О чём молчат камни

– Где я?

Вопрос провалился во тьму, впитываясь в неё, как влага в рыхлую почву.

– Ещё не поняла? – эхом отразился ответ.

– А должна была?..

На этот раз вопрос иссох в чёрном полотне, не дождавшись ответа. Не последовало его и позже. Таинственный собеседник более не проявлял признаков жизни, но ощущение, что он здесь, было отчётливое.

– Эй? Отвечай!

Незнакомец был нем и недвижим. Его поведение напоминало игру. Странную, причудливую игру, потому что ощущения пока непонятной природы подсказывали: окружающая темнота – не просто область, лишённая света, а полуразумная субстанция, являющаяся с голосом если не одним целым, то точно его частью. Казалось, что неизвестный наблюдает не с одной конкретной точки, а отовсюду и сразу, будто имеет бесчисленное количество глаз.

– Так значит, ты не помнишь?

– Не помню чего?

– Своего прошлого.

И тут пришло осознание, что нет ничего – ни воспоминаний, ни личности, ни, похоже, даже плоти.

– Где я? – повторно был задан вопрос, уже не столь уверенно.

– Ты за порогом.

– За порогом чего? Смерти?..

Ответа не последовало. Да его и не требовалось, потому как молчание само по себе было согласием.

Странно, но вместо ужаса и страха было лишь безразличие. Такая страшная истина не шевельнула эмоций.

– Так, значит, я мертва?

– Хм, не совсем… пока не совсем.

– Это как?

– Твоё существование лишь условно можно назвать жизнью.

– Не понимаю.

– Ты – создание, чья плоть лишь тень образов, воссозданная из обломков желаний. Она существует, как призрак или мираж, не более.

– Тогда почему я здесь?

– Потому что в тебя утратили веру, – как приговор прозвучали слова.

Вновь наступило молчание. Роль тишины, видимо, заключалась в осознании и принятии, так как спустя время незнакомец продолжил:

– Вообще, интересный ты экземпляр.

– Почему?

– Потому что при всей своей незначительности, ощущаешь и воспринимаешь чувства, априори не данные тебе.

– Кто я?

Что-то лёгкое и прохладное начало касаться её, будто контуры плоти всё же имелись. Касания становились всё интенсивнее, а вместе с ними чёрная бесконечность стала бледнеть. Поднялся сильный ветер, который принялся размывать многослойную темноту. Она уплывала в незримую бездну, становясь тоньше и прозрачнее. Вскоре сквозь неё показались расплывчатые образы неопределенной формы, отдалённо напоминающие предметы быта людей. Когда всё закончилось, перед взором предстала впечатляющая картина: внизу, куда устремлялись шипящие дуновения, вращалась колоссальных размеров воронка. Она была настолько огромной, что каймы разглядеть не представлялось возможным. Заполняя собой внизу всё имеющееся пространство, она уходила даже за линии обозреваемого горизонта. Её горло являло собой пропасть, что сужалась ближе к основанию, но даже там, где своим щупальцем она должна впиваться в предполагаемое дно, диаметр колосса был не меньше Луны. Гигант медленно кружился, волоча по пустоте свои массы.

– Как думаешь, что это?

Рядом в невесомости парил сгусток чёрного пламени. Его жгучие лепестки вальяжно трепыхались, влекомые

порывами слабого ветра, слоняющегося по пустоте. В нём не было чего-то особенного, помимо лёгкого голубого свечения, редко пробивающегося из сердцевины воздушного костра. Ну и, конечно же, разума.

– Что такое? – вопросило чёрное пламя, почувствовав на себе пристальное внимание. Вопрос, заданный им, содрогнул что-то в сажистых недрах, и редкие голубоватые вспышки на миг стали ярче, брызнув россыпью искр.

– Мне почему-то казалось, что ты имеешь человеческую природу.

– Твоё предположение не лишено истины, потому что своим существованием мы обязаны ей.

– Мы?

– Именно, мы.

И действительно, вопрошающий сам выглядел как очаг, разве что цвет отличался – был абсолютно серым.

– Ну так что это, по-твоему? – вновь задало вопрос чёрное пламя.

Картинка стала отчётливее. Это было не зрение, а восприятие иного уровня, возможно, даже сакрального, позволяющее охватывать детали и фокусировать внимание везде и сразу. Стали отчётливее утопленные в теле воронки формы, утягиваемые её вращением – то были вещи, предметы, явления и даже живые организмы, знаний о которых у серого пламени не было, что не помешало ему их сразу узнать. Предметы человеческой мебели скользили друг над другом, врезаясь то в автомобили, вращающиеся вокруг своей оси, то в уличные фонари, хлещущие лучами в пустоту. Сшибали друг друга стулья и мойки, ванны врезались в оконные рамы, а двери то и дело распахивались в другие миры. Поток воздуха нёс за собой тарелки с едой, образы книг и отдельные строчки, воплощения людских фигур и бесформенных монстров. Непонятные карикатуры и отчётливые детали, размером иногда не превышающие блохи, а иногда – превосходящие целые города. А ещё животных, метеоритные дожди, людские улыбки, другие планеты, бездонные водопады и бланки контрольных для выпускного экзамена. Тут было всё, начиная от кухонных вилок и заканчивая бесконечными вселенными. Вся воронка состояла из этого сумбура.

– У меня нет даже предположения.

Угольного цвета создание не имело ничего общего с человеком, а соответственно и с проявлением человеческой мимики, но это не помешало ему ухмыльнуться.

– Это утроба для таких, как ты. Гнездо, в котором вы обрастаете коркой и скорлупой. Здесь вы пребываете, пока решается ваша судьба. Это воображение.

– Воображение?

Серое пламя с любопытством впилось восприятием в танцующий хаос.

– Впечатляет, не правда ли? Наверное, тебя мучает вопрос – чьё оно?

Подчёркивая важность момента, огневидное создание опять смолкло. Дав словам уложиться в сознании собеседника, оно продолжило:

– Это воображение человека, а ты, – оно словно посмотрело на серое пламя фантомным взором, – его ребёнок. Мечта.

После откровения пламя вновь смолкло.

– Утратил веру, значит?..

– Да, – с прискорбием ответил смолистый огонь. – Смотри.

Непонятно почему, но Мечта сразу поняла, куда следует обратить взор. Внимание проследовало за голосом, точно тот схватил за руку и повёл за собой.

Восприятие вновь многократно усилилось, сосредоточившись в маленькой области шевелящейся бездны. Она ширилась и росла, превращая крохи и песчинки в объекты планетарных масштабов, до тех пор, пока внимание не зафиксировалось на другом фиолетово-розовом пылающем очаге. Он пытался плыть против вращения сквозь миражи, чем-то похожие на кинофильмы, которые врубались в него, заставляя содрогаться, что только ускоряло встречу с неизбежным. Любопытно, что после каждого столкновения огонь впитывал в себя некоторые детали встречающихся объектов. То могли быть какие-то линии, цвета, либо просто образы многосложных геометрических форм, что отпечатывались на мгновение в теле огня фотографией, а далее растворялись. Иногда это были, конструкции состоящие из эмоций, воспоминаний и сладких снов, неподдающиеся описанию. Выглядело это очень красиво, во многом из-за того, что Мечта вспыхивала каждый раз ещё ярче, разбрызгивая вокруг снопы неоновых искр, и увеличивалась в размере, будто в неё подкинули дров.

– Она ещё совсем молодая, всего пару недель отроду. Она растёт с каждым днём, пытаясь пробиться то в мысли, то во сны, надеясь занять важное место.

– Важное место?

– Я думаю, ты понимаешь.

– Не понимаю, – ответила Мечта, – но… чувствую. Она пытается стать его реальностью?

– Верно. Но насколько бы не были усердны её попытки, она уже обречена вскоре отправиться за тобой.

– Откуда ты знаешь?

– Я всё знаю.

– Кто ты?..

– Тот, кто рождён служить верой и правдой хозяину этого хаоса. Память. Моя задача следить, чтобы мечты, связь с которыми сильно ослабла или вовсе оборвалась, исчезли, и более не тревожили его покой.

– Почему?

– Потому что такие, как вы – «несбывшиеся» – отравляют существование человека. Ничто так не ранит, как жизнь среди руин, что были когда-то грёзами. Эти памятники разрушенных надежд угнетают и ввергают в отчаяние. А оно, как неизлечимая болезнь, неизменно ведёт в пропасть.

– Какая пропасть? О чём ты говоришь? Разве мечты не существуют для того, чтобы человек следовал за ними к своему счастью?

– Представь, если бы ты была рождена червём, но при этом страстно желала быть бабочкой? Как бы ты себя чувствовала, заранее зная, что твой сердечный порыв недостижим? Ты бы перестала его меньше желать?

– Нет.

– О том-то и речь. Во многих случаях человек на протяжении почти всей своей жизни держит мечты подле себя, не желая с ними расстаться, прекрасно осознавая, что никогда их не осуществит, но совершенно не понимая, что этим отравляет себя. Чтобы этого не допустить, природа создала стражей вроде меня, чей долг – защищать их реальность, провожая таких, как ты, в один конец.

– Куда?

С громким шипящим звуком воронка истлела, её место занял вымощенный камнем двор.

– Сюда, – ответила Память.

Сразу за двором явился образ каменистых гор.

– И сюда, – продолжила Память. И говорила так каждый раз, когда картины сменяли друг друга.

– Я не понимаю, – сказала Мечта. – Для чего ты мне это показываешь?

– Присмотрись. Загляни дальше. Реальность сама откроет тебе эту тайну.

Истина была ужасающей. Суть продемонстрированных пейзажей ввергала в отчаяние. Никто и подумать не смел, что все они покоятся здесь, прямо под ногами…

– Иногда вы уходите сами, а иногда нужна моя «помощь», но в каждом из случаев, когда мечта умирает, в мире людей появляется камень. Вижу твою озадаченность, но ответа на то, как протекает это процесс, я не дам. Это мистическое событие неотъемлемо сопровождает человека в течение всей его жизни. Когда он зарождён и под чьим руководством осуществляется – великая тайна. И ни тебе, ни даже мне не дано её постичь. Некоторые мечты, как мгновение – являются в сознание между ударами сердца, и тут же, истлев, уходят сюда.

Реальность раскатало, точно тесто на столе пекаря, и вокруг раскинулся пляж. Это было прекрасное место, вылепленное природой и нарумяненное солнцем. Спокойные волны мерно поглаживали берег, на котором несколько детей строили песчаные замки.

– Куда? – спросила Мечта.

– Прямо сюда, в руки к тем, кто о них забыл.

И Мечта рассмотрела. Она поняла… Они были повсюду. Сотни тысяч, нет, миллионы, миллиарды песчинок, что покоились на берегу.

– Это всё…

– Да. Каждая из них в прошлом была чем-то большим. Желанием снять кошку с дерева, надкусить сочное яблоко или примерить дорогую одежду.

– Но это не мечты. Это желания.

– До тех пор, пока в них не начинают верить. Человеческая вера – это самая уникальная и неповторимая вещь, встречающаяся в природе. Она способна пробудить даже то, что спит мёртвым сном и вдохнуть жизнь туда, где её быть не должно.

Мальчуган, копавшийся в песке, неожиданно подбросил горсть, зажатую в кулаке, и, подхваченную южным ветром, её понесло на головы других ребят. Часть крупиц пролетела сквозь призрачных наблюдателей, и пляж растворился.

– А какие-то находят последнее пристанище здесь, – сказала Память, когда они зависли над глубоким горным ущельем. – Как, к примеру, эта.

Всплеском чёрного пламени указала Память на огромный валун, чьи габариты были сравнимы с пятиэтажным домом.

– О чём она была и кем из людей рождена, сказать невозможно, но что можно понять без сомнения – её создатель постоянно думал о ней, вкладывал в неё свои мысли, время и, конечно же, веру, прожив таким образом не один год, а возможно, и всю свою жизнь. Потому она и стала такой.

– Но как же так получилось? Почему она здесь, раз её человек столько думал о ней?

– Скорее всего, он так и не смог её осуществить – шагнул за порог раньше положенного.

Слова, сказанные Памятью, добавили концентрации в и без того удручающую атмосферу. Обе ненадолго умолкли.

– Но как? – рассматривая валун, вдруг заговорила Мечта. – Как люди до сих пор не заметили, что у них прямо под носом творится такое? Ладно крохотные песчинки, но это? – всполохами огня указала она на гигантский склеп.

– Что тут скажешь, у них слишком много забот… иногда даже настолько, что они не замечают, как из жизни уходят близкие для них люди, не то что ли…

– Получается, весь людской мир являет собой… кладбище…

Память промолчала.

– В котором для меня уже заготовлено место, – наблюдая, как солнце касается каменного горизонта, добавила Мечта. – Не самая завидная участь – угаснуть, не успев зажечься.

Ущелье развеялось, точно дым, и на его месте вновь воцарился хаос, именуемый воображением. Палач и жертва парили в тишине, наблюдая, как бездна продолжает вращение.

– Если нет ответа на то, как происходит процесс перехода, могу я хотя бы узнать, что предшествует ему?

– Можешь. Он для всех одинаков, даже для таких как ты – заблудших.

– Заблудших?

Ответ на вопрос был мгновенен, и он был не сказан, а показан. Внимание вновь проникло в тело воображения. Там, куда они переместились, среди мыслей и воспоминаний, влекомых хаосом, летели они… В обозреваемой части их было не больше десятка. Они тоже представляли из себя сгустки пламени, но в отличии от того, что уже Мечта до этого видела, эти собратья были все одного цвета, такого же как она – серого.

– Это они? Почему…

– Вы такие? – закончила за Мечту Память. – Видишь ли, в жизни человека происходит много событий. Настолько много, что иногда они вытесняют собой вас. Тогда связь дитя и родителя становится настолько слабой, что веры хватает мечте, чтобы не умереть, но не хватает, чтобы жить. И начинается замкнутый круг. Вы впадаете в состояние спячки и плывёте сквозь поток мыслей, изредка напоминая о себе, но не вмешиваясь в сознание настолько, чтобы вновь вспыхнуть ярким огнём. В большинстве случаев. Я наблюдаю за вами и стараюсь не вторгаться в естественный ход событий, но ровно до того времени, пока не возникает угрозы.

Чёрный огонь дрогнул, словно Память повернулась к Мечте.

– Если это продолжается достаточно долго, я извлекаю вас из воображения и насильно отправляю туда, куда вы должны были отправиться с самого начала. Как не упокоенным призракам не положено посещать живых, так и вам не следует навещать его.

– Но это неправильно. Ты не можешь решать, что для него важно, а что нет. Если мечта сама не совершила переход, это не означает, что она заблудилась. Возможно, она прекрасно осознает своё положение, просто пытается вновь и вновь пробиться к нему, что бы изменить его жизнь!

– Или сломать, – холодно ответила Память. – Я не встаю между вами до тех пор, пока вы не начинаете его преследовать. Пока вы не становитесь навязчивыми. За редким исключением…

Мечта ожидала, но Память не торопилась продолжать.

– За каким? – настойчиво спросила Мечта.

– Путешествия в другую вселенную, скачки во времени или обретение супер способностей – мечты такого плана заведомо обречены. Они никогда не сбудутся, сколько бы веры на них не было потрачено.

– Но ты же сказала, что человеческая вера способна пробудить от спячки даже то, что спит мёртвым сном?