Гражданка начальница

Посвящаю моей маме

Галка родилась в небольшом поселке, окруженном со всех сторон лесами, речками и исправительно-трудовыми учреждениями. Леса были богаты зверьём, ягодами, грибами, а речки – рыбой. Взрослое население поселка в основном работало в исправительно-трудовых учреждениях, охраняя и перевоспитывая людей, преступивших черту закона, имея неплохой заработок, а потом и пенсию, на которую можно было жить в старости. Небольшая часть населения, не работавшая за колючей проволокой с осужденными, жила бедно. Одной из таких семей была многодетная семья Галки, она была старшей из детей. Отец работал слесарем, мать – продавцом промтоварного магазина. Достатка в семье не было, родительского заработка хватало на крупу, хлеб, сахар, и то не на полный месяц, и матери приходилось влезать в долги к соседям. Почти каждое утро Галка просыпалась от голосов родителей, доносившихся из кухни, где они выясняли отношения, сваливая друг на друга вину за тяжелое материальное положение. Отец, не имея возможности устроиться охранником в зону из-за слабого здоровья, уставая от безденежья, порой оставлял семью и уезжал на заработки, но денег везде платили мало, и он возвращался на насиженное место, к семье.

Отец был родом из оренбургских степей, и его тянуло на родину, где, как он помнил, все семьи жили в достатке. Галке исполнилось пять лет, когда мать, наконец, согласилась переехать жить на родину мужа. Переезд состоялся зимой, на улице был сорокаградусный мороз. Галка сидела в санях, укрытая одеялами и шалью так, что были видны только ее глаза, с любопытством глядевшие по сторонам, но кроме огромных сугробов и помахивающего хвоста лошади она не видела ничего интересного. От лошади шел пар, и, пофыркивая, она весело бежала по наезженной лесной дороге среди заснеженного леса. От искрящегося снега слипались глаза, Галку укачало, она заснула и потому так и не увидела ничего интересного. Весь путь до деревни бабушки сохранился в ее памяти словно во сне – поезд, шумная от людских голосов станция, затем снова лошадь, запряженная в сани, которая везла их по огромному заснеженному полю, без единого деревца.

Наконец, семейство прибыло на место. Бабушка, мать отца, жила одна в небогато обставленном собственном доме, жила бедно, а потому встретила сына с семьей без особой радости. Вскоре отец устроился работать кузнецом, и иногда Галка, познакомившись с соседскими ребятишками, бегала с ними его навещать.

В кузнеце жарко, отец, мокрый от пота, бьет огромным молотом по каким-то раскаленным железкам. Понаблюдав за работой, ребятишки убегают на улицу. По вечерам в доме зажигают керосиновую лампу (электричества в деревне нет, экономя керосин, семейство старается пораньше поужинать и лечь спать).

Жизнь родителей проходит тихо и однообразно. Как-то Галка проснулась среди ночи от их взволнованных голосов. Открыв глаза, она увидела их стоящими с зажженной керосиновой лампой в руках перед иконой. Отец снял икону со стены, и родители, сев за стол, стали ее разглядывать, о чем-то испуганно перешептываясь. Галка, встав с постели, подошла к столу, забралась на табуретку и, сгорая от любопытства, тоже взглянула на икону, которую держала мать. На щеке Богородицы виднелось большое темное пятно в виде круглой родинки. Раньше его не было, и все домочадцы решили ждать, что же будет дальше. Однако сон брал верх, и взрослые решили спать по очереди, оставляя одного дежурить возле иконы. Через несколько часов возглас отца разбудил Галку. Все снова собрались возле иконы и поразились увиденному: пятно на щеке Богородицы приняло форму полумесяца, а под утро исчезло совсем на глазах присутствующих. Икона была под стеклом, хорошо оклеенная со всех сторон бумагой, и проникнуть внутрь ее было невозможно. Увиденное потрясло всех. Взрослые решили, что Богородица обиделась на младшую сестренку Галки, которая днем во время обеда, сидя на столе перед образом, произнесла нецензурное слово, видимо, услышанное от кого-то из взрослых. Этому чудному явлению так и не нашли объяснения, и оно оставило след в душе Галки навсегда.

Закончилась длинная холодная зима, за ней весна, а летом Галку взяла с собой в степь посмотреть сусликов соседская девочка. Она была немного старше Галки. Прихватив из дома небольшие ведерки с водой, девочки шли по жаркой степи в поисках норок.

Галке очень хочется поймать живого суслика, рассмотреть его и принести домой – показать маме, тоже ни разу не видевшей этих зверьков. Своими планами она делится с новой подружкой, та одобряет ее намерения. Девочки бегают от норки к норке, льют воду, пытаясь выманить зверьков из укрытия. Воды мало, приходится ее экономить. Наконец удача улыбается им: из очередной норки выскакивает зверек. Он пойман, блестит бусинками глаз, пищит и пытается вырваться, но соседская девочка крепко держит его в руках, а потом заворачивает в тряпку, оставляя свободной только мордочку. Галка любуется красивым зверьком и напоминает подружке об их уговоре. Девочка соглашается и передает суслика Галке. Прижав его к груди, как сокровище, та счастливо улыбается при мысли о том, как удивится и обрадуется мама не виданному ранее зверьку. Девочки выходят на пыльную дорогу и бегут по ней к виднеющимся вдалеке домам деревни. Сравнявшись с первым домом, соседская девочка вдруг говорит Галке: «Давай понесем суслика вместе, ты его так сильно прижала к груди, что он может задохнуться. Возьми его за правую лапку, а я за левую, и понесем». Галка доверчиво отдает суслика. Освобожденный из тряпки, он повисает за лапки между двух девочек, делая безуспешные попытки вырваться. Сделав несколько шагов, соседская девочка вдруг резко вырывает суслика из Галкиной руки, молча срывается с места и убегает с добычей. Оставшись одна на пыльной дороге в двух шагах от бабушкиного дома, Галка в недоумении смотрит вслед удаляющейся подружке, и непрошеные слезы застилают ей глаза. Так и не довелось увидеть ее маме живого суслика, но Галке был преподнесен первый жизненный урок.

Осенью родители оставили оренбургские степи и вернулись в родные лесные края матери. Галка пошла в первый класс. Учиться ей нравилось, она сразу же записалась в библиотеку. Первыми прочитанными книгами стали «Серая шейка» и «Гадкий утенок».

С ростом семейства нужда не покидала родителей. Отец снова решил попытать счастья в других краях и уехал сплавлять лес в Башкирию. Долго не было от него вестей, затем пришло долгожданное письмо, в котором он описал свое новое место жительства. Оно ему нравилось: вокруг горы, покрытые лесом, река, по которой сплавляют бревна, на ее берегу стоит дом. Большой, в нем поместится все их семейство. Звал к себе. Матери ничего не оставалось делать, как ехать к нему. Собрав нехитрые пожитки, а главное – детей, она отправилась к мужу.

Дорога к отцу показалась Галке длинной: вагоны, узлы с вещами, спящие, даже сидя на них, дети – ее сестра с братьями. Наконец изнурительная поездка закончилась, семейство прибыло на конечную станцию, где их встретил счастливый отец, погрузил вещи, усадил всех в тележку, прицепленную к трактору, и они тронулись в путь. Нужно было проехать еще сорок километров. Стояло теплое лето. Трактор не спеша двигался по дороге под склоном горы. Галка любовалась природой здешних мест. Вокруг были горы, но не скалистые, а покрытые, казалось, непроходимым лесом, воздух благоухал насыщенным ароматом хвои, трав; по обочине дороги росли невиданные ранее цветы, летали разноцветные бабочки.

За время пути им не встретилось ни одной машины, и никто их не обогнал. Видимо, новое место жительства было безлюдное, и Галка подумала о том, где же они с сестрой будут учиться дальше. Мысль промелькнула и погасла, внимание снова переключилось на окружающую природу. Казалось, дороге не будет конца, но неожиданно трактор вынырнул из леса на опушку, с которой открывалось место, где им предстояло жить. Галка с любопытством рассматривала поляну на склоне горы, повсюду росла полынь, ее горький аромат, казалось, перебивал запах тракторной солярки. Здесь, на склоне горы, стояли в ряд несколько бревенчатых домов. Ни людских голосов, ни лая собак не было слышно, только неподалеку от первого дома Галка увидела пасущуюся лошадь со связанными передними ногами.

Негромко и весело урча, трактор подъехал к ближайшему дому и остановился. Отец стал поочередно снимать детей с тележки на землю, выгрузил следом вещи. «Слава богу, добрались», – сказала мать, перекрестившись, и повела детей к крыльцу. Оно было высоким, в комнатах пахло свежеструганным деревом, из бревенчатых стен торчала пакля. Почти все пространство кухни занимала настоящая деревенская печь с лежанкой. Отец, занеся вещи в дом, позвал детей с собой на речку, он решил наловить рыбы к обеду. Ребятишки обрадовались: им очень хотелось посмотреть речку и искупаться. Вслед за отцом дети спустились по крутому склону к реке, быстрое течение которой несло бревна. Духота, царившая в воздухе, сразу загнала ребятишек в воду, которая оказалась почти ледяной.

Искупавшись, Галка наблюдает за рыбалкой отца и рассматривает молчаливые лесистые горы, укрывающие со всех сторон маленький поселок. В воздухе не ощущается движение ветра, только по небу быстро летят кучевые облака, предвещая дождь, и он не заставляет себя долго ждать. Под проливным дождем компания устремляется к дому, довольная прогулкой и уловом. Дождь внезапно прекращается, ярко светит солнце, изумрудно блестят трава и листья. Звенящая тишина намокла: теперь слышны течение реки и всплески рыб.

Отец с ребятишками, насквозь промокшие, быстро добежали до дома, и Галка, переодевшись в сухое платье, занялась чисткой рыбы. Улов состоял в основном из крупных колючих окуней, больно ранивших пальцы при чистке. В конечном итоге рыба была зажарена, и всем показалось, что ничего вкуснее они до этого не ели.

И потекла неспешная жизнь на новом месте. Все дни Галка с ребятишками посвящали изучению окрестностей поселочка. Ей здесь нравилось. Особенно земляничная поляна, которая была обнаружена всего в нескольких метрах от дома. Дикая земляника цвела и зрела до самой осени. Наевшись ягод, Галка с ребятишками шли к реке, где в заторах из бревен почти руками ловили рыбу.

Лето пролетело быстро, а перед началом учебного года мать отвезла Галку и младшую сестренку Валюшку в школу-интернат, находившуюся в районном центре по другую сторону горы. До него можно было добраться на попутной машине, огибая гору (такая поездка могла занять почти полдня), или же пешком, взобравшись на гору и спустившись с нее. Такой путь занимал всего около полутора часов.

В школе-интернате, куда их привезла мать, жили ребятишки со всей округи. На первые выходные дни все ученики разъехались по домам, а Галка с Валюшкой остались одни и очень скучали по своим родным, особенно по маме. И в следующий выходной они решили отправиться домой через гору. Всю неделю Галка посвятила изучению маршрута, узнав его у учеников интерната, и уже со следующего выходного они с Валюшкой стали пользоваться им постоянно. На попутной машине девочки добирались до горы, подъем на которую был настолько крут, что всякий раз Галка сомневалась, смогут ли они с сестренкой преодолеть эту высоту. И только желание поскорее оказаться дома, среди родных, побеждало страх высоты и трудности с ее преодолением. Цепляясь за ветки близко растущих деревьев, девочки устремлялись вверх, используя корни деревьев, выступающие из-под земли, как ступеньки. Достигнув ровной площадки на вершине горы, обессиленные, они садились на поваленные деревья, отдыхали, а затем еще несколько минут шли девственным лесом, красивым во все времена года, до спуска. Он был пологим, и оставшийся путь девочки преодолевали бегом. Вскоре их сжимала в объятьях мама, которая часто выходила им навстречу к подножию горы.

Выходной пролетал незаметно, и снова тем же путем сестры возвращались получать знания. Мать всегда волновалась, провожая их, особенно в те дни, когда мела метель или был сильный мороз. Глядя вслед маленьким удаляющимся фигуркам, она смахивала слезы, крестя их спины. Спеша в гору, сестренки оглядывались и махали матери до тех пор, пока деревья окончательно не скрывали ее из виду. Галке совсем не страшно было ходить по тропе, протоптанной, видимо, жителями окрестных деревень. Единственное, чего она боялась, так это встречи с рысью. Как рассказывали местные ребятишки, в этих местах она водилась в большом количестве, бывали случаи, когда рысь прыгала с деревьев на головы зазевавшихся людей. Зимой лес стоял голый и на фоне снега было видно любое движение, а осенью и весной Галка была всегда напряжена в ожидании прыжка дикой кошки. Никакого оружия, даже маленького ножа для самообороны, у них с собой никогда не было. Но, видимо, не зря мать крестила и читала молитвы им вслед, бог жалел этих двух девочек, оберегал и от зверей, и от злых людей.

Училась Галка хорошо, только по иностранному языку была тройка: раньше она изучала немецкий язык, а здесь приходилось учиться произносить английские слова, они давались с трудом. Среди интернатских детей жить было весело, но сестры с нетерпением ждали наступления школьных каникул и встречи с родными. Отец работал на сплаве леса по реке, а мать – продавцом продовольственного магазина, а также сторожем и уборщицей в одном лице. Лишних помещений в поселке не было, и магазин был открыт в одной из комнат их дома. Здесь было много вкусных продуктов, особенно колбасы, которую раньше семья не пробовала. Теперь все были сыты.

Климат в отличие от оренбургских степей был хороший, а природа напоминала Галке родные места. Но летом погода менялась стремительно: только что пекло солнце, затем с гор набегали черные тучи, зависали над поселком, жара становилась нетерпимой, и с неба обрушивался сплошной ливень, такой, что не было видно соседних домов. Казалось, чья-то невидимая рука опрокидывала на землю разом огромное ведро воды. Минут через пять ливень прекращался, снова пекло солнце, затем снова ливень, и так в течение всего дня. Дождь мог идти неделями, на Галкиной родине такого не бывало. В дождливые дни она любила выходить под навес крыльца смотреть на дождь, а после его окончания – вдыхать запах мокрой полыни, цветов, леса. В такое время он становился более насыщенным, и ей казалось, что она сама частичка природы. В непогоду связь с внешним миром прерывалась. Раскисшие от дождя дороги становились непроходимыми и непроезжими. Глинистая грязь была черного как деготь цвета, ноги из нее с трудом можно было вытянуть.

В соседних пяти домах также жили сплавщики леса, в семьях которых были дети, в основном мальчишки, с ними Галка дружила. Вместе они добывали червяков из поваленных трухлявых деревьев и бегали ловить рыбу. Однажды, сняв кору с такого дерева, обнаружили внутри огромное количество змей черного цвета, свернутых в клубки. Потревоженные, они зашипели и стали расползаться в разные стороны. Галка с ребятишками стремглав убежали от этого места, чуть не растеряв удочки от страха. Больше к таким деревьям она не подходила.

Родители завели козу Катьку, она была совсем ручная и ходила повсюду за детьми как собачка. Катька давала вкусное, но горьковатое молоко, видимо, перебарщивала с полынью.

Галка не помнила, чтобы раньше в их жилье водились клопы и тараканы. Здесь же их было несчетное количество. Темно-бордовые клопы были с копейку величиной, а ярко-рыжие тараканы – в два раза больше. Эти насекомые, особенно клопы, не давали спокойной жизни. Днем их не было видно, но как только подходило время сна и гасилась керосиновая лампа, вонючие клопы вылезали из своих укрытий и беспощадно набрасывались на людские тела. Едва только зажигали лампу, они исчезали, видимо, прятались в пакле между бревен. Война с ними велась регулярно, но безрезультатно, они, словно разумные существа, не давали себя уничтожить окончательно. Как-то отец решил, что нашел способ от них избавиться. Ножки металлических кроватей, на которых спало семейство, он поставил в банки с керосином, таким образом не давая клопам возможности добраться до людей. Решив, что цель достигнута, погасили лампу и начали засыпать, и тут клопы начали атаку с удвоенной яростью, невзирая на, казалось, непреодолимые препятствия. Вначале никто не мог понять, как это им удалось, и только в свете зажженной лампы семейство разглядело на потолке полчища этих мерзких насекомых, готовых к очередной пикировке на лежащих внизу людей. Борьбу с ними вели вплоть до отъезда из этих красивых мест.

Прожив здесь год, но так и не заработав больших денег, Галкины родители решили вернуться на прежнее место. Она запомнила неторопливый маленький пароходик, увозивший их семейство до ближайшего железнодорожного узла. Сидя на верхней палубе, она смотрела на проплывавшие мимо окрестности, но ничего интересного для себя не увидела.

Вернувшись в родной поселок, семья была вынуждена снимать угол, так как их квартира была занята другими людьми. Родители устроились на работу и только через год получили свое жилье из двух комнат. Они были маленькими для большой семьи, но все были рады и этому. В комнатах поставили металлические кровати, в середине одной из комнат – круглый стол со стульями и кем-то подаренный большой куст китайской розы, ставший любимым цветком матери. Когда украсили окна тюлем и шторами, в квартире стало уютно, и все домочадцы поняли, что теперь-то отсюда они уже никуда не уедут.

Под окнами квартиры был маленький участок земли, на котором мать делала безуспешные попытки вырастить овощи: песчаная земля не хотела рожать, не помогали даже химические удобрения. Зато на целине, разработанной отцом с помощью лопаты на окраине поселка, картошка уродилась хорошей. Летом всем семейством они ее пололи и окучивали, осенью получили большой урожай. Отца часто приглашали помочь в убое свиней на ферме, в такие дни он приносил домой много мяса, жарились котлеты, в семье был праздник. Видимо, в результате оседлости и отказа от погони за длинным рублем материальная сторона родителей постепенно стала улучшаться.

Как самая старшая из детей, Галка была помощницей матери по дому, в пять лет она научилась мыть пол, нянчить сестер и братьев. В школе училась средне, точные науки давались с трудом, и она их не любила, домашние задания почти не делала, ограничивалась выполнением задач по алгебре и геометрии, а задания по гуманитарным предметам выполняла на перемене. Школу посещать она любила, ей нравилось само здание, построенное после окончания войны военнопленными немцами. Все в нем были продумано, начиная с гардероба и больших картин в позолоченных рамах на стенах вестибюля, написанных масляными красками, в основном по героической тематике. Атмосфера настраивала школьников на серьезное отношение к получению знаний. Этому способствовали и обязательная школьная форма, и строгость на лицах учителей. В школе была библиотека с хорошим книжным фондом. Быстро перечитав в ней все книги, Галка записалась в центральную библиотеку поселка, где получала по пять-шесть книг сразу. Она «проглатывала» их гораздо раньше установленного пятнадцатидневного срока, чем ставила в тупик библиотекарей, и они пытались устраивать ей своеобразный экзамен. Это недоверие бесило Галку, но она сдерживала эмоции и добросовестно пересказывала «экзаменаторам» содержание книги, которой они интересовались.

Делала она это только потому, что боялась не получить столько книг, сколько ей бы хотелось. Читая, девочка погружалась в другой мир, жила жизнью героев, примеряла на себя их поступки, познавала людские страсти. Чтение занимало все свободное время, и до окончания средней школы ею были прочитаны почти все произведения, находившиеся в фонде центральной библиотеки. Порой на уроках физкультуры, которые проходили на стадионе, отдыхая от спортивных упражнений, Галка усаживала одноклассников на одной из зрительских трибун и начинала красочно пересказывать что-нибудь интересное из прочитанного, и если не успевала закончить рассказ, то следующее занятие физкультурой было посвящено продолжению. Благодарные слушатели с нетерпением ждали его.

Зимой Галка любила ходить на лыжах в лес, любимый ею с раннего детства. Скользила по накатанной лыжне, мороз пощипывал лицо, а вокруг была сказочная красота: заснеженные деревья, следы зверюшек на снегу. Ближе к вечеру снег становился голубым, стояла тишина, изредка нарушавшаяся потрескиванием деревьев или вспорхнувшей птицей.

На стадионе каждую зиму заливали ледяной каток, и темными зимними вечерами люди собирались здесь. Каток освещался со всех сторон разноцветными лампочками, что создавало праздничное настроение, этому способствовала и музыка, доносившаяся из динамиков. Люди приходили покататься на коньках в лучших спортивных костюмах, красивых вязаных шапочках и шарфах с рукавичками, а у Галки таких вещей не было, и она приходила сюда посмотреть на чужой праздник.

Не было у нее и обязательного школьного платья, уже в десятом классе родители, скопив денег, купили ей настоящую школьную форму – коричневое платье с белым подшивным воротничком и черный фартук. На туфли денег не хватило, выручил двоюродный брат, отдав ей свои мужские туфли, почти новые. И первого сентября счастливая Галка явилась в школу в обновках. Туфли были на два размера больше, и, чтобы они не падали с худеньких ног, она предварительно натолкала в них бумаги. Таких туфель не было ни у кого из девочек, и Галка читала насмешку в их глазах. В школьные годы она дружила с девочками из материально обеспеченных семей и порой завидовала, приходя к ним домой, восхищаясь в душе убранством комнат, наличием игрушек, а главное – количеству детских журналов. По возможности она тут же брала их в руки, пролистывала, успевая что-то прочесть за время визита.

В Галкиной семье из-за нехватки денег никогда не было игрушек, но как-то мать купила ей куклу, голенькую, без платья. Несмотря на это, Галка ее очень любила, но однажды, не желая делить игрушку с младшей сестренкой, открыла жарко топящуюся печь и без сожаления бросила ее в огонь.

До десятого класса на занятиях физкультурой Галка стояла в шеренге одноклассников среди последних, а тут за зиму сразу вытянулась, стала длинноногой, худенькой девушкой с копной густых темно-русых волос и яркими серо-зелеными глазами. Одноклассницы уже давно водили дружбу с мальчиками, а на маленькую Галку никто не обращал внимания, и теперь, когда она стала превращаться из гадкого утенка в прекрасного лебедя, мальчишки проявили к ней интерес. Их внимание льстило, но не более.

Весной в поселке заасфальтировали дороги, и это было большим событием, поскольку улицы до этого были похожи на песчаные барханы с редким пешеходными дорожками из досок. Молодежь разъезжала по обновленным улицам на велосипедах, Галке тоже удалось покататься на подружкином, умение ездить на нем она освоила сразу, и от езды осталось новое ощущение радости и полета.

Наступило лето, остался позади десятый класс, хотелось отдыха. Одноклассники Галки вечера проводили на танцплощадке в парке, она не вмещала всех желающих, а музыка из динамиков разносилась по всему поселку. Иногда организаторы танцевальных вечеров приглашали из воинской части духовой оркестр, исполнявший в основном вальсы. И тогда объявляли белый танец. Девушки с удовольствием этим моментом пользовались и приглашали юношей, по которым тайно воздыхали. Вход на танцплощадку был платным, хотя и недорогим. Но и таких небольших денег у школьников не было, и, пользуясь большим скоплением народа, ребята-одноклассники отрывали в заборе танцплощадки пару досок (так, чтобы это не было заметно, оставляя их на одном гвозде сверху), и Галка с другими девушками тайком проникали на танцы. Комары кусали беспощадно, но у всех танцующих были в руках ветки, обмахиваясь ими, и танцевали. Здесь было весело, да и познакомиться можно было с каким-нибудь солдатом, их много служило в этих местах, ребята были родом из Москвы, Прибалтики, почти все как на подбор – высокие, стройные, солдатская форма сидела на них как влитая. Получив увольнительные, они приходили в кино, на танцы. Девчонки поселка только и мечтали о знакомстве с ними с тайной мыслью выйти замуж и уехать из этих мест. Но счастливиц, которым это удавалось, было немного.

В центре поселка находился клуб, тоже построенный военнопленными немцами, он был для жителей поселка местным театром. Красивые дубовые двери открывали вход, высокая парадная лестница вела на второй этаж, на ней лежал бордовый ковер. В зале для просмотра кинофильмов имелись две ложи, предназначенные для местной элиты. Фильмы демонстрировались два раза в день, и можно было остаться без билета, если припозднишься с его покупкой. На сцене клуба ставились самодеятельные спектакли. При посещении клуба Галка испытывала радостное ощущение, так как здесь она встречала нарядно одетых людей, настроенных на просмотр хорошего фильма или спектакля. Клуб был местом встреч жителей поселка, возле него назначали свидания.

Галка не пропускала ни одного фильма, после книг это было ее второе увлечение, а вот танцы она не любила, возможно, потому, что чувствовала себя неуклюжей, стесняясь своих более чем скромных нарядов. Приходя к танцплощадке, она часто оставалась по эту сторону забора, смотрела на танцующие пары и слушала музыку.

Стало модным носить короткие стрижки, и Галка не устояла перед соблазном, подружка Света обрезала ее длинные волосы и сделала короткую стрижку, подчеркнувшую красоту лица. Со Светой они дружили давно. Невысокая, светловолосая, она была внешне полной противоположностью Галке, их сближали одинаковые увлечения. Школьные каникулы продолжались, и в один из жарких дней к Галке заглянула Света и прямо с порога предложила: «Может, к тетке моей сходим, мать посылает кое-что ей передать. Прогуляемся и искупаемся по дороге. Пойдем!» «Далеко идти?» – спросила Галка, по такой жаре выходить из дома не хотелось. «Да всего километров десять, добежим не заметишь как», – уговаривала подружка. День у Галки был свободным от домашних дел, и, одев ситцевый сарафанчик, она со Светой вышла из дома. Девушки направились к железной дороге – «линии», как ее называли в народе. Она соединяла несколько поселков, другой хорошей дороги не было, только проселочные, да тропинки в лесу. По «линии» строго по расписанию ходила «теплушка» – состав из пяти вагонов, который прицеплялся к паровозу. Из трубы валил дым, и, подъезжая к очередной станции, паровоз давал о себе знать громким ревом гудка. На всех станциях к прибытию «теплушки» собирались жители от мала до велика, не только отъезжающие и провожающие, основная масса – любители свежих впечатлений. В более ранние годы, после войны, вагоны «теплушки» были строго классифицированы, каждый вагон предназначался определенной группе жителей: один из них был только для офицерского состава с семьями, другой, зарешеченный и охраняемый солдатами, – для перевозки осужденных. Имелся и почтово-багажный, в стене которого было сделано специальное отверстие, куда жители опускали письма для ускорения их передвижения к месту назначения. Прочие вагоны предназначались для простого люда. Со временем паровоз заменили тепловозом, построили среди леса бетонную асфальтированную дорогу, «линия» стала зарастать травой, и вскоре необходимость в «теплушке» отпала. Ее заменили автобусы, но в поселках исчезло ощущение причастности каждого жителя к большому миру, к которому всякий раз их мысленно уносил этот маленький поезд.

А в тот жаркий день Галка со Светой шли по раскаленным солнцем шпалам «линии», пахнувшим смолой и мазутом, и обсуждали маленькие новости из жизни поселка и его обитателей, а больше размышляли и мечтали о том, чем будут заниматься после окончания школы. У Светы были планы поступить в медицинский институт, она хорошо училась и хотела стать врачом, а у Галки совсем недавно зародилась мечта стать актрисой драматического театра, но об этом она еще никому не рассказывала, да и сейчас не открыла свою мечту подружке. За разговором девушки незаметно дошли до искусственного озерца. Когда-то здесь добывали глину для кирпичей, озерцо располагалось неподалеку от «линии». Свернув к нему, они искупались и продолжили путь и через полчаса были у Светиной тетки, которая встретила их не слишком любезно, не предложив даже чаю. Подумав, что такой прием по ее вине, Галка вышла на улицу и услышала возгласы людей, по ним поняла, что рядом стадион и на нем идут соревнования. Через несколько минут на улицу вышла Света, извинилась за свою тетку и предложила сходить на местный стадион, увидев, что Галкин взор направлен в ту сторону. Стадион находился совсем рядом, по полю гоняли мяч солдаты и местные ребята. Скамеек вокруг не было, и, прислонившись к деревьям, растущим возле стадиона, девушки наблюдали за происходящим матчем. Галка не любила спорт, и вскоре ей это зрелище надоело. «Свет, может домой пойдем, ничего интересного тут нет», – предложила она. Та согласилась. Но не успели они и шага сделать в сторону, как перед Галкой вырос, словно из-под земли солдат, и она очутилась в его крепких объятьях. Он обнял ее вместе с тоненьким деревцем, к которому она прислонялась. Белоснежно улыбаясь, он заглянул в ее глаза и спросил: «Как тебя зовут?». От неожиданности Галка воскликнула: «Отпусти меня сейчас же!» и сделала попытку освободиться, но не тут-то было: парень не отпускал. Словно припечатанная к дереву, она ощущала жар его тела и специфический запах гимнастерки. Несмотря на сопротивление девушки, парень коснулся своими горячими губами ее губ, и она замерла в его объятьях, выпав из реальности. Такое с ней произошло впервые в жизни. Поцелуй был долгим и нежным, ей не хотелось сопротивляться, но, понимая, что совсем неприлично так долго целоваться в присутствии Светы, она отстранилась. Он стоял рядом, держа ее руки в своих и, снова глядя в глаза, спрашивал: «Так как же тебя зовут? Меня зовут Марионас, я из Литвы». Галка смотрела на этого высокого, красивого парня с густой черной шевелюрой и любовалась. «Меня зовут Галя», – тихо произнесла она, стесняясь своего пылающего лица и растрепанной прически.

– Я тебя раньше здесь не видел. Ты приехала в гости?

– Я живу в другом поселке, там, где управление внутренних дел.

– Я скоро буду продолжать службу в вашем поселке, и мы с тобой увидимся. А лучше, если ты ко мне приедешь в гости. Я возьму увольнение, и мы погуляем по «линии». Согласна?

Галка была согласна, она влюбилась в этого парня, именно о таком она мечтала – красивом, высоком. Он был похож на героя прочитанных книг и просмотренных кинофильмов. «Не знаю, смогу ли я приехать к тебе», – между тем ответила она, понимая, что мать вряд ли ее отпустит вечером в другой поселок.

– Хорошо, я приеду к тебе сам. Назови мне свой адрес.

В ожидании он внимательно вглядывался в ее лицо, видимо, заранее прочитывая на нем ответ. Она очень хотела с ним встречи, но не могла пригласить в свой дом, ей было стыдно нищенски убранных комнат, да и угощать его было нечем. Боясь потерять его, сказала: «Марионас, я приеду к тебе завтра сама». Они договорились о месте времени встречи и разняли свои руки, надо было расходиться. «Галя, пойдем», – позвала ее за собой Света, безмолвно стоявшая неподалеку, и Галка пошла не оглядываясь на Марионаса. Шли молча, на сердце было тревожно от мысли, что она его больше никогда не увидит, этот парень околдовал ее. Не удержавшись, поделилась своими мыслями с молчавшей Светой.

– А что тебе мешает поехать завтра к нему? Поезжай, если влюбилась. Парень очень красивый, наверное, есть у него девушка, не может он быть один.

Так вполне резонно размышляла Светка, и ее рассуждения только подливали масла в огонь разгоравшейся Галкиной любви. Она уже страдала. «Целуется-то хорошо?» – выпытывала Света. «Не знаю, ты же знаешь, что я в первый раз целовалась. Наверное, хорошо, дух захватило, и какая-то нега по телу разлилась, не хотелось отрываться от его губ. Я сразу про тебя забыла», – призналась Галка. «Да уж я это заметила! – рассмеялась Света, – но ничего, прощаю на первый раз». Так, обменявшись впечатлениями о неожиданной встрече, девушки добежали до своего поселка. Дома Галка поделилась с матерью. Выслушав, та запретила ехать к нему: «Он сам должен приехать к тебе. Пусть приезжает, познакомимся, так оно будет надежнее». Галка не посмела ослушаться.

И начались бессонные ночи, он, Марионас, был с ней всегда, она вспоминала его крепкое объятье, жаркий поцелуй и мечтала о встрече с ним в надежде, что он переведется служить в ее поселок и они будут встречаться каждый день. В бессонные ночи она лежала в постели с открытыми глазами, и воображение рисовало его встречи с другой девушкой. Сердце терзала ревность, до этого неведомое чувство любви переполняло все ее существо, и только Света знала о ее страданиях. Когда они достигли критической точки, Галка решила: «Все, еду сама к нему на свидание тайком от матери». Едва она это задумала, сразу стало легче на душе, а перед намеченным днем поездки, в воскресный день к ней прибежала взволнованная Света.

– Ты чего сидишь такая грустная? Собирайся, и пойдем на стадион!

– Зачем мы туда пойдем? На соревнования я не хочу смотреть.

– А мы не будем их смотреть, мы будем любоваться твоим Марионасом!

Ничего не понимая, Галка смотрела на подружку.

– Да, да! Твой любимый Марионас сейчас на нашем поселковом стадионе! Собирайся, и быстрее пойдем, иначе скоро ты с ума сойдешь. Может, увидишь его и успокоишься.

Галку словно оглушило это известие, одна мысль застучала в голове: сейчас она увидит Марионаса. В это с трудом верилось, но она стала лихорадочно искать в своих нехитрых пожитках любимое платье. Надев его, она помчалась на стадион в сопровождении верной подружки. От волнения Галкино сердце бешено колотилось, готовое выпрыгнуть из груди. Уже издалека были слышны возгласы болельщиков, на стадионе шел матч между местными футбольными командами. Девушки вошли в ворота стадиона, он был переполнен зрителями, в таком скоплении народа было сложно отыскать Марионаса, но они сообразили выбрать местечко с хорошим обзором и для себя и для тех, кто хотел бы увидеть и их самих. Это сработало. Марионас, видимо, тоже искавший в толпе зрителей Галку, через несколько минут стоял перед девушками, красивый, подтянутый, сияющий своей белоснежной улыбкой. Приобняв Галку, произнес: «Здравствуй, Галочка. Рад тебя видеть. Я так и не дождался свидания с тобой, но теперь я перевелся в ваш поселок, и вот мы снова встретились». Ее сердечко застучало с удвоенной силой от счастья встречи с любимым, долгожданным человеком, но она слегка отстранилась от него, увидев как люди смотрят уже не на матч, а на них.

– Марионас, здравствуй. Я не смогла к тебе приехать, на то были причины. Поздравляю тебя с переводом, в нашем поселке служить тебе будет лучше, у нас почти город. Да, познакомься с моей подругой, ее зовут Света.

Подружка протянула руку Марионасу, он ее пожал («Очень приятно») и, повернувшись к Галке, предложил: «Может, оставим этот футбольный матч и прогуляемся. У вас, говорят, есть хороший парк». Галка молча посмотрела на Свету, глазами спрашивая ее одобрения на прогулку, и та дала «добро». Под любопытными взглядами многочисленных знакомых, практически всего поселка, она с Марионасом неторопливо вышла со стадиона и повела его в парк, на экскурсию.

До парка пять минут хода неспешным шагом, по пути Марионас рассказывает ей о своих хлопотах, связанных с переводом в этот поселок, он оживленно жестикулирует, а Галка исподтишка любуется им, в очередной раз ловя себя на мысли, что такого красивого парня она даже в кино не видела. Рассказывая, он пытается взять ее руку в свою, но она не разрешает, опасаясь пересудов местных кумушек. Они подходят к воротам парка и входят на территорию. Вход в парк украшает одна из многочисленных копий скульптуры «Рабочий и колхозница» скульптора В.Мухиной, подновляемая мелом к каждому летнему сезону. Далее тянутся утрамбованные пешеходные дорожки, ведущие к танцплощадке. Центральное место в парке занимает неработающий фонтан, чуть поодаль от него – несколько беседок, на клумбах цветы. Парк природный, отделенный забором от леса. Галка с Марионасом входят в парк и по основной утрамбованной дорожке направляются в его глубину, к танцплощадке. Вокруг стоит тишина, под кронами деревьев прохладно, Марионас, разговаривая с Галкой, обнимает ее и прижимает к себе, нежно целует в губы, и она словно просыпается от гипноза, смотрит на него испуганно, вопросительно, осознав, что осталась наедине почти в лесу с совсем незнакомым ей парнем.

Ей становится страшно от своей беспомощности перед его мужской красотой. Видимо, испуг отразился на ее лице. Приподняв ее подбородок и глядя в глаза, он тихо спросил: «Ты думала обо мне?». Это прозвучало из его уст утверждением, а не вопросом. Но не искушенная в любовных взаимоотношениях, она была не в состоянии скрыть своих чувств к нему, они переполняли ее. «Да, думала», – едва произнесла эти слова, как очутилась в его крепких объятьях, его жадные поцелуи покрывали ее лицо щеки, глаза, губы, они сразу распухли, и Галка перестала их ощущать. Плохо выбритый подбородок больно растирал кожу, руки скользили по ее телу, поднимая подол платья, ей стало казаться, что еще немного – и он повалит ее прямо здесь на траву и овладеет. Но Галка не теряла самообладания, она думала о том, как переключить его страсть на что-то другое. Дождавшись, когда он ослабил поцелуи и отпустил ее губы, она тихо спросила, глядя в его зеленые глаза: «Мы с тобой больше не увидимся?». Вопрос возымел действие, он словно очнулся, ослабил объятья: «Почему не увидимся? Мы будем с тобой встречаться теперь хоть каждый день», и снова попытался обнять ее крепче. Но пауза в объятьях принесла плоды, Галка смогла и далее управлять ситуацией. Отстранив Марионаса от себя, сказала: «Пойдем отсюда». Решение прозвучало твердо. «Увидимся в следующий раз, продолжим целоваться, а сейчас у меня болят губы и лицо горит так, словно его натерли наждаком», – произнеся это, она решительно направилась к выходу из парка, руками приводя свою прическу в порядок, уверенная, что он пойдет за ней. Так и случилось. «Галочка, подожди!» – догнав, он взял ее руку. – «Ты что, обиделась на меня? Прости, пожалуйста». Пытался поймать ее взгляд и вдруг спросил: «Сколько тебе лет?». «Я школьница, мне шестнадцать лет», – потупив взор, ответила она. «Да, ты еще совсем «зелена», но ничего, это быстро проходит, повзрослеешь. Мне уже двадцать два года, служить осталось еще полтора года. Ты мне нравишься, и я хочу с тобой встречаться. Согласна?» – он ласково смотрел в ее глаза, уже не делая попыток обнять. Получив положительный ответ, назначил встречу на следующий день неподалеку от воинской части.

– Приходи обязательно в часиков десять вечера, я буду очень ждать тебя.

– Приду.

Они вышли за ворота парка и, пройдя еще несколько шагов вместе, расстались. Галка направилась домой с переполнявшими ее чувствами от первого в жизни настоящего любовного свидания, и не с каким-то одноклассником, а с настоящим мужчиной. «Теперь девчонки умрут от зависти, ведь нас же видел весь поселок на стадионе», – думала она и мечтала о предстоящей встрече.

Следующий день тянулся медленно, и, едва дождавшись вечера, к назначенному часу она пошла на свидание. Вечер был душным от неостывшей еще дневной жары. Было светло, и, опасаясь встреч со знакомыми, Галка свернула на тропинку, вдоль забора, скрывающего воинскую часть. Марионаса на назначенном месте не было. «Не захотел прийти», – подумалось ей, и, постояв на месте еще минуту, она уже хотела уйти, но услышала по ту сторону забора мужские шаги и насвистывание популярной мелодии песни «Фонари». Затрещал двухметровый забор, и на нем верхом воссел Марионас. «Давно ждешь?» – весело спросил он Галку, свысока огляделся по сторонам и, спрыгнув на землю, заключил ее в свои объятья: «Здравствуй, Галочка. Я уже успел по тебе соскучиться. Рассказывай, чем занималась весь день и вчерашний вечер?». Она рассказала, а он в свою очередь поделился впечатлениями о новом месте службы. Ему здесь понравилось. Их свидание было коротким, вскоре кто-то по ту сторону забора, со стороны воинской части, свистнул несколько раз, и Марионас стал прощаться: «Это условный знак, мне нужно возвращаться». Поцеловав на прощание и назначив очередную встречу, он перемахнул через забор…

И начались их почти ежедневные встречи, свидания были недолгими среди недели, но по субботам, в дни, когда его отпускали в увольнение, они гуляли в парке или танцевали на танцплощадке. Галка все больше и больше увлекалась Марионасом и, если вдруг по причине его службы свидания срывались, не находила себе места от тоски. Вскоре на него стали обращать активное внимание местные разведенки, они пытались на танцах увести его от Галки, названивали ему на службу, приглашая на свидания. Об этих звонках он сам рассказывал ей, видимо, пытаясь вызвать в ней ревность.

О каждой претендентке на его любовь Галка знала и понимала, что они могли себе позволять интимную близость с мужчиной, но только не она, ведь она еще школьница. Эти попытки вызвать ревность ранили ее, и после очередного свидания с Марионасом, лежа в постели и мысленно анализируя прошедшую встречу, его поцелуи и объятья, она решала: все, никому его не отдам, в следующую встречу отдамся, и ему уже не будет нужна другая женщина. Но приходило очередное свидание, и вся ее решительность пропадала при первой же попытке перейти установленную грань дозволенного в их отношениях.

Кончилось лето, наступила осень, а с нею и занятия в школе, встречи с Марионасом стали реже. Своей матери Галка уже давно рассказала о Марионасе и, узнав истинную причину ее нежелания пригласить его домой, мать купила трехрожковую люстру, пытаясь украсить убогий интерьер. Но Галка находила другие причины, и их хватало на всю длинную зиму. Встречи с Марионасом проходили в небольшой будочке, встроенной в забор воинской части, видимо, предназначенной для часового. Будочка всегда пустовала, и в ней можно было укрыться от ветра, но не от мороза. Марионас приходил к ней на свидание, еще издалека насвистывая полюбившуюся мелодию «Фонарей». Он появлялся в черном овчинном полушубке, с непокрытой копной черных волос, веселый, сгребал ее в охапку и не отрывался подолгу от ее губ. Потом закуривал папиросу и начинал рассказывать, скорее мечтать о своем родном и таком далеком сейчас прибалтийском городе, об отце с матерью, о двухэтажном особняке, в котором они живут, а ему, единственному сыну генерала, приходится служить в такой глуши и встречаться с любимой девушкой под забором. Галка слушала его рассказы и представляла родительский особняк и папу генерала, и, конечно, ей хотелось быть рядом с Марионасом всю последующую жизнь в его красивом портовом городе, жить в особняке.

Как-то в одно из свиданий он предложил ей закурить папиросу, она отказалась. «В моем городе все девчонки курят, и это мне нравится», – сказал он, и она взяла в рот папиросу, подражая его манере держать ее в пальцах и выпускать дым изо рта. Дальше, в дни их встреч, это занятие стало ритуалом, но она так и не научилась курить, просто выпускала дым. Имея других женщин, он перестал ее принуждать к близости. Поначалу огорчавшаяся по этому поводу, со временем Галка смирилась, она не желала его терять, так как ее любовь разгоралась с каждым днем.

Учеба в школе шла своим чередом, Света готовилась к выпускным экзаменам и поступлению в медицинский институт, она уже наметила город, в котором собиралась учиться. Устремленная на учебу, она не дружила с мальчиками, но именно с ней Галка делилась своими секретами, получая советы. В своем желании стать актрисой она укреплялись с каждым днем, неизвестно откуда оно возникло, ведь она не знала, есть ли у нее талант или хотя бы способности. Спектакли самодеятельных артистов видела только из зрительского зала, сама не изъявляла желания принять в них участие и попробовать свои силы.

Между тем внешне она расцветала с каждым днем, и любовь с Марионасом этому способствовала. Скорее всего, толчком к желанию получить профессию актрисы и послужила внешность да многочисленные фильмы. Она сделала вывод, что быть актрисой, изображать кого-то она сможет, стоит только поучиться. Галка собиралась поразить зрителей своей красотой, стать богатой и вырваться из окружающей ее нищеты в красочный мир экранных героинь, а рядом с собой она видела Марионаса.

Они были красивой парой, о которой судачил уже весь поселок. Однажды в минуты откровения Света сказала: «Не хотела тебя огорчать, но Марионас женат, имеет ребенка. Брось его, пока ваши отношения не зашли слишком далеко». Эта новость оглушила Галку, и она не захотела верить подруге, убеждавшей ее, что информация исходит из уст самого командира воинской части, ею он поделился со своей женой, видимо, убежденный, что она донесет ее до нужных ушей. Он не захотел оставаться безучастным в судьбе девушки, только что открывшей глаза на окружающий мир.

Галка с трудом дождалась очередной встречи с любимым человеком и, едва он привлек ее к себе, с замиранием сердца спросила: «Ты женат?» – в надежде получить отрицательный ответ. Но он, закурив папиросу и глядя в сторону, сказал: «Женат, но только на бумаге, рождение ребенка заставило меня оформить отношения. Мы не имеем даже переписки, в отпуске, который мне обещают предоставить, я собираюсь получить с женой развод. Я люблю тебя, Галочка, скоро ты закончишь школу, я демобилизируюсь, и мы уедем с тобой в мой город». Казалось, его слова были искренни. «Но я же хочу стать актрисой», – возразила она.

– Ну и станешь. В моем родном городе тоже есть театр.

– Но мне же надо учиться на актрису!

Он подумал секунду.

– Постарайся поступить не в институт, а в училище, там короче срок обучения.

Галка обрадовалась, он одобрял ее желание посвятить себя сцене. Считая вопрос решенным и инцидент исчерпанным, Марионас заключил счастливую Галку в объятья. Она поверила ему и успокоилась.

Вскоре начались выпускные экзамены, после получения аттестата о среднем образовании был выпускной бал и прогулка до рассвета. Весь следующий день Галка проспала, а вечером увидела почти черное от грязи платье, а от тоненьких каблучков белых туфель осталось совсем немного, кожа на них поднялась к самому верху каблука. Мать приложила немало усилий, чтобы дочка выглядела на вечере выпускников школы не хуже других девочек, и вот конечный результат ее стараний. «Ну ничего, – думала Галка, – выстираем и отремонтируем». Ведь впереди у нее была большая интересная жизнь актрисы с мужем Марионасом, маму она отблагодарит, когда станет богатой, в этом она не сомневалась.

Оставалось только решить, в какой город ехать для поступления в театральное училище. Мысль о столице не возникала, она ей казалась неосуществимой, и, следуя наставлениям Марионаса, Галка искала по справочнику для поступающих в учебные заведения, театральное училище с коротким сроком обучения и неподалеку от дома, чтобы в любое время можно было без особых затрат приехать навестить родных и любимого человека. Ее старания увенчались успехом: при очередном посещении читального зала ей на глаза случайно попалась газетная заметка, извещавшая об открытии государственной театральной студии при театре в городе, расположенном неподалеку от ее родного поселка. Заметка приглашала желающих блеснуть своими способностями и поступить учиться на артиста драматического театра. Срок обучения был чуть больше двух с половиной лет, и это устраивало Галку, нужно было только показать приемной комиссии свои способности, других экзаменов не было. Город был тот, в котором Света намеревалась поступить в медицинский институт. Это была судьба, все складывалось удачно. Света строила планы на поездку, и они вместе подбирали для Галки прозу, басню, стихотворение, которые как можно выразительнее звучали бы в ее исполнении.

Репетиции проходили у Галки в доме, ее мать не одобряла желания дочери посвятить себя сцене, делала попытки отговорить, но Галка не хотела отказываться от своей красивой мечты, даже Марионас был уже на втором плане. Он побывал в отпуске, но за короткое время не оформил развод с женой, оставив свое намерение до демобилизации. Он рассказывал об этом Галке при встрече, был доволен поездкой и свиданием с родными.

– Теперь у меня есть запас сил дослужить здесь оставшиеся полгода. А твой выбор театрального заведения я одобряю, экзамены простые, будешь неподалеку от меня, соскучишься – приедешь, а самое главное – короткий срок обучения, как раз то, мы и планировали с тобой.

Одобрение Марионаса еще больше окрылило Галку, она была готова ехать сдавать экзамены, но просмотр абитуриентов был назначен на начало сентября, о чем ей сообщили в ответе на посланный запрос. Не раздумывая больше, она направила в адрес театра свои документы и стала ждать вызова, а чтобы иметь деньги на дорогу, устроилась работать секретарем в одну из поселковых контор. Время пролетело быстро, и вскоре, окрыленная предвкушением успеха, она выехала к месту экзаменов. Дорога промелькнула не запомнившись.

И вот она стоит перед экзаменационной комиссией, состоящей из артистов периферийного театра, одетая в собственноручно сшитое черное платье-костюм, на ногах отремонтированные после выпускного бала белые туфли, прическа – стрижка с начесом, глаза и губы ярко накрашены. Ей кажется, что под этой маской ей будет проще, но поселившийся в ней страх сковывает от макушки до пяток, едва она переступает порог комнаты. Чуть шевеля языком, она здоровается с присутствующими артистами, которые переговариваются между собой, сидя за столом, делая вид, что не замечают ее смущения. Но Галка чувствует их оценивающие взгляды.

«Ну-с, и что вы для нас подготовили?» – неожиданно раздался голос самого представительного мужчины. Галка встретилась с ним взглядом, его глаза смеялись, и она совсем остолбенела. Голос пропал, во рту стало сухо, она моментально забыла все слова из подготовленных для этого случая произведений. Моргая накрашенными ресницами, она безмолвно стояла посреди огромной комнаты, переминаясь с ноги на ногу. От понимания собственной неуклюжести ей стало совсем плохо. Сознание пронзила мысль: «Не смогу ничего показать им, сейчас развернусь и уйду отсюда». Эта мысль, наверное, отразилась на ее лице и была замечена членами комиссии. Прервав разговор, тот же представительный мужчина предложил ей: «Девушка, расскажите нам немного о себе». Его спокойный, красивый голос вывел ее из оцепенения, и, пытаясь справиться с волнением, заикаясь вначале, она начала рассказывать о себе. Успокоилась, прервала автобиографию и спросила: «Можно мне прочесть стихотворение?». «Конечно!» – артисты за столом вздохнули с облегчением. Галка поняла их участие, и ей стало легче. Она декламировала подготовленные стихи, прозу и басню, и щеки ее пылали. Поймав себя на мысли, что плохо выглядит со своим красным лицом, она как-то сразу запнулась, но тут члены комиссии предложили ей что-нибудь спеть. Петь Галка не готовилась, но, вспомнив слова первой пришедшей на ум песни, она начала. Голос дребезжал от волнения и мыслей. «Нет, не примут такую жалкую, распаренную, словно из бани, вон сколько народу понаехало поступать, за дверью стоят, ждут своей очереди». «А танцевать вы умеете?» – прервала поток Галкиных мыслей артистка из комиссии. «Умею!» – и она покрутилась перед ними в вальсе. На этом просмотр закончился, и ей предложили подождать результат за дверью. Она вышла и с интересом стала рассматривать людей, ожидающих своей очереди блеснуть талантом. Абитуриенты были в основном молодые и волновались не меньше Галки, делились впечатлениями от просмотра и ждали результатов. От дверей комнаты никто никуда не отлучался. Галка пришла на просмотр прямо с поезда, перенервничала и устала. Теперь ей хотелось осмотреть внутреннее убранство театра, но она боялась отлучиться. Ждать пришлось долго. Едва за последним абитуриентом закрылась дверь, ожидающих результата пригласили в комнату, и председатель комиссии, тот самый представительный мужчина, выводивший Галку из оцепенения, объявил: «Комиссия довольна результатами просмотра молодых талантов, все приняты за исключением…» – и он назвал несколько фамилий. Галкиной фамилии в числе непринятых не было. «Ура! – пронеслось в ее голове, – меня приняли!» И ей захотелось подойти к председателю комиссии и расцеловать его, а между тем он продолжал: «Поздравляю принятых от себя лично и от членов комиссии, моих коллег. Через десять дней начнутся занятия, вы будете получать стипендию, но жить вам придется на частных квартирах, оплачивать которые будете сами». Он сказал еще несколько слов, и члены комиссии распрощались со студентами.

Галкиному счастью не было, казалось, края, она словно на крыльях летела к вокзалу и едва успела на поезд домой, где сообщила своим родным о поступлении на учебу. Мать без особой радости встретила это известие, она как никто знала свою дочь, привязанную с раннего детства к ней, тихую и домашнюю девочку, читающую без устали и помогающую ей во всем по дому, да и любовь с Марионасом была у нее под контролем. Теперь она боялась за неопытную в житейских делах старшую дочь. В душе Галка тоже переживала, уезжать из дома надолго ей еще не приходилось, ждущее впереди немножко пугало, но ведь надо же когда-то начинать самостоятельную жизнь, тем более то, о чем она мечтала, начало осуществляться. Счастливая, она позвонила Марионасу, известила о своем поступлении, и он назначил ей свидание в одном из административных зданий поселка, в котором он должен был дежурить ночью. После возвращения из города в течение недели Галка оформила расчет на работе, не спеша готовила к отъезду вещи, встретилась со Светой, завалившей экзамены в институт и решившей устроиться работать в городе санитаркой в больнице. Она уже нашла квартиру для совместного проживания с Галкой…

На последнее перед разлукой с Марионасом свидание Галка собиралась особенно тщательно, надела красивое белье, приобретенное на деньги, полученные при увольнении с работы, волосы, подкрашенные перед поездкой в город в темный цвет, подчеркивали яркость ее глаз.

Посмотрев на себя в зеркало, она осталась довольна и, еле дождавшись вечера, в назначенный час подошла к дверям здания, в котором находился Марионас. Не дожидаясь условленного стука, он распахнул дверь и, впустив ее, заключил в объятья. «Я еле дождался нашей встречи», – целуя, шепнул он и сразу повел в один из кабинетов. Здесь стоял стол, стулья, кожаный диван, топился камин, огонь и жаркие угли в нем высвечивали при погашенном свете красивый красный ковер на полу. От долгого ожидания этой встречи Галку пронизывал озноб, и она слегка дрожала. «Ты замерзла?» – спросил Марионас. – «Грейся у камина, специально затопил». В этом году сентябрь был на удивление холодным. Они сидели на прохладном кожаном диване, и он страстно обнимал и целовал ее.

– Я скучал по тебе, а ты?

– Я тоже очень скучала, – отвечая на его поцелуи говорила она, – но что же теперь будет с нами дальше, ведь через день я уеду на занятия!

Вздохнув, она отстранилась от него и пыталась в темноте заглянуть в его глаза и прочесть ответ. Встав с дивана, он подошел к камину и подбросил в него дрова, проговорил словно убеждая себя.

– Мы же уже говорили с тобой на эту тему. Я приеду к тебе сразу, как только демобилизуюсь. Ты же мне напишешь письмо, дашь адрес, и я приеду.

Он снова сел рядом.

– А потом?

– А потом мы решим что делать. Мне нужно поехать домой, развестись с женой, иначе мы не сможем оформить наши с тобой отношения. Ты согласна со мной?

Она была согласна, но своими вопросами искала в его ответах гарантии надежности их отношений в дальнейшем, и его скупые ответы ее не устраивали, они были словно вынужденные, не исходящие от чистого сердца, в них она чувствовала скрытую фальшь.

Но хотела верить его словам, не понимая еще, что для некоторых людей данное ими слово только пустой звук, не более. «Подожди секунду», – проговорил Марионас и вышел из комнаты, тут же вернулся с бутылкой вина, сел рядом.

– Давай отметим твое поступление на учебу и, как это ни печально, твой отъезд.

Галке выпивать совсем не хотелось, она уже имела опыт употребления алкоголя. Вскоре после выпускного вечера несколько девочек собрались перед танцами на квартире у Светы, и выпили бутылку вина. У Галки в этот вечер было свидание с Марионасом, и она пришла к нему в веселом состоянии, несколько подчеркивая его походкой и чрезмерным размахиванием рук. Едва она приблизилась к нему, он спросил: «Ты выпила?». «Да, слегка выпила», – беспечно ответила она и, взяв его за руку, повела за собой в отдаленный уголок парка, где росли густые кусты. Он шел за ней, не произнося ни слова. Достигнув кустов и убедившись, что их никто не видит, она сняла туфли, каблуки которых вонзались в землю и мешали ей стоять, обвила шею Марионаса руками, жарко прошептала ему на ухо: «Сегодня я хочу стать твоей!» и закрыла глаза, ожидая его реакции. Но ее не последовало, парень никак не реагировал на пьяную выходку своей подружки. Подождав, она открыла глаза и посмотрела на него удивленно. Он стоял молча с опущенными руками, и взгляд его глаз был устремлен в противоположный угол парка, совсем не на нее. «Почему ты не целуешь меня и даже обнять меня не хочешь?!» – чуть ли не кричала Галка от нахлынувшей злости, ведь она и выпила специально для того, чтобы быть раскованнее, решительнее и стать наконец-то его женщиной. Он отреагировал: нахмурился, спокойно произнес: «Обувайся!» и проводил почти до дома.

Мать, выслушав рассказ, как могла, успокоила Галку, успокоилась сама, вздохнув с облегчением, видимо, приятно удивившись поступку Марионаса. На следующий день Галке было стыдно за свой поступок, но она все-таки пыталась критически оценить отказ Марионаса сделать ее своей женщиной, истинную причину благородного жеста знал только он. Скорее всего, он боялся ответственности за малолетку, ведь Галке не было восемнадцати лет. «И вот сейчас, в этот прощальный вечер, – подумала она, – он решил исправить свою ошибку, купить вина для расслабления и закрепить свои права на меня. Ну что ж, ведь это когда-то должно произойти, я очень люблю его и не представляю, как буду жить в разлуке».

Выпитое вино было сладким и сразу закружило, стало хорошо, все тревоги и сомнения ушли. Марионас страстно целовал, и она, словно тряпичная кукла, была податлива в его объятьях, наблюдая за его действиями как бы со стороны. Незаметно он увлек ее на ковер перед камином, бушевавшая в нем страсть достигла критической точки и затрудняла его дыхание, но не зажигала ее ответной страстью. Она хотела продолжения и не сопротивлялась ему, позволила снять с себя одежду и белье и обнаженная, с раздвинутыми ногами, чувствующими жар от камина, лежала, соприкасаясь с прохладным обнаженным телом Марионаса, ощущая его возбужденное естество. И когда, казалось, должно было произойти неизбежное, она скрестила ноги, не давая ему возможности войти в нее, и, пытаясь подняться с пола, произнесла. «Подожди, не трогай меня». Обнимая и целуя, он не давал ей возможности подняться, но все принимаемые им попытки терпели неудачу.

«Марионас, отпусти меня, пожалуйста», – взмолилась она. «Почему ты не хочешь стать моей, почему?» – громко шептал он.

– Я буду твоей, но потом.

– Когда потом, ты мучила меня целый год!

Он злился, но, быстро встав с пола, начал одеваться. Облегченно вздохнув, она тоже оделась, села рядом с ним на диван и молча смотрела на пылающий в камине огонь. В комнате стояла тишина, Марионас привлек ее к себе.

– Ты не рассказала о своих экзаменах. Трудно было поступить?

– Нет, нетрудно. Прочитала, спела, станцевала, вот и все экзамены. Мне грустно от разлуки с тобой.

И он снова ее успокаивал обещаниями скорой встречи.

– Ты пиши мне письма, я буду отвечать, и время разлуки пролетит незаметно.

– Да, обязательно.

– Ты не в обиде на меня за сегодняшний вечер?

– Нет, не в обиде.

Обвив его руками и прижавшись щекой к его щеке, она прошептала: «Чтобы ни произошло с нами дальше, клянусь, первым мужчиной у меня будешь только ты». И боясь расплакаться, разомкнув свои объятья, встала с дивана.

– Я, пожалуй, пойду домой.

– Хорошо.

У входной двери он снова обнимал и целовал ее на прощанье, и она уже, наверное, в сотый раз спрашивала его: «Так ты приедешь ко мне?». Но кроме обещаний, других гарантий не было.

– Беги домой и будь умницей в городе. Жди меня. Хотя теперь я уверен, ты правильно поступила сегодня, не позволив нашей близости. Я буду спокоен. Береги себя.

Распрощавшись и с трудом оторвавшись от него, Галка помчалась домой по безлюдным улицам поселка. Через день она уехала на учебу.

Город, в котором ей предстояло жить и учиться, был невелик. Центральная часть состояла из старых деревянных домов вперемешку с новыми зданиями из кирпича, в которых располагались административные службы города. Улочки были небольшие, уютные, в конце одной из них находился драматический театр. Белое здание с колоннами стояло на краю обрыва в овраг, поросший редким леском, а далее тянулись частные дома.

Занятия театральной студии проходили прямо в театре. Галка ходила по фойе, разглядывала фотографии артистов и мечтала о том, что когда-нибудь и ее портрет займет место в этом ряду. Она спускалась и поднималась по ярко освещенным лестницам, касаясь пальцами прохладных перил, представляла себя одетой в длинное, до пола, воздушное белое платье. Раньше она и представить себе не могла, что это место заставит ее душу так трепетать.

Начались дни учебы. Вскоре студентов стали занимать в массовых сценах. Стипендия была небольшая, а за участие в массовках платили. Но ей это казалось не главным, денег на еду и оплату жилья ей и так хватало. Главное – играть, пусть даже просто в массовке. Перед тем как выйти на сцену, нужно было наложить грим, надеть соответствующий костюм. Гримировались и одевались студийцы рядом с настоящими артистами, долгое время работавшими во вспомогательном составе труппы театра. Галке интересно было наблюдать, как они гримируются, одеваются и даже как ведут себя друг с другом. В гримёрке постоянно стоял запах духов, вазелина и пудры. Вазелином после окончания спектакля артисты снимали грим. Порой Галка подолгу наблюдала, как хорошенькая женщина превращается в старуху и наоборот. Эти процессы внешнего перевоплощения завораживали.

Все дни она проводила в театре: днем на занятиях, а вечером на спектаклях, ей нравилось учиться этому ремеслу. Студийцам разрешали смотреть спектакли из оркестровой ямы, здесь стояли стулья, деревянные лавки, сцена находилась близко, чуть ли не на расстоянии вытянутой руки, и от этой близости было ощущение своего участия в действии спектакля. Вечера, когда она не была занята в спектакле, Галка проводила на снимаемой со Светой квартире. Здесь у них на двоих была железная односпальная кровать. Лежа на ней, смотрели телевизор вместе с хозяевами-стариками. Галка писала письма домой, матери и Марионасу, в ответ мать описывала все новости, а Марионас на письма не отвечал. Его молчание раздражало, но она пыталась найти ему оправдание: занят службой, писать некогда. Зная ее адрес, он без труда найдет ее, когда приедет, ждать оставалось недолго.

Учиться Галке нравилось. Преподаватели (актеры театра) обучали студийцев мастерству: учили правильно говорить, петь, танцевать и даже ходить, не уставая повторять, что надо любить искусство в себе, а не себя в искусстве. Обучали по системе Станиславского. Студийцы ежедневно разыгрывали множество этюдов. За Галкой начал ухаживать преподаватель, это был молодой артист, сам совсем недавно окончивший Театральный институт. Он назначал ей свидания, отказаться было неудобно, и свободными от спектаклей вечерами они гуляли по городу. Он рассказывал интересные истории, а иногда приглашал в кинотеатр посмотреть фильм.

Ей с ним было интересно, но, общаясь, она раздваивалась: слушала его, а мысли были далеко, с Марионасом. Однажды в кинотеатре парень обнял ее и неумело поцеловал. Галка осторожно, чтобы не обидеть, освободилась из его объятий, на губах осталось противное ощущение чужой слюны, и она поняла, что не сможет быть ни с кем, кроме Марионаса.

Наступил конец декабря, и вот-вот должен был приехать он – ее любовь. Ожидание встречи становилось мучительным, и, не в состоянии больше терпеть, она позвонила матери и услышала вместо приветствия вопрос: «Марионас с тобой?». «Нет, а что он уехал, демобилизовался?» – заволновалась еще сильнее Галка. «Да, два дня назад, – в голосе матери ощущалась грусть. – Я думала, что он уже у тебя». Галка едва удержала телефонную трубку в руках. Сердце упало в бездну и снова взлетело, словно на качелях. «Значит, он не приехал ко мне и не приедет никогда!» – кричала она в трубку, чуть ли не рыдая. «Успокойся, моя дорогая доченька, все, что ни делается, к лучшему. Не приехал – значит, не любит тебя. Забудь его, ты молодая, красивая, встретишь другого, хорошего парня». Слова матери не успокаивали, а еще больше ранили. Но надо было принимать это известие как должное и с этим жить дальше, а жить без Марионаса ей не хотелось. Распрощавшись с матерью, положив телефонную трубку на рычаг, она поехала на свою квартиру с теплившейся надеждой, что он все-таки приехал, просто задержался по пути у своих знакомых и сейчас ждет ее, беседуя со Светой. От остановки автобуса уже бежала, влетела в квартиру и с порога Свете: «Ты одна, никто не приехал?»

– Нет. А что случилось, на тебе лица нет.

– Марионас демобилизовался и не приехал ко мне, как обещал.

– Ой, я-то перепугалась, увидев тебя. Думала, что-то дома случилось. С родными. Уехал – и хорошо, дружи с артистом, из вас получится хорошая пара. А Марионаса забудь, сколько он тебе крови попортил своими изменами, нашла себе героя. Он, наверное, и книжки-то ни одной не прочитал за свою жизнь. И образования у него никакого нет. Только внешность, и все. Я тебе сто раз об этом говорила раньше, но ты же сама себе голова, не слушаешься советов мудрых людей, таких как я.

Света рассмеялась, пытаясь свести свои нотации к шутке, с тем и уснула, а Галка уснула только под утро. Проанализировав ситуацию, она пришла к выводу, что Марионас уехал к себе домой, устроит все свои дела и приедет к ней, она только зря волнуется. Ведь он дал ей слово. На зимние каникулы она уехала к родителям, и в кругу родных у нее стало легче на душе. Вернувшись на учебу, она продолжала ждать Марионаса, хотя число поклонников прибавлялось. На занятиях в студии уже пытались разыгрывать сценки из спектаклей театра, в них Галке поручали роли героинь. В отрывке из «Вишневого сада» Чехова она играла Раневскую. Занятия по актерскому мастерству проходили весело, преподаватель предлагал им самим выстраивать образ персонажа, фантазировали при этом все студенты.

Галка с прилежанием училась, но была внутренне очень зажата, она боялась даже глаз своих сокурсников, смотревших ее игру. Она казалась себе неуклюжей, и, едва начав репетировать, под взглядами сразу закрывалась и как раскрепостить себя – не знала. Стеснялась сцен с мужчинами, особенно любовных, не знала, куда деть свои худые руки и ноги, думая при этом, что плохо выглядит. Внутренняя критика отвлекала, мешала творить образ и делала совсем беспомощной, и ей уже стало казаться, что она не справится с возложенной на себя задачей стать актрисой.

С наступлением весны Галка похорошела, совсем коротко остригла волосы, выкрасив их в более светлый цвет, стала использовать яркую косметику, а платья носить короткие. И без того длинные ноги стали смотреться еще длиннее, когда она обувала туфли на высоких тонких каблучках. Ее яркий вид привлекал взгляды мужчин. Питаться она ходила в кафе, неподалеку от театра, здесь вкусно и недорого кормили, причем обслуживали официанты. Когда она, открыв дверь, входила в зал, все взоры присутствующих мужчин почти одновременно устремлялись на нее. Высоко подняв голову, под оценивающими взглядами она проходила на высоких каблуках к своему однажды выбранному столику, если он был не занят, и делала заказ подошедшему официанту. А если столик был занят, садилась за другой. На присутствующих мужчин не смотрела, но всем своим существом ощущала свою власть над ними, порой ей хотелось ради эксперимента и проверки своих чар поманить пальцем одного из присутствующих мужчин в уверенности, что тот сразу подойдет к ней. Но этого она не делала, поев, уходила. Проходя по улицам, она дразнила своим вызывающим видом, походкой встречных мужчин. Увидев Галку издалека, они разглядывали ее, и потом она ощущала их взгляды на спине. Такое развлечение – играть роль все познавшей в жизни кокотки – ей нравилось, оно притупляло боль и думы о Марионасе, от которого не было вестей.

Первый год учебы закончился со сдачей экзаменов, и с наступлением лета Галка приехала на каникулы домой. Лето прошло в походах в лес за ягодами, прополке огородов от сорняков, отдыхе на речке. И каждый день она ждала приезда Марионаса. Заказала телефонные переговоры, он пришел, объяснил свое молчание занятостью – делами, разводом с женой, трудоустройством, просил подождать еще немного, обещал к осени приехать. От этих слов у Галки словно крылья выросли: значит, ничего не потеряно, он ее любит, и скоро они будут вместе.

В сентябре она вернулась в город, возобновились занятия. Студийцы за лето возмужали, приобрели уверенность в себе, горели желанием заниматься творчеством, и Галка сразу же с головой окунулась в учебу. Редкими свободными вечерами она и еще несколько студийцев собирались на квартире Татьяны, их сокурсницы, родители которой были артистами и постоянно пропадали на гастролях. Квартира была просторная, особенно кухня, здесь, предварительно вскладчину купив вина, все гости располагались за большим столом, ведя долгие разговоры о событиях в мире, спектаклях, гастролях, пели песни. Здесь всегда царила веселая дружеская атмосфера. В одну из очередных встреч с друзьями Галка познакомилась с бывшим одноклассником Татьяны, а ныне студентом университета. Павел, как его звали, был не только хорош собой внешне, но и широко эрудирован. Он сразу стал оказывать Галке особые знаки внимания, давая понять, что он к ней неравнодушен. Ей нравились его ухаживания, ум и эрудиция, но она не чувствовала желания прикоснуться к нему, воспринимала его только как товарища. И все его попытки ухаживать за ней терпели крах.

Павел был единственным сыном у родителей и как-то пригласил ее в гости к себе домой. Был уже октябрь, Марионас задерживался с приездом, и, подумав, она приняла приглашение Павла. Нарядно одетая, благоухая «Красной Москвой», она пришла к нему в гости. Его родители по какой-то причине отсутствовали, и вечер они провели одни. Довольный ее приходом, Павел угощал маминым домашним печеньем с чаем, рассказывал интересные истории, был весел и остроумен. Она позволила ему поцеловать себя, губы его были мягкие и нежные. Закрыв глаза и не отвечая на поцелуи, она представила на месте Павла своего любимого Марионаса, почувствовала внутренний дискомфорт от этого сравнения, освободилась из объятий и засобиралась домой. Настроение было испорчено. Павел, ничего ни понявший в смене ее настроения, не задавал никаких вопросов, проводил ее до подъезда, попытался обнять на прощанье, но она не позволила. Войдя в квартиру и закрыв за собой дверь, Галка разделась в темноте и легла под бок спящей подружки. Спать не хотелось, прокручивала мысленно прошедший год, новые знакомства, и вдруг возникло решение: «Еду к Марионасу. Хватит ждать, надо подвести окончательную черту в наших отношениях». И от этой мысли стало легко и радостно.

Утром поехала на занятия, отпросилась на несколько дней домой по семейным обстоятельствам, купила билет на поезд и в этот же день выехала. Находясь в пути, сообщила телеграммой Марионасу о номере поезда и вагона. Всю дорогу она спала, стараясь ни о чем не думать. Наконец поздно вечером она сошла на перрон вокзала незнакомого города, в котором жил ее любимый Марионас.

Она стояла возле вагона, высокая, тоненькая, с короткой стрижкой недавно выкрашенных в ярко-рыжий цвет волос, одетая в осеннее пальто синего цвета, в туфлях на высоких каблуках, держа в руке небольшую сумку, в которую успела положить туалетные принадлежности, косметику да пару белья. Мимо пробегали люди, и она на полутемном перроне искала глазами Марионаса. Не дождавшись, неторопливо направилась к вокзалу в надежде встретить его по пути, вышла на небольшую привокзальную площадь. К вокзалу часто подъезжали троллейбусы, в это ночное время они были полупустыми, и ее удивило, что они подъезжали к остановке с интервалом в две-три минуты, по ним можно было сверять часы. В городе, где она училась, городской транспорт ходил нечасто даже в дневное время. Неподалеку от троллейбусной остановки стояли в ряд несколько такси. Подумав, Галка решила ехать домой к Марионасу, а не возвращаться обратно из-за того, что ее не встретили, не зря же она преодолела расстояние в тысячи километров. Решительно подошла к крайней автомашине, таксист находился в салоне, через опущенное окно машины спросила: «Подвезете?», назвала улицу и дом. «Садитесь», – водитель открыл переднюю дверцу машины, приглашая ее в салон. «Долго ехать?» – спросила она, сев рядом с ним. «Минут десять». Машина неслась по почти безлюдному городу, приостанавливаясь на светофорах, и Галке не верилось, что вот сейчас, через считанные минуты, произойдет встреча с Марионасом.

И тут же в голову закралась беспокойная мысль. «А вдруг он женился?! Ведь никто меня не встретил, значит, не нуждаются в гостье». Терзавшие душу сомнения не оставили следа от былой решимости, едва она представила себе картину: его жена выставляет ее среди ночи за дверь. Ей стало страшно оказаться ночью на улице незнакомого города. Она посмотрела на водителя. В салоне было темно, взгляд водителя в нахлобученной почти по самые глаза кепке был устремлен на дорогу. «Вы не смогли бы из дома, к которому подъедем, пригласить к машине Марионаса?» – секунду подумав, спросила она. «И не подъезжайте совсем близко». «Хорошо», – согласился водитель и тут же остановил машину.

– Мы приехали?

– Да. Вон нужный вам дом.

Водитель указывал пальцем через стекло на двухэтажный дом.

– Так я пошел.

Выйдя из машины, таксист шагнул в темноту и направился к дому, стоявшему неподалеку. Через приоткрытое окошко Галка вглядывалась в дом, одиноко утопавший в темноте и тишине ночи. На первом этаже здания горел свет. Она услышала вначале стук, а потом звук открываемой двери, послышались голоса, Галка затаила дыхание, единственное, что она услышала и поняла, шофер разговаривал с женщиной. Мысленно подготовилась к худшему и увидела возвращающегося водителя, он сел в машину. «Марионаса нет дома», – не ожидая ее вопроса, коротко сказал он.

– А кто с вами разговаривал?

– Наверное, его мать, пожилая женщина. Куда вас везти?

Помолчав мгновенье, продолжил: «Может быть, выйдете?» Галка растерялась, страх перед этим темным местом и неизвестностью, ожидавшей ее в доме Марионаса, заставлял остаться в спасительном салоне машины. Надо было что-то предпринять, и для обдумывания ситуации нужно было время, а водитель предлагал выйти или остаться. Она решила остаться.

– Здесь есть море?

– Конечно, есть.

В его голосе звучало удивление.

– Тогда отвезите меня к морю, хочу посмотреть, я еще никогда не была на море.

Машина тронулась с места, вынырнула из темноты на освещенную дорогу и понеслась к морю. Галка смотрела из окна на летящую навстречу машине ленту дороги, на лес по обеим ее сторонам и видела много вывороченных из земли деревьев.

«Что здесь произошло?» – прервав молчание, спросила она.

«Ураган прошел», – сухо ответил водитель.

Поездка заняла минут пятнадцать, наконец машина осторожно съехала с дороги и остановились.

– Приехали. Идите смотреть на море, дальше не проехать.

Водитель вышел из машины.

Открыв дверцу, она тоже вышла. Каблуки утонули в песке. Было тихо и очень темно, слегка ощущалось дуновение влажного ветерка, и только по нему угадывалось присутствие моря. Галка напрягла слух и услышала плеск волн. Водитель обратил ее внимание на корабль, который шел далеко в море, только по мерцающим огонькам угадывалась его очертания. Она сделала несколько шагов к морю, в сторону этих мерцающих огоньков, раздумала и вернулась к машине, попросив водителя отвезти ее обратно. Проехав несколько метров по дороге в город, он вдруг неожиданно свернул в лес. Проезд был практически не возможен из-за поваленных деревьев, и это вынудило его остановить машину почти под огромными корнями вывороченного из-под земли дерева. Все произошло стремительно, Галка не успела испугаться, но все поняла. Сидя рядом с водителем, она спиной упиралась в сиденье и, едва он заглушил мотор, пытаясь взять ситуацию в свои руки, спокойным голосом произнесла: «Зачем вы меня сюда привезли? Везите в город, в дом Марионаса». Не удостоив ответом, мужчина повернулся всем телом к ней, протянул руку к ее креслу и оно вдруг откинулось назад вместе с Галкой, мужчина бросился на нее. Завязалась борьба, она пустила в ход свои длинные, будто только что наточенные ногти, он, уклоняясь от них, пытался целовать ее лицо, делая попытки раздеть, при этом говорил какие-то ласковые слова. Галка отчаянно сопротивлялась и пыталась объяснить ему, кто она, откуда и зачем здесь, в этом городе, умоляя пожалеть ее и не трогать. Что-то подействовало на мужчину, то ли слова, то ли ее яростное сопротивление, но он вдруг разомкнул объятья, сел на место и удивленно сказал, пытаясь отдышаться от борьбы: «Так ты еще и девчонка и приехала к жениху, а садишься ночью, в незнакомом городе, к незнакомому мужчине в машину и едешь смотреть море?».

Его удивлению не было предела. И Галка только теперь увидела, что это был молодой симпатичный мужчина.

– Ладно, поехали.

Закурив, он стал выруливать из-под корней дерева на дорогу, огибая другие коряги. И Галка испугалась, с трепещущим сердцем она только теперь поняла, что могла бы уже навечно лежать под этими корнями, небрежно, наспех засыпанная землей и вряд ли кто-либо нашел бы ее тело. Ей повезло с этим водителем. Но все было уже позади и мужчина, проникшийся к ней сочувствием, давал советы, как лучше поступить дальше. Нужно сейчас приехать к дому родителей жениха, зайти и переночевать, а уже утром решать, что делать. Его советы совпадали с ее решением, которое она приняла, стоя на песке неподалеку от волн. «Иначе, – продолжал водитель, – попадешься к другому, он тебя не пожалеет».

Да, она это уже поняла и была благодарна незнакомцу, преподнесшему ей хороший урок на будущее. Подъехав к дому Марионаса, водитель предложил: «Я пойду на разведку, узнаю у его матери, не появился ли ее сын».

Через несколько минут он возвратился к машине с женщиной, с причитаниями она протянула Галке руки и буквально вытащила ее из машины. Шофер успел шепнуть ей: «Надо было сразу же идти к ним, его родителям, а не ехать к морю. Счастья тебе». Галка отдала ему деньги за поездку, поблагодарила и направилась с матерью Марионаса в дом. В освещенной комнате дома, она увидела накрытый празднично длинный стол, вокруг которого сидели люди, при ее появлении все всполошились, бросились к ней, целовали, обнимали, говорили, перебивая друг друга. Сняли с нее пальто и усадили во главе стола. Галка устала и переволновалась за время путешествия, и теперь наблюдала как бы со стороны свою встречу с родными Марионаса. Ее совсем не радовал такой теплый прием, в мозгу стучал один единственный вопрос: «Где же он?».

Люди сели за стол, мать их по очереди представила Галке. Отец Марионоса поднял бокал с вином, произнес какой-то тост в ее честь, все выпили и, пока закусывали, Галка задала свой вопрос вслух. За столом все затихли, а мать Марионаса ласково сказала: «Он скоро вернется, уехал на несколько дней в другой город. А ты поживешь у нас».

– Получал ли он мою телеграмму о приезде, ведь меня никто не встретил на вокзале?

– Да. Он ее получил, но встретить не смог, нужно было срочно уезжать. А мы ведь не знали тебя в лицо, а потому ждали дома. Где же так долго ты была, мы все переволновались? Поезд опоздал?

– Мать с участием смотрела на Галку, ожидая ответа.

– Да. Опоздал, – вздохнув, ответила она, при этом думая обреченно: «Вот и все, придется завтра уезжать, так и не повидавшись с ним. И зачем только я приехала?»

И ей хотелось рыдать во весь голос, чтобы освободиться от тяжести в груди. В словах матери она чувствовала ложь, значит, ей незачем оставаться здесь и ждать возвращения Марионаса, надо ехать на занятия, отпросилась ненадолго, и матери своей ничего не сказала. Правда, Света в курсе ее поездки. Не зря она ее отговаривала от этого шага. Галка сидела не притрагиваясь к блюдам, выставленным на столе, а люди, пришедшие посмотреть на невесту Марионаса и, несмотря на поздний час не разошедшиеся по домам, уговаривали ее остаться в гостях на несколько дней, дождаться Марионаса, а пока, с завтрашнего дня, заняться экскурсией по городу. Она сидела за столом, окруженная вниманием людей, слушала их разговоры и чутко прислушивалась к тишине улицы за стенами дома. И вдруг услышала еле слышный звук подъехавшей к дому машины и сразу поняла, это приехал он, хотела сразу встать, но не смогла, ноги отказались слушаться, она как будто приросла к стулу, и только напряженный взгляд был устремлен на закрытую дверь комнаты, в которой должен был появиться он. Обостренным слухом она услышала звук хлопнувшей входной двери, быстрые шаги по прихожей, затем резкими рывком распахнулась комнатная дверь, и на пороге появился он, Марионас. Глаза их встретились, Галка попыталась встать ему навстречу, но не смогла. Он шагнул к ней и, подняв со стула, прижал к себе, целуя. Она была в полубессознательном состоянии. Гости повскакивали из-за стола, засуетились вокруг них, что-то говоря по-литовски. О чем-то спросила мать, он резко ей отвечал, продолжая сжимать Галку в объятьях. Увидев, что она приходит в себя, сказал: «Здравствуй, с приездом, моя дорогая. Не смог уехать, не повидав тебя сразу. Где твои вещи, мы сейчас уйдем отсюда». Она молча указала на свою сумку и пальто. Не обращая внимания на попытки матери остановить его, взял Галку за руку: «Пойдем». «Почему и куда мы пойдем с тобой ночью из дома?» – забеспокоилась она. Не отвечая на вопросы, он взял ее сумку, помог надеть пальто и, выйдя из дома, посадил рядом с собой в поджидавшую его машину, что-то сказал водителю, и машина тронулась с места. Они сидели держась за руки и разглядывали друг друга. За прошедший год он не изменился, был все так же красив, а темно-зеленый плащ подчеркивал черноту его густой шевелюры.

– Сейчас мы приедем в аэропорт, и я откажусь от поездки. Полечу позже. Посиди в машине, я скоро вернусь.

Он вышел из остановившейся машины и ушел. В ожидании Галка вынула из сумки пачку сигарет и закурила, но тут же увидела, что Марионас возвращается. Сев рядом с ней, он спросил неодобрительно: «Ты что, стала курить?» Этот вопрос и интонация очень удавили ее, ведь он же сам учил ее этому занятию, но, ничего не возразив в ответ, она молча выбросила сигарету в окно. Марионас что-то снова сказал водителю, и они поехали. «Куда мы сейчас едем?» – поинтересовалась она. «К моему другу», – обнимая ее, сказал Марионас. Вскоре они вышли из машины возле какого-то дома. Близился рассвет, и на улице было по-утреннему свежо. Молча войдя в подъезд жилого дома, Марионас стал звонить в дверь одной из квартир, о чем-то переговорил с заспанным мужчиной, вышедшим на звонок, и через несколько минут ожидания возле двери этот мужчина покинул квартиру, а они с Марионасом прошли в одну из комнат. Здесь стояла большая металлическая кровать со смятым бельем, по-видимому, на ней только что спал тот самый мужчина. Рядом с кроватью стоял стол, на котором в подсвечнике стояли наполовину обгоревшие свечи, возле стола два стула. «Раздевайся, уже четвертый час ночи, надо поспать», – деловито и сухо произнес Марионас, не прикасаясь к Галке, и, торопливо раздевшись, лег в постель. Она села на стул и не двигалась с места. Ей совсем не хотелось ложиться в эту чужую смятую постель. Подождав, он раздраженно спросил: «Почему ты не ложишься ко мне? Ложись, я жду». Помолчав, она спросила: «Почему ты не писал мне?» «Мне было некогда писать», – он уже начинал злиться, быстро встал с постели, шагнул к ней и начал раздевать. Подчиняясь его рукам, она думала: «Ну вот, мой любимый человек, по которому я сходила с ума, особенно последний год, в разлуке, мне не было жизни без него, наконец-то передо мной, но я не испытываю радости и совсем его не знаю, а сейчас произойдет то, к чему он так стремился со дня первой нашей встречи. Не надо было ехать сюда». На душе было горько, но, Галина подчинилась. Без предисловий, обхватив ее тело руками и впившись в губы, он попытался овладеть ею, но, выскользнув из-под него, она отодвинулась на край кровати. Вторая попытка также не принесла ему успеха, тогда в гневе он сказал: «Нагулялась за этот год с артистами, а теперь изображаешь целомудренную? Ты никогда не любила меня, только мучила, а теперь, приехав, снова решила этим заняться?»

– Хорошо, я буду твоей, так как очень люблю тебя, ведь поэтому я здесь.

Не дослушав, он грубо навалился на нее всем телом. Мгновение – и ей показалось, что ее плоть разрывают на части. Стиснув зубы и вцепившись в металлическую перекладину изголовья, она мучительно переносила эту экзекуцию, временами делая безуспешные попытки освободиться, жалобно прося: «Отпусти меня». «Подожди, сейчас», – отвечал он, ловя ртом ее губы.

Казалось, прошла целая вечность до момента, когда насытившись, он лег рядом с ней, учащенно дыша. Полежав молча минуты три, попросил ее приподняться. Не понимая причины этой просьбы, она спросила: «Мы что, уйдем сейчас отсюда?»

– Нет, просто встань с места ненадолго.

Уставшая, она послушно села в ногах. Взяв стоявшую на столике свечу, он зажег ее и обследовал смятую простынь. Галка увидела на том месте, где она только что лежала, кровавое пятно. «Сейчас бы прикрепить эту простынь к древку, вскочить на коня и проскакать по городу, радуя народ целомудренностью невесты», – с ироничной злостью подумала она, вспомнив из прочитанных книг ритуал, бытовавший когда-то давно у некоторых народов. Марионас прервал ее мысли, загасив свечку, обнял ее, целуя: «Ложись ко мне рядышком». По его тону она поняла, что он доволен. Так, держа ее в своих объятьях, он и уснул. Галка лежала без сна, боясь шевельнуться, думала о произошедшем, не зная, что же будет дальше. От долгого лежания в одной позе тело начало затекать. Сделав попытку освободиться из объятий, она невольно разбудила Марионаса, и он сразу захотел близости, она подчинилась, испытывая все те же ощущения, что и в первый раз.

«Неужели вот это и называется любовью?» – думала она, молча перенося его страсть. Потом они лежали рядом и разговаривали о том, как жили прошедший год друг без друга. «У меня рабочие дела в другом городе, сегодня я отвезу тебя к своим родителям, побудешь у них до моего возвращения три дня, я вернусь, и мы подадим заявление на оформление наших отношений», – планировал он. Но ей хотелось оказаться дома с мамой, в худшем случае со Светой и поплакаться. Вслух сказала: «Нет. Если у тебя срочные дела, то я вернусь к себе домой, вернее на учебу, а перед Новым годом ты приезжай ко мне сам. У меня начнутся каникулы, и мы распишемся с тобой в моем родном поселке».

Он не соглашался с такими условиями, заявил: «Учебу тебе надо бросить. Приедешь ко мне жить, а брак мы зарегистрируем сейчас, съездишь за своими вещами и вернешься. Жить будем пока у моих родителей».

Наступило утро. Одевшись они вышли на улицу. Несмотря на почти конец октября, было тепло, деревья еще не сбросили свой разноцветный осенний наряд, в воздухе летали паутинки, словно продолжалось бабье лето. Они шли по солнечной улице, взявшись за руки, в свете дня любуясь друг другом. Встречные прохожие с интересом разглядывали эту влюбленную пару. Это поднимало Галкино настроение, неприятный осадок прошел, она снова была счастлива. Они продолжали начатый в постели разговор. Он не убедил ее в необходимости бросить учебу, она решила сейчас уехать, взяв с него обещание встретить Новый год вместе, лучше у нее. Он согласился, купил ей на вокзале билет на обратную дорогу.

– Ты изменилась за прошедший год не только внешне, но и внутренне, расцвела и повзрослела. Я люблю тебя.

Он смотрел на нее своими красивыми зелеными глазами. Галке совсем не хотелось расставаться с ним ни на минуту, но она вошла в вагон, взглянула на стоявшего на перроне Марионаса и спросила себя: «Ну за что я люблю тебя так сильно, за что?». Слезы застилали глаза, но она крепилась и не давала им волю.

Поезд тронулся, Марионас послал ей через окно воздушный поцелуй. Он улыбался, видимо, стараясь приободрить ее, но через секунду его уже не было видно, поезд набрал ход. Галка снова осталась одна, но она успокаивала себя тем, что скоро они увидятся, чтобы никогда больше не расставаться. Общаться со спутниками не хотелось, и обратную дорогу она также проспала.

Вернувшись, дала телеграмму Марионасу, позвонила матери, поделилась впечатлениями о поездке со Светой и приступила к занятиям. За короткое время отсутствия, как оказалось, она очень соскучилась по учебе, студийному коллективу, его атмосфере. Она уже заразилась театральным миром и полюбила его, испытывая ощущение праздника, едва переступая порог служебного входа в театр, и уже не мыслила себя вне него.

Несмотря на то, что студийцев постоянно занимали в массовках, приучая к сцене, у Галки так и не проходила зажатость. Внутренняя застенчивость не давала ей возможности показать на занятиях по актерскому мастерству свои настоящие способности. Однажды сцену из современной пьесы, которую разыгрывали студийцы в учебной аудитории, администрация театра решила увековечить, записав на радио. У Галки в этой сцене была одна из главных женских ролей. С группой сокурсников она приехала на радиостудию, их поместили в изолированную комнату, где в абсолютной тишине каждый из действующих лиц играл свою роль, читая текст по бумаге, не зная, что из этого в конечном итоге получится. Через месяц она услышала готовую запись по радио и поразилась. Сцена из пьесы ожила, голоса студийцев сопровождались музыкой, шумами города, казалось, что слышишь даже воздух. Эту запись еще долго транслировали по радио.

Галка изумилась еще и тому, что за участие в этом мероприятии ей прислали гонорар, приличную сумму денег в сравнении с ее маленькой стипендией. Она купила на эти деньги новое красивое белье, духи и туфли. Эти три вещи стали занимать в ее гардеробе первое место, платья – второе, кроме того, она тщательно следила за своей прической и ногтями. В гримёрке она любила наблюдать за артистками, которые, как правило, гримировались в нижнем белье. Не всегда и не у всех оно было красивым и свежим. Из этого наблюдения Галка сделала для себя вывод: нижнее белье должно быть всегда красивым и свежим при любых жизненных ситуациях, чтобы не стыдно было за себя в случае, если придется раздеться, и этому следовала всю свою жизнь.

С середины декабря начались детские новогодние представления во всех дворцах и клубах города. Студийцев заняли в этих представлениях с елкой, Дедом Морозом, Снегурочкой и другими персонажами из детских сказок. Галке досталась роль лисички, костюм состоял из пестрого платья, к которому был прицеплен настоящий пушистый лисий хвост, на лицо надевалась маска, дышать в ней было трудно, и приходилось иногда поднимать ее на лоб. Утренники были шумными, собирали много людей: и детей, и взрослых. За день Галка так уставала, что к вечеру едва доезжала до квартиры, но за утренники хорошо платили, и поскольку она существовала только на стипендию, подспорье было нелишним в ее бюджете.

Приближался Новый год, вестей от Марионаса не было, потому настроение было совсем не праздничным. В театре шла подготовка к новогоднему концерту, и преподавательница по вокалу предложила Галке принять в нем участие. С первого года учебы она неоднократно говорила Галке, что из нее, с ее лирико-колоратурным сопрано, может получиться хорошая опереточная артистка, и советовала бросит студию и поступить в музыкальное училище на вокальное отделение. Но Галка хотела быть драматической актрисой, к тому же сольфеджио ей давалось с трудом. И сейчас, получив предложение, она отказалась, честно объяснив причину: боится зрительного зала. Отказ от выступления очень удивил педагога. На занятиях вокалом она привыкла видеть перед собой веселую, озорную, несколько даже вызывающую девицу, голос которой всегда звучал ровно. А то, что в классе они всегда находились вдвоем, педагог не учла, она и не догадывалась, что под маской легкомыслия скрывался робкий и ранимый мир. К тому же концерт должен был состояться тридцать первого декабря, а на этот день у Галки была назначена встреча с Марионасом. Переживая в душе, она отказалась от концерта, хотя только ей одной из всех студийцев предложили принять в нем участие. Поняв, что Марионас не приедет, она купила билет и выехала к нему. С первого января начинались каникулы, время в запасе было достаточно.

В уже знакомый прибалтийский город она приехала утром, никто ее не встречал. На привокзальной площади села в троллейбус и через двадцать минут сошла на остановке неподалеку от дома Марионаса. Подойдя к дому, вошла в прихожую, а затем в комнату и лицом к лицу столкнулась с миловидной женщиной лет шестидесяти. Она была невысокого роста, полноватая, с короткой «химией». Это была мать Марионаса, в первый свой приезд Галка совсем не разглядела ее. Они обнялись и расцеловались, мать сразу кинулась собирать на стол, но Галке снова было не до угощений. О Марионасе разговора не велось, словно он и не существовал. И все же, не выдержав, Галка спросила о нем. Мать тяжело вздохнула.

– Не бывает он дома практически, где пропадает, не докладывает нам с отцом. Телеграмму твою получил и, вот видишь, не встретил. Но ты не расстраивайся, заявится, ведь сегодня будем справлять Новый год и твой приезд.

– Он работает?

– Нет. Никак не может найти себе занятие по душе.

– Но у него, кажется, нет никакого образования, кроме среднего?

– Не желал он учиться. Женился рано, красивый. Потом армия, а теперь никак от нее, видимо, не отдохнет.

Галка слушала мать, и в душе ее рождались противоречивые чувства. Она понимала, что ему еще не поздно получить специальность по душе, и хотела при встрече поговорить с ним об этом, вот тогда он ничего не будет иметь против ее обучения. Мать угощала ее обедом и, что удивительно, подавала принятое в доме Галки первое и второе, но в обратном порядке, на первое – второе, а второе – первое. В комнату вошла девушка примерно одних лет с Галкой.

– А вот и моя маленькая Рута пришла, знакомьтесь, это сестра Марионаса. У меня ведь пятеро детей, все разлетелись от нас с отцом, вот только Рута да Марионас с нами.

Рута была совсем не похожа на брата, но вполне миловидна. Они познакомились.

«Вот тебе и сын генерала, ни братьев, ни сестер, дом – двухэтажный особняк», – удивлялась Галка. Она успела заметить, что жила семья бедно, в комнате стояла обшарпанная мебель, пахло сыростью, видимо, помещение плохо протапливалось. Дом был частный, и топливо экономили. Семья Марионаса в этом доме, как оказалось, занимала только его половину, в другой половине жили соседи.

Время шло, а Марионас не появлялся. Устав от ожидания, Галка предложила Руте прогуляться по городу. Та с удовольствием приняла приглашение, и обе вышли на улицу. Моросил мелкий дождик, снега практически не было, в витринах висела новогодняя мишура, на большой площади, через которую они с Рутой проходили, стояла большая красивая елка, сверкавшая разноцветными огнями даже днем.

Повсюду было много празднично веселых людей. Любуясь праздничным убранством, Галка слушала рассказы Руты о городе, его достопримечательностях, а сама глазами искала в людской толпе Марионаса, сердцем чувствуя, что он где-то неподалеку. Так и было: вскоре она увидела его в окружении девушек, тут же сказала об этом Руте. Та сначала не хотела подходить, но Галка настаивала, и они прибавили шагу. «Здравствуй, Марионас», – весело сказала Галка, разглядывая его спутниц и пытаясь отдышаться. Он заулыбался, привлек ее к себе, поцеловал: «С приездом, Галочка. Извини, не смог встретить. Уже собирался идти домой».

Распрощавшись с девицами, обняв Галку и Руту, он повел их в направлении дома. Здесь их встретила счастливая мать, накрытый праздничный стол и небольшая наряженная елка. Вскоре пришли гости, и все сели за стол встречать Новый год. Компания собралась веселая, все говорили только по-русски, поэтому Галка себя чувствовала очень комфортно рядом с ними и со своим любимым человеком, который ухаживал за ней, чуть ли не с вилки кормил и клялся в любви. Однако вскоре стало ясно, что Марионас перепил: он размахивал перед Галкиным лицом кухонным ножом, грозя зарезать вначале ее, а потом себя.

– Все равно из нашей любви ничего не выйдет. Замуж ты не хочешь идти за меня, зачем артистке простой рабочий. С работой у меня ничего не клеится. Все надоело, хочу умереть вместе с тобой.

«Ведь ты любишь меня?» – вопрошал он, обнимая ее одной рукой. Во второй руке был нож. Перепуганные гости и родственники отняли его, успокоили Марионаса и уложили спать в соседнюю комнату.

Вскоре и Галка, оставив гостей, присоединилась к нему, легла рядом на заботливо застеленную матерью постель. Сразу уснула, но вскоре он разбудил ее, желая любви. Она отстранилась и рассказала о его вчерашнем поведении. Марионас просил прощения, говорил, что ничего не помнит. И она простила. В течение всего дня они занимались любовью, выходя из комнаты только по нужде. Уже не требовалось искать со свечой на простыне пятна девственности, они снова были, и она вполне могла бы сойти за девственницу как минимум еще раз, если бы не приехала к нему. К вечеру все ее тело болело, особенно ноги, так как Марионас, пытаясь поразить ее воображение, демонстрировал чудеса постельной техники. Опыта в сексе у нее не было, и его постельную любовную науку она воспринимала как должное, отмечая про себя, что никакой радости и удовольствия не испытывает. На следующий день она уже не могла даже двигаться. Устав быть распростертой на постели как на станке, она хотела только одного: остаться одной и спать, спать. Мать периодически стучалась к ним в дверь и приносила еду. Зайдя в очередной раз в отсутствие Марионаса и увидев под одеялом безжизненно распростертое Галкино тело, услышав ее чуть живой голос, мать возмущенно воскликнула: «Да он тебя совсем заездил, на тебе лица нет. Вставай, оденься и приходи ко мне». Вошедший Марионас выпроводил мать за дверь, заговорил о необходимости регистрации их брака, о том, что они могут успеть сделать это за время каникул.

Но Галка уже не хотела выходить замуж ни за кого, при мысли о занятиях любовью ее охватывал ужас. Она предложила Марионасу поехать с ней, устроиться на работу, пойти учиться. Он ее вяло слушал и покидать свой город не желал.

– Что ж, тогда остается только одно – ждать окончания моей учебы, остался год с небольшим. Получу диплом и приеду к тебе. Пока регистрировать наш брак не будем, я хочу выглядеть настоящей невестой, в белом платье и фате, в белых туфлях. Сейчас у моих родителей нет возможности устроить нашу свадьбу надлежащим образом, но к лету они подготовятся, да и твои тоже. Время бежит быстро. А сейчас и ты должен устроиться на работу, чтобы были деньги.

Он согласился с её планами, одобрили их и его родители. Погостив почти две недели, Галка засобиралась в дорогу. Провожали её до остановки троллейбуса всем семейством, мать обнимала и целовала на прощанье, называя дочкой. Действительно, они очень сдружились.

«Учись, а летом сыграем свадьбу», – говорила она Галке. Марионас провожал до вокзала, говоря какие-то напутствия и клянясь в любви, и ей уже не хотелось уезжать от него. «Зря я не зарегистрировала наши отношения, вдруг он найдет другую», – черные мысли наползали одна на другую, терзая её, но изменить ничего уже было нельзя. Надо было ждать лета. С тем и распрощались, Галка увозила с собой тоску, которая была в его глазах, и всю дорогу горевала, но, вернувшись на занятия в студию, с головой окунулась в учёбу. Теперь она знала, что артисты – самые бедные люди на свете и, посвятив себя Мельпомене, богатой женщиной она не станет, но менять что-либо не хотела и мечтала только о настоящей роли в настоящем, не учебном, спектакле.

И это случилось. В одном из спектаклей о войне в массовке, как всегда, заняли студийцев, а ей поручили роль надзирательницы концлагеря, правда без слов. В немецкой военной форме; в пилотке со свастикой, в чёрных хромовых сапогах и с плеткой в руке, она выглядела настоящей арийкой. Она открывала действие, выбегая из-за кулис на освещённую сцену, видя перед собой только черноту зрительного зала, пробегала через шеренгу студийцев, изображавших изнурённых пленных, хлестала плеткой по их согнутым спинам и останавливалась на авансцене, видя нечёткие лица зрителей первых рядов и ощущая дыхание всего зала, замершего в ожидании дальнейшего действия. Через минуту сцену заполняли другие персонажи. Играть даже эту роль было большим счастьем.

Хотелось других ролей, с текстом, но она понимала, что это произойдет не сразу. За время учёбы Галка не завела себе подруг среди студийцев, кроме Татьяны, которая совмещала обучение в студии с учёбой в Университете. Коллектив студийцев был разношёрстным, возраст – от пятнадцати лет до тридцати, образование – от восьми классов до среднего. Самой молодой была Юля. Небольшого роста, с большими карими глазами, стриженая под мальчика, боевая, она задавала тон всему курсу, все знали её как любимицу «классной дамы», бывшей артистки, ушедшей на заслуженный отдых и ставшей в администрации театра вторым лицом после директора. Как-то раз Юля пригласила Галку сходить в ресторан с ее компанией. Предложение было заманчивым, Галка еще ни разу не была в ресторане и согласилась. Вечером четыре девушки встретились у дверей ресторана, войдя в помещение, заняли столик, и Галка огляделась. Все столики были заняты жующей и беседующей публикой, гремела музыка, в воздухе стоял запах еды, смешанный с запахом табачного дыма и парфюмерии. «Ну что, нравится здесь?» – спросила Галку с заговорщицким видом Юля.

– Ничего, нравится.

– Ну тогда выбирай себе жертву из присутствующих мужиков.

– И что потом?

– А потом пригласи его к нашему столику, денег-то у нас нет, хватит только на винегрет.

Юля засмеялась. Другие девчонки, Наташа и Люда, молчали, преданно глядя на свою предводительницу. Затея предполагала определенную игру, вхождение в образ, что для Галки уже не представляло сложности. Изменив выражение лица, скользнув взглядом по присутствующим в зале мужчинам, она остановила внимание на одном из них. Ее немой призыв был услышан, мужчина тут же встал из-за своего стола, подошел и пригласил ее на танец.

Они познакомились, Галка назвалась вымышленным именем, в течение короткого танца мужчина успел сообщить, что он в их городе в командировке. Вернувшаяся за свой столик Галка была встречена недоумением: «Ты почему его за наш столик не пригласила?! Иди снова потанцуй с ним и зови за наш стол. Вон, он уже тоскливо взирает на тебя. Действуй!». Вскоре мужчина действительно присоединился к их компании, заручившись согласием после застолья пойти с ним в номер гостиницы, где он проживал. Он не скупился на угощение, охотно делал заказы, вызывая восторг у девчонок. У них были смеющиеся глаза и довольные лица: план сработал. В предчувствии любовных утех мужчина оказывал Галке особые знаки внимания.

Девчонки вовсю веселились, а Галке было не до смеха, она знала, чем это гуляние закончится для нее. Ее состояние не прошло мимо внимания Юли, она позвала ее в туалетную комнату.

– Ты чего такая распечальная стала? Не бойся, сейчас, минут через десять, будем «делать ноги».

– Каким образом?

– Очень даже просто. Выйдем все вместе в туалет и сразу на улицу. Пока мужик поймет, в чем дело, мы будем далеко. Он уже готовенький после водки с вином. Наутро и помнить-то ничего не будет. Пошли к столу.

Через некоторое время перепивший кавалер полез целоваться к Галке и почти требовал уединения с ней. Поняв, что пора уходить, Юлька сделала знак девчонкам, и все стайкой вслед за ней направились в туалет, а потом на улицу. Мероприятие закончилось успешно.

Такие «походы» в ресторан устраивались довольно часто, приманкой для мужчин становились все по очереди. Галке совсем не жалко было оставленных с носом мужиков, гулявших с купеческим размахом на командировочные деньги. В одно из таких посещений ресторана, привычно оглядев публику, она встретилась взглядом с сидевшим за одним из столиков мужчиной, и сердце ее упало и застучало учащенно, а ноги отказались идти. Ей показалось, что она видит Марионаса. Понимая, что этого не может быть, она потихоньку рассматривала, незнакомца стараясь не привлекать его внимание, но он тоже исподтишка разглядывал ее. Сходство с Марионасом было поразительным. За его столом веселилась мужская компания Галка танцевала с приглашавшими ее мужчинами и постоянно чувствовала на себе его взгляд. Незнакомец заметно отличался от окружающих: костюм, белая рубашка, черная бабочка вместо галстука. И в тот момент, когда девчонки собирались покинуть ресторан, уходя стайкой в туалетную комнату, незнакомец подошел к их столику и пригласил Галку на танец, молча протянув ей руку.

Высокого роста, черноволосый и черноглазый, обняв Галку, он умело закружил ее в вальсе. Оказалось, что он был похож на Марионаса только издалека. Закончив в молчании танец, мужчина жестом пригласил ее к своему столу. «Немой, что ли?» – подумалось Галке. Увидев, что подружки покинули зал, сгорая от любопытства, она последовала за мужчиной.

За столом все прояснилось. Один из мужчин, оказавшийся переводчиком, познакомил ее со всеми и рассказал, что ее «Марионас» – венгерский гость, приехавший сюда в служебную командировку. «Значит, он иностранец, не умеет говорить по-русски, а потому и молчал», – сделала вывод Галка и начала общаться с «Марионасом» через переводчика. Вечер закончился, и ее на машине доставили к дому. Выслушав речь иностранца, переводчик сказал: «Наш гость приглашает вас, Галя, составить ему компанию, пойти с ним в гости к лицу, по приглашению которого он и находится в нашем городе». Галка пыталась отказаться от этой миссии, но переводчик настаивал: «Не беспокойтесь о своей безопасности. Вы будете находиться в очень приличной компании. Соглашайтесь, доставьте приятные мгновения нашему гостю, ведь он выбрал вас среди других девушек».

«Подумаешь, какая большая честь – составить какому-то венгру компанию на его пьянку», – разозлившись, подумала она, и, словно прочтя ее мысли, переводчик продолжил: «Пожалуйста, не отказывайтесь от приглашения. Иностранцы – очень редкие гости в нашем городе. Ваша миссия будет заключаться только в его сопровождении. Побудете на обеде у высоких чинов города, и мы доставим вас в целости и сохранности прямо к подъезду вашего дома». Галка спросила: «И мое сопровождение необходимо?» начиная подозревать, что на нее возлагается ответственность чуть ли не государственной важности, только в масштабе отдаленного от Москвы города. «Необходимо», – коротко и многозначительно ответил он.

Она взглянула на иностранца, который ждал окончания беседы.

– Хорошо, я согласна.

Переводчик назначил время их завтрашней встречи и предупредил на прощанье: «Нежелательно, чтобы кто-то из ваших подруг знал о продолжении ресторанного знакомства. Договорились?» «Договорились», – ответила она, выходя из машины с переполнявшим ее чувством собственной значимости.

Следующий день был выходным, и с утра, ничего не рассказав Свете, Галка направилась в парикмахерскую, сделала прическу, маникюр, педикюр. К назначенному часу она была одета в красивое платье, надушена, в туфлях на высоченных каблуках. Вышла из подъезда и легкой походкой направилась к уже поджидавшей ее черной «Волге». Из машины навстречу ей вышел иностранец, одетый во вчерашний наряд. Галантно склонившись, он поцеловал ее руку, и они сразу сели в машину.

Переводчик, сидевший рядом с водителем, заметил: «Прекрасно выглядите». «Спасибо», – сказала она, подумав: «Не зря старалась». Вскоре машина остановилась у какого-то подъезда. Гостей на улице поджидали мужчина средних лет и женщина, видимо, время прибытия было заранее оговорено. Солидная осанка мужчины и его манеры говорили о том, что он занимает большой пост. Когда Галка вышла из машины, хозяйка дома критически ее осмотрела с головы до ног. Гости поприветствовали хозяев и вошли в богато обставленную квартиру. Стены украшали картины в рамах, стояла красивая мебель, на потолке большого зала висела огромная хрустальная люстра, переливаясь от электрического света.

В комнате было полно гостей. Хозяин представил собравшимся иностранца и его сопровождение. Затем все сели за стол, ломившийся от всевозможных блюд. Галку усадили рядом с иностранцем. Все было как в сказке: пили из хрусталя, ели на серебре. Иностранец, заметив Галкино неумение обращаться с множеством неизвестных ей столовых приборов, не обращая внимания на взгляды присутствующих, учил ее этому искусству, словно они были здесь одни. После первых тостов гости расслабились. Они о чем-то спорили с иностранцем, обсуждали какие-то производственные проблемы, скучные и неинтересные для Галки. Переводчик едва справлялся со своей работой. В компании солидных людей Галка, несмотря на внимание иностранца, чувствовала себя не в своей тарелке, ей было дискомфортно и скучно, хотелось побыстрее уйти отсюда, но как это сделать, она не знала.

Наконец изрядно захмелевший иностранец оставил гостей и повел ее на большой балкон проветриться. Недолго думая, как обычный русский мужик, он схватил ее в объятья и запустил свои руки ей под юбку, жадно целуя и бормоча: «Ай лав ю». Она понимала его намерение, но так они не договаривались. «Зачем я здесь нахожусь?» – недоумевала Галка и, разозлившись окончательно на саму себя и этого венгра, оттолкнула разгоряченного кавалера, поправила прическу, вошла в комнату, взяла свою сумочку и шагнула в прихожую.

В дверях ее догнал переводчик: «Что-то не так?»

– Все так. Но я ухожу домой. Пропустите меня.

Она боялась, что венгр начнет ее преследовать и не даст возможности уйти.

– Наш водитель доставит вас до дома. Пойдемте.

Они вышли на улицу. Переводчик, посадив Галку в машину, приказал водителю довезти ее до дома и распрощался. И только переступив порог своей квартиры, она успокоилась. Свете Галка рассказала о своем приключении уже тогда, когда они засыпали.

«Смотри, как запал этот венгр на тебя, даже в гости с собой взял, – изумлялась Света, – наверное, проспится и завтра заявится к тебе с визитом».

– Это зачем?

– Может, он захочет продолжить знакомство с тобой, замуж возьмет, и я буду к вам в гости приезжать.

Обязательно. Мечтать не вредно. А Марионаса куда я дену?

– Бросишь за ненадобностью.

Девчонки шептались долго, пока сон не сморил окончательно. А наутро, открыв сумочку, Галка обнаружила в ней деньги. Сумма немного превышала ее стипендию. Там же была записка с номером телефона переводчика. Она поняла, что за поездку в гости ей заплатили как за работу, хотя она ее выполнила не до конца, но видимо, переводчик не предполагал ее поспешного бегства. «Как легко можно зарабатывать деньги!» – удивлялась Галка и боялась, что последуют другие предложения, но, к счастью, этого не произошло. Видимо, венгр рассказал о ее несговорчивости. Звонить она не стала, деньги истратила, и этот эпизод ее жизни закончился.

Приближались летние каникулы. Марионас, по обыкновению, молчал, и это молчание вызывало в ней протест: он явно пренебрегал ее чувствами и преданностью. У Галкиных родителей денег на свадьбу не было, хотя они обещали занять денег, но справить гулянье как положено. В один из первых летних дней Света предложила сходить в гости к знакомому врачу, с которым познакомилась на вечеринке. Он работал в городской больнице, но не там, где Света работала санитаркой.

«Ну надо же, – засмеялась Галка, – где работаешь, не нашла кавалера!»

– Все у нас женатые, а этот врач холостой.

– Понятно, – протяжно произнесла Галка, – делать нечего, придется выручать подружку, буду у тебя в одном лице: оценщиком кавалера и охранником, в случае посягательства на твою невинность. Когда идем?

– Завтра вечером.

– Ладно. Уговорила окончательно.

Вообще-то Света была домоседкой. Ясно было, что этот мужчина ей понравился, такие случаи с ней были редки. Надо было поддержать подружку. Перед входной дверью, где Свету ждал ее новый знакомый, они появились вовремя, Галка нажала на звонок, прислушалась: раздался звук шагов, и дверь приоткрылась. В проеме стоял мужчина лет тридцати, на лице его играла улыбка. «Здравствуйте, девочки, – немного растягивая слова, сказал он, – давно ждем вас, проходите. Меня зовут Василий».

Галка тоже назвала свое имя, и втроем они прошли в небольшую комнату с двумя окнами. За одним из них угадывался балкон. Скромное убранство комнаты состояло из кровати, небольшого журнального столика, кресел и дивана, с которого навстречу вошедшим поднялся другой мужчина. Пожав девушкам руки, он жестом пригласил к столику. Усадив, представился: «Меня зовут Алексей, то есть Лешка». Он стоял в центре комнаты, как бы приглашая себя рассмотреть. Выглядел он лет на тридцать с небольшим.

Стройный, высокого роста, он был одет в тонкий черный свитер и черные брюки. Сухощавое лицо с крупным носом и большими серыми глазами. Тонкие губы трогала едва заметная улыбка, похожая на усмешку. Он не был красив, но даже с первого взгляда это лицо притягивало к себе взгляд. «Вы пока отдохните, а мы сейчас придем», – сказал он и вышел вслед за Василием на кухню. «Ну, как тебе Василий?» – шепотом спросила Света.

– Да я его видела всего одну минуту. Какая ты быстрая. Подожди, потом дам свою оценку.

В комнату уже входили мужчины, неся в руках тарелки с закуской и спиртное. Началось застолье. Лешка читал стихи, он их знал множество, пел под гитару песни и смешил всех присутствовавших анекдотами. За столом шло нескончаемое веселье, Алексей все свое внимание уделял Галке, было видно невооруженным глазом, он хотел ей понравиться. Ближе к полуночи девушки засобирались домой, не поддаваясь ни на какие уговоры мужчин остаться еще ненадолго. Прощаясь, Алексей оставил Галке номер своего телефона: «Будет желание пообщаться – позвони».

Возвращаясь домой, девчонки обсуждали проведенный вечер и мужчин. Василий Галке не понравился, он был какой-то блеклый и в отличие от Алексея отнюдь не блистал эрудицией. Об этом она и сказала подружке.

– Зря он пригласил на встречу с тобой этого хирурга. Или тебе он понравился, этакий тихий мышонок?

– Да. Ты права, блеклый он какой-то. Вот и холостой товарищ, а душа не легла к нему.

Через день Галка вычеркнула и этот эпизод из своей жизни и стала собираться в дорогу, к Марионасу. Подумав, она решила оформить с ним отношения, пусть даже без свадьбы. Молчание же его она уже воспринимала как должное.

Галка сдала все экзамены и зачеты, сообщила матери о своей поездке, уговорила Свету быть свидетельницей на бракосочетании. Подружка откликнулась не раздумывая, оформила несколько дней отпуска за свой счет, и вскоре поезд уносил их в Прибалтику.

На этот раз Галка телеграмму Марионасу о своем прибытии не давала, решив сделать ему своеобразный подарок. Особой неожиданности в ее приезде не было: не прошло и полгода, как они расстались, обговорив все детали бракосочетания, назначенного на лето. Ну а если избранника не окажется дома, не беда, у них с подружкой сейчас достаточно времени.

Прибыв на место, девушки направились к Галкиному жениху. Его родители и сестра Рута были дома, вот для них Галкин приезд был сюрпризом, они привыкли получать предварительные телеграммы, а тут невеста, да еще со свидетельницей-подружкой свалились на голову. Познакомившись со Светой, они быстро пришли в себя, обнимали, целовали, усаживали за стол, кормили с дороги. Мать Марионаса говорила без умолку, интересуясь здоровьем Галкиных родителей, ее учебой. Чувствовалось, что она растягивает время, предполагая, что сейчас Галка сама будет задавать вопросы о Марионасе. Когда наконец мать исчерпала запас вопросов, настала Галкина очередь.

– Спасибо за хороший прием. Я уже соскучилась.

Секунду помолчала.

– Все хорошо, но где же мой Марионас?

– Он уехал в командировку. Приедет через неделю. Поживете, отдохнете на море, позагораете. Поселяйтесь с подружкой в комнате, где вы жили с Марионасом в январе.

Мать облегченно вздохнула, произнеся заранее обдуманный ответ.

– Так Марионас устроился работать? И куда?

– Приедет, сам обо всем расскажет.

Мать не хотела говорить или действительно не знала.

– Девочки, может, на море съездим. Погода стоит сейчас теплая, сухая. А завтра может и дождь пойти. Едем?

Это предложила Рута.

– С удовольствием искупаемся.

Надев купальники, девушки поехали на пляж, который располагался в минутах двадцати, если ехать на автобусе.

Выйдя из него, девчата разулись и босиком дошли до воды. Пляж был песчаным, а море голубым и спокойным, без конца и края. Раздевшись, они залезли в теплую как парное молоко воду. Купались долго, а потом вышли на берег и направились чуть подальше от воды, туда, где рос мелкий кустарник, окруженный травой, похожей на осоку. Расстелив полотенца, они легли на них и, загорая, болтали обо всем на свете. Но Галку сверлил только один вопрос: «Где же ее Марионас?»

Дав возможность Свете и Руте обсудить интересующие их проблемы, она спросила Руту о брате. Та поколебалась и начала рассказ.

– Я не хочу влезать в ваши отношения, но мне тебя, Галя, жалко. Мой брат несерьезный человек, ты его видишь другими глазами. Редко видишь и плохо знаешь. Ты слепая в своей любви к нему. С того момента, как вы расстались, он поменял не одну женщину, всех приводил домой. Одна до сих пор живет у нас, снимает койку. Он ее бросил давно и два месяца назад нашел какую-то женщину из провинции, мы ее никто не видели. Она увезла его с собой, возможно, они расписались. Знаю только с его слов, когда он приходил за вещами, что эта женщина помогла найти ему работу. Ведь в городе он никак не мог устроиться, что-то ему мешало. Чем он в деревне занимается, не знаю. От него и первая жена отказалась, взяла развод и алименты не стала получать. Да и какие алименты с него! Вернувшись с армии, он ни дня не работал, да и до армии вел праздный образ жизни. Родители думали, что армия сделает его человеком серьезным. Но нет, у него на уме только женщины. Мы все были рады тебе, думали, что он возьмется за ум, вы хорошая на вид пара. Но вряд ли он и с тобой станет другим человеком, даже если ты будешь очень стараться ему помочь. Мне кажется, он не любит тебя, ведь любя, не меняют женщин как перчатки в ожидании свадьбы.

У Галки щемило сердце, когда она слушала исповедь сестры Марионаса.

– Вот и закончилась наша с ним любовь. Что же мне делать теперь, как поступить? Уехать завтра же.

Пришедшее решение не успокаивало, а причиняло боль, она не хотела верить горьким словам Руты.

«А где эта деревня, в которой Марионас поселился?» – тяжело вздохнув, спросила она Руту.

– Неужели ты собираешься поехать к нему? Брось ты его! Хорошо хоть ребенка не завела от моего непутевого брата. Ты красивая, скоро актрисой будешь. Разве такие, как мой брат, будут у тебя поклонники? Ты, конечно, можешь не прислушиваться к моим словам, делать все по-своему. Но мои родители устали от его праздности, и я решила открыть тебе глаза.

Чем больше она говорила плохого про Марионаса, тем сильнее Галка желала его видеть. Увидеть и еще раз попытаться понять, за что она его так сильно любит, вот даже несмотря на нелестные слова родного ему человека. Света сначала молчала, а потом тихо произнесла: «Ну, что будем делать, подруга?». Противоречивые мысли терзали Галку, нужно было принять правильное решение. Разум говорил одно, а чувства – другое. Ей хотелось увидеть своего возлюбленного хотя бы еще раз, она так долго ждала встречи с ним.

– Рута, ты дашь мне его адрес?

– Он у меня дома записан.

– Сегодня ты мне его дашь, и я навещу Марионаса. Только не говори своим родителям об этом. Хорошо?

– Хорошо.

Вернувшись с моря, они застали в доме бывшую любовницу Марионаса. Она оказалась вполне симпатичной девицей и откровенно рассказала об их пылкой любви, в результате которой забеременела и по указанию любовника сделала аборт. В ее словах Галка не почувствовала горечь утраты ни по Марионасу, ни по неродившемуся ребенку.

– Что же я такая дуреха, никак не пойму, что он меня и не любил никогда. Я сама его придумала и теперь мучаюсь этой любовью. Все, завтра еду к нему.

С этими мыслями, получив адрес Марионаса от Руты, она уснула спокойно.

Наутро было пасмурно, шел дождь. Но все равно поездку она решила не отменять. «Свет, я еду к Марионасу. Решила окончательно», – сказала она проснувшейся подружке.

– Может меня с собой возьмешь?

– Нет. Сама дорогу найду. Ты мне только будешь мешать в такой ситуации. Жди меня. А пока спи, слышишь, дождь на улице.

– Слышу. Ну, счастливо тебе утрясти все вопросы. Будь осторожна с его бабой. И не унижайся перед ним. Пока.

Светка повернулась на другой бок. Она знала, что остановить Галку, когда та приняла решение, невозможно. Быстро собравшись, надев платье-костюм серого цвета, туфли на высоком каблуке, взяв зонтик и сумочку, она тихо вышла из дома и направилась к автобусной остановке, села в подошедший автобус и по пути следования до места сменила его на другой, пригородный. В таких красивых комфортабельных автобусах Галке еще не приходилось ездить. Время поездки прошло незаметно. Стараясь отвлечься от дум, она обозревала окрестности и поражалась ухоженности строений, деревьев, росших вдоль дороги, отсутствию мусорных свалок. Вокруг была чистота, словно накануне сделали большую генеральную уборку, чтобы порадовать Галкин глаз. На полях паслись коровы и овцы, коровы были все одинаковой окраски. Отгоняя плохие мысли, она думала только об одном – чтобы Марионас оказался на месте. Автобус вскоре въехал в небольшое селение и остановился. Судя по всему, это была конечная остановка.

«Приехали», – по-русски оповестил водитель, подтверждая ее догадку, и она вышла из автобуса. Моросил мелкий дождик. Укрывшись от него под зонтиком, Галка огляделась. Хотя перед ней было село, каменные дома под железными крышами выглядели вполне добротно. Неподалеку шло строительство многоэтажного дома. На улице было безлюдно, видимо, из-за дождя. На конечную остановку она приехала одна, другие пассажиры сошли раньше. Водитель сразу же ушел. Топчась, Галка решала, с какого дома начать поиски Марионаса. Рута сообщила только название деревни, она не знала номера ни дома, ни квартиры.

Но вот показался пожилой мужчина. Обрадованная Галка подошла к нему и спросила, знает ли он, где проживает Марионас, прибавив к имени и фамилию. Мужчина с готовностью указал на дом, объяснив при этом, как к нему лучше подойти и с какой стороны дверь. Мужчина был сама любезность и хорошо говорил по-русски, почти без акцента. Поблагодарив его, Галка направилась к указанному дому, совершенно не чувствуя волнения от предстоящей встречи с любимым мужчиной, как будто все перегорело в душе. Она нашла дверь, постучалась в нее, и, услышав женский голос, вошла в помещение. В маленькой плохо обставленной полутемной комнате, насквозь пропахшей табачным дымом, из-за стола навстречу ей поднялась невысокая женщина с сигаретой.

– Здравствуйте, – опережая вопрос, произнесла Галка, – мне нужен Марионас. Он здесь живет?

– Здесь.

Женщина подошла к Галке и разглядывала ее в упор.

– Я из военкомата, – продолжала Галка, – мне нужно с ним переговорить. Я могу его увидеть?

– Он на работе сейчас, я Вас к нему провожу.

– Не стоит. Я сама до него дойду. Где его рабочее место?

– Да вон, на стройке.

Женщина кивнула в сторону тусклого оконца, видимо, имея в виду ту стройку, которую видела Галка: она в деревне была одна.

– Спасибо и до свидания.

Выйдя на свежий воздух из сырого помещения, где было прохладнее, чем на улице, Галка закрыла за собой дверь. На душе было мерзко и удивительно спокойно. «И на такую неряшливую, некрасивую женщину он променял меня!» – размышляла она, шагая к стройке. Увидев в окне строящегося дома мужчину, крикнула ему, чтобы позвал Марионаса. Оглянулась: та женщина стояла неподалеку. Мужчина скрылся в окне, и через минуту в нем появился Марионас.

«Я сейчас подойду!» – крикнул он. Галка стояла в ожидании, чувствуя спиной взгляд женщины. Через минуту он шел к ней навстречу не спеша, в рабочей спецовке, перепачканной строительными растворами, с гордо поднятой непокрытой головой. Его красивое лицо не выражало никаких эмоций, только в походке угадывалось смущение. Подойдя к ней, Марионас остановился и, глядя сверху вниз, спросил, забыв о приветствии: «Ты когда приехала, где остановилась?»

– У твоих родителей. Когда ты приедешь?

Галка пристально глядела в его зеленые глаза в надежде прочесть ответ на мучавшие ее мысли, но кроме спокойствия в них ничего не было.

– Приеду завтра или послезавтра, жди.

– Хорошо, подожду. Если ты не приедешь через три дня, я уеду.

С трудом оторвав от него взгляд, она развернулась и, не оглядываясь, пошла к проезжей дороге, по которой от конечной остановки уже шел возвращавшийся в город рейсовый автобус. Он подобрал Галку, и, войдя в его салон, она в окне увидела стоявших поодаль друг от друга Марионаса и женщину. Они смотрели вслед уходившему автобусу. Всю обратную дорогу Галка занималась самоедством, считая виноватой только себя. Ведь это она не захотела сразу оформить их отношения, не согласилась на его условия бросить учебу и приехать жить к нему. Винить его было не в чем, видимо, он рассуждал как и его сестра: хочешь быть актрисой и иметь много поклонников, стань ею, но без меня. Но ведь до его демобилизации из армии они договаривались о другом! Жизнь внесла свои коррективы, и теперь Галке оставалось только ждать его приезда. Несмотря ни на что, она любила его больше жизни.

Вернувшись, она рассказала о поездке Свете и Руте и стала ждать Марионаса. Все последующие три дня они провели на море, в первый день море штормило, дул пронизывающий ветер и, улегшись на берегу возле кустарников, укрывшись за ними от ветра, девчонки загорали под ярким солнцем. К вечеру кожа стала ярко-красной, для уменьшения боли они мазались кефиром, а утром снова ехали к морю. Искупавшись, выходили на берег, прикрывая обожженные места полотенцами, смотрели на волны, дышали морским воздухом и без устали болтали. За эти дни Рута показала им город, они заходили в магазины и поражались изобилию товара. Но делать покупки им было не на что, а потому ограничивались только экскурсией.

К концу третьего дня Галкино волнение достигло пика, она сердцем ощущала, Марионас уже не приедет, его мать успокаивала ее и предлагала пожить еще, мало ли какие дела его задерживают, но Галка, дав слово, держала его, и потому на четвертый день рано утром они со Светой распрощались с родителями Марионаса и его сестрой и поехали на вокзал. Уже стоя на перроне вокзала, Галка с тоской смотрела на людей, пытаясь найти среди них Марионаса.

Он так и не приехал. Даже когда они со Светой вошли в вагон, она мучительно ждала появления своего любимого человека, но поезд тронулся, оставив ее в растерзанном душевном состоянии, и увозил все дальше от первой любви, наверное навсегда. По пути домой на одной из станций подружки расстались: Света поехала на работу, а Галка – в свой родной поселок, продолжать каникулы. Она сразу рассказала матери о поездке к Марионасу. Та посочувствовала дочери и подвела черту: «Тебе же сказала его сестра, что он непутевый. Забудь его!».

Но Галке трудно было это сделать, чувство вины сидело в ней, как заноза, и не давало жить. Как освободиться и вырвать эту душевную боль, она не знала. Прошло лето, и Галка вернулась в город на учебу. Света поступила учиться в медицинский институт и решила поменять жилье. Галка снова поселилась с ней уже в частном доме, на окраине города. Добираться до него ей из театра было недалеко, минуя овраг и короткую улицу. Большая кухня была разделена столом, по левую сторону которого стояла кровать Галки и Светы, а по правую сторону – кровать юношей, студентов университета. Они редко встречались друг с другом, и никаких хлопот по поводу отсутствия между кроватями хотя бы занавески не возникало. Жилье было дешевым, с неудобствами типа уличного туалета легко мирились.

Первые дни занятий в театральной студии прошли в радостном настроении от встречи с преподавателями и сокурсниками. Галка с Юлькой и ее компанией побывали в ресторане, прокрутили «динамо» с заезжими мужичками. Между тем предпринимаемые Галкой попытки забыть Марионаса не приносили успеха: она жила мыслями не о творчестве, а о нем, рана не хотела заживать и кровоточила. Стояло бабье лето со всеми его прелестями. И вот в один из таких по-летнему теплых дней Галка обнаружила в своем блокноте наспех нацарапанные цифры. Это был номер телефона Алексея, и она решила позвонить. Номер оказался рабочим, она долго ждала, когда его пригласят. Наконец, он взял трубку, и она услышала приятного тембра голос. Она представилась, и он тут же вспомнил ее, назначил встречу на вечер. Остаток занятий Галка провела в приподнятом настроении и, не заходя к себе на квартиру, пошла на свидание.

Его она увидела издалека, стоящим возле кинотеатра с букетом астр в руке. Среди людей, спешивших к кинотеатру, он ее заметил не сразу, и когда она словно выросла перед ним, протянул ей цветы.

– Рад тебя видеть, Галочка. Здравствуй. Куда мы с тобой направимся?

Он внимательно смотрел на нее. Понюхав цветы, она махнула букетом в сторону кинотеатра.

– В кино?

Он засмеялся и приобнял ее за плечи.

– Ну что ты? Разве можно первое свидание проводить в душном зале кинотеатра? Мы с тобой давно не виделись, значит, нашу встречу необходимо отметить в другой обстановке. Я приглашаю тебя в ресторан, пойдем?

– Пойдем, – в тон ему с улыбкой ответила Галка, он подхватил ее под руку. И через нескольку минут они входили в ресторан.

Осмотрев себя в зеркале, Галка осталась довольна своим внешним видом: короткое, цвета морской волны платье, туфли на высоких каблуках, короткая стрижка. Проходя через зал ресторана, она ловила на себе взгляды мужчин. Они заняли с Алексеем столик, он сделал заказ, и весь вечер они провели за разговором, практически вновь знакомясь друг с другом. В основном, он рассказывал о своей работе, больных, операциях. Слушать его было очень интересно, чувствовалось, что он любит свою профессию. Потом рассказывала она, о своей учебе, родителях, о своих планах. Выходя из ресторана, они знали друг о друге практически все. Галке было весь вечер комфортно с этим взрослым и, как ей казалось, солидным человеком. Он не дал ей скучать, весь вечер занимая и развлекая ее. До ее дома они шли пешком, остановились у ворот и здесь он, обняв ее, стал жадно целовать. Она отвечала на поцелуи, ей хотелось освободиться от дум о Марионасе, но едва мелькнула о нем мысль, как она тут же освободилась из объятий Алексея.

– Мне пора домой.

– Увидимся завтра?

– Я сама тебе позвоню.

Света знала о Галкином свидании и ждала ее возвращения. Едва Галка юркнула под одеяло, Света тут же спросила: «Ну, рассказывай, как свидание прошло? Полегче стало от дум о Марионасе?»

На кухне стояла тишина, ребята-студенты спали, и, чтобы не разбудить их, говорили шепотом.

Галка рассказала о встрече, посетовав, что забыла на столике букет подаренных цветов.

– Знаешь, Свет, он такой умный мужчина, так увлек меня своим разговором, что я за весь вечер не вспомнила о Марионасе. И целуется очень хорошо.

– Ну и ладно. Я рада, что ты немного хоть отвлеклась от своих ненормальных страданий по этому прибалту. Уже в который раз советую, выбрось ты его из своей головы. Дружи с Алексеем, наверное, не будет хуже.

На следующий день Галке снова захотелось увидеться с Алексеем. Она позвонила ему и услышала неподдельную радость в его голосе.

– Так что сходим сегодня в кино? – спросила она, чувствуя, что он не может разговаривать при посторонних.

– Конечно.

Она называет место и час и вешает трубку. Вечером он встречает ее снова с цветами, целует в щечку, и они входят в зал кинотеатра. Он покупает ей мороженое. Все эти знаки внимания приятны Галке, она ощущает себя настоящей дамой. Так за ней ухаживают впервые. Сидя в темном зале, на последнем ряду под окошечками кинобудки, откуда слышится треск кинопленки, он обнимает ее и целует нежно, и Галка ощущает от него запах медикаментов и одеколона. Он весь пропах больницей, но это не отталкивает ее, напротив, его запахи ей приятны. Поцелуи Алексея одурманивают, и ей очень хочется, чтобы ее любили, она устала любить сама.

Они совсем забыли о фильме, и только резко вспыхнувший свет, свидетельствовавший об окончании фильма, заставил их разомкнуть объятья. После теплого кинозала на улице ощущалась осенняя прохлада, он обнял ее и прижал к себе, стало теплее. Они стали спускаться под горку, направляясь к ее жилищу.

– Почему ты снимаешь квартиру так далеко от центра, в каком-то темном углу, да еще на пару в одной постели с подружкой. Это же не гигиенично.

– Мы привыкли жить со Светой, мы ведь со школьной скамьи вместе. Она тоже будет врачом, учится.

– Молодец она. А вот ты почему выбрала себе профессию артистки? Обладаешь большим талантом? Но почему тогда какая-то студия, а не институт. Как-то несерьезно твое заведение.

– Ничего подобного, нам и преподаватели говорят, что не играет роли, какое учебное заведение заканчивает артист, не высшее образование определяет степень таланта человека. Раньше старые мастера сцены университетов не заканчивали, а, имея талант, блистали в постановках.

Она разгорячилась, доказывая свою правоту. Алексей перевел тему разговора на другое.

– Может, я найду тебе другую квартиру, с удобствами?

– Зачем? – удивилась она. – Я скоро закончу студию, и, возможно, мне предоставят жилье в артистическом общежитии.

Алексей располагал к себе, хотел знать о Галке мельчайшие подробности. Ей скрывать было нечего, и она рассказывала. Встречаться стали каждый день по вечерам, а в выходные дни посещали выставки. До встречи с Алексеем Галка, кроме театра, нигде ни бывала, именно он познакомил ее с достопримечательностями. И город ей понравился, и Алексей тоже, он умел нравиться, не блистая внешней красотой.

В октябре начался театральный сезон, Галку снова стали занимать в массовых сценах, и встречи с Алексеем стали реже. В один из первых дней октября в перерыве между занятиями она находилась в буфете театра и к ней подошел актер по имени Володя. Он часто оказывал ей знаки внимания, встретив одну в многочисленных театральных коридорчиках, старался обнять и прижаться щекой к ее щеке, неизменно повторяя одно и то же: «У тебя щечки как персики, так бы и съел всю, начиная с них!» При этом задорно смеялся. Ему было лет за пятьдесят, щеки колючие от плохо выбритой щетины, и Галка, не обольщаясь его вниманием, неизменно убегала от него. И вот сейчас в буфете он с заговорщицким видом шепнул ей в самое ухо: «Тут режиссер из столицы приехал, могу составить протекцию. Сейчас подойдет, я тебя с ним познакомлю».

Галка не успела возразить, а режиссер уже стоял рядом. Это был мужчина примерно одних лет с Володей, может старше, высокого роста, лысоватый, с большим орлиным носом и выпученными глазами неопределенного цвета. Уставившись на Галку, он назвал свое имя. «А отчество?» – полюбопытствовала она. «Это не обязательно», – ответил он и, получив сосиски и чашку чая, направился к столику. Воспользовавшись этим, Володя снова зашептал: «Знаменитый режиссер, соглашайся на встречу с ним, не пожалеешь. Сейчас организую. Пошли к нему за стол». Усадив Галку, Володя предложил режиссеру: «Можем вечером встретиться, Галочка желает сходить в ресторан». Заезжая знаменитость, разглядывая Галку, произнес: «Да. Я с удовольствием приглашаю Вас в ресторан».

«Только не в ресторан!» – подумала Галка. Но, понимая, что Володя замыслил переезд в Москву с ее помощью, решила ему помочь.

– Мы можем встретиться на квартире моей подруги, Татьяны. Вы ее знаете, Володя. Будет домашняя обстановка, уютная, без лишних глаз.

Мысль Галки была подхвачена, они договорились встретиться вечером. На занятиях Татьяны в этот день не было, и Галка тут же помчалась ей звонить, предполагая, что она не будет против знакомства со столичным режиссером. Улыбчивая, круглолицая Татьяна всегда была душой компании, за словом в карман не лезла. Услышав предложение Галки, она с удовольствием его приняла в ожидании интересной встречи с гигантом от искусства.

За полчаса до прибытия гостей Галка была у Татьяны. Раздался звонок в дверь.

– Это наверняка они!

– Больше сегодня некому, сейчас оценим столичного режиссера.

Мужчины с шумом ввалились в прихожую. Раздеваясь, Володя весело представил Татьяне своего спутника, тот галантно склонился к ее руке с поцелуем. Все прошли на кухню и заняли места за большим столом. Пили вино, принесенное мужчинами, и слушали нескончаемые рассказы режиссера о столице, знаменитых актерах, спектаклях. Галка заворожённо смотрела режиссеру в рот, забыв о его непривлекательной внешности. С каждым новым рассказом и персонажем он преображался, разыгрывая маленькие спектакли, ярко изображая различных героев. «Да, вот это действительно талант», – мысленно восхищалась Галка и проникалась к этому человеку глубоким уважением. Потом они танцевали, режиссер играл на рояле и пел песни. Как-то незаметно Галка осталась с ним наедине, и тут все ее восхищение рухнуло, едва он недолго думая полез к ней под юбку, задыхаясь от желания. Он стал ей противен. Оторвав от себя его руки, со словами «Оставьте меня в покое», она направилась к двери. «Не уходи! – виновато произнес он ей вслед. – Посиди со мной. Обещаю, не буду до тебя дотрагиваться»

Галка оглянулась и увидела протянутую к ней руку, приглашавшую сесть рядом. «Хочешь получить роль в моем спектакле?» – спросил он. Такое предложение застало ее врасплох. Направляясь на эту встречу, она знала, что приезжий режиссер будет на сцене их театра ставить старый классический спектакль, к тому же музыкальный, роли в нем все давно были распределены между артистами театра, вплоть до роли со словами: «Кушать подано». И вдруг это предложение от солидного человека. Он что, издевается над ней, решил пошутить с девушкой?!

Вслух произнесла: «О какой роли вы говорите?» И режиссер вошел в азарт, рассказывая о своем замысле. Он рисовал сцену в спектакле, которую создаст только для нее, сцена получалась красочной, но, даже по мнению Галки, никак не вписывалась в спектакль, который он собирался ставить. Эту пьесу Галка видела много раз, ее неоднократно прогоняли на их сцене, но только под руководством другого режиссера. Прервав фантазии столичного режиссера, она высказала по этому поводу свое мнение.

«Дорогая моя, – глубокомысленно изрек он, – хозяин этого – я, и действующие лица в нем будут такие, как я захочу. И исполнители тоже». Он привлек ее к себе и начал целовать. Словно прислушиваясь к своим ощущениям от этих ласк, она затихла в его руках. Податливость была воспринята им как согласие на дальнейшие отношения, и он прошептал ей на ухо: «Может быть, поедем ко мне в гостиницу, там мы будем одни». «Ах ты старый козел», – злобно подумала Галка и, оттолкнув его, встала, поправляя платье. «Я не собираюсь вступать с Вами в какие бы то ни было отношения и в роли, которую вы придумали, не нуждаюсь», – крикнула она ему в лицо, громко хлопнула дверью и прошла на кухню, оттуда раздавался беспечный смех Татьяны.

Они с Владимиром о чем-то беседовали.

– Спасибо, Владимир Алексеевич, за знакомство. Забирайте своего режиссера и уходите.

– Галочка, в чем дело, что случилось?

Володя не на шутку разволновался.

– Спросите у него по дороге.

Вошедший на кухню режиссер тихо сказал Володе: «Нам пора» и направился в прихожую, Володя с девчонками – следом. Попрощавшись, режиссер вышел первым, а Володя умышленно замешкался возле порога и, целуя им руки на прощанье, сказал Галке: «Зря ты с ним так поступила, жалеть потом будешь, не каждый день нас столичные режиссеры посещают. Я ведь для тебя старался. У тебя был шанс, и ты им не воспользовалась. Подумай, еще есть время исправить положение». И он закрыл за собой дверь.

«Что у вас произошло?» – сгорая от любопытства, поинтересовалась Татьяна. Галка рассказала.

– Да. О вводе в спектакль пойдут разные кривотолки. Он уедет, а ты останешься. Вот если бы он тебя с собой в столицу взял, тогда можно было его и полюбить. Вот о чем надо было в комнате с ним говорить. Наверное, прав Володя, моментом ты не воспользовалась. Обидела мужчину. Будешь извиняться, искупать свою вину и поведение?

Татьяна уже развеселилась, понимая, что вряд ли Галка ляжет с этим режиссером в постель. Строить карьеру она еще не научилась.

Все последующие дни Галка избегала встреч с режиссером, он поставил спектакль и уехал, а она осталась учиться в студии, где вскоре объявили список лиц, приглашенных на телевидение. Они должны были рассказать о своих творческих планах. В числе приглашенных была и Галка. Ее радость была безмерна, значит, она имеет перспективу как способная студентка. Позвонила Алексею, поделилась своей радостью. Он обещал посмотреть передачу. Несколько студийцев привезли на телестудию, причесали, загримировали, усадив за столики, отрепетировали и передача пошла в эфир. Она была очень короткой, дольше волновались перед ней. На следующий день она позвонила Алексею узнать его мнение. Он, конечно, не поскупился на похвалу: «Ты была королева!» и сразу назначил свидание на квартире Василия. Она не была там со дня их первого знакомства.

На свидание она ехала в полной боевой готовности: причесана, накрашена, со свежим маникюром и в красивом нижнем белье. Они встречались уже два месяца. На улице стало прохладно, и в ожидании троллейбуса она замерзла. На ногах были прозрачные чулки, и, чтобы согреть коленки, она терла их друг о друга. В этот вечер Галка как никогда хотела побыстрее встретиться с Алексеем, и ее раздражал медленно приближавшийся троллейбус, потом она долго ехала в нем.

Наконец, она выходит из троллейбуса, бежит к дому Василия, через несколько минут нажимает на звонок возле входной двери, она открывается – и Алексей принимает ее в свои объятья. Они проходят в теплую комнату, в которой ничего не изменилось, как будто она из нее и не уходила. Алексей усаживает ее на диван, садится рядом, обнимая и целуя, шепчет: «Я скучал по тебе. Наши редкие встречи выбивают меня из колеи, я постоянно думаю о тебе. Сегодняшнюю встречу ждал, как никогда за время нашего знакомства, Василий на дежурстве, квартира в нашем полном распоряжении. Может, выпьем немного?»

От него, как всегда, слегка пахло лекарствами. «Давай выпьем, – согласилась она, – замерзла я что-то». Он вышел на кухню и вернулся с двумя наполненными рюмками, протянул одну ей: «Выпей сразу». Она выпила жидкость из рюмки и задохнулась. Она задыхалась, как рыба, выброшенная на берег, таращила глаза, из которых текли, смешиваясь с тушью, слезы. Галка побежала умываться. «Как из бани», – подумала она, глядя на свое отражение в зеркале.

«Ну, как ты? Жива?» – серьезно спрашивает Алексей, а у самого лукавинка в глазах так и пляшет.

– Жива, как видишь. Догадываюсь, что спирт неразведенный мне дал. Спасибо!

– Не обижайся. Я сам не знал, что спирт не разведен. Василий свинью подсунул. Извини, это несмертельно, а без косметики ты стала лучше, милее.

Алексей прижимает ее к себе, Галке тепло и уютно в его объятьях.

– У меня сегодня плохой день, неудачная операция, умер человек. Давай помянем его.

Он приносит уже разбавленный водой спирт. Помянули.

– Тебе, Галочка, нужно поступить учиться в другое учебное заведение. Несерьезно то, что ты выбрала. Я могу помочь тебе в поступлении в институт, а не хочешь высшего образования, пожалуйста, медицинское училище. Я, кстати, там преподаю.

Он уже как-то начинал, в самом начале их знакомства, заводить разговор на эту тему

– Закончишь медучилище, будешь общаться с нормальными людьми, а не из богемы.

– Извини, а разве в театральном мире люди ненормальные?

– Ненормальные люди находятся, как правило, в психушке. Я не это имел в виду.

Алексей стал говорить о режиссерах, их женах артистках, играющих весь репертуар, а остальные артистки получают эпизодические роли или говорят «Кушать подано!», показавшись из-за кулис на минуту.

В его словах была правда, но поразительно, откуда он, врач, так хорошо знал закулисный мир театра. Наверное, из газет и журналов, ведь из них можно почерпнуть много чего интересного, и не только о людях искусства. И она рассказала ему о столичном режиссере и его предложении.

– А я, дуреха, отвергла это предложение и теперь буду в спектаклях говорить в лучшем случае «Кушать подано, господа», пока не найду себе мужа-режиссера. Мне показалось, что ты чем-то отдаленно напомнил мне столичного режиссера.

Хитро поглядев на Алексея, Галка рассмеялась.

– Понимаю ваш намек, сударыня. Предложением поступить в институт, а за это – постель. Неужели я похож на того старенького режиссера?

– Ну, не такой он и старенький, просто я его как-то сразу не полюбила.

– А я тебе нравлюсь?

Между Галкой и Алексеем началась словесная игра, она была шутливой, конечно, но, как известно, в каждой шутке есть доля правды.

Алексей, судя по его рассказам, был не последний хирург в городе. Он вводил ее в свой широкий круг интересов и знаний, он был полной противоположностью Марионасу, ласков, заботлив, внимателен, без цветов на свидание не приходил. Одно беспокоило Галку, он не приглашал ее к себе домой, а навязываться она не могла: язык не поворачивался, и гордость не позволяла. Благодаря ему она стала потихоньку отходить от дум о Марионасе, ей стало легче на душе от внимания этого сильного человека.

Сейчас, сидя на диване в комнате, освещаемой светом уличных фонарей, этот мужчина страстно целовал ее, сжимая в своих объятьях, и постепенно раздевал, желая ее близости. Сначала она позволяла, но воспоминание о сексуальном опыте с Марионасом заставило ускользнуть из объятий. Ей совсем не хотелось снова испытать неприятные ощущения. «Ну почему нельзя обойтись без постели, зачем он хочет все испортить?» – мелькало в ее голове. Оттолкнув Алексея, она стала собирать разбросанные вещи, торопливо надевая их на себя. В комнате повисло молчание. «Что случилось с тобой?» – недоумевая, спросил он.

– Я ничего не хочу. Не трогай меня!

Ее голос дрожал.

– Галочка, за что ты обиделась на меня? Если тебе не хочется близости со мной, то я и не настаиваю. Садись снова ко мне рядышком, и, хоть я чертовски устал за день, мы посидим и поболтаем до утра.

Он встал, нежно обнял, слегка касаясь губами лица, медленно и не разжимая объятий снова усадил ее рядом с собой на диван. Она сидела с закрытыми глазами, слушала ласковые слова Алексея, а видела перед собой лицо Марионаса. И вдруг неожиданно для себя Галка заплакала, слезы душили, и она дала им волю, от рыданий сотрясались плечи, вся ее душа и тело плакали, Галка прощалась с Марионасом.

Алексей, как будто поняв что-то, еще крепче прижал ее к себе, не утешая, давая выплакаться. Резко прекратив плакать, встала и ушла в ванную, приняла душ. Когда вошла снова в комнату, замотанная полотенцем, в ней горел свет, Алексей ждал ее появления, сидя в кресле.

– С легким паром Галочка. Наверное придется заночевать здесь. Ты не против? Тогда ложись в кровать, а я на диване.

Он подошел к кровати и откинул одеяло.

– Сейчас застелю тебе свежее белье.

Он достал комплект белья и приготовил для нее постель с женской ловкостью, Галка любовалась его умением. Она, легла, от белья пахло карболкой, возможно хлоркой, и на нем было приятно лежать. Алексей ушел в ванную, Галка уже стала засыпать, когда он вернулся, прошел к дивану и сел. Прошла минута, другая, и Галка стала физически ощущать его желание быть рядом с ней, словно он, протянув через комнату руки, обнимал ее. «Галочка, ты спишь?» – произнес он тихо.

– Нет. Жду тебя.

Она отбросила одеяло.

Он разделся и лег рядом, затаив дыхание, и, когда она, помедлив, прижалась к его телу, он дал волю своим бушевавшим в нем чувствам. Его безудержные ласки расслабили ее тело, оно стало податливым и желало его, они слились в одно целое, и Галка почти теряла сознание от чувства, не изведанного ею ранее. Остаток ночи пролетел без сна, они не разжимали свои объятья до утра.

«Может, никуда сегодня не пойдем?» – шептал он ей. «Разумеется, не пойдем. У нас же с сегодняшнего дня медовый месяц начинается», – в тон ему отвечала она. Понежась еще немного в постели, они быстро оделись и разбежались на остановке в разные стороны. Договорились встретиться вечером опять на квартире Василия.

Весь день прошел на занятиях, после которых Галка поехала домой, решила кое-что поделать до свидания, да и постирать не мешало, пока ребят дома нет. Не успела она переговорить со старушкой-хозяйкой и взять тазик в руки, как в дверь постучали и, не дожидаясь приглашения, вошел Алексей. Галке чуть плохо не стало.

– Что-то случилось? Проходи.

Он прошел и сел на табурет возле стола.

– Баба Настя, познакомьтесь, мой друг Алексей.

Старушка оценивающим взглядом оглядела мужчину и скрылась в другой комнате.

– Галочка, ничего не случилось. Просто я ушел сегодня пораньше с работы, настроение и состояние не рабочее, соскучился и приехал к тебе. Захотелось посмотреть, как ты живешь. Может, в ресторан сходим? К Василию сегодня нельзя идти вечером, у него самого будут гости. Я думаю все-таки снять квартиру тебе, у тебя жуткие здесь условия. Я и квартиру уже приглядел.

Он обнял ее.

– Не хочу я от Светы уходить.

– Глупышка ты моя, ведь ты же будешь со мной встречаться каждый день.

Нет, он не предлагал выйти за него замуж, он говорил только о встречах, отметила про себя она и, не отказывая ему окончательно, сказала, отвечая на поцелуи: «Я подумаю». В ресторан они не пошли, а когда пришла Света и ребята, они с Алексеем распрощались. Галка валилась с ног от бессонной ночи и почти сразу после его ухода легла в постель. Рассказала Свете о предложении Алексея.

– У Василия каждую ночь вы не сможете проводить, ему-то надо спать. Один вариант остается, тот, что он предложил. А сам где он живет, не спрашивала? Молодец, подруга. Как говорится, дать дала, а замуж не пошла. Спросить уже пора. Если уйдешь, в гости приходить будешь. Ко мне же не в Америку ехать.

Света успокоила, и встречи с Алексеем продолжались на квартире Василия. Иногда они появлялись, когда он не успевал уйти, тогда они перебрасывались ничего не значившими словами, а потом Василий закрывал дверь за собой, оставляя их одних. «Бедняжка, часто ему приходится дежурить» – подшучивала ему вслед Галка.

Очередной Новый год праздновали на квартире Василия, собралось много незнакомых Галке гостей, маленькая квартирка с трудом всех вмещала. Гости веселились, в уголке комнаты стояла маленькая елочка с игрушками. Произносили тосты по поводу года уходящего и встречи нового. Далеко за полночь гости парами стали расходиться. Алексей, перебрав, спал на кровати. Василий проводил до дверей гостей, а Галка сидела за столом, не зная, что предпринять дальше. Ехать на квартиру было уже поздно, и она решила подождать, когда Алексей проснется. Напротив нее за столом сидел пьяный черноволосый парень с красивым лицом. Как только она осталась одна, он тут же начал сверлить ее взглядом, не предвещавшим ничего хорошего. Галка стала помогать Василию убирать посуду в надежде, что парень, потеряв объект внимания, встанет и уйдет. Но не тут то было.

– Василий у тебя выпить не осталось, я хочу с Галочкой выпить.

– Ничего не осталось. Тебе пора идти домой, на остановке поймаешь машину.

– Зачем мне машина, я останусь ночевать у тебя.

Галка, в очередной раз войдя на кухню вместе с Василием, умоляла его выпроводить любыми путями этого парня. Василий вышел, и Галка услышала отголоски его разговора с этим Олегом, так его звали. Притаившись, она ждала, что теперь Олег покинет квартиру. Но этого не произошло. Галка вышла из кухни, подошла к спящему Алексею с намерением разбудить его, ее остановил Василий.

– Не буди его, пусть спит. Олег сейчас уйдет.

Последние слова были адресованы парню, но тот совершенно проигнорировал их и присел рядом с Галкой на диван. Василий лег рядом с Алексеем, и сразу же послышался его храп. Мирно сидевший до этого Олег встрепенулся, подошел к выключателю и погасил в комнате свет. Галку, сделавшую попытку выйти из комнаты, он перехватил по дороге и, несмотря на ее сопротивление, усадил рядом с собой на диван и принялся целовать, пытаясь снять с нее одежду. Освободиться из его железных объятий самостоятельно Галка не смогла и потому стала звать на помощь Василия, полагая, что он не спит, а только притворяется. «Не дозовешься своих дружков, Вася не подойдет, а Алексей спит мертвым сном», – усмехаясь, говорил Олег ей в ухо. Изловчившись, она вырвалась из его рук и, добежав до прихожей, сорвала с вешалки пальто, но замок входной двери открыть не успела. Олег одним прыжком настиг ее, вырвал из рук пальто, крепко прижал к себе и сказал твердо, трезвым голосом: «Я хочу тебя, сегодня ты будешь моей». «Этого не будет никогда», – отвечала она. И тогда, взяв ее на руки, он шагнул в комнату и со всего размаха бросил ее на диван, коршуном налетел на нее и стал срывать одежду, твердя: «Ты будешь моей, будешь». «Нет, нет! – кричала она ему в лицо. – Я лучше выброшусь из окна, чем стану твоей!»

Он никак не мог с ней справиться, от бессилия рычал по-звериному, и вдруг нанес ей удар в челюсть, Галкина голова дернулась, она на секунду потеряла сознание и очнулась от собственного крика. Вначале даже не поняла, что кричит сама. Олег стоял рядом с диваном, а она, закрыв лицо ладонями, визжала от страха: между пальцами, которыми она пыталась ощупать собственное лицо, текло что-то горячее.

Проснулись Алексей и Василий, зажгли свет. Алексей пытался подойти к Галке, отнять ее ладони от лица. «Что случилось, почему ты плачешь?!» – недоумевал он. А Василий орал на молчавшего Олега. Не отнимая ладоней от лица, Галка побежала в ванную и посмотрела в зеркало на свое отражение. Левая щека и губы посинели и распухли, из рассеченной губы текла кровь.

Осмотрев свои раны, Галка успокоилась: все заживет, даже прибегать к помощи двух заспанных хирургов не придется. В дверь уже рвался один из них, Алексей. Галка была так зла на него, что не хотела открывать, но, услышав его угрозы взломать дверь, подчинилась. «Ты мне объяснишь, что произошло с тобой, пока я спал?» – подойдя к ней, он разглядывал ее перекошенное от удара лицо и рану на губе. Говорить было больно, но она рассказала о попытке Олега изнасиловать ее. Слушая, Алексей заклеил ей рану на губе пластырем.

– Ну вот, даже швов не нужно накладывать. Почему же ты сразу не легла ко мне, тогда Олег вряд ли бы попытался тебя изнасиловать.

Он укорял ее, но потом обнял, успокаивая.

– Я думаю, пора нам с тобой занимать квартиру моего друга. Он уехал на год в командировку, и квартира пустует. Пожалуйста, не возражай. Завтра же переедешь.

Он вышел и принес Галкины веши, она оделась.

– Этот тип все еще здесь?

– Василий пытается его проводить.

– Пойдем, поможем.

И Галка решительно вышла из ванной комнаты. Ее несостоявшийся «любовник» сидел с Василием на диване и мирно беседовал. Увидев такую идиллию, она взорвалась, угрожая посадить Олега в тюрьму за попытку изнасилования, в случае если он сейчас же не уберется из квартиры, а свидетелями в суде будут Алексей и Василий. Наверное, Галка выглядела очень решительно, так как Василий, многозначительно посмотрев на Олега, стал его выпроваживать. Тот послушался и уже из прихожей, натягивая перчатки, процедил сквозь зубы, глядя на Галку: «Ну, мы еще с тобой увидимся. До встречи».

В студии начались каникулы, и ее разбитого лица никто не увидел. Она переехала на квартиру друга Алексея, решив провести эти каникулы вне родительского дома. По планировке эта квартира напоминала жилье Василия, ей она понравилась. Алексей оставлял ее одну только в дни своих дежурств по больнице. Его любовь разгоралась с каждым днем, он радовал ее небольшими подарками, покупал всякие вкусности, а главное – среди зимы регулярно дарил цветы. Конечно, они быстро увядали, но она их не выбрасывала. Вылив дня через три воду из вазы, Галка оставляла их слегка подсохшими, и они смотрелись как живые. Любовь и внимание Алексея унимали боль от разрыва с Марионасом, она уже почти не думала о нем, чувствуя себя женщиной, которую любят и боятся потерять. О своей любви Алексей говорил ей постоянно, она этому верила и ждала момента, когда, наконец, он сделает ей предложение. Галка уже знала, что Алексей живет в этом городе недавно, своей квартиры пока не имеет, у него есть комната в общежитии. Но вот-вот он получит квартиру. И Галка воспринимала его рассказ об этом как просьбу подождать какое-то время с регистрацией брака и с визитом в общежитие не напрашивалась. «Ну что ж, было бы чего ждать, чего-чего, а это я умею» – думала она.

Вскоре она посетила женскую консультацию и узнала, что беременна. Наступления вечера и прихода Алексея Галка в этот день ждала с особым нетерпением. Но он не пришел, видимо, оставили дежурить. Утром она решила немного подождать и, если он не явится, после обеда поехать к нему на работу и обрадовать счастливым известием. Галка еле дождалась полудня, Алексей не приехал и она поехала к нему сама, заранее представляя его счастливое лицо, когда она сообщит новость.

Зная адрес больницы, быстро ее нашла. Толкнув дверь, вошла в вестибюль. У проходившей по своим делам пожилой женщины в белом медицинском халате спросила, как ей пройти к Алексею. С любопытством, оглядев Галку с головы до ног, женщина спросила: «А вы кто ему будете? Неожиданный вопрос застал Галку врасплох. Почувствовав неладное, она слукавила и объяснила женщине, что пришла к доктору на консультацию.

– Подождите здесь, сейчас я ему скажу о вашем приходе, и он выйдет. Как вас зовут?

Галка назвала свое имя. «Подождите», – снова сказала женщина и скрылась за дверью. В ожидании Алексея Галка прогуливалась по небольшому вестибюлю, мурлыча приставший с утра мотивчик модной песенки. Услышала женский голос, окликнувший ее по имени, оглянулась и увидела неподалеку от себя симпатичную рыжеволосую женщину, одетую в белый медицинский халат. Она подошла к Галке и быстро, как будто боясь, что ее остановят, заговорила: «Меня зовут Нина, я жена Алексея. Он сейчас на операции, а я, узнав, что вы здесь, решила с вами познакомиться. Вижу, вы очень молоды, красивы, у вас вся жизнь впереди, зачем вам нужен мой муж, у нас с ним двое детей, они еще маленькие, их надо растить. Вы понимаете это?»

Она говорила тихим, уставшим голосом, но он раздавался в ушах Галки как набат. У нее перехватывало дыхание, она молча слушала Нину, смотря в ее светлые глаза. Наконец смогла произнести: «Я не знала, что он женат и у него дети. Вы не разыгрываете меня? И откуда вам известно обо мне?»

Она спрашивала и удивилась своим вопросам. Ведь Алексей почти полгода жил с ней как с женой, а с настоящей женой встречался только на работе, получается так. А Нина ответила: «Мне давно сказали о вас».

Для Галки мир рушился окончательно, в голове стучала мысль: «Что делать, что теперь делать?» А Нина продолжала: «Прошу вас, оставьте моего мужа, не встречайтесь с ним, пожалейте моих детей, Алексей очень любит их. Умоляю вас». Женщина сделала попытку взять Галкины руки в свои. Испугавшись, что Нина начнет сейчас целовать ей руки и упадет на колени, Галка отшатнулась: «Нет, нет. Успокойтесь, он мне не нужен!»

Она развернулась и поспешила к выходу. На улице ветер обдувал ее разгоряченное лицо. «Боже, что же мне теперь делать?! Почему я ни у кого не спросила о его семейном положение, почему решила, что он холост?» – эти мысли стучали в ее голове. Теперь ей стали понятны слова Василия, однажды как бы между прочим оброненные им: «Мне порой кажется, что Алексей скоро плюнет на все, посадит тебя в машину и увезет отсюда». «Значит, не захотел, чтобы увез, поставил в известность его жену. Какое терпение у этой женщины, знала обо мне и не пришла устраивать мне скандал. Наверное, он запретил, и она не посмела ослушаться, боясь потерять его окончательно. Что же мне-то теперь делать с нашим уже живущим во мне ребенком, говорить ли теперь о нем Алексею?».

С истерзанной душой она приехала на квартиру, решив быстро собрать свои вещи и уйти к Свете. Уже на пороге она столкнулась с Алексеем. Судя по выражению его лица, он был в курсе ее визита к нему на работу. Взяв из ее рук собранную сумку, он прошел в квартиру.

– Возвращайся, давай поговорим, садись. Прости меня, я не хотел тебе говорить о своем семейном положении, боясь тебя потерять. Ты мне очень дорога, ты сама знаешь, как я тебя люблю. Не уходи, пусть останется все так, как было, нам же хорошо вместе.

Голос его выдавал искреннее волнение, а во взгляде, обращенном на Галку, были печаль и любовь. Помолчав, она решила сказать ему о своем положении.

– Я приходила к тебе на работу, потому что беспокоилась в связи с твоим вчерашним отсутствием, но не это главное. Я спешила поделиться своей радостью с тобой, а получила неприятность и теперь не знаю, как мне все это пережить

Алексей напряженно встрепенулся.

– Какой радостью ты собиралась со мной поделиться?

Он замер в ожидании ответа.

– Я беременна.

– Ура! Наконец-то я дождался от тебя хорошего подарка!

Быстро встав с дивана, он подошел к ней, поднял из кресла, обнял крепко-крепко и начал целовать ее глаза, нос, губы.

– Я так счастлив, что не могу описать словами. Спасибо!

Его восторгу не было предела, но Галка теперь четко помнила, что он женатый человек и у него двое детей. Она спросила: «Ты хочешь, чтобы я родила ребенка и стала матерью-одиночкой?»

– Ну почему одиночкой, я же буду с тобой, ты родишь, я со временем найду другую квартиру, в которой ты будешь жить с нашим ребенком, я буду заботиться о вас. Ты же любишь меня?

– Люблю.

«Наконец-то», – подумала она: значит, он добивался ее беременности. Как врач, он, конечно, знал все тонкости, связанные с зачатием. «Но когда я ему наскучу, он может найти мне замену и что я буду делать тогда?»

И Галка решила еще раз как следует подумать, прежде чем оставлять ребенка, но ему ничего не сказала. Обрадованный ее покладистостью, Алексей распаковал сумку, остаток вечера они провели вместе, потом он засобирался.

– Ты извини, Галочка, сегодня я должен явиться домой, к детям. Уже придется ловить машину, поздно. Ложись спать и спи спокойно. Я буду думать о тебе. До завтра.

Поцеловав ее, он ушел. И Галка приняла окончательное решение избавиться от ребенка. Она налила в ванную горячей воды, высыпала в нее горчичный порошок и сидела в этом растворе, периодически подливая горячую воду, до тех пор, пока не стала задыхаться. Сердце было готово выскочить из груди, а кожа стала бордового цвета. Еле выбравшись из ванной, она голой рухнула на диван. Когда сердцебиение с помощью валидола слегка унялось, она перешла на кровать с белоснежным бельем, легла, ощущая дрожь во всем теле, некоторое время ждала результата. Мысли долго одолевали ее, но потом она провалилась в спасительный сон, и лишь затрещавший будильник известил ее о начале нового дня. Пора было идти на занятия, она потянулась в постели, будучи еще во власти сна, и тут же соскочила с простыни, вспомнив о своей вчерашней экзекуции. Простынь была смята, но абсолютно суха и чиста. В смятении Галка быстро собралась и поехала в женскую консультацию, где получила направление на аборт. Попытки врача остановить ее от этого шага не принесли успеха. Она тут же направилась в больницу, ее положили в палату, подготовили к операции, делая попытки отговорить, но она никого не слушала, желая только одного – избавления от плода любви. Во время операции, лежа на гинекологическом кресле с широко раздвинутыми ногами, она испытывала стыд перед многочисленным медицинским персоналом, копавшимся в ее внутренностях. Боль была нестерпимой, словно внутрь засунули зонт, там его раскрыли и начали вытаскивать, хотелось орать во весь голос. Она вскрикивала и стонала, моля, чтобы быстрее все это кончилось. Наконец, когда ей уже хотелось взвыть и, оттолкнув ногой врача, встать с кресла, врач спокойно похлопал ее по ягодице и сказал: «Ну все, красавица. Почистили тебя. Жаль, красивый парень был бы. Увозите ее». И Галку на каталке доставили в палату.

Полежав и отдохнув, она уже не испытывала никаких болевых ощущений, как будто операция ей только приснилась. В тот же день ее выписали из больницы по ее просьбе, и вечером она стояла в массовке, изображая женщину из народа. Ей ничего не хотелось, кроме одного – уехать домой к маме. После спектакля она поехала к Свете, но не поплакаться, а просто побыть рядом с близким человеком. На снимаемую Алексеем квартиру она не поехала, боясь остаться там снова одна, со своими думами. Света обрадовалась, конечно, ее приходу, они поговорили, и Галка заночевала у подружки. Рядом с ней душевная тоска улеглась, стало почти спокойно, и она уснула.

На следующий день она приехала на занятия в студию и во время перерыва позвонила на работу Алексею.

– Ты где, почему тебя не было вчера дома? Что случилось?

Он забросал ее вопросами, почти не соблюдая конспирацию.

– А случилось то, что нашего с тобой ребенка больше нет. Я сделала аборт.

На том конце провода повисла гнетущая пауза.

– Ты шутишь, надеюсь.

– Не надейся. Ты же все-таки выбрал свою жену, ушел от меня, оставив в тот вечер. Ты так обрадовался известию о моей беременности и о том, что я знаю о жене и детях, решил, что я каменный истукан и все стерплю. Нет. Я устала.

– Подожди. Я вечером буду тебя ждать на нашей квартире.

– Хорошо, жди.

Выскочив из телефонной будки, она побежала на занятия, не ощущая ничего, кроме душевной пустоты. На следующем перерыве подошла Юля.

– Галка, ты где пропадаешь? Давненько и в ресторации с нами не была. Сегодня у моего знакомого день рождения. Составишь компанию? Купим небольшой, скромный презент и явимся. Уговорила?

Приглашение было кстати, хотелось отвлечься от навалившихся событий. «Уговорила», – ответила она.

– Ну и славненько, а то смотрю на тебя, что-то мрачная ты стала за последние дни, даже похудела вроде.

– Да уж куда худеть!

– Ну и прекрасно. Значит, после занятий идем в магазин за подарками и прямиком к моему знакомому.

– А вечерний спектакль, мы успеем вернуться?

– Не дрейфь, подруга, успеем все сделать.

После окончания занятий четверо сокурсниц зашли в магазин, вскладчину купили имениннику подарок и заявились в гости. Квартира была полна народа, все гости уже сидели за столом и требовали с хозяина налить задержавшимся гостям по штрафной. Девчонки пели, танцевали, и в самый разгар веселья Галка напомнила подружкам, что пора ехать в театр. Тем уже никуда ехать не хотелось.

«Поедем ко второму действию», – предложила Юля – кто нас там в людской толпе, массовке, будет по пальцам считать?» Такие проделки Юля устраивала частенько, ей все сходило с рук, она же была любимицей «классной дамы». Подождав еще немного, Галка решила ехать одна. Увидев, что она уходит, девчата все-таки присоединились к ней, а Юля их догнала уже на улице. Транспорт близко к театру не подходил, а поэтому половину пути они бежали. Запыхавшись, влетели по крутой служебной лестнице в проходную, и вахтерша им объявила, что только что закончилось первое действие. Начался антракт. За это время они успели надеть сценические костюмы и загримироваться. Находясь на сцене, Галка услышала, что сегодня, на вечернем спектакле присутствует их «классная дама»: опасения за опоздание были не напрасны. «Теперь она всех по пальцам пересчитала», – думала она и оказалась права.

После окончания спектакля Галка вышла из театра вместе с Татьяной. Та сказала, что Павел интересовался, куда пропала Галка.

– Ты не хочешь с ним встретиться? Зря. Хороший парень. Ты сейчас куда, на квартиру? Хочешь, пойдем ко мне, я одна, родители как всегда на гастролях. Чай попьем и спать ляжем. А то мне одной скучно.

Галку ждал Алексей, но она не хотела его видеть. Хотя, может быть, он не смог прийти, и ей придется оставаться в четырех стенах наедине со своими думами. Они с Татьяной были уже возле парадного театрального входа, от которого расходилась после спектакля оживленная публика. Люди шли в основном парами, и Галка невольно позавидовала их праздничному настроению. Артисты подарили им свое искусство, зарядив положительными эмоциями. Татьяна повторила свое приглашение, и Галка направилась к ней ночевать, а утром на занятиях встретилась с Юлей и ее подружками. Они собрались в театральном буфетике и обсуждали вчерашнее празднование дня рождения. Сегодня предстояло сдавать зачет по одному из предметов, учиться оставалось всего три месяца, Галка не волновалась, знала, что сдаст сегодняшний зачет. Юля начала подсмеиваться над Галкой за ее вчерашние опасения по поводу опоздания на спектакль и вдруг, осекшись на полуслове, заулыбалась. Взору присутствующих предстала величественная, мужеподобная фигура «классной дамы». Подойдя и поздоровавшись, она спросила, хмуря брови, голосом, не предвещавшим ничего хорошего: «Почему ваша четверка вчера не явилась на первое действие спектакля, вышли на сцену только во втором и, как мне доложили, не совсем в трезвом состоянии?» Эту речь она произнесла, разглядывая в упор Галку. «Почему об этом вы спрашиваете меня?» – в тон ей спросила Галка.

– Потому что мне известно, что это ты организовываешь гулянья.

Угроза в ее голосе нарастала, девчонки притихли как мышки, наблюдая за разыгрывающейся на их глазах сценой. Галка давно чувствовала нелюбовь к себе этой дамы, при каждом удобном случае получала от нее колкие замечания по поводу и без, она постоянно выделяла ее среди сокурсников своей неприкрытой неприязнью. В чем была причина такого предвзятого отношения к ее персоне, Галка не знала, но почти догадывалась: она не позволяла себе заискивать перед этой состарившейся женщиной, не находила в этом необходимости и желания. «Классная дама» и раньше пыталась спровоцировать конфликт, но Галка старалась избегать острых углов, а сейчас, когда девичья душа плакала, переживая личную трагедию, и желала утешения, ее незаслуженно обвинили, и она не захотела это терпеть. Пытаясь сдержать гнев, Галка бросила вызов: «Прошу сейчас же выдать мне документы, учиться в вашей студии я больше не желаю». Лицо «классной дамы» осталось бесстрастным, она равнодушным тоном бросила: «Пожалуйста, хоть сейчас!» и направилась к своему кабинету. Все присутствовавшие при этом поединке моментально очнулись, заговорили наперебой, останавливая Галку от опрометчивого шага, но она почувствовала облегчение от выпаленных слов. Видимо, решение уйти из студии зрело давно, Алексей в этом был не последней скрипкой. И сейчас ей хотелось только одного: забрать свой аттестат о среднем образовании и уехать домой, забыть все. Она направилась вслед за «классной дамой».

– Подожди, не сходи с ума. Ведь твой диплом отдадут приближенному артисту, не имеющему образования. Осталось-то три месяца учиться! Остынь!

Так уговаривала ее Юля, бежавшая вслед вместе с девчонками. Ничего не ответив, Галка толкнула дверь и вошла в кабинет. «Классная дама» делала вид, что очень занята изучением содержимого ящиков стола, за которым восседала. «Прошу выдать мне документы», – обратилась к ней Галка. Та, прервав свои занятия, посмотрела исподлобья, усмехнулась.

– Не пожалеешь?

– Нет, не пожалею.

Женщина тянула время и не торопилась отдавать Галке аттестат, возможно, рассчитывая на ее смирение, но услышав повторное требование, неторопливо стала рыться в небольшом сейфе и наконец извлекла из него документ, посмотрела на Галку и ласковым голосом произнесла: «Будешь забирать?».

Ничего не ответив, Галка приблизилась к столу и выхватила документ из ее рук. Не попрощавшись, она выскочила за дверь. Там ждали девчонки, они что-то говорили, но она уже их совсем не слышала, бежала по коридорчикам театра к выходу. Тут же поехала за своими вещами на квартиру, увидела по окуркам в пепельнице, что Алексей здесь уже побывал. Не мешкая, покинула квартиру и заехала к Свете попрощаться. Но подружки дома не оказалось.

«Подожди, скоро должна прийти», – сказала баба Настя, наливая Галке чай. Времени до отправления поезда было не очень много, но она успела за чаепитием рассказать старушке, что уезжает насовсем, бросила учебу.

– Ну, а Алексей-то твой знает, что бросила учебу? Одобряет? Ты его тоже ведь бросаешь. Может, зря ты так делаешь.

Старушка пыталась вникнуть в Галкины проблемы, но откровения не получила и, домыслив что-то сама, вздохнула.

– Небось, женатый твой Лешка-то, тогда и не жалей его, ничего путного у вас с ним не выйдет, только время зря потеряешь. Да и на кой тебе быть артисткой, это же один разврат!

Старушка продолжала рассуждать по поводу морали, но пришла Света.

– У нас гости! А ты чего с вещами, снова ко мне пришла жить?

– Нет, я уезжаю домой, насовсем, бросила учебу.

– Как ты решилась на такое, а как же мечта? Что ты будешь делать в нашем поселке? Оставайся пока не поздно. Ты выбрасываешь коту под хвост все годы обучения!

Света волновалась и пыталась отговорить Галку, но все было бесполезно.

– Проводишь до поезда? Еще билет нужно приобрести…

– Поехали.

На вокзале они были за час до отправления поезда, легко купив билет, сели на скамейку и разговаривали. Галка так и не сказала Свете, что была беременна и сделала аборт. Все последние дни у Галки прошли в стремительном темпе, она совершала поступок за поступком, как будто кто-то невидимый координировал ее действия. И вот теперь она сидит на вокзале, возле своих вещей, как старуха у разбитого корыта. Мечтала стать богатой актрисой и счастливой женщиной, но ничего не приобрела, кроме печального опыта. Света о чем-то говорила, передавала просьбы и приветы своим родным, Галка старалась слушать подругу, но ловила себя на мысли, что ей нестерпимо хочется услышать голос Алексея.

«Посиди и подожди меня, я скоро», – сказала она Свете и выбежала из вокзала. Первый попавшийся по пути телефон не подавал признаков жизни, не было даже гудков, у второго аппарата была срезана трубка, в поисках исправного телефона, пометавшись по привокзальной площади, она в отчаянии свернула на прилегавшую к площади улицу. Наконец нашла работающий телефон, набрала номер. Длинные гудки показались вечностью. И тут на том конце провода сняли трубку. Едва переводя дыхание, она попросила пригласить к телефону Алексея. Его уставший голос раздался сразу, видимо, он находился неподалеку.

– Здравствуй, Алексей. Звоню, чтобы попрощаться, я уезжаю.

– Когда вернешься?

Значит, он не был еще на квартире, не знает, что она забрала вещи.

– Никогда. Я уезжаю навсегда.

На другом конце провода секундная пауза, а потом взрыв эмоций. Забыв про конспирацию, он кричал.

– Я одобряю, что ты бросила свое заведение, но зачем уезжать, мы же обговаривали варианты замены ему. Ты сейчас где?

– Звоню с телефона-автомата с какой-то привокзальной улицы.

– Когда твой поезд?

– Через пятнадцать минут.

– Но я не успею к тебе даже на машине скорой помощи!

– И не нужно. Прощай.

Положив трубку на рычаг, она вернулась к вокзалу. Света, взволнованная Галкиным отсутствием, сидела возле ее вещей, устремив взор на входную дверь и при ее появлении вскочила с места.

– Я уже думала, что ты опоздаешь к поезду. Может, передумаешь уезжать?

– Нет, не передумаю.

Едва успели занести в вагон вещи и обняться на прощанье, как поезд тронулся. Галка села на лавку и стала бездумно смотреть на мелькавшие за окном строения, деревья. В душе была пустота, к которой примешивалось сомнение в правильности сделанного шага. Разговор с Алексеем не прошел бесследно. За окном вагона скоро совсем стемнело, и, положив под голову сумку, свернувшись калачиком, она пыталась заснуть. В вагоне было тихо, пассажиры спали, колеса, громко стучавшие на стыках рельс, гулко отдавались в Галкиной голове, от окна дуло. Накрывшись пальто, она начала считать стук колес и незаметно уснула. По прибытию на станцию она пересела с поезда в теплушку и скоро была дома, свалившись как снег на голову, без предупреждения. Родные были рады ее возвращению, и Галкина душа стала оттаивать в кругу семьи.

Ей было двадцать лет, и надо было искать другой жизненный путь. С трудоустройством возникли трудности, вакансий не было, но через четыре месяца работа нашлась в одной из местных контор. В первый свой рабочий день перед коллективом сотрудников, состоящим из женщин, она предстала, продумав все детали своего скромного туалета. И, несмотря на то, что большинство из них знали Галку с детства, ее разглядывали с интересом и любопытством, словно диковинку, умудрившуюся сменить профессию артистки на столь скромный труд. Молва о том, что ее выгнали из студии, давно гуляла по поселку: никто не мог поверить в то, что инициатива исходила от нее. Женщины с пристрастием следили за ней, любой ее шаг не оставался незамеченным. Галка понимала: они видели в ней потенциальную соперницу и разлучницу, а потому старались заранее облить грязью. Злые языки, как известно, страшнее пистолета. Они терзали, разрывали ее и без того истерзанную душу, но Галка не сдавалась, демонстрируя абсолютное безразличие ко всяким кривотолкам.

Мужчины не давали ей прохода, желающих добиться «любви артистки» хватало, и ей нравилось играть в доступность, зля и провоцируя тех, кому ей хотелось мстить. Но оказывалось, что мстила она себе самой. Получив отказ, горе-любовник таил зло и, видимо, при удобном случае хвастался своей псевдопобедой перед друзьями. Снежный ком ненависти нарастал.

Прошел год с момента ее возвращения в родной поселок. Однажды ей назначил свидание бравый офицер, пытавшийся ухаживать за ней еще в то время, когда она дружила с Марионасом. Тогда и свидание не состоялось, и в Галкиной памяти остался неприятный осадок: неторопливо возвращаясь с места встречи, увидела его с другой девушкой. Получалось, что ею пренебрегли! И вот сейчас, будучи женатым, в отсутствии своей дражайшей половины он решил «сходить налево».

Был февраль, снега намело по самые крыши домов, стоял сильный мороз. Обутая в валенки, с черной сумочкой в руке, она бежала по расчищенному тротуару между сугробов на свидание к этому офицеру. Улица была бела от снега и безлюдна. Впереди она видит дом с палисадником и калитку, возле которой стоит мужчина. Его чёрный силуэт резко выделяется на фоне снега, это сигнал, знак, что можно заходить в дом, они обговорили его заранее. Мужчина, увидев Галку, входит в дом, следом она. «Тебя никто не видел?» – спрашивает он и пытается обнять. Он высок, строен, у него мужественное лицо, острый взгляд серых глаз исподлобья, тяжелая челюсть. Она садится за накрытый по этому случаю стол, офицер разливает по бокалам красное вино, и они выпивают под его незатейливый тост. Кавалер не молчит, интересуется ее теперешней жизнью и бывшей, театральной. Явно ждет откровений и возможной клубнички. Хитро взглянув на него, Галка отвечает: «Прекрасно живу, почти как на сцене, возможно, и звание заслуженной артистки получила бы уже, если бы не ушла из театральной студии. Жаль здесь некому его присваивать». Галка смеется, глядя в его недоуменное лицо. После выпитого вина в голове слегка шумит, и Галка ждет с нетерпением, когда офицер выйдет из комнаты. Наконец это происходит. Достав из сумочки пачку слабительного, она одним махом высыпает ему в бокал с вином, размешивая прямо пальцем, и вернувшийся мужчина застает ее с невинным видом сидящей за столом. Подойдя, он берет ее на руки и сажает на диван, садится рядом и начинает целовать, Галка не сопротивляется, ей нужно, чтобы они еще раз выпили. И она шепчет ему страстно в ухо: «Мне очень хорошо с тобой. Но давай еще немного выпьем».

Он с готовностью встает и, взяв со стола бокалы, один протягивает ей. Галка облегченно вздыхает – в этом бокале нет слабительного. Они выпивают и закусывают фруктами. «Подготовился женишок-то. В это время года не сыскать в нашем поселке фруктов. Кто-то привез их ему из города», – торжествует она от такого внимания к своей персоне. На глаза ей попадает большой шарф, который его жена носила на голове с осени до весны. «Какой красивый шарфик», – восхищается Галка. Мужчина встает с дивана, берет шарф в руки и передает ей. «Я тебе его дарю», – говорит он, видимо, умиляясь своей щедрости. Галка смеется в душе: этот шарф в поселке знаком каждой дворняжке. «Спасибо, я не могу принять такой дорогой подарок», – жеманно-кокетливо произносит она и откладывает шарф в сторону. Ей становится скучно в его компании. Полагая, что она пьяна, мужчина делает неоднократные попытки ее раздеть, но она ускользает из его рук и думает, как же ей уйти. Повод для этого находится сам.

Неожиданно мужчина задает вопрос: «Скажи, Галочка, а вот ты раньше бы пришла ко мне домой, если бы я позвал?» «Это когда раньше?» – интересуется она, «До поступления в театральное?. Момент для ухода подходящий» – решает она и, взрываясь неподдельным негодованием, восклицает: «Так ты что, сейчас пригласил меня как падшую женщину, в полной уверенности не получить отказа. Ты считаешь, что за эти годы я стала другой и сейчас лягу к тебе в постель?! Я не стала доступной для всех. Ты ошибаешься». Быстро надев пальто, она выскакивает за дверь. Догнав у калитки, он просит прощения и умоляет придти на следующий вечер. Она дает согласие и убегает.

«Вряд ли завтра ты захочешь с кем-то любовного свидания», – злорадно думает она, упиваясь своей маленькой местью. А ведь четыре года назад, когда она, поссорившись с Марионасом, согласилась на встречу с этим тогда еще холостым офицером, он предпочел ей другую, ничуть не лучше.

На следующий день, сгорая от любопытства, ближе к вечеру позвонила ему и услышала еле живой голос. Он просил извинения, встретиться сегодня с ней не сможет. «Что случилось, я весь день ждала этой встречи», – еле сдерживая смех, спросила Галка.

– Я плохо себя чувствую, видимо простыл, не ходил сегодня на службу, вызвал врача и оформил больничный лист.

– Поправляйся.

Она положила трубку и впредь обходила его стороной.

Света регулярно приезжала на каникулы, но рассказать про Алексея ничего не могла: пути их не пересекались, а писем он Галке не писал.

Девчонки закончили театральную студию и разъехались кто куда, Юля осталась при театре, а Татьяна строила планы переезда, она еще не закончила Университет. Обе писали ей, регулярно сообщая о своей жизни, веселили, поднимая жизненный тонус.

А поселок был похож на стоячее болото, и она стала в нем задыхаться. Ей надоело быть белой вороной, дразнить всех кумушек и мужиков, и в одном из писем Галка сообщила девчонкам, что успокоилась, взятая ей пауза закончилась и она готова вернуться в труппу, хотя бы во вспомогательный состав, так как жизни без театра не представляет. Юля тут же дала ответ с приглашением и с заверением помочь устроиться. Обгоревшая за лето на огородных грядках, Галка стала похожа ни мулатку. По-прежнему работала в конторе, обеспечивая только себя, и мысленно готовилась к переезду.

Наступила осень и пора открытия театрального сезона, и Галка сообщила матери о своем решении вернуться в город своей юности. Та категорически возражала, приводя веские аргументы не в пользу этой затеи, но Галка была непреклонна и выехала к Юле. Едва в окне вагона показались первые городские строения, ее сердце взволнованно и радостно застучало в ожидании предстоящей встречи с местом, где она так много познала и пережила, явившись сюда совсем глупой девочкой.

Ей хочется быстрее вдохнуть воздух, которым она дышала почти три года. Поезд останавливается, она ступает на перрон, и необъяснимое счастье охватывает ее. Галка идет по привокзальной площади: здесь ничего не изменилось. Ей хочется громко крикнуть: «Я вернулась!» Взгляд натыкается на телефонную будку, и ее неумолимо влечет к ней, хочется набрать номер Алексея и услышать его голос. Она борется с этим желанием, садится в подошедший троллейбус и едет к Юле. Из окна любуется городом, рассматривает спешащих по своим делам людей, они все ей кажутся родными, и от этого легко и радостно на сердце.

Вскоре она открывала калитку деревянного дома подружки. На лай собаки, прикованной цепью к будке, вышла одетая в спортивный костюм Юля, что-то воскликнула, увидев гостью, и устремилась к ней. Расцеловавшись и потискав друг друга в объятьях, они прошли в дом. При входе резко пахло керосином: видимо, экономя газ в баллоне, здесь готовили на керосинке. Юля совсем не изменилась, все с той же короткой стрижкой, делающей ее похожей на мальчика подростка.

– Молодец, что вернулась. Ну чего тебе в своей дыре прозябать? Ты же прирожденная «героиня». Я поговорю в театре с кем надо, и так как ты без официальной бумажки об окончании студии, придется на первых порах побыть во вспомогательном составе.

Юля строила планы, словно ее слово действительно имело какой-то вес. Но зря, Галка усомнилась в ее могуществе, особенно узнав, что «классная дама» по-прежнему «рулит» в администрации.