Сон о пустыне. Возрождённая кровью
Глава 1. Когда приходит гроза
Берлин, май 1980 года
В комнате стоял удушливый запах дыма в сочетании с ментолом. Он просачивался внутрь через открытые двери террасы. Ричард курил сигарету, облокотившись на перила, пока Эфиноя, сидя рядом на плетёном кресле, читала очередную книгу по литературе.
Раньше она не замечала за парнем такой привычки. Впервые увидев, поразилась, но без возмущения. Это произошло через некоторое время после её возвращения в Берлин.
В тот январский вечер они гуляли недалеко от дома. Ёжась от холодного ветра, Эфиноя поплотнее укуталась в зелёный шарф. Вещь не подходила для зимы – слишком уж была тонкой. Однако девушке нравилось носить этот шарф. С ним было связано столько воспоминаний: приятных и не очень, но всё же приятных больше.
Они остановились у скамейки на конце улицы, где начинался вход в небольшую аллею. Ричард невозмутимо достал пачку и вытащил сигарету. Поджёг кончик. Увидев округлившиеся глаза напротив, он подмигнул и затянулся.
– Когда ты успел начать курить? – выгнув бровь, спросила Эфиноя.
– Когда ты сбежала, принцесса.
– Ты имеешь в виду, когда была вынуждена отправиться в Египет?
Он промолчал. Снова вдохнул дым. Кажется, он подразумевал побег из его дома после того злосчастного недопоцелуя. Но девушка решила сделать вид, что думает именно о побеге из страны. Тем более, вторая причина была более веской, и кто знает, что действительно было на уме у этого парня.
После её возвращения между ними возникла… нет, не про́пасть, конечно, но у Эфинои появились секреты, и доверие ослабло. Поэтому теперь становилось труднее верить в родственность их душ.
Приняв непринуждённый вид, девушка ухмыльнулась и с иронией спросила:
– Ох, неужели ты так волновался за меня? Или переживал за свой потерянный шарфик?
В ответ он пустил дым ей в лицо, и она закашлялась. В нос ударила горечь с ноткой ментола.
– Конечно, я волновался за тебя, принцесса. Особенно из-за того, что ты сбежала, ничего мне не сообщив.
– А ты бы меня отпустил?
– Нет, но, боже, ты могла бы позвать меня с собой!
– Я тебе уже объясняла, как действует анкх. Мы бы не смогли взять тебя с собой.
– М-да, вы, – Ричард выделил это слово, – не могли. Знаешь, так даже хуже, – подавленно сказал он, поправляя ворот пальто. – Если бы я знал, что тебя похитил какой-то незнакомец, я бы волновался ещё больше.
Эфиноя села на скамейку, смотря на проходящих мимо людей, и ответила:
– Адиль – хороший парень. Я сразу почувствовала. Пусть и сомневалась потом, но он доказал, что ему можно верить.
В груди парня неприятно кольнуло. «Хороший парень. Посмотрите-ка. Сразу почувствовала», – про себя презрительно произнёс Ричард. Вслух, нахмурившись, сказал:
– Да, да, ты уже говорила, как он тебя спас, перед этим чуть не угробив твою жизнь. Вот только когда вы исчезали, ты даже не знала про кулон. Могла мне хотя бы записку подкинуть.
– Дай мне попробовать.
– Что? – вскинув брови спросил Ричард.
– Дай сигарету, – требовательно произнесла Эфиноя, протянув к нему руку.
Бесполезный разговор начал её раздражать. Сколько можно проговаривать одно и то же, только чтобы выпытать у неё больше деталей!
– Не дам, – невозмутимо ответил парень, садясь рядом.
Эфиноя же, напротив, вскочила и, топнув ногой, воскликнула:
– Чёрт возьми, Рич! Ты знаешь, что я не могла ничего сделать. Он меня торопил. А я была не в состоянии, чтобы мыслить трезво. Сначала папка, потом твоя нулевая реакция, родители со своим арестом! Сколько раз мы будем возвращаться к этой теме?! Я уже всё тебе рассказала!
Поняв, что сболтнула лишнее про поцелуй, девушка не подала виду, что её это волнует, и продолжала раздражённо смотреть на него.
Ричард выкинул окурок. Посмотрел на неё в ответ. Устало вздохнул и сказал:
– Ладно, Эффи, прости. Я просто… мне тяжело от того, что ты пережила подобное, а я не был рядом, чтобы тебе помочь. Чтобы поддержать. Ты же знаешь, что я ради тебя на всё готов.
Она поджала губы, сдерживая улыбку. Отвернулась. А когда снова посмотрела на него, весело спросила:
– Даже съесть кусочек мяса?
Ричард не ел мясо. Возможно, поэтому он такой щуплый, думала Эфиноя. Однако и без наличия больших мышц, такой высокий аристократ нравился большинству девчонок в их классе.
– Даже съесть кусочек мяса. Но для этого тебе придётся предоставить мне о-очень вескую причину. Или какой-то подарок взамен, – ответил он и нагло подмигнул, поигрывая бровями.
Вернувшись из Египта, Эфиноя взялась за учёбу, чтобы как-то отвлечься от тяжёлых мыслей и образов, преследовавших её во снах. Не один раз она возвращалась в тот день, когда тёплая кровь, хлынувшая из горла ещё живого человека, окропила её дрожащее тело.
Кровь человека. Такого ужасного, и всё же человека.
Успокаивала лишь мысль, что она сделала это не своими руками. Однако без её участия подобного бы не произошло. И какие бы оправдания она не искала, чувство вины жгло её изнутри.
Бывало, и Осирис заглядывал в её сон. Но скорее, как призрак прошлого, чем он настоящий. Проблема в том, что не было разницы, реален бог или нет, потому что он каждый раз, как в первый, душил её своей большой тёмной рукой, настаивая на её смерти.
Когда она уехала из Египта, его тень оставила девушку. Так она думала поначалу. И пусть он возвращался только образом, легче от этого не становилось.
Эфиноя понимала, что Осирис не настоящий лишь потому, что она не владела собой во сне. И, просыпаясь, забывала его отдельные части. При присутствии реального бога ощущения были иными. В те разы она чувствовала его силу и величественность. Однако даже его призрак пытался мучить её и шептал, что по её вине умер человек. Разве истинный бог стал бы беспокоиться на этот счёт? Таким, как он, должны быть безразличны смертные и их жалкие жизни.
Близились экзамены, и подготовка занимала большую часть свободного времени Эфинои. Родители находились в экспедиции в Каире. Она попросила их разузнать на счёт местных университетов. Мысль о возвращении «в страну великого Нила», как часто отзывался о ней Ричард, за что она его упрекала, ведь так же говорил и Тахос, не покидала её голову. Хотелось лучше узнать родную культуру. Снова побродить по жаркой пустыне, несмотря на палящее солнце и душный воздух. А ещё вернуться в Луксор. Но для этого должна была найтись более веская причина, на подобии университета, а не та, которая у неё имелась.
Анкель и Беатрис больше не тревожились. По крайней мере, настолько, насколько раньше. Все карты были раскрыты. То, чего они боялись, обошло стороной их дочь.
Она так и не рассказала им всю правду. Объяснила вкратце, что сбежала сама. Вроде как, нашлись люди, которым она заплатила из личных сбережений, и они помогли ей доехать до Дрездена. А оттуда она вылетела в Египет.
Документы, что остались дома, были хорошей копией, которую она оставила специально для родителей, чтобы они не узнали о том, что она покинула страну. Естественно, за такое тоже нужно было платить. Возник вопрос, откуда у неё столько сбережений, потому что такая поездка вместе с копией паспорта не могла стоить дёшево. Девушка соврала, будто бы добавила к своим деньгам средства, которые появились из-за продажи золотого кольца Лиссы, забывшей его дома. Легенду она придумала заранее, зная, что старшая сестра действительно оставила кольцо, и по прибытии Эфиноя его спрятала, чтобы они ни о чём не догадались. А ещё пришлось пообещать Лиссе, что она выкупит её кольцо позже. Потому что, если об этом узнают бабушка с дедушкой, они Эфиною больше на порог не пустят. По правде говоря, она и не стремилась снова с ними видеться, и всё же пообещала вернуть украшение, чтобы снова не портить отношения с семьёй.
По её рассказу, она, прибыв в Египет, посетила там Луксор. Хотела посмотреть, как местные живут. К тому же, город был расположен довольно близко к Абидосу.
Там она завела новые знакомства, с помощью которых нашлась информация о её биологических родителях. Посетила тот самый храм. Однако никаких трупов и, как думали родители, «сектантов», там больше не было. Вроде как власти с ними разобрались ещё до её появления в Абидосе. А об этом ей рассказал местный мальчик, игравший с ней в детстве. Они познакомились, когда она искала, где переночевать. Точнее, встретились снова. Он узнал её имя и вспомнил по шраму на руке.
Частично выжженый шрам Эфиноя старалась прятать и постоянно носила одежду, скрывающую его.
Конечно, такой поток информации выглядел не слишком правдоподобно. Особенно учитывая её замкнутость по отношению к чужим людям. Но родители были так рады её возвращению, и тем, что всё обошлось, что согласились больше не поднимать эту тему, если не хотят, чтобы она припоминала им тайну, которую они, как оказалось, зря скрывали всю её жизнь.
Ложь родителям ни капли не мучила совесть Эфинои. Они сами виноваты, что так долго пытались скрыть от неё её прошлое. Всю жизнь они твердили, что незнание будет для неё безопаснее. Поэтому она решила, что и семье Вальтер стоит немного пожить в неведении. Поверить в придуманную историю. Ради их же безопасности. Чтобы сохранить здравый рассудок, ха! И ради того, чтобы они не говорили ей потом, что были правы, и ей не стоило туда ехать.
Потому что, несмотря на произошедшее, они не были правы, как считала Эфиноя. Ей нужно было со всем разобраться. Даже ценой чьей-то жизни. Ведь от раскрытия тайны зависела её собственная жизнь. Если бы она не искала правду, её бы забрали насильно. В таком случае, перемещением бы занимался не Адиль. Исет с меньшей вероятностью спас бы её. И тогда, возможно, ей бы никто не успел помочь. Она была бы мертва. Как, вероятно, и половина населения Египта.
Лисса была более подозрительна, чем родители. Она выпытывала у неё правду. Эфиноя же только раздражалась в ответ. Она не собиралась докладывать сестре, что произошло на самом деле, потому что не могла ей довериться. Не после того случая, когда Лисса всё выдала родителям. Не после всего.
Эфиное всегда казалось, что они очень близки с сестрой, но на самом деле она никогда не рассказывала ей о чём-то личном. Потому что даже раньше она видела в Лиссе послушную девочку, которая ничего не скрывает от родителей. Было проще довериться Ричарду, чем родной сестре. И после её последнего предательства Эфиноя поняла, что всё делала правильно, поэтому и в этот раз Лисса не должна была узнать правду. В таком случае узнает всё семейство Вальтер.
Девушка пока не была уверена в выборе страны, в которую поедет учиться. Однако оставаться в Германии совсем не хотелось. Нужно было сменить обстановку.
Увлёкшись литературой в последние месяцы, она подумывала поступить на филолога или литературоведа. Кроме того, с её знанием языков был вариант пойти учиться на переводчика. Было бы желание. Но она до сих пор не могла понять, чем конкретно хочет заниматься в жизни. Знала только, что хочет вернуться в Египет. Её тянуло туда. Тянуло в пустыню. Тянуло домой. Осознание того, что дом в Берлине больше не кажется родным, накрыло её через неделю после возвращения. Словно что-то внутри рвалось вернуться к истокам. И она сама не могла понять, откуда вдруг возникло такое рвение. Будто кто-то нашёптывал, что именно там ей самое место.
Сейчас, продолжая читать, Эфиноя протянула загорелую руку к Ричарду. Вдалеке надвигалась гроза, однако тёплые майские лучи ещё просачивались сквозь облака и падали на её умиротворённо вздымавшуюся грудь в чёрной рубашке. Низ длинного одеяния слегка колыхался от ветра, открывая вид на колени с небольшими шрамами, почти прошедшими.
Друг, присев на корточки, подставил свою голову под её тянувшуюся руку, и она потрепала его густые кудри.
– И не жарко тебе в чёрном? – спросил он, дёргая край её рубашки.
– Чёрный мне идёт. Разве нет?
Она улыбнулась, вопросительно подняв бровь. Он кивнул. А она вспомнила, кому принадлежала рубашка. Девушка стащила её в Луксоре. На память.
– И вообще-то, я тянулась к сигарете.
– Знаешь, принцессам вредно курить, – ответил Ричард, поднявшись.
– Мой милый принц, давайте обойдёмся без нравоучений. Мне хватило Лис по телефону.
– Неужели она знает, что ты куришь?
Парень протянул ей свою наполовину недокуренную сигарету.
– Не курю. Это так, балуюсь. Конечно, Лис не знает. Послушная девочка всё бы выдала родителям. – Эфиноя вдохнула дым с привкусом мяты. Лёгкие уже не жгло, как в первый раз. Затянувшись снова, она продолжила: – Сестрица всё твердит о подготовке к экзаменам, словно я здесь танцую целыми днями, а не сижу за учебниками.
– Бывает и танцуешь, – ответил Ричард, показав свою широкую улыбку.
– У меня очень настойчивый кавалер. Как отказать этим щенячьим глазкам!
– Соглашусь. Позвольте вас пригласить.
Он поиграл бровями и протянул ей руку.
– Сейчас? – спросила она, выгнув бровь.
– Сейчас.
– Дай мне докурить. И дочитать. К тому же, музыку нужно включить.
– К чёрту всё, принцесса. Пусть музыка играет в голове.
Он выхватил книгу из её рук, забрал сигарету и почти взялся за её руку, но Эфиноя ловко поднырнула и, перебравшись через перила, забралась на ветку дуба.
– К чёрту музыку. И к чёрту тесную комнату. Спускайся вниз, – с улыбкой выкрикнула она, спрыгивая на траву.
Ричард перебрался следом за ней, поправляя строгую белую рубашку. Его настойчивость в выборе идеально сидящей аристократичной одежды в какой-то степени нравилась девушке. «И кто из нас здесь принцесса?», – часто шутила она.
К этому моменту тучи полностью закрыли небо. Загрохотал гром. Но разве подобное когда-то пугало Эфиною Вальтер?
Улыбаясь, она присела, сделав что-то наподобие книксена. Ричард, поклонившись, протянул ей руку. Она вложила свою ладонь, и он поцеловал кончики её пальцев. Девушка, томно вздохнув, притворно схватилась за сердце, изображая обморок и падая ему в руки. Он поймал её, и она приоткрыла один глаз, не прекращая улыбаться.
– Боялась, что не поймаешь, тростиночка, – сказала она, рассмеявшись.
– Закрой глаза, принцесса, – прошептал парень.
Эфиноя подалась назад в его руках, смотря на парня с подозрением. И вдруг с неба полил дождь. Она вырвалась из объятий и рассмеялась больше прежнего.
– Будем танцевать под шум дождя и грохочущего неба! Лучше просто быть не может!
Она раскинула руки в стороны, подставляя их под капли.
Ричард с прищуром смотрел на неё. Молчал, не отрывая взгляд небесно-голубых глаз. И она боялась, что догадывается, о чём он думает. Что, если он хотел её поцеловать? «Это было бы здорово», – всплыло в её голове. Однако вопреки этой мысли, в решающий момент отстранилась от него, как только появилась возможность, сделав вид, что ничего не поняла.
Отбросив ненужные мысли, она подошла к парню и положила руки на его плечи, пристально смотря в глаза с улыбкой на лице. Дождь всё усиливался, разбиваясь приятно тёплыми каплями на их коже. Ричард обвил её талию, и они начали плавно передвигаться. Он едва касался её, словно она была фарфоровой куклой, которую он бережно переносил с места на место.
То, что они делали, нельзя было назвать танцем в буквальном смысле, скорее лёгкими покачиваниями из стороны в сторону. Зато они могли смотреть друг другу в глаза, не отрываясь. Их одежда и волосы были уже насквозь мокрыми, но они продолжали танцевать, не обращая внимание на грохочущее небо.
Ричард видел, как Эфиноя изменилась с тех пор, как вернулась. Она старалась вести себя как раньше, продолжая притворяться той озорной девчонкой, с которой он познакомился. Однако иногда она будто выпадала из реальности. Он говорил с ней, а она замолкала, смотря как бы сквозь него.
Её шутки всё чаще звучали, как сарказм, нежели то, что она хочет его рассмешить. Она часто злилась, казалось бы, из-за глупостей: случайно брошенной фразы об её безумстве или от его прикосновений, когда она была занята.
Раньше ничего подобного её не смущало. То, что она вела себя безрассудно, ему всегда в ней нравилось. И она об этом знала. Поэтому было тяжело понять, отчего его слова вдруг стали вызывать её раздражение.
В былые времена он запросто мог приобнять её, закружить или потрепать по голове. В последнее время же она отстранялась, словно боясь чего-то.
Ричард не забыл их мимолётный поцелуй в тот вечер, когда она исчезла, не сказав ни слова. Она сама поцеловала его тогда, и такой поступок точно должен был что-то значить. Однако как он ни старался серьёзно поговорить, девушка всегда отшучивалась. Он не давил. Понимал, что они уже взрослые, и на самом-то деле ни к чему затягивать с подобным. Но, зная, что жизнь может их разделить, забросив в разные уголки мира, он решил не спешить. Потому что дружеские отношения на расстоянии будет поддерживать куда проще, чем любовные.
Ричард хотел уехать в Америку, чтобы обучаться актёрскому мастерству. Там находились лучшие школы искусств и лучшие университеты, по его мнению. Он звал Эфиною с собой, но она пока не могла определиться. Поэтому, если она в итоге откажется ехать с ним, оставшись друзьями, они встретятся позже и будут вместе как взрослые осознанные люди. А любовь на расстоянии начнёт выливаться в беспричинные ссоры.
Да, он любил её. Любил смотреть на неё. Любил слушать. Любил прикасаться. От чего сдерживать себя было тяжелее. Несмотря на все мысли о будущем, о том, что будет лучше начать серьёзные отношение позже, он не мог не замечать, как колотится его сердце, когда он смотрит на её искусанные губы, низко спадающий водопад волос, тёмный лес глаз… Если бы она только дала повод, он бы всё отбросил, приникнув к ней, желая больше не отпускать.
Ричард знал всё, что с ней случилось в пустыне. По крайней мере, он так думал. И корил себя за то, что не был рядом. Да, она сама отправила его домой. Но это ли не любовь? Ведь она просто не хотела, чтобы он пострадал. Проблема в том, что его мнения никто не спросил. Он бы хотел пережить все выпавшие Эфиное испытания вместо неё. Чтобы её глаза, полные жизни, временами не затуманивались дымкой прошлого. Чтобы она не просыпалась ночью с дрожащим от кошмаров телом.
О её настоящем имени он узнал вскоре после её возвращения. Оно казалось ему красивым, но он старался называть её по-прежнему. Он полюбил Эффи, а возвратившаяся Эфиноя стала отдаляться.
Её идеи на счёт обучения в Египте ему не нравились. Он, в отличие от её родителей, знал куда больше о том, что скрывалось за завесой их пятнадцатилетней тайны. Поэтому снова отпустить девушку в страну великого Нила казалось безумием. Но на то она и Эффи Вальтер. Безумство и безрассудность – её суть.
Конечно, опасность миновала. Однако у него на душе было неспокойно от осознания, что там с ней произошло. И было ещё тяжелее понимать, что в выборе будущего обучения она больше склоняется в сторону Египта нежели США.
Ричард считал, что она не думает о том, где ей будет лучше. Где лучше образование. В её голове лишь пульсировала мысль вернуться… домой? Вернуться туда, где она родилась. Независимо от того, что у неё там никого нет, не считая новых знакомых. Но они же просто знакомые, которые ей немного помогли, не так ли? Он не задумывался о какой-то глубокой роли этих парней в её жизни.
Эфиноя прижалась к нему ближе. Она чувствовала себя с ним тепло и уютно. Раньше подобные ощущения рядом с Ричардом напоминали дом, в который хочется вернуться. Пусть её дом стоял поблизости, но именно он был его олицетворением. Стоило только шагнуть в его объятия, и её окутывало спокойствие. Сейчас же он стал казаться лишь островком безопасности. Однако безопасность не будоражит чувства.
Ладонь парня непроизвольно начала подниматься вверх от её талии к шее. Он слегка потянул её за волосы, наклоняясь. Она ощутила его дыхание на своих губах. Сердце предательски сжалось. Воздух будто перекрыли. Она не хотела отстраняться. Не сейчас, когда он смотрит на неё так, словно в мире больше никого не существует. Только она и он. Вдвоём. Вместе. Она прикрыла глаза, подаваясь вперёд.
Небо осветила яркая вспышка. Молния прорезала тучи. Послышался треск, заставивший девушку вздрогнуть и отпрянуть. Старый дуб загорелся.
Глава 2. Когда прошлое не отпускает
Июль 1980 года
Эфиноя устало рухнула на подушку. Она прикрыла глаза руками, улыбаясь. Хотелось смеяться от ощущения, что все сложности остались позади. По крайней мере, ей так казалось. Сегодня она, наконец, узнала результаты выпускных экзаменов, которые сдала вполне успешно, вопреки заверениям сестры.
Лисса звонила домой из своего университета примерно пару раз в неделю. Их разговоры с Эфиноей часто заканчивались ссорой. Старшей сестре тяжело было поверить в то, что младшая вдруг начала усердно заниматься. Потому что раньше её учёба ограничивалась походом в школу, а домашние задания, и уж тем более дополнительные, не входили в её график дел.
Вообще-то, у Эфинои и не было такого графика. Лисса вполне могла составить план на день, если ни на неделю вперёд. Её сестра же, по её мнению, обычно делала, что в голову взбредёт.
Однако бывало, что в голову девушки «взбредали» и полезные мысли на счёт освоения чего-то нового. Например, изучение языков. Здесь скорее дело было в том, что Эфиное нравилось их учить, тем более с такими знаниями она могла поехать куда угодно и не выглядеть глупо. А ей всегда хотелось ходить с высоко задранной головой.
Теперь оставалось посетить выпускной бал и подать заявление в университет – в один или несколько. Она подумывала о различных вариантах в разных странах. В зависимости от того, куда её пригласят, она будет принимать окончательное решение.
Сонно потягиваясь, Эфиноя встала и подошла к шкафу с одеждой. Открыв дверцу, вытащила наружу тёмно-зелёное бархатное платье в пол. Решила примерить заранее. Ей казалось, что она похудела с того момента, когда купила его.
Девушка часто пропускала ужин, предпочитая выйти на террасу, проветрить голову. Иногда вдохнуть никотиновый дым, если мысли не отпускали её. Но чаще всего почитать, чтобы глаза начали слипаться, и очередная ночь не стала бессонной. При том, что в большинстве случаев ей снились кошмары, это казалось куда лучше того, если она не могла заснуть, прокручивая продолжавшие тревожить её события в голове.
Платье на выпускной вечер было куплено ещё в марте, когда Лисса приезжала домой на неделю перед началом нового семестра. На самом деле Эфиноя не горела особым желанием идти на выпускной, однако Ричард и Лисса уговорили её, потому что «такое нельзя пропускать», «выпускной бывает только раз», хотя вообще-то он будет и в университете. «Это совсем другое», – вздыхала старшая сестра.
Вместе с Лиссой они отправились по магазинам Берлина в поисках «идеального» платья. Перемерив несколько вариантов, Эфиноя хотела остановиться на длинном чёрном платье в пол, с небольшим вырезом в декольте и длинными рукавами. Но Лисса назвала его слишком мрачным, поэтому они отправились дальше. Последней остановкой стал магазин, в котором сестра брала платье на свой выпускной. «И как я о нём сразу не подумала!», – воскликнула она, когда они увидели множество красивых нарядов на витрине.
В итоге, с идеальностью выбранного платья согласилось всё семейство Вальтер. Даже сама Эфиноя влюбилась в него, как только увидела. Она никогда не питала особой любви к вычурной одежде, больше предпочитая её комфортность, однако не в этот раз. Конечно, платье оказалось удобным, но главная прелесть была в том, как идеально оно сидело на её фигуре. Бархат струился по её телу и красиво подрагивал при ходьбе, словно морская волна, омывающая берег. Так как платье было без рукавов и бретель, в дополнение шли такие же тёмно-зелёные бархатные перчатки чуть выше локтей. Девушка облегчённо выдохнула, зная, что они помогут ей спрятать шрам от ожога.
Сейчас, надев платье и с трудом справившись с замком сзади, Эфиноя подошла к прямоугольному зеркалу в углу комнаты. В отражении на неё смотрела уже взрослая девушка, только огонёк в глазах продолжал гореть.
Платье с высоким вырезом на бедре, уходящим в пол, выглядело, как на обложке модного журнала со звёздами киноиндустрии. Эфиноя поставила правую ногу вперёд, оголяя загорелую кожу. На шею больше бы подошло какое-то колье с изумрудом, но она не хотела расставаться со своим серебряным кулоном – анкхом. Снова посмотрев в зеркало, она заметила проблеск в глазах, а затем их затянуло чёрной дымкой, и на лице расползлась улыбка, напоминающая скорее хищный оскал. Эфиноя почувствовала растекающийся по венам ток, ощутила какое-то… самодовольство. Собственное превосходство над другими людьми. Казалось, протяни руку, и она запросто сожмёт чьё-то горло, чтобы услышать жалобный всхлип в ответ.
Послышался стук, будто что-то упало. Девушка дёрнулась от неожиданности, на мгновение испытав дикую злость. Она прикусила губу до крови и, придя в себя, повернула голову. Заметила камень, лежавший рядом с открытым выходом на террасу. Она не закрыла двери, чтобы прохладный вечерний воздух проветрил комнату.
Когда она вышла и облокотилась на перила, то приметила коротко остриженную макушку парня. Адиль стоял внизу, широко улыбаясь, и помахал ей рукой. Эфиноя приставила палец к губам и подняла руку, как бы говоря «подожди».
Она тихо приоткрыла дверь своей комнаты, выглядывая наружу. Ужин закончился приблизительно пару часов назад, так что родители давно должны были уйти в свою спальню, погрузившись в приятные или не очень сновидения. Чтобы не стучать обувью, она босиком спустилась вниз, открывая входную дверь.
Адиль уже стоял у входа в дом, и она, быстро преодолев ступеньки крыльца, кинулась в его объятия.
– Госпожа…
– Тихо. Пошли со мной.
Эфиноя взяла его за руку. Оказалось, она до сих пор была в перчатках и выпускном платье, даже не подумав переодеться. Покрепче ухватив парня, она снова поднесла палец свободной руки к губам. Они осторожно прокрались в её комнату, и девушка заперла дверь. Выдохнув, повернулась к Адилю и снова бросилась обнимать его.
– Эй, почему тебя так долго не было? Не думала, что ты так быстро обо мне забудешь, – обиженно сказала она, отпустив его.
– Что ты такое говоришь, Эфиноя? Просто не было времени, – ответил он, опустив взгляд.
Они виделись пару раз после прощания в доме Исета, последний из которых был три месяца назад. После встреч Адиль оставался минимум на сутки, пока действие кулона не восстановится.
Они гуляли по Берлину. Эфиноя проводила небольшие экскурсии по городу. Ходили в кафе, в кино, а также заглядывали в картинную галерею и музей ранней истории, в котором девушка сама побывала вместе с ним впервые. Ей нравилось проводить дни в разговорах с Адилем. Она считала подобное времяпрепровождение дружеским, однако иногда он кидал на неё такие взгляды, что ей становилось неловко.
В отличие от Ричарда, с Адилем её связывало гораздо меньше, поэтому с ним поговорить о чувствах оказалось куда проще. Зачастую людям свойственно довериться незнакомцу, чем близкому человеку. Мнение того, кто знает о твоей жизни слишком мало, может причинить значительно меньше боли.
В их последнюю встречу, когда они шли по широкому крыльцу к входу в картинную галерею, Эфиноя начала разговор:
– Ох, Адиль, я очень рада, что у меня появился такой друг, как ты.
– И я рад, госпожа, что встретил тебя, пусть не при самых лучших обстоятельствах, – сказал он, отведя взгляд.
– Я хочу и дальше общаться с тобой. Как друзья, – снова упомянула она, чтобы он правильно её понял.
Девушка переступала со ступеньки на ступеньку, пока вышедшее из-за туч солнце обволакивало золотистым ореолом её волосы. Адиль, невольно засмотревшись, ответил:
– Конечно, Эфиноя.
– Ты точно меня понял? Тогда в Луксоре ты поцеловал меня, поэтому я хотела всё прояснить.
– Не беспокойся, – сказал он, улыбнувшись. – В тот раз ты же буквально вдохнула в меня жизнь. Полагаю, всё произошло на эмоциях. Мне нравится общаться с тобой, так что я не против быть твоим другом.
До встречи с Адилем и Исетом Эфиноя близко общалась лишь с Ричардом, не считая семьи, и в нём видела своё будущее. С ним всегда было хорошо, и в груди теплилась надежда на серьёзные отношения. Однако пустынное приключение поменяло её взгляды на жизнь и на то, с кем она хочет её провести. Точнее, здесь всё было так же, как с университетом. Казалось, что хочется одного, но спустя сутки мысли путались и желания менялись.
О том, какие чувства она питает к Адилю, девушка знала наверняка. С Ричардом же всё было гораздо сложнее. Потому что то, что она пережила с Исетом, не выходило у неё из головы. Поэтому она просто сохраняла дистанцию. Пусть судьба определит её будущее. Главное, что на данный момент ей ничто не угрожает, и у неё есть время на то, чтобы просто проводить время с друзьями.
Адиль прервал поток её мыслей после того, как пристально осмотрел с ног до головы, говоря:
– Ты выглядишь просто…
– Идеально? – перебила парня Эфиноя, вопросительно вскинув бровь, и улыбнулась.
– Да. Идеально.
В его бездонно-синих глазах по-настоящему читалось восхищение. Его взгляд задержался на кулоне на её груди, и он нахмурился.
– Ты совсем его не снимаешь?
– А зачем? – Она подошла к зеркалу, дотрагиваясь до анкха. – Обсидиан так подходит цвету моих волос. Думаю, то ли завить их на выпускной, то ли воспользоваться гелем, чтобы они стали совсем чернильными. Или же просто оставить всё, как есть. В любом случае, я не собиралась там задерживаться.
Адиль продолжал молчать, теперь не спуская глаз с её прямых волос, обрамляющих грудь и спускающихся к талии.
– Подлецу всё к лицу. Так русские говорят? А ещё, молчание порой красноречивее всяких слов, – усмехнулась она.
– А? Выпускной, говоришь? – очнулся он, сцепив пальцы в замок. – Когда?
– Завтра. Честно говоря, не хотела идти на него. Ещё и принято приходить с парой. Всё это привлекает ненужное внимание.
– С парой? И с кем ты пойдёшь?
– С Ричардом, конечно. Он уже давно меня пригласил.
– Завтра значит, – едва слышно сказал Адиль. – Вообще-то я прибыл не просто так.
Эфиноя не расслышала, начав копаться в шкафу.
– Я переоденусь, и можем прогуляться. Только придётся снова тихо проходить через входную дверь.
– Я заметил, что с деревом что-то не так, – ответил Адиль, подойдя к выходу на террасу.
– Молния, – глухо донеслось из-за шкафа. – Повезло, что дуб не сгорел полностью и пожар не перекинулся на дом. Но моя ветка больше меня не удержит. Жаль, конечно. Мы с Ричем столько времени провели на этом дереве. Столько воспоминаний. Я и не думала, что можно так любить…
– Ричарда?
Она усмехнулась, бросая стопку одежды на кровать.
– Что можно так любить дерево. Растение. Пока не потеряем, не осознаём.
– Столько цитат за один вечер, – сказал Адиль, повернувшись, и слегка склонил голову вбок.
– А я теперь начитанная госпожа. Отвернись-ка.
– Полагаю, мне лучше выйти, – сказал он, направившись к двери.
– Если ты уверен, что мои родители не выйдут попить водички, например. Просто отвернись, в чём проблема? – фыркнула она.
В последнее время Эфиною мог раздражить даже такой пустяк.
Адиль, остановившись около двери, просто замер на месте, так и не повернув ручку. Боковым зрением заметил большое прямоугольное зеркало, стоящее в правом углу. Взгляду открылась загорелая спина девушки, и он сразу отвёл глаза, будто не ему скоро исполнится двадцать три года. Будто он не видел обнажённых женских тел раньше. Видел, конечно, но на самом деле только одно.
Девятнадцатилетним юношей он прибыл в Каир с отцом. Когда Тахос отправился по делам, связанным с их туристической работой в Абидосе, Адиль решил погулять по городу. Он оказался на центральной улице Аль-Муиз, рассматривая старинные дома и мечети. Ему всегда была интересна другая вера и то, чем она подкреплена в глазах народа.
Он с самого детства знал о существовании египетских богов, потому что в них верил отец. Анкхи являлись доказательствами высших сил. Поэтому хотелось понять, есть ли что-то подобное в других религиозных направлениях.
Как бы то ни было, одно он знал точно: вера объединяет людей. И если она охватывает большое количество разных народов, то явно неспроста.
Оказавшись у торговых лавок, Адиль заметил девушку, спорящую с клиентом. Позже выяснилось, что она дочь торговки, у которой хотели купить дорогое украшение за бесценок. Парень сам не понял, как разговорился с ней, восхитившись её смелостью против истеричной женщины. У них завязалось плотное общение, а на следующий день они, не замечая времени, обошли пол города.
Её звали Руфия. По его мнению, она была так же красива, как её имя. Смуглая кожа, тёмные глаза и всегда немного печальная улыбка. Он возвращался к ней несколько раз в течение года с помощью кулона, однако в конце концов о выходках сына узнал отец.
Тахос сказал, что он не должен забивать голову подобными глупостями, когда в скором времени на его плечи ляжет ответственная миссия. А жену ему подберут из дочерей других жрецов, как только он докажет свою верность Осирису. Вдобавок мужчина пригрозил забрать анкх и выгнать сына из дома. Собственных средств к существованию на тот момент у Адиля было немного, и, поняв, что нет смысла возвращаться, не имея возможности ничего дать, он остался.
Когда он встретил Эфиною, с ней всё было иначе. И она казалась совершенно другой. Он почувствовал что-то ещё в первую встречу, когда она, несмотря на все обстоятельства, взяла его за руку и доверилась. Однако позже он понял, что в те моменты его посещало немного иное чувство. Не любовь, не влечение, а благоговение и трепет, словно сам Осирис восстал из Дуата, царства мёртвых. Адиль изначально знал о её божественной крови. Знал, кто она такая. И хорошее отношение к ней возникло само собой. Но как бы она не была красива и как бы ему не нравилась, в голове ещё пульсировала мысль о возможности снова встретиться со своей первой любовью.
Эфиноя прервала поток его мыслей, положив руку ему на плечо. Обернувшись, первым делом он увидел тёмную макушку с туго стянутым резинкой хвостом. Ниже, серебристые серьги-кольца в ушах. Лёгкая цветастая рубашка, застёгнутая на все пуговицы, была заправлена в длинную джинсовую юбку.
– Хорошо, что ты тогда всё-таки купил джинсы. Теперь будем сочетаться, – тихо рассмеялась она.
– Если бы я этого не сделал, ваш «тёплый» март убил бы меня.
– Действительно. Расскажешь, какой март в Египте? Хотела бы я побывать там во все времена года, – вздохнула она.
– Ещё успеешь, госпожа. У тебя же есть кулон. А с ним ты, кстати говоря, могла бы вернуться туда ещё в этом году. Почему сама меня не навещала?
Эфиноя вопросительно вскинула бровь, смотря на парня с ноткой раздражения.
– Не подумал, прости, – сказал он, нахмурившись. – Кому захочется возвращаться в такое место после всего, что случилось.
Скрестив руки на груди, она ответила:
– Именно. Кроме того, как я должна объяснять родителям, куда пропала на целые сутки? – Прикусив губу, продолжила: – На самом деле, я не по этой причине почти не пользовалась кулоном. Есть ещё кое-что. Но, думаю, нам сначала следует выйти на улицу. Только сними обувь, чтобы не шуметь. На пороге наденешь обратно.
Взяв одной рукой свои кроссовки, а второй руку Адиля, девушка тихо выскользнула в коридор. Несмотря на тёплое время года, он почувствовал её ледяные пальцы. И так было каждый раз, когда он её касался. Связь с подземным царством? Иначе он не мог это объяснить.
Когда они спускались по лестнице, ступеньки под их ногами заскрипели. Они замерли внизу, прислушиваясь. Послышались шорохи на втором этаже.
– Бежим, – шепнула Эфиноя.
Выскочив из дома, они обулись на ходу и понеслись по тротуару в конец улицы. Солнце уже зашло за горизонт, и на чистом небе мерцали звёзды с пепельно-белым растущим месяцем.
Ночь была прохладной, но после пробежки стало очень жарко. Эфиноя громко рассмеялась, отдышавшись, и расстегнула пару верхних пуговиц, махая рукой перед лицом.
– Тебе ничего не будет за ночной побег?
– Вообще-то, я даже не уверена, что они проснулись. Но было весело. А если и заметят, что меня нет в комнате, то я закачу скандал, что они ворвались в неё без разрешения. Не жди пока нападут, бей первым, – сказала она и стукнула его кулаком по плечу, снова рассмеявшись из-за его удивлённых глаз. – Шутка, Адиль. Чего такой серьёзный?
– Не хочу, чтобы тебя заперли. С террасы ты больше не сбежишь.
– Теперь у меня есть кое-что получше, – сказала она, вытаскивая кулон и улыбаясь.
– Да, на счёт этого, – серьёзно начал парень. – На самом деле я рад, что ты не решилась навестить меня. – Её улыбка померкла. – Не то, чтобы я не хотел тебя видеть. Просто кое-что случилось. И как раз по этой причине я долго не появлялся у тебя.
Эфиноя снова улыбнулась, шутливо толкнув его в бок. Сказала:
– Адиль, у тебя что, появилась девушка?
Парень отрицательно помотал головой.
– Не в этом дело. Короче, помнишь, я рассказывал тебе про количество кулонов? И про то, что в моей семье таких три. Точнее, теперь только два. – Эфиноя неуверенно кивнула. Эта информация как-то вылетела из её головы. – Так вот, второй кулон… он у моего брата.
– Ты никогда не говорил мне о нём, – отчего-то отшатнувшись, сказала она.
– Я не был уверен, увижу ли его снова. Когда мне было лет одиннадцать, мама умерла, и брат тогда серьёзно поссорился с отцом. Точно не знаю из-за чего. Возможно, причина кроется в том, что как-то связано с её смертью. – Убрав руки в карманы джинс, он продолжил: – В итоге, брат сбежал, не сказав мне ни слова, хотя мы с ним были довольно близки. Может, расскажи он мне, что случилось, и я бы сбежал вместе с ним подальше от проклятого культа…
– Тогда мы бы не встретились.
– Да. Но теперь он вернулся. Неожиданно заявился ко мне без объяснений о своём бегстве и с требованием рассказать о тебе всё, что известно. Как я понял, кто-то из бывших жрецов доложил ему об отце. И знаю, ты думала, что с этим кошмаром покончено, но Сотис, мой брат, хочет завершить дело отца.
Эфиноя схватилась за живот. Дыхание перехватило, словно кто-то ударил под дых. Она не ожидала того, что кто-то из сбежавших жрецов рискнёт продолжить начатое Тахосом, учитывая их трусливый побег из дома Исета. Без своего прежнего «руководителя», по словам Адиля, они не представляли серьёзной угрозы. И она расслабилась. Решила, что ей ничего не угрожает. Следовала по течению, никуда не торопясь.
Адиль подошёл к ней вплотную и, положив руки ей на плечи, добавил:
– Госпожа, я буду рядом. Я не дам истории повториться.
– Нет. Этого не может быть, – шепнула она. А затем громко воскликнула: – Чёрт! Чёрт! Чёрт! Зачем ему это делать?!
– Отец всегда видел в нём своего преемника. Старший сын. Наследник. Он всю жизнь готовил брата к тому, чтобы в случае чего, тот занял его место. Когда Сотис сбежал, надежды пали на меня. Но, как мы уже знаем, отец не доверял мне полностью.
Эфиноя отступила. Они стояли на углу улицы, и свет от фонаря падал на них, оставляя тени позади. Мимо проносились машины. Кто-то спешил домой. Кто-то на позднее свидание. Может, и ей стоило поспешить? Убраться куда подальше. Перемещаться каждый день. Никто не сможет её найти, если она не будет где-то задерживаться.
Девушка начала нервно ходить из стороны в сторону, покусывая губу. Заметив впереди скамейку у небольшой аллеи, она направилась туда. Достала случайно прихваченную пачку сигарет, которую как раз припрятала в джинсовой юбке. Пачка была неполной, и внутри уместилась зажигалка. Она достала её вместе с ментоловой сигаретой. Вместо скамейки её взгляд остановился на большом дубе. Она опёрлась о него спиной и подожгла кончик сигареты. С выдохом опустилась на траву, обхватив колени.
Адиль медленно подошёл и сел рядом, приминая траву под собой.
– Зелень сложно отстирать.
Парень, выгнув бровь, посмотрел на Эфиною. Она равнодушно пояснила:
– Джинсы тяжело отстирываются от травы. Мне не жалко юбку. А у тебя, насколько я знаю, они единственные.
– Не о том ты думаешь.
– Я думаю как раз о том. Но пока не знаю, что сказать. Всё навалилось слишком неожиданно.
Вздохнув, Адиль сорвал травинку и, крутя её между пальцев, сказал:
– Я пытался поговорить с братом. Образумить. Говорил, что отец ошибался. Что проклятый ритуал обернётся катастрофой. Но он и слушать меня не хочет. Говорит, что выполнит волю отца. Назвал меня предателем. Сказал, был бы рад убить меня за отца, но в память о старой дружбе не станет этого делать. – Он криво усмехнулся. – Все эти месяцы я пытался выяснить, что он задумал. Хотел втереться к нему в доверие. Но он знает о моём поступке в отношении тебя, поэтому меня перестали пускать в храм. Вчера я подслушал, как двое его сообщников говорили что-то о прибывшей посылке, и что уже в следующее полнолуние всё свершится. Поэтому я сразу отправился к тебе. Сотис может появиться в любой день. В любое время. Я должен быть рядом.
Эфиноя крепко сжала его руку. Потушила сигарету. И достала новую.
– Госпожа, я понимаю, что ты переживаешь, но может не стоит так много? Когда ты вообще начала курить? Или это началось ещё до Египта?
Она подожгла кончик и затянулась. Раздражённо ответила:
– Не нужно указывать мне, что делать. Я имею полное право переживать, чёрт возьми! – Адиль опустил взгляд. Словно он был в чём-то виноват. Девушка, прикрыв глаза, откинула голову. Тихо добавила: – Я попробовала уже после… тех событий. Мне часто снятся кошмары. Проблема в том, что это не просто сны, ведь они основаны на реальных воспоминаниях. Я думала, что курение поможет успокоить нервы. Может, так и было поначалу. Но сейчас оно не помогает, а никотин просто стал привычкой. Как бы то ни было, ты ни в чём не виноват.
Адиль посмотрел на неё немигающим взглядом. Эфиноя видела его боковым зрением, однако не повернула головы. Он тяжело вздохнул и сказал:
– Полагаю, тебе не стоит идти на выпускной. Давай сбежим куда-нибудь. Тогда Сотису придётся поискать нас.
– Сотис. Не похоже на арабское имя.
– Да. Сотис – это звезда. Сириус по-гречески. Она была очень важна для древних египтян, а ещё ассоциировалась с Исидой – женой и сестрой Осириса. Отец выбрал такое имя для своего наследника. А моё, – он сцепил руки в замок, – моё выбрала мама. Она не очень-то поддерживала отца в его стремлениях. Хотела уберечь хотя бы второго сына от влияния культа. Дала обычное арабское имя. Но, как видишь, уберечь у неё не вышло.
Больше всего сейчас Эфиною интересовало, как умерла его мать и, если не поддерживала Тахоса, почему вообще вышла за него. Но она задала другой вопрос, чтобы не бередить старые раны:
– Как её звали?
– Ясмин, – ответил парень с улыбкой.
– Красивое имя. Наверняка ты похож на неё. От отца у тебя лишь глаза.
– Может быть. Я не думал об этом. Ты никогда не спрашивала о своей матери. Я знаю только её имя, но всё же…
– Оно ничего мне не даст. Я не помню её, – перебила она.
Эфиноя в последний раз вдохнула дым и потушила сигарету.
– Её имя похоже на твоё. Её звали Феоноя.
Девушка ничего не почувствовала. Внутри была пустота.
– Я не могу сбежать сейчас. Снова бросить всех. Нужно что-то придумать. Причину, по которой мне нужно уехать. Дай мне один день.
– Позволь тогда пойти с тобой на бал. Я должен защитить тебя.
– Я не могу оставить Ричарда в выпускной вечер одного, – сказала она, наконец повернувшись. – Не переживай. Я справлюсь. И он будет рядом. В конце концов, у меня тоже есть анкх.
Адиль нахмурился, но кивнул. Неизвестность пугала. Однако он не мог отказать Эфиное, которая, что бы он не ответил, всё равно сделает по-своему. Оставалось довериться её решению.
Глава 3. Когда нечего терять
Сон с тенью вернулся. Эфиноя снова ощутила себя тёмной дымкой, которую влекло неизведанное. Однако все карты уже раскрыты. Так в чём же дело на этот раз?
Она, как и раньше, брела по пустыне. Но теперь задавалась вопросом: почему над головой вновь полная луна, не предвещающая ничего хорошего?
Плача не было слышно. Не было слышно вообще ничего. «Это ненормально, странно и явно не без причины», – подумала она.
Впереди возвышался тот самый песчаный бархан. Эфиноя хорошо запомнила его из предыдущих снов. За ним должен был быть ребёнок. Только почему он больше не плачет?
А ещё именно там её поджидал Осирис в прошлые разы. Стоило ли сейчас заглядывать туда, чтобы снова оказаться схваченной его сильной рукой?
Сон не был похож на кошмары, являвшиеся девушке последнее время, в которых она действовала словно по наитию. В них она будто не была собой, а просто в чьём-то теле, и повторяла заученные движения. Сейчас всё ощущалось так, как в её первые разы. Как самые первые сны о пустыне.
Она оглянулась, решив пойти в другую сторону, но что-то в душе противилось этому благоразумному решению. Её тянуло снова заглянуть за бархан. В порыве затмивших мысли чувств тень забралась на вершину. Отсюда хорошо просматривался вид внизу. Ребёнок был на месте, просто молчал. Тёмный силуэт склонился над ним. Только теперь она знала, что он собой представляет.
Эфиноя стояла неподвижно на вершине, не торопясь на пытку. Однако бог словно почувствовал её присутствие. Он поднял на неё свой взгляд. Покалывания, как в прошлый раз, не ощущалось. Она осталась тенью, упрямо стоявшей на месте.
Осирис выпрямился в полный рост и протянул руку в её сторону, будто приглашал на танец. Как ни странно, страха не было. Лишь желание спуститься и протянуть руку в ответ.
Тогда Эфиноя услышала щебетание птиц. «Откуда птицы ночью в пустыне?», – подумала она, и эта мысль вытолкнула её из сна.
Она проснулась в комнате, полной солнечного света. Терраса так и осталась открытой с ночи. На старом дубе расположились щебечущие сойки. Напротив, на кровати Лиссы, мирно спал Адиль. В голове девушки возник вопрос: может ли быть такое, что она снова увидела Осириса из-за близости к ещё одной частичке его души? Или он являлся ей специально именно после встреч с культистами, пусть даже бывшими? Какой в этом смысл?
Не у кого было поинтересоваться вслух. Тёплый свет совершенно не беспокоил спящего парня. Вчера они решили, что он останется в её доме на случай, если к ней заявятся «гости». Дверь комнаты была заперта, потому что родителям не стоило знать о его присутствии. Эфиноя их не познакомила, но, в любом случае, выглядело бы странно, попроси она их выделить комнату ночью неожиданно появившемуся другу из Египта.
Проведя все утренние процедуры, девушка переоделась в лёгкую рубашку. Хотелось бы снова начать носить футболки, однако объясняться перед родителями на счёт старого ожога не было ни малейшего желания.
Заправив рубашку в джинсовые шорты, подпоясанные чёрным кожаным ремнём с цепочкой, который ей подарила Лисса на Рождество, Эфиноя вышла из комнаты. Заперла за собой дверь. Спустилась вниз. На настенных часах в гостиной было уже двенадцать дня, значит, родители уехали на работу. Девушка вернулась наверх, отперла дверь на случай, если Адиль проснётся и ему понадобится выйти в ванную. Снова спустилась и отправилась в магазин за пачкой сигарет. Наверняка в ближайшее время они ей пригодятся, а у неё осталась всего одна штука.
Она решила не идти в магазин у дома, чтобы немного прогуляться и проветрить голову. Осознание, что её будущее снова может оборваться, давило тяжким грузом. Эфиноя дошла до конца улицы, бросив взгляд на аллею, у которой вчера узнала о предстоящих событиях. Конечно, первой мыслью тогда было сбежать. Одной или с Адилем – без разницы, только бы убраться подальше от опасности.
Однако быстро пришло понимание, что не стоит волновать своих близких новым побегом. Нужно было срочно придумать важную причину для отъезда. К примеру, её вызвали в какой-нибудь университет из-за её заявки. Так она могла бы сказать родителям. Но что на счёт Ричарда? Он просил больше не оставлять его вот так, в неведении. Соврать родителям гораздо проще, чем ему. Точнее, ему врать совсем не хотелось, но и подвергать его опасности тоже.
Девушка не заметила, как дошла до людной площади. Скорее всего, прошло не менее получаса, и Адиль уже мог проснуться. Она совсем не подумала оставить ему записку, чтобы он не волновался. Приметив магазин на углу, она купила пачку тонких сигарет с ментолом и вышла, собираясь возвращаться домой.
Быстрого взгляда на толпу хватило, чтобы она резко остановилась. Эфиноя снова увидела ЕГО. Неужели настоящий? Или просто схожий силуэт? По такому, как он, хоть картину пиши. Разве ей могло показаться? Его оголённая широкая спина преследовала её во снах, и даже в рубашке она бы узнала её из тысячи.
Не умея забывать, как жить дальше? Только разве кто-то способен забыть до конца? Где же она видела эти строки? Это было не так важно, ведь она могла попытаться забыть, но не хотела. Он появился в её жизни внезапно, словно резко начавшаяся гроза на ничего не предвещающем чистом небе. О, она любила грозы. Проблема в том, что исчез он так же внезапно. Точнее, он поступил бы так, если бы она не решилась первой. Она просто не могла остаться. Или же она так думала на тот момент.
Возможно, её уход был ошибкой. Возможно, стоило остаться и забыть про других. Про тех, кто любит её и ждёт дома. Нет. Она же не бесчувственная машина, чтобы поступить так с близкими людьми. Даже если очень хотелось. Может, ещё есть надежда всё исправить? Ха! И что там исправлять? Придётся сделать слишком много правок. Их отношения нельзя было назвать нормальными. Да и отношений, как таковых, у них не было. Только ненависть. Только страсть. Презрение. Немного доверия. Отчаяние. И что-то ещё…
Кошмары покидали её изредка, и в те моменты ей снился он. Надежды на то, что он, настоящий, пришёл к ней во сне, таяли, как льдинки, свисающие с крыш весной. Потому что он был слишком ласков. Слишком молчалив. Слишком добр. Слишком… не он. Только его оболочка. Его прекрасная, манящая оболочка. Он улыбался ей, а она ему. И было неважно, что это лишь сон. Лишь красивая картинка, придуманная в её голове.
Не отчаиваясь, она всё ждала, когда он появится. Он настоящий. Пусть даже во сне. Ведь он же мог. Так почему не приходил? Тогда она вспоминала о расстоянии. О том, что она очень далеко, поэтому ему было бы тяжело прорваться в её сны. Но если бы сильно захотел, разве не пришёл бы? Не прилетел бы?
Наверняка она просто что-то себе напридумывала. Какую-то трагичную историю любви. Полный бред. Он говорил, как ненавидит её. Как она портит его жизнь. Однако его действия противоречили его словам, и ей показалось, что он испытывает что-то. К ней. Любовь? Слишком высокое слово. Она могла сказать, что любит Ричарда. Но что любит его… Может, да, может, нет. В любом случае, неважно. Потому что вслух она не произнесёт этих слов. Он не заслужил. «Чёртов напыщенный недобог!»
Его силуэт снова мелькнул в толпе. Увидел ли он её? И если да, то решится ли подойти? Или сделает вид, что они не знакомы? Его смело можно было назвать решительным. Только если он не захочет, то и делать не станет. Подойти самой? Многовато чести для того, кто, не задумываясь, отказался от встреч с ней, когда она предлагала навестить его позже. Гордость не позволяла сделать первый шаг.
Как часто люди страдают из-за гордости? Настолько часто, что не сосчитать. Они не пойдут просить прощения, если это уязвит их гордость. Не признают свою неправоту, потому что это выставит их в плохом свете. Гордость, как и ненависть, может затмить разум, который должен оставаться чистым, чтобы принимать действительно правильные решения.
Она мысленно усмехнулась. В последнее время в её голове возникало больше философских мыслей, чем за всю жизнь до пустыни.
Так мало времени прошло с их последней встречи. А ей казалось, будто целая вечность. Вечность без него. Что, если он здесь не просто так? Вдруг, он приехал к ней? Тогда почему не предупредил и не явился во сне, когда прибыл? Не знал, будет ли она ему рада? Улыбка сама напрашивалась от осознания, что она уже безумно рада. Просто видеть его. Его спину. Его чёрные, слегка волнистые волосы. Его крепкие руки, что сжимали её, пока его горячие губы… «Чёрт!» – выругалась она про себя.
Если он подойдёт, то не будет никакой улыбки. Потому что гордость не позволит, правда? Она будет стоять, как каменное изваяние, сложив руки на груди, и презренно смотреть на него. Он, как всегда, усмехнётся, она разозлится. Очередная ссора. Разве у них может быть по-другому?
Казалось, вместе с гордостью, злость просачивается в её душу от понимания его незаинтересованности. От того, какой он. Но он же такой только с виду. Отчаяние и ненависть заполнили его душу. «Может, ты хочешь его спасти, малышка Ноя?», -пронеслось в её голове. Глупо. Это он всегда спасал её. Он сильный. Она ему не нужна. Его порывы страсти были лишь временным помутнением. И её тоже. Она не может его любить. Любовь – это гораздо больше, чем то, что было у них. Наверное.
Эфиноя не знала, что ей делать. Продолжать искать его взглядом, чтобы он заметил её? Пойти в толпу и прикоснуться к нему, заговорить первой? Или просто уйти?
Девушка снова прошлась взглядом по скопившейся массе народа в обеденное время. Неужели, он ей всё-таки померещился? Топнув ногой, она развернулась и отправилась в сторону дома.
Вчерашняя скамья на углу её улицы у входа в аллею оказалась пуста. Людей на окраине в это время было немного. Эфиноя прислонилась лбом к стволу раскидистого дуба, закрывая глаза. Достала старую пачку, вытащила сигарету с зажигалкой, а затем дёрнулась от пробежавшего по спине холодка. Развернувшись, она встретилась взглядом с причиной.
Исет стоял перед ней с равнодушным видом. Это злило. Словно он впервые видит её. Словно они незнакомы.
Она вскинула подбородок, стараясь не выдать переполнявших её эмоций. Уголок его рта дёрнулся вверх.
– Поделишься, малышка Ноя?
Она молча достала сигарету из новой пачки и протянула ему. Зажгла огонёк зажигалки, подкуривая сигарету, и он нагнулся к ней. Нет, к огню. Однако слишком близко. Так близко, что маска равнодушия спала с её лица. Щёки покраснели, а ладони вспотели.
Исет затянулся и ухмыльнулся. Её смущение тут же переросло в раздражение. Она гневно сверкнула глазами, сжав в руке пачку.
Парень потрепал её по голове, будто в благодарность, и прислонился спиной к дубу рядом. Его плечо было буквально в нескольких сантиметрах от её лица. От дуновения ветра повеяло знакомым запахом. Апельсины. Она зажмурилась и, опустив руку с сигаретой, глубоко вдохнула.
Эфиноя ждала, что он что-то скажет. Объяснит, что здесь делает. Но он упорно молчал. Она затушила сигарету, подошла к нему спереди и встала почти вплотную, смотря в его чёрные глаза снизу вверх ожидающим взглядом. Он снова усмехнулся. Она прикусила губу от злости, а затем раздражённо выпалила:
– Мне пора идти!
Исет не ответил.
– И что? Ты ничего не скажешь?
– А что ты хочешь услышать?
– Что ты здесь делаешь, чёрт возьми?! Почему… – Она рыкнула. – Почему ты не приходил ко мне?
– Я пришёл сейчас.
Эфиноя схватила его за ворот рубашки, собираясь высказать всё, что о нём думает, но, скрежетнув зубами, отпустила и сделала шаг назад.
– К чёрту! Чего я вообще от тебя ждала? Меня ждёт Адиль. И если тебе нечего сказать…
– Фанатик? Где он тебя ждёт? – раздражённо перебил Исет.
– У меня дома. Он, в отличие от некоторых, не забыл про меня.
У него вырвался истеричный смешок.
– Как славно. Действительно, что я здесь делаю?
– Он просто…
«Чёрт, Эфиноя, ты что собралась оправдываться?», – пронеслось в её голове. Она продолжила:
– Думаешь, я буду перед тобой объясняться? Ты выгнал меня. Ты решил прервать… то, что было. Ты не приходил ко мне, даже во сне!
Оттолкнувшись от дерева, он навис над ней, раздражённо отвечая:
– Ты, кажется, забыла, что у нас слишком большое расстояние. Это у тебя есть всемогущий кулон перемещения!
– Я помню, но…
У неё была причина, по которой она не стремилась перемещаться с помощью анкха.
Парень не дал ей договорить, перебив:
– Уже без разницы! Вали к своему дружку! Я вообще не к тебе приехал. Просто случайно заметил тебя.
Исет уже сделал пару шагов от неё, но внезапно её голову посетила мысль о том, что эти пререкания – такая глупость. Что, если она завтра умрёт? Нужно, наконец, начать жить здесь и сейчас. И даже если он приехал не к ней, она должна хотя бы попрощаться.
Она подлетела к нему и, встав на носочки, притянула его к себе. Жадно впившись в его горячие губы, она зарылась руками в его волосы. Он ответил и, обхватив одной рукой её шею, а второй талию, прижал к себе. Проходящие мимо люди обратили на них внимание: кто-то цокнул, кто-то улыбался, а кто-то смущённо отворачивался. Однако Эфиноя и Исет ничего не замечали вокруг, словно остальной мир вдруг перестал существовать.
Эфиноя чувствовала его руки повсюду. Они гуляли по её телу, словно ждали этого целую вечность. Она так боялась, что он снова оттолкнёт её. Что выпалит какую-нибудь глупость. Но знала, что при любом раскладе ей будет всё равно. Неважно, если она окажется полной дурой, навязавшейся на его прикосновения. Потому что сейчас она хотела, наконец, делать то, что взбрело в голову, не думая о последствиях. Никакие слова не могут сделать больнее, чем вести, дошедшие до неё вчера.
Спустя пару минут девушка отстранилась, хватая ртом воздух, и отошла на шаг. Улыбнулась.
– Прощай, господин Исет.
И сразу понеслась прочь, в сторону дома. Парень ошарашенно смотрел ей вслед, не зная, как это понимать. Почему она попрощалась так странно? Всё из-за Адиля? Тогда зачем она вообще его поцеловала, если у неё есть другой?
Конечно, Исет приехал в Берлин не просто так. Он приехал, чтобы увидеть её. В их прощальном разговоре она сказала, что ещё вернётся к нему. Тем не менее, она этого не сделала. И он сам был виноват тем, что обидел её. Он прогнал Эфиною в их последнюю встречу, выплеснув терзающие душу чувства от расставания. Наговорил глупостей по типу того, чтобы она больше не появлялась в его доме. Но она же чёртова недобогиня! У неё была возможность. И как же её безрассудство? Именно на него парень рассчитывал, когда осознал, что на самом деле хотел, чтобы она вернулась. Девушка с её-то характером разве могла послушаться его? Неужели он перегнул так сильно, что она приняла его слова всерьёз?
Скучал ли он? Безусловно. Ненавидел ли её? Нет. Ненависть давно прошла, уступив место другому чувству. Незнакомому ранее. Во всём мире у него не было никого. Никого ближе неё. Но и её он умудрился упустить из-за собственной слабости.
Ненавидел ли он себя? Похоже на то. Сначала из-за того, что перестал ненавидеть её. Из-за того, что позволил ей войти в его жизнь. Из-за того, что вообще решил спасти её, вместо того чтобы просто убить.
Однако позже он стал испытывать это чувство, потому что посмел ей довериться. Ведь знал, что не стоит никому доверять. Что все его близкие отвернулись от него, посчитав монстром. Но не она. Малышка Ноя не боялась его. Кидала свои ядовитые фразочки, не опасаясь его гнева. Поддержала его, когда ему это было необходимо. Предала ли она его? Как она могла предать его, если он сам отпустил её? Если сейчас она с другим, разве это предательство? Казалось бы, в этом мире можно заменить что угодно и кого угодно. Только ей он замену не нашёл и даже не собирался искать.
Постепенно ненависть переросла в отвращение к самому себе. Он не хотел испытывать к девушке тех чувств, которые заполнили его полностью. Но он испытывал. И так глупо потерял её. Из-за того, что просто не мог держать себя в руках. Не мог слушать, как она говорит о других. Не мог видеть, как её касается кто-то другой. Это странно. Это ненормально.
В итоге, вопреки своей гордости, Исет решил сам приехать к Эфиное. Он не знал точного адреса. Знал лишь, где работают её родители. Он наведался туда вчера и, кажется, судьба ему улыбнулась. На парковке он услышал разговор двух мужчин, один из которых обращался к другому по фамилии Вальтер. Парень проследил за машиной и узнал, где живёт Эфиноя. Она встречала родителей на пороге, ужасно довольная и слегка растрёпанная. Активно жестикулируя, она что-то им рассказывала, и они скрылись в доме.
Его сердце дико застучало при виде неё. «Нет, в таком состоянии я не заявлюсь! Что, если она вообще не хочет меня видеть?», – подумал он, поэтому решил подождать. Остановился в отеле поблизости.
Этим утром он вышел в сторону её дома, намереваясь застать её одну. Однако он увидел её раньше, на площади. Показалось, что она заметила его. Сначала он попытался скрыться, ругаясь про себя. Зачем он пытается сбежать? Разве не для этого он приехал? Разве не он собирался идти к ней? Взяв себя в руки, он снова нашёл её взглядом и отправился следом. Пот струился по спине. Не от жары. От волнения. Словно он подросток, которому впервые понравилась девушка.
Догнав её, он сделал самое равнодушное лицо. Будто ему всё равно. «Зачем я это делаю?», – пронеслось в его голове. Просто потому, что он так привык. Привык не показывать своих истинных чувств.
Теперь же он снова злился на себя, что повысил на неё голос. Вдруг они с фанатиком просто друзья, а он накричал на неё без причины? Но что, чёрт возьми, «друг» делает в её доме с самого утра? И почему она сказала «прощай», словно они больше никогда не встретятся? Тогда зачем целовать, если не хочешь видеть? Он разозлился от вопросов в голове. «Нужно было остановить её. Почему я не остановил её снова? Снова дал уйти. И как я теперь могу к ней заявиться, если у неё дома сейчас другой парень?», – думал он.
Исет пнул ближайшую скамейку и, сев на неё, облокотился о колени и закрыл лицо руками. Оставалось ждать. Он ещё придёт к ней. Он должен её выслушать. А она должна выслушать его.
Ричард подъехал за ней на автомобиле отца – белом Mersedes-Benz S-Class 1979-го года выпуска. Конечно, сама Эфиноя так подробно не разбиралась в машинах, но парень не раз показывал ей автомобиль, описывая все его характеристики. С тех пор, как Ричард получил права, всё, что было связано с машинами, его очень интересовало.
Он зашёл в гостиную, ожидая, когда девушка будет готова. Она же в это время делала последние штрихи в своём образе, подкрашивая и без того длинные ресницы тушью. Адиль наблюдал за ней, стоя позади. Эфиноя всё-таки выбрала вариант с завитыми кудрями, и с помощью лака для волос придала большой объём у корней. Она едва не наделала себе новых ожогов. Но допустить Беатрис в комнату не могла. А из Адиля в этом деле был не самый лучший помощник.
– Эффи, Ричард уже здесь, – крикнула Беатрис из-за закрытой двери.
Для неё казалось странным, что дочь отказалась от её помощи с подготовкой. Но после её возвращения Беатрис старалась действовать мягче, опасаясь вновь спугнуть Эффи своим недовольством.
Наконец, оглядев себя в последний раз в зеркало, Эфиноя со слегка взволнованным видом повернулась к парню, стоявшему рядом, вопросительно выгибая бровь.
– Идеально, – тихо ответил он, не отрывавший от неё взгляд уже несколько минут. Странное чувство благоговения постоянно возвращалось к нему, стоило ей оказаться рядом, а кулон начинал холодить кожу.
– Прости, что бросаю тебя одного, – зашептала она. – Последний вечер, а завтра мы уже отправимся куда-нибудь.
Загвоздка была в том, что они не могли отправиться куда угодно. Нужно было место, в котором хотя бы один из них уже бывал, чтобы чётко представить его для перемещения. Они начали разбирать варианты сразу после съеденного завтрака-обеда, приготовленного Эфиноей. Адиль, в отличие от Исета, не высказывал негативных комментариев по поводу её готовки. Однако, как заметила девушка, в этот раз получилось действительно вкуснее, только сосиски немного подгорели.
О своей утренней прогулке она рассказала Адилю лишь необходимое, не упоминая встречу с Исетом. Она доверяла ему, но не хотела нагружать ещё и своей любовной драмой.
– Всё хорошо, иди, – сказал парень, улыбнувшись. – И, госпожа, – он поправил кулон, перекинувшийся через плечо во время её сборов, – будь осторожна.
Спускаясь по лестнице вниз, девушка поймала восторженный взгляд голубых глаз. Ричард смотрел на неё, приоткрыв губы. Он облачился в строгий чёрный костюм, идеально сидевший на нём. «Он во всём выглядит прекрасно. Точнее, он всегда прекрасно подбирает одежду. Чёртов модник», – подумала она, усмехнувшись.
– Принцесса, вы сегодня просто бесподобны, – произнёс он, подавая ей руку. Она вложила свою, приподнимая одну бровь. Он добавил: – Впрочем, как и всегда.
– О, мой принц, держите меня крепче. Вы так восхитительно прекрасны. Боюсь, что я упаду в обморок от близости такого очаровательного мужчины, – сказала она, нагло подмигнув.
– Учись, как делать комплименты, Ричард, – добавил Анкель с усмешкой.
Солнце ещё не село, и его лучи играли на чёрном камне на шее Эфинои, пока они шли к машине.
Когда они выехали на оживлённые улицы, выглядывавшая в окно девушка заметила, что тучи начали подбираться к городу. Грудь на мгновение сдавило и стало тяжело дышать, однако всё быстро закончилось. Эфиноя решила, что тучи – это хороший знак, ведь она любит грозы и дождь. Только бы не намочить платье до того, как выпускной вечер закончится. А там уже можно будет и промокнуть. Смыть весь этот день.
Она не рассказала Ричарду о своих планах, собираясь сообщить ему после окончания выпускного бала. Следовало ожидать, что он захочет отправиться с ней, но пока она понятия не имела, как его отговорить.
Родители должны были приехать на своей машине вместе с семьёй Штайнхерц, так как они не останутся в школе надолго.
Держа своего кавалера под руку, Эфиноя вошла в украшенный банкетный зал. По бокам расположились высокие белые колонны, обвитые гирляндами тёплого жёлтого цвета. Впереди располагалась сцена, на которую будут вызывать всех выпускников для получения аттестата о школьном образовании. Высокие окна были закрыты тёмными шторами, оставив лишь свет ламп, который будет выключен после торжественного вручения, и пространство заполнит приглушённый блеск гирлянд. Весь их выпуск трудился над созданием лёгкой атмосферы праздника, украшая зал ещё перед итоговыми экзаменами.
Спустя время, получив аттестаты, бывшие школьники разбились по парам. Родители, поздравившие своих детей, забрали документы и уехали домой, оставив молодёжь веселиться. Заиграла спокойная музыка для первого танца. Ричард крепко обхватил свою спутницу за талию, словно посмеиваясь над её словами об обмороке. Пара молча кружилась по залу в вальсе, которому девушка научилась с трудом. Она то и дело наступала другу на ноги, тихо посмеиваясь. Но, кажется, его это не сильно беспокоило. Парень не мог оторвать взгляда от её лица. Она всегда ему нравилась, но сегодня выглядела, как настоящая богиня, сошедшая с небес. «Ну, или откуда там сходят египетские боги?», – подумалось ему.
После первого танца заиграла оживлённая музыка, и Эфиноя с Ричардом отправились на поиски напитков. От танцев стало жарковато, и девушка стянула перчатки, оголяя руки. Виднелся покрасневший шрам, только не было понятно жжёт ли он, потому что от перчаток обе руки слегка покалывало.
– Может, уже поедем домой? – спросила она, невинно захлопав глазами.
– Давай останемся. Ненадолго, – заверил её парень.
– Ладно, – устало выдохнула она. – Тогда как на счёт того, чтобы напиться в хлам?
– Принцессам вредно пить алкоголь.
– Так, Рич. Не порть вечер. Раз уж мы остаёмся, значит, нужно повеселиться напоследок.
– Напоследок? – вскинув брови, спросил он.
– Ох, последний вечер в школе, – выкрутилась Эфиноя.
– Я за рулём.
– Тогда смотри, как я буду веселиться, – сказала она и залпом выпила бокал вина.
Лицо скривилось от непривычки. Она впервые попробовала алкоголь. Ричард не сдержал улыбки от её вида. Она подышала, выпила ещё один бокал и увела его танцевать.
Она всегда избегала подобных мероприятий, но раз уж оказалась здесь, с учётом того, что завтра её жизнь изменится, то подумала, что стоит насладиться вечером на полную.
Спустя пару часов танцев они решили всё же покинуть бал, не дожидаясь рассвета. На улице уже совсем стемнело, начал покрапывать дождь. Они ехали по освещённым улицам Берлина, и девушка начала дремать под тихий стук капель, разбивающихся о стекло. Она открыла глаза, когда почувствовала, что машина остановилась. Впереди виднелась вода.
– Рич?
– Проснулась? Я подумал, что ещё рано ехать домой. Мы с родителями проезжали здесь недавно, и я решил показать тебе это место. Пойдём.
Когда Эфиноя вышла наружу, дождь уже закончился. Она скинула туфли, бросив их в машину, и прошлась босиком по влажной траве. Подошла к кромке воды.
Ричард постелил непонятно откуда взявшийся плед. Вдалеке сверкали молнии, однако грома не было слышно. Мягко приземлившись, парень протянул девушке сигарету. Сделав первую затяжку, он сказал:
– Днём здесь очень красиво. Но из-за туч сейчас почти ничего не видно. В следующий раз приедем сюда на закате. Или при полной луне.
Сердце защемило. Слова вырвались сами.
– Рич, я не уверена, что мы вернёмся.
– Почему? У нас есть время до отъезда по университетам.
Эфиноя вдохнула слишком много дыма. Но сдержала кашель.
– Времени нет. Я уезжаю завтра.
– Стоп, что? Куда? – удивлённо воскликнул парень, повернувшись к ней лицом, и задев её ногу своим коленом.
– Возникли некоторые обстоятельства. На меня снова открыта охота, – ответила она, усмехнувшись. – Старший сын верховного жреца объявился и хочет закончить дело отца. Поэтому мы с Адилем завтра отбываем. Скорее всего, во Францию. Но ненадолго. Будем перемещаться, чтобы нас не нашли.
– И ты говоришь мне об этом только сейчас? Я не отпущу тебя одну, – повысил голос Ричард.
– Я буду не одна.
– Нет. Нет, боже! Я с тобой, Эффи. Ты обещала, что больше не бросишь меня!
– На самом деле я ничего такого не обещала, Рич, – сказала она, туша сигарету о траву. – Пойми, я не хочу подвергать тебя опасности. Ты не можешь бросить всё из-за меня. Что, если нам придётся скитаться всю жизнь?
– Принцесса. – Он взял её руки в свои. – Как ты не понимаешь? Я должен быть рядом. Я должен защищать тебя.
– Ты ничего мне не должен, Ричард Штайнхерц.
От его пронзительного взгляда заслезились глаза. Однако она сдержала рвавшиеся наружу слёзы, закусив губу. Решила: «Мне уже нечего терять. Пусть это будет первый и последний раз».
– Просто… поцелуй меня, – прошептала она.
Парень неотрывно смотрел ей в глаза и, поняв, что она не шутит, придвинулся ближе. Эфиноя обхватила его лицо ладонями, и он, нагнувшись, поцеловал её. Притянул настолько близко, насколько возможно.
Этот поцелуй был совершенно другим. Не таким, как в первый раз. Не таким, как с Исетом. Ричард целовал её нежно и осторожно. Словно она всё ещё та фарфоровая кукла, которую он кружил в саду.
Девушка перекинула свою ногу через него и села на его колени. Он повёл рукой вдоль её открытого бедра, а второй поглаживал по обнажённому участку спины. Парень ухватился за замок платья и, оторвавшись от Эфинои, заглянул ей в глаза. Она встретила его взгляд с иступленным бесстрашием, и он расстегнул наряд.
Глава 4. Когда рушатся планы
Пустыня. Впереди снова простиралась бескрайняя пустыня. Девушка одиноко стояла на песчаном холме. Она оглядела свои руки, на месте которых в этот раз была не клубящаяся тьма, а обычная человеческая кожа. На небе светило нескончаемое количество звёзд и… растущий месяц? Обычно её пустынные сны, или же кошмары, сопровождала полная луна.
Издалека послышался зов. Кто-то назвал её имя. В стороне закружился небольшой вихрь.
– Эфиноя, – произнёс знакомый голос, и на её оголённое плечо легла горячая рука.
Она обернулась, почувствовав пробежавший по спине холодок. На неё смотрели чёрные глаза. Словно в вулкане, в них плескались алые искры.
– Это действительно ты? Настоящий? – прошептала она, задержав дыхание.
На губах Исета вырисовалась усмешка. Он слегка отодвинулся, осматривая её во весь рост.
– Малышка Ноя, неужели ты ждала меня? – спросил он, намекая на её внешний вид.
Она была в своём выпускном платье. В том виде, в котором уснула возле реки в объятиях Ричарда после своего первого раза.
– У меня сегодня выпускной, – ответила девушка, накидывая маску безразличия.
Однако смущение накрыло её с головой, отчего щёки вмиг стали пунцовыми. Странно было говорить сейчас с парнем, которого вчера поцеловала, а после переспала с другим. Если бы он тогда повёл себя иначе! Если бы сказал, что приехал ради неё! Может, ничего бы не произошло.
– Поздравляю, – сказал он, потрепав её по голове, и серьёзно продолжил: – Куда теперь?
От Эфинои не укрылась его улыбка. Видимо, он воспринял её смущение на свой счёт.
– Это очень сложный вопрос, господин Исет, – невозмутимо ответила она и, вскинув подбородок, добавила: – Зачем ты пришёл? Мы уже попрощались. И если твои дела в городе закончились…
– Ноя, я… – перебил он её. – Ты же меня знаешь. Только ты меня и знаешь по-настоящему. – Он пристально посмотрел в её глаза, слегка наклонившись к ней. – Я наговорил лишнего. И я не знаю, что у тебя с… – Он отвернулся на секунду, выругавшись про себя. – С Адилем. Но хочу, чтобы ты знала, что я приехал в Берлин только ради встречи с тобой.
Ей не удалось сдержать улыбку от такого искреннего и, в тоже время, не похожего на него признания.
– Исет, я не понимаю, – сказала она, закусив губу. Он смотрел на неё, не отрываясь, в ожидании. – Не понимаю, настоящий ли ты сейчас. Ох, ты снился мне столько раз, что не сосчитать. И ты всегда был другой. Слишком милая версия тебя. Слишком нереальная.
Парень усмехнулся. Приподнял свои чёрные густые брови. И протянул свои горячие руки, обхватывая ладонями её лицо.
– Малышка Ноя, так значит, ты фантазируешь обо мне перед сном?
– Теперь всё понятно, – сказала она, мотнув головой, сбрасывая его ладони, и скрестила руки на груди. – Это действительно ты, Исет. Всё тот же зазнавшийся…
– Постой-ка, – перебил он её. – Сейчас ты наговоришь лишнего. Ты же помнишь, что меня лучше не злить?
Ухмыльнувшись, она ответила: