А пески все поют
Часть 1. Дрожь земли
1.1
Последним воспоминанием Рэя до пробуждения в яме был закат солнца в саду. Когда небо начало темнеть, Рэнсор решил, что душераздирающая просьба о помощи в таинственном послании на корди была всего лишь шуткой. Он уже собирался вернуться в комнату своей роскошной тюрьмы, как вдруг почувствовал укол в шею.
Потом была только темнота. Очнулся Рэй уже в яме, с раскалывающей голову болью и мерзким вкусом какой-то браги во рту. На все его метания, крики и вопросы ответ был только один: молчание.
«Почему же я оказался в яме? – снова и снова спрашивал себя Рэй. – Неужели стражники подумали, что я решился бежать? Но как, если я просто уснул в том саду?
Или не просто?.. Неужели это была ловушка, в которую я так глупо попался?! Патрон же говорил, что никому нельзя верить! Что мы – легкие цели для заговорщиков. А я!.. Я все испортил…»
Больше всего Рэй хотел и одновременно боялся узнать о том, что сейчас происходит с Норрьего.
«У нас с вами теперь одна судьба на двоих!» – слова патрона замковым набатом бились в голове. Неужели из-за глупой доверчивости Рэя казнят их обоих? Мучительная, сводящая с ума неизвестность терзала его до полудня.
Наконец где-то вверху послышалось множество шагов и бряцанье оружия. С грохотом упало на землю что-то тяжелое и, наверное, металлическое. Рэй замер и постарался не пропустить ни звука. Он уже достаточно хорошо знал нузарский, чтобы понимать происходящее.
– Слушайте все и не говорите, что не слышали! Слушайте все! – Зычный голос сменился протяжным воем труб и барабанным боем. – Слушайте все волю великого и справедливого султана Нузара! Слушайте все!
Снова низко заревели оглушающие трубы.
– Сегодня ночью двое рабов предали доверие великого султана, нарушили закон и попытались сбежать из дворца.
После этих слов наверху зашумели возмущенные голоса, перекрикивая их, глашатай неторопливо возвестил:
– Виновные были пойманы пьяными за пределами столицы и теперь понесут заслуженное наказание!
Собравшаяся толпа вновь разразилась воплями, на этот раз – одобрявшими происходящее.
– По приговору великого султана, справедливого и милосердного, – продолжил глашатай, подождав, пока все успокоятся и замолчат, – предатели неделю проведут в этих ямах под палящим солнцем. Затем им отрубят головы на главной площади Нуриша! Один из преступников, Кем, уже сидит в яме. Второй, Рис, будет сейчас брошен туда на ваших глазах! Да свершится правосудие!
Опять зло и четко забили барабаны. Толпа зашумела. Затем снова с тяжелым металлическим стуком что-то упало. Постепенно все звуки затихли.
Рэю очень хотелось думать, что он все неправильно понял. Но ошибки быть не могло. Он сидел под палящим солнцем в глубокой земляной яме, лишенный всякой одежды, за исключением набедренной повязки, а во рту еще чувствовался омерзительный вкус какого-то дрянного пойла. Рэй все испортил. Подвел патрона. Теперь вместо возвращения домой через год их ждет топор палача!
Обхватив голову, Рэй сел на землю. Время для него остановилось.
– Господин! Мастер Кем! Вы меня слышите? Мастер Кем! Господин!
Тихий тонкий голос вывел Рэя из оцепенения. Он посмотрел наверх и с удивлением обнаружил над собой звездное небо. Попытался подняться и только тут понял, что очень сильно замерз. С трудом встав, он всмотрелся и различил чью-то голову за решеткой.
– Кто там? Береш? Это ты? – спросил удивленный Рэй.
– Я, мастер Кем! – подтвердили сверху.
– Что ты тут делаешь? Это наверное опасно!
В ответ тихо хихикнули.
– Нет, мастер Кем! Меня никто не видел! Мастер Рис так научил прятаться, что меня теперь никто никогда не заметит и не поймает… Вот, ловите лепешки и воду! А еще мастер Рис просил узнать, как вы здесь оказались. Он сам в соседней яме сидит.
Рэй, только что, как ему казалось, умиравший от жажды, быстро убрал от губ спустившуюся вниз флягу с водой. Сейчас это стало совсем неважным.
«Патрон и в самом деле здесь! И думает, что я его предал!»
– Послушай, Береш! – горячо зашептал Рэй, от волнения с трудом вспоминая нужные нузарские слова. – Передай ему пожалуйста, что я никуда не сбегал! Я получил письмо с просьбой помочь и ждал в саду. Потом крепко уснул. Очнулся уже здесь. Понял меня?
– Я все понял, мастер! Я сейчас ему все расскажу!
После ухода Береша, патрон крикнул, что верит и не сердится. Прощает…
Но как Рэю было простить самого себя?!
Заканчивался третий мучительный день в яме.
– Рэнсор! Вы меня слышите? Отзовитесь, Рэнсор! – глухо донеслось откуда-то издалека.
Рэй вздрогнул, вскочил и, приложив руки ко рту, как мог громко закричал в ответ:
– Да, патрон! Вы меня простите?
– Уже простил! Как вы?
– Бывало лучше… – только и успел ответить Рэй.
Где-то высоко вверху над решеткой показалась голова стражника.
– Прекратить шум! Разговаривать запрещено!
И глубокие ямы вместе с приговоренными к скорой казни рабами султана Нузара снова с грохотом плотно закрыли.
«Да что же это такое!»
Оказавшийся в полной темноте Рэй последний раз глубоко вдохнул. Потом с тоской опустился на плотно утрамбованное земляное дно жестокой тюрьмы под открытым небом.
Он помнил, как еле-еле дождался, пока крышки уберут, в прошлый раз. А ведь тогда ямы закрыли уже ночью… Сейчас же солнце даже не село.
Скоро придет холод. Всю минувшую ночь Рэй провел в движении, чтобы не замерзнуть. К утру он так устал, что забылся тревожным сном прямо на холодном полу, за что и поплатился закаменевшими по пробуждении мышцами. А сейчас – сейчас нужно будет сидеть неподвижно, чтобы меньше расходовать воздух и не задохнуться…
Рэй, конечно, был бесконечно рад услышать голос патрона и узнать, что тот на него не сердится. Но какова цена? Зачем Норрьего подначил стражников? Он ведь не мог не знать, что после криков ямы закроют! Как же теперь пережить здесь ночь? Похоже, что никак…
Рэй опустил голову и начал готовиться к смерти.
В Нузаре для пытавшихся бежать из дворца султана рабов была только одна дорога. На плаху. Рэй снова горько застонал от осознания своей вины. Он должен был распознать ловушку! Просто обязан был рассказать о странной записке патрону! А теперь никому ничего не доказать. Да никто и не спрашивал. С беглыми рабами здесь не разговаривают.
Рэй совершенно спокойно сидел в темноте на холодном дне закрытой ямы, даже не пытаясь как-то согреться или сохранить остатки тепла. В этом не было никакой необходимости. Он был уверен, что в любом случае скоро умрет.
Вдруг Рэя пронзила неожиданная мысль:
«Норрьего же сделал это нарочно! Он знал, что ямы после криков закроют. И знал, что тогда нам не пережить эту ночь! Патрон сделал это специально, чтобы избежать позорной казни!»
От этого поразительного откровения Рэя как будто подкинуло невидимой волной. Он оказался на ногах и от непреодолимого желания предпринять хотя бы что-то, несколько раз со всей силы ударил кулаками в стену.
Потом сделал глубокий вдох. Один. Второй. Третий… Повернулся спиной к безразлично холодной стене ямы и прижался к ней. Медленно сел. Закрыл глаза.
«Вот и все. До встречи за гранью. Творец мира… Отец… Патрон… Спасибо…»
– Эй ты! Лови флягу! Разобьешь, останешься без питья на сегодня!
На ничего не понимающего Рэя обрушилось все сразу: жесткая лепешка, полая тыква с водой, шквал обжигающего злого солнца и долгожданный свежий, но уже ставший горячим и сухим воздух.
– Как?.. – С трудом поняв, что все еще почему-то жив, он зажмурился от чересчур яркого света и на ощупь нашел флягу.
Слишком маленькую, чтобы полностью утолить жажду. Но слишком большую, чтобы не дожить до следующего утра. Рэй вынул пробку и слегка смочил пересохшие потрескавшиеся губы. Он окончательно пришел в себя и понял, что не умер, а только уснул.
Рэй снова приоткрыл глаза. Все, что он только что так ясно и живо видел, было лишь сном. Таким же сном казалась и жизнь во дворце султана. Сейчас все иначе.
Теперь Рэй – беглый раб. И через несколько дней ему отрубят голову на городской площади. Ему и связавшему с ним судьбу патрону.
«Но все-таки, почему я не умер от холода этой ночью?»
Отложив тщательно закрытую флягу в сторону, Рэй попробовал встать. Мышцы были на удивление послушными. Постепенно он понял, что вполне хорошо себя чувствует и даже нисколько не замерз.
Это было настолько удивительно, что на какое-то время отвлекло внимание от затопившего яму жаркого солнца. Однако, уже вскоре Рэй всем телом прижался к стене там, где оставалась тень. Вот теперь можно обо всем спокойно подумать.
«Так что же это было? Я не только не умер, но даже не замерз этой ночью. Еще и выспался вдобавок. Да… Патрон ничего и никогда не делает просто так. Он точно знал, когда заставить стражу закрыть ямы, чтобы спокойно пережить эту ночь! Как и всегда, он действительно позаботился обо мне. Даже сейчас… А я…»
В глазах у Рэя опять защипало. Да, он проживет еще один день. Возможно – еще одну ночь. Но для чего? Только для того, чтобы умереть под топором палача.
«Взойти на эшафот. Звучит конечно красиво. Только это будет совсем не то, что случалось с героями древних легенд. Они отдавали жизнь за любимых и королей. Как и Норрьего… Патрон тоже оказался здесь, спасая Алегорда. А я? Кого защитил я? Только погубил. Погубил… Если бы моя смерть могла кому-то чем-то помочь. Но нет. Это будет просто позорная казнь беглого раба. Если бы я только мог… Сделать хоть что-то… Помочь хоть кому-то…»
Душу Рэя охватило мертвенное оцепенение. Он снова сел на дно ямы. Рука задела лежащую неподалеку фляжку. Он взял ее, открыл и залпом выпил всю воду.
«Какая разница – доживу я до дня казни или нет? Теперь уже все равно».
Вскоре Рэй крепко заснул и не услышал тихого шипения появившейся в яме змеи.
1.2
«…Вчера бездыханные тела беглых рабов целый день пролежали на телеге посреди городской площади у позорного столба. Каждый желающий мог подойти к ним, плюнуть, ударить или поглумиться каким угодно образом. Я тоже присоединился к этому веселью и удостоверился в их смерти несколькими самыми надежными способами. Сегодня тела увезли в загон, где держат зрийских красных львов. А вскоре оттуда раздался довольный рык.
Итак, подтверждаю: наши дорогие гости мертвы самым неопровержимым образом. С чем я вас и поздравляю.
Всегда преданный Вашему Величеству слуга».
Главный хранитель слова великого визиря Нузара Тамал еще раз перечитал только что составленное им послание. Оно было написано на корди, но джерзегскими буквами. Вдобавок искусный знаток своего дела посыпал непросохшие чернила остро пахнущим порошком из маленькой круглой нефритовой шкатулки с плотно притертой крышкой. От этого только что начертанные буквы стали светлеть и вскоре исчезли совсем.
Заложив большое остро очиненное писчее перо за ухо, Тамал довольно улыбнулся. Да, быстро и умело составлять послания, на ходу записывать мысли визиря и султана Нузара было его работой. Но никто во всем дворце не догадывался, что у Тамала есть еще и куда более важное дело.
Этот подающий большие надежды молодой человек прибыл в Нуриш на службу три года назад из Данзеи. Выдержал испытания на знание языка, а также умение быстро и грамотно владеть пером. Смог получить должность придворного писца. И вот Тамал уже главный хранитель слова первых лиц Нузара. Всюду следует за ними неслышной тенью с неизменным свитком в руках, пером за ухом и драгоценным чернильным прибором на поясе, всегда готовый запечатлеть волю султана или мудрое изречение визиря…
Но прославился Тамал вовсе не этим. Всем – от самого султана до последнего дворцового слуги – было известно, что хранитель по уши влюблен в торговку гуйланскими коврами, которая жила у Северных ворот Нуриша.
Что он часто навещает ее, дарит дорогие украшения и приносит редкие заморские лакомства, но гордая красавица-вдова неизменно остается к нему равнодушной. По этому поводу над Тамалом во дворце часто подтрунивали и давали множество советов о том, в какой день лучше пойти, чтобы «звезды сошлись» или что преподнести черноокой Заре в следующий раз, чтобы наверняка растопить ее неприступное сердце.
Хранитель смиренно выслушивал доброхотов и даже делал так, как ему говорили, но, не смотря на это, всякий раз возвращался во дворец с новым отказом, давая придворным повод для очередной волны сплетен и веселья.
Сегодня Тамал опять пойдет к Северным воротам. Он уже уведомил о своей отлучке визиря и получил свою порцию наставлений от услышавших об этом ухмыляющихся стражников.
Он даже купил по их совету безумно дорогую заморскую пастилу из абрикосов, уложил ее в изящную шкатулку и завернул в тончайший шелк вместе со стихами, мастерски выведенными на небольшом листочке настоящей гуйланской бумаги.
– Что-то ты сегодня, Тамал, совсем быстро вернулся. Неужели Заре не понравился абрикосовая пастила? – Великий султан Нузара Шафар слегка улыбнулся понуро стоящему перед ним хранителю.
– Увы, мой повелитель. Дело оказалось вовсе не в пастиле… Моя красавица рассердилась из-за стихов.
Шафар улыбнулся еще шире.
– Стихов? Вот как? И что же ты ей такого написал? Сам сочинил?
– Нет, владыка, не сам. Я преподнес Заре одну из жемчужин пера Кархи Джерзегского. Нашел в твоей библиотеке его творения в переводе на нузар.
– Забавно… – Шафар прошел вглубь комнаты, сел на обитый лазурным шелком диван и взял кисть винограда со стоящего рядом мозаичного столика. – Так что же пришлось не по нраву прекрасной Заре? Прочти мне, что ты ей написал.
Тамал поклонился, печально вздохнул, подошел к султану на несколько шагов и начал:
– Ее глаза на звезды не похожи.
Нельзя уста кораллами назвать.
Не белоснежна плеч открытых кожа,
И жесткой проволокой вьется прядь… 1
Громкий смех Шафара прервал исполнение нетленных стихов Кархи Джерзегского. Смутившись, Тамал замолчал и немного покраснел.
Султан вытер ладонью проступившие у него от смеха слезы.
– Ох, спасибо тебе, хранитель слова! Ты развеселил мою душу в этот полный забот день. Вот, возьми кольцо в награду!
Когда склонившийся в благодарном поклоне Тамал принял драгоценный дар, султан с улыбкой продолжил:
– Ты хорошо знаешь книжную мудрость, данзеец. Но ты совсем как ребенок в делах любви. Разве можно говорить женщине, чье сердце ты хочешь покорить, о том, что она некрасива? Она тебя прогнала? Правильно сделала! А были бы у нее братья, они бы тебя за такие слова в ковер закатали да палками отходили. Вот я бы так и сделал, если бы кто только посмел хоть слово про сестру сказать. И это в лучшем случае. Я подумываю, а не выдать ли мне Гюзель замуж. Попробовал бы кто из будущих женихов даже помыслить о ней без должного уважения!
Смущенный хранитель еще раз поклонился.
– Все так, владыка. Ты, конечно, прав. Как всегда прав. Там, в стихах, еще было продолжение. Но Зара уже не стала его слушать. Просто обругала и выставила меня за дверь.
Султан снова расхохотался.
– Это, пожалуй, стоит еще одного кольца! Держи, Тамал! Повеселил ты меня сегодня на славу! А теперь – к делу. Мне нужно написать пару депеш.
Из покоев султана Тамал вышел, пошатываясь, только поздно вечером. «Пара депеш», которые намеревался продиктовать ему Шафар, на деле обернулись десятком очень подробных писем, несколькими набросками длиннейших указов, а также приказом казначею рассчитать, сколько золота и алмазов смогут увезти девятнадцать верблюдов в качестве приданого принцессы. Потом владыке вздумалось зарифмовать свои мысли на тему игры света на рубиновых ягодах спелого винограда…
Когда султан после всего этого объявил, что желает составить еще одно письмо, хранитель слова без сил рухнул перед ним на колени и взмолился о пощаде.
Шафар в ответ только удивленно поднял брови.
– В чем дело, Тамал? Ты не справляешься со своими обязанностями? Может быть, мне найти тебе замену?
Измученный данзеец вздрогнул и замер в земном поклоне.
– Прости мою дерзость, владыка! Но я не могу больше писать! У меня дрожат руки и слезятся глаза… Помилуй, владыка! Молю, дай мне умыться и немного отдохнуть, тогда я буду готов выполнять все твои поручения хоть до утра! – Тамал поднял голову и умоляюще посмотрел на султана.
– До утра? – Шафар удивленно взглянул на появившиеся за окном первые звезды. – Вот как… Действительно, уже довольно поздно. В таком случае, я отпускаю тебя. Придешь ко мне завтра на третьей страже.
– Благодарю тебя, владыка! Благодарю! Поверь, ты всегда будешь доволен моей службой! – Хранитель несколько раз ударился лбом об ковер.
– Довольно, Тамал. Довольно. Встань и иди. До утра свободен.
Рассыпаясь в благодарностях и заверениях своей вечной верности, хранитель слова поднялся и, отвешивая поклон за поклоном, покинул чертоги султана.
Уже выйдя в сад, Тамал несколько раз глубоко вдохнул ночную прохладу, сел на первую попавшуюся ему скамью и криво улыбнулся.
«Ну и денек… Однако, не смотря ни на что, я очень даже доволен. Шафар не в первый и, уверен, далеко не в последний раз заставляет меня писать чуть не до обморока. Но султан и платит за службу как никто. Чистым золотом. Я за свое место буду зубами держаться. И он это знает».
Тамал прикрыл слезящиеся воспаленные глаза.
«Знает… Он думает, что все о всех знает. Опять смеялся надо мной сегодня. Пусть… Это очень даже хорошо, что во дворце думают обо мне, как о влюбленном простофиле. А Зара за все эти подарки будет подыгрывать мне столько времени, сколько потребуется. Уверен, что она уже передала мое письмо со стихами кому следует, и вскоре оно окажется в Мадиноре. Завтра нужно будет нанести новый визит. Должен же я извиниться перед красавицей! А за одним отправить куда надо новость о том, что Шафар готов выдать сестру замуж. Думаю, нашему королю это будет весьма интересно».
Свет полной луны отразился от крупных бриллиантов на подаренных сегодня Тамалу перстнях. Хранитель какое-то время любовался на это, затем встал и неспеша направился в свое жилище.
«А самое главное, что я сегодня узнал, так это то, что султан и думать забыл про Риса и Кема. Для него они – вчерашний день. Значат не больше, чем пыль на сапогах. Нужно будет запросить за их смерть двойную оплату. Я ведь все-таки очень рисковал и подкидывая этому глупому юнцу записку, и нанимая банду головорезов, чтобы те опоили стражу, вытащили мальчишку из сада да вывезли за пределы столицы. Именно так. Если Мадино и дальше нужна моя служба, пусть тоже хорошенько раскошелится…»
Тропинка в саду вывела к покрытому красной черепицей домику. Прежде, чем войти внутрь, Тамал привычно оглянулся и осмотрел окрестности. Все было спокойно.
«И еще одно дело: нужно будет узнать, что стало с Абаком. Мне, конечно, этот дурной мальчишка не опасен, но… Это очень нехорошо, что он рассказывал о том, что его учил говорить на корди приехавший на службу джерзегец. Это может навести султана на очень опасные мысли… Если Шафар заподозрит во дворце измену, он легко выгонит вон всех служащих, чтобы набрать новых. И меня в том числе. И хорошо, если просто выгонит. Нет. Этого ни в кое случае нельзя допустить. Мальчишка должен исчезнуть…»
– Ты куда, Тамал? Опять собрался к Заре?
Хранитель виновато улыбнулся остановившему его на выходе из дворца стражнику и признался, разведя руками.
– Я вчера провинился перед ней… Нужно попробовать все исправить! Да еще зайду на рынок, может быть подыщу себе мальчишку-слугу потолковее. Такого, чтобы мог чужой язык выучить. Мне помощник нужен.
– Вот это правильно, – одобрил стражник, кивая головой. – А что, из дворцовых балбесов тебе никто не подходит? Болтаются здесь без дела под ногами!
Тамал задумчиво постучал синим от намертво въевшихся в его кожу чернил пальцем по гладко выбритому подбородку и задумчиво протянул:
– А что, это – мысль… Это – мысль… Кто тут есть постарше? Абак? Он мог бы подойти, я так думаю. Где мне найти этого оболтуса?
– Абака? – Стражник громко рассмеялся. – Этого ты уже никогда не найдешь. Ты разве не слышал, что он тут на днях учудил? Нет? Тогда слушай. Когда труп его бывшего хозяина Кема вывезли на площадь, люди начали плевать на эту дохлую собаку и кидать в него всякой дрянью. И правильно! Беглый раб!
Презрительный плевок подтвердил мнение стражника о произошедшем.
– С этим все понятно. – Тамал кивнул и тоже сплюнул на землю. – Собаке – собачья смерть. А при чем тут мальчишка?
– Причем? – хохотнул стражник. – Так этот туземный дурик кинулся Кема защищать и прогонять горожан от телеги с трупами! Ты можешь себе это представить? Да еще кричал на всю площадь, что Кем невиновен! Тут его охрана и скрутила, рот заткнула да прочь уволокла. С тех пор его никто не видел. А зная нрав владыки и его отношение к предателям, я так думаю, что мы Абака никогда уже больше и не увидим. Да и кому он тут нужен? Сирота безродная. Его же кто-то из придворных во дворец зачем-то притащил как заморскую диковинку, да так он тут и прижился… Так что ищи себе другого помощника!
– Понятно. Да… Смешная вышла история. Будет чем позабавить Зару сегодня! Спасибо тебе за этот рассказ! Прощай! – Тамал раскланялся и направился в город. У него было много срочных дел на сегодня.
– …А еще владыка приказал всем дворцовым стражникам с завтрашнего дня всегда ходить с закрытыми лицами.
– Интересно… Интересно…
Взмахом руки отпустив слугу, визирь Нузара Сихав Делали сел в кресло и глубоко задумался. Затем отправил посыльного за своим младшим братом.
Полчаса спустя сыновья дяди султана уединились в той части дворцового сада, где к ним никто не мог подойти незаметно.
– Итак, зачем ты меня сюда позвал, Сихав? Придумал что-то интересное?
Уже давно немолодой визирь отпил глоток благоухающего цветочного чая, поставил узорчатую пиалу на столик и лучезарно улыбнулся.
– Конечно, Рузис-Джан. Конечно. У меня есть новый план. И совсем скоро ты, дорогой мой, если сейчас сделаешь все точно так, как я скажу, станешь младшим братом султана…
1.3
Сквозь туман головной боли и шум в ушах до Рэя доносились обрывки чьих-то слов. Он слышал звуки, но суть разговора ускользала. Все сливалось в один гудящий рокот, в котором чудились нечеловеческие голоса, певшие о совсем странных вещах…
Он хотел пошевелиться или хотя бы открыть глаза, но не мог сделать даже этого. Все тело налилось тяжестью и как будто само стало камнем. И в то же время Рэй чувствовал себя легкой лодкой, которую, покачивая, несет куда-то по своим волнам полноводная сильная река.
Странная песня стала громче и воплотилась в ряд ярких, почему-то очень знакомых картинок прямо в его голове. А потом все пропало. Рэй погрузился в темноту и, видимо, крепко уснул.
Когда он очнулся и смог открыть глаза, то обнаружил себя в небольшой тускло освещенной комнате. Рэй лежал на диване, а в стоящем неподалеку кресле спал человек.
– Патрон!.. – вместо крика из горла вырвался лишь неразборчивый сиплый шепот, но и он сразу же разбудил Норрьего.
Тот вскочил и подошел вплотную, обеспокоенно спросив:
– Рэнсор? Лежите. И молчите. Хвала всем, кому можно, вы очнулись! Теперь все будет хорошо. Лежите. Я сейчас дам вам отвар.
Рэй все же попытался пошевелиться и опять ощутил каменную тяжесть во всем теле.
Патрон вернулся, приподнял его голову и поднес чашку с чем-то горько пахнущим.
– Вам нужно это выпить. Это последняя часть противоядия. После нее вы уже окончательно пойдете на поправку.
С трудом разлепив губы, Рэй послушно принял лекарство и снова погрузился в туманный сон.
Сквозь зыбкий морок донеслись звуки негромкой песни под рассыпчатый гитарный перебор. Слов Рэй не понимал, но почему-то знал, что они означают. Ухватившись за эту тихую мелодию, как за путеводную нить, его разум понемногу стал находить путь из затопившей все вокруг темноты. Наконец он смог сосредоточиться на песне и четко разобрать слова.
«Ньеттский… Патрон… Он жив… Мы живы…»
Песня вела за собой, в душе разливалось спокойствие. Рэй снова почувствовал себя лодкой на волнах большой и сильной реки. Было настолько хорошо и спокойно, что хотелось плыть так вечно…
«Вечно… – об эту мысль он ударился как о внезапно появившийся из воды валун. – А если мы уже умерли и сейчас находимся за гранью?!»
Рэй испугался, почувствовал, что тонет и проваливается в черную липкую бездну. Он изо всех сил закричал и не услышал своего голоса, продолжая падать и падать в бездонную чернильную пропасть. Песня оборвалась, его больше ничего не держало. Страшно тоже уже не было. Он просто переставал существовать.
«Так просто… Просто… Холодно…»
– Рэнсор! Нет, только не это… Рэнсор! Слышите меня! Рэнсор!.. Рэй!!! – Чья-то сильная рука ухватила его и прекратила падение, затем рывком выдернула из леденящей душу темноты и прижала к чему-то теплому.
Откуда-то издалека раздавался негромкий быстрый стук. Он почему-то успокаивал и заполнял собой все пространство.
«Тук-тук… Тук-тук… Тук-тук… Сердце… Его сердце… Мое… Мы живы… Живы…»
Рэй понял, что смог открыть глаза, но ничего не увидел, потому что лицо его было крепко прижато к чьей-то груди. Он глубоко вдохнул, почувствовал давно забытый пряно-сладковатый с острыми нотами запах и прошептал:
– Патрон…
Укачивавшие его сильные руки расслабились и уложили на кровать. Лба коснулось что-то холодное. Рэй чуть слышно спросил о самом главном:
– Мы живы?..
Кто-то убрал прилипшие волосы с его лица. В окружающей темноте совсем ничего не было видно. Рядом опять раздался такой знакомый негромкий голос:
– Да, Рэнсор. Мы живы. Как вы себя чувствуете?
– Чувствую… Живым… Но почему так темно? Где мы? Здесь нет окон? Нельзя зажечь свет? Мы сбежали? – выдыхал Рэй умываться вопросом.
– Свет? Пожалуй, что нельзя. Это временно. Да, мы свободны. Отдыхайте. Вот, выпейте это. А теперь отдыхайте. Я вам все расскажу позже. Не тратьте силы на разговоры. Хорошо?
Рэй проглотил новую порцию горечи и закрыл глаза.
«Свободны… Все хорошо… Хорошо…»
По его телу разлилась волна теплой всепоглощающей неги. Судорожно сжатые кулаки расслабились, дыхание стало глубже и ровнее.
Знакомые руки зажали нервно бьющуюся жилку на его запястье и через минуту пропали. Рэй невольно потянулся следом и прерывающимся от волнения голосом спросил:
– Патрон… Скажите… Мы вернемся домой?..
Легкие пальцы вновь появились, успокаивающе прошлись по волосам и опять пропали. Тихо зазвучала гитара. Потом внушающий спокойствие голос ответил:
– Обязательно вернемся, Рэнсор. Обязательно. Отдыхайте.
«Да. Вернемся. Обязательно. Да…»
На волнах нежной мелодии Рэй опять начал уплывать в сонное забытье. Но это был уже совсем другой сон. Он дарил спокойствие и возвращал силы.
Крепкий здоровый сон без сновидений.
Скрипнула дверь. Рэй услышал далекие голоса:
– Очнулся?
– Да. Главная опасность позади. Но он еще очень слаб.
– На все воля духов. Пойдем со мной. Постоишь за троном. А тут побудет Абак.
– Пить…
– Сагиб? Вы проснулись! Вот, здесь есть настой для вас. Пейте. А теперь лежите. А я сейчас мигом вернусь. Только позову сагиба Риса, то есть Шерика. Его теперь нужно так называть. Я быстро!
Скрипнула дверь. Рэй слабо улыбнулся.
«Маленький верный Абак… Но как он тут оказался? Бежал вместе с нами?»
Опять легкий скрип двери, тихие, мягкие и чуть слышные шаги. Узкая прохладная ладонь на лбу. Руки на запястье.
– Патрон?.. – тихо спросил Рэй, уже зная ответ на свой вопрос.
– Теперь Шерик, – мягко прозвучал знакомый голос. – Зовите меня так. Даже когда нас никто не слышит. Мы все еще во дворце. Рис и Кем считаются погибшими. Их больше нет. Мы с вами теперь другие люди. Свободные. Я – стражник родом из кочевников Великой пустыни Нузара. Шерик. Вам тоже нужно будет подобрать новое имя.
– Вот как… Как в книгах. Пусть будет Тир. В честь…
Рэй не успел договорить.
– Я знаю в честь кого. Да будет так. Отныне ты Тир. Стражник. Наемник из Тарда. Не удивляйся. Владыке Нузара служат люди со всего света.
– Я понял. Но, Шерик, почему здесь так темно? Мы скрываемся от султана?
Руки оторвались от запястий, прошлись по волосам, затем исчезли.
– Нет. От султана мы не скрываемся. Это он помог нам избежать казни и дал возможность начать жизнь заново в качестве свободных людей. Мы сейчас находимся в личных чертогах владыки Нузара. За этой дверью – его опочивальня.
– Но почему мы тогда в темноте?
Норрьего подсел рядом и взял Рэя за руки. Голос его зазвучал тише и мягче:
– На самом деле – нет. Здесь довольно светло. Ты просто не видишь. Уверен, что это временно.
Услышав это, Рэй дернулся всем телом, попытался сесть, но не смог и в изнеможении рухнул обратно на постель.
Руки патрона перешли с запястий на плечи и слегка прижали к дивану.
– Спокойно. Это временно. Просто последствия змеиного укуса. Знаете ли: на нас с вами напали в ямах весьма ядовитые твари. Через какое-то время вы будете видеть как и прежде. Понимаете меня?
– Да, пат… Да, Шерик. Понимаю.
Руки мягко отпустили и пропали. Норрьего встал.
– Вот и хорошо, Тир. Отдыхай. Сейчас Абак принесет ужин. Поешь и поспи. Я приду позже. Все будет хорошо. Да?
Ошарашенный новостью о своей слепоте, Рэй собрал осколки воли в кулак, слегка кивнул и постарался ответить как можно тверже:
– Да, Шерик. Я понял. Все будет хорошо.
– Отлично. Я в тебя верю. А вот и твой ужин. И придумайте Абаку новое имя!
Следующую неделю Рэнсор и Абак провели неразлучно. Рэю стало намного лучше. Он почти полностью восстановился после укуса змеи. Вот только зрение не возвращалось.
Рэй изо всех сил старался не переживать по этому поводу и постоянно повторял сам себе, что патрону можно верить. Если он сказал, что слепота может пройти, значит так и есть. И вообще, это не главное.
А про все остальное Рэй запретил себе даже думать. По крайней мере, когда с ним был Абак.
– Итак, ты решил, кем хочешь быть? – Рэй передал в руки парнишки пустую чашку.
– Как это кем? Конечно, твоим слугой Сари, сагиб Тир! Ты же возьмешь меня с собой, когда отправишься в свой Торд?
– Тард, Сари! Правильно говорить – Тард… Только там гораздо холоднее, чем здесь. Особенно зимой. Зимой там реки замерзают в лед, и все: леса, луга и горы покрывает снег.
– Снег, сагиб?.. Лед… Лес… Это что? На языке нузар нет таких слов. Что это значит?
– Так просто не объяснить. Это надо видеть…
Рэй помолчал, постарался улыбнуться и продолжил:
– Конечно, Сари. Когда я поеду в Тард, то возьму тебя с собой. Если ты этого захочешь. Спасибо за ужин. А Шерик придет сюда сегодня?
Абак тут же ответил:
– Сегодня, на сколько я знаю, уже нет. Он стоит на страже в другой части дворца до утра. Ложитесь спать, сагиб. Я все уберу и тоже лягу. Спокойной ночи.
По легкому стуку закрываемой двери Рэй понял, что остался в комнате один. Он встал с кресла, на ощупь дошел до своей постели, сел, сбросил с ног мягкие туфли, снял так заботливо намотанный на него Абаком широкий пояс и расстегнул пошире ворот шелковой рубашки.
Конечно, нужно было лечь, чтобы быстрее восстановить силы, и Рэй лег. Но уснуть никак не получалось. В голове снова и снова звучал их с патроном недавний, растянувшийся на несколько дней, разговор.
Все началось, как только Рэй смог самостоятельно сидеть и связно мыслить. Норрьего пришел к нему, пододвинул второе кресло почти вплотную, расположился в нем и приступил:
– Ждешь объяснений? Изволь. Ты помнишь, я говорил тебе о том, что султан Нузара очень рачительный хозяин? Так вот. Он наконец-то решил, как ему выгоднее всего нас с тобой использовать, чтобы не «забивать гвозди данзейским хрусталем», как говорят у вас в Кордии.
Рэй тогда подумал о том, что патрон ничего никогда не делает наполовину. Вот и сейчас, назвавшись Шериком, он действительно полностью перевоплотился в стражника-кочевника из пустыни. Это чувствовалось по всему: по манере говорить, по тому, что все разговоры он теперь вел исключительно на нузар, причем со странным лающим выговором, даже это «у вас в Кордии…» Ни от пленного князя Норрьего, ни от раба по имени Рис не осталось и следа.
«Патрон всегда знает, чего хочет добиться, и идет к цели кратчайшим путем».
– Так вот, – продолжил Норрьего. – Рабов у Шафара в избытке. Любого качества для любых целей. Слуг и воинов тоже. На каждое место во дворце султана стоит очередь из десятка желающих со всего света. Так что тут мы с тобой ему совсем не нужны.
Патрон замолчал на некоторое время, и Рэю стало не по себе от этой затянувшейся паузы.
– И что же он решил? Ты сказал, Шерик, что мы будем стражниками. И что мы теперь свободны.
Наконец Норрьего отозвался:
– Да, Тир. Именно так. Но в страже мы временно. А свобода наша весьма условна. Как я уже сказал, в Нузаре мы с тобой султану не нужны. Он прекрасно знает, откуда мы родом и кем там являемся. Ему нужна Кордия. В руках Шафара слишком много возможностей и власти. Здесь ему некуда их приложить. А воевать он любит только для разнообразия и развлечения.
У Рэя разом пересохло в горле.
– Кордия?.. Он хочет захватить Кордию?! С нашей помощью? И ты… Неужели ты ему в этом станешь помогать?
– Не совсем так, Тир. Шафар хочет не войны, а влияния. Хочет изменить отношение к своему султанату в мире. Хочет играть ключевую роль в большой политике. Чтобы остальные правители смотрели на него, как на равного, а не как на дикаря с мешком золота. Понимаешь? Поэтому он решил выдать сестру замуж за короля Кордии.
Услышав это, Рэй вскрикнул, только усилием воли оставшись сидеть в кресле:
– За Мадино?! А нас – опять в клетку и подарить ему на свадьбу?!
Норрьего громко, но как-то неестественно рассмеялся.
– Да, это было бы забавно! Но нет. Шафар очень опытный политик. Он прекрасно понимает, что такой бездарь, как Мадино, не усидит на троне долго. А после его свержения и очередной войны Кордию придется восстанавливать из руин. Или отбивать ее осколки у сопредельных держав. Это султану не нужно. Кроме того, он никогда не будет подвергать сестру опасности. План Шафара гораздо проще. Он решил выдать Гюзель за меня. А предварительно вручить мне корону Кордии. Ты ведь знаешь, что именно я первый в очереди наследник трона, если никого из Дома Кестеров больше нет. А их нет… Вот такой план. Я на его месте, скорее всего, точно также распорядился бы имеющимися в моих руках ресурсами.
Норрьего снова замолчал. Рэй почувствовал, что тот что-то недоговаривает, и, все больше волнуясь, спросил:
– Но?.. Что не так, Шерик? Если все сложится, ты станешь королем. Будешь свободен.
Послышались мягкие шаги. Видимо, патрон встал и прошелся по комнате.
– Все так, Тир… Все так. Кроме того, что никого совершенно не волнует мое мнение на этот счет.
– Но, Шерик… Ты же согласился на это?
– Согласился. Конечно, согласился. Разве я мог отказаться? От подобной милости не отказываются. – Сделав еще несколько шагов по комнате, Норрьего снова сел напротив Рэя. – Если бы я не согласился, то сейчас мы с тобой были бы не здесь. И разговаривали бы не друг с другом, а с топором палача. Как беглые рабы. Вот такой вот был выбор.
Патрон снова замолчал. А Рэя пронзила страшная догадка:
– Подожди. Так эту историю с побегом устроил сам султан? А ты все знал заранее? Знал, что это – просто спектакль, и никакой казни не будет?! Да?
Быстрым движением Норрьего наклонился к Рэю, взял его за руки и перешел на корди:
– Да, Рэнсор. Я знал. Но султан запретил мне говорить об этом с тобой до того, как все пройдет. Он не доверяет никому. Мне в том числе. Так что все было почти по-настоящему. Любое неверное слово, взгляд или жест могли стоить нам жизни, если бы выдали правду и нарушили его игру. Однако записку подбросил не Шафар. Помнишь, я говорил тебе, что во дворце всегда живут заговоры? Мы с тобой очень сильно мешали местным придворным плести их интриги. А еще зашевелился шпион Мадино, которому наши жизни тоже – как кость в горле. Султан просто дождался момента, когда они снюхались, и заговор созрел окончательно. Тебе подбросили записку, чтобы выманить вечером из комнат наружу. Усыпили, выкрали из сада, вывезли из столицы, накачали какой-то брагой и бросили в караван-сарае. Но только с тем, чтобы тут же сообщить страже, где тебя найти. Мне о твоем побеге объявили уже утром. Так я тоже оказался в яме. А рассказал Шафар мне обо всем заранее только потому, что ему нужно было точно знать, какое из имитирующих смерть средств на меня подействует. Он перепробовал четыре зелья, пока не нашел то, что искал. Только когда султан лично удостоверился, что меня будет не отличить от мертвеца при любой проверке, он дал ход своему плану. А до того я лежал вот в этой самой комнате, а он собственноручно давал мне яд за ядом и наблюдал за результатом их воздействия. Все было строго секретно. Я не удивлюсь, если человека, подмешавшего зелье в нашу воду, а потом кинувшего в ямы змей, уже нет в живых. Вот такая история. Ты мне веришь?
Рэй молчал и не убирал руки. Потом поднял невидящий взгляд и посмотрел туда, где должен был быть собеседник.
– Верю, патрон. Вы ведь никогда не обманывали меня. Верно?
Теперь замолчал Норрьего. Он, не размыкая рук, нагнул голову ниже и коснулся лбом лба Рэя.
Голос его стал совсем необычным. Такого Рэй не слышал ни разу за все время их знакомства.
– Не совсем так, Рэнсор. Я очень сильно хотел бы ответить тебе утвердительно. Но это будет не совсем честно. Я никогда не врал тебе. Но и не говорил всей правды. Это сложная жизнь. Это политика. Что-то тебя не касалось. Что-то было еще рано знать. А что-то было слишком опасно. Я всегда старался действовать в твоих интересах. Но я не знаю, получалось это у меня или нет. Сейчас я с тобой предельно честен. Поэтому я не могу пообещать ответить на любой вопрос. Это может стоить жизни. Тебе или кому-то другому. Понимаешь меня?
Норрьего отстранился и сел прямо. Рэй высвободил руки и тут же сам зажал кисти собеседника в ладонях.
– Понимаю. Я верю вам, патрон. И доверяю. Отныне и впредь.
Норрьего повернул руки так, чтобы, оставив их в ладонях Рэя, самому крепко сжать его запястья. Но не сказал ни слова. Пауза затянулась.
– Патрон… Почему вы молчите? Что не так? Все ведь будет хорошо, правда? Мы вернемся, вы станете королем, женитесь на принцессе и, как пишут в сказках, будете жить долго и счастливо… Ведь так? – Норрьего продолжал молчать, и Рэй почувствовал всем телом холод посреди жаркого дня.
Наконец патрон произнес странным надтреснутым голосом:
– Нет, Рэнсор. Не так. Я уже говорил тебе, что султан никому не доверяет. Мне в том числе. И что его совсем не волнует мое мнение. Шафар хочет сохранить надо мной власть даже после того, как я стану королем. Чтобы влиять на политику Кордии и обезопасить сестру. Поэтому… Поэтому ты останешься здесь.
1.3
В тот раз им не удалось продолжить разговор. К Рэю вернулась его детская болезнь. Он опять начал задыхаться и потерял сознание от внезапного приступа.
Когда Рэнсор очнулся, вокруг была тишина. Дышалось свободно. Он прислушался. Тихо. Сел. На всякий случай позвал:
– Сари? Ты здесь?
Послышался скрип кресла и голос, но совсем не тот, который Рэй хотел бы сейчас услышать:
– Тир! Слава духам, ты очнулся! Я отправил Сари отдохнуть. Сейчас уже утро. Как ты себя чувствуешь? Хочешь есть или пить?
Рэй молчал. Он вспомнил все, о чем они говорили накануне вечером. И почувствовал себя двумя разными людьми одновременно.
Одному из них безумно хотелось кинуться в объятия патрона, ощутить на плечах его сильные руки, понять, что он всегда защитит, выручит, поможет… Услышать, как он скажет, что все будет хорошо. А другому так же безудержно хотелось изо всех сил крикнуть Норрьего, чтобы тот убирался вон и никогда в жизни больше здесь не появлялся!
Рэй молчал и не двигался. Ему показалось, что время удивительным образом изменилось. Что за эти несколько минут тишины прошли годы. Что он тоже необратимо изменился: повзрослел, постарел, умер…
Голос продолжал звать:
– Тир? Ты меня слышишь? Тир? Рэнсор?..
Молчание.
– Рэнсор?.. Мне уйти?..
Рэй встал, переместился в кресло. Вскинул голову и произнес без какой-либо краски в голосе:
– Отчего же, князь. Останьтесь. Вы ведь наверняка еще не все мне сказали. Я слушаю вас. Не знаю, есть ли здесь неотравленный чай. Но вы можете налить себе чего-нибудь. Итак. Что еще я должен знать? Я останусь здесь навсегда? И никогда не прозрею? Верно? Никогда не выйду из этой комнаты? Говорите же!
– Рэнсор!
– Оставьте эти нежности, князь, – отрезал Рэй. – Я не ребенок. Я знаю, что вы хотите мне сказать. Что вы этого не планировали. Что так получилось, и от вас ничего не зависит. Что все может измениться. Что нужно подчиниться, терпеть и надеяться на лучшее… Угадал? Вот видите! Я прилежный ученик. Я все правильно понял. Вам есть что добавить?
Норрьего встал и отошел немного в сторону. Заговорил холоднее и официальнее:
– Вы все правильно понимаете, князь. Действительно, обстоятельства могут измениться к лучшему. А сейчас у нас нет другого выхода, кроме как подчиниться под угрозой немедленной казни. В ближайшие месяцы, до моего отъезда в Кордию, вы будете находиться в этой комнате. Это нужно не только султану. Это нужно и для вашей безопасности. О том, что мы выжили, знают только Шафар и Абак. Если эти сведения дойдут до наших врагов в здешнем дворце и в Мадиноре, на нас откроют охоту. Поэтому вам лучше всего оставаться здесь. Абак спит за стеной. Он тоже считается погибшим и не покидает этих комнат. За входом круглосуточно следит охрана. Двое лучших мечников из Гуйлан. Выход отсюда только один – в опочивальню султана. За ее дверями всегда находится десяток стражников. Это самое безопасное место во всем дворце.
Рэй сдержано кивнул и ответил таким же тоном:
– Я понял вас, князь. Благодарю за разъяснения. А еще, я хотел бы спросить вас о моем зрении. Как вышло так, что я ослеп сразу после того, как выпил лекарство из ваших рук? Или об этом мне тоже еще рано или опасно знать? Вы соврали, когда сказали мне, что зрение вернется?
– Нет, князь, – произнес Норрьего каким-то чужим голосом. – Не соврал. Зрение может вернуться. Для этого нужно всего лишь принять противоядие. Только…
– Только мне его никто не даст! Я вас правильно понял? Чудно. Что же. Я услышал все, что хотел. Не смею вас больше задерживать. Прощайте, ваше сиятельство. У вас наверняка много дел.
Рэй еще раз коротко кивнул, закрыл глаза, откинулся в кресле и замолчал.
Через несколько минут князь Ньетто вышел.
После того, как стихли удаляющиеся шаги и легкий стук закрываемой за Норрьего двери, Рэй еще какое-то время сидел неподвижно. Возведенный им вокруг души бастион рухнул, из глаз потекли неконтролируемые слезы. Он рвано выдохнул, как во сне добрался до постели, упал на нее лицом вниз и дал волю сотрясшим все тело рыданиям.
Сколько это продолжалось, Рэй не знал. Время в темноте практически перестало существовать. Когда слезы закончились, он просто лежал ничком и ничего не чувствовал. Несколько раз Рэй слышал, как приходил Абак и звал его поесть, но даже не пошевелился в ответ.
1.5
– Сагиб, это я. Я принес чорбу и фрукты. А еще отвар из трав. Чувствуешь, какой запах? Как в детстве. Мне мама такой готовила. Я маму не помню, а запах этот помню. Он сладкий, а отвар на самом деле слегка горчит.
– Так бывает… – Рэй поднялся с кровати и сел в кресло. – Дай мне свой отвар.
Обрадованный Абак быстро поставил поднос на стол, взял с него чашку с дымящейся темной жидкостью и аккуратно протянул ее.
– Вот, сагиб, возьми. Я так рад слышать твой голос! Ты молчал почти два дня! Слава духам!
Рэй принял из рук в руки большую горячую чашку и отпил несколько глотков.
– Ты прав. Пахнет домом. Сладко и горчит… Скажи, ты можешь позвать Шерика? Он приходил сюда?
– С тех пор, как ты не мог свободно дышать всю ночь, он больше не приходил. Сказал только, чтобы я всегда был с тобой рядом. И чтобы разговаривал. А чтобы позвать его, можно сказать об этом охране. Они передадут. Шерик может быть где угодно во дворце.
Рэй кивнул, допил отвар и протянул чашку обратно.
– Хорошо. Тогда прямо сейчас передай, что я хочу говорить с ним. И давай ужинать. Сейчас ведь вечер?
Услышав шаги, Рэй открыл глаза и повернул голову на звук.
– Ты хотел поговорить со мной, Тир? – Голос вошедшего в комнату Норрьего был совсем ровным.
– Да, Шерик. – Лицо Рэя было спокойно, речь тоже не выдавала никаких чувств. – Я хотел вызвать тебя на поединок. Жаль на языке нузар нет слова «дуэль». Примешь мой вызов?
– Вот как. И на каких условиях? Каким оружием? – Норрьего сел в кресло напротив, поджав под себя ноги.
– До того момента, как кто-то из нас признает поражение. А оружие… Стихи Зоргулиса в подлиннике. Тебя устроит такой выбор?
– Вполне. Я так понимаю, мы обойдемся без того, что у вас в Кордии называют «секундантом». Можно, конечно, позвать Сари, но, боюсь, он не оценит красоты момента.
– Справедливо. Итак, за тобой право первого удара. Начинай. – Рэй повел рукой в приглашающем жесте.
Норрьего слегка кивнул и процитировал первое пришедшее ему в голову стихотворение.
Рэй выслушал, слегка склонив голову на бок.
– Банально, Шерик. Банально. Но для разминки подойдет. Теперь моя очередь.
Он, взмахнув рукой так, будто наносил удар шпагой, немного нараспев, громко и с выражением продекламировал четыре строфы из пролога известной трагедии.
Хавьер сдержанно улыбнулся.
– А ты, Тир, опасный противник! Не скрою, я сам намеревался нанести именно этот удар. Что же… Попробую теперь и я лишить тебя оружия.
В неторопливом исполнении Норрьего прозвучал еще один широкоизвестный стих. Так они обменялись десятком «ударов». Хавьер дождался своей очереди, а затем, так же нараспев и с выражением, достойным актера древнейших времен, спросил Рэя на все том же, звучащем в этой комнате уже больше двух часов, мертвом древнекестерском языке:
– Быть может скажете,
Зачем устроили все это представленье?
Я жду ответа, князь.
К чему сии великие стихотворенья?
Могу предположить,
Что побудило ныне вас начать сей славный
Стихами бой, как в день,
Когда держали в Ньетто вы экзамен главный.
И если прав я, вы,
Мой друг, как враг – решительно опасны.
Я не шучу, мысль бить
Тюремщиков неслыханным стихом – прекрасна!
Когда вы поняли,
Что здесь всегда подслушивают нас?
И взяли почему
Вы вирши Грогора Зоргулиса сейчас?
Я полагаю тут
Все просто. Ньеттский стих вам чужд.
Тарди не знаю я. А
Древнекестерский – как раз для ваших нужд.
Киваете мне вы.
А значит, справедлива тут моя догадка.
Брависсимо, друг мой!
Это разумный, тонкий ход и хватко!
Но прежде, чем вы мне
Вещать начнете здесь свои соображенья,
Сказать я должен, что
Султану слово дал я в полном подчиненьи.
Не клятву верности,
Конечно, но если вдруг узнаю я, что
Злоумышляет кто
Против владыки здешнего дурное, то
Обязан буду я
Ему об этом донести все слово в слово и тотчас.
Итак. Довольно я
Сказал. Теперь ответа жду от вас!
За стих убогий сей
Прошу простить. Вы знаете, что скверно вирши я слагаю.
А так вот – на ходу
Тем паче – плохо ритм держу и рифму подбираю.
Норрьего выпил воды и перешел на лающий нузар:
– Я жду, Тир. Или ты исчерпал весь свой арсенал и готов признать поражение? Ненадолго же тебя хватило!
– Отчего же, Шерик, – с вызовом ответил Рэй. – У меня, как говорят твои родичи-кочевники, еще есть порох в пороховницах. Изволь!
Новый удар воображаемой шпаги улетел в сторону Норрьего, а Рэй принялся со всем старанием прилежного ученика громко и с выражением декламировать на древнекестерском:
– Когда я понял,
Что следят за нами здесь все время?
Да сразу же почти.
Как только, ухватив меня за стремя,
Сказали вы, знаком
Вам Тир. Я понял тут же вас.
Подслушивают здесь.
И спаса нет от любопытных глаз.
Мне нужно многое
Сказать вам, князь. Серьезный разговор
Нам предстоит сейчас.
Прошу все выслушать и не принять за вздор.
Плевать на слог и метр!
Не для того позвал сегодня вас сюда,
Чтоб поразить стихом.
Нет. Важен только смысл. А рифма – ерунда.
Мне жаль, что слово вы
Владыке местному во всем уж дали покоряться,
Но все равно скажу:
Я много думал, князь, и вам теперь хочу признаться.
То, что сказали вы
Тогда о будущем моем, здесь, во дворце,
Заставило меня
Задуматься. И, вспомнив о Творце,
Вам я решил сказать:
Есть то, что выше нас и нашей жизни,
И даже честь не в счет.
Мы воины. Наш долг служить Отчизне.
И я готов быть здесь
И, став залогом, помочь хоть чем-то вам
Спасти наш отчий край.
За это даже жизнь я с радостью отдам.
Сказал бы вам бежать
Отсюда я сейчас домой, но понимаю,
Что лучше вам быть здесь,
Владыки воинскую помощь принимая.
Идите вместе с ним!
И станьте королем! Спасите наши земли!
Займите свой престол,
Флаг Кордии так гордо ввысь подъемля!
А я останусь тут.
Но обещайте мне. И обещайте так,
Как некогда отцу.
Когда ему клялись беречь меня и Тард.
Пообещайте мне:
Когда султан потребует от вас предательства,
Поступите вы так,
Как должно, и не думая о том, что станется
Со мной здесь. К смерти я
Готов, как никогда. Вы сами воспитали
Меня таким. Отец
Одобрил бы решение мое из горней дали.
Итак. Клянитесь, князь.
Так жизнь моя и смерть здесь обретают
Смысл. Обещайте же
Мне здесь, сейчас, как на могилах предков обещают!
Рэй почти выкрикнул последние слова и замер. Норрьего помолчал, подбирая нужные слова, затем тихо произнес:
– Это был очень сильный удар. Чем же мне вам ответить? Только разве что вот этим.
Он встал с кресла, прошелся по комнате и начал декламировать:
– Вы правы. Я тогда
Действительно дал слово князю Тарда,
Заботиться о вас.
Хранить от всяких зол. И это правда.
После атаки их
На наши пушки, я дал приказ немедлено собрать
Всех раненых. Отец
Ваш жив еще был, но собрался умирать.
Однако думал он
О вас лишь. Потому, когда меня увидел,
Отдал последний вздох
На просьбу. Хоть меня и ненавидел.
Просил о своем Рэе.
Говорю вам правду и ни в чем не лгу.
Узнать второе имя
Ваше мне больше неоткуда. Ныне я могу
Признать, что проиграл
Войну за вашу жизнь. Я часто ошибался.
И то, что вы сейчас
Здесь оказались – в том моя вина. Старался
Беречь вас плохо я.
За что прошу прощенья. У вас и у него.
Еще за то, что я
Вас посчитал ребенком ныне. Далеко
Не так это. Вы князя
Достойного достойный сын и князь.
И ваш отец горд вами.
Обещаю. Я обещаю, на престоле находясь,
Забыть о вас, если
Случится так, что долг того потребует.
Но, Тир! Молю я всех
На свете духов, чтоб не пришлось мне делать этого…
Закончив, Норрьего поклонился и вновь сел в кресло.
Рэй долго молчал, затем откашлялся и поднял руки вверх, произнеся:
– Вынужден признать поражение, Шерик. Видимо, выиграть у тебя поединок невозможно на любом оружии. Даже на стихах.
Хавьер слегка улыбнулся глазами, ответив:
– Об этом нужно думать до того, как вызывать кого-то. В честном бою меня победить невозможно. Так бабушка сказала. Но, надеюсь, поединок решил все наши разногласия? Могу я впредь рассчитывать на твое общество?
– Вполне. Заходи ко мне в любое удобное время.
«… Заходи в любое удобное время…»
Рэй вернулся из воспоминаний, заложил руки за голову и, который раз за вечер, прикрыл глаза в очередной попытке уснуть. После ухода Абака прошло уже достаточно много времени. Только что прозвучало двенадцать мелодичных ударов.
«Полночь, – подумал Рэй. – Еще один день прошел. Сколько их будет, таких дней…»
Вчера, по просьбе Норрьего, сюда принесли часы с боем. Теперь Рэй мог определять время суток.
«Надо привыкнуть жить без визитов патрона. Несколько месяцев, что идет переписка с Мадино о предстоящей свадьбе, пройдут очень быстро. А потом я останусь здесь один…»
Заснуть не получалось. Рэй снова открыл невидящие глаза.
«Сейчас патрона просто не будет до утра. Он не бросит пост во дворце, но придет как только освободится. А потом уедет. И мне останется только ждать. Смерти. Нужно многое успеть сделать за это время».
Рэй вслушался в тиканье часов. Этот мерный звук связывал его с окружающим миром, не давал раствориться в темноте, оглохнуть от тишины.
«Патрон обещал принести лютню. Как-то в детстве я пробовал играть на ней с закрытыми глазами. Тогда это казалось веселой забавой… Шалостью… А теперь лютня станет моей саблей. Я должен снова научиться играть. Научиться выражать в музыке то, что нельзя сказать словами. Должен сразить этим оружием всех мысленных врагов. О Творец, дай мне силы…»
Отчаявшись уснуть, Рэй сел в постели.
«Но все правильно. Детство кончилось. Каким же дураком я был, когда посчитал себя взрослым и сорвался княжить в Тард! Глупый мальчишка! Так много воображал о себе, что не увидел простейшую ловушку. Совсем как здесь во дворце с этой запиской…
Северный рыцарь! Ха!
Но теперь все будет по-другому. Теперь я вижу. Да, несмотря на слепоту, я вижу, что происходит. И никогда больше не предам свои земли. Пусть и ценой своей жизни, но вручу княжество единственному человеку, который действительно будет искренне заботится о нем. Патрону. Да, история любит пошутить. Кто бы мог подумать, что именно человек из рода Норрьего станет щитом для Тарда? А он станет. Он обещал и выполнит клятву. Патрон уже не раз доказал верность данному слову.
У нас с ним теперь один бой на двоих. Только в разных местах. Норрьего взойдет на трон и оградит мечом всю Кордию, а я…
А я останусь здесь. Мое поле битвы здесь. Буду жить, сколько Творец отмерит, чтобы дать жить и сражаться ему. И я рад этому».
Рэй встал и в который раз пошел исследовать комнату. Диван. Кресло. Стол. Еще одно кресло. Дверь. Диван.
«Нужно будет изучить здесь каждую мелочь. Я должен со всем справляться самостоятельно. Хорошо бы выйти на улицу. Надеюсь, когда-нибудь это случится…»
Он снова сел на диван. Часы прозвонили один раз.
«Нужно все-таки попытаться уснуть. Интересно, будут ли сны. В эти дни мне совсем ничего не снилось кроме…»
Рэй тряхнул головой и потер виски.
«Не хочу об этом думать. Странный сон. Такое ощущение, что я вчера видел его уже далеко не первый раз. И все в нем до жути реально. Как будто уже когда-то было или когда-нибудь будет…
Начинается каждый раз одинаково. Сперва кричит ночная птица. Так жалобно, тонко и протяжно. Потом звук такой, будто разбивается что-то большое и стеклянное, а потом… Потом только кровь и смерть».
Откинув неприятные мысли, Рэй лег, опять закрыл глаза и, пытаясь уснуть, принялся считать овец:
«Десять… Двадцать… Сорок…»
Вдруг в ночной тишине тонко и протяжно, очень отчетливо раздался жалобный крик ночной птицы.
1.6
Хавьер в очередной раз проверил расставленные на ночь посты вокруг женской половины дворца. Охрана находилась у всех входов и под каждым окном.
Султан опять сменил всю стражу и велел воинам всегда ходить с закрытыми лисамами лицами. В нынешнем начальнике местной охраны Шерике некому было узнать погибшего раба Риса. А с теми придворными, кто мог видеть его раньше, Норрьего старался не встречаться. Труднее всего было с мальчишками, которые прежде бегали за Рисом табуном.
Но Хавьер справился и тут. Он напустил на себя суровый, строгий вид и ходил по дворцу с длинной палкой в руках, всегда готовый наградить ею нарушителя порядка. Безжалостно гонял стражников от рассвета до заката короткими рубленными фразами. Причем только на исковерканном лающим выговором народа кири нузарском языке. Уже к вечеру первого дня службы Шерика все обитатели женской половины дворца предпочитали грозному кочевнику даже на глаза не попадаться.
Как-то один из входивших в отряд учеников Риса мальчишек сунулся было к новому начальнику охраны с каким-то вопросом, но получил только чувствительный удар палкой пониже спины за то, что посмел заговорить первым.
Сегодня все было так, как всегда. За те недолгие шесть дней, что Шерик провел здесь, он успел сделать невозможно многое. И эта ночь должна была пройти спокойно. Ни сестре султана, ни его супруге с малолетними наследниками ничего не могло угрожать. Хавьер сам отобрал воинов для усиления охраны. Лично расставлял и проверял все посты. Казалось, он был везде и сразу, никогда не спал и не уставал. Семья султана была под надежной защитой.
Зайдя в небольшую комнату возле главного входа на женскую половину, Шерик опустился на ковер. Он никогда не садился на стулья, диваны и кресла, предпочитая жить так, будто все еще находился в шатре, посреди родной пустыни.
Уже стемнело. Большие часы с маятником в слабо освещенном несколькими подвесными масляными лампами помещении для охраны давно пробили полночь. Прислонившись спиной к стене, Хавьер прикрыл воспаленные бессонницей глаза.
Вот уже двое суток он не мог спать. Стоило только лечь, как в голове начинался непонятный шум, а разум наполняли яркие, но несвязные образы. Они поднимали в душе безотчетную темную тревогу, но не давали совсем никаких сведений.
Хавьер понимал, что все это – весьма дурной знак, и что скоро должно произойти что-то очень страшное, но у него не было никаких доказательств, кроме этих сводящих с ума видений. А о том, что он может слышать, как поют на разных языках пески и другие стихии, он не признался бы султану даже под самыми лютыми пытками.
Все, что Шерик мог сделать, это как можно чаще навещать Рэя, удвоить охрану вверенной ему женской части дворца и, по возможности, не попадаться на глаза Шафару, чтобы избежать приказов идти отдыхать и не пропустить что-то важное.
Сейчас Хавьер только казался спящим, на самом деле он, закрыв глаза, чутко прислушивался к наполняющим ночной дворец тихим звукам и шорохам. В полной темноте он слышал гораздо лучше и больше.
Вдруг, на казавшемся застывшей маской неподвижном лице произошли быстрые изменения. Глаза распахнулись, брови грозно сошлись. Прежде, чем безмолвное спокойствие дворцовой ночи нарушил хоть один звук, Шерик стремительно вылетел из комнаты, держа саблю наголо.
Где-то очень далеко чуть слышно раздался тонкий, жалобный крик ночной птицы.
Добежав до небольшого круглого внутреннего двора, Хавьер на миг замер в раздумьях. Затем повернул в боковой коридор и в несколько стремительных прыжков взлетел по лестнице к покоям принцессы Гюзель.
И здесь, и внизу все было спокойно, но Хавьер уже ничему не верил. Он вбежал в коридор, ведущий к комнатам младшей сестры султана и понял, что спешил не зря. Стражи, оставленной им здесь всего час назад, не было на месте.
Это открытие еще больше подстегнуло Хавьера и добавило ему скорости. Он на бегу перехватил саблю в левую руку, а правой рванул с шеи один из двух бронзовых ключей замысловатой формы и устремился к виднеющимся впереди чеканным дверям.
Презрев все требования местных обычаев, он распахнул двери и забежал внутрь. Только убедившись, что Гюзель на месте и спокойно спит, Хавьер быстро, тихо вышел.
Миг – и он уже поворачивает ключ в хитроумном замке, приводящем в движение мощные запорные механизмы тяжелых кованых дверей из гаррдорской стали.
Еще миг – ломает ключ прямо в скважине.
Все. Теперь к наследникам!
Сбежав с лестницы, Хавьер опять оказался во внутреннем дворе. Заметил в окнах коридоров, ведущих к покоям султан-хатуб, тени стражников. Замер. Снова закрыл глаза и прислушался. Все было тихо.
Тогда он убрал саблю в ножны и снял с шеи второй ключ. Сорвал с него и отбросил в сторону шнурок. Крепко зажал ключ в кулаке правой руки. Потом спокойно двинулся вперед так, как ходил обычно, проверяя караулы.
Миновал несколько коридоров и лестницу. Вошел в небольшой, тускло освещенный подвесными масляными лампами зал, ведущий к таким же как и у принцессы, большим и тяжелым, украшенным затейливой чеканкой стальным дверям.
Здесь его встретили десять стоящих на своих местах стражников при полном вооружении.
– Король и роза, – тихо произнес проверяющий слова приветственного пароля.
– Ложка и лоб! – стройным хоровым шепотом отозвались воины, чуть слышно ударили саблями о щиты и замерли по стойке смирно.
Неизменный синий лисам скрыл невольную улыбку Шерика. Такой пароль здесь мог придумать только он.
Хавьер не спеша прошелся вдоль застывших перед ним воинов, по пути делая негромкие замечания и слегка поправляя на них доспехи. Вот он уже возле самых последних стражей. Оглянулся. Обвел строгим взглядом своих подчиненных и так же, никуда не торопясь, двинулся к дверям.
Подойдя к покоям наследника вплотную, Шерик встал в пол оборота и приложил ухо к замочной скважине. Как делал всегда в таких случаях, закрыл глаза и прислушался. За дверями все было тихо.
В этот самый момент ночное спокойствие нарушил резкий свист нескольких со всей силы брошенных в Хавьера кинжалов.
Но ни один из них не достиг цели. Шерик, как будто ждавший этого нападения, в самый последний момент рухнул на пол. Одновременно с этим он одним движением вставил, повернул и сломал ключ в замке, сделав тем самым покои наследников неприступной крепостью.
В следующий миг два из пяти ударившихся с размаху о стальные двери кинжалов оказались в руках уже вскочившего Шерика.
Все десять стражников в этот же миг ринулись на него с саблями наперевес.
Хавьер знал, что вскрыть хитроумный данзейский замок или сломать толстые, уходящие массивными стальными запорами в пол и потолок гаррдорские двери невозможно без особых умельцев и редких инструментов. А они здесь и сейчас явно отсутствовали.
Всем было известно, что ключи есть только у султана, и в полном надежных стражников дворце эти двери, за ненадобностью, никогда не закрывали.
Они считались крайним средством защиты на случай войны и штурма, а такого на своем веку новая столица Нузара еще не видела.
То, что Шафар доверит ключи никому не известному, всего неделю назад прибывшему наемнику, наверняка оказалось для заговорщиков пренеприятнейшей неожиданностью.
Сейчас, когда вход к султан-хатуб и наследникам был надежно закрыт, Шерику оставалось только подать сигнал тревоги и дождаться помощи.
В тот же миг, как он, подхватив чуть не убившие его кинжалы, прыжком вскочил, Хавьер отправил оба клинка в обратный полет.
Один из них оказался точно в горле нападающего стражника, а другой с оглушительным, разнесшимся на весь спящий дворец звоном, в дребезги разбил стоявшую в углу огромную вазу из тончайшего гуйланского фарфора.
После того, как Рэй наяву услышал крик ночной птицы из своего кошмара, он уже не смог оставаться в постели. Рэнсор быстро встал, не обуваясь дошел до двери, приложил к ней ухо и прислушался. Все было тихо.
Рэй добрался до кресла, сел и постарался точнее вспомнить, что же такое ему снилось.
Странный сон повторялся уже неоднократно. В этом Рэнсор был совершенно уверен. Но каждый раз исчезал из памяти. Четко помнилось только самое начало: крик птицы, звон разбитого стекла вдалеке… А то, что было потом, словно растворялось в тумане. В памяти оставалось одно: там была кровь и смерть. Много крови и смертей. Но кто и на кого нападал? Кому грозила гибель? Этого он не знал.
Вот и сейчас, Рэй изо всех сил старался сосредоточиться и все вспомнить, но у него ничего не получалось.
Вдруг, привыкший ловить в темноте каждый шорох, чуткий слух пленника уловил далекий звук разбитого стекла. Вздрогнув, Рэй вскочил. Бездействовать и дальше было выше его сил, и он решительно шагнул в сторону двери.
Рэнсор знал, что его тюрьма не запирается. В этом не было никакой необходимости. Безоружному слепому пленнику бежать было просто некуда. А за пределами этой комнаты в соседнем помещении всегда были двое стражей. Рэй хорошо слышал их голоса и даже знал по именам. Холис и Роч. Гуйланцы. Мастера боев на мечах. Оба они нанялись на службу к султану из желания побыстрее и побольше заработать. Холис собирался жениться, потому копил деньги на выкуп невесты и свадьбу. А у Роча семья уже была, и всех их нужно было кормить…
Приникнув к двери, Рэй опять прислушался. Вначале все было тихо, потом послышались негромкие голоса переговаривающихся о чем-то охранников. Он хотел уже было обратно лечь, но тут тишину нарушил топот множества ног и лязг оружия, а затем два выстрела. Снова шаги. Рэй замер, ловя каждый звук.
– Сдавайся, Шафар! Ты окружен! Сопротивление бесполезно, – отдавал команды четко и очень уверенно незнакомый высокий голос.
– Изменник! Ты и твой брат! Вы теперь – покойники! И чего, скажи, вам не хватало?
– Власти, Шафар. Власти. В нас течет та же кровь Делали, что и в тебе. Почему же мы всегда должны быть в тени? Положи саблю и встань на колени. С десятью стражниками тебе не справиться. А помощи ждать неоткуда. Сдайся на милость моего брата, и мы пощадим твою сестру…
– Трус! Какой же ты трус, Рузис! Я никогда не сложу оружие! Стража! Ко мне! Измена!
Забывший от волнения обо всем на свете Рэй услышал, как Роч и Холис выбежали из комнаты за дверью в опочивальню султана. Дальше раздались звуки ожесточенного боя.
«Трое против десяти… Шансы есть. Эти двое мечников не зря выбраны охранять султана».
Тут снова раздался шум бегущих ног.
«Подмога! Еще стража! Услышали шум и пришли на помощь!..»
– И где вас так долго носило? Заканчивайте с этими двумя поскорее. Шафара не убивать. Брат велел взять его живьем…
«Измена! Опять измена! Подмоги не будет. Сейчас Холиса и Роча убьют, султана возьмут в плен. А я? Патрон? Что будет с нами? О нас никто не знает… Можно спрятаться… Потом потихоньку выбраться и вернуться домой… Но куда? В Кордею?! Тогда же Мадино останется на троне… И потом… Я так не могу! Я не могу стоять в стороне! Я должен прийти на помощь!»
Рэй поглубже вдохнул, обеими руками толкнул дверь и шагнул за порог.
В этот же миг он вспомнил весь сон от начала до самого конца.
Как в опочивальню султана врываются вооруженные стражники. Как Шафар соскакивает с постели, стреляет, тут же отбрасывая пистолеты, срывает со стены саблю и рубит ею первого, слишком близко подошедшего воина. Как является тот, кого назвали Рузисом. Как на зов султана прибегают Роч и Холис, и начинается бой. Как на подмогу заговорщикам приходят еще воины. Как гуйланцы погибают один за другим. Как обезоруженного, покрытого чужой кровью Шафара валят на пол и крепко связывают…
Потом пришел кто-то главный и на глазах поверженного султана своими руками убил его жену и трех маленьких сыновей, потом стражники притащили растрепанную, вырывающуюся из последних сил черноволосую девушку…
От затопивших его разум жутких образов Рэй задохнулся и чуть не упал. Он раскинул руки и судорожно вцепился в косяки двери.
«Нет! Этого никак нельзя допустить!»
Рэй сделал шаг наружу. Туда, где в этот момент ожесточенно рубились за свою жизнь Шафар, Холис и Роч. Он должен быть сейчас там, вместе с ними. Рэй не знал, чем сможет помочь, но очень четко осознавал, что поступить по-другому просто не имеет права, и вдруг чуть не упал без чувств. Он увидел происходящее в опочивальне, но не глазами, а так, будто сам стал персонажем своего же сна. Оставаясь незамеченным, Рэй осмотрелся.
Шафар сражается в центре комнаты сразу с тремя стражниками. Вокруг него уже лежит несколько трупов, но было заметно, что султан устает и долго не продержится. Холис и Роч, стоя спина к спине, отбиваются от целой тучи нападающих и уже ранены.
Рэй прикинул расстояние до врагов и мысленным взглядом поискал, что тут можно использовать как оружие. Но рядом с ним ничего подходящего не было. Только стоящие в углу комнаты опахала…
«В умелых руках и палка – оружие. Во многих случаях, очень опасное…»
Эти слова патрона, сказанные им когда-то давным-давно до начала их занятий в палаццо Норрьего, а потом повторенные здесь, молнией пролетели в памяти Рэя и определили все, что произошло дальше.
Картинки в голове пропали, и он снова погрузился в темноту. Но это было уже не важно. Он знал, где его враги и что надо делать.
Рэй схватил опахала и ударами об косяк двери отломал части с перьями. Взял поудобней. Теперь в его руках были две длиные увесистые палки. Еще раз глубоко вдохнул, сделал несколько разогревающих мышцы движений, вспомнил все, чему его учил патрон, сосредоточился на звуках и побежал вперед.
Дальнейшее Рэй запомнил как танец. Страшный и безумный танец со смертью. Он уворачивался от чужих сабель, наносил мощные, сокрушающие, ломающие черепа и кости удары, перешагивал через вопящих от боли, но уже неопасных врагов и шел дальше. С каждым шагом, с каждым поверженным стражником Рэй становился все ближе к мечникам.
– Кто ты? Откуда взялся?
Он узнал голос Роча и крикнул в ответ:
– Друг! Был за дверью. Горэ дэ Тард! Иди к султану! Холис, доверишь мне свою спину?
– Конечно, друг!
Ориентируясь на их голоса, Рэй пробивался все ближе. И наконец почувствовал, что удары со спины прекратились. Значит, он дошел. Теперь можно бить все, что шевелится, не разбирая и не сдерживая силу. Впереди – только враг.
– Горэ дэ Та-а-ард!!!
Все, что накопилось в душе за последние дни, месяцы, годы – все это рвалось наружу во всесокрушающих ударах. Он давно мог бы взять в руки сабли поверженных, покалеченных, убитых им врагов, но Рэю даже в голову не пришла такая мысль. Он со всей силы бил, бил и бил все живое, до чего мог дотянуться, тех, кто имел глупость и самонадеянность подойти к нему на расстояние удара.
– Горэ дэ Тард! – очередной раз проревел опьяненный боем Драммонд.
– Хонсе зу Гуйлан! – хором отозвались те, кто еще час назад были его тюремщиками.
И вдруг все стихло. На Рэя перестали нападать. Он почувствовал, что Холис встал рядом и положил руку ему на плечо. Рэнсор крепче сжал в кулаках палки.
Тут в полной тишине раздались звонкие хлопки чьих-то ладоней и старческий, чуть надтреснутый голос:
– Замечательно! Просто замечательно! Рузис, что же ты не предупредил меня, что тут так интересно? Я пришел бы полюбоваться на это зрелище с самого начала! Так вот, значит, где были еще трое стражников. С гуйланцами все понятно… Наш дорогой Шафар, как оказалось, настолько никому не доверяет, что держит стражу даже в охраняемой снаружи спальне. Что же. Это было умно. И даже пригодилось. Бравые ребята… Не зря едят свой хлеб и получают мое золото. Смотри, братец, как они тут порезвились. Шагнуть некуда – кругом трупы! Если бы не они, наш уже-не-султан давно стоял бы передо мной на коленях. Но интереснее всего – вот этот молодой дикий зверь! Из какой клетки ты его выпустил, а, Шафар? И что за вид у него? Босой, лохматый, без пояса, весь в крови… И ему даже сабли не нужны! Как тебя зовут, воин? Откуда ты? Из какой страны мне набрать гвардию?
Отдышавшийся Рэй медленно повернулся туда, откуда доносился этот раздражающий, полный уверенного в себе самодовольства голос и твердо ответил:
– Собакам ни к чему знать мое имя. Ты – предатель и убийца. И тебя ждет смерть.
В ответ громко рассмеялись и опять несколько раз хлопнули в ладони.
– Нет, мне определенно нравится этот юный дикарь! Не убивайте его. Этих двоих пока что тоже. Возможно, они захотят служить мне. Было бы жаль потерять таких бойцов.
– Ты грязный, подлый шакал! – Рэй с трудом узнал голос султана.
– О, Шафар! А я и забыл, что ты все еще здесь! Думаешь, они не пойдут служить мне? А я думаю, что пойдут. Они же наемники. У тебя во дворце одни наемники! И большинству из них совершенно все равно, кому продать свою саблю. Лишь бы подороже! Вот вы, двое! Вас ведь наверняка ждут дома в Гуйлан! Хотите вернуться туда богачами? Или предпочтете погибнуть здесь, защищая ненужного вам султана? А? Что скажете?
Рэй замер. А что, если мечники тоже перейдут на сторону убийц?
– Вот видишь, Шафар. Они молчат. В твоем дворце одни предатели. Вся твоя стража согласилась идти за мной! Ну, почти вся. С десяток человек мы просто убили и заменили на своих воинов.
Тут Рэй не выдержал. Он шагнул по направлению к говорившему и закричал:
– Ты все врешь! Шерик не мог предать! И убить его ты тоже не мог! Он жив, свободен и скоро приведет подмогу!
– Шерик? – опять рассмеялся мерзкий голос. – Эта брехливая бешеная собака из пустыни? Да, ты прав, звереныш, он доставил нам много неприятностей. Но не жди его здесь. Шерик мертв. Его только что закололи копьями, как дикого зверя.
– Врешь! Ты все врешь! – кричал Рэй и чувствовал, что глаза его наполняются слезами.
– Не веришь? Тогда может быть это тебя убедит? Я захватил его лисам, чтобы вытереть им после всего сапоги от крови. Держи!
Ориентируясь на звук, Рэй, роняя из рук палки, схватил прилетевший в него сверток и прижал к лицу.
Запах. Его запах. И кровь. Много крови…
Как во сне Рэй опустил руки и, обернувшись к Холису, чуть слышно спросил:
– Какого… цвета?..
Спустя несколько бесконечно долгих ударов сердца в ответ прозвучало тихое:
– Синий…
1.6
Когда из девяти напавших на него стражников осталось пять, Хавьер уже начал планировать свои последующие действия по подавлению мятежа.
Но в этот момент в коридор вбежали еще десять воинов. А потом еще десять. И еще.
У Шерика оставалось все меньше места для боя, и вскоре он оказался прижатым к стальным дверям. В нескольких шагах напротив него сомкнулся плотный ряд стражников с обнаженным оружием.
– Стойте так. Не подходить близко. Нам ни к чему умирать. Ему отсюда не вырваться. А скоро принесут копья. Держать строй!
Все замерли. Тяжело дышащие воины стояли напротив кири уже в два ряда, отослав назад тех, кто был ранен. Их командир Вард наверное сотый раз за эти полчаса недобрым словом помянул султана, который из-за боязни заговоров под страхом смертной казни запретил проносить во дворец пистолеты, быстро огляделся и подсчитал потери. Потом снова обернулся на стоящего у запертых дверей виновника этого жуткого побоища.
Несколько минут кочевник был неподвижен, потом, не поднимая головы, сел на пол и тихо протяжно запел, раскачиваясь всем телом. Затем, резко вскинув руки с саблями над головой, что-то громко и отрывисто произнес.
– Что? Что это значит? Говори по-человечески! А не на своем собачьем языке! – крикнул Вард, подойдя чуть ближе.
Шерик поднял голову, нашел его взглядом, затем положил сабли перед собой и пролаял уже немного понятнее:
– Я сказал. Духам не угодна моя смерть сегодня. Я сделал все, что мог. Я чист. Меня ждут дома. В моей семье больше ста человек. Я должен жить. Отведи меня к самому старшему, Вард. Если боишься, можешь связать. Острая сабля нужна всем. Твоим хозяевам тоже. Отведи меня.
После этих слов Шерик повернул на себе лисам так, что тот полностью закрыл его лицо, лишая возможности что-либо видеть, и выставил перед собой соединенные вместе руки.
Вард какое-то время молча смотрел на это, потом кивнул подчиненным. Двое стражников убрали сабли в ножны и с опаской приблизились к неподвижно сидящему кочевнику. Один из них быстро схватил сложенное оружие кири, а другой как мог крепко связал его вытянутые вперед запястья свои поясом.
Вард еще раз удовлетворенно кивнул.
«Так, пожалуй, даже лучше. Кому нужен его труп? А так – может еще послужит. А я запрошу дополнительную награду за то, что заставил эту бешеную собаку сдаться…»
– Вставай! – приказал он. – Иди, куда поведут. Дернешься – умрешь. Понял меня?
– Я знаю нузар. Веди, – отозвался Шерик и встал.
Стражники неохотно убрали оружие и немного отошли назад.
– Иди вперед! – крикнул Вард.
Шерик оторвался от двери и сделал несколько шагов. За его спиной тут же оказались стражники и тычками сабель заставили идти дальше.
Довольный собой Вард в сопровождении половины оставшихся в живых воинов увел пленника, а остальным приказал ломать дверь.
– Кто это? И зачем вы его сюда притащили?
Вард поклонился визирю, уже по-хозяйски расположившемуся на троне, и указал рукой на стоящего в центре зала на коленях связанного воина.
– Это Шерик, владыка. Кочевник кири из пустыни. Шафар нанял его недавно для охраны женской половины дворца. Это из-за него мы до сих пор не захватили семью бывшего султана. У Шерика откуда-то оказались ключи от стальных дверей, он успел закрыть их и повредить замки. Наши люди пытаются пробиться в покои Хафижи и Гюзель, но пока тщетно. А сам он сражался до последнего и положил много наших сторонников. Но мои люди смогли зажать его в углу. Тогда я, пригрозив заколоть копьями, заставил его сдаться на твою милость, связал и привел сюда. Он великий воин и может быть тебе полезен, владыка.
Сихав с интересом посмотрел на пленника и спросил:
– Значит, ты – тот самый загадочный Шерик, что появился во дворце неделю назад? Настоящий кири? Сейчас проверим. Сними-ка с него эту синюю тряпку, Вард.
– Нэ дэлэй этэгэ, – раздался приглушенный лисамом странный голос.
Визирь удивленно взглянул на Варда и переспросил:
– Что он там пролаял? Ты вообще понимаешь, что он говорит?
– Понимаю, владыка.
Вард поклонился, затем пояснил:
– Шерик хорошо знает нузар! Только сильно коверкает слова, когда их произносит. Он сказал, чтобы не снимали с него лисам.
– Вот как! – Сихав отпил глоток вина, поставил кубок и вновь с холодным прищуром посмотрел на пленника. – И почему же? Отвечай мне, собака!
Все тем же грубо лающим голосом Шерик медленно, очевидно стараясь более понятно и четко выговаривать каждый звук, произнес:
– Духи не простят. Тот, кто видел лицо их детей – умрет. Не всегда быстро и легко. Ты не захочешь так. Кири дети духов. Они хранят нас. Дают силу. Не зли духов. Я предупредил. Я буду чист от вашей крови.
Лицо визиря изменилось от гнева. Он ударил кулаком по подлокотнику трона и прикрикнул:
– Что? Ты смеешь угрожать мне, собака? Вард, где твои копейщики? Я хочу, чтобы они сейчас же были здесь! А ты, Шерик, не смей говорить, что мне делать!
– Я сказал. Ты услышал. Я чист. Делай, что хочешь. Это твоя жизнь. Моя принадлежит духам. Они хранят. Они отомстят…
– Молчать! – оборвал его Сихав. – Я не суеверный. А эти песни будешь петь своей бабушке! Вард, я долго буду ждать? Или ты предлагаешь мне самому содрать с него эту синюю тряпку?!
Пока Сихав говорил, стражнику отчетливо послышалось исходящее от Шерика грозное шипение. Вард тут же, чуть шевеля губами, прошептал древний отгоняющий зло заговор.
В приморской части Джерзеги, где стражник родился, о «синих людях пустыни» рассказывали много страшных сказок. Что кири могут появляться из ниоткуда и исчезать в песках так, будто их и не было. Что их кони могут летать. Что кочевники понимают язык змей и говорят с ними… Да много еще чего. Когда Вард вырос и стал жить на границе с Нузаром, он узнал, что далеко не все из этого – только сказки.
Стражник уже несколько раз пожалел, что не прикончил Шерика на месте, а притащил эту гремучую змею сюда. Или не отпустил его на все четыре стороны… А сейчас нужно будет выполнять приказы нового султана. И чем все это для него самого закончится? Демон его дернул погнаться за наградой! Тут уж никаких денег не нужно. Своя-то жизнь дороже стоит.