Могила Дитера фон Зальде

Глава 1

Посвящается компании калужских неформалов в благодарность за интересно прожитые трудные времена.

Вместо пролога.

Уже почти рассвело. По крайней мере, небо стало более светлым, не таким серым. Дождь перестал. Женщина смотрела в окно. На влажно поблескивающие дорожки, мощенные плиткой, на отяжелевшую перистую листву вечнозелёных деревьев, с которой все ещё срывались крупные капли. Такая здесь поздняя осень. Пожалуй, самое неприглядное время года.

Никого не было видно на широком дворе. Никого не видно и дальше, в туманной мгле аллей парка. Впрочем, как и всегда. Она зябко повела плечами, укутанными в мягкую шаль ажурной вязки. Горделивая посадка головы, высокая шея, изящная линия плеч, прямая спина. Возраст женщины было бы трудно определить. Ей можно было дать и тридцать, и сорок. При некоторых допущениях, даже около двадцати пяти. Выдавали только глаза. Светло-серые, как будто спокойные, но с каким-то глубоким взглядом, словно стремящиеся увидеть что-то такое, что не видно сразу. В них не было ни тени беспечности, свойственной молодым женщинам, живущим в таких домах, как этот.

Раздался чуть слышный стук в дверь.

– Можно войти?

– Входите, – произнесла она.

Щелкнула ручка двери за спиной.

– Я не помешал вам?

– Нет, проходите, – не оборачиваясь, сказала она.

Вошел молоденький офицер, капитан, кажется. Необычно для такого возраста. Он здесь недавно, всего пару месяцев. Странное сочетание застенчивости и скрытой уверенности. Когда-то давно, смутно похожий на этого ей уже встречался… Как давно это было! Никто бы не поверил, как давно…

– Доброе утро, – начал он.

– Доброе утро, – она повернулась к нему.

– Я хотел спросить, вам нужна сегодня машина?

– Нет, я никуда не поеду.

Он покосился на аккуратно заправленную кровать и подошел на пару шагов.

– Вы совсем не спали, – участливо сказал он, – Может быть, вам все-таки стоило бы немного развеяться?

Она не ответила. Он как будто оживился и подошел ещё ближе.

– Я наблюдаю за вами с самого первого дня здесь, вы удивительный человек! Я никогда не встречал женщины, хоть отдаленно похожей на вас… – ещё пара шагов, и он стоит почти вплотную.

– Я бы все отдал, лишь бы вы улыбнулись, поверьте… – он осмелел настолько, что при этих словах взял ее руку в свои. Она не отняла руки, но в ее глазах, устремленных на него, промелькнуло что-то похожее на тоску.

Зазвонил мобильный. Он застыл в нерешительности. Они стояли, как скульптурная группа. Он сделал какое-то движение к ней, но телефон звонил, как бешеный, хотя звонок и не может передавать эмоций. Капитан, не выпуская ее руки из своей, и все ещё глядя на нее, нехотя отпустил вторую руку и полез во внутренний карман кителя. Она смотрела с интересом.

– Простите, – сказал капитан, и, даже не взглянув на экран, сбросил вызов. Телефон тут же зазвонил опять. Молодой человек, медленно, как будто отдавая ускользающее счастье, выпустил ее руку и нажал кнопку приема, отойдя для верности к двери. Голос в телефонной трубке не ревел против обыкновения, а клокочуще сипел, переполненный бешенством.

– Узнал, придурок? Уходи немедленно, понял? И послушай меня, сопляк. У тебя не неприятности, нет. Считай, что ты доигрался до точки. А теперь убирайся оттуда! – вот теперь это был привычный рев, – Пулей! Пулей, я ска…

Капитан нажал отбой торопливо, потому что голос генерала грохотал, как по громкой связи.

– Мне пора, – сказал он, – Но, может быть, вы позволите мне как-нибудь пройтись рядом с вами на прогулке? Это все, о чем я мечтаю! Умоляю, не молчите!

Она снова отвернулась к окну. Капитан нажал на ручку двери и вышел.

Он легко скакал через ступеньку вниз по лестнице. Внизу уже ждал оповеститель. Молодой человек усмехнулся, увидев на нем лейтенантские погоны. Даже в системе оповещения здесь рядовых не держат. Лейтенант козырнул:

– Срочное сообщение!

– Давай предписание, – рассеянно бросил на ходу капитан.

– Никак не могу, товарищ капитан, сообщение приказано передать на словах…

Это было что-то новенькое. Капитан остановился и с интересом посмотрел на лейтенанта:

– Это ещё что?

– Код: один-два нуля-У-полста пять. Вам надлежит прибыть по известному Вам адресу через полчаса. Машина ждет у ворот.

– Принято, – все так же рассеянно сказал капитан, лениво поставив отметку о получении информации в предложенной лейтенантом бумажке.

Капитан быстро шел по влажной сумрачной аллее, обсаженной елями. Он не слишком спешил, но тренированное, сильное тело двигалось в привычно ускоренном темпе.

Полчаса для предстоящей ему дороги – совсем мало, водитель будет гнать, как сумасшедший. Что такого срочного нужно Старику? Его сегодняшний разговор с «Дамой» (иначе ее никто не называет)? Да ладно! Это же ерунда… Ну впилят ещё один выговор, но для этого не надо вызывать ни свет, ни заря, да ещё на такой скорости…

У ворот его действительно ждала машина. Генеральская. Капитан даже присвистнул потихоньку. Значит, видимо, разговор серьезный. Может, повышение? Отец обещал, конечно, но не раньше, чем через год. Сам Старик ему говорил, они с отцом все-таки лучшие друзья. Может, что-то изменилось? Ну, только к лучшему. Здесь, конечно, хорошо. Служба – престижнее некуда, все хотят сюда попасть, да везет, конечно, не всем!

Капитан самодовольно усмехнулся. Но скучно все-таки. Лучше куда-нибудь в крупную часть. В большом городе. Ночные клубы, собственная машина в распоряжении, служба снабжения, работающая по принципу «чего изволите»… Приятные размышления прервал вышедший из караульного помещения начальник караула. Они бегло поздоровались за руку. Начальник караула тоже был в чине капитана, только с семьей ему не повезло, потому и в караулке.

– Шикарно тебя сегодня доставляют, – кивнул он на генеральскую машину, – везет, как всегда?

– Служи, казак, атаманом будешь, – панибратски хлопнул по плечу начальника караула капитан.

– Ну как, получилось? – чуть заметный кивок на густые ели, за которыми стоял невидимый отсюда особняк.

– Пока что за ручку подержал, – признался капитан, – Но это был только аванс!

– Ух ты! И она позволила?

– А то! Ты ж меня знаешь! Ладно, сейчас недосуг, а вечером пивка попьем, я все расскажу.

Последние слова капитан произносил, уже садясь на заднее сидение генеральской машины.

«Ну надо же! Есть же такие, кому ну во всем везет!» – покачал головой вслед быстро удаляющемуся автомобилю начальник караула. Машина ушла за поворот, и генеральский значок на багажнике прощально сверкнул в случайно пробившемся через тучи и туман размытом солнечном луче…

Капитан ехал, расслабленно откинувшись на мягкую, обтянутую коричневой кожей, спинку заднего сидения. События этого утра вертелись в голове, оставляя теплый, слегка дразнящий след.

Молодой человек невольно вспоминал «Даму». Пожалуй, никто из молодых офицеров ее ещё так близко не видел. Есть все-таки в ней что-то такое…

Он позволил мыслям плыть дальше, рисуя картины развития сегодняшних событий, помечтал ещё немного, потом решительно отмел грезы и стал думать о том, что может ждать его у генерала.

Всё было давно известно и пройдено. Конечно, Старик все простит своему любимцу, сыну лучшего друга. Будет орать, сидя в кресле, или нависая на кулаках над столом, до сине –багрового цвета лица, так, что даже стаканы на столике возле двери обычно жалобно трясутся и позвякивают.

Потом или рявкнет: «Прочь с глаз моих» (тогда дня три к нему лучше не соваться), либо, что более вероятно, выпустив пар, откинется на спинку кресла, и прохрипит: «В гроб ты меня вгонишь! Налей мне на три пальца крепкого!» И, выпив, обычным голосом, четко и по-деловому распишет, что теперь следует предпринять.

В приемной капитана встретил адъютант. Молчаливый и неулыбчивый. Это было необычно. За отполированной, как зеркало, дверью генеральского кабинета царила тишина. Адъютант, все также молча, открыл ее, пропустил капитана, и снова бесшумно закрыл.

В кабинете висел густой запах коньяка. Генерал стоял у окна, заложив руки за спину и покачиваясь с каблуков на носки. Он даже не обернулся к вошедшему.

– Значит, так.– Слова генерала упали, как стреляные гильзы на каменный пол. Металл в его голосе слышался настолько отчетливо, что капитан поежился. Наверное, таким голосом генерал в свое время предъявил ультиматум Самому, требуя расследования якобы имевшей место измены Родине, в которой попытались обвинить отца капитана…

– Ты получаешь новое назначение и новую должность. Пакет на столе у двери. Отбыть к месту службы немедленно. Времени на сборы у тебя нет. Через час с аэродрома вылетит самолет. Тебя отвезут. Все необходимое получишь на месте. На посылки из дома не рассчитывай. Место далекое.

У капитана мурашки побежали по спине от этого холодного жесткого тона. Старик никогда с ним так не разговаривал. Дрожащими руками капитан вскрыл конверт.

– Товарищ генерал! – голос молодого человека невольно сорвался на подростковый фальцет, – Это какая-то ошибка! Здесь написано «сержант»! И что это за место? Я о таком даже не слышал!

– А ты чего ждал! – генерал развернулся, наконец, лицом к перепуганному новоиспеченному сержанту, – Ты, когда назначение получал, подписку давал? А ты хоть читал ее, бумажку эту, когда подмахивал? Ты что думал, такой уровень допусков просто так тебе дается? Ты читал, что ВСЕ, ЛЮБЫЕ шаги в охраняемом объекте должны четко согласовываться с твоим непосредственным начальником? Даже не со мной, нет! Кто ты такой? Ты обслуга! И в чине капитана! А в каком чине там главный? Ну-ка пораскинь мозгами! Если они у тебя есть, конечно!

– Я же ничего не сделал! – потрясенный молодой человек уже перешел на отчаянный шепот, – Я ничего такого не сделал, клянусь!

– Дурак ты, – устало сказал генерал, – ты бы ещё баллистическую ракету запустил, и сказал, что пошутил. Убирайся!

– Мне надо позвонить папе!

– Я ему уже звонил. Все объяснил. И мать не тревожь. Ей без тебя все расскажут, когда придет время. Она совсем плоха.

– Что с мамой?

– Да ты совсем … – генерал, наконец, взорвался, – Это тебе все игрушки! Слишком много тебе отец позволял! Да и я тоже. Так и не вырос ты, балбес. Ну да теперь уже поздно. Теперь время расплачиваться. Всем.

– Но зачем сразу сержантом, хотя бы лейтенантом…

Против ожидания, генерал не стал орать. Поднял на молодого человека тяжелые потемневшие глаза.

– Скажи спасибо, что под трибунал не загремел. Легко отделался. Мне ещё расхлебывать придется последствия этого решения, но это уж без тебя. Ты хотя бы будешь жить. Хоть в глуши, в холоде, без связи с семьей, но живой. А для живого всегда надежда есть. А теперь иди. Прощай.

Далеко от этого кабинета, в особняке, зазвонил мобильный. Мелодия «Зеленые рукава». Узкая белая кисть руки выскользнула из-под мягкой шали ажурной вязки и взяла черный, блестящий прямоугольник со светящимся экраном. Она не стала спрашивать, кто звонит, хотя мелодия на все звонки у нее была одинаковая. Местные правила. Она даже именно эту мелодию отстояла с трудом. Голос в трубке она знала очень хорошо. И также хорошо знала, почему он позвонил. Он всегда тонко чувствовал малейшие оттенки ее настроения, даже на расстоянии.

– Ты плакала?

– Нет… Просто почему-то разволновалась, – лгать не имело смысла, они оба уже давно свыклись с этой данностью.

– Тебя кто-то обидел?

– Ты же знаешь, что нет. Сегодня вспоминается прошлое. Тот год, когда мы встретились, помнишь?

– Конечно. Я помню все, даже то, что не стоит того, чтобы помнить. Например, того самоуверенного юнца.

– Да, да…

– Почему ты меня спасла тогда?

– Не знаю. Просто не могла допустить, чтобы… Наверное, чувствовала, что ты сможешь жить так, как сейчас. Подробностей я, конечно, предвидеть не могла, но… Послушай! – она вдруг оживилась, – Может, мне тебя отпустить? Ты же сможешь теперь обходиться без меня! Ты же говорил, что привык.

– А что будешь делать ты?

– Я, может быть, выйду замуж, у меня будет семья, дети…

– Ты начнешь стареть.

– Что ж, это нормальная человеческая судьба. В конце концов, мне и так было отпущено слишком много.

– Но последствия будут не только для тебя. Я поживу некоторое время, как сейчас, потом стану скучать, возьмусь за старое. Только теперь им есть, что мне противопоставить, кроме смешных железок, так что все закончится, скорее всего, быстро и не так красиво, как это описывалось в наши времена. Ты взвалишь на себя ответственность за это, и будешь жить с чувством вины. Так и будет, я хорошо тебя знаю.

– Ты сгущаешь краски…

– Нет, просто констатирую факты. Ты же знаешь, что я прав.

– Может быть, если ты действительно заскучаешь, мы сможем вернуть все обратно? Или ты можешь иметь дело только с…

– Да нет! Все это чушь, предрассудки! Мы оба изменимся за то время, которое будем врозь. Кто знает, сможем ли мы после этого срока снова найти тропинки друг к другу. Я бы сказал, нам повезло тогда, но не факт, что повезет снова.

– Да. Конечно, ты прав. Как всегда.

– Но дело в том… – собеседник говорил непривычно медленно, – Что через столько лет я перестал быть уверенным в том, что я прав. Ты несчастна. Если не всегда, то бываешь. Как сегодня. Я стал замечать это. Наверное, становлюсь сентиментальным к старости.

– И что нам делать?

– Если бы я знал, то сказал бы тебе. Я не могу от тебя ничего скрывать, ты знаешь.

– Да. Я люблю тебя.

– Я знаю.

Он отключился. В дверь снова постучали. Вошел другой человек. Не тот, молодой капитан. Этот никогда не приходил в форме, но ей казалось, что он тоже военный. Подтянутый, прямой, с седыми висками и внимательными серыми глазами. Небольшие, аккуратно подстриженные усики, тоже седые. Темно-стального цвета костюм очень шел ему.

– Доброе утро, – приветливо сказал он, – Вы грустите сегодня?

Его голос стал участливым. Она чувствовала, что это искренне.

– Не так уж сильно. Просто пасмурный день, – она улыбнулась, – А где тот юноша, который приходил чуть раньше?

– Получил новое назначение и уехал, – пожал плечами посетитель и тоже улыбнулся, – Здесь не много развлечений, особенно в такую погоду, поэтому я могу понять вашу грусть. Как ваш подопечный?

– С ним все хорошо. Он только что звонил. Вы говорили, он вчера безобразничал?

– Ничего особенного, просто подразнил немного генерала.

Она снова улыбнулась:

– Как у вас все легко…

– Я рад, что вы улыбаетесь… Но и вашего подопечного я могу понять. У вас обоих давно не было достойного занятия. У меня как раз есть кое-что на примете.

Глава 1. Странное утро.

Город Белугин похож на многие небольшие города, но со своим неповторимым обаянием. Живописная речка, над которой он стоит (ни один старый город не обходится без такой), называется Моква. Каждое время года раскрашивает ее на свой манер, что придает и всему городу удивительное очарование.

Старая часть Белугина выглядит так, как будто время заблудилось в изогнутых улочках с обветшавшими домами. Архитектура здесь неприхотливая, витиеватые украшения – редкость, но от добротных построек с толстыми стенами, надежными крылечками – кое-где каменными, а иногда и литыми, веет какой-то спокойной стойкостью, какая бывает у людей, много переживших и уверенных, что и ещё много пережить смогут.

Некоторые из зданий, правда, отремонтированы и приютили в своих стенах разношерстные заведеньица – парикмахерские, страховые агентства, ремонтные мастерские, кафе. Другие выглядели бы заброшенными, если бы не занавески и горшки с цветами за пыльными стеклами. И все же Старый Город жив.

Он живет своей неприметной, уютной и тихой жизнью: маленькие потайные дворики с такими же маленькими, как будто игрушечными клумбами, старыми деревьями и скамейками в их тени. Кое-где даже сохранились мощенные булыжниками дорожки, на которых в теплых пятнах света мирно и вальяжно возлегают спокойные упитанные котики. Кажется, ничто не может нарушить этот покой.

Но совсем рядом пролегает улица Театральная, с которой начинаются кварталы, которые постепенно поддаются натиску новых времен. Они, как полоса прибоя, образуют размытую границу между заповедным сердцем города и деловым центром. Старые дома здесь ещё сохранились. Некоторые даже подновлены, и старинная архитектура их подчеркнута, как женская красота косметикой, но все чаще вклиниваются между ними здания в стиле «модерн», начиненные электроникой и современными офисами.

Эта пограничная часть Белугина постепенно переходит в кварталы новостроек. Здесь уже вовсю кипит современная жизнь: светящиеся витрины, отели, кафе, торговые центры… И уже за ними, ближе к выезду из города, расположились зеленые «спальные районы» и промышленная зона, в которой нашла себе занятие большая часть белужан.

Есть в городе и вокзал. Старинное красивое здание, гордость Белугина. От него идет прямая широкая улица Октябрьская, врезающаяся прямо в центр города. С вокзала начинаются многие истории, и эта в том числе.

Был туманный сентябрьский день. Липовая аллея возле белугинского железнодорожного вокзала казалась погруженной в разбавленное молоко и уходила в загадочный матово светящийся сумрак.

Поезд, лязгнув в последний раз, остановился возле платформы, над которой красовалась, нежно размытая туманом, надпись «Белугин главный».

– Стоянка семь минут! – проводница огласила информацию для группы переминающихся от нетерпения страдальцев в тамбуре, и подняла подножку.

Курильщики высыпали гурьбой на перрон, торопливо щелкая зажигалками. Вслед за ними, вежливо кивнув проводнице, вышел мужчина, к которому лучше всего подошло бы определение «господин».

На его аккуратной, дорогой одежде, что называется, «с иголочки», несколько ночных часов в поезде, кажется, совершенно не оставили никаких отметин. Чуть выше среднего рост, прямая осанка, высокий лоб, волнистые волосы с густой сединой, зачесанные назад, холодные голубые глаза, элегантный саквояж из натуральной кожи. Примерно, так можно было бы его описать вкратце.

Господин подошел к ближайшей лавочке, и, оглядев, поставил на нее саквояж. Вытащив блестящий серебристый мобильный телефон, он сверился с приложением «карты». Его цель находилась в Старом Городе, и, судя по маршруту, от вокзала было до нее не так уж и далеко. Он решил пройтись пешком. Приложение услужливо подсказало и кратчайший маршрут – по ведущей от вокзала, довольно современной, улице Октябрьской, а затем через дворы.

Сначала путешествие показалось ему не очень примечательным. Современная улица днем, когда все на работе, кажется малолюдной и стандартной: магазины, мелкие офисы, занятые облегчающими быт фирмочками. К тому же сейчас она тонула в туманной дымке, и часть пейзажа была как будто, за кисейным занавесом.

А вот когда начались кварталы старой застройки, стало интереснее. Он шел легко, с интересом осматривая выплывающие из тумана одно за другим, старинные здания. Но чем дальше он углублялся в старые дворы, тем менее приятной становилась прогулка. В дворах-колодцах было темнее, чем на улице. Грязи под ногами прибавилось, стали чаще попадаться захламленные углы и совсем темные закоулки. Впереди была сумрачная, как будто заполненная дымом, подворотня. На противоположном конце ее тусклым пятном маячила решетка с калиткой. Можно ли будет там пройти?

Господин остановился. Поискав взглядом, куда бы пристроить саквояж, и так и не найдя ничего подходящего, нетерпеливо переместил его на локоть, и снова достал мобильный. Карта подсказывала, что через триста метров будет улица Воздвиженская, немного пройти и по ней, и он у цели.

В это время раздались громкие, несмотря на глушащий звуки туман, голоса, и через решетчатую калитку в подворотню ввалилась расхлябанная группа парней неопределенного возраста и занятий. Из обрывков их не особенно содержательного разговора можно было понять, что вчера они очень хорошо погуляли, и можно бы опохмелиться и на боковую.

Вынырнув из подворотни, они буквально уперлись в стоящего среди двора незнакомца. Он все еще держал в руке заманчиво отблескивающий телефон.

– О-па! – радостно проронил один из этой «команды». По тому, что он шел впереди и был самым громогласным, можно было заключить, что, видимо, он был лидером в этой компании.

– Парни! А вот и выпивка! Сам пришел, никто не звал! Дядя, купишь нам выпить? А то ещё лучше – денег давай, мы сами себе купим. А то ты, небось, только «Хеннесси» употребляешь, а мы люди простые! – весь этот монолог сопровождался одобрительными смешками.

Незнакомец не ответил. Только не спеша убрал в карман телефон.

– Мужик, ты чего, глухой? – запас терпения у «лидера», видимо, был невелик, – Шевелись, давай, деньги и драгоценности на бочку!

Со стороны «свиты» послышались издевательские смешки. «Светиться», как говорит теперешняя молодежь, не хотелось, но, неизбежность столкновения буквально висела в воздухе.

«Гопники» пока ждали, но незаметно (как им казалось) полезли по своим карманам, и вряд ли за чем-то хорошим. От незнакомца это не укрылось. Он слегка опустил веки, сконцентрировав внимание на дыхании, и сделал глубокий мощный вдох через расширенные ноздри, собирая энергию в районе центра грудной клетки.

– Эй, дядя, – насмешливо протянул «главарь», – Ты что здесь показывать надумал? Думаешь, мы так не можем? Тоже кой-чему учились!

И, сделав несколько довольно грамотных амплитудных движений, застыл в боевой стойке «каратэ».

Незнакомец, казалось, проигнорировал этот спектакль. Он слушал только то, что происходило внутри него. Воздух, влившись в грудь, как будто, набух, как облако, сворачиваясь клубами. Он немного «подтолкнул» клубы мысленно и подогрел их энергией гнева. Клубы завертелись быстрее, свернулись туже, вытягиваясь в «веретена», превращаясь в горячие вихри, стремительно набирая мощь.

Откуда-то из глубин сознания всплыл как наяву голос Маргариты: «Только не сердись, прошу тебя!». Он неохотно умерил гнев, хотя был большой соблазн дать ему полную волю! После такой разрядки он обычно чувствовал себя легким и сильным, но отточенная десятилетиями привычка регулировать такие вспышки согласно обстоятельствам, сработала и на этот раз. Он не позволил вихрям свернуться в тугие, хлесткие, раскаленные жгуты и слегка задержал подготовленный заряд в груди.

«Главарю», тем временем, окончательно надоело ждать. Боевая стойка затягивалась и требовала логического продолжения.

– Ты что, дядя, в игрушки со мной играть надумал? – грозно вопросил он, и двинулся на строптивую жертву. Очевидно, порядок таких «встреч» уже был отработан, потому что сразу вслед за ним двинулись вперед ещё двое «помощников». Ещё трое остались за их спинами, выразительно поигрывая мускулами и разминая кулаки, в которых что-то подозрительно поблескивало. «Что ж, такая диспозиция только к лучшему», – подумал незнакомец, – «Урок будет показательнее, только бы строй не разошелся слишком широко». И как только «Главарь» оказался на расстоянии вытянутой руки от предполагаемой жертвы, уже занося кулак для удара, незнакомец как будто выдохнул разом. Прямо в лица нападающей троице ударило что-то похожее на шар из голубоватого пламени, почти невидимого в свете дня.

Последнее, что увидел «Главарь» и его подручные, прежде чем потерять зрение на долгие десять дней, были насмешливо глядящие в упор, круглые желтые глаза с вертикальным острым зрачком.