Я – Мелантэ

Глава 1

Итаку я представляла иначе. У каждого из нас есть воображаемые места, к которым тянет. Для меня это была Итака – остров, где Одиссей строил свои планы, защищал свою землю и свою жизнь. В университетской библиотеке я проводила часы, читая о микенской культуре, линейном письме Б и древнегреческих мифах, представляя этот клочок суши, затерянный в Ионическом море.

В моём воображении Итака была наполнена ароматами лавра и кипарисов, с древними храмами, утопающими в зелени. А на деле меня встретил пыльный пейзаж, серые холмы и потрёпанные тракторы вдоль дороги. Автобус трясся, то и дело сбавляя ход из-за ям, а греческое солнце нещадно палило через грязные окна. Я сжимала в руках блокнот – мой личный портал к великим открытиям.

Сообщение профессора Лазаридиса горело в памяти: «Ваше участие в экспедиции крайне важно. Вы оцените масштабы этого открытия». Масштабы? Всё, что я видела за окном, – это обветшалые деревни, ржавые цистерны и редкие масличные рощи.

На очередном повороте автобус резко затормозил. Я едва не выронила блокнот. На дороге неспешно прогуливалось стадо коз, и водитель, выругавшись, остановился, чтобы их пропустить. Я смотрела на этих простых животных и думала, как странно: на земле, где, возможно, ходил сам Одиссей, теперь царствуют козы.

Три дня на раскопках прошли однообразно. Мы чистили плитки, сортировали черепки и спорили о датировках. Взгляд на древность был узким, аналитическим, и я постепенно начала чувствовать, что скучаю по той магии, которая была в моих детских представлениях о прошлом. Но это ощущение скоро сменилось. На четвёртый день всё изменилось.

– Александра! Сюда! – крикнул один из студентов.

Я бросила щётку, которой чистила керамический фрагмент, и побежала к нему. В углублении показались обгоревшие балки. Лазаридис уже был на месте, осматривая находку с выражением восхищённой задумчивости.

– Остатки перекрытия? – предположила я, присев на корточки.

– Судя по всему. Но посмотри сюда, – Лазаридис указал на каменную плиту, частично скрытую землёй.

На её поверхности были вырезаны символы. Мои пальцы замирали, пока я осторожно проводила по ним.

– Это линейное письмо Б… – начала я, но тут же замолчала.

Рядом с привычными символами микенского письма были знаки, которых я раньше не видела. Они казались более грубыми, резкими, будто кто-то пытался имитировать письмо, но не понимал его полностью.

– Это не микенское, – выдохнула я. – Эти символы… они будто из другого мира.

– Посмотри на формы. Это напоминает протосемитское письмо. Такие находили в Леванте, но не здесь.Лазаридис присел рядом, его глаза сверкали от азарта.

– Это… результат культурного обмена? – Я постаралась держать голос спокойным, хотя сердце билось как бешеное.

– Или столкновения.

Он улыбнулся краешком губ.

Его предположение зацепило. Я задумалась о народах моря – загадочных племенах, которые, согласно древним текстам, обрушились на восточное Средиземноморье в конце XIII века до нашей эры. И если это правда, что они способствовали падению великих цивилизаций бронзового века, то, возможно, их следы могли остаться и здесь, на Итаке.

– Это список, – предположил Лазаридис, рассматривая символы. – Имена.

Я провела пальцем по выгравированным буквам. Первые имена были мне знакомы: Антиной, Евримах. Но дальше шли более экзотические: Закрум, Шубалу.

– Женихи Пенелопы? – предположила я, чувствуя, как внутри всё замирает.

Лазаридис ничего не сказал, но его лицо выдало всё. Мы наткнулись на нечто необыкновенное.

Но каким образом имена, подобные Закруму и Шубалу, оказались в списке? Кто эти люди? Путники? Захватчики? Или их судьбы были вплетены в жизнь острова так же, как керамические осколки в раскопках? Эти вопросы не оставляли меня в покое.

Поздним вечером я вернулась к месту раскопок одна. Лагерь шумел, кто-то спорил о дате находки, но я не могла сидеть спокойно. С фонариком в руках я снова склонилась над плитой.

Луч света выхватил небольшой предмет в углу. Металлический, с вкраплениями железа, он выглядел как кусок метеорита. Я подняла его и увидела, что на поверхности была выгравирована сова – символ Афины.

Едва я дотронулась до гравировки, мир вокруг изменился. Всё затихло, фонарик померк, а в голове вспыхнули яркие образы. Я видела древние корабли, людей в бронзовых доспехах и женщину в синем хитоне. Её взгляд был холодным и ясным, как у богини. А рядом с ней стоял юноша с голубыми глазами и медными волосами.

Мой разум не выдержал – я отпрянула, выронила артефакт. Видения исчезли, но моё дыхание было сбито, а кожа покрылась мурашками.

Слова Лазаридиса всплыли в памяти: «Мы работаем с прошлым, но никогда не понимаем его до конца».

На этот раз я поняла, что нашла нечто большее, чем древний артефакт. Я нашла дверь, и она только приоткрылась.

Теперь я задавалась вопросом: какие ещё тайны скрывает Итака? Может ли этот список, эти символы пролить свет на роль острова в великой драме коллапса бронзового века? И возможно ли, что передо мной – ключ к разгадке одной из величайших загадок древности?

***

Я не могла оторваться от мысли об именах на той табличке. Почему среди них оказались Закрум и Шубалу? Эти имена звучали как шёпот далёких берегов, их происхождение явно не было греческим. У меня перед глазами вставали образы народов моря – странников, пиратов, завоевателей. Некоторые исследователи считали их разрушителями великих цивилизаций бронзового века. Другие же утверждали, что они были лишь инструментом, последним актом трагедии, которая началась задолго до их появления.

Лазаридис говорил, что их следы можно обнаружить в разных частях Средиземноморья, но я никогда не думала, что они могли добраться до Итаки. Плиту со списком пришлось оставить под защитой специального укрытия, но мысль о ней не давала мне покоя. Я вертелась в своём шатре, не в силах заснуть.

Наконец, я сдалась. Прокравшись через лагерь, я вернулась на место раскопок. Ночь была тёплой, звёзды ярко мерцали на чёрном небе. Фонарик в руке отбрасывал неуверенные пятна света, которые казались неестественными среди древних камней.

Я остановилась перед плитой. Артефакт с совой, который я нашла ранее, теперь казался мне чем-то пугающим. Я снова взяла его в руки, осторожно переворачивая. Металл был холодным, но чем дольше я держала его, тем теплее он становился, как будто реагировал на мой прикосновение.

«Кто ты?» – прошептала я.

Ответа не последовало, но вдруг я почувствовала лёгкий ветерок. Лёгкий, тёплый, идущий не со стороны моря, а как будто из глубины земли.

Я осветила фонариком плиту. Один из краёв казался слегка приподнятым. Я наклонилась ближе. Камень не просто лежал на земле – он покрывал отверстие. Взяв монтировку, которую мы оставили рядом, я начала аккуратно поддевать плиту. Камень двигался медленно, с глухим скрежетом, и вскоре под ним открылось узкое отверстие, из которого пахнуло древней пылью.

Я замерла. Логика говорила мне остановиться, позвать Лазаридиса или кого-то из команды. Но что-то внутри меня – жгучее, неотступное любопытство – подталкивало идти дальше.

Осторожно, стараясь не шуметь, я пролезла внутрь. Подземное помещение оказалось больше, чем я ожидала. Луч фонарика выхватил из тьмы стены, покрытые росписями. Цвета были выцветшими, но линии оставались чёткими.

На одной стене была изображена высокая женщина в синем хитоне. Её лицо казалось одновременно прекрасным и строгим, словно у судьи или жрицы. Я уже видела её в своём видении.

На другой стене – мужчина с бородой, в плаще, на фоне кораблей. Одиссей? Его глаза, нарисованные ярко, будто смотрели прямо на меня.

И наконец, на третьей – юноша с голубыми глазами и медными волосами. Его лицо было обрамлено завитками декоративных линий, словно он был центром какой-то важной сцены. Рядом с ним я заметила знак, который Лазаридис называл протосемитским.

«Кто ты?» – снова прошептала я.

Ответ пришёл не словами, а ощущением. Будто мир вокруг замер, оставив меня наедине с древними тенями. Этот юноша был частью чего-то великого, ключом к разгадке загадки, которую я пока не могла осознать.

Я дотронулась до изображения. Его линии были тёплыми на ощупь, будто стена хранила живое тепло. И тогда я заметила ещё одну деталь – под изображением юноши была надпись. Слова были написаны странной смесью микенского письма и протосемитских символов.

Я склонилась ближе, пытаясь разобрать: Телемах.

Моё сердце пропустило удар. Телемах. Имя сына Одиссея, о котором я читала столько раз. Но что он делал здесь, на этих росписях?

Мой взгляд скользнул дальше. Другие слова, более сложные и непонятные, казались зашифрованными. Но я уловила повторяющийся мотив: правда, возвращение, долг.

Я сделала несколько снимков на телефон, чувствуя, что стою на пороге чего-то великого. Мир вокруг снова ожил, ветер прошёлся по стенам, словно древние голоса шептали издалека.

И вдруг звук за моей спиной заставил меня обернуться. Вход в святилище остался открытым, и на его фоне я увидела тень человека.

***

Я замерла, чувствуя, как холодный пот пробежал по спине. Тень у входа двигалась неспешно, словно её обладатель знал, что его присутствие уже привлекло моё внимание.

– Кто здесь? – голос предательски дрогнул, но я старалась сохранить хладнокровие.

Тишина. Тень шагнула вперёд, и свет фонаря выхватил из темноты знакомую фигуру.

– Лазаридис? – с облегчением выдохнула я, но в глубине души ощутила странный укол разочарования.

Он молча смотрел на меня, его лицо было почти невидимым в слабом освещении.

– Александра, что ты здесь делаешь? – наконец спросил он, и его голос прозвучал неожиданно резко.

– Это невероятно. Вы должны увидеть сами.Я показала на росписи.

Лазаридис шагнул внутрь, его взгляд скользнул по стенам, и я заметила, как он замер, встретившись глазами с изображением юноши.

– Телемах, – произнёс он почти шёпотом. – Невероятно…

– Я нашла его имя, – сказала я, указывая на надпись под росписью. – Но это больше, чем просто артефакт. Здесь… здесь что-то большее.

Он обернулся ко мне, и в его глазах светился непонятный блеск.

– Ты понимаешь, что это значит? – Его голос звучал напряжённо, почти нервно.

– Пока нет. Но эти символы… и имена, которые мы нашли. Как они могли попасть сюда? Закрум, Шубалу… это не греческие имена.Я покачала головой.

– Народов моря обвиняют в разрушении цивилизаций, но некоторые теории утверждают, что они могли стать связующим звеном. Перекрёсток культур, которые иначе никогда бы не встретились.Лазаридис кивнул, его лицо стало сосредоточенным.

– Но если это так, что они делали здесь, на Итаке?Я нахмурилась.

Он посмотрел на меня, словно пытаясь оценить, насколько далеко я готова зайти в своих предположениях.

– Возможно, Одиссей был не просто героем, Александра. Возможно, он был проводником. Человеком, который связал свою эпоху с другим миром, другими людьми.

Его слова казались слишком смелыми, но в них была странная логика. Если Одиссей был не только мифом, но и реальным человеком, что если его странствия были не просто географическими?

Я хотела спросить ещё, но вдруг снова почувствовала тот же ветерок, который заметила раньше. Лазаридис тоже остановился, прислушиваясь.

– Это воздух из подземной камеры, – пробормотал он, оглядывая помещение. – Здесь есть ещё один вход.

Мы начали осматривать стены, пока Лазаридис не нашёл скрытую панель. На ней были вырезаны те же символы, что и на плите.

– Это замок, – сказал он, его голос звучал торжественно. – И он ждёт, чтобы мы его открыли.

– Но как? – я провела пальцем по символам.

Лазаридис посмотрел на меня, а затем на артефакт с совой в моих руках.

– Попробуй приложить его.

С сомнением, но и с растущим волнением, я сделала, как он сказал. Металл артефакта заскрежетал по поверхности, и внезапно символы начали светиться мягким золотистым светом.

Панель медленно сдвинулась, и за ней открылся проход, ведущий вниз, в ещё более глубокую темноту.

– Мы должны идти, – сказал Лазаридис, его голос был полон решимости.

Я колебалась лишь мгновение, затем шагнула за ним. Тьма сомкнулась вокруг нас, и передо мной снова встали вопросы: кто были эти загадочные народы, что связывало их с Одиссеем и почему их следы уводят так далеко от мифов?

Но главная мысль звенела в моём сознании: Кто такой Телемах, и почему он стоит в центре этой истории?