Девять Пепельных Сердец
Эпизод I – Причины
Я не являюсь ни тем, ни этим. Мой хор – это всплески волн в лучах солнца на рассвете. Моя колыбельная – это прохлада ночного неба. И хотя луна украшена шрамами молний, а наша память прячется в пустотах между звёзд, мы всё ещё можем довериться земле и ногам нашим доставить нас туда, куда мы держим путь…
"Том 73: О вещах, которые ты забудешь, или всякая глупость, что бурлит в моей голове"– Гривверт Двуликий
Столпы мира стоят на проросших в памяти историях. Вдоль них струятся тонкие мысли, подобные лёгким рекам, что питают собой океаны. Они волнами своими встречают скалистые берега и разбиваются, чтобы слиться с гонимой ветром пылью, а после оседают на поверхности, погребая под собой прошлое.
Так одно оставляет своё одиночество, в попытке заполнить и захватить безграничное, жертвует тем самым собой и полностью теряется, дабы вернуться к источнику вновь.
Один видел это однажды на стыке невидимых граней, где начало с дрожью смотрело из-за вуали минувшего, а конец был таким же скрытым и казался вне пределов.
Именно там эхо мягко шептало сквозь лазурную мглу в томном спокойствии недвижимых залов, убаюкивая сотканные из холодного камня и невесомых линий стены. Острый слух мог бы отследить этот шёпот до шагов быстрой тени, которая и тревожила древнюю бархатную тишину.
В том моменте не было памяти и, помимо многих других вещей, тень не помнила своего имени. Она лишь старалась из-за всех сил не отставать от одного искателя, который отбрасывал её, пребывая в безудержном поиске неизвестно чего. Спешку его шагов питала устремленность сродни тому, что можно было бы назвать храбростью. Или всё же это была глупость? Желание, нужда, загадка? Искателю, как и его тени, не удавалось точно определить, что именно это было, но он был здесь, а значит, где-то неподалёку пряталась причина.
Вдалеке на теневом пути мерцал танец белого пламени. Истории подарили ему начало, и теперь оно безвозмездно отдавало незапятнанный свет. Тень же не желала приближаться к нему и тянулась в обратном направлении, страшась ясности и той непостижимой чистоты, что умоляла принять и оставить на себе всё, что её коснётся. Тем не менее, тень не осмеливалась отставать от своего искателя и по мере его продвижения темнота вокруг начала преображаться. С каждым новым шагом вековой налёт из пыли и мхов на стенах осыпался, световые отблески становились чётче, а секреты архитектуры закручивались спиралью и расцветали.
Глупость! Без всяких сомнений, это была глупость. Как ловко она (в дружеских объятьях с неизвестностью) направляла лёгкие шаги искателя через обволакивающий сумрак, и не похоже было, что он этому сильно противился. Все ранние переживания и наблюдения научили его тому, что каждый поначалу глупец. Но вот останется ли он глупцом? Возможно, именно в этом заключался настоящий вопрос. Без ложных загадок, без тайных иллюзий…
Окружающие стены в своих камнях запечатлели броские узоры прекрасных металлов, каждый из которых рассказывал историю событий, давно потерявшихся в забвении. Они мелькали, ускользая из виду, а внимание искателя было слишком медленным, чтобы зацепиться за них. Символы проносились мимо него и превращались в расплывчатые мазки, напоминающие вихрь красок под кистью художника. Образы былых дней оставались за ним в отзвуках шагов и переплетались с исчезающими вычурными представлениями.
В том густом, как воск, мгновении возник ещё один вопрос, но на этот раз ближе к истине: почему так сильно хочется пить? Горло искателя сжалось в жажде и что-то сверкнуло в груди. Он знал, что спасение близко. Да, подходящее средство томилось в блеске круглой формы, но внутри пусто – ни глотка, ни капли. Откуда только взялся каприз этих чёрствых оков, требующих избавления…
Не важно. Искатель не останавливался – остановиться было никак нельзя. Как призрак проявился другой вопрос: а останется ли он вообще? Далёкие всплески воды послышались в ответ. Несмотря на все эти безответные вопросы, он всё же был здесь: рискнув, переступив порог, парящим бегом он покорял раскрытую перед ним неизвестность. Двигаясь дальше, он видел, как зал начал терять целостность. Покрытые мхом плиты под ногами становились мягкими, уходили и изгибались, как будто он шёл по зыбучим пескам. Следом за ними проседали старые камни стен и мельчали, проваливаясь вниз под действием неведомой силы. Изображения таяли и разъедались от исходящего вдалеке сияния, которое манило искателя своей чистотой с каждым им пройденным шагом, а где-то позади послышалось верещание, похожее на птичье. Что-то ускользало от него, но что? Он не мог вспомнить и не знал, что такое вспоминать.
Колонны кривились, как тающие свечи и преграждали путь, но оставались за невидимыми пределами взгляда искателя. Тень за ним росла, приближаясь к свечению, и не замедлялась перед падающими обломками, пока целая часть стены не обвалилась, разбросав свои неслышные штрихи на единственном видном пути. Нечто неожиданно затмило тот далёкий свет, и шаги тени растворились в тишине.
Без ориентиров и звуков стало пусто. Беспокойный искатель сделал шаг вслепую и тот невидимый, пустой шаг означал для него весь мир. За одним последовал второй, затем третий, и эхо поспешило заполнить пустоту. Тьма начала двигаться и принимать причудливые формы. В них проявилась работа забытых каменщиков, высеченная из даров земли. Эхо подсказывало, куда идти, бережно касаясь этих усталых старых стен, напоминая им об их существовании и предназначении, которое очерчивало единственный путь искателя.
Когда манящий свет вспыхнул вновь, в самом конце зала проявился трепещущий силуэт, от которого искатель попятится и замер за одной из глыб упавшей колонны. Смиренное лазурное пламя очерчивало беспокойную фигуру, которая постоянно держалась к нему спиной: она была тонкой и элегантной, в длинном неровном платье, которое своими лоскутами напоминало грубо высеченную из камня имитацию шёлка. Она была не одна и властно говорила незнакомыми словами перед огнём, но тьма скрыла её компанию. Шорохи утихли вместе со словами, когда она остановилась, а чем больше искатель пытался её рассмотреть, тем ближе фигура становилась, пока она не повернула покрытую капюшоном голову. Лица у неё не было – только белая кость и две зияющие пустоты с дрожащими искрами вместо глаз. Внезапно пламя погасло, но белизна её облика, её высокая шея и костлявые руки отпечатались призраком на чёрном холсте темноты.
Невидимые ноги тут же унесли тень в другое место, но призрачная форма в лоскутах преследовала искателя – её взор повторялся в узоре стен и разжигал огонь в его груди. Он продолжал придерживаться теней и не останавливался, пока не заметил ажурную арку, что отличалась своей красотой в нежном нефритовом свете. Вокруг арки пестрились высокие листы бледной травы, на которых качался полупрозрачный жук. Возможно, именно это приятное видение он искал?
Оставалось только войти.
Проход через арку вывел искателя с тенью через пустые высоты в особенный зал, где правила лазурь и прятались ответы. Он шёл тайком в тесноте, пока его тень не упала на ряды продолговатых ящиков – ему хотелось проверить каждый из них, но лишь один был скован чёрными лентами и будто бы дрожал в нестерпимом ожидании стать открытым…
Тень вытянулась и заострилась в форме ножа. Стало холодно. Сковывающие ленты упали с металлическим лязгом, но крышка ящика не поддалась, будто её кто-то удерживал. Тяжесть потянула искателя вниз, когда совсем близко почувствовалось *её* призрачное присутствие. Она искала его. Она ждала его. Или он просто так думал. Внезапно, подобно змее, искателя охватил безудержный страх – *она* была намного ближе, чем можно было подумать… Призрачная фигура без лица преследовала его тень, а он не мог ни спрятать её, ни отделиться, как бы не пытался. Лоскутная напасть была уже в хранилище, она знала, что он здесь. Скоро она настигнет его. Убежать! Прочь, назад к арке, пока ещё есть время!
Искатель больше не искал. Огонь ужаса пылал в его груди. Защитникам сокровищ было не под силу спасти его от тянущейся к нему костяной руки, а он, чувствуя шок в своей голове, мог только смотреть на её приближение. Его тень пропала, оказалась засвечена, а он потерялся так сильно, что не мог себя найти… Лёгкость невидимых движений походила на полёт. Быстрее и выше, свободней, чем бег! Было только одно направление – вниз. Падение, не полёт то было! Падение…
Кейтс…
Кейтс!
Он вспомнил своё имя. Как звонок оно разбудило его и вернуло в тёмный уголок на вершине башни. Ощущения затяжного падения вместе с шумом в ушах растворялись без прощания. Мягкость атласных подушек с бескорыстной заботой держала его голову и развеивала призраков, что оставили его грудь в огне…
Кейтс сделал вздох и открыл глаза. Сон, который положил всему этому начало, оставлял крошечные фрагменты в его мозгу. Мимолетное чувство горения превратилось в холодные иглы, а после исчезло, теряясь в теплоте кожаной куртки, под которой он и спал. Сны всегда были для него спасением, теперь он не мог найти в них опоры.
Взор пробудившегося сфокусировался и показал просторное пространство в полумраке. Паутины, трепеща, украшали углы. Ржавые широкие трубы раскинулись вдоль стен, с различного рода конденсаторами и фильтрами. Их рыжие узоры смешивались с пятнами благородной патины в попытке повторить оттенки предзакатных облаков, ползущих через череду тонких окон. На подоконниках распустились цветки алоэ под присмотром одного кактуса, а над всем этим, почти под самой крышей, красовался большой круглый витраж. Волнистые лучи разделили на симметричные части его потрескавшийся узор с приоткрытой нижней половиной, в изгибе которой удобно устроился аккуратный силуэт знакомой тени в объятьях уходящего солнца. Она балансировала, тихонько покачивая своей ногой, а в центре её внимания были механические когти, фиксированные на запястьях. Их острота блеском отражала темнеющее небо, с которым готовились слиться её одеяния. Она заметила, что спящий уже не спал и потянулась, щёлкнув когтем. Весёлый шёпот нарушил тишину сумерек, напомнив Кейтсу, что у него всё ещё есть уши:
– Кейтс? Ты довольно крепко спишь для тени! Сладкие сны?
Она назвала его по имени – это случалось нечасто, как и её незваные вечерние появления. В ответ пересохшее горло прошуршало, как песок под пустынным ветром:
– Вишь? Тебя и не узнать, неужели ты перестала быть тенью?
Гостья вопросительно наклонила голову, покрытую тёмным платком. Алая нить бегло вырисовывала на нём похожие на стрелы узоры, переходящие на высокий воротник, что укутал её длинную шею. Кейтс протёр глаза:
– В смысле, обычно тебе хватало приличия, чтобы постучаться.
Вишь брякнула когтем по ещё не треснувшим стёклам, и небольшая улыбка появилась на её губах:
– Тук-тук? Мне хотелось постучаться, но рука не поднялась вырывать тебя из мира снов! Как погляжу, ты не рад меня видеть.
– Просто не ждал тебя в этот час…
Внимание Кейтса обострилось от подозрения чего-то неладного. Важно было проглотить волнение и не подавать виду.
– А, поняла! Значит, ты это не обо мне грезил? Разбил мечту, паразит. Вот и не бывать мне ожившим сном!
– Не огорчайся, Вишь, уже смеркается и нескованные с безликими скоро отправятся в свои сны. Наверняка кому-нибудь и приснишься… Ты долго уже там сидишь?
Оно поднесла коготь к подбородку и, проворчав что-то под нос, глубоко вздохнула… И выдохнула:
– Один. Уф, всего пятьсот сорок один вздох с того момента, как забралась наверх. Подсчёт помогает мне держать равновесие, видишь ли. А от тебя давно ни слуху ни духу. Что-то не пишешь, не берёшь контракты. Я уж подозревала, что ты в прятках.
Призрак из сна как будто напомнил Кейтсу о себе из тёмных углов комнаты. Прятки не спасут от простых вымыслов! Вот если бы цифры в его голове помогали от всяких призраков… Впрочем, он попробует в следующий раз, если встреча с одним из них повторится…
Вишь оставалась сидеть на окне, её бирюзовые глаза уловили неловкость и некоторую уязвимость Кейтса в этой странной и неопрятной кровати из горы подушек. Вялость устало терзала его голову. Он хотел бы вернуться в сон, но не мог.
Оставался один вариант. Кейтс молча поднялся из-под куртки, носками отыскал ботинки и, натянув их, подошёл к фильтру на стене, из которого очищенная влага капала в большой прямоугольный поднос. На самом дне подноса оказался паук и с трудом перебирал лапками в тщетных попытках выбраться из воды. Была ли смерть для него спасением? Кейтс не знал, но когда размышлял о том, чтобы положить конец паучьим страданиям, его рука сама взяла с подоконника опавший лист и с его помощью перенесла паука на кактус. А вообще Вишь лжёт – это она не писала всё это время. Проснулись сомнения. Может быть, это была не та ночь, к которой он готовился. Надо ещё всё пару раз обдумать, в особенности…
– Ке-е-ейтс? Ты ведь не в прятках, ать?
Вопрос Вишь импульсом вырвал его из раздумий.
– Нет, я не в прятках. С чего ты взяла?
Он потянулся, зевнул и вернулся к подносу, чтобы умыться. Ночь была ещё далеко за горизонтом и что-то подсказывало ему не спешить с выводами.
– Звеньям сейчас не до меня в любом случае. Или, наоборот, мне не до них…
– То есть, сейчас ты не связан контрактом? Что-то случилось?
– Ничего пока что. Но это, как известно, вопрос времени…
Холодная вода смыла ржавость мыслей и Кейтс выглянул из окна башни вниз на город Сол, где увядающее пламя солнечных лучей становилось тёмно-оранжевым, а крыши сияли в предвкушении бледного прикосновения луны. 14-й день месяца Лисы 973-го цикла после Катаклизма находил свой конец. Пески, окружающие город – неумолимо чёрствые, полные пепла и слёз прошлого поднимутся, когда прибудет месяц Волка и приведёт за собой шторма из едкой соли, чтобы поглотить гаснущий огонь последнего пристанища. Тогда рожденные землёй кости истлеют, и разнесёт их пыль ветер – так говорилось в старой истории, которая и не собиралась заканчиваться. В городе каждый сам был ответственен за свои истории, а Кейтс отчасти служил инструментом для их развития. Вишь начала качать ногой над его головой, осматриваясь:
– Да, твой уголок отчасти обветшал, и витраж потрескался – от бури или ещё чего-то? А то его бы подлатать немножко, это ведь по твоей части. Шторм будет северным, чёрным.
– Трещины остались после мороза в прошлом цикле. Но мне не достать цветное стекло, пока звенья дают контракты всем, кто возомнил себя тенью.
– Необходимости звеньев растут, поэтому и не удивительно, что нескованные готовы испытать свой кураж ради дополнительных капель.
– И тем самым порождают нестабильность, а заодно портят историю. Будто намеренно. Впрочем, у каждого свои заботы. Как и у тебя, Вишь. Это они привели тебя сюда в этот час? Значит, контакт проблемный попался?
– Хм, в чём-то ты очень даже прав. Но с контрактами у меня всё в порядке, совсем недавно закрыла один у Огней. А сейчас, когда гуляла по крышам, заметила твоё окно!
Конечно, Огни – думал Кейтс – кто же ещё? С тех пор, как она связалась с Огнями, прошло чуть больше одного цикла, и тогда она иначе к нему относилась. Может быть, потому что не так хорошо знала или представляла его себе другим?
– Мне… Да не смотри на меня так! В отличие от меньших звеньев, Огни заботятся о своих тенях! Даже несмотря на их, хм, странности. Не волнуйся, я без следа пришла. Как только получила изумруд, то сразу освободилась от них.
Она достала в доказательство квилью – поцарапанный серебристый цилиндр с ярким зеленоватым свечением на одной стороне. В подобных капсулах теплилась сила для питания многих устройств, необходимых для нормального существования в городе и мелких очагах жизни за пределами Сол. Каждое звено готово было наполнить квилью парой-тройкой изумрудных капель за выполнение контрактов на своей стороне. Информация, инфильтрация, слежка, подмена, саботаж – жизни теней редко были скучными. Любой мог стать тенью. Любая тень могла засветиться.
Вишь ни слова не сказала о цели своего контракта, обычно её забавляло разбирать каждую подробность. Кейтс безучастно смотрел на квилью в её руке, пытаясь вспомнить, где он оставил свою:
– Впечатляет. Тогда зачем ты здесь? Есть места поуютнее, где рады будут твоим каплям.
– Ну, не сердись! Огни и носа сюда не сунут, слишком высоко! А если попробуют…
– Не попробуют, сама знаешь. Они вычёркивают свои истории так же, как прожигают контракты и про необходимость табу скоро забудут…
– Не стоит винить всех Огней за прошедшее. Они не забудут по табу, иначе *все* забудут. И что тогда будет, представляешь?
Кейтс представлял и смотрел вниз на город, над которым уходящее солнце белело в багровом закате. Несколько инквизиторов в последнее время всё чаще пятнили улицы. Они искали что-то, совсем как Кейтс. Каждый тут что-то да ищет, а в перерывах ждёт. Витраж он починит, если вернётся… Но он не вернется, если не отправится. Осталось выяснить, что ищет Вишь – она продолжила допрос, затягивая узлы на когтях, а он лишь ждал, пока она сама всё не выдаст, главное – внимательно слушать:
– А ты не слышал о прибытии лорда?
– Это из-за него мотыляют инквизиторы?
– Угу. Они и другие подвластные лорду вернулись с ним неделю назад из… Ммм, забыла откуда. Далеко их экспедиция была, в общем. А ты никогда там не был? Ну, за пределами кругов?
– Я не из их числа подвластных или каких-либо других звеньев, ты же знаешь. Поток их дел меня не касается.
Вишь отвлекла его от жажды своими допросами. Она продолжает выискивать его причастности, но она не решается просто спросить. Или она не хочет слушать правду? Или ей просто нужно время. Вот только где запропастилась фляга…
Достав из кармана перчатку и надев её, Кейтс щёлкнул шершавыми пальцами о нагревательный стержень. Искра побудила высохшие капли от квильи на конце стержня, дав начало крошечному пламени. Кейтс поделился тем огнём со свечами, расставленными по углам. Тусклый свет проявил облик Вишь: корсет из тёмной узорчатой ткани схватывал её талию, под ним свободная туника с длинными рукавами, в которых она прятала когти для карабканья по отвесным стенам. Высокие ботинки на усиленной заклепками платформе служили той же цели. Она обхватила руками колено и наклонила голову:
– Хорошо тут у тебя, спокойно. Я понимаю, почему ты здесь остался.
– Умница. Ты слезай с окна. Я только найду одну вещь…
Фляги, однако, нигде не было видно. Кейтс осмотрел в поиске комнату и проверил карманы висящего на стене пояса, но вместо фляги нашёл свою квилью. Её изумрудное сияние, в отличие от квильи Вишь, почти совсем иссякло, а жалкий треск означал, что её исход близок. Тем не менее, она поможет избавиться от жажды.
– Кейтс! Ты поэтому перешёл на свечи? Твоей квильи осталось всего ничего! Хочешь, я поделюсь с ней парой капель?
– Нет, на мои нужды этих капель хватит. Я сейчас найду чего-нибудь вкусного перекусить. Относительно.
Со свечой в руке он подошёл к центру комнаты, где стоял стеклянный контейнер с водой, в котором находится другой контейнер – закрытый и без воды, зато со съестными вещами. Кусок сала кита томился на дне вместе с десятком кусочков акулы (вкуснятина) и кучей креветок. Холодная вода в темноте неплохо сохраняла продукты таким образом. Вишь следила за каждым его действием, не спускаясь с насиженного изгиба, будто сильно осторожничала. Кейтс зачерпнул воды из первого контейнера в кувшин с нагревательным стержнем…
– Есть кит, даже акула, не желаешь? Или креветки? Суп можно сварить.
Она покрутила головой с высунутым языком. Кейтс тоже не был сильно голоден.
– Тогда просто кофе?
Он подготовил две чашки, насыпал в кувшин горсть чёрного порошка и щепотку сушёных трав из маленьких коробочек на полке. Названия приправ не находили себя в его тревожной памяти, но он помнил их вкус, определял их по запаху. Запах ни с чем не спутаешь. Встряхнув квилью, он прикоснулся её свечением к стержню, и тот раскалился докрасна, вскипятив воду в кувшине за десять секунд. Вишь не горела энтузиазмом:
– Нет чего покрепче? Впрочем, обойдусь. Мне не следовало тебя будить, теперь чувствую себя виноватой. Возвращайся в постель, Кейтс. Ты выглядишь, будто ты не спал целую вечность. А то и две.
Он не послушал её и закончил варить кофе. Прохладное спокойствие вечернего воздуха смешалось с запахом сладкого огня. Кейтс сделал несколько глотков, утолив свою жажду в сильном вкусе пряной терпкости. Вишь сглотнула.
– Ты темнишь, Кейтс, этой квильи не хватит до Волка. Всё-таки ответь, почему ты больше не берешь контракты?
Он понял теперь, почему она осторожничает – ведь он и вправду темнил, но не мог рассказать ей абсолютно всё, что она хотела бы узнать. Контракты были ему не нужны, так как он не нуждался в каплях. Он скрывал, что нарушил табу.
– Контакты были у меня, когда обо мне помнили.
– Ха, тебя-то забыли? Не льсти себе. Тень из тебя ещё не настолько хорошая.
– Тень из меня, как простая тень. В играх звеньев мы – капли для обмена и подпитки. Вместо них должен быть другой путь.
Вишь боролась с желанием тяжело вздохнуть.
– Я… Знаешь, я тоже так думала. Но ничто не происходит так, как ты думаешь. Что ты задумал, если не контракты?
– Нет, без контрактов нет теней. Да я и не против них, просто… Просто не за что зацепится… Я не могу спать, а когда засыпаю, то мне снится… Опасность, зыбкая земля, засвет. Будто всё оборачивается против меня. Забавно, что, даже желая оставить тень, я боюсь засветиться, а когда смотрю назад, то вижу только ошибки.
Чтобы потопить оправдания, он сделал большой глоток. Вишь смотрела на него с опаской:
– Знаешь, в чем твоя проблема?
– Не знаю.
– Ты видишь себя как проблему. Ты такая же тень, как и я, только любишь строить башни из мыслей и биться своей же головой об них до бесконечности. Поверь, контракты ещё не самое худшее занятие.
Кейтс внимательно слушал, попивая кофе. Вишь продолжала:
– Перестань видеть во всём проблемы. В себе тем более. Что становится с зайцем, когда морковки больше нет? А с волком, когда нет зайца?
– Я знаю вот что – в городе мне осталось лишь ждать, пока окажешься в прятках или чего хуже.
– Мне кажется, где-то здесь затаилось одно "но".
– Есть одно место… Там хранятся секреты. Может, среди них есть свет от этих теней?
– Этот "свет"имеет изумрудный оттенок, ась?
Хитрая улыбка Вишь вызывала новые опасения. Морковка становилась зайцем.
– Так ты хочешь стать волчицей, Вишь?
– Нет, я… То есть… Вот чёрт!
Она дернула за узлы своей чёрной туники, отпустив тем самым закрепленный на её руке механизм и когти с металлическим лязгом повернулись к предплечьям. На них заметно было прикосновение времени, но они оставались надёжными. Как бы их скрип однажды не подвёл Вишь… Бирюза её глаз блеснула – ей было нелегко собраться с силами. Кейтс понимал, что такой груз и с морем изумрудных капель не поднять. Грациозно Вишь соскользнула с изгиба окна на пол и сделала несколько бесшумных шагов по грубым балкам башни к Кейтсу. Небольшая точка как чёрная звезда украшала внешний уголок её левого глаза. Она не снимала платок с головы и без улыбки выдавила:
– Послушай, Кейтс. Раз уж мы заговорили о прятках… Я здесь, потому что мне больше некуда идти. Звенья для меня не выход. Я сунула коготки не туда, куда надо, и это разозлило некоторых. Мне (очень-очень-вероятно) не следовало этого делать…
Она запнулась и отвернулась на мгновение. Так вот оно что!
– Это я в прятках. Всего лишь на короткое время… Это из-за того контракта Огней, понимаешь.
– Только не говори мне, что их контракт связал тебя против Искр…
Искры, в отличие от других звеньев, были не так уж и плохи. Их стихией была вода, а их кварталы были ближе других звеньев к башне Кейтса. Вишь, сделав невинное лицо, пробормотала:
– Не совсем… Какие ещё звенья ты не любишь?
– Всех и не перечислить… Вивы, допустим?
– Вивы? П-ф-ф-т! С чего мне волноваться о меньших звеньях?
– Значит, звенья побольше ищут тебя? Ты серьёзно?
Она кивнула головой, будто гордилась этим, и наблюдала за растущим беспокойством Кейтса.
– Вишь… Может быть, Искры?
Опять мимо – она определённо получала несказанное удовольствие от этой игры, а он продолжал догадки:
– Ну, не Угли же, верно?
Задумавшись, Вишь поднесла палец к подбородку, поражаясь своим коварством:
– М-м-м. Нет, не Угли. Дать подсказку?
Кейтс медлил с правильными ответом, хотя и знал его. Звенья делили город в согласии, и только одно звено было крайне шатким, даже безумным.
– Вишь? Это не те, о ком я думаю, так ведь? Моргни, если это не они…
Вишь не моргала, но и не отвечала.
– Пеплы, Вишь? Ты от *них* в прятках? Ты сошла с ума?
В точку. Неужели она не придумала ничего более изящного, чем подняться сюда…
– Контракты Огней не обещают больше защиты, Вишь? Я просто не могу понять, зачем ты с ними связалась!
Она лишь опустила плечи и надула щеки, не ожидая такой реакции от Кейтса.
– Тут дело не в Огнях, а в том, что Пеплы нашли… Чёрт, тебе хотя бы известно, столько циклов прошло с последней удачной находки? И вот, за внешним кругом они нашли нечто давно утерянное и ценное со времён Доката!
– Давно утерянное… Ценное? Это как второй носок?
Вишь нахмурила тонкие брови, и её играющее настроение совсем испарилось, а возможные последствия настигали и вырисовывали в её голове нерадушные перспективы. Она поджала полные губы, но Кейтс не переставал искать причины:
– Ты лучше меня знала об опасности в контрактах против Пеплов, Вишь. Странно только, что Огни темнят с ними. Поэтому тебя волнует возвращение лорда? Чего от тебя хотят Пеплы? Капель? Зеркальных контрактов?
Вишь не отвечала, только ходила кругами по комнате. Чтобы отвлечься, Кейтс похлопал по карманам и вынул несколько конвертиков из сушёных водорослей с пряными кубиками из злаков. Положив на язык один кубик, он затопил его сладость горячей горечью кофе. Терпкий вкус обжёг тревогу Кейтса и разогрел изнутри, изгнав последних призраков, засевших по углам его черепа. Вишь с грустью смотрела на оставшиеся кубики, понимая, что совсем как Кейтс, она не способна рассказать всё. Но она перестала пробовать воду кончиком ноги и наконец решилась:
– Чёрт, ладно, признаюсь. С проклятыми Пеплами не всё так просто из-за одной неприятности.
– Я понимаю, эта твоя неприятность из разряда "достать живой или чуть менее живой"?
– Ты понимаешь правильно. Только контракт тут ни при чём. Потому что не было никакого контракта. Я сама… Я сама стащила ценность у Пеплов. Для себя. Без контракта. Я не могла ничего с собой поделать!
– Да, спасибо за подтверждение. Ты сошла с ума. Вот и вдвойне хуже. Втройне даже. Что это за ценность? Реликвия? Знание?
– Не важно, бесполезная вещица, но очень красивая, поверь. Я бы и вернула, но Пеплы… Нет, теперь это невозможно. Они идут за мной, преследуют по пятам. Прямо места себе не находят!
– Я не верю, что ты могла так вляпаться, это даже не засвет, это глупость. Ты не настолько глупа. Или я так плохо тебя знаю?
– Ты и не представляешь насколько… Я пойду… Вернусь к Огням, наверное.
– Постой. Огни себе-то не могут помочь, как они собираются помочь тебе?
– Не знаю. Не хочу думать о себе, но что-нибудь получится. Всегда получается, не замечал?
– Без контракта нет защиты, Вишь. Я ничего с безумцами не могу поделать, не говоря о ценностях Доката.
– Ты прав, я в полном изумруде. Шторм на подходе и становится злее с каждым циклом… Все смотрители на ушах, другие звенья тоже. Хорошо, что инквизиторов мне пока что удавалось избегать…
– Так инквизиторы *тебя* ищут?
Вишь сделала невинное лицо. Кейтс допускал, что она ненарочно вляпалась, но если история запятнана, то выходов остаётся мало.
– Я под маятником, Кейтс. Мне необходимо исчезнуть. Со звеньями я разберусь сама, просто нужно время замкнуть след. Ты поможешь мне?
Её будущее раскрылось перед ним, как на ладони. Он видел несколько путей: если её поймают, то ей предстоит быть изгнанной без капель. Она также могла добровольно принять изгнание и остаться с квильей или насовсем примкнуть к нижним звеньям. Кейтс сделал глоток горячего кофе и кивнул:
– Ты можешь оставаться здесь столько, сколько захочешь. Искры не пустят Пеплов с Огнями сюда, а сами на башню они никогда не полезут – вода для них важнее непослушных теней.
В глаза Вишь вернулся огонёк, и она шлёпнула Кейтса по плечу.
– Ха! Кофе, говоришь? Выпью чашку только чтоб вновь её наполнить. Но для начала…
Она подмигнула, когда её пальцы ловко начали бродить по баночкам с пряностями, и быстро подправили приготовленное Кейтсом кофе щепоткой того и унцией другого:
– Смотри: зубчики гвоздики, палочки корицы, звёздные стручки, всё вместе вот в такой пропорции вкуснее будет! А какой аромат!
– Постараюсь запомнить, Вишь. Спасибо.
– Тебе спасибо. А рецепты записывать надо, вот подожди… Где чернильница?
Она чиркнула рецепт и вместе они допили кофе, провожая последние лучи солнца, наблюдая, как внизу пустели улицы, на которых один за другим гасли огоньки, отправляя безликих в страну снов. Изредка по ним пробегала зелёная точка, чтобы провести одинокую песчинку через лабиринт сумерек и исчезнуть. Высушенные белые стволы деревьев тянулись вверх, как руки, пытаясь ухватить отблески света, которые тепло прощались с усыпающим городом и желали всем спокойной ночи.
Можно было начинать собираться.
Кейтс принялся кружить по комнате в поиске чего-то более важного, чем фляга. Искомой вещи не оказалось на полках, в фильтрах и в тайных уголках. Он перевернул стопки книг, посмотрел под конденсатором, между труб, под подушками… Любопытство Вишь не давало ей оставаться на месте, и она лавировала вслед за ним.
– Ты второй носок ищешь?
– Нашёл!
Воскликнул Кейтс, но нашёл он далеко не носок, а потрёпанную сумку, которая пряталась под подушками всё это время. Погремев её содержимым, он достал-таки из неё флягу, чьи блестящие грани отражали в себе всё, что было в комнате. Внутри неё плескался янтарный огонь, но она была скорее приятным дополнением, чем необходимостью. Вернувшись к сумке и порывшись в ней, Кейтс достал ещё одну квилью, но на этот раз тяжёлую: из её донышка струился чистый изумрудный свет и издавал еле заметное журчание. Вишь почти взвизгнула, подпрыгнув от изумления:
– У тебя *есть* капающая со всех щелей квилья! Как так!? Табу – иметь больше одной квильи вне контракта. Не боишься, что история нагонит? Или ты лгал всё это время! Признавайся!
По сравнению с почти пустой, полупустая капсула выглядела ярче самой близкой звёзды, её серебристая оболочка почти просвечивала. Кейтс взвешивал квилью в руке, пропав в прошлом:
– Успокойся, жалкий откуп от ушедших не способен ничего исправить. К тому же у неё внутри не больше половины капель.
– Вот я о том и говорю – пустая наоборот! Даже этого количества хватит на…
– Цикл от силы…
– Цикл! Как минимум! Мы можем спрыгнуть, Кейтс! Капнем на проход и покинем проклятый город, попытаем кураж во внешнем круге! Что скажешь?
– И кто тут башни строит? Я не пойду туда, куда ты хочешь. Ты предложила мне капли ранее, я предлагаю тебе то же самое. Возьми, тебе хватит на проход.
– Ты знаешь, что я откажусь. Но спасибо, Кейтс. Тебе точно не жалко?
– Я никогда не пользовался этой квильей. Может быть, потому что ждал нужного момента?
– Ха, так может, момент настал?! Ты только представь себе! Никаких звеньев, свобода от этих контрактов с историями. Тени, что бывали в экспедициях, мне рассказывали о хороших и тихих местах за кругами. Многие ушли туда после дней Тлена. Они примут нас.
– Примут, и останется нам с ними лишь выть на луну. Они – изгои.
– А мы кто? Теням долго жить не указано. Когда ты в последний раз ел что-то, помимо морских тварей? Киты уже в печёнках сидят, нет?
Кейтс посмотрел на линию, где небо встречалось с солёной землей. Даже с вершины его башни не виден предел внешнего круга. Акул там и вправду не может быть, но скитания по пустыне казались малопривлекательными. Это было больше похоже на изгнание.
– Значит, ты хочешь принять изгнание? И с собой меня затащить?
– Нет.
– А что? Пария Вишь. Звучит.
– Идиот Кейтс. Тоже неплохо.
Простое изгнание, даже с полной квильей, не было выходом… Кейтс искал в голове альтернативы:
– Почему бы тебе не присоединиться к одному звену насовсем? Сама говоришь, что Огни присматривают за своими тенями.
– Хочешь, чтоб я клеймила себя во имя их идола? А хочешь, я устрою тебе поцелуй с уличной пылью? Ускоренный.
– Ладно, принято. Но допустим, что на скифе обойдём инквизиторов и прочих. В тех землях нас никто не ждёт, кроме волков и цап-людей. Кроме того, *там* может быть ещё хуже, чем здесь.
– Уж ничего хуже, чем *здесь* нет! Что может быть хуже этих чёртовых табу, контрактов, звеньев… Они же грызут друг друга с улыбками на своих хитрых мордах! Сам говорил, что они перестают чтить историю. Недолго осталось и до того, как о табу забудут и останутся лишь такие, как лорд…
Кейтс мог назвать несколько вещей, что действительно хуже, но он не хотел спорить. Квилья понадобится ему для других дел, а попытки Вишь отговорить его только усилили желание поскорее выбраться из башни.
– Такие, как лорд? Ты это ему бросила вызов своим фокусом? Ты *хочешь* стать волчицей, Вишь.
Она отвернулась. И вправду, тут больше нечего сказать. Настало самое время. Скоро совсем погаснут последние огни, и эфирные отсветы луны останутся единственными проводниками в ночи. Руки Кейтса нервно поставили чашку на место, и он начал собираться к спуску. Первой необходимой для этого вещью был пояс, состоящий из треугольных связанных частей, из концов которых выходили кожаные ленты, часть которых Кейтс обернул крест-накрест вокруг торса. Остальные ленты закрутились вниз по хлопчатым штанам в заплатах и закрепились на ботинках, создавая каркас для использования крюков и клиньев.
Дальше Кейтс пальцем подцепил куртку с подушки и одел её чёрной стороной наверх. В редкие дневные вылазки белая её часть помогала справиться с жарой жемчужных дней, но сейчас было время для цветов теней. Экстракт алоэ (на всякий случай) вместе с флягой нашли своё место в карманах. Теням необходимо было оставаться среди нескованных и безликих, поэтому многие элементы их деятельности приходилось маскировать. Из-под куртки выходил тонкий капюшон, поддерживаемый двумя спицами, что фиксировались за воротником. Они перенаправляли звуки, улучшая слышимость, а иногда помогали с запертыми механизмами.
– Куда это ты? Никому этой ночью не нужна тень. Я-то знаю…
Вишь пробурчала, пытаясь встать у Кейтса на пути, однако он оказался быстрее. Ему не хотелось проводить ещё один день в мечтаниях. Заметив пустое выражение в его глазах, она поняла, что он задумал, но не хотела себе в этом признаться:
– Ты же не собрался на другой берег?
Его молчание начало злить её:
– Значит, собрался? А черепная коробка у тебя не треснула? Дай проверю.
Кейтс увернулся от её пикирующей ладони.
– Вижу, что нет! Контрактом не связан, изумруды есть. Вот и на кой чёрт тебе та дыра сдалась?
– Истории. Тени рассказывали о тайнах, сокрытых внутри. Там *есть* что-то, я уверен…
– Тоже мне! Вот *мне* тени никогда подобного не рассказывали!
Вишь, вцепившись пальцами за механизм когтей, с трудом сдерживала голос и была готова силой задержать его:
– Ты надоумил себе проблему из-за простых *историй*? Большинство их них – выдумки нижних звеньев, помогают с переманиванием послушников. Они всякой дряни поклоняются, включая прежних лордов. Я ведь знала более сильных, чем ты, и *никто* из них оттуда не вернулся.
– Может, там не так плохо.
– Нет, потому что некоторые возвращались – неизвестные мне тени. Но возвращались они всегда с пустыми руками! То место хуже некуда – ловушка, полная *мёртвых* историй. Хуже логова гадюк, хуже целого города с Пеплами…
– И поэтому ты остаёшься здесь.
– Как самая верная верность, агась.
Она скрестила руки на груди и после минуты сверления Кейтса взглядом упёрлась:
– Я пойду с тобой. Дай мне пойти с тобой!
– Нет.
– Но ты подумай…
– Я сказал нет. Научись принимать "нет"за ответ и брось это.
– Кейтс! Ты ведь не под маятником, в отличие от некоторых… А ещё от неплохих возможностей нос воротишь!
– Вишь. Это не обсуждается… Ты хотела убежища – оно твоё. Оставайся здесь. Оставайся в безопасности. И если я задержусь, не забывай поливать кактус.
Она усмехнулась, но на этот раз с некоторой горечью и что-то прошептала. Кейтс не расслышал её, поправляя спицы в капюшоне, да и не хотел никого слушать. Он не мог допустить возможность её правоты.
Поправив куртку, завязав ремни на руках и ногах, Кейтс снял со стены последнюю необходимую вещь – крюк на длинной верёвке, которая имела эластичный стержень из сегментов металлической пряди, выходящий на другом конце, как фитиль свечи. Достаточно было повернуть его несколько раз, чтобы от импульса крюк со щелчком дёрнулся и отцепился.
Глаза Вишь оценивающе смотрели за Кейтсом в поиске каких-либо упущений. Его руки обматывали верёвку сначала вокруг его пояса, а дальше вверх по каркасу куртки. Голова его отчаянно хотела придумать причину, ради которой он готов был пойти на безрассудство. Простой риск. Ради награды. Там никого нет. Мифы. Никаких объяснений. Не нужно было их придумывать, как сладко бы это не было. Всё под контролем. Зачем признаваться, что его план и вовсе не был планом? И кому признаваться? Вишь? Не её это дело.
Кейтс закончил оборачивать верёвку и прекратил с мыслями, направив внимание на свою готовность. Без оглядки он запрыгнул на изгиб большого витража и зацепил крюк за тяжесть металлической рамы. Вишь только провожала Кейтса взглядом, когда знакомые движения направили его вниз из окна в сумеречные вершины города. Вдоль башни тянулись угловатые выступы с отверстиями, похожие на позвонки – через них проходил воздух для очистки от пустынной пыли, а их форму было удобно использовать в качестве якорей для подъема и спуска.
Дрожь прошла по спине Кейтса, когда железный холод позвонков забрал в жертву тепло от выпитого кофе. Все башни ранее имели платформы и лестницы, но Искры запечатали их, чтобы обезопасить внутренние системы от проделок звеньев. Кейтсу всегда казалось, что забираться наверх было легче, а сейчас ему оставалось полагаться на крепкую хватку. Спускаясь по тёмной стороне, привычные движения низводили его с безопасной высоты, текстурные переплетения верёвки шуршали под перчатками. Каркас на куртке помогал памяти рук ловить крюк и после ещё одного зацепа он опустился достаточно низко, чтобы допрыгнуть до соседних крыш.
Вечерний город встретил новую тень ободряющей свежестью. Аккуратные дуговые улицы уже почти исчезли, а с ними и нескованные: ремесленники, торговцы, китобои, каменщики, фермеры и все-те-кто-ни-при-чём. Вместо них оставались различные представители звеньев. Неспокойная оживлённость присутствовала и с ними: вместо привычной рутины они были более бдительны и числены, а их патрульные хаотично рыскали под присмотром часовых, оберегающих свои владения. Отчасти это можно было объяснить подготовкой к месяцу Волка, но в городе витало напряжение несколько иного рода. Кейтс подозревал, что Искры стали новой целью нижних звеньев. Открытое противостояние, казалось, вот-вот наступит. Песочные часы шаткого единства звеньев отсчитывали последние песчинки.
Покрытые скопившейся солью крыши под ногами Кейтса были как белые ступени огромной лестницы, готовые запомнить следы одинокой тени до следующего шторма. Звуки его шагов начали выстукивать лёгкий ритм – пробегая по плоским кровлям, простёртых над ничейной землёй, он старался держаться теней. Выбранный путь проявлялся перед его глазами из памяти: вот тут был спуск, здесь направо и через проход, теперь не нарушить равновесие, медленно, по балкам, вдоль прямых линий, скрипящих от старости…
Он видел, как последовательность его действий начала походить на рецепт Вишь. Теперь налево, по водостоку вниз, избежать треска, направо, через арку, подняться по балкону до шпилей громоотводов, аккуратно протиснутся через идущие во все стороны трубы, не обжечься…
Рецепт подошел к концу, когда ноги Кейтса коснулись безлюдных улиц. Непривычное чувство лёгкости завладело им – он ясно знал, куда ему нужно идти. Сердце его билось неслышно в незаметности подкрадывающейся ночи, тишину которой редко прерывало жужжание очистителей воздуха и вибрации высоких зондов, собирающих испарения в недра города. Кейтс хорошо знал запутанные улицы и уже был далеко от верхних уровней и светлых кварталов Углей, где жизнь не затихала даже глубокой ночью.
Разъеденная временем Золотая Кривая раскинулась перед ним – эта дорога волной проходила через внешние и внутренние круги Сол и под белой чистотой знамён следовала вверх по великой лестнице к пустующему трону. Время для вылазки также оказалось удачным – погода была спокойная, а щиты, ограждающие город от пепельных бурь, закрывали западную его часть и будто прикрывали Кейтса со спины. Когда с приближением штормов соль с песком обволакивала всё горькой пудрой, эти гигантские стены, подобные лепесткам розы, поднимались для защиты внутреннего круга. Дождевая вода стекала по их наклонным поверхностям в нижние уровни, где она очищалась, а после отправлялась по трубам в башни, и циркулировала по всей Золотой Кривой. Когда шторм стихал, лепестки опускались, и великолепие солнца отражалось повсюду, прогоняя тени в дальние уголки страны снов.
Кейтс пробрался мимо смотрителей, придерживаясь обходных путей узких аллей, и шёл вдоль вентиляций и труб – вен и артерий этого спящего белого левиафана. В самом центре города возвышался шпиль, соединённый с башнями, которые поддерживали жизнь во внутреннем круге. Когда-то шпиль служил местом правления лорда, который правил Сол в течение многих сотен циклов. Многие безликие даже верят, что тот лорд был свидетелем Катаклизма – бесчисленные истории были сложены о его безграничной силе и бессмертии. Только сейчас трон пустовал, а лорд пропадал в экспедициях за пределами Сол. Городом же кое-как управляли звенья, целью которых было сохранить медленно ускользающую из их хватки жизнь и питающие её качество квильи. Спасение, как полагал лорд, хранилось в реликвиях мира Доката.
Кейтс не находил времени верить предположениям.
Чёрные и красные цвета флагов величественной насыщенностью разделяли город на подконтрольные анархии звеньев территории. На самом севере города простирались кварталы Пеплов и прочих порождений дней Тлена. Они слепо подчиняются лорду и связаны с ним узами ненависти и разложения. Теням (и нескованным) их следовало избегать, как волков.
По левую сторону от Кейтса раскинулись кварталы Искр: ряды их составляли последователи традиций, стражи, историки, жрицы. Они были подобны Углям и близки к безликим в несбыточных стремлениях свергнуть лорда. Их догмы являлись противоположностью Пеплов, а контакты целились против нижних звеньев, чтобы сдерживать их влияние от циркуляции воды и жизни в городе.
Образ Вишь на окне был всё ещё свеж в памяти Кейтса. Он обернулся и посмотрел на тонкую линию, что была покинутой им башней. И подумать только, что Вишь ищет спасения за пределами внешнего круга, где нет ничего, кроме изгоев, опасностей, да падальщиков. Там также нет Пеплов и Огней, вот тут она права… Была ли это вера, что вела его? Кейтс выходил в ночь тысячу раз, но сейчас ему всё казалось по-другому… Было ли это из-за неё? Появление Вишь стало для него неожиданностью, но она была всего лишь ещё одной переменной в море неизвестного. Ему не следовало отвлекаться, решение было принято.
Будучи тенью, живя постоянно на грани, рано или поздно можно начать верить в кураж – такую последовательность событий, когда один неверный шаг мог привести к провалу, но каждый пройденный шаг придавал ещё больше сил и уверенности в тени. Как будто каждая ошибка – наоборот или счёт счастливых совпадений, словно невидимая рука, ведущая теней вперед через тернии к цели. Кейтс верил в кураж, ведь ни один раз благодаря ему он умудрялся выпутываться из безвыходных ситуаций. Он продолжал верить и спускался по спиральным улицам в направлении моря. Перед ним иногда проходили патрули меньших звеньев, что не замечали ещё одну тень в тысяче застывших других. Кейтс, тем не менее, не рисковал и терпеливо ждал, пока они не уйдут с пути.
Приближаясь к южным кварталам Огней, он огибал их вдоль пустых аллей ничейных мест, мимо прожженной земли, мимо мест останков минувших дней – очагов противостояний, о которых мало кто вспомнит. Огни представляли собой объединенные племена и отголоски старого мира. Рассказывают, что однажды их, разбросанных по пустыне, собрала под своим белым знаменем царица, известная как Тянущая-нить. Когда она пропала в дни Тлена, её последователи озлобились и собрались под красным знаменем Огней. Сейчас они, как и Пеплы, были подвластны лорду. Их фанатизм, впрочем, редко выходил за рамки дозволенного. Обычно они шумели и выжигали отметки на своей коже, но в этот вечер вместо обыденных криков было тихо.
Кейтс предупреждал Вишь держаться от них подальше, а её непослушность только раздражала его. Каждая тень рано или поздно брала контракты у нижних звеньев, так как все звенья связаны между собой. По крайней мере, инквизиторов нигде не было видно, но лучше им вообще на глаза не попадаться, с контрактом или без.
Одно из мест на пути Кейтса хранило следы дней Тлена – противостояния, разбившего целостность города. В голове вспыхнули истории, связанные с этими днями, но то, что предшествовало им, ему было неизвестно. Последствия этих дней разделили всех на звенья, безликих и нескованных, а сожжённый квартал оставили как есть в качестве напоминания. Убийство и смерть были самым страшным табу. Наказание – изгнание без капель. Кейтс не носил оружия и мог согласиться с этим табу, ведь оно было основой для защиты теней. Крюк с верёвкой, впрочем, при правильном применении всегда вытаскивали его из скользких ситуаций, а ношение оружия разрешалось только инквизиторам.
Кейтс что-то потерял здесь много циклов назад, когда ещё не был тенью, и Огни втянули его в свои игры. Он мог бы потерять больше, если бы большая тень маленькой Вишь не прогнала их прочь. Тогда она не кривила душой:
– Пироманов легко отпугнуть, но от огня избавиться трудно, поспешим… Кейтс, не так ли? Я слышала о тебе – та ситуация со стеклянным домом в округе Пеплов – славно получилось. Не удивляйся, от теней такое не скроешь… Я хочу помочь, потому что никто среди таких, как мы, не должен оставаться один… Поверь, на подобное можно получить разрешение, и я предлагаю тебе стать одним из нас. Твои знания безликих зодчих дадут нам преимущество, а контракты обеспечат защиту.
Секрет можно открыть один лишь раз… Почему он думал о ней прямо сейчас? Их предыдущие контракты промелькнули перед его глазами. То, как он проводил теней по скрытым местам, как он часто был наблюдателем или как отвлекал стражей и следил за тем, чтобы у Вишь была точка выхода. Она всегда старалась быть независимой и брала те контракты, за которые больше всего капали изумрудом. Неужели капли привели её к Огням? Был ли у неё другой выбор? Важно ли всё это было для Кейтса? Нет, но так выглядел его мир, а он был его частью.
Отгородись от них, сосредоточься! Туман в голове притуплял его восприятие, он что-то шептал себе под нос, его дыхание становилось всё тяжелее. Ему нужно быть собранным, и теперь *она* отвлекает его в самый неподходящий момент. Может быть, море прочистит ему мозги, пока он не передумал и не повернул назад, ведь на другом берегу его ждала точка невозврата. Прибой послышался. Уже близко.
Каменная лестница под ногами вела плавным серпантином вниз, прорезаясь через грубые глыбы скал по утесу, чья серость смешивалась с ультрамарином, пропадая под белыми брызгами. Изумрудное море Эмира сбрасывало сапфирные оттенки своих волн, готовясь принять звёздную мантию неба. Кейтс остановился на середине лестницы, чтобы перевести дыхание. В прошлый раз невидимые цепи сковали его на этом месте, заставив его вернуться в теплоту подушек и вкусным кусочкам акулы на вершине своей башни. Вот-вот небосвод оставит последний блёклый штрих и проявится волчье солнце, из бледных шрамов которого прольется холод.
Темнейшее мгновение, самое страшное, дрожащее, но до боли знакомое охватило Кейтса. Это не от страха, говорил он себе. Квилья его скоро согреет, стоит перелезть на ту сторону стены цвета кости, а там его ждёт пристань. Он только замечал, как звёзды одна за другой отмечались над ним. Вскоре среди них открылось благородное и совсем не волчье величие луны: её отсветы отражались от моря и проникали в насыщенный эфиром воздух, концентрируясь в нём клубами светлого тумана. Эфирные частицы – ещё одно последствие Катаклизма – задерживали свет и изгоняли слабые тени даже из самых непроглядных мест. Кейтс продолжил спускаться вниз к морю – на этот он не испытывал такого сильного сопротивления. Его внимание затаилось целиком в памяти, отправляя в забвение всё, что было хорошим в городе и всё, что было плохим.
Остаток пути он провёл, не встретив ни единой души, и вот перед ним предстали доки: оболочка нагроможденных стен из гнутого металла, словно панцирь, отделяла его от проводника на другой берег. Кейтс подошёл к самой низкой стене, не тронутой эфиром, и добрался до верхних карнизов, зацепившись крюком за откос. Спустя пару минут он уже спускался по верёвке на другой стороне стены. Никто не смотрел за тем, что происходило в самих доках, так как по особенности ничего там не происходило. Ангары и склады пустели, ржавеющий металл брошенных лодок и кораблей мало кому был интересен, и ещё меньше было тех, кто мог справиться с морем во время бурь, как и тех, кто был готов рискнуть бесценной квильей ради простой рыбы.
Кажется, что не так и давно на каждую лодку было по несколько мореплавателей, каждый со своей полной квильей, но со временем ресурсы города начали истощаться, а изумрудные капли стали редкостью. Так и получилось, что большинство мелких лодок и скифов остались в непригодности из-за распада и разрушений, несомых непотопляемым (в отличие от них) временем. Теперь лишь китобои, да корабли лорда остались бороздить море. Кейтс, однако, давно приметил одно судно, которое должно было быть в состоянии доставить его на другую сторону залива.
Пристани заржавевшими цепями держали нагромождения самых разных кораблей, а среди них прятался небольшой скиф. Похожие посудины Кейтс когда-то давно возвращал с другой стороны залива, забирая их у тех, кто не вернулся. Он приблизился к скифу и осмотрел его надёжность. Узоры патины пеленой охватили металл механизмов, иллюминаторы пестрили грязно-золотистыми оттенками, полые кости обрамляли стороны для поддержки, а под ними были выбиты буквы, составляющие имя судна: Кинитат. Побитые временем стороны скифа несли примитивные рисунки рыбок, символы для удачи и спокойных волн, а под штурвалом находился дремлющий двигатель. Морские ракушки бренчали на прозрачном дне из слоистого стекла.
Отсек для квильи ожидаемо был пуст. Кейтсу страшно хотелось разбудить скиф и разрезать свирепость волны его острым носом. Замок на цепи поддался простому ковырянию крюка, даже не пришлось использовать спицы. Изумрудное свечение квильи отразилось на механизмах и готовилось поделиться своей силой…
Ветер поднял волну, что встряхнула скиф, но Кейтс не обратил внимания. Электрические нити в его мозгу горели от терзаний невидимых страхов. Что, если эта посудина утонет? Умеет ли он плавать? Будет ли путь назад? Он пристально смотрел на свет квильи в своей руке, направляя её в подходящий слот и она, частично погрузившись, подарила движение и тёплое, еле заметное урчание всему механизму. И хотя Кейтсу стало не по себе от использования этой квильи, он завернул уголок рта от чувства контроля в его руках и ровных вибраций, исходящих от двигателя. Нацелив нос скифа на противоположную сторону залива, Кейтс нажал на квилью и, словно приглашенный самой ночью, неслышно рванул с места прочь из гавани, следуя за отражением луны на спокойных волнах.
Он уже не думал о Вишь. Или думал, что он уже не думал о Вишь, смотря со стороны скифа и через прозрачные его части в воду на мириады свечений, что дарили морю Эмира его изумрудные оттенки. Поющий фосфор освещал морское дно, что походило на томящийся свет квильи, время от времени прерываемый стремительно двигающимися рыбками и другими морскими обитателями. Эти подводные звёзды переплелись со звёздами ночного неба и танцевали вокруг полной луны, чей благородный лик виднелся даже через её шрамы. Кейтс слышал истории о том, что луна была молодой до Катаклизма, цельной и чистой, но сейчас его не беспокоил её облик, и он был рад тому, что именно она будет его спутницей в эту ночь…
Что же манило его на другой берег – он не мог собрать воедино одну причину. Вместо этого он просто чувствовал, что кураж ведёт его в правильном направлении. Загадки, навеянные тенями и тревожащие его ум, получат свою долю света. Обещания историй будут выполнены. Страхи и желания его имели один корень. Он сам всё проверит и выяснит… Найдёт то, что ищет, даже если не знает, что это…
Теплый рокот двигателя скифа звучал как прощальная молитва для обречённых, но Кейтс продолжал крепко держать штурвал. Он хотел растворить захватившее его беспокойство, выбирая неизвестность вместо знакомого страха. Вскоре, однако, пьянящее чувство нового открытия проснулось и ложной уверенностью приятно щипало в груди. Казалось, что скиф стоял на месте, а мимо него неслось море наперегонки с остальным миром. Так приближалась цель Кейтса – её рваное отражение показалось первым. Вот она, уже виднеется далеко на горизонте… Крепость-из-которой-не-вернуться. Из пепла земли торчали острые зубы её чёрных стен, истерзанные штормами, а среди них два длинных клыка – силуэты башен – целились в сияющую луну и росли с каждой секундой, приобретая прямые очертания. Они как стержни поддерживали тяжёлое небо, которое мечтало обрушиться и скрыть под собой этот кошмар. Разводы волнений раздражали Кейтса какофонией в плеске воды.
Рассекая залив, Кейтс будто спал наяву, а скиф отделял его от бушующих волн, как послание в бутылке. Пустое. Безнадёжное. Ни о чём. Сквозь волны, на волнах, под давлением, на дне… Не на дне. В голове Кейтс вертел план прибытия: он высадится среди скал так, чтобы в тени их спрятать скиф… Дальше вопрос проникновения внутрь – тут оставалось надеяться на крюк и верёвку. Не забыть только вытащить квилью из двигателя…
Внимание Кейтса перешло со штурвала на крепость вдалеке, о которой было сложено много историй и ещё больше неправд. Почти все соглашаются, что однажды она была местом правления лорда, ещё до возведения города, многие видели в её форме огромный трон, многие просто считали то место просто опасным из-за слабости старых конструкций. Говорят, что иной лорд когда-то правил Сол, но сейчас подобные истории – табу. Кейтс помнил их обещания: немыслимые устройства и артефакты таились в закромах подземелий, а также реликвии, знания, опасности. Как можно было оставить эту крепость? Позволить её низойти до пустых развалин…
Неужели Сол постигнет та же участь? Кейтс подозревал, что так и будет. А что до его участи… Стоит ли ему вернуться? Будут ли там призраки? Может быть…
Истории теней рассказывали о лорде-что-один и о бьющемся сердце в самом дальнем, нижнем зале, что хранило безграничную силу. Говорят, лорд вырезал сердце из любви к пропавшей царице, которую он пытался отыскать в пепельной пустыне – ради неё он и воздвиг город с высокими шпилями, чтобы она могла найти его. Кейтсу была важна причина таких историй – то, что давало им начало и смысл.
Это всё выдумки, скорее всего, призванные, чтобы сразить скуку. Ничего там нет. Морская прогулка освежила его, но думы о возвращении, что туманили ум, развеялись от удара носа скифа об берег. Кейтс и не заметил, что плавание закончилось, но он надеялся успеть насладился им по пути назад. Главное – вернуться.
Перед крепостью не было пирса, только пустынный пляж между шипастых скал, где на мели сидели выброшенные штормом разбитые останки кораблей и лодок в окружении костей странных морских существ. Белизна этих костей формировала странные символы, значение которых мог прочитать только тот, кто видел свою судьбу на лике луны. Кейтс не был одним из них. Он бросил якорь, не забыл вытащить квилью и спрыгнул со скифа в шершавый песок.
За звуками волн послышался волчий вой. Кейтс точно здесь не был желанным гостем, да и вообще никто, если уж на то пошло. Он взирал с жутким интересом на возвышающуюся над берегом крепость: построенная из тёмного камня, покрытая слоем обожжённой соли, она казалась брошенной, покусанной голодным временем. Узоры каменной кладки неприступных стен подражали ночному небу, золотые линии очерчивали стороны и изгибы, а рваные углы беззвучно кричали о незаконченном строительстве… Хитрые кованые решётки защищали высокие окна от простого вторжения.
Две высокие башни, подобные центральному шпилю Сол, стояли над этими стенами. Одна башня была чуть выше другой, а между ними висели серебристые провода. На самом краю со стороны виднелась и третья башня, если можно было её так назвать. Высотой она была намного ниже других, а её вершину поддерживало переплетение из натянутых тросов, похожих на паутину. Кейтс не мог разглядеть больше подробностей со своего места, а высокие стены, однако, мало заботились о нем или о его намерениях и вызывали тревожное чувство. Исходящая от крепости враждебность была почти полностью противоположна городу, хотя она и была схожа щитам тем, что защищала что-то. Вот только то, что требуется в защите, обычно имеет ценность.
Стоя у подножия стен, Кейтс осознал, насколько они высоки. В добавок их покрывала соль от былых штормов, подобно чешуе. Она вкрапилась в расщелины, забила и сгладила острые углы. Кейтс дотронулся до неё и попытался зацепить крюк, но соль откалывалась кусками и делала восхождение крайне небезопасным. Некоторые выступы оказались в трещинах или совсем отколоты в попытках предыдущих посетителей зацепиться, а другого видимого пути внутрь не было. Когти Вишь пригодились бы тут, но Кейтсу предстояло найти другой подход… Или повернуть назад… Или повернуть за угол. Он двинулся вокруг крепости по часовой стрелке туда, где стена встречалась с морем и глубоко в нём тонула, покидая безопасность берега. Ритм из чёрных металлических стоек и тонких пустот между ними был вырезан высоко в стене, а отточенные неумолимыми волнами камни прятали и защищали подступы, ведущие к тайнам внутри.
Кейтс залез на предательски скользкую поверхность каменных защитников и, расчётливо сохраняя равновесие, размеренными шагами поднялся по ним так высоко и так близко к стене, как мог. Закинутый крюк зацепился за одну из стоек, соединяя Кейтса с другой стороной через прибойную пропасть. Крепко ухватившись за верёвку, он оттолкнулся от скользких камней и прыгнул, встретив приближающуюся стену вытянутой ногой. Он слышал, как под ним бились волны, холод брызг подгонял его вверх. Что, если там не будет эфира и кромешная тьма? Это сомнение почти вывело его из вертикального равновесия, но руки устремились вперед, поднимаясь выше и выше. Верёвка проходила через локти сегмент за сегментом и собиралась, оборачиваясь вокруг пояса. Лишь едва заметные мокрые кляксы от ботинок оставались на холодной стене.
Оказавшись у череды тонких окон, Кейтс ухватился за крюк и обернулся. Точка невозврата смотрела на него сквозь бьющиеся о скалы волны, а на другой стороне залива виднелись белые лепестки города – их тёплое и ложное обещание защиты отразилось в его глазах. Он отвернулся и заглянул внутрь крепости. Поедающая свет тьма раскинула перед ним объятья – там был не видно ни дна, ни следов эфира, вообще ни-че-го. Один смелый отблеск луны пытался проникнуть внутрь, указывая путь для вторженцев. Верёвка первой отправилась в пропасть. Стержень на её конце не издал звука, значит, высота на другой стороне была больше одного зацепа. Это никак не обнадёжило Кейтса, но, наполнив грудь морским воздухом, он поправил капюшон и начал считать секунды до своей долгожданной встречи с новыми терзаниями и, возможно, ответами.
Эпизод II – Встречи
Мысли Кейтса свернулись в клубок и смешались со звуками моря. Лишь одно действие отделяло его от разгадки, а может быть, даже от спасения. Он сжал