Особенный. В твоих руках

Глава 1

Макс

Новенький терминал аэропорта кишит народом и гудит, как улей. Август – худший месяц для поездки в Крым, но выбора у меня не было. Это вынужденный приезд, второй за последние полгода.

Сияющую рожу друга видно издалека. Костик идет ко мне, широко раскинув руки и так же широко улыбаясь.

– Ля, какого красивого дядю занесло на наш забытый богом остров! – басит так громко, что на нас оборачиваются. – Ну ты как, братан? – обнимает.

– Приветствую тебя, мой друг Пятница, – обнимаю в ответ. – Сутки добирался, но жить буду.

– Ты в курсе, что Пятница – это баба? – шипит Костян, испуганно вертя башкой по сторонам.

– Да ладно? А ты книгу читал?

– Какую еще книгу? Это из старого фильма про Робинзона!

– Зря я в школе тебе списывать давал, – постукиваю его по плечу.

До седьмого класса мы с Костей Бариновым жили в соседних подъездах, сидели за соседними партами и ходили в одну секцию по кикбоксингу. Были, что называется, не разлей вода и при этом совершенно разными. Меня тянуло больше к знаниям и спортивным достижениям, Костика – к девочкам и безобразиям. Мы и выросли непохожими, и живем теперь на разных континентах, но дружить у нас по-прежнему получается.

– Как там в Кенгурятии?

Ставшую для меня родной страну Костян называет исключительно так. Он прилетал ко мне в гости и ничто не впечатлило его так, как прыгающий вдоль шоссе кенгуру.

– В Австралии зима и прохладно. В остальном норм. Как на острове? Движ есть?

– Еще какой! Отдыхающих столько, что канализация не справляется.

– То-то я чую, дермецом в воздухе попахивает, – смеюсь.

Мы как раз вышли из здания аэропорта. Воздух аж горячий, запах в нем витает специфический.

– А ты свои найки проверь! Кенгурушное дерьмо небось привез на подошве, – огрызается Барин.

Он фанат полуострова. Чуть что – с пеной у рта кидается защищать родной край и на любом празднике одним из тостов всегда произносит легендарную фразу «дальше Крыма нет земли, я проверял».

Мы подходим к его новенькой бэхе. Она фантастически переливается от фиолетового к ядовито-зеленому.

– Ух, ничего себе красота!

– Знал, что заценишь, – расплывается друг. – Четыре месяца ждал эту пленку. Девочки кипятком писают при виде моего хамелеончика. Вчера одна так впечатлилась, что сосала не хуже «дайсона»! – ржет. – Это пылесос такой модный, если ты не в курсе.

– Я знаю, что такое Дайсон. Но мать твою, Костян! На хрена ты мне это рассказываешь? Мне в твоем фантасмагорическом сосомобиле еще ездить, на этом самом сиденье…

– Ля, педант! Я только с мойки выехал, – обиженно фыркает Барин. – Или ты завидуешь? Тоже хочешь?

– Не хочу.

Костик запрыгивает на водительское кресло и на всю врубает климат-контроль. Усаживаясь рядом с ним на пассажирское, я стараюсь не думать, кто и как сидел на нем до меня.

– Не пойму. Что за цалибат у тебя?

– Целибат, – поправляю. – И я его не принимал. Секс у меня регулярный. Просто в отличии от тебя, я не испытываю необходимости присунуть каждой симпотной девице, проходящей мимо. Мне это неинтересно.

– А что интересно?

– Деньги зарабатывать.

– Так я их тоже зарабатываю. И трачу с удовольствием, в том числе на девочек.

– Отлично, Кость. Я разве против? У нас с тобой разные деньги и разное к ним отношение. Я считаю, что деньги должны работать и приносить другие деньги.

– Это скучно!

– А что в этой жизни не скучно?

– Любовь! Я вот любвеобильный, почти каждый вечер влюбляюсь. Это ж так кайфово.

– Ты путаешь любовь и влечение, бро. Влюбленность – это невроз навязчивых состояний и ничего приятного в ней нет. А через день менять телок – это промискуитет. Ты прекращай давай, так и болячку подхватить недолго.

– Благодарю вас, мистер Доронин, за наставление, – паясничает Костян, выруливая на дорогу. – Не понял, что за слово в конце вы сказали, но я погуглю.

– Обращайтесь, господин Баринов, – поддерживаю его шуточный тон.

Мы часто спорим, но быстро отходим. Ни разу серьезно не ссорились. Наверное, потому что в самый конфликтный подростковый период не общались. Долгое время поддерживали связь только через соцсети. По-новой сдружились пять лет назад, когда я заработал денег и впервые приехал в Крым после внезапной и шоковой для меня эмиграции.

– Маша не знает, что ты за ней прилетел? – спрашивает Костик, пока тянемся в пробке по центральному проспекту. – Мы с ней виделись на днях. Я молчу, как ты просил.

– Она не в курсе. Скажу при встрече.

– Ее родственнички не будут ставить палки в колеса?

– Им за счастье, что я ее увожу. Баба с возу, как говорится, – хмыкаю и перевожу тему. – Как там твой пляж? Рассказывай уже!

В прошлый раз я прилетал всего на четыре дня. Они были тяжелыми и суетливыми, но на арендованный Костей пляж мы успели сгонять. Это западный берег, место довольно дикое, но красивое – мне понравилось.

– На пляже все зашибись! Отель, что рядом достраивали, открылся. Так что гидроциклы сдаются, катер два раза в час таскает банан, – рапортует Костян. – Бар в прошлом месяце запустил, назвал попсово – «Альбатрос». Коктейли там разные мутят, а по вечерам дискотека. На Яндексе полно положительных отзывов. Почитай.

– Обязательно, – обещаю, проверяя в телефоне котировки. – Интернет у вас тут дерьмовый, – бубню, в третий раз перегружая страницу.

– Зато кенгуру не бегают, – ржет Костик.

Он любит повеселиться. Сам шутит, сам над своей шуткой смеется. Со стороны может показаться, что дурачок, но ни ничего подобного. Бизнесы у него местечковые, но все как один прибыльные. Со студенчества крутится резвым хомячком. Как и я. Только барабаны у нас разные.

Бэха въезжает в знакомый до боли двор и тормозит у третьего подъезда серенькой девятиэтажки. Наклонившись, выглядываю через лобовое на родные окна. В двухкомнатной квартире на пятом этаже до сих пор хранятся мои детские фотографии. Эту квартиру я все еще считаю своим домом. Другого за двенадцать лет скитаний по съемным углам так и не нашел.

Из машины выходить не спешу. На душе больше нет той легкой радости, что бывала в предыдущие приезды. Теперь там тяжелая как камень печаль. Дома меня больше не ждут.

Глава 2

– Приехал! – врывается в фоновый пляжный галдеж радостный возглас подруги. – Ветка, ты спишь что ли? Там Костя приехал, говорю…

Нечаева трясет меня за плечо, вырывая из полусна. Последнее время мы с ней почти не расстаемся, стали лучшими подругами, но я никак не привыкну к ее импульсивности.

– Угу, – отзываюсь лениво.

Не открывая глаз, поворачиваюсь и протираю лицом махру полотенца. Песок под ним мягкий и теплый, пахнет йодом и солью. Послеобеденное солнышко ласково пригревает кожу… Я так хорошо задремала.

– Давай, просыпайся! Он сейчас подойдет, а ты тут развалилась тающей медузой, – Лерка беспардонно пихает меня в бок.

Она с этим Костей едва знакома, но запала конкретно. Все уши мне прожужжала, какой он офигенный. Взрослый, красивый, успешный… Бизнесы разные мутит. Тачка у него крутая, катер и прокат гидроциклов на собственном пляже. До этого пляжа мы два с половиной часа добирались и уже три загораем в ожидании хозяина.

– Мне плевать, что обо мне подумает какой-то Костя, – бормочу недовольно.

– Не какой-то, а Баринов, – поправляет Лера и снова толкается, заставляя меня открыть глаза.

Сама она уже приняла выгодную позу: откинувшись на локти, выпятила грудь и втянула живот. Из-за маленького роста Лера может показаться полноватой и немного комплексует из-за этого, а я ее формам завидую. Мой почти первый размер груди на фоне ее уверенного третьего выглядит печально.

– А он не один приехал, – докладывает Нечаева. – Ого, какой у его друга пресс. А татухи какие… Офигеть! Ты только глянь, Ветусь, – переходит на низкий шепот.

– Мне неинтересно, – отмахиваюсь, подавляя зевоту.

– Девка с ними какая-то, – фыркает подруга.

Тут я уже поворачиваюсь.

На припляжной парковке, у переливающегося разными цветами автомобиля стоят двое крепких парней в плавках. С одним из них, смазливым блондином по имени Константин, мы познакомились в прошлую субботу в ночном клубе. Загорелого брюнета с огромной татуировкой на плече я вижу впервые. Рядом с ними крутится миниатюрная девушка в джинсовых шортах поверх сдельного купальника.

– Тачка у твоего Костика приметная, – говорю и по привычке прищуриваюсь, забыв что с утра вставила контактные линзы.

Вижу я настолько хорошо, что могу разглядеть узор татуировки на подкаченном теле второго парня. Именно этим и занимаюсь.

– Крутой тюнинг, скажи? – произносит Нечаева, не сводя глаз со своего мажора и его БМВ. – А видела бы ты салон! Я как села – сразу поняла, что отсосу ему в этой тачке.

– Ты только не спеши, вы же едва знакомы, – кошусь на нее смущенно.

Раскрепощенность подруги в вопросах секса – нечто запредельное для меня. У нас очень разный опыт в этой сфере. Несопоставимый. Лера на год меня старше и ведет активную половую жизнь, а я все еще девственница. При том, что парень у меня есть.

– Припозднилась ты с советом, – усмехается Нечаева, продолжая пялиться на парковку.

Я выкатываю глаза:

– Серьезно? Когда только успела?

– В тот же вечер, когда познакомились. Нужно было застолбить мажорчика, он же изначально на тебя запал. Парни почему-то всегда предпочитают блондинок.

– Это миф, – возражаю. – По статистике среди первых красавиц мира шатенок и брюнеток значительно больше.

– Не знаю, как там по статистике, но Костя Баринов поначалу положил глаз на тебя. Просто ты почти сразу уехала, а я осталась и воспользовалась случаем. Хорошие парни на дороге не валяются, их надо сразу хватать – не зевать! Он обалдел, конечно, когда я предложила, но потом расслабился и насладился. В конце искренне поблагодарил. Ему все понравилось, мне тоже…

О спонтанном сексе в машине Лера рассказывает непринужденно, как о походе в магазин за хлебом. Она не впервые делится со мной деликатными подробностями своих похождений, и я по привычке смущаюсь, но в этот раз набираюсь смелости и задаю уточняющие вопросы:

– То есть ты сама ему предложила? Как поняла, что согласится? Вы до этого долго целовались? Он говорил тебе что-то, касался как-то?

Мне интересно, потому что у нас с моим парнем дальше поцелуев и петтинга через одежду еще не заходило. Мы почти два года встречаемся, и я не против заняться сексом, но он не настаивает, а я стесняюсь проявить инициативу.

– Мы целовались недолго, я сразу пошла в наступление. Ни один нормальный парень не откажется от минета, подруга! – смеется Лера, откидывая за плечи каштановые волосы.

Ее взгляд по-прежнему прикован к парковке, она меняет одну соблазняющую позу на другую и выглядит настолько сексапильной и уверенной в себе, что мне становится досадно. Я не из робкого десятка и по жизни люблю быть первой, но в вопросе сексуальных отношений сильно отстаю. Завтра мне исполнится восемнадцать, а опыта ноль.

– Он тебе точно не понравился?

Вопрос Леры звучит неожиданно. В ее голосе сквозит тревогой и надеждой. Неужели и вправду влюбилась? Разве можно вот так, с одной встречи? Мы с Ильей год общались близко перед тем, как начать встречаться.

– Этот твой Костя? Совершенно не понравился! – спешу успокоить подругу. – У меня есть Илья, – напоминаю.

– Твой Красовский ни рыба, ни мясо, – дает нелестную характеристику моему парню Нечаева. – Не понимаю, что ты в нем нашла, но раз устраивает – ради бога! Залог крепкой женской дружбы – разный вкус на парней, – вспоминает интернетовскую мудрость.

– И одинаковый вкус на вино, – заканчиваю избитую фразу.

– Кстати, о вине, – она резво вскакивает на четвереньки. – Праздничное шампанское завтра будет? Решила, где празднуем твой бездник?

– Нет у меня настроения отмечать, – стряхиваю с живота и бедер прилипший песок.

Свой восемнадцатый день рождения я мечтала провести по-особенному и в компании Ильи, но он улетел на турнир в Германию. Мой парень – танцор международного класса, как и я. Раньше мы танцевали в паре и вместе участвовали в различных мировых турнирах. Прошлым летом стали вице-чемпионами Европы, а через месяц я неудачно упала на региональном чемпионате. Две операции и пять месяцев в гипсе выбили из обоймы. Теперь у Илюши другая партнерша и огромные перспективы, а я с сентября стану студенткой местного универа и буду наблюдать за его успехами со стороны. С моим типом перелома ближайшее полгода на бальные танцы можно только смотреть и мне сложно с этим смириться.

– Ветка! Не праздновать совершеннолетние – это преступление! Ты просто обязана оторваться! – восклицает Лера. – Идем выпьем по коктейльчику и поищем твое настроение.

Обтянув тугие бедра полупрозрачным парео, она быстро собирает свои вещи. Троица с парковки, за которой мы в наблюдали, направляется в сторону пляжного коктейль-бара. Не смотря на эффектные прогибы и пристальные взгляды подруги, мажор Костя ее не заметил.

– Мне не продадут алкоголь, – напоминаю, складывая свое полотенце.

– А я тебе на что? Возьму два! – бросает Нечаева через плечо.

Уверенным шагом она идет к бару. Натянув футболку и шорты на еще непросохший купальник, я бегу следом.

– Всем приветики! – громко и задорно здоровается Лера, ступая на дощатый помост.

Бармен вскидывает на нее заинтересованный взгляд, несколько посетителей у стойки оборачиваются. Среди них и Костя, на лице которого читается некоторое замешательство.

– Привет, девчонки! Как дела? – спохватывается он, когда мы приближаемся. – Отдыхаете здесь?

– Нет, скучаем. Ты обещал позвонить. Я ждала, ждала… Не дождалась и решила приехать.

Лера выпячивает грудь и подходит к нему вплотную. Выглянув из-за ее спины, я приветственно взмахиваю рукой и натянуто улыбаюсь. Думала, мы сделаем вид, будто случайно тут оказались, а она прямо в лоб заявила Косте, что приехала ради него.

– Я тут с друзьями, – как бы оправдывается Баринов, делая шаг назад.

– Ты рассказывал, что на твоем пляже можно классно потусить и покататься на водных скутерах, – наступает на него Нечаева. – Этот бар тоже твой? Коктейли нам закажешь?

Черт! Это не Валерия, а гусеничный танк. Она прет, а я не знаю, куда себя деть. Испанский стыд, как он есть.

– Конечно, куколки! Заказывайте все, что хотите!

Костик делает жест бармену, чтобы обслужил нас и спешит свалить к друзьям, ожидающим его на одном из установленных рядом топчанов.

Пока для нас мешают манговый мохито, я шепотом уговариваю Леру уйти, но она меня не слышит. Хватает ярко-желтые бокалы, украшенные листиками мяты, и дефилирует к тому самому топчану, размашисто виляя бедрами. Прекрасно видела, что Костик ей не рад, но это ее не останавливает.

– Мы к вам присоединимся, – ставит перед фактом компанию на топчане.

– Присаживайтесь, – натянуто улыбается Костик и двигается.

Сбросив шлепанцы, Лерка заползает и с пластикой гулящей кошки устраивается рядом с ним. Я сажусь с краю, оставляя ноги на песке и прикрывая их пляжной сумкой. Послеоперационный шрам на лодыжке все еще заметен и привлекает ненужное внимание.

– Привет, – произношу хрипло, скользя взглядом по всей троице.

Костик старательно изображает невозмутимость. Девушка, приехавшая с ним, растерянно улыбается. У татуированного парня, сидящего напротив меня, на глазах дорогие очки от солнца, а на губах надменная ухмылка.

– Привет-привет, – здоровается он.

Низкий голос направлен в мою сторону, как и оценивающий взгляд, который из-за темных стекол авиаторов я не вижу, зато отлично ощущаю и ловлю себя на мысли, что хочу уйти.

Глава 3

– Знакомьтесь, – лениво произносит Костя, глядя на нас с Лерой. – Это мой друг Макс, а это Маша…

Дальше повисает пауза. Все молчат и переглядываются. Лерка растерянно улыбается и хлопает ресницами в ожидании, когда Костя представит ее, но он молчит. Прицокнув языком, я качаю головой. Ладно, он не помнит, как зовут меня – мы толком не поговорили , но забыть имя девушки, с которой была близость – верх свинства.

– Привет, Лиза, – неожиданно обращается ко мне девушка. – Ты меня не помнишь? Я тоже занималась танцами в «Арабесках», была в группе на год младше…

Дернув плечом, виновато улыбаюсь. Не помню эту милую девушку, из младших редко кого примечаешь.

– …Ты была моим кумиром, Елизавета Бережная, – еще более неожиданно признается она.

Услышав свое полное имя, я машинально тяну вверх подбородок, как делала, поднимаясь на пьедестал. Глаза вспыхивают, а плечи сами собой расправляются. Когда речь заходит о танцах, тщеславие становится моим вторым «я». Теперь, когда все заслуги и почести остались в прошлом, поплескаться в лучах славы хочется особенно сильно, но я знаю, что откат будет болезненным.

– Спасибо. Я больше не танцую, закончила карьеру, – осаживаю себя. – А ты еще занимаешься?

– Бросила два года назад. Мне было далеко до твоих высот, но КМС я получила. Потом заболела мама, я больше не могла ездить на соревнования.

– Ты еще можешь вернуться, в бальные танцы никогда не поздно, – повторяю фразу, которой все вокруг пытались успокоить меня после травмы.

– Наверное, но я скоро уезжаю, далеко и навсегда, – лепечет Маша, потупив взгляд.

Татуированный Макс наклоняется к ней и берет за руку. Я смотрю на эту картину и подвисаю. Они что, встречаются? Он же сильно старше. Куда смотрят ее родители? Ей хорошо если есть шестнадцать, а он взрослый мужик. Вот извращенец! Достоин своего дружка-мудака, не помнящего имя девушки, которая недавно делала ему минет. Терпеть таких не могу! Ничего из себя не представляют, но живут так, словно весь мир крутится вокруг них и тех бабок, что им удалось урвать.

Костя с невозмутимым видом залипает в телефон, Лерка молча цедит свой коктейль. Ее так и не представили. Наш диалог с Машей свел тему знакомства на нет, но так не пойдет, я не согласна.

– Знакомься, Валерия, – обращаюсь к подруге, делая акцент на ее имени. – Эту девочку зовут Мария. С ней мы занималась в одной школе танцев, – показываю рукой на Машу. – А это Максим, который почему-то прячет глаза за темными очками, – перевожу руку на забитого татухами качка, не решаясь глянуть на него. – Ну а это… – сразу двумя руками дирижирую в сторону Кости. – …Это у нас Константин! У него крутая тюнингованная тачка, в которой он развлекается с девочками из ночного клуба, не запоминая их имена.

Оторвавшись от телефона, Костя удивленно выгибает брови. Нечаева поджимает губы и отворачивается. Ей не понравился мой выпад, но комментировать его она не решается. Качок в татуировках хмыкает и сверлит меня взглядом, не снимая очков. И только Маша слегка разряжает обстановку, продолжая наивно улыбаться.

– Кость, ты обещал покатать меня на гидроцикле, – вспоминает она, разрывая неудобную паузу.

– И мне обещал, – напоминает Лера, подскакивая на месте.

– Ща, девочки, пиво допью и покатаемся, – лыбится Костя, отхлебывая из высокого запотевшего стакана.

– Смени поставщика, Костян. Это не пиво, а ослиная моча, – с надменным видом советует Макс.

Отставив почти полный стакан, он откидывается на подушки и широко разводит колени. В этой развязной позе продолжает через очки таращится в мою сторону, чем жутко бесит.

– А ты пробовал на вкус то, чем писают ослики? – спрашиваю с наигранной улыбкой.

Маша сдавленно хихикает, Лера не сдерживается и поддерживает ее довольно громко, Костя начинает тупо ржать. Не смеется только Макс. Его губы остаются неподвижными, когда он поднимает очки и впивается в меня ярко-синими глазами.

Моя улыбка медленно сползает, горло сжимает нервный спазм. Я в жизни не видела таких глаз и теперь понимаю, почему он их прячет. Они опасные, в них запросто можно утонуть. Мне уже дышать трудно, а оторваться не получается – смотрю и смотрю. И Макс на меня смотрит.

– Считаешь себя умнее других? – спрашивает, не разрывая зрительного контакта.

Воздух между нами сжимается и странно дрожит. Картинка плывет. Это, наверное, из-за контактных линз, которые я ношу всего три дня и никак не привыкну.

– Не глупее некоторых, – пробую дерзить. – А у тебя, смотрю, с чувством юмора туго?

Усмехнувшись, он опускает очки и отворачивается, не удостоив меня ответом. Подумаешь! Надменный индюк с безумными глазами.

– Ладно, – вздыхает Костик, вдоволь насмеявшись, – Давайте погоняем, а то волна усиливается. Макс, ты с нами?

– Нет, я пас. Поработаю пока, – отзывается индюк. – Маша идет под твою ответственность. Жилет ей не забудь надеть.

– Лады, не парься. Доставим в целости и сохранности, – отшучивается Костя. – Валерия, у тебя права какие-нибудь есть? Или подружку за руль посадим?

– Прав у меня нет, но водить умею, папа учил, – радостно отзывается Нечаева на его внимание. – А Ветке еще нет восемнадцати, ей точно нельзя за руль.

Я мечу в подругу недовольный взгляд. Вот зачем она озвучила мой возраст и по-детски назвала Веткой? Эти взрослые и успешные парни и так смотрят на нас, как на второсортных.

Макс достает из рюкзака ноутбук и открывает его. Наблюдая за этим обычным действием, я рассматриваю спиральные узоры на его руке и плече. Настолько увлекаюсь, что не замечаю, как все остальные уходят к морю.

– Ты что-то хотела?

Грубоватый тон выводит из транса. Хочется ответить остроумно, но умные мысли куда-то разбежались. Приходится сказать правду:

– Твоя татуировка. Я никогда таких не видела. Что означает?

Макс поднимает очки на лоб, от его пронзительного взгляда по коже пробегает мороз.

– Она отображает мои принципы и ценности. Каждая деталь имеет свое значение.

Нервно сглотнув, замечаю:

– Деталей много, и они замудренные.

Макс хмыкает:

– Так и я совсем не простой.

– И чем же ты особенный?

В его взгляде проскальзывает искорка интереса, уголки губ дергаются вверх:

– Хочешь познакомиться поближе?

Капец, какой самонадеянный! Напыщенный, наглый, надменный… Индюк – он и есть индюк!

– Не горю таким желанием, – отрезаю.

Резко развернувшись, быстрым шагом направляюсь к ровному ряду гидроциклов. Два из них Костик поочередно подтягивает к воде. Работающий в прокате паренек достает ярко-желтые жилеты и проводит короткий инструктаж по правилам безопасности. Я не вникаю. Стою в стороне и кошусь на Макса, который уткнулся в комп.

Этот парень правда необычный. На его фоне симпотяга Костик на тюнингованной бэхе выглядит простачком. И дело не столько во внешности, сколько в особенной энергетике. Максим производит впечатление серьезного и крайне уверенного в себе человека. Это и привлекает, и раздражает.

Заметив, что я за ним подглядываю, Макс захлопывает ноут и идет к нам. Его очки по-прежнему на лбу, цепкие синие глаза впиваются в мои перепуганные серо-зеленые. Горло снова сжимает спазм, но его взгляд я упорно держу. При этом так сильно волнуюсь, как бывало только перед важным выходом на паркет. Чертовщина какая-то.

Максим проходит мимо меня, подходит к Маше и проверяет ее жилет. Костик дразнит его «заботливым папочкой», и я невольно морщусь, напоминая себе, что этот бугай развращает совсем юную девушку и мне не стоит играть с ним в гляделки. Быстро натянув жилет, бросаюсь к скутеру, на котором уже восседает Нечаева.

На медленном ходу мы отходим от берега. Костя с Машей впереди, мы с Лерой следом.

– Пообещай мне, что покатаемся и после сразу уедем домой, – выдыхаю в затылок подруге.

– Еще чего! – смеется Лерка, увеличивая скорость. – Все самое интересное начинается с темнотой.

– Зачем тебе этот Костя? Он тобой пренебрегает, не удосужился даже имя запомнить, а ты бегаешь за ним, унижаешься…

– А что ты меня отговариваешь, Бережная? Сама положила глаз на него? Ведешь себя странненько! Внимание на себя тянешь!

Мы уже довольно быстро скользим по волнам. Гидроцикл с шумом бьется о воду и создает много брызг, поэтому ей приходится кричать.

– Да сдался мне твой Костя! Дура ты, Нечаева! – ору в шутку.

Мы продолжаем разгоняться. Выброс адреналина будоражит кровь, вызывая безрассудный восторг.

– Сама такая! – хохочет Лерка и резко дает газу. – Держись!

Скутер взвывает и, задрав нос, отрывается от воды. Мы подлетаем вместе с ним и зависаем в воздухе. Я пугаюсь и отпускаю талию подруги, чтобы схватиться за сиденье, но в ту же секунду оказываюсь в воде.

Падаю в море, словно на что-то твердое. Сильно ударяюсь бедром больной ноги и поясницей, перекручиваюсь на волне. Жилет расстегивается и бьет по лицу, после чего слетает, позволяя телу провалиться под воду. Вода попадает в глаза и смывает линзы. Я ничего не вижу и не понимаю. Перестаю ориентироваться. Паникую. Слышу отдаленный гул скутера и зловещий шум волн. Пробую открыть глаза, но тут же зажмуриваюсь от боли. Паникую еще больше и барахтаюсь, пытаясь удержаться на воде, но набегающая волна забирает под себя.

Вода в глазах, ушах, в носу и во рту… Ее соленый вкус усиливает панику до предела. Вынырнув, я хватаю ртом драгоценный воздух, истошно ору «помогите» и снова ухожу под воду…

Глава 4

Я не сразу понимаю, что рядом кто-то есть. Чувствую давление в груди, потом рывок – и в следующий миг становится светло. Жадно хватаю ртом воздух и тут же закашливаюсь. Барахтаюсь, вырываюсь…

– Все хорошо, не дергайся, – звучит за спиной, как приказ. – Хватайся за скутер, подсажу.

Когда живот прижимается к чему-то твердому, цепляюсь и карабкаюсь. Почувствовав себя на поверхности, захожусь в приступе кашля. В глазах соль и густая муть. Горло дерет, за ребрами печет, но паники больше нет. Есть острое желание жить и необходимость дышать. И я дышу.

Гидроцикл покачивается на волнах, я лежу поперек сиденья и хриплю. Спасший меня человек постукивает по спине, и постепенно кашель стихает. У меня не получается открыть глаза, но я слышу отдаленные голоса и приближающийся звук мотора.

– Жива! Вторую подбери слева от скутера…

Звучащий рядом мужской голос кажется знакомым. Я слышала его перед тем, как мы отошли от берега. Точно! Это же парень, работающий в прокате. Он увидел, что я тону и пришел на помощь. Какой молодец!

Чувство благодарности теплом прокатывается по телу. Хочется посмотреть в лицо своему спасителю, и я пытаюсь это сделать – приподнимаюсь и на ощупь поворачиваюсь. В этот момент волна бьется о скутер, его кренит и я теряю равновесие. От страха остаться без опоры взвизгиваю и карабкаюсь на парня, как краб на прибрежный камень. Обнимаю руками и ногами, и прижимаюсь.

– Эй, полегче! Ты меня задушишь! – пытается отстраниться спасатель.

– Прости, – хриплю вместо планируемого «спасибо».

Понимаю, что надо ослабить хватку, но тело не желает слушаться. Руки и ноги продолжают цепко обнимать человека рядом.

– Ну все-все, – приговаривает он. – Все позади, ты в безопасности, – обнимает в ответ.

На нем тоже нет жилета. На берегу этот парень казался худощавым, а сейчас чувствуется крепкими и сильным – внушает доверие.

– Я ничего не вижу, – признаюсь, ткнувшись носом в его плечо. – Линзы смыло и глаза больно жжет.

– Дай я посмотрю, – просит настойчиво.

Обхватив сзади шею, отодвигает меня от себя и берет второй рукой за подбородок. Очередная волна поднимает и опускает скутер. Я инстинктивно сжимаю коленями мужской торс. Поза, в которой мы сидим, напоминает картинку из Камасутры, но об этом лучше не думать.

– Ай-ай-ай, – пищу, почувствовав резь в правом глазу.

– У тебя линза застряла в ресницах, достал. Поморгай…

Его пальцы мягко проводят по моему веку, дыхание задевает щеку. Я замираю, чувствуя, как в груди зарождается незнакомое чувство, похожее на радость и страх одновременно. Шесть лет я танцевала в паре и привыкла соприкасаться с телами противоположного пола, но до этого момента ничего подобного не испытывала.

Поморгав, разлепляю глаза. Они щиплют, но острой боли нет, как и размытости. Вблизи я вижу хорошо и прямо передо мной плечо в замысловатых узорах. Низкий голос… Крупное рельефное тело… Спасший меня герой – не работник проката.

Осознание приходит вспышкой и шокирует.

– Макс? А почему ты? – вскинув обалдевший взгляд, выдавливаю из себя глупейший вопрос.

– Хотела, чтобы тебя вытащил кто-то другой? Ну извини. Мне показалось, ты реально тонешь.

Уголок его губ дергается, глаза остаются серьезными. Когда вокруг только море, они кажутся еще ярче и я залипаю на их гипнотической синеве. Смотрю и снова тону, пока он не моргает, чтобы убрать с ресниц капли.

– Это ты извини, я не то хотела сказать. Не сразу поняла, что это ты, – признаюсь, стушевавшись.

– Ничего. У тебя шок и гипоксия, я понимаю, – кивает Макс, внимательно всматриваясь в мое лицо. – Открой-ка рот, – надавливает большим пальцем на подбородок.

Я слушаюсь. У меня действительно шок.

– Что-то не так? – спрашиваю встревоженно, когда он убирает палец.

– Все в порядке. Просто губа треснула. Я увидел кровь и решил проверить.

– Кровь? – облизываю соленые губы.

– Все нормально, не паникуй! Небольшая трещинка, вот здесь…

Максим прижимает к моей губе палец и слегка улыбается. Его мокрые волосы взъерошены, по лицу стекают капли. Он красивый, оказывается. Я только теперь это замечаю и начинаю стесняться.

Мы все еще склеены в позе лотоса, и теперь я думаю, что слишком интимно. Потупив взгляд, ослабляю хватку и отстраняюсь, чтобы в следующую секунду задохнуться от новой порции шока.

– А где купальник?

Макс смотрит вниз, прямо на мою грудь.

– Когда я тебя вытаскивал, его не было. Жилет сорвал, наверное.

Его тон обыденный, но в глазах смешинка и она вызывает во мне острый приступ стыда.

– Не смотри! – выкрикиваю и прижимаюсь к мужскому телу.

Это так глупо, но я не нахожу другого способа спрятаться. Закрываться руками – не вариант, ими я держусь. Скутер ощутимо качается на волнах, страх снова оказаться в воде не отступает.

– Да что я там не видел, – хмыкает Макс.

Кровь бьет в голову, заливает лицо жаром. Я жутко комплексую из-за не выдающихся размеров своей груди, а он будто насмехается и я не знаю, как реагировать. Сейчас я максимально уязвима и завишу от него. Даже съязвить в ответ не могу, нет у меня такого права. Он ведь спасший меня герой! Смелый, ловкий, красивый… А я растяпа, которая не застегнула спасательный жилет. Дурочка, которая приперлась на пляж в контактных линзах. У меня маленькая грудь и большое самомнение, которое сейчас нужно засунуть в то самое место, что вжимается в чужой пах. О боже!

– Мне нужно чем-нибудь прикрыться, – лепечу и снова отстраняюсь, пытаясь прикрыться одной рукой. – Мой жилет должен плавать где-то поблизости.

Я напрасно верчу головой: вдаль без линз вижу плохо.

– Твой жилет уже на берегу, вместе с бестолковой подругой, которая чуть не угробила вас обеих, – цедит Макс, задрав подбородок.

– Бли-и-ин, я не смогу вот так выйти на берег. Придумай что-нибудь, пожалуйста.

– Могу предложить свои плавки.

– Серьезно? Буду очень признательна!

Никогда бы не подумала, что можно так обрадоваться чужим трусам. Но радость моя длится ровно до момента, когда я понимаю, о каких плавках речь.

– Да без проблем. Давай сниму!

Отодвинувшись, Макс просовывает руку и тянет вниз резинку своих плавательных шортов. Выпучив глаза, я ахаю и истерично мотаю головой. Очередная волна бьется о скутер, окатив нас брызгами. Я с визгом обхватываю Макса ногами, он успевает ухватится за руль и удержаться.

– Ты больной?! – визжу. – Что это за шутки идиотские?!

Я не то что в шоке – я почти в аффекте! И кислородное голодание здесь не причем. Макс успел частично стянуть шорты и нас разделяют только мои бикини. Я слишком хорошо чувствую его наготу в одном определенном месте и это, мягко говоря, будоражит.

– Что не так-то? Чего обзываешься?

– Я сижу на тебе, а ты оголяешь свои гениталии! Считаешь, это нормально?! Или ты эксбиционист?

– Нормальный я. Ты сама попросила плавки, – недоумевает этот изращенец. – Или ты думала, у меня есть запасные в кармане?

– Да не могу я думать! Ты же видишь, что я не в себе. Надень обратно, прошу.

– Ладно. Только в ухо больше не ори. В нем уже звенит от твоего писка…

Я зажмуриваюсь и слегка отстраняю бедра, позволяя ему одеться. Натягивая плавки, Макс нечаянно задевает рукой низ моего живота. От его прикосновения меня пронзает током. Я уже не помню, что пять минут назад тонула. С ужасом думаю только о том, что практически голая сижу на малознакомом парне. Мы покачиваемся на волнах, и мои соски трутся о его грудь, а его дыхание щекочет мою шею. Я вижу это словно со стороны и захлебываюсь диким коктейлем из очень разных эмоций, основная из которых – стыд. Наверняка, с берега за нами наблюдает куча народу, среди зевак его девушка и моя подруга. Какой позор!

– Отвези меня на сушу, – прошу, как только плавки оказываются на месте.

– С голой грудью? – уточняет Макс, понизив голос.

От его шепота я вся покрываюсь мурашками.

– Как-нибудь переживу. Просто я уже замерзла.

Оправдание звучит смешно. Кожа у меня теплая, у Макса еще теплее, а между нами прям горячо. При температуре воздуха плюс тридцать два замерзнуть в принципе невозможно, но я не знаю, как еще объяснить свою чувствительность.

Макс включает двигатель гидроцикла.

– Ты так и сиди, не дергайся, – продолжает говорить тихо и близко к уху. – На подходе к берегу я попрошу полотенце и укутаю тебя, – осторожно расправляет мои спутанные волосы по спине. – Никто и не заметит, что ты без купальника.

Коротко кивнув, я набираюсь смелости и смотрю ему в глаза. Они все такие же серьезные и невозможно яркие. Горло сжимается, но я выдавливаю из себя нужные слова:

– Я тебе очень благодарна. За то, что спас и помогаешь. Спасибо, Макс.

Его взгляд теплеет, на губах появляется улыбка. При виде ее мое сердце сжимается и выбрасывает кровь с такой силой, что внутри все содрогается, а перед глазами на секунду темнеет.

– Пожалуйста, Лиза.

– Друзья называют меня Вета.

– Мы с тобой не друзья, Лиза.

– Но мы могли бы ими стать?

В моем голосе надежда, а в глазах благодарность. Макс все еще улыбается, и я открыто любуюсь его красивым лицом.

– Посмотрим.

Скутер на малой скорости идет к берегу. Продолжая обнимать своего героя, я слышу, как часто и мощно бьется его сердце. Чувствую себя по-детски счастливой и даже не удивляюсь этому. Мои реакции неадекватные, в голове абсолютный хаос. Я в шоке, у меня гипоксия.

Глава 5

В строительном вагончике с табличкой «Комната отдыха персонала» душно и темно. Лежа на раскладушке, установленной между ящиками со спиртным, я мечтаю, чтобы все это оказалось дурным сном.

Как я, Елизавета Бережная, могла оказаться в этом месте в такой ситуации, мозг понимать отказывается.

Где-то в параллельной жизни я сейчас гуляю по свежему вечернему Штутгарту. После контрольного прогона настраиваюсь на большую победу и присматриваю на завтра ресторан для праздничного ужина. В этом году мой день рождения совпал с датами проведения чемпионата. В параллельной жизни, в день своего совершеннолетия я должна стать чемпионкой Европы и отпраздновать два важнейших события с любимым парнем. В настоящей – мой Илья улетел в Германию побеждать не со мной.

Достаю из кармана телефон и открываю наш диалог. Красовский был в сети двенадцать часов назад, мое «доброе утро» висит непрочитанным. Сегодня он весь день готовится. Мы договаривались, что я не буду дергать его попусту, но я чуть не утонула, а это не ерунда.

Палец зависает над зеленой трубочкой. Набрать не решаюсь, пишу, что жду звонка в любое время и блокирую экран.

Спустя минуту телефон коротко вибрирует.

Радуюсь я преждевременно – это не Илья, а мама. Спрашивает, во-сколько меня ждать. После падения со скутера очень хотелось ей позвонить, попросить приехать и забрать меня отсюда, но потом я вспомнила нашу вчерашнюю ссору и передумала. Да и Лерка чуть ли не на коленях умоляла не рассказывать о происшествии родителям.

Печатаю маме, что Нечаева встретила друзей и мы вернемся на машине поздно. Время намеренно не уточняю, а она не спрашивает. Наши отношения в последнее время можно охарактеризовать, как натянутые.

Присев, растираю плечи, затем руки и колени. Кожа от соленой воды пересохла и на сгибах чешется. Раскладушка подо мной жалобно скрипит. Мне хуже, чем ей. Несколько часов назад я пережила жуткий стресс, а поплакаться некому. Никому я не нужна.

Оцени свое нынешнее состояние по шкале от одного до десяти.

Когда-то с этой фразы начинались мои сеансы со спортивным психологом. Чаще всего я оценивала свое состояние на пять, после значимых побед – на восемь. На реабилитации после перелома стала двоечницей, а сейчас мне не подходит шкала от единицы. Я в глубоком минусе.

Сегодня я упала ниже плинтуса, опозорилась по полной. Весь пляж наблюдал, как герой по имени Максим доставал меня из воды в одних плавках. Когда мы сошли на берег, хотелось провалиться сквозь землю. Костя позвал спасателя с аптечкой, тот надел на мой палец оксиметр и стал прижиматься ухом к груди. Зеваки давали советы, Лерка скулила, а Маша поправляла на мне полотенце. Такое внимание дико раздражало.

Я психанула, послала всех к черту, оделась и ушла в бар. Хотела выпить сок, чтобы перебить вкус соли во рту, но поддалась на уговоры бармена снять стресс с помощью супер-коктейля. Сглупила. Я ведь совсем не пью алкоголь! Не знаю, что он туда намешал, но через полчаса меня начало вырубать прямо на топчане. Костя наорал на бармена и отвел меня в этот вагончик. Пообещал отвезти домой, когда просплюсь.

Самое ужасное, что все это я отлично помню. Протрезвела так же быстро, как опьянела. Спать перехотелось. Вот уже два часа я сижу в темном и душном вагончике и занимаюсь самоедством.

Пересмотрела свои последние выступления, а затем ролики, где Илья танцует с новой партнершей Ульяной. Почитала сплошь восторженные отзывы и мнения судей о новой паре. Им пророчат большое будущее. А ведь совсем недавно это будущее было моим. Теперь я за бортом, для большой карьеры – утонула. Пока моя нога восстановится, Илья Красовский возьмет все титулы. Без меня. Мы не раз говорили об этом с ним и тренером. Ждать меня не будут.

С этой мыслью я свыкаюсь постепенно. Уверяю сама себя, что жизнь без танцев тоже существует. Можно ведь учиться, находить друзей, гулять, веселиться… Наслаждаться беззаботной юностью! Мама права: страдать по утраченным возможностям – глупо. Прошлое нужно отпустить и идти дальше. Но как же мне сложно!

Прихватив телефон, выбираюсь из вагончика. На улице совсем стемнело, а я не взяла с собой очки и потеряла линзы – вижу расплывчато. В баре мигают софиты и громко играет музыка, но мне в другую сторону. Включаю фонарик на телефоне и телепаюсь по остывшему песку к установленным в сторонке биотуалетам. У женского, как обычно, очередь, у мужского никого. Они одинаковые, только нарисованные краской буквы разные, и я решаю нарушить правила.

Вообще я редко протестую, всегда была правильной. Тренеров слушала, матом не ругалась, курить не пробовала, алкоголь – до сегодняшнего дня тоже. Мне было некогда, я жила танцами! Но эта жизнь в прошлом и значит, правильной можно не быть.

Дверь мужского туалета изнутри открывается туго. Хорошенько приложившись к ней плечом, я вываливаюсь из кабинки и впечатываюсь в человека в светлой рубашке.

– Проснулась? Как себя чувствуешь?

Узнаю его по голосу и энергетике. Она мощная настолько, что я отшатываюсь. Макс протягивает руку, чтобы поддержать, но я успеваю выпрямиться и сделать шаг в сторону.

– Все хорошо, – уверяю, обнимая себя за плечи.

Мы не виделись с момента, как сошли на берег. Он куда-то испарился, и я была этому рада, если честно.

– Точно хорошо? – прищуривается. – Ты прихрамываешь на левую ногу.

– Это давняя проблема, – бурчу.

Моя хромота лечится и уже практически незаметна. Обычно я себя контролирую и ее никто не видит, но сейчас забылась.

– Травма? – уточняет Макс, сверля меня серьезным взглядом. – Я видел шрам.

– Сложный перелом, – поясняю нехотя и отвожу глаза.

Ненавижу говорить об этом. Больно вспоминать, через что пришлось пройти. Еще больнее думать, к чему привел этот перелом.

Макс понимающе кивает и продолжает пристально рассматривать меня. В легких брюках и рубашке он выглядит так, словно пришел на фотосессию в качестве модели. Темные волосы лежат идеально, небольшая щетина выделяет скулы, глаза блестят… С его внешностью полный порядок, а я лохматая и помятая.

– Пока ты отдыхала, я тут почитал…– произносит он задумчиво. – Тебе стоит показаться врачу и сделать ренген легких. В них может остаться вода, это бывает опасно…

– Я в норме! – перебиваю резковато.

– Ладно, – соглашается, потерев кончик носа. – Тогда давай оповестим народ, что ты проснулась, и будем выдвигаться домой, – предлагает и разворачивается.

– А ты разве не сюда шел? – киваю на кабинку туалета.

Мотнув головой, он идет в сторону бара. Его светлая рубашка застегнута всего на две пуговицы и красиво разлетается по ветру. Я украдкой любуюсь и прячу улыбку за поджатыми губами. Значит, он думал обо мне. Что-то там читал, переживал, следил и шел специально за мной…

Пульс радостно учащается. Внимание этого взрослого и привлекательного парня мне льстит.

Семеня следом, разглядываю его со спины. Мне никогда не нравились раскаченные фигуры, но должна признать – у Макса она идеальная. Расфуфыренные девицы из туалетной очереди тоже так считают. Они чуть шеи не свернули в его сторону и совершенно напрасно. Этот красавчик с татухой на плече приехал с юной Машей, которая в данный момент покоряет пляжный танцпол безупречной грацией. Под главный дискотечный хит этого лета рядом с ней извивается моя Нечаева. Судя по откровенным выпадам, она успела выпить не один убойный супер-коктейль.

Из-за стойки бара к нам выходит Костя. Макс приобнимает его и что-то говорит, тот кивает. Басы долбят, и я не слышу их голосов, но по жестам понимаю, что мы уезжаем прямо сейчас.

Махнув девчонкам рукой, бегу в вагончик забирать вещи. По пути еще раз проверяю диалог с Ильей. Он не читает мои сообщения. Возможно, устал после тренировки и решил пораньше лечь спать или забыл телефон в номере. Хочется думать так, а получается иначе. У меня плохое предчувствие. За последние несколько месяцев Илья отдалился, много времени проводит с новой партнершей, а она девушка эффектная и со здоровыми ногами.

Перед тем как идти в машину, я на скорую руку привожу себя в порядок: расчесываю и собираю волосы в пучок на макушке, мятую футболку завязываю узлом на животе. У меня был сложный день, но это не повод опускаться до неряшливого вида.

Когда подхожу к «хамелеону» на парковке, все уже в сборе и ждут меня.

Глава 6

– Ветка! – кидается ко мне Лера. – Ну как ты, русалка? Родакам меня не сдашь? – лезет обниматься.

От нее несет алкоголем и мятой.

– Ты балда, Нечаева, – смеюсь. – Не сдам, не мандражируй. Меня тоже по головке не погладят, если что.

– С тобой все хорошо? – участливо спрашивает Маша.

Она настолько милая и ванильная, что сахар на зубах скрипит. Днем эта девочка мне нравилась, а теперь ее улыбка и хлопающие ресницы раздражают.

– Со мной все отлично! – заявляю нервно и громко, чтобы все услышали и больше не спрашивали.

– Так может тогда еще потусим? – радостно предлагает Нечаева. – Раз ты отлично – давай начнем праздновать твои чудесные восемнадцать здесь! Можем гулять до утра!

– Сядь в машину, тусовщица, – шикает на нее Костик.

Макс складывает сумки в багажник и косится на Лерку недобро. Кажется, сегодня стрессанули все, кроме нее.

Я на Нечаеву не в обиде. Она же не специально сбросила нас со скутера, просто по жизни бедовая. Но другой подруги у меня нет. Закончились вместе с танцами.

Макс садится впереди, я за ним, Лерка за Костиком. Мария просится ехать по центру, потому что ее часто укачивает.

– Так у тебя завтра день рождения? – поворачивается ко мне, как только мы трогаемся.

Странная она. Взгляд затравленный, при этом постоянно улыбается, как блаженная. И успокоительное с собой носит, предлагала мне.

– Ага! – отвечает вместо меня Лерка. – Завтра нашу Ветку можно будет увозить за сто морей и целовать везде[1], – хохочет.

Костя ее поддерживает, а Макс нет.

Он когда-нибудь смеется, интересно?

– А мне в позапрошлом месяце шестнадцать исполнилось! Тоже важная дата, – оповещает Маша. Шутку про поцелуи она не поняла.

– Какая ты уже взрослая! – восклицаю театрально. – А тебе, Макс, сколько?

– Мне больше, – отвечает уклончиво.

– Это заметно, – язвлю.

За спасение я ему, конечно, благодарна, но отношения с ванильной малолеткой, мягко говоря, не одобряю. Мне тоже было шестнадцать, когда мы с Ильей начали целоваться, но мы почти ровесники. Красовскому сейчас девятнадцать, Макс явно старше.

– Ему, как и Косте – двадцать пять, – докладывает Лера. – Они в одном классе учились.

– Ты откуда знаешь? – выворачивает голову Костик.

– Интернет рассказал! В отличии от вас, он парень открытый.

– Вот урод! Спалил нас! – бьет по рулю наш водитель. – Я тебе говорил, Макс, что этот Интернет – мудила, а ты с ним работаешь!

Костик угорает над своей шуткой, Лера и Маша тоже хихикают. Макс даже не улыбается. И мне не до смеха. Я в уме отнимаю от двадцати пяти шестнадцать, а потом восемнадцать. Во втором случае получается семь. Семь лет – это много, но меньше, чем девять. Зачем я решаю эти примеры – без понятия.

– Мне жаль, Лиза, что ты больше не танцуешь, – меняет тему Маша. – Ты упала прямо во время выхода?

– Эм-м… – подвисаю на секунду, – … тебе Лера рассказала? – выглядываю на Нечаеву. Даже не сомневаюсь, что ее работа.

– Да, я рассказала, как ты покалечилась на ровном месте. А что? – пожимает плечами подруга.

Поспешила я с выводами, что зла на нее не держу.

– Просто это не твоя история, Лер. Не стоило…

– Не моя, зато поучительная. Маша сказала, что решила стать веганкой, а я предупредила, к чему приводят такие жесткие диеты. Привела тебя в пример.

– Зачем тебе диеты, Вета? Ты и так худенькая, – недоумевает Костик.

– Она потому и тощая, что с детства питается одной травой. Из-за этого кости стали хрупкими и зрение упало, – поясняет Нечаева тоном всезнайки.

Я недовольно зыркаю в ее сторону, но подругу это не останавливает. Она пускается в рассуждения о навязанных канонах красоты, из-за которых люди изматывают себя диетами и спортом. Все это не имеет никакого отношения ко мне.

Расстройство пищевого поведения началось у меня примерно через год после гибели папы. Сначала я перестала есть только мясо, потом стало воротить от любых продуктов животного происхождения. Даже йогурты вызывали приступ тошноты. Мой рост увеличивался, а вес стоял на месте. Первой тревогу забила тренер. Она же отвела меня к специалисту, с которым мы выяснили, что проблемы начались, когда мама встретила другого мужчину. Отчим владеет небольшим колбасным цехом и линией полуфабрикатов. Отказываясь от мяса, я пыталась показать маме, что считаю ее новые отношения предательством. Мне потребовалось не одно занятие с психологом, чтобы поменять мнение, но мясо я по-прежнему не ем – заменяю его соей.

– Ограничивать себя вообще вредно! Не только в еде – в принципе! – заключает Нечаева. Тема диет ее отпустила, уступив место пьяной житейской мудрости. – Жить надо легко и весело – не заморачиваться. Просто кайфовать!

– Это верно! Именно так я и живу! – весело отзывается Костя.

– И я хочу жить легко и беззаботно, – признается Маша.

– А ты, Лиза, – неожиданно спрашивает Макс. – Как ты хочешь жить?

Его вопрос застает меня врасплох. Мысли бестолково мечутся, а все молчат и ждут, как я отвечу.

– Даже не знаю…– начинаю растеряно. – Я привыкла жить мечтой, ставить цели и достигать их. Смыслом всегда были танцы. Как жить без них, еще не поняла.

Мой голос звучит обреченно. В салоне повисает гнетущая тишина.

– Ты больше не мечтаешь танцевать? – разворачивается ко мне Макс.

– У нее нога собрана из кусков, – напоминает Нечаева.

– Люди и без ноги танцуют, – резонно замечает Макс. – Можно поменять цели в рамках мечты и смысл вернется, – произносит спокойно и отворачивается.

Костик делает музыку громче и разговоры прекращаются. Я погружаюсь в осмысливание услышанного, Лерка вскоре засыпает, а Маша включает на телефоне игрушку. Примерно на полдороги она просит Макса поменяться с ней местами. Приобняв, шепчет на ушко, что от Леры сильно пахнет спиртным, из-за чего ей подташнивает. Наблюдая, как она трогает его плечи и почти касается губами смуглой шеи, я брезгливо кривлюсь. Надо же, какая избирательная невинность: встречаться со взрослым мужиком ей нормально, а от запаха алкоголя воротит бедненькую.

Оставшуюся часть пути мы с Максом сидим рядом. Спящая Лера развалилась, это вынуждает нас тесниться. Мы одеты, но мне все равно некомфортно. Кожа в местах контакта становится сверхчувствительной, восприятие обостряется. Я отчетливо слышу дыхание Макса и пропитываюсь древесным ароматом его туалетной воды. Внутренне напрягаюсь. Этого парня слишком много. И физически, и ментально.

Уже на подъезде к моему дому напряжение прорывается, и по телу прокатывается волна мелкой и колючей дрожи. Кожа покрывается мурашками, волоски приподнимаются.

Макс замечает.

– Ты дрожишь, – накрывает мою ладонь своей.

Я впиваюсь глазами в небольшой самолетик, набитый у него между большим и указательным пальцем. Он милый, а рука у Макса теплая и большая. И это все, о чем я могу думать. В голове вакуум.

– Немного морозит, – вздыхаю. – Отходняк после стресса, наверное.

– Дышишь тяжело, – продолжает вгонять меня в краску.

– Тоже стресс…

– Надо сделать рентген. Костян, ты можешь отвезти нас в приличную клинику? Есть у вас такая? – обращается к другу.

– Конечно! – тут же отзывается Костя. – В прошлом году супербольничку открыли. Маме там операцию делали. Оборудование самое современное и работает круглосуточно. Это тут, рядом.

– Не нужно в больницу, – лепечу затравленно. – Мне надо домой.

– Нет, Лиза, – отрезает Макс, сжимая мои пальцы. – Тебе нужно показаться врачу. Это не займет много времени и так всем будет спокойнее.

– У меня с собой нет документов, – придумываю на ходу.

– Это неважно – встревает Костик. – Со слов запишут. Клиника частная.

– И денег нет, – продолжаю упираться.

– У меня есть, – спокойно говорит Макс.

В ответ я громко выдыхаю, раздувая щеки.

– Это недорого, Лиз. Фамилию Баринов назовете – сделают скидку, – уговаривает Костик.

– Но я не хочу! – возмущаюсь.

– Поздно, мы уже приехали, – усмехается мажор Баринов и тормозит у новенького стеклянного здания.

Из машины выходим только мы с Максом.

– Спасибо, дружище! Машу отвези к тетке. Лады? – просит Максим друга.

– Без проблем. Удачи! – салютует Костик.

БМВ уезжает. Моя сумка остается в багажнике.

Макс берет меня за локоть.

– Не волнуйся, Лиза, я буду рядом…

Если он думает, что этой фразой успокоил меня, то напрасно.

________

[1] Намек на песню «18 мне уже» группы «Руки вверх»

Глава 7

Из клиники я вылетаю пулей. Пять минут назад от мамы пришло сообщение с тремя знаками вопроса. Без слов. На часах половина двенадцатого, возвращаться с пляжа в такое время действительно странно.

Макс размеренной походкой выходит следом, задумчиво хмурится в телефон.

– Как вернуть тебе деньги? На карту устроит? Номер пришлешь? – сыплю вопросами.

– Какой у тебя адрес? – переводит взгляд с экрана на меня. – Я вызываю такси.

Не услышал, о чем я спросила, или намеренно проигнорировал – непонятно.

– Мне пешком быстрее. Я рядом живу, – показываю в сторону дома.

В руке папка с результатами КТ и заключением врача. Никакой воды в моих легких нет. Я абсолютно здорова и мне нужно как можно быстрее попасть домой. Не хочется накануне дня рождения поссориться с мамой еще больше.

– Я тебя провожу.

Макс не спрашивает и не предлагает, ровным голосом озвучивает свое решение. Его уверенность раздражает. Только что она стоила мне приличную сумму, обещанного Костей «недорого» не получилось даже со скидкой.

– Провожать меня не стоит, – выдавливаю улыбку. – Так куда перевести деньги?

Я намерена вернуть ему все до копейки.

До сегодняшнего дня мне выплачивали пенсию по утере кормильца, она накапливалась на сберегательном счете. Уже завтра я могу пользоваться этими деньгами по своему усмотрению, маме можно не отчитываться.

– Не нужно ничего переводить. Идем. Доведу тебя до дома.

Макс берет меня за локоть и ведет вниз по ступеням.

Вот индюк упертый! Но и у меня характер имеется.

– Извини, но так не пойдет, – останавливаюсь и высвобождаю руку. – Я и так в долгу перед тобой за спасение, а теперь еще эти деньги.

– Это не деньги, Лиза, – снисходительно усмехается. – Так, мелочь…

– Много зарабатываешь?

– Достаточно. Скоро буду значительно больше.

В голосе бесячая уверенность, на лице маска важности и значимости.

– А-а, – тяну и киваю, – Ну раз ты богатый и это для тебя не деньги, переведу их приюту для животных. Пока!

Разворачиваюсь и наискосок сбегаю со ступеней. Макс спускается следом. Он не собирается менять решение проводить меня.

– Без проблем, – говорит, поравнявшись. – Могу докинуть от себя, если доверяешь людям, работающим в этом приюте.

– Я одна из них. Волонтёрю там. Сейчас идет подготовка к зиме. Мы утепляем старые вольеры и строим несколько новых. Денег, как обычно, не хватает, – рассказываю на ходу.

Мы идем рядом, держим дистанцию в метр, широкий тротуар позволяет. Людей на улице почти нет. День будний, время уже позднее, да и душно очень. В августе раскаленный бетон в центре города не остывает даже по ночам.

– И давно ты этим занимаешься?

– С начала лета. Хожу раз в неделю, помогаю с выгулом и гигиеной. Научилась стричь когти! – хвастаюсь.

– Любишь животных?

– Разве можно их не любить? – пожимаю плечами.

– Мясо поэтому не ешь?

– Нет. Не знаю. Может быть, – путаюсь. – Наверное…

Предчувствуя дальнейшие неудобные вопросы, обманываю. Не к чему этому парню знать о моих психологических проблемах. Их немало. Я и в приют хожу по рекомендации психолога, волонтерство помогает чувствовать себя нужной.

– А ты кем работаешь?

Только задав этот вопрос, я понимаю, что не знаю о Максиме ничего, кроме возраста, к которому прицепилась с самого начала. Мне даже фамилия его неизвестна.

– У меня блокчейн-стартап. Занимаюсь майнингом крипты, – выдает вышагивающий рядом Макс.

– Прости, ты сейчас на каком языке разговаривал? – пытаюсь пошутить. – Я ни слова не поняла.

– Знаешь, что такое криптовалюта?

– Биткоин? – произношу единственное знакомое слово из этой области.

– Это одна из монет. Я добываю несколько.

– Добываешь? Это как?

– Произвожу.

– Ого! Разве это законно?

– Здесь – нет, в Австралии – абсолютно.

Темп мы не сбавляем. Идем быстро, разговариваем громко.

– А ты работаешь в Австралии?

– И работаю, и живу почти полжизни…

Я резко останавливаюсь.

– В Австралии? Не в Австрии? – уточняю, выкатив глаза. – В той, которая за экватором? – рукой рисую в воздухе большой полукруг. – Где живут коалы и утконосы?

Макс тоже останавливается.

– И кенгуру! – смеется.

Вау. Он умеет смеяться.

– Обалдеть! – взмахиваю руками. – Австралиец, значит. Так вот, что с тобой не так…

– Со мной что-то не так? – уточняет озадаченно.

– Ну-у, – тяну, подбирая слова. – Ты о-очень необычный…

Несколько минут мы идем молча. Я перевариваю информацию. Она многое объясняет. Максим разительно отличается от местных парней. Поведением, манерой говорить, стилем в одежде… Да всем! Я думала, выпендривается, а он просто с другого края света и реально другой.

– …Ты меня удивил, – признаюсь. – Я решила, что у вас с Костей общий бизнес. Подумала, что ты приехал из Питера, или из Москвы, потому что на крымского совсем не похож. Но потом Лера сказала, что вы с Бариновым учились вместе, и я совсем запуталась!

Под впечатлением болтаю без умолку, не утаивая того факта, что думала о нем. Макс тоже открывается и рассказывает, что вырос в Крыму и совсем не хотел уезжать, но пришлось. Делится воспоминаниями, как привыкал к другому климату и странному вкусу еды. Признается, что довольно долго в Австралии все казалось чужим, но теперь он считает эту страну родной.

– Ты хорошо говоришь по-русски, не забыл язык, – замечаю, выслушав его рассказ.

– Русский остался родным, а английским им стал. Я билингв.

– Везет! Я три года занималась с репетитором английским и все равно говорю плохо. Нет способности к иностранным языкам, – развожу руками.

Мы стоим на переходе. Впереди виднеется мой дом.

– Дело не в способностях. У тебя нужды не было. Появится – за полгода заговоришь!

– Теперь английский мне ни к чему, – вздыхаю. – Закончились мои путешествия, впереди четыре года учебы на экономическом.

Макс приподнимает брови:

– Нравится математика?

Сморщив нос, мотаю головой:

– Просто прошла по баллам. Мама настояла, чтобы шла учится хоть куда-то.

Светофор мигает, я начинаю идти…

Гул нарастает настолько стремительно, что невозможно понять, с какой стороны – словно сверху обрушивается. Максим успевает схватить меня за локоть и дернуть назад. В следующий миг на бешенной скорости мимо проносится автомобиль. Кажется, красный.

– Ты что творишь, Лиза?! Куда, мать твою, идешь? – орет мой провожатый, развернув меня к себе и тряхнув.

Мое тело, как ватное, в глазах пелена.

– Я его не видела, – шепчу испугано.

Сцепив зубы, Макс выдает несколько ругательств и качает головой:

– Такое чувство, что тебе жить надоело!

– У меня близорукость, в темноте без очков совсем плохо вижу, – моргаю и чувствую, как по щекам текут слезы.

– Плакать не надо, – говорит Максим спокойнее и обнимает меня. – Сегодня явно не твой день.

Рвано выдохнув, обнимаю его в ответ. Он снова спас меня и утешает. Второй раз за этот треклятый день.

Когда успокаиваюсь, Макс берет меня за руку. Дождавшись следующего зеленого, мы переходим дорогу.

Через двор идем, держась за руки. Молчим. Мне неловко. Идти рядом и просто болтать было нормально, а вот так – не очень. И мама из окна может увидеть, придется как-то объяснять.

У игровой площадки в центре двора останавливаюсь.

– Дальше я сама. Спасибо, что проводил, – пытаюсь выдернуть руку, но она как в тисках. – Пусти, – смотрю исподлобья. – У меня есть парень, мы вместе танцуем. То есть раньше танцева…

На полуслове замолкаю.

Макс ведет по мне внимательным взглядом. На его лице не дергается ни один мускул, даже самый микроскопический.

– А теперь? – заглядывает в глаза.

– Теперь он танцует с другой партнершей, – говорю и чувствую, как опускаются плечи. Достаточно произнести это вслух, чтобы накрыло безнадегой. – Они сейчас на турнире в Штутгарте.

– И ты об этом думаешь весь день? – догадывается Макс. – Тебя это расстраивает?

– Не то слово, – вздыхаю.

Поражаясь собственной откровенности, рассказываю австралийцу, что в прошлом году наша пара заняла на чемпионате в Германии второе место, а в этом должна была победить. Признаюсь, как горько от мысли, что Чемпионкой Европы мне уже не стать никогда.

Дослушав, Макс отпускает мою руку:

– Тебе, Лиза, нужно принять тот факт, что только по возрастающей в жизни не бывает. Такой график – утопия. После любого падения, в прямом или переносном смысле, происходит подъем. Чувствуешь себя на дне? Значит, пришло время оттолкнуться от него и начать движение вверх.

– В моем случае такая философия не работает, – возражаю. – После падения в прямом смысле, подъем в переносном уже невозможен. Я сломала не ногу, а свое будущее в танцах. Убила карьеру, которой жила.

– Ты зациклена на прошлых достижениях, поэтому не видишь других возможностей. А поднять способны только они.

– Думаешь, это так просто – заняться чем-то другим? Я с трех лет жила танцами. Сначала балет, хореография. В восемь пришла в бальные и через два года начала тренироваться профессионально и ездить на турниры. Я только и умею, что танцевать.

– Ты сказала, что прошла по баллам в университет.

– Прошла, не совсем тупая. Вот только учиться на экономиста не хочу. У меня по-прежнему одна мечта – танцевать.

– И что тебе мешает?

– Ох, – тяжело вздыхаю, думая, как объяснить. – Я потеряла время и партнера. В парном спорте это самое важное и драгоценное. Танцевать я могу. Дома перед зеркалом, например, или гоу-гоу клубе. Но хочу-то, как раньше.

– Ты себя обманываешь, – качает головой Макс. – Хотеть что-либо как раньше – неестественно. Это уже было и осталось в прошлом. Ты точно хочешь иначе, но не знаешь как. Когда поймешь – появится цель и начнется подъем.

Я задумываюсь и запутываюсь. Макс излагает свои мысли непонятным мне образом. Он и мыслит иначе.

– А у тебя самого какая мечта? Поделишься?

– У меня все просто. Я хочу прожить счастливую и достойную жизнь, оставив след в истории. В ближайших планах построить инновационную ферму и заработать больше денег.

– Хочешь заняться сельским хозяйством?!

– Нет, конечно! – усмехается. – Речь о майнинг ферме. Я хочу построить крупнейший в Австралии дата-центр с оборудованием, работающим от солнечной энергии, веду переговоры с инвесторами.

– Эта ферма сделает тебя миллионером? – в моем голосе недоверие.

– Без сомнений. За год она принесет больше сотни лямов.

– Сто миллионов долларов? – уточняю и, получив утвердительный кивок, выкатываю глаза. – Зачем тебе столько денег?

Мысленно пытаюсь посчитать, сколько в этой цифре нолей, но у меня никак не получается. Зря я послушала маму и подала документы на экономический.

– Денег много не бывает, – улыбается Макс.

– Эти деньги принесут тебе счастье или помогут оставить след в истории?

Он морщит лоб и трет его указательным пальцем. Настала его очередь задуматься.

– Сами по себе деньги счастья не принесут, тут ты права. У меня есть несколько идей, как стать полезным человечеству. Но этих миллионов для их реализации не хватит. Нужно значительно больше, – задумчиво кивает сам себе.

– Ничего себе! – восклицаю. – Это что ж за идеи такие?

Мы словно с разных планет, но тем интереснее. Мне хочется продолжить разговор, но тут у Макса звонит телефон. Он извиняется и отходит в сторону, чтобы ответить.

Глава 8

Максим разговаривает громко и эмоционально. Присев на детскую качель, я слушаю беглую английскую речь и отмечаю, что по-русски он говорит другим голосом и в другом темпе. Сейчас тараторит. Я понимаю только отдельные слова, общего смысла не улавливаю. Чувствую себя тупой неудачницей.

Достаю телефон и пишу маме, что скоро буду. Она не читает. Принципиально или уснула, не дождавшись меня – можно только гадать. Красовский мои сообщения тоже не прочел, но этот точно спит. Он перед конкурсным днем всегда ложится рано. Я успела изучить его привычки, а он мои. Мы с Ильей как родные.

Вышагивая туда-сюда по площадке, Макс поглядывает на меня. Его разговор затягивается. На часах без пяти двенадцать. Махнув рукой, даю понять, что подожду, пока закончит. Не хочу встречать совершеннолетие под недовольный мамин взгляд, уж лучше тут, с этим необычным австралийцем.

Пока жду, от нечего делать просматриваю сториз. Почти все они из Штутгарта. В моих соцсетях мало людей, не связанных с танцами, большинство из них поехали на чемпионат и постят оттуда контент. В основном, это видео выступлений, но и есть и частные. Дарина, подруга нынешней партнерши Красовского, выкладывает фрагменты сегодняшней тусовки в честь открытия. В ее сториз сплошь знакомые лица. Улыбчивые, счастливые…

На душе скребут кошки. Мое место среди этих людей. Я должна быть там, а не подглядывать за ними через соцсети, сидя на детской качели, чувствуя себя ничтожной и неполноценной. Почему жизнь такая несправедливая?

Обида растекается за ребрами неприятным жжением. Я опускаю палец на экран, чтобы смахнуть раздражающие кадры, но вижу Илью с Ульяной и решаю досмотреть. Он не спит, получается. Тусит со всеми, и телефон у него в руках, а мои сообщения по-прежнему без ответа. Мерзкое предчувствие предательства атакует в очередной раз.

Опустив палец, стопорю видео и разглядываю. Высокий блондин и яркая брюнетка… Внешне совершенно разные, смотрятся контрастно и интересно. В следующий миг земля подо мной вздрагивает.

Они целуются. Коротко в губки, как принято у танцевальных пар после удачного выхода, может немного дольше, чем следует, но дело не в этом. И даже не в том, что сейчас они не в зале, а на вечеринке в баре. Лицо Ильи во время этого поцелуя меняется. Он смотрит на Ульяну с восхищением и такой нежностью, какой я в его глазах не видела.

Вернув в начало, просматриваю эту сториз еще раз. И еще. Не хочу верить, но глаза не врут. Видят, как в тумане, но не врут. И предчувствие меня не обмануло: у Красовского роман с новой партнершей.

Эта новость толкает в пропасть отчаяния. В висках стучит, дышать трудно, а в голове истерика из вопросов.

Как давно? Только началось или скрывали? Тренера уже в курсе? Почему мне никто не сказал? Почему сам Илья не объяснился до отъезда? За что он так со мной?

И ответ у меня есть. Это уродский шрам на лодыжке. Я смотрю на него с обжигающей ненавистью. Одно падение – и жизнь разрушена. Ну почему? Почему это случилось именно со мной?!

– С днем рождения, Лиза, – звучит словно издалека.

Я медленно поднимаю глаза. Макс стоит напротив и показывает экран телефона. На нем три ноля и единица. Это значит, что теперь у меня есть право голосовать, пить алкоголь и делать другие взрослые глупости. Радости по этому поводу я не испытываю.

– Восемнадцать – только начало! Не позволяй себе сдаваться, иди вперед и верь в себя! Все у тебя получится! – произносит мой сегодняшний герой с улыбкой.

Я встаю и решительно подхожу. Макс перестает улыбаться. Приподнявшись на носочки, я резко подаюсь вперед:

– Спасибо, – выдыхаю и целую его в губы.

На поцелуй Максим не отвечает. Его губы сухие и твердые, и я пытаюсь их оживить. Облизываю сначала верхнюю, затем нижнюю… Мне важно сейчас целоваться! Страстно и сладко, до головокружения, до забытья…

– Лиза? Ты что делаешь?

Низкий шепот действует подобно электрошокеру. Вздрогнув всем телом, я отпрыгиваю назад и хватаюсь за щеки. Они вспыхивают, словно мне в лицо плеснули кипятком.

– Не знаю, – истерично мотаю головой.

– Все нормально? – заглядывает в глаза.

– Да… Я просто… Не понимаю, как это вышло. Прости, пожалуйста, – извиняюсь, суетливо трогая шею и плечи.

Мы стоим в метре друг от друга. На его лице ноль эмоций, меня же от них на части рвет. Я в замешательстве. Не могу понять своего поступка. Зачем я полезла к нему целоваться? У него же есть девушка, да и я по факту еще в отношениях.

Сделав глубокий вдох, расправляю плечи. Зрелая, эмоционально стабильная личность умеет признавать свои ошибки и готова нести ответственность за поступки. Этой личностью я стремлюсь стать.

– Извини, Макс! Я повела себя необдуманно, – произношу с достоинством. – Зашла в соцсети и сильно расстроилась, а дальше… дальше как во сне. Затмение. У меня непростой период, надеюсь, ты понимаешь, – признаюсь, силясь не отводить глаза. – Спасибо за поздравление! За то, что спас меня и проводил. Давай забудем это недоразумение и попробуем стать друзьями. Мне бы этого хотелось.

Макс обводит мое лицо медленным взглядом, задерживает его на губах:

– Считаешь свое желание целоваться со мной недоразумением?

– Не уверена, что действительно хотела этого, – признаюсь смущенно.

– Выглядела ты уверенной. И настойчивой, – уголки его губ ползут вверх.

От стыда мне хочется испариться, но я тяну шею вверх и одариваю его ответной улыбкой:

– Извини, такого не повторится. Друзья? – протягиваю руку.

Макс приподнимает брови и, помешкав несколько секунд, берет мою ладонь:

– Окей. Только не проси называть тебя Веткой. Мне нравится вариант Ли-за, – произносит протяжно.

– А мне не очень. В начальной школе меня дразнили Лизой-подлизой.

– Это еще что! Вот меня одна вредная одноклассница называла Макс-тампакс.

– Как-как? Тампакс? – прыскаю смехом. – Это очень оригинально!

Макс тоже смеется, и лицо его преображается. Я на него смотрю и чувствую в груди тревожный трепет. Есть в этом парне что-то, на что мой организм реагирует неправильно.

У порога моего подъезда Макс останавливается:

– До квартиры без приключений дойдешь? Какой у тебя этаж?

– Последний. Надеюсь, лифт не застрянет, – усмехаюсь, поднимаясь на ступеньку.

– Давай-ка на всякий пожарный обменяемся телефонами, – говорит вполне серьезно, шагая следом. – Говори свой.

Привалившись плечом к прохладной двери, называю цифры. Макс делает дозвон и на моем экране высвечивается иностранный номер.

– Фамилию свою скажешь?

– Доронин.

– А я Бережная, – напоминаю, отмечая про себя, что его красивая фамилия ему очень идет.

– Я запомнил, – улыбается Макс.

Набрав код подъезда, я тяну на себя тяжелую дверь, и он помогает открыть.

– Еще раз спасибо тебе за все!

– Еще раз с Днем рождения!

Говорим мы одновременно, смеемся и порывисто обнимаемся на прощанье.

Глава 9

Стены и скатерти в ресторане белоснежные, стулья и посуда – ярко-синие. Сочетание цветов ассоциируется с морем, но заведение называется «Седьмое небо». Панорамного вида нет, зато официантки в форме стюардесс и у блюд забавные названия, связанные с авиацией.

– Цены тут заоблачные, названию ресторана соответствуют, – комментирует отчим, изучая меню. – Но сегодняшний повод того стоит, – добавляет, встретившись глазами с мамой.

Место для семейного ужина выбрала она. Я была согласна праздновать дома.

– Пролетело твое детство, Веточка. Кажется, только вчера ты делала первые шаги, а уже уходишь во взрослую жизнь. Пусть она будет благополучной! – произносит торжественно мама, поднимая бокал. – Мы со Славой решили подарить тебе путешествие. Выбирай, куда хочешь поехать – все оплатим!

Во время нашей последней ссоры я в сердцах выпалила, что не хочу стать такой ограниченной, как она. Что мечтаю посмотреть мир, побывать в разных странах, а не радоваться возможности отдохнуть в бархатный сезон в Симеизе. Мама никогда не выезжала за границу и не хочет, ей неинтересно. Я же, благодаря танцам, побывала в некоторых городах Европы и эти поездки – лучшее, что случалось со мной в жизни.

– Обязательно оплатим, – поддакивает отчим, чокаясь о наши тонкие бокалы с шампанским своим пузатым с коньяком. – Только выбирай с умом. В Париже, я слышал, грязно, в Барселоне – опасно, ну а Амстердам – это почти что Садом и Гоморра! Для юной девушки – не лучшие места. Может, посмотришь Питер? Культурная столица как-никак…

– Я там была раз десять, – закатываю глаза.

– Ты ездила на соревнования, это совсем другое, – пригубив шампанское, вступает мама. – Эрмитаж не посетила ни разу …

– Ты тоже там не была, – огрызаюсь, но с улыбкой. – Не бойся, Слава Лексееч, – поворачиваюсь к отчиму. – Париж и Амстердам меня не развратят. Если денег жалко – так и скажи. Я понятливая.

– Вета, ты как разговариваешь? Что тебе опять не так? – шикает мать.

В ее взгляде досада. Пока я ездила по турнирам и брала титул за титулом, она мной гордилась и всем вокруг хвасталась, а теперь я разочаровываю ее. С каждым днем все больше.

– Вы предложили мне самой выбрать и тут же попытались ограничить выбор Питером. Я туда не хочу, – поясняю.

Я стараюсь сохранять спокойствие, но внутри все бурлит и по моему тону это заметно.

– Уже не знаю, как тебе угодить! – театрально вздыхает мама. – Общение с Лерой Нечаевой плохо на тебя влияет. Ты стала грубой и неуправляемой.

– Я стала взрослой, мам. И ты сама хотела, чтобы я общалась с Лерой, – напоминаю.

С Нечаевыми мы раньше жили на одной улице. Наши с Леркой папы работали в смежных ведомствах, а мамы по-соседски дружили.

– Я не знала, что эта девочка покатилась по наклонной. Мне на днях про нее тако-о-е рассказали…

Мама округляет глаза и многозначительно качает головой, а я начинаю злиться.

– Что ее из ночных клубов привозят мужики на дорогих машинах? И что в этом тако-о-ого? – передразниваю и залпом допиваю шампанское. – Вчера мы приехали с пляжа с такими парнями. Нормальные они! Не бухают и наркоту не принимают, к девушкам относятся уважительно, а не как гопота с района…Что ужасного в том, что они старше и у них есть деньги?

Мама закрывает лицо руками и снова качает головой:

– Боже мой, Вета… Ты убиваешь меня такими рассуждениями. Думаешь, они просто так хорошие? За спасибо? Какая ты еще наивная!

Шампанское ударяет в голову и мне хочется поспорить. Так и подмывает рассказать, как один из этих «коварных» мужиков вчера спас мне жизнь, а потом оплатил обследование в частном медицинском центре и ничего не попросил взамен. Даже целоваться со мной не захотел, о чем я жалею, если честно. Но ничего подобного я маме не скажу. И не стану разубеждать, что доставленный утром букет нежно-розовых роз был от Ильи.

Поначалу я тоже думала, что цветы от Красовского, но к букету прилагалась карточка с фразой «Не предавай мечту». Этого было достаточно, чтобы сообразить, кто настоящий отправитель. А то, что курьер поначалу позвонил в соседскую дверь, лишь подтвердило догадку. Илье прекрасно известен мой адрес, а вот Максим Доронин знает только подъезд и этаж.

Всю ночь я думала о его словах. До утра не сомкнула глаз, вспоминая красивый низкий голос и пронзительный синий взгляд. Раз сто перевернулась с боку на бок, чтобы снова уловить древесный аромат его парфюма на своей коже. Уснула под утро в полнейшем раздрае, проснулась от дрогнувшего за ребрами нового чувства. Мне не стоит влюбляться в Макса, мы слишком разные и друг другу неподходящие, но этот парень не оставляет мне шанса.

– Не ссорьтесь, девочки, – включает миротворца отчим. – Такой прекрасный день!

Мамин Славик всегда относился ко мне хорошо. Не лез с нравоучениями и не пытался воспитывать, зато исправно финансировал мои танцы. Без его помощи маме пришлось бы туго. Работа тренера, костюмы и специальная обувь, поездки на чемпионаты и взносы – все это выливалось в приличные суммы. Отчим платил, и я ему за это благодарна, но он чужой для меня человек и вряд ли это когда-то изменится.

– День действительно был прекрасным, – соглашается мама, бросив на меня укоризненный взгляд.

– Давай уже расскажем, Света, – предлагает Слава, беря ее за руку. – Пора.

Она смотрит на него, потом на меня и снова не него.

– Скажи ты, – просит. Вид у нее растерянный.

– Елизавета! – решительно обращается отчим ко мне. – У нас есть потрясающая новость. Примерно через полгода у тебя появится братик или сестричка! Пол станет известен уже через неделю!

Его радостная улыбка в нашей компании выглядит сиротливо. Я сижу с вытянутым лицом и заторможенно моргаю, не понимая, что должна сказать. Мама ждет моей реакции, затаив дыхание.

– Ты рада? – интересуется она осторожно.

– Удивлена. Я слышала, как ты рассказывала бабушке, что забеременеть не получается и ты настроилась ждать внуков.

– Мы сделали ЭКО три месяца назад. И с первого раза получилось.

– Почему раньше не сказала? Тебе нельзя волноваться, а мы эти три месяца только и делали, что ссорились. Если бы я знала, постаралась вести себя не так эгоистично.

– Веточка, доченька… Какая ты у меня хорошая, самая лучшая, – выдыхает мама дрогнувшим голосом.

Ее глаза наполняются слезами, мои тоже. До меня окончательно доходит смысл новости.

– Уже не самая, но я снова ей стану, – обещаю, растирая слезы тыльной стороной ладони.

Мама плачет открыто. При этом лицо ее светится счастьем, а мне вдруг становится страшно. Мы не всегда ладили и часто ссорились по мелочам, но я всегда была для нее особенной – единственной. Теперь будет иначе и я не понимаю как. Подлая тревога кормится этим непониманием. Я никогда не мечтала о сестре или брате.

– Хоть бы родился мальчик, а то живу в бабьем царстве и сам скоро стану плаксой, – смахивает скупую мужскую слезу Слава.

Глянув на него, мама смеется. Тихонько и несмело, словно еще не веря, что я с пониманием приняла грядущие перемены.

– Можешь выпить мое шампанское, – пододвигает мне свой бокал. – Тебе уже можно, а мне теперь не рекомендуется.

Обхватив пальцами тонкую ножку, поднимаю бокал и произношу невнятный тост за потрясающую новость.

Довольный Слава придвигает свой стул к маминому и опускает руку на ее живот. Я смотрю на эту картину и чувствую себя лишней. Их и без меня уже трое, и они семья. Долгожданный малыш будет похож на них обоих, а у меня глаза и характер моего папы.

Никому я теперь не нужна. Тренерам до меня больше нет дела, друзьям из танцевального клуба со мной неинтересно, Илья и вовсе влюбился в другую…

Остановить нагнетающие мысли не получается, уровень тревоги в считанные минуты достигает критического. Наспех выпитый второй бокал шампанского лишь усугубляет ситуацию. Пульс ускоряется, картинка плывет… В дорогом ресторане с приветливыми официантами играет приятная музыка и пахнет праздником, а мне так страшно, словно я стою на кладбище у свежевырытой могилы и знаю, что она для меня.

Ужас прокатывается морозом по спине и сжимает ребра. Я хватаю ртом воздух, но его катастрофически не хватает. Усидеть на месте в таком состоянии невозможно. Схватив сумку, вскакиваю и бегу в туалет.

Паническая атака – штука неприятная, но не смертельная. Где-то читала, что подобное состояние хоть раз в жизни испытывал каждый второй человек на планете. Мои приступы начались девять месяцев назад, вскоре после операции. Случаются несколько раз в неделю, иногда чаще. Психотерапевт, с которым я занималась, не помогла мне полностью от них избавится, но научила блокирующим техникам. Я могу выйти из дома без ключей или забыть очки, но в моей сумочке всегда есть пустой целлофановый пакет, в который я дышу, когда паникую. Мне помогает.

Спустя пять минут, я складываю пакет обратно в сумку и выхожу из кабинки туалета. От недостатка кислорода лицо бледное и под глазами круги, но в теле приятная расслабленность, а в голове легкость и тишина.

На экране висят пять сообщений от Леры. Она разругалась с родителями и приглашает вместе потусить в самом неоднозначном клубе города с громким названием «Рай».

Подумав, печатаю, что скоро приеду. Мне так душно в своем собственном аду, что немного рая не помешает.

Глава 10

На мигающем танцполе только девушки. Большинство из них пришли сюда, чтобы найти пару. На одну ночь или на всю жизнь – как повезет. Каждая старается выгодно себя подать, демонстрируя под музыку тело. К танцу в его глубинном понимании происходящее не имеет отношения. Кому, как не мне, это знать. Двигаясь в толпе, я стараюсь не выделяться.

– Ты чего как робот, Ветусь? – смеется Лерка, извиваясь рядом и задевая меня откровенным декольте. – Давай уже показывай свои таланты, а то за столик нас никто не пригласит, так и будем тут топтаться.

В леопардовом платье и босоножках на высокой танкетке Лера – звезда танцпола. На ее фоне я – бледная моль. Приехала прямо из ресторана в хлопковом белом сарафане до колен и серебристых сандалиях на плоской подошве. Из макияжа на лице несколько взмахов туши, сделанных еще дома, и остатки алой помады Нечаевой, которая смотрелась на мне слишком яркой, но стереть ее оказалось не так просто, как нанести.

– Мне тут не нравится. И за столик к кому-то я не хочу, – кривлюсь, но движения смягчаю.

Нечаева меня не слышит, откровенно строит глазки двум парням у барной стойки. Они рассматривают нас, словно мы товар на базарном прилавке и это очень неприятно. Зачем я сюда приехала? Ночная жизнь – это точно не мое, проверено не раз.

Достаю из сумочки телефон. Хочется уйти прямо сейчас, но только половина одиннадцатого, а я пообещала Лере продержаться до полуночи. На экране светится уведомление о пропущенном от Вероники. Этого звонка я ждала весь день. Предупредив Леру, направляюсь к туалетам, чтобы перезвонить любимому преподавателю.

За свою танцевальную жизнь я сменила несколько тренеров. Каждый из них научил чему-то важному и ценному, но Вероника стала для меня больше, чем наставником. Благодаря ей я по-настоящему полюбила то, чем занималась, поняла, что значит быть на паркете не только телом, но и душой – наслаждаться танцем, жить в нем.

Они с мужем Владом тренировали Илью в другом клубе. На одном из республиканских чемпионатов заметили меня и переманили к себе. Мне было пятнадцать: нежный возраст, хрупкая психика. Незадолго до этого погиб папа.

В тот период я тренировалась с особым усердием. Приходила в зал раньше и домой после занятий не спешила. С мамой уже начался разлад. Я чувствовала себя одинокой и отчаянно нуждалась в близком человеке, которым стала Ника. Она всегда была в зале, мы проводили вместе много времени, часто откровенничали. Рядом с ней я повзрослела и стала чемпионкой страны. На ее руках ехала в машине скорой помощи, когда сломала ногу.

Вероника и Влад продолжают тренировать Илью, теперь уже с Ульяной. Со мной любимая тренер общается все реже, что закономерно, но тяжело принять.

– С днем рождения, Веточка! Будь счастлива, красоточка моя! Ты замечательная девочка! Умная, талантливая, чувственная… У тебя будет волшебная жизнь! Запомни это! – щебечет в трубку Ника.

Ей тридцать два, но голос моложавый и манера общения легкая и непринужденная, как у двадцатилетней девушки. Она и выглядит молодо. Мама всего на шесть лет старше, а кажется, между ними целая жизнь.

– Спасибо, Ника! Я запомню, – обещаю, закрываясь от грохочущих басов в кабинке туалета. – Что там у вас? Победа?

Я по привычке скрещиваю пальцы и задерживаю дыхание. Всегда так делала в во время оглашения итогов голосования.

– Снова вторые, – вздыхает Ника. – Результат хороший, но ты же знаешь – ожидали другой. Технически ребята отработали превосходно, а вот сценически у пары не все идеально. Уля забивает Илью своей экспрессией, он теряется и выглядит на ее фоне невнятно. Будем думать, что с этим делать. Через месяц Англия, там будут сильные соперники…

– Ника, я хотела спросить, – перебиваю взволнованно. – Ты не замечала, что у Ильи с Ульяной что-то есть? Я имею в виду не партнерские отношения.

На несколько секунд на другом конце становится тихо.

– Веточка, – вздыхает Вероника. – Я за ними не слежу. Они давно взрослые.

– Но ты всегда рядом и все видишь. Просто Илья отдалился, мы стали реже встречаться и у меня возникли подозрения…

Я не хочу рассказывать ей о вчерашней сториз. Стыдно признаться, что втихаря подсматриваю за чужой жизнью.

– Мне нечего сказать, моя хорошая. Думаю, тебе лучше поговорить с Ильей.

– Ты права, я поговорю с ним, – говорю тренеру и обещаю себе. – Спасибо, что позвонила!

– Давай там, не вешай нос! Если хочешь, пришлю тебе видео выступления и потом обсудим. Или не нужно? – уточняет настороженно.

– Присылай, конечно! Мне интересно посмотреть, – спешу заверить. – Мы же однажды станем коллегами. Я не брошу танцы, Ника! – выдаю на эмоциях. – Никогда!

– И правильно! Ты, Елизавета, из тех редких девочек, для которых танцевать – равно жить. Ты у меня такая единственная! Звездочка моя неповторимая! – тоже на эмоциях выдает Ника. – Вылечи ножку и будем работать. Ты еще такая юная, у тебя все впереди!

– Я лечусь. С понедельника начинаю очередной курс физиотерапии. Уже почти не хромаю! – делюсь радостно.

– Умница! Вернусь – увидимся. Забегай в зал. Хочу показать тебе новеньких ребят. Брат и сестра. Напоминают вас с Ильей в самом начале…

Нас с Красовским часто принимали за брата с сестрой. В бальных танцах такие пары не редкость, а мы правда похожи внешне. Оба блондинистые, белокожие и тонкокостные. Только глаза у него карие, а у меня серые.

По правде говоря, у нас и отношения были больше родственные, чем любовные. Какого-то сумасшедшего притяжения не возникло, поэтому и до секса не дошло, наверное.

Теперь я понимаю, что встречаться мы начали от безысходности. Постоянно же были рядом: и тренировались, и отдыхали вместе – на контакты со сверстниками не хватало ни сил, ни времени. Спустя год практически ежедневных тренировок и дружеского общения Илья сказал, что я нравлюсь ему «как девушка» и впервые поцеловал. Я влюбилась, конечно.

На паркете чувства партнеров бесценны, они придают танцу особый шарм. Легкая романтика помогла нам с Красовским в карьере, но как только мы перестали танцевать, он нее и следа не осталось. Наши отношения закончились вместе с тренировками. Я не сразу это поняла. После травмы только и делала, что цеплялась за прошлое. Панически боялась отпустить старые привязанности, надеясь с их помощью вернуть однажды прежнюю жизнь. Мне потребовался почти год и одно необычное знакомство, чтобы осознать, что в прошлое я больше не хочу.