Бей или беги
Глава 1
Реакция «бей или беги» – это психологическое состояние, которое активизируется, когда люди сталкиваются с чем-то угрожающим (ментально или физически). Впервые термин «бей и беги» описал американский психолог Уолтер Кэннон в 1920-х. Он зафиксировал, что ряд быстро происходящих внутри организма реакций помогают ему мобилизоваться для наилучшего взаимодействия с угрозой.
(Источник – Интернет)
Мне восемь лет.
Я очень боюсь запачкать своё новое платье в клетку из нежно-сиреневого твида. Постоянно поправляю его и слежу, чтобы ни крошечки со стола не упало на обновку. Иначе и без того предупреждающий взгляд мамы вновь станет обвиняющим и разочарованным.
Мы в очередном скучном ресторане, где порции еды маленькие и невкусные, а вокруг одни взрослые. Играет глубокий неспешный джаз, похожий на медленно льющийся тонкой струйкой мёд. Музыка – единственное, что мне нравится здесь, и я притопываю ножкой в такт под столом.
Смотрю, как мой отчим свысока беседует с незнакомыми мне мужчинами, сидящими с нами. Они все как братья-близнецы: в одинаковых чёрных костюмах и белоснежных рубашках. Перевожу взгляд на маму. Сидит с прямой спиной, аккуратно отделяя вилкой маленькие кусочки красной рыбы и отправляя их в рот.
По-моему, ресторан – это самое бесполезное место на свете.
– Мам, я пойду в туалет. – Не выдержав, тихонько шепчу маме через стол, поёрзав на кожаном диване.
Та быстро кивает и я радостно сползаю с неудобного сидения.
Иду через огромный зал, ловко лавируя между искрящихся изобилием столов. Вскользь смотрю в широкие панорамные окна возле входных дверей.
Замечаю за стеклом мальчика.
Стоит в одиночестве, смотрит на посетителей с таким очевидным презрением, что я невольно замираю и несколько секунд наблюдаю за ним. Несмотря на его злость, у него чрезвычайно выразительное и красивое лицо. Похож на Алладина из моего любимого мультфильма!
Чёрные волнистые волосы, светлые глаза с густыми чёрными ресницами, нахмуренные брови, высокие чётко-очерченные скулы и упрямо сжатые губы. На вид лет пятнадцати. Слишком худой для своего роста. Куртка заляпана жирными пятнами, штаны чересчур велики для него, словно принадлежат кому-то другому.
Бродяга?
Позабыв об осторожности, влекомая бесстрашным детским любопытством, иду к входным дверям. Выхожу на улицу, направляюсь прямиком к нему.
Осенний вечер ласково треплет ветром мои светлые волосы, создавая белокурое облако вокруг головы. Прелая жёлтая листва под ногами тут же прилипла к подошвам дорогих туфелек. Мне холодно, но я не уйду, пока не узнаю, почему он тут стоит и на кого так сердится.
– Привет! Ты потерялся?
Сперва не понимает, что я обращаюсь к нему, осматривается по сторонам. Когда понимает, во взгляде читается раздражение и недоумение.
Он значительно выше, поэтому смотрит на меня сверху вниз. Хотя моя одежда намного чище и дороже его, всё равно чувствую его странное превосходство, силу, которые ещё не осознаются детским разумом, но уже читаются сердцем.
Не получив ответа, невозмутимо продолжаю:
– Ты не умеешь разговаривать или просто не хочешь?
Он бегло оглядывает меня, будто ищет что-то, что могло бы ему пригодиться. Прищуриваюсь, со знающим видом констатирую:
– Я поняла! Ты бродяга! Ты голоден, поэтому такой злой! Угадала? Подожди, я вынесу тебе еды…
Когда разворачиваюсь, он резко хватает меня за руку, вынуждая остановиться. Руки у него очень сильные, с длинными цепкими пальцами.
В задумчивости поднимаю на него глаза. Хмурюсь, размышляя вслух:
– Ты прав. Моя мама не позволит. Как же тебе помочь?
Внезапно меня осенило, – радостно улыбаюсь и хватаю его за руку сама, чем вызываю его полнейшее замешательство:
– Я придумала! Смотри, я подарю тебе вот это!
Снимаю со своей шеи тонкую золотую паутинку с небольшим кулоном. Он выполнен в виде солнца с золотыми лучами, в центре гравировка с моим именем, по кайме – мелкие бриллианты.
Решительно вкладываю украшение в ладонь мальчишки:
– Это очень дорогое, я точно знаю! Мне подарил отчим в день их с мамой свадьбы. Он вообще постоянно покупает мне что-то дорогое и наряжает, как куклу, но я его всё равно не люблю! Потому что он злой и часто кричит на маму. Возьми. Можешь продать это и купить себе еду.
Мальчик недоверчиво уставился на украшение, затем на меня. Глаза у него удивительные! Взрослые какие-то. Магнетические. Серые с голубыми переливами, словно холодный утренний дождь. Невозможно оторваться, падаешь в сумрачный омут его искалеченной души, тонешь в нём.
Невольно вздрагиваю, почувствовав первый болезненный укол детской влюблённости. Ощущение тревожное и волнующее.
Он забирает кулон и нерешительно смотрит на меня, боясь, что я передумаю. А я так и стою с открытым ртом, рассматривая его потрясающие глаза.
– Злата!!
Очнувшись от сладкого плена, обернулась, в панике наблюдая за приближением своей разъярённой матери.
– Беги! – Быстро шепнула я мальчику и повернулась к нему спиной, отважно загородив своей хрупкой фигуркой:
– Мама! Я просто хотела спросить, не нужна ли ему помощь! Он потерялся.
Когда она приблизилась и схватила меня за руку, мальчик уже скрылся из виду.
– Не смей убегать на улицу без присмотра! Ещё и общаться со всякими оборванцами! Отец тебя серьёзно накажет за это, имей ввиду!
Обида за неожиданного друга подняла бурную волну протеста внутри. Разве он сделал мне что-то плохое? Почему мама так говорит о нём? И в чём провинилась я, когда всего-навсего хотела помочь?!
Дёрнулась, вырывая руку из крепкого захвата матери.
– Твой Глеб мне вовсе не отец! – Грубо выпалила я и тут же получила звонкую пощёчину.
Спустя 12 лет
Покрово-Тервенический женский монастырь, деревня Тервиничи, Лен.область
Густой мшистый лес, похожий на непроглядную тайгу, для заблудившегося путника мог бы показаться смертельно опасным лабиринтом, из которого нет выхода.
Для меня – это самое безопасное место на земле. Место умиротворения, покоя, гармонии. Веппские леса, дикие, необузданные, хранят в себе истинные богатства природы. Хвойные веточки, лесная земляника, ежевика, верхушки вереска – всё это богатство я бережно собираю, храню, использую для заваривания чая или выпечки. Если относиться к дарам леса бережно, можно бесконечно «пить» благодать!
Прикрыла салфеткой полную доверху корзину и поднялась с корточек, распрямив спину.
– Пора двигаться домой, солнце садится. – Бормочу себе под нос.
Аккуратно ступая в резиновых сапогах по мягкому лесному ковру, пробираюсь к тропинке.
Спустя полчаса мой внутренний компас уверенно выводит меня на берег озера. Иду вдоль него по направлению к монастырю, что сверкает вдали своими голубыми куполами, отражая солнечные лучи.
Тихонько напевая себе под нос, медленно приближаюсь к месту, служившему мне надёжным убежищем и домом.
Внезапно останавливаюсь, как вкопанная, едва не уронив корзину… Современная чёрная иномарка с тонированными стёклами около стен Божьей обители мгновенно привлекает внимание. Она подобна дерзкому демону, нагло вторгшемуся на небеса. И к несчастью, я точно знаю, зачем она здесь.
«Нашёл!» – Резануло в груди. Сердце сделало кульбит и ухнуло куда-то вниз.
Машинально приседаю на корточки, прячась в густой высокой траве. От страха не могу сделать вдох, хватаю воздух урывками, борясь с накатившей паникой.
Напрягаю зрение, вижу двух высоких мужчин в деловых костюмах. Они стоят недалеко от входа в монастырь, разговаривают с настоятельницей, показывают ей какие-то фотографии.
Та хмурится и поджимает губы, явно узнав объект на фото. Без сомнения, на тех снимках – я.
Надо бежать, немедленно!
Оставляю корзину на земле, прикрыв травой. Низко пригнувшись, пробираюсь обратно в сторону леса. В домике лесничего спрятан мой паспорт и отложено немного денег, как раз на подобный случай.
Так, спокойно… Переночую там, утром пойду на автобус, доеду до Лодейного Поля, а оттуда до Питера. Затеряюсь в большом городе. Не должен найти. Не найдёт!!
Минут за двадцать добираюсь до домика. Сердце стучит как сумасшедшее, того и гляди, выпрыгнет из груди! Открываю скрипучую обветшалую дверь. Вижу старика лесничего бездыханным, лежащим на полу лицом вниз.
Не успеваю даже закричать, – сильные руки хватают в кольцо, зажимают ладонью рот:
– Тихо-тихо, Злата Викторовна, хватит уж, набегались…
На следующий день, ранним утром кортеж из трёх злых внедорожников яростно режет асфальт, неумолимо мча в сторону Барвихи.
После утомительного перелёта кружится голова и немного подташнивает, от нервного перенапряжения я совсем истощена, а силы мне сейчас нужны как никогда.
Вернуться в ад после нескольких лет свободы!!
Отчаянно сжимаю кулачки. Боже, дай мне самый мизерный шанс, любую возможность – я ухвачусь за неё, вгрызусь зубами!
Подаю голос с заднего сидения, обращаясь к водителю:
– Остановите у какого-нибудь ресторана. Мне нужно поесть, иначе я потеряю сознание. Я ничего не ела со вчерашнего дня, мне плохо.
Водитель переглянулся с рядом сидящим охранником. Тот монотонно произнёс: «Не положено, Глеб Захарович велел не задерживаться».
– Я упаду в обморок. А очнувшись, обязательно пожалуюсь Глебу Захаровичу, что вы отказались меня накормить, когда я просила!
Мужчины помялись. Боятся его, дворняги! Тот, что сидел справа, быстро сдался:
– Ладно. Серый, тормозни у какой-нибудь приличной харчевни.
Затем повернулся ко мне:
– Только без фокусов. Я буду рядом и глаз не спущу, имейте ввиду.
Я грустно усмехнулась. Имею ввиду.
Ресторан «Пальма», гламурный, пафосный. Вроде тех, что любит отчим. Сейчас зал практически пуст, все навозные жуки слетятся после 18 часов.
Я направилась к столику, что находился в отдалении, ближе к кухне. Ищу глазами возможные лазейки, чтобы сбежать.
Не замечаю странного посетителя, который следит за каждым моим шагом.
Амир Мета небрежно одёрнул рукав пиджака, поправляя его, прикрывая платиновые часы Breguet. Впился в неё взглядом, тщательно щупая бледное личико, изящную шею, хрупкую фигурку, густые светлые пшеничные волосы, будто впопыхах собранные в небрежный хвост.
Она.
Заметил он и дрожащие пальцы, и тревожную складку меж нахмуренных бровей. Красивая и потерянная, если не сказать грубее, – загнанная. Она без колебаний пойдёт с ним, от безысходности.
Минут пять читает меню, затем делает заказ. Молоденькая официантка спрашивает что-то у её сопровождающего, видимо, интересуясь, что принести для него. Тот улыбается, наслаждаясь мимолётным флиртом. В это время девушка поднимается из-за стола, отпрашиваясь в туалет.
«Умница». Амир поднимается и незаметно двигается следом.
Я долго смотрю в зеркало в туалетной комнате, пытаясь отыскать решение в самой себе. Зрелище печальное. Бледная, худая, покусанные губы, мешки под глазами. Крепко зажмурилась на миг: «Соберись, думай!».
Очевидно, что сбежать от псов отчима будет непросто. Но оказавшись за воротами особняка это будет сделать ещё труднее. Я специально заказала мясо, – мне должны принести острый нож. У меня будет один шанс. Одна единственная попытка.
Глубокий вдох. Медленный выдох. Перекрестившись и молча попросив у Всевышнего помощи, иду обратно. Отодвигаю тяжёлую портьеру, чтобы войти в зал, делаю шаг и неожиданно оказываюсь в тисках чьих-то грубых рук.
Жёстким захватом мужчина фиксирует за шею, прижав к себе и выбив из моих лёгких остатки воздуха. Судорожно пытаюсь отодрать его руку от себя, отчаянно брыкаюсь, но внезапно чувствую холодный металл у своего виска и в оцепенении замираю, осознавая реальную угрозу собственной жизни.
Не вижу лица, но чувствую, что он выше и крупнее меня. Щетина неприятно колет кожу, когда он шепчет мне на ухо: «Подыграй мне, Злата. Просто иди вперёд. Я выведу тебя отсюда».
Окончательно сбитая с толку, послушно киваю. Делаю спасительный вдох, когда он чуть ослабляет хватку.
Мой прежний сопровождающий замечает нас и выхватывает пистолет, целясь в незнакомца. Ещё один боец отчима у дверей так же берёт его на прицел, матом объясняя дерзкому захватчику, что живым он отсюда не выйдет.
В зале хаос!
Посетители при виде оружия съехали под столы, официантки, повизгивая, жмутся друг к другу у барной стойки. Я молча иду вперёд, лишь бледность и подрагивающая нижняя губа могут выдать моё истинное состояние. Мы двигаемся в сторону выхода, сцепившись друг с другом, словно единый организм.
Он так крепко прижимает дуло пистолета к моему виску, что кожа в этом месте горит огнём. Одно движение пальцев – и моя жизнь оборвётся.
Проходит целая вечность, прежде чем мы оказываемся на улице. Сразу, как мы вышли, будто только этого и ждали – в ресторан врываются вооружённые люди в масках. Начинается стрельба. В ужасе дёргаюсь, интуитивно пытаясь присесть и прикрыть голову, но мужчина, что держит меня, не позволяет этого сделать. Хватает за шкирку, вынуждая двигаться дальше.
Практически волоком он тащит меня до машины, затем грубо толкает внутрь, на заднее сидение, прыгает следом и машина в эту же секунду трогается с места.
Забиваюсь в самый дальний угол, насколько это возможно. Теперь я вижу его лицо.
Лет 35 на вид, в строгом деловом костюме, совершенно не соответствующем ситуации. Умеренно смуглая кожа, чёрные, немного волнистые волосы. Явно не славянского происхождения. Жёсткие черты лица будто высечены из камня, прямой нос, высокие скулы, широкие брови вразлёт. Светлые проницательные глаза, от цепкого взгляда которых не укроется ни одна деталь. Смотрят на меня равнодушно и немного устало. Будто для него ничего из ряда вон выходящего не происходит, и он заранее готов к любым моим вопросам и истерикам.
– Ну привет. Злата.
Вздрагиваю, услышав своё имя. Голос у него низкий и тягучий, с легким акцентом. Легко проникает под кожу и оседает где-то внутри.
Глаза серые, со множеством сложных оттенков и граней, с голубыми и бледно-жёлтыми бороздками, обжигающе холодные и одновременно притягивающие. Я будто бы где-то их уже видела, но не могу вспомнить, где.
Терпеливо ждёт моей ответной реплики, но так и не дождавшись, сухо поясняет: «Меня зовут Амир. Не волнуйся, я – друг. Спрячу тебя в надёжном месте, там и поговорим».