Три с половиной оборота

Детективы с авантюрой Татьяны и Анны Поляковых

© Татьяна и Анна Поляковы, текст, 2025

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

Солнечный зайчик пробежал по стене напротив и замер, мелко подрагивая. Приветственно ему улыбнувшись, я прикрыла глаза. Однако спать уже совсем не хотелось. Я осторожно поднялась с постели, стараясь сделать это бесшумно. Подойдя к окну, одним пальцем отодвинула тяжелую штору. Небо было равномерно затянуто плотным слоем облаков, так что угадать время суток оказалось затруднительно. Я сделала несколько шагов к прикроватной тумбочке с намерением взять телефон.

– Восемь двадцать, – еле слышно произнес Владан, не открывая глаз.

– Не спишь, – вздохнула я разочарованно.

Выходит, все мои усилия действовать беззвучно успехом не увенчались.

Впрочем, ничего удивительного в этом не было. Мой ненаглядный спал настолько чутко, что наутро легко мог ответить, сколько комаров и в каком направлении пролетело ночью над кроватью.

– Сплю, – возразил он и в доказательство своих слов даже натянул одеяло до подбородка.

– Притворщик из тебя так себе, – фыркнула я.

Владан одним ловким движением схватил меня за руку и увлек в постель.

– Погода сегодня не очень. – Я устроила голову на его груди.

– Как и вчера, – хмыкнул он.

Поехать к морю в последний день апреля было, конечно, той еще авантюрой. Маринка, кстати, отчаянно меня от нее отговаривала.

– Ну что там делать весной? Вода холодная, погода непредсказуемая, – недоумевала она, а потом добавляла, обреченно качая головой: – Хотя из номера вы выходить все равно не будете.

– Будем, – упрямо бубнила я.

Это свое намерение я, между прочим, успешно претворяла в жизнь. Вот уже вторую неделю кряду мы с Владаном выходили на долгую прогулку вдоль набережной в любую погоду. Благо, в отеле имелись на такой случай не только зонты, но и сауна на цокольном этаже.

– Ты хоть помнишь, какая кровь в нем течет, дурында? – упрямо увещевала Маринка. – Еще на Кольский полуостров его свозила бы.

– Я начинаю всерьез беспокоиться, не ревнуешь ли ты, – выразительно посмотрела я на подругу, аккуратно сворачивая в трубочку футболку, чтобы та не помялась в чемодане. – Кстати, неплохая идея. Давно мечтаю увидеть Териберку.

Поводов для ревности Маринка, впрочем, не давала уже давным-давно. Хотя каких-то пару лет назад я готова была все ее роскошные каштановые волосы повыдергивать, лишь бы она не стояла на моем пути к сердцу любимого.

Так уж вышло, что она его встретила гораздо раньше, чем я, и к моменту нашего знакомства они состояли в отношениях. Конечно, не в тех, о которых мечтают юные неискушенные девы. Замуж он ее не звал да и жить вместе не стремился. Маринка была рада и этому. Ну а я на тот момент согласилась бы иметь даже десятую часть ее счастья.

– Даже не вздумай посягать, – грозила она пальцем и смотрела на меня так, что за сохранность шевелюры впору было переживать мне самой.

Никаких решительных действий я, впрочем, и не предпринимала. Робкие попытки мы в расчет не берем. Владан все решил за нас троих. Хотя, вероятно, даже не он, а сама судьба. Она же свела Маринку с моим отцом, давно овдовевшим мужчиной в самом расцвете сил. Так что ее роль в моей жизни успела не раз измениться: была конкуренткой, стала подругой, а потом и мачехой. А зимой родился мой брат, славный голубоглазый малыш.

Несмотря на то что ее роман с Владаном был давно в прошлом, Маринка по-прежнему испытывала к нему теплые чувства, оттого постоянно давала мне советы на правах старшей подруги. Иногда дельные, но по большей части не очень.

Вот и последним ее наставлениям я не вняла, оттого вместо загара рисковала вернуться домой с простудой. Впрочем, самому Владану погода, кажется, не особенно мешала наслаждаться отдыхом. Хотя определенные намеки на досрочное сворачивание нашего отпуска последние дни я от него слышала, но с дождем их не связывала.

Сегодня, стоило нам оказаться на набережной, небо прояснилось и выглянуло солнце. Я даже подумала, не вернуться ли в номер за купальником. Неожиданно Владан произнес:

– Один старый знакомый попросил помочь ему. Все местные достопримечательности мы уже изучили…

– Значит, домой?

Я догадалась, что приятель, вероятно, живет в нашем городе.

– Если ты не возражаешь. Я посмотрел, на вечерний рейс еще есть билеты.

– Почему бы и нет? – пожала я плечами.

И только в этот момент поняла, что несказанно обрадовалась открывшейся перспективе вернуться на несколько дней раньше запланированного.

Позже выяснилось, что больше всего эта новость обрадовала Маринку. Именно к ним с отцом я направилась на следующий день после возвращения. Зимой Владан купил нам дом в живописном коттеджном поселке. Вместе с домом прибавилось и хлопот. Пока Владан решал накопившиеся вопросы, я отправилась повидаться с родными.

Отец встретил меня крепкими объятиями и вскоре уехал на работу. Маринка чмокнула в щеку и тут же передала мне маленького Сашку, даже не дождавшись, когда я помою руки.

– У нас который день жара, – то ли пожаловалась, то ли похвасталась она.

– Вот и пойдем в парк, – предложила я, не обращая внимание на ее попытки меня уколоть. – Кстати, привезла вам в подарок две бутылки отличного красного вина. Жаль, что кормящим нельзя.

Я невозмутимо направилась к выходу, поудобнее перехватив малыша. Маринка пробурчала себе под нос что-то неразборчивое и последовала за нами.

Мы шли по центральной аллее парка, и я невольно восхитилась тем, как эффектно подруга катила коляску. Даже в роли молодой мамы она умудрялась выглядеть на миллион. Дома она всегда ходила при макияже и укладке. Никаких растянутых спортивных штанов и засаленных фартуков. Маринка была лучшей рекламой собственного салона красоты, которым продолжала заправлять даже после удачного замужества. А союз с моим отцом оказался действительно большой удачей.

– Хочешь, запишу тебя в салон на сегодня, – предложила она. – Осветлим тебе пару прядей, всем будешь говорить, что выгорела на солнце.

– Это еще зачем? – удивилась я.

Мои и без того светлые волосы меня вполне устраивали.

– Ну неприлично как-то с моря в таком виде возвращаться, – глядя на меня с большим сочувствием, пояснила Маринка.

К моей большой удаче, в этот момент позвонил Владан, и мне не пришлось ничего объяснять подруге. Любимый выезжал в офис и велел мне подтягиваться. Я чмокнула Маринку, помахала рукой братцу, который уже сладко посапывал в коляске, и отправилась к машине.Офис нашего с Владаном детективного агентства располагался в Яме. Именно так прозвали жители самый неблагополучный район города. Более того, кроме местных, остальные без особой нужды соваться сюда побаивались. И правильно делали. Здесь, не ровен час, легко можно лишиться кошелька, машины и даже зуба. Поначалу и мне было в Яме не по себе, но теперь это место воспринималось мной чуть ли не как второй дом.

Благодаря Владану местная шпана быстро ко мне охладела. Это случилось еще до того, как нас стали связывать романтические отношения. Я напросилась работать ассистентом к мужчине моей мечты, а девушку, которая обреталась рядом с Сербом, следовало уважать. Это в Яме знал каждый. Сербом Владана Марича прозвали из-за происхождения. Его отец был из боснийских сербов.

В детстве и юности Владану пришлось через многое пройти, что добавило стали в его характер и седины в волосы. Наверное, именно таких людей со сложной судьбой и выбирают для особых поручений. Помимо работы в детективном агентстве Владан периодически отлучался на задания, о которых предпочитал молчать. Даже если на их исполнение уходили долгие месяцы. При мне такая продолжительная поездка случилась лишь однажды, но натерпелась я сполна [1].

– Нашла бы ты себе, девочка, более подходящую партию, – хмыкнула как-то Маринка. – Вот уедет он внезапно, ничего тебе накануне не сказав. И что ты будешь делать?

Тогда мы еще пребывали в роли конкуренток, особого значения я ее словам не придавала и была, как мне казалось, готова на все. На деле же оказалось, что разлука с любимым без возможности не то что услышать его голос, но даже узнать, жив ли он вообще, тяжелое испытание.

Если бы не поддержка Маринки, которая к тому моменту уже повстречала моего отца и на Владана не посягала, мне было бы во сто крат тяжелее нести это бремя.

К нашему общему облегчению, Владан вернулся живым и относительно невредимым. Внешне он был цел, но вот в сохранности содержимого его черепной коробки Маринка всерьез усомнилась после того, как Марич сделал мне предложение. Не забыв, впрочем, за нас порадоваться.

Я тоже радовалась, очень. Мы даже начали планировать свадьбу. Уехали отдохнуть после очередного расследования, а по возвращении собирались заняться этим вплотную. Однако, судя по тому, что Владан ждал меня сегодня в офисе, у нас, кажется, намечалась работа.

Офис детективного агентства располагался по соседству с домом, где раньше жили Владан и Маринка. Их квартиры располагались одна напротив другой, что было удобно обеим сторонам. Жили они вроде бы порознь, но с самого утра у Маринки неизменно были готовы пышные сырники или любимая яичница Серба.

Впрочем, ее стряпне Марич часто предпочитал трапезу у Тамары. Прямо напротив входа в офис, располагавшийся на первом этаже обычного многоквартирного дома, находилось кафе. Именно там и трудилась Тамара – женщина выдающаяся по множеству параметров: начиная от фигуры и заканчивая проницательностью.

Прямо сейчас она демонстрировала один из своих многочисленных талантов: наблюдательность.

– Кого я вижу! – пропела она, стоя в дверях кафе.

Я как раз выходила из машины, оглядываясь в поисках автомобиля Владана.

– Вернулись? Так скоро?

– Труба зовет, – вздохнула я и улыбнулась.

Открыв офис своим ключом, я по-хозяйски огляделась и, не найдя занятия лучше, принялась вытирать пыль со столов и полок. За этим делом меня и застал Владан.

– Устала отдыхать?

– Назовем это так, – согласилась я.

– Вот и отлично. Назначил встречу, клиент будет с минуты на минуту.

– Это тот самый старый знакомый, который тебе звонил?

– Да. Когда-то жил в Яме. В детстве мы находились по разные стороны баррикад, ну а в юношестве стали относиться друг к другу с уважением. Уже тогда было очевидно, что парень здесь ненадолго, того и гляди в люди выбьется. Так оно и вышло.

– Что случилось?

– По телефону в подробности вдаваться он не стал, дождемся его появления.

Явился клиент через десять минут. Мужчина невысокого роста лет сорока на вид распахнул дверь и улыбнулся какой-то мальчишеской улыбкой. Она совсем не вязалась с его строгим костюмом, короткой стрижкой, выверенной до миллиметра. Кажется, он и сам это понимал, оттого приосанился и протянул Владану руку уже совсем с другим выражением лица. Рукопожатие переросло в объятия. Похлопав гостя по плечу, Марич выпрямился и представил его:

– Артем Евгеньевич Карелин, мой давний товарищ.

– Полина, – представилась я.

Несколько минут мы болтали о том о сем. Успели обсудить погоду Краснодарского края, Тамарин борщ и состояние дорог в Яме. Я принимала в беседе активное участие, а сама гадала: что привело мужчину к нам? Наконец разговор плавно перетек к сути нашей встречи.

– Владан, – Артем откашлялся. – Мою дочь подозревают в убийстве.

Я нахмурилась, пытаясь прикинуть, сколько лет может быть его ребенку.

– Младшую, – пояснил Артем, и я еще больше напряглась.

– Так, – произнес Владан и поднялся, чтобы налить стакан воды. – Давай по порядку.

Марич поставил воду на стол перед гостем. Артем едва заметно кивнул в знак благодарности.

– Чуть больше недели назад погибла шестнадцатилетняя фигуристка, Екатерина Денисова. Ее тело нашли прямо у Ледового дворца. Все местные газеты и каналы только об этом и говорили.

– Нас не было в городе, – развел руками Марич. – Мы, конечно, поднимем все новостные выпуски, но лучше будет, если ты как можно подробнее изложишь все, что знаешь.

– Девочка упала с крыши.

– Сама?

– Следствие считает, что ей помогли. Более того, главная подозреваемая – моя дочь, Кира. Но она этого, само собой, не делала.

– Что у них на нее есть?

– В том-то и дело, что ничего. Катя и Кира больше десяти лет тренировались в одной группе, рука об руку. Да, девочки никогда не были подругами, но это не повод обвинять мою дочь в жестоком убийстве! Якобы есть свидетели, что Кира и Катя договаривались о встрече на крыше тем утром, когда все случилось. Но когда дочь поднялась на крышу, Кати там не было.

– Выходит, мотив и свидетели. Немало, – подытожил Владан со вздохом. – Ты говоришь, они вместе занимались. Я правильно понимаю, что девочки были соперницами на льду?

– Да, но, повторюсь, это не повод… Кира спортсменка, с четырех лет в фигурном катании. Она привыкла к конкуренции, несправедливости некоторых решений и оценок. Да и к окружению, в котором есть не только симпатичные тебе люди.

Артем осекся и покачал головой, поджав губы. Он явно подбирал подходящие слова, чтобы продолжить. Я робко поинтересовалась:

– Что девочки делали на крыше?

– Вот, – Карелин поднял палец вверх. – Прекрасный вопрос. Куда смотрит администрация Ледового дворца, тренеры, в конце концов? Кто вообще мог такое придумать? Свободный доступ на крышу детям!

Пока он возмущался, я судорожно пыталась сама найти ответ. Курили они там, что ли? Хотя спортсменки же. Не должны бы.

Артем тем временем продолжал:

– Ледовый дворец у нас, конечно, шикарный. Не в каждом городе-миллионнике такой есть. Вы бывали в нем когда-нибудь?

– Не доводилось, – признался Марич.

– Помимо непосредственно ледовой арены там оборудовано несколько тренировочных и хореографических залов, большая столовая для воспитанников… Наши дети ведь фактически живут в стенах дворца. По две ледовые тренировки в день, в перерывах занятия общей физической подготовкой, танцы, растяжка. Есть и крыша, куда они периодически выходят подышать свежим воздухом, когда на улице дождь или просто им бывает удобнее подняться туда, чем выйти на улицу. К тому же Ледовый дворец стоит прямо на шоссе. Поблизости нигде не разгуляешься. Хотя дети то вдоль парковки пробегутся, то устроятся на лавочках у входа. В четырех стенах целый день ребенку сложно.

– Это прямо-таки крыша?

– Она, конечно, огорожена. Но да, фактически это самая верхушка Дворца спорта.

– Значит, свидетели видели, как девочки встретились на этой крыше?

– Нет, они просто слышали о том, что Екатерина ждала там мою дочь в то утро для важного разговора. Но, повторюсь, когда Кира поднялась на крышу, та была пуста.

– О чем Денисова хотела поговорить с вашей дочерью?

– Не знаю. Они ведь так и не встретились.

– Предположить можете?

– Периодически они, конечно, могли выяснять отношения, если вы об этом. Скрывать не стану. В основном это касалось тренировочного процесса, результата соревнований, подготовки к ним… Словом, рабочие моменты. Но часто они вполне по-приятельски общались. Могли кино обсудить или спортивную форму для тренировок.

– Об этом ведь можно поболтать и в раздевалке, в присутствии других, необязательно назначать встречу один на один.

– Я не знаю, – проговорил Артем тоном, полным отчаяния. – Я не могу ответить на некоторые вопросы, но уверен, что Кира непричастна к этой смерти. Что именно они обсуждали, как общались, это мне неизвестно. Но я верю своей дочери. Как любой отец, наверное…

– Чего ты от нас ждешь? – спросил Владан, выдержав небольшую паузу.

– Помощи. Я не верю… – Артем помедлил. – Да, назовем это так: не верю в ее причастность. Но следствию очень удобно списать все на конкуренцию. Поскольку из основных соперниц у Денисовой была только моя дочь, понятно, что из нее сделать убийцу проще простого. Тем более что та зачем-то вызывала Киру в тот день на разговор.

– Что говорит сама девочка? – уточнила я.

– Плачет, – вздохнул Карелин. – Нет, рыдает. Через день после трагедии обе должны были участвовать в соревнованиях. Готовились, старались. Все сорвалось, разумеется. Допросы и прочее. Дочь живет этим, понимаете?

Мы с Маричем переглянулись. До конца мы всю кухню, разумеется, не знали, но ясно было одно: безутешный отец хочет всеми правдами и неправдами выгородить дочь.

– Что мы можем сделать? – как можно мягче уточнила я.

– Провести собственное расследование. Разве не этим вы занимаетесь?

– Так точно, – хмыкнул Владан.

– Готов на любые расходы, – затараторил Карелин. – Пожалуйста, просто найдите виновника. Кира не может быть под подозрением. Не может. Она и так пропустила соревнования. Не хватало еще пролететь мимо сборной…

– А что, если в ходе расследования выяснится, что девочка виновна?

– Этого не может быть, – решительно заявил Артем.

Он поднялся со стула, сунул руку в нагрудный карман и извлек пухлую пачку банкнот.

– Это аванс. Без возражений, пожалуйста… Владан, я на тебя рассчитываю, – он выразительно посмотрел на Марича, затем перевел взгляд на меня и добавил нерешительно: – На вас.

– Где сейчас Кира?

– Дома. Жена боится, что в связи с подозрениями в коллективе начнутся пересуды. Даже два-три дня без льда для нее – наказание и риск потерять соревновательную форму. Но супруга настаивает, что так лучше для всех.

– Когда можно будет встретиться с Кирой?

– В любое время, – заверил Карелин и добавил совсем другим тоном, заискивающе глядя на Владана: – Ты возьмешься?

– Мы посоветуемся, – ответил Марич, выделив первое слово.

– Разумеется. – Артем поднялся. – Конечно… Буду ждать звонка.

Он вышел из офиса. Как мне показалось, слишком поспешно.

– Что скажешь? – спросила я Владана, выждав, когда гость сядет в машину и покинет Яму.

– Будто бы мотив у девчонки действительно был.

– Однако Артем Евгеньевич полон уверенности, что она непричастна.

– Совершенно извинительная позиция для родителя. Разве твой отец поступил бы иначе?

Этот простой вопрос выбил почву у меня из-под ног. Мой отец готов был за меня глотку перегрызть. Более заботливого и любящего родителя сложно было себе представить.

Именно поэтому я много лет скрывала от него страшную правду относительно моего первого мужа, Валерия Константиновича Забелина. Хотя, быть может, вовсе не от него я это скрывала, просто желала потушить неприятные воспоминания где-то глубоко внутри себя.

В подростковом возрасте меня похитили. Злодей не просто требовал выкуп у отца, он наслаждался своей властью все те дни, что я была его пленницей. Он получил выкуп и отпустил меня. Прошли годы, прежде чем рана стала заживать, в конечном итоге я смогла наслаждаться жизнью и оставить страшные воспоминания в прошлом.

Вскоре и вовсе встретила мужчину, который, я не сомневалась, был предначертан мне судьбой. Заботливый, обходительный, готовый на все ради меня. Когда он предложил мне руку и сердце, я с радостью согласилась.

Идиллия продлилась пару лет. Ровно до тех пор, пока я не узнала в своем избраннике того самого похитителя из прошлого. Забелин ухитрился обвести нас с отцом вокруг пальца как минимум дважды: когда сумел получить за меня кругленькую сумму и когда смог влюбить в себя наивную дурочку в моем лице.

Как только пелена спала и глаза на страшную правду открылись, я тут же развелась с ним. В качестве отступных Забелин получил от отца, не чаявшего души в зяте, дом и бизнес. Последний он, к слову, сколотил, еще будучи в браке, однако без связей и денег моей семьи у него мало что вышло бы.

Валерка был уверен в том, что я никогда не решусь рассказать отцу правду. Стыдно признаваться в том, что тебя облапошили – так, должно быть, думал он. Хотя знать наверняка, что творится в голове у манипулятора, сложно. На самом деле я молчала только потому, что была уверена: узнай отец правду, он просто убьет Забелина. Терять после смерти матери ему все равно стало нечего. Я была смыслом его жизни.

Я и впрямь не допускала и мысли, что когда-то смогу рассказать отцу о том, кем на самом деле является человек, о моем разводе с которым он так долго горевал. Но жизнь преподнесла сюрприз.

Как только Марич уехал на очередное задание, Забелин в прямом смысле закрыл меня собой от пули. Что им в тот момент двигало, сказать сложно. Этот гад всегда утверждал, что любит меня. Я же эту болезненную тягу не стала бы так называть.

Как бы то ни было, последствия были ужасными. Для него. Я-то осталась невредима. Нижнюю часть туловища Валерки полностью парализовало, целый год он не мог не то что ходить, но даже чувствовать что-то ниже пояса. Однако активное лечение и моя забота – много месяцев я провела в доме Забелина, ухаживая за моим спасителем, – сотворили чудо. Мало-помалу бывший начал показывать первые успехи. Сейчас он и вовсе мог понемногу ходить. Это я знала от его сиделки, Наташи. Общаться с ним лично у меня не было ни малейшего желания, хоть он периодически и норовил возникнуть в моей жизни вновь.

Я считала свой долг выполненным: ухаживала за ним, возила на лечение, а потом нашла прекрасную сиделку.

Кстати, все окружение советовало мне сделать это сразу. Даже отец, любивший Валерку как родного сына. Он считал, что уход за лежачим – не лучший удел для его дочери. Хоть и был Забелину, бесспорно, благодарен за то, что тот спас мне жизнь.

В общем, однажды я решилась. После очередного порыва отца отписать Забелину часть своего бизнеса, чтобы отметить его благородство, созналась во всем.

Отец принял эту новость стоически. Впрочем, что творилось у него в душе, сказать сложно. Тем не менее убивать Валерку он не спешил, и это радовало.

Да и странно было бы сводить счеты с инвалидом, который пострадал, закрывая меня от пули. К тому же теперь у отца помимо меня были сын и красавица жена. Да и я наконец нашла свое настоящее счастье. И даже, вопреки скепсису Маринки, ходила в невестах.

– Полина, – услышала я голос Владана и поняла, что сижу, уставившись в одну точку, и, должно быть, выгляжу глупо. – Что скажешь?

– Почему бы не помочь старому приятелю и, надеюсь, хорошему человеку?

– Это мы наверняка выясним в ходе расследования, – ухмыльнулся Марич.

Этим же вечером мы поехали в Ледовый дворец. Я предполагала, что начнем мы со встречи с девчонкой, но у Марича были другие планы.

– Ее версию мы слышали от отца, вряд ли она сегодня же удивит нас чем-то. Гораздо интереснее посмотреть, что там на другой стороне.

Спорить с этим было сложно. Хоть Владан и называл меня полноправным сотрудником нашего детективного агентства, я все равно воспринимала его как босса. Впрочем, на то имелись причины. Помимо уважения и связей в этом городе был у него огромный жизненный опыт. Слишком большой для человека его возраста. Именно это помогало ему в решении сложных задач. Ну а мне помогала любовь к Владану. Хотелось ему соответствовать. Впрочем, не всегда я с этой задачей справлялась. Иногда совала свой нос куда не следовало, отчего периодически попадала в неприятности.

Мы толкались в пробке на шоссе, здание дворца уже виднелось справа от дороги. Лет пятнадцать назад я была там с отцом под Новый год на каком-то ледовом представлении. Кажется, на сказке про Снегурочку. Тогда я была совершенно очарована красавицами и красавцами в белом, творившими невероятное на льду. Помню, после этого я уговаривала отца отдать меня на занятия фигурным катанием.

В тот год под елкой я нашла шикарные фигурные коньки с серебряными снежинками по бокам. Счастливее меня не было никого. Длилась моя радость ровно до того момента, как я, надев все лучшее, что нашла в своем шкафу, и повязав белый шарф, отправилась с одноклассниками на каток.

Вернулась я тоже вся в белом – в гипсе. Кататься я не умела и правильно падать, соответственно, тоже. Полтора месяца с обездвиженной рукой заставили меня многое переосмыслить. Фигурное катание уже не казалось мне таким привлекательным занятием. Ведь, как оказалось, легким и непринужденным оно выглядит только со стороны.

Мы подъехали к шлагбауму, Владан вытянул из автомата талончик, и мы поставили машину на огромной парковке. Сейчас кроме нашего авто тут было припарковано всего около десятка машин.

Я устремилась к главному входу, но Владан осторожно потянул меня за локоть и увлек в сторону. Вероятно, он подозревал, что там может быть уже закрыто. Вечернее время: ни соревнований, ни шоу сегодня не проводится, а спортсмены, должно быть, пользуются служебным входом. Не спеша мы шли вдоль огромного здания с зеркальными стенами. Дворец возвели в городе лет двадцать назад, и тогда он выглядел поистине футуристично. По крайней мере, на маленькую провинциалку, вроде меня, он в то время производил впечатление.

Вскоре в поле нашего зрения возник стихийный памятник. Море цветов, самых разных: от красных гвоздик до белых роз и ярких букетов, мягкие игрушки, свечи и фото в черной рамке с траурной лентой. Молодая девушка в ярко-розовом платье подняла к лицу золотую медаль, висевшую на ее шее. Судя по яркому макияжу и людской толпе на фоне, фотография была сделана на одном из соревнований. Скорее всего, прямо на подиуме. Темно-русые волосы собраны в тугую прическу, карие глаза лучатся счастьем.

– Интересно, когда было сделано фото?

– Скорее всего, недавно, – пожал плечами Марич.

– Такая юная…

– Младшей дочери Карелина только-только исполнилось семнадцать. Вероятно, они были ровесницами.

Владан присел на корточки рядом с ворохом цветов и игрушек и взял в руки одну из записок, что были оставлены тут же. Я последовала его примеру.

– «Прощай, грация на льду», – прочитала я вслух.

– «Лучшей фигуристке от преданных фанатов», – озвучил Владан надпись на карточке самого большого букета.

– «Любимая подруга, мне тебя не хватает».

Несмотря на то что девушку я не знала, от посланий щемило сердце. Продолжать мне совсем не хотелось, но Марич упорно зачитывал каждую записку. Вскоре до меня дошло, что это было мудрым решением: кто знает, что могли написать, вспоминая погибшую девушку? Не исключено, что здесь можно встретить обвинения в ее смерти в адрес дочери Карелина, например.

– «Чемпионат России без тебя смотреть не буду, это несправедливо!» – зачитал Марич.

– Если ей предстояло в нем участвовать, выходит, девочка была спортсменкой очень высокого уровня. У такой так или иначе имелись завистницы. Вряд ли одна Карелина.

– Ты что-то понимаешь в фигурном катании? – удивился Владан.

– Так, немного. В школьные годы следила за соревнованиями пару лет. Сначала была мысль самой встать на коньки, но после неудачной попытки решила, что лучше буду просто наслаждаться этим видом спорта у экрана.

– Это хорошо.

– Что не стала фигуристкой?

– Что понимаешь в этом явно больше моего. Ибо мои познания ограничиваются тем, что я догадываюсь: для того чтобы скользить по льду, нужны коньки. Лучше два.

Вскоре мы перечитали все записки. Ничего интересного обнаружить не удалось. Никаких обвинений, подозрений и прочего. Судя по тому, что буквы многих посланий были размыты, а некоторые цветы завяли, оставляли их тут преимущественно в первые дни после трагедии.

Я посмотрела на Владана, собираясь следовать дальше. Марич же никуда не спешил, он отошел на несколько метров, варварски наступив на начинающий зеленеть газон, и задрал голову вверх. Вскоре его примеру последовала и я.

Поскольку люди организовали стихийный памятник здесь, а не прямо у главного входа во дворец, логично было предположить, что нашли тело именно на том месте, где сейчас лежали цветы и игрушки.

Мне было сложно что-либо разглядеть. Марич, поняв это, встал за мной, взял мою руку в свою и указал на перила, которые можно было различить на крыше:

– Видимо, оттуда она и упала.

– Посмотрим изнутри?

– Обязательно.

Вернувшись к главному входу, мы увидели еще несколько букетов прямо у порога. Проследив мой взгляд, охранник за стеклянными дверьми поднялся со своего поста и грозно на нас посмотрел.

Как только мы вошли, он хотел что-то сказать, но Марич его опередил:

– Мы к Уваровой Камилле Альбертовне. У нас назначено.

Охранник разом сник, но вдруг приосанился и принялся водить указательным пальцем в журнале.

– В такое время ее на рабочем месте не бывает.

– Она нас ждет.

Дойдя до нужной записи, мужчина поднял на нас глаза, полные недоверия. Немного поколебавшись, он нажал на кнопку, и мы смогли пройти через турникет.

– Даже паспорта не спросил, – удивилась я. – Кто такая эта Камилла Альбертовна?

– Директор Ледового дворца.

– И она правда нас ждет? – Я посмотрела на часы.

Было почти семь часов вечера. Время для работы администрации и правда не самое подходящее.

– А как же! – лукаво улыбнулся Марич.

Женщина действительно ждала. Разумеется, не меня. Марича. Как только он возник на пороге, она сложила ярко-красные губы в подобие улыбки. Правда, увидев, что он не один, несколько сникла.

– Владан Стефанович, рада видеть.

– Взаимно, Камилла Альбертовна.

– Рада, что приехали в нашу скромную обитель. – Она горделиво оглядела свой шикарный кабинет с панорамными окнами. – Сколько лет звала.

Дама нервно усмехнулась и кокетливо поправила прядь, выбившуюся из модного каре.

– Дела, – уклончиво ответил Марич.

– В июле к нам с ледовым шоу приезжает прославленный хореограф, олимпийский чемпион. Специально для вас есть места в ложе…

– Мы не по этому вопросу, – аккуратно прервал ее Марич. – Кстати, это Полина. Моя прекрасная спутница в жизни и работе.

У Камиллы не дрогнул ни один мускул на лице. Впрочем, возможно, это заслуга косметологов, а не ее выдержки. Однако в ее глазах я, как мне кажется, успела разглядеть смесь зависти и сожаления.

– Очень приятно, – произнесла она нейтрально. – Садитесь, прошу вас.

Владан устроился на стуле, подвинув его так, чтобы оказаться напротив Камиллы. Я выбрала небольшой диванчик у стены. Теперь я видела хозяйку кабинета в профиль. Челюсть ее слегка выдавалась вперед, придавая даме заносчивый вид.

– Мы хотели бы поговорить о гибели спортсменки, тренировавшейся во дворце, Екатерине Денисовой, – начал Марич.

– Такая трагедия! – Камилла театрально прикрыла рот рукой.

Я обратила внимание на то, что ногти ее были неестественно длинными. Кроме того, покрыты лаком с градиентом: от черного к фиолетовому. Фиолетовой, впрочем, была и блузка, расстегнутая на три верхние пуговицы. Я бы на ее месте ограничилась двумя.

– Как это произошло?

– У меня был выходной, в тот день я даже не появлялась на работе, – быстро выпалила она, так, будто мы пришли, чтобы предъявить обвинения лично ей.

– И все же, – спокойно проговорил Владан, откинувшись на спинку стула.

– Рано утром одну из наших воспитанниц отец привез на тренировку. Они вышли из машины и направились ко входу, когда обратили внимание на Катю, лежащую на асфальте. Собственно, свою дочь отец сразу отправил к охране, а сам вызвал «Скорую». Врачи приехали быстро, но в тот же день Катя скончалась, не приходя в сознание.

– Как это могло случиться?

– Она упала с балкона.

– Сама?

– Понятия не имею. – Уварова пожала плечами. – Надеюсь, следствие разберется.

– Я бы хотел взглянуть на место трагедии, – заявил Владан тоном, не терпящим возражений.

Для пущей убедительности он даже поднялся со стула. Однако Камилла продолжала строить из себя дурочку, коей совершенно точно не являлась:

– Мимо вы точно не пройдете. Неравнодушные люди, а это едва ли не половина нашего города, создали стихийный мемориал с цветами и игрушками прямо у фасада. Как выйдете, нужно повернуть налево.

– Трогательное место, – сухо кивнул Марич. – Как попасть на балкон?

Камилла улыбнулась и, элегантно опершись о столешницу, поднялась со своего места.

– Я вас провожу, – мягко пропела она.

Мы вышли в коридор и проследовали к лифту. Поднялись на последний этаж и вскоре оказались в коридоре, очень похожем на тот, где находился кабинет Камиллы Альбертовны. Однако дверей здесь было значительно меньше. Она не торопясь отправилась вперед. Я заметила табличку «Свет» на одном из помещений. Женщина продолжала идти по коридору, Владан шел с ней рядом, я позади. Вскоре мы оказались в тупике. Перед нами была лишь одна дверь: металлическая двустворчатая, без каких-либо опознавательных знаков.

Я сразу поняла, что мы у цели. Женщина остановилась, но не спешила открывать дверь. Владан приблизился, деликатно оттеснив Камиллу к стене, и потянул ручку на себя. Взгляд с женщины он при этом не сводил. Я испугалась, что дверь окажется заперта, но она легко поддалась.

Узкая металлическая лестница вела наверх. Ступени были предусмотрительно сделаны рельефными, так, чтобы никто не поскользнулся при подъеме или спуске.

Камилла первой вышла на крышу, я за ней, и, наконец, Владан. Он сразу же подошел к ограждению. Я же осмотрелась. Еще с улицы я обратила внимание на то, что крыша Ледового дворца не выглядела чем-то единым. Она состояла из разных уровней. Где-то была покатой, где-то плоской, по центру и вовсе имелся большой конек. Задумка архитектора, похоже, была связана если не с айсбергом, то просто с большой глыбой льда. Не сказать что ему удалось воплотить идею на сто процентов, ведь строение воспринималось как одно целое с глянцевым фасадом здания, а он был идеально гладким. Скорее это походило на картонный конвертик с картошкой-фри, торчащей из него в разные стороны.

Сейчас мы стояли на одной из немногих плоских частей крыши площадью метров сто. Она имела правильную форму прямоугольника.

Я приблизилась к Владану, который не отходил от ограждения. На перилах кое-где висели ящики для цветов. Судя по всему, скоро в них должны были распуститься тюльпаны. Камилла стояла рядом с Маричем, сложив руки на груди.

Подойдя к перилам, я смогла убедиться, что они имеют более или менее стандартную высоту. Мне они доставали почти до пояса. Я взялась обеими руками за железную перекладину и посмотрела вниз. Прямо сейчас две девочки лет десяти с большими сумками на колесиках приблизились к мемориалу. Одна осторожно поправила фотографию и принялась зажигать свечу. Вторая собрала увядшие цветы.

– Вы знаете, кто это? – обратилась я к Камилле.

Она проследила мой взгляд и тут же отрицательно покачала головой.

– А Екатерину вы знали?

– Разумеется, – удивилась она.

Владан вскинул брови, давая понять, что удивлен такой избирательности. Камилла правильно истолковала его реакцию. Должно быть, они были знакомы чуть ближе, чем мне бы того хотелось. Впрочем, стоит ли придавать значение делам давно минувших дней?

– Екатерина Денисова – многообещающая спортсменка. Гордость не только своей спортивной школы, но и нашей области. Более того, с большой перспективой на всероссийских соревнованиях. Если бы в следующем сезоне она стала призером чемпионата или Кубка России, никто не удивился бы, скажем так. На нее возлагались очень большие надежды. Пожалуй, такая перспективная девочка появилась впервые за все время, что я здесь работаю.

– Лет десять? – уточнил Владан, а Камилла поморщилась.

Должно быть, ей хотелось думать, что она выглядит на двадцать и оперировать такими цифрами относительно ее возраста Серб не станет. Она промолчала.

– Очень жаль, – сказала я абсолютно искренне. – Кто-то сможет ее заменить?

Камилла провела указательным пальцем по ящику с цветами, явно обдумывая ответ.

– Об этом вам лучше поговорить с сотрудниками спортивной школы. Я отвечаю за сам Ледовый дворец.

Я восприняла это как попытку перебросить ответственность, хотя логика в ее словах была.

– И за место, где мы сейчас находимся, тоже? – уточнил Владан, наконец отошедший от перил и развернувшийся к ней.

– Да, с ним все в порядке. Что-то смущает? – произнесла Камилла с вызовом, не отводя от Марича взгляда.

– Меня? Ни в коем случае, – спокойно улыбнулся он и прошел к противоположному концу крыши. – Значит, дети могут беспрепятственно сюда выходить?

Камилла прошла к одной из скамеек, стоящих прямо по центру. Осторожно провела ладонью по деревянной поверхности и присела.

– Это безопаснее, чем гулять по парковке. Ходят сюда в основном старшие. Младшие под неустанным контролем родителей. Дети режимные, очень взрослые для своих лет. Настоящие спортсмены.

Марич подошел и устроился на скамейке рядом с ней.

– Тут хорошо, – произнес он после небольшой паузы. – И вид шикарный.

Судя по тому, что солнце склонялось к горизонту прямо напротив нас, закаты тут действительно должны быть потрясающими.

– Часто приходится тут бывать? – спросил он.

– Нет.

– Выходит, с вредными привычками покончено?

– Не совсем, – усмехнулась она. – У нас есть несколько курилок на первом этаже.

– Что ж… – Владан поднялся. – Не смеем задерживать.

Камилла натянуто улыбнулась, явно не чая от нас избавиться.

– Кто-то из спортивной школы сейчас на месте? Имею в виду тех, кто занимался с Денисовой.

– Возможно, сейчас как раз время ледовых тренировок, – спокойно ответила она. – Но я бы посоветовала заранее договориться о встрече. Люди занятые.

Мы дождались, когда Камилла отправит Владану нужные контакты, и простились. Перед самым выходом Марич задержался у поста охраны.

– В день смерти Денисовой кто был на посту? – сурово спросил он.

– Я, – ответил охранник, прежде чем успел сообразить, стоит ли вообще реагировать.

Марич облокотился о стойку, за которой сидел мужчина, и выжидающе на него посмотрел. Я предпочла спрятаться за спиной Владана.

– Пришла она, как обычно, в шесть сорок. Поздоровалась и к лестнице направилась. Все. В начале восьмого девчонка прибежала, глаза по пять копеек, говорить не может, только пальцем на улицу показывает. Потом как-то подобралась и выпалила: «Денисова на асфальте». Я сперва подумал, может, сознание потеряла? Мало ли. А потом вспомнил, что Денисова как пришла минут тридцать назад, так больше и не выходила на улицу-то.

– Камер, конечно, внизу нет?

– Как нет, есть. Две при входе, одна у шлагбаума и шесть на фасаде по периметру, – зарделся от гордости мужчина.

– И что?

– Ну что… – растерялся он. – Они ж на парковку направлены. Что там наверху происходит, они не фиксируют.

– Значит, на крыше камеры нет?

– Нет, – покачал головой охранник, вид имел при этом немного виноватый.

Простившись, мы направились к выходу. Я успела заметить, как от дальней стены холла, которая тонула в темноте, отделились две тени и скрылись за углом. Наверное, кто-то из спортсменов направлялся на тренировку, а возможно, наш визит вызвал любопытство у кого-то из сотрудников. Впрочем, они у себя дома, а мы – незваные гости.

Стоило нам остаться вдвоем, я первым делом поинтересовалась:

– Почему ты не спросил, причастна ли дочь твоего друга?

– У кого?

– У Камиллы, у охранника. Они явно должны иметь свою точку зрения на этот счет.

– Однозначно.

– Но… – растерялась я.

– Их точку зрения мы скоро узнаем, – заверил Марич. – Не сомневайся. Как и другие.

Я посмотрела на Владана. Он спокойно вел машину, изредка бросая взгляд в зеркало заднего вида. Уверенный в себе, спокойный. Идеальный мужчина.

До дома мы добирались в молчании. Я вспоминала фотографию Екатерины в розовом платье среди горы цветов. Красивая, юная, с горящими глазами.

Когда, наконец, мы вернулись к разговору о гибели спортсменки, сидя на большом диване в гостиной, я осторожно спросила:

– Мы беремся за это дело?

– Беремся, – кивнул Марич.

– Даже не поговорив с самой Карелиной?

– А что ты ожидаешь от нее услышать? Столкнула подругу с крыши, был грех?

– Ну а вдруг? – нерешительно проговорила я.

– Тогда чего бы Артему к нам обращаться? Иди себе к ментам с несовершеннолетней дочерью и покаянием. Глядишь, успеет выйти на свободу в самом расцвете лет, завидной невестой.

Ответить на это мне было нечего.

– Ты когда-нибудь видел Киру?

– Лет пять назад, и то мельком. – Владан почесал подбородок.

– Спрашивать, веришь ли ты, что она и есть убийца, бесполезно? Правильно я понимаю?

– Совершенно верно. Но можешь попробовать снова задать мне этот вопрос после нашей с ней встречи, – улыбнулся он.

– Когда мы сможем с ней поговорить?

– Не торопись, – спокойно произнес Владан.

– Сначала тренеры? – догадалась я.

– И они тоже. Надо подумать, как добраться до товарищей по группе.

– Они же дети, – нерешительно произнесла я.

– Устами младенца глаголет истина.

– Но кто нас к ним допустит?

– Я и сам не сунусь, а у тебя есть шанс.

– Сойти за ребенка? – Я закатила глаза, старательно демонстрируя отношение к этой затее.

– Как минимум войти в доверие. Надо подумать, как тебе влиться в коллектив.

– Я толком не умею стоять на коньках, – робко напомнила я.

– Посоветуюсь с Камиллой, в каком качестве тебя можно внедрить в группу.

Я удивилась.

– Мне показалось, дама не особенно обрадовалась, что ты посетил ее в моей компании, а не в гордом одиночестве. Да и вообще она выглядела напряженной.

– Ничего, потерпит, за ней должок.

Немного поколебавшись, я предпочла не уточнять, какой именно.

– Значит, тренер отпадает, – начал вслух прикидывать он роль для меня. – С танцами у тебя хорошо…

– Даже не думай, – решительно остановила его я.

– Кто там еще бывает, кроме спортсменов?

Я растерялась, судорожно перебирая в уме всех: от судей до заливщиков льда.

– Ладно, Камилла подскажет. – Владан хлопнул себя по коленям и взялся за телефон.

Однако директор Ледового дворца то ли не помнила о долгах, то ли решила, что кокетство – лучшее оружие и верный способ переместить фокус внимания на себя. Вопреки ожиданиям Марича и в подтверждение моих опасений, женщина с помощью не торопилась. Хотя, конечно, клятвенно пообещала что-нибудь придумать. Непременно и очень скоро я должна буду появиться в спортивной школе в том или ином качестве. Камилла Альбертовна заверила, что, как только будет подходящая вакансия, она свяжется с Маричем. Последний настойчиво попросил проявить фантазию, понимание и не затягивать.

Я не хотела даже думать, что сможет предложить мне Уварова. Мытье туалетов или разгрузку спортивного инвентаря потяжелее?

Что все-таки за должок у нее и что вообще их связывало когда-то с Владаном? Разумеется, можно задать вопрос. Вот он сидит, совсем рядом, почесывая щетину, глядя куда-то в темноту комнаты. Вспоминает ее?

Пока я боролась с соблазном выпытать у Марича подробности их с Уваровой знакомства, тот, словно прочитав мои мысли, предложил переместиться в спальню. Это было лучшее место в доме, чтобы избавиться от любых мыслей. Так оно вышло и в ту ночь.

Проснувшись утром, Владана я рядом не увидела. Приняла душ и спустилась вниз. Марич сидел за столом, пил кофе и сосредоточенно смотрел на экран смартфона.

– Привет, – потянулась я.

– Доброе утро. Завтракай, и поедем к Карелиным.

– Сегодня?

– Через десять минут, – уточнил он.

Я быстро запихнула в себя бутерброд, сделала кофе, который тут же перелила в термокружку, и, к удивлению Владана, оказалась у порога быстрее него.

– Я смотрю, ты рвешься в бой, – усмехнулся он.

– Конечно, – не стала я спорить. – Раз повелительница Ледового дворца не торопится нам помочь.

– Ревнуешь? – нахмурился он.

Кажется, от него решительно ничего нельзя утаить.

– Я? Конечно нет!

Марич ничего не ответил и распахнул дверь, предлагая мне покинуть дом вместе с ним. Я смогла разглядеть на его лице едва различимую насмешливую улыбку.

Мы подъехали к жилому комплексу недалеко от Ледового дворца. Три девятиэтажки образовывали треугольник с закрытым двором посередине. Дома были построены здесь лет десять назад и считались престижным жильем.

– Значит, Карелин променял Яму на местечко посовременнее? – заметила я, когда мы шли по двору.

– Он живет в соседней области. Построил дом на берегу живописного озера. Поговаривают, шикарный.

– Значит, с супругой он в разводе? – догадалась я.

– Нет, в законном браке.

– Но живут порознь? Или дочь живет отдельно от родителей?

– Вместе с матерью.

– Интересно.

– Мне тоже.

Я промолчала, так как заметила внимание к нашим персонам: мужчина наблюдал за нашим приближением, стоя на балконе второго этажа. Облокотившись о перила, он проводил нас взглядом до самого подъезда.

Не успели двери лифта разъехаться, как я услышала поворот замка и легкое поскрипывание распахивающейся двери.

На пороге квартиры нас встречала симпатичная невысокая женщина. Светлые волосы она собрала в тугой хвост. На ней были лосины и длинная футболка, будто хозяйка только что вернулась с пробежки.

– Проходите, пожалуйста, – посторонилась она и тут же добавила, обращаясь ко мне: – Я Лена.

Я представилась и отметила, что с Маричем им, должно быть, доводилось встречаться раньше.

Карелина предложила нам кофе, и я быстро согласилась, зная, что Владан непременно откажется. Не то чтобы мне очень хотелось пить, просто я была уверена, что таким образом контакт с Еленой установить будет проще.

Пока хозяйка заправляла кофемашину, я прикидывала, с чего начать. Впрочем, старалась я напрасно. Марич меня опередил.

– Симпатичная квартира, – выдал он.

– Ничего особенного на самом деле. Я бы предпочла другой район, но… Как только стало понятно, что у Киры есть перспективы в спорте, пришлось искать жилье поближе к катку. Тренировки два раза в день, один выходной в неделю. В таком режиме каждые пять минут дороги. Так что тратить время на дорогу – непозволительная для нас роскошь.

Елена поставила на кухонный стол одну за другой три чашки с кофе. Я отметила, что она держится очень хорошо для женщины, дочь которой подозревают в убийстве. Уверена в ее невиновности? Наверное, это естественно для любого родителя.

– Школа тоже в этом районе?

– Да, буквально в соседнем дворе. Спасибо учителям, идут на уступки. Кира ведь там появляется редко. То соревнования, то подготовка к ним. Программу она, разумеется, осваивает. И самостоятельно, и с репетиторами.

– В каком она классе?

– Десятый заканчивает.

– И как успехи?

– В учебе? Неплохо, – растерялась Елена.

Стало понятно, что успехи в спорте волновали ее куда больше.

– Артем изложил нам суть проблемы, – перешел к делу Марич. – Я перескажу то, что знаю с его слов. Киру подозревают в убийстве спортсменки из ее группы. Они должны были встретиться в то утро. Кроме того, следствие считает, что у вашей дочери был мотив – спортивная конкуренция.

– Это им так кажется, – хмыкнула женщина и сделала осторожный глоток – кофе был слишком горячим.

– А на самом деле?

– Они не были подругами, это действительно так. Но девочки с детства в одной группе…

– А как обстоят дела со спортивными результатами?

Елена молчала, глядя в стену между мной и Владаном. Наконец, тряхнув головой, она встала и позвала нас за собой.

Мы вошли в просторную гостиную. Здесь на стене в огромном количестве висели медали, дипломы, а на стеллаже были выставлены кубки всевозможных размеров.

– Вот, – горделиво сказала Елена, обводя взглядом несметное богатство. – Это все Кирино. Начиная с юношеских разрядов. Детских медалей тут нет.

Я подошла ближе к стене. Елена тут же взяла в руки бронзовую медаль и не без гордости произнесла:

– Последний финал Кубка России. Возможно, слышали в новостях – впервые в истории сразу две фигуристки из нашей области поднялись на пьедестал.

– Не слежу за спортивными событиями, – честно признался Марич. – Кто вторая счастливица?

– Катя, – спокойно ответила Елена. – Она обошла Киру на два с небольшим балла, взяла серебро.

– А золото?

– У спортсменки из Москвы.

– Ясно, – бросил Марич.

Я прекрасно понимала, что ясно ему мало что, и решила вмешаться:

– Отличный результат, действительно впечатляющий. В чемпионате России Кира тоже принимала участие?

– Да, в декабре, – с готовностью ответила Елена. – Седьмое место.

Марич нахмурился, должно быть решив, что это не слишком впечатляющее достижение.

– На том чемпионате она впервые выступала по взрослым, – продолжила Елена, а морщина на переносице Марича стала еще глубже.

– До определенного возраста девушки соревнуются среди юниоров, с детьми, – пояснила я. – Затем могут начать принимать участие в соревнованиях среди взрослых спортсменов. Седьмое место на первом чемпионате страны – это очень весомо.

– Интересуетесь фигурным катанием? – оживилась Елена, посмотрев на меня так, словно впервые увидела.

– Было дело, но давно перестала следить за соревнованиями. Теперь непременно наверстаю, посмотрю выступления Киры, – заверила я.

– Можем сейчас включить. – Елена с готовностью кивнула в сторону огромного экрана на соседней стене.

– Я бы лучше пообщался с девочкой. Артем сказал, она дома.

– Да, в своей комнате, – нехотя произнесла Елена.

– Не на тренировке, – заметил Марич.

– Неважно себя чувствует, – уклончиво ответила женщина и, поманив нас рукой, скрылась в коридоре.

Трижды постучав и выдержав небольшую паузу, Елена приоткрыла дверь.

Кира лежала на кровати, покрытой розовым пледом. Увидев нас, она нехотя приняла сидячее положение, подобрав под себя ноги. Если бы я не знала, что девушке недавно исполнилось семнадцать, приняла бы ее за ребенка лет двенадцати-тринадцати.

– Дорогая, – осторожно начала Елена, – это Владан, о котором говорил отец. Вам обязательно нужно поговорить.

Девочка отбросила назад длинную темную косу, скрестила руки на груди и уставилась на Владана.

– Ты слышишь меня? – зачем-то уточнила женщина.

– Разумеется, мам, – спокойно ответила Кира и даже улыбнулась.

Марич, не дожидаясь приглашения, взял стул на колесиках, развернул его от письменного стола к себе и устроился напротив девочки. Елена продолжала стоять в дверях. Владан выразительно на нее посмотрел.

– Мне лучше уйти? – догадалась она и, не дожидаясь ответа, покинула комнату, плотно закрыв за собой дверь.

В углу, у встроенного шкафа, я заметила кресло. Подвинула в сторону несколько мягких игрушек, которые на нем лежали, и присела на краешек.

– Привет, – улыбнулся Марич девочке. – Давно не виделись.

Вряд ли он ожидал ответа, а потому быстро продолжил:

– Папа переживает, хочет во всем разобраться. Поможешь?

Кира кивнула.

– Кстати, это Полина. – Марич обернулся ко мне, а я приветственно помахала рукой. – В детстве она пыталась встать на коньки. Но получилось у нее только однажды.

– Собственно, не очень-то получилось, – поправила я.

– Вот, – подхватил Владан. – А ты молодец, делаешь успехи. Родители тобой гордятся.

– Я знаю, спасибо.

– Тебе самой нравится кататься?

Девочка посмотрела на него в недоумении, будто Марич спросил, какой сейчас на дворе год.

– Конечно.

– А почему сегодня не на катке?

– Мама второй день не разрешает идти на тренировку, – тяжело вздохнула Кира.

– Боится пересудов?

– Ага. После того как всех во дворце допросили, ребята начали шептаться, смотреть косо… Мне все равно, если честно. Пусть думают что хотят. Для меня это не повод пропускать тренировки. Да, конец сезона, осталось одно более или менее значимое соревнование, но спортивную форму потерять очень легко, – вздохнула Кира.

– Что это значит?

– Тело очень быстро отвыкает от привычной нагрузки. Могут разладиться прыжки – это самое опасное, повышается риск травмироваться.

– То есть, если бы мама не настояла, чтобы ты осталась здесь, ты бы отправилась во дворец, несмотря на слухи?

– Я собираюсь на вечернюю тренировку, – выпалила девочка уверенно. – Маме я уже об этом сказала. Прятаться мне незачем. Другие ходят, а я почему не могу? Если меня под домашний арест посадят или еще хуже… Я в интернете все прочитала, могут! Я же тогда вообще безо льда останусь…

Характеру девчонки можно было только позавидовать. Но что-то подсказывало мне, что и Карелина-старшая не лыком шита. В том, что Кире действительно позволят сегодня отправиться на тренировку, я почему-то сомневалась.

– Расскажи нам о слухах, – предложил Марич.

– Теперь все думают, что это я Катю убила.

– А поначалу что думали?

– Что она сама… Случайно или еще как-то.

– Еще как-то – это по собственной воле?

По-моему, этот уточняющий вопрос был лишним. Очевидно, именно это Кира и имела в виду. Тем не менее девочка спокойно ответила:

– Ну да, пошла на крышу и сбросилась.

– Были какие-то предпосылки? Несчастная любовь, проблемы в семье, поражения на соревнованиях?

– Нужное подчеркнуть? – усмехнулась Кира. – Про семью ничего сказать не могу, семья как семья. Любовь, ходят слухи, была. Вроде взаимная, но я свечку не держала и вообще не интересовалась ее личной жизнью. Поражения? Я не знаю тех, кто из года в год выигрывает каждое соревнование. И при этом все они живы-здоровы, с крыши не бросаются, вены не режут.

– Что за любовь?

– Владик Вяткин, главная звезда у нас.

– Чемпион?

– По соблазнению, ага. На соревнования только сил не остается, видимо, – она усмехнулась.

– Они встречались?

– Скорее она хотела, чтобы они встречались.

– А он был против?

– Говорят, ее родители были против. Боялись, что спорту это помешает. Я их, кстати, прекрасно понимаю.

Владан со значением кивнул, оценив ответ девушки.

– Выходит, до того как тех, кто тренируется с вами в группе, допросили, никто не думал, что ты можешь быть причастна?

– Может, и думал, – пожала она плечами. – Но вслух не говорил. А тут все узнали, что в тот день она мне встречу назначила на крыше.

– Часто она тебя на подобные разговоры вызывала?

– Да было пару раз.

– Зачем?

– Претензии свои высказать. Ну, типа, я внимание тренеров на себя забираю. Специально срываю элементы, чтобы мне больше времени уделяли. В раздевалке или в спортзале при всех кишка тонка была все это высказать, вот и звала поговорить один на один.

– А в этот раз повод для разговора был тот же?

– Ну, у Денисовой мы уже не спросим, а я понятия не имею, что там в голове у нее происходило. Я и тогда ничего специально не делала, конечно же. Никакого внимания сверх меры ни от кого не требую. Так что ее претензии были сюрпризом. Думаю, в этот раз она тоже могла что-то себе придумать.

– А к другим девочкам у нее таких вопросов не возникало? – уточнил Марич.

– Сомневаюсь, – немного подумав, ответила Кира. – У нас в группе только две сильные девочки по взрослым выступают. Я и Денисова. Остальным не то что финал Кубка не светит, им на этапы за счастье попасть.

Карелина замолчала, вероятно считая свой ответ исчерпывающим. Марич пытался переварить услышанное.

– Ты мастер спорта? – вмешалась я.

– Давно, – усмехнулась Кира. – В один сезон с Катей защитили.

– И больше мастеров в группе нет?

– Есть, две девочки еще. Игнатова и Задорожная. Но они слабые. Говорю же, им на этапы не пробиться.

– Значит, тренеры вас с Катей особенно на тренировках выделяют?

– Всех одинаково тренируют, вопрос в способностях, – спокойно ответила Кира.

Я в очередной раз поразилась, как внешность ребенка сочетается с фактически взрослой рассудительностью.

– А мог кто-то из этих двоих точить зуб на вас с Денисовой за то, что вы более успешны?

– Я тоже, знаете ли, не прямо-таки радуюсь, когда Катя меня на соревнованиях обходит…

– То есть могли, – заключил Владан.

Кира пожала плечами. Ее явно больше интересовали собственные тренировки, нежели какие-то трения внутри коллектива.

– Ладно, вернемся к тому дню. Значит, Денисова собралась с тобой что-то обсудить и позвала на крышу. Это кто-то слышал?

– Она мне не лично сказала, – усмехнулась Кира.

– Написала сообщение?

– Хуже: передала через малышню. Трусиха.

– Это как? – не понял Марич.

– Сказала какой-то девчонке из младшей группы, чтобы та мне передала.

– Что за девчонка?

– Не помню.

– Имя не помнишь? – уточнила я.

В общем-то, это было логично. Денисова и Карелина – звезды спортшколы, на них равняются, они у всех на слуху. Во дворце же занимается, должно быть, добрая сотня ребят, если не больше. Вряд ли Кира помнит каждого по имени.

– Нет, – ответила девочка и вмиг погрустнела. – Я вообще ничего не помню.

Мы с Маричем переглянулись. Кира потерла ладонями виски и нехотя продолжила:

– Я не помню тот день.

– Совсем? – удивилась я.

– Почти… Помню, как проснулась, как собралась на тренировку. Мама подъехала к входу во дворец. Мы простились. Потом наступил следующий день…

– Так… – Марич оттолкнулся пяткой и подкатился на стуле ближе к кровати. – То есть ты забыла весь день, в который произошло убийство?

– Да, – легко ответила Кира. – И день, и ночь.

Я пыталась прийти в себя после услышанного. Такого поворота не ожидал и Марич. Однако он старательно пытался продолжить разговор максимально спокойно:

– Хорошо. Ты проснулась на следующий день. Завтрак. Что дальше?

– Без завтрака, – покачала головой Кира. – Я не завтракаю. Собралась на тренировку, приехала во дворец.

– С мамой?

– Да, обычно она меня просто отвозит, а тут пошла со мной. Я спросила: зачем? А она говорит, что после вчерашнего боится за меня. Я не поняла, уточнила, что к чему. Мама удивилась, но ответила, что вдруг Катя не сама выбросилась, а кто-то ей помог?

– И тут ты что-то вспомнила?

– Нет, ничего. – Кира поменяла позу, свесив ноги с кровати.

Она вела себя настолько непринужденно, что я задала вопрос:

– Раньше с тобой такое уже случалось?

– Провалы в памяти? Нет, первый раз.

– А после того дня что-то похожее было?

– Не было, – не задумываясь ответила девочка.

Еще несколько минут назад у меня в голове было множество вопросов, которые я хотела задать Карелиной, но теперь же я чувствовала себя так, будто у меня самой отшибло память. Настолько неожиданным было то, что мы сейчас от нее услышали.

Марич, похоже, тоже пытался сообразить, как поступить.

– Спасибо, Кира. – Он поднялся со стула и вернул его на место. – Хочу тебя предупредить. Полина может скоро появиться во дворце в качестве сотрудницы. Не показывай виду, что вы знакомы.

– Агент под прикрытием? – догадалась Кира.

– Почти. Отец очень хочет, чтобы мы как можно быстрее нашли виновного в смерти Кати.

– Я тоже, – ответила Кира уверенно и спокойно.

Проходя к двери, я заметила над письменным столом портрет советской фигуристки Ивановой, первого нашего призера Олимпийских игр.

– Родители назвали тебя в честь Киры Ивановой? – догадалась я.

– Ага. Красивое имя, я не против, – пожала плечами девочка. – Может, и до Олимпиады когда-нибудь доберусь. Ну или хотя бы до чемпионата Европы.

Карелина расхохоталась, а потом добавила серьезно:

– Кстати, американскую актрису Киру Найтли тоже назвали в честь нее.

Марич, недоуменно на нее посмотрев, покинул комнату. Я вышла вслед за ним.

В кухне пахло рыбой: Елена жарила семгу. Звуки шкворчащего масла скрыли от нее наше приближение. Оттого, заметив нас, хозяйка вздрогнула.

– Минут через десять будет готово. Останетесь пообедать?

– Спасибо, мы недавно позавтракали, – ответил Марич. – Артем ничего не сказал мне о том, что Кира не помнит день убийства подруги.

– Они не подруги, – поправила его Карелина.

– Что врачи говорят?

– Вы что, думаете, ей в психушку надо? – удивилась она. – Нормальная человеческая реакция на стресс.

– С вами такое случалось?

– Нет.

– Значит, не такая уж и нормальная, – глубокомысленно изрек Марич.

Под удивленным взглядом Елены он отщипнул виноградину от грозди на серебряном блюде и отправил в рот.

Мы устроились в машине, но отъезжать Владан не спешил. Барабанил пальцами по рулю и смотрел куда-то вперед. Вид имел крайне сосредоточенный и серьезный. Как водится, первой не выдержала я.

– Ты ей веришь?

– До совершенно фантастического заявления о провале в памяти верил. Девчонка показалась на редкость здравомыслящей. Спортсменка, комсомолка и в перспективе красавица. Не понял я только ничего о конкуренции и кубках с чемпионатами.

– Надо проверить, в каких соревнованиях принимали участие и какие места занимали спортсменки нашей области. Я займусь. Пока выходит, что девочки соперничали в основном между собой.

– Значит, мотив убрать соперницу у Киры мог быть.

– Как будто и у отстающих он мог быть. Зависть, нежелание мириться с чужими успехами.

– Если так, то и сама Карелина под угрозой.

– Я, конечно, слышала о мелких пакостях вроде затупленных лезвий, стекле в ботинках. Да даже наделавшую много шума в Америке историю Тони Хардинг, которая якобы вступила в сговор с мужем и его друзьями, суровыми парнями, чтобы те в буквальном смысле переломали сопернице ноги. Но убийство… Не знаю, по-моему, это фантастика какая-то.

– Интересно, что за романтические отношения с местной звездой были у покойной Екатерины? Я бы, конечно, делал ставку на парня.

Мне тоже не терпелось это выяснить. Как и другие обстоятельства гибели девушки. Марич, будто отвечая на мои мысли, произнес:

– Ладно, поинтересуюсь, пожалуй, что там наскребли защитники правопорядка. Радостно сваливают все на Карелину или у них действительно что-то есть?

Серб высадил меня в Яме, напротив офиса, и велел изучить спортивные успехи фигуристок нашего славного города. Не успела я вставить ключ в замочную скважину, как услышала за спиной знакомый голос:

– День добрый, красотка! Борща налить?

Я обернулась и увидела лицо Тамары в окне, распахнутом настежь по случаю отличной погоды.

– Представляешь, ты сегодня уже вторая, кто пытается накормить меня обедом, – усмехнулась я.

Повернув ключ в замке и открыв дверь, я хотела было переступить порог, но она крикнула вдогонку:

– Твой был!

Я встала как вкопанная и медленно к ней развернулась.

– Мой только что отъехал.

– Хромой, – пояснила толстуха.

Интересное имя обрел Забелин в устах Тамары.

– Что хотел?

– Кто ж его знает. Ручку двери подергал, потоптался, да и был таков.

– И это в век высоких технологий, – буркнула я себе под нос и наконец оказалась внутри.

Устроившись на рабочем месте и открыв ноутбук, я так и осталась сидеть, глядя в экран. Я не могла взять в толк, что тут понадобилось моему бывшему мужу и почему он решил, что явиться сюда – хорошая идея? Мог бы позвонить. На всякий случай я проверила телефон, но ни звонков, ни сообщений от Валерки не поступало. Я хотела было позвонить Владану, но решила, что отвлекать его от дел – не самая хорошая идея, да и нужна ли ему эта информация?

В конце концов я открыла сайт Федерации фигурного катания и принялась изучать его содержимое. Интересовала меня в первую очередь родная область.

Вскоре я узнала, что из четырех видов фигурного катания мы смогли добиться заметных результатов только в женском одиночном. Произошло это совсем недавно. Сразу две наши спортсменки оказались на пьедестале финала Кубка России и вошли в десятку лучших на чемпионате России, попав в запасной состав сборной страны. Кира Карелина и Екатерина Денисова.

Девушки участвовали в разных этапах Кубка России, где спортсменки со всей страны боролись за выход в финал. И Кира, и Катя поднялись на высшую ступень пьедестала.

Однако почти во всех соревнованиях, где принимали участие обе, Кира немного уступала землячке. Исключением стало лишь одно соревнование в текущем году, где Карелина смогла обойти Денисову и взяла золотую медаль.

Я без труда нашла в интернете записи трансляций и внимательно посмотрела выступления девушек. Екатерина в произвольной программе дважды упала. Если бы не эти грубые ошибки, вряд ли Карелина смогла бы увезти золото с того соревнования.

По всему выходило, что Кира уступала Кате в мастерстве, пусть и совсем немного. Но могло ли это стать реальной причиной для того, чтобы пойти на убийство? Более того, смерть Денисовой, бесспорно, делает Карелину лучшей фигуристкой области. Но не страны. Не собирается же она устранять всех на своем пути подобным образом!

Текущий сезон почти окончен, и если предположить, что в следующий обе девушки вошли бы в идеальной для себя спортивной форме, полностью подготовленными и с максимальным набором элементов в двух программах, за звание чемпионки страны они бы боролись еще минимум с тремя-четырьмя спортсменками. Впрочем, у обеих был неплохой шанс войти в тройку лучших.

Звание чемпиона России – это не только медаль, но и немалая сумма призовых, плюс статус, а также безусловное попадание в сборную страны, а это государственное финансирование всех сопутствующих расходов.

Я не поленилась и внимательно изучила результаты тех, кто занимался в той же спортивной школе, что и девочки, особое внимание уделив Игнатовой и Задорожной, которых упомянула Кира как ближайших после Денисовой конкуренток в их группе. Выходило, что те были птицами не того полета. Уровень соревнований, в которых они принимали участие, оказался значительно ниже. До этапов Кубка России ни одна из них в текущем сезоне так и не добралась, хотя обе были очень близки.

Мне стало любопытно, почему девочки одного возраста – всем им было от шестнадцати до девятнадцати, – тренирующиеся в одной группе, показывали такие разные результаты. Впрочем, этому наверняка есть какое-то объяснение. Если Уварова сдержит слово и поможет внедрить меня в коллектив, совсем скоро я об этом узнаю.

Я попыталась собрать как можно больше информации обо всех спортсменах нашей школы фигурного катания, выступающих на взрослом уровне. Даже завела специальную таблицу, которую сосредоточенно заполняла, когда дверь в офис шумно открылась и я увидела Марича.

Вздох облегчения вырвался из груди, как только я поняла, что это он, а не Забелин, который зачем-то обивал сегодня наши пороги.

– Версию с самоубийством особо не рассматривают. – Марич на ходу чмокнул меня в макушку и устроился на своем рабочем месте. – Ни предсмертной записки, никаких намерений свести счеты с жизнью никто из окружения припомнить не смог.

– Это еще ни о чем не говорит, – хмыкнула я.

– Под ногтями Денисовой нашли волокна какой-то ткани, сейчас они на исследовании. Предполагают, что она пыталась ухватиться за убийцу в момент падения.

– Если фрагменты совпадут с одеждой Карелиной, девочке не позавидуешь.

– Очень удобно все складывается для обвинения Киры: непримиримая соперница, незадолго до убийства назначена встреча, и этому есть несколько свидетелей внутри дворца, странный провал в памяти.

– Убила и забыла?

– Следствие рассуждает именно так.

– А что с этим мальчиком, Вяткиным, про которого говорила Кира?

– Допрашивали в числе прочих, без пристрастия. Слухи о его романе с убитой до них, по всей видимости, не дошли.

– Хочется с ним поговорить.

– Скоро такая возможность тебе представится. Камилла звонила: завтра к восьми утра ждет тебя во дворце.

Эта новость меня порадовала. Я готова была выезжать хоть сейчас, так много вопросов у меня накопилось.

– Есть еще один аргумент против Карелиной. Менты, конечно же, отсмотрели все камеры дворца. Балкон ни внутри, ни снаружи не попадает ни на одну из них. Выход на него – тоже. А вот часть коридора на последнем этаже камеры охватывают. В то утро они зафиксировали, как там появилась сначала Денисова, а через десять минут и Карелина. Кроме этих двоих в интересующий нас промежуток на камеру попали еще несколько спортсменов и сотрудников Ледового дворца.

– Ты узнал, кто конкретно?

– Да. – Марич вынул из кармана листок, сложенный вчетверо. – Но я склоняюсь к тому, что убийцы в этом списке нет.

Я вопросительно на него посмотрела, сдвинув брови у переносицы.

– На последний этаж можно попасть несколькими способами. Так, например, Карелина поднялась туда на лифте и проследовала в сторону крыши, а вот на обратном пути камеры ее уже не зафиксировали. Она, вероятно, спустилась по лестнице и вышла на втором этаже, там находятся раздевалки.

– Выходит, если бы она задумала убить Денисову, то должна была избегать камер. Вряд ли она отправилась бы туда так открыто.

– Это если убийство было предумышленным. – Марич с глухим звуком постучал пальцами по столу. – А вот если все произошло случайно, то Кира, испугавшись быть замеченной, могла воспользоваться лестницей, так как в той части холла камер нет.

Я задумалась. Кажется, в словах Марича была определенная логика. Девочка пошла на крышу без злого умысла, оттого не думала о камерах. Но во время разговора что-то пошло не так. Кира могла толкнуть Катю, а та, не удержавшись на ногах, перевалилась через перила. Их высота вполне допускала такое развитие событий. После случившегося Карелина могла здорово испугаться и решила, что мелькать на записях ни к чему. Поэтому и воспользовалась другим путем для отступления.

Быстро сверившись с данными о погоде в интересующий меня день, я убедилась, что ночью накануне происшествия шел дождь.

– Владан, а ведь это многое объясняет… – протянула я.

– Что именно?

– Смотри. В то утро на крыше было сыро после дождя. Девочки о чем-то спорили. Кира толкнула Денисову, и та, не удержавшись на ногах, упала с крыши. Именно поэтому Карелина ничего не помнит. Смерть другой спортсменки – событие, бесспорно, неприятное, но не до такой степени, что сознание блокирует воспоминания. А вот если допустить, что Кира имеет к смерти Денисовой самое прямое отношение, то провал в памяти становится легко объясним.

– Она могла стать свидетелем убийства. Это не меньший стресс для неокрепшей психики, – возразил Владан. – Кроме того, не забывай, что они фигуристки.

– И? – не поняла я.

– Значит, отлично умеют держать равновесие. Будь то лед или скользкий пол.

Я задумалась.

– Одно дело, когда ты выполняешь знакомые элементы, которые привыкла делать годами, когда все подчинено контролю, даже падения, и совсем другое, когда тебя сбивают с ног совершенно неожиданно.

Я поднялась со стула и подошла к окну. Двое товарищей в явном подпитии не без труда покидали заведение напротив. Я легко представила, каким взглядом провожала их Тамара, стоя за барной стойкой.

– Значит, других подозреваемых нет? – обернулась я к Маричу.

– Об этом мне рассказать не пожелали, – развел он руками.

На следующее утро Камилла встретила меня в своем кабинете. Наверняка она рассчитывала увидеть не только меня, но и Марича. Однако тот еще спал в нашей общей постели, о чем знать ей было совсем необязательно.

Выглядела она роскошно: платье, несмотря на строгий силуэт, подчеркивало достоинства фигуры, волосы аккуратно собраны в пучок, при этом несколько прядей кокетливо выпущены у лица. Легкая небрежность вкупе со строгостью производили неизгладимое впечатление даже на меня. Я лишний раз отметила исключительный вкус своего жениха. Затем опустила взгляд на собственные кеды и, вздохнув, улыбнулась хозяйке кабинета:

– Спасибо, Камилла Альбертовна, что согласились помочь.

– Можно просто Камилла. – Лицо ее едва заметно скривилось. – И давай на «ты».

Маринка, которая была значительно меня старше, как-то объяснила, что двадцатилетним малознакомая женщина около сорока лет может казаться едва ли не старухой. Но эта женщина в душе почти наверняка считает себя ровесницей тех, кто только недавно разменял третий десяток, совершенно искренне не понимая, почему ее не воспринимают на равных. Очевидно, сейчас Камилла испытала нечто похожее. Она была старше меня лет на десять минимум, кроме того, занимаемая должность диктовала некие условности. Возможно, не будь я спутницей Марича, она бы не стала переходить со мной на «ты». Сейчас же ей совершенно точно не хотелось, чтобы разница между нами двумя как-то подчеркивалась. Даже если дело касается всего лишь возраста.

– Могу предложить несколько вариантов, – начала Камилла, вальяжно откинувшись на спинку стула и закинув ногу на ногу. – Представим тебя как продюсера ледового шоу.

Я едва не присвистнула. До такого я бы сама вряд ли додумалась.

– Будет возможность присутствовать на тренировках, посмотреть процесс работы, пообщаться со спортсменами и тренерами.

Она говорила, а я мысленно примеряла на себя эту роль. Идея мне нравилась.

– Это прекрасно подойдет, если вас с Владаном интересует рабочий процесс в группе, спортивная составляющая, отношения в коллективе тоже станут понятны. Что касается сплетен, то они, как мне представляется, скапливаются в двух местах: раздевалках и столовой.

Камилла начинала нравиться мне все больше.

– Уборщица имеет доступ всюду. Даже в мужских раздевалках у нас моют преимущественно женщины. Сотрудники мужского пола редко идут на такую работу. Разумеется, дамы не нарушают личных границ, всегда стучат и ждут, чтобы не застать спортсменов в неглиже. Собственно, многие из них с детства привыкли переодеваться в самых неожиданных местах, и стеснение – не про них. Тем не менее мы во дворце стараемся соблюдать условности. В столовой можно будет работать на раздаче и уборке со столов. Если есть навыки работы за кассовым аппаратом…

– Уборка, – перебила я Камиллу, не дожидаясь, когда она закончит мысль. – Идеально!

Я подняла палец вверх. Невероятно, но еще недавно я думала о мытье туалетов как наказании, которое Уварова может придумать мне назло, теперь же мысленно благодарила ее за отличную идею. Ноль ответственности. Не нужно будет досконально изучать правила фигурного катания, запоминать имена спортсменов, вникать в тонкости продюсирования и прочее. Ходишь себе со шваброй где и когда захочешь.

– Что ж… – Камилла поднялась. – Представлю тебя нашему старшему администратору Татьяне Григорьевне как стажера на неполный рабочий день. Сменяемость кадров среди уборщиц у нас большая. Поэтому в любой день можно будет работу прекратить. Особых вопросов это не вызовет, но их я улажу в любом случае.

– А график?

– Составишь сама. Расписание тренировок всех групп найдешь возле раздевалок на втором этаже.

Татьяна Григорьевна толком на меня даже не посмотрела. Кивнула, не поднимаясь со своего рабочего места, и велела взять со стеллажа форму по размеру. Комплект состоял из серых брюк и рубашки с белым воротничком и манжетами. Волосы надлежало прятать: для этого можно было использовать косынку или шапку-колпак в цвет униформы с широким белым кантом у лица. Второй вариант показался мне симпатичнее.

Тут же, стоя у стеллажа, я переоделась и убедилась, что с размером угадала.

Администратор выдала мне график уборки и предложила присесть и заполнить его в соответствии с тем, когда я готова выходить. Это не отняло много времени. Перед тем как явиться к ней, я успела сфотографировать расписание занятий фигуристов.

Кряхтя и глядя куда-то в сторону, Татьяна Григорьевна проводила меня в подсобное помещение. Выдала тележку, укомплектованную всем необходимым, пару перчаток и упаковку одноразовых медицинских масок:

– Это обязательно? – поинтересовалась я.

– Ну, если любишь запах хлорки, можешь не надевать, – усмехнулась она. – Так, значит, твоя ответственность – раздевалки фигуристов, включая душевые с туалетами.

Она двинулась вперед, а я за ней. Вскоре мы оказались возле женской раздевалки. Женщина потянула на себя дверь. Я оставила тележку возле входа и вошла за ней.

– Коридоры, ведущие на ледовую арену, – Татьяна Григорьевна ткнула пальцем в дальнюю от нас дверь. – На самой арене моет ночная смена, но ты контролируешь мусор. Если пролили что, ну или кровью запачкали, сразу убираешь. Понятно? То же самое касается хореографического и спортивного залов. Плюс протираешь полы, когда нет занятий.

– Это где? – поинтересовалась я.

– Дальше по коридору, в противоположном конце арены.

Мы покинули раздевалку, и она с сомнением посмотрела на меня, кажется впервые всерьез меня разглядев.

– Найдешь?

– Найду, – с готовностью ответила я.

– Вроде все… А, нет! – радостно вскинула палец вверх Татьяна Григорьевна. – Тренерская тоже на тебе.

«Чудесно», – подумала я, а вслух произнесла:

– Ее я тоже найду, не переживайте.

– А чего мне переживать? – усмехнулась та. – Не уберешь, так сама работы и лишишься.

Женщина приосанилась и, кивнув в сторону тележки, с сомнением спросила:

– Мыла раньше-то?

– Конечно, – без труда соврала я.

В целом я, разумеется, умела и мыть, и убирать. Разве что никогда не делала этого за деньги. Однако так вопрос и не стоял.

Администратор легонько хлопнула меня по плечу и удалилась, пожелав удачи.

Если верить расписанию, старшая группа тренировалась сейчас в зале, затем, после небольшого перерыва, они должны будут выйти на лед.

Я решила поджидать спортсменов в раздевалке. Пользуясь тем, что сейчас все были на занятиях, начала с изучения мужской. Она зеркально повторяла женскую. Чтобы не терять времени понапрасну и все-таки сделать хоть что-то из вверенных мне обязанностей, принялась намывать пол.

Вскоре дверь, ведущая к ледовой арене, открылась, и в раздевалку один за другим начали заходить мальчишки, громко постукивая по полу пластиковыми чехлами на лезвиях коньков. На вид им было лет по десять-двенадцать. Они переговаривались, обсуждая тренировку и стягивая с ног тяжелые ботинки коньков.

Моего присутствия они словно вовсе не замечали. Кое-кто бросил короткое: «Здрасте», когда переступил порог, но не более того.

Я буквально ощущала себя человеком-невидимкой, и это играло мне на руку. Накануне я успела подготовиться и внимательно изучила фото и видео с соревнований. Так как только в раздевалке начали появляться старшие ребята, я сразу узнала Владика Вяткина, с которым, если верить Кире, у убитой были отношения. Невысокий шатен с модной прической – длинная челка на ровный пробор, мужественный подбородок, зеленые глаза в обрамлении темных ресниц. В жизни он выглядел даже привлекательнее, чем на фото. В целом сомневаться в словах Карелиной не приходилось. Парень вполне тянул на звание секс-символа местного разлива.

– Совсем язык за зубами держать не умеют, – жаловался Вяткин своему товарищу, который возник в раздевалке вслед за ним.

Темные кудри помогли мне его идентифицировать. Еще один воспитанник школы, Сергей Воробьев. Он, если я правильно помнила, показывал на последних соревнованиях неплохие результаты.

– Растрепали всем подряд, сейчас вообще крайним окажусь, – сетовал на что-то Владик.

– Говорят, она тем утром была не одна на крыше. Слышал?

Я подобралась, навострив уши.

Вяткин сделал товарищу знак молчать и покосился на двух мальчишек, которые паковали свои спортивные сумки. Через минуту те покинули раздевалку, а я переместилась в туалет и принялась старательно водить шваброй на одном месте. Отсюда мне было все прекрасно слышно.

– Короче, – продолжил Воробьев, как только парни остались вдвоем. – Говорят, в то утро Карелина назначила ей встречу на крыше. Или наоборот. Не суть. Главное, что Кира последняя, кто видел Денисову.

– И что? – не понял Владик, из чего я заключила, что соображает он гораздо медленнее, чем рассекает лезвиями лед.

– И то, – понизил голос Сергей. – С крыши-то Денисова не вернулась.

– Хочешь сказать, что это Кира ее… того?

Видеть Воробьева я не могла, но тот, вероятно, дал понять товарищу, что именно это он и имел в виду.

– Нет! – В голосе Вяткина прозвучало возмущение. – Она не могла. Да и зачем?

– А тебе зачем? Ты же боишься, что из-за того, что все теперь о вас с Катюхой знают, на тебя и подумают! Тебе-то какой смысл ее убивать?

– Ну… – задумался Владик. – Типа, она меня любила.

– На меня Игнатова посматривает, и что? Пойду ножом ее пырну? Так, что ли?

– Ну ты сравнил! Вика за тобой не бегает, на шею не вешается, тренировкам не мешает. Я тебе так скажу, – Вяткин вздохнул. – Только никому… Иногда мне жутко от того, что я испытываю в последние дни что-то вроде облегчения… После того как Кати не стало. Понимаешь?

Парни замолчали, и я на всякий случай замерла, боясь напомнить неловким движением о своем присутствии за стеной.

– Так и Карелина наверняка испытывает. Соображаешь? Ты лишился надоедливой влюбленной дуры, а Кира – преграды на пути к медалям. Теперь звезда в городе осталась одна. И тренерам не надо выбирать, на кого ставку делать. Хочешь мое мнение? Я готов поверить, что именно Карелина ее с крыши и сбросила.

– Да не может такого быть! – возмутился Вяткин.

– Ты «Тоню против всех» смотрел?

– Фильм, что ли? Я их не смотрю.

«А книг и подавно не читаю», – добавила я от себя.

– А зря. Короче, была такая история. В Америке в конце прошлого века муж одной фигуристки решил сломать ее сопернице ногу, чтобы та не смогла на национальном чемпионате выступить. И вроде бы сама эта Тоня была в курсе готовившегося нападения. Может быть, даже его организовала. Как тебе такое?

– Так сам говоришь, что это кино, – возразил Вяткин.

– Снято на основе реальных событий, между прочим. И Тоня эта до сих пор отстранена от участия в соревнованиях из-за случившегося. Вроде и срок какой-то получила за все это дело.

Сергей, кажется, неплохо знал нашумевшую историю Тони Хардинг и Нэнси Кэрриган, но на товарища должного впечатления произвести не смог. По крайней мере, Вяткин молчал. Ну а видеть их я не могла, продолжая тихонечко шуршать в туалете.

– Ногу сломать – это жесть. Я бы убил… Еще и накануне чемпионата страны! – признался Воробьев. – Может, и Денисова что-то придумала. Помнишь, в прошлом месяце Карелина неделю тренировок пропустила? С лодыжкой что-то было у нее. Так, может, это Денисова ей болты открутила на лезвиях, та и навернулась на тренировке? Кто-нибудь знал и разболтал, что это Катиных рук дело. Вот Карелина ее и убила, отомстила за подлость.

– Так, может, это ты ее? – хохотнул Вяткин.

– Ага, по твоей просьбе, – дурашливо ответил Сергей.

В этот момент дверь распахнулась и в раздевалке появились еще двое парней. Интересующая меня тема сменилась обсуждением каких-то непонятных нормативов. Самое время было покинуть укрытие и переместиться на женскую половину. Но уж очень не хотелось, чтобы Вяткин с Воробьевым вспомнили о моем присутствии.

Я дождалась, когда раздевалка опустеет, и только тогда направилась к девочкам. В помещении не было ни души. На скамейках лежала одежда, тут же валялось несколько пар кроссовок, скакалки и прочий инвентарь. В душе мерно капала вода. Оглядевшись и решив, что сейчас тут ловить нечего, я направилась на ледовую арену.

Несмотря на то что убирать здесь сейчас было нечего, да и не положено по инструкции, ведь ни кровопролития, ни просто пролития не наблюдалось, я не спеша обходила арену вдоль бортика.

На льду находилось четверо молодых людей и двенадцать девушек. Я отметила, что Карелина на сегодняшней тренировке присутствует, а значит, с мамой удалось договориться.

И тренеры, и спортсмены были заняты делом, в мою сторону даже не смотрели. И тем не менее я старательно махала щеткой с длинной ручкой, стараясь, чтобы мое внимание к происходящему на катке не бросалось в глаза. Весь час я провела возле льда, сделав пару интересных наблюдений.

Позже я добралась-таки и до тренерской, а потом поприсутствовала в женской раздевалке. Причем увлеклась так, что Татьяне Григорьевне пришлось звонить мне, чтобы напомнить, что часы, отведенные мне на труд праведный, давно закончились, а за переработку платить мне никто не собирается. «Мне вообще платить не собираются», – усмехнулась я про себя и все-таки отправилась сдавать смену, рассудив, что все хорошо в меру.

Владан на мои звонки не ответил. Сперва я хотела отправиться домой, чтобы принять душ, но в последний момент свернула в сторону Ямы. В конце концов, в офисе валяются ключи от холостяцкой берлоги Серба, что находится всего в паре десятков метров. Душ можно принять и там.

Я размышляла, чем сейчас занят Марич, и очень надеялась, что он трудится на благо нашего общего дела. Впрочем, с тем же успехом он мог пропадать, решая собственные вопросы, которые с моим появлением в его жизни никуда не исчезли. Даже после того, как из просто любимой женщины я превратилась в невесту.

Думала ли я всерьез, что вместе с кольцом в бархатном футляре получу Марича в полное единоличное владение, да так, что он забудет о деле всей своей жизни, коим наше детективное агентство вовсе не являлось? Думала. Но только первые пару секунд. Потом, конечно, не раз снова возвращалась к этим мыслям, но приходилось быстро их отбрасывать как нежизнеспособные.

Я пыталась вообразить такую картину: вот муж стоит у плиты и готовит ужин. Какой-нибудь стейк с кровью и жареной картошкой. И нет у него никаких дел, чаяний и печалей. Только красавица жена в моем скромном лице. Правдоподобно? Пожалуй, только в одном случае. Если в роли мужа выступает не Серб.

Причина не в том, что Марич не любит готовить или дело это не барское. Впрочем, и в этом тоже. До меня его пропитанием занималась Маринка, иногда Тамара, которая до сих пор не прочь влить в него пару тарелок борща при каждом удобном случае. Не сомневаюсь, что и до Маринки в жизни Марича было кому позаботиться о хлебе насущном.

Просто он не может оставаться в стороне, когда Родина зовет. Какие бы острые вопросы или частые отлучки этот зов ни подразумевал. А когда голова мужчины занята такими важными вещами, на мысли о еде или уюте в ней просто не хватает места. Черепная коробка-то не резиновая.

По крайней мере, такое удобное объяснение я себе придумала. Впрочем, сделала я это еще тогда, когда впервые оказалась в его холостяцкой берлоге. Иногда Маринка прорывалась к ревностно охраняемому имуществу и наводила там порядок. Точнее, отмывала и оттирала все, что еще поддавалось усовершенствованию. Порой мы даже делали это вместе.

Марич к своему жилищу относился с большим трепетом. Изменений не терпел, даже отсутствие привычного толстого слоя пыли на полках его тяготило. Оттого, когда однажды мне удалось внедрить в его квартиру новый матрас, я всерьез забеспокоилась о сохранности популяции медведей в нашей лесополосе. Которые, если верить народному фольклору, при подобных невероятных обстоятельствах имеют свойство дохнуть.

Теперь же у Марича был не только новый матрас, но и кровать, и даже дом, где мы жили последние несколько месяцев. Если учесть, что покупка коттеджа – его инициатива, хоть без намеков с моей стороны не обошлось, то шанс отведать стейк из-под ножа Марича у меня все-таки есть. По крайней мере, мне все-таки хотелось так думать.

Пускай образцового мужа из него не выйдет – это очевидно, но если в семье образцовой будет жена, то и супружник как-нибудь подтянется.

Я улыбалась своим мыслям, прислонившись к прохладной стене возле пустующего стола Серба, когда в дверях появился супружник. Не какой-то там эфемерный, а вполне себе настоящий: из плоти и крови. Была, правда, одна деталь – супружник этот был бывшим.

Пока я подбирала подобающее случаю приветствие, чтобы разом и уколоть, и выразить равнодушие к его появлению, Забелин меня опередил. Впрочем, у него была фора – он почти наверняка готовился.

– Вот мы и встретились, милая. – В голосе Валерки причудливым образом соединялись легкая издевка и безмерная нежность.

– В одном городе живем, – безразлично бросила я в ответ.

Забелин так и стоял в дверях. Шикарный костюм песочного цвета, коих у него было великое множество. Модная рубашка и галстук в тон. Я некстати подумала, что даже душ не успела принять после намывания казенных полов, да и одета была соответствующе: в джинсы и футболку. Впрочем, было бы кого баловать и для кого наряжаться.

Валерка обеими руками опирался на трость из натурального дерева. Ее венчала рукоятка из слоновой кости в виде то ли ящерицы, то ли тритона с длинным хвостом и высунутым языком. Разглядеть детали с моего места было сложно, но я готова была поспорить, что зеленое мерцание языка было не чем иным, как отблеском натурального изумруда.

– Знал, что ты оценишь, – самодовольно выдал бывший, проследив направление моего взгляда.

– С детства не люблю земноводных, – поморщилась я. – Примерно с тех самых пор, как была похищена пренеприятной жабой. Только в отличие от Дюймовочки мне повезло несколько меньше: от замужества отвертеться не удалось.

Забелин выдал сначала нервную усмешку, а затем лучшую из своих улыбок с заметной ямочкой на щеке. Наверняка он хотел ответить что-то вроде: «Я думал, тебе понравилось». Но вовремя вспомнил, что за меня есть кому постоять. Впрочем, останавливало это его далеко не всегда.

– Это ящерица, не тритон, – неожиданно выдал он.

– Что ж, это многое меняет, – съязвила я.

– Решил сделать себе такой подарок, коли уж ходить с тростью мне теперь суждено до конца моих дней.

– Не прибедняйся, Валера, – пожурила я. – Год назад никто не верил в то, что ты вообще сможешь встать с инвалидной коляски.

– Вообще-то я рассчитывал на предложение присесть.

– Ой, извини, привыкла, что обычно ты появляешься и устраиваешься с удобствами, не дожидаясь приглашения.

Долгое время после развода бывший не мог расстаться с привычкой появляться ночью в моей спальне, когда ему вздумается. Будь то родительский дом или моя квартира. Я просыпалась от того, что чувствовала на себе его взгляд. Цепкий, жуткий: взгляд хищника, наслаждающегося моментом беспомощности жертвы. Валерка невозмутимо сидел в кресле и наблюдал за мной. Настоящий извращенец. Благо привычку проникать на мою жилплощадь он давно оставил.

Очевидно, стоять так долго на одном месте Забелину было трудно. Я заметила, как побелели костяшки его пальцев на рукояти трости от тяжести веса, который он на них переместил, пытаясь облегчить участь ногам. Тонким голоском жалость позвала меня откуда-то из глубины. Я отвернулась к кухонному уголку, давая ему время устроиться. Я точно знала, что просто так Валерка все равно не уйдет.

– Кофе? – предложила я, не помня толком, в каком состоянии были запасы в офисе после нашего с Маричем отсутствия.

– Его я, конечно, также мог бы приготовить себе, не дожидаясь предложения, но куда приятнее из твоих рук, – усмехнулся Забелин.

Не оборачиваясь, я сделала кофе и поставила чашку перед Валеркой. Он устроился на стуле в торце моего стола.

– Смотрю, у вас тут все по-прежнему, – озираясь по сторонам, заключил он.

Забелину уже доводилось здесь бывать. Однажды он даже стал нашим клиентом, когда бесследно исчезла дочь его знакомых [2].

– Ну да, дрессированных слонов не завели.

– Знаю, что тебе удалось выманить Серба из Ямы, поэтому и смена офиса напрашивалась сама собой.

– Во-первых, наш переезд – не моя идея, во‑вторых, как бы ты нас нашел, если бы офис переехал?

– И то верно.

– Вот и клиенты идут в давно знакомое место.

– Кстати, о клиентах. – Валерка вскинул палец вверх. – Я по делу.

– Вот как? – удивилась я и уставилась на него, особенно не церемонясь.

– Да, был бы признателен, если бы вы взялись за одно небольшое поручение.

– Мы занимаемся расследованиями.

– Я в курсе. В общем-то, именно это вам и предстоит. Если вы согласитесь, разумеется.

Я хотела было предложить ему явиться в другой раз или подождать Владана. Однако за этим непременно последует вопрос, когда тот появится. Ответа на него я и сама не знала, оттого предпочла промолчать. Забелин же продолжал:

– Никаких исчезновений или убийств. Пока.

Валерка замолчал, а я вскинула брови в удивлении.

– Я боюсь за свою жизнь.

– С чего бы это? Все самые страшные прогнозы ты опроверг уже несколько месяцев назад. Не удивлюсь, если зимой на лыжи встанешь, а в следующем году и вовсе побежишь.

– А я, между прочим, серьезно, – спокойно произнес он своим бархатным голосом.

– Допустим. Какие причины у твоих опасений?

– Мне кажется, за мной следят.

– У тебя есть охрана, – напомнила я.

– Есть, – кивнул Забелин. – Однажды в меня уже стреляли.

Он опустил взгляд на свои ноги.

– В меня, – поправила я. – Да и парней с тобой тогда вроде бы не было. Или были?

– Вот именно, – усмехнулся Валерка. – Допустим, если в этот раз стрелять будут именно в меня, кто-то из них, возможно, сумеет меня загородить спиной от пули…

«Прямо как ты меня», – невольно подумала я.

– Но, во‑первых, ни Ване, ни Юре я увечий не желаю, – продолжал он. – А во‑вторых, сама знаешь, они хороши силой. Коляску отлично помогали тягать в свое время, иногда и меня. Но что касается ума – это не по их части.

Я невольно улыбнулась, вспоминая нулевую сообразительность Валеркиных добрых молодцев. Так я часто про себя называла амбалов Забелина. Хорошие парни, но вряд ли способные на ловкие рокировки и хитрые ходы. Впрочем, мы запросто можем их недооценивать.

– Ты хочешь, чтобы мы засекли хвост? – уточнила я.

– И выяснили, кто и по какому поводу его ко мне приставил.

– Как давно ты заметил слежку?

– Скажем так, уже пару недель это ощущение меня не покидает. Вероятно, началось все раньше, просто я не обращал внимания.

– И в чем эта слежка выражается?

Забелин задумался.

– Сложно объяснить. Не сочти за придурка, но… Это больше на уровне подозрений. Несколько раз замечал, что за мной едет одна и та же тачка, например.

– Какая?

– Да каждый раз разная, в том-то и дело… Или кто-то резко прячется за угол соседнего дома. Мелькнет силуэт, и все. Пусто. Однажды ночью проснулся от ощущения, будто кто-то за мной наблюдает в окно. Я ведь так и сплю на первом этаже.

– Камеры смотрел?

– По камерам чисто, но при большом желании можно проползти за кустами прямо к окну спальни.

– Я бы позвала садовника, – заявила я вполне серьезно, но тем не менее вызвала ухмылку на лице Забелина.

– Пока я принял еще более радикальное решение и переместился на второй этаж. Впрочем, вряд ли этого достаточно, если кто-то решит грохнуть меня в доме.

– Ну да, а проредишь кусты, глядишь, сможем установить, кто к тебе в следующий раз проберется. Хотя тебе вряд ли уже до этого будет дело.

– Когда ты делаешь вид, что тебе безразлично, я не верю, – вдруг заявил Валерка и уставился на меня в упор своими лучистыми глазами. – Ты же другая.

– Наташа где? – спросила я, имея в виду сиделку.

Его замечание я предпочла проигнорировать.

– Я до сих пор выгляжу как человек, которому нужна круглосуточная помощь?

– Нет, – призналась я. – Отнюдь.

– Наташа со мной не живет.

Мне казалось, что в какой-то момент их отношения начали приобретать романтический характер. Впрочем, совместное проживание романтике может только мешать.

– Возможно, в такой ситуации это к лучшему. В случае если тебе грозит реальная угроза… – Я запнулась.

– Прекрасную девушку стоит поберечь, – кивнул он.

Повисла неловкая пауза. Забелин так обтекаемо говорил о Наташе, что не давал повода думать, что между ними что-то есть, впрочем, и не отрицая этого. Возможно, ждал, когда я прямо об этом спрошу. Но какое мне, в сущности, дело?

Валерка поднялся и, прихрамывая, направился к двери.

– Надеюсь, что ваше решение будет положительным, – бросил он.

Как вовремя он поспешил уйти! Черт, это ведь почти галантно. Мне даже не пришлось произносить что-то вроде: «Мне надо будет посоветоваться».

– И спасибо за кофе, – успел добавить бывший, прежде чем дверь за ним закрылась.

Выждав пару минут, я вышла на улицу. Забелин уже уехал, а вот Тамара была тут как тут. Завидя меня, толстуха выглянула на улицу и громко позвала:

– Полина!

В ответ я промычала что-то невнятное, а Тамара как ни в чем не бывало поманила меня пальцем.

– Что твоему хромому тут понадобилось?

– По твой нос приезжал.

– Это как?

– Любопытной Варваре на базаре нос оторвали. Слыхала?

– Ну… так то Варвара, а не Тамара!

– А для моего бывшего разницы нет, – подмигнула я и вернулась в офис.

Я успела подготовить отчет для Карелина, а Марича все не было. Начав откровенно маяться, я всерьез вознамерилась отправиться к Тамаре. Но все-таки осталась. Мысли, которые я гнала прочь с тех пор, как за Забелиным закрылась дверь нашего офиса, упрямо возвращались.

Что, если Валерка знает, что теперь моему отцу известна вся неприглядная правда о нем? И разговоры об угрозе собственной безопасности – не что иное, как сказка, которую он сочинил с целью в очередной раз показать свою власть надо мной? «Смотри, Полина, ты думала, что победила, но я еще не сказал последнего слова».

А что, если… Вдруг я переоценила своего отца и он все-таки решил отомстить Забелину? Нанял кого-то, кто выжидает удобного случая? Нет, зная отца, уверена: если бы он решил поквитаться с Валеркой, то делал бы это, глядя ему в глаза. Да и не стал бы он. Не сейчас, когда я готовлюсь выйти замуж, когда у отца есть Маринка с Саньком, и они, совершенно очевидно, счастливы. Или я плохо знаю родителя? В муже ведь я столько лет ошибалась, без памяти его любила, не помня себя, не замечая ничего вокруг…