Марионеточная

Чрезмерное употребление хоррора не повредит вашему здоровью. (Но это не точно).

«Играю в игры со своим сознанием

и вашими нервами» – (с) Лоскутов А. С.

Все мы призраки

(мрачная миниатюра)

Кирпич за кирпичом вылетал из стены. Призраки ломали ворота. Души погибших уже несколько дней пытались прорваться в рай. Ад за их спинами уже давным-давно был разрушен, теперь настал наш черёд. Ангелов осталось немного, высокомерие сыграло с ними их последнюю шутку. Считая себя выше других, они забыли о главном. Мертвецов всегда было больше.

Последний стражник с копьём в руках стоял у ворот. Он был ранен, но не подавал виду. Трусливые божества, за которые он так долго сражался забились как крысы в храме, который со стороны больше напоминал склеп.

Осталось недолго. Последний час, последней войны. Мир сожрёт сам себя и поделом.

Когда треснул последний замок стражник, бросив копьё присоединился к их кровавому пиру. В последние минуты войн думал о том, кто же все-таки призрак. Он сам или кучка людей, стремящихся в рай.

Ответ прозвучал через время одним единственным словом. Все.

Дернул же меня черт…

(рассказ полоумного деда)

Дёрнул же черт меня под новый год поехать в соседнее село за елкой. Решил срезать напрямки через лес. Думал выгадаю пару часов, понаделать успею салатов.

Ага, не тут-то было. Это у вас в городах зимой бывает тепло. А попробуй уехать километров за сто, среди гор, леса или продуваемой поляны. Дубак, плевок на лету застывает, а уж за ширинку не вздумайте браться. Отморозите каждый прыщ.

Так, о чем бишь я. Ах да, в лес я поехал за игольчатым деревом. Ну как обычно расчистил снег вокруг сарая, завел двигатель и дал машине прогреться.

Трактор у меня маленький, но бойкий. Не раз выручал старичок и не было ему равных в нашем селе. Но тот раз, очевидно, ехать не стоило. Ведь едва я выбрался на дорогу как попал в жуткий занос. Но трактор-то я уж говорил бойкий, он меня вытащил. И пробурив себе дорожку я выехал к поляне. Той самой, что в аккурат между наших сел расположена. Там среди леса я принялся выискивать древо, такое чтобы не стыдно было у себя в огороде поставить, да знакомым казать.

Не заметил, как забрел глубоко в чащу, оглянулся, а трактора нет. Ожил гад небось и смылся без деда.

Поиски длились четыре часа. Руки продрогли по локоть, вместо ног мерзлые костыли. Но страшно стало, когда где-то рядом послышался вой и из темноты на меня вылупились два красных, яростных глаза. А затем загорелись рядом ещё одни как огоньки на елке под Рождество.

Стая в единый миг окружила меня со всех сторон, бежать было некуда. Казалось, вот и пришла моя смертушка. Весь продрогший и злой я стану кормом для волка.

Покамест думал, что делать где-то рядом послышался грохот знакомый и белый свет фар осветив поляну пробился сквозь стаю, подмяв под себя шестерых серомордых.

Остальные же, взъярившись кинулись драться едва я в кабину запрыгнуть успел.

Большие колеса с места рванулись, но на педали жал кто-то другой я лишь успел двери захлопнуть. А дальше все как в тумане.

Рев мотора в ушах, рычание во мраке, колеса вгрызаются в снег, машина кренится и падает с разгона улетая в кювет.

Очнувшись под утро, я выбрался из-под обломков машины, а тут уж и вы, господа черти. Раздавайте ещё по одной, покамест не слышит нас дьявол.

Свиньи в белых халатах

(приключения полоумного деда продолжаются)

Тот новый год выдался странным. Обычно я в половину двенадцатого ложусь и уже без пяти дрыхну без задних ног. А тут, вдруг, понадобилось мне фаверк купить, большой такой на ракету похож. В общем под бой курантов выхожу я на задний двор, вытаскиваю эту здоровенную гадину на середину, достаю спички, поджигаю одну, а руки трясутся как у бешеного кролика Роджера ну или алкаша забулдыги.

Короче, первая спичка падает под ноги в снег, вторая ломается едва зажегшись. С третей попытки получается у меня таки зажечь эту падаль. Пока горит фитиль я, знамо дело, пытаюсь енту дуру в снег воткнуть, но ракетница, падла эдакая, падает и стоять не хотит.

– Тьфу ты, сволочь богомерзкая, – говорю я, толкаю изо всех сил, а ента дрянь вырывается, поджигает мне бороду и летит прямо в поленницу в аккурат между сараем и домиком.

Пытаюсь сбить огонь с бороды руками, ни хрена не выходит, бросаюсь в сугроб, снег плавится, а борода все равно полыхает. Ну, думаю, старый в конец допился.

Кидаюсь к колодцу, сую голову прямо в лёд и вроде бы огонь утихает. Оборачиваюсь и понимаю, что уже полыхает сарай. Беру лопату, зачерпываю снег и пытаюсь тушить.

Спустя пару часов просыпаюсь в ожоговом, кругом грязища страшная, дымина стоит как у меня в сарае. Оглядываюсь, а это свиньи в белых халатах вместо того, чтобы меня лечить с сигарами в клыках играют в покер.

– Я им говорю: «Мол, вы твари совсем обнаглели, надо людей лечить, а не в карты пол ночи резаться».

А они отвечают: «Давай, мол, дед вместе с нами партейку, тебе не долго осталось».

С тех самых пор с вами тут и сижу, господа черти. У меня, кстати, стрит. Бубновый.

Срань господня

(приключения полоумного деда продолжаются)

Давеча, решился я подработать сторожем в нашей сельской школе. Да, а че бы и нет, думал я, какой идиот вздумает там воровать. Там и брать то нечего кроме глуповатых, сельских детишек с пустыми кринками вместо мозгов. Но об этом чуть позже.

В общем я пошёл с этим предложением к директору школы, перед этим, мать его, собеседованием естесено недельку не пил. Оттого был зол как черт и буквально требовал от него енту должность. Лысый гад хмурился долго, но не отказался. Да и чеб ему отказывать в экономии бюджетных, мать их, средств. Да и мне приработок какой никакой. Всё в дом, все в хату как говорится.

Школа у нас небольшая, двухэтажная. На первом – столовка, учитевская, да кабинет хмыря лысого. На втором классные комнатки и малюсенька библиотека. Ну всё как оно есть рассказывать долго, буду переходить к сути.

Шантрапа местная, едрёна вошь, решили в первую же ночь маегоного дежурвства проверить старика на вшивость. Вокруг меня той ночью всё будто бы ходило ходуном, полы скрипели как старые кости, парты шатались и падали, кто-то хихикал под ухо всю ночь спать не давая.

Но яж не робкого десятка, не раз бывал в аду, в основном в дыму коньячком. Не суть. Сообразив шо происходит, я снарядил ружьишко кривоватое своё сольной картечью и направился выискивать негодников. Каково было моё удивление, когда после первого же выстрела на встречу мне помчался директор.

Оказалось, ентот дуралей решил закрыться у себя после отбоя с поварихой. Да не тут-то было, до сих пор, наверное, достаёт мои патроны из своего худого заду.

Я вижу то слепенько, зато стреляю, как оказалось, метенько. Считай пройдено боевое крещение. А за молчание мне почёт и прибавка.

Дерьмо страшное

(или техобкатка полоумного деда)

Решил я прикупить себе Лескус. Ну, Лескус, мать его, машина такая. Увидел объявление по ящику с шарлатанами. Те, ещё оказались мерзавцы. Решили удумать, мать её, распродажу в своём говененьком автосалоне.

Ну чистое чистилище. Я такое ток в аду видывал пару раз.

Хожу, в общем, посматриваю на людей вокруг, на дрыдулеты ихние, плююсь по углам, пока никто не видит. Тут подбегает ко мне девица с третьим размером хрудей. Тычет мне ими в шары и начинает что-то говорить. А у меня шум в ушах стоит страшный, знаешь, как ракушку к уху приложил и пытаешься шо-то услыхать. Ведёт меня к одной из таких трахом и говорит не замолкая.

А спустя пару минут нависают надо мной три наглые, бородатые рожи как три чёрные тени и суют подписать дОкументы. Я сопротивлялся как мог, но сиськи и бороды были очень настойчивы.

По итогу ни машины, ни денег. Закредитовали по полной демоны енти. Дерьмо это страшное на четырех колесах к хренам развалилось, а сам я опять у вас оказался. В следующий раз расскажу тебе, сестричка, как я от приставОв бегал. А сейчас спать мне пора, меняй давай капельницу, морфия захотелось. С него меня обычно торкает не по-детски.

Полоумный дед и курьерская служба

Давеча, скучно мне стало. Вызвал я по телтофону курьера Индекс и курьера Юндекс. И дерьмо у них заказал одинаковое. Эту, мать её, засушенную еду, роллеры кажется.

Ну и шо вы думаете, приперлися. Звонят, а никто не открыват. Смотрю на них сквозь дверь в глазок, а они точно две эмемдемсины. Зелёный и жёлтый.

Недолго думая заорал им что передумал и чтоб убирались на хрен, а то достану ружьё. Они заволновались страшно, начали бегать по двору с трубками пластиковыми возле уха.

Шо там орали они, я не слыхал, жаркое из оленины из духовки вытаскивал. Ох, и знатный вышел олень. Ток я чуток пьяненький был и подстрелив тушку уже не останавливался пока не разрядил всё в кровавое мясо. Ну не чай, дробью больше дробью меньше в животе всё едино. Кальций есть кальций.

Пока суть да дело у парней скончалось терпение. Орут мне открывай дед или хуже будет. А я в ответ: – «Погодите пацаны, патроны исчу, соль вчера кончилась, дробью заряжаю».

А затем поржал чуток и говорю: – «Один из вас может остаться, а кто решайте сами».

Тут-то и началось веселье. Парни не желая терять работу в деревне мутузились за заказ, аж треск стоял. А когда всё кончилось, я наградил победителя схватки дробью из соли и забрав оба заказа вернулся домой.

Думаешь, сестричка, всё было так? А ну-ка спроси меня, какого хрена я опять лежу побитый под капельницей? Аа и не спрашивай, сам расскажу.

Эти эмемдемсики мелкие через пару деньков собрались в стайки и подкараулив меня у поселкового магазина кинулись драться.

Жёлтые зашли сзади, зелёные – спереди. Бежать было некуда, рыжья под рукой не было. Ну всё думаю хана тебе старый, доигрался. Последнее что помню, как отбивался от засранцев лопатой. У магазина похоже дворник снег чистил, да и забыл её, мне на удачу.

Огрел я охламонов по полной программе. Когда спереди – кого сзади, только рюкзаки и фуражки летели.

Пробив в толпе брешь, я кинулся было назад к дому, но у дверей наткнулся на ту самую парочку и солевое ружьё.

Опять поворачиваться? Вчера-ж дробь доставали? Кажый день надо? А само-то никак не пройдёт? Ну лан гляди на стариковские булки. Только не трогать! Глядеть! Агась, знаю я ваши енти медицинские цели.

Полоумный дед и задолженность по кредиту

Приехали давеча пристАва судебные. Ну ни че я их в толкане своём определил на две ночи. Пока эти шалопай безумные мне его не снесли.

Помните я кредитку брал, ну на дермище дурное с четырьмя колЕсами. Из-за дынек в юбчонке да кидал бородатых.

Заявились знамо дело ко мне пристАва. Третьего дня у меня машину паскуды уперли, а тут заявились. Говорят, открывай давай дед да показывай, чем у тебя можно поживиться.

Я недолго думая говорю златой унитаз у меня есть. Они, дураки, повелись забрались в него и давай шары пучить. Подперев дверь лопатой и заперев приставОв и паскудника банковского в уборной. Я прицепил его к трактору вывез в лес и оставил до утра шоб не повадно было.

– Яж давеча говорил, что трактор у меня маленький, но бойкий, – вещал дед пока медсестра меняла ему пеленки.

– Совсем одиноко тут, – дед вдруг отвлекся от рассказа и Анке даже показалось, что она видит слабый проблеск сознания в слабой, седой черепушке. – Хоть ты сестричка меня навещаешь.

Слегка улыбнувшись старик, махнув медсестре рукой, упал на подушку и в момент отключился, похрапывая.

Анка собрала тарелки на поднос и тихонько вышла из палаты. Жалко ей старика. Одинокий он, вот и плетёт небылицы. Родные дочки его в палату определили, попутно забрав трактор и дом.

– Полоумный он, – сказали они. – Вы уж за ним присмотрите.

Анка не помнила своих, решила хоть за чужими присмотрит, потому и напросилась в сиделки. Надо будет поговорить с врачом, пусть разрешит деду прогулки.

Одинокий он, старый и усталый. Ему грустно и тесно тут одному, от того и сочиняет он свои сказки. Но рассказы его, Анке понравились. Ей вдруг захотелось их записать.

Полоумный дед и подземный город

Давеча, довелось побывать мне в городе поземном. Зловещем таком местечке полном опасных поворотов и злющих репдилойдов в рабочих робах. Подземное городище разверзло свою огромную пасть на станции Детдомовская и были на ней вагонетки в две сторонЫ. Мне нужна была та, шо идет через рынок. С горем пополам нашел я её и, забравшись, угодил в подземный тоннель.

Составчик вагонный то набирал ход, то замедлялся, вокруг сверкали огни, блажили люди. Как в фильме ужасов ей богу. Давненько мне не было так страшно, а ведь я побывал в аду. Ни чё думаю, с канальями в лесу справился, и с этим сдюжу.

Как вдруг, свет засиял передо мной, а шайтанова вагонетка из подземной превратилась в наземную и начала гнать прямо посреди улицы. Больше меня, наверное, удивился только водитель, по его лицу было видно, шо парень на такое не подписывался. Интроверт поди, как и я, не любит большого скопления людишек. Но надо отдать мальцу должное, его глаза округлились, но темп вагонетка не сбавила и спустя пару минут вновь сделалась подземной.

Самое сложное оказалось найти выход из городка подземного. Я увидел, что выходы, енто вовсе не выходы, а входы. Эскалаторы бегают в разные стороны, толпы проносятся рядом.

– Как выбраться-то отседова? – ору я чуть ли не матом.

– Шут его знает, – отвечает такой же заблудившийся как и я.

– Ну холера, – думаю я. – Попал ты старый в восьмой круг ада.

И указатели все как один в разные стороны. Миньоны в костюмчиках не сговорчивые, чет бубнят себе под нос хрен разберешь. Людищи проходят мимо, и никто даже не улыбнётся. Все в своих безобразиях замкнуты.

Ну думаю, как тя победить-то столица, ты моя, непобедимая. Наполеон тоже поди заплутал, до сих пор, наверное, где-то тут в застенках шляндает.

Выбраться мне помог случай. Я шел по цветным стрелочкам и набрел на диву всю в белом она-то и вывела меня к свету. Так-то оно, дочка и было. Чесслово, как на духу. Зуб бы дал, но он последний.

Дива та мне грит – «Уматывая старый дурень отседова, не то харей твоей мыть здеся буду, иш понаехали!».

Я и дал деру до выхода, бежал так, шо пятки горели пока свет вдалеке не увидел и ветерок свободы не почуял. А швабра та, с лентяйкой в руках до сих пор по ночам снится.

Дед помолчал немного, призадумался, и продолжил уже спокойнее: – «Как я рад, шо прогулы по террыторыи мне разрешил халатник белый. Только вот, на погоду я реагировать стал серьезно. Надо бы ширнуться таблеточкой, да укольчик поставить. Пойдем, девица красна, приласкаешь добро молодца. На пятую точку его еще раз взглянешь, видать изменилось в ней чаво! Ха-ха-ха, ты-ж таких отродясь не видала! Посторонись кляча стара, вишь добры молодец притомился и хочет байньки».

Держа старика под руку и тихонько посмеиваясь Анка, нажав кнопку выключила диктофон и повела его до палаты. По правилам конечно, нельзя людей без разрешения записывать, но сестричке уж очень байки стариковские нравились. Она их потом себе в тетрадку записывала и перечитывала знакомым.

Друзья веселились до упаду, думая, что все это придумала она. На вопрос будет ли продолжение, девушка лишь загадочно пожимала плечами думая о Матвеиче. Он, конечно же, никогда не узнает о существовании той тетради, а рассказы его возможно, когда-нибудь станут смешными легендами.

Последний блин

(мрачная миниатюра)

Масленица подходила к концу. В доме Петровых не было не крошки еды, кроме последнего скорченного, слегка заплесневелого блина. Он лежал на тарелке в середине стола и вся семья, переглядываясь алчно косилась в его сторону. Все, кроме маленького Димы. Он лежал под столом и тихонько плакал, от голода у него не было сил даже подняться.

Дима умолял маму дать ему этот последний блин, но она была против. Еда в доме Петровых должна достаться только самому сильному, кем-то придётся пожертвовать.

Пока Дима, улучив момент, смачно чавкая жевал сворованный блин, отец за его спиной уже готовил печь, а мать ставила на плиту маленькую кастрюльку с водой.

Похоже у семьи Петровых намечалось сегодня жаркое. Подождав пока сын доест свой последний блин, отец вынул из-под лавки топор.

Гнилой язык

(мрачная миниатюра)

Я критик, сквернословие моя профессия. Ух сколько я рассказов поимел вы и представить себе не можете. Я мастер вставить дерзкое словцо, обругать и унизить. Я в этом лучший и мне это нравится.

Мои рецензии бьют рекорды по прочтениям, а сотни авторов точат на меня зуб норовя подставить. Сам я тоже когда-то пробовал писать, но безуспешно. Гораздо приятнее топтать в пыль бездарные начинания других и смотреть как эти недописаки с пеной у рта пытаются кому-то что-то доказывать. Убогие, жалкие создания.

Когда у меня заболел язык, я что только не делал, какие лекарства не пробовал, к каким врачам не обращался всё без толку.

Я не могу разговаривать, не могу выступать на конференциях и съездах, не могу читать плохие выдержки из мерзких рассказов. У меня отняли моё главное оружие, я беспомощен, унижен и раздавлен.

Единственное, наверное, что я сейчас могу сделать, – это писать. Похоже, придётся мне переметнуться в стан заклятого врага. Господи, какой позор.

Не стоило, быть может, мне ругаться с цыганкой на рынке.

Скоро мест на всех не хватит

(мрачная миниатюра)

Странная болезнь в единственный миг выкосила сразу добрую половину города. Не справлялись не морги, не похоронные службы.

Старый кладбищенский сторож дядя Боря и его заправская команда похоронщиков трудились не покладая рук. Ямы рылись практически круглосуточно, не успевали оплакивать одних как катафалк уже вёз других. Родственникам погибших в какой-то момент стало всё равно где хоронить. На вершине, в низине, все думали лишь о наличии мест. И естественно за свою работу похоронки взвинтили цены в трое, но деваться людям уже было некуда. Главное, не лечь рядом с ними. Потому, что всё вокруг продолжали чихать и кашлять.

Дядя Боря копал могилки и приговаривал: – «слишком много людей, слишком много смертей». Вскоре болезнь скосила и его, но мест уже не было.

Подменный водитель

(мрачная миниатюра)

Давеча, рассказывали в городке нашем про Ваську Егорского, ну ентова у которого сына плитой прихлопнуло на стройке. Шуму тогда конечно было, понаехало ментов из Главка, наши местные тоже все у строителей крутились выясняли что да как. По итогу так дело-то и прикрыли никого не посадив.

Васька горевал знатно, дни на пролёт пил, жена ушла, а он всё знай себе грозился отомстить строителям, что сына его сгубили душегубы.

После столь громкого скандала область расторгла договор с подрядчиком и на какое-то время заморозила стройку. Но ближе к весне, когда снег начал сходить вновь заговорили все вокруг о строительстве моста.

Одну половину той злополучной бригаде удалось-таки сделать, нужно было к ней подвести новую ветку и тогда чинуши наши областные вновь подыскали подряд, снарядили бригаду и отправили монтажников доделывать начатую работу.

Обеды рабочим моста всегда доставлял один и тот же человек Федя Самохин. Но в один из особенно холодных дней, не смотря на то что весна, он приболел и тогда из местных сам собой вызвался Вася. Про его горе все в городе помнили и естественно с восторгом встретили подобное предложение. Рабочие тоже были не против, какая собственно разница кто им жрачку привозит.

Бригадный Федя или местный Вася – всё едино.

Похоже все тогда забыли про его обещания, ну или просто не приняли их всерьёз, подумаешь алкаш чего-то сдуру бормочет, ну его к хренам.

А Вася конечно же всё помнил, и про погибшего сына, про ушедшую жену и разбитую жизнь. А то что бригада это другая, какая разница, одной больше – одной меньше. Всё едино.

Забрав у поставщика обеды для строителей Вася добавляет в них добрую порцию крысиного яда, дожидается когда рабочие приступят к трапезе и закрывает их всех в одном вагончике.

Как итог, строители наедаются вдоволь в свой последний раз, подменный водитель слышит сквозь запертую дверь их предсмертные крики, всхлипы, хрипы, их рвёт и выворачивает наизнанку, вагончик шатается из стороны в сторону а затем замирает и на стройке настаёт тишина такая, что слышится радостный детский смех из соседнего городка.

Подменный водитель забирает остатки обедов и решает напоследок накормить ими всю областную администрацию.

Жужжание в высокой траве

Когда дед в деревне занемог и перестал косить траву у дома меня это не сильно беспокоило, пока однажды вечером с прогулки не вернулся наш пёс.

Обычно, этот кудрявый шалопай не убегает далеко и уж тем более не выходит за территорию дачи. Но в тот раз он спутался с одной хорошенькой сучкой и погнавшись за ней угодил в канаву полную мух. Дремавший рой одновременно, взъерепенившись кинулся на бедную дворнягу.

Белобрысая подруга бросилась его защищать, но мушиная дружина напала и на неё тоже. Псы скалились, брыкались, катались по земле, рычали и кусались, но всё было бесполезно.

Пойдя искать их вечером с фонариком, я шёл вдоль хлипкого забора, единственное жалкого укрытия, защищающего нас от их мира. Жестокого, лесного мира где выживает лишь сильнейший, и где сильнейший не всегда больше.

Я слышал жужжание в высокой траве у забора. Оно усиливалось, росло и возвышалось надо мной как что-то нереальное. Я не слышал вокруг себя ничего кроме тысячей жужжащих, голодных созданий.

Мне сделалось страшно как никогда, и когда чёрная как смоль туча поднялась над высокой травой я побежал к дому во всю прыть без оглядки.

Рассказал бабушке и дедушке всё, что видел. Мы отчаянно пытались забаррикадироваться в доме, закрыть все окна, двери и заткнуть тряпками щели. Но всё это оказалось бесполезно.

От постоянного скрипа и скрежета за стенами дома у бабушки случился припадок. Она билась в истерике на полу до тех пор, пока дед не выстрелил ей в лицо из своего охотничьего ружья закончив страдания.

Рыдая, он зарядил ружьё снова, сунул в рот и присев рядом с ней дрожащей от страха рукой спустил курок.

Я пишу свои последние слова на куске туалетной бумаги и уже чувствую, как сквозь щели в потолке и окнах нарастает жужжание.

Голодные насекомые не выпустят меня. Они идут, и они уже близко. А патронов у нас не осталось.

Мухобойка

(или жужжание в высокой траве – 2)

Одиночество порой самый лучший способ собраться с мыслями. Нередко именно поэтому одинокие люди самые успешные. Ведь они не тратят свое драгоценное время на подобную ерунду как дом и семья. Им проще быть одними заботясь только о самих себе. Строить карьеру, продвигаться по службе, писать книги, профессионально заниматься спортом и делать это гораздо быстрее и успешнее остальных очень удобно, когда тебе, по сути, ничего не мешает.

Не семейные заботы, не целый дом оголтелых детей и домашних животных, не приехавшие внезапно родители, не оставшаяся ночевать теща – ничто тебя не отвлекает от сосредоточенного мыслительного процесса. А живая мысль – это действие. Пока ты думаешь, ты – живешь, остановишься, значит уйдешь из этого мира гораздо раньше, чем истечет твоё время.

Вот, ради подобных мыслей и подобного одиночества мне каждый раз приходится уезжать за сто с лишним километров от города. Оставив за спиной пыльную, сдавливающую квартиру без остановок мчаться вдаль, конечным пунктом которой будет небольшой домик в полупустой деревушке.

Свежий воздух, одиночество и свобода. Как раз то, что нужно для того, чтобы в очередной раз отвлечься от серой обыденности и окунуться в разнообразные миры своей неуемной фантазии. Держите меня семеро книжные господа, я иду к вам.

Именно с такими чувствами я ехал и в этот раз загород. Закупившись по пути в продовольственном и винном, я помчался на своей колымаге в сторону полупустой деревни и уже к вечеру стоял на пороге дома. Разобрав пакеты с едой и напитками, я растопил в доме печь и забравшись на чердак под самой крышей целиком погрузился в свой старенький ноутбук.

Спустя пару часов в нагревшемся от печи доме начался ад. Проснувшиеся от спячки мухи целым роем полезли из деревянных стен и пола. Они летели на свет, как мотыльки на огонь. А так как свет был только на чердаке вскоре всё мушиное семейство и пара соседних жужжали и бились своими маленькими телами о небольшую люстру, висевшую почти у меня над головой.

Недолго думая я схватил со стола мухобойку решив избавиться таким образом от всего этого мушиного стада, нависшего как тень надо мной. Они жужжали кружились, бесились, а я всё бил.

Распалившись я хлестал по потолку рядом с еле державшейся люстрой, а мух вокруг меня становилось все больше. Чем сильнее я злился – тем больше их становилось. Моя злость передавалась им и вскоре они стали налетать на меня и кусаться. Их было несколько сотен не меньше. Отбиваясь, в какой-то момент, я зацепил мухобойкой люстру и, та грохнулась мне на голову.

Поверженный, я упал без сознания на пол чердака, люстра, ударившись об меня упала совсем рядом, а мухобойка, выпав из руки отлетела в сторону. Чердак погрузился во тьму, повисшая тишина нарушалась лишь жужжанием маленьких черных нависших надо мной тварей.

Я пролежал без сознания почти сутки. Так как на звонки я перестал отвечать, жене пришлось дозваниваться до соседа. Обойдя дом, он обнаружил заднюю дверь не запертой. Пройдя все комнаты, он решил забраться на чердак. Увидев меня на полу среди горы маленьких черных трупов, он позвонил в «неотложку» и примчавшейся на вызов бригаде удалось привести меня в чувство. Как оказалось, за прошедшие сутки я потерял много крови из разбитой головы, и сейчас фельдшера настаивали на немедленной госпитализации. Спорить с ними я был не в состоянии и придя в себя через несколько часов в больнице вновь взялся за мухобойку.

Так и живём

(мрачная миниатюра)

У деда постоянно закатывались глаза. Зрачков почти не видно, одни белки. Кормить его приходилось с ложечки и время от времени водить до горшка.

Странное дело, скажу я вам, приходишь в этот мир, одеваешь памперсы, уходишь – тоже в них. И все надежды не обделаться определяются лишь тем, помнишь ли ты в какой стороне находится туалет. Родных уже не узнаешь, да и кто ты сам не понимаешь. Не жизнь, сплошные мучения. До старости дожить не хочется, но и умирать молодым страшно. Все там будем. Так и живём.

Жил бы, да жил

(Заметки умершего. Миниатюра)

Вот лежу я себе и лежу. Не забот не хлопот, только переворачивается страшно. Рядом кто-то скребётся, могильные крысы грызут пальцы ног. Не больно, не страшно, да и как-то уже всё равно.

Мне ведь уже не подняться и кажется, что замерло время.

Сверху опять кто-то скребётся. Памятники чистят живые. В канистрах приносят воду и рваными тряпками чистят кресты. Оставляя после себя ухоженные могилы, да пару конфет.

Я бы тоже не отказался. Почистить, помыть и немного пожить. Жил бы, да жил, в эти мрачные дни. Но останусь лежать до лучших времён.

Погреб

(мини-рассказ ужасов)

Погреб на даче мне запомнился как тёмный, сырой и грязный подвал в который дедушка иногда спускался за картошкой, огурцами и вареньем.

Долгое время я обходил его стороной, пока не свалился, запнувшись о загнувшийся ковер. Подвернул ступню, ушиб локоть и сломал руку. Дедушке пришлось позвать соседа, чтобы вместе с ним меня вытащить. За те двадцать с лишним минут, что я там просидел, хныча от боли мне казалось, что всё вокруг меня скребется и движется. По картошке вверх и вниз прыгали маленькие тёмные существа. Кроты или может быть крысы.

Разглядеть в темноте было сложно, зато я хорошо слышал все их движения, они ползали, шуршали и грызли всё, что попадалось им на пути. Перед тем зажегся свет и в погреб стал спускаться дедушка я успел услышать негромкое рычание и увидел два больших красных глаза в полуметре от своего лица. Я даже на какое-то время забыл о пронизывающей всё тело боли и не смел шевелиться, глядя перед собой. Но когда свет включился никого в погребе кроме меня не было.

Я никому никогда не рассказывал о своём падении и спасении. А спустя годы вообще о нём позабыл и очень удивился, узнав о том, что тот сырой погреб и дом над ним достались мне в наследство от дедушки.

***

После смерти родителей я перестал ездить на дачу. В последние годы своей жизни дедушка частенько звал меня погостить, всё обещал показать нечто. Но мне в колледже было не до того. Пары, учебники, библиотека ну и разумеется друзья, гулянки, вечеринки, девчонки. Всё это разом не очень-то давало мне скучать.

Я был очень удивлён, когда после смерти деда нашлось его завещание. Оказалось, что он всё оставил мне.

Дом, который я помнил с детства сейчас как будто осунулся, осёл и покосился от нескончаемых ветров, дождей и времени. Я и позабыл какой он большой. Большие грязные окна, упавший, полусгнивший забор и яблоня за ним. Размашистые ставни, кое-как державшиеся на ржавых петлях с печальным укором, смотрели на меня снизу-вверх будто говоря: «Где же ты был всё это время парень, пока был нужен здесь»?

Земля под фундаментом ходила ходуном и мне с трудом удалось открыть подсевшую входную дверь. Дедушка в своем последнем письме очень просил меня заглянуть в тот самый треклятый погреб. Как будто я не насмотрелся на него в детстве. Но делать нечего, последняя воля умершего. К тому же мне нужны были деньги и с продажи земли я наделся выручить хоть что-то.

***

С трудом спустившись вниз я не поначалу не обнаружил в погребе ничего интересного. Кругом на полках вдоль стен стояли запылившиеся банки с чёрной, мутной жижей внутри. То, что раньше было заготовкой на зиму сейчас плесневело и плескалось внутри окислившихся, почерневших от времени сосудов. Маринованные огурцы, помидоры, сгнившая картошка в пластиковых ящиках и белых, вязанных мешках. Забродившее, давно пропавшее варенье из разных ягод.

Было похоже, что никто сюда не спускался годами и посреди всей этой грязи мой фонарик случайно выхватил из темноты зияющую дыру в одной из стенок погреба. Слегка подрагивающий свет падал в проём и уходил куда-то в глубь гигантского туннеля.

На какой-то момент я обомлел, но всё же сумел совладать с собой и подошёл чуть ближе. Старые доски, служившие в погребе полом, заскрипели у меня под ногами и в тот же момент из темноты вытаращились мелкие, красные огоньки. А затем показались ещё и ещё за ними.

– Крысы! – подумал я, поворачиваясь назад к лестнице.

Мелкие зверьки запищали все разом и поползли на свет моего фонарика шурша своими мелкими, когтистыми лапками. Злые и голодные. Они уже давным-давно не видели никого в этом доме, всё, чем они могли поживиться либо, испортилось, либо сбежало. И сейчас единственным съедобным для них объектом был я.

Закричав я кинулся вон и погреба, но ноги не слушались и старые лестничные прутья ломались подо мной одно за другим. Я пытался подтягиваться на руках, но лестница ходила ходуном и казалось вот-вот развалиться.

Тем временем крысы заполонили погреб. Мелкие, шуршащие, пищащие создания как одна большая река бурным потоком выливались из дыры в стене и барахтались у меня под ногами. Мне оставалось совсем чуть-чуть чтоб зацепиться за край потолка и выбраться наружу как вдруг лестница, не выдержав моего веса разломилась пополам.

Едва чиркнув пальцами по краю я, закрыв глаза полетел вниз и упал сверху на это бушующее крысиное море. Чувствуя, как они ползают по мне я ждал укусов, надеясь лишь про себя, что всё пройдёт быстро. Они сожрут меня прямо здесь на грязном полу накинувшись все разом. А потом ещё несколько дней будут обгладывать и обсасывать кости.

Но ничего не происходило, открыв глаза я увидел крысу, стоявшую у себя на груди. Она была чуть больше своих сородичей, со слегка вытянутой мордой и длинным хохолком. Обнюхав меня, зверёк удовлетворенно пискнул и остальные как по команде потянули меня к дыре.

Я пытался сопротивляться, но всё было без толку, крысиное море затащило меня в дыру и потянуло в тоннель. Всё глубже и глубже, я потерял счёт времени пока продолжался этот удивительный спуск. Звери двигались подо мной и тянули все как один. Я пытался цепляться за стенки туннеля, но только ободрал и оцарапал пальцы.

Мне было страшно как никогда, уж лучше бы меня съели там в погребе, а не тащили с собой оставив еду про запас. Вскоре впереди забрезжил свет, тоннель привёл меня к маленькой, сырой комнатке. Слегка осмотревшись я понял, что нахожусь на дне старого, высохшего колодца. Свет падал из проема сверху и его едва хватало чтобы что-то разглядеть.

Крысы отпустили меня и отступив назад встали кругом. Похоже они хотели мне что-то показать. С трудом поднявшись на ноги я увидел ту самую крысу с хохолком. Возможно она была у них за главного. Зверёк сидел на спинке огромного кресла в котором восседал человеческий скелет. Подойдя ближе, я наконец понял куда пропал дедушка и что мне досталось в наследство.

Доставка в любое время

(мрачная миниатюра)

Витька уволили с работы. Опять. А ведь для него всё только начало налаживаться, стал зарабатывать сам, девятку купил, хоть и старенькую, но бойкую. Починил ее сам, стал мать на работу возить. То-то она не могла нарадоваться, всё твердила, что сын ее уже бы много добился если бы не его треклятая рассеянность, доставшаяся от отца по наследству.

Отец его постоянно всё забывал, один раз даже забыл дорогу домой, когда шел с работы. Искали всем городом да так и не нашли.

– Дак ведь и потеряться-то у нас негде, – твердили хором удивленные соседи.

– Наверное, к любовнице сбежал, молодуху небось нашел, – говорили другие. – Кажись, выгнала мужика, а нас заставляет искать.

Так как в городке этот случай был не единичным после двух недель поисков о Витькином отце все позабыли. И Витя с мамой как могли постарались жить дальше. Мама мыла полы в местной школе, а Витю взяли курьером в один из ресторанов. Заказов было много, платили хорошо, только вот недуг адский всё время не оставлял парня.

То он забудет отдать клиенту заранее приготовленную сдачу, то перепутает коробки с едой. Однажды даже забыл где оставил машину, час искал на парковке, пока голодный заказчик строчил на него жалобу через сайт.

Витька депремировали тогда, но не уволили, хозяин заведения сказал, что это последнее предупреждение и впредь парень должен быть бдительней. Сам же хозяин в тот день очень торопился чтобы не опоздать «к очень важным и очень нетерпеливым клиентам». Каждую неделю один и тот же адрес, один и тот же заказ.

Очень прожорливая семейка жила в одной из халуп на окраине. По слухам, среди курьеров они давали хорошие чаевые и потому хозяин к ним ездил лично. Они и впрямь заказывали всегда много, платили щедро и не задавали вопросов. Откуда у них водились такие деньги никто не знал, да и спрашивать явно не собирался.

Проблемы начались, когда в один из таких «особенных» дней хозяин ресторана на своей машине попал в аварию, а из курьеров на работе оказался один лишь Витя. Парень долго сквозь телефонную трубку слушал подробные инструкции шефа, какой пакет брать и куда везти.

Только едва хозяин отключился Витя всё позабыл и разумеется случайно перепутал пакеты и «особенным» людям достался совсем обычный обед. И как только Витя тронулся с места на новый адрес в его кармане вновь зазвенел телефон.

– Ты чего, твою мать, наделал? – орал взбешенный хозяин. – Клиентов меня лишить хочешь? Я же тебе говорил, дурья башка, всё очень серьезно!

– Всё сейчас уволит к хренам, – печально вздыхая подумал Витька, а в слух спросил. – И что теперь делать?

– Эх третий курьер за месяц, – пробурчал вдруг в трубку директор, но потом опомнился и заорал. – Что делать? Что делать? Ехать к ним с новым заказом и извинениями! Их еда за твой счет!

– Фуух, – облегченно выдохнул Витька. – Всё сделаю в лучшем виде, спасибо Геннадий Петрович!

– Тебе спасибо парень, таких клиентов огорчать нельзя! – шумно выдохнув хозяин отключился.

Вновь запустив свою колымагу Витька помчался в обратном направлении, еще не зная, что этот заказ станет для него последним. Поднявшись по лестнице на нужный этаж уже с правильной коробкой в руках, парень нажал на звонок и сделал шаг назад. Открывший ему широкоплечий мужчина выглядел слегка диковатым, глазки его оценивающе бегали по Витьке, правую руку он держал за спиной.

– Доставка в любое время! – радостно объявил Витька, заученный слоган своего ресторана и протянул мужчине коробку. – Надеюсь, у вас не будет никаких претензий к Геннадию Петровичу?

– Да ты проходи, проходи, одна претензия к тебе все-таки имеется, – людоед, оскалив желтые зубы запустил парня внутрь и закрыв дверь вонзил огромный тесак ему в спину.

– А он покрупнее папаши, – хмыкнул он, глядя как Витька, корчась на полу захлебывается собственной кровью. – Семейство айда! Кушать подано!

Нет времени бояться

(мрачная миниатюра)

Было холодно, промерзлое утро. Вороны за окном сидели на проводах, слегка покачиваясь будто вестники плохих новостей. Дерьмовая погода и точно такое же настроение. Слякоть и сырость кругом. Дождь бьёт по крышам машин, не спеша, укрывшись зонтиками передвигаются люди. Хмуро и тихо кругом. Лишь изредка слышно движение машин вдалеке, лёгкое шевеление города. Дым от горящих торфяников и непроглядные, слегка туманные облака.

Прохлада накинулась также внезапно, как и отступила жара. Погода делает всё, что ей вздумается, а человек лишь её принимает. Уроненный грозным ветром светофор свисает со столба чуть ли не до земли. Перевёрнутый к верх ногами человечек загорается то красным, то зелёным.

Мрачно, обыденно и скучно. А времени нет. Ни у кого, не на что. Всё куда-то течёт, бежит, торопиться. Конечная станция всем ясна и понятна. Бояться времени нет, но нам всё равно страшно.

Хозяин спал

(мрачная миниатюра)

Хозяин спал мертвым сном уже третьи сутки. Кошки жевали труп. Начали с лица. Откусили нос, уши, затем съели веки и выковыряли глаза. Деликатес конечно, на фоне всего остального.

Труп вонял страшно, но выбора не было. Они обглодали мясо с пальцев, обсосали кости и принялись их грызть. Те хрустели в их пастях будто сухой корм. Точно такие же сухарики только белые и с душком.

Вместо воды пили кровь. Ею был залит весь пол, она заливалась в щели и вот-вот должна была капнуть на головы соседей снизу. Очень скоро они сообразят, что с потолка льется вовсе не краска. И когда они придут хищники будут готовы.

Больше венков – больше денег

Семён Павлович-старший заставлял своих детей и внуков плести искусственные венки.

– Продеваешь петельку и тянешь, – приговаривал он, когда его старший сын зализывал исколотые в кровь пальцы. – Больше венков – больше денег.

По итогу жителям городка пришлось заказывать венки и памятники у Семена Павловича в кредит. До соседнего городка было триста с лишним вёрст, а вести поклажу как всегда не на чем. По разбитым дорогам разве что трактор мог проехать, но использовать его в таких целях местными властями не разрешалось.

Вообще, в народе поговаривали о заключённой сделке между городским советом и оборзевшим Семёном Павловичем. Дескать, он заполняет объёмные карманы советников, а те прикрывают его от налогов и поставляют новых клиентов.

Так и обирал Семён весь городок, не ведясь на регалии, и скидок никому не делая. Однажды, в аккурат под новый год, пришла к нему женщина с просьбой похоронить мать. Организовать скромные, тихие похороны без помпезных отпеваний и огромного памятника.

На что Семён ответил, что мать всё же одна и скупиться на её похороны явно не стоит. Старик ещё издалека заметил норковую шубу и новенькую машину горемыки. Она похоже недавно получила наследство и делиться им явно не собиралась.

В народе тогда поговаривали, что почившая была ведьмой и кое-чему сумела обучить дочь. Ей бы точно не понравилось поведение жадного старика, но других вариантов с похоронами в этом городке всё равно не было. Горемыке пришлось согласиться, ударили по рукам и только в последний миг своей жизни Семён Павлович пожалел, что покусился на проклятое наследство.

Тем же вечером из городского морга в его особенный холодильник в подвале под магазином привезли омытый и подготовленный к погребению труп старухи. Семён, жадно потирая руки снова взял деньги вперёд и остался ночевать в магазине, всю ночь подгоняя детей и внуков, заставляя их делать грязную работу.

С 12 ударом часов гроб старухи пришёл в движение. Он шатался из стороны в сторону, а изнутри него слышалось бормотание. Мёртвая старуха с закрытыми глазами сосредоточенно шептала заговоры и проклятия на голову незадачливого похоронщика. Умерший мозг вспоминал, а беззубый рот приговаривал.

Она продолжала говорить пока не послышалось шевеление на кладбище. Мертвецы выбирались из тесных могил, откапывали себя и неспешно брели к магазину. Все, кого в своё время обобрал и ограбил Семён Павлович. Почти каждый похороненный жаждал мести и хотел наказать старика за жадность.

В 12.05 магазинчик затрясся под градом ударов. Мертвецы ломали стальные решётки на окнах, крушили стены и толпой лезли внутрь. Охваченный невообразимым ужасом старик всё же нашёл в себе силы и стал защищаться. Схватив из-под прилавка ружьё, он выстрелил несколько раз в приближающихся зомби. На что старуха лишь хрипло засмеялась, лежа в своём гробу.

Когда патроны кончились трупы схватили старика и поволокли на улицу. Сидевшие у прилавка родственники кинулись в рассыпную. Но мертвецы и не думали их трогать. Старший сын Семена в своей голове отчётливо слышал хрипловатый шепоток.

– Твоё время ещё не настало.

Вытащив барахтающегося и орущего старика на улицу трупы подхватили его на руки и понесли через всё кладбище в сторону специально приготовленной могилы. Мертвецы бросили старика в грязь лицом и забросав его венками, зарыли руками и затоптали ногами могилу.

Похоронив живого Семёна, они вернулись на свои места, а улыбающаяся в подвале старуха притихла. После её похорон ещё одному человеку суждено было умереть. Транжира дочь поплатилась за продажу икон местной церкви, даже подушки в новенькой машине её не спасли от падения с обрыва.

В аду ко всему привыкаешь. Трилогия

Эпизод 1. Последний в этой жизни автобус

Подъехавший к остановке автобус итак уже был забит, когда в него волной хлынула толпа одичавших, отчаянно пытавшихся уехать людей.

С трудом забравшись внутрь я среди толкотни и давки попытался выставить перед собой локти, но это не помогло. Меня тут же вдавили грудью в первый попавшийся поручень сбив дыхание. Отчаянно хватая ртом воздух, я попятился, осматриваясь по сторонам.

Пока оголтелый народ продолжал наступать. Мужики с рюкзаками и сумками, бабы с колясками, школьники с самокатами, истошно вопящие дети. Вся эта орава брыкалась и толкала впереди идущих.

Бедолагу кондуктора сбили с ног первым, его сумка с мелочью пролетев над головами стоявших угодила в затылок не успевшего пригнуться водителя. Упав, кондуктор растелился на грязном полу, крича что есть мочи. Но толпа продолжала идти прямо по нему, не замечая куда наступает.

Автобус шатался под напором дикой толпы то и дело норовя навернуться. Заднее стекло, не выдержав натиска начало трескаться и когда оно лопнуло мужчина, стоявший рядом вылетел на асфальт. Пробороздив головой метра три по горячему камню он, поднявшись на ноги стёр с лица кровь, и заорав кинулся было обратно.

Но в этот момент водитель дал по газам. Грузная, полная человеческого мяса машина помчалась вперёд попутно, подминая под себя всех, кто не успел попасть внутрь. Стоявшие на подножках пытались за что-нибудь ухватиться, но один за другим сыпались прямо на тротуар. Автобус несся вперёд, пережевывая и переламывая попадавшие под колёса тела.

Сбросив с себя нескольких человек из толпы показался озверевший кондуктор. Поднявшись на ноги он с криком: «Зайцев не возим!» – стал выкидывать людей из салона одного за другим.

Первым делом он схватил за косу, стоявшую рядом с ним девушку и дернув на себя вытолкнул наружу. Пролетев несколько метров по воздуху, она угодила головой в дорожный знак и оставив на нём кровавое пятно грохнулась на асфальт. Вторым вылетел зазевавшийся школьник, схватив его сзади за рюкзак кондуктор толкнул парня лицом вперёд прочь из автобуса.

Оставшиеся внутри, не дожидаясь пока их вышвырнут бросились кто куда из автобуса. И только я один стоял как вкопанный не в силах даже вздохнуть, протягивая дрожащей рукой пластиковую проездную карточку. Взглянув на неё кондуктор с ухмылкой отбил мне талончик с тремя шестерками и, мы покатили дальше. В пекле ко всему привыкаешь.

Эпизод 2. Последняя в этой жизни заправка

Пробки. Многочисленные пробки на бензоколонке. Кругом снуют оголтелые водители, мечтающие наконец, заправить свои железные игрушки. Наша заправочная станция была одной из последних на которой ещё оставался бензин. Да и тот приходилось с трудом выкачивать из почти высохших баков.

Между тем, люди от нехватки топлива совсем озверели. Поначалу это выливалось в толкотню, ругань и драки на заправках. Затем это перешло на следующий уровень люди устраивали поножовщину прямо на дороге. Следующим шагом стали облавы на заправляющий транспорт. Фуры с топливом увозили, а водитель убивали.

Когда нефтяники перестали направлять заправщиков начались облавы на обычных водителей. Люди нападали на других водил из-за капли топлива в баках. Выкачав всё до последней капли, они оставляли машину прямо на дороге как заслон для других и поджидали следующих. Когда и это стало мало толпы бандитов просто врывались на заправочные станции и захватывали их забирая у людей последнее топливо. Тем, кому повезло больше успели запастись баками и канистрами, но до и них вскоре дошла очередь.

Нефтяные компании доживали последние дни уже не пытаясь даже помогать своим заправочным станциям. Закрывшись на заводах, они обложились охраной стараясь уберечь последнее.

Я честно работал до последнего на одной из наших местных заправок, но, когда на нее ворвалось вооруженное до зубов зверье пришлось спасаться бегством. Директор решил всё спалить нежели оставить хоть каплю топлива этим дикарям.

Мы смотрели со стороны как догорает заправка посреди которой корчатся и кричат от боли горящие в огне водители, пытаясь хоть что-то спасти. Директор заправки стоит рядом со мной и ухмыляется, а я понимаю, что придется снова искать работу. В этом чертовом аду ко всему привыкаешь.

Эпизод 3. Последний в этой жизни гамбургер

После закрытия заправки я устроился было в кафе где кормили хот-догами из свежей собачатины и вафлями, зазевавшимися у кассы. Выбор работы был невелик, пришлось согласиться в ночные смены, да ещё и брать сверхурочные.

Едва мне удалось утроится как Правительство решило повсюду запретить фастфуды. Напомаженные костюмчики почему-то решили, что пользы от торговых точек с быстрой и дешевой едой еще меньше, чем вреда. Нация толстеет. Люди жиреют, становятся медленнее, отсюда меньше приносят денег в казну, чаще болеют, а то и вовсе умирают.

– Жиреют, тупеют и вообще дохнут как навозные мухи только и собирай их потом по тротуарам, – кричал самый ярый сторонник закона.

Ко всеобщему удивлению многие стоящие у власти лица поддержали проект. И в тот день когда был опубликован этот закон всё изменилось со скоростью просвистевшей над головой пули.

Фастфудам дали два часа на закрытие, и пока наш шеф и все офисники лихорадочно готовили бумаги чтобы не подлететь на заоблачный штраф мы продавали практически за дарма всё, что успевали собрать.

Это были самые жуткие два часа моей загробной жизни. Стадо баранов дралось за гамбургеры прямо перед кассой, просто швыряя в кассиров деньги люди выхватывали заказы едва они успевали готовиться.

Ко второму часу толпа совсем обезумев перемахнув через заграждения набросилась на сотрудников и оттолкнув их в сторону помчалась к холодильникам. Хватая не мытые продукты голыми руками люди вышвыривали их наружу и ели. Еда падала на пол, но их это не останавливало.

Выдавливая последние остатки соусов прямо в голодные рты, они хватали все подряд и жрали. Жрали разложенную на прилавке для готовки говядину, уметали недожаренные ломки картошки, и даже сырой в грязном мешке не побрезговали.

– Продавайте, продавайте! – орал как не в себя менеджер, которого тут же подхватило и смыло голодной толпой куда-то в сторону склада.

Закрыв на ключ кассу я, облокотившись рядом с ней у столика просто стоял и наблюдал как дерутся дети за последний в их жизни гамбургер. Знаете, в аду все-таки ко всему привыкаешь.

Животный крематорий

(или собачий могильник)

(мрачная миниатюра)

Я расскажу вам историю, возможно правдивую, а возможно и вымышленную. Хотите верьте мне, а хотите нет. Но в нашем славном городке Горемыще был крематорий для разного рода бродячей живности. И всё бы ничего, но мэр наш перед очередными выборами пообещал избавить город от нашествия бродячих животных.

В момент, когда начался отлов у моей сестры убежала собака. Она сорвалась с повадка, испугавшись гудка проезжавшей мимо машины. Всей семье её искали, по всему району рыскали, всех соседей обошли. Как в воду канула. Никто, ничего не видел.

Я помню, как сестра всё плакала, кричала, звала её. Родителям с трудом удалось уговорить Настю пойти в тот вечер домой, пообещав следующим утром возобновить поиски и расклеивать вместе с ней листовки. После этого она немного успокоилась и даже дала им себя уложить в постель.

Сами же папа с мамой не спали всю ночь, они обзвонили все животные приюты в нашем городе и конторы по отлову бродячих животных. Никто собаки не видел.

Прошла неделя, и когда все уже в доме отчаялись отыскать собаку, дворняжка вернулась сама. А ещё через неделю по городку нашему прошли слухи, об известном на всю округу живодере. Саньке, прозванным в народе Трехпалый, за то, что в детстве лишился двух пальцев правой руки.

Полез в пасть к бродячей собаке, да там их и оставил. От того очевидно и зол он был на весь белый свет, а в особенности на бедных животных. А для того, чтобы удобнее ему было над ними издеваться устроился гад в животный крематорий.

Денег у городка на лекарство для усыпления животных отродясь не было, зато на утилизаторов они находились. Потому за небольшую плату живодерам приходилось брать грех на душу и самим избавляться от бедных зверьков.

Однако, Трехпалый особо свирепствовал, когда мстил всем подряд за откусанные детстве пальцы. Он упивался отчаянием и страхом зверей, ему нравилось смотреть как они корчатся и кричат в огне.

Кара за зверства постигла его, когда в очередной раз напившись до беспамятства он, принимая новеньких забыл, как следует запереть засовы на клетках. Озлобленные животные выбравшись из своих тюрем, загнали живодера в ту самую печь, что предназначалась для них. Санька закрылся в ней сам думая, что перехитрил глупых зверей.

Но в панике он забыл выключить автозапуск пламени, который сработал едва двери за ним закрылись. Живодёр выскочил из печи, пытаясь сбить с себя пламя, звери кинулись на него, а разорвав разбрелись по городу.

Декор бесполезный

(мрачная миниатюра)

Тёмная аллея уходила вдаль всё дальше и дальше к озеру. Вдоль тропы тянулись фонари, но их света едва хватало чтобы разглядеть хоть что-нибудь под ногами. Упавшие ветви деревьев как чёрные, сухие руки мертвецов то и дело норовили схватить за ноги.

Сквозь непроглядную тьму над лесом возвышалась луна. Ещё один холодный фонарь. Не тепла, не света и тихо вокруг как будто замерло время. Лишь шишки хрустят под ногами и листья несутся гонимые ветром.

Они кричат мимоходом: – «Убирайся чужак». Ну а я всё иду, без света, без тени. Невидимый солнцем и оставлен луной. Мой призрачный лик догорает у края. Остался лишь миг и не станет меня.

Фонарик без лампы – декор бесполезный. Тоже, наверно, ждёт и людей. Выкрутят лампу, как душу из тела и останется только мрачный скелет. Дорогая обёртка с пустотою душевной. И нету в ней смысла, и света в ней нет. В мире огня потухшая свечка не может, не хочет, не станет гореть.

Часть 1. Одна частная клиника

У Матвея денег не было от слова совсем. Их не было настолько долго, что он уже даже стал забывать хруст купюр в слегка вспотевшей ладони и бряканье монет в дырявом кармане.

На работу его не брали, платить за комнату было нечем. Проснувшись под утро в последний день месяца, он как обычно увидел на двери записку от владельца квартиры. Тот ждал оплаты или советовал выметаться ко всем чертям. Дождавшись, когда угрюмый старик скроется в ванной парень тихонько выскочил на лестницу прикрыв за собой дверь. Точно зная, что владелец будет ждать его возвращения и Матвею придется объясняться за свое поведение. Но его это не очень-то и волновало, оказаться на улице летом было не так страшно, как зимой.

Спустившись вниз, он находит маленький ларёк на углу и на последние деньги покупает себе самую дешевую шаурму. Она выглядит жуткой невкусной, но умереть с голоду та еще перспектива. Удобно устроившись на ближайшей автобусной остановке, парень, делая вид, что ожидает транспорт тем временем в несколько укусов проглатывает свой завтрак совершенно не почувствовав вкуса.

Если хозяин вечером его выставит, идти ему будет не куда. Родители его умерли, когда парню не было еще и пяти, а других родственников у него не было. Просто, еще один детдомовец живущий на выручку от сдачи волос, крови и спермы. Для первого его короткие волосёхи еще недостаточно отрасли, для второго прошло недостаточно времени, а про третье и говорить было нечего. Ведь чтобы выделять достаточное количество семени молодому человеку нужно очень много есть, а у него, как назло, громко урчало в полупустом желудке. И видимо этот факт разбудил спящего на соседней скамейке бездомного.

Мужчина в лохмотьях с красным как у рака лицом поднялся, сел на скамейке и с трудом повернув голову мутными, красными глазами взглянул на Матвея.

– Ждешь автобус? – хрипло кашлянув, спросил он. – Или решил присоединиться ко мне?

Парень не ответил и почуяв аромат, исходивший от бездомного, поспешил отвернутся.

– В таком случае, тебе придется искать другую остановку. Эта уже занята, и я не собираюсь делиться.

– Я жду 21 автобус, – ответил Матвей и поднявшись со скамьи отошел в сторону.

– Ага, я тоже, только он тут не ходит, – негромко хмыкнув отозвался мужчина. – За несколько уже наизусть выучил их расписание.

Отвернувшись, Матвей больше его не слушал, казалось, что этот человек разговаривает сам с собой. Но отделаться от него оказалось не так-то просто. Пошарив в карманах своих лохмотьев, он достает свернутый пополам листок и поднявшись со скамейки подходит к парню.

– На вот, это может тебе пригодится, адрес ентот я и без бумаги запомню.

Немного поколебавшись, Матвей все же берет лист и разворачивает его.

– Что это?

– Одна частная клиника, берут кровь, платят много и не задают вопросов. Бери и уматывай.

На листке, что дал ему бездомный не было ни названия клиники, ни реквизитов, ни номеров, только напечатанный на компьютере адрес, рисунок двери с красным крестом и надпись внизу – «Круглосуточно».

Всё это показалось ему подозрительным, за долгие годы безработного скитания он побывал во всех станциях крови в своем городке, но никогда не слышал об этой, к тому же не одна из тех, что он знал не работала ночью.

Однако, других вариантов у него не было и дождавшись, когда арендатор уляжется спать Матвей прокрался в свою комнату забрал документы и направился по указанному в листовке адресу.

Хорошо ориентируясь среди маленьких городских улочек и закоулков нужное здание, он нашел быстро. Заметив на двери нужный знак, он заходит внутрь и начинает спускаться в подвал, где его широко улыбаясь за белоснежно чистой стойкой уже встречает администратор.

– Первый раз у нас? – спрашивает девушка, когда Матвей подает ей документы.

– Э, да.

– Тогда заполните пожалуйста нашу стандартную анкету и проходите в кабинет номер 4 на первичный анализ.

Коротко кивнув и точно зная всю эту процедуру, Матвей берет стопку бумаг и садится за столиком в дальнем углу. Вопросы стандартные, про курение, алкоголь, наркотики, болезни и инфекции. Все выглядит как обычно, и закончив, парень сдает анкеты администратору и направляется в кабинет с табличкой 4.

Едва он успел постучать в дверь как его уже вызывают, усевшись в специальное кресло Матвей задирает правый рукав своей кофты. Медсестра, надев чистые перчатки берет иглу и несколько пробирок. Все происходит быстро, и закончив женщина, улыбаясь просит его немного подождать прямо тут в кресле, а сама берет его кровь и склоняется к микроскопу.

Но уже спустя секунду пробормотав что-то невнятное быстрым шагом выходит из кабинета, Матвей, пожимая плечами остается ждать. Вскоре она возвращается с доктором, который также склоняется к микроскопу. Заметив его алчный взгляд, парень вдруг чувствует что-то не так, пока женщина у него за спиной готовит шприц.

– Что происходит? Что вы делаете? – вскочив с кресла Матвей бросается к выходу, но врач одним рывком опережает его и схватив сзади за шею приподнимает над полом.

– На помощь… помогите… – хриплые крики Матвея отдаются эхом от мрачных стен подвала и почувствовав, как в его спину входит игла он начинает терять сознание.

Последнее что он видит, вновь оказавшись в кресле это злорадные ухмылки врачей и их белые, длинные зубы.

– Подготовьте нашего гостя к инкубаторной процедуре, – тяжело дыша от волнения произносит доктор. – А мне нужно кое-кому позвонить.

Когда медсестра, жадно косясь на пациента увозит его вместе с креслом, врач возвращается к столу берет одну из пробирок и отвинтив крышку делает небольшой глоток. Да, так и есть, он не ошибся это именно та редкая группа, очень редкая и очень вкусная. Вынув из кармана мобильник, он набирает номер.

– Слушаю, – отзывается негромкий, вкрадчивый голос с той стороны трубки.

– Мы нашли её, – без долгих предисловий, слегка запинаясь говорит врач. – В теле молодого парня, не знаю кто он, похож на бродяжку. Пока усыпили, будем готовить к инкубатору.

– Выкачайте из него все до последней капли. Хотя, нет погоди, я думаю он будет хорошим угощением на дне рождения моей дочери. Его подадут на десерт.

Часть 2. Охотник или добыча

Евгений Семёныч, бомж с двадцатилетним стажем, хотя раньше преподавал историю в ВУЗе. О конторке с переливанием крови на окраине городка слыхал много дурного. Да и сам не раз к ним заглядывал. Нужда заставляла.

В тот самый день, когда он всучил парню их визитку сам черт привёл его к ним опять на побывку. А шо делать? Денег нет, а живот урчит. Всяко лучше отдать пинту крови за шаурму с банкой пива, нежели побираться на остановке мучаясь от жажды и голода.

Самое скверное было то, что слухи о той самой «переливашке» оказались правдивы. Да, Семёныч и сам кое-чего замечал странного в поведении докторов и сестричек. Порой смотрел на их алчные лица, возбуждающиеся от одной, лишь капли крови, видел, как учащается их дыхание и зрачки под стёклами пластиковых очков окрашиваются в красный.

Старик списывал эти видения на временное помутнение, вызванное постоянным голоданием и распитием дешёвого пойла, вызывающего отвращение у большинства нормальных людей. Как обычно закончив процедуру он получал деньги от улыбающейся фифы за стойкой и спокойно уходил, не вызывая ни у кого подозрений.

Врачи-кровососы как могли старались не выдать себя, но от жажды им некуда было деться. А старик терпеливо ждал, когда вампирская кодла всё же выдаст себя и тогда он будет готов.

Парень подвернулся ему как раз кстати, он давно уже был под наблюдением спецов. Тихих, молчаливых, ждавших приказа охотников. Подсунув Матвею визитку Семёныч тоже решил тем вечером сдать кровь в последний раз.

***

Семёныч видит, как врачи выводят Матвея на улицу под руки, пока он у стойки, забирает свою «получку».

– Э, а куда это его? – спрашивает он медсестру-кровососку.

– Пациенту стало плохо вовремя процедуры, его повезли в неотложку.

– Ну да, как же, повезли из одной больницы в другую, здесь ведь нет докторов одни упыри – подумал про себя Семёныч, одной рукой сгребая со стойки, протянутые нежной ручкой купюры, другой проверяя револьвер в кармане плаща.

Пока врачи укладывают парня в фургон попутно прицепив наручниками к каталке Семеныч выходит через парадную дверь обогнув здание спокойно ждет, когда откроются гаражные ворота. Едва транспорт с больным внутри выскакивает на проезжую часть старик, прикинувшись пьяным с разбегу ударяется о фургон и упав прямо под колеса начинает истошно материться.

Остановившись вампирская свора, выскакивает из машины, и удивленно таращиться на старика, но слегка присмотревшись его тут же узнает медсестра.

– Ой да я знаю его. Он никто, всего лишь кусок полусгнившего мяса.

– Его тоже прихватим, будет нам на закуску, – врач подхватывает старика под руку и кивком головы велит водителю помогать.

– Проблемы с полицией нам не к чему, велено было не высовывать, – бормочет водитель помогая затаскивать в фургон Семёныча.

– Смотреть надо куда едешь говнюк! – завопил вдруг старик, разбудив своим криком Матвея, который приподняв голову осмотревшись вокруг пытался понять где находиться.

– Да заткнись ты! – получив кулаком в висок старик обмяк всем телом сделав вид, что упал в обморок, но, когда его проносили мимо Матвея, подмигнул ему и взглядом стрельнул в сторону цепочки свисавшей с шеи парня.

Поняв намек Матвей нащупал свободной рукой серебряный крестик у себя под кофтой. Старика тем временем грубо бросили на соседнюю койку и водитель, вновь забравшись в кабину запустив двигатель направил фургон дальше по улице.

Увидев, что парень очнулся врач, жадно щелкнув челюстью склонился над Матвеем. Парень чувствовал зловонное дыхание, исходившее из его пасти, видел громадные клыки прямо перед собой. Одна рука у него была прикована к кровати, но другой он сумел сдернуть с шеи серебряный крестик. Он не особо верил, что это поможет, но выхода не было.

– От одного укуса думаю вреда не будет, – прошептал врач, раскрыв свою жадную, полную зубов пасть. Громко расхохотавшись вампиры решили устроить для себя небольшой пир

Дождавшись пока медсестра жадно причмокивая обнажив клыки склониться на ним Семеныч вынул револьвер и выстрелил гадине точно в лоб. Та, не успев даже вскрикнуть с дымящейся дыркой во лбу повалилась на старика, который отбросив труп вампира в сторону ловко спрыгнув с каталки повернулся к врачу.

– Полусгнившего говоришь, но-но.

Громыхнувший выстрел отвлек врача и как раз этой секунды хватило Матвею чтобы закинуть ему в рот крестик и ударом ноги отправить его дальше в глотку.

Врач-вампир, давясь крестиком повалился на пол извергая из своего рта потоки крови. Спустя пару секунд чёрная как смола жижа полилась из всех отверстий вампира. Просунув в горло руку попутно откусив себе пару пальцев, он отчаянно пытался выудить злополучный кулон, но тот уже провалился в желудок взорвав его изнутри.

Месиво из чёрной жижи остается мокрым пятном на полу, другая часть вампира заливает собой на стены машины, одежду и лицо Матвея.

Услышав грохот внутри, водитель-вампир похоже решает, что врачи уже вовсю без него лакомятся пареньком. Он останавливает машину прямо посреди дороги с довольной рожей открывает заднюю дверь фургона и получает пулю в плечо.

Упав на асфальт, он поднимается, пытается бежать, но получив вторую пулю в спину валился лицом на асфальт, а Семёныч негромко хмыкнув и даже не взглянув в сторону Матвея осторожно выбирается из фургона.

Перезаряжая на ходу свой револьвер старик неотрывно смотрит на лежавшего ничком упыря.

– Ну что? Больно? – спрашивает он, присаживаясь рядом на корточки, но тут старика отвлекает свет фар вдалеке. – А вот и кавалерия!

Семёныч с первого взгляда узнаёт быстро приближающийся транспорт, приветственно вскидывает вверх руку, и в эту же самую секунду вампир вскочив бросается на него.

Часть 3. Пора перестать играть в поддавки

Вампир из последних сил вцепился старику в ногу. Заорав на всю улицу, Семёныч от неожиданности едва не выронивший револьвер, выпускает ещё три пули в спину упыря. Но хватка, сомкнувшихся клыков на ноге старика, не ослабевает.

– Уберите эту тварь от меня! – орёт Семёныч выбирающимся из катафалка людям.

Прикованный наручниками к каталке Матвей лишь удивленно наблюдает как выскочившая из подъехавшей машины девушка длинным кинжалом с размаху отсекает упырю ноги. Издав дикий вопль, вампир выпускает ногу старика и тут же получает удар в лицо каблуком ботинка.

– Дёрнешься тварь, снесу голову, – предупреждает девушка, держа кинжал наготове.

С водительского сидения большого, тонированного катафалка выходит высокий мужчина с длинными чёрными волосами и бородой, за ним выскакивает ещё одна девушка чуть меньше ростом, но такая же дикая на вид, как и её сестра.

Мужчина радостно улыбаясь подходит к Семёнычу и с силой жмёт ему руку.

– Мы надеялись, что не пропустим веселье.

– Уверяю тебя, всё веселье ещё впереди, – переведя взгляд на прикованного в фургоне Матвея, отвечает старик.

– Это он? – спрашивает бородатый, в ответ Семёныч лишь коротко кивает и морщиться от боли сделав шаг покалеченной ногой.

– Твоя нога, – остановившись на пол пути к фургону бородач оборачивается. – Ты знаешь наши правила старик. Ты сам их придумал.

– Я не смогу сам, – обречённо качая головой отвечает Семёныч, протягивая бородатому свой револьвер.

– Прощай пап, – взяв пистолет бородач, взглянув последний раз в глаза старика спускает курок целясь точно в лоб.

Семёныч издав протяжный вздох падает спиной вперёд на асфальт, а наблюдавший эту грустную картину упырь перестав хныкать и держаться за свои обрубки мерзко захихикал. Услышав гнусные, хрипловатые смешки бородач перевёл пистолет на вампира.

– Если мы сделали такое со своим… кхм – последнее слово буквально застряло в пересохшей глотке бородатого. – Как ты думаешь, что мы приготовили для тебя?

Перестав смеяться, кровосос буквально замер сидя на асфальте выставив перед собой руки.

– То-то же тварь, – прохрипел незнакомец и посмотрев на своих спутниц будто очнувшись принялся раздавать команды. – Клара за руль фургона, Лена упырь на тебе, дернется – убей.

– Этого, – бородач кивнул через плечо в сторону Матвея. – Пока не освобождайте, вначале Док пусть посмотрит, вдруг и его…

Не закончив бородатый склонившись над Семёнычем подхватил мертвеца на плечо будто пушинку и направился к катафалку. Девушки же последовав его примеру забрали ключи у вампира, связали его и закинув в фургон к отшатнувшемуся Матвею полезли в кабину фургона.

***

– Никаких имён, только прозвища, никто здесь никого не знает, а значит никому ничего не расскажет, когда придётся уйти, – спустя два часа вещал бородатый в подвале убогого домишки на краю города.

– Клара Цепная, – бородач указал на хищного вида девушку обезножевшую вампира. – Она обожает свои кинжалы и почти никогда не берет огнестрел. Матвей посмотрел на Клару, та хихикнув сделала в его сторону реверанс.

– Лена Кусака, – главарь махнул рукой на девушку, сидевшую в дальнем углу комнаты. – Я нашел её в одном из вампирских притонов. Она была там чём-то вроде домашнего питомца, ею кормились все, а ей есть не давали.

– Вася Шприц, – еще один взмах руки в сторону низкорослого смуглого мужчины с любопытством разглядывавшего Матвея. – Наш Док.

– Я, Миха Некрещенный. Мне нравится моя бензопила и я ненавижу кровососов. Это всё, что тебе нужно знать Матвей Убийца-вампиров.

Все в комнате рассмеялись, только одному парню было не до смеха.

– Степкин я, – ответил он, понуро опустив голову. – Матвей Владимирович.

– Это твоё настоящее имя? – поинтересовался Док ухмыляясь. – А не важно, можешь не отвечать. Здесь важно другое. То, как быстро ты бегаешь.

– Это точно, – подхватил Некрещенный. – Умение выживать гораздо более развито у таких как мы. Бродяг, изгоев, отщепенцев. Больше никому в этом проклятом городишке нельзя доверять.

– Что вы со мной сделаете? Может отпустите? – с надеждой в голосе спросил парень. – Я никому ничего не скажу. Да мне никто и не поверит.

– А вот тут ты прав, амиго, – заметил Док все также продолжая ухмыляться.

– Отпустить тебя? И не надейся парень, – отозвался старший делая шаг в его сторону. – Для начала нужно узнать зачем ты вообще понадобился этим тварям? Что в тебе такого необычного? И ещё, они попробовали сегодня вкус твоей крови, и она им очень понравилась. Спроси себя далеко ты уйдёшь, без нашей защиты.

– Я уже не говорю о том, что Семёныч погиб сегодня, защищая тебя. Ты нам должен парень, и ты отдашь свой долг. Так, что выбирай себе уголок почище в этой развалюхе, потому что ты здесь надолго.

– Мне нужны мои вещи, – парень указал на забрызганные кровью и кишками вампира кофту и джинсы. – Но ключи от квартиры и документы остались в клинике.

– Это мы устроим, пойдёшь с Кларой, ей не нужны ключи. А на счёт документов не беспокойся, после сегодняшней ночи Док тебе сделает новые. Он в этом спец.

– Остается только одно, – замечает Док внимательно глядя на парня. – Понять укушен ты или нет?

– Неет, нет, меня не кусали, – замотав головой отозвался парень, задирая рукава кофты и вытягивая напоказ шею.

– Надо проверить, открой рот, – Матвей открыл, Док подошел к нему, быстро закинул какой-то предмет и с силой захлопнул парню челюсть придержав рукой. – А теперь жуй.

– Всё в порядке, он не вампир, – улыбаясь возвещает Док, глядя как Матвей морщится, но жуёт.

– Что за дрянь? – спрашивает парень, когда Док его отпускает.

– Чеснок.

Закашлявшись Матвей выплёвывает остатки чеснока и одновременно опускает взгляд на еще больше побледневшего от страха вампира.

– Ему это лакомство пока не грозит, – заметив взгляд Матвея сказал Док и повернувшись к лидеру спросил. – Что дальше?

– Мы знает точно где один из их притонов, самое время нанести удар. Пора перестать играть в поддавки.

– Отлично, тогда я подготовлю для вас снаряжение.

***

С подготовкой к набегу охотники провозились до вечера. Миха закрывшись в своей каморке сосредоточенно оттачивал лезвие своей ручной пилы, которая еще ни разу его не подводила. Клара которой предстояло тащиться с парнем на квартиру надувшись просто сидела за столом заткнув в уши наушники. Кусака кропотливо чистила и заряжала револьверы, дань уважения Семенычу.

Матвею же от Дока достался подарок. Вынув из ящика двухсторонний топорик среднего размера на одной из сторон которого был заострённый серп-полумесяц Вася с улыбкой протянул его парню.

– Я думаю тебе подойдет.

– Что это?

– Зубодробильня, – ответил Док выискивая тем временем в своих залежах бронежилет для парня. – Не читал Лоскутова?

– Нет, – качая головой ответил Матвей, примеряясь к новому оружию.

– А стоило бы, – заметил Док, вытаскивая откуда-то снизу броник и набрасывая его на плечи парня. – На всякий пожарный.

– Топорик лёгкий, быстрый, как раз для таких слабых рук как твои. Не вздумай уронить. Уронишь – считай труп. Давай наряжайся принцесса и уматывай, тебя уже заждались.

– А ты не едешь с нами?

– Нет, я мирный воин. Только снаряжаю и лечу. Когда хорош, тогда хорош. Ну бывай, Убийца-вампиров. Я за тебя помолюсь.

Хлопнув увесистой ручищей по плечу парня Док отошёл к дальнему углу комнатки и раздвинув небольшие шторки на стене преклонил колени перед иконой.

Наспех застегнув броню Матвей на ватных ногах кое-как вышел из комнаты.

На улице его действительно уже ждали охотники. Все трое были готовы. Взгляды серьёзные, хмурые лица сосредоточены, видно, что им это не впервой в отличии от Матвея. Оглядев парня снизу-вверх и удовлетворенно кивнув Миха скомандовал ехать.

– Но вас же только двое? – забеспокоился Матвей, за пояс убирая топорик.

– Это да. Но вампиры не знают об этом. По коням!

Усевшись за руль Миха подождал пока Кусака пристегнется и надавив на педаль газа резко крутанув руль направил катафалк в сторону клиники. Подождав, пока машина не скроется за углом Клара все еще дуясь угрюмо побрела вслед за Матвеем в направлении его дома.

***

Припарковав катафалк на другой стороне улицы охотники, нацепив на лица платки и взяв оружие не спеша направились к главному входу.

Едва открыв рот куколка на ресепшене лишилась головы. Лезвие пилы сверкнуло в свете люминесцентных ламп даже не задержавшись на ее тоненькой шейке. Тело вампирши грохнулось на пол как мешок с картошкой, из шеи в разные стороны хлынули алые струи, одновременно с этим Кусака пустила три пули в грудь приближающегося охранника.

Далее всё произошло очень быстро. Влетев в коридор первого этажа с ревущей пилой на перевес Миха принялся махать ей направо и налево. Не разбираясь где вампиры, а где люди. Пила ревела, трещала и резала, разбрасывая по стенам окровавленные ошмётки. Руки, ноги и головы летели в разные стороны. Стоя за спиной у Михи, Кусака палила из револьверов во всех без разбора.

Врачи-вампиры, зашипев от страха, побросали свои инструменты и кинулись врассыпную, расталкивая всех на своём пути. Сильные прятались за слабых, подставляя своих собратьев под лезвие пилы и пули револьверов.

В окружавшей его суматохе Миха то и дело смахивал чужую кровь со своего лица и буквально прорубал себе дорогу сквозь столпившееся в коридоре человеческое мясо.

– Не дай никому уйти! – громко рыкнул он Кусаке, перекрывая всеобщий гвалт. – Стой у входа, а я погоню гадов на тебя.

Открывая двери кабинетов один за другим он входил и резал всё что попадалось ему на глаза. Врачей за столами, пациентов в креслах. Истребляя всех, кто кормил и кормился. Кто-то из будущих трупов успел закричать, другие пытались защищаться, третьи спасаясь кинулись к выходу и их настигали выстрелы.

Никому в тот день не удалось уйти от охотников. Закончив Миха выключил дымящуюся пилу и сплюнув на пол осмотрел хмурым взором деяние рук своих. Интересно насколько глубоко эта зараза проникла в их город. Сколько ещё подобных притонов и кормёжек укрыто среди грязных улиц.

Направляясь к выходу он краем глаза заметил дверь в подвал. Разломив ее на куски ударом могучей ноги, охотник снова запустил пилу. Но едва ступив за порог Миха почуял резкие запахи хлорки и антисептиков. Белоснежно белая, буквально вылизанная до чиста лестница привела его к такому же белому подвалу, в котором в ряд стояли инкубаторы. Большие, стеклянные ящики с людьми, пребывающими во сне, подключенные к аппаратам для забора крови.

Находясь в постоянном анабиозе под воздействием мощнейших препаратов люди не чувствовали, как сквозь иглы, воткнутые в вены, из них постепенно выкачивают жизнь. И направляют её по трубкам в длинные колбы.

Всё чисто, всё стерильно, ни одной капли не прольется мимо и ни один человек не проснётся пока этого не захотят хозяева.

– Твою мать, – шепчет Миха и обернувшись к Кусаке с тяжёлым вздохом произносит. – Неси канистры из машины, освободим этих людей.

Часть 4. Время выбирать сторону

Замок поддался сразу, почти бесшумно, даже без щелчка. Дверь будто ждала, когда ее откроют. В квартире было на удивление тихо. Ни голосов, ни шума телевизора или душа не доходило до Матвея. Никаких признаков присутствия в квартире сварливого старика не наблюдалось. Казалось, жилище опустело едва парень покинул его вчера вечером.

– Давай быстрее, я не собираюсь торчать тут до вечера – проворчала Клара, оставшись на лестнице.

Наверняка роль няньки ее угнетала. Матвей чувствовал ее недовольство во всем, но старался спокойно реагировать на эти выпады. В конце концов охотники спасли ему жизнь сегодня. Только вот отделаться от них теперь будет не просто.

Пожав плечами, он осторожно входит в квартиру. Старые половицы предательски скрипят у него под ногами, выдавая, будто чужого. Парень чувствует топорик за поясом он придает ему немного уверенности. Но взять с собой оружие и воспользоваться им в критический момент это не одно и тоже.

Дверь в его комнату была открыта, чувствуя порывы ветра из распахнутого настежь окна Матвей не спешно входит и в следующую секунду дверь за ним с громким хлопком закрывается. Подпрыгнув от неожиданности и едва не заорав, парень остановился.

– Что там у тебя? – послышался из-за двери голос Клары.

– Ни-ничего, просто ветер, – отозвался Матвей, оглядывая повсюду свои разбросанные вещи.

Похоже вампиры, посмотрев адрес парня в картотеке, здесь уже побывали, или расстроенный арендатор не увидевший своих денег вовремя, решил проучить Матвея. Положив топор на письменный столик Матвей достает из-под кровати свою старую, потертую сумку и начинает по-быстрому сбрасывать в нее вещи.

Но через минуту останавливается, замирает и прислушивается. Ему кажется, что на него кто-то смотрит. Дверь платяного шкафа за его спиной с легким скрипом открывается и оттуда оскалившись выходит вампир.

– Ну что же ты, Матвеюшка, меня бросил? – прошипел старик арендатор, делая быстрый шаг в направлении парня. – Неужто плохо жилось у меня?

– Не подходите, – Матвей бросает быстрый взгляд на стол, но до топора далеко, а старик уже в двух шагах.

– Топорик взять хочешь? Обидеть меня? – оскалив желтые клыки вампир облизнулся. – Я был тебе другом. Я единственный кто приютил тебя, когда все вокруг отвернулись. Квартплаты брал в два раза меньше, но сейчас ты мне все возместишь сполна.

Следующий шаг старика стал последним, едва он навалился на Матвея как получил три выстрела в спину.

– В сторону! – скомандовала мигом развеселившаяся Клара и едва парень успел отскочить разрядила в вампира весь барабан.

Упав на колени посреди комнаты, старик корчился, и кряхтел, закашливаясь черной кровью.

– Теперь твой черед, – Клара взяла со стола топор и подала его Матвею. – Время выбирать сторону.

Дрожа всем телом, парень ухватился за необычайно легкий топорик и размахнувшись ударил вампира в шею. Удар оказался не сильным, топор застрял ровно посредине. Старик хрипел и бился в конвульсиях пока Матвей, выдернув «зубодробильню» не ударил снова. С третьим ударом голова, слетев с плеч старого кровососа покатилась к балкону, где ее уже с нетерпением ждали солнечные лучи.

***

До заката оставалось всего несколько часов, когда все охотники вновь собрались в своей шаткой хибаре.

Прежде чем спалить дотла вампирское логово Клара нашла у стойки пригласительные флаеры с очень интересным названием: – «Пир на весь мир. Бал-маскарад». Адреса на листовках как не странно не оказалось, только куар-код для входа и логотип компании.

Всем стало понятно куда везли Матвея и для чего. Но такого опознавательного знака вампиров охотники еще ни разу не видели. Потому, чтобы его расшифровать и выяснить адрес, им придется прибегнуть к сторонней помощи. Только вот клыкастый субъект отказывался идти на контакт.

– Ну что? Есть успехи? – аккуратно положив в мойку, заляпанную кровью и кишками пилу спросил Миха.

– Вроде бы все по инструкции, но скотина не колеться, – пожав плечами отозвался Док. – Я и тертый чеснок ему в нос совал, на солнце у окна сажал, ставил банку с кровью чтобы он видел, но дотянуться не мог. Гад звереет, орет, но упирается.

– Как насчёт «Терки»? – предлагает Кусака злым взглядом буравя спину упыря.

– А это мысль! В станок его! – тут же откликается Некрещенный переводя взгляд с вампира на Дока, тот лишь кивает и от предвкушения зрелища начинает жадно потирать руки.

– Терка, – это изобретение нашей Клары, – Док начинает объяснять Матвею, пока Миха вновь вставляет упирающемуся вампиру в пасть кляп и, схватив за культи начинает тянуть его в соседнюю комнату. – Громадная с человеческий рост конструкция, на которой вампиров закрепляют руками вперёд, их пальцы попадают между лезвий и перемалываются один за другим. Пока человек стоящий рядом очень медленно давит на рычаг. Руки на платформе двигаясь взад-вперёд режутся о стальные лезвия сами. Пока не приходит черёд костей. Вот тут эти изверги начинают рыдать, звать маму и соглашаются на любое наше предложение. Они точно знают, что культяпки не отрастут.

– Вы только посмотрите, как напрягся наш парень. А слушок-то пошёл, этот козёл слышал о нашей «Терке», – засмеялся Миха укладывая вампира на платформу.

– У тебя духу не хватит, – глядя в глаза Доку, выплюнув кляп, прошипел вампир оскалившись.

– Возможно, – согласился Док уступая место Михе – А вот он не такой мягкий.

Закрепив дергающегося упыря, положив его руки точно под лезвия Некрещенный резко крутанул рычаг и стол, на котором лежал вампир пришел в движение. Кровосос зашелся в крике, как только его костистые пальцы оказались под лезвиями. На пол подвала градом полились чёрные сгустки крови. После первого же захода водитель лишился трёх пальцев правой руки.

– Ну что? Повторим процедуру? Мы тебя так всего пошинкуем приятель!

– Нееет! Стойте! Стойте! Я…я вам помогу.

– Ну наконец-то, а то я уже начал терять терпение. Давай-ка начнём с плана здания и систем охраны. Расскажи нам, сколько упырей планируется на этом празднике смерти?

Матвей не слышал, что ответил вампир. Он вообще ничего не хотел слышать. От всего увиденного и пережитого за день ему стало трудно дышать, закружилась голова и выскочив за двери подвала он выдал обратно свой скудный завтрак пополам с желчью, булькающей в пустом желудке.

Он не хотел участвовать в этом смертельно опасном набеге. Но место ему уже было заказано, и отведена не последняя роль в предстоящем кровавом представлении.

***

Как и обещал вампир охраны на КПП не было, гнездо упырей в этом гнилом городишке разрослось уже настолько, что кровавая братия никого и ничего не боялась. Подъехав к большим, металлическим воротам со сканером сетчатки, Миха достал из сумки голову упыря и поднес ее к скану. Ворота едва скрипнув, послушно открылись.

Прикрыв окно Миха бросил ненужную голову на пол и не спеша повел фургон к заднему входу.

– Когда начнется драка держись ближе к Кларе и Кусаке, за мной не ходи. Понял меня? – остановившись Миха повернулся и посмотрел на Матвея.

Матвей лишь коротко кивнул, проглотив здоровенный комок в горле и как можно крепче вцепился в «зубодробильню».

– А теперь полезай в торт, – подмигнув парню охотник нацепил на лицо медицинскую маску. – Да начнется пир.

Когда машина остановилась охотники, открыв задние двери принялись доставать каталку и водружать на нее большой, праздничный торт. Осторожно, не торопясь они прошли сквозь раздвижные, пластиковые двери и оказались внутри вампирского банка.

– Ей, вы кто?! Мы ждали другую бригаду?! – заблажил стоя на пороге толстый вампир-охранник.

– Нас прислал Сергей. Спрашивай у него, – закричал в ответ великан, возвышаясь над ним почти на две головы. – Ну или позвони босу сейчас и скажи, что сюрприз для его дочки отменяется!

– Ладно, ладно, проезжайте, – недовольно хмыкнув отозвался охранник. – Только оставайтесь в комнате для персонала. Не вздумайте соваться в зал!

– А нам, как раз туда и надо, – хмыкнув, негромко сказал Миха.

Колеса злополучной каталки, на которую они погрузили пластиковый торт двигались очень медленно. Они трещали, скрипели и их визгливый треск эхом отдавался от высоких стен холла. Наконец добравшись до комнаты персонала Миха тяжело переводит дух. Парень оказался тяжелее, чем был с виду. Отпустив каталку, охотник наклонился и зашептал: – «Тебя вывезут на середину зала. Как только откроется торт – действуй. И не дрейфь, мы будет рядом».

Когда собравшиеся в зале упыри были готовы приступить к десерту их, наконец, пригласили. Вытащив скрипучую каталку на середину зала, посмотрев по сторонам Миха к своему удовольствию отметил, что похоже сегодняшним вечером в банке собралась вся кровососущая элита. Банкир, так все вокруг называли их главного, решил совместить открытие первого в этом городке вампирского банка и день рождения своей дочери.

Главная звезда маскарада щеголяла в кроваво-красном платье, мужчины в элегантных смокингах вели светские беседы. Официанты подающие кровавые напитки, кучка приглашенных детей и несколько мамаш за ними присматривающих.

– Спать с вампиром, – подумал Миха, и его аж передернуло от отвращения. – Ну же, давай маленькое отродье, вскрывай свой последний подарок.

Маленькая, ути-пути кровососка не старше шести лет как будто услышав слова охотника вырвавшись из цепких объятий отца ринулась открывать свой подарок. В эту же секунду Матвей выскочил из торта и замахнулся топором, но увидев перед собой всего лишь маленькую девочку с голубыми глазами, остановился.

– Начали, – заорал Миха, и запустив бензопилу рванул с ней на перерез в самую гущу гостей-кровососов.

За пару минут почти вся городская знать повалились безголовые и бездыханные под ноги великану. Одновременно с этим Кусака вынула из-за спины кинжалы и бросилась сквозь толпу охранников прорезать себе дорогу к Банкиру. Наконец-то мощный противник. Он стал ее целью, и она справиться с ним.

Матвей так и стоял посреди торта пока не почувствовал, как длинные клыки девочки вцепились в его руку. А следом и другие вампирские дети обступили его со всех сторон

– Нет! – услышал он крик где-то рядом и в следующую секунду пуля пробила голову девочки. – Очнись и сражайся придурок!

Расстреливая маленьких кровососов из револьверов Клара спешила ему на подмогу. Чувствуя дикую боль в руке и придя наконец в себя Матвей наотмашь рубанул топором по лицу первого же попавшегося под руку подростка. Едва он успел вынуть из его тела лезвие как на него уже бежал следующий. Хлесткий, со свистом рассекший воздух удар пришелся по горлу, и вампирское дите захлебываясь черной кровью повалилось на своего собрата

Оставив парня развлекаться с детьми Клара побежала вверх по лестнице попутно отстреливая всех, кто попадался ей на пути. На втором этаже Кусака дралась сразу с тремя охранниками. Ловкие, опытные твари ускользали от ее кинжалов норовя зацепить девушку шоковыми дубинками. Очевидно, банкир надеялся взять охотников живыми.

Подскочив, Клара выстрелила двум охранникам в спину. Зарубив кинжалом третьего Кусака кинулась в один из кабинетов в поисках Банкира.

Попав полутемный конференц-зал Лена остановилась и осмотрелась. Впереди нее длинные ряды кресел уходили вниз к освещенной сцене на которой кроме небольшой, ярко-красной трибуны и микрофона больше ничего не было. Сделав несколько шагов наощупь в темноте, девушка прислушалась. Казалось она была в зале одна, за спиной слышались приглушенные шаги, крики и выстрелы.

– Тебе со мной не справиться девчонка, – тихий, вкрадчивый голос эхом пронесся вдоль стен.

Легкий порыв ветра пронесся совсем рядом с Леной и сбив ее с ног вампир, расхохотавшись уже через секунду появился на сцене.

– Прошу вас, мадам, – Банкир оскалившись махнул рукой в направлении сцены. – Месье ожидает.

Повторного приглашения не требовалось девушка вскочила на ноги и зарычав в три прыжка оказалась с ним рядом. Их взгляды встретились. Вампир насмехался, играя с ней как кошка с мышкой. Но Кусаке игра надоела. Взмахнув кинжалами она, не помня себя кинулась в атаку. Чудовище раз за разом ловко уходило от ударов оставляя после себя лишь черную, повисшую в воздухе тень.

Он перемещался так стремительно, что едва можно было уловить его движения. Однако, годы упорных тренировок для Лены не прошли даром и в очередной попытке уклониться вампир остался без глаза. Остриё прошло в паре сантиметров от виска, куда целила Кусака, и разрезало зрачок пополам. На сцену струей хлынула черная кровь, Банкир взвыл от боли прикрывая лицо своей костистой ладонью.

– Теперь ты уже не такой красавчик, не правда ли? – не видя ничего перед собой кроме поверженного соперника Кусака на секунду зависла в воздухе намереваясь ударить кинжалами с обеих рук.

– Нет Лена стой! – стоя на пороге зала вскрикнула Клара, наблюдая, как улыбающийся вампир легким движением отскакивает назад и налету хватает обе руки девушки.

Долю секунду они смотрят друг на друга. Удивленная, зависшая Лена и озлобленный, раненый монстр. Спустя еще мгновение руки девушки ломаются под напором его когтей, хрустя как сухие, старые ветки. Кинжалы падают на пол, Лена с криком опускается на колени перед вампиром, и он смеясь отрывает ей голову на глазах у сестры.

– Кушать подано, – Банкир растворяется в воздухе, в зале гаснет свет, слышаться выстрелы, крики, рычанье и чавканье.

***

Вампир-охранник шипел, брыкался и царапался в его руках до последнего. Миха своими увесистыми ручищами держал его шею и в любой момент мог разломить ее пополам. Но он придумал кое-что поинтереснее, подняв гада к самому потолку он держал вампира-охранника по его голову дробили прикрепленные к потолку вентиляторы.

Тупые лезвия медленно, но уверенно дробили иссушенный череп вампира пока не добрались до мозга. Тут Михе надоело, он бросил гада на пол и раздавил остатки его головы широким ботинком.

– Он нужен живым! – кричал наблюдавший с верхотуры Банкир, явно наслаждаясь этим безумием. – Он будет одним из нас! Я сам, лично, их обращу!

– И не надейся тварь! – орал в ответ Миха отбиваясь от целой своры нелюдей. – Я каждого из вас прикончу!

В конечном итоге силы стали оставлять великана. Его движения замедлились, на исцарапанные и истерзанные руки будто нацепили огромные гири. Пила перестав слушаться влетела в каменный столб и прорезав его почти до середины застряла. Оставшись без своего оружия Миха продолжал биться, разбрасывая в разные стороны озверевшую орду кровососов. Крушил огромными лапищами их черепа, разбивал ослабевшие кости ударами тяжелых ботинок.

Оставшись один, он все равно продолжал борьбу пока кровососы, окружив со всех сторон не вцепились зубами в его руки и ноги. Миха рычал как медведь, дерущийся со стаей койотов. Но падальщики пустив охотнику кровь уже не останавливались до тех пор, пока рядом с ним не оказался Банкир.

Миху бросили прямо к его ногам и граф посмеиваясь не спеша скинув плащ бросил его одному из охранников и опустившись на одно колено восхищенно рассматривал гиганта проводя когтистой рукой по его волосам.

– Я восхищен, – прошептал он, глядя на истекающего кровью великана. – Ты будешь главой моей личной охраны. Великим и могучим вампиром.

– Пшел ты, – выдохнул Миха и собрав во рту кровь плюнул ею в рожу вампира. – Не подавись.

– Мм… вкусно, – Банкир облизнулся. – Но моя наверняка слаще. Держите его!

Вампиры скопом бросились на Миху заслонив его от Матвея. Парень остался один, посреди полчища монстров. Кровососы, прижав его к стене обступили со всех сторон, но нападать не решались. Закончив с охотником Банкир прошел сквозь расступившуюся перед ним толпу и с довольной улыбкой посмотрел на Матвея.

– Мне кажется достаточно смертей для одного дня, не находишь? – вампир сделал еще шаг, парень видел, как из его раненной глазницы угольно-черными струйками стекает по лицу кровь. – Давай здесь и сейчас заключим мир? Ты и я? Что скажешь?

Долго думать парень не стал и размахнувшись что было сил метнул топор целясь в Банкира. И в ту самую секунду, когда вампир шагнул в сторону Матвей как будто бы издалека услышал слова Дока: – «Не вздумай уронить. Уронишь – считай труп».

Топор угодил точно в грудь стоявшему за Банкиром охраннику и в следующую секунду вампирская кодла бросилась на Матвея.

***

Последнее, что увидел парень прежде чем провалиться в забытье на несколько лет, – это оторванные головы девушек, брошенные в углу, а их тела доедали вампирские выродки. Дети хихикали и смачно чавкали, наслаждаясь праздником. Их пир продолжался всю ночь, а на утро весь город превратился для них в один большой парк развлечений.

Обескровленные тела охотников сожгли, среди них не было Михи. Самого же Матвея ждала иная, более страшная участь. Его оставили в живых, но только лишь для пропитания. Банк крови, коих в городке оказалось не мало пополнился ещё одним редким экземпляром.

Находясь между жизнью и смертью, парень ничего не видел и ничего не чувствовал. Он просто спал, не видя снов, пока из него уходила жизнь с каждой отданной каплей крови.

– Ты уже умер, – склонившись над инкубатором прошептал Банкир. – Но ещё не знаешь об этом.

Он видел перед собой ледяную ухмылку вампира, а затем контейнер закрылся и его взор окутала тьма. Вампиров всегда было больше, а сейчас, казалось, и вовсе они победили.

Демоны тоже плачут

(мрачная миниатюра)

Едва протолкавшись к стойке регистрации, я взял бирку с номером. Народу в больнице тьма, а врач как обычно один. Ни за что не пошёл бы сегодня, если бы не долбанный кариес.

Даже для демона боль бы адской. Нурофен в доме кончился. Пришлось за последнюю таблетку драться вчера с соседом. Вон он, в дальнем углу, с повязкой на башке стоит, стонет. Вырвал бы зуб, да он последний. Может врач чего посоветуют иначе помру второй раз прямо тут в коридоре.

Демоны тоже плачут, когда болят зубы. Плачут, и в очереди стоят.

Дьявольский табак

В маленькой комнатушке на 6 этаже было сыро и холодно. Вместо люстры из отверстия в потолке торчала пара белых проводов. Отопления не было от слова совсем, ржавые, полусгнившие трубы давным-давно своё изжили. Сквозь большущие дыры между треснувших стёкол тянул холод с улицы. Если сильный ветер дул в нашу сторону в комнате стоял свист. Как на стадионе, ей богу.

Когда мы с Егором сняли её по дешёвке у старухи, жившей напротив она предупреждала, что комнатка, дескать, нуждается в «небольшом совсем крошечном ремонтике». Старая ведьма сдала нам халупу с торчащими в полу гвоздями по ценнику целой квартиры с ремонтом и отказавшись возвращать деньги добавила, что в случае чего с радостью настучит на нас участковому.

Мы с дуру оплатили ей за три месяца вперёд отдав все деньги, так что волей не волей пришлось заехать в эту дыру. У нас ушел целый день только на то, чтобы убрать торчавший повсюду мусор, вымыть пол, окно и отдраить пожелтевшую ванну. Спать первое время приходилось на полу, пока Егор по мимо учёбы в институте не устроился на подработку в фастфуд.

В целом для нас это было хорошее время. Мы были молодыми, влюблёнными и счастливыми. Учась на одном факультете переходили с курса на курс, просто радуясь жизни и строя планы на будущее.

Всё закончилось, когда в дверях нашей маленькой, но уже уютной комнатушки появился Эдик Миронов. Напомаженный, вечно прилизанный Питерский гусь из семейки обедневших аристократов. Он всегда гордился своим происхождением, считал, что мир ему кое-что должен и вечно дымил. Не было не одной вечеринки и не одной пьянки куда бы Эдик не завалился с кальяном.

Постепенно этот хмырь учась на литературном и имея от природы дар красноречия и необъяснимое влияние на людей заманил в свои сети Егора, ну а тот уже в свою очередь уговорил пойти с ним меня.

Я сама не поняла, как втянулась. Нам было хорошо вместе, мы постоянно смеялись. Всасываемый через трубочку слегка сладковатый дым дарил чувство свободы, умиротворения, освобождения, если хотите. Мы были молоды, беззаботны и по-своему счастливы.

Вот только Эдику всегда всего казалось мало. Он постоянно устраивал какие-то эксперименты, смешивал разные сорта и выискивал новые.

В канун нового года, когда до боя курантов оставалось всего несколько часов он прибежал к нам весь взъерошенный и взволнованный крича про магазин с обалденным табаком. Услышав от друга про табак Егор тут же бросил все салаты и помчался одеваться. Я попыталась их остановить, но ребята не слушали. По итогу пришлось тащиться с ними и проследить чтоб эти двое не натворили бед.

Магазинчик, который не пойми где отыскал Эдик, с дивным названием «Дьявольский табак» находился в самом захолустном районе города. Вывеска над входом с изображением курящего мертвеца производила скорее отталкивающий эффект, но этих придурков было не остановить.

Завалившись внутрь мы оказались в полутемном, сыром подвале. Вывеска снаружи не шла не в какое сравнение с убранством и вонью внутри. Но и это не оттолкнуло ребят, заметив прилавок, они как малые дети с горящими глазами тут же кинулись рассматривать маленькие баночки с очень подозрительным содержимым.

– Смотри у них на этикетках вместо названий какие-то диагнозы? – удивился Эдик, схватив баночку с названием «Инфаркт».

– Да, и на остальных тоже, – вторил ему Егор, хватая и поднося ближе к свету «Геморрой» и «Простуду».

– Все наименования на бирках соответствуют действительности, – продавец появился буквально из неоткуда, он не шел, а будто летел в темноте и голос его отдавался эхом от стен магазина.

– Ребята, давайте скорее уйдем отсюда, – прошептала я, чувствуя, как по всему телу мелкими крапинками расползаются мурашки.

Недолго думая Эдик схватил с прилавка «Слепоту», «Инфаркт» и «Мертворождение» и подошел к кассе.

– Молодые люди вы хорошо подумали? Он очень сильный, – подняв на нас хмурый взгляд поинтересовался продавец, отбивая покупки.

На секунду его черные как уголь глаза остановились на мне. Пожав плечами как бы говоря: «Это всего лишь моя работа», продавец отбил товары аккуратно сложил их в черный пакет и протянул его Эдику.

– Здорово! Сколько с нас? – спросил Эдик, хватая пакет и посматривая в сторону Егора, ясное дело, ведь денег у него никогда не было.

– Нисколько, – махнув рукой отозвался продавец. – Считайте, что это подарок. С наступающим!

– Круто! Спасибо! И вас также! – бросил ему в ответ Эдик и поскорей поспешил к выходу пока никто не передумал.

Табак и впрямь оказался вкусным. Вернувшись домой мы, позабыв обо всем на свете тут же накинулись на него. Стянув обертку с «Инфаркта» Эдик набил в чашу чуть ли не весь его целиком и жадно присосался к трубке. Мы с Егором тоже попробовали, но не так много, как он.

Затем пошел черед «Слепоты», а под конец ночи дошло дело, и до «Мертворождения». Я старалась тянуть по чуть-чуть, гораздо меньше чем эта жадная до вкусностей парочка. И под конец вечера Эдику вдруг стало плохо. Ему стало трудно дышать, он схватился за грудь и пробурчав что-то про «пойти подышать» поковылял на балкон пока мы с Егором посмеивались над ним.

Но в ту ночь наши шуточки кончились плохо, ведь едва парень оказался на балконе у него помутнели глаза он закричал что-то, затем резко смолк и перевалился через перила.

Эдик Миронов умер от инфаркта еще до того, как его тело оказалось на асфальте посреди лужи крови. А мы с Егором одновременно уставившись на кальян потащили чащу и остатки табака в ванную намереваясь избавиться от этой дряни. Но было поздно, как только мы сбросили всё оставшееся курево в унитаз Егор закричал что не видит.

На его крик прибежала соседка и начала барабанить в дверь. Мне стало так страшно! Неужели я стану следующей!? Я смутно помнила сколько успела раз затянуться, но и этого по итогу оказалось достаточно. Оставив своего бывшего в ванной, я кинулась в комнату схватила сумку с документами, накинула на плечи пальто, распахнула входную дверь и оттолкнув ошалевшую старуху в сторону помчалась вниз по лестнице.

Оказавшись на улице, я очень долго бежала без остановки как можно дальше от этого проклятой квартиры на шестом этаже и укуренного подонка который испортил нам троим жизни. Думая, что меня будут искать я переехала в другой город, сменила имя, но все это оказалось напрасно никого не заинтересовала смерть одного обкуренного студента и резко появившаяся слепота другого. Всё списали на несчастный случай, сами виноваты. Так по сути и было. В конце концов в новогоднюю ночь у полиции наверняка есть дела посерьезнее чем пьяные студенческие дебоши.

С Егором мы больше не виделись, он так и умер слепым от инфаркта в больнице, не дожив всего пары дней до своего двадцать пятого дня рождения. Ну а я, встретив другого, сегодня иду на прием к гинекологу. Что-то мне подсказывает – диагноз неутешительный, ведь вчера вечером у меня помутнел левый глаз, а маленький комочек внизу живота совсем не подает признаков жизни. Прав был тот продавец, он очень сильный.

Волшебство случается

Иногда, под новый год случаются чудеса. Но не всегда они связаны напрямую с людьми. Бывает и так, что совершенно обыденные для нас, простые предметы меняются до неузнаваемости, дабы доказать всем свою точку зрения и наказать обидчиков.

Мишка Косолапый, набитая ватой обыкновенная, детская игрушка, сшитая на заводе в городке Грязькино. Она не думает, не чувствует и, казалось бы, ей все равно. Но к сожалению, для героев нашей сегодняшней кровавой сказки это было не так.

Потрепанная игрушка в костюме военного с оторванной лапой и дыркой в правом ухе была любимчиком дочки директора фабрики игрушек Лизы Старовойтовой. Девочка души не чаяла в своем маленьком плюшевом зверьке, хоть и обращалась с ним порой жестоко. То бросит на пол и пнет, забившись в истерике, то забудет возле одного из станков, так медведь потеряет руку. Любовь зла, но выбора у игрушек нет.

Мишка, находясь на руках у непоседливого ребенка облазил вместе с ней все углы фабрики вдоль и поперек. Каждый день он наблюдал как люди на складе принимают товары, пересчитывают коробки, затем вскрывают их, вытаскивают игрушки, проверяют целостность упаковки и делают записи.

Затем в соседнем отделе его плюшевых друзей кладут под стальные лезвия на конвейер, который проходит дальше в отдел набивки и зашивки. Игрушечный медведь каждый день смотрел как режут спины и животы его собратьев, вынимают внутренности и складывают вместо них конфеты.

Всего на фабрике трудились четыре бригады рабочих, плюс кладовщики, курьеры, дневной и ночной сторожа, директор и его секретарша. Сидя на руках у ребенка Мишка сумел побывать во всех углах и закоулках этого чудовищного мира новогодних игрушек. Ему было невыносимо больно все это видеть. Но он терпеливо ждал, что когда-нибудь настанет и его время.

Однажды ночью, как раз в канун нового года ему представляется шанс. Сквозь решётчатое окно склада мишка видит падающую звезду и злые намерения в его плюшевой голове воплощаются в одно единственное, довольно простое желание.

***

Тридцать первого декабря. Короткий рабочий день завершается. Люди стараются сбежать со своих рабочих мест как можно раньше. Кому-то нужно успеть уехать к родственникам, кому-то наоборот встретить гостей и дорезать салаты. Ну а те, кому праздновать было не с кем решили заработать себе сверхурочные. Кто бы мог подумать, что жажда наживы в очередной раз сыграет с людьми злую шутку.

На фабрике в эту злополучную ночь остаются двое рабочих из бригады набивки Тимур и Марат, один «штопарь» Кристина, охранник, директор и его секретарь. Праздновать сегодня эти люди явно не собирались.

Как театр начинается с вешалки, так и фабрика берет свое начало на проходной. В невысокой металлической будке постоянно сидит человек в задачи которого входит, нажимая на кнопку опускать турникет и иногда не спать на работе.

С первой задачей Витя Каретный справляется на ура, выпуская под вечер людей. На вторую ближе к ночи его, увы, уже не хватает.

Вообще если говорить про сие персонажа, то в городке его так все и зовут «раздолбай», а некоторые еще специально коверкают фамилию говоря – «раздолбай Конкретный». На что парень постоянно обижаясь говорит, что он не Конкретный, а Каретный.

Двоечник с едва законченными девятью классами, его отец всю жизнь проработал на этой самой фабрике и уговорил директора взять своего олуха на работу. Так началась его карьера охранника.

Охранник. Тьфу. Витя был уверен, что достоин большего. Но ему никогда не давали шанса по-настоящему проявить себя.

Разряженный шокер постоянно болтался у него на поясе лишь для вида, как и пустой фонарик. Газовый баллончик парню и вовсе не давали после того случая, когда он сел на него в столовой и всем вокруг ещё несколько часов щипало глаза. Всё остальное согласно инструкции. Дурацкого вида темно-синяя форма, фуражка и связка ключей.

Только вот Витьке хотелось большего. В прошлом месяце, например, живя с родителями ему удалось накопить на электро-самокат. Ставишь сиденье и катишь себе без пробок по улицам. Он очень гордился этим нужным для себя приобретением пока не получил нагоняй от матери. Оставшиеся от зарплаты деньги она забрала у него отложив на еду и квартплату.

Чем больше Витя погружался в размышления о своей скудной жизни, тем грустнее ему становилось. Докурив сигарету, он вернулся в свою каморку, благополучно заснул, а проснувшись обнаружил, что связан по рукам и ногам. Вот так просто пушистые изверги раздобыли ключи.

***

– Нет милая я не приеду. Знаю зайка, но не могу. Представляешь скольким деткам мне нужно подарить игрушки. Будь умницей и поцелуй от меня маму. Нет, не надо давать ей труб… Нет Лена, я не приеду. Потому что без меня тут всё встанет. Ты вроде хотела новую сумку и сапоги. Вот. Я приеду, как только смогу. Да, конечно, давай пока.

Закончив разговор с семьей Сергей Старовойтов, директор фабрики наконец выдыхает. Он с нетерпением ожидает сегодняшнего вечера. Отправив жену и дочь на праздники к матери, он остался на работе под предлогом того, что без него здесь все развалиться.

На самом же деле, он готовился в эту новогоднюю ночь брать штурмом непреступную доселе крепость под названием Марина Чернова. Его обворожительная двадцатипятилетняя секретарша явно была не против небольшой служебной интрижки, однако ухаживания явно затянулись и сегодня Сергей собирался взять свое.

Включив на телефоне беззвучный режим, он хорошенько подготовился к свиданию. Надухарился, причесался и взяв с собой ароматические свечи и бутылку шампанского направился в кабинет секретарши. В своем Сергей этим заниматься с ней не решился в конце концов у него на работе частенько бывают жена и ребенок.

***

– Так я ему и дала, ага, щас, разбежался, ему-ж лет девяносто не меньше – болтая своими стройными ножками сидя в кресле Марина Чернова, не стесняясь громко разговаривает с подругой по телефону.

– А вот директору фабрики другое дело. Он конечно же далеко не красавец, зато при деньгах.

– И что мне его жена сделает? Да она и не узнает, – смеясь продолжает разговор девушка. – Конечно если ты, скотина такая, ей не расскажешь. Ну ладно Анфис пока, мне нужно готовиться, а то он скоро придет. Да, дорогая и тебе хорошего вечера. Пока.

Вернув телефонную трубку на место Марина тяжело вздохнув поднявшись из кресла идет к зеркалу. Ее лучшие годы проходят, а она сидит за тридцатку на этой уродливой фабрике. Рядом с вонючей сворой тупых работяг и грязных игрушек. Нужно было выбираться и из нее, и из этого паршивого городка. Так, что залететь от директора фирмы по производству игрушек казалось ей не такой уж плохой перспективой. Сегодня вечером она будет во всеоружии.

***

Рабочим за вредность на фабрике не доплачивали, да и вообще лишили всяческих льгот, оставив лишь путевки в санаторий на краю света. Обидно, досадно, но ничего не поделаешь. Другой работы в Грязькино все равно не было, а жить на что-то ведь надо.

Потому братья Марат и Тимур, переехав сюда из деревни первым делом пошли работать на фабрику. Ну а что, солидное, стабильное предприятие. Работа не пыльная, резать уже готовые мягкие игрушки и набивать их конфетами. Намного легче их прошлой работы на стройке. В общем и целом, городская жизнь им была по душе, а оставшуюся часть денег они отсылали маме.

В соседнем с ними цехе трудилась Кристина. Женщина с не очень хорошим прошлым которую больше никто не брал на работу. Результатом её бурной молодости стала дочь Света, что жила теперь с бабушкой, когда Кристину лишили родительских прав.

Она трудиться здесь больше всех, почти живет в этом цеху день за днем пришивая молнии к проклятым мягким игрушкам. Утешением для нее служила мысль о том, что и она в какой-то мере помогает обществу, ежедневно собирая подарки для сотен чужих детей. Раз своего ребенка удержать ума не хватило, так хоть маме поможет, заплатив алименты.

Когда часы в центре города стали отбивать полночь во всей фабрике погас свет и начался ад.

***

Наконец дождавшись встречи Марина в своём лучшем платье погасив в кабинете свет зажгла ароматические свечи и открыла шампанское.

Едва Сергей вошёл она, тут же схватила его за руку и прижала к себе. Их губы сплелись в страстном поцелуе.

Он ждал этого слишком долго и быстрыми, но плавными движениями потянул девушку на диван. Все вроде бы шло хорошо. Но что-то явно не так, слишком темно и тихо вокруг. По мимо её вздохов и своего дыхания он должен был слышать шум, исходивший из цеха. Но его не было.

– Тебе не показалось, – Сергей, остановившись, прислушался. – Что на фабрике вдруг стало тихо?

– Нет, не показалось, – с нетерпением отозвалась Марина, хватая директора за шею и вновь прижимая к себе.

– Станки, – пробормотал он, сопротивляясь её напору. – Они остановились.

Теперь уже и девушка замерев прислушалась. И правда. Звуки пилы и ругань рабочих из мастерской до них больше не доносились.

– Что еще за хрень? – поднявшись на ноги Сергей надевает брюки и стремительно направляется к двери. – Если эти уроды опять поломали аппарату, я их убью!

Он открывает дверь, на лестнице света нет и в самом цехе тоже.

– А может это грабители? – вскочив с дивана Марина кинулась к телефону уже набирая номер.

– Я тебя умоляю, какой идиот сунется воровать на фабрику игрушек, – отозвался Сергей, но его маленькие глазки опасливо забегали. – Ладно, сиди здесь я все проверю.

Включив на телефоне фонарик, директор выходит из кабинета, спускается по лестнице и стремительно удаляется в сторону первого цеха. Оставшись сидеть на диване Марина сквозь небольшое окно офиса видит свет от его фонарика вдалеке. Вот он проходит вдоль погрузочной ленты, на ней грудой лежат игрушки, затем поворачивает в направлении рубильников и исчезает из поля зрения.

Проходит минута, затем еще одна и еще, но свет от фонарика все не появляется. Марина начинает нервничать как вдруг слышит какое-то шуршание у себя за спиной.

– Ну ты бы хоть оделась поприличнее красотка, мы за тобой, – из-под дивана показались пушистые лисьи морды. В полумраке кабинета их игрушечные физиономии выглядели еще злее.

Закричав Марина бросилась к двери, но та перед её носом закрылась.

***

Когда все вокруг праздновали новый год на фабрике вновь зажегся свет и заработали станки. Командовать парадом доверили тому, с кого всё это и началось.

– Итак! – Мишка вышел вперед, почесывая лохматую задницу. – У нас не так много времени, потому слушайте внимательно.

– Режьте им пуза, вытягивайте все что найдете внутри и набивайте конфетами. И торопитесь времени у нас в обрез.

– Вы слышали Косолапого! За работу! – рявкнул большой зубастый крокодил и взяв в углу швабру стал подгонять ею игрушки тычками в их плюшевые бока и спины.

Плюшевые звери запустили свой кровавый конвейер и затянули во весь голос Мишкину песенку:

«Мишка Косолапый по лесу идет

Шишки собирает – песенку поет».

Во втором цеху серые волки, в это самое время подтащив к ленте большой контейнер с конфетами хихикая и громко щелкая зубами готовились встречать гостей.

Последним, что в своей жизни услышали сотрудники фабрики в ту роковую ночь, было шуршание пилы, крики и бесконечная детская песенка.

«Вдруг упала шишка прямо Мишке в лоб

Мишка рассердился и ногою – топ».

– А что будешь делать ты? – спрашивает Мишку один из зайцев, помогая перетягивать верёвкой ноги барахтающегося на конвейере директора.

– Займусь документацией – хитро улыбнувшись медведь берёт у директора ключи от сейфа и не спешно бредёт, а направлении офиса.

Поднявшись на второй этаж Мишка, насвистывая себе под нос песенку заходит в офис и осмотрев внутреннее убранство слегка кривит свою плюшевую морду.

– М-да, маразм и безвкусица.

Увидев на столе открытую бутылку шампанского косолапому вдруг захотелось его попробовать. Ведь он столько раз видел, как это делают люди. Будучи только второй час по-настоящему живым Мишке стало интересно, что же все-таки произойдет с ним, когда он его выпьет.

Не удержавшись он подходит столу берет бутылку своей игрушечной лапой и осушает ее почти до середины даже не почувствовав вкуса.

– Бессмыслица какая-то, – бурчит он, чувствуя, как плюшевый живот и мохнатые ноги набухают от влаги.

– Теперь мне неудобно ходить, фу дрянь какая, – замахнувшись он швыряет бутылку в стену и посмеиваясь усаживается в кресло директора. – Как они эту гадость вёдрами хлещут.

– Логин и пароль хранит под клавиатурой, ну и идиот же – медведь, негромко посмеиваясь берет бумажку и пытается ввести буквы логина и цифры пароля. Но его лапа слишком большая и по нужным буквам попасть у него сразу не получается. Отчаявшись он зажимает в лапе карандаш и стучит уже им.

«Не пойду я больше по лесу гулять!

Не пойду я больше шишки собирать!».1

– Ну что за музыка, – нацепив очки Косолапый вводит пароль директора и входит в картотеку с ближайшими адресами доставок, а следующим кликом открывает домашние адреса кричащих внизу сотрудников. – Так, так, посмотрим. Ну уж нет ребятки, сегодня адреса у вас будут другие.

Заменив имена и адреса получателей утренних подарков, медведь жмет на кнопку «печать» и получив бланки выходит из кабинета.

***

– Больше ты не будешь по фабрике ходить. Больше ты не сможешь игрушки потрошить. Я конечно, не такой гениальный, но песенка мне нравится. Братва, запевай.

– Он мычит, кажись, ему нравится, – оскалившись лыбится крокодил, глядя на ошалевшего от страха директора.

– Этого резать последним. Волки вы чего там копаетесь быстрее суйте в них конфеты.

– А дальше чаво делать?

– Там в подсобке есть большие подарочные коробки. Пихайте их туда, да запаковывайте аккуратнее. Курьеры приедут, разбираться не станут. А маршрутный лист для них уже приготовлен.

– Эй Миш, она кажется хочет что-то сказать, – проквакала плюшевая лягушка, тыча своей зеленой лапкой в Марину.

– Вытащи кляп, но, если заорёт – суй обратно.

– Я.…я возможно беременна, – тяжело дыша, с надеждой пробормотала секретарша.

Услышав такое, медведь хлопнул себе увесистой лапой по морде.

– И что ты мне предлагаешь? Подождать пока ты родишь? Нее, милая моя, – посмотрев на неё с ухмылкой Мишка покачал головой, а затем обращаясь к лягушкам добавил. – Наседку распотрошить первой.

– Миш ты чего, там же это, детёныш? – заволновался крокодил. – Он же тут не причем.

– Они все причём. Все. До единого! – тряся у него перед мордой своей пушистой культей зарычал медведь. – Вот полюбуйся на поступки детёныша!

– Продолжайте!

***

Когда месть над палачами была совершена игрушки успокоились и вернулись обратно на полки. Волшебства хватило всего на несколько часов.

Ночью курьеры развезли подарки по указанным в маршрутном листе адресам. А на утро дневной сторож вновь открыл фабрику как будто ничего и не было.

Сам же Косолапый думая, что умнее других успел забраться в фургончик курьеров, надеясь перед своей плюшевой смертью увидеть хоть что-нибудь еще кроме этой злосчастной фабрики. Хитрый, плюшевый упырь никак не ожидал оказаться в горящем камине в доме Кристины.