Потерянный нулевой

Часть 1

Четыре часа дня. Жаркое майское солнце греет дома, улицы, людей, животных и вообще всё и вся с жесточайшей силой. Взрослые сейчас или на работе, или они сейчас сидят дома. А если этот взрослый безработный, то он ходит по магазинам, пьёт алкогольные напитки, которые рушат его организм и разлагают. А пока что улицы пусты и таких взрослых мало и они не попадаются мне на глаза. Хотя…какой дурак выйдет в такую жару на улицу? Даже в май. Это са-амый жаркий май в моей жизни, возможно. Даже мозги плавятся на солнце как мороженое. А идти мне ещё около…15 минут до тренировки.

Заходя в академию, меня сзади кто-то окликнул:

– Эй! Женя!

Я обернулся, и это был Айнур – мой старый друг, с которым я знаком со второго класса, когда я перешёл в школу, в которой до сих пор учусь. Этот парень всегда был со мной и был за меня, что бы ни произошло. Хоть это драка, в которых я был всегда плох, хоть это помощь хорошим советом в вопросах новой девушки или «крутой идеи» сходить в клуб, которые я терпеть не мог. Он хороший парень, который был доверчив к каждому. Один раз мы шли с ним по темной улице в самом криминальном районе Назака. Назак сам по себе не был спокойным городом, хоть и являлся столицей региона. Так вот, я как-то ушёл в сторону. Мы шли по закоулкам, где были пьяницы и девушки лёгкого поведения. К нам подошла симпатичная девушка лет шестнадцати, и она попросила помочь ей дома. И мы, как два рыцаря, конечно же согласились ей помочь. Какие же дураки. Она вела через закоулки и тёмные уголки, а мы шли, словно два щенка за мамой. Когда проходили арку, нас ударили сзади чем-то тяжёлом по голове. Да-да-да, нас ограбили.

Так о чём я? Я о том, что мы – наивные мальчики, которые ведутся на всё. Потому что мы верим в светлое, светлое творить и хотим. Потому что надо с другими обращаться так же, как ты бы хотел, чтобы обращались с тобой.

– Айнур! Как раз вовремя! Я хотел только зайти.

– Я всегда вовремя, Женёк – он протянул мне руку пожал мне крепко-накрепко. -А теперь давай заходить. Алексей Анатольевич же не любит, когда мы опаздываем.

Мы вошли и сразу выдохнули. Всё-таки эта жара-аномалия! Но сейчас мы в здании академии , это главное. Академия могла бы завораживать своим видом, но лет так 30-40 назад. Потому что синяя краска облупливалась каждый день всё большими и большими кусками, мозаичный пол «пропах нафталином» и части его отскакивали друг от друга, а колонны и перила из белого камня уже смотрелись чопорно и не органично на фоне навороченных турникетов, автоматов с едой и кофе. Надо было создавать новое, а не пытаться к мертвому телу присоединять новые и новые части. В академии преподавали ветеринарию, но в спортивном зале проходили тренировки по национальной борьбе и по борьбе классической. Так как мне не хотелось изучать не популярное течение борьбы моего района, я выбрал классику. Она охватывала и более широкую аудиторию, и по ней были международные турниры, до которых мне ещё, пожалуй, далеко. Мне всего шестнадцать лет, поэтому ещё много времени есть до перевода во взрослую категорию и, хотя бы, до теоретических шансов на попадание в олимпийскую сборную.

Мы показали свои постоянные пропуска с надписью «временные» вахтёру и прошли к лестнице, ведущую в спортзал. Когда мы поднимались, то с каждым шагом моё колено издавало характерный щелчок. Я даже не знаю, откуда он. Может это из-за того, что я поднимаю тяжёлые веса на каждую секцию мышц, а суставы и связки юноши ещё не готовы к таким нагрузкам. Но мой максимализм всё-таки меня не останавливает на одном месте, и, как катапульта, толкает всё дальше вперед, приближая или к инвалидности, или к «Аполлонскому» телу.

Вот мы поднялись к железной двери нашего зала и открыли её. Открыв дверь, нас встретил тёмный коридор, и, чуть поодаль, освещённый солнцем зал. Никого ещё не было, кроме, пожалуй, тренеров. Я включил свет и лампы с трудом, мерцая, начали всё освещать холодным светом. Мы сняли свои кроссовки, и надели шлёпки. После этого вошли в раздевалку.

– Не слышал новости? – спросил меня Айнур, только-только войдя в раздевалку.

– Какие новости?

– С каких новостей начинать? С удивительных или обычных?

– Ну, давай тогда с обычных – ответил ему я, переодеваясь из обычной футболки в спортивную. – Подогрей же мой интерес перед удивительными новостями!

–У нас из класса уходят не три человека, а целых пять.

–Да ну! Кто же ещё? – спросил я его с огромным удивлением.

– Олег и Радиль.

– Ого…сколько наш класс покидает людей…нас же расформируют такими темпами.

– Не расформируют. Вдруг ещё кто-нибудь придёт и восполнит потери в коллективе.

– Всё возможно – сказал я это, зашнуровывая борцовки. – Так какая удивительная новость?

– Помнишь тихую девочку Алию в девятом классе? Такая высокая, но симпатичная.

– Ну-ну. Я всех помню, никого не забыл ещё. Так что с ней?

– Короче, гулял я как-то раз с Олегом по улице и мы как-то разговорились, и он говорит: «Алия то залетела. Мы были с ней на тусе, она с каким-то пацаном ушла, а через два дня он говорит, что всё, хана, валить надо мне, а то или срок, или молодым папашей стать придётся».

–Алия?! Чего?! Быть не может. Она в школе ни одного урока не пропустила, а тут беременность…ей сколько вообще? Она же одногодка. Тоже шестнадцать.

– Во-во, у меня та же реакция изначально была.

Мы переоделись и спустились в зал. Айнур, так как он был меня меньше в два раза, залез на окно и открыл его, чтобы духота из помещения немного высвободилась на улицу, а свежий воздух зашёл. Мы начали пробежку по ковру в полной тишине, каждый углубившись в мысли. Под моим чуть ли ни каждым шагом, пол под ковром скрипел, так как доски не менялись наверное лет 20, ну и на них тяжесть каждый день приходилась огромнейшая. В одной части зала было два круга, где боролись, а в другой всякие разные тренажеры для улучшения тела. Хоть я и выглядел сильным и мощным, поднимал не самые тяжёлые веса для своих габаритов. Но тренер меня уважал за упорство и желание работать над собой.

Мы бегали, и у меня в голове были разные-разные мысли по поводу рассказанного в раздевалке:

«Мне шестнадцать, а я не был на вечеринках, тусовках, не напивался до отказа…может со мной что-то не так? Или это все поступают не правильно? Кого бы я ни взял из своего окружения, у всех найдётся пара тройка историй о том как в пьяном угаре они что-то сделали, сломали, украли, переспали. А у меня нет. А надо ли мне это? Можно ли прожить без пьянства? Может это всё не надо? Я хочу на вечеринку, в ночной клуб, но для того, чтобы узнать: это так хорошо, как описывают, или это всего лишь чушь? Ладно, пара закруглятся с размышлениями и начать работать…»

И после этого у меня заиграла в голове мелодия:

Под небом голубым есть город золотой

С прозрачными воротами и яркою звездой…

Эту песню мы давно изучали в школе, но она глубоко засела под черепную коробку.

Я закончил пробежку и начал разминать суставы и связки от шеи до голеностопа. С меня пот лился ручьями. Открытое окно вообще не помогало.

После разминки Айнур пошёл отрабатывать приёмы на чучеле, а я работать на тренажёрах.

Время…почти шесть. Мы переоделись и вышли из академии. Уже намного лучше, чем было до этого, но всё равно жарко.

Выход выходит сразу на маленький сквер с соснами и елями с побеленными стволами, с лавочками со сломанными досками и вечными «сладкими» парочками на них.

Мы попрощались с Айнуром, потому что ему надо идти в другую сторону к дому.

По дороге я надеялся ничего странного не увидеть, ну или хотя бы не найти приключений. Но как бы ни так.

Походя мимо магазина ко мне пристал мужик и попросил «чирик опохмелиться». Но моя добрая душа сразу ответила «Нет», потому что у меня вправду не было денег, а если бы были, то я бы и не дал. Мне постоянно везло на «спиртовых сомелье». Куда бы я ни шёл, то меня попросят прикурить, а я сразу отвечал потом, что спортсмен и не курю, и мне говорили «молодец». То вызвать скорую, хотя через минуту он пил пиво спокойно в углу с сородичами. В общем, я везунчик.

Но по дороге произошла ещё одна ситуация, которая меня, немного, ввела в ступор. Мне написала на мобильный девушка, в которую год назад я был по уши влюблён.

Её зовут А. Она не здешняя, приехала из другой страны и т.д. Она маленького роста, тёмная головка, глазки, приятный голосок…я бы соврал, если бы сказал, что она не симпатична мне и по сей день. С ней мы переписывались долгое время, виделись в школе, потому что учимся в одном классе. В прошлом году, когда под новый год класс выгнали в кинотеатр, мне попался билет рядом с нею. А рядом с А. сидела её подруга, которая говорила постоянно: «поцелуйтесь», «сделаешь это, если А. тебя поцелует?». Сейчас, спустя год, я бы согласился, но тогда я был закомплексованным, застенчивым, трусом, одним словом. Тот вечер отпечатался мне в памяти очень сильно, как и её объятия и мои с нею разговоры о жизни с переписками. Но потом что-то изменилось, она перестала отвечать, и я закончил ей писать. Как я тогда настрадался по ней. Мне её не хватало, но потом я начал общаться с другими девушками и мои грёзы о ней стихли.

Но она написала. Зачем? Даже понятия не имею. Учебный год закончился, а писать мне из класса обычно просто так никто никогда не собирался.

– Привет. Как дела?

– Привет, всё отлично. У тебя как?

– У меня нормально.

– Это радует.

– Чем занимаешься?

– Да вот, с тренировки иду. А ты?

– Готовить собираюсь.

– И что же ты будешь сейчас «варганить»?

– Думаю испечь что-нибудь, но не знаю что.

– Понятно. Зачем мне написала?

– Просто. Стало интересно, как поживаешь.

– Обычно ты мне никогда не писала «просто так». Это у вас розыгрыш, или что?

– Когда ты стал таким подозрительным? Нет, это не розыгрыш. Мне просто захотелось тебе написать.

– Ладно, поверю. Как работается в общепите?

– Ну, знаешь, работа не самая хорошая, но зато платят стабильно.

– Ну, стабильность это самое главное в наши времена.

– Тут и не поспоришь. А ты, кстати, где работаешь? Я что-то слышала, но не подробно.

– Я работаю официантом в ресторане внутри отеля. Там с утра, или в ночную смену, как повезёт. Работёнка не пыльная, и платят хорошо.

– Это радует.

– Да, очень.

– Завтра мы идём классом на пикник, в честь окончания учебного года. Ты идёшь?

– Да, конечно.

– Не хочешь после него пойти, прогуляться?

– Ну, посмотрим, а так, да.

– Хорошо. Напишу позже, я готовить.

– Окей.

Чего? Прогуляться? Какого…в смысле? Когда я её приглашал гулять, она отнекивалась разными способами, а сейчас-сама пригласила. Это точно не розыгрыш? Не может быть.

У меня в голове смешались недоумение, радость, горесть и пустота. Вопросы, только одни вопросы и ничего больше. Я сидел всё время на скамейке внутри какого-то двора, где бегали дети на детской площадке. Мне стало уже скучно смотреть на то, как дети убивают время, и я решил дойти сегодня до дома.

Я, наконец, пришёл. Время около восьми, уже закат. Я открыл дверь квартиры и меня сразу обдало горячим воздухом. Все окна дома были закрыты, и теперь это было похоже на баню.

В квартире было две не большие комнаты с обоями в постельных оттенках коричневого, и с мебелью из популярного дешёвого магазина из Швеции. Одна комната была общей гостиной, а вторая – моя. В гостиной комнате был центр дома в виде телевизора и дивана, на котором постоянно сидели все посетители нашего места жительства. Тут же происходили все самые важные решения, как, например, вопрос о проведение отпуска, и самые важные споры, в том числе и в распоряжении семейных финансов. На диване спала мама и отец, потому что кровать была не так многофункциональна.

В моей же комнате было чуточку по-веселее. «Мама анархия» – вот слоган этого места. Там было только два агрегатных состояния: или полный порядок и всё чисто, или грязь везде, ужас. Чаще, конечно, господствовало второе. У меня был стол с монитором и приставкой, ноутбук, которым пользовалась вся семья. Так же кровать с постельным бельём в горошек, комод с всякой всячиной и шкаф, до отказа забитый одеждой. Ещё в моей комнате обитал Вася – серый кот с вечно испуганным взглядом. Он спал вместе со мной, ел, делал уроки, играл в приставку, смотрел фильмы. Короче, это не кот, а сказка.

Я зашёл в комнату и он меня встретил. Дома никого не было. Отец на работе, мама тоже. Развесил я одежду с тренировки, чтобы просушилась она, а потом покормил кота. И я сел за стол и включил приставку со своей любимой игрой, где главный герой борется с таинственным орденом за свободу, равенство, братство. Там я проводил часы, потому что там, только там я мог почувствовать себя героем в сияющих доспехах на белом коне. Там, только там я мог почувствовать, что мой выбор влияет на что-то, что мой выбор важен кому-то. Может мне это и надо? Возможно. Я не знаю. Не знаю я, что мне надо. Чтобы меня услышали? Чтобы я был услышан?! А как это сделать, если денег в кармане «кот наплакал». Я и не знаю к чему тянуться. Для чего я создан? Для спорта, в котором у меня-то получается, то нет, то здоровье не позволяет. Для искусства? Для какого? Рисования? Я пробовал, но у меня ничего не получалось и я бросил. Для сочинительства? Господи, в двадцать первом веке сочинять? Спасибо, я не такой глупый. Но может, я просто слишком рано сдаюсь? А как, если этот слишком быстро развивающийся мир пережёвывает каждого на самом начале, а окружение лишь подталкивает к тому, чтобы остановиться и развернуться или вообще полностью опустить руки. Но…нет, надо попробовать сделать рисунок. А вдруг я смогу что-то хорошее сделать.

Через 15 минут я выключил приставку, взял листок, карандаш, краски и палитру. Так же я закрыл двери и окна, чтобы меня не мешали звуки и родители. Я глубоко выдохнул и начал думать, что рисовать. Я решил, что буду срисовывать герань, которая росла у мамы в горшке. Решил начать с горшка. Своими твёрдыми и острыми движениями я начал его переносить на бумагу. В каждое движение мне хотелось передать всю свою душу. Семимильными шагами я вырисовывал его, а потом начал срисовывать листья, цветы, землю, фон. Всё я рисовал с огромным упорством и используя кучу сил, стараясь над каждым сантиметром. С меня стекал пот ручьями. Будто от этого рисунка у меня решался вопрос жизни и смерти. И вот, через 40 минут я закончил рисовать карандашом. Ко мне в комнату постучались. Я открыл дверь, и это оказалась мама.

Мама была самой красивой и доброй женщиной на свете. Она меня могла и поддержать в любых начинаниях, и, естественно, помочь советом, финансами, просто выслушать. Наши характеры были очень схожи. Как-никак родственники. Мы оба были стеснительны, умны и являлись в своём роде «творческими личностями». Но она меня яро оберегала. Поэтому она даже не знала, чем я иногда занимаюсь в комнате. Просто у меня в подкорке, или что-то типа того, образовалось убеждение, что мама будет против чего-то, хотя она всегда мне помогала. Она пришла со смены из школы, где работает учителем музыки. Она прекрасно играла на аккордеоне, фортепиано и на флейте.

– Привет. Чем занимаешься?

– Да ничем – ответил я, закрывая стол своим телом.

– Ну…хорошо. Я пойду, приготовлю ужин, а ты приберись пока что дома.

– Можно позже? Пожалуйста.

– Хорошо – ответила она после недолгого молчания. – Давай через полчаса.

– Спасибо, мама – и я обнял её, а после того, как она ушла, закрыл за ней дверь.

И я снова сел за рисунок. Я решил, что надо его разукрасить. Открыв масляные краски, которые мне подарили на день рождение, я начал их смешивать и наносить на лист. Я боялся, что своими неумелыми, скованными и просто кривыми движениями я испорчу рисунок. И вот, спустя тридцать минут я был весь в краске и смотрел на результат. Рисунок получился очень плохим. Никаких пропорций, всё криво, косо. Листья получились не как в жизни, а цветок размазало, и он получился не выразительным. «Ну, в другой раз будет лучше. Надо лишь стараться»– подумал я. Пластиковый круглый горшок был весь из острых и грубых линий. Вместо молочного у меня получился пыльно-жёлтый или даже темнее. Я просто не знаю, как описать этот цвет. А вместо прекрасного, нежно розового цветка герани, была невзрачная алая клякса.

Я оставил рисунок сохнуть и пошёл убираться дома.

Раньше я думал, что я – очень дружелюбный. Но со временем понимаю, что это вообще не так. Я какой-то…нелюдимый что ли. Конечно, возможно это не так, но всё же.

Честно, мне очень трудно находить новые знакомства, открываться кому-то и т.д. Можно даже сказать, что я внутренний консерватор. Я консервирую в себе все внутренние эмоции и не даю им выйти наружу, потому что сейчас показывать их стыдно. Да их стыдно было показывать всегда.

Если ты плачешь, то значит, хочешь, чтобы тебя пожалели, что-то дали или тому подобное. Поэтому, мне кажется, сейчас и стали популярны психологи, психотерапевты, а ещё наркотики, хотя они были и до этого. Потому что люди хотят забыться, высказаться, так как люди, окружающие их, могут неправильно понять, высмеять или даже просто не обратить внимания.

А эмоции надо показывать, выливать их во что-то. В спорт, в энергию, в хобби. От чего так много сейчас не могут понять, что нужно им по жизни? Потому что, наверное, не я один такой консервативный, но они и не выплескивают свои переживания.

Мы с мамой сели за стол. Отца, естественно, не было дома. На данный момент он был в командировке в Турции.

Он работал переводчиком в компании по производству сантехники. Отец был штатным сотрудником и почти каждый месяц, или даже каждую неделю он был в разъездах по миру. Америка, Канада, ЮАР, Япония и это только маленький список его поездок только за последний месяц.

– Как прошла сегодня тренировка? – спросила меня мама, попивая свой кофе.

– Да так же, как всегда. Тренера не было, поэтому мы с Айнуром тренировались вместе – ответил ей я, поедая ужин.

– Хорошо.

Я доел ужин, отнёс тарелку в раковину, где мы поочерёдно мыли посуду, и пошёл в свою комнату, где сидел в телефоне оставшийся вечер, читал, и, после, лёг спать.

И вот, настало утро. Время было раннее, но я всегда вставал как можно раньше, потому что времени никогда ни на что не хватало. Мама на работу уходила ещё раньше. Ну, а я умывался по утрам, кушал, и делал остальные дела, которыми занимаются утром.

Я остановился возле своего окна и начал всматриваться в рисунок. Всё-таки он плох. Я бы сжёг его, но жалко. Всё равно, сколько сил и упорства. Но потом я заметил на обратной стороне листка маленькую бумажку с надписью: «У тебя очень хорошо получилось, сынок)» и подпись «Мама». На моё лицо сразу полезла улыбка. Всё-таки мама-это мама. Ну, хотя бы ради неё я буду стараться.

Ещё я захотел написать А., просто так.

– Доброе утро.

Через минуту, или даже меньше, написала она

– Доброе утро.

– Как дела? На пикник ты же идёшь?

– Конечно, иду. Ты идёшь?

– А ты ещё спрашиваешь? Естественно!

– Тогда ладно. Ты же после него пойдёшь?

– Да.

– Хорошо.

– Ты со всеми подойдёшь?

– Мы с девочками подойдём все вместе. А до этого хотим сходить кое-куда.

– Ну ладно. Тогда – до встречи!

– Удачи тебе.

Я отложил телефон и насыпал корм коту. Он сразу же подбежал к миске и начал за обе щеки уплетать корм, похрустывая при каждом пережёвывание. Я его ещё гладил, а он тихо-тихо мурчал.

–Эх, Вася-Вася, как же тебе везёт. Ничего никому доказывать не надо. Спокойно живёшь себе, радуешься каждому дню, кушаешь, пьёшь, и никто ничего тебе не говорит. Ты вот родился, и как родился, делаешь одно и то же каждый день. А мне надо учиться, показывать, что я умный, сдавать экзамены, работать. Работать с утра до вечера, а потом дома должен что-то делать для семьи, если она, не дай Бог, появится. А у тебя? Ты детей сделал, и всё, можешь бежать куда-нибудь далеко. У меня так нельзя. Ну, вообще-то можно, но это не по-мужски. Если уж детей сделал, то надо их воспитывать, а не убегать. Поэтому не понимаю, зачем нужны дети в моём возрасте. Я же сам ещё ничего не понимаю, а тут-чадо, собственное, которое надо учить, кормить, воспитывать. Не надо даже мне думать о таком. Надо работать, работать и работать. А ты дальше кушай, бегай, и радуй мой глаз, Васька.

– Мур-р… – ответил лишь Василий.

И вот наступил новый день. Время было раннее, очень раннее. Настолько, что на улице было от силы две три машины каждые пять минут, что для такого большого города крайне мало. С самого утра я стоял возле окна и смотрел в него. Хоть солнце и взошло, но на улице было прохладно, а это благодать для меня. На улице никого, почти, не было. Только раз в десять минут какой-нибудь «этиловый сомелье» или дворник. А птицы…они кричат в каждом уголке Земли: от Америки до Евразии, от деревни до мегаполиса, от богатого района до гетто.

Зачем я так рано встал? Да я не знаю. От того, что мама ушла на работу и мне не хочется спать, пока она вкалывает. Или просто мои биологические часы так устроены, что спать много я просто не могу.

А ещё…я хочу подольше продлить эту жизнь, даже если буду сидеть в телефоне или читать книги. Да, это странно, что в таком возрасте думать о том, чтобы продлить минуты жизни, но возможно эта жизнь может окончиться в любую секунду и больше ничего не будет после этого. Просто чёрный экран и больше ничего. Просто конец, где ты не можешь ни думать, ни слышать, ни видеть. Поэтому стоит хоть на полчаса встать раньше с постели, только для того, чтобы мозг поработал чуточку дольше.

После размышлений, дум, я пошёл убирать кровать. Так бы хотел ещё полежать, но не могу. Потом пошёл на кухню и решил думать, что приготовить на завтрак.

– Ну, давай подумаем – начал с этих слов диалог с котом, который пришёл на кухню за мной и начал тереться об ноги. – Так-с, я не повар, но что у нас есть? – и я полез в холодильник смотреть, какие продукты имеются. Три яйца, немного колбасы, сосиски, хлеб, майонез, чуть-чуть овощей и по мелочи также сладостей и зелени. – Как всегда яичница, да, Вась? – кот посмотрел на меня положительно-грустным взглядом и я начал резать продукты тупым ножом кривыми руками. Когда я что-то режу, то меня постоянно трясёт, будто только что вышел из центрифуги. Учуяв запах мясного, серая морда начала чуть ли не прыгать на стол, чтобы забрать себе кусочек. – Ладно-ладно, держи – и я отдал ему в пасть кусок сырокопченой. И вот, всё нарезано. Я положил сковороду на индукционку и кинул туда кусок сливочного масла, подлив к нему немного подсолнечного. После того как всё начало пузыриться, выложил на сковороду всё, кроме яиц. Всё начало румяниться, шкварчать под таким жаром. А потом я разбил туда яйца. И как всегда у меня получилась какая то каша или что-то подобное. Я немного расстроился, но чтобы кот этого не почувствовал, говорил с улыбкой. – Ну вот и всё! Пища богов сделана! Тебе не дам, потому что жирная, но вот корм я тебе сейчас дам. После этого мы принялись за свою еду.

Скоро идти на пикник. Мама помогла мне и погладила вещи, в которых я пойду. Но для начала я выпил успокоительное. Зачем? Просто так. Чтобы не было страха, что там будут мои одноклассники и я могу облажаться перед ними. Немного странно, да, но всё-таки. Я почитал книгу об антиутопии в Москве и начал одеваться. Мы решили, что я пойду в джинсах и спортивной рубашке чёрного цвета.

И вот опять эта жара, невыносимая жара. Как же я её ненавижу. Как хорошо, что у меня хотя бы короткие волосы, из-за этого голова меньше потеет. Хотя совсем недавно они были мне до плеч, а ещё были обесцвечены. Но вот жара, да ещё и белые пряди отросли и начали проглядываться мои русые волосы. Поэтому теперь я короткострижен.

Я пришёл к месту сбора. Он был перед магазином, где мы хотели и закупиться. Как всегда я первый. Через пять минут пришёл один, сразу же второй и третий. Потом пришёл Айнур с классным руководителем.

– Здравствуйте – единогласно поздоровались мы с нею. Это была женщина лет тридцати пяти с волосами разных оттенков и с уродскими круглыми очками. Её все любили за то, что она лояльно относилась к тому, что у нас есть те, кто курит, и к тому, что мы не особо любим учиться. Но она всегда кричала, когда кто-то прогуливает.

Все начали разговаривать о своём, о жизни, о работе, кто что будет делать. Мы ждали девочек. И вот, они пришли. А. была в их числе, со своими подружками. Все зашли в магазин, а я о чём-то задумался. Она тоже не зашла, и я нашёл в себе силы открыть рот и что-то хотя бы сказать.

– Привет. Ты выглядишь просто сногсшибательно – сказал ей я, смотря в её глаза.

– Ого, спасибо – и мы с ней обнялись. Я сразу почувствовал, как немного трясётся моя душа, но не настолько, как это было раньше.

– Пойдём внутрь. Выберем, что будем кушать там.

– Хорошо, пошли.

Мы там были минут двадцать. Взяли батоны, колбасы, чипсы, газировку и тому подобную вредную пищу. Нам, парням, дали по пакету, потому что мы сильные, и мы пошли в парк. По дороге мы слушали разную музыку, уговаривали друга включить нашу любимую, но он, почему то отказывался. Разговаривали на самые разные темы: кто-то звал на дачу, кто говорил о вреде и пользе алкоголя. Я тоже разговаривал со своим другом, только об видеоиграх, но я ещё мельком поглядывал на А. Она и вправду стала выглядеть более взрослой, но её манеры остались. Она так же иногда подпрыгивала, а на месте спокойно устоять не могла и постоянно пританцовывала. Я даже ухватил её эту привычку. Она начала использовать яркий макияж, яркую помаду, тени, рисовать стрелки. На ней это не выглядело вульгарно, а прибавляло зрелости и привлекательной яркости. Всё-таки у меня осталось внутри что-то с того времени, когда она была ближе ко мне.

И вот мы дошли. Наш отряд недоумков, тунеядцев прошёл к полю в парке, где сидело кучу людей: от маленьких до больших, от просто скучающих на солнце до бегающих в подвижных играх или занимающихся йогой. Вот и мы нашли своё место под солнцем возле горки. Кто чем только занимался: кто танцевал, кто уплетал бутерброды, кто играл с футбольным старым мячом, который я принёс из дома. Мы же, в лице А., её трёх подруг, моего одноклассника Даниила и, собственно говоря, меня, играли в карты. Я играл хорошо в них и проигрывал только тогда, когда карта ложится плохо или когда раздающий подмешивает их. Первой вышла А., потом её подруги. И вот я остался один на один с Даниилом. Предвкушал себе эту долгую битву, потому что у нас были огромные веера. Но он откровенно сдался и брал все мои карты, когда мог их побить и устранить меня. Я бы так не сделал, потому что победить пытался всегда.

Позже к танцам присоединился и я. Вообще почти все присоединились, кроме трёх человек. Я двигался как в конвульсиях и пытался всячески привлечь внимание. Зачем? Да я сам не знаю. Захотелось. И мы так проели, протанцевали, два или чуть меньше часа. В конце классный руководитель предложил сыграть в игру, где нужно иносказательно передать смысл загаданного слова, чтобы другая команда поняла нас. Мы поделились на команду девочек под названием «ЭНЕРГИЯ» и на команду мальчиков с командой «СВЕРХТЯЖЁЛЫЙ ЭЛЕКТРОФОРЕЗ». Никто не мог нормально выговорить название, кроме меня. Мы играли ещё полтора часа в это безумие. Девочки пытались угадать слова, которые мы не могли нормально объяснить в силу своего мышления и плохой скорости подбора слов. А они объясняли хорошо и мы быстро угадывали слова. Но к концу вместо громадного разрыва по очкам был минимальный.

После этой увлекательной игры мы начали собирать сумки, доедать остатки. Погода к вечеру довольно испортилась, и на небе были огромные тучи, в которых спряталось солнце. Ещё и ветер поднялся невыносимый.

– Давайте, собирайтесь быстрее – говорил классный руководитель, забирая в сумку остатки еды.

Мы всё забрали, и мы подошли к ней:

– Мы пойдём погулять, хорошо? Там будем все мы – сказала А., указывая на меня, подружек и Даниила.

– Идите, только напишите, когда придёте домой.

Двинулись мы к речке, которая была недалеко отсюда. К нам ещё присоединились два одноклассника. Все шли впереди, а я с А. чуть отстали от остальных.

– Как тебе сегодняшний пикничок? – спросил я, перепрыгивая ямки на пыльной дороге.

– Крутой! – немного даже прокричав, сказала она на улыбке с полными радости глазами.

– Рад, что тебе он сегодня понравился – отвечал я ей явно повеселев. – Но сейчас будет кое-что ещё!

– Что же? – посмотрела она на меня, немного наклонив голову на правый бог.

– А вот! – и я достал из рюкзака жидкость для розжига и полотенце. – Сегодня открываем купальный сезон!

– Так сейчас же холодно.

– А вот я пойду. Как раз закалюсь.

– Давай спустимся хотя бы, закаливатель – с усмешкой добавила она темп и присоединилась к подругам.

Ветер всё усиливался. Деревья яростно шуршали листьями под сильнейшими порывами. Путь к пляжу проходил под автомобильным мостом, где каждую секунду проезжало несколько десятков, если не сотен, выбрасывателей вредных веществ в атмосферу. Велосипедисты проезжали иногда между нами. Иногда такие же радостные юноши и девушки проходили нам навстречу из парка, который напротив пляжа. Мы как раз дошли до парка и повернули направо. Через две минуты, пройдя через дебри, мы стояли на грязном от стекла, фантиков и упаковок песке.

– Вуаля! Мы пришли! – с радостью крикнул я, подняв руки наверх. – А теперь давайте расстелимся.

– Давайте идите, а мы всё сделаем – сказали девочки, доставая пледы.

– Окей.

Я разделся до нижнего белья, в виде трусов, и начал ждать, пока Айнур и одноклассник по имени Влас. Оказывается, без одежды было не так уж и тепло. Я весь трясся от холода. А ещё я заметил, что находился в хорошей физической форме, хотя и весил под центнер. Пресса не было, но плечи, руки, а особенно ноги были не маленьких размеров.

– Вы не всё?! – спросил я двух медлительных личностей, стуча зубами и перескакивая с одной ноги на другую.

– Всё-всё – ответил Айнур.

Мы встали в шеренгу, и я крикнул: «Бежим с криком «банзай!». Они согласились и мы рванули с ором: «Банза-а-а-ай!». И прыгнули в воду…какая же она была холодная. Ещё и сама вода была зелёная, противная. Мы поплескались в воде, потопали по грязному и по опасному дну, и вылезли. В это время Даниил уже разжёг костёр из прутиков, досок, сухой травы. И обильно всё заливал горящей жидкостью. И вот все снова копошились в делах и делах. А я тихо сел на плед перед костром, обмотался полотенцем, начав греться, погрузившись в свои мысли о том, какой это был замечательный день, если бы не холод и такая плохая вода. Но радовали весёлые крики одноклассников, теплый костёр, вкусная пища. А скоро этого всего не будет. Что делать эти три месяца? Как они пройдут? Знать бы мне, ведь всё зависит от злого случая и гнусной рулетки. Я буду или работать, или тренироваться. Но ещё я понял, что хочу запечатлеть этот пейзаж: костёр, горящий медовым цветом, сзади вода, зелёная от отходов и грязи вода, а за ней – город с высотками, стадионами, дворцами. Это красиво, очень. Надеюсь, что не я один вижу красоту в этом. Красоту в простых вещах, а не в роскоши и технологиях. В том, что называют «природой», ну или «природой среди людей».

– Чего ты сидишь тут?

– А? Кто?

Это была А. Она подсела рядом со мной и смотрела в то же направление, что и я.

– Чего ты сидишь тут один? – повторила она свой вопрос.

– Просто…смотри как красиво… – и я начал пересказывать ей свои мысли о красоте, о её природе и т.д. – …это просто прекрасно…

Пока я говорил, она положила свою голову на моё плечо. Но я этого не заметил и продолжал говорить, что самая простая вещь в мире мне красивее слитка золота, что красота в душе и действиях, в правде, а не в обещаниях, в красивом личике и предательстве. Она тихо поддакивала и кивала головой. А я продолжал, как заведённый продолжал, что даже начал задыхаться от напора мыслей. Потом она обняла мою руку и засопела. Только через пять минут я понял, что она спит и не слышит меня. Я положил на её голову свою и тоже заснул.

Через двадцать минут нас начала будить её подруга Салиха:

– Э-эй! Вставайте, голубки!

– М-м-м… – начал я еле-еле открывать глаза. Солнце уже почти село, А. тоже начала просыпаться.

– Зачем так рано? – она сильнее обняла руку и хотела продолжить спать, но я начал трепать её по голове.

– Давай-давай вставай, соня – приговаривал я.

– Хорошо-о-о – и она начала вставать и отряхиваться от песка.

– А я бы поспал ещё, если бы не она – вставая сказал я это и начал потягиваться.

– Нам, правда, надо уже уходить. Тем более, что дождь начнётся с минуты на минуту.

– Понял-понял я. И ты вставай уже, а то расселась.

– Какой вредный всё-таки. Встаю уже.

Все мы начали собирать сумки. Пледы уже все сложили, костёр потушили, все оделись и начали идти назад. Дождь уже начал накрапывать. Деревья уже не так ломались под ветром. Но птицы…птицы летали совсем низко над землёй, что совсем чуть-чуть и они бы начали своими грудками копать землю. Я устал, просто устал от этой беготни и постоянного мучения от того, что не знаю, куда катится весь мир и что мне делать в нём. Но сейчас…хотя бы сейчас был счастлив и горел маленькой надеждой, что появился тот, кто меня поймёт. Да, я не знаю, что у неё за душой, чем она живёт, какое у неё…прошлое. Но зачем мне это сейчас? Сейчас, когда надо просто жить. Жить ради себя, а не за кого-то другого. Надо хоть иногда рисковать! Я тоже хочу жить! Не для кого-то, а только для себя.

В это время дождь начал капать ещё сильнее и мы со всех ног побежали куда-нибудь, чтобы не промокнуть, хотя мы только что купались. Все громко-громко смеялись и бежали от этого гадкого дождя. И вот уже ливень, весь асфальт похож на зеркало, а лужи походят на моря. Все за считанные секунды промокли до крайней нити, но все продолжали бежать, потому что ни у кого не было желания заболеть в самом начале лета. Даже не в начале, потому что оно ещё не началось. Оно начнётся через пять дней. А пока мы учимся, юридически, а по факту – нет. Ну и ладно, чёрт с ним. Мы добежали до подземного перехода и начали отдыхиваться. В подземном переходе как раз был силомер: аппарат, где нужно бить по груше, а от силы удара зависит и число баллов. Девятьсот девяносто девять – самый сильный возможный вариант из всех возможных.

Айнур сразу внёс в аппарат несколько монет и начал размахиваться правой рукой. Он был ниже меня на пол головы, волосы чуть длиннее моего, и он был очень сухой по телосложению. Всегда был оторвой. Пил, курил, ходил на тусовки. В общем – настоящий спортсмен. Он замахнулся и ударил в по груше. Через секунды две на табло высветилось число восемьсот пять.

– Давай ты – сказала А., дёргая меня за рукав.

– Я? Я никогда не бил… – я хотел продолжить, но взглянув в эти её щенячьи глаза, сразу согласился.-Да, хорошо.

Я опустил тоже монетки и начал готовиться. Я – левша, поэтому встал от измерителя чуть правее. Напрягав мышцы почти всего тела, вспоминал, как правильно бить, но потом понял, что нужно приложить не только силу, но и массу. Я сделал один шаг назад, размахнулся и ударил…рука как будто вылетела из сустава. Моё сердце трепетало. Ждал, ждал, ждал…Вот, число…девятьсот пятнадцать.

– Вау! Ничего себе! – послышались мне изумлённые крики сзади.

Я своим глазам не верил. Когда?! Когда я стал такой сильный?! У меня было удивление, шок, меня охватила гордость и челюсть понемногу сползла вниз. Рука ещё немного ныла, а сердце горело огнём гордости. Я стал похож на дурачка с глупой улыбкой в тридцать один зуб до ушей. Почему в тридцать один? Один зуб я потерял из-за лени и не хождения к стоматологу. Зуб лечили-лечили, а по итогу удалили. Обычно дыру не было видно, но когда вот так, до ушей, то видно было просто замечательно.

– Ну, ты молоток! – крикнул Айнур. – Давай пять!

И мы ударили по ладоням.

Через двадцать минут я уже был возле дома А. Я и сам не понял, как оказался тут. Вроде пошёл с ней под предлогом сопровождения до дома, а было темно, вдруг что-то произойдёт. Да, искать предлоги – это не моё. Всю дорогу мы говорили то о музыке, то о фильмах, искусстве. Она была многогранна, но скромна. Иногда мне надо было нагибаться, чтобы услышать её. Настолько иногда её звук голоса был тих. И вот, мы стоим у её дома.

– Ну, пора прощаться – сказал я с некой доли грусти.

– Ага…ну… – она искала какие-то слова, но я её перебил.

– Сегодня был просто замечательнейший день! Спасибо тебе!

– Ха-ха-ха – начала она смеяться. – Мне то за что?

– Ну-у, без тебя было бы мне намного скучнее. Да и тем более, что с такой миловидной девушкой никогда не бывает скучно.

– Да иди ты! – сказала она, ударив меня по плечу. – А так…и тебе… – она взяла меня за воротник, потянула к себе и на ухо сказала: «Спасибо…», и поцеловала меня в щеку. От этого я окаменел, дыхание спёрлось, стал похож на красный флаг. И снова раскрыл рот от удивления.

– Чего-о-о-о?! – закричал я, но она быстро убежала в подъезд, заливаясь смехом.

– Пока-а-а! – только это мне слышалось вслед.

Прошло десять или пятнадцать минут. Я всё ещё стоял на месте и смотрел вперёд. Как будто мой мир рухнул и начал пересобираться вновь, но в причудливые формы, с иными гранями и ценностями. Будто я заново родился, за секунду прожил жизнь, расцвёл, погиб, и снова стою тут, перед её подъездом. Что это было? Я её «завоевал»? Или нет? Вопросы блуждали в черепной коробке лишь, но ответы были вне её. Ответы были у А., чёрт возьми!

Но ничего делать не оставалось, как идти домой, с пьяной от чувств головой и бегающей от недоумения душой. И я шёл, смотрел по сторонам, любовался природой серых однотипных зданий и таких же серых однотипных людей, каким являлся и я. Внутри обуви что-то хлюпало, кололо и пересыпалось. Похоже песок с пляжа попал в обувь и начал нервировать. Я и всё видел в сером цвете раньше, но цвета стали…более насыщенными. Это замечалось мною в мировоззрении, когда в жизни происходили моменты, которые закладывались на всю жизнь. Такие как первый поцелуй, последний звонок девятого класса, первая любовь, страдания от её потери, победа в каком-то соревновании, первая драка, вещь о которой мечтал всю жизнь свою. В эти моменты всё ощущается по-другому. Воздух обретает краски, которые не чувствовал до этого абсолютно. Звуки стали объёмнее. Поблизости дрались собаки, а мужики ставили ставки на победу. Возле мусорного бака лобзалась пара. Это выглядело противно и нисколько не романтично. Есть места и лучше для этого. Я начал идти быстрее, потому что усталость начала напирать со всей силой и глаза закрывались на ходу. Будто высосали все соки из ног и рук, но хотя бы мозг ещё немного работал. Ещё немного пройдя, я оказался перед домом, поднялся наверх, вошёл в квартиру, и, не раздеваясь, лёг сразу же спать.

Ночью я проснулся из-за включившегося телефона. Обычно он не издаёт звуков, потому что отключаю его. Но сегодня забыл это сделать. Пришло сообщение от А. с текстом: «Пожалуйста, приходи ко мне, срочно нужна помощь». Тело беспорядочно ныло от усталости, а глаза еле открывались. Но после повторного прочтения во мне произошла перезагрузка и тело будто обновилось. Их ног ушла тяжесть и голова будто работать начала в два, а то и в три раза быстрее. Я спросил о произошедшем, и почему такая срочность, но она сказала, чтобы быстрее бежал к её дому. Быстрее напялив первое попавшееся из шкафа, выбежал тихо из квартиры и побежал в сторону её дома. В голове должен был быть вопрос «Что случилось?», но его не было, а была лишь пустота с ветром. Через считанные минуты, не ожидая от себя такой скорости, я уже пытался отдышаться около входа. Темно, всё было темным темно и лишь некоторые, не сломанные фонари освещали безлюдную улицу влажную от недавнего дождя. «Где она?! Зачем она позвала меня?!». Через минуту она вышла с рюкзаком за спиной.

– Что случилось? Зачем спешка? – сразу спросил я, обняв её, потому что вышла она с понурым видом и прыгнула на меня.

– Пойдём отсюда, пожалуйста, быстрее. Не хочу тут находиться – сказала она, отойдя, взяв меня за руку и поведя в сторону нашей школы.

Мы отошли к школьному двору. Он был относительно недалёк от неё и очень близок ко мне. Мы перелезли через забор школы и сели на лавку.

– Говори уже, не томи! – сгорая от нетерпения, изумления от ситуации и шока говорил ей я, смотря во влажные глаза.

– Не важно. Мне нужно где-то переждать сегодняшнюю ночь. Поможешь?

– Конечно. Пошли ко мне, там заночуешь. Завтра матери разъясню ситуацию. Но главное – скажи, что случилось?

– У меня беспорядок, дерутся, пьют. Сестра сейчас на родине, но я не знаю куда идти, кроме как к тебе, ведь ты ближе всех к дому.

– Всё – я взял её за рукав, встал и начал смотреть на дом. – Пошли, а то и так поздно, а комендантские часы никто не отменял.

– Хорошо, давай, пошли.

Мы встали и пошли домой. Тихо пройдя до комнаты, пробрались в неё. Мама спала. Я включил свет и А. начала обсматривать комнату.

– А тут…уютненько – хихикнула она, сев на кровать, которая была не заправлена.

– Спасибо, но осмотришься завтра, а сейчас давай спать. Тебе нужно переодеться? Я отвернусь, если что.

– У меня нет никакой одежды с собой – потупив немного взгляд и смотря в пол, сказала она.

– Тогда так – я подошёл к шкафу, выбрал футболку с шортами и протянул ей. – Лучше спать не в уличной одежде. Ты переоденься и повесь на стул на мою одежду.

– Хорошо.

Я отвернулся и начал слышать её кряхтение со звуками бряцания джинс и кофточки. Я хотел было обернуться, но услышал выкрик с недоумением и словами, что я – извращенец. Немного надув губы я дальше стоял и ждал, когда она уже закончит.

– Всё, можешь поворачиваться – услышал немного смущённый её голосок.

Обернувшись, я увидел А. в шортиках, которые были ей по размеру и подчеркивали прямоту и красоту смуглых ног(видимо я ей дал свои старые шорты). Белая футболка же была на несколько размеров больше. Немного оторвав глаза от неё я перевёл взгляд на бюстгальтер на стуле.

– Что? – она заметила мой озадаченный взгляд на её нижнем белье. – Я решила его снять. Ты же всё равно дал мне такую большую футболку.

– Ладно-ладно – немного покраснев, я прошёл мимо неё и подошёл к выключателю. – Теперь ложись спать на кровать, я лягу на пол.

– Совсем дурной? Давай ляжем вместе. Или ты боишься? – спросила она ехидно улыбнувшись.

– Ах ты ж! – я хотел возразить, но потом выключил свет. – Ложись, но оставь место.

– Вот и хорошо – я услышал скрип постели и шуршание постельного белья. – Теперь ты.

Я подошёл и, пересилив всё смущение и страх, лёг рядом с ней. Немного было неудобно, потому что одеяло было одно на двоих и руку мне девать было некуда. Я укрыл нас обоих и спросил её:

– Можно тебя… – немного ища силы сказать. – Можно обнять тебя?

– Конечно нельзя – услышав смешок её, я немного расстроился.

Но через секунду, услышав моё бухтение с призвуком слова «Хорошо», она добавила

– Да я шучу. Можно.

И немного обняв, тело моё задрожало.

– Ты чего? Почему весь трясёшься?

– Да так, ничего – сказал я, немного затихая.

– Говори – проговорила она, повернувшись ко мне лицом.