Попутный ветер, или Драконьи мемуары

ЗАКРЫТЬ ГРЕШТАЛЬТ.

Далеко-далеко, на берегу тёплого моря, в большой каменной пещере живёт белоснежный дракон. Берег, на котором расположена пещера дракона, покрыт светлым песком вперемешку с мелким ракушечником. То тут, то там из песка и воды выглядывают острые камни, напоминающие огромные драконьи зубы. Недалеко от пещеры зеленеет густой лес, из которого доносится оживлённый птичий щебет. В прозрачных морских волнах у берега плавают зеленые пряди водорослей, которые пощипывают вездесущие и вечно голодные рыбьи мальки. Из расщелины камня в сторону моря неторопливо, бочком деловито ползёт краб.

Если мы тихонько заглянем в драконье жилище, то увидим обширный, с высокими потолками каменный грот. Потолок и пол покрыты сталактитами и сталагмитами, стены немного искрятся от выступающих из стен блестящих камушков. В большой глубокой нише пылает огонь, который немного освещает огромное помещение. В углу блестит и переливается небольшая россыпь драгоценных камней и золотых монет. Какая же пещера дракона без сокровищ. В самом центре грота, на двух небольших камнях лежит большой плоский гладкий камень. На камне в многочисленных глиняных плошках, серебряных чашах и в золотых кубках стоит множество свечей. В одной из чаш налита чёрная жидкость, это чернила. Капли от чернил, будто лисьими следами-цепочками, испещрили поверхность стола. Мерцающий свет освещает множество листов пергамента, разбросанных по столу и возле него. Часть листов, лежащих в стопке, придавлены большим жёлтым кристаллом. Листочки еле колышутся от легкого сквозняка. И в центре всего этого великолепия сидит он – Дракон.

Правда, от обычных драконов, покрытых бронёй из чешуи, он сильно отличался. Его длинное изящное поджарое тело, похожее на тело куницы, а также голову и лапы покрывала белоснежная шерсть, сквозь которую проступали костяные шипы. Длинные сероватые когти блестели кинжалами, глаза серебристого оттенка были похожи камень кошачий глаз. Зрачок переливался белым светом и затягивал своей светлой глубиной. Два больших, белых кожистых крыла накрывали спину, как плащом. Кончик длинного хвоста с шипом на конце то нетерпеливо постукивал по каменному полу пещеры, то зависал на некоторое время неподвижно над землёй.

Облокотившись на свой импровизированный стол дракон… пишет. Он держит большое перо с золотым кончиком для письма, и с искривленной особым образом ручкой. Вы скажете, что драконы не люди, и писать не умеют. Да и как им это делать, если у них лапы совершенно для этого не приспособлены. И зачем вообще дракону уметь писать? Драконья память так устроена, что драконы хорошо помнят всё. Даже слишком хорошо. Иногда кое-что и надо бы забыть, но нет… не получается. Сплошная головная боль и бессонница от этого.

Интересно, что же он пишет?

– Жил да был один дракон, – донеслось хриплое ворчание, и железное перо заскрипело по пергаментному свитку, выводя угловатые буквы, похожие на древние северные руны.

– А почему «жил да был», если я и сейчас живу? И почему один, когда нас было много? –мысль была здравой и дракон, застыв статуей, задумался.

Перо перечеркнуло буквы длинным росчерком и замерло, оставив на бумаге кляксу. Тень от его кончика, похожая на длинный коготь, заплясала в свете свечи над листом.

В пещере было тихо, лёгкий сквознячок приносил прохладу. Лишь иногда откуда-то сверху из-под высокого свода доносился писк летучих мышей.

«Ох, и нелёгкое это дело, писать эти ме… мемуары, будь они неладны! Ия сказала, что мне сама жизнь уже подсказала сюжет, и что остался пустяк – встряхнуть свою память, вспомнить, что со мной приключалось и записать. Ага! Ма-аленький такой пустячок – вспомнить всю жизнь!

Он сто раз пожалел, что обещал этой вредной девчонке написать книгу. Чтобы закрыть этот, как его – «грештальт» вроде бы. Слово-то какое! Так и сказала, мол, запишешь все свои воспоминания, ошибки, какие в жизни совершал, или грехи, то есть поступки нехорошие, а потом забудешь о них. Грештальт закроется, и перестанет мучать, и бессонница пройдёт».

Кончик хвоста взвился и вверх нетерпеливо цокнул по камню, выбив искру.

«И перо Ия мне подарила с этим условием. Именное! И такое красивое, блестящее, с золотым тиснением. И что самое главное – по размеру моей лапы, с особыми изгибами и выемками для когтей. Девчонка постаралась от души, изучив мои особенности! Вот что значит талантливый человек – талантлив во всём. Ни у кого из драконов такого пера никогда не было! Золотое барахло всякое было, и подсвечники, и украшения всякие, кубки, пуговицы, подносы, ложки, мечи, палки королевские, целые королевские кресла, и даже золотые ночные горшки, а предметов для письма ни у кого не было. Потому что никто из драконов и не занимался писательством. Эх, житие-мое! Но отступать поздно, дракон держит слово, раз обещал, то сдержит.

Так, раз я описываю то, что происходило со мной… Значит, и слова «жили-были» подходят».

Дракон покряхтел, пересел поудобнее и покрутил затёкшей длинной шеей.

«И как люди писали все эти горы книг и свитков, и мозг не вывихнули, ума не приложу. У меня уже шею ломит, и хвост отваливается, и в глазах темнеет».

Перо блеснуло, клюнуло в большой глиняный горшок с чернилами, и снова заскрипело по поверхности пергамента:

«Жил да был один седой дракон, точнее, он был не один, были и другие. Но истории эти не о них. Хотя и о них тоже…»

– О, Драконья Праматерь, помоги мне! – своды пещеры сотряс громкий рык и рваный, скомканный пергамент полетел в угол пещеры, в кучу таких же растерзанных комков.

Как же просто летать, ловя крыльями попутный ветер, и как порой тяжело что-то вспоминать, да ещё описывать буквами чувства, события, которые вспоминать не хотелось.

Дракон, подперев лапой подбородок, замер. С кончика пера на лист пергамента капнула чернильная капля. Чернила проникали в бумагу, а воспоминания замелькали в памяти дракона, перенося его в прошлое.

ПОПУТНЫЙ ВЕТЕР.

– Эй, дракон, выходи!

Из пещеры показалась заспанная морда с помятыми большими ушами и всклокоченной белой шерстью на макушке. На рыцаря уставился переливающееся серебром око, оно было похоже на камень «кошачий глаз», а вертикальный зрачок был жемчужного света. Именно света, а не цвета, потому что он переливался всеми оттенками серебра. Голова и шея существа была покрыта белым мехом, как и лапы с серебряными когтями, которые зверь вытянул из пещеры вперёд и положил на них голову, как огромный пёс в будке. Он замер и молча изучал пришельца, только его подвижный нос двигался, принюхиваясь к человеку.

– Ты кто? – растерянно спросил рыцарь, от удивления опуская меч. – А где дракон?

– Я за него, – серьёзно ответил зверь, вполне приятным, бархатистым баритоном.

Рыцарь, ожидавший рыка, или дикого рёва окончательно растерялся.

– А где принцесса? – снова задал вопрос рыцарь, чувствуя себя дурак дураком.

– Её нет. Она ушла, – тихо промолвил зверь, не поднимая головы с лап.

– Как ушла? – поднял брови воин.

– Ногами, – ехидно ответил зверь.

– А где же дракон? – тупо повторил человек.

– Ну, если тебе был нужен дракон, то будем считать, что это я, – зверь откровенно забавлялся.

– Так ты дракон или не дракон? – рыцарь нахмурился, поднял меч и сделал шаг к пещере.

– Дракон, дракон, – зверь сладко зевнул, демонстрируя белоснежные клыки, размером с хорошие кинжалы. Он встал на передние лапы, медленно прогнул спину, с хрустом прогнулся, и вытянул всё тело из пещеры. И оказался покрыт белым мехом от головы до кончика длинного хвоста. Существо встряхнулось, и предстало перед рыцарем во всей красе. Тело и шея его было удлиненными и подвижными, лапы не очень длинны, но тверды. Он напомнил бы огромную куницу, если бы не морда, напоминающая собачью и большие серебристые уши, которые задорно встали торчком как у заправской овчарки. Хвост распушился в огромное перо, на спине встал гребень из длинной шерсти, которую шевелил налетевший ветерок. Зверь без страха смотрел на рыцаря и был удивительно красив и не вызывал никакого опасения, хотя и возвышался над человеком на добрых три метра. Рыцарь отступил на пару шагов и снова опустил меч.

– Но мне рассказывали, что драконы выглядят по-другому. Они с рогами, с крыльями, покрыты чешуёй, которую не пробьёт ни один меч и копьё, плюются негасимым огнем, ревут, как сто буйволов. А ты…– рыцарь задрав голову, рассматривал зверя с большим любопытством.

– А я – это я. Извини уж. Хотя, если ты думал, что я ревущий рогато-чешуйчатый крылатый огнедышащий монстр, то на что ты рассчитывал, идя ко мне с этой железкой? – дракон скептически глянул на меч рыцаря, который тот держал в руках.

– Придворный маг мне сказал, что этот меч заговорённый, он рассечёт любую броню и поразит дракона в самое сердце, – рыцарь снова поднял меч и присмотрелся к рунам на клинке.

– Из проверенных источников известно, что сердца у дракона нет в известном человеческом смысле, – хмыкнул дракон, дернул ухом и уселся на землю. – А маг твой хороший лжец и интриган, который отправил тебя на верную гибель. Все заговорённые мечи давно учтены и припрятаны мною в разных местах, недоступных человеку. Не верь словам, юноша, ничьим, пока не убедишься своими глазами в истине. Вчера ты думал, что знаешь, как выглядят драконы, а сейчас ты узрел другое. Но мир не рухнул, просто всё течёт, все меняется. Вот и ты изменился, когда увидел меня не таким, как тебе рассказывали.

– Но почему и куда принцесса ушла? Мне рассказали, что ты держал её здесь довольно долго, – рыцарь был раздражающе настойчив.

– Никто её здесь не держал, юноша. И я не знаю куда она ушла, скорее всего к себе домой Человек от рождения имеет свободную волю, только многие об этом позабыли, понавесив на себя ярлыков из долга, обязанностей, привязанностей и даже любви… А она не забыла. Она всегда была независима. И честна. До мурашек. И когда она сказала, что хочет уйти из моей пещеры, я не стал её удерживать.

– Но ты же мог! Ты же вон какой сильный.

– Да, я хотел бы, чтобы она осталась. Но я уважаю свободу воли. Ничего не удержишь, если хочешь это удержать. Да, я мог бы… Запереть её. Но тогда это было бы просто тело, без души. Оболочка. Ведь для душ нет границ, и они могут витать где угодно, в любых мирах. А я не хочу быть её тюремщиком. Девочка выросла, ей стало тесно в моей пещере, словно стало не хватать воздуха. Новизны. Меня для неё стало слишком много. Она любит огонь, любит людей, любит свободу. А мне нравится уединение.

Когда она ушла, я долго и много летал по миру, гонял себя до изнеможения, ел и пил всякую дрянь, чтобы засыпать без мыслей и снов. Я часто поднимался выше облаков туда, где были одни звёзды. И долго молчал вместе с ними. В полном недумании. Ни одной мысли. Только прекрасные и далёкие звёзды. Потом я вдруг стал слышать их голоса, похожие на необычную и прекрасную музыку.

Однажды, я так заслушался, что забыл о времени. Мои крылья обледенели и перестали меня слушаться. И я рухнул вниз и упал на заснеженную вершину какой-то горы. Падение вышибло из меня весь воздух и силы. Не знаю, сколько я там пролежал в полузабытьи. Я так замёрз, что перестал что-либо чувствовать. Мои крылья были безнадёжно сломаны. Я мог только ползти. Но, как оказалось, чтобы летать, крылья не нужны. Я это понял, когда падал с того утёса. Точнее думал, что падаю, и надеялся на скорый конец, но оказалось, что я лечу. Во мне проснулась древняя магия, хранящая драконов. Ветер подхватил меня и унес домой. Сюда. В мою пещеру. Я заполз внутрь и долго лежал в темноте. Я так долго держал глаза закрытыми, что мне больше не нужно было зрение, чтобы видеть. А слух обострился до предела так, что я слышал, как крадётся лис в соседнем лесу за своей добычей. А потом мои крылья отпали, – дракон поморщился.

– Наверное, прошло очень много времени. Я чувствовал, что с меня осыпается чешуя. Я терял её, теряя годы жизни на восстановление. Я чувствовал, что меняюсь, хотя и не видел ничего. Меня бросало то в жар, то в холод. Вы люди, когда что-то теряете, тоже меняетесь. Кто-то уходит в монастырь или переезжает, кто-то отрезает себе волосы и становится странствующим воином или отшельником.

Я стал чувствовать каждый камешек, который впивался мне в бока и лапы, стоило мне хоть немного повернуться, каждое дуновение воздуха, которое проникало ко мне в холодную пещеру. Я не чувствовал такой боли с рождения, когда моя младенческая чешуя была мягкой. Я тогда еще плохо ходил и не совсем умел летать и часто падал. Было больно, но весело. Потом чешуя огрубела, я вырос и забыл, что это такое – испытывать боль. И вот опять…эти ощущения. Только вот совсем не весело. Однажды ночью я смог выйти из пещеры, меня бил сильный озноб и ноги еле держали. Я спустился к ручью, чтобы напиться воды. Луна осветила меня и, я увидел, что изменился. Раны зажили, и я стал… – дракон замолчал.

– Таким белым и пушистым, – усмехнулся рыцарь.

– Я стал седым. Я полюбил тишину, научился плавать. Выходить старался больше ночью, поначалу солнце слепило меня, но постепенно я привык. А летать я снова смог, как летающий бумажный змей, который делают люди для забавы. Мне помогает ветер. Я его не вижу, но чувствую всем своим существом, он наполняет меня и поднимает вверх.

Зверь замолчал. Рыцарь постоял, переминаясь с ноги на ногу, а потом спросил:

– Ну, раз принцессы тут нет, я тогда пойду, Дракон?

– Иди, – спокойно ответил зверь, его глаза загадочно сверкнули серебряным перламутром, и он скрылся в пещере.

Рыцарь еще какое-то время постоял, то ли прислушиваясь, то ли размышляя о чём-то своём. Потом он повернулся и тихо побрел прочь.

Наступил вечер. Закат окрасил небо и облака во все оттенки багряного цвета. Дракон вышел из пещеры и встал на краю обрыва. Его белоснежная шерсть перекатывалась волнами под порывами ветра. Он вытянул серебристую морду и принюхался, перебирая струи ветра, словно струны на арфе, будто выбирал из всех воздушных потоков только один, видимый ему одному.

– Попутный ветер, – прошептал зверь, и, привычно оттолкнувшись от края обрыва всеми четырьмя лапами, взмыл вверх.

***

Под потолком пискнула и заскребла крыльями по камню летучая мышь. Дракон, сидевший с застывшим взглядом, вздрогнул и очнулся. Наклонившись над пергаментом, он быстро начал записывать разбегающиеся слова.

Нужно обязательно записать историю его происхождения. Все драконы бережно хранят это в своей памяти и передают потомкам. Но у дракона была только Ия. Его человек. Она была не только талантливой женщиной-лекарем, но и единственным другом Дракона. Он никому так не доверял, как ей. И его настоящее имя знает только Ия. Девочка, которая спасла его, когда он был бескрылым. Имя принцессы он давно выбросил из памяти, и сама принцесса звала его так, как ей заблагорассудилось, и дракон не возражал. Ему было хорошо и так. Но выяснилось, что когда тебя зовут по имени, это так приятно!

Дракон замер над пергаментом и снова будто провалился в прошлое.

ДРАКОН – ИМЯ СОБСТВЕННОЕ.

Дракон носил красивое имя Арктит. Так его нарекли при рождении. Имя было дано по названию камня, на который он был похож.

У всех драконов со всеми камнями и минералами этого мира есть особая связь. Драконы «слышат» камни, знают все их названия, происхождение, особые свойства. Камни, как и драконы, как и всё вокруг – это часть общей вселенной. А значит, драконы – частицы далёких звёзд, с одной их которых когда-то прилетела их общая Драконья Праматерь. Драконам известно, что камни тоже живые, только они живут медленней и дольше, чем другие существа, целую вечность. Поэтому имена своим детям драконы часто дают по названию камней, которым откликались новорожденные дракончики или на которые они были похожи, чтобы, как и камни, драконы жили долго и были крепкими, красивыми, сильными. По этой же причине драконы для жилища выбирают каменные пещеры – в них уютнее, безопаснее, камни не любят чужаков и предупреждают драконов о незваных пришельцах своим шёпотом, который слышат только драконы. Некоторые несознательные и хвастливые драконы проболтались о тайных именах камней и некоторых их свойствах, и люди стали называть все камни и минералы драконьими названиями, переиначивая некоторые из них на свой манер.

Мать Арктита звали Селенита, а отца – Пирит. Отец погиб еще до его рождения, защищая свою драконицу и их единственное яйцо от чужого залётного дракона. Селенита очень любила Пирита, и после гибели своей пары не подпускала к себе других драконов, поэтому братьев и сестёр у Арктита больше не было.

Маленький Арктит появился на свет в очень холодной части этого мира, в горах, где царил вечный лёд и долгими месяцами не было видно солнца из-за чёрной пурги. Он вылупился из яйца в тёмной, холодной пещере, слабый малыш, покрытый белым, бесцветным пушком. Мать всё время согревала его своим теплом. Но когда она улетала на охоту, ему было очень холодно, одиноко и страшно. Дракончик зарывался в меховые шкуры, но это мало помогало. Его мать очень раздражало, что её детёныш постоянно мёрз и прятался, и она часто ворчала, что её сын слабый и никчёмный, что нужно больше двигаться, и что путного дракона из него не получится. Ей очень хотелось, чтобы её Арктит был такой же смелый и могучий, как его отец Пирит. Наверное, это всё очень разочаровывало её.

Но по-своему она всё же любила его и заботилась о нём, как могла.

Когда Арктит стал взрослеть, его пушок сошёл, и он покрылся бронёй из чешуи, как и все драконы. Правда, это произошло не сразу, пух облезал частями. Подростку не нравилось, как он выглядел, и он себе казался очень уродливым, и поэтому так же почти не выходил из своей пещеры. Крылья его были слабыми без упражнений, и летать маленький дракончик не стремился, что вызывало дополнительное недовольство матери. Ведь нелетающий драконёнок обречён быть обузой, и будущее у него незавидное, потому что он не сможет себя прокормить.

Арктит, хоть и почитал свою родину, больше всего любил летнее время года и мечтал жить там, где будет тепло и много солнца, зеленой травы, цветов. Ему очень нравились яркие краски природы и тепло, а в его родном краю лето было очень коротким и большую часть года царил жуткий холод. Небо было серым и везде, куда падал взор, были одни камни, снег и лёд, растительность была крайне скудная и невысокая. Вечно мёрзнущему дракончику порой из родной пещеры и выходить-то не хотелось. Но он втайне очень мечтал научиться летать, ему часто снилось, как он парит над облаками. Упрёки и сравнения с отцом не придавали ему уверенности и смелости, но он и не винил мать ни в чём. Теперь. Ей было тогда страшно за своё дитя, как и ему самому.

Однажды мать так сильно разозлилась на нежелание сына выходить из жилища, что буквально силой выпихнула его наружу. Драконёнок упирался и жалобно взывал о её милосердии, но мать была непреклонна и столкнула его со скалы. От страха и ужаса дракончик на миг будто ослеп и умер, а потом взмахнул неловко крыльями, ещё, и ещё, и полетел! Неровно, заваливаясь то в одну сторону, то в другую, но он летел! А сверху, со скалы, на него смотрела довольная родительница.

Когда юный дракон уверенно встал на крыло, и смог сам охотиться, а значит, вошёл в совершеннолетний драконий возраст, он, покинув родную пещеру, отправился в далёкий путь, чтобы найти край вечного лета. По пути ему встречались разные чудесные места. И раскалённые, безжизненные пустыни, и влажные душные джунгли, полные всякой живности, и суровые, холодные горы. Ему по нраву пришлись бескрайние дремучие зелёные леса, в которых неспешно текли полноводные реки, полные вкусной рыбы. Но больше всего драконёнка поразила большая вода, которую люди зовут океаном. Он часами мог лежать на берегу и слушать, как шумят волны. Тогда-то он и понял, что такое настоящая свобода. Вполне беззаботно молодой дракон так и прожил первые свои сотни лет. Летал, где хотел, охотился, останавливался там, где нравится. Он окреп и сильно вырос. Конечно, территории других драконов Арктит не нарушал, и благоразумно убираясь с пути взрослых драконов. Если кто-то из собратьев выказывал недовольство из-за его присутствия, дракон сразу отступал и уходил. В конце концов, он нашёл себе вполне уютное тихое местечко с пещеркой в лесной чаще, недалеко от реки. Люди там тоже жили, но не близко. Время от времени, от скуки, дракон наведывался в поселения, попугивая жителей своим видом и грозным рёвом, но никого не трогал, чтобы не вызвать ответной враждебности. Чтобы утолить свою природную страсть к коллекционированию, дракон летал в отдалённые местности, где добывал разные красивые камни, которые складывал в своей пещере. Ему очень нравилось, как они блестят и переливаются в свете огня, и спать на них было очень удобно. Иногда он не мог удержаться и тащил в свою пещеру и золото с серебром. У некоторых людей его было так много, что любой дракон бы обзавидовался.

***

– Ия как-то спросила меня, откуда мы, драконы вообще взялись? – припомнил Арктит. –Надо и это записать», – он обмакнул перо в чернила и продолжил.

У всего драконьего племени была общая прародительница – Великая Драконья Прамать, огромная драконица, которая по легенде прилетела на эту землю с далёкой звезды вместе с Первым Великим Драконом в поисках лучшего мира для их потомства. От них и пошёл весь драконий род. Их древние знания драконы передавали друг другу из поколения в поколение, как общую память. Каждый рождённый драконёнок уже обладает памятью своих предков, а опыта с лихвой добавляет жизнь.

Драконам природой отмерян длинный многовековой срок жизни. Естественных врагов у драконов почти не было, благодаря их природной защите – большому размеру, особо крепкой, бронированной чешуе и шипам, могучим крыльям и огнедышащему дыханию. Кто ещё мог похвастаться таким впечатляющим набором в этом мире? Никто!

Из-за своего скверного характера и склонности к независимому существованию и свободе, драконы обычно не живут стаями, предпочитая уединённый образ жизни. Кто-то приспособился жить в морских глубинах, кто-то в высоких недоступных скалах, кто-то в дремучих диких лесах или джунглях. Места всем хватало.

Конечно, имея живой разум, драконы испытывали определённую потребность в общении. Драконы наблюдали и за окружающим их миром и учились с ним взаимодействовать. Самые любознательные искали другие разумные формы жизни, например, дельфины неплохо шли на контакт, они могли дружить и были забавные, любили играть. А обезьяны вели себя, как избалованные, иногда очень бестолковые и любопытные детёныши, это быстро утомляло драконов. Также драконы ненавязчиво присматривали за людьми, наблюдая за развитием их цивилизации. Драконы научились читать их письмена, а потом и книги, любовались предметами их искусства. Причём любоваться ими драконы любили исключительно в своих пещерах. Чего греха таить, слабость к блестящим камушкам, и красивым, занятным вещицам из драгоценного металла есть у всех драконов в крови, и добывали их сородичи дракона обычно незаконным способом. Ибо какие законы могут быть писаны для драконов?

Самые ленивые и жадные драконы жили только развлечениями и охотой, и часто откровенно хулиганили, нападая на человеческие поселения, грабя и поджигая их. Или от скуки похищали юных красавиц, считая это развлечением. Обычно такие драконы плохо кончали, потому что за золотом и похищенными девушками приходили толпы вооружённых злых мужчин в железных доспехах. А потом голосистые менестрели в каждом селении распевали красочные баллады о победах над чешуйчатыми чудовищами и спасении прекрасных девиц благородными рыцарями.

Конечно, драконы были сильнее и мощнее, но зато люди оказались изобретательнее и хитрее. Они напридумывали хитроумные ловушки, сильные яды, закалённое оружие и даже усыпляющий газ. И поголовье драконов стало постепенно сокращаться.

Самые умные из драконов наконец поняли, что к людям лучше вообще не соваться и стали жить себе спокойненько, подальше от человеческих поселений. Правда из-за того, что детство у драконов было трудное, а воспитание было недолгое и жёсткое, драконы периодически испытывали приступы зелёной драконьей тоски и одиночества, и их ничего не радовало, даже их сокровища. Кто-то из драконов в такой период заводил себе зверушку, птичку, а кто-то решался завести человека. Хотя мать Арктита всегда предостерегала сына от этого шага. Говорила, что добропорядочные драконы, должны быть в ответе за тех, кого похитили и принесли в свою пещеру. Их же надо правильно кормить, следить за чистотой, здоровьем, чтоб не хворали, и играть с ними, чтобы на зачахли от тоски.

Престижнее всего для дракона было утащить принцессу прямо из её жилища. Жили королевские особы в больших каменных замках, набитых золотом и всякими блестящими безделушками, милых сердцу каждого дракона. Ну, а чего два раза летать, когда можно было в одном месте отовариться и сокровищами, и принцессой? Да и сами принцессы, одетые в яркие одежды, расшитые блестящими камушками, были как драгоценные игрушки. Бегали они плохо, потому что были слишком слабыми и изнеженными, а нарядная многочисленная охрана для летающего бронированного дракона не была проблемой, а лишь досадным недоразумением.

Но Арктиту были больше интересны не принцессы и сокровища, а книги, которые придумали люди. В них столько интересного об этом мире! Он буквально проглатывал книги целиком! Драконы, оказывается жадные не только до золота, но и до знаний. Правда, читать человеческие книги – это сущая мука, потому что книжки и свитки маленькие, листочки тоненькие, а лапки у драконов ну очень большие, а когти острые и не приспособленные для этого. Арктиту пришлось стать большим виртуозом, чтобы научиться перелистывать страницы кончиками когтей и разворачивать свитки, не повредив их. А чтобы разглядеть малюсенькие буковки, приходится включать особый режим драконьего зрения. Но это стоило того! Читая человеческие истории он находил много схожести их жизни с драконьей. Люди познавали добро и зло, тьму и свет, любовь и ненависть, любили вкусно покушать и полениться. Всё как у драконов. А еще люди были горазды придумать всякие механические штуки и приспособления для жизни и развлечений. Например, музыкальные инструменты, подъемники, люди создавали картины и книги, красивые скульптуры и всякие другие штуки для своего быта. Всё это очень интересовало дракона. Но не спрашивать же об людей! Один только вид огромного ящера наводил на людей полный паралич и дикий ужас. Хоть дракон и видел, что люди в целом разумны, но к полноценному общению иными организмами были еще не готовы. Хотя, дракон верил, что когда-нибудь какой-нибудь человек всё же выйдет с ним на контакт.

И вот тут-то и началась история дракона и принцессы.

ПОХИЩЕНИЕ С ПРИВИЛЕГИЕЙ.

Однажды дракон нашёл замок, который славился своей большой библиотекой и решил совершить налёт. Кхм, то есть навестить это благодатное место и пополнить его собственную коллекцию книг. После некоторых наблюдений, дракон убедился, что охрана замка в основном была на той стороне, где была расположена сокровищница, а библиотеку охранять не считали нужным. Наивные, глупые люди, ведь самое ценное в замке они оставили без защиты. Время и погоду дракон выбрал очень подходящее. Раннее туманное утро, когда все крепко спят, и не торопятся проснуться. Замок стоял на скале и был окружён лесом, поэтому под покровом тумана подобрался я к нему почти незаметно. Действовать нужно было быстро, как медведю с пчелиным ульем, чтобы и самое лакомое добыть, и чтоб не сильно покусали.

Вынырнув снизу из тумана, Арктит перелетел через стену бросился к строению, где находилась библиотека. Выбив большое окно, он с трудом протиснулся в библиотеку и огляделся. Тесновато, но терпимо, можно развернуться. Для переноски книг дракон принёс рыболовную сеть, которую, кхе-кхе, одолжил у рыбаков. Он подумал, что раз в сетку попадаются скользкие рыбёшки, что и книги в ней прекрасно удержатся. Разложив сетку на полу, дракон-книголюб быстро-быстро нагреб с полок кучу манускриптов и разных фолиантов, предвкушая занимательные вечера в их компании.

На грохот от разбитого окна предсказуемо прибежали бравые вояки. Целых три. Видимо не часто они видели драконов, потому что, когда чешуйчатый зверь им мило улыбнулся, один грохнулся в обморок, а двое, смердя страхом, убежали, сверкая железными пятками и громко вопя, побросав свои колючие смешные железки.

И тут Арктит увидел её! В большом глубоком кресле сидела человеческая маленькая особь с огненной длинной шерстью на голове. Рядом валялась кучка книг и остатки какой-то еды.

Раньше дракон её не заметил, потому что девушка до головы была накрыта большим покрывалом.

– Ух ты-ы-ы, драко-он! Настоящий! – девушка поняла, что дракон её увидел, откинула покрывало, вскочила на сиденье и подпрыгнула.

– Да! – по инерции ответил Арктит. – А что, бывают ненастоящие?

– Ты еще и говорящий! Какой манифик! – восторженно взвизгнула девчонка.

– Нечего тут ругаться, это неприлично для принцессы. Ведь ты принцесса? – опомнился дракон.

– Ты ещё и воспитанный! А ты точно дракон, а не заколдованный принц? – принцесса распахнула глаза.

И тут Арктит посмотрел в её серо-голубые глазищи и его перемкнуло. Видимо, проснулся древний драконий инстинкт на похищение принцесс. И так ему захотелось, чтобы это кресло вместе с этой девчонкой украшало его пещеру. Из коридора тем временем донёсся тяжёлый топот многочисленных ног. Это бежали защитнички, бряцая своими железными скорлупками. Вторая волна пошла. Ага, проснулись наконец! Дракон сгрёб принцессу вместе с покрывалом и креслом в свою сетку с книгами, вылез из окна и полетел поскорее восвояси. Она даже пискнуть не успела. Да и когда летел, не пищала, а, схватившись за сетку восторженно смотрела вниз. Только подвывала иногда, но точно не от страха.

***

Тогда дракон думал, что эта дружба будет вечность. Но ничто не вечно, даже солнце когда-нибудь погаснет.

Арктит удовлетворенно пробежался взглядом по написанному, немного подумал и вывел на листе…

ВЕЧНОСТЬ.

– От работы дохнут кони, ну а я бессмертный… – бормотал под нос дракон, тщательно выгребая из пещеры обломки камней, каких-то неизвестных черепков, костей, рыбьей чешуи, сухой травы и веток.

– Дракон, – закончила принцесса, сидя на большой камне, поджав ноги, с интересом наблюдая за уборкой. – Вот уж не думала, что драконы любят чистоту. Мне казалось им все равно, что у них под лапами.

– Чисто не там, где не мусорят, а там, где хоть иногда убираются, – прокряхтел дракон, пятясь задом к выходу обхватив лапами уже внушительную кучу мусора. – Просто иногда не обращаю на мусор внимания. Только тот, кто наводит чистоту в жилище, знает, что это такое, и как приятно дышится после уборки.

Дракон, поднимая клубы пыли, наконец-то доволок кучу до выхода, выпихнул ее из пещеры и разметал ее ударами хвоста.

– Ага, ключевое слово – дышится! Апчхи! Апчхи! – принцесса сползла с камня и побежала, чихая и кашляя, к выходу через завесу пыли, закрывая нос рукавом. – Да уж, убрался на славу! – прочихавшись, и утерев слезившиеся глаза, съехидничала принцесса, осматривая окрестности. – А возле пещеры хоть трава не расти. Хоть бы сжег свой мусор-то.

– Ничего. Я же там не сплю. Это не просто мусор, а стратегический мусор. Пусть проходящие бродяги боятся соваться сюда, видя горы косточек, – дракон довольно оскалился. – А кто не убоится и зайдёт, с тем можно и заговорить, – дракон выразительно посмотрел на принцессу.

– Заговорить до смерти? – съязвила принцесса.

– Хм, ты выглядишь довольно живой, – дракон затрясся всей чешуёй от смеха.

– Ещё одна такая уборка и буду полуживой, – пробурчала принцесса, и громко шмыгнув носом, плюхнулась животом на свежую кучу сена, лежащую на площадке у входа в пещеру. –А-апчхи!

– Будь здорова, Ваше Высочество. Чистота – залог здоровья, душевного спокойствия и … долголетия, – дракон пристроился рядом, свернувшись вокруг кучки, и с удовольствием втянул ноздрями запах травы. – Когда в жилище горы мусора и плохо пахнет, значит и на душе непорядок. Это может привести к летальному исходу. Был у меня когда-то знакомый дракон. Он потерял любимую, потерял вкус к жизни. Целыми днями лежал не двигаясь и ничего не ел. И жил, и не жил, и спал и не спал. Полусон. Полужизнь. Точнее, недожизнь. Его пещера зарастала паутиной, травой и пылью. Так он и умер…

– Совсем как у людей, – вздохнула принцесса, покусывая травинку. – Его убила тоска.

– Его убила не тоска, а проезжавший мимо бродяга. Подло. Ослабевший дракон теряет свои защитные свойства. И этот мерзавец этим воспользовался. Он отсёк ему голову. Забрал с собой и показывал всем за деньги, раструбив о своём «подвиге» по всем королевствам. Его за это местный лорд посвятил в рыцари, дал землю и замок. Он женился на дочери богатого лорда. Но счастья ему это не принесло. Он плохо кончил, к хм, случайно упал со стены замка. Три раза.

– А мне всегда говорили, что драконы бессмертные, – принцесса села, и с интересом посмотрела на ящера.

– Слухи о нашем бессмертии сильно преувеличены, – ответил дракон. – Мы живём долго, но не вечно. Это люди, со своим коротким веком приписали нам бессмертие. Но бессмертие по сути своей – проклятие. Жить и видеть, как уходят другие, порой очень дорогие тебе существа, это вечная мука. Только люди жадны до этого и мечтают о вечном существовании, не понимая его. Ведь бессмертие в радость только первые пару тысяч лет, а потом это превращается в лабиринт без начала и конца.

– А откуда ты тогда знаешь, если ты не вечный? – принцесса иронически глянула на дракона.

– Мы все вечны, пока о нас хоть кто-то помнит. Мы, драконы, слышим мысли друг друга, передаем общую память из поколения в поколения. Я знаю, что такое бессмертие, потому что помню это памятью предков, помню Первого Дракона. Я сам был Им.

– Т.е. ты был как он? И как это…был? Ведь ты и сейчас есть? – удивилась принцесса.

– Я смертен. Хотя для тебя я вечен, – улыбнулся дракон.

– Так сколько же вы живёте? – не сдавалась принцесса.

– Мы живем, пока не умрём! – гордо сказал дракон, усмехнувшись.

– Но, ведь, когда живёшь долго, становишься умнее и мудрее. Это же хорошо, – не отставала девушка

– Драконы живут долго, а умные драконы не только долго, но и время от времени меняют свои имена, чтобы люди не узнали, сколько длится их жизнь, и не преисполнились завистью. Ведь мы для людей все на одно лицо, или морду, – дракон скорчил страшную мину, обнажив все сто тридцать три зуба.

– Значит и ты менял имена? А как тебя зовут на самом деле? – в упор посмотрела на змея принцесса.

– Коша. Ты же знаешь, – дракон моргнул.

Принцесса расхохоталась, и кинула в него пучком травы:

– Ну, ты и хитрюга!

– Набор ядовитых зубов и безумное пламя, чудовища, монстры, – дракон выдохнул колечко дыма. – Вот как нас звали. Что ж, это удобно. Потому что качественно отпугивает большинство глупцов, падких до наших сокровищ. Которые, кстати, тоже – один из мифов.

– Но у тебя же они есть, сокровища, – иронично заметила принцесса.

– Я их коллекционирую, – прищурил один глаз ящер. – Но многие драконы равнодушны к человеческим побрякушкам. Был бы сочный кусок мяса, чистая вода и ветер под крыльями.

– А каким был этот первый дракон? – принцесса улеглась поудобнее на куче травы и подперла ладошками подбородок.

– Мать рассказывала мне, что он был великий и огромный, как небо. Когда он летел, половину земного шара накрывала тень от его крыльев. Когда он изрыгал пламя, всё живое замирало в ужасе. Никто не знал, откуда он появился. А ему казалось, что он жил всегда. Он возомнил себя центром Вселенной, повелителем и прародителем всего сущего, а не только драконов.

– Он думал, что он – пуп земли, – принцесса задумчиво поджала губы и на ее щечках отчетливо проступили ямочки.

– Что-то вроде этого, – улыбнулся дракон и продолжил.

– Даже звёзды позавидовали его могуществу и долголетию. И прокляли его и весь драконий род бессмертием. Сначала он радовался тому, что живёт и живёт. Тысячелетия проходили как дни, континенты сходились и расходились, взрывались, гасли и рождались звезды. А он всё жил в гордом одиночестве.

И однажды он понял, что устал жить. И захотел обрести покой. Но не смог. Он искал смерти повсюду, и не находил покоя ни днём ни ночью. И тогда он лёг на Землю и просто стал ждать смерти.

Он так долго ждал, что превратился в камень, мысли его замедлились, разум заснул и лишь дух еле-еле теплился в его неподвижном огромном теле. И сжалились над ним звёзды. И забрали его душу. И стала она одной из звёзд с радостью ушла вслед за сёстрами в бесконечность. Ты можешь увидеть шипы и части его шкуры по всему миру. Они превратились в горные вершины. Посмотри, вот один из них, – дракон кивнул на гору, в которой находилась пещера. Именно поэтому мы так любим камни. Они часть нас. Мы слышим и чувствуем их. После его ухода драконы потеряли своё бессмертие. Сначала они жили по сто тысяч лет. Потом всё меньше и меньше. Теперь драконы живут не больше тысячи лет. И не все помнят, кто они.

– И кто же они? – тихо спросила принцесса.

– Часть всего этого мира. Часть Вселенной. Как звёзды, песок, растения, животные, ветер, камни, океаны и реки…

– И люди?

– И люди.

***

– Да, камни живут так долго, – подумал дракон. – Потому что им чужды эмоции и страсти. Мои родители считали, что в этом их мудрость, поэтому всегда старались оставаться спокойными и рассудительными. И никогда не показывать страха. Но запах страха от других живых существ дракон чуял за версту.

Он поскрёб лапой подбородок и снова углубился в воспоминания. Историю про запахи он любил.Дракон придирчиво осмотрел кончик пера, сдул невидимую ворсинку и снова окунул его в чернила.

ЗАПАХИ.

Стоял жаркий полдень. В пещере царил полумрак и приятная прохлада. Снаружи не доносилось ни звука. Казалось вся живность попряталась от испепеляющих лучей безжалостного солнца. Деревья уныло стояли в ожидании хоть капли влаги, но на небе не было ни облачка, а в горячем мерцающем воздухе не было и намёка хоть на самое захудалое дуновение. Дракону конечно же жара не была помехой, а вот нежной человеческой особи пришлось бы несладко.

Дракон с удовольствие наблюдал, как принцесса расчёсывает свои блестящие рыжевато-золотистые волосы и при помощи шпилек и заколок, украшенных драгоценными камнями, пытается соорудить на голове какое-то гнездо. Вид у неё был ну очень занятой и забавный.

Ящер осторожно втянул воздух ноздрями.

– Перестань меня нюхать, я же не цветочек, – дёрнула плечиком принцесса. – Мне щекотно!

Дракон с шумом выдохнул, и поток теплого воздуха поднял вверх огненный сполох волос принцессы. С её головы алмазным водопадом посыпались заколки.

– Ну вот, всю причёску испортил! – вскрикнула принцесса и её брови взлетели вслед за причёской.

– Не испортил, а поправил. Без этих блестяшек тебе гораздо лучше. Я люблю естественность. Ты теперь похожа на костёр, – дракон закрыл глаза, пряча усмешку.

– Скорее на стог сена, – пробурчала принцесса, безуспешно пытаясь привести в порядок шевелюру растопыренными пальцами. – Спасибо хоть не спалил. Лысых принцесс в нашем королевстве ещё не было.

Дракон мелко затрясся, то ли чихая, то ли кашляя:

– И запах сена я люблю. Травы пахнут простором и свободой. Не беспокойся, тут темно. Кто тебя видит?

– Ты видишь, – принцесса, выгнув бровь, пристально взглянула на ящера. – Значит я пахну сеном?

– Бывает, в темноте ничего не видишь, и не слышишь, только запах ведёт, – увильнул от ответа дракон.

– Вот-вот! Ещё и обнюхиваешь меня, без моего на то высочайшего соизволения, – принцесса нахмурилась, но в её глазах плескалось веселье.

– Что, мне и дышать уже нельзя? – возмутился дракон.

– Так ты дыши, а не нюхай, – принцесса откровенно забавлялась.

– Дышу, как умею, – насупился дракон.

– А чем я пахла, когда ты прилетел за мной? – вдруг в лоб спросила принцесса.

– Ну, ты пахла… любопытством, – протянул дракон и его зелёная чешуя стала оранжеветь.

– Разве любопытство пахнет? И чем это интересно? – не отставала принцесса.

– Оно имеет терпко-сладкий запах, такой, с перчинкой, – чешуя стремительно краснела.

– В тебе случайно не умер парфюмер? – рассмеялась принцесса. – Может это был страх?

– Нет, парфюмеров я не ел. А запах страха ни с чем не спутаешь. Бывало, помню, прилетишь в какой-нибудь замок развлечься, принцессок попугать, – дракон скосил глаза на девушку, наблюдая за её реакцией, но принцесса лишь фыркнула.

– А там все носятся. Орут. Кто в шкаф, кто под кровать, кто вовсе с башни выпрыгивает, будто полетать захотел. И везде смердит, хоть нос затыкай, – дракон чихнул и потёр лапой нос, как большой кот.

– Или рыцарь какой припрётся к пещере, кричит, надрывается, мол, выходи чудище поганое, за честь девичью, поруганную изрублю тебя на колбасу ливерную. Железкой своей машет, скорлупками своими коваными бряцает…. А запах от него, ур-р-ф-ф! И не знаешь, кто больше воняет, он или его конь.

А все, кто сюда внутрь попадал от одного запаха сознание теряли. Кому рыбой тухлой пахло, кому серой, и людишки так забавно начинали махать скрещенными палками передо мной. Кричать что-то. То ли «изыди», то ли «уйди», я так и не разобрал. Вот смех-то, – дракон снова затрясся, царапая когтями каменный пол.

– Правда, потом приходилось неделю пещеру проветривать, я люблю чистый воздух, – дракон брезгливо дернул хвостом. А ты меня совсем не боялась. Только глазищами зыркала. Я даже удивился. Такая маленькая и такая нагл… смелая! И пахнешь приятно. Я даже подумал сначала, что ты того, не в себе. Потому и в пещеру тебя потащил, чтоб попугать побольше.

– А я была не в себе, а у тебя. И мне у тебя ничем не пахло. Как дома. Потому я и не испуга…– принцесса вдруг замолчала на полуслове, удивленная своим открытием.

Дракон закрыл глаза и положил голову на передние лапы, снова втянув ноздрями воздух, но на этот раз возмущения он не услышал.

***

Дописав историю, новоявленный писатель положил перо и снова задумался. Серебряные глаза затуманились. Казалось, дракон заснул, но нет. Он встрепенулся и потянулся к перу.

– Так. Пора вернуться к нашим баранам, ой, то есть к принцессе и нашему знакомству.

МОЯ ПЕЩЕРА – МОЯ КРЕПОСТЬ?

Когда дракон принёс принцессу в пещеру, она уже спала. Укачало видно. Ему было жалко её будить, и пришлось очень аккуратно пронести сетку внутрь своего жилища и положить на свою лежанку.

Через час принцесса проснулась, выбралась из сетки и двинулась осматривать драконью пещеру. Она поохала на высокий потолок, с которого свешивались многочисленные сталактиты. Пару раз споткнулась о выступы на полу, но ничего не сказала.

– Какой у тебя беспорядок, сэр дракон. Ты что, тысячу лет не убирался? – принцесса провела ладонью по закопчённой стене и продемонстрировала дракону растопыренные чёрные пальцы.

– Ну-у-у, не тысячу, а лет двести точно, – непонятно почему стал оправдываться ящер.

– Ну так приберись! Мы принцессы, привыкли к чистоте и удобствам с привилегиями. А у тебя вон, полная антисанитария, присесть негде, – принцесса пнула пыльную кость в кучу таких же запыленных останков.

Дракон слегка обалдел. Он думал девчонка забьётся в уголок и будет там сидеть, как мышь. Ага. Мышь оказалась зубастой и не из робкого десятка.

– Так я тебя и так похитил с привилегиями. Долетела с удобствами, в кресле, под покрывальцем, любуясь видами, ещё и ругаешь меня? Я здесь хозяин, я – дракон! Как сказал, так и будет! – дракон грозно выпрямился во весь рост и расправил крылья.

– Хорошо, хорошо, ты, большой, могучий дракон, твоё слово закон. И ещё огонь зажги, холодновато тут у тебя. Мы, женщины, существа нежные. Ты же не хочешь, чтобы я простудилась и умерла, – принцесса вела себя так, как будто посетила его пещеру с официальным визитом.

Дракон потерял дар речи от такой наглости.

– А это что у тебя? Ого, это что, твои сокровища? – принцесса добралась до драконьей коллекции драгоценностей. Присев на корточки, девчонка стала перебирать камушки, золотые монеты. Больше всего её заинтересовала посуда из золота и ожерелья. Девушка вертела и крутила их со всех сторон. Мой внутренний дракон напрягся.

– А ты – жадина. Столько всего! Хотя… я тебя понимаю. Мой папенька тоже любит копить драгоценности, хоть он и не дракон. Говорит, пригодится на чёрный день. А у вас, драконов, смотрю, тоже бывают чёрные дни? А какие именно, по понедельникам или воскресеньям? И почему именно золото драконы собирают, можно же и серебро, – принцесса беззаботно болтала, откидывая одну вещицу за другой, мельком осматривая их.

– А что у нас на ужин? Посуда есть, это уже хорошо, правда пыльная, надо её помыть. Ты же помоешь, я не ем из грязных тарелок, я же не простолюдинка. Надо что-то придумать на ужин. Я бы, например, не отказалась от рябчика, фаршированного шампиньонами с прованскими травами, украшенного красной или чёрной икрой, свежего пирога с вишней и бокала миндального молока… – принцесса облизываясь, загибала пальчики.

– Ты что, молчишь только когда спишь? – дракон успел вставить свой вопрос между ворохом слов этой болтушки.

– Я не болтаю, а веду светский разговор. Как и положено приличной принцессе. Ты же не просто так меня утащил. Наверное, скучно тебе было, бедному. Ну ничего, со мной не соскучишься, – прощебетала принцесса. И тут у дракона перекосило пасть, как от кислятины какой…

– Прощай, тишина и покой. Это беспредел какой-то. Где я всё это достану? – пробормотал он, обалдевший от такого напора.

***

– А! О! Точно! Беспредел! Жадина! Вишня! – дракон стал торопливо записывать всплывшие в памяти очередные истории.

ЖАДИНА.

– Если долго-долго молчать, то можно превратиться в камень, – сказал дракон задумчивой и необычайно неразговорчивой принцессе. – Уж я-то знаю…

– Драгоценный? – после непродолжительного молчания спросила принцесса.

– Кто как, – поскреб в затылке дракон. – Кто булыжником становится, а кто и алмазом. Смотря что внутри. Вот был, к примеру, у меня такой камень – жеода. Он геологического происхождения. В общем, возле вулкана я его нашёл. Это совсем непримечательный чёрный камень, булыжник булыжником. на него мало кто обратил бы внимание. А на самом деле он очень даже не простой. Его красотой можно любоваться очень и очень долго, вот только сперва его необходимо расколоть. И ты увидишь внутри …космос, который образуется из множества кристаллов! А если всмотреться попристальнее, то можно рассмотреть мириады созвездий. И ты не можешь оторвать свой взор. Тебя словно затягивает внутрь.

– Ну и болтушка же ты, сэр дракон, – засмеялась принцесса.

Дракон закусил губу нижним левым клыком и отвернувшись, обижено замер, будто сам превратился в камень.

– Так значит, чтобы понять, что булыжник, это не булыжник, а этот, жадина, с секретом внутри, надо стукнуть по нему хорошенько? – вкрадчиво сказала принцесса, мягко подходя к дракону со спины. – Папеньке один раз посол из пустынной страны подарил алмаз необычайной красоты размером с кулак. Он так обрадовался, любовался им целый час. Я еле выпросила у него подержать его. Он так заманчиво блестел. И… уронила.

Чешуйчатый "камень" дернул крылом и хмыкнул.

– А он разбился, – продолжала принцесса, усевшись на драконий хвост, болтая ногами. – Я так испугалась! Думала, вот мне сейчас влетит, и опять буду под домашним арестом месяц в башне куковать без сладкого. А оказалось это простая стекляшка, а никакой не алмаз. Папенька сначала расстроился, а потом посадил посла на кол, объявил войну этому пустынному королевству. И ему сразу полегчало. Там конечно сразу испугались и прислали целый ларец с алмазами, уже настоящими. Я проверяла,– хихикнула принцесса. – Папенька до сих пор ломает голову, откуда на мраморном полу в его кабинете и его парадных суперпрочных доспехах царапины.

– И этот homo loquentes говорит, что я болтлив, – пробурчал оживший дракон, стараясь не шевелить хвостом. Хотя это было очень трудно, так как ему было щекотно.

ВИШНЁВЫЙ БЕСПРЕДЕЛ.

-Всегда не могут быть рядом люди… и драконы, – задумчиво произнесла принцесса, удобно устроившись на теплом животе дракона и глядя на закат.

-А откуда я тогда узнаю, кто мой человек? – спросил дракон, стараясь дышать потише, чтоб не уронить принцессу.

-А как я узнаю, кто мой дракон? – хитро скосив глаза, переспросила коварная принцесса.

– Ну, это легко. Достаточно взглянуть ему в глаза. И смотреть. Долго. И не отводить взгляд, пока дракон сам не отведет. Иначе фсё! Спалит дотла.

– Зачем тогда смотреть? Раз это так опасно. Это… как ежа съесть, бр-р-р! – поежилась принцесса.

– Или вишневого варенья, – улыбнулся дракон. – Тоже есть опасность. Зуб, например, сломать. Надо вовремя косточку языком нащупать и выплюнуть.

– Ну, может, это больной или слабый зуб был. Вот и не выдержал. Зато эскулапа не надо звать, с жабой.

– А с жабой зачем? – удивился дракон. – Чтобы съесть её?

– Да нет! Мы ж не французские жмоты. Просто наш эскулап зубную боль папеньке лечил по такому рецепту: «В ночь, когда наступит полнолуние, поймай жабу, плюнь ей в рот и скажи лечебные слова».

– Ф-ф-ш-ш-с-с,– всей чешуёй затрясся от смеха ящер. – И что, помогло?

– Нет, – беспечно пожала плечами принцесса. – Папенька ему эту жабу затолкал в рот. Горе-лекарь сам позеленел, как та жаба, но убегал быстро. Даже нашего почтового гонца обогнал.

– Бэ-э-э! – передернуло дракона, – уж лучше вишневого варенья, с косточками. Их хоть плюнуть можно. Вместе с зубом. Прицельно.

– Все что ни делается, к лучшему, – вдруг философски заметила принцесса. – А вообще, мусорить нехорошо. Не культурно!

– А это не мусор, а посевной материал. Плюнешь удачно в нужное место, в нужное время и дерево вырастет. А на нём вишни – сколько хочешь! А цветёт она как! Красотень! – мечтательно закатил глаза дракон.

– Я, конечно, люблю вишню, но это уже какой-то вишневый беспредел! – возмутилась принцесса. – Хотя, в кое-кого я бы тоже плюнула, – задумчиво продолжила она.

– Ага! – довольно осклабился дракон во все свои сто тридцать три зуба. – Хочешь, за вишней слетаем? Знаю я тут один монастырский сад…

***

Дракон обмакнул перо в чернила и неподвижно застыл. Его озарила неожиданная мысль:

«А что, если бы я случайно похитил не принцессу, а принца? Как бы тогда сложилась моя история?» – дракон вздрогнул и вспомнил, что было, когда в его пещере вдруг появился принц.

«Ну нет! Чудовище в моих историях должно быть только одно!» – он подвинул стопку исписанных листов поближе, поддел когтями чистый лист, положил его перед собой и снова заскрипел пером.

ЧУДОВИЩЕ НЕНАГЛЯДНОЕ.

– А давай похитим принцессу? – предложил дракон на второй неделе безвылазного карантина в пещере. Дракон во время посещения далёкой страны подхватил какую-то неведомое недомогание, от которого болела голова, пропадал то нюх, то обоняние и кидало то в жар, то в холод. А ещё снились кошмары, в которых у него выросли еще две головы. Одна высоким визгливым голосом бесперебойно предлагала ему народные драконьи рецепты от всех хворей, а другая басом советовала плюнуть на первую, потому что и так всё само пройдёт. И обе головы говорили одновременно, без передышки, успевая при этом ругаться между собой. Дракон просыпался в холодном поту и лихорадочно хлопал себя по плечам. Обнаружив, что голова у него всё-таки одна, он с огромным облегчением выдыхал. Принцесса запретила дракону вылетать из пещеры неделю, а это было самое тяжкое испытание для вольнолюбивого ящера.

– Принцесса у нас уже есть, и это я, – надулась принцесса. – И я уже похищена. И вообще у нас карантин, если ты помнишь. Мы с тобой спасаем мир от неизвестной хвори добровольной самоизоляцией, забыл?

– Тогда давай разобьём стереотипы и похитим принца, – не растерялся дракон. – Вдруг мир уже спасен и все здоровы. Снова. И никакой самоистязации больше не нужно.

– Давай двух! – сказала принцесса после некоторых раздумий. – Одного на опыты сдадим.

– Да-да, сейчас слетаю, только у меня темнеет в глазах, – дракон приподнялся на дрожащих лапах и пытался изо всех сил скрыть радость от предстоящего вылета на волю.

Принцесса молча стащила с головы дракона большую мокрую скатерть.

– О, я снова вижу, свет очей моих! Благодарю тебя, дева, свет дарующая и любой недуг исцеляющая мановением своих прекрасных ручек! – дракон двигался в сторону выхода и усердно кивал головой.

– Ты бредишь. Лети уже. Проветрись. И без принцев не возвращайся. Выбирай поупитанней и повоспитанней, нам их еще уговаривать кровь из пальца сдавать. Знаю я этих принцев, будут визжать, а то и в обморок хлопнуться могут.

Через часа три у входа в пещеру послышалось хлопанье крыльев. Дракон неуклюже проковылял внутрь и выпустил из лап трепыхающееся тело, которое шлепнулось на каменный пол и неистово зарычало.

– Эт-то ш-ш-што?! – промолвила ошарашенная принцесса, узрев то, что принёс дракон.

– Не ш-што, а принц, – передразнил дракон. – По лесу бегал за медведем. Когда я его схватил, мне кажется, медведь этому очень обрадовался. Второго я не стал искать, потому что этот здоровяк сойдёт за двух. И где ваши манеры, Ваше Высочество? – сказал довольный дракон. – Может тебе ещё и логопеда притащить? А то вон совсем, бедная, заикаться стала.

Принцесса на удивление, ничего не ответила. Парень, крепко державший увесистую деревянную, суковатую дубину, тоже ничего не сказал, а только озирался вокруг. Когда он заметил девушку, он и улыбнулся во весь рот, выдав протяжное: – Ы-ы-ы!

Девушка обошла вокруг него, рассматривая со всех сторон.

Найдёныш был высок ростом, имел весьма впечатляющее телосложение. А ещё был весьма вонюч и волосат. Судя по остаткам его одежды, он был из небедного сословия. Было такое ощущение, что этого бедолагу стая волков долго и со вкусом рвала на лоскуты. Торс мужчины пересекали несколько крупных царапин и синяков. На мощной шее болталось золотое ожерелье. Непонятно какого цвета штаны с тусклыми пуговицами превратились в грязные клочья, а сапог и вовсе не было. Под глазом сиял замечательный фингал, а на лбу, сквозь спутанные и грязные волосы виднелась огромная шишка.

– А ты уверен, что это точно принц? – засомневалась принцесса.

– За кого ты меня держишь, я дракон с многосотлетним стажем. Он хоть и потрёпанный, но голубых кровей. Я это на дух чую. Смердит по-королевски прям. А ещё посмотри, на той штуке, что у него на шее, корона из алмазов выложена, вон как блестит! – оскорбился дракон.

– А во лбу звезда горит, – пробормотала принцесса, вглядываясь в украшение.

Не выказав ни малейшего страха при виде грозного рычащего дракона, молодой мужчина, всё так же улыбаясь, прошёл в пещеру, при этом наступив на кончик хвоста дракона. Дракон зашипел, но парень даже не обернулся. Пройдя вглубь, он стал разглядывать стены и потолок, открыв рот. Дракон от такой наглости так опешил, что не стал его превращать в обеденное барбекю, а решил посмотреть, что будет дальше.

– Во! – вдруг восхищённо воскликнул принц, ещё шире улыбнулся, сверкнув белоснежными зубами, и указал дубиной на массивный сталактит, свисавший с потолка, который напоминал на его дубину, только в два раза больше. Очевидно для него размер имел очень большое значение.

– Вот только я не понял, умеет ли он говорить, или эта способность отпала за ненадобностью, – с сомнением произнёс дракон. Принцесса тоже уставилась на сталактит, как будто впервые его видит. На лице её появилась какая-то блаженная улыбка.

– Настоящий мужчина должен меньше говорить, а больше делать, – назидательно проговорила принцесса, зачарованно и восхищенно наблюдая за мужчиной.

– Ща! – выдохнул заморский венценосный неандерталец. Внезапно он прицелился и метнул своё орудие в потолок пещеры. Раздался громкий треск и сверху посыпались камни.

– А мне кажется, должен сначала думать, – прошипел дракон, оттаскивая упирающуюся принцессу за подол платья к выходу. За его спиной раздался грохот и свод пещеры обвалился.

«Ну вот, придётся переезжать. Вся красота насмарку!» – с тоской подумал дракон.

***

Утомившись от трёхчасового писания, дракон встал и потянулся. В спине отчётливо что-то хрустнуло. Ящер замер и прислушался к ощущениям в своем теле.

«Ф-фух, показалось!» – с облегчением подумал дракон. Драконы болеют редко и без удовольствия. И гимнастикой он давно не занимался. Было некогда, да и напоминать было некому. А было когда-то и по-другому. Пришлось хлебнуть и человеческого лечения, и узнать, что такое йога.

О ДРАКОНАХ И НАНОКАПУСТЕ.

Дракон проснулся от какого-то неясного ощущения и предчувствия чего-то неприятного. Что-то где-то давило и кололо, и было очень неудобно лежать на любимом каменном ложе.

«Может хвост отлежал?» – подумал ящер, привычно потянулся… И ощутил дикую боль у основания хвоста. По пещере пронёсся не то стон, не то рёв.

– Коша, если этот стон у тебя песней зовется, то не видать тебе звания первого менестреля, как своих ушей, – принцесса с ехидцей смотрела на дракона, ожидая ответной шпильки в свой адрес.

– А-а-ар-р-рх-х-х! – снова застонал дракон. Он попытался встать, но шлепнулся на камень, как большой тюлень.

– Что с тобой, Коша? – участливо спросила принцесса, видя, что дракон совсем не шутит.

– У меня что-то со спиной, – простонал несчастный. – Будто копье воткнул кто-то.

– Давай я посмотрю, – принцесса шустро подбежала к хосту дракона, забралась на него. – Ничего там нет. Может, ты спал неудобно и у тебя лапа затекла? Так надо массаж сделать и всё пройдет, – и принцесса с силой запрыгала по чешуе.

– А-а-а-а! Нинада-а-а!! Боли-и-ит! – взревел дракон, и непроизвольно дернул хвостом. Принцесса отлетела в кучу сена, лежавший неподалёку от драконьего ложа.

– Не брыкайся так! Больно? А я думала у драконов не бывает болезней, – девушка шустро выбралась из копны отплевываясь от травинок.

– Я тоже так думал последнюю тысячу лет, – страдальчески промолвил дракон, боясь пошевелиться. – Неужели это конец? Но я еще только жить начал!

– Давай я тебя полечу? Где у тебя точно болит? – принцесса вытряхнула травинки из волос и приблизилась к дракону.

– Только через мой труп, я еще пожить хочу! У тебя даже образования никакого нет, только знание дворцового этикета и неприличных бардовских песен. Отойди! Само пройдёт, – дракон, шипя, отполз к стене пещеры и затих.

– Не пройдёт. Я же лучше знаю. Тебе нужна помощь. Никуда не убегай! Жди меня, и я вернусь. Без меня не умирать, а то я тебя и на том свете достану и вылечу, – девушка подхватила юбки и выбежала из пещеры.

– Не сомневаюсь. Ещё и издевается. Я хвостом двинуть не могу, а она «не убегай», – пробурчал ящер и затих, боясь пошевелиться.

Принцессы не было пару дней. Дракон так и пролежал, стараясь двигаться как можно меньше. На третий день послышался топот и храп лошадей, и шум подъехавшей повозки. Голос принцессы скомандовал:

– Всё содержимое аккуратно перенести в пещеру. И осторожнее ставьте, а то прикажу казнить!

Испуганные мужики, косясь на ящера, на дрожащих ногах затащили мешки и ящики в пещеру и сложили их у стены, куда показала принцесса, неотступно следившая.

– Как ты, Коша? – она внимательно посмотрела на дракона.

– Не дождётесь! – буркнул дракон и пыхнул дымком. Мужиков как ветром сдуло.

Принцесса стала вскрывать ящики, открывать мешки и методично перебирать склянки, мешочки, свертки, с умным видом изучая этикетки. Дракон настороженно наблюдал за её действиями. Основание хвоста заныло с новой силой, предчувствуя недоброе.

– А ты уверена, что у тебя есть лекарство именно от моей болезни? – робко пролепетал дракон.

– Не беспокойся, Коша, тут столько лекарств, что не для всех и болезни найдутся. Я прошла ускоренный медицинский курс у личного лекаря моего папеньки. Я очень старалась всё запомнить, а что-то даже записала, – принцесса достала кучку свитков пергамента и разложила их перед собой.

«Вот это я попал!» – ахнул про себя дракон.

Тем временем принцесса достала бутылку из темного стекла и с трудом вытащила пробку. В пещере резко пахнуло аммиаком. У дракона сразу зачесался нос и заслезились глаза.

– Это что, отрава? – прошептал дракон, стараясь не дышать.

– Эта жидкость на тот случай, если ты потеряешь сознание от боли – раствор драккаина «Райтер-Форте» с аммиаком, – прочитала принцесса, закрыв нос кружевным платочком. – Рыцари всего королевства месяц собирали пот, чтобы изготовить этот препарат.

– Чую, собирали не только пот, но и другие биологические жидкости, – проговорил дракон, прищурив глаза. Принцесса тщательно закупорила бутылочку и убрала её в ящичек.

– Ну, этого я не знаю, это личный секрет лекаря. Но он сказал, что дракона точно выведет из состояния нестояния. Сказали, что испытанное средство. А это, – принцесса достала довольно увесистую бутыль зеленого стекла литров на десять. – «Горькая настойка на яде старых дев» – одна капля валит с ног, ой, то есть обезболивает лошадь. А на дракона надо…три, кажется.

– Где же вы взяли столько старых дев? – в вопросе дракона звучал откровенный сарказм.

– Ну может быть не только старых дев, в наличии и ведьмы были. Сойдут и они. Да какая разница! – легкомысленно отмахнулась принцесса, и наклонив бутыль, плеснула настойки в серебряный стаканчик.

– А я не умру после этого… обезболивания? – жалобно сказал дракон внезапно осипшим голосом.

– Хороший лекарь никогда не даст умереть пациенту естественной смертью, – строго сказала принцесса. – Оставьте ваш мрачный пессимизм, больной. Лучше скажите «а-а-а»!

– Ы-ы-ы-ы! – промычал дракон попятился и изо всех сил стиснул зубы, собираясь дорого продать свою бессмертную душу.

– Ну вот как мне выходить замуж за такого упрямого, больного дракона, – огорченно вздохнула принцесса опустив руку со стаканчиком.

– Шта?! – у ящера от изумления самопроизвольно отвалилась челюсть и пасть открылась.

– Шутка! – принцесса неожиданным мощным броском прицельно метнула стаканчик дракону прямо в пасть.

Во рту дракона будто взорвалась горько-солёная граната. Яростно отплёвываясь, дракон, волоча лапы и крылья, отполз в глубь пещеры, злобно отплёвываясь.

– Итак, первый этап лечения пройден. Острый болевой приступ снят. Пациент обрел некоторую подвижность, – принцесса сделала пометку в пергаменте. – А теперь приступим к обследованию.

– А можно мне другого анестезиолога? – ядовито попросил дракон.

– Нельзя. Я хочу быть первой и единственной в мире принцессой, которая вылечила первого в мире больного дракона. Опиши мне, что ты чувствуешь? Лекарь навскидку предположил, что у тебя или радикулит, или воспаление седалищного нерва, – принцесса села, положив ногу на ногу, расправила пергамент на колене, закусила кончик пера и приготовилась внимательно слушать и записывать.

– Радикулит, это человеческая болезнь, а я дракон, – заметил ящер.

– Значит у драконов бывает ДРАКУЛИТ! – торжественно возвестила принцесса и вписала своё «научное» открытие в пергамент. – Поехали дальше. Сидеть ты можешь?

– Сидеть я ещё смогу, – дракон кряхтя, еле-еле сел, привалившись к стене. – А вот взлететь смогу сейчас вряд ли. Такое чувство, что у меня то ли крылья ломит, то ли хвост отваливается.

– Так у тебя воспаление не седалищного, а леталищного нерва. Так и запишем! – важно заключила принцесса и снова заскрипела пером.

– А теперь надо померять пульс, – принцесса отложила пергамент, пощупала драконью лапу, приложила к ней ухо, но конечно ничего не услышала. Потом достала из мешка увесистый молоток, и постучала по лапе. Дракон вздрогнул.

– Так ладно, пульс не прощупывается. Но пациент, при внешнем осмотре, скорее жив, чем мертв, ибо дышит и говорит. Так что обойдемся, – принцесса задумалась.

– Ну-с, теперь надо измерить твою температуру, – принцесса убрала молоток, и достала из ящика длинную стеклянную трубку, наполненную тягучей серебристо-белой субстанцией. Дракон принюхался и замер, ощутив во рту тонкий и острый металлический привкус.

– Ну вот чего ты такой весь чешуйчатый и шипастый? И как тебе температуру померять? – принцесса задумчиво обошла вокруг дракона.

– Болею я, – проворчал дракон. – А так я белый и пушистый. Нормальная у меня температура, драконья, 360 градусов.

– Так! Лекарь сказал, что этот прибор надо куда-то вставить и измерить температуру репт…тально. А это как, ты случайно не знаешь? – принцесса посмотрела на дракона, распахнув голубые глазищи и хлопая ресницами.

Дракон, насколько мог, поджал хвост, и ответил, делая паузы, чтобы не испугать девушку: – М-м-м, это когда человеческой особи… Измеряют температуру через… Repus Tupus, то есть через… Кхе-кхе, рот. Драконам это не подходит, я просто расплавлю твою стекляшку. А учитывая её содержимое, лечить потом придется тебя. Если придётся… Там страшный яд. Поэтому медленно положи это на место, Ваше Высочество.