Подарок для василиска

1.

Зима в этот год пришла рано, уже в ноябре снега насыпало столько, что в самую пору сидеть по домам, пить горячий чай и глядеть в окна. Окна у  Альгарта в уютном дупле, куда он забрался зимовать, нет, вместо него небольшое отверстие напротив основного входа, старательно задрапированное шкурами. В это отверстие поступает свежий воздух и можно наблюдать, как лес постепенно укрывается белой периной и впадает в спячку.

Альгарт в свои молодые сотню лет (по меркам василисков) обычно зимовать улетал южнее, где снег не выпадает. Но в этот раз пришлось задержаться из-за неотложных дел в лесу. Лешак попросил помочь с засолкой груздей, кикиморы на болоте устроили скандал с водяным, и Альгарта пригласили в качестве примирителя. Кроме того, жабье озеро категорически отказалось замерзать, а это удар по всему престижу магического сообщества Вековечного леса.

Спать василиск предпочитала в зверином облике, то есть в виде здоровенной зеленой змеи с золотыми глазами и золотым узором в виде солнечного круга на голове. Скрутившись в несколько колец и втянув крылья, он сунул нос под одно из них, но только закрыл глаза, как в дупло глухо постучали.

– Альгарт Стриглавович, – раздался снаружи слегка трескучий и очень узнаваемый голос. – Ты там как? Спишь ужо, али ишо нет?

Разомкнув веки, василиск нахмурился и поднял голову. Если в первый день спячки тебя будят – это верная примета, что сон будет неспокойным.

– До этого пытался спать, – отозвался змей, решая, высовываться наружу или подождать и Лешак сам уйдет.

– А, ну это всегда успеется, – крякнул леший снаружи. – Вон, лиса прибежала с дальних городов. Говорит, города вообще в спячку не впадают, круглый год суетятся, да тормошатся.

– Ты же в курсе, что обычно я зимую в теплых краях, где нет спячки? – напомнил василиск.

– Да-да… – протянул мечтательно леший. – Я бы может тоже в теплые края какие полетел. Обернулся птахой, и фр-р-р… Но не могу. Лес не на кого оставить. А то поди нападет какой-нибудь супостат или колдун, кто ответ нести будет?

Василиск недовольно вздохнул и поерзал на пушистой подстилке.

– Кому наш Вековечный лес сдался? Тем более зимой?

– Эт ты зря, – не согласился Лешак. – Лиса грит, недавно в Зверозубых горах объявился колдун. Такого лиха там натворил, что даже местный горник еле сдюжил с ним совладать. Самоцветов поукрал не счесть. И воды живой повыкачал. Так что не положено мне по теплым краям шляться, когда такое творится.

– Тот горник, наверное, слабенький какой-то, – заметил змей, пытаясь снова улечься.

– Хороший горник, – не согласился леший. – Это колдун какой-то буйный попался. Лиса говорит, он вроде как и на Туманных болотах напакостил. И в Озерном краю набедокурил.

– По-моему, твоя лиса – сплетница.

– Может и сплетница, но новости приносит регулярно. Я тут это, вот чего, – неумолимо продолжал Лешак и Альгарт сокрушенно вздохнул – уходить деревянная морда не собирается. – Ты, мож не знашь, но там в деревне в заброшенный дом въехали.

– Вот привязался. Какое мне дело до деревни и, тем более, до заброшенного дома? – проворчал василиск.

– Ну как же, – растерянно отозвался леший снаружи. – Ты ж у нас главный по связям с людьми. И по безопасности. Должон быть в курсе, стало быть. А то вести неприятные про всяких колдунов ходят.

– Сомневаюсь, что пугание народа полетами и таскание коз можно назвать связями, – хмыкнул Альгарт. – И вряд ли этот колдун, если и существует, попрется жить в наши дебри.

Снаружи послышалось кряхтение.

– Ты как знаешь, но проверить бы надо, – не отставал Лешак. – Мало ли, кого занесло в нашу дикую сторону. Новых людёв в деревне не было уж с… – Послышалось бормотание, означающее, что леший что-то подсчитывает. – О… Поди уж с того века. Да оно и понятно. Чего им тут делать?  Вековечный лес старый, растет далеко, а так ещё и половина его на северной стороне мира.

– Угу… – уныло протянул василиск, прикидывая, как отвязаться от сердобольного Лешака, которому приспичило под самую спячку разбираться с людским поселением.

Вековечный лес, в котором Альгарт живет с самого рождения, действительно место очень далекое от человеческих центров. Факт прибытия сюда новой крови действительно необычен. Но у него сейчас нет ни малейшего желания выбираться из уютного дупла, оборачиваться кем-то и ломиться по сугробам выяснять, кого принесло.

С наружи похрустел снег,  что значит – леший и не собирается уходить.

– Так это, ты как? – спустя небольшую паузу снова подал голос деревянный хранитель леса. – Мож обернешься кем, да сходишь, поглядишь?

Альгарт не выдержал и высунул чешуйчатую голову наружу, где на неё тут же нападали снежинки.

– Сказал же, не пойду, – ответил он. – Настанет весна, тогда и разберемся.

– А вдруг кого недоброго принесло? – не унимался леший, уперев деревянные кулаки в бока.

– Вряд ли его понесет в лесную чащу зимой творить непотребства, – заметил змей.

– Ну а вдруг?

– Тебе надо, ты и иди, – ответил василиск. – Я, если не заметил, пытаюсь заснуть на зиму.

Леший всплеснул руками-ветками.

– Так как же я пойду? Гляди на меня – ежели люди увидят, как к ним  в деревню заходит дерево, да ещё и начинает выспрашивать чего, визгу будет. Чего доброго подожгут меня с перепугу, а мне потом вырастай заново из какой-нибудь травинки.

– И ты хочешь, чтобы подкоптили меня? – уточнил василиск.

– Э, брат, ты ж могешь и человечью форму обозначить, – хмыкнул леший. – Человека-то им с чего жечь?

– Не пойду сказал, – отрезал Альгарт. – Холодно.

Лешак сложил деревянные руки на мощной дубовой груди и поинтересовался:

– И барьер силовой не поставишь?

– Лешак, в деревне живет сотня человек, – ответил Альгарт. – До этого они зимой сюда не совались. С чего им вдруг начинать?

– Ну ты ж не выяснил, кто приехал в старый дом.

– Одна семья погоды не сделает, – отрезал василиск и втянулся обратно в дупло. – Я буду спать. Весной проснусь и разберусь.

– Ну, воля твоя, Альгарт, – со вздохом отозвался леший. – Я тебе предупредил.

Снаружи послышалися хруст снега, означающий, что леший все-таки пошел восвояси. Змей сладко зевнул и снова скрутился кольцами, укладываясь на мягкую подстилку из бараньей шерсти. В Вековечном лесу он занимает важное положение и на самом деле больше всех взаимодействует с людьми: то черной тучей пролетит над селением, то напугает их ревом. Иногда пройдется в человеческом облике в капюшоне вдоль деревни, чем вызывает новую порцию испуга, а значит и уважения к лесу. Потому что нечего роду человеческому соваться на территории, исконно принадлежащие запредельным созданиям. А чем ещё их убеждать, как не страхом? Страх базовый рефлекс на всякую невидаль и отлично останавливает любопытствующих чуть дальше опушки. Кроме того, в последние годы в деревне молодняка стало мало – кто вырос, кто уехал. А молодняк среди людей – главные в вопросах любопытства.

Спокойно выдохнув, Альгарт сомкнул веки. Никто не побеспокоит его до самой капели, можно спать.

Как же он ошибся.

2.

Ему снился дивный сон о теплых краях с лазурными берегами, где он обожает проводить зимы, когда не нужно впадать в спячку, чтобы переждать холода. Он растянулся на золотом пляже в человеческом облике, вытянув ноги и теплая вода мягко ласкала ему пятки. Широкие листья пальм укрывали от знойных лучей и кокосовая вода утоляла жажду. Альгарт пребывал в блаженной неге, пока здоровенный заяц не сиганул ему на грудь и не принялся прыгать.

– Пшел вон! – во сне прикрикнул василиск и смахнул ушастого на песок.

Но тот захихикал и снова прыгнул ему на грудь, даже не испугавшись грозного взгляда змея.

– Да откуда ты взялся?! – выдохнул Альгарт и снова попытался сбросить нахала.

Не вышло. Заяц ловко увернулся и продолжил бесцеремонно скакать по груди, животу, ногам и иногда пытаться запрыгнуть на лоб. Змей замахал руками, в попытке избавиться от назойливого гада, но сколько ни пытался, заяц исчезать категорически отказывался. Сладкий сон превратился в кошмар и постепенно таял.

В итоге василиск проснулся, но заяц никуда не делся. Вернее не делись никуда прыжки – по нему кто-то резво прыгает, скачет да ещё и заливисто похихикивает. И это уже совсем не сон.

Резко разомкнув веки, змей вытянул шею и вытаращился на безумца, посмевшего потревожить сон лесного змея. Смельчаком оказалась маленькая девочка, по человечьим меркам лет пяти, со светлыми косичками, которые торчат из-под шапки-ушанки, в коричневой шубке и ватных штанах. Девочка радостно прыгает в его дупле, хватает за хвост и будто совершенно не боится громадного змея, в чью пасть она поместится целиком.

Недовольный пробуждением и такой бесцеремонностью, Альгарт вытаращился на ребенка и  выдернул из его маленьких ручек хвост.

– Та кто ещё такая?! – прорычал он грозно и страшно.

Девочка подняла на него большие голубые, как блюдца, глаза и пару секунд молча рассматривала его массивную челюсть. Но, вместо того, чтобы испугаться и заплакать, расплылась в улыбке и потянулась к его громадным клыкам.

– У тебя тепло и уютно, – констатировала девочка. – Ты хороший.

После чего обняла его за необъятную шею и прижалась щекой с костяным чешуйкам. От такой непосредственности василиск впал в ступор и, немного отпрянув, покосился вниз на макушку в шапке.

– Эм…

За свою столетнюю жизнь молодой василиск слышал, как его называли по-разному. «Нечистое отродье», «демон», «тварь поганая», «живоглот», «похититель девок» и прочие прозвища, которых не перечесть. Девок он ни разу не крал, но однажды на реке перепугал стайку девушек, которые вздумали нагишом купаться среди ночи. Он сидел на ветке в облике человека и с удовольствие лицезрел происходящее, пока они его не заметили и не заполнили берег диким визгом.

Сейчас же ситуация его дезориентировала – хорошим его точно никогда не называли.

В попытке вернуть свое доброе имя и статус страшного, опасного василиска, Альгарт вытянулся на всю высоту дупла и навис над ребенком во всей змеиной мощи, сверкнув золотыми глазами и оскалив пасть.

– Да как ты посмела потревожить священный сон лесного василиска? – прогудел он грозно.

Обычно, когда Альгарт только оскаливал пасть, сельский люд с криком кидался в рассыпную. Девочка же только уселась на пол, внимательно глядя на него большими глазищами, будто ожидает, что будет дальше.

Когда ожидаемого эффекта не последовало, василиск хмуро сдвинул костяные выступы бровей и озадаченно уставился на девочку.

– Ты что, меня совсем не боишься? – поинтересовался василиск.

– Так а чего ж тебя бояться-то? – похлопав ресницами отозвалась девочка.

– Ну я, вообще-то, большой и страшный василиск, – немного растерявшись, заметил Альгарт. – Обычно люди крайне пугаются, когда видят меня и мои зубы.

Девочка тяжело вздохнула и опустила взгляд в пушистую подстилку.

– Я больше людей боюсь, – ответила она тихо. – А ты не людь, ты… Красивый.

Это известие вогнало василиска в ступор ещё больше, он снова выдернул кончик хвоста из рук девочки и спросил:

– Ну допустим. А зовут тебя как?

– Полечка, – тихо отозвалась девочка так робко, что василиск смутился.

Присутствие человеческого ребенка в его дупле само по себе крайне вопиющее и неслыханное явление. Но её бесстрашие, вернее сказать, полное отсутствие даже намека на страх перед ним заслуживает если не уважения, то снисхождения. В конце концов, это всего лишь крошечный человеческим детеныш.

– Хм… Так. Хорошо, Полечка, – протянул змей, отодвигаясь от неё подальше к стене дупла. – И что ты тут делаешь? Как и почему забралась в мое логово?

– Заблудилась я, – мирно ответила девочка. – Вышла хворост собирать, шажок за шажком, веточка за веточкой. Потом снежок пошел. Я глядь – а следов и нет.

– И ты залезла в первое попавшееся дупло? – не поверил василиск

Она кивнула.

– Мама учит, коли потеряешься в лесу, ищи самое большое дупло и лезь туда.

Альгарт изумился ещё больше и спросил:

– И почему это вдруг?

– Мама говорит, за такими дуплами Хозяин леса приглядывает. Увидит меня там, я его попрошу, он и поможет.

Рассудительность девочкиной мамы смысла не лишена, разница лишь в том, что Лешак вряд ли будет заглядывать во все дупла в лесу, даже самые большие. Дупла – это больше по части василисков.

– Значит, – заключил Альгарт, – ты здесь для того, чтобы тебя отвели домой?