Кристаллы надежды на осколках веры

Глава 1 Альфарон

Понедельник. Утро началось как обычно. Я хотел наощупь найти дребезжащий будильник, но по неосторожности опрокинул его на пол. Так даже лучше. Сон пропал из-за попыток остановить раздражающий звук. «Да встал я уже!» – прикрикнул на прямоугольную коробку, на экране которой высветилось «4:00». В нашем муравейнике, как любя называл многоэтажное общежитие, я поднимался одним из первых.

Наскоро ополоснув лицо, вышел на пробежку. Любимый маршрут вел к мосту, с которого открывался вид на город. Оранжевое солнце поднималось над домами, подсвечивая небоскребы центра. Когда-нибудь я туда перееду, но пока жилье доступно лишь в пригороде Третьей линии.

Вернувшись домой, первым делом принял душ, а вещи по привычке кинул в дезинфектор. Со времен жизни под землей люди никогда не пренебрегали санитарией. Неизвестно, что может принести ветром с пылью. Магнитные генераторы хоть и защищали города и поселения от вредоносного внешнего мира, но, как говорили древние, «береженого бог бережет».

Вряд ли боги прежнего мира слишком беспокоились о том, чтобы уберечь человечество. Хотя я склоняюсь к мысли, что люди сами оказались виноваты в том, что высшие силы отвернулись от просящих. Иначе как объяснить, что за прошедшие столетия после катастрофы почвы так и не восстановились, превратившись в безжизненный грунт. Хоть я и не особо верил, в то же время не отрицал существование Разума.

С этими мыслями достал заготовленный завтрак из пищеблока. Полусинтетика, но пока придется довольствоваться этим. Органику смогу позволить себе, если получу премиальные, а домой в Мидобрук с работой не вырвешься. Быстро натянул рабочий костюм, на ходу проглотил еле теплую еду и помчался, перескакивая через ступени, к остановке. Автобус в цетр Хоупрея ходил дважды в день: утром в шесть и вечером в семь. Ночная смена начиналась в полседьмого. В принципе, в город можно добраться вовремя, хоть и впритык, на тепловозе, но я предпочитал бесплатный транспорт компании, где работал. К сожалению, расписание не учитывало время ночных смен охранников, но тут ничего не поделаешь.

Дребезжащие стекла служебного автобуса не помешали вздремнуть. До центра, где располагался офис «Альфарон», приходилось трястись по разбитым дорогам не один час. Люди совсем недавно вышли на поверхность земли, до этого скрываясь в катакомбах. Восстановительные работы велись, но следы погибшей цивилизации так просто не убрать. В первую очередь мы восстановили электростанции, затем административные здания. Появились первые больницы, исследовательские институты. Чтобы не допустить мародерство, была наскоро организована служба правопорядка.

Мое поколение стало первым, кто появился на свет под солнцем, хотя и скрытым за плотным слоем смога и облаков. Родители провели большую часть своей жизни под землей, как и их предшественники. Выжившие не уходили глубоко, чтобы сохранить доступ к связи. Человеку невозможно выжить без солнечного света, а усилия ученых найти способ, как компенсировать нехватку естественного освещения, не принесли ожидаемых результатов. Население Земли, укрывшееся в катакомбах, столкнулось с новой угрозой – смертью от неизвестного вируса. Ученые усердно работали над созданием лекарства и в итоге искусственно вывели новый минерал – люмитист. Он излучал волну, смертельную для вирусов и возбудителей болезней, но абсолютно безопасную для людей.

Один из ведущих ученых подземного научно-исследовательского института Аш Вистр во время одного из экспериментов случайно обнаружил, что при излучении люмитиста умирают не только вирусы, но и непригодная к употреблению вода проходит глубокую очистку и становится полностью пригодной для питья. Это был прорыв, ознаменовавший новую эру. В тот год первопроходцы в защитных костюмах вышли на поверхность земли, установив на небольшом периметре вышки с генераторами и люмитистом. Через полгода люди под землей ликовали от новости о появлении первой зелени на высохшей земле. На том месте выросли первые здания города Хоупрей. Полуразрушенные здания прежней цивилизации сменились высотками. Городок превратился в столицу нового поколения, в центре которого красовался небоскреб «Альфарона» – компании, которой каждый из нас обязан жизнью. Господин Аш Вистр, возглавил разработки применения люмитиста. Столица разрасталась, рядом с ней появлялись первые поселения фермеров. Люди покинули катакомбы, оставив воспоминания о непростой жизни там для рассказов внукам.

«Головной офис "Альфарон"», – объявил водитель в громкоговоритель, заставив меня вздрогнуть. Впереди еще целый день. Оглядев полупустой центр, я зашагал в сторону центрального парка.

С детства люблю зелень. Родители были фермерами и меня с ранних лет учили, как ухаживать за землей, чтобы на ней что-то выросло. С кристаллами стало проще. Агрономы показали, как можно добиться образования слоя почвы. Я думал, что продолжу дело родных, но судьба распорядилась по-другому, преподнеся неожиданный подарок. Шанс на миллион. Когда мне было двадцать, в родную деревню Мидобрук приехал представитель «Альфарон» проверить состояние кристаллов. Я ходил за людьми в белых халатах, наблюдая за их действиями и размышляя, можно ли продлить эффект действия кристаллов.

– Молодой человек, – обратился ко мне один из группы, – я вижу вас уже третий день. Какие-то вопросы? Можете задать их.

– Извините, – пробормотал я, пряча взгляд. Не люблю прямой зрительный контакт. Впрочем, мне всегда было трудно общаться с незнакомцами. – Можно ли как-то изменить структуру кристалла люмитиста, чтобы он сохранял эффект дольше одного года? Извините еще раз за глупый вопрос.

Я уже собирался незаметно уйти, но меня окликнули снова. Уже настойчивее сотрудник «Альфарон» задал еще один вопрос, от которого только росло чувство дискомфорта. Хотелось оградиться от внимания к моей персоне.

– Вам интересна наука? – продолжил заметивший меня.

– Даже если так, – ответил я небрежно, тут же опустив глаза на берцы, покрытые оранжевой пылью, – что с того? У меня нет специального образования. Что вы хотите от простого фермера?

– Главное желание, остальному можно научиться. Как вас зовут?

– Ниро Аксел. А что? – любопытство победило смущение. Не просто так он заинтересовался назойливым наблюдателем.

– Ниро, мы ищем новых сотрудников, кто готов вступить в ряды «Альфарон», – неожиданно вперед выступил тот самый представитель. – Как насчет идеи построить карьеру в нашей компании? Или вы предпочитаете остаться с семьей?

Надо быть полным идиотом, чтобы упустить такую возможность. Даже если придется чистить туалеты на нижнем уровне. Странно, конечно, чем я мог их заинтересовать, но им виднее. «Альфарон» для немногих счастливчиков, кому удалось получить там место, означал билет в счастливое будущее, причем не только для себя, но и для родных. Господин Лайел Вистр, внук основателя и нынешний генеральный директор корпорации, становился отцом для своих подчиненных, независимо от их рода деятельности. Так я получил бесплатное жилье, талоны на еду и транспорт из пригорода в центр. Служебное удостоверение давало право на ежегодное получение кристаллов в жилье и земельный надел для родных. Кристаллы, поскольку были выведены искусственно, сохраняли свойства не дольше года, затем их обменивали за небольшую плату на новые. Каждый, обладающий лицензией, мог совершить обмен раз в год.

Зарплата охранника второго уровня позволяла даже снять собственное жилье поближе к городской черте. Но я половину денег отправлял семье. Не потому, что они нуждались. Хотелось внести свой вклад для оплаты образования в технической школе сестрам. Общее образование мы получали бесплатно, но за профессию нужно платить. Кроме того, я откладывал на свою мечту – собственную квартиру на Первой линии.

Задумчиво рассматривая подстриженный газон с настоящей травой, в зелени которой просматривались мелкие цветы, я улыбался. Оазис в центре бетонных джунглей успокаивал, возвращая мысли в детство. Вот бы весь мир стал таким же зеленым как этот район Хоупрея. Возможно, я застану это время. Ученые «Альфарона» нашли способ сократить расходы и время на производство люмитиста. Разведчики по обрывкам радиосигналов находили новые катакомбы, помогая все большему количеству людей выходить на поверхность.

Близился обед. Я предпочитал рабочую столовую. Во-первых, бесплатная еда, во-вторых, сегодня должны подавать что-то из органики.

– Эй, Ниро, подожди! – окликнул меня знакомый голос. – Да постой ты!

– Леви? – обернулся в недоумении. – Как ты оказался в такое время в центре города? До смены еще полдня.

– Чтобы я пропустил бесплатный обед из органики? Ты шутишь, – усмехнулся друг детства.

– Не помню, когда в последний раз видел тебя в столовой. Опять спустил все на клуб?

– У тебя просто нет девушки, – уколол приятель. – Ты знаешь во сколько мне обходятся капризы моей Мей?

– Не представляю, – ответил я, показывая, что не хочу продолжать эту тему.

Леви понял без слов и замолчал, насвистывая что-то под нос. Так мы и общались. Я, не терпящий суету, и Леви, который трещит со скоростью сто слов в минуту без остановки. Но в отличие от других, друг, с которым ходили в одну школу, всегда знал, когда я уставал от шумного общества. Мне же приходилось с кулаками отбивать болтуна от тех, кто слишком близко принимал его шутки. Он и сам никогда не давал себя в обиду, но дополнительная пара кулаков никогда не помешает в драке. Мы в один день пришли в «Альфарон» в службу охраны, только Леви при первой возможности съехал из казенного жилья, пожаловавшись, что хочет свободы. Каждому свое, как говорится.

В рабочей столовой было полно сотрудников. Пока дождались своей очереди, столиков почти не осталось. Пришлось уйти в коридор, где мы уселись с подносами на широкий подоконник. Леви опять завел разговор о том, как скучно я живу. Проглатывая ложку и смакуя вкус тыквенного супа-пюре, промычал в ответ другу:

– Ты же знаешь мое отношение к клубам. Шум, пьяные крики, непонятный контингент. Не лучшее дополнение в профайл сотрудника.

– Да ладно, тебе, – отмахнулся тот. – Личная жизнь и работа – это разные понятия. Тебе давно пора понять это и попробовать. Думаешь, кому-то в клубе есть до тебя дело? Туда каждый приходит забыть серые рабочие будни. Ниро, тебя назвали в честь древнего императора, а ведешь себя как… Терпеть не могу, когда ты включаешь зануду. Ты же не такой, Ниро. Кого хочешь обмануть? Себя?

– Нет у меня денег на клуб, – недовольно ответил, – сам знаешь почему.

– Да-да-да, – закатил глаза Леви. – Ты сейчас мне начнешь заливать про обязанность перед семьей. Только я знаю, что если бы была возможность, ты вообще бы не вылезал из своей норы в дыре под названием Третья линия. Ладно, что с тебя взять. Может, хоть на премию выберемся? Я знаю отличное место. Атмосфера, живая музыка. Там даже алкоголь настоящий подают. Хотел бы я знать, кто их поставщик. И главное, туда ходит тихая публика. Если будешь упрямиться, вытащу насильно. А то боюсь, мой друг скоро пылью покроется.

– Обещаю подумать, – буркнул в ответ и приступил ко второму блюду, состоящему их каши и фрикаделек, обычной полусинтетики.

Леви не был бы самим собой, если бы не придумал что-то оригинальное. На его фразу «послушай, я знаю, что тебе понравится» у меня возникло желание вылить концентрат сока на серую форменную рубашку надоедливого приятеля, но я все же удержался. Он действительно сумел удивить резко переключившись с попыток вытащить меня в клуб на другое.

Нашему поколению, помимо клубов и спорта, досталось немного развлечений. Одно из них сохранилось с времен прежней цивилизации – радио. Станций было немного: новостная, научная и музыкальная, которая вещала три часа утром и пару часов вечером. Я знал, что существуют специальные защищенные радиочастоты для охраны правопорядка, даже «Альфарон» имел свою подстанцию для оповещения сотрудников, но то, что сообщил Леви Чейз, было для меня новостью.

– Настрой приемник на коротких волнах сто восемь и шесть мегагерц. Запомни, включай радио только в одиннадцать часов вечера. Раньше тебя ждут одни помехи.

– Попробую, но не сегодня. В полдесятого обход.

Распрощавшись с другом, я пошел по гулкому коридору в пятый отсек. Корпус охраны располагался в противоположном крыле. Парни дневной смены удивленно подняли головы, переведя взгляд на большие настенные часы. Я старался приходить на смену вовремя, а не за полдня до начала. «Конец месяца, – поспешил пояснить. – Вы были в столовой? Там сегодня не протолкнуться». Те промычали что-то нечленораздельное и уткнулись в газету с кроссвордом. Я же усмехнулся, заметив на столе пластиковые пакеты с булочками и порционными упаковками сливочного масла.

Приятные мелочи, что становились бонусом к тяжелой работе, заставляли людей держаться зубами за свое место. Окажешься на улице и придется поломать голову, чтобы придумать, как прокормить себя и семью. Не все работодатели были рады даже тем, кому повезло отучиться в технической школе. А возможностей куда-то устроиться в столице было немного. Смена прошла без происшествий. Утренний автобус доставил домой. Хотелось спать.

Проснулся, когда за окном уже появились признаки заката. Неужели пролетел целый день? Я же хотел сесть за брошюру с обязанностями младшего лаборанта. Менеджер еще месяц назад вручил ее мне, пообещав, если успешно пройду тестирование, то уже со следующего смогу приступить к новым обязанностям. Кто знает, может, получится пройти обучение при колледже. В распоряжении оставалось две с половиной недели. Может, завтра на работе в перерыв получится осилить хотя бы пару разделов?

Вздохнув, пошел на кухню. Надо проверить температурный режим пищеблока. Вчерашний замороженный завтрак был отвратителен. Открутив панель, проверил, не сбились ли настройки. Поправил показатели и запустил программу ужина из тушеных овощей.

Взглянув на часы, удивился, как долго провозился на кухне. Минутная стрелка замерла на цифре одиннадцать почти вровень с часовой. «Включай радио», – отозвались в голове слова Леви. Усевшись с приемником на старый скрипучий диван, вытянул антенну до предела. «Посмотрим, – произнес вслух, крутя колесико настройки частоты, – короткие волны, 108.6 мегагерц». Радио зашипело, заставив недовольно сморщиться. Затем послышались пять коротких гудков, сердце забилось в приятном предвкушении.

«Приветствуем наших уважаемых радиослушателей, – прозвучал из динамика приятный женский голос, – сегодня вы услышите продолжение радиоспектакля по роману Герберта Уэллса «Война миров»». Мысленно успел поблагодарить Леви за удачный сюрприз. Интересно, как он нашел эту станцию? Надо будет при случае спросить.

Из динамика донесся голос диктора. Актеры читали книгу автора исчезнувшей цивилизации. Как и где им удалось найти эту реликвию? Насколько мне известно, единственная отстроенная библиотека давала пропуск в секцию старых книг лишь раз в полгода и только на два часа. Затаив дыхание, слушал, боясь упустить хоть слово, будто проживая вместе с действующими лицами их выдуманную жизнь. Тем временем актеры по ролям читали диалог:

«– Здесь оставаться нельзя, – сказал я.

И тотчас же с пустоши снова послышался гул.

– Но куда же мы пойдем? – спросила жена с отчаянием.»

Вдруг сквозь чтение, кто-то наверху с грохотом распахнул окно. Разгневанный женский голос прокричал: «Ты скотина, Майлз! Катись отсюда! Забирай свое барахло и убирайся!» Затем что-то тяжелое с грохотом упало вниз, и послышался звон разбитого стекла, заставив меня вздрогнуть. Рука дернулась, сместив колесо настройки.

Из приемника послышался голос девочки-подростка:

– Помогите кто-нибудь! Они забрали кристаллы. Воды осталось только на два дня…

Вновь послышалось шипение. Частота сбилась. Я пытался вернуть тот дрожащий голос с просьбой обратно, но безуспешно. Единственное, что удалось найти, был радиоспектакль. Диктор читал: «Я побежал в трактир «Пятнистая собака», так как знал, что у хозяина есть лошадь и двухколесная пролетка». Красота спектакля потерялась на фоне слов напуганного ребенка, чьи слова звучали набатом в голове: «Воды осталось только на два дня». Кто же ты и как получилось, что где-то на Земле люди остались без единственного средства для выживания?

Глава 2 Находка

Утром привычная пробежка далась тяжелее обычного. Даже переход на быстрый бег не помог. Я смотрел на утренний город, замечая, как первые автобусы Второй линии выходят на маршрут, из Хоупрея вышел первый тепловоз, идущий в сторону Южных ферм. Мысли вновь и вновь возвращались к той странной мольбе девочки о помощи. А ведь судя по голосу, она может быть ровесницей моей Хайди, которой осенью исполнилось пятнадцать. Может, все же послышалось, и странная фраза была частью радиоспектакля? Откуда мне знать, ведь писатели прошлого порой очень точно описывали будущее. Нет. Вряд ли. Уж очень выбивался сбивчивый голос на фоне профессиональных дикторских. К тому же пришлось возвращать настройки, когда из-за шума сбилась радиочастота.

В обеденный перерыв мы сидели с Леви за одним столиком. Он тоже был непривычно задумчив. Что-то случилось дома? Солнечный рыжый приятель редко пребывал в плохом настроении.

– Мать в порядке?

– Ты слышал новости? – спросил друг. – Говорят, позавчера мародеры ограбили деревню. Многих убили. Но главное, эти сволочи унесли все кристаллы из каждого дома. Убить бы гадов! Что делать, если они доберутся до Мидобрука? Мы даже не успеем доехать туда, чтобы помочь семье.

– Ублюдки! – не сдержался я. – Как можно быть такими жестокими? Зачем забирать все, могли бы оставить хотя бы один? Это же равносильно тому, как обречь людей на медленную смерть. Где теперь им брать воду? А еду? Ладно в нашем случае, можно попробовать выбить страховку и компенсацию кристаллов. Но что делать другим, пока не приедут спасатели?

Два случая связались воедино, слишком уж мала вероятность случайности.

– Слушай, а как называлась эта деревня?

– Дай вспомнить. Кажется, Альдер… Нет. Альвертон. А что?

– Да так. Интересно. «Альфарон» точно не останется в стороне. Господин Лайел стольким поселениям помог вернуться на поверхность земли. Я уверен, что новость не прошла мимо него, но ситуация дерьмовая.

Служба безопасности успешно выполняла свои обязанности в городе, в то время как деревни часто оставались без защиты. Группы мародеров регулярно совершали набеги. Сколько раз в детстве встревоженная мать забирала меня с сестрами с улицы и уводила в погреб, запирая дверь и напоминая о необходимости сохранять тишину. Я знал, что в это время отец снимал ружье со стены и вместе с другими мужчинами Мидобрука был готов дать отпор. Став старше, уже сам с отцом шел на защиту деревни. Я научился пользоваться оружием в семнадцать. Налетчики уносили запасы еды и воды, забирали скот. Но до этого момента я никогда не слышал, чтобы кто-то поднимал руку на домашние люмитисты. Впрочем времена меняются. Возможно, какая-то банда решила создать свой город, а без кристаллов невозможно построить коммуникации. Но это всего лишь догадки.

В конце смены, когда я заканчивал с отчетом обхода, господин Норр, исполняющий обязанности старшего менеджера и мой непосредственный начальник, пригласил зайти в кабинет. «Надеюсь, что-то срочное», – подумал с грустью, мысленно представляя, как служебный автобус через десять минут отправляется на Третью линию без меня. Постучав в дверь, на табличке которой было написано «Кай Норр. Старший менеджер службы безопасности», дождался короткого «открыто».

Господин Норр до прихода в «Альфарон» несколько лет прослужил в районном подразделении службы безопасности Хоупрея. Хотя он, который был старше меня на пятнадцать лет, проработал менеджером гораздо дольше, чем в полиции, привычки силовых структур глубоко отпечатались на его характере. Мне нравилась его собранность, так как вопросы решались быстро, конструктивно и без лишней болтовни, которая лишь была бессмысленной тратой времени.

– Вы хотели меня видеть?

– Да. – коротко ответил Норр. – Господин Аксел, вы не передумали проходить тестирование на перевод в младшие лаборанты?

– Ни в коем случае. Я почти готов. Брошюра, что мне выдали, уже в процессе изучения. Есть что-то такое, чему стоит уделить особенное внимание?

– Помимо знаний комиссия будет изучать ваш профайл, возможно, потребует выписку с места проживания на предмет нарушений общественного порядка, может проверить ближайших родственников на лояльность. Постарайтесь хотя бы в ближайшее время не посещать места… – Норр замялся, подбирая слово, – с сомнительной репутацией.

– То есть только работа и дом? – уточнил вслух, представляя обиженное лицо Леви, которому придется отказать в походе в клуб.

– «Альфарон» никогда не делает из сотрудников изгоев, лишая их развлечений и социальной жизни. Мы люди и не можем жить изолированно друг от друга. В единстве наша сила. Но все же заведения Третьей линии не лучшее место для образцового молодого сотрудника.

Рабочая неделя пролетела незаметно, а на выходных поехал домой. Я редко вырывался в Мидобрук посреди недели. Прошелся с отцом по ферме, осмотрел состояние кристалла, помог по хозяйству матери. Когда стемнело пригласил отца пройтись, рассказал про случай в Альвертоне. Меня беспокоило, смогут ли они при необходимости защитить себя.

– Пообещай мне, отец. Ни при каких обстоятельствах не рискуй жизнью. Отдай все, что потребуют, даже кристалл.

– Ты вырос, Ниро, – произнес он с улыбкой. – Не переживай, сын. Я знаю, где проходит черта, которую не стану переступать без необходимости. Ладно Ирма уже взрослая. Думаю, через год-другой последует твоему примеру и уедет в Хоупрей. А вот Хайди пока нужен отец.

Когда вернулись, мать несмотря на позднее время накрыла стол. Легкая закуска и булочки оказались кстати после прогулки. А на утро меня ждала огромная сумка продуктов. Родители слушать не хотели, что я ни в чем не нуждаюсь, а мама строго сказала: «Богачи центра не брезгуют приезжать на ферму и покупать органику втридорога, а родной сын нос воротит. Не поверю, что ты часто позволяешь себе нормальную еду, а не синтетику».

Через несколько дней я не спеша готовился к вечерней смене. Расписавшись в ведомости, заступил на пост. Вход на каждом уровне охранялся. Смотрителей типа меня пропускали в блоки только если позволял уровень доступа. НИИ требовал соблюдать правила секретности. Поступая на работу, мы подписывали документ о неразглашении. Ни одно слово, ни одна вещь не могли покинуть стен «Альфарона» без специального разрешения. Подошел черед проверки лабораторий. Там приходилось задерживаться, так как осмотр включал и состояние рабочих столов с табелями прихода и ухода. Проход в сектор с лабораториями разрешался только сотрудникам со второй степенью или выше: первой или степенью А.

– Имя, – потребовал охранник первой степени.

– Ниро Аксел, – ответил, протягивая бейдж с личным номером, который проверялся каждый раз.

– Степень доступа?

– Вторая.

Дверь распахнулась, я прошел в коридор, освещаемый холодным голубоватым светом. Первая лаборатория. Тихо. Только слышен приглушенный гул работающих аппаратов. Пустые металлические столы, отполированные до блеска. Закончено. Вторая также не заняла много времени. А вот в третьей, при осмотре одного из рабочих столов, задел ногой что-то прокатившееся по бетонному полу, нарушив тишину. Я оглянулся в поисках источника звука. Поднял на свет и сердце забилось. Первый раз в жизни я увидел неограненый люмитист. Каждый знает кубы минерала, установленные в генераторах. Большие и малые. Размером с переносной электрогенератор и не больше будильника. Их действие ограничивалось лишь временем, но никак не влияло на качество работы. В принципе, небольшой люмитист мог обеспечить целую деревню чистой водой, если подключить к генератору колонки.

Но сегодня я держал заготовку. Точнее, осколок кристалла. Но даже эта кроха способна поддержать жизнь семьи пару недель, а то и месяц. Осколки считались отходным материалом. На них не ставился лицензионный номер, нигде не применяли, да и тот, что я держал, должен был оказаться в мусорном контейнере. «А ведь он может спасти чью-то жизнь», – с сожалением подумал я, рассматривая неровные края молочно-голубого светящегося камня. А что если? «Нет! Нельзя ничего выносить». Оборвал неправильную мысль и развернулся, чтобы оставить на столе контроля с запиской… и вспомнил чуть ли не срывающийся на плач голос девочки из радиоприемника. Завернул в бумагу и вложил кристалл в ботинок.

Утром встал рано, проверил у зеркала, не заметен ли при ходьбе спрятанный осколок. В комнате охраны я был один. По рации отчитался об окончании смены. Бреясь, заметил, что рука немного подрагивает. Недовольно стиснул зубы. Прошептал еле слышно: «Ты спокоен, Ниро. Зато сможешь кому-то помочь» Складка на лбу разгладилась. Почистив зубы, улыбнулся отражению. Оставив запись об уходе в журнале, вышел в коридор. Проходя мимо стеклянных дверей, мимоходом бросал взгляд на свое отражение. Не слишком ли медленно иду? Встречаясь с сотрудниками и обмениваясь приветствиями, вглядывался в их лица, пытаясь прочитать, не закралось ли у тех подозрения. Приближаясь к проходной, сосчитал до десяти и спокойно покинул здание. «Хорошего дня, господин Аксел», – попрощался сторож. Металлоискатель не обнаружил ничего подозрительного. Получилось.

Желание разгадать загадку таинственного послания победило усталость, и я вместо того, чтобы отправиться домой, пошел к городской библиотеке, рассчитывая найти информацию об особых радиочастотах первых поселений. Знания и сведения, включая наследие прежней цивилизации, сейчас хранили книги. Надеюсь, что это поможет понять, откуда поступила просьба о помощи. Отец рассказывал, что раньше первые поселения поддерживали связь друг с другом с помощью особых радиостанций на коротких волнах. Может, это тот самый способ связи?

После тщательного поиска в архивных документах и книгах, я нашел то, что искал. Примерная частота, на которой, возможно, слышал девочку, очень близка к той, что нашел в справочнике. Я еще раз прочитал название поселения. Альвертон. То самое, что пострадало от нападения мародеров. Надо будет вечером проверить еще раз. Но я почти уверен, что нашел.

Вернувшись домой, я раздумывал, где можно спрятать драгоценный осколок. Даже помещенный в специальный резервуар, подключенный к основным коммуникациям моей квартиры, кристалл содержался при постоянной температуре. Я не знал точной причины, но догадывался, что при комнатной могли нарушиться его свойства. Оглядев жилье в поисках подходящего места, где не станут искать случайные посетители, решил спрятать находку в охлаждающий блок под продукты. Затем достал небольшой пластиковый контейнер с вакуумной крышкой и переложил осколок туда.

С наступлением вечера, я сидел с включенным радио, настроив на частоту Альвертона – 108.4 МГц. Час слушал помехи и шипение. Чтобы заняться чем-то полезным раскрыл инструкцию и погрузился в чтение, вооружившись карандашом. На первой странице рассказывалось об истории создания компании.

«"Альфарон"не остановился в стремлении помогать разбросанным подземным городам выйти на поверхность. Со временем, процесс выращивания люмитиста освоили дочерние компании, выйдя за пределы Хоупрея. На сегодняшний день помимо головного офиса кристаллы поставляются филиалами "Бетарон"и "Дельтарон".»

«Альфа, бета и дельта?» – задумался, пытаясь понять несостыковку. По всей логике следующей после беты должна идти гамма. Надо будет уточнить этот момент у господина Норра. Не удивлюсь, что комиссия может спросить что-то дополнительное. Было бы обидно упустить новую должность лишь ограничившись минимумом информации.

Мысли прервались голосом той же девушки:

– Если кто-то меня слышит, помогите! В Альвертоне по-прежнему нет кристаллов. У нас почти не осталось воды. Фильтры для респираторов придут только на следующей неделе. Повторяю, в Альвертоне по-прежнему нет кристаллов. Помогите!

Сигнал тут же пропал, хоть я сидел еще час, гипнотизируя радиоприемник. У них нет кристаллов, но власти обещали привести фильтры. Более чем странно. Почему гуманитарная служба не привезет и люмитист, ведь необходимость в них не сравнить ни с чем другим? Разобраться бы во всем самостоятельно. Теперь я знал, что людям нужна помощь, а я могу что-то сделать. Как оставаться равнодушным, когда жизнь кого-то там по ту сторону радиоприемника под угрозой? Можно хотя бы попытаться. Но для этого нужен транспорт.

На следующий день во время обеденного перерыва, спросил у друга, с которым в тот день совпали смены:

– Слушай, Леви. Ты случайно не знаешь, есть ли транспорт до Альвертона?

– Ты представляешь, какая это дыра? – округлил глаза друг. – Автобусы туда крайне редко ходят. А зачем тебе?

– Да так. Думаю, нет ли волонтерской программы, – ответил, уходя от неудобного вопроса.

Леви странно на меня взглянул, но ничего не сказал. Я сменил тему на новости. Больше мы к Альвертону не возвращались. На выходных загляну еще раз в библиотеку. Хотя вряд ли появится реальный шанс туда добраться. Как тогда быть с осколком?

Но к выходным Леви с друзьями забрали меня в зал, после которого мы зашли в милый ресторанчик. Девушка из компании уговорила отправиться на Первую линию, где она готовила первую выставку скульптур. Даже я, далекий от искусства, смог проникнуться некоторыми из ее творений. При умении даже бетон и металл могут рассказывать молчаливые истории.

На следующий день поддался на уговоры посетить клуб, который нахваливал Леви. Там собиралась совсем другая публика, наши преимущественно ровесники из хороших семей. Тихо, даже пьяные переговаривались в полголоса. Но все же встречались и подобные нам. В клубе уже дожидалась недовольная Мей. Леви, который всегда легко находил контакт с каждым, сейчас неумело пытался оправдаться перед девушкой, а та лишь сильнее сводила брови. Я взглянул на ее яркую розовую кофточку и пряди такого же цвета в модной прическе, отозвал друга и произнес так, чтобы не слышала Мей: «Придурок, хватить мямлить, сделай ей комплимент и купи космо. Вперед, друг, порадуй свою женщину».

Чтобы не мешать этим двоим, отошел к барной стойке. Пока ждал свой Блэк Рос, на салфетке карандашом для заказа выводил 108.4. Вообще я предпочитал чистый алкоголь, но коктейли были популярными среди парней Первой линии, поэтому решил в этом заведении последовать модной традиции. Как вдруг почувствовал взгляд и смял салфетку. Рядом сидела девушка с короткими пепельными волосами, собранными в небрежный хвост, которая тут же отвернулась, покачивая недопитый виски. Я сделал вид, что не заметил ее взгляд и сделал глоток своего коктейля, который отличался от напитка незнакомки лишь добавкой кофейного ликера.

В понедельник вечером, когда я готовил ужин, раздался громкий стук в дверь, от которого та задрожала. Голос властно потребовал: «Именем закона, откройте дверь. Неподчинение будет воспринято, как противодействие службе правопорядка». Натянув футболку, я поспешил открыть. Вооруженные полицейские решительно шагнули в мою служебную квартиру, с силой распахнув дверь, так, что та с грохотом ударилась о стену. Их было трое. Капитан отдал приказ, и двое начали переворачивать мебель и вытряхивать содержимое из ящиков.

– Что происходит? – возмутился я.

– Обыск подозреваемых, – кинули мне.

Простукивали стены и пол. Проверили энергетический ящик со счетчиками и осмотрели кристалл, переписав лицензионный номер. Заглянули даже в дезинфектор и моющий блок. Слышал, как откручивают насадку душа, проверяя трубы. Третий стоял рядом со мной, не позволяя двинуться с места. Но когда один распахнул блок охлаждения, я сглотнул. Мои страхи подтвердились. На свет изъяли пластиковый контейнер с осколком.

– Обнаружен кристалл без лицензионного номера. Условия хранения указывают на незаконный способ приобретения.

Меня вжали лицом в стену, заведя руки за спину. Щелкнули наручники. Откуда они узнали?

– Это осколок, – попытался объясниться я. – Он не несет никакой коммерческой выгоды. Я хотел помочь семье, пострадавшей от мародеров. Вы же слышали новости о случившемся в Альвертоне.

– Это воровство собственности компании, которая тебя кормит, – процедил главный. Взяв со стола мое удостоверение, объявил: – Ниро Аксел, вы арестованы за воровство ценнейшего ресурса планеты. Каждое ваше слово будет использоваться против вас. За попытку оказать сопротивление будем стрелять на поражение.

Мне позволили взять с собой лишь удостоверение личности и обуться. В окно бронированного внедорожника заметил высокий бетонный забор с колючей проволокой. Охрана в черной форме на вышках с автоматами. Я увидел открытые бронированные ворота тюрьмы Фарвольт.

Глава 3 Суд

Меня под конвоем следовал куда-то по слабо освещенному коридору, думая только об одном. Они знали, что ищут. Кто-то сообщил, что ко мне попал люмитист. Но как и кому могло стать об этом известно? Я читал, что до катастрофы, которая разделила жизнь человечества на до и после, в зданиях было установлено следящее оборудование. В нашем мире, по крайней мере в Кормонде, подобного не было даже у «Альфарона». Проработав столько лет в охране, я бы наверняка заметил что-то подобное.

– Лицом к стене, – прозвучал приказ.

С меня сняли наручники и грубо втолкнули в одиночную камеру. Противно скрипнула захлопнувшаяся дверь. Я осмотрел новое пристанище. Тесная бетонная коробка, местами с ржавыми подтеками, железная койка с твердым матрасом, раковина и подобие унитаза. Свет поступал через небольшое окно на потолке. Я присел на край кровати и прикрыл руками лицо. Как? Ведь все шло хорошо. Сожалел ли, что решил рискнуть, чтобы помочь другим? Нет. Может, все обойдется?

За окном стемнело. Осенние ночи были еще теплыми. Спертый воздух и резкие перемены в жизни лишили сна. Лежа смотрел в потолок, представляя, что скрывается за плотными облаками.

Утром зашел надзиратель, кинул на койку полотенце и форму заключенного. На серой футболке рассмотрел бирку с номером: А1-70112. Я переоделся, аккуратно сложив свою одежду, которую тут же небрежно подхватили. Как следует поступать? Нужно ли оставаться стоять или не обязательно? Сколько пройдет времени до суда и как он проходит? О судебной системе у меня знаний было немного. Видимо, заметив мою растерянность, охранник соизволил пояснить.

– Ведешь себя тихо. Буйных отправляем в изолятор, и на защиту в этом случае можешь не рассчитывать, – сказал он и посмотрел на номер заключенного. Затем перевел взгляд на меня и снова на номер, заставив напрячься. – Хотя в твоем случае ее и так не будет. Обед и ужин будут приносить в камеру, на еду полчаса. Отзываешься на номер. Если кто заходит, встаешь у стены, руки на виду. До суда здесь. Вопросы?

– Почему мне не положена защита?

– Парень, не знаю, за что тебя взяли. Но такие, как ты отсюда не выходят на своих двоих. Ты – преступник категории А.

Надзиратель вышел, у меня же от новости похолодело все внутри. Я же взял утильный продукт! Согласен, это кража. Но по сути осколок – это мусор, пусть для кого-то и жизненно необходимый. Чтобы за это лишили элементарной защиты? «Крэп, – выругался я, – что вообще происходит?» Не находя покоя, прошел не меньше трех кругов по камере. Может, я на работе кому-то помешал?

Я сел, уставившись в одну точку. Не обернулся, когда принесли еду. Аппетита не было. Резко стемнело. Сильный порыв ветра ударил по стеклу. Забарабанили капли дождя. На душе было так же мрачно. Я вытянулся на твердой койке, глядя в окно. Усталость все же взяла свое. Не заметил, как уснул.

Подскочил от резкого: «Номер А один семь-ноль-сто-двенадцать, встать!» Было еще темно. Я быстро поднялся и выпрямился у стены. Последовал следующий приказ: «Лицом к стене, руки за спину». Надзиратель надел наручники и указал на выход. Там дожидался еще один. Опять бесконечные коридоры с мигающими тусклыми лампами, низкий потолок, ржавые решетчатые двери отсеков. Остановился на секунду перед бронированной дверью, за которой оказалась допросная. В глаза больно ударил яркий свет. Мне указали на металлический табурет. На стуле напротив сидел офицер полиции, закинув ногу на ногу. Без приветствия он начал с вопроса:

– Вас арестовали за воровство люмитиста. Признаете это?

– Осколка, который отправляют в утиль, – поправил того.

– Тем не менее, минерал сохраняет ценность независимо от формы. Кому вы хотели его продать?

– Никому, – посмотрел в глаза, несмотря на то, что почти не мог разглядеть лица. – Я хотел помочь деревне, пострадавшей от мародеров. Лимит на покупку лицензионного кристалла у меня уже исчерпан. Вы же знаете новости об Альвертоне.

– Хватит изворачиваться! – резко поднялся тот, подойдя вплотную. – Повторяю, кому ты хотел сбыть минерал? Имя!

– Никому! – громче, но не переходя на крик, повторил в ответ. Резкий переход на ты мне совсем не понравился. Взглянув на офицера, добавил: – Вы обвиняете меня в том, чего я не совершал. Я никогда не имел никаких дел с криминалом. Запросите биографию у начальства. С моей работой это легко проверить.

– Врешь! Не хочешь по-хорошему? Мы заставим тебя говорить в любом случае.

Сердце учащенно забилось от реальности угрозы, но я заставил себя успокоиться. Ситуация безумная. Они хотят добиться правды или заставить признаться в том, чего не совершал? Внутреннее чувство подсказывало, что если уступлю сейчас, то собственными руками подпишу смертный приговор. Как сказал надзиратель в первый день? Такие, как я не выходят из тюрьмы на своих двоих? Нет. Я буду бороться до конца. Приняв решение, сжал кисти в кулаки и повторил то же самое. Меня ударили по лицу наотмашь. «Не собирался я продавать люмитист. Поймите же», – повторил, надеясь, что меня все-таки услышат.

Офицер зло сплюнул на пол, посмотрел в мою сторону и подошел к панели в стене, нажав куда-то. Я непроизвольно сглотнул, когда увидел в его руках пластиковый мешок.

– Значит, не хочешь выдавать своих подельников? – усмехаясь, спросил допрашивающий. – Последний шанс. Говоришь или нет?

– Мне нечего сказать, офицер. Я не совершил ничего, в чем вы меня пытаетесь обвинить. Нет у меня «подельников»!

Это было последней фразой перед тем, как мне на голову надели мешок, затянув у шеи. Затем рывком сбросили на пол. Начали избивать, прерываясь на вопросы. Я знал, если отвечу «да», то казнят без суда. Зачем собирать заседание? Есть же признание, которое, не удивлюсь, что так же силой заставят подписать. Сколько продлилась бессмысленная пытка, сказать не могу. Пока позволял ограниченный запас воздуха, я продолжал отрицать причастность к связи с перекупщиками. Очнулся уже в камере. Все тело было в ссадинах и глубоких гематомах.

Через два дня, ночью прошел очередной допрос. И еще один. Я потерял счет дням. Короткие часы уединения в камере, которые сменялись избиениями и пытками. Вопросы о причастности, попытки выбить чьи-то личности, какие-то имена. Часто упоминался некий Моа. Я уже начал сомневаться, дотяну ли до суда, когда мне сообщили, что тот состоится через неделю. Видимо, чтобы сошли следы побоев.

На следующее утро ко мне зашел адвокат. Увидев его, я обрадовался. Видимо, несмотря на сказанное в первый день, мне все же предоставили защиту. Помимо нас, в камере находилось еще трое полицейских. Я рассказал все, что произошло, упомянув, что если бы не новость о нападении мародеров, никогда бы не решился совершить кражу.

– Как думаете, что мне грозит, – спросил защитника, – и как это отразится на моей семье?

– С семьей все будет улажено, – заверил меня молодой мужчина лет тридцати. Сделал паузу и, поджав губы, произнес: – Насчёт тебя гарантии дать не могу. Все зависит от присяжных.

Что-то мне подсказывало, на мягкий приговор рассчитывать не придется. Адвокат больше ни разу не зашел. Что я чувствовал все эти дни? Сначала панику и злость, но за день до суда, пришло полное равнодушие. Вряд ли смогу повлиять на ход следствия.

В день слушания мне позволили принять душ. Затем в наручниках довезли до здания суда. Я дожидался начала на месте подсудимого, что по сути представляло клетку, конвой стоял по обе стороны. Наручники не сняли, даже воды не дали. Интересно, слушание будет открытое или закрытое? Если честно, не хотелось публики. В зал медленно прошли присяжные, не удостоив меня даже мимолетного взгляда. Следом вошел представитель обвинения. Секретарь объявил, что до начала слушания осталось пять минут. Адвокат появился в последнюю минуту, когда зал набился десятком присутствующих. Мне коротко объяснили, что пока не предоставят слово, мне запрещается вмешиваться в процесс. Также объяснили права и обязанности. Первых было немного: хранить молчание, не свидетельствовать против себя и отказ от защиты. Наконец появился судья, который громко объявил о начале заседания.

– Слушается дело Ниро Аксела, обвиняемого в хищении ценного ресурса планеты. Слово предоставляется стороне обвинения.

– Ваша честь, – начал прокурор, – уважаемые господа присяжные, перед нами пример вопиющей алчности человека, с легкостью предавшего самую уважаемую компанию не просто нашей страны Кормонд, а, не побоюсь этого слова, всего обитаемого мира. Господин Аксел украл с места работы люмитист, который скрывал у себя дома, возможно, с целью передачи на черный рынок. Он долгие годы втирался в доверие, играя на публике роль надежного законопослушного человека. Но когда представился шанс, Аксел, не раздумывая преступил не только кодекс компании, но и пошел против человечества. Мы знаем, что группа заговорщиков, находящихся в международном розыске, ищет способ производить кристаллы, внедрив в них технологию подчинения разума. И последняя трагедия, произошедшая в Альвертоне, яркое тому подтверждение.

Мне хотелось вмешаться и сказать, что за всю свою жизнь ни разу не слышал об этом. Спросите любого, кто меня знал, и он подтвердит, что я никогда не упоминал о заговорщиках. Как можно обсуждать что-то, о чем даже не догадываешься? Но мне не дали возможности высказаться, а конвой приготовился вмешаться. Прокурор тем временем вызвал первых свидетелей.

Ими оказались двое парней, с которыми у нас порой совпадал график смен. Они охотно рассказали, что мое поведение с самого начала выглядело странным. Дословно цитируя «он никогда не общался, был замкнутый и угрюмый. Сам себе на уме». На вопрос, видели ли они меня в день кражи, ответом было «Нет, но мы видели запись в журнале, а после смены он не задерживался на работе. Значит спешил».

– Господа, – задал вопрос судья, – Полагаете ли вы, что господин Аксел был способен на кражу имущества компании, войдя в сговор с тайной организацией?

– Не удивлюсь, что так оно и есть, Ваша честь, – не смутившись, ответил один. Кажется, его звали Вал. – Он всегда был странным.

– Есть ли у защиты вопросы к свидетелям? – спросил судья.

– У защиты вопросов нет, Ваша честь, – ответил адвокат.

А у меня были. Как можно решить обвинить человека в преступлении только на основании того, что я не хотел поддерживать их разговоры о походах в бар, и о том, что они устраивали, когда надирались до потери мозгов? И почему у адвоката не возникло мысли спросить, в каких отношениях мы находились? Даже элементарного «как часто я отказывался поддерживать разговор, и о чем они беседовали» не последовало. Я дернул уголком губ и сжал пальцы в замок.

Тем временем обвинение пригласило следующего свидетеля. Кого они еще нашли? В зал вошел мой менеджер господин Норр. Он бросил на меня взгляд, от которого все сжалось внутри. Потому что маленькая надежда только что разбилась вдребезги. Когда господин Кай Норр заговорил уверенным поставленным голосом, я не верил собственным ушам. Тот, кто совсем недавно хвалил за успехи и говорил об уверенности в моем продвижении, сегодня каждым словом доказывал обратное. С каждым словом он будто стрелял мне в упор.

– Господин Норр, вы, будучи долгое время начальником господина Аксела, считаете ли его проступок преднамеренным действием или импульсивным поступком человека, поддавшегося слабости?

– Ваша честь, – холодно ответил Кай Норр. – Я считаю, что человек, с первого дня знающий устав и порядок компании, должен понимать, что в «Альфороне» нет места импульсивным поступкам. В нашем мире все подчинено строгим правилам, только благодаря этому мы смогли покинуть подземные поселения. Господин Аксел, к моему сожалению, оказался тем, кому не просто нет места на предприятии, подобном «Альфорону», ему не место в нашем обществе! Он считает, что его собственное мнение важнее закона. Сегодня он оправдал воровство, а завтра решит, что может зайти дальше. Он представляет угрозу для Кормонда.

Слова прозвучали как гром среди ясного неба. Что он имеет в виду? Будто уловив мои мысли, менеджер повернулся в мою сторону и произнес:

– Господин Аксел, ваша проблема в том, что позволяете себе слишком много думать. С первого дня я заметил это и надеялся, что вы изменитесь. Из-за этой опасной ерунды, страдаете не только вы. Подвергаются смертельному риску жизни других людей. Ваш поступок – яркое тому подтверждение, – он понизил голос и произнес: – Думал, я не узнаю, что это ты украл кристалл? Надо лучше чистить следы. Я нашел твои отпечатки и слабое излучение люмитиста на столе контроля, и, наконец, вырванный из журнала отчета лист бумаги, который куда-то бесследно исчез, а не оказался не в мусорном ведре.

– Это был утиль! Мусор! – выкрикнул я, не выдержав и сорвавшись с места.

– Тишина в зале суда! – призвал к порядку судья, стукнув молотком.

Сразу же отреагировала охрана, силой усадив на место. Но я заметил перемену во взгляде некоторых присяжных.

– Господин Норр, – вмешался судья, когда в зале наступила тишина, – учитывая размер ущерба, нанесенный «Альфарону», какое наказание для вашего, я так полагаю, уже бывшего сотрудника вы могли бы предложить следствию? Вы уважаемый человек и, хотя окончательное решение остается за судебной системой Кормонда, мы готовы выслушать ваши пожелания.

– Ваша честь, я настаиваю на высшей мере.

– Я не ослышался, господин Норр? – переспросил судья. – Вы просите за кражу осколка люмитиста приговорить господина Ниро Аксела к ликвидации?

– Именно так, Ваша честь. Я поясню, – бросив на меня презрительный взгляд, ответил менеджер, повернувшись к судье. – Этот «утиль», как назвал украденный предмет господин Аксел, на самом деле представляет собой ценный материал для разработки нового типа кристаллов, рассчитанных открыть человечеству доступ к пустоши или океана. Пропажа одного осколка влияет на производственный процесс. А учитывая угрозу, упомянутую прокурором, расстрел – это слишком мягкое наказание против таких, как Ниро Аксел. Я настаиваю на ликвидации.

Что? За мелкую кражу высшая мера? У меня застучало в висках. Мой начальник действительно требует ликвидации? От неожиданности по пальцам прошла дрожь. Ликвидация была одной из жесточайших видов смертной казни в Кормонде. Человека помещали в резервуар и умертвляли, затем переводя тело в биомассу или органическое топливо. Говорили, что некоторые были еще живы, когда заливались реагенты, расщепляющие клетки тканей. Когда адвокат и на это заявление отказался вмешаться, я закрыл лицо скованными руками.

Наступила очередь «защиты». Адвокат, разведя руками, заявил, что нет ни одного свидетеля, готового выступить с моей стороны. Это конец. Нет! Я не сдамся так просто. С этими словами сел прямо, расправив спину. «Слишком много думаю», господин Норр? Пожалуй, вы правы. Крэп, даже если мое слово будет против всего мира, я выскажусь в свою защиту!

Но тут в зал суда вошел Леви. Учитывая ход заседания, вряд ли его оповещали о произошедшем.

– Ваша честь, – обратился он. – Меня зовут Леви Чейз. Извините за опоздание, но я хочу выступить на стороне защиты господина Ниро Аксела.

– Позволяю, – дал добро судья. – Вам объяснили ваши обязанности и то, что за дачу ложных показаний будет применено взыскание, вплоть до уголовного?

– Да, Ваша честь.

– Расскажите присяжным, кем вы приходитесь обвиняемому и как его можете охарактеризовать. Напомню, что, выступая в суде, вы обязуетесь отвечать на любые вопросы как со стороны защиты, так и обвинения.

Леви начал рассказывать о моих «заслугах», которые я никогда не воспринимал чем-то особенным. Например, как убедил представителей «Альфарона» в необходимости дать другу должность. Или случай, когда Леви остался на мели, а я почти целый месяц кормил его из своих запасов. Начал замечать, что лица присяжных меняются, даже у прокурора несколько раз промелькнул намек на улыбку.

– Леви Чейз, – обратился судья, – как полагаете, способен ли господин Аксел совершить кражу имущества компании?

– Никогда, – уверенно ответил Леви. – Ниро Аксела даже в бар не затащишь. Он предпочтет сидеть дома, лишь бы не замарать репутацию перед компанией.

– Протестую ваша честь, – оборвал друга прокурор. – Господин Чейз является другом подозреваемого, поэтому может говорить что угодно, лишь бы выгородить обвиняемого.

Судья принял слова обвинения и отправил Леви в зал. Наконец, мне дали последнее слово. Особых надежд я не питал, но и молчать не собирался. Будь что будет.

– Ваша честь, уважаемые господа присяжные, во-первых, благодарю, что вы стоите на защите правосудия нашей страны. Я признаю, что мои действия – это нарушение закона Кормонда и внутренней политики компании, где я работал. Однако, что бы ни говорила сторона обвинения, я не признаю себя виновным в преступлении против человечества. Наоборот, это – осознанное решение пойти на риск, чтобы помочь людям, которые отчаянно нуждались в помощи.

Что такое осколок люмитиста? «Альфарон» считает их важной частью производственного процесса, при этом в присутствии рабочих называя «утильным продуктом». Простые люди типа меня под словом «утиль» понимают мусор, который, в то же время, в небольшой деревне способен обеспечить детей чистой водой как минимум на месяц. Что делает нас людьми? На мой взгляд, в первую очередь, способность не остаться равнодушным к крику о помощи. Именно неравнодушие толкнуло меня на этот шаг и незнание истинной цели назначения обломков. Поступил бы я иначе, будь у меня второй шанс? Если на кону против моей жизни стоят жизни других, я выберу их, а не себя. Повторюсь, я никогда бы не пошел на воровство, если бы не крайние обстоятельства. Я всегда был законопослушным гражданином Кормонда, что бы обо мне ни говорили. Я надеюсь, что несмотря на все, что здесь было сказано против меня, суд примет справедливое решение. У меня все, Ваша честь, – с этими словами я сел.

Судья объявил перерыв. Меня увели из зала суда в изолятор. Прошло больше часа пока сообщили о готовности приговора. Судья, поднявшись с места объявил:

– Учитывая все сказанное во время слушания, суд пришел к решению признать господина Ниро Аксела виновным в краже имущества принадлежащего НИИ «Альфарон». Суд принял во внимание смягчающие обстоятельства, а также слова подсудимого. Поэтому вместо высшей меры господин Ниро Аксел приговаривается к пожизненным исправительным работам в очистном блоке нижнего уровня НИИ «Альфарон». Как вы сказали, господин Аксел, «выберете жизнь других, а не свою собственную»? Вам она даруется, чтобы посвятить годы на благо компании, которая возвращает человечеству шанс обрести безопасную жизнь. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит.

Глава 4 Захват

Приговор я воспринял, в отличие от Леви спокойно. Тот попытался возмутиться, но я взглядом показал, что лучше не стоит этого делать. Не хватало, чтобы еще и к нему начали присматриваться. Конечно, мое негодование от фарса, называемого громким словом «суд» никуда не делось, зато я понял, кто был инициатором моего ареста. Вряд ли господин Норр был доволен итогом, но спасибо присяжным, что смягчили приговор. Перспектива пожизненного срока на исправительных работах, да еще и в очистном блоке, не были предметом мечтаний. Если же посмотреть с другой стороны, не ликвидация, и то хорошо. Лучше уж так, чем перспектива стать биомассой.

После суда меня сразу же доставили на место. Новое жилище мало чем отличалось от тюремной камеры. Поскольку оно располагалось под землей, источник естественного света – окно на потолке. Но тут хотя бы было проведено электричество, имелась личная душевая комната и даже скромная мебель: кровать, стол с табуретом и небольшой шкаф с полками. На столе стоял миниатюрный радиоприемник. Почти люкс для таких как я.

Наконец можно было скинуть одежду заключенного и переодеться в свою, которую вернули. За месяц, проведенный до суда в изоляторе, погода изменилась. Хоть ноябрьские ветра и не проникали под землю, в помещении было холодно. Пускай с изменением климата морозы остались только в Нордии и северных районах Остона, но в Кормонде ночью в этом месяце температура могла опускаться ниже нуля. Теплые вещи остались дома. Надеюсь, их не выбросили новые квартиранты, которые к этому времени наверняка заняли мою служебную квартиру.

Через пару часов дверь, на которой не было замка, распахнулась. Вошел мужчина в униформе, осмотрел меня и сказал:

– Меня зовут Арло Мак, с сегодняшнего дня работаешь под моим началом. Начало смены в шесть утра, окончание – в одиннадцать. Воскресенье – короткий день. Смена до четырех. Два перерыва – в двенадцать и шесть. Завтрак для… – он замялся, видимо, чтобы подобрать подходящую характеристику, – можешь получить в отсеке номер четыре до пяти утра. Придешь позже, останешься голодным. Все понятно? Как тебя зовут, парень?

– Ниро, – представился господину Маку, опустив фамилию. Вряд ли она его интересует. – Господин Мак, можно мне будильник или здесь побудка? И почему тут нет замков на дверях?

– Отвечаю по порядку. Есть только сигнал о начале и конце работы. Будильник и прочее занесу позже. И не забывай отмечаться утром и когда уходишь. Сам понимаешь, выход за пределы территории считается побегом. На дверях нет замков, чтобы охрана беспрепятственно заходила проверять. Но лучше не провоцировать их внимание. Надеюсь, понимаешь, что в твоем положении проблемы не нужны.

Я кивнул. Думаю, прогулка на поверхность приведет к тому, чего чудом избежал. Дождавшись, когда тот уйдет, вспомнил, что забыл спросить, могу ли принимать посетителей. Хотелось увидеть Леви, благодаря неожиданному появлению которого, я еще хожу по земле. И, может, у него получится собрать и принести мои вещи.

Ближе к ужину ко мне зашли, принесли одеяло, будильник и прорезиненный рабочий комбинезон. Мы познакомились. Парень по имени Оззи, как выяснилось, он был мой ровесник, здесь провел почти два года. Он показал путь в столовую, а также четвертый отсек.

– Ты тоже сюда по решению суда? – спросил Оззи, стоя в очереди с подносом. – Впрочем, глупый вопрос.

– Почему? Хотя, да, согласен. Мало кто решится устроиться сюда добровольно.

– Конечно, такие как ты и подумать о таком боятся.

Я удивленно вскинул бровь, намекая, что не понимаю, что он имеет в виду. Но когда услышал, как парень, чем-то напомнивший мне Леви, только с темными непослушными волосами и азиатским разрезом глаз высказал, что «несмотря на то, что меня знатно потрепало, по-прежнему выгляжу, как интеллигентный контингент со Второй, а то и Первой линии», не смог сдержать смех.

– Ты удивишься, Ниро, сколько здесь тех, кто рад выгребать дерьмо за двести нимов. Не переживай, господин Мак – отличный мужик, если видит, что ты не отлыниваешь и не нарушаешь дисциплину, может посодействовать скостить срок. Мне вот из положенных трех почти год простили. Конечно, зависит, от преступления, но раз ты здесь, а не реальный срок мотаешь, то, думаю, шанс есть.

После слушания суда я так не думал, но виду не показал и лишь улыбнулся в ответ. Оззи вытащил кошелек у разодетой девицы на Первой линии и его заметили прохожие. Думаю, окажись он белым, отделался бы предупреждением, ведь пропажа вернулась к владелице. Но его кража казалась мелочью по сравнению с преступлением против «Альфарон».

Работа, к слову, не показалась чересчур тяжелой. Физическая, выматывающая, но не тяжелее, чем выращивание овощей на иссушенной земле. Распорядок дня не так уж сильно отличался от привычного, разве что теперь не нужно было тратить часы на дорогу. Приговоренные, подобно мне, к исправительным работам проживали в одном блоке, еду нам подавали отдельно от работающих по найму. Через пару дней после моего появления стал замечать, что большинство отворачивается, стоит мне приблизиться или вовсе уходит подальше. Причину понял, когда случайно услышал шепот неподалеку:

– Слышал, этот парень на пожизненном здесь?

– Вот это мы попали. Что же он совершил и почему не в колонии? А с виду кажется вполне безобидным.

Я старался не обращать внимания на эти слова, сосредоточившись на работе. Но было то, что не давало мне покоя. Тот загадочный проект, о котором упомянул господин Норр во время суда. Почему я никогда не слышал о новом применении люмитиста? Ни в стенах «Альфарона», ни в новостных сводках ни разу не упоминалось что-то подобное. Разработка нового типа кристаллов поможет человечеству вернуться к обычной жизни. Разве знание об этом не подарит дополнительную надежду и еще одну причину быть благодарными корпорации? День за днём, слушая новостную волну во время работы, я ждал, когда диктор объявит о новом прорыве в области изучения люмитиста. Но сообщалось лишь о том, что этот год стал урожайнее прежнего, что в отдаленные поселения правительство направило отряды правопорядка для защиты фермеров в случае нападения мародеров.

Вечерами же я слушал радио. По воскресеньям настраивал приемник на частоту 108.6 МГц, где читали старые книги. Там герои боролись за свое счастье, совершали подвиги, находили любовь. Моя жизнь по сравнению с ними казалась просто спуском по течению. Однажды решился совершить что-то стоящее и потерял все, что имел. Вспомнив о девочке из Альвертона, забеспокоился, как она там. За два месяца помощь должна была прибыть. Рука сама потянулась к настройщику. В тот вечер меня встретило лишь шипящее отсутствие сигнала.

«Наверно, проблема все-таки разрешилась раз спустя столько времени Альвертон не выходил в эфир», – утешал себя мыслью, переключая волны. Щелкнул выключателем и, раздевшись, лег под одеяло. Однообразную работу скрашивало общество Оззи. Его совершенно не оттолкнула новость о моем сроке, чему я был рад. На вопрос о возможности посещений, Оззи ответил, что первые три месяца любые встречи запрещены, а почта проверяется. Я беспокоился за Леви. Не удивлюсь, что его решение открыто выступить в мою защиту не было одобрено начальством.

Я считал дни до возможности отправить короткие записки семье и другу и каково же было мое удивление, когда во время обеденного перерыва ко мне подошел господин Мак. Я внутренне напрягся, готовясь к неприятностям.

– Ниро, хочу тебя похвалить, – обратился мягко Арло Мак, – отлично зарекомендовал себя за прошедшее время. Не каждый так легко принимает перспективу отрабатывать здесь. Кстати, а твоя семья знает о приговоре?

– Вряд ли им сообщили, – как можно равнодушнее ответил начальнику, в то время, как сердце сжалось от тревоги за родителей и сестер. – Если позволите, я хотел бы отправить им письмо.

– Я предлагаю лучше, – произнес мужчина, отводя в сторону. – Дам тебе увольнительную. Они далеко живут? За один день успеешь?

Сердце подпрыгнуло от радости, и тут же вернулся холодный рассудок. С чего бы такая щедрость к человеку, отбывающему пожизненное? Насколько мне известно, даже Оззи удостаивался такого подарка не чаще раза в год. А тут новичку.

– Спасибо, господин Мак, – сдержанно поблагодарил за предложение. – Я, пожалуй, откажусь, по крайней мере пока. Не думаю, что инспекция оценит ваш порыв, а я не хотел бы поймать пулю за попытку побега.

К счастью, господин Мак не стал настаивать. Я вернулся к работе, рутина поглотила с головой. Мысли то и дело возвращались к отцу. Что им сказали? И объяснили ли причину?

Недели сменялись одна другой. Приближался январь. Возвращаясь в свою комнату, ежился от холода. Зимой температура никогда не опускалась до нуля. Но даже на нашем уровне с искусственной вентиляцией было градусов пятнадцать. Моя комната, отапливаемая лишь небольшой электропечкой, за время отсутствия успевала остыть. Согреваясь под горячими струями воды, решил, что завтра стоит поговорить с господином Маком, чтобы он помог доставить письмо для Леви на проходную «Альфарона». Я знал, что у него был рабочий пропуск.

Забравшись с любимым приемником под одеяло, решил прокрутить по коротким волнам. Внезапно услышал сигнал по рации. Я поймал внутреннюю волну «Альфарона»? Понизив громкость почти до минимума, приложил радио к уху. Голоса показались отдаленно знакомы, но из-за помех не мог сказать наверняка, кому они принадлежали.

– Они скоро должны прийти сюда. Дело сделано, они заинтересовались.

– Мы будем готовы… – ответил деловой отточенный голос.

От следующей фразы у меня застучало в висках. Мужчина называл имя, которое у меня пытались выбить следователи.

– Какова вероятность, что Моа не упустит возможность взглянуть лично?

– Боюсь, он никогда не сунется лично. Но, может, повезет и придет Ветте.

Связь резко оборвалась, обрушив шуршание помех. Я же сидел и не знал, как реагировать. Что означал странный разговор, и почему имя преступника упоминают сотрудники «Альфарон»? Одно было понятно, они готовятся отнюдь не к мирной встрече. Будет ли охрана готова встретить вторжение? Надо предупредить Леви!

На следующее утро я быстро составил записку, тщательно подбирая слова. Мало ли кто ее прочитает. Но друг должен понять зашифрованный смысл. Пришлось вспомнить наш тайный язык со школы, когда я предупреждал слишком болтливого друга о сборе банд обиженных. Порой, драки проходили не только на кулаках. Вот об этом я и хотел предупредить.

«Леви, дружище!

Хотелось бы лично тебя отблагодарить за помощь, но пока только на бумаге. Надеюсь, мой неунывающий друг провел хорошо выходные. Леви, погода меняется. Помнишь, как тогда, в десятом классе, я предупреждал, что будет ураган, а ты мне не поверил? Поэтому не будь дураком и хотя бы в этот раз оденься тепло. Про руку тоже не забудь. Мей только рада будет.

Кстати, мне бы не помешали мои пожитки. Если не трудно, забери вещи (если они еще остались, конечно) и передай сумку господину Арло Маку.

Твой друг Ниро»

Я отловил господина Мака и вручил сложенный вчетверо лист бумаги, попросив вручить послание Леви Чейзу. Тот принял, хлопнул по плечу и сказал, что сделает немедленно. Не передать словами, какая благодарность меня переполнила к этому человеку.

Перерыв еще продолжался, когда вдруг в глубине послышались шаги нескольких человек. Противно заскрипев, раскрылась тяжелая металлическая дверь. Неужели под «Альфароном» проходит древний подземный путь? Один из тех, что служили коммуникацией поколений людей, живших под землей, связывая деревни и города. Говорят, что некоторые были даже оснащены легкой железной дорогой.

На свет вышла группа, судя по одежде, не местные. На мародеров тоже не похожи. От них исходила угроза. Лица мешал разглядеть нанесенный камуфляж. Те, кто был ближе к незнакомцам, повскакивали с мест и в панике начали оглядываться в сторону пары охранников. Последние положили руки на кобуры, готовые открыть огонь. Я стоял дальше всех. Может, получится подать сигнал о происходящем? Один из незнакомцев точными выстрелами отправил две пули в бронежилеты охранников, отчего они попадали вниз. Второй подошел и забрал рации и оружие.

– Лицом на пол, руки за голову! – скомандовал первый незнакомец.

Не все отреагировали, продолжая стоять и осматривая пути к отступлению. Раздался выстрел в воздух и еще один в толпу, к счастью никого не задевший. Пуля пролетела над головами.

– Заткнулись все! – скомандовал стоящий рядом. – Кто-то захотел пулю в лоб? – теряя терпение, водил стволом по-над окружающими.

– Ты идешь со мной. И ты тоже, – указал дулом в двоих.

С этими словами от группы отделилась пара, которая схватила двух парней, захватив и сдавливая шеи локтями. Глаза заложников округлились от страха, когда налетчики направили стволы пистолетов им в горло. – Отведете в лаборатории «Альфарона». Поняли? Кивнули, если вопросов нет. Не будете дергаться, останетесь живы. Ну, шевелим ногами. Резче!

И тут я заметил Оззи, возвращающегося из столовой. «Что происходит?» – непонимающе спросил приятель, а я с ужасом заметил, как на него поднимается ствол, который тот еще не видел. Наплевав на опасность, резко вскочил с криком: «Оззи, ложись», – толкнул того на пол. Главный налетчик выругался, а затем добавил: «Я же сказал, не дергаться». Плечо обожгла резкая боль.

Оззи, стоя на коленях, понял, что на нас напали, но, игнорируя угрозу, принялся осматривать рану. Похоже, пуля пролетела по касательной, разорвав плечо.

– Ниро, у тебя кровь,– послышался приглушенный голос Оззи. – Сильно задели, ублюдки. Держись!

– Крэп! Как же больно, зараза. – выдохнул я, почувствовав, как одежда пропитывается кровью.

Затем он помог мне лечь удобнее, и, зажимая мою рану рукой, посмотрел на нападавших. Мне показалось, что в их группе послышался недовольный женский голос: «Забыл уговор? Придурок, чего палишь?!».

– Я сказал им лежать тихо! – ответил стрелявший, продолжая целиться в нашу группу.

Затем он злобно прорычал:

– Не хотите словить пулю, голов не поднимать. Руки за головы. Что б я видел!

Они шли медленно, осматривая каждого из нас. Я хватал ртом воздух. Боль от раны лишала сил. Мы видели лишь их тяжелые ботинки, иногда чувствовали холод дул винтовок на шеях. Оставят ли нас в живых? Наконец они ушли. Нападавшие скрылись так же быстро, как и появились. Мы еще долго не решались подняться с земли. Часы пробили два. Неужели прошла всего пара часов, а чувство, что пролетела вечность. Раненая рука онемела, кровь медленно пульсировала. Какое странное требование… Что им понадобилось в лаборатории?

Глава 5 Эльда. Другая правда

Утро как обычно началось с противного звона будильника. Несмотря на то, что я любила поваляться в кровати подольше, сегодня вскочила очень быстро. Сегодня предстоял интересный день. Шла подготовка к выходу на большую землю. Так мы называли поверхность планеты, куда выбирались нечасто. Для меня каждая миссия была особой радостью еще и по другой причине: время, проведенное под солнцем, напоминало о счастливом детстве, когда мы были все вместе. Я, мама и папа. Приготовив завтрак на скорую руку, села за стол. Взгляд зацепился за фотографию на стене. Мне четыре, папа высоко поднял меня почти к небу, а на заднем плане здание НИИ, которого больше нет. «Гаммарон».

Непрошеный комок подступил к горлу. Я всегда была папиной дочкой. Он постоянно что-то рассказывал. Обожала слушать истории о том, как было раньше, но больше мне нравились наши игры в учёных. Отец достал для меня маленький рабочий халат, защитные очки. Даже в том возрасте я знала, благодаря кому появились кристаллы, установленные в городах и поселениях.

В тот день мы с мамой пришли на территорию «Гаммарона» в обеденный перерыв. На мне белый халат поверх футболки, штаны и любимые очки. Отец указал на отсутствие респиратора и спросил:

– Младший лаборант Рун, объясните, почему нам не нужны респираторы в городе?

– Потому, что люмитист раздает лучики, чтобы воздух был чистым. Мы можем дышать без страха, – подражая папе, потерла подбородок и важно поправила очки, вызвав смех обоих родителей.

– А как же быть с маленькими плохими монстриками, которые нападают на нас с воды, земли и даже воздуха? – не унимается отец, хотя мама уже его пихает в бок. Но он лишь отмахивается от нее.

– А их тоже синие лучики накажут и они спрячутся далеко-далеко, – мне захотелось спросить: – Пап, а как люмитист узнает, какие монстрики плохие, а какие хорошие? Вдруг среди них есть хорошие?

– Хорошие монстрики, говоришь, – неожиданно серьезно переспросил отец. – Интересная задача, лаборант Рун. А сейчас… обед! Пошли за мной.

Через пару недель папа объявил, что ему нужно в Кормонд. Он часто ездил в Хоупрей, где ученые и главные лаборанты четырех подразделений собирались каждый квартал. Тогда наземных дорог еще не было. Помню как с мамой провожали отца на подземный вокзал столицы Нордии Норестремы, откуда ходил небольшой состав в разные части сохранившегося материка.

После возвращения отец стал непривычно занятым, засиживаясь допоздна за письменным столом, отвлекаясь только на то, чтобы обнять меня и быстро пожелать спокойной ночи. Стоило мне попросить сказку на ночь, папа гладил меня по голове и виновато объяснял, что очень занят важной работой. Но тогда я хотя бы видела его дома каждый вечер.

Из воспоминаний вырвал резкий звонок телефона. От неожиданности вздрогнула, чудом не расплескав кофе. Пищевые химики нашли способ создать кофеиносодержащий напиток. Читала в книгах, что раньше на Земле росли деревья с плодами, из зерен которого делали бодрящий напиток. Там описывалось, что кофе любили не только за бодрящий эффект, но и за особый аромат и вкус. Не могу судить, как было до катастрофы, но то, что пила сейчас, тоже имело дымный аромат и горьковатый вкус. Подхватив чашку, отхлебывая глоток, взяла трубку, крепящуюся к передающей коробке пружинистым проводом:

– Да.

– Доброе утро, Эльда, – прозвучал на том конце голос Демира Кольна. – Хочу напомнить, что через два часа сбор в штабе.

– Буду вовремя. Спасибо, что напомнил.

Попрощалась и положила трубку. Времени оставалось не так много. Штаб располагался на окраине города, в бункере, сохранившемся с подземной эры. Спускаясь, я слышала, как каждый шаг моих ботинок отражается эхом от серого бетона стен, как подрагивает свет от нестабильного электричества в круглых лампах под потолком. Интересно, все ли собрались?

В небольшом помещении все сидячие места уже были заняты. Кто-то из членов группы стоял, кто-то сидел прямо на бетонном полу. Собрались почти все. Не хватало только Алана, или Алана Мернса, ученого, работающего в одной группес отцом. На большом деревянном ящике с патронами сидел Моа, известный мне как дядя Демир.

– Вот и наша Ветте наконец появилась, можем начинать, – хлопнул он в ладоши. – Наш человек сообщил, что Вистр через пару дней будет отсутствовать, поэтому в это время информатор сможет безопасно провести группу в лабораторию, где хранятся отчеты.

– Надеюсь, нам хватит времени найти записи побочных эффектов, которые еще не успели исправить, – произнесла я одновременно с еще одним мужчиной. – Хотя, ученые всегда сохраняют все. Даже то, что не войдет в официальный отчет.

Это я знала не понаслышке. Отец был таким ученым. Желание защитить правду погубило его. Оно подарило мне новое имя «Ветте» в честь нашей игры. Когда мне исполнилось восемь, мы с папой на время учили коды. Позже выяснилось, что невыгодное открытие отца стало загадками и ребусами, спрятанными среди повседневных вещей: в старых книгах формулировки прятались в словам на разных страницах, код для разгадки которых давался на листе бумаги. Формулы и молекулярные модели скрывали здания города. А еще был тайный дневник, в котором отец записал инструкции, где и что найти. Позже появилась игра. Я стала Ветте или духом-хранителем, в которого верили предки отца, жившие на старой Земле. Они невидимы для людей, вот и я должна стать невидимкой для плохих людей, если кто-то переступит порог нашего дома.

– Запомни, Эльда, – как сейчас слышу голос папы. Он говорит мягко, но в то же время решительно, как бы намекая, что я должна очень постараться. – Если к нам кто-то придет и ты почувствуешь страх, жди сигнал. Дочь, если я скажу «Ветте», ты проскальзываешь в мой кабинет, берешь дневник и превращаешься в невидимого духа. Поняла?

– Да, папа, – глядела на него широко раскрытыми глазами, – я буду лучшей Ветте в мире.

– Я в тебе не сомневаюсь, малышка, – улыбается мне отец. – Духу-защитнику нужен дух-воин. Сокровище поможет защитить Моа. Найди его, когда придет время.

Моа или Демир Кольн стал единственным, с кем я могла в открытую говорить об отце. Его забрали спустя полгода после того разговора. С тех пор от него не было вестей. Я даже не знаю, жив ли он. После этого мама замкнулась в себе и запретила упоминать его имя даже дома. Для меня это стало равносильно предательству. Запретить говорить о том, кого я так любила? Просто вычеркнуть человека из жизни, будто не было наших разговоров, игр и воспоминаний? Сколько ночей я засыпала в обнимку с папиным дневником и фотографией, где мы были вместе. Оставались еще тайные знаки, которые до сих пор сохранились в городе, хотя прошло тринадцать лет.

«Гаммарон» сымитировал взрыв, создав видимость уничтожения записей исследования. На самом деле там сгорели черновики и некоторые копии, чтобы убедить «Альфарон», что угроза их идеи перестала существовать. Были и «жертвы», обгоревшие тела, оставшиеся в эпицентре лаборатории. Их позаимствовали из неопознанных в морге, кто при жизни был бродягой или не имел родственников. Огонь не оставил возможности определить по внешности, а наличие металлических рабочих жетонов перебило желание провести анализ ДНК. Это было удачей, которая позволила им скрыться и продолжить исследование. Только уже под землей.

В «Альфарон» должно было идти десять. Тех, кто знает что и где искать, и способен защитить себя в случае угрозы. Я переживала только за Вигго, этот парень отличался непредсказуемостью. Бросила на него говорящий взгляд, Вигго тут же поднял большой палец вверх. Надеюсь, что все пройдет гладко. Парни вышли, меня же задержал на пару слов Демир.

– Эльда, – обратился он по моему настоящему имени и сделал паузу, будто его одолевали сомнения. – Я знаю, что ты будешь искать ответ на свой вопрос. Мне не нравится эта идея, но и запрещать тебе у меня нет права. Пообещай, что будешь осторожна и не рискуй напрасно.

– Ты же меня знаешь, – ответила, мысленно поблагодарив Демира за понимание. – Для меня первостепенной задачей всегда остается дело. Это гораздо важнее личного. Я помню, как осторожно надо себя вести с токсичным озером.

Мы добрались подземным поездом. Малый состав в несколько вагонов до сих пор курировал между столицами четырех стран. Наша группа была не единственной, кто в тот день покидал Нордию. Люди по-прежнему путешествовали по делам или для того, чтобы навестить друзей. Перемещение в другие страны не ограничивалось. Границы между странами были условными, на них не стояли патрули или проверяющие цель твоего прибытия. Не такое уж и большое население проживало в Неоленд.

Под Хоупреем наша база располагалась в жилом квартале катакомб. Последний раз здесь останавливалась пару месяцев назад. Вечером вместе с Казом мы пошли на встречу с Шейном Купером, тем самым «нашим человеком» и уточнили, все ли идет как планировалось.

Шейн Купер был коренным жителем Кормонда, высоким мужчиной приятной наружности. Он работал на должности младшего лаборанта в «Альфароне». Мы всегда ценили наличие хороших связей. По просьбе Моа я встретилась с лаборантом еще пару раз. Как познакомились с ним, уже и не вспомнить, нас объединила любви к науке. Моа учил проверять, не смогут ли новые знакомые стать нашими союзниками, задавая им осторожные вопросы. Шейн проникся идеей исследования дополнительных свойств кристаллов, но мы так просто не открывались. Должно было пройти время. Купер раз в месяц оставлял послания в определенном месте. Мы знали, когда конверт оказывался в тайнике с точностью до часа, мужчина же оставался в неведении, кто и когда послание заберет.

В тот вечер мы с парнями разрабатывали маршрут. Возможностей проникновения в здание крупнейшей корпорации мира было немного. Спасибо Шейну, передавшему нам планы зданий и схемы коммуникаций. Мы изучали вентиляционные и прочие ходы, и кто-то указал на тоннель, через который вывозили твердый мусор. Схема коммуникаций подтвердила предположение Купера. производственные отходы из лабораторий перемещались на нижние уровни очистки служебными лифтами.

– Как подойти к ближайшему? – спросила я Нокса, который изучал путь из заброшенного хода через катакомбы.

– Через очистной блок, – задумчиво стуча карандашом по плану, произнёс Нокс, – даже если там встретим кого-то, вооруженной охраны минимум.

На перспективу оказаться в очистном блоке я брезгливо сморщила нос. Пусть мы много времени проводили под землей, порой передвигаясь канализационными шахтами, но они чаще всего были заброшенными, а потому абсолютно сухими. Но делать нечего. Цель оправдывает средства.

На следующий вечер мы еще раз пошагово план и начали готовиться. Экипировка простая: кепка с жестким козырьком, бронежилет поверх куртки, пара ножей, два пистолета с запасным магазинов патронов, за спину – винтовка AR-15. На лицо сажей нанесли камуфляж. Только Аскр отказался от нее. Темнокожего друга и без маскировки сложно заметить в полумраке плохо освещенных коридоров. Не удивительно, что он участвовал почти во всех диверсиях «Гаммы». Лучше было бы маску, но последнее время их не достать.

Когда Вигго толкнул заевшую дверь, я глянула ему за плечо и инстинктивно сделала шаг назад, потянувшись за пистолетом.

– Что там, Ветте?

– Там человек пятьдесят сидят, – растерянно ответила ему. – Что они делают тут в это время?

– Ты про этих что ли? – кивнул в сторону группы Вигго. – Штрафники, скорее всего. Отбывают исправительные работы. Охраны – два столба. Даже палить толком не придется.

– Так, – я быстро просчитала в уме, – выводим охрану из строя так, чтобы шум не подняли, но не убиваем. Оружие забираем. Людей не трогаем. Поняли?

Парни слаженно кивнули, только Вигго проворчал: «Где она тут людей увидела?» Я поджала губы. С кем-то предстоит очень серьезно побеседовать после возвращения на базу. Мы вошли на территорию очистного блока. Парни быстро обезвредили охрану, припугнули группу штрафников. Чтобы приструнить особо резвых пришлось выстрелить пару раз над головами. Последние сомнения в том, что церемониться с ними в случае непослушания не будут, рассеялись с дымом от выстрела. Чтобы обеспечить прикрытие, взяли двоих в качестве заложников. Убивать их не собирались, но мы хотели быть уверены, что на этаже лаборатории нас не встретит отряд вооруженной охраны. По внешнему виду людей не понять, откуда они, а мы выиграем время.

Пока мы подталкивали оцепеневших от ужаса пленников, я вдруг заметила, что откуда-то вышел еще один. Молодой, почти ровесник половине наших. Я видела, как он с удивлением осматривает лежащих на земле товарищей. Мы же в этот момент двигались в сторону грузового лифта. Дальше произошло все очень быстро. Слишком поздно заметила, как Вигго поднимает ствол, другой парень вскакивает и закрывает собой пришедшего, отталкивая того в сторону… И вдруг я услышала крик и вырвавшееся ругательство. Раненый бросил в нашу сторону взгляд, а у меня возникло странное чувство, что этого брюнета я уже когда-то встречала.

– Забыл уговор? – накинулась я на Вигго, опустившего ствол. – Придурок, чего палишь?!

– А ты уверена, что он не поднимет тревогу?

Кинув «ты нарвался», направилась к лифту. Поднявшись на нужный этаж и сверившись с планом этажа, мы направились к лаборатории. Заложники лишь молча сглатывали, но не издавали ни звука. Неприятным сюрпризом стала закрытая дверь. Как? Шейн должен был ее открыть. В коридоре послышались одиночные шаги, отражающиеся тихим эхом. Мы спрятались за углом. Послышалось покашливание. Вигго быстро выглянул из-за угла и поднял большой палец. Купер подошел к лаборатории, послышался звук отпираемой двери. Мы проскользнули следом. Заметив двоих с дулами пистолетов под подбородками, лаборант нервно сглотнул. Я и Каз, не обращая внимания на дрожащего Шейна, пошли к стеллажам. Быстро по датам нашли четыре папки, на большее времени не было. Спрятав под подкладку курток, повернули к лифту, как в конце коридора послышался топот ног в тяжелых ботинках.

– Предатель! – вскипела я, быстро сложив один плюс один. – Ты вызвал охрану?! Иначе откуда ей взяться в это время?

– Это не я, – залебезил лаборант, пятясь от Нокса и выставляя руки вперед, – клянусь, это они сами как-то узнали. Здесь обо всем становится известно!

– Да что ты? – процедила я, в то время как Вигго намекнул на время, заставив меня выругаться, – фан! Я тебе верила, а ты, сука подставил всех нас!

Навела пистолет и выстрелила в упор. Кровь залила грудь. «Тварь», – процедила, целясь сползающему на пол предателю еще и в голову. Два выстрела, не оставляющие шансов выжить. Тут же раздался ответный выстрел уже со стороны подступающей охраны. «У нас заложники, – крикнул Нокс, – Опустите оружие и они не пострадают». Все же пришлось выстрелить пару раз в наших преследователей. Старались целиться в руки, но, кажется, кого-то серьезно ранили. В нас стреляли неактивно, видимо, все же боялись задеть живой щит. Как бы ни хотелось избежать ненужных жертв, но когда встает вопрос безопасности, приходится идти на компромисс с собственными принципами. Заскочив в лифт, мы толкнули бедняг в сторону охраны и скрылись. Внизу открепили трос лифта. Покинули мы нижний уровень другим путем. Миссия выполнена, впереди недели изучения отчетов.

Ночь прошла скомкано. Стоило закрыть глаза, я видела парня, ставшего случайной жертвой проникновения. Вигго не прав, считая их недостойными уважения. Неизвестный поступил гораздо благороднее моего соратника: не побоялся рискнуть собой, чтобы защитить друга. А ведь он был безоружен и даже без жилета. Смогла бы я так поступить, окажись на его месте? Скорее всего, да.

Я посмотрела на свою правую кисть. Та мелко дрожала. Сегодня пришлось убить человека, который нес потенциальную опасность моим людям. Если ему пришло в голову позвать охрану, то что помешало бы на следующее утро отправиться в полицию и сдать нас всех? Увы, в нашем мире либо ты убьешь врагов, либо они тебя. Предателей, тем более, не прощают! Предавший однажды предаст и дважды. К сожалению, уговоры совсем не помогали успокоиться. Меня до утра преследовали картинки оседающего с хрипом тела и кровь, которая заливала алым белый лабораторный халат.

Глава 6 Побег

Тем же вечером меня доставили в лазарет недалеко от офиса «Альфарона». Кровь хоть и остановилась, но при малейшем движении рана открывалась, причиняя сильную боль. Во время осмотра в палате находилось четверо: врач, медсестра и двое охранников. Оказалось, что рана несерьезная. По словам доктора, кость не задета, пуля лишь сделала глубокий разрыв мышечной ткани. Медсестра аккуратно зашила, наложила повязку, дала обезболивающее и вышла за доктором. Вслед за ними последовал и вооруженный конвой. Наметанным взглядом я сразу заметил кобуры с оружием под куртками. Зато личная палата с отдельным санузлом, пусть и без окон, с единственным выходом через дверь. Караулили меня круглосуточно. Во время осмотра надзиратель пристегивал наручником к койке. Все же это обычная больница, хоть меня разместили и в отдельном крыле.

Прошло три дня. Рана перестала болеть, рука приходила в норму. На вопрос, когда мне разрешат выйти, доктор ответил что-то про необходимость остаться здесь дольше. Мне это показалось странным. С чего бы заключенного, пусть и с исправительных работ, держать дольше положенного? Угрозы для жизни нет, основную работу я хоть и не смогу какое-то время выполнять в полном объеме, но уверен, на месте придумают решение для подобных ситуаций. Как-то во время осмотра, не упоминая срок, я поинтересовался:

– Можно ли мне покинуть лазарет на этой неделе? Сами понимаете, каждый проведенный здесь день приведет к дополнительной отработке. Войдите в положение.

– Господин Аксел, – произнес недовольно врач, – я бы на вашем месте радовался неожиданному отпуску. Отдыхайте, пока есть возможность. Работа никуда не денется, успеете еще.

Хорош отдых прикованного к постели, причем совсем не в переносном смысле. Я ничего не сказал, но и сдаваться тоже не собирался. После разговора с доктором охрана стала подозрительно забывчивой, не удосуживаясь отстегнуть руку. Боятся, что сбегу? У меня даже одежды нет.

Утром зашла медсестра, осмотрела рану, нанесла мазь и сделала легкую повязку.

– По-моему, нет причин для беспокойства, – начал я. – Рука отлично двигается, рана затянулась. Может, вы поговорите с доктором о выписке? Я хотел бы вернуться на место. Уже неделю потерял, начальник выговор мне влепит, если не дополнительный месяц за прохлаждение в больнице. Войдите в положение, сестра.

– Господин Аксел, вы же понимаете, что не я принимаю решение. А ваш лечащий врач настаивает на основательном лечении. У вас очень высокий мышечный тонус, при котором любая нагрузка может привести к повторному разрыву тканей. С сегодняшнего дня вам были назначены инъекции специального успокоительного, чтобы расслабить мышцы.

Крэп, только странного успокоительного мне не хватало! Девушка, видимо, заметив мое недовольное лицо, поспешила заверить:

– Это всего на пару дней. Уверена, после курса вас сразу выпишут. Ой! – обернулась она на открытую дверь, – к вам посетитель.

– Леви! – обрадованно воскликнул, заметив рыжую шевелюру друга, у которого охрана проверяла объемную сумку. – Как я рад, что с тобой все в порядке! В порядке же?

Охрана бросила на нас взгляд и объявила, что у нас час. Целый час! Да это роскошь.

– Ниро, – скептически поджав губы, произнес друг, дождавшись когда закроется дверь, – расскажи, как так получилось, что ты оказался в такой заднице. Я тебя еле нашел. Чтобы ты, кто обычно меня вытаскивал из передряг разной степени паршивости и вдруг стал чуть ли не наравне с опасными преступниками?! Сначала я узнаю, что моего друга почти приговаривают к вышке, затем я нахожу дыру, где проходишь исправительные, а там оказывается, что ты успел словить пулю. Как?!

– Это случайность. Насчет остального: взял принадлежащее «Альфарону». Только никогда бы не подумал, что цена окажется настолько высока, – вздохнув, ответил другу.

– Да что ты мог взять такого? – прошептал Леви еле слышно. – Я понял еще на суде, что тебя обвинили в воровстве, но подумал, что это подстава.

– Это и была подстава, – нервно дернул губой. – Нашел на полу осколок люмитиста, а наш начальник, господин Норр, этого не простил.

– Что?! – Леви от возмущения крикнул так громко, что в дверь заглянул охранник, бросив на меня угрожающий взгляд, напомнив, что посещение может закончиться гораздо раньше, если будет продолжаться так громко. Друг извинился, заверив, что погорячился. Когда дверь закрылась, переспросил гневным шепотом: – Это те самые, которые после смены сгружают в ящики утильного сырья? Безумие какое-то!

Я пожал плечами. Моя жизнь давно превратилась в то, что я совершенно перестал понимать. Интересно мне было другое – как Леви оказался так вовремя на судебном слушании. Друг начал долгий рассказ. Оказалось, что, заметив мое отсутствие на работе в течение нескольких дней, он начал расспрашивать парней, не случилось ли чего. Все молчали. Он пошел к господину Норру, тот тоже ушел от ответа, сославшись, что у меня возникли какие-то непредвиденные обстоятельства. Естественно, ему было невыгодно, чтобы мой друг об этом узнал. Сообщить об аресте я не мог, рация осталась на работе, а другого способа связи просто не существует.

– Тогда поехал в твою общагу на Третью линию. Представь мое удивление, когда на стук открыл какой-то левый парень крайне недовольного вида и сказал, что ты там больше не живешь. Затем выставил сумку на порог и сказал передать твое барахло. Проверить, все ли на месте, я не мог. Забрал и пошел стучаться в соседские двери.

– Как они тебя еще не огрели чем-нибудь? – усмехнулся я, зная, как соседи бывают гостеприимны к незнакомцам.

Оказалось, что Леви повезло встретить радушную соседку, с которой я иногда делился излишками органики из дома. Ее звали Олеся. Она и муж также работали при НИИ. Женщина рассказала, что видела, как ко мне ворвалась в дом полиция и увела меня в наручниках.

– Я еще тогда переспросил, точно ли мы говорим про одного и того же Ниро. По-моему, я перестарался, подбивая тебя разнообразить собственную жизнь.

Я растер пальцами свободной руки лоб, представив эту сцену. Да уж, могу представить, в каком шоке тогда пребывал Леви.

– Ладно, хватит обо мне, – усмехнулся, взглянув на озабоченное лицо приятеля. – У меня не так уж и плохо. Отдельная палата с личной охраной, живу не просто на Первой линии, а в центре Хоупрея да еще с бессрочным контрактом на работу в «Альфароне».

– Да-да, вообще все замечательно, – закатил глаза Леви. – Мне тут недавно предложили твое место. Я отказался. Хреновая у тебя работа, скажу. Повышение, это хорошо, но не всегда и не везде. Лучше получать меньше с моей третьей степенью доступа, а жить спокойнее.

С этим не поспоришь. Только легко сказать, спокойнее жить. Я тоже вот не планировал такие резкие изменения, меня все устраивало. А теперь, что ни день, то новости. Вздохнув, молча пожал плечами.

– Кстати, спасибо за предупреждение, – заметив, что у меня испортилось настроение, произнес Леви. – Если бы не твое письмо, вряд ли бы отделался только рассеченным плечом. Хотя они не очень-то старались. Ниро, к слову, тебя когда выписывают?

Выпишут ли? Взгляд с опаской скользнул за спину друга на медицинский стол. Там по-прежнему лежал полный шприц с инъекцией странного цвета. Успокоительное? Может, их план – довести до конца то, чего не добились на суде? Я наклонился к Леви, не спуская взгляда с двери. Наверняка, охрана не пропускает ни единого слова. Прошептал:

– У тебя есть бумага и ручка?

Друг тоже глянул в сторону выхода и кивнул. Достал из сумки маленький блокнот с рабочими пометками и протянул ручку. Я быстро написал: «Посмотри на стол. Только незаметно. Там шприц с «успокоительным». Кажется, они хотят избавиться от меня, поэтому и держат тут. Мне надо сбежать. Поможешь?». Леви кивнул, я продолжил: «Тебе тоже надо уходить. «Альфарон» не будет вечно закрывать глаза на то, что ты всегда оказываешься рядом».

Мы придумали план. Но сначала надо было освободиться от наручников. Леви, порывшись в карманах, нашел кусок жесткой проволоки. Я согнул ее под углом девяносто градусов так, что кончик вошел бы в замок наполовину, затем еще раз, придав той z-образную форму. Просунул согнутую деталь под прямым углом к замку, крутя и пытаясь приподнять запирающее устройство. «Время, – нетерпеливо прошептал Леви, – скоро час закончится». «Сейчас», – прошептал, медленно нащупывая проволокой замок, и приподнял ее. Браслет щелкнул, я его тихо снял.

Тихо поднявшись, быстро переоделся и лег обратно. Друг подошел к двери и обеспокоено сказал, что у меня подозрительно тяжелое дыхание и надо позвать доктора. Охранник подал второму знак не двигаться и прошел в палату, закрывая дверь. Леви вырубил того ударом в шею, добавив еще один в солнечное сплетение. Я обратил внимание, как хорошо за время работы в охране НИИ друг отточил технику рукопашного боя. Мы оттащили первого в сторону. То же самое проделали со вторым, хотя он и пытался вызвать подмогу. Пришлось действовать быстро. Удар в основание горла лишил не ожидавшего нападения мужчину голоса, а вскоре и сознания.

Кивнув друг другу, подтащили по очереди к больничной койке, привинченной к полу, и приковали к ней наручниками, ключ от которых нашли в кармане одного.

– Очнутся и начнут шуметь. Есть идеи, как их присмирить, чтобы не подняли всех на уши раньше времени? – спросил Леви.

Я указал на шприц. Один как раз простонал, зашевелившись. Получив половину дозы, тут же обмяк. Что случилось бы, если бы я получил полную? Стараясь не думать об этом, вколол остатки в шею второму. Мы договорились, что я пройду через вентиляционный ход, а Леви, так как его видели сегодня, через проходную. Уходить придется попутками и подальше от главных дорог. Наш путь лежал в Альвертон. Если прятаться, то в глуши, куда даже гуманитарная помощь не сразу приходит. Давно хотелось попасть в ту деревню, а раз уж не могу остаться в Хоупрее или тем более в родном Мидобруке, то лучшего шанса не найти.

До вечернего обхода и смены охраны оставалось еще не меньше шести часов. Палата располагалась в отдельном крыле, где кроме меня никого не было. Если дежурные врачи и медсестры находятся здесь, вряд ли они без причины покинут пост. В любом случае, осторожность не помешает. Надеюсь, что до вечера не хватятся. К моменту, когда поднимут тревогу, мы с Леви уже будем за чертой города. А там уже не отследить. Остается вероятность столкнуться с отрядом полиции, но информация о побеге дойдет до отдаленных районов нескоро.

В сумке оказалось немного денег. То ли Леви поделился своими сбережениями, то ли совесть нового обитателя моей служебной квартиры побудила вернуть хотя бы часть, неважно. Главное, их должно хватить нам с другом на первое время. «Теперь еще и его втянул в историю», – шептала совесть, пока темными переулками шел к границе города. Дальше действия магнитных генераторов и установок с люмитистом не было. Воздух на трассах не очищался. Надеюсь, в сумке лежит респиратор. Порывшись в вещах, достал потрепанное, но все же рабочее средство защиты. Проверил фильтры, нашел запасные и переложил в боковой карман.

Вышел на трассу в северном направлении. Идти пришлось около часа. Первый водитель на разбитом внедорожнике провез только половину пути. Извинившись, объяснил, что ему дальше надо в другую сторону и указал в направлении Альвертона. Я надел респиратор и пошел вдоль трассы, по обе стороны от которой простиралась безжизненная пустошь, освещаемая слабым сиянием звезд. Как давно я не видел чистого неба. Да и вообще неба я не видел последнюю пару месяцев.

Позади послышался рев мотора. Чтобы не выдать паники, сделал вид, что мне надо сойти с дороги и быстро пошел в поисках укрытия. По трассе достаточно медленно двигался закрытый джип типа пикапа с включенными фарами дальнего света. Машина затормозила, заставив меня пригнуться к земле. Крэп! Тут даже спрятаться негде. Бежать? Но куда? Если они вооружены, то мои шансы уйти от преследователей приближаются к нулю.

– Ниро! – позвали меня. – Ниро, это же ты?

«Леви!» – улыбнулся и поспешил к машине. Нас обещали отвезти в Альвертон. Водитель оказался знакомым должником моего друга. Что ж, очень неплохой вариант потребовать обратную услугу. Откинувшись на заднем сидении, не заметил, как задремал. Все же последние месяцы отняли немало сил. Дорога заняла два дня с перерывами. На пути нам встретилось только одно поселение, где закупили топливо и пополнили запасы еды.

– Подъем, парни! Альвертон, – объявил водитель. – Леви, дело сделано. Как и обещал, доставил с ветерком.

– Эй, – возмутился Леви. – Где обещанная деревня? Сколько нам прикажешь топать до нее?

– Поле перейдете, а вон за теми горами ваш Альвертон. Леви, мне лишний круг может обойтись заглохшей машиной, а вы, парни, молодые здоровые. Прогулка отлично бодрит.

Леви хотел было возмутиться, что он предлагал оплатить бензин, но я тронул друга за плечо со словами: «Все нормально. Пустые разговоры – лишний шум». Предупреждающе взглянул на него, добавив: «Пошли уже». Подхватив сумку, пожал руку водителю, перегнувшись с заднего сидения, и, поправив ремни респиратора, ступил на сухой рыжий песок. Впереди ждал Альвертон.

– Что ж, посмотрим, какой он, этот Альвертон, – послышался за спиной голос Леви.

Глава 7 Деревня Ал