Пеликен

Часть I

Следователь Денис Сартанов забросил в багажник полицейского «Патриота» рабочий чемодан и сумку с перекусом. Как сообщили, труп нарисовался далеко в тундре, куда быстро можно попасть только по воздуху. Обещали прислать «Ми-8» из соседнего района, старую развалюху. Ничего, потерпит. Скоро у него появится собственный бизнесджет. Этот медвежий угол останется в прошлом. Денис сел на переднее пассажирское кресло, автомобиль рванул из Алькумэя на вертолетку. Прохладное июньское утро с каждой минутой пропитывалось теплом, днем столбик термометра поднимется до плюс пятнадцати. На Крайнем Севере наступило настоящее лето, правда ненадолго. Это был последний выезд следователя Сартанова.

В «Патриоте» Денис чувствовал враждебный взгляд с заднего сиденья. Весь вид начальника уголовного розыска Виталика Крайнова говорил о том, что находится он в одной машине с Сартановым не по своей воле. Просто никого другого для выезда на место предполагаемого убийства не нашлось. Крайнов, с кем еще недавно они ходили в друзьях, не проронил ни слова и даже не ответил на приветствие. Из колонок раздавался знакомый речитатив:

Едва биты стихли, диджей «Пурга ФМ» бодро сообщил:

– А вот и трек из последнего альбома нашего земляка – легендарного тундро-рэпера Евража.

– Не последнего, а крайнего, – вставила девушка.

– Нет, последнего, к сожалению. Разве ты не слышала? Он стал одной из жертв алькумэйского потрошителя. Хотя в полиции отрицают, что у нас завелся маньяк, но все знают, что похоже…

– А теперь к прогнозу погоды! – задорно перебила ведущая. – Хватит о плохом! Сегодня ближе к вечеру придется потерпеть ливень с ветром, зато потом всю неделю ожидается ясная и солнечная погода. Главное, у всех наших слушателей день сложится замечательно, это точно, а все остальное просто слухи.

Денис нервным движением вырубил радио. Опять «алькумэйский потрошитель». В машине воцарилась тишина. Крайнов, сидя между экспертами, посмотрел на следователя понуро, с осуждением и недоверием. Они оба работали по тем расчлененкам. Крайнов как будто пытался разглядеть в Денисе человека, которого знал раньше, еще до этого расследования. Пару недель назад они бы обменялись дружескими подколами и набросали по дороге версий, что такого могло случиться в тундре. Теперь же Денис, глядя на бетонку, сам молча прокручивал в голове слова дежурного.

Его заинтересовало не столько официальное сообщение – «убийство на кочевке», – сколько то, что дежурный не внес в сводку, а передал на словах. В полицию позвонила чумработница, она была сильно напугана и сказала, что убийца не человек. «Он его разорвал, просто разорвал», – прокричала женщина, связь внезапно прервалась. Подробности остались неизвестны. Кого «его» разорвал и что значит «не человек»? Медведь? Так бы и сказала.

Преодолевая внутреннее сопротивление, Денис сухо бросил назад:

– Связь с бригадой не восстановилась?

Ответ последовал после долгой паузы:

– Нет. Но дежурный постоянно пытается дозвониться, – Крайнов цедил сквозь зубы.

– Он им прямо туда звонит? – Денис впервые слышал, что на кочевках есть сотовая связь, там всегда пользовались радиостанциями.

– Это место, где москвичи хотели построить крутой виртуальный парк. «Алькумэя-VR», кажется, – ехидно ответил судебно-медицинский эксперт Никита Сергеевич Палагин, сделав вывод, что Крайнов разговаривать со следователем не собирается. Денис считал его довольно высокомерным и даже слегка побаивался этого маленького лысеющего человечка с худым лицом аристократа, занесенного сюда каким-то странным случаем. Он не только орудовал секционным ножом как бог, но мог и словом пришпилить при случае.

– По звезде пошел проект, – включился моментально Крайнов. – Стройку бросили, вышка осталась. На том спасибо.

– Помним, помним, – отозвался Денис, – хипстеры в тундре перепугались, одного через две недели нашли, седого.

Но продолжать веселый разговор в том же тоне Крайнов, демонстративно отвернувшись к окну, не стал. Эту историю знали все в Алькумэе.

На месте будущего VR-парка Денис уже бывал – год назад прилетал на расположенный неподалеку золотодобывающий прииск «Незабудка», когда там погиб крепильщик. Начальник прииска хотел задобрить следователя и, чтобы тот побыстрее закончил проверку, устроил ему экскурсию на вездеходе по будущей достопримечательности Чунганского округа. Интересно, что воспоминания о той поездке вернулись сейчас, ведь именно после этого в его жизни появилась Вероника. Судьба – он снова отправляется туда, где все началось.

Она лайкнула его фотографии из будущего парка «Алькумэя-VR» и с прииска «Незабудка», написала в личку. Прежде чем ответить, Денис просмотрел ее страницу. Тридцатидвухлетняя Вероника Скворцова из Москвы трудилась юристом в отделе по защите информации главного офиса «Голд Нордикс» – известного золотодобывающего гиганта. Фотки из разных точек планеты, рум-туры из пятизвездочных отелей, селфи на яхтах и рассуждения о преимуществах бизнесджетов не оставляли сомнений, что девушка ошиблась адресом, написав Сартанову. Что ж, красивые девушки и жить должны красиво. Хотя для юриста, даже из «Нордикса», крутовато. Денис разглядывал, как длинные рыжие волосы волнами спадали то по накинутому на стройную фигуру палантину, то по строгому черному пиджаку, а иногда по обнаженным загорелым плечам. Она была настоящей красавицей, он смотрел на ее завораживающие холодным блеском изумрудные глаза, на полные чувственные губы.

Странно, но черты лица показались смутно знакомыми. Девушка походила на его одноклассницу. Только та превратилась в типичную домохозяйку, оставив лишь воспоминания о тонкой и звонкой. Денис не хотел отвечать. Очевидно, что они с Вероникой из разных миров, которые никогда не пересекаются, а сообщение попало к нему, Дэну Старателю, работающему «северным романтиком» (указывать в сети принадлежность к органам руководством не приветствовалось), по ошибке. В общих друзьях только начальник прииска, который и отметил его на фото. Вот Вероника и решила, что он свой, с «Незабудки». Прииск входил в структуру «Нордикса», и на его закрытую территорию посторонних не пускали, к тому же только своих возили на вездеходах компании в строящийся неподалеку VR-парк будущего.

Вероника писала, что сходит с ума от этих мрачных пейзажей на фото, что ее всегда тянуло побывать на Крайнем Севере, и просила посоветовать, к какому времени года приурочить командировку, чтобы запечатлеть лучшие виды. Денис усмехнулся, представив ее в аэропорту Алькумэя, не знавшем ремонта с распада Союза. «Нужны красивые картинки? Выбирай декабрь», – коротко рекомендовал он.

«Лол», – ответила девушка.

Он был влюблен в ту одноклассницу. Ему часто снились эти рыжие волосы, которые разглядывал с задней парты местной средней школы все десять лет учебы. Не мог забыть ее зеленые глаза, такой удивительной казалась она здесь, где кругом белый снег почти круглый год, такой яркой, настоящей звездой. Даже когда женился, продолжал просматривать ее соцсети. Может быть, поэтому все же ответил на первое сообщение Вероники и почувствовал волнение. Девушка написала: «Я слышала, в краю белого безмолвия еще остались настоящие мужчины, с которыми любые метели не страшны. Может, ты из таких – местный Мэйлмют Кид?» – в конце подмигивающий смайлик.

«Она флиртует со мной», – поразился Денис и посмотрел на свою аватарку. На фото пятилетней давности он стоял вполоборота на вершине Ключевской сопки. Это был отпуск, когда они с Крайновым отправились на Камчатку за экстримом. Горнолыжные очки подняты вверх, щетина белесая от инея, а серые глаза – единственное, что достойно внимания девушек в его внешности, как шутила бывшая жена, – щурились в лучах солнца. Больше личных снимков не было, а те, что с прииска, назвать удачными он бы не решился. С чего бы такая штучка могла им заинтересоваться? Тем не менее она продолжала общение.

Вероника поняла стеб про «приезжай в декабре», но не обиделась. Денису это понравилось. Скоро он понял: девушка не только красивая. Первое впечатление, что она лишь гламурная пустышка, не оправдалось. После его шутки о потерянном поколении миллениалов, которые книг не читают, поскольку клиповое мышление мешает сосредоточиться на чем-то одном, заявила, что вообще-то любит читать больше, чем смотреть кино. Затем оказалось, она тоже интересуется историей. Хотя выбор любимой книги немного разочаровал, тут все банально.

– В старших классах много раз перечитывала «Мастера и Маргариту», – написала Вероника. – А у вас на краю земли кино показывают? Смотрел последнюю экранизацию?

– Надеюсь, что последнюю. Не в восторге от экранизаций, книга всегда лучше. Вроде ничего фильм, хотя антисоветчины хватает, как и в оригинале.

– Сталин любил Булгакова, так что не нам решать.

– Те места, где Москва тридцатых, прикольно. Сатирические подколки по отношению к собратьям по цеху. Квазибиблейские – скучные. И добро бесформенное, не то что зло. Нравились Булгакову темные силы. Понимаю. Они дерзкие такие. Но потом перечитать не тянуло, – вдруг разоткровенничался Денис. – Лучшим романом у него считаю «Белую гвардию». По которой он потом написал пьесу «Дни Турбиных». Она-то Сталину и нравилась.

Последовало недолгое молчание, он отправил смущенный смайлик и предложил девушке придумать стоп-слово, если будет слишком душнить.

– Нет, мне очень нравятся твои лекции по литературе, – ответила она. – Неожиданно. Правда, никогда не понимала любовную линию, она самая слабая, лучше всего получился кот Бегемот и вся шайка-лейка.

– Да, домашний лектор по литературе, министр мытья посуды, генерал чистых полов, а еще я почетный донор крови, но это уже правда, – отправил Денис сообщение, снабдив его доброй пачкой скобочек.

Он забыл о времени, впервые ему было так легко общаться с незнакомым человеком. Это не могло оказаться случайностью.

Следующий день провел в ожидании сообщения, чего раньше не делал никогда. Периодически проверял телефон даже на работе. Но она не писала.

– Я уже привык к потоку информации от тебя и, когда ее нет, начинаю нервничать немного. Как фронтовик, который долго не слышит разрывы снарядов, – отправил он сообщение Веронике. – Как ты?

Она сразу ответила. Общение продолжилось так же легко и приятно, как началось. Вскоре к переписке добавились фотографии из повседневной жизни, голосовые сообщения, затем видеозвонки. И Денис понял, что попал.

Да, девушка очень красивая и похожа на его первую любовь, но дело в другом. Он получил то, чего ему всегда не хватало, – собеседника, с которым можно откровенно говорить обо всем. Поражался глубине ее мыслей, кругозору. Темы возникали сами собой и не иссякали. Так случается при синхронии человеческих душ. Что это судьба, он осознал не миновало и месяца. Как оказалось, Вероника думала так же.

К этому времени она знала о его двенадцати годах в следствии, о жене, уехавшей на материк с прокурором, о его занимающей половину гостиной библиотеке. О том, что ему бывает одиноко по вечерам и он не спешит домой с работы. Но теперь Денис с нетерпением ждал каждого вечера. Читал Веронике любимые книги по телефону, вместе они смотрели кино, включая одновременно и комментируя происходящее на экране. Это было странно, но довольно мило. До той поры, пока он не задумался, не стоит ли встретиться с Вероникой уже в реальности. И тут понял: какой бы близкой ни была девушка, они из разных миров.

Когда прибыли на вертолетку, выяснилось, что участкового не будет – взял больничный, а тот, кто мог бы его заменить, в командировке. «Ми-8» разогревался, медленно раскручивались лопасти. Рядом их ждала высокая женщина в темных очках и синем комбинезоне.

– Там еще что-то с оленями, – сдержанно, поджав губы, произнес судмедэксперт Палагин на вопросительный взгляд следователя, – не возражаете, если с нами полетит ветврач?

Денис пожал плечами, это последний его выезд, и мыслями он был уже не здесь, так что все равно – говорил весь его вид. Группа направилась в пассажирскую кабину. Багаж сложили посередине, расселись по обе стороны на скамейки. Крайнов посматривал в иллюминатор, как будто еще кого-то ждал. Денис успел отправить по электронке запрос, и сейчас ему на почту пришел список работников второй бригады, находящейся на кочевке. Шесть человек, из них одна женщина. Видимо, она и звонила.

Винты заработали на полную мощность, вертолет дернулся и оторвался от земли.

– Я ждал, что тебя сегодня утром закроют, – под шум двигателя услышал Денис у самого уха голос Крайнова.

– Не понял.

– В «Пеликене» у меня получилось зайти в профиль Артема Вострецова, он дошел до верхнего уровня. И знаешь что? Со мной побеседовал тот самый Наставник, – Крайнов выжидательно посмотрел на Дениса.

– Меня это больше не интересует. Я завтра вообще последний день, увольняюсь.

– Ты голова, конечно, не нам, сирым, чета. Но увольнение тебя не спасет.

– Что ты несешь?

– А ты молодец, Сартанов, держишь секреты, но я тебе вот что скажу: из тундры не сбежишь. Важняк в курсе, я ему все рассказал. Это просто капец, что ты творишь.

– Да о чем ты?

– Ты знаешь, о чем, – Крайнов отвернулся, не желая продолжать разговор.

Денис открыл футляр, достал наушники. Включил в телефоне музыку, волнами покатилась знакомая четырнадцатая соната Бетховена. Плевать, что там нес Крайнов, скоро он забудет все это как страшный сон.

Вертолет слегка покачивался, внизу с одной стороны раскинулось желто-зеленое полотно тундры, как орнаментом украшенное причудливыми изгибами речушек и озерами, местами возвышались черные, кое-где еще со снегом, вершины сопок. С другой – темнело уходящее в бесконечность море. С высоты, сквозь просветы тяжелых облаков, городок казался крошечным и неуместным, случайной ошибкой, нарушившей вековой покой. Вертолет сделал круг и взял курс в противоположную от моря сторону – к Большому хребту.

Денис закрыл глаза. На самом деле он находился на грани, но не хотел этого показывать, нужно было успокоиться – потому и включил классику. Глубоко вдохнул, задержал на мгновение воздух и представил, как легкая рябь воды южного моря, на берегу которого он вскоре поселится, переливается в лунном свете под звуки клавишных с оркестром.

На какое-то время удалось провалиться в забытье. Но долгожданное спокойствие не пришло, идиллия пропала окончательно, когда перед ним возникли из мрака два испуганных личика. Мальчик и девочка смотрели на него в упор, а потом у них… проступили пустые глазницы, раскрытые рты издали один протяжный, но безмолвный крик, как в тех кошмарах, что сводили с ума. Он чуть не вскочил с места, но морок быстро рассеялся.

Сердце гулко колотилось, непослушными пальцами расстегнул ворот, восстановил дыхание и почувствовал, как под одеждой струйками стекает пот.

Надо было уехать отсюда раньше.

Казалось бы, Вероника помогла пережить эту историю и окончательно принять то, в чем он сам себя убеждал, – его вины в случившемся нет. Что бы ни говорили другие. Но почему это его не отпускает и становится все тревожней, что с ним вообще происходит? Видения, тремор рук, провалы в памяти. Вероника говорила, что это панические атаки и ему просто нужен хороший психолог. Ничего, на Кипре подлечат – медицина там на уровне, а еще много солнца, фруктов и средиземноморская кухня. Там все пройдет. Надо пережить этот день. Один день.

Огляделся. Кажется, приступа никто не заметил. Пришел в себя, но мысли закрутились с новой силой, теперь уже о самой Веронике. Будут ли они вместе? Может, то, что он провернул, не ее идея, а оперативная комбинация? Вот и Крайнов что-то говорил про важняка. Неужели все вскрылось? Пальцы снова задрожали, он стиснул ладони в кулаки. Так не может дальше продолжаться. Он всегда боялся сойти с ума, как его отец, сейчас все чаще казалось, что фамильное проклятие настигло его в том же возрасте, что и папу, – в сорок лет.

В иллюминатор через седую дымку просматривалось озеро Изгнанника с возвышающейся вдалеке посреди воды скалой Илир Ныкыт. И озеро, дно которого терялось в глубоких разломах земли, и скала были не только окутаны мрачными легендами, но и тяготили воспоминаниями из детства.

Местные всегда считали, что озеро проклято, а после трагедии даже самые рисковые пилоты вертушек облетали его стороной. Поздней весной пять лет назад, взлетев с алькумэйского аэродрома, в озеро рухнул «Боинг 737–800», направлявшийся в Москву. Долгое время спасатели не могли подобраться к месту падения. Спустя несколько минут после того, как эвакуировали последнего из выживших, самолет загорелся. Лед под ним треснул, и «Боинг» навсегда ушел на дно, забрав с собой тела погибших. Экипаж «Ми-8», видимо, суевериями не страдал, поскольку не стал отклоняться от кратчайшего маршрута.

Западный берег уперся в гряду из высоких непроходимых сопок – Большой хребет. За ним открылась просторная долина, где обычно пасутся олени, с извилистой рекой и двумя почти идеально круглыми голубоватыми озерами посередине. Они сияли, словно распахнутые в небо глаза. Это была изюминка национального парка «Алькумэя», раскинувшегося на сотни километров. Долину окружали отвесные скалы, источенные штормовыми ветрами. Между озерками виднелись заброшенный лагерь и вышка сотовой связи – остатки так и не воплощенной идеи VR-парка.

Севернее, за скальником, находились земляные отвалы и строения прииска «Незабудка», который расположился за границей парка. Вышка связи оказалась достаточно мощной, чтобы покрывать прииск, поэтому золотодобытчики поддерживали ее работу. Тем более что и за прииском, и за лагерем стоял один владелец – олигарх Марк Вальберг.

Денис достал телефон и начал снимать – не смог удержаться. Красота была родной, знакомой с детства, а он вряд ли когда-нибудь вернется сюда, потому решил сделать последние снимки на память. Тут заметил, что сотовый сигнал пропал. «Наверное, на вышке какой-то сбой или слепая зона», – решил он.

Вертолет взял влево и направился к краю долины, где показался лагерь кочевников – несколько темно-зеленых палаток, на некотором удалении от них стояла высокая яранга, традиционно сделанная из оленьих шкур. «К чему такое роскошество, как яранга, – удивился Денис, – ведь оленеводы давно предпочитают более современные жилища. Праздник какой-то?» Рядом с ярангой он разглядел погасшее костровище, вокруг которого в беспорядке валялись вещи, с высоты не разобрать какие. Далее – трактор с прицепом. Он не удивил – оленеводы давно смекнули, что на технике передвигаться и перевозить скарб удобнее, чем на оленях, а вот новенький мощный «Трэкол» означал, что на кочевке гости. Денис продолжал фотографировать, но внезапно его палец замер. Пастбище за палатками оказалось усыпано темными, почти черными, тушками оленей, будто здесь прошелся смерч, разметав все стадо ровным слоем по тундре. Он в изумлении обернулся на судмедэксперта. Никита Сергеевич в ответ только кивнул и указал на ветврача – слухи о море среди поголовья северных оленей оказались правдой.

Денис вышел на прогулку. Недавно они говорили с Вероникой о том, каково это – жить в краю без деревьев. Он с гордостью сообщил, что деревья здесь есть, только очень маленькие. Сейчас присмотрелся к карликовому деревцу на своем пути, когда-то рискнувшему появиться из вечной мерзлоты навстречу солнцу, но почти сразу остановившему свой рост, склонившемуся под суровостью природы.

Огонь, который многие в молодости называли идеализмом, больше не грел. Жизнь превратилась в существование среди однообразных, сменяющих друг друга, но таких похожих лиц, среди домов, раскрашенных в разные цвета, но уже поблекших, как и его собственные мечты. Ему хватало часа на обход городка в неспешном темпе ежедневной прогулки. Навязчивые мысли не давали покоя – чего он достиг в жизни, следуя идеалам юности, завещанным в старых томах писателями прошлого?

Время стать реалистом. Все, чего он добился, слушая героев любимых книг, – это одиночество и тупик в карьере. Ведь угождать начальнику, подтасовывать факты, предавать, стремиться к успеху – не для него. В итоге жена ушла, а все, что осталось, уже не гнало по жилам кровь. Вы не оправдали себя, герои Толстого, Лондона, Ремарка и Хемингуэя. Грусти не было, лишь злость, спешащая захлебнуться, потухнуть и стать мерзким цинизмом.

После допросов и рутинных осмотров возвращался домой. Стаи бродячих собак сотрясали ставшие унылыми улицы гулким лаем, дул холодный ветер, гоняя над городом дым, чадящий из трубы ТЭЦ, скрипели пустые качели на ветру. Еще недавно ему казался абстракцией, чужим параллельным измерением мир, где разовые карманные расходы исчислялись его месячным заработком, где красивые люди получали от жизни все, как в рекламе – без ограничений. Уверенные улыбки, дорогие рестораны, модные курорты, всегда роскошные женщины. И вдруг, благодаря Веронике, как в неевклидовой геометрии, где параллельные прямые иногда пересекаются, эта реальность оказалась очень близко, под пальцами, прямо в его телефоне. Как будто это и его жизнь. Возможность такой судьбы обжигала.

Что это было? Поначалу любопытство, затем восторг, следом привыкание к легкому дофамину от ее сообщений. Но, если оглянуться по сторонам, он все еще здесь, в своей маленькой квартирке, которая внезапно показалась клеткой. Впервые он посмотрел на себя по-другому. Кто я такой? И почему решил, что я часть ее жизни? Все общение – лишь иллюзия, а не возможность. Еще одна издевка вселенной. Для нее – экзотика, забавный парень, что любит поболтать о книгах. А если это не так? Может, он именно тот самый мужчина, которого она искала, – покоритель белой мглы?

Он даже не подозревал, как одинок, пока не встретил Веронику. Не знал, как несчастен здесь. Что же он может ей предложить, неудачник, человек без цели? Его ждет повышенная северная пенсия, да, но дальше – старость в очередях поликлиники, потертое кресло с пледом, истории чужих жизней на желтеющих бумажных страницах и постепенный уход в вечную мерзлоту. Лучше прекратить это сейчас, чтобы не стало еще больнее потом.

Он сжал телефон, внутреннее напряжение стало физически ощутимым. Не обманывал ли он себя, скрывая за презрением к «денежным мешкам» оправдание бездействия? Через закон рано или поздно переступает каждый, просто есть те, кто играет по-крупному. Деньги – энергия, отпущенная в разной мере, кто-то рискует и берет все, как настоящий мужчина, а кто-то, как он, довольствуется малым и остается лишь карликовым деревом.

Вертолет приземлился на каменистый участок в ста метрах от палаток. Никто не встретил, что выглядело необычно. Для отрезанных от цивилизации прибытие вертушки – настоящее событие, люди всегда выходят к гостям. Гнетущая тишина, подобно покрывалу, опустилась на всю кочевку. Подул студеный ветер. Здесь даже в июне относительно теплые летние дни сменялись холодными, порой морозными ночами. Последним из вертолета вышел Крайнов. Он со злостью пнул попавшуюся ему под ногу пустую консервную банку, звон эхом отозвался в долине. Единственный звук в скорбном безмолвии тундры. Группа отправилась к лагерю, Денис начал осмотр территории.

В первой палатке обнаружили кучу мешков и тряпья, под ними не сразу заметили тело женщины – торчали лишь почерневшие ноги в разорванных по швам легких брюках. Как будто пыталась спрятаться перед смертью. Вот только ее это не спасло. Да и от кого она пряталась, тоже оставалось неясным. Денис сфотографировал место предполагаемого преступления, затем надел перчатки и осторожно перевернул труп, остывшая рука сжимала телефон.

Смахнул шторку на экране, сотовый умершей разблокировался без кода безопасности. Судя по последнему исходящему на номер 112, это была та самая чунганка, вызвавшая полицию. Ее лицо и тело неестественно раздулись, а выпирающая в свободных от одежды местах натянутая кожа оказалась иссиня-черной. Широко расставленные выпученные глаза покраснели из-за полопавшихся сосудов. Денис постарался скрыть изумление и продолжал осмотр. На его белых латексных перчатках оставались багровые следы, а значит, из раскрытого рта еще недавно ручьем текла кровь. Сзади раздался присвист, судмедэксперт бегло глянул на труп и произнес:

– Давно, видать, лежит, раздулась уже, может быть от газов. И кожные покровы потемнели. Странно.

– Она вызвала полицию под утро, здесь последний вызов экстренный. Недавно умерла. Нет окоченения.

– Я об этом же и говорю: странно, – высокомерно процедил судмед. – Мне это тоже известно. Да, и должно уже знатно вонять в таком случае. А тут не пахнет. От газов распирает живот, а не все тело, Денис Викторович. Ты посмотри на ноги, даже штаны не выдержали. И почему она почернела?

– Предлагаю вам выяснить это, – Денис встал, освобождая место специалисту.

– Дело труба, – судебный медик присел на корточки, чтобы осмотреть труп. – Не исключаю инфекцию, судя по кожным покровам. Если это так, то мы тут застрянем с карантином.

Странным контрастом к уродливой маске смерти смотрелся праздничный наряд женщины – цветастая камлейка, расписанные узорами штаны из оленьих шкур. Именно это вызвало холодок, пробежавший по спине, хотя и не такие трупы видел Денис в своей жизни. Женщина уставилась ничего не видящими глазами в купол палатки, рот свела предсмертная судорога, между зубов торчал кончик белого языка. Если это она успела вызвать помощь, то сообщила про убийство, а не про инфекцию, хотя, может, находилась в бреду?

– Язык обескровлен, потому белый, – поймав взгляд следователя, пояснил судмед.

– Что за жесть? – в палатку заглянул Крайнов. Он обескураженно смотрел на женщину, и было неясно, к кому именно он обращается. – Вся раздулась, что с лицом? Почему она черная? – последний вопрос был явно к судмедэксперту, который только нервно повел плечом в ответ, даже не оглянувшись на Крайнова. Никита Сергеевич вытер лоб тыльной стороной ладони в перчатках. «У непрошибаемого судмеда выступил пот», – с изумлением отметил Денис.

– Выглядит так, будто умерла несколько дней назад. Но это невозможно. Денис Викторович говорит, это она полицию вызвала и сообщила об убийстве. О своем, что ли? – к судмеду быстро вернулись обычные самообладание и свойственная ему ироничность. – Весьма прозорливая женщина тогда была.

– Судя по лицу, в момент смерти она кричала, – сказал Крайнов.

– Мы не можем об этом судить. В целом нет никаких зримых признаков начавшегося разложения, нет повреждений, вызванных внешним воздействием, волдырей, гнойников. Белки покраснели, но радужка ясная, нет мутной пленки, как у мертвецов, которые долго лежат, – буднично перечислял судмед. – А покровы темные.

– Ты по-людски можешь объяснить, что с ней произошло? – завелся Крайнов.

Денис неодобрительно посмотрел на него, но понял, что вся обстановка оказывает ненормальное действие на коллегу и замечание только усугубит дело. Он быстро отвернулся.

– Надо смотреть, вскрытие делать, – ответил судмед.

Внезапно в его взгляде появилось изумление. Он провел руками по коже лица женщины, затем начал рассматривать руки, достал из саквояжа увеличительное стекло.

– Не может быть! – наконец воскликнул он. – Похоже, эта чернота вызвана кровоизлияниями. Миллионы микротравм. Чернота – это свернувшаяся кровь. Такого мне не приходилось видеть. Ее кожа – один сплошной синяк.

– Получается, ее забили насмерть? – опешил Крайнов.

– Так никто не бьет – слишком равномерно по всему телу. Теоретически такое может быть после крупной катастрофы, только я не вижу в палатке поезда. Да и после аварии ушибы сопровождаются переломами, разрывами мягких тканей. Здесь этого нет.

Крайнов зачем-то достал пистолет, повертел в руках и снова убрал в кобуру. Он сообщил, что остальные палатки пусты.

– Ее как будто разорвало изнутри, – догадался Денис, о чем толкует доктор, не особо слушая Крайнова и заворожено глядя на труп.

– Да, ушибы, покрывающие тело, появляются не только от ударов. Все это может быть отеком подкожных тканей. Но есть одно но…

– Какое еще «но»? – нервно перебил Крайнов.

– Человеческая плоть не может сама собой надуться в один миг. Быстрый отек случается при аллергии. Но я не знаю ничего, что вызывает настолько сильный отек всего тела.

– Яд? – предположил Денис.

– Разве какой-то экзотический, не знаю такого. Если вирус, то не похожий ни на что из того, чему меня учили в меде.

– Вирус? – переспросил Крайнов. – Это… это что, заразно?

Судмедэксперт впервые за все это время посмотрел на Крайнова, будто только заметив. Сверкнул стеклами очков, его побледневшее лицо потеряло обычную беспристрастность. Никита Сергеевич медленно кивнул и слегка пошатнулся на затекших ногах. У Дениса по телу пробежали мурашки. «Последний день в следствии, – подумал он, – как бы не оказался последним в жизни».

– Бубонная чума дает сыпь такого рода по всему телу, в тяжелых случаях – черную сыпь. Не зря ее называли черная смерть. Если это болезнь, то заразным может быть что угодно, например воздух. Но, мальчики, успокойтесь. Даже Эбола не развивается в один момент, женщина лежала бы с лихорадкой в кровати, а не под кучей шмотья прятала телеса. Вы еще говорите, она полицию вызвала. С температурой под сорок сделать это крайне сложно. И вообще, заболевшие не надевают праздничное платье в день смерти. А бубонную чуму давно излечивают стрептомицином, не Средние века же.

– Что же ее убило? – не выдержал Крайнов.

– Конкретнее смогу сказать после вскрытия, а сейчас надо побеседовать с теми, кто остался, – заключил судмед.

Мужчины вышли из палатки. Вблизи на ярко раскрашенной кабине «Трэкола» теперь хорошо различался знак «Нордикса». Интересно. Значит, сюда зачем-то приехали люди с прииска. Только где все?

В лагере до сих пор стояла неземная тишина, так что шум быстро приближающихся шагов показался неестественно громким. Едва отдышавшись, ветврач наклонилась и уперлась руками в колени. Постояла немного вниз головой, затем выдохнула:

– Какой-то мор, я не видела такого! Животные просто свалились замертво, но вы не поверите, что я сейчас скажу.

– Поверим, – ответил судмед. – Раздулись?

– Что?! Я думала, вы скажете, что я с ума сошла. Глаза полопались, туши огромные, некоторые с порванными животами, Господи, прости нас, грешных, что же это? Мне надо сесть. Никита, я не видела такого!

– Значит, вирус, – скорбно произнес судмедэксперт. – Если и животные заболели. Цвет кожных покровов удалось определить?

– Все черное.

Женщина повторила, что не может стоять, начала озираться по сторонам, в итоге опустилась прямо на землю, причитая, что ей плохо и, наверное, подскочило давление. Денис подал ей бутылку воды из своей сумки.

– Она заразилась? – не боясь, что ветврач его услышит, спросил Крайнов у Палагина. – Надо ее изолировать?

– Просто истерика. Рано еще делать выводы, надо найти остальных людей, – ответил Никита Сергеевич спокойно. – Или остальные тела.

Если это вирус, то они уже заразились, судорожно размышлял Денис. Тогда их всех надо изолировать. Вот только куда? Они здесь и так в полной изоляции за десятки километров от цивилизации. Средства защиты надевать поздно, тем более что ничего из того, чем можно защититься от вируса, они с собой не взяли.

Внезапный порыв ветра всколыхнул палатки, хоть какой-то звук несколько успокоил Дениса. Он с удовольствием включил бы на полную громкость в наушниках любую музыку, просто чтобы избавиться от гнетущей тишины. Но это выглядело бы странно и крайне непрофессионально, хотя за последние месяцы он делал много чего, что профессиональным никак не назовешь.

Денис велел Крайнову и остальным следовать за ним – к той самой яранге, стоявшей в отдалении, которая так удивила его еще на подлете. Зачем ее возвели? В последнее время яранги устанавливали в основном на массовые праздники. Денис никак не мог взять в толк, что могли здесь отмечать? Пока все шли по тундре, к общей тревоге добавилось чувство, будто за ними кто-то наблюдает. Денис понял, что не ему одному так кажется, поскольку спутники тоже нервно поеживались и смотрели по сторонам, пытаясь уловить чьи-то взгляды или тени.

У входа в ярангу стоял высокий деревянный идол, явно древний, но привезенный сюда из какого-то другого места – яму под него выкопали недавно, судя по свежей земле. Издалека он смотрелся как обычный столб. Вытянутую морду идола искажала прорезь – либо улыбка, либо оскал. Единственная нога, на которой держался божок, перевязана разноцветными лентами, развевающимися на ветру. Невдалеке прямо под открытым небом находился длинный стол, накрытый нетронутыми традиционными угощениями – строганиной, нарезанной ломтиками и уже оттаявшей, мантаком, олениной. Судмед громко предупредил ничего не трогать и не есть со стола. Денис одарил его быстрым оценивающим взглядом – он реально держит их за полных придурков? Люди, действительно, что-то праздновали, но не успели на трапезу. На ближайшем к яранге краю стола была опрокинута солонка, салфетки и приборы разлетелись, несколько тарелок валялись на земле. Похоже, кто-то, сбегая, впопыхах задел их. Денис предположил, что это и была та женщина, которая пряталась под вещами в палатке.

По-видимому, гости приехали за впечатлениями на какой-то этнический праздник. Он не смог вспомнить, что оленеводы отмечают в эти дни, и полез за помощью в телефон, но интернет по-прежнему не работал.

В потухшем костре Денис обнаружил остатки оленя. Значит, приносили жертву духам – довольно частый ритуал у чунганов. «Кровь оленей оказалась зараженной, заболевание перекинулось на людей – вот и смерть „не от человека“», – продолжил рассуждать он. В вирусах и болезнях он не особо разбирался, но версия ему понравилась, хотя делиться ею с едким и саркастичным судмедом он не стал, чтобы не подтверждать его мнение о том, что они все придурки.

– Может, тут типа новый Бермудский треугольник? – Крайнов, видимо, не боялся озвучивать при судмеде самые безумные версии. – Куда все пропали? Радиация? Выброс? Новейшее оружие испытывали и все погибли?

– У вас чуть что – и сразу новейшее оружие. Самым опасным для человека является то, что существует уже миллиарды лет, – простейшие микробы и вирусы. А вы все грезите фантастикой. Скажи еще, инопланетяне похитили. Тем более что никто не пропал, все здесь, – Палагин стоял на пороге яранги и вглядывался в полумрак. – Господа, предупреждаю, – сказал он, – это зрелище не для слабонервных.

Денис сглотнул. Если непрошибаемый судмед говорит такое, то ждать можно чего угодно.

Денис смотрел «истории» в профиле у Вероники. Она танцевала в зеленом платье до пола с бамбуковой тростью в руке, волосы с медовым отливом струились по плечам. Девушка грациозно двигалась среди облаченных в длинные белые рубахи арабов, исполняя национальный танец. Геометка показывала, что происходило торжество в ресторане небоскреба Бурдж-Халифа. Мужчины улыбались танцовщице и кивали в такт музыке. Он вдруг понял, что ревнует.

Откуда у нее такие деньги? Неужели настолько хорошо зарабатывает у Вальберга? Или имеет покровителя? Кто он? Может, тот шейх с маслянистыми черными глазами, крутящийся вокруг нее и азартно хлопающий в ладоши? Вероника рассказывала, что после развода новых отношений избегала. Но «папик» – это, кажется, не про отношения. В шутку он задал ей вопрос, который на самом деле волновал его с самого начала: что богатая столичная красотка нашла в обычном парне с края земли? «Ты настоящий», – ответила она. А еще сказала, что его время скоро придет, он взлетит высоко, чутье ее не подводит. Впервые он услышал о себе такие слова и поверил.

Вероника никогда не спрашивала о работе, достижениях. Может, просто не интересно или все же щадила мужское самолюбие? Теперь он покажет ей, что она в нем не ошиблась. Появилось неукротимое желание действовать, как и полагается тому, кому предназначен особый путь. Для начала он получит повышение. Должность зама начальника районного СК уже полгода как пустует, и почему не он должен ее занять? Правда, недавно начальник предложил это место его другу Леше Жигалову, тот обещал подумать, но до сих пор так и не дал ответа. Да, Алексей его товарищ, но разве жизнь – не конкуренция? Даже между друзьями. Он впервые почувствовал зависть к некоторым своим однокурсникам, которые в его возрасте уже носили генеральские звезды. Он отстал, сильно отстал. Но еще сможет нагнать.

– Что решил по предложению Лузина? – поинтересовался он у Жигалова на следующее утро, когда они по традиции пили чай в кабинете у Дениса.

– Заманчиво. Пока думаю. Ты же знаешь, у меня жена с ребенком на материке, Пашка болеет, поэтому сюда они ехать не хотят. Я на квартиру уже заработал, думал обратно к своим отчаливать, а если соглашусь, то придется еще на несколько лет здесь остаться. Но есть плюс – в льготном исчислении у меня скоро пенсия. Вот думаю, что выбрать. А ты что интересуешься, на повышение захотел? – подмигнул, улыбаясь, Алексей.

– Да мне это зачем, – Денис несколько смутился от прямого вопроса. – И с Лузиным у меня, сам знаешь, отношения так себе.

Однако, когда Жигалов ушел, он достал из сейфа уголовные дела и задумчиво разложил их на столе. Район считался благополучным, преступлений немного, почти все «светлые», уходили в суд или в архив. Вот только в последнее время несколько зависли, Денис никак не мог добраться до обвинительного заключения. С самого начала спустя рукава отработали опера, и дальше все пошло наперекосяк. Начальник требовал результат, а его не было.

Денис снова с неприязнью подумал о Лузине. Тот перевелся год назад, точнее его «перевели», из южного региона – деловой, хамоватый, умеющий докладывать «наверх», решать вопросы. Стоящих ниже себя ни во что не ставил, при этом сам не особо разбирался в следствии. Интересовался только показателями, другого знать не хотел. Вот и по этим делам Денис пытался ему объяснить, что доказательств не хватает, но Лузин даже не попытался вникнуть, лишь требовал активизации работы.

Универсальное указание «эффективного» босса. Денис ответил тогда слишком резко, чем поставил крест на продвижении. Но тогда его это не волновало.

Сначала он открыл дело по убийству грузчика Семенова. Крепкий с виду парень получил в печень ножом, распивая с дружками самогон у себя дома. Когда Денис приехал на место, следы преступления подчистили, орудие убийства пропало. «Друзей» – Лося, Кирю и Вано быстро задержал недалеко от дома потерпевшего Крайнов со своими операми. Все трое, уже судимые и крученые, не отрицали, что пили у Семы, но утверждали, что, когда уходили от него, тот цвел здоровьем, а кто его навестил после них, им неведомо. Это вранье опровергалось показаниями соседа Семенова из квартиры напротив. Тот, услышав за стеной сильный шум и крики, посмотрел в глазок и видел выходящую троицу. Сразу после этого заглянул к Семенову, тот уже не подавал признаков жизни. Как написал эксперт, момент наступления смерти совпадал со временем, когда троица находилась у потерпевшего.

Очевидно, что убил один из троих. Проблема состояла в том, что ни прямых, ни косвенных доказательств найти не получалось. Вот только имелся нюанс. Денис знал, кто убийца. Крайнов рассказал, что, когда они брали подозреваемых, Вано и Киря «предъявляли» Лосю за смерть Семы. Это уже потом на допросах у следователя они включили «понятия» и ушли в несознанку. А на одних словах разыскника обвинение не построишь.

«Виновный будет сидеть, и закон этому не помешает», – решил Денис. Не даст им себя переиграть, отсидеться за презумпцией невиновности.

Он достал из камеры хранения вещдоки: футболку и штаны потерпевшего со следами крови, а также одежду, изъятую у гостей. После нехитрых манипуляций на рукаве рубашки Лося появилось новое почти незаметное желтовато-бурое пятнышко. Вещдок и постановление о назначении дополнительной экспертизы в тот же день ушли в Бюро СМЭ, а бутылка элитного коньяка ускорила процесс.

Уже через пару дней экспертиза показала: на рукаве кровь потерпевшего. Вот и готовый обвиняемый. Денис обратился к Крайнову, и скоро Вано задержали с дозой героина. Имея в перспективе десяток лет колонии за сбыт, Вано, в обмен на статью о хранении, под протокол в подробностях рассказал о совершенном Лосем убийстве. Уже на следующий день Лось в сопровождении конвоя предстал перед судом.

Расследование по другому делу застопорилось из-за того, что потерпевшая не могла опознать насильника. Алина Анака, двадцати шести лет, работала преподавателем по фортепиано в местной музыкалке. Немного простодушная, сказывалось, что выросла в дальнем селе, выглядела младше своего возраста. Муж погиб, осталось двое детей.

На дне рождения у коллеги, где собрались преподаватели и друзья именинницы, отпила из бокала вина и вскоре потеряла сознание. На плохо вымытом стекле удалось обнаружить остатки сильного снотворного. Странно, что она вообще так рано очнулась и поняла, что происходит, хотя не могла пошевелиться. Насильник действовал один, в полной темноте, пользовался презервативом или просто не смог закончить, биологических жидкостей эксперты не нашли. Мужчины разводили руками – мол, ушла в комнату отдохнуть, больше туда никто не заходил. Подонки. Денис не сомневался, что все они врут, покрывают преступника, а значит, долой церемонии.

Девушка была полненькой и казалась очень робкой. Невольно Денис проникся к ней симпатией и особо не давил при первом разговоре, понимая деликатность ситуации. Видел, что решение подать заявление далось ей непросто и она в любой момент могла пойти на попятную. После того как он честно сказал, что восхищается ее смелостью, щеки Алины покраснели. Но потом она повторила, что не помнит лица того, кто это сделал. А больше всего ей страшно – что скажут люди и то, что придется дальше работать с кем-то, кто способен на подобное.

Денис проанализировал личности присутствовавших на празднестве мужчин. Баянист Роман Вырин был женат на домристке, которая в этот день осталась дома с детьми. Порядочный семьянин, как его характеризовали в школе, не тянул на подозреваемого. Как повинился на допросе сам Рома, мол, просто выпить не дурак и, пока жена не видит, на празднике оторвался, да так, что сам вырубился первым и ничего не знает, никого не видел. Заместитель директора Петр Муромцев – кларнет и саксофон. Легковесный старый ловелас, про него все знали, что жил с очередной пассией, но периодически встречался с кем-то еще и на работе флиртовал со всеми. Можно было подумать на него, но не профиль насильника – брал только доступных, как говорится, он из тех, кому легче дать, чем объяснять, почему нет. На допросе расчувствовался, махал длинными костлявыми руками – как же так, не уберегли, не уследили, бедная девочка. А вот Максим Крекин, который работал завхозом в школе на полставки, уже имел приводы за домашнее насилие, правда, заявление бывшая сожительница потом забрала. При допросе у следователя вел себя странно, сначала говорил, что девушка сама на него вешалась, а когда догадался, что доказательств против него нет, стал отрицать даже это.

Денис достаточно узнал Алину, чтобы понять: она ни на кого не вешалась, тем более на рябого Крекина с синюшным носом профессионального алкоголика. Большую часть времени тот проводил по основному месту деятельности – работал в порту. Раз сама потерпевшая не может вспомнить насильника, Денис решил «помочь», пусть и не совсем законным способом.

Когда Алина снова оказалась в его кабинете у массивного стола, ее поразила произошедшая в следователе перемена. В сочувствующих прежде глазах появились нетерпение и даже злость. Проигнорировав ее: «А я вам печенье испекла, чай попьете с ребятами», он поднялся из-за стола, ослабляя на ходу ворот рубашки, подошел и молча навис над ней, словно стремясь раздавить взглядом. Девушка попыталась улыбнуться, но он резко наклонился к уху:

– Не надо печенья, Алина Игоревна, мы тут не на чаепитие собрались. Вспомнила, кто это был?

– Я же говорила, что не рассмотрела в темноте, да еще снотворное…

– Раз нет насильника – нет изнасилования. Значит, прямо сейчас отправишься в камеру за ложный донос, и ждут тебя два веселых года на нарах. Кстати, ты ведь музыке детей учишь, у самой двое? Сегодня же сообщу твоему руководству о моральном облике педагога, которая пьет и ведет беспорядочную половую жизнь. Поверь, от тебя избавятся загодя, не дожидаясь приговора. Выкинут из общежития, детей на попечение государства отдадут…

На глазах у девушки появились слезы, они смешались с тушью, и по лицу расползлись темные разводы. Она медленно сфокусировалась на поднесенной к лицу фотографии мужчины, но вовсе не Крекина. Следователь показал снимок баяниста Ромы Вырина, который убеждал всех, что спал и ничего не видел. Алина по-прежнему мотала головой и говорила, что не может опознать насильника.

– Этот?

Алина наткнулась на жесткий взгляд следователя и наконец поняла, чего тот добивается.

– Да, – раздался шепот, и она кивнула на всякий случай, если он не услышал. Вытерла глаза рукавом, оставив черные следы на кругленьких щеках.

Расчет Дениса оказался верным.

Когда он предъявил протокол опознания самому, как ему показалось, «слабому звену» из всей компании – Роману Вырину и любезно дал ему возможность позвонить домой, чтобы домристка привезла теплые вещи, тот «поплыл». С потрохами сдал того, кто заходил в комнату к потерпевшей, а потом похвалялся, как добился своего, – Крекина.

Да еще убедил дать на того показания Муромцева и одну из коллег. Рома заверял, что поначалу думал, все было по обоюдному согласию, а потом боялся попасть в дело как соучастник. Протокол опознания Вырина Денис выкинул, заставив Анаку подписать новый – правильный. Теперь доказательств вполне хватало и можно было не опасаться, что в суде дело развалится, если даже потерпевшая откажется от показаний или ее скомпрометирует адвокат. Скоро Крекин оказался по соседству с Лосем.

Следующим пал замглавы администрации Бирюков, который еще недавно в компании неотлучно сопровождающих его адвокатов со смехом называл филькиной грамотой акт проверки о пропаже бюджетных денег на ремонт дорог. Следствие действительно зашло в тупик, хищение Бирюков обставил грамотно, через подставных лиц. Денис принялся изнурять его каждодневными многочасовыми допросами и обысками в администрации. Глава скандалов не любил, и карьера создающего опасную шумиху зама повисла на волоске. Когда Денис почувствовал, что у Бирюкова сдают нервы, намекнул: дело может внезапно прекратиться – и показал на экране телефона сумму. На даче взятки Бирюкова и задержали. В обмен на домашний арест вместо камеры сломленный чиновник написал явку с повинной, где сознался во всем.

На этом не остановился и возобновил несколько «глухарей», напряг разыскников и, слегка надавив на свидетелей, «поднял» пару убийств прошлых лет, в раскрытие которых уже никто не верил. Новыми методами работы делиться ни с кем не стал, даже с Жигаловым.

– Красава, Викторыч. Может, еще и мои «темные» с дипфейками раскроешь? – одобрительно засмеялся прилетевший в командировку знакомый опер из столичного УВД, подписывая у него очередную статкарточку по оконченному делу.

– Что еще за дипфиги? – Денис был в хорошем настроении.

– Совсем ты здесь отстал. Раньше мошенники просто по телефону звонили, теперь научились генерировать видеоизображение человека, не отличишь от настоящего. Вот, представь, звонит тебе Жигалов, просит денег. Ты ему скидываешь, а потом оказывается, что это вовсе не Жигалов, а его цифровой двойник.

– Окстись! Что я, Леху не узнаю?

– Ну смотри. А если серьезно, то советую перезванивать родным и друзьям, если те у тебя денег попросят.

Денис лишь с улыбкой отмахнулся. Родные, друзья… Только коллеги.

Матвей потер неровность края обрамляющей лицо бороды, вздохнул и еще раз направил камеру перед собой в надежде, что новый кадр получится более четким. Он стоял в рабочем комбинезоне на высокой стремянке, но не как привык – в фотостудии или на объекте, а в тишине тундры. На километры вокруг ни одного человека, ни одной машины – поэтому и воздух здесь чистый, насыщенный, наполняет до самого дна легкие так, будто до этого ты никогда по-настоящему не дышал, только слышал что-то об этом краем уха. Масштаб территории поражал, давило осознание собственной незначительности, бренности, суетности.

В лагере создали довольно приятные условия, его построили полгода назад. Еще зимой привезли сюда на длинных деревянных полозьях несколько грузовых контейнеров, прицепив к вездеходам. Построили домики для рабочих, один из которых сейчас и заняли сотрудники «Концепта». В двухкомнатных времянках есть все, что может понадобиться, – прохладный закуток для хранения еды, печка, две двухъярусные кровати с удобными матрасами и новым бельем, вытянутые узкие шкафы. В той части, что считалась кухней, – портативная газовая плита, умывальник и стол, который быстро занял Ярик под большой ноутбук. Он поставил материалы на оцифровку и болтал по телефону со своей девушкой.

В их распоряжении две недели, чтобы снять здешние места, загрузить в программу виртуального парка, создать макеты и сделать наброски в 3D. Постараются управиться быстро и успеют отдохнуть. Алекс разводил огонь – они решили приготовить мясо в первый же день, ожидая от рабочей поездки незабываемых ощущений отпуска. Все же побывать в национальном природном парке «Алькумэя» могут позволить себе пока немногие, а тут «все включено» и плата за работу хорошая.

Чтобы подготовиться к заказу, Матвей уже полгода читал о северных народах и об их древних верованиях. Собранные материалы, базы и ссылки на ресурсы, настолько малоизвестные, насколько и редкие, архивные материалы и библиотечные издания на чунганском были структурированы для загрузки в виртуального проводника по парку, способного обучаться и находить ответы на любые вопросы самостоятельно.

Для визуальной проекции проводника он выбрал собирательный образ Пеликена и еще перед тем, как взять заказ, много спорил с Алексом – соучредителем фирмы и другом детства. Тот настаивал на белом медвежонке или еще какой зверюшке в качестве проводника. Ему не нравилась тема с языческим идолом, за которую так бодро и с небывалым усердием взялся Матвей. Рассорились так, что Алекс в какой-то момент даже думал отказаться от заказа, но языческого божка утвердили, и контракт был подписан. Дело выгодное, отказываться – себе вредить. Матвей все уши прожужжал про невероятные возможности, которые открываются перед ними теперь. Только вот поддерживать разговоры об этом Пеликене Алекс долгое время все равно отказывался. Ничего, Матвей с программистом справлялись без него.

«Концепт» существовал уже десять лет. Стартап, открытый в студенческие годы, приносил небольшой доход, но прорыва никак не случалось. Занимались полиграфией и монтажом, рисовали визитки и проектировали интерьеры кафе, программировали 3D-модели и успели поработать с несколькими музеями, создавая онлайн-экскурсии и визуальный интерактив. Программист «Концепта» Ярик тогда увлекся едва появившейся языковой моделью GPT, Матвей заинтересовался и вместе они пытались разобраться, как создать свой чат и обучить нейросеть, но получалось плохо. Затем появилась идея использовать ИИ для программирования онлайн-гидов и внедрять новую технологию, звуковой аналог GPT-чата, в экскурсионные программы. И все пошло.

«Не просто запись голоса, повторяющая одно и то же, а интерактивный и интересный помощник, который может ответить на любой вопрос туристов и посетителей музея, имея неограниченный доступ к сети. Такого на рынке никто еще не предлагал!» – хвастался Матвей знакомым и друзьям.

Разработкой заинтересовался крупный заказчик – к ним обратились создатели VR-парка «Алькумэя». Это и был прорыв.

«Матвей оказался прав, – думал Алекс, – виртуальные музеи – хит сезона, тем более внутренний туризм стал резко набирать обороты, заказов будет много, если здесь все получится». Про флаеры и фотозоны можно забыть навсегда, сосредоточиться на визуализации и моделировании. Если проект выстрелит, они станут еще и первыми, кто создал интерактивный онлайн-музей в дикой природе. О них написали несколько специализированных пабликов, ударить в грязь лицом перед сообществом профессионалов не хотелось.

Они вели трансляции, пока добирались до лагеря по земле чунганов, снимали сторисы, и за несколько дней число подписчиков их канала увеличилось с пары сотен до нескольких тысяч. Людям было интересно, что и как там, на краю Земли, у самого северо-восточного берега страны, за тысячи километров от цивилизации, фраппе и самокатов.

– Мы в другой вселенной, пейзажи просто нереальные! – восхищался Матвей, когда они записывали видео для канала.

Накануне заночевали в городке под названием Алькумэй, к удивлению, очень уютном, чистом и в своем роде очаровательном. Город всего на десять тысяч жителей, и складывалось впечатление, что все здесь должны знать друг друга. Прогулялись по улочкам между цветными домами с рисунками на торцах, поразились огромным ценам в магазинах: особенно на овощи и фрукты они зашкаливали. Недаром здесь самые большие зарплаты и северные надбавки. Суровый край впечатлял, но даже в городке не покидало ощущение, что на тебя отовсюду молчаливо взирает темнеющее, как будто от затаенных мыслей, холодное северное море.

Рано утром они вылетели в лагерь на выделенном для них винтовом самолете. Тот двигался в небе на небольшой высоте, очень медленно, так что «инопланетные» пейзажи можно было разглядеть во всех деталях. В ушах шумел ветер, казалось, что ты сам летишь в этом июльском воздухе, впервые расправив крылья, о которых не подозревал. Они пролетали над черными горами с прожилками снега в ложбинках, над покрытыми дымкой склонами, смотрели, как неровная кромка суши уходит под темную воду моря, а редкие полосы зелени и небо туманятся паром, который здесь, кажется, повсюду, будто сама земля дышит в холодный день и на поверхности ее дыхание поднимается белыми клубами.

Гостям показали «птичьи базары». Фьорды, застывшие на фоне моря, были усыпаны мелкими точками – оказалось, это птицы. Одни опускались, другие взмывали вверх и кружили вокруг гигантского камня. В его морщинах, древних, как сама Земля, зеленела трава. Расщелины пересекали поверхность скал, нависших над водой, в произвольном танце ветра, который миллионы лет творил свой узор ради того, чтобы люди, пролетая тут однажды, смогли полюбоваться его работой. От моря они направились вглубь материка, оставив в стороне большое озеро Изгнанника, лететь над которым пилот почему-то не захотел.

Из самолета каменистая земля выглядела словно серая шершавая кожа древнего ящера, нашедшего покой в короткой бурой зелени у озера. Дальше, как будто встретив родственную душу, безжизненные хребты вдруг оживали, наполнялись соками низкие травы и внезапно то тут, то там раскрывали свои маленькие бутончики мелкие белые цветы. Контраст впечатлял. Самолет миновал горную гряду и оказался над самым сердцем парка – зеленой долиной, где на фоне марсианских пейзажей сияли бирюзой два озера. Тут и построят для туристов невероятный кластер с VR-технологиями.

Все, что требовалось сделать за командировку, – отснять просторы летнего парка, чтобы создать цифровой слепок «Алькумэи». Параллельно на просчете стоял облик Пеликена, которого подключили к самодельному GPT. Никто не говорил вслух, но каждый предполагал, что, если все получится, их ждут миллионы за создание аналога самой мощной нейросети.

– Да, Оля, я тоже никогда раньше не летал на винтовом самолете. Он так медленно двигается, как телега, но по небу, – наговаривал Алекс голосовое жене.

– Эпическое приключение, рада за вас, – ответила она текстом.

До отъезда состоялся серьезный разговор. Легкая на подъем супруга с появлением ребенка изменилась и возражала против поездки. Не только потому, что оставалась одна с малышом. Плакала, говорила, что предчувствует что-то, обвиняла во всем Матвея, которого знала со школы. Алекс опасался, что у нее послеродовая депрессия. Но подождать хотя бы полгода нельзя – зима в этих краях может длиться девять месяцев, и только с конца июня по конец августа погода позволяла отснять материалы лучшего качества. «И платят неплохо», – напомнил он. Алекс сам для себя тоже искал плюсы, проговаривая их жене:

– Это такой шанс! Матвей рассказывал, что подобная поездка может обойтись чуть ли не в пятьсот тысяч, если ехать самому.

– Ага, Матвей, как всегда, хочет приключений за чужой счет. Но ты-то уже взрослый, у тебя семья, подумай, как мне будет тяжело. И вообще, если туда единицы добираются, что это за парк такой будет? Кто туда поедет, Саш? Сколько стоит билет, логистика, ау? Зима там до девяти месяцев может длиться, говоришь.

– Здесь вокруг в долине горячие источники и всегда более-менее тепло. А природа… Для этого цифруем, – фыркнул он. – Приедут люди в любое время года, наденут очки и увидят все не только как летом, но и как тысячи лет назад. Наложим мамонтов, лица древних народов. Там даже Пеликен оживет. Такой: «Бу-у-у!» – Алекс изобразил улыбку проводника. Он корчил рожи, пока Ольга не рассмеялась.

– Что за пипкикен?

– Проводник в образе древнего божества. Расскажет про культуру, религию. Такой мультяшный экскурсовод. Матвей сделал эскиз, всем понравилось, теперь они с Яриком его программируют и загружают. Будет круто. А логистика не наша проблема, там, может, государственный грант какой у них по развитию туризма. Вообще, Вальберг же строит, он не дурак. Поедут люди сюда, тысячами.

– Не знаю, Саш. Вальберг, вообще, когда в России-то был? Он вроде умотал. У меня дурное предчувствие.

– Забей. Мы получили заказ, взяли аванс и на эту сумму сможем выплатить кредит за оборудование, аренду оплатить на год, а значит, и съездить в отпуск получится. Отказываться?

По правде говоря, если бы не этот заказ, фирму пришлось бы закрыть. Ольга давно настаивала на том, чтобы Алекс нашел обычную работу, где известно, когда и сколько получишь, где рабочий день заканчивается в шесть вечера и по выходным никто не вызовет в офис. Создать свое дело – детская мечта, реализовавшаяся в студенчестве, когда еще нет понимания, сколько нужно платить налогов, как вести отчетность, искать клиентов, самому следить за всеми процессами, не расслабляясь ни на один день, не оставляя бизнес даже на время отпуска. Может, когда появляется ребенок, это знак – пора повзрослеть? «Хватит вести свой фанки-бизнес», – говорила Ольга. Заказ от олигарха стал последним шансом не бросать мечту, выплатить долги и встать на ноги. Поэтому они оказались здесь.

На горизонте острыми краями в небо устремились скалы, их вершины напоминали спины гигантских животных, заснувших лишь на время, но проспавших миллионы лет. Алекс окинул взглядом периметр лагеря, обнесенного секциями проволочного забора. «Чтобы не забрел какой зверь, – объяснили ему еще в московском офисе. – Или чтобы ночью кто-нибудь из строителей случайно не ушел в тундру, заплутав между туалетами. Так-то там нечего бояться – только вы будете». Алекс поежился. Он чувствовал: они здесь не одни. И что забор, даже если он будет из титана, не спасет от постоянного пристального взгляда в затылок.

День быстро закончился, а солнце так и не ушло за горизонт. Стояли белые ночи. От первого энтузиазма, который прогнал все сомнения в душе Алекса, когда он впервые увидел величественный край, ничего не осталось. Вернулись тревожные мысли – на километры вокруг ни одной живой души. Алекс потрогал крестик, уже в который раз проверяя, на нем ли он. Ощущения здесь так себе, но об этом он не сказал жене в голосовом, она до сих пор дулась. Несмотря на всю браваду друзей, знал – им тоже жутковато. Они одни среди дикой природы, помощь, если что случится, не подоспеет, хоть закричись.

Все собрались ужинать. Угли тлели, подошло время выкладывать мясо. Алекс потянулся к пакету, но тут в траве что-то зашевелилось. Ругнувшись, он отскочил в сторону. Матвей с Яриком рассмеялись. Стоя столбиком на задних лапках, на них смотрел забавный зверек – арктический суслик. Он не был опасным. Тут же рядом с ним возник еще один.

– Желтошерстые евражки, – протягивая им кусочек огурца, сказал Матвей.

– С виду помесь тушканчика и белки, – с восторгом улыбнулся Алекс.

Матвей уже выложил снимки нескольких зверьков в сторис и получил сотни комментариев. А когда удалось сфоткать подошедших близко к лагерю оленей, восторг подписчиков был бесконечным. После вкусного ужина Ярик сообщил:

– Рендеры почти готовы. Но вот наш GPT никак не загружается. Я попробовал кое-что новенькое. Тут, кстати, интернет отличный сделали, вышка рядом, и только мы подключены. Так что, ребята, думаю, сегодня все получится.

Ярик, проверив загрузку, начал думать, не слишком ли много информации они загрузили в одного бота. Но, кажется, Пеликен справлялся, перерабатывая пласты древних манускриптов. Никто не требовал от «Концепта» такой детализации, проводнику хватило бы основных познаний о ритуалах и верованиях, природе и быте местных народов. Но Матвей тогда, несколько месяцев назад, развел руками и вздохнул: «Я душнила, если уж взялся за работу, не могу остановиться. Тем более в перспективе Пеликен попадет в портфолио и принесет создателям миллионы».

Они собрались во времянке, но из-за того, что привычная ночная темнота не наступала, уснуть никто не мог.

– Интересно, что Пеликен – это такая сборная солянка, созданная только в начале двадцатого века, – сказал Матвей. – И мы, по сути, сейчас делаем то же самое, собирая в нем знания всего и обо всем.

Впервые Алекс согласился послушать. Матвей рассказал, что это вовсе не настоящий божок. Просто северный персонаж с дикой улыбкой диснеевского Гринча. Уверял, что Пеликен никогда не был объектом культа, а являлся, скорее, рекламным ходом. Ему не поклонялись в древние времена, а придумали и воссоздали, потом разрекламировали.

– Американская учительница Флоренс Пертц в 1908 году зарисовала божка материального благополучия Хотэя в Японии. Знаешь эти фигурки нэцкэ? Которые надо гладить по животику, загадывая желания? У нас и в офисе такой был, помнишь? – не унимался Матвей.

В японской мифологии это один из семи богов счастья. Матвей с восторгом продолжал рассказ, как эта предприимчивая барышня заказала изготовить по эскизу немного измененную фигурку, бессовестно ее запатентовала – тогда патентовали все подряд – и страшно разбогатела, когда продала фигурку The Billiken Company of Chicago. А имя капиталистический божок, а вовсе не языческий, получил в честь фирмы – Билли Кен. Это на нашем Севере имя адаптировали под местные языки. Так и получился Пеликен. Но вот как он сюда попал? Здесь начинается мистика.

Популярность Билли Кена росла, его вешали в машинах на лобовое стекло и использовали как брелок для ключей. Вряд ли такое по нраву любому божку, даже одному из семи. Каково же было удивление исследователей, когда оказалось, что он сам отправился на север, где получил честь быть объектом поклонения. Через тридцать лет после того, как фигурку продали корпорации, известный антрополог и этнограф, Матвей не помнил имени, нашел фигурку этого персонажа из моржового клыка на Аляске. Люди не знали, откуда он взялся, но это было уже не серийное производство, а ручная работа – улыбка Пеликена стала шире. С Аляски Билли Кен попал на землю чунганов. Так Пеликен стал частью русского Севера.

– Нет в нем ничего демонического, это корпоративная фигурка, просто понравилась людям, и все. Правда, есть те, кто утверждает, что Пеликен – это зарисовка не с Хотэя, а с одного из чунганских божеств, но это пишут юзеры на сайте конспирологов, они там все шизики. Да и сути дела не меняет, – этими словами Матвей закончил свое повествование.

– Не создай себе кумира, – возразил Алекс.

– Да брось. Тогда полковник Сандерс – бог курицы, что ли? Это просто символ, вложить в него мы можем все, что захотим. Это даже не настоящий языческий бог. Коммерция, Алекс, просто коммерция.

Алекс согласился, хотя история про то, что этот Пеликен сам вдруг воспроизвелся на северных землях и зажил своей отдельной судьбой, настораживала.

– Сейчас мы создаем своего Пеликена, который вберет в себя все, что известно на сегодняшний день о древних богах Севера. По-моему, это очень круто. И символично.

– Круто-то круто, – ответил Ярик, – только у меня жесткого диска, боюсь, не хватит, надо очищать виртуальный.

Просчет скоро должен был закончиться, Матвею не терпелось посмотреть, что получилось. Алекс убеждал себя, что ребята просто заигрались и в этом нет ничего плохого, но мысленно лишний раз произносил молитву, так его раздражала беготня друзей вокруг сибирских культов. Особенно пугали истории про то, что идолам здесь приносили жертвы. Об этом он тоже наслушался за вечер. Одно дело – веселый пузатый человечек с улыбкой до ушей, а совсем другое – жертвы. Чему он тогда улыбается?

– Так что там с жертвоприношениями? – тревожно спросил Алекс, когда друзья решили попить чай.

– В культуре чунганов и некоторых других северных народов существует явление добровольного суицида, – ответил за Матвея Ярик. – Не совсем жертва, а по собственному желанию, так что не запрещено. Или тебя могут убить родственники, чтобы ты сразу попал в Верхний мир.

На экране ноутбука показатель загрузки бота демонстрировал девяносто девять целых девять десятых процента. Правда, цифры не менялись уже четыре часа. Это значило, что в любую минуту здесь появится Пеликен, или на следующие сутки, или… Кто знает, когда станет возможным провести первый тест и запустить интерактивного помощника.

– Добровольное самоубийство, как пишут некоторые исследователи, – Матвей махнул рукой в сторону ноутбука, как бы показывая, куда он отправил и эту информацию, – может свидетельствовать о существовании в древности у чунганов культа бога смерти. В этом случае смерть можно рассматривать не как исход из этого мира, а как жертву, приносимую жестокому божеству, чтобы его задобрить.

– Прекрасно, – протянул Алекс, он откинулся назад на своей кровати, вытянув длинные ноги, и, кажется, перестал удивляться тому, что всем плевать на его мнение.

– Но это не Пеликен, – опять выступил в примирительной манере Ярик. – Там какой-то Изгнанник.

– Нет, какой Изгнанник? Это бог смерти Аргус, с ним связывают традицию добровольной смерти.

– Надеюсь, эту инфу ты не скинул туда? – Алекс подался вперед. – Матвей, ты что? Серьезно? Парк же и для детей! Для семей! Зачем ты всякую жесть туда запустил?

Матвей не успел ответить, раздался сигнал. Пеликен загрузился. Взоры всех присутствующих приковал ноутбук и включившийся сам собой яркий глаз проектора. На секунду домик озарило сияние.

На очередное совещание руководителя окружного СК генерал-майора юстиции Кучнова алькумэйские следователи собрались в кабинете Лузина перед большим монитором, висящим на стене. Уже несколько лет такие встречи проходили по видеосвязи, но Денис застал времена, когда еще приходилось являться лично в окружную столицу, иногда неделю ожидая обратного вылета из-за непогоды. От Алькумэйского отдела присутствовали трое – сам начальник, Денис и Жигалов. Место зама оставалось вакантным, а ставка третьего следователя существовала формально – на деле ее занимал клерк в окружном управлении.

Кучнов зачитал показатели по округу, заслушал доклады с мест, разнес пару районных начальников, проваливших работу, а в конце отдельно остановился на Алькумэйском отделе. У того оказались лучшие показатели по срокам и качеству следствия, в районе снизилось количество особо тяжких и тяжких преступлений против личности, их раскрываемость составила почти сто процентов.

Лузин заметил, что он на экране крупным планом, и принялся сосредоточенно записывать за генералом, хотя сам же и давал ему эти цифры.

– Берите пример, учитесь, как надо работать, – пробасил Кучнов. – Хороший руководитель должен не только требовать, но и уметь раскрыть потенциал подчиненных. Вот Лузин смог. Организовал. Пробудил, кого надо, от спячки. Мы это видим. Поэтому моим приказом Лузин и Сартанов будут поощрены денежной премией. Приказ сегодня же придет на электронку.

После совещания лицо Лузина лоснилось от удовольствия. Он досрочно объявил рабочий день оконченным, и все трое направились в «Айсберг» – самый приличный в городе ресторан. После возлияний под плотную закуску в VIP-зале, перешли в комнату с караоке. Лузин, узнав, что Денис играет на гитаре, стал требовать исполнить что-нибудь для души. Официант растерянно сказал, что инструмента нет, после чего услышал, что он полный мудак. Звонок Лузина директору ресторана прояснил ситуацию, гитару быстро подвезли. Вернулись в VIP-зал, Денис настроил струны, спел «Проводы любви», «Есть только миг», про берег Чукотки Визбора. Лузин и Жигалов подпевали невпопад.

– Давай «Скитальца», – попросил Жигалов.

Денис начал наигрывать песню, написанную одним алькумэйским бардом, они любили петь ее во время застолий:

Лузин с прилипшим к губе листом салата громко захлопал жирными от китового сала ладонями и разлил по рюмкам.

– Хорошо спел, с душой. Давай за тебя!

Снова выпили, закусили – мантак начальник принес сам. Жигалов засобирался.

– Куда намылился? Никто не отпускал! – рявкнул Лузин. Но, узнав, что завтра срок по делу, которое на контроле в управлении, махнул рукой. – А ты остаешься, – покрасневшие глаза по-бычьи уставились на Дениса. Тот обреченно ответил, что уходить не собирается, только проводит друга.

– Рад за тебя, хорошо, что заметили. Да ты и сам последнее время изменился, глаза горят. Нашел кого? – надевая у стойки гардеробной куртку, спросил Жигалов.

– Наблюдательный, – улыбнулся Денис, – при случае расскажу.

– Значит, я прав. Ну бывай, брат! – Они обнялись, и Алексей направился к выходу.

Ему предстояло выдать готовое обвинительное до утра, но Денис знал, что товарищ справится, даже после ударной дозы горячительного. Обычно Лузин держался с подчиненными на дистанции, на праздниках после нескольких первых рюмок уходил, свободное время предпочитал проводить в узком кругу первых лиц района. Но сегодня завершать банкет не спешил – травил анекдоты, хвастался, какие дела поднимал у себя в Ростове, по сравнению с которым Алькумэй – это детский сад. Денис с трудом представлял Лузина в амплуа суперследователя, но лишь качал головой. После еще одного графина начальник стал казаться нормальным мужиком, ну разве что любителем прихвастнуть.

– А я о тебе другого был мнения, – неожиданно Лузин сменил тему, лицо стало серьезным. – Можешь, когда надо. Чего сразу не обозначился, что горазд вопросы решать, конфликтовать стал? – он посмотрел на Дениса, но, не получив ответа, продолжил: – Да я догадался, не дурак. Целил на мое место, а я тебе дорогу перешел, так? Ты ведь давно уже здесь киснешь. Но рад, что ты все понял: со мной дружить надо. В шоколаде будешь. Замом ко мне пойдешь? – Лузин прищурил левый глаз и потянулся за графином.

Такого предложения Денис не ожидал.

– Я слышал, эту должность Жигалову предложили, – осторожно ответил он.

– Как предложили, так и отозвали. Жигалов не сегодня завтра к себе в Омск умотает, у него там семья, а мне нужен человек, чтобы прочно на земле этой сидел. Ты ведь уезжать не собираешься?

– Нет. Но занимать чужое место не хочу.

– Типа сейчас послал меня?

– Я не против. Но только если откажется Алексей.

– Ну, честный, честный, вижу. Молодец! Услышал тебя. Давай еще по одной, – Лузин сам наполнил рюмки.

Денис вернулся домой к полуночи. С облегчением опустился на кровать, с годами такие застолья переносились все труднее. Пора завязывать. Сквозь путающиеся мысли перед глазами вдруг возник Жигалов: «Ну бывай, брат». Брат. Да, они стали как братья после того случая много лет назад, а теперь, кажется, пришло время испытать дружбу на прочность.

Старый вездеход ГАЗ-71, держа курс на Алькумэй, в дымке тумана размеренно месил гусеницами вязкую тундру, размоченную непрерывно моросящим несколько дней дождем. В Эрмегене они управились за полдня. Трое насильников, еще не пришедшие в себя после запоя, понуро сидели под присмотром в пассажирской кабине. Потерпевшая – впереди с водителем.

Несколько часов хода – и они дома. Шум от двигателя стоял такой, что слов соседа не было слышно, поэтому все молчали. Денис тогда еще не успел сработаться с новыми коллегами. В городе они появились примерно в одно время. Опер Виталик Крайнов, молодой, худощавый, разговорчивый и юркий, двадцати пяти лет – месяц назад. Широкоплечий и задумчивый следователь СК Алексей Жигалов, эдакий молчаливый титан, был примерно такого же возраста, что и Денис. Он только вчера прилетел с материка. По случаю того сразу отправили знакомиться с северной спецификой. Ему дали служебную квартиру в том же доме, что и Крайнову.

Денис хотел пообщаться с новоиспеченными северянами, с которыми ему работать, за жизнь, сегодня вечером можно организовать небольшой сабантуй прямо в гараже – прощупать, кто чем дышит. Гаражи на Севере – это место, где есть все, что нужно для отдыха. Своего рода аналог дачи, там почти всегда найдутся стол, ларь с замороженным мясом и рыбой, мангал и часто сразу два приспособления для поддержки тепла – печка и электрообогрев.

Только все пошло не по плану, и вечер они провели, борясь за собственные жизни. При переправе через реку Акунай вездеход выехал на перекат и оказался на плаву, его развернуло и понесло по течению, заполняя водой из-за вылетевшей с днища самодельной заглушки. Правая гусеница соскочила, исчезнув в глубине, левая зацепилась за камни на дне, и вездеход, остановившись посередине реки, затонул. Пассажиры с водителем успели выбраться наверх кабины, но оказались почти по колено в бурном потоке. Первые минуты радовались спасению, но уже скоро осознали, что попали в ловушку. Сотовые умерли, рация водителя оказалась неисправна. Что до левого, что до правого берега было метров тридцать. Немного. Но холодная вода настолько мощно окатывала острые срезы валунов, что попытка преодолеть это расстояние вплавь выглядела равносильной самоубийству.

– Сохраняем спокойствие, – скомандовал Денис, когда почувствовал, что паника нарастает. – Скоро нас хватятся, отправят помощь.

– Помощь может задержаться, – буркнул водитель, и в его голосе послышалась обреченность.

Оказалось, он поехал обратно не обычным маршрутом, а решил срезать по мало кому известным местам. Теперь, чтобы их найти, потребуется гораздо больше времени, да еще в условиях тумана сделать это не просто.

– Ну ты и мудила! – выругался на водителя задержанный по кличке Гиря. Его осадили, но все с ним были согласны.

Хватит ли им сил дождаться помощи? Дождь не прекращался. Все вещи, еда и спасательные жилеты остались в затопленном вездеходе. Крайнов достал сигареты из внутреннего кармана, пересчитал их, вздохнул, но предложил коллегам. Денис и Жигалов одновременно сказали, что не курят.

– Спортсмены, – усмехнулся Крайнов, – тоже поэкономлю, – и убрал пачку с зажигалкой обратно.

Потянулись часы ожидания. С приближением вечера повеяло холодом, проникающим сквозь мокрую одежду до болезненной дрожи. Погруженные в воду ноги теряли чувствительность. Люди всматривались в туман, вслушивались, надеясь уловить звук работающего двигателя, но спасение не приходило. Неизвестность давила.

– Чучело сраное, ты завез нас сюда, ты и вали за помощью! – заорал Гиря и ударил водителя в грудь.

– Назад! – приказал ему Крайнов. – Стоять! – опер достал из нагрудной кобуры пистолет, Гиря сразу притих, но, как оказалось, ненадолго.

– Он прав. Я виноват, мне и идти, – водитель обреченно перекрестился и спрыгнул с вездехода, отчаянно замахал в воде руками.

Поток подхватил его как куклу, утащил вглубь, потом выплюнул, завертел в водовороте и бросил о валун. Меньше чем за минуту тело исчезло в туманной дымке.

Потерпевшая в голос заревела, Денис с силой потер кольцо на пальце – семейный оберег, он всегда так делал, когда нервничал. У Жигалова подрагивал подбородок, но взгляд оставался твердым.

– Все из-за тебя, сучка! Вызвала ментов, теперь сдохни здесь! – Гиря, хрипя и тяжело переступая в воде ногами, направился к потерпевшей, опер перегородил ему дорогу. – Отдай ее нам, мусор! – крикнул Гиря Крайнову.

Подельники Гири с животными криками атаковали Дениса и Алексея. Денис успел уклониться и ударить нападавшего справа в челюсть, тот потерял равновесие и через мгновение исчез в потоке. Дальше все происходило очень быстро, но Денис видел это как при замедленной съемке. Он бросился на помощь Алексею, который сцепился с коренастым чунганом, но не успел. Те рухнули в воду, их понесло течением. Гиря в это время направился к Денису со спины и никак не отреагировал на окрик Крайнова: «Стой, стрелять буду». Опер не раздумывал долго, тут же раздался выстрел. Денис обернулся и увидел опустившегося на колени Гирю, он держался за плечо, орал матом, но ранение в руку отрезвило его, Крайнов достал наручники и кивнул следователю – Денис прыгнул в реку. Жигалова уже уносил поток, казалось, что тот потерял сознание и сейчас пойдет на дно, надо было спасать.

Денис видел, что произошло с теми, кого забрала вода, поэтому заранее набрал в легкие воздух, прежде чем его утащило вниз, сгруппировался, приближаясь к валуну. Держась одной рукой за выступ, успел схватить Алексея. Оттолкнулся и, крепко держа тонущего, снова оказался в течении, борясь за жизнь изо всех сил. Их вынесло на груду камней, до берега оставалось совсем немного, и, отдышавшись, он сделал последнее усилие. Его завертело, как рубашку в стиральной машине, затем удар и темнота. Очнулся на берегу. Алексей лежал метрах в пятидесяти ниже. Денис попытался встать, но правую ступню болезненно резануло. Он дополз и увидел, что Алексей не дышит. Не тратя время, начал делать непрямой массаж сердца и искусственное дыхание, но тот не приходил в себя. Время шло, кожа Жигалова уже становилась синей. Затем здоровяк захрипел, изо рта полилась вода реки Акунай, он закашлялся и резко приподнялся. Денис с облегчением откинулся назад.

– Вставай, замерзнешь, – улыбнулся ему Жигалов и протянул руку.

– Не могу идти, нога, – пояснил Денис.

Жигалов быстро пришел в себя и помог ему встать. Подставив плечо, заявил, что надо идти обратно. Вместе они поднялись берегом вверх по течению, остановились напротив затонувшего вездехода. Туман немного рассеялся, и посередине реки стали хорошо видны три фигуры: Гиря в наручниках, чуть поодаль закуривший Крайнов и съежившаяся девушка возле него. Крайнов вскочил:

– Матерь божья, живые! – крикнул он.

Денис и Алексей радостно замахали ему руками.

Но радость оказалась недолгой. Ситуация тупиковая: Крайнову не стоит рисковать и тоже кидаться в реку, не факт, что выживет, к тому же нельзя оставлять потерпевшую одну с насильником. А с девушкой он точно не доберется до берега. И что потом делать с Гирей? Снимать наручники опасно, он шальной. Так что на вездеходе ситуация мало изменилась. Их чудом сохраненные жизни – временное явление, ночью все могут замерзнуть насмерть. Алексей предложил насобирать веток и развести огонь.

– Каких веток? У нас тут деревьев нет, не ваш Омск. Посмотри: только трава да кустарники, мы же в тундре. Можно поискать на берегу, если вдруг карликовая береза в реку упала в долине и течением принесло. Только время терять. Но у нас даже зажигалки нет, и все вокруг сырое.

– Зажигалка есть у Крайнова, может, докинет, привязав к чему-то тяжелому с вездехода?

– Да, ну, это, – отмахнулся Денис. – Нужно отправляться за помощью, иначе все плохо кончится.

Они оказались с правой стороны реки – откуда приехали, поэтому идти можно было по следу гусениц вездехода, а это километров двадцать. Денис показал на ногу, мол, он не дойдет.

– Я пойду, – решительно сказал Алексей. – А как же ты?

– Продержусь. У меня оберег, – Денис выдавил улыбку и показал кольцо на руке.

– Надеюсь, работает, – произнес Алексей на прощание.

Денис долгое время лежал на земле, тянулось ожидание, переходящее в забытье. Сначала послышался рык, затем появился он. Бурый медведь стоял у воды метрах в двадцати выше, водя носом. Почуяв движение, хозяин тундры повернул морду и заметил человека. Поводил мощной головой, угрожающе, не спеша двинулся в его сторону. По плотно прижатым ушам и вздыбленной на загривке шерсти стало ясно, что зверь шел за добычей. Денис мгновенно осознал, что шансов нет, но даже не мог подняться, просто беспомощно смотрел. Медведь подошел совсем близко и с рыком поднялся на задних лапах. Прощаясь с жизнью, Денис стащил с пальца кольцо и выставил перед собой, закрыв глаза. Неожиданно зверь отскочил в сторону, с ревом закрутился на месте и, сделав несколько резких прыжков, исчез в тундре. Из-за шума воды Денис не слышал выстрелов, но все понял, посмотрел на реку. Виталий Крайнов махал ему пистолетом.

В следующее мгновение Денис увидел, как потерпевшая подошла сзади к Гире, таращившемуся на берег. Девушка еле держалась на ногах и в любой момент могла упасть в воду. Но внезапно она будто стала выше, выпрямилась и со всей мочи толкнула обидчика в спину. От неожиданности тот не успел даже понять, что происходит, оказался в воде. Виталий заметил тело, только когда Гирю отнесло на несколько метров.

Во рту пересохло, Денис коснулся губами кольца, снова надел на палец и подполз к реке. В стремительном течении промелькнуло его размытое отражение. Только это был не он, а как будто кто-то другой и не человек совсем. Он отпрянул.

Алексей Жигалов дошел. Хотя, как сказали врачи, в его состоянии он не мог этого сделать. Виталий Крайнов чудом продержался до прилета вертушки. Спасая не только себя, он несколько часов придерживал обессилившую потерпевшую. Тела погибших так и не нашли. По официальной версии, все насильники стали жертвами стихии. Только выжившие знали, что произошло на самом деле, так трое из них стали называть друг друга братьями.

Алексей Жигалов заглянул на чай вечером следующего дня.

– Что кислый такой, Лузин обвинительное не подписал? – спросил Денис, оторвавшись от монитора, с порога заметив смурной вид товарища.

– Другое. Сказал, что предложение по заму больше не действует. А мы только с женой окончательно все обсудили, хотел соглашаться.

Лицо Дениса пошло красными пятнами, он отвернулся, делая вид, что рассматривает календарь.

– Не объяснил почему?

– Нет. Но понятно, что появился другой кандидат. Ты, кстати, ничего не слышал?

Денис поднялся и сделал несколько шагов по кабинету. Некоторое время раздумывал, как об этом сказать другу, и наконец произнес:

– Он мне предложил. Я согласился, но только при условии, если ты откажешься.

– Вот как? – на лице Алексея появилась растерянность. – Рад за тебя. Попер в гору. А я тогда еще полгодика отработаю и на материк.

– Не пори горячку. Послушай, если Лузин так себя повел, я в отказе.

– Зачем? Пришлют чужака, чего от него ждать – неизвестно, а свой человек завсегда лучше.

Денис помолчал.

– Тоже верно. Значит, ты не в обиде, если без варяга обойдемся? – спросил он с облегчением.

– Нет, конечно, – Жигалов взял кружку с недопитым чаем и направился к выходу. – Вспомнил, один документ срочно надо отправить.

– Получил премию, а еще иду на повышение, – как бы между прочим бросил Денис на вопрос Вероники «Как дела?», когда вечером они встретились в видеочате.

– Круто, поздравляю! Не сомневалась в тебе, – она попыталась изобразить восхищение, однако вышло не очень. – И насколько вырастет твой доход?

– Ну… – Денис замялся. – Ненамного больше, но ведь дело не в этом.

– Думаешь? Я правильно поняла, что это никак не изменит твою жизнь?

Вопрос прозвучал неожиданно. Под таким углом он предстоящее повышение не рассматривал.

– Если ты о смене квартиры на виллу, а Алькумэя на Монако, то нет, – попытался пошутить он.

– Как раз об этом. Перейдем в приват?

Денис кликнул по пришедшей ссылке, и они снова вышли на связь.

– Ты можешь подняться по-настоящему, перейти на другой уровень. Готов к такому?

Денис подумал, что Вероника хочет его разыграть, и весело заявил, что готов и уже заказал на маркетплейсе скипетр самодержца.

– Мне нравится твой настрой. Тогда держи.

По мере изучения скинутых Вероникой в чат материалов, исчезающих после ознакомления с ними, на лбу Дениса все больше проступала испарина, в висках застучало. Это была черная бухгалтерия «Нордикса»: неуплата миллиардных налогов, вывод денег в офшоры, незаконное использование опасных для экологии компонентов. На нескольких видео представителями компании обсуждались условия негласного сотрудничества с чиновниками. Еще на двух роликах вытворяли непотребство влиятельные люди, из-за своих порочных слабостей попавшие на крючок и теперь лоббирующие интересы золотопромышленников.

Даже мимолетное ознакомление с компроматом ставило жизнь в опасность. Но то, что предлагала Вероника, выглядело чистым безумием.

– План такой. У меня есть личная почта Вальберга. Ты напишешь ему, якобы по какому-то уголовному делу, и прикрепишь несколько сканов из того, что у меня имеется. Он все поймет.

– И убьет меня.

– Это вряд ли, ему нужно будет знать, откуда инфа.

– Почему ты не сделаешь это сама через левый аккаунт? Скажешь, чтобы заплатил, а если нет, то материалы будут выложены в открытый доступ. Не пойму, зачем в этой схеме я?

– Все сложнее, дорогой. Вальберг уверен, что с силовиками у него все схвачено, и не станет выполнять требования, если за противником никто не стоит, только лишь из-за угрозы разглашения. В наше время любой компромат легко объявляется фейком. Особенно если нет желающих доказывать обратное. Он пойдет на уступки, только если поймет, что опасность реальна – его самого и все его активы могут арестовать, империю разрушить. Он должен поверить, что против него пошла система. Сейчас от этого никто не застрахован.

– Я стану для него воплощением системы? Ты себя слышишь?

– Ты ее маленький винтик. Но раз у тебя в руках такие материалы, то значит, их передал тот, кто движет всем механизмом, имеет нужный ресурс, желая остаться в тени. Вот что он поймет. Я изучила ход его мыслей. При всем величии он страшный параноик. На этом можно сыграть.

– Но все эти преступления совершены не на моей территории, даже теоретически я не смогу возбудить дело. И Вальберг не может этого не понимать.

– Ошибаешься. Может, ты невнимательно смотрел. В одной из схем по отмыванию денег замешана «Незабудка», а это твоя вотчина. Если ты возбудишь дело по одному эпизоду, сможешь присоединить и остальные. Как видишь, я подкована. Ты ведь не думаешь, что адвокаты Вальберга глупее меня? Начать можно с малого – ты же фотки на прииске делал, когда в смерти какого-то работника разбирался. Вот и покопайся снова, чем не официальный повод?

– Откуда вообще у тебя эти материалы?

– Со временем все узнаешь. Сейчас сказать не могу. Извини, – она отпила из фужера на высокой ножке красное вино. В глазах появился блеск хищника. – И еще. Надо, чтобы Вальберг приехал лично.

– Это еще зачем?

– Пусть понимает, что все серьезно: если вздумает брыкаться, его закроют прямо здесь, обратно за границу не выпустят. Ну и действовать он будет не на своей территории, вне зоны комфорта. Так на него будет легче надавить. Кстати, для него из Алькумэя вывезли одну реликвию – статуэтку Изгнанника, найденную при строительстве парка. Вальберг поймет, о чем речь, выставлял в запрещенной сети, хвастался. Пусть захватит ее с собой.

– Статуэтка-то при чем? Извини, но все, что я слышу, смахивает на полный бред.

– Это будет твой подарок для меня лично. Я прочитала, что Изгнанник приносит удачу, у него есть интересная легенда…

– А когда он поймет, что никто за мной не стоит, меня твой Изгнанник тоже спасет?

– Пока Вальберг разбирается, мы будем уже далеко. Я закажу тебе билет на Кипр, документы подготовлю. Мы будем вместе, Денис, наконец-то. И с огромными деньгами на закрытых счетах, я подчищу следы цифры, уведу в офшор.

Денис не сразу понял, что предлагает ему Вероника, но, если отбросить лишние слова, – шантаж, и не просто кого-то, а основного владельца «Нордикса» Марка Вальберга. Олигарха, вращающегося в самых верхах, со своей службой безопасности, укомплектованной лучшими бывшими сотрудниками спецслужб, сворой дорогих юристов. Наверняка имеющего выходы на таких людей, которых в новостях показывают. И кем? Районным следаком из далекого захолустья, он и банки оленины ни с кого ни разу не получил. А тут… Да его сотрут в пыль, не дадут доехать до камеры.

– Вот твой кусок, – сказала Вероника, и в опустевшем чате возник новый файл. Увидев цифры, Денис непроизвольно протер глаза ладонью, машинально хотел сделать скриншот, но в приложении это было запрещено.

Такие деньги – ключ от всех дверей. Целое состояние на следующие сорок лет безбедной жизни и плюс еще немного на дорогие траты. Получив их, он автоматически вошел бы в круг избранных, о которых говорят с завистью, скрывая осуждение. Если лишь на секунду представить, что это реальность, дальше жить без этого ощущения невозможно. Ему всегда казалось, что рано или поздно с ним случится нечто подобное, он читал о золотоискателях у Джека Лондона, грезил большим кушем с детства, но все эти мечты давно исчезли в рутине будней. Это его шанс, он мог бы рискнуть, была первая мысль. Вторая, что его шанс – преступление. Моментально сработал внутренний блок.

– Не мой уровень, – ответил он коротко.

– Какой уровень себе отмерил, на таком и останешься. Вальберг – мошенник, который обманом присвоил госпредприятие в девяностых. А мошенников надо наказывать. По моральной части проблем не вижу. Или ты просто испугался? – подначивала Вероника. – Разве плохо злом отвечать на зло?

– Тут вход только в одну сторону. Для меня зло есть зло, – быстро ответил Денис. – Как там бишь у Толстого было: коготок увяз – всей птичке пропасть.

– Как хочешь, – Вероника вышла из сети.

Огонек над ее фото погас. Денис откинулся в кресле, запрокинул голову и закрыл глаза.

Часть II

Ты вроде бы не хочешь спать и есть, а все равно спишь и ешь, как робот, биологический робот, а не человек. Пошли первые сутки, как Денис перестал проверять, не пришло ли сообщение от Вероники. Тяжелее всего было, когда он проснулся и собирался по привычке написать ей «доброе утро». Хотел услышать ее голосовые, как она сладко зевает, собираясь ложиться спать, ведь где-то там в Москве уже ночь. Всего лишь переписка, но он и не подозревал, что будет так тяжело ее прервать. Гонял в голове прежние вопросы: а правильно ли он поступил? Может, и стоило пойти против себя, против принципов. Ведь не случайно Вероника появилась в его жизни? Это был его шанс.

Тишина пустой квартиры сводила с ума, хотя стены были те же, мебель прежняя и так же падал свет из окна на постель – но теперь все казалось другим. Наваждение какое-то. Ночь не снимала усталости. Утро повторялось привычными ритуалами. Овсянка или творог, бутерброд с икрой – здесь не экзотика, а обыденность. Красные пузырьки лопались на языке. В белом тумане, среди снегов только они сияли, как красные капельки крови. Вероника не писала. Ве-ро-ни-ка, каждый слог, как маленький взрыв икринки во рту, разливался солью, блаженством и болью. «Нет, эта женщина не могла принадлежать мне, – понимал Денис. – Не могла стать моей и та жизнь, которую она обещала. Бабушка говорила: „Не по себе сук рубишь“. Не по себе».

Бабушка с дедом практически вырастили его – вскоре после смерти матери отец тяжело заболел, и они забрали мальчика к себе. Бабушка приехала в Алькумэй с материка еще в советское время и знала, что такое настоящие деревья и как можно рубить сук не по себе. Дедушка был местным, ему, как и внуку, не всегда были понятны ее поговорки. Когда Денис встретил Веронику, начал рассказывать ей про свое детство и как будто узнавал себя заново. Она вернула ему самого себя, ведь иначе прошлое не было повода вспоминать. Много лет он не думал о них, а теперь, вот те на, не мог унять картинки из юности, мелкие детали, обрывки разговоров всплывали в голове – только поделиться теперь не с кем. А очень хотелось. Не смотреть на ноутбук. Не проверять телефон.

С другой стороны, у этих отношений изначально не было будущего. Но он разморозил в себе надежды, давно утраченные. Он еще молод и может завести семью. Может любить. Ранний брак закончился, как и большинство таких союзов по статистике, мрачным периодом, затем разводом. Он не винил бывшую жену за то, что она выбрала лучшую жизнь, понимал, что она просто выбрала жизнь. Ведь с ним, вечно отсутствующим, даже когда он находился рядом – занятый, сосредоточенный на себе, закрытый, – ей жизни не было. С Вероникой он каким-то образом нашел в себе то, чего, как ему казалось, там не имелось – слова, чувства, эмоции.

Какой же он дурак! Думать так долго про девушку, которую никогда вживую не видел. Сдался ей этот Север и Мэйлмют Кид. Пришло время прощаться с иллюзиями, возвращаться к прежней жизни. Без надежды на изменения, без будущего, без семьи. Без детей, о которых он вдруг задумался, без внуков, которых рассчитывал увидеть.

Денис как будто отходил от долгой болезни – за время общения он изменился, жил от сообщения до сообщения. А сейчас чувствовал слабость, морок прошел. Ломка.

Теперь он пойдет на поправку. Книги и чай, долгие прогулки, музыка – он придет в себя. Но в голове звучало одно: бывших наркоманов не бывает. Бывших наркоманов не бывает. Ради чего он так старался, шел по головам на работе? К чему теперь это? Главное, настойчиво пыталась проникнуть в его сознание против воли скорбная и жестокая правда. Девушка изначально хотела найти здесь «лоха» для грязной работы, а как только он отказался – заблокировала потому, что он стал не нужен, а вовсе не потому, что обиделась. А казалось, что Вероника так близка ему по духу, у них синхрония, волшебство, космос. «Правильно, ключевое слово – „казалось“», – решил Денис.

Прошло почти полмесяца после того, как Денис согласился на должность зама, и вот сегодня Лузин наконец сообщил, что в Управлении принципиальных возражений против его кандидатуры нет. Осталось пройти проверку по линии собственной безопасности, но здесь проблем быть не должно. Начальник заговорщицки подмигнул и достал из шкафа бутылку элитного коньяка.

– Предлагаю по чуть-чуть за хорошие новости. Возражения не принимаются.

После нескольких рюмок под бутерброды с красной икрой и рассказ Лузина о том, каких усилий ему стоило убедить генерала и начальников отделов в том, что Сартанов достоин назначения, на столе появилась тонкая папка.

– По твоей части есть работа, не сомневаюсь, что справишься. Живет в нашем районе некий Беляев, заправляет перевозками. Мразь редкостная. Мало того что всех, кто помельче, под себя подмял, продыху не дает, так людей на деньги стал кидать, долги не возвращает, взятки сует направо-налево. Надо его проучить. По-серьезному. Понимаешь?

Денис кивнул, хотя не очень понимал, о чем речь. Лузин сунул папку ему в руки:

– Опера здесь кое-что накопали. Изучи и возбуждай дело. Нужна будет помощь – сразу обращайся.

Допоздна Денис разбирался с документами, переданными начальником. Все оказалось не так однозначно. Нужно будет самому заново провести опросы, а еще поговорить с Крайновым, это один из его оперов собирал материал. Займется этим в понедельник.

Утром в субботу его разбудил шум за стеной. Кто-то скребся большим когтем, рычал, сносил стены. Спросонья решил было, что в соседней квартире завелось дикое животное, потянулся к тумбочке за оружием, в руке оказался травмат. Затем остановил себя, прислушался. В двушке рядом никто не жил – периодически ее сдавали, но из-за слишком хорошей слышимости – нечасто. Мало кому нравился недовольный и лохматый «гражданин начальник» на пороге квартиры в четыре утра, когда праздник в разгаре.

Денис приходил домой поздно после тяжелого дня и ночью хотел отдохнуть. Вечеринок не терпел. А снимать соседнюю квартиру почему-то соглашались лишь молодые люди, которые по ночам предпочитали не спать, а кутить. Очередные соседи. «Ненадолго они здесь», – мрачно решил он. Понял, что больше не уснет, и оделся на прогулку.

Оказалось, в соседней квартире делали ремонт. В приоткрытую дверь виднелся новый ламинат, стены красили в белый. Владелец вышел и протянул руку, уже виновато, хотя не сделал ничего плохого. Денис никогда не спрашивал, заключает ли Колян договор с жильцами, а хозяин квартиры быстро выпроваживал квартиросъемщиков, если сосед начинал жаловаться на шум. Таков был негласный договор, который всех устраивал.

– Продаешь? – Денис кивнул в сторону квартиры. – Или сам переезжаешь?

– Нет, что ты, у меня же теперь свой дом, на кого его оставлю? Квартиранты въедут в ближайшие дни, вот, красоту навожу.

– Молодежь?

– Не извольте беспокоиться! Благонадежное семейство. Мать с двумя малютками.

– Что за ремонт?

– Стену снесли в кухне, гостиная-студия получилась, сейчас так модно. Молодая все же девочка и не чужая. Я с матерью ее дружен, помогаю чем могу, из моего родного села семья.

– Ясно, – Денис подмигнул. – Послежу за ними.

– Благодарствую. Никого водить не будет! Очень хорошая девушка. Спокойная. Недавно работу потеряла, такое на нее свалилось. Потом расскажу.

По лестнице поднималась пожилая полная женщина – на вид из местных, голову укрывал бордовый платок с золотыми нитями. Для своих лет она неплохо справлялась с пролетами и даже не запыхалась, быстрая и живая, как капелька ртути.

– А вот и матушка ее, легка на помине.

– Нина Александровна я, – весело представилась она.

Росту в ней было метра полтора. Сняла платок и освободила короткие кудрявые волосы. Нина Александровна улыбалась и, казалось, в любую минуту готова была рассмеяться, но в глазах затаилась какая-то грусть. «Вековая народная тоска», – подумал Денис. Это железные люди, женщины, живущие своими печалями, но любую беду всегда встречающие с такой вот улыбкой. Он уже привык делиться подобными наблюдениями с Вероникой, готовой выслушать и дать точный комментарий. Она подбирала слова и заглядывала в душу так, как никто не мог. Резанула боль – этим портретом он не поделится с ней. И, скорее всего, уже ни с кем.

– Это вы молодая мамочка, с двумя детьми сюда заезжаете? – улыбнулся Денис.

Женщина зарделась и засмеялась.

– Спасибо на добром слове! Нет, дочь моя с внуками будут жить. Бедная девочка, одно горе за другим на нее, муж погиб, с работы уволили. Я деду говорю: будем снимать, пусть остается в городе, возможностей больше, чего ей в селе делать? Колледж окончила, сюда приехала, музыкой занимается. Любите музыку?

Денис с прищуром взглянул на владельца квартиры, тот опустил глаза и неловко потер указательным пальцем дверь.

– Теперь, видимо, полюблю. Слышимость здесь отличная. Надеюсь, не на барабанах играет?

– Нет, что вы, что вы, хотя в бубен умеет, по древним шаманским обычаям, – махнула рукой Нина Александровна. – Камлать духов. Наш домашний хранитель это любит.

– С ним переезжают? – продолжил шутить Денис. Он знал, что каждая семья чунганов традиционно имела своего «опекуна» – медведя, волка, песца или лисицу. У его дедушки тоже такой был, только вот кто – не вспомнить. Фигурки животных ставили в жилищах, делали им небольшие подношения, чтобы те охраняли от злых духов – келе. «Вероника с интересом бы об этом послушала», – он вновь поймал себя на болезненной мысли.

– Конечно, куда мы, туда и он.

– Денис Викторович сам по себе охранитель, – встрепенулся Колян. – Майор юстиции, мой сосед.

– Как повезло! – сказала Нина Александровна и вдруг осеклась. – Знакомое имя… Надеюсь, что приглядите по-отечески за моей. Ей двадцать шесть, а вам?

– В отцы не гожусь, но за старшего брата сойду. Мне сорок, а что? Сватаете?

Все рассмеялись.

– Нет, с мужчинами не везет ей, – замялась женщина.

Чтобы не вступать в излишне личный разговор с новой знакомой и не получить порцию слишком интимной информации о ее дочери, Денис побряцал ключами в руке, показывая, что собирается уходить. Пожал руку Коляну и, еще раз кивнув Нине Александровне, начал спускаться по лестнице.

– Денис, как говорите, Викторович? – услышал он над собой ее голос. – А как его фамилия?

Голоса говорящих остались за скрипнувшей дверью. Ослепило солнечное утро. Еще только октябрь, но чувствовалось, что зима скоро вступит в права. В такие теплые дни возникало стойкое ощущение украденного времени. Арктика лишь на короткий срок давала теплу прорваться, и вновь на пост вставал холод. Суровый климат приучил к тому, что лето – это скорее мираж, а счастье всегда имеет свой срок. Потом все возвращается на круги своя, вечная безликость, чистота и мрачное спокойствие.

Он шел мимо рядов цветных домов на сваях, с высоких подъездов по лестницам спускались горожане, спеша поймать солнце и получить чуток витамина Д. Впереди знакомые пятиэтажки, по-новому сияющие в осенней тишине, вот сине-голубые верхние этажи, розовый третий, темно-синий первый. Яркие цвета как попытка противостоять смерти.

У накрытых металлическими решетками мусорных баков раздирали кусок протухшего мяса несколько чаек. Все их собратья уже улетели на юг, чувствуя приближение свирепой стыни. Оставшихся алькумэйцы называли «смертниками». Шансов пережить зиму у них не было. Но, сколько Денис себя помнил, каждый год находились те, кто не желал улетать. Он всегда задавался вопросом: почему? Из-за болезни, старости, лени, а может, что-то не отпускало, заставляя стать жертвой?

В прозрачном воздухе, согретом дыханием, сквозила жалость ко всему живому и глупая надежда, что птицы переживут зиму. На детской площадке играли мальчик с девочкой. На скамейке, понурив голову и закрыв лицо длинными темными волосами, сидела их мать. Денис не видел раньше здесь это семейство. Наверное, новая соседка? Он прошел мимо желтых кирпичных домов с бордово-коричневой крышей, после ржавого металлического моста свернул на дорогу к заброшкам, где любил гулять в одиночестве у раскинувшейся так близко тундры. Пора возвращаться к старым привычкам, исхоженным тропам, оставив надежду на то, что когда-то с ним разделит путь Вероника, хватит думать о том, что мог бы навсегда покинуть это место. Оно так просто не отпустит. Смертник.

Этой осени осталось недолго праздновать, он забудет о Веронике, как только городок покинет солнечный октябрь. Боль – всего лишь миг, похожий на секунду перед сном, когда явь исчезает, но еще не отпускает свои цепкие лапки, а потом – забытье.

Теплые дни внезапно закончились, за ночь здесь все укрыло снегом.

Утреннее сообщение об убийстве в городской спортивной школе Денис выслушал, сразу представив не поделивших призовые места спортсменов. В построенном несколько лет назад здании помещались просторный спортивный зал, качалка, сауна. Единственную на весь город игровую площадку делили волейболисты, баскетболисты, футболисты, любители бадминтона и атлеты. Денис ходил туда редко, в основном потягать железо, когда, обычно к весне, обнаруживал лишние пару килограммов. Да еще раз в год играл за команду СК в волейбол на соревнованиях правоохранителей.

Когда Денис подъехал к спорткомплексу, у входа уже стояли два полицейских «Патриота», толпились тренеры и технический персонал, людей не пускали за растянутую по периметру ленту. В суетливых перемещениях сотрудников в форме и без, на их сосредоточенных напряженных лицах читалось, что произошло нечто экстраординарное. Крайнов уже сновал на месте, встретил Дениса у дверей и проводил внутрь, на ходу вводя в курс дела.

Вчера последними занятия закончили баскетболистки, разошлись примерно в половине одиннадцатого вечера, после чего завхоз намеревался закрыть помещение. Однако Светлана Семагина, капитан команды, попросила у него ключи, чтобы еще немного потренироваться перед соревнованиями. Тот согласился, поскольку и раньше не раз шел ей навстречу. Спортсменка пообещала сама сдать объект на сигнализацию, а ключи вернуть утром. Однако, когда он пришел к половине девятого, за полчаса до открытия, дверь оказалась незапертой, в здании никого не было, кроме Светланы, которая… Они вошли в зал, и Денис увидел все сам, почувствовав, как по телу пробежал озноб.

На баскетбольной ферме, привязанная веревкой за ноги к металлическим трубам, головой вниз висела девушка в одних оранжевых шортах. Грудная клетка вскрыта, ребра торчат наружу. Подсохшие потоки бурой жидкости из зияющей раны залили лицо и руки, свисающие плетьми, промочили длинные, достающие почти до пола волосы. Рот заклеен скотчем. Под телом широко растеклась бурая вязкая масса, из которой виднелись фрагменты вывалившихся внутренних органов. Девушку распотрошили, как животное. Орудия преступления рядом не было. У прижатой к стене длинной гимнастической скамейки валялись смятая футболка, кроссовки, шейкер с недопитой мутноватой жидкостью. Тут же в скамейку уперся баскетбольный мяч.

Такое Денис в своей практике видел впервые. Убивали и калечили всегда, но по пьянке, в ссорах и драках. Произошедшее в привычный сценарий не вписывалось. Он подозвал экспертов и Крайнова, который как бравый атаман жестикулировал, окруженный операми и участковым.

– Какие соображения?

Первым заговорил судмедэксперт Палагин:

– Предварительно смерть наступила около полуночи от множественных колото-резаных ран, не совместимых с жизнью. Кромсали ее живую, топором или большим ножом. Чтобы причинить такие травмы, нужно много сил, так что, скорее всего, действовал физически развитый мужчина, возможно не один. Непонятно, зачем понадобилось подвешивать жертву. Похоже на какой-то ритуал.

– Маньяков у нас отродясь не бывало, – перебил Крайнов, – не знаю, как в теории, но тут или угашенный наркот, или ревнивец-любовник. Мои сейчас опросили тренеров, так вот, хотя Семагина официально не замужем, но в отношениях состояла. Да не с кем-нибудь, а со своим тренером Абдурагимовым, женатым между прочим. Пару недель назад в раздевалке они поскандалили, а после этого в сети появились дикпики, интимные видосы этого джигита. Вот, кстати, мне уже скинули, – Крайнов показал экран телефона. – Семагина не скрывала, что это ее рук дело. Жена выставила Абдурагимова из дома, у того начались проблемы на работе. Три дня назад он взял отпуск за свой счет, переехал от семьи в снятую квартиру, выясняем адрес.

– Мотив имеется, но не крутоват ли способ расправы для мести из-за фоток? – с сомнением произнес Денис.

– Так жизнь под откос из-за этого слива. Человек в аффекте что угодно может натворить, – парировал Крайнов.

«Виталий прав, – согласился про себя Денис. – Абдурагимов реальный кандидат на роль подозреваемого». Как только тренера найдут, он заставит его говорить.

– Берите Абдурагимова, но на нем не замыкайтесь. Выясните, с кем Семагина еще общалась, конфликтовала, проверьте видеокамеры не только вокруг комплекса, но и по всему району, прочешите территорию – возможно, преступник скинул орудие где-то поблизости, ну и напрягите агентуру, трясите всех судимых за насильственные, наркотов, психов, в общем, сам все знаешь.

Крайнов исчез за дверью, откуда появились Лузин, прокурор и начальник полиции.

– Сартанов, все тщательно осмотри, сразу назначай экспертизы и план расследования не забудь составить. Как сделаешь – на доклад, – Лузин деловито дал указания в стиле «капитана Очевидность», еще немного пошатался по залу и, посчитав свою миссию выполненной, удалился.

После того как первоначальное положение трупа было зафиксировано, тело опустили на пол, где Денис продолжил осмотр вместе с судебным медиком. На безымянном пальце правой руки он заметил кольцо из желтоватого металла, которое вдруг показалось очень знакомым. Потянул за него, и оно легко сошло с пальца – явно было не по размеру. В волнении всмотрелся в гравировку и вздрогнул. Ошибка исключалась. Это кольцо со знаком полумесяца в солнечном круге сделал он сам. Но сейчас оно должно находиться у него дома. Какого лешего оно оказалось на Семагиной?

Палагин вопросительно посмотрел на напряженное лицо Дениса, крутящего в руках кольцо. «Просто совпадение», – успокаивал себя тот, убирая странную находку в пакет. Дальнейший осмотр он провел, пытаясь сохранить невозмутимость, но сам продолжал судорожно искать объяснение. Когда он в последний раз видел шкатулку с кольцами? Примерно месяц назад, в шкафу, откуда он доставал юридический справочник. Тогда он даже примерил одно из колец. Все они находились на месте. Неужели кто-то пробрался в его квартиру и украл шкатулку?

К завершению осмотра вернулся Крайнов. Опера нашли квартиру, куда заселился Абдурагимов, однако его там не оказалось. Ожидаемо, что он попытается скрыться. Подтверждает версию о виновности. Его поимка лишь вопрос времени. Бежать отсюда некуда. Единственный путь – через аэропорт – перекрывался сразу. Уходить в тундру или по морю – гиблое дело. Еще во времена Дальстроя, когда в здешних местах добывали уран, все попытки зэков бежать заканчивались смертью от голода, холода и диких зверей.

Денис со следственной группой собрался на обыск к тренеру, но он их опередил, явился прямо в руки сам. На выходе из комплекса им навстречу попался стремительно ворвавшийся в двери кавказец. Это был не кто иной, как Магомед Абдурагимов.

Увидев людей в форме, он почти закричал:

– Что со Светой?!

– Этот вопрос к тебе, уважаемый! – От резкого тона и неожиданного подозрения тренер застыл с полуоткрытым ртом. – Убил девочку, теперь громче всех кукарекаешь! Суши сухари! – Крайнов подскочил к тренеру и отточенным движением надел на него наручники.

Вырывающегося Абдурагимова запихали в автомобиль. Денис дождался дежурного адвоката и тут же в салоне, на откидном столике, достав из папки бланк протокола и ручку, приступил к допросу.

Абдурагимов утверждал, что со вчерашнего дня находился в съемной квартире, смотрел фильмы, играл на приставке. Час назад прочитал в канале городских новостей о смерти Семагиной и кинулся в спорткомплекс. Светлана примерно год назад стала его любовницей, а недавно потребовала, чтобы он ушел от жены. Разрушать семью в его планы не входило. По этому поводу две недели назад они поссорились. В отместку Светлана скинула в сеть его интимные фото и видео, которые он ей отправлял. Из-за разразившегося скандала жена его прогнала, в Департаменте спорта потребовали написать заявление по собственному – тренер с такой репутацией им не нужен. Однако он продолжал Светлану любить и, несмотря на ее выходку, собирался вернуться к ней, увезти подальше, чтобы начать новую жизнь.

– То есть вот так взял и простил человека, который перечеркнул карьеру, разрушил семью? – с иронией поинтересовался Денис.

– Разрушил семью я сам. Я должен был уйти сразу, так было бы честно. А с тем, что вы назвали карьерой, давно хотел покончить, готовился начать свой бизнес. Так что Свету я не виню.

– Кто может подтвердить, что со вчерашнего дня ты не покидал квартиру?

– Я был один. Но можно же проверить, где находился мой телефон, просмотреть видеокамеры с отделения банка напротив подъезда.

– Обязательно проверим. Только на улицу можно выйти и без телефона.

После того как Абдурагимов поставил подпись, следственная группа направилась к нему в квартиру. Однако обыск ничего не дал. Как и в доме, где остались жена и дети.

Черные стрелки на висящих над дверью кабинета круглых часах с гербом Алькумэя – в виде плывущих в лодке морских охотников на фоне восходящего солнца – показывали пять дня, когда у окон следкома, куда привезли Абдурагимова, начала собираться толпа, жаждущая расправы над «нелюдем». Полицейские выстроились в цепь и теснили людей от здания, требуя разойтись.

– Если задерживать не будете, клиент может идти? – нервно поинтересовался адвокат.

Денис встал с кресла и приподнял жалюзи.

– Сначала посмотрите, какую теплую встречу готовят вашему клиенту жители. Я бы посоветовал не спешить.

Увидев, что творится за окном, адвокат достал платок и протер лоб, на котором выступили капельки пота. Абдурагимов заерзал на стуле, его челюсти еще плотней сжались, взгляд затравленно уперся в пол.

– Подождите здесь, пока не уляжется.

Адвокат принялся кому-то звонить. Денис как бы между прочим поинтересовался у Абдурагимова, откуда у Светланы кольцо на руке, и показал его фото на телефоне. Тот, кажется, искренне удивился. Сказал, что никогда у нее такого не видел.

Пришло сообщение от Крайнова. Он писал, что ждет в кабинете Жигалова. Денис вышел, оставив тренера и адвоката под присмотром двух оперов.

Он тянул время, еще не решив, задерживать тренера или нет. У Абдурагимова прямой мотив для убийства, нет алиби, он не сдержан, в порыве гнева вполне мог проявить крайнюю жестокость. Вот только с конкретными уликами сложнее – свидетелей нет, орудия убийства у него не обнаружили, а похожее на кровь пятно на рукаве его рубашки может оказаться не кровью Семагиной, да и не кровью вообще.

Денис зашел в кабинет к Жигалову, прервав их разговор с Крайновым. Хотя Алексей и уверял, что назначение для него неважно, отказ переживал болезненно, наверное, втайне винил в этом Дениса. Вот и сейчас Алексей дежурно пожал руку и отвернулся.

Крайнов рассказал, что удалось установить на этот момент. Видеокамера на спортшколе была повреждена выстрелами почти сразу после того, как баскетболисты разошлись по домам. Завхоз спортшколы, который выдал видеозапись, оказался странным типом. Тараторил, что на записи видно, как стреляет какой-то Артем – парень, который у них в качалке занимается. Но, когда запись посмотрели в отделе, ничего не разобрали – такое качество, что даже силуэт почти не видно, непонятно, мужчина или женщина, опознать невозможно. Артема Вострецова проверили, мальчик из хорошей семьи. Он с Семагиной даже не был знаком, мотива нет, в общем не при делах. Родители подтвердили, что в вечер убийства он был дома и никуда не выходил, после разговора с его отцом у Дениса не осталось сомнений, что завхоз принял за воротник и что-то напутал.

Подъезд в доме, где Абдурагимов снимал квартиру, в обзор видеокамеры не попадал, он мог свободно передвигаться, не опасаясь попасть на видеозапись. Его телефон действительно находился в квартире, впрочем, Абдурагимов не взял бы его намеренно, тем более что сразу и заговорил об этом. Конфликт у Семагиной был только с тренером, так что причина желать ей смерти имелась лишь у него.

«А вот здесь самое интересное», – Крайнов положил на стол распечатки телефонной переписки Семагиной и Абдурагимова.

Прочитав, Денис вернулся в свой кабинет. Подвинул листы с распечатками Абдурагимову.

– Как это объяснишь?

Абдурагимов вперился в подчеркнутые красным строки: «Кровью плакать будешь», «Ты об этом пожалеешь», «Опозорила меня, слезами умоешься».

Тренер заметно занервничал.

– Сначала я действительно вспылил, потом успокоился, даже просил прощения.

Допрос прервал звонок эксперта. У Семагиной оказалось вырезано сердце, преступник забрал его с собой.

– Я не мясник! – почти закричал тренер на вопрос следователя, куда он дел внутренний орган убитой.

– Вы задержаны, гражданин Абдурагимов, – официально объявил Денис, и его пальцы застучали по клавиатуре.

Придя домой, Денис сразу же полез в шкаф. Несколько раз просмотрел все полки, но безрезультатно. Шкатулка с кольцами пропала.

В тот год отец осунулся и сразу весь поседел. Все навалилось – сначала крушение страны и развал в партии, которой он преданно служил, потом пропажа всех заработанных накоплений. Беспомощность, невозможность помочь заболевшей супруге и, в конце концов, ее смерть окончательно сломили его. Отец любил ее до безумия, звал Дитя снега свою белокожую чунганку. Мама была младше отца на десять лет, и никто не ожидал, что в мир теней она уйдет первой.

Отец Дениса забросил все, перестал выходить на работу, подолгу сидел на диване, смотрел невидящим взглядом перед собой, бормотал что-то несвязное о возвращении в мир прошлого, про озеро Изгнанника. Там, мол, духи, что терзают людей, мстят за забвение, и от них невозможно спастись. Отец опустился, стал похож на бомжа, которых все больше появлялось в городке, не стирал и не менял одежду, не убирал в доме. Однажды утром Денис обнаружил его сидящим на полу в нарисованном яркой желтой краской круге. За «спасительную линию» его смогли переместить лишь приехавшие на скорой санитары. Так отец навсегда покинул дом.

Прошло много месяцев, прежде чем отцу стало лучше и Денису разрешили его навестить. Папа узнал их с дедом, хотя говорили, что в бреду он забывал даже себя, утверждал, что он отшельник, древний дух, скиталец и владелец тундры, что ему должны поклониться народы. Вопреки этим рассказам, выглядел отец вполне ничего, даже поинтересовался, как дела, но потом, с опаской оглядываясь по сторонам, сказал, что келе продолжают приходить к нему и он вынужден бороться за разум и тело. Денис стыдливо отвел глаза. А дед понимающе покивал, достал из кармана тряпицу, развернул. Внутри оказалось металлическое кольцо с гравировкой: круг, по центру – полукружие. Дед отдал кольцо сыну.

Когда они вышли из больницы, дед рассказал об этом знаке на кольце. Луна в Солнце. Кольцо – амулет дедушкиного рода еще с тех пор, как люди жили в ярангах и поклонялись своим маленьким божествам, которых христиане называют теперь демонами. Действительно, не все божества были добрыми и часто требовали кровавых жертв. Иногда они выходили из себя, и тогда требовалось заточить их в камне или на дне озера. Так появлялись первые места культа. Шаманы из их рода защищали себя от разгневанных духов именно таким знаком.

– Но почему? Что означает этот символ? – спросил Денис про круг Солнца с линией Луны внутри.

– Точно не знаю. Твой прапрадед, когда отдавал мне кольцо, говорил что-то про влюбленную пару и про следование предначертанному. Мол, жили когда-то девушка Луна и мужчина Солнце. Он не мог быть с ней, но они встретились. Не помню, Денис. Да и не верю. Какой-то портал открывался и уводил демона на другой путь. Глупости. А вот мой дед очень дорожил этим знаком, говорил, что он защищает от зла. Вдруг поможет, тут ведь главное это, как его, самовнушение, – дед помолчал. – С дуру посоветовал Вите идти в пещеру Изгнанника, просить помощи от болезни ейной, матери твоей. Он после этого сдвинулся. Я виноват. Как могу исправляю.

На следующем свидании отец выглядел веселым, говорил, что духи оставили его в покое.

Однажды вечером в дверь Дениса тихонько постучали. Давно наступили сумерки, а свет он пока не включил. Нехотя поднялся с кресла, сунул босые ноги в тапочки и прорычал в коридоре: «Кто там?» Женский голос ответил, что ему нужна помощь. Не голосу, конечно, а женщине. На пороге стояла невысокая худенькая девушка, показавшаяся Денису знакомой. Она сначала улыбалась и все убирала попавшую на глаза прядь. За ней ярко горел свет в открытых дверях соседней квартиры. Затем ее глаза наполнились мраком, широкие брови нахмурились, она сморщилась и, не скрывая гнева, воскликнула:

– Это вы!

– А вы новая соседка? – недоумевая спросил Денис.

– Это все вы! – на крик из квартиры выбежали дети, маленький мальчик со светлыми вихрами, лет четырех, и девочка, может быть, первоклассница, с длинными, гладкими и блестящими, как у матери, темными волосами.

– Как же я хотела с вами встретиться! В глаза посмотреть! Вы сломали мне жизнь! И за что? А еще служитель закона! Дети, быстро домой.

Дверь за соседкой с грохотом закрылась. Денис постоял в нерешительности. Дома его ничего не ждало, кроме давящей тишины и сосисок в холодильнике. Он заинтересованно наклонил голову набок. Только что познакомились и уже сломал ей жизнь?

– Скрывать не буду, слышал такое от женщин часто, – он настойчиво стал стучать в дверь. – Но так быстро? Мой рекорд. Разрешите узнать, как мне это удалось?

Соседка открыла. Она, видимо, тоже все это время стояла в коридоре. Ноздри ее маленького аккуратного носа раздувались. Она чем-то походила на свою мать, но была гораздо красивее. Тусклый свет лампы подъезда скудно освещал ее лицо. Денис был на голову выше соседки и немного наклонился, чтобы разглядеть родинку на подбородке. Его как молнией ударило – он уже видел такую. Сразу вспомнил, откуда знает девушку.

– Алина Игоревна, это вы? Вы очень… изменились…

Конечно, тогда в кабинете, после изнасилования, она выглядела совсем не так. Девушка скинула килограммов десять, поэтому он сразу не признал потерпевшую, помнил ее совсем другой. На последнем допросе глаза у нее опухли от слез, лицо казалось полнее, когда она вертела головой, не желая признавать насильника по фото. Теперь исхудала, но ей шло. Тогда и волосы были спутаны, убраны в хвост, он не думал, что они такие длинные. Это была она – учительница из местной музыкалки.

Денис давно работал в следствии, но внутреннюю чуйку связывал не с этим, читать людей его учил еще дедушка. И на этой девушке лежала печать чего-то темного, запретного, потому он не мог поверить в то, что она ничего не помнит, и был тогда с ней гораздо жестче, чем мог бы. Но в чем его вина перед этой Алиной?

– Уходите!

– Мы с вами соседи теперь. Может, забудем прошлое? В конце концов, я нашел того, кто ответил за случившееся на вечеринке, – Денис говорил тихо, оборачиваясь и проверяя, не вынырнет ли кто-то на лестничную площадку. – В чем дело?

– В чем дело? – выпалила девушка и раскрыла дверь шире, рукой указывая на все вокруг. – В этом! Меня выгнали с работы, жена Вырина, которого вы заставили меня опознать, проходу не давала. Думаете, ей муж ничего не рассказал? Она у нас же работает, настроила всех против меня за то, что я Рому оклеветала. Ужасно ревнивая, все допытывалась, что у нас было.

– Но Вырин в итоге и сдал насильника, все получилось.

– Получилось, что меня потом все травили, слухи распускали. Довели до увольнения, я лишилась общежития, а мои дети – детского сада. Полине на следующий год в школу!

На больших черных глазах Алины выступили капли слез. Денис невольно оценил, какие у нее длинные и загнутые кверху острые ресницы, хотя понимал, что это совсем не к месту.

– Мне очень жаль, Алина Игоревна, что вы попали в такую ситуацию, но…

– Уходите!

– Это вы ко мне пришли, вы постучали, что вам нужно? – вспылил в ответ он.

– Соль! Мне нужна была гребаная соль! Но от вас мне не нужно ничего. Вы уже сделали что могли, – она провела по глазам длинными пальцами, слезинка попала под ноготок с красным лаком.

Денису захотелось обнять девушку, успокоить. Раньше он уже видел ее плачущей в кабинете, там, где он будто носил маску. Здесь все было совсем по-другому, но она резко захлопнула перед ним дверь во второй раз. Больше стучаться он не решился. «Печальная история, надо разобраться, почему ее уволили. Если там что-то незаконное – порешаю», – подумал он. Зажег свет, приказал умной колонке включить музыку и, к своему удивлению, понял, что страшно проголодался. Достал сосиски и включил плиту. За окном пошел мокрый снег.

Привет, Яна!

Рад, что ты послала весточку, хорошо, что помнишь меня. Да, ты права, писать от руки – забытое искусство, согласен. В прошлый раз, когда я приезжал в город, купил ручки, конверты и пачку бумаги, так что жди от меня искрометных посланий. Это я могу, я ого-го. И спасибо за историю про Снежку. Это правда печально. Теперь ясно, почему ты занимаешься защитой животных, надеюсь, у тебя все получится и ты откроешь свой питомник! Ура!

Я живу в Иркутской области, на берегу Байкала, как ты, наверное, поняла, по обратному адресу на конверте. Выбрал место не просто так. Здесь волшебно. Пытаюсь очиститься от того, что произошло с нами два года назад в ваших краях. Больше года не пользуюсь интернетом, читаю только бумажные книги и общаюсь в основном с местным народом. Недавно мы провели с одним новым другом некоторое время в пещере на скале Шаманке. Я пытался почувствовать что-то необычное, но… ничего. Может, виной тому толпы туристов, которые везде снуют и обвязывают священные столбы разноцветными лентами, чтобы загадать желание. Всюду алчность. Может, прав мой друг, когда говорит, что люди забыли своих богов и за это расплачиваются. Кстати, он сам шаман, тебе было бы интересно с ним познакомиться.

Недавно я показал ему этот знак. Нарисовал его. Я о том знаке, что спас меня. Солнце с Луной внутри. Когда мы снимали «Алькумэю», я нашел какую-то старую подвеску – довольно древняя штучка. Надел ее в тот вечер, мне кажется, этот оберег меня и спас.

Люди Вальберга предупредили, что любые археологические находки нужно отдавать им, так как это исторический материал и все должно попасть в ваш музей, но, видимо, не передали. Ты же до сих пор там работаешь? Посмотри. Слышал, недалеко от того места в ходе разработки прииска рабочие нашли фигурку древнего божка, и она оказалась у Вальберга. Ничего не помешало ему не только забрать ее себе, но и вывести за границу. Потом еще и опубликовать фотку в соцсетях. Никого это не удивило! А ведь речь об исторической реликвии, она охраняется государством и кое-кем, думаю, покруче. Хозяину тех мест не понравилось бы поведение человека, который считает себя вправе на все лишь потому, что купил эти земли.

Так вот, знак Луны в Солнце. Интересно то, что здесь я увидел похожий, только Луна под Солнцем, а не в нем. Знак кочевников, говорят. А Луна в Солнце – это кочевники по разным реальностям.

По легенде, мужчина-солнце полюбил девушку-луну, но они не могли быть вместе, то ли жили в разных городах, то ли обитали в разных мирах. Она светила ночью, он – днем. Но их любовь была настолько сильной, что богу пришлось смириться с таким притяжением. И Луна оказалась в объятьях Солнца, и свет померк, и Земля погрузилась во тьму. Живущие на Земле люди взмолились богу, чтобы он прекратил их ужасные страдания. Но бог был вынужден ответить молчанием, ведь он не мог противостоять силе любви, что связала Солнце и Луну. Тогда мужчина-солнце сам пожертвовал своей возлюбленной. Они расстались и разошлись по небосводу, снова поделив время на ночь и день. И опять зацвели сады, и у людей появились плоды для пищи, и жизнь вернулась в прежнее русло. Только вот возлюбленные расстались навсегда. Но изредка они встречаются – там, на Севере, где на месяцы воцаряется полярный день и можно увидеть сразу на небе и Солнце, и Луну. Тогда проход между разными мирами раскрывается и может произойти что угодно для кочевников между реальностями и временами. Это, конечно, красивый миф. Но в честь этого был создан знак: Солнце, внутри которого Луна, – полумесяц в круге. Правда, романтично?

Но есть и менее привлекательная легенда. В этом мифе король-солнце проглотил червя. А может быть, красного змея, про которого писал Богораз-Тан. Я читал его работу о «Большом черве», живущем где-то у Страны мертвых. Он думал, что это описание удава, и считал аргументом в пользу теории, что чунганы – на самом деле выходцы из теплых краев. Так вот, этот червь жил внутри короля-солнца и давал ему невероятную силу. Враги склоняли перед ним голову, лучшие женщины отдавались ему, а все вокруг почитали за мудрость, долголетие, вечную молодость и красоту. Червь давал ему могущество, но при этом убивал короля-солнце изнутри. Он пожирал его внутренности. А силу давал и поддерживал жизнь, чтобы никто, в том числе сам король-солнце, не догадался, что умирает. Король-солнце узнал об этом, пытался бороться с червем. Он мог вытащить его и уничтожить, но не делал этого, потому что привык к той силе, что давал ему паразит. И на самом деле этот знак – вовсе не Луна в Солнце, а тот самый древний червь, который разрушает изнутри каждого, если ему позволить это.

Вокруг моего дома много полей. Коротаю время, после завтрака прогуливаясь нехожеными дорогами. Недавно видел огромный муравейник и вспомнил историю, похожую на этот миф. Ты же хочешь услышать факт из области знаний «юного натуралиста»? Я много размышлял об этом. В каждой сказке, в любом мифе или легенде спрятано много сакральных знаний, до которых науке еще только предстоит добраться. Так вот, слышала ли ты про муравьев-зомби? Личинки паразита попадают в тело муравья, делают из его зоба дуршлаг, чтобы забраться внутрь, а дырочки от своего проникновения заделывают твердеющим веществом. Муравей продолжает жить. Паразиту нельзя убивать муравья. Когда личинки становятся взрослыми, они должны вернуться в печень овцы, чтобы завершить свой жизненный цикл. Тогда они пробираются в голову муравья, и одна личинка, самое простейшее из существ на земле, начинает контролировать его жизнь…

Дальше жуткое. Рабочие муравьи засыпают, а зараженные этим «червем» выходят и бредут во тьме, как стадо зомби, затем забираются на травинки. Туда, где их может найти прожорливая овца. Утром, когда теплеет, муравей приходит в себя и не понимает, что делает здесь, возвращается домой, чтобы вечером повторить путь. И так будет снова и снова до того раза, пока его не съест овца.

Своего рода страшный сон трансгуманиста. Мы вселяем в себя слишком многое, что может нами управлять, но дает силу и возможности. Поэтому и пишу тебе от руки. Я давно избавился от всех гаджетов, не пользуюсь компьютером, хотя раньше, как ты и сама знаешь, был упоротым айтишником. Но пределы искусственного интеллекта показались мне слишком широкими, выходящими далеко за границы известного нам мира. Ты спросишь, как судьба забросила меня в такое место, почему я живу в уголке, где не ловит интернет, – это другая история, которую я не вправе поведать. Мне заплатили за это очень много. Но не знаю, смогу ли держать в себе это долго. Потому что на мне грех, и он требует отпущения.

Береги себя, твой друг Матвей.

В следующий раз Денис пошел в больницу один. Отец был словно собственная тень, охрипшим голосом сказал, что амулет украл злой дух и теперь снова мучает его. Денису очень хотелось помочь отцу, хотя бы немного успокоить. Если достать новое кольцо, возможно, тому станет легче. Вот только денег не хватало даже на дешевую бижутерию.

Выход нашелся сам собой. Он часто лазил с пацанами по опустевшему военному поселку, что находился в трех километрах от Алькумэя, туда они добирались на велосипедах. Военные недавно покинули объект, перед этим часть имущества вывезли, а часть уничтожили. Стрельбище рядом с поселком укрывали гильзы от патронов и снарядов: что не успевали забрать, расходовали на месте. Теперь местные мальчишки ходили между пустых домов, играли в войнушку, собирали гильзы и переплавляли их на брелоки и жетоны.