Василиса Немудрая и умный Иван

Глава 1. Я вам не коврик, чтобы вытирать об меня ноги

Итак, с чего же началась моя история… Возможно, с того момента, как я, спокойно идя по улице поздним вечером, получила камнем по голове. И ведь в самом деле никому не мешала! А он взял и прилетел, откуда не ждали. Кстати, именно в этот момент в моих наушниках играла песня группы «Король и Шут»… И да, именно «Камнем по голове».

А может, все началось гораздо раньше. Когда я, поспорив с Янкой из параллельной группы, пошла и поцеловала красавчика универа. Вот так просто, у всех на виду. Ни капельки не стесняясь. А что такого? Она сама напросилась. Не надо было говорить, что у меня кишка тонка. Не ей в моих внутренних органах разбираться.

Как у Янки вытянулось лицо, кто бы видел… Ах, да, видели все. О чем это я. Тогда-то она меня и прокляла, поймав в коридоре за руку и утянув в темный угол. Сверкнула своими зелеными глазами и сказала, что я пожалею. Так вот, я жалею. О том, что пошла в технический универ, хотя всегда мечтала стать филологом. А вот о том, что умудрилась насолить своей врагине нет, не жалела. Ведь это она увела у меня парня на первом курсе. Продефилировала мимо него на высоченных каблуках, специально подвернула ногу и стала заваливаться на Петьку. Тот ее машинально и подхватил. Их взгляды встретились… А дальше все как в дешевом кино, снятом дрожащими руками и слепленном на коленке. И если Петр думал, что сможет скрыть свои новые отношения от меня, то он глубоко заблуждался. Потому как падала эта ощипанная индюшка при мне. И я по ее лицу наштукатуренному видела, как она тянет размалеванные губы в улыбке и хлопает своими опахалами. То есть, густо накрашенными ресницами.

Потом Янка бросила Петьку, и он снова решил (какого лешего решал, непонятно), что я его судьба. И стал ходить за мной хвостом. Вымаливал прощение, пытался дарить подарки. Но если Петушок думал, что меня можно задобрить шоколадками и купоном на скидку в ресторан, где готовят суши, он глубоко заблуждался. Хотя, чего скрывать, суши я любила.

Так вот, к чему это я?

Меня прокляла врагиня. Но это еще не все. Парень, которого я поцеловала… Как только я отстранилась от него, плохо соображая, что вообще вокруг происходит, он прошептал что-то типа «Я тебя убью» или «Я тебя люблю». В шуме коридора слова я плохо расслышала. Зато лицо парня видела отчетливо. И смотрел он на меня убийственно. Серые глаза потемнели и стали напоминать две грозовые тучи. Того и гляди ливень пойдет. Ага, и все на мою голову.

Так и представляла себе, как этот шкаф под два метра горько плачет, потому что я подмочила ему репутацию неприступного уро… мерзавца. И ведь ни в чем не виновата! Это все Янка, змея, подговорила. Специально вывела на эмоции. Я и поддалась, потому что всегда была немного несдержанная. Из-за этого и страдала. И, кажется, из-за этого меня и убили.

К чему это я веду? К тому, что виновников в моей смерти было двое. Либо Янка в порыве ревности решила избавиться от конкурентки… Хотя, если думать логически, чем я, лилипут со светлыми кудряшками и темными глазами, могла зацепить красавчика универа. Либо Иван, потеряв свою былую популярность, удумал отомстить. И, опять же, нашел из-за чего злиться. На поцелуй, между прочим, ответил. Вероятно, конечно, во всем виной внезапность моего поступка. А Ваня, растерявшись, перепутал меня с очередной своей пассией. Ну, как вариант. Но не убивать же из-за этого! Что-то во всей этой истории было не так.

Я ничего не видела. После того, как кто-то ударил меня камнем по голове, я на какое-то время отключилась. А когда пришла в себя, стала размышлять о смысле бытия. Точнее о том, кто виноват в моей смерти. Или я все-таки жива?

С трудом мне удалось открыть глаза. Но я их сразу же закрыла. Я, кажется, спала. Потому что ну никак не могла оказаться лежащей в пещере. Темной, холодной, мрачной… А где-то в отдалении слышалось, как капли воды бьются о грани камней. Противно, раздражающе.

Прикрыла уши руками, надеясь, что это поможет приглушить раздражающие звуки. Ничего не вышло. И… погодите-ка, а почему руки у меня такие странные. А уши…

Все так же не открывая глаз, стала ощупывать руками уши. Перепончатые такие, длинные. И явно не человеческие.

Мандарины в бикини, что происходит?!

Открыла глаза, резко села. И меня тут же повело в сторону. Ростом я явно была больше, чем раньше. Лапы большие, мощный хвост с чешуей.

Не выдержав поток новостей, закричала, запаниковав. Снова ухватилась лапами за уши и потянула их вниз, не веря, что все это происходит со мной. Вместо крика изо рта вырвался громкий рык. И да, черт побери, рта у меня нормального тоже не было. А была огромная пасть с острыми клыками.

– Мама-а-а-а-а-а!!! – закричала еще раз. Будто она могла прийти на помощь и объяснить, что же происходит. И почему я оказалась в теле дракона.

Дракона, чтоб его! Самого настоящего, большого, сильного дракона. Который, как оказалось, когда нервничал, выпускал из пасти поток огня. Который, вырвавшись из недр моего нового тела, закрыл собой проход в пещеру. Стало жарко.

Быстро захлопнула пасть и прикрыла ее, на всякий случай, лапами. Нет… Нет-нет-нет! Это сон. Жуткий, реалистичный, но сон. Такого просто-напросто не могло случиться на самом деле. Видимо, меня просто сильно ударили по голове. И теперь я ловлю яркие глюки.

Так страшно мне еще никогда не было. И как бы я ни старалась убеждать себя в том, что это всего лишь иллюзия, ничего не получалось.

Из глаз потекли крупные слезы. У меня сейчас, чтоб его, все было крупное. Хвост начал нервно дергаться, стуча по каменному полу пещеры. Мои завывания становились все громче. Уши, опять же, начали болеть.

Вот ведь мандарины в бикини, надо было так вляпаться!

Не знаю, сколько я плакала. В какой-то момент мне это стало надоедать, и я начала успокаиваться. В самом деле, слезами горю не поможешь. Надо было что-то делать. Сидеть и дальше в пещере и ждать… Какого-нибудь рыцаря, например, который захочет меня убить. Сомнительное времяпрепровождение… Далеко отходить не стану. Мало ли меня там, за пределами пещеры сотни разъяренных человек с вилами поджидают.

Попыталась встать, но задние лапы не хотели слушаться. Словно не принадлежали мне. Хотя, если так подумать, они ведь на самом деле не мои. Так чего удивляться.

Но я была бы не я, если бы снова не попыталась подняться. Уперлась о пол хвостом, который оказался более послушным чем задние лапы, и почти уже подняла свою пятую точку, как вдруг услышала тяжелые шаги.

Кто-то шел со стороны выхода из пещеры. Неужели непутевый рыцарь? Так я, если что, умею огнем пользоваться. Надо только приноровиться, открыть пасть, испугаться и…

И именно в тот момент, когда я попыталась это проделать, хвост не выдержал веса тела и дрогнул. Я плюхнулась на пол, придавив очень важную для каждого дракона часть тела. Пасть нервно клацнула клыками. Прямо по языку.

Завыв, я снова прикрыла ее (пасть) лапами, чтобы снова не заверещать. Не то, чтобы я надеялась остаться незамеченной… Все-таки пещера была не большой, и я оказалась для нее довольно внушительной.

– Зуся? – послышался обеспокоенный голос.

Зуся? Что за имя такое странное. И какое тогда полное? Зусия? Зульфия? Навряд ли… Да и к кому незваный гость обращается?

– Черт… Зуся!

А я так и сидела, не зная, куда девать свою внушительную попу, фиг его знает какого размера. И да, меня смущало то, что мое огромное чешуйчатое тело ничем не прикрыто. Боюсь подумать, как я вообще выгляжу со стороны.

И вот я увидела мужской силуэт. Он приближался стремительно, и шансов спрятаться у меня уже не было. Замерла, изображая статую. Вдруг он подумает, что я чучело какое и не станет убивать. С другой стороны, не это ли чудище он называл Зусей?

Незнакомец замедлил шаг лишь когда между нами осталось всего пару метров. И тут я узнала того, кто пришел по мою чешуйчатую душу.

– Ты проснулась? А Горыныч в курсе? Или для него, как и для меня, это станет сюрпризом.

Ясно, мандарины в бикини, Зуся – это я. И, кажется, убивать меня никто пока не собирается.

Медленно кивнула и стала ждать, что же этот уро… мерзавец скажет дальше.

– Что случилось? Почему ты проснулась так рано? Ведь не должна была сейчас просыпаться от колдовского сна.

Чего-чего? Какого еще сна? Впрочем, чего удивляться. Я в теле дракона. Первый шок и удивление уже прошли.

– Сон плохой приснился, – басовито проговорила я. Говорить, кстати, мне было трудновато. Попробовал бы кто-нибудь управляться с языком, больше напоминающим жирную змею, я бы посмотрела со стороны, каково это.

– Сон? – густые брови парня медленно поползли вверх. – О чем ты?

– Очень плохой, – закивала головой и посмотрела на Ивана честными глазами. Ну, надеюсь, что они были честными. А там уж, как получилось.

– Что-то не так, – задумчиво проговорил Ваня, хмуро смотря на меня своими «грозовыми» глазищами.

Кстати, ведь это он может быть виноват в том, что я оказалась черт знает где, да еще и в теле дракона. Значит, нужно быть настороже.

– Конечно, не так, – согласилась с Иваном. – Я проснулась раньше положенного из-за кошмара. Разве это нормально?

– И что это был за кошмар?

На меня посмотрели пытливо. Неужели заподозрил что-то? Так я пока еще ничего такого не сказала, а он уже чует неладное. И если узнает, что в теле дракона девчонка, которую он в свое время грозился убить… или любить, мне несдобровать.

– Если расскажу тебе, сам испугаешься, – стала заверять парня. – Мне-то страшно было, большому и грозному…

– Ты еще маленькая змейка, – немного мягче сказал Ваня, – а все считаешь себя большой. В общем так, – тут же посуровел он, снова хмуря лоб, – я сейчас вызову Горыныча. Пусть он сам прилетит и все увидит. Впрочем, надеюсь, что он, так же, как и я, уже почуял неладное. А если так, то скоро будет на месте. Я перенесся сюда из Хрустального, и координаты были выставлены точно, поэтому так быстро и оказался на месте. А вот где сейчас Горыныч и может ли он перенестись, я не знаю. Так что придется подождать.

Ничего страшного, я умею ждать. Я тот человек, который мог полчаса ждать гребанный автобус в тридцатиградусный мороз и не задубеть. Ладно, почти не задубеть.

– Хорошо, – покладисто пробасила.

А про себя подумала, что, кажется, у меня начал затекать хвост, на котором я так и продолжала сидеть. У вас когда-нибудь затекал копчик? Так вот, это еще хуже.

– Есть хочешь? – поинтересовались у меня.

Говоря это, Иван уселся прямо на каменный пол и сложил ноги по-турецки. Сейчас он меньше всего напоминал того заносчивого и самодовольного парня, которого я часто видела в универе. Тут, в пещере, в полумраке, он выглядел более живым и настоящим, что ли. И этот образ не вязался с тем, к которому я привыкла.

Страшно было подумать, чем питается, по его словам, змейка. Если эта самая змейка дышит ему в макушку и в любой момент может откусить голову.

– Я не голодна, – пробормотала. А точнее, прорычала.

– Точно? – на меня снова посмотрели с недоверием. Я все больше удивляла Ивана. Такими темпами он легко поймет, что в теле его чешуйчатой подруги кто-то застрял. А уж если узнает, кто именно… То меня еще раз убьют. Или как следует приложат камнем по голове.

– После такого страшного сна у меня аппетит пропал, – сказала и поморщилась, словно от зубной боли.

– Возможно и так, – не стал спорить со мной Иван. – Сейчас Горыныч прилетит и во всем разберется.

Закивала, соглашаясь с его словами. Хотя на самом деле никакого Горыныча видеть не хотела. Вдруг он сразу поймет, что Зуся вовсе не Зуся, а Василиса Ломова из другого мира. Кажется, Иван назвал мой родной мир Хрустальным. Если я ничего не перепутала.

– А выйти из пещеры хоть на немного я могу? – спросила, хотя особо не рассчитывала на то, что мне разрешат. Судя по всему, Иван для Зуси, словно нянька. Следит, наставляет, объясняет. Будто перед ним сидит не грозный дракон, то есть змея, а малявка лет десяти.

– Хочешь выйти? – на всякий случай переспросили у меня. Вероятно, мой вопрос прозвучал странно. – Так тебе никто не запрещает. Только нос свой любопытный не суй, куда не просят.

Так Зуся еще и жутко любопытная змейка? Наверное, Иван и Горыныч с ней намаялись. Поэтому и были не против, чтобы она поспала подольше.

– Я уже большая змея, – заметила, гордо выпятив желтоватую грудь. Чешуя, кстати, у меня была красная. Успела рассмотреть. Сейчас на свет выйду и окончательно в этом убеждусь… убедусь. В общем, подтвержу свои же умозаключения.

– Зуся, Зуся, – покачал головой Ванька и встал с нагретого камня. Нагревал он его, сами знаете, чем. – Горе ты, а не Горыныч.

Промолчала. Потому что опасалась, как бы из-за моих неосторожных слов Иван не заподозрил неладное. И так периодически щурил глаза и настороженно на меня посматривал.

– Я буду очень осторожной и внимательной, – попробовала убедить Ивана в том, в чем сама не очень-то была уверена. – Тем более, ты за мной проследишь, да?

Добавила в голос робкую надежду. Хотя, из моей новой пасти это прозвучало немного угрожающе.

Ага, новая пасть… Словно у меня до этого уже их парочка была, да только все они сносились.

Я в который раз попыталась подняться на задние лапы. Ваня, чтоб я его не придавила, не иначе, отошел подальше и теперь внимательно наблюдал за моими неуклюжими попытками самостоятельно подняться на лапы. И вроде они широкие, послушные, сильные, а я никак не могла на них нормально устоять. Приходилось ловить равновесие при помощи хвоста, который использовала, как основную опору. Из-за этого казалось, что я прихрамываю на обе ноги. То есть, лапы.

– Все в порядке? – поинтересовались у меня.

Иван наблюдал за моими телодвижениями со стороны и помогать даже словом не собирался.

– Да, все просто замечательно, – скалясь, ответила.

Не смотри ты на меня, и дело пойдет быстрее. Всегда раздражал, а сейчас почти бесишь. Так бы и покусала. Да клыки потом долго отмывать придется.

– Если лапы затекли, то подожди лучше.

Вы посмотрите, он еще и советы раздает. Не хотел бы пойти учителем? Старших классов. С ними, мама рассказывала, сладить сложнее, чем с первоклашками.

Мама… Как она там сейчас? Уже знает, что ее единственная дочь попала в столь сложную ситуацию? Хотя, откуда бы ей знать… Ох, а вот мои трое старшеньких, если начнут копать, то саперными лопатками до этого мира путь проложат. Как же, их единственную младшую сестру обижать удумали.

– Зуся, – позвали меня.

Эх, Ванька, не слышать бы тебя и не видеть. Да только ты единственный здесь, кого я худо-бедно знаю. Поэтому ссориться мне с тобой никак нельзя. Даже если очень хочется. А хотелось мне, стоит отметить, до трясущегося хвоста.

Я медленно пробиралась к выходу. Иван – за мной. Чуть ли в крылья не дышал. Они, кстати, у меня тоже имелись. Правда, я почти их не чувствовала. Ну, болтается что-то за спиной, иногда могу этим шевелить. Вот, пожалуй, и все.

И вот до выхода из пещеры оставалось всего пару метров. Я сделала очередной неуверенный шажок и…

В меня кто-то влетел. Снес с лап и повалил на пол. Я прокатилась по нему почти до того места, где обнаружила себя совсем недавно.

– Горыныч! – с укором проговорил Иван.

– Это все Цезарь виноват! – пробасили в ответ. – Столько лет, а водить нормально так и не научился, дурень.

– За правое крыло отвечает Платон, – послышалось недовольное. – А за левое ты, Леопольд. Соответственно, я вообще ни в чем не виноват!

Когда я падала, то инстинктивно закрыла морду лапами. Еще и глаза прикрыла. Поэтому я не видела, кто спорит. До того момента, пока не убрала лапы и не открыла глаза…

И сразу же увидела того, кто только что искал виноватых.

– Зуся!!! – завопил… судя по всему, Горыныч.

Правда, был он необычным, если можно так выразиться. Чешуя фиолетовая, глаза – розовые. Хвост короткий, не то, что у меня – длинный и гибкий.

– Прости, Плюшечка, не заметили, – заорала одна из трех голов.

Змей в мгновение ока оказался рядом со мной и быстро поставил меня на лапы. Я снова стала заваливаться, но опять подключила хвост.

– Что-то ты еле на лапах стоишь, – заметил Горыныч.

А у меня сердце уже в который раз в пятки ушло. Если Зуся была довольно внушительной змейкой, то Горыныч… Да он еле помещался в пещере! Хотелось закричать, топать лапами и требовать, чтобы все лишние немедленно покинули мою пещеру.

С какого момента я стала считать ее своей? Опустим этот момент. Если я дракон, то есть огнедышащий змей, значит у меня должна быть своя пещера.

Вот ведь, мандарины в бикини, и что делать? Стоят, смотрят на меня, будто это я должна им объяснить, какого лешего вообще проснулась.

– Что? – непонимающе посмотрела сначала на Ивана, который, сложив руки на широкий груди, явно ждал от меня пояснений. А потом уже с опаской покосилась на Горыныча. Может, он войдет в положение своей Плюшечки и сам придумает причину, почему я сейчас бодрствую?

– Племяшка, ты чего такая хмурая? – поинтересовалась у меня левая голова Горыныча. Не Леопольд ли это случаем?

– Она, наверное, просто еще не проснулась, – предположила центральная.

– Цезарь, мне кажется, она вообще нас не помнит, – а это произнесла правая голова.

– Не правда! – сделала вид что обиделась из-за такого вывода. – Как я могла про вас забыть? – еще и носом шмыгнула. Хотела тихо, но получилось так, будто кто-то со всей силы дунул в трубу.

Да уж, я могла бы стать здесь великим музыкантом. Впрочем, музыкальными талантами я никогда не обладала, поэтому это спорное предположение.

На меня посмотрели удивленно. И подумать не могла, что и так большие глаза Ивана могут стать еще больше. Того и гляди, выкатятся, как у пекинеса. А вот Горыныч старался делать вид, что ничего странного не произошло. Получалось у него плохо. Хуже всех у левой головы. Она, прикрыв рот лапой, еле сдерживала смех.

– Простите, – пробормотала, опуская взгляд в пол и смотря на свои когтистые лапы.

– Ничего страшного, – Ваня пытался произнести это спокойно, но вот-вот и сам был готов заржать. Мерзавец… И как смеет смеяться над девушкой. Невоспитанный увалень. – С кем не бывает.

Если рассуждать логически, со мной такого вообще не должно было произойти. Поэтому слова Ивана меня не успокоили, а заставили еще больше занервничать.

– Так что делать-то теперь? – спросила, решив, что лучше сменить тему разговора.

– Ты остаешься под опекой Горыныча, а вот у меня еще есть дела. Я потратил на тебя последний артефакт переноса. И теперь мне необходимо добраться до порта на своих двоих. Времени мало.

– А зачем тебе в порт? – обеспокоенно спросила.

Мы с Иваном, конечно, не ладили, но он был единственным, кого я здесь знала. И оставаться с огромным змеем желания у меня не было от слова совсем. Да и… Что, если я не умерла? И смогу вернуться домой. Только вот как, пока еще не знала. Но обязательно узнаю!

– Надо встретить иномирянина, – ответили мне спустя пару секунд раздумий. Иван не очень хотел делиться со мной информацией. – И вместе с товарищами сопроводить его на материк.

Ничего не понимаю. Впрочем, и это было не удивительно. Понятно стало лишь одно – я не одна здесь такая, по воле случая оказавшаяся вытянутой из своего мира в этот. И, судя по всему, этот мир был сказочным. Если уж сейчас передо мной сидит на задних лапах сам змей Горыныч. Правда, не обычный, непривычный, но все же.

– А можно я с тобой? – захлопав глазами, поинтересовалась.

Если ты откажешься, я вцеплюсь своими крепкими клыками тебе пониже спины и сожму так, что ты запоешь фальцетом. Так что лучше не ломайся и послушно возьми меня с собой. И смирись с тем, что в пути до порта тебе точно не будет скучно. С такой-то внушительной компанией.

– Зуся, ты о чем? – возмутилась левая голова Горыныча. – Кто тебе сказал, что мы тебя отпустим?

У меня на миг перехватило дыхание. А что, если меня насильно разлучат с Грозным, и мне придется остаться тут, в пещере, под пристальным вниманием трехголового чудища? Это было бы логично, так как из всех Зуся тут, судя со всему, самая младшая и бестолковая. Одним словом, обуза.

– Да ладно тебе, Леопольд, – фыркнула правая голова, с укором косясь на… брата? Или кем они приходятся друг другу? – Девочка уже большая. Сама разберется. Тем более, ей нужна практика в полетах. А Иван за ней присмотрит.

– Я на это не подписывался, – поморщившись, проворчал Ваня. Тоже мне, звезда универа. Не может сопроводить девушку до порта.

Нужно было действовать быстро и решительно. Вот я и не придумала ничего лучше, чем взять неприступную Иванову крепость штурмом. Тем более, что «мой» дядюшка частично не против.

– А я вот сомневаюсь, – задумчиво сказала центральная голова змея. – Зуся у нас девочка любопытная. Как бы не втянула Ивана в неприятности.

– Он сын Светозара Грозного, – фыркнула левая голова Горыныча. – В нем течет кровь сильного воина. А трудности только закаляют.

– Вы меня будто на войну собираете, – хмыкнул Ваня.

А вот мне слова Горыныча не понравились. Это на что родственник (или родственники) намекает? Куда этот самоуверенный павлин собрался? Не замечала в универе за ним боевых качеств. Правда, если считать по израненным сердечкам студенток, тот тут он тот еще снайпер.

– Я с тобой! – снова повторила. Он, как-никак, собирается какого-то иномирянина встречать. Возможно, знает, как вернуться обратно, в Хрустальный. Впрочем, Иван об этом точно осведомлен. Но вот как из него вытащить нужную информацию? Зуся из этого мира. Навряд ли бы ее стали волновать такие вопросы.

– Не стоит, Зуся, – заупрямился Иван. Но я была бы не я, если бы не стала настаивать на своем. Еще и носом шмыгать, изображая трубу. Эх, мне бы платочек. А еще лучше – скатерть. Только чтобы она хорошо впитывала. Вдруг и в самом деле заплачу. – Прекрати, – взмолился Ваня, морщась, когда я где-то седьмой раз к ряду хлюпнула носом. – Ладно, я возьму тебя с собой. Только если Горыныч не против.

Тут мы оба уставились на трехголового змея. Я с надеждой, Иван – с угрозой. Дескать, если отпустит, Горынычу несдобровать.

Змей же посмотрел на нас непонимающе. Будто всё уже было решено.

– Чего? – спросил он на всякий случай, видимо надеясь, что мы поясним своё поведение.

– Я могу пойти с Иваном? – с мольбой проговорила. Оставаться с трехголовым змеем по-прежнему не хотелось.

– Конечно, племянница, о чем разговор, – закивав головами, дал добро Горыныч. – Авось сила в тебе ещё сильнее пробудится, раз уж ты так рано проснулась.

– Хочешь повесить опеку над своей племянницей на меня? – не то, чтобы Иван спрашивал, скорее утверждал и не ждал ответа.

– Как можно, Иванушка, – сделал вид, что оскорбился, змей. – И в мыслях не было!

А по бегающему взгляду было видно, что таки да, именно на это он и рассчитывал. Интересно, насколько их Зуся непутевая, что никто не готов взять на себя ответственность за молодую змейку?

– Ну…– поморщившись, заговорил Иван. Ещё и на меня покосился недобро так. – Ладно. Раз выбора другого у меня всё равно нет.

Нет, конечно же. Поэтому радуйся, что до порта ты будешь не в одиночестве добираться. А я своим грозным видом буду от тебя комаров отгонять. Хоть какая-то польза.

– Но Плюшечке надо набраться сил перед дорогой, – обеспокоенно заговорил Горыныч. – Я сейчас… Я мигом! – засуетился он и стал неуклюже топтаться, пытаясь повернуть своё внушительное тело в сторону выхода из пещеры. Что оказалось для него довольно затруднительно.

– Не стоит, дядюшка! – взмолилась я, живо себе представляя, что он собирается раздобыть. Не думаю, что здоровый змей питается здесь только растительной пищей и насекомыми.

– Это чего это? – спросил змей, поворачивая в мою сторону все три головы. А глаза у него, между прочим, красивые, необычные. Чешуя только фиолетовая смотрелась странновато. Грозный, гламурный змей, надо же…

– Я это… – теперь уже я забегала взглядом, потому что не знала, что на это ответить, – худею, во!

– Чего?! – заверещал Горыныч. – Какое ещё «худею»?! Где ты слов-то таких набралась?

– А что… не надо? – расстроено поинтересовалась мнением дядюшки.

– Не вздумай даже! Зачем расстраиваешь единственного родственника? Имей совесть! – возмутился Леопольд.

Всё ясно. Оказывается у Зуси, кроме Горыныча, родни нет. И куда запропастились родители? Впрочем, спрашивать об этом было бы глупо и, мягко скажем, подозрительно. А мне ни к чему вызывать ещё большие подозрения. На меня и так косо посматривают. Постоянно.

– Прости, дядюшка, – пробормотала я, опуская теперь не только взгляд, но и голову. Ещё и носом снова шмыгнула, напоминая собравшимся в пещере о том, что у меня есть музыкальные способности.

И почему Горыныч вдруг прикрыл уши лапами? Как по мне, грех скрывать такой талант.

– Прекрати, Плюшечка! – взмолился Горыныч. И мне вдруг стало его жалко. В самом деле, чего это я удумала издеваться? Наверное, для того, чтобы меня всё таки отпустили, живо представив себе, с чем придётся столкнуться, если меня оставят в пещере.

– И когда отправляемся? – довольно потирая лапы, спросила у Ивана.

Не то, чтобы я испытывала живой интерес к неприятностям, которые могут встать на нашем пути. Больше заботил иномирянин. Поскорее бы его обо всём расспросить. А потом и Иван может быть поделится со мной ценной информацией. В том случае, конечно, если он не ударял меня камнем по голове. И не желал моей смерти. И вот с этим ещё только предстоит разобраться.

– Времени мало, – хмурясь, сказал Иван. – Нужно выдвигаться как можно скорее.

– Тогда пошли, – бодро проговорила и, собственно, понесла своё тучное тело в сторону выхода. Только хвостом продолжала себе помогать, ловя баланс.

– С ней явно что-то не так, – полетело тихое от Ивана вслед.

– Головой, наверное, ударилась во сне, бедолажка, – печально вздохнул Горыныч.

– Да, – я тут же закивала, подтверждая, – пару раз так точно.

И почти не солгала. И в самом деле получила по голове. Можно считать, что приложилась знатно. Не удивлюсь, если пару раз.

– Эх, печаль, – вздохнул Горыныч и таки да, тоже шмыгнул носом. И если у меня звук шмыганья больше напоминал звук трубы, то тут прослеживались явные басы. Заложен, что ли? Нос…

Иван больше ничего говорить не стал. Бросил на нас последний взгляд и снова пошёл на выход. Кажется, он не очень-то был рад моей компании. С другой стороны, я с этим ничего поделать не могла. Терпи, богатырь, отличником будешь. Ты же, получается, богатырь? Если в этом мире есть Горыныч, значит и другие сказочные (и не очень) персонажи должны быть.

Думаю, моя походка со стороны выглядела, мягко говоря, комично. Иначе с чего бы это моему новоиспеченному дядюшке хихикать? Тоже мне, нашёл бесплатный аттракцион.

Мне было боязно выходить из пещеры. Можно считать, я с ней сроднилась. А тут… меня ждал неизвестный мир. Как он встретит непутевую попаданку? Если верить фильмам и книгам в жанре фэнтези, я чуть ли не с самого начала должна попасть в загребущие ручищи какого-нибудь местного царевича. Или даже целого царя.

И вот я вышла. И чуть было не полетела носом вперёд, потому что почти у самого входа был обрыв. И если бы не крылышки, я бы точно навернулась и расшиблась. Кстати, крылья… Это я что, летать умею? Или хотя бы нормально балансировать на задних лапах. А то хвост уже немножко жалко.

– Зуся! – обеспокоенно выкрикнул Иван, подходя ближе. – Смотри, куда идешь. Иначе Горыныч мне за тебя голову открутит. Или позавтракать мной удумает.

– Да ладно тебе, – я скептически на него посмотрела. Но от края обрыва отошла. Мало ли что.

Пещера, как оказалось, располагалась довольно высоко. И мне хорошо было видно простирающийся вокруг скалы, с которой я сейчас спускалась, лес. Красиво… и страшно одновременно. Высоты я не то, чтобы боялась, но не очень любила подобный экстрим. Поэтому хотелось как можно скорее спуститься вниз. Иван, впрочем, моих опасений не разделял. Шел себе, смотрел под ноги, и совсем меня не замечал.

Сама я разговор заводить не собиралась. Не до этого было. Тут бы на камень острый лапой не наступить. Не хватало еще прихрамывать. И так еле равновесие держу. Спасибо крыльям и хвосту, который я была готова использовать в любую секунду.

Спускались не очень долго, но несмотря на это мы ярко ощущали потраченное время. Оно тянулось медленно, неторопливо. Наверное, поэтому, когда Иван ступил на более-менее ровную поверхность, то прямо-таки заторопился в известную только ему сторону.

Эй! Погоди, мерзавец, вообще-то ты не один!

Вот что я хотела крикнуть ему вслед… Но благоразумно промолчала. Сразу поймет, что за ним увязалась не Зуся, а кто-то другой. Кто-то, с кем он не ладит. И это, прошу заметить, после спонтанного поцелуя. Нашел, из-за чего переживать и обижаться. Но не бить же после этого человека камнем по голове. Даже если это и вышло случайно. Впрочем, я понятия не имею, как такое могло произойти случайно.

– Иванушка, подожди меня! – как можно более дружелюбно пробасила.

Меня все-таки соизволили подождать. С недовольным видом, правда, но сие мало волновало. Потому что дальше мы уже шли вместе. Точнее, я чуть позади, а Иван – впереди, чтобы указывать мне дорогу.

– А далеко нам до порта идти? – спросила, когда между нами повисло молчание. Идти просто так, ни о чем не разговаривая, было тягостно. В голову начинали лезть безрадостные мысли. А так, был шанс отвлечься на разговор.

– Прилично, – бросив хмурый взгляд через плечо, ответил Иван. – Лучше под лапы свои смотри. Иначе точно…

Договорить он не успел, потому как я уже ударилась правой лапой о торчащий из земли толстый корень дерева. У меня аж звезды из глаз посыпались.

– У-у-у… – взвыла и попыталась потереть ушибленные пальцы. И чуть было не потеряла равновесие. В который уже раз.

– Зуся… – устало выдохнул Иван, качая головой. – С тобой одни неприятности. И зачем я взял тебя с собой?

– Потому что одному тебе будет скучно.

Это было не предположение, а констатация факта. Я так считала. И ему придётся смириться. Потому что переубедить меня чаще всего не представляется возможным. Я слишком упряма. Но это не значит, что я не умею признавать свои ошибки. Вот сейчас, например, я жалела о том, что пошла на поводу у Янки. Надо было думать головой. А я, как всегда, действовала на эмоциях. И вообще, Иван ответил на поцелуй! Значит, и сам иногда отключает голову.

– Идти сможешь? – спросил Ваня, смотря на мою ногу. Подошёл ближе, чтобы, видимо, лучше рассмотреть. – Или все-таки останешься с Горынычем?

Замотала головой, выказывая тем самым своё недовольство. Вот ещё… Да он меня закормит. И задушит опекой. Ещё хуже, если поймёт, что я – это не я. То есть, не Зуся.

– Я бодра и весела, – ответила, скалясь.

Мне не поверили. Хм, неужели у меня все написано на морде? Я ведь честно пыталась изобразить на ней спокойствие и безмятежность. А на деле наверняка вышла немного нервная улыбка. Ну, да ладно, я ведь не спец в драконо-змеиной мимике.

И вот, мы снова продолжили свой путь… Птички поют, высокие деревья растут. В густой траве прыгают кузнечики и ползают пауки. Красиво, спокойно и свежо.

Я залюбовалась природой Отражающего мира, как оказалось, сильно похожего на наш. Всё было такое же, но не совсем. Словно здесь краски были ярче и качественнее. Хотелось сесть на сочную траву, сунуть травинку в рот и просто ни о чем не думать, слушая стрекот и жужжание разной живности.

Но я – большой змей… Вместо одной травинки мне придётся пихать в пасть целую связку травы. Да и не хотеть пристраивать где попало свою голую попу.

Черт… И в самом деле, я же голая! И прикрыться нечем. Мандарины в бикини, не одно, так второе.

На этом моя мысль резко оборвалась, потому что я наступила на что-то мягкое и, кажется, липкое.

***

– Ну, что ж… – проговорил сидящий на ветке березы Ворон Воронович. – На повестке дня у нас стоит встреча Каравая со змейкой Зусей, которая вообще-то еще должна была находиться в спячке. Но, как мы видим, племянница Мусира Горыныча, Пусира Горыныча и Кусира Горыныча уже на лапах. Занятно…

Тут волшебный птах осекся под недовольным ропотом слетевшихся с округи воробьев:

– Какой еще Мусир?

– Да, кто это?

– А почему их трое, когда змей всего один?

– Постойте, что за неуважение? Зачем вспоминаете старые имена Горыныча?

– Точно! Я тоже слышала, что его теперь так не называют.

– А как называют?

– Да не помню я!

– А кто помнит?

– Не знаю!

– А чего тогда…

– Лапушки мои, трёпушки, – как ни в чем ни бывало, обратился к своим слушателям Ворон Воронович. – Ну чего же вы так расшумелись? Полноте вам роптать. Давайте вспомним тему нашей сегодняшней встречи.

Черный ворон расправил крылья в знак примирения. Его серая маленькая шляпка немного съехала набок. Поэтому птице пришлось спешно ее поправить. От этого вид ее стал еще важнее и представительнее. Оно и не мудрено, ведь Ворон Воронович был заметно крупнее своих неразговорчивых сородичей.

– Да как всегда, собственно, – проворчал один из сидящих поблизости воробышков.

– Поболтать, – а это уже вымолвил его товарищ.

– Обсудить, – отважился вставить свое слово еще один пернатый.

– Потрындеть…

– Потрещать…

– Пороптать, засудить! – выкрикнуло особо воинственно настроенное чудо в перьях.

– Побалдеть…

– Завещать.

И так по цепочке. Впрочем, все эпитеты прекрасно отображали суть вопроса. Вопроса, в котором Ворон Воронович был очень хорош. Ни одно событие в лесу не обходилось без его пристального внимания. Разбойники ли забредут в чащу, Каравай со своими булочками али и вовсе змей какой – все подлежало основательному обсуждению на собрании у мудрого Во.

– Ну, так вот… – вновь приковывая к себе всеобщее внимание, произнес Ворон Воронович. – Я не знаю, что привело Каравая в наши края. Да и в принципе, знать мне это совсем не обязательно. Зачем засорять голову сомнительными слухами? Так хоть немного места останется для нашей Зусеньки и ее старомодного дядюшки. Кстати, вы видели, какие у него на лапах перепонки?

Воробьи с пониманием дела загалдели и принялись наперебой выдвигать предположения насчет современной змеиной моды. Их предводитель довольно щурился, предвкушая скорую встречу с путниками. Их еще не было видно, да только колдовство подсказывало, что Иван держит путь в порт. А туда можно попасть только по одному пути.

– Божечки-божечки… – покачал головой Ворон Воронович. – И ведь не переодеться бедолагам… Кстати, а вы знаете, что сарафаны на булочках нашего Каравайчика не настоящие?

– Как так?.. – послышался новый ропот.

– Да где это видано?..

– Да-да, – отчего-то невесело усмехнулся Ворон Воронович. – Это у них не сарафаны, а салфетки под горячее. Крючком связанные, накрахмаленные, надушенные… У кого вишневым вареньицем, а у кого картошкой с грибами. Чего говорите, мои хорошие? Странные булочки?

– Да-да, очень странные! – в один голос подтвердили воробьи.

– Это вы странные, – наставительно заметил Ворон Воронович. – А булочки у нас с начинкой. Оттого и сарафаны их пропахли у кого чем.

– Это они что, съедобные? – недоверчиво уточнил один из воробышков.

– Самые что ни на есть, – довольно подтвердил говорящий птах.

Тут стоит отметить, что остальные говоруны и болтуны чирикали на обычном, птичьем. А вот их обожаемый Во (воробьи смогли освоить в произношении только эту часть его имени) совершенно спокойно говорил и понимал и по-птичьи, и по-человечески.

– И как они еще так долго прожили… – задумчиво протянул кто-то.

– Я хочу есть, – жалобно пискнул его сосед по ветке.

– И я…

– Не советую вам этого делать, – поспешно перебил их Ворон Воронович. – Еще отравитесь…

– Почему? – сразу несколько голосов на разный лад.

– Потому что мы не знаем, откуда они к нам пришли, как появились на свет, кто их родители и почему их до нас так никто и не съел, – принялся перечислять Ворон Воронович.

– У-а-а… – дружно пораженное.

– А еще они пыльные и грязные, – брезгливо уточнил птах. – Вон как давно слоняются по острову Буяну.

По правде говоря, он и сам был не прочь немного перекусить. Только вот в отличие от остальных Ворон положил глаз на главаря банды – на Каравая. Такой упитанный, питательный, сытный и в меру острый. Жаль, что пропитан ядом. Очень жаль.

И тут все голоса смолкли. Потому что на тропинке наконец-то показались Иван и Зуся. Каравайчик и булочки уже поджидали их. Они сидели в засаде в листьях папоротника и ждали, пока их жертвы подойдут еще немного поближе. Для змеи был приготовлен капкан, для человека – колдовская сеть.

– Ох, что будет… – прозвучало тихое птичье «чирик».

– Драка, – прозвучал безразличный ответ болтливого птаха. – Что же еще? Ну, и возможен град в виде засахаренных вишен. Но это не точно.

Лес на некоторое время умолк. Словно все его обитатели вдруг разом устроили себе тихий час, и задремал под шелест листвы, колыхаемой легким ветерком. Яркие, солнечные лучи пробивались сквозь зеленые кроны деревьев. В тени было прохладно и приятно. Казалось бы, ничего не предвещало беды.

***

Под моей лапой раздался еле слышный, сдавленный хрип. Я поспешно убрала конечность, чтобы посмотреть, на кого могла наступить. Если честно, сперва подумала, что мне послышалось… Однако, все равно перепугалась за, возможно, несуществующую тварюшку, которую могла и не заметить ненароком. Все же, во мне, наверное, теперь пара сотен живого веса. Такую тушу поди, попробуй разверни вокруг себя. Обязательно что-нибудь или кого-нибудь заденешь.

Итак, я подняла лапу и…увидела на земле самую настоящую, расплющенную булочку. Когда-то она была с вишней и могла бы послужить мне неплохим перекусом. Поправочка: Василисе-человеку и до того момента, как оказалась на земле. Кстати, а кто это такой беспечный тут разгуливает?..

– Зуська, зараза такая! – словно через толстый слой ваты донесся до меня голос Грозного. – Ты какого рожна застыла, как истукан?!

Моргнула, тем самым скидывая с себя неожиданно накатившее наваждение. В самом деле, чего это я стою и не реагирую на…еще двух булочек. Они верещали, как сумасшедшие и все пытались пробить мою многострадальную лапу, которую я, кстати сказать, машинально снова опустила на землю.

– Это что еще за глюки? – пробормотала я, во все глаза наблюдая за взбесившимися хлебобулочными изделиями.

Тут стоит пояснить, что булочки были не одни, а в компании Каравая. Не Колобка, не синьора Помидора, не дядюшки Тыквы, а Каравая! Мама дорогая, что у них тут еще водится?!

– Зуся-а! – самым натуральным образом зарычал в мою сторону звездец нашего универа. – Какого лешего?!

– Ы? – только и смогла выдавить из себя.

Я окончательно растерялась. Просто не ожидала, что посреди леса на нас вдруг нападут настолько странные личности. И Ванька еще, оказывается, действительно хорошо умеет драться. Да чего уж там, у него при себе кинжал оказался. И где только прятал все это время? Впрочем, спрошу его об этом как-нибудь потом. Потому что сейчас гораздо важнее выбраться из лап булочек.

– Так, прекращайте уже, – немного раздраженно пробасила я и дернула лапой, одним махом отбрасывая необычных существ подальше от себя. На ножках и с ручками. И с глазами, ртом, в котором помещалось бесконечное количество бранных слов. – Надоели…

Это произнесла с досадой. Потому что сие уже перебор. Ладно, поцеловала Ваньку почти что на спор. Ладно, получила камнем по голове и куда-то там переместилась. Хотя, я думала, что это вот уже и есть тот самый предел, за которым обычно наступает конец. Но нет, в моем случае все оказалось намного интереснее и, я бы даже сказала, многограннее. «Тот свет» неожиданно превратился в Отражающий мир, в котором нет места обыденности. Эх, а я ведь только свыклась с мыслью что змейка по имени Зуся и Василиса Ломова – это одно лицо. То есть морда.

Не знаю, как объяснить свое дальнейшее поведение. Возможно, это суть Зуси взяла верх над остатками гуманизма и человечности, которые все еще оставались во мне после переселения в чужое тело. Итак, я плюхнулась на попу, прямо на своих обидчиц. По запаху почуяла, что одна была с картошкой и грибами, а другая – с капустой.

– Если что, я нечаянно, – быстро проговорила. – Оно само как-то вышло.

Повернула голову в сторону Ивана, и чуть не выпустила струйку огня от возмущения. Потому что мой единственный проводник в родной мир безбожно проигрывал Караваю. Мандарины в бикини, да что же это творится? И вроде дерется хорошо, а катается по земле, как дитя малое. Хотя, в сравнении со мной он действительно маловат. Мучной гангстер – еще меньше. И вот это как раз обиднее всего.

Каравайчик был подготовлен лучше своих подельниц и кроме роста ничем не уступал Грозному. Бандитской наружности, неопрятный, но очень быстрый и ловкий, он заставлял Ивана все больше нервничать. Хм, интересно, а булочки были сильно слабее своего главаря? Или это у меня просто броня крепкая, и мне подобные «шалости» нипочем. И уворачиваться не надо – стоишь себе спокойно в ожидании, когда же противник подойдет достаточно близко, чтобы на него сесть. Кстати, при первой возможности надо будет помыться. А то булочки меня довольно сильно заляпали.

– Иванушка, иди-ка ты, погуляй, – устало пробормотала. – Позволь мне, горемычной, самой во всем разобраться. Да не серчай, от души прошу.

Со стороны это, наверное, выглядело дико. Да только в образе змейки у меня по-другому не получалось. Я стала неповоротливой, грубоватой и еще более прямолинейной. Спрашивается, и чего переживала из-за конспирации? Вон, как у меня хорошо выходит играть племянницу Змея Горыныча.

– Ага, – сдавленно ответили мне. – Ты только сделай что-нибудь, ладно?

Захотелось стукнуть его чем-нибудь тяжелым. Да как у него язык повернулся сказать такое? Я, между прочим, уже с тремя противниками разобралась. Ну и что, что они были послабее и поглупее. Это не значит, что отныне всю грязную работу нужно сваливать на меня. И вообще, если бы я сейчас осталась с дядюшкой, кое-кому пришлось бы намного тяжелее.

Впрочем, я решила отложить всякие раздумья на потом. А то, кажется, я основательно подвисаю и выпадаю из новых реалий. Хотя и погрязла в них, как в зыбком болоте.

– Эх, жаль не полакомлюсь я тобой, – совершенно не к месту прокряхтела я и двинулась на Каравая.

– Чво-о? – хрипло протянул тот. Ну прямо как будто только что сбежал из места лишения свободы. Ему бы еще папиросу в зубы, шрам на пол лица и майку-алкоголичку.

Так, что-то меня заносит в собственных фантазиях.

Он бы, наверное, с радостью сказал что-нибудь еще, да только не смог сделать этого по двум причинам. Сначала у Каравая слова в горле (в каком месте оно у него находится, ума не приложу) застряли. А затем случилось очередное недоразумение: я наступила на него и раздавила. Надоел, знаете ли. Нам тут как можно скорее до порта надо добраться, а он к Ваньке пристал, как клещ.

***

– Ну, что я вам говорил? – тем временем разглагольствовал на своей ветке Ворон Воронович. – Не по зубам Каравайчику оказалась племяшка Горыныча. Уже выросла деточка для того, чтобы вот так просто набрасываться на нее с ножом.

– Тьфу ты, ну ты, ноги гнуты! – в сердцах выругался проспоривший своему товарищу десяток червей воробей.

– А я тебе говорил, что наша Зуся – змейка с огоньком, – хохотнул, собственно, второй воробышек.

– Ей просто повезло, что до капкана не добралась, – обиженно парировал первый.

– Вот тут я пока ничего сказать не могу, – развел крыльями мудрый Во. – Как мы успели заметить, с капканом булочки расстарались на славу. И откуда только взяли, ироды окаянные?

– Да с Замухрыни приволокли, – откликнулся кто-то из толпы воробышков.

– А там разве Кощей порядок не навел?

– А кто его знает…

– Слушайте, а из Дьявольской пустоши не может быть?

– Да тише вы! – шикнул на них Ворон Воронович. – Делайте лучше новые ставки.

– А чего это?

– А на кого это?

– Кто против кого и когда?

– Змейка сейчас в капкан попадет, – как ни в чем не бывало, сообщил Во. – В какой из? Как скоро? Проймет ли ее на этот раз?

Все собравшиеся жадно уставились вниз, туда, где продолжало твориться захватывающее, по их мнению, зрелище.

***

И чего эти воробьи расчирикались? Свадьба у них, что ли намечается? Ну, знаете, когда собирается в одном месте сразу куча птиц. У меня так у бабушки в деревне лет пять назад чайки поприлетали к берегу реки. Так я купаться целый день не ходила. И вообще старалась не приближаться к воде.

– А-а-а! – заорала от неожиданности. Да и от боли, само собой… Потому что в мою ногу впилось что-то острое. – Твою…

– Ма-а-ма-а! – заревела я. – Забери меня отсюда-а!Вовремя прикусив свой язык, я попыталась рассмотреть собственные конечности. Вышло, но не совсем. Потому что если я раньше не очень уверенно передвигалась в образе ящерицы, то теперь и вовсе превратилась в практически инвалида. И как так получилось, что оно меня проткнуло сквозь чешую? Вон, как Каравай с булочками на меня нападали… И все впустую. А тут целый капкан поставили. Видимо, целенаправленно хотели меня изничтожить. Но что-то пошло не так, и в капкан я попала только сейчас.

– Зуся-Зуся… – покачал головой мой, что б его, временный союзник. – Чего же ты под ноги не смотришь?Я всё-таки это сделала. Раскрыла свою пасть и практически выдала свой маленький секрет. Хорошо, мой спутник не догадался, о чем речь. Потому как у Вани было такое лицо, будто это я нарочно все проделала. Нет, конечно, я увязалась за ним, оставив дядюшку Горыныча в гордом одиночестве. Однако, это был единственный такой случай. В основном я мирная, тихая и спокойная. Когда сплю зубами к стенке.

А я что? Мне вообще-то обидно. Вот как я должна была увидеть эту железяку в густой траве? Логика у него, конечно, железная. Нам еще повезло, что эти недоразумения отправились на тот свет раньше, чем со мной случился данный конфуз. Ой… Кажется, я сказала последнее вслух.

– Прости, – сразу же поправилась, отвесив себе мысленный подзатыльник. – Просто понимаешь… Мысли из-за этой штуковины путаются. – Я указала лапой на капкан. Еще и шмыгнула носом для пущей убедительности. Хотя… Я уже действительно готова была впасть в истерику. – Не знаешь, как это снять?

А у самой слезы из глаз покатились. Уж больно вид моей многострадальной конечности был душераздирающим. Чешуйки поломаны, из раны течет кровь. Но судя по тому, что я могла пошевелить перепончатыми пальцами, серьезных повреждений не было. Но все равно страшно. Как теперь продолжать путь? Что со мной будет?

– Не реви, пожалуйста, – поморщился Иван. А мне, наоборот, еще сильнее захотелось плакать. – Я кому сказал! Ну, Зуся! Прекращай уже!

И строгий такой, словно старший брат. И почему у меня в душе закралось сомнение насчет его причастности к моему попаданству? Не мог такой смелый и собранный парень напасть на девушку поздним вечером. Еще и со спины. Да, он успешно играл роль красавчика универа. Но это не делало его подлецом и мерзавцем. В Отражающем мире же я узнала Ваню с совершенно другой стороны. Однако, у меня нет гарантий, что молодой человек не притворяется. Хотя…

– Вань, мне страшно, – внезапно решила поделиться своими страхами с парнем. – Меня что-то лихорадит. Эта железка не может быть отравлена?

– С чего ты взяла? – спросил Иван, наклоняясь над капканом и задумчиво осматривая крепления. – Если бы на лезвиях был яд, то у тебя на коже уже появилась бы какая-нибудь реакция.

– Да? – еще разок всхлипнула. И продолжила измываться (стоит отметить, что не нарочно. Оно само как-то так вышло) над Грозным. – Ну, хорошо… Нет, не хорошо, потому что капкан наверняка грязный. И ржавый.

– Нет, он не ржавый, – хмыкнул Ванька, таки пробуя самостоятельно разжать орудие моей персональной пытки. – Но вот спиртом его наверняка никто не протирал.

– Да? – сделала вид, что задумалась. – А что такое спир-р?

Намеренно неправильно произнесла знакомое для каждого студента слово. Пускай лучше думает, что я необразованная тварюшка. Да и вообще, с дураков всегда меньше спрос.

– Спирт, – ожидаемо поправил меня Иван. – Это средство дезинфекции в Хрустальном мире.

– Дези…что? – ну, да, тут я уже села на своего конька. Так, стоп, почему на своего?! Почему мне кажется, что для меня подобное поведение совершенно естественно и единственно правильное? Разве так должно быть? В таком случае у меня возникает резонный вопрос: неужели драконье тело как-то не так повлияло на процессы моей мыслительной деятельности? И если так, то как теперь быть?

– Де-зин-фек-ци-я, – по слогам для особо одаренных произнес Ваня. – Не забивай голову. Хотя… В твоем случае, это когда протираешь рану специальной жидкостью и в ней убивается всякая зараза.

– Только в моем? – выдала совсем не умное уточнение я. – А какие еще бывают случаи?

Мне показалось, или ему понравилось отвечать на мои вопросы? Типа, смотри, сколько знаю. И между мирами хожу, и в Хрустальном обучаюсь. Кстати, а почему Хрустальный? Надо его как-нибудь об этом спросить на досуге.

Глава 2. О том, как Василиса проявила талант немудрости

В Хрустальном…

Тимофей не находил себе места. Крутился по квартире, нервно покусывал нижнюю губу и старался не ругаться. Хотя, получалось это из рук вон плохо.

Ну, как он мог так опростоволоситься! Все шло по плану! Впрочем, как и всегда. А потом что-то пошло не так, и девчонка осталась в Хрустальном. Точнее, ее тело осталось, а вот душа… Ее еще надо было найти. Хотя Тимофей не сомневался в том, что как раз она-то и попала в Отражающий. В чье-нибудь тело. И чтобы исправить свою ошибку, ему нужно перенести тело девчонки в другой мир. А там уже разбираться.

– Хватит круги наматывать, Тимофей, – поморщившись, проговорил Светозар.

Он стоял у входа в комнату и подпирал плечом дверной косяк. Руки сложил на могучей груди. Несмотря на почтенный возраст, силы в этом мужчине было еще предостаточно для того, чтобы скрутить кого-нибудь в рогалик. – От твоего топота скоро соседи у нашей двери соберутся.

– Прости, Светозар, – остановившись, проговорил Тимофей. – Но я не знаю, что делать!

– Я тоже пока не знаю, что мне с тобой делать. И что с того?

Говоря это, он косил взгляд в сторону лежащей на кровати сына девушки. Мелкая, светловолосая, кудрявая. Таких Иван называл бледными и неинтересными. И в кого его сын такой… придирчивый. Надо бы ему всыпать, да возможности нет. Кажется, Ваня снова перенесся в Отражающий. Сказочный мир был ему ближе душой, чем Хрустальный. А ведь из этого мира была его мать, Алена. Последняя, к слову сказать, поехала к дочери. Соскучилась. И оставила мужа одного. Кто же знал, что в первый же день в одиночестве случится такая «неприятность».

– Во мне пока мало сил для переноса, – вздохнул Тимофей и тоже посмотрел на девушку. Провел рукой по непослушным рыжим волосам, которые постоянно лезли в глаза. Потом еще и за пушистым ухом почесал. Таких, как он, в этом мире называли неко. – Это твой сын скачет, куда хочет. Видимо сказалось то, что отец из одного мира, а мать – из другого.

– Силы богатырской в нем просто много, – хмыкнул Светозар.

Ага, силы… Сила есть, как говорится, ума не надо. Хотя, сын Светика был довольно умным и хитрым. Но импульсивным. Из-за этого иногда и страдал. Ну, вот зачем, спрашивается, отказывается на дочери царя Трипервого жениться? Девчонка ладная, глаз на него сразу положила… Хотя, о чем это Тимофей думает? Знает же, что Иван в браке с ней больше маяться будет, чем наслаждаться супружеской жизнью. Ему другая нужна. Заноза в одном месте. Чтобы держала молодца в этом, как его, тонусе.

И тут взгляд Тимофея упал на девушку. Вроде спит, а вроде и нет. Жива, но не совсем. Души-то нет. И да, эта девчонка была той еще занозой.

И опять же, откуда свату Отражающего мира было знать, что эту девицу нормально не перенести в другой мир. Пришлось импровизировать. Быстро и решительно. Как итог, после удара по голове, Василиса ожидаемо отключилась. Но вот полностью перенестись так и не смогла.

– И когда силы к тебе вернутся? Ты же до этого легко мог туда-сюда скакать, – поинтересовался Светозар.

– Все дело в этой девчонке, – кивнув рыжей головой в сторонку Василисы, ответил Тим. – Колдовство на нее выборочно действует. И поглощает она его только так. Жрет мою силу короче.

– Вот даже как… – пробормотал задумчиво Светозар.

Он посмотрел на девушку более внимательно. До этого она его не особо интересовала, зато сейчас… Он впервые слышал, чтобы кто-то мог поглощать колдовство Отражающего мира. Да, это сказочный мир, своеобразное отражение Хрустального. И не стоило удивляться, если… Нет, тут было чему удивляться!

– Быть не может, – покачал он головой, не до конца веря своим догадкам. – И зачем она тебе понадобилась? Не просто же так ты стал с ней носиться. Бросил жену и детей…

– Никого я не бросал, – поморщился Тимофей. – Вера в курсе. А девочкам лучше в это все носы не совать. Иначе без носопырок останутся.

– Так зачем она тебе? – продолжил допытываться Светозар.

– Да так, – Тимофей поморщился. Махнул рукой, будто желая прогнать назойливую муху. – С морским царем не все гладко. Украли у него кое-что. А я подрядился помочь. В обмен на долгое сотрудничество с Буяном.

– Гвидон знает? – нахмурившись, задал очередной вопрос Светозар.

Если Тимофей начинал свои игры, то тут его ничто и никто не могло остановить. Несмотря на это, Светозар надеялся на его благоразумность.

– Знает, – передернув плечами, проговорил Тимофей. – Такое от царя не скроешь. А от Князя тем более.

– Чем я могу помочь?

– Приюти на пару дней, а? Очень надо. Пока силы будут восстанавливаться, пока я решу проблему с переносом не только себя, но и тела Василисы… Пройдет время. Надо спешить, поэтому я не собираюсь задерживаться.

– А Иван какое ко всему этому отношение имеет? – продолжил допытываться Светик.

– Прямое, разумеется.

– Ты же не собираешься сводить его с этой девочкой? У него свадьба на носу, – предупредил друга богатырь.

– Да знаю я, – тяжело вздохнул Тим. – Но там не все так гладко.

– Что ты имеешь в виду? – сразу же напрягся Светозар.

– С его стороны любви нет. А без нее прочный союз не создать.

– Они понравились друг другу, я точно знаю, – напряженно сказал Грозный.

– Этого мало. Вспомни, как ты с Аленой встретился. Большая разница, не находишь?

Тут Светозару возразить было нечего. Да он, когда увидел свою будущую жену, сразу захотел уволочь ее в ближайший храм и сделать своей по всем законам. Ох, и намаялся он тогда, бедолага.

Василиса. Она же Зуся…

А я не знала, что звезда нашего универа умеет так витиевато ругаться. И вроде как не чистый мат, а все равно понятно, что его что-то беспокоит. Аж заслушалась горемычного.

– И как тебя только угораздило так вляпаться? – стенал Ванька, с трудом разжав капкан миллиметра на три. – А, не… Чего же я удивляюсь. Это у вас семейное.

– Ау… – прокряхтела, маскируя свои недовольство и удивление под испуг. – Ну, вот чего ты начинаешь? И так не по себе, а ты еще…

– Ничего-ничего, тебе полезно послушать, – мстительно перебил меня парень. – Может, хоть что-то отложится в твоей голове.

– Да ладно, все ведь не так плохо, – я демонстративно посмотрела на свою переднюю правую лапу. – Вон, чешуя какая толстая.

– Конечно, могло быть на-а-амного хуже… – сдавленно прорычали в ответ.

Вот честно, я думала, что он обо мне (то есть, о племяшке своего старого друга) так сильно забеспокоился. На деле же вышло все совсем наоборот.

– Вечно вы с Горынычем лезете, куда не следует, – продолжил распаляться Иван в то время, как я заняла выжидательную позицию. Уж очень хотелось побольше узнать о «своем» дядюшке. – Отец рассказывал, как по пьяни в карты с ним резался. Ему до сих пор смешно, а мне что-то не очень.

– Я знаю эту историю? – задумчиво проговорила, делая вид, что усиленно стараюсь вспомнить то, о чем сейчас вещал Грозный.

Мне стало очень интересно узнать о Ваньке побольше. По всему выходило, что он совсем иного склада, нежели мы все в универе привыкли видеть. Или это он показывал себя лишь с одной стороны в то время, как являлся более многогранным, разносторонним… Признаюсь, таким он нравился мне куда больше.

– Смеешься? – фыркнул Ваня и поднял на меня свои пронзительные, серые глаза. – Да об их знаменитой попойке только ленивый не знает.

Ох, мандарины в бикини, и как же мне из него выпытать правду?

– Надеюсь, с твоим отцом потом было все в порядке, – совершенно не к месту проговорила я. И тут же отвесила себе мысленный подзатыльник. Конечно, со Светозаром (да уж, отчество у нашей звезды оказалось запоминающееся. Все девчонки в округе знали и на разные лады смаковали его) все в порядке. Раз родитель моего спасителя вспоминает о том случае со смехом. – А то же… – тут я замялась, припоминая, когда на Руси появилось пиво и могу ли я его сейчас упомянуть в качестве топлива. – Головушка поди потом раскалывалась у горемычного.

Уф… Выкрутилась. Ваня вроде как не заметил моей заминки.

Вот и как прикажете мне тут выживать, если я элементарных вещей не знаю? Еще и в чужом теле поселилась. И голая всю дорогу. У-у-у…

– Чего воешь, балда? – беззлобно пожурил меня Ванька. – Капкан – это тебе не меч богатырский. Всяко тупее… Да и нога твоя потолще, чем хвост дяди.

И тут до меня дошло: пострадал тогда сам Горыныч. И неспроста у него короткий хвост. Его укоротили! Мама дорогая, неужели и в самом деле это с ним сделал отец Вани? За что? Не могло же у него не быть повода для совершения подобного надругательства над частью тела и личностью своего друга… Или все совсем наоборот?

– И не напоминай, – выдавила из себя, стараясь не показать своего шока. Я попала в капкан. Это меня сейчас беспокоит больше всего.

– Готовься, Зусечка, сейчас пытать буду…И если я думала, что на этом наш разговор завершится, то я глубоко ошибалась. Вместо того, чтобы махнуть на меня рукой и продолжить свое грязное дело, Ваня припечатал:

Я только задумалась, а стоит ли мне пугаться его угрозы, как парень начал рассказывать о том, как его отец по пьяни отрубил хвост "моему" дядюшке. По его интонации я понимала, что Зуся, Зусечка, Зусирия, мягко скажем, не любит вспоминать эту историю. Ну, а кое-кто сейчас в конец обнаглел и пользуется ситуацией. Из серии: я тебя тут лечу, так что не выеживайся и слушай. Даже если тебе это не нравится. Ну, я его и не разочаровывала. В смысле, временами порыкивала и косила на болтуна недобрым взором.

Так, за своеобразной пыткой я перетерпела момент, когда меня всё-таки избавили от капкана. Чего уж там, я его просто-напросто не заметила. Мне было весело и познавательно, а кое-кому – муторно. Вот Ванька и мстил. Ну, или по крайней мере, так думал.

Вообще, я поймала себя на мысли, что такой богатырский образ ему очень идет. И что парень кажется намного привлекательнее, чем там, откуда мы с ним прибыли. А все почему? Потому что он понятия не имеет, что я – это я. В смысле, что Зуся так и не проснулась, а ее место в это время занял кто-то другой. Я, можно сказать, заново познакомилась с нашей звездой универа. И это было здорово.

– Зуся-а, – елейным голосом позвал меня Иванушка. Ой… Ваня. – А не пойти ли нам дальше?

Я вздрогнула от неожиданности. И поймала себя на мысли, что в данный момент облик дракона мне только на руку. Точнее, на лапу. Потому что не видно моего глупого выражения лица, которое в человеческом обличие точно бы было заметно. И чего это я размечталась в самом деле? Мне выбираться отсюда надо, а не про парней думать. Тем более, в чужих мне реалиях. Тут надо действовать четко и быстро, а не… Нет, ну какой же все-таки Ваня интересный.

– А тут больше капканов нет? – прищурившись, уточнила я. – А то я знаю этого… мучного.

Мысленно прикусила себе язык за излишнюю неосторожность. Что я несу? Тут, наверное, речь по-иному строится. А я чуть бургером на ножках его не обозвала. Стыд-то какой. Что, если бы Грозный все-таки понял, что я не Зуся?

– Нет никого. Я все проверил, – снисходительно сообщили мне.

– Ой, ну тогда хорошо, – немного обрадовалась я. – Тогда пойдем. Кстати, а до вечера ещё далеко? Сколько нам ещё идти до порта?

– А чутье включить или, на худой конец, голову? – хмыкнул Ванька.Это был момент, который меня беспокоил достаточно сильно. Потому что я не рассчитывала, что нам придется ночевать под открытым небом. Я бы и в своем мире этого делать не стала. Так как терпеть не могу всяких муравьев, клещей, клопов и прочих жужжащих и жалящих гадов. Здесь же помимо них мне могли встретиться ещё и волшебные существа, по типу булочек или ещё чего, что обычно выполняет функцию какой-нибудь вещи, еды, одежды, растения…

Я повела плечами и состроила недовольную мину. Видимо, перестаралась, потому что мой спутник вдруг закашлялся и, круто развернувшись, направился в одному ему известную сторону. О том, что "одному ему…" – это в прямом смысле, озвучивать не стала. Правда, оскалилась, изображая довольную улыбку. И таки да, тоже поспешила к порту. Ох, кто бы мне тогда сказал, что конечная наша цель находится в трёх днях ходьбы от Зусиной пещеры, я бы была более серьезной. Наверное… Потому что сущность у этой змейки поистине крышесносная.

Ванька был хмурым и совсем перестал со мной разговаривать. А я и не навязывалась ему в собеседницы. Чувствовала, что и самой хотелось бы помолчать. И как следует переварить случившееся. За неимением в желудке нормальной пищи мне оставалось только это. Кстати, а кушать мне хотелось все сильнее. Эх, мандарины в бикини, и чего я не закусила булочками и каравайчиком? Ну, подумаешь, немного помятыми стали и дохлыми. Так ничего, они и не опасными вовсе для моего здоровья стали. Вот так всегда – умная мысля приходит опосля.

О, а не подумать ли мне о чем-то умном? Глядишь, и Зуськина суть утихомирится. А то же потом, когда дома окажусь (я очень на это надеюсь), со стыда сгорю. А если еще и эту звезду в универе встречу, то вообще не знаю, что буду делать. Плохо, конечно, что на данный момент моя судьба находится в его руках. А кое-кто об этом даже не подозревает, да, Ваня?

Само собой, я ему об этом не сказала. От меня в этом мире зависит только мое психологическое состояние. Очень важно не превратиться в рептилию без комплексов, которая без зазрения совести может разглядывать богатырей, гонять шибко зазнавшихся малосольных… Тьфу ты, малахольных девиц. М-да… Что-то совсем я разошлась в своих фантазиях.

Нехотя отвела оценивающий взгляд от широкой спины Ивана и принялась разглядывать кусты странной малины, которая росла справа от нас. Уж очень она была яркая, розовая. Ну, да это совсем не важно, когда ты адски хочешь есть. Главное, чтобы ягодка была спелой и без червяков. Тем более, что я и останавливаться особо не буду. Так, если только поторможу немного… Чего уж там, Ваня даже не заметит, что я тут где-то что-то съела по дороге. Пускай потом сам с голодом мается. Я же не буду от него зависеть. Главное, не забыть подыграть.

Малина на деле оказалась ничуть не хуже, чем та, к которой я привыкла. И ее было очень много. То, что надо для бедной попавшей по самые уши меня. Но ничего… Кто сказал, что попаданкам всегда нужен провожатый в новом мире? Вот, возьму и адаптируюсь здесь. А потом узнаю секрет Грозного. Как он перемещается между мирами? Каким образом мне удалось попасть сюда без собственного тела? Черт, кажется, последнее я произнесла вслух…

– А ничего не будет, – неожиданно откликнулись прямо у меня под ногами.

– Ы-ы-ы? – вопросительно провыла я, опуская взгляд вниз. – Почему-у?

А дальше я взвизгнула, потому что увидела большой такой мухомор с глазками-бусинками, который почему-то умел говорить и даже ходить. Он в этот самый момент как раз расхаживал рядом и задумчиво потирал то место, где у него по идее должен был быть подбородок.

Воровато заозиралась по сторонам в поисках Грозного, но никого не обнаружила. Более того, тропинка, на которой я продолжала топтаться, оказалась совсем иной. На той, где остался Ваня, было море колокольчиков и ромашек. Здесь же рос только хвощ. Ну, и комарья было в достатке.

– Ничего – это значит смерть, – тем временем, припечатал гриб. – Душа отделяется от тела и улетает в мир иной. Наша земная оболочка превращается в тлен. У нас больше ничего нет. Мира для нас нет. Конец, короче говоря.

Так, Васька, не паникуй. Ты же в сказочном мире, так? Булочек ты уже видела. С Горынычем пообщалась. Сама стала его племяшкой. Чего ты так распереживалась из-за какого-то гриба? Вон, они и в моем мире умеют подобные фокусы вытворять. Правда, только когда съешь чего-то не того.

– А можно поговорить о чем-нибудь более веселом и жизнеутверждающем? – осторожно уточнила я. – Например, о том, где мы. Кто вы? И что оба тут делаем?

Я так разнервничалась, что машинально цапнула еще с десяток ягодок малины. Потом еще и еще… Ну, чего же этот изверг тянет с ответом? Мне спешить к порту надо. Пускай, наши с Иванушкой пути разошлись… Но ненадолго. Потому что я не имею права его потерять.

– Я – твоя больная фантазия, – наконец, загадочно произнес мой собеседник. – Но если тебе так будет некомфортно, то можешь звать меня Мухомор-Помидор. Я – разума твоего вор. Ну, и, разумеется, приговор.

– Прямо, как рэп зачитал, – ошарашенно проговорила я. Но тут же спохватилась и сурово уточнила: – Так что мы с тобой тут забыли?

Согласна, вопрос глупый. Но это всяко лучше, чем пребывать в неизвестности. Тем более, что отвечают мне охотно и емко. Не то, что некоторые.

– Заяц-Побрякушник пробегает тут каждый день, в три часа после полудня, – и тут не разочаровал меня Мухомор. – Подождем немного. Иначе не сможем найти новое место стоянки наших собратьев.

Наших? Интересно, а кто, кроме нас троих тут разгуливает? Да и я явно не вписываюсь в их компанию. Потому что только что узнала об этих волшебных жителях леса. Я вообще в Отражающем первый день, так что еще пока не сориентировалась, что тут у них и как устроено. Взять хотя бы того же самого Мухоморчика: верхушка вполне привычная моему глазу. А вот низ ножки раздвоился пополам, образуя что-то на подобии ножек. Без стоп, коленей и прочей анатомии, которая была бы хотя бы отдаленно похожа на то, что имеется у животных. Кстати, ручки были образованы у этого существа точно так же.

И тут вдалеке показался заяц. Тот самый, о котором мне только что рассказывал мой новый знакомый. Поняла я это по характерному звяканью при каждом прыжке волшебного существа. Кстати, я удивилась, что Побрякушник оказался вполне себе обычного, бурого цвета, а не, скажем, розового. Потому что мое воображение уже успело нарисовать эдакого гламурного зайца, обвешанного браслетами, сережками и бусами. Собственно, все это у животного действительно имелось.

– Какой миленький, – выдала я, наблюдая, как зайчик приближается к нам в припрыжку.

Сначала одна нога, потом – другая. Прыг-скок, прыг-скок…

– Все мы порой бываем миленькими, – философски заметил Мухомор-Помидор. – Когда все всех устраивает. Но как только соберешься посидеть вечерком у костра с друзьями, народ сразу меняет свое мнение.

– Да-а, – печально откликнулась. – И вот ты уже косяк года.

В такой приятной компании мне было плевать на то, что в Отражающем мире может не использоваться слэнг Хрустального. Мне вообще резко стало все равно. Я поела, встретила более-менее адекватное волшебное существо, и при этом со мной ничего не случилось. Красота…

– Где косяк? – неожиданно ворвался в ход моих размышлений Побрякушник. – У кого косяк? А косяк большой?!

– Это мы у тебя хотели спросить, – скептически хмыкнул Мухоморчик. – Куда направляешься сегодня?

– На шашлыки, – развел лапами в браслетах заяц. – На земляничной поляне сегодня сходка номер три тысячи сто двадцать пять.

У меня аж зазвенело в ушах, когда он произнес последнюю цифру. Кажется, моему мозгу хватит сегодня работать. А то уже нехорошо от простой арифметики. Не порядок… Так что все, разрешаю себе немного отдохнуть и полакомиться всем, что у них там будет. Меня ведь уже «записали» в ряды гостей, верно?

– Вот и прекрасно, – потер своими своеобразными ручками Мухомор-Помидор. Ну как потер… Попытался. На деле же у него получилось лишь погладить воздух. Потому как ручки друг до друга не доставали. – Змейка-длинная шейка, идешь с нами?

Как он меня назвал?.. Хм, и почему? Я что, ненароком забыла ему представиться? Позор мне!

– Да-да, конечно иду, – активно закивав головой, проговорила. – Кстати, меня Зусей зовут.

– Красивенько, – произнес заяц-Побрякушник и, развернувшись, поскакал дальше. – Догоняй, Зуся-Муся!

Ч-чего? Это что такое сейчас было? Я ведь сказала ему, как меня зовут – зачем снова коверкать мое имя? Пускай, принадлежит оно не мне. Точнее, частично мне. Потому что нахожусь я как раз в теле, которому принадлежит имя. Или не совсем так? Ведь, по сути, все это пока временно в моем распоряжении – значит, мое. Или таки не мое? Короче, я запуталась.

– Эй, не так быстро, – сообразив, что и Мухоморчик уже устремился вперед, возмутилась я. – Я ведь тут в первый раз.

Ну, и, само собой, заторопилась следом.

– Все когда-то бывает в первый раз, – снова философски заметил обладатель красной шляпки. – Кстати, ты когда-нибудь пробовала синие, соленые огурцы с ложными лисичками?

– Нет, конечно, – брезгливо фыркнула. – Я ведь не хочу отравиться…

Воображение уже подкинуло мне склизкие, заплесневелые огурцы и бледно-рыжие грибы с порами под шляпкой вместо пластинок. Хотя… Если немного мысленно поколдовать над своим воображением, опираясь на то, что я не в своем родном мире, а в сказочном, то можно допустить… все, что угодно. И синие огурцы, и ярко-розовую малину, и говорящего мухомора.

– Значит, не пробовала, – противно захихикал заяц-Побрякушник. – Ну, ничего, мы это исправим.

Если честно, он начинал меня порядком раздражать. И я уже подумывала над тем, чтобы сварганить шашлык именно из него. Только вот сомневаюсь, что я наемся. Мяска небось на кости будет маловато. Да и лень как-то вытаскивать потом из клыков всякие колечки-бусинки. Мало ли на них налипла всякая зараза, а я это все в рот возьму? Кстати, у зайчика у самого и глисты могут водиться. Так что лучше грибы с огурцами.

– А кто там еще будет, кроме нас? – решила сменить тему разговора. Не хотелось прослыть в их глазах неопытной, глупой змейкой. Хотя, сомневаюсь, что до своей спячки Зуся ввязывалась в подобные авантюры.

– Еж Матвей, возможно, лешие… – тем временем принялся перечислять Мухомор. – Кикимора Тамара, близняшки Поганочки, медведь Василий.

– Так он с прошлого раза же не ходячий был, – вставил свои пять копеек Побрякушник.

– Таки Тамара его подняла своей чудо-настойкой, – отмахнулся грибок. – Я видел его спустя три часа и пятнадцать минут после три тысячи сто двадцать четвертой сходки. Бегал, прыгал, медведиц своих гонял по берегу речки-Ватрушки только так.

– Речки-Ватрушки? – нечаянно вырвалось у меня.

– Ты не слышала про это место? – удивился Мухомор-Помидор.

– Ты не была в Мираже? – вслед за ним произнес заяц.

– Нет, – растерянно протянула.

Откуда-то потянуло чем-то пряным и сладким. С шумом втянула носом воздух и чихнула.

– Будь здорова, – откликнулся Мухоморчик. – Для этого съешь корень полыни серебристой. Вон, за елочкой без иголочек растет. Видишь?

– Угу, – недовольно кивнула я.

И как он понял, что у меня ослаб иммунитет? Я ведь сама это только что почувствовала. И то, как по мне, легкая слабость в конечностях – это не повод для беспокойства.

– А что касается реки, то она обычная, – как ни в чем не бывало, продолжил гриб. – Вода, песок, камни – без вкуса, запаха и магических свойств. Водорослей нет. А вот по берегам растет очень много ватрушковых кустов. Крендельковых в половину меньше. Впрочем, они не такие вкусные, как на заливе, у самой окраины нашего леса.

– Дайте угадаю, он так и называется: Крендель-залив? – хихикнула я. И нечаянно хрюкнула.

Заяц-Побрякушник рассмеялся в голос. Я же деловито подошла к первому попавшемуся кустику полыни серебристой и выдрала его с корнем. Мне было абсолютно все равно, что там этот властитель цацек обо мне думает. Меня больше заинтересовал корешок, который по виду больше напоминал исхудавший клубенек картофеля. Сами же листья растения были словно покрыты каким-то серебристым напылением. Также полынь имела одно соцветие синего цвета.

– Самый сок, – одобрил ушастый, закончив потешаться над моей неудачливой персоной. – Должно сразу подействовать.

Я решительно кивнула и откусила от растения верхушку. Выплюнула ее и принялась отряхивать то, что должно было послужить мне в качестве лекарства. Попутно морщилась, потому что листочки у полыни оказались преотвратными. Чем-то по вкусу напомнили мне корень солодки, который мама однажды заварила в качестве питья при сильном гриппе. Ох и воротило меня тогда…

– Крендель-залив славится своими тихими омутами, – продолжил рассказ Мухомор-Помидор. – Еще никто оттуда не возвращался живым.

– Да и плевать, – как-то немного обиженно протянул Побрякушник. – За эти крендельки можно душу черт…

– Тише ты! – возмущенно перебил его Мухомор. – Не накликай новую беду на наш остров Буян!

– Ой, да ла-а-адно, – отмахнулся косой. – Богатыри придут и победят этих немытых рогатых.

– Как знать… – покачал своей красной шляпкой гриб. – В последний раз этих иродов еле одолели.

– Ага, гадалка и везде бегающий за ней богатырь, – хохотнул заяц.

Мне все больше нравилась моя новая компания. Подумать только, за последние десять минут я узнала столько, что могла бы спокойно выжить в Отражающем. Ну, ладно, максимум пару дней.

– Таки они были не одни, – запротестовал Мухоморчик. – Им и остальные богатыри помогали, и наши лешие, и царь, и Кощей с Ягой.

Какая интересная история. Я бы почитала ее – была бы только где-нибудь издана. Или послушала бы, если бы попался хороший рассказчик.

– Что-то я не припомню, когда это было, – начала издалека я. – Недавно, что ли, было дело?

– Угу, – утвердительно хмыкнул Побрякушник.

– Печа-а-аль… – разочарованно протянула. – А я как раз в спячке была. Как же мне теперь узнать последние новости?

Косой посмотрел на своего товарища. Красноречиво так, заговорщицки. А мне только этого и надо было. Кажется, скоро мне кое-кто расскажет о том, что творилось в Отражающем мире, пока Зуся была в спячке.

Иван

– Эх, везет же кое-кому, – проговорил Ваня, шагая по самому что ни на есть обычному лесу и отмахиваясь от комаров. – Чешуя от всех гадов спасает.

В ответ – тишина. Только птички поют, да листва шелестит на деревьях. Сейчас бы гамак подвесить на две березы и подремать в теньке. И хорошо бы булочку с изюмом съесть. А запить ее холодным, сладким чаем…

– Когда ты такая тихая, то я начинаю подозревать неладное, – хмыкнул Иван, лениво оборачиваясь назад. – Зуся?!

Тут он остановился, как вкопанный. Во все глаза уставился туда, где по его расчетам должна была находиться племянница Горыныча. Там, впрочем, никого не было.

– Какого лешего?! – выдохнул молодой богатырь, мотая головой по сторонам. – Зуська, ты где? Зуся-а!

«Куда запропастилась эта махина?» – подумал про себя Грозный. – «Была же тут только что… На меня пялилась – думала, что я ничего не вижу. Странная она вообще-то стала. Прямо, как одна девчонка из моего универа. Та тоже пялилась, пялилась… А потом взяла и поцеловала».

Тут он отвесил себе мысленный подзатыльник за неподобающие мысли. Все же, сейчас на кону стояло здоровье (а быть может, и жизнь) Зусирии. Мало ли что с ней могло приключиться, с ее-то везучестью. Да взять хотя бы галлюциногенный подвид малины. Розовая, яркая, манящая – змейка вполне могла полакомиться ею и перенестись в лес Миража.

– Зуся! – заорал во все горло Ваня. – Отзовись, зараза ты бессердечная!

Мысль о «вкусной малинке» и о том, что его спутница с момента своего пробуждения еще ничего не ела, никак не хотела выходить из головы.

«Только этого мне не хватало…» – подумал Иван, устало потирая руками лицо.

Как попасть в лес Миража, Ваня понятия не имел. Кроме как поесть малины, разумеется. Ведь помимо переноса непонятно куда, надо еще остаться в здравом уме. А этого малинка-чудинка гарантировать никак не могла. Достаточно отведать всего чуть-чуть, и воображение уже разыгрывается не на шутку. Страшно представить себе, в каком состоянии юная змейка теперь разгуливает по Миражу.

«Ну а если она все же не там, а попала еще куда?» – в надежде на более благоприятный исход, подумал Грозный. – «Куда она могла запропаститься?»

Но как ни ломал он голову, никак не мог объяснить причину странного и столь скорого исчезновения племянницы Змея Горыныча.

И тут на ветке молодого тополя раздался до боли знакомый стрекот. Иван тут же вскинул голову и устремил свой взор наверх. Чутье не обмануло его: на огонек пожаловала старая знакомая, сорока-Белобока. Она никогда не появлялась, когда все хорошо. Ее призвание (как и других представительниц пернатого, любящих все блестящее племени) состояло в том, чтобы помогать нуждающимся. Однако, Белобока никогда не делала ничего просто так. Грозный знал это, так как ранее не раз попадал в сложные ситуации.

– Ну, здравствуй, подруга дней моих суровых, – иронично усмехнулся молодой богатырь. – И как так скоро здесь оказалась?

Впрочем, ответа на вопрос и не требовалось.

– Любая помощь, совет, защита советника Гвидона, – принялась как обычно перечислять чрезмерно предприимчивая сорока. – Займу, найму, позову, утешу – любой каприз за ваши цацки.

– Угу, – машинально кивнул Ваня. – Могла бы и попроще поприветствовать бедного путника… – Он взъерошил и без того растрепавшиеся волосы и, как ни в чем не бывало, продолжил: – Собственно, мне нужно перенестись в лес Миража. Сама решай, что это такое: помощь или совет. Кстати, а ответы на вопросы еще не сделались платными? А то мне, может, достаточно будет узнать, что моя Зуська никуда не пропадала – тогда остальные платные услуги и не потребуются.

Он откровенно издевался. Потому что никак не мог себе представить, чем может подсобить сорока, когда ему позарез понадобилось попасть туда, куда в нормальном состоянии попасть невозможно.

– Кикиморы сказали, племянница Змея Горыныча разгуливает по лесу Миража, – скептически хмыкнула Белобока. – Тут болотце у них неподалеку. Одним глазком и увидели вашу подругу в кустах малины.

– Не-е-ет… – застонал Иван. Конечно, надеяться на хорошие новости не приходилось. Однако, услышать это из уст птицы оказалось особенно неприятно. – И как ее оттуда теперь вытащить?!

– Есть бесплатный и быстрый способ, – развела крылья в стороны и задергала хвостом его собеседница. – А есть более долгий и менее безопасный. Точнее, вообще не безопасный способ.

– Ну? – пробормотал Ваня, уже в красках представляя себе жертвенный ритуал. Ну, или свадебный. И собственные похороны заодно. – Какой?

– Я могу договориться с кикиморами о ритуале временной привязки душ, – принялась разъяснять сорока, словно нерадивому ребенку. – Чтобы было не так паршиво, можем погрузить вас в богатырский сон. Проснетесь, когда ваша Зусенька перенесется обратно.

– А в чем подвох? – поморщился Иван, уже подозревая, что эта странная затея имеет второе дно. – Откуда ты знаешь такие подробности? Кто поведал? Кому помимо тебя я буду должен за проведение ритуала? И, кстати, если я буду спать тут, то как Зусирия поймет, что надо возвращаться? Кто ее пнет и погонит ко мне?

Грозный, прищурившись, пытливо взирал на Белобоку. И вроде бы она никогда не лгала… А все же на сей раз чувство самосохранения настаивало на том, чтобы послать единственного информатора и помощника куда подальше. Да хоть в тот же самый лес Миража. Так сказать, на перевоспитание.

«Знает, потому что я ей сказала», – пронесся в голове у Вани чуть скрипучий, девичий голосок. – «Не придирайся ты к ней. Ее дело передать мое предложение. А в остальном уже нам с тобой решать, что делать с твоей громадной, чешуйчатой проблемой. Хм, неужели она так для тебя важна?»

Слушая проникновенные речи кикиморы, Грозный совершенно не заметил, как улетела сорока-Белобока. Чего уж там, он встал, как вкопанный, во все глаза уставившись прямо перед собой. Никак не мог взять в толк, как это так лихо его успели обвести вокруг пальца. Мысленная связь – это не шутки.

«Ой-ой-ой, вы только посмотрите на него», – решила обидеться на его мысленные же сомнения кикимора. – «Какая неженка…»

– Я не неженка, – вслух все-таки решился ответить Иван. – И я не собираюсь быть с тобой откровенным.

«Твоя мать из Хрустального, а отец – из Отражающего», – как бы издеваясь, промолвила в его голове нечисть. – «Тебе нужно как можно скорее попасть в порт. Но вот незадача, из-за племянницы своего трехголового друга, ты сильно опаздываешь».

«Ну и что…» – подумал про себя Иван. – «Тебе-то какое дело?»

«Мне – вообще никакого», – тоненько, визгливо рассмеялась кикимора. – «Только в этом как раз вся суть. Ты можешь махнуть на Зусирию рукой и отправить весточку ее дядюшке. Мол, сам разбирайся с этим ходячим несчастьем. Пойти дальше, не влезать во всякие неприятности типа леса Миража. Тем более, что рано или поздно действие малинки развеется, и она сама собой вернется назад».

«Действие малинки не развеется, пока она не перестанет жрать всякую гадость», – раздраженно подумал про себя Грозный. – «Но это маловероятно с учетом того, куда она попала. Еще, небось, уже кого-то такого же спятившего повстречала».

Молодой богатырь начинал закипать. Уж больно малодушная попалась кикимора. Хотя чего это он, кикиморы другими не бывают. Они так и норовят одурманить, заманить в собственные сети и погубить. О каком ритуале привязки тогда идет речь?

«О том самом», – довольно хихикнула кикимора в голове у Ивана. – «Ну так что, добрый молодец, идешь ко мне на пенек или как?»

– Иду, – не отдавая себе в том отчета, откликнулся Ваня.

«Вот и ладненько».

Девица с сероватой кожей и длинными, распущенными черными волосами сидела на большом валуне и гипнотизировала кусты молоденькой рябины. Там же росла знатная крапива, которая могла помешать Ивану добраться до болота.

Светло-зеленые очи сверкнули, и в следующий момент крапива превратилась в пепел. Кикимора поднялась с камня и оправила свое серое, мешковатое платье. Сама не знала, зачем это сделала. Вроде бы на ужин она никогда не наряжалась, не расчесывала волосы… А тут что-то девичье, человеческое промелькнуло. Не порядок…

Ариша чувствовала приближение человека. Мужчины. Который был ей по вкусу в прямом и в переносном смысле. И это не давало покоя нечисти.

Василиса

Под захватывающий рассказ об Акулине Мухоморкиной мы и дошли до земляничной поляны. Сказать, что повсюду оказалось полно земляники – не сказать ничего. Эту вкусную, ароматную ягодку мог не увидеть разве что слепой. И то, навряд ли. Потому как остальные чувства по идее должны были у бедолаги присутствовать. Да взять хотя бы тихое шуршание листвы и даже, кажется, шепот, которым ягодки приветствовали своих гостей.

Земляника в размерах достигала размеров сливы. Соответственно, и листья со стеблем у нее были больше и толще. И, да, она чуяла, когда ей угрожала опасность в виде чьей-то ноги. И убиралась с пути, чтобы не раздавили. Вот так прямо вытаскивала свои корешки и сама собой пересаживалась на новое место.

К слову сказать, в центре поляны земляники не наблюдалось. Вместо нее там расположилась разношерстная компания. Что примечательно, в ней не наблюдалось ни одного человека. Как и обещал Мухоморчик, вокруг костра расположились ежик, кикимора, две поганки, медведь и всего лишь один леший. Последний пришел одновременно с нами, но с противоположной стороны поляны.

И тут у меня в груди что-то кольнуло. Уже было решила задуматься о собственном здоровье, как мой живот протяжно заурчал. Ну и, естественно, заяц-Побрякушник услышал это и громко заржал.

– Да у вас, милочка хронический недожор, – проговорил Мухомор. – К счастью, этот недуг хорошо лечится.

– Угу, гречневой кашкой с пятью котлетками, – выдала я, наплевав на то, что звери моего вида скорее всего питаются здесь сырым мясом. – Литр кефира… Борщечок… Пирожки с капустой…

– Счас все будет, – авторитетно заявил Побрякушник. Впрочем, он тут же переключился на собравшийся народ: – Здорова-а всем! А мы тут новобранца к вам привели.

– Новобраночку, – немного обиженно поправила я. – Я ведь – девочка.

– Да-да, конечно, – неожиданно первым откликнулся леший.

Как я поняла, что это именно он? Маленький, с белой бородой и в колпаке. Из одежды имелись потрепанная временем, грязно-белого цвета рубаха, и широкие штаны. Так что только это чудо в листочках (дубовых, торчащих из волос и бороды) больше всего походило на лешего.

– Это Толя, – тихонечко бросил в мою сторону Мухомор-Помидор. – Странно, что один.

Продолжить наше странное знакомство нам было не суждено. Потому что на всю округу раздался тоненький, певучий голосок:

– Пылал костер, мы все вернулись

На земляничные поля-а…

И новобраночка, змеюська

Прибилась к зайцу до утра-а…

– Он уже сильно пьян, – наигранно сокрушенно вынес вердикт заяц-Побрякушник. – Но ничего, счас и мы его догоним.

– Но я же не пью, – нахмурилась, уже представляя, как меня развезло и размазало по полянке.

– Ну и что, – развел лапами ушастый. – Есть-то хочешь, верно?

– О, да, – тяжело вздохнула.

– Вот и чудненько, – кивнул мой собеседник. – Чего тогда медлим?

Тут мне уже нечего было возразить. Да и не хотелось как-то. Тем более, что зрелище развернулось довольно занятное. Даже больше скажу: невероятное. Ведь стихоплетом и запевалой оказался еж.

– Похабник, – тем временем сказала одна из поганок. – Тебе лишь бы о любви думать.

– А что такого? – удивился ежик, которого мне заочно представили, как Матвея. – Ничего запрещенного в моих стихах нет. Пока нет. Хотя, дорогая, ты мне подкинула одну идейку…

Обе поганки на вид казались бледными. Только у одной шляпка больше отдавала в синеву, а у другой – в зеленцу. И вот зелененькая как раз выражала свое недовольство. Ее сестра же мечтательно смотрела на Матвея в ожидании новой песни.

– Василий, у тебя балалайка собой? – деловито осведомился еж и повернулся к ссутулившемуся и сидящему чуть поодаль на пеньке медведю. Ну, прямо картина маслом «Россия глазами иностранцев».

– Угу, – промычал тот. – Какой мотивчик играть будем?

– Только не это-о! – схватилась за свою шляпку поганка. – Я не выдержу этого ужаса…

– Выпей конопляного маслица, и все пройдет, – широко улыбнулся ей заяц-Побрякушник. – Кажется, у меня было немного с собой.

– Да ну вас всех, – решила обидеться поганка. – Разве я многого прошу?

– От меня – очень многого, – наигранно сокрушенно покачала шляпкой ее сестра-близняшка. – Ну, чего тебе стоит выпить немного маслица? Я, вот, выпила, и мне замечательно.

– Фи-и… – протянула зелененькая. – Я сделаю это только ради Василия.

– А причем тут я? – нахмурился уже успевший передать инструмент ежу медведь.

– Красивый ты, – смущенно выдала поганка. – Мне бы медведицей стать хотя бы в мечтах. И ты бы от меня никуда не делся.

– Тьфу, – сплюнул Матвей. – Старина, как ты это терпишь?

– А мне кажется, это так трогательно, – наконец, заговорила молчавшая до этого кикимора. – Безответная любовь…

– Так в том-то и дело, – угрюмо заметила зеленая поганочка. – Бе-зот-вет-на-я…

Последнее слово она прямо просмаковала. Я же едва удержалась от желания захихикать. Нет, ну это же надо, гриб и медведь… В какой сказке, мне интересно такое могли написать?

– Я в том не виноват, – развел лапами Василий. – Ты это, пей скорее свое успокоительное и пой. Или танцуй. Или…

– А шо, хочешь увидеть, как я танцую? – неожиданно повеселела поганочка. – Зайка, повремени пока со своим маслицем.

– Нет-нет-нет, – замотал головой Побрякушник. – Немедленно пей. А то так и сходку нашу променяешь на какую-то там лубоф-ф.

– Легко говорить тем, кто знает, что такое любовь, – вклинилась снова кикимора. – Мне вот не дано любить. Как вижу красивого мужика, сразу думаю, как заманить его, соблазнить и съесть. Не умею иначе.

– Таки они из Миража могут вывалиться, – вздохнул леший. – Кстати, господа, не возражаете, если Леня попозже придет? Он там за Иванушкой Грозным наблюдает. Чтобы делов не наделал без нашей Зусеньки.

И тут меня осенило. Мне ведь назад надо! И в прямом, и в переносном смысле…

Я заметалась на месте, воровато оглядываясь по сторонам. Как же я могла забыть об Иване? Мы ведь с ним в порт шли… А теперь я тут, веду праздный образ жизни. А он – ищет… Или нет? Могло ведь и статься, что Ванька на меня плюнул и пошел дальше?

– Он заметил, что меня нет?

Как странно, слова дались мне весьма не просто. Язык упорно не желал слушаться. Как будто я прилично выпила. Да чего покрепче.

– О, точно! – хлопнул себя по лбу Толя. – Я ведь так и не рассказал вам самого главного!

– Фто там такое? – жалобно протянула я, таки коверкая некоторые буквы. – Ва-а-аня?

– Ваня, – кивнул леший. – Решил тебя вытащить отсюда и попал в руки к кикиморе.

– У-у-у… – протянул еж Матвей.

– Ы-ы-ы… – а это уже я. – И чего ему на месте не стоялось?

– Очень даже стоялось, – откликнулся леший и лениво потянулся. – Да только болото довольно близко было. Вот его и заприметили.

– Странно, что я ничего подобного не заприметила, – принялась рассуждать. – И сыростью там не пахло.

– Молоденькая ты еще, несмышленая, – прокомментировала мои слова кикимора, как ее там… Кажется, Тамара. – К нам не обязательно являться на болото. Достаточно просто пройти по окрестностям, и все. Тютютеньки.

– Тютютеньки… – эхом повторила за ней. – Печально.

– И что, его теперь съедят? – деловито поинтересовался Побрякушник.

От его слов у меня внутри все перевернулось. Если этого гада кто и съест, то это буду только я. Никому не отдам на растерзание, пока не вернусь домой и не попаду в свое тело.

– А что с ним еще делать? – фыркнула Тамара.

– Спаса-а-ать, – заныла я. – Его надо сюда как-то перенести.

– Как? – удивилась кикимора.

– Накормить чем-нибудь, – откликнулся Мухомор-Помидор. – Напоить, обкурить, малость свести с ума.

– А как я сюда попала? – запоздало поинтересовалась.

– Малину съела, – спокойно пояснил Толя. – Мы все в основном так попадаем.

Тут во мне проснулся не хилый энтузиазм. Показалось даже, что я действительно могу перемещаться в пространстве. Проходить через стены, летать, плавать по дну, как рыба. Эх, говорила мне мама в детстве не тащить в рот всякую гадость. А я в кое-то веки ослушалась и… нажралась. Однако, не могу сказать, что сильно сожалею об этом. Точнее, все совсем не так. Мне чертовски все нравится.

– Ну и чего мы тогда сидим? – игриво осведомилась я. – Анатолий, а Леонид с вами как-то может связаться отсюда? Он может информировать…

– Прекрати грязно ругаться, – перебил меня еж Матвей. – И выпей маслица конопляного. От нервов помогает.

– Его больше нэть, – довольно проговорила зеленая поганочка.

– А мне и не надо, – усиленно замотала головой.

Перед глазами замелькали маленькие синие и зеленые грибы. Прикрыла веки, чтобы не грохнуться и не придавить собой землянику. Меня продолжило штормить. Поэтому решила вновь посмотреть на мир, и таки попросить у кого-нибудь помощи. Каково же было мое удивление, когда я обнаружила себя посреди вполне себе обычного леса.

– Ты когда в последний раз ела?

Кажется, что-то подобное у меня уже спрашивали. Однако, это было вообще не важно. Гораздо больше меня заботил новый будущий знакомый.

– Веди, – глухо скомандовала лешему, который каким-то чудом увязался за мной. – Анатолий?

Были у меня подозрения, знаете ли.

– Леонид, – довольно ухмыльнулся мужичок.

Сразу стало ясно, что передо мной стоит еще один леший. Такой же маленький и бородатый. И да, с дубовыми листочками в спутанных темных волосах.

– Поможешь?

– А куда деваться… – развел руками леший. – Чем быстрее разберемся с твоей проблемой, тем скорее вернемся в Мираж.

При воспоминании об этом удивительном месте засосало под ложечкой. А ведь мне там светит как минимум шикарный ужин. Вот вызволю своего Иванушку из беды, и как следует наемся всего. И побольше.

И меня повели куда-то. Впрочем, как всегда. С момента своего перемещения в этот мир я уже успела привыкнуть к подобным поворотам судьбы. Поэтому сейчас покорно следовала за своим провожатым. Пускай, у меня и были подозрения, что Леня не многим адекватнее своего братца. Хотя, не мне об этом теперь говорить.

– Я чувствую, что ему лайтово, – с шумом втянув носом воздух, проговорил Леонид. – Хм, может, и не надо его сейчас спасать?

– Как это не надо? – возмутилась. Про себя отметила проскользнувшее, явно относящееся к моему миру словечко. И откуда, спрашивается, подхватил? – Его же сейчас съедят!

– Не-а, – возразил леший. – Я не чувствую никакой угрозы для Грозного.

Сказал и хрюкнул от смеха, который внезапно прорвался наружу. Видимо, кое-кто оценил собственное «остроумие». И я бы тоже вместе с ним посмеялась, да только душа была не на месте из-за Вани.

Постойте… А какого лешего (в прямом смысле слова) я за него переживаю? Может, мне уже и не суждено вернуться домой, а я тут размечталась. О чем, не понятно. Или о ком… Тьфу!

– Как это нет? – обиженно проговорила я. – Его же кикимора похитила.

– Ну, видимо есть пока не будет, – пожал плечами Леня. – А вот я уже оголодал порядком.

– Забудь.

– Ну, почему-у? – обиженно протянул леший. – Он там поспит немного, кикиморка слюнки на него попускает, а мы тем временем смотаемся на пару часиков в Мираж и как следует поедим.

– Только если Иван будет спать неподалеку от нас, – уперлась я. – Так, постой, чего это он там спит? Кто разрешал?!

Я разозлилась не на шутку. Только отвернулась, и уже все наперекосяк пошло. Ни на минуту оставить нельзя! А еще сын богатыря… И в богатыри метит. Это недоразумение ходячее, а не богатырь.

– У-у, как тебя малинка-то с первого раза попутала, – вдруг заулыбался Леня. – Ништяково. По-нашему.

Я насупилась пуще прежнего и решила не продолжать разговор. Придала себе воинственный вид, подобралась и ускорила шаг.

– Да стой ты! – шикнул на меня леший.

В следующий момент я полетела носом на землю. И вроде ни за что не зацеплялась, лапы нормально держали и хвост не мешался. Поэтому не понятно, с чего вдруг произошло это эпичное и совершенно не своевременное падение.

– Куда разогналась? – принялся меня отчитывать Леня. Собственно, тут я поняла, откуда ноги растут. Из Леонида. – Ты и так большая – тебя сложно спрятать или замаскировать. Еще и шумишь, как не знаю кто.

– Таки быстрее хочу дойти и свернуть шею кикиморе, – потирая ушибленный бок и поспешно поднимаясь на лапы, ответила.

– Так ты только дашь ей шанс заранее подготовиться к вашей встрече, – отмахнулся леший. – Я тебя в обход не для того повел, чтобы ты мне весь план испортила.

Слово «план» из его уст прозвучало более, чем двусмысленно. Но мне это было совершенно фиолетово. Я ведь вроде как племянница Горыныча, который как раз имеет яркий, фиолетовый окрас. Логики, правда, в этих рассуждениях совсем нет. Да и не нужна мне она особо.

Вскоре я действительно ощутила, что мы приближаемся к болоту. Земля под лапами стала совсем влажной. То тут, то там росла осока. Воздух пропитался сыростью. Мне стало душно. А еще, неприятно от постоянно залетающих в ноздри комаров. Их было много, и все они противно пищали. Впрочем, они очень быстро погибали. Иначе у меня в носу бы черти что творилось.

– Долго там еще? – изнывая от нетерпения, спросила у своего нового знакомого.

– Не так что бы, – туманно откликнулся Леня.

Я уже хотела было снова на него напуститься с занудством, но передумала. Потому что моему не очень вменяемому взору открылась весьма занятная картина.

«Убью гадину, и глазом моргнуть не успеет», – пронеслось у меня в голове. – «Да как она посмела…»

Тут я дала себе мысленную затрещину за собственнические мысли. Нечего из-за всяких парней терять голову. Однако, наглость кикиморы меня сильно задела. Ну, это же надо было додуматься запасть на свою жертву!

– Тили-тили… Трали-вали… Мы ей дури не давали, – тихонько пропел леший. – Впрочем, ее у нее и так в достатке.

Так о чем это я? А, точно… О том, что кикиморы таки иногда не едят своих жертв. И бывают еще более мерзкими и противными, когда хотят кому-то понравиться. Худая, серая, растрепанная… Еще и нечисть. Бр-р-р… Да к ней без ее чар никто и за километр не подойдет.

– А крапивка-то ей чем помешала? – непонятно к чему проговорил леший. – Такая большая, мясистая, жгучая росла.

Это она так Иванушку к себе вела – тут и гадать нечего. Чтобы не обжегся ненароком. Спасибо бы ей сказала, а язык не поворачивается. Уж больно настырная особа.

– Очешуела от любви внезапной, – вырвалось у меня само собой. – Вот и страх потеряла. Ей же хуже.

Дальнейшие события я помню плохо. А все из-за Грозного, который лежал себе на мху и вообще ничего не предпринимал. Улыбался в зачарованном сне, временами что-то мурлыкал себе под нос. Нет ничего удивительного в том, что я рассвирепела.