нашего личного приезда. Сказала, что это нужно показать. У вас будет несколько дней на подготовку.

– Но все же, мастер. Может мне лучше отправить им письмо? Они соберутся сами, встретимся в обговоренном месте, а я поеду с вами. Вдвоем будет безопаснее.

– Ты знаешь, что я был бы рад твоей компании, но тебе нужно сделать еще кое-что, – Коин молча на него смотрел, ожидая, – как вернешься в Утар, проконтролируй там Игнис.

– Что-то стряслось? – Коин подумал, что мастеру, возможно, приходили от нее какие-то известия, о которых он не знал.

– Нет. Но меня не покидает плохое предчувствие. Возможно, она опять куда-то вляпалась. – Мастер вздохнул. – Помоги ей если это так. Вечно ее куда-то тянет…

– Так и есть. Она полная ваша противоположность, мастер.

– Когда я был в ее возрасте, то был рад, чтобы от меня все отстали и позволили побыть одному хотя бы денек. А ей все не сидится на месте.

– Ее можно понять. Ей не нравится быть на заднем плане и она всячески старается привлечь к себе ваше внимание, вот и все.

До их ушей донесся корабельный гудок, возвещавший о скором отплытии. Следующий корабль отплывет только через семь часов, а им не хотелось здесь оставаться больше ни на минуту, потому, они поспешили спуститься к причалу по белокаменной высокой лестнице, обогнув бивший во всю силу фонтан.

– Да, ты прав. Ей просто надоело оставаться одной. А я так занят, что не могу провести с ней лишний час. Вот уже лет пять…

– Вам стоит исправиться, мастер. Девчачьи обиды – это вам не шутка.

– А ты откуда знаешь? – с улыбкой посмотрел на него Герас.

– Да так, просто знаю, – оправдался Коин, слегка покраснев.

– Ну хорошо. Как приеду, отдохну еще денек, проведу с ней время. Минея ведь никуда не денется, правда?

Ученик утвердительно кивнул.

– Кстати говоря, у тебя найдется чем оплатить дорогу? Верну по приезду домой.

– Конечно, мастер, – Коин пошуршал в кармане темно-коричневой феровой брони, едва не уронив толстую папку с документами, и вытащил десять серебряных ладрионов. Двухмесячная заработная плата мастера среднего ранга и ли учителя академии. Попасть на этот остров было не очень дешевым делом. – Ровно на два места.

– Прости, что создаю тебе проблемы. Пришлось отдать все что было той бедной девушке.

– О чем речь, учитель? Всегда рад. Вы поступили правильно.

В этот момент они как раз ступили на трап. Встретивший их капитан поклонился им, поприветствовав, и протянул руку, требуя уплаты. Коин сложил две стопки монет ему на ладонь. Капитан одним взглядом их пересчитал и молча кивнул. Можно было входить.

– Не вините себя в случившемся. Вы не виноваты, что у Платаргиата такие жесткие методы.

– Я благодарен тебе за твою поддержку, – Герас действительно был очень рад, что ученик всегда и всячески поддерживал его. Однако на душе до сих пор было гадко. – Но я не понимаю, почему они вынесли такое решение… Я до последнего думал, что его направят на казнь.

– Честно говоря, я тоже так считал.

– Будто бы знали, что это принесет ему и его семье гораздо большее горе и потому сделали это нарочно. Тебе так не кажется?

Коин лишь пожал плечами.

Прежде чем проревел последний гудок и корабль стал отчаливать прошло довольно продолжительное время. На борт успело взойти еще несколько спешащих пассажиров. Коин и Герас расположились возле дальнего борта ближе к носу корабля, чтобы ученик смог посмотреть на отплытие. Очень уж ему нравился этот процесс. Старейшина окинул взглядом последних поднявшихся людей. Все они раскраснелись и выглядели так, словно только что без остановки пробежали целый километр, торопясь на отплывающий рейс. За ними на трап вбежал мальчишка лет восьми. Судя по метке на левой стороне шее – неприкосновенный. Он что-то сунул в руку капитану и стал переминаться с ноги на ногу чего-то ожидая. Наверное, какой-нибудь доплаты за свою работу. Но капитан лишь смерил его укоризненным взглядом и взмахом руки прогнал прочь, затем развернул узкий сверток и прочел переданное ему послание.

Минуты шли, но корабль стоял, словно его сковало льдом; спешившие прежде пассажиры уже успели отдышаться. «Почему не отплываем?» – осматривался Герас. Под парусами на специальной платформе стояли двое мужчин в яркой морской униформе, выкуривая не первую самокрутку, будто никуда не торопятся. Ветряки, как их называли в простонародье. Именно они разгоняли корабль и помогали ему отплывать, используя стихию Воздуха. «И почему осужденный Бардис не догадался устроиться на один из этих кораблей? Оплата здесь приличная, – размышлял старейшина, – с его-то одной стихией самое оно. Глядишь вскоре бы и семью перетащил в город».

И вот по трапу взошла еще одна фигура. От предыдущих пассажиров его отличало полное спокойствие и невозмутимость, словно он был уверен, что корабль без него никуда не отплывет. Пепельноволосый мужчина в темной рубахе с высоким горлом, слегка свободных штанах, кожаных сапогах и рюкзаком за спиной, из которого торчала свернутая карта, прошел мимо капитана так, точно того не существовало. Следом за ним был поднят трап, ветряки сделали пару размашистых движений руками, точно две мельницы, паруса надулись и корабль пришел в движение.

Глава 3. Жизнь до потери сил

«Феровая униформа создается из тонкой и легкой, но на удивление прочной феровой нити, – редкого материала, что с таким большим трудом добывался в природе.

Вытягиваемая из громадных минералов неподатливая нить применялась как для создания брони, так и для оружия, – единственного способного прорезать эту броню, – секреты изготовления которых знали лишь несколько умелых кузнецов со всего мира, передающие сложные познания из поколения в поколение только в кругу своих семей. Разбрасываться ценным опытом и при желании никто бы не стал, ведь благодаря ему умельцы получали высокий статус и уважение в обществе.

Легкость и гибкость, не уступавшие прочности самой формы, служили залогом успешной защиты своего носителя и позволяли носить ее как повседневную одежду. Каждый умелец-кузнец старался довести свое произведение до совершенства и превзойти других.

Такую броню полагалось носить каждому Верховному мастеру и лишь некоторым из его приближенных мастеров рангом ниже. Снарядить столь тяжело изготовляемым набором всех желающих было невозможно. Не только из-за трудоемкости работы, но и из-за редкой встречи феровых глыб в природе. На изготовление одного комплекта даже у самого умелого кузнеца мог уйти целый год»

Заметки о феровой броне из учебника академии второго курса.

Дверь отворилась и в небольшую таверну завалилось несколько галдящих ребят. Уже с самого порога они устроили балаган, чем привлекли к себе всеобщее внимание немногочисленной публики, которой они, к сожалению, были хорошо известны своим несносным поведением. Тавернье, – невысокий мужичок с вечно растрепанными, непослушными, сальными волосами, с постоянно блестевшим от пота лицом, – в этот момент натирал пивную кружку драной тряпкой с кучей въевшихся пятен. Завидев группу, он тут же отвернулся в другую сторону и тихо выругался: «Опять их черти принесли… Чего сегодня им здесь надо?»

Воздух был пропитан запахом мясной обеденной похлебки и сильно разбавленным водой травяным чаем, – единственными позициями в сегодняшнем обеденном меню.

Шумная и гогочущая четверка, распинав ногами лишние табуреты, расселась за самый большой стол в центре таверны, рассчитанный на компанию минимум из десяти человек. Обедавшие в этот момент жители деревни все разом притихли, стараясь слиться с обстановкой в тусклом свете и витающей от сигарет легкой дымке. Никто из посетителей не рисковал встать и попытаться уйти, боясь попасться в поле зрения и стать целью для издевательств неугомонной компании, издевки которой местным неприкосновенным были хорошо знакомы не понаслышке.

– Эй ты! – крикнул самый высокий из парней с русыми волосами, темными глазами и хорошо слаженной фигурой по имени Аскей. – Неси нам чего-нибудь выпить, да покрепче!

– В прихватку закусок принеси! – отозвался следом второй все еще ломающийся голос парнишки, не такой уверенный в себе. Звали его Аар.

– А вам не рановато ли крепкое пить? – дерзко обратился хозяин заведения к компании учеников академии, средний возраст которых был семнадцать-восемнадцать лет, вытирая руки все тем же полотенцем.

– Не выделывайся и не нарывайся на проблемы, которые тебе не нужны, – тихо пригрозил Аскей. – И лучше не заставляй меня вставать, я уже слишком хорошо уселся. Какой-то сраный пустой не посмеет указывать, что нам сегодня пить! Пошевеливайся! – он ударил кулаком о стол и закинул ноги на второй табурет. – Мы сегодня будем кое-что праздновать! Где она вообще? – обернулся он по сторонам, будто кого-то искал.

Сразу после его слов дверь снова распахнулась и в таверну вошла девушка восемнадцати лет. Одета она была не так, как все прочие из ее компании. На ней, в отсвете пляшущих огней от подвесных люстр, поблескивала свежеизготовленная феровая броня темно-зеленого цвета, хотя в тусклом освещении комнаты она скорее казалась черной. Нагрудник с обеих сторон украшали искусно вырезанные узорчатые вставки из кожи бежевого цвета. Серебряные застежки наручей ярко светились в лучах огней. От формы все еще исходил запах мастерской. На левом плече красовалась брошь со вставленным камнем темно-синего цвета – знак отличия, означавший, что она являлась ученицей Верховного мастера своей деревни. Правда темно-синий цвет говорил о том, что она являлась не первой ученицей Верховного мастера. Главная янтарная брошь все еще была у Коина, хоть он ее уже давно не носил.

Заметив прибывшую в обновках подругу, трое парней и одна девушка радостно закричали и стали ее приветствовать. Подойдя ближе каждый заключил именинницу в свои объятия. Рыжеволосая подруга, которую звали Мистра, – в честь ядовитого растения, – носилась, нарезая круги возле позировавшей им сверстницы. Стараясь рассмотреть каждый изгиб и узор брони, она зажгла в руке слабый огонек, дабы им улучшить освещение.

– Боги, Боги! – ликовала Мистра. – Она выглядит в точности как я хотела бы себе! Ну повезло же тебе, Игнис!

После всех остальных подошел Аскей. Хоть Игнис и превосходила своего парня по количеству стихий, а теперь еще и заимела полный комплект драгоценной феровой защиты, главарем их небольшой, но известной во всей деревне шайки все же являлся он. Однако если вдаваться в подробности получения этого комплекта, то гордиться тут еще было нечем…

Аскей ущипнул Игнис за щеку и подмигнул. После чего пригласил пройти к занятому длинному столу, на котором в их отсутствие уже появилась пара тарелок с закусками. Тавернье искоса посматривал на ребят, попутно обтирая медные чарки о свой фартук, покрытый такими же старыми пятнами. В них он налил настойку собственного приготовления. Его помощник – мальчик лет тринадцати – прятался за него каждый раз, когда слышал резкий и громкий гогот компании. Как и хозяин, не владеющий стихиями, с меткой неприкосновенного на шее, он с опаской смотрел на ребят и боялся к ним подходить. Но вот не задача. Владельца переполняли точно такие же чувства. Однако, пользуясь своим главенствующим положением, он заставлял паренька работать вместо себя, каждый раз подсылая к их столу с напитками и тарелками. Оказываясь рядом с компанией, в горле парнишки скапливался ком, который он никак не мог сглотнуть. Дрожащими руками он осторожно ставил принесенные пиршества, стараясь никого не задеть. Заметив его робость и боязливость, старший брат Аскея, Тору, вдруг резко дернулся и гавкнул на него, попытавшись укусить, словно сторожевой пес. Паренек от испуга завизжал, как девчонка, и уронил из рук все тарелки, с лязгом разбившиеся о деревянный пол. Тут таверну окатил такой смех, что даже самым далеко сидевшим посетителям заложило уши. Глаза же помощника наполнились слезами. Он стоял как вкопанный, не зная, куда ему деться, пока хозяин не рявкнул на его.

– А ну иди сюда, щенок! Разве я плачу тебе за битую посуду?! – взревел тот, отведя мальчишку в сторону и нагнувшись над ним. – Вычту из твоей сегодняшней оплаты!

– Но, мне же тогда совсем не хватит на ужин! – взмолился тот, еще сильнее заливаясь слезами.

Игнис заметила ничтожную картину и указала всем на рыдающего паренька. Рявкнувший на него брат Тору блеснул зубами в злорадном оскале, радуясь своему поступку.

– А меня не волнует, кто у тебя там сегодня без еды останется, мамашка твоя, сестрица или ты сам! Сестре уже в самую пору зарабатывать самой, хоть телом, хоть делом! С пола вон иди подбирай и прячь по карманам своих лохмотьев. Я сам тут уже который месяц в минусе сижу… – мужчина стер широкой ладонью с короткими толстыми пальцами выступившие капли пота со лба. – В следующий раз будешь крепче своими культяпками посуду держать. Марш обсуживать!

Вытерев слезы, он на расстоянии остановился от все еще гогочущий над ним компании, ожидая, когда те, что-нибудь его попросят. От вернувшейся обиды и чувства стыда, нос защипало еще сильнее, но он с трудом сдержал всхлип и новый поток слез.

Сжалившись над парнишкой, хозяин таверны сам принес еду и расставил перед каждым гостем. Хотя в то же время он просто не хотел, чтобы этот развесивший нюни сопляк снова что-то разбил или разлил его дорогостоящую настойку, ягоды для которой хозяин таверны лично ходил собирать в заснеженные горы. Пожалуй на этом «подвиге» ее дороговизна и заканчивалась.

– Как ваша поездка? – поинтересовалась именинница, начиная разговор.

– О-о, – довольно протянул Аскей. – Это было потрясающе!

– На нас напала толпа пустых, в надежде, что смогут убить и ограбить, представляешь себе? – воодушевленно рассказывала Мистра. – Возможно решили, что мы зеленые ученики академии и на самооборону не способны. Отец Аскея добродушно позволил нам расправиться с ними лично.

– Это было весело! – вставил Тору.

– Они скулили, как побитые псы, моля о пощаде, – вторя его словам, кивала Мистра. – В следующий раз ты обязательно должна поехать с нами. Это же такая отличная возможность проверить себя в настоящем бою! Против пустых, правда, многому не научишься, но это лучше, чем ничего.

– Да ее же Герас не отпустит, – будто острой иголкой подколол ее Аскей.

– Такого больше не повторится, – уверенно заявила Игнис. – Пусть хоть все окна и двери досками заколотит, но я в любом случае поеду с вами.

– Ага, как в прошлый раз, когда ты его хотела обмануть, а он ждал тебя возле врат, чтобы развернуть обратно! – подлил масла в огонь Тору.

Все засмеялись и Игнис почувствовала неприятный укол обиды. На этом она решила выйти из беседы. Ребята продолжили общаться без нее. Спустя время к ним подошел владелец, чтобы разлить новую порцию алкоголя по чаркам.

– Подожди, Игнис, – услышал хозяин таверны часть нового разговора. – День рожденье день, рожденьем, но ты ведь еще даже экзамен не сдала, а уж Испытание тем более. Откуда тогда ты броню достала? – недоумевал Аар, являвшийся самым младшим из них. Парню неделю назад исполнилось шестнадцать, но учился он с ними в одной группе, благодаря отцу, протолкнувшему его на курс вперед, когда заметил насколько потенциальны были выпускники этого года.

К Игнис вернулось настроение и она расплылась в хитрой улыбке. Она ждала этого вопроса.

– А это, мой дорогой, те привилегии, которые тебе не светят, – она намекала на всем известный факт жизни под одной крышей со взявшим ее на воспитание и обучение Верховным мастером Герасом.

– Врешь! – возразила Мистра. – Это за какие такие заслуги? Неужели сексом с Герасом занялась? – лицо ее перекосило от хитрости и ехидства.

– Ты больная совсем? – упрекнула ее Игнис за столь неожиданные в ее адрес слова. Неужто они и вправду так о ней думают? – Таким способом здесь только ты себе что-то получаешь, извращенка, – указав на нее острым концом вилки, с которой свисал надкушенный кусок овоща, Игнис злобно посмотрела. – Он мне вообще-то как отец, дурья твоя башка. А я пообещала ему, что на «отлично» сдам экзамен и тут же отправлюсь на Испытание, которое тоже выполню с первой попытки, чем прославлю его, как одного из лучших Верховных мастеров нашего времени, – лицо ее так и просияло от самоуверенности и гордости за себя.

– И он тебе поверил? – поинтересовался Тору.

– У него не было выхода, – рассмеялась Игнис, немного привирая. – Как и у меня. Я ведь его ученица. Разве я могу подвести Верховного мастера? – она сделала акцент на его должности.

– Когда назначат Испытание еще неизвестно. После экзамена может пройти целый год, если не дольше, – подключился Аскей, перебирая пряди волос Игнис.

– А отборочные на экзамен уже через пару недель, – как бы между строк вставил Аар, только парнишку все проигнорировали.

– Ну, когда-то же его все равно назначат, – Игнис подмигнула Аскею.

– И как только сдадим… – начал было Аскей, но девушка не дала ему договорить.

– Этого будет мало, – уже с серьезным видом заключила Игнис. – Я размышляла об этом. Даже звание приближенного боевого мастера нам ничего не даст. Если быть точнее, Герас нам не позволит и пальцем тронуть местных неприкосновенных. Но вот звание Верховного мастера или даже должность члена Верховного совета, – она задумавшись потерла нижнюю губу.

Над ними повисла тишина.

– Так ты теперь на место Гераса метишь? – продолжал вести беседу Аскей. – С чего такая уверенность, что сможешь занять его?

– А кто тогда его займет? Ты что ли? – с некой грубостью в голосе парировала Игнис, – у меня на данный момент гораздо больше шансов на это, чем у всех вас вместе взятых, – она обвела их острием ножа, который держала в левой руке. – Не волнуйтесь. Как только я всего добьюсь, вы получите такие вольности, которых ни у кого и никогда в этой деревне не было. Мы не только сможем выгнать отсюда каждую неприкосновенную собаку, но и порубить их всех даже за пределами наших земель.

– Подожди, а как же закон, запрещающий выходить замуж и все такое? – Аскей будто пропустил большую часть ее речи мимо ушей, зацепившись только за одно – кто станет следующим Верховным мастером. – И не забывай про Коина, который в очереди стоит впереди тебя.

Игнис поперхнулась.

– Коин сказал мне честно, что не желает этого, – она отодвинула опустевшую тарелку, бросила в нее приборы и запила настойкой, после чего последовала неприличная отрыжка. – А значит, что по праву старшинства учеников, я становлюсь следующим кандидатом, – откинувшись на спинку стула, она убрала руку парня от своих волос. – И как ты там сказал? Замуж? На хрен это мне? Пока в этом мире живет хотя бы одна неприкосновенная тварь, я на покой не собираюсь. Сначала вырежем всех под корень, убережем остальных от их угрозы. И чем скорее мы начнем это делать, тем лучше. Кто знает, когда они ополчатся на нас всем своим драным скопом? В последнее время слишком много предпосылок этому. Взять даже вас. Они не побоялись напасть на вашу группу, в которой присутствовал один взрослый боевой мастер высшего ранга. Пусть они и проиграли, но пустые становятся все смелее и наглее. А значит, что-то против нас замышляют. Да и потом… у меня еще свои дела есть…

– Эй вы! – грубо прервал дискуссию владелец, вернувшийся обратно за стойку. Последние обсуждения он уже не слышал.

Почувствовав на себе рассерженные взгляды, он немного присел и тут же пожалел о содеянном. Мужичок переменил тон, заговорив уже более вежливо. – А деньги-то у вас хоть будут на этот раз?

– За это можешь не беспокоиться, – бросил ему Аар и улыбнулся.

Наступило время горячего. Хозяин таверны истекал десятым потом, неся огромные блюда одно за другим. Все пятеро были уже изрядно пьяны и не обращали никакого внимания на окружающую обстановку. Пользуясь возможностью, многие посетители незаметно покинули заведение. Кто-то даже сделал это через окно в задней части небольшого здания, оставив плату за обед на столе, боясь попасть под горячую руку.

Сама таверна состояла из трех залов и двух этажей. Под высоким сводчатым потолком в центральном зале располагалось два параллельных друг другу длинных стола, за одним из которых сидела галдящая компания; и несколько одноместных столиков, разбросанных по периметру. Над головами гостей свисали две большие и тяжелые люстры, усеянные десятком свеч каждая. Возраст пухлого мужичка каждый день напоминал ему о себе, ведь не владея стихией Огня, ему приходилось с места на место перетаскивать тяжелую стремянку и тянуться тлеющим концом шеста к фитилькам. Протирание люстр от пыли и замена самих свеч давались ему еще сложнее. Однако в последнее время это нелегкая задача пала на плечи помощника. Тощенький мальчишка, как обезьянка, подпрыгивал со стремянки и повисал прямо на люстре, нисколько не боясь сорваться вместе с тяжелой конструкцией. Покачиваясь, он шустро добирался до нужной свечи, сбрасывал старую на пол, а из кармана доставал свежую, ставя ее на свое место.

Стойка владельца таверны была сделана из плотно перевязанных больших древесных бочек, с водруженной на них длинной широкой доской. За спиной находился шкаф с давно пустующими полками, на которых прежде были расставлены бутылки со спиртным. Здесь он готовил напитки и вел чеки заказанных блюд. А прямо за тонкой стеной находилась небольшая кухонька, в которой и готовились все блюда, имевшие такой себе привкус. Душное помещение было очень тесным из-за огромной печи. Даже тощенькому помощнику было нелегко тут развернуться. Повсюду валялись мешки; на пыльных, давно не мытых полках, теснились баночки с самым разным содержимым, – от специй, до сушеных насекомых, служившими добавкой в дорогие блюда. Под потолком свисали сушеные листья пряных специй и связки овощей. В дальнем углу на лямочке были подвешены сушеные засоленные тушки рыб. Из пола торчало покоцанное колечко от люка, ведущего в подпол, где в прохладе хранились скоропортящиеся продукты.

У противоположной от входа в таверну стены расположилась лестница, ведущая на мансардный этаж. Там находилась комната самого хозяина заведения и несколько комнат для гостей, кому был необходим ночлег. Однако за прошедший год их услугами не воспользовался ни один посетитель. Владелец таверны уже и позабыл, когда последний раз менял на кроватях постельное белье.

В дальнем правом углу первого этажа, сквозь витавшую по залу дымку, виднелись две двери, ведшие в комнатки поменьше. Обстановка в них была однотипная. В трех углах стояло по столику со старыми скрипучими стульями. Неровен час, о них можно было поставить приличную занозу или вообще оказаться на полу если лишний раз резко на них пошевелиться. Сквозь небольшие квадратные окошки, завешанные узорчатой занавеской, в обе комнаты вливался дневной свет. На ветхих подоконникам стояли горшки с почти засохшими цветами, вокруг которых роились мошки. Эти помещения служили в основном для неприкосновенных постояльцев, пришедших сюда, чтобы в одиночестве съесть свой дешевый и скудный обед. Хотя в былые времена нередко в эти комнаты заходили даже почтенные боевые мастера, устраивая здесь приватные встречи, чем, конечно же, несметно гордился хозяин таверны. Тщеславящийся простачок не знал, что эти боевые мастера оказывались приезжими и заходили в заведение для пустых по ошибке.

Если бы не буйная компания, в таверне уже давно воцарилась бы мертвая тишина, коя в последнее время здесь бывала практически всегда. Помимо них, остался всего лишь один гость. Он сидел неподалеку от неугомонной компании, будто нисколько не боясь быть затронутым их приставаниями. «Приезжий» – хмыкнул хозяин заведения, стараясь рассмотреть того более детально, но ему это не удавалось из-за нависшей над гостем тени от лестницы, под которой он расположился. Невзирая на неспокойную обстановку, он лениво ковырял свой обед, казавшийся ему совершенно безвкусным, и что-то высматривал на разложенной карте.

Хозяин таверны уже давно отправил помощника на кухню, дабы тот не мешался здесь под ногами. Сам принялся обслуживать всех гостей самостоятельно.

Поднося заказанное одиноким гостем новое блюдо, мужчина сквозь зубы недовольно пробубнил:

– Тоже мне… Ученица Верховного мастера – пример для каждого ученика академии и жителя деревни, а ведет себя, как позорное гнилье…

Гость в ответ ничего не сказал. Казалось, что только лишь после слов тучного мужичка, он заметил шумно ведущую себя компанию. Переведя взгляд на них, он попытался высмотреть о ком говорил владелец. Долго искать не пришлось. За столом сидело всего две девушки и лишь одна была похожа на ту, о ком шла речь. Распивавшая наравне с парнями, поставившая одну ногу на стол и выкрикивающая больше всех непристойностей, она сама уже едва держалась на ногах.

Когда хозяин закончил выносить последние заказы, он вернулся за свою стойку, за которой чувствовал себя как за неприступной стеной. Мужчина облокотился на заскрипевшую под ним столешницу и стал исподлобья, с нескрываемым раздражением, наблюдать за тем, как вела себя компания. Будь он металлическим чайником, уже давно засвистел бы от нахлынувшего жара, а из его ушей пошел бы пар. Обтерев лоб все той же тряпкой, он вновь злобно осмотрел каждого из ребят, надеясь, что те заметят его взгляд, просящий вести себя более сдержанно, и хоть маленечко притихнут. Но происходило все совершенно не так, как он хотел, и владелец заведения раздражался все сильнее. Одновременно он волновался хватит ли у этих молокососов денег, чтобы все оплатить. Из кухни показался взволнованный за свой сегодняшний аванс паренек и с этим же вопросом обратился к начальнику, на что тот ему шепотом ответил:

– Смотри сюда, я накрутил им сверх суммы, – он довольно улыбнулся, тыкая грифелем в исписанный цифрами расчетный лист. Итоговая сумма была внушительной даже для богача. – Если они оплатят все сразу, то я, наконец, вылезу из своей ямы долгов и не залезу в нее еще пару месяцев.

– А если не заплатят? Как тогда нам быть?

– У девчонки старейшины денег куры не клюют. Стрясем с нее. Можно будет устроить долгожданный отпуск и закупить чего-нибудь на скорой ярмарке… – размышлял он вслух, почесывая подбородок.

– А как же ремонт? Вы же хотели отремонтировать всю мебель, – с каким-то укором напомнил ему юноша. Он хотел было закинуться о новой посуде, но вовремя промолчал, вспомнив свой сегодняшний пролет.

– Да подождет, – отмахнулся он.

Время шло. Еда уже давно остыла, закуски кончились, пара штофов с настойкой опустели, печь на кухне погасла, а гости все не собирались уходить. Сидел даже тот одинокий мужчина под лестницей. «И этот сидит… Как только ему не надоело? Будь я на его месте, уже давно бы свалил отсюда, лишь бы не видеть этих рож» – думал про себя хозяин, осматривая обстановку. А Аар и Тору тем временем принялись расхаживать по таверне, спорить и толкаться, доводя стоявшего за стойкой хозяина до приступов. Тот волновался, что если они сейчас начнут все громить, то остановить их будет некому. Не станет же этот одиночка заступаться за него и вступать в потасовку против шестерых? Нет, конечно не станет.

Игнис отошла от остальных. Голова гудела от выпитого алкоголя, мысли устроили пляску и разбежались, пространство перед глазами расплывалось и кружилось. Она массировала виски, стараясь прийти в себя. Вот дура! Напилась до такого состояния, а ведь Герас мог вернуться домой уже сегодня.

Проходя мимо незнакомца, тот поднялся с места, и не заметив друг друга, они столкнулись. Гостю пришлось ее ловить, чтобы опьяневшая девушка не упала на пол. Вышло это ценой ее нового нагрудника, на который были опрокинуты тарелки с остатками обильно политым жиром горячим блюдом и размазней оставшейся от десерта. Прежде не дождавшись смотревшего в другую сторону хозяина таверны, незнакомец решил сам отнести ему грязные тарелки и освободить место на столе под личные нужды.

Благодаря случившемуся разум Игнис мгновенно прояснился. Грохот упавшей посуды привлек внимание тучного мужчины, но не остальных, занятых новой потасовкой ребят. Поняв, что случилось, пухлый мужичок с силой швырнул на пол тряпку и уткнул руки в бока, недовольно осматривая гостя. Игнис же сделала шаг назад и стала осматривать свою новехонькую броню. Жирные остатки горячего и размазанные сливки от десерта, объединившись вместе, быстро впитались в кожаную вставку огромным темным пятном.

– Ты… – Игнис вытаращила глаза. Сердце быстро заколотилось, отдавая в гудевшую голову. – Что ты натворил?! – воскликнула она, осматривая себя и убирая налипшую грязь с брони, а потом с омерзением стряхивая ее с кончиков пальцев.

Мужчина, отпустив ее плечи, стоял безэмоционально, словно не чувствовал за случившееся вины. Игнис подбирала слова, чтобы обрушиться на него с новой руганью, но голова совершенно не варила.

– Это же… броня… Я ведь ее взяла на сегодня…! – слова путались, а часть из них Игнис не смогла выговорить нормально. Но не только из-за выпитого алкоголя, а так же стараясь и не выболтать правду, как именно она получила этот комплект.

Она попыталась всмотреться в лицо виновника, но витавшая дымка от свеч на люстре, неким образом ставшая еще гуще, в совокупности с плохим освещением, тенью от лестницы и со все еще мутным взором не позволили ей как следует разглядеть мужчину. Она смогла оценить лишь его хорошо слаженную, даже можно сказать, натренированную фигуру, отличную реакцию и то, как он был одет. Самая простая и недорогая хлопковая рубаха темного оттенка с высоким застегнутым горлом и черные штаны, заправленные в сапоги чуть ниже колена. Еще одна вещь, не ускользнувшая от ее взора, – взгляд его глаз необычайного цвета, который можно было разглядеть даже в царившем полусумраке. Они источали ни то желтый, ни то оранжевый, ни то золотистый цвет. Все зависело от ракурса, а когда мужчина отошел глубже в тень под лестницей, они словно бы сверкнули ей из темноты, как это бывает с глазами животных если в кромешной тьме направить на них свет от факела или керосиновой лампы.

Взгляд незнакомца оставался спокойным, но заставлял переживать несколько эмоций сразу. Он одновременно пленял и завораживал, заставляя смотреть не отводя собственного взгляда, но в то же время из-за него по телу Игнис пробежали неприятные мурашки. Ей захотелось отвернуться, но она не смогла.

– Что ты натворил? – снова повторила ученица Гераса, но уже не так озлобленно и более тихим голосом.

– Прости. Не заметил, как ты подкралась сзади.

– «Прости»? И это все, что ты можешь сказать? Ты мне только что новехонькую броню испоганил! Я надела ее впервые. Посмотри на это! – она указала ему на пятно. – И что ты с этим будешь делать? Расплатиться за нее тебе и всей жизни не хватит.

Незнакомец одарил ее суровым взглядом, безмолвно приказывающим говорить потише. Неприятное ощущение скользким червем проползло у нее в груди и она подчинилась.

Незаметно для них обоих подбежал смышленый мальчишка-помощник, с влажной тряпкой в одной руке и с метлой в другой. Он безмолвно передал гостю влажную изодранную тряпицу, а сам стал подметать осколки разбившейся посуды.

– Принеси мел, – повелел гость. Паренек кивнул и уже через мгновение вернулся с белым куском в руках.

Мужчина промокнул потемневшее место влажной тряпкой, убирая размазавшиеся остатки еды, голыми руками растолок кусок известняка и принялся втирать его в черневшее в полумраке пятно на груди. Игнис раскраснелась и отвела взгляд. «Раз испачкал, значит пусть сам все исправляет. Ни шагу назад не ступлю» – убеждала она себя, чтобы хоть как-то перенести эту неловкую ситуацию. Игнис снова перевела взгляд на него. Стоило как-то разбавить смущающее положение.

– Никогда прежде не видела такого цвета глаз.

– Ничего особенного. Достался от одного из родителей, – без особого энтузиазма угрюмо отозвался занятый делом незнакомец.

– От кого именно? – ответа не последовало. – Не знаешь? Значит, тоже без них рос? – в надежде узнать о нем что-то общее с собой, сама не понимая зачем, поинтересовалась Игнис.

– Нет, – коротко ответил он и вновь замолчал.

Собеседник, судя по всему, на диалог выходить не собирался. Игнис заметила, что у стены на его столике была развернута карта. Вся западная часть континента, часть севера и ближайших восточных и южных земель были расчерчены черными полосами. Карта была усеяна стрелками, прокладывающими пути, разными поясняющими надписями, которые с расстояния и в темноте ей прочесть не удалось; у многочисленных поселений, как больших, так и маленьких, стояли небольшие крестики. Игнис сделала вывод, что этот человек посетил не с одну сотню, а может и тысячу, подобных мест, прежде чем добрался сюда. Сама она из деревни далеко не выходила, – Герас запрещал, – только в те моменты, когда они с классом и наставниками выходили в лес для урока по ориентированию. А тайком ей удавалось уходить лишь на небольшие расстояния, чтобы вовремя успеть вернуться домой.

– Ты путешественник?

Мужчина посмотрел в ее глаза, улавливая, куда смотрела она. Оторвавшись от дела, он свернул карту в трубочку и убрал в сторону.

– Вроде того.

Ей стало так интересно, что же успел повидать этот человек, путешествуя по миру, что невольно предложила:

– Присоединишься к нам? Хочу послушать какие-нибудь истории из твоих путешествий. Даже готова закрыть глаза на то, что ты, скорее всего, неприкосновенный, – она внимательно осмотрела его шею, но за высоким горлом рубахи не разглядела метки.

Мужчина молчал, продолжая втирать мел. Гонимая желанием послушать интересные истории, она продолжала настаивать:

– Соглашайся. Не каждый же день выпадает шанс выпить в компании лучших студентов академии и с ученицей самого Верховного мастера. Выпивки у нас, конечно, уже не осталось, да и еда здесь так себе, но думаю, если этот толстяк пороется у себя в закромах, то найдется что-нибудь еще. Сейчас мы его заставим. Готова прощать тебе часть долга за броню за каждую интересную историю, – Игнис хитро улыбнулась, надеясь, что этим предложением ей удастся его заманить в свои сети.

Но вместо этого гость, выпрямившись в полный рост, посмотрел на нее уничтожающим взглядом сверху вниз.

– Раз здесь все так плохо, почему бы вам не пойти в соседнюю таверну? Для таких, как вы. Особенных, – последнее слово он произнес с презренным шипением.

– Там сегодня тухляк, хоть и народу полно, – она будто не обратила внимания на его тон. – Пять лет со смерти Инсолиты. Все сидят поникшие и словом не обмолвятся. Со скуки подохнешь и отправишься к нему на тот свет…

Гость недолго подумав, махнул рукой, привлекая внимание хозяина таверны, и попросил принести две чарки. Игнис, расплывшись в довольной улыбке, радуясь своей небольшой победе, присела за столик нового собеседника. Недовольно бухтя себе под нос, владелец подал две чарки. Таинственный гость же в это время достал из своего рюкзака небольшую бутыль без каки-либо надписей, закупоренную деревянной пробкой.

– Похоже, скучать в путешествиях тебе не приходится, – она пододвинула свою чарку чуть ближе к нему, чтобы удобнее было наливать.

Незнакомец промолчал, но улыбнулся уголком рта.

– Это не для развлечений, – загадочно произнес он. – А для расслабления.

В глазах Игнис мелькнул огонек.

Дымка понемногу стала рассеиваться и Игнис впервые разглядела черты его лица. Загорелая благодаря странствиям кожа, нос с легкой горбинкой и торчащие, как непослушные иголки, волосы цвета пепла. Его глаза приняли обычный сероватый оттенок, став ничем не отличавшимися от оттенка множества других людей. Игнис даже подумалось, неужели из-за опьянения ей почудилось, будто они мерцали желтым?

– Зачем ты сюда приехал? – задала изначально мучающий вопрос Игнис. – У нас здесь не курорт, хороших товаров не продают, словом, делать нечего. Разве только ты к Герасу по делам. Или на вид гор посмотреть, что для такого заядлого путешественника как ты будет странно.

– Ну почему же, – сложив руки в замок и положив на них подбородок, ответил гость, – многие путешественники приезжают сюда как раз из-за их вида.

– Сомневаюсь, что ты такого рода путешественник, – улыбнулась она. – Виды гор тебя мало интересуют.

– В самом деле? – рассмеялся он. – И чем же я себя выдал?

– У тебя слишком хорошо слаженное тело для человека, который просто желает полюбоваться красотой природы. Крепкие руки и хорошая реакция. Я проучилась в академии двенадцать лет и знаю о чем говорю.

– Да, ты права, – лукаво ухмыльнулся он. – Я не просто так хожу по миру. Я кое-кого ищу. Уже много лет. Те отметки, что ты, вероятно, увидела на моей карте, обозначают места, в которых я побывал, но не нашел там ровным счетом ничего.

– И кто же он такой? Кто-то из твоих друзей или родственников?

Незнакомец потер висок и пригубил напиток. Следом это сделала и Игнис. Во рту разлилось приятное послевкусие ягод и каких-то цветов. Никогда прежде ей не приходилось пробовать такую настойку, из-за чего она решила, что этот рецепт собеседник придумал сам, находясь в странствии и используя оказавшиеся под рукой дикие растения. Она оценила вкус и выпила сразу половину чарки. Он внимательно следил за ее действиями.

– Ни то, ни другое, – ответил он монотонно. – Видишь ли, я сам не знаю, кого ищу, – Игнис в недоумении приподняла одну бровь.

«Он что, больной? – подумалось ей. – Ходит по миру и ищет сам не знает кого?» Она уже начала жалеть, что уговорила его на беседу. Мужчина продолжил:

– Этот человек пропал в день, когда я должен был его встретить в условленном месте, в условленное время. Но он не появился.

– Этот человек кто-то очень важный для тебя? Поэтому ты продолжаешь искать его?

– Не совсем так. Скорее, я должен был забрать его к себе. А потом устранить. – Игнис вытаращила на него глаза. – Но из-за того, что доказательств было мало, сначала нужно было все выяснить. Взять его и…

– Это какой-то преступник? – Перебила она, не дав договорить. – Как давно он пропал? Может быть, я смогу тебе помочь?

– Может и сможешь, – закивал он. – Вот тебе сколько?

– Восемнадцать.

Мужчина закивал.

– Вот примерно столько лет и прошло с тех пор. Как понимаешь, сейчас будет очень сложно узнать этого человека.

Их беседа продлилась еще очень долго, несмотря на то, что начиналась с неким недоверием и опаской друг к другу. Незнакомец, который так и не представился, рассказывал о своих путешествиях. Игнис слушала его истории во все уши, стараясь не перебивать. Только изредка задавала уточняющие вопросы, чтобы получше представить картину целиком. Собеседник так же активно интересовался ею, что Игнис очень радовало. Он расспрашивал о жизни в деревне, ее истории и иногда задавал вопросы, касающиеся ученичества Игнис в академии и под крылом самого Верховного мастера. Она с радостью и нескрываемым бахвальством рассказала, что владеет всеми четырьмя стихиями, что может вызвать огонь кончиками пальцев не используя скрежетов, так же как и сам Герас. И что в академии больше таких учеников, как она, не сыщешь. Во всей деревне только старейшина превосходит ее по уровню навыков, но ученица пообещала, что уже вскоре превзойдет его и сама займет место главы.

Игнис отдавала себе отчет в том, что ей нравится общаться с этим человеком, до сих пор не назвавшим своего имени. Она чувствовала себя расслабленно и спокойно. Хотя может это было действие его настойки. Он же оказался не таким замкнутым и грубым, каким показался в самом начале их знакомства. Ее даже посетила мысль, что было бы неплохо узнать его получше и возможно отправиться в недалекое странствие вместе с ним. Он показал бы ей ближайшие земли, интересные места и глядишь, научил бы каким-нибудь навыкам, что приобрел находясь в долгих путешествиях по свету. Лишним перед Испытанием это точно не будет, а от Гераса помощи не дождешься из-за его постоянной занятости. От этой идеи ей вдруг стало тяжело отмахнуться: настолько Игнис загорелась этим желанием.

Бутыль с настойкой постепенно опустела, а рассказы о его странствиях отбили у Игнис все домыслы о том, что мужчина перед ней являлся неприкосновенным. Ведь даже самому натренированному боевому мастеру будет нелегко выжить в одиночку столь долгое время, чего уж тут говорить о пустых. Когда Игнис рассказала ему о своих домыслах, то получила в ответ взгляд полный укора. Собеседник не стал ей отвечать, а лишь переменил тему:

– Эту броню тебе собирался подарить Герас на сегодняшний день рождения? – он указал на нее кивком. – Но ты решила не дожидаться заветного момента и взяла ее сама раньше времени без разрешения.

Игнис раскраснелась. Она совершенно не понимала, как он ее раскусил и к чему вообще клонил.

– Или я бы даже выразился «украла», – добавил чужак.

– Нет, ты бы точно так не выразился, потому что это – ложь, – она постаралась говорить уверенно, стараясь убедить саму себя в том, что он был не прав. Но зачем лукавить? Она действительно ее украла.

Он издал тихий смешок.

– Успокойся. Нет ничего постыдного в том, чтобы порыться в шкафу у своего учителя в поисках подарка. Видишь, я тоже могу быть наблюдательным.

Игнис растерялась от такой внезапной перемены настроения незнакомца. И чем она его так задела? Неужели своими словами о неприкосновенных и предположением, что он к ним не относится? Разве было в этом что-то плохое?

– Я понимаю, зачем ты хочешь поскорее заполучить ее. Ведь у тебя не так много времени. Пора бы уже начинать вырезать нас. Кто знает, когда мы ополчимся против вас всем своим драным скопом. Так ведь ты сказала? – спросил он, после чего сам же подтвердил: – Да, именно так.

Холодный пот прошиб все тело. От алкогольного опьянения в миг не осталось и следа. Как и от ее хорошего отношения к нему.

Она покосилась на пристально таращившегося на нее чужестранца и какой-то животный страх проник в грудь вместе со странной притупленной болью. На момент дыхание перехватило и она провела рукой по груди. «Он все слышал» – догадалась Игнис и посмотрела на левую часть его шеи.

– Да, все верно, – перехватив ее взгляд, подтвердил незнакомец, оттянув одним пальцем горло своей рубахи, обнажая большой шрам, пересекавший шею и метку неприкосновенного.

У ученицы Гераса глаза на лоб полезли, увидев столь страшное зрелище.

– Еще раз с днем рождения тебя, избалованная Игнис, – он поднял чарку, одним глотком опустошил ее и хлопнул по столу. – Ну что, моих рассказов тебе было достаточно, чтобы оплатить долг за броню? Или мне стоит найти тебя позже, чтобы доплатить? – вид его лица стал озлобленным и одновременно довольным. Будто хищник издевается над и без того ослабевшей добычей. Он не сводил с нее глаз, следя за каждым движением.

Игнис не знала, куда ей деться. Боль в груди разливалась волнами, то слабее, то сильнее, порой делая вдохи слишком болезненными. Положив руку на грудь, она почувствовала как быстро и рвано колотилось сердце внутри; холодный пот выступил на лбу и стало застилать взор. Игнис посмотрела на свою пустую чарку. Что этот чужестранец подмешал в настойку? Подумав об отравлении, ей захотелось убраться отсюда.

– Я пожалуй пойду к друзьям, – промолвила она, с трудом поднимаясь из-за стола, но вдруг уткнулась в Аскея.

Игнис мысленно отблагодарила парня за внезапное появление, ставшее для нее спасением. Хотя говорить про спасение было еще рано.

Заметив, как они вместе сидели за одним столом и, как Аскею показалось, ворковали словно голубки, ревность в его раскрасневшихся глазах сверкнула яркой искрой. Пусть и заметил он их вместе только минуту назад.

– К-к-какого черта?! – взревел тот едва ли выговорив это короткое предложение. – Девку мою… ик… ш-ш-шоблазняешь?! – Аскей икал чуть ли не через каждое слово. – А ты че ему позволяешь?! Ик… Сволочь…

Не понятно к кому было обращено последнее оскорбление.

В пошатывающимся состоянии и невнятной речью, парень попытался поднять незнакомца за воротник его рубахи, но сил на это ему не хватило. Тогда, недолго размышляя, он решил нанести ему удар. И лишь благодаря отработанной технике и толике удачи угодил тому прямо по щеке. Гостя от удара развернуло. Тот провел рукой, проверяя, не пошла ли кровь.

– Ты от алкоголя умом тронулся?!

Игнис испугалась. Она уже поняла, что этого человека не стоило злить, а теперь от него исходила еще более зловещая аура. Он словно снял маску, все это время скрывавшую его истинное обличие. Находиться рядом с ним ей вдруг стало страшно. Не зная, чего можно было ожидать от незнакомца, Игнис поспешила оттащить своего парня как можно дальше от него.

– Ф-ф-фильтруешь за моей спиной?! – он хотел сказать «флиртуешь», но язык его подвел. Чего не скажешь о теле. Аскей осмотрел покрасневшие костяшки, потом перевел взгляд на щеку гостя и победоносно ухмыльнулся.

– Ни с кем я не флиртую, дурака кусок! Он всего лишь… – она искала, как объяснить сложившуюся ситуацию, – рассказывал мне истории о своих путешествиях и помогал вывести пятно с брони. Я сама его попросила об этом.

– Знаю я… какие он тут… ик… стории тебе рассказывал… С этих историй все и начинается! Я что… ик… тупой совсем по-твоему?! Только мне позволено так с тобой… ик, – Аскей ткнул в нее указательным пальцем и его мотнуло в обратную сторону. Он устоял лишь благодаря вовремя подхватившей его девушке.

Хорошо, что он не видел того момента, когда незнакомец втирал ей мел в область груди. От таверны бы уже камня на камне не осталось.

– Да пошел ты…

– Чего?! Куда я п-пшел?!

Игнис толкнула его в сторону выхода.

– На выход пошел. Хватит здесь ошиваться, пойдемте уже отсюда, – скомандовала она и возражать никто не стал. Остальным тоже наскучило это место.

– А ну стоять! – грозно зарычал хозяин таверны, кинувшись за ними, так и не дождавшись, чтобы хоть кто-то подошел к его стойке с целью расплатиться. Видя, как вся компания едва держалась на ногах, он заметно осмелел. – А платить кто будет? – мужичок подошел к ним и замахал перед их лицами тремя исписанными от начала до конца расчетными листками, кои он хранил со всех их предыдущих посещений. – Я из-за вас, подонков, уже который месяц в минусе сижу! Хватит этого с меня. В этот раз я так просто вас никуда не выпущу!

Он вплотную приблизился к пятерым выпускникам академии и хотел было схватить ученицу Верховного мастера за шиворот. Но внезапно с силой распахнулась входная дверь и мужичок отлетел туда, откуда пришел. Вслед за ним дернулась и вся мебель: ножки массивных столов с неприятным скрипом скользнули по полу, некоторые табуреты завалились набок. Перелетев через стол, он врезался в собственную стойку. Послышался громкий хруст и лязг разбившегося стекла от наполненных алкоголем припрятанных внизу бутылок. Мужчина испуганно таращил глаза. Осматривая свои руки и ноги, соображая, что произошло, и проверяя цел ли, он заметил, как пятерка уже покинула помещение, а Игнис все так же стояла у двери, держа одну руку вытянутой. Несколько секунд назад, резким порывом Воздуха, она оттолкнула пухлого мужичка, не дав тому поймать себя за высокий ворот брони. Ее тут же скрутило от этого простого приема пополам. Схватившись за грудь, она чуть устояла на согнутых ногах. В глазах все потемнело, голова закружилась, к горлу подступило все, что недавно съела.

Держась одной рукой за дверной косяк, она не понимала, что с ней происходит. Игнис метнула взгляд на незнакомца, стоявшего в тени лестницы и уловила два желтых огонька, таращившихся на нее в ответ. Незнакомец наблюдал, попивая свою настойку из вновь наполненной чарки.

Оглядываясь вокруг, владелец не знал, что сказать, и выпалил первое, что пришло ему в голову, вновь привлекая ее внимание к себе:

– Вы же… Вы же, – заикался он, пытаясь прийти в себя, – сказали, что все оплатите…

– Верно, – кивнула Игнис выпрямляясь и превозмогая боль в груди. В свете солнца ярким белым пятном выделился растертый мел. – Все уже оплачено. За счет заведения!

– Ах вы… – старался собраться мысли в кучу, – поганая шайка… Ты, лично ты, еще за все поплатишься, грязная девчонка, – хозяин таверны откинул голову назад и выдохнул. На закрытые глаза упали его сальные волосы, с виска струйкой скатилась кровь. – Попомни мои слова. Все вы, но в особенности ты… Тебе еще за все достанется, помяни мое слово. Клянусь тебе своей жизнью. Герас обо всем узнает.

Испуганный тучный мужчина, метая в нее проклятиями и угрозами, не заметил, как Игнис с озлобленным видом уже нависала над ним. Когда кончики ее волос коснулись его лица, он вздрогнул от неожиданности и с ужасом взглянул в ее полные злобы и решимости глаза. Она наклонилась ближе, почти касаясь своим носом его потного лица, схватила за воротник и шепотом произнесла:

– Когда я, наконец, займу место Гераса, – угрожающе шептала она, наматывая себе на указательные пальцы длинный развязавшийся шнурок на груди его рубахи, притягивая таким образом все ближе, – ты будешь первым, кого я навещу. Я разнесу твою таверну ко всем чертям и раскрою твою тупую башку, чтобы проверить есть ли в ней хоть капля мозгов. Но предварительно, публично отрежу твой длинный поганый язык.

Игнис взяла его за широкую ладонь и провела по ней щекотливый движением.

– Возможно, еще отрублю эти мерзкие толстые сосиски, кои ты называешь своими пальцами. А раз на кон ты так смело ставишь свою жизнь…

Игнис отстранилась от него и жестоко пнула по лицу. Мужчина ахнул и закашлялся, после чего выплюнул на пол три окровавленных осколка.

– И так будет с каждым из вас, проклятые пустые! – она метнула искрометный взгляд на незнакомца под лестницей, слившегося с тенью. – Еще немного и мир избавится от такой падали, как вы!

Она вышла, оставив за собой раскрытую дверь, через проем которой в мрачное помещение вливался яркий солнечный свет. В его лучах были видны витавшие в воздухе клубы пыли, вызванные недавним погромом.

Владелец закрыл лицо руками и громко замычал. Безысходность охватила его с головой. Это его хозяйство было единственным, что приносило ему доход, которого теперь едва ли хватало, чтобы сводить концы с концами. Мальчонку, своего помощника, он подобрал из жалости пару лет назад, видя, как тот страдал, ища заработка на улице небольшого поселка пустых в нескольких километрах от Утар. Он собирал и отдавал последние найденные крохи своей младшей сестре и больной матери, работать которая уже практически была не в состоянии. Мужчина раз за разом жертвовал ему собственные накопления, ведь выручки уже давно не хватало. Чтобы хоть как-то выкрутиться, он не раз продавал мебель, – ту, что была целее всего, – а все вырученное отдавал на руки помощнику. Сам же питался теми остатками, что находил на столах и откладывал на ужин. В противном случае подъедал испорченные продукты, уже не годившиеся для подачи.

Незнакомец подошел ближе к владельцу заведения. Об пол звякнул перевязанный мешочек. Несколько секунд тот не обращал на него внимания, но после того, как приоткрыл глаза и увидел упавшую вещь перед своими ногами, набросился на него, как на последний ломоть хлеба. Ткань мешочка окрасилась кровью с его рук. Мужичок непонимающе поднял покрасневшие глаза на возвышавшегося над ним мужчину.

– Этого должно хватить, чтобы закрыть все долги, – пояснил тот. – Если постараешься и продашь эту старую лачугу, – гость оглядел довольно обширное пространство здания, – то возможно хватит на беззаботную жизнь подальше от этой деревни. Пока она действительно тут все не разнесла… – он глянул в опустевший дверной проем, где минуту назад стояла Игнис.

– Сударь милостивый, – мужичок, жадно перебиравший в толстых пальцах приятно пахнущий и звенящий мешочек, бросился к его ногам. – Но куда же я пойду? Меня убьют едва ли я переступлю порог деревни!

– Я пришлю тебе письмо с описанием местности, где ты сможешь быть в безопасности.

– За что такая щедрость? И как вы узнали про долги?

Незнакомец больше ничего не сказал. Пухленький мужичок вился рядом с его ногами, как довольный кот, но взгляд чужака все так же был устремлен на выход. Перешагнув через владельца таверны, он покинул заведение.