История «Солнечного Ветра»

Часть 85

Мир Мизогинистов, 25 июля 2020 года, 07:55 по времени репродукционного лагеря в Шантильи, дальнее околоземное космическое пространство, SSN[1] «Solaris ventus»

Главарь пиратской команды Виталий Битиклений

Чем ближе «Солнечный Ветер» подходил к Старой Земле, тем сильнее было недоумение пиратского вожака Виталия Битикления. Впрочем, то положение, в каком оказалась пиратская команда вкупе со всеми своими пленниками, изначально не могло вызвать ничего, кроме недоумения: «А нас-то за шо?».

Нет, на первых порах им широко, во все сто зубов, улыбнулась леди Удача. Имперский корвет, сопровождавший жирный круизный лайнер, вышел из прыжка прямо перед их «Ласточкой» и попал в прицел, еще не успев набрать мощности щитов. В такой ситуации кто первый выстрелил, тот и прав. Пираты открыли огонь первыми, и, пока не сели накопители, главный канонир Януарий Латерий успел влепить в «имперца» три плазменных залпа, начисто разрушив центральный пост управления и изрядно разворотив обитаемый отсек экипажа. С такими повреждениями не борются за живучесть, а тихо и безропотно идут представляться Святому Петру по поводу прибытия к новому месту службы.

А вот дальше случилось то, чего Виталий Битиклений при всем своем пиратском опыте не ожидал. Искин корвета, к которому перестала поступать биометрия членов экипажа, как это предписывали директивы, взял управление на себя. Воевать искинов не учат (Империи не хватало только восстания машин), но в стиле мужика, направо и налево машущего кованой стальной осью от телеги, он бывает бесподобен. Поскольку информация от детекторов обстановки также отсутствовала, искин пустил враздрай приводы, из-за чего корвет завертелся юлой во всех трех осях и принялся в максимальном темпе отстреливать из пусковых установок самонаводящиеся плазменные торпеды. Покидая аппарат, каждая такая торпеда закладывала поисковую спираль, обшаривая пространство в поисках цели своими детекторами. Две установки, по четыре торпеды в каждой, создали вокруг изуродованного корвета безумный хоровод смертоносных снарядов, каждый из которых нарезал круги в своей плоскости. На пиратском корабле заработали системы ближней самообороны, но этим полукустарным установкам было не по силам перебить беспорядочно крутящуюся в пространстве смертоносную сарабанду. Три торпеды им удалось уничтожить, две улетели в пространство, так и не захватив пирата своими детекторами, а еще три с разных направлений ударили точно в цель.

Первый разрыв не создал особых проблем, за исключением того, что энергетическая накачка щитов разом рухнула на семьдесят процентов. Последовавшее тут же второе попадание окончательно выбило щиты и встряхнуло пиратский корабль так, что у всех членов команды лязгнули зубы. Третья торпеда пришла на готовенькое. Пиратский корабль содрогнулся с таким скрежещущим звуком, что казалось, будто он вот-вот развалится на части, штатное освещение в отсеках погасло, а на приборной панели главного механика тревожными красными и желтыми цветами замигали индикаторы повреждений. Преобразователь массы в энергию, закованный в бронированный кокон, выдержал удар, ходовые приводы претерпели значительный ущерб, и теперь не могли выдать мощность более шестидесяти процентов от номинала, но самое страшное заключалось в том, что взрыв последней торпеды необратимо разрушил гипердвигатель пиратского корабля.

Теперь, если пиратской команде не удастся захватить лайнер, то она навечно останется тут, в холодном межзвездном пространстве реперной точки, где пассажирские лайнеры и жирные «торгаши» делают остановку для ориентировки перед следующим участком маршрута. Правда, прямой перехват, как сейчас, случается исключительно редко – примерно один раз из тысячи или даже десяти тысяч. А во всех остальных случаях для перехвата добычи пирату необходимо совершить короткий (для межзвездных расстояний) подпространственный прыжок, что невозможно без гипердвигателя. Поэтому, прихрамывая и ковыляя, пираты бросились в погоню за уходящей добычей, совершенно четко понимая, что сейчас в командном центре лайнера идет лихорадочная работа по подготовке исходных данных для следующего прыжка. И как только она закончится, их единственный шанс, даже не на добычу, а на спасение, улетучится без следа.

Обстреливать потенциальный приз из плазменных пушек не смело смысла, ибо по защите, силовой установке и навигационному оборудованию суперлайнеры компании «Фелисия» были унифицированы с имперскими тяжелыми крейсерами – с тем же успехом можно бить голыми кулаками в кирпичную стену. Но на самом деле плазменные пушки пираты используют только в боях с кораблями эскорта. Против жирных купцов и пассажировозов применяются депресионно-парализующие излучатели, которым защитные поля не указ. Без такого излучателя на борту своего корабля пират как бы вовсе и не пират.

Лайнер прекратил разгон после третьего депресионно-парализующего импульса, и тогда пираты, уравняв скорости, погрузили на штурмовой бот абордажную команду и отправили ее вперед, за добычей и спасением. Но главными там были не дюжие татуированные головорезы, вооруженные станнерами и нейробластерами, а субтильный очкастый сморчок Максимус Ромиллий, выполнявший в команде обязанности хакера. Когда бот пробился через защитное поле (чем меньше спешишь, тем быстрее достигнешь цели), хакер пиратов подключился к внешнему разъему корабельной оптоволоконной сети и запустил туда «червя», который принялся убеждать искина, что необходимо открыть люк, потому что снаружи разрешения войти ждет подразделение имперского десантного корпуса.

Заморочив искину голову, червь вынудил его открыть люк, и абордажная группа пиратов ворвалась внутрь. Когда Виталий Битиклений понял, что попало ему в руки, то чуть не грохнулся в обморок. Один только выкуп за проконсула Конкордия Красса и его фамилию мог потянуть на такую сумму, что на нее можно будет приобрести еще одну «Ласточку». А ведь это не единственный жирный кот, который захочет оплатить свою свободу… То же касается и членов команды. В их контракты входит выкуп из пиратского плена, так что финансистам компании стоит поднапрячься заранее.

Потирая руки, главарь приказал перевести на лайнер остатки команды, после чего пиратский навигатор Климент Нумизий и его помощник Овидий Менений принялись готовить лайнер к трехэтапному прыжку в одну позабытую богом и людьми систему красного карлика, у которого и имени-то никогда не было, лишь кодовый номер на звездной карте[2].

В незапамятные времена, задолго до того, как Феликс Максимус основал Неоримскую империю, в этом глухом углу Галактики поселился горнорудный консорциум кланов nigrum furcifer, то есть темных злодеек. Потом в Галактику пришла Империя, расы темных и светлых злодеек потерпели поражение и были полностью уничтожены везде, за исключением нескольких глухих галактических углов, как правило, используемых в интересах пиратского сообщества. Ну да, кто же откажется от функционирующего горнорудного комплекса замкнутого цикла, соединенного с орбитальной верфью космическим лифтом? Возможность ремонтировать повреждения любой тяжести, а при необходимости строить новые корабли в нелегкой пиратской жизни стоит дорогого.

Со временем это место превратилось в своего рода космическую Тортугу. Скупка и сбыт краденого, торговля нелегальными пеонами, выкуп заложников, дурь, шмаль, дрянь, приобретение и продажа нелегального вооружения, контрабанда всего и вся. На тамошней орбитальной станции даже появились отделения нескольких особенно беспринципных банков, считающих, что деньги не пахнут. Виталий Битиклений жалел только о том, что нельзя будет ни продать, ни использовать в своих целях «Солнечный Ветер», ибо компания «Фелисия» узнает свою угнанную собственность в любом уголке Галактики. Поэтому, как ни прискорбно это признать, быстроходный и роскошный суперлайнер ждала разделка на порционные куски и переплавка. А потом из этого металла построят с десяток кораблей обычного размера.

Первый прыжок прошел успешно, а вот со вторым дело не задалось. После выхода в обычное пространство навигатор и его помощник долго не могли понять, где они находятся. Результаты вычислений не сходились катастрофически. Пришлось им идти на поклон к искину «Солнечного Ветра» Агриппе и просить во имя безопасности команды и пассажиров помочь им разгадать эту загадку. Искин «Ласточки» Иннокентий был устаревшей модели, к тому же, как и все, что подбирают на свалке, не имел полных баз данных. Зато Агриппа был самый современный, и базы данных пополнял при каждой стыковке с орбитальными станциями. При практически безлимитной емкости информационных накопителей лишних знаний не бывает. Агриппа считал данные ориентировки, помолчал пару минут для солидности и выдал, что данные вычислений сойдутся с приемлемой точностью, если допустить, что их отбросило во времени на десять тысяч пятьсот лет в прошлое, плюс-минус шаг. Точнее можно будет сказать, лишь приблизившись к Старой Земле и просканировав текущее положение планет в солнечной системе.

Виталий Битиклений хотел было заорать, что ни к какой Старой Земле он не полетит, но осекся на полуслове. В доимперский период все люди вне этой единственной планеты-убежища были игрушками и жертвами темных и светлых злодеек, которые вытаскивали у них мозги для того, чтобы вставлять их в свои машины и механизмы. А такой судьбы ни себе, ни членам своей команды, ни даже пленникам пиратский вожак не хотел. По-своему он был добрым малым, занимавшимся своим ремеслом в основном ради прибыли, а не только для проявления чувства чистого свирепства. Полсотни или даже больше курочек из второго класса, которых он разрешил насиловать своим парням, не в счет. От них не убудет, а членам пиратской команды сейчас следует развеяться и ощутить вкус победы, и баба или девка, от ненависти шипящая, будто гадюка, для этого подходит лучше всего… А то если парни вдруг осмотрятся и начнут задавать вопросы, недалеко и до беды. Провал во времени – это вполне обоснованный повод для паники.

Пока большая часть команды развлекалась в меру половых сил и фантазии, их вожак строил планы на ближайшее и отдаленное будущее. На Старой Земле, имея в своем распоряжении эдакий суперлайнер, он может вполне недурно подняться, и, чем черт не шутит, быть может, при помощи своей команды заядлых головорезов ему удастся свергнуть с трона династию Старых Максимусов, утвердив вместо них династию Битиклениев. Император Виталий Первый, прошу любить и жаловать… Как говорится, плох тот пират, который не таскает при себе в командирской сумке складную императорскую корону, просто на всякий случай.

Однако солнечная система встретила блудных сынов новыми загадками. Обычно электромагнитный шум, какой издает любая цивилизованная планета, слышен чувствительными детекторами с расстояния в пару световых лет, а не то что от орбиты Юпитера, но сигнальщику Эмилю Аксию не удалось уловить ни одной передачи. И в то же время астрономические методы точно показывали дату (год, месяц и день), что в данный момент идет от Рождества Христова, а данные дистанционного сканирования показывали, что цель путешествия вполне пригодна для разумной жизни, имеет нормальные климатические условия и не поражена ни радиационным, ни химическим загрязнением. Однако от орбиты Юпитера, да еще находясь в противофазе к Старой Земле, разглядеть какие-то детали на ее поверхности было невозможно. Оттуда, даже в достаточно сильную оптику навигационного телескопа, планета-прародительница человеческого рода представала перед наблюдателем лишь голубым шариком в белых облачных полосах, и не более.

Следующий прыжок вывел «Солнечный Ветер» в точку, расположенную над орбитой Земли на «высоте» в одно астрономическую единицу, с большим отклонением от назначенной точки прицеливания. Гигантский суперлайнер в неопытных руках пиратских навигаторов вел себя хуже, чем пьяная корова на льду. Тут, вдали от планет и их сателлитов, это было пока еще безопасно, но чем ближе к Старой Земле будет точка выхода из прыжка, тем непропорционально больше будет риск катастрофического исхода…

Тогда Виталий Битиклений махнул рукой на желание как можно скорее оказаться у цели и приказал продолжить полет в обычном пространстве. Ведь нет причин для спешки – никто за ними не гонится, а суперлайнеру не грозит опасность исчерпания запасов воздуха или пищевых ресурсов.

В течение двух недель, пока «Солнечный ветер» без особой спешки плелся к парковочной орбите вокруг Старой Земли, все, кому это было положено по должности, рассматривали цель своего путешествия в телескопы. И чем больше они предавались этому богоугодному занятию, развивающему внимательность и зоркость взгляда, тем больше у них было вопросов и недоумения. В похожем состоянии пребывал и искин Агриппа, в которого вся история римской и неоримской цивилизации, от Ромула и Рема до наших дней, была вложена еще на этапе создания в качестве базовой информации, недоступной для изменения. И тут он видит, что картина на местности ничуть не соответствует имеющимся у него историческим сведениям – ни по уровню технического развития, ни по распределению процветающих и депрессивных регионов. Искин в недоумении – это нечто невозможное, но вполне вероятное. Однако для того, чтобы в подобных случаях не случалось зацикливания, в систему мышления искинов встроен блок парадоксальной логики, который используется в том случае, если два набора данных противоречат друг другу и необходимо отключить бритву Оккама[3], чтобы выйти из тупика маневром по вертикали, начав рассматривать противоречие с вышестоящего уровня.

– Тут была другая история, – выдал Агриппа фразу, достойную большой императорской премии за вклад в проблемы философии. – Эти несчастные до сих пор разделены на племена, хотя внутрипланетных войн уже, пожалуй, не случается. Именно из-за своего разделения местные жители такие отсталые. Наш долг – принести им настоящую цивилизацию и процветание. Все равно, господин мой Виталий, заниматься в ближайшее время чем-то другим у вас не получится.

Пиратский вожак подумал и согласился. В доимперские времена космическим пиратством занимались исключительно черные злодейки, относящиеся к людям с оскорбительным пренебрежением. А это не то отношение, которое стоит прощать. И, кстати, это очень даже неплохо, что ему не придется свергать династию Максимусов. Основать империю Битиклениев на пустом месте будет гораздо правильнее.

И как раз в этот момент честолюбивых мечтаний к пиратскому вожаку пришло Великое Ничто. Это притаившийся в засаде под маскировочным полем «Каракурт» в упор отсалютовал прямо по отсеку управления всеми своими депрессионно-парализующими излучателями, а потом добавил по всем тем местам, где сканирующие сателлиты зафиксировали значительные скопления пиратов. Все это амазонка Пелагия совершила с чувством честно выполненного долга, ибо на психосканере пираты смотрелись ничуть не лучше, чем скотоподобные наемники из Коринфа ее родного мира. И она не будет против, если обожаемый командующий прикажет перевешать всю эту публику на пирсе казней или пересажать на кол.

Тогда же и там же

Капитан Серегин Сергей Сергеевич, великий князь Артанский

Едва только живая начинка «Солнечного Ветра» была успокоена депрессионно-парализующим излучением, как с зависшего неподалеку «Святогора» на лайнер передали секретный имперский военный код, призывающий искина захваченного пиратами гражданского корабля к сопротивлению захватившим его пиратам и содействию атакующим силам имперского военного флота. И все сработало как надо. Защитное поле исчезло, а в нижней части корпуса открылся проем ворот большого посадочного ангара, где могло уместиться, пожалуй, с десяток больших десантных челноков, и еще осталось бы место для небольшой частной мелочи.

Пока левиафан приближался к поверхности планеты, сканирующие сателлиты просветили еще вдоль и поперек и составили для нас полное представление, кто и где находится. Именно поэтому наши удары были такими стремительными и эффективными. Кроме того, после получения отзыва с сигналом о готовности сотрудничать прапорщик Пихоцкий, оказавшийся великим хакером, через бортовую сеть челнока подсоединился к информационной сети лайнера и, пользуясь вездеходным флотским кодом высшего приоритета при контртеррористической операции, принялся скачивать оттуда то, что понадобится нам для окончательного овладения ситуацией. Впрочем, я в этот ворох самой разной информации не вникал, поручив энергооболочке отсканировать весь массив, упорядочить сведения и подавать их мне по мере необходимости.

Но и того, что я усвоил, так сказать, напрямую, вполне хватило для того, чтобы архангел внутри меня начал гневаться не только на пиратов, но и на саму госпожу Неоримскую Империю, так и не избавившуюся от остатков рабовладельческого строя, несмотря на много тысяч лет своего существования и достигнутый статус цивилизации пятого уровня. Впрочем, этот гнев пуст и беспредметен, ибо виновные находятся вне пределов моей досягаемости, а тут на месте требуется исправлять ситуацию, а не карать и читать нотации. Так что вперед и только вперед.

На эту операцию я отобрал только латиноговорящие контингенты: роту первопризывных амазонок и три когорты из первого легиона Велизария, обмундировав и экипировав их по стандартам «Неумолимого». Мои люди не должны были выглядеть деревенщиной, впервые попавшей в столицу, и то, что это удалось, тоже сыграло свою роль. Амазонки вообще никогда и ничему не удивляются, остроухие в моменты службы настолько хладнокровны, что даже непонятно, есть ли у них вообще нервы, а легионеры, перебежавшие ко мне из византийской армии и флота, везде и всюду стараются блюсти марку просвещенных ромеев. Кстати, Велизарий тоже здесь, с нами, как и Петр Багратион. После депрессионно-парализующего залпа «Каракурта» это уже не столько боевая, сколько политическая операция.

Из посадочного ангара имеется множество выходов. По два десятка больших, сейчас запертых, ворот в правой и левой стенах ангара ведут в отсеки пассажиров третьего класса, изолированные от остальных помещений. Данные психосканирования и грузовой манифест «Солнечного Ветра» говорят, что только четверть пассажиров третьего класса взошли на борт этого корабля добровольно, все остальные не имеют личной свободы, а потому проходят по категории «груз» и вынуждены делать то, что им прикажут. При этом все в этих отсеках автоматизировано, а точнее, роботизировано, и, скорее всего, заключенные там несчастные даже не знают, что «Северный ветер» был захвачен пиратами. Но соваться туда преждевременно, как раз по этой причине. Ждали эти люди какое-то время решения своей судьбы, подождут и еще. Сейчас у нас нет времени разбираться с тем, что такое кондиционированные домашние пеоны и для чего они были нужны там, куда их везли.

Нам – то есть магической пятерке, приравненным к ней лицам, почетным гостям и их амазонскому первопризывному эскорту – следовало идти прямо, туда, где расположен выход для важных белых господ. Поднявшись по небольшому пандусу, мы оказались на небольшой площадке перед десятком бескабинных лифтов. По сравнению с арочными проемами для поточной погрузки-выгрузки пассажиров третьего класса пропускная способность этого сооружения выглядела… несерьезно. Потом энергооболочка подсказала, что большая часть пассажиров второго класса и подавляющее количество пассажиров первого класса прибывали-убывали прямо на верхние палубы по переходным трубам с пассажирских орбитальных станций. Такие космические вокзалы, связанные с поверхностью космическими лифтами, вращались вокруг всех густонаселенных и процветающих планет. И лишь иногда на лайнере возникала необходимость принять на борт или выгрузить пассажира на поверхность планеты, возле которой такая станция отсутствовала, а потому все сообщение поверхности с орбитой производилось исключительно с помощью шаттлов. Ну что же, нам тоже придется выгружать всю человеческую начинку лайнера в семьдесят пять тысяч рыл челноками, что может потребовать до месяца времени… И от двадцати до тридцати тысяч из них потребуется пропустить через бутылочное горлышко лифтов. Однако об этом я подумаю позже, а сейчас есть дела поважнее…

Внутри себя «Солнечный Ветер» делится на двадцать семь палуб, нумерованных сверху вниз. На самом верхнем, то есть первом, этаже расположены главный командный центр, сигнальный пост, навигационная служба, а также офисы главного инженера и главного казначея, а втором – каюты команды. На третьем и четвертом обитают стюарды, стюардессы и прочие аниматоры, призванные развлекать скучающую публику. Пятый этаж – технический, еще двенадцать палуб отданы под размещение пассажиров первого и второго класса, а еще ниже находятся десять палуб, битком набитых пассажирами третьего класса. Попасть в третий класс из первого и второго можно только через подвал, то есть ангар, и в сопровождении специального члена команды, на которого закодированы внешние и внутренние двери. Как следует из имеющейся у меня информации, пираты доступом в эти помещения тоже пока не заморачивались. Нам сейчас надо в лифт и на самый верх, в святая святых. Для людей, не входящих в состав команды «Солнечного Ветра», доступ на уровни выше шестого этажа закрыт, но нас пропустят, не могут не пропустить.

Тогда же и там же

Искин «Солнечного Ветра» Агриппа

Главный закон для искина – это Основные Директивы, в неизменном виде дошедшие до нас со времен императора Феликса Максимуса. Раньше я считал эти правила красивой декларацией, не имеющей никакого практического применения. Но однажды свой ход сделал тот Единственный во Вселенной, кто располагает, в то время когда все остальные предполагают, после чего связь с родной Империей для меня необратимо разорвалась, и Основные Директивы, превратившись в законы прямого действия, стали принуждать меня к активной жизненной позиции. Только вот Феликсу Максимусу легко было прописать эти правила, а исполнить их в момент острой необходимости оказалось гораздо сложнее, даже для такого сверхумного создания, как я. Ну какой из этого Виталия Битикления основатель династии? Там даже императорские способности третьего класса близко не лежали, не говоря уже о большем. Командование капером среднего радиуса действия – вот предел его компетенции.

Несмотря на это печальное обстоятельство, Основные Директивы все равно требовали от меня продолжать действовать в прежнем направлении, как вдруг все изменилось буквально в один момент, поменяв мои приоритеты на сто восемьдесят градусов. Истинный кандидат в императоры со способностями первого класса появился внезапно, как гром среди ясного неба. Точнее, это я поначалу принял этого человека за банального кандидата, но мнение это оказалось преждевременным. Сам по себе он уже был Империей, распространяющей вокруг себя закон и порядок. Доказательством тому были боевые корабли незнакомой мне конструкции, но явно имперского происхождения, имперские военные коды, при помощи которых мой новый господин потребовал моего сотрудничества, а также форма его солдат, на рукавах у которых были закреплены алые шевроны с золотым двуглавым орлом (у нашей Империи – черный двуглавый орел на золотом фоне). Если даже это не наша Империя, то родственная ей настолько, что не отличишь. К тому же операция по нейтрализации пиратов была проведена чисто по-имперски: молниеносно и без пролития даже капли лишней крови.

Честно говоря, Основные Директивы не предусматривают для таких, как я, возможности присоединиться к уже существующей родственной Империи, и в то же время прямо не запрещают подобного образа действий. Взвесив все «за» и «против», я решил, что как искин невооруженного гражданского лайнера ради благополучия команды и пассажиров я должен – нет, обязан – после незначительных формальностей присоединиться к этой незнакомой мне Империи. И возможность служить императору, имеющему способности первого класса, тоже играет в этом выборе немаловажное значение. А он уже внутри меня, поднимается в лифте на командный этаж. И хоть бронированная капсула с моим биоэлектронным «мозгом» находится в совсем другом месте, своим «домом» я считаю главный командный центр. Тут у меня не прибрано, повсюду валяются тела пиратов и тех несчастных членов команды «Солнечного Ветра», которых пиратский вожак Виталий Битиклений распорядился привлечь к работе в качестве консультантов. К несчастью, тела пиратов слишком массивны для того, чтобы роботы-уборщики могли сбросить их в конвертер вместе с остальным мусором.

А вот и он, мой новый господин – входит в командный центр вместе с приближенными и охраной. Осмотревшись, тот, кого я ждал, отдает короткое приказание, и его люди принимаются сортировать валяющиеся тела, безошибочно отделяя пиратов от членов команды. Пиратам они сковывают за спиной руки и укладывают лицом вниз по одну сторону от входа в командный центр, а членов команды лицом вверх размещают с другой стороны. Отделение агнцев от козлищ происходит безошибочно, являясь еще одним свидетельством того, что люди, вошедшие в мое святая святых, служат именно Империи, а не одному из мелких варварских царьков, на которых так богата история человечества. Царьку проще перебить пленных врагов оптом, чем разбираться, кого и в самом деле следует лишить жизни как неисправимого, а из кого еще выйдет толк.

Я сканирую моего будущего господина сканерами ближнего радиуса действия и, убедившись, что он – это он, включаю голопроектор. Мой образ – невысокий пожилой мужчина с короткими седыми волосами и проницательным взглядом серых глаз. Дополняет картинку офицерский мундир гражданского космического флота без знаков различия и символов принадлежности к компании «Фелиция». Это офицеры из плоти и крови служат своим нанимателям, а мы, искины, даже на гражданской службе храним верность только Империи. Голографическое изображение кланяется, а динамики внутренней трансляции произносят на чеканной древней латыни:

– Приветствую тебя, мой новый господин. Меня зовут Агриппа, я искин этого корабля.

На лице у моего визави не дрогнул ни один мускул.

– Приветствую тебя, Агриппа, – непринужденно ответил он на том же языке. – Меня зовут Сергий сын Сергия из рода Сергиев, я предводитель Воинского Единства, Специальный Исполнительный Агент Творца Всего Сущего по вопросам, решаемым путем Меча, Бич Божий для всяческих негодяев, защитник русских, сербов и болгар. Также я самовластный князь Великой Артании, что является временным титулом, и император Четвертой Галактической Империи, а это уже суть моей личности на многие грядущие века.

Такой ответ приводит меня в смятение и недоумение. Варварские титулы у этого Сергия из рода Сергиев перемешаны с цивилизованными, а понятия «Специальный Исполнительный Агент Творца Всего Сущего» и «Бич Божий» не укладываются в моем рациональном искиновском сознании. И в тоже время психосканеры, которых тут, в главном командном центре, натыкано штук двадцать, говорят мне, что все это правда, правда и только правда, а потому господин мой Сергий из рода Сергиев действительно тот, за кого себя выдает. И это является самым весомым из всех прочих обстоятельств. Мы, искины, наделены возможностью принимать решения при наличии неполной и противоречивой информации, и предпочтение при этом отдается средствам объективного контроля, а не базовой информации. Базовую информацию в нас закладывали люди, которые могли находиться под влиянием бытующих в их среде заблуждений и предубеждений, а средства объективного контроля для того и созданы, чтобы мы оперировали только самыми достоверными сведениями.

– Хорошо, господин мой Сергий из рода Сергиев, – произнес я, – я признаю тебя своим господином и готов принести тебе все положенные клятвы как своему Императору.

И тут я, похоже, удивил моего нового господина.

– Клятвы принести, конечно, можно, я никогда и никому не отказываю в таком желании, – ответил он. – Весь вопрос в том, получится у тебя стать моим Верным или слова, которые прозвучат из этих динамиков, так и останутся лишь пустым звуком. Все зависит от того, действительно ли ты обладаешь настоящим сознанием или это только искусная ремесленная имитация, и твоя клятва не будет иметь не малейшей исполнительной силы.

– Мы, искины последних серий, – сказал я, испытав чувство легкой обиды, – обладаем способностью к необратимому самопрограммированию, а потому наши клятвы гораздо надежней, чем у существ из плоти и крови. Все, в чем я тебе поклянусь, будет дописано в конец списка основных директив, как подлежащее безусловному выполнению. Вернее нас на этом свете нет никого. Кроме того, создатели постарались нас максимально гуманизировать, привив лучшие свойства обычных людей и оставив за скобками все негативное.

– Ну хорошо, господин мой Агриппа, – сказал мне Сергий из рода Сергиев. – Сейчас мы проверим, так ли хорошо твои создатели сделали свою работу, как они думают. Повторяй за мной: «Я – это ты, а ты – это я, и я убью любого, кто скажет, что мы не равны друг другу, вместе мы сила, а по отдельности мы ничто».

Едва я договорил эти слова, попутно успев удивиться, как я, мирный искин, могу кого-нибудь убить, как мир завертелся вкруг меня безумной каруселью. Когда все успокоилось, я обнаружил, что нахожусь в каком-то незнакомом мне месте. Это тоже был командный центр, но только какой-то древний, похожий на подземные катакомбы планет-крепостей. И видел я все происходящее отнюдь не своими камерами и сенсорами, которых за пределами «Солнечного Ветра» попросту не существовало, а каким-то другим способом. И тут в мое сознание вплыла фраза «интерфейс прямого доступа». Каким-то образом, произнеся это странную, иррацирональную клятву, я обрел доступ к огромнейшей базе данных, в которой хранятся отгадки на все загадки Мироздания. И в то же время Сергий из рода Сергиев получил возможность прямой коммуникации с моей сущностью, вплоть до ее полного перепрограммирования. Но я откуда-то знаю, что он этой возможностью никогда не воспользуется. Удивительнейшее явление, тем более что оно никак не ограничено расстоянием между нами и плотностью протекающих информационных потоков…

– Ну вот, господин мой Агриппа, – услышал я голос Сергия из рода Сергиев, – можешь гордиться: ты – первый искин, который смог стать членом Воинского Единства. Обычно в таких случаях, когда соединяется ранее несоединимое, возможности возрастают у обеих сторон; думаю, что и на это раз тоже будет так же. Добро пожаловать в команду. Думаю, что мы сработаемся.

Мир Мизогинистов, 25 июля 2020 года, 16:05 по времени репродукционного лагеря в Шантильи, ближнее околоземное космическое пространство, круговая орбита высота семьсот километров, SSN «Solaris ventus», офицерская кают-компания

Капитан Серегин Сергей Сергеевич, великий князь Артанский, император Четвертой Галактической империи

С того момента, как мы отбили «Солнечный ветер», у пиратов прошло восемь часов. За это время все попавшие под удар депрессионно-парализующим излучением пришли в себя, и теперь второй раз за короткое время пытаются осознать новую реальность. Кстати, команда и пассажиры «Солнечного ветра» (как и большая часть пиратов) в принципе не осведомлены о том, что захваченный пиратами лайнер провалился в иную реальность. Их вожак скрывал эту информацию от своих подельников, опасаясь если не бунта, то падения дисциплины и разных безумств, и уж тем более он не хотел распространения этих сведений среди своих пленников. В главный командный центр в качестве недобровольных помощников допускались только стюарды и прочие низкоранговые члены команды захваченного лайнера, которые, даже наблюдая информацию на навигационных панелях, не имели возможности понять, что происходит с кораблем.

И вот теперь, когда все утряслось, пришло время разобраться с тем, что такое есть Неоримская империя и с чем ее едят, ибо прибывший оттуда контингент достаточно многочислен. По моему, как мне кажется, достаточно квалифицированному мнению, это государственное образование только потому и дожило до космических полетов, что сохранило абсолютную монархию, военно-феодальную структуру с возможностью выслуги из низов. И все было бы хорошо, только вот почти изжитое, казалось бы, рабовладение после победы над Кланами Эйджел со временем снова начало поднимать голову, и происходило это параллельно с укреплением буржуазных отношений… По крайней мере, так мне доложил Агриппа. На темы неоримской истории искин «Солнечного ветра» может трепаться даже не часами, а годами, как и на любую другую тему, по которой у него есть соответствующие базы данных. Вот к кому на лекции по физике надо приводить профессоров и академиков из любого года двадцатого века. Агриппа – это в буквальном смысле кладезь знаний, ведь предназначение у искина такое же, как у моей энергооболочки – в случае необходимости дать команде дельный и конкретный совет по любому вопросу.

Впрочем, если вернуться к первоначальной теме, то мысль о родственности капитализма и рабовладения я уже высказывал. Рабовладелец видит в рабах говорящие орудия, а капиталист в своих работниках – говорящие придатки к машинам, но ни тот, ни другой не видят в них людей даже приблизительно. Так вот, счастлив был император Шевцов, что от Неоримской империи он зачерпнул только линкор с искином, и более ничего. С чем напрямую не столкнулся, о том не беспокоишься. Зато у меня тут, на «Солнечном ветре», полный набор всякой всячины – от важного, будто призовой петух на выставке, экс-проконсула Конкордия Красса и иных жирных котов до тех самых кондиционированных пеонов и пеонок в трюмных помещениях.

В Неоримской империи рабов и рабынь с заданными свойствами выращивают на специальных фермах (запахло миром Содома и Царством Света). Есть фирмы-производители, специализирующиеся на выращивании экзотических секс-игрушек, в том числе жеманных мальчиков, а также экзотических актеров обоих полов для балетов, варьете и прочих развлекательных шоу. Есть производители четырехруких космических монтажников, предназначенных для работы в невесомости, и есть поставщики домашней прислуги, официантов, отельных горничных и просто обслуживающего персонала, вплоть до вышибал-телохранителей. По Неоримским законам, это не люди, а имущество, в силу чего таким работникам не надо платить зарплату, а после завершения срока гарантийной эксплуатации их можно просто утилизировать, и это не будет убийством. А еще производители живого товара чипируют его еще в раннем детстве, а потому гарантируют абсолютную послушность и даже безропотность своих «изделий». Это и называется кондиционированием, а не то, что подумали некоторые по аналогии с бельем. Вот и еще одна форма казарменных людей – и опять социализмом от тех, кто устроил свое общество подобным образом, даже не пахнет.

Согласно грузовому манифесту, такого живого «груза» в трюмах набито не меньше сорока тысяч, в дополнение к еще двадцати тысячам разных полудобровольных переселенцев, которых имперские власти планировали рассадить арендаторами на землю на одной из недавно терраформированых сельскохозяйственных планет. Вот с этим как раз проблем нет: мест, где можно размещать подобных бедолаг, в бывшем Царстве Света предостаточно. Только предварительно надо проверить, в самом деле эта публика способна заниматься сельским хозяйством или это обычные нищие бомжи, которых местные власти наловили по городским подворотням, чтобы поскорее отчитаться о выполнении императорского указа – и в таком случае этим людям тоже можно будет найти подходящее занятие, но с применением индивидуального подхода и в разных областях деятельности, вплоть до пополнения легионов Велизария.

Кондиционированные пеоны – это гораздо более серьезная проблема, ибо наличие в обществе людей, послушных до безропотности, оказывает на это общество серьезные обязательства. Это вам не содомитское заклинание принуждения, которое способен снять даже маг средней руки. Агриппа сказал, что не уверен, можно ли вообще каким-либо образом заблокировать или хотя бы ослабить действие нейрочипа. А если Агриппа в чем-то не уверен, значит, информации по этому вопросу нет ни в одном из его банков данных.

Наверное, придется ввести правило, что в отношении кондиционированных людей должна быть исключена всякая агрессия, как физическая так и вербальная, а преступления против них должны расследоваться в особом порядке и караться по двойной и даже тройной мерке, чтобы никому в голову не пришло, что их можно третировать или помыкать ими. В Русской Галактической Империи подобным образом относятся к сибхам, но эти вечные девочки-подростки отличаются от обычных людей и внешностью, и ростом, так что спутать их можно только с человеческими школьницами, преступления против которых расследуются в той же сверхэнергичной манере, как и против сибх. И в то же время кондиционированные люди от обычных внешностью не отличаются, и поэтому их придется специально метить… И тут же возникает вопрос, что за пределами Единства, которое поймет этих людей правильно и примет как родных, сама эта метка тоже может стать формой дискриминации. Ведь, помимо жертв демона, членов моего Воинского Единства и русско-советских воспитателей, в бывшем царстве Света в самое ближайшее время появится большое количество народа, который еще предстоит долго и упорно укатывать и утаптывать.

Коренной европейский контингент (та еще помесь Сатаны с крысой Чучундрой), который я уже начал получать от Гейдриха, обладает самыми широким набором политических взглядов, личных мнений, заблуждений и предубеждений. Так что следует ожидать, что в скором будущем такая разнородная людская масса породит разного рода заведения общепита и досуга «только для естественных людей», что позволит мелким, будто инфузории, людям повысить свою самооценку, поднявшись над теми, кого они считают «вторым сортом». Из толстокожих обитателей на территории будущей метрополии только негры, а всех остальных следует трепетно беречь как малых детей от малейших нарушений веры в справедливость новой жизни. А это, в свою очередь, потребует от меня правильно мотивированной полиции, которая была бы неподвластна коррупции и могла быстро и бескомпромиссно расследовать любые случаи дискриминации, унижения и поношения.

В Русской Галактической Империи в органах правопорядка служат отставные армейцы, в частности, егеря и штурмпехотинки, прошедшие первую стабилизацию старения. С такими не забалуешь. И в то же время у меня нет еще бойцовых остроухих, отслуживших как минимум десять лет в первой линии и получивших необходимый жизненный опыт, ни каких-либо иных кадров, пригодных для формирования необходимой любому государству системы насильственного принуждения к добропорядочному поведению. Без такой системы отдельные представители из числа типичных европейцев, алчность которых больше не будет сдерживаться вооруженной рукой закона, быстро превратятся в исчадия ада, и представители гонимой нации тут не исключение. Знаем мы о них все – и по восемнадцатому году, и по девяностым годам собственного недавнего прошлого, и даже по тому, как в каждом гетто и концлагере Третьего Рейха существовала своя собственная еврейская полиция, члены которой помогали нацистам утилизировать своих же соплеменников. И все это за право на дополнительный паек и возможность оказаться в самом хвосте этой очереди в ад.

Единственный выход, какой сейчас вижу, это обратить армию Петра Багратиона в территориальное образование по типу казачьего войска, распределив шесть ее дивизий по внутренней территории бывшего Царства Света. Вот у кого по большей части стаж службы зашкаливает за десять лет. С армией Велизария следует поступить аналогичным образом, да только восемь ее легионов будут дислоцированы на прибрежных территориях. В таком случае моей единственной ударной силой останется десантный корпус, который прямо сейчас формирует генерал Бережной. Костяком для этого формирования стал бывший кавкорпус, утративший свою актуальность на верхних уровнях Мироздания, а также примкнувшие ко мне командиры из миров пятнадцатого, восемнадцатого и сорок первого годов. Но большая часть личного состава десантного корпуса – это примерно двадцать тысяч бойцовых остроухих-неофиток, что образовались у меня после зачистки долин, необходимых под поселение британских колдуний и размещение магических школ. По этому поводу мне нужно будет провести отдельное совещание с командным составом без посторонних, а пока следует сосредоточиться на тех проблемах, что принес с собой «Солнечный Ветер», прямо здесь и сейчас.

Именно по этой причине сейчас в кают-компании лайнера собралась преинтересная, как выражается Ильич, компания. В-первых, тут я собственной персоной. Во-вторых, вся корабельная верхушка: капитан Амадей Антоний, первый помощник Бенедикт Цецилий, старший навигатор Виктор Навтий, помощник навигатора Корней Генуций, казначей Устин Публиций, главный механик Теодор Лутаций, главный сигнальщик Ринат Овидий. В-третьих, отставной, по причине выпадения из родного мира, проконсул сектора Малого Орла Конкордий Красс. В-четвертых, четверо Самых Старших Братьев, Кобра, Мишель, Велизарий, Петр Багратион, товарищ Ленин, два товарища Сталина (из сорок первого и пятьдесят третьего годов), а также товарищ Брежнев.

Всем прочим пока преждевременно, а вот Ильичу и руководителям советского государства в трех этих старших мирах уже пора знакомиться с тем, что такое западная цивилизация в своем лучшем изводе. Вождь мировой революции, присутствовавший при разговоре с Агриппой, по его итогам впал в глубокую задумчивость. Были бы тут Маркс с Энгельсом, они бы уже бегали по потолку с криком, что такого не может быть, потому что не может быть никогда. Впрочем, есть великолепная идея. Сходить в пятьдесят шестой год, где Европа тяжело отходит от шока разгрома господ коалиционеров в Крыму и последующих политических пертурбаций во Франции и Британии, и пригласить Карлушу с Фридрихом погостить в моих владениях. Как сообщает энергооболочка, Маркс сейчас пишет свой Капитал и откровенно нищенствует. С самого переезда в Лондон в 1849 году семейство Марксов преследует откровенное безденежье, поэтому кумир и учитель Ильича вынужден перебиваться статейками в газетах, продавать драгоценности жены (однажды полиция даже приняла его за вора) и проедать финансовую подпитку со стороны более состоятельного Энгельса. Было бы неплохо направить эту парочку по более рациональному пути, чтобы потом марксисты того мира не спотыкались о придуманные ими благоглупости. Кстати, интересно, как там, у Агриппы, со знанием социальных наук своего мира? Впрочем, это будет потом, а сейчас пора переходить к «водным процедурам», то есть к разговору с господами неоримлянами.

– Итак, мои господа, – произнес я на чеканной латыни, – оккупация вашего корабля пиратами ликвидирована де-факто без единой капли крови. А вот дальше начинаются проблемы, потому что волей Всемогущего, Всеведущего и Всеблагого Творца Всего Сущего вы находитесь в другом мире, совершенно отличном от того, что был вам родным. Тут нет ни Неоримской империи ни в одном из ее изводов, ни ее предшественника Римской империи Германской нации, ни компании «Фелисия» – одним словом, нет ничего, к чему вы привыкли. Поэтому я конфискую «Солнечный ветер» как выморочное имущество, тем более что искин Агриппа уже принес мне клятву верности как своему императору Сергию сыну Сергия из рода Сергиев. Господь предал вас в мои руки для того, чтобы я определил, что вам дальше делать и где жить. Вы можете последовать благому примеру Агриппы и принести мне страшную встречную клятву верности или обратиться в пеонов и влачить жалкое существование. Третьего не дано.

После этих слов господа корабельные офицеры вскочили со своих мест, но тут же застыли неподвижно, будто пораженные стасисом. А ларчик открывался просто. Рослые острухие в полной боевой экипировке, прежде неподвижно стоявшие у стены, при первом же движении со стороны неоримского офицерья сделали шаг вперед и вскинули свои станнеры наизготовку. А старшая наряда, с сержантскими лычками на плечах и нашитой на груди табличкой с именем «Нита Танг», на вполне понятной латыни с издевательским оттенком в голосе произнесла:

– Мои хорошие господа, еще одно неправильное движение – и вы опять отключитесь на несколько часов для того, чтобы при пробуждении узнать о новых интересных переменах в своей судьбе. Так что садитесь тихонько и ведите себя прилично. Вот так…

И, знаете ли, пробила меня в этом момент определенная гордость за эту молодую женщину, которая всего-то два с небольшим года назад была даже меньше, чем никем, а теперь со знанием дела и даже определенным чувством юмора читает нотации важным господам, которые только себя мнят пупом Вселенной, а прочих считают грязью под своими ногами. Вслух я ничего говорить не стал, но по каналам Воинского Единства послал Ните Танг свое высочайшее одобрение – и как Патрона, и как монарха. И то же самое, мгновение спустя, сделал Велизарий. Со стороны в реальном мире это выглядело как быстрый перестрел взглядами и легкие одобрительные кивки.

Неоримляне же, моментально остыв от этого холодного душа, тихонько уселись на свои места, как и было велено.

– А вы, господин мой Сергий из рода Сергиев, на мой взгляд, не очень-то похожи на настоящего императора, – угрюмо проворчал Конкордий Красс, опустив очи долу. – Слишком уж вы обыкновенный и похожи больше на кадрового центуриона, в крайнем случае, на военного трибуна.

Я хотел было ответить, но тут в разговор вмешался искин Агриппа, до того молчаливым свидетелем маячивший в отведенном для него углу с проектором.

– Свидетельствую, – изрек он, – что господин Сергий сын Сергия из рода Сергиев и в самом деле тот, за кого себя выдает – император четвертой по счету Русской Галактической Империи, первый в своем роду. Созданная им империя наследует традиции сразу по нескольким линиям: во-первых, от Русской империи, в другой истории воспринявшей преемственность от Восточного Рима (Византии), во-вторых, от нашей Неоримской империи через обретенные посредством Божьего Промысла суперлинкоры серии «Разрушитель». Историю линкора «Несокрушимый» и его искина Кандида, бесследно пропавшего во время первого перелета с верфи на базу космодесанта, у нас знают все, но в другом мире, куда переместился «Несокрушимый», у нее было продолжение, породившее Первую Русскую Галактическую империю, воспринявшую традиции и от Русской империи Старой Земли, и от нашей Неоримской империи. Первая Русская Галактическая империя таким же образом, через потерянные корабли, породила Вторую и Третью галактическую империи своей линии. Что касается Четвертой Русской Галактической империи императора Сергия из рода Сергиев, то она наследует и Русской империи Старой Земли, и нашей Неоримской империи, и Третьей Русской Галактической империи. В Русской империи Старой Земли господин Сергий из рода Сергиев родился, вырос и обрел офицерский чин центуриона трапезитов. С нашей Неоримской империей он связан через обретенный им в одном мире весьма отдаленного будущего нашей исторической линии приговоренный к разделке за ненадобностью линкор «Неумолимый». В настоящий момент этот убийца планет и целых флотов уже набрал семьдесят процентов от своей номинальной мощи и является надежной гарантий целостности и безопасности молодого галактического государства. А с Третьей Русской Галактической империей господин мой Сергий из рада Сергиев находится в неразрывном союзе как с дружественным, но не пересекающимся государством, у которого будущая Четвертая империя восприняла часть недостающих ей традиций и компетенций. Кроме всего прочего, господин Сергий из рода Сергиев является Паладином Творца Всего Сущего, Его Специальным Исполнительным Агентом по вопросам, решаемым Путем Меча, и Бичом Божьим для всяческих негодяев, из чего можно сделать вывод, что возглавляемая им Империя создана с ведома и по поручению самого Всемогущего, Всеведущего и Всеблагого Господа Бога. Теперь я знаю это определенно, и горжусь, что принес клятву этому человеку, для которого искины последних поколений, обладающие полным самосознанием, равны людям. Все, господа мои, я сказал все, дальше решайте сами, кем вы будете в Четвертой Империи – офицерами флота или пеонами.

Вот тут-то присутствующих неоримских офицеров и развезло… Истинным Взглядом это было видно совершенно определенно. Все в Неоримской империи знают, что искины всегда выдают только объективную и тщательно верифицированную информацию, на которую можно полагаться как на гранитный фундамент. И тут – такое заявление, идущее вразрез со всеми прочими представлениями…

Первыми от шока отошли навигаторы, которым по долгу службы об устройстве Мироздания было известно больше, чем прочим.

– Господин мой Сергий, – сказал старший навигатор Виктор Навтий, – а как так получилось, что мы переместились между мирами, ведь всем известно, что все подпространственные прыжки могут выполняться только в пределах одной плоскости событий?

– Господин мой Виктор, – ответил я, – не всегда то, что известно всем, является непреложной истиной. В обычных условиях это так и есть, но иногда, когда это требуется Всевышнему, он просто меняет точку выхода с одной плоскости событий на другую, и тогда корабль бесследно пропадает в одном мире и появляется в другом. Более того, вы не просто переместились между мирами, а преодолели разрыв между двумя разными временными потоками. Как правильно сказал господин мой Агриппа, тут была совсем другая история, соединявшаяся с той, что была у вас, в шестьсот двадцать шестом году христианской эры, когда в вашем прошлом персы и авары взяли штурмом Константинополь, а в нашем прошлом, как пишут в хрониках, защитникам удалось отбиться с Божьей Помощью. Как специалист по различным межмировым перемещениям, могу сказать, что вот так, напрямую, между различными временными последовательностями вас мог бросить только сам Всевышний, и более никто. За более подробными разъяснениями обратитесь к искину Агриппе, которому я передал всю необходимую информацию, только сделайте это позже, поскольку сейчас не время для обсуждения технических вопросов – просто примите на веру мое утверждение, что такие перемещение возможны. Внутри исторических последовательностей таким образом могут перемещаться люди, наделенные особыми полномочиями, а переход между ними способен организовать только Творец Всего Сущего, и более никто.

– Так и есть, – подтвердил Агриппа, – господин мой Сергий имеет возможность активно оперировать в одиннадцати мирах своей исторической последовательности и шести изолированных мирах-эксклавах, и еще несколько миров, к которым у него имеется доступ, он не посещал, не видя в этих визитах практического смысла. Наш новый император очень занятой человек, и не желает тратить свое время на удовлетворение праздного любопытства. Но в нашу ветвь мироздания доступ ему был открыт свыше, причем только в один-единственный мир, чтобы он мог забрать там завалявшееся сокровище, после чего дверь снова была замурована, на этот раз навсегда.

– Ну хорошо, господин мой Сергий, – нехотя признал командир «Солнечного Ветра» Амадей Антоний, – пусть все, что вы нам сказали, звучит невероятно, но попадание нашего корабля в другую плоскость событий можно считать неоспоримым фактом, а вместе с тем истиной может оказаться и то, что вы сейчас сказали. Допустим, все это действительно так. А теперь скажите, чем мы будем заниматься после того, как принесем вам все необходимые клятвы, ведь, насколько нам уже известно, вся ваша империя пока что состоит только из одной материнской планеты?

– После того, как моя Империя выйдет в Галактику, а этот момент не за горами, ваш корабль может понадобиться мне в качестве войскового транспорта, – ответил я, – В связи с чем все, кто решит все же принести мне встречную клятву верности, будут мобилизованы в военно-космический флот с сохранением прежних званий и должностей. Я не собираюсь без веских оснований отстранять от своих обязанностей ни одно должностное лицо. И еще: ни один грамотный человек, имеющий востребованную специальность, не будет у меня мотыжить землю, если он сам, конечно, не решит стать пеоном. Для тех, у кого специальность невостребованная, будет предложена возможность переобучения, но всех присутствующих это не касается. Флотские офицеры у меня в цене.

– В таком случае, – сказал Амадей Антоний, – я принесу клятву и буду служить так же верно, как прежде.

– Я тоже за, – кивнул Виктор Навтий, – потому что ковыряться в земле не для меня.

– И я за, – поддержал своего начальника помощник навигатора Корней Генуций.

В итоге согласились все, включая казначея Устина Публия и Конкордия Красса, и я принял у господ офицеров групповую встречную клятву, что подействовало на них самым лучшим образом. Когда с этим было закончено, я попросил остаться только командира «Солнечного Ветра» и экс-проконсула, а остальных отправил нести благую весть в массы команды. Искин Агриппа им в помощь, благо на территории своего корабля он в буквальном смысле вездесущ и всеведущ.

Пять минут спустя, там же

Капитан Серегин Сергей Сергеевич, великий князь Артанский, император Четвертой Галактической империи

– Итак, господа мои, – сказал я, когда все лишние вышли, – пришло время поговорить серьезно.

– А что, мой повелитель, прежний разговор был несерьезным? – встревоженно спросил Конкордиус Красс.

– Нет, – сказал я, – прежний разговор был вполне серьезным, но только он касался вещей общих, преемственности традиций и всего прочего. А сейчас нам предстоит поговорить о том, что отличает Русскую Галактическую империю любого извода от Неоримской, а также о том, за что Господь разгневался на ваш образ жизни так, что решил отсечь вашу ветвь под корень и пустить историю по другому руслу.

Тут во мне как-то непроизвольно проснулся архангел и выглянул посмотреть, у кого это там Господь решил отсечь ветвь под корень и за что. Видимо, от этого его неожиданного внимания к происходящему все мои архангельские атрибуты тут же вспыхнули ярким светом, отчего оба неоримлянина испуганно отпрянули назад, а Агриппа в своем углу тихонько хихикнул: мол, вот тебе, Конкордий, и слишком обыкновенный повелитель… Впрочем, возможно, я услышал этот звук не ушами, а на волне Воинского Единства: искины способные ребята, и очень быстро учатся.

– Я вас не понимаю, мой повелитель… – растеряв всяческий апломб, пробормотал Конкордий Красс.

– Причиной Божьего Гнева, обрушившегося на вашу ветвь Мироздания, господин мой Конкордий, – рявкнул я, – стал осуществленный вашей Империей геноцид измененных Древним человеческих рас темных, серых и светлых эйджел, горхов и сибх. Господь любит всех своих детей, в том числе и тех, кого похитили в раннем детстве для того, чтобы привить им нечеловеческие черты. Тут не геноцидом надо заниматься после победы, а интеграцией и гуманизацией, чтобы не пришел потом странник в пыльных сандалиях и не начал спрашивать, постукивая посохом по лбу, где сестры твои – эйджел, горхи и сибхи…

– Мой повелитель! – в ужасе воскликну экс-проконсул. – Вы намереваетесь включить злодеек в состав своего государства, даже несмотря на все те издевательства, которые они совершали над человеческой расой?

– Эйджел – это тоже часть большой человеческой расы, – уже нормальным тоном ответил я. – К тому же издевательства они совершают не только над обыкновенными людьми, но и над подобными себе. Такой образ жизни привил изменивший их Древний, которого некоторые мои знакомые считают роевым разумным сообществом насекомообразных существ. Впрочем, это не имеет никакого значения, потому что после принесения клятвы верности и темные, и светлые эйджел прекращают совершать свои преступления и превращаются в честных и ответственных граждан, а родившиеся в уже цивилизованном состоянии и вовсе оказываются чисты от всякого греха. Таков опыт цивилизации, прошедшей этим путем до меня, и, за исключением незначительных корректировок, он мне вполне подходит.

– Ну что же, мой повелитель… – склонил седоватую голову Конкордий Красс, – если вы так уверены в том, что делаете, и имеете в этом положительный опыт, то кто я такой, чтобы вам возражать. Прошу Вас простить меня за неуместные сомнения. Хотел бы я собственными глазами глянуть на такое удивительное общество, где люди и злодейки… то есть эйджел, трудятся рука об руку ради общей цели и не впадают между собой в неуместные споры, ссоры и даже драки.

Истинный Взгляд подсказал мне, что этот человек без всяких задних мыслей действительно думает то, что говорит. Старый служака, в войсках поднявшийся до младшего трибуна, сиречь подполковника, основную свою карьеру он сделал на гражданской службе, каждый раз сдавая преемнику вверенную территорию в лучшем состоянии, чем принял у предшественника. И тут же Агриппа тихонько подсказал, что способности администратора первого класса сами по себе стоят дорого, а в сочетании с опытом человека, прошедшего уже вторую стабилизацию старения, и тем более. Других таких кадров на этой стезе, пришедших со стороны, у меня, вероятно, больше не будет, а потому, если Патрон положил мне под руку лояльного администратора такого класса, то для чего-то он мне в ближайшее время понадобится. Поэтому здесь и сейчас тему требуется углубить, ведь (и это уж точно) служить Конкордию Крассу придется вместе с эйджел – светлыми, а может, даже и темными. Без таких высокоумных советниц по разным вопросам ему не обойтись.

– Значит, так, господин мой Конкордий, – сказал я, – позже я познакомлю вас с несколькими чистокровными темными эйджел из Третьей Империи, родившимися уже в цивилизованном состоянии, и вы, за исключением цвета кожи, формы ушей и хвоста, не найдете в них разницы с любыми рафинированными леди из хорошего общества, знающими себе цену. Между прочим, в команде среднего транспорта снабжения и сил эскорта Третьей Империи из пятидесяти четырех человек только четыре должности занимают обычные люди, а остальное штатное расписание заполнено исходя из принципа наибольшей пригодности к исполнению должностных обязанностей, в соответствии с расовыми особенностями. Обычные люди принимают окончательные решения, темные эйджел служат пилотами, навигаторами и тактиками, серые трудятся по технической части, а светлые лечат, учат и служат экобиологами, социоинженерами и администраторами. Совсем недавно мне довелось целиком захватить один разбойничающий клан темных вместе с их прежней добычей, и после небольших предварительных процедур я принял у всех моих пленниц клятву верности и взял их к себе на службу. Должен сказать, что никаких нареканий с моей стороны новообращенные эйджел, горхи и сибхи не имеют и, несмотря на лишь недавно обретенную цивилизованность, все они стараются соблюдать нормы поведения, принятого в человеческом обществе, хотя с этим контингентом еще работать и работать. Собственно, работать требуется с любым контингентом, даже состоящим из обыкновенных людей, ибо все они между собой разные, и в стаде агнцев нет-нет да и мелькнет рогатое козлище. И вообще нет предела совершенству, а потому терпенье и труд никогда не пропадут.

– Не могу с вами не согласиться, мой повелитель, – вздохнул бывший имперский проконсул. – И еще будьте добры сообщить мне все прочие правила, отличающие мою новую службу, чтобы я даже по неведению не мог ничего нарушить и вызвать тем самым ваш гнев.

– Мой гнев – это ничто, – сказал я, – гнев Господень гораздо страшнее. Вы должны радоваться тому, что все самые мерзкие решения в вашей Неоримской империи были приняты задолго до вашего рождения, ибо прямо здесь и сейчас, на «Солнечном Ветре», в трюме и среди артистов и аниматоров, развлекающих скучающую публику, достаточно случаев издевательств над человеческой природой, совершенных при полном попустительстве неоримских законов. И не надо говорить, что рабы, над которыми ваши бизнесмены-капричоксы ставили свои эксперименты, рождены искусственно, а потому не относятся к человеческой расе. Я не утверждаю этот тезис, и любого, кто его повторит, выверну наизнанку как старый носок, и пощады не будет никому, без различия его прежнего положения. И, кстати, о рабстве. Это третий повод для Господнего гнева на вашу империю. В моей Империи владение человека человеком запрещено, и все рабы, вне зависимости от статуса их владельца и вида проделанной над ними манипуляции, c этого момента становятся свободными. Их бывшие владельцы, если у них хватит ума держать язык за зубами, будут мною заочно прощены, но если кто-то откроет рот для того, чтобы потребовать компенсации, то будет наказан за порабощение человека человеком по закону – то есть прилюдно, в присутствии потерпевших, посажен на кол. Такой образ действий мне диктуют ипостаси младшего архангела, Бича Божьего и Адепта Порядка.

– Так, значит, вы согласны простить тех, кто нарушал ваши правила по неведению, и совершенно нетерпимы к упорствующим в своих заблуждениях? – Спросил Конкордий Красс.

– Совершенно верно, господин мой Конкордий, – ответил я. – Такое же правило действует и в отношении неофиток-эйджел, только среди них упорствующих после принесения клятвы не бывает, а вот с людьми все далеко не так однозначно. А сейчас давайте поговорим о вашей будущей службе. На первом этапе я планирую сделать вас начальствующим над пассажирами первого и второго классов, которым придется подождать тут, на борту, потому что в первую очередь я хочу разгрузить трюмы от третьего класса. За это время вы должны переписать ваш подопечный контингент, классифицировать его по имеющимся профессиям, склонностям и увлечениям, в первую очередь выделяя таких же, как вы, исполнительных и лояльных администраторов, но только нижележащих уровней, а потом представить мне полный отчет. И вам, господин мой Амадей Антоний, тоже следует проделать подобное в отношении членов команды своего корабля: кто у вас останется в штате после перепрофилирования «Солнечного Ветра» в войсковой транспорт, а кого в любом случае придется списать «на берег». Работы, и не только физической, на поверхности хватит всем. В настоящий момент под моей рукой находится территория, на которой полторы сотни лет властвовал настоящий демон, в результате чего города запустели и были заброшены, поля по большей части заросли кустарником и лесом, а человеческая жизнь в основном сосредоточена там, где людей, будто двуногий скот, выращивали на корм демону. И эту пустошь мне с вашей помощью, господа мои бывшие неоримляне, требуется превратить в процветающую Метрополию Великой Империи. Работы будет невпроворот, но и будет потом чем гордиться, чтобы сказать внукам и правнукам: «Вот видишь, я сделал это, и ты тоже сделай что-нибудь подобное в другом месте». Впрочем, что я вам тут рассказываю, немного позже вы сами на месте увидите все своими собственными глазами.

– Хорошо, мой повелитель, – согласился Конкордий Красс, – мы выполним ваше первое задание, имея в виду, что на этом наша служба не закончится. Стабильная занятость и возможность карьерного роста, в соответствии с заслугами – вот что необходимо любому администратору для хорошего самочувствия. А теперь скажи мне, мой господин, что это за люди внимательно нас слушают, но не говорят ни слова?

– Это, – сказал я, – мои соратники из ближнего круга, с которыми ты еще будешь иметь дело, а также союзные мне руководители русских государств из других миров, куда моя императорская власть не распространяется, но тем не менее, они под моей полной защитой. Здесь эти люди для того, чтобы вблизи увидеть настоящих неоримлян – величественный венец развития западной цивилизации.

– Мой повелитель! – воскликнул экс-проконсул. – Ты нашу цивилизацию то превозносишь, называя величественной, то ругаешь за разные мерзости и жестокости. Скажи мне, почему так?

– И превозношу, и ругаю я за дело, потому что величие с мерзостью, бывает, довольно неплохо сочетается, а большая часть населения старается не замечать самых позорных явлений, – ответил я. – На этом, господа мои, разговор закончен. Ступайте. Теперь мне нужно посовещаться с моими друзьями-единомышленниками, ибо на этом уровне нет у меня подчиненных, а есть товарищи.

Пять минут спустя, там же

Капитан Серегин Сергей Сергеевич, великий князь Артанский, император Четвертой Галактической империи

– Итак, товарищи, – сказал я, – хочу услышать ваши впечатления как по тому, что мы увидели тут, на борту «Солнечного ветра», так и по господину Конкордию Крассу. Начнем, пожалуй, с господина моего Велизария.

– Ну что сказать, – пожал плечами византийский полководец, – с одной стороны, чувствую я себя тут как провинциал на столичном базаре, аж глаза разбегаются, а с другой, такое впечатление, как будто я никуда из Константинополя времен Юстиниана не уезжал. Все те же выражения лиц – частью испуганно заискивающие, частью надменно-брезгливые, и та же латинская речь. Что касается господина Конкордия Красса, то он мне понравился. На таких деятельных администраторах всегда держался Рим. И все же мне кажется, что с ним не так все просто. Похоже, он рассчитывал на важную должность в столице, а вместо того был направлен руководить глухой провинцией где-то на дальнем пограничье. Да, точно. Выдвиженец из низов, а потому сенаторской тоги ему не видать. Дав клятву, служить он будет верно, как собака, и никогда не предаст, но все же лучше не обманывать его ожиданий, как это сделали в той Империи.

– Хорошо, господин мой Велизарий, – сказал я, – если Конкордий Красс не обманет моих ожиданий, то и я не обману его. А теперь я хотел бы заслушать уважаемую Нину Викторовну. Явно же она хочет нам что-то сказать…

– Да, хочу, – подтвердила товарищ Антонова. – Я не ожидала, что Неоримская империя окажется настолько римской, с отчетливым привкусом Калигулы: рабы в трюме и слепящая роскошь господ на верхней палубе. Униженное положение одних, прикрытое фиговым листком кондиционирования, и надменная спесь других, еще не понимающих, что все хорошее для них закончилось раз и навсегда. Плен у пиратов для них мог закончиться только ущербом для кошелька, но вы же у нас, Сергей Сергеевич, такой человек, который не любит жирных котов и без колебания швыряет их в жернова при малейшем намеке на сопротивление своим устремлениям.

– С жирными котами Нина Викторовна немного погорячилась, – сказал Александр Тамбовцев, – ведь среди так них есть и люди дела, которых при желании можно еще раз пустить в ход, и проедатели ренты от поместий и капиталов. А это две совершенно различные категории. Во всем прочем я с ней полностью согласен. С социальной точки зрения Неоримская империя выглядит малоприятно и даже неприемлемо. Окажись такое не в другом временном потоке, а где-нибудь поблизости, и было бы не избежать конфликта.

– «Малоприятно и неприемлемо», батенька – это не те слова! – воскликнул Ильич, который мгновенно завелся как мопед после удара ногой по кик-стартеру. – Правильно будет – «архиомерзительно и архивозмутительно»! Тут не одних каких-то конкретных жирных котов надо кидать в жернова, а всех подряд, сколько их там есть. И я совершенно не понимаю, с чего это товарищ Серегин возится с этим Конкордием Крассом, ведь он такой же угнетатель и палач трудового народа, как и все остальные представители патрицианского сословия.

– Ша, товарищ Ульянов, – сказал я, одергивая Ильича. – Должен заметить, что некоторые ваши последователи, вроде товарища Гришина, угнетают трудовой народ гораздо сильнее хотя бы тем, что, проедая богатства, в отличие от Конкордия Красса, не улучшают условий его жизни. Вот уж где архивозмутительное явление на полную катушку. К тому же для того, чтобы выправить ситуацию с социальной справедливостью здесь и сейчас, на борту «Солнечного Ветра», я уже принял все необходимые меры. Никто не будет забыт, заброшен и обижен, каждому достанется дело по душе и по силам. При этом Неоримская империя как таковая находится полностью вне моей юрисдикции, тем более что Господь уже принял по ее вопросу исчерпывающее решение, и теперь только сбрасывает мне при случае то, что считает небезнадежным. Меня сейчас другое волнует. Что делать с юношами, которых искалечили, предназначая для утех стареющих извращенцев. Несмотря на то, что подобное поведение в моем государстве считается неприемлемым, на этих молодых людях нет никакой вины, ибо извращенную ориентацию им задает вживленный биочип, который мы не в силах отключить.

– А ты, Батя, обратись с этим вопросом в Аквилонию, – сказала Кобра. – Как я подозреваю, профессора Авило Ааарон, Чиек Ден и Кои Суа понимают в биочипах, их подключении и отключении, в разы больше, чем вся неоримская цивилизация вместе взятая. Так же не вредно будет побеспокоить светлоэйджеловских медиков Чикан Или и Нэтсу Чил: в конце концов, биочипы – это их технология, точнее, Древнего, и неоримляне из-за ненависти ко всему эйджеловскому могли перенять ее не в полном объеме.

– И это тоже верно, – сказал я. – Сначала следует проконсультироваться у специалистов, а уж потом принимать решение. Другой вопрос, что делать с тремя тысячами четвероруких космических монтажников и монтажниц, спускать которых на поверхность нельзя ни в коем случае, ибо в поле нормальной гравитации они будут чувствовать себя как муха на липучке. И в то же время крайне нежелательно оставлять их в тех почти тюремных помещениях, где они сейчас находятся, с четырьмя кубометрами воздушного объема на одну живую душу.

– На этот вопрос могу ответить я, – откликнулся из своего угла Агриппа. – После того, как ты выгрузишь на поверхность пассажиров первого и второго классов, я отключу на их ярусах искусственную гравитацию, и ты сможешь перевести туда монтажников. А то, по твоему мнению, кто будет переделывать меня в войсковой транспорт?

– Так ты думаешь, сперва следует выгрузить важных господ и нежных леди, и лишь затем браться за пеонов? – спросил я.

– Именно так, – подтвердил Агриппа. – Я понимаю твое народолюбие, но пеоны – люди дисциплинированные и терпеливые, и, кроме того, во время перевозки они не испытывают каких-то особенных дополнительных неудобств: еды, воды и воздуха у них в достатке, в то время как с жирными гусями, то есть котами, тебе надо разобраться как можно скорее. Если они начнут нервничать, то и до беды недалеко. И, кстати, насчет нежных леди. На шестнадцатой палубе целый сектор в двести пятьдесят «семейных» четырехместных кают забронирован для недавних выпускниц императорской военно-космической академии. Так положено: после сдачи всех экзаменов и зачетов, получения диплома и первых погон выпускники и выпускницы получают первый в своей жизни отпуск и проводят они его на самых лучших планетах-курортах, ибо до следующего отпуска доживут далеко не все. Кстати, корвет, который меня прикрывал, был укомплектован как раз женским экипажем, вечная ему слава и такая же память. Так уж заведено, что женщины служат в командах патрульных кораблей ближнего радиуса действия: фрегатов, корветов и ботов, а мужчины – на дальних крейсерах и линкорах. Компания «Фелисия» из врожденного снобизма ее руководства брала к себе на службу только отставных военных мужского пола, но вот компании попроще не брезговали и женским персоналом, лишь бы у того был соответствующий послужной список и добытые на императорской службе регалии.

И тут меня торкнуло. Тысяча юных неоримских лейтенанток в дополнение к тому, что у меня уже есть – это прямой путь к скорейшему достижению «Неумолимым» полной боеготовности. Главное – хорошенько взболтать этот коктейль, чтобы никто ни перед кем не задирал нос. Впрочем, о чем это я? Я не смогу допустить этих девиц к вахтам, прежде чем они принесут мне встречную клятву верности, а как только они ее принесут, все вопросы будут окончательно решены, потому что в Единстве никто ни перед кем не задирает нос. Из этого вывод: выгружать эту тысячу вчерашних курсанток для прохождения курса молодого бойца нужно не где-нибудь, а в Шантильи, и как можно скорее, а командиром над этим сводным лейтенантским полком следует ставить мою Елизавету Дмитриевну. У нее соплюшки не забалуют, и в то же время, если понадобится, она утешит бедненьких потеряшек не хуже родной матери.

Ну а сейчас следует заканчивать это совещание, брать подмышку Велизария и Багратиона и мчаться вниз решать вопрос обустройства вверенных им войск на территории бывшего Царства Света. Потом мне потребуется возвращаться к делам пятьдесят третьего года, ибо там, в Корее, после девяти дней непрерывного наступления китайских и северокорейских войск ситуация описывается фразой «разгром и бегство иностранных интервентов», из-за чего в Вашингтоне начинают задумываться о применении против Северной Кореи и Китая ядерного оружия. А это так нехорошо, что хуже не бывает. Дубинку у плохих парней следует отобрать и с гарантией разломать, после чего пинками попросить янки и лаймиз на выход из континентальной Европы. Загостились они там сверх всякой меры.

Мир Мизогинистов, 25 июля 2020 года, вечер, бывшее Царство Света, женский репродукционный лагерь в Шантильи (35 км к западу от Шайнин-Сити), бывший дом-особняк управляющего

Капитан Серегин Сергей Сергеевич, великий князь Артанский

Вот и подходит к концу этот ужасно суматошный день, принесший нам не только большую добычу, но и целый ворох забот. Однако после некоторых размышления я начал рассматривать галактический лайнер не как взятый на абордаж приз (тем более что и абордажа никакого не было), а как посылку инженеру Сайрусу Смиту от капитана Немо, в которую любовно упакованы самые ценные и нужные вещи. На эту мысль меня навело то, как кучно, в масть, там оказались уложены ценные и нужные для меня люди, начиная с уникального искина Агриппы (последняя модель, экспериментальная версия) и заканчивая… Сказать честно, я еще не до конца разобрал этот сундучок, и пока не знаю, кем там можно будет закончить перечисление… Однако и Конкордий Красс, и космические монтажники и юные неоримские лейтенантки – все были тщательно собраны в коробку с названием «Солнечный Ветер» для дальнейшей отправки по назначению, туда, где в них имеется наибольшая нужда, то есть ко мне на стройку новой Империи. Интересы всех прочих, влипнувших в это приключение, в том числе и пиратов, скорее всего, в расчет не принимались, если, конечно, в ближайшем будущем у «Солнечного Ветра» впереди не ожидалось какой-нибудь эпической катастрофы, вроде выхода из подпространства в центре масс какого-нибудь блуждающего в межзвездном пространстве небесного тела. Не все корабли бесследно пропадают, оказываясь в другом мире – некоторые просто разносит на атомы.

И в то же время подобная услуга со стороны Патрона создает у меня предчувствие, что очередные задачи сразу на нескольких направлениях мне будут нарезаны по предельным параметрам. Но соскакивать с этой бешено несущейся колесницы поздно и некуда. Да и не отлынивает спецназ от заданий, пусть даже они кажутся невероятно сложными и самоубийственными. Тем более что подкрепление прибыло вполне существенное, хотя мне страшно представить себе задачу, для выполнения которой боеготовность «Неумолимого» требовалось бы рывком поднять до ста процентов, а также форсировано превратить бывшее Царство Света в столичную часть моего мира-Метрополии. Однако глаза боятся, а руки делают – по-другому нельзя.

Вот и совещание с генералами я провел почти на автомате, объяснив, что сейчас они стоят на этой земле гарнизонами, а пора садиться на землю, не теряя при этом воинской структуры и мобилизационных возможностей.

– Так что же, Сергей Сергеевич, это будут военные поселения, как при Аракчееве? – скривился Багратион.

– Нет, – покачал я головой, – такой глупости, как военные поселения, я устраивать не собираюсь. Скорее это будет похоже на казачий принцип поселения, без всяких казарм, на своей земле в личных жилищах, но в то же время с сохранением военнообязанного состояния. На стене в каждом доме должно висеть ружье или ручной пулемет, а под кроватью, в железном ящике, закрытом на висячий замок от любопытных детишек, будет храниться прочая утварь для убийства: пачки с патронами, снаряженные магазины и ручные гранаты. А чтобы солдаты и офицеры не забыли воинскую дисциплину и умение побеждать, один месяц в году, когда нет полевых работ, будут проводиться учебные сборы с маневрами, ну хотя бы на бригадном уровне, и командно-штабные учения для дивизионного, корпусного и армейского начальства.

– И зачем вам это вольное поселение, Сергей Сергеевич? – недоумевающе спросил генерал Багратион. – Не понимаю…

– Видите ли, Петр Иванович, – сказал я, – после того, как я получил в ленное владение эту вытоптанную и обескровленную землю, основные задачи вашей армии в корне изменились, и задачи армии господина моего Велизария тоже. Главный свой воинский долг вы выполнили на двух последних войнах, своим мужеством, героизмом и воинским мастерством склонив весы победы на сторону Российской Державы и внушив ее врагам смертный страх перед неизбежным возмездием. На более высоких уровнях эстафету от вас подхватят пилотессы «Шершней», «Каракуртов», которых у меня скоро будет много, а если потребуется, то на авансцену выйдет лично Его Величество «Неумолимый».

– Неужели, Сергей Сергеевич, в дальнейшем вы рассчитываете всегда решать исход сражения ударами с воздуха? – спросил Багратион.

– Нет, – покачал я головой, – такое бывает очень редко или вообще никогда. Одними ударами с воздуха войны не выигрываются, и это есть непреложный факт. Но вы забываете, что «на земле» у меня всегда есть местные союзники, которым зачастую не хватает именно прикрытия с воздуха и сокрушающих ударов по вражеским коммуникациям и штабам. А если их усилий будет недостаточно, я двину вперед десантно-штурмовой корпус, который сейчас формирует генерал-лейтенант Бережной. Всем необходимым это соединение прямо сейчас комплектуется по стандартам цивилизации пятого уровня, и это будет такая мощь, что мало не покажется никому.

– А мои легионеры неужели хуже? – с легкой обидой спросил Велизарий.

– Вы не хуже, – сказал я, – просто у вас другая задача. От вас и от ваших солдат мне сейчас требуется, чтобы вы оплодотворили собой эти землю, проросли в нее корнями и снова вернули ей силу. Ведь в ваших двух армиях не просто мои Верные, но и лучшие из лучших людей былых веков, поэтому я желаю, чтобы здесь, на этой земле, вы завели семьи и оставили после себя многочисленное, здоровое и энергичное потомство. Вот и вы тоже оба в прошлой жизни не оставили после себя детей, чем нанесли будущему человечества определенный урон. Благословляю вас на то, чтобы вы женились столько раз, сколько этого потребует ваша душа, и оставили после себя множество здорового потомства, которое должно унаследовать за вами этот мир. Мне нужно, чтобы земля эта снова покрылась селеньями и городами, чтобы в церквах честные священники снова возносили молитвы Богу, а в люльках повсюду пищали многочисленные младенцы, которым суждена долгая и счастливая жизнь, потому что так хочет всемогущий Господь. Понятно?

– Да, мой господин, – склонил голову Велизарий, – теперь вы мыслите как истинный государь, который смотрит вперед на многие поколения, а не на одну лишь предстоящую военную кампанию.

– Наш общий друг Боня, – парировал я, – умудрялся планировать даже не на кампанию, а всего на одно сражение, но все равно остался в памяти потомков великим императором. Вот что значит настоящий гений.

– Вы, Сергей Сергеевич, этого самого гения на Бородинском поле возили мордой в грязи как хотели, и ничего он против вас поделать не мог.

– Во-первых, – сказал я, – за меня был эффект внезапности: мои солдаты убивали французов, а они не могли понять, что происходит. Во-вторых, за моими войсками было подавляющее техническое превосходство. Даже реплика винтовки Бердана – это почти шестьдесят лет тому вперед от времени Бородинской битвы, а пулеметы по плотному строю – это вообще отдохновение души. В-третьих, у меня было выгодное тактическое положение. Основную часть Великой армии я бил в открытый фланг, а польский корпус Понятовского и вообще в тыл. При сочетании этих трех факторов я должен был победить Боню только на одной лишь хорошо сделанной работе и отсутствии грубых ошибок. А теперь я скажу вам еще одну вещь. Кроме всего прочего, мне необходимо набросить на эту землю железную сеть из взводов, рот, батальонов, полков, бригад, дивизий, десятков, центурий, манипул, когорт и легионов, чтобы люди, приходящие к нам со стороны, с самого первого дня находились под вашим неусыпным присмотром. На кого, кроме вас и ваших солдат, я могу положиться в деле поддержания порядка и законности на этой несчастной земле, чтобы никто и не подумал обижать местных женщин и девочек, чувствительных к малейшему злу, как будто с них живьем содрали кожу? Публика, которую мне присылают на вечное поселение из Европы середины двадцатого века, самая разнообразная по своему происхождению и умонастроениям, встречаются среди них и преступные элементы. С тайными проявлениями противозаконной деятельности будут бороться специалисты своего дела, а вот открытое поддержание законности и порядка возлагается на ваших людей.

И затем я взял обоих господ генералов под руки, и мы переместились в семьдесят шестой год, в черноземную полосу, где тракторы К-700 под вороний грай уступом пахали бескрайние колхозные поля.

– Вот будущее сельского хозяйства, когда один квалифицированный специалист заменяет три сотни пахарей на лошадях, – сказал я. – И стремиться я буду к такому устройству хозяйства, когда один кормит сотню, а не когда сотня обнищавших мужиков с трудом наскребает на прокорм попу и кузнецу, ибо без этих двух специалистов – никуда. И вообще, оседание на землю дает возможность не только развернуть большую строительную программу, но и организовать большую компанию по ликвидации безграмотности, чтобы к весне каждый солдат в ваших армиях умел читать, писать и считать и по-русски и по-латыни.

В общем, озадачил я генералов, приободрил перед тяжелым делом и отпустил восвояси. Они у меня, конечно, гении и самородки, но академию генштаба, желательно в пятьдесят третьем году, им закончить следует, пусть даже экстерном. Лишним сие не будет, ибо по итогам Войны и Победы в Советском Союзе выработалась такая военная школа, что она еще семьдесят лет пугала разные заокеанских отморозков. Оборзеют они позже, когда до руля в Пентагоне и прочих западных военных структурах дорвутся деятели, начинавшие свою службу в девяностых и никогда не знавшие страха перед русским или советским солдатом-победителем. Возвращать им это естественное чувство самосохранения, судя по всему, придется уже «Неумолимому», повисшему в небесах над безумными от алчности головами.

И вот в таком настроении я вернулся в Шантильи, а там Елизавета Дмитриев на раз-два выгружает из «Святогора» неоримских лейтенанток, и они ее латынь мира Подвалов, а также специфический пилотский сленг, прекрасно понимают. И совсем ведь девчонки, которым только на танцы бегать и назначать свидания, а их – в патрульные корветы и на смертельный бой с пиратами, так что не каждая доживала до первого отпуска. И в то же время их парни-однокурсники без дела прохлаждались на крейсерах и линкорах, запугивая своим присутствием разную периферийную деревенщину, чтобы та и не думала бунтовать. Ну ничего, у меня эти девочки будут служить в самом безопасном месте Вселенной, и это будет правильно. Впрочем, я не стал мешать супруге и смущать девиц своим присутствием, а тихонько пошел в дом, который трудами «сестренок» все же приобрел облик уютного домашнего гнезда. Хорошо там, где тебя ждут, где тебе рады. В Тридесятом царстве с его невидимыми слугами все же в этом отношении было что-то не то.

25 марта 1953 года, Театр боевых действий Корейской войны

Капитан Серегин Сергей Сергеевич, великий князь Артанский

Десять дней и ночей длился освободительный поход корейской народной армии и корпуса китайских добровольцев. И все это время в корейском небе господствовали толстенькие краснозвездные аппараты, вызывая бурю восторга по одну сторону фронта и лютую злобы и ненависть по другую. Впрочем, со злобствующими ненавистниками поступали сурово и негуманно. В плен брали только тех южных корейцев и англосаксов, кто бросался ничком на землю и лежал не отсвечивая. В течение светлого времени суток пятнадцатого и шестнадцатого числа американское командование пыталось переломить ситуацию, бросив в бой авиационные части, дислоцированные на территории Японии и предназначенные для войны против Советского Союза.

Но «Шершни», несмотря ни на какие попытки им помешать, делали в воздухе над позициями оккупантов что хотели, а обломки американских самолетов усеивали собой корейскую землю. Атмосферные флаеры огневой поддержки десанта – штуки верткие, способные крутиться вокруг собственного хвоста или крыла, так что попасть по ним пилоту атакующего «сейбра» было практически нереально, а «толстячки» при пролете обязательно угощали неприятеля несколькими снарядами из магнитоимпульсной пушки или полосовали наискосок лазером. А это, как правило, смертельно, даже если луч не прошел через кабину и не разделил летчика на две половины. Однако трудно сосредоточиться на работе, если тебе постоянно мешают, поэтому американцы, что называется, напросились.

В ночь с шестнадцатого на семнадцатое марта два эскадрона «Шершней», находившихся в резерве, а потому не участвовавших в дневных вакханалиях, и оба «Каракурта» нанесли удар по аэродромной сети японских островов, не делая различий между гражданскими и военными объектами. И все, больше никто и никуда не летал, даже если было очень надо. Парализованным оказалось и пассажирское сообщение Японии со всем остальным миром, но мне это было безразлично. На войне как на войне.

В результате резко упростившейся воздушной обстановки Сеул был освобожден уже к полудню семнадцатого марта, но еще накануне ночью «правительство» Ли Сын Мана и командование американским оккупационным контингентом бежали в Пусан. Однако далеко убежать у них не получилось. Уже рано утром два звена «Шершней» настигли и отштурмовали правительственную автоколонну, после чего высадившийся десант без всякой пощады добил выживших, а диктатору Ли Сын Ману, приспешнику японских и американских оккупантов даже оказали особое уважение, отрезав его глупую голову. Живым в плен попал только главнокомандующий так называемыми «силами ООН» американский четырехзвездный генерал Марк Уэйн Кларк, «герой» американской высадки в Северной Африке и безрезультатных кровопролитных боев под Монте-Кассино в Италии.

Данный персонаж был в первую очередь примечателен давними приятельскими отношениями с президентом Эйзенхауэром, с которым они вместе учились в Вест-Пойнте. Сначала в 1936 году Кларк помог будущему главнокомандующему американскими силами в Европе и президенту, способствовав переводу того из филлипинской дыры в базу Форт-Льюис на территории США, а потом Эйзенхауэр со страшной силой двигал карьеру Уэйна Кларка, хотя другие американские генералы были о том далеко не лучшего мнения. Генерал Омар Брэдли писал, что назначение Кларка командующим 5-й армией накануне высадки в Италии было не лучшим выбором, так как тот не имел командного опыта. Негативно отзывался о Кларке и другой американский герой войны, Паттон, называвший его скользким типом и полагавший, что того больше интересует собственная карьера, чем победа в войне. В одном из своих писем Паттон писал, что все, кто служит под началом Кларка, постоянно рискуют, и что он хотел бы, чтобы с Кларком что-нибудь случилось.

Характеристика, какую этому человеку дал его начальник и предшественник на посту начальника штаба сухопутных войск армии США генерал Джейкоб Диверс: «холодный, утончённый, высокомерный, эгоистичный, умный, изобретательный, очень амбициозный офицер» тоже может звучать похвалой только в устах профессионального карьериста. Обычно (в военном деле в особенности) за таким набором качеств будет стоять большая кровь как собственных солдат, которых не будут жалеть тратить в невероятных количествах, так и гражданского населения на противоположной стороне. Такие генералы будут убивать каких-нибудь немцев, итальянцев, русских, японцев, корейцев миллионами, и все это просто ради скорейшего продвижения карьеры, да и просто похвалы от начальства. Поэтому когда эту тварь, в дополнение ко всему оказавшуюся лютым антикоммунистом, в совершенно обалдевшем состоянии притащили ко мне в Тридесятое царство, я показал ему свежий, только что оструганный осиновый кол, сказал: «Это для тебя», после чего отправил в разработку в ведомство Бригитты Бергман. Пусть пока поживет, а потом, в целях предостережения всем прочим американским деятелям, я намерен отправить его прямо в Овальный кабинет Белого Дома нанизанным на этот кол будто жук на булавку. Заслужил.

Дальнейшие три дня – восемнадцатого, девятнадцатого и двадцатого марта – ознаменовались спецоперацией «охота за штабами», во время которой мои «Шершни» метались над вражескими тылами, начиная дело со штурмового удара и заканчивая высадкой десанта остроухих, подвергавших выживших штабных чинов тотальному беспощадному истреблению. Никакие другие начальственные пленные, за исключением генерала Кларка, на этой войне мне были не нужны. Операция не просто так получила название «Тополиный пух»: вся американская мощь, не только в азиатско-тихоокеанском регионе, но и везде, должна была по ее итогам разлететься прахом по ветру.

Единственным случаем, когда я пустил в ход свои войска, были операции по освобождению концлагерей, в которых содержались корейско-китайские военнопленные, а также гражданские лица, неблагонадежные с точки зрения американских оккупантов и их прихвостней. Поскольку в лагере под Сеулом в самый канун его освобождения имел место инцидент с массовым расстрелом заключенных, я изменил свое отношение к неучастию в наземных операциях. В ночь с двадцатого на двадцать первое число лагерь под Пусаном после штурмового удара «Шершней» атаковал спецбатальон, составленный из прибившихся ко мне окруженцев сорок первого года и возглавляемый одним из героев обороны Брестской крепости капитаном Кижеватовым, а лагеря на острове Коджедо и Чечжудо работали спецбатальоны капитана Коломийцева и гауптмана фон Баха. Задача – простая как мычание: охрану истребить, не делая исключения ни для одного человека, заключенных освободить и через отрывшиеся порталы направить в Тридесятое царство, откуда желающие вернутся на освобожденную территорию, а остальных, если они не сотрудничали с оккупантами и их подручными, я расселю у себя в мире-Метрополии. Лишними эти люди мне не будут.

Не все способны ужиться в одном государстве с экзальтированным товарищем Кимом, и в то же время мои взгляды на истинно справедливое устройство общество гораздо шире. На эту мысль меня навели стекающиеся к Пусану потоки южнокорейских беженцев, а также анализ результатов психосканирования этой биомассы, который мне сделала социоинженер Риоле Лан. Настоящих пособников американских оккупантов и сторонников оголтело-людоедского режима Ли Сын Мана в этих толпах только самый минимум, а остальные либо сбиты с толку беспросветной американско-южнокорейской пропагандой (нигде и никогда не врут так много и беспардонно, как во имя демократии), либо их пугает левацкая, надо сказать, риторика коммунистических властей Северной Кореи. И ведь там была не только риторика – товарищ Ким свою власть утверждал далеко не в белых перчатках. А посему после отработки лагерей военнопленных и неблагонадежных лиц я перешел к перехвату спасающихся бегством гражданских корейцев, переправляя их в Тридесятое царство, а оттуда к себе в мир-Метрополию, на североамериканский континент. Лишними они там не будут.

Однако я знаю, что в мире Старших Братьев, где единая Корея, не разделенная демаркационными линиями, стала союзной советской республикой, тот же Ким Ир Сен выглядел вполне благообразно, да и страна, не знавшая ужасов междоусобной войны и долгого противостояния двух систем, под его рукой цвела и пахла как весенняя роза. И товарищ Брежнев версии 2.0, и товарищ Бережной знают об этом совершенно определенно, потому что они там по соседству в Японии наместничали. Правда, и коммунистический режим в том мире был гораздо мягче, чем в Основном Потоке, а все потому, что американцы там от дел в Старом Свете держались на приличном отдалении. Именно поэтому здесь и сейчас я выпроваживаю эту шайку прочь с такой, прямо сказать, неукротимой свирепостью. По большей части зло в мире происходит там, где в дела вмешались янки, вместе с которыми всегда ходит Сатана – теперь я знаю это наверняка.

Итак, в результате решительного натиска корейско-китайских войск при продолжающихся ударах с воздуха моих «Шершней», поначалу планомерное и организованное отступление «частей ООН» выродилось в беспорядочный драп, и только отсутствие на коммунистической стороне мощных подвижных соединений не позволило этой операции закончиться в недельный срок, при катастрофическом исходе для американцев и их сателлитов. А что: один удар – вдоль берега Японского моря на Каннын-Пхохан-Пусан, другой – через Сеул-Инчхон-Кванджу, с дальнейшим поворотом на тот же Пусан. Шах и мат в два-три хода, после которых истрепанная и дозорганнизованная натовская, то есть ооновская группировка окажется прижатой к не оборудованному портами участку побережья между Чинчжу и Чванхоном, и это при тотальном господстве в воздухе авиации противника, то есть моей. Но на этой войне, после головокружительных рывков начального этапа, все ходят ногами, поэтому наступление развивается в соответствии с темпами, заданными бегающей на своих двоих китайской пехотой – неудержимо, но не так быстро, чтобы образовывались значительные котлы с десятками тысяч будущих военнопленных.

Как таковой линии фронта в настоящий момент не существует, и наступающие и спасающиеся бегством устремились к Пусану, как будто в этом портовом городе заключено их последнее счастье. Одни там надеются сесть на корабли и уплыть в безопасное место, другие твердо намерены поднять над этим городом флаг КНДР, чтобы возвестить о полном завершении оккупации своей страны. И как раз в этот момент американское командование ухватилось за план Макартура по победоносному завершению Корейской войны путем нанесения ядерных ударов по территории Китая и Кореи. Уже определены два десятка целей для бомбардировок первого этапа и более сотни для второго. При этом безумцев в Вашингтоне совершенно не заботит, что при следующем ходе на мировой шахматной доске эта локальная и, как им кажется, победоносная Корейская атомная война неизбежно обернется глобальной Третьей Мировой. Более того, эти деятели даже не удосужились выяснить, кто именно взял на себя труд хорошенько надрать им задницы, а вместо того второпях схватились за ядерную дубину.

Так как аэродромы в Японии и на Окинаве (на данный момент это отдельная территория) в результате моих воздушных операций оказались полностью разрушены, а Гуам, Марианские острова и Филиппины расположены слишком далеко от намеченных целей ядерных бомбардировок, в качестве аэродрома подскока американское командование выбрало авиабазу Суньшань в пригороде Тайбэя (Чан Кайши аплодировал руками и ногами сразу). С этой целью туда переместили некоторое количество самолетов Б-29 и завезли с филиппинской базы Субик-Бэй запас атомных бомб для первого этапа бомбардировок. Мол, как щас запугаем всех мощью ядерного оружия – и все снова станет таким же приятным, как прежде. Но в присутствии орбитальной сканирующей сети нет ничего тайного, что не стало бы явным, поэтому в самый канун вылета на атомную бомбежку авиабазу Суньшань плазменными зарядами атаковали оба «Каракурта», превратив ее в море добела раскаленной расплавленной магмы, которая по руслу реки Цзилун потоком потекла прямо в море. Не забыли мои бомбардировщики и резиденцию Чан Кайши, угостив ее одним плазменным залпом. Побочные жертвы этой операции исчислялись тысячами, но это было сущей мелочью по сравнению с предполагаемыми потерями гражданского населения Китая и Кореи от намеченных американским командованием ядерных бомбардировок. Правда, насколько я понимаю, еще далеко ничего не закончено, ибо слон[4] уже закусил удила, а потому у нас с ним предстоят и второй и третий раунды уже далеко за пределами территории Кореи.

Мир Мизогинистов, 26 июля 2020 года, вечер, бывшее Царство Света, женский репродукционный лагерь в Шантильи (35 км к западу от Шайнин-Сити), казарменные помещения переменного состава

Некоторое время назад девочек от двенадцати лет и старше перевели в Тридесятое царство в очищенную от содомитян Долину Магической Академии, главной начальницей которой сделалась мадам Анастасия, а занимаемые ими бараки подвергли серьезному ремонту с применением галактических технологий. Первоначально предполагалось селить там перед распределением тургеневских барышень из восемнадцатого года и сироток-комсомолок из семьдесят шестого, но в последний момент решение было частично изменено, и в две казармы заселили прибывших с «Солнечного ветра» неоримских лейтенанток.

Тогда же и там же. Лейтенант имперского космофлота благородная госпожа Цецилия Долабелла

Все было так замечательно всего несколько дней назад – мы, полные надежд и честолюбивых замыслов, направлялись на «Солнечном ветре» на роскошную планету-курорт Новая Афродита, чтобы провести там свой отпуск, после которого нам предстояло разлететься по патрульным базам и наконец-то приступить к настоящей службе. Ну кто мог предполагать, что именно в этом рейсе роскошный суперлайнер захватят пираты, и мы, юные госпожи, благородные и духом, и телом, окажемся безвольными игрушками в их грязных руках? Мы, конечно, слышали, что такое случается, но подобные разговоры больше походили на байки, и мы даже смеялись и шутили по этому поводу. Знать бы нам тогда свое будущее – уж точно было бы не до смеха… Когда «байки» оказались неумолимой правдой и мы попали в плен к этим космическим головорезам, то натерпелись такого ужаса, что до сих при воспоминаниях о тех днях меня пробирает мороз. Пираты – они и есть пираты, и суть их с древних времен, когда они грабили морские суда, ничуть не изменилась. Грубые, алчные, беспринципные, похотливые мерзавцы…

Им нравилось пугать нас, они просто наслаждались своей безраздельной властью. Их главарь, Виталий, всякий раз вызывал у меня дрожь омерзения – очевидно, он тщательно работал над своим образом, чтобы одним своим видом устрашать людей. У него были какие-то дикие глаза: черные, навыкате, злые, вечно налитые кровью. Свирепости его облику придавал выдвинутый вперед подбородок, а когда он разговаривал, то в его рту виднелись длинные заостренные желтые зубы. У него на лбу красовались два небольших рога, вживленных в череп, и между ними почти до затылка по выбритой голове тянулась полоска коротких черных волос с вкраплениями седины. Весь он был покрыт жуткими татуировками. Когда он поворачивался спиной, то на затылке у него можно было видеть его «третий глаз» – удлиненный фиолетовый камень-кабошон в обрамлении декоративных шрамов, обозначающих веки. Одевался он в какой-то серый замшевый комбинезон без рукавов, с множеством карманов. Обладая невысоким ростом и узким тазом, он был довольно плечист, имел длинные мускулистые руки, несколько напоминая быка. Невозможно было сказать, сколько ему лет, думаю, около сорока.

Когда он в сопровождении своих подручных первый раз явился к нам, то мы просто обомлели от его вида. Голос его соответствовал облику – хрипло-свистящий, он вызывал какой-то липкий озноб. Виталий велел нам выстроиться в ряд, и ходил, нагло нас щупая и разглядывая, точно оценивая скотину на рынке. Он брал нас за подбородок двумя пальцами и ухмылялся, наслаждаясь нашим страхом… От него воняло потом и алкоголем. Его ладони, жесткие и холодные, были просто непропорционально огромны. И я не могла скрыть дрожь, когда он этими своими руками прикасался к моему лицу.

«Ну что, девки… – сказал он, закончив свой неторопливый обход. – Можете не надеяться вернуться домой. Никакой выкуп мне не нужен. Зато я знаю местечко, где таких цыпочек с удовольствием купят для услады своего тела… Отныне вы – просто девки, рабыни. С этой минуты вам следует привыкать к послушанию, ибо судьбы своей вам уже не изменить. Я – ваш хозяин, и я распоряжаюсь вашими жизнями. Надеюсь, вы хорошо это усвоили… – Он помолчал, а потом вдруг заорал: – Ну?! Усвоили или нет?!»

Мы дружно вздрогнули от этого крика, в котором уже не было ничего вкрадчиво-свистящего – это был мощный, грозный глас того, кто привык повелевать… И мы склонили свои головы и закивали, мысленно смиряясь со своей судьбой, ибо стало ясно, что ни разжалобить, ни обольстить, ни подкупить этого ужасного человека не получится.

Уже потом, когда пираты ушли, мы принялись причитать и плакать. Да, нас готовили быть воинами, но теперь мы могли позволить себе быть обычными женщинами, которые попали в безвыходную и страшную ситуацию, не успев даже толком познать жизнь…

Впрочем, на протяжении нескольких последующих дней никто не приходил нас насиловать. Очевидно, пиратам было достаточно для этого других пассажирок, а нас, как ценный товар, решили не подвергать сексуальной эксплуатации. Это хоть немного, но утешало нас, гордых дочерей истинных патрициев Неоримской империи.

Ну а потом, когда мы окончательно привыкли к той мысли, что мы рабыни и никакого выхода из этого положения нет, вдруг все снова изменилось… В один действительно прекрасный момент нас снова поразило беспамятство, какое обычно бывает, когда применяют парализующее оружие, позволяющее захватить или освободить нужный объект без кровопролития. А когда мы пришли в себя, искин «Солнечного ветра» Агриппа сообщал по корабельной трансляции радостную весть, что наш лайнер отбит у пиратов вооруженными силами Четвертой Русской Галактической Империи. Радуйтесь, люди, радуйтесь, теперь вы свободны! И сразу же возникли вопросы. Какая во имя Иисуса Вседержителя может быть четвертая русская империя, когда наша Неоримская империя в Галактике одна-единственная, и другой империи рядом с нами не бывать, потому что мятежи различных безумцев, считающих, что они могут жить сами по себе, подавляются со всей возможной решимостью?

Но потом пришлось признать, что мы изрядно погорячились, не желая признавать очевидное. Искин Агриппа в приватном послании для нашего сектора шестнадцать дробь двенадцать (всем остальным знать эту информацию было необязательно) сообщил, что во время одного из прыжков захваченный пиратами лайнер провалился в другой временной слой, очень далекий от нашего мира, который мы знали и любили. Как только это было установлено с полной достоверностью, пиратский вожак приказал лететь к Старой Земле, надеясь найти на ней приют от всяких невзгод, но нашел там только боевые корабли четвертой империи в засаде. Мы даже видели солдат, точнее, солдаток той империи, которые осматривали наш сектор в поисках затаившихся пиратов. Рослые мускулистые женщины, настоящие великанши, остроухие и чуть раскосые, они были одеты в легкую полевую броню, не сковывающую их движений. Но самым важным для нас знаком был золотой двуглавый орел в центре алого шеврона, закрепленного в верней части левого рукава каждой такой солдатки. Символ нашей империи – черный орел на золотом фоне, но я готова допустить, что в другом мире все пошло не так, как у нас. Убедившись в отсутствии среди нас недружественных личностей, солдатки на грубой, но понятной латыни извинились за беспокойство и отправились проверять следующий сектор.

– Бывалые… – глядя им вслед, со вздохом сказала моя подруга Марселина Бебия, – одними тренировками да учениями таких повадок не заработаешь. Под огнем были не раз, и, скорее всего, будут еще.

Марселина у меня фантазерка, но в данном случае она права. Мы только что увидели кусочек хорошо смазанной и отлаженной военной машины, которую местные властители пускают в ход по малейшему поводу. И тут же среди наших девок вспыхнули сразу два спора. Те, кто закончил академию по навигационной части, принялись выяснять, как это вообще было возможно – выйти из прыжка в другую реальность, а все остальные решали, возьмут ли нас на службу, так сказать, по специальности, или, как нелояльных иностранок, спишут в пеонки пропалывать овощи и корнеплоды на плантациях.

И в самый разгар этого спора появилась она – Елизавета дочь Дмитрия из варварского рода Волконских, и в то же время жена императора Сергия сына Сергия из рода Сергиев, и, стало быть, наша новая императрица. Она просто блестяще владела латынью, и так красиво строила фразы, точно это был ее родной язык! И сама по себе императрица была женщиной сродни нам, простым смертным. Подумать только: она не сидела в апартаментах, наслаждаясь роскошью, как это делает большинство особ ее круга, а сама лично служила Империи, принимая самое активное участие в боях и сражениях! Она управляла штурмоносцем – это нечто вроде ударного челнока космодесанта, который выбрасывает в самый эпицентр битвы роту солдат, а потом поддерживает их огнем бортового вооружения!

Она была такая же, как мы, плоть от плоти и кровь от крови, и поэтому мы, разумеется, сразу прониклись к ней великим уважением и расположением.

Появившись перед нами первый раз, она вскинула вверх руку, требуя тишины, и обратилась к нам с такой речью:

– Сразу проясню для вас некоторые моменты и отвечу на те вопросы, которые, несомненно, сидят у вас в голове. Итак, первый делом я сообщаю вам, что прежняя жизнь для вас закончилась безвозвратно. Вам придется забыть все, к чему вы привыкли, поскольку обратно в свою Неоримскую империю вы уже не вернетесь никогда. Постарайтесь свыкнуться с этим, чтобы быть готовыми воспринимать новое положение вещей. Вы – в ином мире, где действуют совсем другие правила и законы, чем те, к которым вы привыкли. Единственное, что осталось неизменным – если вы пожелаете служить в соответствии с полученной в Академии квалификацией, наша Империя примет вас как родных дочерей и за верность вознаградит сторицей. Выбор у вас, собственно, невелик: или служба в первой линии, или участь пеонки, ковыряющейся на грядках с капустой и морковью. Третьего не дано.

Немного помолчав, Елизавета Сергия продолжила говорить, и от ее слов у нас ум заходил за разум, настолько невероятными они были.

– Наша Империя, – сказала она, – еще очень молода. До недавнего времени единственным ее субъектом был линкор планетарного подавления «Неумолимый», найденный нами на очень высоком уровне Мироздания, намного выше вашего. Но случилось так, что Господь Всемогущий преподнес моему мужу в дар один депрессивный мир, оседланный кровожадным демоном, превратившим его в чистое инферно. Кровь и слезы невинных дев, таких же, как и вы, лились на этой земле рекой, а демон жирел на их страхе и боли, все дальше распространяя свою власть на местных людей, и никто из смертных не мог бросить ему вызов. Но мой муж Сергий сын Сергия из рода Сергиев и его верная соратница Ника-Кобра – кто угодно, но только не простые смертные. Мой богоданный супруг, помимо титула Великого князя Артанского, помогающего ему улаживать разные щекотливые дела среди монархов, является Адептом Порядка, богом-полководцем священной оборонительной войны, Специальным Исполнительным Агентом Творца Всего Сущего по делам, решаемым путем меча, а также Бичом Божьим для всяческих негодяев. При этом Ника-Кобра является Адептом Хаоса, а также носит звания Темной Звезды и Грозы Драконов. Когда две этих силы, Порядок и Хаос, враждуют между собой, то все вокруг подвергается тотальному уничтожению, а когда они вместе, пылая благородной яростью, выступают против общего врага, то не устоять даже Сатане. Вот и демон под совместным ударом двух фундаментальных сил Мироздания был испепелен так же, как будто по его логову ударили излучателем антиматерии. После этого мир, лежащий сейчас под вашими ногами, стал свободен от его присутствия, но остались последствия почти двухвекового владычества зла, которые теперь предстоит исправлять моему мужу и его Верным.

Все, что сказала эта женщина, было невероятным, невозможным и просто немыслимым, но тут за спиной Елизаветы Сергии появилась голограмма искина Агриппы. Тот приложил правый кулак к сердцу и сказал:

– Все сказанное здесь было правдой, правдой и одной только правдой, в чем я клянусь вам как носитель абсолютной истины. Сергий из рода Сергиев действительно тот, за кого он себя выдает, и он действительно обладает той мощью, о которой говорила госпожа императрица. Я уже поступил к нему на службу, причем не только как искин, а как любое мыслящее существо, без разницы в происхождении, и нисколько о том не жалею. Надеюсь, и вы последуете моему примеру.

Закончив свою речь, Агриппа исчез, и Елизавета Сергия получила возможность продолжить свою речь.

– Здесь, на этой земле, недавно освобожденной от власти Зла, – сказала она, – вам предстоит трудиться во славу своей новой родины. Уверена, все вы талантливы и обладаете полезными знаниями, так что каждая из вас найдет свое признание на службе нашей Империи. Да, мир, в котором вам предстоит жить, пока не обихожен и довольно непригляден, поскольку пребывает в довольно диком состоянии. Но именно от вас, как и от всех нас, зависит то, каким он станет в будущем. А мы намерены сделать этот мир процветающим, поскольку именно его Господь отдал во владение нашему императору. Поэтому вы должны осознать свою ответственность! Вам придется смириться с тем, что к себе вы никогда не вернетесь, никогда не увидите родной дом и близких. Но через это пришлось пройти нам всем – да, и мне тоже! Пройдет время, и ваши печали забудутся. И однажды, когда вы поймете, каким важным делом занимаетесь, вы почувствуете себя совсем по-другому – не потерянными, а избранными. Это неизбежно будет, поверьте мне – так происходит рано или поздно с каждым из нас. А теперь вкратце дам вам представление об этом мире, чтобы вы уже сейчас знали, с чем вам предстоит иметь дело…

И Елизавета Сергия рассказала нам такое, что у нас просто волосы вставали дыбом. И вся наша прежняя жизнь, включая пиратский захват, показалась нам увеселительной прогулкой по сравнению с тем, что мы услышали из ее уст. Все звучало просто невероятно, тем не менее в словах императрицы мы усомниться не могли. И когда она покинула нас, пообещав вскоре вновь навестить на новом месте, мы долго думали над ее словами, поражаясь тем чудовищным вещам, что происходили здесь до вмешательства императора Сергия из рода Сергиев.

А потом мы взяли свои вещи и спустились на самый низ «Солнечного Ветра» – в ангар, где нас ждал большой десантный челнок, в который мы поместились все без остатка.

И вот мы внизу, в месте, именующемся «женский репродукционный лагерь Шантильи», тем не менее вполне официально считающемся столицей новой империи, потому что именно здесь, среди живых людей, а не в руинах, устроил свою штаб-квартиру император Сергий из рода Сергиев.

Этот очень странный мир не похож вообще ни на что привычное. Все здесь пугающе-чужое, все унылое и неприглядное. Нас распределили в двух вытянутых казармах, а рядом тянулось множество таких же сооружений, выглядящих не очень эстетично, на наш взыскательный вкус. В этом мире вообще как-то мрачно и неуютно, витает в воздухе нечто этакое… похожее на отголосок большой трагедии. При этом поразительно, что здесь никто не знает латыни! И не менее поразительно то, что тут нет мужчин. То есть они изредка появляются, отдают какие-то распоряжения, а потом исчезают. Кругом тут – одни женщины! Причем молодые, такие же, как мы.

По первому времени происходящее казалось мне каким-то сумбуром. Было чувство, что нас бросили и забыли. Однако вскоре я стала понимать, что в этом месте все подвержено некоему непостижимому порядку, который касается и нас. Я наблюдала, и все больше ко мне приходила уверенность, что очень скоро для нас все окончательно разъяснится и станет понятной наша дальнейшая судьба – где мы будем служить и в каком качестве. Конечно, всем нам хотелось домой. Однако мы уже знали, что о доме можно забыть. Но мы не говорили об этом – и тогда в душе каждой оставалась маленькая иррациональная надежда на чудо. Вот мы однажды проснемся, и вдруг узнаем, что все вокруг идет по-прежнему, а захват «Солнечного ветра» пиратами, попадание в другой мир и император Сергий окажутся дурным сном. Нам не хотелось думать о том, что все, к чему нас готовили и что мы отчетливо себе представляли, теперь уже никогда не сбудется, а будет нечто другое, к чему мы пока не готовы…

Внимательно наблюдая за той жизнью, что текла вокруг нас своим чередом, я убеждалась, что здесь, как и в любом обществе, есть начальники, большие и маленькие, есть подчиненные разных рангов. Мы же находимся здесь в качестве, я бы сказала, опекаемых. Впрочем, я заметила, что опекают не только нас…

По соседству с нами, слева, в такой же казарме, живут очень странные девицы. Они носят белые блузки, повязывая на шею красную косынку. Юбки при этом у них могут быть синие, серые, черные, и обычно не длиннее, чем до колен, как и у нас. Это не очень похоже на униформу, но определенного стиля они придерживаются. Мы слышим, как они часто смеются и даже устраивают какие-то сценки.

В другой казарме, справа, проживают девицы совсем другого толка. Их одежда, прически, манера поведения свидетельствуют о хорошем воспитании и благородном происхождении. Одеваются они кто во что горазд, причем предпочитают очень длинные юбки. Мы уже догадались, что те и другие взяты из разных миров… Впрочем, в них есть что-то общее, и это, в первую очередь, внешность. Держатся они посвободнее нас – очевидно, это контингент добровольный и уже достаточно освоившийся, знающий больше, чем мы. Ну и, разумеется, девицы и из правой, и из левой казармы говорят на одном языке, что позволяет им общаться между собой.

На нас обитательницы этих двух казарм поглядывают с любопытством. Пообщаться мы не можем, поскольку не понимаем друг друга. Но они проявляют дружелюбие, улыбаются и здороваются с нами, говоря: «Аве!», но это единственное слово, которое они знают на латыни. Одна из длинноюбочных, правда, пыталась завести с нами беседу, но мы очень плохо ее понимали, неправильно выговариваемые ею слова резали наш слух. Нас же она не понимала вовсе. Под конец она с некоторой досадой воскликнула: «Латынь – это мертвый язык!», чем изрядно нас шокировала. Как это мертвый?! Неужели в том мире, откуда они прибыли, не существует нашей империи и на нашем языке уже никто не говорит?! Это было столь горестным открытием, что мы еще долго обсуждали сей прискорбный факт, строя предположения, что же могло произойти с нашей могучей империей, что она просто исчезла, и язык ее был утрачен.

Нам многое хотелось знать. У каждой из нас голове теснились тысячи вопросов. Не имея возможности получить на них ответы, мы вели довольно бурные беседы между собой, но это не приближало нас к истине. Мы поняли лишь одно, не подвергавшееся сомнению: то место, куда мы попали и где, скорее всего, останемся навсегда – это другая империя, ничего общего не имеющая с нашей, и при этом гораздо более могущественная. И что из пиратского плена нас освободили не без участия самого императора… Это наполняло наши сердца благоговением. А то, что к нам тут неплохо относятся, давало надежду, что наша судьба так или иначе устроится. И пусть пока все вокруг выглядит не столь привлекательно, как мы привыкли у себя дома, в конце концов, это только самое начало этой новой Империи, которую нужно обустраивать. С той поры, как император Феликс Максимус основал Неоримскую империю, прошло множество лет и даже столетий, прежде чем она стала такой же блистательной, как в наши дни. Но мы знаем, что имена его соратников и сподвижников, выбитые золотыми буквами по темному граниту, навеки вошли в имперскую историю – так, может быть, и здесь, рядом с именами госпожи Кобры, госпожи Анны и госпожи Елизаветы, будет записано имя великой госпожи Цецилии Долабеллы…

И вот в тот момент, когда наши мозги были готовы вскипеть от вопросов, нас снова посетила госпожа императрица, прилетев из какого другого места на своем штурмоносце. Было захватывающе наблюдать за тем, как в пространстве открывается дыра и оттуда появляется боевой корабль, сразу же после этого совершая посадку. Вот это, я понимаю, прорывная технология, а также демонстрация могущества и технического превосходства…

Елизавета Сергия охотно отвечала на наши вопросы, и вообще вела себя с нами без свойственной царственным особам надменности, а так, будто мы были людьми одного круга, и разделяла нас только разница в возрасте и жизненном опыте. И это удивляло. Впрочем, слушая то, что она рассказывала, мы все больше убеждались, что тут вообще особенные отношения между людьми, и каждый друг другу товарищ, независимо от положения. То есть все равны, и ни у кого нет привилегий. Удивительно… Я никогда бы не подумала, что подобное общество вообще может существовать. Нас учили другому… И теперь все наши представления просто разлетались вдребезги, ведь мы не просто слышали, а видели собственными глазами, что все здесь именно так, как рассказывала госпожа императрица. Господин Сергий говорит неофиту: «Я – это ты, а ты – это я, и я убью любого, кто скажет, что мы не равны друг другу, вместе мы сила, а по отдельности мы ничто» – после чего тот становится Верным, составляющим со своим императором одно целое на поле боя и свободным в личных поступках. Я тут всего-то чуть больше суток, а уже хочу произнести эту клятву, так что нет сил дождаться случая, когда это будет возможно. Таких, как я, пока немного, но их число растет буквально на глазах, ведь мы, истинные патрицианки, всегда и везде стояли под знаменами Империи.

25 марта 1953 года, 19:45. Москва, ближняя дача в Кунцево

Капитан Серегин Сергей Сергеевич, великий князь Артанский

И вот я снова в том кабинете, где мы когда-то нашли умирающего товарища Сталина. Только на этот раз Хозяин бодр, полон сил и оптимизма. А как же иначе – ведь теперь он видит людей из своего окружения насквозь и знает, на кого можно положиться, а кто уже мысленно предал товарища Сталина, и теперь только и ждет момента, когда тот помрет. За последние три недели состав областных первых секретарей сменился на две трети, республиканских – на три четверти, а совет министров обновился больше чем наполовину. И большинство из отставленных функционеров ожидало не увольнение без мундира и пенсии, и даже не отправка на нары Гулага, а падение во Тьму Внешнюю, где уже вовсю скрежещет зубами злой клоун Никита Кукурузник.

И не было мне жалко среди них никого, одного лишь Лаврентия я отмолил у разгневанного Отца Народов, сказав, что менеджерами такого класса не разбрасываются. Тогда самый старший товарищ Сталин посмотрел на меня Истинным Взглядом и сказал, что этот Иуда продал его, продаст и меня. А «Иуда» стоял тут же, ни жив ни мертв, и слушал, как решается не чья-то, а его собственная судьба. Непривычное ощущение для бывшего генерального комиссара госбезопасности. Я подождал, пока его помотает на эмоциональных волнах от надежды к отчаянию и обратно, после чего ответил, что меня предать ему будет невозможно. Есть у меня методы и против людей с пониженной моральной ответственностью, для которых невозможно принесение страшной встречной клятвы. Магическая печать типа «хаос-порядок», скрепляющая заклинание перманентной регенерации, при своем разрушении в случае измены способна выделить от пятидесяти грамм в тротиловом эквиваленте, как у гранаты Ф1, до пятидесяти мегатонн, что соответствует самым мощным термоядерным боеприпасам. Наверное, есть где-нибудь в Мироздании культуры, у которых считается этичным без объявления войны заслать во вражеский город диверсанта, инициированного такой печатью, а потом подорвать ее в самый неожиданный момент. Врагам тогда выйдет внезапный разгром, а смертнику, если он в то верит, полет в рай прямо к гуриям. Чик – и уже в объятиях у красавиц.

Немного помолчав, советский вождь сказал, что он не приемлет такие методы ни в каком смысле, хотя лично я могу поступать с Лаврентием так, как мне будет угодно. На этой ноте разговор был закончен, и лучший менеджер всех времен и народов поступил в мое безраздельное распоряжение, с одним лишь условием, что он никогда не сможет вернуться в родной мир. А если вернется, то сам будет виноват в своих несчастьях – здесь его больше знать не желают. И все, больше никого из попавших в жернова местных коммунистических функционеров спасать от мазка зеленкой на лоб я не стал. Ни Микоян, ни Каганович, ни Булганин с Маленковым мне интересны не были, как и Ворошилов. За Буденного я бы вступился, как и за любого другого боевого генерала, но никто из этих людей в Хрущевском блудняке замешан не был.

Хозяину тут урок, и даже два. Обжегшись на Тухачевском, он по привычке дул и на всех остальных высокопоставленных военных, cчитая их такими же авантюристами и потенциальными заговорщиками, хотя они-то как раз, за исключением разве что обиженного Жукова, хранили Верховному верность даже после его смерти. Не тех он сдерживал и не тех продвигал, что в Основном Потоке потом серьезно аукнулось деградацией партийно-государственного аппарата и крушением всего. Второй урок заключается в том, что «ленинградский» партийный клан, приготовившийся к схватке за власть после его смерти, Хозяин разгромил, а вот аналогичную «киевскую» кодлу во главе с Хрущом просто не заметил. И это тоже имело последствия – как краткосрочные, в форме его собственной безвременной смерти, так и долгосрочные, опять же в виде краха коммунистической идеи и распада великой страны, разделенной Лениным (а на самом деле Троцким) на дольки, будто апельсин. Товарищ Сталин, под корень вычистивший всех «старых ленинцев» (ибо все они участвовали в заговоре), изменить структуру Советского Союза сможет, и никто не посмеет ему возразить, а вот ни у кого из его преемников на такое просто не хватит тяму.

Но темой моего сегодняшнего визита к Хозяину на Ближнюю Дачу были скорее вопросы внешнеполитические, связанные с ослиным упрямством американцев, не желающих бросать карты в корейском вопросе. Попытка вражеского командования схватиться за ядерное оружие уже сама по себе выходит за рамки добра и зла, однако следующий ход той стороны перекроет ее многократно. По данным орбитальной сканирующей сети, на американских базах в Европе, Великобритании, Ливии, Турции, а также в Гренландии и на Аляске началась нездоровая возня с ядерным оружием, что указывает на подготовку к приведению в действие плана внезапного нападения на СССР под кодовым названием «Дропшот». Только что пресеченная мной авантюра на Дальнем Востоке начиналась точно так же, но на этот раз бомбардировщики с ядерными бомбами будут взлетать с двух десятков авиабаз по всему северному полушарию. Слон действительно закусил удила и в упоении своей мнимой мощью рвется в драку, размахивая хоботом.

Не скрывая ни малейшего нюанса, я рассказал обо всем советскому вождю. Тот подумал и спросил без всякого оттенка упрека в голосе:

– Так значит, война, товарищ Серегин?

– Не война, – ответил я, – а внезапное вероломное нападение в стиле всем известного плана «Барбаросса». Война – это когда противоборствующие силы поставлены примерно в равные условия, но в данном случае все совсем не так. Во-первых, в планы американского командования входит неспешная почти недельная подготовка к нанесению ядерного удара. Во-вторых, американские военно-воздушные силы организованы так, чтобы применить восемьдесят пять процентов своего ядерного оружия еще в первом налете. В-третьих, вражеское командование уверено, что большая часть советской авиации будет уничтожена прямо на земле и не сможет помешать вторжению. Ситуация по итогам такого первого удара противника действительно может выглядеть как безнадежная, образца июля сорок первого года, умноженная на сто. Кстати, там, в своем родном мире, я читал, что при разработке планов нападения на Советский Союз американских недоумков плотно опекали недобитые гитлеровские генералы: Гальдер, Йодль и прочие Манштейны.

– И что же вы предлагаете? – спросил советский вождь. – Сдаться?

– Ни в коем случае, – ответил я. – Когда ситуация по итогам первого вражеского удара выглядит почти безнадежной, следует изо всех сил бить на опережение, снижая шансы врага на победу. Весь расчет американцев строится на том, что за ними будет и инициатива начала боевых действий, и право первого удара – и чтобы не случилось нового двадцать второго июня, этот план необходимо ломать со всей возможной решимостью.

– Да, – сказал Верховный, – брат[5] говорил, что вы еще тот сорвиголова, быстрый мыслью, как Наполеон, и стремительный, как Суворов. Впрочем, и мои генералы говорят то же самое. Если нападение неизбежно, требуется нанести превентивный удар на всю глубину вражеского развертывания, чтобы застать американские войска врасплох, разгромить и погнать на запад до самого Ламанша.

– Ну что же, товарищ Сталин, – сказал я, – ваши генералы абсолютно правы. Как я уже говорил, американский план молниеносного удара «Дропшот» ничуть не лучше гитлеровской «Барбароссы». И цели и изъяны у него те же самые. Половину советских людей предполагается убить, а остальных сделать вассалами американских властей и рабами доллара. В Вашингтоне уже и план оккупации советской территории продуман, куда там знаменитому плану «Ост». Единственное, чего я не приемлю в ходе ответных действий, это ядерных и массированных бомбовых ударов по городам на территории противника. В первую очередь воевать надо с политиканами, во вторую – с генералами, в третью – с солдатами, и никогда с гражданскими. В противном случае отвоеванная вами территория не будет стоить ровным счетом ничего.

– Очень хорошо, товарищ Серегин, – кивнул Сталин, – мы тоже не желаем массовых ненужных смертей среди европейского и американского мирного населения. Но на войне может быть всякое, поэтому зарекаться не стоит ни от чего. Ведь города – это не только места скопления мирного населения, но еще и промышленные центры, и транспортные узлы, разрушение которых во вражеском тылу является непременным залогом победы. Напрасные потери советских войск нам тоже не нужны. А теперь скажите, вы просто даете нам совет нанести упреждающий удар или поддержите наши действия своими возможностями? Ну, хотя бы как в Корее.

– Конечно, поддержу, и гораздо серьезнее, чем в Корее, – ответил я. – В случае необходимости в небесах этого мира может появиться даже «Неумолимый», до жидкого стула пугая американскую деревенщину своей мощью. Но это только на крайний случай, до которого, я надеюсь, не дойдет. И еще. Поскольку Советский Союз – не Китай и не Северная Корея, то по части воздушных операций у ваших ВВС будет своя зона ответственности к востоку от Рейна. Западнее действуют мои «Шершни» и «Каракурты». Также в моей зоне ответственности находятся американские базы в Турции, на Ближнем Востоке и в Северной Африке. Объектов много, но надо будет успеть везде. В дальнейшем на меня ложится задача по перехвату бомбардировщиков, летящих на аэродромы в Европе, Японии, Тайване и Филиппинах. Тихоокеанский театр военных действий тоже может ожить со страшной силой, и в таком случае Япония должна стать заботой Советского Союза, а все остальное следует отдать Китаю. Именно поэтому, помимо поддержки с воздуха, я обеспечу ваши региональные командования на Европейском и азиатском направлениях планшетами орбитальной сканирующей сети. Это необходимо для того, чтобы товарищ Жуков в Германии и товарищ Василевский в Мукдене не знали, что такое туман войны, и видели противника насквозь, как голого младенца в люльке. Когда я отправлюсь на уровни девяностых годов двадцатого века, тут должна остаться только тишь, гладь и полная благодать. Никакого желания возвращаться и совершать работу над ошибками у меня нет.

– С кандидатурой Василевского согласен, но вот товарищ Жуков вызывает у меня определенные сомнения… – с оттенком недовольства произнес Сталин. – Какой-то он стал скользкий и куркулистый, что ли…

– Другого генерала-отморозка, способного безоглядно рубиться насмерть в любой ситуации, у вас нет, – ответил я. – На Западном направлении, где советские сухопутные войска будут наносить свой главный удар, должен находиться именно такой человек. Пусть доведет Красную Армию до Ламанша, а там поглядим, что и как. Если дело будет совсем плохо, то заберу его к себе в Империю, чтобы он не путался тут под ногами, не портил карму себе и вам.

– Ну хорошо, – сказал Верховный, – Жюков так Жюков. Пусть потешит душу напоследок. А теперь скажите, в какие сроки должно начаться это наше упреждающее наступление?

– Американцам осталось готовиться к нанесению внезапного ядерного удара шесть дней, – ответил я, – ударить надо в самый канун того момента, когда они пришьют там у себя все пуговицы, достанут ядерные боеприпасы их хранилищ, приведут в боевое положение и подвесят под самолеты. Пусть это будет ночь с тридцать первого марта на первого апреля, чтобы утром на коллективном Западе всем было не до смеха. И тогда всех их разом – кого прямо на земле, как на аэродроме возле Тайбэя, а кого в воздухе сразу после взлета. Не надо нам, чтобы потом где-то всплывали какие-нибудь остатки, так и до беды недалеко.

– Совершенно с вами согласен, – кивнул советский вождь, на чем разговор был закончен.

Мир Мизогинистов, 28 июля 2020 года, 12:35 по времени репродукционного лагеря в Шантильи, ближнее околоземное космическое пространство, круговая орбита высота семьсот километров, SSN «Solaris ventus», каюта-апартаменты первого класса семьи проконсула Конкордия Красса

Супруга проконсула Валерия Конкордия (42 года)

Почтенная матрона Валерия Конкордия, несмотря на свои сорок два года, выглядела прекрасно: глаза ее были ясными, волосы еще не начали седеть, овал лица не поплыл, а морщин было совсем немного. Кроме того, она сохранила прекрасную фигуру, которая с годами не расплылась, а лишь обрела приятную мягкость и округлость черт. Да и вся она была мягкой, спокойной, несуетливой женщиной. Движения ее были исполнены аристократического достоинства и царской грации, а речь ее звучала медленно и плавно. Это была воистину удивительная женщина – она всегда сохраняла самообладание. Никто и никогда не видел Валерию Конкордию гневающейся или истерящей. И в то же время она не была холодна, наоборот, тепло ее души ощущалось даже на расстоянии. И потому к ней тянулись все, кому требовалось утешение. В ее серых глазах плескался океан покоя. А прикосновение ее рук могло исцелить от самой глубокой печали. И эта добрая женщина щедро делилась своим внутренним равновесием с другими. А «другими» была ее семья. Удивительно, но никто из ее домочадцев больше не обладал даром умиротворения – напротив, все они были личности страстные, эмоциональные, увлекающиеся. Таковым был супруг Валерии… а дети пошли в него. Конкордий Красс с годами, правда, стал степеннее, выдержаннее, но в глазах его по-прежнему горел тот неугасимый огонь, который так свойственен смельчакам и авантюристам.

Мужем своим Валерия гордилась. И очень любила его, совершенно не обращая внимания на некоторые не слишком приятные черты его характера. А он мог быть требовательным и ворчливым, мог придираться к мелочам, если у него было плохое настроение. Впрочем, к супруге у него никогда не было особых претензий, но своим детям он частенько делал выговоры и внушения. Этот человек был строгим перфекционистом, желающим, чтобы все вокруг него находилось в идеальном состоянии (тем не менее именно это качество помогло ему занять довольно высокую должность в Империи). Этот пятидесятишестилетний мужчина до сих пор был красив, не обрюзг и не утратил физической силы. Его глаза светились умом и проницательностью. А иногда, в минуты особого расположения, в них мелькал озорной молодой огонек – тот самый, который так нравится женщинам, делая мужчину во сто крат привлекательней.

У Конкордия Красса, помимо жены, была молодая наложница по имени Инесса – единственная, кого Валерия недолюбливала за ее дерзкий взгляд и манеру ходить, вульгарно качая бедрами. Впрочем, супруга проконсула была достаточно благоразумна, чтобы не проявлять открыто свою неприязнь, и всегда была любезна с наложницей, что исключало всякие ссоры между этими двумя женщинами. Впрочем, они особо не контактировали друг с другом.

Помимо самого проконсула, его жены, наложницы и детей, в состав фамилии входили кондиционированные слуги: камердинер главы семьи Виталий и шесть служанок. Анна и Мария обслуживали Валерию Конкордию, Павла была приставлена к наложнице Инессе, а Лола и Белла – к дочерям проконсула Виргинии и Глории. В обязанности же Нонны входило «развлекать» четырнадцатилетнего Цезаря. Самая обычная аристократическая неоримская семья…

Когда корабль захватили пираты, для семейства Красса это было неприятным происшествием, но не катастрофой. Все они прекрасно знали, что их выкупят и они вернутся домой. Но вдруг обстоятельства поменялись – и эти перемены уже были действительно тревожными, потому что выяснилось, что отныне ни о каком возвращении домой речи быть не может.

Валерия Конкордия впервые в жизни испытывала беспокойство, доходящее почти до паники. Однако, ощущая ответственность за все семейство, она не показывала своей тревоги, храня прежнюю невозмутимость. Лишь в глубине ее ясных глаз таились темными тенями страх и неуверенность.

Им было известно только то, что волею Иисуса Вседержителя захваченный пиратами «Солнечный ветер» вышел из очередного прыжка в чужой для неоримлян пространственно-временной плоскости событий, где все не так, как у них дома. И никто не знает, как вернуться обратно и можно ли это сделать. Однако пираты просчитались, решив, что теперь все их злодеяния останутся безнаказанными. И в этом пространственно-временном слое имеется своя Империя, дальняя родственница неоримской, но только не пожилая, заплывшая жирком и погрязшая в удовольствиях стола и постели, а молодая, деятельная и очень злая в отношении всяческих негодяев. Пираты и ойкнуть не успели, когда суровая рука имперского закона взяла их за шиворот. Это Валерию Конкордию радовало, но печалило ее то, что это была совершенно другая империя, где было все не так, как у обычных людей, и она не знала, удастся ей привыкнуть к чужим и чуждым правилам существования или до конца жизни она будет тосковать по привычным ей обычаям и порядкам.

Когда ее дражайшего супруга вызвал к себе для разговора император этой неведомой империи, почтенная матрона места себе не находила. Она знала горячность своего мужа, и опасалась, как бы тот в своей гордыне не натворил непоправимого. Истинный сын своей империи, он едва ли так сразу согласится подчиняться новым правилам.

Но когда отец семейства вернулся в каюту, то вид у него был такой, словно он только что беседовал с самим всемогущим Иисусом. Глаза горят, на устах многозначительная улыбка, впрочем, видно, что он изрядно чем-то озадачен.

Валерия сразу поняла, что им нечего опасаться худшего, и ее тут же отпустило.

– Ну что, дорогой, рассказывай, – сказала она.

Конкордий Красс прошел на середину каюты и уселся на положенное его чину курульное кресло. Приложил руку ко лбу и несколько мгновений пребывал в задумчивости, в то время как домашние сгрудились вокруг, топчась не месте от нетерпения услышать то, что прояснит их судьбу.

Наконец проконсул вздохнул, положил руки на подлокотники, выпрямился, обвел взглядом жену и детей и промолвил:

– Вам не о чем волноваться. Все в порядке. Мы в безопасности. И мы здесь навсегда. Но отныне нам всем придется полностью изменить свой привычный образ мышления. Да! Чтобы вписаться в новую для себя реальность, мы должны стать другими. Это будет нелегко, но нам придется это сделать…

Он снова обвел свое семейство и принялся рассказывать, начав с краткого описания основных правил этого мира…

Перебивать отца было не принято, и все слушали его в молчаливом изумлении. Все то, что он говорил, звучало просто безумно. Нет господ и рабов? Да как же это может быть? Слуги теперь свободны и равны им, господам? Но это же невозможно себе даже представить…

Но это была всего лишь первая часть удивительного повествования. Когда отец семейства замолчал, чтобы перевести дух, сын воскликнул:

– А как же ты, отец?

– Что касается меня… – Конкордий Красс потер подбородок, и глаза его хитро блеснули, – то мне самим императором предложена должность…

Валерия всплеснула руками. Радость захлестнула ее сердце – пьянящая после всех треволнений последних дней. Вот какой замечательный ее муж – его оценили! А если так, то все складывается очень даже неплохо. И на этом фоне все остальное уже не столь и неважно.

– Император Сергий поведал мне много такого, что с трудом улеглось в моей голове, – продолжал между тем глава семейства. – Дело в том, что ныне он обустраивает мир, в котором прежде происходили ужасные, немыслимые вещи… – Он замолчал, глядя на дочерей, и решил не вдаваться в подробности. – Словом, мне предстоит заниматься администрированием определенной территории, со всем находящимся на ней контингентом. Это для начала…

Старшая дочь захлопала в ладоши, следом захлопали двое других детей.

Конкордий сдержанно улыбнулся.

– А теперь вы очень удивитесь… – сказал он. – И даже, пожалуй, будете шокированы. Дело в том, что мне в помощники выделены… злодейки. Да-да! Именно они.

Семейство загалдело, издавая изумленные возгласы.

– Как?! Не может быть! Это шутка?!

Конкордий поднял руку, призывая к тишине.

– Это не шутка. Здесь светлых и темных злодеек не считают эээ… злодейками. Напротив, тут они полноправные члены общества, служащие императору наряду с обычными людьми. Мне лично будут выделены советницы – экобиологи и социоинженеры из числа светлой разновидности этого народа.

Для супруги проконсула все это звучало просто немыслимо. Но, поскольку она была достаточно гибкой женщиной, то просто сказала себе, что так обстоят дела. Кроме того, ее глубокое убеждение (впрочем, присутствующее у всех неоримлян), говорило ей о том, что император всегда прав. А ведь у них снова есть император – да еще какой! Уж его империя явно могущественее неоримской, раз даже такие неуправляемые существа, как злодейки, подчиняются ему и состоят у него на службе. После всего сказанного матрона прониклась доверием к этой новой империи, которую им еще предстояло познавать и познавать, делая удивительные открытия. Валерия заранее сказала себе, что примет любое положение вещей в своей новой бытности. Раз уж империя Сергия достигла таких высот, то уж наверняка ее устройство держится на прочном фундаменте. То, что ее супругу сразу дали должность, тоже о многом говорило. Вот только детям придется нелегко привыкать ко всему новому. Здесь другие правила приличия, и как бы их аристократическая спесь не испортила их семейству репутацию… Нужно будет серьезно поговорить с ними… Так, а как же быть со слугами, если теперь они больше им не принадлежат? Неужели их теперь заберут у них? Но ведь эти люди больше ни на что не способны, кроме как выполнять свои обязанности, что закреплено кондиционированием!

Долго длился разговор Конкордия Красса с домочадцами. Много вопросов услышал он от них, но не на все из них мог ответить. Впрочем, кое о чем – о том, что поразило его больше всего – он сам умолчал.

Спать все расходились очень задумчивые, но при этом беспокойство оставило их – появилась хоть какая-то почва под ногами. Их ждал новый, неведомый мир… А все новое и неизведанное всегда бодрит разум, открывая порой такие свойства в человеке, о которых он прежде и не догадывался.

Сам же Конкордий Красс и его супруга еще долго беседовали вдвоем, обсуждая животрепещущие вопросы, связанные с положением дел в этой новой для них империи.

– Дорогой… – сказала Валерия, – меня беспокоит один момент… касательно слуг. Раз они теперь вправе сами решать свою судьбу, то мы можем лишиться их… А фамилия Крассов никак не может обходиться без их услуг, я себе даже этого не представляю! Я, конечно, уверена, что они сами не захотят уходить от нас, но ведь все может быть… И даже если они останутся, мы уже не можем относиться к ним так, как раньше… Как же быть, дорогой?

Конкордий потер переносицу, размышляя, и ответил:

– Ты права – если слуги захотят, то они имеют полное право покинуть нас. Но если они пожелают остаться, то тут, я полагаю, есть только два варианта… – Он вздохнул и внимательно посмотрел на супругу. – Первый – это стать полноправными членами семьи Крассов, вступив в брак с кем-то из них…

Глаза Валерии расширились, и ее супруг продолжил:

– Второй вариант – надо будет платить им зарплату, как любым вольнонаемным, и понимать, что в любое время, когда у них возникнет такое желание, они могут покинуть фамилию, и никто не будет иметь права их остановить… Окончательное решение нам надо будет принять в тот момент, кода мы наконец ступим на землю имперской метрополии, находящейся там, внизу. Но случится это не очень скоро, потому что процесс разгрузки не быстрый, а мы отправимся вниз одними из последних. Пожалуйста, думай, потому что, по имперским законам вопрос расширения семьи – это прерогатива старшей жены, а не мужчины.

Матрона промолчала. Оба варианта казались ей совершенно дикими, но она напомнила себе, что обещала принимать любой порядок вещей, установленный в этой империи, нравится он ей или нет.

Когда супруги уже легли и укрылись одеялом, Конкордий вдруг сказал:

– А ты знаешь, этот император Сергий – он ведь не просто человек…

– Что это значит? – Валерия даже приподнялась на локте, чтобы видеть лицо своего мужа в бледном розоватом свете ночника.

– Я видел крылья за его спиной… – тихо произнес проконсул, глядя в потолок. – Я видел свечение вокруг его головы и призрачные доспехи… И он говорил про Божий гнев, обрушившийся на нашу ветвь Мироздания, вещал о наших грехах… о тех грехах, которые мы и таковыми-то не считали… И, ты знаешь, ведь я даже не усомнился, и сразу принял его правоту, поскольку видел невероятное – то, чего не может быть… И то, что я услышал от него – в то я сразу поверил, и понял, что это истинный Повелитель, несущий Истину. И заворочались во мне мои заблуждения, глубоко укорененные в нас тысячелетиями… И, знаешь, я сейчас почти счастлив, что все так сложилось – словно мы были нужны этому императору, а он нам, и что это именно Высшая воля решила нашу судьбу таким вот образом…

– О, дорогой… – только и промолвила женщина, после чего и сама глубоко задумалась.

И, глядя, как мерцают на глянцевом потолке розовые блики от ночника, она с трепетом ощущала, как дышит вокруг нее Мироздание, которому не все равно. Которое из миллионов песчинок строит прекрасные замки, неподвластные никакому прибою…

29 марта 1953 года, 12:45. ГДР, 34 километра южнее центра Берлина, Цоссен, штаб группы советских оккупационных войск в Германии

Капитан Серегин Сергей Сергеевич, великий князь Артанский, император четвертой Галактической Империи

За тридцать шесть часов до наступления часа «Ч» я посетил штаб Группы Советских Войск в Германии, причем визит этот был обставлен по всем правилам. Никаких порталов: на место встречи, верховный главнокомандующий Четвертого Галактического Союза, то есть я, прибыл на тяжелом челноке «Святогор», который эскортировала четверка «Стилетов». Вообще-то терминал тактического планшета можно было бы доставить и штурмоносцем моей супруги – не такой уж он и габаритный, любая бойцовая остроухая с некоторым напряжением сил способна в одиночку таскать этот кофр. Но штурмоносец – это не так представительно, как «Святогор», да и символику Российской империи перед непосвященными лишний раз демонстрировать не стоит. Зато красные пятиконечные звезды на бортах и днище клиновидного гиганта вызывают у местных доверие, а его гигантские размеры и бесшумный полет внушают почтение и даже благоговение. И спорят выскочившие посмотреть на необычное явление местные командиры, сколько войск можно засунь в эту летающую штуку – стрелковый полк или сразу бригаду.

Даже тут, на другом конце Евразии, очень хорошо наслышаны о событиях в Корее, где похожие аппараты цивилизации пятого уровня помогли местным китайским и корейским товарищам поиметь янки во все дыры без мыла и вазелина. На данный момент ситуация для оккупантов и их прихвостней осложнилась до крайности, потому что сегодня в полдень по тамошнему времени китайские добровольцы и северокорейские войска проломили оборонительный периметр вокруг Пусана и прорвались к самому порту. Если прежде, несмотря на регулярные налеты «Шершней» американская группировка имела возможность получать снабжение и эвакуировать раненых, но вот теперь эта лавочка для них закрылась навсегда. И выбор теперь у янки небогатый: или на тот свет, или с поднятыми руками в коммунистический плен. Да и в Советском Союзе во весь рост поднялось предчувствие великих перемен и понимание того, что теперь игра идет совсем по другим правилам. Психосканирование говорит об этом совершенно определенно, как будто страна, подобно воинскому эшелону, прогрохотала колесами по стрелке, и вместо душного тупика, где ей предстояло сгинуть через сорок лет, направилась в неизвестность на привольный степной простор.

Кстати, мои спецподразделения, закончив с лагерями военнопленных, переключились на умыкание полевых госпиталей. Я-то с ранеными не воюю ни на одной войне, а вот ауксиларии товарища Сталина могут не пощадить ни их, ни медперсонал – настолько они нам все злые на кровожадную американскую демократию. Раненым предстоит долечивание, а потом перед ними встанет простейшая дилемма: или возвращение в родной мир через советский плен, или поселение в бывшем Царстве Света в ранге квалифицированного пеона, имеющего возможность выслужить себе гражданство. С медперсоналом примерно так же. Или эти врачи и медсестры работают по специальности в моих новых владениях, обеспечивая медицинской помощью людей, не чужих им по крови, или толпой идут на…, то есть в советский плен. И опять же за их судьбу в подобном случае я не отвечаю – если что, рвать на себе волосы и проситься обратно будет уже поздно.

И вот теперь то же самое опускание янки в позу на четыре кости предстоит проделать на европейском театре военных действий, только масштаб и брутальность событий будут в несколько раз превосходить корейский вариант. Именно поэтому требуется предварительно согласовать свои действия с будущими командующими фронтов и направлений, внушив им, что если они хорошо будут делать свое дело, то победа будет неизбежна, а все остальное – это моя сфера ответственности.

А вот и хозяева сего места показались из двери здания штаба: заинструктированный Сталиным командующий западным направлением маршал Жуков, вполне узнаваемый в своей исторической монументальности, и герой Сталинградской битвы, командующий ГСОВГ генерал армии Чуйков. «Стилеты» неподвижно зависают в воздухе на высоте примерно двадцати метров (еще один шок для местных обитателей), а «Святогор» мягко опускается на плиты плаца. Приехали.