Зубры директорского корпуса. Танько И.М. – Иван Грозный
Танько И.М.
«Иван Грозный».
Я прошу о силе воздержания и меры,
чтобы я по жизни не порхал и не скользил,
а разумно планировал течение дня,
мог бы видеть вершины и дали,
и хоть иногда находил бы время
для наслаждения искусством. (Из молитвы.)
1.
Год 1961. Март месяц. Идет утренняя планерка в «Сулукольском». Танько, в присущей ему жесткой немногословной манере, ведет планерку – где был, что видел, что понравилось, что необходимо срочно поправить. Спецы, кто внимательно слушает, кто вносит замечания в записную книжку, – обычная рядовая планерка.
Вдруг входная дверь кабинета потихоньку открывается и медленно, стараясь быть незамеченным, входит старичок в телогрейке, шапке-ушанке кое-как сидящей на лохматой шевелюре, в валенках.
Видя все это, Танько строгим взглядом косит в сторону постороннего, но разговор не прерывает.
Также экспрессивно и стремительно проводит опрос спецов и, выслушав их вопросы, предложения и пожелания завершает планерку.
И вновь, со строгим любопытством в глазах: – «Ну, отец, а ты с чем пришел?»
Посетитель молча встал, подошел к столу, снял шапку, подсел к приставному столику и поднял глаза на Танько.
«Силен, однако! Слов мало, ума много! Так им и надо, – побольше скипидарчику с утра, чтоб до вечера хватило! Молодец, умеешь задачи ставить! Да и контролируешь жестко».
И.М. сдвинул брови: – «Ты что ж, уму-разуму меня учить пришел?».
«А если и так!».
«Да кто же ты будешь, и зачем пришел?». Иван Михайлович начинает «закипать».
«Так ты меня и вправду не знаешь? Да сосед я твой с юго-западного бока. Аль не знаешь?».
Танько резко вскочил. Воздушной волной всколыхнуло бумаги на столе.
«Ты что, отец, чудить пришел или по делу?».
«Так ты и в самом деле меня не признал?! Да Иван я, Иван Стрижаченко, сосед твой диевский!»
Отбросив стул, И.М. быстро обошел угол стола.
«Иван Аврамович? Иван Аврамович Стрижаченко?».
«Да, я тот самый Стрижаченко или «Иван Лохматый», – так меня мужики мои окрестили», – и он пятерней вспушил свои не меру лохматые волосы.
«А ты, я вижу, суров и горяч, ну чисто Иван, Иван Грозный» и он, рассмеявшись, упал в объятия своего молодого коллеги.
2.
После Халиуллина, а он скончался в марте 1955 года, 49 лет от рода, были разные руководители.
«Потом были всякие, потом были разные, но не было с ними так хорошо», – напишет поэт.
После смерти Халиуллина А.Х. народ трудно воспринимал каждого нового руководителя: то слишком грубые, то мягкотелые, то хамоватые, то бестолковые. Трудно угодить людям, прожившим большую часть своей жизни с одним руководителем: добрым, требовательным, деликатным, умным. Да, что там говорить, любили сулукольцы его, каждый по-своему, как могли. Но за своего директора они, не задумываясь, бросились бы и в огонь, и в воду. Ценили его житейскую мудрость….
1 марта 1961 года директором «Сулукольского» назначен Танько Иван Михайлович.
Крутой нрав, человек жесткий, властный, целеустремленный. Тверд, суров, молчалив, – именно таким он казался сулукольцам в первые дни.
Профессионал. За год наладил расшатанную донельзя дисциплину в коллективе – жесткий спрос с рабочих, специалистов за вверенные участки, контроль за исполнением своих поручений, внезапные проверки цехов, отделений, строжайший спрос со всех, без исключения, за исполнение своих приказов.
В первые дни работы, Танько, видя, что народ поотвык от дисциплины, теряет смысл работы в коллективе – где непонятно что нужно начальству, где вместо доброго слова грубый окрик, где не контролируется выполнение поручений, игнорируются указания начальников, – начал «закручивать гайки».
Утренние планерки. Начало в 6-00. Опоздал на минуту, все, стой за дверью, а после планерки к директору «на ковер». А язык у директора, что камень наждачный, так «прошливует» твою нерадивую совесть, что, выходя из кабинета, многие признавались: «Да, лучше бы он меня матом трехэтажным обложил или в морду дал, чем вот так, как мальчишку уму-разуму учил. Кислота, не язык! Да слова-то, какие находит!».
Кто-то сносил директорскую головомойку, кому-то она как кость в горле. И началось сведение счетов – то бутылку в окно бросят, то туалет уличный подожгут, то письмо с угрозами подбросят…. Войну объявили….
А он работал. Он не был злопамятным. Да и мечтателем не был, он был человеком действия.
И Мудрый Правитель разделяет его позицию:
«Да, бывало в моей жизни: я и гневался, и горевал, и ненавидел, и жаждал мести….
Из-за чего мне жаловаться на людей? С этой зарей я получил их такими, каковы они есть. Да, есть среди них задумавшие преступления, вынашивающие измену, оттачивающие ложь, но есть и другие, тратящие себя на труды, сострадание, справедливость. И, когда же, я, украшая мою землю, отброшу и камень, и колючку, но без ненависти и к тому, и к другой, чувствуя только одно – любовь».
Вставал раньше всех в селе (в узком кругу единомышленников признавался):
«Не могу я, чтобы кто-то раньше меня вставал. Я же должен до утренней планерки сам посмотреть-проверить основные объекты, как смена ночная прошла, чем охрана занимается, что в селе творится…. Да и стыдно мне, если какая-нибудь хозяйка раньше меня просыпается коровку свою подоить. Я, директор, и на мне ответственность за весь мой большой дом».
К началу утренней планерки И.М. уже знал, чем дышит огромный организм совхоза, где порядок, а где и беспорядок – зоркий и жесткий взгляд хозяина, и не с чужих слов, а собственная оценка.
«Вот и хозяин царства идет полевым проселком (чем ему царство сейчас в помощь?), и все-таки он – хозяин, а не слуга, на сердце у него забота и о стадах, и о хлеве, и о спящих пока фермерах, и о зацветающем миндале, и о будущих тяготах жатвы; никого, ничего он сейчас не видит, но за все ощущает себя в ответе. Вот она, власть Божественного узла, что связал воедино разноликую дробность мира, превратил ее в божество царства», – любуется стилем его работы Мудрый Правитель.
За короткий срок коллектив совхоза преобразился – вновь, как при Халиуллине, коллектив совхоза побеждает во всех сельхозкомпаниях: севе, сенокосе, стрижке овец, уборке. Медленно и неуклонно растут показатели по сохранности поголовья, выходу ягнят, телят, жеребят….
Строятся новые: МТМ, школа, больница, жилье, причем впервые двухэтажное. Вот краткая хроника деятельности директора:
1961 год. Начато строительство помещений автогаража, центрального водоснабжения, начинается закладка трасс теплоснабжения, сооружается фундамент двухэтажной средней школы. На пустыре разбивается совхозный парк – для отдыха населения. Расширяется и производственная сфера – начинается строительство новой фермы – Карагансая.
1962 год. Построена двухэтажная школа на 280 учащихся, подводится тепло и водоснабжение к жилым домам и квартирам рабочих и служащих.
1963 год. Построена новая больница на 25 коек. Начата газификация поселков привозным баллонным газом.
1964 год. Проведена телефонная связь между фермами, цехами, квартирами руководителей и специалистов, другими организациями, находящимися на территории племовцезавода. В центральном парке (так он тогда назывался сулукольцами) был установлен памятник В.И.Ленину.
1965 год. Сооружен памятник-обелиск воинам-сулукольцам, погибшим в годы Великой Отечественной войны 1941-1945 годов. Сулуколь потерял в этой кровопролитной войне 150 своих сынов, отцов, дедов…. Такие цифры были в далеком 1965 году.
В 2015 году, в год 70- летия Великой Победы на траурных плитах уже фамилии 230 воинов-сулукольцев, сложивших свои головы в самой кровопролитной войне. Из 308 призванных на фронт вернулись лишь 78 человек.
На календаре год 2016. скоро 71-я годовщина Победы в Великой Отечественной войне, а наши уважаемые президенты России и Казахстана до сих пор не могут обеспечить квартирами участников этой войны. С помпой отметили 70-летие Победы, много красивых слов было сказано в адрес победителей, а они жалуются – до сих пор не могут получить обещанные квартиры, самому «молодому» участнику уже 89 лет! Не кощунство ли это?
И это первая пятилетка Танько И.М. Были и производственные победы (да-да, победы, а не мелкие успехи), но о них лучше всего поведают таблицы о производственной деятельности (таблицы 4-6).
Восстановлена добрая халиуллинская традиция проведения дня животновода в январе (перед самой важной кампании в отрасли – окота овец) и дня механизатора в марте – преддверии посевной кампании.
Люди обсуждали наболевшие проблемы, делились опытом, подвергали критике нерадивых начальников, вносили предложения по улучшению работы в своей и смежных отраслях, – разве это не демократия в истинном ее смысле
Затем награждение лучших за успехи минувшего года, концерт силами самих селян, а потом по родственникам, друзьям, коллегам чтобы продолжить уже «той» за праздничным дастарханом, обсудить собрание, выслушать поздравления и комплименты в свой адрес. Так создавался и крепился коллектив единомышленников, коллектив-победитель! И главная роль в этой многотрудной работе принадлежала директору.
Тургумбаев К.Т. постоянно нам напоминал:
«Успех работы коллектива совхоза на 90% зависит от директора. На 90%», – усиливал повтором он свою мысль. В этой формуле квинтэссенция 20-летного директорствования. Вот и ответ философам на их неразрешимый вопрос о роли личности в истории. Тургумбаева им нужно было послушать, с ним подисскусировать, и все бы им стало понятно, и незачем копья ломать в бессмысленных и надуманных спорах.
Кабидолла Тургумбаевич жизнь живя ответил на этот вековой философский спор. Ответил четко и однозначно, осмысливая свою богатую событиями жизнь, и мудро осмысливая жизнь вокруг.
1966 год, октябрь. В составе делегации министерства сельского хозяйства СССР Танько вылетает в Австралию для изучения опыта ведения отрасли за океаном и покупки племенных австралийских баранов для своего хозяйства. Об этой командировке остались замечательные наблюдения в записной книжке. Очень занимательное и познавательное чтиво! (выписки в приложении).
1967 год. Посажен сквер длинной 1,5 километра на улице Ленина в поселке Юльевка, центральной усадьбе совхоза, простите, уже опытно-производственного хозяйства «Сулукольский». Площадь коктальского сада достигла 48 гектаров, а лесных полос – украшения степей – 47 гектаров.
Сооружаются австралийские загороженные пастбища для овец в юго-восточной части от Юльевки на красивом пологом склоне. Охраняет и пасет овец электропастух – через проволочные ограждения пропущен слабый ток, который и препятствует овцам покинуть огражденный участок.
По-австралийки организуется и технология стрижки овец – Сулуколь становится законодателем мод в овцеводстве – совершенно новые для страны технологии внедряются в кратчайшие сроки.
За изучением передового опыта едут специалисты из республик Союза.
В издательстве «Кайнар» выходит брошюра «Сулукольские овцы», авторы: Танько И.М. – директор совхоза «Сулукольский» и Попов И.Н. – кандидат сельскохозяйственных наук. Тираж – 3000 экземпляров.
В этом году Иван Михайлович поступает на 1 курс Кустанайского филиала Целиноградского сельскохозяйственного института. Студент – первокурсник автор серьезной научной работы!
Кровь зубров текла в его жилах, кровь гордых, непокорных, сильных и мудрых животных.
3.
Сады, скверы, парки, лесополосы, памятники – какое это имеет значение к производству зерна, мяса, шерсти? Как-будто никакого, на первый, поверхностный взгляд. А если поглубже, по-халиуллински-таньковски взглянуть на это?
Мудрый Правитель оценил созидательную деятельность директоров, близнецов по духу: «Созидая поистине великое, вы переродитесь. Оно не станет служить вам, оно заставит вас служить себе, и вам придется вырасти. Вы превзойдете самих себя. Невозможно стать великим зодчим, строя все жизнь балаганы».
Они и превзошли себя: Халиуллин А.Х. – самородок, 4 класса образования, директор крупнейшего овцесовхоза, депутат Верховных Советов СССР и Казахской ССР, член ЦК Компартии Казахстана; Танько И.М. – самородок, студент 1 курса, автор научных работ в области овцеводства, член Совета СЭВ (Совет Экономической Взаимопомощи) по овцеводству, директор крупнейшего племовцезавода, кавалер орденов Ленина и Октябрьской революции.
Они «созидая поистине великое, … переродились» и созданный их трудом и умом совхоз «заставил их служить себе», – директора-близнецы по духу, постоянно улучшали систему управления хозяйством, углубляли селекционно-племенную работу, совершенствовали своих людей: осветляя, добря и расширяя их души. Они не мыслили себе жизни вне своего хозяйства.
Директора-философы – Халиуллин и Танько знали: не хлебом единым сыт человек, все существенное воспринимает человек душой, а хлебом душу не накормишь.
«Хлеб наш насущный» – говорим мы, но душе нужно не насущное, а существенное – сады и парки, песни и танцы, памятники и дома культуры и еще чествование людей труда и дружеские посиделки – они растят душу, расширяют ее, добрят. А человеку с доброй душой все по плечу, любая работа. Именно души сулукольцев растили и лелеяли по-отцовски Халиуллин и Танько. И я воззвал:
«Мудрый Правитель! Рассуди их, правы ли они в своих мыслях и делах?»
Нахмурил брови Мудрый Правитель, сурово взглянув, сказал:
«Ты говоришь, скульпторы и гранильщики не сделают мой народ богаче? Неправда, разве многообразие занятий не богатство? Ведь кроме насущных трудов, есть еще и труды по взращиванию культуры.
Я веду. Я вождь. Я мастер. Я отвечаю за созидание. И зову всех других себе на помощь. Потому что я понял: вождь не тот, кто способен хранить ведомых; вождь – тот, кто с помощью ведомых способен сохранить себя. Я и только я – творец картины, собравшей воедино отары и дома, коз и горные кряжи, – картины, в которую мой народ влюбился, словно в юную богиню, раскрывшую ему на заре объятия, – картины, которой никто еще и никогда не видел. Моему народу полюбилось царство, созданное произволом моего творчества. Он полюбил его, а значит, полюбил и меня – зодчего. В статуе любят не глину, не бронзу, не мрамор, – душу ваятеля. Теперь мне хочется, чтобы народ чтил мое царство. Но чтить его он будет только после того, как напитает кровью собственного сердца. Принесет ему жертвы. Новое царство потребует от людей их плоти и крови, чтобы стать выражением их самих».