С дельфинами. Навстречу удивительным существам
FABIENNE DELFOUR
avec la collaboration de Xavier Müller
DANS LA PEAU D’UN DAUPHIN
Книга рекомендована Биологическим музеем им. К. А. Тимирязева
Научный редактор – заведующая научно-экспозиционным отделом Государственного биологического музея им. К. А. Тимирязева, кандидат биологических наук Маргарита Михайловна Атрощенко
© Editions Flammarion, 2023
© Настасья Вахтина, перевод на русский язык, 2024
© Livebook Publishing LTD, 2024
Пролог
Что там у них в голове?
Багамы, лето 2000 года
Они! Неспешно поднимаются из глубины, становясь заметными на фоне песчаного дна. Подплывают, почти касаясь меня в толще теплой лазурной воды. Я задерживаю дыхание, когда мы встречаемся взглядами. Время останавливается.
С катамарана мы замечаем тропических дельфинов[1], примерно дюжину, и они движутся стаей в открытом море. Оказавшись поближе, три особи подплывают к носовой части. Чтобы приблизиться к нам, они изменили свой маршрут. Дельфины сопровождают нас несколько минут. Это признак того, что наше появление вызвало у них любопытство. Капитан сбрасывает обороты, пока дельфины плавают вокруг судна, словно приветствуя нас, как званых гостей. И тогда мы бесшумно ныряем к ним. Через стекло маски я теперь могу их сосчитать: двенадцать. Группа состоит из взрослых и молодняка. Дело в том, что с возрастом кожа тропических дельфинов покрывается белыми, серыми и черными пятнами. Я слышу звуки, похожие на мокрые поцелуи, но не понимаю, кто издает их. Меня захватывает быстрое течение, приходится активно работать ластами. Сколько усилий, чтобы просто оставаться на месте! Дельфины при этом скользят с неуловимой легкостью. Завидую их силе, элегантности и особому изяществу. Пусть не впервые мне доводится плавать с этими морскими млекопитающими, сейчас я на новом месте и знаю, что за этим погружением последуют и другие.
В тот день на Багамах я почувствовала, что во мне приоткрылось окошко в мир неожиданной красоты. Всего лишь начинающий исследователь, я только-только пробую зайти в мутные воды науки. Совсем недавно, два года назад, я защитила диссертацию, и в глазах коллег я совсем еще зеленый новичок. Я не прикреплена ни к какой лаборатории, моя обязательная после диссертации научная стажировка на Гавайях закончилась. Образно говоря, я похожа на пробку, качающуюся на волнах океана. Меня терзают вопросы о будущем. Какую научную область выбрать?
Тогда я никак не думала, что дельфины могут стать темой исследований. Мои отношения с ними едва ли отличались от тех, какие есть у обычных смертных, которые смотрят на них наивным взглядом в соответствии с усвоенными из книг и документальных фильмов о животных стандартами. В детстве я страстно любила животных и хотела изучать слонов. Дельфины стояли на втором месте. А еще я принадлежала к поколению фильма «Голубая бездна»: дельфины завораживали романтикой, дарили эстетическое наслаждение и манили тайнами, которые волновали мою душу. Все было так до тех пор, пока в теплых водах архипелага не произошла встреча из серии «близкого контакта третьей степени».
Внезапно, благодаря подплывшей стае дельфинов, эти морские создания предстали передо мной во всем богатстве своих возможностей. Они составляли «микрообщество», и бесконечная череда вопросов пронеслась в моей голове юного исследователя, жадного до знаний. Как морские млекопитающие поддерживают структуру своего сообщества? Как воспитывают молодняк? Как питаются и двигаются в темной и часто неспокойной среде? Как взрослые учат молодых охотиться? Как учат социализации? Наделены ли эти животные разными характерами?
Хомо дельфинус?
Передо мной словно открывался потусторонний мир, и достаточно было оказаться на несколько мгновений на его границе, как вопросы тут же завладели мною. Я почувствовала, как изнутри меня накрыла волна, и я уже понимала, что она будет нести меня всю оставшуюся профессиональную жизнь: я буду исследовать дельфинов! Пойму, кто они. Расшифрую их язык. Буду плавать с ними буквально бок о бок.
В течение более двадцати лет после этого решающего в моей карьере дня интуиция, подсказавшая, что я стою на пороге огромной вселенной, никогда меня не подводила. Дельфины населили множество морей и океанов мира. Насколько нам известно, их общественная жизнь устроена весьма замысловато и похожа на нашу. Считается, что, живи человек в воде, ближе всего к нему были бы дельфины. Близость к роду человеческому подтверждается разнообразием темпераментов и отношений, в которые дельфины вступают друг с другом. Какую черту человеческой личности ни возьми, можно быть почти уверенным, что у этих морских млекопитающих для нее найдется аналог.
Примеры? Навскидку: дельфины могут быть оптимистами, ворчунами, одиночками, альтруистами, проявлять материнскую (реже – отцовскую) заботу, шутить, сочинять – и наоборот. Обычно молодые особи покидают мать после того, как они два года провели с ней в близких, часто неразрывных отношениях. Но встречаются и другие, менее независимые, которые живут рядом со своей родительницей и в десятилетнем возрасте. Прямо как Танги[2]! Подобно нам они чувствуют радость и горе. Я видела самку по имени Бьюти. Она была очень замкнутой, отказывалась от контактов с людьми. И вдруг однажды, когда у нее появился малыш, она преобразилась (сохранив, однако, свой сильный характер). Из знакомых мне дельфинов она одна из моих любимиц. Дельфины очень чувствительны к смерти близких сородичей и переживают траур по ним.
И да, внутри группы, в которой дельфины растут, самцы часто составляют дружеские пары одного пола. Такое впечатление, что связь между двумя дельфинами только усиливается, если у них оказываются близкие характеры. Как будто схожесть укрепляет их отношения. Любое сходство с известными вам людьми, конечно же, чисто случайное.
И еще одно совпадение с нами, не самое незначительное, – у дельфинов есть имена, с помощью которых они обращаются друг к другу. Вы не ослышались: имена. Если то, что нас с ними сближает, продолжает до сих пор меня очаровывать, то и наши различия не менее удивительны и интересны. Обладая изумительным «зрением», которое позволяет им видеть внутри закрытой коробки, они также являются чемпионами по задержке дыхания и способны оглушить свою добычу посредством звука, как молотком. С человеческой точки зрения, они обладают чуть ли не сверхсилой. Кроме всего прочего, они занимаются половым воспитанием. А еще они загоняют рыбу в ловушки, поднимая тучи грязи и ила с помощью хвостовых плавников.
Уникальный путь
Как ни удивительно, на сегодняшний день нет работ, где было бы собрано все, что науке известно о дельфинах. Нужно сказать, что тридцать лет назад, когда я была студенткой университета Тулузы, достойных образовательных программ, готовящих цетологов[3], или специалистов по китообразным, не существовало. В моем поколении у исследователей был только один учитель – практический опыт. Оглядываясь назад, я могу сказать, что наша профессиональная жизнь была усеяна вовремя использованными возможностями, неоконченными проектами и результативными встречами, однако наши пути, по сравнению с молодыми учеными наших дней, были гораздо менее прямыми.
Мне пришлось изрядно потрудиться, чтобы занять место в научном сообществе, которое смотрело на этих животных немного презрительно, и мои работы, к моему большому огорчению, остаются во Франции единственными в своем роде. Независимой женщине, которая желает изучать дельфинов, не так-то просто было заявить о себе. Мне пришлось искать обходные пути, чтобы провести эксперименты и углубить знания о китообразных. Например, я стала научным директором дельфинария в парке Astérix, и при этом продолжала проводить исследования дельфинов, горбатых китов и кашалотов. К счастью, времена изменились. Сегодня я читаю лекции во многих университетах (в том числе во Французской академии изящных искусств), с радостью руковожу научными работами моих студентов и делаю доклады по всему миру. Будем думать, что изучение морских млекопитающих стало уважаемым делом.
Ныряя с дельфинами
До того, как состоялось мое «крещение» на Багамах, я уже изучала других морских млекопитающих – белух, косаток и бутылконосых дельфинов[4]. Из этого опыта я вынесла урок: делать снимки с корабля и одновременно записывать звуки, которые животные издают, меня не устраивает. Чтобы наблюдать за поведением животных, мне нужно видеть их под водой. Мне нужно потолкаться среди них, чтобы понимать их. Короче говоря, прожить все это на собственном опыте.
Какое огромное преимущество дает погружение с китообразными? Оно смещает с привычного места в пищевой цепочке. Неожиданно для себя вы перестаете занимать ее вершину. Через годы после поездки на Багамы мне довелось почувствовать себя крошечной и уязвимой, когда я оказалась на поверхности океанской впадины глубиной более 4 000 метров посреди открытого Индийского океана за многие километры от острова Маврикий. Я лелеяла надежду, что кашалоты, которых мы заметили минут пятнадцать тому назад, снова появятся на поверхности где-нибудь неподалеку. В другой раз мне стало немного не по себе, когда тридцатитонный горбатый кит в нескольких метрах подо мной – когда я, не двигаясь, наблюдала за ним – внезапно исчез, оставив меня в дурах у берегов острова Реюньон.
И наконец, помню, как я была поражена, когда, занимаясь съемкой стаи дельфинов на Багамах, я полностью погрузилась в работу, а подняв голову, обнаружила, что все шестеро дельфинов исчезли, а прямо предо мной торчит опасная рыба-молот. Подобные моменты окрашены исключительной интенсивностью переживаний, они заставляют задуматься над нашим местом в экосистеме и снова определить и даже переопределить заново наше отношение ко всему живому. Да, изучение китообразных возвращает вас на законное место в мире внутри этой огромной сети взаимозависимостей, которой отличается биоразнообразие.
Именно с таким прочно усвоенным убеждением я отправилась на Багамы. Здесь мне довелось встретиться с Денизой Херцинг, страстным и при этом щедрым ученым, пионером в исследовании дельфинов. Дениза пригласила меня на борт своего катамарана, превращенного в исследовательскую станцию. Дениза так много ходила на катамаране в этих теплых водах, среди дельфинов, живущих у островов, где мы бросили якорь, что знала каждого из них в лицо! Она отличала их по форме и размеру спинных или хвостовых плавников и по отметинам на теле: рубцам, следам укусов, по особой пигментации кожи. О чем я и подумать не могла в тот день, когда погружалась вместе с Денизой для наблюдения за хорошо известными ей пятнистыми дельфинами, так это о том, что наше искреннее сотрудничество просуществует до сего дня и что мы станем не только коллегами по работе, но и закадычными подругами, будем делить горе и радости, как профессиональные, так и личные. Что мы вместе создадим интерфейс для изучения возможностей коммуникации человека с дельфином, примем участие в серии документальных фильмов, а наши фотографии для журнала National Geographic сделает доброжелательный Брайан Скерри – он увековечит нас с устройством, записывающим вокализации дельфинов, придуманным Денизой и ее группой. Я не знала и того, что в сотрудничестве с Биргиттой Мерсера, директором дельфинария в парке Astérix, нам удастся выпустить несколько мировых премьер в цетологии (сделать первое УЗИ сердца дельфина, разработать устройство идентификации издающих щелчки дельфинов и начать изучение эмоций у этих животных) и что мы станем очень близкими людьми.
Погружаясь в психику дельфинов
Неожиданно дельфины вокруг меня забеспокоились. Они резко развернулись и уплыли. Расстояние между нами выросло, хотя они лишь слегка увеличили скорость. Таким образом нам сообщили об окончании нашего погружения: они положили конец нашей встрече, и мы с уважением отнеслись к их выбору. Я поднялась на борт, как и все остальные члены команды, с сожалением расставшись с этим «дельфиньим» миром, который меня просто околдовал.
За годы работы мне довелось нырять вслед за многими представителями большого семейства дельфиновых, насчитывающего около 30 видов. Где бы они ни обитали – у Гавайского архипелага, у острова Реюньон, у островов Гваделупы или у Шри-Ланки – любой человек, кому повезло быть мимолетным свидетелем их появления, задается одними и теми же вопросами.
На основании моих собственных странствий и работ, а также благодаря работам других исследователей, я попытаюсь ответить на эти вопросы. Всегда, плавая рядом с дельфинами, я руководствовалась только одним, опиралась на единственную точку отсчета – мне хотелось понять их мир, узнать, что они чувствуют. Поэтому по мере чтения глав этой книги мы будем погружаться глубже и глубже в их личную жизнь и психику. Вместе мы разрушим романтический образ дельфинов, чтобы вернуть им их истинный природный облик. Это необходимо, если мы хотим их понять и защитить их так, как они заслуживают. Короче говоря, попробуем вместе с вами примерить шкуру дельфина и забраться к нему в голову.
Наше погружение начинается.
Часть I
В шкуре дельфина
Общественное млекопитающее в океане
Один за всех, все за одного
Гавайи. Нам требуется почти час, чтобы проехать с востока на запад острова Оаху, и вот мы наконец попадаем в залив, где привыкли отдыхать длинноносые дельфины[5] после ночной охоты. За все эти годы я провела столько часов в гидрокостюме, что он стал едва ли не моей второй кожей. Чтобы проникнуть в личную жизнь животного, можно ставить эксперименты, создавать протоколы исследований, но на самом деле все начинается с наблюдения. В тот день рядом со мной была мама: она приехала ко мне на этот остров, находящийся далеко от Франции. Для меня важно, чтобы она понимала, что я делаю и почему так часто уезжаю из дома.
С нами и моя подруга Суши. Она американка, но уже много лет она живет на этом острове. Она изучает длинноносых дельфинов как член ассоциации по защите природы. Внешне Суши похожа на меня: невысокая, с короткими каштановыми волосами и широкими плечами пловчихи. И темпераментом мы тоже близки. Она такая же сдержанная, немногословная и не склонна показывать свои чувства. Отчасти именно поэтому я ценю ее общество. Суши уже занята снаряжением: она натягивает гидрокостюм, надевает ласты и маску с трубкой. Появляются первые лучи солнца, когда Суши сообщает нам, что заметила стаю дельфинов на севере. Вскоре они приближаются, двигаясь в умеренном темпе. Их практически не видно, только спинные плавники выступают над поверхностью воды, сливаясь с гребнями волн. В тишине слышно издалека их дыхание: оно короткое и регулярное, а не частое и шумное – признак того, что дельфины не злятся и не расстроены. Мы наблюдаем дельфинов, стоя на пляже, и принимаем решение погружаться. У нас есть немного времени до прибытия туристических корабликов из Гонолулу, которые скоро выстрелят толпами крикливых купальщиков.
Я научилась плыть вперед бесшумно. Чередуя легкие и тихие вдохи и выдохи, я пытаюсь сделать так, чтобы, несмотря на мои движения, не замутить водную гладь. Океан ясный, видимость хорошая. Время от времени приподнимая голову над водой, я определяю свое местоположение относительно группы длинноносых дельфинов, стараясь заранее просчитать их перемещения.
И вот уже мы с Суши ждем их, замерев неподвижно в защищенной от ветров бухте с песчаным дном. Обычные здесь зеленые черепахи смотрят на нас с некоторого расстояния и не спеша двигаются в неизвестном направлении. Несколько длинноносых дельфинов скользят рядом с нами с полуприкрытыми глазами, а другие отделяются от группы и подплывают к нам.
Когда стайка молодняка и их матерей обгоняет нас, мы пристраиваемся в хвост небольшой группы взрослых. Плывем в их темпе. Они продолжают идти вперед, полуприкрыв глаза. Мы их не смущаем. Я наблюдаю за дельфинами вокруг, отмечаю, что некоторые плывут синхронно и что они слегка задевают, как бы ласкают друг друга вытянутым грудным плавником. Я резко поднимаю глаза и вижу, что Суши улыбается. Я понимаю, что наши морские проводники пустили нас внутрь группы. Мы плывем не только среди взрослых особей – вокруг нас мамы с малышами. Как будто мы перешагнули невидимый порог детского сада.
Вскоре после этого Суши сообщает мне, что появились эти ужасные корабли с туристами. Пора возвращаться. Только тогда я вспоминаю, что не сделала ни одной фотографии. Я о них совершенно забыла – настолько была захвачена яркими переживаниями момента. Мы возвращаемся к моей маме, которая ждет нас на пляже.
– Вы пропадали в море чуть ли не два часа, – сообщает она. Если бы не подступившая жажда, я бы ни за что не поверила, что прошло столько времени. Машинально я вынимаю из сумки полотенце, чтобы вытереться: мысли мои всецело заняты дельфинами. Когда нас пустили к мамам с детьми, мне показалось, что мы переместились с периферии в центр группы, но, может, мне только показалось? Чему я была свидетелем? Обладали ли группы четкой структурой в пространстве?
Водяные матрешки
Множество морских видов живут группами или стаями. Вспомним армады тунца, попадающие в сети траулеров. Или каранксов из семейства ставридовых, формирующих эффектные «рыбные торнадо» во время ритуала ухаживания. Длинноносые дельфины тоже живут большими группами, в которых взаимодействуют несколько десятков, а иногда и более сотни особей. Но, вопреки возможным предположениям, особи в этих группах располагаются в море не случайным образом. Каким же социальным правилам подчиняются плывущие дельфины, чтобы не впасть в анархию? Именно на этот вопрос я надеялась найти ответ на Гавайях.
Не меня первую он волновал. Уже в 1991 году американцы Карен Прайор и Кеннет Норрис описали сообщества дельфиновых и их пространственную структуру в эпохальной работе, ставшей отправной точкой для многих цетологов моего поколения. Какую же картину мира описали эти два биолога? В период отдыха или при спокойном передвижении, то есть когда животные не спасаются от хищника и не пытаются быстро уйти от источника опасности (судна или стремительного пловца), самцы плывут на периферии группы. Они также занимают места в головах и в хвосте.
Если кто-то проникает в самую сердцевину стаи, то сперва он встречается с подростками (животными, приближающимися к половой зрелости), которые плывут рядом со взрослыми самками. И только в центре группы он обнаруживает наконец «детский сад», то есть самок с детенышами. Матери и детвора находятся очень близко друг к другу, часто вступая в тактильные контакты. А вот самцы на периферии располагаются на расстоянии. Хотя в этом нет абсолютной уверенности, но кажется, что именно они придают общий импульс движения всей группе, именно они «держат штурвал».
На Гавайях мы с Суши плыли с постоянной скоростью. Мы не навязывали себя дельфинам, наоборот, они сами постепенно втянули нас в центр группы так, что мы оказались в «детском саду». Думается, что этот случай, когда я на самом деле «прожила» на своем опыте пространственную организацию группы дельфинов, был единственным и неповторимым. Это оказалось возможным, безусловно, потому что наша встреча продолжалась долго и была спокойной. Кроме того, меня сопровождала Суши, изучавшая эту группу уже несколько лет. Ни на мгновение не сомневаюсь, что дельфины ее узнали и сочли ее присутствие безопасным и благонадежным.
Возможно, у привилегии, полученной мною в тот день, была и другая причина: среди дельфинов, которых я изучаю, длинноносые дельфины образуют более многочисленные группы по сравнению с другими дельфинами. Я имею в виду бутылконосых дельфинов, индийских афалин и пятнистых дельфинов. Чаще всего такие пространственные организации особей можно наблюдать у тех видов дельфиновых, которые живут и перемещаются группами значительного размера.
Но насколько велики эти группы? Так вот, длинноносые дельфины собираются в сообщества по нескольку сотен индивидов! Навигация этих обширных групп на значительные расстояния не происходит без правил и призывов к порядку. Когда у этих китообразных заканчивается фаза отдыха и начинается фаза бодрствования или когда они меняют направление движения, дельфины на периферии выполняют акробатические прыжки в воздухе с несколькими переворотами через голову впереди и позади группы. Такое поведение, такие кульбиты обозначают границы стаи и указывают направление ее движения. Но почему штопором?
В 90-е годы американские цетологи выдвинули гипотезу, что это поведение служит не только хорошим визуальным маркером для группы. Прыжки в воздухе могут создавать сильные акустические сигналы. И правда: после прыжка дельфины с грохотом обрушиваются обратно в воду, от их падения образуется каскад воздушных пузырьков. Такой залп создает подобие акустической стенки, которую их сородичи воспринимают своими эхолокационными сонарами. Получается, что это весьма надежный способ локализовать границы группы.
Друзья на всю жизнь
Внутри групп дельфинов имеются и другие, более мелкие группировки. Когда вы находитесь среди длинноносых дельфинов, сложно разобраться, кто перед вами: самцы или самки. Эти китообразные не отличаются четким половым диморфизмом. Окраска у них особенная – на спинке темно-серая или черная, а на брюшке более светлая. Глаза и рострум[6] иногда обведены широкой черной полосой. Они тоньше и стройнее бутылконосых дельфинов и имеют треугольный, серповидный спинной плавник, характерный для этого вида. В хвосте группы я заметила особей с выраженным постанальным горбом, похожим на выпяченное брюшко, что характерно для самцов этого вида в период размножения. Меня поразило, что они перемещаются в одиночку или в диадах, то есть в парах. Самцы афалин образуют диады или, редко, тройки. Именно так происходит у китообразных: они предпочитают объединяться с особями того же пола.
У бутылконосых дельфинов самцы таких пар (или троек) выбирают себе «товарища на всю оставшуюся жизнь». Это друг, как правило, из другой семьи. Когда погружаешься и плаваешь с дельфинами, эти мужские союзы, так называемые альянсы, узнать легко: два, редко три самца плавают взад и вперед, сохраняя достаточно близкое расстояние, и постоянно обмениваются взглядами. В сезон размножения они тоже действуют вместе, чтобы найти самок в состоянии эструса.
Такие союзы, конечно же, крепки, но, к сожалению, и они могут быть уязвимыми. Если один из членов пары умирает, второй глубоко переживает одиночество. Редко случается, чтобы уже сложившаяся пара приняла оставшегося одиноким дельфина, и тот чаще всего обречен блуждать на периферии групп самок или молодых самцов. Такой сирота, потерявший друга, сможет найти партнеров в обществе самцов только при формировании мужских союзов на более высоком уровне. На самом деле, подгруппы дельфинов объединяются друг с другом в более крупные группы, насчитывающие до пятнадцати особей. Они действуют сообща, когда размножаются, защищают самок и борются с другими союзами второго уровня. Таким образом, возникают союзы третьего уровня[7]. Настоящая «Игра престолов» под водой!
Не так-то просто в естественной среде проследить за объединением самцов в пары. Выполнить это возможно только в рамках долгосрочных исследований. Я думаю о работе, которую провела Дениза Херцинг, моя подруга с Багам, которая больше 30 лет наблюдает за сообществом пятнистых дельфинов и пытается понять их язык и социальное устройство, или же о работах, выявивших существование культуры у бутылконосых дельфинов. При этом требуется уметь различать особей по отчетливым признакам на теле (рубцы, специфическая окраска, ампутированные части тела), но что особенно важно – наблюдение за ними в течение нескольких лет должно быть регулярным.
Наблюдать за дельфинами легче в зоопарках. С Биргиттой Мерсера, директором дельфинария парка Astérix, и ее сотрудниками, ответственными за содержание животных, мы заметили, что молодые самцы, обладающие сходным темпераментом, проявляют склонность к образованию союзов. Видеорегистрация показала, что три самца-подростка Аико, Галео и Экинокс проводили много времени вместе. Они играли и объединялись, чтобы пошалить или исследовать окружающий мир. Они составляли неугомонную, но тесно сплоченную троицу, резвящуюся под бдительным оком мамочек. Нередко они приставали к какому-нибудь другому самцу-подростку, преследовали его своими выходками, когда он предпочитал им самочек и не обращал на них внимания. Вот тогда они и пытались увлечь его в свои игры. Они ловко воровали рыбу, которую взрослые особи могли получить только во время кормления. Или же они пытались прятать предметы, попадавшие в бассейн через системы подачи воды или очистки.
Конечно, в создании пар или троек возраст самцов имеет значение. Балази, подросток, друживший со взрослым самцом, часто пытался включиться в проделки молодняка. Игра и совместные открытия скрепляют отношения и являются залогом прочного взаимопонимания. Дельфины в этом похожи на людей.
Ткань социальных отношений и в других частях света имеет такое же значение. В Австралии группа Джанет Манн и Ричарда Коннора показала, что самцы создают союзы, усиливающие их связи. Больше 30 лет эти исследователи наблюдают за судьбой сообщества афалин. Им удалось выявить наличие обширных социальных связей у самцов. В одном из своих многочисленных исследований они записали свисты-автографы нескольких самцов и предъявили их другим самцам, в той или иной степени знакомым первым. Что получилось? Самцы очень сильно и бурно среагировали на свисты-автографы тех особей, с которыми они до этого ухаживали за самками или защищали их. Такая реакция связана с общей историей сотрудничества в прошлом. Это свидетельствует о том, что дельфины-самцы способны классифицировать союзы и коалиции по степени участия в них их товарищей.
Есть еще один интересный момент, обнаруженный в наблюдении за этим же сообществом афалин. Самцы, объединившись в союзы, состоящие из особей, с которыми они обычно мало общаются, издают много свистов, адресованных друг другу. Это идет вразрез с самой предполагаемой трактовкой: естественнее предположить, что только близкая дружба способствует болтовне. В самом деле, похоже на то, что обмен такими вокализациями позволяет сохранять контакт и поддерживать союз, то есть имеет жизненно важный смысл. Авторы исследования считают, что такая болтовня напоминает «социальный груминг» у нечеловекообразных приматов, который тоже играет важнейшую роль в укреплении социальных связей.
Крепкие кланы
А что самки? Возникает ли и у них дружба на всю жизнь? В отличие от самцов, которые образуют долгосрочные союзы, самки создают разветвленные социальные связи с другими самками разного возраста и разных семей. В научном сообществе их определяют как обладающих большой социальной толерантностью. Лично я привыкла относиться к ним скорее как к «социальным оппортунистам». Этим я хочу сказать, что их социальные сети очень гибки и пластичны. Важный козырь!
Одна и та же особь может в течение жизни несколько раз переходить от почти одиночества к стайному существованию. Например, если беременная самка рожает здорового малыша, она будет плавать в компании других матерей. Если же она потеряет ребенка в родах, она перейдет в группу самок без детенышей. Между группами нет никаких разделительных перегородок. Особи легко адаптируются к внезапным изменениям, которые происходят в их сообществе.
В более общем смысле поведенческая экология (дисциплина, изучающая поведение животных и их эволюцию, в основном в природе) называет такой тип социальной организации с переменной геометрией «обществом слияния и разделения». Речь идет об объединении индивидов в группы, размер и состав которых варьирует в зависимости от окружения, ситуации, идентичности и репродуктивного статуса индивида. В обществах индивиды могут, например, объединяться в группы для того, чтобы спать, и разделяться на подгруппы для охоты. Характерной чертой общества слияния и разделения является постоянное изменение его состава, размера подгрупп и рассредоточение особей по разным подгруппам. Преимуществ жизни в группе множество: группа позволяет, например, сотрудничать, быть сильнее в противостоянии хищникам, увеличивает шансы в поисках пищи.
Живущие в группах животные организуют свою жизнь по-разному. Это могут быть анонимные группировки, состоящие из индивидов, которые в связи с определенными обстоятельствами вынуждены временно существовать бок о бок. Но также это могу быть организованные сообщества животных, для которых характерны длительные отношения, принимающие индивидуальный характер среди составляющих общество членов. Например, у шимпанзе, слонов и летучих мышей, образующих общества по типу слияния и разделения, величина групп, занятых поиском пищи и места для отдыха, зависит от возраста особей, их количества и имеющихся ресурсов. У дельфинов все то же самое. Так, можно месяцами наблюдать группы по три-четыре самки в сопровождении детенышей, живущих рядом с взрослыми сородичами обоих полов, и только изредка такие группы самок увеличиваются до 50 особей. Таковы общества, организация которых крайне подвижна: нет никакого главы гарема, который контролировал бы группы самок, готовых к воспроизводству, как это бывает у морских слонов на суше.
Из всех изученных мною видов афалины являются самыми удачными представителями обществ по типу слияния и разделения. Пусть обычные социальные единицы у них не превышают дюжины особей (их бывает и меньше – от четырех до девяти), временные скопления могут насчитывать сотни животных. И в таких скоплениях часто можно наблюдать в том числе поведение, типичное для воспроизводства или охоты. Их состав постоянно изменяется во времени и пространстве. И бывает так, что утром я погружаюсь и плаваю с двумя парами подростков-самцов, а днем к нам присоединяется с десяток их сородичей.
Все эти наблюдения свидетельствуют о большом разнообразии поведения, существующего в обществе дельфинов. Взаимодействия между ними говорят о разных социальных отношениях, о дружбе среди животных, о привязанности между матерью и детьми, о соревновательности. Остается множество вопросов о том, как происходит обучение, о знаниях, которые передаются, о правилах жизни, которые позволяют получить свое место в сообществе дельфинов.
Не бойся!
Спустя годы после того, как я впервые очутилась в дельфиньем питомнике, у меня снова появилась возможность увидеть, насколько важны социальные связи между этими животными. На этот раз я была на Багамах. Наш корабль бросил якорь рядом с обломками затонувшего судна, лежавшего на десятиметровой глубине. Я решила воспользоваться последними лучами солнца и окунуться, потому что даже после долго дня работы в море я люблю поплавать, это снимает напряжение. Поблизости обнаружилась стая барракуд, где некоторые особи обладали внушительными размерами. За ними внимательно следила группа молодых пятнистых дельфинов. Китообразные были в игривом настроении и забавлялись тем, что пугали барракуд, прятавшихся под разбросанными кусками корпуса затонувшего судна. Едва рыбы появлялись оттуда, думая, что угроза миновала, дельфины тут же загоняли их обратно.
Расхрабрившись, наблюдая за этими играми в прятки, молодой дельфин оставил свою мать и присоединился к группе подростков, но, вопреки тому, что происходило до сих пор, одна из барракуд дала ему отпор. Ее серебристый цвет быстро потемнел, став черным, а это признак глубокого раздражения и, значит, агрессии. Молодой дельфин замер и быстро дал деру. Тогда подростки-дельфины окружили его, трогая грудными плавниками. У меня было впечатление, что они его успокаивают. Я почти уверена, что по-своему они говорили ему: «Да ладно! Не бойся!»
Щелчки в царстве тишины
Парк Astérix находится к северу от Парижа. В дельфинарии здесь три связанных друг с другом бассейна, один – под открытым небом и два – под трибунами, которыми разделен первый бассейн. Поблизости расположено жилище морских котиков. Иногда котики плавают вместе с афалинами в просторном внешнем бассейне. Благодаря Биргитте Мерсера и ее сильной заинтересованности в научных исследованиях я изучала бутылконосых дельфинов и калифорнийских котиков в дельфинарии. Я проработала с моей подругой больше 15 лет. Это было восхитительно. Биргитта понимала, почему я собираюсь провести то или иное исследование, и умело помогала мне. Все наши действия и наблюдения всегда обсуждались с сотрудниками, ухаживающими за животными. Я часто обращались к ним за помощью и благодаря их проницательности и опыту экономила драгоценное время составления протоколов исследования.
Свистеть, чтобы познакомиться
Сегодня Лия, молодая трехлетняя самка, оставляет помост с другой стороны бассейна, стремительно подплывает к нам и свистит. У нее гладкое тело светлых оттенков без заметных рубцов или отметин. У Лии хитрые глаза. Она активная и любопытная. Дебора, ее смотритель, отвечает приветствием и аплодирует ей, а потом взмахом руки отправляет ее к ее матери и взрослому самцу, которого зовут Сесиль.