Её восточные ночи
Пролог
Я бегу, не разбирая дороги, в тёмную ночь. Оборачиваюсь в страхе увидеть своего преследователя. Сердце бешено стучит в груди, кровь шумит в ушах. Каждый вдох кислорода разрывает лёгкие. Густой аромат благовоний смешивается в воздухе с гнилостным смрадом трущоб. Зловонный запах доносится откуда-то слева. Значит, мне туда. В неосвещённые узкие переулки.
Ледяной ужас сковывает тело, однако выбора нет. Я должна двигаться дальше, чтобы затеряться среди лачуг, построенных из песчаника и картона. Надвинув на лицо платок, скрываюсь в глубине бедного квартала, куда туристам заходить настоятельно не рекомендуется.
Вместо асфальта под ногами утоптанная земля, на которой валяется мусор и пищевые отходы. Острые мелкие камешки время от времени больно врезаются в пальцы. Из-за песка, попавшего в открытые босоножки, кожа на ступнях растёрта до кровавых мозолей.
Через минут десять, окончательно выбившись из сил, прислоняюсь спиной к стене какого-то дома. Перевожу дыхание.
Из окон доносится запах жареных лепёшек и специй. Желудок сжимается и обиженно урчит, напоминая, что я нормально не ела почти сутки. Хочется пить. Во рту пересохло от быстрого бега. Из глаз льются слёзы, а тело колотит озноб. Но сейчас не время для жалости к себе. Нужно идти дальше. Найти укромный уголок, где можно было бы переночевать.
Слышу арабскую речь. Мужские голоса раздаются всё ближе. Вжимаюсь в стену, будто хочу раствориться в ней. Двое мужчин в традиционной белой одежде проходят мимо, не заметив меня.
Бесшумно скольжу вдоль лачуг, стараясь держаться в тени, подальше от тех построек, в которых тускло горят окна. Извилистый лабиринт никак не заканчивается. Кажется, я никогда из него не выберусь.
На небе всходит большая луна. Её бледно-молочный свет заливает всё вокруг. Ориентироваться в пространстве теперь легче.
Миновав последние закоулки, выхожу на асфальтированную дорогу. Город остаётся позади. По обе стороны проезжей части простирается пустырь. Следую вперёд вдоль обочины. Машин практически нет, что хорошо.
Судя по ощущениям, я иду уже примерно полчаса. С каждой минутой мёрзну всё сильнее. Не зря говорят, что в пустыне ночью можно умереть от холода, а днём от жары. Замедляю шаг. Силы совсем на исходе. Я готова лечь на землю прямо здесь.
Но когда показывается кованый забор, а за ним сад, чувствую, как открывается второе дыхание. Похоже, я пришла в какой-то привилегированный посёлок.
За раскидистыми плодовыми деревьями виднеется красивый особняк. Он, как и вся прилегающая территория, ярко освещён фонарями. Первые владения перетекают во вторые. Рисунок на ограде меняется. До меня доносятся голоса из приоткрытых окон дома. А ещё отчётливо чувствую запах моря.
Через три-четыре участка появляется просвет и небольшая дорожка, уходящая вниз. По логике вещей, где-то там должен быть пляж. Спускаюсь по тропинке. Шелест волн слышится всё отчётливее.
Дойдя до песчаного берега, снимаю босоножки и захожу по щиколотку в воду. Раны на ногах немилосердно дерёт, но морская соль – единственный доступный мне сейчас антисептик.
Прямо к небольшому пляжу примыкает сад. Почему-то с этой стороны он не огорожен забором. Под кронами апельсиновых деревьев стоит пара пластиковых лежаков. На одном из них небрежно валяется то ли полотенце, то ли покрывало. Вся территория погружена в безмолвие и кромешную темень.
Похоже, хозяева этих владений отсутствуют. Хорошо. Вот здесь я и переночую. Занимаю один из шезлонгов, накрываясь тонким покрывалом. Шум моря расслабляет и убаюкивает.
Я – бесправная женщина в арабской стране. Чужестранка. Грязная неверная, оставшаяся без денег и документов.
Восточная сказка в мгновение ока обернулась для меня жутким кошмаром. Могла ли я представить, что окажусь одна ночью на улице в Тунисе? Конечно же, нет.
Глава 1
Несколькими днями ранее
Тамара
– Ты выйдешь за меня замуж, любимая? – Хамид смотрит на меня глазами полными обожания.
– Да, дорогой! Я выйду за тебя! – радостно кидаюсь на шею мужчине.
Неконтролируемые эмоции бьют через край. В душе царит эйфория, из-за которой на глазах выступают слёзы. Вопреки всем предрассудкам друзей и знакомых у моей восточной сказки получился счастливый конец.
Я познакомились с Хамидом чуть меньше года назад. Вместе с подругой Таней мы купили самую простую туристическую путёвку, желая сбежать от осенней серости и погреть косточки под тёплым солнцем Туниса.
На одной из дискотек к нам с Танькой подошёл приятный молодой мужчина. Он прекрасно говорил по-английски, а я судорожно вспоминала корявые фразы, зазубренные в школе на уроках иностранного языка.
После короткого знакомства Хамид пригласил меня танцевать. С первых минут мы прониклись друг к другу симпатией и уже в конце вечера страстно целовались, сбежав на пляж от неодобрительных взглядов Татьяны.
В отличие от других местных мужчин, Хамид не был навязчивым и пошловатым. Он не приставал, не лапал и не пытался при первой возможности залезть ко мне в трусы. В один из дней мой новый кавалер пригласил нас с Таней на морскую прогулку.
Хамид работал старшим менеджером в фирме по аренде и продаже яхт. Подруга согласилась поехать с нами, но вела себя отвратительно. Она капризничала, жалуясь то на жару, то на тошноту, то на скуку. Я же пребывала в щенячьем восторге от бескрайнего синего моря, яркого солнца и восхищённых взглядов Хамида.
Мне нравилось в нём абсолютно всё. И тёмно-карий взгляд с таинственной поволокой, и коренастое тело без капельки лишнего жира, и какая-то особая пластика в движениях, и обходительные манеры.
С каждым часом я влюблялась в Хамида всё больше. Не обращая внимания на ехидные замечания Татьяны, решила наслаждаться курортным романом по полной программе.
За два дня до отъезда случилось то, что было неизбежно. Я не пришла ночевать в отель, оставшись в квартире Хамида. Он оказался нежным и страстным любовником.
По возвращении домой Танька растрезвонила всем нашим общим друзьям о том, что произошло в Тунисе. На меня обрушился шквал стёба и шуток. Чего я только не выслушала! От презрительного фырканья: «Как можно было дать грязному арабу?» до псевдозаботливых предупреждений: «Смотри, деньги ему не посылай! Эти мошенники только и живут тем, что разводят на бабки таких наивных дурочек, как ты. Не вздумай вестись на его жалобные истории!»
Но никаких жалобных историй в исполнении Хамида не было. Вместо этого он присылал сообщения, полные признаний любви. Ни от одного мужчины я не получала столько комплиментов, не видела такого искреннего преклонения. Мой тунисец был похож на восторженного ребёнка, когда мы общались с ним по видеосвязи.
Чтобы сделать наши разговоры более содержательными, я пошла на интенсивные курсы английского. Достаточно быстро вспомнила элементарные правила языка и пополнила словарный запас. Любовь – великий мотиватор.
Хамид постоянно приглашал приехать к нему в гости. Даже порывался прислать мне билеты на самолёт. В итоге, наплевав на все насмешки и глупые прогнозы друзей, через три месяца я снова улетела в Тунис. Уже не в гостиницу, а сразу к Хамиду. Он познакомил меня со своим старшим братом, представив, как невесту.
Перед встречей с Хасаном я очень нервничала, боялась, что он не примет наши с Хамидом отношения из-за разницы в вероисповедании и культуре. Но всё вышло замечательно. Старший брат благосклонно отнёсся к выбору младшего, сказав, что будет рад, если я стану членом их семьи. Тогда у меня даже мысли не было, что это произойдёт так быстро.
И вот сейчас, в мой третий приезд к Хамиду, он сделал предложение. Скромное колечко с небольшим бриллиантом на безымянном пальце доказывает, что все предрассудки относительно арабов, точнее тунисцев, оказались лишь завистливым пустословием моих знакомых.
Поцеловав меня на прощание, Хамид уезжает на работу. Пребывая в самом радужном настроении, я прибираюсь в квартире, готовлю ужин и всё ещё не могу поверить до конца, что совсем скоро стану женой любимого мужчины.
Хочется петь и танцевать, сфотографировать руку с помолвочным кольцом и разослать снимок всем тем, кто поливал грязью моего будущего мужа. В первую очередь мечтаю утереть нос Таньке. Но мечты так и остаются мечтами, потому что я немного суеверна и боюсь, что зависть и желчь «друзей» отравят самое прекрасное событие в моей жизни.
День пролетает незаметно, а когда наступает вечер, домой возвращается Хамид.
– Это тебе, – он отдаёт мне два пакета.
– Спасибо! – нетерпеливо открываю их.
Достаю из первого тёмно-синее платье до пят, а из второго чёрный платок.
– Ты должна сменить свой гардероб, – строго говорит Хамид. – И с этого дня обязана покрывать голову платком.
– Но… Зачем? – слегка недоумеваю.
До этого момента мужчина ни разу не высказывал неодобрения в адрес моей одежды. Наоборот, ему нравилось, что я носила шорты и топики.
– Ты теперь моя жена. Я не могу позволить, чтобы все желающие глазели на твои прелести. По этой же причине впредь тебе запрещено выходить из дома без меня, – жёстко произносит Хамид.
– Ты шутишь? – не верю своим ушам.
Впервые с момента нашего знакомства он разговаривает со мной в такой бесцеремонной манере.
– Нет. И ещё я советую тебе начать изучать Коран. Прежде, чем мула нас поженит, ты должна стать правоверной мусульманкой.
– Чего? – у меня отваливается челюсть.
Менять веру в мои планы не входило. Мы с Хамидом вообще никогда не обсуждали религию. Он позиционировал себя светским мусульманином, одевался на европейский манер, пил алкоголь, не совершал намазы, по крайней мере, когда я гостила у него.
Да, в квартире Хамида при входе висит в рамке кусок тонко выделанной кожи, на котором написан текст на арабском языке. Но я думала, что это какой-то оберег, сувенир, не более того.
До сегодняшнего вечера ничего в поведении мужчины не указывало на то, что в случае брака, мне будет необходимо соблюдать законы шариата.
– Тамара, я взял тебя нечистой. Это уже огромная уступка с моей стороны. Поэтому…
– Подожди, подожди! – поднимаю ладони вверх, останавливая очередную порцию бреда в исполнении Хамида. – Если тебя не устраивала моя вера и то, что я не девственница, зачем ты сделал предложение?
Меня не покидает чувство, что всё происходящее какой-то дурацкий розыгрыш или проверка на прочность.
– Потому что люблю тебя и хочу направить на путь истинный, – без тени улыбки отвечает мужчина.
Его взгляд холодный и немного пугающий. Черты лица стали жёсткими. Я никогда не видела Хамида таким.
Куда подевался добродушный парень, который всегда улыбался и смотрел с обожанием? Где тот, кто называл меня богиней и принцессой? Откуда взялся этот религиозный фанатик? Я не узнаю человека, стоящего напротив.
Медленно наступает осознание, что Хамид не дурачится, а реально хочет, чтобы я приняла его веру и замотала лицо платком. При подобном раскладе перспектива стать женой этого мужчины уже не кажется такой заманчивой.
– Эмм… Знаешь, это как-то круто… Вот так сразу… Мне нужно время. Я, наверное, вернусь в Россию, всё обдумаю и дам тебе ответ, – запихиваю обратно в пакет новую одежду.
– Ты дала мне ответ сегодня утром. А домой ты больше не вернёшься, – от ледяного тона Хамида становится жутко. Его слова звучат как приговор, который обжалованию не подлежит.
– Как это? – уточняю, вглядываясь в чёрные глаза мужчины.
Чем больше я смотрю в смоляную бездну, тем отчетливее у меня возникает ощущение странной безысходности. Будто я угодила в капкан, из которого нельзя выбраться.
– Вот так. Ты теперь моя жена…
– Ещё нет! – повышаю голос, потому что нервы сдают.
*лядь! Это какой-то кошмар наяву!
– Официальная сторона вопроса не имеет особого значения, – спокойно, даже как-то безразлично, сообщает Хамид. – Главное, ты сказала: «Да». И с того момента я – твой муж, а ты – моя жена, поэтому обязана слушаться меня во всём.
– Но…
– Переодевайся, будем ужинать. Я голоден, – он разворачивается и уходит на кухню.
Глава 2
Тамара
Минут десять сижу в ступоре. Прокручиваю в голове наш разговор, фразу за фразой.
Ээээ, нет. Я на такое не подписывалась. Любовь любовью, но на рабство не соглашусь ни за что. Нервно кусая губы, подхожу к Хамиду.
– Это всё, конечно, мило, но при подобных условиях я не готова стать твоей женой. Вот, забери, – снимаю кольцо с пальца и протягиваю мужчине.
– Я не приму его назад. Ты дала слово, – он даже не смотрит в мою сторону.
– Ага, и поскольку слово моё – я его дала, я и забираю! – бросаю кольцо на стол.
– Это в вашем западном мире ты могла делать такие вещи. У нас всё по-другому. Тебе нужно забыть о прошлой жизни, – градус безумия повышается.
Невольно задумываюсь, уж не курнул ли Хамид чего запрещённого?
– Как забыть? А мои родители? Мои подруги? Моя работа? – тараторю, задыхаясь от гнева.
Мужчина медленно скользит глазами по моему лицу. Если бы взглядом можно было убить, я бы уже дергалась в предсмертной агонии.
– Твои родители могут приезжать к нам в гости. Работать ты больше не будешь. А твои подруги мне никогда не нравились. Они ходят по злачным заведениям, пью алкоголь и раздвигают ноги перед разными мужчинами. В окружении моей жены не может быть таких недостойных людей.
Ну, ох*еть теперь! Тоже мне, нашёлся борец за целомудрие и благочестие! Может, у Хамида раздвоение личности? Может, он всегда был психом, а мы по счастливой случайности встречались с ним в периоды ремиссии?
– Я хочу уйти, – заявляю уверенно.
Надо, как можно быстрее, свалить подальше от этого психопата.
– Ты никуда не уйдёшь, – всё также спокойно говорит он, но в этом спокойствии отчётливо слышится зловещее предупреждение. – Понимаю, тебе сложно принять новую жизнь, но со временем ты поймёшь, что она лучше, чем та, которая была у тебя раньше.
– Иди ты, знаешь, куда?! Вместе со своей «лучшей» жизнью! – срываюсь на крик.
– Не смей говорить со мной в таком тоне! – грубо рявкает Хамид. – Если это повторится, я буду вынужден наказать тебя.
– Наказать? – офигеваю от услышанного. – Мы что? В Средневековье?
– Нет. Но у нас непослушных женщин наказывают, – поясняет он. – Поверь, тебе это не понравится. Поэтому впредь думай, что и как ты говоришь!
– Я – не твоя рабыня! – закипаю от злости, как масло на раскалённой сковороде. Всё моё существо протестует. Даже не подозревала, что способна на такие сильные отрицательные эмоции.
– Разумеется. Ты – моя жена, – чётко произносит Хамид.
И по ходу пьесы, быть его женой гораздо хуже, чем рабыней.
Боже! Я будто попала в какой-то безумный замкнутый круг. У хозяина дома заело пластинку. Он, как одержимый, всё время повторяет одно и то же. До его разума невозможно достучаться.
От бессилия начинаю рыдать. Убегаю в спальню. Никак не могу остановить слёзы. И дело здесь не в разрушенных мечтах о счастье с любимым мужчиной, а дикий, животный страх.
Я боюсь за свою жизнь, за то, что не смогу убедить Хамида отпустить меня. И что тогда делать? Что делать?
Он заглядывает в комнату через час, когда я уже лежу, отрешённо глядя в потолок. Истерика прошла. В голове – туманный сумбур. Мысли хаотично скачут, перемешиваются, как карты в колоде.
– Ты успокоилась? – спрашивает Хамид. – Не хочешь дать мне немного любви и поблагодарить за подарки?
– Нет.
– Любимая, ты не можешь отказывать мужу в ласке, – настойчивым тоном сообщает он и подходит к кровати.
– Ты мне не муж! – от негодования я аж подскакиваю на постели.
Сажусь и буравлю злобным взглядом араба, точнее тунисца.
Лёгкая пощёчина обжигает щёку. Коротко вскрикнув больше от неожиданности, чем от боли, хватаюсь за ударенное место.
Хамид снимает брюки и достаёт из трусов член. Водит по нему рукой туда-сюда. С ужасом наблюдаю за происходящим. Неужели этот мужчина способен взять женщину против её воли?
Толстый орган быстро наливается кровью. Хамид приближается к кровати. Я отползаю в дальний угол.
– Я не хочу, – шепчу пересохшими губами.
– Зато я хочу, – жёстко отрезает он и, резко схватив меня за руку, стаскивает на пол. – Возьми в рот, – приказывает.
Начинаю беззвучно плакать. Это злит Хамида. Он вцепляется в мои волосы, притягивает голову к своему вставшему члену. Тычется им в губы. Я сопротивляюсь и сжимаю зубы изо всех сил.
Мужчина надавливает свободной рукой на мою челюсть, которая непроизвольно открывается. Воспользовавшись этим, Хамид засовывает мне в рот свой орган. Мычу и вырываюсь, но бесполезно.
– Только попробуй укусить, сука, – шипит он. – Выбью зубы!
Мотивация срабатывает. Принимаюсь покорно сосать, но вяло и безо всякого желания. Вскоре Хамид обхватывает мою голову двумя руками и насаживает ртом на свой орган в том ритме, который предпочитает.
К счастью, мой мучитель быстро кончает. Он никогда не отличался продолжительными половыми актами, зато компенсировал количеством отсутствие длительности. Меня это устраивало. До сегодняшнего дня.
Заполнив мой рот семенем, Хамид с довольным выражением лица хлопает меня по щеке, треплет по волосам, как хозяин послушную собаку.
Ухожу в ванную, давясь слезами. Тщательно полощу рот. Меня тошнит от вкуса и запаха этого мужчины. Надо же, как всё изменилось! А ещё только вчера я с удовольствием целовала его, удовлетворяла орально и не испытывала ни малейшего отвращения.
Понимаю, что второго захода не выдержу, поэтому, вернувшись в комнату, объявляю Хамиду:
– Я буду спать в зале.
– Нет. Ты будешь спать со мной. Ложись в кровать! – приказывает он.
Молча ухожу на диван. Но не проходит и пяти минут, как хозяин дома тащит меня в спальню, впившись железной хваткой в запястье.
– Ты делаешь мне больно! – кричу и упираюсь ногами в пол.
– Будешь покорной – не будет боли, – равнодушно отвечает Хамид.
Понимаю, что лучше не будить зверя. Ложусь на край кровати, стараясь не соприкасаться с мужчиной.
Как же я так вляпалась? Когда пропустила звоночки, что Хамид вовсе те тот, за кого себя выдаёт?
Вопросы абьюза и домашнего насилия в последние годы стоят очень остро в нашем мире. Я была далека от этой темы, но всё равно несколько раз читала статьи психологов. Так вот все они сходились во мнении, что на первом этапе отношений женщина осознанно закрывает глаза на тревожные сигналы, игнорирует их, трактуя поведение мужчины в свою пользу.
Необоснованно ревнует? Значит, любит. Что-то запрещает? Неравнодушен. А когда первый раз получает по лицу, оправдывает ублюдка, мол, я сама виновата, заслужила. Типичная психология жертвы.
Но в случае с Хамидом не было никаких предпосылок к тому, что случилось сегодня.
Старательно перебираю в мозгу все наши встречи. День за днём. И, чёрт возьми, ничего! Даже толики подозрения не могло возникнуть. Хамид всегда вел себя вежливо, обходительно, ласково, предупредительно. Иногда мне казалось, что даже чересчур. Может, именно в этом и крылась засада? Ведь не случайно за всё время отношений мы ни разу не поругались? Хотя, с чего нам было ругаться?
После знакомства нас накрыл обоюдный кураж от новых впечатлений и эмоций. Вторая встреча – влюблённая эйфория. По телефону и переписке разговоры сводились к жарким признаниям в любви, обсуждению кто что делал днём и планам на мой следующий приезд.
Поток размышлений прерывают мужские руки, скользящие по моему телу. Внутри всё сжимается от неприязни. Лежу с закрытыми глазами, притворяясь спящей. Но Хамида это не останавливает. Он мнёт мои груди, сдавливает и растирает соски.
Несмотря на убитое моральное состояние, возбуждаюсь. Физиология. Что с неё взять?
Однако мозг отрицает сигналы тела, потому что его реакция слишком походит на изощрённый мазохизм. Меня унизили, растоптали, принудили к минету, а я теку от прикосновений узурпатора. Бред какой-то! Кусаю губу до крови, чтобы отрезвить себя.
Хамид, тем временем, неторопливо гладит мой живот, бёдра. Ныряет между ними рукой. Сжимаю колени, чтобы не позволить проникнуть мужским пальцам туда, где им с этого вечера не место. Но араб встаёт и с силой разводит мне ноги. Разрывает трусики.
– Прекрати! – требую жёстким тоном. – Я не хочу тебя!
– Тамара, врать – нехорошо, – коварно улыбается Хамид. – Ты течёшь, как речка в полноводье, – он размазывает влагу по промежности.
– Это ничего не значит! – возражаю.
Как можно быть таким дебилом, чтобы не понимать, что физиологическая реакция – это одно, а реальное желание – совсем другое.
– Ммм, а это тоже ничего не значит? – он надавливает на клитор подушечками пальцев.
Вздрагиваю от сладко-острых ощущений. С трудом подавляю стон, но Хамид всё равно улавливает его. Зажимает скользкую горошину между большим и указательным пальцем. Оттягивает её, чуть подкручивая.
– Не надо! – хнычу, извиваясь на простынях. – Оставь меня в покое!
– Не оставлю. Ни за что. Никогда, – сейчас улыбка мужчины слишком похожа на садистскую.
– Что? Снова изнасилуешь? – огрызаюсь ожесточённо.
– Я тебя не насиловал, – спокойно возражает Хамид. – Муж не может изнасиловать жену по определению.
Я в корне не согласна с ним. Считаю, что любое действие, совершённое одним человеком против воли другого – насилие. Неважно, в каких отношениях они находятся, есть ли штамп в паспорте и так далее, и тому подобное. Но объяснять очевидные вещи этому мужчине бесполезно.
Глава 3
Тамара
– Но мы – не муж и жена! – шиплю, как змея. Ярость захлёстывает с головой.
– Задолбала! – рявкает Хамид и резко переворачивает меня на живот.
Усаживается сверху, придавливает своим весом мои ноги к матрасу, лишая, таким образом, возможности вырваться. Затем раздвигает мне ягодицы. Обводит пальцем туго сомкнутое колечко.
– Ты что творишь? – негодующе вскрикиваю, оглядываясь через плечо.
Хамид много раз подбирался к моей попе, но постоянно получал отказ. Я никогда не пробовала анальный секс и не горела желанием экспериментировать. Поэтому, пропуская уговоры любовника мимо ушей, не поддавалась ему.
– Неверных женщин можно трахать либо в рот, либо в задницу, – откровение Хамида заставляет мой анус сжаться ещё сильнее.
Однако мужчина продолжает трогать его. Недовольно мычу и пытаюсь сомкнуть ягодицы. В данный момент перспектива быть оттраханной классическим способом не кажется такой уж ужасной.
Сегодня просто вечер парадоксов. Стоит мне только занять твёрдую позицию относительно чего-либо, как Хамид выдаёт на-гора очередную обескураживающую фразу, после которой приходится отступить.
– Но ты же успешно трахал меня обычным способом раньше, и тебя не смущала моя вера, – резонно замечаю.
– Правильно. Тогда ты была просто шлюхой, а теперь ты – моя жена.
– И в чём логика?
– Мы вернёмся к обычному сексу после того, как ты станешь мусульманкой. А пока я буду брать тебя в зад.
– Я не хочу так! – истерично взвизгиваю и дёргаюсь всем телом, в тщетной попытке сбросить с себя Хамида.
– Расслабься, иначе будет очень больно, – командует он.
Одной рукой мужчина хватает меня за шею, утыкая лицом в подушку, а второй разносит смазку из влагалища по сжатой дырочке. Надавливает на неё, пытаясь протолкнуть внутрь один палец.
– Нет! Не надо! – хриплю в подушку.
– Расслабься, говорю! Только хуже себе делаешь! – Хамид достаточно ощутимо шлёпает меня по заднице, после чего всё-таки преодолевает туго сомкнутые мышцы. – Хоть тут я буду у тебя первым, – довольно констатирует он, вращая пальцем в моём заднем проходе.
Не могу сказать, что ощущения неприятные. Они скорее будоражащие, пикантные. Но сама ситуация вымораживает. Я сказала «нет», а Хамиду хоть бы что!
Он отпускает мою шею, берёт с прикроватной тумбочки бутылочку с ароматическим маслом и щедро льёт его мне на ложбинку между ягодицами.
Воздух в комнате наполняется ароматом иланг-илага. Раньше я очень любила этот запах. Хамид почти каждый вечер делал мне массаж, используя разные эфирные масла. Но в данный момент понимаю, если мужчина осуществит задуманное, то возненавижу несчастный иланг-иланг до конца своих дней.
К одному пальцу Хамид добавляет второй. Острота восприятия усиливается. Растяжение становится интенсивнее. Уверенными движениями мужчина трахает мою попу. И, в общем-то, я уже не против. Пусть хоть так удовлетворит свою извращённую потребность. Только бы не пустил в ход член. Он у него не длинный, но толстый. Боюсь, порвёт меня, как Тузик грелку.
Однако Хамид так не считает. Он, видимо, в принципе не способен сравнить геометрические параметры моего отверстия и своего органа. Мужчина вынимает пальцы и начинает водить набухшей головкой между ягодицами. Пыхтит, предвкушая продолжение.
Я предпринимаю очередную попытку скинуть Хамида с себя, за что он снова впивается в мою шею рукой. Вжав меня в подушку, второй рукой направляет член в задний проход.
Инстинкт самосохранения диктует, что надо перестать сопротивляться, иначе тиран, и правда, меня порвёт. Обмякаю. Расплываюсь амёбой по постели. Слёзы хлещут из глаз, пока Хамид, не обращая внимания на мои крики, делает своё дело.
***
К утру в голове проясняется. Эмоции остыли, а чувство омерзения к лежащему рядом мужчине стало прямо пропорционально той любви, которою я испытывала к нему до вчерашнего вечера. Интуиция подсказывает, что открытое сопротивление ещё больше ожесточит Хамида. Он ни перед чем не остановится, чтобы сломать меня.
Когда любовник снял маску вежливости и доброты, моему взору предстал моральный урод, считающий, что насилие над женщиной – это норма. Хуже всего, что он оправдывает своё скотское поведение верой.
Религиозный фанатизм – самое страшное, с чем только можно столкнуться. Тут не сработают никакие логические доводы или мольбы о пощаде.
Надо быть очень осторожной, потому что один неверный шаг может стоить мне жизни. Уверена на сто процентов: в случае моего исчезновения Хамид выйдет сухим из воды. Его старший брат служит в полиции, причём занимает какой-то высокий пост. Дело просто замнут, а скорее всего его даже не откроют.
Получается, остаётся только подыграть психопату. Притвориться, мол, я всё осознала и согласна выйти за него замуж. А при первой же возможности сбежать.
Для начала решаю позвонить с просьбой о помощи в российское посольство. Благо Хамид ещё спит. Встаю с кровати и на цыпочках выхожу в гостиную. Кажется, там я оставила вчера свой сотовый.
Обыскав комнату, кухню и прихожую не нахожу ни телефона, ни сумочки. Закрадывается подозрение, что хозяин дома их спрятал. Это подтверждает он сам, внезапно возникнув в дверном проёме.
– Можешь не искать, – Хамид моментально понимает, чем я занимаюсь. – Пока мы не поженимся, тебе запрещено контактировать с внешним миром.
– Я только хотела позвонить родителям и сказать, что не вернусь.
– Исключено, – холодно отрезает он.
Тварь! Еле сдерживаю желание съездить мужчине по физиономии. Вот уж правду говорят: от любви до ненависти один шаг. Вовремя вспоминаю стратегию о покорной жене. Иду готовить завтрак, жалея, что среди приправ нет цианида.
Совершив утренний моцион, Хамид вытаскивает мою одежду из шкафа, укладывает её в пакеты с очевидным намерением выбросить. Он оставляет только то платье до пят и платок, которые купил мне вчера.
Внешне никак не реагирую на происходящее, но внутри всё кипит от ярости. Матерю хозяина дома всеми доступными словами. Оказалось, в моём лексиконе их немало.
Бросив пакеты в прихожей, Хамид садится завтракать. Мне, по понятным причинам, кусок в горло не лезет.
И вот ещё одно тонкое наблюдение: раньше мужчина всегда высказывал беспокойство, если я отказывалась от еды. Пытался уговорить меня съесть хоть кусочек чего-нибудь. А сейчас будто не замечает, что я не поужинала вчера и весь завтрак кручу в руках чашку с кофе, не прикасаясь к пище.
Закончив трапезу, Хамид подходит сзади. Отбрасывает мои волосы с шеи и целует её. Морщусь от гадких ощущений, словно меня касается какая-то рептилия. Араб по-хозяйски лапает мою грудь. Ныряет рукой в вырез шёлкового халата. Нащупывает сосок и теребит его. Я сижу не шелохнувшись. В данный момент мраморное изваяние по сравнению со мной просто вечный маятник.
Хамид встаёт сбоку и расстёгивает брюки. Берёт мою руку, кладёт её на свой член. Отрешённо глядя в пространство, лениво вожу ладонью, сжатой в кулак, по мужскому органу. Он наливается кровью, твердеет.
Намерение хозяина дома ясно как божий день. Сжав зубы, не позволяю себе заплакать. Пусть этот псих делает, что хочет. Но я не доставлю ему удовольствие увидеть мои слёзы или услышать мольбы.
Он тянет меня за руку, заставляя встать со стула. Давит за спину, опрокидывая грудью на стол. Задирает подол халата. Сдёргивает трусики и, плюнув на пальцы, размазывает слюну по моему заднему отверстию. После чего, толкается в него вставшим членом.
Больно. Ещё больнее, чем было вчера. Закусываю губу, чтобы не закричать. Впиваюсь в столешницу пальцами до побелевших костяшек. Комкаю скатерть. Мужественно терплю экзекуцию. С каждым последующим толчком ненависть к Хамиду во мне растёт и множится. Становится топкой, как тина, и чёрной, как смола. Представляю десять казней египетских, которым с превеликим удовольствием подвергла бы своего «мужа».
– Так-то лучше, – комментирует он, кончив в мой зад. – Хорошего дня, любимая.
Хамид целует меня в щёку и уходит на работу, заперев дверь на замок. Естественно, изнутри он не открывается.
Приведя себя в порядок и смазав кремом измученную попу, надеваю ненавистное платье.
С горькой усмешкой вспоминаю, как раньше была очарована восточным колоритом. Все эти роскошные ткани, расшитые золотыми и серебряными нитями, массивные украшения с камнями, элементы мавританского стиля в интерьере. Даже слегка сожалела, что квартира Хамида абсолютно имперсональная – современная светлая мебель, никаких персидских ковров, обычная посуда.
Я представляла, что превращу это безликое жильё в настоящий восточный шатёр, когда мы поженимся. Присматривала на базарах медные кувшины и блюда в качестве декора для гостиной и кухни. Мечтала сменить жалюзи на бархатные гардины непременно тёмно-малинового или аметистового цвета. Училась готовить восточные блюда.
Теперь же единственное моё желание – уехать подальше от всего арабского и забыть навсегда, как страшный сон.
Собственно, первый шаг на пути к этому я собираюсь сделать прямо сейчас. Пусть урод лишил меня телефона и денег, которые были в сумочке, но зато я знаю, где лежит мой паспорт. Я сама добровольно отдала его хозяину дома в первый день после приезда.
Чтобы ненароком не потерять документ, ещё в прошлый визит мы определили его в сейф. Тогда Хамид рассказывал, мол, на улицах города небезопасно, часто у туристов воруют сумочки, срывают драгоценности и фотоаппараты. Поэтому я, не раздумывая, положила паспорт в надёжное хранилище.
Хамид при мне набрал код и велел запомнить его на всякий случай. Тогда я сочла этот жест милым проявлением заботы. Сейчас же понимаю: гад сделал всё, чтобы усыпить мою бдительность. И я повелась, как последняя идиотка. В этот раз снова отдала ему документ.
Ну а чего? В прошлую нашу встречу мне же его вернули. Разве могла я подумать, что всё так обернётся?
Набираю на панели сейфа заветную комбинацию цифр, но она не срабатывает. Забыть или перепутать код я не могла. Память на числа у меня прекрасная, профессия бухгалтера обязывает. Повторяю операцию ещё два раза. Безрезультатно. С*ка! Он попросту сменил код!! Какая же я дура!
В отчаянии пинаю кресло. Обвожу глазами комнату. Ноутбук Хамида исчез. Он забрал его с собой чтобы я не могла выйти в Интернет.
Ну, ничего! Придётся действовать радикально. Обратиться за помощью к соседям, ни с одним из которых, к слову сказать, я не знакома.
Глава 4
Тамара
Квартира Хамида располагается на четвёртом этаже. Слева и справа есть балконы. Мне бы перелезть на соседский, и вот она – свобода! Хотя стоп! А дальше-то что делать? Посольства или консульства в этом захудалом городишке нет. В полицию обращаться – не вариант. Как только тиран обнаружит, что я сбежала, тут же подключит своего брата к поискам. Круг замкнётся. Хасан сдаст меня обратно в лапы Хамида. Нужно придумать что-то ещё.
В голову приходит только одна идея: любой ценой добраться до телефона и позвонить в посольство.
Выхожу на балкон. Соседей не видно. Занимаю выжидательную позицию. За целый день кто-нибудь да появится. Мой мучитель обычно возвращается с работы около семи вечера. Времени у меня полно.
Часа через два на балкон справа выходит женщина. Она начинает развешивать постиранное бельё.
– Здравствуйте! – обращаюсь к соседке, замотанной в платок. Надо же! Даже дома его не снимает. Хотя физически она уже не в квартире. Вероятно, по местным порядкам выход на балкон приравнивается к выходу на улицу.
Женщина бросает на меня быстрый взгляд и продолжает вешать бельё.
– Извините! Не могли бы Вы мне помочь? – делаю вторую попытку установить контакт.
Соседка что-то отвечает на арабском. Я ни хрена не понимаю.
– Мне нужна помощь. Помощь! – надеюсь, что соседка хоть слово «help» знает по-английски.
Напрасно. Женщина раздражённо фыркает и уходит. Ну вот не на ту напала! Я так просто не сдамся. Приношу с кухни пакет чечевицы. Перегнувшись через перила, кидаю крупу на соседский балкон, стараясь попасть в окно. После пары пригоршней, достигших цели, соседка выбегает наружу. Орёт благим матом. Гневно сверкает глазами.
– Телефон! Телефон! – мне всегда казалось, что это слово одинаково звучит на всех языках. Уж его-то женщина должна понять.
Она замолкает. Зовёт из дома девочку-подростка.
– Мисс, что случилось? – спрашивает она на английском.
Я радуюсь, будто услышала родную речь.
– Мне нужна помощь. Понимаете, Хамид ушёл на работу и случайно закрыл меня. А я потеряла телефон и не могу…
Девчонка бойко лепечет по-арабски. Переводит матери то, что я сказала. Та отрицательно качает головой.
– Мы ничем не можем помочь Вам, мисс, – произносит подросток.
– Дайте мне, пожалуйста, телефон. Я сделаю только один звонок и всё. Честно! – на самом деле не очень честно.
Прежде, чем позвонить, надо добыть номер посольства, потому что я не знаю его. Однако надеюсь, что, как и у всех в современном мире, смартфон соседей будет подключен к Интернету.
– Нет, – просто говорит женщина.
Я и без перевода это понимаю.
Ну что за люди?! Жалко им что ли? Может, с соседями слева повезёт? Просидев на балконе до самого вечера, прихожу к выводу: в той квартире никто не живёт.
***
После второй ночи анальной «любви», чаша моего терпения переполняется. Я готова на всё, только бы избавиться от психопата. Никогда не думала, что способна убить человека.
Однако вот он – результат на лицо. Хамид лежит без сознания на полу в прихожей. Тонкая струйка крови бежит из его головы.
Меня колотит крупной дрожью. Изначально план был просто вырубить мужчину. Для этого я притаилась у входной двери, зажав бутылку вина в руке. Но, видимо, не рассчитала силу удара.
П**дец! Я стала убийцей.
В мозгу царит невообразимый хаос. Сердце стучит так сильно, что вот-вот выпрыгнет из горла.
Боже мой! Мамочки! Бежать! Скорее прочь отсюда!
Отпечатки пальцев. Надо стереть их с горлышка бутылки, которое превратилось в «розочку».
Какой смысл? Тут по всей квартире мои отпечатки.
Просто бежать. Немедленно.
Заматываю голову платком так, что остаются видны только глаза. Переступая через распластанное тело Хамида, оборачиваюсь. Нагибаюсь, прислушиваясь, дышит ли он.
Улавливаю слабое дыхание. Или мне хочется верить, что оно есть?
Получается, Хамид ещё живой. Нормальный человек вызвал бы скорую, но за последние три дня я стала настолько далека от нормальности, чем когда бы то ни было. Поэтому захлопнув дверь квартиры, убегаю в тёмную тунисскую ночь.
Как там говорил мой несостоявшийся муж? На всё воля Аллаха? Вот пусть он ему и поможет. А я всё. С меня хватит!
***
– Эй! Вставай! – просыпаюсь от громкого голоса.
Открываю глаза и не сразу соображаю, где я нахожусь. Вокруг апельсиновые деревья, впереди – море и пляж. Надо мной нависает незнакомый мужчина.
– Вставай, говорю! – нетерпеливо повторяет он на французском. – Это частная территория. Здесь нельзя находиться посторонним.
В голове всплывают воспоминания прошедшей ночи. Быстро оцениваю ситуацию. Скорее всего, меня обнаружил охранник того участка, на котором я вчера устроилась на ночлег.
– Да, извините. Сейчас уйду, – отвечаю на английском.
В Тунисе вторым языком считается французский, потому что до середины двадцатого века страна находилась под контролем Франции.
К сожалению, я не владею языком Стендаля и Бальзака, хоть и научилась понимать отдельные фразы на нём за то время, что провела с Хамидом.
Пока я спала, платок слез с головы. По светлым волосам и белой коже охранник определил, что перед ним – иностранка, но английского этот мужчина очевидно не знает.
– Стой! Как ты здесь оказалась? – он преграждает путь.
– Я вас не понимаю. Я не говорю по-французски.
Охранник внимательно рассматривает меня, а потом произносит с сильным акцентом:
– Do you need help? (прим. автора: англ. Тебе нужна помощь?)
– Help, – повторяю за ним, лихорадочно прикидывая, можно ли доверять незнакомцу?
– Пошли, – кивает он, приглашая следовать за ним.
Охранник не злится, не угрожает полицией. Неужели он – мой шанс на спасение?
– Воды, дайте, пожалуйста, воды, – прошу, когда мы приходим в небольшой домик. Судя по всему, он предназначается для персонала.
Мужчина наливает из стеклянного графина воду и протягивает мне стакан. С жадностью осушаю его.
– Merci, – единственное слово, которое могу сказать на французском. (прим. автора: франц. Спасибо.)
Охранник улыбается. Что-то снова спрашивает, но я не понимаю его. Тогда он ставит передо мной тарелку с фруктами. Робко протягиваю руку к персику. Мужчина одобрительно кивает. С несказанным удовольствием уплетаю сочный фрукт, а за ним ещё два банана.
– Пойдём, – говорит охранник, когда я заканчиваю есть.
Он заводит меня в маленькую спальню. Не успеваю сообразить, зачем мы здесь, как мужчина закрывает дверь на замок.
– Что… Что Вы хотите? – лепечу растерянно.
Вместо ответа он тянется к ремню своих штанов. О, Боже! Только не это!
– Нет! Нет! – машу руками и мотаю головой. Пячусь назад, пока спиной не натыкаюсь на шкаф.
Охранник подходит ко мне вплотную. Что-то бормочет то ли на арабском, то ли на французском. Оцепенев от страха, я уже не различаю языки. В ушах шумит кровь, сердце бешено колотится в груди.
Мужчина с невозмутимым видом достаёт из трусов член. Дёргает меня на руку, принуждая упасть на колени. Сопротивляюсь, но силы у нас явно неравные. Охранник давит на плечи, злобно возмущается.
В следующую секунду перед моим лицом болтается мужской орган среднего размера. Его обладатель уверенно кладёт руку мне на затылок, прижимает губами к паху.
Чувствую, как по пищеводу поднимаются съеденные пять минут назад фрукты. От запаха чужих гениталий меня вот-вот вырвет.
– Соси, – приказывает мужчина.
Для понимания его требования не нужно знать языка.
Мои глаза наполняются слезами.
– Пожалуйста, не надо! Я не хочу! – умоляю его, но он только сильнее стягивает волосы на моём затылке.
Раздаётся какой-то звук. То ли звонок в дверь, то ли сигнализация. Охранник молниеносно отталкивает меня от себя, заправляет своё хозяйство в брюки и уходит из комнаты. Слышу, как в замочной скважине поворачивается ключ.
Мне хватает доли секунды, чтобы сообразить, что это мой шанс. Дом ведь одноэтажный! Резким движением отодвигаю занавеску. Хочу открыть окно, но здесь нужен специальный ключ. На раме нет обычной ручки или шпингалетов.
В панике хватаю стул и разбиваю им стекло. Наплевав на то, что могу порезаться острыми осколками, вылезаю наружу.
Подол платья цепляется за остатки стекла, торчащие из рамы. Остервенело дёргаю ткань, разрывая её. Подхватив лохмотья, в которые превратилось платье, несусь быстрее ветра к пляжу. Благо запомнила дорогу через сад. Когда показывается море, сворачиваю на тропинку между участками, по которой пришла вчера.
Глава 5
Тамара
Днём движение на проезжей части гораздо оживлённее, чем было вечером. Замотав лицо платком по максимуму, иду вдоль обочины в противоположную сторону от города. Туда возвращаться нельзя. Там меня уже, наверняка, разыскивают с собаками.
А теперь ещё одно преступление добавилось в мою копилку. Интересно, намеренная порча чужого имущества плюс покушение на убийство – это на какой срок тянет в Тунисе? У них есть смертная казнь?
По части местных законов у меня в знаниях большой пробел, но что-то подсказывает, что в любом случае полицейские поверят своему гражданину, а не иностранке, к тому же женщине.
За время пребывания в Тунисе я поняла: эта страна – мужское царство. И в сущности, данный факт меня не парил. Я далека от феминистических настроений. Всегда считала, что нет ничего плохого в том, что мужчина заботится о своей женщине, опекает её, зарабатывает больше и так далее, и тому подобное.
Отчасти именно поэтому мне сразу понравился Хамид. Он выгодно отличался от жадных, невоспитанных и избалованных маменьких сынков, с которыми я имела «счастье» ходить на свидания в России.
С Хамидом я чувствовала себя настоящей женщиной, достойной обожания и комплиментов. Высшей ценностью, так сказать. Просто тогда я ещё не знала, что за это придётся платить собственной свободой и задницей.
Спустя пару километров ощущаю жжение в ноге. Приподняв подол платья, вижу рассечённую стеклом икру. Кровь уже почти запеклась, но порез довольно глубокий. Надеюсь, доберусь до посольства раньше, чем начнётся заражение. Вопрос только в том, как до него добраться?
Вчера у меня был план. Думала, вырублю Хамида, заберу у него деньги из кошелька и доеду до посольства или консульства. Но когда мой мучитель рухнул на пол, как мешок картошки, да ещё из головы мужчины брызнула кровь, я запаниковала и дала дёру, забыв обо всём на свете. А теперь совершенно не представляю, что делать.
Элитный посёлок с домами-коттеджами заканчивается. Упорно продолжаю идти под палящим солнцем. Часа через два показывается стройка. Масштаб проекта поражает. Видимо, здесь будет какой-то большой отель. Ускоряю шаг, хоть силы заканчиваются. Не хочу привлекать к себе внимание строителей.
Надо найти укромное место, сесть и хорошенько подумать, как мне попасть в посольство, учитывая, что оно находится в столице. Из-за дикой жары и интенсивной ходьбы хочется пить. Язык прилип к нёбу. Даже слюна перестала выделяться.
Ещё через час появляются трёхэтажные дома. Если это посёлок городского типа, буду считать, что мне повезло. В любом населённом пункте есть базары. А там можно раздобыть воду.
Я не ошибаюсь. Покружив по узким улочкам, выхожу к рынку. Как всегда в подобных местах народу столько, что не протолкнуться. Торговцы активно зазывают покупателей. Воздух наполнен запахом специй, жареного мяса, свежеиспечённых лепёшек. Уверенно миную ряды с разноцветными тканями, украшениями и сувенирами. Устремляюсь туда, откуда пахнет едой.
Поскольку денег нет, мой план прост до безобразия. Я хорошо помню, как на нас с Танькой пускали слюни и заваливали комплиментами продавцы, когда мы гуляли по базару в наш первый приезд в Тунис. Но главное, что каждый торговец норовил дать нам попробовать сладости, фрукты, хлеб и даже жареные морепродукты. Тогда мы с подругой смеялись, мол, здесь можно наесться от пуза, не потратив ни копейки. Теперь мне совсем не до шуток.
Подхожу к одному из прилавков, на котором разложены сыры. Невысокий мужчина тут же подскакивает и принимается нахваливать свой товар. Делаю заинтересованный вид. Недолго вбираю, а потом, показав на рандомный сорт сыра, прошу:
– Можно попробовать?
– Да, конечно! Пожалуйста, мадам, – продавец отрезает кусочек сыра.
– А есть менее солёный? – притворяюсь, что мне не понравился этот сорт.
– Разумеется! У Али лучший выбор на всём рынке. Вот, держите! – мужчина подает кусок другого сыра, а за ним ещё один.
– А у вас не будет воды? – хлопаю ресницами, обворожительно улыбаясь.
Незадачливый торговец достаёт из-под прилавка пластиковую бутылку, наливает воду в не очень чистый стакан. Но мне плевать. Я, наконец-то, добилась желаемого. С жадностью пью прохладную воду. Вот это кайф!
– Спасибо! Я подумаю! – вернув пустой стакан продавцу, быстро скрываюсь в толпе.
Подобный фокус мне удаётся проделать ещё раз у лотка со сладостями. Потихоньку начинаю приходить в себя. Однако весь день ошиваться на базаре, выклянчивая воду то там, то здесь – не вариант. Решаюсь на отчаянный шаг.
Высматриваю прилавок, где торгуют водой. Улучив момент, когда продавец отвлёкся на разговор по сотовому телефону, хватаю бутылку, которая стояла с самого края, и бегу со всех ног. Ну а что? Добавим ещё статью за воровство к моему «послужному» списку. Терять мне уже всё равно нечего.
Выбравшись с рынка, неторопливо иду по выбеленным солнцем улочкам. Забредаю в небольшой сквер, в изнеможении падаю на лавочку под раскидистым гранатовым деревом. Мышцы на ногах сводит судорогами, кожу колет мелкими иголочками. Всё тело болит. Не замечаю, как отключаюсь.
Просыпаюсь, когда солнце клонится к закату. Надо сваливать из сквера. Мне и так несказанно повезло, что никто не пристал днём. Но ночью полицейские, патрулирующие городок, по любому заинтересуются бродяжкой на скамейке. А от полиции в моём случае лучше держаться подальше.
Снова возникает вопрос, где можно было бы переночевать. Роль бомжихи уже порядком поднадоела. От меня воняет потом и немытым телом. Раны на ступнях начинают гноиться. Однако в голову не приходит ни единой мысли, как выбраться из того п**деца, в который я угодила.
Идея переночевать на стройке, которую видела днём, осеняет внезапно. Строители, наверняка, разошлись по домам и не появятся там до утра. Даже если территорию охраняют, она настолько огромная, что меня вряд ли заметят.
Выдвигаюсь в путь. Он даётся очень нелегко. Каждая клеточка тела ноет и сопротивляется любому движению. Снова хочется пить, но я экономлю воду. Вот дойду и места и позволю себе сделать пару глотков.
Проникнуть на стройку труда не составляет. По периметру участок обнесён проволокой вместо нормального забора. Забираюсь в одно из недостроенных помещений. Сворачиваюсь клубочком на куске рубероида, предварительно подложив под него доски. Главное, проснуться пораньше. До того, как сюда нагрянут строители.
Но поскольку будильника у меня нет, пробуждение получается ещё эпичнее, чем вчера. Когда я открываю глаза, на меня смотрят человек десять мужчин.
Они переговариваются на арабском. Надеяться, что хотя бы один из рядовых строителей знает английский, бессмысленно. Однако, поднявшись на ноги и надвинув на голову платок, всё равно произношу миролюбивым тоном:
– Ребята, всё хорошо! Не беспокойтесь! Я уже ухожу, – выдавив улыбку, нагибаюсь за сандалями. Схватив их, боком двигаюсь к выходу.
Строители моментально окружают меня. Выражение их лиц отнюдь недружелюбное. Некоторые из мужчин похотливо скалятся, другие поглаживают себя по причинному месту. Все, как один, сканируют моё тело сальными взглядами.
Вот это попадалово! Страшнее даже в самом диком кошмаре не приснится. Инстинктивно дёргаюсь в сторону, но меня тут же толкают обратно. Круг становится плотнее.
Один из мужчин срывает с моей головы платок. Раздаётся восхищённый гул. Ещё бы! Белокожая рыжеволосая девушка в этой стране в диковинку. Закрываю глаза и начинаю молиться теми словами, которыми могу, потому что не знаю ни одной нормальной молитвы. Я прекрасно понимаю, что меня ждёт дальше. И от осознания безысходности слёзы катятся по щекам.
Кто-то из строителей сильно дёргает за ворот моего платья. Ткань трещит по швам, превращаясь в лохмотья. В этот момент словно выныриваю из анабиоза. Кричу как сумасшедшая, что есть сил. На мужчин мои вопли не производят ровным счётом никакого эффекта. Араб, который стоит ко мне ближе всех остальных, достаёт нож. Увидев блеснувшее лезвие, захлопываю рот. Удивительно, как, не сказав ни единой угрозы, незнакомцу удалось быстро заткнуть меня.
Двумя чёткими взмахами ножа он перерезает бретельки лифчика. Ещё один надрез между чашками бюстгальтера, и вещь летит на цементный пол. Прикосновение холодной стали к коже заставляет съёжиться от страха.
Увидев мою обнажённую грудь, строители одобрительно кивают головами и обмениваются короткими фразочками. Наверное, решают, кто из них первым будет трахать меня.
Ощущение сюрреалистичности происходящего не покидает. Я стою голая по пояс перед толпой голодных до секса мужиков. Их абсолютно не смущает мой потрёпанный вид и то, что я последний раз мылась позавчера. В глазах каждого из присутствующих арабов горит звериная похоть. От неё меня ничто не спасёт. Тело начинает колотить нервный озноб. Внутри липкий ужас расползается ядовитыми змеями. Парализует мышцы. Голова слегка кружится, а лица строителей становятся размытыми. Превращаются в одно блеклое пятно.
– Что за херня здесь творится? – именно так я интерпретирую гневный вопрос, который задаёт на арабском высокий мужчина, возникший в дверном проёме.
Глава 6
Тамара
За секунду головокружение проходит. Чёткость зрения восстанавливается. Строители стараются загородить меня спинами. Суетливо переминаются с ноги на ногу.
– Я спросил: что здесь происходит? – повторяет вопрос вновь прибывший, делая пару шагов в мою сторону.
На мгновение мужчины замирают, как испуганные тушканчики, а потом начинают наперебой что-то объяснять, размахивая руками.
Перестаю рыдать и пытаюсь прикрыть голую грудь тем, что осталось от платья. Незнакомец стоит против солнца, поэтому мне не удаётся рассмотреть его лицо. Но я очень хочу надеяться, что он побрезгует присоединиться к всеобщей вакханалии.
– Отошли от неё! – рявкает мой спаситель.
Понимаю его посыл потому, что мужчины, как горох, рассыпаются в стороны, уступая место вожаку.
Человек, одетый во всё белое, не иначе, как главный здесь. В противном случае, строители не засуетились бы при его появлении и не стали бы слушаться приказов. К тому же, внешне этот мужчина разительно отличается от остальных. В нём есть какая-то особая стать.
Теперь, когда он подошёл ближе, хорошо вижу его лицо. Оно благородное, даже породистое. Взгляд больших тёмно-карих глаз спокоен, но крылья орлиного носа чуть раздуваются, выдавая раздражение хозяина. Полные губы поджаты. Широкие брови сдвинуты к переносице. Голова красиво замотана светло-бежевой куфией. Смоляная ухоженная небритость на щеках и подбородке придаёт незнакомцу грозный вид. Однако отчего-то чувствую, что мне его бояться не надо.
– Вы говорите по-английски? – неожиданно спрашивает «вожак».
– Да.
– Эти люди успели причинить вам вред?
Отрицательно мотаю головой, понимая, на какой именно вред намекает мужчина.
– Хорошо.
Он произносит короткую, но хлёсткую фразу на арабском, и всех моих обидчиков как ветром сдувает.
Эмин
Она была прекрасна и одновременно ужасна. Невысокая полуголая девушка напоминала затравленного зверька. Её волнистые волосы цвета светло-золотистой меди спутались и лежали на плечах тусклыми свалявшимися прядями. Распухшие глаза и нос покраснели от слёз. На руках виднелись синяки. Полная грудь вздымалась в такт учащённому дыханию. Сквозь тонкие лохмотья, которыми иностранка старалась прикрыть свои прелести, просвечивали тёмно-розовые соски.
То, что бродяжка не местная, сомнений не возникало. У неё были славянские черты лица, бледно-персиковая кожа, которая удачно сочеталась с природным цветом волос. Судя по реакции, девушка не понимала арабский язык.
Скользнув взглядом по её фигуре ниже, Эмин увидел босые, грязные, стёртые в кровь ступни. Ранки сочились жидкостью, похожей на гной.
А потом несчастное создание подняло на мужчину свои глаза хвойно-зелёного цвета. В них было столько безнадёги и отчаяния, столько боли и страха, что ледяной ужас пробежал по позвоночнику Эмина. Так смотрят только люди, пережившие насилие.
– Как тебя зовут?
– Тамара, – прошелестела она потрескавшимися губами.
– Как ты оказалась здесь, Тамара?
– Мне негде было ночевать, – девушка стыдливо отвела взгляд.
– Почему? – Эмин продолжал всматриваться в её лицо, пытаясь предугадать ответ.
Муж выгнал из дома? Сбежала от торговцев живым товаром?
– Это… это неважно. Просто дайте мне уйти. Я ничего не взяла и…
– Если тебе негде было ночевать, куда же ты собралась идти сейчас? – резонно заметил он.
Иностранка неопределённо пожала плечами.
– Пойдём со мной, – произнёс уверенно Эмин.
Ей нельзя оставаться одной на улице в таком виде. Да и раны на ногах неплохо было бы обработать.
– Нет, – Тамара попятилась назад. В её глазах плескался животный страх. – Нееет!
– Ты боишься меня?
– Да, – честно призналась она и, словно в подтверждение своих слов, задрожала всем телом.
– Обещаю, что не причиню тебе вреда.
– Я вам не верю, – упрямо замотала головой Тамара.
– Ты можешь мне верить хотя бы потому, что я не оставил тебя на растерзание мужчинам, которые хотели надругаться над тобой, – это был веский аргумент. Не доказательство, но всё же.
Иностранка о чём-то сосредоточенно думала, уставившись в пространство.
– Идём, – Эмин протянул ей руку, но девушка шарахнулась от него в сторону, как от прокажённого.
Тамара
Незнакомец усаживает меня в дорогой белый внедорожник с тонированными стёклами. Я не знаю, кто этот мужчина, откуда он взялся, и как его зовут, но необъяснимо доверяю ему. Вернее, мне пришлось довериться ему, потому что выбора не было. Строители разорвали моё платье окончательно. На улице в нём теперь не появиться. Да и в очередной раз нарваться на кодлу озабоченных местных мужланов совсем не хочется.
А этот, за рулём автомобиля, хотя бы не производит впечатление насильника. Хотя Хамид тоже поначалу казался добрым зайкой. Остаётся только надеяться, что мой непрезентабельный внешний вид отпугнёт холёного мужчину. Удивляюсь, как он не побоялся, что я его чем-нибудь заражу, и пустил в свою машину.
Мы едем молча минут тридцать. Слава Богу, в противоположную сторону от города, из которого я сбежала. Незнакомец тормозит у блокпоста, приоткрывает окно внедорожника и кивает двум вооружённым военным или полицейским. В форме местных я не очень разбираюсь. Они поднимают шлагбаум.
Далее мы следуем по закрытой территории. Справа и слева вдоль дороги простираются огромные поля для гольфа. Ни разу в Тунисе я не видела такой сочной зелёной травы. Вдалеке возвышается многоэтажный отель. По внешней отделке я бы дала ему не пять звёзд, а сразу все шесть или семь.
На шикарном здании в мавританском стиле с настенной резьбой, ажурными аркадами и колоннами, украшенными восточным узором, красуется название Al Tavil Palace Beach Resort.
Архитектурный ансамбль органично дополняет разбитый вокруг него сад. Не успеваю подробно рассмотреть детали всего этого великолепия, потому что мы проезжаем слишком быстро. В глаза бросается только большой фонтан и клумбы с розами.
После отеля начинается морской причал. Белоснежные яхты едва заметно покачиваются на бирюзовой воде.
Наконец, незнакомец останавливается около бунгало. Оно также выполнено в мавританском стиле. Светло-охровые стены, большие полукруглые окна, крыльцо с резной аркой, на ступенях которого стоит тёмно-синяя амфора.
Дорожка, ведущая к дому, вымощена плиткой цвета слоновой кости. Около входа растут аккуратно подстриженные кустарники. Они усеяны крупными красными цветами.
За одноэтажным зданием шелестят финиковые пальмы. Деревья специально посажены так, чтобы их раскидистые кроны отбрасывали тень на крышу. При виде всей этой картины на ум приходит только одно слово – роскошь!
Внутри бунгало прохладно и светло. Пахнет свежестью. Пока я осторожно оглядываюсь по сторонам, мой спаситель произносит:
– Ванная комната для гостей – там, – он указывает направо по коридору без лишних предисловий. – В ней есть всё необходимое.
Я не обижаюсь на него, потому что сама чувствую зловоние, исходящее от меня. В странах с таким климатом, как в Тунисе, чтобы не вонять потом, нужно принимать душ раза три за день. А я это делала позавчера. Быстро шлёпаю босыми ногами в нужном направлении.
Оказавшись в просторной ванной, отделанной бело-синей плиткой с золотистым узором, снимаю с себя лохмотья и залезаю под горячий душ. Никогда в жизни не испытывала такого наслаждения!
Долго стою под струями воды, ощущая, как кожу перестают колоть иголочки, как открываются забитые пылью поры, как расслабляются мышцы во всём теле. Потом тщательно намыливаюсь гелем с запахом манго. Одного раза мне кажется недостаточно, чтобы смыть с себя всю грязь. Наношу ароматный гель на тело ещё и ещё.
Удовлетворившись результатом, приступаю к волосам. Они у меня густые и длинные. Щедро лью шампунь на голову, взбивая обильную пену. Не хочу думать о том, что будет, когда я выйду из ванной. Ловлю кайф от текущего момента.
Глава 7
Тамара
Закончив водные процедуры, надеваю махровый халат с логотипом отеля и выхожу в коридор. Из глубины дома доносятся мужские голоса. Иду на них, как на ориентир. Переступаю порог просторной гостиной.
– Тамара, это – Фарух, он работает у меня, – произносит мой спаситель, который уже снял куфию. Чёрные волосы незнакомца чуть длинноваты, но модно подстрижены. – Если тебе что-то понадобится, можешь обращаться к нему.
– К вашим услугам, госпожа, – смиренно опускает голову парень, одетый в традиционную арабскую одежду. Поражаюсь его идеальному английскому произношению.
– Спасибо.
– Желаешь чаю? – спрашивает хозяин дома.
Киваю в знак согласия, а самой хочется закричать: «О, да! Да! Очень желаю! Никогда ничего не желала больше, чем сейчас чаю!»
Мужчина лёгким жестом показывает на низенький диванчик с разноцветными шёлковыми подушками, стоящий напротив него, приглашая присесть. Фарух наливает горячий чай в белую пиалу, расписанную бирюзовыми и золотыми завитками.
С наслаждением вдыхаю смесь ароматов кардамона, имбиря, гвоздики, корицы и шафрана. Делаю первый глоток. Это просто божественный нектар!! Самый вкусный чай, который я когда-либо пробовала.
– Здесь есть сливки, если хочешь, – говорит мужчина. – Угощайся сладостями.
Пока я пью вторую пиалу чая, заедая его нежным пишмание и сладкими финиками, хозяин дома, не отрываясь, наблюдает за мной. Становиться неловко. Ведь я даже имени его не знаю.
– Как тебя зовут? – тихо спрашиваю, проглотив последний кусочек пахлавы.
– Эмин.
– И всё?
– Тебе обязательно знать моё полное имя? – в его взгляде появляется ирония.
Отрицательно мотаю головой. Необязательно. Достаточно того, что ты вытащил меня из лап насильников, дал помыться и поишь чаем. Сегодня ты обеспечил себе плюс миллион к карме.
– Эмин ибн Самир аль-Тавил, – произносит мужчина.
– Так значит… Тот грандиозный отель – твой? – тут же вспоминаю название гостиницы, которую мы проезжали.
– Он принадлежит моей семье, как и вся прилегающая к нему территория.
– Ого! – не могу скрыть возглас удивления.
– Расскажи мне о себе, Тамара. Что с тобой произошло? – Эмин удобнее устраивается между подушками.
– Я сбежала от жениха, – не вижу смысла что-то выдумывать. – Он отнял у меня паспорт и телефон, в общем, всё, что было.
– Почему?
– Ну… Он предложил выйти за него замуж. Я согласилась. А потом он запретил мне выходить на улицу, сказал, что я должна принять его веру, забрал одежду. Это мне не понравилось. Я не была готова к таким радикальным изменениям и хотела уйти. Но Хамид запер меня в квартире и лишил связи с внешним миром, а также документов.
– Но ты же встречалась с ним до того, как он сделал предложение? Разве вы не обсуждали заранее условия вступления в брак? – Эмин реагирует абсолютно спокойно на признание, от которого у любого европейского человека волосы бы зашевелились.
– Нет. То есть, да. Я приехала к нему в третий раз. Но условия брака мы не обсуждали. Хамид просто поставил меня перед фактом, как всё будет. До этого он вёл себя, как светский мусульманин и не пытался надеть на меня паранджу.
– И как же тебе удалось сбежать от твоего жениха?
– Я ударила его бутылкой вина по голове. Он потерял сознание, – честно отвечаю.
Если я правильно поняла намерения аль-Тавила, то он хочет помочь мне. А это значит, что лучше ничего не утаивать.
– Надеюсь, он остался жив.
Отвожу взгляд в сторону. Неопределённо пожимаю плечами.
– То есть, ты не уверена? – мужчина прищуривается.
Отрицательно качаю головой. Эмин тяжело вздыхает. Наверное, он сожалеет, что заступился за меня, и из-за этого вляпался в неприятности. Только бы не вызвал полицию!
– Он насиловал меня, – нервно покусываю губу. – Но, конечно, в вашей стране – это не аргумент, – добавляю еле слышно.
– Ну, для начала, Тунис – не моя страна. Я из Арабских Эмиратов. Здесь нахожусь по бизнесу. А ты откуда?
– Из России.
– Я так и думал, – утвердительно кивает аль-Тавил. – Слушай, ты знаешь, фамилию своего жениха? Адрес его помнишь?
– Да, но… О, Боже! Нет! Только не сообщай ему, что нашёл меня! Пожалуйста! Умоляю! Я не хочу в тюрьму! И не хочу…
– Успокойся. Я ничего никому не сообщу. Просто наведу справки и узнаю, жив ли он. Как давно ты сбежала?
– Два дня назад.
– Угу, – Эмин о чём-то задумывается. – Если бы ты его убила, то в местных новостях уже бы прошла информация. А я пока ничего не видел.
– Есть ещё кое-что, – решаю, что буду откровенной до конца.
Пусть аль-Тавил узнает всю правду. Он это заслужил хотя бы тем, что спас меня от насильников.
– Слушаю тебя, – мужчина выпрямляет спину, а затем подпирает подбородок руками, облокотившись на колени.
– Когда я убежала, то в первую ночь залезла ночевать в чужой сад. Там меня поймал охранник. Он хотел… Хотел принудить меня к сексу. И я выбила окно стулом, чтобы сбежать. А потом, в городке, который находится недалеко от стройки, где ты меня нашёл, я украла на базаре бутылку воды, потому что очень хотела пить.
– Да ты рецидивистка, как я посмотрю! – смеётся Эмин.
Похоже, мои злоключения развеселили его. Не самая худшая реакция. Другой человек на месте этого мужчины уже выставил бы меня за дверь.
– У меня не было денег. И выбора. Я хотела добраться до посольства, но оно находится в столице.
– Тебе бы пришлось очень долго идти пешком до Гранд Туниса, – резонно замечает аль-Тавил. – Ладно, сейчас приедет врач. Он осмотрит твои раны. А потом отдыхай, поспи. Проголодаешься, позови Фаруха. Я должен уехать по делам.
– Эмин, ты поможешь мне попасть в посольство? – иду ва-банк. Терять всё равно уже нечего. – Клянусь, что верну тебе все деньги, как только окажусь в дома.
– Деньги? – мужчина удивлённо вздёргивает бровь. Его взгляд становиться насмешливым. – Я подумаю, что можно сделать.
Эмин
Пока аль-Тавил ехал обратно на стройку, он не переставал думать о Тамаре. После душа она выглядела гораздо лучше, хотя и была очень встревоженной. Её можно понять. Повествование девушки о своих злоключениях заставило сердце мужчины сжаться от жалости и сострадания. Бедняга! Скиталась несколько дней по улицам. Как только живая осталась?
Не верить иностранке оснований у Эмина не было. Вначале он ещё сомневался. Какая-то мутная история про жениха, который сначала вёл себя как светский мусульманин, а потом резко «переобулся».
Хотя кто знает, что творится в головах других людей? Но искреннее признание про разбитое окно и украденную бутылку воды убедило аль-Тавила, что Тамара не врёт. Слишком сложны все эти мелкие детали для обмана. Ведь ложь должна быть грандиозной, чтобы ошарашить человека и заставить поверить в неё.
Не успел мужчина припарковаться около строительного участка, как раздался звонок сотового.
– Да, отец! Добрый день!
– И тебе доброго дня, Эмин. Как дела на проекте? Уже заключил договор с поставщиками мрамора?
– Да, вчера. Ну, а в целом, по стройке из графика мы ещё не выбились, но сроки поджимают.
– Я прилечу в Тунис на следующей неделе. У меня назначена встреча с министром туристического развития. К тебе тоже загляну на денёк.
– Хорошо отец. Буду ждать.
Внезапно в голове аль-Тавила возник план. Тамара заикнулась про деньги в качестве благодарности за её спасение. В них он не нуждался. А вот кое в чём другом беглянка вполне могла оказать ему услугу.
Чем больше Эмин размышлял о задуманном, тем удачнее казалась ему неожиданная идея. Оставалось только выяснить, не убила ли иностранка своего жениха в порыве злости. Иначе всё осложнится.
Сделав пару звонков нужным людям, к вечеру аль-Тавил получил информацию. Хвала небесам! Хамид Нафти был жив. А это значило, что пришло самое время наведаться к нему, чтобы забрать паспорт Тамары. Сам Эмин это делать, разумеется, не собирался. Благо есть местные готовые за деньги выполнить любую работу.
Глава 8
Тамара
Гостевая спальня, в которую меня отвёл Фарух, невероятно прекрасна. Из её окон открывается вид на море и небольшой пляж, предназначающийся только для постояльцев бунгало. Три стены комнаты – кремовые, а четвёртая, та, что находится в изголовье кровати, – нежно-бирюзовая с характерным восточным орнаментом.
В тон ей подобраны шторы из плотной ткани и покрывало на постели. В углу спальни стоит старинная глиняная амфора, а на тумбочке – светильник в форме причудливого резного фонаря. Мебель из натурального светлого дерева смотрится очень дорого и, наверняка, сделана на заказ. Пол застелен пушистым ковром цвета экрю.
Ложусь на кровать, утопая в мягких подушках. Господи, какое блаженство! Моментально проваливаюсь в сон.
Около двух часов дня Фарух стучится в мою дверь. Интересуется, не желаю ли я пообедать. Естественно, я желаю. Учтивый парень предлагает на выбор: накрыть стол в патио, на террасе или в гостиной. Молодой араб называет меня не иначе, как «госпожа», и избегает смотреть в глаза. Я не привыкла к такому обращению, но в моём положении устанавливать свои порядки было бы верхом наглости.
– Что предпочитаете на обед, госпожа? – Фарух опустил взгляд в пол.
– Не знаю. Я съем всё, что принесёте, – в еде я не привередлива.
Через пятнадцать минут слуга Эмина подаёт мне брик. Одна из жареных лепёшек нафарширована тунцом и яйцами, а вторая – сыром со шпинатом. На основное блюдо Фарух приносит кус-кус с бараниной.
Поражаюсь, как за такое короткое время, парень успел всё приготовить. Но потом до меня доходит, что бунгало – тоже часть отеля, и еду сюда доставляют из ресторана гостиницы.
Далее араб предлагает мне рёбрышки с острым соусом харисса, но я отказываюсь, потому что желудок уже полон. Тогда на столе появляется чайник из тонкого фарфора и поднос со сладостями.
Боже! Это просто рай для гурмана!
Еле выйдя из-за стола, отправляюсь гулять по саду, окружающему бунгало. Он небольшой, но тщательно ухоженный. Меня окутывают ароматы жасмина, роз и фруктов. Они смешиваются с тонким запахом моря. Спокойствие и тишина вокруг заставляют на некоторое время позабыть обо всех моих невзгодах. Ощущение, то я попала в рай на Земле.
Ближе к вечеру на пороге спальни снова появляется Фарух. Он извиняется и заносит целый ворох бумажных пакетов.
– Что это? – удивлённо смотрю на парня.
– Ваша одежда и обувь, госпожа. Так распорядился господин Эмин.
Возвращается неприятное чувство тревоги. Ещё один мужчина решил за меня, как я должна одеваться. С другой стороны, в поступке аль-Тавила есть резон. Нельзя же ходить всё время в банном халате?
– Если что-то не подойдёт или не понравится, выставите в пакете в коридор, – Фарух бесшумно исчезает из комнаты.
Рассматриваю длинные юбки, блузки, платья, нижнее бельё и несколько пар обуви. Цены на ярлычках отсутствуют, но по качеству материалов видно, что этот гардероб стоит немалых денег.
Приступаю к примерке вещей. Крутясь перед ростовым зеркалом, вмонтированным в дверь шкафа, ловлю себя на мысли: а мне нравится, как я выгляжу! По-восточному? Да. Однако изысканная одежда, купленная Эмином, не идёт ни в какое сравнение с бесформенной робой, которую принудил напялить Хамид.
Короткий стук в дверь застаёт меня врасплох.
– Минутку! – кричу, прикрываясь первым попавшимся платьем.
– Тамара, это я, Эмин, – раздаётся голос аль-Тавила. – Жду тебя на ужин на террасе.
– Хорошо. Сейчас приду.
Надеваю тёмно-зелёное шёлковое платье, расшитое бежево-золотистым узором по подолу, поясу и лифу. Из-за того, что ноги все в ранках и мозолях, решаю не обуваться.
– Ты прекрасно выглядишь! – восхищённо произносит Эмин, как только я выхожу на террасу, залитую маслянистым светом фонарей.
Мужчина внимательно рассматривает меня, но в его взгляде нет похоти. Он скорее оценивающий, чем выражающий какие бы то ни было желания.
– Спасибо тебе, – смущённо улыбаюсь. – Все вещи очень красивые.
– А туфли не подошли по размеру? – аль-Тавил замечает мои босые ноги.
– В основном подошли, но пока мне больно надевать обувь.
– Что сказал врач? – хозяин дома садится за стол.
– Ничего особенного. Он обработал раны, оставил мазь. Обещал зайти завтра.
– Хорошо, – кивает Эмин, накладывая в тарелку хумус. – Как ты себя чувствуешь?
– Гораздо лучше. Я почти весь день спала. Ещё гуляла по саду, – беру тёплую румяную лепёшку и заворачиваю в неё закуску из баклажан с грецкими орехами, зёрнами граната и зеленью кинзы.
– Завтра, если хочешь, можешь сходить в хамам в основном здании гостиницы. Фарух проводит тебя. Ещё там есть СПА-центр, косметический салон и несколько магазинов. Я отдам распоряжение, чтобы персонал пускал тебя везде и записывал всё на мой счёт.
– Ох… Это очень щедро. Я с тобой не расплачусь, – говорю полушутя-полусерьёзно.
Страшно представить, сколько стоят процедуры в гостинице аль-Тавила.
– Расплатишься, – уверенно отвечает Эмин.
Я замираю, как кролик перед удавом. Перестаю есть. Даже дышать перестаю. Что задумал этот араб? Нет, он, конечно, хорош собой, сексуален и всё в таком духе, но после того, что я пережила, близости с мужчиной не захочу ещё очень долго. Если вообще когда-нибудь захочу.
– Тамара, у меня есть к тебе деловое предложение, – аль-Тавил откладывает в сторону столовые приборы.
Делаю большой глоток гранатового сока. Плотно сжимаю колени, стараясь унять нервную дрожь.
– На следующей неделе в Тунис должен прилететь мой отец. Это деловой визит, но… Я предлагаю тебе исполнить роль моей девушки. Взамен, как только отец уедет, я отвезу тебя в столицу, куплю билет на самолёт и, если понадобится, похлопочу в посольстве, чтобы ты как можно быстрее получила документы.
– Ээээ… – зависаю от услышанного. Не хватало только ещё в одну историю угодить. – А зачем тебе это надо?
– Моя семья одержима идеей женить меня. А я пока не горю желанием вступать в брак. Если отец будет знать, что у меня есть девушка, то на какое-то время отстанет со свадьбой.
– Но разве твоих родственников удовлетворит моя кандидатура? В смысле, я же не мусульманка…
– Это неважно, – небрежно морщится Эмин. – Главное, я получу передышку на неопределённый срок. Ну, так что? Согласна? – он смотрит на меня испытывающим взглядом.
Так… Притвориться девушкой… Я прямо спинным мозгом чувствую неприятности. С другой стороны, а какой выбор? Если не соглашусь, аль-Тавил не будет мне помогать. Снова окажусь на улице. Чёрт!
Пауза затягивается. За столом повисает осязаемое напряжение. Его немного разряжает Фарух, который приносит блюдо с жарким. Парень уходит, а я всё ещё обдумываю ответ. Эмин терпеливо ждёт.
– Да, – выдыхаю еле слышно.
– Отлично. Договорились, – мужчина наполняет свою тарелку сочным мясом. Щедро поливает его острым соусом. Сейчас у аль-Тавила такой вид, будто он заключил удачную сделку.
Эмин
За ужином Эмин с удовольствием отметил, как привлекательно выглядела отдохнувшая и одетая в нормальную одежду Тамара. Красивая девушка. Яркая. Возможно, даже слишком. Цвет её волос казался аль-Тавилу экзотичным, а робкий взгляд вызывал желание защитить, обнять.
«Отец определённо купится на мою уловку с романом», – довольно думал аль-Тавил, лёжа в кровати.
При виде Тамары ни у кого и мысли в голову не придёт, что такую красотку можно использовать просто, как прикрытие. Любой нормальный мужик захочет затащить её в постель.
Эмин не был исключением. И в принципе, ничего не мешало ему совместить приятное с полезным. Но он понимал, что девушка не оценит его поползновений. Слишком испуганна. Ещё чего доброго снова сбежит. Хотя куда?
Аль-Тавил придерживался известной китайской мудрости: если ты спас человеку жизнь, ты в ответе за него. Поэтому, пользоваться тем, что гостья находится в безвыходной ситуации, было бы низко, по мнению Эмина.
И всё-таки соблазнительные изгибы женского тела, мягкая улыбка, блеск распущенных длинных волос вызвали у аль-Тавила ощутимое желание. Однако он считал себя сильным мужчиной, способным контролировать эмоции и зов плоти.
Тихий стук в дверь прервал размышления Эмина. На пороге спальни стояла Тамара.
Глава 9
Эмин
– Извини за беспокойство, – произнесла она, переминаясь с ноги на ногу. – Но не мог бы ты дать мне телефон? Я хочу позвонить родителям. Они меня уже, наверное, потеряли. Я почти неделю не выходила на связь.
– Конечно. Без проблем, – аль-Тавил протянул гостье сотовый.
Она не рискнула зайти в его комнату. Стоя в коридоре, набирала на сенсорном экране номер. Мужчина вслушивался в краткий диалог на незнакомом языке. Тамара говорила спокойно, но Эмин видел, что это даётся ей с трудом.
– Спасибо! – закончив разговор, девушка вернула телефон.
– Что ты сказала родителям? – поинтересовался аль-Тавил.
– Что у меня всё хорошо, и я решила задержаться в Тунисе, – гостья опустила глаза в пол.
Она чувствовала себя неловко из-за собственной лжи.
– Почему ты не рассказала им правду?
– Потому что мне стыдно, – голос Тамары дрогнул.
Девушка закусила губу, и, кажется, была готова вот-вот заплакать.
– Эй, ну ты чего? – Эмин обнял Тамару и прижал к своей груди. – Не надо плакать. Всё будет хорошо. Тебя больше никто не обидит.
На удивление, она не отстранилась и не оттолкнула мужчину. Пытаясь сдержать слёзы, девушка коснулась его обнажённых плеч подрагивающими пальцами.
– Понимаешь, мне ведь все говорили, что так будет. Предупреждали, что нельзя верить арабам, в смысле, тунисцам, – прошептала Тамара. – А я не слушала. И теперь…
– Подожди, подожди, – перебил её аль-Тавил. Он нагнул голову и заглянул в глаза зеленоглазой красавице. – Не суди всех одинаково. В любой стране встречаются плохие и хорошие люди. Есть подлецы, насильники, обманщики, а есть нормальные, адекватные. Национальность здесь ни при чём.
Эмин вдыхал тонкий жасминовый аромат, которым пахли волосы Тамары, ощущал тепло её тела через тонкую ткань одежды. В душе мужчины возникло странное чувство. Оно не было связано с похотью. Это было что-то другое. Какая-то смесь сострадания, жалости, желания утешить.
– Значит, мне просто не повезло, – грустно произнесла гостья. – Все люди, которых я встречала здесь, либо были безразличны, либо вообще хотели меня изнасиловать.
– Неправда. Я же не прошёл мимо тебя и не пытался сделать ничего против твоей воли, – резонно парировал аль-Тавил.
– Ты нет. Но все прочие… Я просила помощи у соседей Хамида. Они отказались даже дать мне телефон, чтобы позвонить в посольство. Ну а про остальных ты знаешь.
– Тамара, пойми, у местных совсем другой менталитет. Он очень отличается от европейского. Здесь женщина, разгуливающая в одиночестве по стройкам и прочим нетуристическим местам, считается доступной.
– То есть, ты оправдываешь поведение строителей и того охранника, который…
– Нет, я их не оправдываю. Мне вообще претит насилие, но я могу понять природу поступков местных мужчин. В большинстве стран Ближнего Востока приличная женщина не будет выходить из дома одна. Её всегда должен сопровождать муж или отец, или брат, или какой-нибудь родственник мужского пола. У нас в Эмиратах бывают исключения, если женщина работает. Когда мы выезжаем в Европу, наши мужчины нередко договариваются с владельцами торговых центров, чтобы те закрыли их для других посетителей на половину дня или на целый день, чтобы жены, матери, сестры спокойно делали покупки. Стоит этот аттракцион, конечно, недёшево, но вопрос не в деньгах.
– Получается, Хамид был прав, когда запретил мне выходить из дома одной?
– И да, и нет. Наши девушки воспитываются с детства в другой культуре. Их не шокирует ограничение свободы. Они готовы к этому. Но вот что касается иностранок, здесь всё индивидуально. По-хорошему, твой жених должен был заранее объяснить тебе местные нравы и обычаи. Предупредить ещё до предложения выйти за него замуж о том, как всё будет. Почему он этого не сделал, я не знаю.
– Ладно, спасибо за разговор, – Тамара сделала шаг назад, освобождаясь из объятий Эмина. – Спокойной ночи, – она быстро исчезла за дверью своей комнаты.
Аль-Тавил тяжело вздохнул. По необъяснимой причине ему хотелось ещё немного побыть с Тамарой.
Тамара
Утром Эмин уезжает на работу. За завтраком он напоминает о том, что я могу пользоваться всеми услугами, которые предоставляет его шикарный отель. Поскольку заняться всё равно нечем, отбрасываю ложную скромность и прошу Фаруха проводить меня в СПА-центр.
Там, кайфуя от прикосновения умелых рук опытной массажистки, вспоминаю другие руки. Сильные, надёжные, горячие. Вчера ночью после разговора с аль-Тавилом я долго смотрела в темноту комнаты, размышляя, почему мне встретился Хамид, а не такой мужчина, как Эмин. Он бы точно не стал издеваться над слабой женщиной.
Видимо, богатые породистые особи не тусуются на дискотеках в недорогих отелях в поисках потенциальной жертвы. Они заключают договорные браки или заводят любовниц из высшего общества. Каких-нибудь моделей, актрис, светских львиц. Таким, как аль-Тавил, не нужно никого принуждать к сексу или сожительству. Женщины, наверняка, сами выстраиваются в очередь к нему в постель.
С другой стороны, Эмин предложил мне сыграть роль его невесты перед отцом. Значит, у него нет подружки или подходящей кандидатуры, чтобы использовать её, как прикрытие. Странно. Неужели этот араб ведёт аскетичный образ жизни? Вряд ли. С его-то внешними данными и деньгами.
Окончательно запутавшись, стараюсь выбросить из головы ненужные мысли. Я выполню просьбу аль-Тавила. За это он поможет мне вернуться домой. Честная сделка. Главное, не облажаться и перестать-таки вспоминать будоражащий сандалово-амбровый запах одеколона Эмина, а также его красивое тело.
Вчера он открыл мне дверь, одетый только в пижамные штаны. Я не могла не оценить подкачанный смуглый торс аль-Тавила. Хорош, чертяка! Даже удивительно, что вид полуобнажённого мужчины и его объятия не вызвали у меня рвотного рефлекса. А ведь думала, что больше никогда никому не позволю прикоснуться к себе.
Худенькая девушка по имени Сальма предлагает сделать горячее обёртывание, чтобы моя кожа стала нежной и шелковистой. Я соглашаюсь, но вскоре жалею об этом. Порез от стекла на икре начинает больно щипать, а потом и вовсе дёргать и жечь. Когда с меня смывают косметический состав, вижу, что рана открылась. Её края стали пунцовые.
Сальма пугается, предлагает вызвать врача. Однако я отказываюсь, надеясь, что все пройдёт само. К вечеру ситуация ухудшается. Из икры сочится сукровица и какая-то белая жидкость. Наступать на ногу совсем не могу. В таком состоянии меня обнаруживает Эмин.
– Почему ты не сказала Фаруху? – с озадаченным видом спрашивает он.
– Не хотела беспокоить. Думала, порез снова затянется сам.
Аль-Тавил звонит по телефону, что-то резко (как мне кажется) говорит на арабском. Через пятнадцать минут приходит врач. Он осматривает мою ногу, надавливает пальцами вокруг пореза, хмурит лоб.
– У Вас началось заражение, мадам, – заключает вслух доктор. – Вам нельзя было делать горячее обёртывание. Во время него рана открылась. В неё попало вещество, которым вас намазывали.
– Почему вы не предупредили Тамару, что ей нельзя делать подобные косметические процедуры? – холодным тоном интересуется Эмин.
– Думал, это очевидно, – разводит руками врач.
– И что теперь будет? – подаю голос.
– Вам придётся потерпеть, мадам. Я вынужден сделать глубокую чистку раны, а потом наложу швы, – доктор достаёт из своего чемоданчика шприцы, ампулы, железную коробочку со стерилизованными инструментами.
Чувствую, как начинается лёгкое головокружение. Скальпели и прочие непонятные хирургические предметы всегда вызывали у меня животный ужас.
– Тамара, не смотри туда, – Эмин присаживается с другого края кровати, накрывает мою руку своей. – Расскажи, чем ты сегодня занималась? Был ли вежлив с тобой персонал гостиницы?
Аль-Тавил старается отвлечь меня разговорами, пока врач обкалывает икру обезболивающим. Я не совсем связанно отвечаю, сильно сжимаю горячую мужскую ладонь, не свожу взгляд с лица Эмина.
Он ласково улыбается, успокаивающе поглаживает большим пальцем тыльную сторону моей руки. И от этого нестерпимо хочется плакать. Чужой мужчина возится со мной, переживает, а тот, за которого я собиралась замуж, стал причиной моих проблем, из-за него я вынуждена была подвергнуть себя опасности.
– Будете принимать эти таблетки пять дней, – произносит врач, закончив свои манипуляции. Он кладёт на тумбочку коробочку с лекарством. – Это антибиотики. Надо убить инфекцию, снять воспаление. И, пожалуйста, мадам, воздержитесь какое-то время от агрессивного воздействия на рану.
– Хорошо, спасибо, – благодарю доктора.
– Как ты? – спрашивает аль-Тавил, когда за врачом закрывается дверь.
– Нормально, – шмыгаю носом.
– Было очень больно? – Эмин убирает прядь волос с моего лица.
– Терпимо.
– У тебя очень красивые глаза, Тамара, – тихо произносит мужчина. – Удивительные просто. Никогда не видел такого оттенка.
Не знаю, что на это ответить. Были бы мы в другой ситуации, восприняла бы слова аль-Тавила, как заигрывание. А так, списываю комплимент на простое утешение.
– Велю Фаруху принести ужин сюда. Тебе лучше не вставать с постели, – меняет тему Эмин.
Я была уверена, что, говоря про ужин, аль-Тавил имел в виду только меня, а сам он намеривался есть в гостиной или на террасе. Но когда слуга Эмина завозит в комнату столик на колёсиках, по количеству посуды на нём понимаю: ошиблась.
Следом за Фарухом в мою спальню заходит аль-Тавил. Он двигает кресло поближе к столу.
– Какой сок тебе налить, Тамара? Есть виноградный, манговый и гранатовый.
– Виноградный, – улыбаюсь мужчине. Я рада, что он решил составить мне компанию.
Разговаривать нам, в общем-то, не о чем. Мы едим молча, изредка перебрасываясь фразами насчёт того или иного блюда.
– У тебя будут какие-нибудь пожелания? – спрашивает Эмин в конце трапезы. – Наверное, скучно целыми днями сидеть одной в комнате.
– Ну… Я бы не отказалась от книг или журналов.
– Хорошо. Только вряд ли Фарух найдёт что-то на русском языке. Хочешь, я дам тебе свой планшет? Сможешь сидеть в Интернете, читать, слушать музыку или смотреть фильмы.
– А это удобно? Разве он не нужен тебе для работы?
– Нет. Я им практически не пользуюсь.
– В таком случает, не откажусь. Спасибо!
– Фарух принесёт его. Спокойной ночи, принцесса, – встав с кресла, аль-Тавил посылает мне улыбку, от которой подозрительно замирает сердце.
Глава 10
Эмин
Сидя на террасе Тамара сушила свои длинные волосы, медленно расчёсывая их щёткой. От яркого солнечного света они казались огненными. Шикарный волнистый каскад мерцал золотым ореолом и был похож на реку расплавленной меди.
Эмин заворожено наблюдал за девушкой. Он замер в дверном проёме, стараясь не дышать, чтобы не нарушить момент, который напоминал мужчине сакральное действо.
Гостья, ощутив на себе взгляд, обернулась. Не вздрогнула, не испугалась, а улыбнулась.
– Привет! Ты сегодня не поехал на работу?
– Доброе утро, Тамара. Сегодня выходной, – Эмин сел в плетёное кресло напротив девушки.
Повисла неловкая пауза. Аль-Тавил молча любовался Тамарой. Он понимал, что невежливо настолько пристально рассматривать человека, тем самым смущая его. Но осознанно не прекращал смотреть. Щёки девушки порылись лёгким румянцем. Она заёрзала на кресле. Эмин продолжал гипнотизировать её взглядом.
Тамара доставляла аль-Тавилу эстетическое удовольствие. Фарфоровая кожа, сквозь которую проступали тонкие голубые венки, глаза цвета сочной хвои и рыжие волосы – девушка представляла собой ожившее полотно Тициана.
Фантазия Эмина дорисовывала штрихи к портрету гостьи. Мужчина представлял, какая она под одеждой. Каково это – прикоснуться к нежной коже, вдохнуть её аромат.
Аль-Тавилу нестерпимо захотелось, чтобы Тамара предстала сейчас перед ним обнажённой, ровно как модели на картинах великого итальянского художника.
С каждым днём Эмин чувствовал всё большее физиологическое влечение к своей гостье. Дело было не только в её внешности, а в какой-то особой энергетике – светлой, непорочной. А ещё аль-Тавила будоражила и манила покорность Тамары. Это качество мужчина находил крайне сексуальным, но оно редко встречалось у современных западных женщин.
Эмин никогда не отказывал себе в плотских удовольствиях. Через его постель прошло много любовниц разных национальностей и возрастов. Однако все романы быстро заканчивались, потому что, как правило, женщины старались доказать, что они равноценные партнёры, а некоторые даже пытались подавить. Это убивало желание аль-Тавила на корню, который по природе своей являлся доминантом.
В любовницах он ценил кротость, но не раболепие. Ждал, что пассия будет слушаться его, выполнять определённые условия при этом, не теряя чувства собственного достоинства. Баланс, который сложно удержать. Тонкая грань, которую легко нарушить.
На данный момент Тамара вела себя более чем хорошо, по мнению Эмина. Она строго соблюдала все его просьбы. Не разгуливала одна по территории отеля, не пренебрегла советом не вставать с кровати, пока рана на ноге не подживёт, не жаловалась на скуку, спокойно облачилась в одежду, которую выбрал мужчина. Конечно, это могло объясняться зависимым положением гостьи. И от этого аль-Тавила интересовало вдвойне, будет ли она такой же покорной в сексе?
Эмин считал, что интимная близость – лучший индикатор. В постели человек раскрывается, проявляет свою сущность и становится сразу понятно: притворяется он или нет.
– Ты не хочешь позагорать на пляже? Искупаться в море? – наконец, нарушил молчание Эмин. Он нашёл решение для того, чтобы частично удовлетворить своё желание – не раздевая раздеть Тамару.
– У меня нет купальника, – скромно ответила гостья.
– Это не проблема. Мы можем сходить в основное здание отеля. Там, в магазинах, ты что-нибудь обязательно подберёшь себе.
– Хорошо. Я не против, – согласно кивнула она.
Тамара
Боковым зрением наблюдаю за Эмином. Он вытянулся на шезлонге, прикрыл глаза и загорает с блаженным видом. Капельки морской воды стекают по мускулистым плечам, идеальному поджарому торсу, узким бёдрам, покрытым жёсткими тёмными волосками. Аль-Тавил вполне мог бы рекламировать мужское нижнее бельё. По брутальной красоте он ничуть не уступает парням из глянцевых журналов.
Присутствие Эмина меня волнует. Аль-Тавил излучает мощную природную силу, сексуальную энергетику и власть. Это сочетание восхищает. Удивительно, как быстро я забыла свои злоключения. Нормальная женщина после всего шарахалась бы от мужчин и мысли бы не допускала о близости с ними. А я допускаю.
Обильно мажусь солнцезащитным кремом, потому что не отношусь к категории счастливиц, чья кожа приобретает золотисто-бронзовый загар. Я из тех, которые моментально сгорают, а потом облезают, как лишайные кошки.
– Тебе помочь? – чуть севшим голосом предлагает Эмин, когда я пытаюсь нанести крем на спину.
– Нет, спасибо, – боюсь, что если меня коснутся его длинные смуглые пальцы, то выдам себя.
Надо настраиваться на деловые отношения, быть вежливой и не позволять лишнего. В общем, следовать примеру аль-Тавила. Он ни разу ни словом, ни взглядом не показал, что я интересую его в сексуальном плане. Потому что так правильно. Кому нужна короткая бесперспективная интрижка?
Эмин продемонстрировал, что далёк от любовных настроений, спокойно согласившись купить мне раздельный купальник. Ведь я уже уяснила: если восточный мужчина имеет на женщину серьёзные виды, то заставляет её надеть паранджу. Ну, или в данном случае, мог бы потребовать напялить полностью закрытый мусульманский скафандр для купания. Однако аль-Тавил одобрил мой выбор: тёмно-зелёное бикини с белыми вставками.
Заботливый Фарух приносит нам кувшин свежевыжатого апельсинового сока со льдом. Перекидывается парой фраз с Эмином и испаряется. Аль-Тавил разливает по стаканам прохладительный напиток, делает пару глотков, а потом произносит:
– Тамара, нам с тобой надо подготовиться к встрече с моим отцом. Он прекрасно говорит по-английски, поэтому может начать задавать вопросы.
– Какие?
– Где мы познакомились? Как давно вместе? Возможно, спросит что-то о твоей жизни. Чтобы не попасть в неловкое положение, давай расскажем друг другу немного о себе. Мы должны выглядеть, как люди, которые действительно встречаются и в курсе основных моментов биографии второй половинки.
– Хорошо.
– Итак, мы познакомились с тобой в Тунисе, когда ты приехала на отдых. Скажем, три месяца назад. Я как раз тоже был здесь. Ты жила в нашем отеле…
– А что если твой отец проверит? Ну, остаются же сведения о постояльцах…
– Вряд ли он будет это делать. В общем, ты гуляла в саду, я увидел тебя, подошёл и пригласил на ужин. Идёт?
– Да.
– Теперь запоминай: моего отца зовут Самир, мать – Диляра. Полные имена называть не буду, иначе ты окончательно запутаешься. У меня есть два брата и две сестры. Я – старший ребёнок в семье.
– А сколько тебе лет? – спрашиваю, потому что своим приглашением к обмену информацией, аль-Тавил дал мне зелёный свет на любые вопросы.
– Тридцать. А тебе?
– Двадцать шесть.
– Отлично! Я долго жил в Лондоне. Там изучал в университете экономику и бизнес. Потом стажировался в Нидерландах. Вернулся в Эмираты и стал работать в компании отца. Наш семейный бизнес обширный, но строительство является приоритетным направлением. Я часто езжу в командировки, потому что возглавляю отдел по международным проектам.
– А где ты живёшь в Эмиратах?
– В Дубае. Но не в самом центре, а в пригороде.
– А твои братья и сёстры? Чем они занимаются?
– Нурия, старшая из сестёр, замужем. Живёт в Абу-Даби. У неё трое детей. Мои братья Наиль и Камиль – погодки. Сейчас они оба учатся в Лондоне. Младшая сестра – Зульфия, ей девятнадцать лет. После школы она не захотела продолжать образование и ждёт, пока жених сделает ей предложение. Но он как-то не торопится, хотя между нашими семьями существует договорённость. Ну, теперь твоя очередь. Рассказывай о себе.
– Ох… У меня всё гораздо проще. Я – единственный ребёнок в семье, правда, есть ещё брат от первого брака отца, но мы почти не общаемся. Маму зовут Ольга, папу – Юрий. По профессии я бухгалтер. Работаю в частной аудиторской компании. Вернее, работала…
– Почему? Тебя уволили?
– Уволят. Обязательно. Я ведь не успела вовремя вернуться отсюда. Мне давали отпуск на неделю, а она уже прошла.
– Понятно, – Эмин о чём-то задумывается, а я ухожу купаться в море.
На самом деле меня распирает от любопытства, хочется узнать о личной жизни аль-Тавила. О его женщинах. Но раз он не упомянул ни о ком, то лезть в душу с подобными расспросами считаю бестактным. Тем более, что аль-Тавил-старший не станет спрашивать у меня о других пассиях сына.
За обедом Эмин интересуется, умею ли я играть в шахматы. Я не умею. Вообще ни разу в жизни за шахматную доску не садилась.
– Я научу тебя, Тамара, – многообещающе сверкнув глазами, произносит аль-Тавил. – Сегодня вечером ты сыграешь свою первую партию.
***
Мы сидим в гостиной на низких диванчиках в окружении пёстрых подушек. Эмин знакомит меня с шахматами, объясняет базовые правила игры. Но я никак не могу отделаться от ощущения, что между нами происходит что-то интимное. Даже дистанция размером в стеклянный журнальный столик не помогает.