Сладкая обманщица

1

Я не могу опоздать на встречу и уж тем более её пропустить. В моем случае опоздание равносильно безоговорочной потере сказочного шанса, поскольку, как сказала Бренда, владелец компании по производству суперкомпьютеров категорически не терпит не пунктуальных людей. Он человек крайне серьезный, требовательный и бескомпромиссный.

«Такие даже шуток не понимают. Будь вовремя, если так сильно хочешь эту работу!» – повторила она много раз, дав понять, что приехать нужно заранее. Часа так за два, а то и больше. Вообще-то именно так я и сделала, даже оставила сорок минут в запасе, но гребаная пробка из-за какой-нибудь очередной нелепой аварии растоптала мои планы в пух и прах.

Пошел второй час, как я стою здесь. Справа всё тот же Dodge с курильщиком за рулем, слева старая Honda с уставшей мамашей. Четверо детей разносят в щепки и салон, и её нервы.

«…небольшая пробка на Мэдисон-стрит в сторону Шестой авеню, есть небольшой затор на Стюарт-стрит в сторону центра, а также на Восьмой авеню образовался транспортный коллапс из-за дорожных работ, завершение которых намечено на эту пятницу. Всем хорошего вечера! Оставайтесь с нами и наслаждайтесь качественной музыкой!» – жизнерадостно информирует мужской голос радиоведущего.

Проклятые дорожные работы! Хоть оставляй здесь машину и беги на своих двоих к офисной высотке, которая вот же – светится через пару кварталов. А что, подумаешь, прибегу чуть вспотевшая и запыхавшаяся, зато вовремя! Тютелька в тютельку!

Бах.

Машина дергается. Из пучка на затылке, которому я посвятила намного больше времени, чем планировала, как назло выпадает светлая прядь и щекочет шею.

– Да вы что, издеваетесь?! – кричу, глядя в зеркало заднего вида. – Я не могу потерять этот шанс! Не могу!

В этой проклятой пробке, которая намертво замерла на месте, в меня умудрилась въехать курица на своем новеньком красном Mercedes!

Жизнь полное дерьмо. Только-только видишь свет в конце туннеля, потихоньку выстраиваешь идеальный план к лучшей и долгожданной жизни, как судьба больно щелкает по носу и лишает даже крошечной надежды на перемены.

Включаю аварийные сигналы, распахиваю дверцу. Взгляды таких же уставших, как и я, водителей со злостью проходятся по мне. Если мы с этой слепой тушей за рулем не разойдемся мирно здесь и сейчас, придется ждать сотрудников полиции, которые доберутся до нас ещё очень не скоро. Может завтра. Или в следующей жизни, где я упустила возможность изменить не только свое будущее.

Задний бампер моей Camry 2010 года выпуска поцелован. И это не просто легкий чмок, черт возьми, а самый настоящий засос!

– Я прошу прощения! – выходит из своей тачки тупорылая блондинка. В белоснежном брючном костюме, и огромными серьгами в ушах, которые умудряются ослеплять своим блеском даже в этот пасмурный вечер. – Я отвлеклась и перепутала педали! Мне так стыдно!

– Эй, обезьяна! Сначала ездить научись! – орет из окна бородатый мужик, пытаясь объехать аварию.

Я понимаю его возмущение. Все здесь устали и держатся из последних сил.

– Вали, урод! – отвечает ему блондинка и демонстрирует средний палец. Только что виноватый взгляд в миг сменяется стервозной ядовитостью. – Давай-давай, живее, крокодил!

– На крутую тачку насосала, а на права что, не справилась?

Узкие губы уже готовы раскрыться для очередного грубого ответа.

– Эй, послушай, – говорю ей, закрыв обзор, – здесь у всех уже нервы на пределе. Этот мужик весит больше двухсот фунтов. Он зол, раздражен и ищет повод с кем-нибудь сцепиться. Не провоцируй его. Он может и психом оказаться.

Светло-зеленые глаза бегают из стороны в сторону, губы кривятся от недовольства. Она явно не привыкла держать язык за зубами и включать режим игнорирования. Разумеется, ублюдков необходимо ставить на место, но иногда безопаснее всего промолчать.

– Конченый урод, – говорит девчонка сквозь зубы. Враждебно оглядев пространство вокруг нас, будто бы визуально приказывая всем заткнуться, она опускает взгляд на мой помятый бампер и задетую дверцу багажника. – Прекрасно. Я разбила чужую машину. Не беспокойся, я оплачу ремонт.

Смотрю на свои смарт-часы и понимаю, что до встречи остается не больше двадцати минут. Не удержав в себе парочку грубых словечек, думаю, стоит ли звонить Бренде и просить её замолвить за меня ещё одно словечко? Пусть сообщит, что я попала в аварию не по своей вине, и может тогда встречу, на которую я собиралась несколько часов, перенесут на завтра?

– Слушай, а мы не знакомы? – спрашивает девчонка. Поднимаю на нее глаза, она с любопытством смотрит на меня.

– Не думаю.

– Нет, я точно знаю тебя! – говорит она и улыбается. – Пейдж Саммерс!

Мой взгляд тут же распахивается. Откуда эта девчонка знает мое имя?

– Школа Линкольна в Такоме! Мы учились вместе! – загораются её глаза.

– Разве?

– Я Эмили! – улыбается блондинка. – Эмили Уилсон! У меня были длинные черные волосы, вечно прыщавое лицо и, надо признать, жуткий нос, который я всегда мечтала исправить!

Не знаю, каким именно был этот нос, но сейчас у Эмили он совсем кукольный. Да и в принципе над всем лицом поработал профессионал своего дела. Но к сожалению, как это часто бывает, искусственная гладкость и четкость линий наоборот прибавляют года.

– Не помнишь, да?

– Извини, но нет, – отвечаю спешно, и снова смотрю на часы.

Позвонить Бренде или нет? Мне очень нужна эта работа. Очень! Но она точно пошлет меня на все четыре стороны и скажет, что предупреждала, а потом обязательно предложит вернуться.

– Это и не удивительно! Ты была одной из самых крутых девчонок в старших классах. Таких, как я, ты и твои подружки, просто не замечали.

– …Наверное. Слушай, мне сейчас некогда. Я опаздываю на очень важную для меня встречу и мне нужно позвонить.

– Но мы тут застряли вроде как, – оглядывает она медленно ползущие машины. – Время ещё осталось?

– Его совсем нет, – ставлю руки в боки и смотрю на светящееся здание в тридцать пять этажей. – Черт!

Бегло достаю из машины телефон и звоню Бренде. Я даже готова немного приукрасить действительность, только чтобы она ещё разок мне помогла.

– Кхм. Да, Пейдж? Ты на месте? – с ходу спрашивает она привычным покровительственным тоном.

– Нет. Ну, почти… Я попала в аварию.

– Ты издеваешься? – усмехается моя бывшая начальница. – Я ведь просила тебя быть там вовремя!

– Я попала в аварию! В меня въехал какой-то жирный урод, я очень испугалась! И ещё я не хило треснулась головой, но ты не переживай, со мной всё в полном порядке!

– Господи, Пейдж! – сдается Бренда и виновато вздыхает. – Мне очень жаль, что с тобой такое случилось. Но ведь я говорила, что назначить для тебя это собеседование было крайне сложно. И вообще, я никогда ничего подобного не делала, понимаешь? – Ну, вот. Началось. – Что бы я – Бренда Смит…

– Да, да, да, – не позволяю ей в сотый раз затянуть знакомую песню. – Ты всегда только принимала на работу и увольняла, но никак не помогала в её поиске. Но, Бренда, моей вины в случившемся нет! Я просто попала в аварию!

– Что ты теперь хочешь от меня? Чтобы я позвонила Грейс и попросила перенести встречу?

– Было бы неплохо, – отвечаю, уже понимая, что она не станет этого делать. – Очень даже неплохо.

– Я не буду этого делать, – подтверждает она мои опасения. – Во-первых, не хочу портить себе этот день, ведь она откровенно пошлет меня, хоть мы и подруги. А, во-вторых, ни Грейс, ни её босс переназначать встречу с человеком, который в последний момент сообщает о своей неявке, точно не станут. Ты уже в их черном списке, так что не имеет смысла барахтаться. Я скажу Грейс, что случилось, но у меня язык не повернется снова просить её о помощи.

Чудесно. Мать вашу, просто потрясающе.

– А теперь скажи, ты точно в порядке? Мне приехать к тебе?

– Нет, – опускаю голову, с трудом проглатывая ругательства. Чувство обиды на эту паршивую вселенную раздавливаю в сжатом кулаке. – Приезжать не нужно. Со мной всё нормально.

– Пейдж, не отчаивайся! Новый день откроет новые возможности. Кстати, у меня тут кое-что есть для тебя и…

Отключаюсь и бросаю телефон на сиденье. Так и хочется заорать во всё горло: «Да где же я, мать вашу, согрешила, чтобы так породниться с проклятым невезением?»

– Пейдж, всё в порядке? – спрашивает Эмили. Очень надеюсь, что она понимает по моему взгляду, насколько нелепо звучит этот вопрос. – То есть, – виновато усмехается она, – понятное дело, что это не так. Хотя бы, глядя на эту картину! – указывает на наши машины. Гребаные машины. – Встреча, как я понимаю, не состоится, да?

– Да, – легонько ударяю ладонью по крыше. – Встреча не состоится.

Снова минус возможность и минус надежда.

– Это моя вина.

– Ты здесь ни при чем. Я просто поехала не той дорогой и оказалась в этой нескончаемой пробке.

– Может быть. И всё же, я к этому причастна.

Я уже ни о чем не хочу думать. Пробка, спешка, авария, хлопоты Бренды, которые я, не явившись на встречу, не оценила. Да пошло оно всё к черту. Сейчас бы сбежать куда-нибудь далеко отсюда и в очередной раз потеряться, забыв обо всем, что по сей день усложняет мне жизнь. То есть… Нет, нисколько не усложняет. Просто… Неважно.

Может, стоило бы дослушать Бренду до конца?

– Раз уж твоя встреча не состоялась, а моя невнимательность стала причиной аварии и твоего паршивого настроения, позволь мне искупить вину и пригласить тебя на ужин? Заодно и рассчитаюсь с тобой за причиненный ущерб. Что скажешь?

С мрачного неба срываются мелкие капли дождя. Я правда не помню эту Эмили и мне сложно представить её с черными волосами и проблемной кожей, когда сейчас идеальный холодный блонд отлично сочетается с её ухоженной внешностью. Понятное дело, все мы с годами меняемся, а благодаря мастерству косметологов и пластических хирургов, человек обретает совершенно иное лицо. Но она знает мое имя. И я действительно училась в школе Линкольна в Такоме.

– Хорошо, – соглашаюсь, желая поскорее убраться отсюда. – Куда поедем?

Спустя час с лишним заходим с Эмили в известный ресторан средиземноморской кухни. Сегодня пятница и я сомневаюсь, что для нас найдется свободное место. В таких заведениях бронировать столик необходимо за неделю, а то и больше.

– Добрый вечер, – встречает нас хостес. – Ваш столик у окна, мисс Уилсон.

– Отлично, – с деланным высокомерием говорит Эмили. – Принесите нам газированную воду, пока мы будем изучать меню. Провожать не нужно, дорогу знаем.

– Поняла вас. Хорошего вам вечера.

Следую за Эмили, мужчины за другими столиками смотрят нам вслед. Не сомневаюсь, что через какое-то время официант угостит нас каким-нибудь коктейлем, который отправит в знак внимания кто-нибудь из присутствующих кавалеров.

Тот самый столик у окна представляет собой целую ВИП-зону с четырьмя мягкими креслами изумрудного и горчичного цветов, высокими напольными лампами, круглым массивным столом и всё это на высоком подиуме рядом с огромным окном, из которого открывается вид на таинственный и дождливый Сиэтл.

Ставлю сумочку к спинке мягкого кресла, который вот-вот займу, снимаю теплое кашемировое пальто цвета слоновой кости. Замечаю внимательный взгляд Эмили. Её глаза медленно проходятся по двум золотым браслетам на моей руке, нюдовому маникюру, колье в виде овальных колец, сцепленных друг с другом. Даже официант, что приносит две стеклянные бутылки воды, стаканы и меню, не в силах нарушить это её откровенное изучение моей внешности.

– Добрый вечер. Меня зовут Пол и сегодня я буду вашим официантом. Желаете сделать заказ сразу или вам необходимо время, чтобы ознакомиться с меню?

– Добрый вечер, Пол, – говорю, подняв на него глаза. Сомневаюсь, что Эмили услышала его имя. – Мне, пожалуйста, запеченного цыпленка с ризотто и карамелизированным луком.

– Превосходный выбор!

– И зеленый чай с мятой, – добавляю.

– Желаете что-нибудь на десерт?

– Возможно позже. Спасибо.

Пока Эмили делает свой заказ всё тем же прохладным и высокомерным тоном, достаю из сумочки телефон, проверяю электронную почту, которая, как обычно, переполнена рекламными письмами.

– Часто здесь бываешь? – спрашивает Эмили, отправив официанта на кухню. – Знаешь меню.

– Я была здесь всего однажды. Чего не скажешь о тебе, за которой всегда зарезервирован особый столик.

– Не я, – улыбается она, откинувшись на мягкую спинку кресла. – Мой жених. У него много друзей и связей. Он часто приезжает в Сиэтл по делам.

– Так ты невеста!

– Именно.

– Поздравляю.

Мне сложно изображать искреннюю радость за человека, которого я впервые вижу. Да, возможно мы и впрямь учились в одной школе, но я совсем не помню черноволосую Эмили Уилсон, которую «мы с подружками не замечали».

– Спасибо.

– И когда свадьба? – спрашиваю только для поддержания разговора.

Эмили опускает взгляд на внушительный бриллиант, который красуется на её безымянном пальце. Надо признать, у её жениха есть вкус. И деньги.

– Летом. Где ещё не знаем, но впереди почти год, чтобы принять решение. Учитывая, что Оуэн готов исполнить все мои мечты, она может состояться на моем собственном острове, который он подарит мне на это Рождество, – сообщает Эмили с фальшивой скромностью. – Ты всё ещё не помнишь меня?

Отрицательно качаю головой.

– Ладно, это не удивительно, – отмахивается Эмили. – Я тогда мало чем отличалась от серой мыши. Старшие классы – самый страшный позор в моей жизни! Я одевалась, как чучело, красила волосы в черный и выщипывала брови до тончайшей нити, хотя тогда это уже давно вышло из моды.

В школе у меня был свой круг общения, в который входили веселые и (надо признать!) модные девчонки, а все остальные были либо скучными отличницами, либо полными неудачницами. И, наверное, мышку Эмили Уилсон я причисляла ко второй категории. Чего, разумеется, не сделала бы сейчас.

На ней костюм от всемирно известного бренда, как и кожаная квадратная сумка, на ручке которой красуется шелковый платочек за десять тысяч долларов. Богатый жених, бриллиант на безымянном пальце, гладкое и угловатое лицо, которое обошлось ей в кругленькую сумму, роскошные блестящие волосы и довольный своей жизнью взгляд ясных светло-зеленых глаз – определенно в свои двадцать с небольшим жизнь Эмили Уилсон из Такомы ой как удалась.

– Все мы были такими. Кто-то в большей степени, кто-то в меньшей, – говорю, закинув ногу на ногу. Беру стакан с водой, делаю пару небольших глотков, а когда ставлю обратно на стол, замечаю, приклеившийся к моему безымянному пальцу взгляд Эмили. – Старались не отставать от моды и быть в тренде, но чаще всего выглядели совершенно нелепо.

– Чего не скажешь о тебе. Ты была самой модной и крутой старшеклассницей. Тебя многие копировали, но ничего толкового ни у кого не получалось.

– Ты это серьезно? – не сдерживаю смешок. Таких подробностей я не знала.

– Что было, то было! – смеется Эмили. – Ладно, что мы всё об этой дурацкой школе говорим! Расскажи, как сложилась твоя жизнь? Чем ты занимаешься?

– Жизнь, как жизнь, – отвечаю, пожав плечами. – Окончила университет, работала переводчиком в крупной строительной компании, а потом мне это всё наскучило, и я отправилась в продолжительное путешествие по Европе. Вот и всё.

– Когда ты столько успела?

– Я начала работать сразу, как поступила в университет, – отчеканиваю с самым умиротворенным видом. – Учеба, работа – надоело. Когда получила диплом, уволилась и отправилась знакомиться с миром.

– Классно. У тебя кто-нибудь есть?

Вопрос вызывает у меня улыбку. За ней скрывается раздражение, но не любопытство Эмили тому причина.

– Извини, – качает она головой, – у меня есть неконтролируемая привычка лезть не в свое дело.

– У меня никого нет. Был парень, наши отношения длились почти два года, но ни к чему толковому они не привели. Я не страдаю, если ты об этом.

Лгать и вживаться в роль… Это у меня уже профессиональное.

– Ты прекрасно выглядишь. Мужчинам придется попотеть, чтобы добиться твоего расположения. Надеюсь, та важная встреча, на которую ты сегодня опоздала из-за меня, никак не связана с делами сердечными?

– Встреча подразумевала исключительно деловой характер. Я ехала на собеседование.

– Серьезно? – смотрит на меня виновато. – Ты собиралась устроиться на работу?

– Путешествие лишило меня запасов, если можно так выразиться. Настало время их пополнять. Моя давняя подруга организовала встречу с владельцем крупной компании, который ищет сотрудников со знанием нескольких языков. С этой работой у меня всё могло измениться, – произношу невольно и задумчиво.

– Что именно? – уточняет Эмили, наклонившись к столу.

– Да так, – закатываю глаза. – Я свой шанс упустила. И это не твоя вина, – говорю честно. Потому что во всем виновата вселенная, которая не впервой крадет мою удачу.

– И всё же, я чувствую себя виноватой, Пейдж. Я видела, как ты расстроилась, когда поговорила с кем-то по телефону. Да и сейчас на тебе лица нет. Может, ещё есть возможность всё исправить?

– Увы, нет. Владелец, с которым я должна была встретиться, лично беседует с претендентами на серьезные должности. А у него, по словам подруги, непростой характер. И он не выносит опоздания.

– Знаю таких! Они никогда не улыбаются и у них мерзкий характер! – коротко хмыкает Эмили, скользнув надменным взглядом по свободному креслу рядом со мной.

Официант ставит на стол наш ужин и, пожелав приятного аппетита, исчезает. Правда, не успеваю я наколоть на вилку овощи, как он возвращается с двумя широкими стаканами, в которых, очевидно, алкогольные коктейли.

– Вас угощают гости за дальним столиком.

– Как же любезно с их стороны, – говорит Эмили нарочито уставшим тоном. – Передайте этим гостям нашу благодарность и верните напитки. К нам с подругой вот-вот присоединятся мужья.

– Я вас понял.

Официант забирает стаканы обратно и уносит на другой конец зала.

– «Мужья»? – смотрю на нее с улыбкой. – Не проще ли просто вежливо от этих напитков отказаться?

– Так безопаснее, разве нет?

– Скорее всего.

– Стоит только сделать глоток, как этот «ухажер» сядет рядом и от него уже будет не избавиться. Сама ведь говорила, психов сейчас много.

– Мужья! – изображаю улыбку. – Отличная идея.

– Так и какие у тебя теперь планы? Есть другие варианты по работе?

Приступаю к еде. Ароматы сказочные, слюнки так и текут. Паршивое настроение не в силах испортить мне аппетит.

– Вариантов нет, но я продолжу поиски, – отвечаю, в тысячный раз подумав о пустом банковском счете, который жизненно необходимо пополнить в самое ближайшее время. – И впредь буду следить по навигатору за ситуациями на дорогах.

– Извини, конечно, но ты не похожа на девушку, которая так уж нуждается в работе. Твоему автомобилю чуть больше десяти лет, но выглядит он, как новенький. На тебе пальто от Dolce&Gabbana, на руке браслет Trinity от Cartier, бриллиантовое кольцо на среднем пальце от Tiffany. Не говоря уже о других вещах, на тебе сейчас около ста тысяч долларов. Просто любопытно, какой должна быть эта зарплата, чтобы удовлетворить потребности такой роскошной девушки, как ты?

– Это всего лишь вещи. Я ехала на собеседование и намеревалась оставить приятное впечатление на предполагаемого босса.

– Если ты хочешь сказать, что на тебе сейчас всё самое дорогое из твоего гардероба, лучше не стоит. Не поверю, – смеется Эмили.

– Расскажи немного о себе? – откровенно перевожу тему. – Чем занимаешься?

Эмили не противится, потому что ей наверняка нравится говорить о себе.

– Последние пять лет я неотрывно связана с миром моды. Сразу после школы прошла кастинг в одно очень известное модельное агентство. Начались бесконечные командировки по Европе и учебу в университете пришлось отложить.

– Так ты модель!

– Да, только теперь у меня другие планы на жизнь. Но они непременно будут связаны с модой и красотой. Так и почему же такой эффектной и по всем меркам дорогостоящей девушке, как ты, нужна работа? – возвращается Эмили к предыдущей теме.

– Не хочу в свои двадцать три года сидеть на шее у родителей, – отвечаю более чем развернуто для наших отношений.

– Предположим я тебе поверила, – смеется Эмили и опускает столовые приборы на край тарелки. – Но ты ведь наверняка ищешь достойную оплату своего труда. Мало кто этим может похвастаться, а учитывая твои предпочтения в одежде и уходе за собой, как ни крути, тебе всё равно не уйти от финансовой помощи «родителей», – показывает она кавычки пальцами.

Кто ты, черт возьми, такая Эмили Уилсон? Мы с тобой что – коллеги?

– Почему мы говорим об этом?

– Потому что я хочу понять, сколько это – достойная зарплата для тебя? – отвечает она вопросом на вопрос. – И какие именно обязанности ты готова выполнять, чтобы стать самостоятельной? Сомневаюсь, что, став переводчицей в компании какого-то дегенерата с придурью и грязным языком, ты заработаешь больше или хотя бы столько же, сколько зарабатывала раньше.

Не могу её понять. Или же прекрасно всё понимаю, только отказываюсь это признавать. Выпрямившись, Эмили запрокидывает ногу за ногу и, сложив руки в замок, опускает их на колено. Она смотрит на меня так, словно вот-вот выдвинет деловое предложение, потому что я прошла её личный кастинг.

– Послушай, Пейдж, меня не интересует твоя жизнь и то, что ты вынуждена скрывать. Я просто хочу знать – сколько? – спрашивает она медленно. – Двадцать тысяч? Тридцать? Пятьдесят? Больше? Сколько тебе нужно, чтобы хоть немного приблизиться к той жизни, которую ты хочешь? Да, Пейдж, – достает она из сумочки блокнот и ручку, – у меня есть к тебе предложение. Оно явно тебе знакомо, однако, совсем не подразумевает ничего, так скажем, неприятного. Наоборот, помимо достойной оплаты ты получишь максимум удовольствия.

Тревога прыгает неугомонным зайчиком по моим ребрам. Я взволнованна, комок тошноты застревает в горле, но я очень стараюсь не выдавать своих чувств. Не сомневаюсь, на уме у моей собеседницы есть то, что способно меня по-настоящему заинтересовать. Вот только из её уст звучат такие суммы, которые навряд ли подразумевают что-то адекватное.

Когда Эмили протягивает блокнот, мне приходится очень постараться, чтобы сохранить прежнее спокойствие.

Один день – 40 000 $ + особые события – 60 000 $

– Что это? – поднимаю глаза на Эмили.

– Мое предложение. Интересует?

– В чем его суть?

– Ты мне нравишься, – говорит Эмили, намеренно оглядев меня сверху вниз. – У тебя есть вкус, ты умеешь преподнести себя. Ты привлекательна и знаешь об этом. Всё, как мне нужно.

– Подобными качествами обладают многие девушки, которые даже задумываться не станут над деталями твоего предложения. Профессионалов много.

– Я не доверяю людям, о которых совсем ничего не знаю. Эти профессионалы прикрываются легендами, носят маски и меняют их в зависимости от нужд клиента. А твое истинное лицо мне известно. В школе ты была классной девчонкой. Ею ты и осталась.

Официант приносит наши напитки. Для меня стеклянный чайник с зеленым чаем и мятой, для Эмили латте с ореховым сиропом. Хитрая полуулыбка на узких губах настораживает. Однако, как бы тревожно мне не было, как бы не резвилось мое воображение, рисуя пугающие картины с личными островами, наркотиками и секс-оргиями, неведомая сила не позволяет мне немедленно завершить этот ужин, поехать домой и прожить ещё один безуспешный день. Эмили права. Даже маленький кусочек общего прошлого, что связывает нас, внушает какое-никакое, а доверие. Или же безвыходность лишила меня мозгов.

– Я предлагаю тебе улететь со мной через семь часов на Лазурный берег Франции и остановиться на полуострове Сен-Жан-Кап-Ферра. В Сиэтл ты вернешься через семь дней, а твой банковский счет к тому времени будет радовать глаз. Работа не сложная, – улыбается Эмили.

Кольцо на её безымянном пальце стоит целое состояние. Mercedes на парковке больше полумиллиона не меньше. Её будущий муж очень даже богат и успешен.

– Что нужно делать?

Эмили довольна собой, а вот я как-то не очень. Я ни секунды не сомневалась, что сегодня мне удастся повернуть свою жизнь на триста шестьдесят градусов и больше никогда не надевать на себя эти чертовы маски. Но собеседование сорвалось, а девушка напротив меня предлагает работу, за которую я могу получить намного больше, чем обычно.

– На этой неделе в Монте-Карло состоится открытие эксклюзивного закрытого клуба, членство в котором стоит целое состояние. Он принадлежит сестре Оуэна. Приедут их родственники, друзья и самые сливочные сливки. Некоторым из них я не нравлюсь, но они, разумеется, не решаются сказать мне об этом в лицо. Оуэн весьма уважаемый человек и от него зависят многие. В частности, Мишель, – злобно усмехается Эмили. – Мерзкая сестрица, которая и открыла свой клуб исключительно благодаря старшему брату. Этим людям я не нравлюсь. Не вызываю у них доверия. Они не рады, что мы с Оуэном собираемся пожениться.

– Это твое предположение или всё же кто-то рискнул сказать тебе это в лицо?

– Норд, – говорит Эмили приглушенным голосом. Её распахнутый взгляд моментально натягивается, словно прямо сейчас перед её носом находится злейший враг, с которого нужно немедленно содрать кожу. – Он говорит за всех. Настраивает против меня.

Красивое имя, думается мне. Величественное, воинственное и неизмеримо мужественное. От него исходит прохлада синего океана и свежесть морозного утра.

– Он и есть твоя работа, – продолжает Эмили. – Отвлеки его от нас с Оуэном. Запудри ему мозги, сделай так, чтобы мы стали ему не интересны. По крайней мере, в ближайшие семь дней. Не хочу, чтобы совместный отдых хоть как-то повлиял на наши с Оуэном отношения.

– За семь дней такое возможно? – спрашиваю, не в силах сдержать скептическую ухмылку.

– Норд прямолинейный человек. Когда он молчит, по коже мороз пробегает. Ледяной ужас, понимаешь? Ему достаточно сказать слово и оно будет острым, как лезвие. В отличие от других членов семьи, Норд самодостаточный. От Оуэна он не зависит и потому позволяет себе свободно… выражаться. Оуэн прислушивается к нему, для него имеет значение его мнение. До этой поездки мне удавалось минимизировать их общение. В этом значительно помогало расстояние, ведь мы с Оуэном живем в Нью-Йорке, а Норд обитает здесь в Сиэтле. Но в ближайшие семь дней, как ты уже успела понять, с этим будет проблематично. Поэтому, ты мне нужна.

– Кем Норд приходится твоему жениху?

– Племянник. Брат-близнец Оуэна погиб в много лет назад и воспитание Норда легло на его плечи.

Племянник. Который финансово не зависит от богатого дяди… Сколько же тогда лет этому Оуэну?

– Что думаешь, Пейдж?

– Я думаю, что с твоей стороны слишком рискованно рассказывать случайному человеку столько информации о твоей личной жизни и планах.

– Но ты не случайный человек, – улыбается она. – Знаешь, куда я ехала, пока не врезалась в тебя? Специально прилетела сюда из Нью-Йорка.

– И куда же?

– На встречу с девушкой, которой и хотела предложить эту работу. Моя знакомая порекомендовала её. В Сиэтле вроде как находится одно из лучших эскорт-агентств в Штатах и эта девчонка как раз оттуда. Она согласилась встретиться со мной без ведома агентства, потому что я физически не успею стать его клиентом, а она хотела заработать больше обычного. Оказывается, нужно предоставить невероятное количество медицинских справок, а учитывая, что я бронирую девушку не для себя, а для другого человека, то все эти бумажки должны быть предоставлены именно от него – Норда. И это не говоря уже о внушительном взносе за годовое обслуживание или что-то вроде того. Короче, обдираловка полная, а мне-то всего нужна девушка на семь дней. Я прилетела сюда, но меня одолевали сомнения, потому что эта девчонка – случайная. Мне не знакомая. Что в её голове, я не знаю. Что, если она предаст меня? Найдет для себя дополнительную выгоду и просто завалит мне всё дело и планы?

– «Дело» и «планы»? – смотрю на нее с улыбкой.

– Ну, это образно!

– Допустим. Но с чего ты решила, что этого не сделаю я?

– Тебе нужны деньги.

Неужели это так заметно.

– Ей тоже нужны, – говорю, – раз она рискнула отжать у агентства его потенциального клиента, и не побояться потерять из-за этого свое место. С обманщицами разговор короткий.

– Да, но только в отличие от нее, ты мечтаешь о другой жизни, Пейдж, – отвечает Эмили, не задумываясь. – О жизни, в которой есть хоть что-то настоящее, а не тысячи масок, фальшивых улыбок и имен, за которыми тебе приходилось скрываться. Ей это нравится. И ей нужны деньги на очередные побрякушки, а вот тебе для того, чтобы изменить мир вокруг себя. Я знаю, что ты профи, Пейдж, – говорит она прямо. – Это заметно по тому, как ты ведешь себя. Ты словно подстраиваешься под своего собеседника, как умное кожаное сиденье роскошного автомобиля под водителя. Но ты, очевидно, устала им быть и просто хочешь начать жизнь с чистого листа. Я могу тебе помочь, – говорит Эмили решительным и серьезным тоном. – И для этого мне понадобится всего семь дней. А пока ты думаешь, отправь мне свои банковские реквизиты. Я оплачу ремонт твоего автомобиля. Кстати, я угадала? – улыбается она, как ни в чем не бывало. – Ему ведь чуть больше десяти лет?

2

«Телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети. Вы можете оставить сообщение на автоответчик после звукового сигнала».

– Привет. – Мой взгляд обводит рамку иллюминатора, за которым плачет ночное небо. – Прости, что не сообщила раньше. Меня снова отправляют в командировку. На семь дней. Как вернусь, сразу приеду, обещаю. И пару часов назад я отправила тебе деньги. Пожалуйста, напиши мне завтра, как проснетесь. И не забудь поцеловать от меня Алекс. Люблю вас.

Кладу телефон на столик между массивными кожаными креслами с вставками из темного дерева. Эмили, закончив телефонный разговор с Оуэном, поднимается на борт его личного самолета с самым деловым видом, вручает бортпроводнику свою сумочку и просит принести нам шампанское до взлета. Какая-то часть меня взволнованна и не может поверить в происходящее: я согласилась на привычное для меня предложение от девушки, которую впервые вижу. Пролечу над атлантическим океаном и Гренландией, чтобы выполнить такую же привычную для меня работу в обход правилам агентства Бренды, где я по её мнению всё ещё работаю. На подготовку и создание легенды отведено около четырнадцати часов, вместо привычных нескольких дней. Это в новинку.

Но другая часть меня абсолютно спокойна, потому что я уверена в своих силах. Я не считаю себя стопроцентным профессионалом, у всякого дела нет предела совершенству. Но, исходя из того, что я ни дня не считала свою работу достойной, уважаемой и, мягко говоря, не зазорной, я смогла достичь того уровня мудрости, до которого девушкам моего возраста добираться ещё много лет. Каждый новый клиент – это опыт. Каждая новая локация и общество – знания. Мне вполне под силу справиться с заданием без советов и контроля Бренды. Без её ведома.

Нам подают шампанское. Эмили поднимает свой бокал, на её гладком лице царит нескрываемое чувство величия.

– За встречу, – говорит она томным голосом, не сводя с меня довольный взгляд. – Она не случайна. Вселенная знает, что мы можем друг другу помочь.

– За встречу, – салютую и смакую сладкий вкус игристого. Самолет плавно трогается с места. – Как ты меня представишь?

– А что ты мне посоветуешь? – улыбается Эмили.

– Кузина.

– Почему не подруга?

– Почему ты считаешь, что семья Оуэна настроена против тебя? – отвечаю вопросом на вопрос.

– Потому что я молода, моя карьера связана с миром моды, а люди более старшего возраста с известной фамилией и при деньгах считают таких девушек легкомысленными и доступными.

– Вот ты и ответила на свой вопрос. Не успею я назвать свое имя, как все они решат, что мы из одного теста. Статус близкого родственника уменьшает подозрения. Имя мне уже придумала?

– Это ни к чему. Чем меньше лжи, тем ниже риск в ней запутаться.

– С чего ты взяла, что я могу в ней запутаться? – не сдерживаю смешок.

– С того, что ты ещё не встретилась с Нордом.

Почему мне так нравится это имя? Я не могу представить лицо его обладателя, но отчего-то будто отчетливо вижу громоздкий и мощный силуэт в свете яркой луны.

– Что это значит?

– Это значит, что Норду не обязательно что-то говорить, чтобы сбить с толку, – отвечает Эмили и напряженно вздыхает. – Я могу запутаться, Пейдж. Не хочу ставить ни себя, ни тебя в неловкое положение. Если, конечно, для тебя важна конфиденциальность, придумай себе фальшивое имя, только сделай это сейчас, чтобы я успела к нему привыкнуть.

За шесть лет верной службы я ни разу не была собой. При своем имени, внешности и стиле. Мне приходилось наращивать волосы до задницы, потому что так хотел клиент, краситься в жгучую брюнетку и носить одежду определенного цвета. Длина ногтей, интенсивность загара, высота каблука, парфюм и даже предпочтения в еде – всё определял клиент. Моника, Дженифер, Элли, Стелла и десятки других имен, принадлежавших выдуманным личностям, с которыми у меня никогда не было ничего общего. Пейдж Саммерс появлялась только лишь, когда заканчивалась работа.

– Ничего подобного, – отвечаю, глянув в иллюминатор. Самолет набирает скорость, огни аэропорта превращаются в сплошную светящуюся полосу. – Я Пейдж Саммерс. Твоя кузина.

– Прекрасно!

– Оуэн знаком с твоей семьей?

Самолет взлетает. Волнение крошечным воздушным шариком поднимается к самому горлу. Агентство Бренды гарантирует безопасность для каждого из его сотрудников. Может ли Эмили сделать то же самое? И не поздно ли я об этом задумалась?

– У меня её нет. Отца у меня никогда не было, отчим ушел от мамы за год до того, как её убил рак. Родственникам на нас всегда было наплевать. Я рассказала Оуэну правду, – сообщает Эмили, глядя в мои глаза. – Что жизнь у меня была так себе, что ухаживала за мамой до самой её смерти, а потом мне просто немножечко повезло оказаться в другом мире.

– Мне очень жаль, Эмили. – Знакомая боль. – В таком случае, я не могу быть твоей кузиной. Придется нам остановиться на роли подруги.

– Черт, точно! – закатывает она глаза. – Я об этом даже не подумала. Значит, будешь моей школьной подругой. И тогда нам вообще ничего не нужно выдумывать. Идеально!

– Расскажи о Норде. Что он из себя представляет, сколько ему лет, чем занимается? Известно ли тебе о его предпочтениях в еде, цветах, музыке, фильмах? Чем он увлекается, что его может заинтересовать, какие девушки его привлекают? Мне поможет любая информация.

– Предпочтения в «еде и цветах»? – поднимает Эмили бровку. – Это так важно?

– Даже не представляешь, насколько.

Эмили задумывается.

– Даже не знаю. Я с ним не так хорошо знакома. Придется опираться на слова Оуэна и мои собственные впечатления.

– Этого будет достаточно.

– Что ж. Норду тридцать шесть. Он входит в первую десятку Forbes самых богатых бизнесменов за тридцать в нашей стране. Не знаю точно, чем занимается его компания, но что-то связанное с технологиями. Когда Оуэн рассказывал о нем, я, честно сказать, не испытывала к этому разговору никакого интереса. Норд привлекателен, – говорит Эмили после недолгой паузы. – Он очень умен, иначе бы не стал настолько успешным и независимым. Оуэн гордится им. Его восхищает целеустремленность племянника, твердость характера, бескомпромиссность и прямолинейность. Ко всякому делу Норд относится с огромной ответственностью. Оуэн говорил, что эти качества достались ему от отца. Себя же он считает намного более мягким и уступчивым человеком. Норд не такой.

Бортпроводник объявляет негласную паузу, предложив нам поздний ужин. Пока перед нами ставят тарелки с ароматной итальянской пастой, салатами и морскими закусками, замечаю на лице Эмили скрытую тревожность. Это чувство не позволяет ей распахнуть взгляд, тянет уголки напряженных губ вниз.

– Ты любишь Оуэна? – спрашиваю прямо, когда бортпроводник, пожелав нам приятного аппетита, скрывается за плотной темно-синей шторкой.

Эмили поднимает на меня светлые глаза.

– Оуэн мне подходит. Он приятный собеседник, прекрасный любовник и благодаря ему я познаю этот мир. Я делаю его моложе, возвращаю его телу и духу утраченные эмоции и легкость бытия, а он одаривает меня новыми знаниями и возможностями, о которых другие могут только мечтать. Мы не собираемся заводить детей, мы хотим жить для себя. Не знаю, любовь ли это, но с ним моя жизнь нравится мне намного больше, чем без него. Девушки ведь мечтают об этом, – улыбается Эмили, приступая к ужину. – Встретить богатого мужчину и стать его женой. Разве нет? Ты, Пейдж, не мечтала о таком, учитывая, что в твоей жизни подобных кандидатов было предостаточно? Став женой одного из них, тебе бы больше не пришлось заниматься сопровождением. Для тебя началась бы новая жизнь. Подобно сказке.

– В современном мире с его жестокостью, несправедливостью и безнравственностью сказкам места нет. В моде потребительские отношения. Или взаимовыгодные: ты мне – я тебе.

– Не могу не согласиться. Но каким бы омерзительным не был этот меркантильный мир, в нем всё ещё живут девушки с самой обыкновенной и на первый взгляд несбыточной мечтой. Но лишь на первый взгляд, – улыбается Эмили, продолжая оценивать меня и мои слова. Подняв свой бокал с шампанским, она салютует мне. – Пусть все наши мечты сбываются. И даже те, о которых мы почти не подозреваем.

Я знаю обо всех своих мечтах. Их можно пересчитать на пальцах одной руки. Каждую ночь я ложусь спать с надеждой, что завтра они осуществятся. Хотя бы одна. Хотя бы на половину. И просыпаюсь утром всё с той же надеждой, что новый день подарит мне возможность сделать так, чтобы всё задуманное осуществилось. Хотя бы что-то. Хотя бы чуть-чуть. Мне очень хочется верить, что Эмили Уилсон и есть та возможность, которую я жду уже столько времени.

Отвечаю на тост улыбкой, за которой прячутся мои слезы. Я делают несколько больших и колючих глотков, чтобы загасить боль в груди и возвращаю Эмили к разговору:

– Норду тридцать шесть и он племянник Оуэна. Значит Оуэну за…

– Ему шестьдесят шесть, – сообщает Эмили. – Между нами сорок три года, но мы этого совсем не ощущаем.

Я готова поверить в существование говорящего таракана, но только не в это. Между ними почти два поколения!

– У него есть дети?

– И ты ничего не скажешь? – смеются её глаза.

Я бы сказала, будь она действительно моей близкой подругой, у которой явно поехала крыша. Но Эмили Уилсон мой клиент, а клиент всегда прав, пока не рискнет применить физическое давление на исполнителя.

– Это твоя жизнь и твой выбор.

Безумный выбор. Дурацкий выбор. Омерзительный выбор.

– Ладно, – качает головой Эмили и возвращается к ужину. – Да, у Оуэна есть дети. Двойняшки Том и Сэнди, которые старше меня на семь лет, – уточняет Эмили в надежде, что сейчас я точно не сдержу эмоции.

Не понимаю, она что – хочет поразить меня собственной тупостью? Иначе как объяснить стремление молодой девушки связать себя узами брака с мужчиной, который годится ей в отцы? Впрочем, он вполне мог бы стать её дедушкой.

– Как они тебя приняли?

– Понятия не имею, – надменно улыбается Эмили. – Через несколько часов мы впервые увидимся. Но Оуэн, разумеется, говорит мне, что я им уже нравлюсь.

– Сколько вы с Оуэном вместе?

Прежде, чем ответить, Эмили расправляет плечи и кладет ногу на ногу, будто бы вот-вот и я точно обрушу на нее бушующее во мне недоумение.

– Два месяца.

Втягивать носом воздух становится ещё сложнее.

– Его сестра, племянник и многие близкие друзья, как ты сама понимаешь, сомневаются в искренности наших чувств. Мы познакомились с ними на благотворительном ужине пару недель назад. Ну и рожи же у них были, когда они меня увидели, – закатывает она глаза. – Завистливые старухи, которых не хотят трахать собственные мужья! Когда Оуэна не было рядом, они делали вид, что не замечали меня и как бы невзначай обсуждали какую-то «шлюшку, которая только и умеет, что вертеть своим задом перед мужиком». Но в присутствии Оуэна на их поганых физиономиях расплывались улыбки, пропитанные ядом. Если бы ты только знала, какие же все они мерзкие и двуличные слабаки. Так бы и придушила каждого собственными руками, но мне приходится изображать саму невинность. Но ничего, – ухмыляется Эмили, – они ещё будут целовать землю, по которой я пройду. И даже Норд. Со временем. А даже, если этого не случится, я смогу сделать так, чтобы Оуэн стал постепенно от него отдаляться. А пока что, с этим мне поможешь ты. Норд должен стать твоим, – заявляет Эмили, сложив перед собой руки в замок. – Завладей его вниманием. Постарайся держать его подальше от Оуэна и желательно остальных. Им совсем необязательно вместе засиживаться у бара или играть в бильярд. Я, разумеется, буду всячески этому содействовать. Если получится, мы уедем раньше остальных. Как я уже говорила, «особые события» оплачиваются отдельно. На этот счет можешь не беспокоиться. Просто сообщай мне, когда у вас будет секс, а я тут же сделаю банковский перевод. Какие-то проблемы?

Очевидно, что мой застывший в воздухе взгляд вызывает подозрения. Накручиваю очередную порцию спагетти на вилку, с отвращением наблюдая за стекающим сливочным соусом.

Под руководством Бренды я чувствовала себя иначе. Я всегда знала, что меня ждет, не сомневалась в собственной безопасности, ведь стать клиентом её агентства сложнее, чем пройти отбор в службу безопасности президента. Но даже, став им, каждому из них приходится не только оплачивать внушительное ежегодное членство, но и ежемесячно предоставлять необходимые справки о состоянии своего здоровья. В том числе, психического.

А какие же гарантии дает мне Эмили?

– У него всё в порядке с головой? – спрашиваю и через силу отправляю в рот гребаные спагетти. – Норд может представлять какую-либо угрозу моему… здоровью?

– А не поздно ли ты спохватилась? – усмехается Эмили, будто нарочно играя на моих нервах. Но я продолжаю дышать. Внешне я чертовски спокойна, как ни в чем не бывало ем свой поздний ужин, который застревает в горле твердым комком, чтобы при первом же удобном случае немедленно вырваться наружу. – Я рассказала тебе о нем всё, что знаю. Понимаю, характеристика так себе, деталей мало, но, насколько я могу судить, с головой он дружит. Если вдруг он предпочитает жесткий секс, ты мне тоже об этом сообщи.

Внутри меня всё сжимается не столько от неизвестности моего ближайшего будущего, сколько от равнодушия в тоне Эмили.

– Сколько раз за два месяца отношений с Оуэном ты его видела?

– Один, – смеется Эмили. Дорогое шампанское – спонсор её веселья. – Две недели назад на том благотворительном ужине, где он не постеснялся назвать меня «девочкой из каталога». Оуэн перевел его слова в шутку, а потом вымаливал у меня прощение за необдуманные слова своего племянника, который «порой бывает слишком несдержан». Разумеется, этого для меня было мало и в качестве утешения моей задетой гордости, Оуэн подарил мне бриллиантовый браслет, – с довольной ухмылкой сообщает девчонка, чья глупая мечта обещает исполниться следующим летом. Если, конечно, ничего этому не помешает. – Норд должен закрыть свой рот, – говорит Эмили, уставившись в невидимую точку между нами. – Я не позволю ни ему, ни кому-то ещё вмешиваться в нашу с Оуэном жизнь. И ты мне в этом поможешь.

3

В аэропорту Ниццы нас встречает личный водитель Оуэна Стаффорда на роскошном микроавтобусе с затемненными стеклами и скромной бутылочкой шампанского за не слишком скромную стоимость. Существенная разница во времени и четырнадцатичасовой перелет сказываются на моем самочувствии, и как бы мне не хотелось ограничиться несколькими глотками холодной воды, приходится проглотить сладкое игристое, которым меня снова угощает Эмили. Точнее, это делает водитель, а она настоятельно советует мне расслабиться.

По пути в пристанище важных особ и знаменитостей, где у Оуэна Стаффорда имеется собственная вилла, обнаруживаю в телефоне сообщение, оставленное на автоответчике продолжительностью в полторы минуты. Решаю прослушать его в одиночестве, вне любопытствующих взглядов Эмили, которая явно жаждет увидеть в моих глазах восхищение. Её статус, возможности, мнимая власть и восхитительный вид из окна обязаны отразиться на моем лице щенячьим восторгом, но всё это я уже видела. В Ницце и Монако мне бывать ещё не доводилось, но я посетила достаточно похожих мест, где на причудливые краски девственной природы накладывается внушительный отпечаток человеческих деяний. Стильные постройки, лоск современных многомиллионных яхт, рассыпанных в голубой воде белоснежными камнями, как молодые стрелы дикого винограда и колючие стебли благоухающих роз, переплетаются с утонченными и элегантными шедеврами богатой архитектуры. Красиво, но для меня совсем не удивительно.

Эмили отвлекается на входящий звонок и по её кошачьему тону становится ясно, что на том конце провода будущий муж.

Несмотря на свой немолодой возраст и весомый статус в обществе, в делах личных и сердечных Оуэн Стаффорд явно не блещет мозгами. Ну, это лишь мое мнение, основанное пока исключительно на словах Эмили, в глазах которой разве что слепой не увидит жажду власти и денег. Думаю, что в его присутствии Эмили ведет себя иначе, наделяет себя качествами, которыми у нее от природы никогда не было, дабы прикрыть жадность, подлость и расчетливость своей натуры. И как бы мне не хотелось это признавать, но ей-таки удалось убедить меня в решительности и серьезности своих намерений. Она впилась в плоть мистера Стаффорда, как разъяренная хищница, и пока не станет его официальной женой, ни за что ослабит хватку. Пока я расхаживала из стороны в сторону, раздумывая над предложением, Эмили, очевидно, в качестве доказательства серьезности своих намерений, сделала банковский перевод на двадцать тысяч долларов, написав, что это «маленькая компенсация» за ущерб, причиненный моей машине. В этой сумме, что обещала увеличиваться с каждым днем, я увидела колоссальные возможности, которые были для меня жизненно необходимы. Семь дней неизвестности показались пустяком, который я вполне могу пережить. Сорок тысяч за день. Шестьдесят за интим. Это не так страшно, как беспомощность из-за отсутствия необходимых финансов.

– Да, милый, и у меня есть сюрприз, – воркует Эмили, накручивая на указательный палец длинную светлую прядь. – Именно за ним я и приехала в Сиэтл!

Подруга подмигивает мне, мол мое присутствие здесь уже на обсуждении, а обусловлено оно давней и крепкой дружбой.

– Мишель с Эшли уже приехали? – спрашивает Эмили и демонстрирует мне рвотный рефлекс. Бриллиантовое колье на её шее и белоснежное платье-футляр от Dior придают этой мерзкой демонстрации дьявольский шик. – Как хорошо, – комментирует Эмили с ядовитой ухмылкой. – А Норд? – поднимает на меня лукавые глаза, а потом в одно мгновение те застывают в пространстве, а губы превращаются в узкую линию. – Вот как. Но ты же говорил, что он прилетит только сегодня к вечеру, разве нет? А-а. Ясно. Что ж, тогда до встречи, любимый. Я так соскучилась, что сегодня навряд ли выпущу тебя из нашей спальни. Мм, – тянет Эмили, опустив веки. – Я тоже. Целую, милый. Жди меня.

Опустив сотовый на соседнее сиденье, Эмили, сохраняя на лице фальшивую улыбку, жмет на кнопку рядом с подлокотником, и за спиной водителя плавно поднимается темная панель. Стоит ей зафиксироваться и скрыть нас от его ушей и глаз, как лицо Эмили заметно темнеет от злости.

– Норд уже там! Прилетел несколько часов назад!

– И что с того?

– Пейдж, он не должен был приехать раньше меня! За это время, он мог наговорить обо мне всё, что ему заблагорассудится!

– Ты только что разговаривала с Оуэном. Тебе показалось что-то странным в его голосе?

Глаза Эмили задумчиво бегают из стороны в сторону.

– Нет. Не думаю.

– Тогда зачем ты накручиваешь себя? Даже если Норд что-то и говорил о тебе своему дяде, тебе точно не составит труда заставить его забыть о каждом услышанном слове. Ты ведь сказала ему, что очень соскучилась, – нарочно играю бровками.

– Черт, ты права! Я просто устала, – вздыхает Эмили и уже через пару секунд хватает свой телефон, включает камеру и протягивает его мне. – Сделаем пикантное фото моему жениху? Пусть у него потекут слюнки и встанет член!

Спустив одну широкую лямку платья на плечо, Эмили оголяет грудь, над которой постарался пластический хирург. Распахнув невинные глаза в обрамлении длинных кукольных ресниц, Эмили сжимает пальцами затвердевший сосок и смотрит в камеру самым безгрешным взглядом.

– Сделано, – говорю, вернув ей гаджет.

– Супер! – улыбается она и отправляет фото Оуэну. – Пусть ждет меня, как верный песик.

– Кто такая Эшли?

– А! – фыркает Эмили, поправляя платье. – Приемная дочь Мишель или что-то вроде того.

– Что-то вроде того?

– Оуэн что-то говорил мне, но я его почти не слушала, потому что расстегивала ему штаны, – смеется Эмили. – Лучше я буду слушать его стоны, чем бесконечную болтовню о чертовой семейке. О! – радуется она, глядя на экран телефона. – Мой развратник отправил мне фото своего стояка!

Господи Иисусе. Надеюсь, Эмили не станет мне его показывать.

– Ещё один весомый плюс наших отношений, – заигрывающе говорит мне Эмили, – Оуэн умеет трахаться. Для большинства мужчин его возраста это что-то нереальное. Но он настоящий мастер.

Я и не сомневалась, что прежде, чем поймать Оуэна в свои коварные сети, Эмили оседлала великое множество старых, но крепких коней.

«Привет, Пейдж! В очередной раз завидую тебе по-хорошему, милая! У тебя самая лучшая в мире работа. Хотела бы я так же ездить по всему земному шару и получать за это хорошие деньги. Прости… Я знаю, что ты очень устаешь и всё это ради нас… У нас всё спокойно. Тьфу-тьфу-тьфу. Представляешь, сломался холодильник! Какое-то невезение. На прошлой неделе крякнула газовая плита, а теперь это. Я вызвала ремонтника, а он сказал, что нужно заменить какую-то пластину, которая по стоимости стоит, как новый холодильник. Думаю, может поставить какой-нибудь маленький? Спасибо тебе за деньги, Пейдж. В очередной раз. Через полчаса поеду в магазин. Ты позвони мне, как будет возможность. Вчера я была с Алекс, а она так сладко спала, что телефон я на всякий случай выключила. Люблю тебя, Пейдж. И спасибо тебе за всё, родная».

Стук в дверь возвращает меня в реальность: роскошное имение в самой высокой точке знаменитого Сен-Жан-Кап-Ферра со сказочным видом на залив Вильфранш и моя «обожаемая» работа.

– Пейдж, к тебе можно? – приоткрывает дверь Эмили.

– Заходи.

– Я не одна, – появляется её довольное лицо и загорелое тело, светящееся бронзой под невесомым белоснежным халатом в пол. Под ним золотой купальник и он почти сливается с её кожей. – Со мной Оуэн.

Колоритная парочка заходит в мою комнату держась за руки. Честно говоря, я не думала, что Оуэн Стаффорд будет выглядеть значительно моложе своих почтенных лет. Седину его густых волос скрывает профессиональное окрашивание в технике Air Touch, загорелое лицо хоть и покрыто сеточками морщин, но смотрятся они весьма деликатно и гармонично. Не знаю, прибегал ли он когда-нибудь к услугам пластического хирурга, но, если так, то работу выполнил настоящий мастер своего дела.

Наше знакомство двадцать минут назад прошло в спешке. Оуэн вежливо пожал мне руку и любезно предложил чувствовать себя, как дома, после чего Эмили тут же схватила его за руку и потянула за собой вверх по лестнице. Перед этим, она, разумеется, прильнула к нему всем телом и запечатлела на его губах долгий, страстный и голодный поцелуй.

– Пейдж, я прошу у тебя прощения за наше вопиющее негостеприимство, – говорит Оуэн и снова протягивает мне руку. – Наше знакомство выдалось слишком сумбурным и мне бы не хотелось прослыть невежественным и невнимательным хозяином.

С улыбкой отвечаю на очередное рукопожатие и останавливаю взгляд на довольной и заметно удовлетворенной Эмили.

– Я не имею права возмущаться и думать о тебе подобным образом, поскольку ваше с Эмили бегство есть ничто иное, как доказательство искренних чувств.

– О-о, – тает от моих слов Эмили и опускает голову на плечо Оуэна. – Я же говорила тебе, что моя Пейдж самая лучшая, добрая и понимающая девочка во всей вселенной. Она уникальная.

– Я очень рад, что ты согласилась приехать к нам, Пейдж, – говорит Оуэн. – Эмили сказала, что тебя пришлось долго уговаривать.

Его густые осветленные волосы туго затянуты на затылке и торчат коротким хвостиком. Оуэна без труда можно было бы назвать дерзким брутальным парнем с многолетней выдержкой, придающей его образу неповторимое изящество, не будь внешние уголки его глаз значительно опущенными. Из-за этого его взгляд разит мягкостью и добротой, а ещё той самой доверчивостью, ставшей проходным билетом для Эмили в его личную жизнь.

– Не то, чтобы долго, – по-дружески щипаю Эмили за бок. – Просто на этой неделе у меня было несколько важных дел, которые нужно было очень постараться перенести без вреда для других людей.

В самолете мы с Эмили обговорили род моей деятельности, хобби, интересы и в общем и целом жизнь. Но я сомневаюсь, что она запомнила обо мне хоть что-то, поскольку пожелала, чтобы я сама рассказала о себе всем, кому придется.

«Ты говори, а я буду тобой восхищаться и поддакивать», – сказала она, потягивая шампанское.

– И раз ты здесь, значит тебе это удалось! – улыбается Оуэн, опустив ладонь на талию Эмили. – Всё ли тебя устраивает в этой комнате? Вид, обстановка?

– Всё замечательно, Оуэн, спасибо.

– Если что-то понадобится, сообщи Глэдис.

– Да, я в курсе. Мы уже познакомились.

– Отлично. Тогда не будем больше тебя задерживать. Ты наверняка хотела отдохнуть после долгого перелета.

– Вообще-то, – вмешивается Эмили и отправляет мне настойчивый взгляд, – Пейдж безумно хотела искупаться в море! Она мне буквально все уши прожужжала!

– Погода сегодня чудесная, – кивает Оуэн. – Сэнди и Норд с раннего утра там отдыхают. Отсюда ведет тропинка к пляжу, только будь осторожна, местами она очень крутая. Можно пойти в обход, но по времени дорога займет минут пятнадцать.

– Я буду осторожна. Спасибо.

– Милый, ты иди, а я тебя догоню, – воркует Эмили. – Нам с Пейдж нужна минутка.

– Ещё увидимся, Пейдж, – говорит мне Оуэн. – Кстати, сегодня мы ужинаем большой компанией.

– Отлично. Увидимся, – провожаю его улыбкой. Когда дверь за ним закрывается, она тот час сползает с моего лица. – Почему мне нужно идти на пляж? За четырнадцать часов в самолете я не сомкнула глаз.

– Потому что где-то там Норд! – отвечает Эмили шепотом. – Чем быстрее ты познакомишься с ним, тем лучше. Сегодня мы будем ужинать здесь в полном составе: Норд, Мишель со своей дочкой, Том и Сэнди, Майкл и Лиза Стюарт, какие-то итальянцы! Не понимаю, зачем всё это, если послезавтра состоится открытие клуба и все эти люди там соберутся! – нервно тараторит Эмили. – Поспишь позже. День длинный.

Меня вновь посещает странное чувство, глядя на вспыхнувшую от раздражения и непонятной озлобленности Эмили. Нервно почесав длинными пальцами лоб, она ставит руки в боки и делает несколько шагов в одну сторону, затем в другую.

– Я чего-то не знаю? – спрашиваю, наблюдая за ней.

– То есть?

– Почему ты так нервничаешь?

Мой вопрос отражается хмурой тенью на её лице.

– А ты спустись на пляж и тогда сама всё поймешь! – отвечает мне резким и приглушенным тоном. – У меня душа не на месте, ясно? Когда мы ехали сюда, я была абсолютно спокойна, но теперь, когда вокруг кружат родственники Оуэна во главе с его обожаемым племянником, который определенно станет звездой сегодняшнего вечера, я, черт возьми, пребываю ужасе, Пейдж! Его нужно отвлечь, понимаешь? Сбить с толку! Я чувствую, что он уже наготове!

– Норд не твоя забота, – говорю уверенно, раскрывая свой чемодан. – Вспоминай об этом, когда тебя начнут одолевать бессмысленные страхи.

Достаю купальники, думаю, какой надеть.

– Ты так спокойна, потому что тебе нечего терять, – говорит Эмили, наблюдая за тем, как я, сделав выбор, достаю всё, что мне может сейчас понадобиться. – Ты ведь понимаешь, что не получишь обещанную плату, если не будешь справляться со своей работой?

– В таком случае, мне очень даже есть, что терять, – изображаю самоуверенную улыбку. – Деньги я люблю. И они мне очень нужны.

А теперь мои слова превращаются в успокоительные пилюли. Эмили расслабляет плечи и глубоко-глубоко вздыхает, будто бы сбрасывая с себя скопившийся всего за несколько минут негатив.

– Сделай всё, чтобы Норд не путался у нас под ногами. Чтобы он молчал и думать о нас с Оуэном забыл. Сделай всё, что для этого потребуется, Пейдж, – смотрит на меня внимательно. – Я в долгу не останусь.

В ответ улыбаюсь ещё шире и демонстрирую соблазнительный купальник.

4

У Сэнди Стаффорд привлекательная внешность. Большие круглые глаза в обрамлении редких, но поразительно длинных ресниц, едва ли умещаются на узком вытянутом лице, усеянном конопушками. Ей больше двадцати не дашь это точно. Полные (натуральные!) губы настолько выразительные, что сложно увести от них взгляд. Когда она улыбается, они с каким-то невообразимым изяществом обнимают ровные ряды белоснежных зубов, будто вылепленных в стоматологическом кабинете. Сомневаюсь, что её брат обделен той же привлекательностью, не говоря уже об их отце. Бесспорно, в молодости Оуэн Стаффорд был тем ещё красавчиком. Впрочем, он и сейчас выглядит непростительно привлекательно.

Мы с Сэнди сразу находим общий язык. Я и не думала, что она окажется первой, с кем я познакомлюсь, да ещё и подружусь. Спускаясь к пляжу по крутой и каменистой тропе, которая точно превращается в горку с препятствиями во время дождя, я настраивала себя на худший вариант развития событий: Норд категорически не идет со мной на контакт, а остальные члены семьи Стаффорд в лучшем случае отвечают мне кислыми улыбками, дабы не расстраивать своего отца, которому я определенно понравилась. Но, как только я положила свои вещи на свободный шезлонг из темного дерева, загорелая и стройная шатенка, разместившаяся на большом квадратном лежаке под белоснежным шатром, просто поздоровалась со мной и спросила, как у меня дела. К такому я точно не была готова, учитывая слова Эмили.

– Пейдж, иди сюда! Места здесь много!

Соглашаюсь на предложение разделить с Сэнди её огромный лежак.

– Поболтаем с тобой. И от солнца можно спрятаться.

– Мне это точно не помешает, – говорю с улыбкой.

Это сейчас моя кожа стала чуть темнее, но в детстве она была настолько бледной с голубоватым оттенком, что мне часто приходилось слышать от взрослых: «Выздоравливай, малышка!». Тем не менее, по сравнению с Эмили и уж тем более Сэнди, чей загар ложится на кожу идеальным слоем бронзового свечения, я похожа на белую фарфоровую статуэтку.

– Выпьешь чего-нибудь? – спрашивает Сэнди. – Я вызвала официанта из бара, должен вот-вот подойти.

– Не откажусь от холодной и сладкой газировки.

– Может, перекусим?

– Да я бы с удовольствием полноценно позавтракала, – улыбаюсь в ответ. – Я проголодалась.

– Обалдеть! – смеется Сэнди. – У меня нет ни одной подруги, которую не пришлось бы уламывать что-то вместе поесть. У каждой есть расписание приема пищи и меня это чертовски бесит. Особенно, когда мы встречаемся где-нибудь в ресторане и уличном кафе!

– Бургеры здесь есть?

– Да ты просто космос, Пейдж! – хохочет Сэнди.

К нам подходит официант. Поставив на деревянный столик ведерко со льдом, в котором охлаждаются четыре стеклянные бутылки воды, он принимает наш заказ и желает прекрасного отдыха.

– Забавно получилось, – с улыбкой говорит Сэнди, глядя ему в след. – Я ещё не видела девушку своего отца, зато познакомилась с её лучшей подругой, которая завтракает большим и сочным бургером, а запивает это дело сладкой газировкой – провокатором болячек и прыщей! Мои подруги верещали бы сейчас от ужаса.

– Хорошо, что их здесь нет. Мне не нравится наводить суету в чьей-то психике.

Сэнди смеется и тянется к своему телефону, издавшему короткий звук. Достаю из пляжной сумки синий тюбик с солнцезащитным кремом и крабик для волос. Закалываю их небрежно на затылке и начинаю наносить средство на ноги, а мои глаза за темными стеклами изучают территорию элитного и обустроенного пляжа для владельцев вилл на холме и их гостей.

– Давно вы с Эмили дружите? – спрашивает Сэнди, прервав мои визуальные поиски её кузена.

– Мы учились в одной школе в Такоме, – отвечаю, размазывая крем на бедрах.

– Среди моих знакомых вообще нет тех, кто поддерживает отношения с одноклассниками. Я и сама из их числа.

– Жизнь умеет разводить людей по разные стороны.

– Жизнь в принципе умеет разводить! – говорит Сэнди, вызвав у меня короткий приступ смеха. – Ты удивилась, когда узнала, что у твоей подруги отношения с мужчиной, который годится ей в отцы?

– Сама-то как думаешь? – отправляю ей улыбчивый взгляд. – Я буквально упала с кровати.

Это случилось с героиней потрясающего фильма «Свадьба лучшего друга» в исполнении обворожительной Джулии Робертс. Люблю пересматривать романтические фильмы 90-х годов. Есть в них неповторимый шарм.

– Серьезно?

– Ага. – Теперь наношу крем на руки. – Эмили позвонила мне после полуночи, а я только-только вернулась домой после утомительного рабочего дня. Я хотела лишь одного – как можно скорее лечь спать, но Эмили самым бессовестным образом обрушила на меня новость, ничем не уступающую громким сенсациям в Голливуде, и у меня, разумеется, закружилась голова.

Сэнди так искренне смеется, что мне становится даже совестно. Возможно, для нас обеих было бы лучше, будь она настроена откровенно категорично ко всему, что сейчас происходит в личной жизни её отца.

– Эмили младше даже нас с Томом на семь лет! – говорит она сквозь негромкий смех. – Если ты упала с кровати, то я едва ли могла вспомнить собственное имя в тот момент.

Ужасное, должно быть, чувство. Сэнди издает тихий вздох и бросает растерянный взгляд на светящееся в лучах солнца бирюзовое море.

– Тебя это всё огорчило? – спрашиваю, внимательно наблюдая за ней.

– По правде говоря, я и сейчас не особо понимаю свое отношение к происходящему. С одной стороны, что такого? Это ведь жизнь и в ней всякое может случиться. А с другой…

– А с другой – дикость полная!

– Ещё какая! – с горечью смеется Сэнди. – Мои подруги говорят, что в наше время очень сложно встретить достойного мужчину девушке за тридцать. Они давно женаты, а те, что на свободе, предпочитают молодых девчонок, которые, чаще всего, оказываются топ-моделями с длинными ногами. Я всегда стараюсь противостоять этому несправедливому мнению. Какой-то паршивый стереотип, лишенный надежды… А теперь мне и вовсе придется молчать в тряпочку, – пожимает она плечами. – Потому что мой отец – идеальный пример того, как достойный и прекрасный мужчина строит отношения с очень, очень, очень молодой девушкой… – Сэнди запинается, замолкает. Взгляд, наполненный горсткой возмущения, щепоткой растерянности и тонной вины, смотрит на меня, а потом устремляется в сторону, где нет ничего, кроме двух рядов свободных шезлонгов. – Я прошу прощения, Пейдж. Ты близкая подруга Эмили. Своими словами я могу создать неправильное…

– Сэнди, всё хорошо, – не даю ей закончить и кладу свою руку на её горячие пальцы. – Я прекрасно понимаю твои чувства, поверь. Для меня всё это тоже стало каким-то жутким взрывом, потому что разница в возрасте совсем не маленькая, а скорость развития отношений весьма высокая.

– Не то слово. Я ещё даже не знакома с девушкой, на которой собирается жениться мой отец, – хмыкает Сэнди, опустив взгляд на наши руки.

– Эмили хорошая девушка. – От этих слов у меня как будто сломанная спичка в горле застревает. – Не знаю, правильный ли выбор она сделала и верным ли окажется их с Оуэном решение, но если им оба хорошо друг с другом и они счастливы в этом моменте, я поддержу их. В этом случае, я считаю себя зрителем, который сидит в первых рядах и должен сделать простой выбор: аплодировать происходящему или нет.

Официант приносит наши напитки и поздний завтрак.

– За знакомство! – Сэнди поднимает стеклянную бутылку колы, и я салютую в ответ. – За предстоящие дни блаженства и развлечений! По крайней мере, я на это очень рассчитываю.

– Поддерживаю!

Сладкий напиток приятно охлаждает рот, стекая по горлу освежающим ручейком. Легкий ветерок играет с белой тканью шатра, развивает мои длинные светлые волосы, которые я предпочла распустить.

Снимаю солнцезащитные очки и приступаю к завтраку. Откусив добротный кусок сочного бургера, бросаю взгляд на соседнюю зону отдыха, которую занимает взрослая женщина в пляжном полупрозрачном халате с ярко-синими перышками на рукавах. Симпатичное одеяние. Официант ставит на стол такое же ведерко со льдом, только внутри не вода, а бутылка дорогого шампанского. Его коллега приносит кальян на большом деревянном подносе и ставит его на песок.

– Эмили рассказала, что у тебя есть брат. Том, кажется?

– Да, мы двойняшки.

– А он уже здесь?

– Том сейчас озабочен собственными отношениями с Камиллой, – закатывает Сэнди глаза. – О, Камилла! – дурачится она, изображая его. – Я так тебя люблю! Камилла, почему ты не отвечаешь мне? Камилла, возьми трубку! Камилла то! Камилла сё! Ему не до отца точно.

– Вижу, ты от этой Камиллы не в восторге.

– Она меня раздражает. Ей только-только девятнадцать исполнилось, а поведение подстать двенадцатилетней прыщавой девчонке. Понятия не имею, что он в ней нашел. Они должны приехать сегодня к ужину.

– Вижу, мужчины в вашей семье предпочитают строить отношения с очень молодыми девушками, – говорю с улыбкой и Сэнди громко цокает языком.

– Похоже, что так.

Сколько я здесь уже нахожусь? Успела подружиться с дочерью Оуэна, позавтракать, поболтать и десять тысяч раз изучить пляж и его отдыхающих. Сомневаюсь, что Норд находится среди этих десяти мужчин со свисающими животами и светящимися на солнце лысинами. Пока что они здесь единственные.

Может, мы разминулись? Пока я спускалась, он поднимался по другой дороге? Однако же, если бы Норд находился на вилле, Эмили уже поспешила бы сообщить мне об этом по телефону. Куда он подевался, черт возьми?

– У вас большая семья? – спрашиваю я Сэнди.

– Думаю, самая обыкновенная в плане размера. Папа, мы с Томом, Норд, тетя Мишель с Эшли и человек пятнадцать дальних родственников, имен которых я не знаю, потому что могла видеть их лишь в детстве. Но у нас много друзей, которые давно стали нам родными.

– А ваша мама?

– Десять лет назад она вышла замуж и счастливо поживает себе Италии. Они с Лео обитают в его красивейшем фамильном особняке, а за окном простираются собственные виноградники. Она там очень счастлива.

– Как здорово! – улыбаюсь, представляя всю эту красоту. – Никогда не видела поля винограда вживую. А Мишель – сестра твоего отца? – делаю вид, что предполагаю.

– Ага.

– Эшли – её дочь?

– Да, приемная. У Мишель была подруга, которая несколько лет боролась с раком. Эшли было около десяти, когда умерла её мама. Тогда тетя и удочерила её.

– Мм. А Норд… – сощуриваю глаза и даю понять, что немного запуталась.

– Наш кузен, – спешит разъяснить ситуацию Сэнди. – Его родители погибли в авиакатастрофе, когда он был совсем маленьким. Нас с Томом тогда ещё не было. Он жил с нашими родителями, а потом родились мы и детей в доме стало больше, – улыбается Сэнди. – Кстати, он приехал на несколько часов раньше вас, – сообщает она и, сощурившись, смотрит в сторону берега. – Наверное, ещё на лыжах катается.

– Ох! – издаю нарочно.

– Что? – улыбается Сэнди, заглотив наживку. – Боишься водных лыж?

– Я боюсь всего, что связано с развлечениями на воде! Один раз попробовала на лыжах прокатиться и чуть шею не сломала. Покорить их может только силач, смельчак или просто слишком уверенный в себе человек.

– О, Норд именно такой! – поддакивает Сэнди. – Он катается на водных лыжах, обожает виндсерфинг, сноуборд и совершил много прыжков с парашютом.

– Я как-то в одном журнале читала, что прыжки с парашютом позволяют восполнить нехватку адреналина в организме. Но, если человек будет совершать их слишком часто, переизбыток этого гормона приведет к тому, что он превратится в бесчувственное создание.

Кажется, Сэнди собирается согласиться с мнением несуществующего автора такой же несуществующей статьи. Мне нужна от нее всего-то реакция, которая дальше выльется в некоторое количество аргументов. Они-то и помогут мне дополнить портрет Норда, начатый Эмили. Может, и он окажется совсем не таким, каким она описала его? Сэнди, например, очень приятная, доброжелательная и воспитанная девушка. А будь иначе, она бы уже давно дала мне понять, что настроена против Эмили.

– Значит, недоумок, осознанно лишающий себя ярких эмоций и впечатлений, превращается в создание с тонкой душевной организацией? – раздается низкий мужской голос позади меня. Как грянувший гром. Как подземный толчок, сотрясший всё вокруг. – Если так, то бесчувственность мне нравится больше, чем откровенный человеческий дебилизм и элементарная трусливость, что вам, юная леди, наверняка очень знакомо.

У моих ног приземляется влажное махровое полотенце, которым только что воспользовались. Смотрю, как его край нагло касается моих пальцев, будто кинувший бросает мне вызов. Напоминает упавший на землю мусор, не долетевший до контейнера.

5

Зачем я сняла солнцезащитные очки несколько минут назад? Они что – серьезно мешали мне есть?

Норд проводит рукой по мокрым волосам от высокого лба до затылка, отправляет в рот сигарету и закуривает, выпуская в воздух густой клубок белого дыма. Волосы снова падают ему на глаза, он заставляет их убраться, махнув головой. Зажав между длинными пальцами сигарету, он достает из ведерка со льдом бутылку воды, без труда избавляется от крышки, которой требуется специальная открывашка, и делает несколько очень больших глотков. Представив, как колючая и ледяная жидкость дерет его горло, меня передергивает.

– Тебя долго не было! – говорит Сэнди, поднявшись на локтях. Кузен снова затягивается и наклоняется за своими солнцезащитными очками, что всё это время лежали прямо у меня под носом. Стекла непроницаемо черные без оправы. Стильные. – Я уже подумала, что ты на тот берег уплыл.

– А ты у нас кто? – спрашивает Норд и снова затягивается.

Норд Стаффорд обращается ко мне, вот только даже не считает нужным взглянуть на меня. Всё его внимание сосредоточено на собственном телефоне. Сэнди, кажется, не в обиде на откровенный игнор. С ответом я не спешу. Нарочно.

– Проблемы со слухом? – Замечаю боковым зрением, как голова Норда поворачивается в мою сторону. – Или язык проглотила?

– Не считаю нужным вести диалог с человеком, который лишен элементарной вежливости.

Норд опускает очки на переносицу и смотрит на меня поверх темных стекол. Сложно не замечать исходящую от него сексуальность. Ею пропитан острый с ледяным ветром взгляд и рельефное тело, демонстрирующее регулярные физические тренировки. Сомневаюсь, что его хозяину знакомо чувство лени.

– Норд, – спасает ситуацию Сэнди, – это Пейдж Саммерс. Лучшая подруга Эмили.

То ли мое имя приходится ему не по вкусу, то ли имя моей «лучшей подруги», но за считанные секунды взгляд Норда успевает продемонстрировать самое неприязненное тому отношение. Изучив меня со скоростью света, темные глаза вновь скрываются за черными стеклами.

– Ещё бы, – говорит Норд, вынув из ведерка вторую бутылку воды. – Кого, как не подругу она могла с собой притащить.

Неловкий взгляд Сэнди скользит в пространстве неуклюжим ребенком, впервые вставшем на коньки.

– Какие-то проблемы? – спрашиваю с натянутой улыбкой.

– Думаю, они слишком очевидны, – отвечает Норд, избавившись от крышки. – Конечно, для обладательниц маленького мозга, они могут и быть незаметными.

– А может, эти «очевидные проблемы», – показываю кавычки пальцами, – следствие переизбытка ярких эмоций и впечатлений, за которыми жадно гонится бесчувственный недоумок?

Сэнди закашливается, ведь я только что типа оскорбила её дорогого кузена в ответ на такое же типа оскорбление. Реакция Норда более чем предсказуема: глянув на меня поверх очков, он выпивает полбутылки воды, молча берет свой телефон, кожаные шлепанцы и покидает пляж.

– Пейдж, какого черта?! – шепотом кричит на меня Эмили. – Ты должна подружиться с ним, соблазнить его, а не усугублять ситуацию!

– А тебе не кажется, что это выглядело бы странно? Он говорит, что у меня маленький мозг, а я в ответ строю ему глазки? В таком случае, Норд оказался бы прав.

– Да уж лучше бы просто промолчала, чем называла его недоумком! – громко вздыхает Эмили и падает на мою кровать. – Одно радует, Норд это заслужил, – говорит она с кривой ухмылкой. – У него наверное рожу перекосило от возмущения, да?

Во-первых, и к сожалению, у Норда Стаффорда вовсе не рожа. Черты его лица слишком выразительные и статные для столь унизительного определения. У него достаточно высокий лоб, говорящий об остром и хватком уме, упрямый нос с интригующей выпуклой спинкой, красивые карие глаза в огранке густых черных ресниц похожие на распахнутые крылья гордой хищной птицы, отточенный волевой подбородок с ярко-выраженной выпуклостью по центру в форме полумесяца, а ещё неприлично совершенные губы. По обе стороны их обнимают аккуратные носогубные складки, которые не решился бы тронуть ни один уважающий себя, свою профессию и ценящий настоящую мужскую красоту пластический хирург. А, во-вторых, единственное, что изменилось под действием моих слов, так это температура изучающего меня взгляда. Она опустилась ещё ниже, вот-вот подоспели бы заморозки.

– Что ты собираешься теперь делать? – спрашивает Эмили, поднявшись на локтях. Она похожа на легкомысленную школьницу, оставшуюся с ночевкой у подружки, с которой они будут всю ночь обсуждать парней.

– Тебе об этом знать необязательно. К тому же, для тебя важен определенный результат, а не то, что к нему приведет.

– Да, но пока им и не пахнет. Я понимаю, ты только приехала и всего пять минут назад познакомилась с Нордом, но действовать нужно уже сейчас. – Эмили поднимается, расправляет короткий льняной комбинезон, под который не помешало бы надеть топ. Одно неловкое движение и широкие лямки съедут в сторону или вовсе упадут с плеча, выставив обнаженную грудь на всеобщее обозрение. – Я уговорила Оуэна поехать в Монте-Карло и пообедать в его любимом ресторане вместе с Сэнди. Под предлогом познакомиться поближе перед чертовым ужином, чтобы избежать всей этой паршивой неловкости. Том обещал присоединиться к нам со своей девушкой, так что в ближайшие три-четыре часа вы с Нордом будете на вилле одни. Не считая прислуги, разумеется. Ну, ты поняла, – хмыкает Эмили. – Мне кажется, этого времени более, чем достаточно, чтобы, кхм, подружиться с мужчиной. Ладно, не буду тебе мешать. Насколько мне известно, Норд решил отдохнуть у себя в комнате, которая, так к слову, рядом с твоей. Окна выходят на бассейн, поэтому вот тебе отличная возможность привлечь его внимание.

Когда от присутствия Эмили в моей комнате остается лишь её приторно-сладкий аромат, я выхожу на балкон и, вцепившись пальцами в гладкое, нагретое солнцем ограждение из белого камня, жадно втягиваю ртом теплый воздух.

Месяц назад я обещала себе, что ничьей куклой больше не стану. Я найду хорошую и достойную работу, собираясь на которую, каждое утро буду испытывать за себя чувство гордости. Я ведь многое могу, я не лишена ума, но почему-то снова умудрилась оказаться в этой паршивой, гадкой и мерзкой дыре, где должна совершать действия, унижающие всё мое существование! Я достойна большего, лучшего! Я обязана быть той, кем будут гордиться!

В который раз поместив свои самые негативные и удручающие мысли в застрявшее в груди облаком воздуха, делаю медленный и осторожный выдох. Представляю, как всё плохое, что одолевает меня сейчас, просто расщепляется на атомы в несправедливом мире.

У всего этого есть причина.

Это всё не от хорошей жизни.

Я всегда совершаю добро.

Мой нос улавливает ненавязчивый запах сигаретного дыма, сознание невольно поддается невидимому утешению. Я не в силах поднять уставшие и тяжелые веки. Мягкий табачный аромат действует на меня, как гипноз.

Кто я?

Где я?

Зачем я здесь и по какой причине?

Ответы приходят моментально и уже не кажутся такими тошнотворными. Внутри меня появляется сила. В ладонях вспыхивает яркое пламя, и я буду нести его столько, сколько потребуется. Веки плавно поднимаются, дневной свет заливает мои глаза. Залив Вильфранш окутан легкой полупрозрачной дымкой… Поворачиваю голову в сторону соседнего балкона. Закончив курить, Норд стремительно возвращается в свою комнату, всколыхнув белые занавески. Но перед этим его холодный взгляд успевает встретиться с моим.

6

Вопреки требованиям Эмили, я решаю провести эти несколько часов до ужина в своей комнате. Мне никогда не удавалось поспать в самолете, каким бы комфортным он не был. Усталость и щедрые поцелуи солнца отразились на моем лице серой подавленностью с красноватым отливом, уничтожив всякую привлекательность и свежесть.

За три часа крепкого сна мне не снится ничего и это хорошо, ведь обычно сновидения оставляют тяжелый и болезненный отпечаток в душе, который порой очень сложно стереть.

Надеваю льняной сарафан макси и спускаюсь на кухню, чтобы приготовить себе кофе. Увидев меня, Глэдис перестает делать записи в большом блокноте и спешит подойти ближе. Её темные волосы убраны в тугой и низкий пучок и зафиксированы лаком. В серой униформе из строгих прямых брюк, белой рубашки и свободного пиджака она похожа на бизнес-вумен, а вовсе не на управляющую домашним хозяйством.

– Мисс Саммерс! Вы что-то хотели?

– Уж точно не отвлекать вас, – говорю с улыбкой. – Я хочу выпить кофе.

– С радостью приготовлю его для вас. Несколько минут назад наш повар достал из печи домашнее печенье с арахисом и фундуком. Не желаете попробовать?

– Звучит очень привлекательно.

– Куда вам всё принести?

– Я буду у бассейна. Хочу как можно больше времени проводить на свежем воздухе, пока есть такая возможность.

– И правильно. Ещё успеете надышаться вредным городским воздухом.

– Глэдис, а почему в доме так тихо? – изображаю застенчивость. – Все куда-то уехали или просто отдыхают в своих комнатах?

– Мистер Стаффорд с дочерью и мисс Уилсон уехали в Монте-Карло. Племянник мистера Стаффорда отдыхает сейчас в своей комнате.

Значит, Норд не покидал свои покои, пока я спала.

– Ясно. Надеюсь, скоро они приедут, – говорю с улыбкой. – Тогда я пойду. Не буду вам мешать.

Мне улыбнется удача, если в течение нескольких минут объявится Норд. Эмили не понравится, что за три часа наши с ним «отношения в минусе» не сдвинулись ни на йоту. Её реакция меня мало заботит, чего не скажешь о сорока тысячах долларов, которые я обязана сегодня получить. А случится это только в том случае, если моя клиентка останется довольна.

Присаживаюсь на мягкий низкий диванчик цвета нежного абрикоса, оглядываюсь, бросив быстрый и случайный взгляд на балкон второго этажа. Раздвижные двери открыты, ветерок играет с белыми занавесками. Представляю, как рельефное тело Норда Стаффорда раскинулось на белых простынях, как свежий воздух ласкает его загорелую кожу и играет с темными волосами на широкой груди. Пытаюсь добавить себя в эту безобидную фантазию, но из-за звучащих без конца слов о моем крошечном мозге, я продолжаю оставаться невидимым зрителем, застрявшем на балконе. Желание уязвить грубияна перевешивает необходимость его соблазнить, что доказывает надобность в более тщательной подготовке. Девушка, которую отправила бы сюда Бренда, на 99 % соответствовала бы вкусам и предпочтениям Норда, она бы точно знала, как себя вести, каким тоном говорить и что именно, чтобы минимизировать негативную реакцию с его стороны. На ней была бы защитная маска с одним из его любимых женских имен, под которой скрывалась бы реальная личность, настоящая жизнь, до которой не добрались бы ничьи оскорбления. Вымышленный образ, имя и стиль поведения – броня для девушки, чья деятельность подразумевает соблазнение и ублажение мужчины. И я впервые лишена этой защиты. Однако, как бы сильно не была задета моя гордость, личность и мои интересы в ближайшие семь дней, я не позволю себе слезы. Не позволю раскиснуть, ослабнуть и отступить, ведь причин оставаться сильной, уверенной и целеустремленной у меня намного больше.

Это моя обязанность.

Вид на залив Вильфранш и городок Болье-сюр-мер поразительный. Можно часами наблюдать за подходящими к морю горами, словно жаждущих поцелуя воды. Живописные дома взбегают вверх по крутому склону и остается только догадываться, сколько между ними узких лестниц и троп.

– Ваш кофе и печенье, мисс Саммерс. Я вас напугала?

– Нет, что вы. Я просто засмотрелась на этот сказочный вид и совсем не слышала ваши шаги.

– Здешней красотой можно любоваться вечно. Добрый день, мистер Стаффорд!

Я оборачиваюсь. Вспыхнувшую радость мгновенно съедает тревожное чувство. Проигнорировав мой взгляд и приветствие Глэдис, Норд садится в кресло справа от дивана, на котором сижу я, и, положив левую лодыжку на правое колено, говорит:

– Глэдис, приготовьте мне крепкий кофе. Спасибо, – отрезает он тут же, давая понять, что ей необходимо немедленно убраться отсюда.

Молча и коротко кивнув, Глэдис возвращается в дом. Атмосфера, что минуту назад была похожа на невесомое облако, моментально превращается в холодный и неподъемный кусок гранита. Поднимаю со столика белую чашку с ароматным кофе и подношу к приоткрытым губам. Прежде, чем сделать глоток, позволяю взгляду распахнуться и остановиться на мужском лице. Насыщенные карие глаза откровенно смотрят на меня. Не то их хозяин нарочно хочет лишить меня равновесия, не то предложить трахнуться прямо здесь и сейчас.

– Сколько ты стоишь? – спрашивает Норд, продолжая оказывать на меня визуальное давление. – Дороже, чем твоя подруга?

– Ты считаешь свое поведение адекватным? Достойным своего положения?

– Когда прямолинейность перестала быть адекватной?

– Когда превратилась в откровенную невоспитанность. Знакомые слова или нуждаешься в объяснении?

– Объяснишь мне здесь или поднимемся ко мне? – не сбавляет Норд обороты. – Я не любитель пустых разговоров, но, если ты будешь при этом превосходно сосать мой член, ничего против иметь не буду. Объясняй, сколько влезет.

Мне даже не приходится изображать изумление. В считанные секунды выплескиваю на мерзавца свой кофе, который даже не успела попробовать. Он горячий, но вспоминаю об этом я поздно. Мужские губы превращаются в узкую линию, ноздри раздуваются от злости, потому что их придурковатому хозяину наверняка очень больно. Но уж точно не больнее, чем то, что я – Пейдж Саммерс, сейчас о себе услышала! Ничтожество!

– …Мистер Стаффорд? – возвращается Глэдис с ещё одной чашкой кофе.

Я даже не успеваю заметить изумления на её лице, потому что, поставив поднос на столик, она исчезает слишком быстро для столь критической ситуации. Племянник её босса в напряженном молчании сидит в кресле, а с его волос по лицу стекает кофе. Огромное темное пятно расползается на его светлой свободной рубашке, а в моих руках всё ещё орудие преступления. Разве не стоило бы предложить ему помощь? Или хотя бы салфетку?

Норд медленно проводит ладонью по лицу, а потом снова поднимает на меня глаза, полные высокомерия и наглости. Неужели я – Пейдж Саммерс с родным цветом волос, с минимальным количеством макияжа, который меня устраивает, в одежде из собственного гардероба, которая мне нравится, и поведением, которое я считаю правильным и достойным, действительно создаю впечатление шлюхи?

– Не делай вид, что мои слова оскорбили тебя, – говорит Норд самым жестким и ледяным тоном, какой я только слышала. Его голос похож на натянутую кожу, которую беспощадно царапает тупое лезвие ножа. – Я не имею ничего против тебя и твоих коллег. Вы необходимы этому миру. Без вас он был бы полон стресса и негатива. Однако, каждый должен знать свое место. Таракан не может обедать за столом с хозяевами. А элитная проститутка не может стать частью уважаемой семьи и тащить в нее себе подобных.

Пустая чашка выпадает из моей руки, когда я, поддавшись эмоциям, резко поднимаюсь с дивана. Схватив очередную чашку с подноса, выплескиваю на Норда вторую порцию кофе, который оказывается явно горячее предыдущего. Мой обидчик подскакивает на ноги и, разразившись трехэтажным матом, срывает с себя рубашку. От услышанного злость во мне разгорается огромным пламенем, но, глядя на то, что я сделала в ответ, одолевает безграничный ужас.

Норд бегло вытирает лицо рубашкой. От смачного поцелуя с кипятком правая половина стала пугающе пунцового цвета. Шея, центр груди – я оставила реальный ожог на теле Норда Стаффорда, который теперь точно не подпустит меня к себе. Господи Иисусе, этот ублюдок только что назвал меня проституткой, которой не место в обществе уважаемых людей, а я даже не думаю забывать о причине, по которой оказалась здесь!

– Пейдж! – раздается звонкий голос Эмили. Она будет в бешенстве.

Я смотрю, как моя фальшивая подруга приближается к нам под руку со своим женихом, справа от них плывет Сэнди, а позади, очевидно, её брат со своей девушкой. Чудеснее и быть не может. Сколько зрителей!

– Как дела, дорогая? – спрашивает Эмили с улыбкой, которая тут же меркнет, когда Норд оборачивается. – Вы… решили искупаться в бассейне?

– Господи, Норд, что с тобой? – спрашивает Сэнди, вытаращив глаза. – Ты умудрился обгореть?

Настороженный взгляд Эмили скользит по светлому камню в пятнах от кофе и валяющейся белой чашке. Вторая так и осталась лежать в кресле. В руке Норда грязная и смятая рубашка, а с его волос продолжает стекать темная жидкость.

«Какого хрена, Пейдж?!» – верещат её налившиеся кровью глаза.

– Что тут у вас приключилось? – интересуется Оуэн и с заметной осторожностью смотрит на своего племянника. – Норд?

– Прошу прощения, Оуэн, – говорю, стараясь удержать слезы. – Это моя вина. То есть… Этот беспорядок устроила я. Мне очень неудобно за это.

– …Пейдж? – полушепотом обращается ко мне Эмили. Она не знает, что сказать и как себя повести.

– Эмили, мне нужно уехать, – говорю, опустив взгляд на свои сцепленные в замок руки. – Ты ведь знаешь, в Сиэтле меня ждут дела, которые я оставила, потому что ты появилась внезапно и так настаивала на этой поездке… – Мой голос срывается. Ставлю руки в боки, изображаю улыбку. – Мне правда нужно вернуться, – смотрю на нее сквозь застывшие в глазах слезы. Она в шоке, даже приоткрыла рот.

– Постой-ка, Пейдж, – вмешивается Оуэн и подходит ко мне ближе. Его голос приглушенный и настолько осторожный, что мне становится совестно перед ним так же, как и сегодня утром перед Сэнди. – Я уверен, что ты принимаешь поспешное решение. Тебя что-то огорчило, так ведь?

– Всё в порядке, Оуэн. Правда… Я просто должна вернуться в Сиэтл.

– Давай, мы поступим вот каким образом: вы с Эмили подниметесь в комнату, и ты немного успокоишься. Я вижу, что ты сейчас не в порядке, что-то явно случилось. Сэнди, милая, скажи Глэдис, чтобы приготовила успокаивающий чай и принесла его в комнату Пейдж.

– Конечно, – послушно отзывается Сэнди и спешит на кухню.

– Эмили, – обращается Оуэн.

– Да! – приходит в сознание моя обалдевшая подруга. – Мы будем наверху, верно, Пейдж?

Обнимаю себя за плечи. Оуэн замечает, как мой осторожный и беглый взгляд касается обнаженной спины Норда.

Замечательно. Теперь самое время уйти.

– А теперь объясни мне, какого хрена происходит и что, черт возьми, между вами случилось?

Эмили не злится на меня только лишь потому, что своими глазами видела, как Оуэн обеспокоился сложившейся ситуацией. Не успела лучшая подруга его невесты приехать в гости, как уже собралась обратно, потому что его дорогой и обожаемый (со слов Эмили!) племянник что-то сделал.

– Я выплеснула на Норда горячий кофе, – отвечаю, открыв раздвижные балконные двери. Теплый воздух нежно целует мое лицо, словно утешая. Оборачиваюсь и добавляю: – Два раза.

– Ты просто… Вот же ты сучка! – тихонько смеется Эмили, а потом начинает топать ногами, как довольный маленький ребенок, которому запретили громко выражать свои эмоции. – Я тебя просто обожаю, Пейдж! Ты такую комедию разыграла, я в шоке! Я реально думала, что ты вот-вот разрыдаешься и совсем не знала, как себя вести.

– Я это поняла, – улыбаюсь, задержав взгляд на светлых легких занавесках, с которыми играет ветер. Почему-то в мыслях всплывает всё та же картина, какую мне ещё не доводилось видеть вживую: обнаженный и спящий Норд в своей постели. Очень надеюсь, что подобное зрелище обойдет меня стороной. – Ты отлично справилась.

– Если бы не Оуэн, у которого от негодования и стыда перекосило лицо, я бы просто упала в обморок!

– Ему стало неудобно передо мной, потому что я не могла безо веской на то причины выплеснуть кофе в лицо его племяннику.

– Ты просто супер, Пейдж! Как хорошо всё разыграла! Если Оуэн выставит Норда за дверь, я буду очень этому рада! – хлопает она в ладоши. – А теперь расскажи мне, что этот придурок сделал?

Оуэн так не поступит, но вполне возможно сделает замечание, а это уже огромный плюс. Вообще, я буду очень счастлива, если мне больше не придется искать пути для сближения с этим бессовестным и невоспитанным мерзавцем, которого я могла покалечить. От этой мысли сводит желудок.

Вдруг из-за кипятка Норд мог лишиться зрения? Или остаться с настоящим ожогом на своей суровой, наглой и несправедливо привлекательной физиономии? Тогда бы я не то, что не заработала денег, но ещё и оплачивала услуги адвоката, потому что сидела бы в тюряге за причинение вреда здоровью человека и судорожно ожидала освобождения.

– Он спросил, сколько я стою и предложил ему отсосать. – В ответ на мои слова Эмили лишь закатывает глаза, словно ничего сверхъестественного я не сказала. Но это было так же мерзко слышать, как и говорить. – А ещё он сравнил тебя с тараканом, который собирается ужинать с хозяева дома за одним столом, подразумевая простую истину: каждый должен знать свое место. В том числе и мы с тобой.

Вот теперь-то Эмили задевают мои слова. Разумеется, ведь они касаются лично её.

– Вот же скотина! – вспыхивает она и ставит руки в боки. – Молодец, что ответила ему! Я бы ещё рожу всю расцарапала! Ох, как же чешутся руки! Но ты, слава богу, сдержаннее меня, и потому деликатно поставила его на место. Оуэну совестно не только перед тобой, – говорит Эмили, оборонительно сложив руки. Рассуждает, защищает себя, успокаивает. – Мою лучшую подругу обидел его племянник, теперь-то он точно не ограничится дурацкой шуткой! И я на жалость надавлю. Ладно, так и какие дальнейшие наши действия?

Я и не ожидала услышать от нее слова поддержки. Но и не думала, что Эмили не скажет ничего на омерзительные слова Норда в мой адрес. Как будто это всё нормально. В порядке вещей. Для меня.

– Норд меня оскорбил. Я такого отношения к себе не заслужила, была шокирована его поведением и словами. Чтобы не расстраивать тебя, я решила уехать, прикрывшись важными делами. Всё потому, что далека от такого мира, где на вежливость и добродушие отвечают жестокостью. Но я не смогла скрыть эмоций, потому что вы с Оуэном застали нас в самый разгар конфликта. Я подавлена. Мне неловко перед вами. Я впервые сталкиваюсь с подобным.

Неприятный осадок в душе расползается, как утренний туман по мокрым от ночного дождя дорогам. Разве в жестоких словах Норда не было и толики правды? Разве я действительно не та, какой он видит меня? Наверное, мне всё же стоило выбрать другое имя. Теперь мое собственное, родное и до этого дня тщательно оберегаемое истоптано в грязи безжалостным и беспристрастным мужчиной, который видит во мне элитную шлюху.

– Супер, – говорит Эмили, потирая подбородок. – А я, как пострадавшая сторона, имею право потребовать вышвырнуть своего обидчика к чертям собачьим.

Конечно, Эмили. Именно ты здесь и есть пострадавшая сторона. Коварная улыбка на её губах исчезает, когда раздается троекратный стук в дверь. Бегло поправив волосы, Эмили придает себе упаднический видок, чем вызывает во мне моментальную тошноту. Я бы очень хотела принять сейчас прохладный душ, вместо того, чтобы видеть её, слушать и вдыхать этот безумно сладких запах парфюма, которым она щедро себя поливает. Я просто хочу побыть одна и постараться избавиться от застывших в голове кадрах, где грубый и бестактный Норд Стаффорд стоит передо мной в плавательных шортах, зажимает губами сигарету, а с его волос стекает морская вода. Солнце растекается по его загорелым и широким плечам, непослушные волосы падают на глаза, которые прячутся за темными стеклами. Что-то в этом его образе манит мои мысли, вызывает волнение в области солнечного сплетения и вопросы, связанные с моей собственной адекватностью.

Медленно открываю дверь и вместе с ней отступаю назад, чтобы именно её – расстроившуюся и обеспокоенную Эмили Уилсон, – увидел Оуэн Стаффорд. Она ведь так старается казаться заботливой и любящей подругой. Но на пороге вовсе не Оуэн. Мой взгляд, как затвердевший на открытом воздухе кусок пластилина, застывает на задумчивом и привлекательно омраченном лице Норда, чьи глаза, цвета темного шоколада, смотрят на меня в упор.

– Выйди.

Это он мне?

– Выйди, – повторяет Норд жестким и требовательным тоном, а потом его взгляд устремляется в глубь комнаты. К Эмили. – Живо.

Он принял душ. Его волосы влажные, расчесаны пятерней назад, только две непослушные прядки падают на глаза и это смотрится предательски сексуально.

– Я с тобой Пейдж не оставлю, – отвечает ему Эмили. Её приближающиеся шаги медленные и предостерегающие. – Если собираешься извиниться за свое поведение, то делай это в моем присутствии.

– От того единственного, что я могу сделать в твоем присутствии, тебя вывернет наизнанку, – смотрит на нее Норд. Напряженность момента и мрачность мужского взгляда вызывают у меня мурашки. А он и впрямь её не переносит. – Топай.

– Мисс Уилсон, – появляется в дверях Глэдис. Норд плавно отступает в сторону, чтобы позволить ей войти в мою комнату и поставить на столик горячий чай. С его стороны это очень даже достойный поступок. – Мистер Стаффорд ждет вас в своем кабинете. Сейчас же.

Наблюдая за обозленной мисс Уилсон, которой приходится вновь проглотить дерзость Норд Стаффорда, Глэдис издает тихий-тихий вздох. Если хозяин говорит «сейчас же», значит сию минуту, но Эмили этого пока не понимает. Она нарочно тянет время, чтобы позлить Норда и показать управляющей домом, что не станет тотчас выполнять чьи-то приказы. Даже, если их отдает её будущий муж.

– Эмили, всё в порядке, – говорю, повернув к ней голову. Но подруга не замечает меня и не слышит. Её змеиный взгляд устремлен к Норду, он шипит и огрызается, предостерегает его от необдуманных слов и поступков. – Эмили? – беру её за руку. На долю секунды мне кажется, что между ними происходит диалог на недоступных другим частотах. Наконец, она вспоминает обо мне. – Оуэн ждет тебя. Со мной всё хорошо, не беспокойся.

– Я туда и обратно. А ты пока выпей чай и постарайся успокоиться. И не впускать в свою комнату тех, кто может тебя огорчить, – добавляет она напоследок и выходит.

На лице Норда расползается недобрая и кривая улыбка. Он кажется человеком слишком уверенным в себе и своих возможностях, повидавшем многое и уставший от всего настолько, что уже ничто не способно вызвать у него удивление, не говоря уже о чувстве страха. В его организме явно переизбыток адреналина.

– Мисс Саммерс, – обращается ко мне Глэдис, намереваясь уйти, – обязательно выпейте чай.

– Спасибо. Так и сделаю.

Она явно постеснялась добавить: «Только не вздумайте выливать его на голову мистера Стаффорда».

Проводив Глэдис угрюмым и молчаливым взглядом, Норд, не спросив у меня позволения, неспешно заходит в мою комнату. С ним она моментально уменьшается в размерах. Светлый льняной костюм свободного кроя сидит на нем идеально. Сквозь тонкую ткань просвечивается загорелая кожа, на фоне теплого света, льющегося из открытых балконных дверей, отчетливо вырисовывается силуэт красивого и рельефного тела. Очередная несправедливость этого мира: холодным и безжалостным достается слишком впечатляющая внешность.

На комоде заряжается мой телефон, рядом с ним золотые украшения в открытой бархатной шкатулке и темный флакон Versace Crystal Noir. Не знаю, что именно, но что-то из этих вещей похищает взгляд Норда. На несколько секунд, что кажутся мне слишком продолжительными в условиях полной тишины, он замирает на месте, а после, издав низкий и сдержанный вздох носом, подходит к балконным дверям и останавливается, когда всколыхнувшиеся занавески задевают его ноги.

– Ты нервничаешь? – спрашивает и лениво оглядывается на меня. – Твоя дорогая подруга посоветовала тебе успокоиться.

– Мои чувства с нервозностью не связаны.

Теперь Норд разворачивается, а мои слова моментально оборачиваются обманом. От нервозности, что этот мужчина вселяет в меня, кровь внутри застывает, как цемент.

– А с чем тогда связаны твои чувства? – спрашивает. – Ты удивлена? Обескуражена?

– Значит, ты не извиняться пришел?

– А я тебя как-то задел? – Широкая бровь поднимается в фальшивом удивлении. – Я сказал правду. Разве это мои проблемы, что ты находишь её обидной?

– Знаешь, что интересно, – демонстрирую улыбку. – В присутствии Оуэна ты превратился в мышку, которая даже пискнуть не решилась. Зато, когда дяди нет поблизости, ты становишься таким смелым, что кашляешь, чихаешь и выплевываешь оскорбление за оскорблением.

– Констатировать очевидное – не значит оскорблять. У моего дяди поехала крыша, и я говорил ему об этом неоднократно. Более того, я буду повторять это ровно столько, сколько потребуется, чтобы твоя дорогая подружка вернулась туда, откуда она пришла. Я понимаю, – говорит Норд таким тоном, словно я недоразвитая, – она притащила тебя сюда в качестве моральной поддержки, ведь на любой войне важно иметь союзника. В одиночку противостоять силам правды крайне сложно. Почти невозможно, Пейдж. – От звука собственного имени меня передергивает. В его устах оно звучит пугающе холодно. – Мне кажется, ты сообразительнее своей подруги и потому, я скажу это тебе, а ты передашь мои слова ей на том языке, который она в силах понять. Я уверен, тебе без труда удастся донести до нее основную суть.

Норд делает медленный шаг в мою сторону, а мне стоит не малых усилий заставить себя стоять на месте ровно и неподвижно. Я бы очень хотела спрятаться от тяжелого взгляда, похожего на черные тучи, окутавшие всю землю. С каждым его шагом мне становится труднее дышать, он просто расплющивает на пылинки мою былую выдержку, сохранять которую мне ещё никогда не доводилось с таким трудом, как сейчас.

Остановившись прямо передо мной всего в нескольких сантиметрах, Норд берет меня за подбородок пальцами и заставляет поднять к нему голову. Прикосновение властное и требовательное, но давление пальцем едва ощутимо. Мои губы невольно приоткрываются, когда меня встречает напряженный и прохладный взгляд карих глаз. Я даже не чувствую его запах, потому что просто не могу дышать.

– У меня особое чутье на лжецов. Они источают особенный запах, и я его прекрасно чувствую. А от твоей подружки просто смердит. Её безупречный облик, который она пытается здесь всем втюхать, очень пострадает, когда я возьмусь за дело. Настолько, что она не сможет вернуться к своей прошлой жизни и деятельности. Придется зарабатывать на улице, бороться за место, отстегивать головорезам, сутенерам, терпеть убытки, когда клиентом окажется какой-нибудь разводила. Я многое могу, – произносит Норд, заглядывая в мои глаза. Если он ищет в них страх, то вот, пожалуйста, сверкает на белоснежном блюдечке. – Обслуживать дядю – одно. Желать выйти за него замуж – совсем другое. В первом случае, я проявляю щедрость. Я дядю люблю, пусть развлекается в свое удовольствие. Во втором – необходимую жестокость. Если для твоей подруги дорога её фальшивая репутация и будущее, у нее есть четыре дня для того, чтобы исчезнуть из жизни моего дяди. У нее есть целых четыре дня, – повторяет Норд настойчиво, – чтобы раскрутить его на дорогие подарки, но потом она должна убраться отсюда. Будет она объясняться с ним или нет – неважно. Если через четыре дня она не исчезнет, её ждет ад. И она точно знает, какой именно.

«Я многое могу».

«Её ждет ад».

Короткие фразы множатся в моей голове, повторяются и повторяются, от громкости лопаются перепонки. Кровь настолько густеет от ужаса, что сердце уже не в силах её перекачивать. Норд не шутит. Он возвышается надо мной, как гора, укрытая темными и низкими облаками, а я, едва ли начав восхождение, уже задыхаюсь от недостатка кислорода.

– Более того, – будто вбивая последний гвоздь, добавляет Норд, – ты пострадаешь вместе с ней. Сейчас вы два сапога пара. И рискуете стать подругами по несчастью. У тебя слишком милое личико для работы на опасных и ночных улицах Сиэтла. Подумай об этом.

Норд бесшумно выходит из комнаты, а я так и стою, вбитая в паркет из какого-нибудь экзотического дерева за баснословную стоимость. Мои губы невольно вздрагивают, тошнота поднимается к самому горлу и просто удержать её уже не получится. Воцарившуюся тишину нарушает короткий звук уведомления. Прижимая ладонь ко рту, бросаю взгляд на экран телефона. Ох.

Стремглав несусь к унитазу и извергаю из себя этот слишком продолжительный и странный день.

На мой банковский счет поступили пятьдесят тысяч долларов. Сорок – за день. Десять – в качестве бонуса за игру, в которой я рискую понести поражение. Причем, в самое ближайшее время, поскольку Норд Стаффорд далеко не такой добросердечный и наивный, как его дядя.

7

Сейчас, как никогда раньше, я отлично понимаю смысл идиотской и излюбленной фразы Джейми Рассела, моего юриста: «Приехали, нахрен». Мне всегда казалось, что для него оно, как ругательство, случайно вылетающее после каждого нормального слова и, разумеется, исключительно за стенами моего кабинета, поскольку уважаемая профессия мистера Рассела подразумевает грамотную и организованную речь, лишенную всякого рода слов-паразитов. Но нет. У этой фразы всегда имелось свое место и причина.

Приехали, нахрен. Я уподобился вышибале, когда взорвался угрозами, как лопнувший мешок с куриным дерьмом. Не хватало ещё карманным ножом в воздухе помахать для большего устрашения. Или достать ствол из-за пазухи, с пугающей медлительностью накрутить на дуло глушитель и приставить к виску обладательницы сапфировых глаз. В них нельзя смотреть слишком долго. Они способны менять оттенок в зависимости от настроения и чувств хозяйки, казаться спокойным голубым морем в лучах яркого солнца и мгновенно окраситься в глубокий темно-синий цвет приближающейся ночи. Есть в этом что-то интимное и непривычно трепещущее. Нервозное.

Уединившись в саду под тенью раскидистых пальм в кресле из ротанга, набираю Джейми. Я должен был получить новости ещё вчера. Надеюсь, он не связывался со мной только лишь потому, что их оказалось слишком много, а их обработка требует времени.

– Норд, – приветствует Джейми после трех гудков.

– Ты нашел? – спрашиваю, приветствуя друга молча. Джейми слишком долго знает меня, чтобы не обращать внимания на пустые формальности.

– Ты бы уже об этом знал, Норд. И, кстати, в Сиэтле сейчас второй час ночи. Так, к слову.

– В чем проблема? Почему ты так долго копаешься?

– Я тебе сразу говорил, что придется повозиться. Это случилось не вчера, не на прошлой неделе, а два года назад! Выйти на владельцев агентств не так-то просто, а они не спешат делиться информацией о своих бывших и нынешних сотрудниках. Старикашка Эдгар Мюллер, который мог быть полезен, скончался в прошлом году от передозировки виагры в собственной ванной со стояком до луны. В данный момент его сын проходит лечение от алкогольной зависимости в Швейцарии, а компанией управляет внук – тридцатилетний девственник, у которого в голове настоящая вычислительная машина. Он считает, что она моментально перестанет работать, как только его член окажется во влагалище.

– Благодарю за информацию, – цежу сквозь зубы. – Мне нужно видео, Джейми. Оно точно есть.

– Норд, я всё сделаю. Ты ненавидишь ждать, я в курсе. Но ничего другого тебе не остается. Я работаю и, как только найду запись, в существовании которой ты так уверен, сразу же поставлю тебя в известность.

– Она есть, – говорю без толики сомнения. – Мюллер был известным секс-наркоманом, который перетрахал полстраны и не отказывал себе в удовольствии оставлять на память видео и фотографии.

– Я знаю, Норд. Как и то, что он предпочитал американок. Я изучаю рынок эскорт-услуг в Нью-Йорке. Многое приходится доставать через связи.

– Эта девчонка из Такомы, – говорю, уставившись на ярко-красный цветок. – По крайней мере, так она сказала дяде. Посмотри Сиэтл, а потом и всё остальное.

– Чутье?

– Во-первых, Сиэтл тебе роднее и ближе. Во-вторых, ей нужно было с чего-то начинать. Навряд ли она сразу рванул в Нью-Йорк через всю страну. А, в-третьих, Дэйв Мастерс пользуется услугами только одного агентства, а оно располагается именно в Сиэтле. Он тот ещё капризный и разборчивый тип. Ему подавай только самое лучшее.

– Да, я и сам разок пользовался услугами этого агентства по рекомендации Мастерса, кстати. Менеджер досконально изучает клиента и в назначенный день предоставляет ему спутницу, согласно всем требованиям и предпочтениям. Но услуги этого агентства стоят, как две Ferrari. Посему и девушки обязаны быть образованными, красивыми и уметь подстраиваться под клиента. Мисс Уилсон именно такая?

– Они все такие, – отвечаю, не задумываясь.

– Вынужден не согласиться, поскольку мне не раз приходилось краснеть в обществе, когда моя спутница, перебрав с выпивкой, несла всякую чушь.

– Это потому, что ты пользовался услугами дешевых контор.

– Не сказал бы. Но однажды я позволил себе шикануть: моей последней спутницей оказалась роскошная брюнетка. Начитанная, образованная и… безумно дорогая. Но она того стоила. А потом я женился и моя светская жизнь стала намного проще, спокойнее и дешевле.

– Потому что ты женился на судье.

– И ни капельки об этом не жалею. Меня возбуждает сама мысль, что в некоторых моментах моя жена умнее меня. Иногда она говорит…

– Проверь Сиэтл, – возвращаю разговор к теме, которая мне действительно интересна. – Даже, если ничего не найдешь, всё равно сообщи. Если надо – заплати, сколько нужно, но достань мне доказательства, что Эмили Уилсон – проститутка.

– Сопровождающая, – поправляет меня Джейми. – Или девушка, работающая в сфере…

– Проститутка и никак иначе, – перебиваю. – Работай. Я жду.

Три дня назад Дэйв Мастерс назвал меня лицемером. Как и он, я периодически пользуюсь услугами эскорт-агентств, но в отличие от него и помершего старика Эдгара Мюллера, предпочитаю услужливых, молчаливых и не обделенных фантазией француженок, нежели американок. Я ненавижу разговоры в постели, не хочу воспринимать никакую другую информацию, кроме той, что предоставляет женское тело. Дэйв назвал мое отношение к невесте дяди и желанием трахаться с девушкой за деньги – двойными стандартами. В его понимании, если я люблю платить за секс, то и гребаную Эмили Уилсон обязан уважать. Но проблема в том, что я не переношу лживых людей, в которых нет ни морали, ни принципов, ни мозгов. Так может говорить каждый, однако лично моя непереносимость проявляется не самым лучшим образом для лжеца. Справедливость обязана восторжествовать и мне глубоко начхать, каким именно образом. Меня не терзают муки совести, я не посещаю церковь и не исповедуюсь, потому что возвращать человека на место, которое он добровольно оставил в силу своих высоких амбиций и уверенности, что все вокруг него безмозглые и внушаемые людишки, доставляет мне почти такое же удовольствие, как секс. Почти. И Эмили Уилсон именно такая.

Личная жизнь дяди никогда не вызывала во мне интерес. Я даже не знаю, были ли у него романы с женщинами после развода с Ингрид. Связи – разумеется. Почти каждый званный ужин или громкое мероприятие, которые нам доводилось посещать вместе, его сопровождали красивые девушки. Не думаю, что у кого-то хоть когда-то закрадывалась мысль, что рядом с Оуэном Стаффордом была его возлюбленная. И, тем не менее, никому точно не приходило в голову этих девушек осуждать. По крайней мере, мужчинам однозначно. Пользоваться услугами сопровождения без интима мне доводилось не раз. Как правило, агентство предоставляет девушек, способных поддержать разговор. Причем, не улыбкой, согласным кивком и фразой «вы правы», а полноценным и аргументированным мнением, основанным на личном опыте, наблюдениях, но ни в коем случае не отличающееся от мнения клиента. Такие девушки умны, сообразительны и они действительно способны подстроиться под того, кто рядом с ними. По-моему, это достойно уважения. Трахаться – много ума не надо. А суметь найти свое место в обществе гадюк, снобов и психов, тщательно это скрывающих, настоящее искусство. И гребаная Эмили Уилсон этим искусством не обладает. Чего не скажешь о её импульсивной подружке. Но это, скорее, фактор привлекательной внешности.

Если пассия дяди похожа на подделку арабских духов в дешевом золотом флаконе, который облазит после первого же прикосновения, то Пейдж Саммерс, как изысканный и таинственный сосуд из граненого темного стекла. Как тот, что стоит на комоде в её комнате. Я уловил её запах на пляже. Он показался мне тонким, прозрачным и нежным, как лотосовый шелк. Но у бассейна аромат раскрылся иначе. Словно женские эмоции насыщали его искрами, превращая в страстный и желанный букет, запах которого мне отчаянно хотелось втянуть своим носом. Но тогда бы пришлось прильнуть к её шее, а это уже было бы слишком.

Я думал, что непристойное предложение поубавит мой внутренний пыл, но вышло совсем наоборот. То, что я сказал Пейдж, в ту же секунду воспроизвелось коротким фильмом в моей голове. Горячий кофе ещё не успел обжечь мне лицо, а я уже мысленно кончал под страстные звуки её стонов и настойчивых ласк нежного язычка. Впервые излишняя женская эмоциональность не показалась мне раздражающей, несмотря на то, что моя любимая белая рубашка осталась испорчена.

– А я уж думал, что ты в город уехал, но увидел твою крошку в гараже. – Том жмет мою руку и садится в кресло напротив. – Дашь прокатиться?

– И даже не в следующей жизни.

Том усмехается. С тех пор, как мой кузен начал встречаться с какой-то малолеткой, от которой коробит Сэнди, он обзавелся мерзкими тонкими усиками, выбритыми точно по линейке. Учитывая, что Том мазал их гелем, чтобы те не то блестели, не то послушно лежали в условиях торнадо, не то напоминали женскую промежность в массажном масле или природной смазке, зрелище по-настоящему отвратное.

– Как твоя физиономия, Дьявол? – спрашивает кузен с интимной стрижкой на лице.

– Чудесно.

– Я тут мимо кабинета проходил и слышал всхлипы Эмили. Кажется, она очень расстроенна.

– Ещё бы. Её моральная поддержка в лице любимой подружки хочет отсюда свалить. В одиночку ей не выжить.

– Мы обедали вместе, – говорит Том, глянув на меня косо. – Она показалась мне довольно милой.

– Будь она лет на пять моложе, ты бы нашел её ещё и сексуальной.

– Камилле девятнадцать, – напоминает он, стараясь выглядеть серьезным. Ну, да. С киской на роже у него это превосходно получается. – Несмотря на свой молодой возраст, она очень умная, мудрая и целеустремленная девушка.

– В последнем пункте я нисколько не сомневаюсь. А вот первые два вызывают подозрения. Уже хотя бы потому, что ей нравится целовать твою щель с «крутой стрижкой». То есть, губы, – демонстрирую скептическую ухмылку.

– Ты мне просто завидуешь.

– Ты меня раскусил.

– Ты правда спросил у подруги Эмили, сколько она стоит? – Молча киваю. – Тогда ты ещё легко отделался, – смеется Том. – Зачем ты это сделал? Девушка оскорблена, расстроена и наверняка сожалеет, что сюда приехала. Я с ней ещё не знаком, но Сэнди она понравилась.

– Твоей сестре и бешеная собака понравится.

– Ну и Сатана же ты! Чем эти девушки тебе не угодили? Дело в возрасте?

– Учитывая, что ты встречаешься с малолеткой, Том, этот разговор не имеет смысла.

– Камилле девятнадцать! – вздыхает кузен. – А отец… Ну, да, он намного старше Эмили, но и что с того, если им хорошо вместе? И при чем тут вообще её подруга? Я, конечно, знал, что тебе доставляет удовольствие унижать людей, но не думал, что ты содрогаешься в экстазе, оскорбляя девушек.

Том придурок и это уже навряд ли когда-нибудь не изменится. Сэнди хоть и мягкосердечная, упрямо будет искать светлое в темном, но по крайней мере, в ней есть подозрительность, в отличие от брата. Она не станет делать поспешных выводов, не изучив объект с доскональной внимательностью…

Пейдж ей понравилась. Ещё бы. Милая, очаровательная блондиночка с красивыми голубыми глазами, остреньким подбородком, кукольным носиком и миниатюрным телосложением – идеальная кандидатура на роль принцессы Диснея. Уже то, что Том не упомянул о её паршивой подружке, говорит о том, что Сэнди всё ещё к ней присматривается.

Потираю указательный и большой пальцы друг о друга, когда кожа на них чувствует мнимое тепло. Как от прикосновения к чему-то бархатному и хрупкому. К подбородку мисс Саммерс.

– Для тебя что – так принципиален возраст? – продолжает Том. – Мой отец влюбился. Разве это так плохо?

– Он влюбился в шлюху, Том, – смотрю на него, теряя терпение. – И тебе, как его сыну, нужно об этом побеспокоиться.

– Ты с ней спал? – спрашивает Том и демонстративно зевает.

– У меня есть вкус, Том.

– А есть доказательства, что Эмили ублажала мужчин? Полагаю, если ты всё ещё не обрушил их на стол отца, значит ничерта у тебя нет, а весь этот твой гон – ничто иное, как зависть. Потому что тебе всё ещё приходится платить за секс, в то время, как твой дядя, кузен и друзья состоят в настоящих отношениях с женщинами, чья репутация и честь чиста, как… – Том замолкает, а его взгляд застывает на моем лице в виноватом ступоре. Нацепив на рожу дурацкую улыбку, он говорит: – Тебе бы не помешало сбросить рога и выпустить из руки трезубец! Может, хоть тогда на тебя клюнет… хорошая девушка.

Будь он хоть чуточку сообразительнее, то знал бы, что таких давно не осталось. Они могут учиться в лучших университетах страны, становится известными фигурами в медийном пространстве, оставаясь при этом любимыми дочерьми своих доверчивых и прекрасных родителей, отдавших им всю свою заботу и любовь, вложив в их воспитание годы, нервы и надежды, что в будущем их красивые и милые доченьки получат достойную профессию и станут лучшими матерями для своих собственных детей. И они правда в это верят, ведь их девочки умеют рассказывать сказки. Кто-то воспитатель в детском саду, кто-то учитель, менеджер, секретарь. Все они устают, им не хватает времени, чтобы навестить близких – столько работы, отчетов, проверок. А на самом деле они нежатся под теплым солнышком на яхте клиента, исполняют его желания, охотно становятся для него секс-игрушкой, чтобы потом накупить в магазине шмотки от известных брендов и хвастаться своей колоритной, роскошной и удавшейся жизнью в социальных сетях. Сейчас это в моде. Сейчас именно такие девушки.