Неадекватная в Пафосе
© Бобылёва Л., 2024
Неадекватная в Пафосе
Я мечтаю просыпаться без будильника у себя дома, включать по телевизору утреннюю зарядку, делать её вместе с весёлыми ведущими, потом, может, вместе с ними готовить завтрак, кормить мужа и детей, затем провожать их на работу и в школу, чтобы уделить время многочисленным домашним обязанностям.
Вместо этого я который год просыпаюсь в квартире свекрови, стараюсь до последнего не выходить из комнаты, чтобы меня не окутал дым сигарет и амбре её стряпни. Громкие звуки утреннего шоу, которое она включает почти на максимум, не добавляют настроения встретить солнышко и вдохнуть московского воздуха. Вместо этого я обречённо стараюсь уснуть снова.
Многие вещи меня радуют. Я не жалуюсь и умею ценить то, что есть. Просто мне приходится смиренно ждать, когда наступит моё время. Прямо вижу, как у многих закатились глаза от скуки, вызванной такой «глупостью»! Ведь надо всё брать в свои руки. Не переживайте! Всё в моих руках, я планомерно иду к своей мечте, а метод – да, нынче непопулярный. В любом случае, суть не в этом.
Я не жалуюсь. Ценю то, что имею, умею замедляться и радоваться мелочам. Нет, я ещё не достигла желаемого и по-прежнему просыпаюсь в квартире свекрови. Всё дело во взрослении. К сожалению, моя взрослая жизнь пока похожа на студенческую и ещё – на день сурка. Иногда я этому несказанно рада, а порой мне просто жизненно необходимо как-то разнообразить свои будни. Я научилась делать и это.
Тяжело в учении – легко в бою. Да, сейчас мне гораздо легче. А вот учение проходило тяжело, но порой, очень интересно.
Тогда я работала администратором в большой сети клиник и впервые почувствовала вкус денег. Хоть тружусь лет с двенадцати, но только в свои двадцать три начала получать стабильный доход, который превышал прежние заработки. Теперь я могла планировать и распределять деньги не только на нужды, но и на себя.
Разумеется, в списке моих ожиданий от жизни немаловажным пунктом были путешествия. Среди коллег появились разговоры о Кипре. Мол, там дёшево, красиво, вкусно и тепло в мае уже. Да, я брала отпуска в мае и сентябре, чтобы продлить лето и отсрочить осеннюю хандру, которая была неизбежна до моих тридцати лет. Решено! Еду на Кипр. Девчонка, которая поддержала эту идею, вызвалась лететь со мной, и я была этому рада. Никогда не ездила в отпуск с друзьями или коллегами. Всегда либо одна, либо с близкими.
В итоге я поехала одна, так как страшно сглупила, о чём до сих пор жалею. Я много раз просила прощения, что обидела её резким отказом, так как решила поехать с другой коллегой, а та не хотела видеть эту… уф! Как глупо! До сих пор вижу, как она бежит ко мне, вся окрылённая, сказать, что почти договорилась о переносе смен, а я, очернённая негативными высказываниями и слухами, ошарашиваю её своим поспешным решением. Лицо светлого мотылька сразу поменялось, улыбка исчезла, а я в ту же секунду вылечилась, но было поздно! Я тут же стала извиняться, она меня простила, но слово не воробей, как говорится. Много выводов было сделано: не быть ведомой, отвечать за свои слова, быть эмпатичнее и тактичнее, не торопиться…
В итоге негативная мадам слилась, а мотылёк обожгла о меня крылья. В сотый раз извинившись, я полетела одна. Муж решил, что не составит мне компанию, так как ему надо работать, у него, как всегда, «нет денег» (фраза, которую я много лет пытаюсь стереть из его сознания), и вообще, думаю, он не поверил, что я серьёзно, и решил, что я скоро перебешусь. Вскоре он заволновался, так как за словами стояло дело и начались сборы.
Это был две тысячи пятнадцатый год, который я провозгласила годом, когда я учусь отвечать за свои слова. Поездка в чужую страну одной – хороший способ перестать пустословить и доказать самой себе в первую очередь, что я могу делать, а не только грезить, когда волшебник на голубом вертолёте осуществит пару пунктов из списка моих желаний в честь дня рождения.
Слава Богу, что меня провожал в аэропорт мой дядя. Он у нас числится самым богатым в семье. Этот факт спас меня, так как, пройдя практически все формальности, я обнаружила, что забыла кошелёк дома. В нём были аккуратно сложены евро, которые мы наменяли накануне в банке. Между прочим, по неплохому курсу! Благо дядя ещё стоял и смотрел, как я показываю загранпаспорт и меняюсь в лице, постепенно осознавая отсутствие кошелька. Сдержав эмоции и немного поразмыслив, он отправился в пункт обмена. Выдал мне сто восемьдесят евро и отправил меня с чистой душой, без кошелька и, по-моему, без российского паспорта. Хорошо хоть заграничный взяла.
На этом мы с беспечностью попрощались, и я окунулась во взрослый мир, где мне предстояло думать, взвешивать «за» и «против», принимать решения и отвечать за собственную безопасность.
Полёт прошёл, как всегда, гладко. Место у иллюминатора было моим. Даже шея немного затекала, так я хотела ничего не пропустить все три с половиной часа полёта. Сделала фотографии и видео земли сверху.
Когда на видео зафиксировалось объявление о том, что мы снижаемся для посадки в аэропорту Ларнаки, я прекратила съёмку и убрала телефон. В предвкушении приятного отдыха засобиралась совершить со всеми посадку. Благо я не пилот, от меня требовалось малое: сидеть пристёгнутой с выпрямленным креслом. Обожаю моменты взлёта и посадки. Говорят, это самые опасные моменты полёта. Они захватывают дух.
Ещё в самолёте я поняла, что стоит переодеться. Хоть в Москве тоже был май, всё же на Кипре куда теплее. Всё. Можно выходить искать трансфер. Автоматические двери открылись, и меня ударила волна жара. А солнце ослепило на несколько секунд. Когда глаза привыкли к яркому свету, я приступила к изучению табличек. Нашла нужную маршрутку и подошла к ней. Внутри был только шофёр, который явно думал, что он водитель не маршрутки, а мини-автобуса, например. В целом это неважно, ведь я долетела хорошо. Смущало только то, что водитель плохо говорил по-русски, а я с трудом изъяснялась по-английски. Мы оба на ломаном английском решили, что всё верно, ошибки нет, стали ждать остальных. Дождались семейную пару из Ярославля. Было немного странно, что они ехали в другой отель, казалось, я села не туда, хоть всё триста раз перепроверила. Ладно. Хорошо, что они направлялись в тот же город, что и я. В Пафос.
Оставив навсегда кусок своего сердца в Крыму, я зачем-то подсознательно стала сравнивать Кипр с Крымом. Так, я заметила, что флора Кипра намного скуднее, ландшафт скучнее. Всё, что они называют «зелено», мы называем чуть ли не пустыней. Степью. Только вместо бескрайних полей, к которым мы привыкли и не видим в них ничего особенного, каждый «вкусный» клочок земли занят постройками и дорогами. Такие же, как в нашей степи, редкие деревья не растут в ряд, а разбросаны. Высажены в ряд, вдоль дороги, только кусты роз и ещё каких-то растений, я не знаю их названия. Не только названия каких-то кустов я не знала, но и некоторые деревья видела впервые. Точнее, один вид, который я назвала «фиолетовое дерево». То были серо-бежевые стволы и фиолетовые листья. Меня эти деревья покорили, они показались невероятно красивыми. Есть странность в европейцах, если можно киприотов назвать европейцами. Но всё же киприоты, как и западный мир, неправильно понимают слово «толерантность». Так вот, странность заключается в том, что они не стараются тебе что-то рассказать и тем самым расширить твой кругозор и обогатить твои знания. Это я к тому, что когда я говорила об этом чудо-дереве, мне не пытались рассказать о нём что-то или хотя бы сказать, как оно называется. Они просто давали мне быть собой и выражать свои мысли так, как мне заблагорассудится, совсем не понимая, что я призываю их поделиться своими знаниями об этом растении. Думаю, слово «обогатить» эти люди тоже понимают по-своему. Они почему-то думают, что это слово относится к деньгам, но совсем не видят сути этого слова. Его корень – Бог. Может, это потому, что этимология данного слова у них другая. То есть исходя из языка формируется мировоззрение. Мы слышим этот код и понимаем, порой не задумываясь, что нужно сделать. Обогатить. Привнести знания о мире. Его части. О чём-то живом или не живом. Позволить вспомнить: всё, что нас окружает, есть Бог. Это критически отличительная черта славянского народа. В языках славянского народа всегда заложен некий смысл, посыл, код, знание, мудрость. Ах, как хочется вспомнить, понять и осмыслить каждое, к примеру, русское слово и изъясняться кратко, но ёмко. Мудро, справедливо, божественно. Стоит ли говорить, что на осуществление такой мечты уйдёт не одна жизнь!
Подтверждение этому моему умозаключению насчёт толерантности не заставило долго ждать. Но к этому мы ещё вернёмся.
А пока мы ехали с семейной парой из Ярославля, где живут мои братья, сёстры и два моих дяди. Понятия не имею, что думал о нас водитель, но он должен был о нас что-то думать, ведь наше общение было тёплым и живым. Казалось, что мы просто обязаны разрушить этот пресловутый стереотип о грубых, скупых на эмоции русских. Дурацкая толерантность или реальный интерес к нашему разговору заставляли водителя молча вести машину. Только иногда вставлял какие-то реплики, и то потому, что мы были инициаторами включения его в нашу беседу По крайней мере, я так восприняла всё, что происходило в салоне автомобиля. Маршрутки… Ну, мини-автобуса… Как угодно!
С этой парочкой мы обменялись свеженькими киприотскими мобильными номерами, договорились встретиться как-нибудь и покататься по острову на машине, которую они намеревались арендовать. Ощущение, что я не одна в чужой стране, пропало сразу, как только ребята доехали до своего отеля и высадились. Меня повезли дальше. Я не испытывала страха, скорее, это был интерес и вызов самой себе.
Хочу заметить, что я нечасто на тот момент останавливалась в отелях. И не знала, например, о том, что пластиковая карточка, прилагаемая к ключу, включает в номере электричество. Хорошо. Разобралась. Кстати, не помню, как: то ли спросила внизу на ресепшене, то ли догадалась сама. Далее я приступила к изучению памятки. Там русским языком было написано: «В номере есть телевизор, чайник, холодильник, фен, сейф – платно». Это не дословно, но суть в том, что тогда я не учла пунктуационные ошибки киприотов, которые писали эту памятку на не родном для них языке. А я восприняла ровно так, как там написано. Поняла так, что всё перечисленное – платно. И решила ничем не пользоваться.
Встал вопрос о защите моих денег. Кошелька нет. Ладно, куплю. Носить все деньги с собой – страшно, а оставлять в номере – небезопасно. Нужен сейф, но он платный. Спрашивается, почему небезопасно оставлять в номере? Потому что в моё отсутствие уборщицы могут меня обчистить, а пока я в номере сплю или моюсь, кто угодно может зайти и забрать у меня всё, что найдут. Такой вывод я сделала исходя из того, что дверь изнутри не закрывалась, а сейф платный. Стоит думать, что кражи не редкость, раз сейф необходим. Тогда почему они, глупые, не сделают замок на двери, который будет закрывать помещение изнутри? Этот вопрос заставил меня искать места, куда можно заныкать деньги. Я металась по номеру в поисках таких мест и признала поражение. Ладно. Поставлю телефон на зарядку, – думала я, – и отправлюсь вниз разбираться. Научу их правильные двери ставить. Я к розетке, а там не две дырки, а три. Не поняла… Ищу другую. Та же история. Все розетки в номере – с тремя дырками. Их толком дырками не назовёшь – они плоские. Щели. Две снизу и одна сверху. Помимо прочего, есть маленькие переключатели прям на розетках. Странно.
Была не была – воткну вилку аккумулятора в две нижние щели. Они сопротивляются. Не работают. Тогда я решила, что переключатели тут неспроста, и попробовала их. Не работает. Совсем отчаявшись, я собралась, закрыла странную дверь на ключ (по крайней мере, я так думала, поковыряв им в замочной скважине), взяла все деньги с собой и отправилась на разведку.
На первом этаже – ни души. Решила никого не ждать и спросить у людей вне отеля. Вышла, и Бог повёл меня налево. Ещё раньше заметила, что когда я не знаю, куда идти, надо поворачивать налево. Не думаю, что это правило и сейчас актуально для меня. Тогда это был правильный выбор, ибо в торце отеля я заметила маленький частный магазин. У входа на лавочке сидел грузин. Он обрадовался редкому гостю, встал и быстро оказался за кассой. Я попросила сигареты, зажигалку и помощи. Про дверь я благополучно забыла, а розетки меня беспокоили. Он добродушно протянул белую штуковину и сказал, что это адаптер. А розетки у них английские. Это подарок – могу забрать себе! Тогда я решила, что такой ненужный в России подарок будет валяться без дела, и твёрдо решила его вернуть. Мне нужно было зарядить телефон, чтобы он ожил, ведь надо позвонить мужу, сказать, что со мной в чужой стране всё нормально. Относительно нормально. Ведь и зарядку для телефона мне необходимо было приобрести, так как ещё в отеле я поняла, что забыла её дома. Слава небесам, и зарядка у этого полезного дядечки нашлась – дал ту, что принадлежала его жене. Так что это полагалось вернуть, как только я буду выселяться из отеля. Все вопросы были улажены: я позвонила мужу, поблагодарила моего спасителя, и мы разговорились. Так я выяснила, что море где-то там, и меня вечером туда могут повезти на машине. Для этого мне надо было снова прийти сюда часам к шести. Вениамин – так звали моего спасителя – предварительно спросил каких-то мужчин на черной машине, может ли он для меня её взять. Ему дали разрешение, и я, на свой страх и риск, согласилась.
Как и полагается морю, оно было красивое. Но непривычное. Слишком солёное и пустое какое-то. Всё казалось искусственным, не наделённым запахом. Вениамин сел на шезлонг и сказал, что это его любимое место. Ещё он рассказывал про свою семью, а я переоделась, прикрываясь полотенцем, зашла в воду и слушала.
На удивление Вениамин оказался очень порядочным человеком. Я спокойно поила-вала, вытерлась, переоделась, и он отвёз меня обратно. Пока мы ехали, он рассказал, что на острове нулевая преступность. Здесь просто не принято воровать, приставать к девушкам против их воли, разбойничать, мародёрствовать и так далее. Здесь даже двери не закрывают. Этот факт мне очень понравился. Успокаивает.
В отеле я переоделась и спустилась в ресторан на первом этаже. Там меня ждал ужин, который был включён в путёвку. Столы, к ним подходят официанты, приносят еду и спрашивают, что я буду пить. Предлагают винную карту, я, безусловно, на отдыхе, и мне позволительно выпить бокал, а то и два. Без зазрения совести прошу бокал, запиваю им еду и, довольная, иду в бар. Чего сидеть в здании, когда есть терраса?
Я заказала бокал пива, вышла на террасу, села за стол и принялась отчаянно наслаждаться воздухом и природой. Но воздух был, как и в Москве, ничем не пах почти, а природа скудна. Мои тщетные попытки насладиться местом пребывания нарушил бармен. Казалось, он заигрывает со мной. И когда я прямо сказала, что замужем, от ответил, что тоже женат, поэтому и хотел познакомиться, чтобы я пообщалась с его женой. Она тоже из России, из Москвы. Такой поворот событий мне нравился больше, и я с радостью стала общаться с ним более открыто и расслабленно. Его звали Иваном Ивановым. Он болгарин, но живёт на Кипре, здесь и познакомился с женой, которая была на отдыхе с подругой в день их знакомства. Влюбились друг в друга и поехали в Москву, чтобы расписаться, а потом вернулись на Кипр, чтобы жить вместе.
Пользуясь случаем, я спросила его про странные двери в номере. Иван мне объяснил, что снаружи дверь имеет замочную скважину, а изнутри у неё нет ничего, кроме ручки, так как она закрывается автоматически. Так вот, «магия» заключается в том, что закрытую дверь можно открыть изнутри, но снаружи это можно сделать только ключом. Какая глупость! Такие двери отучают тебя закрывать их за собой и заставляют судорожно следить, при тебе ли ключ, особенно когда дверь от ветра захлопывается. На мой взгляд, попытками облегчить человеку жизнь европейцы её усложняют тем, что он перестаёт думать, и делают его несвободным невротиком, который не имеет права расстаться с ключом. Ещё пример отупления: если в номере открыть дверь балкона, то автоматически выключится кондиционер. И так же включится, если дверь балкона закрыть. Понятно, это сделано для того, чтобы не тратить электроэнергию почём зря. Но также это оставляет человека бездумным, не отвечающим за свои поступки. А если кто-то родится в такой среде, а потом попадёт в другую? Где кондиционером управляет человек, где двери закрываются не сами, где нет индукционной плиты, которая при попадании булькающего супа на варочную поверхность выключается автоматически? Никакой смекалки. Знаете, я позже узнала, что русские не покупают адаптер. Они находят какую-нибудь вещь, с помощью которой можно в верхней дырке нажать на что-то и спокойно вставить в остальные две нашу привычную вилку, так как эти две дырки просто откроют свои створки. Вуаля! Можно не тратить два с половиной евро на адаптер, который тебе в России и даром не нужен. Смекалка. Боюсь представить, как они до этого додумались! Опять же, такой механизм у розетки для безопасности. То есть в них не засунуть ножницы и не удариться током. Эх! Хотя русский ребёнок и тут бы постарался.
Но вот то, что реально нет преступности, – это круто! На следующий день я с утра пораньше пошла исследовать местность и найти супермаркет. Частные магазины – дорого, а на Кипре ещё и редко, так как там почему-то большая часть магазинов закрыта. Речь не только о продуктовых, а обо всех. Какие-то пустуют, какие-то закрыты прямо с товаром. От этого немного тоскливо становится. Непонятно, почему так? То ли они открываются по собственному желанию, то ли когда спадёт жара, то ли в стране всё так плохо с экономикой, что люди не могут вести бизнес. Не знаю. Но выглядит очень печально, будто из города утекает жизнь.
Так я шла по Пафосу и постепенно обгорала, совсем не замечая этого. На улице ветрено, ветер прохладный, а солнце палит не щадя. А вот и супермаркет! Хорошо! И да, люди оставляли свои машины чуть ли не с включённым мотором и выходили из машин в магазин, не закрывая окна и двери. Не воруют же! В магазине нельзя просто стоять, задумавшись. К тебе обязательно подойдут и предложат помощь. Причём все, кому не лень, а не только сотрудники. Хорошо это или плохо, не знаю. У меня это по настроению. Думаю, скорее хорошо, чем плохо. Так я нашла крем от загара с spf-50, упаковку из двенадцати (по-моему) маленьких коробок с апельсиновым соком и полтора литра питьевой воды.
Намазалась кремом и отправилась в номер, чтоб оставить купленное и продолжить исследовать местность. Холодильник я ради экономии средств не включала, а сок люблю пить холодным. Ничего не оставалось делать, как набрать в ванну немного холодной воды и поставить в неё коробки с соком и бутылку с водой.
Побывав на цитрусовой плантации на экскурсии, я решила, что апельсинов-то у них тут достаточно, значит, и соки вкусные. Не тут-то было! Сок оказался совершенно искусственным и невкусным.
Насчёт искусственности. Таковой была и сама экскурсия. Возили нас по красивым местам. Местам Афродиты! Да. По её любимым и памятным местам. Вот здесь выдуманная кем-то Афродита родилась. Здесь она купалась. Тут любила сидеть и любоваться морем. Рассказывала всё это, по-моему, датчанка на ломаном русском. Русский язык очень сложный. Молодец датчанка! Благодарю, что выучила его, но могла б рассказать о реальных событиях, связанных с теми местами?
Реальной оказалась голубая лагуна. Пока мы ехали к ней на катере, я не верила в её существование. Была уверена, что привезут куда-то, заглушат мотор катера и дадут поплавать недалеко от берега. Всё было так, но лагуна всё-таки оказалась настоящей. Я реально кайфанула от цвета воды и её прозрачности. Поплавала в сильно солёной воде, и снова на катер, стряхивать с себя соль, запивая невкусным пивом, которое мне любезно купил водитель уазика, который возил нас по земле в течение всей экскурсии. Так он показывал, что ухаживает за мной, приговаривая при этом, что влюбился. Жена – это проблема, а дети уже взрослые. То, что сам он старик, как-то не обсуждалось… Помимо пива на катере, возможности зайти в капитанскую шлюпку и пофоткаться за штурвалом, четырёх апельсинов с плантации, пряных трав, собранных специально для меня где-то на горе (для этого он остановил уазик, и все смотрели на меня, что-то об этом думая), бесконечных фото там, где я хочу и где не хочу, вишенкой на торте стала поездка в его магазин. Как я там оказалась? Насильно: после посещения винзавода дед стал развозить всех по отелям. Видимо, он решил, что дегустация вина, жара и усталость усыпят мою бдительность. А она не спала. Была начеку всю поездку. Деда надо было периодически тормозить. Так вот, я не выдержала, когда мы уже долго катились только вдвоём, и спросила, куда мы, собственно, едем? Где мой отель? На что он объяснил на плохом английском, что везёт меня в свой магазин. Я занервничала и не стала этого скрывать. Он успокаивал меня, заверяя, что просто вручит мне подарки и отвезёт в отель. В целом, он сдержал своё обещание и не нарушил принцип жизни киприотов о нулевой преступности, если не считать того, что меня привезли туда против воли.
Магазин был закрыт, как и многие. Видимо, потому, что единственный его продавец возил туристов на экскурсии. Это был такой узкий магазин военной продукции. Какие подарки здесь можно получить? «Бери всё, что хочешь», – по-гусарски говорил он мне. Ну что за манеры! Понты, я бы сказала. В итоге, как бы я ни сопротивлялась, мне пришлось вырваться оттуда, забрав втюханную армейскую английскую форму. Футболки для мужа не нашлось, а пистолет я брать отказалась. Пришлось протискиваться из глубин магазина к выходу, стараясь не скинуть задом товары и не соприкоснуться передом со стариком. Думаю, его расчёт состоял как раз в этом. Ведь он просто загнал меня в ловушку своего узкого магазина, когда впустил внутрь первой, типа, он джентльмен, а сам перекрыл выход своим полноватым телом. Я вылетела оттуда, с ужасом осознавая, что в какой-то степени завишу от него сейчас. Ведь я не знаю города и не понимаю, где я и где мой отель. Пришлось сесть в машину и надеяться, что дед отвезёт меня обратно. Отвёз, но на прощание у него почти получилось меня поцеловать в губы. Верней, получилось. Не получилось это сделать по-взрослому. Он с напором взял меня за затылок и поцеловал, а я с силой выдернула свою голову и выбежала из машины.
В начале поездки он обещал мне, что я её не забуду. Так вот я почти ничего не запомнила из того, что должна была. С другой стороны, всё было таким скучным, что хоть дед и сыграл негативную роль, но наполнил эту поездку хоть какими-то событиями и впечатлениями. Не самыми приятными, но всё же. Может, именно этого он и добивался? Понимал, что смотреть на экскурсии нечего, а так могло и ему подфартить? Не знаю. Но одно я поняла точно: не зря говорят, что в Крыму самые интересные экскурсии.
Сейчас я стала себе многое позволять. Я учусь позволять себе!
Сначала ты долго учишься быть автономной индивидуальностью, и, как ни странно, это происходит через сближение с людьми, с которыми ты объединяешься в группу, состоящую, как минимум, из двух человек. Вы стараетесь выделяться из общего, отличаться от всех, ищете в себе что-то уникальное. Хороший, но трудный этап в жизни. Потом ты успокаиваешься и ищешь себе пару, чтобы создать семью, или строишь карьеру, или и то и другое сразу. К этому моменту ты что-то уже понял про себя, думаешь, что «всё», или осознаёшь, что надо всё-таки продолжать изучать себя. Тут начинаются эксперименты, психологи, книги по саморазвитию, тренинги и тому подобное. Даёшь себе свободу выбора, рискуешь, пробуешь что-то новое. Только есть один нюанс. Ты всё это желаешь с кем-то разделить. Трясёшь либо свою вторую половинку, либо друзей, родственников или просто единомышленников. Потом наступает момент, когда мнения, желания или возможности расходятся, а может, такое задание тебе дал психолог – в любом случае ты учишься кайфовать один. Начинаешь гулять один, путешествовать, ходить в кино… и так далее.
И кажется, что этот рассказ как раз о том периоде. Нет. Как я вначале и сказала, поездка на Кипр в одиночку была в период изучения себя, оттачивания каких-то навыков, а именно, отвечать за свои поступки и посмотреть, как я буду справляться одна в чужой стране.
В итоге, гуляя по Пафосу, я чувствовала себя одиноко, неполноценно. Мне хотелось, чтобы рядом был мой муж, чтобы он указал мне на то, что он замечает, как иностранец, какие особенности он примечает, что видит общего, и пусть бы нашёл нам занятие по его душе, а я бы поддержала или нет. И наоборот, я бы выразила своё желание сделать что-то, и он уже решал бы, поддержит меня или нет. Это интересно. Таким образом мы вносим разнообразие и изучаем друг друга. Проговариваются спорные моменты или удивляешься тому, на что твой спутник обратил внимание, а ты нет, и всё в этом духе.
Возвращаясь к периоду, когда ты начинаешь учиться кайфовать один, и пройдя его, я хочу сказать, что снова хочу разделять многие вещи с кем-то, в особенности с мужем. Я так счастлива, что он есть у меня! Теперь, когда я вволю нагулялась одна, я знаю, что именно хочу делать не одна.
И я позволяю себе сидеть дома, если нет желания идти гулять в одиночку.
Странно? Поясню. У всех в голове есть голос значимого взрослого из детства, который говорит тебе: «Лето! Прекрасная погода, а ты сидишь в четырёх стенах! Так всё лето пройдёт! Иди искупайся в озере, покатайся на велосипеде», – и так далее и тому подобное.
Это упрёком звучит у тебя в голове, и ты поневоле начинаешь чувствовать себя виноватым. Как-то совестно, что ли, становится. Вопрос. Перед кем? Ты сейчас один дома. Голос внутренний. Перед кем тебе неудобно?
И я сейчас говорю не про лень. Я говорю про получение удовольствия от процесса.
Если ты прошёл все эти этапы жизни и понял, что гулять ты любишь один, в кино тебе нравится ходить с кем-то, а телевизор вообще решил не смотреть, то делай так, как тебе хорошо! И не заставляй себя поступать иначе только потому, что этот неугомонный внутренний голос сказал.
Кажется, то, что я сейчас говорю, лежит на поверхности. Но! Часто ли вам приходилось отказываться от чего-то только потому, что не нравится это делать именно с конкретным человеком, несмотря на то, что ты его очень любишь. Или не выходить из дома в обалденную погоду, потому что тебе не хочется гулять одному, а приятной для тебя компании нет. А потом выслушивать от близких, что «погода была всю неделю прекрасной, а ты просидел дома, потому что не было компании? Да как ты мог! Надо было выйти одному! В России лето короткое и далеко не всегда тёплое, ты что! Скоро зима, а ты на солнце не погрелся! А как же витамин Д?»
Я позволяю себе пропустить хорошую погоду, если не хочу гулять в одиночку Я позволяю себе грустить по этому поводу и думать, как хорошо было бы, если бы муж оказался рядом. Мы бы пошли с ним в лес, искупались в озере, купили что-то вкусное и вернулись домой счастливые и приятно уставшие!
Да, я хочу искупаться в озере. Но я не хочу идти туда одна. И не пойду! Даже если это будет стоить того, что я так за лето и не искупалась. Я не ради галочки живу. Буду ли я грустить оттого, что так и не искупалась этим летом? Да. Буду. Но лучше так, чем вспоминать потом, как купалась в озере одна, чудом переодевшись благодаря широкополой юбке и ловкости рук, боялась за свои вещи, лежащие на берегу, а потом шла обратно с потяжелевшими сумками, потому что полотенце теперь мокрое, впрочем, как и купальник.
Я делаю вывод, что у меня нет желания жить одной. Я очень люблю мужа, и как прекрасно, что мне нравится проводить с ним время. Так я чувствую себя защищённой, получаю от многого удовольствие, да и просто вдвоём веселее.
Понимаю, что Бог может начать учить меня и оставить совсем одну. Ведь бывает же так, что муж уходит или умирает, детей нет или они выросли и не живут рядом, а бывает и того хуже, ты их пережила… остаёшься жить одна и учишься делать это качественно…
Я понимаю это. Потому и ценю то, что сейчас я не в таком положении. И прощаю себе нежелание делать что-то в одиночку.
Другим вечером я снова заказала себе бокал вина, но проскользнула мысль, что это может быть платным. Спросила у официанта, и да, оно стоило два евро восемьдесят восемь центов! Это до сих пор мне кажется очень дорогой ценой за стандартный бокал вина. Понятное дело, что я отказалась от него. Пришлось даже устроить скандал. Они, видите ли, не могут принять его обратно, хоть я к нему и не притронулась. Я понимала, что у них свои правила и так далее, но позволить себе такую глупую трату, причём второй раз, я не могла. Стояла на своём, пока не вылетел из кухни мой очередной русскоговорящий спаситель и не позволил сделать то, что я требовала. Он сказал всем, что оплатит вино, мы немного поговорили и разошлись. Всё! Сотрудники меня окончательно запомнили и отныне обходили стороной. Мне было это безразлично.
После ужина, на котором пришлось сидеть с очень гордым и невозмутимым видом, я снова отправилась к Ивану. Мы посмеялись над тем, что я устроила в ресторане, ещё о чём-то поговорили, и он пригласил меня к себе в гости. Как же это мило с его стороны! Как заботливо по отношению к жене! Он хотел, чтобы она имела возможность общаться с соотечественниками. Ведь для того, чтобы говорить со своим мужем, она учила английский и на тот момент изъяснялась на нём не свободно.
Не дожидаясь конца смены, он позвал жену к нам в отель, чтобы поскорее познакомиться. Мы быстро нашли общий язык и отправились гулять. Она была с собакой. К сожалению, не помню, как их звали, ни собаку (хотя, вроде, Джесси), ни жену Ивана. Кажется, Ксения. Она рассказала их историю любви, показала, где они живут, где она любит гулять и чем занимается, пока муж на работе. Мне было интересно, пока рассказ не кончился. В остальном стало скучно. Я поняла, что они с Иваном развлекаются с помощью травы. Пока мы гуляли, ей позвонил дилер (тогда я и узнала, кто это такой вообще), они договорились о покупке, и, конечно, она хотела меня угостить, но я отказалась. Я на тот момент уже точно понимала, что это не моё. Был опыт, после которого приняла твёрдое решение. Иван пришёл с работы, мы уселись за столом в их гостиной, они стали курить, я позвонила мужу по видеосвязи, показала, где нахожусь, поговорила с ним, а потом решила, что устала, хочу спать, пора идти в отель. Они меня не отпустили и постелили мне на диване. А сами ушли на лоджию, продолжали курить и смеяться. Видимо, что-то смотрели на телефоне.
Мне эти люди в целом понравились. Просто у них такой период в жизни. Расслабления, спокойствия и беззаботности. До жути интересна их дальнейшая судьба, но сейчас я никак не смогла бы найти их контакты. Забегая вперёд, скажу, что попрощались мы, не взяв друг у друга ни номеров телефонов, ни ссылок на страницы в соцсетях.
А вот с парой из Ярославля мы обменялись контактами. Какое-то время я была подписана на них в соцсетях (опять же, забегая вперёд).
Они позвонили мне и пригласили покататься по острову на машине. Вернее, по православной, киприотской части острова. Ведь вторая половина была турецкой, мусульманской. Говорят, они не суются друг к другу, но и не враждуют. Не очень поняла суть происходящего и интересоваться не стала.
Благодаря поездке с ребятами я имела возможность сравнить пляжи Кипра. Поняла, что мне стоило выбрать другую локацию при покупке путёвки. Например, пляжи в Айя-Напе были совсем типичными. Теми, которые ты себе представляешь. А в Пафосе – бетонными, а то и совсем не организованными для купания. Более стандартные пляжи Пафоса находились от меня слишком уж далеко, а проезд там дорогой, так что я их не посещала.
Я не люблю песчаные пляжи, но чисто технически. А на вид они, безусловно, красивей и живописней галечных. Но не идут в сравнение с ракушечными! Это редкость! Пока видела только один, в Крыму! Думаю, что где-то ещё такие есть, но пока не знаю об этом.
Обычные пляжи стали побочными пунктами нашей поездки. Главной целью были ущелье и Губернаторский пляж. О-о-о! Вот это да! Красота, да и только!
Начнём с ущелья. По нему пробегала речушка, чистая, прозрачная и прохладная. Палящее солнце, повторюсь, напоминало о себе только ожогами на выступающих частях тела. Поэтому приходилось против воли накрывать плечи и иногда голову. Носить длинный сарафан. А в ущелье было влажно, но и прохладно. Пробираться по нему интересно, таинственно и красиво. Нам приходилось форсировать валуны или просто смотреть вверх, осознавая себя маленькими. Если честно, поначалу меня чуть не охватила клаустрофобия. Я даже сказала, что не хочу туда идти. На что получила ответ, что ради этого ущелья мы и приехали. Пришлось срочно успокаивать себя, но я не пожалела в итоге. Там действительно было прекрасно. В конце я почувствовала облегчение и приятную усталость. Если правильно помню, то мы не стали проходить его весь, а вернулись обратно, так как нас ждала машина в начале пути. Или прошли всё-таки до конца и вернулись… не помню точно. Помню только, что если бы не ребята, не стала бы тратить столько сил и времени на такой приятный, но однообразный маршрут.
А вот Губернаторский пляж меня впечатлил и умиротворил! Он так называется, потому что британский губернатор Кипра очень любил купаться здесь и любоваться молочными, а местами кипенно-белыми меловыми скалами, заходить в лазурное море, стартуя с тёмного, почти чёрного клочка суши, которых здесь было не так много. Некоторое количество маленьких бухточек давало возможность уединяться небольшому числу отдыхающих на своих чёрных вулканических песках. Приятность состояла ещё и в том, что вход в море был пологим и удобным.
Утруждать себя плаванием в море мы не стали, нас больше интересовали скалы. Они были не острыми, а приветливыми, тёплыми и удобными. На них можно сидеть, лежать, стоять – что угодно. Я легла на один из валунов, напоминающий язык, закрыла глаза и думала: «Глухой звук волн, бьющихся о скалы, и содрогание камня, вибрация, как бы говорят, насколько величаво море… что камень рано или поздно отколется, так как он ничто по сравнению с этой стихией! И стоит вот так полежать, чтобы это почувствовать всем телом. Очень необычно лежать, ослепляясь солнцем, слышать этот глухой звук удара волн о камень, чувствовать ту самую вибрацию и, приоткрывая глаз, силясь все рассмотреть, видеть голубое море и белый берег… Это настолько необычно, я как будто в другой реальности».
Действительно, солнце отражалось от белоснежных скал так, что красоту этого места можно было разглядеть только если сильно постараться, на то должны быть намерение и воля.
А когда я вижу красоту русской природы, меня одолевает желание обнять то, что я вижу. Но как? Остаётся впиваться глазами и нюхать. Слушать. Так уж я устроена.
Переполняют эмоции, а потом наступают спокойствие и насыщение. Всё рассмотрела, всё впитала и насладилась. Даже лёгкая усталость накатывает. Хочется домой. И сон после таких впечатлений очень крепкий, хороший, оздоравливающий.
Такое бывает только на родной земле – этот вывод я сделала, побывав на Губернаторском пляже. Думаю, гражданин любой страны, который любит свою страну, испытывает нечто подобное. Ведь тебе знакомы флора и фауна, ты понимаешь, каких букашек можешь встретить на прогулке, – в общем, всё знакомое, родное.
Конечно, ты можешь испытать восторг от красот другой страны. Но почему-то набор эмоций немного другой. Ты в гостях. Тебе нравится. Но дома лучше.
Возгласы «людей мира» типа: «Я житель Земли, и мне не важно, в какой её точке нахожусь, это всё мой дом!» – говорят о том, что такие люди ограничены. Парадокс. Им кажется, что они уникальны, их кругозор широк, и они могут чувствовать себя в своей тарелке в любом месте мира, а по-моему, это поверхностно и инфантильно. Им многое сходит с рук за счёт их непосредственности. Окружающие видят, что они не опасны, и взаимодействуют с ними. Иногда с осторожностью, но всё же. Безопасность таких людей кроется в том, что им, на самом деле, ничего не надо, кроме сиюминутных впечатлений. Потом они снова пойдут своей дорогой впечатляться где-то ещё, с полной уверенностью, что здесь-то они всё посмотрели. Не всё. А то, что им показали. Неглубокие личности.
Не хочу вернуться ни в один миг из своего прошлого. Оно красиво, приятно, где-то не очень. Но ни в один миг не стала бы возвращаться, чтобы прожить его снова или, тем более, его изменить. Всё происходило так, как должно. И были те мысли, поступки, эмоции и реакции, какими должны были быть. Всё в моём прошлом прекрасно и всё пережито. Сейчас меня волнует настоящее и, к сожалению, будущее. О нём нельзя беспокоиться так, как делаю это я. На всё воля Божья. И да, ты можешь менять будущее. Оно многовариантно. Вопрос только в том, что варианты ограничены. Есть очень важные точки на ленте времени каждой жизни. И как бы человек ни отнекивался, он в эту точку рано или поздно придёт. И в этот жизненно важный момент, экзаменационный, если можно так сказать, есть только два пути: сделать или не сделать. И от этих самых точек зависит многое. Кто ты, кем являешься… не от регалий, не от карьеры. Ты можешь быть кем угодно. Можешь выполнять свою миссию каким угодно образом, как тебе нравится. Но будь добр, выполни свою миссию. На небесах ценятся только результат, опыт, выполнение задачи. Пройден ли урок. Сдан ли экзамен. Будь то смелость, великодушие, смирение, терпение, терпимость, сдержанность, решительность, любовь, верность и так далее. А миссия? У всех она одна. Смысл жизни, который все так ищут. Миссия для всех – это помогать. Кому? Ты знаешь сам. Всегда знаешь. С самого рождения. Призван ты помогать людям, или себе, или животным, или планете, или всем и сразу, по мере своих сил, – ты знаешь, кому ты должен помогать и в какой мере.
Поэтому прошлое должно оставаться на своём месте и не мешать настоящему. А будущее… его не существует.
В каких-то точках мы сдаём экзамены на те уроки, что выучили в прошлой жизни. Параллельно или строго после мы приступаем к прохождению новых уроков. Можем сдать досрочно, а можем отложить до следующей жизни. Думаю, всё зависит от души. От скорости обучения, от дотошности или легкой усвояемости материала. От того, какая душа. Какой у неё характер и наклонности.
Я пишу эти воспоминания в две тысячи двадцать третьем году И с уверенностью могу сказать, что считаю каждый свой шаг, сделанный тогда на Кипре, правильным. Даже в те моменты, когда я рисковала. Не могу назвать их безрассудными, я рисковала абсолютно осознанно, полагаясь на Бога. Я поняла, что, когда обдумываешь риски, ты призываешь на помощь Бога. Автоматически. А полагаться на него – милое дело. Он становится рядом и делает твоё приключение безопасным и незабываемым. Так я положилась на первого встречного, который отвёз меня в первый день на море. Покаталась с семейной парой по острову, увидела несколько городов, побывала в живописных местах. Посетив жилище бармена, я увидела, каково не просто гостить в этом городе, а жить в нём. А вот совершенно спланированный досуг в музее под открытым небом оказался невероятно скучным приключением. Старый Пафос, который был разрушен цунами и землетрясением много веков назад, является теперь руинами и тем самым музеем. Он сохранил мозаику на полах богатых домов, очертания всяческих строений и дорог того времени. Я не без удовольствия на всё это посмотрела и быстро утомилась от однообразия увиденного. Пошла в сторону моря, его немного штормило, думала, вот и хорошо, сейчас посижу на берегу, посмотрю на волны и подумаю о чём-нибудь. Не тут-то было. Забор. Почему нельзя сделать, как в Крыму в Херсонесе Таврическом? Закрыть территорию старинного города вместе с куском моря? Да, купаться запрещено в таком случае, но посидеть на берегу – милое дело! Нет. Сложно понять иную нацию. У них своя логика. Ладно. Я села на что-то старинное – не то на основание какой-то колонны, не то на строение какое-то… старалась забраться как можно выше, чтобы видеть море и тот корабль, что несколько десятилетий назад встал там на мель и стоит до сих пор. Интересно, туда устраивают экскурсии? Было бы интересно, и я отправилась бы на такую.
Оставалось прожить в Пафосе ещё полтора дня и ехать домой. Решила, что могу себе позволить немного посмотреть телевизор, не хотелось пропускать песенный конкурс. Я включила телевизор, и тут меня осенило: «А с чего бы он был платным? И холодильник? И фен… и чайник… Надо ещё раз взглянуть на брошюру». Да. Там встречались ошибки в тексте. И это предложение было не исключением. Понятно. Из всего перечисленного платным был только сейф. Теперь понимаю, почему сотрудники отеля обходили меня стороной, ведь они думали, что я неадекватная! Мало того что русская, так ещё и веду себя странно и, наверное, укрепляю своим поведением стереотипы о своих соотечественниках. Устраиваю скандал из-за того, что не хочу платить за вино. Не пользуюсь холодильником, а вместо этого держу воду и сок в прохладной воде в ванной, хожу по отелю в тапочках, а как-то раз вообще не пришла ночевать, хотя отдыхала одна. Если сотрудники отеля ещё и видели, как я сижу с грузином у его магазина и мило беседую, то я понимаю их удивление и ошеломлённость. С такой, как я, приезжающей на трёх разных тачках в течение шести дней, проведённых в отеле, частенько беседующей с барменом, который женат, лучше дело не иметь. Держаться сдержанно, не смотреть в глаза и стараться до последнего делать вид, что меня нет. Чем сотрудники отеля и занимались. В день выезда мне долго пришлось ждать, пока дядька на ресепшне сделает вид, что наконец заметил меня. Видимо, он не хотел быть тем, кто даст мне чек на оплату вина. Может, думал, что я непременно стану что-то оспаривать и не оплачу ничего, устрою очередной скандал? Неважно, что он думал. И что думали другие. Важно, что Иван и его жена были рады встрече со мной. Я оставила им на память свой миниатюрный кнопочный телефон. Иван сказал, что будет слушать на нём музыку. Очень удивился, что я так просто подарила телефон и был благодарен. Важно, что Вениамин получил свои вещи назад вместе с большой порцией благодарности! Важно, что парочка из Ярославля, которые хотели зачать ребёнка, оказывается, сделали это на Кипре, так что по приезду их жизнь заиграла новыми красками! Я за них очень рада! Важно, что я поняла: моя страна очень красивая, живописная и интересная.
Утро начинается в обед
1 том
«Самая прекрасная часть дня – утро!» – говорят жаворонки, они и живут дольше. Пусть говорят. Моё прекрасное утро начинается в обед. В начале первого придётся всё-таки встать, кота кормить. К 16 часам я уже помылась, покормила кота, помыла его лоток, пропылесосила комнату, постирала, сложила высушенное по местам, развесила мокрое сушиться, заказала продукты, приняла заказ продуктов, сдала курьеру крышки на переработку, поела, приготовила мясной рулет, пока готовила и ела – параллельно мыла посуду, которой нет конца… И почему есть чувство, что если ты дома в будний день, то ты какой-нибудь лодырь? Я понимаю, откуда растут ноги у данной идеи в голове, вопрос в том, почему она не исчезает, если ты её увидела, поймала, разглядела, всё проанализировала – и ничего? Она только ослабла, но так и тусуется в голове. Старается чувство вины вызвать. За что? Да даже если бы я весь день провалялась в кровати, что с того? Есть воспоминания оттуда, откуда берутся все психологические травмы, как мой отец – злокачественный нарцисс – допрашивает меня, чем я занималась весь день, пытаясь уличить меня в чём-то, чтобы можно было за это зацепиться и излить на меня свой гнев, собранный где-то там, в социуме. Его целью было узнать, что я занималась ничем. А я, не любя врать, старалась ухватить в том, что я делала, самое важное, и раздуть это до весомых размеров. Мне повезло. В семье любили длинные волосы. Носила. Тогда и ответила, что мылась и мыла голову, на это ушло много времени, – и он это признал. Закрепилась в тот момент мысль, что в выходной свой надо делать что-то значимое, иначе я какая-то неправильная, и меня отругают, осудят.
Теперь я фрилансер. Сложновато с такими «идеями» в голове жить в будние дни, не работая. Хорошо я придумала – фрилансер. Затюканная в детстве отцом, живя в постоянном насилии всех видов, потом сильными навыками не отличаешься, на первый взгляд. Изучение себя начинается, когда ты бежишь из семьи и стараешься не просто выжить, а и узнать, что такое нормальная жизнь и как в ней адаптироваться. Так вот, фриланс – красивое название того, чем мне пришлось заниматься, пока я не понимала ничего в жизни. По-другому это называется проституция. Хочу сразу облагородить то, чем я занималась, раскрывая детали, как это происходило.
Началось всё с поиска локации после побега. Нужно было новое место, где отец не стал бы меня искать. Это же ещё надо как-то оплачивать! Мне всего 20, опыта работы нет. Обратилась к логике и перебрала в голове свои навыки. Какими бы они ни были. Итак, уборка, готовка – о да! Это я умею. Иначе в моей семье было не выжить. Отец учил готовить и параллельно срывал на меня всё зло. Учить готовить – это просто предлог, но надо признать, готовить я научилась, что и у него неплохо получалось. Низкий поклон! С уборкой дела обстояли ровно так же. И снова мои благодарности! Живя как на пороховой бочке, я стала неплохим психологом и эмпатом. Да, я женщина, и это почти всем нормальным женщинам свойственно, но всё же я отличный эмпат. Я могу по походке понять настроение, да даже просто видя человека, слушая его, читая то, что он написал, – понимаю настроение. Хорошо. Дальше. Умею ухаживать. Хм… Прислуживать? Ухаживать или служить – это всё-таки от сердца. Добровольно. А прислуживать можно либо за деньги, либо поневоле. Определились. Прислуживать могу за деньги.
С этой базой я нашла дом, куда меня взяли с проживанием помощницей. Не знаю, как искал меня отец, я замкнулась в этом доме и гуляла только на территории. Мне нужна была реабилитация. Стабильность и спокойствие. Хозяин дома был со мной уважителен, даже учтив. Да, я не побоялась устроиться на работу к одинокому мужчине! Моя интуиция меня не подвела. Оказавшись в его доме, рядом с ним, я будто успокоилась и больше не хотела уходить. Я не стала ему женой, но хозяйничать в его доме он мне немного позволил. Интерьер был готов, мне он и так нравился, так что я ничего не переставляла, не докупала, а просто жила в том, что есть, и очень кайфовала. Дом был в английском стиле. Мне всегда нравился этот стиль, ведь я люблю дерево в интерьере, жёлтые и зелёные детали. Он покупал продукты, и я готовила из того, что есть. Мне нравилось его кормить. Он был очень благодарен и восхищён. Я получала, наконец, похвалу и заряжалась на творчество! Мои творческие блюда оценивались по существу, и так я научилась понимать, что реально вкусно, что нет. Я полюбила этого мужчину как человека. Думаю, он испытывал ко мне те же чувства. Наши сердца не были отданы друг другу – это была любовь не мужчины и женщины, а человека к человеку. Мы не разговаривали по душам, и у каждого была личная жизнь, границы которой тщательно охранялись. До сих пор удивляюсь, как мы смогли жить в одном доме и выстроить тёплые, но рабочие отношения. Определённо это его заслуга.
У него был свой клуб, встречи происходили в его доме. Опять-таки, не знаю ни малейшей сути этого клуба, понимала только, что ничего криминального. Они что-то обсуждали, ели, выпивали и курили сигары. Можно сказать, я им служила и получала за это ещё и деньги в виде жалования в конце месяца. Некуда мне было их тратить тогда, потому они лежали, росли и ждали своего часа. А я просто жила, любила и заботилась. Клуб был мужской. К ним в зал заходила только по делу – что-то принести, что-то унести, они замолкали и обращали своё внимание на меня. Относились ко мне уважительно, как к равной. Не было ни высокомерия, ни сексизма – ничего плохого. Мне было комфортно и приятно. Я чувствовала себя нужной. Пока они находились в зале, я оставалась на кухне, чтобы всегда быть в доступе.
Мужчины стали приходить на кухню и разговаривать со мной по душам. Все, кто хотели, кроме хозяина дома. У него были отношения, он был честен и ничего лишнего себе не позволял. Я выслушивала некоторых мужчин и, желая сравнять счёт, они дарили мне свою «любовь». Радостно было, что мы держали наше общение в секрете с каждым, и, таким образом, я могла выбирать, с кем готова вести диалог, а с кем нет. С кем хочу продолжения, а с кем только диалог. Я была столь юна, что не могла понять, реально ли было всё мастерски скрывать или просто взрослые мужчины имели столько чести и мудрости соблюдать мои границы. Есть ощущение, что это они помогали мне понять и выстроить их. Они все были моим одним мужчиной. Я его собирала по крупицам. Те, в ком я видела отеческое отношение, как если бы у меня был нормальный отец, не были допущены к моему телу. Они выполняли другую миссию.
Два года в таком режиме, и глава на этом заканчивается. Начинается новая. А именно, хозяин добился-таки расположения своей возлюбленной, после свадьбы он пригласил её жить в его доме, мне пришлось уехать. Так я оказалась в съёмной квартире с моим «мужчиной». Вот что я называю проституцией. Они продолжали спонсировать наши беседы с продолжением, и я была абсолютно счастлива, но понимала, что это когда-нибудь кончится. Точнее, я делала всё для этого: изучила семейную психологию, узнала, как правильно строить отношения, как общаться с детьми и всё то, что помогло бы жить в этом мире качественно, включая изучение мира душ и внеземных цивилизаций. Оттого моя работа с мужчинами была эффективна. Моей задачей было помочь им построить счастливую семью, и расставались мы с ними, когда данная работа была выполнена. Таким образом, мой заработок падал, но я становилась счастливей, ведь это означало, что скоро я займусь своей жизнью.
Оставалось уже три-четыре клиента, и среди них один, с которым секса не было изначально. Отсутствие близости было не из-за меня. Можно сказать, я была в него влюблена. Хоть не в него одного, но он оказался в числе избранных. Желая расфокусироваться и не закапываться глубже в эмоциях и страстях, я ходила на свидания. Решила, что доход мой падает, пора искать мужа.
Сильно сдерживаясь, чтобы не быть инициатором близости, я стала менее эффективна в наших с ним встречах. Не понимала их смысл. Он перестал советоваться о том, как строить отношения, всё больше мы просто разговаривали на отвлечённые темы. Я больше молчала, всё слушала и плыла по течению.
Как-то раз я не выдержала и сказала, что чувствую себя бесполезной, и, кажется, это ненормально – брать за это деньги. В ответ он пригласил меня на свидание. Всё встало на свои места, и я с радостью согласилась, хоть и сильно смущалась. Это сладкое смущение: было неловко (мы знаем друг друга несколько лет), плюс ощущение победы и облегчения оттого, что я всё поняла.
Я всегда помнил свою предыдущую жизнь. Думал, что это нормально и так живут все. Оттого стал известным юродивым в деревне. Такова была моя защита. Я старался давать людям то, чего они хотели. Можно было молчать и сохранять свои знания и память в тайне, но я решил, что так будет надежнее – хранить информацию не в одной своей голове. Не знаю откуда, но я понимал, что память о прошлой жизни с годами исчезнет, но она мне зачем-то была нужна. Поэтому всё, что мог вспомнить, я рассказывал всем, кто попался под руку, да делал это так, чтоб меня слушали. Кому-то через шутку, кому-то таинственно, кому-то ошеломляюще – в общем, люди верили в моё безумие и делали благое дело: запоминали мои истории и передавали другим.
Понимание, что ты был когда-то взрослым, даёт некоторые преимущества. Такие как спокойствие в большинстве ситуаций, вызывающих страх, смятение, смущение, стыд и так далее. А также превентивные меры, с расчётом на будущее и развитые стратегическое и критическое мышление. И почти всепрощение. Конечно, «почти»! Я всё же оставался человеком!
В 7 лет меня осенило! Моя одинокая мать, которая просто с кем-то, и не помнит с кем, нагуляла меня и была не очень прилежной родительницей, в прошлой жизни была моей жертвой! Это её я держал в заточении, чтобы насиловать, когда захочу, а потом жестоко убил при попытке бегства. Неудивительно, что сейчас она не испытывает ко мне тёплых чувств… За это я любил мою маму безмерно! Она не сделала аборт. В последнюю минуту выбежав вся в слезах, она направилась в кафе и просидела там два часа. Так и рассказывала. Только смысл этих рассказов был в том, чтоб в очередной раз опустить мой нос в чувство вины. Был бы этот рассказ из чувства любви ко мне, может, я бы узнал чуть больше, и данная история имела бы другой окрас, но всё сложилось так, как должно быть. Она хотела сделать мне побольнее, заставить меня не отходить от неё ни на шаг и искупать мою вину за то, что она не помнила, но ярко чувствовала.
Если честно, я даже рассмеялся в голос, когда наконец понял, почему моё тело с годами растет и развивается, а мой половой орган – нет! Слишком долго я жил в напряжении и не понимал, что же со мной не так. Оказалось, надо было снова обратиться к воспоминаниям из жизни того маньяка и отнестись ко всему этому с пониманием. К слову сказать, со временем в голове осталась только самая необходимая информация, которая распаковывала свою суть относительно событий в настоящей жизни. Это похоже на игру, и каждое осознание даёт много радости и сил проходить испытания.
Всё же отсутствие развитого члена не приносило удовольствия. Мне повезло! С самого детства я распознал вон в том парне будущего блестящего хирурга, подружился с ним и всячески способствовал ему не сойти с правильной дорожки. К счастью, я его горячо полюбил, и это было взаимно. Это пригодилось. Я всегда мог обходить врачей, которые могли попросить снять штаны, а после сдерживаемого смешка начать меня изучать и, того хуже, сделать известным на весь мир.
Отсутствие мужской гордости и главного друга, низкий рост, прыщи и подавляющая мать сделали из меня интроверта поневоле. Я отдалённо помнил, что такое решительность, радость секса, адреналин в крови, что такое много и упорно взбираться по карьерной лестнице и много чего ещё, чем не пользовался в этой жизни. На смену смелости ко мне пришла ипохондрия. Врачи меня пугали, они первые, кто мог раскрыть мой самый важный секрет. Так что здоровье – главное, что меня сильно заботило и являлось особой темой для обсуждения с другом-хирургом. Я благодарен Господу, что мне всё это время удавалось скрывать правду о себе и от него тоже. Моё поведение создавало мне репутацию: все считали меня любителем побыть в одиночестве и много болтать с теми, кому я доверился. В целом так и было, только вот поболтать я страшно любил и мечтал открыть кому-нибудь душу В экстренной ситуации это, конечно, был бы Возя. Богдан. Так называли его родители и весь остальной мир. «Богдан Игнатьевич Подъ-яблонский. Хирург» – красовалось на двери его кабинета. А для меня он был и всегда останется Бозей. Мой дар не смог защитить меня от страха открыться ему. Думаю, он испугался бы меня настоящего. Вечно оптимистичный, в меру циничный, притом безумно человечный юморист-экстраверт вряд ли пустит в свой мир ещё одного болтливого и на самом деле энергичного экстраверта. Допустил бы он к себе на сцену друга и разделил бы любовь публики? Я выбрал позицию восхищаться моим Хирургом осторожно, шутя вместе с ним наедине и разрешая присваивать мои шутки, ловя каждый раз на себе его просящий разрешения взгляд. Он свято верил, что даёт моим шуткам и мыслям жизнь, считал себя героем, освободившим их от скупого коллекционера.
Первая женщина, которую я полюбил за черт знает сколько жизней, – моя мама. Первый мужчина – Бозя. Благо любил я его как друга. А что такое любить отца, я надеялся узнать когда-нибудь потом.
Моя любимая и главная женщина решила выпихнуть меня из гнезда. Так я уехал учиться с Бозей, чтобы хоть с ним не расставаться, и стал врачом-терапевтом, на большее меня не хватило. Полезное общение мне и так давало достаточно знаний в хирургии, так как эту страсть я должен был всячески поддерживать и подогревать, но не заметил, как сам втянулся. Всё равно оставался при этом дилетантом: умел кое-чего, но большую пользу я приносил, доставая нелегальные трупы для наших подпольных исследований. Разумеется, к преступной жизни я не вернулся, но открыл в себе большой потенциал в связях с общественностью, дипломатии, умении договориться, находить лазейки в законах, умел мастерски перевозить тайно тела и держать всё это в секрете.
Так образовался наш клуб. Бозя построил дом и сделал интерьер в английском стиле для антуража. Мы собирались у него, пили виски, курили сигары и обсуждали наши грязные делишки, а также очень интересные исследования в области медицины. В целом благодаря моему таланту всё было в рамках закона. Просто если бы мы действовали открыто, то, во-первых, трупов было бы меньше, доставали бы мы их дольше, а во-вторых, потерялась бы эта будоражащая своей таинственностью суть наших встреч, что нас так сильно увлекала.
– Почему ты больше не приходишь ко мне домой?
– Тогда у нас были деловые отношения, а сейчас я за тобой ухаживаю.
– Хм, но ты уже там был!
– В другом качестве.
– Ладно, я поняла.
– Ты хотела по-другому?
– Я хотела уточнить.
– Прости, я понимаю, слишком много недопониманий в наших отношениях. Спрашивай что угодно, я постараюсь ответить на всё.
– Постараешься? Есть в чём-то сложность?
– Да.
– Ого! Даже не знаю, интриговаться или обижаться!
– Ты знаешь, и то, и то уместно! Я реально понимаю твои чувства! Всё же дай мне возможность открыться настолько, насколько это возможно на данный момент.
– Хорошо. Расскажи мне о вашем клубе!
– Ну вот, тайны начались! Хотя, думаю, большую часть я могу тебе открыть. С Бозей мы знакомы…
– Ха-ха, с кем?
– Бозя, ну, Богдан Игнатьевич! Ты не слышала ни разу, что я его так зову?
– Ха-ха, нет, и ты сейчас реабилитировался процентов на сорок!
– Хм, хорошо иду! Так вот мы с Богданом…
– Бозей, что уж там!
– Мы с Бозей знакомы с детского сада. Я… ты знаешь… немного отойду от темы… в общем, я помню свою прошлую жизнь.
– Так, и как это относится к делу?
– Ты нормально реагируешь на это?
– Что тут удивительного?
– Ура! Какое облегчение!
– Да-да, я это изучаю, и для меня это не вера во что-то сверхъестественное, а просто знание, данность. Так и что ты помнишь, и как это относится к Бозе? – тут у Владлены вырвался смешок.
– В общем, я когда-то был маньяком! Всё, что я помню, – это как я держал какое-то продолжительное время в плену девушку, кормил её, поил, в общем, делал всё для поддержания в ней жизни, чтобы насиловать её, когда душе будет угодно! Она постаралась убежать, и я её убил. Такие дела.
– Я в шоке. Вижу, ты исправился! Надеюсь… или твои тайны связаны с расчленением трупов? – почти испугавшись, что это может оказаться правдой. Снова смешок. Только уже нервный.
– Да, видимо, в нынешней жизни я с этим завязал. Почти. Я всё-таки выучился на врача и дружу с хирургом. Скоро ты уловишь связь. Только не стоит меня бояться. А то я сам себя испугаюсь.
– О Боже, я постараюсь.
– Вот видишь, теперь и ты стараешься!
– Ха!
– Так вот, Бозя. Я с самого детства увидел в нём хирурга. Как, спросишь ты?
– Ну, типа того… хотя, стой, дай предположить! Ты, зная, что раньше жил, мыслил больше как взрослый, нежели как ребёнок, коим являлся!
– Именно! – тут в Венедикте проснулись давно забытые чувства – вожделение! Срочно захотелось поцеловать эту умную девушку. Но это завело бы их отношения далеко, а к такому его тело и дух были не готовы. Совладав с собой, он продолжил. – Я его, можно сказать, намеренно выбрал как полезный контакт, но, к счастью, он мне понравился, и до сих пор мы друзья. Тогда я решил, что надо помогать ему стать врачом. Были моменты, когда он мог свернуть не туда. А сейчас видишь, как оно вышло… война, и он очень полезен нашей родине, хоть я боюсь за него. Гоню плохие мысли прочь…
– Думается мне, что вы скоро увидитесь! Тебя же вроде туда же мобилизуют?
– Да. И даже не знаю, что страшнее: жить в неведении или понимать всё, что там происходит, видя всё как есть.
– Для меня жизнь в неведении – сложнее, – искусный намёк.
– Понимаю, – не поддаётся Венидикт. – Когда моя мама решила, что мне пора жить самостоятельно, я поехал с Богданом и стал учиться на врача вместе с ним. Не скажу, что я себя заставлял постигать медицину… просто он знал, чего хочет, а я не определился. Рассудил так: выберу ту профессию, что пригодится в быту. В университете удобнее всего было поступить на врача, как и Бозя, иначе я бы учился в другом здании и жил в другом общежитии. Хотя, как выяснилось позже, это было совсем не обязательно, мы сняли на двоих квартиру, а потом подселили ещё одного, а там и девушка Бози позже добавилась… в общем, такая же общага получилась, по сути.
– Совсем из-за печки зашёл! Я уже забыла свой вопрос! Ха-ха!
– Ты спросила про клуб.
– Точно!
– Так вот, я остановился на терапии, не стал дальше углублять свои знания. Нам с моей ипохондрией было достаточно!
– Ипохондрия? У тебя?
– Хм, я неплохо шифруюсь! Ладно. Так вот, а Бозя стал учиться хирургии. Такие были времена, что наша страсть, хм, я тоже в этой области был кое-чем увлечён, наша страсть дорого бы нам выходила, если бы не открывшиеся у меня таланты!
– Какая страсть?
– Только спокойно! Мы изучали трупы!
– Боги!
– Поняла, куда я сублимировал остатки своей кровожадности из прошлой жизни? Ха-ха-ха!
– Смех мог бы и позловещей сделать, чтоб я убежала, окончательно испугавшись.
– Извини, я нарочно! Ха-ха!
Владлена выдавила смешок, ради приличия, но эта шутка стала скучна ещё в глубоком детстве.
– Трупы, само собой, просто так не выдают, а нам хотелось больше времени на их изучение. Так образовался наш клуб, в котором стали появляться члены… ну, в смысле, люди, ха-ха-ха!
– Баян.
– Да, юморок у меня плоский. Так вот. Мы работали, изучали трупы, которые я доставал из-под полы, – этот момент опустим. Члены клуба платили нам взносы. Деньги были приличные. Бозя отстроил себе особняк в английском стиле, в котором мы, собственно, с тобой и познакомились.
– Ты знаешь, чем я там занималась?
– Знаю ровно столько, сколько мне надо знать, я думаю. У нас были строгие правила. В клубе мы говорили только о делах. С этим было так строго, что мы выгоняли пару раз особо болтливых. Ты была гувернанткой. А потом решила подрабатывать, как мы тебя назвали, слушательницей.
– Стоп! То есть вы все были в курсе, что я выслушиваю чуть ли не каждого члена клуба?
– Да, но только это. Был уговор, если кому-то срочно приспичило поговорить о чём-то личном, то лучше это будет слушать кто-то посторонний. За это мы тебе платили.
– То есть вы все вместе это решили? – почему-то Владлена почувствовала себя оскорблённой, но потом она успокоилась. Ведь и так понятно, что другая сторона медали есть, и такое не могло происходить в тайне. Так думать было по-детски, но чертовски приятно.
– Только не говори, что ты чем-то недовольна! Не поверю! Или ты думаешь, что управляла всем процессом?
– Прости, нет, конечно! Скорее, я просто мало об этом думала. А как вы понимали, что в разговоре со мной никто ничего лишнего не скажет?
– Ох. Сейчас будет неприятно!
– О Боже!
– Не так всё страшно… но Богдан имел доступ к камере со звуком. Конечно, он не просматривал всё каждый день. Это было бы нереально! Имелась программа, которая сигнализировала, если были озвучены некоторые слова. Тогда Богдан просматривал запись и делал вывод. Спешу тебя успокоить, такое случилось лишь раз, и всё обошлось. Там парень заволновался и набросился на тебя со всей своей страстью!
– О Боже!
– Да хватит так реагировать! Ничего в этом удивительного! Или ты думала, я не понимаю, что ты обычный человек, имеющий полное право на личную жизнь?
– Что ты ещё знаешь?
– В смысле?
– Что ты ещё знаешь о моей подработке, так скажем.
– Ничего. Это не моё дело. Я даже не знаю, встречались вы с ним или нет после этого. Но место он своё сохранил в нашем коллективе. Хоть обсудить мы могли это только втроём. Богдан, он и я. Посмеялись, мы с Бозей даже поаплодировали!
– О Боже! – уже с интонацией смирившегося человека произнесла Владлена.
– Да что тут такого? Мы все взрослые люди. Никто твои границы не нарушал. Да и заняты мы были своей страстью. Понимаешь, собрались такие ботаники…
– Ботаники… Вы на них не похожи и не являетесь ими! Ха-ха, – немного расслабившись, ответила ему. – Вы трупы разрезали! Да и внешностью все как на подбор!
– Вот тут ты права! Я сам удивлялся. Высокомерно звучит, конечно! Но зачем тут скромность? Ха-ха! Мы потому и устроили себе такую игру в английский клуб. Хорошее было время!
Венедикт почувствовал шевеление у себя в штанах и сильное, давно забытое ощущение. Неужели это эрекция? Дрожа всем телом, он засобирался, встал и спешно стал поднимать свои вещи с земли, оставляя Владлене свою туристическую подложку, на которой они сидели.
– Что случилось?
– Мне надо торопиться! Видишь, рассвет уже! А я толком не собрался!
– Да мы же ради рассвета тут и сидим! Успеешь! Если что, я тебе помогу! – она взяла его за руку, отчего у бедного парня случилась поллюция. Заметив что-то неладное, девушка резко встала и поцеловала взрослого мужчину, трясущегося, как подросток.
Напряжение немного спало, и Венедикт был этому несказанно рад. Тем более, что чемоданы на войну давно собраны, а рассвет был невероятно красив. Можно и кофейку! Только вот теперь есть неприятные ощущения от испачканной одежды, но это ничто по сравнению с тем, что только что произошло. Сдвину – лось-таки с мёртвой точки! То была награда.
Мне уже надоедает этот мир. Слишком всё тяжело в нём даётся. Только я сбежала от отца и успокоилась, подышала, снова пришлось брать себя в охапку и жить по-новому. Вроде разобралась, приняла правила игры и далее шла к победе, но снова всё срывается. Я так часто с этим сталкиваюсь, что каждый раз руки опускаются всё ниже.
В этот раз, думаю, я зашла дальше, чем просто опустились руки. Меня перестала волновать сама цель пути. Скопленные за время работы у Богдана Игнатьевича деньги я берегла на покупку квартиры. Снимала жильё на зарабатываемое «подработкой». Думала, что плавно перескочить из одинокой девушки в замужнюю женщину не составит труда, ведь и кандидат есть.
А теперь что? Я сижу в погребе его матери в глубокой деревне. Только далеко она от больших городов, но вот близка к границам страны и страдает в числе первых. Акт доверия и надежды на меня заставили пойти на такой шаг – приехать заботиться о его матери, пока он на фронте. Я теперь размышляю: а чем он думал, когда просил об этом? Я была так польщена, что опомнилась уже на месте. Когда нас начали бомбить. А в столице сейчас тихо.
Как я могла так с собой поступить?! Как он мог со мной так поступить? Кажется, я, наконец, повзрослела. Только сейчас я поняла, что надо было её ко мне, в столицу, а не мне в деревню… я теперь глубоко запутана в своих чувствах и отношении к Венедикту.
Пока не случилась война, я думала, что вот, я близка к покупке квартиры и замужеству. Свою квартиру я бы сдавала, деньги берегла, а жили бы мы в его квартире. У нас родились бы дети. Я так хочу быть женой, матерью и хозяйкой, что, боюсь, упустив это почти у финиша, я перегорела и теперь не хочу ничего. Особенно после его поступка.
Ну зачем ты меня об этом просил?!
– Я очень хотела семью с ним, – прозвучало из темноты подвала, когда немного стихло.
– С кем?
– Отцом Венедикта. Представляешь, я хотела двоих – Венедикта и Владлену. Или Владу. Остановилась на Владлене, так как можно сокращённо называть Владой!
– Представляю ваше удивление, когда вы узнали, как зовут меня!
– Меня как молнией поразило! Я сочла, что это знак.
– Посмотрим. Я стала сомневаться в своём отношении к нему, – война многих сделала откровенными.
– Я пока что не берусь его ни осуждать, ни оправдывать, потому что, к моему стыду, я его совсем не знаю.
– Расскажите мне всё с самого начала.
– Отец его – моя любовь. Даже не знаю, может, я его до сих пор люблю. Но знаю точно, что кусок моей души тогда точно покинул моё тело.
– Что же случилось?
– Я не знаю… Я была беременна, на седьмом небе от счастья, что беременна от моего Влада. Мы…
– И его так звали?
– Я его так любила, что хотела, чтобы всё звучало его именем. Для меня он – это любовь, дети – любовь. А значит, в их именах должны быть звуки его имени. Звучит, будто я сотворила кумира. Может, так и было. Но, думаю, я тогда поверила, что наконец вырвусь из пучины одиночества. У меня было хорошее детство. Одинокой я стала, как только государство назвало меня совершеннолетней. Будто Бог дал дожить моим родителям до этого моего возраста, чтобы я не попала в детский дом.
– Понимаю. Что же произошло?
– Он пропал без вести. Мы планировали свадьбу. Уже подали заявление. Он работал. Мы откладывали деньги на свадьбу, на ребёнка. И как-то раз он не вернулся с работы. Всё.
– Что полиция?
– Искали, конечно. Поняли, что он был похищен. Я в этом не уверена.
– Как протекала беременность с такой не-рвотрёпкой?
– На удивление отлично! Легко так! Видимо, у Венедикта было чёткое намерение родиться. Это единственное, что меня хоть как-то приводило в чувства. Я сошла бы с ума от горя. Даже ходила делать аборт. Врачи просили подумать. Ведь ребёнок был с идеальным
здоровьем. Они говорили, что если уж я не передумаю оставлять его себе, то хоть в семью определят! Косились на меня. Странные те врачи, что делают аборты. Противоречивые. Вроде и за жизнь борются, заступаются, но при отказе матери всё равно её отнимают. Сложные люди.
– Что-то мне подсказывает, что именно это чувство недопонимания я сейчас испытываю к Венедикту.
– Может. В общем, я выбежала из операционной в последний момент. Странно было убивать частичку Владислава. Я сидела в кафе и не могла поверить, что хотела это сделать. Я была счастлива, что опомнилась!
– Да что же произошло, что ваши отношения не задались?
– Всё было хорошо, пока он не стал говорить о том, что насиловал и убил меня в прошлой жизни.
– О как! То были вы!
– Странная реакция. Ха-ха, – в эти времена смех был только нервным. – Он говорил тебе об этом! Он всем рассказывал.
– Вам было и неприятно, и плюс стыдно…
– Всё сложнее. Он это преподносил людям, как страшные байки. Ему, по сути, никто не верил. А я… Мне было просто жутко какое-то время, но я бы могла с этим жить, пока не вспомнила…
– Он думает, что не вспомнила, но просто чувствуете на подсознательном уровне!
– Вот это вы откровенничали, конечно! Хотя чего удивляться, он многим это рассказывал. Но только в детстве. В юности он почему-то замкнулся. Несмотря на то, что резко вырос на три головы за лето!
– Я его не представляю общительным. Наедине – да. И то только с теми, кто прошёл его проверку на надёжность. Даже не знаю, какие критерии отбора, ха-ха.
– Не суть. Он и не знает, что я вспомнила. Не могу точно сказать, дорисовала ли я в своём сознании внешность того маньяка под его внешность или он реально не сильно изменился с прошлой жизни… Но смотреть на него мне сложно. Не то что взаимодействовать как-то.
– И ваши мечты рухнули. Полная фрустрация! Сочувствую.
– Ты на удивление эмпатична!
– Так вышло. Бог меня зачем-то наградил этим.
– Редкое качество. Благодарю! Итак, я хотела ребёнка, вот он! Но он тот, кто мучил и убил меня в прошлой жизни. Как бы я ни старалась справиться с великой ненавистью к нему, я не могла с собой совладать. Я – человек, выращенный в большой любви. Я накопила её в себе столько, что можно было захлебнуться от переизбытка. Хотелось срочно с кем-то ею поделиться. И тут такое. Это был сильный удар, боль от которого ещё долго резонировала. Когда мы не рядом, мне легче.
– Даже не представляю, как с этим можно справиться вообще.
– Лучше б хоть кто-то знал. Я бы спросила…
– Надо закурить. А то есть хочется.
– Не поверишь, у меня есть сигары. Подарок сына.
– Ваше лицо! Привет! – От пламени зажигалки Владлена на мгновение увидела лицо несостоявшейся свекрови.
– Зажигалку беречь надо!
– Странно, да? Сидим третий день рядом, а не видим друг друга.
– Всё странно. И то, что курим от голода, хоть и некурящие, и то, что люди воюют… По правде говоря, я уже ничему не удивляюсь. С моим отношением к сыну я вполне могу себе представить, откуда войны берутся. Люди иногда просто не могут справиться с собой. Человеческая психика хрупка.
– По вашему дому не попали. Даст Бог, увидимся при солнечном свете. Солнце! Как же хочется увидеть солнце и небо! – женщины молча закурили.
Молитвы были услышаны на следующий день. Всё утихло, и по дому послышались шаги освободителей. Безусловно, это сначала напугало, но вскоре послышались и призывы солдат. Они произносили кодовые слова, которые означали, что пришли свои и можно выходить из укрытия. Женщины этому не сильно доверяли, но встать во весть рост очень хотелось, пришлось рискнуть. Риск был оправдан. Солдаты помогли выбраться. Ноги были ослаблены, да и руки – ими женщины долго боролись с крышками банок с закрутками. Пришлось питаться тем, что было заготовлено на зиму. Мучение. Воды было пять литров на двоих, а еда только солёная и сладкая – солёные огурцы, варенье да квашеная капуста. Казалось, что Бог над ними издевается. Потому что Дьявол их просто убил бы. Или наоборот. Всё странно в этом мире.
Деревня была полуразрушена. Из тысячи с лишним жителей остались триста сорок два. Этими двумя стали Владлена и Карина Дмитриевна.
Кто-то успел уехать из деревни, оставив практически всё своё имущество. Кто-то погиб. Кого-то успели захоронить, кого-то ещё предстояло. Солдаты помогали во всём: хоронили, кормили жителей деревни, давали медикаменты. Счастьем было и то, что живые в хорошем здравии. Относительно. Переломы и тяжёлые случаи обошли жителей стороной. На том солдаты и покинули деревню. Их дело было сделано! Провожали военных с большой любовью и признательностью.
Люди остались сами по себе. Атмосфера глубокого горя и отчаяния… Все пали духом. Как дети, бегали к машинам волонтёров и приезжающим с провизией от государства. Очень часто не успевали урвать побольше. Разбирали остатки. Их деревня была дальше всех. Даже колокол повесили. Звонили, как только увидят подъезжающую машину. За водой ходили ежедневно. С тяжёлыми вёдрами шли три километра от уцелевшего колодца до своих развалин. Провизии хватало настолько, чтобы только тела могли продолжать существовать, не имея смысла это делать.
Владлена запомнила всех в лицо. Как-то раз она поняла, что не все ходят за водой. Странно… Каждый набирает воды себе и тому, о ком решил заботиться. Тут её осенило. У кого-то есть колодец на участке! Вопиющая несправедливость! В гневе она дошла до деревни быстрее обычного.
Сама не понимая как, она достаточно быстро собрала жителей на импровизированной площади (то был перекрёсток двух дорог). Владлена трезвонила в колокол, который раньше служил храму, а теперь его понизили. Даже звук стал какой-то грустный.
– Почему мы не объединяемся? – кричала она в толпу. – У кого-то есть на участке колодец, а мы ходим за три километра! У кого-то уцелела скотина, огород, еда в погребах, в конце концов! У нас, например, остались картошка, лук, морковь и закрутки! – на удивление, толпа быстро опомнилась и приняла эту гениальную мысль. Каждый предлагал своё. Вернее, то, чем был готов поделиться. Условились собраться у самого уцелевшего, но покинутого дома номер 10.
Владлена успокоилась, когда поняла, что колодец был как раз у этого дома, а значит, если кто-то и продолжает скрывать свой источник воды, то он может выдохнуть и продолжить жадничать. К счастью, таких не оказалось, ведь следующим шагом Владлена сподвигла всех на капитальную уборку. Тем и занялись. Каждый день вынужденно образовавшаяся коммуна собиралась на завтрак, потом все шли на работы по уборке территорий и добыванию всего полезного. Всё тщательно отбиралось и распределялось: дрова – в одну кучу, деревянные предметы и брёвна – в другую, так же стекло, железо, провизия из покинутых домов и так далее. После дружного обеда люди решали, что кому можно забрать, а что оставить для общего пользования. После ужина все старались веселиться. Оказалось, что в деревне есть кузнец – он сам об этом вспомнил, так как алкоголя больше не было, равно как и жены, из-за которой «приходилось» пить. Также нашлись столяр, художник, врач – в общем, все были чем-то полезны. Через год люди отстроили дома, как могли, организовали себе медпункт, склад, дом культуры и библиотеку. Наладили общее хозяйство: вскопали поля, посадили овощи, уцелевший скот смог успокоиться и продолжил размножаться. Всё было общим, и это давало силы, так как война всё ещё шла, но шумела уже где-то далеко.
Владлена узнала о себе много нового. Она лидер. Вернее, может им быть в случае необходимости. И она это сделала. Повела за собой людей, организовала их и вдохнула в них жизнь. Это был подвиг хрупкой двадцатипятилетний девушки.
Кажется, я начинаю понимать. Развитие моего достоинства напрямую связано с моим духовным развитием! Иначе как объяснять, что при встрече с Бозей я был так счастлив видеть его живым, что не сразу заметил его рану. Она заживёт, всё в порядке, но ему было больно, и я так расчувствовался, что снова ощутил что-то в штанах. Слава Богу, это никак не связано с возбуждением, вожделением и тем более с поллюцией! Я не понимаю, что это были за ощущения, но орган явно увеличился в размерах и стал как-то мужественней, что ли, смотреться! Как же мне хотелось хоть с кем-то это обсудить! И я решился. Связался с психологом, но так как долго нам разговаривать запрещено, мне и этот звонок с трудом разрешили сделать, она успела только сказать, что подумает и напишет, что, кажется, у неё есть вариант. Только это будет не она. Если честно, мне уже всё равно, кто. Главное, чтоб конфиденциально и чтобы выслушали. Может, даже посмеялись вместе со мной… Как же важно человеку человеческое общение!
Мы с Богданом работали рука об руку, лечили солдат. С каждым ярким случаем, переворачивающим реальность, мой член рос. Я снова был подростком. Слишком яркие эмоции от всего происходящего: боль войны, поллюции, радость за себя, страх за близких и невозможность хоть с кем-то это всё обсудить – довели и меня до больничной койки. Буквально через два дня после звонка психологу. Она молодец, постаралась и передала мою просьбу своему коллеге, который был на фронте со мной рядом. Это чудо какое-то! Он был офицером. Вечером того же дня, как меня положили с сердцем, он пришёл ко мне, сел на койку и оповестил, что он от моего психолога и готов меня выслушать. Я не медлил ни секунды. Он, конечно, переживал, что я болен и «как это можно, вот так не жалея себя», а я объяснил, что болею как раз из-за того, что давно не мог говорить о своих переживаниях.
Доктор сдался и отпустил меня погулять, но дал ходули с выдвижным сиденьем. И валидол. Зачем-то. Ладно, возьму. И воду. Всё, готов помочь моему сердцу, и плевать, какого уровня этот психолог, мне от него нужны только уши и хоть маломальская реакция.
– Не спешите вы так, у вас же сердце!
– Поймите, оно скоро восстановится!
– Я был бы очень этому рад! Давайте пройдемся вот там. Там безлюдно и тихо.
– Согласен, – я сбавил шаг. Сердцу и вправду было тяжело. – Знаете, думаю, я вас сильно удивлю.
– Это сложновато, но попробуйте!
Я выдохнул и решил протараторить поскорей, иначе застеснялся бы и опять что-то утаил по привычке.
– И-и-и, – сделав глубокий вдох и на выдохе, – я с детства помню свою прошлую жизнь, я был маньяком, мучил и убил женщину, которая в этой жизни моя мать, она меня ненавидит, у меня в переходном возрасте член не развивался, а сейчас из-за духовного роста он начал развиваться, как у подростка, я думаю, что это карма, чтоб в этой жизни я больше никого не захотел взять в плен, чтобы насиловать… И-И-И-И-И-И у-у-у-у-у-у-у, – я ИСТОШНО завыл, слёзы полились градом, я ревел, как ребёнок… думаю, это и были мои детские невыплаканные слёзы!