Тихая охота

Тихая охота

Необычное сочетание причин – различных, отдалённых и внешне противоположных, которые зачастую в совокупности приводят к одному итогу. Удивительная способность единственной , отдельно взятой причины вызывать множество последствий – различных, отдалённых, и внешне столь противоположных.

Лорд Болингброк

Изучать геометрию необходимо даже тем, кто не собирается стать геометром. Они могут забыть условия предлагавшихся задач и все свои или чужие их решения, но привычка строить длинную цепь умозаключений у них останется.

Джон Локк

Лагерь Тимур разбил быстро. «Ниву» на краю поляны оставил, выбрал место для кострища, сходил в лес, напилил дров из сухой берёзы. Посидел на чурках, перекурил и стаскал их поближе к машине. Вечером костерок запалит и сделает варево. А пока – за грибами. Тимур прикинул, что еды ему хватит дней на пять, как раз нарежет белых и рыжиков, которых в этом году прорва, засолит их по банкам и рванёт домой. Как раз через неделю жена с детьми от тёщи домой прибудет.

Он пробежался около поляны, и уже через час у него набралась пара вёдер крепеньких белых и красноголовиков. Подосиновикам Тимур обрадовался больше, они вкуснее, наваристее и нажористее всех грибов. Вскоре и костёр горел и стеклянные банки в жестяной кастрюле отпаривались. Пошла заготовка.

Ближе к вечеру труды окончились, всего Тимур сделал полтора десятка банок, очень хорошо для первого дня. Для рыжиков у него были два бака из нержавейки литров на сорок каждый. А стеклянных банок около сотни. Чтоб всё влезло в «Ниву», он ещё дома снял заднее сиденье. За порослью ёлок журчал узенький ручеёк, комаров в августе уже не было, как и проклятой мошки, так что отдых намечался приятный. Конкурентов Тимур не опасался: ближайшая деревня с лихим названием Булдыри в тридцати километрах, а если кто и заедет сюда, то грибов на всех хватит.

Солнышко неспешно катилось в закат, Тимур сварил грибовницу в котелке, добавив для навара банку тушёнки. Запарил в другом котелке, типа армейского, чай с душицей, вытащил пенку, бросил сверху спальник и разлёгся. Интернет в этой глуши не брал, телефон с трудом дотягивал до какой-то вышки, да и ладно. Отдохнуть от суеты, подышать чистым воздухом, да и грибов набрать – отличные выходные.

Уже начало смеркаться, как за машиной кто-то скромно кашлянул. Тимур, неспешно хлебавший своё варево, оглянулся. Из-за «Нивы» вышел высокий, чуть сутуловатый мужик с рюкзаком на спине. В руках у него увесистый бадог, на груди что-то вроде небольшой винтовки.

– Привет, добрый человек! – мужик неуловимо оказался у костра и присел на корточки.

– Здрасьте, – Тимур сунул руку в свой рюкзак, лежавший рядом. – Вот ложка, прошу перекусить грибовницей. На охоту вышли? Сезон уже открылся?

– Ну, есть такое дело, – мужик скинул свой рюкзак, вытащил оттуда эмалированную миску и вопрошающе глянул на грибника. Тот кивнул. Гость покрутил котелок и отлил оттуда половину себе. Достал свою ложку и принялся хлебать.

– У меня с майонезом, – предупредил Тимур. – Не знал, что вдвоём есть будем.

– Отлично, – кивнул мужик. – Меня Алёхой зовут.

Молча похлебали грибовницы. Тимур предложил чаю, гость не отказался. Одежда у него была странноватой. Штаны типа джинсов, из толстой прочной ткани тёмно-серого цвета, а мотня свисает до середины бёдер. Куртка свободная, карманов много и все на пуговицах. Тимур уж и забыл про пуговицы, а тут их полно, и разные они: чёрные с дырочками, синие треугольные, белые в полоску. Ну, это дело каждого, как одеваться.

Попив чаю, Алёха сходил к ручейку и сполоснул свою чашку и кружку. Вернулся, и встав метрах в двух от костра, приподнял голову, явно прислушиваясь.

– Ты здесь не ночуй сегодня, – вдруг сказал он. – Помой как следует посуду, котелки, в машину всё убери и закрой на замок её.

– А чего тут бояться? – удивился Тимур.

– Эти сегодня здесь соберутся, – Алёха немного вытянулся, как бы принюхиваясь. – Вот уже бредут. Но пока далеко отсюда. Часика через два приползут.

– Да кто приползёт?

– Увидишь, – Алёха огляделся. – Где же Серёга с Графитом? Пропали где-то.

Посматривая на гостя исподлобья, Тимур решил, что это чокнутый. Мания преследования у него.

– Отойдём метров на сто, – сказал Алёха. – Заляжем там и сам всё увидишь. Очень неудачное место ты выбрал, Тимур. И как тебя только нанесло сюда!

– Может, мне уехать?

Алёха тенью скользнул к «Ниве», погладил капот, замер и покачал головой.

– Нет, поздно, они её уже почуяли. Давай скорее, а то тяжко будет.

– Так ты скажи мне, что происходит?! – завёлся Тимур.

– Подожди пару часов, – спокойно ответил Алёха. – И вопросов у тебя станет больше, но и понимать тоже станешь больше. Иди глянь на машину, они уже её почуяли. На колёса смотри.

Тимур глянул и обомлел. Такого он никогда не видал, даже и не думал, что возможно такое. Колёса проросли травой, она прошила резину густо и насквозь.

– Уходим, – Алёха огляделся. – Обязательно убери посуду, пенку и спальник с собой возьми. Нож побольше есть, не перочинник, а солидный?

У Тимура был с собой охотничий нож, купил его как-то, просто так. Как любому мужику, нравилось ему ощущать тяжкий вес и вертеть в руках опасное увесистое лезвие. Нашёл его в машине. Быстро вымыл посуду, сунул в салон, Алёха сказал, чтобы на замки двери запер.

Уже темнело, причём серьёзно так, сумрак ложился на лес. Алёха успел сбегать в кусты, притащил листьев, бросил их в костёр, на тлеющие угли. Начал подниматься густой, щиплющий глаза дым.

– От комаров? – спросил Тимур, скатывая пенку и спальник.

– Нет, от них, – ответил странных гость. – Они берегутся огня, лесного пожара и дым подсказывает, что пламя есть. Вот поэтому и дымят по ночам те, кто по лесу ходит. Кстати, хоть раз видел, чтобы дым помешал комарам или мошке?

Тимур мотнул головой. На самом деле, никакой дым не мешал летучим кровососам. Нож на поясе, в ножнах, пенка и спальник в руках.

– Телефон оставь, – велел Алёха, спохватившись. – Есть пакетик у тебя?

Оглядываясь и принюхиваясь, он пританцовывал на краю полянки. Тимур сунул телефон в полиэтиленовый пакет, сначала выключив его и бросил в салон. Щёлкнул замок.

– Пошли, скорее, – поторопил Алёха. – Близко уже они.

Он сказал Тимуру идти за ним, буквально след в след, молчать и громко не дышать. Перейдя ручеёк, они вышли ещё на одну поляну, побольше той, где осталась «Нива». Здесь Алёха, вглядываясь в темноту, осторожно вышел к опушке елового леса. Возле окаймлявших её кустов он велел ложиться.

– За нами бровка оврага, – прошептал Алёха. – Оттуда могут и не пойти. Ты ложись метрах в двух от меня. Нож возьми в руку. Почуешь, если тебя давить станут или потянут куда, сразу бей ножом наотмашь. Не тыкай, а так, с размаху, со всей силы полосуй. Но не кричи! Молчи. Молчи, что бы не случилось. Я помогу. Услышишь, что я пластаюсь, не двигайся. Не мешай. Всё.

Тимура немного потряхивало, он ощущал себя попавшим в странную и опасную историю. Лежать с ножом, ждать не пойми кого. Глупо конечно, но проросшие травой колёса пугали его ещё больше, чем ночёвка у оврага с загадочным мужиком.

Оказалось, что с его места была прекрасно видна прежняя стоянка. Листья в костерке вдруг разом вспыхнули, показалась машина, красные блики пламени пробежались по стёклам и вдруг всё исчезло.

Алёха лежал где-то рядом. Он уложил Тимура ногами в сторону оврага, так, чтобы они чуть ли не упирались в чахлый кустик рябины. Сам же, как заметил Тимур, улёгся точно так же у другого куста.

Вдруг появилась луна. Неполная, идущая на убывание, но яркая. Трава на поляне и деревья заблистали тем ночным, призрачным светом, что всегда пугает и настораживает горожан. Алёхи не было видно, но тут приподнялась его голова, рука. Тимур разглядел, как тот машет ему, дескать, прижмись, не отсвечивай. Стало легче, не один всё-таки.

Дикость какая-то. Где-то рядом интернет, маркетплейсы, автомобили гонят по трассам, водопровод работает. Вообще, система коммунального хозяйства самый мощный аргумент против чертовщины и колдовства. Ни один волшебник не смог создать ничего подобного. Механизированная уборка дерьма вообще за пределами любого потустороннего мира и символ победы человека над мракобесием. Но сейчас это не утешало. Трава в колёсах смотрелась жутко.

На Тимура вдруг нанесло лёгкой сыростью. Будто бы водяная пыль прилетела. Но тут же это ощущение исчезло. А на месте старой стоянки началось шевеление. Тимур не видел, что там происходит, но был уверен, что кто-то там есть. Появилось ощущение неких огромных масс, перемещающихся во тьме. Лёжа на животе, Тимур скатал край спальника в валик и опёрся на него подбородком. Так было удобнее, и только он решил чуть сдвинуться, как сзади, из оврага, на него накатилась волна той самой странной влажности. Она покатилась по левой ноге, потом по правой, пошла по спине, шее, голове. Тимур лежал неподвижно. Страшно не было. Думал только, надо уже ножом махаться или ещё нет? Откуда-то из глубин памяти всплыло воспоминание, такой запах, сырой, всеохватный, идёт от только что вскопанной земли. На глубине она влажная и прохладная. Так и сейчас. Очень не торопясь Тимур положил голову на правую щёку. Из оврага, потрескивая чем-то, выбиралось нечто. Огромное, мягкое, и пахнущее сырой землёй. Это прокатилось или проползло совсем рядом с Тимуром.

Алёха был прав, непонятное не стало тащиться сквозь кусты, выбрало путь поровнее. Страха не было, но стало жутковато. При свете луны, обманчивом, тусклом, Тимур увидел некий шар, наверху качалась толстая нашлёпка, похожая на шляпу. Сырость уползала вслед за существом. Послышалось чавканье – оно перекатилось через ручей. И в этот же миг на поляне с «Нивой» вспыхнули десятки огоньков. Ярко-белые, они слепили глаза, как неоновые лампы. Огни двигались, крутились, освещая землю и деревья синеватым холодным светом.

– Начали шабаш, – в ухо Тимуру зашептал Алёха, подобравшись совершенно бесшумно. – Жалко Серёги нет с Графитом, а то бы устроили пляски.

– Наверно, далеко эти огни видать, – негромко сказал Тимур, опустив лицо к самой земле. – Такое сияние.

– Метров тридцать и всё, – Алёха напрягся. – Свет у них далеко не идёт, обрывается. Чёрт, расслабился я. Хватай нож!

И тут же Тимур почуял, как на левую его сторону навалилась огромная тяжесть. Нога начала сгибаться в колене, мышцы не могли противостоять колоссальной силе, похоже было, что её гнут как будто мощным домкратом.

– Бей! – захрипел Алёха. Он лежал распластавшись, а по нему медленно катилось нечто.

Как очнувшись, Тимур крепко схватил нож и правой рукой, провернувшись, от земли вверх ударил размашистым полукругом. Лезвие будто перерезало струны, чуть дёргаясь на каждой. Ещё удар, ещё! На Тимура полилась ароматная, со знакомым пряным запахом тягучая жидкость. Левая нога освободилась и вскочив, Тимур полосовал ножом смутно видимый огромный то ли шар, то ли мягкую ткань. Слышался хруст. Застонав, выкатился Алёха и тяжко дыша, тоже ударил раз, другой. Неведомое существо завыло сиреной воздушной тревоги.

Огни на поляне замерли, потом замигали, приближаясь.

– Бежим! – Алёха дёрнул Тимура за рукав и они помчались по сырой траве.

– По опушке беги, в лес не сворачивай, – крикнул Алёха. – Меня держись и молчи, молчи.

Оглянувшись, Тимур увидал, как огоньки уже кружились на месте схватки. Притормозив, Алёха сорвал с куртки пуговицу, быстро нюхнул её и бросил за собой. В траве пшикнуло. Беглецы помчались дальше, напрягая глаза, чтоб не влететь в яму или не напороться на дерево или куст.

Ночевали Тимур с Алёхой рядом с камнем, заросшим мхом. Он прикрывал беглецов от тягуна – лёгкий, но пронизывающий ветерок начал дуть после полуночи. К этому времени они добрались до сосняка. Здесь нарвали сухого мха с земли – почти наощупь, потому что луну то и дело закрывали неспешно ползущие облака.

– Сюда не полезут, – сказал Алёха. – Хотя могут и приползти. Но, скорее всего с раненым своим тетешкаться станут. Спи, может, до рассвета доживём.

Ужасно хотелось пить, у Алёхи в рюкзаке оказалась литровая бутылка воды, половину отпили и бухнувшись в мягкий тёплый мох, моментально уснули.

Тимур всё ещё не воспринимал происходящее серьёзно. Ему казалось, что он угодил в некую выдуманную игру, и надо будет только проснуться или стряхнуть с себя наваждение. Засыпая, вспомнил о «Ниве» и грибах. Не сожрали бы эти машину вместе с банками.

Перед рассветом похолодало, Тимур, не просыпаясь, начал лезть поглубже, но докопался лишь до прохладной земли. От этого и проснулся. Спальник оставил, эх, растяпа. Побарахтавшись, он вылез и осмотрелся. Всюду были одни сосны. И холодно. Всё-таки август, Урал, север, здесь и летом не жарко, а сейчас уже август, считай, зима на носу.

– Костёр не разводи! – крикнул Алёха из своей моховой кучи.

– Так холодно ведь!

– Здесь мох везде сухой, заполыхает, сами сгорим, – пояснил тот, вылезая и отряхиваясь. – У меня банка тушёнки есть, съедим её и двинем на базу.

– Какую базу?! – Тимур начал мотать ладонями по волосам, избавляясь от кусочков мха. – Мне к машине надо, там припасы, грибы, телефон. Да и спальник с пенкой надо забрать. К людям выходить.

– Забудь про машину, – Алёха потянулся. – Утащили они её. А где искать, неизвестно.

– Да кто это такие? – Тимур осмотрелся. – Тебя чуть не раздавили, мне ногу выкручивали. Огни какие-то зажигают. Кстати, почему их издалека не видно?

– Да пёс его знает, – пожал плечами Алёха. – Вроде горят ярко, прямо сияют, а метров тридцать-сорок в сторону и всё, темнота.

– Так не бывает, – Тимур недоверчиво глянул на него. – Свет плавно угасает в атмосфере, а такие сильные огни на большом расстоянии видно.

Алёха вытащил из рюкзака тушёнку и бутылку с водой.

– В университете учился? – спросил он и вытащив нож, принялся вскрывать банку.

– Ага.

– На кого?

– Я политолог.

– Болтун значит, – Алёха отпорол крышку и положил рядом. – А сейчас ты интеллигент или работаешь?

– В доставке, – веско сказал Тимур.

– Повезло, – кивнул Алёха. – Знакомые устроили?

– Да, там много наших, историки, политологи.

Перекусили быстро, да и что там есть – одна банка всего. Но хоть что-то. Проверили, всё ли своё в карманах, особенно на месте ли ножи, и пошагали. Солнце уже поднялось, ветерок ночной утих, и стало не холодно, а даже порой и припекало.

– Давай говори, что это было? – пристал к Алёхе Тимур, когда они вышли на неширокую, поросшую травой давно уже не хоженую тропу.

– Мы не знаем, – сказал Алёха. – Днём их не видали, ну почти не видали. Подкрадываются, и давай душить, давить. Здесь с десяток разных деревень было, и больших, и маленьких, все погубили.

– А вы, типа, рейнджеры тут, охраняете народ от нечисти?

– Пытаемся понять, что это, – Алёха остановился. – Тут ручеёк есть, сейчас чаю попьём. Привал, короче, будет.

В его рюкзаке был и небольшой котелок и заварка в пакетике и кружка. Заварили чаю и в котелке и в кружке. Сосняк кончился, шли по смешанной тайге, ёлки, пихты, иногда берёзы встречались. Грибов уйма, всякие – белые, красные, рыжики и мечта многих – истинный груздь, король грибов.

– Грибы не ешь, – предупредил Алёха. – Как-то связаны они с этими.

– Так вы-то кто?

– Я из Новосибирска, из академгородка, – сказал Алёха. – Болтаюсь тут шестой год. Серёга из Перми, Графит из Африки, студентом был в Перми, потерялся в тайге, а мы нашли.

– Чушь какая-то, – сплюнул Тимур. – Что с машиной-то будет? Покажи, где деревня, я хоть в полицию сообщу.

Алёха выплеснул одёнки в траву. Сорвал бархатистый листок лопуха и протёр кружку.

– Ты не первый, а народ тут привычный, – он покрутил головой, разминая шею. – До города помогут добраться, конечно. И всё.

– Так чего делать-то?

– Со мной до базы дойдём, оттуда выведу тебя, – Алёха поднялся. – Попил чаю? Потопали. Нам километров пятнадцать надо пройти. Ну где Серёга с Графитом?!

Он погладил пластиковую эглету шнура от капюшона. Потом сунул её в ухо.

– Это рация что ли? – Тимур начал злиться, хотя в университете их обучили в духе «политолог не имеет эмоций». Но ситуация уже раздражала.

– Разработка, – Алёха покусал нижнюю губу. – Всякое тут есть.

– Погоди, а вот ты пуговицу бросил, – Тимур тоже поднялся. – Это как в сказке, расчёску там кидали, ещё что-то, со следа сбивать.

– Типа того, – кивнул Алёха. – Помогает, но не всегда. Тут вообще всё пятьдесят на пятьдесят. Ладно, двинули. Ещё разик привал сделаем, а то до вечера не доберёмся. Жрать охота уже. По дороге ягод пожуём.

Солнце светило то в спину, то в бок и никогда в лицо. Пробираясь по чуть заметной тропке в еловых чащобах и заросших сорной травой березниках, Тимур догадывался, что они идут на север. А это значит, всё дальше и дальше от населённых мест.

Миновали болотину с торчащими зелёно-жёлтыми кочками. И хотя шли подальше от тёмных луж, под ногами зачавкала сырая земля. В небольшом осиннике спугнули невидимого зверя. Кто-то большой и проворный, заслышав ходоков, бросился бежать, хрустя ветками. Поднимаясь на небольшой заросший вереском холм, Тимур оглянулся. На болотину за ними садились одна за другой небольшие стайки уток, плавно прокатываясь по воде. В небе парили коршуны, кругами ходя над лесом. Сложив крылья, один из них сорвался вниз и рухнув, пропал среди деревьев.

– Тоже заметил? – Алёха остановился, поджидая напарника. Тот недоумённо глянул на него.

– Идёт кто-то за ними, – пояснил Алёха. – Я два раза засекал движение. И это не зверь. Звери за людьми даже тут не ходят.

Через пару часов после того как миновали болотину, остановились на привал. Неширокая речка с каменным дном бурливо мчалась по лесу. Вода в ней оказалась ледяная. Тимур, пока набрал котелок, руки перестал чуять. На небольшом костерке заварили чаю, попили.

– Вот что я жене скажу? – снова завёлся Тимур. – Где машина, почему на звонки не отвечаю? Что происходит? Какие, к чёрту, чудовища?

– Я не знаю, кто это, но обещаю на базе всё показать, – сказал Алёха. – Непросто здесь, а чую я, ещё запутаннее станет.

– Что за чушь ты несёшь?! Что ты чуешь?! – возмутился Тимур. – Это всё похоже на дрянной современный роман с загадками, выплесками подсознания, материализацией призраков. Сериалы у нас тупые снимают, книги уродские сочиняют. На Западе сто лет назад об этом писали, наши перевели и начали копирайтить. Какие-то древние тайны, потомки шаманов. Всякая хрень! А машина моя где?!

Алёха покачал головой.

– Подожди ещё пару часов, – сказал он. – Расскажу. Допил чай?

– Да, – недовольно буркнул Тимур.

Поднявшись, Алёха покрутил головой. Они сидели на небольшой полянке берега речки, трава тут росла низкая, жёсткая. Дальше шли заросли крушины, торчали кусты ивы. За ними дружно встали небольшие ёлочки.

– Да, идёт за нами, – подёргал плечами Алёха. – Надо посмотреть, кто это. Давай, иди сюда. Сейчас следы затрём и вон туда укроемся, – он показал вниз по течению речки, где густо топырились кусты ольхи. – Прошу тебя, ничего не говори, чтобы не увидел и чтобы не случилось. Ощущаю беду какую-то. Очень неприятно.

– Ну прямо роман из номинации премии национальный бестселлер, – фыркнул Тимур. – Ещё злобных чекистов-оборотней не хватает.

Но напарника послушался. Тот оторвал ещё одну пуговицу с куртки, треугольную, с двумя дырочками. Попросил Тимура по очереди согнуть ноги в коленях и почеркал на подошвах его берц. Затем провёл пуговицей ему по штанам и куртке. Оглядел и покачал головой, бурча, что сойдёт. А потом попросил Тимура также почиркать пуговкой по его обуви и одежде. Взял её и начал трогать камни на берегу, деревья и кусты. Отойдя метров десять, чуть подтолкнул Тимура в сторону зарослей ольхи. В кустах оказался огромный валун, на него и залезли. Притаились.

Облокотившись на каменный бугорок, Тимур сидел и посматривал по сторонам. Он никак не мог понять, что тащило его за странным Алёхой. Скорее всего, это был страх неизвестного, родившийся ночью, когда рядом ползали неведомые существа. Но ведь и Алёха тоже не пойми кто, хотя ведёт себя нормально. Правда, видения у него какие-то. А может, он и в самом деле чует кого-то.

Вздохнув, Тимур грустно посмотрел на речку, что жене говорить, машина где? Ну попал он, конечно. Шум бурлящей на перекатах воды потихоньку начал пробиваться сквозь печальные мысли и вдруг Тимур услышал всё, что происходит рядом. В городе такого не бывает. Так происходит только в лесу. Кипела в речке быстрая вода, порой донося до Тимура плеск коротких волн, шуршали о своём мягкие листья ольхи, чуть поодаль защебетала и сразу же замолкла лесная птаха. Загудел и на миг показался среди редких фиолетовых бутонов невысоких бодяков и розовых соцветий очитков, росших на берегу, серьёзный толстячок шмель. Стараясь не спугнуть, не отогнать от себя лесные звуки, Тимур чуть повернул голову, посмотрев на место, где они пили чай. Там как раз от лёгкой волны холода, прилетевшего с речки, вдруг обвалилась кучка пепла и серым облачком легла она на одинокий стебель ятрышника, уже сбросившего свои пятнистые колокольчики на зелёные мхи. Тимуру почудилось или взаправду он услыхал, как шуршит пепел, оседая на траву.

Однако тут вдруг звуки все пропали. Стало так тихо, что зазвенела шипящая тишина в ушах. Но и она сгинула. Тимур услышал свистящее дыхание, шорох неровных шагов и на тропку, где полчаса назад они шли с Алёхой, из полутьмы ельника выскользнул человек. В куртке с множеством карманов, в серых штанах и берцах жёсткой кожи, он шёл, опустив лицо к земле и глубоко втягивал ноздрями воздух. Ссутулившись, этот человек порой останавливался и трогал пальцами тропу. Но шагал он быстро, даже скользил: было в его ходьбе что-то от легендарной волчьей походки лесных бойцов севера. Оказавшись у чайного места, человек замер и наклонился над пеплом. Затем, помахивая ладонью над травой, подошёл к речке. Тимур чуть дёрнулся; человек стоял там, где ещё недавно он брал воду в котелок. Но тут же рядом показалось лицо Алёхи.

– Не шевелись и молчи, – прочёл Тимур на его губах. На щеках Алёхи ползли слёзы.

Человек у речки прошёлся вверх-вниз по берегу, после вернулся на кострище и начал по спирали, не спеша, наматывать круги. Очевидно, он искал следы Алёхи и Тимура. Но отойдя от кострища на пару метров, он их потерял. Постояв минуту в странной позе – перекосившись влево и вывернув через правое плечо шею к речке, человек вернулся на тропу и низко склонившись над ней, прошёл метров тридцать. Он водил сейчас уже обеими ладонями над землёй.

Судя по всему, человек испытывал некие затруднения в своём занятии. Он раза три прошёлся по тропе от леса до кострища и берега, дважды начинал ходить по спирали и замирал. Наконец, подойдя к паре ёлочек, человек упал на землю и мгновенно верхняя его часть, примерно до груди, исчезла, как всосавшись в почву. Тимур скосил глаза на Алёху. Напарник глядел, выпучив глаза. Очевидно, ему тоже происходящее было в диковинку. А человек погружался всё глубже и вдруг, когда земля поглотила его до пояса, он взлетел, будто резко выкинутый и упал на спину. Тимур почувствовал, что и у него глаза полезли наружу. На том месте, где только что разверзалась земля, никакой ямы не было. А человек, шустро вскочивший на ноги, бросился резво бежать к речке. Не сбавляя темпа, он, пару раз провалившись по грудь, перешёл по дну на другой берег и с шумом, ломая ветки и не разбирая пути, исчез в лесу.

Через минуту защебетали птицы и серьёзный шмель вновь закружил у августовских цветов; речка зашумела ещё бурливее, вроде как пытаясь поскорее унести воспоминания о ищущем человеке.

– Это Серёга был, – негромко сказал Алёха. – Был Серёга, а стал.. Странно, почему я его засканить не мог. Ещё одна загадка. Эх, Серёга!

– Кто он стал? – машинально уточнил Тимур.

– Зомбак, – криво усмехнулся Алёха. – Необычное, свежее, абсолютно свежее определение. Эх, Серёга, дружище, – он вытер под носом и глянул на Тимура: – Остался бы ты там ночевать, такой же бы сейчас по лесу бегал. Ладно, пошли.

Не возвращаясь на тропу, они ушли от стоянки берегом речки. Иногда прибрежные кусты были столь густы, что приходилось идти по воде, порой уходя по колено – ноги при этом мёрзли ужасно. Тимур попросил остановиться, чтоб согреться у костра. Мёрзли не только ноги; холод от ледяной воды окутывал всё тело стужей ледников, с чьих никогда не тающих полей текли речки Северного Урала.

– Потерпи немного, – запыханно говорил Алёха.

Выйдя на полянку, заросшую мелкой травой, он прислушался, головой покрутил.

– Вроде спокойно везде, – Алёха вдруг подошёл к берегу и наклонившись чуток, поглядел в сторону, откуда пришли. Замёрзшему Тимуру было всё равно. Он уже не хотел есть, не хотел пить, не хотел узнать про Серёгу и кто такие зомбаки, хотелось тепла и сухой постели.

– Ладно, погнали! – Алёха дёрнул Тимура за рукав. – Набирай ход, политолог!

Они нырнули в осинник, вечно шуршащий неумолкающей листвой. За ним обнаружилась узенькая тропка – трава на ней была чуть пониже, чем рядом. Осинник перешёл в каменистый пустырь, кое-где подёрнутый мхом. Алёха всё наращивал ход и вдруг Тимур понял, что ему жарко. Сырые ноги чудесным образом разогрелись, от него шёл пар, и даже куртку пришлось расстегнуть на груди, чтоб не запариться.

Тропинка потянулась вверх, на пологом склоне начали попадаться невысокие лиственницы. Выйдя на плоскогорье, Алёха чуть притормозил, ещё раз просканировал что смог и они быстрым шагом помчались дальше.

– Не останавливаемся больше! – крикнул Алёха. – А то продует, застудимся. Давай, давай, шире шаг, но аккуратней!

Лиственницы остались позади, широкие поляны, заросшие мятликом, чьи метёлки уже засохли и почти осыпались, как-то быстро исчезли и началась тайга. Ёлки и пихты, сразу высокие, угрюмые: вбежав в их прохладную тень, ходоки моментально стали замерзать.

– Не сдаваться! – захохотал Алёха. – Скоро, скоро!

Свернув в густой ельник, в самую мрачную тень леса, он продрался сквозь колючие лапы, придерживая их перед Тимуром. Пройдя меж густых разлапистых ёлок, вышли на выложенную чёрными камнями дорогу шириной метра три.

– Цивилизация! – обрадовался Тимур.

По влажным камням он быстро идти забоялся – скользко, но Алёха не сбавлял ход и Тимур тоже ускорился. Удивительно, но берцы совсем не скользили.

Метров через триста он увидел тёмную, гладкую, поблескивающую стену высотой примерно с четырёхэтажный дом. Вдоль неё густо росли огромные ёлки, пихты, лиственницы. Следуя за Алёхой, и свернув при этом с каменной дороги, вышел к путанице кустов, кривых ёлок. Под ногами захлюпало, идти стало неудобно.

– Осторожно, тут неровно, – предупредил Алёха.

Вонзившись прямо в самую густерню, он потащил за собой Тимура; немного погодя они вышли к запрятанной в стене каменной лесенке. Судя по тому, что рядом росли огромные деревья, сделали её очень давно, но ступени ничуть не стёрлись.

Поднявшись наверх, ходоки всё так же быстро понеслись меж берёз, лиственниц и тополей. Тропинка завела их в густой малинник и Тимур на ходу даже сорвал несколько душистых ягодок. В животе сразу забурчало, захотелось есть, прямо очень.

– Ну вот и пришли, – Алёха остановился перед небольшим холмиком.

– А где круглая дверь Бильбо? – Тимур смотрел на склон, заросший кустиками рябины, пучками овсяницы и уже давно сбросившим пушистые свои цветы пазником. Тут же Тимур увидел несколько кустов чёрной белены. Её стебли густо были усыпаны кувшинчиками ядовитых плодов.

Алёха подошёл к обкатанному гладкому гранитному камню и сунул руку куда-то за него. В склоне холма открылась дверь. К удивлению Тимура она оказалась полукруглой.

– Пошли мыться, греться, есть и спать! – Алёха пропустил его вперёд, и замерев на секунду, прислушался, потом резко выдохнул и зашёл внутрь. Дверь плавно закрылась и вход в убежище стал незаметен на заросшем травой и кустами склоне холма.

Ожидая увидеть обычную лесную заимку – избу, сарай и возможно баньку, Тимур был потрясён. Три этажа плюс горизонты, куда ему, как постороннему, вход закрыт. Лифты! В уральской тайге лифты! И баня, правда, тоже. Крутая такая.

– Откуда энергию берёте? – Тимур, закутавшись в пушистый чёрный халат, кайфовал на диване, попивая чай с коньяком.

– Внизу атомные реакторы стоят, наверно, – Алёха жарил макароны по-флотски. Подумал и в готовое почти блюдо убил три яйца, – С водкой нормально же будет? – он повернулся к Тимуру. – Или ещё парочку добавить?

– Давай, – согласился тот, чувствуя, что засыпает. Но на голодный желудок спать нельзя. Надо дождаться еды.

– Круто у вас тут, – Тимур отхлебнул крепкого чаю. – Кто строил? Военные, незаметно так, никто не знает, как обычно в таких делах?

– Начинка-то вся современная, – Алёха перемешал макароны, выключил плиту и накрыл огромную сковороду крышкой. – А сами помещения, реакторы там, это от инопланетян осталось.

Подавился чаем Тимур и закашлялся. Он уже примирился с неведомыми обитателями ночи, с зомбаком Серёгой и даже версии по утрате «Нивы» начал готовить. Но что, как он думал, является военным сооружением, построено инопланетянами, его опять выбило из спокойствия.

– Наша база стоит на огромном монолите, не очень ровный по краям, примерно шесть километров в диаметре, – Алёха вытащил из настенного шкапчика пару рюмок, уточнил, чем гость намерен кушать макароны – вилкой или ложкой, одобрил мужской выбор и достал из холодильника бутылочку водочки.

– Так вот, – он положил ложки на стол. – А в глубину этот монолит уходит на полтора, тоже примерно, километра. И сделан он искусственным способом, это каменное литьё. Типа египетских пирамид. Технология очень схожа, а может, одинаковая. Ну, садись поближе. Выпьем, закусим и выспаться надо.

– А зомбаки не придут сюда? – Тимур оглядел кухню, большущая, несколько столов, плита огромная, шкафы, холодильники и ещё есть продуктовый склад. Хорошо устроились местные.

– Они не могут близко подойти к стене каменной, – сказал Алёха и разлил водочку по рюмочкам. – Не знаю что, но что-то им мешает.

– Всё равно двери надо закрыть, – посоветовал Тимур и подняв рюмку, протостил: – Ну, за знакомство!

Они чокнулись, выпили и сразу принялись ложками уминать чудесные макароны по-флотски, смешанные с яйцами. Сказка просто!

На следующий день Тимур забыл все ужасы и вспомнил про свою «Ниву».

– Так чего мне делать? – допекал он Алёху. – Вот давай сначала решим, как с машиной быть, и что я жене скажу? А потом твои дела обсудим, ты вчера помочь просил. Помогу чем смогу, но с машиной как быть?

– Ладно, ладно, – хозяин подземелья сморщился. – Решим твою проблему просто. Я даю тебе десять тысяч баксов. А ты скажешь, что на «Ниву» твою колхозник какой-то запал, дескать, редкая модель, то-сё. А телефон ты просто потерял, когда набухался от радости самогона.

– Я не пью самогон, – с достоинством сказал Тимур. – Когда учился на политолога, нам запретили его пить. Во-первых, недостойно городскому эксперту по вопросам политики эту бурду хлебать, а во-вторых, он мне не нравится.

– Если ты приедешь из деревни и скажешь, что пил там самогон, никто не усомнится, – хмыкнул Алёха. – Все городские знают, что в деревне пьют самогон. Давай, я для большей убедительности дам тебе не десять тысяч долларов, а девять. Остальное, скажешь, пропил. Вообще железная версия выходит!

– Нет, нет, – Тимур замотал головой. – Давай деньги все. Кстати, ты так легко расстаёшься с долларами. Сумма то не маленькая.

– Это моя месячная зарплата, – Алёха скривил рот. – Жалко, но что делать. К тому же у меня муки совести. Я ведь тогда, позавчера, решил, что ты приманкой станешь. Но Серёга с Графитом пропали, и потому решил тебя спасти. Сейчас страдаю, что Серёга зомбаком стал.

Тимур смотрел на него оцепенелым взглядом.

– Ты что, меня подставить хотел?! – наконец выдавил из себя слова он.

– Ну ты же не знал про это, – пожал Алёха плечами. – Стал бы зомбаком. Я бы и деньги сэкономил. А сейчас вот тебе предлагаю в forest guard вступить.

– Форест что? Forrest Gump? – Тимур развёл руками. – Обалдеть! Деньги давай и я пойду. А иначе зомбаков на этот притон наведу, договориться с ними сумею, нас учили не только с зомби, но и кое с кем похуже на выборах вопросы решать.

Алёха захохотал и ушёл. Вскоре он вернулся, сунул Тимуру пачку долларов и дождавшись, когда тот пересчитает деньги, уже на полном серьёзе предложил ему работать вместе.

– Тут такое дело, – Алёха пошмыгал носом. – Во-первых, я дам тебе новую одежду. Твоя грязная и была облита жидкостью этих. Халат, в котором сидишь, заберу тоже.

– Это опасно? – Тимур напрягся. – Ну то, что облило меня ночью?

– Неизвестно, – Алёха развёл руками. – Но всё равно, понимаешь, стрёмно. Она вроде испаряется без следа. Но как знать, как знать. Ладно. Зарплата у тебя будет как у новичка, то есть десять тысяч долларов.

– А ты сколько получаешь?

– А я не новичок! В третьих, работа интересная.

– У меня семья, – Тимур хмыкнул. – И такая секретная работа здесь, что прямо жену не видишь, детей не видишь. Ещё подписку давать надо, скорее всего, а потом как люди в чёрном, отказаться от всего. Да?

– Я вижу, ты уже почти согласен, – оскалился Алёха. – Поэтому наношу coup de grаce. Работа только с мая по октябрь. Жену можешь привезти в Соликамск, и летом там обитать. А зимой куда угодно – весь мир перед вами! К тому же есть надбавки всякие и даже премии. А зарплата стабильная весь год.

– Что сказать, где я стану работать? – Тимур почесал нос. – Живу на базе инопланетян, ловлю этих. Это же бред!

– Да так и скажи, – Алёха ухмыльнулся. – Скажи, наткнулся на дебилов, ищут НЛО. В Пермском крае обычное дело. Все знают про Молебку, все видели в инете, как военная техника на север иногда ползает, как полицию по тревоге поднимают НЛО отлавливать. А если за это деньги платят, то вообще!

– А кто платит? Американцы?

– Нет, что ты! С ними никаких контактов, скажи, что китайцы, в это тоже все поверят.

Тимур помолчал, машинально погладил кучку долларов.

– На самом деле кто за этим стоит? – спросил он.

– Этого я не знаю, – Алёха пожал плечами. – Думаю, что международная компания, очень скрытная со своими тайными целями. Ну чего, контракт подпишешь?

– А, давай, – махнул рукой Тимур.

– Палец давай, кровь колоть будем, – Алёха взял со стола нож. – Или просто надрежем. Подписывать надо кровью!

– Серьёзно?! – Тимур убрал руки со стола.

– Шутка, – вздохнул Алёха. – Хотя смысл в этом есть. В кровавых подписях остаются следы ДНК и по ним можно точно установить личность подписанта. Дьявол знал, что делал. Сейчас просто на камеру зачитаешь вслух контракт. Две страницы мелким шрифтом. Номер паспорта не нужен.

После нехитрой и весьма простецкой процедуры заключения контракта неизвестно с кем – в документах об нанимателе не было ни слова – Алёха торжественно объявил, что новичку лесной стражи полагаются солидные подъёмные. Сходил куда-то и принёс пять тысяч долларов.

– Вот, как и установлено правилами, пятнадцать тысяч баксов, – весело сказал он и протянул деньги новобранцу.

– А где ещё десять? – возмутился Тимур.

– Так ты уже получил. Пересчитай все доллары, пятнадцать тысяч получится.

– Это компенсация за машину была!

– Возможно, – кивнул Алёха. – Но сейчас она обрела вид подъёмных.

– Продуманный ты, – Тимур захохотал. – Ладно, согласен. Когда домой отправишь меня?

– Завтра пойдём, – Алёха встал. – Сейчас перекусим слегка, выйдем на патруль по периметру базы. Мало ли что. Потом обед, и подготовка к завтрашнему маршруту.

– А эти? Ну эти? – спохватился Тимур. – Их так и называть?

– У них есть, конечно, прекрасное, не затасканное официальное наименование, – почесал щёку Алёха. – Если ты предложишь своё, то рассмотрим, и возможно переименуем. Попробуй отгадать, как их называем. С одного раза сможешь? Очень редкое прозвище. Ну?

Прищурившись, Тимур глянул на него.

– Объекты?

– И это правильный ответ! – Алёха отошёл к кухонному столику и включил чайник. – Больше нам про них практически ничего не известно. И сейчас ты, как очень догадливый и перспективный воин стражи северных лесов, поможешь неизвестно кому с ними разобраться. За очень неплохие деньги.

– Обалдеть! – Тимур посмотрел на деньги, на Алёху. – Реально дурдом, но мне уже нравится.

– Да, – напарник поднял вверх указательный палец. – Если пропадешь, ну потеряешься или погибнешь, или станешь зомбаком, жена получит страховку, примерно миллион долларов. Можешь ей сказать про это, так сказать, морально и финансово простимулировать её успешное согласие на работу у нас.

– Ага, ишь ты, – Тимур сморщился. – Я об этом никому не скажу.

– Никто не говорит, – Алёха взял кипящий чайник. – Давай кружки, сейчас бутики нарежу. И за работу, juniorförster!

Сам Алёха попал на лесную работу абсолютно внезапно. Несколько лет назад, будучи уже поднабравшим научного веса, серьёзным исследователем-разумнистом, он приехал в Голландию. В технической школе Корнелиуса Вита шёл небольшой конгресс, обсуждались темы влияния массовой культуры, в том числе и религий на малые группы людей.

– У меня был доклад на час с небольшим, – вспоминал Алёха. – Связь разумов, то есть основа моих исследований. Видишь ли, гражданин политолог, существует мостик репликации от бога к детям. Причём я предполагаю, что изначальной моделью для выстраивания служат всё-таки родители.

– Не умничай, хозяин болота, – сказал Тимур. – Говори нормально, я уже запутался.

По версии Алёхи, любой человек представляет своего бога похожим на себя. Это его мечта о спокойной безопасной жизни. Потому человек даёт ему все качества, каких он сам лишён. Это и сила, и бессмертие, и богатство, изобилие еды и прочее.

– Бог для любого человека это он сам, только в очень прокачанном таком варианте, – пояснил Алёха. – Потому и ценятся личные амулеты, крестики, и так далее. Это воспринимается как индивидуальная связь. Человек как бы говорит самому себе, я помогаю тебе, уважаю тебя, помоги и ты мне. По сути это общение с самим собой.

– Ну так это всё давно известно, – Тимур соврал, так как на лекции о религии он не ходил, женихался в это время. Но виду сейчас не подавал, хотя, как политолог, слушал внимательно.

Человек получил уникальную возможность сам сформировать своего бога, причём в реальном времени, в настоящем виде. Это дети. Люди стараются вложить в них знания, навыки, сделать их такими, чтоб они достигли высот, недоступных родителям. То есть, по сути, при этом реализуется мечта о боге. Человек с малых лет знает о нём, наделяет его способностями, которых нет у самого и в итоге получается он сам, только супергерой. А после гражданин формирует бога из своих детей. Он в натуре их обучает, старается, пашет. Причём очень интересно рассмотреть вопрос жертвенности. И для бога, и для детей человек ничего не жалеет. И по сути, вот оно, то самое триединство, о котором так долго и много говорят христианские теологи. Бог-Отец – это сам человек, Бог-Сын – это его дети, и Бог-Дух – тот бог, которого он создаёт себе всю жизнь.

– Бог всегда похож на создателя, – Алёха допил чай и отставил кружку в сторону. – Говорят, что бог сотворил человека по своему подобию, но, как мы только что убедились, это человек создал бога по своему идеальному образцу. И эта схема неизменна. Любой бог формируется как своя могучая и всевластная копия. Вот допустим, в доме живут мыши и пара котов. Коты ловят мышей, едят, они сильнее, умнее, ловчее. Какой бог будет у мышей?

– Перед ними образцы силы и ума – коты, понимаешь? – хмыкнул Алёха. – Станут они их богами?

– Наверное, – пожал плечами Тимур.

– Этого не будет! – Алёха постучал по столу пальцем. – Их бог будет, будет, кто?!

– Микки-Маус!?

– Точно! Всемогущий великолепный образец мыша. И он прогонит врагов и сделает всех мышей счастливыми, и они станут говорить своим детям, что надо заниматься спортом, хорошо учиться и тоже станешь непобедимым Микки-Маусом.

– Ну да, интересно, – кивнул Тимур. – И ты с этим ездил в Голландию?

На конгрессе разумнист Алёха выступал с докладом о вероятности наличия верований у стайных животных. Основой этому послужили наблюдения за волками, львиными прайдами и муравьями. Также он отметил возможность существования религии у растений. Естественный отбор не есть приспосабливаемость к изменениям, это стремление к совершенству, так говорил Алёха.

– Ну реально у тебя в голове намешано, – Тимур тоже допил чай. – На конгрессе, наверно, все такие были. Ты случайно, не кандидат наук?

– Да, математических, – сказал Алёха. – Я определил поправку на практическом использовании чисел.

Тимур открыл рот. Об этом он слыхал.

– Так это ты придумал теорию, что нельзя считать все предметы идентичными, и при переходе от теории надо учитывать этот момент. Типа, двадцать брёвен или кирпичей или там атомов, каждый в этом множестве отличается от другого. И потому коэффициент поправок требуется.

– Я Александр Фёдорович Вторых, – Алёха церемонно склонил голову. – Бывший математик, бывший разумнист, ныне глава лесной стражи и кстати, мастер спорта по лыжам.

В Голландии, после конгресса организовали небольшой банкет. И к Алёхе подошёл невидный такой человек и сказал, что уровень контролируемого безумия у него вполне подходящий и предложил работу здесь, на Урале. Да и физически хорошо развит, польстил ему незнакомец.

– Точно! – щёлкнул пальцами Тимур. – Я ещё когда увидел тебя, кого-то мне напомнил. Высокий, мощный, сутуловатый. Типичный лыжник. Если бы ты в жилетке был, ну такой, вроде дутыша, типичный спорторг заводской. Всякие корпоративы спортивные проводят.

– Ладно, пойдём осмотримся, – поднялся Алёха. – Потом ещё поболтаем.

Нехотя Тимур вылез из чёрного мягкого халата; привык к мягкости и теплу. Новая одежда была удобной и почти невесомой, вроде обычная штормовка и джинсы, но другие.

– Нож убери с глаз, но чтобы под рукой был, – Алёха осмотрел напарника. – Пуговиц у тебя пока не будет. Ты же завтра домой, они там ни к чему. Готов?

Тимур кивнул. И тут над коридорчиком,. что вёл к шлюзовым дверям, вспыхнула оранжевая лампочка.

– Кто-то идёт, – глаза Алёхи сузились, он велел напарнику стать у стены, так, чтобы входящий его не заметил сразу: – Встретим.

– Зомбаки прорвались? – Тимур вдруг вспотел, а сердце забилось часто-часто тревожной дробью военных барабанов.

Алёха оскалился и медленно потащил из ножен свой заблиставший в неоновом свете тесак.

Внутренняя дверь шлюза плавно открылась и вдруг кто-то протяжно захрипел и раздался жуткий лающий кашель. Тимура окатило жаром так, что он мгновенно просох. Не в силах сдержать себя, он заглянул в полутёмный коридор. На него не спеша двигались пустые куртка и штаны, человека в них не было.

Столкнувшись с непонятной опасностью, с чем-то нечеловеческим, тем, чего быть не может и это явная страшная угроза, любой мужчина, трус или храбрец, схватится за оружие. При этом его не интересуют перспективы схватки, он не станет размышлять, как ему быть и что с ним станет. Когда на кону жизнь, любой мужчина, трус или храбрец, кинется в атаку. Только нападение даст ему шанс уцелеть. Или погибнуть с мыслью, зачастую даже не осознанной, что он сделал всё, что мог.

Так и Тимур, спокойный и даже порой весьма осторожный мужчина, никогда не забывающий, что у него жена и дети, которым постоянно нужна еда и прочее, сейчас забыл обо всём. Он видел только шевелящуюся куртку, надвигающуюся на него. Крепко ухватив рукоятку ножа, Тимур что-то пробормотал и качнулся вперёд. В нём уже крепко бродили недавние ужасы: кошмарный зомбак Серёга, жуткие ночные объекты, колёса Нивы», сожранные травой – сейчас одной опасностью станет меньше.

Но тут над курткой вспыхнули глаза и ужас, подлежащий уничтожению, дёрнул Тимура вперёд, и он уже толкнулся ногой от пола для прыжка – атаковать неведомое чудовище. И остался на месте, крепко схваченный Алёхой.

– Стой, это Графит, – громко сказал тот. – Успокойся, всё нормально.

Выдохнув, Тимур расслабился. Он сейчас разглядел в полутьме и чёрное лицо и торчавшие из рукавов курточки чёрные руки.

– Вы тут сдурели? – негр подошёл ближе. – Я и так страху натерпелся с зомбаками, и дома ещё чуть не зарезали.

Графит осмотрел Тимура.

– Это ты на «Ниве» был? – спросил он.

Ответа не дождался, потому что у Тимура от нервного напряжения свело губы и он пытался их разлепить.

– Пропала твоя тачка, – негр встал рядом и улыбнулся той самой знаменитой негритянской улыбкой, правда у него не хватало пары зубов. Видя, что Тимур всё ещё приходит в себя, ткнул его кулаком в живот и тот наконец-то выдохнул. Лицо стало бледнеть, жар откатил от щёк, сердце забилось тише и медленней.

– Вы куда? – Графит прошёл на кухню и набрав полный чайник воды, включил его: – А чего он в форме? На работу взял? Да, Серёги больше нет.

– Мы сейчас прогуляемся, – Алёха легонько стукнул Тимура по руке и взглядом показав тому убрать нож, повернулся к Графиту: – Ты пока обед приготовь. Мы часа через два вернёмся, заодно ловушку проверим.

– Ок, – кивнул негр. – Валяйте.

Поглядывая на Тимура, Алёха быстро выбрался с базы и не останавливаясь, буквально погнал того по узким тропкам среди кустов и ёлок.

– Куда бежим? – удивился Тимур, у него вдруг обнесло голову и он покачнулся.

– Из тебя надо адреналин выгнать, – пыхтел Алёха. – Нельзя резко прекращать движения, сердце не выдержит. Минут двадцать волчьим шагом на максимуме погоняем, потом ход сбавим. Давай, давай! Психанул ты мощно, надо сбрасывать напругу.

Невидный человек в Голландии пояснил, что надо разобраться с непонятными явлениями на севере Урала. Здесь началась деградация населения, то есть люди стали покидать деревни, посёлки. А кое-где и вообще исчезли без следа. Территория активно зарастает тайгой. Даже зоны, где за колючкой зэков держали, тоже сокращают. На это особого внимания никто не обращает, вроде как естественный процесс, люди уезжают в комфортные края, расстояния большие, экономически не выгодно ни посёлки обслуживать, ни зоны содержать.

Невидный человек в Голландии сказал, что он представляет некий международный концерн, очень заинтересованный в развитии оставляемых людьми территорий. Они направляли в эти места экспедиции, исследовали воздух, почву, деревья, даже провели медицинские обследования многих местных жителей. Никаких отклонений, но люди уезжают. А в конце прошлого века начали и экспедиции пропадать. Учёные, проводники исчезали. И вдруг они наткнулись на зомбаков. Это очень опасные существа, причём атаковали только членов экспедиций. Но были случаи, когда и одного-двух охотников или грибников уничтожали. С десяток зомбаков удалось отловить, их изучали, появились некие защитные разработки.

Несколько лет сюда запускали только партии поисковиков: искали место для базы и вдруг нашли. Чёрный монолит каменного литья. Создать такое людям просто не под силу. В нём обнаружились помещения, энергетические установки. Кстати, тогда же разрешилась загадка сухих гроз на севере Урала. Много лет и веков здесь летом с чистого неба ударяют молнии в лес. А это энергостанции, сделанные неизвестно кем и неизвестно когда, разряжались.

– А когда тут обустроились, начали работать, – Алёха шагал медленно, поглядывая по сторонам. – И меня завербовали. При мне пропали или стали зомбаками восемь человек, Серёга девятый. Сейчас этот концерн, как сообщили недавно, готовит мощный исследовательский десант сюда, но года через два-три. А пока мы тут присматриваем. Главная задача – разобраться с объектами. Про них стало известно лет восемь назад и активность концерна спала. Пока не разберёмся, что это, никого не пошлют.

Тимур молчал, и только иногда поглядывал на Алёху. Ничего себе, такие события в родном крае происходят, а никто не знает ничего.

– А чего этому концерну тут надо? – спросил он.

– Алмазы, – остановился Алёха и медленно покрутил головой, прислушиваясь.

Северный Урал пытались осваивать несколько раз, но кроме небольших деревень, где жили потомки вогулов и новгородских поселенцев, ничего не оставалось. В конце девятнадцатого века возле берегов Колвы и Вишеры построили заводы, пароходы ходили по северным рекам. Исчезло всё за несколько лет. Во время войны начали вновь освоение тайги. Лесозаготовки, разработки и снова всё утухло.

– Слыхал наверно, полвека назад примерно, ядерные взрывы тут были неподалёку? – Алёха свернул на тропку, вившуюся меж кустов шиповника. Тимур промычал, что вроде да.

– Говорили, что реки будут поворачивать, то сё, – Алёха опять остановился, вытащил из кармана пакет и начал собирать в него малиновые ягоды шиповника, повернулся к напарнику: – Помогай, самый полезный фрукт, особенно зимой если заваривать.

Мощные бомбы должны были выковырять на поверхность алмазные месторождения. Но их так и не нашли. А разговоры про развороты рек или про то, что нефть таким образом вытесняли, это для отвода глаз.

– Так алмазов и так полно, – удивился Тимур. – Вон, в Якутии там или в Африке.

– Уральские или вишерские алмазы самые ценные в мире и самые древние, – сказал Алёха. – Но после взрывов наверх активно полезли не они, а скорее всего, эти объекты. Ладно. Айда проверим ловушку, посылочки там должны прийти были. Ты кстати как, успокоился?

Тимур пожал плечами, лёгкая головная боль прошла, сердце билось спокойно. Самочувствие прекрасное, и прогулка по лесу всегда хорошо.

– Остановись, послушай лес, – Алёха скинул свою рюкзак и положил в него пакет с шиповником. – Представь себе, что видишь тайгу и поводи по ней типа глазами, как бы сканируй пространство.

Хмыкнув, Тимур глубоко вздохнул, плавно выдохнул и стал рисовать себе картинку. Он, конечно, толком не помнил, где они шли и как вообще тут всё по сторонам выглядит, но если товарищ просит, можно и попробовать.

К своему удивления, Тимур вдруг чётко и ясно увидел увалы, покрытые тайгой, речки, почуял там животных. Всё выглядело чуть расплывчато, с маревом, но видно. Он заморгал глазами, и понял, что видит каким-то другим зрением. И тут насторожился. Километрах в двадцати отсюда, на северной стороне густо заросшей ёлками горушки Тимур почуял нечто странное. Оно маячило блёклым сгустком и вдруг пропало.

– Заметил чего? – спросил Алёха. Тимур рассказал.

– А это объект был, – Алёха забросил рюкзак за плечи. – Пошли, следопыт. После скажу о твоём чудесном зрении. Тоже разработка и тоже странная.

Базу обошли по периметру, иногда поглядывая вниз с обрывов. Рядом с монолитом густо росли огромные ёлки, а с южной и западной стороны встречались высоченные тополя и берёзы. Километрах в трёх на восток раскинулась пологая гора, вся в лиственнице.

– Здесь кругом тайга, почти непроходимая, – Алёха кивнул на гору. – А там уже Урал пошёл, рядом везде увалы и лога. Так что если не знать, где база, не найти. Сверху тоже не найти, тут у нас заросло деревьями и кустами, так что сплошная зелёнка.

Заметив вопрошающий взгляд Тимура, пояснил, что периодически делают облёт коптерами, фиксируют возможные изменения.

Они вышли к холму, скрывающему вход на базу, только с восточной стороны. Тимур, выбравшись из кустов рябинника – гибкие ветки норовили стегнуть по лицу – удивился: ровная площадка метров двадцать на пятьдесят. На ней лежали три толстые, будто бочонки с плавниками, зелёные капсулы. Подойдя ближе, Тимур потрогал их. Оболочка капсул походила на плотный, хорошо прессованный картон.

– Это нам припасы так отправляют, – Алёха махнул рукой в сторону горы. – Я понимаю так, что их сбрасывают где-то в Сибири, на подлёте к горам, и они, как планирующие бомбы с наведением, идут сюда. Наш заказ прислали, одежда зимняя, продукты, лекарства, может, разработки какие.

Оглядываясь, Тимур только головой покачал. Самые мощные технологии используются, база сама по себе мечта. И никто не знает. А что ещё в древних Уральских горах скрывается?

– Помогай! – крикнул Алёха.

Надо было выдернуть плавники-стабилизаторы и подцепить капсулы к тросам, что шли вглубь холма. Вскоре они задёргались и поползли по мокрой траве. Алёха управлял ими, стоя у валуна, из которого достал коробочку с пультом.

– На будущее, – Алёха посмотрел, чтобы капсулы одна за другой без помех заползли в открывшийся туннельчик. – Здесь аварийный вход, ну и выход. И ещё. Когда ожидается прибытие груза, на площадку не выходить, а то пришибёт. Вроде всё, пошли, ещё круг сделаем и обедать. Графит опять острого везде насыпет, маньяк перцовый, забыл убрать приправы.

– А он как попал сюда? – спросил Тимур.

– Ну, по разному здесь оказываются, – глянув на кое-где протёртую до чёрного камня приёмную площадку, Алёха покачал головой. – Меня в Голландии завербовали. Серёгу прислали, сначала сообщение было, что в таком-то месте мужик станет ждать. Про него потом расскажу, очень жалко, классный спец был, из местных.

Тимур шёл молча, поглядывая по сторонам. Вдруг он остановился, его что-то смутило. Потом он понял. На деревьях и меж кустов – всюду мелькали птицы. Они ничуть не боялись людей, а какая-то крупная, типа голубя, но чёрная с красными пометками, и вовсе выскочила на тропинку и быстро побежала впереди.

– Мы никого тут не трогаем, – Алёха усмехнулся. – Они знают нас, но если чужой появится, сразу шум. И на медведя, и на волков тоже гай подымают. Зимой подкармливаем их, так что дружим.

С Графитом получилось довольно необычно. Два года назад Алёха шагал километрах в сорока западнее базы, пробираясь среди речек и болотин. В июне там раздолье мошке, паутам и клещам. Заеденный ими Алёха прикидывал, хватит ли ему репеллентов на путь до базы. Лесные дороги крутили, выводя его то к скальным одинцам, то заводя в глухие лога, где даже волки побоялись бы показаться. Но Алёха не унывал, скоро должна была начаться цепь сухих увалов, поросших вереском, брусничником и черничником. По ним идти станет проще, да ветерок там сильнее – сдует, может быть, летающих паразитов.

Выйдя к вечеру к каменной речке из окатанных валунов, что когда-то таскал тут ледник, Алёха осмотрелся. Где-то здесь раньше был родничок, неплохо бы у него отабориться. А спать можно на валунах, если найти какой поровнее, бросить пенку и спальник, станет удобно.

Когда Алёха заваривал брусничный лист, на краю каменной речки зашуршали мелкие берёзки. Из-за них вышел негр. В модных серых берцах на толстой подошве, синих джинсах и матерчатой жёлтой куртке с тёплым подкладом.

– Здравствуйте, – сказал негр и слегка кивнул. – Подскажите пожалуйста, как пройти до станции? Ближайшей?

Немного растерявшийся Алёха встал и глянув в сторону заходившего солнца, быстро, как всякий таёжник, сориентировался.

– Вот туда, – он махнул рукой на северо-запад. – Сыктывкар. А на юг идти, будет Соликамск.

– Спасибо, – негр улыбнулся и двинулся в сторону Сыктывкара.

– Эй, погоди! – крикнул Алёха и чуть не уронив горячий котелок, шагнул за ним. – Куда пошёл?! Тут вёрст триста до ближайшей станции, и то, на юг надо идти. Ты вообще откуда тут взялся, загорелый такой?

Оказалось, что негр с друзьями приехали за грибами, якобы пошли ранние белые. Отъехали от таёжной деревни подальше и развесёлые ушли в лес. Негр безнадежно заплутал. Сидя у костра и попивая брусничный настой, он рассказал, что и кричал, и пытался найти гору, с которой всё видно. Но горы заросли ёлками и с них ничего не видать. Залезал даже на высокие деревья, а с них, кроме тайги ничего не заметил. Три дня бродил по лесу, давно уже съел пару бутербродов, что были с собой и пил воду из ручейков. Очень замучили комары, большие и маленькие кусачие мухи. Вспомнив когда-то читанную книгу о методах выживания SAS, пошёл по берегу лесной речки. Британские спецназовцы утверждали, что идя вниз по течению, обязательно выйдешь к людям.

– Неправда это, – сказал негр, с наслаждением облив себя репеллентом и с ненавистью глядя на толкущихся поодаль комаров. – Здесь речки такие, что любой спецназ заплачет.

Два речки привели его к огромным болотам, ещё одна скатывалась в жуткое ущелье, пройти по которому или рядом оказалось невозможно. А ещё две речки просто пропали, уйдя под землю. Он и сейчас был тут метрах в двухстах, с тоскою глядя на воду, уходившую в какую-то сырую нору. К Алёхе он вышел по запаху дыма.

– Самое удивительное, он полагал, что цивилизация где-то рядом, надо только взять верное направление, – хмыкнул Алёха. – Мы тогда с Серёгой вдвоём остались, я подумал, неужели это судьба, что такой человек, ну, странный, скажем, тоже припёрся неспроста. Повёл его на базу. И вот, два года с нами уже.

Графит учился в Перми на доктора в местном медуниверситете. Но увлёкся юриспруденцией и врачом так и не трудился. За три года после выпуска заработал кучу денег и вот, приехал к друзьям в Пермь. Они его искали две недели, кстати, потом выяснилось. Но Графит парень здоровый и крепкий. За три дня отмахал почти сто километров, но не в ту сторону, так что и вертолёт не помог, а телефон он свой в машине забыл.

– Так он адвокат что ли? – спросил Тимур.

– Адвокат, у искинов, – захохотал Алёха. Они уже подошли к входу на базу и остановились: – Прикинь, какую фишку он срубил. Оказывается, все эти нейросети, искусственные интеллекты, они как бы оказались беззащитными.

Решивший ещё вчера ничему не удивляться Тимур выпучил глаза.

– У меня такая же рожа была, – усмехнулся Алёха. – Дело в том, что, к примеру, нейросеть по заказу пользователя, ну тебя, к примеру, создаёт рисунок или текст или ещё там что. Так вот, кому принадлежит авторское право на это произведение?

– Хм, – Тимур сморщил лоб. – Ну, тому, кто её создал, спрограммировал.

– Нет, любезный друг! – снова засмеялся Алёха. – При создании, ну, скажем, рисунка, нейросеть использует множество чужих данных из сети или информационных складов. А это уже к создателю никакого отношения не имеет. К тому же возникает вопрос, а может, искин при этом нарушил чьи-то авторские права?

– Значит, заказчик, хотя нет, – Тимур тоже улыбнулся. – Круто вообще-то.

– Вот-вот, – Алёха щёлкнул языком. – И тогда какой-то ушлый адвокат из Африки, кстати, объявил, что он берёт на себя защиту прав искусственного интеллекта и прочих нейросетей. И потребовал, чтобы часть доходов от созданного ими контента, если она используется в коммерческих целях, шла бы на банковские счета искинов. А себе он брал процент за работу.

– Чушь какая, во-первых, зачем искинам деньги, а во-вторых, как они ими воспользуются, это же программы, и только, – сказал Тимур.

– Короче, к этому адвокату присоединились другие, они смогли отстоять в судах право искинов на вознаграждение и сейчас деньги поступают на счета, как там сказано в акте «пока созданные людьми виртуальные работники не смогут в полной мере их использовать». Кстати, спроси у Алисы в яндексе, есть ли у неё деньги, так, для интереса. Обалдеешь. Вот так. У Графита, между прочим, свой остров в Карибском море. Заработал.

– Ничего себе! – Тимур опять выпучил глаза, но успокоился и спросил: – А у тебя?

– Дом под Новосибирском и участок в двадцать соток! – снова захохотал Алёха. – Ладно, пошли обедать.

Он открыл дверь и напарники вошли на базу.

Серёга с Графитом в тот день выходили на точку рандеву без всяких происшествий. Алёха примерно высчитал, где проявятся объекты, собираясь на очередной шабаш. Решили их окружить и попытаться в тысячный, наверно, раз, захватить кого-нибудь. Около поворота лесной дороги, где её пересекал узенький ручеёк, Серёга с Графитом разошлись. Где-то километрах в шести-семи отсюда должен быть Алёха. Втроём бы они охватили своим сканированием большую площадь, а затем двинулись бы к месту наибольшей концентрации объектов. Хороший план.

Перейдя дорогу и шагнув через ручеёк, Серёга пропал в лесу. Бывший полицейский, уроженец здешних мест, он в тайге был как рыба в воде. Немного постояв, Графит прислушался. Но кроме шороха листьев осины, торчавшей среди ёлок, никаких звуков не донеслось. Глянув на дорогу, Графит заметил свежие отпечатки колёс, пригнулся посмотреть.

«Здесь явно «Нива» прошла и совсем недавно», – подумал он. – «Как бы объекты не сожрали грибника или охотника».

Шагая по траве у дороги, Графит старался не оставлять следов. Два года жизни в тайге научили его осторожности. Он опасался не столько объектов, а чёрных алмазников. С ними вроде была невысказанная договорённость о ненападении, но странные инциденты случались. Алмазники очень не любили посторонних. Конечно, Серёга оставил следы на дороге, но его в лесу не отыскать, а вот товарищу из Африки иногда мерещились кровожадные следопыты, жаждущие поймать негра, единственного, кстати, на территории площадью с Францию.

«И чего я не уехал летом на свой островок?» – думал между делом Графит. – «Ловил бы марлинов, кушал бананы».

Но он знал, почему с апреля по октябрь торчал в диком уральском лесу. Потому что это было интересно. Интересней даже, чем охотиться в родных пампасах на гиен-людоедов или биться в судах, защищая права нейросетей.

Пройдя около километра вдоль дороги, Графит увидел ещё один ручеёк, пошире оставленного за спиной. Он прошёлся по воде, вышел на другую сторону, улыбнулся и двинулся на свою точку. Графит уже отлично ориентировался в лесу и порой удивлялся, как он сумел заблудиться позапрошлым летом. Всё же ясно. Главное – определить, где север и юг и помнить карту. Примерно через пару часов чернокожий правовед добрался до своей точки и осмотрелся. Был он тут первый раз, хотя нет, весной рядом пробегали с Алёхой вместе неподалёку. Песчаный обрывчик, на котором чуть качаются от ветра высоченные сосны – редкость в здешних краях. Место тихое, здоровое и никакой голубой глины, в которой могут быть алмазы. Так что любителей их поискать тут не должно быть. Хотя, кто-то идёт небыстрым шагом. Под обрывчиком показался мужик в фиолетовом рваном свитере крупной вязки, грязных брезентовых штанах и кирзовых сапогах. Подняв голову, и глянув на негра, он хмыкнул и улыбнулся:

– Прикинь, вчера иголка с ниткой были, хотел свитер зашить, а сегодня нету. Что делать, ума не приложу.

Разведя руками, мужик почапал дальше.

Встав у одной из сосен, Графит проводил его взглядом и медленно покрутил головой. Этот не опасен, бедолага. Пока никаких объектов не фиксируется. Так, а это что? Слабая тень почуялась километрах в трёх отсюда. Не объект, однозначно. Зомбак? Нет, они сканируются ярко. Появляются внезапно и не пойми откуда. Среди лесной стражи были предположения, что зомбаками становятся не только люди, но и животные. Однако подтверждений этому не было. Хотя в тайге нельзя быть уверенным ни в чём.

Отойдя в сторону от обрывчика, Графит сел, чтоб его не было видно и закрыл глаза. Ему надо было сосредоточиться, чтоб ещё раз попробовать уловить ту самую тень, может быть, она проявится чётче.

Слегка мотая головой, Графиту удалось её засечь. Но прояснить, кто или что это, не удавалось. Вдруг он наткнулся на одно, второе, третье облачка объектов. Те быстро передвигались. Минута, другая, а они всё шли. Странно, обычно объекты так активны перед заходом, и то, что они вдруг разошлись, а не следуют в затылок. Да и куда идут эти существа? Место для шабаша, которое предположил Алёха, совсем в другой стороне.

Хотя, всё может быть. Но нет. Вот проявились ещё облачка, пять, шесть, семь. Они неспешно движутся именно к месту встречи. А эта троица куда?

Графита как током пробило. Они же идут к точке Серёги! Расслабившись и убрав сканирование, он выдохнул, сосредоточился и начал настраиваться на товарища. Эглету или другие предметы, как делал Алёха, Графит не применял. Он и так мог связаться. Вот и Серёга. Но что это?! У него закрыта связь! Почему?! Общается с кем-то? Но это тогда очень мощный сигнал должен быть, с кем говорит Серёга?

Ухватившись за сосну, Графит поднялся. Открыл глаза и несколько раз глубоко вздохнул. Ну-ка, ещё раз на связь. Есть!

– Серёга, к тебе идут объекты! – передал он. – Объекты близко от тебя. Три штуки.

Через несколько секунд Серёга ответил:

– Где они? Откуда идут?

Что за чертовщина? Неужели он сам не может определиться?

– Вижу их! – вдруг донеслось от Серёги. – Снимаюсь. Они собрались атаковать меня. Не включай …!

Графит поморгал, восстанавливая чёткость зрения. Ясно, что случилось непредвиденное. Как так, объекты атакуют? Надо бежать к Серёге. Он просканировал лес. Семеро объектов так же неспешно бредут к предсказанной точке, а эти трое крутятся на месте. Очевидно, там и Серёга.

Больше не раздумывая, Графит бросился туда. Он моментально сформировал маршрут и понёсся лёгкими скачками по лесу, не заботясь о том, что оставляет за собой следы.

Сосняк быстро кончился, начался ельник, тяжёлые колючие лапы ложились к нему на плечи и голову, но вот поляна, заросшая травой по пояс, затем осинник. Сухое болотце с мшистыми кочками, кривые берёзки по его краям.

Графит мчался абсолютно бездумно, его вели древние инстинкты охотника. Он мог бежать ещё быстрее, но при этом сужалось поле контролируемого обзора впереди. Бесшумный бег его даже не напугал медведя, кормившегося в малиннике. Зверь только почуял, что кто-то пронёсся у него за спиной, развернулся и ничего не увидел. Птицы не успевали подняться с веток и только запоздало поднимали гвалт за спиной.

Примерно через полтора часа Графит выскочил на берег речки, беззвучно струившейся по заросшему длинной травой руслу. Где-то здесь поляна с засохшим тополем, возле него точка Серёги. Но товарища не было. Стебли мятлика и несколько кустов лесного ивняка смяты и поломаны. На поляне будто бы прокатились несколько катков. От Серёги ни следа.

Тщательно осматриваясь, Графит ничего не обнаружил. Успокоившись, он начал сканировать тайгу. Вот те семеро объектов, всё также, не торопясь, движутся куда надо. А где троица отсюда? Он засёк вдруг пару объектов. Те появились ниоткуда и тоже направились к месту шабаша. Но они были далековато и если им идти туда, то придётся пройти несколько логов. Объекты там не очень любили бывать и обычно обходили их. А где третий?

Вспомнив предупреждение Серёги, Графит не стал выходить на связь с Алёхой. Он двинулся к нему, стараясь больше ничем не выдать себя. За Алёху не переживал, тот был старый опытный боец и наверняка если бы не отбился, то убежал бы от противника. Но место шабаша надо было проверить. Конечно, об ударе из засады сейчас уже можно было не думать.

– Вот так вышел туда, – продолжил Графит. – А там переполох, огни сияют, за вами погоня, но правда, быстро остановилась. Я на дерево залез, сканировать ничего не стал, связь тоже не использовал. До утра продремал на ветках, а с рассветом сюда.

Он глянул на Тимура:

– Машине твоей кранты. Проросла вся травой и даже несколько осин сквозь крышу пробились.

– Серёгу не видел? – спросил Алёха. – Он зомбак, за нами пошёл.

– Я кружным путём двигался, – сказал Графит. – Решил не повторять ваш путь, ясно же, что к базе пойдёте. Ах да, Галборына видал. Иголку с нитками искал.

– Ясно, – Алёха прикусил нижнюю губу. – Я собирался завтра, после того, как Тимура к деревне отведу, по вашим точкам пройтись. Честно говоря, решил, что и тебя прихлопнули. Ладно, пошли груз распакуем, потом ещё поговорим.

– А кто такой Галборын? – спросил Тимур.

Алёха глянул на Графита, тяжело вздохнул и сморщившись, почесал щёку:

– Я тебе потом расскажу.

Августовская ночь ползла на прикамскую тайгу, спускаясь с Уральских гор. Серые тучи, весь день метавшиеся в небе, растворились в синих тусклых сумерках. Лес замолкал, птицы забивались в гущу веток, белки, куницы, соболя, горностаи и другие зверьки устраивались в тополиных дуплах и древесных пещерах в кучах бурелома. Полдня уходивший от стаи волков олень остановился, выскочив на опушку, и увидел со всех сторон хищные огни глаз. Наклонив голову, бросился он в последнюю атаку, но острые рога пронеслись мимо, а в задние ноги ему вцепились сразу три беспощадных зверя. Матёрая волчица, уклонившись от удара, вгрызлась добыче в горло. Кровь хлынула на траву. Молчаливые волчата бросились рвать ещё бьющегося оленя.

Почуяв смерть, километрах в двух от схватки, поднял голову медведь, прилёгший у поваленной неохватной лиственницы. Дёргая носом, он определил направление, откуда принесло тонкий запах крови, но решил не ввязываться в спор за добычу, а хорошенько выспаться.

Выводок рысей, притаившихся в яме под выворотнем гигантской ели, услышав шум схватки, молчал. Мать дала рысятам знак вести себя тихо: если бы их услышали волки, порвали бы вместе с оленем, не дав умчаться на деревья.

Бесшумная сова пронеслась над тайгой, торопясь к своему гнезду. Волчьи ужины её не интересовали. Но острый взгляд неясыти заметил качающиеся фигуры, тихо двигающиеся среди кустов на берегу лесной речки. Они были похожи на людей, только глаза сияли блёклым жёлтым светом, да длинные руки, которыми те без всякого шороха раздвигали ветки, давали знать, что это те самые существа, что появились в тайге несколько лет назад. Не опасные для зверей и птиц, они питались грибами, и охотно нападали только на одиноких людей, изредка пробиравшихся в лесу по своим делам. Сейчас шестеро зомбаков медленно окружали костерок на берегу. Над ним висел котелок, а рядом, ссутулившись, сидел, опираясь спиной на осину, человек в длинной штормовке.

Сова уже давно унеслась, а зомбаки не торопясь, сжимали кольцо. На другом берегу речки, у мшистого валуна притаилась росомаха, самый жуткий хищник здешних мест, неутомимый, кровожадный и смышлёный. Она давно почуяла и человека, и крадущихся к нему зомбаков, и даже заметила тёмной молнией скользнувшую в ночном небе сову. Сейчас росомаха ждала развязки. Зверь не был голоден, ему было любопытно.

Зомбаки подошли ещё ближе, до своей цели им осталось сделать буквально несколько шагов. Но вдруг они замерли. Перед ними как будто возникла непреодолимая преграда. Перебирая длинными руками ветки крушины и ольхи, зомбаки пытались пробиться к человеку. Поднялся лёгкий шум и сидевший у костра поднял голову, он уже было задремал. Взяв несколько веток, человек подбросил их в огонь и встал. Пламя высветило бессмысленные лица зомбаков, утушив жёлтый блеск их глаз.

– Здорово, придурки! – сказал человек и потянулся. – Проблемы?

Не торопясь, он нагнулся к кучке своей поклажи и взял ружьё – обычную двустволку. Как всегда в тайге, она была заряжена. Кинув ружьё к плечу, человек прицелился. Росомаха на том берегу сильнее прижалась к земле. Выстрел! И у одного зомбака отлетела правая рука. Ещё один, и зомбак оказался безруким. Тягучая жидкость не спешно начала сочиться из ран. Остальные зомбаки отхлынули назад во тьму. Раненый заскрипел, потом разнёсся лающий хрип и покачиваясь, он развернулся и скрылся в лесу.

– Твари, – человек сплюнул и перезарядив ружьё, снял котелок и налил себе в железную кружку кипятку, куда бросил чайный пакетик. Он знал, что зомбаки больше не нападут на него. Сейчас они потащат раненого в свои неведомые никому убежища. А его запах они запомнят и постараются больше никогда не подходить близко. Страх зомбаков погибнуть был хорошим оружием против них. Они могли разорвать человека, но если получали отпор, старались обходить такого бойца подальше.

Росомаха прикрыла глаза. Ей было непонятно, почему зомбаки не набросились на человека, когда тот дремал. Обычно их ничто не останавливало. Зверь уже засыпал, как вдруг почуял что-то. Приоткрыв глаза, росомаха заметила на том берегу, сразу за стоянкой огромный, метра полтора высотой и шириной шар. Даже до неё донёсся запах свежей земли. Человек тоже почувствовал. Он опять встал, обернулся и прищурясь, разглядел тихо стоящий шар, прикрытый сверху огромной толстой шляпой.

– Ого! – человек откинул полу штормовки и не медля, выхватил что-то, похожее на маленькую винтовку. С чуть слышными, какими-то мокрыми хлопками из неё полетели комочки в сторону шара. Они впивались в него, цеплялись за ветки, и сразу же раскрывались, выпуская трёхлепестковые соцветия. Росомаха даже подалась вперёд, чтобы получше рассмотреть их и услышать запах. Но холодный воздух над речкой сбивал все ароматы. Как только в шар ударились первые комочки, он сразу же исчез, бесшумно, как провалился под землю.

– Твари! – человек снова сплюнул и сев спиной к осине, продолжил попивать чай.

Волки замерли после выстрелов, и насторожившись, замерли, глядя в сторону шума. Наступившая тишина успокоила их, и они догрызли оленя, иногда поднимая морды вверх и нервно прислушиваясь.

Любопытная росомаха уснула, вскоре и вся тайга затихла, только трепетали неумолчным шорохом листья осин, а под восход солнца, отяжелев от предутренней свежести, затихли и они.

Открыв глаза, Тимур увидел небольшую комнату, в ней кожаное удобное кресло, стол с компьютером, стулья, пустые книжные полки, шкафы и сначала удивлённо хмыкнул, а потом вспомнил. Сейчас же он forest guard, сама крутизна, наёмный боец таинственного концерна, и, конечно, будущий победитель и ниспровергатель гнусных зомбаков и лукавых объектов. Но сегодня герой лесов и болот с тугой пачкой баксов за пазухой отправляется к жене и детям. Им предстоит узнать, что папа нашёл хорошую работу – искать следы НЛО. Причём за очень хорошие деньги. Да, придётся явно переезжать в Соликамск, а то на выходные в Пермь мотаться далековато. Летом тут хорошо, а зимой можно и вообще уезжать, в Турцию, например.

После завтрака Алёха и Тимур вышли с базы и потопали к ближайшей деревне, откуда можно было уехать на машине. Идти до неё вёрст сорок с гаком.

– Мою-то «Ниву» посмотрим? – Тимур оглянулся, когда они выбрались из густого леса, которым заросли подходы к монолиту. Удивительно, но высокие деревья полностью скрывали его. Единственная таёжная звериная тропа лежала метрах в пятистах от опушки прикрывающего леса и уводила вскоре в горные ущелья.

– Крюк сделаем, вёрст на девять, – Алёха тоже огляделся, когда вышли на тропу, но пошли не в горы, а южнее, к городам и посёлкам. Он ещё посмотрел вверх, будто выискивая что-то.

– Доставка летит? – спросил Тимур.

– Нет, – Алёха глянул на него: – Коршунов высматриваю, орлов всяких белоголовых, белоплечих, белоногих, белоруких, кречетов, сапсанов, диких луней и прочих коршунов.

– Зачем они тебе?

– Сейчас Графит коптера зашлёт, – прислонил руку ко лбу козырьком Алёха и вгляделся куда-то в сторону гор. – Дорогу нам проверит, мало ли что. А коршуны эти, белоликие, взяли моду атаковать коптеры и жестоко потрошить. Достали уже. Ладно, птенцы там, осторожность. Сейчас, мне кажется, у них типа спорта это, кто первый расколбасит коптер. Вот он, полетел.

Со стороны базы вынесся дрон, чуть слышно жужжа четырьмя винтами и пошёл над тропой.

– Так ведь ультразвуком можно их отпугивать, – припомнил Тимур.

– Пофигу им этот ультразвук!

– А в аэропортах как птиц гоняют?

Алёха повернулся к нему и криво ухмыльнувшись, сказал:

– Так эти ястребы и гоняют! А отстреливать их это совсем не вариант.

Они шли сначала по узкой тропе, протоптанной зверями, спускавшимися к водопою. Вскоре показалась речка с берегами из ломаного временем плитняка. Они густо заросли рогозом и островками жёсткой осоки. Но возле воды виднелся проход по камням.

– Тут и пройдём немного, – сказал Алёха. – Вода спадает в августе, берега заголяются. А на камне и следов не останется.

– Ждёшь кого-то? – Тимур на миг замер, прислушиваясь. Где то в душе мелькнуло нечто, похожее на гордость, вроде и сам уже как бывалый лесной человек стал.

– Я всегда жду, и лучше знать, с кем встреча, чем сюрприз, – Алёха ощупывал внимательным взглядом деревья на том берегу. – Потопали, новобранец.

По плитняку шагать удобно, ровно, толстые подошвы берц амортизируют камешки и неровности. Иногда под ногами хрустнет на изломе древний известняк, да прошуршат обломки. Их звуки бесследно съедает неумолчный говорок речки. Поглядывая по берегам, Алёха иногда тормозил и всматривался в воду.

Отмахав от базы километров десять, они остановились.

– Здесь чайку попьём, чуть подзаправимся, – сказал Алёха. – Ещё часа через три пообедаем, потом к вечеру, когда вёрст тридцать отмахаем, заночуем. Это чтоб к деревне в первой половине дня выйти. Там машину на тракте поймаешь или с местными договоришься, тысячи за полторы рублей докинут до трассы. Долларами светить не стоит, сам понимаешь, подозрения, да и вообще закопать могут.

– А у меня рублей нет, – вдруг подумал вслух Тимур. – Они в машине остались, в сумке, с ключами и документами. Мы же к «Ниве»-то завернём?

Алёха разжигал костерок, услышал Тимура, обернулся:

– Вот только бабы таскают деньги с документами в сумочках. У тебя карманов нет, что ли? И ведь молчал, когда с базы уходили. Не продуманный ты. Хм, может зря тебя к себе берём?

Тимур расстроился, подумав, что так могут и баксы отобрать. А Алёха нагнетал:

– Ты к лоботомии как относишься? Голова потом не болит?

– Да пошёл ты, – Тимур ухмыльнулся. – Тут столько свалилось, что позабыл о многом.

– Ладно, учись продумывать многое, – Алёха чиркнул спичкой, сухая береста занялась мигом, перекинув жаркие огоньки на шалашик из прутиков. Бездымный костерок быстро разгорелся.

– Чего в речке высматривал? – Тимур достал из рюкзака котелок, набрал воды, поставил у огня. – Акваменов местных, зомбаков подводных?

– Тут хариуса полно. Раньше выбивали его всякие мажоры, на вертолётах прилетят, сетки наставят, флягами сорокалитровыми вывозили солёного. Потом пропали у них человек десять, перестали здесь шататься.

– А полиция не искала? Наверняка боссы всякие были, – удивился Тимур.

– Полиции жизнь дорога, – усмехнулся Алёха. – Из Перми или откуда там, прислали взвод спецназа. Они на алмазников напоролись, битва была как в кино. Потом зомбаки выскочили. Алмазники-то свалили, а спецназ еле ушёл, половина, а то и меньше ушла. Больше не суются. Самолёты летали потом странные, с антеннами, беспилотники кружили, такие, с крыльями. А сейчас года четыре уже никого нет. И хариус опять появился.

У Тимура появилось ощущение, что лесная стража с базы на монолите причастна к этим делам, но он промолчал.

Пройдя с километр по берегу речки, они перешли её вброд на одном из перекатов, и по чуть заметной тропе зашагали в ельнике. Тимур держался за Алёхой. Тот двигался легко, стараясь увернуться от тяжёлых, хлещущих по лицам еловых лап. Вышли в небольшой сосняк. Здесь появилась трава, и Алёха внимательно рассматривал её, обращая внимание на смятые или поломанные стебли мятлика.

Наконец они, миновав ещё сорный – ракиты, березы, лиственницы – лес, опять вышли на речку. Один берег её зарос мелким осинником, на другом осины были побольше, Тимур таких ещё не видал, до метра толщиной. Там же кусты крушины и ольхи. Алёха встал, осматривая чуть примятую траву. Сделал пару шагов, вышел к обросшему зелёным мхом валуну.

– Росомаха вроде тут лежала, – пробормотал он. – Скрадывала кого, что ли?

Он наклонился и выпрямившись, показал Тимуру несколько чёрных жёстких волосков.

– Кого она тут стерегла?

Прищурившись, Алёха рассматривал другой берег. Потом махнул рукой и поднявшись метров на двести вверх по течению, они перешли речку по склизким камням. Вернулись к тому же месту. Тимур и сам увидел небольшое кострище. А покрутив головой, заметил переломанные ветки кустов. У толстой осины трава смята, а несколько стеблей так и лежат, уже чуть желтея, на них чёткий овальный отпечаток.

– Горячий котелок стоял, – шёпотом сказал Тимур.

– Постой здесь, – велел Алёха, а сам аккуратно побрёл к размочаленным кустам. Побродил там, нагнулся пару раз, что-то подобрал. Когда он отошёл в ельник, Тимур невольно поёжился, страшновато что-то стало. И тут он углядел блеск среди корней примятой травы. Присмотрелся, да это гильза от ружья.

– Зомбаки кого-то ночью атаковали, – вернулся Алёха, – Вот, гляди!

Он вытащил из кармана разорванную серебряную цепочку с редким восьмиконечным крестиком. Присмотревшись, Тимур заметил там буквы, а Христа не было.

– Кержацкий крест, – Алёха положил его обратно. – Я его у одного из харюзников видал, что на вертолётах прилетали, а потом он сгинул. Здесь кто-то по зомбакам картечью лупил, ну и разорвала картечина цепочку.

– Так серебро их не пугает? – у Тимура чуть ослабли ноги, он начал побаиваться. – А как же с ними того..?

– Если им руку, ногу или голову отхватить или отстрелить, они отступают сразу же, – Алёха прищёлкнул языком. – А так пыряй, режь, пали, ничего не боятся, пока не отвалится от них кусок. Руки у них сильные, так что если к себе подпустил, то хана, короче. Пока так было.

Тимур показал ему гильзу.

– Кто-то матёрый здесь ночевал, – Алёха начал нервно покусывать губы. – Эх, пойти бы по его следам. Ладно, тебя отведу, на обратном пути постараюсь разобраться.

«Следопыт, прямо Дерсу Узала, Чингачгук!», – уважительно подумал Тимур.

– Ну я тупой, – вдруг медленно сказал Алёха и стал очень дотошно рассматривать ветки, траву чуть подальше от стоянки матёрого неизвестного. Обернувшись, махнул рукой Тимуру, дескать, подойди.

– Гляди, – он показал пальцем на ствол тонкой берёзки. – Видишь?

На белой плёнчатой коре Тимур заметил кусочек зелени, будто кто прилепил рваную травинку, сочную и яркую. Тут же Алёха ткнул пальцем вниз. Рядом с берёзкой лежали квёлые, уже сморщившиеся трёхлистники.

– Ну, многое становится ясным, – Алёха вернулся на берег. – Мужик здесь ночевал. Обкидался по сторонам раздуй-травой. Зомбаки припёрлись и встали. Он по ним пальнул пару раз, наверное, отстрелил кому чего и те пропали. А вот там, у берёзки, кстати, трава вообще смята и кусты сломаны. Там стопудов объект стоял. В него мужик и влупил от души раздуй-травой. Тот сразу дезертировал.

Он покрутил головой:

– Да, так и было. И росомаха потому у камня лежала. Смотрела, они любопытные звери.

– А что такое раздуй-трава? – Тимур с какой-то радостью даже начал глубоко дышать, есть, оказывается, средство от зомбаков и объектов, не только острый нож или доброе ружьё. Нагнулся, подобрал с десяток трёхлистников, понюхал и машинально сунул в карман. Мелькнула мысль показать жене, она же биолог.

– Он типа клевера, ну ты видел, – Алёха снял с пояса флягу, глотнул оттуда воды с коньяком, что ещё на базе налил. – Его ещё по латыни ацелас, что ли, называют. Очень неприятен для всей этой нечисти.

– А у нас есть раздуй-трава?

Алёха распахнул куртку, показал плечевую кабуру с торчащей из неё рукояткой.

– А такого, простого оружия нету? – Тимуру вдруг захотелось домой, на велосипеде с пластиковым баулом развозить пакеты с горячей едой, это просто и спокойно.

– Лишняя тяжесть, – дёрнул уголком рта напарник. – Летом зверь не нападёт, а зимой ружьё всегда берём. Хотя я тут две зимы один провёл. Ладно, пошли, время не ждёт.

Место загадочной схватки осталось позади: они прошли очередной ельник, вышли в сухой, с ярко-рыжими иголками пихтач, поражённый каким-то полиграфом, а вскоре оказались на каменистом склоне, изредка поросшем невысокими лиственницами. Тимур всё крутил головой, искал болото, мимо которого они шли в прошлый раз. Не выдержал, спросил, где оно. Алёха ответил, что идут другой тропой, повторяться не стоит, а то на засаду можно нарваться. Вон, какой-то мужик объявился, явно не с базы, а снаряжён как понимающий. Ещё одна загадка.

По склону шли не торопясь, берегли ноги, тут запросто можно споткнуться, да вывихнуть чего или даже сломать. Обойдя скальный останец, острым зубом торчавшим из горы, Алёха протянул руку вперёд.

– Вон там, если увидишь, километрах в двадцати деревня, – сказал он и отвёл руку немного в сторону. – А вон там машина твоя. Сейчас пробежим ещё вёрст пяток, пообедаем, отдохнём чуток и к «Ниве» потопаем. Торопиться не станем, что-то предчувствия у меня нехорошие. Может, и заночуем у твоей машины.

Но не успев сделать и шага, Алёха схватил Тимура за руку и прошипел не двигаться. Тимур замер и тоже заметил движение впереди слева, ниже по склону. Секунда, и меж маленьких кустиков тальника выскочил здоровенный заяц. Он сделал пару длинных прыжков, оглянулся и тут за ним вынесся красноватый снизу и по бокам, с желтовато-охристой спинкой шустрый зверь с чёрной умной мордочкой.

«Росомаха!», – понял Тимур.

Заяц, заметив преследователя, ринулся прыжками вверх, он было шатнулся влево, но мотнув в воздухе головой назад, увидел уже двух преследователей. Те мчались дружно, на расстоянии метров трёх друг от друга. Наддав задними ногами так, что взлетели вырванные листья черничника, заяц скакнул вверх и вдруг попытался уйти в сторону, сбился с шага и упав на бок, страшно заверещал. Тимур увидел ещё одного красивого зверька, выскочившего откуда-то из камней и вцепившегося добыче в горло. Вскоре зайца рвали на части.

– Не будем мешать, обойдём, – шепнул Алёха.

Уже спустившись вниз, Тимур восхитился росомахами, лихо загнавшим косого.

– Росомаха одиночка, и чёрная, – сказал Алёха. – Это харза. Появились тут лет пять назад. Уже несколько выводков. Вот такой толпой и охотятся. Умный зверь, типа куницы. Даже телят у оленей и лосей загоняют. Бесстрашные.

Они снова углубились в лес и пройдя сквозь ветровальный бурелом, выбрались на поляну, заросшую иван-чаем. Здесь явно прошёл несколько лет назад пожар, ещё виднелись обугленные стволы деревьев. Вдруг раздалось лёгкое жужжание и моментально Алёха уложил Тимура в высокую траву. Над ними завис коптер и сбросил небольшую капсулу. Потом он поднялся и исчез в небе.

– Графит весточку прислал, – Алёха вскрыл капсулу, достал свёрнутый листок. Это оказался распечатанный снимок. – Обалдеть! – у Алёхи дёрнулось лицо: – Графит наткнулся коптером на того мужика, что отбивался от зомбаков и сумел сфотать.

У Тимура опять чуть ослабли ноги от страха, когда он увидел напряжённое лицо напарника.

– Это Марафет! – Алёха покачал головой. – Сам сюда явился, товарищ Марафет. Ну дела! А я сначала подумал на Галборына. Хотя, не подумал, зомбаки на него не нападают.

– Кто такой Галборын? – Тимур от лёгкого страха перешёл к любопытству: – Имя странное, вогул что ли?

– Никто не знает, не понимает, – пожал плечами Алёха. – Он не один тут бродит, одеты всегда по разному, бывает, как зэки, бывает как деревенские или охранники лагерные.

Он посмотрел на Тимура непонимающим взглядом.

– И всегда поодиночке ходят, – Алёха недоумевающе хмыкнул, размышляя вслух. – Короче, все они будто из старого времени, разговаривают, общаются, но пропадают. Раз у меня на глазах исчез, просто пропал и всё! Вышел ночью на костёр, посидел, поулыбался и знаешь, что он мне сказал?

– Что? – Тимур напрягся.

– Я, говорит, всего пару часов тут прожил, – Алёха посмотрел ему в глаза. – А так, говорит, хорошо жить. И пропал! Я вообще тогда поражён был.

– А почему Галборын, имя странное такое?

– Никто не знает, – снова хмыкнул Алёха. – Говорили, кстати, что Марафет их или его так окрестил. Непонятно это. Вроде Марафет и сказал, что это один человек, но всегда разный. Тут вообще много непонятного, и это мне интересно, как разумнисту. Ладно, потопали. Придёт время, разберёмся.

Они стояли перед пологим спуском в густо заросший ёлками лог, по краям окаймлённый кустами рябины и боярышника. Тимур поглядывал на полянки по сторонам оврага, идти вниз ему не хотелось.

– Узнал? – спросил Алёха. Тимур пожал плечами.

– Это тот самый лог, откуда вылезли объекты, одного ты прикончил, ну будем так считать, – Алёха поправил рюкзак. – Пошли, глянем, может, найдём место, откуда они вылезли.

Искать долго не пришлось. Пробираясь меж ёлок, ломая сухие ветки, они вскоре наткнулись на ведущую вверх хорошо прокатанную дорожку. Она обходила кусты и выныривала как раз там, где в ту ночь лежали Тимур и Алёха. На месте схватки не было никаких следов, только часть веток у кустов поломана и листья на них уже повяли и начали желтеть.

– Будем считать, что за Серёгу в ту ночь мы двоих взяли, – сказал Алёха. – Ладно, двинули к твоей «Ниве». Один твой, другой его.

Машина густо заросла травой, её даже не было видно. Пришлось ножом срезать упругие стебли. Тимур немного опасался открывать дверь, вдруг кто бросится на него. Но обошлось. В салоне ничего не тронуто, как лежало, так и лежит. Телефон, конечно, разрядился, и совершенно на автомате Тимур воткнул его в зарядку и попытался завести двигатель. А тот завёлся.

– Бери деньги, документы, ключи, всё остальное не трогай, – сказал Алёха. – На обратном пути заберём что надо.

– Кстати, а где мне быть, чтоб вернуться? – Тимур распихивал добро по карманам. – И это, пуговицы свои волшебные дашь мне? А то очкую.

– Через десять дней жду тебя в Соликамске, – Алёха прищурился, вспоминая адрес: – Проспект Ленина, 28, девятиэтажный дом, рядом торговый центр. На такси сядешь и с автовокзала доберёшься. Квартира 373, последний этаж. Пуговицы тебе ни к чему пока. Выйдешь на патруль, оборудуем тебя, пока со мной, всё нормально. Да и объекта ты уже завалил, опыт есть, так что пробьёмся. Всё забрал? Пора уходить отсюда. Никого не вижу, но чувствую, что место тут нехорошее. Глуши движок.

Ночевать они устроились на невысоком холме, поросшем редкими лиственницами, рядом с ключиком. Когда макароны с тушёнкой сняли с огня и поставили напревать в сторонку, Алёха вытащил из рюкзака бинокль и поманил Тимура за собой.

Встав за лиственницей на вершине холма, он всматривался в тайгу, уже розовевшую от закатного солнца. Наконец увидел, что искал и передал бинокль Тимуру.

– Гляди и запоминай, – сказал он. – Вот там лучше не появляться, а если приспичит, то не задерживаться. Лодку на берегу речки видишь? Рассмотри получше.

Настроив бинокль под свои глаза, Тимур чётко увидел чуть покосившуюся металлическую лодку, вроде Обянка, без мотора и лобового стекла. А внутри, внутри сидел скелет, одетый в куртку.

– Увидал? – Алёха забрал бинокль. – Он в кожаной курточке, в затылке заточка. Чтоб не отпала, проволокой замотали к черепушке.

– Кто это? И зачем? – Тимур ожидал, что вновь ослабнут ноги, но, видимо, уже привык. Ничего не почувствовал.

– Чёрные алмазники выставили на показ, – пояснил напарник, и начал спускаться к табору. – Кто такой, откуда, совсем неизвестно. Уже лет пятнадцать, говорят, каждую весну выставляют, и каждую осень куда-то убирают. Типа предостережение всем, кто сунется без спроса алмазы искать. Ты книгу полковника ФСБ Владимира Васёва читал? Как она, а, вспомнил «Записки контрразведчика». Там много интересного об этих местах.

«А я как лошара, за грибами сюда приехал, – подумал Тимур и поёжился. – Здесь и зомбаки, и алмазники, и ещё всякая непонятная сила. Как уцелел, да ещё и баксов оторвал. А ведь на самом деле интересно».

Пару лет назад сюда приехала съёмочная группа из Березников. Решили сюжет отснять о скелетированном покойнике. Дали им в помощь участкового и тот сразу строго-настрого предупредил телевизионщиков, чтоб не трогали ни лодку, ни пассажира с заточкой в черепе. Со съёмочной группой был ещё фанат всякой неведомой хреновины. Он решил стырить косточку от скелета и проверить по ДНК. Участковый как узнал про такие хотелки, просто к дереву его привязал. И сказал всем, что если кто хоть пальцем тронет останки гражданина в кожаной куртке, он сразу уходит, и заранее попрощался.

– Там был главный по телевизорам в Березниках, тоже политолог, кстати, – сказал Алёха. – Нормальный мужчина, понимающий. Он приказал своим снимать метров с пятнадцати, ближе не подходить.

Фанат хреновины дал слово, что тоже близко не подойдёт. Но решил схитрить и навешал на деревьях скрытых камер с антеннами, чтоб трансляция у него была. Телевизионщики день поснимали и к вечеру все уехали. Тимур хлебал быстро остывающие макароны и внимательно слушал.

– Короче, уже когда на трассу они выезжали, их зажали три тачки, – Алёха зачерпнул варенины и прожевавшись, сказал: – Все записи отобрали, телефоны отобрали, а фаната хреновины лупили по заднице его же скрытыми камерами, пока те не сломались. В общем, кина не вышло. Твоя очередь котелок мыть, и давай спать.

Он приложил прохладные ружейные стволы к разгорячённому лицу. Чуть прищурясь, поглядел в сторону севера, туда, куда только что шмыгнул проворный коптер. Немного поздновато услыхал лёгкое жужжание винтов Марафет. Не успел ни укрыться, ни свалить шуструю машинку из ружья. А коптер завис на пару секунд, и сразу же ушёл вниз по склону, сливаясь с зеленью и уйдя с неба, где он был хорошей мишенью.

– Сфоткали, паразиты, – сплюнул Марафет. – Ну, сейчас опознают. И пускай, чего делать.

Расслабился он чуток, привык, что небо чистое здесь. Орлы и прочие серьёзные соколы и ястребы бьют всё, что летает, не хуже качественного ПВО. Поздно звук опознал, да ещё время на разворот в сторону цели потратил. Секунда, другая и цель ушла. Ладно.

Усевшись под берёзой, Марафет вытащил карту-трёхвёрстку, отличную копию с образца, выпущенного ещё до революции. Четыре листа склеены вместе; охватывают примерно сто пятьдесят на сто километров. Где-то тут и основались эти непонятные граждане, что чураются всех и по слухам ищут НЛО. Марафет мужчина осторожный и чуткий ко всем странностям. Он когда-то общался с теми незнакомцами международного концерна, когда ещё лагерем они стояли. Именно Марафет и использовал первым раздуй-траву, и ещё пару разработок утащил. Пришлось ему в то время нечаянно лет на семь присесть в зону за кровавые разборки со скупщиками алмазов. Бегать не стал, чтобы в розыске не болтаться, вступил в актив, по УДО откинулся и обратно сюда.

СЛЕДУЮЩАЯ ГЛАВА

В инопланетян Марафет никогда не верил; золото-алмазы, вот что всех интересует, а НЛО для дурачков. Кто станет такие деньги огромные в них вваливать? Вот сейчас и поищем нынешний лагерь чудаков этих. За семь лет, наверное, много чего накопали, делиться надо. А уж своё Марафет возьмёт, не пальцем деланный мужчина.

Квадрат поиска, правда, громадный. Да ещё зомбаки эти тупые и настырные, твари круглые. Зверьё может напасть, алмазники припутать к своим делам и кончить, за ними не заржавеет. Правда, запустил он слух, что к чудакам возвращается, но тут народ тёртый, сразу и не поверят. Возьмут на всякий случай да и закопают. Ладно, работать надо. Хорошо бы отловить кого из чудаков, чтоб вывел к лагерю, да искать их надо. Тоже непростые люди там. Якобы Серёга, бывший мент, с ними крутится. Тот за старые дела пальнёт в башку и кончен бал, погасли свечи.

Где-то тогда, давно, до отсидки, поставил Марафет избушку неприметную. Вот туда надо понаведаться. Если спокойно там, то и свою базу основать. Под ёлками ночевать не стоит постоянно. В избушке и печка и лежанка.

Прикинув по карте, что она где-то рядом, двинул к ней Марафет, закинув ружьё за правое плечо стволами вниз. Так оно, в случае чего, сразу в руку ложится, и палить можно почти мгновенно. Аккуратно сложив карту, за которую отдал немалые деньги, он легко поднялся, осмотрелся и двинулся по склону небольшой горушки, стараясь не выходить на открытые места и проходя за деревьями.

Дойдя до маленькой ложбинки, укрытой кустами ивняка, Марафет огляделся и взяв ружьё на руку, полез сквозь них. Так и есть. Полянка около сотки размером, вся покрыта раздуй-травой. Это его плантация, тогда ещё решил высадить, чтоб знать, где брать. Аккуратно, с краю нарвал несколько пучков, чтоб хватило на неделю примерно. Больше не взять – завянет. Сложил в пакет, сунул его в рюкзак и тихонько, не оставляя следов, выбрался обратно. Не заметил Марафет, да и не разглядывал особо, что с другой стороны полянки раздуй-трава пощипана. Не один он сюда ходит.

Избушка оказалась цела. Марафет около часа пролежал рядом, наблюдая. Но никто не подходил и не выходил. Настороженно он себя повёл не зря. За семь лет крыша должна была провалиться, рядом всё травой да кустами зарасти. Но никакого запустения не было. На крыше новое корьё, метров на шесть-семь вытоптано вокруг. Кто-то бывает здесь. Или бывал.

Глухой задней стеной избушка выходила на крутой каменистый склон. Сверху оттуда её и не разглядеть, и не спуститься никак без верёвок. Рядом высоченные ёлки торчат, густые, разлапистые, дым будут прятать, так и задумывалось. Неслышно скользнул Марафет поближе, разглядел почерневшие дрова в поленнице. Ага, с прошлой зимы явно никого не бывало. Дверь подпёрта колом, тоже не вчера вырублен. А это что? На ручке-скобе, которую Марафет сделал когда-то из толстой, на пятёрку, проволоки, гнездо свито, пустует в августе. Умная птичка здесь поселилась, крыша далеко выдаётся, дождь не замочит. Да, год или два здесь никого не бывало.

Марафет обошёл избушку, уже не очень таясь и остановился. Окно. Было оно со ставнем просто, а сейчас рама со стеклом. Но всё в пыли и мусоре. Больше ничего такого.

Вынул осторожно кол из земли, стараясь не тронуть гнездо, потянул на себя дверь, та легко отворилась. Внутри всё по-прежнему. Печка, лежанка-нары. Добавилась лавка, полочки в углу с посудой, да гвоздей стало больше вбито в стенку. Видать, много народу тут ночевало, лопотины свои вешали.

Не снимая ружья, залез Марафет на подволоку, отыскал там ведро эмалированное, сходил с ним за водой на ключик. Натаскал в избу дров, дождался сумерек, затопил печку. Спохватился. Вытащил стрелялку от зомбаков. Пробил раздуй-травой чердак, под окном и круг метров на восемь у дверей. Больше не хватило. Пока печка топилась, да вода закипала, сделал новый запас, и снарядил опять стрелялку. Всегда готов к бою Марафет.

Стемнело. На подволоке зашуршало, мыши возятся или зверьки какие. Кто-то запищал жалобно, ласка, наверное, поужинать вышла. Самый мелкий и бесстрашный хищник в тайге. Она да горностай-красавчик.

Марафет заварил чаю, в котелке запарил доширак, вывалил туда полбанки тушёнки, накрыл крышкой. Тоже перекусить надо и на боковую. Вдруг услыхал шаги – дверь плотно не прикрывал пока не спит, чтобы тайгу слушать. Кто-то остановился, прокашлялся. Человек, не один.

– Кто дома есть?! – негромко спросили.

– Заходи по одному, – ответил Марафет, присел в углу, стволы ружья на дверь направил. Если Серёга, то сразу завалит.

– Я фонарик включу, – сказал незнакомый голос. – Себе на лицо направлю.

– Давай, – Марафет поглядывал на дверь и окно.

Ввалился мужик, запахло от него кислым, давно не мытым телом. За ним второй. Осветили себя. Узнал их Марафет. Алмазники Чудинов Сашка и Чагин, тоже Сашка. Матёрые бродяги. Уж миллионы скопили себе, а всё по тайге шастают, не отпускают их алмазы и золото.

– Проходите, – Марафет поднялся. – Это я.

Выйдя на грунтовку, Тимур покрутил головой и увидел – со стороны деревни выехал пыльный уазик. Вроде кроме водителя никого нет. Стоя на обочине, Тимур помахал рукой. Уазик остановился.

– До трассы добросишь? – спросил неудачливый грибник.

За рулём мужик в заношенном камуфляжном костюме и чёрной бейсболке. Посмотрел строго на Тимура:

– Полторы тысячи.

– О, согласен, – Тимур открыл дверь и уселся впереди.

Уазик зарычал мотором и затрясся по неровной грунтовке, поднимая за собой жёлтую пыль.

– Не видал тебя раньше тут, – мужик глянул на пассажира. – Турист? С одним рюкзачком гуляешь.

– Не, – Тимур помотал головой. – Я за грибами приехал четыре дня назад. Через деревню проезжал.

– Точно, «Нива» тёмно-синяя, да?

– Ага, – кивнул Тимур. Тут уазик тряхнуло и его подбросило вверх, пришлось ухватиться за толстую скобу впереди.

– Машина-то где? – мужик сбавил немного ход, началась гравийка, уазик чуть замотало.

– Да я отъехал километров двадцать наверное и в лог какой-то занесло. Хотел там под дерево заехать, а там промоина что ли. Машину вниз потащило, я её остановил, – излагал придуманную Алёхой легенду Тимур. – Потом лебедкой хотел вытащить, не получилось. В общем, «Нива» в логу сейчас. Еду в Соликамск, тягач там или трактор найти надо, чтоб вытащить.

– Так у нас трактор есть, – мужик снова глянул на Тимура. – Не спрашивал в деревне?

– Да у меня денег в обрез, потом телефон сначала не брал, потом батарейка села, – продолжал пассажир. – Жене надо отзвониться. Деньги чтоб привезли, а то я и карточку дома оставил. Короче, проблемы одни. А сколько у вас трактор будет стоить в аренду на день?

– Ну, трактор-то мой, – сказал мужик. – Четыре тысячи я бы взял, за топливо и работу. Так что, когда из Соликамска поедешь, заходи. У меня дом второй по левой руке. Мошев Анатолий.

– Ну это вообще здорово будет, – Тимур улыбнулся. – Не надо будет гнать из Соликамска.

– А чего в лесу делал столько времени?

– Первый день уж к вечеру было, я решил выспаться без суеты, потом весь день промудохался, – вздохнул Тимур. – Пошёл к деревне, ушёл куда-то не туда. Пока вспомнил, где юг, север там восток и прочее. Ещё болотина какая-то попалась, это я спрямить дорогу хотел. В общем, сейчас только и вышел. Как раз все продукты съел.

Уазик трясся на пыльной дороге, водитель молчал, узнав что хотел. Тимур тоже помалкивал. Он размышлял о разговоре с женой. Всё равно придётся её уговаривать, так просто не поедет. Хотя, ипотеку сейчас можно будет закрыть, да и перспективы неплохие впереди.

«Например, зомбаком стать», – подумалось вдруг.

– Ты, кстати, не видал в лесу никого? – спросил Анатолий.

– Кстати, нет, даже удивительно, – Тимур, несмотря на тряску, умудрился пожать плечами. – Думал, что грибников много будет, а вообще никого. Я таких классных белых набрал, несколько банок сразу засолил. За рыжиками собрался ещё. А тут такие проблемы. Ладно, будем считать это приключением.

– Живёшь где? – водитель притормозил, объезжая ямку. – Не соликамский ты. Из Березников или Перми?

– Из Перми, в доставке работаю.

– Ого, слыхал, заработки там немалые, – сказал водитель. – Учился где?

– В универе на политолога.

– Болтун, значит, – сделал вывод Анатолий.

Тимур промолчал, только подумал, что никто не любит политологов.

Грунтовка выскочила из лесу, поехали поближе к реке. Неширокая, но быстрая, как все уральские речки.

– А почему берега здесь лесом не заросли? – спросил Тимур. – Метров двести-триста одна трава.

Водитель бросил быстрый взгляд в сторону.

– Это заливные луга, – сказал он. Покосился на пассажира, увидел по его лицу, что тот не понял: – Весной на половодье заливает тут всё. Лёд выбрасывает до самого леса. Несколько дней вода стоит тут. А льдины срезают все кусты и деревца. Так что только трава и растёт. Покосы здесь хорошие.

Дорога вывела на увал, с которого тайга виднелась на десятки вёрст. В белом тумане севера поднимался исполин Полюд, огромная и жуткая скала. Неподалёку торчал Ветлан – древняя столовая гора, единственная такая на Урале. И всюду лес.

Справа впереди Тимур приметил над тайгой странное белое облако. Бесформенное, и висит очень низко. Спросил Анатолия, что за явление такое? Тот посмотрел, и вдруг остановил машину. Вытащил телефон и начал звонить.

– Семёныч, пожар у нас! – кричал Анатолий, не сводя глаз с белого облака, а то продолжало распухать. – Лес горит, примерно двадцать седьмой квартал. Понял, понял!

Уазик дальше побежал по дороге, которая спустившись с увала, нырнула в тайгу и начала петлять, объезжая деревья.

– Прямой то дорогу нельзя было сделать? – возмутился Тимур, он вспомнил, как крутился здесь, когда ехал на своей «Ниве».

– Так она и была прямой, – Анатолий крепко держал руль, даже костяшки пальцев побелели. – Помню, как трактора её прокладывали, как по ниточке шла. А потом кренделями пошла.

– Это как?

– Ну, видишь ведь. Да, спасибо тебе, что пожар заметил, – водитель сбавил ход, объезжая яму с водой. – Лесные пожарные не заметили, хотя техники у них до чёрта. И на вышках камеры стоят, и самолёт с патрулём летает, и с космоса фоткают со спутников.

Внезапно дорога выпрямилась, по обочинам замелькали плакаты об охране леса и через несколько минут грунтовка влилась в другую, более накатанную и широкую гравийку. Здесь же, рядом с навесом и скамьями под ним, стояла машина ДПС. Патрульный махнул уазику полосатой палочкой.

– Здорово, Толя, – полицейский поздоровался с вышедшим водителем. Тимур вылез с уазика, размяться надо, а то растрясло всего.

– Фамилия как ваша? – глянув на него, спросил патрульный. – Документы есть у вас?

Покопавшись в рюкзаке, Тимур нашёл и вытащил водительские права. Отдал их полицейскому.

– Ага, – сказал тот, прочитав фамилию. – Гражданин Акчурин. Жена вас ищет второй день. Где машина ваша?

– Капец мне, – Тимур почесал шею. – Телефон сел, машина в овраге, еду домой.

Он рассказал свою историю и добавил, что, видимо, в Соликамске не останется, а уедет в Пермь, чтоб жену успокоить. Та, скорее всего, вернулась от мамы раньше чем хотела.

– Я отойду по нужде, – сказал он, убирая обратно права. Анатолий кивнул, патрульный, как понял Тимур, был его родственником, и они заговорили о каких-то знакомых, о лицензиях на лося, запчастях для снегохода и прочем.

Зайдя в лес шагов на десять, Тимур вытащил из рюкзака пачку салфеток и только собрался присесть, как вдруг что-то тихонько толкнуло его. И совсем поневоле, думая вовсе о другом, он просканировал местность. В уазике возилось что-то блёклое, сгусток чего-то беловатого, а примерно в километре отсюда, в глубоком глухом логу катились два мутных шара.

Секунду Тимур решал, что делать: бежать с воплями к полиции, или снять штаны и сделать дело. Выбрал второе, заодно и успокоился, как-то забыл об опасности. В солнечный день, на большой дороге, рядом с родной полицией ничего не страшно. Городской тогда был Тимур, верил не в жизнь, а в чепуху всякую.

По гравийке пронёсся фургон, за ним пара легковушек, все на юг, в сторону городов. Тимур подошёл к Анатолию, тот рассказывал, как будет нижние венцы у бани менять.

– Да лучше новую поставь, – сказал патрульный. – Хотя батя и против, но ты же старший сын, меня-то он не очень слушает.

Выходя из леса, Тимур демонстративно вытирал руки влажной салфеткой, показывая, что санитария и гигиена для него важны. Постоял, послушал, спохватился, бросил смятую салфетку в мусорный бак.

– Ладно, мы поедем, – Анатолий пожал руку патрульному. – Пока, Клим. Женушке своей привет передай, скажи, что скоро компьютер привезу, как обещал.

Они сели в уазик и поехали дальше. Анатолий предложил довезти Тимура до Соликамска. Тот спросил, сколько надо будет доплатить, водитель махнул рукой, дескать, ничего.

– Я не собирался в город, да брат напомнил, что запчасти к снегоходу надо, – пояснил он.

Через часа полтора выехали на трассу, крытую асфальтом. Тряска прекратилась и Тимур даже вздохнул с удовольствием.

– Хорошо после грунтовок, – улыбнулся Анатолий и спросил: – Ты Алёху давно знаешь? Как он, живой ещё?

Гости поставили свои ружья к стене и уселись на лежанке. Чудинов, невысокий, худой, но страшно жилистый, будто свитый из стальных канатов мужик, достал из рюкзака свою кружку – литровую, из нержавейки. Вскрыл пакетик кофе «три в одном», залил кипятком. Его напарник Чагин, тоже не великан, но очень лёгкий и быстрый на ногу и на руку не промах, стал пить чай. От доширака отказались оба.

– Давно тебя не видать, – сказал Чагин. – Ты когда откинулся?

– В июне, – Марафет ложкой черпал свою мясную лапшу.

– Где был? Сюда когда прибыл?

– К родне ездил, потом в больничке полежал, кашель какой-то поймал, думали, что туберкулёз, но обошлось, – покончив с дошираком, Марафет тоже принялся за чай. Всё, что он сказал, было неправдой. Здесь такие места и такой народ, что могут ухватиться за один фактик, и всю биографию размотать. А там информация, где алмазы сбывает или золото моет человек. Так что откровенность в этой компании путь к нищете или яме в тайге.

Почти все черные алмазники народ сидевший, и потому обладающий сверхъестественным чутьём на всякие людские слабости. Да и развести могут одним базаром, вроде бы никчемным, но с большими последствиями. Марафет это знал, гости тоже, но как не поговорить о том, о сём, вдруг и полезное что вылезет.

– Ты когда скупщика завалил, алмазы забрал у него? – пробасил Чудинов, прихлёбывая горячий вонькой кофе.

– Не подумал, – буркнул Марафет.

Он тогда у Хромого Камня встретился с Чикой, старшим у скупщиков, матёрым и жестоким барыгой. Тот вежливо покатил на него бочку, дескать, зажал от него пару камней. В это время Марафет, только собравшийся рассказать, что поссорился со скупщиком и тот оболгал его, заметил качнувшуюся ветку боярышника справа от себя. Если бы когда слушал Чику, не ухватился левой рукой за подбородок и оттого машинально повернул голову вправо, то и не увидел бы. А так моментально отбросился на спину, провернулся через левый бок и дал с ружья по боярышнику. Там с карабином засел тот самый лживый, а сейчас уже и покойный скупщик. Картечь разнесла ему грудь.

Чика сидел с открытым ртом, и когда Марафет, решив, что тот завёл его в засаду, навёл на него ружьё, побожился, что ни при чём. Сказал, что убитый скупщик вчера ему пожаловался, не зная, что Чика собирается на встречу с Марафетом. Они о старой шахте старателей хотели поговорить. Оправдался барыга тем, что невыгодно ему Марафета кончать. А про пару заныканных алмазов так просто базар завёл, чтобы качнуть его на всякий случай. Об скупщике в кустах не знал ничего.

Вроде всё разрешалось нормально, но тут чёрт нанёс троих охотников, среди них Клим Михеев, гаишник и зампрокурора района. Прибежали на выстрел, нашли покойника. Чика свидетелем прошёл по делу. А Марафету сунули десятку. Обставили дело так, что тоже были на охоте, и вроде неумышленное убийство. Могли и поменьше дать, да накануне подрался Марафет по пьяни с этим скупщиком в посёлке и при народе грозился убить. Вот так и сплелось.

– Сейчас куда двинул? – Чудинов тяжело выдохнул и вытер пот со лба.

– Поищу чего-нибудь.

– Ну, тут места все заняты, – сказал Чагин. – Разве в помощники кому идти.

– Можно и так, – согласился Марафет.

Помолчали. За окном стемнело, поднялся ночной ветерок и по крыше зашуршали еловые лапы.

– Чика грев тебе передавал на зону? – поинтересовался Чагин. – Ты же из-за него присел, должок считай за ним.

Марафет кивнул, посылки с едой, куревом регулярно приходили. Тут уж ничего не сказать.

– Ладно, давай спать, что ли? – Чудинов стянул берцы, вонь носков моментально забила все запахи. Недовольно сморщившись, Марафет встал с лавки и пошёл к двери – приоткрыть, проветрить чуток. Но тут вдруг Чагин дёрнулся и ударил его в живот, а Чудинов жёстко, как стальными щипцами, ухватил за локти, завёл за спину.

– Ну ты вовсе дурак стал, – хихикнул Чудинов. – Спиной к друзьям повернулся.

– Таких друзей – врагов не надо, – скривился от боли Марафет.

В печи жарко шаяли угли, при их багровом свете Чудинов ловко связал ему руки за спиной и толкнул на лавку.

– Там и сиди, а друзья мы не тебе, а убитому скупщику, – сказал он. – Поверил Чике, что он случайно с тобой заговорил.

Ему стало смешно, глянул на приятеля, тот только хмыкнул.

– Чика хотел тебя завалить, потому что алмазная делянка, где ты пасся, богатая оказалась, – не спеша проговорил Чагин. – Вывел тебя под пулю, да повезло, мент с прокурором оказались там. Он бы и сам прикончил, если у скупщика не вышло. Завтра по утру тебя зарежем и зароем, а то с покойником неприятно спать в одной избе.

– Да можно и зарезать, мне всё равно, – отозвался Чудинов.

– Куда ему деваться, – сказал Чагин. – Тут бы главное, чтоб эта нечисть не пришла.

– Да плевать на неё, – Чудинов прошёл к двери, приоткрыл, осмотрелся. – В избу не сунется, а на свету отобьёмся, патронов хватит, – он сел на лежанку: – Как спать будем? В обнимку или валетом?

– Я от твоих носков сам нечистью стану, – засмеялся его приятель. – Давай покойника на пол бросим, я на лавку лягу.

Так и сделали. Марафет молчал, алмазники вскоре засопели, угли в печке угасли, стало темно и тихо. Крепко скрученный Марафет не двигался, он знал, что враги спят чутко и любой шорох, как бывалых таёжников, их пробудит.

В колонии он смотрел кино, им крутили всякие фильмы для перевоспитания. И в одном из них борец за свободу какой-то неведомой страны тоже попал в плен, и лежал в камере со связанными руками. Но в манжете рубашки пленник хранил половинку лезвия и потихоньку перерезал верёвки. Конечно, он спасся, как иначе. Марафету идея понравилась. Чудинов и Чагин кино давно не смотрели, и не догадались прощупать его одежду досконально. Лёжа на боку, Марафет всё время шевелил пальцами, чтоб те не затекли и сейчас очень неспешно, никуда не торопясь, вытягивал из рукава штормовки манжету своей чёрно-красной, в крупную клетку рубахи. Нащупал там кусок проволоки. С одного конца она была с крючком, если вдруг наручники пришлось открывать, с другого сплющена и заострена. Тихонько дёргая проволоку, Марафет старался дышать ровно, не привлекая внимания. Вот она проколола манжету, вот пошла наружу. можно резать. Волоконце за волоконцем распадалась верёвка. Марафет напряг запястья, путы разошлись. Он полежал, сжимая и разжимая кулаки. Завозился нарочно громко.

– Чего дёргаешься? – прохрипел моментально Чагин.

– На другой бок ворочаюсь, затёк, – пробурчал Марафет. Сам же сумел на полметра ближе подскоблиться к двери.

Крутнувшись на полу, он правой ногой толкнулся от пола и выставив вперёд руки, бросился вон. Ещё в прыжке сшиб запор и не останавливаясь, выпал наружу и сразу закинулся влево. Через секунду после броска грохнул выстрел. Марафет прямо почувствовал в темноте, как в сантиметрах от него, впритирочку прошла картечь. Но он был уже за косяком и только стук свинцовых капель раздался рядом. Крутнувшись на месте, Марафет решил бежать, но не успел.

Из двери вынеслись два ярких луча фонарей и тут же Чагин с Чудиновым, оба с ружьями в руках, выскочили на крылечко. От увиденного Марафет замер. Не враги напугали его; метрах в двух от избы стояли зомбаки, штук пять. Видно, вчера алмазники, сами не заметив, нечаянно ногами откинули лепестки раздуй-травы, разбросанной у входа. Зомбаки шли в затылок друг другу, найдя проход в обережном круге.

– Ну падла! – заорал Чагин, видно, приняв первого зомбака за беглеца, прыгнул с крылечка и тут же ему в плечи и голову впились ловкие с длинными пальцами руки тварей.

Чудинов шарахнул дуплетом в толпу: Марафет, стоявший рядом, в темноте, схватил его ружье за стволы и со всех сил дёрнул за них. Алмазник не догадался отпустить их – он никогда не расставался с оружием – и вылетел на землю. На него кучей свалились зомбаки. Чагин с Чудиновым страшно кричали, извиваясь и пытаясь вылезти, а Марафет, мимо которого пронёсся вдруг отшатнувшийся зомбак, быстро запрыгнул в избу, захлопнул дверь и отыскав засов, вбил его на место. Под ногой что-то помешалось, нагнулся, оказалось фонарик. Марафет включил его, отыскал своё ружьё, сел на лежанку, и вытащив стрелялку, раскидал раздуй-траву по окошку напротив, затем по дверному косяку. Его самого спас пакет с этой травой, что днём сунул за пазуху. Опустив голову, Марафет начал глубоко дышать, успокаиваясь.

В дверь ударили и кто-то заорал: «Брат открой, мы тебя не станем убивать! Спаси, брат!». И тут же возня, клацанье и как будто мешки потащили по земле.

«Меня не возьмёте, твари!» – подумал Марафет.

Вдруг всё затихло. Стало так тихо, что даже шуршание еловых лап по крыше стало слышно. С ружьём наперевес Марафет плавно открыл дверь. При звёздном свете он увидал, как зомбаки распластали алмазников по земле, держа их за руки и за ноги. Те крутили головами, рты были забиты еловыми шишками. Резко ударил запах сырой земли. Марафет невольно шагнул назад. Из тьмы выкатились огромные шары с нахлобученными толстыми шляпами и принялись кататься по алмазникам. На шарах затлели яркие огни. Прокатившись пару раз, шары ушли обратно в тьму. Алмазников на земле не было. Зомбаки утянулись за шарами, всё стихло. Марафет сплюнул и закрыл дверь. Раздув огонь в печи, он вскипятил воду, заварил чаю, выхлебал его, ни о чём не думая, и проверив, заперта ли дверь, завалился на лежанку и крепко и спокойно уснул.

Внезапный вопрос не смутил Тимура. И не потому, что он был прокачанный такой боец и прожжённый психолог. Он просто его не понял. Расслабившись за время пути, Тимур уже думал о чём угодно, кроме базы на чёрном монолите. И даже те призрачные сгустки, что он заметил в машине и лесу, выскочили у него из головы, потому что он, после встречи с гаишником, сказавшем о жене, думал о делах семейных.

– Алёха? – переспросил он водителя и отчего-то в памяти всплыл его приятель по доставке дипломированный историк пермского универа Алексей Зверев.

– Он живой, что ему будет, – сказал Тимур. – По крайней мере, когда виделись, отлично себя чувствовал. Собирается переезжать в Краснодар, там ему от тётки дом остался. Виноградник там, сливы, абрикосы, в общем, нормально. Машину собрался новую брать, хочет китайскую, их много сейчас. А вы с ним знакомы?

Анатолий, внимательно поглядывавший на него, чуть оторопел. Даже уазик немного рыскнул в сторону. Тимур, ответив на вопрос, опять погрузился в свои думы. То, что он нашёл хорошую работу у якобы дурачков, занимающихся НЛО, жену не удивит. Она сама закончила биофак и даже участвовала в той самой знаменитой экспедиции в один из северных заповедников Прикамья, когда там нашли следы инопланетного космодрома. Так что жена знает, что такие люди есть и порог понимания у неё в этом вопросе очень низок, не придётся скакать через него с усилиями. Про машину можно отмазаться, а вот как переехать и жить на два города, надо подумать.

– А шары живые видел? – зашёл с другого края Анатолий. – По лесу катаются, людей жрут, нечисть из них делают. Закатают в себя, переварят и готов чокнутый леший, или как у нас говорят – кулешата.

Тимур, опять вылезая из своих мыслей, снова недопонял водителя. Отчего-то вопрос Анатолия вызвал из глубин памяти смешной сериал «Железный капут».

– Это во время войны что ли? – уточнил он. – Немецкое оружие было такое? Не, я не знаю такого. Вот, кстати, Лёху надо спросить, он историк и кандидатскую готовил именно по вундервафлям всем этим. Оружие возмездия и прочее. Я в этом не разбираюсь от слова «совсем».

Дальше ехали молча. Дорога пошла асфальтированная, и как все автотрассы в Пермском крае, ровная и гладкая. Анатолий успевал с кем-то переписываться. Заметив это, Тимур захотел тоже отписаться жене, но вспомнил, что телефон сел ещё утром, а гнездо зарядки было занято водительским смартфоном. Просить его он не стал, решил на автовокзале зарядиться.

Замелькали по бокам дачи, начался Соликамск. Как и обещал, Анатолий довёз его до самого автовокзала.

– На ныробский автобус уже не успел, – сказал он. – Но ещё три соликамских пойдут. У тебя денег то хватит на билет? Да ещё такси надо будет в Перми, автобусы поздно приходят.

Из кармана Тимур вытащил деньги. Отдав Анатолию две тысячи вместо полутора – больше он брать наотрез отказался – у него осталось ещё четыре тысячи рублей.

– Хватит, – улыбнулся он, отстёгивая ремень. – Большое спасибо, что довезли. Скоро вернусь за машиной. Ой, а телефон дайте свой. Есть ручка с бумажкой? А то мой аппарат сел. Насчёт трактора порешаем.

Записал номер, сунул в карман и когда собрался выходить, что-то кольнуло его в правое бедро, откуда снизу, из-под сиденья. Но внимания на это Тимур не обратил, только покосился недоумённо. Выйдя из уазика, он двинул к автовокзалу. Обернувшись, чтобы помахать на прощание Анатолию, увидел, что тот развернулся в салон и как будто толкает что-то там на заднее сиденье или за него. Ну, перекладывает вещи наверно или что там, подумал Тимур и даже не подумал, что там такого может быть.

Купив билет на восьмичасовой автобус, он сходил в кафе-узбечку за углом, натрескался лагмана с пловом, запил двумя стаканами горячего чаю и уселся в зале ожидания. Нашёл розетку, поставил телефон на зарядку и принялся ждать автобус. Правое бедро в месте укола вдруг заныло, потом стало легонько пульсировать, и даже зажгло. Тимур почесался, и сходил в магазин за парой маленьких бутылочек коньячку. Одну выпил на улице, оглядевшись, нет ли полиции рядом, вторую сунул в куртку. Жжение в бедре утихло.

«О что там царапнулся? – подумал Тимур. – Ладно, дома поглядим. Блоха лесная какая-нибудь укусила, в этих уазиках деревенских кто только не обитает».

Мыслями он уже был дома и даже не заметил, как за ним из жёлтого хэтчбека наблюдает Клим Мошев, тот самый полицейский, брат водителя, встретившийся им на дороге. Он был уже в штатском и пристально смотрел за Тимуром, иногда что-то отписывая в мессенджерах.

Если бы Тимур видел, что там сообщается, он бы напрягся. Последней отправленной Климом информацией было: «Купил коньяк, чешет жопу. Через пару дней вернётся обратно, как обычно. Поехал я домой». Ответил ему некий Коростелев: «Давай, пока».

Вскоре Тимур сидел в автобусе и дремал, выпив вторую бутылочку коньяка. Часть правого бедра онемела, но он этого не чувствовал. Иногда просыпаясь, Тимур трогал внутренний карман, где лежали доллары и посматривал в окно. После Добрянки он окончательно очнулся, потянулся и написал жене в телефон: «Скоро буду, всё нормально».

Усевшись на пригорке, рядом с кустом бузины, Алёха в бинокль смотрел, как Тимур садится в уазик. Эта машина была ему знакома. У владельца уазика порой случались странные походы в лес, именно туда, где шарахались зомбаки и показывались объекты. Алёха чуял, что есть какая-то связь у Анатолия и его брата-гаишника с лесными обитателями. И к алмазникам Мошевы были неравнодушны. Засекал он несколько раз тех в тайге, как раз возле охотничьей избушки этой семейки они ошивались.

«Нормально доберётся, – подумал Алёха. – Не тронут его, всяко поопасаются, вдруг с нами знаком, а ответ короткий будет».

Эту деревню, где жили Мошевы и другие граждане, никогда не трогали зомбаки и объекты. Было совсем непонятно, чем тут занимаются жители. Вроде и охота тут и рыбалка, и ягоды собирают. Но ведь так не проживёшь на широкую ногу с такими заработками. А у каждого большущий новый дом, по машине на каждого, снегоходов не меньше пары на дворе. И ещё знал Алёха, что деревенские за последние годы понакупали себе квартир в Соликамске, Березниках, Перми, Екатеринбурге, ещё где-то. А на какие шиши? Туристов здесь не бывало, так, иногда грибники появятся, вроде Тимура.

Деревня была самой крайней перед тайгой. Других, севернее и восточнее, уже не осталось. Всех жителей там, кто оставался, подевали зомбаки в неизвестно куда. Была колония лесная, зэков оттуда увезли, в посёлке при ней жили человек двадцать, а в прошлом году обезлюдело там. Загадок много.

Алёха поднялся, тронув нечаянно при этом ветку бузины, на ней закачались красивые кисти оранжевых ягод. Около этих кустов хорошо отабориваться, ни мух, ни мышей не будет Покрутив головой, Алёха увидал и чёрную бузину. Из её ягод, с добавками всякими, делали пропитку для лесной стражи. Одежду свою обрабатывали так, на случай ранения. Пока помогало. Сорвав пару кистей чёрной бузины, Алёха сунул их в наружный карман рюкзака, вечером съест, сон лучше будет.

До базы сегодня не добраться, да и спешить некуда, надо подумать, где переночевать. Прикинув, Алёха решил двигаться в сторону избушки, что стояла у каменной стены, в ельнике. Построил её неизвестно кто лет восемь-девять назад, и никого там не бывало. Последний раз Алёха забегал туда в позапрошлом году, гвозди в стенку заколотил для одежды, шкафчик старый притаранил и раму застеклил. Сейчас решил проведать, как дела там и спокойно заночевать. Километров двадцать топать, как раз не спеша, к вечеру и доберётся. Просмотрел местность, где-то очень далеко, ближе к трассе, катились два объекта. И ещё один сгусток, вроде как зомбак, быстро так бежал по лесу. Прямо неутомимый. До него километров пять-шесть. Опаздывает на совещание нечисти, подумал Алёха. Ишь какой старательный. Что-то зацепилось в голове, какая-то неувязка: прищурился Алёха, пытаясь уловить, но не сработало. Ладно, потом.

Быстрым волчьим шагом по знакомым тропам помчался он на северо-восток. На ходу приглядывал, отмечал изменения, следы всякие. Три лося прошли, матка с телятами, потянулись в сторону осинника. Птицы взлетели над березняком, кто-то там гоняет их. Одна из них закружилась слишком долго и сверху, из невидимой глазу небесной засады обрушился на неё сокол, только перья по ветру развеялись.

Километров через восемь хода Алёха остановился. Отыскал место у речки, разжёг костерок, вскипятил воды для чая, посидел, отдыхая. Вдруг заметил ниже по течению огромный рассадистый тополь. Такие редко попадаются, обычно вверх все прут. Суета меж веток там наблюдается. Ага, зверь какой-то в гнездо залез. Хотя птенцы уже на крыло давно встали, может, кто и остался там. Так и есть. Чёрный проворный зверь быстро спускался вниз, держа в зубах трепыхавшуюся добычу. Но уйти охотник не успел.

Огромный чёрный орёл с белыми плечами ринулся на него, выставив вперёд свои чудовищные когти. Зверь крутнулся по стволу, уходя от атаки, но появился второй орёл. Вдвоём они напали на охотника. Тот, не дойдя до земли метров шесть, бросил добычу, длинным прыжком сиганул вниз и помчался было прочь. Но орлы не отставали. Один из них схватил зверя за шею одной лапой и тяжело махая крыльями, поднимался ввысь. Охотник, сам ставший добычей, извивался и пытался укусить птицу, но второй орёл налетел сбоку и вонзил свои когти в его туловище. Зверь жутко завизжал. Белоплечие орлы разом взмахнули крыльями и разлетелись в стороны. Неудачливый охотник был разорван, вниз полетели куски шерсти, кровь.

А его добыча – молодой орёл, прыгал по земле, приходя в себя, и наконец, присел, взмахнул крыльями и немного проседая при каждом махе, начал набирать высоту, идя над речкой. Там воздух холоднее и плотнее, лучше держит. Это все птицы знают.

Допив чай, Алёха сполоснул кружку, убрал её в рюкзак и двинулся дальше.

Ближе к вечеру расползлись облака, и нежарко засияло солнце. Стволы деревьев, листья, кусты своими силуэтами вырезали из солнечного света угловатые брусчатые фигуры, иногда туманящиеся от лёгких испарений земли. Выйдя из соснового бора, Алёха оказался на краю пересыхающего болота. Всё оно заросло черничником, только иногда, на редких гривах топорщилась кусты рябины, тальника и снежной ягоды.

– Ягод-то сколько! – восхитился Алёха. – Надо будет обязательно, пока вёдро стоит, сбегать, набрать с десяток вёдер черники на зиму.

Подойдя ближе к гриве, тянувшейся почти от самого берега – там в тени ягоды крупнее – он упал на колени и начал закидывать чернику в рот горстями. Ладони работали как сборочные комбайны. Раз правой рукой! провёл по черничнику, полная жменя, два левой рукой! опять полная горсть. Ягода сладкая, ароматная. Нынче и морошка была, успела до ливней поспеть, и голубика, и клюква скоро начнётся. Запасы продуктов на базе огромны и разнообразны, но свежие лесные ягоды лучшее в этом мире. И малины насобирал Алёха, и лесной клубники, и шиповника насушит. Раньше ему помогал Серёга, а Графит только жрать может варенье. С собой на сбор ягоды его возьму, решил Алёха, хватит дурака валять.

Он полз вдоль гривы, и вдруг с другого её конца показался огромный медведь. Чёрнолохматый зверь ползком медленно шарашился по черничнику, лопая ягоды. Алёха и медведь подняли головы одновременно, секунду поглядели друг на друга и опустив головы, продолжили трескать чернику.

Наевшись вдоволь, Алёха встал, глянул на лесного хозяина, а тот повернул к нему здоровенную морду, как бы спрашивая – наелся, человечек?

– Ну, счастливо оставаться, дружище Топтыгин, – сказал Алёха и потопал к берегу болота, там, среди деревьев, идти было проще, чем по мшистым кочкам.

Медведь глянул вслед и опустив морду, занялся вкусной ягодой.

По прикидкам, до избушки под камнем оставалось километров шесть-семь, Алёха решил не спешить и забежать проведать полянку с раздуй-травой. Её явно кто-то высадил в укромном месте, да и забыл. Знающий был человек. Скорее всего сгинул в тайге и следов не оставил. А может, это Марафет был? Алёха остановил шаг, и присел на мягкий белесый мох, наросший на крутом гористом склоне. Он всегда старался на остановках быть незаметным и это вошло уже в привычку. Бросив взгляд по сторонам, Алёха ничего подозрительного не заметил. Стал вспоминать, что ему говорили о Марафете, которого вчера засёк Графит с коптера, и который позапрошлой ночью довольно легко и умело расправился с атакой зомбаков и даже объекта.

Мутный был человек, но надёжный. Кроме работы на базе промышлял и старательством. Понять его не могли, видно, что имеет свои цели. Таких людей побаиваются и не доверяют до конца, вдруг его потаённые интересы пересилят очевидные задачи. И всё-таки было неожиданностью, когда Марафета упекли на десять лет за убийство какого-то проходимца. А через год-два и лагерь разгромили. Про базу он точно не знает, если только, а что только? Не знает и всё. Серёга ещё как-то обмолвился, что шкуру с Марафета спустит за всякие дела, но как, что и почему, не рассказал. А теперь уже и не скажет. Надо быть настороже. Чёрные алмазники, хоть хитры и скользки, но их просчитать можно, а Марафета трудно было понять. Надо будет досье его поднять на базе, познакомиться ближе. Если, если до архива дойти. Где-то здесь Марафет бродит. И шёл он на север. Да он к базе и топает.

Алёха осторожно встал, огляделся, прислушался, попробовал связаться с Графитом. Молчит правовед, далеко до него, значит. Надо идти. Так, проведать полянку с раздуй-травой, потом к избушке. Просмотрел местность Алёха и замер. Километрах в десяти отсюда неспешно сгустки движутся, а это зомбаки в поход идут, стопудов. Сколько их? аж восемь штук. Много, много. Куда они намылились? Откуда их столько взялось за последние два года? Ладно, на базе станем думать. Тимура ещё подобрать надо, через неделю выходить за ним пора, в Соликамск добираться.

Он поднялся по склону повыше, увидел Надёжный Камень, его не спутать ни с каким другим, так, белого осинника не видать, значит, восточнее надо брать, чтоб на полянку выйти. Спустился с горки Алёха и забирая вправо, зашагал.

Вот и ложбинка та, вся по краям заросла кустами. Никто и не подумает, что там плантация раздуй-травы. Можно прямо из седловины пролезть, но Алёха так никогда не делал. Лишние следы, лишние проблемы. огляделся, оторвал пуговицу и чиркая ею по земле и каменным выростам, обошёл кусты и влез на полянку со стороны обрыва, там, где надо очень спокойно и аккуратно себя вести. А то летать без крыльев он ещё не научился. Вот и раздуй-трава. Хорошо тут растёт. В других местах редко где так много её. Алёха вылез на край полянки и задумался. Обычно траву-защитницу только с весны до осени применяли и запасы её невелики на базе. А всё меняется сейчас. Надо бы побольше заготовить. Кстати, давно хотел корни у неё использовать. Наверняка там тоже польза таится.

Посмотрел внимательно, семена уже сбросила раздуй-трава, редкие метёлки пустые стоят. Очень аккуратно, голыми пальцами выкопал он три десятка, и прямо вместе с землёй, не отряхивая, сложил в матерчатый пакет в рюкзак. Подумал и снарядил свою стрелялку. Уже обратно собирался Алёха ползти на обрыв, откуда в седловину спускаться, да что-то глаз у него зацепился. Непорядок вроде какой. И увидел. На противоположной стороне полянки выщипана раздуй-трава. Немного, но выщипана. И ветки кустов с чуть ободранной корой, ещё не заветрились. Кто-то был тут сегодня утром или край – вчера, может, вечером. А это Марафет и был. Про него говорили, что с него раздуй-трава и начала применяться для защиты. Может, и плантация его?

Алёха вылез из кустов и опять задумался. Его маршрут и путь Марафета почти совпадают. Так он тоже в избушку идёт!

Уже солнце закатывалось, меж ёлок и тополей начали качаться вечерние тени, укрывая тайгу от взглядов, когда Алёха вышел к избушке. Но не стал он подходить к ней обычным путём. Решил проверить, нет ли кого там и потому со скалы посматривал. Метрах в тридцати под ней избушка стояла. Рядом никого нет. Кол так и подпирает дверь, как они с Серёгой в позапрошлом году оставили. Тишина. Последний километр Алёха шёл около часа, очень не торопясь и таясь в тени, всё время посматривая по сторонам. Место удобное выбрал для наблюдения, правда, крышу избушки закрывали густые еловые лапы – несколько ёлок рядом росли. Но делу это не помеха. Решил Алёха тут и заночевать. Костёр не разводить, потихоньку посидеть, полежать. Недалеко от края ложбинка мхом поросла, туда спальник бросить, очень удобно будет.

И едва не пропустил он, когда откуда-то, даже не совсем понятно откуда, появился Марафет. Вытащил кол и зашёл в избушку. В это время Алёха обсыпал из стрелялки все подходы к своему лежбищу, даже по краю обрыва и то уложил раздуй-траву. Марафет хозяйничал внизу. Сходил за водой, при этом с минуту стоял с полным ведром, осматривал скалу, что-то почуял, наверно. Печку затопил, дым так хорошо в лапах еловых рассеивался, что почти не учуял его Алёха. Посмотрел вокруг, вот они, зомбаки, километрах в двух отсюда. Явно к избушке топают. И когда уже совсем темнеть начало, и Алёха подумал, что надо погрызть чего да и на боковую, на полянку перед избой вышли двое. Обоих он знал – чёрные алмазники Чагин и Чудинов, лютые, жадные, к таким спиной не поворачивайся. Пустил их к себе в дом Марафет.

У Алёхи сон пропал, очень хотелось послушать, о чём они там говорить станут. Он уж подумывал спуститься вниз, да одёрнул сам себя. В темноте запросто сорваться можно, в обход идти далеко, и к тому же зомбаки рядом где-то скутся. Ещё раз просканил Алёха и на тебе! Аж четыре объекта катятся, совсем рядом. Близко к избушке не подходят, потому что Марафет раздуй-травой обсыпал тут.

За спиной зашуршало. Алёха тревожно обернулся, и тут зомбаки! Трое нечистиков стоят, переминаются с ноги на ногу возле травяного заслона. Пусть трутся, не пройти им. Ладно, надо спать идти. Всю ночь не просканишь, сил на дорогу утром не останется. А небо опять облака затягивают, тьма навалилась. Хотя ночь звёздная должна быть, как раз сейчас метеориты здесь, на Северном Урале падать начинают. Персеиды, кажется. Да, ночь падающих звёзд, а небо в облаках. Алёха залез в ложбинку, устроился поудобнее на спальнике. Это только в кино всё ровно и красиво в тайге. На самом деле, на земле то кочки, то шишки, то корни торчат и прямо сквозь спальник тычутся. Чтоб спокойно уснуть, тренировка нужна и твёрдость духа, подумал Алёха и начал засыпать. У него с этим было всё в порядке.

«Правильно сделал, что поостерёгся и в избушку не пошёл», – только и подумал он, как заметил падающую звезду. Одна, другая, расчеркали небо яркими полосками. Значит, облака опять разошлись, ночь светлая будет. Сон пропал, Алёха приподнялся, сел. Посмотрел направо, зомбаки ушли. Или поняли, что не пройти или команду получили.

Просканил, а у избушки столпотворение!

Тут и зомбаки, и объекты, полукругом стоят, ждут. Как змея, скользнул Алёха к обрыву и вниз заглянул. Ночь ясная, звёзды светят миллионами тонюсеньких ярких лучей, прямо картинка из фильма ужасов. И тут несколько зомбаков неуверенно, однако неуклонно стали двигаться вперёд. Как так? Неужели по раздуй-траве идут?

Когда чёрные алмазники пришли, то бродили около избы, ногами по земле шаркали. Видать, раскидали нечаянно защиту. Сами-то они про неё не знают, только картечью по зомбакам лупят, да объектов режут. А ведь сейчас штурм начнётся. Интересно, дверь хорошо закрыта?

Дверь распахнулась, аж о стенку ударилась! Из дома выскочил мужик и сразу за косяк ушёл, а ему вслед сноп огня, через миг донёсся грохот выстрела. Качнулся от картечи один объект, а зомбаку, дальше всех стоявшему, башку оторвало. Нечистик перекосился, опёрся длинными руками об землю, как орангутанг и уковылял в тень ёлок.

Заметались лучи неоновых фонарей, осветили переднего зомбака, что метрах в двух стоял от входа. В тот же миг кто-то крикнул и выскочил во двор, замахнулся прикладом ружья и замер. Моментально в него зомбаки вцепились когтями своими – в голову, в плечи, в спину. Второй мужик с крыльца шарахнул дуплетом в толпу нечисти и тут же вылетел прямо к ней в руки.

Всё произошло буквально за пару секунд, Алёха только вздохнуть успел. А тот, кто первым выбежал, и за косяк укрылся, обратно скакнул и дверь замкнул. Даже на вершине скалы было слышно, как сильно сбрякал засов.

Два мужика, лица их не видно, отчаянно боролись с толпой зомбаков. Раскидал один нечисть, бросился к двери, закричал что-то вроде «брат, открой!». Но прихлынула к нему куча зомбаков, схватила и на землю повалила. Дальше был просто ужас. Обоих пленников распяли на земле и крепко держали. Те даже не кричали, извивались, дёргались, но из лап зомбаков уйти не удавалось. Объекты, дожидавшиеся в стороне, подкатились ближе и неспешно начали подминать под себя мужиков. Раз, другой по ним проехались. Ушли в сторону, а на земле пусто. Заглотили их, что ли?

Зомбаки и объекты потянулись в лес, в густые тени ельника. И тут хлопнула дверь, Алёха даже не заметил, что она открывалась. Возбуждение уходило, он начал дышать спокойнее. На поляну перед избушкой приковылял безголовый зомбак, покрутился, одной рукой потрогал бревенчатую стену и замер. Из теней вышли два его товарища, взяли за плечи и утащили с собой.

Алёха подождал ещё немного, но всё успокоилось. Он улёгся опять на спальник, и закрыл глаза, думая о том, что такого видеть не приходилось. Но хоть ясно, что происходит. Так, скорее всего и появляются зомбаки. Страшно подумать, сколько их уже. Да, сейчас уже без ружья по лесу не походишь. И отчёт придётся слать в концерн с деталями, с подробностями. Ситуация проясняется вроде бы. Но становится тут опасней всё и труднее.

Тимура надо забирать из Соликамска через неделю. Нет, раньше выходить придётся. Отчёт сделать, Графиту наказать, чтоб с базы ни ногой и в город, надо по-серьёзному уже решать. Дела крутые начинаются. Тимур уж, наверное, дома, спит с женой. Или нет, чего им молодым спать в ночь звездопада. Не спят, ворочаются, культурно отдыхают. Что-то будто щёлкнуло в голове, а ведь те объекты, что днём в стороне трассы катились, они что там делали? И тот белесый сгусток – бегущий зомбак. Да он не бежал, он ехал. И ехал наверняка в уазике, где Тимур! Даже застонал Алёха и открыл глаза. Не верил никогда этим деревенским упырям и вот, наверняка, они связаны со всей нечистью таёжной. Где же Тимур? Добрался он до Соликамска или к объектам угодил? Ладно, тогда послезавтра, точнее, уже завтра надо выходить, ехать в город, там звонить Тимуру. Хотя, с другой стороны резидентура объектов среди людей выявлена. И ещё. Если уцелевший мужик в избушке Марафет, надо ему послание оставить, на базе ему пока делать нечего. Но пусть знает, что ему помогут, если он поможет. Сейчас любой союзник нужен. Из концерна никого не пришлют, это ясно. А может, и приедет кто, как Серёга в своё время. Всё, спать!

Осмотрев коптер, и поставив новую батарейку, Графит опять запустил его. Он гонял его около часа, внимательно рассматривая подходы к базе. Отправив снимок неизвестного Алёхе, он потерял этого бродягу из виду. По всем правилам тот должен был идти по удобным местам, легкопроходимым. Если, конечно, он гуляет или на охоту приехал. Но все пути, где обычно пробирались и очень редкие туристы, и чёрные алмазники, были пусты.

«Скорее всего, он не хочет, что его затрувили, – подумал Графит и поймал себя на том, что успешно русифицирует французскую речь. Trouve, то есть французский глагол «нашли», он переделал, даже не задумываясь: – Зато интересно. Надо будет записать, чтоб не забыть. Кстати, созвучно с русским «затравили», что в нынешнем контексте очень близко к смыслу. Ого, Теодоро Конде, ты скоро начнёшь писать русские книги».

Прозвище Графит, которое дал ему быстрый на слова и дела погибший Серёга, ему понравилось сразу. Он знал, что алмазы источник графита и ощущал себя причастным к этому. На флаге его острова в Карибском море были изображены три бриллианта – вроде королевских лилий – на угольно-чёрном фоне, естественно, графита.

Обшарив возможные места, где мог бы укрываться неизвестный, защитник искинов вернул коптер домой, и занялся своим любимым делом. Он изучал раздуй-траву.

Оборудование на базе было ничуть не хуже любого медицинского центра, и Графит засел за работу. Его интересовало, что именно в этом растении отпугивает объектов и зомбаков. Обычный научный путь, по которому веками шли учёные, успеха не принёс. Графит вроде бы разложил траву на все составляющие, синтезировал их и проводил полевые испытания с риском для жизни. Ничего не получалось. Прошлым летом он даже чуть не попался в руки или ноги или что там есть у объектов.

Первая метка была недалеко от речки Ошьи: Графит вытащил из рюкзака матерчатую разложку, положил на траву и открыл. Штук двадцать бутыльков с мутными жидкостями, но подписанные. Графит взял один, на этикетке значилось «№10». Уже начав раскручивать пробку, он спохватился. Достал блокнот с резинкой, стягивающей обложку и страницы, откинул её и на первой странице написал по-французски: «Dix millilitres de concentre. A cent pas au nord du meandre de la riviere Oshya». Подумал, посмотрел на тайгу, вдохнул сладкий медовый аромат донника, чьи белые метёлки качались рядом, вздохнул и ниже записал по русски: «Примерно десять грамм концентрированного №10, сто шагов на север от поворота Ошьи». Хотел ещё на латыни, но передумал.

Звериная, едва заметная тропка пересекала полянку, где сидел Графит. Открыв бутылёк, он поплескал на землю своим концентратом и осторожно отошёл в сторонку. Спохватился, сделал круг, чтоб не наступить на экспериментальное место, закрутил бутылёк, убрал его в разложку и сунул её в рюкзак.

Недавно Графит сканил округу и заметил пару блёклых сгустков. Они маячили неподалёку – это болтались по своим делам зомбаки. Вскоре они показались у реки и размахивая длинными руками, начали подниматься на угор, к полянке, где вовсю цвёл донник. Сам Графит к этому времени предусмотрительно отошёл в осинник, а перед этим он почиркал одной из пуговиц с куртки по своим следам. Укрывшись за вечно шуршащими осинами, Графит внимательно наблюдал, как зомбаки, учуяв его след, начали водить ладонями над землёй. Он специально наследил у реки полчаса назад.

Зомбаки шли уверенно, как сыскные псы, учуяв след. Вот они приблизились к месту эксперимента, остановились и неуверенно замерли. Посмотрели друг на друга и наклонились головами к самой земле.

«Сработало!» – обрадовался Графит. Но случилось неожиданное: зомбаки принялись рвать опрысканную концентратом траву и жадно пихать в свои глотки. Упав на колени, они зубами стали вырывать корни; Графит заметил на их мордах землю. Тяжело поднявшись, зомбаки покачиваясь, медленно побрели по его следу. Достигнув осинника, там, где он поработал пуговицей, нечисть остановилась. Постояв не двигаясь пару минут, зомбаки так же медленно двинулись в сторону ельника, начинавшегося метрах в двухстах отсюда. Там они и сгинули. Графит, вытащив стрелялку, осторожно пробежался за ними, но их тяжёлые следы внезапно исчезли сразу же за первой ёлкой.

Вернувшись на поляку, правовед увидел, что место, где он налил концентрат номер десять, было выедено вглубь сантиметров на восемь. По какой-то причине лесной страже не разрешали пользоваться никакой цифровой техникой и Графит вытащил из рюкзака старенький фотоаппарат «Зенит», и тщательно заснял место эксперимента. Вышел на берег, там, где просматривались подходы метров на пятьдесят и достав блокнот, внёс в него запись: «Зомбаки – 2 штуки, рост 180 см, второй 175. Одеты, один коричневые широкие брюки, заправленные в чёрные резиновые сапоги, рубашка серая, пиджак чёрный в полоску. Второй – штанов нет, лохмотья от пояса болтаются, ноги кривые, волосатые, куртка рабочая с надписью на спине что то «Спецтех…», на ногах кирзовые сапоги..» Далее Графит описал их поведение и таинственное исчезновение.

И только он сунул блокнот в рюкзак и хотел развести костерок, чтоб чайку попить да перекусить, как из ельника выкатился объект. Графит впервые видел его днём и даже сначала растерялся. Объект сильно парил, и при этом очертания его окутывались туманом. Запах сырой земли был так силён, что моментально ударил в нос правоведу-экспериментатору. Выкатившись из леса, объект двинулся по следам зомбаков, добрался до выеденной ими ямки, чуть притормозил и решительно направился к Графиту. Тот заметался по берегу, моментально забыв, что надо делать. Аромат сырости накрыл его так, будто он оказался в старом подземелье. Объект приближался, а Графит медленно отступал по берегу, шлёпая порой по воде. И тут его будто шарахнуло: он увидел выбегающих из того же ельника зомбаков, причём не тех, что шарахались здесь недавно, а других, по крайней мере лопотины были иными. Графит очнулся. Выхватив свой морской старинный тесак с расширяющимся кверху лезвием, он прыгнул навстречу объекту и рубанул того поперечным ударом. Не давая к себе приблизиться, Графит отскочил и ударил ещё раз уже сверху вниз. Через лезвие и ручку он почувствовал, как лопаются струны в теле объекта. Тот попытался накатить на противника, но Графит отмахнул ещё раз обратным ударом и тут на него брызнула пряная жидкость со знакомым запахом. Он бросился наутёк, несясь прыжками по мелководью.

Метров через двадцать оглянулся. Зомбаки уже толклись рядом с объектом, не изъявляя никакого желания уйти в погоню за негром с рюкзаком. Отбежав ещё подальше, Графит остановился и удивился. На берегу никого не было, а вид на полянку ему закрыл тальник и высокие кусты ольхи.

В тот день Графит долго путал следы, истратив аж четыре пуговицы, и ночевал в лесу, километрах в семи от базы. До утра его так никто и не побеспокоил, и добрался он домой спокойно. Кстати, начиная с вечера, Графит не заметил при сканировании ни зомбаков, ни объектов. Те обычно проявлялись ночью, и один или два путешествовали по своим делам в тайге. А зомбаки шатались как в патруле. Но эта ночь была пустынна.

Сейчас, припомнив те приключения, Графит почесал затылок. Лаборатория на базе была замечательной, но, скорее всего, у него самого не хватало умения и опыта. В этом году он заготовил около четырёх литров того самого концентрата номер десять, ещё сам не зная, зачем он нужен. Алёха и Серёга в его дела не мешались, у каждого своих забот хватало. Графит подумал и решил, что расскажет Алёхе, что у него получилось. А пока прибрался в лаборатории, оставшиеся лепестки раздуй-травы зарядил в свою стрелялку.

Правление концерна собиралось раз в году, в одном из неприметных небоскрёбов Шанхая. Господин Юроп задумчиво постукивал пальцами по столу, бездумно разглядывая картину «Белый круг белого квадрата». Её не так давно купили за бешеные деньги.

– Смотришь?! – рядом с Юропом уселся господин Арктик. – Думаю, нас обдурили с этой мазнёй. Я поближе её рассматривал, так там просто белая краска на холсте.

– Это прекрасное искусство, – возразил ему господин Эйшен. Картину купили по его инициативе и он, разглядев её вблизи, решил, что это обман, но признавать такой факт не хотел.

– Ладно, господа, оставим споры о живописи на потом, – сказал господин Америка, председатель этого года. – Сегодня поговорим о наших делах на Урале. Что там происходит?

Курировал алмазный проект господин Оушен и потому Юроп только глянул в его сторону. А тот вытащил стопку бумаг, пошуршал ими и откашлялся.

– Несколько десятилетий назад мы были очень близки к успеху, – сказал он и снова откашлялся. – Нам даже удалось продавить атомные взрывы в тех краях. Но возникает ощущение, что нам кто-то мешает добраться до алмазов. Сначала там были концлагеря, потом, когда их начали ликвидировать, появились стаи нелегальных старателей, которые с оружием охраняют все перспективные территории и стреляют без предупреждения. А сейчас там орудуют неопознанные создания, буквально пожирающие людей.

– Удалось выяснить кто это? – спросил господин Антарктик. Он был самый пожилой в правлении и знал больше других. Именно он дал в своё время наводку на чёрный монолит, пояснив, что тот остался от инопланетных пришельцев. От всяких подробных разъяснений на эту тему он отмалчивался. Члены правления знали, что подобные монолиты есть в Антарктиде и Канаде, но активизировать их пока не требовалось.

– Нет, к сожалению, – господин Оушен снова откашлялся. – Наши люди на базе ведут исследования и, к прискорбию, постоянно несут потери.

– Может, стоит увеличить их количество? – Эйшен чуть подался вперёд. – У них появится больше возможностей. Или подключить правительство России?

– Не стоит привлекать внимания к этой зоне, – поморщился Америка. – Начнутся суета, бестолковая возня. А результата не достигнем.

Оушен поглядел на Эйшена и подумал, что тот способен только бездарные картины покупать, а действовать как надо не умеет. Кивнув в знак благодарности председателю, он продолжил:

– Мы создавали в тех краях большую группировку, но она стала объектом многих атак в разной форме и пришлось её расформировать. Торопиться нам не стоит, надо тщательно всё подготовить. Сами понимаете, на кону уникальные алмазы, чья ценность несоизмерима ни с чем.

Все помолчали, так как уральские алмазы, и только они могли быть использованы как источники энергии для космических полётов. Они были рождены из прадеревьев, существовавших ещё до появления Солнечной системы и самого Солнца. Остальные алмазы появились гораздо позже, их энергетическая ценность была ничтожной.

– Я предлагаю всё-таки усилить нашу группировку, – сказал Антарктик. – Не сотня, не тысяча людей, ни учёных, ни бойцов. Туда надо послать ещё двух-трёх человек. Желательно с небольшими перекосами в мозгу. Как те, кто сейчас там – разумнист, защитник искинов и сумасшедший детектив. Ещё пару таких же в помощь и думаю, своими нестандартными решениями они помогут снять все проблемы.

– Детектива нет, – сказал Оушен. – Недавно он попался объектам при невыясненных обстоятельствах и сейчас стал angestochen, один из тех, с длинными руками и одинаковым лицом.

Господин Юроп опять застучал пальцами по столу. Найти детектива Серёгу ему стоило немалых хлопот и всё впустую.

– Так они вдвоём сейчас работают? – уточнил Антарктик.

– Нет, к ним вскоре присоединится ещё один, – сказал Оушен. – Разумнист наткнулся в лесу на собирателя грибов, приехал из регионального центра.

Он помолчал и добавил:

– Тесты показали, что у этого новичка высочайшие показатели интуитивной логики. Они даже превосходят данные господина Зиона.

Члены правления молчали. Легендарный господин Зион, основатель концерна, был личностью выдающейся настолько, что порой его считали даже и не человеком. Впрочем, про него мало что было известно.

– А чем он ещё занимается, кроме сбора грибов? – спросил Арктик.

– Работает курьером, – ответил Оушен.

Все они сразу же вспомнили древнюю притчу о пастухе, жившем в диких горах. И только один дьявол знал о том, что это величайший полководец всех времён. Может и этот курьер станет когда-нибудь членом правления.

– Хорошо, – господин Антарктик глянул на господина Америку. – У меня есть ещё один кандидат на базу. Это индеец из племени чиппева. Он учился в колледже и даже умудрился попасть на королевскую службу. Ушёл в отставку в звании бушмастера бригады лесных рейнджеров. Меня привлекло в нём парадоксальное мышление перевёрнутой пирамиды. В любой ситуации для него нет заранее установленных фактов.

Немного подумав, члены правления закивали головами. Заодно они одобрили и трудоустройство Тимура. Обсудив ещё несколько вопросов, господа Юроп, Арктик, Антарктик, Америка, Оушен и Эйшен разъехались. Тимур, сидя в своей ипотечной трёхкомнатной квартире с видом на кладбище, ещё не знал, что после официального одобрения его зарплата будет составлять примерно пятьдесят тысяч долларов. А то, что ему выдал Алёха, выплачивалось стажёрам.

Разогнавшись по мелкой речной волне, Антарктик поднял свой гидросамолёт. Сейчас старейший член правления раздумывал, как ему послать на базу ещё одного своего человека. Сделать это было непросто. Кандидаты появлялись там в результате невообразимых случайностей, в основании которых лежали железные закономерности. И если его человек не окажется в нужное время в нужном месте, да ещё лесная стража не почует в нём необходимого коллегу, ничего не получится. Беда в том, что когда наступит это время и где это место, никто не знал. А установить закономерности отбора пока у Антарктика не получалось. Но он знал то, чего не знали другие члены правления. Уральские алмазы тысячи лет не давались в руки концерну, хотя про них широко стало известно буквально два века назад. Сейчас их время пришло – тоже сработала неведомая закономерность, когда появились технологии, способные использовать их как топливо. Но где-то там, на Северном Урале залегала Рубиновая твердь. Именно её и хотел отыскать Антарктик. Возможности того, кто получал к ней доступ, были практически неограничены, и даже древние алмазы из прадеревьев не обладали таким потенциалом. На индейца чиппева Антарктик обратил внимание, когда почуял в нём сильную тягу к поиску. Удалось выяснить, что отставной бушмастер разыскивает своих предков, точнее духов своего народа, ушедших под землю тысячи лет назад. Человек, нацеленный на розыск одного, на своём пути найдёт и другое, решил Антарктик. Пусть ищет Рубиновую твердь. Он довёл до индейца информацию, что под Уралом живут некие дивьи люди – gens incroyables. И тот заинтересовался, а дальше уже было проще. За год бушмастер выучил русский язык, изучил множество книг по мифологии Урала. Причём, даже к удивлению Антарктика, наблюдавшего за этим, легенд в этой части Земли оказалось гораздо больше, чем где-либо. Но поразмыслив, он решил, что это вполне объяснимо, так как именно на Урале и зародилось человечество в нынешнем своём виде.

Уже добравшись домой, Антарктик ещё раз всё как следует обдумал. Оставалось множество неувязок, лакун, но это было в порядке вещей, потому что предусмотреть результаты воздействия всех сил, действующих в мире, невозможно, хотя бы по той причине, что о многих из них неизвестно. Как случилось, например, с появлением объектов и одержимых в районе базы. Концерн имел план по алмазам, Антарктик имел внутри него свой план, о котором никто не знал и наверняка были ещё и другие планы внутри других планов. Обычная жизнь и только.

Во сне, когда Алёха ворочался с боку на бок, твёрдая сосновая шишка оказалась у него под лопаткой. Ёрзая, он в полудрёме пытался лечь поудобнее, но не получалось. Открыв глаза, Алёха пару секунд приходил в себя. Мышцы немного затекли, всё-таки не восемнадцать лет, когда проснулся и сразу готов ко всему. Надо в себя прийти не торопясь. Усевшись на спальнике, Алёха отхлебнул из фляжки чаю, куда всегда добавлял капельку хорошего коньяку. Взбодрился и осмотрелся. Вот-вот солнце встанет, время уже шестой час. Так, надо послание Марафету оставить.

На листке блокнота Алёха написал: «Лагеря нет. Дела плохи, идёт охота. Маяк дай на Хромом Камне, через день от маяка приходи сюда, будут деньги, продукты, еда. В деревне упыри, дай свой адрес в Соликамске или телефон».

Он вытащил перочинный ножик, тот самый, сувенирный, что как-то прислали на базу – штук пятьсот, – приподнял на нём штопор, прижал им записку и аккуратно сбросил послание в то место, где ночью объекты сожрали двух мужиков.

Сразу три фишки для своих применил Алёха. Ножик с красивым рисунком танцующих квадратов был только у лесной стражи. Конечно, за десять лет, как доставили перочинники, часть их потеряли, часть подарили, но это был знак от базы. А Хромой Камень – так называли скалу, торчавшую в тайге, тоже только парни лесной стражи. Официально, на картах она значилась Богатой горой. Инфа об этом тоже могла просочиться, но ничего другого Алёха не придумал. До Хромого Камня день пути, пока Марафет туда доберётся, даст маяк, пока придёт обратно. А если решит что-то на свою самку, его дела. Ситуация в лесу за семь лет изменилась. Этой ночью ему повезло, потом может счастье поиграет на стороне других. И самая тайная фишка – дать маяк, то есть сигнал. Сделать это могли только люди из лесной стражи.

Убирать лепестки раздуй-травы на деревьях рядом с ночлегом Алёха не стал, Марафет обязательно поднимется сюда и осмотрится. Всяко догадается, что отсюда ножик прилетел. А защитная трава опять о лесной страже напомнит.

Просканив лес, Алёха не заметил никого из нечисти, и накинув рюкзак, помчался на базу. Как всегда, двигался он туда не той тропой, по которой уходил с Тимуром. Кто ходит по своим следам, всегда сунет голову в западню.

Большущий чёрно-белый с красным затылком дятел спорхнул с ёлки на крышу избушки. Покрутил башкой по сторонам, наклонился и застучал по доскам, слегка прогнившим за последние годы. Отлично выспавшийся Марафет приоткрыл глаза и глянул на дверь, вроде, стучится кто-то. Расслабился, отвык от леса. Дятел-трудяга барабанит, личинок и тлей всяких выколупывает. Спустив ноги с лежанки, Марафет помотал головой, откашлялся. От печки тянуло сажей. На полу валялись рюкзаки и кружки ночных гостей.

– Твари! – сплюнул Марафет, поглядев на них.

Посмотрел в окно, вроде никого, обулся, взял ружьё и резко открыл дверь. Заслышав возню в избушке, дятел перестал грохотать и наклонив голову набок, высматривал, что там за шум внизу.

Пройдясь по полянке, Марафет увидел только прижатую к земле траву, да нашёл несколько небольших обрывков ткани, то ли от алмазников, то ли от задетых картечью зомбаков. Наплевать! За водой сходить на ключик, чайку попить, да к лагерю ступать. И тут он замер. Прямо у входа в избушку лежал перочинный ножик с бумажкой. Такой же когда-то был и у него – подарил кому-то. И как сразу его не заметил! Неосторожно, ой, как неосторожно.

Встав к избушке спиной, Марафет огляделся, поднял перочинник и прочёл записку. Хмыкнул и задрал голову, рассматривая скалу. Явно оттуда бросили. И тот, кто это сделал, наверняка видел ночную битву. Ну что же, Хромой Камень, так Хромой Камень. Его отсюда нарочно уводят, чтобы не увидел, кто придёт. Ладно, это не важно. Рано или поздно всё равно встретятся.

Внезапно на крыше заколотил дятел, Марафет аж вздрогнул. Это нервы начали шалить, так нельзя, спокойней надо быть.

Попив чайку, он собрался. Прошмонал рюкзаки ночных алмазников – обычный таёжный скарб, ничего особенного. Алмазов и золота нет, видать, шли на делянку. Да не дошли, твари! Не захотели с покойником в избе спать, сейчас сами как конченые по лесу будут бегать. Кстати, а где второе ружьё, с которым этот придурок выскочил?

Порыскав рядом, в лесу, Марафет отыскал оружие. Бросили его нечистики, ни к чему оно им. Вернувшись в избушку, он повесил ружья на гвозди, там же и рюкзаки зацепил. Взял из них только чай да тушёнку. Огляделся, вроде ничего не забыл. Вышел и припоминая, как добраться к Хромому Камню, зашагал всё тем же размашистым таёжным волчьим шагом, бесшумной тенью стелясь среди деревьев.

Выйдя с автовокзала, Тимур уселся на «тридцатку» и покатил домой. Он уже прикинул, что отдаст жене десять тысяч долларов, остальное приберёт в заначку, как настоящий мужик. И сразу начал строить планы, как их потратит. Но мечтать о хорошей жизни мешало ноющее бедро. Туда явно попала какая-то зараза.

«Что там меня укололо?» – думал Тимур и осторожно трогал ногу, где негромко пульсировала боль.

Жена встретила его с хмурым лицом. Оказалось, что тёща заболела, и сейчас детей у неё не оставить, придётся отменять поездку в Турцию, и вообще всё пропало.

– Зато ипотеку заплатим с этих денег, что на отпуск хотели тратить, – весело сказал Тимур.

– Тебе только бы насмешки строить, – хмуро ответила жена и спохватилась: – А где грибы? И кстати, надо будет к маме съездить, лекарства отвезти, а то в их райцентре ничего хорошего в аптеках нет. Давай, завтра сгоняй.

– Машины нет, а грибы остались в лесу, – сделал грустное лицо Тимур и поморщился от удара боли в бедре.

– Что случилось? – испугалась жена.

– Короче, дело было так, – начал врать Тимур, ещё в автобусе продумавший легенду: – Я провалился в болото какое-то, меня вытащил местный, ну как вытащил, помог выбраться. Увидел мою «Ниву», сразу сказал, что купит. Она же у меня неубиваемая, пробег небольшой.

– И что? – жена смотрела на него недоверчиво.

– Я её продал, – Тимур вытащил из кармана пачку денег. – Вот. Девять тысяч долларов. Реально мужик повёлся на тачку, не знаю, чем она приглянулась. В Перми дешевле можно взять.

Жена ахнула, сразу взяла деньги и начала пересчитывать.

– Так что ипотеку почти всю закроем завтра же, – Тимур заходил по кухне и начал набирать воду в чайник. – И ещё.

Он включил чайник и подмигнул любимой:

– Я устроился на работу, – и тут Тимур понял, что не всё предусмотрел. Он хотел отдать жене только девять или десять тысяч долларов. А сейчас придётся больше выложить.

– Мне дали аванс, – Тимур положил ещё четыре тысячи долларов на стол.

– Обалдеть, – жена и эти стала пересчитывать, а потом унесла в спальню, где положила в свою тумбочку. Тимур грустно поцокал языком, у него осталось для заначки всего две тысячи.

Когда жена вернулась, он рассказал, что в деревне, когда продавал «Ниву», были мужики, работающие на сумасшедшего миллиардера. Тот якобы искал НЛО, и Тимуру предложили поработать с ними.

– Местные отказываются, – врал он. – Считают их чокнутыми, и не связываются. Работать только летом. Зарплата десять тысяч баксов в месяц, снабжение за их счёт. Зимой могут вызвать, но сказали, что редко. Работа в тайге.

– А, ну да, – кивнула жена. – Мы тоже в университете где-то там ходили и космодром якобы инопланетный нашли. Понятно. Так тебя летом не будет что ли?

– Мне посоветовали квартиру пока в Соликамске купить, – сказал Тимур. – И семью туда на лето перевозить, чтобы я мог почаще к вам наведываться. Там же не всё время в тайге шататься.

– А, так это вроде вахты, – объяснила сама себе любимая. Задумалась и сказала:

– Полгода по десять тысяч, полгода по пять тысяч. Это хорошо. Надо обдумать и может, на самом деле квартиру там купить, а зимой в Пермь уезжать. Осенью можно в Турцию скататься с детьми. Нормально.

Забрякал телефон, лежащий на кухонном столе – заряжался тут. Тимур взял его и в мессенджере прочитал, сначала про себя, потом вслух: «Уважаемый Тимур! Вы официально приняты на работу в нашу компанию. Ваша заработная плата с первого сентября пятьдесят тысяч долларов в месяц. Вы уже получили часть денег, потому высылаем вам причитающиеся остатки за половину августа. Наличные будете получать в долларах, переводы в рублях. Это сообщение исчезнет через десять минут после прочтения. С уважением!»

Семья Акчуриных обалдела. Жена подпрыгнула и заулыбалась. Она уже представляла себе, куда потратит всю кучу денег. Тимур стоял и перечитывал послание. Он думал о внедорожнике.

Тут снова брякнуло, но уже банковское извещение: «На ваш счёт поступили 920 тысяч рублей, остаток зарплаты за август».

– Вот это круто! – Тимур обнял и расцеловал жену. Но тут же опомнился: – Никому не говори про это, даже маме своей. Скажи, что я геологом устроился, на вахты ездить.

– Конечно, – закивала любимая, хотя самой очень хотелось поделиться с кем-нибудь, похвастаться. Но тут же передумала. Ну их всех, ещё сглазят.

Вдруг Тимур сморщился и уселся, потирая ногу.

– Что с тобой?! – испугалась жена. И тут же будто увидела его впервые: – Одежда на тебе не твоя. Там точно всё нормально?

– Да я когда в болото упал, весь перепачкался, да ещё вонючее всё стало, – бормотал Тимур, бережно поглаживая пульсирующее бедро, от этого становилось немного легче. – Мужик мне свою одежду дал. А ногу поранил, когда в болоте сидел, видать, зараза какая-то прицепилась.

Тут же супруга отправила его в ванную мыться, всю одежду заставила снять и бросить в стирку. Потом наложила ему на больное место пластырь с мазью Вишневского. На бедре была красная опухоль с чёрной блестящей точкой укола.

– Тебя укусил кто-то, – уверенно сказала жена. – Может, змея или болотный клещ какой-нибудь. Если до утра не спадёт, в больницу завтра иди.

Поужинав и немного поболтав с любимой о светлых планах на будущее, Тимур залёг спать. Дети как раз вернулись с прогулки, попрыгали у папы, расстроились, что лисичка из лесу ничего не прислала, но узнав, что завтра пойдут кушать гамбургеры и прочую вредную еду, обрадовались и убежали тупить в компы и телефоны.

Тимур морщась от того, что боли стали чаще, лёг спать на тахте, что стояла на кухне.

– Не хочу тебя тревожить, – сказал жене. – Да и вдруг там потечёт что-нибудь вроде гноя.

Он вдруг понял, что когда снял одежду, полученную от Алёхи, то самочувствие ухудшилось, будто лишился защиты. А может, этот Анатолий Мошев, что вёз его до Соликамска, не простой дядя? Может, связан с зомбаками или объектами? Странная рана у него.

Все угомонились, Тимур немного почитал перед сном Эриха Фромма, по привычке кое с чем не согласился, и выключив свет, уснул. И почти сразу к нему пришли странные сны. Кто-то будто начал командовать ему, что делать с утра. Сама по себе рисовалась мутная, но разборчивая картинка. Ему надлежало ещё затемно одеться и уехать на автовокзал. Оттуда двигаться через Красновишерск на Ваю. Вдруг проявился отчётливый голос, диктующий маршрут – от Ваи дойти до реки Берёзовая Рассоха и стать там табором, ожидая приказаний. Голос, причём очень знакомый, давил на Тимура, но тот внезапно начал задыхаться от ужаса и смог вытащить себя из сна. Проснувшись, едва не заорал от боли. Нога в бедре опухла и что-то в ране часто колотилось, отдаваясь звенящим эхом в плечах.

«Это нечистое, – подумал Тимур. – Это неспроста. Это, что же делать?»

Он чувствовал, что врач ему тут не поможет, и происходящее как-то связано с недавними приключениями в тайге. И тут Тимур вспомнил о лепестках раздуй-травы, подобранной им в лесу на месте битвы неизвестного с зомбаками.

Он еле встал. Спать не хотелось, где-то в голове ещё метался утихающий голос. Тимур понимал, сам не зная почему, что если он уснёт, то не сможет больше противиться его указаниям. Тихонько, стараясь никого не разбудить, он прохромал в гостиную, где сложил на подоконнике всё, что выложил из карманов перед стиркой одежды. Вот и лепестки, немного увядшие, но другого у него ничего нет.

Сам не зная, что делает, Тимур запихал их в рот, немного пожевал, спохватился, вытащил из аптечки пластырь и бинт. Кстати, как только он начал жевать раздуй-траву, боль уменьшилась, во рту стало прохладно. Положив лепестки на бинт, он закрепил их на больном месте пластырем. Боль стала исчезать, но вдруг вновь запульсировала, ярко и остро, как будто что-то там, в ноге, яростно рвалось наружу. Прохромав в ванную, Тимур сел на край ванны и положил руку на больное место. И буквально через минуту увидел, как из-под пластыря заструилась чёрная вязкая жидкость с пряным знакомым запахом. Так пах объект, располосованный им ночью у оврага.

Тимур встал в ванну и немного отодрал пластырь, глянуть, что там. Из раны полилась чёрная жидкость, потом хлынул гной. Опухоль исчезала на глазах. Он ещё раз приложил бинт с кашицей раздуй-травы. Ногу дёрнуло судорогой, Тимур несильно сжал рану по краям и почувствовал нечто твёрдое под кожей – надавил ещё и вылущил один за другим несколько чёрных маленьких, похожих на обкатанные камешки частичек не пойми чего. Они неожиданно звонко застучали, падая в ванну. За ними вылилось немного гноя и боль прошла совсем. Включив воду, Тимур начал смывать всё это отвратительное. Дверь в ванную распахнулась. Кутаясь в халатик, сонная жена смотрела на Тимура.

– Вот, – сказал он. – Прорвало нарыв.

– Ну так, мазь Вишневского сработала, – зевнула жена. – А я слышу, кто-то ходит, пошла посмотреть.

Он попросил кипячёной воды, она принесла перекись водорода и промыла рану. Осмотрев её, жена забинтовала бедро. Акчурины попили чаю, поболтали о грандиозных планах, всё время либо поплёвывая через левое плечо либо постукивая по столу, а потом улеглись спать. Тимур спал на кухонной тахте. Рана на бедре больше не ныла, а наоборот, там разлилось приятное тепло.