Что такое философия?

© Балашов Л. Е., 2023 2

1. Любовь к мудрости

Название “философия” происходит от греческих слов “phileo” – люблю и “sophia” – мудрость, что означает любовь к мудрости, любомудрие. Этот буквальный смысл как будто далек от действительного значения понятия “философия”. Однако это верно лишь отчасти. Мудрость и сейчас остается существенным определением философского мышления. Философия есть мудрость, но не отдельного человека, а объединенного Разума людей. Иными словами, философия есть коллективное мышление. Как это понимать?

Во-первых, философия есть именно мышление, а не познание, не чувствование, не верование, не воление, не действование.

Во-вторых, философия не просто мышление, а со-мышление, т. е. такое мышление, которое предполагает мыслящее общение людей или мышление людей сообща. Философия – коллективное мышление также как наука коллективное познание, искусство – коллективное чувствование, религия – коллективное верование, мораль политика – право – коллективное воление, экономика коллективное производство-распределение и т. д.

В-третьих, исходным и конечным пунктом философствования является не знание, не благо, не красота, а мысль, имеющая смысл-значение для других-многих людей, прежде всего для самих философов. Конечно, коллективно мыслят и в науке, в искусстве, во всех других сферах человеческой деятельности. Но это коллективное мышление – лишь подчиненный момент научной-познавательной, художественной и т. п. деятельности. Оно философично лишь в той мере, в какой внутренне свободно, не связано непосредственно с производством знания, красоты, материальных благ и т. д. В философии коллективное мышление самодостаточно, максимально удалено от решения познавательных-художественных-практических задач. Стихия философии – это стихия чистой, самодостаточной мысли.

Философия – высшее проявление способности живого-человеческого к отсрочке реакции, действия, ответа для обдумывания того, как лучше действовать-поступать. Самое элементарное поведение – безусловно-рефлекторное, когда между ощущением и действием минимальное расстояние (например, отдергивание руки от горячего предмета сразу после прикосновения). Поведение человека тем сложнее, чем больше расстояние (задержка) между восприятием и действием, познанием и практикой. Философы – такие представители рода человеческого, которые в наибольшей степени олицетворяют-материализуют эту задержку. К философии “побуждает нас странная потребность помедлить, задержаться, остановиться, задуматься, заняться тем, что занятый человек видит как праздные, досужие, схоластические, отвлеченные от жизни рассуждения”[1].

Если философы что-то и предлагают нефилософам, то отнюдь не готовые ответы-рецепты, а их полуфабрикаты. Ведь мысль-идея – всегда полуфабрикат…

Раньше некоторые философы, писатели и ученые выдвигали положение о философии как науки наук. Это положение, правильно подчеркивая особую роль философии по сравнению с частными науками как общей мировоззренческой, методологической, идеологической основы научного познания, вместе с тем страдает существенным изъяном. Оно объявляет философию наукой и этим устанавливает жесткую связь между философскими представлениями и научными теориями. В действительности философия является особой формой мышления. Она включает в себя элемент научности, но не сводится к научной форме знания. Наука есть форма коллективного познания, в то время как философия есть форма коллективного мышления людей.

(В скобках отметим, как во взглядах на соотношение философии и науки существует определенная путаница [когда философию представляют наукой], так и в вопросе о соотношении мышления и познания первое нередко представляют как часть, вид или форму второго. На самом деле между мышлением и познанием есть существенное различие и не только в том, что познание включает в себя также чувственные формы отражения. Мышление в равной степени “участвует” как в познавательной, так и в управляюще-преобразовательной деятельности, т. е. является идеальным орудием познания и управления-преобразования. Последние противоположны по своей направленности. Познание – это преимущественно отражательная деятельность, осуществляющая перевод материального в идеальный план (распредмечивание). В познании субъект стремится разделять то, что разделено в объекте, и соединять то, что соединено в объекте[2]. Напротив, управляющепреобразовательная деятельность осуществляет “перевод” идеального в материальный план [опредмечивание]. В этой деятельности субъект стремится разделять то, что соединено, и соединять то, что разделено. Мышление же осуществляет на идеальном, психическом уровне взаимодействие [взаимопереход, взаимоопосредствование] этих противоположно направленных форм деятельности. Оно, следовательно, не сводится ни к одной из этих форм деятельности.)

Кроме того, философия, в отличие от науки, не может обязывать, предписывать, указывать “как надо”, быть законодательницей. Ее положения обладают только рекомендательной силой по отношению к другим отраслям человеческой деятельности. Выражение “философия наука наук” отражает как раз попытку представить философию законодательницей наук, диктующей им свою волю, как себя вести.

Указанное выражение неправильно и в том смысле, что ограничивает взаимоотношения философии с другими отраслями человеческой деятельности только областью отношений с науками[3]. Философия как форма коллективного мышления имеет непосредственное отношение и к науке, и к искусству, и к материальной практике, и к управлению обществом, и к индивидуальному опыту человека. Она рефлексирует по поводу всех этих форм деятельности, занимая положение центра или фокуса, в котором сходятся все формы человеческой деятельности. Иными словами, философия – средоточие, центр всех человеческих исканий и дерзаний.

В нашей стране философия длительное время была (и пока остается) сильно привязанной к государству и науке. Философские исследования проводятся в значительной мере в рамках или под эгидой Российской Академии наук. Неотдифференцированность философии от науки приводит ее к неоправданному онаучиванию, своеобразному философскому сциентизму. Наукообразный язык в философских книгах и статьях – весьма распространенное явление. В результате от философских исследований- размышлений ждут того же, что от научных исследований. Оборотной стороной такого подхода, т. е. стремления “онаучить” философию является ожидание от нее каких-то конкретных научных результатов, готовых ответов на поставленные жизнью вопросы. Поскольку это ожидание не оправдывается, наступает разочарование философией.

Наука, как мы уже говорили, занимается познанием; философия же ничего не познает. Она лишь осмысляет ход и результаты познания (и не только познания, а и практики, искусства, вообще всего человеческого опыта). Науке – науково, а философии – философиево! Наука производит знания. Философия же вырабатывает и разрабатывает идеи. Не более того. Философские идеи – это идеи идей: научных, художественных, практических и т. д. Соответственно и философствование не прямо служит познанию, практике, искусству, а весьма опосредованно.

Философия в нашей стране должна обрести свое лицо и освободиться, наконец, от внешних пут. Никто, ни научные авторитеты, ни государственные, ни религиозные деятели не должны вмешиваться в дела философии.

Примером онаучивания, сциентификации философии являются попытки некоторых философов и философских школ выразить основные философские положения в форме законов. Раз в науке открывают законы, значит и в философии можно это делать. Наиболее ярким примером изобретения философских законов являются марксистские законы диалектики. С нашей точки зрения только наука может претендовать на открытие и исследование законов предметной области. В философии же “закон” – лишь одна из категорий, парная категории “явление”, и называть этим же термином некоторые философские основоположения – это логическая ошибка. Либо мы должны признать, что “закон” является высшей категорией диалектики, либо признать, что слово “закон” в случае, когда речь идет о “законе диалектики”, имеет иной смысл, чем тот, когда им обозначают одну из категорий диалектики. Во втором случае создается опасность неоднозначного употребления термина “закон”, ведущая лишь к путанице понятий и к различным перекосам в мышлении.

Одной из причин использования в марксистской философии понятия “закон” применительно к некоторым ее основным положениям служит как раз вольное или невольное проведение аналогии между философией и наукой.

Хотелось бы обратить внимание еще вот на какую сторону вопроса о законах диалектики. Наш мир – это вероятностный мир, и случайность играет в нем не меньшую роль, чем необходимость, закономерность. Выражение “законы диалектики”, хотим мы этого или нет, акцентирует внимание на познании закономерности, упорядоченности реального мира и оставляет в тени другую, прямо противоположную его сторону: неупорядоченность, многообразие явлений, стохастику. А это создает известный перекос в сторону механистического, лапласовского детерминизма, абсолютизирующего необходимость, закономерность, упорядоченность. Перекос в философском мышлении приводит к перекосу и в любом другом мышлении: политическом, экономическом, управленческом… Разве не этим объясняется, что на протяжении десятилетий в нашей стране создавался культ плана, культ приказных, административных методов управления и недооценивалось значение стохастических механизмов, в частности, рынка, системы выборов? У нас преимущественно говорили о сознательности, организованности, планомерности и боролись со стихийностью. А ведь стихийность в определенной мере так же важна, как и планомерность, организованность. Человеческое общество – живая система, и ему нужен не твердый порядок, предполагающий систему жесткой детерминации поведения людей, а живой порядок-беспорядок, учитывающий в равной степени необходимость и случайность, единство и многообразие, общее и частное.

Нежизненность концепции законов диалектики особенно видна на примере закона отрицания отрицания. Концепция этого закона навязывает нам жестко однозначную (почти в духе лапласовского детерминизма) схему направления развития, становления. Она, по существу, исключает элемент случайности в возникновении нового, многовариантность путей развития, становления. Концепция закона отрицания отрицания уязвима еще вот в каком отношении. Этот закон определяется обычно как закон, характеризующий направление процесса развития, единство возникновения нового и относительной повторяемости некоторых моментов старого[4]. Между тем, если вдуматься, закон отрицания отрицания не может характеризовать направление развития в полной мере. В самом деле, во всяком развитии (становлении) важнейшим моментом является переход от старого к новому, т. е. конструктивное движение от одного положительного содержания к другому. В законе же отрицания отрицания акцент делается на отрицании, пусть это будет даже второе отрицание, отрицающее первое. Да, действительно, новое отрицает старое. Но это лишь момент отношения нового к старому. В новом есть другое положительное содержание, которого нет (никогда не было!) в старом, и понятием отрицания это содержание отнюдь не выявляется в полной мере. Из отрицания старого отнюдь не следует утверждение нового, иначе правы были бы анархисты и всякие отрицатели- нигилисты. Отрицание всегда остается отрицанием, как бы его ни называли: снятием, диалектическим отрицанием, вторым отрицанием. (В гегелевской философии отрицание имело смысл положительного понятия, так как для этой философии характерна закольцованность представлений – абсолютный, мировой дух в конечном счете возвращается к себе). В понятии отрицания, если оценивать его реалистически, на первый план всегда выступает отрицательное содержание. Иначе это понятие обозначалось бы другим словом. Конечно, между отрицанием как разрушением-уничтожением и отрицанием как моментом развития есть разница. Но это не дает нам права считать диалектическое отрицание таким моментом, который делает развитие развитием, а становление – становлением. “Закон” отрицания отрицания отражает лишь факт отрицания и преемственности между новым и старым. В полной мере взаимоотношения старого и нового характеризуются категориями развития и становления. Никаких искусственных подпорок, хотя бы в виде “закона отрицания отрицания”, не требуется для объяснения смысла указанных категорий. Уж если говорить о раскрытии содержания категорий “развитие” и “становление”, то следует сказать, что это содержание раскрывается в целой системе категорий и понятий.

Говоря о том, что философия ничего не познает, мы имели в виду, что “экологическая ниша” философии как особого типа культуры – не познание, а мышление. Целью философствования является не постижение истины, а мудрость. Ведь философствование и есть мудрствование (в хорошем смысле этого слова). Только наука “имеет право” заниматься познанием. Это ее особенность, ее “хлеб”. Могут сказать: а как же быть с выражениями “философское знание”, “философская наука” и т. п.? На это ответим: слова “знание” и “наука” применительно к философии употребляются в ином смысле, нежели когда говорят о науке как типе культуры и о познании как отрасли человеческой деятельности. Ведь и в богословии нередко употребляют выражения “богословское знание”, “богословская наука”. Но ведь никто не считает “богословское знание” научным знанием, а “богословскую науку” действительно наукой подобно физике, биологии, социологии.

Когда говорят о философском знании, то имеют в виду не то знание, которое приобретается в процессе научного познания. Философское знание и научное знание – различные “вещи”. Научное знание – результат познания реального мира, мира как объекта познания. Философское знание – результат внутрифилософских потоков информации, идущих от одного философа к другому. Если я прочитал сочинения Платона и понял их, то получил знание об учении Платона, о его идеях, взглядах и т. п. Сумма философских знаний – это прежде всего знание основных философских учений-идей прошлого и настоящего. Философское знание похоже на научное знание в том смысле, что оно, как и научное знание, более или менее адекватно, соответственно отображает предмет, в нашем случае учение, идеи, мысли другого философа (других философов). Философски образованный человек – это человек, который более или менее адекватно воспринял и усвоил основные идеи философов прошлого и настоящего. Философское образование является основой философской учености и философского профессионализма. Слова “ученость” и “ученый” применительно к философу означают лишь то, человек основательно учился философии. Почти то же можно сказать о словах “научность” и “наука”. Применительно к философии эти слова означают научение философии. Кроме того, слово “наука” в сочетании с прилагательным “философская” (философская наука) означает тот или иной раздел философии, выделившийся в относительно самостоятельную философскую дисциплину, в отрасль философского знания. Философскими науками называют этику, эстетику, логику…

В последние десятилетия в нашей стране дает о себе знать другая крайность: антисциентизм-иррационализм. Это определенно реакция на предшествующие десятилетия философского сциентизма-рационализма. Раскрепощенные философы вдруг заговорили как богословы, мистики, ясновидцы, пророки…

Ни сциентизм, ни антисциентизм не делают философа философом. Мы, философы, должны научиться говорить своим голосом – без наукообразности и сциентизма, с одной стороны, и без религиозно-мистической, пророческой риторики-аффектации, с другой.

2. Предмет и «части» философии

Философы обсуждали проблему “частей” философии, ее структурированности, с тех пор как состоялось первоначальное накопление философских идей и появились первые философы-систематики. Вот некоторые цитаты из древних авторов:

Сенека (середина I в. н. э.): “Большинство писавших об этом, причем самых великих, утверждали, что философия делится на три части: нравственную, естественную и ту, что посвящена человеческому разуму[5]. Первая вносит порядок в душу. Вторая исследует природу вещей. Третья испытывает свойства слов, их расположение, виды доказательства, чтобы ложь не вкралась под видом истины”[6].

Диоген Лаэртский (начало III в. н. э.): “Наконец, одни философы называются физиками, за изучение природы; другие этиками, за рассуждение о нравах; третьи – диалектиками, за хитросплетение речей. Физика, этика и диалектика суть три части философии; физика учит о мире и обо всем, что в нем содержится; этика – о жизни и свойствах человека; диалектика же заботится о доводах и для физики, и для этики. До Архелая

[включительно] существовал только один род – физика; от Сократа… берет начало этика; от Зенона Элейского – диалектика”[7].

Секст Эмпирик (конец II – нач. III в. н. э.): “Поскольку философия есть некоторая пестрая вещь, то в целях стройного и методического исследования каждого пункта необходимо будет рассматривать хотя бы немногое относительно частей философии.

Если прямо приступить к делу, то одни, как известно, принимают ее как состоящую из одной части, другие – из двух, а еще иные – из трех. Из тех, кто принимает одну часть, одни допускают физическую часть, другие – этическую, третьи логическую. И равным образом из разделяющих ее надвое, одни разделили ее на части физическую и логическую, другие – на физическую и этическую, третьи – на логическую и этическую. А разделяющие на три части соответственно разделили ее на физическую, логическую и этическую” (с. 61).

“Совершеннее в сравнении с ними те, которые говорили, что одно в философии, есть нечто физическое, другое – этическое и третье – логическое. Начинателем же этого в принципе является Платон… Отчетливее же всего этого разделения придерживаются ученики Ксенократа, перипатетики, а также стоики.

Отсюда не без вероятности уподобляют философию обильному плодами саду, когда физическая часть сравнивается с ростом растений, этическая – со зрелостью плодов, а логическая – с крепостью стен. Другие же говорят, что она похожа на яйцо, а именно, что этическая часть сходна с желтком, который, по мнению иных, есть зародыш, физическая – с белком, который, как известно, есть пища для желтка [т. е.], и логическая с внешней скорлупой. Поскольку же части философии взаимно неотделимы, растения же, с одной стороны, рассматриваются отдельно от плодов и стены отделены от растений, то Посидоний считал более уместным уподоблять философию живому существу, именно: физическую часть – крови и мясу, логическую – костям и мускулам, этическую – душе” (с. 63–64)[8].

Как можно видеть из приводимых цитат, древние авторы были близки к правильному пониманию соотношения частей философии. Действительно, философия в ее полном виде может быть разделена на три части соответственно трем “предметам”: объекту деятельности, субъекту деятельности и самой деятельности, точнее ее средствам-методам.

Итак, содержание философии составляют наиболее общие представления о мире в целом, его категориальной структуре, о человеке и обществе, в котором он живет, о способах деятельности или освоения человеком мира. Графически предмет философии выглядит так:

Можно выделить три “части” предмета философии: 1.

Мир в целом (объективная реальность), его категориальная структура (объективная система категориальных определений мира).

2. Человек и общество (субъективная реальность).

Человек-общество – двойной субъект, в котором определяющую роль играет человек. Человек – первичный субъект, общество – вторичный. Человек “светит” своим светом, общество – отраженным. С другой стороны, эти два субъекта, как два магдебургских полушария, неразделимы. Человек для себя – субъект во всех отношениях. Общество не является субъектом для себя и тем более субъектом во всех отношениях. Для человека общество, – по преимуществу, объективная реальность. Общество по отношению к природе – субъект; оно действует, преобразует природу, но по отношению к человеку оно и объективно, и суть нечто зависимое, являющееся частью человека. Например, наука, часть общества, не может существовать без отдельных ученых. Последние делают науку наукой! Или: философия, как коллективное мышление, с одной стороны, существует вроде бы независимо от отдельного философа, а с другой, не существует вне мышления отдельных философов. Она может существовать независимо от отдельного философа, но не может существовать независимо от множества отдельных философов.

Наибольшая реальность – не в отдельном человеке и не в обществе, а в чем-то среднем между тем и другим: в человеке- обществе или в обществе-человеке. Человек-общество – это человек, живущий в обществе; общество-человек – это общество, реализующее себя в отдельном человеке, живущее благодаря человеку.

3. Деятельность, взаимодействие субъекта с объектом, способы и направления деятельности (мышление, познание, практика, искусство).

Соответственно трем “частям” предмета можно выделить три “части” философии:

1. Учение о мире в целом и его категориальной структуре – мировоззренческая “часть”.

2. Учение о человеке и обществе – философская антропология и социальная философия.

3. Учение о формах и методах деятельности – методологическая “часть”.

Как мировоззрение философия дает наиболее общее представление о мире в целом и его категориальной структуре. Предметом этой “части” философии является объективная реальность, мир, как он существует сам по себе, независимо от человека и человечества. Мировоззренческий аспект философии выдвигает на первый план ее объективность, беспристрастность. В этой “части” она стремится к идеалу “научной” философии.

Как учение о человеке и обществе философия реализует принцип “познай самого себя” и ориентирует развитие человека и общества в определенном направлении. Этот аспект философии можно было бы назвать идеологическим. Он обнаруживает ее активный, действенный, субъективный характер, ее пристрастность.

Как учение о формах и методах деятельности философия служит общим методом познания и практики. Мало иметь представление о мире в целом, мало знать, чего хочет человек, надо также разрабатывать вопросы успешной деятельности по освоению (познанию и преобразованию)

мира. Предметом методологической “части” философии является человеческая деятельность в ее многообразных формах, иными словами, взаимодействие субъекта (человека и общества) с объектом (объективным миром). Философская методология включает в себя:

1. Учение о творчестве.

2. Учение о мышлении.

3. Учение о познании.

4. Учение о практике.

5. Учение об игровой деятельности (искусстве, спорте).

В учении о мышлении центральным является вопрос об идее.

В учении о познании центральным является вопрос об истине.

В учении о практике центральным является вопрос о благе, ценности.

В учении об искусстве центральным вопросом является вопрос о прекрасном, красоте.

Каждая из указанных “частей” философской методологии имеет свою систему специфических категорий- понятий.

Философия, как любая другая отрасль человеческой деятельности, развивается, усложняется, а следовательно, дифференцируется внутри себя. Идет процесс дифференциации философии и специализации ее отдельных частей. С другой стороны, время от времени возникают философские системы, “работающие” в направлении интеграции философских идей. Дифференциация и интеграция философии – две стороны единого процесса ее становления- развития.

Давно уже сложилось своеобразное разделение труда между философами. Они разделились на философов- специалистов (специализирующихся в какой-нибудь одной области философии) и философов-систематиков, стремящихся охватить единым мысленным взором все богатство философских идей. И те и другие философы нужны современному обществу.

Примерно такая же ситуация наблюдается в естествознании. Так, выступая в защиту Гегеля физик из США Б. Стефердинг проводит ту мысль, что историческое недоразумение между естественными науками и гегелевской философией нуждается в пересмотре. По его словам, Гегель, будучи великим философом “ставил перед собой задачи такие же, какие ставят перед собой теоретики естествознания, а именно привести в связную систему известные факты”. По его словам, “95 % всех современных естественнонаучных исследований направлено на расширение знаний о фактах и лишь некоторые из естествоиспытателей озабочены тем, чтобы привести факты и данные во всеохватывающую систему”[9].

Интересные мысли о философах-собирателях фактов и систематиках высказал Д. Дидро. Он писал: “С одной стороны – собирать, с другой стороны – связывать факты два очень трудных занятия; философы и распределили эти занятия между собой. Одни посвящают свою жизнь собиранию материалов, – это полезные и трудолюбивые работники; другие, гордые строители, спешат их использовать. Но время доныне опрокидывало почти все сооружения рациональной философии. Обреченный работать в пыли труженик рано или поздно выносит из подземелья, где он действует вслепую, глыбу, губительную для этой архитектуры, изобретенной головным способом; она рушится, и остаются только груды обломков, пока другой смелый гений не предпримет новой комбинации…

Мы различили два вида философии: философию экспериментальную и рациональную. У одной глаза завязаны, она всегда идет спотыкаясь, она берется за все, что ей попадает в руки, и, в конце концов, натыкается на драгоценные вещи. Другая подхватывает этот драгоценный материал и старается разжечь из него факел; но до настоящего времени этот мнимый факел служил ей хуже, чем ее сопернице искание наощупь; это и естественно. Опыт бесконечно умножает свои поиски, он действует непрерывно; он неизменно ищет явления, в то время как разум идет путем аналогий. Экспериментальная философия не знает, что ей попадется в работе и чего не окажется; но она работает без устали. Наоборот, рациональная философия взвешивает возможности, произносит свой суд и умолкает…”[10].

Если взять развитие философии за большие промежутки времени, то увидим, что время от времени появлялись всеохватывающие системы философии. В Древней Греции такой всеохватывающей системой была философия Аристотеля. В новое время каждый крупный философ претендовал на создание системы философского знания. Систематические учения оставили Декарт, Спиноза, Гоббс, Локк, Кант. Поистине Аристотелем нового времени стал Гегель.

3. Философский плюрализм, многообразие философских учений и направлений