Каникулы на планете «Счастье»

Фантастическая повесть

Часть первая

Глава 1. СЧАСТЛИВЦЫ

В общем зале, который одновременно служил кают-компанией, кинозалом и столовой собрались все пассажиры и члены экипажа грузопассажирского транспортника «Счастливец». Все находились в состоянии тревожного ожидания. Мужчины старались казаться спокойными и даже равнодушными, но это у них плохо получалось: напряжённые позы; неожиданные резкие жесты рукой, плечом или короткий судорожный вздох выдавали нервозное состояние от мучительной неизвестности. Женщины были больше подвержены эмоциям: глаза, полные растерянности и немого вопроса; внезапные всхлипы, дрожащие руки.

Одна пожилая женщина тихо рыдала. Её пыталась успокаивать девушка лет восемнадцати.

– Тётя Зоя, нам всем здесь страшно, но все крепятся, никто не истерит. Ну успокойтесь пожалуйста, ведь стыдно же, – уговаривала оно шёпотом свою тётю. У неё самой дрожали губы, и она тоже была готова разрыдаться.

– Полечка, но мы же домой летели, на Каболус, а попали сюда, – отвечала она племяннице дрожащими всхлипами. И вдруг выкрикнула истерично. – Разве вы не понимаете, что мы все просто умрём от голода?!

Медсестра мисс Элиза Хантер пыталась сделать ей укол успокоительного, но та не позволяла.

Прошло уже больше суток, а разведгруппа, отправленная на эту неизвестную планету, до сих пор на связь не вышла. Командир корабля Игорь Яковлев, внешне сосредоточенно спокойный, внутри себя бешено нервничал, просматривая все диапазоны эфира. Эфир этой планеты был пуст, если не считать треска и шорохов атмосферных электрических разрядов. Яковлев сидел напротив пассажиров за пультом управления большого монитора, занимавшего торцевую стену зала. Здесь же, возле него сидели выбранные представители пассажиров. Это были бизнесмен средней руки Геннадий Кругляк и мисс Элиза Хантер, медсестра, представляющая женскую часть пассажиров.

Чувствуя лбом взгляды людей, собравшихся в тесном зале кают-компании, Яковлев мучительно размышлял: «Что же могло случиться с разведчиками? Если бы группа погибла, пришёл бы сигнал от системы безопасности об отсутствии живых людей в карфлюге¹. Погиб сам карфлюг? Тогда и разведчикам каюк. Что же тогда делать? Высадиться всем «на ура» пассажирским челноком, взяв с собой только необходимое? – ведь второго карфлюга нет! А также грузовым челноком можно переправить всё, что заказали каболусиане из грузового бункера. Но, куда высаживаться? Куда??? На какой континент? В каком месте? Какие там условия? … А может быть … коллективное самоубийство? … высаживаться придётся. Не сидеть же здесь в этой консервной банке. На корабле оставаться нельзя …»

Воображение вдруг подсунуло Яковлеву картины мучительной смертельной агонии, которую предстоит пережить им всем, если они не рискнут высадиться на планету. А там, внизу, на планете, тоже неизвестность. Принимать решение должен он – ведь командир здесь он, Яковлев. В ожидающих взглядах, сверлящих его лоб, был только один мучительный вопрос …

– Корабль, Корабль, я Разведчик! – вдруг слабо запищал динамик. – Как меня слышите?

– Я Корабль, – ответил Яковлев облегчённо, радостно вздохнув, – слышу и вижу вас плохо, но понимаю, – и, не уставным тоном, торопливо, – Федя, докладывай обстановку, мы все заждались вас!

На мониторе, в левой его части, не чётко, на смутном фоне каких-то кустарников и большого валуна, заросшего ржавым мхом, появилось улыбающееся лицо Фёдора Алексеева, командира разведгруппы. В правой части монитора виднелся карфлюг, стоящий на зелёной лужайке, целый и невредимый, хотя покрытый местами чёрными потёками. За ним – пейзаж, в котором смутно угадывались купы зелёных с розовыми цветочками кустарников на берегу озера.

Изображение было мутноватое, но Яковлев и люди в зале сразу поняли, что вот сейчас они все получили ответ на мучительный вопрос: воздухом этой планеты можно дышать! На планете есть жизнь, подобная земной, а это значит, что коллективной агонии не будет. Им всем судьба дала один шанс из миллиарда. И они его выиграли!

– Докладываю, Игорь Сергеевич! Ответ на главный вопрос: здешним воздухом дышать можно! Воздух здесь – мечта астматика. Мы дышим, и кушать не хочется. Шучу, конечно. На счёт покушать здесь просто. С нашим-то оружием подстрелить птичку килограммов на двадцать и поджарить шашлык – дело простое. Вот, полюбуйтесь, – он показал на импровизированный мангал, сложенный камнями с двумя прутиками и нанизанными на них кусочками мяса. – Да, мы уже ели местное мясо – сытно и вкусно. Вода здесь – бриллиант. Мы её уже пили. Но, есть проблема – планета занята. Аборигены агрессивны и разумны. Живут в земляных городках: кольцевая траншея с валом, на валу частокол с вышками и наблюдателями. Металлов пока не знают, но каменные орудия делают превосходно, филигранно! Примитивное земледелие, разводят скот. Все они разных рас, мы встретили три расы. Прямоходящие, две руки – две ноги, но не понятно, к какому классу их отнести – к млекопитающим или к ящерам. Воюют между племенами, каннибалы. Да-да, жрут трупы врагов. Есть кочевники на летающих зверях. Мы от этих кочевников уже получили, вот смотрите. – Алексеев показал на чёрные потёки на корпусе карфлюга, – сейчас скину вам видеофайлы с тем, что мы сняли. Всё рассмотрите и всё поймёте.

– Но, сами-то вы как?

– Да мы в норме. Вот посмотрите на них.

Алексеев взял видеокамеру и навёл объектив на своих сотоварищей-подчинённых. На мониторе появились ещё два разведчика. Это были белобрысый здоровяк Володя Щерба и долговязый студент-геолог Саша Маликов.

Щерба держал в одной руке прутик с нанизанными кусочками жареного мяса, другой он приветственно помахивал пассажирам, сидящим в кают-компании космического корабля. Он только что проглотил смачный кусочек шашлыка, и вообще, по выражению его лица, по его крепко сбитой, среднего роста фигуре, было понятно, что ему очень комфортно на этой неизведанной планете. Сам вид этого добродушного, широко улыбающегося здоровяка внушил пассажирам крепкую надежду на лучшее. На лицах появились улыбки, в глазах затеплились искорки оптимизма.

Саша Маликов, студент 5-го курса геологического факультета, тёмнорусый рослый парень держал в левой руке семиструнную гитару, а правой протягивал к объективу видеокамеры букет инопланетных цветов. Даже потерявшие надежду на спасение пассажиры восхитились роскошью этого букета. Цветы поражали великолепием, даже изображённые на экране ненадёжным радиосигналом.

– Девчёнки, это вам! – сказал он, улыбаясь своими синими глазами. – Здесь много такой красоты. – Он немного подождал, как будто давая возможность зрителям хорошенько рассмотреть букет, или может быть, умышленно выдержал паузу перед тем, как показать нечто, поражающее воображение. – А вот это я хочу показать мужикам.

Саша аккуратно зажал букет в левой подмышке, вытащил из-за спины каменный топор внушительного вида, насаженный на деревянное топорище.

– Вот смотрите, парни, такие томагавки и ещё дротики и просто камни местные жители метали в нас. Хорошо, что мы имеем крепкий карфлюг и силовое поле, иначе наша встреча не состоялась бы. Этот топор сделан из обсидиана, хорошо отшлифован и отверстие под топорище овальное. Вывод: местные ребята воинственные, умелые и неглупые.

– Это значит, что нам, мужики, придётся на этой планете воевать и пахать, – подытожил его мысль Кругляк, сидевший возле Яковлева, – иначе не выживем.

Элиза Хантер спросила на языке Эсперанто:

– Knaboj, ĉu vi ne timis tie? Je estas tiom danĝere! Kiel vi noktis? (Ребята, вам там не страшно? Ведь так опасно! Как вы ночевали?)

– Estis time, miss Ĥanter, sed ni fortikiĝas (Страшно, мисс Хантер, но мы крепимся), – ответил Алексеев тоже на Эсперанто (этим международным языком владеет любой землянин). – Nokte ĉi-tie bestetoj tian concerton aranĝis! Nu-u, ni estas sub forta kupolo, kaj ni havas la armilon. (Ночью здесь зверушки такой концерт устроили! Ну-у, мы под силовым куполом, да и оружие у нас есть).

Разведчикам была приятна забота и беспокойство о них от этой симпатичной и ещё не старой женщины. Её родным языком был английский, русский понимала плохо, поэтому она общалась на Эсперанто.

– А теперь, Александр Маликов исполнит для вас гитарную композицию «Шашлык на планете «Счастье!», сочинённую здесь и сейчас! – театрально провозгласил Маликов.

Он взял свою подругу семиструнную и забацал минут на пять такую великолепную импровизацию, какую ему раньше ни разу не удавалось создать. Хоть широкие рукава гракомба² немного мешали манипулировать струнами, он смог взять самые сложные аккорды левой рукой и не ошибиться, перебирая струны правой. Он прекрасно выразил свой восторг от обретения нового мира, оптимизм и веру в будущее. Зрители поняли его, и хоть видели они изображение не лучшего качества, искренне ему аплодировали. Его маленький концерт внёс ноту радости и надежды в общее унылое, минорное настроение.

– Давайте назовём нашу планету Счастье, – продолжал Маликов, – ведь это счастье, один шанс из миллиарда, что надпространство выбросило нас именно возле этой планеты. И ведь есть какая-то магическая связь в том, что наш корабль называется «Счастливец» и нам так повезло. Наша планета – Счастье, мы прибыли на «Счастливце», значит мы все, кто? – СЧАСТЛИВЧИКИ! Ура!

– Ура-а-а! Мы СЧАСТЛИВЦЫ! – первая закричала в ответ девушка Полина. Маликов начал нравиться ей. Она сияла своими карими глазами, каштановая причёска «апаш» разбросалась по плечам.

– Ур-р-а-а! – подхватила группа туристов молодыми голосами. Их радость подхватили остальные пассажиры. Напряжённые и хмурые лица разгладились, засияли, заулыбались. Радовались все, даже тётя Полины.

– Игорь Сергеевич, – обратился Алексеев к Яковлеву, – вы просмотрите видеофайлы все вместе. Обсудите всё хорошо. А в следующем сеансе связи, завтра, дадите нам решение. Может быть, нам перелететь на Северный континент и поискать подходящее местечко там? Здесь, на Срединном, так не спокойно! Возможно, на Северном нет аборигенов, и фауна не столь свирепа – здесь такие крокодилусы, о-о-о…. На всех зверей нам зарядов не хватит, купить здесь негде. А вот с разумными … ну не мочить же их, – хоть и каннибалы, но ведь разумные. Да и жара здесь нестерпимая.

– Хорошо, Федя. Вы, там, на рожон не лезьте. С аборигенами не связывайтесь, раз они такие воинственные. Мочить их, конечно, не надо, ведь мы же всё-таки цивилизованные. Через местные сутки следующий сеанс связи. Пока отдыхайте, продолжайте дальше исследовать здешние условия. Всё, до завтра!

Глава 2. Саша Маликов

1.

– Наивный ты, Сашок. Ну почему ты уверен, что я должна выйти за тебя? Парень ты не плохой, ну … да ты мне и сейчас нравишься, но, … – Элеонора красиво потянулась, привстала в кровати, опираясь на локоть, отпила из бокала, стоявшего на тумбочке, – ты пойми, Саша, ты студент, скоро станешь геологом. Я что, должна с тобой прозябать в экспедициях по чужим планетам? Или я должна ждать тебя великого путешественника (тон её речи стал саркастическим), вроде бы как при муже, но без мужа, вроде вдовы, что ли? А сколько тебе будут платить?

– Конечно, с тем «хмырём» из коммерческого факультета ты будешь иметь больше, чем с нищим геологом. Ему не будут платить, он будет наваривать. Ясно, хочешь, как сыр в масле … Но ведь как мы признавались друг другу …, забыла ты … – Саша сказал это как-то равнодушно, но всё-таки не без грусти. Ведь разрыв с Элеонорой он стал чувствовать уже месяца три назад и, возможно, свыкся с неизбежностью.

Элеонора – красавица-блондинка, старше Маликова лет на пять. Она влюбила в себя молодого наивного парня из провинции. Вместе они выглядели эффектной парой, что очень льстило ей. Когда яркая блондинка и тёмнорусый синеглазый стройный студент появлялись в ресторане, театре или просто шли по улице, окружающие невольно обращали на них внимание. Но, главное для неё было то, что её друг был явно моложе. Ах как это льстило женскому самолюбию! Подруги завидовали: «Парень у тебя такой молодой красавец!»

Познакомились они на какой-то студенческой тусовке года полтора назад. Роман начался бурно. Через год Александр сделал Элеоноре предложение, но она с ответом тянула, и с того момента наметилась холодность в их отношениях. Вначале Саша наивно не понимал перемены в чувствах подруги, но однажды заметил, проходя мимо кафедры экономики что возле неё крутится некий «хмырь» и Элеонора очень благосклонно с ним беседует, игриво покручивая на пальце длинную прядь своих роскошных золотистых волос. Он подошёл к беседующим, она смутилась, а «хмырь» высокомерно посмотрел на Александра, сказав: «Ну, пока», не спеша удалился. Потом Маликову рассказали, что «хмырь» учится на коммерческом, он мажорик – его папа какая-то шишка в министерстве.

Пытаясь всё-таки вернуть прежние тёплые отношения, надеясь, что какой-то общий интерес возродит угасающие чувства, Саша заговорил:

– Элла, сессию мы уже сдали. Давай махнём на Каболус на недельку. Это такая чудесная планета. Даже волшебная. Да, да. Мне рассказывали о ней знакомые курсанты-космопилоты. Там роскошная природа, там сами вырастают красивые замки и творятся всякие чудеса. Будем бродить среди скал, цветов, жарить шашлыки. Я закуплю хорошего вина. А потом мы с тобой вернёмся на Землю и …

– Саша, – она резко прервала его, – про твой Каболус я тоже слышала. Я не хочу туда. Ты романтик и путешественник по натуре, а я хочу крепкое семейное гнездо. Что там на Каболусе? Горы, джунгли? Я уже видела всё это. Такого добра и на Земле полно. Мне уже ближе к тридцати, Саша, – продолжала она уже спокойнее, – мне нужен надёжный муж, здоровые дети, просторный красивый дом. А что ты мне предлагаешь? Путешествия, экспедиции, романтику? Меня не интересует твоё увлечение ретромузыкой, а твои потуги с гитарой …, – она замешкалась, наверное, подбирая не очень обидное сравнение.

– Потуги тугоухого медведя, – припомнил Маликов её слова, сказанные дней пять тому назад. – Тебя раздражает моя игра на гитаре. – То, что он играл даже не на среднем уровне, Саша и сам осознавал.

Элеонора допила мелкими глотками вино из бокала. От действия алкоголя жёсткое выражение её лица разгладилось и сделалось умильно похотливым. Она обняла Александра:

– Ну давай ещё разочек на прощание, Саша, мой поэт несостоявшийся. – Она потянулась к нему губами, пахнущими вином. – И останемся друзьями.

– «Какая похотливая лицемерка! Какой же я дурень был влюблённый», – подумал Маликов.

Он освободился от её объятий (впрочем, она не особенно его удерживала), встал с кровати, начал одеваться и сказал:

– Поэт я тоже не ахти, согласен. А вот ты артистка природная. Я сказал бы лицемерка и лгунья. Друзьями мы не останемся, Элеонора. Прощай и не поминай лихом.

2.

Элеонора иногда подтрунивала над увлечениями своего парня. Маликов относился к её ироническим подколам терпимо, с юмором и старался вовлечь её в свои хобби. На его попытки раскрыть для неё всю прелесть мира ретромузыки она хохотала и говорила, что пиликанье Паганини на скрипке больше похоже на зудение комара, а рок, рэп и хеви-метал прошлых 20 и 21 веков – ужасная какофония.

Саша же был в восторге от «Каприччио 24» великого итальянца, а лучшим исполнителем этого шедевра он считал Валерия Долгина на электрогитаре. Он с восхищением смотрел видеозапись (https://www.youtube.com/watch?v=VtfTLZi6ZU0) из далёкого минулого – из 2013 года. В старой столице России, в концертном зале московского Кремля, музыкант в длинном плаще, чёрной повязке на голове виртуозно извлекал из струн звуки, волнующие душу, будоражащие разум, зовущие к великим свершениям. К каким великим свершениям, Маликов не смог бы объяснить. Но, эта музыка звала, внушала светлый оптимизм и веру в прекрасное будущее. Куда звала? Чёрт его знает куда, но звала, побуждала к освобождению от привычной рутины, и стремиться делать что-то значимое и великое для всего человечества. Какую-то всеобъемлющую глобальность выражали сочетания этих звуков. Казалось, что разрыв времени в двести лет между автором и исполнителем не существует. И как прекрасно она звучала сейчас, когда прошло уже лет триста после того, когда была озвучена с кремлёвской сцены. Этих людей уже нет, но как живёт их творение! Воистину, музыка вечна!

Как хотел Саша Маликов вот так же легко и просто перебирая струнами создавать такую же чудесную музыку! Однажды он приобрёл гитару и начал учиться играть. У него получалось, но так, обыденно, средненько, а может быть ниже среднего. Грустно было осознавать, что до виртуозного исполнения ещё очень далеко, а может быть недостижимо. Элеонора отпускала саркастические замечания по поводу его музыкальных упражнений, нежно называя: «Мой Паганини от слова «поганка», – или придумывала другие обидные эпитеты.

Вообще, она пыталась вести себя больше как старший товарищ, и только на людях прикидывалась нежно любящей девушкой. Наедине с Маликовым, своим парнем, она всегда стремилась к доминированию, что нередко приводило к размолвкам, незначительным, но ссорам – ну, что не бывает между влюблёнными.

Не без сарказма она высказывалась и о его попытках сочинять стихи. Ещё в детстве Саша пытался писать. Стихи получались у него корявыми, не в рифму и без всякого смысла. Правда, один детский стишок у него получился довольно сносный.

Солнце вышло из-за туч

Выше леса, выше круч.

Птицы просыпаются,

Песней заливаются.

Нежное детство осталось в прошлом и сделалось неуловимым и прекрасным как радуга. В юности хотелось чего-то грандиозного и красивого. Возникало стремление достигнуть высот, вершин, гор, покорять планеты, совершить что-то великое, хотя конкретно он не мог выразить словами что именно хочет совершить. От этих духовных исканий неоперившегося юнца, вероятно, и возникла мечта стать геологом. Собственно, геология как наука юного Маликова не особенно интересовала, хотя потом, в университете, он с удовольствием и интересом её изучал. Его больше влекло в профессии геолога возможность путешествовать по разным планетам, горам, джунглям, открывать неведомое, достигать что-то далёкое. И вот, пребывая в таком душевном состоянии он сочинил стих о мечтателе, стремящемся к неведомым вершинам.

Смотрите, по белой пустыне, неровно,

Цепочка следов пробирается вверх.

То к снежной вершине продрогший и голоден

Карабкался Человек.

Он шёл, утопая в сугробах по плечи,

Он падал на камни, но путь продолжал.

И днём и в ночи полыхал он мечтою,

Не мог загасить в своём сердце пожар.

– Скажи, Человече, зачем тебе горы?

Спускайся в долину и с нами живи.

Здесь жаркое солнце, здесь райские птицы,

Вино молодое здесь льётся рекой.

Ведь девушек ласки приятней метелей,

Пойдём, Человече, со мной!

– Послушай, Прохожий, в долине живёшь ты,

В долине умрёшь, – Человек отвечал. —

Что толку, что пьёшь ты вино бурдюками,

Ты всю свою жизнь проведёшь за пирами.

И внуки твои позабудут тебя,

Лишь только возьмёт твоё тело земля.

Или вот ещё такой опус Саши Маликова:

Мечтаем мы о звёздах, о любви,

Предела нет мечтам.

Вопрос лишь в том: а сбудутся ль они?

Судьба в пути преград расставила не мало.

Но если ты силён, сквозь тернии иди,

Сметая все преграды на пути.

Тогда твои мечты сбываться станут.

Нет, сами не сбудутся они.

Ты сделаешь их сам!

Подобных «шедевров» юный Маликов сочинил штук пятьдесят, разместил их на своём сайте в Интернете и даже пытался опубликовать их в дорогих бумажных изданиях. Но, редакторы журналов не удостаивали его даже ответами.

Последним его творением было начало стиха, посвящённое самой Элеоноре.

Во времена Ромео и Джульеты

Когда любовь держали под замком

Ей песни посвящали все поэты

И рыцари пред ней снимали свой шелом.

Продолжение он так и не сочинил, поскольку подвергся ироничной критике и осмеянию со стороны предмета обожания.

Умела Элеонора снять с заоблачных высот и опустить на грешную землю. В её восхитительной телесной оболочке жила крайне рациональная, расчётливая и пошловатая натура. Поняв, что романтик Маликов совсем не подходит ей в качестве достойного перспективного мужа, она решила плавно от него избавиться. Любовь любовью, но пора подумать об обеспеченном, стабильном будущем, ведь ей уже ближе к тридцати. Саша красавчик, но по натуре он всего лишь нищий романтик. Романтика? – это красиво. Но, где вы видели богатого надёжного романтика?

– Не поминай лихом, – сказал Саша ещё раз, – постарайся забыть меня. Ты права, со мной у тебя не получится спокойная богатая жизнь.

Она лежала на кровати полуприкрытая лёгким покрывалом, красивая, но с пустым взглядом, … и уже не желанная. Маликов понял, что не видит на её месте когда-то любимую женщину, поскольку в глазах её была только пустота. Он вышел из этого дешёвого гостиничного номера, где они устраивали свои свидания. Прошёл по пустому коридору, спустился по пустой лестнице в пустое фойе. Сказал дежурному администратору, что номер занят до утра, там спит женщина.

Вышел из гостиницы во влажный предрассветный туман. На душе и сердце было пусто и грустно. Вспомнились слова из давно забытой ретропесни, кажется из двадцатого века: «Прошла любовь. Прошла любовь, по ней звонят колокола. Прощай, любовь. Прощай, любовь, как хорошо, что ты была». Маликов не захотел брать гравикол³, хотя десяток их стоял у входа в гостиницу. Захотелось пройтись до студенческого общежития пешком, собраться с мыслями и решить, как жить дальше.

Над Сторуссией, столицей, вставало солнце. Лёгкий туман рассеялся под его лучами, и вместе с туманом как-то вдруг рассеялось подавленное настроение Маликова. Ведь разрыв отношений с Элеонорой не был неожиданностью. Как он сейчас понимал, она стала подготавливать свой уход с того момента, когда он сделал ей предложение первый раз, месяца три назад. Не вписывался он в её планы на будущее. Ей нужен богатый мужик, ведь наивный романтик Саша Маликов богатства и комфортной жизни не обеспечит. Точка! Любовь прошла и по ней звонят колокола. Надо и самому определиться как жить дальше.

Был конец июня, сессия сдана, четвёртый курс закончен. Впереди месяц каникул! Надо бы найти двух-трёх компаньонов для путешествия на таинственную планету Каболус!

3.

О чудесах Каболуса Маликов был наслышан от знакомых курсантов школы космических пилотов, которые знали о них из рассказов наставника, старого космического волка Клинового, а некоторые из них там побывали. Маликов день потратил, чтобы найти компаньонов, но, все друзья как один сказали, что делать там нечего, Каболус это дыра дырой: «Мы тоже наслышаны, по горам мы, геологи, и так уже налазились, лучше оттянуться на каникулах в более приятном месте. Да и не всех терпит эта планета. Она отталкивает от себя большинство людей, наводит морок, заставляет покинуть её. Как-то она людей сортирует. Там может жить не всякий. Большинство людей долго там не выдерживают. Почему туристы туда не летают? Вот потратишь деньги на билеты «туда-сюда», планета оттолкнёт, и что делать? Дожидаться в тесном транспортнике обратного рейса? А денежки то – тю-тю. Нет уж, сам туда лети. Да и скучно там, никаких развлечений кроме красивых пейзажей, что толку от них».

Маликов, будучи романтиком, и в душе упрямым авантюристом с друзьями не согласился, а купил билет «туда-сюда» и решил отправиться на эту планету один – только он и гитара. Корабль разгружается на орбите, а затем заполняет свои трюмы местными товарами примерно шесть-восемь дней. За это время можно погулять по планете дней пять-семь и вернуться обратным рейсом.

Сборы были не долги. Уложил в рюкзак надувную палатку, гракомб³, консервы-полуфабрикаты, несколько аккумуляторов и прочую всякую всячину, необходимую дикому туристу в горах и лесах.

За полчаса до старта Саша Маликов прибыл к трапу пассажирского челнока грузопассажирского корабля «Счастливец». На плечах у него громоздился объёмистый рюкзак, в левой руке – семиструнная подруга в чехле и лучевик на поясе.

– Лучевик сдайте на хранение, молодой человек, – сказал ему контролёр на входе, – так положено. Холодное оружие тоже сдайте, у вас нож в рюкзаке, хоть и охотничий, но всё равно оружие, – добавил он, показав на экран.

Водворив оружие Маликова в сейф, контролёр, он же третий пилот Алексеев, приветливо улыбаясь бородатым лицом спросил:

– Надолго на Каболус?

– Туда и обратно, дней на пять-шесть. – У меня обратный билет на ваш рейс.

– На Каболусе интересно. Чудесная планета. Но, далеко не каждого она принимает. С нами ещё туристы летят. Ты с ними?

– Нет, я самостоятельно, сам по себе. Скоро стартуем?

– Ещё один пассажир должен подойти. Пройди в салон. Стартуем через двадцать минут.

В этот момент Маликов и Алексеев не могли знать, что предстоит им пройти «Крым и рым» на неведомой дикой планете, по сравнению с которой Каболус – курорт и даже рай.

Из такси, приземлившегося у челнока, вышел белобрысый здоровяк среднего роста. Он с двумя объёмистыми чемоданами ловко поднялся по трапу. Было видно, что вес чемоданов для него ничто.

– Владимир Щерба, – представился он контролёру Алексееву при регистрации, – приглашён на Каболус на работу тренером по самбо, кикбоксингу, гиревому спорту и шахматам.

– Такой универсал? – удивился Алексеев.

– В этой колонии детей мало. Им нужны разносторонние специалисты, – широко улыбнулся белобрысый. Так могут улыбаться только добродушные и сильные люди.

– Оружие имеете?

– Нет.

– На Каболусе без оружия не совсем уютно. Не сидеть же вам всё время в посёлке.

– Я больше рыбалкой увлекаюсь, – ответил Щерба. – А надо будет, куплю оружие там.

– 

Хорошо, пройдите в салон, через десять минут стартуем.

Пассажирский челнок стартовал почти неслышно. Антигравитационный двигатель чуть вибрировал. Слабая перегрузка слегка вдавила Маликова в кресло. На обзорных экранах можно было наблюдать, как прошли облачные слои атмосферы, поднялись над планетой, вышли в ближний космос. Затем, часа через два достигли орбиты «Счастливца». Подождали, пока грузовой челнок (это была его последняя ходка) пристыкуется к бункеру – грузовой части корабля. Затем Алексеев пристыковал пассажирский челнок к жилому модулю.

Соседом Маликова оказался светловолосый зеленоглазый парень с добродушной улыбкой. Спортсмен, судя по комплекции – борец или боксёр.

– Володя, – представился он.

– Саша, – ответил Маликов. Он был рад общительному попутчику. – Надолго на Каболус?

– Я туда на работу. Пригласили колонисты тренером в спортивную школу.

– А я сейчас на каникулах. Хочу недельку попутешествовать по этой планете. Говорят, чудес там не счесть.

Потом играли в шахматы, рассказывали истории, какие знали, анекдоты и приколы. Прошли в кают-компанию. Там на большом экране демонстрировали какой-то скучный фильм. Присоединились к компании туристов – среди них были симпатичные девушки, а парень с гитарой пришёлся туристам кстати. Потом Маликов познакомился с Полей, кареглазой стройной девушкой. Каштановая причёска «апаш» очень шла ей, а широкая весёлая улыбка делала на щеках интересные ямочки. Она была в гостях на Земле и возвращалась домой на Каболус. Её сопровождала тётя, дама весьма внушительного и воинственного типа. Попытку Маликова пригласить Полину спеть вместе с ними под гитару она пресекла моментально, сказав: «Ваш концерт, молодые люди, уже всем надоел. Дайте нам отдохнуть». Стало немного скучно и как-то обыденно.

Глава 3. Прилетели …

1.

Грузопассажирский корабль ГПК-2-100 (двести тонн груза, не более ста пассажиров) под именем «Счастливец» совершал рейс на Каболус. На эту забытую Богом и людьми колонию регулярных рейсов никогда не было. Сюда летали малые транспортники, если колония заказывала достаточное количество грузов, и, если имела чем рассчитаться за товары. На Каболус и обратно на Землю летали мелкие бизнесмены, но, чаще колонисты, желающие посетить родственников в метрополии. Иногда на эту странную планету забредали художники, туристы, искатели приключений, любители уединённого образа жизни, но не все долго выдерживали там.

Лететь до Каболуса пять суток по корабельному времени, через надпространство с тремя манёврами. Пассажиров было немного: компания туристов; серьёзный мужчина, по виду бизнесмен средней руки; земляне, желающие навестить родственников, дней на пять-семь; колонисты, возвращавшиеся домой с Земли. Всего восемьдесят девять человек, включая пять человек экипажа, двух стюардов и заведующего складом.

Через сутки сделали надпространственный манёвр, а ещё через полторы – второй, возле каких-то малоизвестных звёздочек. Обе звёздные системы были ничем не примечательны. Солнца – коричневые карлики с несколькими мёртвыми планетками. Таких в Галактике тысячи. Обслуживали надпространственные туннели полуавтоматические станции – этакие уродливые огромные торы с торчащими антеннами и непонятными для геолога Маликова приспособлениями. Однако и они, такие уродливые и тривиальные выглядели на фоне звёздного крошева, чёрного космоса величественно и красиво.

Оставался ещё один манёвр.

«Скоро уже до места доберёмся. Нудно как-то, – думал Сашка, – и попутчик мой загрустил. Даже в шахматы играть не хочет, хотя чаще выигрывает». Новые истории и анекдоты не вспоминались. Щерба дремал на своём кресле, даже всхрапывал чуть слышно. Туристы тоже от скуки дремали. Их девушки тихо сплетничали, собравшись в кружок.

Вспомнилось стихотворение, которое он сочинил, когда ему было лет пятнадцать.

В бездонной Вселенной земной звездолёт

Рвёт цепи Пространства и Времени.

Галактики бешено прыгают прочь.

Летит звездолёт, вокруг вечная ночь.

В тиски Гравитация стиснуть хочет,

В спирали скрутить, но не может!

И Квазары смотрят, удивлены:

Куда такой хрупкий рвёшься ты?

В чём смысл твоему стремлению?

Стих этот, как и все опусы Маликова так и остался не законченным. Юный романтик не смог точно определиться куда стремился звездолёт вместе с населяющими его людьми, зачем они покинули уютную родную Землю, и какой смысл в этом вечном стремлении человеков к экспансии, расселению, освоению территорий и пространств.

«Пойду в кают-компанию, – подумал Саша. – Может быть, скажу Поле что-нибудь приятное, … эти ямочки на щеках, да и умная девчёнка, … если тётя в сторонке. Хм-м, тётя эта … ну так некстати. В Каболграде надо будет с Полиной познакомиться поближе. Симпатичная девчонка».

Он встал со своего кресла. Прошёл по коридору в кают-компанию, и в дверном проёме пол ушёл из-под ног. Многотонная конструкция корабля вздрогнула, затряслась, мелко завибрировала. Эта вибрация передалась в каждую косточку тела, в каждый сустав. Боль в голове! Какое-то вращение в позвоночнике! Мрак…, кручение в мозге-е-е-е.

Пауза-а-а-а-а-а-а-а-а-а!

В сознание Сашка пришёл сам, поскольку помогать ему было некому. Издалека, сквозь грохот в мозге, прорезались пронзительные визги женщин. Мужики рычали, охали, изрыгали мат. Все понемногу приходили в себя. «Что же это было, чёрт побери? Так вот рраз, … и больно-то как …», – думалось сквозь боль в голове и суставах. Нашёл в себе силы покрутить головой, сгруппировался, встал на корточки, опираясь о стену, поднялся на ноги.

Зашёл нетвёрдо в кают-компанию, превозмогая головокружение. Всё видел в каком-то тумане. Здесь некоторые еще лежали без памяти. Кого удар настиг сидящими в креслах, пострадали меньше. Они уже пришли в себя. Другие же силились встать. Несколько человек сидели на корточках, мотая головами. Одна женщина плакала навзрыд, призывая какого-то Ханса. Сашка отыскал глазами Полю. Та уже оправилась от удара и трясла за плечи тётю, пытаясь привести её в чувства. Тётя озиралась кругом, силясь понять, что же происходит.

Яковлев, командир корабля, он же первый пилот, седеющий атлет, с крупным носом, волевым квадратным чисто выбритым подбородком появился из командной рубки. Он шёл, пошатываясь – ещё не пришёл в себя от удара.

– Всем сохранять спокойствие! – приказал он, стараясь придать своему голосу уверенность, но речь была нечёткой. – Кто пришёл в сознание и может встать, помогайте лежащим.

– Что это ударило? Командир, такого раньше не бывало. Я не первый раз летаю! И вдруг такое! И ломота в теле! Как голова болит! – Cлышались возгласы.

– Будем выяснять, будем разбираться. Сейчас поднимите лежащих с пола. Усадите их! Врач есть среди пассажиров? Нет врача?

– Mi estas flegistino (я – медсестра), – отозвалась на Эсперанто одна женщина. – Ĉu, vi havas kuracilojn (у вас есть лекарства)?

– Jes, ni havas la medikamentan keston (да, у нас есть медаптечка) – ответил Яковлев. Международным языком Эсперанто владеет каждый житель Земной федерации.

Мисс Хантер, медсестра с Каболуса, немного полноватая, сероглазая симпатичная женщина английского типа, быстро разобралась с медикаментами в аптечке. Призвала на помощь Полину и ещё девушку из компании туристов. Втроём они раздали нужные таблетки пассажирам. Кое-кому мисс Хантер сделала уколы и перевязки.

За час люди пришли в себя.

2.

– Итак, друзья, мы оказались в неизвестной солнечной системе. Здесь нет надпространственной станции. Поэтому переход в трёхмерное пространство оказался таким болезненным. Мало того, что мы получили травмы, резкий переход ещё влияет на нервную систему. – Яковлев глубоко вздохнул, так как ещё не совсем пришёл в себя от шока. – Почему произошёл такой непонятный и несвоевременный переход, неизвестно. Сейчас второй и третий пилоты выясняют, где мы находимся и почему произошёл такой случай.

В кают-компании собрались все пассажиры. Ещё не совсем понимали опасность инцидента.

– А на сколько дней мы опаздываем? – последовал вопрос от туристов. Они все были на каникулах, а те, как известно, не бесконечны.

– Двигатель у вас не в порядке?! Куда же вы смотрели перед стартом! – заорал бегемотоподобный дядя. Его лоб был заклеен пластырем. – Головотяпы! Мы, в конце концов, заплатили!

– Двигатель в порядке. Вероятно, мы попали в аномалию надпространства. Такое уже случалось. Это сейчас выясняют мои помощники. Но, для этого необходимо время.

– Что же теперь будет с нами? – тревожилась тётя Полины. Её бледное лицо плакало без слёз, губы дрожали. – Если нет станции, то мы отсюда не сможем вылететь.

– Вылететь можем, но, не зная исходных координат, мы не можем правильно сориентировать корабль. Наугад прыгать нельзя, потому, что не известно, куда попадём.

Все вдруг осознали весь ужас сложившихся обстоятельств. В кают-компании возникла аура страха. Маликов кожей почувствовал паническое состояние аморфной массы пассажиров.

– Напортачили вы что-то, спецы хреновы, водить корабли не умеете, – с наглой иронией высказался один из мужиков, уже поддатый – сумел пронести водку мимо контролёра. У него было вывихнуто левое запястье.

Слово взял Кругляк, худощавый жилистый черноволосый мужчина, тот самый серьёзный мужчина, по виду бизнесмен:

– Друзья, мы все должны понять ситуацию. Экипаж корабля совсем не виноват в происшедшем. Я с ними летал несколько раз. Все прекрасные специалисты. Командира Яковлева знаю лично, а многие из вас знают меня. Да, мы попали в беду, но это не означает, что мы погибли. Свойства надпространства еще не до конца изучены наукой. Корабли пропадали и до нас. Известны три случая пропажи за восемьдесят лет полётов. С нами – четвёртый случай. Мне известно, что институт профессора Храповникова разрабатывает методику отслеживания траектории космических кораблей в надпространстве. Зная исходную точку, пользуясь этой методикой можно проследить, где финишировал корабль. Так что ситуация не безнадёжна. Нас могут найти! Мы не должны унывать и плакать. Я считаю, что сейчас надо просто дать возможность экипажу сориентироваться, собрать информацию. Когда на Каболусе увидят, что мы вовремя не финишировали у их планеты, они передадут информацию на Землю. И Земля начнёт нас искать.

– Эта методика, о которой вы сказали, существует только в теории, в экспериментах (мы ведь тоже начитанные), – перебил его один из туристов, – никто ещё на практике её не проверял. Так что, палка о двух концах: нас могут найти, а могут и не найти. Сколько шансов из тысячи, что нас найдут? Никто не знает! Те три корабля вместе с людьми так и пропали без вести.

– В то время ещё не было методики поисков. А сейчас есть! – ответил Кругляк жёстко. – Нас найдут! – добавил он веско. – Случившееся с нами это как раз та возможность, чтобы проверить теорию на практике. А сейчас мы должны сориентироваться и присмотреться к этой солнечной системе, где оказались.

– Вот этим и занимаются сейчас второй и третий пилоты, – подхватил инициативу Яковлев. – Но, для этого необходимо время. Сейчас прекращаем дискуссии. Стюардам приготовить ужин, как праздничный. Мисс Хантер, пожалуйста, организуйте двух девочек для помощи стюардам. Всё, собрание закончено. Следующее собрание я объявлю, когда соберём информацию.

Пассажиры расходились нехотя, мужчины роптали, некоторые женщины были на грани истерики. Всех пугала неизвестность.

– Спасибо за помощь, – Яковлев пожал руку Кругляку. – Будешь представителем пассажиров.

– Надо бы ещё мисс Хантер привлечь как активистку от женской части пассажиров, – ответил Кругляк. – Женщина она умная, решительная и умеет убеждать.

– Да, я не против, – поддержал его Яковлев.

3.

– Вот, попали мы, – сказал Маликов Щербе за ужином.

– Да-а, – ответил тот, – кто же мог знать, что так будет?

Эти дежурные, банальные фразы, сказанные просто для того, чтобы хоть что-то сказать друг другу, не молчать, а как-то общаться повергали в ещё большее уныние и состояние безнадёжности. Люди не ведали, где они находятся и что дальше делать. Возможные их спасители на Земле ещё не знали, что корабль «Счастливец» канул в бездну надпространства и был выброшен из него возле неизвестного светила по неизвестным причинам, подобно тому, как в старину корабли пропадали без вести в пучине Океана. И только счастливчиков волны выбрасывали на неведомые острова. Но, судьбы таких счастливчиков далеко не всегда оказывались счастливыми. Сколько их сгинуло? … Через семь-восемь земных суток Земля узнает, что «Счастливец» не прибыл вовремя на Каболус. Но, не факт, что Земля сможет найти пропавший корабль.

Ужин в кают-компании, одновременно служившей и столовой, больше походил на поминки. Пассажиры ели без аппетита, исключительно по необходимости питаться. Каждого сверлила мысль: «Что же с нами будет?» Негромко переговаривались ничего не значащими фразами, вроде: «Передайте, пожалуйста, соль», или: «Сложим тарелки в стопку, так свободнее станет».

Яковлев дождался окончания ужина и объявил общее собрание. Мисс Хантер и несколько женщин, по его просьбе, помогли стюардам быстро убрать со столов. В кают-компании собрались все пассажиры и команда.

– Итак, друзья, мы все оказались в нелёгком положении, – начал Яковлев. – К сожалению, у нас нет точных научных приборов, поскольку наш корабль всего лишь транспортник и нам они не положены по штату. Имеющимся оборудованием невозможно определить координаты нашего пребывания. Мы выяснили только, что находимся над плоскостью эклиптики системы неизвестной звезды, типа нашего Солнца. В этой звёздной системе наши пилоты определили четырнадцать планет. Две из них, шестая и седьмая – газовые планеты-гиганты. А пятая от светила – земного типа, и у неё есть атмосфера. Сейчас мы взяли курс к этой пятой планете. Какие там условия, мы точно ещё не знаем. Ровно через пятнадцать часов мы её достигнем и там, на месте, определимся.

– Почему так долго? – выкрикнул бегемотоподобный дядя.

– Туда мы летим в трёхмерности, а не в надпространстве.

– А-а-а, – согласился дядя. – Ну и вляпались же мы, – добавил он со стоном, – а ведь заплатили, и вот, – на тебе.

По кают-компании прошли сдавленные смешки, хмыканья, сдержанные всхлипы.

– Почему произошла катастрофа? – продолжал Яковлев. – Почему мы так внезапно перешли из надпространства в трёхмерность? Об этом сообщит наш третий пилот Фёдор Алексеев. Он недавно окончил училище, хорошо помнит теорию надпространства, изучал вопрос.

Федя Алексеев, недавний курсант школы космических пилотов, вышел перед аудиторией. Каждый пассажир был с ним знаком, поскольку он также выполнял обязанности контролёра при посадке в пассажирский челнок ещё на Земле. Был он не высокого роста, крепыш-гиревик, ловкий в движениях, с широкой улыбкой на лице, обрамлённом русой аккуратной бородой.

– Расскажу очень коротко и без математики, – начал Алексеев. – Наше трёхмерное пространство имеет очень сложный рельеф, если смотреть на него из надпространства. В рельефе этом есть множество впадин, пучностей, складок, завихрений. Ранее считалось, что рельеф этот стабилен. Но, исследования последних годов, а также факты, установленные опытом полётов через надпространство, показали, что это не совсем так. Существуют отдельные нестабильные точки на рельефе трёхмерности, которые иногда внезапно образуют пучность, или пик. Такой пик то возникает, то исчезает. Причём этот процесс непредсказуем. Достоверно известен пик Криксона, открытый в 2.431 году. Существуют и другие такие нестабильные аномальные точки. Возможно, три корабля, пропавшие за последние восемьдесят лет попали при движении в надпространстве на такие пики. Не повезло и нам. Наш корабль тоже врезался в пучность на рельефе трёхмерности, подобную пику Криксона.

– А нам от того не легче, – вскричал бегемотоподобный дядя. – У меня на Каболусе дочка и двое внуков, в гости летел. А сейчас я здесь с вами на вашем пике!

– Ну и танцуй сракой на пике, – ответил ему второй мужик, снова поддатый. – Здесь у каждого кто-то на Каболусе.

– Мужчины, оба успокойтесь, – пресёк конфликт Яковлев. – Вы почему пьяный? Вы почему водку пронесли? Вот вы, да, вы! Я прикажу досмотреть ваш багаж. Что-о, возражать мне? Имею такое право!

– Люди, надо быть милосердными! Не надо оскорблять в такую минуту. Мы же все здесь, … не знаем, что с нами будет! – одна из женщин заговорила быстро со слезой. – Ну почему же с нами это произошло? Как такое могло случиться? Меня же ждут дома. А я здесь.

«Почему это произошло именно с нами?» – такой вопрос всегда задают себе люди, внезапно попавшие в катастрофу, или которых неожиданно постигло несчастье. Они не могут поверить, что ЭТО произошло именно с ними. Трудно свыкнуться с мыслью, что ближайшее будущее неизвестно, или его, будущего, просто может НЕ БЫТЬ.

До изобретения антигравитационного двигателя, ещё в 20 и 21 веках, люди перемещались по родной планете на автомобилях, самолётах, кораблях. Транспорт этот по сравнению с антигравитационным был не надёжным и опасным. Случалось, люди в автомобилях разбивались на смерть, гибли в авиакатастрофах, тонули в море. Однако, не смотря на вероятность попасть в катастрофу, пусть небольшую, но реальную, люди всё равно продолжали ездить, летать, плавать. Уж такова сущность человека: верить в лучшее, в удачу. Верить, что со мной ЭТО не случится. И уж если надо куда-то ехать, люди едут, невзирая на опасности.