Моя выдуманная жизнь

Глава 1. Вторая жизнь

Мне снился сон. Это чётко ощущалось всей поверхностью моего тела. Всё вокруг буквально кричало об этом, пронизывало реальность.

Было светло, яркий полдень, а я медленно шёл вдоль ряда припаркованных машин, заглядывая в окно каждой из них. Ряд казался бесконечным. Возможно, так и было, ведь каждый раз, когда я подходил к последней, за ней появлялась ещё одна.

«Зачем я это делаю?» Хороший вопрос, но сон работает по своей собственной логике, а потому я послушно двигался дальше. «Когда это закончится?» – более правильный вопрос, который уже есть смысл задавать. «Никогда» – ещё более правильный ответ, который я произнёс самому себе.

Чем-то процесс напоминал мне… рисование. Помню, как, будучи совсем маленьким, я любил рисовать круги. Двигаясь по нему, ты рано или поздно возвращался в начало. Я делал так, образуя спираль. Бесконечный круг. Здорово, правда? Сколько бы ни шёл по нему, никогда не вырвешься из петли. Кажется, что уже почти, вот-вот – но тут просто возвращаешься к исходной точке.

«Уроборос – змей, пожирающий сам себя. Символ вечности. Как это банально» – даже собственные мысли шли по кругу.

Забавное наблюдение: когда кто-то стремится уйти от собственных воспоминаний о каких-то ужасных событиях прошлого, старается заглушить их алкоголем, таблетками, новыми отношениями, психологом или каким-нибудь иным способом, то лишь оттягивает время до момента, когда ему придётся пережить их снова. Дойти, ха-ха, до исходной точки.

И, кажется, я оказался именно в такой ситуации. Ощущение, что нахожусь в конце ряда припаркованных машин, но, быть может, всё ещё в его начале. Или вернулся к началу?

Проходя мимо каждой тачки, автоматически подмечаю, что они пусты. Никого. Ни водителя, ни пассажиров. Логично, ведь сейчас середина дня, а автомобили припаркованы. Вот что людям делать внутри? Разве что ждать чего-то или, как в моём случае, кого-то. Быть может, именно меня?

«И на этом всё закончится, верно?» – новый вопрос, так любимый мною.

Наконец я каким-то чудом добрался до последней машины, стоящей перед перекрёстком. Это заставило меня подобраться, понимая: если что-то и должно случиться, то сейчас.

Автомобиль был припаркован ровно, как и все остальные, вот только… двигатель в нём работал. Одно это уже вызывало напряжение и ожидание чего-то, что может мне не понравиться.

Присмотревшись, осознаю, что внутри, на водительском сиденье, находится мужчина, который смотрит через лобовое стекло, наблюдая за дорогой. И, признаюсь честно, там было за чем наблюдать! Через перекрёсток, ожидая зелёного сигнала светофора, активно проезжал самый разный транспорт. Наверняка каждая из этих тачек ехала по своим, безусловно, важным делам. Может, служебным, а может, и личным.

Я подхожу ближе. Каждый шаг даётся всё труднее. Ноги липнут к асфальту, словно бы я пытаюсь преодолеть жирную мокрую грязь. А может, даже смолу? Асфальт плавится под моими ногами? Смешно!

В этот момент мужчина разворачивается в мою сторону, и день обращается ночью. Свет гаснет, будто кто-то щёлкнул выключателем. И хоть тьма не была абсолютной, но чертовски пугающей. Транспорт, секунду назад мечущийся по шоссе, застыл, словно видео поставили на паузу. Машины странно дёргались, но не имели возможности сдвинуться с места.

Сердце забилось как бешеное: у водителя не было лица. Провал. Бесконечный тёмный провал, словно засасывающий немногий оставшийся свет. Он поглощал всё вокруг, всасывая в себя, как чёрная дыра.

– Можно обманывать часть людей постоянно, можно – всех, но лишь малое время. Но нельзя постоянно обманывать вообще всех. И уж тем более – самого себя, – его голос скрежетал, словно кто-то, шутки ради, решил перепилить стальной брус ржавой пилой.

Кажется у меня заболели зубы, а вслед за ними и голова.

– Ты знаешь, о чём я, – напоследок этот мужчина указал на меня пальцем, а потом… кажется, я моргнул? Всё прекратилось, словно ничего и не было. На улице снова светило солнце, а транспорт продолжил своё движение. Как ни в чём не бывало.

Что это было? – Я прошёл вперёд. Ноги уже не липли к земле.

Глаза не отрывались от его ныне пустой машины. Она всё ещё работала, хоть за рулём и никого не было. Я смотрел на неё, странно зависнув, и, казалось, никак не мог поймать улетающую мысль. Но вот через какое-то время налетели тучи, извергая из себя потоки воды. Стало холодно, а после неподалёку ударила молния. Невольно оглянувшись, ничего не заметил, но стоило лишь обернуться обратно, как обнаружил, что у машины открыта передняя дверь. Как раз та самая, водительская. Она словно приглашала меня сесть внутрь и пересидеть непогоду!

Стоит ли оно того? – Я вспомнил хозяина этой тачки, и желание продолжать с ним взаимодействовать таяло, как сахар в чае.

Тем не менее я делаю шаг вперёд и… просыпаюсь.

– Господи боже, – вскочив с кровати, прижал руку к груди. Сердце билось как ненормальное, а я никак не мог отдышаться. – Нет, – качнул головой, – это уже слишком.

Однако, посидев с минуту-другую, подхожу к столу и достаю толстый дневник в красивой чёрной обложке. Взяв ручку и усевшись на стул, начинаю скрупулёзно записывать свой сон, так старательно, словно от этого зависит моя жизнь. В каком-то смысле так и есть. Я вообще записываю все сны, которые только могу вспомнить, потому что уже давно верю: люди, которыми мы являемся во снах, могут быть нами, только в другой жизни. Той, которая была порождена нашими решениями, не принятыми в этой. То есть… сколь сильно изменилась бы жизнь, если бы когда-то давно нами было принято иное решение по какому-то жизненному обстоятельству? Ведь зачастую от, казалось бы, сущей ерунды зависит очень и очень многое. Сколько примеров я знал и мог бы привести!

Подсесть за парту к красивой девочке или смешливому пареньку? К чему это приведёт? К будущей женитьбе? К лучшему другу? А может, заклятому врагу? Что, если этот парень толкнёт тебя на криминальную дорожку – например, распространения наркотиков? Кто знает? Только будущее и первый шаг, который ты делаешь прямо сейчас.

Хах, но это выдумка, появившаяся в моей голове. Что по поводу чего-то настоящего? Такое тоже есть. Реальные факты прямо из моей жизни.

Когда-то я осознал, что после школы хочу поступить в колледж. Что мне нужно высшее образование, дабы достичь в жизни успеха. Во всяком случае, я так считал. И… поступил. Через какое-то время, уже очень и очень давно, несколько лет назад, мне приснился сон, где я был бездомным и спал в парке, на лавках. Потом рылся по мусоркам и попрошайничал.

Но при этом, даже во сне, я ощущал странное спокойствие: гармонию с миром и самим собой! До чего же странно…

Потом, записав этот сон и обдумывая его, причём неоднократно, пришёл к мнению, что на дно жизни я опустился из-за того, что не стал поступать в колледж. Видимо, посчитал, что это необязательно для достижения успеха. То есть… я ДУМАЮ, что причина в этом, но так ли было на самом деле? Хер бы его знал. Может, маргиналом я стал совершенно по другой причине. Вот только… другой не придумал. Разве что их было несколько, и одна тянула за собой другую? Помню, как составлял список таких моментов, обдумывая, как бы пошла моя жизнь в том или ином случае. Сломался на сотой странице исписанной бумаги. Слишком много…

– Колледж всё равно остаётся самой реалистичной. – Я слабо улыбнулся. – Хе-хе… как же много может поменяться из-за одного-единственного решения…

Со временем я начал думать – нет, уверенно считать! – что наши сны показывают то, кем мы могли бы стать, к лучшему или худшему, если бы приняли в своей жизни иные решения. Как бы сильно всё отличалось от того, что происходит сейчас?

Это ведь настоящий портал к возможностям, которые находятся в нашей досягаемости! Если тщательно всё записывать и изучать, можно узнать столько нового! По сути, переиграть свою жизнь десятки, сотни раз. Фактически прожить её заново!

Даже сейчас, спустя много лет, я периодически спрашивал себя, стоил ли тот злополучный колледж того, кем я по итогу стал? Быть может, мне и правда следовало от него отказаться? Да, я оказался бы бездомным бродягой, но ощущал бы спокойствие и гармонию на душе! По сути, обрёл бы покой, которого лишён сейчас.

Закончив записывать сон про машины, закрыл дневник и поставил его обратно на полку, на которой хранились сотни подобных толстых книг, полностью заполненных подробностями моих снов. Других жизней. Это мои мечты, мои комплексы, мои страхи.

Ещё в раннем детстве, в школьные годы, мне удалось осознать истинную суть собственных сновидений – неких окон в другие миры и жизни. Поэтому я начал фиксировать их, записывать. Получались эдакие короткие рассказы, в которых я был главным героем. Во всяком случае, так мне искренне хотелось верить. А раз верил – то так и было! Потом, позднее, уже записав детали очередного сна, принимался тщательно анализировать его, иногда находя много скрытого смысла, а иногда начиная тонуть в нелогичности.

– Ха-а… – я глубоко вдохнул воздух, а потом задержал его и просто сидел, смотря в стену, до тех пор, пока лёгкие не начали гореть огнём. – Фу-у-ух, – выдохнул. – Это бесцельная жизнь, без смысла, словно машина без водителя. Я просто пытаюсь обмануть собственный разум.

Однако через некоторое время, широко улыбнувшись, мотнул головой.

Это я иду по длинной дороге впереди припаркованных автомобилей. Это я заглядываю внутрь всех этих машин в поисках водителя. Ищу признаки жизни, но единственная жизнь, которую я смог найти, – это тоже я. И водитель тоже я. Там есть только лишь я один! Потому что это мои сны! Мои жизни и мои миры!

В однотипных чёрных дневниках, заполненных аккуратными записями, я опосредованно проживаю собственную новую жизнь через этот странный вымысел. Иногда я проклинаю эту зависимость, но уже не могу от неё отказаться. Это моя собственная вторая жизнь – выдуманная жизнь.

В конце концов, каждый из нас страдает чем-то похожим на мою маленькую одержимость. Все мы сочиняем подобные короткие рассказы, превращая их в собственные фантазии. Каждый проживает чью-то чужую жизнь, историю кого-то другого – персонажа фильма, книги или игры. Во всех этих случаях мы видим самого себя, просто в другом облике. Иногда такой персонаж меняется сильно, иногда – незначительно.

Кто не представлял себя Суперменом? А Гарри Поттером? А может, гением, плейбоем и филантропом Тони Старком? Или хотя бы примерял шкуру более успешного коллеги по работе, у которого и должность повыше, и машина получше, и жена красивее?

В нашей голове вымысел превращается в огромное произведение! Целую жизнь!

Мы смотрим на эту жизнь, представляем себя в ней. А иногда просто заменяем собой персонажа фильма или телевизионного шоу. Даже если не осознаём этого. Просто читая книги и журналы, видим вместо героя самого себя. Чего уж там, даже в музыке слышим свой голос или представляем себя тем, кто поёт. Видим себя в картинах и на фотографиях, слышим в чьих-то историях, сразу начиная размышлять, как поступили бы на месте того человека, о котором идёт речь.

Даже мысленно, когда сидим дома, на работе, в школе или колледже, начинаем думать и мечтать о другой жизни.

Разум и воображение – то, что отличает нас от животных, позволяет погружаться в фантазии, представляя невероятные вещи, которые мы совершаем. К сожалению, иногда мы знаем «придуманную версию себя из другой жизни» гораздо лучше, чем «настоящего себя», и этот воображаемый человек нравится нам куда больше.

Рассматривая полку с рядами чёрных дневников, я пытался вспомнить лицо водителя, но… у него и правда не было лица. Грёбаная чёрная дыра, да… Пытаюсь вспомнить звук его голоса, но различаю лишь зубодробительный скрежет, который… почему-то кажется мне похожим на мой собственный. Словно его обработали на компьютере.

Проблема с попытками вспомнить сон заключается в том, что иногда он похож на выцветшее воспоминание, и если проходит достаточно времени – скажем, несколько лет, – отличить воспоминание от сна становится всё труднее и труднее. Вымысел превращается в реальность.

Иногда это может свести с ума, но помогает наличие установленной полки с дневниками, которые могут отличать реальность от выдумки. Ещё одна особенность снов и воспоминаний в том, что они обладают очень похожими свойствами. Обычно и в наших снах, и в наших воспоминаниях, когда мы пытаемся их вспомнить, видим происходящее от третьего лица. Никогда не задумывались?

Например, когда мне снился Иисус (да-да, было и такое), то я не был им, а только встречался с ним. Во всяком случае, так говорит память. Правда ли это? Дневники не могут врать, врать могу лишь я сам.

Продолжаю сидеть, пытаясь вспомнить лицо водителя, хоть и понимаю, что уже не смогу. Однако удалось припомнить кое-что другое. Похожий сон, который я видел несколько месяцев назад! И там было то же самое место. Я находился в вертолёте, и пилот пытался посадить его на той улице, которую я видел сегодня.

– Надо освежить память, – прошептал себе под нос, быстро находя нужный дневник и тот самый записанный в нём сон. – Ага… – палец водил по сухим, хоть и подробным строчкам.

Вертолёт всё-таки приземлился, а потом я вышел наружу, находя среди рядов припаркованных машин чьё-то безжизненное тело. Причём лежащее как раз у последней тачки! Совпадение? Может быть… А вдруг моё подсознание хочет мне что-то сказать? Может, это событие как-то переплетается с моей жизнью и все дороги ведут именно туда?

И вот, в том старом сне, я выбрался из вертолёта и попытался подобраться к мёртвому телу, но никак не мог этого сделать. Чем дольше шёл, тем дальше он казался. Ощущение, что прошёл едва ли не километр, но по-прежнему не мог до него дотянуться! Каждый раз, каждый миг… и всё равно не хватало. Так я шёл и шёл, до тех пор пока не проснулся.

Бред… какой же бред! Иногда сны были очень странными. Судя по всему, я могу объединить их. Кажется, если судить по сегодняшнему сну, то… я умер. Умер, когда на меня посмотрел тот самый странный и пугающий водитель. А потом уже другой я летел в вертолёте и высадился на шоссе, обнаружив тело.

Во всяком случае, это то, во что я верю. Это то, что имеет смысл для меня прямо сейчас.

– А ведь такое уже было! – осенило меня.

И правда. Однажды мне удалось увидеть целую серию снов, каждый из которых был зафиксирован. Если расположить их в хронологическом порядке, можно получить вполне достойную историю. Правда, это не значит, что у этой истории имелся бы какой-то смысл помимо досужего интереса. Однако эти сны привели меня к достаточно очевидному умозаключению: быть может, по отдельности наши сны могут показаться случайными и не относящимися к делу, но если их запомнить (или записать), а затем расположить в осмысленном порядке, можно увидеть новую историю из наших многочисленных жизней.

Сны… новые жизни… Хотел бы я оказаться там? На месте человека, выходящего из вертолёта? На месте человека, умершего возле машины? Или на месте того водителя? Но не убил ли последний одно из моих альтер эго?

Хе-хе… кто как, но лично я отношусь к этому немного иначе. Мой взгляд отличался от большинства. Как к преступности, так и к смерти. Скажем… да что придумывать – около года назад мне приснился интересный сон. Я был одет в дорогой костюм с красивым ярким галстуком, но при этом грабил банк. Напарник складывал пачки стодолларовых купюр в мешок для мусора, пока я удерживал дробовик, контролируя заложников.

Забавно, что, по статистике, примерно треть всех преступников, совершая ограбление, даже не задумываются, куда будут складывать деньги. В собственные карманы? В штаны? Под футболку?

Вероятно, они не тратят своё время на обмозговывание таких вещей. Быть может, они думают над чем-то иным? Иногда я задаюсь вопросом, смог бы найти время, чтобы обдумать собственное существование? Действительно ли это столь важно? Жить? Существовать в виде… чего-то. В виде человека. Или, скажем, вот есть открытый космос, а в нём висит некий астероид. Он просто застыл и безмолвно существует! Таким он останется навечно. Без изменений, без всего. И спустя ещё тысячу лет его вид не поменяется ни капли. А вот другой пример: летящий кусок камня. Таких в космосе не счесть! И если он куда-то летит, то будет продолжать двигаться с той же скоростью и в этом же направлении постоянно, вечно. Ну, если, конечно, к нему не приложить какую-то иную силу: гравитацию, электромагнетизм или трение.

Получается, если нет какой-то причины, кусок скалы будет продолжать лететь. Иногда мне кажется, что он хочет этого сам по себе. Ну, просто лететь вперёд. Потому что иначе не представляет себе своё существование. Летит, потому что иначе уже не может. И этот полёт – не какое-то ожидание будущих свершений, не какое-то путешествие из одного места в другое, нет. Это происходит чисто потому, что происходит. Желание и действие.

Подобная теория интересно соотносится с другой: интересно, а живые существа хотят продолжать оставаться живыми? Не умирать, а именно поддерживать своё состояние в формате этакой «жизни»?

Сейчас я направляю дробовик прямо в лицо молодой банковской служащей, наблюдая на нём дикий страх и ужас, но мне интересно иное. Хочет ли она оставаться в живых просто потому, что является живой в данный момент? Что, если бы она была мертва? Хотела бы она оставаться мёртвой просто потому, что мертва? Или это страх именно изменения состояния? Но как его определить? Побывать абсолютно во всех? Возможно ли это?

Если бы эта девушка была счастлива, я уверен, она хотела бы оставаться такой всегда. Вероятно, она продолжала бы сохранять это состояние до тех пор, пока не произошло бы нечто… Эм-м… Ну-у… Возможно, под видом этого «нечто» к ней пришла бы болезнь, которую врачи определят как рак. Тогда счастье бы испарилось, а взамен пришла депрессия. И продолжала держаться до момента, пока не произошло бы очередное «нечто». Ремиссия? Чудесное спасение? Снова счастье. Хах, а через неделю у неё умирает отец, вновь возвращая депрессию! Какая непостоянная жизнь!

Но вот мешок для мусора оказался доверху набит пачками денег, и я взваливаю его через плечо. Забавно, как наполнение придаёт вещи столько ценности! Мне казалось, что этот мешок приобрёл нечто символическое или даже поэтическое. Деньги – это мусор? Нет, слишком банально!

Выбежав из банка, мы садимся в тачку моего напарника. Его лицо и руки были мокрыми от пота. Почему-то это хорошо запомнилось мне.

Мы уехали с огромным мешком, полным денег, ловко умудрившись не столкнуться с копами, но, самое странное, мы не собирались их тратить. То есть тратить на себя. Нет, деньги предназначались другим.

Машина мчалась по городу, пока наконец не заехала в его гараж. Выбравшись из неё, мы высыпали деньги на стол и просто смотрели на них. Напарник снял маску, отбросив её в сторону.

– Дерьмо. Я не хочу больше этим заниматься, – сказал мужчина, поджигая сигарету.

– О чём ты? – спрашиваю его, хотя прекрасно знаю, что он имеет в виду.

– Я больше не могу рисковать своей свободой или жизнью, чтобы помогать другим людям! – крикнул он. – Я даже их, сука, не знаю!

– Стой-стой, – я выставил руки ладонями вперёд. – Мы ведь уже обсуждали это? Слишком много людей в мире страдают от бедности, голода, да от чего угодно! В мире существует дисбаланс! Неравенство! Мы обязаны исправить его! – Я говорил с горячностью молодого священника, который убеждал атеиста в существовании загробного мира. – Ты… тебе не хватает злости! – сжимаю кулаки. – Ненависти! Ты должен переключить свой внутренний рубильник! Твоё сердце должно ощутить злость в полном объёме! Посмотри телевизор: богачи жируют, пока бедняки умирают и…

Договорить я не успел. Проснулся. Чёрт. Мне самому интересно, к чему бы это всё привело!

Если задуматься, то «тот я» был абсолютно прав. Люди постоянно умирают: одни от нехватки пищи, другие от её избытка. На одной чаше весов голод, на другой – ожирение. Если это не мировой дисбаланс, то я даже не знаю, что это такое! Простая математика скажет: если на разных концах стола лежит по яблоку, то их будет два. Но вот я беру одно яблоко и перекладываю ко второму. Теперь, хоть их и по-прежнему два, но на одном конце стола их недостаток, а на другом – избыток!

Элементарнейшая визуализация, показывающая то, что было равенством, а стало неравенством. Дисбалансом.

Вероятно, в мире достаточно еды, чтобы накормить каждый рот, но некоторые рты берут больше, чем им положено. Как кто-то может исправить эту ошибку? Может, кому-то следовало украсть «лишнее» яблоко с того конца стола и положить на противоположный? Или кто-то должен украсть деньги у богачей, отдавая тем, кто в них нуждается? Робин Гуд бы согласился со мной! Уверен, он сказал бы, что в некоторых случаях мы должны делать неправильные вещи по правильным причинам.

Проверяя свою почту сегодняшним утром, слышу, как кто-то спускается по лестнице. Это Хэлен, которая живёт в квартире надо мной. Она проходит мимо и кивает, я киваю в ответ. Она идёт так быстро, что создаётся ощущение, будто куда-то опаздывает. Может, на работу, а может, на какую-то встречу. К парню? На распродажу? Не знаю.

Я стоял, зажимая почту в руках, и размышлял над этим.

Хах, а ведь… всегда, когда я вижу Хэлен, она куда-то спешит! Страх в её глазах говорит о том, что она боится не успеть сделать то, что должно быть выполнено, и это пугает её до смерти. Быть может, она всегда спешит потому, что хочет спешить, подобно куску скалы, движущемуся сквозь космическое пространство в каком-то бессмысленном путешествии в никуда.

Мои мысли сворачивают в сторону, начиная размышление на тему: являются ли люди такими, какие они есть, просто потому, что они хотят такими оставаться. Если это так, то, согласно моим более ранним размышлениям, они уже никогда не смогут измениться. Если только не появится какая-то сила и не изменит их. Возможно, такая сила, как ненависть… или любовь.

***

Этот день был удивительно странным. Страннее, чем обычно. Я снова размышлял о бедности и богатстве, проводя в голове бессмысленные расчёты. Цифры! Сплошные цифры!

Есть люди, которые скажут, что математика обладает возможностью ответить на любой существующий вопрос. Что стоит нам только понять её суть, как сумеем раскрыть некую тайну, которая доступна лишь избранным. Верный ответ на любой вопрос! Это ли не мечта миллионов?

Проблема в том, что сама по себе математика – голые цифры, уравнения и формулы. Она суха и бессмысленна, обретая какую-то волю лишь в случае, когда применяется к ЧЕМУ-ТО! В таком случае можно увидеть её, «царицу наук», перевести в язык, который будем способны понять.

Те же яблоки на столе: один минус один даст ноль, один плюс один – двойку. Сухо и бессмысленно. Глупо. Трата времени и сил. Зачем? Где логика? Подобное с трудом применимо даже к школьной задачке. Даже там пишут условия. А теперь давайте представим, что… одно яблоко у кого-то отобрали, отчего теперь человек голодает. Нет – умирает! Теперь уже не получается относиться к ним столь же философски и как бы со стороны?

Даже засыпал я под эти мысли. И, видимо, они привели к тому, что произошло позже. Не сну, как можно было бы подумать. Ночью меня разбудил мочевой пузырь, потребовав уделить ему внимание. Было ранее утро, где-то… шесть? Точно, шесть утра. И уже в это время кто-то кричал во дворе.

– Твою же мать, – тихо проворчал я, осуществляя задуманные дела и заодно прислушиваясь. От скуки, очевидно ведь. Вряд ли кто-то решил бы ночью, посещая «белого друга», взять с собой телефон или книгу.

Почему-то меня увлекли эти крики. В них был какой-то налёт интриги. Нечто заставляющее читать книгу до конца или, если так будет понятнее, – элемент детектива.

Немного подумав и смыв за собой, подошёл к окну, приоткрывая его, чтобы лучше слышать.

Больше всего это напоминало семейную ссору. Мужчина с гладкой прилизанной причёской орал на женщину с длинными, аккуратно заколотыми волосами. Им было порядка тридцати лет, плюс-минус. Мужчина кричал, что постоянно опаздывает на работу по вине жены. Она пыталась что-то отвечать, но вскоре начала плакать. Даже рыдать. Мне показалось, что она искренне верила в его слова. Считала себя виновной.

Постояв порядка пяти минут, закрыл окно и направился в кровать. Сон пришёл быстро, и в нём был сюжет: я проснулся в семь утра, на час позже, чем в реальной жизни. Причина тоже была – голод. Обычно я не ем по ночам, но во сне случается всякое, так что направился на кухню сделать бутерброд. Едва только приступил к ночному дожору, как снова услышал спор за окном.

Поднявшись на ноги, открываю его, прислушиваясь, как любопытна кумушка.

Это были те же самые люди: мужчина и женщина.

– Когда ты уже заберёшь машину из ремонта? – спросил мужчина. В его голосе ощущалось хорошо слышимое недовольство и усталое смирение. Раздражение от рутины и его серой, беспросветной жизни. – Обещала ведь ещё вчера? – добавил он.

– Я… забыла, – повинилась она. – Прости!

– А есть хоть что-то, что ты НЕ забываешь?! – возмущённо завопил мужчина. – Маникюр, например, делаешь чётко по расписанию, а элементарное действие оказывается слишком сложным? Тебе в школе не говорили про забытую голову? Мало говорили!

Он гневно начал выговаривать, но тут, в отличие от реальной жизни, женщина впадает в бешеную ярость, словно росомаха. Она начинает кричать в ответ, да с такой силой и гневом, будто бы копила в себе эти эмоции несколько лет. Кажется, за несколько коротких минут она упомянула по меньшей мере десяток «преступлений» своего мужа, который удивлённо и даже шокированно сдал назад.

Через какое-то время всё прекращается и они наконец-то расходятся по работам.

Я закрываю окно и выхожу из кухни, напрочь забыв о бутерброде и даже не выключив свет. Вернувшись в спальню, замечаю в кровати женщину, которая лежит спиной ко мне, полуприкрытая одеялом. Немного посмотрев на неё, ложусь рядом, но оказываюсь не в силах понять, кто же она такая. А дальше… просыпаюсь.

Усевшись на кровати, могу лишь размышлять о причине этого сна. Почему эта парочка в реальной жизни и во сне так сильно отличалась? Это ведь… одни и те же люди! Быть может, к ссоре привели разные действия? Следовательно, и реакция на события разная?

– Существует ли математическая формула, которая определяет, каким именно будет человек? – слабо улыбаюсь я. – Его характер, поведения, паттерн?

И если «да», то как эта формула будет меняться в зависимости от происходящих событий? Можно ли записать для этих разных людей уравнение и, наконец, понять, кто они такие на самом деле?

В моем многоквартирном доме живёт человек по имени Джим. Он живёт прямо напротив меня. И хоть я прекрасно знаю Джима – его внешность, голос, прищур глаз, стиль одежды и прочее, – я… совершенно не знаю его по-настоящему. Разумеется, я могу увеличить свою осведомлённость! Узнать, что он предпочитает смотреть по телеку, что есть на обед, какой тип женщин ему нравится, но я никогда не сумею узнать Джима на самом деле. Потому что ни один человек мира не может по-настоящему знать хоть кого-то, кроме самого себя.

Но всё же мне интересно, имеется ли какая-то формула, группа чисел, которые можно применить по отношению к Джиму, его привычкам и характеру, а потом… узнать его на самом деле. Понять, кто он такой.

– Ха-ха-ха! А может, для начала стоит применить эту формулу к самому себе? – вслух спрашиваю самого себя. – Мне бы это пригодилось. Чтобы понять, кто я…

Я всё ещё находился в постели и думал, вспоминал. В первый раз – в реальном мире – я встал в шесть утра. Второй, во сне, – в семь. Два разных времени, два разных результата. Если бы я проснулся в восемь утра или пять, насколько иная ситуация разворачивалась бы перед моими глазами? А может, вообще ничего бы не было? То есть… вероятно, я встал бы слишком рано, чтобы застать их на улице, либо, наоборот, слишком поздно, и парочка бы успешно скрылась с моих глаз.

Может, это судьба? Некая… объективность? Мне суждено было проснуться в шесть, а во сне – в семь?

Поднявшись с кровати, подхожу к окну. На улице идёт сильный дождь. Я смотрю вниз, взгляд скользит по знакомой улице, сталкивается с рядом припаркованных машин, а потом идёт дальше. К перекрёстку.

Сместив глаза, замечаю на противоположной стороне улицы второй ряд машин, также припаркованных и мокнущих под дождём.

– Долго ли это будет продолжаться? – тихо спрашиваю самого себя. – Как долго?

Глава 2. Предшествующая жизнь

Взяв с полки один из дневников в чёрной обложке, начинаю его листать, остановившись на случайной странице. Здесь был описан сон, снившийся мне в январе прошлого года. Читая его, я вспоминал, как всё происходило. Во сне я находился на чьих-то похоронах. Не могу точно сказать, кого именно. Вокруг много людей – как знакомых, так и нет. Но… большинство из них всё-таки мне неизвестны.

Все стоят с постными лицами, но никто не плачет. Лично я размышлял о том, как же много всего таинственного окружает смерть. Каждый из нас хоть раз задавался вопросом, что будет, когда он умрёт. Куда мы попадём, если вообще куда-то попадём? Перерождение? Забвение? Вечный сон? Большинство людей, однако, верит в Рай и Ад. В таком случае хороший человек попадёт в первый, плохой – во второй.

Подобное создаёт своего рода систему оценок, по которой должны распределять каждого, кто добирается до загробной жизни. Пожалуй, это можно назвать концепцией, согласно которой мы, люди, после смерти разделяемся на два лагеря. И если нас оценивают положительно – пожалуйста, получи билет в лучшее место твоей жизни. Если нет… сам понимаешь.

Однако, если более углублённо обдумать эту систему, то получается, что есть некая жизнь, которую ты живёшь прямо сейчас. Хорошо. И есть вторая жизнь, которая начнётся после смерти. Логично. При этом правильно будет предположить и то, что существовала предшествующая жизнь, которая была у нас до момента попадания в нынешний мир. В таком случае у меня возникает вопрос: если нас судят после этой жизни, решая, кому уйти в Ад, а кому в Рай, то почему нас не судили в прошлой жизни? Почему нас не разделили, когда мы переходили в нынешний мир?

Никто не станет спорить с фактом, что по земле ходят как хорошие люди некие – «праведники», так и плохие – «грешники». Исходя из этого, получается, что разделение отсутствовало? Пожалуй… но только если верна предыдущая теория. Однако что, если в этот мир ссылают лишь хороших или лишь плохих людей? Тогда теория разделения всё ещё будет верна!

Или, хе-хе, наши нормы морали просто не соответствуют настоящим параметрам «хорошего» и «плохого». Тоже интересное предположение. Быть может, истинное добро, на которое смотрит загробный суд, заключается в том, что мы и вообразить себе не могли? И все люди, населяющие планету, на самом деле сплошь положительны?

На самом деле это неважно. Мне кажется, что главное – собственное отношение к подобному. Я стараюсь быть хорошим человеком. Порядочным. Следовать правилам этой жизни. Гласным или негласным – неважно. Останавливаюсь на красный, не бью женщин, даже пошёл в колледж! Ну не идеал ли? Вот только, несмотря на то, что я стараюсь жить строго по инструкции, едва ли не слово в слово, я ничего не получаю за своё послушание. Ни-че-го.

Ха-ха-ха! На самом деле я заставляю себя придумывать некую награду, которую получаю взамен своего поведения, иначе можно сойти с ума. Что значит «останавливаться на красный»? Сохранить свою жизнь и здоровье! «Не драться» – избежать травм и тюрьмы. Всё это играет свою роль, помогая мне окончательно не съехать с катушек. Я стараюсь приспосабливаться, чтобы не потерять рассудок, как происходит с некоторыми, которые слишком точно следуют всем инструкциям. Не зря ведь некоторые утверждают, что правила придуманы, чтобы их нарушать?.. И они частенько достигают успеха. Правда, с такой же вероятностью можно оказаться у обочины жизни. Нет уж, я предпочту действовать по правилам и хоть и медленнее, но безопаснее пробиться туда, куда хочу сам. Именно поэтому я начал получать высшее образование, а не пошёл, например, открывать собственный бизнес.

Однако даже после обучения в колледже всегда есть риск остаться невостребованным. Горькая правда заключается в том, что образование – не единственное, о чём следует думать.

Каков итог? Пожалуй, он в том, что я понимаю происходящее вокруг и в самом себе. Осознаю, на какой путь я встал, и это разъедает меня изнутри. Заставляет терять собственную человеческую природу. Всё чаще я начинаю задаваться вопросом: стóит ли оно того? Может, мне стоило перестать быть праведником? Стать грешником? Нарушать правила. Плевать на инструкции. Проезжать на красный свет.

Дневник ставится обратно, занимая привычное место на полке, вместе с сотнями остальных. Я же направляюсь на кухню. Мазнув взглядом, подмечаю пустой мусорный мешок, надетый на ведро. Остановившись, начинаю рассматривать его. В точно такой же я, в одном из снов, складывал деньги, когда грабил банк… Но в данный момент я представляю, как начинаю набивать его собственными дневниками, которые храню в отдельной комнате. Набиваю до отказа. А потом ещё один и ещё… Что это? Попытка избавиться от зависимости? Может, мне и правда это нужно…

Прежде чем я довёл бы мысль до конца, слышу громкий стук в дверь. Но не такой, как если бы кто-то целенаправленно стучал, а будто бы один раз резко пнул в неё либо, что более вероятно, чем-то задел.

Подойдя ближе, слышу голоса:

– Правее, правее! Не пролезет же! – мужской голос звучал крайне эмоционально.

Спустя несколько секунд я уже приник к глазку. Пустота. Мне не хватает обзора. Я слышу людей, но не вижу их. Поддавшись любопытству, приоткрываю дверь и различаю, как двое грузчиков, одетых в характерную форму, перетаскивают мебель в квартиру, расположенную рядом с дверью Джима. Смотреть особо было не на что, так что прикрываю дверь, но потом направляюсь к окну и выглядываю на улицу.

– Переезд, – киваю сам себе. – Я был прав.

Возле подъезда стоит грузовик, откуда перетаскивали вещи. Рядом с ним заметил женщину. Она была крайне миниатюрной и невысокой. Женщина наблюдала за разгрузкой, а я – за ней. Она была одета в длинное жёлтое платье, но когда двигалась, мне удалось рассмотреть протез ноги.

– Искусственная? – пробормотал себе под нос.

Это странным образом привлекло мой взгляд, заставляя рассматривать женщину ещё более пристально, одновременно задаваясь вопросами, что бы делал сам, окажись на её месте. Что, если бы мне отняли ногу? Думаю, я бы был весьма… зол. Не в какой-то единый момент времени, а постоянно. Это могло вылиться в тяжёлую депрессию, ненависть на себя и мир вокруг. Терять часть себя – отвратительно.

Вот только эта женщина не выглядит злой или обиженой. Нет, она улыбается. Похоже, она куда как сильнее, чем кажется со стороны, ведь нашла в себе силы справиться с подобной проблемой и жить дальше.

Через какое-то время, оторвав взгляд от женщины, замечаю и пару ребятишек, которые бегали вокруг. Изначально они ускользнули от моего внимания, но теперь, когда я вдоволь рассмотрел основную цель, то сосредоточился и на других.

Когда они начали помогать с разгрузкой, взяв разную мелочь и направившись к подъезду, я возвращаюсь к глазку. Мне удалось увидеть её, поднимающуюся по лестнице. Женщина рассказывала детям (скорее всего, она их мать) что-то весёлое. Во всяком случае, сужу так по тону. Прислушавшись, мне удаётся понять, что это был старый анекдот, который я уже слышал ранее. Вот только в момент, когда я впервые на него наткнулся, он не вызвал у меня даже кривой и слабой улыбки. Однако дети довольно рассмеялись.

Невольно улыбнулся и сам. Не от анекдота, который по-прежнему не вызывал никаких эмоций, а от вида хохочущих ребят. Это был особый, быстрый и звонкий смех, который бывает лишь у детей. Позднее, когда мы становимся старше, смех меняется, превращается в низкий и протяжный.

Разгрузка продолжалась, а я всё смотрел. Мне чудилось в этом что-то низкое, недостойное поведения «хорошего парня», но я не мог оторваться от дверного глазка или окна, периодически курсируя то туда, то сюда. Примерно через час всё закончилось и грузовик собрался отъезжать. Водитель залез в кабину и завёл машину. Какое-то время ничего не происходило, но потом из подъезда вышли грузчики и сели в грузовик. Ещё через минуту они уехали.

Похоже, всё закончилось? Или это лишь начало?

Услышав шаги в подъезде, я снова подошёл к двери и посмотрел в глазок. Это была та самая маленькая женщина. Мне удалось расслышать, как она открыла дверь в свою квартиру, а потом закрыла её. Наступила тишина, но я продолжал наблюдать, стоя в коридоре и не отрывая взгляда от глазка.

Тишина… она казалась всеобъемлющей и гротескно тяжёлой.

Наконец снова звуки. Кто-то открывает дверь. Это она, я знаю! Плотнее упираюсь в глазок, буквально влипая в него. Ничего… где она? Должна пройти мимо. Должна…

Вот оно! Крошечная фигурка в жёлтом платье. Она проходит мимо и останавливается возле двери Джима, будто собираясь в неё постучать. Я вижу лишь её спину, но отлично осознаю, что на её лице царит замешательство. Женщина остановилась у двери и просто стояла, не в силах сделать ничего. Смотрела на дверь, а я – на неё.

Наконец, спустя по меньшей мере пару минут, она начала стучать.

Стук был чрезвычайно тих, будто бы она искренне сожалела, что отвлекает человека, который там жил. Одно это уже сказало мне о многом. Например, о том, что новенькая либо не знает Джима, либо боится его.

На стук никто не ответил, поэтому она повторила его, постучав немного сильнее. Спустя минуту стало понятно, что ей не откроют. Какая может быть причина? Вряд ли Джим решил проигнорировать новую соседку, а значит, скорее всего, его нет дома. Где он может быть? Никто не знает Джима так, как он знает себя, а потому вряд ли кто-то может уверенно ответить на этот вопрос. На работе? В магазине? На отдыхе? С друзьями в баре?

Я стоял и думал о Джиме, в то время как женщина в жёлтом платье обернулась и подошла к моей двери. Мне удалось рассмотреть её лёгкую хромоту.

Что бы она сказала, узнав, что я наблюдаю за ней уже более часа? Заклеймила сталкером? Пожала плечами? Обвинила в… чём-нибудь?

Я отступил от своей двери, делая пару шагов назад, ведь уже знал, что сейчас произойдёт. Вот-вот я услышу стук. Скоро… очень и очень скоро.

Сердце гулко билось в предвкушении. И вот… он настал.

ТУК-ТУК-ТУК!

Чего она хочет от меня? С какой целью решила постучать? Может, эта женщина знает Джима, но я уверен, что она не знает меня. Ни буквально, ни философски.

И всё же я открываю дверь и впервые сталкиваюсь с этой женщиной. Она была достаточно миловидна и симпатична, а улыбка не оставляет мне никакого другого выбора, кроме как улыбнуться в ответ.

– Привет! Меня зовут Элис, – она помахала рукой, – только что переехала в этот дом вместе с детьми…

Между нами завязался диалог, в ходе которого она пожаловалась, что грузчики не поставили телевизор в детскую комнату, а сама она не может, так как шкаф, где он должен стоять, слишком высокий, а сам телевизор, кажется, весит целую тонну.

Сложив два и два (простая логика), мне удаётся понять, чего она добивается. Женщина явно желает попросить меня ей помочь, но не хочет говорить об этом напрямую. Этакая маленькая хитрость, где получается, что не она просит меня об одолжении, а я сам вызываюсь помочь.

И всё-таки я вызываюсь. Ведь это было бы в духе хорошего парня.

Оказавшись в её квартире, замечаю указанный девайс. Телек был не слишком большим, но имел внушительную заднюю панель, что делало его крайне объёмным и, следовательно, тяжёлым.

Подняв его, замечаю, как Элис подошла ближе, в любой момент готовая помочь или поддержать, если вес окажется слишком велик.

– Ты ведь не думал, что потащишь его один? – улыбнулась женщина, отчего я вынужденно киваю, позволяя ей взяться за вторую его половину, разделяя вес.

Особых сложностей не возникло. Уже спустя пять минут ящик был взгромождён на шкаф, а ещё через пару – включен. Дети радостно завопили и тут же начали искать канал с мультиками. Мы же ушли в другую комнату.

– Спасибо, – кивнула Элис. – Наконец-то их хоть что-то займёт! Теперь будет время расставить вещи.

Кивнув, я отправился в свою квартиру. В голове невольно крутились её слова, сказанные в момент перетаскивания телевизора: «Плохо, когда в доме нет мужчины». После этого она громко рассмеялась. Вот только, несмотря на смех, мне удалось расслышать в голосе нотки сожаления.

Подобное заставляет задуматься, заботится ли она о двух детях в одиночку? То есть, судя по всему, её муж либо умер, либо бросил их. Однако Элис не опустила руки. Честно… я поражён, сколько в её маленьком теле внутренней силы! Она шутит рассказывает анекдоты, несмотря на свой протез и на факт вынужденного одиночества.

– Смогу ли и я когда-нибудь так поступить? – невольно задаюсь вопросом. – Стать столь же сильным и… хорошим? По-настоящему, без притворств.

***

Этой ночью мне снился сон. В нём на меня смотрел какой-то мужчина и старательно что-то объяснял. Проблема была в том, что я не слышал ни единого слова. Тем не менее он продолжал говорить, говорить, и говорить… Снова и снова. Снова и снова!

Я же просто сидел, кивал и делал вид, что слышу его. Потом, неожиданно для себя, обнаруживаю, что иду по тёмному коридору. Света было так мало, что я даже не видел стен. Рядом шёл человек, который говорил со мной. Мы идём неизвестно куда и неизвестно зачем.

Спустя неопределённое количество времени я начинаю слышать его голос и узнаю. Это мой отец. И вот я иду по длинному тёмному коридору, слушая, что он мне рассказывает.

Начав прислушиваться, понимаю, что он объяснял мне суть своей теории о самоубийствах. Из его слов следовало, что подобный поступок не может решить проблемы самого человека, лишь усугубит их.

– Только для начала ты должен понять другое, – отец поднимает палец, – теорию круговорота.

Одно исходит из другого, и я вникаю в чужую мудрость, гадая, сумею ли вычленить нечто полезное. Ведь информация всегда должна приносить какую-то пользу, не так ли? Она или делает тебя умнее и образованнее, или служит способом борьбы со скукой.

– Теория круговорота говорит о том, что всё в мире повторяется, – объяснял отец. – Даже этот самый разговор, который мы сейчас ведём. Он происходил раньше и произойдёт ещё раз. Ещё бесчисленное количество раз. Вечно…

Он рассказывал, что каждый момент, который когда-либо случался в прошлом, без сомнения, произойдёт в будущем. После этого отец продолжил объяснять теорию самоубийств.

– Если теория круговорота верна, то совершение самоубийства не имеет смысла и не несёт ценного опыта, – хмыкнул он. – Потому что в конечном итоге оно повторится в каждой из всех жизней.

Джон Доу рождается. Джон Доу проживает всю жизнь с грузом проблем на плечах, а затем нажимает на курок, совершая самоубийство. Джон Доу мёртв. Джон Доу рождается. Джон Доу проживает всю жизнь с грузом проблем на плечах, а затем нажимает на курок, совершая самоубийство. Джон Доу мёртв. Джон Доу рождается. Джон Доу проживает всю жизнь с грузом проблем на плечах, а затем нажимает на курок, совершая самоубийство. Джон Доу мёртв.

Мне начинает казаться, что если подобную теорию грамотно и своевременно объяснить кому-то ещё, то это может заставить потенциального самоубийцу дважды подумать, прежде чем покончить с жизнью. Ведь кому охота быть этим самым Джоном Доу? Или Джейн Доу. Действительно ли кому-то захочется оказаться человеком, который в каждой своей жизни убивает самого себя?

С другой стороны, думаю, не имеет значения, что и кому сказать – ведь всё уже предопределено заранее. Он или покончит с собой, или нет. Хотя… быть может, именно из-за того, что вы ему скажете, будет зависеть его жизнь? Возможно, именно благодаря вам он передумает.

Что получается – отговаривать от самоубийства нужно каждый раз, вне зависимости от собственного настроя? Чтобы спасти человека от бесконечного повторения этого ужасного события?

Отец закончил, и теперь мы просто идём. Я различаю отдалённый свет в конце коридора, который становится всё сильнее и ярче. Вскоре уши различают звуки – нет, громкий шум! Он нарастает, а потом предо нами показывается вертолёт. Отец забирается в него, но замечает, что я мешкаю. Он оборачивается.

– Чего ждёшь? – с привычно хмурым выражением лица спрашивает он, после чего я просыпаюсь.

Лёжа в кровати, начинаю обдумывать всё, что увидел только что. Отец… он ведь был болен. Рак. Долго боролся и очень страдал. Думаю, он едва ли сказал хоть кому-то даже слово, пока лежал в больнице, испуская последний вздох.

Сейчас мне кажется, что я видел тень скорби на его лице всё это время, пока с ним общался.

Взгляд отца, когда я его вспомнил, заставляет задуматься обо всех людях, которые лежали на смертном одре, сожалея о прожитой жизни. Его глаза на мгновение заставили меня поверить, что из этой жизни уходят лишь таким способом – неудовлетворённым в должной мере. С сожалением о том, как мало было сделано. О том, что куча планов так и не нашла своей реализации.

У кого может быть иначе? Смерть есть смерть. Она редко приходит по расписанию. А даже если уведомляет о своём посещении, то заставляет думать о себе куда больше, чем того заслуживает.

Я видел многих людей, которые ушли из жизни. И всегда в них ощущалось сожаление, надлом. Желание прожить больше. Хотя некоторые проклинали свою бессмысленную жизнь. Да, были и такие…

В подобные моменты я невольно задумывался о тех людях, которые идут по жизни ни в чём не сомневаясь – просто делая то, что должны, либо что хотят. Их невежество столь всеобъемлюще, что не даёт им понять, как сильно они ограничены. Счастливые дураки.

Правда, лично я считаю, что неважно, как им понравилась собственная прожитая жизнь – ведь даже такие, лёжа при смерти, начинают думать, что, возможно, за прожитые годы им следовало задавать немного больше вопросов. Проявлять чуть больше любопытства. Теперь им остаётся только страдать от неудовлетворения. Сожалеть.

Вместе с тем найдутся и такие, которые подвергают сомнению каждую встреченную мелочь. Люди, желающие в полной мере ощутить вкус этой жизни, ищущие её смысл. Возможно, они были счастливы, возможно – нет, но, как по мне, ощущая дыхание смерти, такие начинают сожалеть о том, сколь много создали проблем как себе, так и окружающим. Быть может, им не следовало быть столь дотошными и мнительными? Не стоило тратить столь много времени на то, что не играет ключевой роли? Что плохого в том, чтобы просто наслаждаться жизнью и её дарами, встреченными по пути? Беззаботно и с лёгкостью. Но нет, это не про них. А потому они умирают, ощущая сожаление. Неудовлетворённость.

И последняя категория… Те, кто не видят и не знают о своей смерти до последнего момента. Те, кто не задумывается о ней. Быть может, истинное счастье и правда в неведении? Как и в невежестве?

Я помню, как умирал отец. Рак застиг его внезапно, с ходу оказавшись неоперабельным. Думаю, именно в тот момент он понял, что встал на порог смерти. Мне трудно сказать, доволен ли он был прожитой жизнью и хотел ли вообще оставаться тем, кем был.

– А может, во всём вина моего негативного образа мысли? – вслух спрашиваю самого себя.

Насколько нужно быть подавленным, чтобы верить в то, что КАЖДЫЙ человек на пороге смерти ощущает злобу и сожаление? Неужели это обязательное условие для перехода в новую загробную жизнь? Наверняка ведь есть и те, которые уходят счастливыми. Возможно. Я надеюсь.

Уснуть я больше не смог. Поднялся, подробно записал сон, а потом занялся повседневными делами, коих всегда полно, если живёшь один. В частности я решил заняться уборкой. Вот только вдоволь разгуляться мне не дали. Зазвонил телефон.

Я ненавижу этот звук. Причин много. В первую очередь звонок – это всегда проблемы. Кому-то я нужен. Причём столь сильно, что этот человек не ограничился сообщением, а позвонил, желая услышать меня в эту же секунду. Во-вторую очередь звонок связан с самим фактом разговора. Я не очень коммуникабелен, как уже можно было понять.

– Я слушаю, – вынужденно беру трубку.

Это оказалась местная больница.

– Мы звоним по поводу Джима, – пояснила девушка. – Он попал к нам с сильными травмами…

По ходу разговора я задавался вопросом о причине звонка именно мне. Почему? Кто для меня Джим? Сосед? Не больше! Почему бы не позвонить тому, что действительно знает Джима? В буквальном смысле. Его знакомым, друзьям, родственникам. У него ведь есть родители? У всех они есть, если, конечно, ты не оказался усыновлён. Но даже тогда у него будут приёмные родители.

И всё же я согласился приехать. Путь был недолог, но лишь в больнице мне удалось узнать о причине звонка. Оказывается, именно я указан в контактной информации Джима на случай экстренных происшествий.

Бред. Я разговаривал с Джимом за всю жизнь дай бог раза четыре. Но, полагаю, он посчитал это достаточным, чтобы увериться, что я забеспокоюсь о его здоровье в случае каких-либо происшествий.

Впрочем, врачи поведали мне, что пробовали дозвониться до первых двух имён его специального списка на подобный случай, но никто не взял трубку. Что же, оказывается, я себя переоценил. Самую малость.

Меня проводили в его палату, очевидно считая кем-то вроде близкого друга. Мужчина находился в коме. Причина стандартна: автомобильная авария. Какой-то внедорожник проехал на красный свет и столкнулся с его машиной. Ирония в том, что все остальные участники дорожно-транспортного происшествия отделались мелкими травмами. Не повезло лишь Джиму.

Это заставляет меня мысленно улыбнуться. На полном серьёзе говорю, что ничего не изменилось бы, стой я сейчас не над телом Джима, а над кем-то из других пострадавших. Я одинаково не знаю никого из них.

Тем не менее, усевшись на стул, внимательно осмотрел неподвижное, безжизненное лицо Джима. С лица взгляд переходит на столь же застывшее тело. Врут те, кто говорит, что мертвец или коматозник похож на спящего. Это максимально расслабленный организм, мышцы которого теряют даже естественные ограничения: мягкие, податливые, словно глина. Кажется, делай с ним что хочешь, лепи что пожелаешь. Конечно, до тех пор, пока не начнётся окоченение. Если брать в расчёт труп, само собой.

Джим… Я знаю его имя, цвет кожи, пол, место проживания, место, где он рос, любимую бейсбольную команду и даже знаменитость, с которой он хотел бы переспать. Что-то он рассказал мне сам, что-то я выяснил, наблюдая за ним. Однако разве это позволит мне хоть на шаг приблизиться к пониманию его характера? Он для меня загадка, как и любой другой незнакомец с улицы.

Подобное справедливо для всех. Вам может казаться, что вы знаете меня или, по крайне мере, какую-то часть меня, но вы даже не знаете моего имени. Вы не знаете моей расы, моего цвета кожи и места работы. На протяжении всей этой «односторонней беседы» я не давал ответа ни на один из этих вопросов. И всё же вы можете ощутить, что знаете меня.

Быть может, причина, по которой вы уверены, что идеально знаете какого-то своего близкого друга, кроется не только в том, что вам известны его физические параметры?

Вдоволь насмотревшись на Джима, перевожу взгляд на монитор. Все эти цифры показывают, насколько он жив. Либо, если вы пессимист, то насколько он мёртв.

В голову невольно приходит вопрос, что было бы, если бы Джим покинул этот мир прямо сейчас? Что бы он ощущал? Неудовлетворение? Злобу? Гнев? Я смотрю на человека и пытаюсь угадать, о чём он мечтает и какие видит сны. Если, конечно, он вообще спит. Кома… малоизучена.

Так или иначе, независимо от того, о чём он мечтает и что ему снится, Джим вряд ли будет что-то помнить, когда очнётся. Если очнётся. Он точно не станет записывать сны и искать в них смысл. Я знаю, что даже если Джим не умрёт счастливым, он точно не будет страдать от того, что оставил за собой незавершённое дело. И я ему завидую.

***

Безумие – вот о чём я размышлял в данный момент. И нет, это не цитата Вааса Монтенегро из одноимённой игры. Кстати, вы в курсе, что на самом деле её сказал Эйнштейн? Потом разработчики игры просто забрали её, отдав своему антагонисту.

Впрочем, неважно. Безумие… Как можно определить, безумен человек или нет? По его мыслям? По поступкам?

Начнём с мыслей. Делает ли нас безумным мысль «Я хочу убить этого ублюдка!», направленная на подрезавшего нас лихача? Или на курьера, который принёс помятую посылку с большими буквами «Осторожно»? Думаю, эта мысль вряд ли будет соответствовать действительности. Нас будет удерживать здравый смысл, позволяющий не совершать убийство другого человека за такую мелочь. Следовательно, одни лишь мысли не смогут определить, безумны вы или нет.

Теперь перейдём к действиям. Скажем… кто-то выпрыгивает из окна пятого этажа без особой причины. Вывод? Скорее всего, мы посчитаем этого человека немного безумным. Как минимум «немного». Во всяком случае, никто не удивится, узнав, что он сидит на «колёсах» или антидепрессантах. А теперь вообразим, что этот же человек выпрыгивает из окна по причине пожара. Потому что у него попросту нет другого выхода.

В обоих случаях мы рассматриваем одинаковое действие, но разные причины. Выходит, что одни лишь действия, без знания мотивов, тоже не способны дать нам чёткое понимание. Получается, именно сочетание мотивов и поступков влияют на наше отношение, помогающее определить, безумен человек или нет.

Этим утром мне снился сон. Я нёс что-то тяжёлое, а потом начал привязывать это к стулу. Крепко, целеустремлённо. Закончив с верёвками, взялся за скотч, начиная работать им. Я был тщателен и не позволял себе отвлекаться. Закончив, подошёл к выключателю и врубил свет. Сразу после этого в первую очередь замечаю длинный и острый нож в своей руке. Переведя взгляд на «объект», понимаю, что я привязывал к стулу какого-то мужчину. Даже рот его заткнул.

У мужчины были широко открыты глаза, ведь при свете он полноценно увидел меня, а я его. Мы смотрели друг на друга, хоть и с совершенно разным выражением лица. Я ощущал, что должен убить его. У меня была потребность в этом. Желание. И всё же, чем больше я смотрел в его глаза, тем больше чувствовал некое сопротивление, поднимающееся из глубины души. Оно всё портило и мешало насладиться процессом! Словно я делаю один метафорический шаг вперёд и два назад.

В конце концов я понял, что не сумею осуществить задуманное. Но раз я определился, то что теперь делать? Может, просто отпустить его? Ха-ха, нет – последствия!

– Что же, теперь-то ты точно понял, что это твой последний шанс, – говорю я ему, изображая, что всё именно так и задумывалось. – Твои грехи были тяжелы, но я хороший парень, так что дам тебе возможность исправиться. – Понятия не имею, какие у него грехи! Но они есть. Наверняка. Праведников в этом мире нет, они, похоже, сюда не распределяются, ха-ха! – Ты понимаешь, насколько тебе повезло? – Он быстро закивал. – То-то же. Я освобожу тебя, и ты уйдёшь. На этот раз. Но если попытаешься кому-то рассказать, – демонстративно вздыхаю, – лучше не проверяй. Честно. Сам видишь, что я могу убить тебя в любой миг, но не делаю это именно потому, что доверяю тебе. Знаю, что ты не только не сдашь меня, но ещё и исправишь собственное поведение. Извинишься перед всеми, кого обидел. Помиришься с недругами, будешь ходить в церковь каждые выходные. Ты понял меня?

Развязав мужчину и разрезав скотч, я смотрел, как он стремительно убегал из подвала. Стул пуст. Я сам сажусь на его место. Это моя расплата. За слабость.

– Почему? – спрашиваю сам себя. – Почему это так сложно?! Колоть и резать, колоть и резать – вот и всё, что требуется!

У меня ушло некоторое время, чтобы понять, почему я не смог его убить. Мне нужно было начать с малого. Например, насекомых. Муравьи – идеальны. Потом крысы, белки, кошки, собаки, можно даже взять лошадей или слонов, а уже потом дойти до людей. Это было идеальное логическое предположение! Я бы натренировал свою способность убивать.

Собственно, так я и поступил: нашёл муравейник и начал его пинать. Из кучи полезли муравьи. Много, очень много муравьёв.

«Наступи вон на того», – бьётся мысль в моей голове. И я наступил. Теперь он мёртв. Теперь следующий и следующий. Они все мертвы!

Подобное превращается в игру, соревнование: убей столько муравьёв, сколько сможешь, и получи приз. Возможность перейти на новый уровень.

Я начинаю наступать сразу на нескольких муравьёв одновременно, размазывая их по асфальту. Меня начинает разбивать смех. Убить одного, второго, сразу десяток! Они мертвы!

После этого я сходил и купил мышеловку. Очень мощную и смертоносную. Вскоре она сработала, обеспечив мне ещё одно преднамеренное убийство. Я становлюсь лучше в этой игре! Вот она, крыса. Поймана и убита. У неё перебит хребет. Смерть была долгой и мучительной. А может, быстрой и лёгкой? Пока непонятно…

– Надо ударить её битой, – понимаю я.

Взяв искомый предмет, наношу несколько ударов, размазывая внутренности о бетонный пол.

Теперь нужно пойти дальше. Может, стоит начать раскапывать могилы и притворяться, что я убиваю эти мёртвые тела? Они ведь будут похожи на живых! Хоть отдалённо.

– Это не убийство, – пожимаю плечами. – Но это сделает меня на шаг ближе к нему.

И тогда я проснулся.

Кажется, в своих ранних думах я был прав. Чтобы определить сумасшествие, нужны и мысли, и действия.

Убийство – это то, что заставляет задуматься о том, всё ли в порядке у человека с головой. С другой стороны, это обратная полярность любви. Как же много людей влюблено! Любовь присутствует в миллионах жизней, и она бывает столь сильна, что, кажется, одной ею дышит и живёт человек. Можно ли считать её сумасшествием? В каком-то роде.

Возможно, любовь слишком сложна, чтобы её можно было понять до конца или как-то объяснить. Но дело в том, что любовь – всего лишь эмоция. Такая же, как ярость или гордость. Я думаю, что любовь – это чувство, подобное тому, которое возникает после совершения убийства.

Как человек испытывает ярость, так же он испытывает и любовь. Действия его становятся труднопредсказуемы и глупы. И хоть любовь встречается куда реже ярости, но оба эти чувства – нечто большее, чем они кажутся при поверхностном изучении.

Думаю, вокруг любви так много обстоятельств, так много разной паутины, что она умудряется оставаться простой и сложной одновременно.

Смотря в потолок, я лежу в постели и думаю обо всём этом. Но вот спустя какое-то время перевожу взгляд направо и замечаю привычный дневник с ручкой, которые лежат на тумбе рядом с кроватью.

– Мой спутник и друг, – тихо произнёс я.

Слова отдавали грустью, но я принимаю это чувство. Взяв дневник, открываю его и начинаю записывать сон: «Я несу что-то тяжёлое…»

Глава 3. Мёртвая тишина

Сегодня мне приснился кошмар. Не сон, а именно кошмар. В этом есть разница, уж поверьте мне. Я сидел на стуле и смотрел в глаза человека. Но вот я медленно с широкой улыбкой снимаю с себя театральную маску и изучаю его более пристально.

«Политик» – появляется мысль в голове. Я уверен, что она верна.

«Мэр Нью-Йорка» – ещё одна мысль, которая приходит следом.

Думаю, я уже знал это – ведь подобное было частью причины, по которой я находился в его кабинете.

– Зачем снял маску? – зашипел мой подельник.

– Я хочу, чтобы он увидел моё лицо, – с ухмылкой отвечаю ему, а потом снова принимаюсь рассматривать мэра, нарисованного на холсте. На картине он выглядел как живой: очень важный и источающий пафос. Интересно, так ли уверенно он держится в реальной жизни? Ранее я ведь видел его только через камеру…

Спустя несколько минут поблизости, из-за двери, раздаются шаги и голоса. А потому мы прячемся: я – за шкаф, напарник – за штору.

Мэр, весьма дородный мужчина, зашёл в кабинет один, включил свет, а потом уселся на своё место – кресло главы всего Нью-Йорка.

Я вышел из укрытия и подошёл ближе, направив на него пистолет. Мужчина тут же зашёлся криком, но послушно поднял руки. Через мгновение вышел и мой подельник. Не теряя времени, я взвожу курок и прицеливаюсь мэру точно между глаз.

Не было никаких пафосных слов или возвышенных жестов.

Выстрел.

Картина, изображавшая его самого, теперь залита кровью. Аха-ха, кто вешает картины с самим собой в собственном кабинете?!

Входная дверь распахивается, и я замечаю охрану, уже подбежавшую ближе. Завязывается короткая перестрелка, в результате которой мой товарищ падает, хоть и успевает сделать несколько выстрелов.

Я же ныряю за массивный стол мэра. Мне было видно лишь тело напарника, который лежал примерно в четырёх от меня метрах. Сердце бешено колотилось, но непонятно от чего – то ли от опасности, то ли из-за того, что я только что совершил убийство.

В груди стучало так сильно и громко, что каким-то образом разбудило меня, заставив открыть глаза.

Как и всегда, пялюсь в потолок, пытаясь осознать, что я только что видел. Короткая привычная пауза перед записью сна.

«Что нужно, чтобы по-настоящему изменить мир? – задаюсь я вопросом. – Должны ли ради этого умирать люди? Строго определённые люди, само собой. Должны ли жить другие? Кто-то когда-то сказал, что чем больше вещей меняется, тем больше они остаются неизменными. Я мог бы убить следующего мэра Нью-Йорка, а затем нового. И ещё одного, и ещё… Будет ли это топтанием на месте? Люди меняются, но не само место. Оно остаётся тем же. Выходит, что мир продолжает быть инертным, застывшим, как насекомое в янтаре. Иногда то, что кажется истинным изменением, на самом деле просто процесс повторения.

Царь Соломон говорил, что нет ничего нового под солнцем и это, вероятно, правда. Каждый день мы просыпаемся, проживаем свой день, а затем ложимся спать, пока не проснёмся на следующий день, чтобы повторить всё сначала. Раз за разом, снова и снова.

Процесс предельно прост: утром солнце восходит, а вечером заходит. Мы рождаемся, заводим детей, умираем. Наши дети рождаются, заводят своих детей, умирают. У внуков появляются свои дети, а потом снова умирают! Всё по кругу, всё по бесконечной спирали.

Что же, это хороший способ сохранить наш вид живым в постоянно меняющемся мире».

Спираль в голове раздваивается, превращаясь в настоящую цепочку ДНК, как её показывают на картинках. Две идеальные извивающиеся линии, которые постоянно повторяются. Поскольку ДНК – это почти дорожная карта к жизни, в некотором роде поэтично, что она принимает форму повторяющейся структуры. Фактически она соответствует нашей повторяющейся жизни.

«Всё совпадает! – словно лампочка, горит яркая мысль в моей голове. – Как же это символично».

Повторы, с какой-то стороны, – это и вовсе символ мира, который, скорее всего, никогда не изменится. Не может измениться. Но, с другой стороны, – возможно, мир и не требуется менять.

Когда-то, ещё в университете, на занятиях то ли этики, то ли психологии, нам рассказывали историю о группе людей, которые могли прожить всего шесть часов. В большинстве своём они проживали только днём или ночью, и, соответственно, видели мир лишь с одной стороны: всё светло или всё темно. Однако попадались счастливчики, которые умудрялись застать смену дня и ночи, но не понимали, что происходит.

К сожалению, прежде чем эти люди могли в должной мере осмыслить происходящее, они умирали.

Через какое-то время появился человек, который мог прожить целую неделю. Он видел смену дня и ночи несколько раз подряд и смог осознать, что это изменение постоянного формата. Тогда он сообщил об этом тем новичкам, срок жизни которых составлял всего шесть часов. «Долгожитель» пояснил им, как устроен мир и чего можно ожидать. Рассказал, что скоро тьма уступит место свету.

И пусть часть людей не дожила до этого момента, какие-то счастливчики увидели изменения и посчитали долгожителя тем человеком, который предсказал смену дня и ночи. Высшим существом, который обладал ЗНАНИЕМ. Вот только через какое-то время неделя жизни этого человека также закончилась и он, соответственно, умер, как и все остальные.

Спустя какое-то время появился человек, который мог жить годами. Он застал не только смену дня и ночи, но и смену времён года. Изучал сезоны, обдумывал, находил закономерности. Даже документировал все эти изменения.

И вот настал момент, когда этот долгожитель рассказал остальным, срок жизни которых к этому моменту стал доходить до нескольких месяцев, к чему им следует готовиться. Человек поведал про снег, холода и короткие дни. И снова история повторилась. Дожившие до зимы посчитали, что столкнулись с высшим существом.

В конце концов он тоже умер, пусть и спустя несколько лет. Однако со временем, спустя очень и очень долгое время, появился человек, который мог жить вечно. Изучив документы предшественников, он осознал, что всё в этом мире повторяется, причём даже в самых грандиозных масштабах. Он видел смену суток, смену сезонов, войны и перемирия, самые ужасные деяния и самые трогательные. В конце концов он увидел конец мира, а потом наблюдал, как всё начинается сначала. Как вновь родились люди, чей срок жизни составлял всего шесть часов.

История эта произвела впечатление на меня из прошлого, но продолжает задевать какие-то струны души и в настоящем. Впрочем, жизнь не стоит на месте, так что, может быть, спустя несколько лет я стану воспринимать её значительно проще.

Записав сон, отложил дневник и ручку, а потом сходил умыться. Прошло чуть больше недели с тех пор, как Джим впал в кому. Признаться, я ожидал, что к этому времени он уже выйдет из неё, но… всё оказалось иначе. Врачи сообщили мне, что так бывает. Более того, по статистике, чем дольше человек находится в коме, тем ниже его шансы из неё выйти.

В любом случае оказалось, что у Джима было весьма мало родственников, которые к тому же жили весьма далеко. Те, до кого дозвонился медицинский персонал, либо отказались ехать, либо попросту не имели такой возможности. Что это означает? Каким-то чудом ответственность за моего соседа легла на меня.

И я не собирался оставлять это как есть. Сегодня я планировал навестить Джима в последний раз. Во всяком случае, так было в моих чаяниях. У меня нет никакого желания продолжать нести чужой крест.

– В конце концов, возможно, что он скоро проснётся и вернётся к собственным делам? – едва слышно буркнул себе под нос, выходя из подъезда собственного многоквартирного дома.

Оказавшись на улице, замечаю Элис, ту женщину, что недавно переехала к нам. Она стояла на коленях возле небольшого участка земли и что-то там делала. Неужто решила посадить цветы? Или это какие-то иные растения?

Элис заметила меня и улыбнулась.

Задержав на ней взгляд, невольно припоминаю позавчерашний сон. Там она мне с чем-то помогала, но… я не могу вспомнить, с чем именно. К сожалению, не все сны остаются чёткими и структурированными, позволяющими с должной степени точности записать себя. Иногда это размытые образы, за которые с трудом можно зацепиться.

В тот день я проснулся и сумел вспомнить лишь разрозненные куски.

И вот я стоял, снова пытаясь вспомнить тот сон, и, видимо, выражение моего лица оказалось достаточно… необычным, потому что улыбка Элис начала медленно исчезать.

– С вами всё в порядке? – наконец спросила она.

– А? – дёрнулся я. – Да-да, всё отлично, – кивнул ей. – Просто… – взгляд забегал, я пытался придумать адекватно звучащий ответ, – просто странно видеть, что кто-то решил заняться садоводством в нашем доме. Это необычно, – взмахнул руками. – Таким больше занимаются в частных домах или каких-то красивых общественных местах. Никак не в подобных, – указал на нашу «бетонную коробку».

– Частный или многоквартирный – какая разница? – Улыбка Элис снова вернулась на её лицо. – Это ведь мой дом! Я хочу, чтобы он был красивым.

Мне осталось лишь зеркально улыбнуться в ответ.

Сегодня на женщине были джинсы, а не платье, поэтому её протез не был мне заметен, но он никогда не оставлял мои мысли. Всегда, замечая Элис, я невольно пытался рассмотреть и её дефект.

В то же время я пока что не осмеливался спросить причину потери ноги. Наверняка это весьма личная тема.

Невольно – хотя скорее благодаря её разговорчивости – беседа затянулась. Я узнал, что детей Элис зовут Ширли и Джордж, что она хочет организовать во дворе настоящий тенистый сад (солнца здесь маловато, это да), для чего решила посадить циннии…

Она всё говорила и говорила, вынуждая меня лишь вежливо поддакивать, ожидая окончания. Видимо, Элис давно не удавалось найти «родственную душу», чтобы как следует почесать язык. И, как назло, у меня не было по-настоящему важных дел, чтобы уйти под их предлогом (Джим того не стоил). Выдумывать же не хотелось.

Благо, что ситуация вскоре изменилась. К нам направилась какая-то женщина, выгуливающая собаку. Изначально я посчитал, что она хочет войти в подъезд, но оказалось, она и правда двигалась именно к нам.

– Джуди! – Элис махнула руками. – Это моя сестра, – сообщила она. – Пришла к нам на ужин.

Быстро познакомив нас, довольная «садовница» пригласила на ужин и меня, но здесь уже отделался встречей с «другом». Это также стало поводом, чтобы попрощаться и уйти. Тем более что к собаке Джуди подбежала ещё одна, удерживаемая поводком своего хозяина – какого-то мужчины. И конечно же, обе псины начали лаять друг на друга: «Гав-гав, гав-гав!» Боже, как это раздражает!

Постоянный лай напомнил звук телефона. Он действует таким же образом: звонит и звонит, пока не ответишь. Бывает, что этот звук сводит меня с ума настолько, что хочется просто разбить мобильник о стену, а потом прожить остаток жизни, не выходя за пределы собственной квартиры.

А теперь я хочу убить двух этих собак. Интересно, насколько мои желания реальны? Сколько собственной решимости я вкладываю в них?

Когда лай за моей спиной прекратился, я оглянулся, замечая, что женщины уже ушли в подъезд, а мужчина с собакой успешно сумел увести свою живность дальше по улице. Взгляд зацепился за незавершённую работу Элис, а потом я продолжил свой путь. Свои дела.

Пока грязный автобус, в котором я ехал до больницы, медленно поглощал километры пути, я размышлял, есть ли у животных душа. Мнения, конечно же, разнятся. Кто-то говорит, что человек отличается от животных разумом, кто-то – тем, что человек умеет работать. «Труд сделал из обезьяны человека» и всё в таком же стиле. Какие-то люди утверждают: разница в том, что человек отличает правильное от неправильного. Имеет некий моральный кодекс. Или имеет некую… м-м… необъяснимую связь с другими формами жизни. Всё-таки лишь люди заводят себе домашних питомцев.

Я этого не знаю. Имею в виду разницу между нами на каком-то духовном или психологическом уровне. Может, последнее предположение верно? Вот только что насчёт собаки, которая лежит рядом со своим мёртвым хозяином? Лежит с глазами, полными слёз. Грустная и подавленная. Она понимает. Ощущает! И мгновенно наполняется агрессией, как только замечает виновника смерти своего хозяина.

Что насчёт животных, скажем, на ферме? Например, коза и лошадь. Они проживают рядом, постоянно видят друг друга и вскоре начинают заботиться друг о друге. Ухаживать, когда один из них болеет. Таскать ему еду и сидеть рядом. Греть холодными ночами.

Теперь давайте вспомним людей, которые охотятся на других людей. Социопатов, которые убивают других ради развлечения или спорта. Серийных убийц, которые не проявляют угрызений совести. А как насчёт тех, кто финансирует войны? Или пытается извлечь из них выгоду? Будет ли душа этих людей больше, чем у вышеописанных собаки, козы или лошади?

Я думал об этом вплоть до тех пор, пока не добрался до палаты Джима. Лишь тогда мысли смогли полноценно переключиться. Я смотрел на коматозника и думал. Потом взял стул, подтащив поближе к нему, и сел.

Зачем? Зачем я хожу и навещаю его? Мне нет с этого никакой пользы, никакой выгоды. Чего уж, от подобного нет пользы и для самого Джима!

Однако я продолжаю возвращаться сюда, надеясь при этом, что однажды он очнётся и мне более не придётся этим заниматься. Пожалуй, единственная реальная причина, почему я это делаю, кроется в том, что более никто не пришёл его навестить.

Наверное, если Джим очнётся и узнает о ситуации, то будет считать, что находится у меня в долгу. Это естественное человеческое чувство.

Мысли о долге внезапно будто подтолкнули мою память, отчего удалось вспомнить тот самый сон про Элис. Опять же частично, но это было лучше, чем ничего.

Я пришёл к ней за каким-то советом. Мы общались, Элис утешала меня, обещая помочь с проблемой. Проблема… у меня. А она её решает. Ха! Вот вокруг чего крутятся мои мысли. Я подсознательно продолжаю восхищаться этой женщиной. Такая маленькая, хрупкая… но столь сильная внутри. Она выращивает растения, рассказывает анекдоты, помогает мне советом, но при этом сама не имеет ноги. Сама надломлена. Сама воспитывает двоих детей.

В конце сна Элис в своём ярко-жёлтом платье, слегка прихрамывая, ведёт меня за руку по длинному тёмному коридору.

***

Песок. Горячий песок и яркое жгучее солнце. Пустыня. Я шёл по ней, оставляя позади жизнь, которую когда-то вёл. Оставляя позади людей, своих знакомых и соседей, свой образ жизни, собственные страсти, стремления и зависимость от снов. Всё это там… а я здесь. Иду вперёд, надеясь найти какую-то форму покоя в этом мире.

Я шёл вперёд, пока не увидел вдали большой выбеленный дом. Дом, которому нечего делать здесь, в пустыне.

Подойдя ближе, замечаю ребёнка, который копал землю прямо перед домом. Не просто копал землю… это была большая и глубокая яма. Могила.

– Для брата, – пояснил мальчик в ответ на мой вопрос. – Он умер.

Рядом и правда лежало истощённое хрупкое тело. Его белёсые глаза бессмысленно пялились в ярко светящее солнце. Он был таким исхудавшим, что создавал ощущение, будто умер от голода. Может, так оно и случилось.

Иногда я составляю внутренний рейтинг смертей. Какая самая лёгкая, а какая, наоборот, наиболее ужасная. На мой взгляд, смерть от голода всегда находилась где-то среди самых тяжёлых.

Чтобы чувствовать голод, мозг должен сообщить об этом, должен посылать сигналы, сообщения: туда и обратно. Организму нужно как-то сообщить, что ему необходима пища, дабы продолжать нормально функционировать. Вот только для отправки сигналов нужна энергия, а чтобы её получить, необходима еда и вода. Топливо, на котором работают люди.

Интересно, если ты сидишь, умирая от голода, без еды и воды, перестанет ли мозг в конце концов посылать эти импульсы, потому что энергия кончится даже на них? Тогда выходит, что сигналы рано или поздно прекратятся. И наступит смерть.

Я наблюдал, как ребёнок хоронил своего брата, медленно закапывая его в земле и песке. Однако спустя какое-то время из-за угла дома вышел старик. Он подошёл ко мне и попросил воды. Для себя и своей семьи. Тогда я снял с плеч рюкзак и покопался внутри: среди вещей были две бутылки воды и буханка хлеба. Я снова взглянул на мёртвого мальчишку, уже почти засыпанного землёй, а потом вручил всё найденное в рюкзаке старику.

Закончив с этими манипуляциями, продолжил наблюдать за процессом погребения. Кое-что привлекло моё внимание: кровь. Откуда она? Мальчик ведь явно умер от голода! Или нет? Почему я вообще решил, что он умер от голода?.. Он истощён? Да, но это не повод!

Тем не менее мёртвый мальчишка, лежащий в могиле и наполовину засыпанный песком, продолжал истекать кровью, пачкая ею всё вокруг. Похоже, он не умер – его убили. Зачем? Может, имелась какая-то причина? Быть может, он чем-то болел или находился при смерти и его добили, чтобы не мучился?

Благими намерениями вымощена дорога в ад. Вот и наглядный пример. Если бы его не убили, то я успел бы накормить и напоить его, спасая жизнь.

Я вздохнул и покачал головой.

На поле боя нет места преступлению. Всё вокруг – просто происходит. Свершается. А ты можешь только безмолвно наблюдать и по итогу перешагнуть мёртвое тело, чтобы направиться дальше. Именно это я и сделал. Отдал людям всю свою еду и воду, а потом пошёл дальше. Вперёд, в поисках спокойного места для собственной жизни.

Дорога не отложилась в памяти, я помню лишь то, что по итогу добрался до города. Шумного и грязного городка. Люди в нём постоянно орали друг на друга, их голоса звенели, чем-то напоминая мерзкий собачий лай. Это подняло в глубине груди волну раздражения. Я пробирался сквозь толпы галдящих людей, отмахивался от их слов и предложений, но гул лишь нарастал. Он был столь громок, что я… проснулся. И понял, что виной всему – шум из окна.

Поднявшись на ноги, выглядываю наружу, замечая целый квартет: Элис, её сестру Джуди, Хэлен и незнакомого мужчину, стоящего рядом с Хэлен. Неподалёку от них, в эвакуаторе, сидел ещё один мужчина, в форме. Он со скучающим выражением лица наблюдал за выяснением отношений. Очевидно, что водитель эвакуатора не единожды сталкивался с истериками и ссорами, когда приезжал за чьей-то машиной.

Хэлен во всю глотку орала на Элис, а та, ничуть не сдерживаясь, кричала в ответ. Мне было неприятно лицезреть подобную картину. Ни то, как повышают голос на Элис, ни тем более как она отвечала в таком же ключе.

– А ведь казалась такой спокойной и приятной женщиной, – вздохнул я.

Вмешиваться даже не думал. Просто смотрел, ожидая, чем же всё-таки завершится эта ситуация. Однако, когда стоящий рядом с Хэлен мужчина тоже начал кричать на Элис, в моей голове будто бы что-то щёлкнуло, словно переключился некий рубильник. Я ощутил порыв вмешаться.

Схватив кусок бумаги, криво чиркаю на нём: «Песчаная могила». Этого хватит, чтобы вспомнить подробности сна и тщательно их записать, а потом быстро выскакиваю на улицу.

– Что случилось? – постаравшись улыбнуться, спрашиваю людей. – Вы так кричите, что, кажется, подняли весь дом, – указываю пальцем себе за спину.

– Она паркуется на чужом месте! – визгливо ответила Хэлен, указав на Джуди.

Ага. Кажется, всё встаёт на свои места. Сестра Элис, очевидно, снова решила её навестить. Всё-таки с момента нашей первой случайной встречи прошло уже… три? Три или четыре дня. Может, она и вовсе приезжала сюда каждый день? Не знаю, но вроде бы не замечал. Ни самой Джуди, ни её мерзкой собаки.

Так или иначе, причина ссоры стала предельно понятна.

Ох, иногда мне кажется, что американцы готовы убивать ради парковочного места. С другой стороны, такое ведь и правда происходит. Пусть и не слишком часто.

Присмотревшись к Хэлен, я почему-то ощущаю, что она так зла далеко не из-за Джуди. Кажется… её что-то беспокоит, а занятое место попросту стало, что называется, «последней каплей». Может, у Хэлен умер родственник? А может, проблемы на работе? Хах, возможно, у неё наступило внезапное осознание, что она не идеальна! Вот только теперь Хэлен вымещает свой гнев на Элис. И я могу признать, что мне это не нравится.

Почему вообще на неё? Наверное, потому, что Джуди именно её сестра. А может, Элис пыталась защитить свою родственницу и невольно вызвала «огонь» на себя?

В любом случае изначальная лёгкая неурядица успела перерасти в истерику, где каждый из собеседников начал ощущать ненависть к своему оппоненту. Мелкая проблемка превратилась в тяжёлую и нерешаемую.

Чего уж, даже самой Джуди попросту нечего сказать, и она лишь смотрит на скандал Элис и Хэлен. Точно так же ждёт и водитель эвакуатора, собираясь забрать тачку Джуди, как только Элис отодвинется с его пути.

А крики тем временем продолжались.

– Не усугубляй ситуацию, Хэлен просто нужно побыть одной! – выдал Скотт (если я правильно расслышал имя этого мужчины), указывая на Элис. – Перестань быть такой идиоткой!

– Кого ты назвал идиоткой?! – разумеется, Элис не готова была так просто сдать назад.

Сколько ярости, сколько злобы… Кажется, у меня даже заболела голова.

– Стойте-стойте! – вклинился я между ними, подняв руки. – У меня есть идея, – осмотрел замолчавших людей. Очевидно, что вот-вот они придут в себя и снова начнут орать. У меня очень мало времени, чтобы донести свою мысль. – У меня нет машины, так что моё парковочное место пустует. Джуди может ставить свою машину туда, – указываю на свободный участок.

На миг мне показалось, что выражения лиц у всех четверых стали совершенно одинаковыми. Будто бы они оказались огорчены тем фактом, что уже не могут продолжать спор.

Первой в себя пришла Джуди. Судя по всему, у неё был наибольший опыт в различных разборках и ругани. Женщина попросту села за руль своего авто и перепарковалась на моё место. Эвакуатор тоже уехал, поняв, что проблема решилась сама собой. Хэлен довольно поставила свою тачку на прежнее – законное – место.

Кажется, конфликт исчерпан.

Возвращаюсь в дом вместе с Элис и Джуди.

– Можешь и дальше парковаться на моём месте, – даю женщине разрешение. – Всё-таки, судя по всему, ты будешь регулярно навещать сестру.

– Угу, – устало ответила она. Джуди казалась вымотанной. Мне кажется, ссора отняла у неё неожиданно много сил.

– Спасибо, – тихим голосом поблагодарила меня Элис.

Ранее я никогда не видел её в таком состоянии, но… я знаю эту женщину не так уж и долго. В момент ссоры она и вовсе, казалось, превратилась в другого человека.

По этому поводу у меня даже есть небольшая теория. Всё дело в генах. То есть… начнём немного издали. Некоторые люди с рождения склонны к диабету, ожирению или каким-то болезням. Думаю, с этим никто не будет спорить. Кому-то стоит лишь «понюхать тортик», как килограммы начинают набираться сами собой, а кто-то спокойно может питаться одним фастфудом, но оставаться стройным как кипарис.

Гены. Вот в чём причина всего. И этот ген может долгое время находиться в так называемом «выключенном» состоянии, а потом – бац! Что-то заставляет его включиться, и наш диабет проявляется в полной мере.

Иногда я задаюсь вопросом, существует ли ген убийства. Или ген ненависти. Гнева. Счастья или удовлетворённости. Может, даже ген любви? И когда один человек убивает другого, дело в том, что у него активировался этот самый ген. Ген убийства. Он умудрился переключить свой внутренний рубильник. Активировал этот ген. В то же время кто-то другой активировал ген любви, поэтому в кого-то влюбился.

А что? Теория не хуже других! Я нахожу её достаточно точной и многое объясняющей. Дающей понимание там, где другие не могут.

То же самое было и тут. Когда я стоял и наблюдал за ссорой через окно, в какой-то момент ощутил потребность вмешаться. Потому что спор двух женщин перешёл в спор одной женщины против мужчины и женщины. Мне показалось правильным помочь Элис в такой ситуации. Но что это был за ген? Конкретику не скажу, но «рубильник» точно щёлкнул.

Или взять ту же Элис. Когда она изменилась там, на парковке, то просто активировала свой рубильник. Включила ген гнева. Превратилась в другого человека.

Я считаю, что в каком-то смысле все люди в мире устроены подобным образом. Мы совершаем не слишком приятные вещи, гадим друг другу, подставляем, предаём… вина ли в этом генетического программирования? В определённом роде – однозначно. Человек – слишком сложный организм, чтобы не иметь возможности переключиться. Эта функция просто обязана входить в наши комплектующие!

Не задумывались, что когда кто-то начинает на нас кричать, то внутри словно бы что-то щёлкает, вызывая ответную реакцию? Переключение некого рубильника! И тут же наступает гнев. Или страх. Или другое чувство. Потому что наш внутренний переключатель только что был активирован.

Думаю, таким же образом, по нелепой случайности, у кого-то включается ген убийства. Потому что на нас кричали и непроизвольно его активировали.

Мы были созданы с этой системой. Человек – это машина, но столь ли она совершенна? Заслуживает ли она знака качества? Достаточно ли её тестировали, прежде чем запустить в массовое производство?

Если, как утверждает библия, нас создал Бог, то ему определённо следовало уделить своему изобретению немного больше времени!

Выходит, что Бог схалтурил. Посчитал, что сделал достаточно. Не довёл собственное творение до ума.

Когда я был моложе, то любил Бога, сейчас мне нет до него никакого дела, но я уверен, что когда стану старше, то буду презирать Бога. За всё, что происходит в мире.

Глава 4. Реальность из вымысла

Сегодня я закончил очередной дневник и осознал, что для него не хватает места на полке. Это не такая большая проблема, ведь я давно планировал перебрать их, расставив как должно, а не как попало.

Проклятие лени, когда всё временное становится постоянным, поразило и меня. Поэтому я посчитал ситуацию подходящей, чтобы начать аккуратно вытаскивать дневники, протирать их, а потом складировать на стол, освобождая в шкафу полку за полкой.

Спустя пару часов каждый из них был протёрт, а полки чуть ли не сверкали чистотой. Теперь, когда я закончил с наведением порядка, стоит начать расстановку.

– И тут полагается подумать, – почесал подбородок. – Впрочем, начинать всегда лучше сначала.

Я зарылся в дневники, отыскивая самый первый. Разумеется, я не мог не открыть его, изучая содержимое.

– Какие воспоминания… – тихо произнёс я. – Помню этот сон.

Шоссе, длинный участок дороги. Я ехал на машине, и никого, кроме меня, здесь более не было. Пусто. Зато слева и справа расположились высокие здания необычной архитектуры, освещённые огнями ночного города.

Во время езды я не находил себе покоя: всё время что-то искал. То под пассажирским сиденьем, то в бардачке или на задних креслах. В каких-то пакетах у себя под ногами и вообще везде, где хватит фантазии. Но ничего не находил.

В конечном итоге перестаю искать вовсе и перевожу взгляд на длинный участок дороги. Шоссе кажется бесконечным. Периодически выглядываю из окна, чтобы посмотреть на здания вокруг и на их огни. Город создаёт ощущение наполненности жизнью, а дорога – пустоты и потерянности.

Был ли в этом какой-то скрытый смысл? Я подсознательно отделял себя от остальных?

Через какое-то время я покинул город и оказался на просёлочной дороге. Наступило утро, и солнце ярко освещало окрестности. Вокруг по-прежнему не было ни одной машины. Я всё ещё абсолютно один.

Дорога продолжилась, и вскоре я ощутил позывы облегчиться. Опасное желание, когда оно появляется во сне! Но это я ощущаю сейчас, перечитывая записанный сон, тогда же моё единственное желание было в том, чтобы обнаружить какую-нибудь заправку по дороге, мотель или хотя бы придорожную забегаловку. Однако – тщетно. Вокруг не было даже деревьев, лишь кажущийся бесконечным луг.

– Пристроиться посреди поля? – хмыкнул я, крутя руль. – Ищи дурака…

Что, если кто-то проедет и увидит меня? Боже, как же стыдно! – бились мысли в моей голове.

Однако в конце концов я всё-таки остановился посреди дороги и использовал собственную машину в качестве заслона. Даже если кто-то проедет мимо, то увидит лишь припаркованное авто. Не будет же он останавливаться ради этого?.. Очень надеюсь, что нет!

– Если, конечно, это будет не полицейский. М-да… – почесываю затылок, ещё раз оглядывая пустую трассу.

Прежде чем приступить непосредственно к делу, покосился на книгу, лежащую на приборной панели. У неё крайне звучное название: «Психоз». Я потратил пару секунд, обдумывая, стоит ли взять её, чтобы почитать в процессе.

– Пожалуй, не тот случай, – говорю сам себе и решаю обойтись без литературы. Лучше будет потратить это время на размышления и изучение шоссе.

Вопреки распространенному мнению, большинство людей не берут с собой в туалет книги или газеты, чтобы почитать, пока пользуются уборной. Люди, вероятно, просто сидят там и думают о разных вещах. Сосредотачиваются на сугубо, хе-хе, естественном процессе. Такая вот правда жизни.

И всё же, я считаю, что будущее принадлежит телефонам. Мобильники станут тем, что вытеснит и книги, и журналы, и всё остальное. В туалет будут заходить, чтобы почитать и посмотреть короткие ролики. Пополнить, так сказать, багаж знаний.

Иногда это даже бывает полезно. Имею в виду информацию. Большинство людей поглощает её отовсюду, словно губка. В конечном итоге почти каждый из нас гораздо более осведомлён, чем сам о себе думает. Разумеется, многие скажут, что это не так. Что они плохо осведомлены о том, что происходит в мире, что они не знают элементарных вещей, но я прекрасно понимаю: это не так. Большинство из нас гораздо умнее, чем считают сами. Каждый прекрасно осознаёт и картину мира, и суть собственной жизни. Разве что некоторые скрывают это. Даже от самих себя.

Всё заваривается в нашей голове. Все мысли, прежде чем сорваться с языка, изначально растут и прокладывают себе путь в мозг. Никто и никогда не скажет то, о чём не думал хоть какое-то время. Даже если это случайно вырвавшееся слово.

Уверен, размышление – это первая стадия осознания. И лишь после этого слова вылетают наружу. Получается, что даже самый редкостный болтун думает гораздо больше, чем говорит. Нельзя забывать об этом и считать себя умнее лишь на основании того, что лучше контролируешь язык.

Возможно, что перед нами философ? Человек, чьи размышления достигли уровня, когда даже не каждый по-настоящему умудрённый жизнью индивид сумеет осознать истинную суть сказанного?

Пусть это не так и лишь порция моего сарказма, но ещё раз повторюсь: человек, создающий впечатление недалёкого болтуна, редко когда оказывается действительно тупым. Каждый, кто считает своего друга или знакомого недалёким, однажды имеет шанс сам оказаться в дураках.

Забавно: сижу я, скрытый машиной, размышляю «о вечном», однако процесс не идёт.

– Ха-ха, – прервался я от погружения в чтение. – Как же я рад, что он не пошёл!

Немного похихикав, вновь углубился в воспоминания того сна.

Посидев «в раздумьях» ещё какое-то время, вынужденно прекращаю мучить организм и возвращаюсь обратно в машину, продолжив прерванный путь. Вскоре дорога вывела меня к перекрёстку и светофору на нём. Светофор горел красным. Все три его секции. Однако я игнорирую этот знак, ведь дорога пуста. Очевидно, что светофор неисправен…

Затем у меня в голове будто что-то щёлкнуло. Переключилось. Вроде и дорога шла прежней, и шоссе продолжало оставаться пустым, но мысли словно развернулись в противоположную сторону. Я скрупулёзно зафиксировал этот момент в собственном дневнике, даже поддавшись размышлениям, возможно ли это от того, что я проехал под запрещающий сигнал светофора? Всё-таки он горел красным, а я не нарушаю правила. По большей части.

Уже неважно. Во сне я начал размышлять о своих родителях. Если точнее – о матери. О том, как она могла так долго терпеть поведение моего отца, как они ссорились, как обвиняли друг друга во всех грехах.

Позднее, когда я записывал этот сон (даже есть отдельная пометка на полях), я осознал, что уже проходил через подобное. Всё, что я видел во сне, было и наяву. В тот день, в реальной жизни, я ехал на похороны моего отца. Мне пришлось потратить на дорогу много времени, ведь направлялся из одного конца штата в другой. Всю дорогу искал в машине фотографию матери, чтобы положить в гроб отца. Знал ведь, что за пару дней до похорон засунул её куда-то в авто, но не мог вспомнить куда.

Так и не нашёл её.

В то же время сон продолжал развиваться по своим законам. Проехав светофор, я остановил машину. День на улице снова сменился ночью, но это уже неважно. Даже во сне я ощущал, как всё вокруг рушится. Я видел, что каким-то образом «сломал» свой сон. Выйдя из машины, я словно бы взглянул в центр всего происходящего, которым являлся огромный рекламный щит, висевший вдоль дороги. На нём была фотография прекрасно знакомой мне женщины – Мелиссы. Надпись под фотографией утверждала, что она пропала, а потом будто бы спрашивала меня, видел ли я её?

– Видел, – сказал я в тот момент и проснулся.

Сейчас, в реальности, при чтении этого куска текста я ощутимо поморщился. Мелисса… Когда-то я был в неё влюблён. Хотя скорее думал, что влюблён. Лишь на моменте, когда мы расстались, я в должной мере осознал, что не создан для любви. Я мог быть дружелюбным, полезным, добрым, но любить кого-то… Это одно из тех умений, которое мой мозг так и не развил в должной мере.

Скорее всего, не разовьёт уже никогда. Пожалуй, пора признать это: я ущербен.

По этому поводу у меня давно уже выведена своя теория. Или абстракция? Но как бы я её ни назвал, суть не изменится. Есть, скажем так… объекты, люди или… Ну, для простоты понимания назовём их «камни». Опять же, это неважно. Пусть будут камни. Какие-то из них движутся в поисках любви, пылают огнём желания найти и греться в её лучах. Есть другие камни, которые лежат неподвижно, ожидая, пока любовь сама найдёт их. И, в заключение – третьи, которые вроде бы и двигаются, а вроде и нет. Скорее топчутся на месте или даже вращаются вокруг своей оси. Последние не ищут любви, не ждут её, а продвигают собственную форму любви, которую видят или находят в совершенно ином направлении.

Я, само собой, нахожусь именно в последней категории. Не жду и не ищу любви, а проявляю её к своему… своей мании.

Какое-то время Мелисса терпела моё безумство. В то время я не был столь организован, как сейчас, а потому не доводил ситуацию до записи собственных снов. И это сводило меня с ума, ведь я пытался держать всё в голове. Запоминать сны, анализировать…

Лишь изредка я записывал на клочке бумаги какие-то несвязные обрывки.

Проблема была в том, что когда я пытался расположить сны в хронологическом порядке, то ничего не получалось. Мне не за что было зацепиться. Я никак не мог найти сон, который искал. Всё сливалось в кашу. Даже в комнате у меня был вечный беспорядок, ведь я раз за разом переворачивал её вверх дном в поисках той бумажки, куда записал свой старый сон.

Доходило до того, что у меня начиналась мигрень. Я пытался вспомнить каждую деталь давно забытого сна, и это мучило меня, заставляло страдать.

Но особенно плохо становилось в моменты, когда я путал сны с воспоминаниями из реальной жизни. Или воспоминания со снами. Стоило признать: я не мог отделить реальность от вымысла.

Наконец настал момент, когда Мелисса не смогла более терпеть то, во что я превратил свою жизнь. Нашу жизнь. Поэтому она ушла. Я не могу винить её за это. Более того, периодически возникал момент некого прояснения, когда мой разум чётко давал понять: никаких чувств между нами уже давно нет.

Возможно, это понимание – как моё, так и её – стало основной причиной нашего расставания. Пожалуй, в глубине души я считал и продолжаю считать, что это именно так. Не сны, не моё прогрессирующее безумие, а именно отсутствие любви.

Смешно!

Впрочем, с какой-то стороны, уход Мелиссы мне даже помог. Я привёл свой разум в порядок и избавился от собственной странной одержимости. Она исчезла и более не тревожила меня. Но чем дальше я отходил от собственной мании, тем ближе она становилась. Как круги, которые я любил рисовать в детстве, создавая из них спирали. Двигаясь по ним, ты рано или поздно возвращался в начало. Бесконечный круг. Тот самый уроборос, который изредка появлялся в моих снах.

Судьба… Я не могу избежать её.

Логично, что зависимость вернулась, став ещё сильнее. Вот только в этот раз я начал применять к ней и самому себе куда более совершенные методы организации, чтобы произошедшее в прошлый раз уже не повторилось. Чтобы я не сошёл с ума.

Я начал записывать каждый сон в дневник. Завёл отдельный стеллаж для этих самых дневников.

Потом я начал их классифицировать, датировать, создавать каталоги, подписывать и приводить в порядок. Вместе с этим я навожу порядок и в своей голове. Иной раз мне кажется, что вскоре я даже мыслить начну отдельно от собственного разума. Но, может, так будет даже лучше?

***

Логика и хронология. Не зря я перебирал свои дневники и изучал старые сны. Пригодилось…

Несколько лет назад мне снился сон. Я сидел в вагоне метро, а напротив меня примостился незнакомый человек. Я даже не смотрел на него, ведь это было бы невежливо. Так… пялился в направлении окна, обшивки вагона, сидений, перекладин… Всего, на что мог упасть взгляд.

Однако мне почему-то казалось, что, в отличие от меня, незнакомец смотрел прямо на моё лицо. В мои глаза. Набравшись смелости, взглянул в ответ. Ошибся! Он смотрел куда-то в сторону и не обращал на меня никакого внимания.

Вот так, бывает. Впрочем, я был этому даже рад.

Тем не менее каким-то образом спустя некоторое время между нами завязался разговор. Суть его достаточно скоро свелась ко мне. Если точнее – к факту отсутствия у меня обуви. Ага! Посмотрев на свои ноги, с удивлением замечаю отсутствие ботинок.

Незнакомец снял свои туфли и отдал их мне, а я сразу принял и обулся. В этот же миг поезд метро остановился, и я вышел. Снаружи оказалось, что вся платформа была покрыта странной зелёной жидкостью. Чем-то вроде кислоты, которая растворяла скамейки, камень, оставленные предметы типа сумок…

Следом за мной на станцию вышли и другие люди. Вот только все они были босыми. И не замечали кислоты. Каждый спокойно шёл по ней и… плавился. Никто не кричал, но понемногу их тела растворялись, превращаясь в слизь, которая смешивалась с кислотой. Не оставалось ни следа.

Я медленно перевёл взгляд на свои ноги и туфли, которые передал мне незнакомец. Они обращали на кислоту не больше внимания, чем на капли воды в ненастную погоду. Я был в безопасности. Единственный из всех.

Поезд метро за моей спиной снова начал движение. Я оглянулся на него, пытаясь выцепить таинственного незнакомца взглядом, но не сумел его увидеть.

Кем он был? Кто этот человек?

Я стоял там, на перроне, и думал об этом. Мне хотелось узнать ответ на свой вопрос как в буквальном, так и в философском смысле.

Кхм, так вот. При чём здесь хронология? Этой ночью мне приснился сон, в котором я снова увидел этого же человека. Впервые за несколько лет. Но я мгновенно узнал его лицо. Оно было незабываемым!

Я шёл по городу, который был переполнен пешеходами, направляющимися на работу, в школу, да куда угодно! Я шёл, осматривался и вдруг наткнулся на какого-то высокого, крупного мужчину, который на ходу ел хот-дог. Он сбил меня с ног и даже не заметил! Причём остальные – прохожие вокруг – продолжили идти, будто ничего и не случилось.

Пытаюсь встать, но не получается. Меня не просто игнорируют, а топчут! То по колену и ногам проходит какой-то человек, то прямо по рукам и пальцам… Я пытаюсь растолкать их, но толпа столь плотная, что ничего не получается. Меня снова и снова бросает на землю, без всякой возможности хоть что-то сделать.

Но вот среди толпы, этой серой массы, ко мне тянется чья-то рука. Я тут же хватаюсь за неё, как за спасательный круг, и поднимаюсь на ноги, рассматривая человека, который помог мне. Это был он. Тот самый мужчина, который сидел тогда, несколько лет назад, в вагоне метро! Его лицо совершенно не изменилось и сразу отозвалось в моей памяти, будто бы всё происходило ещё вчера.

Через миг пешеходы вокруг нас исчезли. Остался только я и этот самый мужчина.

– Кто ты? – не сдержался я, задавая этот вопрос.

– Я? – удивился он. – Я – сын Бога.

Мои глаза ошеломлённо расширились. Нет… Этого не может быть!

– Хочешь сказать… – слова с трудом приходят на язык, я запинаюсь, не в силах связать воедино даже пару предложений. – Имеешь в виду, ты… Иисус Христос?

Мужчина по-доброму улыбнулся.

– Если хочешь, можешь называть меня так, – согласился он, а потом махнул рукой, приглашая идти следом.

Меня же разрывали тысячи вопросов, которые я едва успеваю задавать. Казалось, стоило мне только на миллиметр приоткрыть губы, как слова вылетали сами собой, будто бы во рту у меня жужжали пчёлы и осы, стремящиеся вырваться на волю.

– Ведь ты умер тысячи лет назад! – было первым, что я сказал. Не вопрос, но фраза, подразумевающая ответ.

– С чего ты взял? – спокойно спросил он. – Свидетельствовал?

Я быстро покачал головой, отрицая это.

– Смерть – достаточно занятный феномен, – продолжил мужчина. – Даже если бы я умер, то всегда находился здесь, – его рука обвела пространство вокруг. – И пять лет назад. И десять. И тысячу.

– Имеется в виду, – торопливо произнёс я, – «находился здесь» – буквально? То есть ходил среди людей? Или философски, как бы… – щёлкаю пальцами, – существуя в наших сердцах, умах и мечтах?

– И то и другое, – улыбнулся он. – Важность одного над другим – субъективна.

Через миг Иисус (Иисус ли?!) развернулся и оглядел меня.

– Не шевелись, – строго сказал он. – Ни единым мускулом не двигай.

Слова прозвучали внезапно, как ушат ледяной воды, вылитой за шиворот. Я встал неподвижно, будто статуя, одновременно обдумывая сказанную фразу.

«Ни единым мускулом не двигай» – люди всегда говорят это, но подобное попросту невозможно. Даже если я встану абсолютно неподвижно, у меня останется сердце и сердечная мышца, которая продолжит сокращаться. Качать кровь, словно насос.

Но сейчас, то ли пожелав этого, то ли из-за слов этого богоподобного человека я ощутил, как застыл абсолютно полностью. Весь. Каждая клеточка моего тела оказалась неподвижна, словно остановилось само время.

В чём же причина подобного приказа?

Вдалеке, на дороге, я заметил своего младшего брата, вокруг которого толкались худые и измождённые женщины и мужчины. Все они были одеты в грязные лохмотья нищих вместо нормальной одежды. Брат же, в свою очередь, раздавал им фрукты.

В какой-то миг наши глаза встретились, но… он не увидел меня. Провёл взглядом, будто бы на моём месте была пустота.

Помню, в детстве мать учила меня всегда угощать других. Будь то сладости, конфеты, фрукты или нечто аналогичное. Будучи «хорошим парнем», я обучил этому брата, приговаривая, чтобы он предлагал поделиться сам, а не ждал, пока кто-то попросит.

– Сам решай, когда это сделать, – с улыбкой говорил ему. – Многие люди весьма замкнуты, так что ни за что не попросят тебя ни о чём.

Подобное казалось правильным. Это могло «повысить репутацию», когда смотришь со стороны. Возвысить как в своих собственных, так и в чужих глазах.

И сейчас я наблюдал за тем, как он прилежно выполнял мой старый совет. Даже какая-то гордость возникла в душе.

Спустя какое-то время брат и толпа нищих скрылась в отдалении, а я вновь оказался среди толпы самых простых пешеходов. Я ощутил, как снова могу двигаться, а моё сердце забилось. Начало качать кровь.

Прижав руку к груди, я ощутил его биение. Жизнь.

Иисус тоже куда-то ушёл, но я более не искал его, а направился по дороге. Как и ранее. В конце концов, должна ведь она меня куда-то привести? Должна исполнить свою цель?

Направившись вперёд, достаточно быстро я снова замечаю брата, который шагал по улице. Он осматривался, будто кого-то искал, однако сейчас ничто не скрыло меня от его взгляда. Я оказался замечен, отчего брат решительно направился в мою сторону.

Можно было бы подумать, что он был чем-то на меня обижен, но нет, мы начали самый обычный повседневный разговор, будто случайно встретились посреди дня.

– Знаешь, – спустя какое-то время говорю ему, – я рад, что, даже став старше, ты продолжаешь следовать моему совету, – я подмигнул. – Делиться с кем-то – это не только показать, что ты можешь себе подобное позволить, но ещё и набирать репутацию. Не просто казаться лучше остальных, но и на самом деле им быть.

– Что? О чём ты? – на лице брата воцарилось замешательство. – Ты никогда не говорил мне этого. Никогда не советовал чем-то делиться! Даже не намекал!

Теперь удивился уже я. Что он несёт? Неужели… неужели я в очередной раз перепутал реальность с вымыслом? А может, перепутал именно он? Попросту забыл?

Прежде чем я успел хоть что-то на это сказать, брат развернулся и покинул моё общество, моментально затерявшись в толпе.

– Не забывай это! – зачем-то крикнул ему вслед. – Репутация! Она может иметь большое значение!

Я продолжал кричать, хоть уже и не видел его, однако заметил кое-кого другого. Неподалёку на лавке сидел Иисус. Он наблюдал за мной и моими действиями, поэтому я посчитал, что имею право подойти ближе.

– И вот мы снова одни, – улыбнулся Божий сын. Он, как и я, не воспринимал прохожих вокруг как-то иначе, чем фон.

Я подсаживаюсь к нему, и между нами завязывается очередная беседа.

Иисус объяснял, что не имеет никакого значения, живы мы или мертвы. Также нет разницы и в том, можем ли мы физически ходить по земле или нет.

– Роль играет лишь то, что мы говорим и делаем, – возвышенно приподнял он палец, а потом постучал себя по виску. – И никакого значения, сколь важными были эти поступки, сколь плохими или хорошими. Ключевое значение имеет лишь то, как их запомнят.

Я кивнул. Слова упали на благодатную почву.

– Пока мы живы, – продолжил Иисус, – не имеет значения, кем мы хотим стать. Свою роль играет лишь то, кем мы будем на момент смерти. То, что было сделано или сказано по ходу жизни, останется в сердцах и умах остальных людей даже после того, как нас не станет.

Разговор окончился тем, что мы поднялись на ноги и снова куда-то направились. Путь был долог. Создавалось ощущение, что пройдено много километров. Вскоре я начал ощущать, что попросту устал. Пот лился с лица.

– Сколько ещё нам нужно пройти? – не выдержав, наконец спрашиваю его.

– Ты хочешь узнать, далеко ли нам ещё идти или как далеко мы уже смогли зайти? – с улыбкой поинтересовался Иисус, отчего я проснулся, резко вздохнув воздух.

Было душно, и я весь покрылся испариной. М-да, вот и причина усталости во сне.

Откинув одеяло, пошире открыл окно, запуская уличную прохладу.

Да, момент пробуждения, как всегда, оказался неподходящим. С одной стороны, я узнал крайне много интересной, пусть и специфичной информации, с другой… мне хотелось большего.

– О чём он говорил, когда уточнял по поводу пути? – задумался я.

Тщательно записав сон, я начал обдумывать каждый его момент. Например, тот, где брат раздавал еду нищим. Он ведь смотрел прямо на меня, но не видел! А я в тот миг не мог даже пошевелиться.

Был ли я там на самом деле? Ну, в каком-то смысле, скажем, нематериально? Философски? Как Иисус присутствует в сердцах людей уже тысячи лет? Или я надумываю лишнего и сон не ставил цели копать столь глубоко? Забавно, что позднее брат сумел обнаружить меня среди толпы. Мог ли я в тот миг жить на самом деле? То есть не ходить во сне, а по-настоящему существовать? Физически ходить по земле?

– Если и да, то не в этом мире, – я прикрыл глаза ладонью. – Не здесь…

А ещё меня волновал вопрос из нашей беседы. Правда ли, что брат не помнил моего наставления? Или я на самом деле никогда и ничего подобного ему не говорил?

Я словно пытался его предупредить… Ха-а… странно. Обычно я бы так не поступил. Но нет, во сне я будто бы хотел, чтобы брат помнил мои слова, даже после того как он уже давно умер.

С другой стороны, имеет ли это значение? Он получил мой совет, пусть и сам был неким мороком, фантомом. А может, для него таким вот… «призраком» являлся именно я?

Опять же, какая разница, кто даёт тебе совет – живой человек или некий давно умерший образ? Например, говоря с нами со страниц книги или от лица персонажа какого-то фильма? Если совет показался стоящим, то мы запомним его.

Что получается? Даже если за время собственной жизни у тебя не получилось изменить мир или даже повлиять на чью-то одну-единственную судьбу, то… быть может, следует умереть? В таком случае твои слова могут приобрести несколько больший смысл, возможно даже сакральный.

Как говорил Иисус: «Свою роль играет лишь то, кем мы будем на момент смерти».

– Если бы я умер завтра, то кем бы был? – спрашиваю пустоту своей комнаты.

Весь следующий день у меня всё словно бы валилось из рук, ведь мысли постоянно бродили вокруг сложных (в каком-то роде) философских истин. Я с нетерпением ожидал момента, когда смогу уснуть, отчего-то веря, что и сегодня продолжу видеть сны.

А ведь они, объективно говоря, не навещали меня строго каждый день…

Однако настал тот момент, которого я ждал и с какой-то стороны опасался: наступил вечер, а потом и привычное уже время сна. У меня был чёткий график, которого я придерживался, чтобы нормально засыпать и нормально просыпаться. Это помогало не мучиться бессонницей.

И вот я закрыл глаза, погружаясь в сновидения. Да-а… они пришли. Но не те, которых я ждал – продолжение других. Я оказался в весьма интересном месте, которое очень, ну просто очень давно искал. Впрочем, обо всём по порядку.

Иногда мне кажется, что независимо от того, где бы вы ни оказались, люди всегда будут одинаковы. Культура может меняться – да, язык – тоже, какие-то, не знаю, мелочи поведения? Пожалуйста, вы и правда найдёте в них разницу! Но основные модели действия человека, его инстинкты, его… нутро – оно будет точно таким же.

В каждом уголке мира, даже самом дремучем, найдутся те, которые берут меньше, чем им нужно, а также и те, которые гребут больше, чем им положено. Будут те, которые верят в насилие, а также те, которые его отрицают. Всегда находятся те, которые отдают другим, дарят, созидают, и те, которые воруют, отнимают, обманывают.

Несколько лет назад я ездил в путешествие, посетив, наверное, десяток разных стран. И все эти пороки я подмечал в их жителях. Люди оставались прежними вне зависимости от того, в какой точке мира ты находишься. Неважно, как далеко уедешь, эта чёртова модель поведения всегда одна и та же.

Кхм, так к чему всё это вступление? Потому что ныне ситуация изменилась. Мне снилось, что я проживал в старом и обветшалом многоквартирном доме, в городе, расположенном в пустыне. Я лежал на кровати и смотрел на ослепительный поток света, льющийся из окна. Он был таким спокойным…

Поднявшись на ноги, подхожу ближе и выглядываю на улицу. Там бродило огромное количество самых разных людей. Всех возрастов и национальностей. И среди них не было ни одного, который бы кричал или возмущался.

Всё верно: после долгих поисков я наконец-то нашёл то самое место, которое искал. Настоящий рай на земле. Здесь не существовало негативных генов. Ни гнева, ни убийства, ни соперничества или ревности. Люди жили в гармонии, они делились друг с другом водой и пищей, тёплым пледом и добрым словом. Никто не брал больше, чем ему было бы нужно, благодаря чему пищи хватало на всех. Наконец-то яблоки лежали на обоих концах этого грёбаного стола!

Уравнение достигло баланса, который, как мне казалось, никогда не имел даже шанса на осуществление. И мне нравилось, что всё получилось.

Я ходил по улицам и улыбался. Гармония ощущалась как внутри меня самого, так и в мире вокруг. Однако, всё равно или поздно кончается. Вот и у меня настал момент, к которому я подсознательно готовился: пришло время уйти. Вернуться в мир, из которого я пришёл, потому что настала пора кому-то другому найти это мирное место.

Простая логика. Для того, чтобы каждый мог ощутить и испытать эту утопию в столь прекрасном месте, прежде чем кто-то войдёт, кому-то нужно уйти, чтобы сохранить равновесие, чтобы сберечь нужное количество пищи, чтобы людям продолжало хватать всего.

Иначе утопия превратится в кошмар.

Остановившись в дверях своей квартиры, я в последний раз осматриваю временное жильё и… замечаю, что на моей кровати, где я так мирно спал всё предыдущее время, лежит женщина.

Как и ранее, я не могу понять, кто она, но не могу отвести взгляд. Тайна. Она манит меня…

Мотнув головой, вспоминаю собственную цель, а потому разворачиваюсь и ухожу оттуда. Каждый шаг всё быстрее и быстрее, и вот я уже бегу. Бегу за пределы города, бегу, пока не наступает ночь и тьма становится столь глубокой, что я перестаю видеть даже самого себя. В этот момент я просыпаюсь.

Сумбур в мыслях, как обычно, быстро пропадает, после чего я поворачиваюсь направо и привычно тянусь за дневником, а потом делаю то, что и всегда. Записываю мечту.

Закончив с записями и всеми утренними делами, неспешно позавтракал, а потом отправился проверить почту. По дороге решаю взглянуть, как поживают цветы Элис – её циннии и тенистый сад. Выйдя на улицу, глубоко вдохнул прохладный, по утреннему освежающий воздух, а потом прошёл немного вперёд, рассматривая клумбы.

В этот момент дверь подъезда открылась. Вышла моя новая соседка. Элис шла вместе с детьми – Ширли и Джорджем. Казалось, она спешила. В её руках был пакет, женщина, слегка прихрамывая, направлялась к парковке.

– Привет, – махнул я рукой, ведь путь Элис проходил мимо меня.

Женщина мазнула взглядом, но не среагировала, будто я обращался не к ней, а говорил с кем-то по телефону. Даже моя улыбка не произвела на неё никакого впечатления. Элис продолжила свой путь, а потом молча быстро усадила детей в машину. Менее минуты ушло у неё, чтобы всё подготовить и торопливо отправиться в путь.

– Хм, – почесал затылок, – может, спешит? Нет, точно спешит…

Я нашёл оправдание её поведению. Как же это жалко.

Впрочем, достаточно быстро я выбросил этот момент из головы. Он вспомнился мне уже вечером, когда я коротал время за просмотром ящика. Именно в этот момент я услышал громкий стук. Не ко мне, к соседям. Но стук был такой, словно кто-то тарабанил кулаками и помогал себе ногами. А ещё звучали крики. Громкие, мужские.

Разумеется, я пошёл посмотреть и заглянул в глазок. «Рыбий глаз», как его можно было бы назвать. Почему? Специфика обзора, ведь картинка предстаёт в виде эдакой полусферы, которая обеспечивает лучшую область видимости, но искажает контуры. Делает их размазанными или вытянутыми.

Я видел всё, но при этом картинка искажалась, что придавало ситуации оттенок некой… тайны. Создавало ощущение постыдного вуайеризма.

Ага… вот и ночной дебошир. Я видел его лишь краешком, ведь мой обзор не доходил до двери квартиры Элис. Однако мужчина ломился именно к ней. Самой женщины, правда, там не было. Вот только он не сдавался, продолжая бить, кричать и ругаться.

Громко. Кажется, его слышат вообще все. Весь дом. И, судя по не слишком приятным выражениям, он знает, кого ищет.

Бедолага Элис.

Попытки попасть внутрь продолжались ещё по меньшей мере пять минут. На моменте, когда я всерьёз считал, что кто-то из соседей вот-вот вызовет полицию, он всё-таки прекратил и направился на выход. Мужчина промчался мимо моей двери столь быстро, что я не успел должным образом его рассмотреть.

– Похоже, вот от кого она пряталась, – вполголоса пробормотал я. – И переехала сюда, судя по всему, тоже неспроста.

Вновь приникнув к глазку, я продолжил наблюдать, но сейчас предо мной была лишь дверь в квартиру Джима. Неизвестный мужчина ушёл и, судя по всему, не планировал возвращаться. Во всяком случае, сегодня.

А с Элис я встретился ещё раз, уже вечером следующего дня. Она постучала ко мне в дверь и извинялась, что не ответила тогда, когда убегала из дома.

На лице женщины я различил свежий синяк. Достаточно приметный и характерный. А ещё попытки его замазать. Безуспешные.

Элис рассказала, что уехала в отель и сняла там номер на один день, где и проживала. Потом, слово за слово, она поведала и про свою ситуацию: побег от уже бывшего мужа, от постоянных скандалов, от агрессии и злобы.

Когда женщина стала извиняться по третьему кругу, я прервал этот поток и просто пригласил её войти.

– Всё в порядке, – улыбнулся на это. – Я не в обиде.

И вот Элис уже у меня. В моей квартире. На моём диване.

Она рассказывала о бывшем, о том, как до всего этого дошла, о детях и постоянном страхе. Однако Элис ни разу не упомянула, откуда у неё взялся синяк на лице. И не расскажет, как я понимаю. До последнего будет делать вид, что всё в порядке.

– Я постоянно чувствую себя так одиноко, – всхлипнула она, утирая слёзы.

Почесав бровь, я лишь киваю, не придумав, что сказать или сделать в ответ на такое действие. Но, может, её надо поддержать?

– Знаешь, я отлично тебя понимаю, – произнёс я. – У меня тоже был не очень приятный опыт отношений. Её звали Мелисса…

Я рассказал о ней, смещая акценты на наши чувства, которые и правда какое-то время присутствовали во всём этом. Про дневники я тактично умолчал. Даже такой, как я, понимал, что это не та тема, которую нужно поднимать в такой ситуации.

– Думаю, – произнёс уже под конец, – что иногда мы столь долго остаёмся одни, столь долго испытываем душевную боль, что со временем привыкаем к ней и перестаём даже ощущать. Сердце… – кладу руку на грудь, – черствеет.

Элис вздрогнула и посмотрела на меня чуточку иначе. Кажется, какой бы смысл она ни уловила за этими словами, женщина стала относиться ко мне немного по-другому. Хорошо ли это?

– Даже если ты найдёшь себе кого-то вместо бывшего, – продолжил я, – всё равно сохранится немалый шанс на то, что ты продолжишь ощущать это самое одиночество.

Она кивнула и подалась вперёд. В глазах горела искорка. Казалось, сейчас что-то случился. А в следующий миг… зазвонил телефон.

– Прости, – вытаскиваю трубку, – я отвечу.

Пришлось выйти в другую комнату, чтобы не смущать её и не мешать собственными делами. Впрочем, мог и не выходить. Это оказалась больница. Какая-то сотрудница, чьё имя я даже не запоминал, сообщила, что они собираются перевести Джима в другую палату. Туда, куда помещают пациентов, которые слишком долго находятся в коме.

Уверив её, что всё отлично понял, заканчиваю разговор и возвращаюсь к Элис.

– Ох, – не сдержал удивления. Женщина спала. Она завалилась на мой диван и попросту уснула! – Меня не было-то… минут пять, – покосился на часы.

Подойдя ближе, я посмотрел на неё, более пристально изучая черты лица и волосы. Я осмотрел её гораздо внимательнее, чем делал это раньше. Ведь до нынешнего момента старался оставаться в рамках приличия. А что говорят эти рамки? Смотреть в глаза или хотя бы в сторону лица. Не опускать взгляд. Рассматривать грудь, попку или что-то иное – неприлично. Это недостойно «хорошего парня».

Но сейчас было можно… Можно ведь, верно?

– Элис, – негромко позвал её, стоя прямо над женщиной. – Элис, – добавил немного громкости.

Вот только это не сработало. Её сон был крепким и… спокойным? Помню, как-то я читал, что мы засыпаем только в ситуации, когда ощущаем себя в безопасности. Когда можем расслабиться. Исключения – сильный стресс или усталость. И мне кажется, что сейчас причина именно в последнем. Усталость и стресс. Всё-таки мы с Элис ещё слишком мало знаем друг друга, чтобы она могла столь сильно доверять мне и уснуть прямо на моём диване.

Кивнул сам себе – мысль казалась здравой.

Решившись, аккуратно дотрагиваюсь до её плеча, тут же отдёргивая руку.

– Элис? – никакой реакции.

Задерживаю касание дольше. Слишком долго. Ощущаю мягкую, нежную кожу. Неспешно поглаживаю, размышляя, правда ли подобным действием я стараюсь её разбудить? Может, дело в том, что мне это попросту приятно?

– Стоит ли оставить всё как есть? – Проведя двумя пальцами по подбородку, понимаю, что присутствие Элис в непосредственной близости не даст нормально сосредоточиться уже мне самому. Мысли будут скользить в совершенно иные дебри. А потому – нет. Я не могу оставить её на своём диване.

В голове приходит идея, что можно налить в кружку холодной воды и выплеснуть женщине на голову. Тогда она точно проснётся. Но не будет ли подобное слишком жестоким? Скорее всего, если я поступлю подобным образом, она больше не станет продолжать наши… «добрососедские» отношения. Быть может, это будет самым правильным моим поступком?

Вздохнув, я понимаю, что не хочу будить Элис так грубо. Не желаю уподобляться тому неведомому мужчине, который оставил синяки на её лице.

– Элис, проснись, – негромко сказал я и снова потеребил её плечо, не добившись ровным счётом ничего.

Выйдя из квартиры, я дошёл до её двери и попробовал открыть. Дверь легко поддалась. Элис не стала запирать её, очевидно думая, что скоро вернётся. Это хорошо…

Широко открыв дверь в квартиру женщины, я убедился, что она не захлопнется сама по себе, а потом вернулся за Элис. Да, я планировал перенести её обратно. Думаю, когда она проснётся, то даже не сообразит, что случилось. В конце концов, кто поверит, что умудрился столь крепко уснуть в гостях у соседа, даже не заметив, как он перенёс тебя обратно?

Едва заметно хмыкнув, подхватываю женщину на руки. Она такая маленькая… такая хрупкая… Странно, что кто-то находит в себе силы, чтобы бить её.

Никаких трудностей с транспортировкой не возникло, я спокойно разместил Элис в её же собственной спальне, а потом ещё раз посмотрел на неё сверху вниз. Интересно, о чём она думает? О чём видит сны? Надеюсь, сейчас сознание Элис находится в каком-то мирном и прекрасном месте. В своей собственной утопии.

В следующий миг взгляд цепляется за её ноги. Она опять была в джинсах, поэтому я не вижу протеза. Точнее – вижу его не полностью. Только ступню. Женщина была в домашних тапочках, когда заходила ко мне. Конечно же, они слетели по пути. Надо будет вернуть, но… сейчас не об этом речь.

Я присел ближе и принялся изучать её ступни. Особенно ту, которая была искусственной.

Протянув ладонь, провожу по ней пальцами. Элегантный холодный пластик. Это – её единственная часть тела, которой более не нужно терпеть боль.

Подавив желание задрать штанину, чтобы изучить протез более внимательно, я набрасываю поверх Элис одеяло и ухожу. Уже в дверях различаю тихий шёпот. Женщина с кем-то разговаривала во сне.

Улыбнувшись, покидаю спальню и захожу в детскую. Точнее, даже не захожу, а осторожно приоткрываю дверь. Ширли и Джордж спали. В углу стоял телевизор – на высоком шкафу. Детям следовало бы смотреть и обсуждать мультики, но вместо этого они наблюдают, как избивают их мать.

Глава 5. Вещи, приписываемые судьбе

Когда я вышел из подъезда, то первым делом подошёл к цветам. Это стало маленькой традицией, небольшим ритуалом перед тем, как двигаться дальше. Всё-таки Элис приложила немало труда, чтобы превратить заросший травой кусок земли во что-то красивое.

– Что-то не так, – задумался я, рассматривая циннии. Они казались вялыми и словно бы выцветшими. Это немного странно, ведь яркое солнце редко когда посещало эту сторону двора. – Может, она неправильно за ними ухаживает? – едва слышно пробормотал себе под нос, но быстро мотнул головой и направился по своим делам.

Дела… Не то чтобы они были действительно важны. Я поехал в больницу уточнить у персонала, куда перевели чёртова Джима, который продолжал лежать в своей грёбаной коме.

Медсестра направила меня в палату, на этаж выше той, которую я посещал ранее. Когда я зашёл внутрь, то заметил, что Джим лежит здесь не один.

Верно, по телефону мне говорили, что переведут его туда, где лежат другие коматозники.

Взяв стул, подвинул его к кушетке Джима и уселся рядом, осматривая знакомое лицо. Я уже успел, в каком-то смысле, изучить его.

Усмехнувшись своим мыслям, я механически осмотрел палату, откинулся на спинку стула и задумался. Ещё из уроков в университете я знаю медицинское определение комы, а также её формы. С какой-то стороны, даже простое замешательство можно назвать лёгкой формой комы.

Ведь что есть замешательство? Состояние, когда ты сбит с толку, не понимаешь значения элементарных вещей, не знаешь, что происходит и что делать. Когда теряешься и не осознаёшь даже самого себя. Неприятное чувство. Что это, как не начальная стадия комы?

Против воли я представляю такого человека. Ходит в состоянии замешательства, фактически без сознания. И ведь на первый взгляд может показаться, что он абсолютно нормален. Но что произойдёт, если он столкнётся с какой-то опасностью и даже не поймёт этого?

Самое банальное – попробует перейти дорогу на красный. Или вообще вне пешеходного перехода. М-да… неприятная перспектива.

Кома же, в свою очередь, отличается лишь тем, что является формой абсолютной бессознательности. Когда человек совершенно не реагирует на окружающую среду. Крайняя форма замешательства, как по мне.

Впрочем, некоторые уверены, что люди в коме могут нас слышать, и стараются разговаривать с такими. Лично я сомневаюсь в правдивости этой теории. То есть… я не припомню случаев, когда человек, очнувшийся от комы, помнил бы разговоры других. А если и говорил, что помнит, то, может, ему это лишь снилось? Или он внушил себе, что помнит? Возможно, при нём и правда велись какие-то разговоры и он их слышал, но мог ли этот человек их осознать? Понять, о чём велась речь? Сумел ли не забыть про это, когда очнулся и стал структурировать собственную память? Вряд ли. Я не верю, что после длительной комы человек сумеет припомнить какие-то разговоры медицинского персонала или даже своих близких.

Так или иначе, я впервые решил с ним поговорить. С Джимом, имею в виду. Может, что-то действительно случится? Вдруг ему не хватает именно этого, а я подарю такую возможность? Послушать чужую связную речь. Чем чёрт не шутит, а если он очнётся?

– Сегодня мне снилось, что я сижу в маленькой комнате за письменным столом, – начал я рассказ. – Ты, наверное, можешь подумать: «Зачем он рассказываю свой сон? Неужели это первое, о чём он бы хотел со мной поговорить?» – улыбнулся на этом моменте. – Да, Джим. Я хотел бы поговорить именно об этом.

Закинув ногу на ногу, вздохнул и почесал лоб, припоминая детали.

– Просто этот сон напомнил мне о тебе, – наконец признался я. – А причина была в том, что передо мной лежал бланк для экстренной связи, который я должен был заполнить. Бланк, Джим, точно такой же, куда ты вписал моё имя, – с долей возмущения ткнул пальцем себе в грудь, но тут же расслабился и снова улыбнулся. – Помню, как на стене, напротив меня, висели две картины, – я вздохнул. – Они постоянно мешали мне сосредоточиться, потому что на левой был изображён логотип бейсбольной команды «Детройт Тайгерс», а справа – фото молодой Дженифер Лопес. Ха-ха, какое-то проклятье, ведь стоило мне лишь задуматься о контактах для связи, как мысли сбивались то на спорт, то на… – неопределённо помахал рукой, – сам понимаешь.

Снова вздохнул, почёсывая висок.

– Знаешь, – уже более серьёзно говорю ему, – это ведь и правда трудно. Определиться, кто должен узнать первым, если со мной случится какое-то дерьмо. Кому я могу довериться? Кто окажется тем человеком, который сможет обо мне позаботиться?

Я всё ещё задаюсь вопросом, зачем Джим включил в свой список меня, но после сегодняшнего сна, кажется, начинаю понимать. Возможно, этот мужчина столь же одинок, как я сам.

Смешно… Я смог хоть как-то понять Джима, лишь побывав в его шкуре, пусть даже это было во сне. Похоже, только в такие моменты мы по-настоящему начинаем осознавать, что чувствует другой. Скорее всего, Джиму было столь же трудно заполнять бланк, как и мне.

Одиночество – это один из бичей современного общества. Джим и я – наглядные тому примеры. Интересно, а сколько ещё моих знакомых точно такие же, как мы? А если не обобщать, а взять… не знаю, весь город? Весь мир? Вокруг нас тысячи людей, но мы всё равно умудряемся тонуть в бездне одиночества.

Я думаю, что причиной тому нежелание заводить какие-либо связи, то есть отсутствие в этом необходимости. Зачем? Общество дошло до той стадии, когда не нужно знать своих соседей, не нужно иметь друзей, не надо поддерживать контакты с семьёй. Человек легко может прожить без всего этого. А раз может, то для чего ему прилагать усилия и пытаться? Зачем мне навязываться к другому одиночке, который не видит смысла в наличии друга? И что делать, если вокруг только такие и есть?

На одиночках держатся социальные сети, сайты знакомств, видеохостинги, стриминги, индустрия развлечения и многое-многое другое. Наше одиночество – это давно не проблема, это возможность сильных мира сего положить в карман ещё немного денег. Продать нам «друга», когда нужда подпирает так, что ты готов грызть зубами стену, но всё ещё не готов выйти на улицу и сказать кому-то: «Привет!»

Вспомнился один старый сон, в котором я летел на вертолёте. Рядом находился первый пилот, а я был вторым. Во время полёта я смотрел на город внизу, на нашу цивилизацию. Смотрел и понимал, как на самом деле мало знаю о мире вокруг. А ведь в нём есть очень много того, что не помешало бы узнать!

Там, внизу, тысячи и миллионы людей. Они ходят по улицам; асфальту и траве, песку и камню; работают и живут в самых разных архитектурных или типовых застройках; учатся в местах, построенных сотни лет назад…

Когда я смотрю вниз, на всё происходящее, то невольно сравниваю это с человеческим организмом. Внутри нашего тела сердце перекачивает кровь по кровеносной системе, по венам и артериям, доставляя питательные вещества и кислород к мозгу и мышцам. Точно так же, по своеобразным «городским артериям», люди, как клетки крови, перемещаются на работу.

Всё ради общей картины и эффективности успешной деятельности большой системы. Город как организм… Сходство, если задуматься, поразительно. Каждому из нас приходится работать, точно так же работает и каждая клетка нашего тела. Всё поддерживает систему в движении.

Но вот мы подлетаем немного ближе к земле, и я замечаю крупную автомобильную аварию. Небольшая неполадка в большой системе. Первый пилот опускает вертолёт ниже, после чего я различаю безжизненное тело, которое лежит на тротуаре, неподалёку от врезавшихся друг в друга машин.

Это моментально напомнило мне Джима и его историю. Собственно, весь этот сон всплыл в памяти именно потому, что я думал о его ситуации и автомобильной аварии. Я даже представлял себе, как Джим лежит на тротуаре вместо того человека, в моём старом сне. Лежит там точно так же, как сейчас передо мной, на этой больничной койке. Кто такой Джим? Кто тот мужчина из моего сна? Кто та женщина, которая лежит в моей постели, в моих снах, но никогда не показывает своего лица?

Я покинул больницу, так и не рассказав ему свой сон до конца. Быть может, этим действием я помешал Джиму очнуться от комы, но мне уже было всё равно.

Вернувшись домой, ощущаю себя в некотором смятении. Благо, я знаю способ, который позволит мне справиться с этим состоянием, не позволяя ему перерасти в тоску и депрессию. Зайдя в комнату, наугад выбираю дневник в одинаковой с остальными чёрной оправе. Тут же открываю первую страницу, посмотрев дату.

– Два года назад, – тихо хмыкнул я. – Подойдёт…

Открыв его на случайной странице, оказываюсь посередине случайного сна, быстро пролистывая к его началу, и начинаю читать, почти сразу заливаясь смехом.

– Случайность, говоришь? – спросил сам себя. – Но что есть случайность?

Если прикрепить магнит к игральному кубику, можно добиться того, что он станет выпадать лишь одной стороной, как бы старательно ты ни пытался добиться иного. То есть мы можем манипулировать случаем? Хорошо-хорошо, мы сжульничали, это не считается… Или считается?

Скажем, можно убрать магнит и пять раз бросить кубик, без всякого мошенничества. Вероятнее всего, он покажет разный результат. Но… на него ведь всё равно будут оказываться воздействия! Сила броска, сила притяжения, трение воздуха и стола, куда он упадёт. То есть если мы научимся управлять этими воздействиями, то сумеем получать желаемый результат на каждый следующий бросок!

Выходит, любая случайность может быть срежиссирована заранее. Всё зависит от нашего желания и уровня подготовки. Следовательно, истинной случайностью может считаться лишь отсутствие каких-либо обстоятельств и сил. Сделать так, чтобы никаких взаимодействий не участвовало в процессе вообще!

Сон, который попался мне, был сном о суде. Судили меня. Там я стоял перед ликом Бога, когда нашёл свою смерть в бренном мире.

– Почему я должен пустить тебя на небеса? – спросил он меня.

Бог стоял лицом ко мне, но свет позади него создавал тень, отчего его лицо погружалось во мрак, не оставляя мне ни единой возможности рассмотреть черты лица. Единственное, что можно было уверенно заявить, – передо мной стоял человек. То есть он был похож на человека.

И голос. Громкий, уверенный, звучный. Такой, в котором чувствовалось право принимать решение о чьей-то судьбе. Моей судьбе.

Его вопрос сразу заставил меня вспомнить события детства, когда я был ещё совсем мал. Тогда за мной в школу заехала мать, и пока везла домой, я решил задать ей вопрос:

– Что такое ад? – заинтересованно спросил я у неё.

Она коротко посмотрела на меня, будто пыталась определить, смогу ли я понять.

– Когда мы умираем, – спустя несколько секунд всё же заговорила мать, – то отправляемся или в ад, или в рай.

– Что это? – теперь вместо одного незнакомого слова передо мной предстало два.

– Рай – это небеса, – она улыбнулась. – Место радости, счастья и спокойствия. Туда попадают только хорошие люди и живут в умиротворении. Ад… наоборот. Это очень печальное, тёмное и грустное место. Туда попадают лишь плохие люди, которых наказывают за всё зло, что они совершили при жизни.

– Но как понять, хорошо или плохо я жил? – Зачастую так оно и бывает. Одно объяснение порождает новые вопросы.

– Это определяет бог, – ответила мать. – Только он, единственный из всех, может уверенно постановить, куда мы попадём. Бог судит нас после смерти. Он честный и неподкупный судья, – дополнила она.

В ходе той короткой поездки мне удалось узнать, что нельзя судить другого человека, каким бы умным и хорошим я себя ни считал. Всегда есть шанс, что так считаю лишь я один. Или что в будущем из-за тех или иных жизненных обстоятельств мне придётся измениться. Перестать быть таким же хорошим и умным.

Можно осуждать политиков, которые развязывают войны, но необходимо понимать, что на месте этого самого политика можешь оказаться и ты сам. Либо даже не столь высоко, но там, где от твоего решения будут зависеть чужие жизни: врачом, полицейским, спасателем, да даже кредитным менеджером в банке!

Легко осуждать других, но крайне трудно самого себя. Проще простого ткнуть пальцем в важного мужчину по телевизору, сказав, что этот министр наживается на военных заказах. Вот только если бы обстоятельства сложились иначе, этот министр мог бы стать, например, генералом, который успешно спас тысячи жизней.

Но при этом мы должны держать в уме, что, пройди его жизнь чуточку иначе, этот генерал оказался бы министром.

Всё относительно, поэтому когда я во сне стоял напротив бога, то сказал ему следующие слова:

– Я прожил свою жизнь наилучшим из известных мне способов. Я старался быть порядочным человеком и не нарушать никаких правил. Ты можешь принять меня таким, какой я есть, или прогнать, отправляя в ад, но я не буду умолять дать мне возможность оказаться на небесах.

Быть может, мои слова были излишне дерзкими, но я искренне считал их правдой. В то время и том месте я попросту не мог сказать иначе.

Он долго молча смотрел на меня. Казалось, прошло несколько секунд, прежде чем его голос коротко выдал:

– Достоин.

Это единственное, что сказал мне бог, после чего рядом появились огромные золотые врата, за которыми была видна широкая белокаменная дорога, уходящая ввысь. Они отворились, и я сделал неуверенный шаг вперёд. Следом за первым – второй, третий… Я поднимался вверх, и вокруг становилось всё больше света. Он светил всё ярче и ярче, но потом… внезапно и резко наступила кромешная тьма, и я проснулся, открывая глаза.

– Интересный был сон, – произнёс я, убирая дневник на место. Как и ожидал, он успокоил мои чувства, но заставил задуматься. Опустившись в кресло, я упёрся взглядом в стену, пока разум блуждал где-то далеко.

Рай и ад. Существуют ли они на самом деле? Моя философия поиска истины заключается в том, что меня можно убедить. Религия, наука, исследование вселенной… если чьи-то учения убедительны, то я могу принять их. Могу поверить в них. Кажется, что это свойство моего гибкого ума, которым может похвастаться далеко не каждый.

Есть люди, чья запредельная гордость, баранье упрямство и жёсткое воспитание не позволяют отринуть собственные убеждения ни при каких обстоятельствах. Такие готовы идти на смерть, но не изменить своих взглядов. Их невозможно исправить или перевоспитать, только принять такими, какие есть.

Я считаю, что их взгляд подобен моему дверному глазку. «Рыбьему глазу», который искажает восприятие реальности. Они считают, что идеально видят картину мира перед собой, сами не догадываясь, что их убеждения изменяют её в их глазах. Превращают в искажённую пародию на реальность.

Один человек сказал, что в современном изменчивом мире мы должны быть подобны воде, принимая форму той ёмкости, в которую нас нальют. Быть гибкими, адаптироваться ко всему новому, иначе отстанем и уже не сумеем идти в ногу со временем.

Открытый разум – вот что нам нужно. Понимание разницы между порядком и хаосом.

***

Иногда действие сна происходит в одном и том же месте. Бывает, что оно преследует нас в течение всей жизни. Помню, как однажды разговорился со своим приятелем на эту тему. Он рассказал, что ему часто снится его школа и ему приходится бродить по её лестницам и классам. Ходить по баскетбольному залу, по помещению театрального клуба и остальным. А иногда ему снился его старый дом, где он жил до четырнадцати лет, пока их семья не переехала.

– Не скажу, что часто, но раз в год-два точно вижу его во сне, – признался он.

И это абсолютно нормально. Кто-то видит сны об одном и том же месте чуть ли не каждый месяц, а у кого-то подобное происходит всего пару раз за жизнь. Но, пожалуй, повторяющееся место зачастую связано с самыми сильными воспоминаниями и эмоциональными привязками. Может, это переулок, где вы впервые поцеловали девушку? Или двор, где постоянно играли в детстве? А может, игровая площадка, где встретили лучшего друга?

Место возвращается во снах, будто пытается что-то рассказать.

Правда, несмотря на то, что место остаётся тем же самым, зачастую сюжет или детали сна меняются. Да-а… детали… люди – одни и те же, но вот само место… Даже если оно уже изменилось в реальности, в наших снах оно такое же, как и тогда. Ностальгия? Пожалуй. Наверное, мы просто не думаем об этом. Наш мозг не воспринимает, что то место могло измениться, даже когда мы видим его. Видим, но не можем осознать в должной мере – ведь память продолжает подкидывать, казалось, давно забытые моменты прошлого.

Хах, на самом деле наш максимум – это вообразить его таким, какое оно было на момент нашего ухода в последний раз. Что же… бывает.

Лично мне часто снится сон, в котором я служу в армии и брожу вместе с группой других солдат по пустынной местности. Рядом располагались несколько обветшалых зданий, а также грунтовая дорога.

В одном из вариантов сна мы все вместе едем по этой самой дороге на грузовике. Я сидел на месте пассажира, рядом рулил водитель, а позади, в открытом кузове, разместился десяток солдат.

Пальцы обхватывают жетон на груди, но он пуст. Взгляд на жетон водителя позволяет узнать его имя: «Джеймс Ховард».

Позади меня, слева, располагалось небольшое окошко, выглянув в которое замечаю, как солдаты играют в карты.

Спустя какое-то время Джеймс остановился и указал мне куда-то в сторону. Прищурившись, замечаю там почтовый ящик. То есть… «оно» напоминало почтовый ящик, но больше походило на какую-то коробку, прибитую к палке.

Так или иначе, Ховард предлагает опустить окно с моей стороны и бросить «во врага» гранату.

Во сне действия зачастую происходят вопреки логике и здравому смыслу, так что я нашёл идею Джеймса удивительно правильной, а потому открыл окно, схватил одну из своих гранат, выдернул чеку, но во время броска замешкался, и она упала. Боевая граната. Упала в салон грузовика.

Граната завалилась мне под ноги, и я понимаю, что есть ещё чуть-чуть времени. Доли мгновения до того, как она взорвётся…

Каким-то чудом я успеваю поднять её, но окно оказывается снова запертым. Я начинаю судорожно открывать его, но оно не открывается, бью его локтем и плечом – не поддаётся. Дверь тоже будто бы заклинило. Мы в ловушке!

В это же время Ховард, аналогично мне, пытается открыть дверь со своей стороны. Результат тот же. Однако он не растерялся, а сделал единственно возможное в подобной ситуации: выхватив гранату из моей руки, он бросает её в небольшое окно, которое вело в сторону солдат, сидящих в кузове.

Окно поддалось, не создавая никаких преград. Граната успешно улетела назад. В наших людей. Мощный взрыв убил их всех.

На этом сон обычно завершался, но не всегда. Иногда события развивались немного иначе. Бывало, что после того, как один из нас забрасывал гранату в кузов, мы не понимали, что убили людей, и продолжали ехать, пока наконец не останавливались, выходили из грузовика и не заглядывали в кузов, где находили фарш из переломанных и окровавленных тел.

Бывало, что никаких гранат вообще не взрывалось. А однажды мы и вовсе подъехали к светофору, который, очевидно, был сломан. Когда грузовик добрался до него, стало понятно, что он горит лишь жёлтым и никогда не меняет свет.

– Проклятье, – сказал Джеймс на этом моменте. – Похоже, мы не можем обмануть самих себя.

Его слова создают ощущение более осмысленных и глубоких, чем кажутся на первый взгляд. Однако, когда я записываю очередной сон с грузовиком и дорогой, осознаю, что все они начинаются одинаково: мы едем по грунтовке. Лишь потом сон демонстрирует своё истинное нутро.

Со временем у меня сложилось ощущение, что развитие этого сна зависит от выбора, который я осуществляю по пути. Впрочем, не только я – все. Солдаты в кузове и водитель тоже. Бывало, что мы останавливались раньше по какой-то причине. Бывало, что кто-то выпрыгивал из грузовика. Бывало, что мы сворачивали по пути и не натыкались на «почтовый ящик».

Наверное, это можно назвать точкой отсчёта. А я, бывало, сравнивал сон с рождением Вселенной. Ведь точка отсчёта есть и у неё, не так ли? Есть начало, потом происходит выбор, а далее из сотни решений формируются обстоятельства, которые становятся историей этой Вселенной.

В то же время в параллельной Вселенной, которая начинается точно так же, одно простое решение может изменить всё. Расхождения будут накапливаться одно за другим и по итогу приведут к абсолютно иному развитию всего мира.

Местом действия в таком случае будет Вселенная – такая, какой мы её знаем, но, как и в моём сне, который время от времени повторяется, её вариации не бывают одинаковыми. У Вселенной так много историй, которые она желает рассказать!

Пожалуй, на основании всего перечисленного можно вывести теорию. Конечно, рассчитать всё до идеальной формулы будет невозможно, но, как мне кажется, по мере развития сна или Вселенной, чем больше он тянется и чем больше существует, тем выше шанс, что произойдёт нечто неординарное.

То есть какой шанс у человечества вообще появиться на свет, если изначально, во время зарождения Вселенной, она схлопнется, не успев развернуться? Или «Большой Взрыв» окажется слишком сильным, разбросав небесные тела на бóльшую территорию, чем необходимо? Или если наша планета всё-таки зародится, то первичный бульон, из которого она состояла, просто окажется менее «питательным» для появления там живых организмов?

Всё это играет свою роль, но чем дольше развитие Вселенной идёт без изменений, тем выше шанс на то, что «что-то пойдёт не так». С каждым днём, годом, веком… Учёные говорят, что Марс мог стать второй Землёй, но что-то пошло не так. А какой шанс на то, что наша планета оказалась бы на одну десятую ближе к Солнцу и на ней царила безжизненная пустыня?

Однако люди всё-таки появились. И теперь, в дополнение к уже существующим космическим проблемам, когда в любой миг на планету может прилететь метеорит размером с Луну, добавилась людская самодеятельность. Истребление друг друга в мировых войнах, уничтожение собственной экосистемы, взрывы атомных бомб… Человечество стремится уничтожить само себя каждой секундой собственной жизни. Мы дошли до того, что надеемся на здравомыслие горстки людей из правительства, в чьих руках сосредоточено управление ядерным потенциалом страны, способным расколоть планету пополам.

Какой шанс, что в следующее десятилетие люди не уничтожат сами себя? Как уже говорил, с каждым годом шансы на успех выживания становятся ниже.

Аналогично и с моим сном. Я могу понять, когда всё идёт наперекосяк, а когда мы сумеем мирно дойти до нужной точки его окончания. Когда всё-таки можем обмануть самих себя!

В моей голове «теория ожидания» создаёт некую… точку. Момент времени. Ей даётся буква как вариация того, что произошло в определённый момент времени и в зависимости от предыдущих. Цифры же будут показывать их отсчёт. М-м… тут нужен пример. Скажем, точка «1А» – это рождение одного из наших предков более трёх тысяч лет назад. Точка отсчёта! Далее точка «10Б» – рождение нашего предка тысячу лет назад, ставшее возможным благодаря появлению точки «1А». Точка «100В» – это наше рождение, возможность которого появилось благодаря точкам «10Б» и «1А».

По мере того как количество точек увеличивается, растёт и количество действий. Соответственно увеличивается количество происходящих из-за этого событий. Чем больше действий, тем меньше шансов на то, что следующая точка станет реальностью. Переход из точки «1А» в точку «10Б» маловероятен. Слишком многое должно совпасть, чтобы от предка, жившего три тысячи лет назад, родился нужный нам предок, проживающий тысячу лет назад. Но если так совпадёт… что же, шанс на то, что случится успешный переход из точки «10Б» в точку «100В», будет ещё менее вероятен. Последствия легко могут привести нас не к «100В», а к «99Д» или «101Г».

По сути эти возможности бесчисленны, а вероятности практически бесконечны. Но… вереница наших предков сложилась таким образом, что появилась почти невозможная точка «100В». Шанс меньший, чем выиграть в лотерею два раза подряд.

Ха-ха, некоторые люди утверждают, что наша Вселенная существует миллиарды лет. Можете ли вы представить, как близко мы подошли к тому, чтобы никогда не родиться? Как близко вы подошли к тому, чтобы никогда не читать мои односторонние рассуждения?

Мы пришли к тому времени, когда последовательность цифр и букв настолько высока и разнообразна, что всё, что происходит сейчас, по сравнению со временем зарождения Вселенной критически маловероятно. Возможно, именно из-за этого многие события приписывают судьбе. Говорят, что так должно было произойти. Воля Рока.

Что же, возможно, что мне суждено было увидеть этот сон и записать его объяснение в свой очередной дневник.

Следующие дни проходили в тяжёлых раздумьях. Я всё-таки впал в лёгкую форму апатии, размышляя о судьбе и собственной роли в ней. Может, именно поэтому мне приснилось, что я умер. Причём давным-давно. Однако это была не та смерть, когда люди придут на твои похороны или поминки. Нет, это была духовная смерть. Я потерял надежду, но вместе с ней и все свои страхи. Убеждения, мечты, цели – они более не имели для меня значения, ведь я осознал, что моё существование абсолютно бессмысленно. Оно не несёт никакой пользы этому миру. Оно не несёт пользы даже мне самому!

Я одинок, это довольно очевидно, но наложившаяся тоска загнала меня в яму медленного осознания никчёмности подобного существования.

И всё же в реальности я так не считал, понимая, что тоска – такое же временное явление, как и радость от нового телефона. Она пройдёт через несколько дней, не оставив и следа, особенно если этому немного помочь. Но то было в жизни, а сейчас я находился во сне.

Он начинался более-менее обыденно: я ехал в поезде метро, но когда засунул руку в карман, то вместо кошелька обнаружил клочок бумаги. Развернув его, осознал, что это записка, текст которой загнал меня в тупик, а потом и шок:

«Однажды настанет момент, когда тебе придётся усомниться в своём существовании. Усомниться в своей жизненной цели и собственных ориентирах. Тогда ты будешь вынужден принять ответ. Ту правду, которую ты найдёшь в качестве замены, потому что не сможешь более обманывать самого себя».

Эти слова пронзили мой мозг, словно игла, и осели где-то в глубине, в подсознании, где начали разрастаться, будто сорняк.

Я стоял, уставившись в окно, наблюдая за тем, как поезд движется по тоннелю, и думал. Размышлял над текстом. Через какое-то время ко мне подошёл мужчина.

– Ты осознал? – спросил он.

– Что? – недоумевающе спросил я.

– Брось, – улыбнулся мой собеседник. – Я всё видел. Это я украл твой кошелёк, а взамен подложил записку. Теперь, когда я увидел, какой эффект она на тебя произвела… – Он пожимает плечами, а потом вытаскивает мой бумажник, спокойно отдавая обратно.

Возможно, правильным было бы разозлиться, наорать на него, может – даже ударить, но к этому моменту семя, посеянное им, уже дало свои всходы в моей душе. Более того – оно укоренилось и расцвело.

– Зачем ты это сделал? – поинтересовался я у него.

– Мне нужны были деньги, – мужчина раздражённо поморщился. – Кроме того, я хотел, чтобы ты подумал о своей жизни, пусть и всего лишь пару секунд. Честно, я не ожидал, что записка произведёт на тебя столь сильное впечатление.

– Но она произвела, – только и мог что ответить я.

– Пожалуй. – Его слова были удивительно легки для того, кто написал столь сильный текст. – Что, по твоему мнению, почувствовал бы человек, если бы однажды, выходя из дома, обнаружил в своём почтовом ящике загадочную записку, подобную той, которую ты нашёл в кармане своего пальто? Как бы отреагировал на неё? – спросил он в свою очередь.

– Ты ведь уже поступал так? – прищурился я на эти слова.

– И неоднократно, – вор ухмыльнулся. – Почти каждый испытывает какие-то эмоции, читая моё сообщение. Некоторые, правда, реагируют гораздо сильнее остальных, – он жирно намекнул на меня. – Я вижу, что ты и сам думал о том, что я тебе написал. Может, перед тем как уснуть, лёжа в своей кровати? Или когда ехал по дороге? Возможно, даже когда шёл по своему конченому району. Причина проста: ты хочешь стать лучше. Найти свой путь.

– Независимо от того, сколь хорош или плох ты сейчас, есть возможность стать лучше, – ответил я одновременно и ему, и себе.

Мой внезапный собеседник согласился, а потом добавил, что «улучшение», о котором идёт речь, не обязательно должно быть прямое, как палка, действие, типа пожертвования беднякам или становления хорошим родителем для своих детей.

– Это скорее внутренние изменения, которые происходят в твоём подсознании, когда испытываешь какие-либо жизненные невзгоды или трудности. Когда борешься за своё благополучие, – мужчина негромко хмыкнул. – Кто-то при столкновении с трудностями становится жёстче, грубее и идёт по головам. А кто-то начинает осознавать, что не всё в мире зависит от него. Такие люди понимают, что для них является главным. Например, семья или близкие. Они не стремятся заработать все деньги мира, но при этом становятся по-настоящему счастливы.