Легенда о Соловье-Разбойнике

© Роман Абакумов, 2024

ISBN 978-5-0064-9506-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

РОМАН АБАКУМОВ

ЛЕГЕНДА О СОЛОВЬЕ-РАЗБОЙНИКЕ

Повесть

Брянск 2024

© Роман Абакумов, 2017—2024

Вступительное слово

Перед вами необычная книга. Это не просто сказка или легенда в привычном смысле этого слова. Наверняка многие из вас слышали с детства про Соловья-разбойника, Илью Муромца и их бой, после чего последний, победив, доставил к самому князю Владимиру этого Соловья. О том гласят русские былины, написаны книги и даже сняты детские мультфильмы. Наверняка многие не воспринимают эту историю всерьез, считая легендой и не более. Но мало кто знает, что множество ученых и исследователей русской старины толковали эту историю по-разному, считая образ Соловья-разбойника одним из самых загадочных.

В результате этих исследований существует даже несколько версий относительно данного сюжета, начиная от сугубо мифологических и заканчивая реальными событиями и реальными же людьми, существовавшими на самом деле и оставившими следы в письменных источниках. Именно такую версию и взял за основу автор, понимая, что по крайней мере князь Владимир – точно реально существовавший человек, как, скорее всего и Илья Муромец. Попытки найти этого богатыря в источниках, правда, не увенчались успехом, поскольку Илья Преподобный, или Илья Печерский, которого многие ассоциируют с Муромцем, жил почти через 200 лет после князя Владимира (князь Владимир 956 – 1015, а Илья Преподобный 1143—1204), поэтому встретиться в реальной жизни эти два человека точно не могли.

При детальном же рассмотрении выяснилось, что людей, похожих и на Илью и на Соловья в источниках можно встретить неоднократно, причем в самых разных местах. Но что удивительно – один из исследователей русской старины, небезызвестный Федор Буслаев, оказывается, еще в 19 веке нашел упоминание в летописях, которое он посчитал «древнейшим вариантом былины об Илье Муромце и Соловье-разбойнике». Оказывается, в 1008 году «изымаша хитростию некоею славнаго разбойника, нарицаемаго Могута». Представ перед князем Владимиром, он «въекрича зело, и многы слезы испущая из очию», обещал больше не творить зла и жить до конца своих дней в покаянии.».

К удивлению автора, при попытке поискать следы Соловья-разбойника в реальности, были найдены многочисленные свидетельства краеведов Брянской и Орловской области о существовании деревни Девять дубов не далеко от города Карачева Брянской области, в которой, как утверждает даже не один источник по краеведению (подробные ссылки будут приведены в повествовании далее) и жил Соловей-разбойник, держав две заставы. Одна находилась в самой деревне, а вторая – в Брянской роще «Соловьи», якобы и получившей из-за этого свое название. Согласно сведениям местных краеведов, здесь был некий Соловейкин перевоз, который держала на реке Десне его сестра. Если верить этим данным, на месте этого перевоза сегодня в Брянской роще «Соловьи» возведен знаменитый подвесной мост через реку Десну.

Учитывая, что это – всего лишь одна из версий происходящего, многие ученые трактуют данную историю по-своему, автор и решил написать данную повесть, именно как легенду. Однако легенда эта опирается на такие источники, как Никоновская и Радзивиловская летопись, русские былины, труды ученых историков и славистов, а также многочисленные научные статьи краеведов, где самым неожиданным образом все пазлы сложились в единое целое.

Серьезным же исследователям, которые могут с ухмылкой возразить о несерьезности изложенных доводов спешу сообщить, что данный труд – это литературное произведение, повесть, написанная, как легенда, или в крайнем случае как историческая фантастика. Не забывайте, что это – всего лишь версия, хоть и нашедшая немало подтверждений в самых разных источниках. Надеюсь, книга окажется интересной и полезной любителям русских древностей и славянской тематики. Приятного прочтения!

1. Прямоезжая дорога

Чужаки пожаловали внезапно. Едва слышимые звуки их передвижения застали врасплох беглянку, собиравшую ягоды. Только отчаянный ее крик заставил оглянуться и припустить во всю прыть отрока с соседней поляны, даже не подозревавшего о таком соседстве. Раздавшиеся следом мужские голоса надежно поселили в его юной голове мысль о чужаках: свои-то, почти все в походе. Пробежавший уже немало, да остановившийся перевести дух отрок, изо всех сил сдерживал рвущееся наружу дыхание, тревожно оглядываясь в ту сторону, откуда он слышал голоса. Кто там? А вдруг сестренка малая, или старшая? Недолго боролись в его юной душе страх с беспокойством, но, всё же, прогнав колючие змеиные языки первого, то и дело расползавшиеся по всему телу, решил он, таясь, пробраться поближе, да хоть краешком глаза узреть все же, кто ж это попал в беду. А там, глядишь, скорее, бегом, нужно будет успеть сообщить страшим о том, что видел.

Ступив несколько раз как можно тише в обратную сторону, он напряженно вслушивался в звуки леса, и, наконец, немного успокоившись, двинулся назад. Лес был для него родным домом с раннего детства, недаром же места эти славились в округе, как Лесная земля, а вятичи, в них обитавшие – лесными. Потому заплутать отрок мог едва ли даже здесь, вдали от дома, где пролегала уже поросшая травой от времени прямоезжая дорога. Лес этот дальний был едва ли хоженым, оттого ягод да грибов здесь было больше, редко какой сородич забредет в такую даль, ведь тут, за заставой, уже начинались земли чужие. Но слава вождя лесного Соловья гремела на всю округу такая, что редко кто осмеливался сунуться сюда, оттого и странными были эти чужаки.

Что же взяло верх: любопытство или беспокойство, отрок так и не понял. Подобравшись уже совсем близко к тому месту, от которого сам же недавно умчался во всю прыть, едва слышно ступал он по мягкой траве, высматривая место, куда ступить, чтобы никакая ветка не хрустнула под ногами. Подойдя ближе, решил взобраться юнец на дерево, дабы с высоты всё получше разглядеть. Занятие это, излюбленное с самых ранних лет, стало потребным и полезным, как и сейчас. Взбираясь всё выше, да узрев, наконец, чужаков, осознал отрок всю опасность своего положения. Чужаки стояли на дороге отрядом, прибывшим явно из дальних мест, возглавлял которых матерый, сильно выделяющийся средь остальных кметей вожак. Говорил он негромко, с расстановкой, а вокруг него в лес уже углубились его другие воины, по всему видать, посланные им самим, должно быть, осмотреться.

Оглядевшись по сторонам, и не обнаружив поблизости таковых гостей, отрок от испуга едва не свалился вниз, вжавшись в ствол дерева, обнимая его изо всех сил: вожак и с ним еще несколько человек отделились от основного войска и подошли к тому самому дереву, на котором он прятался. Взобраться высоко юнец не успел, хоть ветви и скрывали его снизу, но оттого стали слышны голоса чужаков еще лучше. Разглядел он и источник крика: это была та самая беглянка, что осталась без крова, ее прогнали из рода накануне за страшный сотворённый ею грех, ее никто из сородичей не имел теперь права принять. Держали окаянную некрепко, да она и не силилась вырываться, осознав всю безнадежность своего положения. Уйти от кметей, что при оружии, да верхом, не то, что девке малой, но и не всякому взрослому было под силу. Вскоре и вовсе ее отпустили. Шум листьев да ветер заглушал голоса, но расположившись на небольшой полянке у дерева, вождь, видимо, продолжал расспросы и девичий ее голосок выделялся, донеся до отрока отдельные слова.

Он стал вслушиваться, и разобрал вдруг, что она рассказывает про вождя лесных. Вот неладная! Не зря, видать, сбежала от участи невольничьей, да кто ж знал, что она прямиком в лапы чужаков угодит? Кто еще такие? Зачем выспрашивают, да чего хотят – тоже дело темное, да по всему видать недоброе, потому как до добра такие разговоры доводят редко. А говорила беглянка с охотой: деваться ей теперь было некуда, разве что сгинуть в этих нехоженых лесах. Но то, что он услышал, совсем не порадовало юнака – рассказ окаянной пошел про молодую любимую жену вождя Усладу. Ничего не утаила беглянка, ни как отыскать, ни как выглядит, чтоб не попутать с кем, ни как проехать туда, где живет она и где обычно гуляет. Подошедший к ним ту же минуту воин, которого вожак назвал Федором, что-то сказал негромко, затем отрок едва расслышал слово «умыкнуть». Заскрипели зубы от негодования у отрока, но держался крепко он за ствол дерева, ставшим ему укрытием, боясь пошевелиться и выдать присутствие. Долго молчал вожак, разглядывая беглянку, спрашивал еще, да ветер, зашевеливший листья, утаил слова те. Долго ли еще длились расспросы, юнак уж и не помнил, руки начали неметь, затекли ноги, а пошевелиться было нельзя. Аккуратно глянув вниз, разглядел он жест вожака, кивнувший головой своему воину, да слова, брошенные напоследок: «С нами пойдёшь, дорогу покажешь».

Дальнейший разговор расслышал отрок совсем хорошо: ветер стих.

– Вона ты как, Илья, хитростью изымать Соловья надумал! Ох, чую я, навлечем мы на себя гнев Господень – говорил воин, держа беглянку за руку.

– Не навлечем, Федор. Что нынче может быть важнее дел великих? За нами Русь. Зря что ли мы от самого Мурома путь держим? Коли вот свистуна и впрямь князю доставим, может и лесных подчиним, Господь нам поможет. А ежели Русь наша от того еще сильнее станет, так нам за то потомки только спасибо скажут – воин, говоривший с вожаком, переступал с ноги на ногу, явно выражая сомнение.

– Подчинили уж, вон, сколько раз сюда князь Владимир хаживал? А до него еще и отец его, Святослав Храбрый.

– Не подчиним, так князь может, Соловья получив, быстрее эту напасть искоренит?

– Как знать? Теперь уж, коли дело наше выгорит, может и впрямь проще будет, а там, глядишь, и дорога прямоезжая, что травой поросла, снова оживет. Что скажешь, храбр1?

– Спешить надо. Соловей воротиться вот-вот должен.

Вожак со всеми остальными отправились обратно к дороге, отрок облегченно вздохнул. Вскоре отряд двинулся прочь, а юнец, дождавшись, когда шум стих, спустился наземь и припустил бегом отсюда.

2. Купцы

– Вы бы лучше, люди добрые, коли в наших краях впервой, да к князю Владимиру путь держите, прямоезжей-то дорогой не шли – пожилая челядинка, суетясь вокруг стола, продолжая его накрывать, бросила, будто случайно – гиблые там места.

– Отчего же, это ж самая короткая дорога, да и зовется от того прямоезжей – по всему видать, самый старший купец, проглаживая рыжую бороду, да уловив неловкую паузу от того, что смолкли остальные его трое попутчиков, немного помолчав, вопросил – как не ездить, подскажи, любезная, что не так там?

– Заколодела2 она уж не первый год, замуравела3.

– Что ж никто не ездит по ней?

– Давно уж так вышло. Считай, почти тридцать лет4. Всякий, кто уходит туда, так сгинет непременно. Сидят там на девяти дубах вятицкие5, да княжит у них Могута6 по прозвищу Соловей, Одихмантьев сын, Лесной землей их вотчина зовется7. Свистит он так, что уши закладывает у тех, кто рядом стоит, да мигом сбегаются кмети его, никого не пускают к себе, особливо, коли вдруг прознают, что едет кто туда, куда и вы. Не жалуют они таковых. Потому никто той дорогой, уж много лет не хаживал, вот и замуравела прямоезжая.

– А что же тогда, как нам добраться-то? – помрачнел старший купец.

– А в обход другая дорога есть, объездная – челядинка вытирала стол, суетясь – вам покажут. И скарб свой сбережете и сами целехоньки останетесь. Конечно, надо будет кругаля дать, но коли жизнь дорога, придется, ничего не поделаешь.

– А что же князь Владимир? Разве он дань с них не берет? – старший купец не унимался, продолжая расспросы.

– Да где там! – отмахнулась челядинка – хаживал сюда уж дважды, да только с них станется с вятичей-то, они сами себе – голова, никого над собой видеть не хотят. А коли сунется кто, так с концами. Уж больно суров Соловей. С тех самых пор и заколодела прямоезжая.

– Дружинники князя, не иначе, Соловья разбойником кличут8 – второй купец, что помоложе, подал наконец голос, усмехаясь.

– А то, глядишь, так и запишут, дескать, разбойник окаянный не пускал через свои земли лесные.

– Выше бери, Брагой, запишут, будто свистом своим деревья гнул, да непрошенных гостей прямо с прямоезжей и сдувал – засмеялся снова второй купец.

– У Мала нашего, коли так, шансов дойти ну никак нет, сдует ведь его окаянный: гляди, какой худой!

Тут уж засмеялись все купцы.

– Зря смеётесь – бросил им на ходу, подаваясь во двор, пожилой вятич, которого можно было распознать по узорам на рубахе – правду вам сказывают. Свист, к слову сказать, у него такой, что иные, пугаясь, за сердце хватаются, да кони шарахаются – с этими словами вятич удалился на улицу, а купцы, дожевывая, снова смолкли, провожая взглядами челядинку, убирающую со стола. Недолго думая, старший купец, подобрав свой узелок, подхватился и направился следом, к дверям. Переглянувшись, последовали за ним и остальные купцы.

– А что любезный, неужто так страшен этот Соловей? – Вопрошал тем временем уже на улице пожилого вятича купец. За спиной его робко выстроились остальные, внимая каждому слову. Вятич, поглаживая седую бороду, обернулся.

– Это, смотря, как судить. Для нас, для своих-то он, не иначе, князь. Лесная земля, что он держит, на него, считай, как на святого молится. Всю округу держит под собой. На горе живет, а рядом совсем река. Ладьи, что мимо проходят, ему дары подносят. И гостям хорошо, и нам.9 Люд-то наш, что из вятичей, слыхали, поди, как говорит: нам чужого не надо, но и своего не отдадим. От заставы до заставы Соловьиной и не сунешься.

– А что, велика, выходит Лесная земля? И далеко ли заставы? – не унимался пожилой купец.

– Одна застава на дороге прямоезжей, что на девяти дубах. Это вот как по этой самой этой дороге пойдете, так прямиком туда и угодите. А другая по реке Десной, что не доходя до Дебрянска. Там есть Соловейкин перевоз в роще Соловьиной10. Сестра там его на переправе. Дальше уже другие земли, живут там те, что род свой от Радима ведут. А от наших же мест – до самых лесов ваших Муромских – земли другие. Зря вы сунулись в Лесную землю. Хоть и в самом ее начале, лучше вам не ходить прямоезжей дорогой. Не воротитесь.

Молвив так, Вятич отвязал коня, сел на него верхом, и собирался что-то еще сказать на прощание купцам, да вдруг, заслышав в стороне нарастающий гул, осекся, и обернулся на звук. Оглянулись и купцы. Приближался конный отряд. Топот коней стремительно нарастал, по всему видать, коней гнали галопом. Из корчмы на звук выскочила челядинка, да еще двое каких-то гостей, один – держа кружку с хмельным, другой – обгладывая какую-то мясную кость. Поравнявшись с корчмой, отряд нежданно оглушил всех, кто были рядом резким, внезапным свистом. Кони шарахнулись и заржали, челядинка, поскользнувшись, грохнулась прямо у входа, пивший квас ротозей поперхнулся, проливая напиток себе на грудь. Купцы от неожиданности втянули головы, спрятавшись за повозку, из-за корчмы на звук выбежали к купцам наемники, повыхватывав мечи из ножен. Вятич угомонил наконец коня, и провожая взглядом удаляющийся отряд, бросил наконец на прощанье купцам:

– Ну? Слыхали, как князь Соловей свистит? А теперь ещё и видали. Вертайтесь-ка, пока целы, назад, да езжайте дорогой, что в обход. Соловей надолго редко уезжает, скоро должен воротиться.

С этими словами вятич повел коня в другую сторону своей дорогой.

– Что за люди, господин? Кто это были, Брагой? – Наемники убрали мечи и окружили купцов.

– Будто не слыхали? Соловей. Тот самый. Тут его вотчина начинается. Спрашивай дорогу объездную, да пока окаянные не воротились, выходим нынче же. Подальше от этого неладного места. Заночуем в лесу. Давай, шевелись, вон у той челядинки дорогу выспросишь, да подробней. Пусть проводит, серебра ей дай.

Собравшись, выехали скорее купцы в обратном направлении, выспросив путь в объезд. Ехали молча, невеселые мысли гнали их вперед, поскорее свернуть с неладной дороги, да отъехать подальше от этих мест более спокойной дорогой. Едва отъехав от корчмы, услыхали купцы впереди снова топот коней, насторожившись, да испугавшись не на шутку: неужто Соловей так быстро назад воротился? Из-за деревьев показался конный отряд, но то были совсем другие воины. Возглавлял всех матерый вожак, выделявшийся среди остальных своей крепкой фигурой, конем, что по всему видать, повидал немало. Воины были при оружии, в кольчугах, и явно не те, что промчались недавно мимо.

– Здоровы будьте, люди добрые, откуда будете и далече ли путь держите?

– И вам здравия. Угличские мы, в стольный град путь держим, к князю Владимиру.

– Вот незадача. И мы тоже туда направляемся. Отчего ж в разные стороны едем-то?

Воины за спиной вожака засмеялись, однако купцам было не до смеха.

– Гиблые места за нашими спинами, воин. За нами – Лесная земля. Княжит в ней некий Могута по прозвищу Соловей. Никого он через свои земли не пропускает, кто туда пойдет – так сгинет непременно. Свистит, что разбойник, дружков своих созывает. Оттого дорога прямоезжая, что нам нужна, скоро тридцать лет, как заколодела, замуравела. Вот в корчме нам о том поведали, да сам Соловей с дружиной и пожаловал. Промчался мимо, да так засвистел, окаянный, что кони шарахнулись, люди со страху чуть не попадали. А вятич из местных, что рядом был, говорит, будто князь редко выезжает надолго, потому скоро воротиться должен. А нам встреч таких вовсе не надобно, вот нам дорогу-то объездную показали, туда и направляемся.