Остаться Драконом

Часть 1. Город у озера.

Пролог. “И тут появился Дракон”

– Прекратите немедленно, а то разбудите Дракона!

Дребезжащий голос разнесся по поверхности озера и напугал двух мальчишек, плававших в нескольких метрах от берега. Старший из них, лет десяти, с мокрыми черными волосами, недовольно пробормотал:

– Вылез все-таки…

Мальчик уже успел пожалеть, что поддался на уговоры младшего брата и согласился пойти не к спуску возле города, а сюда, на небольшой пустынный пляж возле дома сумасшедшего Готлиба. Но Оливер, которому не было и семи, плохо плавал и стеснялся купаться там же, где все дети, да и лачуга старика в этот раз выглядела совсем нежилой и тихой. Старший повернулся к светловолосому брату, испуганно смотрящему на старика на берегу.

– Говорил я тебе… Пошли, все равно не даст поплавать.

Как бы подтверждая его слова, с берега донеслось:

– Вылезайте из озера, негодники, быстро!

Старший повернулся в воде и сильными гребками направился к берегу.

– Шон! Подожди меня! – раздался сзади возмущенный писк.

Шон остановился и подождал, пока брат, старательно вытягивая голову над водой, по-собачьи доплывет до него. Затем он приноровился к его скорости и медленно поплыл рядом. Чем ближе они подплывали, тем явственнее вырисовывалась фигура Готлиба на берегу – высокого и костлявого старика с грязно-серой бородой до пояса и такими же спутанными, давно не мытыми волосами. Несмотря на устрашающий облик, старик не пугал Шона – отшельник был безобидным и худшее, что мог сделать – это обругать детей, купавшихся в озере. Но на Оливера Готлиб произвел совсем другое впечатление и когда они выбрались на берег и стали натягивать штаны и рубашки, он не сводил со старика испуганных глаз.

Но тот уже потерял к мальчикам всякий интерес и угрюмо разглядывал озеро, бормоча себе под нос что-то неразборчивое про Дракона, легенды, долгий сон и грядущее пробуждение. Шон боролся с рубашкой, упрямо не желавшей налезать на мокрое тело и раздумывал, где им еще можно было бы искупаться, не рискуя столкнуться с сумасшедшими стариками, насмешливыми детьми или матерью, которая непременно надерет уши за то, что он потащил брата на озеро. Из раздумий его вырвал дрожащий от страха голос брата:

– А если он вынырнет, он нас сожрет, дедушка? – спросил Оливер совсем ушедшего в себя Готлиба. Шон подумал, что старик сейчас опять начнет кричать и ругаться, но тот, к удивлению, совершенно спокойно посмотрел на малыша и переспросил:

– Кто? Дракон?

Мальчик в ответ лишь кивнул.

– Да чего ж ему вас жрать-то, – рассудительно ответил Готлиб. – Он рыбу ест. Вы ему зачем?!

– Тогда почему здесь нельзя купаться? – осмелев, спросил Шон.

– Потому что Дракон очень устал и спит, – ответил старик и снова посмотрел на тихую гладь озера. – Ты бы, наверное, тоже не хотел, чтобы тебя будили криками, когда ты устал.

– А почему он устал? – снова спросил Оливер. Мальчик совсем расхрабрился и подошел к лохматому старику поближе. Готлиб посмотрел на него с высоты своего роста и спросил, как показалось Шону, немного расстроенно:

– А ты совсем ничего не знаешь про Дракона?

Оливер стушевался и Шон пришел к нему на помощь.

– Это только сказки, – с вызовом сказал он. – Нет там никакого Дракона.

Как ни странно, старик не вспылил, а только немного грустно улыбнулся.

– Есть, мальчик, – ответил он. – Я точно знаю.

Старик повернулся и, не прощаясь, пошел к дому – полуразвалившейся хибаре, которая стояла здесь, казалось, всегда, и которую местные называли не иначе как “лачугой сумасшедшего Готлиба”. Что-то в его словах задело Шона и он, не выдержав, крикнул в спину уходящему старику:

– Откуда вы знаете?

Тот не ответил и даже не остановился. Оказавшись на пороге дома, он повернулся и махнул мальчикам рукой, приглашая внутрь, а затем снова исчез, оставив дверь открытой.

– Пойдем посмотрим? – Оливер умоляюще посмотрел на Шона.

Идея идти в дом сумасшедшего Готлиба не очень нравилась Шону, но случай и на самом деле был уникальный. Никто из их друзей никогда не видел лачугу изнутри. Это обеспечило бы им несколько дней абсолютной славы во дворе, а может быть, и на всей улице. Да и вряд ли это было очень опасно – мать как-то рассказывала, что Готлиб просто чудак, одинокий и безобидный. Но на всякий случай Шон все же огляделся вокруг, нашел на берегу ветку от коряги, сжал её в одной руке, а другой взял за руку Оливера. Так, держась за руки и с оружием наперевес, они и вошли на порог старого дома.

После яркого солнца внутри казалось совсем темно. Когда глаза привыкли, братья увидели, что внутри лачуга разделена на две части. Одна, меньшая, была жилой – с сундуком для вещей, узкой аккуратно застеленной кроватью и такой же маленькой кухней с железной печуркой и несколькими закопченными кастрюлями. Вторая часть дома, бОльшая, была совсем другой. Из трех стен две были заставлены и завешены стеллажами и полками с таким количеством книг, какого Шон не видел за всю свою жизнь. У третьей стены стоял стол из грубо сколоченных досок, за которым с какой-то книгой в руках сидел Готлиб. А еще на полках, столе и даже на полу были десятки, если не сотни, статуэток и фигурок Дракона. Из дерева, глины, гипса и даже металла. Драконы были самыми разными – разноцветными, бесцветными, большими и поменьше, с оскаленными мордами и спокойными, стоящими, плывущими и летящими.

– Сколько их здесь, – Оливер завороженно подошел к полке и осторожно провел пальцем по спине одного из Драконов. – Их на самом деле так много?

Старик заложил страницу пальцем и встал из-за стола.

– Нет, – сказал он. – На самом деле всего один. Просто никто не знает точно, как он выглядит. Поэтому все делают по-разному. – Он снял с полки деревянную раскрашенную фигуру летящего Дракона, к которой прикоснулся Оливер, и протянул его мальчику.

– Вот, возьми.

– Насовсем? – глаза мальчонки загорелись. – А можно? Ух, ты, спасибо!  – Он прижал фигурку к груди.

– Вы сказали, что Дракон устал. От чего он устал? – деловито спросил Шон. Он уже выкинул палку за дверь и теперь стоял возле книжной полки.

– Что вы знаете о Драконе? – вопросом на вопрос ответил Готлиб.

– Ммм.., – задумался Шон. Потом вспомнил. – Мама сказки рассказывала.

– Да! – воскликнул Оливер. – ”Дракон и рыбак”, “Жадный охотник”.

– ”Семь желаний”, – добавил Шон.

Готлиб согласно покивал.

– Да, но на самом деле их гораздо больше. Вот тут, – он снял с полки толстую книгу с выдавленным на корешке драконом, – собрано больше двухсот сказок о Драконе. И самым древним из них – сотни лет.

Он передал книгу Шону и тот, затаив дыхание, открыл её. Книга была тяжелой и с множеством картинок. Таких красивых книг он еще не видел.

– Ну хорошо, – продолжил разговор Готлиб. – А еще? Где упоминается Дракон?

– Ну, – протянул Шон, не отрываясь от книги. – Башня с часами есть. Там Дракон.

– Улица, – застенчиво добавил Оливер.

– Таверна “Водяной Дракон”, – вспомнил Шон.

– А еще папа ругается Драконом, – застенчиво добавил Оливер. Они переглянулись с братом и, вспомнив что-то, рассмеялись.

– “Драконья пасть!”, – сказал басом Шон, подражаю голосу отца.

– “Спишь как Дракон!”, – вторил ему Оливер. Они снова рассмеялись.

Старик тоже заулыбался, глядя на них.

– Видите, как много, – сказал он. – А хотите узнать, с чего все это началось? – Братья дружно закивали. – С легенды. Такой древней, что никто уже и не знает, когда она появилась.

– Расскажите! – воскликнул Оливер.

– Да, пожалуйста! – поддержал его Шон. Готлиб сел на стул и начал рассказывать.

– Говорят, что когда тут появились первые люди, Дракон уже давно жил в этом озере. Поселенцы построили несколько домов, потом на их месте выросла деревня. Со временем людей становилось все больше, деревня стала городом, а жители и не знали, что все эти годы рядом с ними в озере спит Дракон.

А потом к стенам города подошла большая армия. Злой и безжалостный военачальник командовал ей и он пообещал разбомбить город дотла, если ему не откроют ворота. Жители города отказались. Тогда солдаты установили сотни пушек перед городом и открыли огонь. Ядра тучей летели через стены, разрушали дома, убивали людей и казалось, что уже ничто не спасет жителей. И в этот момент из озера поднялся Дракон…

Готлиб прервался и посмотрел на мальчишек. Те стояли с разинутыми от восхищения ртами. Старик улыбнулся, довольный произведенным эффектом, и продолжил:

– Он был огромным, больше самой высокой башни. Он взлетел над озером и потоки воды стекали по его крыльям. Жители города были в ужасе и думали, что чудовище сожрет их всех. Но Дракон не обратил на город внимания и полетел к стенам. Он раскрыл свои гигантские крылья и как щитом заслонил собой город от снарядов. Ядра врезались в его тело и оставляли тысячи кровавых ран. Но Дракон не двинулся с места, защищая город. А потом он раскрыл свою гигантскую пасть и издал такой грозный рёв, что закачались верхушки деревьев в соседнем лесу. Солдаты были так испуганы, что побросали свое оружие и бросились наутек. А впереди всех бежал военачальник.

– Да! – торжествующе воскликнул Шон, потрясая кулаком. В мыслях он был там, в древнем городе, рядом с Драконом, от которого улепётывала целая армия. – А потом что было?

– А потом Дракон просто вернулся к озеру, нырнул в него и исчез на несколько сотен лет, – ответил Готлиб. – Все думали, что он умер от ран.

– На самом деле он лег отдыхать, – с видом знатока сообщил Оливер.

– Верно, – улыбаясь сквозь бороду, подтвердил старик. – Когда Дракон появился во второй раз, все было совсем иначе. Не было вражеского войска и штурма стен. Был пожар. Пожар, который шел со стороны леса и уничтожал все на своём пути. Люди пытались бороться с огнем, но у них ничего не выходило. Пожар уже подошел к городу и угрожал сжечь его дотла. Жители не знали, что им делать.

– И тут появился Дракон! – не выдержав, выпалил Оливер.

– И тут появился Дракон, – подтвердил старик. – Несколькими взмахами своих огромных крыльев он долетел до пожара и лег прямо перед ним. Огонь пытался добраться до города, но не мог пробиться через твердую, как камень, шкуру дракона. Спустя несколько часов пожар стих, а Дракон снова вернулся в озеро.

– Ему было больно? – жалостливо спросил Оливер.

– Думаю, да, – ответил старик. – Но он терпел.

– А третий раз? – спросил Шон. Готлиб вопросительно посмотрел на него. – Когда он появился в третий раз?

Старик помедлил, подбирая слова.

– А третьего раза не было, мальчик. Больше Дракона никто не видел.

На лицах обоих мальчишек было написано такое разочарование, что старик невольно рассмеялся.

– Не расстраивайтесь, – сказал он. – Я верю, что он сейчас здесь. Где-то спит на глубине и охраняет наш город.

– И видит свои драконьи сны, – прошептал мечтательно Оливер.

– Правильно, – подтвердил Готлиб, а затем сменил тон. – А вам домой не пора?

– Точно, – спохватился Шон. – Мама уже наверное ищет. – Он посмотрел на старика.– Спасибо, мистер Готлиб, было очень интересно.

– Да, очень, – согласился Оливер. – Спасибо, дедушка. И спасибо за Дракона, – он показал зажатую в ладошке деревянную фигурку.

Старик, улыбаясь, кивнул и оба брата направились к выходу. Уже выйдя за порог, Шон спохватился и бегом вернулся к Готлибу.

– Скажите, мистер, – спросил он, заглядывая старику в глаза, – а он же вернется?

– Обязательно, – ответил Готлиб без тени улыбки. – Я это точно знаю. Дракон вернется, когда будет очень нужен городу.

Глава 1. Найджел

Пятнадцатиметровая башня Дракона с разноцветными часами, примыкающая к городской ратуше, была самым высоким и самым ярким пятном среди окружающих ее одно- и двухэтажных домов. Если в городе оказывались приезжие, их первым делом вели сюда, показать механического дракона. Но и местные, видевшие это тысячи раз, услышав бой часов, нет-нет, да и задирали головы посмотреть, как по мозаичному морю, покрывающему лазурью почти весь фасад здания, скользит, погружаясь в стену и снова выныривая, трехметровый символ города. На закате, когда солнце было уже не таким ярким и его лучи создавали на мозаике диковинные комбинации с растущими тенями, дракон, казалось, оживал – его латунная чешуя переливалась всеми цветами радуги, он рычал и выпускал из пасти белый, как облака, пар.

Но не сегодня. Сегодня часы сломались и дракон позорно застрял, высунувшись наполовину в одном из отверстий, и, когда проходил очередной час и ему полагалось нырнуть и продолжить свой путь – лишь конвульсивно дергался и обиженно шипел. На площади у ратуши собрались зеваки – прикрыв ладошками глаза смотрели вверх, показывали пальцами и сообщали друг другу последние новости (“С утра уже застрял. – Ну, ничего, Найджел починит. – Диббл говорит, котел может не выдержать. – Да, выдержит, кто его делал, помнишь? – Как не помнить, но все равно страшно – А в ратушу-то пустят сегодня? – Диббл говорит, пока нельзя”).

Найджел Холден всего этого не видел и не слышал, потому что находился на обратной стороне мозаичного моря. Здесь, среди сотен метров переплетенных медных труб, было темно, тесно, жарко и пыльно. Но ему здесь нравилось. Он прикоснулся рукой в перчатке к горячей трубе. Она едва заметно вибрировала от проходящего по ней пара. Как живая. Он представил, что находится в чреве огромного механического животного. Болеющего и ожидающего помощи от него, Найджела.

Он попытался вспомнить, сколько раз он уже ремонтировал эту машину. Семь? Десять? Раз в пару лет точно. В первый раз, когда часы сломались, ни у кого не возникло вопроса, кому их чинить. Сыну того, кто построил, разумеется. Он усмехнулся. Хорошее наследство ему оставил отец. Кучу изношенных от времени механизмов, воспоминания о детстве в одиночестве и славу сына гения. “Ты почти такой же гений, как твой отец!”. Почти. Но насчет гениальности отца он не спорил. Часы на самом деле были потрясающей работой.

Для начала – драконов было десять, а не один, как казалось стороннему наблюдателю. Каждый из них был закреплен на тонком медном обруче, одна половина которого находилась внутри башни, а вторая выходила на фасад. Когда обруч делал полный оборот, прикрепленный к нему дракон появлялся из стены через одно отверстие, проплывал над головами изумленных зрителей и исчезал в другом. Появлялись они по очереди, один за другим, и создавалось впечатление, что дракон движется по стене, выпрыгивая из воды с снова погружаясь в нее. Еще дракон мог выпускать пар, рычать и делать все это синхронно с боем часов.

В общем, машина была огромной и сложной и периодически в ней возникали утечки пара. Деталей было так много, что Найджелу каждый раз приходилось повышать давление в главном котле до опасных значений и обследовать каждый метр конструкции – иначе трещину было не найти. Но в этот раз он подготовился.

 Он опустил голову вниз и закричал:

– Дриббл, сколько?

Дриббл, худой и застенчивый паренек, был смотрителем часов. Он обожал машины (хотя почти ничего в них не понимал), а Найджела просто боготворил. Его работа сводилась к двум задачам: чистить раз в месяц чешую драконов и контролировать давление в котле, откуда пар подавался наверх, в механизм. Поэтому сейчас Дриббл был преисполнен ответственности и в буквальном смысле не сводил глаз с циферблата. Услышав вопрос, он замахал руками и заорал в ответ:

– Восемьдесят! Восемьдесят, Найджел!

“В красной зоне”, – подумал Найджел. Но этого было мало.

– Поднимай еще!

– Что?

– Еще! Поднимай еще!

Фигурка внизу замерла на секунду, а потом Дриббл снова замахал руками и до Найджела донеслось:

– Нельзя! Много! Котел! Красная зона!

Уговаривать не было времени, поэтому Найджел как можно сердитее проорал вниз:

– Еще! Я сказал поднимай еще, Дриббл! – и полез глубже в механизм.

Продвинувшись на несколько метров ближе к стене, он сел на толстую балку, положил на колени сумку с инструментами и вытащил “суперглаз”. Это был прототип, который еще нуждался в доработке, но он уже выглядел впечатляюще: кожаный шлем с медными заклепками, охватывающий всю голову и закрепленный на нем объектив–очки с десятками линз и фильтров разного размера и цвета.

Он надел шлем на голову, затянул ремешок под подбородком, опустил окуляры на глаза и замер, всматриваясь в темноту. На испытаниях “суперглаз” справился превосходно: теплые объекты (крысы и охотящийся на них соседский кот) были отлично видны на фоне холодных стен и мебели. Но теперь прибору предстояло показать себя здесь, в паровых часах, где горячим было почти всё.

– Девяносто! Девяносто, Найджел!, – донеслось снизу.

– Хорошо! Не сбрасывай!

Он подумал было сменить место, но в этот момент что-то увидел. Метрах в десяти от него, на противоположной стороне механизма, над красной путаницей труб поднималось едва заметное желтое облачко. Он заорал:

– Нашел! Не сбрасывай! – и, не снимая “суперглаз”, ринулся вперед. Нужно было очень внимательно выбирать, на что наступать и за что держаться. Какая-никакая стропильная система тут осталась, но большая часть досок давно прогнила, поэтому Найджел был вынужден идти прямо по трубам, выбирая самые толстые из них. Рукам тоже пришлось несладко – трубы уже нагрелись и обжигали кожу даже через плотные кожаные перчатки. Вдобавок мешали драконы: они были огромными, а чешуя – острой как бритва, поэтому их надо было обходить стороной, что тоже отнимало драгоценные минуты. Время от времени Найджел останавливался и всматривался через прибор, чтобы не сбиться с пути в этом лабиринте.

Когда он добрался до места, трубы начало трясти. Сначала мелко завибрировали маленькие, а за ними начали подрагивать и большие. И еще появился рев – сначала тихий, потом все громче и громче. Найджел остановился возле места поломки – это оказалась среднего диаметра горизонтальная труба из которой вверх вырывалась струя пара.

– Найджел! Что делать? – раздалось снизу. – Уже девяносто пять!

– Нашел! Вырубай!

Он сдернул шлем с головы, сунул его в сумку и достал инструменты: металлический хомут с резиновой прокладкой и ключ.

– Найджел! – снова закричал Дриббл.

– Что?

– Не работает!

– Что?

– Клапан не работает! Не могу сбросить! Не двигается!

Найджел на секунду замер. Если котел взорвется – от башни останутся руины, не говоря уже про механизм часов. Восстановить его будет невозможно. Значит, все надо было делать очень быстро.

– Дриббл! – закричал он, пытаясь перекрыть все нарастающий рев.

– Что?

– Уходи отсюда! Я сам закончу!

– Что?

Он уже приладил хомут к трещине, но струя не давала плотно прижать заплатку, вырывая ее из рук. Пар выбивался из-под хомута и бил в перчатки. Найджел почувствовал, как по его лицу стекают горячие капли.

– Уходи!

– Ты уверен?

Хомут наконец-то плотно прижался, оставался пустяк – затянуть пару гаек, когда вокруг стоял такой пар, что в 20 сантиметрах ничего не было видно, а болт размером меньше сантиметра ходил ходуном вместе с трубой.

– Да! Уходи!

Ответа не последовало. Найджел понадеялся, что Дриббл сделал, как ему сказали, потому что трясло так, что непонятно было, что произойдет раньше – взорвется котел или развалится здание. Он прижался плечом к трубе и начал практически наощупь закручивать гайки. Голова его при этом оказалась в считанных сантиметрах от трещины, и Найджел на секунду представил, что произойдет, если хомут сорвет и струя кипятка ударит ему прямо в лицо.

Когда гайки были наконец затянуты, возвращаться прежним путем времени уже не оставалось. Он развернулся и побежал по трясущимся трубам в другую сторону – туда, где от котла снизу вверх шла основная труба с паром. Добежав, он остановился и, стоя на краю, заглянул вниз. Котел казался совсем крошечным, а труба, по которой ему предстояло спуститься – тонкой и ненадежной. Но выбора не было, поэтому Найджел не раздумывая, обхватил ее ногами и руками и заскользил вниз.

Он понимал, что труба окажется горячей, но не думал, что настолько. За ноги и промежность он не беспокоился – там были плотные шерстяные штаны, руки спасали перчатки, а вот грудь прикрывала лишь хлопковая куртка, поэтому жар почти сразу стал невыносимым. Он глянул вниз (до земли было еще метров пять) и решил, что сломанная нога – меньшее зло, чем сожженная до мяса кожа. И разжал руки и ноги.

Удар оказался сильнее, чем он думал. Найджел приземлился ногами прямо на раскаленный металл котла, успев еще подумать, что неплохо было бы не задеть его лицом, свалился на задницу и скатился по круглому боку бойлера на землю. Грудь жгло, ноги и копчик ныли от удара, но он все же поднялся и поковылял к лицевой части котла – туда, где были смонтированы предохранительный клапан и манометр.

Ручка клапана была поднята вверх до упора и вибрировала во все стороны, а стрелка манометра лежала в крайнем правом положении – за границей предельных значений уровня давления. Найджел ухватился за рукоятку обеими руками и, в глубине души надеясь, что у Дриббла просто не хватило сил, потянул вниз. Ничего. Он повис на рычаге всем телом – без результата. Судя по всему, от жара металл клапана расширился настолько, что его заклинило.

Он отпустил бесполезную рукоятку и отошел на шаг. Надо было решать, что делать – оставаться или уносить ноги. Котлу явно оставались считанные секунды – всю систему трясло как при землетрясении, сверху сыпалась пыль и штукатурка, манометр ходил ходуном так, как будто сейчас отвалится. Стоп, манометр… Его трубка, идущая от котла, была почти такой толщины, как и выпускной клапан. Он выхватил ключ и бросился откручивать гайку, соединяющую манометр с котлом.

Он успел сделать ключом лишь пару оборотов, когда манометр с громким хлопком улетел куда-то в потолок, туда же вырвался гейзер пара и все вокруг окуталось горячим туманом. Найджел, не отводя глаз от бойлера, сделал несколько шагов назад и устало сел на песок. Показатели давления теперь, понятно, посмотреть было негде, но и невооруженным взглядом было видно, что беда миновала. Тряска прекратилась, рев исчез, котел остывал. Часы Дракона были спасены.

Глава 2. Джесс

Финальная, ключевая фраза никак не придумывалась. “Долой лордов!”? “Присоединяйся к Сопротивлению!”? Слишком пафосно и уже было. Джесс остервенело прикусила карандаш, как будто пытаясь выгрызть из него слова. Основной текст листовки (“Не верь лордам! Они тебя обкрадывают! Пока ты вкалываешь за гроши – они жируют в своих дворцах!” и так далее) получился у нее привычно легко. Такие листовки она читала, писала и разбрасывала по городу с десяти лет. А вот финальная не получалась. Отец говорил, что это важнее всего. Слова, которые люди запомнят и перескажут соседу. Или напишут на плакате для митинга.

– Джесс, долго еще?

В подвале было темно и сыро. Низкие закопченные потолки, грязные кирпичные стены. Комната небольшая – метров пять в длину. Почти всю площадь занимал хлипкий деревянный стол и небольшой ручной типографский пресс. Его с печальным лицом подпирал плечом Тедди, веснушчатый парнишка лет 25. Тедди терпеливо ждал, когда можно будет начать печатать листовки. Но терпение его было на исходе, потому что ждал он уже больше часа.

– Мне еще их еще печатать до ночи, – продолжил канючить Тедди, но беззлобно. Было видно, что ему просто скучно и хочется поговорить с Джесс.

Она ничего не ответила и придвинула керосиновую лампу ближе к себе. Надо сосредоточиться. Никаких шаблонных фраз и банальностей. Надо написать так, чтобы зажечь сердца людей (“это шаблонно” – тут же подсказал внутренний голос), поднять их с колен (“а это банально” – тот же голос) и… В соседней комнате раздался смех. Там сидели разносчики. Трое парней, которым через несколько часов надо будет разбросать листовки по всему городу. Задача для молодых (потому что надо быстро бежать) и дерзких (потому что бежать надо будет от полиции). Молодые и дерзкие, дожидаясь тиража, резались в карты.

– Можно не так громко?! – сердито рявкнула Джесс в сторону смеха. Там затихло.

– Прости, Джесс, – послышался виноватый голос. Крис? Иэн? Она не узнала, чей.

“Борись с нами!”, “Плечом к плечу!”, “Встань на борьбу!”. Она снова уставилась в листок. Все было какое-то… злое и не про людей. Отцу бы это не понравилось.

“– Борьба ради людей, а не люди ради борьбы.

– А в чем разница?

– В цели и средствах.

– Я не понимаю, отец.

– Поймешь со временем. Вспомни, какой у нас символ”.

Дракон. Чудовище из озера, раз за разом жертвовавшее собой ради горожан. Которых Дракон даже не знал. Которые ничего ему не дали. Время прошло, но она так и не поняла. Но поверила, как верила всему, что говорил отец.

В углу завозился скучающий Тедди, но она уже заканчивала. Через десять минут финальная фраза получилась, и Джесс с облегчением отдала текст печатнику. Тот пробежал глазами, одобрительно хмыкнул и повернулся к прессу, чтобы собрать шрифт.

Джесс с хрустом потянулась и позвала картежников на инструктаж. Когда те уселись на лавку напротив, они еще раз проговорили маршрут и время разброса листовок.

– Главное – берегите себя! Никакого героизма, поняли? – Джесс строго посмотрела на троицу. – Особенно ты, Джо!

Полноватый и розовощекий Джо с притворной обидой надул губы.

– А почему сразу я?

Его сосед слева, Иэн, симпатичный парень с квадратной челюстью, шутливо ткнул его локтем в бок.

– Ты же у нас герой, балда!

– А кто три квартала бежал от полиции с двумя кипами листовок, вместо того, чтобы бросить их? – не обращая внимания на слова Иэна, ответила Джесс. – Тебя же чуть не поймали!

– Жалко бросать, Джесс! – плаксиво ответил Джо. – Вы же стараетесь, пишете, Тедди печатает всю ночь.

– А эти скоты сожгут всё, – подхватил третий парень, Крис, невысокий и чернявый.

– Ну и пусть, – ответила Джесс. – Пусть жгут. Мы еще напечатаем. Замечаете полицию или людей Лордов – всё бросаете и бежите во весь дух. Всем понятно?

Троица вразнобой подтвердила, что понятно. Тут Тедди сообщил, что пробная партия напечатана и парни обступили пресс, одобрительно разглядывая и обсуждая листовки. Джесс вытащила через их головы одну и села за стол оценить свои мучения. Основной текст был вверху, ниже примерно треть страницы занимал символ Сопротивления – Дракон, выпрыгивающий из озера. А под ним самыми большими буквами шла вымученная ключевая фраза. “Будь человеком! Стань Драконом!”. Пафосно, подумала она, но плевать. Ей нравилось.

Глава 3. Брендан

Брендана Калланана посадили возле оркестра, там, где бальный зал сужался и переходил в небольшой широкий коридор, ведущий к курительной, библиотеке и туалетам. Пока бал не начался, его это устраивало – подальше от внимания и необходимости с кем-то общаться. Но потом – там! та-ра-рам! та-ра-рам! там-там! – в метре от него оркестр грянул вальс, за ним польку, за ней кадриль, затем что-то еще, и Брендан почти оглох от визга скрипок. Перед ним кружились, сходились и расходились, кланялись и снова сходились мужчины в черных фраках и женщины, затянутые в разноцветные шелка. Запах сигар, виски, пота и духов. И мочи от уборной.

Он покрутил головой, разыскивая отца, но не увидел. Отлично. Старик, где-то кокетничает с дамами или набивает брюхо тарталетками с черной икрой, или наливается виски. Или что там 70-летние лорды делают на балах. Все лучше, подумал Брендан, чем сидеть рядом и выносить мне мозги.

“Ты сын лорда! Ты не можешь игнорировать свет! Как ты будешь выстраивать отношения с Лордами, с чиновниками, с полицией, если ты с ними не общаешься?! Хватит жевать сопли и сидеть сутками в своей берлоге, ты, ничтожество! Ты Калланан, и я заставлю тебя быть достойным моего имени!”

Справедливости ради, такого уже не было давно, подумал он. Много лет прошло, как старик оставил попытки сделать из него “нормального Калланана”. Теперь – только невнятное брюзжание, когда они случайно сталкивались в имении. Но нечасто, потому что Брендан научился планировать маршрут по дому так, чтобы не попадаться ему на глаза. Но в последний месяц пришлось. Пока Брендан рассказывал отцу про свой план. Уговаривал, убеждал, умолял.

Он посмотрел на часы на стене. Стена была позолоченной, часы золотыми, стрелки тоже. Пришлось напрячься, чтобы среди этой роскоши разглядеть время. Три часа. Прошло три часа! И пока он ни на дюйм не приблизился к своей цели – встрече с Лордами. Но отец предупреждал.

“ – Придется подождать. Имей в виду. Меррон любит такое.

– Какое?

– Показать, кто в доме хозяин. Высокомерный жирный ублюдок.

– Но они выслушают нас?

– Куда они денутся. В конце концов, я тоже – лорд!”.

Лорд, да не “тоже”, злорадно подумал Брендан. Когда-то давно Каллананы на самом деле были равными. Меллон, Калланан, Брэгг, Холлик. Четыре богатейших и влиятельнейших семьи города. Столпы, светочи и мудрые покровители, как писала пресса. Но годы шли и четвертый “столп” начал сдавать. Сначала отец Брендана вложился в пневматическую почту и прогорел. Потом начал играть (и много проигрывать), потом пить. В итоге у него остались несколько заводов и фабрик, но с состоянием остальной троицы это было уже не сравнить. Формально считалось, что лордов все еще четверо, но все-то знали…

– Сэр, вас приглашают в кабинет.

Брендан сидел, уставившись в паркет. Черные туфли с позолоченными пряжками (сколько золота у этого Меррона?), стоящие по стойке “смирно”, терпеливо ждали, пока он поднимет глаза. Лакей. Рубашка и ливрея едва ли не дороже, чем весь мой костюм, подумал он рассеянно и встал. Мимо затихшего на антракт оркестра, мимо вонючих туалета и сигарной комнаты, дальше вглубь, по широкому коридору с газовыми лампами на стенах до высоченной резной двери. Сейчас или никогда. Не налажай, Брендан, приказал он себе, другой возможности не будет.

– Мистер Брендан Калланан, – представил лакей и исчез.

В комнате царил полумрак. В центре, за гигантским дубовым столом восседал сам лорд Меррон, жирный, вальяжный, с раскрасневшимся от виски и танцев лицом, со своей вечной сигарой. Слева от него на софе, прямой как палка – лорд Холлик. Невысокий, худой, с вытянутым лицом и бегающими руками и глазами. И большая, лысая и неподвижная вишенка на этом властном торте – лорд Брэгг, темная мускулистая громадина на стуле справа. Хищники, подумал Брендан. Сытые, уверенные в себе хищники. Лениво разглядывают случайно забредшую на их поляну мышку и размышляют, съесть её или поиграть. А потом съесть.

Отец уже был здесь, в кресле напротив стола. Именно напротив, не рядом. Брендан оглянулся – больше кресел или стульев в кабинете не было. То есть ему сидеть вообще не полагалось. Символично. Те, кто готовили встречу (люди Меррона) не даром ели свой хлеб и понимали значение таких маленьких иерархических знаков. В конце концов, кто они такие? Престарелый лорд, теряющий остатки власти и его сын-неудачник, которому даже собственный отец не доверяет вести бизнес.

– Проходите, юноша, – раздалось великодушно из-за стола. – лорд Калланан как раз рассказывает нам ваш план.

Брендан кивнул, изображая поклон и встал за креслом отца. Юноша. Вряд ли Меррон не знал, что ему давно за 30. Еще один знак. Еще один тычок. Знай свое место, мальчишка – за спиной отца, которого мы не считаем равным.

Он вполуха слушал, как старик описывает план (его, Брендана, план!) и думал, почему эти хищники еще не сожрали Каллананов. Давно могли. Уничтожить остатки империи, забрать фабрики и заводы. Не смогли договориться, как делить на троих? Скорее всего. Но рано или поздно договорятся. Они владели всем городом и никто не сможет им в этом помешать. План сына-неудачника – последний шанс лорда Калланана избежать этого, доказав свою полезность и незаменимость. Отец это понимал, поэтому и согласился.

– И зачем нам это, Калланан? – спросил Меррон, когда старик закончил.

Откажутся, в отчаянии подумал Брендан. Или хуже того, догадались, что мышка ведет их в ловушку. У него похолодело в груди. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но сдержался. “Молчи, пока тебя не спросят”, предупреждал отец.

– Сколько забастовок у вас было в этом году, лорд Меррон? – спросил лорд Калланан. – Четыре? Пять?

Толстяк промолчал, поэтому старик повернулся к Холлику.

– А у вас, лорд Холлик, я слышал, трижды в этом году выходили из строя все станки. Как по мне, не очень похоже на случайности. Во сколько вам обошлись эти простои?

Холлик нервно пригладил волосы и задумался.

– Хм, простои, да. Станки, машины. Большие средства.

Калланан кивнул и собирался было продолжить, но Брэгг его опередил:

– Пять раз. Одного поймал. И остальных поймаю. Всех.

На секунду повисла тишина. Брендан представил, что происходит с членами Сопротивления, попадающими в руки лорда Брэгга. Затем Калланан старший продолжил.

– Диверсии и забастовки происходят десятилетиями. Стоит справиться с одной стачкой, как за ней следует другая. Стоит задержать одного бунтовщика – на его место приходят двое других. Как по мне, господа, выглядит довольно унизительно, вам не кажется?

А старик молодец, с облегчением подумал Брендан. Знает, на что давить. Потому что сам такой же. Тщеславный и самовлюбленный. Рыбак рыбака. Он почувствовал что-то вроде восхищения.

– Весь город знает, что мы постоянно воюем с Сопротивлением, – продолжал тем временем старший Калланан. – И весь город знает, что мы не можем победить. Все видят, что мы ничего не можем с ними сделать! Над нами смеются! Горстка оборванцев годами противостоит – и успешно противостоит! – самым могущественным людям города!

– Мы знаем ситуацию, лорд Калланан! – раздраженно бросил Меррон. – Как нам поможет ваш план?

– Мы уничтожим идею! – неожиданно для самого себя выпалил Брендан и краем глаза увидел, как отец недовольно поморщился. Он мне это припомнит, успел подумать он.

– Нельзя победить Сопротивление, пока его поддерживает большая часть города, – торопливо продолжил он. – Надо лишить бунтовщиков этой поддержки. А для этого надо уничтожить то, во что верит и Сопротивление, и горожане.

– И что же это, юноша? – спросил Меррон, не глядя на него.

Брендан неслышно скрипнул зубами, переваривая очередного “юношу”.

– Дракон. Я предлагаю уничтожить Дракона.

Глава 4. Приоритеты семьи Холденов

– А обязательно было доводить котел почти до взрыва? – недовольно спросила Джесс, задрав голову и вглядываясь в путаницу труб над головой.

Найджел оторвался от котла и посмотрел на неё. Рыжая, яркая, дерзкая, с непокрытой головой (что уже было нарушением общественных норм) и в кожаных штанах (а это вообще выходило за любые рамки приличия), Джесс не была похожа ни на одну девушку в городе. Те бы восхищались его “подвигом” по спасению часов (спасибо Дрибблу, который во всех красках описал его героизм), но не Джесс. Ей не нравилось то, что он рисковал. Она злилась. И она не собиралась молчать. Такой была Джесс. Его Джесс, подумал он с гордостью.

– Котел бы не взорвался, – соврал Найджел и вернулся к работе. Он уже успел отремонтировал клапан и теперь приделывал на место улетевший манометр.

– Понятно, – скептически сказала Джесс, переведя взгляд на него. – То есть по раскаленной трубе ты съехал удовольствия ради.

– Исключительно, – подтвердил Найджел, закрутил до упора манометр и подошел к ней. – Очень, знаешь ли, захотелось тепла. Простого нечеловеческого тепла.

Ничего не вышло, Джесс даже не улыбнулась.

– Найджел, я миллион раз просила тебя быть осторожным. Ты каждый раз будешь рисковать жизнью ради своих дурацких машин?

– Она не дурацкая, Джесс, – обиженно вмешался Дриббл, ковыряясь в котле. – Она…, – он задумался, подбирая слово, – офигенская!

– Видишь, – Найджел обнял её и попытался поцеловать.. – Не ради всех. Только ради офигенских.

Она нахмурившись, увернулась от поцелуя.

– Прости, – сказал Найджел уже серьезно. – Я буду осторожнее. Пойдем?

– Ты закончил? – она все еще злилась, но позволила себя поцеловать.

– Да. Дриббл, запустишь без меня?

– Конечно, – подтвердил тот. – Не в первый раз. Спасибо, Найджел. Отец бы гордился тобой.

Сомневаюсь, подумал Найджел, но ничего не ответил, повесил сумку с инструментами на плечо и взял Джесс за руку.

Они обошли ратушу и вышли на площадь перед входом. Толпа здесь давно разошлась, людей почти не было. Начинало темнеть. Город готовился ко сну.

– Почему ты не ответил? – спросила Джесс. – Дрибблу, когда он сказал про отца.

Потому что это чушь, подумал он. Чтобы отец гордился кем-то или чем-то кроме своих машин? Вряд ли бы он вообще вспомнил о моем существовании. Скорее полез бы проверять, не испортил ли я его драгоценные часы.

– Не хотел разрушать легенду о великом изобретателе Джейсоне Холдене, – ответил он. – У которого всё получалось превосходно: и строить машины, и быть отцом.

Джесс погладила его по руке.

– Ну, ты вырос вроде неплохим, – попробовала она пошутить.

– Это не его достижение, – ответил Найджел резче, чем хотел. – Если в этом и есть чья-то заслуга, то бабушки. Его я почти не видел – он постоянно возился со своими изобретениями. И погиб из–за них и ради них.

– Ты точно этого не знаешь, – мягко возразила Джесс.

Да, подумал Найджел, и никто не знает. Просто однажды отец ушел на работу и не вернулся. Пожар во время работы над очередным механизмом. Каким механизмом, из–за чего пожар – неизвестно. Прости, парень, сказал полицейский, этот всё, что мы знаем.

Они почти вышли с площади, когда забили часы, и дракон на фасаде башни ожил.

– Давай посмотрим, – Джесс остановилась.

– Да что мы там не видели, – запротестовал Найджел.

– Нет уж, я хочу посмотреть, ради чего мой парень рисковал жизнью, – она крепко держала его за руку и заставила досмотреть полет дракона до конца.

– Очень красиво, – сказала она, когда часы замолчали и они пошли дальше. – Все-таки потрясающий механизм. Тебе совсем не нравится?

Он пожал плечами.

– Мне нравится внутренняя часть. Отец все-таки был техническим гением, с этим спорить сложно.

Они немного помолчали, а потом Джесс осторожно спросила:

– Ты все еще злишься на него?

– За то, что он уделял больше внимания машинам, чем мне?

Найджел задумался. Его отец построил огромное количество важных и нужных для всего города механизмов – от паровых станков до городских часов. Найджел с детства привык быть сыном великого Джейсона Холдена. Привык, что работа отца важнее, чем он. Привык быть менее значимым. Машины всегда были на первом месте.

– Не знаю, – сказал он наконец. – Возможно, расставь он приоритеты иначе – эти часы никогда бы не…

– Даже не думай его оправдывать! – резко оборвала его Джесс. – Никакие машины не важнее людей. Тем более собственной семьи. Не вздумай повторять его ошибку.

– Не важнее, – подтвердил он и прижал её к себе. – Не повторю. Обещаю. Я буду лучше его. Во всем.

Найджел обнимал её за плечи и пытался вспомнить, о чем думал, когда бежал по трясущимся трубам. О том, что взрыв котла может навредить людям на площади и в соседних домах? Или о том, что взрыв котла уничтожит прекрасный и уникальный механизм? Он не смог вспомнить.

Они вышли на улицу, ведущую к дому Найджела. Мимо них прошел рабочий, толкая перед собой тачку с тремя бочками. На каждой было размашисто написано “Пиво Пита – пиво, достойное Дракона!”. И сам рабочий, и бочки, и улица, и вообще все вокруг было покрыто тонким слоем черной пыли от промышленного квартала неподалеку. Пыль хрустела под ногами, лежала на крышах, покрывала плохо смываемой коркой волосы, скрипела на зубах. Источник пыли – многочисленные столбы дыма, были хорошо видны на фоне розовеющего вечернего неба. Найджел представил, как черные частицы из этих столбов медленно летят, кружась, в воздухе и через несколько часов приземляются на город, на плечи и лица горожан.

По улице шли вереницы людей, возвращавшихся со смен на шахтах и заводах. Шахтеров было легко узнать по черным лицам и таким же грязным робам. Один без сил сидел на крыльце дома и большими глотками пил что-то прямо из огромной деревянной кружки. Через час он напьется до беспамятства и жена потащит его с проклятиями домой, подумал Найджел. Чтобы в пять утра он опять пошел на свои две смены.

Они прошли мимо дома, где на стене был нарисован символ Сопротивления. Граффити было большим, во всю стену, и казалось, Дракон вот-вот прорвет тонкую преграду белой оштукатуренной стены и вырвется на свободу, принеся с собой потоки воды, заливающие грязную улицу. Найджел отметил, что рисунок был сделан старательно и с любовью к деталям. Однако вслух он пробормотал другое:

– Опять эти сказки…

– Что ты сказал? – подозрительно спросила Джесс.

– Что просто белая стена смотрелась бы не хуже.

– Вообще-то Дракон – символ этого города, – язвительно бросила она.

– Чем вы в Сопротивлении не преминули воспользоваться.

– Не начинай, – Джесс игривы пихнула его локтем.

– Сама не начинай.

– Целуй меня давай.

Найджел сделал вид, что раздумывает и снова получил локтем в бок. Тогда он рассмеялся и выполнил то, о чем она просила. Они целовались под огромным граффити Дракона, а на город опускалась ночь.

Глава 5. Отец и сын

Карета зашипела, закряхтела и, обдав водителя и пассажиров клубами пара, застучала колесами по гранитной мостовой, направляясь прочь от имения Меллона. Лорд Калланан угрюмо смотрел перед собой, спрятав лицо за воротник пальто.

– Думаешь, догадались? – спросил Брендан, глядя в окно, где проплывали белоснежные дома с колоннами – имения жителей богатых кварталов города.

Старик, не поворачиваясь, вытащил одну руки из кармана и наотмашь, не глядя, ударил Брендана по лицу тыльной стороной ладони. Попал по губам и носу. Несмотря на возраст, рука у него еще была крепкой. Брендан почувствовал вкус крови во рту.

– Это тебе за то, что заговорил без разрешения, – процедил лорд Калланан.

– Да, отец, – послушно ответил Брендан. Он знал, как нужно отвечать, чтобы не получить еще. Не в первый раз. Он почувствовал, как из носа закапало на рубашку и полез в карман за платком.

– Вряд ли они догадались, – как ни в чем не бывало ответил старик. – Слишком уверены в своем могуществе и в слабости всех остальных.

“Прямо как ты”, – подумал Брендан, вытирая нос.

– Твой план, – небрежно продолжил лорд, – возможно и в самом деле хорош.

А вот и пряник, подумал Брендан. Как всегда. Избить – пожалеть, унизить – похвалить. Традиционные качели. Но он ничего не мог с собой поделать. Как дрессированный пёс. Ему было приятно услышать похвалу отца. Он жаждал её и презирал себя за это.

– Спасибо, отец, – искренне сказал он. Но качели уже пошли в другую сторону.

Отец повернул голову и посмотрел на него.

– Не зазнавайся раньше времени, – ледяным тоном сказал он. – Ты ведь помнишь, чем закончился твой предыдущий план?

Брендан помнил. Отец тогда сильно избил его, сильнее чем обычно. Он лежал на полу и сквозь шум в разбитом ухе слышал, как тот орал.

“Бездарь! Ты позоришь моё имя! Тебе выпал величайший шанс в жизни и ты все испортил! Ты недостоин быть Каллананом!”.

Такое не забудешь.

– Сколько ты еще будешь мне это припоминать? – сдавленно сказал он. – Сейчас все будет иначе.

– Потому что этот сопляк сделает то, что у тебя не получалось пятнадцать лет? – язвительно спросил старик.

– Шестнадцать, отец, – тихо поправил Брендан. – Тогда мне было семнадцать, а сейчас – тридцать три.

Лорд Калланан равнодушно махнул рукой. Такие мелочи, как возраст сына, его никогда не волновали.

– Да, потому что сопляк сделает, – сказал Брендан. – А еще в этот раз у нас будет поддержка лордов и их ресурсы.

Карета повернула и поехала по улице, где находился дом Каллананов, большой и богатый, но, конечно же, уступавший по роскоши имениям трех других лордов. Через небольшой сад от дома было одноэтажное вытянутое кирпичное здание – мастерская.

– Посмотрим, – пробормотал лорд, снова спрятавшись за воротником. – Когда начинаешь?

– Уже начал, – ответил Брендан и постучал в стенку водителю:

– Том, останови возле мастерской, – затем повернулся к отцу:

– Мне надо работать.

– Работай, работай, – старик наклонился к нему, – Но не забудь: если опять все испортишь – тебе конец. Понял?

– Да, отец, – смиренно ответил Брендан и спустился по подножке на улицу.

Дверца захлопнулась, карета снова запыхтела и зачухала дальше, оставив Брендана в облаке пара на обочине. Он долго смотрел ей вслед, приложив к носу окровавленный платок. В этот раз всё будет иначе, думал он. Совсем иначе. Надеюсь, я сумею удивить тебя, отец. Он повернулся и через сад пошёл по дорожке в мастерскую.

Глава 6. “Это отличная возможность, Тим”

Тим Ноулз шел по улице и настроение у него было прекрасное. В руке он сжимал ручку чемодана, и не обычного чемодана из фанеры или сукна, а дорогого – из мягкой кожи, с бронзовыми заклепками и серебряными пряжками. Если бы Тим открыл этот дорогой чемодан, от его прекрасного настроения не осталось бы и следа, потому что в чемодане, который он радостно нес, лежала бомба. А может быть, если бы и открыл – ничего бы не понял, потому что 20 лет из своих 28 Тим был токарем и в глаза не видел взрывчатки. Но он не открыл и не узнал, поэтому чувствовал себя отлично: шутка ли – получить месячное жалование за доставку чемодана! К тому же чемодан был совсем не тяжелым – за свою жизнь Тим носил и более тяжелые вещи, даже тогда, когда восьмилетним пацаном впервые встал к станку на заводе лорда Калланана.

А теперь сам лорд (правда, младший, не старик) обратился к нему с чрезвычайно важной просьбой – донести чемодан с важным прибором от имения Каллананов до их же завода в промышленном квартале. Лично лорда Тим, конечно же, не видел: просьбу, чемодан и половину денег (вторая – после доставки) передала Мэгги – одна из горничных в имении. Она, как и вся прислуга в доме, обожала “молодого лорда”, как все его называли. “Такой вежливый, аккуратный, обходительный, – раскрасневшись, рассказывала она Тиму, – не то, что старик. Тот всегда чем-то недоволен”.

По словам Мэгги, лорд несколько раз сказал о важности прибора и своевременной доставки, и очень обрадовался, когда горничная рекомендовала Тима как исполнительного и старательного работника. И даже много расспрашивал о Тиме – есть ли семья и с кем он живет, а когда узнал, что тот одинок и живет один – сочувственно поцокал языком и даже полушутливо посоветовал совсем смутившейся горничной “приглядеться к такому видному молодому человеку”. Тиму было очень приятно это услышать, тем более от самой Мэгги, которая, что уж скрывать, давно ему нравилась. Но раньше ему не хватало смелости даже заговорить с ней, но теперь, когда есть деньги – что ему мешает как-нибудь позвать девушку в “Водяной дракон” выпить по кружке пива?

“Это отличная возможность, Тим, – сказала Мэгги, – проявить себя перед молодым лордом, ты согласен?”. Тим был полностью согласен. Монеты приятно оттягивали карман, и в мечтах он уже покупал Мэгги нарядное платье, себе – новехонький с иголочки костюм, а их детям (мальчик и девочка, Терри и Эмма) – игрушки и леденцы, когда понял, что дошел до завода. Он толкнул дверь и вошел в цех, в котором работал с самого детства.

Счастливый, он шел мимо станков, обмениваясь приветствиями с другими токарями (“Эй, Тим, а ты чего тут, не твоя же смена? – Соскучился по вам, лоботрясам! – Эй, Тим, где такой чемодан взял? Наследство получил? – Не вашего ума дело! Где взял, там уже нет”). Улыбаясь, он прошел к своему станку в самом центре цеха, сел на стул и поставил чемодан возле ног. Теперь надо было только дождаться, когда в помещение войдет ночная смена (а с ней, как ему было сказано – и получатель чемодана) и забрать свои честно заработанные денежки. Жить Тиму Ноулзу оставалось чуть больше получаса.