Чума на оба ваших дома

На поверхности воды плясали солнечные блики. За сухой стебель зацепился тонкий белый платок, покрытый красными пятнами. Колеблющиеся тени прибрежных камышей скользили по бледному лицу лежащей на дне женщины, слабое течение играло длинными белокурыми волосами, в которых сновали мелкие рыбёшки. Широко распахнутые глаза под толщей воды казались фарфоровыми, что делало мёртвую женщину похожей на дорогую куклу.

Вился по течению окровавленный батистовый платок…

Глава первая

Исчезнувшая

Уэйн из Арли едва не ударился о дверь трактира, когда чья-то сильная рука грубо ухватила его за локоть.

– Ты толкнул меня, деревенщина!

Он обернулся на пороге. Перед ним, чуть покачиваясь, стоял один из завсегдатаев подобных мест. Уэйну, в юности служившему в лавке старьёвщика, довелось повидать таких – если от дворянина что в них и оставалось, так это гонор, да и то потому лишь, что его не заложишь и не пропьешь.

– Простите, господин, если задел, – с покорным вздохом произнёс Уэйн, настойчиво пытаясь высвободить руку. – Не желал оскорбить.

– Святой потрох! Не желал он!.. – Задира выпустил руку Уэйна, но только для того, чтобы сгрести в кулак его ворот, и с пьяной доверительностью добавил, – Да я ж тебя убить право имею. Как любой дворянин, оскорблённый таким вот… как ты… Понял?

– Понял, господин, понял.

Уэйн попытался вывернуться из цепкой хватки, с облегчением увидев за спиной пьянчуги своего приятеля, не зря прозванного Здоровяком Ником.

– Ты б полегче, господин! – На плечо скандалиста легла тяжёлая лапища. Тот с удивительной для его состояния быстротой обернулся. И то ли ему повезло попасть локтём Здоровяку под дых, то ли бедолага сам поскользнулся на покрывающей пол грязной соломе, но, отлетев на пару шагов, Ник грохнулся задом на ближайший к выходу стол. Уэйну показалось, что сейчас трактир развалится от улюлюканья, хохота и проклятий.

– Ну, давай, покажи ему, где черти зимуют! Всыпь ему, всыпь! – взвыли со всех сторон, не понятно, к кому обращаясь. А, скорее, просто подзадоривая обоих в предвкушении драки.

Обидчик вытолкнул Уэйна за порог таким сильным пинком, что тот едва удержался на ногах и, проклиная всё на свете, потянулся к висящему на поясе ножу. Не любил Уэйн драки. Ой, как не любил! Но тут, похоже, миром не отделаешься – из трактира уже вывалили приятели Уэйна, так неудачно отметившие сегодня торговую сделку, да и у пьяного дворянчика нашлись сторонники. И те, и другие смешались в одну орущую и размахивающую чем попало толпу.

Уэйну почти удалось выбраться из свалки, когда он снова нос к носу столкнулся со своим обидчиком. Последнее, что он успел увидеть, это светло-серые, почти бесцветные холодные глаза. Совершенно трезвые. А в следующий момент в его сердце вошёл короткий клинок.

То, как разбегаются дерущиеся, преследуемые налетевшими солдатами шерифа, Уэйн уже не видел, оставшись лежать на грязном снегу перед распахнутой дверью вмиг опустевшего трактира…

* * *

Льющиеся сквозь витражные окна ранние солнечные лучи превращали церковь в настоящее преддверие рая. Девушка-служанка, отойдя от ящика для пожертвований, направилась к выходу, но остановилась, залюбовавшись. Пусть ненадолго, пусть только на этот миг созерцания она уже почти поверила, что рядом с такой красотой не может существовать никакого зла, и тут прекрасные грёзы прервал хлопок тяжёлой двери. А в следующий момент её едва не сбил с ног высокий мужчина в запылённой одежде. Резко остановившись возле порога, он покачнулся, и девушка увидела расплывшееся на ткани его камзола тёмное пятно. Словно в доказательство, что глаза не обманули её, мужчина сделал несколько неверных шагов, и рывком опустился на колени, упершись рукой в пол. На камень упало несколько кровавых капель.

В глубине церкви послышались торопливые шаги. Странный посетитель поднял голову и до испуганно вжавшейся в угол девушки донеслось:

– Прошу… убежища. Я совершил убийство…

Зажав руками рот, чтобы не закричать, невольная свидетельница этой сцены выскользнула за дверь и бегом бросилась прочь, не заметив ещё одного мужчину, торопливо отступившего с её дороги.

Джон проводил взглядом убегающую девушку и вошёл следом за своим господином как раз чтобы успеть увидеть, как за ним и сопровождающим его монахом закрывается дверь в боковом приделе.

Оставшись в одиночестве, Джон подошёл к распятию и попытался молиться, уверяя себя, что господь милостив к грешникам вроде него и его господина. И то, и другое получалось плохо. Слова молитвы путались, а надежда не желала обретать силу. Лик Спасителя был равнодушен, и измученные глаза Джона отказывались видеть в нём что-то, кроме раскрашенного дерева. Возле порога на каменных плитах пола ещё оставались капли крови, и стоило Джону опустить усталые веки, как перед его мысленным взором снова и снова возникали эти тёмные брызги.

Служил он своему господину уже не первый год, и случалось в их неспокойной жизни всякое, однако же в такую передрягу они попали впервые. Призрак виселицы маячил на их горизонте всегда, но теперь он стал как никогда осязаем, и Джон, пожалуй, впервые задумался, насколько иначе могла сложиться его жизнь.

Сын школьного учителя, пристроенный отцом в богатый респектабельный дом, сейчас он мог бы уже сколотить небольшое состояние, обзавестись семьёй. Ночью засыпать рядом с ласковой женой, днём радоваться первым шагам детишек… Однако же всё случилось так, как случилось. Заскучав на однообразной службе, он бросил её, прихватив с собой хозяйские деньги, и счастливо избежав виселицы. Когда деньги закончились, он снова устроился на службу – помогла приятная внешность, обходительные манеры и знание грамоты. Однако же эта служба закончилась так же, как и первая. Мало-помалу Джон скатился до ремесла карточного шулера, но удача отвернулась от него, и вместо выигрыша он часто оказывался битым – хорошо, хоть не до смерти. Тогда ему и встретился его нынешний хозяин, которого за глаза называли лордом трущоб из-за попыток выглядеть дворянином несмотря на тёмное происхождение, и носящим вместо имени прозвище Дэсбелл – Похоронный Звон.

Жил Дэсбелл тем, что выполнял опасные и сомнительные с точки зрения закона поручения господ, прячущих лица под низко надвинутыми капюшонами. Этого хозяина обокрасть Джон бы уже не решился. Да и не возникало у него подобного желания, потому что именно такая, суматошная и рискованная жизнь оказалась ему по сердцу. Во всяком случае, так он считал до сих пор.

Последнее дело, в котором был замешан его хозяин, было таким же опасным и таким же незаконным, как и прежние. Однако же в этот раз солдаты шерифа нагрянули уж очень быстро. С трудом отбившись от них в тёмном и узком проулке, где короткие клинки оказались удобнее длинных солдатских шпаг, Дэсбелл с Джоном, бросив большую часть пожиток, спешно покинули Колдуэлл. И лишь когда рассвело, Джон заметил, что камзол хозяина в крови. Рана оказалась неглубокой, но быстрая скачка не позволяла ей затянуться, медлить же они не могли – люди шерифа не прекращали погони.

В попытке оторваться они несколько дней петляли по промёрзшим дорогам, давая отдых больше коням, чем себе. А закончилось всё тем, что Дэсбелл, зажимая рукой рану со сползшей повязкой, ворвался в монастырскую церковь, прося убежища.

Джон потёр виски и отвернулся от распятия. Тревога боролась в нём с усталостью и явно брала верх. Право церковного убежища – древнее, очень древнее. Действует ли оно здесь? Что сейчас происходит с его хозяином? Как решается его судьба? А если петля ждёт господина, то и слуге вряд ли удастся её избежать.

Впрочем… Джон оглянулся на дверь. Если сейчас он просто выйдет из церкви, пройдёт по двору к монастырской конюшне, возьмёт своего коня, доведёт его до ворот… Попытается ли монах-привратник его остановить? А если и попытается, то получится ли у него? И где сейчас солдаты шерифа, сильно оторваться от которых у беглецов так и не получилось?

Подойдя к двери, стараясь при этом не смотреть на пол, Джон выглянул наружу. Никого. Спустившись с крыльца, он пересёк двор и остановился возле калитки в воротах. Легонько толкнул створку – дорога за ней была пуста. Из привратницкой выглянул монах, смерил его равнодушным взглядом и снова исчез в своей каморке. Что может быть проще – оседлать коня, вывести за ворота, пришпорить… Конь у Джона, конечно, не такой горячий, как у его господина, но сильный и выносливый, ни разу не отставший во время их безумной скачки. Даже если привратник поднимет шум, пока кто-нибудь успеет отреагировать, Джон будет уже далеко. Почему слуга непременно должен разделить участь господина?

Джон ещё раз окинул взглядом пустую дорогу, прикрыл калитку и вернулся в церковь. Остановился возле высохших и едва заметных уже кровавых капель и старательно вытер полой плаща холодный камень. Больше не останавливаясь возле распятия, обошёл церковь, отыскав скамью в самом тёмном её углу, сел и закрыл глаза.

Он успел задремать, когда лёгкое прикосновение к плечу заставило его подскочить на месте. Рука сама собой метнулась к ножнам на поясе. Подошедший монах едва заметно покачал головой.

– С тобой хочет говорить господин аббат.

Аббат Герберт изучающе смотрел на человека, нарушившего покой вверенного ему монастыря. Правильные черты лица, скроенная по дворянской моде, хоть и сильно поношенная одежда, длинные волосы, перехваченные на затылке шнурком. Пожалуй, младший отпрыск какой-нибудь обнищавшей фамилии, а то и вовсе бастард. Впрочем, руки выдают сомнительность происхождения – аббат подумал, что легче всего в них представить кузнечный молот, причём самый тяжёлый.

В общем, по виду – обычный, не особо разборчивый в поручениях наёмник. Зато по словам только что отпущенного слуги – просто кладезь ума, проницательности и благородства. Относительно последнего у аббата были сильные сомнения, что же касается остального… Прошлым летом на земле одного из вассалов графа произошла череда страшных и, на первый взгляд, необъяснимых событий. И по словам слуги, именно его хозяин смог докопаться до истины и восстановить справедливость, когда даже люди графа признали своё поражение. Аббат Герберт был близко знаком с графом и знал о тех событиях достаточно, чтобы понять – судя по упомянутым подробностям, слуга не врал.

Кивнув собственным мыслям, Герберт сделал наёмнику знак садиться. Почтительно склонившись, тот с видимым облегчением опустился на стул. Несмотря на болезненную рану и недавно наложенную тугую повязку, он старался держать спину прямо. Да и вообще, выглядел настолько уверенно, насколько было возможно в его ситуации. Во всяком случае ни подавленности, ни паники в нём не чувствовалось.

Ещё раз смерив взглядом внезапно посланного небом наёмника, аббат медленно произнёс:

– Не хочу с самого начала вас обманывать – воспользоваться правом церковного убежища вы не сможете. Мессир…

– Дэсбелл, милорд.

– Дэсбелл… По вашему лицу я вижу, что вы понимаете – чтобы отказать в убежище, мне не обязательно было вызывать вас для беседы.

– Не будь я в таком плачевном положении, милорд, всё равно слушал бы вас с тем же вниманием.

Аббат едва заметно усмехнулся.

– Не сомневаюсь. Тем не менее, сейчас я говорю с вами не как духовное лицо. Мне нужен человек, способный выполнить одно очень деликатное поручение. Разумеется, вам будет заплачено. Кроме того, шерифу будет указано на его ошибку.

Дэсбелл немного помолчал, потом поднял на аббата чересчур светлые и из-за этого кажущиеся ещё более бесстрастными глаза.

– Я так понимаю, милорд, поручение ваше мне не выполнить, сидя в монастырской келье. Стало быть, шерифу неплохо бы узнать о своей ошибке до того, как я за это поручение возьмусь.

Чуть поморщившись, аббат кивнул.

– Я уже сказал – ошибки шерифа больше не ваша забота.

– Понял, милорд. Но тогда мне нужно знать, какая забота – моя?

– Исчезла дочь барона Сканлона. Моя племянница.

– Как давно, милорд?

– Два дня… – Сощурившись на льющееся в окно зимнее солнце, аббат нехотя исправился: – Уже три.

Барон Сканлон всегда вызывал у аббата неприязнь – и из-за необузданного нрава, и из-за того, что обожаемая сестра Герберта умерла, рожая Сканлону третьего ребёнка. Воспоминание это, хоть и давнее, всякий раз отдавалось болью. Её первые роды, давшие жизнь близнецам Элфриду и Рэйчел, были на удивление лёгкими. А вот появление на свет младшего сына, Бродерика, стоило ей жизни. Бродерика, копию отца – как внешне, так и характером, аббат тоже недолюбливал, зато к Рэйчел и Элфриду был привязан всей душой. Особенно к Рэйчел, так напоминавшей мать, что сжималось сердце.

И вот она пропала. Как ни хотелось Герберту обвинить в несчастье буйный характер её отца, он одёрнул себя. Пусть тот и слишком грубо отказал влюблённому в Рэйчел соседу, лорду Дэсмонду, но это было правильным решением. А что расстроенная девушка пожелала провести какое-то время в уединении, выбрав для этого находящуюся поблизости женскую обитель, так это её решение сам Герберт и одобрил. Как он мог предвидеть, чем всё закончится?

Выслушав аббата, наёмник вопросительно приподнял бровь.

– То есть, леди исчезла прямо из кельи, я правильно понял?

Герберт кивнул.

– Отец навещал её и видел, как она, расставшись с ним, пошла в дом, где останавливаются гости монастыря.

– Милорд, вы говорите – гости. Гостил ли в тот день в монастыре кто-то ещё?

– Нет. Это мне известно. Леди Рэйчел не с кем было уехать, а слуги, сопровождавшие её в обитель, в тот же день вернулись с каретой в замок. В монастырской конюшне стояли лишь лошади, принадлежащие монастырю, и ни одна из них не пропала.

– Я понял, милорд.

– И вы не находите это дело слишком трудным для себя?

– Нисколько, милорд.

Аббат чуть изогнул губы в гримасе, которую лишь с трудом можно было назвать усмешкой.

– И причиной вашей самоуверенности, конечно, не является страх перед солдатами шерифа?

– Искать людей это, почитайте, моё ремесло, милорд. Что до солдат, так ежели я вашего поручения не выполню, то вы меня и без них отыщите, с вашим-то влиянием.

Герберт снова слегка поморщился. Речь у этого Дэсбелла простонародная, правильный ли тон он избрал, говоря с ним, как с человеком благородного происхождения? Он ещё раз скользнул взглядом по кружевному воротнику и локонам, до изнурительной скачки явно бывшим ухоженными, и решил, что слегка польстить наёмнику, пытающемуся выглядеть дворянином, было не лишним.

– Вижу, вы всё хорошо понимаете, мессир Дэсбелл, поэтому больше к этой теме я не вернусь. Но вот что вам следует учесть. Сейчас об исчезновении леди Рэйчел известно только её семье. Вам нужно отыскать её, не нарушая тайны и не бросая тени на её репутацию. Это вам под силу?

– Да, милорд.

* * *

Прошло два дня. Дэсбелл был представлен посланцем, привезшим аббату какое-то не слишком важное письмо. Рана его, должным образом перевязанная, почти не доставляла хлопот. И солдат шерифа, по наблюдениям вездесущего Джона, в окрестностях монастыря больше заметно не было, видимо, им и впрямь было указано на их ошибку.

Аббат Герберт и Дэсбелл стояли возле окна в аббатских покоях. Его преподобие явно неплохо разбирался в людях, и Дэсбеллу доставило удовольствие поймать тень удивления в направленном на него взгляде. От грубоватого простолюдина, пусть и стремящегося придать своей внешности благородные черты, сейчас не осталось и следа – рядом с аббатом стоял скромный дворянин, обладатель сдержанных манер и довольно гладкой речи. Своей способностью к перевоплощению Дэсбелл очень гордился, иногда с улыбкой вспоминая, сколько раз в детстве бывал бит за то, что очень уж удачно передразнивал всех и вся. А уж сколько раз ему говорили, что им могла бы гордиться любая актёрская труппа, он и сосчитать бы не смог. Однако жизнь бродячего актёра его не прельщала, и свой талант он использовал в совсем ином, гораздо более опасном ремесле.

Глядя вниз, Дэсбелл разглядывал прихожан, с которыми ему, возможно, придётся столкнуться. Часть монастырской церкви была открыта для мирян, и сейчас, по случаю воскресного дня, сюда съезжались те, кто хотел не просто приобщиться к святыням, но и насладиться звуками лучшего в округе органа, чистыми голосами монахов и роскошным убранством этой церкви.

– Сэр Джеймс, барон Сканлон с сыновьями, – промолвил Герберт, не скрывая прохлады в голосе.

В ворота въезжал изысканно одетый мужчина с раздражённо-надменной гримасой на красивом лице, в сопровождении свиты из столь же элегантных дворян, среди которых выделялся юноша, как две капли воды на него похожий. Понятно – младший сын, Бродерик. А молодой дворянин, едущий ближе остальных к барону и выглядящий чересчур погружённым в свои мысли, видимо, старший сын Элфрид. Сам же сэр Джеймс, высокомерно вскинутой головой и чересчур резкими, повелительными жестами, напомнил Дэсбеллу норовистого жеребца, в любой момент готового взвиться на дыбы. Юный Бродерик явно старался копировать отца, но пока, как подумалось Дэсбеллу, старший Сканлон был вне конкуренции. Меланхоличный Элфрид на их фоне казался мраморной статуей печального святого вроде тех, что стояли в нишах на фронтоне церкви.

Когда барон вместе со своей шумной свитой проехал к конюшням, во дворе стали появляться новые прихожане. Аббат молчал, провожая их взглядом, пока из простой кареты не вышли молодой мужчина и хрупкая девушка, чью замысловатую причёску прикрывала лёгкая вуаль, не скрывающая точёного лица.

– Алберт Верн. Беден, честолюбив… Обратите внимание на его спутницу – это его сестра, мистрисс Комина. Уже вдова, несмотря на юность. Находится в услужении у леди Рэйчел, но скорее наперсница, нежели служанка. Если у леди Рэйчел были какие-то планы, которыми она не спешила делиться с отцом и братьями, то мистрисс Комина о них, скорее всего, знала.

Герберту можно было не призывать Дэсбелла обратить внимание на новоприбывшую – он и без того не мог отвести от неё взгляда. Тончайшая талия, высокая грудь, так изящно обрисованная тканью платья, что Дэсбеллу казалось, будто даже с такого расстояния он видит, как вздымается от дыхания лёгкий шёлк… Когда через некоторое время аббат заговорил снова, Дэсбелл усилием воли заставил себя вновь прислушаться к его словам и взглянуть на въезжающую в ворота небольшую кавалькаду.

В её центре ехал мужчина, строгость и простота одежды которого контрастировала с по-королевски гордой осанкой и властным взглядом.

– Сэр Персиваль, барон Грэйди. Когда-то пытался породниться с бароном Сканлоном, выдав за него свою сестру, но… впрочем, это вам ни к чему. Земли сэра Персиваля лежат по ту сторону реки. Довольно обширные, хоть и пострадали от недавней чумы. Сейчас же барон гостит по соседству с аббатством, в замке лорда Дэсмонда. Кажется, они состоят в каком-то дальнем родстве… точно не знаю. Кстати, это он едет рядом с сэром Персивалем – сэр Кевин, лорд Дэсмонд. Недавно сэр Кевин просил руки леди Рэйчел и получил отказ.

Дэсбелл взглянул на отвергнутого жениха. Хоть до гонора сэра Джеймса или сдержанного величия сэра Персиваля ему было далеко, но всё, начиная с грациозной осанки и заканчивая богатой одеждой и великолепной лошадью выдавало в нём вполне завидную партию. Видимо, предугадав вопрос Дэсбелла, Герберт продолжил:

– Много лет назад, когда Элфрид и Рэйчел лежали в колыбели, а Бродерика ещё не было на свете, сэр Джеймс убил на дуэли отца нынешнего лорда Дэсмонда. Хоть дети забыли вражду родителей, но… – Аббат немного помолчал, и добавил. – Возможно, это решение было правильным.

Дэсбелл внимательнее присмотрелся к лорду Дэсмонду и тот, словно почувствовав, что за ним наблюдают, поднял голову, скользя взглядом по окнам аббатских покоев. На какой-то момент они с Дэсбеллом встретились глазами, и сэр Кевин равнодушно отвернулся, направив лошадь к конюшням. Как показалось Дэсбеллу, слишком равнодушно…

Во время службы Дэсбелл, заняв место, откуда мог видеть всех, на кого ему указал аббат, старался честно продолжить наблюдения, хотя его взгляд то и дело останавливался на фигуре мистрисс Комины, изяществом спорящей с изваянием Мадонны. И она, и её брат казались увлечёнными службой, но от Дэсбелла не укрылись несколько быстрых взглядов, брошенных ею в сторону, где в окружении своих дворян, стоял лорд Дэсмонд. Впрочем, ответа она так и не дождалась. Сэр Кевин явно искал кого-то глазами, но на мистрисс Комине его взгляд не остановился ни разу. Кажется, даже его гость, сэр Персиваль, уделял этой красавице больше внимания. Впрочем, взгляд барона, несколько раз остановившийся на девушке, был, скорее изучающим, нежели восхищённым.

Разглядывая часть церкви, занятую свитой барона Грэйди, Дэсбелл обратил внимание на не замеченного им раньше молодого мужчину, по виду – ровесника сэра Персиваля. Хоть кроме подчёркнуто скромной, почти аскетичной одежды в их внешности не было ровным счётом никакого сходства, при взгляде на этих двоих Дэсбеллу упрямо приходило на ум слово «братья».

Проследив очередной взгляд сэра Персиваля, направленный в сторону мистрисс Комины, Дэсбелл повернулся в другую сторону, где собралось не менее пышное, но гораздо менее спокойное общество. Барон Сканлон и его свита выглядели в меру нетерпеливыми, в меру скучающими, и лишь Бродерик казался слишком отрешённым и, одновременно, сосредоточенным на своих мыслях. Опыт Дэсбелла подсказывал ему – если подобным образом ведут себя обладатели взрывного темперамента, жди неприятностей.

Когда служба закончилась, Дэсбелл чуть задержался, чтобы возле выхода поравняться с Албертом Верном и его красивой сестрой в надежде на то, что появление незнакомого человека среди прихожан вызовет у них хотя бы слабый интерес. Утром Джон как мог потрудился над внешностью хозяина, вычистив и разгладив самый приличный из его костюмов и завив густые русые локоны, придающие благородный вид резковатым чертам его лица, так что теперь Дэсбелл выглядел хоть и поскромнее дворян из окружения местных лордов, но, всё же, довольно элегантно. Многие впрямь с любопытством на него посматривали, однако же мистрисс Комина, не выпускавшая из поля зрения лорда Дэсмонда, видимо, совсем не интересовалась новыми людьми.

Вздохнув, Дэсбелл вышел из церкви, и первое, что увидел во дворе, была небольшая толпа, собравшаяся вокруг Джона, держащего в поводу лошадей. Основного внимания, судя по доносящимся возгласам, удостоился Гнедой Дэсбелла, нервно вскидывающий голову и пританцовывающий на месте.

– Это ж дьявол в конском обличье, прости меня боже! Сущий дьявол, вот вам крест! Чуть всю руку мне не откусил!

И монастырский конюх, только что допустивший в речи такую залихватскую вольность, гордо продемонстрировал всем перемотанную тряпкой руку. Джон самодовольно усмехнулся и потрепал хозяйского коня по высокой холке, вызвав новую волну восхищённых возгласов. Сам же Гнедой, завидев спускающегося по ступеням крыльца хозяина, вытянул грациозную шею и нежно заржал. Все взгляды тут же оказались направлены на подошедшего Дэсбелла.

– Святые угодники! Я просто обязан буду выпить с человеком, оседлавшим дьявола!

Дэсбелл обернулся на говорившего, узнав в этом человеке одного из спутников барона Сканлона. Такое знакомство было явной удачей.

– Почту за честь! – Дэсбелл широко улыбнулся и склонил голову в неглубоком, но вежливом поклоне.

– Эйвон, егерь сэра Джеймса, к вашим услугам!

Ответный поклон был несколько церемоннее и, к лёгкой досаде Дэсбелла, гораздо изящнее. Он открыл было рот, чтобы, в свою очередь, представиться, но Эйвон вдруг изменился в лице, глядя за плечо Дэсбелла, куда уже были устремлены взгляды всех, только что любовавшихся Гнедым. Дэсбелл вовремя обернулся, чтобы увидеть сцену, происходящую в другом конце двора, и пожалеть, что отсюда не слышно голосов её участников. Впрочем, многое было понятно и без этого.

Перед лордом Дэсмондом стоял барон Сканлон, явно только что оттеснивший от него Бродерика, на щеках которого горели лихорадочные пятна. Барон что-то коротко сказал, причём по его лицу нельзя было понять, были сорвавшиеся с его губ слова оскорбительными, или просто соответствовали его обычной манере изъясняться. А в следующий момент он обернулся и дал сыну такую пощёчину, что юноша, пошатнувшись, отступил на пару шагов. Лицо лорда Дэсмонда напоминало застывшую маску. Он никак не отреагировал ни на слова барона, ни на его поступок. Бродерик смотрел в землю, не решаясь ни поднять глаз, ни даже приложить ладонь в пылающей щеке. И лишь когда его отец стремительной походкой направился к оседланным лошадям, молча, с опущенной головой последовал за ним.

Не глядя оттолкнув слугу, бросившегося было поддержать стремя, сэр Джеймс вскочил в седло. Свита спешно последовала его примеру и Эйвон, торопливо кивнув Дэсбеллу, бросился к своей лошади. Дэсбелл, подобно остальным присутствующим, с интересом смотрел на удаляющуюся кавалькаду.

– Что там произошло-то? – послышалось сзади.

Дэсбелл обернулся с выражением такого простодушного любопытства, что говорящие, по виду – мелкие фермеры, почувствовали себя чуть ли не польщёнными вниманием заезжего дворянина.

– Ой… младший Сканлон едва сэра Кевина на дуэль не вызвал, да барон вовремя подоспел.

– А парень-то – в отца!

– Ещё как! Хоть и молод, а это не первая его дуэль была бы.

– Ха, ты не поверишь, но барон драться им запретил!

– Неужто запретил? Он же сам – первый дуэлянт, да и сыновей никогда не сдерживал.

– Сам – да, а сыну драться запретил. Да не просто запретил, а извинился перед сэром Кевином.

– Барон Сканлон извинился? Быть такого не может!

– Представь себе! Перед сэром Кевином извинился, сыну оплеуху отвесил…

– А из-за чего дуэль-то?

– Да кто ж их знает?..

– Из-за сестры, наверное. Сэр Кевин же сватался к ней…

– А барон почему отказал-то?

– Да кто ж их знает?..

Посчитав, что слышал достаточно, Дэсбелл выбрался из толпы и поискал глазами Джона. Тот как раз отступил в сторону, отводя коней с дороги надменного слуги в богатой ливрее, ведущего в поводу породистую лошадь. Проследив за ним взглядом, Дэсбелл увидел спускающегося с крыльца сэра Персиваля. Среди его свиты выделялся уже привлекший внимание Дэсбелла мужчина, явно намеренно повторяющий аскетичный облик барона.

Дэсбелл повернулся к подошедшему Джону.

– Ты тут среди слуг освоился уже, как я посмотрю. Не знаешь, кто это рядом с сэром Персивалем?

– Который в простой одежде-то? Знаю, господин. Это мессир Даррен, его молочный брат.

– Ах, вот как… Значит, не зря мне пришло на ум слово «братья», когда я их в церкви видел.

– Вот уж кому не позавидуешь! – Вздохнул Джон. – Тяжело это, молочным братом знатного человека быть. Такие узы ведь порой крепче кровных. Любовь-то братская, а вот происхождение – разное.

Дэсбелл покачал головой, не сдержав улыбки.

– Думаешь, лучше быть авантюристами вроде нас? Ох, не знаю, не знаю… Ладно, поехали отсюда.

Джон, поддержавший господину стремя как из желания походить на слугу из хорошего дома, так и памятуя о ране Дэсбелла, с сомнением взглянул на покидаемый ими монастырский странноприимный дом. Прав его господин – жизнь вольного наёмника тоже далеко не сахар. Интересно, насколько далеко за пределы аббатства простирается влияние его преподобия? И насколько далеко успели отъехать люди шерифа? А если то, как Дэсбелл ворвался в церковь, истекая кровью, видели не только молчаливые монахи, но и кто-нибудь из мирян, тогда точно проблем не избежать. Да и так ли молчаливы эти монахи?..

– Куда мы теперь, господин?

В ответ Дэсбелл, выглядящий погружённым в раздумья, так неопределённо пожал плечами, что Джон счёл за лучшее больше не спрашивать. Направив коня вслед за Гнедым Дэсбелла, он занялся созерцанием зимнего пейзажа, контрастирующего с его тревожными мыслями своим спокойным унынием.

* * *

Дэсбелл с Джоном давно миновали монастырские земли с ухоженными фермами, и теперь дорога вилась между покрытыми редкими рощами холмами и вересковыми пустошами. Впрочем, о том, что они – вересковые, напоминали лишь сухо шелестящие на ветру чёрные стебли.

Может быть летом пейзаж и выглядел приветливо, но сейчас, глядя на голые деревья и опутанные прошлогодней травой валуны, Джону мучительно хотелось оказаться где-нибудь в тепле. Там, где не слышно, как переругиваются в ветвях вороны и завывает ветер, гонящий по холмам позёмку. Он уже хотел снова спросить своего господина, куда они направляются, когда тот сам нарушил молчание.

– Ну, Джон, что ты думаешь обо всём этом?

– Ничего хорошего, господин. Холодно, уныло…

– Я не про погоду. – Дэсбелл нагнулся в седле, сорвал сухую травинку и зажал в уголке губ. – И не притворяйся, что не понял.

– Да разве ж это моё дело – думать, господин?

– Может, и не твоё, но все мы иногда занимаемся не своим делом. Так что ты думаешь об исчезновении леди Рэйчел?

– А… Ну, по-моему, не в первый и не в последний раз девица сбегает от родительской опеки к мужчине, который приглянулся.

– Да? А мне вот эта история, чем больше я о ней думаю, тем меньше нравится.

– Если с точки зрения морали, то – конечно, вы правы.

– Святой потрох!.. Да наплевать мне на мораль.

– Это на вас похоже.

– Что ты там прошептал? Не слышу.

– Ветер, говорю, поднялся, холодает.

И Джон демонстративно запахнул плащ.

– Ладно… – Дэсбелл усмехнулся и передвинул во рту травинку. – Ты лучше, скажи: если бы ты решил жениться на девушке без согласия её отца, что бы ты сделал?

– Не знаю, господин. Не было со мной такого. Но если вы настаиваете… Наверное, уговорил бы её сбежать со мной и обвенчаться где-нибудь в другом месте.

– Именно, Джон! Сбежал бы вместе с ней. Тогда что здесь делает лорд Дэсмонд?

– Так, может, прячет её где? Похоже, и брат её младший так думает.

– Её младший брат, похоже, вообще не думает. А вот лорд Дэсмонд – другое дело. Это тебе не порывистый мальчишка. Похитить девицу, чтобы на тебя косо смотрели, и прятать в ожидании, когда её найдут и вернут отцу? Да ещё такому отцу, как барон Сканлон! Глупо. Если уж решил обойтись без родительского благословения, надо ковать железо, пока горячо: обвенчаться по-быстрому и представить дело уже решённым. А лорд Дэсмонд на счастливого молодожёна не похож. Да и на дурака тоже. Нет, Джон, тут что-то другое. Что-то очень нехорошее.

– Да, господин, на нехорошее у вас чутьё. Как прошлым летом вы тоже человека искать взялись, а нашли труп. Да не один…

– Ой, Джон, не накликай!

Дэсбелл выплюнул травинку и тут же сорвал новую.

Они снова ехали в молчании, причём Джону очень не нравилось выражение лица его господина, вполне соответствующее хмурому пейзажу вокруг. Несмотря на ремесло, Дэсбелл обладал на редкость лёгким нравом. Мог, конечно, и вспылить или загрустить, но по-настоящему злым или мрачным Джон его не видел никогда. Неужели дело это, с пропажей дочери барона, так на него подействовало? Падок он, конечно, на женский пол, но чтобы расстраиваться из-за девицы, которой даже не видел никогда?

– Куда мы едем, господин мой?

Дэсбелл рассеянно взглянул на Джона, снял с пояса флягу с виски и, сделав большой глоток, протянул ему.

– На, согрейся.

– Благодарю, господин. – Джон с наслаждением глотнул обжигающий напиток. – Так куда же мы, всё-таки…

Посмотрев на Дэсбелла, он осёкся. Пока лучше не спрашивать… Не видел он ещё своего господина таким, и потому не знал толком, что делать и как с ним говорить.

За очередным холмом показалась небольшая деревенька. Издалека низкие домишки с покосившимися заборами напоминали валуны, торчащие из зарослей сухой травы. Взгляд Дэсбелла, блуждающий по этой безрадостной картине, стал совсем потерянным, и Джон не выдержал.

– Если вы так переживаете из-за этого дела, господин, то…

– Я родился здесь, Джон, – внезапно перебил его Дэсбелл. – Вот в этой деревне. Жил здесь, пока в наёмники не подался. Жена моя здесь… если она ещё моя…

Так же внезапно замолчав, он снова отхлебнул из фляги. Джон обескуражено смотрел на зажатую между холмами деревеньку. Разумеется, он знал, что его господин не был дворянином. Знал, что был тот когда-то деревенским кузнецом. Знал, что, то ли устав от нищеты, то ли просто заскучав, записался в наёмное войско, но военная карьера закончилась с ударом алебарды. И, что с трудом оправившись от раны, Дэсбелл стал тем, кем теперь является – бретёром и наёмным убийцей. Да, всё это Джон знал. Но одно дело – знать, и совсем другое – видеть каждый день чеканный профиль с гордой переносицей, чистить дорогую шпагу, держать в порядке кружевные воротники и манжеты, подгонять по стройной сухопарой фигуре хоть и купленные у старьёвщика, но по моде скроенные костюмы, ухаживать за конём, которым, пожалуй, и графская конюшня может гордиться… Кстати, то, что Дэсбелл женат, Джон тоже знал. Но сейчас едва ли не оскорбился, представив, какая чумазая крестьянка может жить в этом богом забытом захолустье. Одним словом, Джон следовал сейчас за своим господином почти с тем же видом, с каким ещё недавно готов был следовать за ним на виселицу.

Дорога, по которой они ехали, шла прямиком через деревню, однако же Дэсбелл внезапно свернул с неё на идущую вдоль подножия холма тропинку.

– Куда мы теперь-то, господин?

– Не хочу через деревню ехать. Кузница моя на отшибе стоит, её из деревни и не видно. Дом – там же.

Вздохнув, Джон, кутаясь в плащ, обречённо последовал за хозяином. Он ожидал увидеть всё, что угодно – покосившуюся хижину, сарай, землянку… Однако же, когда они обогнули холм, им открылось пепелище с двумя обугленными остовами. На несколько мгновений Дэсбелл застыл в седле, обескуражено глядя на то, что осталось от его дома. Потом он соскочил с коня, бросив Джону поводья, и подошёл к ближайшей руине, у которой обрушилась крыша, но сгорела лишь одна стена. Привязав коней к дереву, Джон приблизился и встал за плечом господина. Хотелось что-то сказать ему, но подходящие слова как-то разом испарились. Дэсбелл обернулся.

– Господи… что у них тут произошло?

– Пожар… – проговорил Джон, сознавая глупость сказанного и досадуя на себя. – Ну… кузницы горят иногда… Вы ж понимаете. Потому они и на отшибе строятся.

– Да понимаю я… Святой потрох!

Джон с облегчением увидел, как от наивной очевидности его слов Дэсбелл будто отмер, снова становясь самим собой.

– Это что ж получается? Какой-то олух криворукий завладел моей кузницей и всё тут спалил? И ведь совсем недавно, гарью ещё пахнет.

Ступая по припорошенному пеплом снегу, они обошли руины дома и остановились возле того, что осталось от кузницы. Пожар начался явно отсюда. Посреди почерневших стен среди обугленных остатков провалившейся крыши торчала наковальня.

Дэсбелл зло сплюнул.

– Ну вот как? Как можно было умудриться? Нет, узнаю, у кого руки растут из того места, которым нормальные люди… так я ему прямо оттуда их и вырву! – Он остановился, всматриваясь в кучи головешек – А тут кто-то уже порылся до нас. Смотри, кусок крыши как валяется… Вон той жердиной отбросили.

Джон взглянул туда, куда указал господин. И впрямь, один обгоревший кусок крыши валялся чуть в отдалении, а из под него торчала длинная жердь, на которой не было следов огня.

– Думаете, её специально принесли, чтобы рыться… – Джон не договорил, схватившись за голову, потому что в этот момент Дэсбелл перешагнул обвалившуюся балку.

– Не лезьте туда, господин! Мне ж вас не отчистить будет!

Сделав предостерегающий жест, заставивший Джона замолчать, Дэсбелл поддел что-то носком ботфорта. Послышалось глухое звяканье и из пепла показались потемневшие звенья цепи.

– А это ещё что?

– Может, выковали её здесь… – проговорил Джон и осёкся. Даже с места, где он стоял, было видно, что цепь обмотана вокруг наковальни. Дэсбелл наклонился, разглядывая что-то, и Джон, безнадёжно махнув рукой, тоже шагнул к нему. И едва не вздрогнул, увидев, что рассматривал господин. Среди головешек лежала обгоревшая человеческая кисть. Кость была обрублена чуть выше запястья, а закреплённая у основания наковальни цепь заканчивалась браслетом кандалов.

– Господи… – выдохнул Джон. – Час от часу не легче!

Дэсбелл приложил руку рядом со страшной находкой. Обугленная кисть оказалась гораздо меньше и чуть ли ни вдвое уже.

– Женщина. Или подросток… Хотя, нет – пальцы слишком длинные. – Дэсбелл покачал головой и повторил: – Женщина.

Он выпрямился и отряхнул руки от пепла.

– Ты прав, Джон. Час от часу не легче.

Несмотря на ужас происходящего, у Джона отлегло от сердца – внезапная ностальгическая хандра его господина улетучилась.

Глава вторая

Помощник шерифа

Проходящая через деревню дорога была грязной даже несмотря на только что выпавший снег. Кое-где из-за заборов домов, кажущихся выросшему в городе Джону скитами пустынников, молча и хмуро смотрели их обитатели. Если эти люди и гадали, что занесло сюда двух всадников на породистых скакунах, то на лицах сей мыслительный процесс никак не отражался.

Дэсбелл придержал Гнедого, давая дорогу веренице гусей. Следом за ним остановивший коня Джон огляделся с нарастающим опасением. Что, если его господин надумает остановиться на ночлег в своей деревне? В одной из этих лачуг…Его взгляд наткнулся на выглядывающих из-за ближайшего забора двух чумазых ребятишек, однако стоило ему повернуться в их сторону, как они тут же снова исчезли за забором.

– Пуганые они тут какие-то…

– Да нет, – Дэсбелл махнул рукой, снова трогая поводья. – Обычные.

– Как-то странно на нас тут все глазеют, господин.

– Да нет… обычно. Святой потрох! А меня тут, похоже, никто не узнаёт.

– А вы, господин, тут раньше тоже при шпаге да в шляпе с перьями разгуливали?

– Разумный довод, – хмыкнул Дэсбелл и направил коня к забору, из-за которого за ними наблюдал взъерошенный бородатый крестьянин.

– Послушай-ка, добрый человек… – начал Дэсбелл, как тот вдруг переменился в лице.

– Дэйв? Святые угодники… Дэйв!

– Узнал! – Рассмеялся Дэсбелл. – Ну, здравствуй, Пит.

– Дэйв… ты что ж, живой?

– А что, есть сомнения?

– Тебя ж убили…

– Не добили. Как Агнес?

– Так она ж вроде как… ну… вдова. Прости господи.

– Что, замуж, что ли, вышла?

– Да не, не! – замахал руками Пит. – Не случилось греха. Брат её к себе взял. Одной-то ей с хозяйством не управиться было… без мужа-то. Так что, у Роба твоя Агнес. А кузница твоя сгорела.

– Видел. Почему сгорела-то, не знаешь?

– Откуда? Третьего дня огонь видели, а уж что там было… Дом-то давно заколоченный стоит. И кузница тоже. Больше-то у нас кузнецов нет.

– А Роб?

– Да какой из него кузнец? Так…

Не принимавший участия в разговоре Джон снова заметил в тени забора тех самых чумазых ребятишек. Или, уже других… Но когда Джон опять остановил на них взгляд, они, как и прежние, бросились прочь. Проследив их вдоль улицы, он увидел вдалеке спешащую к ним женщину. Чем ближе она подходила, тем крепла уверенность Джона в том, кто это. Тем более, что Дэсбелл и Пит, тоже заметив её, разом замолчали. Джон невольно усмехнулся про себя – выглядят-то эти крестьяне бесстрастными, зато новости у них разлетаются мгновенно.

Наконец женщина остановилась в нескольких шагах, переводя дух. Джон почти брезгливо смотрел на местами вылинявшее платье из грубой материи, на вдовий платок, прикрывающий голову женщины, на её простоватое лицо и лишённую грации фигуру – во всяком случае, в представлении Джона.

Дэсбелл соскочил с коня, привычно бросив Джону повод, и шагнул к женщине.

– Агнес…

Она не шелохнулась. Взгляд её расширенных глаз словно ощупывал мужа, останавливаясь то на эфесе его шпаги, то на его непривычно длинных локонах, то на пряжках ботфорт – словом, на всём том, чего невозможно увидеть на деревенском кузнеце. Её губы задрожали. Переведя наконец взгляд на лицо мужа, она открыла было рот, словно хотела что-то сказать, но вместо этого разрыдалась.

Пит вышел из-за забора, боком обойдя нервно переступающих копытами коней, которых держал в поводу Джон. Гнедой недовольно всхрапнул, и Пит попятился.

– А вы кто ж будете, господин?

Поняв, что вопрос обращён к нему, Джон почувствовал нечто среднее между раздражением и неуместным весельем.

– Я? – Он лучезарно улыбнулся Питу. – Я нахожусь в услужении у мессира Дэсбелла.

– У кого? – не понял тот.

– У Дэйва твоего.

– Это что ж, он теперь такой важный господин? – недоверчиво сощурился Пит.

– Ещё какой важный, – заверил его Джон. – С ним многие лорды дружбу водят.

Пит задумчиво покачал головой.

В этот момент рыдающая Агнес шагнула к Дэсбеллу и, размахнувшись, ударила его по щеке.

Роб угрюмо смотрел на нежданных гостей. Из-за одного его плеча выглядывала заплаканная Агнес, сменившая вдовий платок на застиранный чепчик, из-за другого блестела любопытным взглядом жена Роба Мэг.

– Место для вас найдётся, пожалуй. А к столу не зову, простите уж. И лошадей ваших кормить мне нечем. Да… стойла у меня тоже нет.

Дэсбелл, ни много не смутившись холодностью приёма, окинул взглядом обстановку.

– Да я вижу, небогато живёте.

– Ну, не всех же разбой… то есть, военные подвиги не всех кормят, – ехидно усмехнулся Роб.

– А кузницу мою что к рукам не прибрал?

– Ты ж знаешь, я только подмастерьем был. А ежели кому что надо, так Арли недалеко, там кузнец есть… не все ж воевать сбегают.

– Да, мастера из тебя не вышло…

Джон, в отличие от своего господина чувствующий себя до невозможности неловко, тихонько вышел за дверь, стараясь не прислушиваться к доносящимся изнутри мрачному бурчанию Роба и смеху Дэсбелла. Он окинул тоскливым взглядом дом, который и домом-то называть не хотелось. Неужели им с господином придётся здесь ночевать? А уж о том, чтобы прожить в этой развалюхе несколько дней, и вовсе страшно было подумать.

Разумеется, к роскоши Джон не привык, и комнаты, которые они с Дэсбеллом снимали прежде, находились в домах, жалобно умоляющих о сносе. Но там хотя бы место было – и чтобы самим устроиться, и чтобы одежду в порядке держать, не говоря уже об оружии, о котором его господин заботился едва не больше, чем о себе. Здесь же, по прикидкам Джона, его господину и повернуться было нельзя, чтобы не разнести висящей на боку шпагой разную крестьянскую утварь, казавшуюся, к тому же, не совсем чистой. А ведь у них ещё и кони, за которыми ухаживать надо, пожалуй, больше, чем эти крестьяне за собой-то ухаживают! Здесь же впрямь нет ничего, хоть отдалённо напоминающего приличную конюшню…

Тревожные размышления Джона прервал раздавшийся сзади низкий утробный звук. Он, вздрогнув, обернулся – за его спиной стояла большая пятнистая свинья, пристально глядя на него маленькими глазками. Джон осторожно посторонился, однако свинья и не думала проходить мимо, поведя в его сторону влажным рылом.

– Ну, и чего ты хочешь?

Свинья не двигалась.

– Ладно. Не хочешь уходить ты, уйду я.

Джон развернулся к калитке. Возле неё стояли уже виденные им на улице молчаливые чумазые дети. А, впрочем, может, и не те самые. Тем более, теперь их было не двое, а трое.

– А вам чего надо? – вздохнул Джон.

На детских лицах не промелькнуло ни тени эмоций. Джон снова обернулся. Сзади на него, так же не мигая, смотрела свинья.

– Что, окружили?

На крыльце, смеясь, стоял Дэсбелл.

– А ну, кыш!

Дети так же молча бросились наутёк, только Джону показалось, что удирало их уже не трое, а четверо.

Дэсбелл спустился с крыльца и ногой аккуратно оттеснил с дорожки свинью.

– Ты с ними поувереннее, а то на шею сядут. Они все это умеют…Ладно, идём. – И он дружески хлопнул Джона по плечу. – Уж чем в трактире заплатить у нас найдётся.

– Здесь что, правда трактир есть? – спросил Джон, радуясь, что этот ужасающе тесный и не слишком чистый дом оказался таким негостеприимным.

– Есть. Не знаю, правда, кто его сейчас держит… А, хотя, неважно.

– А что это Роб вас разбоем попрекает?

– Ну, Джон, ты же знаешь, какая репутация у наёмников! Да ещё среди крестьян… Не бери в голову. Ерунда это.

Джон понизил голос.

– Господин, я про другое думаю… то, что в кузнице… Там что-то страшное произошло, и я не понимаю, почему никто в деревне ничего не знает? Это же близко совсем.

– А с чего ты взял, что никто ничего не знает? С того, что ведут себя, будто ничего не произошло? Тогда как, по твоему, они должны себя вести?

– Переполох поднять…

– И зачем им это?

– Не знаю… в городе бы точно подняли.

– Это не город, Джон. – Дэсбелл подошёл к привязанным возле забора лошадям. – Ладно, поехали в трактир.

* * *

Всегда, сколько себя помнила, трактирщица Мерил мечтала, что когда-нибудь её заметит проезжий дворянин. И не какой-нибудь, а красивый и непременно богатый. Заметит и увезёт отсюда. Нет, не женится, конечно, наивной-то дурочкой Мерил никогда не была. Не женится, но сделает своей любовницей, поселит в двухэтажном доме с прислугой, надарит ей красивых платьев, а, может, даже драгоценностей…

По вечерам, засыпая в холодной вдовьей постели, Мерил, закрыв глаза, представляла, что сейчас её плечи обнимут сильные руки в кружевных манжетах с перстнями на пальцах. А днём, когда за окном слышалось конское ржание, ей рисовался не торговец или фермер, а входящий в дверь в сопровождении слуги красавец в украшенной пышными перьями шляпе, с завитыми локонами по плечам и с длинной шпагой у бедра. И чтобы он не сел сразу на лавку, требуя еды и выпивки, а, увидев Мерил, больше не спускал с неё глаз…

Очнувшись от этих мыслей, Мерил сначала даже не поняла, что конское ржание звучит не в её мечтах. Снаружи впрямь заржал чей-то конь. А в следующий момент дверь распахнулась, и вместе с волной морозного воздуха в трактир вошёл высокий стройный дворянин. С полей шляпы на его плечо спускалось пышное перо, завитые локоны не скрывали кружевного воротника, а дорогой плащ сбоку был приподнят длинной шпагой. Дверь снова хлопнула, и следом вошёл ещё один мужчина – видимо, слуга. А дворянин, словно подслушав тайные мысли Мерил, направился через зал прямиком к ней. И глаз с неё не спускал.

Она, как могла грациозно, присела в глубоком поклоне. И в этот миг произошло вовсе невероятное – дворянин подошёл к ней почти вплотную, улыбнулся и произнёс:

– Ну, здравствуй, Мерил.

Забыв выпрямиться, она застыла, ошарашенно разглядывая худые щёки, прямой нос, светло-серые смеющиеся глаза – лицо такое красивое, такое благородное, и… такое знакомое.

– Дэйв… – почти простонала она. – Тебя же убили…

Дэйв сел на лавку, бросив на стол перед собой роскошную шляпу, и расхохотался.

– Убили, убили… Мне об этом сегодня столько раз говорили, что я скоро сам в это поверю!

– Не накликай! – и Мерил торопливо перекрестилась.

– А ты, я смотрю, на мужа своего накликала уже. – Дэйв взглядом показал на её вдовий платок, из-под которого упрямо выбивались огненно-рыжие кудри.

– Постыдись! – Она снова перекрестилась. – Прошлой зимой господь прибрал.

И Мерил передёрнула плечами, вспомнив кулаки мужа, однажды узнавшего, что она, позабыв о супружеской верности, бегала к Дэйву в кузницу.

– Трактир-то твой теперь? Накормишь? – Он скользнул взглядом по её стройной фигуре и добавил, понизив голос, – Приютишь?

– Как же твоя Агнес?

Дэйв улыбнулся.

– А тебе не всё равно?

Мерил опустила ресницы и изо всех сил постаралась покраснеть.

Джон сидел напротив своего господина за столом, заставленным блюдами и кружками, некоторые из которых, впрочем, уже опустели, и прикидывал, как бы выглядело лицо Роба, увидь он это великолепие. И как бы выглядело лицо Агнес, увидь она, какие взгляды на Дэсбелла бросает прислуживающая им красивая рыжеволосая трактирщица.

За соседним, гораздо скромнее накрытым столом сидели трое мужчин – по виду, мелкие фермеры, с интересом косившиеся на Дэсбелла и Джона.

– А здесь не такое уж захолустье, господин!

– Ну, да! – Дэсбелл отсалютовал Джону кружкой с пивом.

– Всё равно не могу представить вас крестьянином. Хот убейте – никак!

– Да я и сам уже в это не верю. Знаешь, когда ехал сюда, думал, что сердце ныть начнёт, когда увижу свой дом, кузницу… а они сгорели…

При воспоминании о сгоревшей кузнице и жуткой находке, Джона едва не передёрнуло. Чтобы отвлечься, он перевёл взгляд на сидящих за соседним столом. Точно, фермеры. И такие простодушные лица, какие лишь в таком богом забытом углу и можно встретить. Джон вспомнил, как раньше пытался промышлять карточной игрой. Вот бы тогда ему попались такие, уж их-то он бы до нитки раздел. Даже обидно немного, что Дэсбелл, сам не будучи игроком, не одобряет шулерство. Джон со вздохом снова повернулся к нему.

– Так вас мучает всё же ностальгия, господин?

– Кто меня мучает?

– Ностальгия. Чувство такое, когда вспоминаешь прошлое, а вернуть не можешь. И от этого тяжело на душе.

– А… нет. Я и сам удивился. Ничего не мучает. Ничего не хочу вернуть. Самому странно. – Дэсбелл задумчиво посмотрел в свою кружку и усмехнулся. – Только вот боялся немного, что Агнес снова замуж вышла.

– Вы уж простите меня за откровенность, господин, – Джон постарался придать голосу как можно больше деликатности. – Но, знаете… не пара она вам. Нисколько.

– Ну… а я и не говорю, что пара. – Дэсбелл повертел в руке кружку. – Просто… не знаю…

Джон, не сдержав досадливого вздоха, снова покосился на компанию фермеров. Дэсбелл проследил его взгляд.

– Как ты сказал? Носта…

– Ностальгия?

– Ага. Знаю я, кого тут она мучает.

– Вы о чём, господин?

Дэсбелл откинулся на стуле и расхохотался.

– Ладно, доставай свои карты. И радуйся, что у Мерил пиво крепкое, а у меня – настроение хорошее.

Джон ошарашенно взглянул на своего господина и, боясь спугнуть удачу, достал карты.

– Ну, давай, сдавай, – и Дэсбелл отхлебнул ещё пива.

С трудом веря в происходящее, Джон повиновался…

Когда в первый раз он позволил Дэсбеллу выиграть, тот так натурально обрадовался, что Джон едва ему не поверил. Следующий выигрыш, и снова простодушно-самодовольный восторг. В третий раз Джон выиграл. Досада Дэсбелла казалась неподдельной.

– Ну уж нет! Давай отыграюсь!

Они снова и снова сдавали карты, кучка монет на столе росла, и Джон в который уже раз поражался актёрскому мастерству своего господина.

– Ох, и подельник из вас получился бы! – Вполголоса, чтобы не услышали за соседним столом, восхитился он. – Да мы бы с вами…

– Я тебе покажу подельника! – так же вполголоса пригрозил ему Дэсбелл, и уже громко сказал. – Давай ещё сдавай! Отыгрываться буду.

Фермеры за соседним столом уже не скрываясь наблюдали за игрой. Наконец Дэсбелл сгрёб со стола якобы выигранные монеты и встал.

– Всё. Хватит с тебя на сегодня. Пойду спать.

Стоило ему слегка нетвёрдой походкой направиться к лестнице на второй этаж, как заглотившие наживку фермеры дружно поднялись из-за своего стола…

В зимних сумерках полоска света, падающая из приоткрытой двери трактира, вызывала тоску, которую мог только усилить донёсшийся изнутри взрыв смеха. Словно вторя ему из конюшни раздалось конское ржание, и проезжавший мимо всадник торопливо зажал рот своему коню, разворачивая его в сторону от дороги – туда, где начиналась едва заметная в темноте тропинка, ведущая к сгоревшей кузнице…

Мерил прижалась щекой к плечу Дэсбелла и осторожно коснулась пересекающей его грудь повязки.

– Откуда это?

– Так… В стычке одной задели.

Он свесился с кровати, пошарил в своей разбросанной по полу одежде и достал флягу.

– А это? – Она провела пальцем по старому шраму. – От той самой алебарды?

Он вынул пробку, сделал глоток и отрицательно мотнул головой.

– Нет. От шпаги.

– Ты что, вправду на дуэли дрался, как благородный?

Дэсбелл усмехнулся.

– И не раз.

– Врёшь?

– Не-а…

– А сюда чего вернулся?

– Письмо привёз для аббата Герберта.

– От шерифа из Колдуэлла?

Дэсбелл поперхнулся виски и неопределённо мотнул головой. Мерил рассмеялась.

– Да ладно тебе! Все уже знают, что ты на него работаешь. Как тебя теперь зовут?

– Дэсбелл.

Она обняла любовника, прижавшись к его плечу.

– Ты таким красавцем стал…

– Ты тоже похорошела.

– Врёшь?

– Нет. Удивляюсь, как тебя ещё никто не увёз отсюда.

– Да кому увозить-то? Кто к нам заглядывает? Разве что егеря барона Сканлона иногда остановятся, когда охоту готовят. – Мерил невольно улыбнулась и тут же нахмурилась. – Кстати, Даррен начал захаживать сюда, так у меня от него, веришь, мороз по коже… Вот вроде бы ничего особенного в нём нет, а как посмотрит – жуть берёт. Хотя, с его-то прошлым…

Мерил покачала головой и сильнее прижалась к Дэсбеллу.

– С каким-таким прошлым?

– А ты не знаешь, что за трагедия случилась у барона Грэйди?

– Нет. Знаю только, что он собирался выдать сестру за барона Сканлона, но что-то у них там не задалось.

– Ой, ну ты как скажешь – не задалось! Погибла она, леди Адела. Такой ужас, об этом до сих пор говорят, странно, что ты не слышал.

– Не слышал.

– Но про чуму-то знаешь?

– Года три назад?..

– Да, да. Нас-то, на этом берегу, бог миловал. А вот земли барона Грэйди пострадали. Сам сэр Персиваль с сестрой решили переждать чуму в замке Дэсмонд, благо они с сэром Кевином родня. Ну и вот, сели они на паром, а канат возьми и лопни. Само по себе это, конечно, ерунда – река спокойная, берега пологие. Никто даже не испугался за них – кто с берега это видел. Беда-то была в другом. Паром понесло вниз по течению, где места безлюдные. И где-то они там сумели причалить, но неудачно.

– Неудачно? На такой спокойной реке…

– И в таком безлюдном месте! Напал там на них кто-то. Ты, как помощник шерифа, получше многих знаешь, сколько разных отчаявшихся людей сбивается в шайки, стоит случиться даже просто неурожаю. Тут же – чума… А на пароме было всего трое мужчин – сэр Персиваль с Дарреном, да паромщик. И леди Адела со служанкой. Где тут им отбиться? Они отступили обратно на паром, а у разбойников – луки… представляешь? Чтобы не быть мишенями для лучников, всем пришлось спуститься в воду, чтобы паром их заслонял. Но тоже всё плохо случилось… Сэра Персиваля аж двумя стрелами пронзило. А женщин под паром стало затягивать, в тяжёлых-то платьях…

Мерил немного помолчала, обхватив плечи руками, словно от холода, пока Дэсбелл не притянул её к себе.

– Вот с тех пор Даррен такой. Понять-то его можно. Говорят, что он был влюблён в леди Аделу. А она утонула у него на глазах. Причём ещё хуже – у него выбор был, её спасать, или раненого сэра Персиваля. Он брата выбрал. А теперь так и живёт с камнем на душе… Жаль его, конечно. Но всё равно не по себе, когда его вижу. Сидит, в окно смотрит, которое в сторону реки выходит… Не люблю, когда он здесь. Уж лучше чванливый Алберт Верн. Он хоть тоже не из благородных, а нос до небес задирает. Спит и видит, как сестричку свою за лорда выдаёт.

– Мистрисс Комину?

– Ты её знаешь?

– Ну… видел. Красавица.

– Тощая как палка.

Мерил попыталась отодвинуться, и Дэсбелл сильнее прижал её к себе.

– Не ревнуй. Сама же говоришь, что она за лорда замуж собралась.

– Ага. За сэра Кевина.

– За сэра Кевина? Лорда Дэсмонда?

– За него…

– Так он же к дочери барона Сканлона сватался.

– Ну, сватался. Только барон ему отказал. Вот он на камеристку глаз и положил.

– Разве она камеристка? Выглядела как леди.

Мерил скривила губы насколько могла презрительно и нехотя кивнула.

– Замужем она была за дворянином. Как-то его… Хенсли, кажется. Он, конечно, был не шибко знатный, зато шибко бедный. А она – дочка богатого фермера, кое-какое приданое было. Да, всё равно Хенсли в живых уже нет. Знаешь… – Мерил томно взмахнула ресницами, пытаясь скрыть злорадную усмешку. – Он её бросил сразу после свадьбы – ну прямо как ты Агнес. В наёмники подался, как ты. Ну, и погиб…

– Как я? – рассмеялся Дэсбелл и снова поднёс к губам флягу. Мерил перехватила его руку в запястье и, отведя в сторону, прильнула губами к его губам.

* * *

– Джон!

С крыши трактира слетела ворона и с карканьем унеслась прочь.

– Джон! Где тебя нелёгкая носит?!

Из кухни высунулась служанка, охнула, и тут же снова исчезла за дверью.

– Ой, господин, какой у вас голос громкий, – вздохнул Джон, выходя из конюшни. – Вы чуть лошадей не перепу…

Договорить он не успел, потому что Дэсбелл схватил его за плечо и с силой втолкнул обратно.

– Да что случилось, господин мой?

– Он ещё спрашивает! – прошипел Дэсбелл, оглядываясь, чтобы убедиться, что они в конюшне одни. – Я – служу шерифу Колдуэлла! Святой потрох! Да я, когда это услышал, чуть не…

– А что я должен был сказать? – так же зашипел на него Джон. – Что солдаты вслед за вами ехали, чтобы на виселицу вас отправить?

Дэсбелл обессилено опустился на кучу сена.

– Святой потрох…

– Да не переживайте вы, господин! – Джон сел рядом, потирая плечо. – Так, может, даже лучше. Все же видели, что они появились в аббатстве одновременно с вами. Пусть лучше думают, что они вам подчиняются. Кстати, они уже уехали, так что не расскажут ничего. Уехали, я узнавал.

Вытянув из под себя сухую травинку, Дэсбелл зажал её в зубах.

– Ты кому это говорил-то?

– Ну, кому… фермерам, с которыми играл, когда вы наверх ушли. Да ещё утром мессир Эйвон тут проезжал, пока вы сверху ещё не спустились. Ну, я с его слугами поболтал немного.

– А Мерил откуда знает?

– Так она нам с фермерами ещё выпивку носила, пока вслед за вами не ушла.

– Ясно. Вчера об этом узнали фермеры, сегодня утром – слуги егеря. Сейчас… Дэсбелл поднялся, распахнул дверь конюшни и поднял голову, щурясь на зимнее солнце. – Сейчас около полудня. Значит, о том, что я служу шерифу, уже знает вся округа.

– Мессир Дэсбелл! – донёсся до него звонкий голос Мерил. – Мессир Дэсбелл, вас тут разыскивают!

Из-за угла трактира показалась стройная фигурка хозяйки. Вслед за ней шли двое крестьян, один из которых нёс на вытянутой руке завёрнутый в кусок рогожи свёрток. Чуть поодаль, тихо переговариваясь, стояли несколько женщин.

– Господин помощник шерифа! – поклонился крестьянин со свёртком.

– Святой потрох… – пробормотал Дэсбелл, спешно прикидывая, как должен вести себя тот, кем он стал с лёгкой руки Джона.

– Господин помощник шерифа, – снова повторил крестьянин и опустил свой свёрток на землю так, словно внутри пряталась готовая укусить змея. – Господин помощник…

Направленный на Дэсбелла взгляд ясно давал понять, что другие слова из головы говорившего улетучились напрочь.

– Ну, что там у тебя? – спросил Дэсбелл в меру властным тоном, краем глаза заметив, что зрителей во дворе трактира прибавилось. – Разверни.

– Господин помощник… шерифа… – обречённо проговорил хозяин свёртка.

– Его собака принесла это из леса, господин, – пришёл на выручку ему второй крестьянин, до сих пор украдкой разглядывающий Дэсбелла и, видимо, гадающий, не кузнец ли Дэйв перед ним. – Я сам видел, вот вам крест! Она у него вечно то ворону дохлую притащит, то крысу…

– Я сказал, разверни, – повторил Дэсбелл, уже зная, что сейчас увидит.

Крестьянин присел и откинул рогожу. Внутри лежала обгоревшая кисть руки. Следившие за ними от забора женщины дружно охнув, отпрянули, торопливо крестясь, но в следующий момент так же дружно приблизились на пару шагов.

– Приведи мне свою собаку, – велел Дэсбелл его товарищу, взгляд которого из потерянного сделался испуганным. – Не бойся, я её у тебя не заберу. Просто взгляну на неё. Понял?

Поклонившись, хозяин собаки покинул двор трактира, чтобы довольно быстро появиться снова, ведя большого лохматого пса.

Зрителей во дворе снова прибавилось и среди них Дэсбелл заметил Агнес с Мэг. Не обращая внимания на удивлённые взгляды, он присел перед собакой.

– Хороший пёс… умный пёс…

Кудлатый хвост неуверенно шевельнулся. Дэсбелл продолжал тихонько разговаривать с собакой, пока та, наконец, не позволила ему потрепать себя между ушей.

– Умница. А теперь покажи мне свои лапы.

Не считая приставшей к шерсти земли и сухих травинок, лапы оказались совершенно чистыми. Дэсбелл выпрямился и протянул не верящему в такое счастье хозяину собаки пару монет.

– Можешь идти. У тебя хороший пёс. Надеюсь, в следующий раз он принесёт тебе из лесу что-нибудь получше. – Дэсбелл улыбнулся и добавил, понизив голос, – Например, кролика.

Дэсбелл стоял, привалившись спиной к задней стене конюшни, и смотрел на унылые холмы и голые рощи, от вида которых нормальному человеку должно хотеть или удавиться, или, хотя бы, напиться – во всяком случае, в представлении Джона. Словно в подтверждении его мыслей, Дэсбелл снял с пояса флягу и вытащил пробку.

– Вот представь… – Он повернулся к слуге. – Допустим, тебе нужно срочно спрятать нечто… нечто, что нужно срочно спрятать. Что бы ты сделал?

– Вы про руку-то эту, прости господи? Сниться она мне скоро будет.

– Мне тоже. Так что бы ты сделал?

– Зарыл бы поглубже.

Вместо ответа Дэсбелл ударил каблуком в мёрзлую землю.

– Да, не получилось бы, – кивнул Джон. – Ну, привязал бы камень – и в реку.

– Разумно. Только мелкие озерца и речушки замёрзли. А ехать на реку опасно, вдоль дороги жилья много, и выводит она аккурат к парому. Кто-нибудь да увидит. А на безлюдное место пробираться без дороги по лесу… – Дэсбелл отрицательно покачал головой и хлебнул виски.

– Тогда… даже не знаю. Нашёл бы какое-нибудь дупло… или всё же зарыть попытался, хоть камнями завалить.

– Угу. Думаю, он так и сделал. А собака браконьера с лёгкостью откопала.

– Но почему, господин? Почему он только потом за ней вернулся? Ведь если та женщина сгорела в кузнице, а он ей руку отрубил, чтобы труп забрать…

– С чего ты взял, что труп?

Джон с удивлением взглянул на господина и тот кивнул.

– Крестьяне не болтливы, здесь ты прав. Но одно дело, когда что-то просто так горит, и совсем другое – если там человек заживо сгорает. На крики они сбежались бы, просто так христианскую душу пропадать бы не бросили. Значит, если женщина и погибла, то не в огне. Нет, Джон, я думаю, что отрубил ей руку тот, кто спасал её из огня. И это был не тот человек, который её приковал, иначе он не приходил бы на пепелище. А ведь кто-то приходил, кто-то кусок крыши жердиной отвалил. Отрубленной же руки просто не заметил среди головешек. А теперь, когда здесь появился… хм… помощник шерифа, то заволновался, на пепелище вернулся… И женщину он будет искать с удвоенным старанием. Если уже не нашёл.

– А женщина эта…

– Да, думаю, что это и есть леди Рэйчел.

– Но как она вообще в кузнице-то оказалась? Я видел барона Сканлона… Ослушаться такого отца? Распрощаться с ним возле привратницкой, сделать вид, будто идёшь в гостевой дом, а вместо этого сбежать через чёрный ход, чтобы попасть в такую вот историю…

– Она не сбегала, Джон. И отца не ослушалась. – Дэсбелл прищурился, всматриваясь. – Егерь возвращается. Оседлай Гнедого, поеду к нему навстречу. – Он заткнул флягу, вернув её на пояс. – Заиметь приятеля из окружения барона – это именно то, что мне сейчас нужно.

Джон направился ко входу в конюшню, но не выдержал и обернулся.

– Простите, господин! Но тогда получается, что девицу втихую похитили прямо из монастыря? Как такое возможно?

– Просто, Джон. Очень просто. Седлай Гнедого.

Глава третья

Вороны над пристанью

Ветер завывал в ивах, пытаясь сорвать редкие побуревшие листья. Из снега пиками торчали сухие камыши, тонкая корка льда обрывалась в чёрную воду. Всадники медленно ехали вдоль берега, от конских морд в морозный воздух поднимались облачка пара.

– Тебя само небо послало! – Эйвон с наслаждением глотнул виски из протянутой Дэсбеллом фляги. – Ветер до костей пробирает.

– Да уж… и вороны разорались, под стать погоде, – заметил его помощник, принимая флягу.

– Вот за что не люблю ворон – круглый год орут, – проговорил Дэсбелл, проследив взглядом птицу, с карканьем опустившуюся на крышу показавшейся из-за ивняка изящной часовни. – Что это там? Я года три назад бывал в этих местах, но её не помню. – Он кивнул на часовню.

– Так её три года назад и поставили, – Эйвон чуть поморщился. – На том месте, где сторожка паромщика стояла.

– А, часовня святой Аделы! – усмехнулся его помощник.

– Не богохульствуй, Байл!

– Я и не богохульствую. Покойную леди Аделу многие втихаря считают если и не святой, то отмеченной особой благодатью – точно.

Дэсбелл повернулся к Байлу.

– Чудеса, что ли, после смерти творит?

– Да нет… при жизни творила.

– Чудеса?

– Глупости она творила, – снова скривил губы Эйвон. – Один только приют для прокажённых чего стоит. Мало того, что чума тут прошлась, так ещё прокажённых не хватало!

– Ну, с таким братом и с таким приданым леди Адела могла чудить как ей заблагорассудится. Вот она и чудила – сначала возжелала стать баронессой Сканлон, а потом передумала и в святые подалась…

– Байл! Не святотатствуй.

– Но её впрямь… ладно, ладно, Эйвон. Умолкаю.

Они подъехали ближе к часовне и Дэсбелл заметил возле небольшую пристань, выглядящую заброшенной.

– Здесь же, вроде, переправа была.

– Была, – кивнул Эйвон. – Теперь её перенесли выше по реке.

– Чтобы не мешала уединению этого места. – Байл перехватил взгляд Эйвона и покачал головой. – Нет, история впрямь грустная.

– Это про сорвавшийся паром? – Дэсбелл поднял голову на кружащихся в небе ворон. – Слышал её.

– Ой, да кто её здесь не слышал? А кое-кто даже видел, как паром уплывал. И ведь никому даже в голову не пришло, что может случиться что-то плохое! С той стороны реки баронская свита была, с этой Хенсли должен был паром встречать.

– Хенсли… – Дэсбелл задумался. – Где-то я это имя уже слышал… забыл.

– Он был женат на мистрисс Комине, первой красавице местной. Вот её-то точно не забудешь, если увидишь! Я не понимаю, как можно было оставить такую женщину, да ещё почти сразу после свадьбы… Или он тоже леди Аделу почитал за святую, а она чуть ли не на глазах у него…

– Байл!

– Прости, Эйвон. Я помню, что он был твоим другом. И ничего плохого не говорю о нём, между прочим. Та трагедия на многих подействовала. Я же помню, как эту часовню строили, на пожертвования. Они просто градом сыпались, так леди Аделу в округе любили. И странно так всё случилось Подумать только – разбойники… На этом берегу на них ни до, ни после никто не нарывался. И сэр Джеймс приказал все леса частым гребнем прочесать, всё напрасно.

– Ага, стали бы они ждать, когда их перевешают! – хмыкнул Эйвон. – Одно дело какого-нибудь фермера ограбить, и совсем другое – на самого барона Грэйди напасть… Ладно хватит уже о грустном. Поехали быстрее в трактир, иначе я в ледяной столб превращусь.

Когда троица подъезжала к трактиру, Дэсбелл заметил во дворе уже виденную им однажды скромную карету, возле которой возился хмурый кучер, проверяя упряжь. Байл заговорщицки подмигнул:

– Вот это удача! Сейчас увидишь первую красавицу нашу, мистрисс Комину. Ради неё сам лорд Дэсмонд расторг помолвку, да не с кем-нибудь, а с дочерью барона Сканлона! Бедняжка из-за этого, говорят, в монастырь собралась. Как барон его шпагой не проткнул, непонятно… Хотя, может, проткнёт ещё.

– Хочешь сказать, что лорд готов жениться на простолюдинке? – удивлённо взглянул на него Дэсбелл, спешиваясь и бросая поводья выскочившему из дверей трактира Джону.

– Ну, может, и не жениться… – Байл пожал плечами. – Хотя, она ведь не простолюдинка. Хенсли прежде, чем сделать вдовой, сделал её дворянкой.

– Байл, сколько тебя знаю, столько же удивляюсь – как тебя самого шпагой не проткнули! – поморщился Эйвон, отдавая поводья своего коня слуге.

Дэсбелл с удовлетворением заметил лёгкую зависть в глазах своих новых приятелей, проводивших взглядом Джона, заводящего Гнедого в конюшню. Конь, о котором не слишком богатые дворяне могли только мечтать, и вышколенный, изысканного вида слуга… Так, пожалуй, никто и не вспомнит о его собственном крестьянском происхождении. Только бы Агнес на глаза им не попадалась…

Войдя в трактир, Дэсбелл увидел сидящую возле очага мистрисс Комину, греющую руки о чашку с подогретым вином. Хоть она была закутана в тёплый, отороченный мехом плащ, но даже его тяжёлые складки не могли скрыть грациозной позы.

На счастье Дэсбелла, Эйвон впрямь оказался другом её покойного мужа, поэтому знакомство получилось вполне непринуждённым. Впрочем, до того лишь момента, пока Эйвон, обменявшись с мистрисс Коминой несколькими ничего не значащими фразами, не оставил их с Дэсбеллом, сев за стол к ждущему его Байлу.

Дэсбеллу, в его бурной жизни, приходилось порой не только изображать из себя дворянина, но даже пользоваться вниманиям благородных леди. Немного старания, и его манеры обретали изящество, а из речи исчезали простонародные словечки. И от дочери фермера и вдовы захудалого дворянина он уж точно не ожидал такого высокомерия. Направленный на него взгляд мистрисс Комины был не теплее завывавшего снаружи северного ветра.

– Надеюсь, вы не считаете себя обязанным стоять передо мной и пытаться вести светскую беседу потому лишь, что нелепая случайность заставила мессира Эйвона представить нас друг другу?

– Мне эта случайность показалась счастливой. Жаль, что для вас она – всего лишь нелепость.

– Вы правы. Не нелепость. Оскорбительность.

– Госпожа моя, вы заставляете меня теряться в догадках.

Дэсбелл слегка поклонился, впрямь не понимая, чем мог вызвать такое раздражение.

– Теряться в догадках? – Красивые губы изогнулись в злом презрении. – Будь у вас хоть капля совести, догадаться было бы гораздо проще. Что, кроме оскорбления, можно почувствовать в присутствии мужчины, бросающего жену сразу после свадьбы? Опозоренной, без средств, без надежды на семейную жизнь, без поддержки, обрекая её на одиночество и косые взгляды… Вы не думали, что быть оставленной мужем – это позор? Или, может, вы полагали, что плачь несчастной крестьянки из этой деревни не достиг ушей моей прислуги?

– Вы так добры, госпожа, что посочувствовали моей жене? Или я вам вашего мужа напомнил?

Дэсбелл сознавал дерзость своего вопроса и ожидал даже пощёчины, но мистрисс Комина всего лишь рывком поднялась, отставив в сторону чашку.

– Может быть. Негодяи все одинаковы. Думаю, упряжь готова, идём, Рут.

И, махнув нахохленной служанке, показавшейся Дэсбеллу смутно знакомой, она быстрым шагом направилась к выходу. Дэсбелл задумчиво смотрел вслед удаляющимся женщинам. И если брошенный напоследок в его сторону взгляд мистрисс Комины напоминал пригоршню снега, то встретившись глазами со стоящей в стороне Мерил, Дэсбеллу показалось, что ему за пазуху насыпали раскалённых углей…

* * *

Дэсбелл сосредоточенно смотрел в пустую кружку, перекатывая во рту соломинку. Сидящий напротив Джон потягивал пиво и не без ехидства пытался представить, что думают о нём слуги недавно уехавших егерей. Наверняка завидуют его привилегированному положению, ведь вряд ли их господа сажают слуг за свой стол, да ещё ведут с ними приятельские беседы. К тому же Дэсбелл, несмотря на крестьянское происхождение, выглядел – во многом стараниями Джона! – гораздо изящнее того же Эйвона, не говоря уж о его помощнике. Только бы Агнес на глаза лишний раз не попадалась. Не пара она его красавцу-господину, ой, не пара…

– Джон! – отвлёк его от приятных мыслей Дэсбелл. – Вот скажи мне, как долго способна злиться женщина?

– Ой, да что ж вы, господин, Евину породу не знаете? – Джон даже рассмеялся. – Уж что-что, а злиться они умеют!

– Нет, ну… – Дэсбелл отодвинул пустую кружку и замолчал, потому что к столу подошла Мерил, принёсшая ещё пива. Словно в подтверждение слов Джона, трактирщица выглядела раздосадованной. Молча расставив полные кружки и забрав пустые, она наградила Дэсбелла уничижительным взглядом и удалилась, гордо вскинув голову.

– Джон, я вот про что. Если женщина овдовела аж три года назад, а сейчас надеется на новый брак, да такой… с прежним-то не сравнить! Ей радоваться надо, что первый муж сделал её дворянкой и освободил дорогу следующему. Вон, Мерил – год назад овдовела, получила трактир в наследство, и печальной не выглядит.

– Так, может… – Джон потёр виски чувствуя, что в голове уже шумит. – Может, мистрисс Комина не зря на вас так взъелась? Я имею в виду, может неспроста она вас со своим мужем сравнила? Вдруг он тоже, как и вы… ну, вернулся не ко времени? Так ведь новый брак с лордом может полететь ко всем чертям…

– Вот и я думаю… – Дэсбелл тряхнул головой и подождал, когда мир вокруг перестанет кружиться. – Вот и я думаю, вдруг не погиб этот… как его… Хенсли. Уж я-то знаю, каково это – среди трупов оказаться… и выбираться потом, как с того света, прости боже… Не со мной одним такое было. И не такая уж редкость… Только если Хенсли вернулся к жене, то где он тогда?

– Ну, бывает… Может, лорд заплатил ему, чтобы убрался откуда пришёл. А, может… шпага-то при нём.

– Может… Но, если оно так, отчего ж красавица-то такая злая? Нет, не понимаю…

– А вы и не пытайтесь женщину понять, господин! Женщины – это… – Джон осёкся и тихо ойкнул, глядя за плечо хозяина. – Господин мой, накликали мы, кажись…

Дэсбелл обернулся. В нескольких шагах от него скорбным изваянием стояла Агнес. Ни слова не говоря, Дэсбелл повернулся обратно.

– Господин мой… Не хочу вас расстраивать, но там ещё одна. – Шёпотом предупредил Джон.

– Кто? – Так же шёпотом спросил Дэсбелл.

– Служанка мистрисс Комины. Смотрит на вас, значит – к вам… Точно – к вам, потому что трактирщица её не пускает… старается не пустить. Не оглядывайтесь, господин!

– Я и не оглядываюсь. Чего у них там?

Впрочем, он мог бы и не спрашивать, потому что до них с Джоном донеслась невнятная тирада Мерил, в которой отчётливо прозвучало лишь слово «потаскуха».

– И кто здесь потаскуха? – тут же отмерла Агнес. – Может, ты, сука рыжая?

– Джон, – тихонько проговорил Дэсбелл, осторожно вставая. – Чёрный ход за лестницей…

Прислонясь спиной к углу конюшни, Дэсбелл, запрокинув голову, смотрел на кружащиеся в небе звёзды.

– Джон, хорошо-то как!.. Ветер улёгся… Тихо…

Словно в ответ из трактира донёсся отчаянный женский визг.

– Дерутся… – вздохнул Джон, тоже глядя в звёздное небо.

Оба блаженно замолчали.

– Джон, – через какое-то время позвал Дэсбелл. – Ты разглядел эту служанку?

– Да, господин.

– Где я мог раньше её видеть?

– В церкви, господин. Когда убежища просили. У аббата Герберта.

– Когда? – Дэсбелл попытался собрать разбегающиеся мысли.

– В самый первый день. Вы её чуть с ног не сбили… Когда в церковь ворвались.

– А… надо же… интересно, чего ей надо?

– Да кто ж её знает…

Джон опустился по стене на землю и прикрыл глаза.

Дэсбелл прислонился затылком к стене, глядя на холмы с белеющими в лунном свете пятнами снега. В какой-то момент в отдалении за деревьями ему показалось какое-то движение. Он прищурился, пытаясь сфокусировать взгляд. На фоне наметённого между холмами снега впрямь мелькнул силуэт всадника. Дэсбелл опустился на землю рядом с Джоном и, привалившись к нему плечом, попытался задуматься. Получалось плохо…

Он понял, что задремал, лишь когда услышал тихий голос Джона, легонько трясшего его за плечо.

– Господин!.. Господин! Вставайте. Разошлись они. Свободен путь.

Опершись о слугу, Дэсбелл поднялся с земли, гадая, не приснился ли ему всадник в холмах…

Сквозь щели в ставнях пробивалось настырное утреннее солнце. Дэсбелл отвернулся от окна, но снова заснуть не давал голос Джона.

– Господин мой, там ваши женщины… не знаю уж, что у них стряслось, но между ними вроде как перемирие настало. Мне даже боязно.

– Святой потрох… – простонал Дэсбелл. – Джон, от меня-то что нужно?

– Мне не говорят, господин. Только плачут.

– Этого только не хватало…

– То есть, хозяйка не плачет. А вот Агнес ваша – та слезами заливается. И Мэг с собой привела, она тоже плачет. Думаю, дома у них что-то случилось.

– Этого только не хватало… – Дэсбелл открыл глаза чтобы тут же со стоном прикрыть их ладонью. – Где там фляга моя?

– Флягу-то я могу вам дать, господин, только пустая она.

– Джон, найди мне виски, пока я с бабами разбираюсь.

– Я бы и рад, да где я вам в этой глуши виски найду?

Аккуратно взяв своего господина за запястья, он отвёл его руки от головы и продел их в рукава камзола. Снова тихонько застонав, Дэсбелл повиновался и, закрыв глаза, подождал, пока Джон расправит его воротник, пригладит волосы и застегнёт у него на поясе ремень с ножнами.

– Ну вот, хоть немного поприличней выглядите…

– Не слышу, чего ты там бормочешь.

– Говорю – погода сегодня получше, ветра нет.

И Джон распахнул пошире дверь. До Дэсбелла впрямь донеслись женские рыдания на два голоса. Обречённо вздохнув, он начал спускаться.

Едва завидев его, Агнес, перестав плакать, бросилась к лестнице и схватилась за перила.

– Дэйв! Роб пропал.

Подбежавшая вслед за ней Мэг с новой силой зашлась плачем. Стоящая поодаль Мерил резко развернулась и вышла.

– Что значит пропал? Орите потише, дуры… – Дэсбелл плечом оттеснил Агнес и спустился со ступенек. – Когда?

– Пропал, – повторила Агнес. – Не знаю, когда. Я здесь была…

– Мэг! Рассказывай.

Та продолжала обливаться слезами.

– Замолчи, дура! – рявкнул на неё Дэсбелл, тут же скривившись от собственного крика.

Мэг зарыдала ещё громче. Шагнув к ней, Дэсбелл с силой встряхнул её за плечи, и она тут же резко замолчала. В зал вошла Мерил и, с каменным лицом пройдя мимо Агнес, протянула Дэсбеллу кружку с пивом.

– Спасибо, милая.

Теперь зарыдала Агнес. Бросив на неё удовлетворённый взгляд, Мерил с гордо поднятой головой вышла за дверь. Не глядя ни на кого, Дэсбелл с кружкой устроился на скамье. С лестницы осторожно спустился Джон. Оглядев зал, он подошёл к Мэг.

– Когда ушёл твой муж?

Кажется, его тихий голос и спокойный, почти ласковый тон так удивили Мэг, что она ответила чуть растерянно:

– Когда я спала.

– Как это произошло?

– Ну… я от холода проснулась. Роба рядом нет. Я заснула… Потом снова проснулась, потому что… ну… Агнес вернулась. А Роба не было. Ну, я опять и заснула. А утром… Утром он не пришёл… – И Мэг снова начала всхлипывать.

– Где вы его искали? – спросил Дэсбелл, поднимаясь и ставя на стол пустую кружку.

– По деревне… – прошептала Мэг.

– Понятно всё.

Кивком позвав Джона за собой, Дэсбелл вышел из трактира.

– Не найдём живым, – сказал он вполголоса, чтобы не слышали идущие позади женщины.

– Ой… почему вы так думаете, господин?

– Ты же слышал, что Мэг сказала. А главное – чего не сказала.

– Что-то не понимаю я вас, господин.

– Да просто всё, Джон…

Дэсбелл не успел договорить, когда издали послышались громкие голоса.

– Так я и знал. – Он обернулся к женщинам. – Откуда это?

– Кажись, с мельничной протоки, – выдохнула Агнес.

Мэг вскрикнула и побежала в ту сторону.

Тропинка вела по берегу пруда с медленно вращающимся мельничным колесом, и дальше, вдоль короткой протоки. На берегу, где та сливалась с рекой, толпилось с десяток крестьян, тут же расступившихся, стоило Дэсбеллу подойти.

– Вот он, господин помощник шерифа. Утопец…

– Да какой утопец? Кровь там…

Обогнув стоящую на коленях и тихо воющую Мэг, Дэсбелл присел, разведя руками сухие заросли прибрежной травы. Белое лицо под водой казалось вылепленной из снега маской. Течение заставляло мёртвые руки слабо цепляться за стебли камышей, чуть колыхало полы холщовой туники. Одна нога трупа застряла между ветвями утонувшей коряги. От тёмной прорехи над поясом поднималось к поверхности воды красное облачко…

Дэсбелл выпрямился и коротко приказал:

– Вытаскивайте. – Повернувшись к Агнес он добавил, – Мэг уведи.

К Дэсбеллу несмело приблизился один из крестьян.

– Это что ж, Дэйв… ой, простите… господин помощник шерифа… Это что же – убил его кто-то? Там ведь кровь…

– Кто-то убил, – кивнул Дэсбелл.

– Так это… повесите кого-то?

Дэсбелл скользнул взглядом по собравшимся на берегу. Почти вся деревня. Лица – перепуганные, напряжённые, покорные… Он не сдержал вздоха.

– Кого-то повешу. Не из деревенских, не бойтесь.

Теперь к Дэсбеллу были обращены лица с застывшим на них сомнением и неуверенно-робким уважением.

Дэсбелл с Джоном медленно шли по берегу, пропустив направлявшуюся к церкви толпу, впереди которой шли двое мужчин, несущие на куске старой рогожи окоченевшее тело Роба.

– Я ночью всадника видел, – тихо проговорил Дэсбелл. – Думал уж, что приснилось, но… нет, не приснилось.

– Вы поэтому знали, что живым Роба не найдём?

– Нет. Из-за слов Мэг. Понимаешь, Джон, она говорила о ночной отлучке мужа как о чём-то привычном. Напугало её только то, что к утру он не вернулся. – Дэсбелл покачал головой. – Да я ещё раньше понял, во что он впутался. Кроме него некому было приковать леди Рэйчел в моей кузнице. Он, конечно, нерадивым подмастерьем был, но браслет к цепи приклепать – много умения не нужно. И ещё – ты видел, как бедно он живёт? А по двору скотина бродит. Значит, недавно ему за что-то заплатили, и неплохо. Теперь же избавились от него. Думаю, меня испугались, я ж с твоей лёгкой руки – помощник шерифа.