Помоги, если сможешь
Глава 1. Александра
Все когда-нибудь умрут и с этим ничего не поделать. Но кто-то умирает в конце пути, кто-то в середине, чья-то жизнь может прерваться в начале. Я умерла, когда родилась.
Прошло десять лет с момента заключения. Как ни странно, но тогда мне не казалось это страшным. Здесь меня никто не крыл матом, не бил, кормили три раза в день. А ещё я надеялась, что органы разберутся во всём и меня отпустят. Пусть не сразу, но отпустят. Если бы я знала, как ошибалась тогда…
– Ярцева, на выход!
Ну, вот и всё. Наконец-то это закончилось. Неужели я скоро смогу дышать свежим воздухом, когда захочу, а не когда мне позволят. Больше никакого расписания.
На выходе получаю свои вещи, которые были конфискованы десять лет назад. Они всё ещё в пору мне. Хотя чему я удивляюсь, хоть нас и кормили регулярно, еда, как заметили мои сокамерницы, весьма пресная. На такой не поправишь бока. А вот для меня она казалась самой вкусной после детдома.
Меня сопровождают до ворот. Вместе со мной ведут мужчину. Одет дорого. На выходе он подмигивает мне. Выходим через старые обшарпанные, как моя жизнь, ворота. Мда, философия так и прёт из меня. Всё благодаря книгам, которые были списаны из библиотеки. Нас в тюрьме возили на ремонт. Библиотека государственная, денег не выделяют, а мы – бесплатная рабочая сила. Там я и познакомилась со многими литературными шедеврами. Они очень спасали меня всё это время. И сейчас, когда я стою за воротами тюрьмы, мне почему-то кажется, что это было не самое худшее время. От осознания своих мыслей к горлу поступает ком, горькие слёзы так и норовят выступить. Я делаю глубокий вдох, воздух морозный и такой свежий, аж вкусный. И кажется, что в ближайшее время мне именно им и предстоит питаться. Потому что денег нет совсем.
Рядом с воротами колонии останавливается тонированная иномарка черного цвета. Из неё выходит высокий мужчина и направляется к недавнему заключённому, с которым мы вышли из ворот. Звучит радостный смех, и затем следуют крепкие мужские объятия. Вот так. Кого-то ждут и радуются встрече, а я как всегда всё сама. Впрочем, не время раскисать.
Я абсолютно дезориентирована. Мне нужно время на адаптацию, которой, собственно и не было у меня до тюрьмы. Как только меня освободили из одного места заключения, так я называю детдом, в котором провела пятнадцать лет своей жизни, как я почти сразу попала в другое. Помню, когда был суд, тоже стояла зима. Может и не такая холодная, а впрочем, уже не важно.
Дорога в город занимает сорок минут. Ноги гудят больше от холода, чем от нагрузки. На улице день, но ветер порывистый и холодный. Хорошо, что снега почти нет, кое-где лежит отдельными островками. На ногах всё те же кроссовки, что и десять лет назад. Не спасают даже тёплые носки, которые покупала с первой зарплаты дворника. Джинсы кажутся тонкими, а короткая куртка с капюшон не могут полностью укрыть от резких порывов. Хорошо, что под курткой толстовка, а не одна футболка. Иначе, я могла бы просто не дойти.
Направляюсь к заправке. Там можно немного согреться и сходить в туалет. Когда я захожу, створки дверей сами разъезжаются передо мной в пригласительном жесте. Помещение не большое, но уютное. Направляюсь к двери с табличкой «туалет». В комнатке висит небольшое зеркало. Мои щёки горят от мороза, нос красный и глаза обветрены, что аж слезятся. Так, всё! Нечего любоваться собой. Делаю свои дела и затем мою руки. Господи, какое блаженство. Руки обволакивает тёплая вода, запах мыла, такой ароматный, проникает в нос. Да, как мало нужно человеку для счастья. Держу руки под горячей водой ещё полминуты, после вытираю и выхожу.
В помещении заправки есть несколько столиков, что-то типа маленькой закусочной. И сейчас раздаётся аромат еды, какой-то необычной и непривычной для меня. В животе начинает сосать. Сегодня мне не положен был паёк, так как я уже не являлась официально заключённой. Часы на стене показывают почти час дня, нужно что-то придумать. Направляюсь к стойке, за которой стоит темноволосая женщина. Она окидывает меня презрительным взглядом и слегка кривит лицо.
– Здравствуйте. Скажите, пожалуйста, нет ли у вас вакансий на заправке или где-то поблизости?
– На заправке нет. А поблизости только стройка, но туда таких хилых вряд ли возьмут. Что, тоже с колонии?
Я киваю, на большее меня не хватает, горло как будто онемело. Всё из-за этой холодной февральской прогулки.
– Не могли летом выпустить? – бубню под нос язвительно, и горестный смех срывается с моих обветренных губ.
Выхожу на улицу, ветер немного поутих, но мороз всё равно пробирается под кожу. К вечеру станет ещё холоднее. Иду на стройку. Слышу отборный мат со стороны строительных лесов. Значит мне туда. Мужчина в каске ругает рабочих. Они понимают его через слово, что ещё больше злит мужчину.
– Уволю вас к едрёной матери, – ругается главный. Когда ссора стихает, мужчина направляется в мою сторону, не замечая даже. Нужно действовать, пока он не ушёл! Беру себя в руки и догоняя, кричу в спину:
– Извините, вам нужны работники?
Мужчина резко останавливается, я чуть ли не впечатываюсь в него.
– Мне хватает бестолковых работников, которые не понимают, что от них хотят.
– А я всё понимаю, всё могу! – слишком бодро говорю для человека, который хочет работать на улице в мороз.
Мужчина оглядывает меня цепким взглядом, его брови лезут вверх. На лице появляется ухмылка.
– Девочка, поищи себе другое место, у меня для баб нет работы. Тем более, здесь опасно, на голову кирпич прилетит, и будешь звёзды считать днём. И нагрузки физические. Да и вообще, что я время трачу на тебя, мне ещё переводчика для этих поискать нужно. Они ведь ни бельмеса не понимают. Кто их брал на работу, прости Господи? Тьфу ты, я ж и нанимал, дурак старый!
Отчаяние начинает накрывать с головой. Сердце заходится всё быстрее. Думай, Саша, думай.
– Подождите, но у меня есть опыт! Я библиотеку ремонтировала. И даже знаю, как цемент замешивать. Здание библиотеки было разрушено, я работала на её восстановлении. И штукатурить могу! И вообще я выносливая, это с виду просто хилая, но у меня достаточно сил! И я смогу им, – указываю на рабочих – объяснить, что нужно делать.
Мужчина гладит подборок, как будто размышляет. Проходит несколько секунд, которые кажутся мне бесконечными.Моя речь слишком пылкая, сбивчивая, но отступать некуда. Нужно попробовать.
– Ладно. Но приступить нужно сегодня. И не думай, что будут поблажки. А что касается кладки, то я и на метр не подпущу тебя.
– Я готова!
Меня ведут в какое-то небольшое помещение. Им оказывается подсобка. Мне выдают рабочую одежду и средства защиты – каска и перчатки. Одежда велика на меня, но это самый маленький размер. Василий Степанович, так зовут мужика, которого мысленно окрестила «главным», даёт необходимые инструкции.
Моя работа заключается в перевозке цемента на стройку, чистке инструмента от бетона после работы, а так же в пособничестве у строителей. Как только я переодетая вышла на улицу, Василий Степанович подметил, что я особо не выделяюсь из толпы рабочих, кроме маленького роста. Поэтому меня можно смело принять за мужичка. Ещё и голос сел от холода, и сейчас мне это только на руку. Мы договорились, чтобы у нас не было проблем, я не буду выдавать себя. Пусть для всех я буду мужиком, так проще будет в первую очередь мне.
Первую ночь решаю провести в подсобке. Здесь нет ветра, уже хорошо. Расстилаю куртку, которая была выдана, она большая, вот и импровизированная кровать готова. Лежу долга, сна ни в одном глазу. Мысли уносят меня в прошлое.
Детский дом, постоянная ругань. Я попала туда в три года. Я почти не помню ничего до детдома. За время память стирает почти всё. Помню лишь силуэты. Лето, я в песочнице играю, ко мне подходит мама и зовёт на обед. Что-то говорит, и я начинаю заливаться смехом. Папа на работе, приедет только к вечеру. Потом память обрывает события. И вот наступает день, когда я остаюсь одна. Нет ни мамы, ни папы. Меня везут на какой-то машине в незнакомое место, я плачу. Всё жду, что меня заберут. Лишь спустя полгода надежда угасает.
Это был ад. Маленькой, я ещё не знала значение этого слова, не знала, какое дать определение тому, что происходило. Нас ненавидели. Там я поняла, что каждый сам за себя. Но вот может ли маленькая девочка постоять за себя, защитить от издевательств взрослых, которые должны были помогать, пытаться скрасить дни таких как я в этом суровом месте? Нас часто не кормили, хотя мы знали, что в кладовке достаточно еды. Вместо этого мы видели, как воспитатели уходили домой с огромными пакетами, напичканными всякими вкусностями. Над нами любили «подшучивать». Могли в тарелку для супа налить воду, посолить и затем гоготать над нашими ошарашенными лицами.
Первые два года я плакала постоянно. Голова ужасно болела, глаза были красными. Но со временем я начала привыкать, если это вообще возможно так назвать. Скорее, смирилась с реальностью, которая окружала меня. Сначала, как и все новенькие, я пыталась сопротивляться. Но это быстро убили во мне, выдернули протест с корнем. Сделали покорной. Если вы думаете, что это невозможно, то посидите в морозильной камере без одежды хотя бы пять часов, а потом проспите неделю под кроватью, чтобы не марать постельное своей жалкой тушкой, и ваше мнение изменится. А если к этому добавить недельный голод и обморок, то вам больше не захочется перечить.
Глава 2. Александра
Проходит четыре рабочих дня, за каждый день мне отчисляют небольшую сумму, но на еду хватает и ладно. На пятый день приезжает начальство с проверкой. Наравне с другими ношу цемент, сейчас работаем на втором этаже. Рядом начальство ходит и Степаныч козликом перед ними.
Мужчина, приехавший с проверкой, кажется мне знакомым. Да, его я видела около тюрьмы. Это он встречал заключённого, который выходил со мной. Сейчас на нём дорогой темно-серый костюм, на голове белая каска. На фоне других он значительно выше, поэтому сразу цепляет глаз.
Сегодня мы работаем без обеда, а значит и без отдыха, чтобы не выводить начальство из себя. Рабочие недовольны, нас в бригаде одиннадцать человек, каждый устал уже. Я и сама чувствую сильную слабость, болят руки. Всё-таки для меня это работа тяжёлая, голова слегка плывёт. Первую половину дня ещё ничего, а вот после полудня совсем туго. К головной боли прибавляется тянущая боль внизу живота. В очередной ходке на второй этаж с цементом голова начинает кружиться, взгляд расплывается и наступает тьма.
Через веки пробивается свет. Взгляд постепенно фокусируется. Слышу мужские голоса и ругань. Голова гудит, в ушах звенит и хочется пить. Провожу языком по губам, они шершавые и сухие, точно кожа рук после долгой возни в бетоне.
Начинаю различать силуэты. Надо мной склонились Степаныч и тот самый, по мнению того же Степаныча, суровый начальник. Его цепкий взгляд сканирует меня, пробирается под кожу, глаза как у хищника, который готовится к прыжку. Говорят, что глаза – зеркало души. Его серые, как дымка, которая поглотила меня. Неужто и душа такая.
Господи, я только что от обморока очнулась, а меня глаза какого-то мужика волнуют. Видимо, хорошо головой приложилась. Хотя каска должна была уберечь от сильного удара. Тянусь к голове и понимаю, что сейчас голова моя свободна, и её больше не сжимает белый обруч. Чёрт!
– Сав, когда скорая будет?
– Через пять минут прибудут.
– Как вы себя чувствуете? – вопрос обращён ко мне.
– Уже лучше, спасибо.
– Степаныч, ты ответишь за это! Почему у тебя на стройке девчонка, как она попала сюда? Или ты что, не можешь женщину от мужика отличить?
Рядом слышу гогот рабочих. Они сами в шоке, уставились на меня в немом вопросе. Не смогли во мне распознать девушку. Наверное, им просто в голову не могло прийти, что на такой работе могут быть бабы.
– Василий Степанович не виноват, – подаю голос я. Чувствую лёгкую вибрацию, голос дрожит. – Это я виновата. Я сама напросилась.
Взгляд мужчины опять направлен ко мне. Ничего хорошего он не сулит. А Степаныч тем временем начинает оправдываться. Но его пресекает мужчина резким взмахом руки. Вдалеке слышу приближающуюся скорую.
Врач-женщина проводит меня в машину. Мне измеряют давление, дают понюхать ватку с резким запахом, который вмиг отрезвляет. Спустя десять минут я уже стою на улице.
– Обычное переутомление. Напоите сладким чаем, и всё будет в порядке, – обращается женщина к мужчине, кажется, Сава. Да точно, к нему так обращались. Жду ещё пару минут, когда мне отдадут документы и затем скорая уезжает.
Всё время, пока ждала документы, смотрела на мужчину, который слушал сбивчивые объяснения Степаныча, и чем дольше он слушал, тем мрачнее и суровее становилось его лицо.
Когда разговор стихает, мужчины замечают меня, подзывают к себе. Ступаю медленно, потому что откуда-то из глубины жаркой волной поднимается страх. Сава идёт рядом, сопровождает. Догадываюсь, что он получил указания от своего начальника. А я боюсь этого мужчину, я не могу объяснить почему, возможно, во всём виноват его суровый взгляд.
Подхожу и становлюсь напротив. Мужчина нависает надо мной скалой. Рядом с ним я кажусь просто букашкой. До этого я не предполагала, что он настолько высокий. Про плечи вообще молчу: шире меня раза в три.
– Сергей Владимирович, всё нормально, приказали напоить сладким чаем, – отчитывается Сава.
– И чего ты ждёшь?
– Понял. Пойдёмте за мной, – обращается ко мне Сава.
Я иду рядом с Савой, он придерживает меня под локоть, чтобы не споткнулась: земля мёрзлая, ухабы. Мы заходим на заправку, с которой и началась моя новая жизнь. Усмехаюсь, да, новая и невесёлая. За то время, пока ждём чай, Сава не сводит с меня взгляд. Он не такой суровый, больше отеческий что ли. Я молчу, мне нечего сказать. Дожидаемся своего заказа. Меня усаживают за столик рядом с панорамным окном. Передо мной бумажный стаканчик с чаем и круассан. Живот начинает предательски урчать. Лицо заливает краска смущения.
– Пей чай, пока не остыл.
Я беру стакан и подношу к губам. Чай горячий, лицо сразу же обдаёт жаром. Нос распарился, чувствую влагу, которая начинает течь из носа. Сава спокоен. В его взгляде ни капли упрёка.
– А знаешь, я тоже замёрз, выпью-ка я с тобой.
Он встаёт и идёт за своей порцией. Я быстро беру салфетку и вытираю нос. Понимаю, что он специально ушёл, чтобы не смущать меня, за что мысленно благодарю его.
Мы пьём чай, я закусываю круассаном, не забывая при этом в блаженстве прикрывать глаза. Когда наша трапеза подходит к концу, в помещение заходит Сергей Владимирович. Моё лицо напрягается, Сава считывает мою реакцию в миг. Он оборачивается к двери, затем встаёт и подходит к начальнику. Они перебрасываются парой фраз, Сава кивает и покидает помещение. Теперь взгляд мужчины направлен на меня. Он подходит к столику и садится на место своего помощника.
– Александра, – слышу своё имя. – Василий Степанович объяснил мне вашу ситуацию. Я, конечно, не считаю это уважительной причиной, поэтому мы вынуждены отказаться от вашей помощи.
Сжимаю кулачки под стеклянным столом, но даже этот жест не остаётся незамеченным.
– У меня есть к вам предложение. Оно не совсем успешное, но лучше, чем работа на улице в мороз. Моя компания большая, персонала много, помещения большие. Они требуются в ежедневной уборке. Поэтому предлагаю вам пойти в мою компанию в качестве обслуживающего персонала. Как вам идея?
– Я согласна, – отвечаю не раздумывая. Мне терять уже нечего.
– Отлично, тогда берите свои вещи и в город.
Спустя пять минут я еду на заднем сидении тонированной иномарки. Это первая моя поездка на такой крутой машине. Слева от меня Сергей Владимирович, а за рулём Сава. Хоть иномарка крутая, комфортная, но расслабиться никак не удаётся. Что ждёт меня впереди, остаётся большой загадкой…
Глава 3. Ворон
– Сав, давай к колонии. Нужно Лёху встретить.
– Понял.
Утро началось отлично. Подписан договор на покупку завода за пригородом. Как раз расширяться планировал, а тут удачно подвернулся случай. Его много кто хотел к своим рукам прибрать, но я знаю, за какие ниточки нужно потянуть. Сафронов хотел его купить, у него какие-то планы были грандиозные на него. Но пришлось обломиться.
И сейчас мы мчим к колонии. Сава не рад, я знаю его отношения к Лёхе. Он его сразу не признал. Я не прислушиваюсь к мнению других, потому что сам знаю, что и как. Но отношение Савелия Станиславовича Скворцова оставляет осадок. С Лёхой мы знакомы ещё с детдома, вместе в армии были. Там же я и познакомился с Савой. Толковый, хладнокровный парень. Лёха, правда, после года службы на гражданку вернулся, а мы с Савой остались по контракту на год. Так и сблизились. Теперь он мой начальник безопасности и по совместительству мой личный водитель.
Подъезжаем к воротам колонии. Лёху за кражи закрыли, говорит, что сам виноват, оступился, признал вину, думал, что один раз дело провернёт и всё. Вот всё и случилось. Замечаю друга. Он выходит из ворот и направляется к машине. Я рад его видеть. Он всё так же бодр, подкачен, видно, что время зря не терял. Мы едем в город. Забрасываем Лёху домой, договариваемся на выходных съездить за город, пропарить кости и отметить освобождение друга.
Нужно ещё на неделе съездить, проверить объекты. Люблю держать всё под личным контролем. От мыслей отвлекает звонок из офиса. Отвечаю.
– Сергей Владимирович, пять минут назад была подорвана стоянка над офисом.
Чёрт, что за херня, кому нужно закладывать бомбу на парковке моего офиса?
– Пострадавшие есть?
– Только охранник, он жив, но госпитализирован в тяжёлом состоянии.
– Понял. Сав, поднимай наших, парковку подорвали. Нужно выяснить, кто за этим стоит и какие мотивы.
Савелий смотрит на меня через зеркало заднего вида и кивает.
– Сейчас куда?
– В офис. Нужно дождаться службу.
В офисе переполох, все эвакуированы. Здание проверяют на наличие взрывчатки. Мда, это надолго. Распускаем людей, сегодня работы не будет.
Беру Саву и направляюсь к службе безопасности, нужно просмотреть камеры с парковки. За сегодняшний день ничего подозрительного нет, значит, взрывчатку подложили раньше. Чертыхаюсь. Оставляю Саву на проверку камер, а сам направляюсь в сторону парковки. Здание целое, пострадали только автомобили. В кармане пиджака вибрирует телефон.
– Ворон, доообрый день, – тянет абонент.
– Сафронов? Чего тебе? – узнаю голос недруга.
– Как тебе сегодняшний фейерверк? Сильно палёным пахнет?
Вот сука. Мог бы и догадаться. Эта гнида давно меня подсиживает, хочет занять лидирующие позиции.
– Ты же понимаешь, что это предупреждение? Больше я их делать не собираюсь.
– Чего ты добиваешься? Завод теперь принадлежит мне, ты опоздал со своими угрозами.
Слышу на том конце злорадный хохот.
– Мне, Серёженька, нужен этот завод. Поэтому, предлагаю купить у тебя его. Цену можем оставить ту же. Ты ничего не потеряешь, я даже сверху могу подкинуть, если ты бедствуешь.
– Я не отдаю то, что принадлежит мне. А завод, как ты сам сказал, мой, – чеканю я. Тон мой ледяной, потому что эта сука сильно взбесила меня. Ещё смеет мне угрожать, падла.
Связываюсь с охраной. Нужно усилить защиту и пропускной режим в компании.
Пока утрясаю все вопросы, наступает вечер. На небе собираются мрачные тучи – предвестники дождя. Накатывает усталость. Растираю лицо ладонями, чтобы взбодриться. Да, что-то близко к сердцу начинаю всё принимать. Старею, что ли, хотя тридцать шесть лет – самый рассвет.
Подъезжаем к дому. Сейчас смотрю на него другими глазами. Вроде всё, как обычно, но тревога не покидает меня. Не могу объяснить. То ли интуиция шалит, то ли совсем устал. В доме тихо, всё как я люблю. Принимаю душ, затем спускаюсь на кухню.
Холодильник забит продуктами, но готовой еды нет. Мне советовали нанять обслуживающий персонал на постоянной основе, но я не люблю лишних людей в доме. Даже у охраны отдельный домик. Раз в неделю приезжают люди из клининговой компании, еду заказываю, но чаще прибегаю к услугам общепита. Всё равно дома почти не бываю, только вечерами и по выходным. А вместо завтрака спасает кофе. Да и сам неплохо готовлю, но часто на это нет времени или сил.
Сегодня из-за большого объёма работы не было времени на обед, поэтому желудок напоминает о себе голодом. Решаю приготовить картошку с мясом. Пока готовлю, параллельно слушаю новости. Там уже свежий репортаж о взрыве на стоянке. Да, быстро информация распространяется. Выключаю телевизор, который опять забивает голову мыслями о работе. Всё-таки дома нужно отдыхать, иначе недолго свихнуться. А Сафронов своё ещё получит, уж я постараюсь. Правда, для мести я выберу более демократичные методы.
Глава 4. Ворон
Следующую неделю езжу по объектам с проверкой. Сегодня объект на окраине города. Строят банный комплекс. Дорога занимает двадцать минут. На объекте задействовано мало людей, поэтому работа идёт медленно. Общаюсь с прорабом. Жалуется, что они не укладываются в сроки. Я начинаю злиться, потому что мне докладывали другую информацию: якобы здание стоит, нуждается во внутренней отделке, а на деле, они ещё короб не собрали. Черти.
Рабочие носят стройматериалы. Все в мыле. Условия труда на стройке сложные, поэтому неудивительно, что все сроки горят, тем более с такими хилыми работниками.
Сверяю смету, чувствую на себе взгляд. Вскидываю голову, взгляд одного из рабочих устремлён на меня. Я не застенчивая барышня, ответным взглядом сверлю его. Он отмирает, а через несколько секунд раздаётся шлепок. Оборачиваюсь. Рабочий лежит на лестнице, а рядом с ним ведро. Я, конечно, подозревал, что у меня убийственный взгляд, но никогда не думал, что настолько.
Все начинают собираться вокруг бедолаги. Слышу комментарий рабочего, по поводу переработок и отсутствие отдыха. Василий Степанович хватается за голову, подбегает к пареньку. Вид у Степаныча перепуганный.
– У вас есть нашатырь? – спрашиваю я.
– Нет, откуда?
– Ну хотя бы воду принесите, сейчас реабилитируем паренька.
Степаныч бледнеет после моих слов. Никогда человека без сознания не видел что ли?
– Да не переживай ты так, – успокаиваю Степаныча.
Один из рабочих приносит бутылку воды.
– Нужно только каску снять. Лишнее давление ни к чему, – комментирую.
Но Степаныч не спешит снимать. Неужели правда испугался так?
– Бл.., отойдите, – цежу я, раздражаясь от бездействия.
Каска легко поддаётся, если бы не фиксатор снизу, то спала бы при падении. Из-под каски выпадают длинные волосы. О, да наш парень рокер. Но когда я полностью освобождаю голову из плена, то застываю в недоумении.
Передо мной лежит девушка. Молодая девушка. Девушка? Мой взгляд прыгает от девушки к Степанычу и обратно. Степаныч отводит взгляд, на меня не смотрит.
Беру бутылку, выливаю воду в ладонь и провожу ею по лицу девушки. Изначально был порыв просто с бутылки полить, но принадлежность бедолаги к женскому полу, не даёт мне это сделать. Протираю лицо, слегка похлопываю по щекам. В себя не приходит.
Зову Саву, требую, чтобы вызвал скорую. Девушка всё так же без движения, лицо бледное, худое, губы плотно сомкнуты. Черты лица тонкие, как мог спутать с мужиком, непонятно. Хотя, худощавая фигура могла сойти за мужскую, нет, за фигуру молодого юноши. Так, нужно что-то делать. Скоро приедет помощь, нужно спустить её вниз, чтобы не терять время.
Спрашиваю Савелия, когда прибудут врачи. В это время спящая красавица приходит в себя.
Глаза широко распахнуты, растирает их руками и стонет. Спрашиваю, как себя чувствует. Параллельно сержусь на Степаныча. И тут девушка подаёт голос:
– Василий Степанович не виноват. Это я виновата, сама напросилась.
Слышу сирену подъезжающей скорой. Врач уводит девушку в машину. Кивком головы приказываю Савелию проводить. Он берёт под руку потерпевшую и следует за врачом.
Перевожу своё внимание на Василия Степановича.
– Сергей Владимирович, дорогой, девчонка сама пришла, умоляла взять на любую работу. Она только после колонии, жить негде, работы нет. Девочка из детдома, ей некуда идти. Я и не смог отказать, хоть и знаю, что не для баб работа. Я виноват, не оправдываю себя, но поступить по-другому не мог. Даже зная, что меня уволят, всё равно бы точно так же поступил. У меня дочь есть, я как представил её, так и обмер. Всё тут. Я её предупреждал, что тяжело, но она так решительно была настроена.
– Ясно.
– Так что вы Александру не ругайте, девчонка не причём.
– Александра значит… Ты мне лучше ответь, Степаныч, почему она в обморок свалилась, и о каких переработках говорили рабочие?
– Так это, сроки ж, Сергей Владимирович, вот и приходится подгонять. А Саша переутомилась небось.
– Небось…
Около скорой замечаю движения. Девчонка, Александра, поправляю себя мысленно, вышла из машины. Подзываю их к себе. Савелий идёт рядом с девочкой, поддерживая под руку.
– Как дела? – интересуюсь я.
– Сергей Владимирович, всё нормально, приказали напоить сладким чаем, – отчитывается Сава.
– И чего ты ждёшь?
– Понял. Пойдёмте за мной, – говорит Сава Александре.
– С этой минуты она не работает на стройке. Хватит. Ещё трупов мне не хватало, – обращаюсь к изрядно замученному Степанычу.
– Так, а куда ей теперь? Совсем одна.
– Уборщицей в офис мой пойдёт, – говорю, прежде чем подумать.
– Ну и хорошо, пусть так, всё ж лучше, чем на улице.
Связываюсь с секретарём, чтобы в отдел кадров доложила о новом сотруднике, и всё оформили без лишних вопросов под мою ответственность. Нужно теперь с девчонкой лично переговорить.
Иду к заправке. Они с Савой сидят, чай пьют. Говорю Савелию, чтоб машину подогнал, а сам к Александре подсаживаюсь. Девчонка таращит на меня глазёнки, как будто демона увидела. Хотя, почему как будто. Иногда я так и выгляжу, когда зол.
– Александра, Василий Степанович объяснил мне вашу ситуацию. Я, конечно, не считаю это уважительной причиной, поэтому мы вынуждены отказаться от вашей помощи.
Девчонка напрягается, крылья носа раздуваются, заставляя чаще впускать воздух в лёгкие. Всё её тело выдаёт напряжение.
Дабы успокоить собеседницу, озвучиваю вариант, который могу предложить в замен работы, от которой я отстранил её. Слышу утвердительный ответ. Другого я и не ожидал.
Глава 5. Александра
Ещё вчера я не могла и подумать, что мне так повезёт и я буду работать в тёплом помещении. Офис, в котором находится строительная компания Воронова Сергея Владимировича, огромный. Меня поставили убирать лестничные проёмы. Здесь практически никто не ходит, в этом нет необходимости, все пользуется лифтом. Лестница предназначена для аварийных ситуаций, при пожаре, например, или при неисправности лифта.
Моё рабочее время приходится на вечер. Сейчас около семи часов. В шесть у сотрудников заканчивается рабочий день, а мой только начинается. Вчера меня официально устроили, теперь у меня будет и больничный, в случае болезни, и зарплата, вполне достойна для уборщицы. Правда, проблему с жильем я так и не решила. Аванс будет только в середине месяца.
Когда меня только выпустили из детдома, жить было негде, поэтому спала я на работе. Ну как на работе, в подвале, в котором хранились инструменты дворника. Летом мне восемнадцать стукнуло, меня взяли дворником, а в декабре посадили за убийство, к которому я не имею никакого отношения. Точнее имею, но косвенное. На месте преступления была найдена лопата, которой я убирала снег во дворах. На ней мои отпечатки. А также камера наблюдения в доме зафиксировала небольшой промежуток времени от убийства и моего возвращения в подвал.
И если бы я не была причастна к убийству мужчины, то должна была видеть, кто это сделал и что вообще произошло. По крайней мере, так в суде заявил прокурор. Адвокат, которого мне предоставило государство, особо и не пытался меня защитить. Он и сам не смог придумать объяснения.
И вот сейчас история повторяется. Только теперь я не могу ночевать на работе, потому что здесь охрана на каждом углу, да и нет тихого уголка, куда можно было бы забиться.
Сегодня днём я искала комнату, чтобы не сильно далеко от офиса находилась, но, к сожалению, так и не нашла. Сейчас я всё равно не смогла бы за неё заплатить. В отделе кадров, когда устраивалась, спрашивала, может они знают, где можно найти жилье, но они только руками развели. И вообще были потрясены, что Сергей Владимирович допустил в офис работника с уголовным прошлым, пусть даже такого незначительного.
Мда, вопрос остаётся открытым. Я решила, что если найду подходящую комнату, то попрошу аванс выплатить раньше, если такое возможно. Да и есть опять хочется. Вот без еды я точно окочурюсь.
На следующий день мне позвонила женщина, представилась специалистом по кадрам, и сообщила, что уборщица офисных кабинетов ушла на больничный. Поэтому мне нужно будет оставшуюся неделю взять дополнительную нагрузку. А я и не против, за дополнительную работу дополнительный заработок.
И вот уже второй день работаю за себя и того товарища. Работы много, начинаю с вечера, а заканчиваю под утро. Сейчас на мне практически весь главный офис компании. Звучит пафосно, но так оно и есть. И мусора достаточно много. Только из двух кабинетов выгребла большой пакет.
Под утро так устаю, что не замечаю, как проваливаюсь в сон на диванчике в приёмной. Меня кто-то трясёт за руку. Открываю глаза и сразу же подскакиваю. Сгораю от стыда. Надо мной стоит Воронов. Его суровый взгляд не сулит ничего хорошего.
– Что вы здесь делаете? Кто вас сюда пустил? – спрашивает он, давя своим взглядом.
– Яя…эм… – заикаюсь, не могу вымолвить и слова. Чёрт, соберись! – Я убиралась в кабинетах, меня попросили, потому что уборщица, которая здесь убирается, заболела, – тараторю я.
– А спать на рабочем месте тоже входит в ваши должностные обязанности?
Из-за его сурового голоса я невольно начинаю дрожать, а к горлу подкатывает ком. Всё-таки детдом конкретно наследил в моей душе, оставив эти жалкие рефлексы на громкий и суровый голос. Сглатываю, выходит громче, чем планировала.
– Я случайно, – оправдываюсь, прикусываю нижнюю губу. – И я закончила уборку, просто решила передохнуть и не заметила, как уснула. Извините, – опускаю виноватый взгляд.
Я боюсь посмотреть в глаза мужчине. Благо, он выше меня, поэтому все мои оправдания приходятся ему в грудь. Понимаю, что Воронов смотрит на меня, я это чувствую, лицо горит, но я так и не решаюсь взглянуть на него.
– Раз закончили, можете идти отдыхать.
Я не медлю, забираю перчатки, которые скинула, и ухожу. Мда, утро началось не радужно. Сергей Владимирович или Ворон, как его называют за спиной сотрудники, напугал меня не на шутку. Хотя, сама виновата, недавно работаю, а уже такое себе позволяю на рабочем месте.
Ворон, хм. В принципе его прозвище подходит ему. Такой же мрачный.
Ещё и ночной гость напугал сегодня. Когда поднялась на этаж после уборки на лестнице, столкнулась с мужчиной, который выходил из кабинета Воронова. Он показался мне знакомым. А когда вспомнила, где его видела, очень удивилась. Это тот самый мужик, которого встречал Сергей Владимирович из тюрьмы. Он, кажется, меня не узнал. Ну, и слава Богу!
Только вот мужчина был недоволен тем, что его заметили. Он подошёл, нависая надо мной:
– Так, так, ты видела меня, – произнёс он, ухмыляясь. – И это очень плохо.
– Для вас? – спрашиваю его с вызовом. Почему-то кажется, что он не сделает мне ничего плохо. В офисе повсюду камеры.
– Для тебя. Я могу создать тебе много проблем, если расскажешь кому-то о моём ночном визите. Ты меня поняла?
– Я и не собиралась, – иду на попятную. Мне вообще нет никакого дела до того, кто здесь шастает. Для этого есть охрана, и если она впустила этого человека, значит, ничего страшного случиться не может. А мне не хочется снова попасть в какую-то заварушку. Хватит! Натерпелась!
– Будь хорошей девочкой, – подмигивает мне мужчина с пошловатой улыбочкой, как и в прошлый раз у колонии. А у меня мурашки бегут по спине. Какой же противный тип!
Прокручиваю в голове события прошедшей ночи, выходя из здания. Живот начинает урчать. Нужно зайти в магазин, перекусить чего-нибудь. Покупаю булочку и кофе. Хорошо, что вчера мне всё-таки выдали аванс вперёд. Правда, для этого нужно было в банк сходить, карту завести. Но с этим проблем не возникало. Оформили достаточно быстро.
Сейчас стою на улице, в поле зрения попадает лавка, иду к ней, чтобы спокойно перекусить. Пока жую булочное изделие, смотрю на столб с объявлениями. Читаю «сдаётся комната». Подпрыгиваю, и подхожу к столбу. Сейчас доем и позвоню.
В ходе разговора узнаю, что комната сдаётся в этом районе.
Мне удалось найти комнату! Ну, это просто двойная удача: и работа и жильё. Комната в коммуналке, но зато не скучно и не дорого, что самое главное! Конечно, выглядит она бедно: дверь с облупившейся краской, в углу, около единственного окна, железная кровать, а рядом стул. Вот и всё убранство. Простора мало, комната узенькая. Хотя, мне много и не надо.
Весь оставшийся аванс уходит на комнату, которую я оплатила на месяц вперёд. Зато теперь мне есть куда вернуться после работы, есть место, где можно поспать. Но прежде, чем спать, нужно протереть пыль и проветрить.
Быстро справляюсь с уборкой, иду на кухню. Там знакомлюсь с соседями. Они все дома. Узнаю, что большинство из них не работают, а живут на пособия. Лица у них заплывшие, видимо, от частых попоек. В углу на кухне девочка сидит лет пяти. Она одета в колготки и рубашку, в руках у неё потрёпанная кукла, видавшая виды. Я прохожу к чайнику, ставлю на плиту. Завариваю чай, который одолжила у соседей, и иду к себе в комнату. Уж очень не нравится мне обстановка на кухне.
Не замечаю, как уснула. Просыпаюсь под вечер. Часы на телефоне показывают половину шестого. Нужно собираться на работу. Бегу в ванную, чтобы умыться. В коридоре натыкаюсь на поддатого мужчину. Что-то не помню я такого соседа. Он смотрит на меня и выдаёт:
– Ууу, какая цаца! И давно ты здесь проживаешь?
– Нет, только сегодня сняла комнату.
На лице представителя мужского пола появляется ехидна улыбка.
– Так, а чего ты сидишь одна в комнате, пойдём с нами, у нас весело.
– Нет, спасибо, мне на работу нужно собираться, – отвечаю я, заходя в ванную комнату.
Мужчина пытается потянуть дверь на себя, но я успеваю закрыть её на щеколду. Слышу шуршание за дверью, но через минуту всё стихает. Сердце ещё толком не отошло и тарабанит о грудную клетку. Ненавижу пьяных! Господи, ну почему я такая невезучая?! Так, ну всё, хватит причитать.
Умываюсь, после чего прокрадываюсь в свою комнату, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания. На ноги натягиваю кроссовки. Сбегаю по ступеням вниз. В пятиэтажке лифта нет, его бы попросту сломали. Потому что подъезд больше напоминает фронтовую фотографию, причём после бомбёжки. Про запах вообще молчу. Быстро выбегаю из подъезда и иду на работу. Впереди ещё три дня работы, пока с больничного не выйдет сменщица.
Да, снега навалило за эту неделю прилично. Сейчас в комнате опять дубак будет. Ничего, главное, что хоть комната есть, а отогреюсь чаем. Надеюсь, что сегодня пьянки не будет, а то прошлой ночью я совсем не выспалась. Соседи до четырёх утра шумели, что глаз не сомкнуть. Да и страшно, щеколда на двери хлюпкая, вдруг кто ворвётся. Я вообще после того раза, как ко мне этот алкаш приставал, боюсь попадаться им на глаза.
Иду медленно, на улице скользко. Голова сегодня гудит целый день. Нужно будет в аптеку зайти, купить что-то от боли. Пока размышляю, в глазах начинает темнеть, ноги немеют и сознание покидает меня.
Глава 6. Ворон
– Переведи её в офис на обслуживающий персонал, – подтверждаю приказ. Да, совсем сентиментальным стал. Видимо, спусковым крючком стала информация о жизни в детдоме. Я прекрасно знаю эту жизнь, не многие становятся паиньками, выходя из стен этого учреждения. И заканчивают как раз в тюрьме или на кладбище. Поэтому не успеваю даже толком обдумать всё, когда приказ срывается с губ и я добровольно, нет, сам лично впускаю в стены своей компании уголовника. Что ж, приказ отдан и не в моих правилах сдавать назад. В конце концов, она будет просто убирать этажи. А если не справится со своей работой, то вылетит отсюда. У меня с подчинёнными разговор короткий, если они косячат, значит им не по зубам эта должность или они просто ленивы, и не приложили достаточно усилий, следовательно, не хотят работать в моей компании.
Рабочий день начинается раньше, чем обычно. Сегодня прилетают заказчики. Решили расширить свою сеть магазинов, так сказать, закинуть удочку в соседних городах.
По дороге в кабинет мой взгляд цепляется за фигуру на диване приёмной. Что за? Подхожу ближе. О, так это Александра. Но какого чёрта она здесь делает? Были чёткие указания не пускать её в кабинеты. Тормошу девушку за руку. Она открывает глаза и подскакивает, как ошпаренная. Видно, что устала, и ей не до допросов сейчас, но я должен выяснить, как она здесь оказалась. После сбивчивого объяснения, я отпускаю её. Да, что-то слишком я подозрительный стал. И девчонку вон как перепугал.
Уже вечер, контракт на строительство нового супермаркета подписан, всё оговорено, можно немного расслабиться. Завтра суббота, запланирована поездка на базу. Там Лёха уже готовиться во всю: охота, банька и, как Лёха любит говорить, «чувихи» тоже будут. Я люблю проводить время за охотой, помогает уйти от суеты. Ещё когда в армии служил, очень нравилась стрельба. У меня хорошо получалось, глаз алмаз, как говорил наш старшина. Мы с Савой были лучшими стрелками. Нас в Чечню даже отправляли, по горам лазили, отстреливали группировки противников. Всё это уже в прошлом, но забыть не могу. И вот сейчас, когда держу ствол в руках, сразу азарт растёт, адреналин впрыскивает в кровь.
Суббота удалась на славу. Из добычи кабан здоровый. Савелий постарался: первый его выстрел был, а я добил. Мужикам на раздел отдали, чтоб шашлык пожарить. А сами в баню идём, там уже и девочки во всю хихикают. Молодые, размалеванные. У некоторых уже тушь течет по лицу. Мда, чувихи не то слово. Лёха, видимо, под себя подгонял барышень. Что ж. Не люблю я женщин по вызову, призираю, что ли. Али заразу подцепить боюсь. Нет, Лёха не допустит без справок, но, почему-то кажется, что в наше время всё можно купить, не то что справки липовые.
Девок приходится чуть ли не добывать, потому что требования мои завышены. Люблю мягких, не потрепанных сук, а чтоб нежная была. Ласки мне не хватает. А ещё с мозгами люблю, чтоб разговор могла поддержать. Думал даже в отношения вступить, но быстро переобулся. У Саныча, партнёра по бизнесу, развод недавно был, так его ненаглядная наняла крутого адвоката, отсудила половину бизнеса, поделила имущество и детей забрала. Вот это баба-огонь. Жалко, конечно, мужика, но он сам виноват, нечего было на стороне гулять, ну или хотя бы лучше шифровался.
А ладно, что-то понесло меня, видимо алкоголь в голову ударил. Разучился пить, точнее, так и не научился. Не люблю пьяных, и сам всегда считаю, что голова должна быть трезвой. Позволяю себе выпить немного только вот на таких посиделках и то не часто, потому что случаются они крайне редко: раз или два в год.
Работа отнимает большую часть времени и сил. И в тоже время, это как мельница, начал и уже не можешь остановиться. Она помогает от мыслей дурных и от тоски смертной спасает. Я даже выходные не так люблю, как будни. Благо, есть чудо средство – спорт. Он занимает мои выходные уже лет пять точно. Бег, силовые упражнения и бокс. Вот где я отрываюсь по полной. Получаю разрядку. Кстати, очень помогает, когда накатывает сексуальное напряжение. Но чувствую, что завтра не получится с тренировкой, голова утром будет болеть, потому что не мог не выпить за освобождение друга. Уж он точно бы не понял меня.
Подъезжаем к дому. На небе начинают собираться мрачные тучи. Ворота разъезжаются в стороны, пропуская нас в мою обитель. Я люблю это место, среди леса, подальше от цивилизации. Здесь спокойно. Я как раньше наткнулся на это место и понял, что хочу здесь жить. Дорогу починили, асфальт ровный тёмный, ни одной ухабины. Над дорогой лес с двух сторон, едешь как по коридору. Впереди дома, в метрах ста от дороги через лес, река. Не широкая, но достаточно глубокая, прошлым летом с мужиками ходили купаться.
Выхожу из машины, Сава заезжает в гараж. Стою на улице ещё минут пять и захожу в дом, мороз крепкий, а я разгорячён, не хватала ещё заболеть. Хотя, мне кажется, что это не так просто. Я с армии не болел, как отрезало. Хотя и на морозе ползали, и в воде ледяной сидели. Видимо, это только закалило организм. Захожу на кухню, достаю бутылку негазированной воды и поднимаюсь к себе. Душ пропускаю, после бани мы обливались, так что не вижу смысла. Да и спать хочется, устал.
Меня будит вибрация мобильника. Блин, сколько время, за окном темно ещё. Беру в руки смартфон. Два часа ночи, номер городской. Отвечаю.
– Доброй ночи, Сергей Владимирович Воронов?
– Я.
– Вас беспокоят из городской больницы номер три. Ваш сотрудник был доставлен полчаса назад с обмороком. При себе документов нет, но утверждает, что работает в вашей компании, и вы можете подтвердить личность пациента. Вам нужно подъехать сегодня с документами сотрудника, больная в плохом состоянии, мы не можем её отпустить, но без нужных документов не имеем права положить в больницу. Чем скорее вы доставите её документы или копии, тем быстрее сможем назначить соответствующее лечение.
– Так, стоп. Какой сотрудник? Кто?
Вздыхаю, голова пульсирует.
– Ярцева Александра Юрьевна, работает уборщицей, верно?
– Так вы подъедите?
– Да, – отвечаю, прежде, чем подумать. Что-то частить стал с ответами без предварительной обработки в мозгу.
Чёрт. Встаю. В шкафу нахожу джинсы и толстовку. Бреду в гараж, завожу своою малышку. Всегда её беру, когда езжу сам.
Кидаю пару фраз охране на воротах, выезжаю. Так, сначала в офис в отдел кадров. Там должны быть все копии документов сотрудников. Если б не ночь, вызвал бы девчонок из отдела. Но я уважаю своих сотрудников. Поэтому приходится покопаться в документации. Спустя десять минут нахожу нужную папку с личным делом. Быстро окидываю взглядом на наличие нужных файлов и еду в больницу.
В регистратуре меня встречает заспанная женщина с синяками под глазами. Видимо, не оду ночь уже работает. Быстро объясняю ситуацию, она сразу же всё понимает. Походу, я с ней разговаривал час назад. Что ж, 1:1, дама. Ты не дала мне поспать, а я тебя разбудил. Она недовольно начинает заполнять данные, ворча под нос. Из её ворчания понимаю, что она не ждала меня так быстро, думала, что утром приеду. Оборвал ей всю малину. Женщина меня не отпускает, а через две минуты ко мне идёт врач: невысокий мужчина с прямой осанкой и сосредоточенным взглядом, подчёркивающий решительность и ум.
– Здравствуйте. Я Игорь Павлович, лечащий врач Александры Юрьевны.
Киваю в знак приветствия.
– Так как у больной нет родственников, то пришлось связаться с вами для подтверждения личности. Пройдёмте в кабинет, мне нужно заполнить карту больной.
Ни черта не понимаю в медицине, но да ладно, чем быстрее всё заполним, тем раньше окажусь дома. Так как алкоголь даёт о себе знать тупой болью в голове.
В кабинете врач довольно быстро заполняет карточку нужными данными.
– Вы можете сказать, что конкретно с Александрой?
– Кхм, у неё диагностировано переохлаждение нижних конечностей вследствие долгого проведения на морозе. Упала в обморок ночью, пролежала около двух часов, прежде чем её обнаружили и вызвали скорую. Ещё пару часов и всё, ампутация конечностей. Так что повезло ей.
– Причина обморока установлена?
– Да. Сначала думали, что просто пьяная. У нас часто такие экземпляры привозят. Но после более детального обследования и анализов выявили истощение организма. Вот, я как раз карту заполнил, можете ознакомиться.
Беру карту в руки. Сначала общая информация. ФИО – Ярцева Александра Юрьевна, рост – 160 см, вес – 45 кг. Хм, да, маленькая всё-таки. Читаю дальше и немного удивляюсь. Ей 28 лет. Когда увидел в первый раз, вообще не дал бы больше 25. Видимо, из-за своей маленькой комплекции кажется моложе. Изучаю карту дальше.
– В чём будет состоять лечение? – задаю интересующий меня вопрос, потому что не силён в медицинских терминах, присутствующих в медкарте.
– Восстановление организма – первая задача. Нужно подключать витамины, сбалансированное питание, отдых, сон. Так же понаблюдаем за здоровьем, после переохлаждения может возникнуть простуда, проверим репродуктивную функцию. Работы достаточно, но главное, что она сейчас будет под нашим присмотром. И да, она всё повторяла, что ей нельзя в больницу, у неё новая работа. Вы бы поговорили с ней и успокоили, что работа никуда не денется. Волноваться ей тоже не стоит, так как истощение не только в физическом, но и в психическом плане проявляется. Поэтому для эффективного выздоровления пообщайтесь с ней.
– Да, я понял вас. А когда можно будет её посетить?
– Ну, сейчас ночь, в палате она не одна, поэтому только завтра, с десяти утра.
Глава 7. Александра
Открываю глаза. В голове стоит гул. Кажется, себя так же чувствуют на следующее утро после пьянки. Во всяком случае, так описывают состояние те, кому довелось пребывать в нём.
Окидываю взглядом помещение. О, Господи, больничная палата. Меня накрывают флешбеки: после очередного издевательства в детдоме я неделю лежала в медицинском кабинете. От левой руки тянется трубочка с капельницей. Меня немного потряхивает. Не помню, как сюда попала. Помню только, что шла по улице и всё, темнота. В палате стоит сумрак, на соседней койке лежит женщина, третья пустует. Затылок побаливает, когда падала, хорошо приложилась им об асфальт.
Утро наступает с приходом врачей в палату. Капельница уже отсутствует, видимо, я отключилась, раз не помню, как её снимали. К нам заходят двое мужчин в белых халатах. Один молодой, а другой уже в возрасте.
– Александра Юрьевна, я Игорь Павлович, ваш лечащий врач, – представляется седовласый мужчина. – Вы помните, что случилось?
– Я шла по улице, а потом темнота.
– Вы упали в обморок. Мы диагностировали у вас переутомление и истощение организма. Вам нужно больше отдыхать и нормально питаться. Сегодня сдадите анализы, пройдёте осмотр, и мы назначим вам точное лечение.
– Хорошо, спасибо.
– Как сейчас себя чувствуете?
– Голова болит и холодно, – честно отвечаю я. – Как скоро меня выпишут?
– Ну, с выпиской не спешите.
– Ой, мне нужно на работу позвонить, предупредить, что меня не будет. Где мой телефон? – спохватываюсь я.
– Все вещи принесли в палату. Посмотрите в шкафчике.
Врачи уходят, а я поднимаюсь и иду к шкафчику. В нём нахожу свои кроссовки и куртку. Шарю по карманам, но телефона не нахожу. Блин. Проверяю карманы джинсов, там тоже пусто. Опять подступают слёзы. Ну, сколько можно! Я постоянно реву. Это просто невыносимо! Устала.
Спустя некоторое время, в палату заходит медсестра, собирает необходимые анализы и сообщает, что на час дня назначен осмотр врача. Я киваю, на большее нет сил. Ложусь на кровать, сворачиваюсь калачиком и не замечаю, как проваливаюсь в сон.
Просыпаюсь от лёгкого поглаживания по плечу. Глаза тут же распахиваются. Рядом с моей кроватью сидит сам Воронов. На нём обычная толстовка чёрного цвета и джинсы. Руки сцеплены в замок, взгляд сканирует меня, от чего мне становится не уютно.
– Здравствуйте, Александра, – первым начинает наш диалог Воронов.
– Здравствуйте, – выдыхаю я. – Что вы здесь делаете? – срывается вопрос, прежде чем успеваю обдумать его в голове.
– Проведать вас пришёл, вы не рады?
– Рада, – говорю я неубедительно. На что Сергей Владимирович лишь ухмыляется. – Как вы себя чувствуете? Вас уже осмотрели? Мне вчера сказали, что должны ещё анализы взять? Результаты есть? – заваливает меня вопросами мужчина.
Пока слушаю Воронова, замечаю любопытный взгляд соседки по палате. Но Сергей Владимирович, кажется, даже не замечает её присутствия.
– Вчера? Как вы вообще узнали, что я в больнице? Я хотела позвонить, предупредить, что меня не будет на работе, но телефон, видимо, выпал из кармана и я…, – начинаю сбивчиво пояснять ситуацию.
– Вы же сами сказали врачу, где работаете, вот со мной и связались, чтобы я документы нужные предоставил, – перебивает меня Воронов. – Неужели не помните?
Я машу головой в отрицательном жесте.
– Таак, вы вчера головой ударились, возможно, из-за этого частичная потеря памяти.
– Анализы у меня взяли, а осмотр на час дня назначили.
– Хорошо. А насчёт работы не беспокойтесь, у вас законный больничный, за вас поработает другая уборщица. Если не ошибаюсь, теперь её очередь отрабатывать.
– Спасибо, – киваю в знак благодарности.
– Не за что, главное, поправляйтесь. Я завтра заеду проведать вас. Если что-то понадобится, то позвоните. У вас есть мой номер?
– Нет. Я же сказала, что телефон потеряла.
– Чёрт. Точно. Ладно, эту проблему решим. Вы, главное, не волнуйтесь. Врач сказал, что это плохо может отразиться на выздоровлении.
– Хорошо, спасибо, – повторяю, как попугай слова благодарности. После чего, Воронов встаёт и уходит из палаты, оставляя после себя терпкий мужской запах. А меня резко отпускает напряжение. Я и не заметила, насколько сильно была напряжена.
– Какой у тебя ухажёр видный, – слышу комментарий соседки.
– Сергей Владимирович не ухажёр, он мой начальник.
– Ага, – недоверчиво бросает соседка. – И где ж таких начальников делают? И вопрос с телефоном он решит, и за работу не беспокойся, – продолжает осыпать меня недоверием.
Её комментарии остаются без ответа, так как в палату заходит медсестра и зовёт меня на осмотр. Спустя час я вернулась в палату. Да, лечение будет долгим…
Глава 8. Ворон
Понедельник начинается с вибрации мобильного. На дисплее номер зама по строительству объектов.
– Слушаю.
– Сергей Владимирович, доброе утро. Тут такое дело…Под нас кто-то роет. Проект на строительство банного комплекса сегодня был опубликован. Получается, что конкурентам он тоже доступен.
Утро, но не доброе. И, вроде, нечего скрывать, обычная база отдыха. Давно планировал построить, чтобы не ездить по другим, как на выходных, а чтоб свой был. А то получается, что я сапожник без сапог.
– Ясно. Что-нибудь ещё слили или только этот проект?
– Не, больше ничего, – отвечает зам.
– Дай задание Саве, пусть с ребятами отыщут гада. Срок – три дня. Если через три дня на столе не будет отчёта…
– Понял. Сделаем.
Мне нравится черта моего зама. Всегда с полуслова понимает, поэтому и зам. Новости, конечно, плохие, но я не даю эмоциям взять вверх над собой. Всё равно это уже случилось, поэтому переживать из-за этого не стоит. Хотя проблем, а вместе с ними и дел, прибавилось.
Собираюсь на работу. Настроения никакого. Хотел утром заехать в больницу, к страдалице, но планы поменялись. Нужно собрать срочное совещание, и заодно напомнить, что бывает с предателями. Потому что инфу слили явно свои. А вечером тогда заеду в больницу. Хм. Только сейчас поправляю себя: не хотел, а надо заехать.
– Сав, вечером нужно в третью городскую заехать, – предупреждаю.
– Понял. А зачем?
– Сотрудника проведать, – объясняю, продолжая читать отчёт по строительству комплекса.
Чувствую на себе взгляд Савы. Он смотрит с непониманием. Я мог бы ничего не объяснять, но Сава больше, чем мой начальник по безопасности.
– Помнишь, мы девчонку забрали со стройки? Мне позвонили в субботу, сказали, что в больницу попала, а документов с собой нет. Вот пришлось ночью ехать. Родных у неё нет, а я обещал навестить.
– Ну, так мог бы поручить кому-нибудь из помощников. На фига самому тащиться? – недоумевает Сава.
Его вопрос так и остаётся висеть в воздухе. Действительно, почему я? Ах, я же люблю лично всё контролировать. Да и обещал. И не в моих правилах нарушать слово.
В офисе провожу остаток дня.
На улице уже темнеет. Голова гудит от усталости. На сегодня рабочий день окончен. Спускаюсь к парковке, командую Савелию домой.
– А как же больница? – напоминает мне друг.
Чертыхаюсь. Совсем забыл. Может ну его? Завтра с утра заеду. Но не в моих принципах это.
– Точно, спасибо за напоминание. Поехали.
Уже вечер, часы приёма прошли. Только не для меня. Со спором, но мне всё же удаётся поговорить с лечащим врачом Александры, а затем и лично навестить её.
Игорь Павлович в общих чертах обрисовывает картину. Из всего понятно, что ей не стоит переохлаждаться, так как начались осложнения на почки. Пока прогнозы положительные и лечение медикаментозное. А так же напоминает об отсутствии физических нагрузок на время лечения.
В палате стоит полумрак. Сейчас я насчитал три пациентки, хотя в прошлый раз было двое. Что ж, болезни не дремлют, как собственно и я. Александра, как только завидев меня, поднимается, садится на кровать.
– Добрый вечер, – нарушаю я тишину палаты.
– Добрый, – кивает мне девушка. Толи это освещение, толи она совсем не высыпается, потому что взгляд очень уставший. На худом лице большими печальными блюдцами выделяются глаза. Сейчас она напоминает мне маленького совёнка.
– Как себя чувствуете? – задаю уже стандартный вопрос, садясь напротив девушки.
– Хорошо, – так же стандартно отвечает мне девушка. – Завтра выписывают уже.
– Вас завтра выписывают? Врач сказал, что больничный до конца месяца.
– Вы с врачом разговаривали? – удивляется Александра. – Но зачем?
Её лицо напряжено.
– Да, разговаривал. Если я взял над вами шефство, то должен знать всю информацию о лечении.
Александра смотрит на меня, не отводя взгляда, и недовольно поджимает губки.
– Дело в том, что мне нужно будет на процедуры ходить, поэтому больничный до конца месяца продлили. Но у меня процедуры на утро назначены, так что проблем с работой не будет. Я завтра уже выйду! – тараторить девушка.
– Нет! – резко, чем этого требовала ситуация, отвечаю я. – Вы будете лечиться, как положено. Врач запретил нагрузки.
Я злюсь и сам не пойму от чего. Наоборот должен радоваться, что сотрудник рвётся работать, а не отлынивает. Но в мои планы не входит их смерть на рабочем месте. Тем более вид у девушки какой-то болезненный. Нужно будет ещё раз уточнить, стоит ли её выписывать. Но это уже завтра.
Я встаю, прощаюсь с Александрой. Обещаю завтра заехать. Сейчас голова плохо соображает, во всём виновата усталость. Но состояние тревоги всё равно не покидает меня.
В дом захожу, когда за окном поздняя ночь. Тишина нарушается звяканьем ключей. Снимаю пальто. Сейчас, после улицы, в доме кажется душно. Иду на кухню к окну и открываю его настежь. Морозная свежесть окутывает меня и врывается в лёгкие. На микроволновке часы показывают половину десятого, а сна ни в одном глазу. Не хочется идти в душную спальню. Всё кажется каким-то тесным. Ндаа, Серёга, совсем расклеился. В таких случаях спасает лишь одно…
На часах уже почти полночь. Я только зашёл в спальню. Бокс хорошо помогает снять напряжение и остудить голову. Утром будут болеть мышцы. Но это будет сладкая боль, вкусная. Я люблю эти внезапные срывы на тренировки, хоть они и редкие, но после них голова становится свободнее.
Принимаю душ. Костяшки пальцев начинают печь от соприкосновения с водой. Надо было надеть перчатки, но тогда эффект был бы не тот. Стою под дождиком, закрыв глаза. Струи воды мягко обволакивают тело, расслабляя каждую жилу. Но неожиданно для самого себя в голове всплывает образ. Очень знакомый образ. Тонкие черты лица, маленький, чуть вздёрнутый нос, и глаза. Испуганные, всё время напряжённые. В голове всплывает голос, но не тонкий, как изначально могло показаться. Чуть хрипловатый, как будто его владелец не до конца избавился от простуды, которая мучала его долгое время. Это описание подходит только одной – Александре.
Хм, и что ты забыла у меня в голове? Почему в полночь всплыл именно твой образ. Маленькая, хрупкая девочка со взглядом напуганного ребёнка. Или это только со мной она такая собранная? Чёрт, о чём я думаю вообще?
С водными процедурами покончено. Пора спать. Не замечаю, как проваливаюсь в сон.
Резкая трель телефона вырывает из объятий морфея. В телефоне раздаётся голос женщины. Она сообщает, что Ярцева Александра Юрьевна умерла сегодня в четыре утра. А после я слышу смех в трубке…
Меня подбрасывает на кровати. Резкий выброс адреналина разогнал моё сердце, как будто я пробежал марш–бросок. Взгляд падает на прикроватную тумбочку. Смартфон всё также лежит с вечера нетронутый. Быстро приходит осознание, что это лишь сон. Мрачный, ничего незначащий сон. Смотрю на экран. Сейчас половина шестого утра. Сон пропал окончательно. Что ж, день будет нескучным. Если бы я только знал, какие сюрпризы преподнесёт мне судьба в скором времени…
Глава 9. Александра
Наконец-то сегодня выписка. Вещи собирать мне не нужно, так как их попросту нет. Я оглядываю палату, в которой провела почти неделю. Несмотря на то, что это государственное учреждение, в палате довольно уютно: персикового цвета стены, на полу белая плитка. Мебель подобрана в одной цветовой гамме. А ещё пластиковые окна, которые легко можно открыть на проветривание. Осознаю, что вся эта обстановка не вызывает во мне ужасных чувств, как в самом начале. Да, больница, но уютная. Опять же, здесь не холодно, кормят три раза в день. И здесь спокойно. Возможно, для многих я показалась бы странной. Но объяснения куда проще. Дело в том, что я не хочу возвращаться обратно в комнату, которую снимаю. Она вызывает у меня тревогу, которую я испытывала, находясь в детдоме. Но делать нечего.
В половину одиннадцатого в палату заходит Игорь Павлович.
– Ну что, Александра Юрьевна, будем вас выписывать. Все документы подготовил. Вот список лекарств, которые нужно принимать, помимо капельниц по утрам. Вы же помните, что до конца месяца к нам ходите на процедуры? – уточняет мой врач, передавая список в руки.
– Да, я помню. Спасибо!
Я иду к шкафу. Переобуваюсь в кроссовки, надеваю куртку. Список с лекарствами прячу во внутренний карман, чтобы не потерять. Всё равно денег нет на лекарства, куплю позже. Выходя из палаты, прощаюсь с соседками.
В коридоре замечаю, как Игорь Павлович разговаривает с мужчиной. И хоть я не вижу его лица, но не узнать его трудно. Мой начальник что-то зачастил. Неужели думает, что я могу соврать, и буду отлёживаться дома, вместо того, чтобы работать?
– А вот собственно и пациентка. У неё и уточните список медикаментов. Прошу меня простить, но у меня ещё много работы, – говорит мой уже бывший врач и уходит, оставляя нас наедине.
– Вы готовы? – спрашивает меня Воронов. Сегодня на нём чёрные брюки и такого же цвета рубашка. Поверх тёмно-серое пальто. Выглядит мужчина сурово. Впрочем, в другом состоянии я его не видела.
– Да, – так же без приветствия отвечаю. – А вы зачем приехали? – набираюсь смелости и задаю вопрос.
– Ни за чем, а за кем. Вас забрать. Отвезу вас домой, лишний раз не стоит ходить по морозу. У вас почки, вам нельзя переохлаждаться.
Всё равно мне ближайшие две недели нужно будет ходить на процедуры. Но мои мысли не озвучены.
– Не нужно меня подвозить, я сама могу добраться домой. Спасибо за заботу, –тараторю и мигом направляюсь к лестнице, склонив голову в пол. Но не успеваю пройти и двух метров, как мне в спину летит грозное:
– Стоять!
И я замираю, подчинившись. Нет, Воронов не кричал, но его интонация заставила понервничать. Моё сердце тарабанит о грудную клетку. Позади слышу приближающиеся шаги мужчины.
– Александра, – обращается ко мне мужчина, кладя руки на плечи. Затылок опаляет дыхание Воронова. – Не отказывайтесь от помощи.
Его руки сжимаются на моих плечах сильнее, не давая вырваться из захвата. Он всё ещё ждёт ответа. А мои плечи начинает жечь. Я через куртку ощущаю его тёплые сильные ладони.
– Хорошо, – сдаюсь ему.
– Отлично, пойдёмте, – произносит мужчина, и взяв меня за руку, ведёт к лифту. Моя прохладная ладонь тонет в его большой и тёплой.
Створки лифта распахиваются, приглашая войти. За нами в закрывающиеся двери буквально вбегают двое мужчин с огромной сумкой. Лифт небольшой, места сразу становится мало. Меня буквально прижимает к Воронову. Спиной чувствую его тело. Делаю попытку отодвинуться от мужчины, но тут же встречаю сопротивление. На мою талию ложится его рука, притягивая меня обратно, чуть ли не впечатывая в мужское тело. Над ухом раздаётся грубый шёпот:
– Оставайтесь на месте, если не хотите, чтоб вас задавили.
Воронов настолько близко наклонился, что чувствую его свежее дыхание вперемежку с туалетной водой. Нужно признаться, что его запах мне нравится. Я остаюсь на месте до прибытия лифта.
На улице пасмурно, ветер задувает не на шутку. Я съёживаюсь от холода, Воронов замечает это, но ничего не говорит. Сергей Владимирович подаёт мне руку, когда спускаемся со ступеней. Хоть снег и убирали, но кое-где виднеется наледь. Недалеко припаркована чёрного иномарка, к которой мы направляемся. В марках я не разбираюсь, но и так понятно, что машина дорогая.
В салоне пахнет дороговизной. Хотя я не знаю, что такое «дорого», но теперь это понятие у меня будет ассоциироваться с запахом машины Воронова.
Хозяин обходит машину, пока я украдкой разглядываю салон. Сидения из кожи. Боюсь даже дотрагиваться, чтобы ненароком не испортить. Не замечаю, как натягивается спина, словно струнка. Я боюсь лишний раз что-то задеть. Сергей Владимирович заводит машину. Звук напоминает урчание. Очень приятный. Никогда бы не могла подумать, что мне может понравиться звук автомобильного мотора.
– Пристегнитесь, – бросает мужчина, выезжая со стоянки.
Кручу головой, пытаюсь найти ремень. Тяну на себя, но лента не поддаётся. Чувствую на себе взгляд мужчины. Поворачиваю голову, убедившись, что чувства меня не подводят.
– Что, не получается? – хмыкает Воронов.
– Угу, – мычу я. Моё лицо начинает медленно пылать. Мне неудобно за себя. Эх, даже машина напоминает мне о моём неутешительном статусе человека, который, если и ездил на машине, то только в полицейском бобике в отсеке для заключённых.
На светофоре машина останавливается, и Сергей Владимирович тянется ко мне. Его тело плотно прижимается, когда он плавным и уверенным движением руки вытягивает ремень и пристёгивает его. Меня от его движений вдавливает в сидение, и как я не старалась сохранить дистанцию, всё оказалось четным.
– Спасибо, – как всегда промямлила я. В ответ удостоилась кивка.
– Назовите адрес, где вы живёте.
– Вы же сейчас на работу? Просто можете меня довезти до офиса, а я уже сама домой…, – не успеваю договорить, так как тушуюсь под суровым взглядом Воронова. Не знаю, что ему так не понравилось в моих словах. Возможно, он не привык, чтобы оспаривали его действия или перечили ему. Но я и не собиралась. Я просто хотела, как лучше.
– Я подумала, что так будет удобнее, – осмелилась озвучить я свои мысли.
Но мои слова остались без внимания. Я всё-таки сдалась и назвала адрес. Спустя пятнадцать минут машина остановилась во дворе напротив хрущёвки.
– Спасибо, – говорю уже настолько заезжено, что скоро мне это слово опротивеет.
Отстёгиваю ремень, собираюсь покинуть машину. И тут в спину летят слова, которые заставляют застыть и повернуться к Воронову:
– Купите себе нормальную куртку.
– Зачем?
– Ваша слишком короткая для таких морозов.
Не нахожу, что ответить, поэтому просто киваю и выхожу на улицу. И тут же резкий порыв ветра напоминает мне о суровой погоде. Мысленно делаю себе пометку в голове, что нужно действительно рассмотреть покупку новой одежды. Но вот боюсь, что со всем лечением и больничными я не смогу в ближайшее время потратить крупную сумму денег на одежду.
Глава 10. Ворон
У лечащего врача уточняю диагноз. Помимо воспаления почек, выявлена анемия. Лечение всё также медикаментозное. Вот из-за чего девочка такая бледная. Хотя, мне кажется, что её тон кожи от природы такой светлый.
Хотел отвезти девчонку домой, но встретил сопротивление. Всё сама! И помощь ей не нужна. Как же! Или не хочет принимать её от меня? Может настолько боится? Но ей некому больше помочь. И всё равно она артачится. Злюсь, не понимаю почему. Не привык, что кто-то оспаривает мои решения. Да, именно из-за этого. Большой опыт в управленческой сфере даёт о себе знать.
В лифте Александру приходится тесно прижать к себе, потому что уж очень маленький он для троих здоровых мужиков и одной небольшой девчонки. Не знаю, почему, но язык не поворачивается назвать её женщиной. Её действия настолько неуверенные, что больше принадлежат маленькой испуганной девочке.
И всё же, когда в лифт зашли эти двое, мужской инстинкт сработал на ура: прижал к себе малышку, чтобы не тёрлась об этих мужиков.
На улице погода свирепствует. Девчонка ёжится от холода. И только сейчас замечаю, во что она одета. На голове капюшон короткой чёрной куртки, которая больше напоминает демисезонную, нежели зимнюю. Ноги облачены в тёмно-синие джинсы, обута в кроссовки. Блять! Ну конечно будут проблемы с почками. Ещё и худая, как тростинка. Маты так и стремятся вырваться, но сдерживаюсь. Моё недовольство выражается суровым взглядом, направленным на девчонку. Понимаю, что пугаю её, но не могу унять свою злость. Знаю, что не от хорошей жизни она вынуждена ходить в этой одежде, далеко не по сезону и далеко не модной.
В машине держится напряжённо, будто боится. Включаю печку, чтобы девчонка согрелась. Когда тянусь, чтобы застегнуть ремень, её щёчки начинают алеть. Нагрелась или смущается? Тушуется вся. Видно, что чувствует себя не в своей тарелке.
Да, не привык я общаться с такими девушками. В моём окружении сейчас все холёные, ухоженные, знают себе цену. Только вот не всегда цена совпадает с качеством. С виду красивая, а в голове пустота. Хотя мужики сами виноваты, ценят красоту, никому ум не впёрся. Правда, когда мне одна заявила, что не понимает, как определять время по часам со стрелочками, я напрягся не на шутку. И ладно бы, если она стеснялась этого. Напротив, она заявила, что прогресс не стоит на месте, и она не собирается напрягать свою головку, высчитывая деления на часах. Пугает не то, что она чего-то не знает или не умеет, а то, что она и не стремится узнать. Многим покажутся мои рассуждения глупыми, мол я придираюсь ко всему, но это лишь малая капля того, с чем приходится сталкиваться в жизни. Как раз этот случай и научил меня не судить людей по обёртке.
Во дворы въезжаю осторожно, так как узкие улочки не внушают доверия. Сугробы расчищены кое-как, не хватало ещё застрять. Рядом с серыми хрущёвками припаркован в основном отечественный автопром. Останавливаюсь напротив одной из них. Рядом с заваленной снегом лавочкой, валяются пивные бутылки и окурки. Покошенная крыша крыльца, заваленная пышной шапкой снега, не внушает доверия. Провожаю девчонку взглядом, но не удержавшись, озвучиваю мысли, которые вертелись на языке ещё около больницы:
– Купите себе нормальную куртку.
– Зачем?
– Ваша слишком короткая для таких морозов.
Девчонка лишь кивает в знак согласия, а после скрывается за дверьми подъезда.
Глава 11. Александра
В квартире стоит шум, видимо, опять пьянка в самом разгаре. Прошмыгнула к себе в комнату незамеченной. Голова немного болит. В комнате дубак. Ещё немного и при дыхании будет виден пар. Из кармана достаю список с лекарствами, изучаю его. Здесь пять препаратов, все незнакомы. Нужно будет узнать в аптеке, во сколько мне обойдётся вся покупка. Денег мало, зарплата тоже не скоро. Нужно еду купить в первую очередь, потому что кроме чая у меня ничего нет. Утром в больнице кормили, но скоро уже обед.
По пути в магазин захожу в аптеку. Фармацевт назвала сумму в половину моей зарплаты. И это при условии, что таблеток хватит на месяц. Минимальное время приёма – три месяца. Да, прогноз неутешительный. Буду откладывать по максимуму. Но чтобы что-то отложить, нужно сначала это что-то заработать. В голову приходит одна мысль. Как приду домой, обязательно её проверю.
За своими мыслями не заметила, как дошла до магазина. Беру самое необходимое и нескоропортящееся. В итоге в моей корзине оказываются недорогая пачка макарон и сушки к чаю. Проходя мимо фруктов, не могу оторвать глаз от апельсинов. Большие оранжевые и такие сочные. Беру в руки один и подношу к лицу. В нос ударяет сладкий запах фрукта. Он у меня всегда ассоциировался с праздником. Как же я их люблю! Чёрт, не могу устоять, беру один в корзину. Обещаю, что эту затрату закрою дополнительной работой.
У соседей по квартире узнаю, кто является управляющим по дому. Они меня направляют в квартиру этажом выше. Не раздумывая поднимаюсь на этаж. Квартиру открывает женщина лет пятидесяти. После недолго разговора и выяснения всех обстоятельств, она согласна взять меня на место уборщицы подъезда и придомовой территории. Деньги небольшие, но их я смогу потратить на лекарства, и не придётся много откладывать. По итогу договорилась, что меня оформят по совместительству с основной работой. Хоть я не совсем понимаю все тонкости, но это официально, и не должно отразиться на моём основном заработке. Правда и работать придётся больше, но это даже хорошо. Я уже заметила, если ты чем-то занят, то это отвлекает тебя от дурных мыслей, которые пожирают изнутри.
Так в приподнятом настроении иду в квартиру. Направляюсь на кухню, нужно чайник закипятить. Вспоминаю, что в комнате лежит апельсин и моё настроение поднимается ещё на одну ноту выше. Пока жду чайник, в кухню заходит сосед, кажется, сожитель тучной женщины с комнаты напротив моей. На нём майка-алкоголичка и синие спортивки. По его опухшему лицу понимаю, что вчера они «хорошо» провели время. Отворачиваюсь к плите.
– О, соседка, чего отвернулась сразу, не здороваешься?
– Здравствуйте, – произношу с нескрываемым презрением. Ну не люблю я пьяных! Я их до жути боюсь. И хоть сейчас он не выглядит в стельку устланным, запашок всё равно присутствует.
– И откуда у нас появилась такая красавица? – спрашивает дядька.
– Оттуда, – отвечаю. На диалог я сейчас не настроена.
– Ух, какая дерзкая. Мне нравятся такие! – произносит дядька и сразу же после, чувствую руки на своей талии. Я дёргаюсь, как от удара, пытаюсь убрать его руки, но это лишь приводит к обратным последствиям. Его пальцы сильнее смыкаются на мне, прижимая к своему телу. Внутри резко возрастает паника. Липкий страх охватывает моё тело. На автомате, нежели обдумано, начинаю размахивать руками и случайно задеваю чайник, стоящий на плите. Руку обжигает резкая нестерпимая боль. Чайник с грохотом падает на пол, лишь чудом не залив нас кипятком. Спустя секунду, руки соседа размыкаются и слышу его шипение.
– Суууууукаааа. Ты меня ошпарила! – вопит сосед, и только сейчас замечаю, что на его штанине небольшое пятно от воды. Пячусь назад, придерживая здоровой рукой обожжённую руку, при этом не свожу взгляд с дядьки. Его глаза наливаются кровью. А дальше следует удар кулаком. Я не успеваю предугадать его действия, из-за чего новая боль обжигает скулу.
Не секунды больше не мешкая, убегаю в комнату, закрывая дверь на щеколду. Тыльная сторона ладони нещадно жжёт, рассечённая скула ноет, отдавая звоном в голове. Через минуту дверь сотрясается от ударов. За ней раздаётся мат соседа. На шум выходят другие соседи. Слышу разговоры, которые стихаю через пару минут.
Я больше не сдерживаю слёзы, боль слишком ощутима. Ложусь на кровать. Сейчас я рада прохладе комнаты. Лежу на боку, здоровая щека соприкасается с прохладной подушкой. Голова всё ещё гудит, а поток слёз пропитывает подушку влагой. От эмоционального напряжения проваливаюсь в сон.
Глава 12. Ворон
– Информацию слили со сторонних сайтов, поэтому данных нет, нить обрывается. Нужно внутреннее расследовании провести. Прошерстить всех, особенно вновь прибывших. Насколько мне известно, у нас в этом месяце было несколько новых ребят, – докладывает Сава.
– Обратись в отдел кадров. Сделай более детальный анализ личных дел новых сотрудников. В общем, сам знаешь, что нужно делать, – даю распоряжения.
Понимаю, что это только начало. И дальше могут быть слиты серьёзные проекты. Ближе к вечеру мне звонит Лёха.
– Ворон, здорова!
– И тебе не хворать, – отвечаю напряжённо. Голос Лёхи какой-то взволнованный.
– Серёг, мне деньги нужны срочно. Можешь одолжить?
– Сколько?
– Два ляма.
– Ух, – выдыхаю я шумно.
– И зачем, позволь узнать?
– Не могу сказать, брат.
– Нет уж, скажи, раз просишь у меня такую сумму, – делаю акцент на слове «такую». Хоть я и немало зарабатываю, но даже для меня это приличная сумма. Я как человек, у которого не было ничего, знаю цену деньгам.
– Да задолжал там одному кренделю.
– Лёх, в чём дело? Кому задолжал? При каких обстоятельствах? – допытываюсь до друга. Учитывая его судимость и статью, по которой он проходил, я хочу выяснить все обстоятельства.
– Короче, не дашь, да? – язвит мне друг. Разговор всё больше становится напряжённым.
– У тебя проблемы, а я хочу помочь тебе. Но для этого я должен знать, в чём заключается эта проблема.
– Да не могу я тебе сказать, понимаешь! Уговор у меня. Ладно, забей, сам разберусь, – говорит Лёха и отключается.
Блять! Сейчас у самого проблем хватает, но и Лёху бросить не могу. Как только разберусь с предателями, займусь вопросом друга. Как-никак с детдома вместе.
Домой возвращаюсь рано, ещё восьми нет. Впервые меня охватывает тоска. Нужно развеяться. Меня не раз приглашали в новый клуб в центре города. Давно я не был в подобных заведениях.
Спустя сорок минут мы с Савой сидели в VIP–зоне ночного клуба. Рядом с нами крутились «рабочие» девочки. Вся обстановка была разряжена, и напоминала о временах, когда мы были моложе и часто зависали в подобных местах. Несмотря на всё веселье, в моём стакане не было алкоголя, хотя он тоже помогал расслабиться. А вот покурить я любил, хоть и делала это редко. Увлечение сигаретами появилось в армии, потом бросил, но иногда, в минуты сильного напряжения или тоски, могу затянуться. Вот и сейчас мне хотелось скинуть это напряжение. И выбор пал на сигареты. Нашими любимыми с Савой стали сигареты «Marlboro». Не люблю я эти новомодные кальяны, они для детей. Вот у сигарет вкус строго табачный, но не жёсткий и горло не дерёт. Ментол ощущается идеально, смягчает дым, и сейчас мы наслаждались приятным запахом, обволакивающим наши лёгкие.
Ко мне на колени подсела девочка, совсем ещё молоденькая, но намалёванная не по возрасту. Я не ханжа, каждый зарабатывает, как умеет. Но чёрт, неужели нет другой работы? Неужели всё перепробовала или так отчаялась? Она активно ёрзает на моих коленях, то и дело задевая пах. Видно, что уже на опыте. Её темная макушка с длинными волосами трётся о моё лицо. По комплекции девушка небольшая, даже миниатюрная. Её лица не видно, так как сидит она спиной ко мне. И невольно замечаю, что в штанах появляется реакция на её действия. Эта реакция вызывает у меня удивление, обычно я не реагирую на подобных девиц. Видимо, моё долгое воздержание сказывается на моём мозге. Желание возникает резко, поэтому особо не церемонюсь, и говорю девчонке, чтобы вела в комнату. Я знаю, что в подобных этому заведениях, есть специальное помещение, где можно получить расслабление. Девочка смекает, и мы отправляемся в одно из них.
Небольшая комната: кожаный диван, пилон и стеклянный столик. Между моих ног на коленях стоит девушка. Тёмная макушка ритмично двигается в районе моего паха уже минут десять. Как только увидел её лицо, желание ослабло по непонятным мне причинам. Нет, девушка довольно симпатичная, но я как будто не её хотел видеть. Но отступать я не намерен. Девочка старается, но я всё никак не дохожу до кульминации. После продолжительных ласк член твёрдый, но на этом всё. Бля, ещё подумает, что недееспособный. А, похеру!
Девочка так старается, что аж причмокивает. Поднимает на меня свои глаза, но я сразу же наклоняю её голову обратно. Не хочу видеть её лицо, хочу представлять другое: не такое размалёванное, нежное, с тёмно-зелёными глазками, в которых можно встретить чёрные вкрапления, такими наивными и невинными глазками. В мозг резко врывается образ, под описание которого подходит только одна. Ярцева! Блять!
Член сразу встаёт колом, а яйца наливаются лавой. Её образ стоит в моей голове, как и мой член, который ноет от усердных движений девушки. Спустя минуту я начинаю сам вбиваться в её горло, от чего она начинает давиться. Не отпускаю, пока полностью не разряжаюсь в её горло. Мой пульс шарахает. Член всё ещё полутвёрдый. Как только девушка поднимает лицо, вижу в уголках глаз слёзы. Всё-таки перестарался. Но девушка тут же улыбается, и строит глазки а-ля «только со мной ты так кончаешь». Знала бы ты, зайка, благодаря кому я кончил!
Но за старания оставляю девушке в два раза больше стандартной суммы. Хорошая работа должна хорошо оплачиваться. Уже по дороге домой приходит осознание, а с ним и стыд! Стыд! У меня?! Ей богу, что-то супер странное. Всему виной образ Александры, который никак не вяжется с этим грязным занятием. Не могу в реальной жизни представить её, делающую минет, да ещё и причмокивая. Или просто не хочу представлять. И, тем не менее, я представлял именно её. Нет, она явно другая. Она чистая, что ли. От осознания своих мыслей дурею. Совсем с ума сошёл. Ёбнулся. Почему я вообще думаю о ней. Как только понимаю, что сегодня меня неслабо вштырило от её образа, начинаю нервно смеяться. Ну, точно пора отдохнуть.
Глава 13. Александра
Утро. Точное время определить не удаётся, но по темени за окном могу предположить, что ещё слишком рано. Взгляд бросаю на руку. Она красная, как будто я только что её достала из кипятка. Но волдырей нет, что уже хорошо. Значит, ожог не настолько сильный и пройдёт сам. Встаю и бреду в ванную. Взгляд бросаю на зеркало. Скула распухла и рассечена, словно по ней ножом провели. Подношу руку к ране.
– Ох, – вздыхаю от боли, пронзившей щеку.
Слегка промокнула водой глаза ото сна. Умыться сейчас не получится. Собираюсь в больницу и выхожу. На улице всё ещё темно. Но пока доберусь до больницы, как раз настанет время приёма. Автобус набит битком, не протолкнуться. Дорога до больницы занимает где-то сорок минут. Благо, что ещё без пересадки.
Меня провели в процедурный кабинет. Помимо меня в кабинете мужчина и молодая женщина. Капельницу ставила женщина в возрасте. Она не смогла попасть в вену с первого раза, из-за чего медсестра злилась, и ей несколько раз пришлось переставлять иголку. К моменту, пока она наконец-то поставила капельницу, рука ныла.
Когда я уже собиралась выходить из процедурного кабинета, в него вошёл Игорь Павлович. Он окинул меня недовольным взглядом. Я сразу же поняла, чем он был вызван. Моя физиономия не вызывала приятных чувств. Опухшая щека, заплаканные опухшие глаза, да ещё и красная ладонь. И как назло, именно на этой руке ставили капельницу. Просто бинго!
– Здравствуйте, Александра Юрьевна! Как ваше состояние?
– Здравствуйте, терпимо.
– Почки болят, головокружение, тошнота, давление, учащённое сердцебиение?
– Спасибо, уже ничего не беспокоит.
– Вы принимаете лекарства?
– Да, – вру я и краснею. Я абсолютно не умею это делать. И не люблю. Мне очень неудобно перед мужчиной за своё враньё, но ещё более неудобно признавать, что у меня нет денег на это всё.
– Что у вас с лицом? – задаёт вопрос, которого я боялась больше всего. Мне опять придётся врать.
– Упала. На улице скользко.
– А с рукой что?
– Обожглась, – говорю я уже с чистой совестью. Хоть сейчас не пришлось врать.
– Пройдите в смотровую, вам обработают и перебинтуют руку.