Рассказы

Редактор Анна Антоновна Орлова

Иллюстратор Любовь Евгеньевна Кислова

© Ольга Кислова, 2024

© Любовь Евгеньевна Кислова, иллюстрации, 2024

ISBN 978-5-0055-2230-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Три жизни

Дорога, петляя среди зелени полей, внезапно выпрямилась и ровной лентой пролегла до самой околицы деревни. По правую сторону от нее тянулись ограды из потрескавшегося дерева, древние и очень низкие, что каждый путник мог видеть, что за ними растут цветы, деревья, кустарники.

Вечерний свет ровно падал на землю, заставляя пламенеть оконные стекла, придавая им райский вид. Стволы деревьев тускло серебрились в лучах уходящего солнца, их листья были как крылья зеленых бабочек.

Все это было видно из окон белой «Волги». В машине ехала семья: высокий мужчина с зелеными, как молодая трава, глазами и волосами цвета спелой ржи. Одет он был в джинсы и серую рубашку с коротким рукавом. Рядом с ним на переднем сидении ехала его жена – женщина удивительной красоты; ее черные, как воронье крыло, волосы, разделенные аккуратным пробором, густыми косами спадали ей на спину. Ресницы ее были густы и темны, а тонкие брови почти сходились над правильным прямым носиком. Но настоящим чудом казались ее огромные синие глаза, влажные и ясные, как будто впервые открывшиеся в этот день.

На заднем сидении сидели дети: мальчик шестнадцати лет, как две капли похожий на отца, и девочка четырнадцати лет, у которой были светлые, как у отца, волосы, а глаза – большие, как у матери, но ярко бирюзового цвета.

Девочка была очень живым подростком и поэтому постоянно спрашивала:

– Что ждет нас впереди? Какие сюрпризы? Мама, ты говорила, что мы едем в дом к нашей прабабушке, а кто она была? Где ее дом? Почему все так таинственно, почему мы не знали об этом раньше? Мама, когда мы доедем до прабабушкиного дома? – Вопросы сыпались один за другим, как из рога изобилия. Неугомонный ребёнок вертелся из стороны в сторону, не прекращая при этом говорить.

Наконец мать засмеялась неугомонности дочери и ответила ей:

– Видишь вдалеке маленький домик с разноцветной крышей. Это и есть наш таинственный домик, который нам достался от моей бабушки Насти.

– Мы будем здесь жить? – хмуро спросил мальчик.

– Нет, но я еще не знаю, что делать с этим домиком, – ответила женщина.

– А я знаю, – шумно перебила свою маму дочь Женя.

– И что ты знаешь? – строго спросила мать.

– Мы будем приезжать сюда на летние каникулы, как сегодня, хотя через неделю нам уже надо идти в школу, а учебный год будем жить, как прежде, в городе. Я ведь права, да, мама, да? – беспокойно ёрзая на сиденье, девочка то и дела выглядывала в окно.

– Успокойся, – одернул ее отец. – Мы еще с мамой не решили, что делать с нашим «поместьем». Правда, Лена?

– Конечно, милый. Как ты скажешь, так и будет. А пока мы приехали только на неделю, как правильно заметила Женя. – Мать обернулась к детям: – Потому что вам скоро в школу.

Машина остановилась около ограды маленького домика с разноцветной крышей, но никто не решался выйти из неё. Несколько минут все сидели молча и смотрели друг на друга. Первой заговорила Женя:

– Папочка, ты у нас самый смелый, а то вдруг здесь привидения? – она сделала устрашающую гримасу. – Здесь ведь никто не жил очень давно.

– Не говори ерунды. Вечно ты наводишь суету и страх, – перебил сестру Андрей.

– А что, боишься? Такой большой, а боишься, – Женя громко засмеялась. – Андрей, Андрей, ты – трусливый воробей. Андрей, Андрей, ты – трусливый воробей. – Так, смеясь и дразня брата, Женя выскочила первой из машины. За ней вприпрыжку выбежал брат и стал ее догонять. Родители улыбнулись очередной выходке своей любимицы.

– Ну что, Дима, и нам пора выходить из машины. Ведь не зря мы сюда ехали.

– Да, конечно, – ответил отец семейства, и они вместе вышли из салона.

Женя и Андрей тут же подбежали к родителям и все четверо пошли в дом.

С виду очень маленький, домик внутри был просторным. В нем находились четыре комнаты, кухня и пристрой с баней. Прямо из бани дверь выходила на заднюю часть усадьбы. Двадцать соток земли были большим участком для такого маленького домика. Но в детстве мать Елены говорила, что они всегда жили зажиточно до революции и войн, а в послевоенное время почти все отобрали, кроме земли и домика. Отобрали коров, лошадей и все добро, которое смогли найти в доме.

– Мама, а как звали нашу прабабушку? – Заинтересовался Андрей.

– Анастасия Андреевна Меньшова. Но рассказы о бабушках будут позже, а сейчас пойдемте приготовимся к сегодняшней ночи.

Дмитрий взял Елену за руку и прошептал:

– Я просмотрю весь участок, что где растет, да и вообще – что здесь находится. А вы похозяйничайте по дому.

Дети и мать принялись распаковывать вещи в огромном зале. Комната была почти пуста. В ней стоял старинный комод, трюмо-зеркало и огромный круглый стол с шестью табуретами вокруг. Стену украшали картины и вышивка. В зале – четыре окна, из-за чего он казался еще больше и светлее.

Когда все вещи перекочевали в комод, который был пуст, Лена отправилась на кухню готовить ужин, а дети побежали осматривать весь дом.

Из зала они перешли в большую спальню, видимо, именно здесь спала их прабабка. Комната была чуть поменьше зала, но тоже очень просторной и светлой. Посреди комнаты стаяла большая дубовая кровать с резными ручками на углах, а в изголовье висел портрет красивой молодой женщины.

– Женя, посмотри, – удивленно произнес Андрей. – Это же наша мама.

– Да, но только как-то странно одета: платье расшито золотом и шляпа такая сейчас не в моде.

– Женька, да это ведь старинный наряд, такие носили в старину.

– Ой, Андрюша, это, наверное, и есть наша прабабушка.

– Пойдем, скажем маме, а?

– Нет, вначале все осмотрим, – серьезно сказала Женя, и они стали проверять все остальное. Помимо кровати и портрета, в комнате находился большой шкаф во всю стену, по обе стороны от него уютно расположились две маленькие тумбочки.

– Андрюшка, смотри, что я нашла! – выкрикнула Женька, доставая из тумбочки большую ветхую книгу.

Брат подошел поближе к сестре. Пристально разглядывая старинную книгу, он провел рукой по волосам, поправляя их и в задумчивости, так и оставил ее на макушке.

– Знаешь, Женька, здесь, наверное, по старинке написано. Или вообще не по-русски. Может, потом маме покажем, она у нас все знает. – Андрей посмотрел на младшую сестру, которая вертела в другой руке какую-то вещь, и спросил: – Ты еще что-то нашла?

Женя протянула брату небольшую шкатулку ручной работы. Резная, с замысловатыми зверьками, она могла приковать к себе все любопытные взгляды. Дети долго и старательно открывали шкатулку, но так и не смогли ее открыть. Дверь отворилась, и в комнату вошла мама. От неожиданности Женя и Андрей вскочили, выронив на пол свою драгоценность.

– Что вы притихли, проказники? – спросила мать, стараясь не рассмеяться, увидев выражения детских лиц.

Очнувшись от неожиданного появления матери, дети протянули маме книгу и шкатулку, которую подняли с пола. Лена аккуратно взяла её и через несколько минут сообщила детям, что эта книга называется библией, и она считается священной. Библию дети положили обратно в тумбочку, а шкатулка не открывалась даже в руках их мамы. Переключив своё внимание на портрет, Андрей, ткнув в него пальцем, закричал:

– Мама, там портрет, там твой портрет!

– Это прабабушка, – поправила его сестра.

Лена очень долго рассматривала портрет своей бабки и, наконец, вздохнув, сказала:

– Мне говорили, что я очень похожа на неё, но что я ее точная копия – это для меня открылось впервые. – Мать наклонила голову, её лицо стало серьёзным, а глаза витали где-то в другом мире. – Моя мама часто рассказывала о бабушке Насте, – произнесла мать, ни к кому не обращаясь. – Она говорила, что бабушка была необыкновенной женщиной.

* * *

– Анастасия, ты сегодня же выходишь замуж за графа Никольского, – сказала мать, Мария Николаевна, и с высоко поднятой головой хотела выйти из комнаты.

– Но ему тридцать шесть и он вдовец, – закричала ей вслед непокорная дочь. – Я не хочу, я не пойду, я не буду, я лучше умру-у-у.

Завывания Анастасии разносились по всему дому. Прислуга шныряла по всем закоулкам поместья в страхе, как бы не попасть на глаза хозяйке, не то – жди взбучки за всё ещё не приготовленный наряд для бедной девочки. И как только рука поднимается у старой карги на бедного ребенка?

– Не пойду, – кричала Настя. – Он старый, у него есть сын, который старше меня, – слёзы заволакивали пеленой глаза, но Насте было все равно, она лишь хотела одного, – убедить свою мать. – Мамочка, мне ведь всего тринадцать, я боюсь его.

– Меня не задевают твои слезы, Анастасия Андреевна, – неумолимо отвечала мать; всегда вытянутая по струнке, она походила на драгоценную трость с ажурным набалдашником. Худая, высокая, с лицом, которое, казалось, досталось не той женщине. Характер никак не сочетался с прекрасным ликом этой суровой непреклонной гадюки. Холодная красота очаровывала, притягивала к себе, но и отталкивала, натыкаясь на презрение, читающееся в глазах женщины.

– Был бы отец жив, он бы не допустил, – в отчаянии закричала Настя. – Он бы не дал тебе издеваться надо мной. Ты всегда меня не любила, с момента моего рождения, как ты не любила моего отца, моего, слышишь? Я тебя ненавижу! – все больше распаляясь, она уже не замечала, что говорит. – Ты мне не мать. Ты – чудовище, которое ненавидит меня, этот дом и всё, что только можно увидеть в этом мире. Отец, мой бедный отец, как ты его ненавидела! Это ты его убила своей ненавистью, его сердце не выдержало твоих упреков и скандалов. Из-за тебя, это все из-за тебя. Я, я тебя не-на-ви-жу! – разгорячённая дочь выскочила из комнаты и бросилась на улицу.

– Догнать, остановить! – неистово вопила Мария Николаевна вслед своей дочери. – Поймать негодницу. – Руки у неё затряслись в припадке бешенства. – Вернуть её, не-ме-едлен-но!

Прислуга не посмела не повиноваться, и через какие-то пять минут Анастасия была уже обратно возле своей матери. Подняв высоко голову, Настя презрительно посмотрела на свою мать и сквозь зубы выговорила: – Я согласна, лучше жить с маразматиком, чем с извергом.

* * *

– Ровно в полдень состоялась скромная свадьба Николая Никольского и вашей прабабки Анастасии, – очнувшись от забытья, проговорила Лена своим детям. – Мама говорила, что он очень любил бабушку, настолько безумно, что отослал своего сына заграницу, чтобы тот не мешал его счастью и не соблазнял Настю своей молодостью и красотой.

– Ой, как интересно, – прошептала Женя. – А дальше, что было дальше?

– Да что тут непонятного? Потом родилась бабушка, – серьезно сказал Андрей.

– Нет, Андрюша, потом были годы революции и войн, и граф Никольский возглавил полк белогвардейцев, но вскоре был ранен.

* * *

– Госпожа, у вас мальчик, – весело произнесла старая нянька Гаша. – Вот барин-то обрадуются такому ребёночку. Крепенький, румяненький.

– Ой, какой пухленький, Гаша, – улыбаясь, тихонько промолвила Анастасия, лёжа на кровати. – Дай мне подержать его.

– А как вы его назовёте, госпожа? – осведомилась нянька.

– Алёшенька, – неуверенно предположила Настя. – Да, Алёшенька, – уже вполне уверенно и даже слегка властно добавила она.

– Госпожа, госпожа, – кричала, ворвавшись в комнату, дочь няньки, Маня, – там, там… – Запыхавшись, она не могла проговорить больше ни слова.

В комнату вслед за Маней вошел граф Никольский. С перевязанной рукой, уставший, он выглядел осунувшимся и разбитым, но, увидев, что его жена подарила ему ребёнка, он подскочил к ней и, крепко сжав ее руки, быстро заговорил:

– Настенька, девочка моя, ты – моё сокровище, – слова путались и комкались, но он продолжал: – спасибо тебе за сына, о большем я и не смел мечтать.

Он сел подле кровати и стал рассматривать маленького новорожденного ребенка.

– Светик мой, ты уже дала имя нашему первенцу? – улыбаясь, спросил Николай.

– Алёшенька, – строго, но с теплой ноткой в голосе произнесла Настя. За то время, которое прожила с мужем, она сумела к нему привыкнуть и даже, более того, испытывать нечто вроде влюблённости. Она была даже рада, что мать, её родная мать, не принимает больше участия в её жизни. Боль ушла, освободив место для уважения. А трепет материнства заполнил Анастасию до края и уносил в далёкие, непознанные края, туда, где нет злобы, ненависти и горя…

* * *

– Дни летели, унося с собой радость, Николай оправился от ранения. Счастье затмило его глаза, и он не собирался уходить на жестокую войну. Для него больше не существовало ни войн, ни кровопролитий, но счастье оказалось недолговечным, и через месяц их Алёшенька умер от чахотки. Николай не мог смириться со смертью сына. Уходя обратно в свой полк, он оставил жену опять беременной. Вот такое продолжение, – с горечью в голосе произнесла Лена.

– Как это ужасно смотреть, как умирает твоё дитя, – тихо произнёс Андрей. – Наверное, ему было очень больно.

– Все мужики только о себе и думают, – съязвила Женька, – а ты об Анастасии подумал, каково ей-то, она ведь мать, она рожала, мучилась. А ты – о графе.

– Мама, а что дальше-то было? – не обратил внимания на высказывания сестры мальчишка.

– А дальше? Все очень грустно. За шесть лет совместной жизни у них было четыре мальчика: Алексей, Валентин, Иван и Василий, но никто не дожил даже до года. Какой-то злой рок витал в их доме, унося всех детей в мир забвения…

* * *

Настя сидела возле камина и читала книгу, когда в зал ввалился сильно пьяный Николай, прислуги нигде не было видно. Пьяный и разъяренный муж подошел к красавице-жене и прошипел:

– Мы прожили шесть лет, шесть несчастных, мучительных лет, и ты, ты, отродье дьявола, умертвила всех моих детей, я убью тебя, – выкрикнул мужчина и сильно ударил Анастасию по лицу.

Безумный, в слепой ярости, он избил свою жену до полусознательного состояния. И, свалившись тут же от перенапряжения и спиртного, которое подействовало, наконец-то, как снотворное, уснул.

Очнувшись от побоев, с окровавленным лицом, избитая Настя пошла в свою комнату. Собрав невеликий багаж, она вышла из дома и, не осознавая ничего, побрела в неизвестном ей направлении.

«Лишь бы только подальше от дома. От дома, который из семейного гнёздышка превратился в адское пекло. – проносилось в её голове. – Ах, как она мечтала о счастье! – полуулыбка исказила её лицо всего лишь на мгновение и вновь на лице отобразилось омерзение. – А может, и вправду виновата в смерти детей именно она? – вопрос остановил её на мгновение, но, стряхнув наваждение, она побрела дальше. – «Нет, этого не может быть»… – Мысли путались, голова раскалывалась от боли и побоев, ноги подгибались, но Настя всё брела и брела, не видя перед собой ничего, кроме разъярённого лица Николая. Гены её матери наконец-то дали о себе знать, девушка взяла от характера ненавистной ей женщины упорство и стойкость перед обрушившимся на неё горем. Всю ночь она шла по дорогам и тропинкам, а под утро доковыляла до низенького домика. Постучавшись, Настя стала ожидать, облокотившись о дверной косяк, когда кто-нибудь откроет ей дверь. Через несколько минут дверь открыла старуха в потрёпанном платье и выцветшем платке. Сгорбленная, морщинистая, она напоминала Бабу-Ягу из сказок, которые так любил рассказывать отец Настеньки Андрей Петрович.

– Чё те, молодка? – прошмякала беззубым ртом старушка, внимательно оглядывая избитую девушку.

– Пустите в дом отлежаться, убежала я. От мужа убежала, – пролепетала уставшая Настя и повалилась на порог без сознания.

– Бог ты мой, ты ж чё, ой-ей-ей, неладно это, неладно. – Старушка подтащила за ворот Настю и, впихнув обмякшее тело в свой дом, закрыла дверь. – Ой, ты матушка ж моя, да кто ж это тебя так? Изверги! – причитая над Анастасией, бабка влила ей в рот несколько капель какого-то настоя. Закашлявшись, Настя очнулась.

– Красавица, куды ж ты теперя направляешьси-то? Одна-то недойдёшь ведь, убьють, чего доброго яще. – причетала хозяйка домика.

– Лучше пусть убьют, чем так жить, – безжизненным голосом ответила Анастасия, прикрывая от усталости глаза.

– Тьфу, тьфу, не накликай беды-то, – сплюнула старуха через плечо. – Бог с тобой, дитятко.

– Нет мне места в жизни, бабушка. Бог, видно, разгневался, коль отобрал у меня всех детей.

– Не гневи Бога-то, он знает, когда кого одарить. Ты поготь моненько, он и тебя приветит.

– Не жить мне боле, бабушка, муж меня ненавидит, детей нет, да и ушла я от этой жизни, ушла… А куда, и сама не знаю.

– Да куды ж ты пойдешь-то? Убьють, ой, убьють – и глазом не моргнешь.

– Я, бабушка, пойду к тетке своей Феодосии, небось, приютит меня.

– Ну чё ж, тыды приляг, отдохни поначалу, а потом и поглядим, чё я могу для тебя сделать-то.

* * *

Наутро очнувшись, Николай огляделся и вспомнил события предшествующей ночи.

– Боже, что, что я сделал, где Настя? – Не обращаясь ни к кому конкретно, он закричал, схватившись за голову, бросился вверх по лестнице в комнату жены. Пробегая мимо комнат, он заглядывал в каждую и выкрикивал имя своей жены в надежде, что она откликнется на его зов. Но ее нигде не было. Собрав прислугу, он стал выпытывать, кто, что знает об исчезновении Анастасии, но даже слуги не давали четкого ответа.

В полдень, сидя в кресле возле камина, он судорожно сжимал книгу, которую читала Настя накануне вечером. Мысли вихрем проносились в его голове, создавая различные образы.

Соскочив с кресла, Николай прошел в свой рабочий кабинет, все еще не выпуская из рук книги, достал из стола футляр, обитый бархатом кровавого цвета, открыл его, вытащил два дуэльных пистолета и долго рассматривал их при дневном свете.

Слуги в этот день ходили угрюмые, всё валилось из рук. Никто не знал, куда делась их госпожа и что повлияло на такое внезапное исчезновение.

От внезапного выстрела слуги сбежались в кабинет своего хозяина. Открывшаяся картина была ужасна. За письменным столом, сидя на стуле, их хозяин казался живым, с дырой в голове от выстрела дуэльного пистолета, который все еще покоился в руке хозяина, другая рука застыла, как бы прижимая книгу к груди. На столе лежал листок бумаги, на котором было написано:

«Милая, Любимая Настенька, прости меня, если сможешь. Я не должен был делать этого. Я просто трус, раз смог поднять руку на женщину, не просто на женщину, а на свою любимую жену. Прости, если сможешь, прости, прости.

Твой Николя».

* * *

– Так закончилась маленькая история совместной жизни моей бабушки и ее мужа графа Никольского, – вглядываясь в портрет, продолжала свой рассказ Лена.

– Да, – протяжно произнес Андрей, – вот это история. Никогда бы в такое не поверил, если бы не ты рассказывала.

– Мама, а что же дальше было? – полюбопытствовала Женя. – Ведь бабушка Аня не от святого духа родилась?

– Нет, конечно, не от святого духа, а от твоего дедушки. – заулыбалась мать.

– Значит, она вышла второй раз замуж и была, наконец-то, счастлива? – заулыбалась в ответ дочь.

– Ну, хорошо, я расскажу вам, что было дальше, если вы пообещаете не залезать вперёд моего рассказа.

* * *

– Вон чё, девонька, енто Дмитрий, – прошмякала старуха, показывая на молоденького парня лет пятнадцати. – Он, енто самое, проводит, значит, тебя до твоей тётки, тута недалече будет, если через леса да болота. А потом гляди, ежели твоя тётка примет тебя, дык ты оставайси у неё, а нетука, дык иди ко мне жить.

– Спасибо вам, бабушка, – ласково произнесла Настя и обняла старушку за сгорбленные плечи.

– Ну иди, дитятко, иди, не-то я разревуси.

Помахав удалявшимся детям, старушка утёрла скользнувшую по щеке слезу и прикрыла дверь. Дорога виляла из стороны в сторону, бросая путников от дерева к дереву, по кочкам, через поваленные деревья. Шли молча, не зная, что сказать друг другу. Останавливались только для того, чтобы перекусить да переночевать, шли днем и ночью трое суток. На четвертые сутки вышли на поляну и вдалеке увидели небольшое поселение.

Подошли к домику с разноцветной крышей, у Насти заколотилось сердце с бешенной скоростью. Она схватила руку Дмитрия, заглянула ему в глаза и тихо произнесла:

– Я сама постучу в дверь, а ты иди обратно. Спасибо тебе за всё. – И уже ни к кому не обращаясь, она произнесла: – Теперь начинается моя новая жизнь, я сама, я всё должна сделать сама.

– Я подожду чуток тебя, – предложил паренёк, – постою в сторонке, а ежели чего, так пойдём обратно. – И чуточку подумав, добавил: – Вместе.

Анастасия громко постучала в дверь и отошла чуточку в сторону, на случай, если её муж уже был там. Дверь открыла тётка Феодосия. Увидев свою племянницу, она схватила её в охапку и расплакалась.

– Доченька ты моя, горе-то какое, где же ты была так долго? – рыдая, тётка продолжала говорить: – Муж-то твой, господи боже, муж-то твой скончался, горе-то какое…

От удивления Настя отстранилась от тётки, посмотрела ей в глаза и произнесла с надеждой в голосе:

– Когда? Когда скончался Николай?

– Два дня назад принесли вот это, – Феодосия достала из кармана скомканный листок бумаги и отдала его своей племяннице. – И ещё кое-какие твои безделушки. Сказали, что застрелился он, муж-то твой. А поместье стало быть теперь принадлежит его сыну, а тебе вот только это и отдали.

Не зная, радоваться ей или плакать, Анастасия бросилась в объятия тётки и разрыдалась. Истолковав это как горе своей любимицы, Феодосия тоже заревела в голос с Анастасией.

* * *

Дни летели не так что бы быстро, но и не медленно. Так прошли три года. Своё двадцати двухлетие Настя отметила вместе с тёткой на природе, возле маленькой речки, которая протекала за усадьбой. Места были живописные, пёстрые цветы окружали своими лепестками пригорки и поляны. Возле речки сверкал на солнце удивительно чистый золотистый песок. А за рекой раскинулся густой еловый лес, его аромат распространялся по всей деревеньке. Домики были не большими, но просторными, вместительными. Земельные участки были довольно большими, ведь в каждая семья была большой и шумной. Вот только с виду очень маленький, домик с разноцветной крышей выделялся своей оригинальностью и малой численностью его жильцов. Двадцать соток земли были большим участком для такого маленького домика, но это, наверное, единственное что не отобрала при раскулачивании, хотя… какое там раскулачивание? Увели скот, который тут же раскромсали на части и сожрали всей деревней в пьяном угаре, веселясь, что пришла новая власть и новая жизнь, которая должна быть в сто раз лучше прежней, но вот вопрос: лучше ли?..

Погода стояла теплая, весна уступала место лету. Разместившись на пригорке, две женщины обсуждали новоприбывшего поселенца, Алексея Ромина, который поселился не так давно в их небольшой деревеньке. Феодосия была пышнотелой брюнеткой с карими глазами, которые всегда искрились добротой и отзывчивостью. Одета она была очень скромно. Цветастая юбка в пол, белоснежная блуза с рюшами на вороте и рукавах, а на голове в тон юбки платок. Рядом с ней находилась её племянница Анастасия, которая с годами стала ещё краше. Её чёрные, как смоль, волосы, спадающие ниже поясницы, развивались на лёгком ветру. Ресницы, густые и темные, обрамляли великолепные сапфировые глаза, а тонкие брови почти сходились над правильным прямым носиком. Чуть полноватые вишнёвые губы улыбались.

– Тётя, он молодой, красивый, все женщины в него влюблены. Так почему и мне не влюбиться в него? – начала разговор племянница. Выставив руки в стороны, она оперлась на них, запрокинув голову назад и подставив тёплому солнышку своё прекрасное лицо. Глаза сами собой зажмурились от яркого светила и удовольствия.

– Он – художник, и этим все сказано, – в голосе звучала нотка упрека, хотя Настя еще ни разу не слышала от тётки упреков, да и просто ругани в свой адрес.

– А разве не всё равно, художник он или рабочий, у нас ведь теперь все равны, – старалась переубедить тетку Настя, повернув свою голову в сторону родственницы.

– Нет, не всё равно, – стаяла на своём женщина, – ты – графиня.

– Я не графиня, – упрекнула, в свою очередь, племянница, – я – обычная девушка… – Щёки загорелись и Анастасия добавила: – Забудь, что я когда-то была кем-то большим, чем просто твоя племянница. Небогатая, среднего достатка девушка… – она пожала плечами и снова запрокинула голову, закрывая глаза.

– У которой в подвале хранятся все её сокровища, – продолжила вместо Насти Феодосия.

– Да какие там сокровища? Так, несколько безделушек, – нехотя согласилась с тёткой Настя, смешно сморщив носик.

– Если бы эти безделушки нашли в нашем доме, то, я думаю, тебя бы упекли под стражу за утаивание от властей такого богатства.

– Тётя, – опять упрекнула Настя, – меня и так все здесь не любят, обходят стороной, называют ведьмой.

– Ну-ну, девочка, – перебила любимицу тётушка, – какая же ты ведьма? Вот твоя мать была ведьма, мир праху ее, – перекрестившись, она сплюнула на землю и прибавила: – Чтоб её нечистый в ад забрал.

Женщины дружно рассмеялись и не заметили, как к ним подошёл Алексей Ромин.

– Добрый день, красавицы! – поприветствовал их высокий статный мужчина лет тридцати. В его внешности открыто читался аристократизм. Военная выправка, галантные манеры и умение ухаживать за своей внешностью. Безупречной внешностью! Светлые волосы мягкими волнами обрамляли лицо правильной овальной формы. Нос с горбинкой, голубые глаза и всегда насмешливые губы, покоряли с первого взгляда.

– Особенно я – красавица, – захихикала тётка Феодосия. – В мои-то годы…

– Тётя, – одёрнула родственницу Настя.

Взглянув на племянницу, Феодосия поняла, что та влюблена в красавца Алексея. Сделав вид, что она что-то ищет, тётка вскочила на ноги и закричала:

– Господи, у меня же пирог пригорит, – и с этими словами кинулась в свой дом, оставляя молодежь вдвоём, на волю судьбы. Забежав за ограду, Феодосия присела на скамейку и стала наблюдать за происходящим. Любопытство всегда приводило её к тому, что она оставалась с новостями и выигрышем.

Алексей наклонился к Насте и тихо произнёс:

– Вы прекрасны, как утренний рассвет, как луна среди звёзд. – Анастасия хотела его перебить, но он продолжал: – Я давно мечтал написать портрет идеальной женщины, может, вы согласитесь попозировать мне?

От такого поворота событий Настя вскочила на ноги, но, смутившись, села обратно и тихонько кивнула головой, заливаясь краской смущения. Флиртовать она та и не научилась, а отношения с первым мужем давно стёрлись из памяти как года, которые она хотела побыстрее забыть.

* * *

– Все последующие дни Алексей приходил в дом с разноцветной крышей и рисовал Настю, вскоре он сделал ей предложение, и в 1927 году они поженились.

– Как здорово, значит, это и есть наш прадедушка, которого мы так ни разу и не видели? – воскликнула Женька.

– Женя, – заворчал на сестру брат, – мама же просила, чтобы мы ей не мешали рассказывать. – И покачал головой в знак упрёка.

– Я просто обрадовалась, вот и всё, – обидевшись на брата, произнесла Женя. А потом обратилась к матери – Мама, а этот портрет нарисовал он, Алексей Ромин?

– Да, – протяжно произнесла Лена, как будто вспоминая давно забытое событие. – Бабушка и Алексей прожили счастливо тринадцать лет, долгих тринадцать лет, и в тоже время коротких, но детей у них не было. Судьба ли это или злой рок? Непонятно! В 1935 году умирает тётка Феодосия, а в 1940-м умирает Алексей от пневмонии, и Анастасия остается снова одна.

– Что же было дальше? – спросили в один голос заинтригованные дети.

* * *

– Война, война, – кричали уличные мальчишки, пробегая мимо домика с разноцветной крышей.

Анастасия, выйдя на улицу, убедилась, что не ослышалась и тихонько повторила за мальчишками: «Война». Вдруг со всех сторон послышалось:

– Это она, это она, ведьма, змея подколодная, накаркала беду на землю нашу, на мужиков наших, своего-то в гроб загнала, вот и наших туда же загнать хочет. – Одни соседки шептались, другие говорили, а некоторые выкрикивали прямо ей, Анастасии, в лицо, что это она повинна во всех злодеяниях этого мира.

К Анастасии подошла молоденькая женщина из дома напротив. Настя приготовилась и от нее выслушать упреки в свой адрес, а та наклонилась, обняла Настю и прошептала:

– Война, Настя, война, не слушайте вы их, они обезумели. Я не думаю, что вы в этом виноваты. Вы мне нравитесь, давно нравитесь, да вот свекровь моя всё не давала с вами общаться, а как не стало её нынче, так и руки у меня развязались. Пойдёмте в добровольцы вместе, говорят, завтра записывать будут.

Женщина тараторила и тараторила без умолку, и Настя обняла ответно появившуюся подругу, первую подругу в её жизни и сказала: – Пойдём в дом, я тебя чаем напою. Да и потом, куда ж ты пойдёшь воевать? У тебя ведь ребёночек маленький.

* * *

– А через два дня Анастасия ушла добровольцем на войну. – Остановившись, Лена посмотрела на притихших детей и продолжила: – Там она встретила свою судьбу, свою вторую половинку. В феврале 1942 года раненую Анастасию отправили в госпиталь, где она и встретилась с…

* * *

– Анастасия Андреевна, – взволнованно проговорила медсестра Валентина, девочка восемнадцати лет небольшого роста, с озорными веснушками на лице, – там раненый требует, чтобы вы присутствовали при его операции.

– Раненый? Но… Я не медсестра, я просто помогаю вам после ранения. Может, ты ошибаешься, и он просит не меня?

– Нет, нет, он требует именно вас, он так и сказал: «Пригласите на операцию Никольскую Анастасию Андреевну».

Валя побежала к самодельной операционной, приглашая с собой Настю.

За ширмой лежал раненый солдат и разговаривал с главным врачом. Темноволосый мужчина сильно напоминал Анастасии ее первого мужа, Николая. Такой же плечистый, высокий с копной густых шоколадных волос, спадающих небрежно на плечи. Видимо он давно не брался за ножницы раз волосы успели так отрасти. Карие глаза, прямой нос и алые губы, сжатые в плотную линию говорили о том, что мужчина недоволен. Не обращая на Настю внимания, мужчины громко спорили.

– Позовите сюда Никольскую, или я не буду оперироваться! – командовал раненый.

– Конечно, конечно, обязательно пригласим, Валюша уже побежала за ней, а вы успокойтесь и лягте поудобнее, – старался утихомирить врач, Владимир Николаевич, своего неугомонного пациента.

– Да как вы можете мне такое обещать, если даже я не знаю, где находится бывшая жена моего отца? Она сбежала от него, когда он больше всего в ней нуждался.

– Неправда! – вмешалась Анастасия не дав договорить раненному. – Я сбежала от него, потому что не могла вынести его побоев и унижений, он упрекал меня в том, что я убила своих собственных детей, – слезы невольно заскользили из глаз Насти. – Вы не имеете права судить меня и моё поведение. Вас не было рядом, и вы не знаете, что произошло в ту роковую ночь. Если бы я осталась, то, может быть, меня не было бы в живых. – Договорив последние слова, она бросилась сломя голову из операционной.

Растерявшись от внезапного вмешательства красивой женщины, раненый замолчал и старался переключиться на сказанное, но ему это никак не удавалось. Эта молодая, красивая женщина стояла перед глазами. Наконец, придя немного в себя, раненый обратился к врачу:

– Кто эта женщина?

– Это та, которую вы звали, это – Никольская Анастасия Андреевна.

– Это Анас… – недоговорив до конца слово, пациент закрыл рот и долго сидел в раздумье.

– Вас надо оперировать, иначе ногу придется отнять. Вы же не хотите ее терять? – снова засуетился врач, ожидание утомляло его.

– Кого терять? – спросил раненый, не услышав, о чём идет речь.

– Ногу, – повторил врач, улыбаясь и понимая, о чём сейчас думает его раненый. – Анастасию Андреевну позвать, или будем оперироваться без нее?

– Да.

– Что – да?

– Позвать.

Через несколько минут Настя вернулась в операционную, раненый не промолвил больше ни слова, просто лёг и закрыл глаза, приготовившись к несложной операции. Через несколько минут раненого поместили в общую палату с другими. Настя ухаживала за всеми больными, но постоянно боялась подходить слишком близко к тому, который обвинил её в смерти Николая, её первого мужа и его отца.

– Сестра, – лукаво улыбаясь подозвал раненый Настю, – подойдите, пожалуйста, ко мне, или вы меня боитесь?

Настя медленным шагом подошла поближе.

– Отчего же, я вас не боюсь, я боюсь ваших упреков, которых не заслужила.

– Я всё ещё не могу поверить, что вы и есть та самая мачеха, которую я представлял себе. – распахнув широко глаза с удивлением произнёс мужчина.

– И какой же вы меня представляли? – поинтересовалась молодая женщина.

– Надменной, избалованной, злой, с крючковатым носом, с ярко рыжими космами и маленькими мышиными глазами. – сморщившись солдат добавил в конце – бе-е…

– Да, портрет впечатляет, но, к вашему сожалению, я не совсем похожа на ваш идеал мачехи.

Расхохотавшись, раненый протянул руку и представился.

– Никольский Константин Николаевич, ваш пасынок и ваш покорный слуга. – Немного задержав руку Анастасии в своей руке, он продолжил: – По-моему, я влюбился, влюбился, как мальчишка.

– В кого же? – смутившись, спросила Настя.

– В вас, мой Ангел, – серьезно ответил Константин. – В вас…

* * *

– А в 1943 году Анастасия уехала в маленький домик с цветной крышей, где и родила вашу бабушку Аню, мою маму. Мама – единственный ребенок, который выжил у Анастасии Андреевны Никольской.

* * *

В двери постучали, и Анастасия выбежала во двор, она ждала почтальона и в то же время боялась его. Что ждет ее, какие вести он принесет? Страх за Константина, тревога за маленькую дочь – все смешалось в её голове.

– Вам письмо, – как всегда спокойно произнесла Варя-почтальон и тихим шагом отправилась дальше, чтобы не видеть слезы, если в письме говорилось о смерти.

– Вам письмо, – так же тихо произнесла Настя. – Что же там: смерть или радость?

Не медля ни минуты, Анастасия быстро разорвала конверт и достала маленький клочок пожелтевшей бумаги. Быстро пробежав глазами скромное послание, она прижала его к груди и бросилась в дом к своей дочери.

– Малышка, Нюточка, радость моя, папа приезжает, – торопливо говорила она, прижимая улыбающуюся девочку.

Ребёнок теребил волосы матери и что-то мелодично напевал, как будто знал, что счастье её мамы уже близко. Настя плакала, плакала от радости. И постоянно нашёптывала своей дочери о её отце.

– В письме сказано, что папа приедет завтра, – говорила она уснувшей дочери. – Завтра, завтра я встречу моего Костю, твоего папу, наше с тобой сокровище, нашу жизнь.

Вся ночь прошла в ожидании счастья. Настя ждала следующего дня, ждала с нетерпением. Её сердце готово было выпрыгнуть из груди от предстоящего счастья, от предстоящей радости. На следующий день ровно в полдень в ворота постучали, Анастасия взяла дочурку на руки и побежала к воротам с улыбкой на лице. Костя, ее Костя приехал, вернулся, наконец-то, наступит долгожданное счастье. Анастасия рванула на себя дверную ручку, дверь открылась и – на пороге…

– Вам извещение, – спокойно, как машина, произнесла Варя и опять побрела дальше, не задерживаясь у двери.

Настя поставила Анюту на землю, дрожащими руками развернула похоронку, слёзы солёным шлейфом скатывались по щекам, хотелось кричать, но горло сдавило, и звук не вырывался из немого рта. Нюточка, сознавая, что матери плохо, прижалась к ней своим маленьким тельцем, загораживая мать от горя. Анастасия прижала к себе дочь и тихо побрела обратно в дом. «Снова одна», – проносилось у неё в голове. – «Снова одна», но вдруг она осознала, что кто-то всё ещё её обнимает, сжимая крохотными пальчиками подол её линялого платья.

– Нюточка, крошка моя, мы остались без папы, – тихо произнесла Настя, и тут тихий плач перешёл в судорожные рыдания, но, чтобы не испугать свою дочь, Настя взяла себя в руки и проговорила сквозь пелену слёз: – Ничего, доченька, мы выживем, мы будем жить и радоваться жизни – именно этого хотел бы для нас твой папа.

За окошком ребятишки что-то выкрикивали и радостно плясали, подбрасывая в воздух цветы, сорванные тут же. Анастасия подошла к окошку, растворила его, и в комнату ворвались крики.

– Победа, победа! Наши одержали победу, теперь не будет войны, теперь наступит мир. – Радостные мальчишки хохотали и бесились, как маленькие котята.

– Победа, – тихо произнесла Настя. – Победа… – Немного помолчав, она подошла к Анюте и шепнула ей на ушко: – Наш папа спас этот мир от войны, он – герой. – И громко, чтобы услышал весь мир: – Он – герой, он спас нас, землю, он заслонил собой этот мир…

* * *

– В июне 1945 года бабушке Насте передали Орден «Отечественной войны», присвоенный Никольскому Константину Николаевичу посмертно, – тихо произнесла Лена.

Дверь отворилась, и в комнату вошел Дмитрий. Увидев внимательно слушавших рассказ матери детей, он улыбнулся и сказал: – Я голодный, как волк, в этом доме ужин будет? – подкрадываясь к детям на цыпочках, Дмитрий продолжал: – Или мне придется съесть вас?

С визгом дети бросились врассыпную. Догнав по очереди вначале Андрея, а потом Женю, отец радостно выкрикнул: – Я самый, самый лучший волк на свете, я победил этих маленьких кроликов. – И принялся щекотать своих детей. Веселье продолжалось бы до бесконечности, но вмешалась мать, и детям пришлось броситься на кухню занимать самые лучшие места за столом. Лена остановила своего мужа и жестом подозвала к себе.

– Посмотри, какая прелесть! – показала она на шкатулку. – Правда, не открывается.

– Потом открою, – улыбаясь, произнес Дмитрий, обнимая жену, – а теперь пошли на кухню, не то дети съедят все самое вкусное, и голодный волк останется ни с чем.

– Какой ты всё-таки ещё ребёнок, Димка! – Лена хотела ещё что-то добавить, но муж, обняв её, перебил.

– Потом, потом, а теперь ужинать, – Дмитрий легонько подтолкнул жену к выходу. – Не то злой голодный волк съест с удовольствием свою любимую жёнушку.

В кухне пахло печёной картошкой и курицей. Все ели с большим аппетитом, причмокивая и облизывая каждый пальчик после курицы. Незаметно время пролетело, и дети отправились спать в маленькую спальню, где стояли две кровати и маленькая люлька. Застелив кровати новыми простынями, мать поцеловала детей и пожелала: «Спокойной ночи и приятных снов». Маленькие проказники осмотрелись вокруг – эта комната показалась им светлой и красивой, помимо кроватей и люльки, здесь был шкаф для белья и много, много картин.

– Давай заглянем в шкаф, – предложила Женя, – посмотрим, что там находится.

– Давай, – откликнулся брат.

Тихо подойдя к шкафу, они открыли первую его половинку. Там стояли резная балалайка, расписная старинная гармонь и еще с двенадцать расписных деревянных ложек. Во второй половине шкафа висело скромное темно-синее платье, на котором красовались военные ордена, а внизу стояли туфли такого же темно-синего цвета на очень высоком каблуке.

– Наверное, это самые ценные вещи для нашей прабабушки, – тихонько сказала Женя. – Интересно, а в кармане что-нибудь есть? – Женя залезла в карман платья и достала маленький резной ключик. От удивления она не могла вымолвить ни слова.

– Это, наверное, ключик от шкатулки, – предположил Андрей. – Смотри, на нём какие-то зверьки или птички, не могу понять.

– Может, пойдём, сходим за шкатулкой, – предложила Женя брату.

– Ты что, Женька, с ума сошла? – зашикал на сестру брат. – Там мама и папа.

– Да они уже спят, наверное. – Засомневавшись, Женя выпятила нижнюю губу и проговорила: – Ладно, завтра посмотрим, тот ключ это или нет. – Она взяла платье из шкафа и приложила его к себе. – Как, красиво? – спросила она Андрея, крутясь вместе с платьем возле брата. – Мне идет это платье?

– Давай спать, любопытная сестрёнка, – зевая, Андрей подошёл к своей кровати и лёг. – А завтра просмотрим всё остальное.

Нехотя Женька протянула руку с платьем в шкаф и вскрикнула.

– Гляди, гляди, Андрюшка…

Но брат ничего не ответил, он спал глубоким сном. Женя повесила платье на место и ещё долго вглядывалась в маленькую дверцу, которая уютно пряталась в шкафу за платьем. «Завтра скажу родителям о находке», решила Женька и, прикрыв дверцу шкафа, легла спать.

* * *

Рано утром, нежась на огромной кровати, Дмитрий рассказывал жене о своем путешествии по саду.

– Знаешь, там целая плантация вишни, прямо-таки «Вишневый сад».

– Ты преувеличиваешь, – промурлыкала Лена.

– Ну, нет, я еще мягко сказал, там целая фабрика по производству вишни. – Дмитрий схватил подушку и кинул в жену, отчего она свалилась с кровати и захохотала. Вслед за первой подушкой полетела вторая, но Елена успела увернуться и запустила, в свою очередь, подушкой в мужа.

Так перекидываясь подушками, Лена проговорила: – Там только вишня? – и кинула очередную подушку в мужа.

– Отчего же? – увернулся от подушки Дмитрий. – Там много чего растет, но самое красивое… – Он схватил жену в охапку и повалил на кровать. Глядя в глаза своей жены, он продолжил: – Самая красивая в саду берёза – стройная, высокая, кудрявая – редкая красавица. – Дмитрий говорил о берёзе с восхищением, восторгом, и Елена не удержалась, захохотала.

Дмитрий очнулся от своих воспоминаний о берёзе и посмотрел лукаво на свою жену.

– Ты так говоришь, – продолжала хихикать Лена, – что я поверила, что берёза привлекает тебя больше, чем твоя любимая жена.

– Конечно, милая, – поддержал жену Дима – она ведь стройней тебя и красивее, да ещё такая зелёная.

– Зелёная? – удивилась Лена. – Тебе нужна зелёная жена?

– Не удивляйся. Да и вообще, чему ты удивляешься? – со скрипом в голосе заговорил Дима. – Мне всегда нравилось всё зелёненькое.

Лена, показывая гримасу отвращения, проговорила квакающим голосом:

– Как лягушонок, вечно зелёный,

Как огурец, давно засолённый,

Любишь ты только зелёных девчушек,

Маленьких, скользких и мерзких лягушек.

Лена скрючила пальцы рук и, квакая, стала щекотать своего мужа. Между ними завязалась шуточная драка. Хохот раздавался по всему дому. Стук в дверь прервал игру супругов.

– Да, да, войдите, – проговорили они в один голос, стараясь не хохотать и наладить дыхание.

С шумом и визгом в комнату родителей влетели Женька и Андрей и, втиснувшись в ряды их шумной компании, продолжили игру взрослых. Шум, гам, визг, крики и смех раздавался даже за приделами уютного домика. В самый разгар веселья зазвонил дверной колокольчик, оповещая о приходе нежданных гостей. Супруги кинулись одеваться, и через пару минут Лена открыла входную дверь.

– Здравствуйте! – всё ещё в приподнятом настроении сказала она. – Чем могу помочь?

– Здравствуйте! – сказала пожилая женщина, одетая в поношенную блузку и темную шерстяную юбку. Её маленькие руки огрубели и покраснели от работы с землей, а шея сильно загорела на солнце. Лицо было доброе, а глаза улыбались и сияли, как у молодой девочки. – Я ваша соседка. А вы… наверное, дочка Анюты, извините Анны Константиновны?

– Да, – удивилась Лена. – А откуда вы узнали?

– Вы сильно похожи на Анастасию Андреевну, маму Нюточки. – просияла гостья.

– Проходите в дом, – пригласила Елена, впуская женщину. – Там, правда, ещё не совсем прибрано. Мы приехали только вчера.

– Да, да, я знаю, – вымолвила соседка, проходя в дом. – Здесь всё, как прежде.

Лена провела незнакомку в кухню, где уже сидели за столом дети и муж.

– Здравствуйте, – тихо произнесла соседка. – Меня зовут Мария Вениаминовна, я ваша соседка, а когда-то была лучшей подругой вашей бабушки Анны Константиновны. Это было в годы послевоенные, суровые, но такие счастливые для всей страны.

Лена улыбнулась в очередной раз, теперь она вспомнила слова своей матери, которые та произнесла незадолго до своей смерти: «Первой к вам придет Машенька, и, наверное, единственная, кто захочет видеть кого-либо из нашей семьи».

– Я пришла, услышав звонкий смех, – продолжала говорить Мария Вениаминовна – Я помню, как еще маленькая приходила к тёте Насте и её дочери Нюточке, мы любили играть в её комнате и лазить в саду по яблоням – их там немного, всего четыре, но нам тогда эти яблони казались огромным богатством. Тогда я боготворила женщину, которой даже в пятьдесят можно было дать всего двадцать пять. Я немного постарше Нюточки, но я любила её, как свою младшую сестру. Анастасию Андреевну недолюбливали все наши соседи из-за её удивительной красоты. – Мария Вениаминовна обернулась к Лене: – Когда я вас увидела, мне показалось, что я вернулась в прошлое лет на пятьдесят назад, когда была еще маленькой. Вы так мне напоминаете тетю Настю, только вы чуточку моложе её и ростом повыше. Анастасия Андреевна была миниатюрной, но с несгибаемой волей.

– Мария Вениаминовна, садитесь с нами завтракать, – предложила Елена и подставила к столу табурет.

– Так приятно послушать о нашей бабушке, – вступила в разговор Женя, – особенно о её молодости.

Соседка с удовольствием приняла приглашение и села на предложенный табурет. За завтраком Мария Вениаминовна продолжила свой рассказ.

– Я была совсем маленькой, когда тетя Настя родила Анюту, мне было всего пять лет, шла война и конца её не было видно, все только и думали о том, чтобы поскорее закончилось общее горе.

* * *

Маленькая девочка бежала по тропинке по направлению к домику с разноцветной крышей, на пути у девчушки встали соседские мальчишки. Преградив ей дорогу, они закричали:

– Ты куда, малявка, направилась, опять к ведьме проклятой с её выводком водиться? – подойдя вплотную к девчушке, они толкнули её в канаву. – Ну что побежишь дальше или повернёшь назад? – спросили они малютку, покачивая в воздухе кулаками, в знак угрозы.

Девочка растерянно встала на ножки и, насупившись, тихонько пошла на мальчишек, сжав крохотные кулачки. Из-за спины мальчишек показалась Анастасия Андреевна.

– Ах вы, бесенята, ну-ка, убирайтесь отсюда, чтоб ноги вашей не было возле моего дома, и, если я ещё раз увижу, что вы обижаете Машеньку, я превращу вас в лягушек. – Под звонкий смех Насти мальчишки бросились врассыпную. Анастасия взяла Манечку за ручку и повела её в дом.

Возле колыбельки в маленькой комнатке Маша расположилась на кровати с красивой куклой в руках. Играя с красавицей-куклой, она рассказывала ей сказки, которые слышала от взрослых. Изредка она покачивала колыбельку и напевала запомнившиеся ей мелодии. Настя смотрела на Машеньку и радовалась, что в этом мире есть добрые человечки, не испорченные войной, которым нужны дружба и любовь. Дни тянулись своей чередой, дети подрастали, и всё ближе становились друг другу. Нюточка обожала свою любимую и единственную подругу Машеньку, а Маня нянчилась с Аней, как с маленькой, стараясь дать больше любви и заботы своей «младшей сестрёнке» – так она называла Нюточку. Веселье не покидало домик с разноцветной крышей, несмотря на злобу соседей.

– Нюта, Маня, пойдемте кушать, – позвала девочек Анастасия Андреевна.

– И сказки слушать, – в тон матери дополнила Аня, подмигивая своей подруге.

– Сегодня я уеду ненадолго в центр, – продолжила разговор Анастасия. – Машенька, тебе уже пятнадцать, а тебе, Нюта, десять, я думаю, вас можно оставить одних дома, – улыбаясь, Анастасия Андреевна подмигнула девочкам. – Я надеюсь увидеть чистоту и порядок, когда вернусь.

Девочки кивнули в знак согласия и накинулись на пышный пирог с яблочной начинкой. День выдался тёплым и солнечным. После ухода матери подруги уединились в её комнате и долго играли с фарфоровой куклой.

В дверь постучали, Нюточка бросилась вприпрыжку открывать дверь.

– Мама, мама приехала! – кричала радостная девочка.

Открыв дверь, она увидела соседского мальчишку, который вечно дразнил её на улице. Мальчик стоял с искаженным от злости лицом.

– Мне сказали, что ты меня обозвала чертовым лешим и проклятым Кощеем, – наступая на Аню, шипел он. – Это правда? Говори! – руки его сжались сами собой в кулаки.

Растерявшись, Нюточка стояла неподвижно, как вкопанная, и не могла вымолвить ни словечка. Мальчишка бросился на неё с кулаками. На крики выскочила Маша, она принялась отпихивать мальчишку от избитой Нюты. Увидев, что Аня находится в бессознательном состоянии, хулиган испугался и, выбегая на улицу, закричал:

– Ведьма, ведьма помирает, люди, ведьма помирает…

Крики разносились ещё очень долго, но никто так и не пришёл на помощь девочкам.

– Ну почему моих родителей нет дома? – причитала заплаканная Маша. – Ну почему именно сейчас нет тёти Насти? Скорее бы она вернулась.

Придя в сознание, Аня увидела возле себя свою маму. Пытаясь улыбнуться, она закрыла глаза и вспомнила лицо мальчика, который её избивал.

– Почему, мама? – спросила она у Анастасии Андреевны, – почему они нас ненавидят?

– Лежи смирно, маленькая, – улыбаясь сквозь слёзы, прошептала Настя. – Просто мы не такие, как они. Люди всегда осуждают тех, кто не похож на общую массу.

– Это я виновата, – стоя в стороне, Маша плакала. – Это я виновата, это мне надо было открывать двери, и тогда ничего бы не случилось.

– Не вини себя, Маня. Не сегодня, так в другой раз это произошло бы. Людскую злобу не остановить, пока она не выплеснется. – тяжко вздохнув произнесла Настя.

* * *

– Мы долго выхаживали Нюточку, она была слабенькой девочкой, – Мария Вениаминовна опустила голову. – Я до сих пор удивляюсь, как он её не забил до смерти и почему я не выскочила раньше?

– Не вините себя, баба Маша, – заговорила Женя. – «Чему быть, того не миновать», – как говорится в пословице, а что было тому мальчишке?

– Тётя Настя просто сказала: «Бог ему судья. Пусть он покается в судный день в своих грехах. А мы с Нюточкой его прощаем». Вот и всё, что было этому мальчику, правда, чуть позже я выловила его во дворе и поколотила, с тех пор Анюте никто не досаждал, – улыбаясь, Мария Вениаминовна встала из-за стола. – Мне уже пора.

– Может, ещё останетесь с нами, – предложила Женька.

Лена одернула свою дочь и, улыбнувшись, пригласила Марию Вениаминовну к ним в гости на обед. Баба Маша пообещала рассказать за обедом продолжение жизни своей лучшей подруги и удалилась в свой дом.

– Как не стыдно вмешиваться в разговор и высказывать первой то, что должны предложить родители! – упрекнула Лена дочь.

– Но, мама, мне так интересно было дослушать до конца всю историю о бабушке. Кто ещё нам расскажет о ней?

– Я думаю, что и без тебя мы предложили бы остаться Марии Вениаминовне у нас, – строго произнесла мать. – Или ты думаешь, что мне не интересно знать побольше о молодости моей мамы? – улыбнувшись в конце своей фразы, она подмигнула всем и рассмеялась.

Весёлый хохот зазвенел в кухне в ответ, и все приготовились прогуляться по великолепному саду.

Время незаметно подошло к обеду. За столом, внимательно слушая продолжение рассказа, сидели новые жильцы домика с разноцветной крышей и соседка баба Маша.

– Нюра росла Чудным ребёнком, а когда ей исполнилось восемнадцать лет, она распустилась, как маленькая садовая розочка. Красивее вашей бабушки не было никого, – обратилась к детям Мария Вениаминовна. – Но ни в одной семье ни мать, ни отец не разрешали своим сыновьям даже заговорить с Нюточкой. Только в нашей семье любили Никольских, мама рассказывала, что тётя Настя предостерегла ее в первый день войны от необдуманного поступка. Я была совсем маленькой, а мама решила пойти добровольцем на войну, но Анастасия Андреевна простым словом остановила её и тем самым спасла её и меня от верной гибели… В пору молодости я встречалась с парнем из соседней деревни, мне было двадцать три и, по меркам нашей деревни, я была старой девой, но я и не расстраивалась…

* * *

Владимир стоял возле окна и снова перечитывал письмо от родственников со стороны отца. «Что-то тут ни так», – думал Владимир. – «Почему они вдруг приглашают меня, что они хотят?» Мысли кружились вихрем в голове Володи. «Может быть, ещё раз перечитать письмо и, если не найду загвоздки, то поеду, терять все равно нечего». И он вновь погрузился в чтение.

«Здравствуй, Владимир!

С первых строк своего письма извиняюсь за те неудобства, которые тебе доставит поездка к нам. Сам приехать за тобой не смогу, в деревне очень много дел.

Как только сможешь, приезжай к нам. Людмила Васильевна, я и наша дочь Машенька ждем тебя с нетерпением в гости. Мы хотели бы наладить наши отношения, эта ссора не должна длиться вечно. Ведь ты и Маша не виноваты, что мы с твоим отцом когда-то поссорились. Передай отцу, что я не сержусь более на него, и если он сможет, то пусть тоже приезжает с женой к нам. В августе этого года у Машеньки свадьба, и она очень хотела видеть вас у себя на торжественном событии.

Ждем в гости, твой дядя Вениамин».

Владимир положил на стол письмо и в задумчивости сел на табурет возле окна. Дверь отворилась, в комнату вошла мать Володи – Лариса Дмитриевна.

– Мама, ты уже пришла с работы? Так рано? – удивился он.

– Я с сегодняшнего дня в отпуске, ходила на работу только за отпускными. – Мать пожурила сына: – какой ты у меня всё-таки уже большой!

– Конечно, – выпятив грудь, торжественно произнес сын: – Отслужил в армии, отметил день рождения. – И, опустив немного плечи, произнес: – только вот ещё на работу не устроился.

– Будет тебе убиваться-то, погуляй ещё чуток, а то потом не дадут, да и жену бы тебе, чтобы хозяйка в доме была.

– Мама, опять ты за своё, – с улыбкой произнёс Володя. – Ну какая мне сейчас жена, я ведь здесь никогошеньки не знаю.

– Ты уже неделю как приехал домой, а на улицу и носа не кажешь.

– Мама, трудно привыкнуть к новой обстановке, тем более, когда уезжаешь с родного дома в армию, а по истечении трёх лет приезжаешь в совершенно другой город и тоже домой.

– Ну хорошо, тебе решать, когда мне внуков рожать. – пожурила сына мать.

– Да, кстати, мама, тут письмо пришло из деревни от папиного брата. – Володя протянул лист матери. – Они приглашают нас в гости и на свадьбу.

Лариса Дмитриевна прочитала короткое письмо, подняла голову и задалась вопросом.

– Что же делать? Отец явно будет против твоей поездки в деревню к его брату.

– Я об этом думал, мама, – тихо произнёс Владимир, – и пришел к выводу, что пора кончать с этой дурацкой ссорой, которая длится более двадцати лет. Поэтому, будет отец против или будет доволен, но я поеду и познакомлюсь с родственниками.

* * *

– Двадцать четвертого августа накануне моей свадьбы мой двоюродный брат приехал к нам в гости. Высокий, смуглый, с чёрными, как смоль, глазами, он мне казался князем тьмы.

– Почему князем тьмы? – перебила бабушку Машу Женька.

– Я думала, только в сказках бывают такие красивые мужчины и обязательно в тёмном царстве, в потустороннем государстве, ну и так далее. – Улыбаясь, Мария Вениаминовна отодвинулась от стола и встала. – Мне пора уходить. Приходите к нам в гости, Юра будет рад.

– А из-за чего поссорились ваш отец и дядя? – опять не удержалась от вопроса любопытная Женька.

– Из-за моей мамы. Они оба очень её любили. – Баба Маша направилась к выходу – Я думаю, ваша мама знает, что произошло дальше с вашей бабушкой, а я жду вас в гости завтра на обед, заодно познакомлю вас с вашими далёкими родственниками. – уходя, она подмигнула Женьке.

– Мама, а почему баба Маша сказала, что познакомит нас с нашими далёкими родственниками? – поинтересовался Андрей.

– Какой же ты глупый, – подразнила его сестра. – Ну, наверное, потому что мама – Елена Владимировна, а это означает, что Владимир – двоюродный брат бабы Маши – и есть наш дедушка, – повернувшись к матери, Женька улыбнулась – Я права, мама? – хитрый взгляд, обращённый к матери говорил о том, что дочь не сомневается в своей правоте, просто решила подразнить своего брата.

– Об этом я расскажу чуть позже, а сейчас пойдите, искупайтесь в речке, а мы с папой уберём со стола.

Дети сорвались с места и кинулись в комнату переодеваться. Наперегонки они добежали до речки и плюхнулись в воду.

– Какие они еще дети! – проговорила Лена, обнимая своего мужа.

– А разве мы с тобой взрослые? – спросил Дима, опять начиная заигрывать с женой.

* * *

В семье Марии вовсю шла подготовка к свадьбе. Все суетились, бегали, стараясь ничего не упустить из вида. Маня сидела возле окошка, заплетала русые волосы в косу и тихонько напевала. Голубые глаза были устремлены вдаль. Дверь в комнату отворилась, девушка повернула голову и увидела высокого красивого парня рядом со своей матерью.

– Манечка, познакомься, это твой двоюродный брат Владимир. – улыбаясь произнесла Людмила Васильевна. – Я вас оставлю, а то дел невпроворот. – и женщина тихонько удалилась, прикрыв за собой двери.

Молодой человек поклонился и в знак признания улыбнулся своей новой сестричке.

– Очень приятно познакомиться, – заулыбалась Маша, чуть сморщив небольшой носик. – Я думаю, мы с вами поладим, тем более, что я завтра выхожу замуж, и вы сможете общаться не только со мной, но и с моим будущим мужем Юрочкой, – нервозность не слышалась в её речах, но скованная улыбка выдавала девушку с головой.

Ещё раз поклонившись, Володя хмыкнул, подошёл к Марии и, пожав её руку, заговорил:

– Я представлял свою сестру именно такой, как вы: красивой, умной и воспитанной…

– Не люблю лесть, – мрачно сказала Маша, перебив собеседника. – Я вовсе не так красива…

– Отчего же? – удивился Владимир, тоже, в свою очередь, перебивая сестру. – разве вы о себе другого мнения? – улыбка на его лице стала еще шире. – по-моему, у меня может быть только красивая сестра. – и парень галантно поцеловал руку девушки, после чего опустил её и отошёл в сторону.

– Что ж, тогда я думаю, вам надо показать наш дом и рассказать немного о нашей семье, – предложила Маня и, немного помолчав, добавила: – Может, перейдем сразу на «ты»?

– С удовольствием, сестрёнка. – Владимир поражал Марию своей искренностью и раскованностью, хотя она, Маша, в свою очередь, чувствовала себя скованной и жутко волновалась из-за любой мелочи. А когда она нервничала рот не умолкал не на минуту, поэтому она начала рассказывать о своей семье и своём женихе.

Разговорившись, молодые люди не заметили, как к ним в комнату вошла Анюта. Девушка стояла и молча наблюдала за своей подругой и красивым молодым человеком. Их веселье отразилось на её лице, и она непроизвольно заулыбалась. Маша повернула голову.

– Здравствуй, Манечка, – всё ещё улыбаясь, произнесла Нюта. – Я зашла пригласить тебя на примерку твоего платья, мама говорит, что оно уже совершенно готово. – Тихонько повернувшись на пятке, она пошла к выходу.

Маша извинилась перед братом и бросилась догонять подругу. Владимир остался один на один с образом феи, которая только что выпорхнула из комнаты. Он был обескуражен. Никогда его ещё не заставали врасплох, тем более такие яркие видения в виде ангелов. Так в раздумье он просидел до прихода своего дяди Вениамина.

– Ну что, брат, тебя покинули? – обратился тот к племяннику, похлопывая парня по плечу.

Растерявшись, Володя машинально кивнул головой.

– Тогда пойдём, я покажу твою комнату. – подталкивая к выходу, подтрунивал его дядя. – Там ты можешь спокойно отдохнуть после далёкой поездки.

Оказавшись в отведённой ему комнате, Владимир расположился в удобном кресле, из его головы никак не исчезал образ юной красавицы.

* * *

– Нюта, подожди, – попросила Маша и, догнав подругу, пошла с ней рядом.

– Кто это? – тихо произнесла Аня, опустив голову.

– Ты о ком? – не понимая, о чём говорит подруга, осведомилась Маня.

– О том парне, который был с тобой. Это ведь не Юрка, – остановившись и подняв голову, Анна посмотрела на подругу. – Юрку я знаю. – Опустив голову, Аня продолжила свой путь.

– Нет, это не Юрка, – произнесла Маша, – это мой двоюродный брат Володя. – гордо произнесла она – Мы не знали друг друга до сегодняшнего дня.

– Понятно, – спокойно, без эмоций ответила Нюта.

– Он приехал к нам на свадьбу, – продолжая улыбаться, Маня подмигнула Анюте: – ты могла бы с ним познакомиться поближе, – заговорщицкий тон развеселил подруг.

– Я ведь не такая, как все, – девушка и правда сильно отличалась от всех, кто находился в деревне, сказывались гены и воспитание аристократки, да и внешность была удивительно притягательной.

– Ты моя подруга, а, значит, самая лучшая в мире. – Мария обняла Аню и снова ей подмигнула.

Девушки вошли в дом с разноцветной крышей, радуясь, что в этом мире они нужны друг другу.

* * *

Речка была тёплой и неглубокой, дети брызгались и веселились благодаря своим детским забавам. Мать с отцом сидели в сторонке. Улыбаясь, они наблюдали за безобидной шалостью детей.

– Знаешь, Лена, Женька сильно напоминает тебя в молодости, ты была такой же проказницей.

– Что? – поджав губки в знак обиды, Елена отвернулась от мужа. – Ты – маленький негодяй, – резко повернувшись, она ущипнула Диму за бок. – Разве я старая? – передразнивая мужа, Лена скривила неприятную гримасу – напоминает тебя в молодости… – прохрипела женщина.

Подняв руки, Дмитрий попытался обнять жену, но она увернулась и ещё раз ущипнула его; не выдержав напора жены, Дима вскочил на ноги и побежал от неё в сторону домика. Лена догнала его уже на пороге и, схватив за руку, взвизгнула:

– А-а-а… поймала, поймала!

– Оторвёшь руку, маленькая мегера, у меня и так всего две руки – и, дразня Елену, Дима бросился сгребать жену в охапку.

Битву родителей прервали.

– Мам, пап, речка – чудо… – Андрей всё ещё мокрый, как курёнок, приглаживал свои волосы назад, чтобы они не мешали ему нормально видеть.

– Почему вы не искупались? – прервав брата, Женька схватила со стола булочку и запихала её всю в рот. – Я проголодалась, – с набитым ртом проговорила она.

– А с полным ртом не разговаривают, – одернул её брат и сам потянулся за выпечкой.

– Смотри за собой, – подцепила его сестра, кивая на его протянутую руку, прожевав, наконец, булочку.

– Ну что ж, сейчас приготовим что-нибудь вкусненькое и подкрепим свой желудок, – проворковала Елена.

– Вернее сказать, подкрепим Женькин желудок, – буркнул Андрей и пошел в свою комнату, так и не отведав ароматную булку.

Пожав хрупкими плечами, Женя бросилась за братом.

* * *

Утром Анюта встала, как обычно, очень рано, привела себя в порядок. Оделась, как всегда, элегантно и просто. Сегодня её лучшая подруга, единственная подруга, выходит замуж. Нюта радовалась за Маню и напевала себе под нос незатейливую мелодию. Она, Анна Константиновна Никольская, сегодня будет подружкой невесты. Переполнявшие её эмоции стремились выплеснуться наружу, но девушка даже один на один с собой не давала волю им. Она уложила волосы цвета горячего шоколада в виде короны на голове и, подмигнув своему отражению, начала разглядывать себя в зеркале.

Ничего сверхъестественного, она всегда себя считала лишь отражением своей мамы, блёклым отражением. Рост выше, чем у мамы, но всё же маленький, глаза такие же большие, с густыми ресницами, вот только карие, а не сапфировые. Тонкие брови и правильный прямой нос. Губы тоньше, но такие же яркие, словно спелая вишня.

– Мама всегда говорила, что я взяла самое лучшее от отца и неё, – вздохнула Анна – но я думаю, что взяла только то что смогла взять. Жалко, что я не видела папу – образ отца в её памяти сохранился лишь по рассказам матушки, да и то скорее всего она представляла его совершенно по-другому.

Ещё немного постояв возле зеркала, Нюта повернулась на каблуках и отправилась к подруге.

* * *

Разволновавшись, Мария крутила в руках свой свадебный венок. Мысли её витали далеко, в её недалеком прошлом, она снова и снова взвешивала все «за» и «против». Её мысли прервал Владимир.

– Какая ты красивая, Маша, просто сказочная принцесса, – он подошёл к сестре и обнял её, – Юрка заново в тебя влюбится.

– Не говори мне о принцессах, – отмахнулась Маня и смешно надула губки.

– Почему? – искренне удивился брат, усевшись в близстоящее кресло.

– Ну, – заколебавшись, Маша посмотрела на него, – они все капризные и плаксы, – вымолвила она и вдруг расплакалась.

– Ну, ну, – подскочив Володя обнял за плечи сестру и стал шептать успокаивающие слова.

– Я боюсь, – вдруг сказала Маша и разрыдалась еще пуще.

– Боишься? – немного отстранив Марусю, брат посмотрел на её заплаканное лицо – Чего? – недоумевал он.

– Понимаешь, – запнувшись, Мария собралась с силами и залпом выпалила: – Я боюсь потерять его, я боюсь семейной жизни, и я боюсь себя.

– Ты его не потеряешь, – улыбаясь, сказал Володя и снова обнял маленькую рёву. – А семейная жизнь не так уж страшна, как ты её себе представляешь. А вот себя бояться вовсе не стоит.

Маша, отодвинувшись от брата, утёрла слёзы тыльной стороной ладони и посмотрела на себя в зеркало.

– Господи Иисусе, – вскрикнула она, – кто ж теперь меня такую страшную возьмёт?

Расхохотавшись еще больше, Владимир снова обнял свою сестру, поцеловал её в щеку и, выходя из комнаты, прошептал:

– Запомни, нет никого краше тебя для Юрки, заплакана ты или нет. – дверь закрыла тихо, словно боясь спугнуть невесту.

Оставшись, Маша еще раз посмотрела на себя в зеркало и, обращаясь к своему отражению, промолвила:

– Ты сегодня королева торжества, стоит ли так убиваться? Нет! Нужно быть весёлой, смелой и самой красивой… – слёзы так и просились снова пролиться, но девушка сдерживалась как могла.

– Кто это сегодня самый красивый? – оборвала подругу Аня. Подойдя к Марии, она обняла её – Ты самая красивая всегда, запомни это! Во всяком случае, для меня и Юрки, а другие пусть катятся к чертям.

Анюта взяла гребень, распустила косу своей подруги и начала её расчёсывать. Причёска невесты, незатейливая, но красивая, была аккуратно уложена под белоснежным венком. Теперь в зеркало смотрела не заплаканная девчонка, а красивая молодая женщина, готовящаяся к вступлению в семейную жизнь.

* * *

День выдался на славу, шум гостей, поздравления и всевозможные подарки были ничем иным, как символом всеобщей любви к молодой паре. Анюта тихо сидела в углу комнаты и рассматривала гостей. К ней, «ведьмовской дочке», никто не спешил подходить, да и смотреть в её сторону тоже никто не собирался. Грусть и одиночество, как всегда, оставались её верными подругами. Да и что она могла ожидать от людей, у которых суеверный страх был выше логики.

– Привет, красавица!

От неожиданного приветствия Нюта вздрогнула и наступила на ногу подошедшего к ней Володи.

– Ой, – промямлила она, – извините, я такая неуклюжая. – От смущения лицо покрылось красными пятнами, и Нюта опустила голову. – Я не хотела… – запинаясь, она попробовала сказать еще хоть слово, но почему-то не смогла.

– Ничего страшного, – Володя взял её за руку, – я и сам бываю очень неуклюжим. – Подбадривая девушку, он сел рядышком. – Я обратил внимание, что к тебе никто не подходит. Почему? Ведь ты такая красавица.

– Я… – запнувшись, Нюта подняла глаза на рядом сидящего красавца и выпалила на одном дыхании: – Меня считают ведьмой, так же, как и мою маму, но это не так.

– Конечно, не так, – Владимир обнял девушку за плечи и бережно погладил по голове. – Ведьмы все страшные и горбатые, а ещё, – подбирая правильные слова, он продолжал гладить Нюту, – у них скрюченные пальцы, и они летают на метле.

Расхохотавшись, Аня утёрла выступившие от веселья слёзы. Ей было легко с этим красивым сильным мужчиной, он вселял в неё уверенность и делал её значимой. Вечер для Нюты и Володи прошёл совсем незаметно.

– Мне нужно идти, – тихо произнесла Аня. – Уже так поздно, и мама будет волноваться.

Владимир встал, предложил опереться на его руку, и они пошли ещё раз поздравить новобрачных.

* * *

– Каждый следующий день для Анюты проходил лучше предыдущих. С каждым днём она всё хорошела и хорошела, встречи с Володей делали её самой счастливой. Каждый день они проводили вместе, он помогал по хозяйству, баловал Нюту и всячески стремился угодить Анастасии Андреевне. И ровно через месяц мой брат женился на вашей бабушке Анне. – Баба Маша не упускала ни одного слова, рассказывая о своей любимой подруге. Сидя за столом, она смотрела на детей и внуков своей Нюты. – Через год появилась Лена, – Мария Вениаминовна посмотрела на Елену Владимировну. – Извините, что я так по-свойски вас называю, но вы ведь для меня своего рода племянница, правда двоюродная, но всё же племянница.

– А что было дальше? – как всегда, бесцеремонно встряла Женька. – Вы видели, как росла мама?

Лена одёрнула дочь, а баба Маша заулыбалась такой нетерпеливости.

– К сожалению, Анастасия Андреевна умерла через полгода после рождения вашей мамы, и Нюта с Володей уехали в город, а ещё через полгода пришло письмо от Анюты, что Володя попал в автокатастрофу, а она уезжает ещё дальше, чтобы не бередить раны воспоминаниями. – По щеке тихо проскользнула слеза, и баба Маша улыбнулась. – Я больше никогда не слышала о вашей бабушке, но этот дом был для меня хорошим воспоминанием о той дружбе. Я старалась сохранить его в том виде, в котором он остался после отъезда Нюты.

– Мама никогда не рассказывала о своей жизни, – положив руку на плечо Марии Вениаминовны, прошептала Лена. – Она вышла замуж второй раз, когда мне было семь лет, своего родного отца я никогда не знала, но очень хорошо запомнила отчима. Это был страшный человек.

* * *

– Я жрать хочу!.. – пьяный рёв сотрясал маленькую квартирку. Васёк, как его называли друзья, плюхнулся на диван в сапогах и ветровке. Анна Константиновна, Нюточка, по-быстрому собрала на стол и пригласила мужа, её дочь Лена, как обычно, спряталась в свою комнату и забилась под кровать.

– Что это? – Возмущённо прорычал Васёк. – Я что, свинья – есть эти помои? – он швырнул тарелку в Анну. Стул опрокинулся от его резкого движения, и Нюта поняла, что ей опять придётся терпеть его побои.

В который раз муж избивал беззащитную женщину. Он не знал, какая ненависть растёт в сердцах его жены и её дочери, он не знал, что совсем скоро он пожалеет о своих пьяных выходках, а пока он вымещал свою злобу и несостоятельность на этих беззащитных созданиях.

Анна Константиновна приходила на работу, тщательно скрывая ссадины и синяки, благо работа в лаборатории была своего рода укрытием от постороннего взора. Она не боялась за свою жизнь, она переживала за свою дочь. Что будет с её четырнадцатилетней девочкой? Её Леночка уже не ребёнок, и это отчётливо бросается в глаза. Муж-изверг мог воспользоваться ей в отсутствии жены. Сколько раз мать наказывала, чтобы её дочь оставалась в школе подольше, стараясь не попадаться раньше времени на глаза.

* * *

– Как вспомню, голова кругом идёт, – Елена закрыла глаза руками и хорошенько тряхнула головой, как бы прогоняя наваждение прошлых лет. – Мне было тогда чуть больше пятнадцати… – Слёзы непроизвольно соскальзывали по щекам. – Мама сильно заболела и уже не первый день находилась дома. Ей нужно было лежать, но она упрямо старалась услужить этому… – передернувшись от отвращения, Лена процедила сквозь зубы: – этому дьяволу. Но каждый день повторялось одно и то же, день изо дня она оставалась с синяками и ссадинами. Мне было жаль маму, но что могла поделать я, девчонка? Порой свою злость он срывал и на мне, тогда мама закрывала меня своим и так истерзанным телом.

* * *

– Что, опять защищаешь свою вертихвостку? – рычал Васёк. – Да она заслужила большего, чем просто пощёчина, её убить мало. Вон какая дура вымахала, а толку от неё? Хоть бы за пивом сбегала, так нет, будет прятаться за мамкину юбку, – сплюнув на пол недокуренный окурок, он развернулся и что есть сил ударил Анну по лицу.

Не выдержав удара, Нюта упала на пол и зашлась кашлем. Из горла вырвался хриплый гортанный крик, когда Васёк пнул её с силой ногой и мать осталась лежать неподвижно на полу. Испугавшись, Лена подбежала к матери и начала трясти её изо всех сил, но Анна Константиновна не подавала признаков жизни. Ярость, гнев, злоба, скопившиеся за эти несколько лет, выплеснулись наружу.

Лена наступала на своего отчима с кулаками, уже не переживая за свою жизнь: её мать, её драгоценность умирала на полу, так какое ей дело до своей жалкой жизни, если не будет ЕЁ? Ухмыляясь, Васёк ждал, что же такого может сделать эта смазливая дурочка, а дурочка тем временем схватила со стола сковороду и что есть сил ударила противника по голове. Обмякшее тело повалилось на пол недалеко от её матери, девочка вскрикнула, придя в себя от шока, и побежала за соседями.

Через сорок минут приехала скорая и милиция. Анну Константиновну отвезли в больницу, а всё ещё не очухавшегося Васька забрали в каталажку. Соседи подтвердили, что девочка защищала себя и свою умирающую мать.

Васёк очнулся и посмотрел кругом: где он? Он не помнил ничего, что с ним произошло за последний день. Перед его глазами, как из тумана, выплыл силуэт мужчины. Наконец, придя в себя окончательно, он увидел перед собой милиционера.

– А, очнулся? – лениво произнёс полковник. – Ну тогда подпиши вот это, – он протянул ему лист бумаги. – И даже не пытайся увильнуть, – пригрозив, полковник отвернулся, – иначе мы повесим на тебя не только смерть твоей жены, а еще, пожалуй, пару-тройку преднамеренных убийств.

Челюсть Васька медленно поплыла на пол, мысли путались, неужели он убил свою жену, но, когда он тщательно пытался всё вспомнить, его голова только заныла от перенапряжения. Взяв авторучку, он размашисто поставил свою подпись, не прочитав документ. Голова ударами стала напоминать, что кто-то по ней очень хорошо проехался. Последнее, что вспомнил Васёк, это сковорода, которая летела прямо на него.

Через несколько дней прошли скромные похороны Плутова Василия Ивановича, на которых присутствовали только Анна Константиновна и Леночка. Всё же сковорода сделала своё дело, частые головные боли и резкие перепады давления привели Васька к инсульту и скоропостижной смерти.

* * *

Елена долго молчала. Даже неугомонная Женька была шокирована рассказом, она никогда не слышала о первом и втором муже своей бабушки, ей всегда казалось, что у бабушки был только один муж – её дедушка Коля.

– Мама вышла в третий раз замуж, – прервала тишину Лена стряхивая с себя, как морок, воспоминания об ужасах детства. – Николай Васильевич оказался хорошим человеком, очень любил маму, меня, – улыбнувшись, она добавила: – и моих детей. Мама всё ещё жива и обещала приехать сюда, как только освободится от своих обязанностей, – продолжая разговор, она поёжилась от легкого ветерка, который залетел в открытое окно. – Она ухаживает за своей парализованной свекровью, передавала вам самые наилучшие пожелания.

– Вот и хорошо, – подбодрила Мария Вениаминовна Елену, – а теперь я оставлю вас и пойду домой. – Повернувшись ещё раз к своим новым родственникам, баба Маша улыбнулась. – Завтра не забудьте прийти к нам в гости, мы будем ждать. – И вышла.

Тишину разорвал крик Женьки, все оглянулись и с удивлением уставились на виновницу постоянной болтовни, взбалмошности и суетливости.

– Что случилось? – недовольно спросила мать. – Ты кричишь, как маленькая девочка, у которой отобрали куклу.