Into the Void

Глава 1

Ходить ночью в лес уже не было так страшно в этих краях, как это было раньше. Ночью наступало время чертовщины и ведьмовских обрядов, а со стороны леса часто можно было услышать тревожное гудение, волчий вой либо жалобные стоны. Однако сейчас это всё осталось только в небылицах, которые старшие поколения деревни рассказывают своим детям и внукам.

Жизнь в деревне «Тропы» шла своим чередом, и её обитатели не могли бы пожаловаться на что-то. Скорее, они понимали, что если паршиво у них, то паршиво везде, и никто с этим ничего не сделает. Сама деревня была небольшая: где-то половину населения составляли старики, а другую половину – зрелые мужчины, их жёны и дети. Одиноких почти не было, всё же когда в месте, где ты живёшь, всего семьдесят человек на ближайшие сто километров, а из средств передвижения только обрабатывающие землю кобылы, у тебя не остаётся выбора, с кем связать свою жизнь. С вероятностью в девяносто процентов это всегда или дочь твоей соседки, или сестра твоего друга.

Луна светила необычайно ярко, и сам полумесяц находился очень близко к тем, кто наслаждался его видом в эту тёплую августовскую ночь. Из деревни «Тропы» теми, кто лицезрел луну на этот раз, оказалась группа из четырёх мужчин, упорно работавших всю неделю и, наконец, готовых забыть на ночь о кропотливом труде, желая просто провести время друг с другом.

Они не часто куда-либо ходили, когда собирались вместе. Обычно все пьянки и веселья проходили в доме у одного из мужиков либо в деревенской беседке. Но сегодня был другой случай. В эту ночь дружная компания отправилась развлекаться в лес, находящийся прямо за деревней.

То ли это было влияние страшных историй, то ли лес был не самым популярным местом для времяпровождения, но вытоптанные дорожки в нём были небольшого размера, как бы иронично это ни звучало, вспоминая, как называется деревня. Во многом тропинки были такими из-за густоты леса; если зайти в его глубь, можно было бы с уверенностью сказать, что вы находитесь в самой что ни на есть чаще. Потеряться среди длинных сосен и елей было легче, чем соблазнить деревенскую девицу романтическими стихами, а в ночное время никто бы не смог найти путь к выходу из бесконечных хвойных деревьев, если только ты не вырос в этих местах.

– А луны почти не видно за кронами, – произнёс один из мужчин. Это был Трудяга Пит, как раз он и являлся самым большим любителем выпить в компании друзей, но это было неудивительно: вот уже сколько он себя помнит, он работает на поле и разводит скот, семья его большая, и всех нужно прокормить.

Мужики ходили друг за другом по узкой тропинке, иногда переходя на ответвления, когда тропинка разделялась.

– А я, лично, не вижу конца нашего пути, – сказал Грэн, шедший последним, за Питом. От пребывания в лесу старому земледельцу было неуютно и даже жутковато на душе, но отказываться от эля стал бы только глупец или трусливая баба, как он сам мнил.

– Нам ещё долго топать до озера?

– Тебе только сорок три года, а у тебя, видимо, уже начало развиваться слабоумие. Всю жизнь тут живёшь и не помнишь, сколько примерно требуется до озера идти? – это сказал Хинкель, местный купец. Его по праву можно было назвать самым красноречивым во всех «Тропах». Именно благодаря своему красноречию и связям он доставал из города необходимые товары и вещи, которые в деревне не сделать.

– У меня всегда были проблемы с ориентацией в местности, вот убей – не научишь. Да и вообще делать мне нечего, как в лесу шастать, и сейчас не понимаю, зачем так далеко выбираться ради какого-то озера.

– Не, ты просто брюзга, – категорично сказал Грэну Хинкель.

– Это я-то брюзга? Смотри, что сказанул!

– Может, он и вправду брюзга, – начал Трудяга Пит, – но я тоже не понимаю, зачем так далеко выбираться, чтобы просто побухать? Ещё вряд ли дорогу назад найдём пьяными, а вдруг Хинкеля утопим случайно?

– Эй, ты там с речами поосторожнее! – всполошился Хинкель.

– Да я ж тебя подкалываю, дорогой.

– Всё же хорошо, что я решил вас вывести к озеру, – сделал вывод идущий первым в группе Фридрих. Среди своих товарищей его можно было бы назвать самым спокойным и крепким. В деревне он был единственным охотником, поэтому лес знал так же хорошо, как свою семью. – Выпивая снова в беседке, кого-нибудь бы разбудили своими возгласами, а ведь мы ещё не надрались.

– Ну да, жене вообще ужасно спится из-за подрастающего сына. Стояла бы беседка подальше от нашего дома… Лучше уж развлечься в лесу рядом с озером, заодно лунным светом на воде насладимся, – согласился Пит.

– Лунным светом? – немного издевательски спросил Хинкель. – Заговорил, прям как баба. Что-то я до этого не замечал в тебе такой сентиментальности.

– Сенти-что? Я таких слов не знаю даже.

– По-моему, очевидно, что он ожидает, как из озера при лунном свете выплывет сексуальная голенькая русалочка и отсосёт ему член, – пошутил Грэн. Шутка удалась, и начинающие пьянеть от выпивки, что они держали в глиняных бутылках, деревенские мужчины громко засмеялись всей компанией.

Лес начал сгущаться сильнее. Те, кто помнили дорогу к озеру, понимали, что скоро они придут на место, а пока они вчетвером сворачивали левее на развилку. Начинало чувствоваться усиление ветра.

После старой доброй пошлой мужской шутки нависло недолгое молчание, но вскоре оно было прервано:

– А русалки ведь в самом деле обитали на нашем озере, – несколько робко сказал Трудяга Пит.

– Не говори чепухи, – сказал Хинкель.

– Я говорю серьёзно, – ответил Пит уже уверенно.

– Он не врёт, – поддержал Фридрих, – только давно это было. Помню, как мне, будучи маленьким мальчиком, бабушка рассказывала о своём двоюродном дяде Филлипе, который крутил роман с русалкой из нашего озера, когда они тут ещё обитали немногочисленными группами. Недолго продлилась их связь – через год-полтора она утащила его на дно. Не знаю, зачем выжидала так долго, если могла за день его унести, но, видимо, это был их своеобразный ритуал. Либо так их жертва становится вкуснее – этого уже не узнать. Деревня тогда только строилась, людей и так было мало, а неподалёку находилось озеро с этими опасными тварями. Тогдашние жители «Троп» подали совместное прошение его величеству, и по поручению короля были отправлены вооружённые отряды из города, и вскоре русалки исчезли с озера.

– А мне думалось, что по преданиям там всё очищали от гнёзд водяных и озёрных василисков, – сказал Грэн.

– В том числе и их. Но русалки были самыми страшными из обитавших там. Самые страшные существа носят человеческое лицо.

– И откуда вы этих историй наслышались? – недоверчиво спросил Хинкель. – Живу тут с самого рождения, а ничего подобного даже от своей родни не слышал.

– Я уверен, что слышал, просто отказался верить. Магия – это ведь так неправдоподобно.

– Ну, знаешь, Фридрих, я готов поверить в магию, но то, чтобы солдаты явились в «Тропы» по нашему прошению, звучит вообще смехотворно.

– Пахнет ложью, – согласился Грэн, – хотя, может, раньше такое и было возможно. Сейчас уже точно нет.

– Ничего, товарищи, скоро вольдеровцы пришагают к столице, вот тогда будет хоть малейшая надежда на изменения. Баскулин уже разгромили, сейчас там только калеки остались, – проинформировал Трудяга Пит.

– Ладно, давайте не начинать о политике.

Мужики завершили обсуждение как раз у поворота к озеру. Они подходили к нему из-за кустов, и уже можно было услышать звук воды. Со временем погода стала прохладнее, и вокруг озера летало бесчисленное количество насекомых. Благо, что четверо друзей не обращали на них внимания ввиду своего не совсем трезвого состояния.

У берега озера был построен маленький причал, деревянные доски которого уже вовсю гнили, так что стоять на нём никто бы не посоветовал. Озеро было глубокое и по размеру могло бы сравниться с половиной их деревни, вода была чистейшая, без единой кувшинки либо плавающей тины, а лунный свет выразительно играл на колышущейся под ветром воде. Неподалёку от берега стоял пенёк, который пришедшие выпивохи использовали в качестве столика для эля.

Трудяга Пит и Хинкель поставили бутылки с выпивкой и уселись на стоявшую рядом с пеньком скамейку. В отличие от причала, доски скамейки иногда обновляли, и дополнительно она была приделана гвоздями к соснам, поэтому можно было не бояться, что сломаешь своё сиденье и упадёшь во влажную почву в разгар пьянства. Фридрих подошёл ближе к краю озера и внимательно наблюдал за водой, Грэн же стоял с задумчивым лицом рядом с сидящими товарищами и держал руки на поясе.

– Грэн, – позвал собутыльника Пит, – чего ты морду напустил? Открыть тебе эль? А то такое впечатление, что озеро твоего щенка убило, что ты его так ненавидишь.

– Не, я просто думаю, где бы отлить.

– А, что ж ты сразу не сказал. Ну, сходи где-нибудь в стороне, – Пит указал на кусты, западнее от них, – а мы пока без тебя начнём.

– Да, я уже начал, – проговорил Хинкель и промочил горло янтарным напитком.

– Чёрт, я не стану отставать!

Грэн пробирался через густую траву и растущие кусты, сквозь крапиву и москитов, всё для того, чтобы отойти подальше от мужиков и сходить по своим делам. «Всё же надо было сходить перед выходом», – сказал тогда себе Грэн. Ну, в следующий раз он так и сделает. Завершив своё деликатное дело и возвращаясь к друзьям, он уже стал представлять вкус эля у себя во рту.

– Ну что, козлы, вы ещё не всё выпили? – оживлённо спросил Грэн, когда вышел из кустов и обнаружил, что Пит, Хинкель и Фридрих куда-то запропастились, а единственное, что говорило об их пребывании тут – это разлитый по земле эль и валяющиеся пустые бутылки. – Мужики?.. Ребята, вы где?

Странные вещи творились у озера, Грэн понимал это даже своим не слишком сообразительным умом. Кругом завывал ветер, и царила тьма, они ещё не успели зажечь костёр. Старый земледелец кричал, выискивая загадочно пропавших товарищей, а на его зов откликался только ветер, шум воды, хруст лежащих на земле веток и осколков бутылок, а также его учащённое сердцебиение.

Начинающий пугаться Грэн хотел вновь окликнуть лес именами своих друзей, как нашёл что-то странное в траве. Он нагнулся и присел на корточки, чтобы посмотреть поближе на странную фигуру. Это оказалась человеческая рука.

– А-а-а-а-а-а-а-а-а! – крик Грэна прозвучал в тех местах леса, куда ещё не проникал голос человека. Его окутал ужас, и увиденная картина буквально повалила его с ног. Всё, чем он был охвачен, – это желание бежать или надеяться, что это просто очередной подкол со стороны его друзей-пьяниц. Да, просто ещё один прикол над впечатлительным стариной Грэном.

Ветер. Лес. Собственное дыхание. Больше ничего не заполняло его ушные перепонки и не наводило жуть, кроме этих звучаний. Ветер. Лес. И дыхание. Но это не дыхание Грэна.

Примерный муж, отец двух детей и старый земледелец Грэн чувствует, как тёплый поток бьёт ему в затылок, и одновременно, как его тело покрывается каплями пота. Кажется, позади его спины слышится ещё что-то, но он этого не понимает. Грэн медленно поворачивает шею, чтобы посмотреть за спину. Зрачки сужаются, углы бровей поднимаются до лба, рот раскрывается, и глотка, которая недавно издавала кошмарный крик, готова вновь закричать в неистовом страхе. Крестьянин, который желал только хорошо провести время с товарищами, оказывается перед лицом неожиданной смерти. И вот его глаза, полные безумия и чувства безысходности, смотрят в глаза самой ужасающей твари, которую он когда-либо встречал, и, если бы он не был до смерти напуган, то краем глаза заметил бы лежащие в высокой траве тела – трупы его друзей. Так жизнь Грэна и оборвалась.

Глава 2

Утреннее время в «Тропах» поистине можно было назвать удивительным. Деревенским жителям приходилось рано вставать из-за работы в поле или заботы о детях и скоте, но каждое летнее утро Бог даровал им чудесный рассвет, способный зарядить хорошим настроением и ободрить всех крестьян.

Воскресенье закончилось, а значит, начиналась новая нелёгкая неделя в селе, и, как уже издавна сложилось, женщины отправлялись работать или следить за детьми. Но также существовали и такие женщины, которым в утренний понедельник приходилось искать своих гулявших и пьющих допоздна мужей. К счастью, нечасто случалось так, что благородные мужья не пришли домой после пьянки и не захотели уснуть в мягкой постели. Такое можно было представить скорее на праздниках, юбилеях или по специальным случаям, в честь окончания очередной войны, например. Жёны таких мужей давно уже между собой согласились, что смысла искать их пьянчуг всем вместе нет – это просто трата времени и сил, поэтому они договорились об определённой очереди.

В этот раз на очереди оказалась Ханна. Она была женой Грэна. Ханна постоянно злилась из-за ночных похождений Грэна и, в силу своего вспыльчивого, эмоционального характера, часто встречала мужа со сковородой в руках, чтобы демонстративно или искренне гневно его проучить праведным стуком. Сейчас не молодая, но вполне красивая и полноватая женщина чувствовала, что, встретив своего горе-мужа, не обойдётся обычными постукиваниями, а подойдёт к наказанию жёстче.

– Боже, угораздило алкашам на озеро поплестись и там отключиться… Хорошо хоть на сей раз сказал, где ошиваться будут, – ворчливо сказала она, проходя через тропинки, ведущие к озеру, на которых ещё прошлой ночью ступали четверо мужчин.

Ханна, как и большинство жителей деревни, не была большим любителем гулять в лесу. Однако, проходя сквозь заросли травы и кустарников, и слыша звук сосен, она вдруг задалась вопросом: «Почему же никто не желает сюда ходить?». Местечко было вполне спокойным и в чём-то даже умиротворяющим, но сейчас было не то время, чтобы размышлять о трагично малой посещаемости леса. Ханне нужно было найти своего мужа и его друзей.

«Так, значит, сейчас налево».

Дорогу она сама точно не знала, помнила только из детских воспоминаний. Но, к её удивлению, она сразу нашла верный путь к озеру. Всё-таки иногда воспоминания из прошлого могут настолько врезаться в тебя, что уже начинаешь понимать на интуитивном уровне, куда должен ступить твой следующий шаг.

Валяющиеся бутылки от эля – это было первым, что Ханна увидела, когда выбралась из веток кустов, которые окружали всё озеро. Но ещё раньше она начала чувствовать странный запах, совсем непривычный для неё, и который она никак не ожидала тут учуять. Запах гнили. Ханна очень давно не была в этом месте, ничего удивительного, что что-то могло поменяться. Должно быть, что-то начало медленно разлагаться, подумала она, и, чёрт возьми, как она оказалась права.

– Что за… – пробормотала Ханна в удивлении. Перед ней лежал труп мужчины, лишённый лица. – М-милый?.. – голос Ханны дрожал, в нём слышался весь ужас и шок, который она испытала в этот момент. Ханна до последнего хотела убедить себя, что это всё не по-настоящему и никаких трупов, которых впоследствии оказалось больше одного, нет. И до последнего она хотела верить в то, что это не её муж – тот побледневший кожей безликий смердящий покойник, вокруг которого летают мухи. Но как же быстро сломались все её надежды, когда она увидела на руке безликого мертвеца шрам. Точно такой же, который был у Грэна.

Дальше Ханна уже не знала, что она сделала первым: свалилась с ног от шока или закричала в агонии, но она точно запомнит, что потом потеряла сознание на несколько часов.

* * ** * ** ****** ** * * * * * * * * ** ****** * * ** * *

– Это правда? Ты не шутишь? – поражённо спросила маленькая Джесси, семилетняя дочь Трудяги Пита, в ответ на интересный факт, который она услышала. – Змейки могут пробовать воздух на вкус?

– Ну, раз сестрёнка так говорит, значит, так оно и есть, – сказал другой крестьянский ребёнок, мальчик по имени Корд.

Дети из «Троп» всегда отличались своей любознательностью и энергией, дух их прапрадедов, строивших тут деревню, ещё тек в их жилах. Помогать своим родителям с работой постоянно они не могли, да и никто не хотел губить детство своих потомков, поэтому местные ребятишки чаще гуляли и играли по всей деревне. Но особенно много времени они любили проводить около старой одинокой яблони на холмике, что была неподалёку от их родного села. А объяснить их заинтересованность данным местом можно было буквально одним словом – Сандра.

– Нет, Корд, это неверно, – произнесла молодая девушка шестнадцати лет, чьи ноги и поясок свисали с крепкой толстой ветки старой яблони, – вы не можете позволить себе верить мне на слово. Если вы хотите быть умными, когда подрастёте, то вы должны научиться не верить всему, что говорят, и думать самим. Маленькая Джесси поступила правильно, что усомнилась.

– Тогда я снова запутался, – начал пухленький мальчик Том, ровесник Джесси, – так змейки нюхают языком или нет?

– Сестрёнка, ты только всех сбила с толку!

Она любила делать это – дразнить и путать их своими рассказами и фактами. Находясь наверху яблоневой ветки, в окружении детей, которые считали её самой умной в деревне, чуть ли не в мире, что вполне могло бы оказаться так, молодая девушка ощущала удовольствие и уверенность. Любопытные маленькие глазки устремляли свой взгляд на их пример восхищения и подражания в поисках ответов, а юная дева, которую с теплом называли сестрёнкой, совсем без доли высокомерия и безразличия, вновь погружалась в свои мысли, раздумывая над информацией, прочитанной из объёмной книжки в её руках. Она рассказывала о множестве интересных вещей и явлений вот уже несколько лет, и дети очень ценили её за этот вклад в расширение их кругозора. Да и она чувствовала себя хорошо после этого. Однажды папа отправил её, будучи ещё маленькой девочкой, учиться в город, не каждый мог себе это позволить. И, дабы отдать дань неисчерпаемой благодарности и уважения к своему отцу, она обещала дать местным детям знания и навыки, как когда-то это сделали её учителя в городской школе. Все в деревушке называли её умной, красивой и доброй девушкой, хотя свою доброту, в силу воспитанной в ней скромности, она называла просто человеческим долгом. Такова она была – Сандра, дочь охотника Фридриха, из деревни «Тропы».

– Сестрёнка Сандра? – недоуменно спросил Том, глядя на задумчивый вид Сандры.

– М? – отреагировала дочь охотника на звучание своего имени.

Погружённость Сандры в свои мысли, помимо анализа и принятия решений и выводов, также несла в себе и негативный аспект, а именно то, что она уделяла этому слишком большое внимание и оттого переставала замечать внешний мир. Сандра – одна из тех людей, которым следует быть поосторожнее со своими мыслями, потому как в случае какого бы то ни было сложного случая в жизни, она склонна замыкаться в себе и оставаться наедине со своими демонами. – А, извини, задумалась. Слушайте, дети, а вы знаете, что лягушки глотают глазами?

– Что-о-о-о?! – восторженно и впечатлено спросила разом группка детей, но никаких подтверждений и объяснений они уже не смогли получить от Сандры, так как она после сказанных слов слезла с ветки и отправилась в деревню, напоследок произнеся, что ей нужно увидеться с мамой дома.

Дом охотника Фридриха и его семьи находился на краю деревни, так было ближе дойти до леса. Утреннее солнце ярко озаряло Тропы, а светлые волосы Сандры блистательно играли на свету и развевались на бегу. Наконец, Сандра домчалась до дома. В деревне все друг друга знали и все друг другу доверяли, поэтому закрывать на замок двери никто даже не думал. Дочь охотника вошла внутрь достаточно уютного одноэтажного деревянного домика и, оставив книги, находящиеся у неё в руках, прошла в другой конец дома. Там за сделанными вручную шторами доносились слабые отзвуки кашля и хрипа. Сандра подошла ближе и отдёрнула шторы.

– Привет, мама.

На небольшой, но удобной кровати лежала женщина тридцати-сорока лет, истощённость и глубокая подавленность которой прослеживались в каждом отголоске кашля и стона.

– Сандра… детка, зачем ты пришла?..

Сандра присела рядом на стул и выдохнула, её лицо посерело от тяжёлого состояния матери.

– Как ты можешь мне задавать такие глупые вопросы? – твёрдо заявила Сандра. – Какие у меня ещё могут быть дела и мысли, когда ты лежишь в постели без сил и не можешь даже подняться?

Мать Сандры не смогла ничего сказать и лишь откашлялась.

– Боже, мы ведь даже не знаем, что с тобой… – продолжила Сандра. – Я не могу оставить тебя в этот момент, сейчас тебе нужен отдых, а я пока буду изучать твоё состояние. Вы с отцом так трудились эти десятки лет, и много средств уходило на мои книги. Теперь моя очередь помочь тебе и воспользоваться своими знаниями.

– Милая… обними меня, – проговорила она со слезами на глазах.

Сандра опустилась к матери и крепко её обняла. Ничто не может сделать связь между близкими людьми настолько крепкой, как печальное осознание утраты этой связи навсегда. И Сандра в глубине души боялась, что непонятное состояние матери может оказаться предвестником самого худшего исхода.

Она заснула. Заснула прямо у Сандры в объятиях. Эта женщина очень страдала, и ласка дочери смогла немного заглушить боль. Сейчас мать Сандры нуждалась в покое – это всё, что могло сейчас ей помочь, пока было неизвестно, что с ней. Дочь тихими движениями вышла из дома, не хотелось мешать матери спать, да и если что-то может понадобиться ей после пробуждения, то Сандра сидела бы у входной двери на старом кресле-качалке.

Только выйдя из дома, она увидела, что кресло уже было занято. Это тоже была женщина сорока лет, в обычной крестьянской одежде, запачканной из-за работы, с повязкой на голове.

– Ну как Елена? – обеспокоенно спросила женщина у Сандры.

– Тётя Брид… мама в очень плохом состоянии, – пытаясь выразиться деликатнее, ответила дочь Елены.

– Это у неё началось ещё вчера вечером. Когда я только пришла к ней, она вся была скрючена и обливалась потом, пыталась спросить, что с ней, но она ни слова не вымолвила. Я никогда прежде не видела её такой, – продолжила тётя Брид спустя небольшую паузу. – Чёрт, и где только твоего отца носит, когда с его женой тут происходит такое?..

Сандра промолчала.

– Мой Хинкель ещё ладно, хотя если бы и со мной приключилась та же самая болезнь, что и с твоей мамой, Сандра, то и я бы требовала, чтобы этот пьянчуга был дома ночью. Так их до сих пор нет!

Если говорить начистоту, то Сандре не сильно нравились мамины подруги – все они были какими-то одинаковыми сельскими бабами, по её суждению. И все, как одна, были столь бестактны и спешны в выводах, что с полной уверенностью могли говорить о том, что происходит с человеком либо с любым другим живым существом или миром. Как, например, сейчас: какая же у неё уверенность, что это болезнь? Большинство бы назвало это наиболее вероятным, и, возможно, Сандра бы с этим согласилась, но заявлять так твёрдо она не могла. Обычно говорят: «Семь раз отмерь, один раз отрежь». Что ж, в случае с Сандрой это было «двадцать семь раз отмерь».

– Фибрилла мне сказала, что и Пит не вернулся, – говорила Брид. – Ну, если Ханна отыщет их дрыхнущих на лесных тропинках, то в следующий раз будут обрабатывать поле в выходной. И выходить из дома на пьянку ему запрещу.

Сандру так не заботило, на что жаловалась Брид, вроде опять что-то про мужей. Ей было трудно понять, как может обычная крестьянская женщина достаточно больших лет ставить своему мужу условия или даже думать о его наказании, которое он объективно не заслуживает? Сандра, задаваясь этим вопросом, приходила только к выводу, что просто людям всегда хотелось иметь какую-то власть, хоть и воображаемую. Но и дело тут было вовсе не в поле, а скорее в силе. Сандра, благодаря юному, здоровому телу и ценным знаниям, никогда не чувствовала себя слабой и, наверное, поэтому не хотела иметь контроль и власть над другими людьми, которые были не такими стойкими, как она.

Но больше, чем отношение местных жён к их мужьям, Сандру раздражало всё это лицемерие: почему ты вообще говоришь про пьяных по воскресным вечерам мужей, когда твоя подруга, находящаяся буквально за рядом стоящей стеной, не может без приложения сил сказать что-нибудь, что уж тут говорить про то, чтобы подняться с кровати? Её отец часто называл Сандру «пацаном в душе» и как раз за такое отношение к людям и их характерам.

Сандра по-прежнему хранила молчание, но чувствовала, что общение с тётей Брид уже вышло за пределы желаемого лимита. Наверное, пришлось бы терпеть ещё дольше или уходить к яблоне, что она пока не хотела делать из-за матери. Но тут её спасли крики и скопление людей в стороне от дома.

– О Боже!.. Господи, как это могло произойти?! – это не было похоже ни на какие крики, которые когда-либо звучали в деревне на памяти Сандры. В них было слишком много… боли. Над собравшимися в стороне людьми словно висела печальная и опустошающая аура. Крестьян окутывал ужас и страдание, а детей, которые тоже быстро прибежали на крики, не хотели подпускать.

Сандра тоже поддалась любопытству, как и другие жители деревни, и, как и они, ощутила те же самые чувства жути и горечи, на время она даже не думала о матери.

Трудяга Пит. Его лицо, как и всё тело, было зверски изуродовано, одежда разорвана, и весь труп был покрыт следами крови и рассечений плоти.

– А-а-а!!! – в толпе кто-то закричал, началась паника, заразительная сила крика переходила от одного человека к другому, не было никого, на кого бы не оказало влияние такое зловещее зрелище.

Хинкель. Руки были вырваны и свисали, словно маятники, с концов тележки, на которой старый ветеран-смотритель Эрден привёз трупы из леса. Если бы на нём осталось целым лицо, то на нём можно было бы увидеть выражение, случающееся у человека перед неведомой и мимолётной смертью.

– Так, люди, – начал говорить старик Эрден, – вам не стоит смотреть на это, пожалуйста, не усложняйте сейчас положение.

– Не усложнять положение?! – крикнул кто-то из толпы. – Не усложнять грёбанное положение?!

– Тут наших мужиков к чертям порубило! – воскликнул второй крестьянин из толпы. – Положение хуже некуда!

У кого-то начиналась истерика. Слышны звуки тяжелого падения на землю: кто-то упал в обморок и, видимо, не один. Это было уже не просто паникой, это было самым настоящим безумием. Сандра прошла через толпу после тёти Брид, и, стоило ей только подойти к источнику всеобщего шока, как тётя Брид упала на колени к мертвому телу Хинкеля в слезах и стонах. Сандра тоже была потрясена. Она молилась, чтобы в ее стране не было войны, чтобы не видеть трупы, но ей все равно пришлось лицезреть насильственную смерть на своей земле.

– Люди, умоляю, не толпитесь здесь, никому не нужно сейчас раздувать панику! – старался донести старик Эрден. Жаль, что его попытки были тщетными, истерия началась, в деревне «Тропы» было совершено жестокое и хладнокровное убийство.

Ханна держала своего покойного мужа Грэна у себя на руках, она первая, кто увидела мертвые тела, и плач ее пробивал до души.

– Папа…

Стоял невероятный жалобно-гневный вой, но старый ветеран Эрден услышал тихий голос юной девушки. Эрден тут же спохватился и подошел к юной Сандре, дочери охотника Фридриха.

– Сандра… – сожалеюще произнес старый ветеран, – Черт, кто сюда ребенка пустил?!

– Старик Эрден… Где он?

Он побледнел, старик Эрден не мог сказать ни слова.

– Где мой отец? – не выдерживая слез на глазах, спросила Сандра. В тележке из леса были привезены трупы трех мужчин, и, как не было и трупа, не было и ни одного следа отца Сандры. – Где он?! Эрден, где мой отец?! Он тоже мертв?! Где он, старик, где мой папа?!

Она больше не могла держать себя в руках, она стучала в крепкую ветеранскую грудь Эрдена и заливалась плачем.

– Милая, я не знаю… Когда Ханна меня привела были только эти трое, я не знаю, где Фридрих и что с ним. Прости.

После этих слов сердце Сандры, будто бы пропало, а вся сущность, словно провалилась в землю, ее отец, самый близкий ей человек пропал без вести, а его лучшие друзья были зверски истерзаны до страшной смерти прошлой ночью. А в рядом стоящем доме тяжело кашляла бессильная женщина.

Глава 3

Огонь. Для старого ветерана прошлых войн, Эрдена из деревни «Тропы», пылание ярких языков пламени было чем-то наподобие пристанища. Это был момент скорби и воспоминаний: на его долю выпало слишком много раз созерцать это неповторимое зрелище – горение. Однако далеко не все эти разы можно было назвать счастливыми. Тем не менее старик часто погружался в прошлое. Если не он будет помнить о подвигах павших товарищей и бесчеловечных поступках войны, то ради чего тогда были все эти неизмеримые смерти? Больше всего старик Эрден желал, чтобы никто из жителей его родной деревни не знал этого печального опыта – видения ужаснейших смертей товарищей и близких людей.

– Черт… Зараза! – послышался громкий стук двери в доме на краю деревни, доме смотрителя Эрдена. – Кому приспичило меня звать с утра пораньше?!

Всю ночь и до утра он просидел в своем кресле у камина. Эрден был уже не молод, чтобы работать так же, как остальные, и в какой-то мере он уже отслужил свое на войнах. Можно и пожить теперь за счет своих наград. Роль смотрителя «Троп» была чисто символической: жители деревни так его нарекли в знак почета и глубокого уважения. Однако помочь с некоторыми вещами старик мог. Стар, но не беспомощен: Эрден, как и в молодые времена, мог починить сломавшийся стул или поухаживать за скотом. Когда его просили, он никогда не отказывался. Выполнение дел заставляло его чувствовать себя живым и значимым для своего родного места. И в силу своей отзывчивости и чудом непоколебимой после крови сражений доброты сердца, он был готов протянуть руку помощи, даже когда к нему невероятно шумно стучались в дверь ранним утром понедельника.

Старик Эрден отвлекся от разглядывания огня в камине, встал со своего деревянного кресла и открыл дверь. Перед ним, находясь в истерике, падала на его плечи Ханна, плача о том, что обнаружила в лесу истерзанные трупы троих человек.

Снова возвращаясь в настоящее, старый смотритель видел тех самых, ныне покойных, мужчин, которых знал с их первых лет. Шел дождь, и изредка слышались отголоски грома. Трупы Хинкеля, Грэна и Трудяги Пита обернули льняной тканью. Эрден смотрел на три глубоких ямы, вырытые на небольшом холмике деревенского кладбища, и боялся, как бы в скором времени на нем не появилась четвёртая. На утреннюю похоронную церемонию пришла почти вся деревня. Те, кто пришел проводить своих мужей, отцов и друзей, облачились в черное, и горю их не было конца.

Старик чувствовал, что если бы у него снова оказалась та курительная трава, что была в стране, с которой в прошлом их королевство вело войну, он бы непременно закурил. Как же она называлась? Хотелось бы вспомнить, но голова, помимо мыслей о произошедшей трагедии, ничем больше не могла забиться. Может быть, Эрден, стоящий дальше всех от людей, и смог бы вспомнить, но потоку мыслей помешал старый крестьянин Рокфель. Да и не то это было время, чтобы вспоминать о такой ерунде.

– Не желал я оказаться тут так скоро после смерти Марси. Ужасная смерть… – проговорил Рокфель.

Эрден молчал.

– Никогда бы не подумал, что такое может произойти в нашем местечке…

Эрден продолжал хранить молчание. Конечно же, все понимали, насколько страшные это смерти, но что больше содрогало – это были убийства.

– Слушай, Эрден. А ведь Фридриха так и не нашли. Пропал без следа, – Рокфель говорил очень осторожно, боясь произнести что-то не то, за что перед Эрденом ему было бы стыдно. – Есть идеи, что с этим делать?

Старик повернулся к нему, на лице его читались гнев и ненависть.

– У нас объявился убийца. Трое здоровых мужиков были жестоко истерзаны, а четвёртый пропал. И ходит эта тварь, – Эрден указал в сторону леса, – прямо у нас за спиной.

– Нам нужно позвать на помощь солдат.

– Они не помогут. Их там вовсю оккупируют вольдеровцы в столице, если помнишь. Даже если бы не война, они бы нам не помогли.

– Тогда нам остаётся самим решать эту проблему. Нужно действовать, пока не поздно.

Эрден вновь молчал.

– Кем бы ни была эта тварь, против всей деревни ей не устоять. Будь это хоть медведь, наши мужики смогут его прикончить, – Рокфель на короткое время замолчал, ожидая ответа или хоть какой-то реакции от Эрдена. – Мы уже говорили об этом с мужиками. Они готовы отомстить за своих товарищей. Никто не хочет дать этой твари в лесу истязать ещё кого-нибудь. На кону жизнь всех «Троп».

– Это было не животное.

После этой фразы Рокфель удивленно замолчал. Эрден продолжил:

– Ни одно животное не способно такое сотворить с человеком.

– Что? – до сих пор не веря, произнес Рокфель. – Но откуда ты это знаешь? Почему ты так уверен? Если не животное, то и человек не способен сделать такое с человеком.

«Много ты знаешь о людях», – подумал Эрден, а вслух ответил:

– Изначально я тоже думал, что в этом виновен зверь, каким-то образом объявившийся в нашем лесу. Но кое-что заставило меня убедиться в обратном.

– Эрден, я не понимаю.

– Прости, – сказал он это с печалью в голосе. – Я не могу тебе рассказать.

Рокфель хотел уже возразить, но старик Эрден опередил его:

– Рокфель… Если вы с остальными мужиками пойдете в лес, вас всех убьют, – твердо сказал он. Никогда за столько десятков лет Рокфель не видел Эрдена настолько серьезным. – Пожалуйста, пообещай мне: вы не будете идти в лес ни в одиночку, ни отрядом. То же касается каждого селянина. Это не тот случай, который можно решить атакой большинства.

– Эрден, я…

– Я объявлю всем жителям, что отныне никому не разрешается ходить в лес, если им дорога их жизнь. Рокфель, поверь мне, так мы избежим напрасных смертей.

Старый крестьянин никак не ожидал услышать подобное. Но он хорошо знал Эрдена, и раз смотритель деревни считает, что так будет лучше, то следовало задуматься над его словами.

– Хорошо, – наконец произнес Рокфель. – Я помогу тебе с тем, чтобы убедить селян не ходить туда. Но, Эрден… Мы же не собираемся прятаться, словно трусы?

– У нас сейчас есть только одна надежда. Одна надежда на то, что мы сможем справиться с этой проблемой.

– Но что же это? Надежда на что?

– На то, что у Сандры всё получится.

Старик Эрден ушел в сторону людей, оставив полного вопросов Рокфеля позади. Тогда смотритель деревни объявил всем о смертельной опасности посещения леса.

* * ** * ** ****** ** * * * * * * * * ** ****** * * ** * *

Прошлым вечером

Он распалил огонь в камине намного раньше, и в этот раз воспоминания из прошлого служили ему укрытием от впечатлений сегодняшнего дня. Треск дров, яркие искры, отлетающие от горящей древесины, и запах, и звук – всё это завлекало его. Должно быть, Эрден бы сумел расслабиться, но о каком расслаблении могла идти речь, когда у тебя в подвале находились три трупа хорошо знакомых тебе людей.

Он был стойким, похвально стойким. Не каждому под силу спокойно находиться с мертвецами в одном помещении, тем более в своём доме. Однако ничего другого не оставалось: где же ещё можно было оставить покойников до похорон? Нельзя отдавать их родственникам – при виде разлагающихся тел близких они просто сойдут с ума. Оставлять на улице тоже нельзя. Раньше Эрден использовал подвал для хранения банок с овощами, но, похоже, после похорон он долго туда не спустится.

За окном полил дождь, капли звучно били по крыше и стекали по стеклу. Старик видел, как «Тропы» окутывала тень, и вечер перерастал в темную дождливую ночь. «Наверное, там сейчас холодно, осень в этом году наступит раньше», – занимал свои мысли старик. Затем он посмотрел на дрова в камине и кинул короткий взгляд на дверь, ведущую в подвал. «Черт возьми, этот камин – единственное, что спасает мой рассудок от полного сумасшествия».

Лучшим решением сейчас было бы заснуть и не думать до утра обо всём. Но Эрден не был сонным. Он так и стоял у огня, где находился с момента, когда разводил его несколько часов назад. Вдруг снаружи начали доноситься шаги. Кто-то подходил к дому, причём быстро. Старик насторожился. Ранее он приготовил рядом со входом трофейный боевой топор, взял его и подошел к двери.

Второй стук в дом Эрдена за сегодняшний день.

– Боже… это ты? – несколько облегчённо произнёс старый смотритель.

Это была Сандра, облачённая в темный капюшон и промокшая до нитки. Сандра смотрела в лицо Эрдена одержимым и в то же время холодным взглядом. Этот непривычный облик его поразил, хоть он и ожидал перемен в юной дочери охотника.

Хозяин дома предложил ей попить и расположиться поудобнее, но Сандра вежливо отказалась от того и другого. Дочь пропавшего без вести охотника появилась в дверях его дома, причем в довольно позднее время. Эрден, присев на кресло у камина, размышлял, зачем она пришла.

– Твоя мама знает, что ты здесь? – спросил он, пока она вешала свой мокрый плащ на крючок.

– Не знает, – холодно ответила Сандра. – Ей и не надо знать. Зачем давать лишний повод для беспокойств?

– Может, тогда и не стоило выходить из дома ночью в дождь?

– Я бы не оставила свою больную маму без особой причины. Старик Эрден, давай перейдём сразу к делу, время сейчас очень важно.

«Деловая… какое дело могло ее сюда привести?».

– Ты хочешь спросить о поисках своего отца?

– Нет. Это пока не главное. Есть кое-что важнее.

Сандра пришла вместе с плетеной корзинкой, накрытой пледом, и по виду нелёгкой.

– Хорошо, Сандра. Что тебе нужно?

– Мне нужно увидеть трупы.

Эрден смотрел на яркие свечи, расставленные по всему подвалу, и на банки с овощами, пылящиеся на дубовых полках. Нос уже давно заложило от гнилостного запаха, полностью пропитавшего помещение. Он сам не верил, что согласился выполнить её просьбу. «Боже, я за свою жизнь видел много мертвецов и хоть немного, но смог привыкнуть. А перед ней впервые предстает мертвое тело, причем не чужого человека. Выстоять вид, не говоря уже о запахе, ради того, чтобы в чем-то удостовериться… Никогда она не была такой холодной, и я очень надеюсь, что она не сошла с ума».

Это продолжалось не меньше полутора часов, пока Сандра не смогла сделать какие-то определённые выводы в силу своих знаний и возможностей. В одной руке она держала большую старенькую книгу, и к концу её руки устали от веса и от работы с трупами. Сандра не могла оставить на мертвецах ни следа от своего исследования – не только потому, что лучше было скрыть факт этого осмотра ото всех, но и потому, что не видела никакого смысла забираться внутрь тел: её опыта всё равно не хватило бы для извлечения выводов из таких операций.

– Сандра, для чего это было нужно?

Она кинула на него короткий и грозный взгляд.

– Старик, ты ведь наверняка размышлял о том, чтобы собрать мужиков и пойти отрядом в лес искать зверюг, которые могли бы сделать это?

Эрден промолчал, но по его ставшему ещё серьёзнее лицу она поняла: да.

Во время процесса этого не было заметно, но Сандра очень сильно вымоталась. Ещё с утра бывшее счастливым и жизнерадостным лицо сейчас ничем не напоминало о себе. Лицо побледнело, а глаза опустели. Этот вид больше не принадлежал ребёнку – и уже никогда не будет.

– Всё же мне стоит тебя поблагодарить за то, что ты разрешил мне посмотреть на них. Я точно не зря потратила время.

Книга выскользнула из её рук и с оглушительным звуком рухнула на землю. Для книги она и вправду была тяжёлой. Уставшая Сандра уже потянулась, чтобы поднять её, но старик взял том в свои руки. Молодая девушка кивнула ему в знак благодарности и продолжила:

– В общем, следы укусов на телах не соответствуют ни одному из хищных обитателей наших лесов, но это ты наверняка и сам понял. После длительного исследования я пришла к выводу, и на полном серьёзе заявляю: следы не принадлежат животному вообще.

– Не может быть, – удивился Эрден. – Нет, это какой-то абсурд.

– Я бы не стала брать с собой этот толстенный том следопыта, если бы не хотела докопаться до правды. А правда такова: укусы на телах совершенно другие в сравнении со следами зубов всех ходящих по земле зверей. И доказательство этому наглядно видно, – она подозвала его ближе. – Следы зубов по всей поверхности равномерны, количество резцов значительно больше, и по размеру они меньше, чем у волка или медведя.

Старик смотрел на тела своими глазами. У него не было причин не верить Сандре – пусть юной и не повидавшей жизни, но необычайно сообразительной и находчивой. Однако, если её вывод верен, то «Тропы» находились в демонической опасности. Как же он надеялся, что она ошибается.

– Чёрт… – протянул Эрден, сидя в кресле, уже вернувшись наверх. – Сандра. Если бы ты не пришла этой ночью, я бы отправил на гибель дюжину человек в этот лес.

Сандра задумчиво и без сил смотрела в пол. Вид её был по-настоящему жуток.

– Чувствую, мы все обречены. Здесь нас ждёт только смерть.

– Если бы не война, можно было бы эвакуировать всех, но, дьявол, даже в мирное время это была бы тяжелейшая задача, а сейчас – просто невозможная.

– Смерть или от рук монстра, или от скитающегося вольдеровского солдата. Хех, – чувство безысходности превратило страх в безумие, и её разум медленно начинал сходить с ума от осознания всей реальности угрозы.

Сандра повернулась к окну. Вся деревня спала, только в доме смотрителя горел свет. Значит, и её больная мама уже уснула. Для них это время прошло слишком быстро и незаметно.

– Темно и холодно, да ещё и дождь идёт. Сандра, может, тебе лучше остаться у меня на ночь?

– Мне нужно следить за мамой, Эрден… – Сандре с каждой секундой становилось всё хуже.

– Точно… не подумал.

– Что я, какой-то двухминутный дождь не пройду? – Она сложила том в корзинку и начала надевать плащ.

– Тогда мне нужно хотя бы тебя проводить, – Эрден встал с кресла.

– Не надо, – Сандра пронзительно посмотрела ему в глаза. – Если появится какая-то тварь, девица и старик всё равно не защитятся.

«Сколько же мрака навелось в её душе…»

– Ладно, хорошо. Но будь аккуратна. Завтра после похорон я сразу отправлюсь за помощью.

Полностью собравшись, Сандра вышла из дома и попрощалась с Эрденом.

– Хорошей ночи.

Перед тем как возвратиться домой, она ненадолго свернула с пути, прежде всего убедившись, что старик уже не смотрит ей вслед и что разглядеть её в темноте затруднительно. Тогда она положила корзинку и отошла к кустам, где выпустила все накопленные впечатления от времени, проведённого с трупами. Её стошнило. Стало лучше, но ей требовался хороший сон.

Глава 4

Светловолосая девушка, на тот момент ещё девочка, помнила день, когда мышцы её рук работали на пределе, а страх разочаровать родного человека охватывал весь её разум. Тогда ей было всего семь лет, и она впервые оказалась на месте папиной работы в лесу – они выслеживали дичь, чтобы потом пустить её на шкуру и мясо.

– Трава здесь немного примята, а в нескольких метрах лежат отходы. По этим и многим другим признакам можно выяснить, что здесь проходил зверь. В данном случае небольшая лань.

Эти слова произнёс единственный охотник деревни «Тропы», Фридрих. Он был отцом светловолосой девочки и в тот летний день старался посвятить её в тонкости своей работы. Девочка внимательно его слушала, поглощая каждую крупицу знаний, которые давал ей отец. Именно от него она унаследовала высокую скорость реакции и сообразительность, помогающую ей схватывать информацию на лету. Особенно старательной она была, когда дело касалось охотничьего ремесла, ведь сама мечтала в будущем стать такой же, как её папа.

Желая не подвергать дочь опасности, Фридрих выбрал ту часть леса, где нельзя было встретить хищных и враждебных животных. В этот раз целью охоты он выбрал лань, на след которой уже напал.

В поисках добычи им пришлось много ходить. Фридрих был давно привычен к этому, но его дочери явно не хватало выносливости, отчего она уже устала. Но начать ныть было невозможно, ведь тогда она перестала бы быть взрослой в своих глазах, и вообще это не те черты характера, которые нравились её отцу. С собой они взяли также несколько охотничьих орудий: Фридрих имел при себе копье и лук со стрелами, а девочка шла с кинжалом, чтобы тоже чувствовать себя частью охоты.

– Тсс, вот мы и пришли, – неожиданно сказал шёпотом Фридрих, когда они остановились у небольшого куста в густом лесу.

Для девочки это стало радостным событием: наконец можно отдохнуть ногам и увидеть настоящую охоту. Они присели и подготовили к стрельбе лук, но девочка не понимала, где находится зверь. Мог ли отец ошибиться?

– Слушай меня, дочка, на самом деле жизнь не слишком отличается от охоты. По крайней мере, в некоторых аспектах. Только тот, кто набран терпения и имеет мужество идти к своим целям, не смотря ни на что – того и можно назвать полноценным человеком.

Для своих лет она была умна, но даже ей не всегда удавалось понять, что имел в виду отец. Тем не менее она смотрела на него глазами, полными восхищения, и порой не могла сдержать восторга, когда он с невозмутимым видом делал то, что должен.

Приглядевшись внимательнее, дочь охотника всё-таки увидела лань, склонившую голову для того, чтобы полакомиться травой. Она с неподдельным предвкушением ожидала, когда выпущенная её отцом стрела настигнет это четвероногое, и они смогут совместно порадоваться добыче. Однако вскоре ситуация переменилась так, что лук со стрелой оказался в руках самой девочки.

– Но, папа, я не смогу в неё попасть, – возражала она, отказываясь принимать лук.

– Попробуй натянуть тетиву.

Девочка не могла догадаться, чего же добивался ее отец. Она послушно взяла лук, пока без стрелы, и попыталась натянуть тетиву. Та оказалась слишком тугой, и ей удалось оттянуть её лишь на пару сантиметров. От тяжести тетивы и своей немощности она покраснела и уже готова была заплакать, но сдерживала себя, чтобы не спугнуть животное и не упасть до уровня плаксивого ребенка.

В этот момент она и почувствовала рядом с собой сильные мужские руки, осторожно взявшиеся за лук и с легкостью натянувшие тетиву. Руки девочки также до сих пор находились на оружии, и она со своим отцом будто бы составляли единое целое, готовящееся совершить выстрел.

И стрела вылетела из лука. Один выстрел – и лань была повалена на землю.

– Уо-о-о! Вот это да! – девочка ликовала.

Отец не разделял её энтузиазма. Посмотрев на радостную реакцию дочери, он украдкой улыбнулся и пошел к своей добыче. Девочка последовала за ним.

Только оказавшись перед ланью, она осознала, что та уже была мертва. Лань неподвижно лежала и больше ни за что не встанет – она была убита и девочка была одной из тех, кто приложил руку к ее смерти. Тут уже дочь не смогла сдержать нахлынувших слез и расплакалась прямо перед своим отцом охотником.

– Сандра, – спокойно произнёс Фридрих, мягким тоном обращаясь к дочери. – Не плачь, мы не сделали ничего неправильного.

Сандра пыталась вытереть слёзы, но они продолжали литься. Фридрих легонько улыбнулся и прижал ее к себе, утешая:

– Её смерть не была напрасна – в зимний сезон нам понадобится ее шкура для того, чтобы согреться, либо она понадобится еще кому-нибудь, кто ее у нас купит, и тогда у нас будут деньги для нашей счастливой жизни. Мясо зверя пойдет на то, чтобы утолить наш голод и позволить нашим телам стать сильнее и здоровее.

– Я понимаю, папочка, но…

– Всё в порядке, Сандра.

Ему даже нравилось, что его дочь отреагировала именно так на смерть другого существа. Ему было бы куда хуже, если бы она осталась столь же невозмутимой, как он сам, выполняя свою работу.

Оставалось только перевезти добычу в хижину охотника, и можно было завершать этот небольшой поход по лесу. Но было ещё кое-что важное, что тогда сказал ей отец.

– Полноценный человек – это не только тот, кто смог добиться своей цели в жизни. Это тот, кто, во что бы то ни стало, обеспечивает счастье своей семьи и близких. Это тот, кто имеет в себе силы помогать своим соседям и быть для них примером.

Девочка вновь слушала его с зачарованным взглядом.

– Я хочу, чтобы ты выросла достойной женщиной, способной принести пользу нашей деревне и миру в целом. Поэтому я хочу отправить тебя в город на несколько лет, где ты будешь обучаться, расширять свои знания и навыки, а потом вернёшься и поделишься ими с другими.

Сандра немного опечалилась, понимая, что ей придётся долгое время не видеться с любимой семьёй. Однако она осознавала, насколько ей повезло и как ценна эта возможность.

Вскоре она отправилась в школу в Баскулине и проучилась там пять лет. Но урок, полученный от отца в тот день в лесу, она считала самым лучшим, который у нее только был.

* * ** * ** ****** ** * * * * * * * * ** ****** * * ** * *

– Я вернусь ближе к вечеру, – сказал Эрден, седлая коня.

– Все «Тропы» полагаются на тебя и на помощь, которую ты позовёшь. И я на тебя полагаюсь, старик, – сказала Сандра, полным надежд голосом обращаясь к смотрителю деревни, обещавшему спасти свой деревню. Спасти свою семью.

Начало нового дня в деревне «Тропы». Эрден встал с восходом солнца, в голове его снова завертелись события последних дней. Ничего особенного готовить в дорогу было не нужно, так что он мог выдвинуться в путь сразу же.

Давно его бравый товарищ так не гонял, но Эрдена он никогда не разочаровывал.

– Старички мы с тобой, Гизи, – сказал он коню и ласково погладил по светлой гриве. – Как только вернёмся, я тебе приготовлю отборный корм.

Не каждый бы мог поверить, что этот невысокий жеребец с бронзовой шерстью и гривой, будто из соломы, в свое время мог домчать своего всадника куда угодно и на какой угодно поверхности земли, будь то камни или пески. «Стар, но не беспомощен» – Эрдену нравилась эта фраза.

Верхом на Гизи, Эрден то взбирался на холмы, то спускался с них, пока за очередным подъёмом не показался дом на опушке леса, рядом с маленькой речкой.

Дом был окружён кустами, нигде нельзя было увидеть столько видов зелени, как здесь: разнообразные цветы, ягодные кустарники, обилие грибов, размеры которых могли доходить до колен. Вокруг сновала всякая живность в виде лягушек, ящериц, насекомых и крыс, правда, большинство из них не в живом состоянии. Вход в дом был увешан странными сплетениями верёвок и палочек, а на деревянных досках террасы высечены или нарисованы руны и пентаграммы. Запах, исходивший от дома, чувствовался за несколько метров от входа, создавая у посетителей странные ощущения. Эрден был здесь всего один раз, но облик этого места запомнился ему на долгие годы.

– А тут ничего не поменялось, – проговорил он, слезая с лошади.

Несколько осторожно подойдя к парадному входу, он внимательно смотрел под ноги и оглядывался по сторонам. Уже принявшись стучать в дверь (хотя понимал, что о его визите давно известно), он услышал звук шагов сбоку дома.

Эти шаги принадлежали девушке в сером комбинезоне с завязанными в хвост пепельными волосами. Её походка была простой, но уверенной, в руках она держала садовническую лопатку, а её чёрные перчатки были все в земле. Увидев перед своим порогом гостя, которого не было уже целую вечность, она прищурила глаза, словно сомневаясь в правдивости увиденного: к ней пожаловал человек, которого она ожидала увидеть в последнюю очередь. На ее достаточно симпатичном лице выразилась ухмылка, а в серых глазах блеснула искра.

Поднявшись на веранду, они оказались лицом к лицу. Она была немного выше Эрдена и смотрела на него с легкой насмешкой. Эрден же помрачнел духом, и на лице его явно читалось, что этой встрече он никогда бы не хотел дать случиться снова.

– А-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА! – вдруг рассмеялась девушка, вводя Эрдена в состояние неопределенности. Словно юнец, он отвёл взгляд и нахмурился. – Боже ты мой, какой ты старый стал, ты только глянь! Я тебя чуть узнала! А это… – девушка посмотрела на Гизи, – да это же тот самый конь! Чёрт, ну всё, сержант, ты сделал мой день.

Эрден давно не слышал, чтобы его так называли. Очень давно.

– У меня дело к тебе, – нахмурившись ещё больше, холодно сказал он.

Девушка в один момент тоже стала серьезной и с бесчувственным выражением лица сказала ему: «Да, а как же иначе твоя старая туша оказалась бы на пороге ведьмовского дома».

Войдя в дом, Эрден подался чувству ностальгии: казалось немыслимым, что прошло тридцать лет, а в этом доме ничего не поменялось. Ничего. Включая хозяйки.

– Чаю? – предложила ведьма. Эрден промолчал. – Ладно, как пожелаешь. А я бы не отказалась после тяжелой работы в саду.

Эрден стоял в углу уютной комнаты, свет практически не проникал в помещение, а освещалась комната красными лампами и летающими повсюду светлячками. Воздух внутри был поразительно свежим и увлаженным. Не будь это дом ведьмы, вся деревянная мебель покрылась бы злосчастной плесенью. Говоря о мебели, комната, впрочем, как и весь дом, не отличалась ее обилием. Небольшой обеденный столик, на котором стоял поднос с грязной посудой, рядом находился единственный стул, у стены справа от входа стояли шкафчики, боги знают, чем заполненные. А подальше от зоны приготовления и приема пищи расположилась длинная скамья, и сиденье ее было обшито бордовой тканью, а под ней было набито шерстью и перьями. Эрден вспомнил, как удивился в тот раз, когда увидел эту крайне редкую вещь в доме не аристократа.

Перед глазами старого ветерана, повидавшего за всю жизнь немало дерьма, начали происходить необъяснимые и удивляющие фокусы: чашка с подноса поднималась в воздух и сама омывалась в емкости с водой, а после возвращалась назад на поднос, где ее ждали высушенные травы и цветы, дабы потом броситься в чашку и наполниться кипятком из нагретого чайника. Пока чай настаивался, девушка снимала с себя обувь, садовый комбинезон, грязную рубашку и нижнее белье. Тело ее было полностью обнаженно. Снятая одежда отправлялась по воздуху куда-то на второй этаж, а на ее смену летел другой комплект более повседневного наряда.

Прошло тридцать лет, а на ее теле и складки нет, казалось даже, что оно стало моложе и красивее. Стройные длинные ноги, нежная светлая кожа, маленькие пяточки, упругие ягодицы. Изгибы настолько плавные, а формы настолько соблазнительные, что кровь в жилах старого, но активного мужчины начала бежать по венам быстрее, а сердце биться сильнее. Грудь ее обволакивалась чистой белоснежной рубашкой, шлейки белых трусиков скользили по гладким ножкам и прятали за собой ее сокровенное место. Она надела черную приталенную юбку, в которую заправила рубашку. Девушка носила высокую обувь пурпурного оттенка с небольшим каблуком, в этом же оттенке были выполнены ее облегающий жилет и длинный до лодыжек плащ.

– Хм, – шмыгнула ведьма, – только не говори, что ты возбудился, старый пень.

– Тело у тебя не из уродливых, но не думай, что сможешь меня этим спровоцировать, – огрызнулся Эрден, хоть и соврал в том, что это его ни капельки не возбудило.

– Ах да, как я могла забыть. Ты же меня презираешь.

Девушка взяла чай, на этот раз в руки, а не по воздуху, и присела на скамью. Последние сказанные слова еще долго витали в воздухе.

В комнату вошел черный кот. Пройдя мимо Эрдена, он устроился подле хозяйки на скамье и свернулся в клубочек.

– Славно. Раз уж ты здесь, то не тяни. Говори, зачем пришел. В знак того, как долго ты добирался сюда из своей халупы, я хотя бы выслушаю тебя.

Эрден начал медленно:

– Я буду краток, ибо времени у нас нет. В нашей деревне убиты трое мужиков, один пропал. Следы когтей на трупах не принадлежат ни одному известному животному или человеку. И, скорее всего, – он выдохнул, – имеют магический характер.

Ведьма слушала его с полным вниманием и серьезностью, а по ее лицу было видно, что у нее множество вопросов.

– Магический, мать его, характер, – повторила она. – Ну что ж, очень любопытно. Смотрю, ты на старость лет стал знатоком магических дел.

– Обстоятельства вынуждают меня идти на самые крайние меры.

– Такие меры, как преодоление собственной гордости. Похвально, сержант, похвально.

Эрден вновь почувствовал раздражение от того, что его назвали сержантом, но, как и сотрудничество с ведьмой, это можно перетерпеть ради спасения деревни.

– Значит, приходит в ведьминский дом королевский солдат и просит о помощи в магическом деле – звучит как начало какого-то анекдота. Ты ведь за этим и пришел, верно? Просить о помощи самое гнусное существо на свете, которое хотя бы часть дерьма может разжевать? Я могу понять, почему ты не обратился за помощью к армии – этим ублюдкам сейчас не до этого. Но с чего ты решил, что я помогу тебе и твоей деревушке?

– Потому что, Юзефина, за тобой должок.

Ведьма пристально смотрела ему в глаза, словно прорываясь прямо в душу, но она знала, что он воспользуется этим.

– Ты ведь помнишь прошлое не хуже, чем я. Значит, мою услугу ты тоже должна помнить.

– Я-то надеялась, что ты давно коньки отбросил, а тут, гляди-ка, живой и даже ходишь. Перед смертью решил долг вернуть?

– Умирать я еще не собираюсь. Но боюсь, что смерть близка, если мы ничего не предпримем.

– Зная, что деревню ожидает звездец, ты не свалил на своем старом коне куда подальше, а прискакал за помощью к ведьме, – прокомментировала Юзефина.

«Ладно», – прозвучало в доме. «Дай мне собрать вещи».

* * ** * ** ****** ** * * * * * * * * ** ****** * * ** * *

В то время в «Тропах» вновь лил дождь, и на улице похолодало. Больная мать Сандры попросила дочь закрыть окно от сквозняка и укрыть ее еще одним одеялом. На деревянном столике рядом с кроватью стояли кувшины и кружки с водой, а на стульях, столе и подоконниках были разбросаны мокрые тряпки.

Сандра сидела около лежачей матери и задумчиво смотрела в пол.

– Сандра, ты меня слышишь? – достучалась Елена. Оказалось, она уже несколько раз звала дочь, но та была слишком погружена в себя.

– А, да, прости. Что-то нужно? – любяще поинтересовалась Сандра.

– Потемнело за окном, огонь бы разжечь, теплее станет.

Грозовые тучи окутали небо, где-то далеко гремел гром. Сандра растопила камин, попутно поднося маме воды и украдкой поглядывая на дом Эрдена в надежде увидеть там свет.

– Как тебе так? – Спустя некоторый час Сандра разожгла огонь, и в доме сразу стало теплее и светлее.

– Прекрасно. Спасибо, Сандра.

Углы домика, которые ранее оставались в тени, теперь очерчивались все яснее. Сандра бросила взгляд на оружие, трофеи и рабочее место отца, где прежде каждый день лежало окровавленное мясо и шкуры зверей. Хотя Фридрих редко разделывал добычу дома – в деревне для этого построили хижину охотника, – семья привыкла к виду и запаху крови, заполнявшему весь дом. Теперь этого не было, и для Сандры привычный запах изменился до неузнаваемости.

– Сандра.

– Да, мама?

– Может, поговорим об этом?

– Тебе лучше не стоит сейчас вести такие разговоры. В твоем состоянии это лишнее.

– Девочка моя, молчание не принесет пользы. А ты переполнена заботами и мыслями.

– Я просто не знаю, что сказать. Я никогда не чувствовала себя настолько подавленно.

Елена тяжело приподнялась и протянула руки к дочери, приглашая ее обнять. Сандра бросилась в объятия матери, по ее виду было видно, что она на грани слез.

– Троих папиных друзей жестоко убили какие-то твари, а сам он куда-то пропал. Я даже не знаю, что с ним. Может, он уже мертв, а может, блуждает где-то в лесу, прячется от чудовища, совсем один и без возможности вернуться или позвать на помощь. И вдобавок твое состояние, мама. Я не понимаю, чем мы могли разгневать богов, чтобы они послали нашей семье столько несчастий.

– Милая, кха-кха, я тоже это чувствую, мне тоже тяжело думать о том, что с ним. И мне жаль, что тебе приходится тратить так много жизненной энергии, чтобы ухаживать за старой обузой, какой я сейчас являюсь.

– Не говори чепухи. Вы с отцом – самые дорогие мне люди. Я бы скорее отказалась от своей жизни, чем бросила вас в болезни или другом недуге. Вы для меня всё, и я не хочу вас потерять…

Сандра начала плакать. Под крылом у матери она чувствовала заботу и любовь, с ней она всегда могла быть открытой и не боялась быть отвергнутой. Руки Елены дрожали, из-за чего ее поглаживания по макушке дочери получались неловкими, но такими же добрыми, как прежде. Сандра лежала у матери на коленях и смотрела на дом старика Эрдена.

– Ты постоянно оглядываешься на дом Эрдена, – заметила Елена.

– Да, я просто… просто жду, когда он приедет с вестями. Старик сказал, что будет вечером. Хотя это меня и удивило – город-то не близко, и поездка к армии так быстро не завершится.

– Эрден и поехал к армии? Нет, что-то я сомневаюсь на этот счет.

У Сандры была развитая интуиция. Во многом благодаря ей она и определила, что Грэна, Пита и Хинкеля убила тварь совсем не типичной природы. Эта интуиция перешла к ней в наследство от матери, до проницательности которой Сандре было пока далеко.

– Мне тоже кажется, это лишь трата времени, но у нас больше нет вариантов. Если не армия, то кто еще?

– С прошлой войны Эрден возненавидел армию и власть нашего королевства. Страшно представить, что с ним тогда могло случиться – тридцать лет назад, – чтобы из ярого патриота он превратился в человека, презирающего всё, что хоть отдаленно связано с армией и властью. Однако, кхе-кхе, думаю, если бы не война, он бы забыл свои давние обиды и гордость и поехал бы в Баскулин за солдатами.

Сандра перестала плакать, вытерла слезы и долго молчала, пока не решилась все-таки признаться матери:

– Ты ведь слышала, как я уходила ночью, да?

– Да, милая. Но я ничего не сказала, хоть и знала, что это было небезопасно – выходить ночью в дождь, когда в деревне погибли три человека.

– Я осматривала тела погибших…

На это Елена не нашла, что ответить, она только продолжила гладить голову Сандры.

– Я должна была осмотреть их до захоронения.

– Но ты ведь совсем ребенок! Господи, только не говори, что Эрден позволил тебе это сделать.

– Позволил. И если бы он этого не сделал, то кто знает, что было бы с нами всеми.

– Кха-кха… О чем ты говоришь?

Сандра рассказала матери обо всех выводах своего многочасового исследования прошлой ночи. Рассказ дочери вызвал у Елены сильные эмоции, но их смесь была настолько сложной, что истолковать ее было невозможно.

– Я хоть и не лекарь, не эксперт по части следов когтей, но всё же я – дочь охотника и вооружена знаниями из многочисленных книг.

– Ты в своих словах уверена, – лицо матери стало чуть мрачнее, видно было, что анализ Сандры ей не слишком понравился.

Гремело все меньше и меньше, а вместе с громом закончился и дождь, оставив после себя лишь мокрые тропинки и свежий воздух. Молчали так мама с дочерью, пока к дому смотрителя не подъехал всадник на светлогривом коне, запряженном в небольшую кибитку, из которой вскоре вышла женщина в плаще и шляпе с очень длинными полями.

Глава 5

Юзефина ступала по скрипучим доскам обители Эрдена. Очень давно не была она в гостях, но неуютно себя не чувствовала, скорее относилась ко всему равнодушно. Глядя в боковое окно, она видела крестьян, работающих на золотистом поле пшеницы. «Трудятся, как всегда. И не скажешь, что тут произошло хладнокровное убийство, пока не заглянешь этим людям в глаза и не увидишь в них страх».

Эрден, наконец, вошел в дом после того, как отвел Гизи в стойло. В руках он нёс два огромных саквояжа, принадлежащих ведьме, и поставил их на пол в парадной комнате. Пройдя на кухню, он набрал себе воды из ведра и моментально выпил целую кружку, из вежливости предложил и Юзефине, но та отказалась. А вот на предложение присесть где-нибудь помягче ведьма дала согласие и села на кресло напротив камина. На то самое кресло, на котором хозяин дома любит посидеть и повспоминать о сокровенном прошлом.

– Можешь открыть нижний саквояж и придвинуть его сюда? – попросила ведьма.

Эрден придвинул и открыл тот самый тяжелый саквояж, хоть и понимал, что своей магией она могла бы сделать это сама.

– Четверо мужчин были убиты ночью на озере в лесу два дня назад. Чтобы я выплатила свой долг, мне нужно узнать, кто или что это сделало?

– И помочь с этим разобраться, если это в твоих силах. И убитых трое, один без вести.

– Кто пропал?

– Это имеет значение? Фридрих. Охотник.

– Может, это он всех и «кокнул» и смылся, и никакой магической проверки не требуется?

– Если бы ты видела их тела, сомнений не осталось бы в том, что человек на такое не способен.

– Люди на всё способны, – хладно сказала она. – Тебе ли этого не знать, сержант.

– Я состарился, но не потупел, и мы убедились, что здесь произошло что-то неестественное.

– Кстати, кто это «мы»? Ты по дороге упомянул кого-то, кто осматривал трупы до похоро. – Юзефина прервалась и оглянулась на дверь. – У тебя, кажется, гости.

Эрден недоумевал, о чём она говорит, пока к двери действительно кто-то не подошёл и постучал. «Она осталась всё такой же подозрительной и осторожной», – подумал старик. Ещё не успев подойти к входу, он сразу понял, кто именно пришёл к нему. Конечно же, это была Сандра, кто ещё мог быть в данный момент, как не она?

Внешний вид у неё был такой же, как и в ту ночь, когда пелена тайны смерти Грэна, Хинкеля и Трудяги Пита была понемногу развеяна, но приобретя ещё более ужасающие оттенки. В той же плетёной корзинке лежали книги, видно, она решила взять их собой на случай, если придётся отстаивать перед приезжим экспертом свою точку зрения.

– Здорово, – произнёс Эрден, – как раз вовремя. Хорошо, что ты пришла, входи.

Сандра перед входом видела только кибитку, а теперь, как вошла, впервые увидела и ту, кому она принадлежала. Сандра и Юзефина встретились взглядами, но тут же отвернулись по сторонам. Юзефина до конца пока не понимала, что в доме старого холостяка забыла юная девица. Неужели старик решил позвать детский ансамбль, чтобы сыграть ей на жалость? Звучало бредово, ведь она и так согласилась выплатить свой долг. Увидев на кресле Эрденовского дома красивую девушку в «ведьминской» шляпе, да ещё и сидящую в такой своенравной позе, Сандра поразилась. Руки её согнуты в локтях и будто бы «висят» на локотниках, ноги выдвинуты максимально вперёд и лежат одна на другой, а голова и вовсе лежит на спинке кресла. Создавалось впечатление, что это был её дом, а Эрден и Сандра в нём гости. Сандра понимала, что эта экстравагантная девушка должна помочь им с этим расследованием, но можно сказать, она не совсем выглядит как тот человек, которого она представляла увидеть.

Заметив, что девушки уже начали своё ментальное знакомство, Эрден всё-таки решил их представить друг другу.

– Сандра, это Юзефина – она та, кто должна помочь в расследовании этих убийств. Юзефина, это Сандра – девочка, которая и выяснила, что природа укусов и порезов на телах неестественна.

Девушки посмотрели друг другу в глаза. У ведьмы стало меньше вопросов по поводу того, кем является эта юная девушка, а у Сандры, похоже, напротив: вопросов стало больше.

Сандра подошла и протянула руку новой знакомой, но ведьма не стала протягивать свою для рукопожатия. Девушке показалось это грубоватым, но она была готова не обращать на это внимания, если этот человек действительно мог им помочь.

– Так значит… – начала говорить Юзефина перед стоящей рядом Сандрой, – это тебе я обязана тем, что старик пришёл ко мне? – в голосе ведьмы звучало недовольство, но казалось, что оно было скорее наигранным, а не серьёзным.

– Старик сказал, что привезёт к нам эксперта по всяческим непонятным делам, – Сандра посмотрела выше на её «ведьмовскую» шляпу. – И если он привёз вас, то это значит, что он не ошибся.

Эрдена в душе очень польщало, что Сандра так ему доверяет. Но то, что ему не нравилось, и то, что он не мог озвучить, так это то, что они обе зовут его стариком. А ведь он уже действительно был не молод…

– Слушай, а ведь ты ненормальная, да? – спросила Юзефина Сандру, точно её провоцируя.

– Что, простите? – недоуменно и даже возмущённо отреагировала Сандра.

Эрден стоял в стороне, прислонившись к стене, но, услышав это, он тут же вскочил.

– Сколько тебе лет? Шестнадцать? Семнадцать? Ты в своё время должна, как и все девочки твоего возраста, играться с мальчиками и думать о том, как бы родители не узнали, что Ванька из дома напротив не успел достать свой член, когда вы пробовали заниматься «взрослыми» делишками. А ты, узнав о смерти трёх мужиков, сразу кидаешься осматривать их трупы?

Сандра выбешивалась с каждым новым словом, произнесённым устами ведьмы, но она держалась умницей и не поддавалась. Сидящая на кресле Юзефина смотрела на девочку снизу вверх, но взгляд её был зловещ.

– Юзефина! Ты перегибаешь палку! – грозно проговорил Эрден, указывая ей немедленно прекратить.

– Тише, сержант, палка уже и так перегнута. Я должна знать, какой человек проводил обследование покойников, раз уж не я этим занималась. А занималась этим какая-то девица с толстенной книгой в корзинке.

Сандра закрыла глаза. Сделала вдох и выдох. Ещё несколько мгновений постояла молча, но после открыла глаза и посмотрела пронзительно прямо в Юзефину.

Ведьма поразилась тем, как девочка ставила себя в нервирующие оскорбительные обстоятельства, но одновременно с этим её мысли о нездоровой личности Сандры только крепли.

– Хорошо. Я всё понимаю. Не самое типичное занятие для шестнадцатилетней девочки-подростка? Может и так, но я что ли должна была поступить иначе и стоять в стороне, как остальные жители деревни? Мой отец пропал в чертовом лесу, а единственная зацепка, которая бы позволила понять, что там произошло той ночью – это мертвые тела его друзей, крепких мужиков, истерзанных, словно свиньи на скотобойне. А сам мой отец – первоклассный охотник. Так что могло сотворить с ними то, отчего и маньяку стало бы жутко? Кто ещё мог их осмотреть, да кто хотел бы это сделать?! Всем хочется держаться в страхе и ждать, когда эта тварь устанет быть в лесу и придёт в деревню, если она уже где-то не таится и не выжидает!

Пока она это выкрикивала, она и не заметила, что на глазах её навернулись слёзы. Как поняла это, быстро опустила голову и вытерла их, пытаясь стать непоколебимой.

– Так тот пропавший охотник твой отец, – прислонила задумчиво ко рту ладонь Юзефина и прикусила нижнюю губу. – Вот оно что…

– Юзефина… – произнёс стыдливо Эрден.

– Оставь своё осуждение в голосе при себе, сержант, мне не нужно ничье одобрение, – ведьма встала с кресла. – Но теперь я заинтересовалась делом. А и да, – она протянула руку Сандре, – мы неправильно начали. Я хоть и ненадолго здесь, но лучше уж ко мне будут относиться по-человечески за период моего пребывания. Так будет продуктивнее. Я Юзефина, и я ведьма. Приятно познакомиться.

Сандра смотрела на её протянутую к ней ладонь, но теперь ей совсем не хотелось её пожимать, а ещё она недопонимала последнее сказанное Юзефиной: она… ведьма? Что это значит? В разуме Сандры это предстояло какой-то нелепицей, особенно глядя на то, с какой шляпой она была. Однако она пожала её руку, пока что отставила разговоры и приберегла вопросы на потом.

– Итак… – задумчиво начала Юзефина, возвращаясь к придвинутому саквояжу – для начала нужно узнать, с чем мы имеем дело.

Чего в саквояже только не находилось. Страшно подумать, для чего были эти острые серебристые лезвия, пузырьки подозрительного вида с непонятным содержанием жидкости, старые и рваные книги, наборы свечей разных размеров и цветов, самоцветов всех оттенков, амулетов и тому подобного. «А ведь это только в одном саквояже столько всего», – поражались в уме своём Эрден и Сандра, глядя на всё это чудо.

– Думаю, можно приступать к делу, – Юзефина умещала в руках матерчатую пурпурную квадратную ткань, шесть белых широких свечей, книгу с бурой обложкой, которой, по виду, было столько же лет, сколько и Эрдену, а также стеклянную баночку с сушеной травой.

– В таком случае нам потребуется подготовить здесь место для ритуала? – поинтересовался Эрден.

– Убийства произошли на озере, значит, на озере и надо проводить ритуал, – пояснила она, а после обратилась к Сандре: – Ты знаешь дорогу до озера?

– Я тебя проведу до озера, – сказал старик.

– Нет, сержант, лучше будет, если меня проведет девочка, если она знает путь, конечно же.

– Что за бессмыслица? Не пристало втягивать в твой колдовской ритуал невинную девочку.

Сандра откашлялась.

– Погодь, старик, – по-своему вежливо заткнула ведьма Эрдена. – Так знаешь, как дойти? – спросила вновь она Сандру.

– Да, знаю. Все местные знают, хоть большинство и не часто там бывает.

– Сандра, тебе вовсе не обязательно присутствовать при ритуале, – уговаривал ее Эрден. – Я могу и один сопроводить ведьму.

– Нет, это тебе как раз необязательно там быть, – цинично произнесла Юзефина. – Остался бы ты лучше у себя дома, путь-то долгий был туда-обратно, отдохнул бы.

«Ага, как же. Просто не хочет меня видеть по возможности. Стерва, еще и Сандру привлекает с какого-то помысла».

– Извини, старик, но я ни за что не могу остаться тут. Если каким-то неведанным образом это «ведьминское колдовство» прольет свет на это дело, то я обязана прибывать на месте ритуала, дабы увидеть все своими глазами.

Эрден стоял, переключая свой взгляд с Сандры на Юзефину и обратно, и в душе его блуждали разные эмоции. Не хотел он посвящать еще незрелую Сандру в это жестокое и аморальное событие, но, видимо, у судьбы были другие планы на эту юную девушку. Вместо тысячи слов был только короткий выдох, а после старик сказал:

– Ладно, я не могу запрещать тебе, но ты, – обращался он к ведьме, – если ты вовлечешь ее в опасность или хоть как-то навредишь…

Удивлению Сандры не было предела, когда она услышала такие слова от старого смотрителя деревни. Кто бы мог подумать, что старик будет так неравнодушен к кому-то вроде Сандры, которую на первый взгляд ничего с ним не связывало, кроме единой деревни и её трагедии, которая для Сандры была даже тяжелее, если заниматься сравнением. Это говорило многое о самой сущности Эрдена Мокфейтера, и эта новооткрытая сторона его характера даже растрогала Сандру. Но знали ли они, что и Юзефина не осталась без изумления, хоть и спрятала это за своей циничной самоуверенной маской.

– Хорошо, я поняла, – убедила Юзефина Эрдена.

Старик вздохнул, и во вздохе этом выражалось что-то вроде успокоения. После он посчитал, что, видимо, является лишним, и отошел в кухонную комнату, чтобы промочить горло. А Юзефина продолжала замысловато смотреть в сторону, куда он отлучился.

– Тогда мы можем идти? – поинтересовалась у ведьмы Сандра, терпение которой могло скоро начать кончаться.

– Угу, на счету же времени нет совсем, – говорила она, ещё не отведя взгляда от кухни. – Прелестно, мне нужно, чтобы ты подержала все эти вещи, но только осторожно, и показывай дорогу к тому озеру.

Ритуальные приспособления с рук Юзефины переместились в руки Сандры с полной аккуратностью, и нужно было очень постараться, чтобы ничего не выпало. Девочка посмотрела в сторону своей корзинки, давая понять, что с занятыми руками предметами Юзефины она не сможет взять свои вещи.

– Оставишь пока тут, нам они не понадобятся.

– А если нам потребуется информация как можно скорее?

– Не бойся, я ходячая энциклопедия, – для Юзефины сегодня был прямо день красноречивых убеждений других людей.

Глядя на самоуверенную девушку, Сандра начала немного беспокоиться. А может, лучше Эрден пойдет всё-таки с ними? Но ведь тогда ведьма может отказаться пойти. И что, черт возьми, значит то, что она ведьма?

– Ладненько, не задерживаемся!

Проведя рукой снизу вверх, закрытая дверь, находившаяся в нескольких метрах от ведьмы, тут же распахнулась настежь, приводя юную Сандру в шок от проделанного фокуса и оживляя что-то внутри ее потухших после стольких бессонных ночей глаз, и это было только начало ее удивлений.

Солнечные лучи пробивались сквозь зелень деревьев и отражались в зеркальных отражениях луж, оставшихся после недавнего дождя. Вместе с появлением солнца и на душе стало спокойнее. Трудно было поверить, но Сандру можно было легко приписать к так называемым людям погоды, чье настроение могло сильно меняться в зависимости от того, какая пора года на улице. Сама она считала это очень странным или, как она обычно называла словом из одной мудрёной книги, иррациональным. Но в этой иррациональности были свои плюсы: как ни крути, приятно есть приятно, и неважно, что приносит тебе удовольствие.

Отголоски четырех стоп, ступающих по лужам и влажной почве, распространялись по всему лесу. Может, лес с точки зрения реальной магии, которой владеет Юзефина, и не являлся магическим, но было в нем что-то чарующее, одновременно давящее. Из-за этого диссонанса это место и было привлекательно только для меньшинства селян, однако они сами не давали себе отчета в том, что именно на них давит. Может, нечистая сила тут обитала уже издавна?

– Ну что, впечатляют мои способности, не так ли? – заговорила ведьма. – Я видела, какие у тебя глаза были широко распахнуты, когда дверь открылась взмахом руки. Все так шокируются.

– Кхм, не каждый день увидишь, как нечто подобное происходит, – оправдывала себя Сандра, пытаясь быть более взрослой и рассудительной.

– Я уже и забыла, какого это – прочувствовать удивление людей, которые думали о магии как о небылице. Помню, было время, когда это вовсе не было небылицей, а ведьм либо пугались, либо уважали, как властительниц знаний и искусства природы.

«Искусство природы? – презренно думала Сандра. – Это так она называет свое колдовство?»

– Хотя чаще всего нас все-таки пугались, – тон Юзефины стал мрачным. – И сжигали. А тогда, когда нас осталось по пальцам пересчитать на всем свете, о нас уже никто и не помнит… Но ты, должно быть, и так уже это знала из своих книжек?

– Если я много читаю, это не значит, что я всезнайка, и хватит говорить со мной, как с ребенком, ты меня не знаешь.

– Язык у тебя острый, ни дать ни взять. А я-то, как тебя увидела, подумала, что ты банальная деревенская девчушка, кто же знал, что в родной деревне сержанта обитают такие люди. Признаюсь тебе, ты меня удивила.

Юная девушка не поняла, как правильно было отреагировать на эти слова, и, хорошо подумав, как продолжить разговор, чтобы избежать чувства неловкости от молчания, спросила:

– Откуда ты знаешь старика и почему зовешь его сержантом?

– А ты ко всем взрослым обращаешься на «ты»?

– Я умнее большей части взрослых и не понимаю, чем они лучше меня, чтобы удостоиться этой привилегии. Исключением являются только незнакомцы, к которым я пока не знаю, как относиться. Так кем ты ему приходишься? – вернулась она к своему вопросу.

– Это достаточно долгая история, – по словам Юзефины было видно, что эту тему она поднимать не желала.

– Настолько долгая, что ты смогла застать Эрдена во время службы?

– В общем, да.

Сандра старательно пыталась ничего не уронить из рук, но, смотря недопонимающе на лицо ведьмы, не заметила корень дерева под ногами и споткнулась, выронив вещи на землю.

– Ой, черт…

– Не упоминай его почем зря, – сказала равнодушно Юзефина, останавливая свою юную помощницу от подъема предметов с земли. – Протяни руки и поставь их в форме ковшика, в общем, так, как ты несла их.

Сандра выполнила просьбу, и на ее глазах куча ритуальных вещей поднялась в воздух, а затем аккуратно положилась на ее поставленные руки.

– Спасибо, – поблагодарила она ведьму.

– Будь осторожнее и смотри под ноги.

Несомненно, у по природе любопытной Сандры оставалась еще уйма вопросов, но из вежливости девушка посчитала, что отложит их на другое время – есть дела и поважнее.

Поворот с дорожки. Слегка примятые кусты. Звуки насекомых. Они пришли к озеру.

Девушки осмотрелись. Сандра давно здесь не была, а Юзефина здесь впервые, но ужасались этим местом равнозначно. Ведьма, словно настоящий следователь, прошлась по месту преступления, нашла кровавые следы и осколки бутылок, изучила гнилой причал, хотела также поинтересоваться у Сандры глубиной озера, но дочь Фридриха снова оказалась по ту сторону этого мира.

– Сандра, – окликнула Юзефина юную девушку, возвращая ее из мира раздумий.

– Да-да…

– Ты изучала покромсанные мертвые тела, я не поверю, если тебя ужаснет кровь на земле.

– Смерть… это не та вещь, к которой человек может привыкнуть.

Голос Юзефины вновь придался мраку:

– Большинству людей просто не отведено столько лет, чтобы привыкнуть.

– Ведь шли дожди. Дожди шли не один день, почему тут кровь? Она ведь давно должна была смыться, и на земле бы остались одни бутылки от медовухи. Сколько должно было быть этой крови, чтобы оставить отпечатки спустя два дня дождей?

Стоя рядом с девочкой и понимая ее все больше, Юзефина нашла в глубине души своей ту чудом уцелевшую крупицу людской доброты, которую даже и не предполагала обнажить когда-либо вновь. Они не были близки, не были друзьями, не было у них и взаимной симпатии, но они были людьми. Людьми, которым пришлось пережить что-то нечеловеческое.

Юзефина нежно положила свою ладонь на правое плечо Сандры и произнесла, как можно мягче:

– Мы найдем того, кто это сделал.

«Эти глаза… – думала Юзефина, когда девочка подняла голову и посмотрела на нее. – Две лазурные жемчужины, окутанные печалью и блеском надежды. Она еще мала, но уже далеко не ребенок».

Мала, но уже далеко не ребенок – прямо как та истощенная нищая девчонка с волосами цвета пепла и серыми глазами, из которых словно выгасили всю энергию вместе с цветом.

Настала пора заняться ритуалом. Подготовка к процессу не заняла много времени и сил: шесть белых свечей расположились в правильный шестиугольник ближе к концам матерчатой пурпурной ткани, закрытая книга лежала вне шестиугольника на ткани, а стеклянная колба с травой стояла как можно дальше от этого всего.

– Как это будет проходить? – с опасением спросила Сандра.

– Ну, если вкратце, то я совершу ритуал по нахождению магии в этом месте. Само по себе все должно быть безопасно: если тут не было задействовано колдовства, проклятья и прочей дьявольской мути, то ничего не произойдет, и я ничего не почувствую. Если же тут что-то было, то мы наглядно поймем это по свечам.

Сандре не было, чего сказать.

– Да, как-то совсем не кратко объяснила, но смысл понятен. Мне нужно, чтобы ты отошла.

Сандра спряталась за кустами, она и моргнуть не смела, чтобы не пропустить ни малейшей детали того, что делает Юзефина. Ведьма села на колени, открыла страницу примерно в начале старинной книги, положила в центр шестиугольника небольшую порцию засушенных трав из баночки, а затем ее ладони принялись двигаться в воздухе, вырисовывая пальцами странные линии и узоры.

Губы ведьмы что-то шептали на неизвестном языке, и Сандру пробирала дрожь от происходящего. В ладонях Юзефины начали появляться искры, которые в мгновение ока переросли в полноценное пламя. Небольшие огненные сферы пылали в руках ведьмы, а затем сливались в одно целое. Властительница огня, опустив голову, прошептала заклинание вновь, и пламенная сфера, словно звезда с неба, либо, говоря более просто, обычный мяч для игр, запустилась к засушенной траве и деликатно ее зажгла.

По всему озеру распространились травяные зловония, разносимые внезапно появившимся ветром с невероятной скоростью. Свечи магическим образом вспыхнули еще мощнее, ярче и обильнее. Волосы девушек развевались по сторонам. Зрелище колдовского ритуала заставляло душу Сандры трепетать. В этот момент она поймала себя на пугающей мысли, что ей нравится это чувство возбуждения.

– Ну что? Что-нибудь стало понятно? – громко спросила Сандра у Юзефины, перекрикивая сильный ветер.

В воде у пирса что-то начало двигаться. Озеро стало бушевать. Юзефина подняла голову в напряжении, и Сандра поняла, что сейчас произойдет что-то непредвиденное.

Волнение девушек и озера достигло пика, когда из бурлящей воды появилась темная рука, а следом за ней показалось все тело.

Черная тварь была невысокой, примерно ростом с Сандру. Она стояла на двух ногах и могла напоминать человека, но была абсолютно нагой. Темно-синяя кожа на животе и бедрах была гладкой, а остальная поверхность покрыта чешуей. Непропорционально огромные руки – самые длинные и мускулистые части тела – свисали к земле, растопыривая когтистые пальцы, соединенные плавательными перепонками. Ноги, согнутые в коленях, были оснащены большими плоскими стопами, пальцы которых также соединялись перепонками, как у амфибий. На боках шеи и торса виднелись отверстия, похожие на жабры рыб.

Голова чудовища ужасала своими размерами и острыми зубами, которые скорее напоминали длинные тонкие лезвия, вылезающие из десен. У дьявола из озера не было ушей и носа и, похоже, что они ему и не нужны были. В его бело-желтых, словно поганка, глазах не было ничего. Выпуклые овальные глаза были просто пусты, но разинутая зубастая пасть и высунутый змеиный язык, слюнявящий поверхность, судили о том, что отродье жаждет крови. Оно жаждет убийств и плоти своих жертв.

– Сука! – взбешенно крикнула Юзефина, быстро вставая на ноги. – Сандра, – обратилась она к юной девушке, – тебе нужно бежать. Живо. Сандра, ты меня слышишь?

Но дочь охотника не слышала её. Сандра упала на землю и тяжело дышала, находясь на грани панической истерики. Дух её перехватило, и на то, чтобы найти храбрость даже для двух слов, сил не хватало. Ноги совсем не слушались. «Что это со мной?» – спрашивала она себя, но страх полностью овладел её телом, не позволяя найти ответы ни на этот вопрос, ни на вопрос о том, что это за страшная тварь перед ними.

– Чёрт… – прикусила губу ведьма.

Тем временем чешуйчатый, зубастый, чёрный монстр уже приближался к девушкам. Пасть его раскрылась шире, и чудовище издало вопящий, скрежещущий крик. Оно встало на четыре конечности и ринулось прямо на Юзефину.

– Трахайся оно всё конём.

Юзефина сложила руки так, будто держала шар, и в пространстве между ладонями образовалось огромное скопление огня, сжатого до размеров пушечного ядра. Огонь, прямо как при ритуале, но объёмнее.

– Кь-хя-я-я-я-я-я-я-я! – кричала в неистовом безумии тварь из озера, уже выставляя когти и клыки, чтобы вцепиться в сладкое тело ведьмы. Однако всё, что оно в итоге смогло поглотить, – это нещадный удар пламенной сферы по чёрной шее.

Чувствуя невыносимую боль, чудовище ухватилось огромными руками за свою шею, обожжённую до мяса и всё ещё пылающую. Глаза отродья выпятились ещё сильнее из глазниц и залились кровью, а пламя продолжало сжигать жабры, а вслед за ними и внутренности монстра. Оно кряхтело и стонало в агонии, отчего его ярость росла в геометрической прогрессии, двигая его к тому, чтобы встать на ноги и сожрать Юзефину от мозга до костей.

– Бесполезно, – хладнокровно произнесла ведьма огня и испепелила гостя из глубин озера новым созданным огненным шаром. Чтобы завершить дело окончательно, она придушила его глотку ногой, предварительно потушив остатки пламени.

Стоны стихли окончательно, а глаза монстра посерели.

– Он мёртв, – всё так же жёстко сказала Юзефина. – Ты в порядке?

На щёку ведьмы упала капля воды – сезон дождей в этом году выдался ненормально длинным. За несколько секунд небо разразилось плачем, и его слёзы образовали целый ливень. Вот только о чём именно оно скорбело, было неведомо.

С обгоревшего тела поднимался пар от столкновения с ливнем. Сандра сидела, полулежа позади, и её взгляд был притянут прямо к этому пару. Она оперлась на ствол дерева рядом и поднялась на ноги, но движения её были медленными.

– Мой отец… – начала Сандра с нескрываемой дрожью в голосе, – рассказывал об этом озере как о месте, где существовала настоящая магия. – Она сглотнула ком в горле. – Молодые люди, не только парни, но и девушки, влюблялись в русалок и больше никогда не возвращались домой. Духи вод, водяные, огромные мифические змеи… Он обожал эти истории, и от него эта любовь передалась мне. Вот только… – Сандра подошла неспешно к мёртвому чудовищу и взглянула ему прямо в кровавые глаза. – Вот только они были выдумкой. Честно говоря, мы с ним полнейшие пустозвоны. У нас не было никаких старых бабок, которые рассказывали бы об этом. Что уж говорить – никаких армий не было здесь, чтобы зачищать русалочьи гнёзда. «Люди любят интересные истории, Сандра», – говорил он и даже друзей своих убедил в этих небылицах. А что теперь?.. Теперь папа пропал, а то, что ещё недавно было плодом воображения, стало суровой явью.

Юная Сандра, сидящая около монстра, своим видом больше напоминала икону святой, а её взгляд олицетворял измученность и смятение. Тем временем капли массивно падали на их головы, и светлые волосы Сандры уже сильно промокли.

Свечи потухли. Юзефина вспомнила о своём ритуальном реквизите и всё теми же мановениями рук подняла его с земли в воздух. Это заставило Сандру оторвать взгляд от монстра.

– Нам надо идти. Ходить в состоянии? – спросила ведьма, но Сандра вновь была в трансе, на этот раз глубже.

– Неужели это теперь моя жизнь? – вдруг произнесла она, сидя на коленях в окружении мёртвого чудовища и ведьмы. – Я… нет. Нет, это какой-то бред. Какой-то абсурд, – она опустила голову вниз и закрыла лицо руками.

– Хватит хернёй маяться, – резко сказала Юзефина.

Сандра подняла голову.

– Я тут мокну от ливня, а ты сидишь и ноешь. Девчонка, – это слово Юзефина произнесла с подчёркнутым пренебрежением. Сандру это вывело из себя.

Она поднялась и вцепилась двумя руками за воротник Юзефины, отчего та утратила контроль над парящими вещами. Ведьму это застало врасплох, тут не скроешь, но она быстро приспособилась.

– Ха, да вы только посмотрите. Строить из себя взрослую, говорить со мной на равных, а сама ведёшь себя как мелкая истеричка и реагируешь так остро на мои слова. Тебе, видимо, совсем на батю своего наплевать, раз подобной хренью занимаешься. А такой обеспокоенной себя показывала.

– Да кто, чёрт возьми, дал тебе право говорить такое?! Грязная ведьма, с самого начала только и делающая, что показывающая своё высокомерие и бесчеловечность! Ты-то со своей магией живёшь вообще сказочно! Иметь магию – значит быть такой мерзостью, как ты, или эта тварь?! Что же, тогда мне просто надо сказать спасибо богам, что я не была проклята этой…

Громкий шлепок, и после него крики у озера замолкли. Сандра держалась за свою левую покрасневшую щёку. Пощёчина была не самая больная, но после неё ей уже кричать не хотелось.

– Эх… – протянула ведьма, а после, словно изменившись в характере и голосе, продолжила: – Я понимаю, каково это – терять близких. Мои мать с отцом умерли у меня на глазах в детстве, и в то время мне пришлось выживать одной. Каждый день я думала о том, что он может оказаться последним. И даже овладев магией, я не могла быть уверена в завтрашнем дне. Но ты думаешь, это магия? – свечи поднялись в воздух. – Ты думаешь, это магия? – в левой руке её моментально зажглось пламя. – Нет, эти дилетантские фокусы никогда не сравнятся с магией, которая находится вот тут, – Юзефина прикоснулась указательным пальцем к груди Сандры. – Наша магия – это наш дух, и сейчас ты должна собраться с ним, а иначе и отца не найдёшь, и деревню угробишь. Раз уж ты взвалила на себя судьбу целого поселения, то на тебе возложена большая ответственность. А теперь перестаём тут отношения выяснять и шевелим ластами к Эрдену, времени в обрез.

Дочь охотника остыла. Теперь она раздумывала над словами Юзефины, которые странным образом отозвались в глубине её разума. Та женщина, которая провела магический ритуал и испепелила вызванную этим ритуалом тварь, шла впереди Сандры. Идя позади неё, Сандра пыталась предположить, на что ещё способна ведьма по имени Юзефина.

Обратная дорога, как и ожидалось, была уже не так приятна, хотя казалось, что сам путь к озеру был неудачным. Теперь обувь девушек сильнее пачкалась в топкой грязи и намокала в лужах. Они обе шли быстрее, явно не желая оставаться ни на секунду дольше в лесу, ставшем настоящей опасностью. Теперь шагали они молча, слышны были только звуки их шагов. Молчание продолжалось бы и дальше, но у Сандры остались вопросы.

– Я перепугалась тогда не на шутку, – начала Сандра.

Юзефина обернула голову назад, чтобы посмотреть с вопросительным выражением лица на молодую девушку.

– Ну да, не слабо. Каждый бы на твоём месте перепугался, увидев эту тварь впервые.

– Я позволила себе не только шокироваться до отказа ног, но и потеряла самоконтроль над гневом. Я хотела попросить прощения… Юзефина.

Ведьма смотрела Сандре в глаза, и взгляд её после просьбы о прощении даже помягчел.

– Не за что передо мной извиняться, – сказала она в ответ и повернула голову обратно. – И, кстати, можешь называть просто Юза.

– Юза… – произнесла Сандра и будто вспомнила, что намеревалась задать вопрос. – Так что это было за чудовище?

– Подробнее я расскажу у Эрдена дома, но если коротко, то их принято называть утопцами – монстрами из глубин.

– И как они тут появились?

– Честно… я понятия не имею. Но в чём я уверена, так это в том, что их не могло здесь быть раньше.

– Не могло? Откуда тебе это известно?

– Это озеро было осмотрено лично моей магией много лет тому назад, и оно было абсолютно чистым.

– А… – Сандра вдруг остановилась на своей речи, удивившись услышанному. – То есть ты уже была здесь?

– Давно это было, даже и не вспомню, когда именно.

– Но тогда зачем тебе понадобился проводник? Ты ведь и вещи могла сама в полёте перенести.

Юзефина на сей раз остановила шаг и обернулась всем телом к Сандре.

– Меня интересовал не проводник, меня интересовала ты, и, желательно, без вмешательства этого старика.

– Что? – не поверила она своим ушам. – Но откуда же такой интерес?

– Просто… мне что-то подсказало, что я должна была это сделать.

Сандра вновь не нашла, что сказать на подобные слова, но по бледным щекам её прокатился еле заметный румянец.

– Знаешь, пока мы будем работать над этим делом, я буду говорить много непонятных и порой ненормальных и бессмысленных вещей. Так что привыкай, партнёр.

Глава 6

Комната, в которой царила тишина и которая готова была разорваться от возгласов. Юная девушка и старик, нахмурив брови и насторожив взгляды, стояли вокруг прямоугольного обеденного стола с открытыми ртами. Женщина, которой было несколько десятков лет, но которая выглядела необыкновенно молодой и прекрасной – её принято было называть ведьмой, но удивить она могла далеко не только колдовством. И три слова. Три слова, после которых мир двух деревенских жителей переворачивается с ног на голову. Как много боли, страданий и страха может испытать простой человек, услышав одну фразу, донесённую из уст колдуньи: «Убийца среди нас». Нет, ты не можешь понять всю трагедию, что скрыта в этих словах, потому что не можешь поверить в них. Это самый настоящий бред. Бред… ведь так?

– Моя уверенность в данной теории опирается на том, что такая тварь, как утопец, просто так бы на озере не появилась, если бы её не перевезли или не призвали.

– Но что значит «Убийца среди нас»? Юза, неужели ты считаешь, если утопца кто-то призвал, то это сделал кто-то из местных?

– Либо же это сделал кто-то приезжий, но это очень маловероятно.

– Тебе легче поверить, что это сделал кто-то родом с этой земли, чем если бы это сделал кто-то чужой? – недоверчиво спросил старик Эрден.

– Давайте будем честными, никакому нормальному человеку в жизни не понадобится ничего здесь. Деревня, не выделяющаяся ценными ресурсами, кроме банальной пшеницы, большая часть жителей уже немолода, ничего не украдёшь у бедняков, и вражеский военный лагерь не построишь в поле. Печально это сообщать, но дальнейшее расследование дела пройдёт с позиции, что один человек или более из вашей деревни виновны в появлении на озере утопцев и смерти людей.

– Зараза… – проворчал Эрден и отошёл от стола в угол комнаты.

Сандра присела рядом на стул, закрыла глаза и, сложив пальцы воедино, погрузилась в раздумья.

– Это то, о чём я думаю? – задал вопрос опустивший голову Эрден, зажмурив глаза и проведя пальцами по бровям.

– Всё указывает на то, что да, – ответила Юзефина.

Сандра в этот момент пробудилась, и раздумья её сменились недоумением.

– Не думал, что на моей памяти будет второй Рифленд.

– Здесь всё обстоит иначе, – возразила ведьма.

– И чем же мы отличаемся?

– Призыв тварей в Рифленде был делом рук вольдеровских оккупантов, а тут иностранный враг быть причастен не может.

– Значит, всё куда хуже, – произнёс он мрачно.

– О чём вы вообще говорите? – отозвался голос Сандры. – Какой ещё Рифленд и что там был за призыв?

– Во время прошлой войны, на оккупированной части нашего королевства, солдаты из Вольдера использовали трупы жителей города Рифленд для призыва монстров.

– Но почему тогда об этом никто не слышал? – озадачилась Сандра.

– Магия – дьявольская сила, не так ли? – произнесла Юзефина. – Сколько смертей было ею принесено, сколько недугов и разрушения мир испытал из-за злобных ведьм и колдунов, которым хотелось власти? Людей, способных создавать магию, преследовали и уничтожали, а после стирали все их следы и даже упоминания – всё, чтобы построить светлый и чистый мир, где люди смогут жить счастливо.

– Война с Вольдером была слишком кровавой и жестокой. Большая часть тех, кто воевал на ней, не вернулась с неё живой, а те, кто выжил, и слова говорить о ней не желали.

– Особенно спустя тридцать лет, когда из ветеранов остались только несколько сотен. Оттого, – подметила ведьма, – я даже удивилась, что Эрдена ни старость, ни чума, ни что-либо иное не убило.

– Нам некогда об этом болтать, – твёрдо сказал Эрден, понизив голос и поставив обе руки к столу.

– Юза, – обратилась Сандра, – если нечто подобное уже происходило в том самом Рифленде, то мы сможем на примере прошлого узнать, как разрешить эту проблему?

– Дело в том, что тогда враг не скрывал того, что возродил гулей в телах жителей. Здесь же мы должны найти того, кто совершил ритуал по призыву, и, как бы нам ни хотелось, с помощью магии мы не сможем узнать, кто это сделал.

– Значит, нам нужно искать зацепки, – сказала Сандра.

– Никогда не думала, что примерю на себя роль следователя. Всё бывает в первый раз.

– Мне до сих пор не верится, что к этим хладнокровным убийствам причастен человек, но нужно отмести все сантименты и отправляться на поиски убийцы.

– Сколько у нас времени? – неожиданно спросил старик.

В комнате вновь наступило молчание. Сандра перекидывала взгляд с Эрдена на Юзефину и обратно. Ведьма же опустила глаза и прикусила нижнюю губу. Он задал вопрос снова, и на этот раз его тон был жёстким:

– Юзефина, сколько у нас времени?

– О чём он? – недоумевала юная девушка.

– Не больше двух недель.

– Чёрт побери… – схватился за голову Эрден.

– Две недели до чего?

– Чёрт, из всех тварей, с которыми мне снова довелось иметь дело, выбор пал именно на грёбаных утопцев…

– Мне кто-нибудь ответит, что будет через две недели?

Юзефина повернулась к Сандре, и её глаза говорили, что она бы не хотела знать, что случится через две недели, если они не успеют найти того, кто призвал чудовищ в их деревню.

– Отменить ритуал можно, если мы найдём призывателя и проведём с ним обратный ритуал, либо истребим всех разведшихся утопцев с озера, что просто невозможно.

– И за две недели, – продолжил Эрден, – они смогут развиться и размножиться. Они придут сюда, не находя больше способа сдерживать голод. И один их выход сюда… будет для всех нас фатальным.

Сандра смотрела на Юзефину, и выражение лица ведьмы гласило, что старик говорил верно.

В тот момент юная девушка вновь опустила взгляд. Её губы были полуоткрыты, они хотели что-то вымолвить, но не стали. Сердце билось быстро, но постепенно теряло темп. Сандра не позволяла себе поддаваться панике и вдыхала всё глубже. Страх манил её к себе, и в облегчающем мандраже она бы, наконец, смогла отстраниться от всего происходящего. Просто побыть ребёнком, коим она и являлась, и ни в чём себя не винить, не грузить себя мыслями, прежде всего о смерти. Но она слишком отчётливо видела в голове любящую улыбку своего отца, окружённого падающей золотистой листвой и держащего в руках лук. Она отчётливо понимала свой долг, и долгом этим было – сохранить эту улыбку.

Картину того, как все трое молчат с умопомрачительным видом в комнате, заполненной бледным жёлтым светом, просачивающимся через старые занавески, можно было хоть перенести на полотно и повесить на стену с названием «Тревожные раздумья». В головах у каждого происходили масштабные мозговые штурмы, каждый пытался найти ответы или хотя бы зацепиться за что-нибудь, ведущее к ним. А тем временем где-то извне был слышен кашель. Либо же кто-то услышал его в душе?

– Мама, – произнесла Сандра. Она встала со стула и двинулась к выходу из дома Эрдена.

– Ты это куда? – спросила Юзефина.

– Я должна проверить маму, я мигом вернусь, и мы продолжим.

– Стой, но… – Юзефина не успела договорить, как Эрден остановил её.

– Она нужна и своей матери тоже, – Эрден выглянул из окна. – На самом деле уже поздно, солнце скоро сядет. Нам лучше встретиться завтра утром, а пока попытаемся хорошо выспаться.

Сандра кивнула головой старику и, посвятив свой последний взгляд Юзе, попрощалась со всеми и поспешила домой. Корзинку с книгами она оставила на месте.

Эрден ещё некоторое время смотрел за уходящей Сандрой из окна, а тем временем Юзефина встала из-за стола и устремилась к выходу.

– Ты куда? – поинтересовался старик.

– Утро вечера мудренее, не так ли? Я сильно измоталась, так что пойду отосплюсь в кибитке.

– Да, но… – Эрден хотел что-то сказать, но почувствовал неловкость и отступил.

– Тёплые вещи у меня есть, так что не замерзну, не волнуйся. Хотя чего тебе волноваться за ведьму. Пока, сержант.

Он явно ощущал нотки враждебности и даже обиды, как бы странно это ни звучало, думая о Юзефине. Ведьма ушла, и Эрден закрыл за ней дверь. Теперь он вновь оказался один. Надо разжечь камин.

Изнутри кибитка была небольшой, но тесно в ней не было. Вечерняя прохлада в неё всё же проникала, так что пришлось всё-таки воспользоваться тёплым шерстяным пледом. Юзефина закрыла тканевым покрытием вход в кибитку, чтобы никто не смог её увидеть и она сама не обращала ни на кого своё внимание. В темноте она зажгла магический огонёк в своей руке и, укутавшись пледом, стала пристально смотреть на пламя. Огонь был не таким мощным, как когда она сражала утопца, он чуть мелькал, будто бы готов был погаснуть от одной только капли воды или дуновения ветра.

– Во что же ты ввязалась, дурочка, – говорила она сама себе шёпотом.

Огонёк погас. Юзефина устроилась поудобнее на тоненьком матрасе и, свернувшись в клубок, начала засыпать. Сил у неё и вправду было мало.

– Что за… – неожиданно она приподнялась – кто-то шуршал и касался кибитки снаружи.

Юзефина была начеку, и её руки были готовы в случае угрозы создать пламя. Чья-то рука медленно раздвигала покрытие, и когда ткань больше не закрывала вход, за ней показался Эрден.

– Извини, если ты уже спала.

– Чёрт возьми, зачем было так страху наводить?

– Это скорее я должен бояться, я-то огнём стрелять не умею.

– Чего ты пришёл, сержант?

– Я… В общем, какие бы у нас ни были отношения, но с моей стороны было бы очень невежливо оставить тебя ночевать в повозке.

Юзефина смотрела на него несерьёзно, будто бы чуя подвох или думая, что ей это снится.

– Я не буду заставлять, но если ты захочешь, то я приглашаю тебя ночевать в мой дом на время, пока мы решаем нашу проблему.

Ведьма всё так же смотрела на старика, а тот явно чувствовал дискомфорт. Она ухмыльнулась.

– Как постарел, в джентльмены заделался, я погляжу, – сказала она, не скрывая сарказма.

– Если бы я ещё знал, что это значит, – ответил он, сарказма не понимая.

Приглашение было принято, и вместе они пошли в дом. К тому времени Эрден уже развёл огонь в камине, и напротив него стояло два деревянных кресла.

– Ты мне отдаёшь свою спальню?

– Есть какие-то возражения?

– Хмм, вовсе нет.

Спальня Эрдена была скромна до невероятного: в небольшой комнате, помимо такой же небольшой кровати, находилась всего одна тумбочка, а на ней старый подсвечник, заляпанный застывшим воском. На его кровати, разумеется, было намного уютнее и теплее, чем на матрасе в кибитке, но вот к старческому запаху привыкнуть было нелегко.

Юзефина улеглась боком, но заснуть не могла. Мысли блуждали в её голове, не давая места для расслабления. Давно она не была в таком состоянии, да и вряд ли она смогла бы вспомнить, как ещё будучи юной девицей, разум грыз её перед сном, обдумывая всё, что происходило в её жизни, всё, что заставляло сожалеть, и всё, что пробуждало ненависть.

«Чистые одеяла… Должно быть, он их заменил».

Она прислонила одеяла к своему носу и вдохнула, сама не зная зачем.

«Бельё не новое уж точно… но, судя по всему, сам он с ним не спит никогда. Забавно. Специально для меня».

За спиной Юзефины было окно, в котором виднелась луна. Свету луны ничего не мешало падать на землю и проникать в окна домов, удивительно даже, как это днём льют сплошные дожди, а ночью ни облачка. Гостья Эрдена повернулась на другой бок, лицом к окну. Она смотрела на голубой полумесяц в небесах, и её мысли стали озвучивать такую фразу: «Годы идут, ты становишься другой, а луна всё остаётся такой же».

Глаза Эрдена уже начали медленно закрываться, устав от наблюдения огня в камине, как старика вернул в бодрость скрип, принадлежавший двери спальни. Он поднял голову и обернулся – к нему подходила тихими шагами Юзефина, обернувшая себя одеялом.

– Луна спать не даёт? – спросил он и вновь повернулся к камину.

– Нет, – ответила она и чуть замешкалась, – Я присяду?

Эрден кивнул, и получившая согласие Юзефина присела на рядом стоящее деревянное кресло. Согревшись у огня, она спустила с себя одеяло и оставила его висеть на спинке кресла. Эрден поглядывал на неё так, чтобы она не заметила: сейчас на ней не было той большой шляпы, ноги были босые, она была в одной рубашке и с завязанными в два хвоста волосами. В воздухе витало какое-то напряжение, от которого обоим было не по себе, но Эрден решил начать первым:

– Кхм. Знаешь, на самом деле мне очень давно хотелось тебе кое-что сказать, – Юзефина внимательно его слушала. – Я часто вспоминаю о войне и, став ещё старше, многие вещи для меня начали иметь иной характер, чем прежде. Я не могу признать, что твои действия на войне были правильными, но я начал понимать, почему ты действовала именно так. Честно говоря, своим поступком ты достойна звания героя намного больше, чем я или кто-либо другой.

Эрден смотрел на неё, в её пепельных глазах отражалось

пламя, словно то, которое было тридцать лет назад. Ведьма смотрела в одну точку в камине на протяжении долгого времени, пока, наконец, не подняла медленно свою голову и не закрыла глаза.

– Честно говоря, это приятно слышать, – произнесла она и снова, укутавшись одеялом, встала с кресла.

– Ты уже идёшь?

– Попытаюсь уснуть, – сказала она, стоя у двери в спальню.

– Хорошо, спокойной ночи. И… подожди минутку… – Юзефина встала, но не развернулась лицом к Эрдену. – Почему ты всё-таки решила помочь?

– Долги нужно возвращать, если бы я ничего не сделала, то нарушила бы свой принцип.

– Но разве дело только в одном лишь долге?

Юзефина повернулась к старику.

– А в чём ещё? – голос её был холоден. – Тебе тоже спокойной ночи, сержант.

Сказала она и вошла в спальню. Больше она оттуда не выходила до утра. А Эрден так и остался сидеть на том кресле, пока на нём же не повстречал Морфея.

* * ** * ** ****** ** * * * * * * * * ** ****** * * ** * *

Кашель не прекращался, и чем ближе было к дому Сандры, тем отчётливее он звучал. Юная девушка незамедлительно вошла в дом и, не снимая верхней одежды и обуви, метнулась к матери. Однако Елена уже спала.

– Боже, Сандра, – сказал чей-то голос шёпотом в темном помещении. Сандру это испугало, но ни единого звука она не издала. – Зачем так кидаться-то? Будто бы демон какой-то, ещё и в таком тёмном капюшоне. Елена недавно заснула, не стоит её будить.

Это была тётя Брид. Из всех подруг матери Сандры, она была ближе всех к ней, оттого и подругу она не могла оставить одну в таком состоянии, а особенно после смерти мужа, когда и ей самой был нужен кто-то.

– Тётя Брид, давно вы здесь?

– Нет, пришла примерно час назад.

– Вот оно как, – поняв, что мама в покое, Сандра принялась переодеваться. – Как мама?

– А ты не думаешь, что это я у тебя должна спрашивать?

Сандра не поняла её вопроса, но настрой её был недобрый.

– Где ты шляешься, пока твоей матери нужна помощь? Так поступает единственная дочь, когда её мать, недавно ставшая вдовой, и встать с кровати не может?

– Кем ставшая?! – повысила голос Сандра, до сих пор говорившая шёпотом.

В этот момент спящая Елена как-то странно простонала и повернулась. Конфликт был в самом разгаре, отчего было принято решение перенести его на улицу, дабы не разбудить Елену.

– Я требую, чтобы вы извинились, – потребовала Сандра, уже стоя на крыльце.

– У тебя нет права что-то требовать, милочка.

– Мой отец не мёртв, моя мать не вдова, – не стесняясь проявить агрессию, сказала Сандра.

– Жив он или нет, но его рядом нет! Тебя же называют самой умной в деревне, так неужели ты не можешь сообразить, что ты должна делать? Если пропадёшь ещё и ты, то Елена этого не выдержит.

– Я… чёрт… – её словно отчитали как маленького ребёнка, но что было для Сандры постыднее всего, так это то, что слова тёти Брид заставили её глаза намокнуть. Она отвернулась, чтобы не было видно её слёз.

– Прости меня, Сандра, но мы все должны сейчас держаться вместе, – тётя Брид вытерла нос рукавом, видимо, она тоже растрогалась до слёз. Ведь и она потеряла родного человека, только в её случае у него нет шанса вернуться.

«Оберегать маму или попытаться найти отца – неужели мне придётся выбирать?..»

– Чёрт…

Дело шло к ночи, тётя Брид вернулась домой. Сандра сидела за столом своего отца. Во всём доме царила темнота, и только одна свеча горела, позволяя юной девушке разглядеть трофеи отца и поддаться рефлексии.

Глаза её оставались открытыми, однако в них будто бы не было жизни. Из-за усталости и плакать уже не было сил. С одного трофея, добытого на охоте, Сандра переходила взглядом на другой, и каждый из них казался ей пустым. Как же ей было отвратительно смотреть на них раньше, когда отец ещё жил здесь и только дополнял свою коллекцию, и как же страшно было думать о том, что последнее, что может остаться от её отца – это те самые настенные рога и черепа. Она понимала, что ей нужен сон, но встать не получалось, будто бы это было ей противоестественно. Она медленно спустила взгляд своих голубых глаз, теперь предметом наблюдения стали её же руки. Пальцы были расставлены, ладони расслаблены. Что она видела в этом? А видела ли она что-то в этих руках?

Её охватила дрожь. Волнение, перехваченный дух, страх – всё это отзывалось по всему телу и парализовало разум. Этой ночью Сандра дала себе слабину. Сердце начало биться чаще, зубы начали дребезжать, и в глазах, будто бы, начало темнеть. Свет тускнел. Трофеи. Сандра схватилась обеими руками за грудь, а в выражении лица читалась пронзающая боль. Трофеи. С каждой секундой она всё лучше понимала, что затрудняется дышать. Озеро. Смерть. Трофеи. Сжимай сильнее грудь, делай себе больно – ты ещё можешь чувствовать. Дыхание Сандры звучало во всех уголках дома холодящим кровь тоном. Смерть. Страх. Тьма. Трофеи. Где мой папа?

– Милая, давай в кровать.

Нежный голос, мягкие уста прислонились прямо к уху. Не было даже слышно, как она подходила, а её любящие руки обхватили тебя и обняли. Щекой чувствовалось тепло её щеки. Ты кинешь взгляд в правый бок, и тебя окутает умиротворение.

– Мама…

В материнских объятиях Сандра заснула моментально. Все были очень усталыми в этот день, и всем хотелось поскорее набраться сил.

Утро наступило быстро для Сандры, насладиться сном толком не получилось, однако теперь она могла вновь приступить к расследованию. В голове вновь возникла дилемма между отцом и матерью, но потраченные часы раздумий той ночи не были впустую: она решила, что должна делать.

– Ты снова отправляешься к Эрдену?

Сандра лишь кивнула в знак согласия. Она была уже собрана и открывала дверь.

– Сандра, – Елена сидела на кровати в своём длинном ночном платье, которое не переодевала из-за возникших сложностей с этим. Дочь повернулась к ней и заботливым мягким голосом произнесла:

– Да, мама?

– Приходи поскорее.

На юном лице поднялась радостная улыбка, глаза словно залились светом и стали кристально блестящими. Мать желала дочери успехов в нахождении отца, потому что нет ничего важнее семьи.

Солнце палило мощно, работать в такую погоду было сущим адом – к колодцам каждую минуту кто-то приходил. Вчерашние лужи уже испарились к тому моменту, как Сандра вышла наружу. Сейчас всё расцветало, что бы ни случилось ранее, но любое дело лучше делать на позитиве. Голубое небо и зелёная трава могут сформировать хороший настрой, но сможешь ли ты его сохранить?

В центре деревни толпились люди, Сандра не придала этому большого значения, объясняя это тем, что все стояли в очереди к стоящему там колодцу. Однако она помнила и последний раз, как видела подобную толпу в «Тропах». Сердце её начало волноваться, но она контролировала своё внимание – сначала Юза с Эрденом. Время сейчас слишком ценный ресурс, терять который было бы непростительно.

– Хмм, странно, – она постучала в дверь, но никто не открыл. Постучала ещё раз, и ответа вновь не последовало. Она попробовала нажать на ручку, и дверь отворилась. – Старик совсем из ума выжил, похоже, что забыл запереться.

Долго искать кого-то внутри не пришлось – Эрден ещё спал и, видимо, очень крепко, раз не услышал стук и приближающуюся к нему Сандру.

– Хрр… – проворчал дед, возвращаясь в реальность.

– Это на тебя не похоже, старик, обычно ты уже бодрствуешь к этому времени.

– Чёрт…

Вид проснувшегося Эрдена показывал, насколько плохо он себя чувствовал. Глаза раскрывались с огромной неохотой. Морщины на побледневшей коже сжимались, выражая протест, суть которого была в отказе просыпаться. Сон был сладок. Редкое событие в жизни бывшего сержанта, такое ему обрывать не хотелось бы, наверное, никогда. А ведь как прекрасно жили бы люди в своих сновидениях. Может ли сон быть настоящей жизнью, ради которой можно вытерпеть всё, что происходит по ту сторону него? Этот сон уже забылся. Но он был сладок.

Даже в таком возрасте Эрден был вполне себе крепким мужчиной. Видеть его в таком вялом и (более) упрямом виде сбивало с толку. Казалось, что он и встать сейчас не смог бы. Сандра даже невольно стала протягивать ему руку помощи, но старик встал самостоятельно, хоть и не сразу.

– Юзефина спала тут? В кибитке никого.

– Юзефина?.. – Эрден ухватился рукой за голову и потрепал седые волосы.

Сандра увидела закрытую дверь в спальню и постучалась, догадавшись, что старик одолжил ей комнату. На вопрос, можно ли ей войти, никто за дверью не откликнулся, и создавалось впечатление, что комната была пустой. Так оно и оказалось, когда Сандра вошла, предупредив о вторжении. Обойдя затем весь дом, она обнаружила, что кроме неё и Эрдена, в доме никого нет. Вернее, оставалось осмотреть ещё подвал, но на пути к нему Сандру остановил Эрден, вспомнивший один эпизод из сегодняшнего утра.

– Я ведь уже подумал, что мне это приснилось.

– Что ты имеешь в виду?

– Она усыпила меня. Какие-то травы или пыльца. Поднесла снотворное прямо под носом, в тот момент я на мгновение открыл глаза, сон у меня чуткий. Чёрт, ещё бы знать, как давно это произошло.

– И ещё бы лучше узнать, зачем ей это. Не похоже, что она желает сбежать.

– Что бы это ни было, она замыслила нечто, что мне бы не понравилось.

– У меня есть подозрение, что и мне её выходка придётся не по душе.

Ответ на вопрос «Куда же делась Юзефина?» не заставил себя долго ждать, потому как за окном всё громче и громче начали звучать голоса. Голоса десятков людей принадлежали крестьянам, собравшимся у колодца. Сандра быстро узнала эту толпу, мимо которой проходила пять минут назад, и с девяностодевятипроцентной уверенностью того, что встретит там Юзу, отправилась туда, а вместе с ней и Эрден.

В центре деревни собрались практически все жители. Тех, кто не явился, можно было пересчитать по пальцам. Настроение крестьян читалось неоднозначно: агрессивные возгласы несогласия и осуждения произносились, наряду с полными страха лицами, залитыми паникой и истерией.

Подойдя к толпе, Сандра принялась пробираться в эпицентр волнений, Эрден же, увидев на краю Рокфеля, решил вначале поинтересоваться о происходящем у товарища.

– О, наконец-то, – с некоторым облегчением сказал Рокфель, встретив смотрителя деревни. – Может, ты объяснишь, что происходит, Эрден?

– Вообще-то я сам хотел бы спросить, из-за чего вся суматоха.

– Какая-то незнакомая девица заблокировала колодец, а потом сказала, что через две недели мы покойники.

– Хр-р… – зло проворчал Эрден, опустив голову и поморщив лицо рукой. – Чёрт!

«Что значит, нас сожрут чудовища?! Как на озере могли появиться утопцы?! Что за несусветная хрень?!» – восклицали голоса крестьян.

Уже приближаясь, Сандра стала слышать голос ведьмы. Она обнаружила Юзефину в тот момент, когда та стояла со скрещенными руками на перетасканной откуда-то низкой скамейке. На краю толпы её было не видно, но она привлекала к себе внимание людей.

– Юзефина, что тут происходит? – озадаченно спросила Сандра.

– Старик далеко?

– Я здесь, если ты этого хотела, – сказал Эрден, подойдя со спины Сандры.

– Проснулся, значит. Отлично.

Ведьма взяла смотрителя деревни за руку и потащила к себе, отчего взгляды всех собравшихся перевелись на него. Они как будто бы затаили дыхание в ожидании услышать хоть что-то, что развеяло бы завесу непонимания и тайн. Жители полагались на Эрдена, и в этом отчётливо выражалась его роль.

Вот только он не знал, что сказать, Юзефина впрягла его в неповоротливое, словно тиски, положение. Выбор был только один, и Эрден прекрасно это осознавал, а где-то даже соглашался с решением Юзефины.

– Всё, что она сказала – правда, – коротко проговорил он и напрягся. И пока народ не всполошился ещё больше, он также добавил, кто именно виновен в катастрофе.

Один из шестидесяти семи человек – убийца. Это будет самая настоящая охота.

Глава 7

«Тропы» сами по себе были деревней стареющей: стариков было больше, чем молодых, но это и не удивительно, с учётом того, что старость при их условиях жизни считалась уже с сорока пяти лет. Однако старость не была статусом, позволяющим больше не работать в поле, такого удостаивались только дети до пяти лет и беременные, и то с нередкими исключениями. Уже достигнув старости и продолжая приносить пользу деревне, работая за косой, крестьянин наделялся заслуженным уважением от всех жильцов. Для многих это было смыслом жизни, что, если вдуматься, было весьма достойной целью. Тридцать-сорок лет работать не покладая рук, чтобы десять, в лучшем случае двадцать лет потом быть авторитетом для сотни человек, но всё продолжать косить пшеницу – это всем ещё с подростковых годов казалось не очень привлекательным, но что ещё оставалось простым крестьянам? Во всяком случае, так было до того, как в любое время ты мог умереть на улицах родной деревни, в стенах своего дома.

На лице каждого жителя «Троп» читалась тревога, все разговоры и мысли были об одной и той же беде, а некогда готовые встать друг за друга братья и сёстры теперь подозрительно пересекались взглядами и быстро их отводили. Старик Фушин не был исключением среди большинства, и эти чувства были ему тоже знакомы. Он медленно топал по большой улице деревни, полный невыносимой тоски по своему погрязшему в трагедии дому. Пока гулял он, приближаясь к одному дому, отдаляясь от другого, встречал он взглядом женщин и мужчин, с которыми недавно приветливо здоровался, интересовался делами и играл с детьми, а сейчас даже и голову не хотелось поднимать – уж очень это было больно.

В деревне присутствовала единственная товарная лавка, принадлежащая Хинкелю – раньше каждый или практически каждый житель сказал бы, что это их самое любимое место в «Тропах». Всеобщая связь деревни с цивилизацией, долина чудес и исполнения желаний, наделённая всем необходимым и душой – теперь от этого всего ничего не осталось. Дверь в неё отворилась, и внутри прозвучал подвешенный сверху колокольчик. Фушин увидел старую добрую лавку, с такими же товарами, может только немного снизившую свой ассортимент, и человека за стойкой, приветствующего посетителя. Вот только этим человеком не был Хинкель, над которым можно было всегда подшутить, что он ворчун и педант, и что глаза у него очень выпуклые в очках. Хинкеля там не было и больше никогда не будет, а вместо него за стойкой продолжил его дело восемнадцатилетний сын, учившийся торговому ремеслу у отца с пелёнок.

– Привет, Шура, а ты заметил, как теперь всё кажется таким тёмным вокруг?

– Вам бы за зрением следить, старик Фушин.

– Совет дельный, друже. Ты спирт ещё продаёшь?

– Конечно, на нём и живу.

– Наливай на двоих.

Шура пригласил старика сесть за стойку, подле которой стояли два табурета, специально для посетителей, которые были бы не прочь опрокинуть стаканчик прямо в лавке. Множество мест досуга, которые можно представить, могли размещаться в чудесной лавке Хинкеля. Некогда в планах было построить рядом ещё и гостиницу, но, как решили хозяева, вложения бы не окупились.

С характерным звоном стеклянные стаканы поставили на гладкую деревянную стойку, и Шура, примеривший на себя роль бармена, разлил в каждый из них по водке.

– Сразу с тяжёлого начинаем, значит, – приметил Фушин.

– Я думаю, вы бы всё равно предпочли её достать.

– Ну да, тут гадать не надо, – сказал он и протянул свою полную мозолей ладонь к наполненному прозрачной эссенцией стакану.

– Не будем за что-то пить? – остановил Фушина Шура, когда тот только успел прислонить губы к краешку.

– Ну, вообще, есть очевидная вещь, за которую можно было бы выпить… но давай не будем об этом вспоминать.

– Я всё-таки хочу выпить за благополучие деревни, – произнёс бармен и поднял стакан на уровень груди.

– Ладно, будет нам.

Их стаканы столкнулись, а после водка отправилась по глоткам двух мужчин одной судьбы.

Стоит обратить внимание, что у всего происходящего наблюдалась и иная сторона. Вместе с тем, как все остальные жители стали казаться потенциальной угрозой и виновниками, члены семьи становились ещё ближе, как никогда. Каждый день мог стать последним, и людям приходилось с этим мириться. Семьи Хинкеля, Грэна, Трудяги Пита и Фридриха потеряли своих главных мужей и отцов, и эта потеря стала для всей деревни причиной возникшего страха потерять своих близких и предостережением, что это может случиться с любым. Поэтому дома и снаружи большинство семей проводило время вместе, и даже пшеничные поля, на которых надо было работать, не могли склонить крестьян отказаться от проведённых с семьёй минут. Конечно, приходилось и быть в одиночку, работать кому-то надо было, хотя бы собирать урожай на грядках. Но были в «Тропах» и те, кто и так был один, как, например, Эрден, однако им было ещё тоскливее от того, что с возможным приближением смерти они будут умирать в одиночестве.

– Слушай, а как Брид себя чувствует? – поинтересовался Фушин, опуская стакан на стол.

– Хреново, чего тут ожидать. Почти не выходит из дома и плачет… так горько.

– Я сожалею.

– Ладно уже, – Шура налил по новой обоим и поднял стакан. – За наших близких?

Фушин отвёл взгляд вниз, печально улыбнулся и тоже поднял стакан.

– Да. За тех, кто с нами, и за тех, кто был с нами.

Стаканы вновь столкнулись, алкоголь пустился по горлу, а потом по новой. Не прошло много времени, как старик Фушин и Шура опьянели до такой степени, что речь превратилась в очень расплывчатый набор звуков, а зрачки заблудились в глазах. Незаметно бутылка с самогонкой стала почти пустой, мужчинам не хотелось останавливаться и заканчивать этот вечер, прибывший так нежданно быстро на небосводы всех земель. Однако и жизнь должна была продолжаться, хоть могло показаться, что нет разницы, убьёт ли тебя спирт или какая-то зубастая тварь. Предпочтительнее даже было выбрать алкоголь. Так бутыль полностью опустел. Они сами толком и не поняли, за что выпивают, но после громкого чоканья Шура оживлённо воскликнул:

– Слушай, старик, а чего мы вообще, как лохи, поверили в рассказы какой-то мымры из не… не пойми откуда, а? Если её поддержал наш бравый смотритель деревни, то мы сразу должны поверить в какие-то сказки? То есть, моего батю убил водяной, так что ли? Не, ну сам подумай, что это за херня?

– Мы называем их утопцами, а не водяными, а про мымру давай поподробнее, братан.

Тут мужчины мгновенно протрезвели, увидев рядом с ними присевшую за стойкой Юзефину. Взгляд её был, как всегда, высокомерен, но и спокоен.

– Чего замолчали? Наливай, трактирщик.

Шура замешкался, но пробился сквозь своё опьянение, что позволило ему достать новую, нераскрытую бутылку водки и даже открыть её. Из-под стойки взял он деревянную кружку не самого лучшего состояния и поставил её рядом с незаметно прибывшей гостьей.

– Прости, стаканов больше не осталось, – не очень искренне, но извинился хозяин лавки.

– Ладно, это меня не обижает, но, надеюсь, ты не собираешься меня этим пойлом палёным поить?

Шура притупился вновь. Было ли это виной алкоголя или дурного характера сказать трудно, но на всякий случай он переглянулся со стариком.

– Вино у вас есть? Хоть какое-нибудь?

– Не, миледи, здесь пьют по-мужски.

Юзефина закатила глаза и помассировала лоб пальцами.

– Я вообще по делу пришла, – сказала она серьёзным тоном, отодвигая кружку в сторону. – Надеюсь, в бухом состоянии ты сможешь ответить на несколько вопросов, – обратилась она к хозяину лавки.

– А для чего тебе это всё надо-то, не скажешь? – дерзнул Шура. Юзефина ему совсем не нравилась, он это даже и не пытался скрывать.

– Я вот у вашего смотрителя один должок крупный торчу, могла бы взять, да и забить на него, но гордость не позволяет. А теперь слушай меня, парень, – Юзефина привстала и наклонилась ближе к лицу Шуры. Изо рта его пахло перегаром, но ведьма тщательно скрыла своё отвращение. – Ты мне мозг не долби, ответь на вопросы, которые я сейчас задам, и продолжай напиваться в надежде, что мне повезёт с расследованием, и ваши шкуры будут спасены.

– У меня тоже есть гордость! – твёрдо воскликнул Шура. – Гордость нашей семьи! Меня, моего покойного отца, дедов и прадедов. Веками мы помогали деревням и городам со снабжением всем необходимым. Мои предки добились всего благодаря навыкам торговли и почтительному отношению ко всем людям, однако и требовали от остальных людей такого же уважения! Я не окажу ни единой помощи чужеземке, наведшей во всей деревне суету и отказывающейся даже просто выпить с местными жителями, которых якобы хочет спасти!

– Весьма похвальная речь, – произнесла она с нетерпеливой интонацией в голосе. – Отказываюсь выпить, значит? Хорошо, я выпью с вами самогонку, а потом жду ответов.

– Не, так дело не пойдёт, – Шура порылся в глубине полок стойки и достал ещё один стеклянный стакан для Юзефины. – Вот если сможешь перепить меня, вот тогда и сделаю всё, что ты скажешь!

– По рукам, – долго не размышляя, согласилась ведьма. – Только я буду пить на пару с ним, – кивнула она головой в сторону тихо сидящего старика Фушина, до этого просто избегающего конфликта. – Мне нужно, чтобы ты мог соображать, когда я выиграю.

– Добро, если старик не против, то можете приступать, но учти, что он у нас тут чемпион, хотя по его дружелюбным глазкам и не скажешь!

Фушин был не очень рад ситуации, в которую его втянули, но всё-таки согласился.

– Тогда пьём, пока кто-то не отрубится, не блеванёт или не сдастся!

Ночь наступила уже давно, все дома затихли, как и полагается. Молодая девушка, изнурённая долгими рассуждениями, блуждала одиноко по дорогам своей деревни. Она искала свою новую загадочную «приятельницу», пропавшую пару часов назад. В руках её был светильник, подсвечивающий ей путь впереди. Однако необходимости в нём не было, потому как весь первый этаж лавки Хинкеля блистал в ночи, а вдобавок отчётливо доносил пьяный гул внутри своих дверей. «И почему все так любят спирт?» – задавалась этим вопросом Сандра. Зато бурная любовь человеческих существ к алкоголю помогла ей, наконец, найти Юзефину.

– Давай, старик, давай! Вы отстаиваете честь всей деревни!

– Я… я больше н-не… – говорить Фушину было трудно. Ещё бы. Попробуй хоть что-то сказать, когда содержимое желудка лезет наружу.

– Бутылка кончилась, трактирщик. Открываем следующую, – практически скомандовала Юзефина, державшаяся очень крепко, но и не без трезвости в глазах.

На стойке стояли уже четыре пустые бутылки, битва была захватывающей, даже прискорбно было, что единственным зрителем этого был Шура, однако Сандра всё-таки смогла почувствовать малость азарта под конец противостояния.

Юзефина победила, организм Фушина его же и подвёл. Шура был очень огорчён таким поражением, настолько огорчён, что пока ещё даже не думал о том, кто будет умывать пол за проигравшим.

– Я победила, всё прошло по плану.

– Фушин, вы в порядке? – беспокойно спрашивал Шура, но Фушин уже отрубился. Затем он как-то трепетно посмотрел на гостью и, выражая своё уважение к ней, произнёс: – Страшная ты женщина.

– Юза, что за хрень?

– О, Сандра, так это ты вошла. А я даже не удивлена, влюбилась в меня, да?

Сандра была в ярости и, честное слово, она была готова уже пойти на Юзефину с кулаками, если бы трактирщик не утихомирил её пыл.

– Сбавь обороты, Сэнди, не хватало нам тут драку затевать.

– Да я и не собиралась, – и про себя сказала: «Наверное…».

– Ладно, это было честно, я тебя недооценивал, Юзефина, – ведьма только кивнула, принимая таким образом искренние извинения Шуры. – Мой уровень трезвости подходит для допроса?

– В зависимости от ответов, дорогой.

Стаканы были убраны назад в стойку, Фушина смогли разбудить и дали ему отлежаться на лавке, укутав пледом. Всё-таки относятся в лавке Хинкеля к посетителям по-человечески, отдельное спасибо за это семейным традициям, передающимся из поколения в поколение.

– Знаешь, Юзефина, – обратился к ней бармен, – я очень люблю свою деревню, каждый её житель для меня, как член семьи. Я бы сделал всё возможное, чтобы защитить свою семью и отомстить за своего отца. Хоть половину меня сейчас и составляет водка, но будь уверена, что я с чистотой душевной и честностью поведаю тебе обо всём и обо всех, если потребуется.

– Я рада, что мы поняли друг друга, Шура. А об опьянении не волнуйся, это будет залогом правдивости твоих слов.

– Но разве моего честного слова не хватит? – доверительным взглядом одарил он её.

– Мне нет причин тебе не доверять, дорогой. Думаю, я уже успела тебе понравиться.

– И слава богам, что не полюбиться. Ладно, приступим!

«Разговор по душам» шёл в самом разгаре. Юзефина задавала вопросы, Сандра иногда тоже интересовалась деталями, Шура отвечал, только в некоторых моментах затрудняясь дать ответ. Если вкратце, то разговор получился примерно таким:

«У тебя имеются записи о продажах товаров: что это за вещи, кому ты их продавал и когда?»

«Нет, нам тут это не нужно: все платят сразу, скидки, если и даём, то незначительные, товар никто и не подумает красть».

«Но если бы ты продал что-то необычное, то ты бы вспомнил кому?»

«Что-то необычное? Например?»

«Книги с непонятными письменами, отдающие дьявольщиной, свитки, всякие мистические тотемы, амулеты и прочие безделушки, кости животных, редкие травы?»

«Хмм», – поразмыслил он, почесав подбородок. – «Думаю, запомнил бы».

«Так что, продавал нечто подобное?»

«Нет».

«А просьб со стороны жителей на привоз чего-то из этого не было?»

«Нет».

– Шура, ты нам вообще ничем не помог, – сказала в самом конце Сандра.

– Извини, Сэнди, сказал всё, что знал.

Вздохнув от разочарования, Сандра повернулась к Юзефине, но та уже стояла у выхода и стремилась на крыльцо. Последовав за своей напарницей, Сандра застала её сидящей на деревянных старых ступеньках, о чём-то думавшей, выставив ноги вперёд. Юная девушка посчитала нужным сесть рядом с ней в этот сокровенный момент.

Юзефина с самых первых минут знакомства казалась ей личностью, понять которую представлялось трудной задачей. Но одновременно было в ней то, что Сандру притягивало, словно это была та самая книга, обязующая дать ответы на все вопросы, которыми тешились многочисленные подростковые мысли. Ей и самой было трудно понять, то ли это был ведьминский многолетний опыт, то ли её черты характера и поведение, а, вероятно, врождённая особая интуиция подсказывали эрудированной, но всё ещё неопытной деревенской девушке сблизиться с Юзой.

Для Сандры ранее не возникало проблем с общением и нахождением нужных слов, в какой-то мере благодаря уверенности в своём уме, однако Юзефина была далеко не крестьянкой, перед ней Сандра чувствовала себя маленькой девочкой. Такое отношение к кому-либо у неё было разве что с отцом. Что нужно было сказать в этот момент?

Лицо Юзы явно было озабоченным, именно в такие редкие часы она выглядела, как обычная, настоящая девушка. Ведьма обратила внимание на её утешающий взгляд и с выражением спокойствия на лице, как ни в чём не бывало, вопросительно кивнула в её сторону.

– Приуныла? – ненавязчиво спросила Сандра, не найдя лучшего варианта для начала диалога.

– Нет, просто задолбалась, – этой девушке за словом в карман лезть не надо было.

– Вот как… – задумчиво протянула Сандра, ожидая ответ иного рода. – Юза, а что бы ты делала сейчас, если бы тебе не пришлось заниматься, ну знаешь, всякими детективами?

– Почему ты спрашиваешь? – высоко подняв брови, а после быстро зажмурившись, спросила она.

– Да просто, нужно ведь отвлечься ненадолго, да и интересно ведь.

– Ну, я последние часы только и делала, что пыталась перепить того дедка, так что мне хватило отдыха.

– А, хорошо тогда… – произнесла почти в нос Сандра, скрестив и прижав поближе к себе ноги. После этого образовалась небольшая пауза, которая шестнадцатилетней девушке казалась довольно неловкой.

– Я думаю, что сейчас бы пила, – вдруг неожиданно прозвучал голос Юзефины. Сандра бодро подняла голову, ведьма сидела всё в той же позе, смотря на звёздное небо.

– Нравится алкоголь?

– Терпеть не могу. Одно из самых противных вещей на свете. Нет, я пью чаи по вечерам, да и не только по вечерам – и утром, и днём чаи пью. Люблю чаи, короче. Думаю, без них моя жизнь бы не имела никакого смысла, – радостно сказала она.

– Правда? – улыбчиво спросила Сандра, позабавившись от ответа ведьмы.

– Да, правда. Чаи я сама выращиваю в саду, на самом деле, я садовод. И не буду скрывать, я действительно хороший садовод, у меня богатая флора во дворе произрастает, некоторые виды настолько редки, что без моего мастерства они бы тут даже корни не пустили.

– А ты себе цену знаешь.

– Так и ты тоже, – сказала она, посмеявшись. Сандру это тоже заставило посмеяться. – Я не шучу, чтобы ты понимала. Тебе наверняка говорили, что для своего возраста ты очень умна. Я прожила много и многих повстречала, но таких, как ты, и в правду единицы.

– Ты мне льстишь, Юза?

– Может, только немного, хе-хе. При всех моих словах, я не считаю это чем-то выдающимся и впечатляющим, но зато иногда приятно слышать такие слова, как «детективы», время от времени. Но не перебарщивай, можешь и взбесить.

– Все бесятся из-за этого.

– В принципе, и не удивительно, – вновь хихикнули голоса в ночи. – Возможно, если бы не ваше дело, то я бы сейчас перечитала что-нибудь или поиграла с котом, может, помастурбировала бы, но знаешь, как бы в тягость это всё ни было, но мне даже нравится заниматься этим расследованием, как бы скверно ни звучало.

– Я могу тебя понять, но как ни крути, тебе всё равно, будем мы жить или нет.

– Да, именно так, – ухмыльнулась Юзефина. – Однако, как я уже говорила, я выложусь по полной, чтобы избавиться от утопцев на вашей земле.

– Не расскажешь, что за должок ты торчишь старику? Очень интересно.

– Как-нибудь в другой раз, Сандра, – сказав это, Юзефина встала на ноги. – Но если вкратце, то он спас мне жизнь.

– Ого, – впечатлилась она. Теперь в её сердце царил баланс после небольшой светской беседы, и интрига о прошлом Эрдена и Юзы понемногу раскрыла свою тайну. Сандра поднялась за своей напарницей, встряхнув одежду.

– Кстати, у тебя сейчас месячные, да?

– Эм… – смутилась от такого неожиданного вопроса Сандра. – Ведьмовское чутьё может такое чувствовать?..

– Извини за такой откровенный интерес, я человек не самых лучших манер. Никакого «ведьмовского чутья» не существует, ты просто как-то эмоциональнее, чем раньше.

Сандра пока не решила, относиться к такому открытому поведению Юзы с восхищением или возмущением. А пока она раздумывала, к ним вышел Шура, предложив свою помощь им обеим:

– Пока вы не ушли, я хотел бы вам посоветовать присмотреться к одному нашему члену общины. Знаю, что с моих уст это прозвучит мерзко и предательски, но хоть все и молчат, многие втайне подозревают его. Сэнди в силу своего добросердечного характера вряд ли подумает заподозрить кого-либо без единых намёков.

– Хорошо, не тяни тогда, – прервала оправдательную речь Шуры Юзефина.

– Есть у нас тут один тип по имени Нерд, живёт один на краю деревни, редко с кем общается, хотя с виду вроде и безобидный, однако в тихом омуте… ну, сама знаешь. Вдобавок у него слабоумие и внешность не самая привлекательная.

– Какое насыщенное описание, спасибо, – поблагодарила ведьма за наводку.

– Нерд? – удивилась Сандра. – Кто может его в чём-то подозревать? По-моему, он вполне милый человек.

– Сэнди, да я же иначе и не считаю, просто среди всех мне он кажется наиболее непонятным, – мягко отвечал трактирщик.

– Любая зацепка на вес золота, – констатировала Юза. – Для этого я и объявила на все «Тропы», что среди вас шастает убийца.

– Развели панику, но увеличили шанс на спасение жителей деревни, – похвалил Юзефину Шура.

– Угу. Ладно, нам пора. Спи спокойно, бармен, и спасибо за помощь.

– Если что-то понадобится, то обращайтесь.

Так и попрощались девушки с Шурой.

– Слушай, он хочет завести меня в постель, да? – спросила мнение своей напарницы Юза.

– Он с детства был достаточно похотлив, хоть до сих пор и девственник.

– Я, конечно, кажусь одинокой, но с такими пацанами связи заводить не собираюсь.

Юная напарница вновь сделала задумчивое лицо, а после поглядела Юзе в глаза:

– А какие тебе мужчины нравятся?

– Ну, – протянула она, – по крайней мере, не такие мальчики, как он.

– А Эрден как тебе? – шутливо спросила Сандра.

– Я творю огненные шары в руках, напомнить? – пригрозила ведьма.

– Ха-ха, да я же подкалываю.

Сложно было назвать этот день продуктивным, однако и он смог принести свои плоды. Расследование на месте не стояло, но и время не играло им на пользу. Засыпать было сложно, осознавая реальные риски и угрозы, но что-то предвещало им обеим уверенность в завтрашнем дне, а это было очень ценно. На этой волне они и собирались пойти в дом Нерда.