Обыкновенное лето

Вика

Лучи майского солнца бесцеремонно врывались в душную аудиторию, рисуя квадраты окон на полу и отражаясь солнечными зайчиками от стёкол очков преподавателя и студентов. Тихие волны шёпота перекатывалась от передних рядов к задним, от входа в аудиторию до её противоположного края; лениво скользили ручки по тетрадкам тех немногих, у кого ещё осталось под конец учебного года немного энтузиазма учиться. Переключались слайды презентации, и историчка, лениво обмахиваясь веером, монотонно рассказывала о политике СССР в 60-е годы.

Вика сидела, положив голову на плечо Вероники, и рассеянно рисовала ромашки на листочке, вырванном из тетрадки по гистологии. Справа одногруппники, захлебываясь подавляемым смехом, изучали на сайте знакомств профиль молоденькой преподавательницы латинского, так удачно попавшийся им несколько минут назад.

– А это у тебя что за слово? – Вероника подвинула к Вике тетрадку по английскому, с которой она вот уже полчаса старательно списывала домашку.

– Pancreas, – соскользнув с плеча подруги на парту, Вика прикрыла глаза и зевнула, вытянув руки вперёд. Бесконечная лекция по истории вгоняла в сон и наводила тоску, а по-летнему тёплое утро манило на улицу щебетом птиц и весёлыми криками студентов, бегающих вокруг корпуса на паре по физкультуре. Режим каникул, выработанный за одиннадцать лет обучения в школе, давал о себе знать острым приступом лени и желанием как можно больше времени проводить на улице.

А впереди был ещё целый месяц учёбы, лекций, семинаров, зачётов, экзаменов и практики. Пока в школах вовсю готовились к последним звонкам, университеты продолжали существовать в своём привычном ритме, заставляя студентов подстраиваться под них.

– О, Вик, дай тоже списать, – один из одногруппников, Антон, закончив угорать над профилем преподавательницы, тоже заинтересовался викиной тетрадкой.

Она неопределённо махнула рукой, разрешая ему сфотографировать исписанные её аккуратным почерком страницы. Рассыпаясь в благодарностях, Антон было протянул руку к тетрадке, но Вероника отодвинула её от одногруппника.

– За шоколадку, – выдвинула она своё требование.

– Чего? Отдай тетрадь, мне Вика разрешила, – Антон потянулся через Вику, пытаясь отобрать тетрадь у одногруппницы.

Вероника захихикала, прижимая тетрадь к груди, а Вика, придавленная Антоном, издала возмущённое мычание.

– Сто пятнадцатая! Что у вас там опять происходит? – историчка, страдающая дальнозоркостью, подняла на лоб очки и возмущённо уставилась на нарушителей порядка.

Антон выпрямился и положил перед собой на парту отвоёванную тетрадь, а Вероника разгладила складки на юбке и невозмутимо поинтересовалась:

– Анна Семёновна, а вы какого числа будете лекции проверять?

Вполуха слушая их разговор, Вика задрала рукав рубашки и взглянула на дисплей электронных часов – до конца лекции осталось еще сорок минут…

Эти самые сорок минут спустя они с Вероникой сидели в столовке на первом этаже, жевали приготовленные викиной мамой блины и ждали Юлю, которая первую пару благополучно проспала.

– А я сегодня не работаю, – восторженно сообщила Вероника. – Первый раз за два месяца отдыхаю в выходной.

– Я бы на твоём месте уже сошла бы с ума, – Вика отряхнула руки от крошек и потянулась к бутылке с водой. – Как ты вообще успеваешь на пары не пропускать, домашку делать, работать, да ещё и на вокал ходить?

– Ну знаешь, я всем по чуть-чуть занимаюсь. Вокал у меня раз в неделю, работа – три, а домашку я всю у тебя списываю. Вон Юлька идёт, – Вероника замахала обеими руками, чтобы Юля точно заметила её в толпе студентов.

Юля, всё ещё сонная, рассеяно обнялась с подругами и, рухнув на диван рядом с Викой, отчаянно зевнула.

– Ну, соня, с добрым утром, – Вероника ехидно усмехнулась. – Опять небось с Мишкой полночи обжимались?

– Завидуй молча, – Юля несильно пнула Веронику под столом ногой и, застонав, уронила голову на сложенные на столе руки. – Кто придумал пары в мае? Ну кто?

– Давайте сегодня куда-нибудь сходим? Всё-таки когда я ещё в следующий раз в субботу буду отдыхать, – предложила Вероника.

– Вику мама не пустит, – Юлька повернулась к Вике, и та согласна кивнула.

– Серьёзно? – Вероника закатила глаза. – Алё, Вика, тебе девятнадцать лет.

– Я в курсе, – Вика скривилась, передразнивая подружку. – А моей сестре шестнадцать, и она думает, что ей позволено всё то же, что и мне, поэтому мама ограничивает нас обеих.

– И что, пока Насте не исполнится восемнадцать, ты будешь гулять максимум до восьми? И только в двадцать один тебя разрешат возвращаться домой хотя бы в двенадцать?

Вика поморщилась – разговор ей откровенно не нравился. Всякий раз, когда речь заходила о запретах викиной мамы, ей нечего было ответить на нападки Вероники, ведь она сама хотела как и подружки гулять по ночам и ходить в клубы.

– Ну может в этот раз она тебя отпустит? – Юля поспешила разрядить обстановку, видя, что назревает очередной спор между подружками. – В конце концов, ты неплохо заканчиваешь год – у тебя почти по всем экзаменам автоматы.

– Да, давай, поговори с ней, – Вероника откинулась на спинку дивана. – А то сегодня мама не на сутках и вариант с ночёвкой у меня отпадает.

– Ладно, посмотрим, – проворчала Вика. – Ничего не обещаю.

– Пять минут до английского, – сообщила Юля, вставая с дивана. – Пошлите, а то англичанка опять будет полпары возмущаться, что мы опоздали.

***

К обеду, когда пары закончились, солнце спряталось за тучами и на город опустился типичный для Владивостока в июне туман. Веронике нужно было на маникюр и она, бросив подружкам на прощание многообещающее «до вечера», устремилась в сторону остановки, обгоняя сонных студентов. Юля с Викой пошли в противоположную сторону.

От влажности пушистые волосы Юли завились забавными кудряшками, которые она безуспешно попыталась расчесать пальцами. Она рассказывала про свою подружку, которая в этом году сдавала ЕГЭ и очень переживала по этому поводу. Вика поймала себя на мысли, что с трудом может вспомнить, как сама проходила через этот жизненный этап, хотя это было всего год назад. Всего год назад она выпустилась из школы и стала студенткой – а такое ощущение, что той, школьной жизни, никогда не существовало. Она уже и забыла какого это – ходить в школу, делать уроки, переживать из-за четвёрок в четверти и готовиться к ЕГЭ. По сравнению с её нынешней, полной событий жизнью, всё это казалось таким унылым и непривлекательным, что она не понимала, как она могла жить тогда. Сейчас Вика с удовольствием ходила почти на все пары, потому что наконец-то она могла изучать то, что ей всегда нравилось, гуляла после занятий с Юлей и Вероникой, ходила к ним на ночёвки и училась на права. Она могла назвать себя счастливой, и от этой мысли ей хотелось улыбаться каждому прохожему.

– Но поступать она будет только на бюджет, – закончила свой рассказ Юля, и Вика поняла, что она ждёт от неё какой-то реакции, а она прослушала всё, что подруга говорила последние пять минут.

– Как хорошо, что мы уже всё сдали и поступили, – выкрутилась она.

Юля хмыкнула, соглашаясь с подругой. Они перешли дорогу и остановились попрощаться, потому что дальше им было в разные стороны.

– Давай, жду через полчаса сообщение, что мама тебя отпустила, – Юля обняла Вику и даже чмокнула её в щёку, видимо желая подбодрить перед предстоящим разговором.

Вика не была настолько уверена в таком раскладе событий. Хорошее настроение и ощущение абсолютного счастья, нахлынувшего на неё несколько минут назад, улетучилось.

Она пошла дальше одна, глядя под ноги и прокручивая в голове фразы, которые казались ей наиболее убедительными. Подобный разговор в начале года она заводила несколько раз, но мама оставалась непоколебима, и Вика вскоре сдалась, смирившись, что ей не получить в ближайший год той свободы, которая имелась в распоряжении Юли и Вероники. Но подруги были правы – ждать три года до восемнадцатилетия сестры она не хотела. Кроме того, её выводило из себя то, что она до сих пор зависела от решения мамы. И то, что мама никуда её не пускала потому, что не хотела выслушивать истерики Насти, которая только и ждала, когда родители дадут Вике свободу, чтобы потребовать её и для себя. С Викой они не носились так, как с младшей сестрой, и хотя обычно это её не сильно раздражало, в данной ситуации она рвала и метала внутри себя.

Стоило Вике открыть дверь квартиры, как она сразу поняла, что надежды на получение заветного маминого разрешения нет. По доносящимся с кухни крикам было ясно, что они опять схлестнулись с Настей по какой-нибудь идиотской и ничтожной причине. Ссора ещё не успела пройти начальную стадию: настин голос звучал громко и истерично, но мама ещё старалась сохранять спокойствие и не срывалась на крик.

– Это моё дело, как я сдам экзамены, моё! И если я завалю математику, это будет моя проблема тоже! Так что хватит командовать мной, слышишь, хватит!

– И что ты будешь делать, если не сдашь во второй раз и тебя не возьмут ни в десятый класс, ни в даже самый захолустный колледж? Неужели пойдешь работать? Не смеши меня – ты и секунды не продержишься официанткой или кассиршей.

– Да может я сдам с первого раза! Если, вдруг, надоело! А если на меня завтра кирпич упадёт – в чём смысл тогда готовиться к экзаменам, если я до них просто не доживу!

– Дурочка, ты вообще понимаешь, о чём сейчас говоришь?! Умирать она собралась – это в шестнадцать-то лет!

Вика остановилась в дверях кухни, разглядывая маму и сестру – друг напротив друга, обе красные от злости, готовые испепелить взглядом. Они, в отличие от Вики, обе были кареглазыми брюнетками, похожими как две капли воды. Ни один человек за всю викину жизнь ни разу не сказал, что они с сестрой похожи. И никто не мог признать в ней мамину дочь, как это было с младшей сестрой.

– Где папа? – спросила Вика, и мама с Настей одновременно повернулись в её сторону.

– Уехал по работе, – мама отчеканила заученную фразу, как первоклашка, выучивший первое стихотворение. Настя скривилась и отвернулась от сестры.

– Вы ещё долго будете орать друг на друга? Мам, я поговорить хотела.

Вика знала, что после подобного начала разговора ей уж точно не светит получить желаемое, но удержаться от колкости не смогла.

– Не видишь, я уже с твоей сестрой разговариваю, – как и следовало ожидать, мама резко отреагировала на викин выпад. Настя вскочила со стула и, задев сестру плечом, вылетела из кухни.

– Мы ещё не договорили! Настя, вернись немедленно!

Но, конечно, она проигнорировала мамин приказ. С грохотом захлопнулась дверь их с Викой комнаты.

– Это не ребёнок, а какой-то монстр, – пробормотала мама, опускаясь на стул, где только что сидела Настя.

– Не преувеличивай, – фыркнула Вика. – Она просто разбалованный подросток. Разбалованный, кстати, во вашей с папой вине.

Мама метнула на неё такой гневный взгляд, что можно было смело уходить в свою комнату вслед за Настей, даже не начиная разговора.

Но Вика решила хотя бы попытаться, чтобы можно было честно сказать подругам, что она сделала всё возможное.

– У Вероники сегодня выходной, она предложила куда-нибудь вечером сходить.

Мама вскинула голову.

– Вечером это во сколько? И куда-нибудь это куда?

– Ночью в клуб.

Мама опешила от такой наглости. Несколько секунд она молча буравила Вику пристальным взглядом.

– Какой клуб? Вы с сестрой сговорились сегодня что ли?

Она страдальчески застонала и театрально уронила голову на сложенные на столе руки.

– Мам, хватит. С Настей сама разбирайся, не я её разбаловала.

– Никаких клубов! Ты вообще знаешь, что там за люди собираются?

Вика закатила глаза.

– Да, мама, знаю. По клубам ходят такие же студенты, как и я.

– А ты знаешь, что там подсыпают наркотики?

– Мама!

– И ты знаешь, что устроит Настя, если я тебя отпущу. Я не разрешила ей идти на ночевку к Алине, потому что она опять написала пробник по математике на два.

– А я-то тут причём, мам! – не выдержала Вика. – Почему я учусь, ночами не сплю, получаю пятёрки, закрываю сессию автоматоми, ещё успеваю ходить в автошколу – и в итоге не могу один раз в полгода сходить повеселиться с подружками, потому что, видите, Настя устроит тебе скандал!

Мама хотела было что-то сказать, но передумала и отвернулась от Вики, уставившись в стену. Её плечи опустились, как будто у неё вдруг закончились все жизненные силы. Вике даже показалось, что она сейчас расплачется. Но этого, конечно же, не случилось – мама всегда была полна энергии, непобедимой силой, перед которой отступали многие. Вика скорее поверила бы в слёзы отца, чем матери.

– Как вы меня все достали, – тихо и непривычно спокойно произнесла мама, не отводя взгляда от стены. Вике стало не по себе, она тронула маму за плечо, осторожно заглянула ей в лицо.

– Мам? Что-то случилось?

Будто опомнившись, мама встрепенулась и вскочила со стула, сбрасывая с плеча викину руку.

– Делай, что хочешь! Нет, спроси у отца. Пусть он с вами обеими разбирается!

И одарив напоследок Вику ещё одним грозным взглядом, мама вышла из кухни.

Вика была настолько уверена в том, что мама её в очередной раз никуда не отпустит, что даже не сразу поняла, что добилась желаемого. Уговорить папу было проще простого.

Но почему мама вдруг решила переложить ответственность на него? Обычно в таких вопросах она была категорична и не обращалась к мужу за советом. Размышляя над непривычным поведением мамы, Вика тоже покинула кухню.

Неужели этот день настал? Наконец-то мама её отпустила!

***

Вероника откинула волосы назад и наклонилась к Вике так близко, что она почувствовала, как губы подруги коснулись её уха, но даже так ей пришлось перекрикивать музыку.

– Поверить не могу, что тебя отпустили! Это точно надо отметить!

Вика, улыбаясь в ответ, подняла свой коктейль, и они с Вероникой чокнулись, отмечая её маленькую победу.

– Где там Юлька застряла? – Вероника оглянулась, ища в толпе подругу. – Пошла в туалет и пропала как обычно, вот копуша.

Они рассмеялись. Вика снова чувствовала себя счастливой, хотя по сути всё это было лишь приятной мелочью. В клубе она и так уже была, просто мама об этом не знала, думая, что они сидят дома у Вероники и смотрят ужастики до утра. Но почему-то сейчас, когда она пришла сюда, получив «официальное» разрешение родителей, всё ощущалось совсем по-другому, и она чувствовала себя непривычно взрослой. И ей очень нравилось это чувство свободы и самостоятельности, которое можно испытать только в восемнадцать-двадцать лет, когда тебе уже доступны все взрослые развлечения, но ты ещё свободен от тяжкого груза ответственности.

Вероника помахала рукой Юле, а когда она подошла, протиснувшись сквозь толпу, схватила её за руку. Вика взяла её за другую руку, и они вместе подпрыгнули на месте в такт песне.

Мелькал свет, дёргались и покачивались вокруг люди, ревела музыка, а рядом с Викой были подруги, которые за один год стали ей ближе, чем друзья со школы, с которыми она проучилась несколько лет. Они разъехались по городам центральной России, поступив в престижные университеты, а она, испугавшись переезда и взрослой жизни вдали от родительского дома, осталась в родном Владивостоке. Всё лето Вика колебалась, сомневалась в своём выборе, боялась, что останется совсем одна, не сможет найти новых друзей, а сейчас ей казалось, что тогда она приняла лучшее решение в своей жизни. Она была уверена, что нигде во всём мире она на смогла бы найти таких потрясающих подруг, как Юля и Вероника.

– Пойдёмте выйдем на улицу? – прокричала Вероника, обнимая подруг за плечи и притягивая к себе, чтобы они могли расслышать её голос.

Юля согласно кивнула, Вика тоже была не против, и они, держась за руки чтобы не потеряться, протиснулись к выходу.

– Гриша написал, что он сейчас гуляет где-то поблизости, – объяснила Вероника, когда они наконец оказались на улице. – Мы с ним сейчас очень редко видимся, поэтому я ему сказала подойти. Вы же не против?

Гриша был лучшим другом Вероники. Вика познакомилась с ним пару месяцев назад, когда они случайно пересеклись в центре города. У Вероники раньше была своя компания друзей, но несколько лет назад она развалилась: кто-то уехал учиться в другой город, кто-то нашёл вторую половинку и стал всё время проводить с ней, а остальные перессорились из-за сложных любовных треугольников, неизбежно образующихся в таких компаниях в подростковом возрасте. Вероника продолжала поддерживать связь только с парой подруг и как раз этим самым Гришей. Они дружили уже больше пяти лет, и за всё это время между ними не случилось ни одной, даже самой маленькой ссоры. Гриша, по словам Вероники, был ей ближе, чем её родной старший брат. В викиной жизни никогда не было человека, с которым у неё был бы настолько высокий уровень доверия, и она завидовала подруге и даже ловила себя на мысли, что немного ревнует её к Грише. Вряд ли она когда-нибудь станет настолько важной частью жизни Вероники.

Но в целом Гриша показался ей вполне приятным в общении, и она была не против снова увидеться с ним при условии, что это будет недолго. Вечером на улице всё ещё было прохладно, как будто приближающееся лето ещё не решалось вступить в свои права полностью и уступала время после захода солнца весне, да и в клубе среди любимых треков и весёлых сверстников Вике очень даже нравилось.

Юля натянула рукава кофты на ладони, пряча озябшие руки, а Вероника поплотнее запахнула полы своей кожанки. Глядя на замерзающих подруг, она виновато взглянула на экран телефона и пробормотала себе под нос:

– Ну и где он там плетётся?

Буквально через полминуты, будто услышав ворчание Вероники, из-за поворота появился Гриша. Она, только что ругавшая его, не стесняясь в выражениях, кинулась другу на встречу и повисла у него на шее. Гриша, смеясь, обнял её в ответ и даже чуть-чуть оторвал от земли, прижимая к себе.

– Ты вообще хоть что-то ешь? Лёгкая как пушинка, – он ущипнул Веронику за бок и она, взвизгнув, отскочила в сторону.

– Давай подлизывайся! Я уже думала, что ты не придёшь и мы опять не сможем встретиться, вечно занятой ты наш!

– Ну, Ника, я же работаю, – Гриша посерьёзнел и провёл рукой по коротко стриженным тёмным волосам. Его взгляд остановился на Вике, и он приветливо махнул ей рукой: – Привет!

Она улыбнулась, здороваясь в ответ, а Вероника представила Грише Юлю. После обмена любезностями Гриша спросил:

– Ну и как сегодняшняя тусовка? Вы ещё долго тут будете?

– Да ещё не знаем, а что?

– Скоро должен Румянцев подойти, он тоже где-то здесь поблизости тусуется, и мы ко мне скорее всего поедем.

– Что? Ярик во Владике? – Вероника удивлённо подалась вперёд.

– Уже несколько дней, он тебе не писал? Закрыл сессию досрочно и прилетел на месяц домой. Потом вроде вернётся в Питер работать.

– Не писал… Ну я ему сейчас устрою! – зловещим тоном пообещала Вероника. – Это наш общий друг, сейчас второй курс Герцена закончил, – объяснила она девочкам.

– Хочешь, поехали с нами? – предложил Гриша, усмехаясь над грозным видом подруги.

Вероника быстро взглянула на Вику и Юлю и, улыбнувшись, покачала головой.

– Да нет, как-нибудь потом. Передавай ему от меня привет.

Хотя внешне подруга и не выглядела расстроенной, Вика уловила в её голосе грустные нотки. Конечно, Веронике наверняка хотелось пообщаться со старым другом, а с её графиком и приближающимися экзаменами она нескоро сможет найти на это время, а может получиться так, что они и вовсе не смогут встретиться до его отъезда. Но и когда им втроём с Юлей удастся ещё раз так собраться на выходных?

– Можешь поехать, если хочешь, – Юля, видимо, подумала о том же, что и Вика, и в отличии от неё приняла решение, уступив Веронику на сегодняшний вечер незнакомому Ярику. Вике стало стыдно – она собиралась промолчать, спрятавшись за иллюзию, что Вероника сама выбрала их, хотя она прекрасно знала, что подруга не могла просто вот так бросить тех, кого сама позвала гулять сегодня.

Вероника колебалась, и тогда Гриша предложил вариант решения проблемы:

– Так поехали все вместе. Если хотите, конечно.

***

Гриша, оказывается, жил недалеко от Вики – при желании она даже могла дойти до дома пешком, только в светлое время суток, естественно. В такси Юля, которая, в отличии от Вероники, могла легко разговориться с малознакомыми людьми, задала Грише кучу вопросов, и к тому моменту, как они оказались в его квартире, Вика уже знала, что ему двадцать лет, он учится заочно на логиста и работает официантом в довольно престижном ресторане, а квартиру снимает вместе с другом, который сейчас в отъезде. Квартира была небольшой, но светлой и чистой, вопреки стереотипам о «холостяцких берлогах». Вероника, которая здесь бывала не раз, по-хозяйски налила всем чаю, и они расселись в единственной комнате на кровати. Выяснив про Гришу всё, что хотела, Юля перешла на Ярика.