Артефакт острее бритвы
10-11
Мир живых оказался отделён от царства мёртвых чертой, проведённой по брусчатке белилами. Решительно все абитуриенты полагали, будто мир живых на другой стороне, для меня же всё обстояло ровно наоборот. И я остался там, где остаться был должен.
Впрочем – не так сразу. Начать с того, что до лагеря мы еле добрели. Пусть действие усыпляющего аркана невесть куда сгинувшей Сурьмы долго и не продержалось, Дарьян не пришёл в себя, сколько ему ни тёрли щёки и уши.
Попутно меня засыпали неудобными вопросами, и я запираться и выдумывать небывальщину не стал, рассказал всё как было. Лишь приписал победу в схватке Дарьяну, да ещё умолчал о том, что узнал «демона», принявшего обличье внутреннего ученика. Между делом предложил никому о случившемся не рассказывать, но меня не поддержали, а настаивать на своём не рискнул. Когда б не Зван и Огнич, ещё мог привести кое-какие доводы, а с этой парочкой откровенничать было себе дороже.
Ещё, пока возились с книжником, спросил у Беляны:
– Ты как иллюзию-то различить умудрилась?
Черноволосая пигалица неуверенно передёрнула плечами.
– Кто б самой сказал! Просто всё яснее ясного вдруг стало. – Она ещё потормошила Дарьяна и объявила: – Надорвался! Придётся нести!
И – понесли. Тащить соученика выпало мне, Огничу и Звану. Двое волокли, закинув руки не слишком упитанного, зато очень уж нескладного книжника себе на плечи, третий переводил дух, но и так вымотались сверх всяких мер. Как по каменной осыпи поднялись – даже не знаю, не иначе лишь чудом.
Наше позднее возвращение в лагерь никого из наставников не удивило и не возмутило – ну да мы ещё и не самые последние на перевал поднялись. И даже бессознательное состояние Дарьяна чем-то из ряда вон не стало: такая реакция на слишком длительное пребывание в небесном омуте оказалась делом обычным – школьные врачи поставили книжника на ноги буквально за пару минут.
– Не перенапрягайся в ближайшие дни, – сказали ему, прежде чем выставить из госпитального шатра.
Беляна уловила в моём взгляде намёк на укор и развела руками.
– Ну а что ты хотел? Я ещё даже наложение рук до конца не освоила!
– А чего это? – уставился на нас сбитый с толку Дарьян. – Когда в лагерь-то успели вернуться?
Но поговорить нам не дали, сразу погнали прочь от госпитального шатра. Нельзя сказать, будто к тому выстроилась очередь, да только не выстроилась она лишь по той простой причине, что на исцеление пустяшных травм и ушибов много времени у лекарей не уходило, а с укусами, переломами и отравлениями пациентов доставляли не так уж и часто.
Кругом царила суета, возвращавшихся из омута абитуриентов отпаивали травяными настоями, после чего отправляли сдавать трофеи, и вот уже там без очередей не обошлось – даже у котлов с кашей не такое столпотворение наблюдалось, как на приёмке. Оно и немудрено: все находки сначала самым тщательным образом изучались, обмерялись и взвешивались и лишь затем вносились в общую опись. Ещё и каждый второй абитуриент полагал, будто отыскал в омуте нечто куда более ценное, нежели заявляли наставники – дело разве что только до прямых обвинений в обмане не доходило.
Пока дожидались своей очереди, я не утерпел и спросил:
– Беляна, получается, это у тебя из-за капища способность различать иллюзии прорезалась?
Черноволосая пигалица тяжко вздохнула. Точно послала бы меня куда подальше, но ответа ждала и Заряна, так что девчонка всё же соизволила ответить.
– Да просто я аколитом стала! – заявила она.
Все так и ахнули, от поздравлений воздержался один только Дарьян.
– Нет! – сипло выдохнул он. – Такие способности сами по себе не проявляются. Не читал ни о чём подобном.
– Читал он! – фыркнул Зван. – Будто в книгах обо всём пишут!
– Обо всём! – отрезал Дарьян. – Скорее уж, сказалось смещение аспекта. Лунный свет запросто может оказаться сродни небесно-голубому спектру.
Беляна кивнула.
– Очень похоже на то.
Тут подошла наша очередь, и предъявленный Заряной костяной шар произвёл самый настоящий фурор – он и вправду оказался пресловутой небесной жемчужиной. Впрочем, и вырезанные из обитателя пруда костяные сростки упаковали с ничуть не меньшей тщательностью. Потроха секача и слизь паука – тоже. А вот с расспросами на нас покуда не насели, приёмщикам было попросту не до того.
Затем я предложил подкрепиться, но нет – пришлось вместе со всеми тащиться к наставнику Синеоку. Тот, вопреки своей угрозе о ночёвке в горах, занимался формированием поисковых групп и поначалу от нас попросту отмахнулся, всерьёз рассказ о демоне принял лишь после того, как не сумел докричаться Огнеяра; ученика в лагере не оказалось.
– Вы его, часом, не прихлопнули? – Наставник смерил нас хмурым взглядом. – Какие-то сказки рассказываете!
– Это не он был! – заявила в ответ Беляна. – Демон его иллюзорную личину натянул!
– Откуда знаешь?
– Аспект у меня такой – иллюзии насквозь вижу!
– Да нет у тебя ещё никакого аспекта!
– Ну, склонность! Назовите как хотите!
Он никак не хотел и отправил нас на корабль. В трюме Огнич сразу притворил за нами дверь кубрика и спросил:
– Как думаете, не аукнется теперь эта история?
– Да чего тут гадать-то?! – фыркнул Зван и погладил утаённое от наставников паучье яйцо. – Мне другое непонятно: чего это всех без досмотра на борт запускают?
– А почему нет? – фыркнул Огнич. – Что на воротах изымут, за то платить не придётся.
Его приятель вскинулся так, будто шилом в зад кольнули.
– Что?! Нет! Я не отдам!
– Будто тебя спрашивать станут! – усмехнулся фургонщик.
Звана аж затрясло, ладно хоть ещё вмешалась Беляна.
– Ну ты ведь косу лунного беса не просто так себе вытребовал? – уставилась она на Огнича. – Верно?
Паренёк снисходительно ухмыльнулся и пояснил:
– Есть в посёлке человечек надёжный, он в том числе и вещички на хранение берёт. За среднюю коробку целковый в седмицу просит. Если скинемся и после посадки вы меня прикроете, я к нему смотаюсь и обо всём договорюсь.
Деньги при себе оказались только у меня, пришлось раскошеливаться. Нет, до Звана и Огнича мне никакого дела не было, но мы и сами по настоянию Беляны утаили три колючих сростка, вырезанных из зловонных останков обитателя пруда.
– Сплошные расходы! – проворчал я и предупредил фургонщика: – Смотри, под твою ответственность!
Огнич, принимая крупную серебряную монету, лишь покривил уголок рта, а Беляна уверила меня:
– Не волнуйся, окупится сторицей.
– Если только эти штуки протухнуть не успеют, – в пику ей отметил я.
– Не так сразу! – отмахнулась черноволосая пигалица.
Дальше речь зашла об Огнеяре и о том, каким образом мог добраться до него демон, но я в разговоре участия не принимал и всё больше отмалчивался. Беляна вроде бы что-то заподозрила даже, но ограничилась пристальными взглядами и от неудобных вопросов пока воздержалась. Ну а дальше в кубрик начали подходить другие абитуриенты из нашего отряда, и при посторонних мы эту тему обсуждать не стали. И без того нашлось, о чём поговорить.
Трофеи, переродившиеся звери, покалеченные и заблудившиеся соученики.
Опять же вымотались до невозможности. Лично я весь обратный перелёт продрых без задних ног.
Как ни странно, сразу к старшему наставнику меня не вызвали, более того – выдернули на разговор с ним последним из всей нашей ватаги. Традиционно уже случилось это непосредственно перед обедом, что меня нисколько не порадовало. Ещё и облюбованное в предыдущие визиты кресло у камина оказалось занято хозяином кабинета.
– Всё даже хуже, чем я думал, Лучезар! – проскрипел Горисвет недовольным голосом, стоило только прикрыть за собой дверь. – Гораздо хуже!
Я с показной невозмутимостью взгромоздился на краешек его рабочего стола и улыбнулся.
– В самом деле? Но ведь никто не умер?
– Не твоими заботами! – отрезал старший наставник и поднялся на ноги.
Я незамедлительно соскользнул со стола, и мы поменялись местами.
– О чём вообще речь? – уточнил я, развалившись в кресле.
Горисвет сел за стол и объявил:
– О твоих родственниках, Лучезар! – Он смерил меня недобрым взглядом и вздохнул. – Признаю: с письмом они были в своём праве. В конце концов, никто посторонний не пострадал. С големом… – Старший наставник неопределённо покрутил пальцами, но сразу махнул рукой. – Да чёрт с ним, с големом! Тоже ничего страшного не случилось! Но вот с нападением после небесного прилива они откровенно перегнули палку. Сначала впутали в ваши семейные дрязги внешних учеников школы, а сейчас так и вовсе едва не отправили на тот свет ученика внутреннего!
У меня по спине побежали мурашки, но виду я не подал и небрежно уточнил:
– Сейчас – это когда? Что-то я вас не понимаю…
– Всё ты понимаешь! Не дурак же, в самом деле! Не было никакого демона, так? Был подосланный твоими родичами убийца!
Я покачал головой.
– Был кто-то в белой маске, натянувший на себя иллюзорную личину Огнеяра. Он не произнёс ни слова и мотивов нападения не объяснил. А когда припекло – сбежал. Готов поклясться в этом!
– Перестань! – отмахнулся старший наставник. – Огнеяра нашли в номерах над трактиром. Сутки провалялся там в бессознательном состоянии. Не помнит даже зачем туда пошёл и с кем встречался, так алхимией накачали. Подмена случилась не в небесном омуте, а ещё до отлёта. Сомнений быть не может: целью нападения был именно ты!
Интересоваться состоянием ученика я не стал и с показным безразличием пожал плечами.
– Звучит логично.
– Из-за тебя, Лучезар, слишком много неприятностей. Дальше так продолжаться не может!
Я и сам прекрасно отдавал себе в этом отчёт, поэтому уточнил:
– И какие будут предложения?
Хозяин кабинета меня словно не услышал.
– Наведённый убийцей морок был высочайшего уровня! В школу бы он ему проникнуть не помог, а в полёте неладного никто из наставников не заподозрил! – Горисвет прервался и застучал пальцами по краю стола. – Месяц ты находился под особым надзором, и месяц пособник твоих родичей никак себя не проявлял. Как бы ни хотелось мне взять его за жабры, но стоит признать, что и дальше использовать тебя в качестве живца не имеет никакого смысла. Более того – это чревато очередными осложнениями.
Едва ли старший наставник беседовал со мной, скорее уж рассуждал вслух, и его мысли набирали ход подобно тронувшемуся с места паровозу. Я отнюдь не желал оказаться у него на пути, к тому же в голову пришла небезынтересная идея.
– Огнеяр как-то очень уж удачно подвернулся убийце, не находите? Быть может, они действовали сообща?
Горисвет покачал указательным пальцем.
– Подозрения! Это всё инсинуации и ничем не обоснованные подозрения! Доказательств – ноль! Более того, Огнеяр – аколит на пике способностей, работай он на твоих родичей, в подмене бы не возникло никакой нужды. Он бы вас всех в тонкий блин раскатал! К тому же никак не мог подкинуть письмецо с проклятием в бурсу. В тот день у него был выходной, вернулся в школу уже после того, как тебя доставили в госпиталь. Я проверил на проходной.
– А что насчёт остальных покушений?
– Вот тут алиби у него нет.
Значением непонятного словечка я интересоваться не стал и спросил о другом:
– А ритуалистику он изучал?
Старший наставник ухмыльнулся.
– В правильном направлении мыслишь, Лучезар! Нет, на ритуалистике он не специализировался. Но…
– У него мог быть сообщник из числа ритуалистов, – подхватил я недосказанную мысль и поинтересовался: – С кем он вчера встречался? Вообще ничего не помнит?
– С какой-то барышней. Это всё. И нет, он отнюдь не симулирует амнезию, кто-то хорошенько порылся у него в памяти. Увы, теперь придётся Огнеяра отчислить. И всё это из-за тебя!
У меня и без того голова от множества непонятных слов кругом шла, а указующий перст старшего наставника и вовсе револьверным стволом в лицо уставился. Сделалось не по себе, но с оправданиями я повременил, и правильно сделал.
– На кой чёрт вы полезли к лунному капищу? – резко поменял вдруг Горисвет тему разговора.
Я выдержал паузу, затем неопределённо пожал плечами.
– Полезли, потому что могли. Смысл ведь был в сборе трофеев, не так ли?
– Не юли! – стукнул старший наставник пальцем по краю стола. – Вы целенаправленно шли за небесной жемчужиной! Кто надоумил? Отвечай!
Тут бы пойти в отказ, да только никакого смысла в этом не было вовсе. Зван и Огнич точно всё как на духу выложили. Не об утаённых трофеях, само собой, а о том, что мы не случайно к тому драному пруду вышли.
В итоге я неопределённо пожал плечами.
– Да среди учеников ещё и не такие слухи ходят!
– Слухи? – нахмурился Горисвет. – Вздор! Вы точно знали, куда именно следует идти! Неспроста же выбрали кратчайший путь!
Терять мне было нечего, так что упираться не стал.
– Мы и знали. Весьма опрометчиво вывешивать карту небесного омута в читальном зале. Я как-то заглянул туда…
– Заглянул?!
– Случайно вышло.
– Ну-ну! – Старший наставник вздохнул, устало зажал своё невыразительное лицо в ладонях, помял его и сказал: – Ты хоть понимаешь, что вас отправили на верную смерть? Если бы не духолов, вы бы сгинули, даже не добравшись до лунного капища.
– Когда б не атрибут Дарьяна, мы б туда и не полезли, – парировал я.
– Ой ли? – остро глянул на меня Горисвет. – Впрочем – не важно! Тот, кто живёт в пруду, и с полудюжиной аколитов потягаться способен, что уж об адептах говорить! Теми тварями неизменно кто-то из наставников занимается – у вас ни единого шанса на успех не было! Не проявись у девчонки склонности к лунному аспекту и не сформируй она ядро, никто бы оттуда не ушёл!
Я кивнул и признал:
– Мы сглупили. Что есть, то есть.
Но Горисвет покачал головой.
– Это была не глупость, хотя и глупость тоже, а недооценка опасности. И ты скажешь мне, кто ввёл вас в заблуждение!
– А если нет?
Хозяин кабинета недобро улыбнулся одним уголком рта.
– В школе мы не приветствуем нечестную игру, а сейчас только от меня зависит, проявила Заряна из дома Пламенной благодати беспримерную отвагу, победив чудовищного обитателя пруда, или же обманом вынудила пятёрку соучеников раздобыть для неё трофей. В первом случае почёт ей и хвала, во втором она недостойна зачисления в ученики. Выбор за тобой.
Я прекрасно помнил, сколь уважительно относился мой собеседник к дому Пламенной благодати, и потому усмехнулся:
– Вы блефуете!
– Да ну? А ведь, если разобраться, в части неприятностей Заряна от тебя не так уж и отстаёт!
Но я прогибаться не собирался.
– Предлагаю обмен. Я называю имя, вы гарантируете честную оценку найденных нами трофеев.
– В школе мы не приветствуем нечестную игру! – отрезал старший наставник. – Никто не станет обманывать учеников, занижая расценки!
– Так то – ученики, а мы – абитуриенты.
– Не имеет значения.
– Тогда вам и делать ничего не придётся, не так ли?
Хозяин кабинета тяжело вздохнул и нехотя кивнул.
– По рукам!
Тянуть кота за хвост я не стал.
– О жемчужине рассказал Горислав, двоюродный брат Заряны.
Старший наставник смежил веки, затем остро глянул на меня и улыбнулся.
– Хорошо! С этим мы разобрались. Теперь, что касается тебя, Лучезар… Скажу прямо: в школе тебе не место. Да ты и сам это понимаешь, верно?
Я округлил глаза.
– Вовсе нет! Это мечта всей моей жизни!
– Не юродствуй! – разозлился хозяин кабинета. – Я костьми лягу, но не допущу твоего зачисления в ученики! Так что предлагаю договориться по-хорошему!
– Договориться – это не сломать через колено. Это ты – мне, я – тебе.
– Ты не в том положении, чтобы торговаться!
– Раз этот разговор вообще зашёл – значит, в том!
Старший наставник глянул уже не зло, а с какой-то затаённой усмешкой, выложил на стол лист писчей бумаги и передвинул на мою сторону чернильницу.
– Пиши, как узнал от Горислава о небесной жемчужине, ознакомился с картой омута и подбил соучеников на эту смертельно опасную авантюру. И не забудь добавить, что Заряну из дома Пламенной благодати в свои планы не посвятил, а уже непосредственно на месте она неоднократно призывала вас одуматься.
Я перебрался из кресла у камина на стул для посетителей и уточнил:
– А что взамен?
– Того, что барышне не сломают жизнь, тебе мало?
– Не мало, – признал я. – Но хотелось бы ещё прожечь исходящий меридиан. За счёт моей доли в трофеях. Это ведь не станет слишком обременительно для школы?
– Не станет, – объявил Горисвет после не столь уж и долгих раздумий. – Пиши!
Школьный казначей этой точки зрения не разделил.
– Нет, нет и нет! – отрезал он, не желая ничего слушать. – Мы и без того слишком сильно потратились на этого молодого человека, а кто знает, что он выкинет завтра? Ещё не хватало уйти в многолетнюю судебную тяжбу!
– Он не станет ничего выкидывать, – уверил коллегу старший наставник, склонившись над его плечом. – Не придётся даже увеличивать наши вложения, а за контракт адепта одиннадцатой ступени возвышения получится выручить больше.
Затем Горисвет взял перьевую ручку и поправил какие-то расчёты.
– Что ты делаешь?! – возмутился казначей, отдёргивая листок.
– Срощенное сосредоточие идёт по три сотни, обычное по сто целковых, – заявил старший наставник и позволил себе усмешку. – В школе мы не приветствуем нечестную игру.
– Да чтоб тебя! – ругнулся плешивый дядька.
Горисвет пропустил этот возглас мимо ушей и спросил:
– Сколько у них набежало на пятерых?
Казначей раздражённо засопел, но всё же соизволил ответить:
– После твоих правок полторы тысячи целковых, а прожиг меридиана обойдётся куда дороже трёх сотен! Я против дополнительных трат!
Горисвет остался невозмутим.
– Пусть используют свежее сосредоточие. С учётом некоторой склонности Лучезара к белому аспекту, в его обработке попросту нет нужды. И так сойдёт!
– Хм… – Казначей оценивающе глянул на меня, затем достал из ящика стола счёты, погонял туда-сюда костяшки и признал. – Да, имеет смысл. – Он потёр переносицу и спросил: – Лучезар, вы ведь не намерены требовать отсрочки возврата долга? Наша договорённость в силе?
Я улыбнулся.
– Не вижу смысла вновь поднимать эту тему, раз уж мы пришли к обоюдовыгодному соглашению…
– Пришли-пришли, – подтвердил старший наставник.
Казначей недовольно скривился и всё же махнул рукой.
– Под твою ответственность, Горисвет!
Пообедать в тот день мне так и не удалось. Впрочем, я и не стал настаивать на посещении трапезной, решив ковать железо пока горячо, и сразу от казначея на пару со старшим наставником двинулся в школьный госпиталь. Там Горисвет сдал согласованную казначеем заявку дежурному врачу и отправился восвояси безмерно довольный собой. Ну а я просидел на жёсткой лавке никак не менее часа, прежде чем меня принял бородатый дядечка – тот самый, что помог разобраться с пилюлей гармонизированной энергии, когда я заработал осложнение из-за вдыхания небесной силы.
Врач поглядел на меня с нескрываемым интересом.
– Позвольте полюбопытствовать, молодой человек, что сподвигло вас использовать для формирования меридиана необработанное сосредоточие?
Я хоть и заподозрил подвох, но обеспокоенности не выказал и пожал плечами.
– Как понял, в моём случае сгодится и такое. Разве нет?
– Сгодится, – подтвердил дядечка. – Но даже с учётом вашей остаточной склонности к белому аспекту, ощущения будут не из приятных.
– Переживу, – буркнул я.
– И второй момент: при обработке сосредоточий, помимо наполнения их гармонизированной энергией, происходит подгонка для более точного позиционирования. Сейчас же попасть точно в узел будет чрезвычайно сложно.
Я едва затылок не поскрёб, но удержался и уточнил:
– В узел – это как?
Врач вздохнул и одним уверенным росчерком прочертил на листе прямую линию.
– Меридианы бывают трёх видов, – пустился он в объяснение, – свободные, частично закреплённые и закреплённые. – Сначала черта обзавелась точкой на одном конце, затем и на другом. – Свободные – нестабильные, по сути, они бесполезны и даже вредны. Частично закреплённые исходят из узла и обрываются. Это нормально для крайних исходящих меридианов, но неприемлемо для промежуточных, поскольку они склонны к смещению и деградации. Это понятно?
Я кивнул.
– Понятно. Только при чём здесь точность размещения?
– Сосредоточие выступит эрзацем силового узла. По сути, это и есть узел, вырезанный из переродившегося зверя или стихийного порождения магии. Со временем оно рассосётся, а на его месте сформируется полноценный узел. И если разместить его неправильно, это исказит абрис, что чревато самыми непредсказуемыми осложнениями.
У меня едва голова от всей этой зауми кругом не пошла, но главное я всё же ухватил.
– Два вопроса! Первое: можно ли сформировать узел самостоятельно?
– Ну разумеется! Использование сосредоточия лишь упрощает этот процесс. А так – концентрируйте энергию в нужных местах…
– Понятно-понятно! – перебил я собеседника. – А насколько сложно разместить в нужном месте необработанное сосредоточие?
Дядечка вздохнул.
– А вот здесь всё зависит исключительно от вас. Чем лучше проработана на текущий момент узловая точка, тем проще будет удержать там сосредоточие.
Ещё и удержать!
Я помянул недобрым словом старшего наставника и задумался даже, не отказаться ли от прожига меридиана вовсе, но сразу совладал с этим порывом и погрузился в состояние внутреннего равновесия. Втянул в себя небесную силу и прогнал её по ложу абриса, собирая и задерживая в грядущих узловых точках.
Увы и ах, место соединения оправы и уходившего в правую руку меридиана оказалось развито далеко не лучшим образом. Мне даже энергию там удерживать было непросто, что уж о сосредоточии говорить! Но вот излив – другое дело. О нём я и спросил.
Врач аж лицом посветлел.
– Столь отрадное благоразумие достойно всяческих похвал! Возвышение не терпит суеты, действовать нужно последовательно, ведь сам по себе прожиг исходящего меридиана без одновременного формирования непрерывной цепочки соединений с изливом полностью лишён смысла.
– Так это сработает? – уточнил я на всякий случай. – Ничего, что сосредоточие будет помещено в излив?
– Ничего? – вроде как озадачился дядечка. – Да это же замечательно! Сосредоточие укрепит излив и впоследствии облегчит формирования ядра. По сути, всякое сосредоточие – это зачаток небесной жемчужины. Никаких минусов я тут не вижу, одни только плюсы!
Но меня интересовало совсем другое.
– И получится сформировать исходящий меридиан? – перефразировал я свой вопрос.
Увы, тут врачу порадовать меня оказалось нечем. Он долго шелестел листами, изучая медицинские записи, затем сказал:
– Думаю, стоит сосредоточиться на прожиге меридиана, идущего от излива к оправе, двух узлах и дуге между ними. Да! Это вполне реально!
Не могу сказать, будто такое заключение очень уж воодушевило, но на другой чаше весов лежал риск непонятных осложнений, так что предпочёл ограничиться малым.
Малым, ха!
Черти драные, да я ещё полгода назад ни о чём таком и помыслить даже не мог!
«Наверное, и не нужно было», – подумал, когда прочными ремнями меня притянули к хирургическому столу, а правую руку и вовсе зафиксировали металлическими хомутами. Ещё и обрезок кожаного ремня, сложенный на два раза, велели закусить.
Как сказали – чтобы не раскрошились зубы.
Тут-то я и пожалел о своей попытке прыгнуть выше головы, ведь было недостаточно просто взять и удержать в нужном месте сосредоточие, требовалось направить заключённую в нём энергию к другой узловой точке и контролировать её движение от и до. Недожмёшь – не будет результата, переборщишь – сожжёшь меридиан.
Засада, короче!
Себе в помощь врач привлёк великовозрастного ассистента и парочку внутренних учеников – одному из этих оболтусов велели переворачивать разнокалиберные песочные часы, коих выставили на полку никак не менее десятка, другому вручили коробочку с нюхательной солью.
– В процессе прожига внешнее магическое воздействие категорически запрещено, – пояснил бородатый дядечка, открутил крышку серебряного цилиндра и пинцетом извлёк из него колючую штуковину, отдалённо напоминавшую уменьшенный вдвое орех каштана, только с куда более длинными иглами.
Чуть ниже солнечного сплетения у меня была проставлена крупная чёрная точка, именно туда врач сосредоточие и опустил. Ничего не произошло.
– Готовы? – спросил дядечка. – Отлично! Тогда начинайте накапливать энергию.
Я последовал его совету и…
Черти драные! Сосредоточие дрогнуло, иглы проткнули кожу, и в меня будто обезумевший от голода хорёк вгрызся! Не притягивай к столу ремни – в корчах бы забился, да и так кожаные полосы явственно скрипнули. Сухожилия – тоже.
– Всё не так страшно, как кажется. Повреждения плоти минимальны…
Слова донеслись будто через ватное одеяло, а дальше к носу поднесли коробочку с нюхательной солью, и дурнота отступила. Боль – нет. Боль лишь усилилась.
Наверное, не сумел бы совладать с ней, когда б не вычищал прежде из себя проклятия, а так подтянул сосредоточие к нужному месту и зафиксировал его там. Выждал миг, собираясь с духом, после стиснул магический сросток своей волей, и тотчас из него выплеснулась вся энергия разом!
Я рывком перебросил опалившую меня стылость к первому узлу, и дух словно раскалённым ножом пропороли, аж заколотило всего. Едва не позволил расплескаться порченой небесной силе, лишь невероятным напряжением воли сумел сжать её и удержать в нужной точке. Руководствовался при этом не столько наставлениями врача, сколько заметками из подвала приюта. Понемногу начал стравливать энергию и переправлять её к следующему узлу, но не напрямик, а по дуге. Ложе оправы оказалось проработано в достаточной мере, я усилил напор и перебросил остатки энергии во вторую точку, а заодно вколотил в неё осознание только-только случившихся во мне изменений.
Вновь всего так и пропороло огненным клинком, но на сей раз мерзкие ощущения оказались не столь уж и болезненными. Перетерпел, переждал, собрался… и выплеснул всю силу до последней капли! Разогнал её и направил по исходящему меридиану от оправы к правой ключице и далее – к локтю и запястью. Стылость опалила и ударила в заранее стиснутый кулак, начала стремительно накапливаться там, но – держу, держу, держу!
Хватило меня самое большее на пять ударов сердца, а затем пальцы разжались, и в ассистента врача ударила струя необработанной небесной силы. Тот оказался к этому готов, перехватил и развеял. А миг спустя брызгами белого огня разлетелась уже моя кисть!
Перетягивая предплечье зачарованным жгутом, врач как-то очень уж буднично произнёс:
– Вот поэтому такой способ прожига меридианов и…
Мир пошёл кругом, и на сей раз коробочку с нюхательной солью к моему лицу подносить не стали. Сомлел.
11-1
Пальцы не оторвало. И даже руку до костей не сожгло. Лечение полученных травм целиком и полностью покрыла стоимость процедуры прожига – на восстановительные процедуры дополнительно раскошеливаться не возникло нужды.
– Рано я вас похвалил, молодой человек. Ох рано! – со вздохом признал врач, когда ученики принялись расстёгивать ремни. – Идти ва-банк было с вашей стороны не слишком умно.
Я выплюнул кожаный обрезок, прокушенный едва ли не насквозь, и сипло выдохнул:
– Ну как?
Бородатый дядечка покачал головой, но от нравоучений воздержался и ответил по существу:
– Прожжён меридиан от излива и до первой узловой точки, а ещё фрагмент оправы между первым и вторым узлами. Сами они пока что находятся в зачаточном состоянии, их придётся разрабатывать и уравновешивать, но так и должно быть. А вот не закреплённый на конце исходящий меридиан – это ничего хорошего. Не критично, просто как чемодан без ручки: и развивать несподручно, и на произвол судьбы не бросить.
– То есть, всё не так плохо? – спросил я с затаённой надеждой.
– Пока не зафиксируете исходящий меридиан вторым узлом, даже не думайте его нагружать! Должную стабильность энергетического потока обеспечить не сможете, а срыв аркана – ничего хорошего, уж поверьте на слово.
– Понял. Не буду. Что ещё?
– На первоначальном этапе стабилизация узлов сопровождается весьма болезненными ощущениями, да и прожжённые меридианы будет ощутимо припекать. Сосредоточие – не волшебная пилюля, которая всё делает за вас, она лишь запускает процессы и в некоторой степени их ускоряет, но не более того. Рекомендую прорабатывать каждый из фрагментов абриса не менее получаса в день. Особенное внимание уделяйте проблемному меридиану, иначе неизбежно начнётся деградация.
Стоило бы поинтересоваться значением незнакомых слов, но вместо этого я приподнял голову, взглянул на пятно покрасневшей кожи чуть ниже солнечного сплетения и не удержался от смешка.
– А как по мне – чистое волшебство!
– Костыль для торопыг и неумех! – отрезал врач. – Уж лучше потратиться на дорогую алхимию!
– Не мой случай.
Врач пожал плечами.
– Тем не менее настоятельно советую подобными процедурами не увлекаться! Если переборщить – начнётся отторжение.
– Вы о каком количестве сосредоточий сейчас говорите? Два – это уже перебор или ещё нет?
– Собираетесь повторить процедуру? – Врач задумчиво хмыкнул. – Два – нет, не перебор. Переварить два сосредоточия способно подавляющее большинство адептов, вы не исключение. Просто это в некоторой степени затянет процесс их приживления.
– И сколько он тогда займёт?
– Сложно предсказать. Месяц, возможно – два. Всё зависит от индивидуальных особенностей, закалки тела и этапа возвышения. Большинству аколитов приживление сосредоточий – всё равно что мёртвому припарки. Да иначе никто и не стал бы расходовать сосредоточия на адептов! Устаревший варварский метод…
Спрашивать, почему он не сказал об этом раньше, я не стал.
Что я хотел, то и получил. И даже самую малость больше. На остальное – плевать.
Врач ушёл, его ассистент велел одному из учеников проводить меня в палату. Я немного полежал, собираясь с силами, затем негнущимися пальцами застегнул рубаху и уселся на хирургическом столе. Неосторожное движение отозвалось острой резью чуть ниже солнечного сплетения – там будто крохотный колючий шарик заворочался, и я едва не чертыхнулся от неожиданности. Болезненно покривился, осторожно сполз на пол и заковылял на выход.
В палате сразу повалился на койку, а когда малость полегчало, то обратился к внутреннему зрению, оценил случившиеся изменения и потянул в себя небесную силу. Дальше начал прорабатывать прожжённый фрагмент абриса, точнее – заняться этим попытался. Такое впечатление, в потроха расплавленного свинца залили. И безо всяких медитаций прекрасно узлы и меридианы ощущаю.
Черти драные, да попробуй их не ощутить, когда будто огнём горят!
Выписали меня на следующее утро. Оценили состояние, накормили завтраком и отправили на плац у главных ворот, где уже выстроились решительно все абитуриенты, даже те, кого серьёзно потрепало в небесном омуте. На тёмных камнях брусчатки – намалёванная белилами полоса. На трибуне – наставник Синеок.
Я самую малость припозднился и большую часть переливания из пустого в порожнее благополучно пропустил, да и, распихивая соучеников в поисках своего отряда, к разглагольствованиям наставника тоже не прислушивался. А там уже и перечень абитуриентов, принятых в ученики, зачитывать начали.
Впрочем, «зачитывать» – не совсем то слово. Синеока аж распирало от чувства собственной значимости. Озвучивая имена, этот вздорный тип определённо ощущал себя вершителем судеб, пусть даже и составляли список совсем другие люди.
Первым наставник вызвал Буремира, и тот пересёк нарисованную на брусчатке черту безмерно довольный собой. Заряна фыркнула от возмущения, но высказаться на сей счёт попросту не успела, поскольку следующей объявили уже её.
Так дальше и пошло: абитуриенты переходили на другую сторону и становились внешними учениками, а отбросы продолжали стоять у белой полосы чужие на этом празднике жизни.
Белый – цвет смерти, всё так, но я остался на правильной стороне.
Я знал это наверняка.
Набралось неудачников с два десятка человек. Не прошли в ученики все абитуриенты со склонностью к белому аспекту – исключения не сделали даже для Беляны, ставшей аколитом первой из всего потока. Отсеяли и босяков. И если Вьюн, Ёрш и Лоб по этому поводу нисколько не переживали, то красовавшийся приметным ярко-алым ожогом Тень выглядел откровенно пришибленно.
На меня он поглядел недобро, но без ненависти – видать, и вправду не помнил, как схлестнулись после небесного прилива. Парочка фабричных дуболомов тоже не прошла отбор, а вот лавочника Златобора вызвали одним из первых. Я по этому поводу немного расстроился даже. Но лишь самую малость. Не всерьёз.
Больше никого знакомого на глаза не попалось, разве что одной из отсеянных барышень оказалась кудрявая девчонка, которая устроила истерику на зачёте по отторжению. И вроде бы именно её выносили на руках за ворота непосредственно перед небесным приливом.
– Ты сделал правильный выбор, – шепнула мне Беляна и помахала Заряне, растерянно глядевшей на нас из-за черты.
– Даже делать ничего не пришлось, – отозвался я, когда новоявленных учеников построили и повели прочь.
Черноволосая девица смахнула выступившую в уголке глаза слезинку и вздохнула.
– Ну вот, а я только подумала о тебе хорошо!
– Это несправедливо! – влез в разговор Дарьян. – Беляна, ты – аколит, тебя должны были взять!
– Брось! Сам же понимаешь, что у меня не тот аспект! – беспечно отмахнулась девчонка.
Я повернулся к Огничу, но, прежде чем успел спросить его о наших трофеях, меня дёрнул Вьюн.
– А чего это боярина в школу не приняли?
Судя по взглядам, ответ на этот вопрос интересовал решительно всех, и я отмалчиваться не стал. Выпятил подбородок и в лучших традициях Лучезара объявил:
– Мой выбор! Я уже взял от этой дыры всё что только мог, пришла пора двигаться дальше!
Беляна подавилась смешком и мысленно шепнула:
– Вот ты врун!
Я никак на ехидное высказывание не отреагировал, поскольку в этот момент к нам приблизился Огнеяр. Внутренний ученик – или уже ученик бывший? – дважды хлопнул в ладоши и объявил:
– Следуйте за мной!
Дарьян от избытка чувств даже принялся пихать меня в бок локтем.
– Смотрите!
Зван присвистнул, Огнич удивлённо округлил глаза.
– Угомонитесь! – шикнул я на всех разом.
Ученик наш обмен репликами не расслышал – его как раз очень удачно отвлёк один из фабричных, пожелавший узнать, куда именно нам нужно следовать.
– Оформите долговые обязательства и получите метку о прохождении обучения, – ответил Огнеяр без малейшего намёка на раздражение, только очень уж отстранённо, не сказать – заторможенно. – Заодно и распределят кого куда.
Кого куда? Я вдруг поймал себя на мысли, что расставаться с Беляной мне нисколько не хочется. И отрабатывать израсходованные школой на содержание и обучение средства – тоже.
Черти драные! Мне Рыжулю отыскать надо!
Я же обещал!
Но удеру и точно в неприятности влипну. И Рыжуле не помогу, и сам сгину. С меткой на ауре от охотников за головами не шибко-то и побегаешь.
Привёл Огнеяр нас в один из дворов, где уже толпились юнцы из числа учеников.
– Это чего тут? – озадачился Зван.
– Отчисленные, – коротко отозвался Огнеяр и велел становиться в очередь, а сам куда-то ушёл.
– Но как?! – прошипел Дарьян, глянув вслед ученику. – Если его демон…
– Значит, та тварь просто личину натянула! – отмахнулся я, разглядывая наших товарищей по несчастью.
Вышибли из школы две дюжины учеников, и, судя по споротым эмблемам, едва ли не половина неудачников относилась к числу босяков. Тень тут же рванул к ним, я приметил Доляна с Новиком и напрягся, но тем оказалось не до меня. Пока – нет.
Заволновались и мои соседи по бурсе. Ёрш и Вьюн встревоженно переглянулись, а вот Лоб беспечно фыркнул.
– Не ссыте, отмашемся!
Я прикинул расклад сил и решил, что всё не так плохо, как показалось поначалу. Под Доляном было одиннадцать рыл, из них три девчонки – то ли не всех босяков из школы турнули, то ли их столько всего и набралось, просто суету наводили. Врукопашную точно отобьёмся, а если вдруг магия в ход пойдёт, непременно наставники вмешаются.
Беляна повисла у меня на руке, уткнулась острым подбородком в плечо и улыбнулась.
– Бросил, значит, Зарянку?
– Да не сыпь ты мне соль на рану!
– На свою Рыжулю променял, да?
– На тебя же!
– Врёшь!
– Вот начну к Дарьяну ревновать – взвоешь!
– Ой, да было бы из-за чего!
Мы так и переругивались всё то время, пока своей очереди дожидались. Ещё и Дарьяна в шуточную перебранку втянули. Не знали, чем обернётся распределение, вот и пытались от нелёгких раздумий отвлечься. Да и не одним нам не по себе было – все нервничали. Как-никак успели сдружиться, а теперь возьмут и раскидают по всему Поднебесью. Беда!
Не сговариваясь, мы решили пропустить вперёд барышень, и Беляна скромничать не стала, зашла первой. А по возвращении объявила:
– Две тысячи девяносто семь целковых и пятьдесят три гроша!
Я присвистнул.
– Ну ничего себе ты у источника пожарилась!
Девчонка только фыркнула.
– Да я с долгами ещё быстрее тебя рассчитаюсь! Аколиты куда больше адептов зарабатывают!
– Это да, – кивнул Огнич. – Слышал такое.
Дарьян тяжко вздохнул.
– Поздно я излив сформировал, – заявил он нам. – Так бы… А-а-а! Да чего уж теперь!
– Всё у тебя будет хорошо! – уверила его Беляна. – Не сомневайся даже!
Следующие две девчонки вышли хоть и мрачнее некуда, но отнюдь не заплаканными, а вот кудрявая барышня вернулась во двор, рыдая навзрыд.
– Чего это она? – удивился Зван.
– Да в борделе долг отработать предложили, – усмехнулась Беляна. – Это всем девицам предлагают.
Дарьян округлил глаза.
– И тебе?
– И мне, – подтвердила черноволосая пигалица. – Чем я хуже?
Паренёк смутился и покраснел.
– Да я не в этом смысле. Просто… Просто…
Беляна улыбнулась и взялась, загибая пальчики, перечислять:
– Платят хорошо. Клиентура приличная. За год можно с долгами рассчитаться, за три – небольшой капиталец сколотить. И позволяют при желании обучение продолжить…
Дослушивать я не стал и отправился оформлять собственное долговое обязательство. Насчитали мне одну тысячу восемьсот семьдесят семь целковых и пять грошей. Я глянул на итоговую сумму и спросил:
– Это уже с учётом трофеев?
– Именно так, – подтвердил школьный казначей и самодовольно улыбнулся.
– Проверять подсчёты, надеюсь, нет нужды? – уколол я его вроде бы шуточным вопросом.
Дядечка надулся.
– Здесь всё точно!
– Да ну как же! – ухмыльнулся я. – А имя? С недавних пор я не желаю иметь ничего общего с родом Огненной длани!
У казначея задёргался глаз.
– Ничем не могу помочь! – отрезал он.
Но я и не подумал сдать назад.
– Разве нельзя поправить метку?
– Это неприемлемо!
– В самом деле? А мне кажется неприемлемым торговать родовым именем!
– Об этом и речи не идёт!
– Право слово, не хочу выкручивать руки…
– Вы и не сможете!
– А если воспользуюсь своим правом на отсрочку?
– Невозможно! Вы подписали отказ…
– Вздор! – отмахнулся я. – Допускаю, что такое впечатление могло сложиться, но я перечеркнул соглашение, а отнюдь не подписал его! А попытаетесь признать крестик подписью боярина, вас поднимут на смех!
Дядечку после этих моих слов едва не разорвало.
– Это недостойно человека благородного происхождения!
– Недостойно принимать сосредоточие по сто целковых и тут же перепродавать втридорога!
– Дополнительная плата взимается за медицинские услуги!
– А изменение имени приравнивается к плате за отсутствие судебных издержек! – рыкнул я. – И не надейтесь даже, я не позволю нарисовать себе на спине мишень!
Казначей ответил пристальным взглядом.
– Вы же понимаете, что чужое имя не убережёт от неминуемого объяснения с родичами?
– Я начинаю подозревать, что за долговые обязательства боярина можно выручить куда больше, нежели за контракт босяка!
Дядечка аж покраснел от возмущения.
– Дело вовсе не в этом! Проставление метки на чужое имя незаконно! Вы толкаете меня на преступление!
– Только не говорите, будто ученики не выбирают себе благозвучных имён взамен данных при рождении! В моём случае всё будет и того проще: достаточно убрать упоминание рода.
– Ну уж нет! Без родового имени не обойтись – таково требование церкви!
Я ненадолго задумался, потом кивнул.
– Хорошо! Впредь буду зваться Лучезаром Серым.
Казначей раздражённо фыркнул, порвал долговое обязательство и взялся заполнять новое.
– Как вам будет угодно, Лучезар! Как вам будет угодно! Но учтите: испорченный по вашей милости бланк стоил десять целковых!
– Одна тысяча восемьсот восемьдесят семь целковых и пять грошей, – кивнул я. – Да будет так!
Сама по себе процедура нанесения метки никаких изменений не претерпела – для этого задействовалась всё та же пара артефактных камней, которые мне пришлось напитать небесной силой. Единственное – на сей раз я погрузился в состояние внутреннего равновесия и потому предельно чётко ощутил, как вытравляется из моего духа старое клеймо и впечатывается на его место новое с указаниями имени и названия школы, а также примечаниями о прохождении ритуала очищения и наличии долга.
Если прежде я не понимал, что именно следует искать, и поэтому не видел метки, то теперь не просто ощутил её, но и сумел закрыть своей волей от сторонних наблюдателей, перекрутив тот участок ауры.
– От наших поисковых арканов это не убережёт, – предупредил казначей, заметив мои манипуляции с духом. – Да и не всякого тайнознатца в заблуждение введёт.
Я шумно выдохнул и покачал головой.
– Сложно!
– Это тренируемый навык, – уверил меня дядечка и выразительно посмотрел на дверь.
– А когда с долгами рассчитаюсь, за новой меткой в школу обращаться?
– Либо к нам, либо в епархиальную канцелярию по месту пребывания, – подсказал казначей и теперь уже демонстративно выудил из жилетного кармана часы. – Лучезар, через три часа прибудет ваш будущий работодатель, а я ещё не оформил и половины бумаг. Прошу войти в положение и перестать отвлекать меня от выполнения служебных обязанностей!
– Работодатель? – вскинулся я. – Один на всех?
– Царь небесный, за что мне всё это?! – закатил глаза дядечка, подтвердил мою догадку и потребовал: – Уходите, Лучезар! Уходите немедленно! И пригласите следующего!
Я испытывать его терпение не стал, вышел в коридор и велел заходить Дарьяну, а во дворе приобнял Беляну за талию и оповестил о том, что какое-то время мы пробудем вместе.
– Ты рада? – спросил после этого у черноволосой пигалицы.
– Безумно! – улыбнулась та.
Отбракованные абитуриенты тут же зашушукались, обсуждая принесённую мной новость, и всех она откровенно порадовала. Разве что один из фабричных пробурчал вполголоса:
– Снова его терпеть…
Вьюн вопросительно поглядел на меня, я отрицательно покачал головой.
Успею ещё сквитаться.
Огнеяр пришёл за нами, когда все обязательства уже были оформлены, а метки проставлены.
– У вас два часа, чтобы собрать вещи и попрощаться с теми, кто остаётся в школе! – объявил внутренний ученик. – Ровно в полдень вы должны быть у ворот. И чтоб без опозданий!
– Нас хоть покормят? – поинтересовался Ёрш, но ответа на свой вопрос не получил.
Я усмехнулся.
– Долги же подбили, какое тебе теперь питание?
Босяк разочарованно вздохнул.
– Ладно, айда тогда в бурсу!
Мы и пошли. Школьную форму сдать никто не потребовал, так что я достал ампутационный нож и аккуратно спорол эмблему с горящим репьём. На ногах оставил кожаные полусапожки, а сандалии убрал в вещевой мешок к одежде, полученной в приюте от Лучезара. Этим мои сборы и завершились. Прощания – нет.
Честно говоря, колебался и сомневался, решая, стоит ли наведаться к Заряне, но мог бы на сей счёт и не беспокоиться. Беляна не просто притащила подружку во двор бурсы, но и оставила нас там наедине.
– Поворкуйте пока. Я скоро! – объявила черноволосая пигалица и куда-то убежала.
Заряна глянула исподлобья.
– Как ты мог, Лучезар, бросить меня здесь совсем одну?
– Извини, но моей вины в этом нет.
– Рассказывай! – буркнула девчонка. – Тебя должны были зачислить в ученики! Не могли не зачислить, если только ты сам не отказался!
– Не виновен, ваша честь! – усмехнулся я.
– Да всё ты врёшь! Ну признайся: из-за Беляны решил в школе не оставаться или к своей ненаглядной Рыжуле лыжи навострил?
– Не говори ерунды! Мне дали пинка под зад!
Заряна какое-то время сверлила меня пристальным взглядом, потом заявила:
– Да если бы взяли в ученики, всё равно отказался бы! Скажи – нет!
Я быстро стрельнул глазами по сторонам, подступил к барышне и тихо произнёс:
– Не забывай: я не Лучезар и не боярин. И вот это вот всё кругом – не моё. Мне тут не жить. Пора подобру-поздорову ноги уносить.
Заряна поджала губы.
– И не вернёшься, да? С рыжей своей останешься?
– До этого ещё дожить надо и с долгами рассчитаться. Когда ещё две тысячи отработаю!
– Но останешься?
Я едва не помянул банный лист, но в самый последний момент всё же сдержался и неопределённо пожал плечами.
– Не знаю. Найти её – найду. Раз уж обещал позаботиться, то слово сдержу.
Заряна фыркнула.
– Ну так пообещай и обо мне позаботиться! Или на меня тебе плевать?
Вот тут-то я и задумался. Крепко задумался, всерьёз. После сказал:
– И тебя навещу сразу, как только такая возможность выпадет.
– Обещаешь?
– Слово! Живы будем – свидимся.
Заряна подступила и крепко меня обняла, но простояли так едва ли дольше пары ударов сердца.
– Не намиловались ещё? – послышался насмешливый голос Беляны.
Заряна тут же отстранилась от меня, смахнула выкатившуюся из глаза слезинку и обняла на сей раз уже свою успевшую переодеться в дорожное платье подругу. Я мешать им не стал, поднял брошенный на землю саквояж черноволосой пигалицы и отошёл с ним в сторонку, а там и Дарьян появился. Вслед за ним бурсу покинули босяки.
– Ну ты, боярин, прям из наших! – рассмеялся Ёрш, приметив споротую со школьной куртки эмблему.
– Угу, – усмехнулся я и накинул на голову капюшон.
В этом и был весь смысл. Да – подельника Сурьмы так легко запутать не получится, зато наверняка сумею сбить со следа возможных соглядатаев рода Огненной длани. Хоть одной головной болью меньше станет. Надеюсь – станет. Очень-очень надеюсь.
Заряна проводила нас до самых ворот, а там чмокнула меня в щёку и убежала, не желая показывать своих слёз, Беляна подняла вуаль и принялась вытирать лицо платочком.
Я только тут толком разглядел её наряд, состоявший из высоких сапог, дорожного платья, тёплого жакета и шляпки с полупрозрачной вуалью. Так посмотришь – и не пигалица малолетняя стоит, а зрелая дева.
– Грудь-то у тебя каким чудом в размерах увеличилась? – поинтересовался я, отметив это весьма неожиданное изменение в фигуре девчонки.
Дарьян аж поперхнулся и закашлялся, а вот Беляна осталась невозмутима.
– Это женская магия, Лучезар! – улыбнулась она в ответ, глянула на моего соседа и фыркнула. – Ой да ваты в декольте напихала, что вы как маленькие!
– На кой?
– А не всё тебе на Зарянкины титьки слюни пускать! Тоже хочу! – отшутилась девчонка.
Наверное, отшутилась. Надеюсь на то.
Дарьян окончательно смешался, но тут дрогнули и начали раскрываться высоченные створки ворот, и разговоры как отрезало. Всем стало попросту не до того.
Вот кто наши контракты все скопом у школы выкупил? Кто, а?
Но нет, за воротами нас встретили только многочисленные зеваки, стоявшие за пределами огороженного канатами пятачка. Среди повседневного платья я приметил одинокое чёрно-алое монашеское одеяние, никого же походившего на представителей нашего работодателя не углядел.
Да и плевать!
– Огнич! – шикнул я на фургонщика. – Трофеи!
Тот кивнул и двинулся к стоявшему наособицу от остальных зевак соплеменнику – курчавому как баран и седому как лунь. Прохаживавшиеся вдоль канатов наставники общению подопечных с обитателями посёлка не препятствовали, любой мог прикупить что-то у лоточников или попрощаться со знакомыми, если вдруг таковые случались в толпе.
Я посильнее натянул на голову капюшон, закинул на плечо вещевой мешок и переложил саквояж из левой руки в правую, тут-то Дарьян и заметил:
– А барышень-то поубавилось!
И точно: дожидавшиеся оформления долговых обязательств в компании школьных босяков девицы предпочли остаться в школе, не вышла за ворота и одна из абитуриенток.
– В бордель подались! – фыркнула черноволосая пигалица. – Там им самое место!
– Позор какой! – пробормотал Дарьян.
Я промолчал. Ученицы из ватаги Доляна определённо сделали правильный выбор, поскольку для них под его началом всё именно что борделем бы и закончилось. Только не чистеньким школьным, а портовым, забитым пьяными злыми матросиками. Ну или такой работой, что даже хуже публичного дома. Насмотрелся на Заречной стороне. Точно знаю.
Внезапно голоса разом смолкли, и Дарьян удивлённо присвистнул.
– Ого!
Мы с Беляной повернулись и обнаружили, что вслед за отбракованными абитуриентами и отчисленными учениками из ворот вышли субтильного сложения молодой человек, взиравший на мир через пенсне, девица лет за двадцать с броской внешностью завзятой сердцеедки, Огнеяр и наставник, ставивший нам работу с ударным приказом и отторжением. И заявились они сюда, судя по чемоданам и узлам с пожитками, отнюдь не для последнего напутствия ученикам.
– Эти с нами едут, – подтвердила мою догадку Беляна. – Вон та…
Договорить она не успела. Небо над школой распорол незримый клинок, разрез разошёлся, и белое марево исторгло из себя летающий фрегат, а миг спустя обвивавшего кормовую надстройку демонического спрута сорвало с корабля, и он рухнул едва ли не прямиком на нас! В полусотне саженей над землёй омерзительную тушу перехватила пелена оранжевого пламени, демон вспыхнул, но всё же проломил барьер и обугленным комком упал где-то внутри крепостных стен. Вслед за ним в пролом ринулись вырвавшиеся из астрала приблудные духи.
Черти драные, да как так-то?!
11-2
Всё закончилось в один миг. Успевшие влететь в брешь духи начали взрываться серебристыми всполохами, а саму прореху вновь затянуло оранжевое пламя. Отсечённые им призраки попытались напасть на фрегат, но оказались моментально истреблены, а дальше летучий корабль принял в сторону от школы и поплыл прочь.
Вслед за ним из астрала вынырнуло далеко не столь массивное и явно куда более быстроходное судно. Если паруса и флаги первого несли на себе прекрасно знакомую мне символику Черноводской торговой компании, то второй летучий корабль принадлежал Южноморскому союзу негоциантов.
Да, черти драные! Да! Порт приписки – Южноморск!
Вот это повезло, так повезло! Если мы на Южноморский союз негоциантов работать станем, то и поисками Рыжули не через год и не через два заняться смогу, а уже буквально на днях!
У меня внутри всё так и всколыхнулось, не оставило равнодушными внезапное появление летучих кораблей и всех прочих.
– Возмутительное неуважение! – процедил молодой человек, поправляя пенсне. – Явиться вот так… Позёры!
– Никакого неуважения, Пяст! Никакого неуважения, – пробурчал наставник, ставивший абитуриентам ударный приказ и отторжение. – Торгаши всего лишь пробуют на зубок нашу защиту!
– И ты так спокойно об этом говоришь, Крас?! – возмутился очкастый. – Нельзя такое спускать!
– Именно! – поддакнул ему Огнеяр. – Они раз за разом заходят всё дальше и дальше. Показывают, кто тут главный!
– Ой, мальчики, хватит ворчать! – потребовала девица. – Вы только поглядите, какую красоту за нами прислали!
Летучий корабль пошёл на посадку и вскоре опустился неподалёку от стены. Из ворот выкатили высоченный трап, поставили его впритирку с бортом, от досок которого так и тянуло знакомой стылостью. Матросики глазели на нас будто на диковинных зверюшек, а маги-воздушники из числа командного состава смотрели кто снисходительно, кто оценивающе, а вовсе не зло, как того стоило опасаться после попытки натравить на школу приблудных духов.
Наставник Крас первым взбежал по трапу и вручил представителю союза негоциантов стопку долговых обязательств, тот взялся просматривать их, одновременно сверяясь с отметками на аурах бывших учеников и отсеянных абитуриентов.
Стоило только всем подняться на борт, фигуристая ученица похлопала в ладоши.
– Девочки, за мной!
Беляна немного поколебалась, но всё же забрала у меня саквояж и отправилась заселяться в выделенную девицам каюту. Следом начали распределять по кубрикам и юношей. Я быстренько организовал босяков, и в итоге мы всемером заняли тесноватое помещение с четырьмя двухъярусными кроватями и единственным круглым иллюминатором. Все сразу ломанулись поглазеть с высоты птичьего полёта на школу, пришлось даже договариваться об очереди.
Разве что Зван забрал у Огнича своё ненаглядное паучье яйцо, уселся с ним на кровати и принялся что-то негромко бормотать себе под нос.
– Он нормальный вообще? – забеспокоился Ёрш и провёл пальцем поперёк горла. – Не полосонёт ночью ножичком?
Я выжидающе глянул на фургонщика, тот миг поколебался, затем пожал плечами.
– Да в порядке он! Просто соскучился.
– По этой каменюке? – обалдел Вьюн. – Вы серьёзно?!
– Это яйцо, и оно живое! – откликнулся Зван. – И я не чокнутый! Сейчас подкормлю его небесной силой и уберу.
Не знаю как остальных, а меня его слова нисколько не успокоили.
– Гони сосредоточия! – потребовал я у Огнича.
– Чего? – не понял тот.
– Трофеи, говорю, давай!
Фургонщик вручил мне кожаный мешочек, я сразу распустил завязки и заглянул внутрь. Все три колючих сростка оказались на месте; у меня от сердца отлегло. Трофеи наши тянули самое меньшее на три сотни целковых – могли украсть, могли подменить, но нет – порядок.
– Слышь, умник! – обратился вдруг Лоб к Дарьяну. – А как это корабли раз – и появились? Что за магия?
– Через астрал прошли, – пояснил паренёк.
– И мы так же?
Дарьян покачал головой.
– Сомневаюсь. Там фрегат дорогу торил.
– Да и Южноморск всего-то в пяти сотнях вёрст по прямой, – отметил я. – Поди, уже к утру на месте будем.
Босяки переглянулись.
– Боярин, а уверен, что мы именно туда летим?
– А куда ещё?
– Да мало ли! – фыркнул Огнич. – Хотя бы даже с антиподами воевать!
– Не! – отозвался Ёрш. – Наши сказывали, до антиподов пароходы ходят, корабли туда не летают.
Одна добрая новость к другой!
Я запихнул вещи под кровать, сам улёгся на неё и достал сосредоточие, наименьшее из всех.
– Дарьян! Ваша с Беляной доля, – кинул я мешочек парню. – Прибери!
– А ты чего же? – удивился он.
– А меня не трогайте пока! – потребовал я.
В потрохах продолжало покалывать, но всё же вобрал в себя небесную силу и сжал её у солнечного сплетения, затем переправил в первый узел, помедлил чуток и перекинул во второй. После взялся за проработку исходящего меридиана. Уверился, что контролирую его в должной мере, и приложил вырезанное из обитателя пруда сосредоточие к правому запястью. Зафиксировать колючий сросток в нужном месте оказалось необычайно легко – просто потянул в себя энергию, и шипы магического сгустка проткнули кожу, а сам он погрузился в плоть.
Больно! И даже – чертовски!
Будто здоровенное сверло в запястье вгрызлось, да не обычное, а раскалённое! Ещё и насквозь не прошло, в кость попало и заелозило, разрывая всё кругом. Я моментально пожалел о своём опрометчивом желании довести до ума исходящий меридиан, но – плевать!
Держу, черти драные! Держу!
Стиснул пуще прежнего, пытаясь зафиксировать сосредоточие точно в нужном месте, и немного даже с этим перестарался, выдавил из него малость порченой небесной силы – той, что белее самой смерти. Боль немедленно стихла, следом заморозило запястье и начала отниматься рука. Пришлось качнуть чужеродную энергию обратно, а дальше всё получилось само собой: колючий сгусток присосался к меридиану, и я ощутил, как начинает скручиваться узел.
Я ухватился за это ощущение и сфокусировался на нём, а когда запирать энергию внутри сосредоточия стало уже попросту невмоготу, прижал правое запястье к левому и перекинул небесную силу в другую руку! И вместе с ней перебросил всю ту боль, с которой сворачивался в силовой узел мой дух. Собрал воедино в нужном месте, и – получилось!
Не сразу, но в итоге всё же добился успеха. Накатило невероятное облегчение, только расслабился рано: когда по уже подготовленному ложу кинул энергию к левой ключице и дальше – к соединению меридиана с оправой, то остановить в узловой точке небесную силу не сумел, и она пронеслась дальше.
Миг и выплеснется через правую руку! А попытаюсь остановить – точно сорвёт зачаток узла!
Черти драные, нет!
В самый последний миг я вновь перекинул энергетический поток из правой руки в левую, закольцевал его и начал наматывать круг за кругом – и отнюдь не из желания прожечь левый исходящий меридиан, просто выгадывал время в попытке понять, как разрешить сложившуюся ситуацию с наименьшими потерями для себя.
Постепенно плоть загорелась огнём, затем начали смещаться зачатки узловых точек. Того и гляди – сорвёт и порвёт! Сорвёт узлы, порвёт меня!
И тогда я взялся отщипывать крупицы небесной силы, выбрасывать их вовне и сжигать. Над сцепленными пальцами заплясало тонкое огненное жало. Обуздание приказа воспламенения давалось с невероятным трудом, никуда не делось и жжение, но мало-помалу напор раздиравшей меня изнутри энергии пошёл на убыль, и я взялся ловить утраченный баланс. Уравновесить четыре узла не получалось до тех самых пор, пока не вспомнил об изливе ядра, а дальше я вновь ухватил ощущение внутренней целостности.