Интернальность

1.

Чем выше Егор поднимался по ступеням лестницы многоэтажного жилого дома, тем тяжелее ему давался каждый следующий шаг. И дело было вовсе не в возрасте или в состоянии здоровья. Егор был молодым тридцатилетним мужчиной, стройным, подтянутым, в хорошей физической форме. Подняться на пятый этаж без лифта никогда не было для него проблемой.

Но только не теперь.

Жизнь Егора Стрельцова круто поменялась три года тому назад. То, что раньше приносило радость, теперь оборачивалось острой болью в душе. Даже если речь шла о возвращении в родной дом.

Сейчас это более напоминало путь на Голгофу. Только крест лежал тяжким бременем не на твоих плечах, а глубоко в сердце, превращая его в неподъемный камень, сдавливающий легкие в стремлении разорвать грудную клетку.

Егор преодолел очередной лестничный пролет и остановился на площадке. С мученическим выражением лица глядя наверх, он думал о том, стоит ли идти дальше. Так ли это надо? Стоит ли это тех мучений, что его ожидают впереди?

Что ж, неужели он не сможет первое время прожить без лишней пары штанов или нескольких футболок? Это можно приобрести и на новом месте.

Так ли уж необходима ему его старая бритва? Может быть стоит отрастить бороду? Новая жизнь, новый имидж.

Размышляя об этом, Егор машинально потер подбородок, изрядно поросший жесткой щетиной.

– Черт бы тебя побрал!

Стрельцов сказал это негромко и стиснул зубы. Непонятно, кому были адресованы эти слова. То ли кому-то другому, толи самому себе. Тому, кого последнее время Егор предпочитал винить во всем плохом, что происходило в жизни.

Да, именно себя самого.

– Черт бы тебя побрал!– он вновь выругался вслух и, неожиданно, словно повинуясь неведомой силе, сделал шаг вперед. А потом еще один. Еще один. И еще один.

Шаг за шагом, медленно.

Ступень за ступенью.

Этаж за этажом…

Через пару минут Егор уже стоял у двери в квартиру №48, переминаясь с ноги на ногу. Он все еще сомневался стоит ли ему входить внутрь, или нет. Сердце стало давить на грудную клетку как никогда. Сильные удары его, глухим звоном отдавались в ушах. Дышать становилось все труднее. Стрельцов машинально положил руку на грудь. Он глубоко вздохнул, пытаясь успокоить разбушевавшееся сердце, и глазами впился в черную щелку скважины. Егор мог бы открыть дверь ключами, лежавшими в кармане его джинсов, но рука сама собой потянулась к звонку.

Раздался знакомый уху резкий визг, заглушенный пятнадцатью миллиметрами стали и дерева. И, практически в тот же момент, замок несколько раз щелкнул, лязгнул металлический засов. Дверь, тихо простонав, медленно отворилась. На пороге стояла невысокая женщина лет тридцати с длинными, ниже плеч, прямыми темно-каштановыми волосами, в махровом домашнем халате, одетым на белую футболку. Слегка поёжившись на сквозняке, она обмерила Егора тоскливым взглядом и в глубине тусклых голубых, полных необъяснимой грусти глаз, мелькнул слабый огонёк надежды.

– Заходи, не стой на пороге.– произнесла женщина, отступая вглубь коридора.– Отопление еще не включили. Дома прохладно.

Егор молча переступил порог, закрыв за собой дверь.

– Ты пришел за оставшимися вещами?– глухо спросила хозяйка. В ее глазах снова мелькнул огонек.

– Да.– сухо ответил Стрельцов, озираясь по сторонам.

Огонек угас.

– Я все собрала и сложила в сумку.– голос женщины едва заметно дрогнул.– Она в спальне.

– В спальне?– в голосе Егора прозвучала тревога.

– Да. Иди и возьми его сам. Раз уж это твои вещи.

Лицо женщины стало каменным, лишенным малейших эмоций. Запахнув полы халата, она повернулась и медленным шагом направилась к кухне.

Егор остался в коридоре, мрачно поглядывая на дверь спальни.

Он сжал губы и потянулся к ручке, медленно схватив ее подрагивающими пальцами.

Егор с усилием повернул ручку. Дверь отворилась, мягко щелкнув замком. В лицо ударил солнечный свет, льющийся из окна спальни. Ослепленный, будто вспышкой взрыва, Стрельцов на ощупь ступил из мрака коридора. Несколько раз моргнув, он дал глазам привыкнуть к яркому свету и осмотрелся.

Сердце замерло от увиденного, очередной вдох комком застрял в горле, а на душе в одно мгновение стало так тяжело и невыносимо, как бывало прежде лишь в самые мрачные мгновения жизни.

В комнате все было так, как и три года тому назад.

Аккуратно заправленная детская кровать. Рядом стул, а на его спинке развешены джинсы, футболка и легкий пуловер светло-бежевого цвета. На полках стоят книги: детские энциклопедии, несданные обратно библиотеку школьные учебники, журналы с яркими картинками. На столе, у окна, рядом закрытым ноутбуком, стопкой лежат рисунки, выполненный неуверенной детской рукой. Егор с содроганием стал перебирать их, один за другим.

Вот лихие пираты, летящие в даль на своем стремительном корабле. Их яростные лица полны решимости сорвать сегодня большой куш. Пушки зарядить! Сабли наголо!..

На следующем листке бумаги отважный космонавт, посадивший свой звездолет на неизвестной планете. Смело тупая вперед по каменистой поверхности, он бросает вызов неизведанному…

Егор посмотрел на стены и увидел еще несколько рисунков, повешенных над кроватью. Обыкновенный сюжет: папа, мама и я. Папа, мама и я едем на отдых. Папа, мама и я гуляем во дворе. Папа мама и я на новогоднем празднике.

На душе у Стрельцова стало совсем плохо. Не в силах смотреть более, он спешно перебрал остальные рисунки не особо вглядываясь в их содержание, но неожиданно для себя самого остановился на одном из последних.

Такого он раньше не видел. Вместо яркой, абстрактной гаммы красок, мрачные серо-коричневые тона. Неаккуратные мазки сплетающиеся в водоворот. А в центре листка темная фигура. Силуэт, лишенный каких-либо деталей. Некто высокий, широкий в плечах, облаченный в длинный рваный плащ, а на голове то ли шлем, то ли какая-то маска. Кто это? Для чудовищ, что сняться детям ночных кошмарах он слишком похож на человека, слишком реален…

Егор оторвал взгляд от рисунка и небрежно бросил стопку бумаг на обратно стол. Обернувшись он увидел хозяйку, стоявшую в дверном проёме, прислонившись головой к косяку.

– Ты все это достала из кладовки и сама расставила по местам?– спросил её Егор, еще раз окинув глазами спальню.

– Да.– женщина вошла в спальню и, подойдя к столу, уложила рисунки обратно стопкой.– А ты бы мог не наводить здесь беспорядок. Я все-таки половину дня потратила, чтобы разложить все это.

– Господи, Лиза!– внезапно воскликнул Егор.– Это же не музей. Зачем тебе это теперь? Ведь три года уже прошло!

– Да, прошло три года! А ты чего хотел? Чтобы я так просто забыла, что у нас был сын?! – женщина, которую только что назвали Лизой, резко обернулась. В глазах ее вспыхнул яростный огонь, она почти вплотную приблизилась к Егору. Он даже отпрянул назад от неожиданности.

– Я… я вовсе ни это имел в виду.– попытался оправдаться Стрельцов, явно не ожидавший такого выпада.– Я хотел сказать, что ты хотела… Ты ведь хотела двигаться дальше, а не жить прошлым.

– Это прошлое,– наш сын!– еще больше возмутилась Лиза.– И я не живу прошлым, дорогой. Я просто поняла, что не могу и не хочу забывать о Саше. Я захожу сюда иногда и сижу за этим столом. Несколько минут, не больше. В этот момент мне кажется, что Саша еще жив. Что он ушел гулять, или может в школе. Что вот-вот он позвонит и скажет, что у него закончились уроки и, что его нужно идти встречать.

– И не звонит.– тихо сказал Егор, не отваживаясь посмотреть в глаза своей бывшей жене.

– Да, не звонит.– Лиза тяжко вздохнула и, отвернувшись на секунду, украдкой смахнула навернувшиеся слезы.– Я помню. Саши больше нет. Но я не хочу забывать его. Я его мама. Я вынашивала его, рожала, кормила. Я видела, как он растет. Становиться взрослее с каждым днем, умнее. Такое нельзя забывать. И ты не прав, считая, что я живу прошлым. Я прекрасно понимаю, что эта спальня, как бы я не обставляла ее, не воскресит нашего сына. Я просто хочу помнить его таким, каким он теперь останется навсегда.

Последние слова Лиза договорила уже дрожащим голосом. Сдерживать слезы она уже не могла и крупные капли, одна за другой, ползли по ее щекам. Судорожно вздыхая, женщина присела на край кровати и потерла раскрасневшиеся опухшие веки.

Стрельцов стоял молча, посреди спальни. Еще три года назад он обязательно утешил бы свою бывшую жену, присел бы рядом, обнял, прижал к себе, позволив расплакаться еще сильнее, выпустив вместе со слезами наружу часть своей печали и горя материнской утраты.

Но не теперь.

Со смертью сына отношения Егора и Лизы дали трещину. Лизе требовалась помощь и поддержка, но Егор наоборот замкнулся в себе, став нелюдимым, молчаливым и потерянным. На все предложения жены поговорить, поделиться своими внутренними терзаниями, он лишь отвечал угрюмым отказом. День за днем, трещина в отношениях становилась все больше, постепенно превратившись в бездонную пропасть. И, однажды, проснувшись утром Егор понял, что он с Лизой стали совсем чужими друг другу. Они жили под одной крыше, но каждый в своем замкнутом мирке. Не было прежних точек соприкосновения, не было того инстинктивного взаимопонимания, которое обычно присуще супругам, прожившие много лет вместе.

Так дело дошло до развода.

И теперь он стоял посреди спальни и, глядя на плачущую Лизу, не испытывал ничего, что мог бы испытать прежде к той женщине, с которой он пробыл вместе десять лет… Или не хотел испытывать.

– Иногда помнить, это слишком больно.– сказал, наконец, Егор, помолчав пару минут.

– Хватит. Перестань!– Лиза почти перестала плакать и теперь вытирала опухшие красные веки.– Ты ведь не ребенок. Больно бывает не только тебе одному. Но другие терпят боль и живут. А ты просто бежишь от нее.

– Я никуда не бегу! Я просто хочу начать все заново.

– Не ври мне, Егор. Не ври самому себе. Ты бежишь от всего. От этой спальни, от своей прошлой жизни, от меня. Ты говоришь, что хочешь начать сначала? Так почему ты меня бросаешь?! Полагаешь, нас больше ничего не связывает?– Лиза вскочила с кровати и снова подошла вплотную к бывшему мужу.– Знаешь, как больно осознавать, что наш сын был единственным, что нас связывало! И это спустя столько лет! Ты считаешь, что нам по одиночке будет проще? Посмотри на меня! Посмотри на себя! Даже спустя столько времени нам все еще невыносимо больно. Но только я не бегу. Я хочу это пережить. Хочу выдержать это. А ты? Егор, ты прикрываешь своими намерениями правду. Ты не можешь начать все сначала. Ты все еще живешь прошлым. Ты не в состоянии оставить его. И поэтому бежишь. Но скажи, неужели ты действительно считаешь, что, сменив город, работу, все своё окружение, ты сможешь убежать от себя?

Лиза смотрела на Егора в упор глазами полными мольбы и ждала от него хоть какой-нибудь реакции.

Но он молчал, отвернувшись. Как и прежде, погрузившись в самого себя. Точно также, как и все прошедшие три года.

Пропасть, образовавшаяся между бывшими супругами, оставалась все такой же непреодолимой.

Но как можно ее преодолеть, если один человек из всех сил тянет руку, а другой не решается сделать то же самое. И даже наоборот, отступает от края, становясь еще недосягаемей. И этот шаг назад Егор в очередной раз сделал.

– Нет.– тихо произнес он с трудом разлепив губы.– Я просто хочу начать новую жизнь.

Стрельцов снова посмотрел по сторонам и наконец заметил сумку со своими вещами, стоящую у письменного стола. Не говоря ни слова, Егор взял эту сумку и стремительно вышел из спальни. Уже через несколько секунд он оказался на лестничной площадке, оставив в квартире №48, бывшей когда-то его домом, хрупкую, убитую горем одинокую женщину.

Путь вниз оказался куда более легким, чем подъем.

Однако, у самого выхода на улицу, Стрельцов неожиданно остановился.

– Черт бы тебя побрал!– он выругался очередной раз и прислонился спиной к стене, глубоко вздохнув.

Лиза все-таки была права. Он бежал от всего, в том числе и от самого себя.

2.

Город остался позади. Впереди была долгая дорога.

Легковой автомобиль несся по трассе со скоростью около сотни километров в час, раскачиваясь на неровном асфальтовом покрытии. Егор сидел на переднем пассажирском кресле, поглощенный своими мрачными думами. Разговор с Лизой вышел не самым приятным. Слова о бегстве от самого себя растревожили сердце больше прежнего.

Успокоится никак не получалось. Егор уже не раз за этот день пожалел, что бросил курить. Нашел время! Затянуться хоть раз ему сейчас не помешало. Конечно, можно было бы одну сигарету попросить у водителя, но старший брат Егора Виталий, сидящий за рулем, и сам бросил не так давно. Правда у него для этого был повод приятный: он и его вторая жена ждали появления первого общего ребенка.

– Ты не волнуйся.– нарушил молчание Виталий.– Поживешь первое время у нас. Со своей я уже поговорил. Она не против… вроде как. А там дальше сам сориентируешься. Найдешь работу, начнешь зарабатывать, а там может быть и жилье себе подберешь. Хотя, ты знаешь, я тебя не гоню, братишка.

– Я постараюсь не задерживаться у тебя надолго.– ответил Егор, не отрывая взгляд от бегущей за окном дороги.– Все-таки, скоро у тебя дома станет теснее чем обычно. К моменту рождения твоей дочки я найду себе отдельное жилище.

–Ну, как знаешь.– в голосе Виталия прозвучали нотки разочарования.– Кстати, я не спросил сразу. Видел, какой ты мрачный вышел из подъезда. Подумал, что не ответишь. Как повидался с Лизой?

– Как обычно.– Егор ответил с явной неохотой.

– Поговорили?

– Она поговорила. Я был немногословен.

– Ну, вообще-то ты никогда болтуном и не был.– Виталий едва заметно улыбнулся.– Но в последнее время ты немногословен даже по сравнению с собой прежним.

Егор тяжело вздохнул.

– И ты туда же? Тебе то что от меня нужно? Что от меня всем нужно?

– Поговорить, братишка. Ты никому не изливал душу последнее время. Представляю какой камень на душе ты носишь. Нельзя же так! Надо высказаться. Ты можешь с бывшей женой не разговаривать, с друзьями. Но с братом то можно. Даже нужно. Мы с тобой одна плоть и кровь. Ближе нас друг другу на свете больше никого нет. А ты даже мне многого не рассказываешь. Обидно, блин. Ей богу!

Егор снова вздохнул и посмотрел на своего старшего брата усталым взглядом.

– А что рассказывать? Ты и так все знаешь.

– Знаю.– несколько обиженно произнес Виталий.– Я много чего знаю. Как ни как к сорока близится уже. Да только чужая душа потемки. И в данном случае это твоя душа, брат. За прошедшие три года ты практически мне не рассказывал о том, что чувствуешь. А меня это интересует. Твое внутреннее состояние.

– А что моё состояние?– Егор покачал головой, уставившись на свои колени.– Хреновое у меня состояние. А какое оно должно быть? Я сына потерял.

– Ну, вот, так уже лучше. Для начала неплохо. Продолжай. И только не вынуждай меня вытягивать из тебя все клещами. Ты ведь не партизан какой-нибудь. А я не эсэсовец.

– Ты будто бы был общительнее в свое время.

Услышав последнее, Виталий плотной сжал губы, лицо его побагровело. Он сбавил скорость и остановил машину на обочине.

– Слушай меня, братишка, ты это… полегче на поворотах!

Голос его звучал строго, но без злости. Точно также, как и много лет назад, когда Егор и Виталий были еще мальчишками.

– Мы с тобой, конечно взрослые уже, но это не значит, что я не могу всыпать тебе, как в детстве.

– Давай, мне тоже уже не пять лет.

Сказав это, Егор хотел снова замолчать и отвернуться к окну, но тут увидел неодобрительный взгляд старшего брата. Виталий за такую дерзость, наверно, готов был высадить его прямо здесь, на трассе. Сориться с самым близким человеком на свете и правда не следовало. Тем более, в такой ситуации.

Егор заметно смягчился.

– Ты же понимаешь меня, брат? Как никто другой,– начал он говорить,– каково это потерять любимого тебе человека. И ощущать себя виноватым в его гибели.

Виталий стал таким же мрачным, как Егор. Его лицо вдруг исказилось в мученической гримасе, губы нервно сжались, глаза уставились в одну точку.

– Ну, зачем ты так! Я же говорил полегче.– он сказал, и голос его прозвучал очень расстроено.

Виталий расстегнул ремень безопасности и вышел из машины. Было видно как он, грузно, слегка сутулясь, отошел от обочины, и встал на берегу небольшого пруда, расположенного недалеко от трассы, достав что-то из внутреннего кармана куртки. Что это было разглядеть не получалось. Виталий стоял спиной к машине.

Возможно, Егор действительно перегнул палку. На душе его брата тоже была старая рана. А человеку всегда становится не по себе, когда кто-то бередит такие раны. Из глубины памяти начинают всплывать образы пережитого ранее, чего не хочется вспоминать лишний раз.

А произошло это пять лет тому назад.

Виталий тогда был женат на другой женщине. У него было своё дело, бизнес приносивший неплохой стабильный доход. Правда для этого, естественно, приходилось вертеться как белка в колесе. И Виталий вертелся. Даже в свои выходные он нередко по пол дня висел на телефоне, обсуждая планы на предстоящую неделю, сроки поставок и выполнения заказов. Он мог говорить по телефону, когда обедал, когда ходил по магазинам, ехал в машине. На счет последнего реальные опасения не раз высказывала его жена. Но все было бесполезно. Виталий слишком сильно был увлечен своим делом и отдавался ему всецело. Потому однажды плохое все-таки случилось. Возвращаясь из похода за покупками, Виталий ехал с женой и, как обычно улаживал по телефону кое-какие вопросы. Говорить по мобильному телефону за рулем дело рискованное. С этим многие согласятся. Внимание водителя не может сконцентрироваться на вождении автомобиля, и любая проблема на дороге может привести к катастрофическим последствиям.

Так произошло и с Виталием.

Дорога была скользкой после дождя. Машину занесло и выбросило на обочину, прямо в дерево. Удар был огромной силы. Переднюю часть автомобиля смяло в гармошку. Виталию зажало и переломало ноги, рулем сдавило грудную клетку. Он находился без сознания и до своего пробуждения в больнице не знал, что его жена в результате аварии вылетела из машины, пробив лобовое стекло. Пролетев несколько метров, она упала на придорожные камни и сильно ударилась головой, заработав множественные переломы и повреждения внутренних органов. Лишь спустя три дня, придя в себя, Виталий узнал ужасную весть о смерти своей супруги. Естественно, винить в случившимся он мог только одного человека- себя.

Оправившись от ран и выписавшись из больницы, мужчина впал в глубокую депрессию. По ночам его мучала жуткая боль, последствие перенесенных им травм, и один и тот же кошмар. В нем Виталий лежит зажатый в машине, истекающий кровью и задыхающийся от того, что руль сдавил грудную клетку, а впереди на камнях лежит его жена, с широко распростертыми руками и закинутой назад головой. Он хочет помочь супруге, но не может пошевелиться и вынужден наблюдать как она умирает. Далее сон обрывается.

Дела в бизнесе тоже пошли прахом. Работа Виталия более не интересовала, и его небольшая фирма быстро обанкротилась. Частный дом пришлось продать, чтобы оплатить долги и сменить его на небольшую однокомнатную квартирку на окраине города.

Чувство вины за случившееся сжигало изнутри днем, а ночью не давал покоя страшный сон. Пытаясь заглушить боль и забыться, Виталий стал много пить. Часто уходить из дома и пропадать на два-три дня. Егору неоднократно приходилось искать брата и находить его не в самом лучшем состоянии. Никакие мольбы родителей или увещевания младшего брата, не могли повлиять на Виталия. Визиты к психотерапевту и прочим специалистам также не дали результата.

Но однажды случилось нечто необычное. Виталий в очередной раз ушел из дома и пропал на долгие шесть дней. Егор не мог найти брата, родители не находили себе места. Подали заявления в полицию, но розыск по горячим следам ничего не дал. Предполагали самое плохое, но тут Виталий объявился. Небритый, изможденный, в грязной одежде, но при этом абсолютно трезвый, с воодушевлением во взгляде. Где он пропадал все это время, Виталий поведать не мог. Однако, он сказал, что о многом подумал и теперь начнет жить заново.

Своё обещание он выполнил.

Пить бросил. Нашел работу (не свой бизнес, конечно, но денег на жизнь хватало). А вскоре Виталий стал встречаться с другой женщиной. Переехал к ней. Потом женился. И теперь он со своей супругой с нетерпением ждали появления первенца. Старший брат Егора вновь стал бодрым и веселым, как это было до трагедии. Работал, как и раньше, много и с упоением. А вот по телефону за рулем больше никогда не говорил.

Теперь же, когда горе потери настигло и Егора, он не раз думал о своем брата и задавал вопрос, как ему удалось побороть чувство вины? Как удалось забыть о всем и примириться с самим собой?

Егор тоже вышел из машины и пошел к пруду. Поравнявшись с Виталием, он заметил в его руках дымящийся окурок.

– Ты куришь? А говорил, что бросил.– удивился Стрельцов.

– Бросишь тут с вами.– брат протянул ему пачку сигарет.– Моей только не говори, а то пилить будет, волноваться.

– Да, ей сейчас нельзя волноваться.– согласился Егор и охотно угостился сигаретой. Закурил.

Так они стояли на берегу пруда, глядя в даль, нервно затягиваясь и выпуская клубы табачного дыма. Каждый думал о своем: прошлом, настоящем и возможном будущем. Каждому в его мыслях виделось что-то персональное, не дающее покоя, заставляющее их сердца тяжелеть подобно камню.

Встряхнув головой, Егор отделался от тягостных раздумий и нарушил молчание.

– Прости, брат, я не хотел тебя расстраивать. Не думал, что ты до сих пор так сильно переживаешь. Я думал ты забыл.

– Как такое забыть?– покачал головой Виталий.– Одно дело, когда подобное происходит с кем-то. А другое, когда ты все испытываешь на собственной шкуре. Открою тебе секрет, братишка. Кошмары я до сих пор вижу. Эту аварию. Олю, лежащую на камнях.– он сделал последнюю затяжку и выкинул окурок.– Только раньше этот сон был для меня подобен реальности. Днем я не мог отделаться от чувства вины. А по ночам боли в теле и этот сон. Ведь это я вел машину и болтал по телефону. Я не уследил за дорогой. Этот сон и теперь приходит ко мне. Правда не так часто, как прежде. Да и в холодном поту я уже не просыпаюсь. А ты считал, что я все забыл? По-твоему, в этом секрет?

– А в чем тогда? Как ты справился с этим?– Егор с мольбой посмотрел на своего старшего брата.– Я не топлю горе в алкоголе. К психологам ходил. Перепробовал кучу вещей. И все впустую. Как это сделать? Скажи мне.

Виталий тяжело вздохнул и, повернувшись, направился обратно к машине.

– Не начинай снова.– пробурчал он, не оборачиваясь.

– А что не начинать! Я столько раз просил тебя сказать, а ты молчишь как рыба.– Егор бросился вдогонку вслед за братом.– Прошу, помоги мне. Ты же видишь, что мне это нужно.

– Тебе нужно было не разводиться с женой. Вместе вам было бы гораздо легче.– Виталий дошел до машины и стал уже открывать дверь, но его младший брат помешал ему сделать это.

– Я развелся с Лизой потому, что чувствую себя виноватым не только перед самим собой и своим сыном, но и перед ней тоже.– Егор продолжал держать дверь, несмотря на попытки Виталия оттолкнуть его в сторону.– Я не могу смотреть ей в глаза после того, что произошло. Понимаешь? Я вижу какой она стала и мне на душе становится хреново. И справиться с этим у меня никак не получается.

– А ты спрашивал Лизу? Винит ли она тебя? Или тебя интересует только то, что чувствуешь ты сам?– Виталий оставил попытки оттолкнуть своего брата.– Знаешь, братишка, ты эгоист.

– Я не эгоист!– воскликнул Егор.– Я просто не могу думать ни о чем другом. Также, как и ты когда-то. Так что будь другом, расскажи, пожалуйста, как ты смог заставить себя жить дальше. Или что, мне тоже начать пить не просыхая? Ты этого хочешь?

– Нет. Не этого.– Виталий покачал головой и осуждающе посмотрел на брата.– Да только если я расскажу, ты все равно не поверишь. Я и сам теперь не до конца верю в то, что со мной было. Может быть, это был только еще один сон.

– О чем ты говоришь? Я не понимаю.

– Да так, ни о чем.– отмахнулся Виталий.– Забудь.

– Что значит, забудь!– возмутился Егор.– Говори, раз начал. Что с тобой было? Чему ты не можешь поверить?– он снова посмотрел с мольбой на старшего брата и тот, подумав немного, стал неохотно говорить.

– Помнишь тогда, перед тем, как исчезнуть, я ушел из дому? Я был тогда слегка пьян. Выпил в очередной раз. Захотел добавки. Отправился в магазин. Купил бутылку и, выйдя на крыльцо, стал пить прямо из горла. Был уже вечер и на улице народу никого почти. Я стою, заправляюсь и тут голос мужской. Говорит, мол помню, так же огонь в душе заливал. Наверно, случилось что-нибудь у тебя нехорошее. Я оборачиваюсь и вижу старика. Ростом невысокий, сморщившийся весь. Лет ему сто, наверно. И голос такой старческий, скрипучий, тихий. А я порядком напился уже, язык развязан. Начал я рассказывать обо всем. И про аварию, и про смерть жены, и про все остальное. Он меня выслушал, пожалел. А потом кое-что рассказал. Будь я трезв тогда, то не поверил бы и послал бы этого старика куда подальше.

Виталий внезапно замолчал и отойдя от двери, присел на капот.

– Чего ты тянешь?– сказал раздраженно Егор и подсел к своему брату. Но тот, продолжая молчать, достал из пачки вторую сигарету и, не спеша закурил.

Выпуская клубы дыма, Виталий несколько раз глубоко вздохнул, тихо выругался и продолжил:

– Знаешь, братишка, есть на Земле особые МЕСТА. Их немного, но они есть. Где они точно расположены никто не знает. Даже те, кто там побывал.

Шутливый тон, которым до этого был окутан рассказ Виталия, бесследно исчез, приобретя исключительно серьезный оттенок. Егор слушал своего старшего брата и не мог понять, к чему тот клонит. Только что речь шла о старике, а теперь о каких-то таинственных местах. И вроде бы это не шутка, но звучит как-то нелепо.

– МЕСТА эти нельзя найти самому. Только если тебе кто-нибудь покажет, или отвезет туда.– продолжал свой рассказ Виталий.

– Брат, ты сейчас мне правду говоришь, или снова думаешь, что я еще ребенок и мне можно всякой ерундой мозги запудрить?– Егор, наконец, не выдержал и прервал брата.

Виталий посмотрел разочарованным взором, сквозь пелену сигаретного дыма и покачал головой.

– Я же говорил, что ты не поверишь. Напоить тебя надо было. Как я тогда напился.

– Ты хочешь сказать, что тебе спьяну старик привиделся, и ты сразу иначе жить захотел?– Егор по-прежнему, крайне недоверчиво относился к рассказу своего брата.

– Прекрати!– вдруг резко сказал Виталий.– Ты спросил, я рассказываю. Так что будь добр выслушай, а потом суди сколько хочешь.– он судорожно затянулся и выпустил объемные клубы дыма.– Это МЕСТО… Я там был. Целых четыре дня… Это МЕСТО, там любой получает шанс стать другим. Залечить свои раны. Свою душу. Но это опасное МЕСТО. Если ты не справишься, то навсегда останешься там. Навсегда.

Виталий умолк и нервно, в три затяжки, докурил сигарету.

– Не хочешь, не верь. А я там был. Был ли тот старик, или он мне только померещился в пьяном угаре, я не знаю. Но в том МЕСТЕ я оказался уже будучи трезвым. И сто раз тогда пожалел о том, что согласился отправиться туда. Но в результате я вернулся. И, как видишь, совершенно другим человеком. Я смог примириться с самим собой, наладить свою жизнь. А ты заладил: сказки, сказки.

Егор слушал своего брата и никак не мог поверить, что ему говорят правду. Все звучало слишком туманно: особые МЕСТА, неизвестно где, даже если ты там побывал, шанс на исцеление, какие-то опасности. Что за МЕСТА? Как так неизвестно где? В наш-то век, когда вся поверхность планеты под присмотром спутников. Что за исцеление? Каким образом? Медикаментозно, или при помощи гипноза? И, в конце концов, какие такие опасности?

Слишком много вопросов.

С другой стороны, факт есть факт. Виталий, после своего внезапного исчезновения и последующего чудесного возвращения, действительно изменился. Будто в свое отсутствие он познал какую-то сокровенную тайну жизни, истину, позволившую ему скинуть с себя бремя вины. И это приводило в замешательство.

– Хорошо, допустим, ты говоришь правду.– сказал, наконец, Егор.– Смог бы ты отвезти меня туда?

– Я? Тебя?– удивленно посмотрел на него старший брат.– Нет, ни за что.

– Ты чего-то боишься?

– Да, боюсь. Боюсь, что тыне справишься и тогда мы тебя навсегда потеряем. Навсегда.

– С чего ты решил, что я не справлюсь?– возмутился Стрельцов.– Ты же смог. Или что, ты вновь мне в няньки набиваешься? Считаешь, что это не могу, то не могу. Всегда так считал. А я, как видишь смог в жизни сам кое-чего достичь. Квартиру купил, семью завел…

– Ага. И потерял.– Виталий серьезно посмотрел на своего брата. Тот же замолк, получив серьёзный «укол в больное место».

– Спасибо, брат. Спасибо за откровенность.– произнес после небольшой паузы, с горечью и обидой Егор.– Лишний раз о сыне мне напомнил.

– Я не про сына тебе говорил. Я не зверюга, чтобы людей истязать, давя им на слабые места. Я про Лизу тебе говорил. И про то, что ты ее бросил. Ты не развелся с ней. Ты ее бросил. Оставил одну в доме, где было все то, что вас объединяло. Наедине с горем. А сам бежишь.

Виталий посмотрел на Егора с укором. Тот посмотрел на своего брата, как загнанный зверь на охотника.

– Что скажешь? Неправду говорю? Не бежишь? А думаю, что бежишь. Так же, как и я пытался отстраниться с помощью алкоголя, ты пытаешься отгородиться от всего своими высокими намерениями. Но эта вина она всегда будет с тобой, где бы ты не был. Будь ты в пьяном угаре, или в другом городе. Память, вот кто главный предатель. Думаешь, что все забыл, что стало дышать легче, а тут раз! На тебе! И снова достаешь из кармана сигареты. А может думаешь и выпить слегка. Да только вся суть в том, как ты реагируешь на все эти воспоминания. Либо покуришь украдкой, вздохнешь пару раз, успокоишься и живешь дальше. Либо сжигаешь все мосты и несешься прочь от всего, как товарный поезд. А последний вагон не отцепил. Да и не можешь отцепить. Вот и тянет он тебя обратно, в прошлое. Куда бы ты не ехал, и как быстро ты не ехал. Так и с тобой, братишка.

Виталий закончил свою речь и закурил в третий раз. Часто моргая на ветру, он смотрел в даль и нервно сжимал губы, каждый раз выпуская дым. Наверно, он уже жалел о том, что рассказал. Слишком далеко зашел этот разговор.

Егор тоже молчал. Он понимал, что брат прав. От начала и до конца.

Так они и стояли, не говоря ни слова.

3.

И вновь дорога пробегала за окном. Вновь машина неслась по трассе.

Братья не проронили ни слова за последние пол часа.

Говорить больше было нечего.

Егор пытался представить себе, как он будет жить дальше, на новом месте. Куда пойдет работать, где и какое жилье постарается себе подобрать, что будет делать потом….

Потом…

Странное слово. Оно лишено конкретной привязки ко времени или месту. Словно после этого слова вообще ничего существовать не будет. Бескрайняя пустота, из которой должно появиться нечто, что обретет форму, время и место, став будущим. Тем будущим, которое представляют себе люди, планируя свою дальнейшую жизнь. Тем будущим, к которому стремятся, которое пытаются превратить в реальные вещи, наполняющие человеческое окружение. Но вот в чем проблема. В мыслях Егора не было никакой конкретики. Какая работа, какое жилье, какое будущее. Только слова и не больше.

Стрельцов чувствовал себя кораблём в порту, который рвется в море, хочет отдаться всецело власти волн и ветра, но могучая цепь и тяжелый якорь не позволяют ему вырваться на свободу. Вместо этого жестокие шторма угрожают перевернуть судно, и тот груз, что лежит на дне и не дает сдвинуться с места, стремиться утянуть в пучину. Егор знал, что было этим якорем. Но перерубить связующую цепь у него никак не получалось.

А что если и на новом месте все повторится заново? Душа не обретет покой и прошлое вновь потянет на дно. Что тогда? Бросить всех и всё? Снова бежать?

Но разве можно делать это бесконечно!

Нужно разорвать круг! Нужно разорвать цепь!

И вновь мысли Егора вернулись к разговору о таинственном МЕСТЕ.

Говорил ли правду Виталий? А если нет, то зачем ему сочинять такие нелепые сказки? Он ведь понимает, что его младший брат уже не маленький ребенок. Однако, что-то было не так в этой истории. Рассказ Виталия лишен деталей. Тех самых деталей, которые делают реальной даже самую невероятную историю. Поехал в это МЕСТО. А когда прибыл, то стало страшно. Но потом вернулся и смог начать жить заново. Вот и всё. И ничего о том, что увидел, как выглядит это МЕСТО, что так напугало и как в итоге смог исцелить свою израненную душу. Спрашивать снова было бесполезно. Виталий явно не хотел углубляться в эту историю. Но почему? Он до сих пор напуган? Давал клятву молчать? Почему так не хочет, чтобы его брат отправился в это МЕСТО? Неужели лишь только потому, что не верит в него?

Егору вдруг захотелось это выяснить, и он нарушил молчание.

– Брат, ты действительно уверен, что я не способен справиться со своим чувством вины?

Виталий ответил не сразу.

– Потерять любимого человека, зная, что его смерть стал последствием твоих поступков, незавидная судьба. Сердце разрывается на части. Поначалу даже жить не хочется. А когда это чувство проходит, то ты словно дерево, глубоко ушедшее корнями в землю, неспособен сдвинуться с места. Я был таким деревом. И ты сейчас такой же, как и я.

– Но ты смог преодолеть себя. Смог измениться. В том самом МЕСТЕ.– подхватил его слова Егор.– Почему же ты думаешь, что я не смогу?

– Я просто боюсь тебя отправлять туда.– признался Виталий.– Риск слишком велик. Я бы не хотел потерять младшего брата.

– А сам, тем не менее, отправился.

– Видишь ли, меня туда направил посторонний человек. Он не был мне ни другом, ни отцом, ни братом. Ему-то терять точно было нечего. Если уж он вернулся оттуда, значит у него все хорошо было. А тут родная кровь. Пойми, я не прощу себе, если и ты пропадешь где-то далеко, в неизвестном МЕСТЕ. Я ведь даже не смогу найти тебя тогда.

Егор посмотрел на Виталия и с удивлением заметил, что у того наворачиваются слезы. Впервые за долгое время, он видел своего старшего брата готовым заплакать. Впервые за много лет.

Но вопрос уже созрел в голове Егора. Он не мог не задать его.

– А что бы ты предпочел? Чтобы твой брат пропадал у тебя на глазах?

Машина взвизгнула тормозами и замерла у обочины.

Виталий, тяжело вздыхая отстегнул ремень и собирался снова выйти из машины, но его Стрельцов остановил его, крепко схватив за руку.

– Брат, постой! Хватит курить.– взмолился Егор.– Если ты не врешь и все правда. Если в этом МЕСТЕ я могу исцелиться. Мне нужно туда. В конце концов, если я не справлюсь, то хуже точно не станет. Ты же понимаешь, что есть вещи и похуже смерти. Ты же это понимаешь!

– Я не говорил о смерти.– Виталий отрицательно покачал головой.– Там я увидел, что может быть страшнее смерти.– он ненадолго закрыл лицо рукой, явно напряженно размышляя о чем-то.– Ну, да бог с тобой! Хочешь в это МЕСТО. Будет тебе это МЕСТО.

Машина снова завелась и поехала, но уже совсем в другом направлении.

За окном пробегали неизвестные Егору деревеньки, леса и озера, проплывали на горизонте небольшие города, словно огромные корабли в море. Солнце постепенно подползало к краю неба. Вечерело.

Братья не разговаривали.

Каждый принял свое решение и говорить теперь больше было ни о чем.

4.

К тому времени, как перед глазами Егора возникла табличка с надписью Северск, была уже ночь. Табличка выскочила из сгустившейся темноты, и он едва успел прочитать название города. Об этом населенном пункте Стрельцову не было известно ровным счетом ничего. Типовые двухэтажные жилые дома пролетали за окном. Изредка между ними вырастали более привычные жителю большого города пятиэтажные и девятиэтажные коробки. Потом в ночи потянулся показавшийся бесконечным высокий забор из бетонных плит, которым обычно обносили промышленные объекты. Наверняка это небольшой город, с населением не более ста тысяч, коих много на необъятной территории нашей страны. Скорее всего, в прошлом, во времена СССР здесь располагался какой-нибудь крупный завод, или фабрика, обеспечивающий работой большую часть населения. Местное предприятие было ядром города, вокруг которого вращалась вся жизнь: строились магазины, новые дома, прибывали и убывали различные грузы. Потом, в девяностые, после распада страны, развалился и сам завод, также и другие подобные ему градообразующие предприятия. Теперь этот город был городом без явного будущего. С одинаковой вероятностью он мог, как зачахнуть окончательно, так расцвести заново. Большего сказать было нельзя: было слишком темно. однако, Виталий вел машину уверенно, не особо сбавляя скорость.

– Ты знаешь куда ехать?– Егор посмотрел на брата.

– Знаю, конечно. В этом городе особо не заблудишься.– голос Виталия прозвучал глухо. Было видно, что он сильно вымотался за время пути. К тому же явно он сильно переживал по поводу принятого им решения. Наверно, еще не поздно было сказать «нет» и повернуть. Но Виталий этого не делал.

– Этот город и есть то самое МЕСТО?– Егор снова повернулся к окну и стал вглядываться в ночную мглу.

– Нет. Но отсюда ты сможешь добраться туда. Нам нужно на местный автовокзал.

Виталий круто повернул руль, и машина резко съехала с трассы на узкую городскую двухполосную дорогу.

– Едва не пролетел мимо впотьмах.– пояснил он, не отрывая своего усталого взгляда от асфальта несущегося нескончаемым полотном в свете фар.

Егор тоже посмотрел в темноту и смог разглядеть впереди лишь небольшую площадь, на которой стояло несколько междугородних автобусов и небольшое одноэтажное здание, размером едва большее чем магазинчики на автозаправках. На крыше здания тускло-красным светом горела надпись «Автовокзал».

Виталий припарковал машину на противоположной части улицы у небольшого продуктового магазина. Заглушив двигатель, он устало развалился в водительском кресле и, не поворачивая головы, покосился на брата.

– Все, дальше я с тобой не пойду. Теперь ты должен сам.

– Мне нужно будет сесть здесь на какой-нибудь автобус?– Егор внимательно изучал автовокзал, пытаясь предположить какой из стоявших там автобусов его.

– Не на какой-нибудь, а на конкретный.– продолжил Виталий.– Рейс «0000». Купишь на него билет. Он недорогой. Главное, чтобы он еще не уехал. Этот рейс ездит раз в сутки. Мне так рассказывали. Не повезет, застрянешь здесь на целый день.

– Так это все-таки город. Пусть и небольшой. Не пропаду.

– Вот и хорошо. А я тогда заправлюсь и домой поеду. А то моя волнуется. Три раза уже звонила. Лишь бы не перенервничала, а то еще родит раньше времени. Пока я в дороге.

– Поезжай, брат.– Егор положил левую руку на плечо Виталию и протянул ему ладонь правой руки.– Дальше я и вправду сам справлюсь.

Но, неожиданно Виталий, вместо обычного рукопожатия, подался вперед и крепко обнял Егора. Словно увидеться им уже было не суждено.

Стрельцов вышел из салона сам достал сумку с багажом. Проходя вдоль машины со стороны водительского места, он нагнулся к Виталию.

– Я позвоню, как доеду. Или СМС напишу.

– Не выйдет, братишка, в том МЕСТЕ телефоны не ловят. Вышек нет.

Они пожали друг другу руки.

Егор спешно перебежал через дорогу к автовокзалу, а машина Виталия, развернувшись, нырнула в темноту.

Стрельцов остался один в незнакомом ему городе.

Оглядываясь по сторонам, он миновал стоянку и зашел в здание автовокзала. Внутри все было ожидаемо скромно. Пара скамеек, одна касса, один общий туалет. Никакого зала ожидания или столовой, чтобы можно было перекусить. А после проведенного в дороге дня, есть хотелось. Однако, главное сейчас было купить билет.

Егор подошел к кассе. В девять часов вечера очереди не было. Вряд ли она вообще здесь часто образовывалась. За толстым стеклом сидела кассир, немолодая женщина сорока пяти лет с грустным безразличным взглядом. Она непрерывно водила мышкой и что-то печатала на своем компьютере, не отрывая глаз от монитора. Даже когда Егор нагнулся к окошку и поздоровался, работница автовокзала лишь произнесла дежурное приветствие, нисколько не изменив выражение своего усталого лица.

– Мне бы билет на рейс «четыре ноля», пожалуйста, до…– Стрельцов замешкался. Куда едет автобус ему было неизвестно. Подняв голову, он посмотрел на табло с графиком отправления и стал искать нужную ему информацию. Рейс «0000» стоял в списке самым последним, но напротив него не было проставлено ни времени, ни пункта назначения. Егор с недоумением посмотрел на кассира. Женщина в окошке, услышав про «четыре ноля», внезапно изменилась в лице. Глаза ее с подозрением посмотрели на желающего приобрести билет.

– Рейс «0000» прибудет ориентировочно через час.– сказала кассир, быстро и монотонно, начиная звонко клацать по клавишам. Она распечатала билет, назвав сумму. Егор расплатился.

– Автобус прибудет без объявления.– произнесла работница автовокзала, просовывая билет в специальную нишу.– Отбывает так же без объявления. Смотрите, не пропустите. Следующего ждать долго придется. К тому же в полночь мы закроемся до утра.

– Я в курсе.– кивнул Егор.– Автобус ходит раз в сутки.

Услышав это, кассир заметно удивилась.

– Насколько я знаю, на «четырех нолях» дважды никто не ездил.– она наклонилась вперед и посмотрела поверх своих очков, прямо в глаза Стрельцову, будто пыталась что-то увидеть.

– Я в первый раз. Просто мне кое-что рассказывали об этом рейсе.

После этих слов лицо кассира вновь приобрело свой устало-безразличный вид. Интерес к визитеру был исчерпан.

Помня сказанное о прибытие автобуса, Егор решил выйти на улицу и ждать там. Пусть даже придется постоять и больше часа. Альтернатива, провести ночь и целый день в неизвестном городе душу не грела.

Кушать хотелось еще больше прежнего.

Стрельцов нашел какую-то старую грязную скамейку. Постелив взятую из вестибюля автовокзала газетку, он присел, поставив сумку себе на колени. Пока есть время, можно было утолить голод. Егор извлек из сумки припасы, купленные еще с утра в магазине и принялся не спеша есть, глядя по сторонам.

Ночь была тихой. Будто большая часть города вымерла. В нескольких метрах, на стоянке завелся автобус. Он грузно подрулил к платформе и, один за другим, в него стали садиться немногочисленные пассажиры. Не заполнившись и на треть, автобус зафырчал выхлопной трубой и растворился во тьме. Вслед за ним последовали и другие рейсы. Прошло всего пол часа, а стоянка возле автовокзала опустела. Не было ни транспорта, ни людей. Егору стало не по себе. В нависшей тишине и мгла казалась осязаемой завесой, скрывающей от него весь остальной мир, или же скрывающей его от мира. В этот момент мужчина вдруг почувствовал невыносимое одиночество и тревогу. Ему даже стало казаться, что за ним следит кто-то. Несколько раз Егору виделся высокий силуэт. Будто какой-то незнакомец в длинном плаще ходит вокруг и наблюдает за оставшимся в одиночестве ночным путником.

Стрельцов хотел уже вернуться в вестибюль от греха подальше, но тут в ночи раздался угрюмый рокот двигателя. По звуку можно было понять, что приближается либо грузовик, либо автобус, причем очень старый. Двигатель работал неровно, ворчал то быстрее, то медленнее, периодически пыхтел, издавая серию хлопков. Егор замер на скамейке, вглядываясь в том направлении, откуда доносился этот звук. Вдали замаячили две звездочки фар. Приближаясь, они синхронно раскачивались, вверх-вниз, из стороны в сторону. Постепенно во тьме стали прорисовываться очертания машины. Это действительно был автобус. Он ехал не спеша, подпрыгивая на ухабах. В салоне практически не было освещения. Так же плохо подсвечивалась и табличка с номером. Егор никак не мог рассмотреть, что это за рейс, но интуиция подсказывала ему, какие именно цифры должны красоваться над лобовым стеклом этого транспортного средства.

Когда автобус вынырнул на свет, то все стало ясно. Это был рейс «четыре ноля». Старый, потертый временем ЛиАЗ, белого цвета с жёлтыми подпалинами по бокам. Такие выпускали еще в советское время, в годах семидесятых. Как этот мастодонт дожил до наших дней, да и еще в рабочем состоянии, было загадкой. Чихая мотором, автобус остановился у платформы и с лязгом распахнул складывающиеся гармошкой створки дверей. Егор с недоверием посмотрел на темноту салона, струящуюся из проема, но медлить было нельзя. Сигнала к отправлению не будет.

Он медленно поднялся со скамьи и направился к платформе, пристально разглядывая автобус. Сказать, что тот был старый, значит слукавить. От времени краска из белой превратилась в грязно-серую. Местами она потрескалась, вздыбилась хлопьями и облетела, обнажив изрядно поржавевший металл кузова. Желтые подпалины по бокам были почти полностью заляпаны дорожной грязью, а покрышки на колесах выглядели изрядно потрепанными, не внушающими доверия. Не лучше дела обстояли и внутри. В салоне пахло керосином. Всюду были серо-коричневые потеки. Прорезиненная оболочка на металлических поручнях отсутствовала повсеместно, кое где ее заменяла синяя изолента, намотанная неравномерными слоями. Сиденья были старые, с низкими спинками, продавленные, обивка на них местами рваная, с многочисленным заплатками и торчащим наружу поролоном.

Водитель автобуса был под стать своему железному коню. Лет шестидесяти, невысокий, с маленькой круглой головой в кепке-бескозырке, с крупными, на выкате, редко моргающими глазами и сморщенным лицом землистого цвета. Вид у него был не самый радушный. На входе он внимательно проверил билет, а потом также внимательно рассмотрел Егора. На вопрос, как долго придется ехать, шофер угрюмо ответил «долго» своим хриплым достаточно низким для его комплекции голосом, а потом добавил «часов пять наверно».

– А куда едем хотя бы?– без особой надежды поинтересовался Егор.

– А куда ты билет брал? Не читал что ли?– вновь проворчал человек за рулем.– Садись и не тяни кота за хвост. Ехать пора.

– Я что, один буду?– удивился Стрельцов, испуганными глазами оглядывая салон.

– А здесь аншлагов не бывает. Наше направление не самое популярное.

Понимая, что ничего содержательного из это беседы не выйдет, Егор выбрал себе место в конце салона и расположился, подложив сумку под локоть.

Автобус снова заурчал, закряхтел, затрясся и медленно, как бы не хотя, тронулся с места. Запах керосина в салоне стал сильнее и Стрельцов решил пересесть к окну, чтобы не задохнуться. Устроившись окончательно, он достал из кармана телефон и написал СМС Виталию: «Я поехал., пожелай удачи». Но ответа так и не последовало. Прежде чем Егор смог дождаться сообщения от брата, связь пропала окончательно.

Теперь дорога превращалась в настоящее испытание.

Сети не было, интернетом пользоваться невозможно, не было даже книги, или журнала. Егор сто раз пожалел, что не взял из вестибюля автовокзала еще одну газету. Пусть самая затрапезная, она бы пришлась теперь как нельзя кстати, чтобы скоротать время в пути. В результате ничего не оставалось, как смотреть в окно. Хотя бы можно проследить, куда будет ехать автобус и узнать где же расположено это самое МЕСТО.

Егор стал вглядываться во мглу, но ничего конкретного рассмотреть не мог. Было слишком темно. Даже луна и та предательски скрылась в облаках. Лишь мелькание призрачных силуэтов и причудливых форм за стеклом. Это монотонное движение успокаивало, усыпляло. Егор и не заметил, как его веки закрылись и он заснул.

5.

Разбудил Стрельцова хриплый низкий голос шофера, известивший, что автобус скоро достигнет точки назначения. Разлепив тяжелые веки Егор обнаружил, что заснул, упершись лбом в стекло. А за окном, тем временем рассветало. Небо было пасмурным, похожим единородную серую массу, которую практически целиком заслоняли голые скрюченные ветви деревьев.

«Я заснул? Наверно, это из-за керосина. Но сколько же я спал?– спросил сам себя Егор.– Речь шла, вроде бы, о четырех-пяти часах».

Он попробовал выгнуться, но тут же заохал и схватился за поясницу. Мышцы были словно дерево. Любое малейшее движение отзывалось тупой ноющей болью. Все тело было словно гипсовая статуя, неспособное гнуться и двигаться. Стрельцов явно спал больше обозначенного времени.

Дорога, по которой мчал рейс «четыре ноля» была старой, ее явно не ремонтировали очень много времени, так как местами асфальт раскрошился, где-то сильно осел, а где-то наоборот сильно вздыбился. Автобус на этих ухабах и впадинах скакал как бешенный. Непонятно было, как такой раритет еще на части не разваливается, особенно после такой разудалой поездки. Егор еще раз осмотрелся по сторонам и ему показалось, что лес, окружающий дорогу по-настоящему зловещий. Ни одной птицы, ни одного живого существа. Даже листва вся опала и пожухлым ковром лежала на земле.

Странное МЕСТО.

И тут Егора осенило.

А ведь и правда! Это оно. То самое МЕСТО. Непонятное, загадочное и жуткое. Как в сказках.

Автобус начал замедлять ход. Дорога стала менее извилистой и ухабистой. Асфальтовое покрытие кончилось и дальше шел хорошо укатанный пологий грунт.

Егор окончательно пришел в себя после долгого сна и пересел поближе к выходу.

– Конечная скоро!– гаркнул шофер, не сводя своих выпученных глаз с дороги.

– Конечная?!

– Да. Она самая. Дальше я не поеду. Так что приготовься высаживаться очень быстро. Я ждать не буду. Мне еще обратно в город надо.

Шофер круто заложил руль и автобус едва не лег на бок, вписываясь в крутой поворот. На бок едва не лег и Егор, с трудом успев схватиться за поручни.

– Вы поосторожнее вести можно!– гневно крикнул Стрельцов.

– А ты меня водить не учи. Это я здесь езжу каждый день, а не ты!– огрызнулся в ответ лупоглазый водитель.– Все приехали!

Автобус резко затормозил у поржавевшего указателя, рядом с которым располагался небольшой бетонный потрескавшийся навес и металлический ржавый остов скамейки.

Егор поднялся с сиденья и спустился по лестнице, но увидев, что его ожидало снаружи, замер на последней ступени.

– Это конечная?– недоверчиво спросил он, оборачиваясь к шоферу.

– Конечная, конечная! А ты что ждал? Ковровую дорожку? Выходи быстрее.

Автобус громко проворчал мотором и слегка тронулся с места. Егору пришлось спрыгнуть на платформу.

Дверь-гармошка громко лязгнула за спиной и рейс «четыре ноля» стремительно исчез между деревьев. Звук его старого кашляющего мотора еще долго оглашал окрестности.

Стрельцов глубоко вздохнул. После душного салона, источавшего запах керосина, прохладный свежий воздух, казалось обжигал легкие. Но вместе с ним прояснялась голова и возвращался трезвый ум и рассудок.

Прежде всего нужно понять, где он находится.

Определить сторону света не получилось: интернет не работал, а солнце было закрыто плотной завесой облаков. Егор обследовал навес: никакой таблички или вывески. Лишь отверстия в обшарпанном бетоне говорили о том, что тут когда-то что-то висело. Осмотр указателя также ничего не дал: он был настолько ржавым, а краска настолько сильно облезла, что очертания букв едва угадывались. Правда, нашлась неширокая тропа, уходящая в глубь леса, но сразу так идти по ней, неизвестно куда, Стрельцов не решился.

Что же это выходит? Он неизвестно где, в какой-то глуши. Здесь даже телефон не ловит, нет нормальной дороги и ни одной живой души. Мертвый серый лес.

Егор начал жалеть, что отважился отправиться в это МЕСТО. И тут же он вспомнил слова Виталия. Тот тоже испугался, когда оказался здесь и пытался предостеречь об этом своего брата. Но Егор не был напуган. Скорее он был озадачен сложившейся ситуацией и не только ей одной. Теперь ему казалось абсолютно непонятным собственное поведение: в неизвестном городе, сесть в старый автобус, уснуть и оказаться здесь, в совершенно непонятной глуши, да и еще так легко выйти из салона. Другой бы человек скандал закатил, заставил бы увести его обратно. А с Егором что-то пошло не так.

Увлеченно рассуждая об этом, он не сразу услышал звуки шагов, доносившиеся из чащи. Шорох сухой травы под ногами в гробовой тишине мертвого леса слышался очень отчетливо. Кто-то шел по тропе, по направлению к остановке. Медленно, размеренно, не спеша. Будто понимая, что деваться визитеру некуда.

Егор оцепенел, вслушиваясь в эти звуки. Адреналин наводнил кровь. Нервы напряглись как струны, а дыхание стало глубоким и судорожным. Сердце так сильно билось в груди, что каждый его стук, казалось, отдавался в ушах глухим ударом в барабанные перепонки. Лишь только где-то за этим всем был рассудок, который пытался успокоить Егора, призывая его правильно оценить обстановку.

Это все инстинкт самосохранения. Неконтролируемая реакция организма, воспринимающего любою мелочь в штыки. Нужно думать логически. Кто этот некто? Неясно. Может ли он быть враждебным? Может. А может и не быть. Нет ничего, что это подтверждало бы. Скорее всего, этот некто вообще не в курсе, что на остановке кто-то есть. С другой стороны, после отъезда автобуса прошло не так много времени. Этот неизвестный вполне мог услышать грохот мотора. Это и могло послужить сигналом. Но все же, если это враг, то почему идет в открытую, не скрывается? Может быть, он не хочет навредить? Но что если этот некто не один? Что если это отвлекающий маневр? Идти в открытую, напрямую, не скрываясь, а тем временем, твой подельник по-тихому подберется сзади.