Гоблин. Племя

Пролог.

Мир Бессмертных.

Скала Вечности.

Зара сидел на скале Вечности, венчавшей собой гигантский горный хребет Мира Бессмертных.

Мысли его были одновременно в прошлом, в будущем и настоящем одновременно. Бессмертными считались только Практики, подчинившие своей Воле время, которое больше было не властно над ними. Таким был Зара. Нечто большее, чем человек. Уже не человек.

Глаза его сверлили одну точку на Древе Миров, выбитом на полу скалы. Древо было условностью: в реальности миры наслаивались один на другой практически вплотную, словно висящие в воздухе. И вот там, в самом низу, под схемой миров пульсировала черная точка. Она была в том мире, который не был изображен – в мире-тюрьме. Точкой, вызывающей беспокойство Зары, была Аномалия или Хаотическая частица, нарушающая порядок во Вселенной. Мир-тюрьма, в котором она появилась, был открыт для входа, но закрыт для выхода. Туда тысячелетиями отправляли провинившихся, ненужных, и тех, кого просто нельзя было убить.

– Учитель?

Зара вскинул глаза. На краю скалы стояли его ученики, склонившиеся в полупоклоне. Девушка и парень. Не самые сильные среди его учеников, но те, кто способен выполнить задание, и те, кем не жалко пожертвовать во имя высшей цели.

Зара щелкнул пальцами, и перед ним из ниоткуда возникла тусклая сфера, зависнув в воздухе.

– Сфера поиска, – объяснил он ученикам, – Тут энергетический след существа, которое вы должны…избавить от тягот смертной жизни.

Сфера спланировала на ладонь девушки.

– А вот там, – палец Зары указал на ту самую пульсирующую черным точку, на которую смотрел до прихода учеников, – находится само существо.

– Нижние миры, – констатировал Лин, парень.

– Верно. И вам нужен самый нижний мир. Его на этой схеме нет. Но он есть вот тут. – Перед Зарой возникла кожаная сумка, которую он протянул ученику, – Тут карты, дороги, пояснения – всё, что вам необходимо, чтобы добраться до этого мира.

– А кто цель? – спросила вдруг Тара, девушка.

– Цель – живое существо. Кто-то из нечеловеческой расы, судя по энергетике – гоблин. Точнее сказать невозможно.

– Это будет…взрослый..или ребенок? – спросил уже Лин.

– Существо только-только родилось.

Ученики удивленно вздохнули.

– Но к тому времени как вы окажетесь в тех мирах, пройдет не менее шести лет, а скорее всего и больше. Путь вам предстоит неблизкий.

– То есть когда мы окажемся там, этому гоблину будет лет шесть?

– С большой долей вероятности да. Возможно это похожая на них раса или полукровка, но вам об этом думать не стоит – вы никогда не ошибетесь, потому что сфера поиска укажет вам на это существо, и едва она его почувствует, то сама его уничтожит. Ваша задача – доставить сферу к цели. Это всё.

– Но если….сфера…не справится? – уточнила Тара.

– Тогда вы закончите дело. Всё предельно просто.

На мгновение ученики оцепенели в молчании. С бессмертными не спорят, их задания выполняют, и, увы, эти задания всегда заканчивались чьей-то смертью.

– Конечно, учитель, – склонились они одновременно через пару секунд.

– Итак, – продолжил Зара, – поскольку я вижу в ваших глазах немой вопрос: зачем убивать это дитя? – то я объясню. Хаотическая частица, едва мы ее убиваем, ищет себе новое воплощение, и потом мы снова это воплощение убиваем, потому что нельзя дать ей повзрослеть и осознать себя и свои безграничные способности. Она одним своим существованием нарушает миропорядок и обладает способностью влиять на “предопределение” смертных вокруг себя, пусть и не осознает этого. Любое ее действие может иметь лавинообразные последствия. В этот раз всё осложняется тем, что частица появилась так далеко – в одном из самых нижних миров.

Зара умолк, пронзив взглядом обоих учеников.

– Учитель, – всё же спросила Тара, – вы сказали, что частица нарушает миропорядок, и что любое ее действие может иметь лавинообразные последствия, но мне непонятно что это значит.

– Боюсь, на объяснения времени нет, да и знание этого вам никак не поможет. Сосредоточьтесь на самом задании, а не на его причинах. Поверьте, вам придется нелегко, потому что задание на самом деле сложное. И сложность его заключается вот в чем: некоторые из Нижних миров, – как раз в такой вы отправляетесь, – накладывают серьезные ограничения на силу Пришлых, а это значит, что ваша сила будет значительно уменьшена.

– Насколько сильно мы ослабнем? – спросила Тара.

– Думаю…примерно вполовину, – соврал Зара глазом не моргнув. Он понимал: если бы ученики знали, что у них останется едва ли четверть их мощи, то перепугались бы, а этого он точно не хотел – так что пусть лучше пребывают в неведении.

Несколько секунд ученики мысленно представляли себе, насколько станут слабее и это им совсем не понравилось.

– Что ж, у тебя, Лин, есть все необходимые записи, у тебя, Тара, – сфера, так что отправляйтесь в путь.

Зара хлопнул в ладоши и учеников буквально сдуло со скалы и он остался в одиночестве на скале.

Несколько минут он не двигался, а потом поднялся на верхушку скалы, в шаге от которой начинался черневший мягкой тьмой Космос. Пространство, гибельное даже для Бессмертных.

Отправив учеников на вечное заточение в мир-тюрьму, из которого они, выполнив задание, не вырвутся, он немного успокоился. Он обманул учеников о причинах устранения цели, потому что на самом деле он и сам во всей полноте не знал, почему Бессмертные раз за разом устраняют воплощение Хаотической частицы. Ему эту обязанность передал его учитель, а ему – его, и так уходило вглубь тысячелетий.

Значит, в этот раз гоблин? – мелькнула у него мысль.

Глава 1

Закрытый мир Тарахар. Южные Пределы

Черные хребты.

Подземье

Зур”дах сидел на небольшом скалистом выступе прямо над туннелем-выходом из родной пещеры. Острые камни немилосердно впивались в его зад, поэтому он не мог долго усидеть на одном месте и постоянно вертелся.

Главное – не грохнуться вниз.

Уступ был небольшой, соскользнешь – и полетишь с высоты сорока локтей, так и убиться можно, никакая знахарка костей не соберет.

Бам!

Гоблиненок шлепнул себя по спине, убивая кусак, мелких жужжащих жучков.

– Гребаные кусаки! Чтоб вы поздыхали, – зло и тихо процедил он. Вся его спина была в трупиках убитых тварей, но новых кусак это ни капли не пугало, они с самоубийственным напором продолжали садиться на него и жалить. И сейчас сотни крошечных точек после подобных «укусов» нещадно чесались. Зур”дах резко поднял голову. Длинные уши встопорщились, чутко прислушиваясь к происходящему. Сверху доносился знакомый противный писк и возня, но непроглядная дымка от испарений и дыма костров скрывала своды пещеры и бурлящую там жизнь. Тшарки! Маленькие и наглые летающие ящерицы, похоже, как обычно дрались: самцы выясняли кто сильнее, а самки раззадоривали их. Через десяток секунд вниз свалилась тушка проигравшего самца.– Так тебе и надо, – хмыкнул Зур”дах. Летающие мрази, так он их называл, любили нападать на детей и очень больно кусать, причем атаковали тшарки всегда стаями и неожиданно. Взгляд гоблиненка опустился вниз, к тоннелю, ведущему из подземелий в пещеру .

– Да когда они уже вернутся? – недовольно пробормотал он.

Вот уже несколько часов гоблиненок ждал Охотников, а те всё не появлялись. Интересовали его, конечно же, не сами Охотники, а добыча, которую они будут тащить.

Интересно, каких тварей они наубивали? Может камнекраба притащат, давно не их не убивали, и, может, клешню выбросят?

Добыча Охотников распределялась только между ними, никому другому в племени она не доставалась, поэтому увидеть ее Зур”дах мог только в тот момент, когда они возвращались в пещеру.

Правда, он уже несколько раз за сегодня успел пожалеть, что решил их ждать. Искусанное насекомыми тело, пожалуй, не стоило никакой добычи, но любопытство пересиливало.

– Малец, не надоело тебе там торчать? – крикнул ему один из гоблинов-стражей, которые сидели у выхода из тоннеля и играли в кости. Опасности оттуда никто никогда не ждал – охотники всегда хорошо зачищали окрестности пещеры и максимум, кто мог сюда добежать из тоннеля – какая-нибудь мелкая тварь.

Надоело.

Однако вслух он ничего не ответил.

Зур”дах взглянул на родную пещеру, где подобных выходов-тоннелей было с полсотни, не меньше. И везде дежурило от двух до четырех Стражей. Именно для того, чтобы такие как он и другие дети не разбрелись по тоннелям, в которых и небольшие твари могли стать для ребенка проблемой. Одним взглядом окинуть пещеру было невозможно: другой конец терялся вдали, скрытый смесью вечного дыма и тумана. Тысячи жилищ племени были разбросаны по пещере где-то теснее, где-то свободнее. Сделаны они были по большей части из шкур, сухих растений, камней, а под многими из них были небольшие подземные пещерки, в которых либо спали, либо хранили вещи и пищу. С высоты же Зур”даха было видно, что все жилища расположены определенным образом и формируют круги, которые и разделяли племя на касты. Единственным пустым и незаселенным местом в пещере был центр – площадь, под которой лежало тело Предка. Это было самое холодное место пещеры. Пол там в прямом смысле промораживало льдом.

Ладно, – подумал Зур”дах, – пора слезать вниз.

Только он приготовился к этому, как раздался голос:

– Эй, мелкий засранец!

Твою мать!

К кому обращается старый Драмар, а это был именно старый гоблин, догадаться было нетрудно. Других гоблинят вокруг не было. Только Зур”дах. Он осторожно выглянул из-за выступа. Слезать резко перехотелось.

Драмар пристально смотрел на него, а если он так смотрел, то это означало только одно: он хочет впрячь ребенка в очередную работенку.

– Слазь-слазь, засранец! Займешься делом! Нечего там прохлаждаться. – старик опирался на свой посох-клешню и ждал.

Вот проклятье! Сам залазь, я подожду.

Старик небось собирался заставить его опять светильники подпитывать.

– Неа… – лениво протянул он в ответ старику и сразу спрятался за выступ.

Вернее, попытался.

В ту же секунду ему в голову прилетел камешек. Причем весьма чувствительно.

– Ай!

– Не дури, щенок! Или следующие полетят сильнее. Сказал “слазь” – значит, слазь. Прятаться вздумал, да если не слезешь, я сам взберусь наверх и скину тебя оттуда.

Стражи, прекратившие игру в кости, хохотнули.

Драмар решил подстегнуть мальца и швырнул целую горсть подобранных с пола камешков. Три попали в Зур”даха.

– Да слажу я! – крикнул он обреченно, – Хватит бросаться, старик.

– То-то же. Так бы сразу.

Гоблиненок уцепился за знакомые выступы на скале и начал слазить, даже не глядя, куда ставить руку или ногу. Он столько раз это делал, что справился бы и с закрытыми глазами.

Места от бросков старика всё еще пульсировали легкой болью.

Меткий старик, – зло подумал Зур”дах.

Через десяток секунд он оказался прямо над стариком. Возникло стойкое и непреодолимое желание плюнуть в того. Драмар как раз начал что-то рассказывать Стражам.

Плюх.

Мимо! – разочарованно подумал Зур”дах и спрыгнул.

Повезло, что старик не заметил плевка, а то мог бы и накостылять. Этот мог.

Стражи ухмыльнулись. Они-то всё видели. Но промолчали.

– Так-так… – Драмар обернулся к мальчишке и вперился в него взглядом. Недовольным. Впрочем, довольным Драмар бывал редко. Согнутый в три погибели, он всё равно был выше любого молодого Стража. А уже гоблиненка и подавно. Тот не доставал ему даже до пояса.

– Ну? Чего хотел? – мальчишка нагло смотрел в глаза старику, одновременно размышляя о том, успеет ли удрать от него – или нет?

– Так… – Драмар почесал голову и нахмурился, пытаясь вспомнить, что за гоблиненок перед ним. – Дырявая моя голова! Тьфу! Как тебя зовут, засранец? Помнил же совсем недавно…Имя у тебя такое…

– Зур”дах, – тут же ответил гоблиненок, еще раз оглянувшись вокруг и ища пути к бегству: слева стражники, справа – Драмар. Можно вперед рвануть, только так есть хоть какие-то шансы избежать работы.

– Точно! – стукнул старый гоблин посохом-клешней об пол. – Вспомнил! Личико у тебя в мать. Не мужское… Не мужское… Но ничего…Я б тебе его подправил: пару шрамов там, пару тут, и всё…Красавцем будешь!

– Я б с его матерью позабавился. – хохотнул один из Стражей.

– Ага, —хмыкнул второй, – А потом бы с тобой Ксорх позабавился. Да так, что мать родная не узнала бы.

Зур”дах аж скрипнул зубами от злости после слов про его мать и выдавил старику:

– Знаете, мне и с таким лицом неплохо.

Да, лицом он был полностью в мать: скуластый, коротконосый, с большими глазами. Айра, его мать, была самой красивой женщиной племени. Казалось бы, откуда среди обычно грубых на лицо гоблинов взяться красавице? Однако природа иногда делала самые неожиданные выверты.

– Ладно, – шмякнул об пол посохом Драмар. – Хватит болтать, бери корзину и шуруй за мной. Что делать, ты и так знаешь. Не маленький уже. Седьмой год пошел.

Зур”дах вздохнул. Посох Драмара, увенчанный здоровой клешней камнекраба, угрожающе клацнул и гоблиненку пришлось схватить тяжелую корзину, наполненную кормовой смесью. Размером она была ему по пояс.

Да пошел он! – вдруг подумал Зур”дах, ощутив всю тяжесть корзины. – Не хочу ему сегодня помогать.

Он тут же попытался рвануть в сторону от старика что было мочи.

Клац!

Мир вокруг пошел кувырком и Зур”дах очутился на полу, глотая ртом каменную пыль.

– Старый гад… – выдавил мальчишка.

Стражи захохотали.

Уроды!

– Старый, но быстрый. – довольно ответил Драмар, – Ты куда бежать вздумал? Ну-ка взял корзину в руки – и за мной. В следующий раз буду бить по-серьезному. Ишь ты, шустрый какой…

Зур”дах расцепил клешню камнекраба, которая держала его за лодыжку и поднялся, отряхиваясь от каменной пыли.

Корзину пришлось схватить обеими руками – она оказалась для него чертовски тяжелой. Старику может с ней и нормально ходить, а он с такой точно далеко не убежит.

Пыхтя и напрягаясь изо всех сил, гоблиненок потащил ее вперед. Уже через минуту пот заливал глаза, а руки горели от непомерного веса. Драмар же шел сзади и что-то бормотал себе под нос.А через пару минут совершенно неожиданно дал затрещину мальчишке и забрал корзину.

– Давай, немощь вялая. Мы так никогда не дойдем до светильников. Сам понесу. Только пообещай, что драпать не будешь.

Зур”дах кивнул, с облегчением потирая руки.

– Вслух скажи.

– Обещаю…– выдавил мальчишка.

– Хорошо.

Несмотря на обещание, он попытался осторожно, по полушажку отдаляться от старика. Но тот был сегодня необычайно бдителен.

Клац!

Гоблиненок снова полетел на пол.

– Что-то мало веры твоим обещаниям, сопляк.

– Да я ничего… – начал оправдываться Зур”дах, поднявшись.

– Несешь. Корзину. Обманщик. – Отчеканил Драмар и стал.

Зур”дах сплюнул и снова попытался рвануть вбок.

С тем же результатом.

Да как он успел? – ошеломленно подумал гоблиненок, когда клешня вновь цапнула его за ногу и он упал. — Он же старая немощь!

– Успокоился? – по-старчески довольно хохотнул Драмар, – Теперь давай за дело, беглец. От моей клешни еще никто не убегал.

Зур”дах встал и нехотя потащил корзину. Теперь они снова шли медленно: справа начали появляться редкие жилища, представляющие собой незамысловатые конструкции – в основном натянутые на кости шкуры животных или просто части брони огромных насекомых, сложенные треугольником или квадратом. Немного пройдя вдоль жилищ, они отдалились к стене. Мысли о побеге уже успели испариться из головы Зур”даха и он просто пыхтел, с трудом волоча тяжелую корзину.

– Вот мы и на месте, – сказал Драмар.

Гоблиненок тут же грохнул корзину на пол и с удовольствием остановился перед стеной, разминая горящие от напряжения руки. Наверху, на высоте пятнадцати локтей, шли так называемые светильники – выдолбленные в камне углубления, где жили рои светлячков. Собственно, подкармливать их они и собирались. Чем голоднее были светляки, тем тусклее светились, а тот светильник, возле которого они остановились, уже почти потух. Самое время подкинуть корма.

Никакой лестницы на высоту пятнадцати локтей не предполагалось: по такой неровной стене, с выемками, сколами и трещинами, взобрался бы любой гоблин, от мала до велика.

Старый гоблин, тем временем, взял мешочек на веревке, наполнил его кормом и бросил Зур”даху.

– Полезай давай.

Гоблиненок повесил мешочек на шею и подошел к стене. Взбирался он по ней уже десятки раз. Сейчас, правда, руки были уставшие после переноса корзины и это будет сложнее. Осторожно минуя светящийся мох голубого и фиолетового цвета, Зур”дах начал подниматься.Плавно и легко.

Интересно, а Драмар может подняться на такую высоту? Или уже всё, одряхлел?

Через секунду он сам себе ответил:

Нет, точно не может – если бы мог, то сам бы и лазил сюда.

Голова Зур”даха тем временем поравнялась с нишей, где сонно ворушились светляки. Уши тут же уловили монотонный гул сотен насекомых, облепивших нишу. Держась одной рукой за стену, второй он бросил горсть корма внутрь.

– Жрачка пришла. Налетайте.

Следом за первой горстью внутрь отправилось еще пять, и мешочек практически опустел.

Жужжание светлячков с каждым мгновением усиливалось, и едва они распробовали еду, как дружно вспыхнули таким ярким светом, что Зур”даху пришлось невольно прикрыть глаза. Ему, как любому гоблину, яркий свет был непривычен. Даже костры гоблинов скорее тлели, нежели ярко горели.

– Бывайте, обжоры, – кинул Зур”дах светлячкам, спускаясь. Обычно одной кормежки хватало этим насекомым на неделю.

Спрыгнув, он оценил результат работы: выемка светильника теперь отбрасывала свет на пару десятков шагов вокруг.

– Че стал? Дальше пошли. Другие тоже жрать хотят, – кинул ему Драмар, указав на следующий светильник.

Опять нести корзину!

Впрочем, он ошибся. В этот раз корзину понес старик, наверное, сжалившись над мальцом – а может просто понял, что с такими темпами работа затянется надолго.

Через два десятка шагов их ждал новый светильник, а Зур”даха – новое взбирание по стене.

Не увижу я сегодня ни Охотников, ни их добычи, – с грустью осознал Зур”дах, заполняя очередной светильник едой.

Смысла подобной работы, – поддержания жизнеспособности светильников, – он не понимал. Свет они, конечно, давали, но в целом он гоблинам был не нужен – они и так всё прекрасно видели.

Но зачем-то их когда-то сделали?

В итоге он решил, что старику просто делать нечего – вот он и создает кормовую смесь и заставляет детей ему помогать.

Конечно же, ни один ребенок не согласился бы помогать просто так. Нет, каждый из них знал – Драмар в долгу не останется: у него всегда было достойное вознаграждение. Вот и сейчас, как бы случайно, он после десятого светильника показал Зур”даху ладонь, по которой ползало что-то черное и жирное.

– Угольница! – довольно воскликнул Зур”дах.

Редкое и полезное насекомое. Размером с большой палец, жирная, откормленная, лоснящаяся переливами черно-фиолетового. Одним словом – красота.

В отличие от детей, Драмар частенько покидал пределы пещеры и приносил с собой редких и часто опасных насекомых. Такими обладать хотело много детей. Самых уникальных малышня стравливала между собой, а победителей держала у себя как талисманы.

Драмар тут же понял, что мальчишка куплен с потрохами и победно ухмыльнулся.

– Ну видишь! Немного работы за такую большую угольницу – стоит того.

Вот это красавица! – мысленно восхитился Зур”дах, наблюдая за ней.

Такой угольницей можно было прыснуть кому-то в лицо целое облако черной субстанции, от которой сразу начинались непрекращающиеся чихи, а глаза безостановочно и больно слезились. Просто идеальное насекомое для драки, где врагов больше или соперник сильнее. Да и для других проделок приспособить ее можно.

– Насмотрелся? За работу. Как закончишь – она твоя. – Драмар спрятал угольницу в складки своих обмоток.

– Ну ладно… – вздохнул Зур”дах.

Больше часа прошло, прежде чем корзина с кормом полностью опустела.

– Ладно, малец, я пойду заполнять корзину, а ты оставайся тут. Тебе всё равно делать нечего. Скоро буду.

Зур”дах кивнул и уселся под стеной.

Хитрый старик: угольницу-то пока не отдал – придется ждать.

Драмар же не спеша ковылял прочь, по направлению к жилищам племени. Зур”дах совсем недолго провожал его взглядом – до тех пор, пока гоблин не дошел до проторенных в камне лапами ящеров дорог.

Туда и обратно путь у старика займет не менее получаса, – подсчитал в уме Зур”дах. – А может и весь час, если он будет так медленно плестись.

Сидеть было откровенно скучно, поэтому гоблиненок встал и начал бродить вдоль стены.

Может, попадется какое интересное насекомое? А то скучно…

Однако кроме светляков никого не было. Зур”дах залез и поймал одного. Давно у него не было светляков. Наигравшись с ним, он спрятал его в складку одежды и зафиксировал насекомое острой костяшкой. Получился своеобразный закрытый кармашек. Собственно, костяшек в одежде он носил много – как раз для таких случаев, когда попадется насекомое и нужно его надежно зафиксировать. Не всегда руки свободные…

Пригодится, – подумал он, погладив через ткань жука.

Он отошел от стены и направился к дороге, ведущей к разбросанным на окраинах жилищам изгоев. Именно туда и пошел Драмар. Там жили все те, кто был не способен приносить пользу племени в силу старости, болезней или увечий. Туда он ходил редко: хоть он и его мать занимали одно из низших положений в племени, изгоями в буквальном смысле они не были.

Зур”дах колупнул ножкой колею дороги, подняв облачко пыли и сора, которое через мгновение улеглось обратно. Обуви гоблины не носили: кожа ступней у них огрубела достаточно, чтобы не чувствовать неудобств при ходьбе. Ноги его давно были все в пыли и грязи, но это было привычное состояние для любого гоблина. Вода, конечно, в племени была. Неподалеку, в небольшой пещере, был источник, но использовалась та вода лишь для питья и самых первостепенных нужд, в которые омовение не входило.

Немного порывшись среди камней, в изобилии разбросанных в этой части пещеры, Зур”дах нашел черный камешек. Уголек.

Подходит.

Таким камешком можно было чертить на полу линии и пытаться рисовать, чем Зур”дах и любил заниматься.

Усевшись поближе к стене, он расчистил место под рисунок и задумался – что же нарисовать? Поискав взглядом подходящие объекты, он вдруг наткнулся на грязно-серую ящерицу, выползшую на камень возле стены. Она была шагах в двадцати от него.

Ее и порисую, – решил Зур”дах.

Рука с камешком сразу начала выводить линии и округлости на полу. Глаз всё это сверял с реальностью, и вскоре линии и черточки сложились в узнаваемый силуэт ящерицы. Такие изображения у него получались, а вот что-то посложнее, к примеру попытка изобразить лицо конкретного гоблина, всегда заканчивалась неудачей.

На одной изображенной ящерице он не остановился. Первой попыткой он остался недоволен и продолжил делать новые наброски. К его радости, ящерица все еще не двигалась, позволяя спокойно себя срисовывать.

За рисованием Зур”дах позабыл и об окружающем мире. Рисуя, он погружался в свой мир, где просто не существовало никаких посторонних шумов и раздражителей. Проводил линии, точки, стирал пальцем неудачное и продолжал дальше – попытка за попыткой, набросок за наброском. Скоро пространство вокруг него было испещрено маленькими и всё еще немного неуклюжими изображениями ящериц.

Увлеченный рисованием, он не заметил опасности. А когда ухо рефлекторно дернулось, обнаружив посторонние шумы, было уже слишком поздно.

Вскинув голову, Зур”дах увидел, что его окружают с трех сторон и это не предвещало ничего хорошего, потому что он знал каждого из гоблинят.

– Вот дерьмо… – вырвалось у него и он вскочил.

– А кто это тут сидит? – ухмыльнулся Саркх, показав пасть, полную маленьких и острых клыков.

Справа выходил Саркх, а с другой стороны – Тарк. Последнюю возможность сбежать отрезал Инмар, загородив небольшой свободный кусочек пространства. Позади же, у дороги, Зур”дах неожиданно для себя обнаружил отдельно стоящую и наблюдающую Кайру – единственную девочку в компании трех мальчишек.

За эти несколько мгновений гоблиненок сотню раз успел пожалеть, что так беспечно сел рисовать тут, совсем позабыв о том, что эта троица может его искать. Однако и шанс, что он встретит их на окраинах изгоев, был ничтожно мал.

Неужели следили?

Да нет, – подумал Зур”дах, – Просто совпадение.

Саркх подходил не спеша, вразвалочку – зная, что всегда успеет перехватить мальчишку. Он был быстрее Зур”даха и намного сильнее – они оба это знали.

Может, обойдется?

Бежать – значит точно начать драку. Его мигом повалят и будут бить. Значит, надо подождать и узнать, чего Саркх хочет.

Просто так драку он ведь не начнет? Или начнет?

Глава 2

Зур”дах стоял с огрызком уголька в руках, не решив что делать.

Саркх уже поравнялся с гоблиненком и, заметив рисунки, начал прохаживаться вдоль них. Оценивая, наблюдая.

– Так-так…Что это у нас тут?

Его нога затерла пару рисунков, как бы случайно.

– Кажется, теперь даже лучше, – довольно заметил Саркх, – Всё равно на ящерицу не больно похоже.

Внутри Зур”даха вскипала злость. Он знал, что тот его специально провоцирует, чтобы он сорвался. Да, рисунки пока еще были далеки от совершенства, но это вовсе не значило, что их можно просто так стирать!

Успокойся, он этого и ждет.

Зур”дах спросил, цедя сквозь зубы:

– Что ты хочешь? Что тебе надо от меня?

Саркх смерил его взглядом, в котором легко читалась открытая ненависть и одновременно презрение.

– Я? – мрачно переспросил он, сделал шаг вперед и замер.

Следующие несколько секунд глаза Саркха перебегали с одной части тела Зур”даха на другую, словно выбирая, куда именно ударить.

Перед ударом на его лице отразилась легкая, едва заметная улыбка. Улыбка превосходства. Он знал, что Зур”дах никак не успеет увернуться.

Бам!

Вспышка боли – и Зур”даха от удара швырнуло назад, словно мощным тараном заехали прямо в грудь. На миг он ощутил невесомость короткого полета, а потом – боль жесткого приземления. Из легких вышибло весь воздух и он начал задыхаться.

– Хах..хах…хах….

Зур”дах перекатился на бок и сплюнул кровь.

Больно…Очень больно…

Кашляя и отплевываясь, он попытался подняться.

Выдержал, – с неожиданной внутренней гордостью подумал он.

А затем запоздало пришла еще большая боль и его скрутило. Перед глазами стояла мигающая тьма, а рот судорожно пытался вдохнуть воздух.

Дерьмо! Дышать…Надо дышать… – бешено билась в голове мысль.

Ушло с десяток мгновений, прежде чем в глазах прояснилось и он смог встать. Пошатываясь.

Этот урод бил в полную силу! – понял гоблиненок. – Ни капли не сдерживался! Он что, убить меня хотел?

Встав, Зур”дах громко и с ощутимым усилием выдохнул. Глаза слезились, но это было не важно.

Он поднялся.

Впрочем, сделать полноценный шаг-другой, он пока не мог.

Теперь в его глазах горела такая же ненависть, как и у Саркха. Он ее прятал, но сейчас она показалась, заставив непроизвольно оскалить рот.

– Урод, – выплюнул Зур”дах.

И моментально получил второй удар. Правда, в разы слабее первого. Видимо, Саркх понял, что с первым ударом немного перестарался.

От удара тело гоблиненка развернуло в пол оборота, а щеку обожгло огнем, но он устоял на ногах. Пустяковая боль, по сравнению с первым ударом.

Зур”дах снова сплюнул кровь.

Никаких шансов у него против Саркха не было и не могло быть. Он даже дотронуться не успел бы до него. Скорости не хватит. Это было совершенно нормально. Во-первых, тот был старше почти на два года и выше на целую голову; а во-вторых…Во-вторых, Саркх был сыном Охотника. И уже одним этим всё сказано.

В его крови текла примесь крови насекомых, которая меняла свойства его тела: делала быстрее, сильнее, выносливее.Он уже в возрасте девяти лет был сильнее любого взрослого гоблина. Да что там говорить, даже тройка стражей бы с ним не справилась. Впрочем, они бы и не пытались.

Ну а в-третьих, – он прошел целых три Поглощения. А после каждого Поглощения Ядра способности тела, полученные от насекомых, усиливались. Какие именно это были способности, и были ли они в действительности – Зур”дах не знал; это могли знать только внутри Семей, но никак не такие, как он.

На ладони Саркха виднелось нечто похожее на татуировку: черные линии, отдаленно напоминающие Скорпа, – противное насекомое, с мощными клешнями и длинным хвостом с кончиком, похожим на коготь. Внутри силуэта скорпа размещалась точка с тремя кольцами по окружности, – после каждого поглощения ядра появлялось новое кольцо.

Зур”дах с долей зависти смотрел на этот знак. Знак Охотника. Пропасть между простым гоблином и такими, как Саркх была непреодолима. Это была пропасть в силе.

– Куда смотришь? Аааа… – Саркх довольно протянул, увидев, куда устремлен взгляд Зур”даха, и повернул ладонь так, чтобы было лучше видно.

– Нравится? Завидуй, урод! У тебя такой никогда не будет. Будешь подыхать со своей мамашей в дерьме изгоев. Тьфу!

Плевок полетел в лицо гоблиненка. И увернуться он не успел.

Зур”дах дернул головой и пошатнулся. Понемногу боль отступала, но нужно было каким-то немыслимым образом удержаться от того, чтобы не наговорить гадостей в ответ. Иначе…Иначе он опять получит.

Гоблиненок потрогал грудь.

Болит!

Никаких сомнений в том, что на месте удара останется огромный синий след у него не было. Не в первый раз ему прилетали такие удары от Саркха.

– Плачешь? – всматриваясь в его лицо насмешливо поинтересовался Саркх, и довольно засмеялся. – Не сдерживайся, маленькая девочка. Хнычь-хнычь.

Инмар и Тарк подхватили его смех. Оба были будущими Охотниками и уже как и Саркх прошли свои первые ритуалы Поглощения.

Кайра, прищурив глаза, смотрела.

– Сука… – зло выдавил Зур”дах, понимавший, что ситуация хуже некуда.

В гоблинском племени существовало всего четыре рода Охотников, и в каждом из них текла Кровь разных насекомых, полученных из Ядер. У Саркха, как у всей его семьи – кровь скорпов, у Тарка – кровь камнеедов, червеподобных существ, обладающих невероятной крепостью тела, а Инмар, самый слабый, – обладал кровью жуков-могильщиков, поэтому и бегал он обычно на побегушках у Саркха. Несмотря на принадлежность к Охотникам, его семья среди них считалась самой слабой.

А Кайра…Взгляд снова наткнулся на нее. Она была из семьи Охотников и тоже поглотила успешно одно ядро. Силуэт камнекраба на ладони ясно говорил об этом. Она всегда присоединялась к компании Саркха, но обычно больше наблюдала, чем принимала участие в их забавах.

Смотрит, дерьмо, она смотрит…

Зур”дах утер кровь с губ. Вот это-то и было обиднее всего, – каждый раз когда над ним издевался Саркх, или бил, – Кайра смотрела. А она ведь ему нравилась. Очень. Почти год назад он подарил ей одно из своих любимых насекомых, заработанных у Драмара – зеленую сороконожку. Зур”дах ее неплохо выдрессировал и она даже каким-то немыслимым образом слушалась простеньких команд. Кайра тогда молча приняла многоножку, повертела в руках и кивнула, так ничего и не сказав. Правда, потом Зур”дах увидел улыбку на ее лице, когда она отвернулась – и ему этого было достаточно. Сделать ей приятно.

Саркх рванул на себя Зур”даха, встряхнув как пушинку. Через секунду он буквально приподнял его над землей на целую ладонь, схватив за шею. Для этого ему пришлось напрячь свои силы, но гоблиненка он удерживал, несмотря на попытки того вырваться и достать ногами до пола.

В глазах резко потемнело и он отчаянно попытался оторвать ладонь Сарха от себя.

Тварь!

– От…от..п….у…кха.кха.

– Ой…не могу разобрать что ты там говоришь, – ухмыльнулся Саркх, – Повтори.

– От…

В то же мгновение Саркх наклонился к его уху и злобно прошипел:

– Ты же знаешь, за что я тебя бью, урод? Знаешь-знаешь…Вижу, что знаешь…За дело. Напоминаю! Каждый раз, когда мой отец будет у твоей матери шлюхи, – ты будешь получать, и получать сильно. И это только начало, ублюдок! Каждый! Раз! – почти выплюнул последние слова он ему в ухо.

– А теперь, – резко отпустив шею Зур”даха сказал он остальным, – давайте подправим ему личико так, чтобы оно напоминало мужское. Он еще скажет нам потом спасибо. Шрамы – это гордость.

Зур”дах грохнулся и с трудом разлепил глаза. Воздуха не хватало, но наконец он задышал. Слёзы текли безостановочно, а мир вокруг кружился, подернувшись полупрозрачной плёнкой.

– Кха…кха…кха…

Кажется он сплюнул кровь. Внутри вскипала обида на незаслуженные побои и собственную беспомощность.

Почему за мать должны бить его? Почему из-за отца Сарха всё равно должны бить его? Виноваты взрослые, а бьют его!

Где гребаная справедливость?!

Я же ничего не сделал! Вообще ничего!

За что, за что!? – Он до боли долбанул кулаком по полу и рывком поднялся.

Надо было пойти с Драмаром, тогда бы этого не случилось. Идиот! Идиот! Сам виноват.

Взглянув на собственную кровь, брызги зеленовато-синего цвета, он резко успокоился.

Всё нормально. Успокойся! Не в первый раз.

Зур”дах часто задышал, и это как будто бы помогло прояснить мозг.

А почему я, собственно, не попытался бежать?…-мелькнула мысль, – Может прокатило бы и он добежал бы до взрослых…?

Однако он тут же прогнал мысль. Так было не раз. Взрослые никогда и ничем не помогали. Для них это просто детская возня, в которую никакого смысла вмешиваться нет. Ведь никого же не убивают. Дерутся? Пусть дерутся.

Скользнув взглядом по трем окружившим его мальчишкам, он еще раз убедился, что убежать невозможно, и как-то зло смирился.

Ну! Пусть бьют! Это не страшно.

– Ну! Чего стали? Бить будете, уроды? А?

– Смотри, какой наглый, хмыкнул Саркх, и в ту же секунду неуловимым движением оказался за спиной гоблиненка, обхватив сзади. Жестко обхватив.

Дерьмо! Я не могу пошевелиться.

Попытка вырваться ни к чему не привела. Саркх был крупнее и легко держал брыкающегося мальчишку, крепко сжав руки.

– Даже не пытайся. Слабоват еще, – довольно проговорил он, – Инмар, Тарк! Давайте. Чего ждете?

Те топтались на месте в нерешительности. Обычно бил всех сам Саркх, а они были…на подхвате. И, как видел Зур”дах, особо бить его они не горели желанием.

– Давай, Инмар, сколько мне еще его держать? Ты что, совсем трусло? Ну? Быстро закончим с этим ублюдком и пойдем к изгоям. Поразвлекаемся.

Инмар всё же поддался на давление более сильного сверстника и подошел.

– Ладно, – выдохнул он.

– Не волнуйся, могильщик, я крепко держу. Выбирай, куда бить. Советую в нос, – ухмыльнулся Саркх.

Ярость внутри Зур”даха кипела, но сил не прибавляла. Совсем. А тут еще и Кайра подошла поближе, она оборачивалась, словно выглядывая кого-то, а в остальное время ее лицо выражало только одну эмоцию – скуку. Гоблиненок получил редкую возможность увидеть ее вблизи. Несмотря на крепкую, мальчишескую фигуру, всё же ей было только лет девять-десять, – ее лицо было приятным, даже милым – редкость для гоблинских женщин.

Бам!

Голова дернулась от мощного удара. Правый глаз горел.

– Хах..ха…ха…

– Я ж говорил в нос…Почему в глаз бил? Бей.

Зур”дах ощутил, как левый глаз с каждым мгновением всё больше закрывается, заплывает фингалом.

Второй удар был сильнее первого. В лице что-то громко хрустнуло. По лицу потекла обжигающе горячая кровь.

Больно.Сука…Ублюдский Саркх!

Зур”дах уже бы свалился на пол – так мощно ему приложили, но его крепко держали.

Бам. Бам.

Глаза уже не видели. Оба заплыли от ударов.

– Хватит, Инмар! Живого места не оставишь, Тарку не достанется.

Происходящего Зур”дах не видел. Просто инстинктивно понял, что бьет его уже Тарк.

Бам. Бам. Бам.

Били уже не по лицу.

– Кайра, теперь ты. А то что просто стоять и смотреть – неинтересно ведь! Давай!

Тарк закончил, и Зур”дах сплюнул кровь. Правый глаз, наконец, с усилием, но он смог открыть. И сразу стрельнуло болью.

Перед ним стояла Кайра. Однако теперь ее лицо и силуэт расплылись, превратившись в пятна.

Она же не будет бить? Да? Ведь не будет?

Он закрыл глаз, чтобы не видеть удара.

Удара не последовало.

– Стоять, сопляки! – раздался знакомый старческий голос. Прозвучал достаточно грозно для того, чтобы малышня замерла.

Драмар! Наконец-то он вернулся!

Полузакрытым глазом Зур”дах наблюдал за приближавшимся Драмаром.

– Ну-ка отпусти его, щенок, – сказал Драмар.

– Отстань, старик! – дерзко ответил ему Саркх, и на мгновение сам удивился резкости своего голоса. Несмотря ни на что, он понимал, что Драмар – Старший, а это совсем другая ситуация, чем бить Зур”даха.

Драмар осуждающе покачал головой.

Тарк, Инмар и Кайра сразу отскочили в разные стороны и стали наблюдать за тем, что будет дальше. Старика побаивались. И уж куда-куда – а лезть в драку со стариком никто из троицы бы не стал. Разве что Саркх.

Он сразу отпустил Зур”даха и тот повалился на пол. После побоев сил стоять просто не было. Гоблиненок кое-как отполз в сторону. Подальше от Саркха.

– Не хочешь по-хорошему, старик?

– Говно вытри, изо рта потекло, – хмыкнул Драмар и сделал шаг навстречу Саркху. Тот, похоже, попытался рвануть к старику но…забыл про посох-клешню. Которая тут же врезалась с силой в живот мальчишки.

Саркха снесло назад на два шага и он согнулся.

И Драмар тут же заехал ему своей ногой.

Саркх вскрикнул от боли и упал, сжавшись в комок.

У него что, такой сильный удар? – удивившись, думал Зур”дах. Сам удар был очень быстрый. Размытая линия. Неудивительно, что Саркх не успел среагировать.

– Повтори, что ты там сказал, сопляк? Плохо слышу, глуховат стал от старости, – прошипел, словно змея, Драмар.

Саркх в ответ что-то нечленораздельно промычал. Однако, Зур”дах всё же расслышал что-то про отца и про угрозы.

В ответ на это раздался лишь еще один удар.

И еще один стон боли Саркха.

Да! Получай, гнида вонючая! – мысленно возопил Зур”дах. Его чувство справедливости восторжествовало. На время он даже забыл о своих ранах и синяках.

Тем временем Драмар, улыбаясь, стоял над пытающимся подняться Саркхом. Клешня посоха крепко держала того за ногу, не давая вырваться.

– Старый урод, отпусти, я отцу расскажу, он – Главный Охотник.

– Ооооо… – приподнял мохнатые брови Драмар, – Ну если так…

В следующее мгновение грязная ступня Драмара опустилась на ногу Саркха.

Раздался громкий противный хруст.

Саркх завизжал, а потом тихо замычал от нахлынувшей волны боли и уткнулся в пол, собирая лицом пыль. Впрочем, тут ему дополнительно помог Драмар – он схватил клешней мальчишку за ногу и начал возить по полу, что-то приговаривая.

Через минуту он отпустил ногу Саркха.

– Беги, мелкий выродок, – кинул он Саркху, – Раз родители тебя не научили уважению старших, то это сделаю я. Надеюсь, этот урок ты запомнил.

Саркх, еле поднявшись и на каждом шагу подворачивая сломанную ногу, поковылял прочь. Пару раз он злобно оглянулся и что-то тихо пробурчал себе под нос. К мальчишке сразу подскочил Инмар, помогая идти, но Саркх лишь оттолкнул его в сторону.

Зур”дах поднялся. То, как легко старик справился с Саркхом, пусть пока ребенком, но будущим Охотником, внушало уважение.

Старик не так прост, – понял гоблиненок.

Да, силы у старика были – просто он умело делал вид, что уж совсем дряхл. Или не делал?

Потому что через мгновение Зур”дах заметил, что старик вмиг усох, сгорбился и пошел к гоблиненку, тяжело дыша.

– Да уж… бормотал Драмар, – Силы уже не те… Совсем ослабел.

Прикидывается? – мелькнула догадка, однако, приглядевшись к старику, когда тот оказался возле него, отказался от своей мысли. Старику действительно было…плоховато, будто этот короткий всплеск энергии и скорости забрал у него силы.

– Че там у тебя? Сильно побили? – Драмар повертел мальчишку вправо-влево, присматриваясь к ранам, – Терпимо. Ничего серьезного. Жить будешь. Тому идиоту, что тебя бил, досталось сильнее – еще не скоро забегает.

Драмар, довольный собой, подхватил мальчишку под локоть.

– Пошли.

По пути Зур”дах увидел брошенную корзину с рассыпанным кормом.

– Да, малец, – заметил взгляд гоблиненка Драмар, – пришлось побегать, чтобы успеть к тебе.

– А откуда вы…узнали, – хотел спросить Зур”дах, но старик оборвал его.

– Чуйка на такие вещи. И вообще – чего у тебя лицо кислое такое? Руки-ноги целы, остальное заживет.

Зур”дах попытался улыбнуться, но это вызвало вспышку боли.

– Ай…

–Да уж… Личико у тебя…– покачал головой Драмар, – ну ничего, сейчас доведем тебя до матери – она залечит тебе раны. У Айры ведь есть мази и травы?

Зур”дах кивнул. Айрой звали его мать, а по количеству трав и снадобий в жилище она превосходила всех остальных. Очень уж увлекалась Айра всем этим знахарством. Так что мазей, залечивающих раны, у нее хватало.

Гоблиненок взглянул на селение. Впереди были сотни жилищ изгоев. С такой скоростью идти до его дома им предстоит еще долго.

Вдруг в одежде что-то зашуршало.

Что это? – мелькнуло в голове Зур”даха.

А потом он вспомнил.

Светляк… Точно, я и забыл о нем. Живой.

****

Жук-светляк ощутил странное прикосновение к своему телу. Что-то большое и сильное схватило его. В ту секунду невидимый и безболезненный разряд тока прошиб всё его тело и изменил что-то внутри. Тело еще пару раз тряхнуло, а в сознании вспыхнул странный свет, на мгновение озаривший все его закоулки. Он ощутил странное беспокойство. А потом случилась беда.

Еще мгновение назад он был частью общей жизни роя своих собратьев и всем существом наслаждался жужжанием и сытостью после подкормки, а в следующую секунду кто-то дотронулся до него, и…схватил. Огромная рука схватила его и унесла из родного гнезда. Унесла от собратьев, вкусной еды, от родной стены. На жука резко дунуло холодным ветерком и на пару мгновений он увидел огромное пространство. Раньше он лишь изредка взлетал и кружился недалеко от роя, но сразу возвращался обратно, – открытый мир был страшен и полон опасностей.

Светляк бешено забил крылышками в бесплодной попытке вырваться из руки, но его лишь крепче сжали и он замер.

Однако в следующее мгновение его куда-то спрятали, в подвижную оболочку. Он не видел ничего и попытался засиять. Однако вокруг была какая-то…преграда. Он попытался ткнуться вбок, вверх, вниз, вверх – бесполезно. Ни прорваться, ни проскользнуть, ни протолкнуться через это не получалось.

Светлячок съежился и стал ждать. Стало страшно до ужаса, потому что с ним произошло что-то, чего не должно было происходить никогда. Нарушился привычный ход вещей. Привычный ход жизни. Повторяемый круг жизни, состоящий из запахов родного роя, еды, самок, коротких полетов и возвращения в родной рой. И этот цикл не должен был быть нарушен. Так было заложено природой этой пещеры.

Но светляка вырывали из круга жизни. Насильно.

Ему стало страшно, потому что существо, его схватившее, было громким. Звуки вокруг оглушали, хотелось вжаться поглубже во тьму и больше не слышать этого невыносимого грохота.

Глава 3

Ксорх, отец Саркха и Старший Охотник, а значит сильнейший в своем поколении, вместе с отрядом подчиненных ему Охотников возвращался в племя. Охота прошла удачно, но усталость давала о себе знать. Жутко хотелось отдохнуть, и его гнала вперед только мысль о ласках Айры, ради которых стоило поторопиться.

Позади плелись его вымотанные подчиненные – они-то ко всему прочему тащили туши убитых тварей. Последние дни выдались удачными на добычу.

Десяток минут пути – и они наконец вышли в пещеру. Справа сидели бездельники-стражи, а впереди расстилалась огромная, родная пещера.

– С удачной охотой, Ксорх, – один за другим буркнули стражи.

Он лишь махнул им рукой. Даже рот открывать было лень.

В ноздри сразу ударил гул и такой родной запах жизни большого племени: теплый, дымный и чуть-чуть вонючий. Однако, ощутить эту вонь можно было только после охоты в сырых и холодных тоннелях.

Уже не спеша, они шли к жилищам и на подходе к ним разделились: самые слабые понесли добычу в Хранилище, где должны были разделать и поделить её, а сильные…как и Ксорх, – отдыхать. Часть последних пошли в центр пещеры, где находились жилища Охотников – к своим семьям, а Ксорх и два охотника из рода Камнекрабов – к зурам.

Зурами назывались те самки гоблинов, которые спали с мужчинами за ту или иную плату.

Домой Ксорх возвращаться не хотел, там его ждала опостылевшая, разжиревшая после десятков родов жена, которая и до них привлекательностью не обладала, а теперь и вовсе стала брюзжащей бесформенной тушей для кормления. И, кроме отвращения, ничего в нем не вызывала. Но она была частью семьи, и была должна рожать, так что избавиться от нее не было никакой возможности. Как бы Ксорх не хотел. Старейшие не дадут.

Были вещи, которые изменить Ксорх не мог, – в том числе и навязанную собственной семьей жену, но…никто не мог запретить ему любить и желать другую.

Круг зур приближался, а с ним и Айра. Уже при мысли о ней, у него моментально наступало возбуждение, – самая красивая женщина племени. Да, она была зурой, но принадлежала ему одному. Посмел бы кто к ней приставать – быстро бы валялся на полу с переломанными руками-ногами.

Незаметно для себя, Охотник оказался перед большим жилищем из сложенных друг на друга огромных костей, накрытых шкурами. Всё это добыл сам Ксорх…для Айры.

На мгновение он замер перед входом, а затем шагнул внутрь. Его сразу обдало приятным и знакомым запахом расслабляющих трав.

Глазам предстала знакомая обстановка из множества набросанных друг на друга мохнатых шкур, парочки каменных столиков со снадобьями и напитками, и небольшого лаза в подземное жилище. Везде были развешаны пучки пахучих трав. Над костром вился дымок дурманящих трав, и уже через два вдоха Ксорх начал успокаиваться и расслабляться.

Однако взгляд приковывало одно – лежащее на шкурах обнаженное тело Айры, блестящее в отблесках костра. Она сразу повернула голову в сторону Охотника. Ее глаза, от дурманящего запаха благовоний, были слегка влажными, а зрачки – возбуждающе расширенными.

Она плавно поднялась и, медленно покачивая бедрами, пошла к Ксорху. Кроме многочисленных, позвякивающих украшений, на ней ничего не было. Сотни косичек с талисманами и костяшками качались при каждом шаге.

Ксорх медленно, не сводя с нее взгляда, снимал один за другим свои доспехи, сделанные из тела панцирного каменного краба. Надежные, но довольно тяжелые. Айра не спеша подошла к нему и помогла снять остатки этой неудобной брони. После чего приятно пахнущей тряпкой обтерла всё его тело.

Легкое, слегка неприятное пощипывание – и мазь начала действовать. Терпеть резко нахлынувшее Ксорх больше не мог: он развернул Айру лицом к себе, крепко обнял и повалил на мягкие шкуры.

Наконец-то, – подумал он, – Наконец-то…

****

Айра, мать Зур”даха, смотрела на лежащее среди шкур тело Ксорха. После того как тот излил всю свою страсть, то довольно уснул и теперь он был спокойный, удовлетворенный, а вот она – нет. Ее снедало беспокойство о будущем. Не своем – сына.

Вытянув руки над тлеющими углями костра, она грелась, подставляя то одну сторону, то другую. Тепло успокаивало ее, как и запах трав, поэтому в ее жилище всегда горел костер. Тяжелый, душный воздух внутри замедлял ее мысли и саму жизнь. Ее жилище было ее особым местом.

Но сегодня и это всё не могло отогнать тревогу. У зур обычно не было детей, лишь у Айры он был. Да и зурами становились не потому, что хотели, а потому, что не могли рожать, и дети, как у нее, были скорее исключением. Конечно, всегда существовал выбор: либо тяжелая работа, либо…это. Но, учитывая её красоту, Айра понимала – ее в любом случае использовали бы направо и налево. Вот только сейчас это был один Ксорх, а при другом исходе…сколько бы их было? Самцов. Так почему бы сразу не использовать то, что дано природой.

Да, у Айры был сын, но что такое один ребенок в ситуации, когда к зрелости большая часть их погибает от болячек или нелепых случайностей. Для племени этого было мало. Бесполезные самки не нужны. Завет предков один – рожай, пока можешь.

Айра почти не жалела о своем выборе, но чего она не ожидала, так это ненависти к себе. Ее ненавидели как обычные самки с множеством детей, так и другие зуры. Всем не давала покоя ее красота и то, что Ксорх ходил только к ней. Всегда. В то самое время как другим зурам приходилось принимать у себя далеко не один десяток мужчин за месяц. И это, естественно, они считали несправедливым.

Конечно, саму Айру никто не трогал, и пока что не смел трогать, все боялись вызывать на себя гнев Ксорха, но и это было лишь временной защитой. Всегда найдется отбитая и больная на голову, которой будет все равно, лишь бы расквасить лицо Айры. И она этого побаивалась, поэтому старалась особо не раздражать других зур.

А вот сын…На сыне отыгрывались при любой возможности, и тут она ничего не могла поделать.

Айра была слабой, хрупкой женщиной, гораздо более слабой, чем обычная гоблинша, – потому что к работе была непривычна, а телосложение ее всегда было изящным, с тонкими от рождения костями; потому и силы в ее теле почти не было.

А Ксорх, – она это и видела, и знала, – относился к ее сыну как к очень досадной, раздражающей помехе, которой лучше бы не было, что, в общем, было нормально – ведь это был не его сын, а просто чужой ребенок.

Бум!

Легкий гул от удара, раздавшийся во всех концах пещеры и вызвавший легкую вибрацию камня, разбудил Ксорха. Через мгновение вновь наступила тишина.

Удар сердца Предка. Раз в день. И так было всегда, сколько Айра себя помнила. С самого детства.

Охотник открыл глаза и довольно перевернулся на бок, просыпаясь. Звук биения сердца был для него привычен и нисколько не пугал.

– Эх…Пора…– пробормотал он, с неохотой поднимаясь.

– Надо поговорить, – сказала Айра.

– О чем?

– Об Испытании. Говорят, оно скоро.

Уже начало разговора не понравилось Ксорху, потому что он знал точно – речь обязательно зайдет об ее сыне.

– Ну скоро. Недели две. Тебе какая разница? Всё равно на волю жребия ничем не повлиять. Твоему малому либо повезет, либо… Либо нет. В прошлый раз повезло же.

Айра вздохнула:

– Два раза так не повезет.

– Кто знает…В любом случае, ни ты ни я не можем ничего сделать, поэтому я не понимаю, что ты хочешь от меня.

Лицо Айры нахмурилось, появились складки на лбу, переносице. Несколько мгновений она словно раздумывала, решалась на что-то, а потом вдруг выпалила:

– Мне нужно Ядро, Ксорх.

– Что?! – изумленно выдохнул он, – Ты с ума сошла?

– Я хочу чтобы он выжил на Испытании.

– Да он до него не доживет если примет ядро!

– Но если мой сын сумеет поглотить Ядро, ведь он сумеет пережить Испытание?

– Нет, – резко ответил Ксорх, – Об этом даже не думай, слышишь?

– Почему? – зло уставилась на него Айра, – Чем он хуже ваших детей, которых вы с малолетства пичкаете Ядрами, а?

– Ты просто не понимаешь, о чем говоришь. – резко помрачнел Ксорх.

– Тогда объясни. – потребовала Айра.

– Ты сама всё понимаешь, если не тупая, поэтому наши жены рожают столько детей, и поэтому так мало их остается в живых к взрослому возрасту. Шансы даже у нас невысокие. Это же очевидно. Выживает в один из пяти.

– Неправда, ведь вы им даете ядра по многу раз, сам говорил.

– Да, но это касается тех, кто прошел первое Поглощение. Первое Поглощение – самое опасное.

– На Испытании погибает всё равно гораздо больше детей.

– Я не закончил. В наших детях кровь потомственных Охотников, и их шансы изначально в разы выше чем у обычных детей, вроде твоего сына. Мне не жалко ядра – жалко твоего сына, который точно погибнет. Ядер всегда в избытке, и ты это знаешь.

На секунду Айра задумалась, а потом прищурив глаза ответила:

– И всё равно вы их гробите. И на Испытании гробите. Не обманывай меня. Вам плевать на детей, и на то, сколько их умирает. Не ври, что тебе жалко чью-то жизнь. Сколько детей погибает на Испытании? А? Каждый цикл.

– Испытание – необходимость. – даже не пытался оправдываться Ксорх.

– И я о том же. Если бы вам было надо, вы бы вдвое больше детей положили. Это же не ваши дети, а изгоев и прочих, подумаешь! Нарожают еще. Ведь в пещере и так места мало, да?

– Если бы надо было, положили бы вдвое больше.

– Как будто тебя волнуют дети изгоев, – хмыкнул Ксорх, нащупав слабое место. – Тебя волнует только твой Зур”дах.

– Запомнил, наконец, его имя.

– Хорошо, если шансы так малы как ты говоришь – то почему не дать мне это сраное Ядро? А? Я больше ничего не прошу. Только дай мне ядро. Дай ему шанс!

Ксорх застыл. Он задумался. Да, он сам виноват, сам многое рассказал о ядрах Айре, так что сказать, что это неправда уже не выйдет. Действительно, ядер всегда у Охотников было с запасом. Причем даже тех ядер, которые они никогда не будут использовать, – ядра убитых насекомых, кровь которых не подходила Четырем Семьям. Ему вот подходили лишь ядра скорпа, как и всей его семье – от прадеда до сына; все они, рождаясь, уже несли в себе частицу крови скорпа, и вмешивать туда иную кровь было смертельно опасно – слишком велик шанс отторжения. Ядра только одного вида усиливали уже имеющуюся кровь, повышая ее концентрацию в теле и улучшая его свойства: крепость, скорость, регенерацию.

Айра, тем временем, ждала. Ждала его решения и глаза ее аж пылали от ярости. Ксорх знал, что в таком состоянии с ней лучше не спорить. Он скрипнул зубами и начал натягивать обратно броню. Сам. Айра не помогала..

Пришел он сюда отдохнуть, расслабиться после недели Охоты, а получил лишь проблему на свою голову.

Но почему-то чем дольше он размышлял над просьбой Айры, тем меньше он хотел сказать решительное “нет”.

И почему-то всё еще просто не оборвал ее глупую идею сказав твердое и непоколебимое “нет”.

Однако всё же спросил, перед тем, как уйти:

– Как ты себе это представляешь, Айра? Что я просто возьму ядро и дам тебе, а ты потом запихнешь в рот своему сыну и будешь надеяться на чудо?

– Да, именно так я себе это и представляю.

– Ты достанешь? – прилетел ему в спину вопрос.

Ксорх не ответил. Он думал. Он еще не решил.

****

Дойдя до своего жилища, большого каменного круглого строения, сложенного из разноразмерных камней, Ксорх приостановился и лишь затем шагнул внутрь. Встретила его толстая, недовольная жена, еле вставшая с меховых подстилок на полу. Ее длинный нос сразу задергался, вынюхивая следы, запахи другой женщины на нем, и… конечно же, находил. Подобное скрыть невозможно.

Ксорху было всё равно.

Он скинул доспехи, чтобы поскорее освободиться от их тяжести, и облегченно вздохнул. И сразу же сморщился от отвращения: в нос ударил тошнотный запах дерьма, детей, противного жирного тела жены и какой-то вонючей еды.

– Дерьмо! Какое же вокруг дерьмо! – Ксорх сплюнул.

Особенно остро вся эта грязь и вонь вокруг вкупе с уродством жены ощущались после пахнущего травами жилища Айры и ее самой.

Он спустился в нижние помещения даже не кивнув жене. Миновал одну комнатку-пещерку, потом вторую, и дошел до третьего, самого большого помещения, служащего местом хранения оружия, ценных ингредиентов и…тех самых ядер.

Открыв нехитрый тайник, прикрытый каменной крышкой, он начал разглядывать ряды нескольких сотен ядер, добытых из различных существ. Выглядели ядра незатейливо, будто просто скатанный в шар комок грязи – никогда и не подумаешь, что они так опасны. Размеров они были от самых крошечных до крупных, размером с глаз ребенка. Размер означал лишь одно – силу твари, из которой его достали и, соответственно, количество Крови. Но ни один Охотник не дал бы своему ребенку ядро, размером больше семечка, иначе ребенку просто не выжить – разве что случайно.

Переварить крупное ядро было слишком сложно и рискованно, и лучше это делать уже пройдя несколько успешных Поглощений. Так поступали опытные Охотники уже выше Седьмого круга. Было, правда, еще одно правило, которое вывели их предки: не использовать в Поглощении ядра слишком агрессивных существ. Чем агрессивнее Кровь существа – тем меньше шансов пережить Поглощение.

Род Ксорха был, пожалуй, единственным исключением из этого правила: скорп был умеренно-агрессивным насекомым, но и они рисковали лишь потому, что предки не оставили выбора. Столетиями в их крови уже была кровь скорпа и использовать другие ядра было смерти подобно.

Эта мысль навела его на решение. Да, мальчишка его раздражал. Сильно. Особенно когда он был поменьше, то одним своим присутствием сбивал весь настрой и желание Ксорха. А тут Айра сама предлагает ему возможность избавиться от ее сына. Тем более, ни про размеры, ни про остальное зура не знала. Этого он ей не рассказывал. А значит…значит он не рискует. Никто не узнает от чего умер мальчишка.

Пальцы тут же нащупали самое старое и опасное ядро. Мелкие Ксорх отмел сразу, мало ли…вдруг выживет.

А вот это…Опаснее ядра у него не было.

Чёрное. Вокруг него плавилось само пространство, пуская лёгкие искажения. Силуэт паука почти стёрся на чёрном ядре. Где его предки добыли – Ксорх не знал, но ему объяснял ещё дед, что самыми опасными являются ядра паука. Почему – он не знал.

Впрочем, он взял в руку и второе ядро – многоножки. Не менее опасное. Решение он принял просто: какое из ядер тяжелее, в том и больше Крови насекомого, и тем оно опаснее.

Перевесило паучье ядро.

Ядро многоножки отправилось обратно в тайник – хранилище.

Что ж, Айра, – подумал он, – ты хотела ядро для сына? Ты его получишь. Самое лучшее ядро из тех, что у меня имеются.

Это неожиданно привело его в хорошее настроение. Смерть мальчишки – лишь вопрос времени. На Испытании у него бы сохранялся маленький шанс выжить, сейчас – нет. Скорее всего, Айра какое-то время погорюет, потоскует, но винить ей, кроме самой себя, будет некого.

Ксорх поднялся. Он всё решил.

Глава 4

Понемногу Зур”дах вместе со стариком доковыляли до нужного им круга жилищ; зуры занимали третью его часть, остальное – другие гоблины. Им выделили ту часть круга, которая ближе всего примыкала к изгоям и Окраинам и которую не жалко для такой прослойки племени, как они.

Каждый круг отделялся друг от друга расстоянием в сорок-пятьдесят шагов, создавая некую буферную зону. Чтобы изгои точно не заходили дальше положенного.

Драмар довел мальчишку практически до круга зур. Под конец идти стало гораздо легче. Только грудь болела при каждом вдохе – следствие удара Саркха.

– Всё, малец, шуруй дальше сам. Этот засранец еще долго тебя трогать не будет.

Ну да, – подумал Зур”дах, – пока у Саркха не заживет нога.

Без него остальные дети Охотников к нему не лезли никогда.

– Хорошо, – кивнул гоблиненок и шагнул в сторону жилищ.

Вдруг его остановил голос Драмара:

– Стой…кое-что забыл…

Старик протянул ему ладонь, в которой, слегка шевелясь, лежала угольница.

Точно! Забыл…

Вот только радости от обладания этим редким насекомым уже не было. Внутри царило равнодушие. Впрочем, угольницу он, конечно же, взял и спрятал в кармане рукава.

Старик махнул ему рукой на прощание и потопал, тяжело опираясь на постоянно клацающий посох. Он исчез в следующем круге, круге изгоев – тех, у кого даже нормального жилья не было, даже маленькой норы-пещерки в полу; они спали прямо так, на полу, укрывшись лохмотьями.

Через десяток мгновений Зур”дах двинулся к зурам. В родной круг.

Пару десятков шагов – и вот уже впереди виднелся шалаш его матери. Но прежде…Он должен миновать жилища других зур.

Тихо и осторожно Зур”дах пробирался между шалашами и просто каменными постройками высотой с его рост.

И всё равно, несмотря на осторожность, его заметили другие зуры и вперили в него пристальные, недружелюбные взгляды.

Зоркие, твари.

Сидели женщины на корточках, каждая возле своего жилища и, как обычно, курили свернутые в пучки дурманящие травы – дурная привычка, от которой его остерегала мать.

От столь ненавидящих взглядов Зур”дах аж поежился и прибавил шагу, несмотря на боль в груди и лице, а дальше начали звучать уже привычные фразы зур:

– Мелкий ублюдок вернулся…

– К мамке, та уже успела поработать.

– Ничего, смотрите как его разукрасили, я бы еще добавила выродку. – Прозвучал плевок.

– Скоро Испытание, останется Айра одна. И у нее не будет больше детей. Хаха…

Зур”дах продолжил идти как ни в чем не бывало. Всё это он слышал уже не один десяток раз.

Они могут только плеваться и обзываться, – подбодрил себя он, – Ничего серьезного они никогда не делали и не сделают.

Он мог сейчас обойти все эти жилища и зайти с другой стороны…Но тогда они бы увидели, что он испугался, что он струсил, а струсить перед самками…Нет.

Зур”дах пошел вперед. Напрямик.

В него полетели плевки – и справа и слева, но он легко от них уклонялся.

– Мазилы беззубые, – ухмыльнулся он.

Парочка небольших камней тоже не попала в цель.

Однако впереди была главная преграда – огромная, грузная Ташка, живущая через один шатер от них, и вот ее, в отличие от остальных зур, Зур”дах побаивался. И не зря. Несмотря на массивность, для своих габаритов она была поразительно проворная: гоблиненок видел, как она догоняла и лупила мальчишек, приходящих дразнить зур. С ним она такого не делала, но лишь потому, что он был достаточно быстр и осторожен, чтобы не попасться ей один на один.

Ташка ненавидела чужих детей, как и многие другие зуры, потому что своих у них не было. Лишь у матери Зур”даха и еще двух зур имелись дети.

Почти сразу она поднялась, и лицо ее победно ухмыльнулось. Мимо нее мальчишка не мог не пройти.

Плохо, – подумал Зур”дах и приготовился. Незаметно сунул руку в одежду и, нащупав угольницу, взял ее в ладонь. Насекомое немного елозило, но в остальном вело себя спокойно.

– Иди сюда, сученок! – рванула толстая зура к нему.

Быстрая тварь!

Он тут же вильнул в сторону от лап Ташки и хотел уйти дальше в сторону, но…

Каким-то непостижимым образом зура успела схватить его за одежду и тут же дернула на себя, подняв одной рукой. Легко.

– Пуст…и…. – одежда врезалась в шею.

Ташка лишь ухмыльнулась. Зур”дах увидел ее жирное в рытвинах старых шрамов лицо, предвкушавшее избиение мальчишки. Так близко он никогда ее не видел.

Получай, сука!

Быть битым дважды за день он не собирался. Ладонь метнулась к лицу Зуры, и она тут же сжала ее своей сильной рукой.

– На!

Зур”дах, ухмыльнувшись, сдавил что есть сил угольницу.

Через мгновение струя насекомого выстрелила прямо в глаза Ташки. Черная, едкая, зловонная струя.

–Ааааа!!! – завизжала она.

И в ту же секунду выпустила его. Потому что зура стала лихорадочно тереть глаза. Ей было не до мальчишки.

– Мои глаза! Я ничего не вижу! Ублюдок! Что это такое?

Она трясла головой и ползала по полу. Честно говоря, мальчишка и сам не ожидал, что эффект будет настолько сильным. Он не стал ничего ждать, а рванул к своему жилищу. Туда эта тварь не кинется…Скорее всего.

– Хватайте его! Хватайте этого урода.

Однако, догнать его было невозможно. Более того, он пробежал даже дальше жилища матери и стал высматривать, что зуры будут делать. Ничего. Просто что-то кричали и бросались камнями. Никто не кинулся за ним в погоню.

– Фуф…– выдохнул Зур”дах и пощупал шею – болела.

Похоже, сейчас Ташку больше волновали собственные глаза и зрение, чем месть ему. Во всяком случае, он видел, как две ее товарки подняли ее и куда-то увели. Только через десяток мгновений он вспомнил про угольницу и резко разжал ладонь.

– Ну, хвала предку, жива, – облегчённо выдохнул мальчишка.

Угольница была страшно недовольна таким обращением и норовила выскользнуть из ладони, но Зур”дах просто опять перепрятал ее в одежду.

Ничего, полежит и успокоится.

Пару раз оглянувшись и еще раз убедившись, что зуры заняты своими делами, а Ташки не видно, он шагнул внутрь родного жилища. Пару мгновений глаза искали знакомое лицо и не нашли. Стало немножко страшно.

Где же мама?

Он спустился в подземное помещение, но и там ее не было.

Наверное… – задумался он, – Вышла куда-нибудь.

Он прислонился к стенке жилища и сам не заметил, как уснул. Слишком он устал после кормежки светляков и…после побоев. Да еще и дым от трав, который расслаблял и лишь ускорил сон.

Проснулся Зур”дах от того, что его трясли за плечо.

– Зур”дах, Зур”дах!

– А?…

Вставать вообще не хотелось; во сне ничего не болело и не было никаких Ташек, Саркхов и прочего, но пришлось открыть глаза.

Пред ним была мама.

– Мам?

– Опять подрался? – спросила она, грустно покачав головой.

Зур”дах помрачнел.

Драка? Если бы…Меня же просто избили…Я даже отпор дать не смог. Да я даже убежать не смог.

– Ладно, вставай, будем залечивать твое лицо.

Айра усадила мальчишку напротив костра, кинула туда пучок трав тут же сильно задымивших, а потом влажной тряпкой начала оттирать лицо Зур”даха от засохшей крови. Закончив промывать раны от грязи, Айра начала втирать мазь из каменной баночки на лицо и грудь – туда, куда ударил Саркх. Теперь там была огромная вспухшая гематома.

Каждое прикосновение ладони мамы вызывало вспышку боли.

Довольно скоро всё, правда, закончилось.

– Ложись спать и не трогай мазь.

Через мгновение мать вскочила, к удивлению Зур”даха.

– Это еще что?

– А?

Пару мгновений мальчишка не мог понять о чем она говорит, но увидев черное тельце угольницы вспомнил. Как он мог забыть! Мать же ненавидит насекомых.

Зур”дах так быстро уснул, что не успел перепрятать ни угольницу, ни светляка.

– Это Драмар дал.

– Опять этот полоумный старик. Дай сюда!

– Не дам, – вдруг насупился мальчишка, – Она меня от Ташки спасла.

– А?

Вот дерьмо! Зачем я ляпнул это?..

Через минуту мама вытянула из него все подробности произошедшего. Скрывать что-либо от матери Зур”даха так и не научился.

– Эх, Зур”дах-Зур”дах…Не надо было ей так, она хоть не ослепнет от этого?

Гоблиненок сглотнул.

– Не должна. Драмар бы сильно ядовитое не дал.

– Ладно. Спи уже. – приказала она.

Мать уложила гоблиненка на меховую подстилку.

Собственно, глаза Зур”даха уже и сами закрывались. На лице всё еще чувствовалась вязкая и вызывающая волны холодных мурашек мазь.

Уже через несколько секунд его сознание окутала тьма сновидений.

****

Когда Зур”дах проснулся на следующий день, раны уже затянулись и теперь страшно чесались – мазь сделала свое дело. На теле и лице, правда, всё еще оставался плотный слой полупрозрачных остатков уже засохшей мази.

Голова гудела, а больше всего болела гематома на груди. Но в целом силы вернулись.

Он окинул взглядом жилище – мамы внутри не было. Зур”дах выглянул наружу – зуры сидели на своих ковриках напротив жилищ и курили, громко переговариваясь. Выходить наружу резко перехотелось и он спрятался обратно. Проверил угольницу и светляка. Оба были вялыми.

Пора их накормить, – подумал Зур”дах.

Где-то в одеждах еще оставалось пару щепоток корма, который дал Драмар, должно хватить на обоих насекомых. А потом… потом нужно будет подумать, где взять еще.

Последующие несколько дней гоблиненок начал чаще выходить. Но с осторожностью. Он в любой момент ожидал появления толстой Ташки. Сначала ходил вокруг жилища матери, а потом осмелел и вновь стал гулять дальше, вплоть до круга изгоев. Мать несколько раз в день мазала ему грудь и лицо. Последнее заживало медленно.

А еще у мамы было явно тревожное состояние – Зур”дах не мог этого не заметить. Она ходила как обычно за едой, водой, по другим делам, но всё время хмурилась и что-то бормотала себе под нос.

Может, это из-за Ташки или Саркха? – мелькнула мысль у гоблиненка.

Однако, Ташку через пару дней он видел уже зрячей. Ничего с ее глазами не случилось; разве что не везде отмылись следы угольницы. Так что не Ташка была причиной беспокойства матери.

Толстая зура, если видела мальчишку, то тут же осыпала его потоками ругани и проклятий. На что Зур”дах либо показывал язык, либо обзывал ее в ответ. Но это только если мамы не было в шалаше; когда она была – он молча убегал дальше.

В эти дни ему не встречались ни Саркх с компанией, ни Кайра. Это были редкие и спокойные дни.

****

Айра несколько дней подряд смотрела на спящего избитого сына и думала, а нужно ли пытаться из него сделать почти Охотника? Не только ведь в Испытании дело, – ее сыну нужна сила, иначе его и дальше будут бить и унижать, прямо как сегодня, и ни он, ни она ничего с этим поделать не смогут. Если он переживет Поглощение, то станет сильнее, и это даст ему возможность выжить в Испытании – ведь даже после первого Поглощения дети Охотников становятся сильнее, быстрее, живучее. И именно эти качества могут помочь ее сыну выжить.

Она осознавала, что остается высокий шанс не пережить Поглощение, но своего сына она искренне считала особенным. И, несмотря на предупреждение Ксорха, всё для себя решила. И решила окончательно именно сейчас, когда увидела огромную гематому на его груди. Будь он сильнее – он бы ее не получил.

****

– На.

Ксорх вошел неожиданно и тут же протянул ядро Айре. Она аж опешила от неожиданности. Пару дней Охотник к ней не заходил, и она подумала, что попросила слишком много, теперь же…Ощутив желанное ядро в ладони вдруг засомневалась – оно жглось, и больно.

– Ты всё-таки…– почти спросила она.

– Да. Если ты хочешь так – пусть будет так. Это не мой ребенок, тебе решать его судьбу.

Она раскрыла ладонь и всмотрелась в это сморщенное, черное, и вызывающее смутное чувство тревоги ядро. Небольшое, как средних размеров ягода. Она прикоснулась к нему пальцем и легкий холодок страха пробежал по ее спине.

– Хорошо… – пробормотала Айра, – Хорошо…

Она думала о том, что подобное проходил каждый ребенок из семьи Охотников. Каждый проходил через Поглощение – и ничего.

А вот через Испытание они не проходят, а Зур”даху придется пройти.

В мгновение собравшись и отбросив все сомнения, она спросила:

– Когда?

– Прямо сейчас, пока я не отправился на Охоту, у меня есть два дня. Для Поглощения более чем достаточно. Будет лучше, если при этом буду присутствовать я. На всякий случай. Но Айра, ты точно хорошо подумала? Дороги назад нет. Либо он выживет, либо нет. Я ему ничем не смогу помочь. Нашим детям помогает шаман, и то нет полной уверенности, что они выживут. Зур”дах будет один на один с ним. С ядром.

Палец его уткнулся в ядро.

– Я. Всё. Решила. – Она думала о том, что если сегодня удача будет с сыном, то не только Испытание, но и дальнейшая его жизнь станет проще, лучше. Пусть он всё равно будет не ровня детям Охотников, но после Испытания он гарантированно станет Стражем, – все выжившие становились ими, а там…Там он будет первым среди остальных.

– Тогда зови малого, и начинаем.

Айра выскочила наружу и минут через десять вернулась, ведя за собой гоблиненка лет семи. Не мелкого, но и не крупного.

– А вот и ты, – вздохнув, сказал Ксорх.

Зур”дах стоял, переминаясь с ноги на ногу. Мама сообщила ему, что его ждет, и…Он не мог в это поверить. Конечно, он тайно мечтал о подобном, когда видел руку Саркха с отметками Поглощения, но чтобы надеяться всерьез? – Нет.

– Садись. – Айра указала сыну на лежанку возле очага, где вспыхивали красным угли.

Зур”дах сел. Ему стало страшновато.

– От боли у тебя есть что-то? – спросил Ксорх, наблюдая за мальчишкой.

– Боли? – переспросила Айра, – Есть, сейчас поищу.

Сердце Зур”даха на миг замерло от этих слов.

Будет больно?

Айра, тем временем, склонилась над своей коробочкой с зельями. Несколько минут возни – и в ее руках появились три похожих друг на друга каменных бутылочки.

– Насколько сильное зелье нужно?

– Самое сильное, – ответил Ксорх.

– Вот это тогда.

Зур”дах с затаенным страхом слушал этот короткий разговор.

Никто пока ему не сказал, чего именно ожидать, что делать, к чему приготовиться, и как, собственно, всё будет происходить?

– Пей! – мама наклонила к его губам бутылочку с зельем.

Зур”дах глотнул зелье…и чуть не выплюнул обратно.

– Давай-давай…горькое, но ничего…– подбодрила его Айра.

Стиснув зубы, он протолкнул мерзкую жидкость внутрь. Горло обдало огнем и он закашлялся.

– Еще, до конца.

В два глотка гоблиненок залпом проглотил то, что оставалось в ней. Жидкость вновь обожгла всё внутри.

Почти сразу, сквозь слезящиеся глаза он увидел приближение Ксорха.

– Не жевать, просто проглотить, понял?

Зур”дах кивнул. И в следующее мгновение пальцы Охотника вложили ему в рот что-то небольшое и жгущее.

Ядро!

Ладонь Ксорха прикрыла рот мальчишки, чтобы тот не дай бог, не выплюнул ядро.

– Глотай давай!

Во рту словно заплясали крошечные молнии, обжигая его плетками боли. Зур”дах сглотнул, и ядро, наконец, протиснулось дальше. С трудом. Трижды организм пытался вытолкнуть его обратно. И трижды Зур”дах сумел перебороть эти отвратительные позывы.

Ксорх убрал ладонь. Она была больше не нужна.

Ядро уже было в животе и, пульсируя, распространяло вокруг себя огонь. Гоблиненка скрутило от боли, а через секунду он потерял сознание.

****

Айра смотрела на тело сына, лежащее на мехах, которое начинало бить мелкой дрожью.

– Это нормально? – волнуясь, спросила она.

– Вполне.

– А долго так будет?

– Сначала пару часов его будет трясти, потом он успокоится, а дальше…Дальше будет зависеть от него: будет ли он бороться там, с тварью, или сдастся. Всё зависит только от него.

Айра промолчала.

По лицу сына пробегали гримасы, сигнализирующие об испытываемой боли.

– Что теперь? – спросила Айра. – Просто ждать?

– Да, просто ждать. На остальное повлиять мы не можем. Если хочешь – возьми его за руку, если это тебя успокоит. Но ему это никак не поможет. Теперь дело только за ним и за его жаждой выжить.

Айра всё же схватила сына за руку. Та была горячей. Очень горячей, почти как тлеющие в очаге угли.

У мальчика начался сильный жар.

Ксорх, тем временем, пощупал кармашек. Да, то ядро которое он в первый раз показал Айре было маленьким. Он решил не рисковать и показать слабое ядро – мало ли, что еще она знает о Поглощении, а вот всунул он мальчишке то самое, паучье ядро. Незаметно.

Оставалось ждать. Однако Ксорх уже знал – удачного исхода быть не может. Именно поэтому он взял с собой копье. Мальчишка либо умрет, либо начнет превращаться, и во втором случае его долг – убить мальчишку.

****

Зур”дах очутился во тьме.

Первые мгновения двигаться он не мог. Видеть тоже. Да и собственного тела он пока не ощущал, будто его и не было.

Но почти сразу, каким-то образом он ощутил чье-то чужое присутствие. Так ощущаешь, когда хищник наблюдает за тобой издали, готовясь к прыжку.

За мной следят!

Откуда именно – он понял очень скоро.

Во тьме появились блестящие черные глаза. Четыре пары: два больших, и два маленьких – без белков, сплошная черная муть. Они сначала безумно вращались, а затем замерли. Затаились, не шевелясь.

А потом началось. Глаза начали перемещаться. Быстро. Резко.

Зур”дах на секунду потерял их из виду.

Через мгновение он вновь заметил их вдалеке. Потом показались ближе. Потом сбоку.

Они начали перемещаться с огромной скоростью, показываясь то тут,то там; то дальше, то ближе, запутывая гоблиненка.

Но скоро бесконечные передвижения закончились. Тогда-то вокруг глаз и начали появляться очертания огромного тела; оно наливалось голубоватым светом, выделяясь на фоне всеобщей тьмы. Паук обретал форму, и одновременно с этим Зур”дах и сам стал видимым. Он взмахнул рукой, ногой – полупрозрачное фиолетовое тело было послушным.

Странная фигня!

Движения давались легче, чем в реальности.

Паук замер в сотне шагов от него, явно чего-то выжидая. Его длинные лапы раскинулись в боевой готовности, поднятые кверху. Хоть тварь и увидела мальчишку, нападать не спешила.

Зур”дах, тем временем, привыкал к новому телу.

Все восемь пар маленьких глаз пристально продолжали следить за ним. Посчитав добычу легкой, тварь, совершенно неожиданно и резко, рванула на мальчика.

Гоблиненок реагировал рефлекторно. Резко дернулся в сторону, и его прозрачное тело буквально отпрыгнуло на десяток метров в сторону. Паук промахнулся. Такого мощного прыжка Зур”дах и сам от себя не ожидал. Видимо, отличия тут были больше, чем просто цвет тела.

Только вот паук, похоже, не собирался давать ему время освоиться. Он тут же начал преследовать отпрыгнувшего Зур”даха, совершив новый прыжок с растопыренными лапами.

Вновь Зур”дах отпрыгнул в последнее мгновение. Теперь его отшвырнуло на пять-шесть шагов.

Как я должен драться с такой громадиной? – подумал Зур”дах, – Он же больше меня в пять – шесть раз!

Ударить тварь в ответ он боялся. Его удерживал страх, что она тут же его разорвет своими большими жвалами.

Поэтому он уклонялся, и с каждым уклонением всё лучше овладевал телом. Его уже не бросало бесконтрольно в стороны. Он отпрыгивал ровно туда, куда и хотел.

Однако очередной рывок врага Зур”дах все-таки прозевал, и лапа паука царапнула его по ноге. Резкая вспышка боли вызвала паралич на короткое мгновение.

Вот срань!

Секундный паралич чуть не лишил гоблиненка жизни. Паук сразу попытался обхватить его всеми своими лапами.

Успел!

Тело Зур”даха отбросило на два десятка шагов.

Паук застыл напротив мальчишки.

Нога Зур”даха ныла, и…в ней появилась слабость, будто от него отняли часть сил. А еще царапина была синей, цвета паука. Однако она как будто не становилась больше.

Кажется, – мелькнула у него мысль, – я понял, как тут надо сражаться.

Глава 5

Через мгновение бой продолжился.

Паук прыгнул настолько резко и настолько далеко, что задел уворачивающегося мальчика лапами. Всего дважды, но обе царапины оставляли после себя след на его полупрозрачном фиолетовом теле и усиливали слабость. В то же время, после этих ударов свечение самого паука стало ярче, а сам он – как будто бы быстрее.

Но Саркх же прошел это, и не раз – а целых три! И Кайра тоже! Значит, с этой тварью можно справиться!

Зур”дах пристально посмотрел на тварь, которая застыла в ожидании, – короткий момент передышки, – и понял: если она может на нем оставлять следы, ослаблять, забирать у него энергию, значит, и он может?

Он принимал удары, но сам ни разу не попытался ударить в ответ.

Надо бить!

В следующий рывок тварь царапнула его по ноге, но в этот раз Зур”дах не пытался убегать. Наоборот, рванул навстречу и вломил обоими кулаками по лапам – единственному месту, куда дотягивался.

Не ожидавшая сопротивления тварь пропустила удары.

Зур”дах ощутил, что ударил не по твердому телу, а по воде.

Тварь словно уже не ожидала сопротивления, и удары прошли точно в цель. Но ощущение у гоблиненка было, будто бы он бил по твердому телу, а не по бесплотному существу.

Паук резко отпрыгнул, злобно зашипев.

Но в эти два коротких мгновения, когда удары прошли в цель, Зур”дах явственно ощутил прибавку сил. Словно кто-то резко влил энергии в руки и ноги. Слабость после предыдущих пропущенных ударов паука испарилась.

Значит, попадаешь – сил прибавляется, по тебе попадают – убавляется. Ясно. Вот как это работает…

Паук теперь не спешил рваться в атаку. Теперь уже на его лапах было два пятна фиолетового цвета.

Мой цвет. Я раню его точно так же, и неважно какой силы удар. Главное – достать, попасть.

Значит, – понял Зур”дах, – кто быстрее покроет противника своей энергией, тот и победит?

Но эта тварь всё равно в разы больше меня? Это же нечестно?!

Однако, через секунду он понял, что честно никогда в жизни не было. И не будет. Если он хочет выжить – он должен одолеть этого паука.

Он стиснул зубы и внутри вспыхнул яростью.

Паук тоже вдруг осознал, что эта букашка перед ним может доставить определенные хлопоты, и теперь уж неспеша двинулся навстречу Зур”даху, выставив перед собой верхние лапы.

Гоблиненок стоял с кулаками наготове, дожидаясь удара.

Паук сначала подбирался медленно-медленно, не в пример предыдущим разам. Гоблиненок продолжал выжидать. Что случится, если он проиграет, он знал – смерть.

Надо было только дождаться, пока паук сам прыгнет. Страха уже не было. Только взявшаяся из ниоткуда решимость и ярость драться до последнего.

Тварь рванула вперед, в атаку. Лапы взметнулись, норовя схватить мальчишку.

Зур”дах уже знал, что будет дальше делать: надо бить, по возможности в туловище. Мальчишка вывернулся от хватающих воздух лап и успел ударить прямо в брюхо твари. Это оказалось просто. Словно до этого именно страх ограничивал действия гоблиненка, немного сковывая тело.

Паука откинуло на пару шагов.

Тотчас же Зур”дах засветился сильнее. Свет, исходящий от тела, стал еще плотнее.

Он не такой уж и сильный! Просто большой.

Паук вновь зашипел и угрожающе выставил лапы. И теперь Зур”дах неожиданно почувствовал, что тварь боится. Да, три пропущенных удара – и он уже осторожничает, остерегается его.

В мгновение изменившаяся расстановка сил воодушевила гоблиненка.

Шаг за шагом, он начал приближаться к пауку, держа кулаки наготове. Полностью сконцентрированный и готовый драться. Зур”дах попытался несколько раз напасть, но паук взмахами лап отгонял его, как надоедливое насекомое, сам при этом не нападая.

По всей видимости, скорость и у паука, и Зур”даха была примерно равна. По крайней мере, гоблиненку так казалось.

Еще два раза Зур”дах попробовал напасть, сблизиться, – но пришлось самому уворачиваться от пасти насекомого. Еще раз мальчишке удалось задеть его и паук в ярости бросился на него. Но Зур”дах сразу разорвал дистанцию, отпрыгивая назад. Но тварь догнала его мощным прыжком, и Зур”дах пропустил неожиданный удар в руку. Впрочем, он успел ответить, мощно заехав в желвак твари.

Паук зашипел и вновь прыгнул, пытаясь обхватить его всеми лапами, прижать к себе.

Лапы лишь чиркнули по плечам, оставляя слабые царапины.

Зур”дах оттолкнулся назад и, как выпущенный снаряд, отлетел от него, разрывая дистанцию.

Вот теперь всё было по-другому. Теперь он знал, что может дать отпор и как именно он это сделает. Надо только измотать паука, быть быстрее и не бояться.

На следующие несколько минут паук перехватил инициативу и попеременно то атаковал, то отступал, осторожно и неумолимо преследуя гоблиненка.

За это время Зур”даху не удалось его достать. Зато лапы паука успевали оставлять заметные отметины на его теле. Тварь явно почувствовала ту дистанцию, на которой могла безнаказанно ранить противника, сама при этом не получая урона.

Силы неумолимо утекали с каждым пропущенным ударом-царапиной. Зур”дах ощущал это как небольшую слабость, которая с каждым мгновением усиливалась.

Так нельзя! Я так проиграю! Надо что-то менять.

Гоблиненок понял, что таким образом его просто изматывают, чтобы потом добить одним мощным и окончательным рывком.

Сжав кулаки, он сам кинулся к пауку. Тот сначала шарахнулся, а затем и сам рванул навстречу.

Увернувшись от летящих в него лап, Зур”дах поднырнул под туловище и изо всех сил ударил в брюхо ненавистной твари. Паук отлетел, нелепо сжав пучком лапы. Этот удар получился действительно сильным.

Еще мгновение – и он, вихляя, поднялся. Зато Зур”дах сразу же ощутил легкий прилив сил и уверенность в себе. Уверенность, что он может наносить твари мощные удары.

Раны-полосы, оставленные паучьими лапами на плечах, затянулись.

Вот как? Они могут затягиваться?

Зато теперь в брюхе у паука сияли фиолетовым две крупные отметины. От его кулаков.

Нужно атаковать сейчас, – понял вдруг Зур”дах, – И не ждать, пока паук придет в себя.

Гоблиненок метнулся к пауку. Тот отпрыгнул.

Еще прыжок. Еще.

Зур”дах догонял тварь и в последнем прыжке таки достал ее, ударом ноги задев лапу.

К лицу Зур”даха метнулись лапы паука, но они были чуть медленнее, чем прежде. Зур”дах успел ударить по обоим и отскочить.

Сил вновь стало больше. А вот паук стал медленнее.

Тварь пару раз пыталась отскочить подальше и передохнуть хотя бы несколько мгновений, но гоблиненок догонял ее и наносил один удар за другим; в основном по лапам, не давая времени на передышку. Это был его шанс.

Лезть под брюхо, как в первый раз, он не рисковал. Теперь наступила его очередь истязать паука.

С каждым пропущенным ударом, паук замедлялся всё сильнее, а Зур”дах, наоборот, ускорялся. Лапы твари покрывались фиолетовыми отметинами, становясь цвета тела Зур”даха.

Всего десяток минут погони – и на лапах паука не осталось ни одного синего места.

Сам же Зур”дах лишь набирался сил и умудрялся теперь избегать ответных вялых ударов. Силы неустанно прибывали.

Когда же лапы оказались полностью истерзаны ударами, паук вдруг просто рухнул не в силах бежать или серьезно сопротивляться. Только жвала беспомощно щелкали при попытках гоблиненка ударить в туловище.

Зур”дах продолжал избивать паука, полностью лишая сил, пока тот не стал совершенно беспомощным. Лишь тогда мальчишка приступил к брюху паука – и то, атаковал он сзади, чтобы пасть твари не цапнула его.

За минуту всё было кончено.

Паук полностью стал того же цвета, что и мальчишка, и совсем перестал шевелиться.

Когда исчезло последнее синее пятно, – он внезапно начал терять очертания, а его энергия, – теперь фиолетовая, – скрутилась в маленький вихрь, который с силой воткнулся в лоб Зур”даха.

Ощущалось это как легкий безболезненный укол, после которого вся энергия паука оказалась в теле гоблиненка.

Он остался один во тьме.

Только вот внутри него начало что-то меняться. Исчез голубой силуэт, и снова всё его тело накрыла тьма.

Зур”дах потерял сознание.

****

Зур”дах ощущал, как его тело выкручивали будто мокрую тряпку. Что-то силой пыталось войти в каждую клеточку его тела, в каждый орган и даже в мозг. Боль в мгновение усилилась от легкой до настолько невыносимой, что он закричал.

Перед глазами мелькала странная картина: закручивающаяся красная спираль и соединяющаяся с ней, явно чужеродная, черная спираль, с едва различимой меткой черного паука. Телу стало жутко холодно. Захотелось свернуться калачиком как младенец и забиться в самый дальний угол. Желательно теплый. Тело не слушалось. С ним происходило что-то странное. Какие-то болезненные и необратимые изменения.

Холод пропал так же внезапно, как и появился. И уже через мгновение Зур”дах почувствовал прикосновение: сначала одно, – будто провели по телу волоском, – потом другое. Прикосновения начали множиться, сотни волосков щекотали тело, однако смеяться совсем не хотелось. Хотелось кричать от страха и ужаса.

Осознание пришло через несколько мгновений.

Это не волоски, – это лапки. Очень маленькие паучьи лапки.

Лапки сотен маленьких паучков начали ползать и шариться по его телу, покрывая живой волной.

Он попытался пошевелиться, скинуть их с себя, – но не мог. Тело просто не двигалось.

Но просто шевеление паучков быстро закончилось. Началось другое.

Паучьи лапы стали разрывать его кожу, иголками втыкаясь внутрь. И каждый такой прокол начинал пульсировать острой болью. Горло не отзывалось, хоть гоблиненок и пытался кричать.

Еще через мгновение паучки начали проникать внутрь, зарываться внутрь ран. Один. Второй. Третий.

Ааааааааа! – мысленно кричал Зур”дах.

Тело гоблиненка выгнуло дугой от боли.

Сотни паучков начали зарываться внутрь его тела, шевелясь там противными комками вспыхивающей боли. В какой-то момент сотни этих вспышек боли слились в одну большую пульсирующую БОЛЬ.

Тело стало сплошной открытой раной, в которой нагло хозяйничали мерзкие насекомые. Такой боли Зур”дах еще никогда не испытывал.

Сознание горело, глаза горели, рот горел, глотка горела, а через рот внутрь продолжали проникать паучки. Теперь он не мог кричать и задыхался. Мгновение за мгновением, которые складывались в бесконечный нерв боли, проходящий сквозь всё тело. Но хоть во рту копошились пауки, разрывая всё тело изнутри и заполняя всю пустоту – удушье не приходило.

Тело Зур”даха переделывали изнутри: перекраивали, разрывали и сшивали обратно. Гоблиненок менялся навсегда.

Последнее, что они изменили, были глаза. Они разорвали его глаза и поселились там, как в гнезде.

Зур”даха окончательно накрыла тьма. Тьма, которую он так долго ждал, потому что она принесла блаженную прохладу и облегчение боли.

Всё закончилось. Он выжил.

****

– Почему он не просыпается ? – обеспокоенно спросила Айра. Мальчишку более пяти часов лихорадило: жар был настолько сильным, что она несколько раз бегала за водой и остужала как могла его тело.

– Поглощение происходит не за секунду. Тело ведь меняется – становится сильнее, быстрее, не говоря уже о том, что Кровь должна приживиться в нем. Раз он жив – значит, борется, это хороший знак, – ответил Ксорх.

Впрочем, когда он встал пройтись мысли у него были противоположные сказанному. Такое долгое Поглощение никогда не заканчивается хорошо, а значит….Мальчишка медленно, но верно погибал. В любом случае, он обязан дождаться конца, потому что если Кровь насекомого захватит тело он вынужден убить мальчишку. Айра с этим сама не справится.

Поглощение действительно шло очень долго. Дольше любого из тех, на которых присутствовал Ксорх. Охотник успел даже уснуть.

– Ксорх!

Голос Айры вырвал Ксорха из приятного непродолжительного сна. Он подскочил, ухватившись за копье. Женщина указывала на сына.

Тот выпрямился и непонимающе оглядывался вокруг.

Увидев его глаза, – Ксорх вскинул копье. На всякий случай. Конечно, он прекрасно знал, что такое Сила Крови, заставляющая вспыхивать глаза, но тут было нечто другое. Глаза были полностью черные.

– Ты чего? – Увидев его жест, Айра заслонила собой сына.

– Не нравятся мне его глаза, – прищурился Ксорх, поднимая копье.

– Он. Нормальный. – отчеканила Айра. – Он разговаривает нормально. Ты говорил, что если он заговорит, значит Поглощение прошло удачно.

Ксорх застыл. Перевел взгляд с Айры на ее сына и задумался – врет она, или нет?

– Эй, малец, ну-ка скажи хоть слово? Иначе я тебя убью.

А потом Охотник сам услышал голос мальчугана. Разумный, осмысленный голос. Такого не бывает у одержимых.

– Мам, что такое?

Охотник опустил копье. Мальчик разговаривал. А значит…значит, его план провалился. Поглощение действительно прошло успешно.

*****

Зур”дах проснулся. Почти сразу к нему подскочила мама и что-то говорила. Но он на это внимания не обращал. Весь мир изменился. Всё выглядело по другому, иначе. Пространство перед ним расчертилось на равные прямоугольники, у предметов появилось какое-то необычное свечение.

Вдруг он увидел схватившегося за копьё Ксорха. И почувствовал от Охотника явное намерение убить его. Подобным чутьём он раньше не обладал.

И Ксорх попросил его что-нибудь сказать. Что ж, хоть в горле першило и хотелось пить, он заговорил. В то же мгновение Охотник успокоился. Намерение убить исчезло.

–Так, малец, – обратился гоблин к нему, взяв ладонь. Там виднелся черный, чуть размытый силуэт паука, заключенный в круг, – теперь этот знак ты должен скрывать – либо обмотать тряпкой, либо постоянно закрашивать. Этого не должен никто видеть, понял?

Зур”дах кивнул.

Глаза, поначалу черные, и напоминавшие глаза насекомого, уже несколько минут как обрели обычный вид. Но Ксорх на всякий случай заставил его раздеться и осмотрел всё тело на наличие измененных участков.

– Ничего. – вынес он вердикт, – Значит скрывать тебе нужно только руку. Но! На всякий случай следи за своими глазами, потому что подобное может повториться – лучше носи с собой что-то, в чем сможешь проверить свое отражение.

Айра кивнула и со светящимися от счастья глазами обняла Ксорха страстно поцеловав на глазах у Зур”даха. Раньше она никогда так не делала. Гоблиненок насупился.

– Мы будем следить, чтобы никто не увидел. Не волнуйся.

Ксорх кивнул, однако уходил мрачнее некуда. Казалось, что переживший Поглощение мальчишка совсем его не радовал.

В сознании Зур”дах пробыл недолго, буквально через час он уснул. Перед этим, правда, хорошенько поел. Организм требовал.

Проснувшись на следующий день, Зур”дах ощутил бодрость. Тело ощущалось обновленным и отдохнувшим. Он потянулся и с неохотой поднялся с меховой подстилки. Первым делом взглянул вокруг.

Глаза видели всё как обычно, а не как в первый момент пробуждения.

Мамы внутри шалаша не было. Душный воздух давил в грудь и резко захотелось выйти.

Зур”дах осторожно шагнул наружу, жадно глотнув свежего, прохладного воздуха. Ветерок остудил горячее после сна тело.

Гоблиненок обвел взглядом жилища зур и сразу насторожился. Все женщины были внутри.

Он едва не забыл, что ему по-прежнему надо опасаться этой безумной Ташки. Неожиданно захотелось пить, он вернулся в шалаш и хорошенько напился.

В отражении воды, которой был наполнен каменный кувшин, он посмотрел на свои глаза.

Обычные. – подумал он.

Зур”дах прищурил глаза и ощутил как внутри глаз что-то щелкнуло. И внезапно всё изменилось. Вернулись полосы в пространстве, снова будто кто-то расчертил всё на ровные квадраты, а в отражении он увидел глаза насекомого.

По спине пробежал холодок. Он себя не узнавал. Глаза действительно выглядели жутковато. Но только первые несколько мгновений. А вглядываясь, – они ему даже понравились. Зур”дах сразу отметил, что мир приобрел странную выпуклую четкость, даже резкость и потерял оттенки цветов. Тени и тьма стали очень контрастными.

Он мог рассмотреть и ворсинки ковра на дальней стене, и крохотную щербинку на посудинке. Однако, стоило ему убрать прищур и расслабить глаза – и всё ушло. Резкость и сегментированная сеть исчезли, а цвета вернулись. Всё стало по прежнему.

Гоблиненок заглянул в кувшин, проверяя глаза в отражении.

Нормальные…Что ж, попробую дальше…

Он решил какое-то время не выходить из дома и разобраться со своими глазами. Что они могут и как заставлять их работать.

Первый час Зур”дах то и делал, что приближал и отдалял каждый из предметов обстановки шалаша матери играясь с новым зрением, привыкая к нему. И за этот час глаза устали настолько, что под конец их было тяжело открывать и закрывать, будто под веки песка насыпали. Зато он научился лучше их ощущать. Теперь включить и выключить глаза было несложно.

Включались они от сильного волевого напряжения и одновременно прищуривания и вглядывания в какой-то предмет – в такой момент будто внутри Зур”даха что-то пробуждалось и появлялась та самая сетка.

Знак паука на руке он сразу закрасил углями, и теперь рука казалась просто грязной, после чего, убедившись, что полностью контролирует глаза, вышел наружу. Несмотря на запреты матери, сидеть в шалаше целый день было выше его сил, – слишком скучно и душно. Чтобы проверять глаза, он прихватил отполированный кусочек металла, а потом взял и угольницу со светляком.

Не помешают, – решил он.

Снаружи были мерзкие рожи зур, но он умудрился выгадать момент и проскользнуть незамеченным. Он хотел пойти к краю пещеры, где никто не жил, и там наконец опробовать глаза.

****

Постепенно жук-светляк привыкал к переменам в своей жизни. Прежний страх неизвестного ушел. С каждым мгновением, проведенным вблизи этого громадного существа, что-то менялось внутри него, медленно и постепенно. Существо кормило его и не причиняло боли – лишь иногда заставляло светиться, но это было не тяжело: светиться жук и сам любил. Правда, только когда был сыт.

Началась какая-то иная, не цикличная жизнь, каждый миг которой был не похож на предыдущий. Без привычного круга жизни исчезло хоть какое-то ощущение времени. Теперь он научился просить еду: надо было лишь начать толкаться и существо его кормило.

А еще он был не один. Рядом было незнакомое существо такого же вида и размера как он. Черное, с блестящими глазками. Уродливое, нелетающее. Существо не проявляло к нему никакого интереса, поэтому и он не спешил обнюхивать его.

Иногда его выпускали полетать по странной закрытой пещерке. Входы и выходы в ней были заперты, кроме единственного, который вел вверх. Но туда жук пока не рисковал соваться, потому что видел как туда поднимался серый горячий воздух. Это было опасно.

Изредка светляка брали и наружу, в огромную пещеру, но в остальном у него неожиданно появилось время. Время совершить мысленное усилие. Раньше этому мешала принадлежность к общему – к рою, где он всегда находился в потоке подхватывающем его, и заставлявшем делать то же, что и другие. Теперь всё было иначе. Жизнь словно приостановилась. Замерла.

Он начал думать.

Глава 6

Окраины гоблинской пещеры. Круг изгоев

Драмар устал. Не сегодня и не от того, что прошел половину пещеры, а потом отдубасил парочку наглых изгоев, нет, – он устал от жизни вообще. Сейчас он отдыхал, привалившись к камню, просто потому, что не дошел до своей норы на окраинах. Пришлось остановиться на полпути из-за тяжести в ногах. Хуже всего то, что и к этой боли он привык. Это была знакомая, родная боль. Драмар не мог вспомнить времени, когда бы его ноги не болели, – это будто бы продолжалось всю жизнь. Он передвигался через силу, через “не хочу” и “не могу”.

Глядя на беззаботно ползающую и кувыркающуюся малышню, он пытался вспомнить свое детство. Бесполезно. Не мог он вспомнить никакого детства. Он помнил себя только вечно старым, с болящими ногами и руками, а также с периодически накатывающей слабостью по всему телу. Ни детства, ни молодости, – ни-че-го. Он помнил себя уже только старым. То, что у него проблемы с памятью, Драмар осознал уже давно – но ничего с ними поделать не мог. Просто принял как неизбежное, что иногда из его памяти вываливается день-другой, а иногда и целая неделя.

Драмар кинул взгляд вокруг: везде были разбросаны норы изгоев, выдолбленные в камне – там жила большая их часть, а остальные… Остальные валялись на поверхности, устраиваясь среди камней, тряпья, какого-то мусора и костей. В общем, каждый жил как ему было удобно. Возле многих нор ползала малышня, совсем еще карапузы не умеющие даже разговаривать. И смертность среди этой малышни изгоев была высокая, в разы выше чем в других кругах. Всё-таки изгои особо не приглядывали за детьми: многие рождались калеками, умиравшими в первые годы, другие становились таковыми в результате несчастных случаев, а самых здоровых отбирали на Испытание. Впрочем, помогал он лишь дюжине детей, опекая их, на большее его сил не хватало.

Драмар привычно погладил посох-клешню. Пальцы рефлекторно начали перебирать насечки одну за другой, погружая в медитативное состояние, в котором он мог просиживать днями без еды и воды. Несколько следующих минут он напряженно всматривался в себя, в свои воспоминания – кто он? Откуда? И почему он такой старый и живой? В памяти были последние лет двадцать-тридцать, но как отличить один день от другого, когда они одинаковы? Когда нет событий, за которые память точно уцепится?

Рука сжала посох.

А насечки? Точно, я же не просто так их выцарапывал… – подумал Драмар.

Время от времени его руки, словно ведомые неким инстинктом, выцарапывали очередную глубокую насечку на длинном посохе. И случалось это…примерно раз в год. Его тело обладало собственным отсчетом времени.

– Хм… – пробормотал Драмар, осматривая посох со всех сторон. Значение насечек было понятно, – это прожитые годы. Одна насечка равна одному году, – Ну и сколько вас тут, посчитаю что-ли…

Что-что, а считать он, в отличие от подавляющего большинства гоблинов, умел хорошо.

– Десять… Двадцать…Тридцать…Сорок…

Для облегчения счета, он на каждом посчитанном десятке загибал палец.

Пятьдесят… Шестьдесят…Семьдесят…Восемьдесят…

Драмар всё считал и считал.

Через десять минут свободные пальцы на руках и ногах закончились.

– Двести…Теперь по новой.

Через пять минут счета пошла третья сотня. Насечек было много, они испещряли посох по всей длине мелко-мелко, почти вплотную друг к другу. Еще десять минут Драмар считал, с каждым счетом холодея всё больше и больше от осознания абсурдности и невозможности ситуации, потому что на посохе было уже пять сотен насечек.

–Пять сотен…– произнес вслух старик, застыв в неподвижности.

Он знал, что гоблины столько не живут. Сорок лет – много для обычного гоблина, для Охотника срок вдвое больше.

Сколько же всего я забыл и сколько не вспомню…-подумал Драмар.

Глядя на возящуюся в пыли малышню он вновь попытался вспомнить свое детство. Почти час Драмар сидел, насупив брови, глубоко погрузившись в себя.

– Мда…– протянул он вставая.

Ничего он за это время не вспомнил. Значит, нужно было действовать как-то иначе. Обратиться к памяти тела и выйти за пределы пещеры. А желательно дойти до межевых камней, обозначающих выход в открытое Подземье.

Драмар двинулся прочь с окраин. Путь предстоял долгий, так что придется изрядно поднапрячь свои старые ходули. Он так громко и устало вздохнул, что несколько изгоев, лежащих на полу, вскинули головы.

Обойти стражу оказалось непросто, пускать в дальние проходы дряхлого старика она не собиралась. Так что Драмар просто нашел место, где стража была менее бдительна и с азартом играла в кости, распивая на троих какое-то ободряющее дух зелье.

Собравшись с силами, одним рывком Драмар сумел незаметно прошмыгнуть. После чего шумно выдохнул. Этот небольшой рывок отнял силы.

Отдалившись от входа на сотню-другую шагов, он уже спокойно начал опираться на посох, не боясь, что его услышат.

Вот теперь начиналось самое тяжелое. Путь до границ племени.

Ему везло. Никаких опасностей не встречалось. Всё-таки Охотники совсем недавно подчищали близлежащие к пещере тоннели и новые твари еще не успели расплодиться.

До межевого камня он брел почти полдня. Долго. Приходилось делать вынужденные остановки.

Наконец, впереди, прямо посреди тоннеля показался толстый и широкий камень высотой по грудь старику.

– Дошел таки…– пробормотал Драмар, застыв шагах в двадцати от камня.

Каждый крупный тоннель заканчивался межевым камнем. За него заходить запрещалось всем без исключения. Напрасное предупреждение, учитывая, что желающих окончить свою жизнь в пасти дикого зверя не было, а стража следила, чтобы дети и такие старики как он не покидали пещеру.

Дорога и стены заросли мелкой растительностью, а в ней мелькали такие же мелкие безобидные насекомые. Никакой зримой опасности.

– Ну…Пошли…

Старик зашагал вперед. Двадцать шагов…Десять шагов…

С этого расстояния Драмар уже мог разглядеть выбитые на камне символы, смысла которых он не знал..

Сердце почему-то начало бешено колотиться.

Что со мной? Почему тело так потеет?

Старик вытер выступивший пот и шагнул.

И застыл, не в силах сделать больше ни шагу.

Страх. Дикий страх сковал его тело при попытке приблизиться к камню на расстояние девяти шагов.

Однако старика это не остановило. Он попытался сквозь страх, пот и головную боль сделать шаг.

И в этот раз его буквально сшибло с ног сильнейшей волной страха, от которой он закрыл глаза и затрясся, выронив посох и рухнув на пол. По голове будто били здоровенной палицей. Драмар обхватил голову и пополз обратно.

Боль и страх почти сразу утихли, стоило ему отползти на три шага назад.

Тут и стражи не надо, – мелькнуло в голове у Драмара, – И так не пройти.

Вторая попытка подойти к камню закончилась так же, как и первая – неудачей. Едва расстояние между стариком и камнем сокращалось до девяти шагов, как на него накатывали волны страха, которые он не мог одолеть. Сердце начинало колотиться как бешеное, с тела тек ручьями пот, а голова начинала раскалываться от боли.

Когда он сидел, в голове всплыл межевой камень, вот только что именно с ним связано, какое воспоминание – Драмар не знал. Знал одно: тут он уже был. За этим камнем, а не перед ним.

Оставался главный вопрос – все ли камни вызывают такие волны страха, или может есть прореха? Может, есть камень-пустышка?

Почти две недели ушло на проверку дюжины камней. И все они работали, насылая волны страха. Камней-пустышек не было.

Именно на последнем камне Драмар вдруг решил – раз для страха нет реальных причин, значит он ненастоящий. А раз он ненастоящий, значит, можно попытаться обмануть тело, обмануть сознание и внушить себе, что страха не существует.

Он шагнул дальше. Девятый шаг.

Восьмой. Нога застыла, давление на старика уже было колоссальным. Каждое мгновение тело так и норовило против воли взять и со всей прыти рвануть обратно, подальше от этого проклятого камня.

Еще один шажок, – с трудом и кряхтя, убедил он себя. Страх продолжал накатывать. Пришлось даже схватиться за сердце – так больно оно закололо.

Следующие полшага оказались предельными для его тела.

Нога застыла, не в силах ни ступить вперед, ни вернуться назад. Тело словно спазмировалось одной огромной судорогой.

Пять секунд. Столько Драмар боролся со страхом и со своим телом, не обращая внимания на боль.

Тресь!

На шестую секунду в голове будто что-то хрустнуло и голову пронзила ярчайшая вспышка, заставившая ослепнуть. Драмар потерял сознание.

Пару мгновений он пребывал в странной тьме, в которой не было ни боли, ни страха – а потом он увидел воспоминание. Оно было цельным, живым, настоящим, а не блеклым и рваным как обычные его воспоминания.

Длинная цепочка гоблинов, почти в несколько тысяч, растянулась в движении в огромном тоннеле и двигалась вперед. Впереди шел старик с посохом-клешней и по плечо татуированной рукой, а за ним – отряд молодых Охотников, реагирующих на малейшую опасность.

Это же я! – запоздало пришло к Драмару осознание.

Опека была излишней. Старик и так своим звериным чутьем знал, где опасность есть, а где ее нет. И для этого ему не нужны были глаза: он ощущал это всем телом, силой своей Крови. Именно поэтому он был Ведущим, и вел все племя вперед по запутанному Подземелью ища безопасное место.

И все эти несколько тысяч гоблинов, от молодых до старых, полагались на него, на его чутье.

Драмар искал убегающему племени новую, безопасную пещеру. На удивление, такие существовали – не занятые крупными хищниками пещеры, вблизи которых были источники воды. А для племени больше и не надо.

И сейчас он нашел такое место.

Впереди, посреди тоннеля торчал небольшой, ему по грудь камень. Старик подошел к нему, осмотрел…и двинулся дальше.

Идти пришлось еще несколько часов, прежде чем они дошли до огромной пещеры. И это место источало такое редкое в Подземельях чувство безопасности.

Драмар с облегчением выдохнул. Больше года племя скиталось, пока они наконец не наткнулись на что-то действительно подходящее.

– Вождь, – обратился к нему Охотник, – она подходит?

Драмар почесал подбородок. Да, он был уверен. Но, с другой стороны, ведь странно, что настолько хорошее место пустовало. Да, безопасные пещеры существовали, но никогда они не бывали ТАКИХ размеров. И вот это уже было странно. По пещере то тут, то там бегали какие-то мелкие создания с плотным панцирем, защищающим их тела, а со стен на них спикировала стайка агрессивных, но мелких ящерок. Ни одного крупного хищника.

Охотник и его собратья смотрели на вождя с надеждой. Все они устали от бесконечных поисков и им хотелось услышать положительный ответ.

– Похоже что подходит, но сначала мы должны всё проверить, прежде чем сюда войдут женщины и дети.

Проверка всех близлежащих тоннелей заняла полдня. Отрядов у них было много, поэтому они могли их отправить в разные стороны, экономя время. Неподалеку от пещеры нашлось несколько источников воды.

Это казалось чудом. Но никакой опасности ни в одной из сторон, и тем более в пещере, Охотники не нашли, поэтому на следующий день племя начало медленно заполнять пещеры, вливаясь в нее тонкими струйками.

Гоблины были счастливы, особенно старики и дети. Наконец-то их ждала окончательная остановка.

Драмар был не менее доволен – теперь-то он мог присесть. И сел, привалившись к камню. Ноги болели от безостановочного, бесконечно долгого пути по Подземелью. Сейчас он отдыхал. С его плеч снялась колоссальная ноша, которая немилосердно давила всё это время, – ноша ответственности за судьбу племени.

Теперь же можно было даже прилечь вздремнуть.

Драмар погладил посох. Старый он где-то потерял, а на этом была только одна насечка, – ровно год с того момента, как он повел племя искать место для спокойной жизни.

Но как следует поспать ему не дали.

– Вождь? – обратился к нему молодой Охотник с татуировкой скорпа на ладони, представитель агрессивного и вспыльчивого рода Скорпов.

– Чего? – недовольно повернул голову старик, с трудом поднимаясь с насиженного места.

– У нас проблемы. – коротко ответил он и повел старика за собой.

Нехорошее предчувствие заклубилось где-то в середине живота у старика, заставляя сильно нервничать.

– Дерьмо. – констатировал Драмар через пару часов, стоя напротив камня, торчащего посреди крупного тоннеля. Рядом были Старшие Охотники, которые, собственно, его и позвали. Они молчали.

– И такие везде? – спросил он.

– Разведали все тоннели – везде вот так. Может есть еще какой-то незамеченный, но это вряд ли… – ответил молодой Охотник.

Камень не выпускал наружу, каким-то невообразимым образом заставляя испытывать непреодолимый страх.

По всему выходило, что камень внутрь впускал….а наружу – нет. И это уже было явно похоже на какую-то ловушку. О таком Драмар слышал впервые, поэтому просто растерялся, не зная что ответить.

– Но вы же возвращались после того как мы дошли до пещеры и помогали дойти старикам и женщинам? – спросил Драмар немного подумав.

– Да. – подтвердил Лакас, Охотник из рода Камнекрабов, – Никаких проблем не возникло. Я сам пересекал этот тоннель с камнем туда и сюда десятки раз. И ничто меня не останавливало.

– Значит, – констатировал усталый Драмар, – нас впустили, подождали пока войдут все и заперли.

Охотники кивнули.

– Что ж, мы можем только одно – ждать, пока эта аура страха исчезнет и постоянно ее проверять. Даже если бы кто-то из нас и смог бы вырваться наружу, всё остальное племя – нет.

-И это всё?

-Нет, – ответил Драмар, – Продолжайте искать другие проходы, более мелкие, возможно там не будут стоять такие камни.

-А если не найдем?

-А если не найдем, то будем делать свой проход.

Охотники задумались, но быстро согласились. Других вариантов у них просто не оставалось.

В следующее мгновение исчезли и Охотники, и старик с посохом – остался Драмар, валяющийся на полу, в собственных слюнях и поту, в восьми шагах от межевого камня. Боль в голове заставила его отползти подальше, на безопасное расстояние.

Едва Драмар оказался за пределами волн страха, он просто лег и долго смотрел в своды тоннеля, приходя в себя. Его вымотало как никогда. Он пытался переварить увиденное, переварить всплывшее из глубин памяти воспоминание. Он и был тем стариком-вождем, который привел племя в эту пещеру, из которой выхода не было. А посох-клешня лишь подтверждал это.

– А может это всё гребаный камень, который давит на голову, и мне уже видится то, чего никогда не было… – проговорил Драмар, глядя в потолок. В такую версию хотелось верить.

Племя тут. Племя в пещере, до сих пор живо, и, судя по воспоминанию, больше изначального в несколько раз, а это значит одно – никакой опасности тут действительно не было. Найденное место оказалось по-настоящему безопасным.

Драмар потихоньку поднялся и заметил, что далось ему это легче чем обычно. Да и голова будто начала работать яснее.

Странно…

Вдруг он ощутил легкую вибрацию стен, а потом эхом, словно с запозданием, раздался знакомый Бум!

– Предок…– тихо произнес Драмар, а потом вдруг вздрогнул всем телом, будто уловив какое-то странное несоответствие.

Через пару секунд до него дошло: в воспоминании не было никакого Предка. Просто не существовало.

Глава 7

Окраины пустовали. Зур”дах забрался в небольшую нишу в стене, в которую влез бы только ребенок и застыл. В трех сотнях шагов от него размещались загоны с ящерами, вокруг которых бродили, бездельничая, сонные погонщики и дрессировщики. Оттуда его не разглядеть, поэтому “глаза” можно было испытывать без опаски.

Прищурив глаза и напрягшись, он ощутил как глаза за пару мгновений перестроились. Их затопила тьма, делавшая всё темнее, бесцветнее, но…четче. Появилась и странная сетка на окружающем. На открытом пространстве зрение заработало совсем иначе, нежели внутри жилища матери.

Теперь всё, что находилось вблизи виделось размытым, зато дальние предметы он мог рассмотреть во всех подробностях. Пришлось раз десять-двадцать напрягать зрение и прищуриваться, прежде чем удалось сфокусировать “нормальный” взгляд, способный видеть всё вокруг без размытий.

Немного погодя, гоблиненок решил выйти из своего укрытия и сесть поближе, шагах в двадцати от прежнего места. Теперь он стал наблюдать за ящерами. Подвижные, живые цели заставляли новое зрение теряться: то фокусироваться, то расфокусироваться. И это Зур”дах контролировать пока не мог.

Вновь пришлось удерживать некое усредненное состояние. Как только это получилось, гоблиненок смог выдохнуть и…прищуриться. Первой целью он выбрал ящера, застывшего на камне шагах в трехстах. Едва Зур”дах напряг глаза – и он как будто оказался прямо перед ящером: совершенно неожиданно он смог рассмотреть царапины, ранки, выбитые чешуйки, грязь и пыль.

– Невероятно… – выдохнул он.

О том, что подобным зрением обладают Охотники, или их дети, Зур”дах не слышал. Хотя, ведь никакой боевой пользы подобные способности не несли, чего тогда о них говорить?

Сетка, разделяющая пространство перед ним на равные части, мешала. Поначалу очень сильно. Но чем лучше у Зур”даха получалось контролировать глаза, тем более полупрозрачной и незаметной она становилась.

Еще полчаса такого активного использования – и глаза начали гореть и чесаться, будто туда песку насыпали. Гоблиненок закрыл глаза и стало сразу легче, но одновременно с этим он вдруг понял, в чем эта сетка может ему помочь. В рисовании.

Отдохнув, он нашел подходящие для рисования камни и провел первые линии. Поначалу возникало неудобство, когда он присматривался к тому, что хотел нарисовать, но скоро он приловчился поглядывать и на объект рисования, и на то, что получалось. Это было одновременно и тренировкой нового зрения, потому что постоянно приходилось менять дальний фокус на ближний. Однако сейчас Зур”даху это нравилось. Потому что рисунок получался на порядок лучше тех, что он рисовал до.

А потом он вообще отпустил процесс на самотек – если раньше он постоянно поглядывал на то, что получалось, то теперь он был сосредоточен исключительно на самом взгляде и ни на чем другом. Он смотрел – а рука интуитивно выводила рисунок.

Находясь в таком состоянии, он вдруг понял, что кое-что изменилось: кроме расчерченных прямоугольников от ящера, на которого он смотрел, теперь шли пересекающие пространство насквозь горизонтальные линии, из каждой точки существа. Как он ни поворачивал голову, линии следовали за ним. Это заставило его застыть и по новому посмотреть на ящера, и он вдруг инстинктивно понял что такое объем и как его изобразить. Еще недавно его рисунки были плоскими, теперь же…

Он наклонял голову вправо, влево, вбок, – присматривался, – линии, соответственно его повороту головы, чуть изменяли положение. Но всё равно шли от каждой из граней ящера.

Он вернулся к нормальному зрению и посмотрел на рисунок еще раз.Стер первое изображение ящера и сделал быстренько несколько новых набросков.

Получалось все лучше и лучше. Линии стали точнее, однако в этот раз он поставил себе задачу передать именно объем.

Время шло, а пространство пола вокруг него покрывалось изображениями ящеров – почувствовав прорыв в любимом занятии он не мог остановиться. Но пришлось…Когда глаза сильно закололо. Зур”дах потер их и немного полегчало, но он и так понял – на сегодня хватит. Ящер, которого он рисовал, уже уполз на другой камень, а другие его собратья разбрелись по краю пещеры.

А теперь, – вдруг подумал Зур”дах, — Я стал хоть немного сильнее и быстрее? Теперь я смогу дать Саркху отпор?

Гоблиненок посмотрел на замазанную татуировку. Да, он конечно помнил и знал, что Саркх прошел три таких ритуала Поглощения, а он всего лишь один, но… разница ведь не должна быть теперь такой большой?

****

Шамира сидела взбешенная до предела. Ситуация с Айрой перешла все возможные пределы. Вернее, это Ксорх перешел все мыслимые границы дозволенного. Ладно! Она давно смирилась с тем, что он трахает эту суку, на это она не в силах повлиять. Но то, что он сделал сейчас… Ксорх отдал ей ядро! ЯДРО! Это собственность рода, семьи!

– Он не имел никакого права, – вспылила Шамира, – Ядра не должны раздаваться чужим выродкам.

Конечно, Шамира не имела права ни смотреть, ни считать, ни трогать ядра – это ведь была половина жилища мужа, но удержаться было выше ее сил. Поэтому она знала каждое ядрышко наперечет. И сразу заметила пропажу.

– Думал, я не замечу? – Заметила! И знаю, что ты понес его “ей” и ее выродку. – шипела, словно змея, она.

Шамира сплюнула, сжав руку до боли в кулак. Звонко хрустнули костяшки.

Ничего, – подумала она, — Эта тварь получит свое, за всё! На нее больше Ксорх ни разу не посмотрит!

Шамира окинула себя оценивающим взглядом и скривилась. Да, выглядела она отвратительно – а как иначе, когда ты каждый год рожаешь по выводку? Попробовала бы эта сука так рожать – от ее красоты ничего бы не осталось. Была бы как бочка, и от ее точеной фигурки не осталось бы и следа, а лицо бы располнело как кусок жирной вонючей задницы.

– Сегодня тебе придет конец, Айра, – выплюнула с ненавистью она.

Перед ней лежала небольшая каменная коробочка, в которой ползали суруты – небольшие, с фалангу пальца, черви. Ядовитые, опасные, и обожающие жрать живую плоть. Любую плоть.

Конечно, лично Шамира мстить этой суке не будет. Для этого хватало других, ненавидящих ее зур.

Вот и сейчас, к ней должна была прийти эта толстая зура, которая и воспользуется сурутами. В том, что эта толстая, но ловкая самка сумеет скрутить маленькую и тонкую Айру, она ни капельки не сомневалась.

Скоро от хорошенького личика этой зуры, да и вообще от нее, останутся одни ошметки.

Посмотрим тогда, – подумала Шамира, – будет к тебе ходить Ксорх или нет? Будет ли к тебе вообще кто-то ходить?

Шамира громко и довольно рассмеялась.

****

Возвращался Зур”дах не спеша – эксперименты с глазами утомили. А сами глаза щипались, и так и норовили закрыться на ходу. Хотелось спать. Мимо промелькнули хаотично разбросанные жилища изгоев всех видов и размеров, ведь делались они из чего придется, и показалось пустое пространство, отделявшее круг от круга.

Пиная попадавшиеся под ноги камешки, иногда случайно, иногда специально, он почти дошел до родного круга – круга зур. Как-то совсем он забыл об опасности – о том, что его могут поймать и избить. С другой стороны, ведь Саркх так быстро ногу не может вылечить; правда, оставалась еще Ташка, которая за ту проделку с ее глазами, скорее всего, пожелает отомстить.

Он приостановился, высматривая вероятную угрозу. Но сегодня никто из зур не сидел снаружи. Все попрятались.

– Хмм…странно…– пробормотал Зур”дах. И сразу подумал, что зуры задумали какую -то подлость.

Было как -то подозрительно тихо. Непривычно тихо. Сзади еще слышался и доносился смутный гул от круга изгоев. А тут же…будто всё вымерло.

Почему так тихо?

Недоброе предчувствие возникло в животе, заставляя там внутри всё переворачиваться. Шел гоблиненок с опаской. Шаг за шагом. Вот прошел одно жилище, обогнул его, посмотрел сзади – не прячется ли кто. Потом второе. Третье. И так одно за другим.

Скоро он дошел до места, из которого видно ту часть круга зур, где было жилище его матери. Вон он, их шалаш, – торчит над всеми.

Нехорошее предчувствие не покидало Зур”даха.

Что-то было не так. Но что? Тело было напряжено до предела и готово в любой миг сорваться на бег, избегая возможной опасности.

Все жилища зур были с задернутыми пологами. А вот их шалаш – с приоткрытым пологом.

А что это возле него? Кучу грязи навалили? Тряпье?..

Совершенно рефлекторно Зур”дах прищурился и использовал свое новое зрение. Теперь даже издали он мог рассмотреть в деталях шкуры, укрывавшие шалаш матери. Пару мгновений он с усилием перемещал взгляд ниже, из-за усталости глаз это было сейчас непросто. Глаза вновь начали жечься.

Едва его взгляд упал на странно лежащее тело, накрытое тряпьем, Зур”дах сразу сорвался в бег.

– Мама! – крикнул он пронзительно, срывая голос, – Мама!

Не может быть, не может быть! Только не это…

Сердце бешено колотилось. Он рванул к родному шалашу. Слишком знакомой была одежда, которую он принял за тряпье. Это была мамина накидка. Просто она…пропиталась кровью, поэтому цвет был такой странный. В груди его все сжалось в прдчувствии чего-то неотвратимого.

– Мама… – тихо прошептал он, осторожно дотрагиваясь до тела под накидкой. Будто кто-то специально полностью укрыл мать с головы до ног.

Под накидкой что-то зашевелилось и Зур”дах тут же откинул накидку и в ужасе отпрянул.

Всё лицо матери было изъедено личинками-червями. Они ползали и пожирали кожу и мясо, въедались до самой кости. Часть личинок уже перекинулась на плечи и верх груди. Подобную мерзость гоблиненок видел впервые, но он отчетливо и безошибочно понял – они ядовитые и опасные.

В первый момент это испугало его. До дрожи в коленках. Мама тихо, почти неслышно, застонала. Это заставило Зур”даха стиснуть зубы и взять себя в руки. Слёзы предательски брызнули из глаз.

– Сейчас…сейчас… – он попытался растолкать маму, но она не приходила в себя. Зато личинки продолжали поедать ее плоть с жуткими чавкающими звуками.

Через секунду он выдернул первую личинку. Та страшно извивалась и его пальцы обожгло какой-то едкой смесью, но он не обратил на это внимания.

Одна…вторая…третья…Кожу пальцев сожгло уже на второй личинке. Но чем дальше, тем сложнее было вытаскивать тварей, особенно тех, которые въелись в тело. Они выскальзывали, кусались, присасывались к нему, некоторые слишком сильно держались и вырывались с кусочками мяса. Таких Зур”дах выдергивал почти с полностью закрытыми глазами.

Брошенных на пол тварей Зур”дах тут же давил – то пяткой, то кулаком, не обращая внимания на боль. В ладонях и ступнях оставались куски зубов личинок.

Но он продолжал вытаскивать и давить их. Тварей было с три десятка.

Увы, несмотря на кучу раздавленных личинок, было поздно. Они свое дело сделали: выели лицо мамы.

Зур”дах немощно стиснул кулаки. Он ничего не мог сделать.

Вдруг мать слабо, глухо застонала и как будто даже задышала легче. Но лицо…Зур”дах отвернулся. Он не мог на него смотреть, поэтому обернулся и посмотрел вокруг себя.

Ташка!

Зура стояла у своего жилища и победно, сверху вниз, смотрела на Зур”даха и его израненную маму. Следом из ближайших жилищ выглянуло еще пяток других зур, но наткнувшись на ищущий помощь взгляд гоблиненка, они мигом скрылись внутри.

Не спряталась только Ташка. Она стояла и смотрела. Это был миг ее торжества. К чему ей бить мальчишку? Судьба ударила его сильнее, чем могла бы она.

Зур”дах хотел крикнуть: “помогите”! И не мог…Горло спазмировалось, а внутри стоял непроходимый ком. Гоблиненок затравленно, и с какой-то последней надеждой, посмотрел на Ташку. И не смог произнести эти слова, просьбу о помощи. Просить ее?

А потом он всё понял.

Это она! Это она сделала! Ташка и притащила этих личинок! Поэтому она так смотрит!

Гоблиненок бросил взгляд на маму. Ее лицо и плечи стали ужасной кровавой кашей. От былой красоты не осталось и следа.

Слёзы брызнули, а он решительно поднялся.

Надо перетащить ее внутрь! Скорее!

Собравшись силами Зур”дах начал волочить маму. Это было тяжело. Ведь он был в несколько раз меньше матери.

Давай! Ты сможешь!

Рывок…рывок…рывок…

Он затащил маму внутрь, но только наполовину, на больше не хватило сил.

Еще немного, – стиснув зубы подумал Зур”дах.

Рывок за рывком – и через полминуты он сумел затащить маму на меховую подстилку внутри жилища. После этого он бросился к зельям и мазям мамы, но…он просто не знал какая для чего. Он не знал, что из всего этого нужно наносить на такие раны.

– Что делать…что делать?.. – растерянно бормотал он. Слезы уже давно высохли, а внутри бушевала злость и чувство невероятной беспомощности. Он ничего не мог сделать.

Паника мешала просто думать, не говоря уже о принятии верного решения. Мысли испуганно разлетались, как вспугнутые хищником звери.

Мама по-прежнему не приходила в сознание, хоть и дышала теперь часто и громко. Всё её тело страшно потело, исторгая из себя зеленоватый пот и отвратительно воняя.

Позвать! Надо кого-то позвать на помощь! Кого? Ксорха?

Зур”дах тут же откинул эту мысль – в круг Охотников его даже не пустят.

Кто же тогда может помочь? Кто из взрослых?

На краю племени жила знахарка, но он даже точно не помнил, где она живет,и вряд ли она поможет незнакомому гоблиненку.

Никто не приходил на ум.

Никто не поможет. – вдруг обреченно осознал он, – Никто.

А потом злость заставила дрожать всё его тело. Ташка заплатит! Они заплатят, все эти шлюхи. Почему они просто не помогли, почему сразу не помогли его матери?! Чего ждали?

Одна единственно верная мысль вдруг мелькнула в голове.

Драмар! Может Драмар?

Пусть он был старым, дряхлым, но он был взрослым. Единственным взрослым, который не откажет в помощи. Надо только успеть его позвать.

Зур”дах кинулся наружу, сжимая в гневе кулаки.

Ташка стояла там же.

Они встретились глазами. И в этот раз гоблиненок не контролировал себя – глаза пробудились сами. Но теперь изнутри глянуло что-то темное, с черными глазами, что-то, что теперь стало частью его. Гнев вдруг стал распирать его грудь, мешая дышать. В голове бешено стучало сердце.

Зур”дах ощутил в себе странную силу. Будто теперь он стал в разы сильнее и…опаснее.

Ташка, увидев его взгляд, испуганно заметалась – совсем как насекомое, попавшее в сети паука, – и почти сразу спряталась в шалаше, только полог за ней еще несколько мгновений колыхался.

Гоблиненок хотел кинуться за ней с кулаками…а потом вспомнил…Драмар! Мама…

Сначала мама. Сначала Драмар.

Он рванул к изгоям – туда, где можно найти Драмара. Зур”дах примерно представлял, где находится его жилище.

Но нужно было скорее найти его. Максимально быстро. Времени не было.

Глава 8

– Ну! Что там случилось? – недовольно проворчал старый Драмар, увидев мчавшегося к нему запыханного мальчугана.

Он с трудом поднялся со своего теплого, пригретого камня, опершись на посох.

– Там…там…мама…

Запыханный Зур”дах несколько раз пытался объяснить в чем дело, но задыхался каждый раз, когда хотел произнести фразу целиком. А потом он вдруг и вовсе разревелся. Наверное впервые перед кем-то чужим.

– Так! – дернул его за плечо Драмар, – Четко говори – что случилось.

– Мама…Ее…

– Что ее? Говори так, чтоб я понял! И хватит реветь – не девка!

– Ранили… – выпалил Зур”дах. – Срочно! Ей нужно помочь.

– Таааак… – протянул он нахмурившись, – Пошли, живо. Ничего толком объяснить не можешь.

Зашагал старик удивительно быстро, особенно по сравнению со своей обычной скоростью шага.

Зур”дах же, совсем выдохшийся после бега сюда, едва поспевал за Драмаром. Старик знал куда идти, поэтому даже не спрашивал дорогу к шалашу.

Тем временем зуры повылезали из своих жилищ и сидели на циновках, покуривая трубки и вполголоса что-то оживленно обсуждая.

Увидев Драмара с гоблиненком они, как по команде, смолкли. Взгляды их сразу стали настороженными и подозрительными.

Зур”дах, увидев их мерзкие рожи, сразу вскипел неудержимой злостью, но в тот же миг на его плечо опустилась тяжелая рука старика.

–Успокойся. Веди внутрь, маленький хозяин.

Гоблиненок рванул внутрь, схватив Драмара за руку и показал на маму. Как он ее оставил, так она и лежала. Старик тут же отодвинул мальчишку в сторону, садясь возле Айры с серьезным и озабоченным лицом, и начал осматривать ее израненное тело. Лицо его скоро стало озадаченным.