Из пепла

Пролог

– Что ты здесь делаешь? – возмущение в моем голосе сильнее подогревает ярость к этому ненавистному человеку.

Я знала, что его наглость не имеет предела. Но сегодня он перешел все обозримые красные линии.

– Роюсь в твоем столе, – спокойно отвечает мужчина.

Он продолжает свое грязное дело, отодвигая на себя ящики и бесцеремонно заглядывая внутрь. Так, словно, меня здесь нет. Но я тут. И от злости закипаю все сильнее.

– Какого черта?! Я сейчас вызову охрану! – рявкаю громко, делая шаг вперед.

– Не вызовешь, – достает пистолет и направляет дуло на меня.

Сердце ухнуло в пятки, по позвоночнику прокатился озноб. Мне еще не приходилось бывать в таком положении, когда жизнь висит на волоске. И, скажу я вам, это очень страшно.

– Закрой двери, – говорит приказным тоном. – Веди себя тихо. Одно резкое движение, и я выстрелю.

Стараясь не рухнуть на пол от страха, делаю шаг вперед. Смотрю прямо в глаза своему самому опасному врагу. Он решил пойти ва-банк, чтобы победить любой ценой. Но я тоже не из жидкого теста сделана.

Каждый шаг может быть расценен, как угроза. Поэтому стараюсь все делать медленно. Нельзя его злить. По крайней мере, пока.

Еще шаг. Рукой толкаю двери, как было велено. Щелчок замка за спиной полностью отрезает нас обоих от всего остального мира.

Глава 1

Каждый день – это схватка с судьбой. В которой я вечно не поспеваю. Бесконечные счета и ни капли надежды. Это все, что осталось после того, как наши деньги ушли на лекарства и клиники.

Тимуру нужна была помощь, остальное не имело значения.

Тогда я думала только о том, что сделаю все, чтобы муж выжил. Казалось, еще вот-вот, и Тимур справится с болезнью. Но он все угасал, пока силы не покинули его окончательно.

Он не справился. Я не смогла спасти его.

Теперь он там, откуда не возвращаются. А я здесь. Одна.

Остались только долги и бесконечная усталость.

Квартиру пришлось продать. Я переехала в маленькую съемную студию на окраине города. Но и этих денег не хватило. Поэтому пришлось взять новый кредит на погашение старого. Каждый день отсчитывает часы до возврата долга. Приходится экономить любую копейку, чтобы собрать хоть часть суммы. Но, как назло, утром сломался холодильник, а вечером перегорело сразу две лампочки. Опять расходы, которых я не планировала.

Как же я устала от всего этого! Хоть вешайся!

Будто, нарочно кто-то складывает трудности по кирпичику. И все перед моим носом.

Ладно, хватить себя жалеть. Надо действовать. День за днем, я разберу эту стену. Шаг за шагом, кирпичик за кирпичиком. Рано или поздно, все это пройдет. И даже лучше, что мне есть, о чем подумать. Потому, что так разум мой занят житейскими трудностями. Они отвлекают от скорби, которая душит ледяными тисками. Каждую ночь, когда хочется выть в подушку, и рассвет не дает облегчения.

Так было… Сейчас иначе.

Слезы высохли. Я сломалась.

Во мне, будто, что-то вымерло. Какая-то часть отключилась за ненадобностью. Как робот, проживаю день за днем, ночь за ночью. Только во сне вспоминаю себя прежнюю. А утром с тоской думаю о том, что, как раньше, уже никогда не будет.

Не буду думать об этом сейчас. Лучше о деньгах, которых всегда не хватает. Все, что зарабатываю, уходить на текущие потребности. Надо взять подработку. Даже, если сдохну от усталости, плевать.

Так даже лучше…

И хорошо, что по вечерам уже не вою в подушку. Тимура это не вернет. Он там, откуда не возвращаются. А мне надо как-то жить дальше.

Несмотря на то, что время довольно позднее, есть не хочется. В последние дни у меня совсем нет аппетита. Сначала пыталась себя заставлять, потом перестала. Какая кому разница от того, что я сбросила килограммы? Тимур бы сказал, что меня надо откормить. Но его нет, а мне плевать.

Я быстро принимаю душ и ложусь в постель.

За окном еще светло. В июне ночь наступает поздно. А сегодня, в открытое окно, слышны голоса детей, которые играют на площадке. Счастливые, не знают еще трудностей. На то оно и детство, чтобы не знать печали.

Мы с Тимуром тоже мечтали о детях, как все обычные семейные пары. Я хотела дочку. Чтобы наряжать ее в красивые платья и плести косички. А еще, казалось, что дочку Тимур будет баловать особенно. Представляла себе, как он станет сажать ее на плечи, и на душе становилось тепло. А потом мы узнали его страшный диагноз, и вся жизнь пошла кувырком. Три года надежд и разочарований. Я видела, как ему становилось хуже. Чувствовала, что конец близко. Но гнала от себя эти мысли, убеждая, раз за разом, что все станет хорошо, когда болезнь отступит.

Не стало.

Болезнь оказалась сильнее. Она забрала Тимура, и я осталась одна.

Лежа на спине, я тупо пялюсь в потрескавшийся потолок. Эти трещины я изучила до мельчайших деталей. Но лучше они, чем снова думать про счета.

После смерти мужа, первое время, я рыдала дни напролет. Утро сменялось днем, день вечером. Я не заметила, как пришло лето. Но однажды слезы кончились. Их просто не стало. Словно, кто-то выжал из меня все, до капли, и ничего больше не осталось.

Только усталость и пустота.

На прикроватной тумбе зазвонил мобильный. Машинально протягиваю руку и смахиваю иконку, не глядя в экран.

– Алло, – отвечаю на звонок.

– Варвара Андреевна? – звучит в трубке мужской бас.

– Да.

Кому, интересно, понадобилось мне звонить? На работу мне только через два дня. А больше и некому. Мама с папой погибли еще два года назад, а остальным до меня нет дела.

– Здравствуйте, я звоню вам касательно наследства, – удивляет голос. А меня давно уже перестало что-то удивлять.

– Какого наследства?

Вопрос закономерный, учитывая то, что богатых родственников при смерти в моем арсенале не наблюдается.

– У меня завещание Ольги Павловны Токмачевой, – отвечает голос. – Знаете такую?

Токмачева – моя девичья фамилия. А бабушку Олю я не видела с детства, когда мои родители разругались с ней по причине, которой я уже не помню. Мы не общались все эти годы. Даже странно, что за все время мама ни разу не позвонила бабушке. Да и папа тоже. Сначала я задавала родителям вопросы. Но потом перестала, когда увидела, что им не нравится поднимать эту тему.

– Это моя бабушка, – отвечаю.

Медленно до меня начинает доходить, что голос в трубке не ошибся номером телефона, и я, в самом деле, что-то унаследовала.

– Совершенно верно, – подстегивает мою уверенность голос в динамике телефона. – Вы можете подъехать ко мне в офис завтра в первой половине дня?

– Могу, – киваю.

– Вот и чудесно, – радуется голос. – В десять нормально?

– Да.

– Тогда до встречи завтра в десять, – бодро соглашается собеседник. – Адрес я вам пришлю сообщением.

– До встречи, – подтверждаю, снова кивая. Будто, он может меня увидеть?!

Возвращаю телефон на тумбу. Пытаюсь осознать случившееся.

Наследство? Мне? Я помню бабушку очень плохо. И совсем не представляю, какими несметными богатствами она могла владеть. В детстве важны совсем другие вещи. Например, почему мне к ней всегда было нельзя? И за что моя мама так на нее разозлилась? Настолько, что решила вычеркнуть родственницу из моей жизни. А тут выясняется, что бабушка все это время обо мне помнила. Не забыла, значит…

Может, она ждала, что я приду к ней. Но я так и не решилась пойти наперекор матери.

А бабушка ждала. Вспомнила обо мне, еще и внесла меня в завещание.

Вот, если бы, не послушав запрета родителей, я разыскала бабушку, пока она была еще жива! Сейчас знала бы о ней все, как и о внезапном богатстве. И, быть может, бабушка рассказала бы по секрету о том, что же произошло между ней и родителями. Но я этого не сделала, поздно горевать. Ее мне не вернуть. Как и Тимура…

Черт! Опять мои мысли возвращают меня в день похорон! Самый ужасный день в моей жизни…

Не хочу думать об этом. Пожалуйста, только не сейчас. Лучше о наследстве. Вот стану богатой, и закрою все кредиты.

Смешно. Не бывает такого везения. Я в удачу давно не верю.

Пусть так. Утром все узнаю.

Глава 2

Нотариус очень сдержанно, без тени улыбки, зачитал мне завещание бабушки. Никаких банковских счетов, о которых я втайне мечтала, в тексте не значится. Речь идет только о доме, который моей бабуле, видимо, больше некому было поручить.

Кстати, о бабушке. Сегодня ночью она мне снилась. Такой, как я ее запомнила. Здоровой, энергичной и с густой копной седых вьющихся волос на голове. Я даже поразилась тому, насколько точным во сне был этот образ. До мельчайших деталей, словно, она стоит рядом со мной и держит меня за руку.

– Подпишите вот здесь, – вырывая меня из моих мыслей, тычет пальцем в строку нотариус, указывая место подписи.

Машинально расписываюсь, стараюсь не задавать лишних вопросов.

– Отлично, – комментирует мужчина.

Он встает из-за стола и подходит к большому металлическому сейфу.

– Это ваше, – протягивает мне объемную связку ключей, – Ольга Павловна просила передать вам, как только дом перейдет в собственность.

Массивная связка ключей. Разглядываю эту диковинку. Есть привычные, похожие на те, которые лежат в моей сумочке. Но есть и похожие на старые, для амбарных замков.

– Надеюсь, вы знаете, какой ключ от какой двери? – кивает мужчина, передавая мне связку.

Я понятия не имею. От слова совсем. А тут их не меньше дюжины.

– Да, конечно, – не желая казаться глупой деревенщиной, отвечаю мужчине.

– Тогда мне остается только пожелать вам удачи, – устало улыбается мужчина.

– Спасибо, – киваю, вставая со стула.

Выхожу из кабинета, а потом на улицу. Тяжелая связка ключей прилично оттягивает ткань сумки. Отойдя в сторону, я еще раз просматриваю бумаги. Здесь был адрес, я точно помню. Ах, ну да, вот же он!

Кажется, это недалеко, всего пара кварталов. Можно и пешком дойти. Интересно же увидеть, что там мне досталось. Может, дом можно выгодно продать? Хорошо бы. Не хочу думать про долги каждый день.

Уф! Нет, эту халупу точно не получится обменять на большую сумму! Вот она моя удача во всей красе!

Забор зарос диким виноградником настолько, что я с трудом нашла калитку. А потом еще пришлось мучительно перебирать ключи, пока не нашла нужный.

Во дворе никто не убирался, наверное, лет десять. Сухая трава под деревьями, смешанная с остатками опавших листьев, не дает молодой поросли пробить себе дорогу. Могучие деревья бьют ветками в мутное оконное стекло при каждом порыве ветра. Кругом сквозит запустение и обветшание. Старый колодец пугает своим видом. Как и скамейка у дома. Она выглядит так, что на нее страшно присесть. Уж лучше, поискать нужный ключ, и войти в дом.

Может, там будет получше? Нет, все еще хуже, чем казалось на первый взгляд.

Старые потертые обои и, видавшая виды, мебель, прикрытая таким слоем пыли, что трудно разобрать цвет дерева. На потолке люстра, окутанная паутиной. Под ногами обрывки старой газеты, и испачканные временем, ковры. Иду из одной комнаты в другую, с каждым шагом все больше убеждаясь в том, что этот дом трудно назвать подарком судьбы. Скорее, насмешкой.

Да, ведь, это здание представляет интерес только для любителей древностей и старого барахла!

Моя ревизия длилась недолго, я с облегчением вышла из дома уже через пятнадцать минут. Никогда не любила такого плана зданий, даже в детстве они меня пугали своим понурым видом. Лучше вернуться домой и поискать в интернете стоимость участков в этом районе. Может, хоть часть долгов удастся погасить таким способом?

Но и здесь меня ждала неудача. Участки в том районе, где находится дом, стоят недорого. И, даже, если найдется желающий, готовый снести старый дом, вместо покупки пустого куска земли, то полученная сумма не решит моих проблем. В общем-то, она не сильно их преуменьшит. Обо всем этом меня заботливо просветили риелторы, номера телефонов которых удалось отыскать.

Черт!

Настроение мое, приподнятое утром, снова скатилось куда-то к плинтусу. Единственное, на что годится старый дом, – это стать моим временным прибежищем. По крайней мере, там можно пожить какое-то время, экономя средства, которые сейчас трачу на аренду этой квартиры.

А что? Логичная же мысль! Надо только немного убраться, навести порядок, отмыть окна. Еще было бы неплохо проверить, что там с водопроводом и отоплением. Кажется, в комнате стояла печь. А, может, и нет? Я особенно не всматривалась. Наведаюсь-ка я туда завтра и посмотрю, что можно сделать. С этой мыслью и уснула.

Мне опять снилась бабушка. Только, в этот раз, мы были в доме. И бабушка смотрела на меня с укором, как бы, намекая на то, что не мешало бы привести с божеский вид ее подарок. Легко ей рассуждать. Она там, где не нужно думать о житейских трудностях.

– Просто не будет, да? – задаюсь вопросом, открыв утром глаза.

Ну и ничего страшного! Справлюсь! Подумаешь, пыль?! Когда это я боялась физического труда?!

Эта мысль придала мне сил, и в дом возвращаюсь, вооружившись тряпками и моющими средствами.

В этот раз найти калитку удалось быстро. Да и внутренний двор показался не таким страшным и удручающим. Пожалуй, тут просто не прибрано, но в целом, все может быть не так уж плохо.

Рабочий кран с водой нашелся в кухне и еще один на улице. В ванной комнате обнаружилась только старая ванная с рыжими разводами и не работающий унитаз. Потом разберусь, как его починить.

Зато в комнате, за шторой, нашлась батарея. И, вообще, похоже, что отопление в доме центральное. Да и печь, возможно, будет работать, если ее почистить. Еще бы разобраться, как это делается.

Принимаюсь за уборку, не жалея сил. Старый хлам, от которого нужно избавиться, выношу во двор и сваливаю в кучу. Потом придумаю, как вывезти все это. Вымываю то, что можно отмыть. И вот уже комната приобрела совсем другой вид. И из чистого окна солнце ласково светит, освещая старый, но чистый теперь, ковер.

Я провозилась за уборкой весь день. За окном уже вечереет, в доме начинает не хватать освещения. Но мой утренний запал не погас, несмотря на то, что все тело болит от усталости. Перехожу из одной комнаты в другую, прикидывая, сколько еще осталось работы.

Все двери легко отпираются. Кроме одной, которая закрыта на замок. Вспоминаю про ключи и дверь подалась. Толкнув ее, я попадаю в темную комнату.

Что здесь такое? Чулан? Кладовая? Гардеробная? Хорошо, что хватило ума взять с собой фонарик. Кажется, он у меня в сумке был. Да, точно!

С фонариком рассматривать комнату стало проще. Но от этого понятнее не стало.

Если это чулан, то какой-то слишком красивый для бабушкиного дома. Да и на кладовую не похоже. Скорее, на хозяйственный блок. Да вон же, лопаты и ведра стоят! Но почему они все новые, когда все остальное в доме пахнет старостью?

Прохожу вперед и замечаю вторую дверь. Эта оказалась не заперта, красиво окрашена и с новой ручкой. Которая легко открылась, стоило мне нажать на нее.

Моя челюсть свалилась вниз, когда я переступила порог комнаты. Роскошная обстановка, схожая с музейной, поражает воображение. Не могу сказать, что я специалист, но столь резкий контраст с тем запустением, в котором я провела день, впечатляет. Даже такого скептика, которым я стала в последнее время.

– Батюшки! – вырвалось у меня против воли. Кручу головой, разглядывая искусную лепнину на стенах.

Как такое великолепие могло прятаться за старой дверью? Что это за комната такая? И почему хрусталь на богатой люстре красиво отражает свет горящих лампочек в то время, как в доме отключено электричество?

– Изыди! – слышу рядом чей-то шепот и резко оборачиваюсь.

Глава 3

Таращусь на молодую девушку в черном платье и белом переднике, пытаясь понять, как она здесь оказалась. Неужели, кто-то прятал ее в кладовке старого дома? Как-то не похоже. Да и сама комната больше похожа на дворец, чем на подсобное помещение.

– Здравствуйте, – говорю. Челюсть девушки поползла вниз, лицо стало белее мела. – Вы не знаете, куда я попала?

Девушка как-то странно всхлипнула и рухнула в обморок. Подхожу к ней, опускаюсь на корточки. Она дышит, но выглядит неважно. Надо привести ее в чувство. Сейчас бы нашатырный спирт не помешал.

– Зина, куда ты пропала? – звучит раздраженный мужской голос.

В комнату заходит высокий мужчина с седыми, зачесанными назад, волосами. Он резко замирает на полушаге, увидев меня.

– Извините, у вас не найдется нашатырного спирта? – спрашиваю его. – Я с собой не прихватила.

Мужчина ойкнул, побледнел и, сползая по стеночке, рухнул на пол.

Да что же это такое?!

Все нервные какие-то в этом богатом чулане. Кого ни встретишь, в обморок падают. Вон, и этот лежит без чувств. Если дело так и дальше пойдет, боюсь, нашатырный спирт придется заказывать канистрами.

Может, так и надо сделать? Заказать доставку на дом, а потом лезть в непонятные комнаты? Но я уже влезла, назад не отмотаешь. Ладно, сначала, приведу в чувство этих двоих. Должно же быть и здесь что-то из лекарств.

Осматриваю комнату. Это что-то, похожее на кухню, с кучей тумбочек и навесных полок. Надеюсь, никто не будет против, если я немного тут похозяйничаю?

Принимаюсь за поиски аптечки. Открываю и закрываю ящики, но ничего, похожего на нужное мне средство, не нахожу. Может, в других комнатах есть?

Решительно переступаю порог. Но от увиденного сердце пропустило удар.

– Батюшки! – вырвалось у меня удивленное. – Куда же это я попала?!

А удивляться есть чему. Роскошная лепнина на стенах и потолке, которую можно рассматривать часами. Резная мебель, обитая гобеленами. Витражи на окнах и зеркала в золотых рамах. Мои ноги тут же утонули в высоком ворсе ковра, больше похожем на облако, чем на творение рук человеческих.

Где я, мамочки?! Может, умерла и так выглядит рай?

Мотаю головой, отгоняя от себя нелепую мысль. А громкое урчание моего желудка, в котором не было ни крошки с утра, красноречивее любых слов говорит о том, что я еще на этом свете, а не на том. В раю же не бывает чувства голода, да? А есть хочется адски. Так же не должно быть, правда?

Может, я сплю? И все это мне снится?

Сбоку послышался протяжный визг. Поворачиваю голову, чтобы разглядеть его источник. Но не тут-то было! У новой моей «жертвы» пятки засверкали с такой скоростью, что не угонишься. И я успела увидеть только отдаляющуюся от меня фигуру незнакомой мне девушки.

– Подождите! – кричу ей вслед. Но та закричала еще громче, унося от меня ноги.

Странные тут все какие-то! Если не в обморок, то бегом. И как мне найти аптечку в таких условиях?

Может, ну их? Пусть себе сами ищут!

Но, во-первых, как-то нехорошо бросать людей, упавших в обморок по моей вине. А, во-вторых, интересно, все же, разобраться, чей это дворец? Вот и приходится шастать из одной комнаты в другую, офигевая от увиденного.

– Куда все запропастились? – доносится до меня из следующей комнаты женский голос.

Ну, вот! Только очередного обморока тут не хватает!

Напряженно ожидаю появления новенькой и ее реакции. И она не заставила себя ждать. Да, только, это лицо, обрамленное копной густых седых волос, разворот плеч и походка мне хорошо знакомы.

– Бабушка? – голос резко осип, а сердце пропустило удар.

Этого не может быть. Она же умерла. Это точно. Точнее некуда. А иначе, как бы я попала в ее дом, который мне достался в наследство?

Может, это я внезапно отправилась на тот свет? А что? Логично же! Вон, и бабуля уже встречает.

Мамочки! Ущипните меня кто-нибудь, а?

– Ой! – хватается бабушка за сердце.

Опирается спиной о стену, начиная медленно по ней оседать на пол. В пару шагов настигаю ее, успеваю подхватить бабушку под руку. Ее лицо бледное, как мел, губы дрожат.

– Помоги мне, – шепчет она едва слышно, – мне нужно присесть.

– Сейчас, обопрись на меня.

Подвожу к дивану и помогаю ей сесть. Сама же падаю рядом. Мое сердце готово разорваться от волнения. Тяжело дышу и никак не могу понять, что происходит.

Если моя бабушка здесь, рядом со мной, то… как такое возможно?! Откуда за дверью в кладовую столько больших красивых комнат? Кто все эти люди, которые шарахаются от меня, как от черта? Почему все так непривычно? И почему все себя так странно ведут?

– Мои капли, – говорит бабушка, – вон там, я шкатулке.

Она указывает пальцем на туалетный столик. Шкатулку на нем я замечаю сразу. Встаю, чтобы достать капли, которые нужны сейчас бабушке.

– Синий флакон, – подсказывает она. Как раз вовремя, потому, что, открыв шкатулку, я нахожу целый набор баночек и скляночек.

Достаю нужный, показываю ей, и бабушка кивает в знак того, что я выбрала верно.

– Двадцать капель, – говорит она.

Беру ложку и отсчитываю капли. Подношу к ее рту.

Бабушка проглатывает лекарство и, поморщившись, откидывает голову на спинку дивана. Терпеливо жду, пока она придет в себя. У меня тысячи вопросов и ноль ответов.

– Бабушка, – говорю, глядя на то, как черты ее лица расслабились и разгладились, – может, ты скажешь мне, где я?

Она приподняла голову, удивленно заглянула в мои глаза.

– Ты дома, дитя, – отвечает, приподняв бровь.

– Тогда почему все так реагируют, когда меня видят?

Два обморока, один побег и сердечный приступ моей покойной бабули – итог сегодняшнего дня. Ничего более странного в моей жизни ни разу не приключалось. Надеюсь, она скажет что-то хорошее. Вроде того, что бывает в милых детских сказках.

– Потому, что тебя сегодня кремировали, – добивает бабушка ответом.

Глава 4

В голове начало гудеть. Так, словно, рой пчел сорвался с места и пустился в пляс, завывая и ударяясь о стенки черепной коробки. Чувствую себя Алисой, попавшей в страну чудес. И чудеса все чудесатей с каждой минутой.

– Как? – мой голос дрогнул. – Кремировали?.. Ты уверена?

– Я сама забрала урну с прахом, – отвечает бабушка.

Я нервно икнула, подскочив на месте. Еще не хватало, чтоб она принесло эту урну в качестве доказательства своих слов!

– Но я не умирала!

И не собираюсь пока, если что. Пусть, моя жизнь в последнее время похожа на кошмар. Но на тот свет, как-то, не тороплюсь.

– Вижу, – кивает бабушка, – как ты здесь оказалась, помнишь?

Она, верно, думает, что меня заслали прямо с небес? Ага, депортировали из рая, аккуратно в эту роскошную гостиную.

Признаться, я и сама ничего не понимаю. Провалами в памяти пока не страдаю, поэтому про старую дверь в это кривое измерение помню. Сознание сопротивляется изо всех сил, отказываясь признавать реальность. Может, мне все это снится? Да, нет же! Щипать себя за руку можно сколько угодно, это не помогает.

Моя покойная бабушка сидит прямо передо мной и с опаской на меня поглядывает. Особенно на мои джинсы, застиранные почти до дыр. Ну, простите! К приему во дворце я не готова. Не ожидала, что попаду на него во время влажной уборки.

Несмотря на то, что это мой дом, я выгляжу чужеродным элементом среди окружающей красоты. Как пришелец на выставке антиквариата. Одни мои потертые джинсы чего стоят! Я уж молчу про майку, облипающую грудь, как вторая кожа. Бабушка рассматривает все это «великолепие» с явным интересом и неодобрением. Еще бы! Сама-то она одета с иголочки, в длинное платье черного цвета, с кружевом на манжетах и воротником-стойкой.

– В твоем доме была дверь, которая ведет в этот… эту… это… этот…эээ…дом, – попытка найти подходящее слово для всего происходящего не увенчалась успехом.

– Значит, ты нашла ее, – выдыхает бабушка.

– Ты знала?!

Почему тогда никто не предупредил? Хватило бы пары строк в завещании. Мол, держи ключи от другой реальности. Владей и будь счастлива! А что, если бы я продала дом, так и не заглянув за дверь?

– Да, я знаю про проход, – кивает бабушка, – но больше о нем никто не должен узнать, хорошо?

Киваю в знак согласия.

– Но почему тут все по-другому? И дом другой, и ты…, – я на мгновение запнулась. Надо ли говорить о том, что в моем мире она умерла? Пожалуй, не сейчас, – и ты другая, – заканчиваю фразу.

– Я не знаю, в какой момент реальность разделилась, – объясняет бабушка, – поэтому мне трудно отследить. Но с того мгновения, как это произошло, отдельные события стали происходить иначе, или не произошли вовсе.

– Это как? – возвращаю на место отвисшую челюсть. – Разве, все не предопределено заранее?

Бабушка качает головой.

Все, что я слышу, похоже на сюжет фантастического фильма. И, уж точно, это не могло случиться со мной.

– Очень просто, – терпеливо поясняет бабушка, – у каждого события есть масса вариантов того, как оно может произойти. Вот, например, тебе нужно доехать на поезде в другой город.

– И какие тут варианты? – переспрашиваю, быстро включаясь в игру. – Полететь? Поехать? Пешком?

Бабушка кивает в ответ.

– Или не доехать вовсе, – говорит она. – Вот, представь, ты едешь на вокзал и попадаешь в аварию. Или опаздываешь на поезд и едешь следующим рейсом.

– Но какая разница, если в другой город я, все равно, попадаю?

– Большая, – бабушка подняла вверх указательный палец. – Эта маленькая деталь может полностью изменить ход событий. Ты не встретишься с тем человеком, с которым планировала. Или встретишь кого-то другого. Или попадешь под дождь и заболеешь. Вариантов масса, и любой конечный результат – это итог цепочки, иногда, случайных, событий.

Шестеренки в голове зашуршали с космической скоростью. Никогда раньше я не задумывалась о том, что происходит со всеми нами, и с каждым в отдельности, под таким углом. Значит, и мое появление здесь – это цепь случайностей? Или это должно было случиться?

– А кто создал проход между реальностями? – спрашиваю.

Бабушка пожимает плечами.

– Никто не знает, – говорит она. – Я обнаружила его случайно, около месяца назад.

Пытаюсь переварить информацию. Лишь месяц?

– Но он должен был появиться намного раньше, – кусаю от волнения губы, – наши реальности так сильно отличаются.

Снова окидываю взглядом роскошную комнату. Бабушка сказала, что это мой дом. Но он так сильно разнится со всем, к чему я привыкла! Даже комната, которая служит здесь хозяйственным помещением, выглядит богаче гостиной в стареньком доме из моей реальности. Я уже не говорю о том, что здесь, кроме моей бабушки, проживает минимум три человека.

– Ты права, – выдыхает бабушка.

Все слишком сложно. Какие случайности должны были произойти, чтобы наши реальности разнились так кардинально? Одним упущенным поездом тут, явно, не обошлось. Цепь событий, или случайностей, отчего-то, в этой реальности привела к тому, что моя бабушка жива, а я нет. Значит, я должна вернуться туда, где, все еще, жива?

– Я прошу тебя, – говорит бабушка, прерывая мои размышления, – останься здесь.

– Зачем?!

Она многозначительно посмотрела мне в глаза. Этот взгляд я помню с детства. Бабушка всегда умела добиваться своего, а мне она казалось железной леди. Я восхищалась ею в детстве, хотела быть на нее похожей. Но потом все изменилось, и родители оборвали с ней связь. Получается, эта новая реальность – мой единственный шанс узнать ее поближе.

А что, если не только ее?!

Эта мысль заставила сердце ускорить бег. По коже пробежала дрожь, и дыхание перехватило.

– Ты же сама сказала, что тут меня нет, я умерла, – напоминаю бабушке ее же слова. – Какой смысл мне пугать людей?

– Варенька, – говорит бабушка. Так она меня всегда называла, сколько ее помню, – так нужно, поверь мне. От тебя в нашей реальности многое зависит.

Округляю глаза. Как такое возможно? Я же просто Варя. Никому не нужная, мне даже подруги не звонят. От меня не может зависеть ничего, кроме меню на ужин.

Но есть то, ради чего я готова забыть про свою реальность навсегда. Одно единственное, что имеет значение. Если тут события шли иначе, не так, как у нас, то…

– Бабушка, – мой голос чуть осип от волнения. Это очень важно, и меняет многое, если не все, – а мой муж? Он жив?

Глава 5

Сердце гулко стучит в груди, каждая клеточка в теле застыла в напряженном ожидании. Впервые за несколько месяцев, прошедших после смерти Тимура, в душу тонкой змейкой пробралась надежда. Боюсь поверить этому чувству. Ведь, однажды оно уже подвело меня.

– Пожалуйста, скажи, что он жив, – сжимаю руку бабушки, сглатываю ком в горле.

Ее правая бровь удивленно взметнулась вверх.

– Какой муж? – спрашивает она. – Ты не замужем.

На глаза навернулись слезы. Те самые, которых давно не было. Все от того, что я позволила себе поверить в чудо. И забыла о том, как давным-давно запретила себе эту слабость.

Чертово пространство вариантов! Неужели, нет во вселенной реальности, в которой Тимур и я счастливы вместе?!

– Пожалуйста, не плачь, – бабушка притягивает меня к себе, прижимает к груди.

Я, будто, заново погружаюсь в то время, когда она так же делала в моем детстве. В ее объятиях всегда так тепло и спокойно. Память услужливо подбрасывает эти воспоминания. Они бальзамом льются на душу.

– Я не хотела причинять тебе боль, – говорит бабушка, поглаживая меня рукой по голове. – Ты очень его любишь, да?

– Очень, – всхлипываю в ответ.

– Ну-ну, успокойся, – тихо успокаивает она меня, – слезами тут не поможешь.

– Почему я никак не могу быть счастлива, бабушка? – слезы текут потоком.

В этот раз все иначе. Это не слезы скорби, но освобождения. Всхлипывая, я ощущаю облегчение. Словно, невидимые клещи, сковывающие грудь с дня похорон, ослабили удавку.

– Конечно, ты будешь еще счастлива, – тихо шепчет бабушка, – поверь мне, дитя. Ты еще так молода. И ты найдешь еще мужчину, с которым захочешь связать свою судьбу.

– Нет, – мотаю головой, – такого, как Тимур, больше нет и не будет!

– Тебе так сейчас кажется. Но время лечит, поверь.

Знаю, она говорит так, чтобы меня успокоить. И это работает. Я не осознавала, как сильно мне нужен был близкий человек, пока была наедине со своим горем. Родители погибли два года назад. Их не было рядом, когда я отчаянно нуждалась в поддержке.

– Не уверена, что меня можно излечить, – всхлипываю.

Как приятно ощущать поддержку. Именно тогда, когда она мне так нужна!

– Ну, Варя, – тихо говорит бабушка, – не надо раскисать, дитя. Ты же Токмачева! А это много значит! Женщины в нашем роду всегда были сильными.