Забытое королевство

Пролог

Я убила их.

Эта мысль, как старый осколок, застряла внутри меня. Дышать трудно. Разговаривать бессмысленно. Но я всё же здесь. Сижу в этом душном кабинете с аккуратными полками и отвратительно уютным креслом.

Передо мной женщина в строгих очках. Она держит блокнот и время от времени бросает на меня взгляд поверх страниц, словно оценивает, насколько я сломлена.

– Как вы себя чувствуете? – спрашивает она. Голос слишком мягкий. Такие люди всегда говорят мягко, как будто боятся напугать тебя сильнее, чем ты уже напуган.

Я молчу.

Она повторяет вопрос:

– Сегодня вы лучше спали?

Лицо у неё спокойное, почти безразличное. Но я замечаю, как напрягаются мышцы её руки, когда она обводит что-то в своём блокноте.

– Мне снятся сны, – отвечаю наконец.

Она кивает.

– Хотите рассказать, что вы видите?

Я пожимаю плечами. Хочу ли? Нет. Я не хочу об этом говорить. Но каждый раз, когда закрываю глаза, они возвращаются. Их лица. Их крики.

– Они зовут меня, – шепчу я.

– Кто?

– Люди. Те, кого больше нет. Они кричат моё имя и… – мой голос срывается.

Она ждёт, терпеливо, никуда не торопится.

– Они просят меня спасти их, – продолжаю я. – Но я… не могу. Я просто стою и смотрю.

– Что происходит с ними в ваших снах? – её голос всё ещё спокойный, но я вижу, как она напрягается.

Я сжимаю кулаки, пытаясь удержать себя в руках.

– Они умирают. Один за другим. Я вижу их лица, вижу, как жизнь покидает их, как всё становится… пустым.

– Вы чувствуете себя виноватой за это?

Смех вырывается из меня внезапно – короткий, острый, как удар ножа.

– Чувствую ли я вину? Конечно. Ведь все случилось из-за меня.

Она моргает, чуть подаётся вперёд.

– Что вы имеете в виду?

Я чувствую, как слёзы начинают жечь глаза, но не позволяю им вырваться наружу.

– Я это сделала. – Пауза. – Я убила их всех.

Её лицо остаётся таким же спокойным, как прежде, но я вижу, что внутри что-то изменилось.

– Вы говорите о тех, кого вы видите во сне?

Я киваю.

– Они все мертвы.

– Кто мёртв?

Я поднимаю глаза, и она, кажется, едва выдерживает мой взгляд.

– Невинные, – произношу я. Голос становится прерывистым. – Люди, которые были мне дороги. Друзья. Дети. Старики. Все они.

– Кто их убил?

Я сглатываю. Хочу замолчать, хочу убежать из этой комнаты. Но слова всё равно вырываются из меня, как крик.

– Я! Это я! Я их убила!

Моя грудь ходит ходуном от судорожного дыхания, а в голове пусто, только их лица. Их голоса. Их мёртвые глаза.

Всё вокруг становится размытым. Я слышу только, как она что-то говорит – успокаивает, зовёт меня вернуться в реальность. Но какая реальность? Здесь, в этой уютной комнате, или там, где всё закончилось?

Где я потеряла все?

Глава 1

Год назад

Я сидела за столом в лаборатории, внимательно следя за графиками и моделями на экране. Каждый раз, когда я анализировала данные, было какое-то удовлетворение в том, что каждый пиксель, каждый результат можно подвести под строгую логическую основу. Здесь, в этом мире чисел, формул и алгоритмов, всё было чётко и понятно. В отличие от всего остального мира, где под каждым вопросом скрывается ещё тысяча непонятных ответов. Здесь, в этих цифрах, не было места догадкам и заблуждениям.

– Александра, ты в порядке? Мы тут с Мэттом заметили, что твоя модель чуть отклонилась от нормальных значений, – прервал меня Колин.

Я подняла голову. Коллеги часто беспокоились, но я была уверена: всё в порядке. Наука – она всегда остаётся стабильной, как бы ни менялся мир. Земля круглая, Луна – спутник Земли, звезды заполняют космос, и этот космос можно разделить на сотни миллиардов галактик, каждая из которых состоит из миллиардов звёзд. Всё это можно вычислить, объяснить, понять. И это знание давало ощущение порядка в этом безумном мире.

– Всё нормально, просто немного не так пошёл алгоритм. Сейчас исправлю, – я ответила коллегам и вернулась к экранам.

Больше всего меня в науке всегда привлекало то, что здесь, в мире логики и законов, не было места для неопределенности. Тут не было случайности. Вот оно – звёздное небо, вот она – орбита Луны. Если ты что-то не понимаешь, ты можешь разобраться, найти формулы, поставить эксперименты, и всё встанет на свои места. Нет тайны, которая не поддавалась бы объяснению. Каждый момент можно было описать в терминах чисел и законов природы.

Я сделала несколько исправлений, прорабатывая данные, которые мы сейчас с коллегами изучали. Я думала о том, как наука становится для меня чем-то больше, чем просто профессия. Это не просто работа с компьютерами и моделями – это философия, мировоззрение. И если на Земле что-то кажется неопределённым, ты всегда можешь вернуться к этим фундаментальным истинам. Земля не плоская, не на весах у богов – она просто планета, которая вращается вокруг Солнца. И если ты всё понимаешь, ты можешь спокойно двигаться дальше.

– Всё по новой схеме, – снова сказал коллега, входя в лабораторию.

Я кивнула, продолжая работать, но в голове снова возникла мысль, которую я не могла отогнать. Всё в моей жизни было под контролем. Наука – как та часть мира, где всегда есть чёткие ответы, которые ты можешь найти, если захочешь. И тем не менее, в последнее время мне стало казаться, что эта упорядоченная система не всегда работает так, как я привыкла.

Мама болеет.

Это, конечно, можно объяснить медицинскими терминами, понять и найти решения. Но в моей жизни, даже в самых простых вещах, иногда возникали пробелы, которые не получалось заполнить.

Я взяла ручку и сделала несколько пометок в своём блокноте. Всё ещё не понимала, почему это тревожит меня, но мне отчаянно хотелось найти ответ на этот вопрос. Почему что-то вроде обычной работы вдруг стало таким напряжённым? Почему в последние дни я ощущала какую-то незримую перемену, как будто что-то начало меняться? Я не знала. Но сейчас, в этой лаборатории, с её холодными стенами и математическими формулами, я могла отвлечься от этих мыслей. Здесь был порядок.

На экране появились новые данные, и я вернулась к работе, вновь поглощённая числовыми рядами. В них я находила спокойствие. Всё можно объяснить, всё поддаётся расчёту. А значит, нет места беспокойству. Но почему в последнее время мне так сложно было почувствовать, что всё действительно идёт по плану?

– Алекс, ты уверена, что всё в порядке? Ты как-то не сосредоточена, – снова спросил Мэтт.

Я улыбнулась, стараясь не выдать своих мыслей.

– Всё хорошо, просто устала немного. Сейчас сделаю.

Должно быть, это просто усталость. Всё на самом деле вполне логично. Как и всегда.

Глава 2

Глава 3

Сегодня мой выходной, и я встречаюсь с Райаном. Мы договорились заранее, но я почти забыла, что это сегодня. В последнее время наши встречи стали редкими. Райан постоянно занят своими проектами, а я – своей рутиной. Между нами будто что-то изменилось, хотя я не могу сказать точно, что именно. Но прогулка – это лучше, чем ничего.

Собираясь, я машинально проверяю, как волосы падают на лицо. Они вечно мешаются, поэтому я почти всегда завязываю их в хвост. Иногда выпускаю несколько прядей, чтобы хоть как-то смягчить угловатость своего лица. Веснушки разбросаны по носу и щекам, и, хотя в подростковом возрасте я их ненавидела, теперь считаю своей особенностью.

Я одеваюсь привычно: тёмно-зелёная футболка, джинсы и клетчатая рубашка, наброшенная поверх. Платья, каблуки и все эти изящные вещи остались где-то в далёком прошлом. Последний раз я надевала платье на выпускной в школе, и этого мне хватило.

Перед выходом я заглядываю на кухню. Мама сидит у окна с книгой, в руках чашка чая. Свет падает на её лицо, высвечивая те же голубые глаза, что и у меня, и тонкие линии усталости, которые она старается скрыть.

– И куда это ты собралась? – спрашивает она, хитро прищурившись.

– Прогулка с Райаном. Помнишь, он существует? – шучу я.

– Сложно забыть того, кто называет меня мадам каждый раз, когда мы встречаемся.

– У него своё очарование, – пожимаю плечами, подходя ближе. – Ты точно ничего не хочешь? Чай, кофе, что-то ещё?

– Всё в порядке, Алекс. Это твой день, не думай обо мне.

Но я всегда думаю. Наклоняюсь, чтобы обнять её, ощущая её лёгкий запах травяного крема для рук. Её объятия крепкие, но короткие. Она не хочет показывать, что устала.

– Я вернусь через пару часов, – говорю я на прощание.

– Постарайся отдохнуть, а не анализировать всё вокруг, – советует мама, и её взгляд такой проницательный, что мне хочется уверить её, будто всё действительно хорошо.

Я улыбаюсь, хотя сама в это не верю, и выхожу из дома.

*****

С этими мыслями я оборачиваюсь на кафе, где остался Райан. Его силуэт виден через стекло: он сидит с опущенной головой, задумавшись. Я люблю его, но не уверена, что он видит наше будущее так же, как я. Может быть, мы просто разные, а может, я слишком рано ставлю точки там, где должны быть запятые.Мы договорились о встрече пару дней назад, но даже сейчас, сидя в кафе с чашкой холодного латте перед собой, я не могу отделаться от ощущения, что эта встреча – просто попытка склеить то, что уже давно трещит по швам. Райан, как всегда, опоздал на десять минут. Его рыжеватые волосы были взлохмачены, а на лице мелькала улыбка, которая могла бы с легкостью растопить лёд. Вот только сейчас она, кажется, не действует. Я смотрю, как он садится напротив меня, и чувствую странную отстранённость. Когда-то всё было по-другому. Я помню, как мы познакомились – два года назад, на ярмарке книг, которую я почти пропустила из-за работы. Он случайно столкнулся со мной у прилавка, едва не выбив из моих рук том астрофизики. Это было смешно: он даже не любил науку, а пришел туда только потому, что его друг искал редкое издание по истории. Мы разговорились, и, несмотря на разницу в интересах, между нами словно что-то щелкнуло. Райан был художником, а точнее, иллюстратором, работавшим с детскими книгами. Его работы были яркими, живыми, словно бы дышали собственной энергией. Меня всегда поражало, как легко он превращал свои эмоции в цвет и линии. Я завидовала его способности жить моментом, не утопая в вечных размышлениях. Наши отношения начинались как что-то лёгкое, как глоток свежего воздуха. Он называл меня своим вдохновением, рисовал мне открытки с вымышленными планетами и галактиками, которые я до сих пор храню в ящике у кровати. Но со временем наши миры начали расходиться. – Эй, Алекс, – Райан выводит меня из размышлений, слегка подвинув свою чашку к краю стола. – Ты как вообще? Случилось что-то? – Да вроде ничего, – отвечаю я и тут же ловлю его взгляд. Он явно понимает, что это неправда, но ничего не говорит. Мы перекидываемся дежурными фразами, обсуждаем работу, он рассказывает о новом проекте, а я о наблюдениях в обсерватории. Но чувствуется, что между нами что-то пропало. Даже когда он пытается пошутить или сделать комплимент, это не вызывает той теплоты, что раньше. – Ты помнишь, как мы катались на лодке в том парке? – неожиданно говорит он, прерывая паузу. – Конечно, – киваю я с лёгкой улыбкой. Тот день был одним из самых счастливых: лёгкий ветер, блестящая на солнце вода, его улыбка… Но теперь это воспоминание больше напоминает привидение. – Это был классный день, – продолжает он, наклоняясь ко мне. – Ты выглядела такой счастливой. – Да, – я чувствую, что этот разговор уводит нас в сторону от реальности, и решаю вернуться к тому, что давно вертится в моей голове. – Райан, мы часто вспоминаем прошлое. А что с будущим? Он замирает, будто я задала слишком сложный вопрос, и отводит взгляд. – А что с будущим? – переспрашивает он, но в его голосе нет лёгкости. – Я хочу, чтобы у нас всё было определённо, – я говорю мягко, но уверенно. – Мне хочется видеть, куда мы идём. Знаешь, семья, дом… Всё на своих местах. – Семья? – он усмехается, но улыбка какая-то нервная. – Ты хочешь, чтобы я стал каким-то примерным семьянином? – Нет, – я качаю головой. – Я хочу, чтобы мы были вместе, но не как сейчас – на полпути. Мне нужен не кто-то, кто просто рядом, а партнёр. – Ты говоришь так, будто я держу всё в подвешенном состоянии, – он хмурится, и в его голосе появляется раздражение. – А разве это не так? – тихо спрашиваю я, наклоняясь вперёд. – Райан, ты иногда пропадаешь на дни, а потом возвращаешься, как ни в чём не бывало. Я не знаю, куда мы движемся. Я хочу ясности. Он откидывается на спинку стула, сцепив пальцы в замок. – Алекс, я люблю тебя, но ты знаешь, что я такой человек. Я не строю долгосрочные планы. Я живу здесь и сейчас. – А я не могу так, – признаюсь я, чувствуя, как в груди поднимается волна. – Я не могу жить в неопределённости, Райан. Он молчит, и в этом молчании столько же ответов, сколько и вопросов. – Может, нам просто стоит дать друг другу немного времени? – наконец произносит он, и его голос звучит почти жалобно. Я смотрю на него, на его растерянное лицо, и чувствую, что говорить дальше бессмысленно. – Может быть, – тихо отвечаю я, хотя внутри знаю, что эта пауза ни к чему не приведёт. Мы договариваемся встретиться через неделю, чтобы "ещё раз всё обсудить", но даже эта договорённость кажется пустой. Райан провожает меня до выхода из кафе, но когда он обнимает меня на прощание, я не чувствую той привычной искры. Райан провожает меня до выхода из кафе, и когда он обнимает меня на прощание, внутри снова поднимается тяжелое чувство. Я люблю его, это так, но уже не чувствую той искры, что была раньше. Возможно, я просто привыкла к нему, к его голосу, к его жестам. Он стал частью моей жизни, как привычный ритуал, но этого ли я хочу? Я иду по улице, размышляя о том, что, может быть, слишком давлю на него. Райан – другой, он привык жить моментом, не строить долгосрочных планов, и в этом есть своя прелесть. Но мне важна определённость. Мне важна семья, потому что я знаю, каково это – расти без неё. Отец ушёл, когда я была совсем ребёнком, и хотя мама старалась быть для меня всем, мне всегда не хватало чувства защищённости. Я не хочу, чтобы мои будущие дети чувствовали то же самое.

Глава 4

Когда я вернулась домой, мама дремала в гостиной с книгой в руках. Я прошла мимо на цыпочках, чтобы не разбудить её, и поднялась в свою комнату. В этот момент дом наполнился уютной тишиной, словно весь мир остановился на мгновение, чтобы позволить мне собрать мысли.

Моя комната – это маленький хаос, где каждая вещь имеет своё место, но выглядит так, будто её оставили случайно. На одной из полок, рядом с книгами, лежит старый кожаный колчан. Его мне подарили друзья, когда я впервые выиграла местные соревнования по стрельбе из лука. Над ним висит постер с изображением туманности Ориона, который светится в темноте. Я купила его ещё в университете, и он всё ещё напоминает мне, почему я выбрала путь науки.

На комоде стоят фотографии в рамках. Я беру одну из них: мама обнимает меня после соревнований, её улыбка такая искренняя, что от неё сразу становится теплее. На другой фотографии – я и мои однокурсники, обнимавшие друг друга на фоне звёздного неба в университетской обсерватории. Это было давно, но кажется, будто вчера.

Моя кровать завалена вещами. Здесь свалены и книги по астрофизике, и мой любимый дневник с заметками, куда я записываю идеи для работы. Под дневником лежит старый блокнот со схемами звёздных карт, который я рисовала ещё в школе. Рядом с ним – сборник историй про легендарных лучников прошлого. Всё это – часть меня, мой маленький мир.

На полу стоит сумка, и я начинаю медленно заполнять её вещами для тренировки. Перчатки и крага аккуратно упакованы, стрелы в колчане лежат ровными рядами. Мой лук – изящный, с матовым покрытием, выглядит почти как произведение искусства.

Я замираю на мгновение, взглянув на старую коробку у стены. В ней лежат детские рисунки, сувениры, которые я собирала в поездках, и папина книга. Я почти никогда её не открываю, но знаю, что она там. Напоминание о человеке, которого я никогда не знала, но который каким-то образом повлиял на меня. Я его почти не помню. Причина его поступка остается загадкой для меня по сей день. Мать никогда о нем не говорила, а все мои вопросы об отце были проигнорированы.

Я машинально провожу пальцем по краю крышки коробки, но не открываю её. Не сейчас.

Я бросила взгляд на сумку, проверяя, всё ли на месте. Лук аккуратно лежит внутри, стрелы в колчане уложены ровно. Стараясь не шуметь, я закрываю молнию и подхожу к двери.

Перед выходом задерживаюсь на мгновение, снова окидывая взглядом комнату. Вещи вокруг – мои отражения. Напоминания о том, что мне нравится, о том, кем я была и кем пытаюсь стать.

Спускаясь вниз, я снова заглядываю в гостиную. Мама всё ещё спит, книга медленно соскользнула с её колен, а лицо выглядит спокойным, будто ей снится что-то хорошее. Я осторожно подхожу, поднимаю книгу и кладу её на стол рядом с чашкой чая.

– Спи, мам, – шепчу я.

Она едва слышно вздыхает во сне, а я ухожу в прихожую. Надеваю кроссовки, накидываю на плечо сумку и выхожу из дома. Свежий вечерний воздух обнимает меня, заставляя на мгновение остановиться.

«Вот ещё один день. И ещё одна попытка справиться со всем».

Глава 5

Лес встретил меня спокойствием. Едва я вышла из машины, вокруг разлился лёгкий аромат хвои, перемешанный с сыростью земли. Осенний воздух был прохладным, но бодрящим – таким, который заставляет забыть о суете и сосредоточиться только на текущем моменте. Прямо передо мной простиралась просторная открытая площадка, окружённая высокими соснами. Здесь было всё, что нужно для тренировок: ряды мишеней на разных расстояниях, деревянные навесы для стрелков, а рядом – небольшой домик, где хранился инвентарь.

Я любила это место. Сюда я приходила не только за тренировками, но и за возможностью отключиться от повседневной суеты. Здесь, в окружении леса, с луком в руках, я могла быть просто собой.

– Александра! Ты сегодня рано, – голос Марка, моего тренера, отвлёк меня от созерцания.

Он стоял у стойки с инвентарём, держа в руках пачку стрел. Марк был лет сорока, высокий и подтянутый, с улыбкой, которая, казалось, всегда была готова появиться. В его манерах сквозило терпение и доброжелательность – два качества, которые делали его отличным тренером.

– Решила немного раньше выбраться, чтобы спокойно подготовиться, – ответила я, поднимая сумку с плеча.

Марк кивнул, кидая взгляд на мою экипировку. – Твой лук в порядке? Надо будет проверить натяжение тетивы. У тебя ведь соревнования через неделю.

– Всё нормально, – уверила я его, хотя поймала себя на мысли, что давно не проверяла снаряжение так тщательно, как раньше. Мелкие детали иногда ускользали из моего внимания в последнее время, но я старалась не давать себе поводов для лишней тревоги.

Площадка была почти пустой – только пара человек у дальних мишеней, тихо переговариваясь между собой. Их голоса сливались с шелестом листвы, создавая особую, умиротворяющую атмосферу.

Я прошла к одному из деревянных столов под навесом и положила сумку. Распаковка инвентаря всегда была для меня почти ритуалом: сначала проверить лук, затем – стрелы. Их гладкая поверхность и ровные перья всегда вызывали у меня какое-то необъяснимое удовольствие. Здесь, в этом процессе, было всё, что я так ценила: точность, концентрация, порядок.

– Сегодня попробуй сконцентрироваться на дальних мишенях, – добавил Марк, подходя ближе. – И не забывай о дыхании, а то ты иногда торопишься.

Я усмехнулась.

– Знаю, знаю. Ты каждый раз мне это говоришь.

Марк рассмеялся и кивнул в сторону мишеней:

– Что ж, тогда за дело. Лес и лук сделают своё дело – настроят тебя на нужный лад.

Я кивнула, чувствуя, как спокойствие этого места медленно вытесняет из меня накопленное напряжение.

Я встала на место, выпрямив спину и чувствуя, как все напряжение от работы и забот о матери начинает растворяться в воздухе. Лук в руках казался продолжением моих собственных пальцев. Его гладкая поверхность, лёгкий вес и натянутая тетива – всё это придавало мне уверенности, что сегодня я смогу добиться того, к чему стремлюсь.

Марк подошёл немного ближе, но я чувствовала, что сейчас мне не нужно его вмешательство. Я была готова.

Я натянула тетиву, почувствовав, как каждая мышца в теле напряглась, как дыхание стало глубоким и ровным. Стрельба для меня – не просто хобби. Это был способ не только угодить в мишень, но и быть наедине с собой, без лишних слов, без лишних чувств. Мой мир сужался до маленькой точки на дальнем конце поля, и я знала, что это единственное, что сейчас имеет значение. Никакой суеты, только цель.

Я прицелилась, затаив дыхание. Мишень была далеко – метра на тридцать, и хоть это не считалось большой дистанцией для опытных стрелков, каждый выстрел всё равно оставлял в сердце лёгкое волнение. Стрельба – это всегда баланс. Сила и лёгкость, концентрация и расслабление, точность и интуиция.

Когда я была маленькой, мне нравились мультики, где принцессы, попавшие в беду, ждали спасения. Я часто думала, что на их месте мне бы быть не хотелось.

Действовать.

Я не хотела быть той, кого нужно спасать. Я хотела быть той, кто спасает. Может, поэтому мне и понравилась стрельба. Лук – это не просто оружие, это возможность стоять на собственных ногах, сражаться и побеждать, не раскрывая себя.

Сейчас, когда я тянула лук, я как будто почувствовала, как исчезает весь мир вокруг. Не было ни забот о матери, ни переживаний по поводу работы, ни размышлений о том, что будет через месяц или год. Только я и мишень. Только здесь и сейчас.

Дыхание ровное. Пальцы сжимаются на тетиве. Момент. Выстрел.

Стрела почти невидимой тенью пронеслась по воздуху, и я тут же посмотрела на мишень. Она не попала в центр, но была близка. Чуть вправо.

Я нахмурилась и подошла ближе, оценивая результат. Хорошо, но могло быть и лучше. Я привыкла добиваться того, чего хотела. Стрельба всегда была для меня не только способом снять стресс, но и подтверждением того, что я способна быть точной, собранной и уверенной.

Марк заметил моё недовольство и подошёл с улыбкой:

– Ты почти попала в десятку. Хорошо, но попробуй снова.

Я кивнула, принимая его слова, но в глубине души не была до конца удовлетворена. В такие моменты я часто думала о своём отношении к жизни вообще. Работая в сфере науки, где всё поддаётся логике и расчетам, я всегда стремилась к идеалу. Но жизнь, как и стрельба, редко бывает идеальной. Это не всегда удаётся признать. Иногда выстрелы летят не в ту точку, и ты должен просто продолжать.

Я сделала ещё один выстрел. Этот оказался точным, но я знала, что для меня стрельба – это больше, чем просто попадание в цель. Это был способ сделать себя частью чего-то целого, почувствовать гармонию и порядок. И пока я стреляла, я могла забыть обо всех других неясных ощущениях, что начинали подкрадываться ко мне в последнее время.

Стрела в мишени – это была не просто победа, а момент, когда я чувствовала, что могу контролировать хотя бы что-то в своём мире.

Я снова натянула тетиву, готовясь к очередному выстрелу. Мышцы напряглись, сосредоточенность стала абсолютной. Но тут, как гром среди ясного неба, раздались аплодисменты.

– Браво! – воскликнула Анна, появившись из-за ближайших деревьев. В её руках был лук, но выглядела она больше как зритель на премьере, чем как участник тренировок. – Ваше Высочество, так точно в цель ещё никто не попадал!

Я вздрогнула от неожиданности, а вместе с этим стрела сорвалась с тетивы и ушла в сторону мишени, ударившись где-то в самый край. Я повернулась к Анне с укором.

– Если бы ты кричала еще чуть громче, я бы уложила эту стрелу тебе под ноги, – сказала я, но не смогла сдержать улыбки.

Она только рассмеялась. Её голос звенел, как солнечные лучи, отражённые в стекле. Она была из тех, кто может поднять настроение одной лишь своей энергией. Её светлые волосы были собраны в высокий хвост, а глаза, серо-голубые, как утренний туман, всегда искрились озорством. Анна казалась неугомонной: если она не шутила, то обязательно что-то организовывала.

За ней появился Зак, который нёс в руках колчан и выглядел так, будто ему больше нравится болтать, чем стрелять. На его лице была та характерная ухмылка, которая говорила: «Сейчас я скажу что-то остроумное, а ты просто приготовься смеяться.»

История нашего знакомства с Анной и Заком была настолько странной, что, расскажи я кому-нибудь, – вряд ли поверили бы. Это не было ни дружбой с детства, ни случайным знакомством в кафе. Всё началось, как ни удивительно, со стрел.

Я тогда только начала увлекаться стрельбой из лука. Увидела объявление о наборе в клуб и, сгорая от желания попробовать, пришла на первую тренировку. Тренер поставил меня рядом с какой-то девушкой, которая смотрела на меня с едва заметной улыбкой. Её звали Анна, и она явно уже была «звездой» этой группы – сосредоточенная, с идеальной осанкой и взглядом, который мог бы пробить насквозь не хуже стрелы.

Я не знала, как себя вести, но очень старалась быть на уровне. Анна наблюдала за моими попытками выстрелить, пока я не сорвалась:

– Если ты хочешь сказать, что я держу лук, как криворукий новичок, можешь просто сказать.

Она слегка приподняла бровь и произнесла:

– Нет, но если хочешь услышать совет, расслабь плечи. И держи стрелу чуть увереннее.

Её тон был строгим, но не высокомерным, и я почувствовала себя немного увереннее.

Зак появился позже. Это был день первой общей тренировки на природе. Все были уже в сборе, когда он, запыхавшись, влетел на площадку. На нём была помятая футболка, а лицо выглядело так, будто он пробежал марафон.

– Извините, я… просто… – начал он, пытаясь отдышаться.

– Поздно, стрелы уже закончились, – прокомментировала Анна, не поднимая глаз от своего лука.

– А, ну тогда ладно, я домой.

Его легкость сразу разрядила атмосферу. Зак был таким… настоящим, с лёгкой небрежностью, которая выглядела скорее очаровательной, чем раздражающей.

Мы начали проводить вместе больше времени, чем требовалось на тренировках. Сначала это было просто «остаться подольше, чтобы доработать технику», а потом – кофе после занятий, случайные разговоры. Анна окзалась не такой строгой, как казалось в начале: за её серьёзностью скрывалась теплая забота, особенно когда дело касалось нас. А Зак… Он стал связующим звеном между нашими разными характерами.

Теперь, когда я оглядываюсь назад, понимаю: никто из нас не искал дружбу. Она сама нашла нас. И, что удивительно, сработала.

– Да ладно тебе, Алекс, – сказал он, подкатившись ближе. – Мы тут с Анной как раз поспорили, кто первым заставит тебя промахнуться. Я выиграл.

– Заставите меня промахнуться? – переспросила я, прищурившись.

– Ну… не совсем, – Зак выдержал паузу. – Мы же хотим помочь тебе стать лучше. А тут сразу два плюса: ты стреляешь в условиях стресса, а я держу пари и обогащаюсь. Все довольны!

– Не переживай, Алекс, – вступила Анна. – Тренер же всегда говорит, что важно попадать в мишень, а не пугать людей в радиусе трёх километров.

– Это он тебе сказал? – я приподняла бровь.

– Нет, Заку, – быстро нашлась Анна. – Ты ж видела его последний выстрел. У меня есть подозрение, что он случайно сбил шишку с той сосны.

Зак развёл руками, изображая невинность.

– Ну, у сосны точно нет претензий. А вот мишень, возможно, меня уже ненавидит за то, что я упорно игнорирую её существование.

Я рассмеялась, наконец полностью расслабившись.

– Если бы у мишеней был характер, Зак, ты бы сейчас тренировался в одиночку.

Анна прыснула со смеху.

– А ещё, представляешь, Алекс, если бы твои стрелы умели говорить? Они бы наверняка устроили пикет против таких, как Зак. «Дайте нам шанс попасть в десятку!» – она сымитировала воодушевлённый голос.

– Ладно, всё, хватит, – сказала я, приподняв руку в знак капитуляции. – Или я сделаю ещё один выстрел, но на этот раз мишенью будет кто-то из вас.

Зак с Анной переглянулись, как будто решая, кто пойдёт добровольцем, а потом синхронно отступили на пару шагов назад.

– Мы тебя любим, – сказал Зак с серьёзным выражением лица.

– Но не настолько, чтобы проверять, как хорошо ты стреляешь, – добавила моя подруга, и мы все засмеялись.

Анна и Зак были моим якорем. Со своими шутками, лёгкостью и простотой они вытаскивали меня из моего перманентного состояния «всё под контролем». Пусть иногда мы спорили или даже раздражались друг на друга, но в этом поле я всегда чувствовала себя частью чего-то настоящего.

Тренировка подходила к концу. Люди начинали расходиться: кто-то убирал луки и стрелы в чехлы, кто-то помогал собрать мишени. Солнце садилось, его мягкий золотистый свет проникал сквозь листву, отбрасывая длинные тени на траву.

Я и Анна задержались у деревянного навеса, рядом с остальными стрелками. Тренер привычно встал в центр небольшой толпы, а мы скучковались вокруг него, словно маленькие детки у ног воспитательницы. Это кажется мне забавным, так как всем членам нашей команды давно уже не восемнадцать.

– Отличная работа сегодня, – начал он, оглядывая нас с лёгкой улыбкой, которая, казалось, означала одобрение. – У некоторых стрелы летят всё ещё мимо цели, но это лишь вопрос времени и практики, – он взглянул на Зака, и все рассмеялись.

Зак театрально закатила глаза.

– А у некоторых настолько точный глаз, что можно только позавидовать, – продолжил тренер, обратившись уже ко мне.

Я смущённо отвела взгляд, но всё же почувствовала, как уголки губ слегка дрогнули в улыбке.

– Но! – продолжил Марк, повысив голос. – На следующей неделе вы не просто тренируетесь. У нас будет показательное выступление.

Толпа оживилась, послышались вопросы:

– Где? Что за выступление?

– Я как раз к этому перехожу, – поднял он руку, призывая к тишине. – Один из наших спонсоров, мистер Ховард, устроил большой праздник в своём поместье. Потребовалась развлекательная часть с исторической тематикой, и он решил включить в программу наш клуб. Так что, ребята, у вас будет возможность показать себя.

– Ого, старинное поместье, – произнесла Анна, широко раскрыв глаза. – Это звучит так… аристократично!

– А мне звучит как куча нарядных гостей, которые будут смотреть, как я позорюсь, – заметил кто-то из группы, вызывая очередной смех.

Марк не обращал внимания на наши комментарии.

– У вас ровно неделя, чтобы подготовиться. Всё оборудование будет предоставлено, но, Алекс, – он вдруг обратился ко мне, – ты могла бы взять свой лук. Я знаю, что ты лучше чувствуешь баланс, когда стреляешь из своего.

– Конечно, – кивнула я, уже мысленно продумывая, как мне настроить тетиву и проверить стрелы.

– А где это поместье? – спросил кто-то из нашей группы.

– В двух часах езды отсюда. Старое, но хорошо сохранившееся. Настоящая историческая жемчужина, говорят. Идеально подходит для нашего выступления, – объяснил Марк.

– Может, там привидения водятся? – шутливо спросила Анна, толкнув меня локтем.

Я не успела ответить: Марк распустил нашу группу, попрощавшись до следующей недели.

Собирая лук, я ещё раз посмотрела на свою подругу. Анна что-то жизнерадостно обсуждала с другими членами команды, а тренер тем временем делал заметки в своём блокноте.

Внутри меня боролось странное чувство. С одной стороны, показательные выступления были шансом для нашей команды, чем-то новым и интересным. Но с другой – почему-то я ощущала лёгкое напряжение.

Старое поместье… Почему от одной только мысли об этом у меня появились мурашки на коже?

Глава 6

Дорога домой после тренировки всегда была для меня временем, чтобы собраться с мыслями. Лесная местность вокруг трассы погружалась в сумерки, и деревья, которые днём казались дружелюбными, теперь стояли в молчаливом карауле. Я вела машину спокойно, чуть приоткрыв окно, чтобы впустить в салон свежий воздух.

Мягкий рок звучал из динамиков, приглушая шум мотора. Музыка помогала мне переключиться с тренировочной концентрации на мысли о завтрашнем дне.

Я вспомнила слова тренера про поместье. Старинное, хорошо сохранившееся. Почему-то это описание вызвало у меня странное чувство. Анна, конечно, нашла способ подшутить на эту тему, но я знала, что она тоже заинтригована.

Проезжая через небольшой мост, я невольно улыбнулась, вспомнив её слова о привидениях. «Да уж, если бы духи существовали, они точно не стали бы являться в наш век пиццы и интернета,» подумала я.

Остаток пути я ехала в полной свободе ото всех мыслей, лишь изредка поглядывая в зеркало заднего вида. Небо за спиной становилось всё темнее, а впереди, среди густых крон деревьев, уже виднелись огни моего района.

Когда я подъехала к дому, в окне гостиной горел свет. Мама, наверное, сидела на диване с одной из своих книг. Я припарковалась перед подъездом и, закрыв машину, вдохнула вечерний воздух. В таких моментах я чувствовала, как мир будто замедляется.

Открыв дверь, я сразу услышала шорох переворачиваемой страницы.

– Уже дома? Как тренировка? – раздался мамин голос из гостиной.

– Всё хорошо, – отозвалась я, снимая обувь. – Ты ещё не спишь?

– Да нет, немножко зачиталась. Ты бы видела, какие страсти творятся в этой книге.

Я заглянула в гостиную: мама уютно устроилась на диване, закутавшись в плед. На столике перед ней стояла чашка чая. Она выглядела спокойной, но в глазах я заметила лёгкую усталость, которую она никогда не показывала.

– Никак без любовных историй? – поддразнила я, проходя мимо.

– Ты тоже должна что-нибудь почитать, кроме этих своих статей и формул, – ответила она с хитрой улыбкой.

– Сказала женщина, которая могла бы цитировать Пушкина наизусть. – Я шутливо показала ей язык и отправилась на кухню.

Я налила себе стакан воды и заглянула в холодильник. Мы недавно закупались, но почему-то вид оставшихся овощей вызвал у меня тревогу. «Надо будет ещё сходить за продуктами завтра. Сделаю маме что-нибудь вкусное.»

Я вернулась в гостиную.

– Завтра хочешь что-нибудь особенное на ужин? – спросила я, садясь рядом.

Мама чуть подняла голову от книги.

– Не знаю… Может, пасту с грибами?

– Легко. Только грибы тебе чистить, – засмеялась я.

Она ответила, рассмеявшись, но потом её взгляд стал серьёзным.

– Ты не слишком устаёшь? С этими тренировками, работой, ещё и со мной…

– Мама, всё хорошо, правда. – Я накрыла её руку своей. – Это моя жизнь, и я счастлива, что могу заботиться о тебе.

Она хотела что-то возразить, но я отвела разговор в сторону, подшутив про её книгу. «Героиня опять выбирает между красавцем и миллионером?» Мы ещё немного посмеялись, прежде чем она отправилась спать.

Я проводила её взглядом, думая, насколько сильно за последние пару лет изменилась наша жизнь. После диагноза мы остались вдвоём, но для меня это было даже чем-то естественным. Мы всегда были только мы две.

Я вошла в свою комнату, ощущая приятную усталость после тренировки. Солнечный свет давно уже исчез за горизонтом, оставив после себя только мягкие отблески уличных фонарей, которые пробивались через окно.

Перед тем как сесть за ноутбук, я машинально начала собирать волосы в пучок. Это был мой своеобразный ритуал, который помогал сосредоточиться на работе. Быстро завязав волосы при помощи шариковой ручки, я почувствовала, как привычное движение привело мысли в порядок.

Рабочая зона сразу настроилась под мой ритм: свет лампы на столе, мерное гудение ноутбука и почти медитативное состояние, которое наступало, когда я погружалась в данные.

Я опустилась на стул и включила ноутбук, решив проверить рабочую почту. Хотелось подготовиться к рабочей неделе. Входящих было немного, но одно письмо сразу привлекло внимание. Отправитель: Колин Уэст. Тема: «Волновая активность – важное обновление».

Открыв письмо, я быстро пробежала взглядом по тексту:

Алекс, привет! Засекли странную волновую активность на наблюдательном пункте вчера ночью. Источник пока не определён, но данные очень интересные. К концу недели ожидается пик активности, и нужно будет всё записать. Готовь оборудование, скорее всего, предстоит много работы. Колин.

Я перечитала сообщение несколько раз. Волновая активность… Это могло означать что угодно: всплески звёздной радиации, гравитационные возмущения, даже что-то более редкое и необычное. Пока источник активности не был определён, вся команда оставалась в напряжении.

«Рабочая неделя будет насыщенной,» подумала я, записывая заметку на завтра: уточнить детали с Колином.

Я открыла программу для планирования, проверила расписание и села сортировать данные из предыдущего исследования. В голове всё складывалось в чёткие задачи, как пазл, который приятно разгадывать. Я всегда любила, как наука превращает хаос в порядок.

Прошло около часа. Я отключила ноутбук и потянулась, разминая затёкшие плечи. В комнате было тихо, только часы на стене отсчитывали время, заполняя тишину.

Мой взгляд случайно остановился на футляре со стрелами у стеллажа. На мгновение я замерла, будто эти стрелы могли заговорить. В памяти всплыли эпизоды с тренировки: аромат леса, натянутый лук, звонкий смех Анны и её подшучивания. Это были моменты, когда всё казалось простым и понятным, почти идеальным.

Но почему-то, вспоминая слова тренера о предстоящем выступлении в поместье, я ощутила лёгкий холодок.

«Старинное поместье,» пронеслось у меня в голове. Что-то в этих словах казалось неуместным, тревожным. Это была совсем крошечная искра чувства, которое я не могла объяснить.

«Что-то со мной не так в последнее время,» подумала я, тряхнув головой, чтобы отогнать мысли.

Я выключила свет и, кутаясь в плед, направилась к кровати. Однако странное ощущение так и не покидало меня.

Глава 7

Неделя выдалась загруженной. Каждый день начинался с чашки кофе, слегка разведённого молоком, и кончался не раньше полуночи. Ощущение, будто время сжималось, как пружина, особенно когда речь шла о загадочной световой активности, которую засекли несколько дней назад.

Я стояла в лаборатории, глядя на мониторы, где ряды данных текли, словно бесконечная цифровая река. Каждая строка – показатели волн, их амплитуда, частота, направление. И каждая строка – новая загадка.

– Вы заметили это? – Голос Колина раздался где-то за спиной. Он указал на один из графиков, который показывал внезапный всплеск энергии.

– Амплитуда увеличивается, – пробормотала я, придвигаясь ближе к экрану. – Причём нерегулярно. Будто что-то колеблется в точке источника.

– Это аномалия. Такое не должно быть. – Колин звучал то ли обеспокоенно, то ли взволнованно.

Мы предполагали, что волны могут исходить от какого-нибудь удалённого космического тела – возможно, звезды, которая готовится вспыхнуть, или массивного объекта, скрытого за облаками газа. Но эта гипотеза не объясняла хаотичность сигналов.

– Тебе это не напоминает… – начал Колин, но я перебила его:

– Не начинай с конспирологических теорий. Это просто данные.

Он рассмеялся:

– Я только хотел сказать, что это напоминает первую аномалию, которую мы засекли в прошлом году. Помнишь?

Я кивнула. Тогда мы так и не выяснили, что это было, хотя данных накопили уйму. Возможно, и сейчас история повторяется.

В лаборатории было прохладно, как всегда. Оборудование ровно гудело, и это навевало спокойствие. Я уткнулась в расчёты, стараясь уловить закономерность в скачках волны. В такие моменты наука была моим прибежищем. Здесь всё было рационально, обоснованно. Как и всегда.

Но не в этот раз.

– Алекс, мы готовимся к замерам в субботу. Будешь на связи? – спросил Колин, собирая свои записи.

На субботу запланированы показательные выступления, однако я не брошу свою часть работы и с удовольствием помогу ребятам разгадать эту загадку. Придется лишь постоянно быть на связи и проверять соцсети на наличие сообщений.

– Конечно. Нужно подготовить камеры и убедиться, что мы успеем к пику активности.

Я почувствовала, как что-то поднимается внутри – смесь волнения и настороженности. Необычная активность всегда будоражила, но сейчас это ощущение было другим. Непонятным. Как будто я стояла на грани чего-то большого, а дальше был только туман.

Мне нужно было сосредоточиться. Работы хватало, а времени нет.

Усталость навалилась ближе к вечеру. Я свернула последние графики и отчёты, закрыла ноутбук и потянулась. Пальцы похрустывали от напряжения, а мысли вновь возвращались к аномальным волнам. Отложив очки на край стола, я машинально взглянула на телефон. Несколько непрочитанных сообщений от Анны, пара напоминаний о предстоящих соревнованиях и одно имя, которое вызывало смешанные чувства.

Райан.

Мы почти не разговаривали на этой неделе. Он звонил несколько раз, я отвечала быстро, на бегу. Разговоры были поверхностными, будто мы оба старались не углубляться. Сегодня я решила, что пора нарушить этот ледяной барьер.

Набираю его номер. Сигналы идут долго, и, когда он всё-таки берёт трубку, мне кажется, что он отвечает нехотя.

– Привет, Райан, это я.

– Алекс, привет. – Его голос звучал ровно, но без тепла, к которому я привыкла.

– Как дела? Ты, наверное, занят?

– Да нет, всё как обычно. Работа, знаешь ли. А у тебя?

– Тоже самое. На неделе засекли аномальную активность, приходится разбираться, – сказала я, стараясь оживить разговор.

– Ну, звучит… захватывающе, – сказал он с легкой иронией.

Я напряглась. Райан всегда так говорил, когда пытался скрыть равнодушие.

– Райан, – я попыталась говорить мягко, – мы ведь давно не виделись. Что у нас происходит?

– Что происходит? – переспросил он, будто не понимал, о чём я. – Алекс, у нас всё нормально. Просто ты занята, я занят.

– Ты думаешь, это нормально? – спросила я, пытаясь сохранить спокойствие.

– Чего ты от меня хочешь? – раздражение проскользнуло в его голосе. – Ты постоянно занята своей работой, мы почти не говорим. Разве это только моя вина?

Я на мгновение замолчала, переваривая его слова. Это было неожиданно больно.

– Я хочу, чтобы мы поговорили честно, Райан. Может, встретимся?

– Посмотрим, – сказал он сухо. – Я занят в эти выходные.

Я закрыла глаза, чувствуя, как горячий ком поднимается к горлу.

– Занят, понятно. Ладно, давай поговорим, когда найдёшь время.

– Хорошо. Пока, Алекс.

Сердце тяжело билось в груди, а мыслей не было совсем.Гудки разрезали тишину. Я поставила телефон на стол и долго смотрела на него, будто оттуда мог прозвучать ответ, которого я не услышала.

Всё разваливалось – или уже развалилось?

Я снова зарылась в работу. После разговора с Райаном другого выхода не было. Если честно, мне даже хотелось укрыться за экранами мониторов, среди данных и графиков, чтобы отвлечься от всех вопросов, которые крутятся в голове: «Что с нами происходит? Почему всё становится только сложнее?»

Рабочий чат кипел обсуждениями. Колин написал, что волновая активность начала стабилизироваться, но это была не та стабилизация, которую мы привыкли видеть. Обычно сигналы угасают плавно, а здесь они будто обрывались, как если бы кто-то выключил источник.

«Это странно, – думала я, вглядываясь в кривые на экране. – Природа не делает таких резких движений».

Я щёлкала мышкой, проверяя данные с других наблюдательных пунктов, добавляла новые слои на карту. Когда я глубоко в работе, время словно исчезает. Мне не нужно думать ни о чём другом, только о том, чтобы найти ответ. Всё остальное – эмоции, сомнения – уходит на задний план.

Но не в этот раз.

Меня вырвал из потока звонок. На экране высветилось имя маминого врача. Моё сердце пропустило удар.

– Да, это Александра, – голос немного дрожал, пока я отвечала.

– Добрый вечер. Это доктор Хадсон. Ваша мама поступила к нам сегодня вечером. Мы провели осмотр, и её состояние требует наблюдения в больнице.

Мир замер.

– Насколько всё серьёзно? – спросила я, стараясь сохранять спокойствие.

Доктор говорил ровным, профессиональным голосом, но смысл слов бил сильнее, чем я готова была выдержать. «Сложно сказать точно. Но мы должны быть готовы к тому, что её состояние ухудшится».

После звонка врача в голове всё будто взорвалось. В ушах стоял гул, мысли путались, а воздух стал тяжёлым, словно не хватало кислорода.

Я пыталась собрать себя.

Дыши.

Дыши.

Набрала номер больницы ещё раз, чтобы уточнить, в каком она состоянии, как долго её оставят там, нужно ли мне приехать немедленно. Доктор повторил, что они делают всё возможное, но в голосе слышались осторожные нотки, которые я распознала за эти годы: он готовил меня к худшему.

Как только я повесила трубку, на меня нахлынуло отчаяние. Все эти месяцы, годы – мы с мамой боролись вместе. Она стойко выдерживала химиотерапию, никогда не жаловалась, а я старалась быть сильной ради неё. Но сейчас, впервые за долгое время, я почувствовала, что почва уходит из-под ног.

«Она ведь сильная, – говорила я себе. – Она справится. Мы всегда справлялись».

Но внутренняя тревога разрасталась, как сорняк. Она отравляла все мои мысли, не оставляя места для спокойствия. Я вспомнила, как ещё вчера она смеялась над моими шутками, спорила о том, что я слишком сильно переживаю за неё. Теперь же эта картина казалась хрупкой, словно стекло, которое вот-вот разобьётся.

Я бросила взгляд на часы. Прошло всего несколько минут после звонка, но мне показалось, что прошли часы. Я не могла сидеть на месте. В голове прокручивались самые страшные сценарии: а вдруг её состояние критическое? А вдруг…

Нет. Я не позволю себе думать об этом. Я не могу сломаться.

Когда я наконец доехала до больницы, сердце колотилось так, будто хотело вырваться наружу. Внутри всё казалось чужим, отстранённым. Слишком белые стены, холодный свет ламп. Медсестра провела меня в палату, где мама лежала, подключённая к капельнице.

Её лицо было бледным, глаза полузакрытыми. Она заметила меня и попыталась улыбнуться, но эта улыбка была далёкой от её привычной лёгкости.

– Привет, малыш, – слабый голос всё равно прозвучал тепло.

– Привет, мам, – я подошла ближе и села на стул рядом.

Мне нужно было что-то сказать, чтобы её подбодрить. Но в голове было пусто. Как будто все слова застряли где-то в горле.

– Ты решила, что мне недостаточно поводов для беспокойства, да? – сказала я, стараясь вложить в голос как можно больше лёгкости.

Она улыбнулась чуть шире.

– Хотела дать тебе отдохнуть от моего нытья, – ответила мама, её голос был тихим, но в нём ещё жила привычная ирония.

Я взяла её руку, стараясь не выдать, как сильно дрожат мои пальцы.

– Если ты хотела отдохнуть, то выбрала самое плохое место.

– Ой, не драматизируй, – она закрыла глаза на секунду, но всё ещё пыталась держаться бодро.

Я смотрела на неё, пытаясь запомнить каждую деталь её лица. Голубые глаза, как у меня, веснушки, такие знакомые и родные. Это лицо – часть меня, то, что я боялась потерять больше всего на свете.

Когда я вернулась домой, внутри меня было пусто. Все тревоги перемешались в один бесконечный поток мыслей, из которого невозможно выбраться. Что, если это конец? Что, если она не сможет выйти из больницы? Я сжалась в кресле, пытаясь унять дрожь.

Но вместо слёз я заставила себя думать о работе. Я знала одно: если я не сделаю сейчас что-то полезное, я просто сломаюсь.

Неделя словно утекла сквозь пальцы, оставляя за собой ощущение странного оцепенения. Я пыталась с головой уйти в работу – данные о загадочной аномалии требовали максимальной концентрации. Наша команда пересматривала замеры, фиксировала волновую активность, но ясности это не добавляло. Волны исходили будто из пустоты, не поддаваясь идентификации. Их природа оставалась загадкой: не звезда, не пульсар, не объект искусственного происхождения.

В итоге, все сошлись на во мнении, что поспешные выводы и предположения стоит отложить до выходных, когда у нас будет данных. Я потратила пару дней на моделирование спектрального анализа, но мысли все равно разбегались. В голове крутились обрывки разговора с Райаном, тревога за маму и странное чувство, которое поселилось внутри.

Вечером я вернулась домой, стараясь не заглядывать в комнату матери, чтобы лишний раз не провоцировать тревожные мысли. Она осталась в больнице, и, нужно признать, это наилучшая идея с учетом ее состояния. Я мало чем могла помочь в данной ситуации.

Я поднялась в свою комнату, чтобы собрать вещи для завтрашнего дня. Клуб арендовал автобус, чтобы отвезти нас к месту проведения мероприятия, и мне нужно было подготовиться.

На кровати аккуратной стопкой лежала форма клуба: черные джинсы, темно-зеленая рубашка с эмблемой лучников и защитные кожаные наручи. Я взяла их и положила в сумку, рядом со стрелами. Проверяя каждую из них, я не могла не вспомнить, как впервые взяла лук в руки. Мне было десять. В тот год по телевизору показали новый фильм о приключениях, где главная героиня стреляла из лука так метко, что я буквально заболела этим видом спорта.

Я перебирала в руках стрелы, проверяя их наконечники, и вдруг взгляд скользнул на фотографию на тумбочке. На ней мама и я на пикнике несколько лет назад. Ее глаза светились добротой и силой – такими они были всегда, пока болезнь не отняла эту энергию.

Вздохнув, я закончила сборы и поставила будильник.

Той ночью я увидела странный сон.

Я стояла в пустом зале, который казался бесконечным, но в то же время странно замкнутым. Воздух был тяжелым, наполненным тонким ароматом чего-то древнего и незнакомого. Пол под ногами, сделанный из темного гладкого камня, казался ледяным, хотя босые ступни его не чувствовали. Свет, мягкий и почти нереальный, струился сверху, не от солнца или лампы, а как будто из самой ткани сна.

Стены зала поднимались высоко, теряясь где-то в сером тумане. Они были украшены барельефами – резьбой, которая жила своей жизнью. Я не могла разглядеть их четко, как будто изображения пытались ускользнуть, меняя формы. Сначала это были деревья, потом они переплетались в силуэты людей, а затем исчезали, становясь узорами, напоминающими звезды или древние руны. Каждый раз, когда я пыталась сосредоточиться, изображение исчезало, словно оно не хотело быть увиденным.

В центре зала стояло зеркало. Оно притягивало взгляд, захватывало его, как магнит. Рама была массивной, сделанной из золота с вкраплениями странных светящихся камней, которые пульсировали, будто били в такт с моим сердцем. В зеркале не было моего отражения. Вместо него поверхность покачивалась, словно вода на ветру, отражая какие-то чужие звезды, небеса, которые я никогда не видела. Это было тревожно, но в то же время красиво. Нереально.

Я попыталась отойти, но ноги не двигались. Не то чтобы я не могла – мне даже не хотелось. Что-то неуловимое удерживало меня, звало ближе. Это не был голос, это был шум, как тихое журчание ручья или шепот ветра в листве, но в нем было нечто человеческое. Впервые за долгое время я ощутила настоящий страх, такой, который возникает, когда находишься на грани чего-то непонятного.

«Подойди», – казалось, говорил этот звук, хотя слов не было.

Мое сердце ускорилось. В голове крутился вихрь мыслей: «Что это? Почему оно меня зовет? Это только сон. Разве нет?» Я пыталась убедить себя, что это всего лишь плод моего подсознания, но ощущение было слишком реальным.

Я сделала шаг вперед, хотя не помню, как. Это было похоже на движение не моего тела, а моего духа. Зал стал холоднее, и каждый шаг отдавался гулким эхом.

Когда я приблизилась к зеркалу, поверхность начала изменяться. Она бурлила, как вода, когда в нее опускают руку, но вместо того чтобы успокоиться, из глубины поднимались тени. Они двигались внутри, словно существа, словно души, закручиваясь в хаотичный вихрь.

Я подняла руку, чтобы коснуться поверхности. Это было непреодолимо, как инстинкт. Я знала, что не должна, но ничего не могла с этим поделать. Подушечки пальцев почти прикоснулись к стеклу, как вдруг из зеркала хлынула волна света. Громкий, глубокий звук, похожий на колокольный звон, прокатился по залу, и я услышала отчетливый шепот. Теперь это были слова:

«Ты нужна нам.»

«Вспомни.»

Я отдернула руку, но было поздно. Волна света охватила меня, и все вокруг исчезло. Последнее, что я помню, – это странное чувство, будто я падаю, но не вниз, а в саму себя, глубже, чем когда-либо прежде.

Я проснулась резко, будто кто-то выдернул меня из воды. Сердце колотилось, дыхание было тяжелым. Руки дрожали, но не от холода, а от силы испытываемых эмоций. Я сидела на кровати, и на мгновение мне показалось, что я все еще там, в зале, перед зеркалом. Я тряхнула головой, чтобы развеять это чувство, и волосы разлетелись в разные стороны.

В комнате было тихо. Темно. Только слабый свет от уличного фонаря проникал сквозь шторы. Все вокруг было привычным, но внутри меня что-то изменилось. Я ощупала пальцы, будто пытаясь понять, не осталось ли следа от того света.

«Что это было?» – прошептала я себе.

Наверняка это последствия бурной недели. Столько эмоциальных качелей. Моя психика, наверное, не справляется, раз посылает такие реалистичные сны.

Я легла обратно, крепко зажмурила глаза и попыталась очистить разум, чтобы уснуть. Но чувство, что кто-то зовет меня, не покидало.

Глава 8

Утро наступило быстро, словно кто-то пролистал страницу книги. Причем отвратительной, без капли юмора. Хоть мне и удалось уснуть во второй раз, это не спасло меня от состояния разбитости этим утром. А ведь мне нужны все мои физические и психические силы на то, чтобы справить с сегодняшним днем. Ощущение реальности моего сна беспокоило меня всю добрую часть утра.

Так. Нужно собраться и сделать все возможное, чтобы вытянуть этот день.

Я быстро заправила кровать, на ходу чистя зубы. Сегодня был день, когда мы со всей командой отправляемся в старинное поместье, чтобы показать известным и богатым людям, как мы умеем держать лук.

Вещи для выступления лежали аккуратно сложенные у двери: колчан со стрелами, лук в мягком футляре, запасная тетива. Всё подготовлено заранее, но я всё равно пересчитала стрелы, проверила футляр и ещё раз осмотрела форму для выступлений. Строгие чёрные штаны и зелёная футболка с логотипом клуба выглядели почти новыми.

В ванной зеркало отразило усталую, но сосредоточенную меня. Легкие веснушки на щеках, подчеркнутые утренним светом, выдавали напряжение. Я собрала волосы в высокий пучок, туго закрепив его двумя резинками черного цвета. Глубокий вдох, и я готова.

Перед выходом я набрала номер мамы. Её голос звучал ослабленно, но всё ещё с ноткой материнского тепла.

– Доброе утро, милая, – её голос дрожал, но пытался казаться бодрым. – Ты уже выезжаешь?

– Почти. Решила проверить, как ты. Как ты себя чувствуешь?

Она замолчала на мгновение, и я услышала слабый шорох простыней.

– Ничего нового пока, – ответила она. – Но я хочу, чтобы ты думала о себе, а не только обо мне.

– Ты знаешь, что это невозможно, – я попыталась улыбнуться, чтобы она почувствовала это в голосе. – Я после выступления заеду.

– Главное, не нервничай из-за меня. Ты должна хорошо себя показать. Покажи им, что ты умеешь.

Я кивнула, хотя она не могла этого видеть, и сглотнула ком в горле.

– Ладно, мам. Отдыхай.

Когда я бросила взгляд на телефон, там уже был короткий текст от Колина:

«Мы прибыли на место. Сигнал усиливается. Будем держать тебя в курсе».

Коллеги отправились к новому объекту анализа. Они рассчитывали на мои данные и на то, что в ответственный момент, если им понадобиться моя помощь, я смогу расшифровать сигналы по данным, которые мне вышлют. Но только в том случае, если волновая активность внезапно изменится. Ответив коротким «Поняла. Удачи», я убрала телефон в рюкзак.

О парне старалась не думать. Последний разговор всё ещё висел где-то в сознании, но я решила не дать своим эмоциям взять вверх над моим состоянием: сегодня я сосредоточусь на выступлении и на работе. Полное погружение в деятельность.

Ведь все люди так делают, да?

Дорога к поместью, окружённая густыми деревьями, напоминала декорации из старого фильма. Витиеватые ветви переплетались над узким шоссе, образуя естественный свод, сквозь который с трудом пробивался солнечный свет. Когда мы, наконец, выехали на просторную открытую территорию, я увидела его – поместье.

Оно было одновременно величественным и таинственным. Серые каменные стены с крошечными трещинами казались хранителями секретов. Высокие готические окна напоминали глаза, наблюдающие за каждым шагом. На центральной башне, что венчала крышу, красовался металлический флюгер в форме крылатого дракона.

– Ну что, Александра, – громко сказал Марк, выходя из автобуса, – где твой лук и плащ? Нам здесь не хватает только рыцарского турнира.

Анна рассмеялась, вытащив свой футляр со стрелами.

– А может, это секретный отборочный тур? Кто победит, тот станет наследником этого замка.

Я усмехнулась, поправляя рюкзак на плече.

– Если наследовать развалины, то я пас. Но да, место впечатляющее.

На самом деле, мне нравилось. Эти старинные стены словно дышали прошлым. Любовь к архитектуре и истории жила во мне с детства. Я часто читала книги о старинных замках, особняках и их таинственных владельцах. В таких местах легко было представить рыцарей, баллы, драматические истории любви и предательства.

Поместье, как нам рассказали позже, было построено в начале XIX века одной из богатых аристократических семей. Со временем его значимость угасла, и в XX веке, после пожара, здание долгое время стояло в запустении. Лишь двадцать лет назад его частично восстановили и превратили в туристическую достопримечательность. Сегодня оно использовалось для выставок, мероприятий и иногда для съёмок фильмов.

Мы прошли через массивные железные ворота, украшенные искусной резьбой, и оказались во внутреннем дворе. Прекрасные цветочные клумбы выделялись на фоне строгих каменных стен. В центре стоял небольшой фонтан, его вода тихо журчала, словно напевая забытую мелодию.

– Ладно, признаю, это круто, – пробормотал Марк, глядя вверх на башню.

– Я бы сказала, немного устрашающе, – добавила Анна, оглядываясь по сторонам. – Как будто в любой момент из-за угла выйдет призрак.

Я улыбнулась, но сама чувствовала что-то подобное. Поместье будто смотрело на меня. Незримая тяжесть исходила от этих стен, словно прошлое пыталось шептать мне о себе. У меня было странное чувство, смесь лёгкого волнения и восторга, но я старалась не зацикливаться.

– Всё в порядке? – тихо спросила Анна, толкнув меня в бок.

– Да, всё хорошо, – я кивнула и выдавила улыбку. – Просто место… необычное.

Мы направились в сторону небольшой сцены, установленной во дворе. Вокруг сновали другие участники, готовившие снаряжение. Я оглянулась на башню. Мне показалось, что на мгновение я увидела что-то блеснувшее в одном из окон. Но, поморщившись, я решила, что это всего лишь солнце.

– Ладно, хватит мечтать, – хмыкнула я про себя. – У нас здесь не экскурсия.

Тревожное чувство всё равно не отпускало.

Внутренние залы поместья оказались ещё более впечатляющими, чем я ожидала. Высокие потолки, украшенные лепниной и побелкой, массивные люстры с десятками сверкающих кристаллов и полы из отполированного дерева – всё это воссоздавало атмосферу ушедшей эпохи. Стены были усыпаны картинами: портреты, сцены охоты, причудливые пейзажи. Даже запах в помещениях был особенным – смесь старого дерева, воска и едва уловимого аромата времени.

– Добро пожаловать в усадьбу Рэйвсхолл, – начала гид, женщина с высоким пучком седых волос, но с удивительно бодрой интонацией. – Это место с богатой и, возможно, немного мрачной историей. Когда-то здесь жила семья Рэйвс, одна из старейших аристократических семей этого региона.

Мы с группой следовали за ней через длинный коридор, вдоль которого стояли резные шкафы и комоды. За стеклом витрин были выставлены предметы: серебряные подсвечники, наборы столовых приборов, книги с позолоченными переплётами.

– Говорят, глава семьи, лорд Эдгар Рэйвс, был человеком сложным, – продолжала гид. – Он построил это поместье как символ своего могущества, но вскоре оно стало источником его страха и печали.

– Почему? – спросила Анна, заинтересованно глядя на гида.

– Существует легенда, что лорд Эдгар сделал поместье не только своим домом, но и своего рода капсулой памяти, – загадочно улыбнулась женщина. – Здесь, на этих землях, происходило множество странных событий, от которых он хотел защитить свою семью.

– Странных? – переспросил Марк, иронично подняв бровь.

– Исчезновения, необъяснимые явления… например, старинное зеркало, – она сделала паузу, ожидая нашей реакции.

– Минуточку, зеркало? – я не удержалась от вопроса, а внутри почувствовала холодок.

– Да. В одном из боковых залов находится предмет, о котором ходят слухи уже более ста лет, – ответила гид. – Это зеркало в тяжёлой позолоченной раме из чёрного дерева, говорят, принадлежало самому лорду Эдгару.

Гид увела нас в просторный зал, стены которого были украшены гобеленами с изображением охотничьих сцен. И в самом углу комнаты я заметила объект, о котором она говорила.

– Зеркало, по преданию, способно отражать не только вашу внешность, но и ваши сокровенные мысли. Есть также легенда, что оно может показать и то, что скрыто за пределами нашего мира, – она осеклась, обвела нас взглядом, словно взвешивая, насколько глубоко углубляться в эту тему.

Рама зеркала действительно была внушительной. Резьба на тёмном дереве напоминала виноградные лозы, которые закручивались в сложные узоры. На поверхности зеркала отражались отблески света от люстр, но саму его поверхность невозможно было разглядеть чётко – казалось, что в глубине прячется что-то туманное.

– Конечно, это всего лишь сказки, – добавила гид, пытаясь разрядить обстановку. – Но зеркало остаётся символом загадочности этого дома.

– Это жутковато, – прошептала Анна, стоя рядом со мной.

Я ничего не ответила. Не могла. Взгляд снова и снова возвращался к зеркалу, и по спине пробежал невольный холодок. Казалось, что в нём что-то движется – еле уловимая тень, промелькнувшая у края моего зрения.

– Давайте двигаться дальше, – голос гида вывел меня из оцепенения.

Но даже когда мы продолжили экскурсию по другим комнатам, я всё ещё ощущала странное напряжение, словно зеркало не отпускало меня, а следило за каждым моим шагом.

Глава 9

После экскурсии нас отвели в современную пристройку, примыкающую к одной из старых стен поместья. Несмотря на то, что внешний вид пристройки старательно гармонировал с остальным зданием, внутри это было что-то вроде небольшого конференц-зала, смешанного с раздевалкой и уютной гостиной. Как будто хотели уместить все и сразу и использовать это место для различных целей.

Она была построена недавно, это ощущалось в каждом элементе: от идеально ровных стен до современной системы освещения. Казалось, что архитекторы пытались сохранить общий стиль старинного здания, но практичность и современность всё равно выдавали её возраст.

Высокие белые стены без лишнего декора поднимались к потолку, оформленному под натуральное дерево. Он выглядел массивным, словно его только что вырезали из дубовых балок старого замка. Это создавалось специально для тех, кто хотел почувствовать дух времени, не теряя комфорта.

Пол покрывал отполированный камень светлого оттенка, который слегка отражал свет от встроенных в стены фонарей. Углы пристройки украшали большие горшки с лавром, придавая месту одновременно ощущение уюта и строгости.

Главным акцентом в зале была большая центральная зона для отдыха или же неформальных бесед. Здесь стояли диваны бежевого цвета, один журнальный столик и несколько рядов стульев (я насчитала четыре), аккуратно выстроенные в ряд, будто в музее. По периметру были расставлены скамьи, больше похожие на софы, обтянутые кожей глубокого зелёного оттенка – их цвет напоминал о старинных библиотечных интерьерах.

На одной из стен висели старые гравюры, очевидно, из оригинального интерьера поместья. Они изображали сцены охоты и праздников, а в углу притягивала внимание небольшая картина, на которой был запечатлён сам особняк в его первоначальном виде.

Возле входа в пристройку стоял длинный деревянный стол с антикварным орнаментом, где сейчас лежали регистрационные листы и несколько сувенирных буклетов о поместье. Всё здесь словно напоминало о том, что прошлое и настоящее могут существовать бок о бок, хотя иногда и вступают в диссонанс.

Эта пристройка была чистым компромиссом между стариной и современностью – место, которое давало возможность ощутить себя частью истории, не беспокоясь о её сохранности.

– Ммм, а это уже не XIX век, – протянула Анна, оглядывая просторное помещение с высокими белыми стенами и практичными скамьями. – Чувствую себя как в главном офисе Meta.

– Но ты же ты же там никогда не была, – усмехнулся Марк, проверяя свой лук. – Просто забудь про атмосферу и сосредоточься на своей осанке.

Я слушала их разговор вполуха и пыталась отвлечься от своих мыслей. Безуспешно. Голова была забита странными мыслями, которые не имели никакого обоснования и которые я бы даже не хотела обдумывать. Сон про зеркало, который уже начинал казаться слегка туманным и нереальным, вдруг снова всплыл в сознании. Какое же это совпадение, что здесь действительно есть подобное зеркало.

Да нет же. Это просто проделки мозга. Возможно, гид обмолвился о нём вскользь, и мои мысли сами подогнали образ.

Пока остальные занимались тем, что делали последние приготовления, я скользнула пальцем по экрану телефона, проверяя сообщения. Никаких сообщений от коллег. Ни Колин, ни другие не прислали ни строки. Хотелось бы, чтобы они уже выслали первые результаты наблюдений, но, похоже, их загруженность превосходит мою.

«Ну и пусть. Всё равно сейчас время выступлении, а не работы», – мысленно сказала себе я, хотя волнение всё равно пробивалось сквозь этот внутренний монолог.

– Алекс, ты чего такая тихая? – Анна толкнула меня в плечо, прерывая поток мыслей. – Признайся, тоже хочешь, чтобы из зеркала выскочил средневековый рыцарь?

– Нет, спасибо, мне вполне хватает реальности, – фыркнула я.

– Тогда расслабься, мисс учёный, – протянул Марк, настраивая тетиву. – Наслаждайся сегодняшним днем.

Едва тренер закончил свою мысль и отошел в дальний угол, чтобы помочь остальным, как вдруг мы услышали внезапный шум за дверью и звук тяжелых шагов, как будто кто-то бежал.

Анна первой заметила Зака, который влетел в пристройку, словно ураган, с луком в одной руке и чехлом со стрелами в другой. Его лицо было пунцовым, а дыхание сбивалось, как у марафонца на последних метрах.

– Ну, наконец-то, наше опоздавшее вдохновение прибыло, – с усмешкой протянула подруга, сложив руки на груди. – Что, Зак, решил для полноты образа рыцаря прилететь сюда на лошади?

– Я… я всего лишь… – Зак сделал паузу, чтобы перевести дыхание, – потерял время из-за пробки, а потом парковка! Кто вообще строит такие поместья без нормальных парковочных мест?

– Ага, наверняка на тебя напал злой волшебник, перекрывший дорогу, – к нам подошел еще один участник команды, Сэм. Его тёмно-русые волосы как обычно были зачесаны назад и щедро забрызганы лаком. Серые глаза прищурились, в то время как голова кивнула на растрёпанные волосы Зака. – Ты выглядишь так, будто тебя выгнали с рыцарского турнира за некомпетентность.

– Ха-ха, очень смешно, – Зак, наконец, выровнял дыхание и оглядел комнату. – Зато я здесь. И вообще, вы не можете проводить соревнования без своего главного таланта.

– Конечно, не можем, – поддакнула Анна, подмигнув мне. – Кто ещё будет стрелять так, чтобы наши мишени чувствовали себя в безопасности?

– Вот и увидите, как я всех вас сделаю, – Зак фыркнул, но на его лице расплылась тёплая улыбка.

Анна закатила глаза:

– Ладно, герой, отдохни. Тренер будет рад видеть, что мы здесь все в сборе.

Сэм хлопнул Зака по плечу:

– Если тренер спросит, почему ты опоздал, скажи, что ты слишком долго искал свою славу.

В этот момент я почувствовала, как напряжение слегка ослабевает. Шутки друзей, пусть иногда не смешные, создавали атмосферу, в которой было тепло и уютно.

Мы закончили последние приготовления. Каждый из нас был одет в удобную одежду и обязательно носил футболку с эмблемой клуба. Тренер раздал по бутылке воды, мы схватили колчаны и лук и вышли из пристройки. Организаторы, тем временем, направлялись к нам, чтобы провести к дальней части поместья, где и пройдет главная часть сегодняшнего мероприятия. Теперь оставалось только сосредоточиться на следующем этапе, чтобы не думать о странных совпадениях, затянувших этот день в непонятный клубок эмоций.

Глава 10

Перед нами раскинулась завораживающая панорама сада. Мероприятие было организовано с таким вниманием к деталям, что на мгновение я забыла обо всех своих тревогах. Под ярким, но не палящим солнцем сад сиял. Дорожки из белого гравия плавно вели к элегантным кованым скамейкам и высоким фонтанам, чьи струи воды создавали мягкий, успокаивающий шум.

Центральный фонтан, окружённый кругом из цветущих роз, был настоящим произведением искусства: из него вздымались изящные мраморные фигуры, словно ожившие из античных мифов. Вдоль дорожек были расставлены стулья с атласными чехлами и столики, украшенные тонкими скатертями и цветочными композициями. На каждом столике лежали карточки с расписанием мероприятия.

Дальше сад переходил в лес, где высокие деревья создавали естественный навес, пряча уголки в полумраке. На этом рубеже природа казалась менее ухоженной, но не менее впечатляющей: густая зелень, отбрасывающая длинные тени, намекала на что-то тайное, скрытое за её пределами.

Гости уже начали собираться. Слышались обрывки разговоров, смех, звон бокалов – мероприятие явно привлекло множество людей. Мужчины в лёгких костюмах, женщины в платьях, от скромных до роскошных, – казалось, здесь собралась публика с самыми разными вкусами.

Я украдкой осмотрелась, пытаясь уловить детали. Всё выглядело как сцена из какого-то исторического романа, но с современным антуражем: стулья и столы – новые, зеркально чистые, а камеры и дроны журналистов напоминали о реальности.

Анна подошла ближе, слегка подтолкнув меня плечом.

– Ну, Алекс, готова быть звездой этого вечера? – её глаза хитро блеснули.

– Готова быть тем, кто не попадёт ни по одной мишени, – съязвила я в ответ, хотя сама ловила себя на мысли, что хочется доказать обратное.

Сэм, успевший завести разговор с какой-то незнакомкой, обернулся к нам и улыбнулся.

– Не волнуйтесь, дамы, я покажу класс. Всё-таки мои навыки – это гордость нашей команды.

– Ага, «гордость», – фыркнула Анна. – Только не забудь, как в прошлом году твоя стрела застряла в траве.

Мы рассмеялись, но внутри я ощущала лёгкое волнение. То ли от количества людей, то ли от странного предчувствия, которое всё никак не отпускало с утра.

Когда мы подошли ближе к зоне стрельбы, я заметила, что столы для нашей команды уже подготовлены. На них аккуратно лежали списки участников и луки. Я выудила из кармана мобильный и положила его на один из стульев, стоящих рядом. Если в течение следующего короткого времени мне не придет сообщение из лаборатории, то после выступления придется позвонить самой.

Наше выступление не было центральным событием этого дня, однако, безусловно, одним из главных. Гости постепенно заполнили ряды стульев и столиков, расставленных в саду. Все вокруг выглядело одновременно торжественно и непринуждённо: накидки на стульях цвета шампанского, лёгкий ветерок шевелил гирлянды цветов, перекинутые через фонари. Руководитель соревнований, суховатый мужчина лет пятидесяти с серебристой бородой, жестом дал знак начинать.

Я глубоко вдохнула, чувствуя, как внимание толпы фокусируется на нас. Мой взгляд скользнул по лицам в толпе, стараясь не задерживаться ни на ком конкретно. Здесь были люди разных возрастов: кто-то расслабленно откинулся на стуле с бокалом в руке, кто-то переговаривался с соседом. На переднем ряду стояла пара молодых женщин в элегантных платьях, их ожерелья сверкали, отражая свет фонарей. Рядом с ними седовласый мужчина в сюртуке что-то выспрашивал у официанта.

Я заметила ребёнка лет десяти, который с интересом пялился на нас, пока его мать пыталась поправить ему галстук. Смешной контраст: аккуратно одетый мальчик в строгом костюмчике и его полное нежелание соблюдать все эти условности. Я едва не улыбнулась.

Всё вокруг кипело жизнью, словно это место ожило, чтобы напомнить, что в нём не только стены и история, но и энергия настоящего момента.

Мир вокруг будто замер, когда я взяла в руки лук. Теперь всё внимание было на нас, и надо было быть достойной этого ожидания.

Имя, объявленное судьёй, прозвучало так громко, что я чуть не вздрогнула. Шагнув вперёд, я поправила лук в руках и попыталась сосредоточиться на мишени. Толпа зрителей устроилась за стульями на краю поля, кто-то негромко переговаривался, кто-то уже хлопал в ладоши в предвкушении.

Я должна была показать хороший результат. Всё шло так, как должно, но внутри меня странное напряжение будто нарастало. Лук приятно тянулся, тетива загудела от усилия, стрела вылетела из рук – и чисто вошла в цель.

Аплодисменты были приятным звуком, но я чувствовала себя странно отстранённой. Всё происходило как будто через стекло, приглушённо и расплывчато.

– Алекс, неплохо! Держи темп! – голос тренера пробился сквозь шум толпы, но я едва кивнула ему в ответ.

Нужно сосредоточиться. Я ведь это умею, правда? Сколько раз я тренировалась – сосредоточься на дыхании, на мишени, ничего больше. Но почему-то тело меня предавало.

Я сглотнула, чувствуя, как лоб начинает покрываться потом, а в груди поселилась тяжесть. Шея будто горела. Ощущение такое, словно кто-то дышит тебе в затылок, но оборачиваешься – никого. Нервы, это просто нервы. Устала, волнуюсь. Всё пройдёт.

Снова моя очередь. Я подняла лук, но, натягивая тетиву, почувствовала, как руки слегка дрожат. Неуверенность – редкий гость для меня на поле – нахально расползалась в мыслях.

«Просто делай, как обычно, Алекс. Просто соберись. Всё в твоих руках.»

Стрела вылетела, но полетела чуть в сторону. Попала в мишень, но далеко не в центр. Сердце заныло от разочарования, а рядом тихо прошёл шёпот толпы.

– Всё нормально? – Анна спросила это достаточно тихо, чтобы не привлечь внимание, но я уловила тревогу в её голосе.

– Да, всё хорошо, – я натянуто улыбнулась, надеясь, что она поверит.

Она кивнула, но в её взгляде читалась сомнительная попытка не лезть ко мне с расспросами.

Мои мысли хаотично метались между тем, что я видела во сне, и этим странным чувством, которое преследовало меня весь день. Зеркало. Я вспомнила резкий отблеск света и голос, который не смогла понять. Что если всё это правда, что если…

Нет, глупости. Сон – это просто сон. Мозг иногда играет злую шутку, вытаскивая на поверхность то, о чём ты даже не думаешь. Зеркало в поместье – случайное совпадение. Да и что бы это значило?

Я сделала ещё один выстрел. Попадание было лучше, но до идеала далеко. Пока я выходила с линии огня, спустив плечи от напряжения, заметила, как руки слегка подрагивают. Я отвинтила крышку бутылки воды, глотнула, стараясь хоть немного прийти в себя.

«Соберись, Александра. Это не конец света. Ты уже не раз показывала, что можешь быть лучшей. Просто закончи раунд, а потом разберёшься с этим чувством.»

Но чувство не уходило. Оно будто прицепилось ко мне, как настойчивый комар, и напоминало о себе лёгкой, но мучительной тревогой.

Я сделала последний вдох, поднимая лук. Тетива натянулась, мишень вдалеке будто потянулась ко мне в ответ. На этот раз рука была уверенной.

Стрела полетела точно, рассекая воздух с почти мелодичным звуком. Мишень содрогнулась, когда наконечник вонзился близко к центру, и я услышала приглушённые аплодисменты. Неплохо. Не идеально, но достаточно хорошо, чтобы доказать самой себе, что могу справляться, даже когда на душе нелегко.

Опуская лук, я кивнула зрителям и быстро отошла в сторону, уступая место следующему участнику. Сердце колотилось в груди. Хотелось сесть, закрыть глаза и просто посидеть пару минут в тишине.

Я встала чуть поодаль, наблюдая за другими стрелками. Они двигались уверенно, кто-то грациозно, как будто танцевал, а кто-то с подчёркнутой деловитостью. Зрители переговаривались между собой, время от времени раздавались одобрительные возгласы.

Но я почти не замечала этого. В голове упрямо пульсировала тревога. Что-то не давало покоя, словно тонкий зуд на грани восприятия. Мои мысли снова и снова возвращались к коллегам. Почему они до сих пор не прислали никакой информации? Они ведь знали, насколько важно фиксировать аномалии, а я привыкла получать хотя бы краткий отчёт.

Я наклонилась к своему стулу и схватила телефон, торопливо проверяя сообщения. Ничего. Даже Колин, который обычно строчил по любому поводу, молчал.

– Извините, – пробормотала я, обращаясь то ли к себе, то ли к воображаемому собеседнику, и направилась в сторону выхода из сада.

Я старалась двигаться быстро, но не слишком привлекать к себе внимание. Перебираясь через ряды стульев, почти столкнулась с официантом, балансирующим поднос с бокалами шампанского.

– Простите! – выдавила я, отступая в сторону.

Он лишь коротко кивнул, продолжая свой путь, а я поспешила дальше. Тропинка, по которой я шла, вела обратно к поместью.

Ветер стал чуть прохладнее, принося с собой ароматы сада – цветов, свежескошенной травы и чего-то древесного. Звуки веселья за моей спиной постепенно стихали, и я поймала себя на мысли, что впервые за весь день чувствую себя совсем одинокой.

Я свернула с главной тропинки, ведущей обратно в поместье, стараясь двигаться быстро, но не привлекать внимания. По спине тонкой змейкой текла испарина, волосы у висков прилипли, добавляя к общей нервозности неприятное ощущение. День был жарким, солнце стояло высоко, словно пытаясь заглянуть за каждый угол.

Дорожка, по которой я шла, изгибалась между кустами роз и невысокими деревьями с ажурными кронами. Гравий под ногами хрустел, а издалека доносился шум фонтана. Свет падал на дорожку пятнами, будто природа играла с тенями, но меня это почти не интересовало.

Грудь сдавливало напряжение. Мне казалось, что кто-то наблюдает за мной, хотя я не видела ни одной живой души, кроме нескольких официантов, мелькающих неподалёку. "Глупости," – твердила я себе, но ощущение всё росло.

С каждым шагом поместье становилось ближе. Его величественные стены блестели на солнце, казались почти слишком реальными, словно вырезанными из плоти прошлого. Казалось, что здание живёт своей жизнью, и что-то в нём зовёт меня, вытягивая из сада, как нитка, натянутая в моей груди.

Я ускорила шаг, почти перешла на бег, когда впереди показался вход в поместье. Двери были открыты, приглашая войти, но вместо гостеприимства я чувствовала странное, неуловимое предчувствие. Будто эти двери не впускали, а затягивали.

«Успокойся, это просто жар,» – напомнила я себе, пытаясь восстановить дыхание.

Остановившись у входа, я на секунду закрыла глаза, приложила ладонь ко лбу, чувствуя, как вспотевшая кожа стала прохладнее от прикосновения. Тело словно горело, но не от жары – от чего-то внутреннего, непонятного.

Я оглянулась, убедившись, что никто за мной не наблюдает, и шагнула внутрь. Звук моих шагов эхом отозвался в просторном холле. Свет солнца струился через большие окна, падая на мраморный пол. Здесь было тихо, слишком тихо.

– Просто найди место, – прошептала я себе, сжимая телефон в руке.

Я не знала, чего хочу больше: укромного уголка, чтобы проверить сообщения, или пространства, чтобы прийти в себя. Но одно было ясно – ноги сами несли меня дальше, как будто знали маршрут лучше, чем я сама.

Глава 11

Я толкнула тяжёлую деревянную дверь и вошла в здание. Шаги эхом разлетались по пустым коридорам. Здесь было тихо, как будто время застыло. Свет через узкие окна падал полосами, вырисовывая узоры на полу.

Телефон в руке казался раскалённым. Я сжала его крепче, чувствуя, как пальцы начинают покалывать от напряжения. Внутреннее ощущение странного притяжения усиливалось с каждым шагом, как будто невидимая нить направляла меня куда-то в глубь здания.

На мгновение я остановилась, чтобы вдохнуть. Грудь сжалась, мысли беспорядочно перескакивали одна на другую. Аномалия. Эти странные световые волны. Почему я вообще думаю о работе сейчас? В голове всплыл голос Колина, который объяснял мне неделю назад о вспышках неизвестного происхождения. Может, это не просто совпадение? Но это абсурд… Наверное.

Я поднесла телефон к уху, набирая номер Мэта. Гудок. Ещё один гудок… ещё. Абонент недоступен. В горле запершило, я нервно выдохнула и посмотрела на экран. Пусто. Ни одного сообщения.

«Что-то происходит», – прошептала я себе под нос и начала подниматься по лестнице. Деревянные ступени под ногами чуть поскрипывали, а перила были такими гладкими, что рука скользила. Каждый шаг отзывался тяжестью в висках.

На середине лестницы я замерла. В голове мелькнула мысль, что, возможно, стоит просто уйти. Вернуться в сад, присоединиться к остальным. Но чувство, что я должна идти дальше, становилось слишком сильным. Это не просто любопытство.

Я посмотрела вверх, туда, где лестница круто уходила вправо, ведя к залу с зеркалом. «Глупости. Зачем я вообще себя накручиваю? Ребята, наверное, просто заехали слишком далеко, где не ловит сеть, это ничего не значит,» – я пыталась успокоить себя, но пальцы снова заскользили по телефону, почти рефлекторно нажимая на имя Мэта. Абонент недоступен.

Сжав губы, я поднялась ещё на несколько ступеней, чувствуя, как сердце бьётся всё быстрее. Рука слегка дрожала, когда я толкнула ещё одну дверь. За ней открылся тот самый коридор, который мы видели на экскурсии. Полы из светлого камня, высокие стены с выцветшими картинами, от которых веяло вековым покоем.

Я медленно подошла ближе к двери зала, замечая, как свет, пробивающийся из окон коридора, играет на её массивной поверхности. В отличие от остальных, эта дверь была явно старше: дерево потемнело от времени, а в некоторых местах блеснула латунь, покрытая зелёным налётом окисления. Это я такая невнимательная сегодня и не заметила отличия в первый раз или же… дверь действительно изменилась?

Какая абсурдная мысль.

Больше всего привлекала внимание ручка. Она выделялась своим дизайном – изогнутая, с мелкой резьбой, которая напоминала древние символы. Я наклонилась ближе, пытаясь разобрать узор. Символы были едва различимы, словно начертаны в спешке. Похоже на буквы, но… не на те, что я знаю. Они пересекались, соединяясь причудливыми линиями, будто часть шифра, который некому было разгадать.

– Это… странно, – пробормотала я вслух, не замечая, как пальцы сами тянутся к этим загадочным линиям, словно что-то в них звало.

Но тут же одёрнула руку, будто меня обожгло. Что я делаю? Стою тут, как сумасшедшая, и разглядываю дверь. Я тряхнула головой, пытаясь отогнать наваждение.

– Тебе точно нужно выспаться, – пробормотала я себе под нос.

Но взгляд снова вернулся к ручке. Её прохладный металл, гладкий и холодный на ощупь, теперь казался чуть теплее. Я нервно сглотнула и выпрямилась. Не время сходить с ума. Просто дверь. Просто резьба. Наверняка это дизайнерская работа.

Оттолкнув лишние мысли, я крепко сжала ручку и потянула её вниз. Дверь поддалась с лёгким скрипом, будто сопротивляясь, и передо мной открылся зал.

Зал, в который я вошла, казался совершенно чуждым времени, в котором находилась я. Пространство дышало вековой тишиной, нарушаемой лишь моими собственными шагами. Тяжелые портьеры полностью закрывали окна, но каким-то странным образом комната была залита мягким синим светом, будто сама ткань выпускала свет или его источником было зеркало у дальней стены.

Мое внимание сразу же привлекло огромное зеркало в пол. Рама, резная, изящная, позолоченная, была покрыта тонкой паутиной времени. Золотые листья, витиеватые узоры, и мелкие жемчужины, вплетённые в орнамент, будто рассказывали свою историю. Свет отражался от его поверхности, играя призрачными бликами. Оно выглядело идеально гладким, но при каждом движении мне казалось, что тёмное стекло преломляет свет неправильно, почти пугающе.

Возле зеркала стоял небольшой столик, на котором размещались подсвечники с длинными, зауженными свечами. По их воску было ясно, что они горели долго. Он стекал неровными слоями, словно кто-то забывал их погасить. Эти свечи казались единственным подвижным элементом в комнате, их мерцание разбрасывало слабые отблески на стены, наполняя пространство странной живостью.

Чем дольше я стояла, тем больше замечала деталей. Воздух здесь был другим – густым, почти ощутимым. Он тянулся тяжёлым покрывалом, будто обволакивал меня со всех сторон. И чем ближе я подходила к зеркалу, тем сильнее ощущала жар, исходящий от него. Это было странное, противоестественное тепло, словно отражение в зеркале не просто дублировало, но и оживало, притягивало, звало.

Я облизала пересохшие губы и попыталась глубже вдохнуть, но это оказалось сложно. Грудь сдавило, будто воздух стал плотнее.

– Это… невозможно, – прошептала я, чувствуя, как пальцы сжимают телефон так, что побелели суставы. Что за место? Почему оно так странно ощущается?

Мой взгляд снова упал на зеркало. Золотая рама, свечи, блики – всё это создавало ощущение магического портала из сказок. Но это не было сказкой. Это место было пугающе реальным. Я замерла. Зажмурилась, чтобы стереть ощущение, что вижу что-то неправильное. Глубокий вдох, ещё один. Потом я открыла глаза.

Зеркало всё ещё стояло там, обжигающе неподвижное, как страж между двумя мирами. Может быть, я просто устала? Может быть, сон и всё это сегодня – не больше, чем выдумка моего переутомлённого мозга?

Дверь за моей спиной захлопнулась с таким громким щелчком, что я невольно подпрыгнула, прижав телефон к груди. Сердце гулко билось, отзываясь на каждый звук в странной комнате. Тишина повисла вокруг, словно густой туман.

Только я собралась сделать шаг вперёд, как телефон зазвонил, разорвав напряжение. Экран мигал именем Колина.

– Алло? – голос сорвался, я сразу почувствовала себя глупо.

– Алекс! – голос Колина был встревоженным, слова будто срывались с его языка в панике. – Слушай, это невероятно. Ты слышишь меня?

Связь трещала и искажалась, каждое третье слово терялось, и мне приходилось сильно концентрироваться, чтобы хоть что-нибудь разобрать.

– Колин, ты можешь говорить чётче? Что происходит? – я сжала телефон крепче, чувствуя, как вспотели ладони.

– …динамическое смещение… волны идут… – Колин вдруг заговорил так быстро, что я не успевала ловить смысл. – Мы видим такие показатели только… только при мощных аномалиях. Нарастает активность… Чёрт, это сильно, Алекс. Это не просто выброс. Это почти, – голос замолчал на мгновение, и я успела услышать только: – …искажение времени.

Моё дыхание стало прерывистым. Искажение времени? Эта фраза словно холодной волной обрушилась на меня, рождая целый водоворот мыслей.

– Колин! Что это значит? Какое искажение времени? – я прижала телефон ближе, пытаясь перекричать помехи.

– …сигнал слабый… объясню позже… – его голос был рваным, будто он стоял в эпицентре урагана. – …удерживай связь… это важно…

И внезапно всё оборвалось. Статика превратилась в глухую тишину. Я быстро начала набирать номер снова, руки дрожали. Сердце колотилось, казалось, вот-вот вырвется из груди.

Но в комнате стало по-настоящему тихо. Неприятно тихо. Такой тишины не бывает в обычной жизни – не слышно даже скрипа половиц или лёгкого шороха. Только гулкое эхо собственного дыхания.

И вдруг я услышала это.

– Спасите… – голос был хриплым и протяжным, словно вылетел из глубин.

Я замерла. Телефон выпал из руки и ударился о пол. Внутри меня всё похолодело. Этот голос… Он не мог быть настоящим.

– Спасите… – повторилось снова, громче и яснее.

Голос шёл от зеркала.

Я облизнула пересохшие губы, но не смогла пошевелиться. Воздух вокруг стал тяжёлым, словно кто-то прижал меня к земле невидимой рукой. Ноги приросли к полу, а грудь заполнилась ледяным страхом.

«Этого не может быть, – пыталась я успокоить себя, – это всё нервы. Проделки разума».

Я смотрела на зеркало, и мне показалось, что его поверхность начала едва заметно подсвечиваться. Свет был странным – он исходил будто из глубины стекла, мягкий и мерцающий, словно старый фонарь в туманную ночь.

Золочёная рама, которую я считала запылённой и потускневшей, вдруг ожила. Она блестела так ярко, будто её обсыпали россыпью мельчайшего глиттера. Казалось, что каждая вырезанная линия на дереве светилась своей собственной энергией, усиливая таинственный эффект.

А затем поверхность зеркала начала дрожать. Не сильно, но вполне ощутимо, словно вода в стакане, в который уронили камешек. Я почувствовала, как холодный пот стекает по спине.

– Кто здесь? – сорвалось с моих губ. Голос прозвучал громче, чем я ожидала, отдаваясь эхом в пустом зале.

Ответа, конечно, не последовало. Только свет внутри зеркала продолжал пульсировать, как биение сердца.

– Отлично, Алекс, – выдохнула я, качая головой. – Теперь ты разговариваешь с предметами. Это определённо новая стадия.

Я усмехнулась, пытаясь прогнать нарастающее беспокойство. Смех прозвучал неестественно, натянуто.

– Всё не по-настоящему, ты это знаешь, – я произнесла, обращаясь к самой себе, – просто голова пошла кругом. Перенервничала, вот и всё. Лестница, жара, нервы… совершенно логично.

Но, несмотря на все попытки рационализировать происходящее, взгляд неотрывно держался на зеркале. Оно будто смотрело на меня в ответ, притягивая к себе необъяснимой силой. Внутри что-то подсказывало, что оставаться на месте бесполезно. Я судорожно вздохнула, пытаясь найти в себе хоть немного спокойствия, но ощущение напряжения только нарастало. Что бы это ни было – странная иллюзия, игра света или мое воображение, – я знала, что мне придётся подойти ближе.

Я замерла на месте, когда голос повторился, на этот раз громче и отчетливее, но не менее странно. Звучание было искажённым, будто одновременно говорили несколько человек – мужские и женские голоса сливались в один. От этого у меня пробежали мурашки по спине.

– Время течёт, но узлы остаются… – произнесли они.

Я растерянно моргнула, почувствовав, как ноги сами по себе дрогнули.

– Спаси нас… от начала…

Голос звучал как приглушённое эхо, заполняя комнату. Каждое слово будто окутывало меня густым туманом, заставляя сердце биться чаще. Я нервно сглотнула, пытаясь отогнать чувство, что всё это уже вышло за грань моего понимания.

– Дороги сходятся здесь… за пределами…

– Кто вы? – прошептала я, несмотря на охвативший страх.

Ответа не последовало, но зеркало словно ожило. Его поверхность не просто дрожала, а мерцала, будто на ней возникали лёгкие волны, наполняясь голубоватым светом. Казалось, что оно зовёт меня, манит, но я не могла понять зачем.

– Это… не может быть… – мои слова прозвучали скорее как попытка убедить себя.

– Приди… или все потеряно…

Я сделала шаг назад, врезавшись в столик позади. Рука сжала край, и я резко обернулась, чтобы убедиться, что всё это не плод моего воображения. Но комната осталась такой же странной и тихой.

– С ума сойти… – я натянуто рассмеялась, сама не понимая, почему говорю вслух. – Прекрати, это просто нервы. И потом, почему ты разговариваешь с зеркалом?

Внезапно тишину разорвал резкий крик, вырвавшийся из зеркала. Он был таким громким и душераздирающим, что я почувствовала, как сердце пропустило удар, а ладони вспотели. Звук был полон боли, страха и отчаяния, будто из самых глубин сознания. Я вскрикнула, инстинктивно шагнув вперёд. Рука, словно против моей воли, потянулась к поверхности зеркала.

Как только мои пальцы коснулись его, холод пронзил кожу, но это было не привычное ощущение стекла. Поверхность оказалась мягкой и податливой, как вода, но с неожиданной плотностью, которая втягивала меня. Я попыталась отдёрнуть руку, но вместо этого зеркальная гладь охватила меня, будто живая.

– Что?.. – выдохнула я, прежде чем почувствовала, как меня резко затягивает внутрь.

Мир вокруг сжался в единый поток света и звука. Все краски смешались, словно их закружило в вихре. Пространство стало вязким и непостоянным, будто я прорывалась сквозь плотно закрытую ткань реальности.

Сначала я ощутила, как давление обрушилось на грудь, словно я нырнула слишком глубоко в воду. Шум глухих пульсаций отдавался в ушах, перемежаясь с гулом и странным звоном. Я зажмурилась, не в силах вынести зрелище бешено вращающегося света.

Тело то холодело, то горело огнём. Казалось, что каждую клеточку тянут в разные стороны. Это было не больно, но тревожно. Воздух вокруг становился плотным, и я чувствовала его, как поток жидкости, скользящий по коже.

Голова шла кругом так, будто меня закружило в водовороте, и я не могла найти опоры. Зрение было расфокусированным, мир перед глазами плыл. В ушах звенело, а до сознания долетали какие-то приглушённые звуки. Они напоминали голоса, но слов я разобрать не могла.

Сначала я даже не поняла, что всё это время мои глаза были плотно закрыты. Как только я решилась их открыть, меня резко схватили за руку.

– Эй! – попыталась я возмутиться, но из моего горла вырвался только слабый хрип.

Рывок оказался неожиданно сильным, и меня потащили куда-то вперёд. Сначала я едва могла удержаться на ногах, чувствуя, как каждая мышца дрожит. Внутри всё было будто ватным.

«Что происходит?!» – хотела закричать я, но голос застрял в горле. Моё тело будто не слушалось, а разум, потрясённый всем произошедшим, начал генерировать самые нелепые мысли.

«А что, если я просто напилась и теперь мой пьяный мозг рисует такие странные приключения? Не удивлюсь, если это просто кошмар после бокала вина.»

Меня тащили, пока зрение медленно начинало фокусироваться. Мелькали размытые тени, тёмные и чуждые. Воздух был тяжёлым, но свежим, и пахло чем-то, что я не могла описать – смесью пряностей, древесного мха и ещё чего-то металлического.

– Ты что, с ума сошла?! – громкий шёпот прорезал пространство, и я подняла глаза. Передо мной оказался парень, явно молодой, с тёмными волосами, запутавшимися на лбу, и нервным взглядом. Он хмурился так, будто готов был обрушить на меня поток обвинений.

– Что? – выдохнула я.

– Зачем ты раскрываешь нас раньше времени? Хочешь, чтобы наш план пошёл вивернам под хвост?!

Я моргнула несколько раз, чувствуя, как здравый смысл начинает возвращаться. Слова зацепились за сознание, но смысл от них ускользал.

– Какой план? – спросила я автоматически, не понимая, что вообще творится.

Парень скрестил руки, словно едва сдерживая раздражение, а потом с вызовом произнёс:

– План, как убить короля.

Глава 12

Я смотрела на незнакомца перед собой, пытаясь осознать его слова, но вместо объяснений он всё больше выводил меня из равновесия.

– Почему ты стоишь как статуя? – раздраженно прошипел он, хватая меня за руку и потянув вперёд.

Секунда, другая – и я, наконец, смогла полностью разглядеть его. Тёмные волосы, небрежно падающие на лоб, строгие черты лица, глаза, полные скрытого гнева, но, кажется, ещё больше – страха. Его накидка, испачканная пылью, была едва ли тем же цветом, что и каменные стены вокруг. На поясе поблескивала рукоять кинжала, выглядевшая слишком грозно для человека, который мог бы быть простым спутником.

– Ты слышишь меня, Розалия? Или ты решила, что весь наш план – это шутка? – прошипел он снова, резко обернувшись ко мне.

Розалия. Он назвал меня Розалией.

– Какой план? – вопрос сорвался с губ прежде, чем я успела подумать.

Маркус, как мне удалось понять из его брани, раздражённо выдохнул, словно объяснять всё заново для него хуже пытки.

– Да что ж ты заладила-то? Я не думал, что меня нанимают сегодня в качестве няньки, – резко бросил он. – План, в котором ты должна запустить стрелу в короля. Сегодня. На коронации. – Его голос стал резче, а взгляд – ещё более требовательным.

Король? Коронация? Я попыталась отшатнуться, но он держал меня слишком крепко.

Я начала чувствовать себя так, будто задыхаюсь. Все это начало походить на начало какого-то ужасно неинтересного фильма.

– Ты что, совсем забыла? Или это твой способ сорвать всё? – он продолжал раздражаться, тянув меня вперёд через этот тёмный, сырой туннель.

Место, в котором я оказалась, было не просто странным, оно дышало сыростью и тайной. Стены туннеля, грубо вырубленные в камне, были влажными от конденсата, а голубоватый свет исходил от вмурованных в породу кристаллов. Этот свет был достаточно слабым, чтобы позволить мне видеть только его силуэт и очертания нашего пути. Под ногами шуршали мелкие камни, а тонкий ручей, извивавшийся вдоль стен, подталкивал меня к мысли, что мы далеко под землёй.

– Это какая-то шутка, – выдохнула я, упрямо остановившись. – Почему я? Почему вы думаете, что я смогу что-то сделать?

Он обернулся, его тёмные глаза блеснули в свете странных кристаллов на стенах туннеля.

– Я так не думаю, – сказал он холодно, почти бросив эти слова мне в лицо. – И с каждой минутой убеждаюсь в этом всё больше.

Я замерла, почувствовав, как сердце пропускает удар, но он продолжил, взглянув на меня с тем же оценивающим выражением, которое заставило меня почувствовать себя прозрачной.

– Однако твоя сестра, которая, между прочим, по твоей вине сидит сейчас в тюрьме, уверена в тебе.

Его слова обрушились на меня, как ледяной дождь. Сестра? Тюрьма? По моей вине? Я хотела возразить, сказать, что он ошибается, что я ничего об этом не знаю, но он вдруг замолчал и повернул голову в сторону.

– Тсс, – прошептал он, вскинув руку.

Я услышала это. Шорохи. Голоса. Они звучали глухо, но определённо приближались. Я застыла, вжимаясь в стену, а Маркус уже тянул меня вперёд, ближе к двери, которую я до этого даже не заметила.

В такой темноте вообще трудно что-то увидеть, но дверь была здесь. Её очертания едва угадывались в стене, а сам материал казался частью камня.

– Поэтому, – он продолжил, тихо открывая дверь и оборачиваясь ко мне, – ноги в руки, а точнее, лук в руки, и бегом за мной.

Он остановился и вдруг с нарочитой медлительностью добавил:

– Только меееедленно и тииихо.

Его тон был таким, будто он разговаривал с упрямым ребёнком, что только усилило моё раздражение.

– Слушай, я… – начала я, но он протянул мне оружие. Настоящий лук. Настоящие стрелы.

Они отличались от тех, к каким я привыкла: тонкие деревянные древки были чуть кривоваты, а наконечники – неровные, будто вырезанные вручную и закрепленные грубой нитью. Оперение выглядело странно, разноцветное, явно сделанное из перьев разных птиц.

Я сжала лук, чувствуя его шероховатую поверхность под пальцами, и ощутила, как в висках нарастает тупая боль. Голова начинала раскалываться. Воспоминания последних… – получаса? Часа? Я не знала, сколько времени прошло с момента, как я оказалась в такой странной ситуации – начали медленно всплывать на задворках сознания.

Мне нужно остановиться на минутку, чтобы собрать мысли, понять, что происходит…

Что происходит? Я шла следом за этим неизвестным мне парнем, ощущая, как всё внутри меня кричит в попытке хоть как-то осмыслить это безумие. Зеркало. Голоса. Эти странные ощущения, будто сама реальность морщилась, когда я проходила через него. Нет, это невозможно. Это какой-то кошмар, продукт переутомления и стресса. Я ведь научный сотрудник. Я верю в факты, в доказательства, в логику. А не в магию и мистические прыжки сквозь время и пространство.

Но голос. Этот голос, зовущий на помощь… и та странная энергия, которую я ощутила, будто тысячи невидимых иголок одновременно касаются кожи. Как объяснить это? Я пыталась сосредоточиться, но голова всё ещё кружилась, а мысли будто нарочно путались.

А может, это просто аномалия? Что-то, что мы с командой изучали, но не до конца поняли. Я должна найти этому рациональное объяснение. Иначе… иначе мне придётся признать, что всё это реально.

Нет. Это сон. Это всё сон. Я смогу проснуться и рассказать коллегам об этом как о курьёзной галлюцинации. Или… возможно, я попала в какой-то эксперимент? Неужели кто-то из наших мог провернуть такое? Зеркала с энергетическими потоками? Поле коллективных галлюцинаций?

Я облизнула пересохшие губы, на мгновение остановившись. Ноги подкашивались, и я едва не потеряла равновесие. В ушах снова раздался отголосок того странного, искажённого голоса, от которого по спине пробежал холод.

– Нет, – пробормотала я себе под нос. – Это невозможно. Всё это нереально.

– Что ты там бурчишь? – огрызнулся незнакомец, обернувшись ко мне.

– Ничего, – соврала я, с трудом подавляя рвущийся наружу нервный смех.

Я бросила взгляд на Маркуса, но взгляд зацепился не за него. Нет. Не за него. За то, что находилось за ним и вокруг нас. Я вдруг поняла, что настолько погрузилась в свои собственные мысли, что совершенно не заметила, как мы… куда-то вышли.

Передо мной простирался широкий коридор, и я невольно застыла на месте. Высокие стены были отделаны панелями из тёмного дерева, искусно вырезанными и покрытыми лаком, так что они блестели в свете многочисленных бра, прикреплённых на стенах. Между панелями висели массивные гобелены с изображением сцен охоты: лошади, гончие, гордые всадники с копьями. Каждый гобелен был такой детализированный, что казалось, вот-вот услышишь лай собак.

Потолок над нами уходил на ошеломляющую высоту. Он был расписан сложными фресками, которые, наверное, были бы неуместны в лаборатории, но здесь создавали ощущение безмерного богатства и силы. Золотистые рамки обрамляли сцены из какой-то мифологии – боги с мечами, звёзды, плывущие по воде, и птицы, летящие к свету.

А пол! Гладкий, как зеркало, пол был выложен мраморными плитами, которые так блестели, что я видела своё отражение. Шаги отдавались мягким эхом, словно коридор был живым и знал, что мы здесь.

И, конечно, гербы. Гербы были повсюду. Я обратила внимание на самый большой из них, расположенный прямо напротив нас на массивных двухстворчатых дверях, ведущих куда-то дальше. Серебряный орёл с расправленными крыльями величественно парил на зелёном фоне, окружённый сияющими звёздами. Детали были настолько чёткими, что я почти могла разглядеть каждое перо, каждую искру света.

– Ты идёшь или как? – прошипел Маркус, который теперь нервно смотрел по сторонам.

Я кивнула и сделала шаг вперёд, но меня не покидала мысль. Если это сон, то почему он такой чёртовски подробный?

Мы двигались дальше по коридору, и я старалась ступать как можно тише, чтобы не выдавать себя. Но каждый мой шаг, казалось, отдавался громким эхом, словно этот дворец сам следил за мной, выслеживал, шептал что-то невидимым стенам.

Незнакомец шёл впереди, уверенный, сосредоточенный. Он держал лук в руках так, будто это было продолжение его самого. Я же едва удерживала свой, всё ещё чувствуя, как пальцы немного подрагивают. Мысли скакали в голове, не давая сосредоточиться.

Может, я ударилась головой? Может, это всё – странная галлюцинация? Или кома? Нет, должно быть хоть какое-то рациональное объяснение. Любая аномалия – это всего лишь явление, пока его не изучишь. А изучить… У меня просто не было ни инструментов, ни времени. Мои мысли начали уплывать в профессиональную стезю – там, где я чувствовала особую силу и могла держать все в своих руках, контролируя и направляя. Именно контроля мне сейчас так не хватало.

– Это… дворец? – прошептала я, наконец решившись спросить.

Парень бросил на меня быстрый взгляд через плечо, но ничего не сказал.

– Слушай, а как тебя зовут? – вырвалось у меня.

Он резко остановился, обернулся и прищурился так, будто я только что спросила что-то совершенно нелепое.

– Ты серьёзно? – произнёс он так тихо, что мне пришлось напрячь слух, чтобы разобрать слова.

– Да. Я вообще не знаю, кто ты, – пожала я плечами, постаравшись придать голосу хоть немного твёрдости. Стоп. Стоит ли мне вообще указывать на то, что мне тут абсолютно ничего не знакомо?

Он фыркнул и покачал головой.

– Вот почему она должна была быть здесь, а не ты, – пробормотал он. Но, заметив мой взгляд, всё-таки ответил: – Маркус. Моё имя Маркус. А теперь, если позволишь, сосредоточься.

Я кивнула, хотя внутри закипала злость. Ну конечно, это он здесь герой с планом. Но я не могла отделаться от ощущения, что именно он знает, что происходит, и, возможно, как это всё прекратить. Наверное, мне стоит с ним подружиться, чтобы узнать побольше об этой… ситуации. Возможно, это не составит особого труда, потому что, как я поняла, ему требуется от меня послушание и исполнение плана. Я ему подыграю. Насколько это возможно, не выходя за рамки моральных ценностей. Он же не заставим меня всерьез убить человека, ведь так?

Мы продолжили идти, проходя мимо очередных массивных дверей. Заметила, как за одной из них мелькнула тень. Мгновенно замерла, но Маркус потянул меня вперёд за локоть, его хватка была неожиданно сильной.

– Что ты делаешь? – прошипела я.

– Не стой столбом. Если нас заметят, всё кончено.

Я снова подчинилась, хотя внутри всё протестовало. Чем больше мы двигались, тем яснее становился звук голосов. Где-то впереди, за массивными дверями в конце коридора, слышались шаги, движение людей, гул толпы.

– Что это за место? – выдохнула я, оглядываясь по сторонам.

Маркус резко остановился и обернулся ко мне, его взгляд выражал смесь раздражения и недоумения.

– Ты головой где-то ударилась и уже не можешь различить королевский дворец? – он фыркнул, но прежде, чем я смогла ответить, его лицо вдруг изменилось. Он напрягся, словно зверь, уловивший запах хищника.

Я тоже услышала это: глухой стук тяжёлых сапог о каменные плиты, торопливый ритм нескольких человек. Шаги раздавались где-то позади нас, и звук быстро приближался.

– Кто это? – прошептала я, чувствуя, как паника подкатывает к горлу.

– Стража, – коротко бросил Маркус, схватив меня за руку. Его пальцы крепко сжали моё запястье, словно железный обруч, и он потянул меня в противоположную от дверей сторону.

– Передвигаемся тихо и быстро, – сказал он, почти не шевеля губами. – Сократим наш путь через потайную дверь, она ведёт на галерку.

Я поспешила за ним, пытаясь не отставать, но движение было затруднено: длинный коридор был обрамлён рядами массивных колонн, за которыми можно было укрыться, но их расставили так тесно, что мы то и дело цепляли их локтями. Пламя факелов на стенах отбрасывало длинные тени, и они, казалось, оживали, изгибаясь и дрожа на неровной каменной кладке.

Я прислушивалась к каждому звуку, боясь даже дышать. Шаги стражников становились всё громче.

– Это плохо, да? – едва слышно пробормотала я, оборачиваясь, чтобы посмотреть, как далеко они от нас.

– Очень плохо, если ты не начнёшь двигаться быстрее, – огрызнулся Маркус, бросив на меня мрачный взгляд через плечо.

Он остановился возле одной из колонн, провёл рукой по гладкой поверхности камня, нащупывая что-то. Я стояла рядом, пытаясь не дрожать, и с замиранием сердца прислушивалась к шуму шагов, которые теперь звучали почти за спиной.

– Где она… – пробормотал он себе под нос, и в этот момент его пальцы нашли скрытую выемку в камне. Он с силой нажал на неё, и часть стены бесшумно отъехала в сторону, открывая узкий проход.

– Быстрее внутрь, – велел он, указывая мне рукой.

Я нырнула в темноту и споткнулась на первых шагах, но вовремя ухватилась за стену, чтобы не упасть. Повернув голову, увидела, как Маркус закрыл потайную дверь, а стена вновь приняла свой прежний вид, полностью сливаясь с остальной поверхностью.

«Ничего себе…» – мысленно ахнула я, ошеломлённая. Этот потайной механизм выглядел как что-то из книг о средневековье, но он работал настолько плавно, что, казалось, передо мной какой-то современный инженерный шедевр. Я провела рукой по камню рядом с собой, пытаясь понять, где же именно был скрыт механизм. «Это даже не похоже на реальность. Кто вообще строит такие вещи? И главное – зачем?»

Мы двигались вперёд через узкий, сырой туннель. Под ногами тихо хлюпала влага, а стены покрывал тонкий слой мха. Воздух здесь был тяжёлым, глухим, и лишь редкие капли, срывающиеся с потолка, нарушали тишину. Маркус шёл впереди уверенно, как будто знал каждую трещину в этом месте. Я старалась не отставать, хотя голова всё ещё кружилась, а тело будто не слушалось.

– В зале будут почти все, – заговорил он негромким, но твёрдым голосом. Его слова звучали как инструктаж перед военной операцией. – Советники короля, магистры из академии, несколько дворянских родов. Но главная цель – король.

– Как мне его узнать? – выдохнула я, чувствуя, как с каждым словом его давление на меня усиливается.

Маркус бросил взгляд через плечо, его глаза в полумраке блеснули.

– Не переживай, не пропустишь. Он будет в центре всего этого фарса. Коронация – спектакль, чтобы закрепить его власть.

Я сглотнула, пытаясь осознать масштабы ситуации, но он продолжил, не давая мне шанса переварить услышанное:

– Ты должна прицелиться в его грудь, чуть выше сердца. Попадёшь – всё закончится быстро. Мы сможем начать изменения, о которых мечтали. Ты сделаешь одолжение всем магам Лумирии.

– Магам? – переспросила я, цепляясь за это слово, будто оно могло дать хоть какую-то ясность.

– Тихо! – шикнул он и остановился, прислушиваясь. Мы замерли, но, кажется, вокруг нас была лишь тишина. Он продолжил, понизив голос:

– Да. Мы остановим его тиранию и вернем магию на наши земли – туда, где ей и место. Мы – надежда народа. Наши защитники сегодня хорошо постарались, чтобы предоставить нам проход в замок. Многие не пережили этого. – Он сделал паузу. Продолжил с более мрачным тоном. – И ты тоже не переживешь, если оплошаешь.

Эти слова, сказанные с ледяной уверенностью, словно ударили меня в грудь.

– Что ты имеешь в виду? – выпалила я, остановившись.

Он обернулся, его взгляд был полон раздражения.

– Ты прекрасно понимаешь. Если ты промахнёшься, он поймёт, кто за этим стоит. Нас найдут, Розалия. Меня, тебя, твою сестру. Всем конец.

Всё внутри похолодело. Я застыла, не в силах ни шагнуть дальше, ни выдавить из себя что-то осмысленное. «Какой-то король? Маги? Смерть?» Это всё звучало как дикая, пугающая сказка, но Маркус говорил так, будто это самая обычная реальность.

Голова начала кружиться сильнее, и я инстинктивно схватилась за холодную стену туннеля, чтобы не упасть.

«Я не смогу этого сделать. Я даже не знаю, кто этот король! Это ошибка! Это всё ошибка!»

Маркус снова обернулся, нахмурился.

– Идём. Мы почти на месте. Только, ради богов, соберись, ладно?

Я только кивнула, механически сделав шаг вперёд, но внутри всё переворачивалось. Слова о магах, короле и смертельной ответственности звенели в моей голове, не оставляя места для чего-то ещё.

Мы поднялись по узкой винтовой лестнице, и, наконец, туннель вывел нас в небольшую нишу, скрытую в стене высокого зала. Галерка располагалась под тенью массивной балки, так что мы оставались практически невидимыми. Лишь тонкий луч света из крошечного оконца где-то над нами пробивался в это пространство, отражаясь от полированных поверхностей.

Перед нами открылся захватывающий вид на огромный зал. Высокие, почти до потолка, окна, скрытые тяжелыми бархатными шторами с золотыми кистями, пропускали ровно столько света, чтобы осветить центр. Трон из тёмного дерева, украшенный тонкой резьбой и инкрустацией из драгоценных камней, стоял на возвышении, словно магнит притягивая к себе внимание. Над ним возвышался королевский герб – серебряный орёл с расправленными крыльями на зелёном фоне, окружённый сияющими звездами.

Потолок зала украшали массивные канделябры, от которых спускались цепи с горящими свечами. Их свет отражался в десятках зеркал, встроенных в стены, создавая ощущение бесконечной перспективы.

Люди заполняли зал, сгруппировавшись небольшими компаниями. Мужчины в богатых камзолах с вышивкой и дамы в платьях с длинными шлейфами стояли, оживлённо беседуя. Их украшения – золотые цепи, изумрудные броши, рубиновые серьги – мерцали при каждом движении, словно все эти наряды были сделаны, чтобы ослепить окружающих.

Каждые несколько минут зал взрывался смехом. Вначале приглушённым, затем громким, почти раскатистым, как гром. Я заметила, как Маркус становился всё мрачнее с каждым таким всплеском. Он стиснул челюсть, и его глаза сузились. Было ощущение, что этот шум раздражал его до невозможности.

– Они чего-то ждут, – пробормотал он себе под нос, но достаточно громко, чтобы я услышала.

Я оглядела зал внимательнее. Люди, несмотря на своё кажущееся веселье, часто бросали взгляды на центр, на пустой трон. Их разговоры становились то громче, то тише, как будто они обсуждали нечто важное, но не решались говорить это открыто.

Маркус склонился ко мне, его голос стал чуть резче:

– Вот здесь ты и выстрелишь. Центр – это твоя цель. Они все будут смотреть туда. Ты должна действовать быстро, но точно.

Я с трудом сглотнула. Всё это выглядело настолько нереально, что я едва могла дышать.

Гости внезапно замолкли, и я поняла, что момент икс приближается. Оживленные перешептывания сменились звенящей тишиной, от которой у меня заложило уши. Все взгляды обратились к массивным двойным дверям в конце зала. Они распахнулись неспешно, с легким скрипом, будто подчеркивая величие момента.

Первым появился высокий мужчина в золотистых доспехах с королевским гербом на груди. Его шаги звучали гулко, как барабанный бой, настраивая сердца на ритм грядущего события. За ним шествовал сам король.

Я застыла в изумлении, едва могла дышать. Это был высокий мужчина слегка за тридцать с безупречно прямой осанкой и волосами русого цвета до плеч и короткой бородой такого же цвета. Его камзол был темно-зеленого цвета, украшенный золотистой вышивкой с витиеватым узорами и переливающимися звёздами на плечах, будто сверкал собственным светом. На голове блистала корона – искусная работа с инкрустацией изумрудов и сапфиров, которые горели, как маленькие пламя. Его лицо выражало одновременно спокойствие и суровость, а глаза будто пронизывали каждого, на кого он смотрел.

Глашатай, который появился сразу за королем, поднял серебряный жезл и, громко и чётко, с торжественным эхом, объявил:

– Галеран Севериан д’Альвера, действующий принц Лумирии!

На несколько долгих мгновений в зале повисла абсолютная тишина. Даже свечи, казалось, горели тише. Затем гости опустились в глубоких поклонах, их движения синхронны, как будто репетировались годами. Только я стояла на галерке, не в силах отвести взгляд.

Мой взгляд снова упал на трон. Галеран, неспешно и с достоинством, занял своё место. Всё его движение было будто поставлено для этой сцены – грациозное, величественное, с ощущением неизбежности.

Маркус резко тронул меня за плечо, вырывая из оцепенения. Его глаза горели яростью и нетерпением.

– Это он, – прошипел он мне на ухо. – Ты знаешь, что делать.

Но я не знала. Моё сердце колотилось, как бешеное, и внутри всё кричало: это неправильно.

Глава 13

Я крепко сжала лук в руках, пальцы дрожали так, что едва не выпустила оружие. Дыхание сбилось, казалось, будто воздух стал гуще, наполняя легкие тяжелым туманом. Я смотрела вниз, на трон, стоящий в центре зала, окруженный гостями, которые вдруг стали казаться мне безликими тенями. Моя голова гудела, как будто все мысли, которые я пыталась собрать, сливались в один хаотичный шум.

– Давай же, – прошипел Маркус, стоящий рядом. Его голос, такой резкий и нетерпеливый, проткнул этот туман, как кинжал. – Не тяни. У нас нет времени!

Я резко посмотрела на него. Зачем они хотят убить короля? Почему я должна быть частью этого? Но слова застряли где-то в горле, как будто не хватало сил даже на простой вопрос. Я перевела взгляд обратно на трон.

Всё во мне кричало нет. Руки не слушались, а лук в моих пальцах казался не инструментом, а оружием из другой жизни. Я, Александра Блэквелл, астрофизик, верящая в науку и факты, а не убийца в каком-то театре абсурда.

– Ты просто боишься, – тихо бросил Маркус, не отрывая взгляда от зала. Его слова укололи. Я действительно боялась. Боялась сделать шаг, который приведет к последствиям, о которых я даже не могла догадаться. Если это был сон, то стоит ли мне подыграть? А если не сон, то…? Об этом я боялась думать, как будто реальность происходящего разобьет меня на кусочки.

В зале раздался низкий гул. Глашатай, стоящий у трона, ударил посохом об пол, и этот звук эхом прокатился по залу. Я вздрогнула. Гости замолчали так резко, что, казалось, воздух тоже застыл.

– Жители королевства Лумирия, объявляю начало коронации, – торжественно провозгласил он.

Звук его голоса, глубокий и властный, прокатился по залу. Все, что я видела раньше, казалось игрой света и теней, но теперь каждый элемент оживал. Огромные свечи вдоль стен озаряли зал мягким, теплым светом, играя на позолоте тронного зала. Люди отступили, формируя круг вокруг трона, и Галеран шагнул вперед.

Даже на расстоянии было невозможно не заметить его осанку – прямую, будто выточенную из мрамора. Каждый его шаг был точным и выверенным, как у человека, привыкшего командовать. На таком расстоянии детали его лица расплывались, но статная фигура и плавность движений говорили сами за себя. Свет от люстр, отражаясь от его королевского плаща, вышитого золотистыми нитями, создавал вокруг него мягкое сияние, будто он сам излучал этот свет.

«Такой человек действительно может быть королем», – мелькнула у меня мысль, и я сама удивилась, как легко она пришла. Я могла разглядеть, как толпа смотрела на него: благоговейно, сдержанно и в то же время с каким-то напряжением. Возможно, это была иллюзия из-за расстояния, но мне показалось, что его взгляд неуловимо перемещается по залу, выискивая что-то или кого-то.

В зале повисла напряженная тишина, лишь мерное дыхание толпы напоминало, что вокруг сотни людей. Каждый из гостей замер, будто боясь потревожить момент.

Я заметила, как один из священников в богатой мантии двинулся навстречу к Галерану. Его руки были сложены в жесте благоговения, а лицо казалось спокойным, но слишком серьезным. В руках он держал подушечку, на которой покоилась корона.

Корона. Я не могла отвести от нее глаз. Она выглядела словно сотканной из света и магии. Ее изящные линии были украшены драгоценными камнями, сверкающими так, что даже отсюда их сияние пробивалось сквозь тени галерки.

Маркус тихо толкнул меня в бок локтем, вырывая из ступора.

– Не забывай, зачем мы здесь, – прошептал он с раздражением, но я не ответила.

Я вновь уставилась вниз, чувствуя, как сердце колотится в груди. Будущий король медленно опустился на одно колено перед священником, его темно-зеленый плащ мягко струился по мраморному полу. Священник поднял руки, и гул голосов заполнил зал. Это было нечто вроде молитвы, но слова звучали незнакомо. Я ощутила дрожь.

– Что он говорит? – — выдохнула я, не отрывая взгляда от происходящего.

– Молитва о процветании и защите, – коротко бросил Маркус. Его голос звучал сухо, без всякой эмоции, словно он видел это тысячу раз.

Я искала ответы в его лице, но он смотрел прямо в центр происходящего, словно был частью зала, частью всей этой истории. Внезапно он шепнул:

– Сейчас самый подходящий момент. Все сосредоточены на словах священника. Действуй! – Маркус слегка толкнул меня плечом.

Эти слова обрушились на меня, как холодный душ. Моё тело напряглось, а руки снова задрожали. Я смотрела на мужчину, стоявшего на одном колене перед священником, на этих людей, и все внутри меня кричало, что я не могу этого сделать.

Священник завершил молитву, а почти-действующий-король медленно поднялся. Толпа молчала. Вся атмосфера зала будто наполнилась магией, какой-то странной энергией, которая пробиралась под кожу.

– Наша Лумирия получит своего нового правителя, – провозгласил глашатай.

Маркус резко выхватил лук из моих ослабевших пальцев и раздраженно зашептал:

– Это не смешно. Не я ли здесь профи? Почему я должен учить тебя, как стрелять? Взяла, натянула, выпустила. Все просто!

Он схватил мою руку и с силой поднес её к луку, его горячая ладонь обжигала кожу, а голос резал по ушам. Каждое слово Маркуса было как удар – быстрое, меткое и неумолимое.

– Давай же, Розалия! – в его голосе прозвучала смесь злости и отчаяния. – Не подведи нас. Не подведи свою сестру.

Его слова были ледяным шипом в груди. Сестра. Я ее даже не знаю, никогда не видела и, вообще, не знаю как к этому относится. Если это просто сон, то он зашел слишком далеко.

Его рука держала мою так крепко, что я едва могла двигаться самостоятельно. Все происходящее напоминало механическое исполнение команды, а не осмысленные действия. Под его давлением мои пальцы на автомате вложили стрелу в лук.

Самодельная стрела была странной на ощупь: легкая, но грубая, её древко чуть шероховато, словно сделано в спешке, наконечник казался недостаточно острым, а оперение неравномерно распределено. Такой стрелой я бы не доверилась даже в тире, не то, что здесь, где, казалось, вся атмосфера требовала от меня абсолютной точности.

Мои руки автоматически начали движение, привычное до боли. Я натягивала тетиву миллион раз – в спортивных залах, на соревнованиях, даже ради развлечения. Но в этом моменте не было ни привычного спокойствия, ни уверенности. Тетива натянулась с нехарактерным для лука звуком, а стрела легла как-то криво, будто сама протестовала против задуманного.

В голове царил хаос.

«Я не хочу этого делать. Это неправильно. Черт возьми, я не убийца. Что я здесь делаю? Почему он меня заставляет? Почему это происходит?!»

Мой взгляд метался по залу, срываясь то на принца, чье сердце было прямо в центре моей линии прицеливания, то на гостей, мирно стоящих вдоль стен. Они тихо перешептывались, улыбались, не подозревая, что прямо сейчас какая-то девушка прямо позади них целится в их правителя.

Руки дрожали, и стрела едва держалась на луке. Мои пальцы крепче сжали древко лука, а мысли пульсировали в такт натянутой тетиве. В это время принц занял место на троне, открывая мне беспрепятственный доступ к сердцу.

Забавно, как жизнь устроена. Всё, что ты делаешь, кажется важным – карьера, цели, мечты, – пока не окажешься в ситуации, где всё это теряет смысл. Вопросы вроде «Каково моё место в мире?» внезапно становятся не философской шуткой, а чем-то угрожающим. Мир оказывается огромным, а ты – крошечной частью чего-то, что невозможно понять. Люди любят думать, что они могут всё контролировать, будто все эти правила, которые мы придумали – наука, законы, мораль – что-то значат. Но когда в твоей руке лук, а на другом конце его прицела чья-то жизнь, все эти конструкции разлетаются как карточный домик.

И всё же, я здесь, как будто участвую в каком-то космическом фарсе. Как будто кто-то сверху, потягивая вино, решил проверить: «А сможет ли эта девушка, которая даже на совещаниях теряет нить разговора, справиться с выбором, от которого зависит судьба?» Я, человек, который тратил часы на выбор между двумя вариантами одного и того же платья, должна решить, жить этому человеку или умереть.

Иронично, правда? Мы пытаемся выстроить планы, а мир смотрит на нас с таким выражением, словно хочет сказать: «Милая, у меня для тебя кое-что поинтереснее». И вот, перед лицом всего этого хаоса, ты не можешь не задаться вопросом: а что, если всё это просто большая бессмысленная игра, где никто не выигрывает, а правила меняются каждый раз, когда ты начинаешь их понимать?

«Это всё прекратится, как только я выстрелю. Я в этом уверена.»

Тетива напряглась под моим усилием, стрела готова была сорваться, и я чувствовала, как напряжение пронизывает всё мое тело. Сердце отбивало невыносимо громкий ритм в ушах. Но в тот момент, когда мои пальцы уже собирались разжаться, всё вокруг будто замерло.

– Не делай этого, – раздался голос.

Он прозвучал прямо у меня в голове, но не принадлежал мне. Глубокий, тихий, он был словно эхо, отголосок чего-то далёкого и древнего.

Я замерла, стрела дрожала в моих пальцах.

– Ты не знаешь, что делаешь. Это не твоя битва.

Голос был настолько настойчив, что мне показалось, будто он пробирается внутрь моего сознания, вытесняя собственные мысли. Всё внутри напряглось, словно что-то, что не поддавалось объяснению, пыталось удержать меня от рокового действия.

– Розалия, стреляй! – шипение Маркуса, как гром среди ясного неба, вернуло меня в реальность. Его хватка на моей руке усилилась, и я стиснула зубы.

Я разжала пальцы.

Стрела сорвалась с тетивы, полетела, но в самый последний момент, словно по чьей-то воле, отклонилась от курса. Она не коснулась Галерана, не прошла даже рядом. С глухим звуком стрела вонзилась в трон, чуть выше его левого плеча. Древко задрожало, а вокруг раздался оглушающий гул голосов.

– ЧТО ТЫ ТВОРИШЬ?! – Маркус повернулся ко мне с яростью в глазах.

Но его слова утонули в нарастающем шуме. Гул голосов заполнил зал, словно море, вздымающееся перед бурей. Люди внизу начали беспокойно переглядываться, некоторые в панике направились к выходу, вызывая суету и хаос.

– Найдите их! Найдите изменщиков! – громко приказал принц, поднимаясь со своего места. Его голос был властным, звучал словно раскат грома, от которого все замерли.

Воинов королевской стражи словно подхлестнули эти слова – они начали разбегаться в разные стороны, занимая позиции у дверей и устремляя взгляды в каждый угол зала. Кто-то уже направлялся в сторону галерки, и в груди у меня похолодело.

Маркус громко выругался, его голос звучал как смесь ярости и отчаяния. Слова были мне непонятны, звучали резко, как удары камня о металл. Затем он резко повернулся ко мне, его лицо перекосилось от напряжения.

– Слушай меня внимательно, – начал он, быстро, но тихо, почти шипя. – Нам нужно выбираться отсюда, и быстро. Магия здесь не действует, проклятые амулеты по всему дворцу блокируют её. Чертовы охранные барьеры. Поэтому придётся действовать по старинке.

Он тяжело вздохнул, а затем добавил, с усилием улыбнувшись:

– Это будет неприятно, так что приготовься.

С этими словами он достал свой лук. Его движения были быстрыми, но небрежными – я заметила, как дрожат его руки, пока он прилаживал стрелу к тетиве. Его взгляд нацелился куда-то вверх, в полумрак под высоким потолком галерки.

– Куда ты… – начала было я, но он перебил меня.

– Тихо! Просто следи за мной.

Он отпустил тетиву, и стрела с глухим звуком ушла ввысь. Я подняла голову, прослеживая её путь, пока она не вонзилась в деревянную балку под самой крышей. На несколько секунд ничего не происходило, и я уже подумала, что он промахнулся, но вдруг сверху упала верёвка. Она качнулась, с лёгким шелестом коснувшись пола у наших ног.

– Что это? – спросила я, подозревая, что ответ мне не понравится.

– Это наш выход, – хмуро ответил он, скручивая лишнюю часть верёвки и проверяя её крепость. – Мы используем её как маятник. Пролетим от этой галерки до окна за троном, разобьём стекло и выпрыгнем наружу.

– Разбить стекло? Выпрыгнуть? – эхом повторила я, чувствуя, как кровь отхлынула от лица.

– Ты всё верно поняла, – коротко ответил он, привязывая верёвку к ближайшей опоре. – И давай без истерик.

Я стояла, не в силах пошевелиться, наблюдая, как он быстро завязывает узлы, проверяет натяжение верёвки, а затем оборачивается ко мне.

– Она выдержит нас обоих.

Он подошёл ко мне вплотную, схватил за плечи и поставил перед собой так, чтобы верёвка оказалась между нами.

– Держись крепче за меня и постарайся не визжать. Нам не нужно дополнительное внимание, хотя все все равно нас увидят.

Этот план похож на самоубийство, ведь трудно будет не заметить двух летящих людей в центре тронного зала, где собрались по меньшей мере две сотни людей и десятки стражников. Они нас могут запросто подстрелить. Однако я надеюсь на эффект неожиданности, и к тому моменту, когда они успеют прицелиться, мы выберемся через окно.

Через окно. Куда же меня, черт возьми, занесло?

Прежде чем я успела возразить, он обхватил меня руками, прижимая к себе так, что моё лицо оказалось почти уткнувшимся в его грудь. Я ощущала запах пыли, пота и чего-то, что напоминало древесную кору.

– Ты что творишь? – возмутилась я, но он лишь раздражённо фыркнул.

– Спасаю наши жизни, Розалия. – сказал Маркус, – Держись крепче.

Я едва успела вдохнуть, прежде чем он толкнулся от края галереи. Мы сорвались вниз и сразу устремились вперёд, как пущенные из пращи. Воздух ударил в лицо ледяной волной, и я инстинктивно сжалась, прижимаясь к Маркусу.

– Чёрт-чёрт-чёрт! – вырвалось из меня, но мои слова утонули в свисте ветра и общем шуме зала.

Внизу раскинулся зал: золотой трон, окружённый изящными колоннами, свет люстр, отражающийся в блестящем мраморе пола, сотни голов, поднятых в изумлении. Толпа смотрела на нас, словно на неожиданных призраков, пронзающих воздух. Я заметила, как несколько гостей начали указывать пальцами в нашу сторону, а лица их искажались в тревоге.

– Они нас видят! – выдохнула я, чувствуя, как паника накатывает новой волной.

– Не паникуй! – огрызнулся Маркус.

Но его слова не успокаивали. Из угла глаза я заметила, как один из стражников резко поднял арбалет и натянул тетиву. Вслед за ним это сделали ещё двое. Раздались резкие щелчки, и я услышала, как стрелы свистят мимо нас, одна прошла так близко, что я почувствовала движение воздуха у лица. Маркус резко качнул тело влево, заставив верёвку немного изменить траекторию.

– Чёртовы олухи! – прошипел он, его голос звучал от напряжения и злости. – Держись!

Я зажмурилась, мои пальцы вцепились в его одежду до побелевших костяшек. Сердце стучало в горле, страх перехватывал дыхание. Всё, чего я хотела, – это чтобы этот кошмар закончился.

Внизу возникла новая суета: стража поднимала оружие, кто-то кричал, люди в зале начали в панике разбегаться. Один из гостей чуть не упал, споткнувшись о край ковра.

– Скорее! – выкрикнул кто-то из охранников, а затем я услышала ещё один выстрел. Стрела задела верёвку, вызвав её лёгкое колебание, но Маркус удержал нас на курсе.

Всё происходило как в замедленной съёмке – всё стало размытым, кроме окна, к которому мы мчались.

– Готовься! – рявкнул Маркус, его голос был как гром посреди бури.

Внезапно мы ударились в стекло. Оно разлетелось тысячами осколков, сверкающих в свете зала, словно звёзды в ночи. Удар заставил меня чуть ли не закричать, но Маркус держал меня крепко.

Мгновение, когда мы вылетели из окна, казалось бесконечным. Ледяной воздух хлестал по лицу, вырывая дыхание, а шум разбивающегося стекла всё ещё звенел в ушах. Я зажмурилась, ожидая неминуемого удара об землю. Сердце колотилось так, что казалось, оно выскочит из груди, а тело сжалось от напряжения, готовясь к боли.

Но удара не последовало.Я медленно открыла глаза и ахнула. Мы летели.

Летели с обрыва прямо в бушующее темное море.

Глава 14

Мир вокруг превратился в хаотичный вихрь воды и соли. Руки судорожно скребли воду, ноги бешено двигались, но мне казалось, что я тону всё глубже. Я не могла понять, где верх, а где низ.

Вдруг сильная рука обхватила меня за плечо и потянула вверх. Я захлёбывалась, не в силах даже открыть глаза, но вскоре ощутила, как голова пробила поверхность. Воздух! Я закашлялась, хватая его большими глотками. Всё тело трясло от холода.

– Перестань дёргаться! – раздался резкий голос Маркуса. Он держал меня на плаву, его собственное дыхание было рваным, но руки, казалось, не теряли уверенности. – Хватайся за меня крепче.

Я послушно уцепилась за его плечо, с трудом подавляя дрожь. Вода вокруг ревела, волны накатывали одна за другой, как будто море несло на нас свою ярость. Я пыталась посмотреть в сторону дворца, но из-за соли в глазах едва ли что-то могла увидеть.

– Мы что, в открытом море? – прохрипела я, с трудом держась на плаву.

– Да, но не совсем, – ответил Маркус. Его голос звучал устало, но всё ещё уверенно. Он плыл рядом, время от времени оглядываясь. – Нам нужно держаться чуть левее. Если плыть прямо к берегу дворца, нас быстро обнаружат. Скоро прибудет помощь, но до тех пор нужно быть вне их поля зрения.

– Какая помощь? – Я попыталась задать вопрос, но глоток солёной воды заставил меня закашляться.

– Просто греби. У нас нет времени на беседы, – бросил он, уже не таким раздражённым тоном. Я покорно последовала его совету, стараясь не терять из виду его силуэт. Вода была ледяной, и каждый взмах рук казался всё тяжелее.

Я не знала, сколько времени мы провели в этом море. Сначала было похоже, что мы плывём лишь несколько минут, но вскоре закат сменился густой тьмой, и на небе появились звёзды. Волны мерцали в свете лунного света, но их ледяные объятия только усиливали мою дрожь. Я успела замёрзнуть до костей, и каждая мышца тела кричала от усталости. С каждой минутой я всё больше убеждалась, что больше не выдержу ни секунды, что утону здесь, в этих холодных волнах. Но моё тело удивляло меня: оно гребло, не останавливаясь, будто было специально подготовлено к таким испытаниям. А я просто плыла, не думая ни о чём, кроме следующего вдоха.

В голове, словно настойчивый стук, повторялась одна мысль: Мы упали с такой высоты… Это должно было меня разбудить. Это же сон, да? Но если это не сон… что тогда?

– Давай, не тормози! – окликнул Маркус, чуть замедлив гребки. – Тебе лучше не замерзать здесь.

Я стиснула зубы, пытаясь подавить растущую панику. Но где-то на задворках сознания простая мысль пробивалась всё громче: Это не сон. Это не шутка. И я понятия не имею, что делать.

Внезапно Маркус резко остановился.

– Тихо, – бросил он.

– Что? – я вяло попыталась разглядеть что-то в темноте, но ничего, кроме черноты воды и редких бликов на её поверхности, не увидела.

– Подожди, – он поднял руку, словно прислушиваясь.

Я замерла. Внезапно над нами раздался резкий хлопок крыльев. Воздух словно задрожал. Моё сердце пропустило удар.

– Это что ещё за…

Прямо перед нами появилась огромная тень. Она стремительно приближалась, пока я не разглядела в мерцании лунного света её очертания. Крылья. Огромные крылья, растянувшиеся над морем, и длинная шея, как у дракона из мифов.

– Это виверна?! – вырвалось у меня, прежде чем я смогла себя остановить.

Виверна появилась внезапно, словно вынырнув из самого неба, отбрасывая огромную тень на тёмные воды. Её крылья, в свете луны, казались окутанными серебряным сиянием, как будто кто-то аккуратно вырезал их из тончайшего металла. Перепонки между костистыми пальцами переливались, словно тугие струны, готовые зазвучать под порывами ветра. Тело – массивное и изящное одновременно – покрывали чешуйки, переливающиеся оттенками ночного неба, от глубокого синего до серебристого серого. Длинный хвост, заканчивающийся шипом, вилял над водой, как змея, готовая к броску. Голова с острыми, хищными чертами и большими горящими глазами излучала интеллект и угрозу. Огромные когти на задних лапах легко могли разорвать человека или схватить добычу в воде, но сейчас виверна парила, едва касаясь воздуха, будто воплощение самого ночного ветра.

На её спине был всадник в голубом плаще, его фигура чётко вырисовывалась на фоне ночного неба.

– Вот и помощь, – сухо прокомментировал Маркус, сделав пару сильных гребков к виверне.

– Это что, реально? – спросила я, чувствуя, как остатки здравого смысла начинают рушиться.

– А что, по-твоему, сейчас нереально? – Он обернулся ко мне, и я заметила лёгкую, почти невидимую улыбку. – Давай, подгребай ближе, они нас не поднимут, если ты будешь болтаться позади.

Всадник наклонился, подавая Маркусу крепкий канат. Моё сердце колотилось, когда он ухватился за него и жестом подозвал меня.

– Вперёд, хватайся!

Я колебалась ровно столько, сколько позволяли волны, прежде чем схватилась за канат. Руки скользили по мокрой верёвке, но Маркус быстро подтянул меня ближе.

– Готова? – бросил он.

Я хотела ответить «нет», но вдруг почувствовала, как нас резко потянуло вверх.

Канат, грубо сплетённый из плотных волокон, обжигал ладони, но я крепко держалась за него, несмотря на то, как сильно дрожали руки. Ветер хлестал по лицу, холодные капли воды летели в глаза. Мышцы ныли от напряжения, но всё это отступило перед одним простым фактом: мы летели. Настоящий полёт.

Меня бросало то в жар, то в холод. Адреналин, бушевавший в крови, заглушал страх, но не до конца. В какой-то момент я закрыла глаза, уверенная, что не смогу удержаться, но сила инерции держала меня в движении. Воздух, пронзительно холодный, заставлял лёгкие жадно хватать каждую молекулу кислорода.

Я распахнула глаза, от чего всё вокруг закружилось ещё сильнее. Небо раскинулось бесконечным полотном звёзд, а под нами проплывали едва различимые тёмные очертания. Где-то внизу поблёскивало море, от него поднимался свежий солёный запах. Сердце колотилось так сильно, что мне казалось, оно заглушает всё вокруг.

И всё же, несмотря на страх, внутри росло странное чувство. Оно захватило меня врасплох, как если бы я внезапно вспомнила своё детское желание летать. Восторг, первозданный и ни с чем не сравнимый, на мгновение перекрыл инстинкт самосохранения.

Маркус всё это время молчал, крепко держась за канат чуть выше меня. Я слышала его тяжёлое дыхание и шёпот, в котором он что-то едва различимо повторял – возможно, молитву.

Но полёт не длился слишком долго. Вскоре я заметила яркие огоньки внизу. Сначала они показались мне просто огнями на воде, отражением звёзд, но они росли и становились всё чётче.

– Что это? – выдохнула я, но ветер унес мой голос.

Чем ближе мы приближались, тем больше я различала: ряды огней, будто костры или факелы, и множество мелькающих фигур. Люди. Их было много.

Виверна начала снижаться, и воздух вокруг стал просто невыносимым. Ветер хлестал меня по лицу, забивая солёные капли в рот и нос. Я изо всех сил цеплялась за канат, мышцы горели, руки едва слушались, но отпустить его означало погибнуть.

«Я не удержусь,» – думала я, чувствуя, как силы покидают меня.

Скорость была такой, что ветер хлестал по лицу, словно острые ледяные иглы. Я ощущала, как волосы бьются о щеки, а пальцы, казалось, приросли к верёвке. Каждая мышца в теле дрожала от напряжения.

В какой-то момент она резко остановилась, так, что канат резко дернулась а мои зубы клацнули. Мы висели над землёй, и с каждой секундой я всё сильнее ощущала, как мои руки теряют хватку. Я зажмурила глаза. Героиня из меня так себе.

Не думай о том, что находится внизу…

Не думай о том,…

Не думай…

Я посмотрела вниз.

Под нами была лужайка, но даже с высоты метров семи она не выглядела безопасной. Острые выступы камней, редкие кусты с колючими ветками, а ещё ужасная мысль о том, что мы просто разобьёмся при падении, заполняла моё сознание.

– Ниже она уже не опустится! – выкрикнул Маркус, напрягая руки, чтобы удержать нас на канате.

– Что?! – только и смогла прокричать я.

Всадник на виверне громко крикнул:

– Готовы? Я сбрасываю!

– Что?! Подожди! – успела выкрикнуть я, но уже было поздно.

Верёвка резко ослабла, и мы полетели вниз. Я не успела ни вскрикнуть, ни даже осознать, что происходит. Всё вокруг будто замедлилось и резко ускорилось. В этот момент Маркус сильным рывком обхватил меня обеими руками, и его тело прижалось к моему.

– Держись! – прорычал он прямо мне в ухо, и в следующую секунду мы рухнули вниз.

Он перевернулся в воздухе, подминая меня под себя. Удар был резким, земля твёрдой и не такой уж гостеприимный, как хотелось бы. Я почувствовала, как сила падения выбила воздух из лёгких, но мягкость его тела смягчила удар.

Маркус громко застонал, но даже после падения его руки оставались сомкнуты вокруг меня.

– Ты… цела? – прохрипел он, с усилием пытаясь подняться.

Я лежала в его объятиях, чувствуя, как всё тело отзывается тупой болью. Потребовалось несколько секунд, чтобы осознать, что я не повредила ничего, кроме, возможно, своих нервов.

– Я… да… Думаю, цела, – прошептала я, голос звучал хрипло, словно не мой.

Маркус сел, опираясь на одну руку, и тихо зашипел, видимо, от боли.

– Ну, рад это слышать, потому что я чуть не переломал все свои кости, чтобы ты оказалась целой, – буркнул он, пытаясь справиться с дыханием.

Я с трудом поднялась, разминая онемевшие от падения руки. Моя одежда, хоть и слегка влажная после полёта над морем, теперь была покрыта травой и пылью. Глаза тут же начали искать окружающие ориентиры. Лужайка, на которой мы оказались, выглядела дикой – трава росла неравномерно, кое-где виднелись колючие кустарники, а вдалеке проглядывались силуэты деревьев. В ночном свете всё казалось неестественно спокойным, но это спокойствие обманчиво.

Мощный звук крыльев вырвал меня из раздумий. Виверна начала плавно снижаться, её тёмные очертания стали гораздо внушительнее, когда она встала на землю рядом с нами. Её когти мягко упёрлись в землю, но даже этот осторожный жест вызвал содрогание в почве.

Всадник спрыгнул с седла с легкостью, как будто делал это сотни раз. Его голубое одеяние было немного помято, но на нём не было ни следа усталости. Он подошёл к нам, и, кинув взгляд на Маркуса, остановился, сложив руки на груди.

– Ты когда-нибудь вообще слушаешь приказы? – его голос прозвучал негромко, но в ночной тишине это было почти обвинением.

Маркус фыркнул, отряхивая траву со своей рубашки.

– А ты когда-нибудь летаешь быстрее, Элрон? Если бы ждал твоего сигнала, нас бы уже тащили к королю в цепях.

– Это могло бы быть менее рискованным, чем то, что ты устроил, – Элрон холодно оглядел меня с ног до головы. – А ты доставила нам сегодня больше хлопот, чем мы были готовы получить, – произнёс он, и в его голосе не было ни капли тепла.

Я почувствовала, как кровь прилила к щекам. Хотела что-то сказать, возразить, но Элрон уже развернулся, и подол его длинного плаща мягко развивался при этом движении.

– Идёмте, – сказал он, не оборачиваясь. – Вас уже ждут.

Маркус пробормотал что-то себе под нос, явно нецензурное, и коротко кивнул мне, мол, следуй за ним. Я двинулась вперёд, всё ещё слегка оглушённая происходящим.

Внезапно в темноте впереди начали появляться огоньки – сначала слабые, будто всполохи светлячков, а потом всё ярче, пока их свет не стал освещать лесную тропу. Это были факелы, множество факелов, которые осветили приближающуюся группу людей.

Они двигались в нашу сторону с осторожностью, но без лишней спешки, как будто знали, что мы не представляем для них угрозы. Кто-то шептался, кто-то бросал быстрые взгляды на нас, но большинство просто шли молча, держа оружие наготове. Когда мы приблизились к группе людей, я почувствовала, как напряжение вокруг нас выросло. Много глаз устремилось на нас, большинство – настороженно, некоторые с откровенным недоверием.

Вдруг кто-то из толпы, словно вынырнув из теней, быстро подошёл ко мне. Я даже не успела понять, кто это, как крепкая рука схватила меня за локоть.

– Роза, ты в порядке? – раздался тихий шёпот.

Это была девушка, примерно моего возраста, с волнистыми каштановыми волосами и большими тёмными глазами, горящими волнением. Она говорила быстро, почти тараторила, и хоть я уловила каждое слово, его смысл ускользал от меня.

– Я не могла поверить, когда услышала, что ты согласилась пойти вместо сестры. Это безумие, что ты здесь! Ты хоть понимаешь, как мы за тебя переживали?

Её голос звучал искренне, но слова не вызывали во мне ничего, кроме паники. Я открыла рот, чтобы что-то сказать, но девушка продолжала, не давая мне вставить ни слова. Мы двинулись вперед так быстро, что окружающий мир начал сливаться в смазанные тени.

– Роза, ты не представляешь, как я волновалась! – начала она шептать, голос дрожал от облегчения и тревоги. – Мы думали, что ты больше не вернешься… Сначала эта катастрофа с патрулем, а потом…

Я попыталась что-то сказать, но слова застряли в горле. Я старалась держать лицо спокойным, как можно меньше показывать свою растерянность. Конечно, я понятия не имела, о чем она говорит.

– Что за безумие! – продолжала девушка, наклоняясь ко мне так близко, что я могла чувствовать ее дыхание на своей щеке. – Мы лишь получили известие, что вы смогли пробраться во дворец, а потом… Все так всполошились, когда узнали, что ничего не вышло.

– Я… – попыталась я, но замялась. – Я, правда, пыталась, но…

– Конечно! – она кивнула, словно эти слова подтвердили ее собственные подозрения. – Тебе не стоит об этом переживать. Разговоры потом. Сейчас нужно привести тебя в порядок.

Ее рука крепко держала меня за локоть, вторая скользнула вверх к моему плечу, как будто она хотела поддержать меня, но одновременно и проверить, не ранена ли я. Мы продвигались через темный лес, едва освещенный луной. Я пыталась оглянуться назад, пытаясь найти взглядом Маркуса. В этом водовороте незнакомцев он стал единственной более-менее надежной фигурой. Но его нигде не было видно.

– Маркус… где он? – спросила я, надеясь, что звучу достаточно уверенно.

– С ним все будет хорошо, – успокоила девушка. – Уверена, он просто задержался с Элроном. Это в его стиле – обсуждать планы до посинения. Не волнуйся, Роза.

Ее голос звучал искренне, но я почувствовала, как мои внутренности сжались. Моя «игра» могла раскрыться в любой момент. Как долго я смогу поддерживать иллюзию, что я – это Розалия, если даже не знала, как вела себя настоящая Роза?

Мы подходили к более освещенному месту, и вскоре из мрака начали проступать огоньки. Их было много – целая поляна костров, вокруг которых стояли и сидели люди. Шепот, разговоры и смех сливались в теплый гул, создавая контраст с холодной тишиной леса.

– Идем, – шепнула она, подталкивая меня вперед. – Используем это время, что снять с тебя эту одежду. – Она резко зажала нос пальцами. – От тебя разит рыбой и водорослями.

Она уверенно вела меня через лагерь. Шепоты и любопытные взгляды провожали нас. Я заметила, как некоторые люди с едва скрываемым интересом переговаривались, бросая взгляды в нашу сторону.

– Эм… прости, ты ведь… – я постаралась спросить небрежно, как будто сама запамятовала имя.

– Мелина, – тихо ответила она, оборачиваясь ко мне с легкой улыбкой, которая казалась совершенно искренней. – Ты, наверное, еще не отошла. Это все нервы.

Я лишь кивнула, стараясь не выдать, что это имя мне ни о чем не говорило. Мелина подвела меня к небольшому укромному месту на краю лагеря, где стоял шатер. На фоне всего лагеря с его грубыми палатками он казался чуть более обустроенным. Ткань была плотной, темно-зеленой, с вышивкой по краям, изображавшей какие-то странные символы.

Мелина откинула полог и жестом пригласила меня войти.

Внутри оказалось удивительно просторно. Тяжелые ковры, покрывающие землю, смягчали шаги. Вдоль одной из стен шатра были аккуратно сложены несколько подушек, покрытых тканями в теплых тонах, и маленький, почти игрушечный столик с заварным чайником и парой керамических чашек. В углу стоял деревянный сундук, чуть потрепанный, но крепкий. Над ним висели на крюках несколько сменных платьев, явно подобранных с расчетом на практичность.

Посредине шатра стояла низкая раскладная кровать, укрытая одеялом и мехами, которые выглядели так уютно, что меня тут же охватило желание просто упасть на них и больше не вставать. Здесь даже был маленький фонарь с тусклым светом, придающий помещению мягкую, теплую атмосферу.

На столике рядом с кроватью стояла миска с фруктами и кувшин с водой. Очевидно, кто-то заранее подготовился к тому, чтобы я могла здесь провести какое-то время.

– Вот, – сказала Мелина, указывая на все это. – Здесь ты сможешь сменить одежду. Подожди, пока я тебе принесу сменную одежду.

Я медленно кивнула, делая вид, что все так, как и должно быть. В голове крутились тысячи вопросов, но я знала, что не могу позволить себе показать замешательство.

– Спасибо, – ответила я, стараясь звучать так, словно благодарность была не более чем привычным словом.

Мелина одарила меня еще одной теплой улыбкой и, отодвинув полог, вышла, оставив меня одну.

Двигаясь осторожно, я подошла к столу, машинально коснулась миски с фруктами. Я была настолько голодна, что меня тошнило только об одной мысли о еде. Вода в кувшине выглядела освежающе, но мои руки так и не потянулись налить себе. Мой взгляд зацепился за уголок чего-то блестящего на противоположной стороне шатра.

Медленно подойдя ближе, я поняла, что это было похоже на зеркало, но не совсем. Матовая поверхность лишь смутно отражала очертания, как будто материал его был из тонкого слоя металла или затуманенного стекла. Слишком мутное для четкого отражения, но достаточно, чтобы различить себя.

Сначала я увидела только фигуру. Мое тело, мое движение. Но когда я наклонилась ближе и наконец сосредоточила взгляд, меня накрыло ощущение, будто меня ударили ледяной волной.

Это было не мое лицо.

Глава 15

Наклонившись ближе, я встретилась взглядом с отражением – голубые глаза, да, мои глаза, они остались прежними. Но все остальное…

Я инстинктивно провела рукой по лицу. Веснушек, которые я видела каждое утро в своей жизни и которые вызывали столько детских насмешек, больше не было. Гладкая кожа без намека на привычную карту светло-рыжих точек. Черты лица стали резче, четче. Скулы казались острыми, словно выточенными из камня, а нос – прямым, почти аристократическим.

Волосы привлекли моё внимание, когда я чуть повернула голову. Всё тот же русый оттенок с медным отблеском, но теперь они были длиннее и доходили до лопаток, сейчас были заплетены в косу, из которой торчали непослушные пряди. Я провела по ним рукой, ощутив их пористость и жесткость, непривычную для меня.

А тело… я оглядела себя, а затем снова обратилась к отражению. Руки казались сильнее, плотнее, с намеком на тренированность, которой у меня никогда не было. Ноги тоже изменились – тоньше, но мускулистые, как будто они знали, что такое тяжелая работа или постоянные тренировки. Даже простое ощущение в теле казалось другим: я чувствовала себя более легкой, но при этом сильной, собранной.

Мои пальцы дрожали, когда я дотронулась до своего запястья, чтобы проверить, действительно ли это я. Это тело было чужим, но при этом странно знакомым, как будто оно жило своей жизнью, полной испытаний, к которым я не была готова.

Я отшатнулась от зеркала, сердце колотилось.

«Кто ты такая?» – хотела спросить я, но отражение не ответило, только неподвижно смотрело на меня, как будто ожидая, когда я приму эту новую реальность.

«Розалия», – эхом отозвалось в голове имя, которое звучало так много раз за последние часы.

Отлично. Мое отражение – это доказательство того, что либо я схожу с ума, либо… со мной действительно что-то произошло в том зале. Идею со сном я отмела еще в тот момент, когда мое тело столкнулось с толщей воды. От такого удара любая Спящая красавица проснулась бы.

Зеркало. То зеркало. Всё началось с него.

Я прикрыла глаза, пытаясь вспомнить детали. Всё началось с той чертовой аномалии. Не знаю, почему я вдруг начала связывать все происходящее с обычным космическим являем. Но! Сейчас любые детали помогут мне понять, что в итоге случилось. Электромагнитные всплески, температурные скачки… Разговор с Колином и помехи на другой стороне телефона.

А позже голос… Голоса, исходившие из глубин его странной, почти жидкой поверхности. Я дотронулась до него – и вот я здесь. В теле другого человека, в чужом мире, в чужой жизни. Все предельно логично и научно объяснимо.

Истерический смех вырвался из глубин моего горла, и я испугалась.

На самом деле, ничего не понятно. Но я все выясню. Для этого мне потребуется время и…знания! Да, точно.

Я начала медленно ходить по шатру, пытаясь обдумать план, который уже начал формироваться в моей голове. Я должна что-то сделать. Притворяться другим человеком? Я даже не знала, как звали эту девушку до недавнего момента. Роза… Это всё, что у меня есть. Её тело, её лицо, и, кажется, её сестра, о которой мне ничего не известно. Только то, что она оказалась в тюрьме. Смогу ли я убедительно сыграть роль? Малейшая ошибка может обойтись мне слишком дорого.

Я остановилась у шатра, прикоснувшись к плотной ткани, и осторожно выглянула наружу. Костры всё ещё горели, и слышались обрывки разговоров. Люди выглядели настороженно, но в них не было той суеты, которая бывает у тех, кто панически ищет беглецов. Может быть, здесь безопасно. Пока.

Должна быть какая-то зацепка. Что она любила? Как разговаривала? Как двигалась? Взгляд вновь упал на зеркало. Я могла изменить внешность до мельчайших деталей – мимика, осанка, манеры. Но что толку?

И тут меня осенило: среди вещей в шатре может быть хоть что-то, что подскажет мне, какой была Роза. Дневник, записи, письма… хоть что-нибудь, что могло помочь воссоздать её характер.

Но даже если я справлюсь с этой ролью, вопрос остаётся открытым: как мне выбраться отсюда? Вернуться домой? Возможно, это зеркало… или подобное ему. Если оно перенесло меня сюда, значит, может перенести обратно?

Я села на край постели, обхватив голову руками. Надо узнать больше. О местных законах, обычаях, даже устройстве этого мира. Всё, что я вижу, должно стать подсказкой. Люди, их слова, их поведение. Всё важно.

Мама.

Я резко выпрямилась, глаза распахнулись, сердце сжалось. Мама! Она в больнице. Я собиралась заехать к ней после выступления, привезти её любимую выпечку и посидеть рядом. Как я могла об этом забыть? Паника охватила меня.

– Нет, нет, нет… – пробормотала я, вскочив с места. Сколько времени прошло с моего исчезновения? А сколько потребуется, чтобы объявить меня пропавшей? Я даже думать не хочу о том, в каком состоянии она окажется, когда до нее дойдет эта новость.

Я обернулась, словно ожидая найти телефон или любую связь с миром, который был мне знаком. Но вокруг были только чужие вещи, чужая обстановка. Мир, где не было моей семьи.

Ткань шатра едва шелохнулась, и в проходе появилась Мелина. Она несла ведро с водой в одной руке и небольшую стопку одежды в другой. На её лице читалась усталость, смешанная с какой-то твердой решимостью.

– Держи, – она поставила ведро на пол, а одежду аккуратно положила на импровизированный стол. – Этой воды должно хватить, чтобы смыть с тебя соль. Боюсь, на большее у нас сейчас нет времени.

Я попыталась справиться со своей паникой

– Почему? – Я подняла взгляд на неё, стараясь, чтобы голос не дрогнул. Хоть на длительные банные процедуры у меня сейчас совсем не было настроения, однако ее слова меня задели. У них уже есть какие-то планы на меня? То есть, Розарию?

– Тебя ждёт встреча с верховным магом, – Мелина откинула с лица выбившуюся прядь волос и посмотрела на меня, словно оценивая.

От этих слов у меня внутри всё похолодело. Маг? Мне придётся встретиться с магом? Моя мама целыми вечерами могла зачитываться фэнтези-романами, а потом пересказывать мне ее содержание. Чаще всего это были выжимки о всепоглощающей любви между главными героями, однако там была и интересная для меня сейчас информация.

Я слегка нахмурилась. Как там? Некоторые маги могли перемещаться сквозь пространство и время? А вдруг это мой шанс? Я почувствовала, как мое сердце, запятнанное тревогой, начало биться чуть быстрее. Надежда. Это звук надежды.

Мелина, похоже, восприняла моё молчание как усталость, потому что тут же добавила:

– Давай помогу. – Она подошла ближе и, не дожидаясь ответа, взяла кусок ткани, смочила его водой и протянула мне. – Давай. Быстрее пойдёт.

Я кивнула и начала оттирать соль с лица и рук, пока она продолжала обрабатывать мои волосы. Её пальцы работали уверенно, но движения были мягкими.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила она, не прекращая работать.

– Лучше, чем ожидала, – выдавила я. – А что случилось после… того?

Мелина чуть замерла, но потом продолжила:

– Вся страна только и говорит о том, что произошло во дворце. Ну, ты же понимаешь. – Она бросила на меня быстрый взгляд, а я быстро опустила глаза к воде, изображая усталость. – Удар в трон – это сигнал. Уверена, это дало многим людям надежду.

Я хотела спросить подробнее, но понимала, что резкий интерес может показаться подозрительным. Вместо этого я осторожно уточнила:

– А маг? Почему он хочет видеть меня?

–Верховный маг всегда должен быть осведомлен о происходящем в рядах его людей. Всё, что касается магии, важно для него. Думаю, он хочет знать, как всё прошло и почему ты не выстрелила, – Её голос звучал спокойно, но был какой-то оттенок, будто она тщательно подбирает слова. – Наверняка у него уже есть новый план, и он хочет задействовать тебя.

– И… что он за человек? – Я попыталась, чтобы вопрос звучал скорее заинтересованно, чем тревожно.

– Могущественный. Осторожный. Иногда пугающий, если честно. Но он на нашей стороне, – ответила Мелина.

На нашей стороне. Чьей «нашей»?

Я кивнула, как будто понимаю всё, о чём она говорит.

– Надевай. Нужно идти.

Мелина быстро уложила передо мной одежду: простой, но добротный комплект из льняной рубашки и длинной тёмно-серой юбки. К этому добавился короткий, до пояса, плащ с капюшоном из грубой шерсти. Ткань была мягкой, но плотной, слегка пахла травами и морем.

– Это всё, что смогли найти на скорую руку, – заметила она, глядя, как я одеваюсь.

Рубашка оказалась чуть тесной в плечах, зато юбка с широким поясом села идеально. Я завязала кожаный шнур на талии, чувствуя себя как-то странно в этой одежде. Как будто она принадлежала не мне, но в то же время подходила удивительно хорошо.

– Сиди, – велела Мелина, усаживая меня на низкий табурет. В её руках появилась деревянная расчёска, которой она с уверенностью принялась распутывать мои волосы.

– Ты же стреляешь с детства, Роза, – внезапно заговорила она, её голос звучал приглушённо, почти как шёпот. – Почти никогда не промахивалась. У тебя это хладнокровие… то, чего многим воинам всю жизнь не хватает. А тут… – она осеклась, но в её тоне звучал вопрос, который оставался висеть в воздухе.

– И тут что? – осторожно спросила я, стараясь не выдать напряжения в своём голосе.

Мелина пожала плечами, продолжая разбирать пряди.

– Промахнулась, Роза. Не в тебя это. Или ты пожалела короля? – В её голосе мелькнуло что-то вроде недоверия или, может, осуждения.

Я почувствовала, как в груди зашевелилось странное беспокойство. Почему бы ей задавать такие вопросы? Промахивалась ли Розалия раньше?

– Случаются ошибки, – произнесла я как можно спокойнее. – Даже у самых хладнокровных.

Мелина коротко фыркнула, но больше ничего не сказала, быстро заканчивая свою работу.

– Ну, если это и была ошибка, то весьма дорогостоящая. Ты только подумай, что теперь будет. Хотя бы притворись, что всё под контролем. Это тебе всегда удавалось лучше всего, – с лёгкой укоризной добавила она и встала, откладывая расчёску.

Я молча кивнула, не находя слов. Её намёки и уверенность в том, что она знает, кто я такая, только усложняли задачу. Мне нужно было быть ещё осторожнее, если я хотела продолжать свою игру.

Мы вышли из шатра, и прохладный ночной воздух тут же обдал лицо, вызывая мурашки на коже. Я сделала глубокий вдох, чувствуя слабый запах костров и травы. Лагерь был куда больше, чем я ожидала. Ряды палаток и шатров растянулись до самого края освещённой территории. Они были разного размера и цвета: от маленьких серых и неброских, до больших, украшенных тканями с вышитыми гербами. В свете факелов и лунных лучей, лагерь казался живым организмом, где каждый знал своё место и обязанность.

Мелина шла уверенно, не оглядываясь на меня, а я следовала за ней, разглядывая окружающее. Костры горели ровным пламенем, окружённые людьми. Кто-то сидел в тесных кружках, перебрасываясь короткими фразами, кто-то тихо точил оружие. Звяканье металла было почти гипнотическим.

Дети сновали между шатрами, весело смеясь, как будто находились не в лагере на грани войны, а где-то на деревенском празднике. Но были и такие, кто смотрел на меня с явным подозрением. Мужчина в кожаных доспехах остановился, чтобы пристально посмотреть в мою сторону, а женщина, сжимавшая в руках мешок с чем-то тяжёлым, прищурилась, прежде чем отвернуться.

– Они уважают тебя, но и боятся, – неожиданно тихо произнесла Мелина, будто прочитала мои мысли. – Ты всегда умела держать дистанцию, даже среди своих.

Я кивнула, не зная, как ответить. Каждое её слово было для меня ключом, который мог помочь лучше понять, кто же такая Розалия.

Пока мы шли, я заметила несколько шатров, отличающихся от остальных. Один был выкрашен в тёмно-синий цвет, его вход охраняли двое стражников с копьями. На другом висели полоски белой ткани, и люди заходили в него с низкими поклонами. В самом центре лагеря возвышался самый большой шатёр, украшенный золотистыми символами, похожими на магические руны. Мелина повела меня прямо туда.

– Верховный маг тебя уже ждёт, – бросила она через плечо, ни на мгновение не сбавляя темпа.

Я ощущала на себе взгляды, но не знала, что именно они выражают: любопытство, недоверие или надежду. Стараясь не показать волнения, я держала осанку ровной и следовала за Мелиной, пытаясь запомнить как можно больше. Если эти люди знали меня как Розалию, то я не дам им ни малейшего повода усомниться в том, что это так и есть.