Юродивая

Шестнадцатилетняя Наталья сидела на краю забытого колодца, прокладывая пальцами узоры на пыльной поверхности. Ее серые глаза блестели, как угольки в темноте, в то время как деревенские жители перешептывались на лавках, избегая взгляда юродивой. Она появилась в маленькой деревушке, затерянной среди густых лесов, в младенческом возрасте.

Нашли её рано утром. В тени невысокой, одиноко стоящей ивы, у самой кромки реки, где собирались искупаться девушки после утренней дойки коров, стояла корзинка. Нежные лучи восходящего солнца играли на поверхности воды, а тихий шёпот прибоя вносил в атмосферу что-то магическое, и жизнь у берега казалась загипнотизированной, ожидая, когда же начнётся этот новый, яркий день. Обнаружив корзинку, обрамленную зеленью трав и распустившихся цветов, с загадочным содержимым, кто-то из девушек замер в благоговейном молчании, а остальные, сгрудившись вокруг, начали перешёптываться.

При взгляде на сладко спящего ребенка, все девушки в один голос подумали об одной и той же мысли. Совсем недавно в деревушке пропал малыш, едва дотягивающий до этого возраста. Он только что появился на свет, став первым сыном Просковьи и Мирона, и молодые родители утопали в неуемном горе. Маленький Алеша, как назвали мальчика, таинственно исчез в тот самый момент, когда родители радовались его первым улыбкам и нежному голосочку. Молодая мама, стирала пеленки во дворе своего дома, а Алеша спал тут же около нее. Закончив стирку, Просковья хотела перенести сына в дом, но с ужасом обнаружила, что люлька пустая… Исчезновение маленького человечка всколыхнуло всю деревню. Соседи сбегались к дому молодой мамы, стараясь утешить ее, но в сердцах всех терзали вопросы: как могло это произойти? Взрослые с недоверием переглядывались и строили догадки, которые со временем переросли в сплетни и породили множество страхов. Просковья не могла справиться с паникой. Она обыскивала каждый уголок двора, снова и снова вглядываясь в те же места, где только что играли лучи солнца. В ее голове вертелись кошмары, в которых она снова и снова теряет своего сына.

Каждая женщина стремилась поискать в лесу, у реки, в старых заброшенных домах. С каждой попыткой надежда таяла, и лишь горькие слёзы оставались на щёках родителей.

В эту ночь все собрались в доме Просковьи и Мирона, утопая в ожидании и молитвах. Но, как показало время, молитвы лишь усилили тоску. Просковья и Мирон не могли предположить, что их счастье так быстро обернется трагедией. Грустные воспоминания о том, как он спал в их руках, как трогал их своим маленьким пальчиком, теперь заменяли отчаяние и невыносимая пустота.

Девушки замерли на месте, их сердца бешено бились от неожиданности. Они мечтали увидеть Алешу, которого искали уже несколько недель. Но, вместо того чтобы восторженно кричать о радостной новости, они лишь переглянулись, пытаясь осмыслить случившееся. Как же так? Они уже представляли, как расскажут всем о том, что Алешенька найден – долгожданный возвращенец, о котором мечтали все вокруг.

Они осторожно приблизились к крошечному созданию, завернутому в пеленки. Мягкие черты лица, крошечные ручки и кукольные губки – это было совсем другое чудо. Девочка, тихо сопя, выглядела такой беззащитной, что сердце каждой из девушек почувствовало тепло и нежность.

На первый взгляд, малышка напоминала обычного младенца – с розовыми щечками и тонкими, как ниточки, ручками. Но постепенно, по мере того как девушки внимательно изучали её лицо, стало очевидно, что в её чертах было что-то необычное. Настороженные взгляды сменились на тёплые, полные надежды, и одна из девушек, Матрона, решилась поднять её на руки.

Местные женщины решили, что девочку следует оставить в деревне, и одна из жителей деревни Аксинья взяла ее к себе. Девчушку она назвала Натальей и полюбила как родную дочь. Аксинья – пожилая одинокая женщина высокого роста и худощавого телосложения с приятным, покрытым морщинами лицом, на котором оставались отголоски былой красоты. Ее были добрые глаза и приятная улыбка – это единственное, что могли видеть жители деревни. Никто никогда не был свидетелем ее злости, она не о ком не сплетничала и не злословила. Своих детей у Аксиньи никогда не было, а муж уехал к другой женщине в соседнюю деревню. Оставшись одна, она настолько привыкла к своему одиночеству и полюбила его, что стала почти затворницей. Лишь старый дед Василий – верный друг ее мужа – порой навещал ее, и они беседовали на скамеечке во дворе или, если холод сковывал улицы, собирались на кухне с чашками горячего чая. В деревне не было секрета в том, что Василий с юности был влюблен в Аксинью, но из уважения к другу хранил молчание. Даже после ухода мужа Аксиньи он не решался открыться, опасаясь нарушить ту простую дружбу и задушевные разговоры, которые согревали их сердца. Аксинья, в свою очередь, делала вид, что не замечает его подлинных чувств, принимая его доброе отношение с ореолом невысказанных слов и молчаливых надежд. Так, в их встречи нити неведомой близости переплетались с хрупким доверием, и оба, словно зная друг о друге больше, чем говорили, продолжали замалчивать истинные чувства любви – Василия к ней, а ее – к ушедшему навсегда мужу.