10 лет выпуску

Школа

23-я школа находится на одной из окраин города. В начале нулевых здесь располагались конечные остановки трамвая и двух маршрутных автобусов. В отличие от других районов, этот был густо поросший деревьями, здесь даже находился небольшой лес с истоптанными дорожками. Большая часть домов не превышала пяти этажей, а одна из улиц и вовсе состояла только из двухэтажек.

Почти в каждом дворе находились самостоятельно организованные жильцами клумбы из покрышек, выкрашенных в яркие масляные краски. Кто-то выпиливал из подручных материалов лавки, устанавливал покосившиеся столы.

Дворы, в которых обитало много детей, обычно можно было опознать по прибитым к стволам деревьев мягким игрушкам. Они долго служили в чьей-то из местных семей, но уже изрядно потрепались и стали ненужными. Все это, как правило, выглядело бедно, зато во дворах было на чем сидеть и на что смотреть.

Детские площадки практически все походили друг на друга. Проржавевшие скрипучие качели, наполированные штанами железные горки, самодельные песочницы с оббитыми бортиками. А еще в каждом дворе стояли не относящиеся по своей природе к детским аттракционам выбивалки для ковров, которые дети использовали как турники для кувырков.

В районе школы находились всего два магазина и несколько ларьков с овощами, конфетами, прессой, мороженым и сигаретами. Здесь же располагались несколько забегаловок, где продавали дешевое разливное пиво. Одна из них представляла собой пристройку к зданию детсада «Лютик», который находился через дорогу от школы.

Среди местных жителей были те, кого знал каждый обитатель района. В основном они славились своим криминальным прошлым или настоящим, либо своими врожденными отклонениями. Последних завсегдатаи забегаловок по-доброму называли юродивыми. Иногда просто так угощали их пивом и сигаретами, а иногда просили за это публично сделать какую-то глупость. Например, поймать голубя или собрать все окурки вокруг урны.

23-я школа была ничем не примечательнее других школ города. В первые годы жизни она была самым ярким зданием района – ярко-оранжевая. Но со временем цвет выгорел и стал, скорее, бледно-желтым, местами, где проступала плесень от сырости, коричневатым. Где-то облупилась краска, где-то потрескались оконные рамы, где-то были выбиты кусочки стекол.

В начале нулевых в задней части школы, в подвале, находился тренажерный зал. Сюда ходили исключительно мужчины, потому что здесь можно было только и делать, что тягать железо – никаких беговых и вело дорожек. Здесь находились исключительно штанги и тяжеленные металлические диски.

У главного входа в школу висел несменяемый годами, уже выцветший плакат, на котором был изображен держащий указку ежик в очках. Его голову окаймляли три слова: «Ум, надежность, доброта».

На первом этаже располагались вешалки для верхней одежды и сменки, спортзал для уроков физкультуры, столовая и кабинеты начальных классов. Второй этаж практически весь принадлежал руководству школы. Здесь находились кабинеты администрации, актовый зал, учительская. Этот этаж регулярно ремонтировался, был украшен картинами и цветами.

Последующие два верхних этажа отличались лишь цветом стен. Третий был выкрашен в масляный желтый, а четвертый – в масляный зеленый. Поэтому у учеников школы выработалась привычка называть этажи по цвету: «Математика у нас на зеленом, а физика на желтом».

А еще на верхнем этаже находились два туалета, в котором старшеклассники иногда удачно, а иногда и нет, закрывались для коллективного курения. Как правило, компания от пяти до семи человек – больше не помещалось – выкуривала одну сигарету, передавая ее по кругу. Последним часто не доставалась затяжка, но это не оправдывало их в момент, когда директриса или кто-то из учителей школы застукивал собрание в облаке дыма.

В женских и мужских туалетах отсутствовали кабинки. Где-то еще частично сохранились перегородки, а где-то лишь основания, на которые они когда-то крепились. Вместо унитазов были оборудованы дырки в полу, похожие на медицинские утки. Слив, как правило, работал плохо. В бачке либо не было воды, либо отсутствовала веревочка, за которую нужно дергать для ее спуска. Поэтому в туалетах часто воняло испражнениями, реже – хлоркой.

В кабинетах русского и литературы висели портреты отечественных классиков, в кабинетах истории – портреты отечественных историков. В кабинетах географии половину доски прикрывала карта мира, а в кабинетах химии – таблица Менделеева.

Самыми яркими считались кабинеты английского языка. Казалось, что иностранный изучают только пятиклашки. Стены украшали разные вариации алфавитов, на которых каждая буква изображала какую-то рожицу. Мультяшные персонажи показывали на плакатах образование времен, множественного числа, спряжений. Минималистичной выглядела лишь таблица с неправильными глаголами. Потому что именно к ней учителя английского относились с особой строгостью. Они ничего не требовали от учеников так, как знание трех форм неправильных глаголов.

Список мероприятий в 23-ей школе оставался неизменным. Замдиректора по воспитательной работе с особой строгостью наблюдала за тем, чтобы каждое из них проходило по плану. К нововведениям здесь относились без энтузиазма, и, как правило, придумывали какие-то причины для отказа: ремонт нужного кабинета, отсутствие денег для создания декораций, нехватка канцелярских запасов.

Из года в год здесь отмечали строго восемь праздников: 1-е сентября, День учителя, Новый год, 23-е февраля, 8-е марта, День космонавтики, День победы и последний звонок. Это помогало сохранять в школе дух единения поколений. Многие годы разные ребята украшали одними и теми же игрушками новогоднюю елку, развешивали одни и те же плакаты с изображениями солдат и Юрия Гагарина, приклеивали одни и те колокольчики к стенам коридоров на выпускные.

На первом этаже постоянно пахло столовой. Как правило, гуляшом или супом. Это было самое любимое место в школе для всех, включая случайных посетителей. Сюда после обеда заглядывали жители района, чтобы купить оставшиеся после налета учеников булочки с повидлом, коржики, конвертики со сгущенкой и пирожки.

Цены росли медленно. Постепенно увеличивалось лишь количество копеек. Круглой суммы здесь не было написано ни на одном товаре. Например, булочки стоили 1 рубль 23 копейки, конвертики – 2 рубля 37 копеек, а пиццы – самый раскупаемый товар – 4 рубля 58 копеек. То же правило распространялось и на напитки: стакан компота – 1 рубль 6 копеек, чай – 1 рубль 28 копеек, какао – 2 рубля 3 копейки. Неизменный кассир Валя ежедневно с недовольством просила рассчитаться без сдачи, чего никогда не происходило. Тогда она громко с глубоким выдохом начинала отсчитывать мелочь из кассы.

Библиотека почти всегда пустовала. Исключительными были две первые и две последние учебные недели года, когда школьники получали и сдавали учебники. Редко сюда заглядывали те, кому нужно было исправить оценку по литературе, для чего обязательным к прочтению назначалась какая-нибудь скучная книга.

Ученики 23-ей школы не носили форму, здесь не было строгого дресс-кода. Периодически лишь вводились некоторые ограничения. Например, в начале нулевых, когда девочки фанатели от Бритни Спирс, руководство школы вынесло строгое предупреждение для тех, кто приходил с голыми пупками или в шортах. В середине нулевых выборочные замечания часто делались по поводу пирсинга на лице, ярко-выкрашенных прядей и кричащих причесок.

В общем, это была обычная школа без регалий, особых статусов и высоких рейтингов. Из года в год сюда приходили и отсюда выпускались обычные ребята из обычных семей. Из года в год здесь выбирались свои звезды-старшеклассники и свои звезды-старшеклассницы, в которых влюблялись младшие ученики. Здесь одинаковые драмы переживали девочки и мальчики. Здесь одинаково устраивались разборки на заднем дворе. Отсюда из года в год вот уже много лет выпускались новые люди.

Краля 11 «А»

Катю выделял из всех её дурацкий смех. Он звучал как-то ложно-омерзительно и все время невпопад. Однажды на уроке немецкого Юра читал текст, в котором встретилось слово «авторитарный». Почему-то Катю оно насмешило, что стало неожиданным даже для учителя – она так растерялась, что не успела сделать замечание в неловко повисшей тишине. Юра же покрутил у виска и продолжил читать.

Катю воспитывала мама – стандартная женщина, пережившая перестройку в беременности. Светлана Михална – полная приземистая женщина – в свои сорок лет, когда Катя училась в 11 «А», уже имела половину рта золотых зубов, густозалаченную укладку и стервозный нрав. За время учебы никто из Катиных друзей не видел её с мужчиной.

Светлана Михална входила в родительский комитет и была на короткой ноге со всеми классными руководителями дочери. Она всегда дарила самые большие и самые вульгарные букеты – те, в которых каждая умирающая розочка обёрнута гофрированной бумагой и посыпана блестками, а все вместе они упакованы в три слоя фиолетового глянца.

Лишь в 10-м классе у Кати проявились гены мамы. Теперь она садилась за первые парты, сдружилась с королевой класса и начала густо краситься. Её волосы из родного каштанового преобразились в бордовый, а природные кудри высохли и образовали мочалистый шар.

Теперь от Кати постоянно пахло сладкими духами и каждую неделю она демонстративно хвасталась маникюром из наращенных ногтей. За внутреннюю и ярко-выраженную внешне непосредственность одноклассники ласково звали ее Краля. Легкомысленное и звонкое прозвище подходило Кате намного больше пресного имени.

Краля была известна тем, что дружила с королевой класса – отличницей и самой модной девочкой Кристиной. В отличие от нее, Краля получила славу дурочки среди мальчиков-одноклассников. С ней все дружили, отчасти потому, что она никогда не отказывала в списывании. Но дать списать для Крали в десятом классе уже не было просто дружеским жестом. Теперь она была убеждена, что любая блажь для парней – ключ к популярности. Ребята же пользовались положением.

Однажды на перемене, когда Краля в модных неприлично-заниженных джинсах наклонилась к соседке по парте, одноклассник подрисовал ей на копчике маркером стринги. Катя, заметив это, начала кокетливо и хохоча своим ненормальным смехом бить одноклассника по спине. Ей нравилось, что она в центре внимания.

Поэтому ни для кого не было удивительным, что именно Катя создала беседу выпускников.

На момент, когда в строке «Тема беседы» Катя печатала «10 лет выпуску!» ей уже исполнилось 28, она имела диплом о средне-специальном образовании по направлению бухучёт и три записи в трудовой книжке.

После окончания колледжа Катя несколько месяцев работала продавцом-консультантом в магазине бытовой химии, потом – долгое время – кассиром в ремонтно-строительном супермаркете и последний год числилась менеджером в лавке канцелярских товаров в торговом центре.

С личной жизнью у Кати до сих пор не складывалось, но она это не очень-то осознавала. Несколько кратковременных романов со старшими выпускниками и несколько – с парнями из соседней школы.

Катя жила со Светланой Михалной, хотя один раз предприняла попытку уехать от неё к своему очередному парню.

Он жил с родителями, но в Катином мире заявиться к нему домой было чем-то естественным. «Если ты собираешься со мной семью строить, то ты должен поселить меня у себя. Мужчина забирает женщину в свою жизнь вообще-то», – заявила Катя своему тогдашнему ухажеру. Но он оказался не готов к столь тесным отношениям и, быстро подыскав повод, выдворил Катю обратно к Светлане Михалне. Мама всегда принимала сторону дочери, всячески покрывая разнообразной лексикой её несостоявшихся женихов.

На момент создания беседы Катя пребывала в стадии флирта с мужчиной сорока трёх лет по имени Костя. Он снимал квартиру неподалёку от Светланы Михалны, был в разводе и имел дочь.

С Кралей они познакомились в супермаркете. Он предложил проводить её до дома, и Катя, перецеловавшая к тому моменту всех районных лягушек, уж в этот раз уверилась – эта лягушка станет её принцем.

После того, как встреча появилась в списке у всех в нее приглашенных, Краля свернула соцсеть и открыла смс-переписку с Костей.

Кэтти: «Я иду на вечер встреч выпускников. Хочу новое платье. Как думаешь, какое мне пойдёт?»

Костик: «Мне уже ревновать?»

Кэтти: «Кто знает…»

Костик: «Не понял?!»

Кэтти: «Поверь мне, там некого ловить!»

Через минуту Катя: «Если только меня!»

Лика 11 «Б». Саша 11 «А»

– Все же кто-то сподобился собраться на вечер встреч, – лёжа в кровати с ухмылкой сказал Саша.

– Интересно, меня позовут или это только ваш междусобойчик, – суетясь в поисках тапка, выпалила Лика.

К своим 26-и годам Лика состоялась в полной мере: она защитила кандидатскую диссертацию по лингвистике, открыла успешно процветающую языковую школу и страдала сезонной ипохондрией. Саша же получил диплом инженера, работал по присвоенной ему квалификации в частной компании и стал идеальным мужчиной и мужем. Семья Лики и Саши узаконена чуть больше трёх лет, хотя вместе они с одиннадцатого класса.

Лика училась в малочисленном 11 «Б», где из 13-и учеников в вуз собирались поступать лишь четверо. Тогда она воображала себя редактором именитого издательства и мечтала поступить на филфак. Хотя её внешний вид не соответствовал классическому представлению о филологинях.

В 10-м классе она чуть больше месяца гордо носила звание девушки одиннадцатиклассника, который постоянно ходил в наушниках и прокалывал уши подросткам иголкой в подъезде. Он подсадил Лику на альтернативную музыку и привил ей любовь к рокерским цацкам: шипованным напульсникам, футболкам с какими-то рок-группами, по которым в то время сохли все подростки, дредам и пирсингу. Правда, с последним обошлось – Макс оставил на память Лике лишь четыре дырки в ухе для дополнительных серёжек. От других внеприродных отверстий девочку уберегла семья.

Лика росла в полноценной простой семье. Родители никогда не препятствовали её выбору до тех пор, пока она не выпаливала по выходным что-то типа: «Я решила сделать пирсинг в брови!» или «Я вообще хочу жить всю жизнь с собакой – мне муж не нужен!». Тогда папа, а именно он в семье Лики обладал рассудительностью и умением спокойно и доходчиво доносить информацию до подростка, проводил краткие и убедительные беседы с дочерью. Они всегда заканчивались успехом, ведь Лика не просто любила родителей, как это можно себе представить, она уважала старших.

Вообще, несмотря на гормональные скачки пубертатного возраста, девочка если и теряла рассудок, то уж больно аристократично – без суицидальных порывов и побегов из дома. В моменты эмоциональных припадков она садилась писать то рассказы, то стихи, то вообще сценарии к воображаемым фильмам. В 13 лет Лика написала книгу. Это был детский триллер, в котором главной героиней была бабка-ведьма, варившая в котле плохих ребят.

В момент, когда Лика хотела поддержки, она писала своему другу Саше в соцсети километровые сообщения, в которых подробно излагала черты своей индивидуальности и то, как тяжело ей в этом мещанском обществе.

Саша же не пропускал ни одного сообщения Лики. Он даже на смайлик пытался найти такой ответ, чтобы его лучшая подруга не прерывала диалог. Тогда они ещё свято верили в то, что дружба между мужчиной и женщиной – это нормальное для их поколения явление.

Саша учился в 11 «А», отращивал волосы, ходил в рваных джинсах, из-за чего не раз был выставлен охранником за порог школы, и в 10-м классе разбил голову о железную раму окошечка в раздевалке во время дежурства, когда тряс головой под дикий хэви-метал. При этом он был неглупым, но ленивым подростком, который, в отличие от своей подруги, понятия не имел, что вообще делают люди после школы. Он усердно налегал на физику и алгебру, потому что мама решила отправить сына учиться на инженера: «А куда ты пойдёшь? Вон, папка выучился, и ты выучишься».

На момент, когда Лика выясняла отношения со своим одиннадцатиклассником, Саша лишь предпринимал застенчивые попытки познакомиться хоть с какой-то девушкой в соцсетях. Он практически никогда не говорил Лике о себе – её, казалось, мало интересовало, что с ним происходит. Ей было достаточно того, что Саша охотно отзывается словами поддержки на её эмоциональные сообщения.

В школе они редко пересекались на переменах. После уроков расходились по домам, тем более что семья Лики увезла её в центральный район города, а школу менять девочка отказалась. Редко они встречались по выходным и просто гуляли по дворам – Саша приезжал к дому Лики.

Ему было с ней весело и по-ребячески спокойно. Ему нравилось слушать Лику, что бы она ни говорила: критиковала ли толстую тетку впереди, размышляла ли о пропасти между поколениями и о том, как будет выглядеть их жизнь через пять лет. Изредка она давала ему советы, которые он никогда не просил. Но они всегда были полезными и казались ему самыми правильными. Саша испытывал восторг от того, как она машет руками, когда говорит, и что может искренне расплакаться просто потому, что представила какую-то несчастную собаку.

Лика же любила Сашу как своего подданного. Он был добр и хорошо воспитан. Этого ей было достаточно для того, чтобы наседать ему на уши. С первых дней дружбы она уверилась в том, что Саша всегда будет рядом, и она не ошибалась. «Ты клевый друг. Рада, что ты не пристаешь ко мне. А если б хоть какие-то поползновения я почувствовала – я бы удалила тебя из друзей».

И как-то раз она сказала Саше: «Я бы никогда с тобой не встречалась. Ты бы мне наскучил». Через два месяца они поссорились – Саша не смог приехать на празднование 16-летия Лики. Она закатила виртуальный скандал, после которого удалилась у него из друзей. А ещё через пять месяцев полнейшего игнора и в Сети, и в школьных коридорах они начали встречаться. Лика и сейчас отчетливо помнила этот день – день, когда призналась Саше, что, кажется, влюбилась в него.

За неделю до этого она увидела экс-друга в школьной рекреации. И каким-то странным он показался ей тогда. Саша стоял в компании одноклассников и над чем-то смеялся. На этот раз он предстал перед Ликой не в рубахе с нашивками «Punks not dead», а в строгой чёрной водолазке. За окном палило солнце, и Саша будто светился от него. Тогда Лика впервые увидела в нем взрослого парня, красивого и физически слаженного – высокий, худой с роскошными темными волосами и белоснежной улыбкой. Это был первый раз, когда Лика заметила, что у Саши гипнотизирующая улыбка. До этого, казалось, она вообще не заглядывала в его лицо. И вот в тот момент произошёл щелчок заржавелого дружеского двигателя – через неделю Лика, потупив взгляд в потертый паркет, на большой перемене пыталась объяснить Саше, что он тот самый.

Так все началось и дотянулось до сегодняшнего дня. Лика устраивала эмоциональные вбросы в идиллический уклад семьи, особенно когда у нее что-то болело. Ипохондрия периодически достигала истерических пределов и тогда Лика убегала с деньгами по врачам в сопровождении мамы. Саша никогда не препятствовал жене. Наоборот, в такие моменты он часто оставался дома один и писал гитарные партии: в студенчестве Саша чуть больше года играл в рок-группе и даже выступал на городских рок-концертах.

Детей у Лики и Саши не было. Лика имела европейский взгляд на жизнь женщины, и, после того как год проучилась во Франции, еще больше убедилась в его правильности. На первое место она ставила карьеру и личный комфорт.

Ее переменчивое настроение, безумные идеи и даже визг при виде паука приводили Сашу в восторг. Больше всего Саша ценил в Лике то, что еще ни разу за десять лет ему не было скучно. Ни одна другая девушка, а таковые встречались не раз, не смогли даже на пару часов удержать его внимание. Они все казались ему заурядными, наскучивали так, что даже вызывали физическое отторжение. Он до сих пор до беспамятства любил Лику.

Но, несмотря на внешнюю идиллию, роскошные апартаменты элитного дома в центральном районе города, дорогую машину и несколько десятков папок с фотками из путешествий на компьютере, «жили долго и счастливо» оказалось не про них.

– И меня добавили. Я даже удивлена, – съязвила Лика, увидев, что и её добавил в беседу одноклассник. – Пойдём?

– Я пойду. Ты смотри сама, – Саша уже листал новости на каком-то сайте.

– В смысле? Вообще-то мы семья. Ты собирался без меня идти?!

– Я просто знаю, что ты там почти никем не интересовалась никогда. Да и моих одноклассников там больше.

– Вот и пойду просто с тобой за компанию.

Лика молча уткнулась в книгу, Саша отложил телефон и повернулся на бок.

Через несколько минут она добавила:

– Только не говори им, что мы разводимся. И кольцо наденешь.

Юрик 11 «А»

То, что судьба действительно играет в злые шутки, доказывает история Юрика.

Ему недавно исполнилось 28. Он неизменно проживал в двушке пятиэтажного дома неподалёку от своей школы. Его семья насчитывала самого Юрика, семилетнего кота и старенький компьютер. Он был из тех редких молодых людей, кто не зарегистрирован ни в одной соцсети. Когда-то он заводил аккаунт, но вскоре удалил за ненадобностью.

В момент, когда Катя создавала беседу выпускников, Юрик отсыпался перед предстоящей ночной сменой. Уже больше шести лет Юрик работал грузчиком в продуктовом магазине соседнего дома.

С девятого класса школы Юрика знал весь район – он единственный, кто показал здесь всем, что такое дреды. Он первый, кто принес в школу фингерборд и знания американской культуры. Юрик всегда был толстоват и почему-то смугловат, но суперспособность стать душой любой компании помогала ему избегать любых подростковых насмешек. С ним дружили все: мажористые старшеклассники, девочки из младших классов, а дети из начальных даже обнимали его пружинистый живот при встрече. С ним дружили даже учителя. Даже самые противные учителя. Казалось, его любили все. Ведь на то было много причин.

В то время как одноклассники постепенно определяли свою принадлежность к конкретным социальным слоям, Юре единственному получалось оставаться на их развилке. Он никогда не отпускал пошлых шуточек, но всегда смеялся над ними. Он вечерами мог пропадать с компаниями во дворах, а на следующий день сдавать домашку на отлично. Его никогда не видели пьяным, а еще он никогда не курил, хотя и сбегал на нескольких переменах за угол школы, где действительно просто стоял за компанию.

Юрик был тем, про кого говорят: «Хороший парень». В девятом классе из двух параллелей Елена Леонидовна – биологичка – только его пригласила на свои факультативы. Юрик пришел и из шести учащихся в кружке по ботанике вырастил лучшую плесень на хлебе за два месяца. Тогда биологичка настоятельно посоветовала Юре поступать на химбио. Математичка – суровая женщина – прощала Юрику его рисунки персонажей из американских мультиков в тетрадях. Только он никогда не боялся после «Итог» писать верный ответ и подрисовывать мини-комикс.

Стихи к урокам литературы Юрик никогда недоучивал до конца – ему разрешали подглядывать в учебник. В благодарность за поблажку, он читал классиков артистично-выразительно и при этом активно жестикулировал. Единственное, что не мог делать Юрик – это упражняться на физре. Но при этом, в отличие от одноклассников, никогда не расстраивался и тем более не говорил что-то типа: «Зачем вообще этот тупой урок?». Юра правда старался, но быстро уставал, потел и вежливо просил побросать мяч в кольцо. Ему всегда разрешали.

В десятом классе Юрик впервые влюбился. «Той самой» стала Лика. В десятый класс она пришла с тремя искусственными пестрыми дредами до попы. Ручка ее сумки была увешана значками групп «Linkin Park», «P.O.D.» и «Korn». Она приходила в больших кедах с цветными шнурками и носила растаманские браслеты. В конце первой четверти Лика стала для Юрика понимающей душой и как-то раз он признался сам себе, что хотел бы именно такую девушку. Но князя Мышкина тоже все как человека любили, но его женой так никто и не стал. Даже обожаемая Настасья Филипповна. Лика не стала девушкой Юрика, хотя в конце десятого класса он сделал ей откровенное признание в чувствах. Ему так казалось. На перемене он позвал ее в рекреацию и смущенно достал из кармана рюкзака упакованный в подарочную бумагу брелок «Пираты Карибского моря».

– Я знаю, что ты любишь фильм и Джонни Деппа. Увидел и вспомнил тебя. – замялся Юрик. – Надеюсь, он станет для тебя особенным.

Это все, что он тогда сказал, но Лика его поняла и не подала виду. Она решила повернуть ситуацию в удобное ей русло – познакомила Юрика со своей одинокой пухленькой подругой. У них сложились двухнедельные отношения с единственным поцелуем у подъезда. Большего Юрик не захотел и оставил свою первую девушку ее будущему мужу.

Теперь, когда Юре шел 28-ой год, он был предоставлен только себе самому. В отличие от него, когда Юра еще был учеником 11-го класса, папа нашел себе женщину и переехал к ней. О маме Юрик никогда не слышал.

Вероятно, именно иммиграция отца в другую жилплощадь стала причиной того, что блестящее образование, которое все прочили Юрику, он так и не получил. К тому моменту, когда одноклассники уже определились с будущими профессиями, Юра мечтал об одном: он хотел оказаться в Америке и своими глазами увидеть те огромные скейтерские площадки, о которых смотрел много роликов в интернете.

Но надо было где-то учиться, и Юрик отчаянно поплелся по стопам своего друга-одноклассника: сдал русский, математику, обществознание и отнес документы на «Управление персоналом». На этот раз шутка судьбы была не просто злой, а издевательской – Юрик не мог управлять людьми, и потому на четвертом курсе его отчислили.

Теперь друзья Юры разъехались по разным районам города, а кто-то вообще перебрался в столицу. И единственным другом Юры стал интернет – в нем он отслеживал американские мультики, сериалы, смотрел развлекательные и научные шоу в оригинале. Покой нарушали только квитанции и чувство голода. Отец разозлился на сына за отчисление из универа и порвал с ним всякие связи. В сложившейся душевной и материальной обстановке Юра быстренько смог подыскать лишь вакансию грузчика и разнорабочего в соседнем магазине. Тем более, что там его все знали. Через год работы он побрился налысо, а дреды поставил в горшок для цветов, как память о фингербордах, Лике и грамоте за лучшую плесень.

Приглашение в «10 лет выпуску!» обошло Юру стороной. А ведь именно он был единственным человеком из двух параллелей, которого даже спустя десять лет были рады видеть все.

Пашка 9 «Б». Кристинка 11 «А»

Пашку вообще мало что могло смутить – он, как выражались его соседи по двору, был «свой в доску», хотя одноклассники за глаза называли его быдлом. В общем-то, и первое и второе были точными описаниями Пашки. Правильнее будет сказать, что одно без другого для него даже не представлялось.

Когда Пашка пошел в первый класс, его родители развелись. Сын остался с мамой в просторной комнате в общаге, а папка «свалил к какой-то бабе». На самом же деле все вело к разводу родителей еще с того дня, как они сказали друг другу «да» в ЗАГСе. Папка Пашки уже до этого частенько любил пригубить, а мама не скупилась на скандалы. Наверное, разведись они раньше, у их сына еще не успело бы отложиться в мозгу, что так жить, в общем-то, норма и ничего плохого в этом нет.

Уже в начальной школе учительница предсказала будущее Пашки. Перед выпуском 3-го «Б», она позвала его маму на приватный разговор, в котором сказала прямо: «Ваш Павел либо сядет, либо сопьется, либо хорошенечко получит где-то в подворотне. Повезет Вам, если окончит девять классов». Анна Васильевна как в воду глядела. Пашка-Вася с трудом дотянул до девятого класса и свалил сразу же после выпускного экзамена.

Пашка никогда не дрался, курить начал с пятого или шестого класса, что ни для кого не стало удивительным. Примерно тогда же пристрастился к дешевому пиву. Он ни фильмы не любил, ни музыку, ни, тем более, книги. Он не фанател от машин, даже в марках не разбирался. Он стал тем человеком, у кого абсолютно не было интересов. Если бы он был вещью, то его бы давно выбросили на помойку за ненадобностью.

Единственное, помимо фамилии, чем был известен Пашка в своем окружении, – это патологическая зависимость от вранья. Чем старше он становился, тем меньше ребята стеснялись смеяться в голос над его россказнями. Но Пашка был убежден, что ему все верят.

Например, в восьмом классе на трубах котельной за школой Пашка рассказал историю о том, как связался с мафией, поставляющей через границу «герыч». Его наняли, чтобы передать товар конкретным людям. За выполненную работу ему обещали «столько бабла, что эту котельную и эти трубы» он скоро выкупит. Время шло, а Пашка все еще ждал выплаты. Однажды на вопрос: «Где ж твое бабло?» Пашка деловито заявил, что купил себе тачку и уже катает на ней больше месяца. Правда, никто не видел ни тачку, ни тем более чтобы Пашка на ней катал.

К девятому классу он еле дорос до 170-и сантиметров. Он значительно прибавил в весе и обрюзг. Почему-то у него всегда были грязные руки и часто скапливалась грязь под ногтями. Его одежда пропахла потом и сигаретами. Он мог ковырять в ухе средним пальцем прямо на уроке. Его бесконечные шутки все больше и больше засаливались, как и редкие прозрачно-рыжие волосы. А из-за светлых, почти невидимых, бровей лицо его казалось еще шире. Поэтому все в школе, включая учителей, искренне изумились, когда узнали, что Пашка «замутил» с королевой из параллельного 9-го «А» – Кристиной.

Кристина по праву носила звание королевы с начальной школы. Она получала главные роли в театральных постановках – все принцессы были ее. В старших классах она вела торжественные мероприятия и к своему выпускному была с микрофоном на «ты».

Кристина росла в завидной семье: ее родители владели магазином сантехники, что приносило им пусть не большой, но зато постоянный доход. Поэтому еще девочкой она всегда была ухожена и со вкусом одета. Природа одарила ее простыми, но приятными чертами лица и адекватностью характера. В отличие от своей подруги Кати, Кристина на протяжении 11-и лет школы сохраняла приятельские отношения с одноклассниками – они действительно ее уважали. Невозможно вспомнить и одного случая, когда в адрес Кристины отпустили бы хоть одну сальную шуточку.

В 13 лет Кристина внезапно повзрослела. По-женски похорошев, Кристина стала интересна ребятам старшего возраста. И уже в седьмом классе Кристина стала ходить в школу за ручку с девятиклассником Мишей – первая из двух параллелей она оказалась с бойфрендом. Их роман был чем-то инопланетным для ее ровесниц. Многие из них шушукались, что, мол, Кристинка переехала жить к своему парню и что она уже занималась «этим». И, конечно, подруги выдавали ее за него замуж.

Вероятно, их слова стали бы правдой, если бы не внезапный переезд Миши. Посреди учебного года его отца-военного перевели на службу в маленький город на Урале. Поэтому семья Миши упаковала вещички и быстро слиняла. После случившегося Кристина не появлялась в школе больше двух недель. Когда она вернулась к учебе, то и не подала виду, что получила сильнейшую моральную травму.

У Кристины был настолько правильный ум, что никто и представить не мог, что в девятом классе она споется с неотесанным Пашкой. До сих пор для их общих знакомых остается неприятной загадкой то, как умница-разумница Кристина несколько лет назад вышла за Пашку замуж и умудрилась родить ему сына.

За более чем 12 лет отношений Кристина ни разу не усомнилась в своем выборе. Она знала, что «мы в ответе за тех, кого приручили». Она слышала, что говорят о Пашке, но была уверена, что поможет ему стать лучше.

Они дружили еще с начальной школы, а в девятом классе как-то случайно оказались в одной компании, где Пашка, неплохо набравшись, вдался в пьяные намеки на то, что Кристина как девушка ему очень близка. Все это было на уровне шутки до определенных пор, пока правильный ум Кристины не взял выходной.

Спустя неделю после совместной тусовки Пашка позвал Кристину «пошляться, поболтать». К слову, после Миши это был первый раз, когда она осталась с парнем наедине. Как-то так сложилось, что по-настоящему уважительные чувства достойных ребят не позволяли им поменять картину мира и взглянуть на одинокую и хорошую девочку с другого ракурса. Поэтому на встрече с Пашкой Кристине так понравилось быть любимой хоть кем-то, что через три дня после прогулки Пашка предложил ей встречаться, а она не отказалась.

Чем они занимались – сложно сказать. Их несколько раз видели в компаниях, где Пашка обнимал ее за плечи как другана. Не было ни одного человека, кто бы ни удивился их тандему. Даже Катя, которая влюблялась в каждого парня, который поставил лайк под ее фото, просила подругу подумать и приглядеться. Но Кристина уже «была в ответе».

Действительно, тут она не ошиблась: мнение о Пашке, конечно, никто не изменил, но теперь ребята вели себя сдержаннее и даже пытались увидеть в нем то прекрасное, что разглядела королева 9-го «А». На самом же деле было всего две причины, почему Кристина была и есть с Пашкой: он мужского пола и ей не из кого было больше выбирать.

С золотой медалью Кристина поступила в вуз и получила квалификацию бухгалтера. В группе учились только девочки, а с жизнью активистки Кристина решила покончить после выступления на школьном выпускном. Короче, познать мир других мужчин ей не удалось, да, скорее, даже не хотелось. Она привыкла к своему жизненному штилю и теперь ей казалось, что пора повзрослеть.

В ее представлении взрослая жизнь должна была строиться по библии ее матери и бабки: устроиться на рядовую работу, чтобы не отвлекаться от семьи, посвятить себя мужу и родить ребенка. Устроить его в детсад и после декрета продолжить работать. И работать с 9:00 до 17:00, как положено. Кристина настолько загнала себя в рамки, что до сих пор не знала значения слова «фриланс» и тем более, не представляла, что есть другая жизнь где-то за пределами ее района.

Ее планы свершились наполовину. После вуза она год отработала бухгалтером в маленькой частной фирме, занимающейся перевозками, и внезапно забеременела. Пашка, как положено, сделал ей предложение, и на третьем месяце Кристина стала его женой, сменив свою благородную фамилию Шереметьева на Мухину. На седьмом месяце беременности фирма, где работала Кристина, разорилась и в роддом она отправилась уже безработной.

Семья Мухиных освоилась в комнате той самой общаги, в которой вырос Пашка – его мама перебралась жить к овдовевшей сестре, чтобы помочь молодым. Пашка после девятого класса никакого образования не получил. Он брался за всякие ремонтные и перевозочные шабашки, что-то разгружал, что-то копал. В отсутствии Кристины Пашка рассказывал друзьям о том, что тайно прикупил домик за городом в подарок «своей женщине» и также тайно делает в нем ремонт. Правда, Кристина об этом не знала, потому что никакого дома, конечно же, не было.

Сына Мухины нарекли Лешкой. Сейчас ему было немногим за три года, но в детсад он до сих пор не ходил. Он совершенно не говорил, что насторожило Кристину еще год назад. Она пошла по врачам, которые перенаправляли ее к другим врачам, а те, в свою очередь, к другим врачам. Наконец, добравшись до платного невролога в частной клинике, она впервые услышала про диагноз ЗПРР (задержка психоречевого развития).

Врач утешил, сказал, что он свойственен многим детям и скоро пройдет. Но недавно Кристина увидела, как в строке «Диагноз» он написал: «Расстройство аутистического спектра». Тогда она поинтересовалось, имеет ли этот термин что-то общее с аутизмом, на что врач утвердительно кивнул головой, но оговорился, что диагноз под вопросом. Необходимо было провести исследования слуха, МРТ, а также записаться на курсы для родителей «особенных детей».

Кристина отказывалась верить в происходящее – у нее все складывалось как положено. Боясь прослыть родителем ненормального ребенка, она сделала то, что считала единственно верным – спрятать Лешку от всех. Конечно, в общежитии это представлялось проблематичным. Но она старалась изо всех сил сделать так, чтобы сын не попадался на глаза окружающим, даже врачам. Видеть их сострадание и бессилие она бы не вынесла. «Аутизм не лечится», – прочитала она на нескольких форумах, где мамы обсуждали диагноз своих детей. «Значит, и нечего мучить меня и моего ребенка», – подумала Кристина и скрыла Лешку от врачей.

Приглашение в беседу «10 лет выпуску!» Мухиных не удивило, потому что Катя была крестной мамой Лешки и давно обсуждала с подругой, кого ей стоит включить в переписку. Кристина, которая была бесконечно довольна своей жизнью, хотя и выглядела в свои 27 на 30 с большим, попросила Катю никого не обделять и включить всех. Она же и подумать не могла, что многие из беседы смотрели на бывшую королеву класса как на одну из многих несчастных русских женщин.

Глеб 11 «А»

В каждой школе есть старшеклассник, в которого влюблены все девочки с пятого по десятый класс. Но только не его ровесницы. Так всегда случается потому, что одноклассницы слишком много знают.

Например, Катя и Кристина прожили с Глебом бок о бок 14 лет, начиная с совместного поедания манной каши в детском саду. В третьем классе они видели, как Глеб плакал в коридоре, когда учительница отчитывала его в присутствии мамы за рисунок члена на доске. Тогда девочки лишь посмеялись над несчастьем мальчика.

В седьмом классе Катя, в тайне от подруги, несколько раз придавалась мечтаниям о Глебе как о возможной партии. Но на уроке физры ей стало стыдно перед самой собой, когда Кристина шепнула ей: «Глеб начал вонять». Девочки уже знали, что это значит: скоро Глеб должен покрыться волосами и у него вырастет живот.

Ни первого, ни второго не случилось. Грудь, спина и плечи Глеба так и остались гладкими. С появлением первого пушка на щеках и бороде он тут же начал бороться с ним, поэтому лицо его всегда выглядело ухоженным. Живота тоже не наблюдалось, зато стремительно прибавлялись сантиметры роста. К девятому классу Глеб уже вымахал до 180-и сантиметров. А к одиннадцатому набрал еще шесть.

Всю эту мутацию девочки из младших классов, конечно, не видели. Они получили на растерзание готовенький вариант – высокого подкаченного одиннадцатиклассника с низким голосом, пышной шевелюрой, уже гладкой кожей и, главное, укомплектованного в самые стильные шмотки и снабженного самыми модными гаджетами. Дело в том, что Глеб родился, как это говорят, с золотой ложкой во рту. Только в его случае с этой ложки мальчика еще и кормили постоянными: «Да».

Мама и отчим Глеба никогда не отвечали сыну отказом. Трудно вспомнить, когда он был наказан или получал трепку. Семья Глеба вообще была специфичной для его ровесников. Например, в начальных классах мама забирала сына из школы на машине. На тот момент из двух параллелей если у кого-то и был транспорт, то не солиднее велосипеда.

Отчима Глеб никогда не называл папой, исключительно по имени – Андреем. У мальчика всегда была своя комната, обновки в которой появлялись чаще, чем он переходил из класса в класс. Не трудно предположить, что компьютер, интернет, игровые приставки, электронные часы, мобильники первыми всегда появлялись именно у Глеба. Он никогда не хвастался этим в классе – для него притащить в школу обновку было чем-то будничным, потому что другой жизни он не знал. Наверное, поэтому никто из ребят в классе не относился к Глебу с завистью. С ним все были в приятельских отношениях. Некоторые лишь подсознательно понимали далекость своего мира от мира Глеба и не заводили с ним тесной дружбы.

В отношениях с девочками у Глеба всегда все было хорошо. Первая девушка появилась у Глеба в тринадцать лет. Ее звали Вика и она училась в соседней школе на два класса старше. Она уже была вульгарного вида: замазывала губы тональным кремом, как было модно на тот момент, глаза подводила черными стрелками, длинные острые ногти выкрашивала в пурпурный цвет, носила густую ровную челку и в школу ходила с маленькой глянцевой сумочкой. Она была невысокого роста, что противоречило ее самомнению.

Себя Вика любила очень. А потому Глеб стал для нее отличной парой. Он снабжал ее конфетами, чипсами и даже один раз приглашал в кафе в центре города. Через две недели отношений в школе поползли слухи, что Глеб уже спит с Викой. Это была неправда. Хотя Вике хотелось, чтобы было наоборот.

Будучи девушкой из семьи неблагополучной, она росла как сорная трава. К моменту отношений с Глебом Вика уже два года как вела разнообразную интимную жизнь. Ее половым партнером становился каждый, кто выдерживал с ней три дня. А выдерживал, конечно, каждый из-за любопытства. Глеб же не стремился лишиться девственности. Ему просто не приходила в голову мысль, что уже пора. Он просто не думал про секс и все. Ему было прикольно и весело с Викой, а до остального он еще не дорос.

Кстати, дорос он, в отличие от некоторых одноклассников и одноклассниц, нескоро: Глеб лишился девственности в десятом классе. Он просто очень полюбил девушку-выпускницу. Она, конечно же, была королевой, а он счастливым образом стал ее принцем. Лина тоже была золотым ребенком и росла как принцесса. Она, как и подобает девушке ее статуса, купалась в лучах славы.

Они дружили давно: жили в одном доме и росли в общем дворе. Родители Лины и Глеба с давних пор имели какие-то деловые отношения и потому общение ребят только поддерживали.

В подростковом возрасте они разошлись: Лина на свидания, а Глеб за компьютерные игры. А в старшей школе после одной из вечеринок в квартире Лины они проснулись вместе. Глеб по-соседски остался помочь подруге привести дом в порядок, а она, изрядно поднабравшись, поцеловала его. Он совсем не отказался, а даже, наоборот, полностью возложил ответственность за свое взросление в ее руки. И не пожалел.

Глеб влюбился в Лину следующим же утром. Он и раньше был в нее влюблен, но не осознавал этого. Лина же, несмотря на то, что Глеб был младше, наплевала на замечания подруг и взяла парня в оборот. Она показала ему самые лучшие отношения в его жизни, которые продлились, к его сожалению, всего год. В одиннадцатый класс Глеб пришел холостым и в корне поменявшимся.

Лина поступила в столичный вуз. В августе, перед ее первым учебным годом в качестве студентки, она еще пыталась обнадежить Глеба отношениями на расстоянии, но быстро сдалась и порвала все связи с родным городом. Для Глеба рухнул мир. Он мечтал после школы уехать к любимой. Потом он планировал сбежать из дома и отправиться на ее поиски прямо сейчас – не дожидаясь окончания школы. Но в сентябре он пошел в выпускной класс и у него появилась жизнь вне стен комнаты.

Все заметили, как Глеб изменился. Как-то раз на уроке русского, когда учительница обратилась к нему по имени, он, откинувшись на спинку стула, хамовато ответил: «Не Глеб, а Глеб Александрович, понятно?». В классе повисла тишина. Тогда казалось, что время остановилось, хотя прошло несколько секунд, после чего учительница просто продолжила вести урок, не обращая внимания на Глеба.

Он стал чаще и чаще вступать в конфликты с одноклассницами, а девочек из параллелей прилюдно в столовой обзывал страхолюдинами и отбросами. Он игнорировал очередь в раздевалку и становился первым, а если кто и пытался возмущаться, тому Глеб отборным матом высказывал свое отношение. Он стал тем, кого презрительно называют мажором: богатеньким лощеным мальчиком с зашкаливающим уровнем дерзости.

Теперь одноклассники не приглашали его на свои тусовки. Лишь из уважения к давней дружбе они не встревали в его конфликты с учителями и другими школьниками. К одиннадцатому классу у Глеба остался лишь один друг – Юрик. Потому что Глебу он был очень удобен. Юрик по доброте душевной умел искренне радоваться и восхищаться, а потому он давал Глебу самое важное – чувство превосходства над окружающими.

Действительно, Глебу было выгодно дружить с толстоватым Юриком. Их отношения строились по принципу «некрасивой подруги». Юрик же постоянно говорил про Глеба только хорошее, садился с ним за одну парту и часто приходил в гости.

Кстати, именно Глеб стал тем самым человеком, за которым Юрик последовал в вуз. Специальность «Управление персоналом» для Глеба была обдуманным шагом – его мама и отчим имели собственный бизнес, в который планировали забрать сына в качестве совладельца. А наличие Юрика в вузе стало для Глеба напряжным.

Старый друг как балласт везде следовал за Глебом. Поначалу их обоих это устраивало, потому что в незнакомой обстановке Юрик служил надежной опорой. Но в скором времени Глеб влился в студенческую жизнь и познакомился с ребятами «своего уровня». Теперь он мог уйти с пары на встречу с новыми друзьями, не предупредив Юрика. С ними же все чаще и чаще садился на лекциях. Глеб пару раз извинялся перед старым другом, но быстро покончил с этим. К моменту отчисления Юрика из вуза Глеб уже ограничивался лишь приятельским рукопожатием перед парами в коридоре. Он даже не сразу задался вопросом, почему Юрик не ходит на пары – он не заметил его исчезновения.

На третьем курсе Глеб сошелся с девочкой-ровесницей, изучающей русскую литературу на филфаке. На выпускном мама вручила Глебу ключи от новой квартиры в центре города, куда сын тут же переехал со своей девушкой.

Никто, кроме Юрика, не видел Глеба после окончания школы. В соцсетях он почти не публиковал информацию о себе. Известно было лишь, что он работает в семейном бизнесе управляющим.

В беседу «10 лет выпуску!» Катя пригласила Глеба из вежливости – она была абсолютно уверена, что он не придет. Поэтому не только ее, но и всех участников беседы искренне удивило, что первое сообщение пришло именно от Глеба: «О! Наконец-то решили собраться. Куда и во сколько?»

Кажется, им всем было, что друг другу рассказать…

Анжела 11 «Б»

Есть такие девушки, про которых можно сказать одно слово – «неинтересная». И это не только про интеллект. Это про все: фигуру, одежду, манеру общения, лицо и, да, конечно же, интеллект. Но вот в чем парадокс: в России такие девушки удивительно быстро выходят замуж. Хотя в школе им вешают клеймо безбрачия. Наверное, этот парадокс можно объяснить так: неинтересные девушки больших запросов во Вселенную не отправляют, а довольствуются тем, что преподносит им их самая неинтересная судьба.

За 11 лет учебы у Анжелы не было ни одной клички и ни одного прозвища. Хотя на несколько дней, когда Анжела перешла в пятый класс, некоторые девочки присвоили ей звание врушки. Но это длилось совсем недолго и к концу года уже никто и не помнил о случившемся.

Дело в том, что Анжела ужасно стеснялась своей семьи. Ее родители были добрейшие люди. Те, о которых можно сказать блаженные. Все, кто видел их первый раз, либо улыбались и думали, что они глубоко верующие, либо старались быстро завершить разговор, опасаясь, что их сейчас пригласят в какую-то секту.

Но родители Анжелы ни к сектантам, ни к праведникам не относились. Они были простыми и хорошими людьми. Только, по мнению их дочери, бедными. Бедными настолько, что Анжела почему-то решила этого стыдиться.

Мама девочки работала в ларьке с мороженым. И местные дети, в том числе и одноклассники Анжелы, частенько обманывали ее. Например, пользуясь личным знакомством, обещали занести рубль или недостающие копейки позже, но напрочь забывали об этом. А мальчишки, бывало, подъезжали на велосипедах, и, когда им протягивали мороженое, хватали его и тут же уезжали, оставив продавщицу без денег. Мама Анжелы расстраивалась и даже пару раз обращалась к родителям малолетних воров с жалобой. Но дело обычно заканчивалось обещаниями взрослых отчитать своего ребенка. Мама Анжелы стеснялась напрямую потребовать денег. И за недостачу рассчитывалась с хозяином ларька из собственного кошелька.

Папа работал на районной почте – продавал канцелярские товары, марки, конверты, открытки, чистящие средства и все то, что обычно можно найти в почтовых киосках. Когда Анжела училась в младших классах, она и ее подруги по двору собирали наклейки-истории о кукольной девочке в журнале «Polly». Каждый понедельник, когда завозили новый тираж, они бежали за ними на почту. К их появлению папа Анжелы уже откладывал в сторонку необходимое количество упаковок с наклейками, чтобы хватило дочке и ее подругам. Это все привилегии, которые получала семья Анжелы от папиной службы на почте.

Самым странным было то, что Анжелу никто никогда не дразнил ее родословной. Но в пятом классе девочка внезапно ощутила потребность как можно больше скрыть простоту своей семьи от окружающих. И в сентябре она придумала небывалой глупости ложь, которую не постеснялась рассказать своим подругам-одноклассницам.

Анжела призналась, что ее мама каждые выходные уезжает из дома и тайно встречается с президентом, чтобы сделать ему оздоровительный массаж, благодаря которому он так хорошо и спортивно выглядит. На вопросы о ларьке с мороженым Анжела отвечала, что это постоянная работа для прикрытия. Ей верили в течение нескольких недель, но потом кто-то из мальчишек узнал о несуществующей «тайной работе» мамы своей одноклассницы и растрезвонил по всей параллели. Анжела отбивалась от насмешек как могла, утверждая одно: «Вы не можете знать правду!». Хотя правду знали все.

Она незаметно прошла оставшиеся шесть классов. И вряд ли кто-то из одноклассников смог бы сейчас вспомнить хоть одну историю, в которой бы фигурировала Анжела. Она выходила к доске, когда вызывали. Она отвечала, когда спрашивали. Четвертные оценки хаотично распределялись между тройками и пятерками. Анжела не участвовала в школьных мероприятиях и не посещала кружки. Она просто и незаметно жила, а потом также незаметно и быстро вышла замуж. И даже это ее одноклассники узнали только сейчас, когда увидели ее среди участников беседы «10 лет выпуску!».

На фото в профиле Анжела вместе с мужем стояли у Ласточкиного гнезда. Фотограф снимал настолько далеко от пары, что было не разобрать как выглядит Анжела и ее супруг. Зато были видны масштабы Крымской достопримечательности.

В профиле мужа (он значился в графе «Семейное положение») на аватарке стояло фото рисованного доктора Айболита. На стенах супругов больше не было ни одной собственной фотографии, только бесконечно ползли вниз записи-репосты с веселыми или мудрыми высказываниями и сопутствующими картинками.

Из автоматических граф с информацией о себе у Анжелы были заполнены лишь негативное отношение к алкоголю и курению, а в смысле жизни значилась семья. У ее мужа кроме даты рождения и списка групп, в которых он состоял, больше ничего заполнено не было. Об их семье было известно два факта: муж Анжелы старшее ее на семь лет, и они вместе побывали в Крыму в 2016-м году. Все.

Денис 9 «А»

Денис крайне редко появлялся в Сети. Последняя запись на его странице была сделана почти год назад, а статус не обновлялся несколько лет: «Мыслю быстро, бью точно в цель». Одному Денису было известно, что значат эти слова. Вместо фото на аватарке стоял какой-то персонаж в балаклаве и с густо дымящейся во рту сигаретой.

Но ценность присутствия Дениса в группе «10 лет выпуску!» была крайне высока, поэтому Катя решила лично сообщить ему о намечающейся встрече.

Она набрала его номер и после продолжительных гудков попробовала дозвониться еще раз. Но никто не отвечал. Через несколько минут Денис перезвонил.

– Где ты шляешься там? Я тебе час пытаюсь дозвониться! – Катя вместо приветствия привычно накинулась на друга с претензией.

– Воу-воу! Всего-то два пропущенных. Не кипятись так, – в своей ласковой, но задорной манере ответил Денис.

– Ты на свою страницу зайди. Я там беседу создала «10 лет выпуску!».

– Ох ты ж блядь! Это ж у нас 10 лет…точно. Ну че, там есть кто живой еще? – с насмешкой перебил Катю одноклассник.

– Наверное есть. Я не разбиралась. Только добавила всех, кого помню, но пока никто не писал.

– И не напишет! Они ж там высохли уже все, – Дениса приводила в восторг каждая собственная шутка. – Давай я сейчас первый напишу хоть. Кто там есть?

– Я, ты, Ксюшка с Пашей, Юрик…

– Ты че?! Юрик не пойдет, – перебил Денис.

– Откуда ты знаешь? Может, ностальгия проберет и решит прийти. Увидит Лику…

– Ты, че, позвала Лику? А Саню?

– Денис, ты тупишь сегодня или вообще? – Катя с привычной фамильярностью повысила тон. – Конечно, позвала. Саню как-раз и позвала. А эту ж я не могу не добавить. Что я потом Сане скажу? Да и он без нее не придет.

– М-да, веселенькая тусовочка намечается. Кто там еще?

– Я уже не помню…А, ну да, Глеба, Макса, конечно… Анжелку…

– Это кто? – как обычно не подумав, спросил Денис с искренним удивлением.

– Ну такая, помнишь… В параллели училась. У нее мама – врач президента, – рассмеялась Катя и услышала аналогичную реакцию в ответ.

– Короче, приду я, ты, Ксюха и Пашка. Мажор наш, может, придет. А остальные… Сашку б еще повидать. Но эта его не пустит, потому что сама не придет. Так что будем тусить своей привычной компанией. Я зайду скоро в Сеть и отпишусь там.

Денис был душой класса. И неудивительно, что он с некоторыми почти породнился. Мама Кати была его крестной, а он в свою очередь стал крестным для сына Мухиных. Отчим Глеба был хорошим другом папы Дениса, когда ребята учились. К Юрику же Денис всегда относился хорошо и в детском саду их называли лучшими друзьями. В школе их компании разошлись, но ребята продолжали сохранять приятельские отношения до момента выпускного.

Саша Денису был не более чем одноклассник. Их интересы, как и окружение, слишком расходились. Денис, например, с седьмого класса слушал рэп и носил полуспущенные штаны и безразмерные футболки. С Сашей у них никогда не возникало разногласий, несмотря на то, что в десятом классе Дениса пронзила жуткая зависть к однокласснику.

А вот про Лику Денис и сейчас, наверное, не мог бы высказаться однозначно. Было время, когда она играла важную роль в его жизни. Длилось это не долго, но именно эта незначительная связь пустила трещину по всем последующим отношениям Дениса и год назад даже привела к разрушению семьи.

Это был девятый класс. Как раз в то время девочки начинали превращаться в девушек, а мальчики – влюбляться в них. В окружении Дениса из девушек были только одноклассницы, которые были ему не больше, чем подругами. Некоторые из его друзей уже имели несколько отношений за плечами. А вот Денису как-то не везло.

Он был среднего роста, крупноватого телосложения, мешковатый. Он совсем не отличался спортивностью. Особым стилем мальчик не выделялся, но мама всегда покупала ему хорошие вещи и следила за тем, чтобы сын выглядел опрятно. У него были голубые, чуть навыкате глаза и почти белые волосы. Он плохо выговаривал букву «р», но никогда не стеснялся этого, наверное, потому что никто никогда не подшучивал над ним из-за этого. В общем, Денис был простым мальчиком – своим в доску.

Лику же он долгое время знал плохо. Он редко пересекался с ней вне школы и даже в моменты случайной встречи они не здоровались. В девятом классе обе параллели отправились на их первый турслет. Под руководством двух учителей и физрука ребята должны были целый день провести в поле вместе со старшеклассниками, обучаясь разведению костра, приготовлению еды и раскладыванию палаток.

По правилам организаторов турслета, школьники должны были выполнять задания в группах по четыре человека: два ученика из одного класса и два – из другого. Денис оказался в паре со Славой – мальчиком очень спокойным и с детства страдающим плохим слухом. К ним присоединили Лику и Анжелу из 9 «Б». У второй был слишком напуганный вид для того, чтобы надеяться на ее хоть какую-то помощь. А вот Лика тут же взяла свою группу в оборот.

– Значит так, – Лика первая заговорила в их группе и сразу же менторским тоном. – Вы должны вот из этих бревен сложить что-то типа дома или его крыши, потом внизу выложить круг из камней и поставить этот дом в центр, ясно? – девятиклассница обращалась к Денису и Славе.

Не дожидаясь ответа, она продолжала.

– А мы пока картошку начистим и консервы откроем. Так, и надо где-то воды добыть.

– Зачем? – тут же перебил ее Денис, что стало его первой ошибкой.

Повисла пауза и Лика посмотрела на него своим каким-то не по годам взрослым и презрительным взглядом.

– Картошку варить.

Денис слегка покраснел и решил больше не задавать вопросов, кроме случаев пожарной необходимости. На протяжении всего турслета он чувствовал себя беспомощным. Из него так и вырывались шутливые замечания на каждое движение или действие его группы, типа: «Сейчас приготовим и потравимся тут все», «А у кого-то лопухи с собой есть?». Но ни одно из них он не осмелился произнести вслух – ему было стыдно. Он предпочел сдаться Лике и к концу дня уже приспособился молчать и быстро выполнять ее поручения.

Их группа приготовила лучшую похлебку из картошки и консервов. Умело развела и потушила костер. Старательно убралась за собой. Все было точно и правильно, вот только ужасно скучно. Плетясь после турслета домой, Денис чувствовал, что это был один из худших дней его жизни. Но на самом деле это было не так.

На следующее утро, когда Денис вновь увидел Лику, он впервые сфокусировал на ней все свое внимание. Он даже не заметил, как пропустил очередь в туалет – засмотрелся на то, как его коллега по турслету что-то восторженно обсуждала с одноклассниками, при этом активно жестикулируя. Он увидел другую Лику – Лику, которая умела быть веселой. Тогда-то он и допустил мысль, что с девочкой из параллельного класса их может связывать нечто большее, чем похлебка из консервов.

Но одна мысль о том, что снова придется к ней подойти и по-дружески заговорить, приводила Дениса в ужас. И он решил пойти аккуратным путем – достать номер Лики. Сделать это оказалось не сложным в отличие от отправления первой смски, которая определила бы их дальнейшее общение.

Неизвестный номер: «Привет. Как дела?»

Лика: «Ты кто?»

Неизвестный номер: «Мы уже знакомы»

Лика: «И как я должна это понять?»

Неизвестный номер: «Угадай»

На этом первый вечер тайного общения Дениса и Лики завершился. Она больше ничего не отвечала. Дениса трясло от волнения после этих незначительных сообщений. Он не представлял, как можно заставить Лику выйти на контакт снова. И он решил просто ей не писать сегодня.

На следующий день на большой перемене, когда в столовой шла бойня в очереди за булочки по два рубля и шесть копеек, Денис увидел Лику и отправил ей сообщение, желая лично понаблюдать за ее реакцией. Он написал: «Я тебя вижу». Но девочка из 9 «Б» болтала в этот момент с одноклассницей, а из-за гула голосов и грохота кастрюль на кухне не слышала сигнала сообщения. Но Денис неотрывно следил за Ликой. В конце концов она зачем-то полезла за мобильником. Прочитав смску, Лика, даже не осмотревшись вокруг, тут же начала набирать ответ:

Лика: «Тут вокруг либо девочки, либо придурки. Сочувствую».

Денис не ожидал такого поворота. Он надеялся на шутливый флирт по смс, о котором рассказывали его друзья. Но тут дело принимало обратный оборот.

Вечером его не переставала манить мысль разоблачить себя и посмотреть, что из этого выйдет. Он не понимал, почему ему хочется сблизиться с Ликой.

Неизвестный номер: «Давай встретимся?», – Денис чувствовал, как пульсируют вены в висках от нарастающего волнения.

Лика: «Ок. Завтра на большой перемене у цветка на третьем этаже».

Это был первый раз, когда Денис узнал, какого это – идти на свидание с девушкой. Ничего не сулящая встреча в обшарпанном школьном коридоре приводила его в ребяческий восторг и в то же время наводила ужас.

Он увидел Лику, которая стояла в назначенном месте. Вокруг никого не было – в столовой был час-пик. Денис не знал, чего ждал. Он вообще ни о чем не думал. Ему просто было страшно, в отличие от Лики. Заметив его, она, выпалила: «А! Так это ты!» И по-доброму рассмеялась. Денис ответил тем же и ему тут же полегчало, волнение отступило.

– Ну и? – своим менторским тоном продолжила Лика.

– Ну и? – пытаясь по-дружески сблизиться, передразнил ее Денис.

– Ты чего-то хотел?

– Да просто так вот решил написать.

– Ну, написал. И что? – Лика ставила точку каждой своей фразой.

– Давай сходим погулять? – Денис выпалил этот вопрос не подумав. Ему тут же стало стыдно, и он захотел сбежать и никогда больше не встречаться с той, что стояла перед ним.

– Пойдем. Сегодня могу.

Мысли Дениса моментом перевернулись, и он ощутил прилив незнакомого до этого счастья.

– Я тоже могу. Давай после школы у магазина напротив.

– Давай, – она удалилась в класс.

Денис до сих пор помнил, как мечтал скорее закончить эти нудные уроки и выбежать к Лике. Как его разбирал мандраж, ведь ему предстояло побывать на своем первом свидании. От счастья он не мог удержаться, чтобы не рассказать кому-то. И он оторвал в тетрадке клочок бумаги, на котором написал: «У меня тут свиданка, прикинь» и положил Максиму – соседу по парте, у которого девушки сменялись каждые два месяца, начиная с шестого класса.

– Че, серьезно?! С кем? – шепотом спросил одноклассник.

– А вот…

– Давай колись, ты!

– С Ликой из параллели.

Максим мимикой показал, как крут его друг, что не могло не подбодрить. После уроков весь 9 «А» уже называл Дениса ловеласом и шутливо упрекал за то, что он бросает друзей ради девушки. Ребята проводили его дружеским гулом до ворот школы и ушли оглядываясь.

На крыльце магазина уже стояла Лика. Она неодобрительно смотрела на происходящее и вместо ожидаемого «Привет», встретила Дениса холодным взглядом и тем же тоном:

– Это че? – она головой кивнула в сторону удаляющейся компании из 9-го «А».

– Это? Да это так. Неважно, – на Дениса вновь нахлынуло то чувство от их первой встречи на турслете – ему хотелось замолчать и беспрекословно идти рядом. Но тут Лика внезапно смягчилась.

– Ладно. Давай пройдемся. Только не за ними. Пойдем в другую сторону.

Они гуляли до позднего вечера. Лика в основном говорила сама, а Дениса не покидало чувство волнения. Он боялся ляпнуть какую-то из своих привычных шуточек. Но после расставания, Денис ощутил потребность слушать Лику еще и еще. И перед сном он отправил ей сообщение с приглашением на вторую встречу.

Лика согласилась, но в смсках была немногословна. Так они на протяжении двух недель встречались после школы и, делая большой круг вдоль проезжей части, расходились по домам.

Денису казалось, что его желание видеть Лику как можно чаще и называлось влюбленностью. Тем более уже после первой встречи его стал допытывать Максим всякими сальными вопросиками, типа: «Ну ты ее приобнял хоть?», «Как думаешь, даст?». Это и заставляло Дениса задумываться над вопросами, до сих пор не возникающими в его голове.

После недели встреч с Ликой одноклассники и друзья Дениса начали отпускать шуточки на тему того, что он до сих пор не поцеловался со своей «девушкой». Ему становилось стыдно перед самим собой. Он думал, что, может, это действительно ненормально в его возрасте. Пора бы уже сблизиться с Ликой. Но он не понимал как. Их встречи начисто были лишены романтики.

В начале третьей недели общения с Ликой Максим при всем классе на перемене снова пошутил на тему девственности Дениса. На что тот не выдержал и бесконтрольно выпалил:

– Хватит ржать. У нас все уже было!

Повисла пауза.

– Я ж мужик. Я что, буду тут по всем углам орать, – серьезно продолжил он.

С этого момента в 9-м «А» на Дениса смотрели не просто как на друга-одноклассника. Его зауважали так, как уважают крутых старшеклассников.

Лика узнала о том, что без нее ее лишили девственности случайно и внезапно. Ее одноклассник, который был вхож в компанию к ребятам из параллели как-то раз сказал ей на перемене:

– Ты, говорят, с Дэнчиком из параллели…«того»…

– Чего «того»?

– Ну «того»!

Лика недовольно подняла бровь:

– Кто это говорит?!

– Уже вся параллель. Дэнчик рассказывал нам, что как-то даже на ночь оставался у тебя, пока родаки за стенкой спали, – с любопытной ухмылкой одноклассник пытался выудить из Лики новую информацию.

Но она прервала его ожидания холодным ответом:

– А, ну понятно.

В этот момент прозвенел звонок и разговор прервался, хотя ожидать от него больше было нечего.

В этот день Лика ушла с радаров. Она не отвечала на сообщения Дениса и не приходила после школы на встречи. Ему не удавалось подойти к ней на переменах, потому что Лика оставалась в классе в кругу девочек, а, увидев его, безразлично отворачивалась. Но спустя четыре дня полнейшего игнора Денису удалось выхватить Лику, пока ее одноклассница получала куртку в раздевалке.

– Я тебе пишу. Ты чего не отвечаешь?

– Потому что не хочу.

– Но что случилось?!

Лика посмотрела на него в упор и Денис снова ощутил себя тем слабым и робким мальчиком, у которого потели ладошки перед отправкой первой смски.

– Секс с тобой мне не нравится, – спокойно на выдохе ответила Лика.

– Чего?! – Денису было стыдно произнести это слово.

Он вообще не мог вспомнить даже, слышал ли он его когда-то в своем окружении. Его поразило то, как Лика, не дрогнув, выпалила слово «секс» и оставалась неподвижно смотреть ему в глаза.

– Чего слышал. Там твои одноклассники говорят, что я с тобой сплю. Так вот передай им, что мне разонравилось и я ушла спать с другим. Смелости хватит? – Лика ушла к однокласснице и в ее компании направилась к дому.

Дениса повергло в шок не просто то, что Лика знает обо всем, а то, как она говорила с ним. Денис понял, что даже такая откровенная тема как секс не может ее смутить. Он привык, что Катя и Ксюша всегда кокетливо по-девчачьи отшучивались, если одноклассники пытались разговорить их на интимные темы. Вечером этого ужасного дня Денис понял, что влюбился.

От отчаяния он решил пойти на самые постыдные меры – написать Лике записку, как это делают девочки его возраста, когда любят мальчиков, но стесняются признаться им. В ней Денис решил подробно извиниться и рассказать о своих чувствах. Он практически не спал ночью, но в конце концов составил текст, который устраивал его самого.

Денис аккуратно переписал его и начал продумывать как передать записку. Он нашел единственно верное решение – подключить Юрика. Лика знала Юру и так же, как и все в школе, считала его хорошим человеком. Денис попросил одноклассника передать записку так, чтобы никто не заметил. Юра быстро справился.

Наступили долгие часы ожидания ответа. Но он так и не приходил.

Через два дня учеников с девятого по одиннадцатый классы собрали в актовом зале для инструктажа о предстоящей новогодней вечеринке. Учителя, как обычно, подготовили программу, в которой кто-то должен был выступить ведущим, кто-то подготовить танец, кто-то – песню и далее по стандартному списку школьных вечеров.

Зал почти наполнился двумя параллелями, оставалось дождаться классных руководителей. Денис сидел на дальнем ряду и выжидал, когда же появится Лика. Он надеялся, что она обернется и по выражению ее лица станет понятно, что она думает. Через несколько минут Лика, наконец, вошла.

В зале царил гам, и никто не придавал значение появлению одной из девятиклассниц. Лика, вместо того чтобы присоединиться к 9 «Б», пошла к сцене, на которой уже лежали подготовленные для учителей включенные микрофоны.

Лика стремительно схватила один из них и объявила:

– Всем привет!

В зале на несколько секунд воцарилась тишина. Кто-то из старшеклассников выпалил:

– Привет! А ты кто? – присутствующие разразились смехом.

– Меня зовут Лика, я из 9 «Б». У меня срочное сообщение для вас всех.

На этот раз ее никто не собирался перебивать.

– Среди нас есть человек, который очень хотел бы выступить на новогодней вечеринке и прочитать собственное коротенькое произведение. Вот только он очень стесняется. Хотя на самом деле пишет отличные тексты. Он дал мне один из них, чтобы я попробовала прочитать сегодня. Но, думаю, надо дать шанс еще раз попросить его набраться храбрости и выступить перед нами в узком кругу. Тем более, пока нет училок.

Лика иронично улыбнулась и обвела глазами зал. В нем до сих пор была тишина. И тут она громко объявила:

– Денис Давыдов! Давай! Тебя никто не осудит! – и она подняла руку, в которой держала ту самую записку.

Лика отправила в безвозвратный нокаут не только их дружбу, но и репутацию Дениса в школе. Он почувствовал боль в горле, у него стучало в ушах.

– Дэнчик, ты что ли?! – выкрикнул тот самый старшеклассник, который встретил Лику приветствием из зала.

Теперь все смотрели на Дениса, а Максим, смеясь, выталкивал его с места. Но Денис уже знал, что ни за что на свете не выйдет на сцену. Никогда.

Зал начал гудеть и звать автора текста. Лика протягивала микрофон и продолжала добродушно улыбаться.

– Давай, Дэнчик!

– Дэнчик Пушкин!

– Ты че, ссышь?

Все эти выкрики смешивались в кашу и гудели у Дениса в голове. Казалось, это длилось целую вечность. Но тут Лика снова заговорила:

– Ладно. Тогда я прочитаю, как Денис и просил, – девятиклассник сидел как парализованный и не мог даже звука издать. Горло щемило от боли. Ощущение катастрофы нарастало. Лика начала читать медленно, нарочито и с издевкой расставляя акценты на каждом слове.

– «Я козел. Я впервые полюбил. И потерял эту любовь. Ты думаешь, что я предатель, и правильно делаешь. Но я хочу попробовать тебе все объяснить.

Ты поразила меня на турслете. Мне кажется, это была самая вкусная картошка в моей жизни. Я бы хотел ее съесть еще раз, но только видеть при этом, что ты улыбаешься».

На этом моменте зал разразился хохотом. Денис слышал сальные фразочки, типа: «Картошку б он ее съел!», «Ага, картошка у нее вкусная, ну-ну».

Кроме Дениса не смеялся только Юрик. Лика продолжала:

– «Я вообще думаю теперь только о тебе. Прости меня, что я наврал про нас. На меня давили. Меня пытали».

В зале продолжали слышаться выкрики: «Плетками пытали», «Картошкой пытали, наверное». За каждой фразочкой раздавался хохот.

– «Я боюсь тебя обнять. Боюсь и пальцем тронуть. И в то же время боюсь, что все будут смеяться надо мной… Потому что я никогда не целовался. И хочу впервые сделать это только с тобой. Потому что я тебя люблю».

Дениса пережевали и выплюнули его оглоданные кости. Одноклассники тыкали в него язвительными обвинениями, что он им врал. Кто-то обзывал позорным девственником. Он понял, почему болело горло и испугался – это нарастал ком от жуткого желания плакать. Нужно было бежать.

Денис в агонии, боясь еще больше быть опозоренным, если вот-вот разрыдается, резко отъехал на стуле из своего ряда и, спотыкаясь о выставленные ноги одноклассников, вылетел из актового зала. Он слышал, как гул и злой смех только усилились.

В этот день Денис решил, что после девятого класса распрощается со школой. Но предстояло как-то доучиться. На следующее утро он соврал маме, что отравился и плохо себя чувствует. Практически весь день он проспал, желания есть, играть и тем более выходить на улицу пропали.

Самым страшным для него было войти в класс после случившегося. К тому же, все обернулось именно так, как Денис и ожидал. Одноклассники встретили его насмешками и непристойными жестами. Кто-то брал указку и просовывал ее в кольцо из пальцев, приговаривая при этом: «Это она тебя вот так, а не ты ее».

Насмешки прекратились только во втором полугодии. К весне и вовсе все забыли о случившемся. Денис старался не пересекаться с Ликой, а в моменты случайных встреч быстро проходил мимо. Лика же делала вид, что никогда не знала его. В начале лета – после итоговых экзаменов девятого класса – Денис забрал документы и поступил в колледж на специальность «Пожарная безопасность».

С началом учебы он редко появлялся в своем родном районе. Приезжал домой лишь поспать. Денис сблизился с одногруппниками, среди которых были в основном те, кто поступил в колледж из-за плохой успеваемости в школе или из-за необходимости как можно скорее пойти работать.

Когда Денис учился на третьем курсе, умер его отец. К тому моменту Денис подрабатывал в магазине автозапчастей, но теперь его зарплаты было недостаточно. Стипендию он не получал после первого курса, когда понял условность своего обучения и скатился на слабые тройки. Поэтому теперь Денис брался за различные шабашки, например, разгружал товар в кафе, ресторанах, обувных и косметических магазинах.

Изредка он таксовал по ночам на оставшейся от отца машине. Дениса теперь окружали парни, которые любили выпивать и проводить время в самых дешевых клубах города. Вокруг него скапливался концентрат прожигателей денег и жизни.

Денис как-то внезапно лишился девственности. Будучи сильно пьяным, он на каком-то из квартирников не постеснялся пристать к одной из самых раскованных девушек. Тогда он узнал, что секс никакого отношения к любви не имеет. Теперь он мог получать его регулярно на каждой тусовке, тем более что таковых в его жизни было немало.

Постоянные отношения завязались у него только после окончания колледжа. Денис познакомился с продавщицей одного из магазинов косметики, в которых он как-то разгружал товар. Девушку звали Оля. Он никогда ее не любил. Просто она оказалась единственной в его окружении, кто заинтересовалась им больше, чем на несколько часов.

С момента позорного разрыва с Ликой и до знакомства с Олей, Денис никогда не предпринимал попыток с кем-то сблизиться. Он, как и до перехода в девятый класс, просто не думал о том, что ему нужна девушка. Он обрюзг, с его лица не сходила щетина, появился живот, в то время как плечи странным образом опустились, а руки сдулись. Теперь он стригся под ежик, что делало его глаза еще более выпученными. Он начал курить и часто материться. А главное, он не видел смысла что-либо менять.

Оля светила для Дениса чуть больше четырех лет. Спустя несколько месяцев отношений, Денис привел девушку жить к себе и своей маме. Последней то принесло только счастье. Она долгое время переживала о том, что никогда не видела сына с девушкой. Ей казалось, что всему виной ранняя смерть отца.

Оля была из простой, доброжелательной семьи. После года отношений она забеременела. Денис сделал ей предложение. Свадьбу сыграли скромно, в кругу семьи. Денис никого из одноклассников не приглашал.

Кстати, до недавних пор он сохранял тесную связь лишь с Катей, которая пыталась долгое время после ухода Дениса из школы, докучать ему своей излишней дружеской заботой. С Пашкой и Ксюшей Денис сблизился с тех пор, как начал проводить время на квартирниках. Там он однажды встретил Пашку, который был с подобными тусовками и выпивкой на «ты». Именно бывший одноклассник помог Денису подыскать несколько краткосрочных подработок.

Брак с Олей ни к чему хорошему не привел – они развелись, когда их дочери пошел третий год. Денис так и не смирился с ролью отца. Он совершенно не понимал, что такое дети, а тем более девочки. Его раздражали излишние нежности и излишняя ласковость жены. Он все чаще сбегал с друзьями в привычные клубы, где внезапно все больше и больше начинал пользоваться успехом у женщин старше сорока.

Они угощали выпивкой и охотно звали к себе. Соскучившись по мужскому вниманию, они возбуждались уже от того, что их приобнимает за талию кто-то моложе их. От этого Денис чувствовал себя уверенно, ощущал себя настоящим мужчиной. Ему нравилось, что взрослые женщины самостоятельны и не желают увести его семьи. В каждой из них он неосознанно пытался найти менторство Лики, в которое влюбился в девятом классе.

От Кати Денис давно знал, что Лика вышла замуж за его одноклассника – Сашу. Когда он это услышал, то еще отчаяннее стал загуливать и пропадать на квартирниках с какими-то пошлыми людьми. Он пытался заглушить свою обиду и чувство несправедливости.

К моменту, когда Катя позвонила Денису с сообщением о предстоящей встрече, он уже давно не вспоминал Лику. Да и услышав ее имя, внутри него ничего не дрогнуло. Денис просто был рад знать, что собирается очередная компания, в которой есть что и с кем выпить.

Денис

После разговора с Катей Денис тут же открыл свою страницу и увидел три непрочитанных сообщения. Одно было от Паши, второе от приятеля с работы и третье коллективное под темой «10 лет выпуску!».

Катя добавила 18 человек – тех из двух параллелей, кто был у нее в друзьях. Денис открыл список для просмотра и зашел на страницы нескольких человек, чьи имена и фамилии ни о чем ему не говорили.

Среди участников были даже те, кто отчислился в восьмом, ушел после девятого или перевелся в другую школу в 10-м классе. Краля позвала всех тех, с кем до сих пор тесно общалась.

Например, Маша Вишнякова всего один год проучилась в классе Дениса, но крепко сдружилась с Катей. На ее странице было много альбомов с фотографиями, среди которых один полностью состоял из Машиных селфи. А в каком-то другом Денис нашел ее совместные фото с Катей на свадьбе их общей подруги. Судя по снимкам, Маша часто проводила время в барах, кальянных, кафе, страдала любовью к ярким принтам и всему нарощенному: волосам, ногтям, ресницам.

Валерия Уж училась в «Б» классе. Денис вспомнил ее, когда увидел фотографию на аватарке. Несмотря на то, что Лера сильно похудела, выкрасилась в черный цвет и похорошела настолько, насколько могла позволить ей природа, Денис помнил лишь то, как над ней смеялись в старших классах.

Первым поводом для троллинга стала ее фамилия. В старших классах многие из параллельного «А» вообще не помнили имени Леры, все знали только то, что она Уж. Вторым поводом стало ее крупное телосложение. Уже в пятом классе девочка заметно пошла в рост и на всех линейках стояла сзади. С началом полового созревания ее развитие стремительно опережало сверстниц. Как на дрожжах росли большая тяжелая грудь, бедра, живот. В восьмом классе у Леры уже был 41 размер ноги, второй подбородок и одышка.

Благодаря своей физиологии, она автоматически попала в ранг невостребованных девушек. Да еще и родители вносили свою лепту в и без того непривлекательный образ Леры. С детства у нее сильно вились жесткие волосы, а мама решила, что дочке пойдет короткая стрижка. Поэтому беднягу Леру некоторые дети прозвали Карлсоном. Печально было то, что она действительно сильно походила на книжного персонажа. Особенно в те дни, когда приходила в школу в джинсовом комбинезоне.

Аню из своего класса Денис помнил смутно, но одну историю про нее никогда не забывал. На каких-то из летних каникул он шел с компанией мимо дома Славика. Он увидел безобидного одноклассника, который сидел у подвала с большой палкой в руках.

– Славутич, ты че тут делаешь? – компания засмеялась.

– Я сторожу Аню, – своим привычным тихим голосом серьезно ответил Слава.

– Аньку? На фига? И где она?

– Она в подвале сейчас живет.

Компания взорвалась смехом. Денис подумал, что одноклассник не только слухом, но и головой тронулся.

– А че она там живет? Давай навестим ее, – Денис направился к двери подвала. Но Слава перегородил ему путь.

– Не надо. Она прячется от всех.

– А че случилось?!

– Ее мама выгнала из дома, потому что узнала, что она курит и еще деньги из копилки вытащила.

– Ну и дура Анька, конечно. А ты че ее сторожишь?

– Я ее встретил во дворе, когда она как раз выбежала из дома. Подушку и матрас ей из папиного гаража принес. А тут сижу, чтобы ее мать не нашла.

– Пусть домой идет. Ты тут с этой палкой точно много внимания привлечешь. Че, кстати, драться будешь? – ухмыльнулся Денис.

– Если кто-то будет ломиться, конечно, – серьезно ответил Слава.

Денис пожал руку однокласснику и ушел с компанией дальше.

В беседе был и Коля Перегонцев, которого от скорой смерти после школы спасла армия. Мальчик вырос в сильно неблагополучной семье. Именно в той, где отец сидел за убийство, а мать, пытаясь прокормить старшего Колю и младшего Сёму, работала и контролером, и нянечкой в детсаде. Она сильно уставала на работах, общалась с приятелями отца, а потому не могла дать детям ни одного положительного урока.

Коля часто видел маму нетрезвой и грубой. Несколько раз застукивал ее дома с какими-то мужиками на кухне. От мамы он рано узнал, что такое секс – однажды пришел домой, когда незнакомый дяденька держал маму за шею и толчками прижимался между ее голых ляжек. Они не видели мальчика, а он наблюдал эту недолгую и омерзительную картину, осторожно скрываясь за углом в коридоре.

Коля начал курить с шести лет – водился с неправильными ребятами с окраины района. Он жил в той его части, где в основном селились неблагополучные, бедные семьи. Двухэтажки здесь перемежались с частными ветхими домами. Здесь часто слышались вопли женщин, после которых их видели с синяками, на лавках спали пьяные мужики и дети играли в карты.

К 11-му классу Коля уже имел судимость – украл кошелек в магазине и был тут же пойман. После школы он кое-как сдал базовые экзамены, с которыми не принимали ни в один вуз, поэтому его тут же забрали в армию. А после нее он решил уйти служить по контракту. Коля побывал в горячих точках и теперь почти вся его голова была седая.

Денис закрыл беседу и открыл сообщение от Пашки: «Пойдешь ты на школьную тусу?» Друг был онлайн, поэтому Денис решил ответить сейчас.

ДЕНИС: Собираюсь. А ты?

ПАШКА: У меня выбора нет ☺.

ДЕНИС: Точно. Тебя на каблуке притащат.

ПАШКА: Ну так.

После непродолжительной паузы Денису снова пришло сообщение.

ПАШКА: А че там не пишет никто.

ДЕНИС: Потому что не придет никто))).

ПАШКА: Да ну. Я приду, ты, жена, Катюха. Посидим тихонько.

ДЕНИС: Да ну. Тухло будет. Сейчас я их расшевелю там.

Денис открыл беседу «10 лет выпуску!», прочитал сообщение от Глеба, которое висело первым, и написал: «Приветствую всех! Огнетушитель вам в зад)…сходняк собираем?». Следом он прислал в чат песню Розенбаума «Одноклассники».

Беседа: «10 лет выпуску!»

Была уже ночь, когда Денис оставил сообщение в группе. Поэтому ему тут же никто не ответил. Но наутро он увидел сообщение.

КРИСТИНА: Дэнчик, это ты? Неужели кто-то зашел в сеть?

ДЕНИС: Я, конечно. Кто ж еще.

КРИСТИНА: Ну где ты нам вечер встреч организуешь?

Тут к переписке подключился Глеб.

ГЛЕБ: Жаргон у Дэнчика норм) чувствую я где он там организует нам встречу….)))) Баланды нам предложит).

ДЕНИС: А че сразу я организовать? Хотя могу попробовать.

КРИСТИНА: Ты у нас тут все злачные места знаешь.

ГЛЕБ: И пивнухи всякие.

На этом переписка приостановилась и лишь через два часа к ней присоединились Катя и Паша.

КРАЛЯ: Всем приветики! 10-я попытка с вами собраться! – к каждому своему сообщению Катя любила прикреплять улыбающиеся или смеющиеся смайлики.

ДЕНИС: Краль, когда кстати встречаемся?

ПАШКА: Какая разница когда. Главное собраться.

КРАЛЯ: Вечер встреч – это первая суббота февраля. То есть 1-го.

ГЛЕБ: А куда мы собираемся?

КРАЛЯ: В Турцию! Полетели, а?

ГЛЕБ: Полетели!

Обычно Катя непроизвольно начинала шутить и флиртовать. А сейчас она осознавала, что в этой беседе хочет не только выяснить место и время встречи с теми, кого и так могла бы собрать. Она хотела вернуться в то время, когда сияла в 11-м «А».

Катю взбудоражил ответ Глеба. Она давно не видела его и не слышала новостей о нем. Поэтому в сознании Кати моментом пронеслась картина, как она войдет в ресторанный зал и очарует Глеба один своим появлением. Они будут смеяться весь вечер, а потом он увезет ее в тихое место. Но на этот моменте Катя решила, что не дастся ему так просто. Она будет стойко держать дистанцию, которую Глеб все же попробует сломить. Максимум, что она позволит – это поцелуй…А, может, это все же станет правдой?

Катю настолько увлекла минутная фантазия, что она в своей привычной манере решила сыграть в игру с самой собой. Все же легкий флирт ничего не значит. В любой момент можно сойти с дистанции. Поэтому она решила, как и всегда, разрешить себе некую вольность и сосредоточиться на важной задаче – затащить Глеба на вечер встреч.

Краля и Глеб

Пока в беседу приходили редкие сообщения от постепенно прибывающих одноклассников, Катя решила немедленно ввязаться в задуманную авантюру. Она зашла на страницу Глеба и нажала на «Отправить сообщение».

Перед ней открылось окно с их давнишними переписками. Последняя датировалась 2010-м годом, когда Катя отчаянно пыталась собрать своих одноклассников на вечер встреч. Но тогда лишь полгода прошло с момента вручения аттестатов, поэтому никто не разделил ее желание.

Отключив разум и доверившись женским гормонам, Катя набрала сообщение Глебу: «Правда поедешь со мной в Турцию?»

Сообщение висело непрочитанным несколько минут, но Кате казалось, что прошла целая вечность. В такие моменты, а они переживались вновь и вновь с началом каждых отношений, Катя не могла думать ни о чем больше. Она продолжала выстраивать в своих фантазиях лабиринты, по которым пойдет их общение и, вероятно, приведет к чему-то романтическому. Каждый раз, погружаясь в них, Катя испытывала адреналин и восторг от того, как мгновенно она может влюбляться.

Наконец она увидела, что Глеб прочитал сообщение, но почему-то не отвечал. Она сидела, впялившись в экран и ждала. И тут увидела, что он начал писать.

ГЛЕБ: Когда?

Катя не любила сообщения без смайлов. Она не могла понять, с какой интонацией их читать. Поэтому поразмыслив немного над ответом, который бы не выглядел легкомысленно и в то же время излишне серьезно, она ответила:

КАТЯ: Речь же шла про вечер встреч. Значит, второго февраля – сразу после тусовки.

ГЛЕБ: Ты серьезно?

Катя на мгновение пожалела о том, что вообще затеяла эту переписку. Она не могла раскусить настрой Глеба: он издевается, он строг, он заигрывает? Эта неясность перекраивала все ее планы. И она решила сойти на легкомысленный тон.

КАТЯ: В этом случае придется позвать всех, чтобы не обиделись. Так что можно выбрать другой день.

ГЛЕБ: Какой?)

Увидев улыбающуюся скобку, Катя воспряла духом и поняла, что нашла материал для работы.

КАТЯ: В Турции сезон начинается в мае. Можно в мае.

ГЛЕБ: Заметано. Тогда я прошу отпуск на две недели.

Катя ответила смайлами, потому что растерялась от неожиданного сообщения в лоб. Конечно, она тут же в голове нарисовала киношную картинку. Представила, что Глеб внезапно купит билеты, приедет за ней, а во время полета будет держать ее за руку и они будут любить друг друга где-то на берегах Антальи. Что будет дальше, Катю пока не интересовало. Она даже не стала задумываться над тем, что Глеб шутит. Ей хотелось верить в романтические ожидания, возложенные на одноклассника, которого не видела десять лет.

Глеб молчал, но Катя решительно старалась не упустить его с радаров:

КАТЯ: Как твои дела вообще?

Глеб прочитал сообщение, но не ответил. В общей беседе он тоже сегодня больше не появлялся.

Краля и Кристина

Вечером Катю одолела апатия. Она даже не звонила своему зрелому ухажеру, а на его сообщения отвечала холодно и односложно. Сегодня ей хотелось играть с единственным партнером – Глебом, который самовольно нарушил правила хода.

Он обязан был отвечать ей на каждое сообщение. Молниеносно и непременно с кучей подмигивающих смайлов. К концу дня они должны были распрощаться незавершенным диалогом: Катя кокетливо бы пожелала Глебу встретить ее во сне на берегу моря, а он продолжал бы писать ей что-то типа: «Ты не смеешь сейчас уйти. Вернись. Я сейчас приеду и не дам тебе спать». А Катя прочитала бы сообщения только с утра и ближе к вечеру высокомерно ответила бы, что она выспалась и теперь готова уделить ему внимание. И снова бы завязался флирт, снова бы она чувствовала себя любимой.

Но в реальности Кате приходили лишь сообщения от подруг, Константина, а еще постоянно сигналили уведомления о новых комментариях одноклассников в общей беседе. К вечеру они стали раздражать Катю. Она уже не видела смысла в том, чтобы собраться всем вместе. Ей неинтересны были Пашка и Денис, которых она видела несколько раз в неделю. Ее не интересовала Маша, с которой и без того общалась каждый день. Тем более ее не интересовала стерва Лика и ее муженек – бесхребетная амеба. С каждым сигналом Катю все больше и больше раздражали все те, кого она собственноручно приглашала встретиться дружной компанией.

Ее внезапной целью стал Глеб. Неизвестный, незнакомый, далекий от нее Глеб. Она помнила, как он тайно нравился ей в детстве, и как она стыдилась признаться в этом самой себе. Теперь она воображала, что он стал еще красивее, богаче, мужественнее. Она представила себе его таким, с каким хотела бы улететь подальше от всех.

Не в силах больше бороться с презрением к одноклассникам и жадным желанием пообщаться с Глебом, Катя решила позвонить Кристине и поделиться с ней своей сегодняшней историей.

Было уже около десяти вечера и Катя знала, что ее подруга укладывает или уже уложила спать сына. Но эгоистичный настрой перебивал все нормы морали и этики. Катя набрала номер Кристины, которая ответила незамедлительно.

– Привет. У тебя что-то случилось? – с привычным спокойствием поинтересовалась подруга.

– Зайка, прости что поздно звоню. Я не разбудила Лешку?

– Он уснул недавно, но я вышла в коридор, так что не проснулся, вроде. Так, что-то случилось? Чего ты так поздно звонишь?

– Слушай, тут такое дело. Мне нужно поделиться с кем-то, а ты единственная, кому я могу рассказать.

– Тааак. Ты что-то натворила? – по-доброму, но волнительно спросила Кристина.

– Я не знаю. Мне нужен совет. Короче, я создала эту нашу беседу, ты видела. И, помнишь, я написала еще где-то в самом начале, что типа «поедемте в Турцию»?

– Ай, я не знаю, я вышла почти сразу, а потому увидела, что там так много сообщений и я вверх не листала. И что там?

– Короче, я написала на вопрос Дэнчика, где организуем вечер, – «в Турции». Ну в шутку. И тут в этот самый момент зашел Глеб и написал: «Полетели». Прикинь?

В ответ Катя слышала только бренчание посуды и шум льющейся воды.

– Слышишь?

– Да, слышу. И что? – Кристина строго ответила, что тут же взбесило Катю. Как она могла не понимать ее волнения?!

– Что и что? Глеб объявился, да еще так игриво мне «Полетели»! – Катя ждала, что подруга начнет расспрашивать о подробностях. Но этого не произошло.

– Ой, Краль, и что? – брезгливо бросила Кристина. – Глеб всегда так общался. Хотя даже не понятно в данном случае как? Это одно слово. Брякнул и забыл.

В такие моменты Катя ненавидела подругу. Ее раздражало то, как она себя ведет, то, какую жизнь выбрала. Внутри себя она осуждала ее за ранее замужество, да еще с этим придурком Пашей, за серьезность не по годам, за желание быть мудрой мамочкой. В эти минуты ее даже раздражал ребенок Кристины, из-за которого подругу нельзя было вытянуть из дома поболтать во дворе или позвать в гости. Но желание выговориться было сильнее. Тем более, что Катя еще не все рассказала. Она подробно зачитала подруге коротенькую переписку с Глебом и теперь ждала, что та взбудоражится и даже позавидует романтике, которой в жизни Кати было через край, а в жизни Кристины отсутствовала вовсе.

– Краль, ты что, блин, повелась на Глебушку? Зачем ты ему вообще написала. Это же Глеб – наш одноклассник. Ты его много лет не видела. Ты че, серьезно решила, что он с тобой в Турцию полетит? Ты вообще там в порядке? – и Кристина рассмеялась так, чтобы не разбудить ребенка.

Да, сейчас Катя ненавидела не только всех, кто присылал ей сообщения. Она ненавидела даже лучшую подругу.

– Знаешь что, ты вообще-то за одноклассника, как ты говоришь, замуж вон вышла и ребенка родила. А я делюсь с тобой тем, что никому не могу рассказать, – с детской обидой в голосе выпалила Катя.

– Так я тебя не осуждаю. Просто говорю тебе про реальность. А ты мне про фантазии. Ты вообще знаешь хоть что-то про Глеба? Может, он сам детей уже нянчит. И вспомни, как он вел себя в одиннадцатом классе. У него там одни мажоры в окружении были. И Юрик же еще в универе рассказывал, что Глеб какую-то девушку из своих кругов нашел.

– Ты хочешь сказать, что я какая-то дворовая девка для него? – не унимала свою обиду Катя.

– Да нет же. Блин! Краль, Глеб мажор. И ты понимаешь, о чем я.

– Нет, не понимаю, – капризно перебивала Катя.

– Понимаешь ты все. Чего ты вообще решила к нему прицепиться? Где Костик твой?

– Ай, пошел он в жопу, Костик этот. Пишет какую-то муть нудную.

Кристина понимала, что у Кати просто появилось новое увлечение, от которого ее было бесполезно отговаривать. В такие минуты – минуты возбуждения – Крале просто нужно было выговориться, спустя немного времени пережить неудачу и взяться за новый объект. Кристина знала, что каждое увлечение Кати было настолько сильным, что она была готова на любую авантюру, на любой кураж, как будто боялась лишь одного – заскучать. Поэтому Кристина просто сдалась и сказала то, что должна была:

– Короче, Краль, мне нужно идти. Там Лешка законючил. Ты если решила с Глебом пообщаться, хоть выясни, что у него с личной жизнью, чтобы не попасть в неловкую ситуацию.

– Да, это я правда должна выяснить скорее. Давай, спокойной ночи! – Катя быстро отключилась и сразу же забыла тон, с которого Кристина начала разговор. Ей понравилось ее доброе наставление в конце и поэтому, заручившись очередной поддержкой лучшей подруги, она начала продумывать план, как разговорить Глеба.

Кристина

Кристине было невдомек, что Краля когда-то могла бы позволить себе осудить ее выбор. Все годы дружбы с одноклассницей она была абсолютно уверена, что является неоспоримым авторитетом для Кати.

Наблюдая за эмоциональными всплесками подруги, подобными тем, что переживают героини женских сериалов, Кристина пыталась убедить себя, что в своей жизни сделала правильный выбор. У нее есть муж, ребенок и какая-никакая жилплощадь. Порой она, конечно, задумывалась о том, а как бы сложилась ее жизнь с Мишей. Или если бы она повстречала кого-то другого – не Пашку.

Эти мысли сами периодически лезли в голову. Особенно в те нередкие дни, когда Кристина встречала мужа с гулянки, когда болел ребенок, когда до зарплаты надо было каким-то чудом протянуть. Мама и тетка Паши совсем не помогали им. Да и на какую помощь можно было рассчитывать, если свекровь видела Лешку всего один-два раза, никогда не звонила первой, а тем более не приходила в гости. Паша сам изредка навещал ее и в основном в тех случаях, когда она звонила лично ему и просила помочь выполнить разную мужскую работу по дому.

Когда финансово было совсем тяжело, Кристина уговаривала мужа одолжить у мамы небольшую сумму, что Пашка честно и делал. Но в такие моменты на него накидывалась тетка, которая орала, не скупясь на оскорбления, и обвиняла племянника в дееспособности и отсутствии члена. Мать Пашки не противоречила сестре, даже больше – в момент ссоры она уходила в другую комнату и часто даже не успевала попрощаться с разъяренно вылетающим из квартиры сыном.

Тогда Кристина стыдливо набирала номер своей мамы и осторожно просила занять им маленькую сумму. Папу она старалась не посвящать в свои финансовые трудности. Он и так недолюбливал ее мужа, а в моменты, когда узнавал об огорчениях дочери, и вовсе мог резко высказаться насчет их семьи. Папа не считал Пашку мужчиной и перед свадьбой несколько раз конфликтовал с дочерью по поводу ее «наиглупейшего» выбора. Он пытался объяснить Кристине, что с мальчиком из неблагополучной семьи счастья не построить. Папа презирал Пашку за отсутствие образования, за шабашки вместо полноценной работы, за выпивку и за то, что увез дочь в «гадюшник». Поэтому Кристина в случае трудностей звонила маме и, узнав, что папы нет рядом, нерешительно просила помощи и всегда безвозмездно ее получала.

Мама Кристины – пример нездорового смирения и спокойствия – с детства внушала дочери убеждение в том, что каждая женщина рождается исключительно для продолжения рода. Что основная миссия – выйти замуж и беречь брак во что бы то ни стало. Мама свято верила, что семейный союз не может быть разрушен, несмотря ни на что.

Поэтому, когда она узнала, что дочь беременна, с ее души спал тяжкий груз – ее наставление выполнено. Мама, конечно же, поддержала желание Кристины и Паши пожениться. Она, в отличие от мужа, заклинала дочь изо всех сил держаться за брак, закрывать глаза на все проблемы и быть замужем до самой смерти. Делала она это потому, что знала о недостатках Паши, но так как ему предстояло стать отцом ее внука, в день свадьбы закрыла на них не только глаза, но и уши, и свои чувства. Исключений она не делала даже в те моменты, когда происходило страшное.

Несколько месяцев назад Кристина, заранее убедившись, что папы нет дома, пришла к ней с сыном и с синяками на шее. Было не сложно догадаться, что фиолетовые подтеки – это следы от пальцев мужа. Кристина появилась на пороге родительского дома с опухшими глазами, растрепанная и одетая в изношенный спортивный костюм. Такое уже случалось и ранее, но каждый раз мама выпроваживала дочь с мягкими наставлениями о том, что сор из избы даже родителям приносить нельзя.

Когда дочь садилась на краешек дивана и стыдливо хлюпала носом, опустив глаза в пол, мама вела себя как помешанная блаженная: играла с внуком, заваривала чай и говорила о погоде. Она пыталась замолчать то, что видели ее глаза.

Она не позволяла себе комментировать случившееся. После того, как Кристина исповедовалась, мама, будто не услышав что говорила ее дочь до этого, переводила тему и рассказывала последние новости их магазинчика, истории своих подруг, что купила вчера и что приготовила. Глубоко внутри себя она закрыла на сотню замков страх, что ее дочь может развестись. В ее мире можно было смириться со всем: побоями мужа, изменами, финансовыми тяготами, пьянками, разногласиями. Исключение составляло лишь одно самое большое несчастье – остаться одной с ребенком на руках и за это быть презираемой обществом.

Конечно, для Кристины было недопустимо рассказать о трудностях с мужем кому-то из подруг. Тем более что большинство из них с наступлением декрета отпало. Самой близкой до сих пор оставалась Краля. Но пожаловаться ей Кристина считала самой невообразимой идеей. Она оправдывала это тем, что всегда должна оставаться авторитетом в глазах подруги, должна выполнять роль опытного наставника, коим была и в школьные годы. В моменты отчаяния Кристина признавалась сама себе, что не может позвонить подруге, потому что боится просесть в глазах Крали. Ее рассудок мутило от одной мысли, что подруга ответит задорным голоском и начнет лепетать о своей беззаботной жизни – именно такой ее считала Кристина.

Такое случалось, когда в один из дней полных отчаяния Краля звонила и рассказывала сплетни района или просила совета для смски новому ухажеру – крайне редко она интересовалась жизнью Кристины. Это происходило потому, что Краля считала, что ничего интригующего в ней не происходит, а бытовизм ее не интересовал. Она была чиста в своей наивности и не понимала, что Кристина уже давно отыграла роль психолого-подростка.

Кристина всегда была девушкой, о которой говорили «хорошая». Она хорошо училась, хорошо себя вела, была хорошим другом, хорошей дочерью, хорошей женой. Ее хорошесть требовала многих затрат: молчать тогда, когда внутри бушевал ураган, прощать, оправдывать, думать о том, о чем не хотелось, но было нужно, помогать даже тогда, когда она не желала. Для каждого человека у нее существовала отдельная маска. Даже для себя самой.

После позднего разговора с Кралей Кристина почувствовала, как начала раздражаться. О каком Глебе могла идти речь, если Краля уже состояла в отношениях. Сначала она думала, что из себя ее вывела инфантильность подруги. Но мимолетом в ее голове проскользнула мысль, что этой самой инфантильностью она и восхищается, даже больше – этой инфантильности она завидует. От этой мысли у Кристины похолодели кончики пальцев, и она решила, что срочно нужно вернуть себя в русло реальной жизни.

Она вернулась в комнату, где сонливо конючил Лешка. Родители Кристины старались баловать внука: покупали ему одежду в детских магазинах – были моменты, когда Кристина приносила ее из сэконд хэндов, но никому не говорила об этом. Покупали машинки – их Лешка очень любил.

Пашка практически не бывал дома. Жене он говорил, что нашлась какая-то работа и уходил допоздна. А бывало и так, что она случайным образом обнаруживала его в соседнем дворе с другом и бутылочкой пива. В такие моменты он с сальной улыбочкой ласково рассказывал, что «дельце внезапно отложилось, потому что пацан, заказавший работенку, куда-то свалил». Кристина не верила, но понимала, что сознайся она в этом, кроме семейной ссоры она ничего бы не получила в ответ. С каждым годом Пашка все больше и больше зарывался в собственном вранье. Иначе как можно было объяснить его постоянное отсутствие на подработках, но при этом голые карманы?

Он часто уходил на квартирники к друзьям, летом – на шашлыки. После этих встреч он возвращался пьяным, раскрасневшимся и веселым. В таком состоянии он обычно скользко приставал к жене. Кристина настолько свыклась с алкоголизацией мужа, что секс в такие моменты стал для нее само собой разумеющимся.

Перерывы в близости с мужем постепенно увеличивались. После рождения Лешки Кристина сильно набрала в весе. Теперь ее основной одеждой стали лосины и спортивные штаны, кофты-разлетайки и бесформенные свитера. Вещи, в которых когда-то ходила на работу, Кристина сохранила и берегла до случая, когда решит прийти в форму. Несколько раз она старалась этим заняться. Но ничего не получалось. Дешевле было покупать хлебобулочные изделия и сладости, чем фрукты и овощи для салатов, тем более в холодное время года, сохранявшееся десять месяцев в году. В итоге ее красивое от природы лицо так и оставалось расплывчатым. А теперь на нем еще и заметно выделялся второй подбородок, перетекавший в широкую шею.

Недовольная собой, она редко хотела близости. Беспросветные ложь и безденежье мужа убивали желание проявить к нему хоть какую-то женскую ласку. Пашка тоже не стремился забраться на жену. Казалось, что его вообще не интересовал секс, особенно в трезвые дни. Но даже эту строну совместной жизни Кристина пыталась оправдать своей виной. Она вросла корнями в пол этой маленькой темной комнатки, провоняла грудным молоком и детскими испражнениями и совершенно безоговорочно смирилась со своим положением.

Анжела

В воскресенье рано утром Анжела зашла в общий чат прочитать вчерашнюю переписку. По названию беседы она сразу поняла, зачем ее сюда добавили.

В списке приглашенных были в основном ребята из «А» класса, с которыми Анжела никогда не общалась и даже не здоровалась. Из всех них она была лично знакома лишь с Денисом. Они встретились в общей команде на турслете и с тех пор несколько раз на бегу обменивались парочкой дружелюбных фраз в столовой или на общешкольных мероприятиях.

А вообще Анжела мало с кем контактировала и в своем классе – старалась держаться по-свойски, но особнячком. Увидев в списке Лику, она обрадовалась, потому что они давно не общались, хотя Анжела периодически заходила на страничку давней подруги. С Ликой она с удовольствием встретилась бы, как и с Денисом. Ее не смущало присутствие большинства ребят из параллельного класса. Анжела крайне дружелюбно отреагировала на то, что ее позвали на вечер встреч выпускников. И поэтому она решила, что в отличие от своих школьных лет – самых неуверенных лет своей жизни – должна поучаствовать в переписке и таким образом заранее влиться в коллектив.

Она прочитала последние вчерашние сообщения и написала: «Привет всем! ☺». Было еще около девяти утра и сообщение висело непрочитанным. Анжела несколько секунд следила за ним и два раза обновила страницу. Она отложила телефон и принялась помешивать почти закипающий в турке кофе. Перелив его в большую кружку, Анжела заглянула в спальню проверить, не проснулся ли муж. Но он еще крепко отсыпался после шестидневной рабочей недели.

Они снимали светлую двухкомнатную квартирку на другом конце города. Здесь было мало мебели, но имелось все необходимое. Анжела, будучи сильно привязанной к родному дому, постаралась придать первому совместному с мужем жилью максимальный уют. Она украсила полки гирляндами, расставила фотографии, цветы на подоконники, купила автоматический освежитель воздуха с тем же ароматом, с каким покупала ее мама. Анжела регулярно и тщательно убиралась – ей позволял рабочий график.

Она уже долгое время работала администратором в частном детском садике. Сюда приводили детей разных городских шишек. Здесь их обучали плаванию и английскому языку. А для сотрудников садика по вечерам проводились бесплатные языковые курсы, а иногда разрешалось поплавать в бассейне. Анжела плохо плавала, и поэтому не ходила в него. Курсы английского она посещала до того момента, пока учительница не перешла к тренировке разговорной речи. Анжела поняла, что ее языковой барьер настолько высок, что она даже имя свое на английский лад произнести не может. Она по-тихому отдалилась от курсов, а сотрудникам сказала, что по вечерам ей якобы всегда нужно быть дома – муж теперь возвращается с работы именно в тот час, когда начинаются занятия. Конечно, это была неправда.

Муж Анжелы – Кирилл – старше ее на семь лет и поэтому со свадьбой он не откладывал. Он работал фармацевтом недалеко от их съемного жилья. Познакомились они благодаря Анжелиному папе. Когда Кирилл учился в университете, он жил в районе школы № 23 и в качестве подработки трудился на той самой почте, где работал папа Анжелы. Несколько раз он чинил витринные стеллажи, подтягивал расшатавшиеся болты на стуле кассира, прибивал плинтуса и залатывал на полу оторвавшиеся куски линолеума. Кирилл стал хорошим приятелем всех сотрудников почты. Встречая Анжелу, которая несколько раз заходила к отцу по какому-то делу, он проявлял к ней интерес: заводил короткие беседы, а однажды даже угостил кофе из автомата. Папа Анжелы, поняв расспросы Кирилла о его дочери, как-то раз пригласил коллегу в гости. С этого момента и началась добрая любовная история молодых людей.

Для Анжелы Кирилл стал всем: другом, мужем, братом. У нее почти не было подруг – только девочки с работы, которые редко приглашали на корпоративные посиделки. Ее саму никогда и не тянуло в шумные незнакомые компании. А Кирилл – ее первый и единственный мужчина – давал ей чувство спокойствия и защищенности, о котором Анжела всегда и мечтала.

Вот уже несколько лет они пытались завести ребенка – Анжела мечтала окружить себя пеленками, памперсами, игрушками, наполнить дом запахом материнства. Но у них до сих пор ничего не получалось. Муж по знакомствам обращался к нужным специалистам. Некоторые из них сетовали на мелкие кисты, которые облепили яичники девушки. Поэтому она решилась на лапароскопию. После нее врачи делали ставку на скорейшую беременность Анжелы, но их прогнозы не подтверждались. По их словам, вины Кирилла в этом не было – он был по-мужски здоров. С каждой попыткой Анжела все больше и больше отчаивалась. Ей было уже около тридцати, а ведь мама родила ее в двадцать два!

Но две недели назад Анжела и Кирилл услышали новость, которая затмила их долгие мучения – через восемь месяцев они должны будут стать родителями. Но при этом гинеколог сразу уточнила, что высока вероятность выкидыша. Несмотря на то, что теперь косметичка Анжелы пухла от различных пилюль, она ощущала неизвестный до этих дней прилив счастья. Конечно, она боялась. Боялась, что подтвердится худшее. Но вспоминая, как врачи прочили ей скорейшую беременность на протяжении многих лет, заботливо накрывала ладонями живот и успокаивала волнение. Она погрузилась в такую эйфорию, что ее даже не одолевал токсикоз. Лечащий гинеколог предупредила Анжелу, что при нелегкой беременности высока вероятность, что токсикоз будет преследовать ее все месяцы вынашивания. Но пока что это была неправда.

Анжела постаралась тихонечко закрыть дверь спальни, и в этот момент звонко пиликнул телефон. На экране высветилось уведомление о новом сообщении в беседе «10 лет выпуску!». Анжелу в последнее время радовало все и даже этот неуместно громкий сигнал.

ДЕНИС: Анжелка появилась. Так че, куда идем? Решили?

Следом высветилась надпись: «Катя набирает сообщение…»

КАТЯ: Так ты ж должен быть придумать! Ночь тебе на что?!?!?

ДЕНИС: Да мне вообще по фиг где.

Анжела решила написать еще хоть что-нибудь, чтобы попробовать снова вклиниться в беседу.

АНЖЕЛА: А какого числа планируется встреча?

Сообщение тут же было кем-то прочитано, но никто не отвечал. Через несколько минут она получила ответ.

КАТЯ: Выше писали, что 1-го февраля.

Анжела почувствовала, как внутри что-то неприятно сжалось. Так было в моменты, когда ей делали замечания. Тут же пришло еще одно сообщение.

КАТЯ: И еще. Сразу тем, кто пребывает сюда медленно. Читайте все, что мы пишем выше, чтобы мы тут не повторяли одно и то же.

Анжела понимала, что Катя обращается к ней, но делает это как будто сквозь нее. Катя писала так, будто Анжела – это коллективное я всех, кто есть в этой беседе. Она почувствовала неуверенность и решила пока больше не писать, а вклиниться в чат в более подходящий момент.

ДЕНИС: Пойдемте вы хоть в Берёзку – она вообще круглосуточно работает! – к сообщению он прикрепил два смеющихся смайла.

КАТЯ: А она еще работает?

ДЕНИС: Тебе ж лучше знать!

КАТЯ: Это не я там опохмеляюсь каждое утро, – Катя прикрепила смайл фиолетового чертика.

ДЕНИС: Ну и не я. Зато ты знаешь многих, кто там и правда опохмеляется, – Денис теперь уже автоматически крепил смеющиеся смайлы к каждому сообщению.

КАТЯ: Там не мой уровень, Дэнчик. Там твой.

Телефон Анжелы без конца пиликал уведомлениями о пустых и даже немного раздражающих сообщениях. Будет обидно, если они разбудят Кирилла. Анжела отключила звук на мобильном и заблокировала экран. Кажется, теперь она могла объяснить свой внезапно возникший спазм внутри – она чувствовала себя оскорбленной.

Беседа: «10 лет выпуску!»

Пока Катя и Денис обменивались колкими сообщениями и шутили на только им понятные темы, в чат зашел Глеб.

ГЛЕБ: Эээ! Я только глаза продрал, а вы тут уже какую-то муть пишете. Че каво, пацаны!

Катя набирает сообщение…

КАТЯ: Глебушка-хлебушка, а мы вот тебя ждем. Куда ты нас поведешь на вечер встреч?

ДЕНИС: Да, кстати, Глебка, давай ты нам местечко организуешь. Ты ж много знаешь.

ГЛЕБ: В те места, куда я хожу, я вас не поведу.

КАТЯ: Почему это?

Глеб не отвечал.

ДЕНИС: Слышь! Не поведет он. Чего это?

ГЛЕБ: Дороговато вам будет.

ДЕНИС: Ой, нашелся тут мажор, – Денис продолжал крепить хохочущие смайлы.

В ответ на последнее сообщение Глеб выслал смайл в черных очках и ничего не написал.

КАТЯ: Раз ты у нас такой богач, ты давай и заплатишь.

ГЛЕБ: Ага. Давай-ка до свидания!

С минуту никто не отвечал на последнее сообщение. Катя сидела, впялившись в экран телефона, и почти готова была разрыдаться. «Что он вообще себе позволяет? Неужели не видно, что я шучу. Дебил!» Но тут она увидела, что Глеб набирает сообщение.

ГЛЕБ: Ты там вообще в Турцию предлагала лететь. Забыла?

Катя решила немного выдержать паузу, но тут вклинился Денис.

ДЕНИС: Она обиделась походу. Полетели вместе.

ГЛЕБ: Слыш. Я не пидор.

ДЕНИС: Это кто тут не пидор? Кралька не пидор.

ГЛЕБ: И я.

Дениса забавляло каждое сообщение. Он до сих пор валялся на разобранном диван-кровати. В его комнате было душно и воняло прелостью. Он еще не умывался – первым делом после сна он полез в чат. Денис помнил, как мальчишками они с Глебом общались в школьные годы и поэтому не обижался ни на одно сообщение одноклассника.

КАТЯ: Ребята, я хоть в Турцию, хоть не в Турцию. Но давайте будем предлагать варианты, куда идти. Потому что надо бронировать место – встреча уже через неделю.

ДЕНИС: Я за хоть не в Турцию!

ГЛЕБ: Отлично. Давайте туда.

Александр набирает сообщение…

САША: Можно вообще в школьной столовой встретиться.

ДЕНИС: Оба! Кто пришел! Санек, отличный план!

ГЛЕБ: Саня тему говорит.

КАТЯ: Вы прикалываетесь? Давайте предлагайте что-то.

ДЕНИС: Краль, ты ж все равно в Турцию собралась.

КАТЯ: Дэнчик, ты такой остряк. Я тут думаю, может, нам учителей позвать?

ЛИКА: А вот это самая глупая идея.

Кристина

Наутро Кристина проснулась одна и обнаружила, что муж так и не вернулся. Она могла мириться с его гулянками, но в те ночи, когда Пашка не приходил домой, настораживалась. Первым делом она позвонила ему, но абонент оказался вне зоны доступа. Сетуя на плохой сигнал, Кристина набрала номер еще дважды, но телефон мужа до сих пор был выключен.

Лешка еще спал, и Кристина в футболке для сна, натянув домашние спортивки, шаркая резиновыми тапками, вышла из комнаты. Ванная, к счастью, оказалась свободна. Когда Кристина чистила зубы, она вдруг внезапно остановилась и в упор уставилась на себя в зеркало. Отросшие темно-каштановые корни волос, собранных в небрежный пучок на затылке, усталый взгляд, синеватые подтеки под глазами, жировая складка на шее, несколько угрей на подбородке. В ушах золотые серьги-гвоздики с маленькими голубыми топазами, которые она не вынимала уже несколько месяцев. На лбу проступали две тонкие продолговатые морщинки, а из бровей кое-где торчали несколько длинных волосинок.

Впервые за несколько лет жизни в общажной комнатушке Кристина в мельчайших подробностях разглядывала себя. Она обнаруживала на своем лице все больше несовершенств, на которые никогда не обращала внимание. Сплюнув остатки пасты и прополоскав рот, она вытерла лицо ручным полотенцем, от чего кожа ко всему прочему еще и раскраснелась. Кристина ощутила отвращение к тому, что видела зеркале, потому что именно в этом лице и в этом теле ей придется показаться одноклассникам через неделю.

Ее вновь охватила тревога, которая напомнила об общей беседе «10 лет выпуску!». «А вдруг никто не придет, кроме тех, кого я и так часто вижу?» – на секунду подумала Кристина. От этой мысли ей стало немного легче. Ей захотелось зайти в общий чат и проштудировать странички всех девушек. Зайдя в переписку, она увидела кучу уведомлений о до сих пор поступающих сообщениях. Но сейчас они не интересовали ее. Она нажала на список участников беседы.

Кого-то Кристина пропускала – тех, кто был ей неинтересен и в школьные годы, например, Леру Уж или Аньку из параллельного класса. Угрозу для ее самооценки представляло появление на встрече выпускников Маши Вишняковой, потому что Кристина никогда не любила ее и в одно время даже ревновала к Крале, и Лики.

После просмотра однотипных Машиных фото в Кристине проснулось чувство неприязни не только к бывшей однокласснице, но и к Кате. «Зачем вообще Краля добавила девку, которая училась у нас один год и то в каком-то, даже не помню каком, классе?!», – негодовала она. Машу Кристина увидела высокой худощавой девушкой с большой тяжелой грудью и неизменной прической. На всех фотографиях у нее были крашенные угольно-черные, как палки, волосы чуть ниже плеча и такая же ровная густая челка. Практически на всех фото яркий макияж, а на селфи неизменный слегка приоткрытый рот с выпяченными губками. На фото, где Маша держала бокал, Кристина обратила внимание на ее длинные ярко-зеленые ногти, украшенные стразами и наклейками в форме цветов. Почти на каждом пальце были надеты разношерстные золотые кольца. Все это выглядело ужасно пошло.

Кристина взглянула на свои руки. Подстриженные наскоро ногти, чтобы не царапнуть Лешку, не подпиленные и с отросшими заусенцами. На правой ладони небольшой кусочек кожи блестит – легкий ожег от ручки кастрюли. Из десяти пальцев кольцо лишь на одном – обручальное. Обычное золотое кольцо, которое уже невозможно снять – кожа из-под него вылазила как дрожжевое тесто. Кристина глубоко вздохнула и случайно посмотрела в кроватку сыну. Лешка уже стоял и смотрел молча на маму. Кристина почувствовала раздражение от того, что сын требует внимания. Опять. Она брезгливо буркнула ему: «Подожди», – и снова уткнулась в телефон. Лешка не поменялся в лице, он сел, просунув ноги между прутьев кроватки, и продолжил молча смотреть на маму.

Кристине оставалось проверить страничку Лики. В школе девочки никогда не контактировали. Они ни разу не переговаривались, даже не здоровались. Кристина, будучи королевой «А» класса, на «Б» и вовсе внимания не обращала. Она приметила Лику только в девятом классе, когда та издевательски унизила Дениса. Кристина всегда по-доброму относилась к нему, хотя в последнее время недолюбливала. Но в школе Денис был ее хороши другом. И именно тот случай в актовом зале дал Кристине понять, что за девушка учится в неприметном «Б» классе и как сильно она может бесить.

На следующий день после инцидента с Денисом Кристина вместе Кралей поджидали Лику у входа в школу. Кристина помнила и сейчас, как, увидев обидчицу Дениса, перекосилась от злости. «Несуразная, бледная дылда. Что в ней может нравиться?» – подумала она в тот момент. Кристина громко обратилась к Лике, когда та еще подходила к ступенькам: «Слышишь ты, моль! Будешь себя так вести с нашими ребятами, разговаривать будешь с нами и коротко». Обычно Кристина так не разговаривала, только в тех редких случаях, когда чувствовала необходимость своего покровительства над друзьями.

Она до сих пор помнила и то, как Лика, потянув за ручку входную дверь, остановилась и, брезгливо взглянув на них с Кралей, членораздельно сказала: «В жопу идите. Обе». И вошла в школу. Тогда Краля, смешивая грязные и обычные словечки, начала что-то щебетать и бросать угрозы в воздух, но Кристина только ухмыльнулась. Она просто поклялась себе, что если Лика отчебучит что-то по отношению к «А» классу еще раз, то она претворит свою угрозу в жизнь. Но этого не случилось. Случилось худшее – то, чего Кристина никак не ожидала.

Лика начала встречаться с ее одноклассником Сашей. С ним Кристина никогда особо не была близка. Несмотря на многие годы совместной учебы, он так и оставался для нее темной лошадкой. Кристина уважала Сашу на расстоянии. Он был умен, хотя учился лениво. Вежлив, но никогда не занудствовал. Саша всегда помогал в организационных делах, если к нему обращались. Кристина даже не допускала себе мысли, что может оказаться в обществе Саши где-то за пределами школы. Он казался ей каким-то далеким, тем человеком, который тут временно. И даже, несмотря на свое королевское положение в классе, признавала, что Саша уж точно не ее подручный. Поэтому, прознав о его тесной связи с Ликой, Кристина почувствовала, как ее ударили под дых.

Тогда она не подала виду, что растерялась от услышанной новости. Но несколько дней или даже недель ее не отпускала обида, смешанная с завистью: как та, которая унизила Дениса, которая училась в неприметном «Б» классе, которая ничего не представляла своим лицом и телом, завоевала самого достойного и недоступного мальчика их класса. Спустя время до Кристины дошли слухи, что Лика и Саша поженились, но на страничке и того и другого графа «семейное положение» отсутствовала.

Сначала Кристина изучила профиль Саши. Но ничего полезного для себя не нашла. На аватарке стояла фотография с его красивым портретом. Кристине сразу же понравилось Сашино лицо. Бывший одноклассник возмужал, попрощался с длинными волосами – теперь у него была стильная стрижка, которая его только украшала. Отпустил легкую, оформленную щетину. У него сохранился умный взгляд и три еле заметные уже затянувшиеся дырочки от сережек в мочке уха. На фотографии он слегка ухмылялся и это помогло вспомнить Кристине Сашино обаяние.

Через список его друзей она перешла на страницу Лики. Кстати, это был первый случай за долгие годы, когда Кристина просматривала ее профиль. Последний раз был в тот день, когда Кристина узнала о вроде бы состоявшейся свадьбе своего одноклассника с его школьной пассией. Но тогда она, не увидев на аватарке и в списке последних фото невесту в свадебном платье или хоть каких-то снимков, указывающих на торжество, вышла со страницы Лики и забыла про нее. Теперь же Кристине хотелось досконально изучить, как поживала та, кого она не переносила последние годы в школе.

На аватарке она увидела Лику и тут же ощутила укол в грудной клетке, будто свело сердечную мышцу. Это был профессиональный художественный снимок в роскошной комнате, заставленной антикварной мебелью и книгами. В центре на огромном кресле, оббитом велюровой темной тканью, сидела тонкая, стройная Лика. Она смотрела прямо в камеру, не улыбаясь, а ухмыляясь. Только в отличие от ухмылки Саши, ее казалась высокомерной.

Выражение лица Лики, ее поза источали уверенность. Она сидела, закинув ногу на ногу, одна рука небрежно свисала с ручки кресла, а вторая лежала на колене. Лика была строго и со вкусом одета: узкие темные джинсы, невысокие сапоги-казаки, черная водолазка и каштанового цвета расстегнутое пальто в английском стиле. Гладкие светлые волосы забраны в строгий пучок, что подчеркивало ее узкое с слегка-выраженными скулами лицо. Никакого яркого макияжа. Лицо казалось свежим, умытым, без единого намека на мелкие несовершенства. На руках не было ни одного украшения. Акцент делался на ее тонких длинных пальцах: короткие красивые ногти были выкрашены в темно-алый цвет. С фотографии на Кристину смотрела безоговорочно успешная девушка и брезгливо ухмылялась ей прямо в лицо.

Она закрыла фотографию и бегло пробежалась по последним записям на странице Лики. Большая часть из них сообщала о предстоящих публичных лекциях и семинарах, которые проводила сама Лика. Под каждым таким постом было много лайков, кое-где благодарственные и хвалебные комментарии, за которые Кристина цеплялась взглядом. А еще Лика редко репостила записи официальных групп каких-то дорогих модных брендов – Кристине так показалось, потому что она не знала ни одного из них. Это были профессиональные снимки красивых девушек и парней, одетых, как правило, крайне минималистично и однотонно.

Кристина наткнулась на два клипа, репостнутых с YouTube. Это были какие-то иностранные исполнители, которых Кристина никогда не слышала и сейчас слушать не стала. На странице Лики не было ни одной фотографии, которая хоть немного сообщала подробности ее личной жизни. Ни одного фото со свадьбы, с детьми, с мужем, семьей.

Кристина решила просмотреть последнее – информацию, которая Лика сообщала о себе сама. Но заполненными оказались лишь редкие графы – дата рождения, место учебы, а в разделе «о себе» значилось: «Кандидат филологических наук, преподаватель». С каждой новой подробностью Кристине все больнее было представлять, как успешна и счастлива Лика. А ведь они ровесницы. Изучив достаточно информации, чтобы почувствовать себя никчемной, Кристина перешла в свой профиль.

С аватарки на нее смотрела толстая улыбающаяся и густо накрашенная девушка, обнимающая ребенка с грустными глазами, протягивающего в камеру одуванчик, который только что сорвал на лужайке возле подъезда. Она не заметила, как сильно обкусала губу – только сейчас почувствовала щипание и кровяной привкус. Она приложила большой палец к губе и увидела на нем алое пятнышко. В это время экран телефона погас. Разблокировав его, Кристина увидела, что уже больше получаса проторчала в соцсети и давно уже должна была покормить ребенка и себя.

Она бросила телефон на до сих не застеленный диван, поставила локти на колени и уткнула лицо в ладони. Ей не хотелось плакать. Ей вообще ничего не хотелось, тем более что предстоящий день будет таким же, как и все предыдущие.

Лика

Лика поджидала момент, когда лучше всего будет появиться в чате. И сообщение Кати стало тем самым толчком.

– Мать твою! Вы еще мамочек и папочек позовите! – услышал Саша возмущенный вопль Лики из ванной.

Она вылетела из нее и швырнула телефон на кухонный стол.

– Эта овечка предлагает учителей позвать, ты видел?!

Саша улыбнулся в ответ – Лика опять возмущенно размахивала руками. Она была сильно возмущена – устремилась на кухню, даже не запахнув шелковый халат. Она вылетела из ванной практически голой – на ней были одеты лишь кружевные трусики. Она небрежно собрала волосы в пучок и запахнулась.

– Как в ее тупую башку такое вообще могло прийти? Учителей позвать! И что мы будем делать? Сидеть и смотреть на них? Я, конечно, понимаю, что они там всем гаремом живут у себя на районе со времен сотворения Земли, но они ж не междусобойчик там организуют. Я этих училок не видела годами и видеть не хочу. Кстати, как и всех тех, кто там в этой долбаной встрече.

Последнюю фразу Лика произнесла членораздельно, смотря в упор на Сашу и тыча в него указательным пальцем. Саша уже знал, что возмущенная тирада Лики будет длиться еще долго. Вполне вероятно, до самого дня встречи выпускников. Но его радовало, что жена суетливо бегает по комнате в поисках то расчески, то резинки, а не сидит молча, уткнувшись в ноутбук или книгу. Тишина в их квартире теперь была привычной для обоих.

– Какой чай тебе заварить? – несмотря на семейный кризис, Саша и Лика по выходным до сих пор завтракали вместе. За приготовление всегда отвечал Саша.

– Какой-нибудь, чтобы эти дебилы меня не бесили!

Звуковая частота Ликиных возгласов менялась в зависимости от того, в какую часть квартиры она бежала. Саша спокойно и аккуратно жарил яичницу – старался сделать так, чтобы не разбить ни один желток. Себе он готовил с беконом и на сливочном масле, Лике – с беконом и помидором на масле виноградной косточки.

– Ну да, звать учителей – это лишнее, – успел вставить Саша.

– Лишнее?! Эта девка до сих пор торчит у училок дома, там половина из них ее тетки, крестные мамы и кто там еще может быть. Они там все на районе как в дешевых ток-шоу: друг с другом трахаются, женятся и разводятся. А на фига тогда нас звать? – Лика, наконец, плюхнулась на стул и кинула руки на стеклянный стол. Она была настолько возбуждена, что ей так и не удалось аккуратно уложить волосы.

– Ну они думают, что это нормально. Учителя же тоже с нами были все эти годы…

– С кем? С тобой? Я ненавидела половину из них. И знать ничего про них не знаю. Они там живы вообще? Не надо тут всех под одну гребенку, – Саша почувствовал, как приближается к тому, чтобы попасть под горячую руку.

– Ну так я же согласен с тобой. Ты им так и напиши.

– Я и написала. Сейчас посмотришь, эта ваша овца Катя развоняется. А ее дружки поддержат. Ты тоже напиши.

– Хорошо, но я вообще особо не читал переписку, – Саша старался всячески доказать Лике, что он поддерживает ее, но и не мог накинуться на бывших одноклассников, о которых сохранил только добрые впечатления.

– Да я вообще даже не хочу читать, что они там пишут. Пробежалась глазами. Шутки какие-то тупые друг другу кидают, эта ваша Краля хвостом вертит, как обычно. И они думают, что это всем интересно. Готова поспорить, что они не соберутся.

– Да не, я думаю, что соберутся, только небольшой компанией. Нам правда там нечего делать, наверное.

Нам. Саша ценил редкие случаи, когда удавалось снова объединиться с Ликой в команду. В такие моменты он старался сделать акцент на том, что между ними еще есть что-то настолько интимное, что известно только им обоим. Но Лика, напротив, не придавала этому значение. Для нее все эти местоимения были просто словами, как и те, что она читала и произносила каждый день.

Из участников беседы за минувшие десять лет с момента выпуска из школы, она видела только Сашу. Она никогда не впадала в ностальгию по детским и юношеским временам и, тем более, не интересовалась, кто и как поживает из бывших знакомых. Она даже в район школы больше никогда и не заезжала – забыла его как скучный и вынужденный этап своей жизни.

Увидев оповещение о приглашении беседу, Лика не удивилась – ее позвали туда из-за Саши. Но она совершенно не готова была из-за этого молчать и всячески демонстрировать, что отдает свое слово мужу. Она ощущала себя таким же полноправным участником обсуждения организационных моментов, как и все из списка.

В вечер, когда Лика получила оповещение, она зашла на странички Крали, Кристины, Маши и Анжелы. Первой ее реакцией было отвращение. Она увидела, какой жалкой и скучной была их жизнь.

Фото из ресторанов, фото с детьми, фото у Ласточкиного гнезда, фото на шашлыках в компании толстых парней, фото на фоне почти убитых машин, фото в купальниках, демонстрирующих все недостатки фигуры, – все это казалось ей пошлым и вызывало презрение к тем, кто был на них изображен. Из увиденного Лика сделала вывод, что от бывших однокашников остается либо ждать самые убогие варианты для празднования юбилея выпуска, либо не ждать встречи вовсе. Она знала, что в первом случае будет готова резко пристыдить всех, кто против нее, а во втором случае обрадованно выдохнет и в очередной раз будет довольствоваться своей тонкой проницательностью.

При всей своей пылкости и резкости, Лика имела свойство сначала подумать, а потом сказать. Поэтому ответная реплика на Катино сообщение не была эмоциональным порывом. Это был старательно выжидаемый выпад.

Беседа: «10 лет выпуску!»

Катя вся похолодела от сообщения, которое видела перед собой. Она уже и думать забыла про то, что кто-то из девушек кроме нее и Кристины может еще тут высказаться, да еще так, чтобы привлечь внимание. Появление Анжелы Катя всерьез не восприняла, как и не воспринимала ее личность в целом. А вот Лика одной своей фразой окатила ее леденящим раздражением.

Катя, в отличие от Лики, предпочитала писать то, что на душе и в голове – без прикрас. Иногда она немного времени уделяла попытке красиво сформулировать мысль, но, как правило, это ей не помогало.

Первым ее порывом было написать что-то такое, что было бы не менее эффектным, чем появление Лики в чате. Но на ум кроме вопроса: «Это почему?!» ничего не приходило.

Второй банальнейшей идеей стал звонок Кристине. Катя хотела выплеснуть подруге всю желчь, которая копилась, казалось, годами. Но Краля этого не понимала. Она была уверена, что единственным раздражителем стало именно последнее сообщение Лики. Она тут же напредставляла себе, как эта надменная девка войдет в зал ресторана и все танцы посвятит Глебу, который, конечно же, ее пригласит. Непременно.

Но обиды Кати копились еще со школьных времен. Правда теперь она даже мысли себе об этом не допускала. Она сознательно отказывалась вспоминать, как несколько дней не могла заставить себя сделать мейкап в десятом классе после того, как узнала, что Юрик – ее добрый пухлый друг – подарил этой Лике брелок «Пираты Карибского моря». Как годом раньше она утешала Дениску у себя в комнате, конечно, совсем не потому, что сопереживала ему, а потому что хотела стать для него лучшей девушкой в мире. Катя никогда не рассматривала его как партнера, ей просто нравилось нравиться.

А теперь была угроза, что Лика нажмет на красную кнопку под именем Глеб. Тем более что ее страничка в Сети кричала: «Я ему ровня!». И Катя это с отвращением понимала. Ей было мерзко от того, что она не просто ревнует – да и к чему еще пока было ревновать? – а что она, кажется, уже проигрывает.

Сил молчать больше не было. Уходить на второй план было просто непозволительно, тем более сейчас, когда Глеб был еще далеко.

В чате наступил перерыв. Сообщение Лики висело последним, и Катя решила, что именно сейчас самым верным будет поставить на место эту чертову стерву. Она несколько раз набирала текст и стирала его. Ей хотелось так написать, чтобы в ответ все выслали ей аплодирующие смайлики. И она нажала отправить.

КАТЯ: Половина хотят с учителями. Мы все тут взрослые люди и понимаем, что они нам посвятили жизнь. Так что будет достойно их памяти пригласить их.

Сообщение тут же было прочитано, но никто не отвечал. Катя представляла, как Лика сидит и пялится в экран телефона, придумывая красноречивое сообщение. Но она ошибалась. Лика вышла из Сети несколько минут назад, а сообщение начал набирать Денис.

ДЕНИС: Кралька, ты их там похоронила что ль?)))))

ГЛЕБ: Долго ты писала эту хвалебную оду во славу учителям?

Катя почувствовала, как в горле образовался ком. Но ей не хотелось плакать. Ей было непонятно – над ней пошутили или ее окунули в лужу? И от этого чувства ей стало страшно. В висках застучало, и Катя решила тут же исправлять ситуацию.

КАТЯ: Вы все тут взрослые, а пишете как дети.

ДЕНИС: Ой, а кто у нас тут взрослый?!

КАТЯ: Дэнчик, ты «за» учителей?

ГЛЕБ: А уборщиц позовем? Они ж нам тоже жизнь посвятили.

ДЕНИС: А еще охранника. И Валю из столовки.

ГЛЕБ: Какую Валю?!

ДЕНИС: А они ж там все Вали.

КАТЯ: Я с вами серьезно. Хорош, а.

ГЛЕБ: Я тоже серьезно. Зовем Валю и вахтера.

ДЕНИС: И шавуху есть идем.

ГЛЕБ: А я за сальмонелу. Это ж пицца такая?)))

ДЕНИС: Да вообще по хер. Водярой зальем и убьем всех сальмонел твоих.

ГЛЕБ: А че моих?

КАТЯ: Что с учителями?!

ДЕНИС: Давайте голосовать. Кто «за» ставьте плюсик.

КАТЯ: +

ГЛЕБ: Я за Валю.

КОСТЯ: Хрена себе вы тут расплодились. Че какие вопросы решаем?

КАТЯ: О, Костик, ты «за» учителей на вечере встреч или против?

КОСТЯ: Давайте берем их с собой.

КАТЯ: Ну вот. А то тут кто-то против. Ждем ответы от остальных.

И снова наступила пауза. Кто-то был онлайн. Катя открыла список участников беседы и проверила их статус. Но никто не отвечал. Она еще раз перечитала бессмысленные и глупые сообщения своих бывших одноклассников и поняла, что подыгрывать им – это значит стать безликой.

Такие мысли начали раздражать Катю, и она решила переиграть ситуацию в свою пользу – написать лично Глебу. Она даже не обратила внимания, что ее последний вопрос он оставил без ответа.

Краля и Глеб

КАТЯ: Я совершенно не понимаю, почему никто не решает вопрос с учителями!

Глеб был в Сети и тут же начал набирать сообщение. Настроение Крали тут же прояснилось – она во внимании!

ГЛЕБ: Да чего ты. Просто прикалываемся же.

КАТЯ: Из-за ваших приколов мы так и не соберемся.

ГЛЕБ: Да и по фиг.

У Крали сбилось дыхание. Это как это «по фиг?». Мы обязаны встретиться! Что он себе возомнил! Глеб молчал, а она понятия не имела, что же написать. Как удержать его и заставить прийти на этот вечер, ведь без него встреча не имела смысла. Краля немного поразмыслила и решила использовать свою проверенную наступательную тактику.

КАТЯ: А я бы с удовольствием тебя повидала.

Она въелась холодными от волнения пальцами в телефон. Глеб помолчал несколько минут, а потом, прочитав сообщение, тут же начал набирать ответ.

ГЛЕБ: Так мы можем это и без всех остальных устроить.

Мир просиял. Катя мысленно сорвала куш. «Только не напортачь, только не напиши какую-нибудь глупость», – думала она. Теперь действовать было необходимо стратегически. Одно неверное слово и Глеб снова перестанет отвечать. Поэтому Краля решила немного пококетничать.

КАТЯ: Другие же обидятся.

ГЛЕБ: А зачем им знать?

КАТЯ: Ну это как-то странно, мы же вместе договариваемся.

ГЛЕБ: Так мы можем заранее встретиться и пойти. Правда, куда пока не знаю.

В личной переписке Глеб казался Крале каким-то совершенно другим человеком. Она рисовала его статным, загадочным, сдержанным и невероятно умным. Настолько, что он мог вот так писать. Вот так – как в кино.

КАТЯ: Ну в принципе можно. Немного разомнемся перед встречей, как раз.

ГЛЕБ: Разомнемся?))

КАТЯ: Ну ты меня понял!

ГЛЕБ: Очень хорошо понял.

Катя стыдливо от счастья покраснела. Почему? Она сидела за кухонным столом, покрытым клеенкой с желтыми грушами, и пила растворимый кофе. Вокруг никого не было, но ей казалось, что она уже в объятиях.

Перечитывая коротенькую, но динамичную переписку, Краля увидела:

Глеб набирает сообщение…

ГЛЕБ: Так что, давай пересечемся за пару часиков до встречи с классом? Или ты к училкам идешь?

КАТЯ: Нет. Не собиралась.

ГЛЕБ: Тогда спишемся, когда договоримся в общей беседе о времени встречи.

КАТЯ: Хорошо.

Воскресный день задался. От радости Катя решила сменить маникюр. Или не сейчас? Вдруг, облупится до 1-го февраля. Хотя она, если что, обновит еще раз. Катя позвонила своей соседке, которая с недавних пор делала маникюр на дому, и назначила встречу через час.

Денис и Пашка

Минувшей ночью Пашка сильно напился. Мама Дениса куда-то уехала, и сын устроил тусовку на дому. Пришли завсегдатаи пьяных посиделок и какие-то новые девушки, которых Пашка до этого не видел.

Всю вечеринку вспомнить было сложно. Но то, что этой ночью у него был секс с этой самой «новенькой», он очень хорошо помнил. Это было мучительно неудобно, голову вело, но животный инстинкт оказался сильнее алкоголя. Пашка закрылся в ванной, правда не на замок, о чем пожалел на секунду. В момент слияния с пергидрольной блондинкой к ним заглянул кто-то из компании и издав неловкое «ой!» отошел, но дверь не закрыл. Пашка еле удерживал толстые ляжки своей секс-пассии, которая пьяно водрузилась на стиралку, поэтому закрыть дверь для него было невозможным.

Да на них особо никто и не смотрел. Тем более что в этой девушке несколько минут назад побывал еще один друг Дениса. Он вышел из ванной со словами: «Идите. Там вообще все можно. Все что хочешь».

И Пашка поплелся. Он даже не знал, хотелось ему или нет. Но по приколу можно было бы и попробовать. Девушка оказалась не менее трезвой, чем Пашка, она громко ржала и одной рукой подтирала тушь под глазом, а второй – держалась за угол стиралки. Она накинулась на Пашку без вопросов – впилась в него набухшими губами.

Все произошло как-то быстро и непонятно. Но точно не плохо.

Утром голова не трещала – организм уже был привыкшим к таким встречам. Открыв глаза, Пашка понял, что остался ночевать у Дениса на полу прямо в одежде.

Он поднялся и зашел в кухню. На маленьком экране телевизора, из-за которого торчала антенна, шло какое-то ток-шоу. Денис смотрел в экран телефона и курил. Пашка закурил тоже.

– Жопа, как голова раскалывается.

– Еще б. Вон сколько выжрали, – Денис показал на порог балконной двери. Там валялись пустые бутылки из-под дешевых водки и коньяка, пустые пачки из-под сигарет и чипсов, помятые коробки из-под сока – делали коктейль. Пачек для презервативов не было – веселились естественным путем.

– Есть кофе?

– В шкафу над столом, чашку над мойкой возьми.

Пашка растворил себе кофе и бессмысленно впялился в экран телевизора. Он не понимал, что там происходит. Ему просто нужно было куда-то уронить взгляд. Через несколько минут он посмотрел на Дениса, тот неотрывно печатал что-то в телефоне.

– Чего ты там залип?

– Да тут Кралька все вечер встреч пытается организовать. Предлагает училок позвать.

– На хуя?

– Пишет, что они нам жизнь посвятили.

Пашка два раза хохотнул своим жирным гундосым смешком.

– А че там моя, идет? – спросил он Дениса.

– Она не пишет.

– Че это она. Ей там все равно делать не хер. Помогла б Катьке.

Пашка снова выпялился в экран телевизора. Денис допечатал последнее сообщение и заблокировал экран. Он тоже растворил себе кофе и молча уставился в ток-шоу.

– Че-то Юрика никто не звал, кажись, – брякнул Денис через некоторое время.

– А че его звать? Его хрен найдешь.

– Да че его искать? Вон в магазе сидит, ждет, пока новые коробки привезут.

– Да мне вообще по хер кто там идет. Вон, тебя вижу и достаточно, – опять усмехнулся Пашка.

– Не, ну я б повидался. Кстати, Лика придет.

– Лика? Хуика. Кто это вообще. Не помню их никого.

– Ты еще скажи, что жену свою забыл! – заулыбался Денис и подкурил еще одну сигарету.

– Неее. Эту забудешь.

Опять наступила пауза.

– Ладно. Надо к ней переться. Сейчас снова с рожей перекошенной встретит. И вонища эта еще от горшков обоссанных.

Денис усмехнулся. Они молча докурили, не отрываясь от телика, после чего Пашка пошел в прихожую обуваться. Денис не вышел его провожать. Только крикнул: «Давай», – в ответ на поднятую в знак прощания руку Пашки.

Дверь захлопнулась. Денис выключил телик и пошел спать.

Саша и Юра

Ближе к вечеру Саша вышел из дома, завел машину и поехал к родителям. Он старался навещать их каждые выходные. Лика вот уже несколько месяцев не сопровождала его. И вообще она старалась минимум времени проводить с мужем. Но Саша перед каждой поездкой все равно спрашивал, не хочет ли она составить ему компанию.

Он любил приезжать в район своего детства. Здесь он пусть даже мысленно, но мог позволить себе побыть подростком: вспомнить как курил за углом своей школы, которую теперь всегда проезжал мимо по дороге к родителям. Он приходил в родную квартиру и ел мамину еду. Он мог развалиться на диване и не думать о квитанциях, что завтра рано на работу, об отчетах, совещаниях и разводе. Тут он просто отдыхал.