Пропавшая буква

Глава первая,

из которой мы узнаём, что не только футбол, телевизор, марки и дрессировка щенка требуют много времени

Ровно первого сентября Саша и Алёша начали писать палочки и кружочки. Те самые палочки и кружочки, без которых нельзя научиться писать буквы. Ведь и без винтика не бывает машины.

Саша и Алёша были уверены, что любая машина работает сама по себе. Они, конечно, знали, что в машинах есть моторы, но наверняка очень удивились бы, если бы им сказали, что каждый мотор, даже самый маленький, состоит из десятков, а то из сотен частей. И что если одной, хотя бы самой небольшой части, самого маленького винтика не будет хватать, то даже очень хороший мотор начнёт, как больной, чихать и кашлять, а может быть, и совсем остановится.

А палочка и кружочек – это тоже винтики. Винтики букв. Мы-то с вами знаем, что это именно так.

Но Саша и Алёша ещё не понимали всего этого, а потому решили, что писать и переписывать палочки и кружочки не имеет никакого смысла. Просто жалко времени.

Скажу вам по секрету, что сначала они всё-таки сели за стол и попробовали писать. Но палочки и кружочки оказались непослушными. Они никак не становились в ряд. Одни почему-то подскакивали вверх, другие прыгали вниз, а все остальные качались из стороны в сторону, как пьяные. Если одна палочка наклонялась вправо, то уж вторая – обязательно влево. И привести их в порядок не было никакой возможности. И вообще в это время началась интересная передача по телевизору…

Так прошло несколько дней. Саша и Алёша всё реже и реже подходили к зеркалу, чтобы посмотреть на себя в новой форме. Им было просто некогда. Утром надо было бежать в школу, именно бежать, иначе можно было опоздать на уроки. Учительница почему-то очень не любила, когда опаздывали. Но Саша и Алёша, чего греха таить, любили утречком подольше поспать. Когда мама их будила, они говорили сонными голосами:

– Ну мамочка, ну ещё пять минут… Ну ещё одну минуту… Ну ещё полминуточки…

И конечно, просыпались в самый последний момент. Потом они медленно, очень медленно начинали одеваться. Причём Алёша опять ухитрялся засыпать, и маме время от времени приходилось его тормошить. Вдруг Саша вспоминал, что забыл положить в ранец пенал, и начинал его всюду разыскивать. Он искал пенал на столе и под столом, под кроватью и за шкафом и даже в кухонном столике… А пенал преспокойно лежал… в ранце у Алёши.

Вот потому-то и приходилось что есть силы бежать в школу.

А после школы надо было покататься на велосипеде, поиграть в футбол и, кроме того, каждому заняться своим любимым делом: Алёше – подрессировать соседского щенка Тузика, который был очень непослушным и требовал много сил и времени, а Саше… Саше надо было ещё раз пересмотреть всю свою коллекцию марок, которых у него было ни много ни мало, а ровно 783 штуки, да ещё шесть обменных и одна бракованная.

Поэтому, как вы сами понимаете, времени на уроки оставалось как раз столько, чтобы немножко поучить стихотворение, и совсем немножко, чтобы пописать буквы… Какие это были буквы, лучше и не говорить…

Глава вторая,

в которой Саша и Алёша принимают решение, и что из этого получается

Однажды Саша и Алёша сидели за столом и торопились закончить последний ряд буквы Ш.

– Эта буква мне не нравится! – неожиданно сказал Алёша.

– Мне тоже, – немедленно согласился Саша. – И вообще этих букв слишком много.

– И почему их так много? – задумался Алёша и посмотрел на потолок. – И кто их придумал?

– Какой-нибудь злой дядька, – сказал Саша. – Вот если бы я их придумывал, я бы придумал штук пять, самое большое – десять. И всё. Правда, Алёша?

– Угу. И тогда бы не было этой буквы Ш!

– Целых три палочки!

– И три хвостика!

– Давай её не писать!

– Давай!

Саша и Алёша уже хотели закрыть тетради, но в тот же миг они услышали какой-то странный звон. Как будто кто-то дёрнул за самую тонкую струну самой маленькой мандолины.

И тут Саша и Алёша увидели, что стол, за которым они сидели, стал расти и скоро сделался таким большим, что они потеряли друг друга из виду. Тогда Саша и Алёша быстро залезли на стол.

Но теперь уже это был не прежний стол, а огромное поле, похожее на аэродром.

– Алёша-а-а! – закричал Саша. – Где ты-ы-ы?!

– Я здесь! – закричал в ответ Алёша.

И они оба, не сговариваясь, побежали на середину стола. Тот самый звон, который мальчики уже слышали, теперь раздавался всё сильнее и сильнее, а когда они подбежали друг к другу, стал совсем громким.

Саша и Алёша огляделись. Перед ними, на сколько хватало глаз, лежало белое поле, покрытое тонкими ровными линиями.

– Алёша! – вдруг догадался Саша. – Это же… это же… это же тетрадь по письму!

Да, это была тетрадь по письму. Та самая тетрадь, на которой кто-то из них только что выводил букву Ш. Однако, странное дело, тетрадные листы были чистыми. Буква исчезла. Но Саша и Алёша не заметили этого. Больше всего им понравилось, что на тетради очень удобно играть в железную дорогу, потому что тоненькие линии были похожи на рельсы.

Они подошли к краю тетради, чтобы начать большой железнодорожный пробег, но вдруг тетрадные листы стали медленно подниматься, будто чьи-то невидимые руки стали их складывать, и Саша и Алёша, даже не успев испугаться, покатились вниз…

Глава третья,

которая начинается с удивительного открытия, а заканчивается игрой в аки и ахматы

Когда Саша и Алёша открыли зажмуренные глаза, то увидели, что сидят на простой деревянной скамейке и даже достают ногами до земли. Да-да, до самой обыкновенной земли, покрытой зелёной травой. Скамейка стояла на краю площади. Вокруг площади росли густые деревья, а за де-ревьями были видны дома. На самой середине площади стояли пять маленьких человечков в аккуратных костюмчиках и дули в крохотные трубы, похожие на пионерские горны.

Неожиданно из-за деревьев появилось много таких человечков. Они быстро бежали, перебирая короткими ножками, и выстраивались в ряд. Саше и Алёше показалось, что где-то они уже видели эти удивительные фигурки. Но не успели они сказать об этом друг другу, как человечки построились между двумя линейками, нарисованными на земле, и застыли, как солдаты на параде.

В это время горнисты перестали играть, и перед строем появился командир, высокий и стройный, в фиолетовом костюме. На голове у него была шляпа, похожая на перо для авторучки. Командир посмотрел на строй и скомандовал:

– Равняйсь!

Человечки чуть-чуть шевельнулись, и строй стал ещё ровнее, чем прежде.

А командир отдал новую команду:

– По порядку назовись!

И тогда человечек, который стоял первым, громко ответил:

– А!

Второй человечек сказал:

– Б!

А человечек, стоявший третьим, крикнул:

– В!

Тут Саша толкнул Алёшу в бок:

– Смотри, смотри! Ведь это же буквы!!

И Алёша только и проронил:

– Угу.

До разговоров ли, если видишь живой алфавит!

Вдруг командир строго сказал:

– В строю нет буквы Ш!

Один человечек сделал шаг вперёд. Он застенчиво улыбнулся и вежливо произнёс:

– Уважаемый Почерк, буква Ш заболела. Вчера у неё болела голова, и поэтому…

– Ничего подобного, уважаемый Почерк! – перебил вежливого человечка его сосед. – Буква Ш просто обиделась.

– Прекратите разговоры в строю, уважаемые Знаки! – ещё строже сказал Почерк. – Это невежливо. Пожалуйста, уважаемая А!

Буква А вышла вперёд и сказала:

– Уважаемый Почерк! Буква Ш действительно обиделась, и у неё действительно болит голова. Она не может поднять своей третьей палочки. А во всём виноваты вот эти два мальчика. – И она указала на Сашу и Алёшу.

– Спасибо, уважаемая А, – Почерк кивнул головой. – Всё это очень печально. В самом деле, мальчики обидели уважаемую Ш, и она заболела от огорчения. Мы пошлём к ней нашего чудесного доктора Поправочкина. А пока эти мальчики не должны видеть и слышать букву Ш. Но нам, жителям Буквограда, следует быть гостеприимными. А теперь вы свободны.

И все буквы сразу подбежали к Саше и Алёше и окружили их плотным кольцом.

– Пойдёмте в Букварь! – предложил кто-то.

Саша и Алёша стояли растерянные. Всё это было так странно! Например, как это можно пойти в Букварь?.. Но самое странное заключалось в том, что, хотя буквы говорили очень понятно, некоторые слова Саша и Алёша не могли разобрать.

Саша опять толкнул Алёшу в бок (была у него такая скверная привычка – толкаться), когда буква А предложила:

– Давайте играть в аки! Вы умеете играть в аки?

Саша и Алёша переглянулись. Игры в аки они не знали.

Саша решил, что над ним смеются. Он открыл было рот, чтобы заявить, что никакой игры в аки нет, но рассудительный Алёша строго посмотрел на него и вежливо спросил букву А:

– Скажите, пожалуйста, а в чём заключается эта игра?

Буквы дружно засмеялись. И только Мягкий Знак застенчиво улыбнулся.

– Это просто необразованные дети! – заявил Твёрдый Знак и мрачно добавил: – Смено!

– Как не стыдно! – упрекнула Твёрдый Знак буква А. – Тебя же просили быть вежливым! А если мальчики не знают этой игры, то мы должны их научить. И я проу тебя принести аки сюда.

Твёрдый Знак повернулся и, солидно ступая, направился к одному из ближайших домиков.

Очень скоро он вернулся. В его руках были обыкновенные шашки! Да-да, самые обыкновенные деревянные шашки и картонная доска.

– Итак, начнём учиться, – приветливо сказала буква А. – Но, простите, пожалуйста, ведь мы ещё не познакомились. Меня зовут Астра. Правда, красиво? А это моя подруга. Её зовут Бегония. А это Веточка…

И Астра (теперь и мы будем так называть букву А) представила ребятам все буквы алфавита. Только Мягкий Знак и Твёрдый никак по-другому не назывались, потому что у них были и без того длинные имена. Не была названа лишь одна буква Ш. Вы помните, конечно, что она заболела и лежала дома.

Саша и Алёша тоже хотели назвать свои имена, но Астра добавила:

– А как вас зовут, мы знаем. Вас зовут Саа и Алёа!

– Да, да, – радостно подхватили буквы, – Саа и Алёа! Алёа и Саа! Какие интересные имена!

Только теперь ребята стали понимать, в чём дело. Ведь Почерк сказал, что они не будут слышать буквы Ш!

– Безобразие! – заявил Саша. – Они не имеют права…

– Да брось ты! Дело какое, – ответил Алёша. – Не спорь и садись играть в аки, – он хотел сказать «садись играть в шашки», а получилось «садись играть в аки».

«Ну ладно же! – сердито подумал Саша. – Сейчас я им покажу аки!»

В это время Астра расставила на скамейке шашки и обратилась к Саше:

– Садись, Саа, я научу тебя играть в эту интересную игру.

Но когда через пять минут у Саши оказались сразу две дамки, Астра смущённо сказала:

– А ты, оказывается, настоящий аист!

– Сама ты аист! – обиделся Саша. – Проиграла и дразнится.

– И никто не дразнится, – обиделась Астра. – Я, наоборот, тебя хвалила.

– Да, хвалила! Ты бы меня ещё цаплей назвала!

– При чём здесь цапля? Цапля в аки играть не умеет, а аист умеет. Ты, наверное, и прежде умел играть?

– Приходилось, – с достоинством ответил Саша. Он не сразу понял, что аист – это шашист.

– Что это за игра! – презрительно заметил Твёрдый Знак. – То ли дело ахматы!

На этот раз ребята сразу поняли, о чём идёт речь. Тем более что и сами немного умели играть в шахматы.

– Что ж, – сказал Алёша.

– Сыграем, – подтвердил Саша.

– Ах так! – воскликнул Твёрдый Знак. – Сейчас получишь ах и мат!

– Какой ещё ах и мат? – спросил Саша.

– Самый настоящий.

– Это ты получишь ах и мат, – сказал Саша.

– Увидим! – крикнул Твёрдый Знак и, забыв о своей солидности, помчался за шахматами.

Если вы пересмотрите все учебники шахматной игры, вы всё равно не найдёте там партии, похожей на ту, которая была сыграна в Буквограде. А если всё-таки когда-нибудь шахматный историк захочет о ней написать, то он обозначит её так:

БУКВОГРАДСКАЯ ПАРТИЯ

Алёша и Саша (белые) —

Твёрдый Знак и Тюльпанчик (чёрные)

Правда, привести подробное описание самой партии историку не удастся, потому что она, к сожалению, не записывалась. А напрасно. В партии были и смелые жертвы, и коварные ловушки, и яркие комбинации.

Твёрдый Знак, желая быть вежливым, предложил гостям играть белыми, но зато позвал на помощь лучшего шахматиста своего алфавита – Тюльпанчика.

Сражение было очень бурным и очень долгим. После того как Алёша и Саша делали ход, Твёрдый Знак и Тюльпанчик отбегали в сторону и обсуждали создавшуюся позицию. Они так громко спорили между собой, доказывая, какой ход лучше, что с каждым разом отбегали всё дальше и дальше, чтобы их никто не услышал. А один раз, когда они прозевали фигуру, они убежали так далеко, что просто скрылись с глаз противников и зрителей. Мягкому Знаку даже пришлось бегать за ними и приводить обратно.

Саша и Алёша тоже с удовольствием убегали бы куда-нибудь, чтобы посоветоваться, но они решили, что это неудобно. Поэтому они сидели и тихо перешёптывались.

Все буквы внимательно следили за игрой и очень волновались. Прямо как настоящие болельщики. Одни болели за Сашу и Алёшу, другие – за Тюльпанчика и Твёрдый Знак. Но никто из них не произнёс ни одного слова, не подсказал ни одного хода. Все вели себя очень дисциплинированно.

Саша и Алёша уже вот-вот собирались выиграть, но в последний момент сами зевнули фигуру. Да ещё какую – ферзя!..

Поэтому необыкновенная буквоградская шахматная партия закончилась вничью.

Глава четвёртая,

о Буквограде и о волшебнике, который состоит из капелек

Пожалуйста, не думайте, что Буквоград – маленький город. Конечно, он не такой огромный, как Харьков или Челябинск, но он и не маленький. Он просто средний город. В нём есть и улицы, и переулки, и тупики. Если смотреть на Буквоград с вертолёта, то видно, что похож он на большую букву Б. По кружку этой буквы идут две главные улицы: улица Разума и проспект Растущей Молодёжи. Они сходятся на площади Точности и Ясности. В одну сторону от площади идёт проезд Гамм, который ведёт к Музыкальному бульвару. В самом центре города расположен живописный парк Палочек. В парке движение транспорта запрещено, и Палочки могут гулять в полной безопасности.

Есть в Буквограде ещё одна улица. Да тут, пожалуй, лучше, если бы её не было вовсе. Это улица Разгильдяев, узкая, кривая и грязная. На ней не то что асфальта – и булыжника нет. Осенью по улице Разгильдяев можно пройти разве что в болотных сапогах. В самом конце улицы находится тупик Клякс, где круглый год не просыхают огромные лужи. Жители тупика Кляксы ходят такими грязными, что на главные улицы Буквограда их не пускают.

На краю города протекает река Строчка. Только в одном месте она пересекает Буквоград, как раз между Музыкальным бульваром и тупиком Точек. Здесь через Строчку переброшен мост. Однажды с этого моста в Строчку упала целая гамма. Её едва спасли. Ноте Ми пришлось даже делать искусственное дыхание.

Дома в Буквограде называются Букварями. Может быть, кого-нибудь из вас удивляет такое название? Наверное, до сих пор вы думали, что Букварём называется только книжка для первоклассников? Если так, то вы ошибаетесь. Представьте себе маленький двухэтажный домик. На нижнем этаже живут Палочки. Те самые Палочки, из которых вырастают буквы. Хотя Палочки ещё совсем маленькие, они уже ходят, бегают и едят. Правда, некоторые из них иногда капризничают и ещё не умеют стоять в строю. Но с каждым днём Палочки становятся всё понятливее и ровнее. Они быстро растут и в конце концов превращаются в настоящие буквы. Тогда их принимают в Алфавит и разрешают жить на втором этаже. А когда они становятся совсем прямыми и твёрдыми, они идут работать. Куда? Туда, где нравится. Кто любит литературу – идёт в стихи или рассказы, а кто технику – в книгу по технике.

Всё это буквы рассказали Саше и Алёше по пути в свой Букварь. Твёрдый Знак, который во всём любил точность, даже остановился и нарисовал план Буквограда.

В дверях Букваря стоял Почерк.

– Так вот, Саа и Алёа, – сказал он, – я позвал доктора к больной букве, но она исчезла. Теперь её здоровье и жизнь в опасности, а спасти её можете только вы. Так сказал доктор.

– А что мы должны делать? – спросил Алёша.

В это время на пороге появился доктор Поправочкин. Это был самый знаменитый доктор Буквограда. Его вызывали только к самым тяжёлым больным. Доктор строго посмотрел на Сашу и Алёшу и промолвил:

– М-да…

И Саша и Алёша испугались. Не очень, а так, чуть-чуть. Знаете, некоторые ребята почему-то боятся докторов. Им кажется, что доктор обязательно сделает больно. Ой, какие это глупые ребята! Они лежат с повышенной температурой, у них болит голова или колет в боку, а иногда и то и другое вместе, а они боятся доктора. Они готовы хоть неделю лежать в кровати, ничего не есть, стонать и охать, лишь бы им не делали укола и не ставили горчичники. Им кажется несладким чай, кислым – суп, горькой – каша. И вот они лежат и болеют.

А всё это происходит потому, что эти ребята не знают, что живёт на свете один очень старый и очень могучий волшебник, которого зовут Здоровьем. Кто подружится с этим волшебником, тот станет самым сильным и самым смелым и того уж никто не одолеет. А ведь у Здоровья много врагов: и Холодный Ветер, и Слякоть, и Сквозняк, и, уж конечно, маленькие злые Микробы, которые только и ждут удобного случая, чтобы напасть на какого-нибудь слабенького мальчика или девочку и поскорее сделать их больными.

Подружиться со Здоровьем вовсе не трудно. Для этого надо только его увидеть. Где, спросите вы? О, вот это как раз самое сложное, потому что Здоровье состоит из маленьких-маленьких капель, таких маленьких, что их даже через увеличительное стекло не увидишь. А разбросаны эти капельки везде: их, например, очень много в утренней зарядке – если, конечно, зарядку делать каждый день и обязательно по воскресеньям. Эти капельки есть и в солнечном луче, и в воде, и в свежем воздухе. Они притаились и в супе, и в котлете, и в манной каше.

А если кто-нибудь из вас всё-таки заболеет, он сможет найти очень важные капельки на листке горчичника или на кончике иголки, которой доктор делает укол.

Вы поняли, ребята? А теперь я раскрою вам самый главный секрет, иначе ничего у вас не получится.

Если вы хотите, чтобы Здоровье стало вашим другом, вам придётся все капельки собрать вместе: и те, что прячутся в утренней зарядке, и те, что блестят в солнечном луче, плавают в воде, носятся в свежем воздухе, и те, что притаились в супе, котлете и манной каше, потому что по отдельности капельки не действуют.

Один мальчик очень любил манную кашу, но боялся воды и не любил делать зарядку. Он только ел, ел и ел, стал толстым и неповоротливым и каждую неделю чем-нибудь болел.

А другой мальчик, наоборот, любил бегать и прыгать, но не любил есть. И он стал худым и бледным, и врачам пришлось отправить его лечиться в санаторий…

Но мы с вами заговорились, а в это время доктор Поправочкин сказал:

– Ну что ж, Алёа и Саа, всё, собственно говоря, ясно!..

И с этими словами доктор спустился с крыльца и вышел на улицу.

Глава пятая,

в которой рассказывается о правилах уличного движения и о встрече с Ахом и Охом

Саша и Алёша не знали, что и думать. Почему Почерк сказал, что здоровье и жизнь буквы зависят от них? И знаменитый доктор какой-то странный: даже не объяснил, что надо делать.

Размышления Саши и Алёши прервал Почерк.

– Ну, друзья, – сказал он, обращаясь к буквам, – я думаю, что теперь нам следует показать гостям Буквоград. И обязательно…

– Дворец Усердия! – хором подхватили все.

– Правильно! Вы поедете на «Стрелке». Поведёт «Стрелку»…

Почерк внимательно посмотрел на буквы. Все затаили дыхание.

– Поведёт «Стрелку» Слива.

– Ой! – запрыгала от радости толстенькая Слива и побежала за Букварь.

– А сопровождать ребят будут Твёрдый и Мягкий Знаки, – прибавил Почерк.

Через минуту послышался шум мотора, и из-за Букваря выехал маленький трёхколёсный автомобиль. Он и вправду был похож на стрелку – впереди узкий, а сзади широкий.

– Садитесь, пожалуйста, – предложил Мягкий Знак и открыл дверцу машины.

– Мы ждём вас через два часа, – сказал Почерк, – счастливого пути!

– Спасибо, – неуверенно ответили Саша и Алёша и сели в машину.

Позади, на откидном сиденье, устроились Знаки. В ту же секунду машина тронулась.

Наверное, нет на свете ребят, которые не любили бы кататься на машине, особенно если она мчится с большой скоростью. Сливе, видно, тоже нравилась быстрая езда. Она уверенно сидела за рулём, нажимала ногами на педали и оглушительно сигналила, если какая-нибудь Палочка перебегала улицу в неположенном месте.

Улицы Буквограда не имели тротуаров, а дорожки для пешеходов отделялись от мостовой узкими газонами, на которых росли яркие полевые цветы. На перекрёстках стояли Восклицательные Знаки. Они регулировали движение и сле-дили за порядком. Восклицательный Знак поднимал руку в белой перчатке, и все машины и все пешеходы сразу останавливались. А если кто-нибудь нарушал правила, Восклицательный Знак сейчас же подзывал его и отводил на Скамью Несознательных.

Скамья Несознательных стояла у площади Точности и Ясности. Тот, кто попадал на неё, обязан был в течение двух часов читать книжку «Правила поведения на улице». Такая книжка имелась у каждого Восклицательного Знака. Ровно через два часа приходил Вопросительный Знак и устраивал нарушителю экзамен. В книжке было пять глав: «Что такое улица?», «Как ходить по улице?», «Что такое светофор?», «Что такое автомобиль?», «Для чего нужны правила уличного движения?». И по каждой главе Вопросительный Знак задавал пять вопросов. Так что это был нелёгкий экзамен.

Обычно Скамья Несознательных пустовала. Но иногда на ней приходилось сидеть не только Палочкам, а даже некоторым взрослым буквам. Это было очень стыдно. Тем более что время от времени по улицам Буквограда проезжал телевизионный автобус, и если на Скамье Несознательных кто-нибудь оказывался, его немедленно показывали по всем программам телевидения в специальной передаче «Двойка по поведению».

Возможно, Саша и Алёша никогда и не узнали бы об этой скамье, если бы не Слива. Всю дорогу она говорила без умолку и рассказывала обо всём, что видела и чего не видела. При этом она всё время вертелась за рулём и смотрела то на Сашу, то на Алёшу.

– Перестань разговаривать и следи за дорогой! – не выдержал Твёрдый Знак.

– Пожалуйста, не учи, сама знаю! – ответила Слива и опять оглянулась на ребят.

Неизвестно, чем бы всё это кончилось, если бы внезапно не зачихал и не заглох мотор. Машина остановилась.

– В чём дело? – спросил Твёрдый Знак.

– Что-то с мотором, – ответила Слива. – Сейчас разберёмся.

Она выскочила из машины, а вслед за ней вышли Саша, Алёша и Знаки.

И в ту же минуту к машине подошли два человечка. Один из них был Ах, а другой – Ох. Они остановились и начали делиться впечатлениями.

– Ах, какой прекрасный автомобиль! – сказал Ах.

– Ох, что с ним стало! – добавил Ох.

– Ах, какой ужас – он не может ехать!

– Ох, как это неприятно!

– Ах, как это печально!

– Ох, как грустно!

– Ах-ах-ах!

– Ох-ох-ох!

– Простите, вы не устали? – обратился к ним Мягкий Знак.

– Нечего с ними разговаривать! – отрезал Твёрдый Знак. – Эти бездельники могут простоять здесь целый день. Хотя долго стоять они не смогут – силёнок не хватит! Взгляните-ка на них! Видали! Ха-ха-ха!..

Действительно, было над чем посмеяться. Ах и Ох достали из карманов резиновые мешки и принялись что есть силы надувать их. Через минуту мешки превратились в большие резиновые кресла, в которые Ах и Ох тут же уселись и продолжили ахать и охать. Кажется, они и в самом деле решили расположиться надолго.

– Нет, вы только посмотрите на них! – возмущённо ска-зал Твёрдый Знак. – И угораздило же нас остановиться именно здесь, у самой улицы Разгильдяев! А ну, убирайтесь отсюда! – вдруг крикнул он Аху и Оху. – А не то вам сейчас достанется!..

Но Ах и Ох не захотели выяснить, что им достанется. Они подхватили свои кресла и пустились наутёк.

Глава шестая,

из которой мы узнаём, какая тяжёлая жизнь у принцессы Лени и кто такой Кривпоч

Слива совсем забыла про заглохший мотор. Она стояла и смотрела, как удирают Ах и Ох.

– Уважаемая Слива, каково твоё мнение: скоро ли мы поедем? – обратился к ней Мягкий Знак.

– Скоро, очень скоро! – бодро ответила Слива и, скло-нив голову на плечо, принялась рассматривать мотор. Ей, наверное, нравилось вот так стоять и смотреть на мотор. Она смотрела на него то справа, то слева, то сверху, то снизу. А вместе с ней смотрели Саша и Алёша, но понять, почему мотор не работает, не могли. Да и сама Слива, кажется, не очень-то понимала, в чём дело.

В это время на улице Разгильдяев появилась странная процессия. Впереди, в большой детской коляске, лежала знаменитая принцесса Лень. Она выехала на прогулку до ближайшего перекрёстка и обратно. Такую прогулку прин-цесса совершала только раз в месяц. Ведь для этого ей приходилось вставать с кровати и спускаться по лестнице со второго этажа!

Не думайте, что принцесса была толстой и неповоротли-вой. Вовсе нет. Она была такой худенькой, что помещалась в детской коляске. Ведь принцесса почти ничего не ела. Во-первых, потому что ей было лень жевать и глотать, а вовто-рых, потому что принцессе хотелось, чтобы у неё была самая тоненькая фигурка. Самая тоненькая! Это так изящно и так красиво! Вообще принцесса Лень считала, что краси-вее её нет никого на свете.

Она шила себе самые нарядные платья. Не сама, конечно, а приглашала портных, и портные очень мучились, приду-мывая ей очередной наряд, ведь принцесса была такой капризной. Она стонала и хныкала по любому поводу, и у неё почти всегда было плохое настроение. Ей казалось, что все окружающие существуют лишь для того, чтобы ухаживать за ней и угождать ей. И она очень злилась, если узнавала, что кто-нибудь занят другим делом. И к тому же, как вы дога-дываетесь, она очень любила поспать.

Вот и сейчас, во время прогулки, она сладко спала в сво-ей коляске. Коляску везли две Кляксы. Их костюмы были давно не чищены, а ботинки никогда не встречались с гу-талином и щёткой. Кляксы везли коляску очень странным образом. Они толкали её и, пока коляска катилась, стояли на месте, сладко зевая. Потом, еле передвигая ноги, они приближались к коляске и опять толкали её вперёд. За ко-ляской шла ещё одна Клякса. Она везла самую обыкновенную кровать-раскладушку. Раскладушка стояла на роликах и легко катилась по земле.

Но вот процессия остановилась. Раскладушка была разобрана, и все три Кляксы улеглись на неё. На их круглых лоснящихся физиономиях было написано такое блаженство, что, глядя на них, хотелось спать. И Кляксы действительно заснули. Сначала тихо, а потом всё громче и громче они начали похрапывать. Одна гудела, как шмель, другая урчала, как испорченный водопроводный кран, третья хрюкала, как голодный поросёнок. А все вместе они издавали такую «музыку», что у каждого, кто её слышал, начинали болеть здоровые зубы.

Принцесса зашевелилась и подняла голову. Тому, кто видел её впервые, могло показаться, что на голове у неё лежит большая жёлтая мочалка. На самом же деле это была причёска, и принцесса очень хотела, чтобы все видели это чудо парикмахерской техники.

Принцесса посмотрела вокруг, потом зевнула и произнесла:

– Ах, у меня совсем нет сил!.. Какое тяжёлое путешествие!.. Мы проехали почти половину улицы… Я так устала!..

И она в изнеможении откинулась на подушки. Но не успела принцесса закрыть глаза, как на улице появилось ещё несколько человечков. Среди них были уже знакомые нам Ах и Ох, а впереди всех шёл незнакомец в фиолетовом костюме и шляпе, похожей на перо. Его костюм был измят и покрыт пятнами, шляпа съехала набок, и было непонятно, каким образом она держится на голове. Незнакомец шёл, качаясь из стороны в сторону. Это был Кривой Почерк по прозвищу Кривпоч.

Кривпоч шёл и пел такую песню:

После каждого куплета Ах и Ох восторженно повторяли:

– Ах, какая чудесная песенка!

– Ох, какая великолепная музыка!

А сам Кривпоч после каждого куплета кланялся принцессе.

Когда он спел свою песню, принцесса Лень томно улыбнулась и сказала:

– Восхитительно!..

Кривпоч заулыбался и гордо выпятил грудь.

Но вдруг он услышал храп. Тот самый храп, который издавали на все лады Кляксы, спавшие на раскладушке.

– Вот это музыка! – вскричал Кривпоч. – Ничего прекраснее в жизни не слыхал! Её надо записать на плёнку и заводить с утра до вечера!

– Ах, какой ансамбль! – воскликнул Ах.

– Ох, какое исполнение! – поддакнул Ох.

И, схватившись за руки, Ах и Ох стали танцевать.

Саша и Алёша стояли с открытыми ртами. Такого танца они не видели никогда.

Сначала Ах и Ох топтались на одном месте, потом они всё выше и выше начали вскидывать ноги, а под конец Ах решил перевернуть Оха через голову. Но Ох неудачно перевернулся и со всего размаха упал прямо на раскладушку! От неожиданности и испуга Кляксы завопили и вскочили на ноги, сбросив Оха на землю. Теперь уже завопил Ох, а испуганные Кляксы с удивительной проворностью сложили раскладушку и, толкая коляску с принцессой, умчались прочь.

Глава седьмая,

из которой становится ясно, что хвастовством дела не сделаешь

Кривпоч хотел последовать за принцессой, но неожиданно заметил наших друзей. Он подбоченился и, покачиваясь из стороны в сторону, с важным видом направился к ним.

– Привет, приятели! – насмешливо закричал он Сливе и Знакам. – У вас, я вижу, важное дело? Ха-ха-ха!..

– Здесь у вас приятелей нет! – отрезал Твёрдый Знак.

– Вы всё уяснили? – осведомился Мягкий Знак. Когда было нужно, он умел говорить насмешливо.

– Уяснил, я всё уяснил, мой миленький Мяконький Значок, – ответил Кривпоч и вдруг закричал пронзительным голосом: – Да знаете ли вы, с кем говорите?! Я – Почерк!

– Кривой, – вставил Твёрдый Знак.

– Подумать только, какие мерзкие буквы! Они считают, что если они такие чистенькие и аккуратненькие, то могут оскорблять почтенных граждан!

– Ах, какое безобразие! Ох, какое возмутительное безобразие! – запричитали Ах и Ох.

– Ну что за подхалимы! – поразилась Слива.

– А я презираю аккуратность! Я ненавижу чистоту и всех чистюль на свете! Слыхали?! – кричал Кривпоч.

– Пожалуйста, не отвлекайте нас от дела, – сердито сказала Слива.

– Которого вам всё равно не понять, – добавил Мягкий Знак.

– Не понять?! Эти жалкие буквы, кичащиеся своей прямотой, смеют утверждать, что мне, Кривому Почерку, не понять их дела! Да я весь этот ничтожный автомобильчик разберу и соберу в две минуты!

– Неужели? – удивилась Слива.

– В самом деле? – спросил Мягкий Знак.

– Ах так! – зло сказал Твёрдый Знак. – Пожалуйста! Слива, отойди от «Стрелки», дай Кривому Почерку исправить мотор.

Слива отступила в сторону, и Кривпоч, усмехаясь, приблизился к машине. Он натянул на руки грязные шёлковые перчатки, а нос закрыл платком, смоченным одеколоном, чтобы не чувствовать запаха бензина.

Приготовившись таким образом к работе, Кривпоч свободной рукой потрогал все три колеса по очереди, потом вытянул шею, прищурил один глаз и заглянул в мотор. Но так как в моторе он не понимал ровным счётом ничего, то стал с учёным видом мэкать, хмыкать, экать и мдакать.