Безбожия Сыны

Пролог

Когда-то давно Анхор не был столь благостен и спокоен. Когда-то давно эта северная страна ничем не отличалась от шумных южных соседей. Конечно, у нее была своя жизнь, со своими причудами и традициями, но в общем и целом правители Анхора не меньше прочих владык жаждали славы, власти или золота. Но последняя война, в которой схлестнулись извечные враги этого мира, все изменила. Огонь и сталь безжалостно прокатились по континенту от Мерзлого моря и до Берега Сердца. Очередной виток противостояния Усмия и Халда оставил после миллионы кровоточащих судеб.

Именно тогда в Анхоре и загорелась звезда Братства Чародеев. Именно тогда старое королевство переменилось и начало новую жизнь, а вокруг него возникли неодолимые Путаные места.

Многочисленные южные страны стали для жителей Анхора безликими Смутными Королевствами, а на границу рухнул железный занавес неизвестности.

С той поры многое изменилось. Погибли одни традиции, и на их место встали новые, современные. Актуальные.

Традиции Братства. Лев, скрестив на груди могучие руки, покатал эти слова на языке. Хорошо звучит, если на миг забыть о том, что в Ордене с размахом распоряжались чужими судьбами. Тоже ведь "традиция".

– Ты принес плохие новости, брат, – сипло произнес Шаман.

Лев не обернулся. Он знал, что слова соратника не требуют действий. Они всего лишь реакция на сухой, лаконичный доклад. Рыцарь привалился плечом к холодной стене. Шаман прав. Новости вряд ли можно назвать хорошими. Да и вообще зима в этот раз выдалась дурная. Хотя чего вообще можно ждать от года, когда он начинается со смерти координатора? Старый колдун сидел в своей башне столько лет, сколько Лев себя помнил. И тут вдруг потребовался южанам.

Потом еще этот мальчик-посыльный…

– Мы зря его так встретили, – буркнул Лев. – Могли бы и его взять под присягу!

– Ты знаешь, что не могли, – через паузу ответил Шаман.

– Да, традиции Братства, – скривился рыцарь.

– Многое держится только благодаря им, – напомнил ему собеседник. Шаман сидел в каменном кресле, напротив Льва, и рыцарь чувствовал его холодный взгляд. – Халд не просто так опасался таких магов как этот мальчишка.

Лев хмыкнул. Вампир большая редкость по эту сторону Путаных мест. На службе Братства за всю его историю состояло лишь двое чародеев, способных выпивать чужую магию и становиться сильнее. Оно бы не треснуло, приняв третьего вампира!

– Чем Астролог и Пьяный Мастер лучше Эйдора? – вырвалось у него.

– Скольких магов мы должны будем ему "скормить", чтобы он дошел до их уровня? – холодно спросил Шаман.

"Что верно – то верно", – подумал Лев. За плечами вампиров Братства сотни, если не тысячи мертвых чародеев. Но все равно ему казалось, что Орден поступил несправедливо, так встретив успешно выполнившего свою задачу посланца. С юношей на юг отправлялся один из лучших рыцарей Первого Круга и погиб, а парень вернулся. Вернулся и привел им такую необходимую силу.

Шаман был недоволен Львом. Он считал, что вампира нельзя было отпускать. Удар смягчила новость о том, что присяга сковала благородного южанина, который абсолютно точно является истинным сыном Небесного Горна. Единственным паладином по эту сторону Путаных мест.

– Он нужен мне здесь, – прошелестел Шаман.

– Кто? – не сразу понял его Лев.

– Тот паладин, – терпеливо уточнил Верховный.

Рыцарь коротко кивнул и тут же с удивлением отметил, что никак не может вспомнить имени южанина. И даже внешность, как показалось ему, медленно выветривалась из прежде цепкой памяти. Но его товарища его он помнил на удивление хорошо. Высокий воин благородных кровей. Молодой еще, с горячим сердцем.

Как же звали паладина?

– Пошлешь Хмурого Гонца, – сипло произнес Шаман.

Озадаченный Лев кивнул. Он никак не мог поверить в то, что память его подводит. Остается надеяться, что южане путешествуют вместе. Весточка, добравшаяся до одного, доберется тогда и до второго. А дальше сработает Присяга!

Покинув покои Шамана, рыцарь ступил на каменные ступени и нахмурился. Ему показалось, что с гонцом можно было бы и повременить. Что у паладина было какое-то неотложное дело. Но Льву так и не удалось ничего вспомнить.

Часть первая Глава 1

Холодный ветер стеганул Ладомара противной моросью. Засвистел в ветвях деревьев, стряхнул капли с листвы и стих так же неожиданно, как и появился. Вдалеке тихо пророкотал гром и паладин чуть мотнул головой, но взгляда от возникшего над тропой существа не отвел.

Его друг, бывший король одного из южных королевств, а теперь странствующий рыцарь, беспомощно поглядывал то на Ладомара, то на недоброго вестника. В пяти футах над раскисшей от дождей дорогой зависла голова мертвеца. Мокрые, седые волосы облепили облезлый череп и с них в дорожную лужу падали крупные капли.

– Повтори? – глухо попросил Ладомар.

– Именем Анхора и Братства Чародеев вам без промедлений надлежит явиться в златодольский трактир "Щит Неба", – без эмоций прохрипел мертвец.

– Лад? – тихо спросил обеспокоенный Старр. Лица паладина под забралом шлема не было видно, но кулаки воина многозначительно сжались.

– Где это? – на удивление спокойным голосомпоинтересовался Ладомар, хотя его ощутимо трясло от бешенства.

Голова на миг приподнялась чуть выше, будто оглядываясь, и тускло сообщила:

– Северо-запад.

Реакции от паладина не последовало. Его конь всхрапнул и недовольно мотнул головой, стряхивая дождевые капли. Зато Старр не сдержался:

– Нам недолго осталось! Небольшой крюк и мы выйдем иной дорогой к Златодолу!

Им нельзя на запад. Никак нельзя. Не для того паладин преодолел тысячи миль и целые годы в поисках своей возлюбленной, чтобы со дня на день да встречи развернуться в другую сторону. Фоск даже зарычал от обиды за друга.

– Именем Анхора и Братства Чародеев вам без промедлений надлежит явиться в златодольский трактир "Щит Неба".

– Да пошел ты, – сквозь зубы процедил Ладомар и понукнул коня. Животное послушно сделало первый шаг, а паладин согнулся в седле, словно получил удар в грудь.

– Лад?! – встревожился Старр.

Вестник повернулся, провожая мертвыми глазницами скорчившегося всадника и упустив из виду второго путника. Удар Фоска пришелся ему в затылок, и голову смело прямиком в придорожный кустарник:

– Отпусти его! – рявкнул Старр и бросился вслед за своей жертвой.

Ладомар застонал от боли и мешком свалился с коня.

Мертвец вернулся на тропу, гневно блеснул изумрудным огнем в глазницах и поднялся повыше. Лежащий в луже паладин медленно перевернулся на спину, но встать не попытался.

– Лад! – его друг соскочил с коня прямо в грязь, совсем не по-королевски выругался и плюхнулся рядом с паладином на колени.

– Я в порядке, – остановил его равнодушный голос. Ладомар чуть приподнял руку, показывая, что помощь не нужна. – Это жизнь, братец. Это, будь она проклята, проклятая жизнь…

– Именем Анхора и Братства Чародеев вам без промедлений надлежит явиться в златодольский трактир "Щит Неба", – безучастно напомнил Хмурый Гонец.

– Да заткнись ты! – поднял голову Старр. – Лад? Как ты?

– Погоди, – паладин сел, устало стащил с головы шлем и подставил мороси лицо. – Дай с силами соберусь.

Старру день не понравился с самого утра. Несмотря на середину июля, погода стояла омерзительная: небо затянуто плотно и явно не на один день. Морось, резкие порывы ветра, да и похолодало значительно. А теперь еще и явление летающего мертвеца. Вот такое вот, странное Анхорское лето.

– Я промок насквозь, – горько поделился с другом Ладомар, поднялся на ноги и довольно ловко забрался на коня.

Паладин всячески старался не замечать висящего над дорогой покойника, и вообще делал вид, что ничего не произошло. Что нет никаких вестей и можно продолжать свою многолетнюю дорогу к Элинде. Путь через годы должен закончиться со дня на день. Ладомар почти спать перестал, все думал, как это будет. Представлял себе. Надеялся, мечтал, придумывал. Каждая минута была наполнена ожиданием встречи с пропавшей много лет назад возлюбленной.

Он надеялся, что Братство решило призвать своего слугу не по злому умыслу…

– Зачем я только ту присягу принял? – ворчливо заметил Ладомар. Для вида проворчал, конечно. Понимал, что без этой присяги Эйдора бы похоронили прямо на Забытом перевале. Братство встретило юного посланника отнюдь не радушно, и паладин принес в жертву свою свободу, лишь бы спасти чародея.

– А я тебе говорил! – нелюбовь бывшего короля к Эйдору, оставленному где-то в прошлой жизни, секретом для Ладомара не являлась. Старр частенько о ней напоминал. Что-то не срослось у него с мальчишкой. Где-то они сцепились.

– Ну, поехали. – Паладин упрямо направил коня по старому маршруту. Боль пришла вновь, пролила раскаленное олово по жилам, зло вонзила пламенный клинок в голову, в сердце, в живот. Ладомар плотно сжал зубы и, почувствовав во рту вкус крови, мертвой хваткой вцепился в поводья. Из последних сил понукнул коня и, не сдержав крика, опять свалился на землю. Боль мигом ушла.

Вставать не хотелось. Ничего не хотелось. Вообще ничего! Ладомар не моргая смотрел в хмурое небо, на серые разводы облаков, и на повисшую над ним голову мертвеца.

– Именем Анхора и Братства Чародеев вам без промедлений надлежит явиться в златодольский трактир "Щит Неба", – повторила та.

Ладомар плотно сжал зубы, стараясь удержать рвущийся изнутри вой. Они не дадут ему дойти до Элинды! Не дадут! Никогда прежде он не испытывал такой обиды. Рядом вновь оказался верный Старр, опустил руку на плечо, молча похлопал: не расстраивайся, мол.

По листве стучал усиливающийся дождь, ветер нес тучи на юг, мертвец безмолвно парил над двумя воинами.

Они оба понимали, что им придется развернуться. Понимали, но никто не хотел произносить это вслух.

– Именем Анхора и Братства Чародеев вам без промедлений надлежит явиться в златодольский трактир "Щит Неба", -напомнила голова.

Старр поднялся, отыскал ее взглядом и, прикрываясь ладонью от дождя, наклонился за камнем.

***

– Добрый странник, не угодно ли откушать лепешек горячих? Вкусные получились, сам бы скушал, да только жена не велела! – улыбающийся, пахнущий хлебом лоточник преградил дорогу всаднику и приподнял свой товар повыше. – Недорого отдам! Медяк за штучку!

– Нет, – грубо отказался Ладомар и недовольным взглядом оглядел большую рыночную площадь. Шумно. Слишком шумно. Сначала ему показалось, будто торговцы пытаются сбыть товар друг другу, но только потом стало ясно, что среди гомонящей толпы лотошников снуют тихие, незаметные покупатели.

– Любезный, – Старр с доброй улыбкой склонился в седле, и подхватил с лотка свежую лепешку:

– Как бы нам добраться до Щита Неба?

– А так вам совсем не сюда, благородный воин, – лоточник нервно отодвинулся от хмурого Ладомара. – Это вам надо с площади-то назад отъехать, и там направо улочка будет, по ней до фонтана и налево, в старый город. Или у стражи спросите! Они попроще разъяснят.

– Спасибо и доброго дня, – Старр кинул лоточнику медяк и принялся разворачивать коня

Ладомар прятал лицо за шлемом, но даже в таком виде от него исходили волны тихой ярости. С тех пор, как они отправились к Златодолу – паладина как подменили. Воздух рядом с ним гудел, будто перетянутая тетива. Старр опасался в любой момент услышать резкое «Танг!» и увидеть как взбесившийся Ладомар дает волю своему гневу.

Фоск поначалу и сам был не в лучшем расположении духа, но потом успокоился, посчитав, что все к лучшему. Тем более, что стоило друзьям выйти на златодольский тракт, как сразу выглянуло солнце, да и ночи потеплели. Бывший король убедил себя, что ничего страшного не случилось. Ну, доберутся они до Элинды неделей позже, чем собирались. Благо есть на что посмотреть. Он по сей день удивлялся красотам Анхора, и радовался каждому новому дню. Не все так трагично, как представляет Ладомар. Найдут они кого надо, выпросят недельку, смотаются на восток, к Элинде, а потом куда труба Анхора позовет – туда и поедут.

Мрачному паладину не хватало святой простоты мыслей. Каждый вечер он засыпал, сжимая в кулаке ржавый наконечник магического компаса. Фоск старался не замечать проклятый амулет, но нет-нет, да натыкался на него взглядом. Этот артефакт создал Эйдор. Чародей-вампир. Убийца. Как-то раз Старр застал юношу за тем, как тот издевался над любящей его женщиной. Нормальный человек никогда бы не опустился до такого. Та сцена и по сей день не шла из памяти бывшего короля. Удивительно, что павший волшебник решил помочь Ладомару в поисках и сделал так, чтобы наконечник указывал на возлюбленную паладина.

Если он действительно указывал на нее…

В последнее время Старр все чаще ловил себя на мыслях о прошлом. Об оставшемся за Путаными местами мире. Они уже месяц странствовали по благостным землям Анхора, а ведь далеко на юге, в его родных краях, все далеко не так радужно. Все чаще и чаще бывший кронейский владыка думал о том, что зря покинул Смутные Королевства. Сердечные дела Ладомара помощи не требуют, а лишний меч или талант организатора мог пригодиться тем, кто вышел на бой с Мереаном.

Интересно, как далеко продвинулась Империя? Поднялись ли южные страны на борьбу с ордами захватчиков? Его королевство первым встретило удар черных армий и проиграло. Скорее всего та же судьба постигла и Халдию, его южного соседа. Но, быть может, остальные еще борются? А то и отбросили агрессора назад. Хотя, кто знает, кто знает.

Ладомар довольно резко развернул коня, и последовал к выходу с площади. За последние дни Старр усвоил, что если паладин не корчится от боли – значит его поступок вполне соответствует исполнению таинственной присяги Братству. Покинув шумную площадь, два друга погрузились в тихий уют узкой, мощеной улочки.

– Сейчас я посмотрю в лицо тому, кто меня сюда позвал… Ох посмотрю, – неожиданно буркнул Ладомар. В последние дни он был крайне несдержан.

– Сразу не убивай, – хмыкнул Старр. – Смотри веселее, Лад! Ты уже в Анхоре, ну выполним сейчас какое поручение и вернемся к поискам! Что ты опять скуксился весь?

Мимо друзей прошли двое стражников в белых, окантованных золотом коттах. За время путешествий выходцы с юга уже научились отличать королевские войска от бойцов Братства Чародеев. Эти вот были обычными солдатами. Чуть расслабленные, с налетом лени. Не чета собранным гвардейцам Ордена.

Ладомар не ответил, он смотрел на мостовую прямо перед собой и наверняка вел про себя очередной монолог. Старр давно заметил, что друг все чаще предпочитает обитать в каком-то неведомом, третьем мире. Где есть только он. Конечно, Фоск пытался растормошить приятеля, однако тот все глубже и глубже уходил в себя, будто таким образом мог помочь ситуации. Глупая позиция, которую сложно одобрить, но можно понять.

Когда они выехали к небольшому фонтану со статуями, изображающими латников с демоническими крыльями за спиной, Ладомар стал заметно нервничать. Движения паладина стали резкими, будто воин только и искал повода сцепиться с кем-нибудь, кто проявит неблагоразумие и хотя бы задержит на нем взгляд. Надо успокоить приятеля, но как? Взрывной характер спутника сложно усмирить. Резкость вряд ли окажется подспорьем, на заботу же Ладомар не реагировал.

Подъем в старый город Фоск увидел только когда оказался у фонтана: мощеная камнем узкая дорога петляла меж домов и уводила наверх в холмы. Старый город от основной части Златодола отделяла древняя, изрядно побитая временем стена. Ворота, которые миновали два друга, последний раз закрывались, скорее всего, даже не в этом веке. Стражи на них, разумеется, не было. Впрочем, а зачем она здесь? Как показалось Старру, в Анхоре не знали, что такое война. А если и знали, то только по старым легендам и рассказам.

Дорогу к "Щиту Неба" Фоск спросил сам, опередив психующего Ладомара. По заверению добродушного старичка в широкополой, залатанной шляпе, до таверны осталось совсем ничего. Воин Небесного Горна по-прежнему занимался внутренним спором с тем, кто его сюда вызывал, накручивая себя до состояния бешенства. В двухэтажный каменный трактир, с очаровательным белым балкончиком над входом, паладин вошел уже с вызовом. Грохнула о стену тяжелая дверь, заставив замолчать всех посетителей. Был полдень, и народу в таверне оказалось немного. Посреди зала пировали трое зажиточных крестьян, которые наверняка прибыли в город на ярмарку, вместе с женами, но предпочли иное развлечение. У дальней стенки отдыхал хмурого вида странник, охвативший широкими ладонями парящий горшочек с мясом, да в самом углу зала сидела юная особа, не старше двадцати лет, и со скукой глядела в окно.

Старр едва успел дать наказ мальчонке, принявшему лошадей и влетел в Щит Неба вслед за другом.

– Кто тут ожидает Ладомара? – паладин успел рявкнуть раньше, чем Фоск успел его остановить. От гнева в голосе воина трое крестьян неуверенно заулыбались, широколапый поднял удивленный взгляд на гостей, а вот девушка глянула с интересом. Старр даже залюбовался ею: совсем молодая брюнеточка с пронзительным взглядом синих глаз. Подмигнув красавице, он с легким извинением на лице обратился к выскочившему на шум хозяину таверны:

– Достопочтимый, мы очень устали с дороги, и хотели бы остановиться в вашем заведении. И по нашей информации нас тут должны ждать.

Нескладный, лысеющий трактирщик бросил выразительный взгляд на брюнетку, таким образом ответив на вопрос Старра.

– Ну так кто, а?! – проревел тем временем взбешенный паладин. Он остановился посреди зала и уставился на хмурого мужчину. – Ты?

Старр подошел к другу, положил ему руку на плечо и ободряюще улыбнулся нахмурившемуся незнакомцу.

– Сейчас узнаем, друг, успокойся.

– Эффектно, – вмешался третий голос. Брюнетка выскользнула из-за своего стола и грациозно двинулась к друзьям. Походный костюм, больше похожий на легкий кожаный доспех, выгодно очерчивал ее стройную фигуру. – Весьма. А как эмоционально! Я вся дрожу!

Ладомар от неожиданности осекся, неуверенно, почти испуганно посмотрел на брюнетку и, в поисках поддержки, оглянулся на товарища. Девушка приблизилась к друзьям, скользнула озорным взглядом по очарованно улыбающемуся Старру и остановилась напротив паладина. Она оказалась ниже его на голову, и потому ей пришлось чуть приподнять острый подбородок, дабы посмотреть воину в глаза.

– Ты пришел по зову Хмурого? – обезоруживающе улыбнулась девушка. Тот несколько секунд молчал, переваривая происходящее и, наконец, язвительно буркнул:

– Я пришел по приказу летающего мертвеца.

Шок прошел, и он вновь начал выходить из себя.

– Мое имя Таната, – представилась девушка, не отрывая голубых глаз от Ладомара. Черные, вьющиеся волосы до плеч, изящные тонкие брови, очаровательный носик и аккуратные, пухлые губки. Таким красавицам надо скучать на балах, в окружении изысканных кавалеров, а не прозябать в сомнительных тавернах. Бывший король вдруг подумал о том, что его и Ладомаровские одежды давно нуждаются в стирке. – И именно я вас и ожидаю.

– Да?! И что тебе от меня надо?! – с яростью прошипел паладин. Таната изумленно отпрянула от шагнувшего к ней воина.

– Лад! – тряхнул приятеля Фоск. Он с извинением улыбнулся новой знакомой и развернул Ладомара к себе лицом.

– Что?! – рыкнул тот.

– Успокойся, Лад, мы все можем решить полюбовно. Сейчас немножко вина, чуточку мяса, – Старр через плечо посмотрел на Танату. – Я думаю, благородная госпожа угостит двух бедных, усталых путников? У нас совсем нет денег!

Девушка открыла было рот, но Старр, обаятельно улыбаясь, отставил Ладомара в сторону и шагнул к красавице:

– Я думаю, что раз нас так срочно заставили отказаться от поисков и последовать сюда, то тут найдется хотя бы немножко еды для верных слуг Анхора?

Рука бывшего короля привычно скользнула по спине Танаты. Жест отработанный на десятках фавориток во дворце ныне почившего Кронея. Изумленная девушка все еще не могла произнести ни звука, лишь заворожено следила за лицом Старра.

– Мы очень голодны, но готовы выполнить любое ваше распоряжение.

Голос короля снизился до шепота, и последние слова он говорил уже прямо в ушко красавицы:

– Любое, понимаете?

– Стоп, – рыкнул очнувшийся Ладомар. – Тебе, браток, может и плевать на все, но она не дала мне дойти до Элинды! – Паладин вновь уставился на девушку и процедил по словам: – Что! Тебе! От меня! Надо!

– Лад, прекрати, утро вечера мудренее, мы уже здесь, если ты повредишь чем-то нашей новой знакомой, это чревато неприятностями. Правда ведь, прелестница? – последнее адресовалось приходящей в себя Танате. Прошло несколько секунд, прежде чем девушка окончательно оправилась от чар Старра. Однако туман из ее взора не выходил еще долго: бывший король успел проводить едва сдерживающегося Ладомара в спешно подготовленную комнату, запереть его там, в компании с кувшином белого вина, а после чего и вернуться обратно. Своему неожиданному успеху у юной красавицы Старр удивился, но с огромным удовольствием продолжил общение. Причину, по которой они явились в Златодол, он узнавать не спешил, полностью посвятив себя утолению духовного голода.

Из Ладомара собеседник был аховый, да и недели пути в мужском обществе давали о себе знать. А тут…

Вино, тепло, сумрак. Флирт, шепот, случайные прикосновения. Головокружительный аромат мягких губ.

Когда совсем стемнело, Старр проводил Танату до дверей в ее покои.

– Кто ты? – удивленно спросила его девушка. – Откуда?!

Бывший король поймал себя на том, что ему стало неловко. Столь привычная стратегия, срабатывающая при дворе на раз-два, вдруг показалась ему мерзкой и похабной. Он знал, что нужно делать дальше, что говорить, как смотреть, как прикоснуться. Знал, что будет дальше.

И потому отстранился.

– Я с юга, красавица. Спокойных снов.

Таната помялась, желая что-то сказать. В другой раз Старр бы сам подтолкнул ее к решению, но после озарения лишь улыбнулся, поклонился и пошел вниз, заказывать себе комнату. Ночевать в компании наверняка пьяного и злого Ладомара страннику не хотелось.

Сон к Фоску шел неохотно. Бывший король долго ворочался на жесткой кровати. Взбудораженное желание искало выхода, но воплощать его в жизнь казалось поступком низким. Номер королю достался напротив дверей Танаты. Несколько шагов и она наверняка окажется не против его компании. Старр умел быть обаятельным. Но нельзя! Слишком грязно будет так с ней обойтись. Бывалый сердцеед промучился до глубокой ночи, а затем все-таки впал в забытьи.

Проснулся он от грохота в коридоре. Стучали не к нему, но встревоженный странник, терзаемый нехорошим предчувствием, споро оделся и выскочил наружу.

У комнаты Танаты стояло двое гвардейцев Братства и седовласый мужчина в белой рясе. Один из бойцов молотил кулаком в хлипкую дверь.

– Что здесь происходит? – поинтересовался Старр.

Священник, или кто это на самом деле был, повернулся к южанину. Сцепив руки в замок, он поднес большие пальцы к губам:

– Служитель Ирэм к вашим услугам. Операция Чистоты, прошу вас вернуться в комнату.

Дверь в покои Танаты отворилась, и растрепанная девушка появилась на пороге, вид у нее был заспанный.

– Именем Братства, вы арестованы! – пророкотал один из гвардейцев.

Лицо красавицы осунулось, она мельком бросила взгляд на Старра, но не промолвила ни слова.

– За что? – возмутился южанин.

– За неподобающее рыцарю поведение на людях, – кротко пояснил Ирэм.

– Поясните!

Старр тут же почувствовал, как у него из груди пропал весь воздух. Со сдавленным хрипом бывший король повалился на колени, не в силах отвести взгляд от холодных голубых глаз человека в белой рясе.

– Пояснять вам? Вы, по-моему, не имеете отношения к делам Ордена, потому я не скован в методах воздействия на вас. Будьте предельно осторожны и внимательны. Рекомендую вам не вмешиваться.

Первый глоток воздуха почти опьянил Старра. Как же это оказывается прекрасно – дышать!

– Рыцарь второго круга Таната, я вынужден буду сообщить о вашем поведении, Верховным, – старик с деланным бессилием развел руками. – Рад бы помочь, да не могу… Возражения есть? Надеюсь, мне не надо осквернять славный воздух Анхора повторным названием твоего греха?

Таната покачала головой, чем еще больше удивила Старра. Что произошло? Что такого сделала эта прелестница?!

– Да в чем она виновата? – упрямо спросил бывший король, удивляясь тому, что его так заботит судьба малознакомой девушки. Которая, к тому же, оказалась причиной несчастья Ладомара.

– Юноша, прекратите испытывать мое терпение, – прищурился Ирэм. Старр демонстративно положил руку на рукоять меча, отчего кустистые брови священника поползли наверх:

– Однако… Арестовать и его.

– Не сопротивляйся! – вдруг попросила Таната, – не надо! Оставь его, Ирэм! Он работает на Братство!

Старик с тяжелым вздохом поднял глаза к потолку:

– Прости, Небесный, но за что ты испытываешь меня?

Обернувшись к девушке, служитель по-птичьи склонил голову набок:

– Я как-то двусмысленно поступил с твоим дружком, когда он решил говорить без моего разрешения?

Таната потупилась.

– Ну что ж, юноша… – Ирэм опять повернулся к Старру. – Вижу человек вы в Анхоре новый, законов можете и не знать. К сожалению, а может быть и к счастью, узнать вам их и не удастся. Прошу вас не оказывать никакого сопротивления, дабы солдатам не пришлось тащить вас в ставку Чистоты силой. Будьте добры к окружающим, пожалейте их дни.

– А меня то за что?! – не сдержал изумления странник.

Ирэм поморщился, и Старр вновь почувствовал, как невидимая рука сжала его горло:

– Никогда не трогай оружия, когда встаешь на пути Чистоты.

– Прошу вас, – один из гвардейцев жестом попросил короля выйти в коридор.

– Чем я провинился, служивые? – спросил он у конвоиров. Оба промолчали, хотя спросил он больше для проформы. Не стоило грозить оружием людям при исполнении, тем более – что бы он сделал против мага?

На лестнице хмурая процессия неожиданно столкнулась с Ладомаром. Помятым, не выспавшимся, и от того еще более злым, чем вчера.

– Доброго утра, – поприветствовали его конвоиры Старра.

– А ты куда? – не понял паладин. От него пахнуло перегаром, и бывший король неожиданно понял, что одним кувшином друг не отделался. Да и, судя по всему, сломал запор на своей двери.

– Без понятия, – честно признался Старр, и Ладомар возмущенно икнул.

Первый удар, от плеча, сбросил правого конвоира с лестницы. Анхорец перевалился через перила и с грохотом рухнул на стол внизу. Стражник слева в изумлении схватился за меч, но Фоск повис на руке солдата, и Ладомар медленным, неотвратимым тычком кулака вырубил второго охранника. А затем воззрился на побледневшего Ирэма. Тот делал странные пасы руками, шептал какие-то слова, и в изумлении, переходящем в ужас, смотрел на Ладомара:

– Воин Небесного?

– Его не бей. Убьешь еще… – остановил друга Старр.

– А чего это они?! А? – паладин приблизился к служителю вплотную. – Отец? Чего это вы?

Старр понял, что Ладомар не с похмелья. Паладин все еще был пьян.

– Грех совершил друг твой, – смиренно проговорил Ирэм. Заносчивость его мигом исчезла, а слог исправился.

– Что за грех?! – удивился святой воин. Чуть покачнулся и уставился на друга.

– Грешно предаваться ласкам плотским, ежели свидетели того найтись смогут.

– Я не понял… Ты с ней при всех того…? – паладин с изумленным видом жестом показал что именно "того". Служитель позеленел, скрипнул зубами, а Старр, защищаясь, поднял руки.

– Нет, что ты!

Ладомар расплылся в нелепой улыбке:

– А че тогда?

Ирэм зашипел:

– Вам обоим следует немедленно отправиться в Чистоту! Тебе, юноша, за угрозу воинам Чистоты, а тебе, несущий в себе свет Горна, за то, что избил верных служителей Братства в то время как они исполняли свой долг.

– Куда явиться? – Ладомар все еще излучал пьяную агрессивность. Старр начал беспокоится, что друг не удержится и пару раз ткнет служителя кулаком.

– В Чистоту. Пойдемте вместе, я провожу, покажу и свяжусь со старшими… – раздался тихий голос Танаты. Старр не удержался от улыбки, обернулся, но брюнетка смотрела чрезвычайно серьезно.

– Ну, за ней я пойду без вопросов, – нахально заметил Ладомар. – Хоть в чистоту, хоть в грязь, да… Должен же мне кто-то пояснить, что я тут делаю!

– Я постараюсь защитить вас… – тихо проговорила Таната. – Простите их…

Последние слова адресовались старому служителю. Сухое лицо Ирэма не отразило никаких эмоций на просьбу девушки. Будто бы и не слышал ее волшебник.

– Надо б мужикам помочь, – вдруг пробурчал Ладомар. – А то что-то я и правда погорячился.

Пошатываясь, святой воин спустился по лестнице к неподвижно лежащим солдатам.

– А потом и в Чистоту можно, – он склонился над тем бойцом, кому досталось первым, и неуверенно потряс его за плечо.

– Что такое Чистота? – спросил у Танаты Старр.

***

– Чистота есть место и оплот закона Братства! В Чистоте нет чинов, нет званий! Сила Чистоты – сила Небесного! Чистота – последняя твердыня на дороге служителей Усмия. Я понятно объясняю? – гремел суровый голос. Ладомар, отфыркиваясь от грязной воды, повернул голову набок и отыскал спутников. Таната и Старр также ничком валялись посреди двора, обреченные слушать громогласную речь бродящего над ними гиганта.

– И если кто-то, – лысый латник был ростом под шесть-семь футов. Сейчас он остановился над Танатой:

– И если кто-то, – повторил он сквозь зубы, – считает, что звание Рыцаря Братства дозволяет ему нарушать законы – то я вынужден развеять эти девичьи грезы. Если же так сильна власть Усмия над воином Ордена, что был совращен простым блудом – то, чего стоит этот воитель в сражении с кознями Подземного?! Отвечай, сестра!

Над головами лежащих в грязи героев бушевал один из рыцарей Братства. Как понял Ладомар – рангом этот здоровяк был повыше, чем их новая компаньонка.

– Я виновата, – тихо произнесла Таната. Волосы ее намокли и прилипли к лицу, но она все равно старалась не опускать голову, словно пытаясь взглянуть в лицо гиганту. – Раскаиваюсь.

Рыцарь молча шагнул к Старру:

– Незнание закона никак не может являться оправданием нарушения.

Бывший король был бледен словно покойник, и Ладомар понимал, что не от стыда. Непривычно особе благородных кровей перед кем-то в грязи валяться. Да еще и оправдываться. Тем более, непонятно за какие проступки.

– Я понимаю, что человеку, пришедшему в великий Анхор из мест не столь благостных, трудно уяснить все законы сразу, – неожиданно усмехнулся гигант, но уже спустя миг в его голосе прозвенела сталь, – но эти проблемы Чистоту не волнуют.

Старр плотно сжал зубы и прикрыл глаза, удерживая едкий комментарий. Рыцарь Братства развернулся на месте, скрипнули ладные сапоги, и экзекутор оказался над паладином:

– Я уже говорил, что Чистота не признает рангов и званий. Однако мне не передать степени моего возмущения и потрясения, когда я вижу среди нарушителей человека, несущего в себе исключительный свет Небесного Горна!

– Не вижу никакой исключительности. Все мы смертны, – раздраженно буркнул протрезвевший Ладомар и поерзал в луже, пытаясь устроиться поудобнее. Алебарда, упирающаяся в спину, угрожающе надавила на лопатку. Стража не дремала. Над каждым из трех нарушителей сейчас замерли солдаты Чистоты, и Ладомар с тревогой понимал, что рука дрогнет только у тех, кто сторожил Танату. И то, вряд ли.

– Скромность похвальна, но лучше бы это было признание.

Ладомар почувствовал, как холод от промокшей одежды стал студить тело.

– Как офицер Чистоты выношу приговоры. Рыцарь Таната, тебе надлежит прибыть в ставку Ордена, находящуюся в долине Грома, и предстать перед твоим наставником. Твою судьбу решит он.

Алебардисты мигом убрали оружие и один из них, долговязый юноша с наивным лицом, изъеденным оспинами, помог девушке подняться.

– Остальных в застенок и с первым же караваном за Большую, – рыцарь мигом забыл про пленных и зашагал прочь.

– Погоди! – окликнула его Таната. – Их нельзя за Большую.

Гигант будто получил стрелу в спину. Замер, расправил плечи и медленно развернулся:

– Как ты смеешь…

– Я пришел от Шамана и по приказу Верховных, – Ладомар попытался извернуться, чтобы увидеть того, кто перебил гиганта, но его вновь деловито ткнули в лопатку. – Эти двое пойдут со мною.

– В Чистоте…

– Я спорить не буду, – очень спокойно проговорил незнакомец. – Я даже поддержу тебя в этом вопросе, позже, но сейчас я забираю женщину и мужчину с собой.

– Отпустить его, – гигант медленно, с явным недовольством кивнул на Ладомара, и только сейчас паладин понял, что Старра собираются оставить здесь. Только сейчас он осознал всю серьезность ситуации.

– Я без него никуда не пойду! Освободите Старра! – пока его поднимали стражники, Ладомар успел испугаться за друга.

– Еще как пойдешь, – незнакомец оказался невысоким, но крепким мужчиной в ладных черных одеждах без Орденской символики. Он держал под уздцы вороного коня, к седлу которого был приторочен бело-золотой щит. По центру щита непривычно красовался герб: черный меч опущенный лезвием вниз. Важная шишка Братства? Ладомар ни разу не видел в Анхоре рыцарей с гербами.

Старра тем временем поволокли куда-то вглубь двора, к приземистому, угрюмому строению.

– Стойте! – рванулся было к нему Ладомар, но в тот же миг его сбили с ног и ткнули лицом в привычную уже лужу. Стража не дремала.

– Не трогать его. Именем Анхора, паладин, мне, Танате и тебе необходимо покинуть это место сейчас же, и не мешай служителям Чистоты выполнять их работу, – холодно отчеканил незнакомец.

– Это мой друг! – Ладомар поднялся на ноги и вновь предпринял попытку ринуться к удаляющейся процессии. Знакомая боль, уже как-то насланная летающей головой, скрутила его и швырнула обратно в грязь. Чуть ли не плача, паладин дождался, когда приступ утихнет, и медленно встал, с немой яростью глядя на незнакомца.

– Мы все служим Анхору, приятель. Абсолютно все, – вдруг подмигнул ему тот.

Ладомар медленно повел плечами, с трудом сдерживая эмоции. Они не дали ему добраться до Элинды, теперь они куда-то отправляют Старра и при этом у них хватает наглости ему подмигивать? Приятелем звать?

– Пошли, – развернулся незнакомец, и зашагал к выходу из Чистоты.

– Они просто отошлют его за реку, с ним ничего не случится, – тихо проговорила Таната, едва поравнялась с Ладомаром, – не переживай, пожалуйста.

Паладин даже не посмотрел на девушку. Ее бы «просто отослали за реку»!

Чистота была огорожена от города невысокой каменной стеной и представляла из себя приземистые бараки да небольшой плац, где и пришлось мокнуть Ладомару. За ее воротами неторопливо жил равнодушный к горю южанина Златодол. Таната с опущенной головой шла чуть позади паладина, а впереди, рассеянно поглядывая по сторонам, неспешно вел вороного коня нежданный "спаситель".

Ладомар пытался смирить гнев, и найти выход из сложившейся ситуации, но то и дело скатывался к злобным мыслям о несправедливости происходящего. Нужно было думать о том, как вытащить Старра, а в голову лезли только неразборчивые и непременно агрессивные образы.

На усиливающийся гомон паладин обратил внимание только когда вышел из ворот Чистоты. Площадь перед низенькой стеной была заполнена черными всадниками. Не рыцари, и не простые странники. Легкий кожаный доспех, пики у седла, узкие сабли на поясах и вышитый напротив сердца крест, будто мишень для противника.

– Лихие, это Ладомир, – хмыкнул незнакомец, неопределенно махнул рукой и вскочил на коня. Погладив животное по шее, он задорно сверкнул белоснежной улыбкой. – Ладомир, это Лихие.

Молодой паренек в легком шлеме подвел к паладину и Танате оседланных коней.

– Нам предстоит долгий путь, приятель. Меня можешь звать Разящий. Танату я знаю, – «спаситель» привстал в стременах и махнул рукой, в тот же миг вся черная конница пришла в движение. Лихие с молодецким присвистом стали покидать площадь.

Ладомар вскарабкался на коня, и, не дожидаясь Танаты, последовал за Разящим.

– Я хочу узнать судьбу моего друга! – глухо проговорил паладин.

– Отправят за Большую. Увы, ничего тут не поделать. Я бы, конечно, и тебя сослал, друг мой, но приказ Шамана – доставить в целости и сохранности.

– Что значит "отправят за Большую"? – вновь стал свирепеть Ладомар.

Командир Лихих даже не обернулся, опять неопределенно взмахнул рукой, покачнулся в седле и ответил:

– Это значит, что его вывезут за пределы страны и запретят возвращаться. Все очень просто, приятель!

– Да что за глупость-то? Что он сделал-то? – возмутился паладин.

Таната зарделась, и Ладомар едва удержался от едкого комментария.

– Нарушил закон, воин. У нас здесь Анхор, а не варварский юг, – жестко отчеканил Разящий. – Здесь никого не интересует, знаешь ты законы или нет. Нарушил – придется отвечать, кем бы ты ни был.

Спустя паузу всадник, нехотя, продолжил:

– Хотя, конечно, я готов признать, что чересчур серьезно его… Но это все из-за того, что замешан рыцарь Ордена. Я не уверен, что Танату ожидает судьба помягче. Я б выслал обоих. Но это уже решать Шаману.

– Шаману? – не понял Ладомар. Разящий уже второй раз упомянул это имя.

– Шаману, – как само собой разумеющее повторил тот.

– Это один из Верховных Рыцарей, – очень тихо произнесла девушка.

– Да о чем это я… – вдруг опомнился паладин. – Есть ли возможность как-то отменить высылку Старра? Я клянусь, что найду, чем отплатить!

– Да ты и так уже с потрохами принадлежишь Братству, фантазер, – обернулся Разящий и широко улыбнулся. – Большего с тебя уже не выжать. Спросишь у Шамана, хотя скажу тебе честно, у него пунктик по законам.

Ладомар промолчал. Значит судьбу Старра он пока изменить не сможет. Осталось лишь попытаться убедить "Шамана" в том, что нельзя за такую мелочь ставить людей вне закона.

Как-то незаметно паладин оказался в самом центре отряда. То тут, то там слышался смех, да колкие солдатские подтрунивания друг над другом. Попадающиеся по дороге горожане с почтением и улыбками прижимались ближе к стенам домов. Восторженная детвора бежала рядом с гордыми всадниками, а из окон высовывались люди и провожали восхищенными взорами неторопливый эскадрон Лихих. Вдруг откуда-то из головы отряда раздался звонкий голос:

Вольную дорогой, чистым полюшком

Едем мы, ох едем далеко.

Далеко от дома – малой родины,

Там, где сердцу вольному легко.

Следом за запевалой громыхнули все Лихие

Ждут родные дома нас с победою,

Эх, браток, в бою не подведи,

Берегись, ох, берегись, как следует.

Не останься в поле у реки.

Вольная дорога прямо от порога,

До последних дней, что нам позволено пройти.

Командир, ты с нами? Смелый воевода,

Ратную дорогу славной смертью заверши.

Эх, война, зачем ты с нами борешься?

Все равно победа не твоя!

Ни заклятья, ни стрела не справятся,

Не возьмут анхорского коня.

А что всадник? Все мы люди смертные.

Я умру, но мы продолжим путь,

Только не забудьте братья верные,

Сообщите дому моему…

Вольная дорога прямо от порога,

До последних дней, что нам позволено пройти.

Командир, ты с нами? Смелый воевода,

Ратную дорогу славной смертью заверши. (*) (с) стих Алексея Погуляя

В другой момент Ладомар восхитился бы песне, однако сейчас все его мысли кружились вокруг оставшегося в Чистоте Старра.

– Все будет хорошо, – рядом вновь оказалась Таната. Красивое лицо девушки было отмечено тенью грусти. – Там, за Большой, может быть, даже лучше чем у нас… Все будет хорошо…

Паладин фыркнул и поморщился.

– Я виновата, воин, я знаю… – неожиданно жестко произнесла она. – Но… Он был таким… Я не смогла удержаться… Кто он? Откуда?

– За что вас взяли? – проигнорировал ее вопросы паладин. – В чем же ваш грех?!

– Мы… – девушка зарделась. – Мы…

– Вы, – передразнил ее смущение Ладомар. – Сделали уже, кашу заварили, хоть объясни из-за чего именно.

– Мы поцеловались.

Паладин опешил:

– Чего-о-о?

– Я все сказала!

– Поцеловались? И за это Старра в ссылку?! Вы тут все рехнулись в конец?

Таната осуждающе покачала головой:

– Ты не знаешь наших законов.

– Да и слава Горну! – возмутился Ладомар. – Слава Горну что не знаю! Совсем обезумели за своими Путаными местами?

– Кто он? – девушка устало повторила свой вопрос.

– Он? – воин уставился в голубые глаза Танаты. Проклятье, как же тут жить, если за поцелуй ссылают? – Он король одного из Смутных Королевств. Самый мудрый и благородный человек, кого я знаю. Честный, мужественный и храбрый. А вы его…

– За Большую, боец, за Большую, – раздался ехидный голос Разящего. Командир Лихих вклинился на своем вороном жеребце между Танатой и Ладомаром. – Так что перестань ныть, и смирись с этим. Там тоже живут люди. Не пропадет твой король

Глава 2

Эйдор впервые услышал голос Барса через пару недель после событий на Забытом Перевале. Всего пара недель с того момента, как окончательно рухнула старая жизнь и на ее смену пришли новые земли, новые лица. Мир разделился на две части. Часть "до" и часть "после". Позади остался добрый Анхор и великое Братство. Они его предали. Сначала использовали, а затем предали. Сломали ему жизнь и не протянули руку помощи по возвращении. Подвиг паладина, спасшего Эйдору жизнь, впечатлил его. Если бы не поступок Ладомара – другие вампиры выпили бы его досуха где-то среди северных гор.

Странными оказались две недели новой жизни, мрачными. Из него словно выдернули душу, изваляли ее в саже, в нечистотах, в грязи сырых трактов и бесцеремонно запихали обратно, оставив хозяина самому разбираться в новой реальности. Две недели постоянных разъездов на Сыне Ветра вместе с Агоном: десятки новых имен, сотни лиц, тысячи слов. Император Мереана редко позволял юному слуге Усмия остаться наедине со своими мыслями. Эйдор не знал какие цели преследовал бородатый чародей. Но изо дня в день Агон рассказывал ему о строящейся империи, знакомил с ближайшим окружением, и, как показалось юноше из Анхора, радовался его обществу как отец, неожиданно узнавший о том, что у него есть сын.

Порой Эйдору начинало казаться, что он становится зомби, что Агон выжигает у него душу, в отместку за то, как юноша поступил с Лемиллой. Хотя анхорец точно знал, что ни одна живая душа не знает, как он обошелся с белокурой носительницей силы Халда. Если только император (который вел себя отнюдь не как владыка огромной, могущественной страны) не прочитал его мысли.

Агон постоянно говорил, а когда Эйдор вставлял пару-тройку слов в ответ – воодушевлялся донельзя. Многое в речах мереанца находило в душе вампира отклик. Да, так жить, как живут в Смутных Королевствах нельзя. С другой стороны опыт родной страны, где покой держался на вранье и подлости Ордена, ему также не нравился, а Агон шел по схожему пути: по тропе насилия. Он создавал мир на костях воинов. Однако Эйдор не видел в его действиях и желаниях лукавства, отчего симпатия к уставшему владыке лишь росла. Юношу, конечно, смущало то, что властитель огромной страны доверяет ему как свои планы, так и свои мечты. Но в этом он был не одинок: ближайшее окружение Императора с нескрываемой неприязнью поглядывало на неожиданно вознесшегося и никому прежде не известного выскочку. Исключением являлся лишь слуга Агона, хитроватый Женарг, но, как подсказывала анхорцу тлеющая внутри злоба – показное дружелюбие тот выказывал до поры. Спиной к рыжеволосому помощнику Императора Эйдор поворачиваться бы не хотел.

Волей-неволей, мотаясь по миру на спине Сына Ветра, Эйдор начал разбираться в том, что происходит в Смутных Королевствах. Больше всего, конечно, говорили о том, что самая простая часть плана Агона сработала, а вот на границах с Сейнаром, куда докатывались передовые отряды имперской армии, уже появились трудности. Юноше-вампиру не раз выпадала «честь» присутствовать при отчетах различного вида разведчиков. Иногда у него даже мелькала мысль, что если он решит переметнуться на сторону врагов Агона – тот потеряет кучу агентов. Мысли у лазутчиков, судя по их угрюмому виду при докладах, возникали те же.

Усмийцев среди шпионов он не видел ни разу. «Братья» по вере докладывали императору лично, не покидая своих позиций, но Агон сразу же делился информацией с Эйдором. Потому-то юноша и знал, что юго-восток Смутных Королевств, напуганный резким и удачным прорывом Мереана, по одиночке выходить против ползущего на него монстра не захотел. Что Балион после недолгих переговоров и парочки угроз поддержал Агона, а вот Ниран отказался сотрудничать как с юго-востоком, так и с надвигающейся империей. Над Смутными Королевствами повисло тягостное ожидание громкой развязки. Дороги к границам Сейнара заполнились черными отрядами Мереана с одной стороны, и воинскими реками Эймора и Мирамии с другой.

В самой Империи дела шли неважно: все чаще и чаще Агон отстранял одних командиров и сменял их другими, порою проходили публичные казни как мародеров, так и повстанцев. Некоторые провинции меняли власть безропотно, и без сожаления, в некоторых загорались и тут же гасли костры мятежей. Император постоянно с кем-то общался, и зачем-то делился комментариями с Эйдором.

Нет, ему льстило такое отношение. Раньше с его мнением не считались.

В общем, это были две недели гонок, разговоров, знакомств и истинного хаоса в душе Эйдора. Спокойно он себя чувствовал только по ночам, перед сном. Именно в такой момент его и застал неожиданный голос в голове.

«Эйдор?»

Вампир не ответил. После того как он оказался представлен почти всему «цвету» имперской власти, многие пытались пообщаться с ним с глазу на глаз. Иногда слали угрозы, иногда пытались польстить и заручится поддержкой императорского фаворита. Всем опять что-то было от него нужно.

«Эйдор? Ты слышишь меня?»

В общении усмийцев нашлась проблема: общий фон голосов звучал всегда, и Эйдор очень быстро научился его заглушать (так как попытки разобраться в гвалте – ни разу к успеху не привели). Но от слов, что звучали именно в его адрес, отделаться было нелегко, тем более такому новичку, как анхорец. Он пока не умел определять, кто именно с ним разговаривает, и потому угрозы просто передавал Агону как: «Мне тут кто-то пригрозил оторвать ноги, но кто – не знаю». Император даже заверил, что его агенты уже ищут доброжелателей.

«Эйдор?! Я тоже Анхорец, ответь!»

Анхорец? Юноша повернулся на бок, наслаждаясь мягкостью матраса. Его положение при дворе дало несколько приятных деталей. Например: отдельный шатер, вооруженная охрана, и куча личных вещей, которые потащит за собой какой-нибудь несчастный, если Агон вдруг решит сняться с места.

Анхор… В глубине души Эйдору было больно и неприятно слышать про родные земли. Туда ему дороги нет. Однако радужное детство и все добрые моменты жизни остались на севере, за Путаными местами, отчего в душе жглась колкая обида. Он ведь не сделал ничего такого, чтобы его отвергли. Мало того – он серьезно помог Анхору, а в ответ получил пинок под зад.

«У нас тут лето…»

«Кто ты и что тебе надо?» – не выдержал Эйдор, он натянул на голову одеяло и, не открывая глаз, поуютнее устроился на матрасе.

«Меня зовут Барс, вот. Просто поговорить хотел»

«Хорошее имя, Барс» – улыбнулся юноша: «Только о чем нам разговаривать?»

«Просто хотел сказать, что у нас есть те, кто недоволен, как с тобой поступили Верховные. Ты молодец, вот!»

Эйдор открыл глаза, почувствовав, как екнуло его сердце. Кто с ним разговаривает?!

«Кто ты?!»

«Я немного осведомлен о делах в Анхоре. Я имею в виду настоящие, истинные дела»

«Усмиец?»

«Агира тоже был усмийцем, Эйдор» – вкрадчиво напомнил голос. Только сейчас юноша обратил внимание, что Барс говорит почти шепотом, будто опасаясь чего-то. В душе опять неприятно заныла обида. С ним опасно говорить в открытую. Он же враг. Он же изгнанник.

«Что сделано – то сделано, Барс. Учти, во мне больше нет любви к Ордену»

«Я понимаю. Если бы я мог что-то изменить – я бы непременно это сделал. Но в Ордене не все так гладко, как хотелось бы. К сожалению одна часть Верховных занята какими-то своими затеями, вторая вообще не принимает более никакого участия в жизни страны, и только третья пытается что-либо сделать невзирая на происходящее»

«Ты, конечно же, из третьих?» – не удержался от ехидства Эйдор.

«Нет» – юноше показалось, что Барс улыбается: «Я тебе разве сказал, что я один из Верховных?»

«Ну, а кто ты тогда?»

«Пока ты не научишься отсекать такие разговоры от общего фона, я тебе и не скажу этого, вот»

Присказка «вот» у незнакомца звучала многоточием.

«Не понял»

«При желании нашу беседу можно услышать, Эйдор. А вернее твои ответы. Научись говорить только мне, а не общаться в общем гвалте. Поверь, у Агона хватает людей, которые следят именно за такими разговорами, а мне бы не хотелось, чтобы он попытался на меня выйти, вот»

«Ты же усмиец, должен радоваться новому Усмию» – недоверчиво подумал Эйдор.

«Ты еще молод, и только недавно открылся, мальчик. Ты еще многого не знаешь как об Усмие, так и о Халде. Да и вообще о вере»

Юноша скривился. Вера – как много в этом звуке. Он всегда верил в чертоги Небесного Горна. Он жил праведно и правильно, а теперь… Теперь обречен на огонь Подземных Кузен. И за что? Эйдор усилием воли прогнал нехорошие мысли прочь. Он ведь знал за что, знал. Но не хотел вспоминать об этом.

«Как дела у Ладомара?»

«У кого?» – не понял Барс.

«У того паладина, который меня спас от ваших карателей»

«Служит Анхору» – уклончиво ответил земляк.

«До женщины он своей, конечно же, не добрался?» – ядовито предположил Эйдор.

«Пока еще нет» – спустя паузу промолвил Барс, «Но не я выбирал его судьбу, он сам ее принял»

«Он просто служит Горну! И он спас мне жизнь»

«Он служит не Горну, а той самой женщине» – неожиданно огрызнулся Барс, но через миг уже мягко продолжил: «И он нужен Братству и Анхору. Думаю ты и сам догадываешься почему. Но не будем об этом говорить, хорошо? По-крайней мере до тех пор, пока ты не научишься не орать свои ответы так, что их не услышит только ленивый» – раздраженно заметил голос. «Просто знай, что в Ордене есть люди, которые приложат все свои усилия, чтобы тебя реабилитировать, вот»

Юноша промолчал.

«Спокойной ночи, Эйдор» – неожиданно попрощался земляк.

Утром в шатер анхорца вошел Женарг и двое солдат из личной стражи Агона:

– Доброе утро, молодой господин. Простите за вторжение, но владыка хочет вас видеть, – хитро улыбнулся рыжий слуга. – И, если дозволено мне будет об этом сообщить, он выглядит недовольным.

Эйдор выслушал его лежа на матрасе, затем скользнул взглядом по ничего не выражающим лицам воинов.

– А мне дозволено будет одеться одному? – он не смог не передразнить Женарга.

– Конечно, молодой господин, – поклонился тот. Солдаты молча развернулись и покинули шатер. Последний придержал полог, пропуская слугу Императора наружу, и внутрь ворвался запах воинских костров.

С неохотой покинув теплую лежанку, юноша зябко ежась, натянул серые штаны, надел того же цвета льняную рубаху и накинул сверху теплую безрукавку. Мучаться с завязками он не стал. Сунув ноги в сапоги, анхорец вышел из шатра на свежий воздух. Лагерь, в котором он находился, еще не ожил. Основные обитатели расположившегося на холме бивака составляли свиту Агона, и в их интересах ранние подъемы не значились. Внизу, в долине, все уже были на ногах, как и полагается военным.

Женарг терпеливо ждал снаружи, подставив веснушчатое лицо солнечным лучам. Завидев появившегося Эйдора, он вновь поклонился и жестом попросил следовать за ним.

Шатер Агона был защищен на славу. Для того чтобы добраться до входа надо миновать несколько шеренг тупо улыбающихся Детей Серпа, пройти через кольцо личных гвардейцев императора и, напоследок, просочиться мимо белесого облака, парящего у жилища чародея. Светлый Дух – так звали мистическую субстанцию. Эйдор ни разу не видел его в деле, но не сомневался, что тварь эта опасна не менее многочисленных детин с серпами. Чуть позади шатра, на земле спал Сын Ветра, и могучие бока зверя вздымались в такт сиплому дыханию.

Женарг провел Эйдора ко входу, юркнул за полог, и через несколько мгновений вернулся.

– Прошу, молодой господин, – чуть поклонился рыжий хитрец и приподнял полог.

– С кем ты говорил, мальчик? – без приветствия, без лишних вопросов сразу же поинтересовался Агон. Он сидел за столом, невесть как перевозимым вместе с лагерем, и наблюдал как по листу пергамента само по себе скользит перо.

– Когда?

– Вечером. Прости, я за тобой не слежу, но мои агенты взволнованы вчерашней твоей беседой с неким «Барсом». – Император ловко поднялся на ноги, в очередной раз восхитив Эйдора. Чародей был могуч, юноше казалось, будто с булавой или топором Агон способен обращаться не менее ловко, чем с волшебством. Император жестом накинул на шатер заклинание, ограждающее его от случайных ушей. Женаргу, судя по всему, мереанский владыка не доверял.

– Я знаю не больше твоего, Агон, – Эйдор единственный, кто разговаривал с властителем империи на равных. И не боялся его. Он вообще медленно, но верно избавлялся от страхов перед людьми. Только воспоминания о Карателях Анхора заставляли юношу испытывать столь неприятные ощущения.

– Кто он? – Агон нервничал, он задумчиво оглаживал черную бородку и цепким взглядом следил за лицом Эйдора, словно опасаясь поймать его на лжи.

– Я не знаю, Агон, – пожал плечами Эйдор и переступил с ноги на ногу, оглядев внутреннее убранство шатра. Хотелось сесть, но стульев тут, кроме императорского, не оказалось.

– Ты не обманываешь меня? – прищурился правитель Мереана. Внутренне юноша возмутился: что за вопросы? Будь он на месте Агона – любые подозрения считались бы верными, и обратное надо было бы доказывать под пытками.

– Агон, я не знаю кто это. Кто-то из тех, кто знает о моем изгнании и паладине, который за меня заступился.

Эйдор рассказывал Агону о Ладомаре. Хотя тот и не питал симпатий к паладину. Немудрено, святой воин мало хорошего сделал императору и его ближним. Интересно, вдруг мелькнула мысль у Эйдора, знает ли чародей, кто убил его верного Ухлака?

Иногда у юноши появлялись странные фантазии. Сможет ли Император сопротивляться, если он захочет его убить?

– Усмиец среди Верховных? – Агон бросил взгляд на пишущее перо, будто проверяя, что оно не остановилось.

– Не знаю, – Эйдор стал терять терпение. – Может быть, кто-то из первого круга рыцарей. Я думаю, что произошедшее на том перевале не имеет отношение именно к Верховным Чародеям. Скорее всего инициатива Ордена. Чародеев высокого ранга там не было. А может это вообще кто-то из любопытных дружинников.

– О чем вы говорили?

– Да так… Обо мне, – прищурился Эйдор. – Я бы не хотел об этом распространяться.

Агон тяжело вздохнул, прикрыл глаза и покачал головой:

– Мне надо это знать, мальчик мой. Скорее всего, когда мы закончим дела на юго-востоке, нам придется обратить наш взор на север. К сожалению, есть опасность, что в наши дела может вмешаться сила Халда, и тогда кровопролитие будет ужасающим.

– Ну что я могу тебе сказать, Агон? Ты выдернул меня из шатра как предателя! Я почти ничего не знаю. Что знаю – скажу. У Ордена свои внутренние дрязги, может быть это и хотел донести до меня наш благодетель. Он сообщил мне лишь то, что не все довольны моей «высылкой».

– Знаешь, что я не смог ни отыскать никакого Барса, ни достучаться до него? – медленно проговорил Император. – А поверь мне – я могу быть настойчив.

Эйдор верил, люди без таких черт характера владыками государств не становятся.

– Я сильно сомневаюсь, что его зовут Барс, – поделился мыслью Эйдор. – Однако прозвища среди рыцарей Братства распространены, так что скорее всего кто-то из них. Чародеи не любят «кличек».

Некоторое время Агон молчал, поглядывая на скрипящее перо.

– А еще мне кажется, что он не хочет участвовать в общем деле усмийцев, – добавил юноша.

Император отстраненно кивнул:

– Такое бывает. Вера давно уже перестала быть верой. Тайные паладины идут против Горна, усмийцы равнодушны к делам собратьев. А простые люди верят только в силу да золотую монету. Мы живем своими законами. Прости меня, Эйдор, мне просто показалось, что ты можешь…

– Я все могу, – зло прервал его анхорец. Проклятье, почему они все хотят, чтобы он делал так, как они пожелают? Почему они не дают ему жить самому? – И сейчас я хотел бы делать полезное, хорошее дело, которое я сам выбрал, а не которое мне навязывают. Любви к Анхору у меня больше нет! Но, пожалуйста, пусть это будет моя нелюбовь и мой выбор. Если хочешь – я буду докладывать тебе обо всех наших разговорах, мало того, я думаю мы сможем использовать этого Барса в дальнейшем, когда пойдем на север. Но не следи за мной!

Горячая речь Эйдора заставила Агона немного смутиться.

– А для того, чтобы он мне больше доверял – мне необходимо научиться говорить только с ним, чтобы меня не могли услышать твои добрые соглядатели даже при огромном желании. Ты научишь меня?

Глаза Императора удивленно расширились, и он с недоверием развел руками:

– Ты больно шустр, Эйдор. Ставишь мне условия?

Вампир еле сдержался от хлесткого ответа. Агон добр к нему, но наверняка и у этого чувства есть границы:

– Нет, просто хочу немного уважения к себе. Мне надоело быть игрушкой в чужих руках, понимаешь? То меня волочит убивать Агира, то тащит Ваогар, то меня использует Ладомар. Анхор, Братство – у них у всех на меня свои планы. У тебя, как я вижу, свои. Но мне хочется, чтобы это был мой выбор, а не чей-то еще. Я устал уже, понимаешь?!

Агон улыбнулся:

– Хорошо, мальчик мой, прости меня за такое недоверие. Сегодня, после обеда, приходи ко мне, я попробую научить тебя как отсекать ненужные уши при разговорах с другими усмийцами. Но обещай мне, прошу, хотя бы в знак признательности за мою доброту – что я не пожалею о доверии тебе.

Эйдор думал сказать, что ему доверие Агона не нужно, но опять сдержался.

– Сейчас у меня нет ни одной дороги, по которой бы я хотел пойти, кроме твоей, Агон, – наконец проговорил он.

– Тогда еще раз прости меня, и жду тебя после обеда, – Агон вновь поглядел на пергамент. Перо замерло над столом и больше не царапало послания. – А сейчас, извини меня вновь, мне нужно вернуться к делам.

Эйдор кивнул Императору и вышел прочь.

На улице царило лето. Сейчас бы искупаться, но идти на реку, вдоль берегов которой стоят воинские лагеря, а по тропам снуют патрули – не хотелось. Потому юноша вернулся в свой шатер, чтобы немного побыть наедине со своими мыслями, и покопаться в магических силах. Жаркий интерес к чародейству за последние две недели сильно угас, однако легкие язычки пламени еще тлели в душе, и периодически захватывали Эйдора с головой.

Миновав кордоны охраны, юноша остановился, и обернулся. Над шатром Агона вяло повисло черное знамя Империи. Безветрие… Скучное, душное, летнее безветрие, от которого хочется забиться в тень и ничего не делать. Магия подождет, решил Эйдор и, ведомый легким голодом, отправился к кухонным палаткам.

***

Агон подошел к выходу и чуть приподнял полог, впустив внутрь немного свежего воздуха. Искоса глянул на голубое небо и раздраженно махнул рукой, отправляя написанную почту. Магические посланцы, ждавшиесигнала под потолком шатра, молча расхватали письма и черными тенями метнулись на волю. Указы, приказы, наказы – вся выматывающая тягомотина, верная спутница порядка. Слова, которые порою необходимо подкреплять карательными группами, наемными убийцами и личными визитами «вежливости». Нет страха – и закон перестает работать. Досадно.

Проводив взором посланников, Император вернулся внутрь и остановился посреди походного жилища. Здесь он чувствовал себя не в пример лучше, чем в стенах замков и городов. Нет лишней суеты свиты, нет ненавистных шагов в коридорах. Иногда даже можно услышать птиц, голоса которых изредка пробивались через гул стоящей в низине армии.

Мысли чародея вернулись к Эйдору. Последнее время он часто о нем размышлял, пытаясь понять, стоит ли тратить столько времени и сил на молодого вампира. Сложный характер у него. Тяжело мальчику пришлось: в таком возрасте разочароваться в людях. Верно говорят, что правды лучше не знать.

– Повелитель, не угодно ли вам позавтракать? – на пороге тихо объявился Женарг. Верный пес… Верный ли? Агон чувствовал, что меньше и меньше доверяет услужливому слуге.

– Неси, – не оборачиваясь бросил Император. Скорее всего, скоро ему придется расстаться с рыжим хитрецом.

Агон был осведомлен об интригах в его окружении, особенно усилившихся с появлением Эйдора. Одно из новых имен не давало императору покоя. Алеано. Человек без лица. Неведомый заговорщик, о котором известен только факт его существования. Поиски пока успехов не дали, но следы изменника были повсюду. Наверняка он уже ищет подходы к Женаргу, и едва запахнет жареным – слуга переметнется, как пить дать. Или же болезнь недоверия пришла в душу Императора от юного анхорца?

Эйдор ему нужен. Силой вампира не удержать, угрозы бессмысленны: мальчику нечего терять. Лесть – он не поверит. А вот приблизить к себе, стать его другом, как бы мерзко не звучало, единственный путь заполучить юношу в союзники. Но делать это надо очень осторожно. Впрочем, мальчик обладал поистине звериным нюхом, чувствовал, что у Агона весьма прозрачные интересы и намерения.

В сердце некстати заворочались воспоминания о Лемилле и Склое. Не об этом они мечтали. Не об этом… Им повезло, что они не увидели, как строится их Империя. Не «наслаждались» рядами виселиц, где болтаются тела сынов Мереана, решивших поживиться за счет экспансии своей страны. Не казнили ставленников, запускавших жадные руки в средства выделенные на восстановление земель и городов. И не сидели часами напролет над простыми на вид приказами десяткам наместников, которые без участия Агона боялись хоть что-нибудь сделать не так.

Лемилла сейчас, наверное, уже мертва. Но он все еще помнил ее глаза и ее запах. Он до сих пор ее любил, прекрасно понимая, что вместе им не быть никогда и даже если такой шанс вдруг объявится – Агон его не использует. Уже поздно. Все поздно. Она его предала.

А Склой… Склой сейчас опять бредет по дну Долгого залива, в очередной раз безмолвно и неумолимо приближаясь к Агону, чтобы принести кару Усмия. Через неделю надо будет вновь лететь на берег Сердца и заставить старого приятеля побродить еще немного. Неужели всю жизнь так придется бегать?

Где-то в глубине души Император надеялся, что юный анхорец, набрав должную силу, сможет остановить обезумевшего мечника. Если только им удастся подружиться.

Когда Эйдор пришел к нему учиться искусству общения, Агон отметил, что тяга к знаниям у юноши была, но чувствовалось, что этот порыв недолговечен. Мальчик внимал его инструкциям, старательно повторял, пробовал обратиться к нему тайным способом, возмущенно встряхивал седыми космами и вновь пытался закрыть свои слова для всех, кроме Агона. Безуспешно.

Эйдор ушел, оставив Императора в паршивом настроении. Властителю целой империи стало стыдно за себя, за то, что он хотел сделать. За мысли, которые преследовали его с утра до вечера. Он цеплялся за анхорца как утопающий. Он не видел в нем личности. Ему просто нужен был послушный вампир, как в старых легендах из забытых томов. Бывали такие случаи, бывали раньше.

Стыдно… Просто стыдно.

Все чаще и чаще Император обращался к зелью, в поисках которого по всему миру носились преданные люди Стилета. Мысли о нелепости и бессмысленности идеи единого мира посещали Агона не реже.

***

Фроз Могучий, волей судьбы и дланью Императора назначенный Лордом-Командующим армии Мереана, был человеком видным. Из небогатой семьи, наследства которой хватило лишь на коня да худой доспех, за тридцать лет службы он добился всего, чего только может добиться военный. Ему везло. Всегда и везде, а внушительная комплекция и фанатическая преданность ратному делу являлась отличным подспорьем для солдатской удачи. Таланты командира он проявил еще во время кампании на береге Сердца, где после десятка громких побед и зажглась его звезда.

На вид Фрозу было лет сорок, хотя за могучими плечами осталось пятьдесят четыре зимы, из которых тридцать семь он провел рука об руку со смертью. Лицо матерого воина не несло на себе абсолютно никаких следов боевой славы, чему он был несказанно рад. Фроз никогда не считал шрамы украшением мужчины. Шрам – это неудача в битве. Это плохой навык боя. Самые опасные противники те, на ком не видно старых ран.

Фроз был храбр, силен, умен и благороден. Именно из-за последнего качества его лицо сейчас перекосил гнев.

– Мне кажется, мы зря посвятили его в свои планы, – произнес один из находящихся в его шатре людей.

– Это предательство, – прорычал Фроз. – Измена!

Его бешеный взгляд скользнул по лицам троих «гостей». Двоих он знал, но лицо третьего скрывал капюшон. Рука воина легла на рукоять меча.

– Не трогай оружие, Фроз, – холодно прошипел Имар Островитянин. Достаточно известная при дворе личность, отличающаяся критичным отношением к власти Агона. Маркизик, как его про себя называл Могучий. Статный, кучерявый, кареглазый сердцеед, прославившийся неуемной жаждой до женской компании.

– А то что, щенок? – Имар был гораздо моложе Лорда-Командующего. Клинок Фроза вылетел из ножен, но в тот же миг рука воина застыла, будто замороженная. Фарим успел раньше.

– Проклятый колдун, – процедил Фроз, сожалея, что много говорил, а не сразу действовал.

– Гибель лучшего генерала Мереана не пойдет на благо Империи, увы. Так бы ты уже сейчас был бы мертв, – на морщинистом лице чародея нарисовалась неприятная улыбка.

– Стра… – Могучий понял, что онемел. Что не может пошевелиться. И тут в душу храброго воина скользнул непривычный страх.

– Увы, Фроз, так или иначе, ты будешь с нами. Мы заботимся в первую очередь о благе Империи, – проговорил Имар. Генерал бешено вращал глазами, силясь сбросить с себя магические путы. – Император, увы, оказался слаб. Нам нужен правитель, плотно сидящий на Улыбке? Ты всерьез думаешь, что столь пагубное пристрастие позволит ему править мудро? Или тебе нравится как медленно, но верно, к власти над нашей страной приходит анхорский выродок?

«Измена! Измена! Измена!» – Фроз был усмийцем, но попытка предупредить собратьев не удалась. Фарим намертво заблокировал его и там.

– Ты поймешь… – понимающе улыбнулся Имар. – Действуй, – приказал он доселе молчащему компаньону.

Златовласка скинула капюшон, и могучий воин рухнул перед ней на колени. Ничего более прекрасного он не видел в жизни; сердце бывалого рубаки готово было немедленно покинуть тело, если чудесное создание просто даст понять, что ей это будет приятно. Чувство восторга, сладкая боль и трепет захватили душу генерала.

– Поможешь им, поможешь мне, – призывно улыбнулась красавица. Фроз Могучий имел только один грех в своей жизни. Он не любил женщин и считал их несовершенным созданием Кузен. Сейчас же он чувствовал себя идиотом и проклинал свою недалекость. Она божественна, она просто великолепна. Она – все то, ради чего он жил. Жадно пожирая глазами неописуемой красоты личико, он любил каждый его дюйм. Все от золотистой пряди на лбу и изящной линии бровей, до чувственных губ и острого подбородка.

– Она неотразима, – на заднем фоне проскрипел Фарим. – Даже этот дуб проникся.

Что-то шевельнулось в душе Могучего, что-то, еще не порабощенное магией Златовласки. Взвыло, метнулось, попыталось сбросить сладкие чары и померкло.

С колен поднялся совсем другой человек. Это был тот же гений тактики и мастер боя, но теперь его сердце ему не принадлежало.

Глава 3

Больше всего за последние дни Ладомар устал от топота копыт и шума. Когда едешь один, или с товарищем, это не так заметно, а когда по тракту двигается большой отряд всадников – начинаешь медленно сходить с ума. Безумие усиливается ночью, когда Лихие затягивают пьяные песни, а кони вторят им храпом.

Разящий постоянно находился неподалеку. В собеседники коренастый всадник не набивался, зато охотно крутился вокруг Танаты, впрочем, рамки местных законов не переступая. Девушка на все знаки внимания реагировала с улыбкой, но не более.

Воительница, кстати, раздражала Ладомара все больше. Особенно постоянными расспросами о Старре. Лучше бы она сделала все возможное, чтобы его спасти, а не с восторгом в синих глазах выслушивала сухие рассказы паладина. Правитель из Смутных Королевств как будто околдовал анхорскую девушку. Сказать по совести, Ладомар немного ему завидовал. Так все просто у него оказалось, так непонятно быстро. Хотя расплата за успех оказалась скорой и жестокой.

Заговоренный наконечник стрелы появлялся в руках Ладомара все чаще. Паладин, и до этого привыкший жить в молчании, компаний не искал. Лихие также не стремились заводить с ним знакомство. Хотя одна попытка была. Веселый, бравый кавалерист с пышными усами обронил в его адрес какую-то невинную шутку. Друзья посмеялись, а Ладомар молча глянул в глаза остряку и растянул в злой улыбке тонкие, бледные губы. Шутник больше старался в сторону дикого южанина не смотреть и товарищам не советовал. Среди лихого царства анхорских всадников паладин Небесного Горна казался рыцарем смерти. Вечерами он подходил к костру, садился у огня и, не мигая, смотрел на пламя, да поигрывал наконечником стрелы.

Паладина терзали мысли о сорвавшемся поиске Элинды, об изгнании Старра, но больше всего Ладомара мучило понимание собственной никчемности. Присяга Братству связала по рукам и ногам, и он пока не видел никаких лазеек для того, чтобы соскочить с крючка анхорцев. Ему ничего не оставалось кроме того как ждать. Ждать встречи с таинственным Шаманом.

Отряд Разящего двигался на юго-запад к снежной горной гряде. И на третью неделю августа добрался до выхода к перевалу. В дубовой роще у подножья отряд Лихих встал лагерем. Черные всадники, судя по приготовлениям, решили обосноваться здесь надолго.

Светило августовское солнце; воздух пах цветами, зеленью и надвигающейся осенью. Паладин вдруг понял, что хочет впитать этот запах. Что каждый вдох несет в себе крупицу счастья. Гул стойбища вдруг начал раздражать, и Ладомар неторопливо направил коня в сторону перевала. Найдя место посуше и потише, паладин спешился и задрал голову, любуясь уходящей наверх тропой. Та уютно скрывалась в сени деревьев, петляла по склону серпантином, миновала кустарники, шла через изумрудные луга и терялась где-то среди каменно-снежных вершин. С улыбкой на лице воин закрыл глаза и прислушался к ощущениям. Ему показалось, что он вот-вот взлетит.

От эйфории его отвлек стук копыт за спиной. Мигом на плечи обрушилась вся тяжесть последних недель, месяцев, лет. Наверное это отразилось на фигуре паладина, так как голос сзади с усмешкой произнес:

– Извини, что вернул на землю. Завтра с утра начнем подъем.

Разящий. Ладомар неохотно обернулся на командира Лихих.

– Горы – это лучшее что можно было придумать, – неожиданно поделился кавалерист и подмигнул.

– Небесный Горн в этих горах? – глухо поинтересовался Ладомар.

– Да, но это к северу.

– Туда вы меня, разумеется, тоже не пустите? – горько спросил паладин.

Разящий пожал плечами:

– Браток, не я решаю. С Шаманом говори, он может все в Анхоре.

– Поедем втроем, не хочу ребят туда гнать, – рыцарь Братства кивнул на перевал. Сейчас, на фоне голубого неба, его седловина казалась ступенькой в небо. – Да, и далеко не отъезжай, южанин.

– Как меня зовут, Разящий? – вдруг улыбнулся Ладомар. Он с наслаждением следил, как на лице такого уверенного в себе, такого всезнающего Лихого появляется удивление:

– Даморар? – предположил тот.

– Почти, – паладин отвернулся. И зачем подчеркнул свою «исключительность»? Что-то новое узнал? Поморщившись, Ладомар тихо повторил:

– Почти… Я хочу побыть один.

– Не задерживайся, южанин, – раздался за его спиной голос Разящего. – Я, все-таки, за тебя отвечаю.

Ладомар промолчал, глядя на горные вершины. Как ему хотелось, чтобы Элинда была рядом. Он и она… И горы. И никого более. Просто постоять, и помолчать вдвоем.

Мечты.

Восхождение на перевал началось с первыми лучами солнца. Утро оказалось весьма холодным, но это никоим образом не умалило желания Ладомара немедленно отправиться в путь. Несмотря на то, что сонный лагерь Лихих выглядел очень уютно. Паладин зябко поежился, но улыбку не сдержал.

– Странный ты, южанин, – отметил этот факт собирающийся Разящий. – Когда все улыбаются – ты мрачнее тучи, а когда вообще не до смеха –ты чему-то радуешься.

Заспанная Таната улыбнулась шутке Лихого. Даже в столь невыгодный момент девушка смотрелась очень мило.

– Утром, в такой холод, в дальнюю дорогу собираемся, – ворчливо продолжил развивать тему Разящий, – а он улыбается! Вот фантазер, а!

Ладомар сделал вид что не слышит его.

– Кони перевал не пройдут, но часть пути верхом сделаем. Дальше мои ребятки их заберут, – командир всадников с прищуром посмотрел на пробивающиеся сквозь дубовую листву лучи. – С погодой нам не повезло. Будет жарко.

Разящий оказался прав: Ладомар начал дуреть от жары едва солнце докатилось до зенита. К чести командира Лихих, тот очень заботливо, хоть и не без издевки, отнесся к спутникам. Он даже прихватил с собой белые чепцы для попутчиков. Наверное, только благодаря им черноволосые Ладомар и Таната остались в сознании.

До того момента как они вышли на каменные склоны, миновав последние следы растительности, паладин, несмотря на палящее солнце, получал от дороги удовольствие. Жарко, постоянная жажда, но зато какая красота! За спиной путников раскрывался чудный, холмистый Анхор. Ладомар заметил какой-то изящный дворец в глубине леса, к востоку. Много впечатляющих, сказочных видов. Эйморские горы, где он бывал до этого, отличались серостью и однообразностью.

А потом начался путь пешком. Конечно же, Ладомар, сопровождаемый улыбающимся взглядом Разящего, все железо оставил с конем. С собою взял лишь меч, который закрепил за спиной, чтобы тот при ходьбе не болтался, да поплотнее завязал кошель с магическим компасом. Без доспеха, в застиранных, заношенных рубахе и штанах паладин был похож на крестьянина, на нищего, но никак на святого воина.

Разящий настоял, чтобы Ладомар взял с собой еще и теплый плащ. Спорить с ним южанин не стал: горы обманчивы, жара здесь может смениться холодом в течение часа, но как же не хотелось брать с собой лишний груз! Сам командир всадников был одет гораздо лучше своих товарищей, чувствовалось, что толк в нарядах он знает, но при этом умеет отличать красивое от удобного. Походное же облачение Танаты являлось обычным, хоть и подогнанным по ее фигурке, мужским охотничьим костюмом. Для гор не самый лучший вариант, но приемлемо.

К вечеру измученный переходом Ладомар стал относиться к спутнице помягче. Всю дорогу он наблюдал, как красавица мучается от жары и усталости, но та ни разу не пожаловалась идущему впереди Разящему. Кстати, командир Лихих вел себя так, будто всю жизнь провел в горах. Ловко прыгая с камня на камень, он с веселым прищуром оглядывал нависающие над ним склоны, с улыбкой вдыхал горный воздух и излучал бодрость. Впрочем, подгонять он спутников не пытался.

Ладомар с трудом переставлял отяжелевшие ноги, все чаще останавливался перевести дух, и даже открывающиеся за спиной виды не так восхищали, как раньше. При взгляде вниз казалось, что они идут уже не первый день. Давно скрылся в дымке тот небольшой замок на востоке, а леса и поля Анхора смешались в темное море. По краям от тропы чернели скальные отвесы со снежными дорожками, и от мертвых камней веяло освежающим холодом. Начало подъема, средь пышной зелени и чудных деревьев, казалось давно забытой сказкой.

Ни Таната, ни паладин – не обменялись ни словом в течение всей дороги. Лишь когда Разящий, будто вспомнив о спутниках, обернулся к ним и бодро сообщил, что они скоро доберутся до "одной пещерки" где и переночуют, Ладомар буркнул:

– Слава Небесному…

– Слава… – очень устало проговорила Таната.

– Совсем вымоталась? – паладину стало ее жалко.

– Я в порядке, спасибо, – улыбнулась девушка, но в глазах мелькнуло изумление. – Выдержу.

– Вы что, устали, что ли? Вот фантазеры! – Разящий остановился, присел и хлопнул себя по коленям. Затем самодовольно осклабился и смело встретил тяжелый взгляд Ладомара. – Я планировал к ночи уже на ту сторону выйти. Но что-то вы медленно ходите.

У паладина не нашлось сил разозлиться на командира Лихих.

– Он из Первого Круга, – тихо произнесла Таната, когда Разящий забыл про них и продолжил подъем.

– Что? – не понял ее Ладомар

– Первый Круг. Они не как простые люди. Сильнее, быстрее, опытнее, выносливее и живут дольше. Есть Первый Круг, Второй Круг и Верховные. Я из Второго… – девушка вяло отмахнулась от назойливого насекомого (как ни удивительно, но они неплохо досаждали путникам даже здесь, среди камней).

– А Верховные еще сильнее? – Ладомар улыбнулся. Нехитрая иерархия.

– Верховные! – едва ли не с благоговением прошептала Таната: – Они могут все…

– Слушай, я вот одного понять не могу. Почему люди зовут вас Братством Чародеев, хотя я пока что видел только рыцарей?

– Знаешь, я всей истории не знаю, – девушка заметно обрадовалась возможности перевести дух. – Слышала что Орден был создан как подразделение Братства. Не только же на магию полагаться. А потом их перестали различать. Да и зачем? Братство ведь.

– Путаюсь я в нем, – признался паладин.

– С непривычки, наверное.

Разящий тем временем умчался куда-то вперед, и сейчас с улыбкой замер на скальном обрыве, ожидая спутников.

– Ладно, идем, – паладин неожиданно подмигнул девушке. Он видел, как ей тяжело дается каждый шаг. – Крепись!

А затем подал Танате руку, помогая забраться на очередной камень.

За долгожданной пещерой, о которой говорил Разящий, начинался огромный снежник. Несколько сотен футов посеревшей, обледенелой тропы. Дорога на завтра.

Ладомар скривился от предвкушения.

– В пещеру, быстро, – неожиданно севшим голосом приказал Разящий.

Паладин непонимающе покосился на рыцаря. Тот выглядел встревоженным, и смотрел на снежник.

– Я сказал – быстро! – прошипел Лихой.

Таната послушно юркнула внутрь. Паладин устало поинтересовался:

– Что случилось?

Разящий втолкнул его внутрь, выхватил меч и, выглядывая что-то за пределами пещеры, спиной вошел следом.

– Костлявый Лев, – бросил рыцарь.

Ладомар увидел тварь сразу после слов Лихого. Темный силуэт, размером с медведя, замер на светлой полосе снежника.

– Ни звука, – прошептал Разящий. Он медленно отступал в пещеру.

Глаза крупного, когда-то живого хищника горели могильным, зеленым светом. Чудовище молча вслушивалось в ночную мглу.

Ладомар решил с Лихим не спорить. Он даже старался дышать беззвучно.

Костлявый Лев хрипло рыкнул, неторопливо прошелся по снежнику вниз, к пещере, и вновь замер. В нос паладину ударил смрад гниения, и воин нащупал рукоять меча, про себя прокляв решение провожатого загнать их в ловушку. Вдруг они оказались в логове монстра?

Тварь какое-то время стояла неподвижно, а затем гигантскими прыжками умчалась прочь. Ладомар покосился на Разящего, но тот все еще держал над головой руку, мол, тихо! Спустя несколько минут рыцарь облегченно вздохнул:

– Пронесло, кажется.

– Кто это был? – поинтересовался паладин, но руку с меча не убрал.

– Я же сказал – Костлявый Лев, – раздраженно ответил Разящий. – После гибели Халда обезумели они вконец. Я думал, что маги всех перебили.

– Причем здесь Халд?

– Его создания, фантазер, – удивленно пояснил рыцарь. – Ты вообще слышал о детях Халда?

У паладина не было сил клещами тянуть из собеседника ответы. Он махнул рукой и отправился выбирать место для ночлега.

– Когда погиб координатор – часть его детей обезумела. Слишком велика была власть Халда над ними, не смогли они без подпитки остаться сами собой. -Великодушно проговорил ему вслед Разящий. – Чародеи Братства долго охотились за такими созданиями. Странно, что кто-то уцелел, да еще так близко к Разлому. Как доберемся, надо будет обязательно сообщить старшим.

Ладомар отстраненно кивнул, ощущая, как навалилась на него усталость. Воин расстелил на камнях затхлой пещеры плащ и с тяжелым вздохом на нем растянулся. Через пару мгновений он уже спал.

– Обиделся, что ли? – с удовольствием прокомментировал это Лихой. Таната отстраненно пожала плечами и последовала примеру южанина.

Разящий покосился на выход из пещеры и устроился поудобнее, отчего кожаный доспех тихо скрипнул. В проеме было видно ночное анхорское небо с россыпью ярких звезд. Приятное зрелище, нужное. Если бы еще не бродящий в округе Костлявый Лев…

Ночь придется провести в дозоре. От южанина и девчонки, если тварь Халда вернется, толку будет немного. Разящий и сам-то не был уверен, что сможет с ней справиться.

Лихой нащупал в нагрудном кармане трубку и кисет. О Льве он не беспокоился: чудища ориентировались на зрение и на слух.

Рыцарь Первого круга выпустил клуб ароматного дыма. В этот момент Ладомар захрапел…

– Вот ведь непруха, – закатил глаза Разящий. Но на его счастье Костлявый уже далеко ушел от пещеры.

***

… от грохотания Таната то и дело прикрывала глаза, опасаясь, что именно сейчас с неба ударит молния и испепелит спускающихся с перевала странников. Грохот Разлома встретил их на седловине перевала, сразу после изматывающего подъема по огромному снежнику. Никогда прежде девушка не посещала долину Грома, и столь шумный, жуткий край ей сразу не понравился. Черное, с красными отливами небо, голые камни и страшного вида снег в седловине. Будто год от года заливаемый кровью.

Южанин вдруг что-то сказал, но очередной раскат грома заглушил его слова.

– Что? – друг Старра ей нравился. Не как мужчина, а просто как человек. Какая-то непонятная и неосознанная симпатия. Что-то было в его манере держаться. Величественное? Или, холодное? А еще от него пахло одиночеством.

– Я говорю, не видно долины, будто в задницу Усмию смотришь! – заорал паладин.

В этом тоже было свое очарование. Грубость и прямота.

Паладин видимо ждал какой-то реакции от спутницы, но, наконец, махнул рукой и продолжил спускаться. Разящий ловко прыгал по камням чуть ниже и то и дело оборачивался, убеждаясь, что Таната и южанин не отстали.

Девушка посмотрела вниз. Они неотвратимо спускались к серым, заслонившим землю облакам. Отчего-то Танате очень не хотелось в них входить. И ей так не хватало солнца… Над Разломом царила пустота, и дарило свет здесь нечто другое. Нечто неподвластное ее пониманию. Но на все воля Братства!

После снежников тут было тепло, пусто и немного жутко. Красно-черные оттенки мира настраивали на мрачный лад. Как рассказывали хроники Ордена: когда-то давным-давно здесь произошло открытие врат из Подземных Кузен в реальный мир, но сила Халда и Братства заблокировала демоническую силу в пределах долины, и с тех пор лучшие чародеи и воины несут свою вахту в этих краях. Самое опасное место в Анхоре. Из Разлома до сих пор объявляются твари Кузен и в столкновениях с ними по сей день гибнут патрули Ордена.

Углубившись в свои мысли, девушка очнулась только тогда, когда ее довольно грубо дернули за плечо. Разящий, мимо которого она, оказывается, уже прошла, удивленно цокнул языком, и небо вновь громыхнуло.

– Стойте здесь! Застава сейчас будет! – прокричал рыцарь. Неожиданно откуда-то прилетел шквал ветра, и странники едва удержались на ногах. – Плащи приготовьте. Будет немножко ветрено!

Разящий одной рукой придерживал шапку, весело поглядывая на спутников.

– Никуда не…

Гром пробрал Танату насквозь.

– Никуда не уходите! – перекрикивая утихающий рокот, приказал Лихой. – Вперед меня не лезьте!

Только сейчас девушка подняла глаза и увидела перед собой клубящуюся массу. Сдавленно вскрикнув, она отшатнулась, споткнулась, но оперлась на вовремя подставленную руку южанина.

– Что это?! – спросила она, и зачаровано уставилась на бурлящую границу.

– А я откуда знаю?! – изумился паладин. – Я вообще не местный! Но Разящий ТУДА вошел.

Он заметно нервничал.

Лихого не было довольно долго, и спутники уже начали волноваться. Но тот, наконец, вышел из пылевого облака.

– Ну что, идемте, герои! – улыбнулся он и нырнул обратно. Таната бросила взгляд на южанина. Как страшно идти первой… Паладин минуту буравил взглядом кипящую преграду, а затем плотно сжал зубы, хрустнул шеей, не отрывая глаз от мечущейся пелены, и зашагал вперед. Бурлящая масса без звука поглотила воина Горна, и девушка, тяжело вздохнув, подошла вплотную к границе. Странно, но несмотря на мощь вихря от него не исходило никаких порывов ветра. Иллюзия? Таната выставила перед собой руки и, закрыв глаз, сделала шаг в облако.

Неведомая сила рванула ее вверх, выбила из легких воздух и швырнула вперед. Подхватила, потащила в противоположную сторону и вновь дернула. Таната распахнула глаза, но перед взором забурлила неведомая стихия и ее тут же замутило; крик застрял где-то в груди, и девушка с животным ужасом, молча ждала последнего рывка, который наверняка окончится смертельным ударом о каменную стену. Раскат грома совпал с тем, как она вылетела из облака и наткнулась на что-то мягкое, погасившее падение.

– Все? – прокричал над ухом незнакомый голос.

– Да, все, – ответил ему Разящий. К горлу девушки опять подкатила тошнота, и она с трудом удержала предательские позывы.

– Гори ты в Кузне… Ты мог предупредить?! – раздался угрожающий голос южанина.

– Да ладно тебе, ничего ж не случилось, – весело ответил ему Лихой.

– Ты мог предупредить, плевок Усмия? – взревел паладин. Таната успела заметить как южанин бросился вперед и неожиданно ударил Разящего кулаком в лицо. Кавалерист отшатнулся, удивленно коснулся ушибленного места и неуверенно улыбнулся. Однако в следующий миг рыцарь Первого Круга без труда скрутил взбешенного южанина и аккуратно положил его на камни.

– Ну, может быть, я немного был неправ. Но, признай, – выдержке Разящего можно было позавидовать. Таната с восхищением смотрела на брата по Ордену. – Признай, что сейчас ты тоже погорячился.

Изумленный паладин, так еще и не понявший, как оказался на камнях, сел.

– Ну, извините. Меня, кстати, в первый раз тоже никто не предупредил, – Разящий пожал плечами. – Без обид, чужак, хорошо?

Рыцарь протянул руку потрясенному Ладомару.

– Я думаю, дальше вы уже сами справитесь? – недовольно проговорил незнакомец. Высокий, длинноволосый, седой старик с грубым посохом в руках вдруг закашлялся и плотно сжал иссушенные бледные губы.

Южанин руку Разящего все-таки пожал.

– Да, благодарю вас, отцы!

– Слава Братству, – за спиной незнакомца девушка увидела еще двоих старцев. Оглядевшись, она заметила также небольшой, спрятавшийся меж красных камней домик. Застава, про которую говорил Лихой. А пожилые чародеи видимо сторожат проход.

– Ладно, я действительно погорячился с шуткой, – Разящий виновато развел руками. – Ну да вы простите мне эту небольшую шалость?

Таната лишь кивнула. Она с изумлением смотрела на раскинувшийся перед ней легендарный Разлом. Девушка, конечно, слышала о том, как выглядят Врата, но видеть собственными глазами… Далеко внизу, под тоненькой паутиной мостов неторопливо дышала алая пустота. Идти вниз страннице сразу расхотелось, там должно быть ужасно жарко!

Кто и как построил сотни мостов над ужасной пропастью, в которой пылал невидимый Танате огонь? Кто-то из Верховных? Или тот, кто создал эту ужасную крепость посреди Разлома? Отблески неведомого пламени ласкали огромную, уходящую в небо скалу. Чем ближе к вершине, тем больше она приобретала черты замка. На шпилях множества башенок висели недвижимые флаги Анхора. Орден по-прежнему стоял на страже и хранил покой своей страны.

– Ну, думаю, нам пора, – Разящий отвернулся от спутников и привычно запрыгал по камням вниз. – Тропы тут не будет, так что готовьтесь к долгому спуску. И осторожнее, старайтесь двигаться за мною, тут очень много живых камней.

– Каких? – испуганно прошептала Таната. Сверху опять громыхнуло, однако здесь раскаты были потише, чем за облаком.

– Шатающихся под ногами, – пояснил ей южанин. – У нас они также называются. Пойдем.

Он осторожно последовал за Разящим. Чем ближе странники приближались к мостам, тем зловеще выглядел возвышающийся над Разломом замок. Воздух чуть пах гарью, но душно не было. Значит снизу жар не шел. Терпимо, убрать бы только жуткий свет из-под земли и грохот с небес!

Недалеко от одного из мостов (Ладомар даже смог разглядеть перила, настолько близко они подошли к твердыне) странникамповстречался патруль Ордена. Три воина, маг и огромный, грохочущий каменный элементаль. Паладин прежде не видел таких существ. Огромный, в два человеческих роста, составленный из валунов голем.

Солдаты, закованные в глухие, слишком тяжелые для пехоты доспехи, молча отсалютовали Разящему, а маг с учтивой улыбкой поклонился Танате. На паладина патрульные внимания не обратили, чему тот только обрадовался. Сейчас его больше всего занимала приближающаяся гора и бездна под мостами.

Чем ближе они подходили к цели своего путешествия, тем яснее становилось, что каменный перст оплетают лестницы, а сама твердыня изрыта множеством ходов, и часть скальных выступов есть ничто иное, как башни.

– Крепость Верховных, – поделился со спутниками Разящий. Коренастый Лихой улыбнулся, сплюнул в красную пыль и ткнул рукой в небо. – На самом верху сидят Верховные Чародеи!

– Нам туда? – спросила его Таната.

– Нет, нам немного ниже.

– Не понимаю я вашей иерархии, – неожиданно признался Ладомар. – Кто старше, где Верховный, почему-то рыцари, то маги ими являются?

– На самом деле все просто. Верховные Чародеи стоят во главе Братства, однако, они крайне редко выходят на люди. А лидеры Ордена рангом пониже, но зато их чаще видят. Кстати, уровнем ниже Волшебники и Рыцари местами меняются. То есть маг Первого круга должен подчиняться рыцарю Первого круга, но при этом может командовать воинами Второго.

– А почему так?! – удивился паладин.

– Так повелось, – растерялся Разящий. – Я не думал об этом. Сначала вроде иначе было, но после войны стало так.

– Да уж, на все воля Небесного…

С каждым шагом крепость Верховных была все ближе, а значит приближался и момент, когда Ладомар узнает ответы на все вопросы и, может быть, сможет вытащить Старра. И отпросится к Элинде. Он на все готов, лишь бы ему дали шанс ее найти! Обиду, причиненную таким «вызовом к начальству» Ладомар не забыл, но и не показывал, прекрасно понимая тщетность демонстрации.

Интересно, что скажет ему загадочный Шаман?!

Когда странники подошли к мосту, паладин с трудом заставил себя сделать первый шаг на, казалось бы, надежную переправу через Разлом. Остановившись, он вцепился в перила и медленно наклонился, дабы глянуть вниз пропасти.

– Осторожнее, – предостерег его Разящий. Воин Братства опять шел впереди. – Держись крепче!

Внизу не было ничего. То есть – вообще ничего. Зловещая, алая пустота. Тягучее, с черными прожилками, пульсирующее небытие. Стены Разлома медленно растворялись в жерле Кузен, и с каждым мигом жуткая субстанция то надвигалась, готовясь выплеснуться наружу, то отступала, побежденная неведомой силой.

– Что там?!

– Кузни, – рыцарь Первого Круга бросил мрачный взгляд вниз. – В прошлый раз они пониже были. С каждым годом, как говорят, они все ближе и ближе.

– Пойдемте, ребята, – неожиданно жалобно попросила Таната. – В замок…

Ладомар с трудом снял одну руку с перила. Очень бы не хотелось рухнуть вниз со странных мостков. Да, с виду покрытие кажется надежным, может быть, даже стальным. Перила, опять же, литые. Железный желоб,откуда на первый взгляд просто невозможно вывалиться, но страх есть страх. Тяжело осознавать, что под тобою пустота, у которой, может быть, и дна-то нет.

Глава 4

– Вот фантазер! Я ж тебе четким, по-моему, языком говорю – оденься! Слушай старших, и будет тебе почет да уважение! – Разящий тряханул сомнительного вида шубой перед лицом Ладомара. Паладин стал медленно закипать.

– Зачем? – сквозь зубы повторил он.

– Да свались ты в Кузню! Одень, а потом задавай вопросы. Сам поймешь! Не хочешь одевать, хотя бы в руки возьми, когда вызовут!

Паладин, Таната и командир Лихих расположились в небольшой каменной зале, освещенной приятным голубым огнем. Сотни магических свечей на хрустальных люстрах смогли отогнать тяжелые, агрессивные цвета долины Грома.

– Я не понимаю, зачем мне ЭТО надо брать в руки на встречу? – процедил Ладомар.

Таната, безропотно взявшая одежду, неодобрительно покосилась на южанина.

– Ну возьми, раз надо! – она неожиданно пришла на помощь Лихому.

– Вот видишь, и лапушка наша понимает, что сделатьнадо, а ты все артачишься! Забирай!

С каменным выражением лица паладин взял в руки колючую, пахнущую каким-то зверем шкуру.

– Это собачья подстилка, что ли?! – зло поинтересовался он.

– Ой, фантазер, – всплеснул руками Разящий. – Вот как ребенок, честное слово! Все так, как должно быть. Скоро сам поймешь! А вот собачек ты уже сам придумал.

Лихой подошел к деревянной лавке, на которой лежала его шуба, и присел.

– Сейчас Шаман спустится, и пойдем… Он даст знак, да… – Разящий достал из кармана трубку и принялся ее набивать.

Ладомар вдруг почувствовал, как в зале похолодало. И вместе с этим пришло полузабытое, тревожное чувство.

– Чуешь? – оторвался от своего занятия Лихой. В синих глазах кавалериста плясали веселые огоньки. Раскурив трубку, он блаженно выпустил клуб дыма и придирчиво оглядел спутников.

– Ладно, пойдем, что ли.

Видимо результат осмотра его удовлетворил. Хотя более драных шуб Ладомар давно не видел. Они наверняка сменили не одну сотню плеч за свою несомненно долгую жизнь.

Разящий бесшумно снялся с места и подошел к темной нише в глубине зала. Что-то толкнул, что-то потянул, и перед ними с глухим стуком отворилась дверь.

– Заходите, друзья. Добро пожаловать в резиденцию Шамана!

В стылом, темном помещении, в пятне яркого света, пробивающегося откуда-то сверху, стоял человек в просторном балахоне. Ладомар понял, что именно от незнакомца тянет невыносимым холодом и… Паладин замер, прислушиваясь к знакомым ощущениям. И неожиданно вспомнил, когда он уже испытывал подобное чувство. Тот странник из Анхора! Приятель Эйдора! Усмиец с защитным амулетом!

Разящий убедился, что спутники зашли внутрь и закрыл дверь, а затем поплотнее запахнулся в шубу и в очередной раз выпустил клуб пахучего дыма.

– Мерзлый?! – в ужасе прошептала Таната и попятилась к выходу.

Лихой улыбнулся, мягко преградил девушке путь.

– Он Мерзлый! – она схватилась за руку Разящего, еще, судя по всему, не понимая того, что Лихой об этом знает.

– Именем Небесного Горна, – Ладомар выхватил меч из ножен. – Прощаю тебя, слуга Усмия! Да пребуу…

Удар о стену выбил воздух из легких, сознание на миг померкло.

– Не торопись, – проговорил покрытый инеем незнакомец. – Не торопись, человек.

В полумраке комнаты глаза Шамана светились бирюзой.

– Да пребудет с тобой благодать Небесного Горна! – упрямо поднялся Ладомар. Его все это время вели к усмийцу?! На службу?!

– Именем Анхора – прекрати свои нелепые попытки победить меня, воин! – неожиданно резко сказал Мерзлый. Разящий изумленно переводил взгляд с паладина на учителя и в растерянности разводил руками.

– Да будет твоя-а-а-а-а… – приступ боли свалил упрямого Ладомара на пол. Именем Анхора… Присяга сильнее веры? Корчась и шипя от невыносимых мук, он попытался подняться, дабы продолжить заклинание, но с криком упал на спину и выгнулся дугой. Из прокушенных губ брызнула кровь.

– Прекратите это! – вскрикнула Таната. – Не мучайте его!

– Воин Небесного, не все то, что было создано Усмием – есть враг рода людского, – Шаман приблизился к лежащему. Девушка задрожала от холода и поплотнее закуталась в шубу, где-то под потолком комнаты тускло загорелись магические факелы, неохотно разгоняя тьму в помещении. Свет озарил десятки угрюмых скульптур, таящихся в темных нишах.

– Именехм… – Ладомар повернулся набок, и его вырвало. Паладин, рыча от боли, все пытался встать на ноги, но приступ не отступал.

– Аледро, – глухо проговорил Шаман и устало показал на Ладомара. Разящий коротко кивнул, сделал шаг к южанину и четким ударом лишил того сознания.

– Задача усложняется… – задумчиво произнес Мерзлый. Он повернулся к испуганной девушке и широко улыбнулся:

– Рад видеть тебя в добром здравии.

– Вы… Вы…

– Да! – сверкнули глаза на заиндевелом лице. – Я! Шаман, один из Верховных Чародеев Братства. Усмиец и говорящий с духами из рода Мерзлых. К вашим услугам.

– Учитель, – это произнес Разящий. В голосе Лихого сквозило удивление.

– Потом я расскажу тебе историю Богов, друг мой. И Кузен, и Горна… Когда очнется наш общий друг.

Шаман медленно отошел от людей подальше, заметив, как покрываются инеем ресницы Танаты.

– Многие зимы приходят сюда рыцари Братства, и каждый раз одна и та же история. Как Мерзлый, как Сын Льда, как один из злейших врагов Анхора оказался среди Верховных?! – без эмоций, монотонно проговорил чародей. Из темноты проступил ледяной трон, и маг опустился на него. – Слова представления и легенд я помню наизусть. Я даже не осознаю, когда проговариваю их. Но еще ни разу мне не приходилось рассказывать, отчего же я ко всем прочему еще и дитя Усмия.

– Но как… – начала было Таната, и осеклась под взглядом бирюзовых глаз.

– Приведи его в чувство, Аледро, – обратился к Разящему Шаман.

Спустя пару минут Ладомар пришел в себя, несколько мгновений молчал, а затем поднялся на ноги, не сводя глаз с Верховного.

– Прежде чем пускать свою силу в ход, позволь я расскажу тебе древнюю легенду, носитель света Небесного, – Шаман встал с трона и отцепил от пояса небольшой жезл. Присев, Мерзлый провел ладонью вдоль пола, будто осторожно сметая пыль, и с размаху вонзил его в камень. Ладомар ошеломленно уставился на медленно пульсирующий тотем в виде ледяной молнии. Из жезла вдруг вырвалось снежное облако, и в воздухе проступили очертания ледяного зеркала.

– Скорее всего, – продолжил Шаман, – зрелище не оставит тебя равнодушным, и прости меня заранее, за то, что тебе предстоит пережить.

Глаза Мерзлого холодно сверкнули:

– Считается, что давным-давно, на заре нашего мира, Горн и Кузни породили своих детей…

Ладомар не мог отвести взора от мерцающего куска льда. Магическое зеркало висело в нескольких дюймах над полом и источало теплый, чарующий свет. Размеренный голос Шамана обволакивал тело, укутывал в мягкое, согретое одеяло. Краем глаза паладин увидел, как поникла околдованная Таната. Волшебное окно притягивало к себе, манило, и южанин сделал к нему неуверенный шаг, чувствуя, как туманится сознание, а тело пронизывают щекочущие волны.

На ледяной глади стали проступать какие-то фигуры, в нос ударил свежий морозный воздух, а уши резанул восторженный детский крик:

– Смотри!

Мир покачнулся. Ладомар попытался сделать еще один шаг.

– Смотри, Анджей! Смотри!!! – голос стал ярче, в ушах засвистел ветер, а в лицо кто-то запустил пригоршню снега. Паладин провалился в небытие…

"…и отфыркиваясь от снега, шутливо погрозил кулаком озорному подростку. Тот локтем поправил сползшую на глаза шапку и громко рассмеялся. Нил опять попал. Как ему удается находить такие моменты, когда друг теряет бдительность?

– Ребята, осторожнее, не дома же во дворе! – недовольным тоном попросил Арин. Он кутался в теплый плащ, укрываясь от пронизывающего ветра, и с прищуром глядел на заворачивающую горную тропку. – Что я потом вашим родителям скажу?

– Зануда, – буркнул Нил и подошел ближе к Анджею, все еще вытирающему снег с лица.

– Я все слышу, Нил! – чуть обижено заметил Арин. – Вы сами мне обещали, что будете вести себя тихо. Это же горы, ребят! Вон, в прошлом году старого Кларка лавина забрала, а он потише и поопытнее вас был!

– Не ной, не маленькие! – долговязый Нил не любил Арина, или вернее, очень не любил когда старший товарищ начинал поучать. Да, ему двадцать, но и Анджей с Нилом не дети! Пятнадцать зим – возраст мужчины!

– Язык прикуси, – вдруг разозлился кареглазый Арин. – Скажи спасибо, что я тебя вообще с собой взял!

Анджей посмотрел на Нила и сделал страшные глаза. Вдруг Арин сейчас их отправит обратно или вообще здесь оставит дожидаться. Родители отпустили ихтолько под слово старшего товарища.

Нил все-таки промолчал, хотя видно было, как его распирает желание сказать что-нибудь обидное.

– Идемте дальше, по-моему, скоро уже Его увидим! – Арин крепко взялся за торчащий из снега посох.

Друзья медленно зашагали следом за проводником. Под ногами весело скрипел снег, в ушах свистел ветер, а над долиной, ниже тропы, по которой брели ребята, плыли небольшие тучки. Там же внизу, среди заснеженных лесов, притаилась их родная деревенька. Странно, но отсюда ее было не видать. Только небольшое пятнышко в лесу, и то путники не уверены были не уверены, что это и есть Новая Застава.

Два дня пути до теплой печи! Так далеко ребята еще не забирались! Если бы не Арин…

– А правда, что он как солнце? – спросил в спину Анджей. Старший на ходу пожал плечами.

– Мне отец сказывал, что Горн не греет. Он просто сияет, но глаза не режет. Такой шар в воздухе висит и светит! – поделился знаниями Нил.

– Если бы я его видел, я бы сюда не пошел, – не оборачиваясь, бросил Арин. – Придем и увидим!

Анджей немного волновался. Нет, путешествовать он всегда любил, но так далеко от дома никогда не уходил. Да и путь-то не в соседний поселок. К самому Небесному Горну идут. Да, в горах он бывал сызмальства, но ни разу не поднимался на эту вершину. Далеко, и страшно. Говорят, кто ходил сюда в одиночку возвращался назад совсем другим человеком, а то и вовсе пропадал.

Небесный Горн должен увидеть каждый! Как же иначе! Многие со всех сторон мира приезжали, чтобы забраться сюда и посмотреть на создателя! Нормальное желание, почему же нет? Вон, Анджей, сын бочара, например, хотел повторить подвиг старого Ревала, который прошел на лыжах до огромной реки на востоке и рассказывал, что видел Подземные Кузни. В деревне говорили, что врет старик, но Анджей охотнику верил.

– Мама говорит, что волнуются все, но ждут, – вдруг проговорил Арин, вызвав укол зависти у сына бочара. В роду кареглазого люди могли переговариваться друг с другом мыслями. Дар этот просыпался со временем, хотя, как сказывали люди, мог и вовсе не появиться. Арину повезло. Сейчас он брел впереди их маленького отряда и общался с близкими. Только бы не пожаловался на спутников!

– Я сказал, что у нас все в порядке, и что мы почти на вершине! – Арин споткнулся, оперся на посох и зашипел от боли. – Осторожнее тут!

Под снегом затаился камень.

– Накидало их! Раньше тропа была проторенная, говорят. На днях же помните, тряхануло? Вот, небось, от этого. Надеюсь, не завалило проход-то…

Землетрясение Анджей помнил, небольшое, но деревню напугавшее. Будто в горах обрушилась одна из вершин. Думали, что надо даже в город послать, за волшебниками, но как-то не повторялись толчки, все и позабыли.

С погодой ребятам повезло. На снегу сверкали отраженные солнечные лучи, небеса были синие-синие, а так как облака плыли ниже, то ничто не мешало путникам наслаждаться теплыми объятьями весеннего солнца. Скоро уже таять все начнет. Последние дни зимы.

В эту пору стоит быть осторожнее. Говорят по весне в горах опаснее всего. В тот толчок такая лавина сошла! Пока Арин и друзья шли наверх, они видели ее следы. Участок леса будто выкосил усердный великан и забросал проплешину серым от грязи снегом.

Когда странники почти добрались до самой вершины, Анджей вымотался. Ему так хотелось попросить Арина остановиться, но тот упрямо шел вперед, да и Нил не выказывал никаких признаков усталости. Долговязый приятель всю жизнь провел как с шилом в одном месте. Ему было интересно все, от бабочек летом до какой-нибудь сосульки зимой.

– Судя по всему, мы сейчас выйдем к котловану, где находится Небесный Горн, – неожиданно севшим голосом поведал спутникам Арин. На небе появились первые звезды, хотя темнеть начнет только через пару часов. Россыпи камней встречались все чаще, и старший заметно нервничал. По рассказам стариков, Горн окружен каменной стеной и висит в воздухе, футах в тридцати-сорока над дном. Проход к Небесному был только один. Если же его завалило камнями… Значит все путешествие окажется напрасным.

Однако вскоре Арин вздохнул с облегчением. Тропа, хоть и изрядно занесенная снегом, вывела странников к щели, из которой бил яркий свет.

– Ура! – крикнул Нил и было вырвался вперед, но Арин схватил его за меховой воротник и опрокинул на снег.

– Не беги! Не кричи! – почти прошипел он.

– Так мы же наверху! Что случится?! – возмутился долговязый, непослушная шапка сползла ему на нос, и он с нескрываемым раздражением ее поправил.

– Внизу тоже есть люди, Нил. А если по твоей вине сойдет лавина? – покачал головой Арин. – Думай еще и о других!

Анджею показалось, что старший товарищ остановил Нила только по другой причине. Наверное, он хотел первым увидеть Небесный Горн. Впрочем, пусть будет, так как он хочет. Если бы не Арин, то им с Нилом пришлось бы ждать целый год, прежде чем их отпустили бы сюда одних.

В проходе старший остановился и присвистнул.

– Что там?! – немедленно вскинулся Нил. Он едва ли не запрыгал на месте от возбуждения.

– Одна стена обрушилась! – Арин вошел в котлован, и друзья последовали за ним.

Кареглазый оказался прав: одна из стенок, поврежденная землетрясением, обрушилась, и сейчас рассыпавшиеся камни образовали небольшой завал рядом с… Рядом с бурлящим молочным светом шаром! Небесный Горн сверкал над дном котлована и слегка покачивался в воздухе. Одна из плит обрушившейся скалы входила в яркое светило.

– Ого! – восхищенно выдохнул Анджей, он стянул с себя шерстяную шапку и потер чешущийся лоб. Горн был прекрасен! Там, за щелью, мир окутывала ночь, а здесь стены заливал приятный белый свет. По камням ползли иссиня черные тени ребят. Казалось, что они танцуют в такт мерцанию Небесного.

– Красота какая, – Арин улыбнулся. – Смотрите, как сияет!

Нил юркнул вперед, к останкам стены. В душе Анджея затрепетала тревога. Друг делал то, что никак нельзя делать. Ни в коем случае нельзя! Он бросил взволнованный взгляд на улыбающегося Арина, но тот щурясь смотрел на светящийся шар, и не видел как Нил ловко карабкается по камням, все ближе подбираясь к Небесному Горну.

– Эй! – Арин, наконец, увидел как долговязый спутник пробирается к шару. – Стой, Нил!

– Не боись, – крикнул тот сверху. Он вышел на плиту ведущую прямо в Горн.

– Нил! Не надо, Нил! – испуганно закричал Арин. Анджей неожиданно для себя поддержал старшего. Ему казалось, что еще миг и мир изменится. И изменится не в лучшую сторону.

– Да ладно, что вы так испугались?! – Нил подошел к шару. Из-за яркого света казалось, будто парень состоит из двух цветов. Белого и черного. Анджей не мог разобрать лица друга.

А потом Нил протянул руку и коснулся Небесного Горна. Вспышка резанула глаза Анджея, а сверху раздался страшный звон. В следующий миг истошно закричал Арин. Их проводник упал на землю и изогнулся дугой.

– Что с тобой?! – испуганно бросился к нему Анджей.

Старший крутился в снегу и кричал от боли, а котлован заливал золотистый свет, смешивающийся с молочным огнем Небесного Горна. Источником звона и свечения оказался Нил.

– Нил! Перестань! – закричал Анджей, он стоял над извивающимся Арином и боялся к нему прикоснуться. – Перестань, пожалуйста, Нил!

– Я не могу! Я не могу! – заплакал от страха долговязый. – Что со мною, Ан?!

Арин вдруг замер, что-то прохрипел и остекленевшим взглядом уставился в небо. Черты его лица медленно разгладились. Наверху медленно стихал дикий звон.

Анджей с ужасом понял, что кареглазый проводник умер."

Ладомар резко вдохнул, ошеломленно потряс головой, пытаясь прийти в себя, однако в следующий же миг волна теплого воздуха от ледяного тотема погрузила его обратно в странное видение.

"– Ты как? – наконец-таки нарушил долгое молчание Анджей. Он сидел на очищенном от снега бревне, и теплые меховые штаны надежно сдерживали идущий от земли холод. Нил даже не поднял на друга глаз. Он съежился у костра, обнял колени и молча покачивался из стороны в сторону. На его щеке блестела пугающая дорожка слез.

– Нил?

Тот вяло поморщился и помотал головой, мол, отвяжись.

– Иди домой Анджей, – один из взрослых, бородатый охотник по имени Макрух, с отеческой заботой в раскосых зеленых глазах посмотрел на мальчика. Нила он, и второй «стражник», недавно пришедший в их деревню северянин, старались не замечать. Вердикт старосты оказался безжалостен. Изгнание.

Поисковая группа встретила ребят у низкорослого ельника, где те сделали грубые волокуши для тела старшего товарища. Нил всю дорогу плакал и просил прощения у мертвого приятеля. Анджей пытался утешить его, просил не корить себя так. Но в глубине души понимал, что послушался бы друг тогда – и не лежать бы сейчас Арину на пахучих еловых ветках.

Прежде чем встречающие успели что-либо сказать – вновь явился тот ужасный звон, и склон горы озарило яркое свечение. С грохотом и ревом где-то сошла лавина, и пока люди сообразили, что Ариновского брата надо оттащить подальше от засиявшего Нила – прошла не одна минута, наполненная ужасными криками боли.

После того как старейшина в деревне также испытал на себя страшное действие неведомой силы, Нила под охраной отправили за окраину поселения. Его отец сейчас готовил заброшенную сторожку в трех милях к северу, в лесу, где его сыну предстояло дожидаться чародеев из города, а матушка…

Матушка Нила, от страха за любимого мальчика слегла с сердцем, и сейчас над нею колдовала Шума-знахарка, пытаясь унять жгучую боль в материнской груди.

– Иди, Анджей… – с участием повторил Макрух. – Скоро в сторожку его отведем, как протопится там.

– Горн послал мальчика искупить грехи наши, – вдруг проговорил северянин. – Я чувствую ярость его. Оскорблен Небесный! Дитя несет кару людям.

– А ты вообще помолчи, дурень! – сурово пригрозил ему коренастый охотник. – Придут люди поумнее тебя и решат, отчего это все произошло. Негоже тебе то языком балакать!

– Молить надо за грехи, – прошипел северянин, и глаза его блеснули сумасшедшим огнем. – Молить!

Анджей еще раз посмотрел на скорчившегося Нила, поднялся на ноги и, попрощавшись со взрослыми, направился к деревне. Очень хотелось плакать, очень хотелось, чтобы пришел Арин и с улыбкой в карих глазах воскликнул: «Я живой! Я пошутил!» И чтобы старый друг не загорался больше ужасным золотым огнем…

***

– Ты не понимаешь, что это значит? – черные глаза женщины сверкнули недоумением. – Поверь, это лишь начало! Мы должны немедленно остановить распространение заразы! И очень жестоко, дабы ни у кого и в мыслях не было повторять поступок этого мальчика.

– Лана… – широкоплечий мужчина в позолоченном балахоне развел руками. – Надо искать другой метод, понимаешь?

Он задумчиво теребил пышную белую бороду, переводя взгляд со жгучей красавицы на окно и обратно.

– Я не могу ждать, пока ты решишь, Астар! – неожиданно зло прошипела та. – Он мучает моих людей, понимаешь? Появился слух, что в лесах прячется кто-то из северян, уже сходивших к Небесному и подхвативших эту заразу «во славу Небесного Горна!». Ты понимаешь, что наш род должен ответить? На карту поставлено существование моих детей!

– Лана… Прекрати, не все так серьезно, – отстраненно покачал головой Астар. Сказать по правде, его мысли были довольно далеки от происходящего, и черноглазая собеседница эта видела.

– Это мои дети, Астар! А значит это серьезно! Твой заразившийся отпрыск причиняет боль моим. Ты хочешь сказать, что это несерьезно? Представь, если их станет сотня? А если тысяча?!.. О чем ты думаешь? – вдруг взвизгнула Лана.

– Что ты предлагаешь?

– Те, кто коснулся Небесного Горна – должны быть казнены.

– Он же всего лишь мальчик! – изумился белобородый.

– Он уже убил другого мальчика, Астар! Отвлекись от своей безумной жены хотя бы на день, подумай о том, что происходит в мире. Наши рода еще недостаточно переплелись для того, чтобы люди перестали разделять их. Уже идут разговоры, что богам не угодны наши с Усмием дети! Понимаешь? Из-за одного юнца, оказавшегося не в том месте и не в то время! Люди готовы принять новую веру из-за него!

– Ну, мало ли какие слухи ходят? Сама же знаешь…

– Да? Я вот, например, слыхала слух о том, что Халда давно уже не интересуется делами родов, что она создает каких-то омерзительных тварей. Что она окончательно обезумела! Тоже ерунда?

Астар вздрогнул, умоляюще сложил руки:

– Не говори так, Лана…

– Надо немедленно поставить вокруг Небесного оцепление, найти всех, кто его касался, и казнить, друг мой. Во имя дружбы наших родов! Во имя их существования!

– Хорошо, оцепление, это хорошо. Но казнить…

– Не казнишь ты – казню я! – запальчиво воскликнула черноокая.

– Это опасно, – в голосе Астара проскользнули стальные нотки, – все-таки он из моего рода!

– Тогда почему ты не слышишь меня, Астар? Раз понимаешь что такое родство! Он убил моего родича!

– Не он… А Горн!

Лана отшатнулась, лицо красавицы исказилось в гримасе ужаса и неверия:

– Ты… Ты считаешь что…

– Нет, не подумай ничего дурного, – засуетился Астар. – Но кто знает, может это и правда Его знак?

Женщина мотала головой и пятилась к двери. В ее глазах появились слезы:

– Астар…

– Ну перестань, Лана! – бородач поморщился, понимая что говорит глупости. – Я что-нибудь придумаю!

Черноглазая резко развернулась и покинула комнату."

Дальше перед глазами Ладомара закружилась череда рваных образов, выдранных из прошлого. Будто неспешный рассказчик заменил тягучее повествование резкой сменой холстов.

Он увидел коленопреклонных людей, молящихся высокой каменной башне на лысом холме; в окне твердыни вниз смотрел мрачный, уставший от всего Нил.

Смена кадра, смена времени. На небе луна, на полях снег. В груди долговязого мужчины, в котором лишь угадываются черты повзрослевшего Нила, торчит арбалетный болт, а растерзанное тело удачливого стрелка топчет обезумевшая толпа фанатиков.

Осень, желто-красный лес вдоль тракта. Время празднеств и лихих торгов. По дороге охваченный золотым сиянием бредет постаревший северянин из деревушки Анджея, а за его плечами марширует несколько вооруженных мужчин и мечами добивают корчащихся среди ярмарочных повозок людей.

Вновь зима, воздух королевства пахнет гарью от пылающих городов. В пышном зале переговоров с кинжалом в груди лежит бородач Астар, и в его глазах медленно угасает удивление. Закованные в латы алые демоны стоят над трупом черноокой Ланы, и из-за огромных кожистых крыльев выглядывает бледное лицо белокурой девы.

Весна. Две армии по краям огромного поля. И два командира. Он – темноволосый, гладковыбритый равнодушный мужчина, и она – хранительница безумного пламени в очах и повелительница алых демонов.

Поздняя осень, скрипит под ногами выпавший ночью снег. У покосившегося колодца в земле торчит пульсирующее холодом копье, а рядом с ним стоит на коленях муж Ланы, и из его рассеченных запястий капают алые капли. Каждая из них сотрясает землю, ветер рвет верхушки деревьев, пытается содрать с человека плащ, а из снега и льда медленно вырастают те, кого впоследствии назовут Мерзлыми. В то же время, где-то далеко посреди глухого болота из-под земли лезут огромные, покрытые гнилым мхом твари и собираются вокруг своей хозяйки.

Мрак, вспышка, и перед глазами паладина снова возник темный зал и стоящий посередине зала Шаман.

– Вот так, – сипло хмыкнул тот и выдернул ледяной тотем из пола. Ладомар вдруг понял, что все это время стоял на ногах, и в тот же миг колени воина подогнулись.

– Ну или, в крайнем случае, так, – себе под нос добавил Шаман, глядя на беспамятных гостей.

Глава 5

– Обед, – в камеру влетела миска с горячей похлебкой. Огромный стражник сквозь зубы выругался, в сердцах ударил древком алебарды о каменный пол и произнес:

– Прости, дружище, споткнулся. Ты тут не продрог еще?

Ладомар молча взял миску и, обжигаясь, выудил из нее парящий кусок вареного мяса.

– Если вдруг холодно будет, ты мне сообщи, – доверительно проговорил бугай. Паладин даже вида не показал, что удивлен такому отношению. В темницах, как ему казалось, с пленниками должны обходиться иначе.

– Не стесняйся, главное, хорошо? – здоровяк не унимался, стоял у решетки, смотрел на пленного южанина и нервно покусывал губы. Ладомар прожевал кусок мяса, отметил невероятный вкус специй, и снова запустил руку в миску. В местных тюрьмах и кормежка на уровне. Может, стоит убить кого-нибудь, чтобы навсегда тут с комфортом поселиться?

– Молчаливый ты какой! – стражник, наконец, отошел от камеры. Слушая его удаляющиеся шаги, Ладомар размышлял над тем, что показал ему Шаман. По правде говоря, паладин чувствовал себя обманутым. Всю жизнь пронести над собой знамя веры, быть верным ратником Небесного Горна, и, наконец, узнать, что его дар – всего лишь болезнь, которая убивает людей из другого рода. Воистину, от ума все беды. В учении свет, но в неведенье счастье. За такой «подарок» Ладомар возненавидел Мерзлого.

Сердце подсказывало паладину, что Шаман не врал. Что те образы – это окна в прошлое. Что не было Халда и Усмия, как великих Богов. Впрочем, паладину Небесного Горна (как и другим воителям его веры) такие детали были малоинтересны. Он всегда поклонялся божеству, давшему изначальную жизнь. Но как же… странно?… знать, что у Божества нет качеств из разряда «Добро и Зло». Он просто находится выше другого Бога, и то, исключительно в географическом плане.

Если же следовать видениям, то зло больше подходило Халду. Вернее, Халде. Те ужасные рогатые демоны, с черными кожистыми крыльями за спиной, никак не походили на добрых созданий, а твари из болота…

Ни о тех, ни о других Ладомар никогда не слышал. Странно, на слуху всегда были создания Усмия. Бурые Псы, Светлый Дух, Сын Ветра, Дети Серпа… Халда оказалась не столь плодотворна?

Паладин почувствовал знакомый холод. К нему шел Мерзлый. Усмиец. Хозяин.

– Браток-братишка, пойдем, потолкуем, – у камеры появился Разящий. Обращался коренастый рыцарь к дюжему стражнику. Приобняв воина за плечи, Лихой увлек того от решетки. – А то, знаешь ли, давно не был в Разломе, как тут дела-то идут?

Голос рыцаря удалялся, а мороз все усиливался. Ладомар еще по реакции Танаты понял, что о существовании среди Верховных Мерзлогоникто и не догадывался, а сейчас, после того как Разящий увел стражника – лишь в очередной раз в этом убедился.

Когда Шаман остановился у решетки, паладин недовольно отметил, как от холода бегут по плечам неприятные мурашки.

– Образумься и не начинай свое изгнание опять, воин Небесного, – предостерегающе выставил вперед руки Мерзлый. – Это ни тебе, ни мне по сердцу не придется, клянусь душою льда.

Ладомар промолчал: он зачарованно наблюдал, как на решетке медленно проступает иней.

– Признаюсь, я жду от тебя потока вопросов, – наконец проронил Шаман. – Пока я в хорошем настроении – рекомендую этим воспользоваться. Поверь мне, южанин, это большая редкость.

– А зачем мне задавать эти вопросы? – Ладомара задели слова Мерзлого. Плевал он на такие одолжения.

– Потому что скоро, мой юный друг, тебе будет совсем не до этого.

– Послушай, усмиец, – паладин встал на ноги и подошел вплотную к решетке. От Шамана веяло диким холодом, но Ладомар даже виду не показал. – Придержи свой студеный язык за зубами, а?

На лице Мерзлого не отразилось никаких эмоций.

– Вы выдернули меня за несколько миль до того, как я увидел ту, которую ищу не первый год! – паладин скривился от ярости. – Вы выслали моего друга из страны, хотя он потерял родину, помогая вам!

Шаман медленно склонил голову набок, но промолчал.

– Что вам от меня надо вообще? Вы хотя бы сами понимаете, зачем я вам тут нужен?!

Ладомара трясло от ярости. Хотелось вцепиться в равнодушное, холодное лицо усмийца, но мешали узкие прутья решетки.

Мерзлый неожиданно улыбнулся, и страшной оказалась гримаса бледных губ на замерзшем лице.

– В тебе много интересного, прОклятый южанин. В другое время я бы с большим удовольствием пообщался б с тобой на эту тему. Но, увы, времени у нас не так уж и много. Завтра ты предстанешь перед советом Верховных. Там же тебе и расскажут про твою задачу, кою ты, как принесший присягу, выполнишь с улыбкой, так сказать, на лице.

– Скорее со слезами боли на глазах… – прошипел Ладомар. Холод рядом с Мерзлым стал невыносим, мороз проникал все глубже в тело, грозя превратить сердце в кусок льда.

– Ну, не надо патетики, мой друг. Лев поступил неожиданно мудро, – Шаман произнес имя принявшего присягу рыцаря скучающим тоном. – Но ошибся изначально, предоставив вам эту призрачную возможность свободы и продолжения поиска. Надо было сразу отправлять вас сюда, и лучше бы, чтоб вместе с Карателями.

Паладин развернулся, чувствуя, как онемело тело, и словно на деревянных ногах прошел к лежаку.

– На тебе сильное заклятье, паладин, – вдруг проговорил Мерзлый. – Дикое, неграмотное, но сильное. Кто тебя проклял?

Ладомар сел и против воли обхватил плечи руками. Теплее не стало.

– Что-то постоянно пытается стереть тебя из моей памяти. Я думаю, то же самое и с остальными людьми. Твое имя Ладомар, верно?

Паладин хмуро кивнул, мысли его сейчас кружились только вокруг тепла. Так хотелось сейчас завернуться в шерстяной плед, поджать ноги к груди и уснуть. Кожу на руках стало жечь.

– Я попробую распутать этот клубок, южанин. В тебе и правда много интересного. Если вдруг захочешь, могу иногда присылать тебе весточку, пока ты будешь в странствиях.

Ладомар стуча зубами от холода лег на бок, подтянул к лицу грязное одеяло и уставился на Мерзлого.

– Да, со мною трудно общаться без подготовки. Я думаю, ты будешь не против легкой помощи с моей стороны. Не знаю, пересечемся ли еще, Ла-до-мар. – Мерзлый широко улыбнулся, – но ты мне понравился.

– Оставь меня, – прохрипел паладин. Как же холодно! Он специально нагнал мороза?!

Шаман хмыкнул, и, не прощаясь, ушел.

– Ты тут где-то Мерзлого держишь, служивый?! – у камеры появился Разящий. Подмигнул теряющему сознание паладину и хлопнул ладонями. – Вот, фантазер! Дай гостю чего-нибудь горячего, да побыстрее! Что-то и правда жутко холодно!

– Братством клянусь, все хорошо было, – удивленный здоровяк суетливо, большими прыжками, умчался в каморку и через пару мгновений вернулся назад с огромным шерстяным пледом.

– Сейчас еще и отварчику принесу! – стражник открыл клетку, и, укрыв паладина одеялом, выскочил наружу. Разящий прислонившись к решетке, с улыбкой наблюдал за дрожащим, медленно согревающимся паладином.

– Я думаю, собачья шуба не такой уж и плохой вариант, верно? – ехидно хмыкнул командир Лихих.

– Да пошел ты, – просипел ему замерзший Ладомар. Кавалерист усмехнулся:

– Нрав у тебя бойцовый, южанин. Ладно, завтра увидимся!

Стражник с парящей глиняной кружкой ворвался в камеру:

– Вот, бедолага, попей. В руках подержи! Вмиг отогреет!

У Ладомара не было сил удивляться такой заботе, он с наслаждением глотал горячий, пахнущий малиной напиток.

***

Разящий явился спозаранку. Бодрый, подтянутый, улыбчивый. Такой, как всегда.

– Тебя ждут, герой, – обрадовал он Ладомара, и, скрестив могучие руки на груди, прислонился к шероховатой стене, пока стражник отворял решетку. – Весь цвет рыцарства увидишь!

Лихой долго вел южанина по темным ходам, освещенным призрачными голубоватыми факелами. Как ни странно, за всю дорогу кавалерист не проронил ни слова. Ни единой колкости не сорвалось с его языка. Мелькали мрачные ниши, проносились угрюмые залы. Твердыня Братства роскошью и светом не блистала. Ладомар послушно следовал за коренастым проводником, и без стеснения оглядывался. Люди им почти не встречались. Лишь дважды попались патрули, которые несли службу скорее для вида, чем для дела. Ну и перед входом в зал, где Ладомара ожидали Верховные, стоял небольшой отряд охраны и двое бородатых магов.

Разящему вопросов не задавали. Один из стражей учтиво открыл перед гостями двери. Посреди огромного темного помещения начиналась крутая винтовая лестница, уходящая в высокий сводчатый потолок. По зале с грохотом перекатывались уже знакомые Ладомару элементали, хруст перетирающегося камня отражался от стен и будто становился яснее, пронзительнее.

Стук подкованных сапог Разящего добавил в удивительный монотонный шум немного четких нот.

– Ну, почти пришли, – проговорил кавалерист, и Ладомару показалось, будто спутник намерено подал голос. Наверняка хотел услышать удивительное эхо, подхватившее его слова.

Стены зала плавно перетекали в потолок, будто комнату накрыли куполом, и только потом решили, что сверху можно приладить еще комнатушку.

Разящий знаком позвал Ладомара за собой, и ступил на крутую лестницу. Забравшись под самый потолок, он откинул в сторону люк, и паладин увидел алое небо.

– Ваши Верховные сюда также забираются? – не удержался от колкости в голосе Ладомар.

– Нет, – коротко бросил Лихой и ловко выбрался наружу. Когда южанин оказался наверху, то на миг забыл, как надо дышать. Они стояли в центре огромной, круглой площадки из отполированного до блеска обсидиана. Над головой переливалось зловещим цветом черно-алое небо Разлома, а вокруг стремились вверх хищные шпили-скалы.

Только спустя минуту Ладомар обратил внимание на девять тронов, расположенных по черному кругу.

Места Верховных Рыцарей, судя по всему. Паладин обернулся, вглядываясь в сидящих людей. Шамана, со сверкающим бирюзой взглядом он увидел сразу, а следующим, кого из верхушки Ордена выхватил глаз – был огромный мужчина, едва помещающийся в массивном троне. В другое время Ладомар назвал бы его обрюзгшим, растолстевшим, если бы не мощь во взоре незнакомца. Гигант заметил внимание паладина и неожиданно улыбнулся:

– Белка, – раскатисто представился он и, взяв инициативу в свои руки, указал направо от себя:

– Сухой.

Сосед гиганта действительно выглядел иссушенным, скукожившимся, хотя под просторной туникой угадывались могучие плечи воина, да в морщинистых уголках глаз блестел острый ум.

– Победитель, – над троном в воздухе, в светящемся голубом сиянии, висело размытое изображение низкорослого человека, за его спиной ветер рвал паруса корабля, да захлестывали борт огромные волны. – К сожалению, он не смог прибыть, так как занят преследованием пиратского судна Мерзлых.

При этих словах Белка недобро глянул на Шамана. Ладомар сделал вид, что не заметил тяжелого взора.

Следующее кресло затянула серая пыль, почти паутина, и среди жутких сплетений угадывалась фигура человека. Мертвого.

– Твердец… – глухо представил его проронил Белка.

– Шаман, – Мерзлый чуть поклонился.

– Лев, – старый знакомый холодно улыбнулся паладину. Сейчас Ладомару очень хотелось вогнать ему клинок в горло и отблагодарить за присягу.

– Медиум, – еще одно изображение. Зрелый мужчина со спутанными черными волосами сидел за столом, а за ним уходили ввысь книжные стеллажи.

– Прелат, – этот человек был одет богаче прочих. Настоящий франт: дорогие, яркие ткани, изящные туфли с изогнутыми, позолоченными носами. Ладомару показалось, будто он напудрен.

– Хам… – сдавленно проговорил Белка. Паладин быстро опустил взгляд, стараясь не смотреть на голубое окно.

– Хам, ты заранее не мог?! – возмущенно рявкнул гигант. Длинноволосый вояка, также знакомый Ладомару по перевалу на юге Анхора, самозабвенно предавался любовным утехам с какой-то женщиной. Видно было плохо, да и глянул южанин на эту сцену мельком, но удержаться от улыбки не смог. Вот так рыцарь с говорящим именем взял, и разрушил такое помпезное, официальное собрание.

– Погоди, Белыч, – пыхтя, отмахнулся Хам. Женщина громко застонала.

Прелат чуть приподнял левую бровь, изящно подался вперед и щелкнул пальцами, погасив сферу длинноволосого.

– Закончит, – двусмысленно заметил франт, – вернется.

– Меня зовут Ладомар, – паладин обернулся, скользя взглядом по равнодушным лицам Верховных. С ноткой непонятной досады, он отметил, что в них мало интереса к его персоне.

– Да, это он принес присягу Анхору, – Лев подался вперед и порывисто встал. Запустив руки в карманы камзола, он пошел по кругу, не сводя задумчивого взгляда с паладина. – Но я не уверен, что он нам подходит.

Ладомар прищурился. Не впервые о нем говорят.

– Он, думается мне, чужак, – глухо проговорил Сухой. Странно, троны стояли друг от друга на огромном расстоянии, но казалось, будто до говорившего можно дотронуться.

– Я тоже чужак, – прошелестел Мерзлый.

– Друзья мои, у нас вообще есть другие варианты? – голос Победителя звучал глухо, искаженный ревущими на заднем фоне волнами.

– Верховные, – не выдержал Ладомар, – вы не могли обсудить эти детали до того как сюда меня притащить?!

– С гонором, – немедленно оживился лощеный Прелат. – Это хороший знак.

– О, у него этого гонору не отнять, – подал голос Разящий, но, наткнувшись на ледяной взгляд Верховного, замолк. Иерархия в Ордене оказалась строже, чем Ладомар думал. Или же просто личная неприязнь?

– Тишина, братья! – сильный голос прервал обмен комментариями. На удивление источником оказался мужчина в библиотеке. Медиум. – Лев, продолжай. Я почту за честь, если мои верные друзья позволят мне сообщить, когда и кому предстоит сказать свое слово.

– Присяга свое дело сделает. Карателей все знают, и работу присяги под сомнение ставить не будут, но мне кажется, что надо искать другие варианты. Нам нужен фанатик, а не этот… – Лев вернулся на место, устроился в троне поудобнее и забыл о происходящем.

– Брат Сухой?

– Мы слишком много говорим, друзья, а ведь, думается мне, настало время действовать. Да, этот человек чужак нам. Но вспомним, что и Шаман – чужак, и, думается мне, никто из нашего крепкого круга не считает, что Мерзлый находится здесь не по праву! – человек с иссушенным лицом приосанился. – И все же, думается мне, я не уверен в правильности нашего решения.

– Послушайте, – с угрозой начал было Ладомар, но тут Мерзлый бросил на него быстрый взгляд и произнес:

– Во имя Анхора – молчи.

Паладин осекся, чувствуя, как с движением языка все тело сжимается в предчувствии боли. Присяга действовала даже в таких проявлениях.

– Спасибо, Шаман, – Медиум кивнул бирюзовоглазому.

– Твое слово, брат Белка.

– Хорош тянуть уже! – громыхнул огромный воин и потер руки. – Парень, вродь, неглупый, глаза хорошие у него! Справится!

– Брат Шаман?

– Мое мнение не изменилось, – Мерзлый на паладина не смотрел.

– Брат Прелат? – Медиум повернул голову к лощеному рыцарю.

– Ммм… – протянул тот. – Я, да простите вы меня за прямоту и грубость, не понимаю сути вопроса и смысла обсуждения. Дайте ему соответствующий приказ, и не будем далее тратить наше драгоценное время. Вы ведете себя так, будто человеческие качества этого юноши важны в нашем деле. Мне, ммм…уж как мне неловко говорить подобное, неприятен фарс такой встречи.

Ладомар насторожился.

– То есть ты не поменял своего мнения, брат Прелат? – невозмутимо спросил Медиум.

– Ммм… Экий вы, мой друг, настойчивый, – улыбнулся франт и изящно развел руками. – Я от слов никогда не отказывался, и да пребудет с нами сила Небесного!

– Брат Хам, как я вижу, предпочел совету иное занятие, – с плохо скрываемым раздражением заметил Медиум. Трон длинноволосого ловеласа все еще пустовал. Видимо, не удалось вовремя закончить.

– Брат Победитель?

– Проклятье, друзья мои, слово мое нерушимо как скалы, мимо которых я сейчас проплываю! – широко расставившего ноги воина обдало брызгами от волны, но волевое лицо рыцаря ни на миг не изменило своего героического выражения. – Мне пора идти, простите, братья!

Шар погас, отрезав моряка от черного круга под алым небом.

– Ну что же, друзья, – Медиум покачал головой. – Все при своем. Мы увидели претендента, думаю, никто не станет возражать против инициации юноши завтра утром? Лев?

– У нас уже два почти рехнувшихся вампира, а вы создаете еще и Бога на поводке, – рыцарь вновь поднялся, встряхнул руками, будто разминаясь и тяжелой походкой направился к ошеломленному Ладомару. Южанин окончательно перестал понимать происходящее. Что за Бог на поводке?!

– Но воля Братства – превыше всего, – в усталых глазах Льва мелькнула тень жалости. – Видишь, какова цена милосердия, южанин?

Паладин испугался. Ужас нахлынул, словно неумолимая волна на корабль Победителя. Во взгляде рыцаря таилось нечто, по сравнению с которым тускнел даже страх перед смертью. Что они хотят с ним сделать?!

****

Озорной ветер играл с обрывком боевого стяга. То поднимал его повыше, к хмурому небу, то бросал вниз и у самой земли вновь подхватывал, для нового круга. Агон с отстраненным видом наблюдал за мечущимся лоскутом, не обращая внимания не следы побоища. Сеча прошла на небольшом поле, у реки. Вернее, не сеча, а резня. Дети Серпа попросту растерзали отряд Нирана. Простые воины из плоти и крови ничего не смогли сделать против вышедших из леса рабов Усмия. Трупы людей и лошадей усеяли побуревшую от крови низину.

Очередной порыв ветра донес до императора запах гари. В последнее время Агон стал к нему привыкать. Ниран сдаваться отказался, но в отличие от Кронея и Халдии сражений избегал, сжигая перед войском чародея все деревни и города. Скорее всего, правителем этих земель овладело безумие. Ничего, кроме раздражения, поступки местного короля не вызывали. Убрать его было просто необходимо, как и уничтожить войско, ловко уходящее от битвы. Воевода Нирана оказался подстать своему правителю. Понимая, что открытый бой заведомо проигрышный – он бесхитростно от сражения уклонялся. Тянул время. Давал соседям шанс собраться с силами, организоваться. А не обращать на Ниран внимания нельзя – вражеская армия в тылу еще никого к победе не приводила.

– Что они тут делали? – тихо поинтересовался Эйдор, глядя на тела в низине.

– Может быть, мародеры, может быть, бунтовщики, – Агон обернулся к молодому чародею. – Кто знает?

Тот с раздражением оглядывал место скорой резни. Странная реакция. Обычно люди испытывают брезгливость, отвращение, жалость. Злость, в конце-концов, но не раздражение!

– А может быть, просто отбились от своих, – Агон направился в лагерь. Лязгнули доспехи воинов сопровождения. Тронулись с места бронированные кони. С неба упали первые капли дождя, и Эйдор отстраненно шевельнул рукой, создавая над собой щит.

Агон не раз обращал его внимание на необдуманность таких поступков. Не стоит разбрасываться магией столь щедро, как это делал вампир. Каким бы не был дозволенный ему запас сил – ничего вечного не существует, и в важный момент этой самой капли может не хватить.

Бросив быстрый взгляд на юношу, Агон накинул на голову капюшон плаща. По ткани забарабанили тяжелые капли, зашумела под струями дождя пышная листва.

– Что слышно от Барса? – спросил юношу Император. Эйдор неопределенно пожал плечами:

– Да так, ничего интересного. Разговоры ни о чем.

Анхорец не врал, они регулярно общались с загадочным Барсом, но темы разговоров крутились вокруг прошлого да воспоминаний. Земляк старался не распространятся о делах своей страны, а Эйдор уходил от вопросов про юг. Чувствовалось, что за желанием Барса поговорить стоит нечто большее, чем праздное любопытство. Скорее всего, земляк хотел использовать вампира в своих целях. Обычная человеческая реакция. Агон не был исключением, и юноша это знал, но пока что владыка Мереана не требовал ничего невозможного. Даже наоборот, баловал.

Беседа сама собой зачахла, Эйдор замолчал и склонил голову. Дальше, до бивака армии Мереана они ехали молча. О чем думал юный чародей – Агон знать не хотел, а вот мысли императора были заняты недавними вестями от Стилета.

Юг был готов к встрече с Империей. К активным действиям пока не приступал, но основные силы объединенных королевств уже ждали первого шага Мереана. Гром-копья Эймора, маги Мирамии и безумные рубаки Сейнара. Неприятный коктейль. У Императора мелькнула шальная мыслишка о забавном созвучии. Эймор-Эйдор. Может знак какой-то? А погода-то какая дрянная…

Опять отвлекается, снова хаос в голове!

Первым делом, оказавшись у себя в шатре, Агон бросился к сундуку. Надо глотнуть зелья, чтобы хоть немного привести мысли в порядок. Невозможно сосредоточиться! Как он раньше жил без Улыбки?! Прохладный эликсир мигом прояснил голову и волшебник расслабленно вздохнул.

Присев на топчан, Император стянул с ног сапоги и блаженно откинулся на спину, слушая, как шумит мереанский лагерь. Надо двигаться дальше. Бросить на поиски ниранцев пару отрядов полегче, Детей Серпа да Светлого Духа. А самому идти на юг. В Сейнар – страну озер. Ключевая позиция. Фроз Могучий уже укреплялся в том районе, ожидая известий про армию Нирана. Хороший воин, верный человек. На таких и держится Империя.

Агон поднялся, сделал пару шагов и прикрыл глаза, наслаждаясь царящим в сердце покоем. На его лице медленно проступила счастливая улыбка.

– Женааарг! – позвал он.

– Повелитель?! – верный слуга с поклоном вошел в комнату, боясь поднять глаза на владыку. Спина еще помнила те двадцать плетей, которые прописал ему немой палач за то, что Женарг упрекнул Императора в любви к эйморскому зелью.

– Позови Эйдора! И найди мне сэра Бораца. – Агон открыл почти черные глаза и медленно повернулся к слуге.

– Слушаюсь, Владыка, – почтенно склонился тот и выскользнул наружу, почти не потревожив портьеры.

Если ниранцы прячутся, словно зверье, то кто сможет выследить их лучше, чем глава егерского корпуса?! И будет совсем хорошо, если с Борацем отправится Эйдор, как магическая поддержка. Пусть развеется малец, да покажет, на что способен. Конечно, не сам по себе, под присмотром, но пора уже. Как-то надоело юлить и охмурять мальчишку словно женщину. Если он и правда заинтересован в плане Агона, то проявит себя как надо, а если нет… Ну, на этот случай, за его спиной будет стоять парочка ребят половчее.

***

«Когда к нам?» – неожиданно раздался голос Барса. Эйдор только вернулся в свой шатер, все еще находясь под впечатлением от увиденного зрелища.

«Что?» – он привычно обратился к северянину тайным способом.

«Говорю, когда к нам соберетесь?» – Барс наверняка улыбался.

«С чего ты взял, что мы вообще в вашу сторону посмотрим?» – юноша оглядел скромное убранство шатра. Ложиться на ставший родным матрас не хотелось, но больше тут заниматься было нечем. Куча вещей, небрежно сваленных у противоположного от лежанки края шатра, в очередной раз резанула взгляд. Надо бы порядок навести, разобраться в барахле. Откуда только оно взялось-то?

«Не бери в голову, шучу я, вот»

«Смешно шутишь, я только-только с места, где резали тех, кто не согласился стать мереанцем» – Эйдор подошел к груде вещей и присел рядом с ней. Проклятье, откуда столько одежды у него? Ходит в одном и том же, а здесь будто целый гардероб вывалили.

«Жестоко у вас все» – через паузу ответил Барс.

«Да, радости мало…»

«Когда-то давно я стал задумываться о том, что мы, люди, странно воспринимаем наш мир. Вот, ты сейчас говоришь так отстраненно: «резали тех, кто не согласился». А чем те, кого «резали» отличались от нас? Там же наверняка были люди со своими мечтами, мыслями»

«Банально, Барс» – Эйдор выудил из кучи белый балахон. Подарок кого-то из дворян, путешествующих вместе с Агоном. Задобрить хотел, наверное. Заручиться симпатией нового фаворита?

«Банально» – согласился собеседник. «Но согласись, если о тебе скажут: «да там одного зарезали» – тебя не заденет? Ты же не «да там один», ты человек с непростой судьбой. Сколько тебе довелось пережить уже? Сколько видел, несмотря на юность? И по мановению случайного языка стал «там, одним»»

«Мне уже будет все равно, я буду мертв» – Эйдор отбросил балахон в сторону. Белое быстро пачкается, в походных условиях непрактично.

«Не веришь в чертоги Горна и Кузен после смерти?»

Вампир помрачнел. Удар был ниже пояса: в последнее время вопросы веры занимали немало времени для размышлений.

«Не хочешь думать об этом, понимаю» – почувствовал паузу Барс

Юноша вытащил за штанину красные, смешные шаровары. Их он тоже не помнил. Откуда? Наверняка тоже чей-нибудь подарок, но чей? Дарили ему много и часто, будто заискивали. Агон смотрел на это хмуро, Эйдор равнодушно, а дарители со злобой, видя холодность вампира.

«Ничего ты не понимаешь, анхорец» – огрызнулся Эйдор. «Если я не хочу об этом говорить, это не значит что не хочу думать»

«Сам анхорец» – немедленно отшутился Барс.

Юноша чуть улыбнулся.

– Молодой господин? – на пороге объявился бесшумный Женарг.

– Ты научишься стучать или нет? – взъярился Эйдор. Ему страшно надоела привычка слуги Агона входить в шатер без предупреждения. – Что мне сделать такого, чтобы ты десять раз переспрашивал, можно ли войти?! Превратить в клопа?

Рыжий побледнел, немедленно склонился в поклоне:

– Тысяча извинений, молодой господин. Добрый Женарг никак не хотел вас оскорбить, простите его за бестактность. Обязуюсь в будущем переспросить, как вы и сказали, десять раз.

Эйдор заскрипел зубами. Слуга вел себя нагло, нахально и не сдерживал язык, стоило им остаться один на один. Жаловаться Агону юноша не пытался, но и карать самостоятельно опасался. Несмотря на то, что в последнее время Император недобро относился к преданному Женаргу – на чужое наказание владыка Мереана мог отреагировать грубо. Ссориться с ним в планы юноши не входило, хотя с каждым днем дорога империи тяготила его все больше. Он вампир, существо заведомо злое, но все равно необходимость видеть следы войны его угнетала. А тем более принимать в бойне непосредственное участие.

– Чего тебе надо?

«Ладно, у меня тут дела, удачи!» – попрощался Барс.

– Мой повелитель просил зайти к нему, – вновь поклонился Женарг, а на его хитром лице мелькнула и пропала гаденькая улыбка.

Отчего его так все не любят? Эйдор гневно воззрился на рыжего наглеца. Что он сделал лично ему, кроме того, что появился в окружении Агона?

– Передай, что скоро буду.

Женарг опять склонился в поклоне.

– Пошел вон, – прошипел ему Эйдор, и слуга Агона выскользнул из шатра.

Взгляд юноши упал на кучу белья. Потом разберет, а сейчас снова в бой: пересечь под косыми взглядами лагерь, добраться до шатра Императора и вновь спрятаться за стенами, пусть и тканевыми. Лишь бы не чувствовать жгущих взоров «доброжелателей» из высшего света Мереана.

Зачем эти придворные крысы вообще сюда поехали? Толку от них никакого, Агон сам за них все делает. Интриги плести проще, что ли? Или выслуживаются? Юноша замер, стараясь успокоиться. Очень хотелось в лес, даже путешествие с неприятным Ваогаром тогда, в прошлой жизни, казалось ему более радужным, чем нынешнее существование.

Дорога до шатра Императора оказалась не настолько плоха, как ее представлял Эйдор. Благодарение погоде, сыростью загнавшей дворянство под защиту тканевых крыш. У костров нахохлились мрачные часовые, у тяжелых пологов мокли суровые охранники.

Агон выглядел умиротворенным, он радостной улыбкой поприветствовал вошедшего в шатер Эйдора. Опять, наверняка, свое зелье пил. Странен правитель страны, не способный прожить ни дня без южной отравы.

– Ну что, мой друг, пришла пора тебе предоставить немного свободы, – бодро произнес Император. Юный волшебник немного напрягся. Он что, до этого момента был несвободен?

– Что ты имеешь в виду?

– Хочу отправить тебя покорять Ниран.

Эйдор почувствовал укол раздражения, вспомнил утреннее зрелище. Хотя возможность покинуть опостылевший лагерь его порадовала.

– Одного?

– Отнюдь, мой мальчик, отнюдь. Светлого духа и Детей Серпа с тобой пошлю. Людей терять зря не хочу. Ну и сейчас Борац придет, он с сотней-другой егерей будет тебя сопровождать, – Агон счастливо зажмурился, и сделал пару танцевальных па, ничем не удивив насупленного Эйдора. Иногда властитель Империи, находясь под действием зелья, совершал абсолютно нелепые поступки. Это сильно смущало юношу, да и многих, кто оказывался свидетелем таких моментов. Впрочем, Агон, несмотря на такие причуды, после приема отравы соображал гораздо лучше многих.

Чародей Мереана что-то мурлыкал себе под нос, оставив анхорца наедине с мыслями. Покорять Ниран… Стать участником утренней резни? Возглавлять отряд безумных Детей Серпа? Даже учитывая несомненный плюс затеи – уход из недружелюбного лагеря, идея Эйдору оказалась не по душе.

– Делить войска сейчас нельзя, неделя две – и мы вступим в сражение с войсками Коалиции. Если ты успеешь до этого уничтожить гордого королька с его войском и вернуться – буду весьма признателен, – вдруг очнулся Агон.

– Повелитель? – глухо раздалось за пологом.

– Входи, Борац, – немедленно отозвался Агон.

В шатер протиснулся огромный человек, намокшие от дождя волосы спадали ему на могучие плечи. Одного глаза у явившегося воина не хватало.

– Борац, это Эйдор, Эйдор познакомься с Борацем, он один из талантливейших егерей Империи, – Агон не увидел, какими взглядами обменялись «партнеры». Пристально-холодный взор Эйдора столкнулся с темным пламенем презрения. Путешествие обещало быть интересным. Генерал Мереана оказался из тех, кто ненавидел юного чародея. Сдержано кивнув друг другу, лесник и волшебник обратили взгляды на Императора. Тот прекратил пританцовывать.

– Суть простая, найти и уничтожить. Я думаю, ничего сложного в этом нет, правда?

Эйдор слушал Агона вполуха, размышляя о том, что такая жизнь ему тоже не по вкусу. Зачем насиловать себя и быть рядом с людьми, которые тебе просто неприятны, и которым неприятен ты? Он ведь никому ничего не должен. Может, бросить все, и уйти?

А как же тогда Агон? Несмотря на все недопонимания и, может быть, чересчур резкое отношение к Императору, Эйдор считал, что пожилой чародей единственный, кто и правда пытается сделать мир лучше. Остальные просто грели лапы на его трудах. Впрочем, мереанец сам выбрал себе такую судьбу. Вампир с отстраненным видом продолжил слушать задание повелителя, стараясь заразиться хоть каким-то энтузиазмом. В голову, правда, лезло лишь то, что те тысячи, обрекаемые Империей на смерть, ничем не хуже тех, кто эту гибель им принесет. Интересно, Агон хоть иногда задумывается о таких вещах?

По итогам беседы выяснилось, что командовать операцией будет Борац. Агон также дал ему приказ внимательно следить за тем, чтобы Эйдор ни в чем не нуждался. Темный глаз егеря почернел от недовольства, но в уверенном голосе лесника никаких подозрительных интонаций не прозвучало, а Агон на подручных не смотрел. Юный анхорец едва дождался окончания инструкций. С каждым мигом жажда покинуть молчаливый, пропитанный интригами лагерь, становилась нестерпимей.

Глава 6

– Убей ее, – между делом приказал Лев. Он еле вместился в тесное кресло с резными подлокотниками. Ладомар опешил. Ему послышалось? Нет, ему определенно послышалось!

Отдав приказ, Верховный принялся чистить ногти, делая вид, что ему наплевать на происходящее. Но от паладина не укрылось тщательно «скрываемое» желание показать равнодушие. Рыцарь, наверное, сам не понял, какой приказ отдал.

– Делай, что он говорит, – просипел Шаман. Мерзлый застыл в самом дальнем углу мрачной комнаты, и в темноте чуть светились бирюзовые глаза нелюдя. Посреди залы стояла Лемилла. Ничего прежнего от той девушки, которую воин Небесного провел через перевалы. Бездумное существо непрерывно раскачивалось из стороны в сторону, отчего безжизненные руки болтались, словно тряпичные.

– Я не думал, что ваша страна настолько… низка? – выдавил из себя Ладомар. Рыцари промолчали, лишь Мерзлый недовольно пошевелился в своем углу. Сейчас паладин не обращал внимания на царящий вокруг холод, не до того было. Небольшая комнатушка, куда его доставили наутро после собрания Верховного Совета, находилась в одной из миниатюрных башенок Разлома. Путь сюда оказался недолог, и неинтересен.

– Это не человек, Ладомар, – наконец промолвил Шаман. – И уже очень давно.

– Я вижу, что она не человек. Что вы с ней сделали?!

– Мы? – возмутился Лев, он с трудом поменял положение в кресле. – Мы?! Вампир, которого ты спас, выжег ее душу и разум начисто! Перед тобой растение, мой друг.

– Лемилла? – не поверил ему Ладомар. – Эй? Лемилла?

Девушка никак не отреагировала.

– Убивай, – поторопил его Лев.

– Нет, – паладин отбросил в сторону короткий меч, который с резким лязгом упал на каменный пол. Оружие ему всучил рыцарь у входа. Церемониально вручил, с поклоном. – Я ваших игр не понимаю, и участвовать в них не хочу.

– У тебя нет выбора, – Лев поднял на него холодный взгляд и покачал головой. – У тебя просто нет выбора.

– Выбор есть всегда.

– Не в этот раз, – вмешался Шаман. – Сила Халда должна приносить пользу. Ты заменишь координатора.

Ладомар оцепенел. Нет, он, конечно, догадывался о подобном повороте, но одно дело предполагать…

– Но я не хочу, – выдавил из себя он, и почувствовал, как душу вновь охватывает липкий страх. Как вчера, на совете.

– У тебя нет выбора, – повторил слова Льва Мерзлый. – Ты наилучший кандидат из всех. Ты из рода Халды, что лишь доказывает сила Небесного Горна в тебе. Ты сможешь управлять мощью старого Бога.

– А мною, в свою очередь будете управлять вы? – ехидно спросил Ладомар.

– Мне кажется, мой друг, твоя лояльность Анхору довольно сомнительна, – холодно заметил Лев и, покосившись на Мерзлого, добавил, – поэтому вполне очевидно, что нам необходимо подстраховаться.

Паладин некоторое время молчал. Сколько братьев по Ордену отдали бы все, лишь бы заполучить силу Халда? Нести свет Небесного Горна, успешнее искоренять усмийскую заразу – что может быть лучше?

Вот только они не догадывались о том, что теперь знал Ладомар. Усмийцы не демоны, не рабы. Они простые люди, но с особым, безвредным даром! А все то, что творилось веками – всего лишь ошибка юного мальчишки, не послушавшегося старшего. И нет никакого промысла Божьего в великой войне. Нет разницы между Кузнями и Горном, просто у одних свой дар, а у других свой. Паладин потерял веру. Но свет Небесного не утратил.

Лемилла ни на миг не прекращала раскачиваться, из уголка ее прежде прекрасного рта стекала струйка слюны и бездумные, широко распахнутые глаза смотрели куда-то в пустоту, сквозь стены.

– Это не война за богов, Ладомар, – произнес Шаман. – И не борьба Кузен и Горна. Мы просто хотим жить в мире, спокойно. Но для этого нам необходима защита от внешнего врага, а для этого нам нужна сила Халда. Так что бери этот проклятый меч и прикончи ее, – вдруг сорвался Мерзлый.

Паладин на онемевших ногах подошел к мечу, присел и долго смотрел на холодную, запотевшую сталь.

– Как долго она… Такая…? – спросил он, вспоминая ту ссору неподалеку от перевала, где Эйдор отпустил Лемиллу и она чуть было не ушла.

– Очень давно.

Ладомару не давал покоя один-единственный вопрос. Когда именно вампир выжег душу красавице. Ее ли хлесткие слова звучали тогда? Или же это анхорский чародей вкладывал свою речь в уста Лемиллы?

Решительно схватив меч, паладин сделал два шага к покачивающейся девушке и коротким ударом пронзил ей грудь. На лицо брызнула горячая кровь, на губах проявился вкус соли, но Ладомар не обратил на это внимания. Когда тело Лемиллы упало на пол, воин Небесного Горна отшвырнул клинок и молча вышел из комнаты.

– Стой! – окликнул его Лев. Рыцарь выскочил следом за паладином. – Именем Анхора – остановись!

Поводок присяги не сработал: Ладомар по-прежнему шел по коридору. Верховные переглянулись.

– Как мы и предполагали, – хмыкнул Лев. – Хотя, странно было бы предположить что Халд не подумал об этом, когда создавал Присягу.

– Спасибо, брат, что не сказал этого остальным, – произнес Шаман.

– Ты что-то задумал, брат. Обычно твои идеи отличаются правильностью. Я очень надеюсь, что этот раз не станет исключением.

Мерзлый улыбнулся, но ничего не ответил.

Ладомар же не улыбался. Где-то на границе его разума появилась и тут же угасла мысль о несработавшей присяге. Но она казалась столь мелочной, нелепой на фоне судьбы Лемиллы. Паладин с горечью понял – рыцари не врали. То, что случилось с красавицей – дело рук Эйдора.

Кровь мереанской фаворитки жгла кожу, но бездумно шагающий по коридору воин Горна специально ее не стирал. Он убил безоружную женщину. Убил без боли присяги, сам, врученным мечем. Кстати, зря он его выбросил.

Шаги патруля он услышал раньше, чем двое латников вывалились в тускло освещенный факелами коридор.

Первый воин, в шлеме с открытым забралом, поначалу даже дернулся отсалютовать незнакомцу, но увидел окровавленное лицо Ладомара и схватился за меч:

– Именем Анхора – стоять!

Факел торчал в хлипком зажиме, справа, в трех-четырех футах от паладина. Воин Горна не остановился, сделал шаг, оттолкнулся ногой от пола в прыжке схватил факел, и через миг горящее оружие ткнулось в лицо рыцарю. Зашипев, анхорец отшатнулся в сторону, вслепую отмахиваясь мечом. Второй патрульный молча бросился в атаку, на бегу легким движением захлопнув забрало шлема.

Паладин поднырнул под его меч, схватил рыцаря за руку и резко дернул вниз. Ловко перехватил клинок пехотинца, крутанулся в подсечке и сбил противника с ног. Отошедший от шока первый патрульный с ревом поспешил на помощь товарищу, но замер, наткнувшись горлом на острие меча. Захрипев, воин Братства смерил паладина гневным взглядом.

– Брось оружие, – тихо приказал ему Ладомар.

В ответ патрульный ловко отпрянул, уходя с линии удара. В следующий миг его клинок взметнулся вверх, предупреждая выпад южанина. Отчаянный рубака попался воину Горна.

На полу завывал от боли второй рыцарь. Судя по всему, Ладомар сломал ему руку, что в планы паладина не входило. Калечить и убивать он никого не хотел. Ну, кроме, может быть, парочки Верховных Рыцарей, к коим случайные патрульные, несомненно, не относились.

Ладомар ринулся в атаку, обрушив на противника череду сокрушительных, но примитивных ударов. Он рассчитывал, что тот парирует их все, и потому после очередной атаки паладин неожиданно пнул рыцаря ногой в грудь. Солдат Ордена не удержался на ногах и грохнулся на пол. Лязг доспеха завершил чавкающий звук: Ладомар в один миг оказался на павшем патрульном и кулаком нашел челюсть соперника. В пылу схватки тот, в отличие от товарища, так и не захлопнул забрало.

Убивать никого не хотелось.

После драки паладин торопливо продолжил свой путь, без проблем миновал еще парочку коридоров, выскочил на лестницу и поспешил наверх. Он прекрасно помнил, где находятся все выходы из крепости. Странно, но в голове не нашлось ни единой мысли о том, что цитадель Ордена не самое простое место для бегства.