Рассказы о природе и животных

Заморинские зарисовки

Почему заморинские? Потому что знакомство с лесом, его обитателями и вообще с природой еще в детстве происходило в деревне под сказочным названием Заморино. Правда, сегодня от нее осталось несколько домов-старожилов, окруженных многочисленными садоводческими участками, а коренные жители уже давно по-современному именуют себя дачниками.

Всего лишь лет тридцать тому назад (даже трудно поверить) это место было глухоманью, куда редко заглянет чужой человек. Лесные зверушки не боялись близко подходить к деревне. Часто случалось увидеть то серого зайца под окном избы, то лесную сову, сидящую на печной трубе, то следы кабанов на опушке близ деревни.

Одна из самых ярких картин детства до сих пор стоит перед глазами. Большое поле с желтым овсом втиснулось клином в березовую аллейку. На нем в укромном уголке, с двух сторон закрытым покачивающимися на ветру березами, отдыхают лосиха и ее маленький детеныш, доверчиво прислонившийся в теплому боку своей мамы.

Лоси не были редкостью в этих краях. Их часто можно было встретить в лесу во время похода за грибами или малиной. Иногда они сами приходили к человеческому жилью и издалека с высокой горки подолгу обозревали раскинувшиеся внизу деревенские избенки. Однажды тихой осенью маленький лосенок, по своей детской наивности не знающий страха, пробежал вдоль всей деревни как маленькая лошадка. Именно так и сказала о нем подслеповатая старушка, единственная, кто из людей встретился ему на пути.

С тех пор многое изменилось. В лесу стало больше грибников, чем грибов. Четвероногие лесные жителя ушли в более укромные места, спрятавшись от человеческого шума. Но даже теперь, попрощавшись с прежней тишиной, продолжаешь с интересом наблюдать за природой, как когда-то в детстве. Вот пара трясогузок вьется вокруг гнезда, отчаянно предупреждая своих птенчиков: «Сидите тихо, рядом стоит человек». Другие птички, нарядные, изящно-тоненькие, примостились на веточках и, изогнувшись, склевывают сладкие зернышки овса, посеянного в огороде.

Там же, в огороде, бывает, нечаянно наткнешься на колючего ежика. Он сразу начинает деловито фыркать и сердито сворачиваться плотным клубком, как только до него дотронешься рукой, но быстро добреет, унюхав блюдечко с молоком. Тогда можно разглядеть его кожаный носик-пуговку и глазки-бусинки.

Не меньшее умиление вызывает паучок, предки которого плели паутину под одним и тем же окном избы. И он продолжает эту традицию. Паучком его называют ласково. На самом деле это огромный, круглый и упитанный паучище с интересным рисунком на спине. Необыкновенно таинственно он смотрится в своей ажурной паутине на фоне темно-синего ночного неба. Ночь – его любимое время суток, днем, особенно если ветряная погода, он предпочитает отсиживаться в своей норке под наличником.

В один год, когда было сильно жаркое лето, пришлось спасать от засухи не только огород с овощами и прочей зеленью, но и картофельное поле. Из ручья, некогда носившего гордое название «речка», протянули шланги, установили насос. Когда его хозяин в очередной раз пошел проверить, как хорошо он работает, напротив, на берегу сидела нутрия и заворожено смотрела на столь загадочный прибор, появившийся в ее владениях. Из-за шума мотора зверек, похожий на трубочку с хвостиком, вовремя не услышал человеческих шагов и в панике не знал, куда ему кинуться. В ручье в этом месте оказалось слишком мелко, вода скатывалась с непромокаемой шкурки. Пришлось быстро выскакивать на сушу и удирать в норку. Спрятавшись у себя дома, зверушка, наверное, в страхе вспоминала пережитое.

Наблюдаешь за природой и ее детьми, и становится радостно и солнечно на душе. Воспоминания об этих светлых летних встречах, согретых солнцем, помогают сохранить хорошее настроение и холодной зимой.

Про заморинского Кузю

Наша семья приобрела дом в деревне в конце семидесятых прошлого века, когда еще слово «дача» еще не было в моде. Дом-развалюха, который постепенно стал нашей благоустроенной «фазендой» на весенне-летний период, находился в заброшенной, как тогда говорили, «неперспективной» деревеньке под названием Заморино. В счастливые годы детства мы с братом проводили с нашей мамой-домохозяйкой все летние каникулы на свежем воздухе. Совершали дальние и близкие походы в лес за грибами и малиной, гоняли на велосипедах, бегали на речку загорать и купаться, кататься на надувной лодке, а вечерами жгли костры и пекли картошку. В первый сезон мы даже не сразу познакомились с нашими соседями, потому что все время были заняты. Знакомство с ними произошло через их собаку, точнее песика, которого звали Кузька.

Как-то с братом мы понесли для Кузи лакомство. Это была моя первая с ним встреча. Отдав колбаску, я опрометчиво решила собаку в момент поедания колбасы погладить, за что тут же получила грозное предупреждение с показом клыков. Это был единственный раз, когда Кузька огрызнулся, потом у него со всей нашей семьей было полное взаимопонимание. Он даже принял на себя обязанность наш дом тоже охранять от посторонних как свой родной.

Однажды мимо деревни гнали стадо коров. Пастух то ли зазевался, то ли отстал, разговаривая с кем-то, и коровы, не долго думая, свернули с дороги и пошли на деревенские огороды. Тут Кузька показал, какой он охранник. Он всем своим маленьким, но плотненьким тельцем растопырился между нашим и соседским домами и начал звуковую атаку громким лаем. Многие коровы испугались и повернули назад. На особенно смелых и настырных буренок Кузька прыгал все с тем же грозным лаем, совершенно не страшась того, что его масса тела в десятки раз меньше, чем у «противника». Только благодаря кузькиной храбрости мамин цветник перед домом был спасен, а уж до огорода «враг» не дошел.

Конечно, мы очень любили этого песика за его доброту и ум. Внешне он был самой обыкновенной дворнягой. Коренастого и упитанного телосложения, небольшого роста с короткой черной шерстью и хвостом, туго завернутым в «баранку». Благородство ему добавляла только белоснежная манишка на грудке и белое брюшко. За высшее блаженство Кузька почитал, когда он плюхался на спинку всеми четырьмя лапами кверху, а его долго чесали по брюху. Он очень радовался, когда встречался с нами случайно на реке или в лесу, в который любил ходить с хозяином-охотником и заядлым грибником. Прыгал, весело лаял, как будто удивлялся: «Как? И вы здесь! Вот здорово!»

Кузька и сам был неплохим охотником. Как-то по весне он поймал глухаря, который, видимо, увлекся на свою беду токованием. Притащил рано утром птицу на крыльцо, съел, но оставил голову и лапки, чтобы хозяин увидел и похвалил. Когда все заметили, какой он ловкий, доел остатки. Часто съестные вкусности перепадали Кузьме с нашего стола. Он мог сам о себе напомнить. Не успеешь собрать на стол, он тут как тут, сидит под открытым окном, ждет. Сначала беззвучно, потом начнет поскуливать с намеком: «Ну, что? Не видите что ли? Я пришел!» Нарочно не замечаем, тогда он начнет громко лаять, не отступиться, пока не бросишь ему что-нибудь в окно. Но чаще мы накладывали ему разные блюда в глубокую алюминиевую миску, специально ему выделенную, и выносили на улицу. Тут он встречал радостно и умел послужить, если просили.

Через дорогу у нас находилась помойка для пищевых отходов. Как-то раз мама, вынося в очередной раз ведро с помоями, застала Кузьку на «месте преступления», как он подумал, потому что бросился наутек. Оказывается, там он нашел свое самое любимое лакомство – рыбные шкурки и кости холодного и горячего копчения. Их он и «воровал» с помойки. Как ему было стыдно, что его «застукали». Маме пришлось объяснять застыдившемуся песику, что она просто не знала, что Кузьке будет это вкусно, и ничего позорного он на самом деле не совершил.

Кузька жил долго. К старости он стал плохо видеть и медленно ходить. Сильно он грустил, когда понимал, что заканчивались наши каникулы, и мы уезжаем в город. Иногда приходил нас проводить, садился на дорожку рядом с нашими рюкзаками и печально смотрел умными карими глазами.

Очень грустно было нам, когда однажды зимой Кузьки не стало, и лето мы встретили без него. До сих пор мы с теплом вспоминаем о нем, о его повадках и добром отношении к людям. Он был нашим самым верным и дружелюбным соседом.

Наш четвероногий братишка

Он был совсем маленьким, когда стал членом нашей семьи. Рыженький, с белой мордочкой комочек с распахнутыми глазенками.

В первый же день он сразу показал, что не будет в доме нахлебником. Урча от гордости, он затащил в передний угол избы пойманных им двух мышей, которые по размеру были чуть меньше, чем он сам.

На наших глазах он из маленького несмышленыша превращался в степенного огромного кота с длинным и толстым, как у бобра хвостом.

В первое свое лето в деревне, будучи шустрым подростком, он постоянно забавлял нас проказами: то с остервенением гонялся за бабочками и мотыльками, то ловил ящериц, которых мы спасали из его пасти. Однажды притащил лягушку, лапы которой, как тряпки, болтались во рту (лягушка осталась жива, а мама сильно напугана).

В следующие летние месяцы своих деревенских каникул наш повзрослевший котик уходил километра за четыре в деревню, откуда родом, на «беседу» с собратьями, но всегда возвращался в пятницу вечером. В это время из города приезжали его родные и привозили вкусности.

Он действительно считал нас своими близкими, и полностью нам доверял. Без капризов давал вытащить лесных клещей и залечить раны, полученные в «котовских боях».

Он мог улавливать и наше самочувствие: «лечил» своим теплом, устроившись всем тельцем на больном месте. Наше настроение улучшалось и от его простого «ур-р-р». Можно было к его мордочке подставить лицо, и он приветственно терся носом в нос.

В будни вместо не сработавшего будильника мог разбудить громким и обеспокоенным мяуканьем: «Проспали!!!». Вечером как-то по-своему всех пересчитывал и очень беспокоился, если кто-то возвращался домой позже обычного времени. Не ложился спать, пока мама не завершит свои домашние хлопоты. Сидя «столбиком» на кухонной табуретке, ждал и дремал при этом, как старый дед.

Единственным врагом нашего любимца был пылесос. Этого рычащего «зверя» он панически боялся.

Но не понимал опасности, которые таят в себе нагло проезжающие мимо его территории по проселочной дороге машины. Здесь его и настигла смерть неожиданно и мгновенно.

Теперь с болью смотришь на ту дорогу, уходящую в лес. В нем охотно гулял и любовался природой наш четвероногий братишка.

У животных, как у людей, уходят самые лучшие и самые дорогие.

Всемирный и семейный праздник

Все началось за пару дней до знаменательной даты, с телевизионного репортажа о необычной выставке в нашем музее-заповеднике. Выставку разместили в давно и отлично благоустроенном, самом чистом и дешевом из всех платных в Ярославле туалете. Выставочная тематика соответствующая, под общим названием «Цивилизация начинается с канализации». Так я узнала о существовании еще одной «красной дате календаря», но когда ее точно празднуют «не усекла». Осведомиться о том решила через «всемирную паутину», и «приспичило» это мне сделать 18 ноября вечером.

Интернет дал справку: «19 ноября 2002 года прогрессивная мировая общественность впервые отметила Всемирный день туалета – один из самых оригинальных и, по сложившейся традиции, веселых праздников. День 19 ноября был провозглашен «Всемирным днем туалета» в 2001 году в ходе международной конференции в Сингапуре, посвященной проблемам туалетов. Кстати, место проведения конференции было выбрано не случайно: Сингапур славится безукоризненной чистотой «отхожих мест». О ярославской выставке на другом сайте тоже уже была размещена свежая информация с приглашением посетить музейный туалет 19 ноября бесплатно.

С распечаткой в руках тут же побежала «подкалывать» (это у нас тоже семейное «подтрунивать» друг над другом, а тут такой повод!) своего любимого брата: «Мда-а, братик, угораздило же тебя родиться во Всемирный день туалетов! Ха-ха! Ну, чего, на выставку-то завтра сходим?».

Напившись традиционного вечернего чая, мы легли спать. Помимо брата и сестры, в нашей семье есть еще, как и полагается, родители, а также наш четвероногий пушистый, рыжий и самый главный, не говорю уже самый любимый, член семьи – кот Стёпа. Мы считаем, что Стёпик – внук нашего кота, который трагически погиб. Мы взяли его малышом и дали ему имя в память о нашем Стёпе Большом, как мы его стали называть уже после гибели. Но вернемся к истории, что произошла накануне всемирного и семейного праздника.

Хоть Степан как мы чай с мятой вечером и не пьет, но бывает, что навещает по ночам свои железные «горшки». Их у него – два. Один стоит у входной двери в квартиру, а другой – в спальне у родителей. Пусть не удивляет такой абсолютно неправильный выбор отхожего места для кота, по-другому было невозможно. Это место горшка было «отвоевано» Стёпкой еще в его далеком детстве, когда он там, несмотря на «жестокие» наши наказания, с завидным упорством справлял все свои «маленькие» и «большие» дела прямо на пол, пока мы не отступились и не поставили второй горшок для хвостатого упрямца на облюбованном им месте.

В памятную ночь с 18 на 19 ноября Стёпочка использовал свою вторую «ночную вазу» по назначению, и маме пришлось нести ее в наш «человеческий» туалет. Делается это на автомате и в темноте, так как немногочисленные зигзаги квартиры давно уже известны. По пути мама заметила непорядок: дверь в комнату брата оказалась приоткрытой. Степа, сопровождавший «вынос» своего горшка (это у него такая традиция) и вышагивавший впереди мамы, успел туда прошмыгнуть. Недолго думая, мама ставит наполненную желтенькой жидкостью «ночную вазу» на пол в коридоре, и направляется выдворять «хвостатого» из комнаты. В темноте она видит плохо, не как кошка, но зато хорошо слышит. Через минуту раздается грохот железного горшка и возглас брата, какое-то время назад вставшего по той же причине, что и его четвероногий братишка. Мама выглядывает из комнаты, на ходу включая свет, и видит картинку. Ее старшенький стоит одной ногой (к счастью, босой, а не в новой теплой тапочке) в Стёпином горшке и горько спрашивает: «Что же мне теперь делать?»