Узник старой башни

Глава первая. Поход в старую крепость

Котёл был очень тяжелый, основательно закопченный снаружи и с остатками пригоревшего жира внутри. Парнишка тащил его перед собой, мучительно выгибаясь в пояснице. В ней уже давно сидела тупая боль от постоянного непосильного напряжения. Он был для своих пятнадцати зим вполне крепкий, с почти взрослыми от трудной работы руками, но такой груз впору было вдвоем таскать. Парнишка выволок ношу на задний двор и с облегчением опустил её на землю. Там уже была приготовлена бадья с речным песком и ведро воды для ополаскивания. Он облегченно вздохнул и принялся отскабливать остатки пищи, привычно не обращая внимания на ощущения в спине. Но попутно все же прикидывал, как бы половчее перехватить котёл, когда придётся нести его обратно – благо с чистым это будет поудобней.

Парнишку звали Варко. Это было не совсем верно, скорее переиначено, чтоб легче окликать: не трудить же себя ради презренного. Дело в том, что Варко был рабом. В неволю попал уже и сам не помнил, когда – совсем малой был. Близких рядом не случилось, так что полным именем величать было некому.

– Фу-у, опять в грязи возишься, и сам вон уже весь чумазый. Не надоело? – немного ехидно прозвучал за спиной нежный голос.

Варко оглянулся: на нижней ветке раскидистой сосны сидела и болтала ногами девочка примерно одного с ним возраста: обычная такая, с веснушками. Разве что сарафанчик будто из травы сплетен, на других такой не увидишь, да венок на голове шибко причудливый – поди выплети такой. А ещё Варко не помнил, чтобы этот венок хоть раз свалился, даже если девочка вверх тормашками на ветке повисала – что очень любила. Звали её Альма.

Парнишка пожал плечами:

– Что делать? Приходится. Голодным ходить не хочется, за просто так хозяин кормить не будет. Ещё и поколотит.

– Хо-о-зя-я-ин, – насмешливо протянула девочка. – И как тебе только нравится подчиняться всяким. Я вот никого не слушаю, никто мне не указ. Вот ещё!

– А мне и не нравится, – пробурчал Варко, обиженно отвернулся и продолжил тереть котёл пригоршней песка.

Сзади некоторое время молчали, потом послышался звук ударивших в землю ног. Прошуршали шаги, и на уже довольно чистый чугунный бок упала тень.

– Хочешь, воды полью, чтобы быстрее получилось, – примирительно спросила Альма.

– Да ладно, не надо. Уже почти закончил, – и Варко почесал грязной от сажи рукой вдруг раззудевшийся, ещё не совсем заживший шрам на лбу.

– Ой, что это у тебя? – поинтересовалась девочка.

– Да вот, хозяин сердился, что на речку сбежал, – нехотя ответил Варко, не пеняя конечно тем, что с Альмой как раз и сбежал. – Ерунда, не о чем говорить, подумаешь – ссадина.

Вопреки показному небрежению, шрам неприятно напоминал о жёсткой оплеухе: больше не болью, а тем, как захотелось от неё спрятаться, как тело само скрутилось беспомощной позой. Нет, чтоб броситься, зубами вцепиться и будь что будет. Но по-другому вышло.

А сколько еще подобных отметин пряталось под ветхой рубахой? Он встал, и слегка припадая на одну ногу пошел к ведру с водой: в горле пересохло. Всё это были памятки о прошлой веренице его владельцев: хромота, рубцы, криво сросшийся указательный палец на левой руке. От них тянулись ниточки к засевшему в костях страху, унизительному ощущению слабости и невозможности дать отпор. Такое принуждало временами крючиться в ожидании неминучей боли, сжимало все в груди, ковало тело хлеще черного железа.

Нынешний владелец тоже был лютый, скорый на тумаки и чёрную брань, и очень не любил слишком сметливых рабов. Сметливый раб, он что, спокойно не сидит, так и норовит наскрести себе на выкуп. Закон этих мест позволял ничтожному на людях дать хозяину меру честного серебра и тот не смел отказать в воле. Разве что свидетель объявится, что деньги кривым путём достались, но и того проверят.

А Варко был как раз из таких: смышленый, любознательный. Его пытливый ум многое подмечал и понимал, ловко складывая найденное в одну картинку, а руки постоянно тянулись что-то мастерить, да такое, что каждый дивился. А там, где интерес, там и монету не жалко. От такого недалеко до выкупа, вот и лютовал хозяин, чуть что – в кулаки. Выбить волю, в грязь загнать, чтоб головы на смел приподнять, на тощем животе ползал, от черной работы глаз не отрывал, красоту чтоб даже не смел творить, не то, что людям показывать.

Перед глазами, как наяву возникла втоптанная в навоз скотного двора мешанина тонких прутиков. Во рту вдруг всплыл солоноватый вкус, будто это произошло только что. Варко даже машинально утер нос и глянул на свои руки, ожидая увидеть алые разводы. В тот раз жёсткая оплеуха в кровь разбила нос и губы, бросила навзничь, а хозяин, не удовлетворившись повергнутым наземь рабом, остервенело топтал созданное без его разрешения. А ведь корзина вышла удивительно хороша: такие любят брать рачительные хозяйки для домашней необходимости – и крепкая, и с узором необычным. Варко сам его придумал, а как плести на ежегодной ярмарке подсмотрел у приезжего умельца. Да, пожалуй, такое имело бы спрос, и могло здорово пополнить «вольную» кубышку. Вот только тайком такую поди сделай, не забавка детская, в лохмотья не спрячешь.

Варко тряхнул головой, гоня неприятные воспоминания. От них поедом ела досада: столько сноровки в руках, взгляд на красоту наметан, а страх держит, тисками в груди откликается.

– Ну, ты скоро там? – заканючила Альма. – Скукотища же смертная! А я тебе такое предложить хотела!.. – Варко заинтересованно посмотрел, но девочка демонстративно замолчала, оглядывая высокий забор из дикого камня.

Парнишка вздохнул и принялся ополаскивать результат своего труда: в целом котёл был очищен. Надо было ещё уволочь его наверх, но Альма тогда могла обидеться и исчезнуть, как было не раз. «Ладно, – подумал Варко. – Что ему будет? Дождём размочит? Ага! Ещё чище станет. Потом утащу, может никто и не заметит».

– И что там у тебя за предложение? – спросил он вслух.

Альма глянула делано-надменно:

– Ну хорошо, раз ты всё-таки отвлёкся от своего любимого рабского труда… – и девочка шустро забралась обратно на дерево, а с него перескочила на забор.

Варко всегда поражался, как у неё это получается, словно она кошка, а не человек. Хотя, если честно, он точно и не знал, кто Альма на самом деле. Венок этот её, платье, ловкость. Появляется неизвестно откуда, пропадает не пойми куда. На вопросы об этом девочка отвечала туманно, если вообще снисходила до пояснений. У самого Варко были подозрения, что она какой-нибудь лесной дух, но это его не пугало. Люди вон злые бывают, это он знал точно, а духи… Вроде тоже разные, как люди рассказывают, но по крайней мере с Альмой было всегда интересно и увлекательно, необычно. Даже простые, казалось бы, вещи выглядели по-новому.

Например, потянет его Альма на мостки, где рыбаки пристают. Не, конечно любопытно увидеть, как корзины с блескучим уловом выгружают, послушать пропахших морем добытчиков, таких больших и сильных: байки их да новости всякие. Но это привычно. Так нет же, Альма обязательно углядит особый узор в том, как бросили сети, такой, что специально поди еще придумай. Или сочинит какую-нибудь историю про морского царя, у которого неведомые боги – рыбаки, – похищают подданых. Мокрая галька с ней начнет переливаться настоящими самоцветами, а кряжистая сосна окажется застывшим змеем из древних времен.

В памяти вдруг всплыло:

– Лодка? Ты что? Совсем ничего не видишь? – прям перед носом Варко очутились широко открытые глаза Альмы, которые были полны завораживающим и немного пугающим огнем.

Она говорила это всё загадочным шепотом, с таким выражением лица, будто доверяла ему малоизвестную и загадочную тайну.

– Это же морское чудище. Помнишь шторм, который был неделю назад? Вот его и выбросило, а звери обглодали. И скорей всего дух этого чудища бродит где-то рядом, жаждет схватить неосторожного и утащить в пучину, – Альма демонстративно прислушалась и начала осторожно озираться.

Варко и впрямь как наяву видел в оголившихся шпангоутах лодки ребра мощной грудной клетки. Разные бродяги, ободравшие ветхие доски обшивки на костры, предстали падальщиками, терзающими тело погибшего гиганта.

Внутри каркаса из отбеленных солнцем дуг что-то было. Варко полез смотреть и обнаружил старый, покрытый ржавчиной якорь.

– Понятно! Это не ураган – его кто-то поймал на крючок. Видишь, чудище проглотил его, и он застрял у него в желудке. Это еще хуже, значит оно будет мстить. Возможно, вообще всем людям. Будет, не просто утаскивать на глубину, а еще станет там дожидаться, пока из человека криком выйдет весь воздух, потом залезет склизким студнем внутрь, поддержит своей магией жизнь и заставит наблюдать, как разные рыбы и крабы обгладывают уже его кости, – зловеще подытожил Альма.

В это время на солнце набежала тучка, стало сумрачно и неуютно, потянуло ледяным ветерком,. Варко тревожно заозирался, ему показалось, что в тени густого кустарника кто-то есть, он пристально всмотрелся, охваченный дурным предчувствием.

– Бу! – вдруг резко прозвучало у него над ухом, так, что у Варко аж в груди захолонуло. Он подскочил, обернулся и увидел хохочущую Альму. Парнишка чуть погодя и сам рассмеялся.

– Уф-ф, давно так не веселилась, – принялась отдуваться через некоторое время Альма. – Да не будет оно никому мстить, на суше у морских нет силы. Но с лодкой его больше не путай, понял?

Варко почти серьезно кивнул. Он правда и сам уже не мог смотреть на остов старой посудины, как на нечто сотворенное человеком. Что-то будто стронулась, приоткрылось, глаза стали видеть невидимое. Такова была Альма.

После подобных прогулок Варко особенно удавалось смастерить что-нибудь эдакое.

Парнишка, последний раз глянув на котел, последовал за Альмой: тем же путем – сперва на дерево, затем на забор, а там уже и на обратную сторону, хватаясь за выступы камней. Получилось не так ловко, но цель была достигнута: Варко вырвался за периметр хозяйской ограды. Впереди открывался путь к увлекательным приключениям, в наличии которых парнишка не сомневался – Альма же.

К слову сказать, девочка не особо его ждала: ее длинная коса уже мелькала довольно далеко среди гранатовых деревьев, что росли вокруг поместья хозяина. Варко пришлось поспешить, чтобы не отстать. Когда он поравнялся с Альмой, та глянула на него и сказала:

– Ну ты копуша! Еще б немного, пришлось бы мне одной к старой крепости идти.

– Старой крепости? Э-э, а что за крепость? – заинтересованно уточнил парнишка.

– Все тебе надо знать! Увидишь, когда время придет, – обрезала расспросы Альма.

Варко конечно было интересно об этом поговорить, но настаивать он не стал: знал, что толку не будет. Альма если не хотела чего-то рассказывать, молчала, несмотря на уговоры.

Гранатовый сад закончился, тропка пошла в гору. Временами приходилось буквально карабкаться с камня на камень, рискуя поцарапать острыми иглами стелящегося всюду невысокого кустарника. Наконец вверх по склону в нагромождении скальных отломков наметилось присутствие человеческой руки: стали угадываться линии разваленных временем остатков каких-то сооружений. Но чем дальше они продвигались, тем больше было уцелевшего. В конце концов они остановились перед лишь частично разрушенной надвратной башней с расходящимися по сторонам щербатыми стенами. Самих створок уже не было, как и решётки. Мост, который был опущен через почти засыпанный ров, уже вряд ли можно было поднять: цепи и механизм покрылись сплошной коростой ржавчины.

– Ну что, не побоишься внутрь зайти? – ехидно поинтересовалась Альма.

– А что там может быть страшного? – спросил Варко, сам лихорадочно вспоминая всякие россказни про заброшенные замки и населяющие их духов.

Из всего исходило, что с одной стороны не хочется лезть в эти развалины. В то же время было жутко интересно: вдруг там, где-нибудь сокровища припрятаны – пригодились бы на выкуп.

– Может и ничего, а может всякое. Пока не зайдешь – не узнаешь, – ответила Альма.

Варко двинулся в проём арки. Уже зайдя внутрь, в ее тень, оглянулся: девочка куда-то пропала. В целом это было для нее свойственно. Он немного покричал, зовя ее по имени, и решил пойти исследовать старую крепость один – не возвращаться же, не посмотрев хоть краешком глаза.

Квадратный дворик сразу за воротами был частично засыпан остатками деревянных балок и обломками стен. Больше в нём ничего интересного не наблюдалось. Разве что крапивы на суп надергать. Дальше был проход во вторую линию ограждения крепости, а за ним открывалось пространство с постройками явно хозяйственного назначения. Здесь тоже царило запустение: наверное, Варко был не первым, кто сюда сунулся. Мысли о сокровищах несколько потускнели: так, хоть что-то бы малость полезное найти. Парнишки немного побродил, угадывая, где здесь была конюшня, где кузница, где жил рабочий люд, затем посмотрел на донжон. Тот был обнесён ещё одной стеной и возвышался угрюмой громадой, как изрядно потрепанный в битве, но до сих пор не сломленный бывалый воин.

Варко с опаской двинулся в его сторону: всё же если и искать здесь чего, то явно в сердце этой старой крепости. Он медленно шёл, стараясь не издавать лишнего шума. Пройдя последним проёмом для давно отсутствующих ворот, Варко приблизился к донжону. Вход в него находился на высоте трёх человеческих ростов, под ним на земле лежали остатки истлевшей лестницы и часть рухнувшей, истонченной непогодами верхушки. На первый взгляд забраться внутрь не было возможности. Варко двинулся кругом основания башни, пробираясь меж обломков, в надежде обнаружить другую дверь, пониже. С этим не повезло, но на задах донжона, цоколь его в одном месте был проломлен, словно некая дрожь или подвижка скального основания сместила породу и с легкостью порвала фундамент мощного сооружения. Провал чернел кромешной тьмой и вёл куда-то вниз.

Варко охватило двоякое чувство: при мысли сунуться в эту расщелину тело сжималось, хотелось подвывать от страха и тотчас бежать прочь; в то же время неудержимо тянуло выведать возможные тайны старой крепости. Особенно манило тем, что вот, казалось бы, недосягаемо пробраться внутрь – мыслимо ли, вход на такой высотище, без лестницы и башня на совесть сложена, пальца не сунешь меж каменных блоков, – и тут же такая лазейка. Аж дрожь берет от азарта. Вдруг первый он додумался вкруг пойти, кому охота ноги ломать по обломкам? Или трещина только на днях случилась… Все-таки интерес пересилил, и Варко начал, осторожно ощупывая путь, пробираться в нутро донжона.

Было темно, ноги неуверенно ступали по грозящей переломами поверхности лаза, руки хватались за холодный и осклизлый камень. Постепенно глаза маленько свыклись, но ясно что-то различить осталось невозможным. Наконец Варко ощутил, что добрался до ровного основания: судя по еле видным очертаниям он стоял на лестнице. На нее трещина в породе почти не повлияла, так, малость перекосила ступени в одном месте. Дальше можно было двинуться вверх или вниз. Немного подумав, выбрал второе: где ж еще прятать самое ценное, если не поглубже? Идти стало легче, по обеим сторонам раскинутые руки касались выглаженных стен, но вот беда – свет совсем иссяк. Варко пожалел у своей недальновидности: мог бы и огня прихватить, а то пройдешь мимо клада, под самым носом не заметишь. Но эти мысли он так и думал, на ходу, продолжая все так же спускаться, уже потеряв счет пройденным шагам. Есть вообще дно у этой башни?

Поверхность под ногами перестала проваливаться очередным перепадом ступеней, руки вдруг потеряли стены коридора: похоже те разошлись по сторонам. Варко остановился и прислушался, вглядываясь слепыми от мрака глазами в пространство. Здесь была некая неправильность, не соответствие тому, что он почувствовал, когда погрузился в темноту расщелины. Наконец парнишка понял, что внесло этот разлад: впереди веяло сухостью и теплом, как в хорошо протопленном помещении, тогда как на всем пути внутри башни было влажно и промозгло. Так же в воздухе витал незнакомый запах: не противный, тоже связанный с чем-то разогретым, но никак не приходящим на ум. Но откуда здесь это?

Вдруг резко накатило ощущение чьего-то присутствия, отголосок шелеста, скрипа. Впереди звякнуло и скрежетнуло железом по камням. Варко уже почти сиганул обратно вверх по лестнице, но почему-то замер. Привычное состояние страха не спешило захлестывать сознание паникой и спазматически сжимать грудь. Была лишь щекотка некого чувства, которое держало парнишку в состоянии чутко взведенной пружины, готовой мгновенно бросить в любую сторону, но отсутствовало желание слепо бежать или прятаться.

– Альма, это ты опять меня пугаешь? – невольно спросил парнишка, но никакого ответа не дождался. В конце концов он выдохнул и осторожно сделал несколько шагов вперед.

Темнота некоторое время молчала, затем опять завозилась шелестом, шуршанием, зазвенела чем-то похожим на звук волочащейся по камню железной цепи, скрипнула щебнем под тяжелыми шагами, в ней будто кто-то вздохнул. Варко опять в нерешительности остановился, очень не хватало хоть маломальского освещения. В этот момент во мраке что-то вспыхнуло, но тут же погасло, оставив в глазах Варко мельтешение цветных пятен. Одновременный взрыв шороха и звона металла стегнул по нервам и, без всякой паузы, будто эти звуки стали материальными, нечто подсекло упругим ударом ноги парнишки. Все вокруг завертелось, Варко на какое-то время словно потерял осознание происходящего. Только лишь старой занозой зудела мысль о проклятой железке, что держит и так больно давит – левая лодыжка отозвалась саднящей болью, – а ещё очень сильно хотелось увидеть небо. Тут же следом пришло недоумение: я ж на правую хромаю? А вверх вот только утром смотрел: так себе погодка, тучами всё обложило. Откуда всё?.. Тут же опять все замелькало, что-то происходило, он вроде двигался, бежал, карабкался, но как в тумане, ничего не понимая. Потом все остановилось, точнее остановился сам Варко: он обнаружил себя уже снаружи, у стены донжона. Ветер слегка шевелил его волосы, словно успокаивая, а Варко жадно втягивал кажущийся таким вкусным воздух и словно впитывал взглядом небесный простор. Было немного странно ощущать такое, словно он пробыл в подземелье целую вечность.

Парнишка ошеломленно потряс головой, пытаясь прийти в себя, с опаской глянул на разлом: в его темноте все было недвижимо, никто не лез и было тихо. «Показалось?..» – машинально, сам не веря в такое, подумал Варко.

– Чего такой встрепанный? Нашел что-то? – выдернул из ступора голос Альмы.

Варко завертел головой и увидел ее на верхушке наполовину осыпавшейся стены: девочка сидела и беззаботно болтала ногами, держа в руках букетик горных цветов. Парнишка что-то неопределенно промычал, не найдясь с ответом. Альма хмыкнула и ловко соскочила на землю.

– Пойдем уже, чего застыл? – позвала она и направилась к проему ворот.

Варко шел, обдумывая, что же все-таки произошло. Одновременно он будто заново оглядывал всё вокруг, словно темнота подземелья обострила восприятие: смотреть было, как поглощать вкусную пищу, смакуя кусочек за кусочком. Перед ним мерно покачивалась коса Альмы, шурша по материалу платья, когда она всячески преодолевала возникающие на пути препятствия. Это успокаивало и еще подводило мысли к некой грани понимания. Девочка вдруг стремительно оглянулась, словно неожиданно захотела увидеть Варко или кого-то еще, но тут же отвернулась обратно. Взор ее при этом, казалось, сверкнул, а заплетенные волосы хлестнули гибким хвостом. «Глаза! Это были глаза!» – вдруг ясно подумал Варко, тут же кое-что предположив и о том, что сбило его с ног. Но в этом надо было еще разобраться, а желательно рассмотреть.

– Надо вернуться туда со светом, – произнес он.

Альма еще раз внимательно взглянула на Варко и прокомментировала:

– Ты знаешь, я бы так не спешила. Не всем такое приятно.

Варко до конца не понял, что она имела в виду, но задумался.